Ахум в сказке шарова кто такой что умеет

В этой волшебной и мудрой детской сказке так много высказано, такая глубина «просвечивает» за канвой сюжета, что хочется порекомендовать её детям постарше. А когда начинается этот период – «постарше»? В 8 лет? В 12? Наверное, у каждого по-своему. Поэтому и пишется эта статья, чтобы родители сами могли решить: пора давать эту книгу или еще подождать…
Сказка написана как будто акварелью, она такая же «летящая», прозрачная, иногда «щемящая». Написана она с необыкновенным чувством юмора, но с легким оттенком грусти.
Вот сюжет: Простак – мальчишка тринадцати лет, сирота, отправился бродить по свету, чтобы самому заработать себе на хлеб. Люди говорили, что он «скорее простоват, чем умён», «простая душа», «простофиля». Да он и сам о себе был совсем невысокого мнения: считал, что «думает медленно», что он «не из смельчаков». Он был беден, все его скромное наследство (веревочка, уголёк, ключик, ножик и грошик) поместилось в маленький узелок. И вещи-то эти мальчику оставила мама, поэтому Простак так берег их и, как мы увидим дальше, не напрасно. Отправился мальчик в дальний путь и попал в лес. А в лесу Простак заблудился и встретил злого колдуна Турропуто, который обманом пытался завладеть «сокровищами», только ничего у него не вышло – мальчик был начеку. Наконец добрался Простак до города, но и здесь его преследовал злой колдун, он превращался то в старушку, то в портного, то в музыканта, чтобы обманом завладеть «сокровищами» мальчишки. Спас Простака и взял его в ученики Мэтр Ганзелиус — сказочник, добрый волшебник, похожий больше на гнома, чем на человека, за что и прозвали его «человек-горошина». Прилежно учился Простак у волшебника: изучал языки птиц, зверей и жуков, прыжки, плаванье, основы летного дела и другие предметы, необходимые в сказочном ремесле. И через год Учитель отправил мальчика в путешествие, чтобы мог ученик испытать свои силы. Была у Простака и своя тайная мечта: найти прекрасную Принцессу, случайно увиденную им однажды. Она была так хороша, что Простак сразу влюбился в неё. Как же огорчился юноша, узнав, что Принцессе, оказывается, уже тысяча лет, и сердце её почти совсем замёрзло по вине злобного колдуна Турропуто. Узнал он и печальную историю Сильвера, сына Учителя, давно уже влюблённого в принцессу и превращённого колдуном в каменную статую. У Простака было доброе сердце, и он решил помочь влюблённым. «Не у меня сбудется, так у другого, у Сильвера, Каменного Юноши, который восемьсот лет ждёт свою суженую», — подумал я и твердо решил помочь Сильверу, если только смогу, даже если мне будут угрожать страшные опасности; хорошо бы не очень страшные, а то вдруг не хватит решимости…». Однако помощь была нужна и Принцессе – чтобы её сердце ожило и снова стало нежным и сострадательным. Тем временем, злобный Турропуто, продолжая строить свои козни, решил повернуть время вспять, заставил часы петь страшную песню:
«Обратно в чужие, глухие века…
Слепые, немые.
Где солнце не светит и ночь глубока;
Где правда распята и царствует ложь;
Где правит законы кровавые нож,
И сказку на плаху выводит палач».
Создал колдун и свою собственную армию из одинаковых бумажных человечков. Вот как рассуждали одинаковые человечки: «У нас всё одинаково — и люди, и дома. И это прекрасно. Ведь если бы не всё было одинаковым, то появились бы различия. И для разных человечков понадобились бы различные мундиры. А для разноцветных домов — разные краски. И для разных мыслей — разные головы». Такие «простые» человечки с одинаковыми лицами и мыслями (то есть совсем не умеющие думать своей бумажной головой) были прекрасными марионетками Турропуто. Вот почему Учитель предупреждал Простака, что эти человечки очень опасны.
Перехитрить и одолеть колдуна задача совсем непростая, но мир не без добрых людей. В таинственном городе Простак встретит Магистра, друга мэтра Ганзелиуса. Именно он даст юноше подсказки, которые помогут ему в борьбе с Турропуто. Сначала Простак раздобудет мизерин (лекарство, которое уменьшает рост в пятьсот пятьдесят раз), а затем он отправится в Бюро проката скаковых мух, где познакомится с отважной и находчивой мухой Ахумдус Ахум. Потом ему предстоит спасти едва не разбившегося каменного Сильвестра, кинувшегося на встречу с Принцессой в ночь, когда по предсказанию Магистра должно было кончиться заклятие, околдовавшее возлюбленных. А в это время Турропуто, укравший ключ от часов, продолжал творить свои чёрные дела. Сражение только начиналось…
Конечно, нам придётся поволноваться за нашего отважного героя, но Простак вовремя вспомнит о волшебных предметах из матушкиного узелка и они не раз выручат его из беды. И ему обязательно в трудный момент придут на помощь верные друзья: Магистр, Ахум Ахумдус и даже Ворон.
И всё закончится хорошо, ведь «любовь сильнее страха». Оживёт окаменевший Сильвер и оттает сердце бедной Принцессы: «… как засияло лицо Принцессы, теперь, когда любовь снова согрела ее сердце. Кончилось заклятье Колдуна! Так вот что было скрыто в словах «Люби его, и тогда…»
Сам Простак пожертвует своими мечтами, чтобы помочь влюбленным и исполнить заветное желание своего Учителя, и в этом обретет своё непростое счастье. Однако ему не удастся избавить мир от колдуна Турропуто навсегда, ведь жизнь – это непрекращающаяся борьба со злом. Колдун выбрал службу злу: «Турропуто все подвластно,для него всё в мире ясно: Добрый – глупый! Злому – счастье!» Он не верит ни в добро, ни в любовь, ни в правду и окружает себя такими лживыми прислужниками, как дама Ножницы (поверившая лести колдуна и предавшая любящего её Магистра) и бездумные бумажные человечки. А чтобы легче было управлять бумажными марионетками, колдун внушает им свои мысли:
«Употребляйте только мысли плоские,
Мысли плоские практичнее в носке!»
«Смотрите только сны рекомендованные,
Прокипяченные и расфасованные».
Однако, если злу, даже такому изощренному, владеющему колдовской силой, мужественно противостоят самоотверженность Простака и его Учителя, верная дружба Мэтра и маленькой находчивой Ахумдус, и настоящая любовь Сильвера и Принцессы — силы добра непременно победят!
На этом можно было бы закончить статью и пожелать читателям интереснейшего знакомства с этой книгой. Однако увлекательные события повести побуждают нас в тревоге за любимых героев читать так быстро, что многие мудрые и значимые мысли автора можно к сожалению упустить. Поэтому от души советую прочитать книгу ещё раз (может быть спустя некоторое время), но уже неторопливо и внимательно и тогда вы найдете ответ на вопрос: как простые вещи маминого узелка вдруг стали волшебными? «…когда твоя матушка всё смотрела и смотрела на ключик, пока не закрылись навсегда её глаза и загадывала одно-единственное желание: пусть в самую трудную минуту этот ключик спасёт её сына, тогда ключик стал волшебным. Только так появляется на свете то, что люди называют волшебным…»
А ещё вы узнаете, как важно беречь своё, даже такое маленькое и скромное наследство, не поддаваясь ни на лесть, ни на обещания.
Возможно также, вы внимательнее прочитаете и поймёте мудрые и ироничные поучения Мэтра Ганзелиуса:
«Иные … сказочники тоже вкладывают свою душу в слова, как скульптор в мрамор, а кузнец в настоящие флюгера и подковы (только поэтому настоящие флюгера показывают путь к счастью, а подковы предвещают его появление). Другие мастера, более осторожные, содержат душу в пятках, считая, что только там, в темноте и тепле (особенно если надеть толстые шерстяные носки домашней вязки), она в безопасности. Что правильнее, каждый решает сам за себя, и никто не может решить это за другого». (Как не вспомнить Евангельскую притчу о талантах, которые можно закопать, а можно приумножить).
А ещё прочитаете, как важно уметь прощать близких, ведь даже самый верный друг может однажды ошибиться: «Забытая обида — мешок, сброшенный с плеч, обида, которую не прощаешь другу, — горб». Ведь действительно, памятование обид наполняет нашу жизнь печалью, недовольством, мы теряем друзей и близких, хотя и сами не идеальны.
И как же верно скажет Учитель о трусости: «Трус не тот, кто боится и превозмогает страх, а тот, кто из страха становится лгуном и предателем».
А разве не заставляют нас задуматься странные, на первый взгляд, слова Мэтра Ганзелиуса: «В молодости… мне тоже случалось путать п у с т ы х людей, которых множество, с людьми в о з д у ш н ы м и, так редко встречающимися».
И ещё один то ли вопрос, то ли ответ – вам решать — «Золото, серебро и медь тем и отличаются от мудрости, что их можно отдать сыну и другу. Они отличаются от мудрости и от любви, которая не бывает ни золотой, ни серебряной, ни медной, а только настоящей или поддельной».
Можно еще подумать над предостережением Учителя: «Берегись о д и н а к о в ы х человечков, но не отступай перед ними». Задумайтесь, какой мир окружал бы нас, если бы все люди были на одно лицо, одевались в одинаковые одежды, жили в одинаковых домах, с одинаковыми мыслями (да ещё не своими — как легко манипулировать такими клонами)! Ведь не случайно Бог создал наш мир таким разнообразным – в нём прекрасны и яркие цветы, и птицы певчие, и разноцветные рыбы морские – ни в чём нет повторения, во всём уникальная живая красота. Так и красота каждого человека, она тоже уникальна – кто-то обладает музыкальным слухом, кто-то математическими способностями, кто-то обладает даром сочувствия к больным и слабым, или тем, кто в беде,- мы все очень разные и именно поэтому нужны и интересны друг другу. В мире, окружающем нас, так много удивительного для неравнодушных и внимательных глаз, что даже «не надо удивляться, когда видишь удивительное, но удивления достойно, если, взглянув окрест, ты ничего удивительного не встретишь».
А как удивительно разумны мысли отважной и наблюдательной соратницы Простака мухи Ахумдус: такие ироничные и такие «неповерхностные»! Оставляем вам труд найти их – уверяю и там есть над чем поразмыслить неленивому уму.
Вот сколько непростых и весьма разумных мыслей можно найти в этой небольшой, почти детской сказке, столько мыслей полезных не только юным, но и уже взрослым людям. Хотя…
«…Высокомерные взрослые люди насмешливо называют их детскими сказочками, потому что там, в сказках, всё им кажется непонятным; как будто в их жизни много понятного. И потому что там феи и гномы; будто среди людей редко встречаются феи и будто не все люди рождаются гномами, а уж потом превращаются во взрослых».
Так, что любите сказку, верьте в неё, учитесь у неё. Помните, какая была песенка у часов на башне?
«Если любишь, сбудется,
А горькое горе забудется, —
пели часы, как поют все часы на свете.
Им, часам, должно быть, кажется, что в этой песенке самая главная правда. А если песенка не сбывается? Бывает ведь и так?!
— Если она не сбывается, часы не виноваты, мой мальчик, — сказал мне потом Учитель. — Это правдивая песня, и, чтобы она сбылась, надо только очень крепко любить. И бороться за свою любовь против всех колдунов. И страдать, и ждать, если так суждено. И быть честным, даже если тебе грозит гибель». Вот так!
А теперь решайте, в каком возрасте давать своему чадушке эту сказку.
Счастливого Вам и интересного знакомства с автором и его сказкой!

Я знакомлюсь с Ахумдус Ахум

Мне здорово повезло, я не заблудился в узких переулках Старого города, а, поглядывая на флюгер, прямиком вышел к Аптеке. Старичок провизор, добрейший человек, сразу протянул таблетку мизерина:

— Обычно мы отпускаем, кхе-кхе, это средство только согласно рецепту, но по лицу видно, что ты, мальчик, кхе-кхе, простая душа и не додумаешься до того, чтобы употребить его во зло.

Вот когда пригодился матушкин медный грошик. Тут же на прилавке он превратился в золотую монету, и провизор в придачу к мизерину дал еще пять серебряных монет сдачи.

Я был на пороге, когда он окликнул меня.

— А не запасешься ли ты, молодой человек, кхе-кхе, антимизерином? Ведь может и наскучить все время быть в пятьсот пятьдесят раз меньше обычных людей.

Что бы случилось со мной, если бы не провизор! Конечно, Учитель — Человек-Горошина. Но сколько у него мудрости! А каково быть с горошину, если ты и знаешь немногим больше, чем горошина в зеленом стручке.

…В Бюро проката скаковых мух я уплатил положенную плату за сутки вперед и получил металлическую коробочку, похожую на домик. На дверце была прибита табличка: «Ахумдус Ахум. Без дела не беспокоить». Я улыбнулся строгому предупреждению и сломя голову помчался к гостинице.

Слабое, но очень внятное и въедливое жужжание заставило остановиться. Учитель преподал мне наречия майских жуков и шмелей, так что я с первых минут хорошо понимал Ахумдус Ахум, тоже относящуюся к отряду «жужжащих».

— Эй, дружок, тебе не десять лет, чтобы подпрыгивать на ходу, как блоха, и качаться, как верблюд. Запомни, что породистому существу тряска вредна.

Я прямо-таки остолбенел. Пусть я человек не гордый, да и чем мне гордиться, но когда обыкновенная муха обзывает блохой и верблюдом, это мало кому придется по вкусу.

Надо было, очень надо было сразу поставить Ахумдус Ахум на место, но я не нашелся, потому что думаю медленно.

В номере гостиницы я выложил на стол домик с Ахумдус, синюю таблетку мизерина и красную антимизерина.

«Вот сейчас я стану как фасолина», — подумал я, поеживаясь словно от холода.

Образ Учителя, всплывший в памяти, помог преодолеть нерешительность.

«Была не была», — сказал я себе и уже поднес синюю таблетку ко рту, когда снова раздалось монотонное жужжанье Ахумдус; она ловко открыла дверцу своего домика и стояла на пороге:

— Погоди, дружок! Прежде всего, по условиям найма, ты должен накормить меня.

Я достал из кармана щепотку завалявшихся хлебных крошек и швырнул их Ахумдус, но она презрительно покачала головой:

— Нет, милый! Убери это, я не выношу грязи… Вот так… А теперь добудь-ка каплю сахарного сиропа, разведенного, конечно, в теплой воде; легкая пища пойдет на пользу нежному и родовитому существу.

Характер у меня покладистый, но сейчас во мне все кипело. Пришлось бежать вниз, в ресторан, раздобывать горячую воду и толочь сахар.

Ужинала Ахумдус нестерпимо медленно; после каждого глотка слышалось ее монотонное жужжание:

— Сочинители воспевают птиц и чернят нас, если не считать вдохновенного образа Мухи-Цокотухи. Но по правде, — и ты скоро в этом убедишься, — нет ничего более хищного и опасного, чем птица. В мире все относительно, дружок.

Я присел на краю стола, держа в правой руке мизерин, а в левой стакан с водой, чтобы запить таблетку.

— Ну что ж, — прожужжала Ахумдус, моя лапки. — Я готова и жду. Прежде чем принять мизерин, постарайся усвоить следующее…

— Оставьте при себе мушиные премудрости, — перебил я. Больше я не мог выдержать и взорвался, чему способствовали тревожные мысли о предстоящих испытаниях.

— Как хочешь, как хочешь, — отозвалась Ахумдус, пожимая крылышками и поворачиваясь ко мне спиной.

Я проглотил таблетку, почувствовал нестерпимое головокружение и на несколько мгновений потерял сознание. Когда я очнулся, подо мной простиралась пропасть без дна. Скоро, однако, я понял, что сижу по-прежнему на краю стола, но уменьшился так, что расстояние до пола — меньше метра — выросло для меня до высоты стопятидесятиэтажного дома!

«Упадешь, и мокрого места не останется», — в ужасе подумал я, поднимаясь на ноги и пятясь от края стола. «Ничего-ничего. Это ненадолго. Милый старичок провизор позаботился о тебе, и ты в любой момент можешь стать таким, как был», — пробормотал я, поворачиваясь и отыскивая глазами красную таблетку антимизерина.

И тут меня потрясла ужасающая мысль.

Я добежал до красной таблетки, с величайшим трудом, обливаясь потом, перевернул ее на ребро. Она достигала моего плеча. Слезы, безнадежные, не облегчающие горе, полились из глаз.

— Успокойся, — прожужжала в этот горестный миг Ахумдус. — Конечно, если бы ты заранее растолок таблетку антимизерина, — это я и хотела посоветовать, когда ты так грубо заставил меня замолчать… Но, счастье твое, есть еще Ахумдус; избавься от губительной строптивости… — и уж я-то придумаю что-нибудь.

Я стал горячо уверять Ахумдус, что во всем полагаюсь на ее мудрость.

— Ладно, ладно! — ворчливо перебила она. — Садись-ка верхом, и полетим. Ты не в детском саду, пора за работу.

Я сел в седло, обеими руками ухватившись за луку. Ахумдус круто взмыла вверх, и через раскрытую форточку мы вылетели в город.

Текст книги «Человек-Горошина и Простак (с илл.)»

Автор книги: Александр Шаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Мое заветное желание

Исполнился год с той счастливой ночи, когда я встретился с метром Ганзелиусом, поселился у него и стал учеником сказочника.

С утра до вечера мы занимались языками птиц, зверей и жуков, прыжками, плаваньем, основами летного дела и другими предметами, необходимыми в сказочном ремесле. Особенно плохо мне давались языки птиц – у меня вообще плохие способности к языкам, – но, вновь и вновь повторяя уроки и пользуясь бесконечным терпением Учителя, я и здесь достиг известных успехов, так что мог утром спросить Ласточку: «Какая будет погода?», а Клеста: «Что нового на луне?»

В тот день, перед ужином, метр Ганзелиус продиктовал:

Не надо удивляться, когда видишь удивительное, но удивления достойно, если, взглянув окрест, ты ничего удивительного не встретишь.

И еще:

Иные рапсоды и сказочники тоже вкладывают свою душу в слова, как скульптор в мрамор, а кузнец в настоящие флюгера и подковы (только поэтому настоящие флюгера показывают путь к счастью, а подковы предвещают его появление).

Другие мастера, более осторожные, содержат душу в пятках, считая, что только там, в темноте и тепле (особенно если надеть толстые шерстяные носки домашней вязки), она в безопасности.

Что правильнее, каждый решает сам за себя, и никто не может решить это за другого.

Урок окончился.

– О чем ты думаешь, сынок? – спросил метр Ганзелиус.

Набравшись храбрости, я сказал Учителю, что, конечно, пользоваться его гостеприимством – незаслуженное счастье. Но именно незаслуженность счастья тревожит меня, и я хотел бы на деле испытать свои силы – годен ли я хоть на что-нибудь?

Про себя я подумал: «Может быть, в дороге, в других городах посчастливится хоть издали увидеть Принцессу?!»

Метр Ганзелиус долго смотрел мне в глаза и, разгадав мои мысли, тихо сказал:

– Ты увидишь ее! В последний раз, мой мальчик. Я сам хотел просить тебя отправиться в путешествие. Может быть, Принцесса поможет тебе. Бедной девочке и самой не терпится свести счеты с Колдуном. Но, как знать… Кто поймет ее заколдованное сердце…

Учитель в глубокой задумчивости покачал головой:

– Я очень стар, и Турропуто уверен, что теперь никто ему не помешает. Но ты ведь многому научился. И ты не струсишь?! Утром в дорогу, сынок!

Спал я беспокойно и сквозь сон слышал легкие шаги Учителя. Он ходил из угла в угол по своей маленькой комнате, размышляя о чем-то: может быть, и о моей судьбе.

Глава третья
МАГИСТР, НОЖНИЦЫ И ЛУНА

Я узнаю, что любовь сильнее страха

Мы поднялись до света и молча позавтракали. Ворон и Голубь, уже оседланные, ждали у порога. Метр Ганзелиус ловко вскочил на Голубя, а я медлил, испытывая проклятую робость. Ворон, схватив меня клювом за пояс, взмахнул крыльями и круто взмыл в еще по-ночному темное небо.

Бесцеремонность, так непохожая на обычное поведение Ворона, обидела меня. К этому прибавился страх; ведь как не испугаться, когда болтаешься среди пустоты в клюве птицы.

Мы опустились на лесной полянке, среди высоких сосен. Дорожка, похожая на расстеленный голубоватый лен и на скопление тумана, возвышалась над землей на уровне груди.

Ворон с Голубем исчезли.

Забравшись на мое плечо, а оттуда на мочку правого уха, Учитель торопливо шептал:

– Берегись одинаковых человечков, но не отступай перед ними. Следи за Турропуто, не спускай с него глаз! Ты увидишь то, что высокомерные люди насмешливо называют детскими сказочками, потому что там, в сказках, все им кажется непонятным; как будто в их жизни много понятного. И потому что там феи и гномы; будто среди людей редко встречаются феи и будто не все люди рождаются гномами, а уж потом превращаются во взрослых людей!.. Ты увидишь сказку. Она ткется из тончайшего шелка тысячи лет. Шелковую нить легко порвать, разрезать ножницами. Бойся ножниц, сынок!

Метр Ганзелиус говорил не как обычно, а сбивчиво; не все было понятно в его словах.

Я старался запомнить и непонятное. Вдали показались сани: впереди были запряжены мыши, за ними – кошки, за кошками – собаки.

Сани исчезали среди сосен и вновь появлялись. То, что я принял за расстеленный лен или туман, оказалось накатанной снежной дорогой.

Протянулась дорога в воздухе, а не по земле, потому что ведь на земле было лето, а летом снега не бывает. «Все объясняется просто, если хорошенько подумать», – часто повторял Учитель.

Сани мчались, как стрела.

– Мыши боятся кошек, а кошки – собак, вот они и бегут так быстро, – сказал Учитель.

– Значит, страх сильнее всего, – спросил я.

– Нет, сынок. Скоро ты сам узнаешь, что, к счастью, это не так. Не всегда так…

Упряжка была уже близко.

– Это сани Турропуто, – сказал Учитель, ловко спрыгивая на землю. – Вскочи в них! Увидишь развилку, скомандуй на мышином языке: «Направо!» Турропуто ждет на левой дороге, мы обманем Колдуна.

Конечно, мне было страшно, но я воскликнул, как Учитель, «О-ля-ля!» и очутился в санях.

Ворон летел чуть впереди повозки, и от этого я не чувствовал одиночества, которого боюсь больше всего на свете.

Я бы пропустил развилку и угодил в лапы Турропуто, но Ворон громко каркнул, в первый и последний раз за долгое наше знакомство, и я успел крикнуть: «Направо!»

Теперь я вспомнил, что еду туда, где увижу Принцессу.

Едва я успел подумать об этом, сани взлетели в воздух, обогнали упряжку и потащили ее за собой. Мыши пищали, кошки мяукали, собаки лаяли, а мне было весело.

«Значит, учитель прав, и любовь сильнее страха», – подумал я.

Сани вновь опустились на снежную дорогу. Под скрип полозьев охватывала дремота.

Проснулся я почему-то не в санях, а в пустом вагоне поезда. Вечерело. Стучали колеса, замедляя бег. В окне открывался неизвестный город с красивыми островерхими башнями. Бесшумно откатилась дверь, и в купе вошел проводник. По кроткому выражению глаз и по манере стоять, изящно наклонив маленькую головку, я, конечно, сразу узнал нашего Голубя, но не подал виду, что маскарад разгадан.

– Вам выходить! – приятным голосом проворковал проводник-Голубь.

В таинственном городе

В городе, где я очутился, уже зажигались вечерние огни. Серебряные и золотые флюгера вертелись, наполняя воздух металлическим скрипом. Сквозь этот пронзительный скрип я услышал ровный перезвон колокольчиков:

 

Донн-донн-донн —
Это песня о том, что,
Если любишь, сбудется!
А горькое горе забудется.
Донн-донн-донн.

Я-то знал, что у меня ничего не «сбудется». Да и никогда я не слыхал от умных людей и не читал в книжках, чтобы девушка полюбила человека, если она старше его в семьдесят шесть раз!

И о чем бы мы говорили с Принцессой, когда в школе у меня по истории были одни «тройки», а она сама видела всю новейшую и новую историю и даже средние века?!

«Донн-донн-донн», – звенели колокольчики.

Черный флюгер из кованого чугуна, не обращая внимания на причуды ветра, пляшущего, кружащегося, то и дело меняющего направление, был обращен все в одну и ту же сторону.

Ветер бил по нему, накрывая его тучами, но он прорезал тучи. Вспомнив уроки Учителя, я понял, что это и есть настоящий флюгер, и пошел туда, куда он показывал.

Улица поднималась круто в гору. Безлюдная, она становилась уже с каждым шагом. Передо мной возникла серая стена одноэтажного дома под черепичной крышей.

Стену покрывали пятна сырости или тени.

Что-то произошло с этими причудливыми тенями, и я увидел уже не бесформенные пятна, а три фигуры, занимавшие все пространство стены от земли до крыши.

Какая-то тайна чудилась в них.

Первая фигура представляла собой сухопарую женщину с огромными очками, сквозь которые в упор глядели колючие глазки стального цвета; из-под серого платья – негнущегося, тоже, должно быть, металлического, – выглядывали ножки в остроносых стальных туфельках.

Все в этой фигуре было острое, угрожающее и могло испугать – особенно в такой поздний час, да еще в незнакомом городе, в пустом переулке, да еще человека робкого.

Вдруг я понял, что это вовсе не женщина, не злая старая дева, а Ножницы; какими им быть, если не железными?!

Рядом с Ножницами прикорнула девочка с круглым, сонно улыбающимся лицом. Она светилась все сильнее и сильнее.

Было ясно, что хотя она спит, но все видит. И хотя она – девочка, но вот так спит и все видит миллионы лет, всегда.

Словом, это была Луна.

Чуть в стороне притулился маленький человечек – седой, в черной куртке, с белым фартуком, расшитым звездами – красными, желтыми и голубыми. Звезд на фартуке было много, но все не поместились там, и из толстой книги, которую он держал под мышкой, время от времени выскальзывали звезды, поднимались вверх и занимали обычное место на небе.

«Если есть падающие звезды, то чего удивляться звездам поднимающимся?» – подумал я. Человечек в черном хранит между страниц книги звезды, как я хранил раньше в толстых книгах цветы и листья.

Была в нем еще одна странность: не отводя глаз, он смотрел на сухопарую железную женщину. Казалось, он видит не то, что нарисовано, то есть не злую старую деву, и, уж конечно, не ножницы, а необыкновенную красавицу – королеву, может быть?!

Мне стало его жалко.

Я сразу почувствовал, что это человек ученый, даже ученейший – Магистр, может быть; и что он – вдруг это пришло мне в голову – давний друг метра Ганзелиуса.

Ведь все ученые и благородные люди должны дружить друг с другом?!

«Магистр, Ножницы и Луна», – подумал я и, вероятно, проговорил вслух. Во всяком случае в этот самый момент фигуры на стене слились в бесформенные пятна, раскрылась дверь, которую я прежде не заметил, и на пороге появился Магистр – не нарисованный, а самый настоящий.

– Магистр, Ножницы и Луна! – проговорил он резким сердитым голосом, который, однако, ни чуточки не пугал. – Что ж из того? Значит ли это, что дозволено занятых людей беспокоить по ночам?! Да еще совершенно посторонних и не имеющих чести быть знакомыми с вашей милостью, и не домогающихся такой чести! Ах, вам нужно немедленно осмотреть город?! Ах, вы не можете ждать ни минуты потому, что того и гляди произойдут события, которые… А какое мне дело до событий, которые… того и гляди произойдут?

Магистр говорил скороговоркой, как бы ворчливо отвечая на чьи-то вопросы; а я ведь ни о чем не спрашивал. Он взмахнул толстой книгой, и из нее выскользнула Большая Медведица.

Созвездие спокойно поднялось в небо, но одна из звезд запуталась в седых волосах Магистра, и ковш Большой Медведицы оказался с прохудившимся дном.

Я обратил внимание Магистра на это обстоятельство. Он вполголоса пробормотал, что «терпеть не может нахальных мальчишек, непрошеных советчиков, сующих нос не в свое дело», но провел по голове расческой, и звезда всплыла в небо.

Потом он с размаху хлопнул дверью и побежал в глубь переулка.

Я узнаю колдуна Турропуто

Магистр бежал так быстро, что было трудно поспевать за ним. Он перебирал маленькими ножками, а потом, сильно оттолкнувшись от земли, прыгал ловко и далеко, как кузнечик. Порой он застывал в воздухе – вероятно, задумавшись, – но, очнувшись, благополучно опускался на землю.

Рядом с ним летела Луна; она зябко куталась в облако, словно в пуховый платок.

На бегу Магистр бормотал под нос:

– Старина Ганзелиус не успокоился. Конечно, если назовешь сына Сильвер – Серебряный – и думаешь, что у него и доля будет серебряная, а он станет каменным, с этим нелегко примириться, ох нелегко! Но Турропуто!.. Пора понять, Ганзелиус, что с Турропуто вам не справиться. Давно пора, старина!

Я очень обрадовался, услышав имя Учителя, и, не утерпев, сказал Магистру, что имею счастье быть учеником метра Ганзелиуса.

– Зачем мне знать, чьим учеником вы «имеете счастье» состоять?! – не оборачиваясь, крикнул Магистр. – И кто такой кузнец Ганзелиус, о котором я отроду ничего не слыхал? Какое, черт побери, мне дело до его каменных, серебряных, пусть хоть медных или оловянных сыновей?!

Люди говорят, будто я скорее простоват, чем умен. Все же у меня хватило смекалки сообразить, что раз Магистр назвал Учителя «кузнецом», хоть я и не упоминал этого слова, то несомненно он знал Ганзелиуса очень давно.

А Магистр между тем бежал быстрее и быстрее. Иногда он выкрикивал несколько слов своим резким голосом.

– Запоминай, мальчик! Это – Бюро проката, где за доступную цену можно нанять надежных скаковых мух! В этой Аптеке, самой старой в мире, продают таблетки превосходного мизерина, легко и безболезненно уменьшающего рост в пятьсот пятьдесят раз!

Луна выглядывала из облака, давая возможность разглядеть каждый дом.

Ветер буйствовал. Скрип флюгеров становился нестерпимым, но сквозь него весело звенели колокольчики: «донн-донн-донн!» Из узкого переулка мы выбежали на огромную площадь, и сразу же я увидел колдуна Турропуто.

Его легко было узнать по носу, горящему, как раскаленный уголь, сине-красным огнем. Колдун кружил по площади и мурлыкал под нос:

 

Турропуто…
Путо… Турро…
Турропуто все подвластно,
Для него все в мире ясно:
Добрый – глупый! Злому – счастье!

 

Турропуто…
Путо… Турро…
Турропуто все подвластно,
Для него все в мире ясно:
Добрый – глупый! Злому – счастье!

Размахивая сине-красным плащом, он поднимал сотни северных ветров, от которых жалобно стонали флюгера.

Все-таки проклятый Колдун поспел вовремя, несмотря на то, что мы угнали его ездовую упряжку.

Заметив нас, Турропуто притворился чужестранцем, от нечего делать прогуливающимся по городу.

Северный ветер, все северные ветры разом утихли. И скрип флюгеров прекратился.

К сожалению, Магистр, погруженный в свои мысли, не заметил Турропуто, а я не решился потревожить его.

Там, где переулок выходил на площадь, к небу поднималась самая высокая в городе башня, обвитая плющом от подножья до вершины; напротив виднелся старый трехэтажный дом; на краю крыши стояла ярко освещенная луной каменная фигура Юноши с кудрями, по старинной моде падающими на плечи.

Юноша был высокого роста, богатырски сложен, казался человеком добрым, смелым и надежным. Он, несомненно, был бы красавцем, если бы не страдальческая и насмешливая гримаса, искажавшая его лицо. Мрачный молящий взгляд Юноши был неотрывно устремлен на единственное окошко башни, мерцающее в лунном свете на головокружительной высоте.

– Несчастный Сильвер, – тихо, самому себе говорил Магистр, глядя на Каменного Юношу и покачивая головой. – Ты еще веришь, что Принцесса снова тебя полюбит?

Я понимал Сильвера. И конечно, любил его; как не любить сына Учителя. И все-таки до чего же нехорошо устроена душа человеческая, во всяком случае, моя душа – ведь я обрадовался тому, что Принцесса не так уж любит Юношу.

Магистр то бежал, семеня ножками, то прыгал, как кузнечик, по замощенной камнями площади; застывал в воздухе и снова прыгал еще быстрее. Я едва поспевал за ним.

Позади крался Турропуто.

Мы миновали аллею каштанов и очутились перед ратушей, очень старым зданием, черепица на котором почернела от времени. Так вот, значит, откуда доносилось неумолчное «донн-донн-донн»: часы на башне ратуши с синим циферблатом и знаками зодиака вызванивали секунды.

Магистр взглянул на меня и украдкой достал с груди тяжелый серебряный ключ, величиной с небольшую кочергу.

То есть, ему казалось, что он делает это украдкой, но я прекрасно разглядел ключ с резной головкой, изображающей поющего петуха.

И Турропуто, который все еще разыгрывал чужестранца, громко ахая, как бы от восторга перед древней красотой города, конечно, тоже увидел все, что ему было нужно.

Что поделаешь, бывает, что мудрый, мудрейший человек, даже Магистр, попадается впросак, когда сталкивается с последним негодяем. «Высокое боится низкого, и мудрость боится подлости, как слон боится мышей», – часто напоминал дорогой Учитель.

Магистр взбежал по лестнице, вившейся вокруг башни ратуши, на вершину ее, и смело прыгнул на звезду, висевшую как раз перед циферблатом часов. Устроившись на звезде, как на стремянке, он достал ключ и стал заводить часы.

При этом он бормотал под нос, но достаточно громко, чтобы могли расслышать и я, и Колдун.

– Двадцать поворотов слева направо, как идут часы, как течет время от ночи к утру. Но если повернуть ключ десять раз справа налево, как уходит жизнь в смерть, день в ночь о, тогда…

Он не договорил.

 

Донн-донн-донн —
Это песня о том, что,
Если любишь, сбудется!
А черное горе забудется… —

вызванивали часы простенькую, но такую милую песенку.

«Не у меня сбудется, так у другого, у Сильвера, Каменного Юноши, который восемьсот лет ждет свою суженую», – подумал я и твердо решил помочь Сильверу, если только смогу, даже если мне будут угрожать страшные опасности; хорошо бы не очень страшные, а то вдруг не хватит решимости…

Магистр бежал обратно от ратуши к той высокой башне. На ходу он небрежно бросил мне:

– Будь здоров, мальчик!

В то же мгновение черные тучи заволокли луну и звезды. Воцарилась тьма. В этой тьме я разглядел, как красные светящиеся штиблеты Магистра скользнули от земли к вершине башни.

В окошке башни зажегся свет.

Когда луна снова выглянула, Турропуто, не скрываясь больше, принялся отплясывать вокруг меня дикий танец, размахивая плащом, от чего снова поднялись северные ветры и городские флюгера – все, кроме одного, – завыли, заскрипели, запели на тысячи ладов.

– Опять с носом! С носом!! С носом!!! – приплясывая, выкрикивал Турропуто. – Дурак Ганзелиус совсем спятил, если взял в помощники придурковатого мальчишку. Сыночек Сильвер останется каменным, потому что так решил я, величайший и самый злой из всех самых величайших и самых злых колдунов!

Турропуто ухватился за плющ, обвивающий башню, и стал быстро карабкаться по отвесной стене. Я зажмурил глаза и, хотя голова отчаянно кружилась и сердце замирало, тоже полез вверх по стене. Плющ оборвался, и я грохнулся, как куль, пребольно ударившись о каменную мостовую.

– Сосчитай, сколько ты переломал ребер, рук и ног, дуралей, – крикнул Колдун. – Пока не поздно, возвращайся к старикашке Ганзелиусу.

Турропуто стал плоским, как игральная карта, и скользнул в щель окна.

«Конечно, нелегко быть учеником сказочника. Но я никогда, никогда не оставлю тебя, дорогой Учитель, пусть жить мне суждено недолго и нет от меня никакой пользы», – думал я, с трудом поднимаясь с земли.

Я обошел вокруг башни, надеясь найти вход, но дверей не было.

«Что делать? – тревожно спросил я сам себя. – Ведь если Турропуто в башне, то и мне непременно надо быть там: Учитель велел ни на секунду не спускать глаз с Колдуна».

Вдруг вспомнилось, как мы с Магистром шли по переулку. Вспомнилась Аптека, где продается мизерин, уменьшающий рост в пятьсот пятьдесят раз, и Бюро проката скаковых мух. Еще я подумал, слушая Магистра: «Ну на что может понадобиться скаковая муха».

– Мы встретимся с тобой, подлый Турропуто! Берегись! – прошептал я, хотя понимал, что беречься нужно мне, а не колдуну.

вызванивали часы.

 

Если мечтаешь, сбудется,
Если не трусишь, сбудется,
А черное горе забудется!
Донн-донн-донн.

Я знакомлюсь с Ахумдус Ахум

Мне здорово повезло, я не заблудился в узких переулках Старого города, а, поглядывая на флюгер, прямиком вышел к Аптеке. Старичок провизор, добрейший человек, сразу протянул таблетку мизерина:

– Обычно мы отпускаем, кхе-кхе, это средство только согласно рецепту, но по лицу видно, что ты, мальчик, кхе-кхе, простая душа и не додумаешься до того, чтобы употребить его во зло.

Вот когда пригодился матушкин медный грошик. Тут же на прилавке он превратился в золотую монету, и провизор в придачу к мизерину дал еще пять серебряных монет сдачи.

Я был на пороге, когда он окликнул меня.

– А не запасешься ли ты, молодой человек, кхе-кхе, антимизерином? Ведь может и наскучить все время быть в пятьсот пятьдесят раз меньше обычных людей.

Что бы случилось со мной, если бы не провизор! Конечно, Учитель – Человек-Горошина. Но сколько у него мудрости! А каково быть с горошину, если ты и знаешь немногим больше, чем горошина в зеленом стручке.

…В Бюро проката скаковых мух я уплатил положенную плату за сутки вперед и получил металлическую коробочку, похожую на домик. На дверце была прибита табличка: «Ахумдус Ахум. Без дела не беспокоить». Я улыбнулся строгому предупреждению и сломя голову помчался к гостинице.

Слабое, но очень внятное и въедливое жужжание заставило остановиться. Учитель преподал мне наречия майских жуков и шмелей, так что я с первых минут хорошо понимал Ахумдус Ахум, тоже относящуюся к отряду «жужжащих».

– Эй, дружок, тебе не десять лет, чтобы подпрыгивать на ходу, как блоха, и качаться, как верблюд. Запомни, что породистому существу тряска вредна.

Я прямо-таки остолбенел. Пусть я человек не гордый, да и чем мне гордиться, но когда обыкновенная муха обзывает блохой и верблюдом, это мало кому придется по вкусу.

Надо было, очень надо было сразу поставить Ахумдус Ахум на место, но я не нашелся, потому что думаю медленно.

В номере гостиницы я выложил на стол домик с Ахумдус, синюю таблетку мизерина и красную антимизерина.

«Вот сейчас я стану как фасолина», – подумал я, поеживаясь словно от холода.

Образ Учителя, всплывший в памяти, помог преодолеть нерешительность.

«Была не была», – сказал я себе и уже поднес синюю таблетку ко рту, когда снова раздалось монотонное жужжанье Ахумдус; она ловко открыла дверцу своего домика и стояла на пороге:

– Погоди, дружок! Прежде всего, по условиям найма, ты должен накормить меня.

Я достал из кармана щепотку завалявшихся хлебных крошек и швырнул их Ахумдус, но она презрительно покачала головой:

– Нет, милый! Убери это, я не выношу грязи… Вот так… А теперь добудь-ка каплю сахарного сиропа, разведенного, конечно, в теплой воде; легкая пища пойдет на пользу нежному и родовитому существу.

Характер у меня покладистый, но сейчас во мне все кипело. Пришлось бежать вниз, в ресторан, раздобывать горячую воду и толочь сахар.

Ужинала Ахумдус нестерпимо медленно; после каждого глотка слышалось ее монотонное жужжание:

– Сочинители воспевают птиц и чернят нас, если не считать вдохновенного образа Мухи-Цокотухи. Но по правде, – и ты скоро в этом убедишься, – нет ничего более хищного и опасного, чем птица. В мире все относительно, дружок.

Я присел на краю стола, держа в правой руке мизерин, а в левой стакан с водой, чтобы запить таблетку.

– Ну что ж, – прожужжала Ахумдус, моя лапки. – Я готова и жду. Прежде чем принять мизерин, постарайся усвоить следующее…

– Оставьте при себе мушиные премудрости, – перебил я. Больше я не мог выдержать и взорвался, чему способствовали тревожные мысли о предстоящих испытаниях.

– Как хочешь, как хочешь, – отозвалась Ахумдус, пожимая крылышками и поворачиваясь ко мне спиной.

Я проглотил таблетку, почувствовал нестерпимое головокружение и на несколько мгновений потерял сознание. Когда я очнулся, подо мной простиралась пропасть без дна. Скоро, однако, я понял, что сижу по-прежнему на краю стола, но уменьшился так, что расстояние до пола – меньше метра – выросло для меня до высоты стопятидесятиэтажного дома!

«Упадешь, и мокрого места не останется», – в ужасе подумал я, поднимаясь на ноги и пятясь от края стола. «Ничего-ничего. Это ненадолго. Милый старичок провизор позаботился о тебе, и ты в любой момент можешь стать таким, как был», – пробормотал я, поворачиваясь и отыскивая глазами красную таблетку антимизерина.

И тут меня потрясла ужасающая мысль.

Я добежал до красной таблетки, с величайшим трудом, обливаясь потом, перевернул ее на ребро. Она достигала моего плеча. Слезы, безнадежные, не облегчающие горе, полились из глаз.

– Успокойся, – прожужжала в этот горестный миг Ахумдус. – Конечно, если бы ты заранее растолок таблетку антимизерина, – это я и хотела посоветовать, когда ты так грубо заставил меня замолчать… Но, счастье твое, есть еще Ахумдус; избавься от губительной строптивости… – и уж я-то придумаю что-нибудь.

Я стал горячо уверять Ахумдус, что во всем полагаюсь на ее мудрость.

– Ладно, ладно! – ворчливо перебила она. – Садись-ка верхом, и полетим. Ты не в детском саду, пора за работу.

Я сел в седло, обеими руками ухватившись за луку. Ахумдус круто взмыла вверх, и через раскрытую форточку мы вылетели в город.

В этом году (2021) конкурс «Русский медвежонок» проводится с опозданием, то есть 3 марта.

На нашем сайте мы предлагаем обсудить задания и ответы к нему. В данной статье представлены вопросы для 2-3 класса.

Если увидели ошибку или не согласны с ответом пишите в комментариях

Ответы на Русский медвежонок для 2-3 класса (2021 год)

1) Что не является названием мяса?

(А) курятина

(Б) телятина

(В) свинина

(Г) баранина

(Д) вкуснятина

Ответ: вкуснятина

2) Вот начало чешской народной песенки в переводе Самуила Маршака:

— Кума, ты к нам?

— К вам, к вам, к вам, к вам!

Как называется это стихотворение? «Разговор …»

(А) кукушек

(Б) лягушек

(В) индюшек

(Г) курочек

(Д) уточек

Ответ: лягушек

3) Суп — варить, котлеты — жарить, пироги — …

(А) делать

(Б) лепить

(В) начинять

(Г) печь

(Д) есть

Ответ: печь

4) Какая пара устроена по смыслу не так, как другие?

(А) внук — внучок

(Б) пастух — пастушок

(В) кабан — кабачок

(Г) баран — барашек

(Д) орех — орешек

Ответ: кабан-кабачок

5) Как лучше передать негромкий смех?

(А) ха-ха-ха

(Б) хи-хи-хи

(В) хо-хо-хо

(Г) го-го-го

(Д) гы-гы-гы

Ответ: хи-хи-хи

6) В какой паре слова означают одно и то же?

(А) уйти — зайти

(Б) угадать — загадать

(В) уснуть — заснуть

(Г) украсить — закрасить

(Д) уговорить — заговорить

Ответ: уснуть-заснуть

7) — Мама, скорей, котлеты перегорели! — Не перегорели, а … .

(А) прогорели

(Б) подгорели

(В) загорели

(Г) угорели

(Д) выгорели

Ответ: подгорели

В предложении Метро закрыто «спрятано» слово роза. В четырёх из этих пяти предложений «спрятано» то, что можно съесть или выпить на завтрак, а в одном — предмет мебели. В каком?

(А) Рама сломалась.

(Б) Бусы рассыпались.

(В) Малышка шалит.

(Г) Кошка фыркает.

(Д) Колесо катится.

Ответ: кошка фыркает

9) Какое слово не связано по смыслу с другим?

(А) звонарь;

(Б) зазвeнeть;

(В) звонкий;

(Г) перезвон

(Д) позвонок.

Ответ: позвонок

10) Найдите пару слов, которые обозначают одно и то же.

(А) пол — полка;

(Б) нож — ножка;

(В) рулет — рулетка;

(Г) кувшин — кувшинка;

(Д) табурет — табуретка.

Ответ: табурет-табуретка

11) На что начинаются многие русские слова?

(А) аа

(Б) бб

(В) вв

(Г) гг

(Д) дд

Ответ — В) вв

12) В каком отрывке слово вдруг значит не то же, что в остальных?

(А) Вдруг на них из закоулка пёс большой залаял гулко. (Д.Хармс)

(Б) Вдруг из чёрной темноты в небе выросли кусты. (К. Чуковский)

(В) Вдруг забудут, не найдут? — Где ты, Оленька? — Я тут (З. Александрова)

(Г) Вдруг откуда-то летит маленький комарик,

И в руке его горит маленький фонарик (К. Чуковский)

(Д) Вдруг откуда-то шакал на кобыле прискакал. (К. Чуковский)

Ответ — В) Вдруг забудут, не найдут? — Где ты, Оленька? — Я тут (З. Александрова)

13) Вот строки из стихотворения Самуила Маршака «Зебры»:

Африканские лоша_ки,

Хорошо играть вам в пря_ки,

Разлинованы лоша_ки,

Словно школьные тетра_ки.

Какие буквы нужно вставить на месте пропусков?

(А) д, т, д, д

(Б) д, т, д, т

(В) т, т, т, д

(Г) д, д, д, д

(Д) т, т, т, т

Ответ — (А) д, т, д, д

14) Перед вами — детская потешка:

Ивану-большаку — дрова рубить.

Ваське-указке — воду носить.

Мишке — … — печку топить

Гришке-сиротке — кашку варить

Крошке-Тимошке — песенки петь…

Какое слово должно идти после слова Мишке?

(А) большому

(Б) маленькому

(В) среднему

(Г) толстому

(Д) тонкому

Ответ — (В) среднему

15) В стихах Самуила Маршака, посвященных каждому месяцу года и его приметам, читаем про март:

Рыхлый снег темнеет в марте.

Тают льдинки на окне.

___ бегает по парте

И по карте на стене.

Какое слово мы пропустили?

(А) мышка

(Б) кошка

(В) белка

(Г) зайчик

(Д) птичка

Ответ — (Г) зайчик

17) У Кати очень хороший и аккуратный почерк, но вот это слово в её тетрадке прочитать очень трудно.

(А) заберёте

(Б) лишили

(В) обобрал

(Г) отнимут

(Д) выкрадывает

Ответ — Б) лишили

18) Найдите в ответах подходящий предмет для каждого действия: разбиться, порваться, перегореть, сесть. Какой предмет оказался лишним?

(А) лампочка

(Б) зеркало

(В) карандаш

(Г) батарейка

(Д) рубашка

Ответ — (В) карандаш

19) В каком примере, скорее всего, Моника сделала ошибку?

(А) Какие тут вишни!

(Б) Какие тут яблоки!

(В) Какие тут малины!

(Г) Какие тут сливы!

(Д) Сколько тут смородины!

Ответ — (В) Какие тут малины!

20) Вот начало чешской народной песенки в переводе Самуила Маршака:

— Кума, ты к нам?

— К вам, к вам, к вам, к вам!

Как называется это стихотворение? «Разговор …»

(А) кукушек

(Б) лягушек

(В) индюшек

(Г) курочек

(Д) уточек

Ответ — (Б) лягушек

21) Во всех двустишиях последние слова нужно заменить другими: в четырёх двустишиях «зимними», а в одном — «летним». В каком нужно «летнее» слово?

А) На рисунке у Маринки

С неба падают пружинки.

Б) Ну-ка, берегись дружок

Кину я в тебя кружок.

В) Марк не слышал слова «стоп»

Провалился он в сироп.

Г) теплоход уж не пройдёт

Превратилась речка в мёд.

Д) В речке плавать нам пора,

Ведь на улице дыра! ​

Ответ — Д) В речке плавать нам пора,

Ведь на улице дыра! ​

22) В сказке Александра Шарова «Человек-горошина и Простак» есть персонаж по имени Ахум. Этот персонаж … ?

А) умеет летать и очень любит варенье;

Б) всего боится и очень быстро бегает;

В) рыжий и очень хитрый;

Г) очень большой и плавает в море;

Д) знает все языки.​

Ответ — А) умеет летать и очень любит варенье;

23) Какое имя сказочного персонажа из книги Туве Янссон содержит самый длинный слог (по числу звуков)?

А) Муми-тролль

Б) Снусмумрик

В) Хемуль

Г) Снорк

Д) Филифьонка

Ответ — Г) Снорк

24) В стихотворении молдавского поэта Григоре Виеру в переводе Якова Акима мы пропустили некоторые слова. Сколько слов в пропущенных строчках? (…)

Дождь считает пузыри.

(…)

На дороге луж не счесть.

(…)

Дождик, что с тобою делать?

(А) 3;. (Б) 6; (В) 9;. (Г) 12; (Д) 15;

Ответ — (А) 3

Слова (на языке фарси) и (на языке йдиш) означают

(А) бабочка;

(Б) кукушка;

(В) щука;

(Г) лиса:

(Д) слон

Правильный ответ