Башкирские богатырские сказки читать

Богатырские Сказки

Урал-Батыр Батыры-близнецы Урал-Батыр На верх страницы В стародавние времена, когда еще не было ни Урал-тау, ни Агидели, обитатели, говорят, в лесных дебрях старик со старухой. Долго прожили они, а потом старуха умерла, и остался старик с двумя малолетними сыновьями, которых звали Шульген и Урал. Когда отец уходил на охоту, Шульген и Урал оставались дома. Старик был такой могучий, что ему ничего не стоило поймать и приволочь домой живого медведя, волка или льва – арслана. А прежде чем отправиться на охоту, старик проглатывал ложку крови хищного зверя. Стоило ему это сделать, как он становился обладателем силы того самого хищного зверя. Согласно обычаю, пить такую кровь дозволено было только тому, кто изловит хищного зверя собственными руками. Поэтому отец постоянно напоминал сыновьям: «Вы еще маленькие, не смейте же, глядя на меня, пробовать крови из моего бурдюка – погубите себя». Однажды, когда старик был на охоте, к братьям подошла очень красивая незнакомая женщина и спросила: — Почему сидите дома, вместо того, чтобы охотиться вместе с отцом? Шульген и Урал ответили: — И охотились бы, да отец не велит. Говорит, что мы еще не доросли, и оставляет дома. Тогда женщина засмеялась: — Разве можно дорасти, сидя дома?! — А что нам делать? — Выпить хищной крови из бурдюка, — ответила женщина. – стоит вам только её глотнуть, как сразу превратитесь в здоровенных егетов, станете могучими, как львы. — Отец не велел и близко подходить к бурдюку с кровью, — сказали Шульген и Урал. – Он предупреждал: «испробуете – и погубите себя». Мы послушны слову отца. Не отстает женщина, все подзадоривает: — Да, вы маленькие ещё. Каждому слову своего отца верите, — сказала она. – Если бы выпили эту кровь, стать бы вам могучими батырами, да на охоту ходить. А отцу придется дом охранять. Ваш отец давно это сообразил, вот и ходит молодцом, попивая кровь из бурдюка, а вам его даже не показывает… Воля ваша, поступайте как знаете, я сказала и кончила, — с тем и исчезла та красивая женщина. Поверив словам женщины, Шульген решил испробовать крови, а Урал, свято веря словам отца, и близко не подошел к бурдюку. Стоило Шульгену глотнуть крови, как он превратился в медведя. Тотчас вошла та самая красивая женщина, и смеясь, обратилась к Уралу: — Видишь, что сделал твой брат! – И тут же добавила: — Сейчас я превращу его в волка. Щелкнула она медведя в лоб – и тот стал волком. Щелкнула еще раз – волк превратился в льва. Затем она вскочила на него и умчалась неведома куда. Женщина та была вовсе не женщиной, а змеёй – юхой, принявшей облик красавицы. Став жертвой её коварства, Шульген навсегда превратился в зверя: взглянешь на него раз – медведь, взглянешь другой раз – он волк или лев. Бродил он так, бродил по свету, вышел как-то к неведомому озеру да там и утонул, говорят. А младший брат его Урал вырос батыром, которому не было равных во всем свете. Случилось так, что в ту самую пору, когда он начал ходить на охоту, землю постигла страшная беда: высохли реки и озёра, пожухли травы, пожелтели листья на деревьях, трудно стало дышать. Мор нашел на людей и на скотину. Никто ничего не мог сделать против Ажаль, которая, бродя по миру, уничтожала все живое. Сказывают, что Урал- батыр стал думать о том, как найти Ажаль и убить её. У отца Урала был алмазный меч, который ему тоже достался от отца. При каждом взмахе тот меч высекал молнии. Дал старик алмазный меч сыну своему Уралу и сказал: — Этим мечом можно сокрушить все, лишь нельзя убить Ажаль. И все же ты возьми его, глядишь, пригодится. Говорят, где то очень далеко есть живая вода – Терехыу. Так вот, одна капля той живой воды оказывается, оживляет мертвого, лечит больного и умертвляет Ажаль. Вот Ажаль-то надо искупать в той самой воде. Другого выхода, чтобы спастись от этой страшной твари, нет. Урал взял отцовский меч, подвесил его к поясу и пошел куда глаза глядят. Шел он так, шел, пока не вышел к перекрестку семи дорог. Там повстречал седобородого старика и обратился к нему с вопросом: — Дедушка, каким путем идти к роднику живой воды? Старик указал на одну из семи дорог. Тогда Урал спросил: — А до нее далеко, сколько нужно идти дней? —А уж про это, сынок, я сказать не могу, —ответил старик.— Вот уж сорок лет я указываю путникам дорогу к живой воде, только за все за это время не видел ни одного человека, который вернулся бы оттуда живым и невредимым.— А потом добавил: — Сынок, по дороге встретится тебе табун лошадей, и будет среди них конь Акбузат. Если сумеешь, вскочи на него и мчись дальше верхом. Урал простился со стариком и направился дорогой, ведущей к живой воде. Шел он, шел и видит табун лошадей, о котором говорил ему старик. И посреди того табуна: Говорят, стоял Акбузат, Узды не ведавший никогда: Камышниками уши торчат, Грива — как девичья коса; Грудь соколиная, узки бока. Крут и легок в копытах он, Ноздри – как дольки чеснока. Шея тонкая, как змея, Двойная макушка, впалые щеки, Словно вытянутые ноги, Как у хищного волка глаза – Веки над ними – туч полоса; А помчится, вспорхнув, как птица, Только следом пыль заклубится. Изумленный остановился Урал, а потом тихо к коню подошел. Акбузат только раз взглянув на него, но не отпрянул, не испугался, так и продолжал стоять на месте. Тогда Урал вскочил на коня. Хотел было поскакать на нем во весь опор, но разгневанный Акбузат подбросил его так высоко, что всадник , упав, подгрузился в землю по пояс. С огромным трудом выкарабкался Урал и опять вскочил на Акбузата, вцепившись в него, как клещ. Как ни старался Акбузат, но сбросить с себя уже Урала не смог. Тогда разъяренный конь понес егета невесть куда. Эх, мчится Урал, эх, мчится! Неоглядные просторные долины, высоченные кряжи гор, глубокие овраги и пропасти миновал. Посреди темного бурелома Акбузат, наконец, остановился. Решив узнать, что случилось, Урал спрыгнув на землю. И тогда Акбузат заговорил человечьим голосом: — Мы добрались до девятиглавого дэва, преградившего собой путь к живой воде. Тебе придется с ним сразиться. Вырви три волоска из моей гривы. При надобности подпали их, и тут же я к тебе примчусь. Урал вырвал из его гривы три волоска, и Акбузат сразу исчез. И вот стоит Урал, не зная, куда идти, что предпринять. Мимо проходит красивая девушка с ком за спиной. Урал останавливает её: — Эх, хылу, куда идешь? Что у тебя в мешке, уж очень тяжелым он кажется. И тогда со слезами на глазах она рассказала о своем горе. Оказывается, эту девушку по и Карагаш совсем не давно похитил дэв превратил в свою рабыню. Для того, чтобы з гаш с утра до ночи должна теперь таскать с р-го плеса разноцветные камешки в мешке . Уралу стало жалко девушку. — Давай, хылу, я сам понесу твой мешок, — предложил он. Девушка испуганно возразила: — Нет-нет, егет, не вздумай со мной и пойти. Если дэв заметит, он тебя сразу убьет! Но Урал настоял на своем и донес мешок с камнями до того места, где играли десять детей девятиглавого дэва. Стоило ему высыпать те камешки, как дети дэва стали хвастаться и забавляться, бросая камни друг в друга. Пока они так играли, Урал подвесил на ближнего вяза камень величиной с лошадиную голову, а сам крадучись пробрался к пещере, где обитал девятиглавый дэв. Вскоре камешки разлетелись во все стороны, и дети дэва вокруг загадочного большого камня, подвешенного на длиной веревке к суку вяза. Одни из них, толкнул камень, тот откачнулся в сторону и сбил шалуна с ног. Рассерженный детеныш дэва поднялся и с такой силой хватил по камню, что тот отлетел далеко в сторону на обратном пути размозжил ему голову. Пусть и остальные дети девятиглавого дэва вот таким образом сами истребляют себе мы же перейдем к самому дэву. В том самом месте, где дорога пересекает гору, перед темной пещерой, лежал, говорят сам девятиглавый дэв. Вокруг него громоздились горы из человеческих костей. Урал увидев дэва, Урал-батыр крикнул ему издали: — Эй! Дэв! Отойди с дороги, я иду к живой воде! Дэв даже ухом не повел. Урал-батыр вновь: — Отойди, говорю, с дороги! Рассердился тут дэв, стал воздух в себя ртом втягивать, Урал-батыра к себе притягивать. Опомниться не успел батыр, как рядом с дэвом оказался. Но не оробел. — Бороться будем или рубиться? — бросил он девятиглавому дэву. Дэв не мало видел таких смелых егетов, но знал свою неуязвимость. Поэтому он ответил насмешливо: — Мне всё равно. Как хочешь умереть, пусть так и будет. Они взобрались на самую вершину горы и схватились в единоборстве. Борются они, борются, настал уже полдень, а они всё борются без передышки, — никто не может одолеть другого. И вот, когда солнце стало клониться к закату, дэв, как-то изловчившись, оторвал от Урала от земли и бросил его ввысь так, что тот, упав, вошёл в землю по пояс. Дэв вытянул и снова подкинул Урала, и тот, упав, ушёл на этот раз в землю по шею. Дэв вытащил его за уши, и они схватились опять. Снова начали они бороться, уже вечер наступил и сумерки стали сгущаться. И вот Урал внезапно оторвал от земли кичащегося своей силой дэва и швырнул вверх что есть мочи. Тот, упав, ушёл в землю по пояс. Вырвал его Урал из земли, и они продолжали бороться. Урал-батыр опять взметнул дэва, да так, что на этот раз тот ушёл в землю по шею, и девять его голов замерли, говорят, уставившись в разные стороны. Вытащил Урал дэва, и они продолжили схватку. Не успел дэв и опомниться, как Урал-батыр взметнул его в небо с такой силой, что тот, падая, провалился сквозь землю. Говорят, это и был последний судный день дэва. Карагаш поднялась на гору, чтобы собрать и похоронить кости отчаянного егета, а увидела его живого и здорового. От радости она даже заплакала и спросила в изумлении: — А куда же девался дэв? — Я превратил его в прах, — ответил Урал-батыр. Неподалёку от них, в трёх-четырёх шагах, стал, крутясь, выбиваться из-под земли дымок, а потом вспыхнуло пламя. — Что это такое? – спросила Карагаш. — Я на этом месте вбил дэва в землю, — ответил Урал. – Видать, земле противно было принять в свои объятья эту тварь. Вот падаль и коптит да перегорает. Та гора так и не перестала дымить, потому её прозвали Янган-тау. Уничтожив дэва, Урал недолго пробыл на вершине горы. Вытащил три волоска, подпалил их, и перед ним тут как тут возник Акбузат. Урал посадил вместе с собой Карагаш, и они помчались дорогой, что ведёт к живой воде. Скачут они, скачут. Необозримые долины, неприступные скалистые вершины гор, бездонные пропасти миновали. Потом Акбузат остановился и заговорил человеческим голосом: «Мы уже приблизились к роднику живой воды. Но его сторожит двенадцатиглавый дэв. Тебе придётся и с ним сразиться. Возьми три волоска из моей гривы, буду нужен – подпалишь их, я к тебе тут же явлюсь». Урал-батыр вырвал три волоска и, когда Акбузат исчез, сказал девушке: — Ты жди меня здесь. Убью дэва – приду за тобой. Вот, оставлю тебе курай. Если мне будет удача – с конца курая закапает молоко; если потерплю неудачу – станет капать кровь. Оставив Карагаш здесь,Урал-батыр пошел к двенадцатиглавому дэву. Вот впереди блеснул журчащий родник живой воды. Он выбивался из-под горы и тут же исчезал на глазах. Вокруг родника лежали грудами человеческие кости. Старый двенадцатиглавый дэв стойко охранял воду, одна капля которой могла исцелить больного и обессмертить здорового человека. С расстояния, видимого глазу, Урал закричал: — Эй, дев, дай дорогу, я пришел за живой водой! А тот даже ухом не ведет, продолжает преспокойной лежать. — Дай дорогу! – опять закричал Урал, и тогда рассерженный дев повернул голову в его сторону и стал дыханием притягивать к себе батыра. Не растерявшись, однако, Урал предложил: — Будем бороться или рубиться? Много видел дев отважных егетов, рисковавших своей головой, потому ответил безразлично: — Мне все равно. Как тебе угодно умереть, так и делай. -Ладно, в таком случае, — промолвил Урал и выхватил из-за пояса алмазный меч, помахал им в воздухе, и сразу заблестели молнии, от которых дев чуть не ослеп. — Вот так, этим мечом я тебя и прикончу! –произнес Урал-батыр и стал крошить дэва. Он рубил и слева и справа. И при каждом взмахе отлетала одна из голов чудовища. В это время с кончика курая в руках Каргаша капало молоко. Видя это, девушка безмерно радовалась. Но в скором времени. Услышав душераздирающий рев дэва, со всех сторон стали сбегаться к нему на подмогу менее крупные дэвы и змеи-аждахи. Урал-батыр и не думает сдаваться. Его могучие ноги, держащие тело исполина, крепко попирают землю, будто вросшие в нее, голова высоко поднята, готова задеть облака, а в руках блистает алмазный меч, высекая молнии. В тот момент, когда, казалось, Урал-батыр перебил всех дэвов и змей, на него внезапно черной тучей налетели джины и пярии. Вздохнуть не дают, напирают так, что нету мочи. И вот тогда с кончика курая закапала кровь. Увидев это, Карагаш сильно опечалился. Недолго думая, она приложила курай к губам и стала наигрывать какую-то бесовскую, неприятную для слуха мелодию. А джинами и пяриям, оказывается, только того и надо было: едва услыхав родную мелодию Они мгновенно забыли обо всём на свете, оставили Урала одного и, бросившись на голос курая , стали визжать и отплясывать невообразимый дьявольский танец. Тогда Урал-батыр, уверенный, что наконец-то разгромил всю нечисть и теперь вырвет живую воду из рук дэвов, обессмертит людей, подошёл к тому месту, где выбивался из-под горы живой родник. Но теперь там и капельки воды не осталось: родник почему -то иссяк. Почему? Да потому что оставшиеся в живых джины и пярии, боясь, что вода достанется человеку, выпили всю ее до последней капли . Сколько ни сидел Урал-батыр возле живого родника, так и не дождался ни единой капли. Сильно опечалился Урал-батыр. Однако то, что он в пух и прах разгромил гнездо дэвов и пяриев не прошло бесследно: все вокруг оживилось позеленели травы и деревья птицы запели как прежде радость проступила на лицах людей. Урал-батыр вскочил на Акбузата посадил впереди себя Карагаш и уехал покинув высохший родник. В этих местах из туш дэвов джинов и пяриев которых Урал-батыр разрубил на куски возникла большая гора. Эту гору в народе начали называть Яман-тау. Урал и Караш поженились и зажили дружной семьей. Уних родилось трое сыновей: старший Идель, средний-Яик младший – Хакмар. Теперь в эти края редко стала заглядывать и Ажаль боится Урала и его алмазного меча при каждом взмахе высекающего молнию. Народ начал множиться и в скоре столо нехватать питьевой воды. Видя это тяжелое полжение Урал-батыр выхватил однажды свой меч трижды взмахнул им над головой и глубоко рассек землю. -Вот в этом месте будет исток большой воды!- провозгласил он. Сам же подозвал старшего сына Иделя и повел: -Иди мой сын куда велит тебе сердце броди среди людей и не оглядывайся назад до тех пор пока не набредешь на большую реку. Идель- исполнил подобный отцу- пошел на юг оставляя на земле тяжелые следы. Отец долго следил за ним роняя слезы ибо знал Идель уже никогда не вернется обратно. Идет Идель идет даже на отдых не останавливается. Долго шел он так потом повернул направо и наконец двинулся на север. Шел Идель шел прошли месяцы и годы потом направился он в западную сторону. Наконец добрался до полноводной реки, в которой кишели камы-выдры. Обернулся назад Идель и видит, что вслед за ним широкой лентой движется белая вода. И стала она вливаться в ту полноводную реку, поросшую камышами. Так родилась река Агидель, исполненная дивной красоты. В тот самый день, когда Идель тронулся в безвозвратный путь, его отец с тем же поручением отправил из дому и остальных двух сыновей. Но они оказались менее решительными и более нетерпеливыми, чем их старший брат. Им не хватило мужества проделать такое многотрудное долгое путешествие, какое проделал Идель-батыр. Так, младший из братьев Хакмар, как только отошел от родных мест, начал грустить в одиночестве. «Почему я должен скитаться один-одинешенек на чужбине? Пойду-ка я к брату Яику да и отправлюсь в путь вместе с ним. Вместе нам будет и легче, и веселее». Решив так, он отправился к Яику, который, как бы отгадав желание младшего брата, повернул с юга на запад, и вскоре они встретились в открытой степи. Дальше они пошли вместе — до самого большого озера на равнине. Как бы то ни было, люди преисполнены чувства глубокой благодарности не только к Иделю, но и к Яику и к Хакмару. А Урал- батыру, вырастившему таких сыновей, они возносят хвалу и желают многих лет жизни и здоровья. Уралу, достигшему к тому времени ста одного года, недолго уже оставалось жить. Ажаль, давно ждавшая его одряхления, ходила около него совсем близко. Урал-батыр лежал на смертном одре. Возле него плакал и горевал народ, предчувствуя расставание со своим славным и благородным батыром. В это время, раздвигая толпу собравшихся, подошел к смертному одру Урала невесть откуда взявшийся мужчина средних лет и сказал: — О, батыр среди батыров наш Урал! В тот самый день, когда ты слег в постель, я по просьбе народа отправился к живому роднику, к которому ты пробился однажды, перебив полчища дэвов и пяриев. Оказывается, он не высох до конца: семь дней я сидел там и набрал по капле рог живой воды. И вот теперь передаю тебе эту воду от имени всего народа. Отец наш Урал, испей этой воды и живи вечно на радость и счастье народа! И протянул ему рог живой воды. — Пей до последней капли! — молил его народ. Медленно и тяжело приподнялся Урал, взял в правую руку рог живой воды, поблагодарил народ и наполнил рот живой водой. Но ни одну каплю той драгоценной влаги не проглотил он, а, повернувшись направо и налево, назад и вперед, прыснул ее во все стороны. И произнес: — Я — один человек, вас — много людей! Не я, а земля-вода пусть будут бессмертны, пусть люди живут на земле радостно и счастливо! Как только вымолвил он это, вдруг переменилось все вокруг, обновилось к расцвело: под ногами разостлалась зеленая трава, на деревьях появились новые листья, на земле поспели алые ягоды, а на деревьях — красные плоды;расцвели цветы, благоухая и радуя взор; прилетели и запели прекрасные птицы; со звоном потекли ручьи;образовались круглые озера, окаймленные густыми камышами; в неведомых речках,;втекающих в те озера, а также в Агидель и Яик, поплыли невиданные до сих пор белые птицы — лебеди, над ними с криками стали носиться чайки. Кому не захотелось бы жить в таком чудесном мире! Девяностолетний сэсэн вышел из толпы, поднялся на бугорок и запел так: Пристанище, родная земля, Предков священная земля, Для четвероногих зверей Приютом ставшая земля. Ее долины — словно постель, Тальник, черемуха — словно хмель, Ее борщевник — в целый обхват, Лилии — как белоснежный сад. Тысяча красок — ее цветы, Благоуханием налиты, Вширь раскинувшаяся земля! Там, где косолапый медведь Бредет вразвалку — такая земля; Много волков здесь, что чуя дичь, Крадутся — вот такая земля; Шишкоухих с куцым хвостом Много здесь зайцев — такая земля; Изгибающихся, в пестром наряде, Много лисиц здесь — такая земля; Там, где рыбы, как лошади бьются, Воды через берега свои льются, Со множеством рек — такая земля! Ах, родная, родная земля, Где предки жили — такая земля! Там, где лошади звонко ржут, Где коровы дружно ревут, Овцы блеют и там и тут В стадах-табунах — такая земля; Там, где овца приляжет одна, Расплодится сотня ягнят; Там, где кобылица одна Приотстанет,-сто жеребят; Земля,где отец мой стал женихом, Где невестою стала мать, Где пуповину взрезали мою, Где мог я сладость вод испытать! Так дивясь сокровищам и красотам своей земли, сложил старый сэсэн кубаир. И в это самое время покинул Урал-батыр мир земной. С великими почестями похоронил народ своего бытыра на возвышенном месте. Каждый из собравшихся там людей бросил горсть земли на его могилу. Шли дни ,месяцы, годы,но не прерывался поток людей к этому священному месту .И каждый человек бросал туда землю,пока над могилой Урала не образовалась огромная гора. Ту гору народ назвал Уральской.Говорят , там и поныне хранятся кости Урал-батыра: стоит копнуть,и из-под Уральской горы можно извлечь несметные богатства золота и серебра, всевозможные драгоценные камни. Они-то и есть те самые незабвенные кости Урала-батыра. Сохранились не только бесценные его кости ,но даже кровь его не упела остыть. Лишь по истечении долгого времени цвет свой изменила:то,что мы называем маслом земли ,и есть вечно теплая неиссыхаемая кровь нашего Урал-батыра. Батыры-Близнецы На верх страницы Давным-давно жил, говорят, один царь.У него была очень красивая дочь. Летом обычно эта девушка спала в яблоневом саду.Каждый вечер к царевне являлся дэв. И вот однажды царевна родила двух сыновей-близнецов. Царь не стал показывать новорожденных людям: стыдно было. Онпостроил отдельный дом, запер таммальчиков и поручил уход за ними их воспитание одной старушке. Мальчики росли удивительно быстро: задень- как за месяц, за месяц – как за год.Когда им исполнилось три месяца, они выбежали на улицу и начали играть в мяч. Впервый же день разбили окно у одинокой старушки. Царь прослышал о проказах мальчиков и приказал запереть их в чугунный дом . один мальчик сразу же заснул мертвецким сном; другой слонялся, слонялся из угла в угол и , заметив какой –то шов в стене, ударил по нему ногой. Отворилась дверь. Пришел он в царскую конюшню, взял себе Коня, меч и поехал куда глаза глядят. Ехал он, ехал, наконец очутился около Какого –то большого моста. Спустился под Мост и, спрятавшись, стал наблюдать. Вдруг поднялась буря. Потянувшись, посмотрел: идет пятиглавый дэв! -Фу-фу, человечиной пахнет, кто там прячется, выходи!- грозно крикнул дэв. Мальчик смело выскочил из-под моста верхом на коне и схватился с дэвом. Не по годам храбрый и сильный, он сразу же срубил все пять голов дэва, и разлетелись они в разные стороны. После этого он опять спрятался под мост. Вскоре снова поднялась буря. Желая узнать, что творится, мальчик выглянул: к мосту приближался семиглавый дэв. Подошел дэв к мосту и сказал: -Фу-фу, человечиной пахнет, кто тут есть, выходи! Мальчик тут же выскочил на коне, и началась схватка. В конце концов он срубил все семь голов дэва, и разлетелись головы в разные стороны. Затем мальчик снова спустился по мост и лег отдохнуть. Только прилег, поднялась буря сильнее прежних. Приподнял он голову: идет десятиглавый дэв. -Фу-фу, человечиной пахнет, кто тут есть , выходи!- сказал дэв. Сел мальчик на коня , выскочил из-под моста и схватился с дэвом. Бьются они, бьются. От меча мальчика летят искры, и дэв все больше разъяряется. Но в конце концов смелый отрок и этому дэву срубил все головы — разлетелись десять голов в разные стороны. Обеспокоенные тем, что дэвы долго не Возвращаются, их жены и мать собрались Вместе и говорят: « Наверное, с ними что-нибудь случилось, иначе давно бы вернулись домой». Жена пятиглавого дэва сказала: — Если моего мужа убил батыр и он появится здесь, я устрою сильный дождь, сама же превращусь в дом: батыр захочет укрыться от дождя в доме- я его там и придавлю. Жена семиглавого дэва говорит : — А я устрою знойный день , а сама превращусь в березу; если, спасаясь от жары, батыр подойдет к дереву- я его там т убью. Жена десятиглавого дэва говорит: -А я стану узенькой речушкой , если батыр захочет перешагнуть, я сразу же разольюсь во всю ширь, и он тогда утонет. Мать же дэвов сказала: -Я же превращусь в дикого кабана и проглочу батыра, если только он не знает молитвы и не кинет в меня горсть заклято земли. Храбрый мальчик как-то узнал о коварных замыслах этих дэвов- женщин. Поспешил он в свой дом и разбудил спящего мертвецким сном брата. Стали они плести каждый по корзине. Когда сплели, наполнили корзины землей и закрыли. Затем взвалили себе на плечи эти корзины и отпрвились в путь. Шли они, шли, и вот однажды полил проливной дождь. Смотрят: совсем близко какой-то дом. Тогда они произнесли молитву и ударили одной корзиной с землей по этому дому — дождь мгновенно прекратился. Из того места, где был дом, рекой потекла черная кровь. Отправились мальчики дальше. Выдался до того жаркий, знойный день, что они окончательно изнемогли и разомлели. Видят: вблизи растет береза с большой кроной. Стоило им подойти и ударить корзиной с землей по дереву, как из-под корня белоствольной березы, клокоча , полилась черная кровь . Сразу же стало прохладно, мальчики воспрянули духом и пошли дальше. Дорогу им преградила узенькая речушка- и по ней ударили корзинами с землей. Смотрят: река уже не река. А черная кровь! В это время со страшным хрюканьем помчался на них здоровенный дикий кабан. Добежал разъяренный кабан и только хотел было броситься на них, как мальчики , прочитав молитву, ударили по нему корзинами с землей – и дикий кабан сразу же превратился в черную кровавую реку. После этих подвигов братья-близнецы стали батырами. Если шли на них войной- побеждали: если возникали споры- всегда находили мирное решение. Были они надежными защитниками народа и прожили красивую жизнь.

В Предуралье и на Южных склонах Уральских гор живёт древний народ – башкиры. Сами представители этого народа называют себя немного иначе – башкорты. По одной из версий, это слово переводится как волк-вожак. Волк или волчица – частые герои башкирских сказок. Ещё одно важное для башкир животное – конь. Как же без коня в степи? Прекрасные наездники, охотники, скотоводы башкиры в давние времена вели кочевой образ жизни, пасли стада в степях, временные поселения (аулы) ставили на берегах рек и озёр, жили в войлочных юртах.

В XIII веке территория Башкирии была захвачена монголо-татарами. После разгрома Золотой Орды башкиры оказались под властью Казанского, Ногайского и Сибирского ханств. В середине XV века царь Иван Грозный призвал башкир перейти в российское подданство, сохранил их земли и религию, но обязал служить в российской армии. Вскоре была основана Уфа, столица Башкирии.

Со временем башкиры начали переходить к оседлой жизни и земледелию. Они прекрасно ткали, занимались выделкой войлока, производством ковров, обработкой кожи. Из серебра, добытого в рудниках Уральских гор, делали украшения.

Сочиняя сказки, башкиры хотели передать своим детям национальные традиции и поделиться жизненной мудростью. Почитай их и ты.

Аминбек

Когда-то давным-давно жил старик со старухой. У них был сын Аминбек. Родители хотели сделать Амин-бека богатым торговцем.

Однажды они дали сыну денег и велели идти учиться торговать. Аминбек не хотел быть торговцем, а хотел изучать науки или искусство.

Аминбек приехал в город, переночевал в заезжем доме, а наутро вышел на улицу. Тут он услышал, как проходивший мимо глашатай возвещал:

– Кто хочет научиться хорошо писать, пусть идёт к такому-то человеку!

Аминбек тут же отправился к этому человеку и договорился обучаться у него письму в течение года.

Он научился писать так искусно, что мог сделать свой почерк похожим на почерк любого человека. Когда прошёл год, Аминбек возвратился к родителям. Родители были очень огорчены, что их сын ещё не научился торговать.

Старик со старухой опять дали ему денег и отправили учиться торговать. Аминбек приехал в город, переночевал там, а наутро вышел на улицу. Тут он встретил глашатая, который кричал:

Аминбек обратился к этому человеку, уплатил монеты и стал учиться у него игре в сарташ. И научился играть так хорошо, что стал побеждать самых лучших игроков.

Прошёл год, и Аминбек отправился домой. Родители побранили его за то, что он зря переводит деньги и обучается пустякам. Затем они дали ему ещё монет и велели, чтобы на эти деньги он научился торговать.

Как и прежде, Аминбек приехал под вечер в один город, заночевал, а поутру вышел на улицу и встретил глашатая, который кричал:

– Кто хочет научиться играть на скрипке, пусть идёт к такому-то человеку!

Аминбек пошёл к этому человеку, уплатил ему монеты и стал учиться играть на скрипке. Прошёл год, и он так хорошо научился играть, что, пожалуй, на всём свете не было другого такого скрипача. После учения Аминбек отправился домой.

Башкирские народные сказки

11 сказок

Как видно из названия этогй категории, она посвящается такому жанру устного творчества, как башкирские народные сказки. Здесь собраны произведения устного фольклора из тех, которые по каплям собирались учеными в течение 2-х веков по деревням с башкирским населением. Поэтому на нашем сайте вы можете читать башкирские сказки онлайн абсолютно бесплатно. Список башкирских сказок отсортирован по алфавиту.

Волга Родная.
Сказки народов Башкирии, Татарии и Чувашии

БАШКИРСКИЕ СКАЗКИ

БОГАТЫРСКИЕ И ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

УРАЛ-БАТЫР

УРАЛ-БАТЫР[1]

В стародавние времена, когда ещё не было ни Урал-тау^[2] ни Агидели^[3], обитали, говорят, в лесных дебрях старик со старухой. Долго прожили они, а потом старуха умерла, и остался старик с двумя малолетними сыновьями, которых звали Шульген и Урал.

Когда отец уходил на охоту, Шульген и Урал оставались дома. Старик был такой могучий, что ему ничего не стоило поймать и приволочь домой живого медведя, волка или льва. А прежде чем отправиться на охоту, старик проглатывал ложку крови хищного зверя. Стойло ему это сделать, как он становился обладателем силы того самого хищного зверя.

Согласно обычаю, пить такую кровь дозволено было только тому, кто изловит хищного зверя собственными руками. Поэтому отец постоянно напоминал своим сыновьям: «Вы ещё маленькие, не смейте же, глядя на меня, пробовать крови из моего бурдюка — погубите себя».

Однажды, когда старик был на охоте, к братьям подошла очень красивая незнакомая женщина и спросила:

— Почему сидите дома, вместо того чтобы охотиться вместе с отцом?

Шульген и Урал ответили:

— И охотились бы, да отец не велит. Говорит, что мы ещё не доросли, и оставляет дома.

Тогда женщина засмеялась:

— Разве можно дорасти, сидя дома?!

— А что нам делать?

— Выпить хищной крови из бурдюка, ответила женщина. — Стоит вам только её глотнуть, как сразу превратитесь в здоровенных джигитов, станете могучими, как львы.

— Отец не велел и близко и подходить к бурдюку с кровью, — сказали Шульген и Урал. — Он предупреждал: «Испробуете — погубите себя». Мы послушны слову отца.

Не отстает женщина, всё подзадоривает.

— Да вы маленькие еще! Каждому слову своего отца верите. Если бы выпили эту кровь, стать бы вам могучими батырами да на охоту ходить. А отцу придется тогда дом охранять. Ваш отец давно это сообразил, вот и ходит молодцом, попивая кровь из бурдюка, а вам его даже не показывает… Воля ваша, поступайте как знаете, я сказала и кончила. — С тем и исчезла та красивая женщина.

Поверив словам женщины, Шульген решил испробовать крови, а Урал, свято веря словам отца, и близко не подошел к бурдюку.

Стоило Шульгену глотнуть крови, как он превратился в медведя. Тотчас вошла та самая красивая женщина и, смеясь, обратилась к Уралу:

— Видишь, что сделал твой брат! — И тут же добавила: — Сейчас я превращу его в волка.

Щелкнула она медведя в лоб — и тот стал волком. Щелкнула ещё раз — волк превратился в льва.

Затем она вскочила на него и умчалась неведомо куда.

Женщина та была вовсе не женщиной, а змеей-юхой^[4], принявшей облик красавицы. Став жертвой её коварства, Шульген навсегда превратился в зверя: взглянешь на него раз — медведь, взглянешь другой раз — волк он или лев. Бродил так, бродил по свету, вышел как-то к неведомому озеру да там и утонул, говорят.

А младший брат его Урал вырос батыром, которому не было равного во всём свете.

Случилось так, что в ту самую пору, когда он начал ходить на охоту, землю постигла страшная беда: высохли реки и озера, пожухли травы, пожелтели листья на деревьях, трудно стало дышать. Мор нашел на людей и на скотину. Никто ничего не мог сделать против

Ажаль^[5], которая, бродя по миру, уничтожала всё живое.

Сказывают, что Урал-батыр стал думать о том, как найти Ажаль и убить её. У отца Урала был алмазный меч, который ему тоже достался от отца. При каждом взмахе тот меч высекал молнии. Дал старик алмазный меч сыну своему Уралу и сказал:

— Этим мечом можно сокрушить всё, лишь нельзя убить Ажаль. И всё же ты возьми его, — глядишь, пригодится. Говорят, где-то очень далеко отсюда есть живая вода — Терехыу. Так вот, одна капля той живой воды, оказывается, оживляет мертвого, исцеляет больного, а саму Ажаль может умертвить. Вот Ажаль-то и надо искупать в той самой воде. Другого выхода, чтобы спастись от этой страшной твари, нет.

Урал взял отцовский меч, подвесил его к поясу и пошёл куда глаза глядят. Шел он так, шел, пока не вышел к перекрестку семи дорог. Там повстречал седобородого старика и обратился к нему с вопросом:

— Дедушка, каким путем идти к роднику живой воды?

Старик указал на одну из семи дорог. Тогда Урал спросил:

— А до неё отсюда далеко, сколько дней нужно идти?

— А уж про это, сынок, я сказать не могу, — ответил старик. — Вот уж сорок лет я указываю путникам дорогу к живой воде, только за всё это время не видел ни одного человека, который вернулся бы оттуда живым и невредимым. А потом добавил: — Сынок, по дороге встретится тебе табун лошадей, и будет среди них конь Акбузат^[6]. Если сумеешь, вскочи на него и мчись дальше верхом.

Урал простился со стариком и направился дорогой, ведущей к живой воде. Шел он, шел и видит табун лошадей, о котором говорил ему старик. И посреди того табуна:

Изумленный, остановился Урал, а потом тихо к коню подошел. Акбузат только раз взглянул на него, но не отпрянул, не испугался, так и продолжал стоять на месте. Тогда Урал как барс вскочил на коня. Хотел было поскакать во весь опор, но разгневанный Акбузат подбросил его так высоко, что всадник, упав, погрузился в землю по пояс. С огромным трудом выкарабкался Урал и опять вскочил на Акбузата, вцепившись в него как клещ. Как ни старался Акбузат, но сбросить с себя Урала уже, не смог. Тогда разъяренный конь понес джигита невесть куда.

Эх, мчится Урал, эх, мчится! Неоглядно просторные долины, высоченные кряжи гор, глубокие овраги и прорасти миновал. Посреди темного бурелома Акбузат наконец остановился. Решив узнать, что случилось. Урал спрыгнул на землю. И тогда Акбузат заговорил человечьим голосом:

— Мы добрались до девятиглавого дэва^[7], преградившего собой путь к живой воде. Тебе придется с ним сразиться. Вырви три волоска из моей гривы. При надобности подпали их, и тут же я к тебе примчусь.

Урал вырвал из его гривы три волоска, и Акбузат сразу исчез.

И вот стоит Урал, не зная, куда идти, что предпринять.

Мимо проходит красивая девушка с мешком за спиной. Урал останавливает её:

— Эй, хылу^[8], куда идешь? Что у тебя в мешке? Уж очень тяжелым он кажется.

И тогда со слезами на глазах она рассказала о своем горе. Оказывается, эту девушку по имени Карагаш^[9] совсем недавно похитил дэв и превратил в свою рабыню. Для того чтобы забавлять девятерых детей девятиглавого дэва, Карагаш с утра до ночи должна теперь таскать с речного плеса разноцветные камешки в мешке.

Уралу стало жалко девушку.

— Давай, хылу, я сам понесу твой мешок, — предложил он. Девушка испуганно возразила:

— Нет-нет, джигит, не вздумай со мной идти. Если дэв заметит, он тебя сразу убьет!

Но Урал настоял на своем и донес мешок с камнями до того места, где играли девять детей девятиглавого дэва. Стоило ему высыпать те камешки, как дети дэва стали хватать их и забавляться, бросая камни друг в друга. Пока они так играли, Урал подвесил на суку ближнего вяза камень величиной с лошадиную голову, а сам крадучись пробрался к пещере, где обитал девятиглавый дэв.

Вскоре камешки разлетелись во все стороны, и дети дэва собрались вокруг загадочного большого камня, подвешенного на длинной веревке к суку вяза. Один из них забавы ради толкнул камень, тот откачнулся в сторону и сбил шалуна с ног. Рассерженный детеныш дэва поднялся и с такой силой хватил по камню, что тот отлетел далеко в сторону и на обратном пути размозжил ему голову.

Пусть остальные дети девятиглавого дэва вот таким образом сами истребляют себя, мы же перейдем к самому дэву.

В том самом месте, где дорога пересекает гору, перед темной пещерой лежал, говорят, сам девятиглавый дэв. Вокруг него громоздились горы из человеческих костей. Увидев дэва, Урал-батыр крикнул ему издали:

— Эй, дэв! Отойди с дороги, я иду к живой воде!

Дэв даже ухом не повел, Урал-батыр вновь:

— Отойди, говорю, с дороги!

Рассердился тут дэв, стал воздух в себя ртом втягивать, Урал-батыра к себе притягивать. Опомниться не успел батыр, как рядом с дэвом оказался. Но не оробел.

— Бороться будем или рубиться? ^[10] — бросил он девятиглавому дэву.

Дэв немало видел таких смелых джигитов, но знал свою неуязвимость. Поэтому он ответил насмешливо:

— Мне всё равно. Как хочешь умереть, пусть так и будет.

Они взобрались на самую вершину горы и схватились, в единоборстве. Борются они, борются, настал уже полдень, а они всё борются, без передышки, — никто не может одолеть другого. И вот, когда солнце стало клониться к закату, дэв, как-то изловчившись, оторвал Урала от земли и бросил его ввысь так, что тот, упав, погряз в земле по пояс. Вытащил Урала дэв, снова подкинул, и тот, упав, ушел на этот раз в землю по шею. Дэв вытащил его за уши, и они схватились опять.

Снова начали они бороться. Уже вечер наступил и сумерки стали сгущаться. И вот Урал внезапно оторвал от земли кичащегося своей силой дэва и швырнул вверх что есть мочи. Тот, упав, ушел в землю по пояс. Вырвал его Урал из земли, и они продолжали бороться. Урал-батыр опять взметнул дэва, да так, что на этот раз тот ушел в землю по шею, и девять его голов замерли, говорят, уставившись в разные стороны. Вытащил Урал дэва, и они продолжали схватку. Не успел дэв и опомниться, как Урал-батыр взметнул его в небо с такой злобой, что тот, падая, провалился сквозь землю. Говорят, это и был последний судный день дэва.

Бедняжка Карагаш поднялась на гору, чтобы собрать и похоронить кости неосторожного джигита, а увидела его живого и здорового. От радости она даже заплакала и спросила в изумлении:

— А куда же девался дэв?

— Я превратил его в прах, — ответил Урал-батыр.

Неподалеку от них, в трех-четырех шагах, стал крутиться из-под земли дымок, а потом вспыхнуло пламя.

— Что это такое? — спросила Карагаш.

— Я на месте вбил дэва в землю, — ответил Урал. — Видать, земле противно было принять в свои объятья эту тварь. Вот падаль и коптит да перегорает.

Та гора так и не перестала дымить, потому её прозвали Янган-тау.^[11]

Уничтожив дэва, Урал недолго пробыл на вершине горы. Вытащил три волоска, подпалил их и перед ним тут как тут возник бой Акбузат. Урал посадил вместе с собой Карагаш, и они помчались дорогой, что ведет к живой воде.

Скачут они, скачут. Необозримые долины, неприступные скалистые вершины гор, бездонные пропасти миновали. Потом Акбузат остановился и заговорил человеческим голосом: «Мы уже приблизились к роднику живой воды.

Но его сторожит двенадцатиглавый дэв. Тебе придется и с ним сразиться. Возьми три волоска из моей гривы, буду нужен — подпалишь их, я к тебе тут же явлюсь».

Урал-батыр вырвал три волоска и, когда Акбузат исчез с глаз, сказал девушке:

— Ты жди меня здесь. Убью дэва приду за тобой. Вот, оставляю тебе курай^[12].

Если мне сопутствует удача-с конца курая станет капать молоко; если потерплю неудачу — станет капать кровь.

Оставив Карагаш здесь, Урал-батыр пошел к двенадцатиглавому дэву.

Вот впереди блеснул журчащий родник живой воды. Он выбивался из-под горы и тут же исчезал на глазах. Вокруг родника грудились человеческие кости. Старый двенадцатиглавый дэв стойко охранял воду, одна капля которой могла исцелить больного и обессмертить здорового человека.

С расстояния, видимого глазу, Урал закричал:

— Эй, дэв, дай дорогу, я пришел за живой водой!

А тот даже ухом не ведет, продолжает преспокойно лежать.

— Дай дорогу! — опять закричал Урал, и тогда рассерженный дэв повернул голову в его сторону и стал дыханием притягивать к себе батыра. Не растерявшись, однако, Урал предложил:

— Будем бороться или рубиться?

Много видел дэв отважных джигитов, рисковавших своей головой, потому ответил безразлично:

— Мне всё равно. Как тебе угодно умереть, так и делай.

— Ладно, в таком случае… — промолвил Урал и выхватил из-за пояса алмазный меч, помахал им в воздухе, и сразу заблестели молнии, от которых дэв чуть не ослеп.

— Вот так, этим мечом я тебя и прикончу! — произнес Урал-батыр и стал крошить дэва. Он рубил и слева и справа. И при каждом взмахе отлетала одна из голов дэва.

В это время с кончика курая в руках Карагаш капало молоко. Видя это, девушка безмерно радовалась.

Но в скором времени, услышав душераздирающий рев дэва, со всех сторон стали сбегаться к нему на подмогу менее крупные дэвы и змей-аждахи^[13].

Урал-батыр и не думает сдаваться. Его могучие ноги, держащие тело исполина, крепко подпирают землю, будто вросли в нее, голова высоко поднята, готовая за деть облака, а в руках блистает алмазный меч, высекая молнии.

В тот момент, когда, казалось, Урал-батыр перебил всех дэвов и змей, на него внезапно черной тучей налетели джины ^[14] и пэрии^[15].

Вздохнуть не дают, напирают так, что нету мочи. И вот тогда с кончика, курая закапала кровь. Увидев это, Карагаш сильно опечалилась. Недолго думая, она приложила курай к губам и стала наигрывать какую-то бесовскую, неприятную для слуха мелодию. А. джинам и пэриям, оказывается, только того и надо было: едва услыхав родную мелодию, они мгновенно забыли обо всём на свете, оставили Урала одного и, бросившись на голос курая, стали визжать и отплясывать невообразимый дьявольский танец.

Тогда Урал-батыр, уверенный, что наконец-то разгромил всю нечисть и теперь вырвет живую воду из рук дэвов, обессмертит людей, подошел к тому месту, где выбивался из-под горы живой родник. Но теперь там и капельки не осталось: родник почему-то иссяк. Почему? Да потому, что оставшиеся в живых джины и пэрии, боясь, что вода достанется человеку, выпили всю её, до последней капли. Сколько ни сидел Урал-батыр возле живого родника, так ничего и не дождался.

Сильно опечалился Урал-батыр. Однако то, что он в пух и прах разгромил гнездо дэвов к пэриев, не прошло бесследно: всё вокруг оживилось, позеленели травы и деревья, птицы запели, как прежде, радость проступила на лицах людей.

Урал-батыр сел на Акбузата, посадил впереди себя Карагаш и уехал, покинув высохший родник. В этих местах из туш дэвов, джинов и пэриев, которых Урал-батыр разрубил на куски, возникла большая гора. Эту гору в народе начали называть Яман-тау^[16].

Урал и Карагаш поженились и зажили дружной семьей. У них родилось трое сыновей: старший — Идель, средний — Яик, младший — Хакмар.

Теперь в эти края редко стала заглядывать и Ажаль — боится Урала и его алмазного меча, при каждом взмахе высекающего молнию. Народ начал размножаться, и вскоре стало не хватать питьевой воды. Видя это тяжелое положение, Урал-батыр выхватил однажды свой меч, трижды взмахнул им над головой и глубоко рассек землю.

— Вот в этом месте будет исток большой воды! — провозгласил он. Сам же подозвал старшего сына Иделя и повелел:

— Иди, мой сын, куда велит тебе сердце, броди среди людей и не оглядывайся назад до тех пор, пока не набредешь на большую текучую реку.

Идель — исполин, подобный отцу, — пошел на юг, печатая на земле тяжелые следы. Отец долго следил за ним, роняя слезы, ибо знал, что Идель уже никогда не вернется обратно.

Идет Идель, идет, даже на отдых не останавливается. Долго шел он так, потом повернул направо и, наконец, двинулся на север. Шел Идель, шел, прошли месяцы и годы, потом направился он в западную сторону. Наконец добрался до полноводной реки, в которой кишели выдры. Обернулся назад Идель и видит, что вслед за ним широкой рекой движется белая вода. И стала она вливаться в ту полноводную реку, поросшую камышами.

Так родилась река Агидель, исполненная дивной красоты.

В тот самый день, когда Идель тронулся в безвозвратный путь, его отец с тем же поручением отправил из дому и остальных двух сыновей. Но они оказались менее решительными и более нетерпеливыми, чем их старший брат. Им не хватило мужества проделать такое многотрудное долгое путешествие, какое проделал Идель-батыр. Так, младший из братьев Хакмар, как только отошел от родных мест, начал грустить в одиночестве: «Почему я должен скитаться один-одинешенек на чужбине? Пойду-ка я к брату Яику да и отправлюсь в путь вместе с ним. Вместе нам будет и легче, и веселее».

Решив так, он отправился к Яику, который, как бы отгадав желание младшего брата, повернул с юга на запад, и вскоре они встретились в открытой степи.

Дальше они пошли вместе — до самого большого озера на равнине.

Как-бы то ни было, люди преисполнены чувства глубокой благодарности не только к Иделю, но и к Яику и к Хакмару. А Урал-батыру, вырастившему таких сыновей, они возносят хвалу и желают многих лет жизни и здоровья.

Тем не менее, Уралу, достигшему к тому времени ста одного года, недолго уже оставалось жить. Ажаль, давно ждавшая его одряхления, ходила от него совсем близко.

Урал-батыр лежал на смертном одре. Вокруг него плакал и горевал народ, предчувствуя расставание со своим славным и благородным батыром. В это время, раздвигая толпу собравшихся, подошел к смертному одру Урала, невесть откуда взявшийся мужчина средних лет и сказал:

— О батыр среди батыров, наш Урал! В тот самый день, когда ты слег в постель, я по просьбе народа отправился к живому роднику, к которому ты пробился однажды, перебив полчища дэвов и пэриев. Оказывается, он не высох до конца: семь дней я сидел там и набрал по капле рог живой воды. И вот теперь передаю тебе эту воду от имени всего народа. Отец наш Урал, испей этой воды и живи вечно на радость и счастье народа!

И протянул ему рог живой воды.

— Пей до последней капли! — молил его народ.

Медленно и тяжело приподнялся Урал, взяв в правую руку рог живой воды, поблагодарил народ и наполнил рот живой водой. Но ни одну каплю той драгоценной влаги не проглотил он, а, повернувшись направо и налево, назад и вперед, прыснул её во все стороны. И произнес:

— Я — один человек, вас — много людей. Не я, а земля вокруг нас должна быть бессмертной, люди на ней должны жить в счастии и благополучии!

Стоило ему так сказать, как всё вокруг ожило и расцвело: под ногами разостлалась зеленая, как бархат, трава, деревья покрылись обновлеными листочками, созрели разные ягоды, а на деревьях налились разные плоды, пышно расцвели цветы, благоухая и радуя глаз, начали петь и щебетать разные прекрасные птицы, зазвенели ручьи, образовались круглые прозрачные озера, окаймленные камышами, потекли новые реки.

В тех озерах и реках, впадающих в Агидель, Яик и Хакмар, появились и плавно поплыли невиданные доселе белые птицы — лебеди, а над ними с криками полетели чайки.

Кому не захотелось бы жить в таком чудесном мире!

Девяностолетний сэсэн^[17] вышел из толпы, поднялся на бугорок и запел так:

Так, дивясь сокровищам и красоте своей земли, сложил старый сэсэн кубаир^[19].

И в это самое время Урал-батыр покинул мир земной.

С великими почестями похоронил народ своего батыра на возвышенном месте. Каждый из собравшихся там людей бросил горсть земли на его могилу.

Шли дни, месяцы, годы, но не прерывался поток людей к этому священному месту. И каждый человек бросал горсть земли. Постепенно над могилой Урала поднялась огромная гора. Ту гору народ назвал Уральской. Говорят, там и поныне хранятся кости Урал-батыра: стоит глубоко копнуть, и из-под Уральской горы можно извлечь несметные сокровища золота и серебра, всевозможные драгоценные камни. Они-то и есть те самые незабвенные кости Урал-батыра. Сохранились не только дорогие его кости, но даже кровь его не успела остыть. Лишь по истечении долгого времени изменила свой цвет: то, что мы называем маслом земли^[20], и есть вечно теплая неиссякаемая кровь нашего Урал-батыра.

Батыры-Близнецы

Давным-давно жил, говорят, один царь. У него была красивая дочь. Летом обычно эта девушка спала в яблоневом саду. Каждый вечер к царевне являлся дэв. И вот однажды царевна родила двух сыновей-близнецов. Царь не стал показывать новорожденных людям: стыдно было. Он построил отдельный дом, запер там мальчиков и поручил уход за ними и их воспитание одной старушке.

Мальчики росли удивительно быстро: за день как за месяц, за месяц — как за год. Когда им исполнилось три месяца, они выбежали на улицу и начали играть в мяч. В первый же день разбили окно у одинокой старушки. Царь прослышал о проказах мальчиков и приказал запереть их в чугунный дом. Один мальчик сразу же заснул мертвецким сном; другой слонялся, слонялся из угла в угол и, заметив какой-то шов в стене, ударил по нему ногой. Отворилась дверь. Пришел он в царский дворец, взял себе коня, меч и поехал куда глаза глядят.

Ехал он, ехал, наконец очутился около какого-то большого моста. Спустился под мост и, спрятавшись, стал наблюдать. Вдруг поднялась буря. Потянувшись, посмотрел: идет пятиглавый дэв!

— Фу-фу, человечиной пахнет, кто там прячется, выходи! — грозно крикнул дэв.

Мальчик смело выскочил из-под моста верхом на коне и схватился с дэвом. Не по годам храбрый и сильный отрок сразу же срубил все пять голов дэва, и разлетелись они в разные стороны. После этого он опять спрятался под мост. Вскоре снова поднялась буря. Желая узнать, что творится, мальчик выглянул: к мосту приближался семиглавый дэв. Подошел дэв к мосту и ска-

— Фу-фу, человечиной пахнет, кто тут есть, выходи!

Мальчик тут же выскочил на коне, и началась схватка. В конце концов, он срубил все семь голов дэва, и разлетелись головы в разные стороны. Затем мальчик снова спустился под мост и лег отдохнуть. Только прилег, поднялась буря сильнее прежних. Приподнял он голову: идет десятиглавый дэв.

— Фу-фу, человечиной пахнет, кто тут есть, выходи! — сказал дэв.

Вскочил мальчик на коня, выскочил из-под моста и схватился с дэвом. Бьются они, бьются. От меча мальчика летят искры, и дэв всё больше разъяряется. Но в конце концов смелый отрок и этому дэву срубил все головы разлетелись десять голов в разные стороны.

Обеспокоенные тем, что дэвы долго не возвращаются, их жены и мать собрались вместе и говорят: «Наверное, с ними что-нибудь случилось, иначе давно бы вернулись домой». Жена пятиглавого дэва сказала:

— Если моего мужа убил батыр и он появится здесь, я устрою сильный дождь, сама же превращусь в дом: батыр захочет укрыться от дождя в доме — я его там и придавлю.

Жена семиглавого дэва говорит:

— А я устрою знойный день, а сама превращусь в березу; если, спасаясь от жары, батыр подойдет к дереву — я его там и убью.

Жена десятиглавого дэва говорит:

— А я стану узенькой речушкой, если батыр захочет перешагнуть, я сразу же разольюсь во всю ширь, и он тогда утонет.

Мать же дэвов сказала:

— Я же превращусь в дикого кабана и проглочу батыра, если только он не знает молитвы и не кинет в меня гореть заклятой землицы.

Однако храбрый мальчик узнал о коварных замыслах этих дэвов-женщин. Вернулся он в свой дом и разбудил спящего мертвецким сном брата. Стали они плести каждый по корзине. Когда сплели, наполнили корзины землей и закрыли. Затем взвалили себе на плечи эти корзины и отправились в путь. Шли они, шли, и вот однажды полил проливной дождь. Смотрят: совсем близко какой-то дом. Тогда они ударили одной корзиной с землей по этому дому — дождь мгновенно прекратился. Из того места, где был дом, рекой потекла черная кровь.

Отправились мальчики дальше. Выдался до того жаркий, знойный день, что они окончательно изнемогли и разомлели. Видят: вблизи растет береза с большой кроной. Стоило им подойти и ударить корзиной с землей по дереву, как из-под корня белоствольной березы, клокоча, полилась черная кровь. Сразу же стало прохладно, мальчики воспрянули духом и пошли дальше. Дорогу им преградила узенькая речушка — и по ней ударили корзинами с землей. Смотрят: река уже не река, а черная кровь! В это время со страшным хрюканьем помчался на них здоровенный дикий кабан. Добежал разъяренный кабан и только хотел было броситься на них, как мальчики ударили по нему корзинами с землей — и дикий кабан сразу же превратился в черную кровавую реку. После этих подвигов братья-близнецы стали батырами. Если шли на них войной — побеждали; если возникали споры — всегда находили мирное решение. Были они надежными защитниками народа и прожили красивую жизнь.

ТИМЕРХАН

В былые времена жил хан Махмут. У него был визирь по имени Ахметхан. И, говорят, у этого Ахметхана не было детей. Однажды Ахметхан принес в жертву сорок своих верблюдов и стал молить аллаха дать ему сына. И аллах дал ему одного сына. Мальчика нарекли Тимерханом. Он рос не по дням, а по часам, оказался очень крепким и здоровым. Игравшим с ним сверстникам белый свет становился не мил: он их бил и калечил. Отцы обиженных детей, визири, пришли к Махмут-хану с просьбой что-нибудь предпринять против обидчика. Махмут — хан позвал к себе Ахметхана и велел куда-нибудь изгнать Тимерхана.

В глубокой печали вернулся Ахметхан домой. Тимерхан, видя это, спросил:

— Отец, отчего ты печален?

Как бы ни было трудно, Ахметхану пришлось сказать сыну о приказе хана.

— Я могу жить и не здесь, отец, ты только дай мне коня, — ответил Тимерхан.

Отец сказал:

— Сынок, поди к табуну и позвени уздечкой ^[21].

Какая лошадь на тебя посмотрит, на ту и садись.

Когда Тимерхан приблизился к табуну и позвенел уздечкой, на него оглянулся плохонький стригунок. Тимерхан набросил на него потник, простился с родителями и отправился куда глаза глядят.

Вот едет он, едет. Едет, пока дорога вовсе не пропала. Вдруг кто-то поздоровался, назвав его по имени. Обернулся и видит седобородого старика. Это был пастух. Повел он молодца и дал такой совет:

— Вот тропинка. По этой тропинке кони спустятся на водопой. Ты спрячься в укромном месте и ударь одного из них камчой^[22].

От удара конь упадет на колени, тут ты на него и садись!

Как и посоветовал старик, Тимерхан стал дожидаться в укромном месте коней, спускающихся к водопою. Он изо всех сил ударил одного из них камчой, — у коня подкосились ноги, а Тимерхан мигом вскочил на него верхом. На этом коне и отправился Тимерхан в дальнейший путь.

Едет он и видит на поле побитую рать.

— Кто это побил вас насмерть? — крикнул он.

Сначала никто не откликнулся. И только после того как Тимерхан крикнул ещё и ещё раз, один из павших бойцов поднял голову и сказал:

Нас побил какой-то удалец, он отправился в ту сторону.

Сказал и опять уронил голову. Туда, куда тот указал, и отправился Тимерхан. Подъехав к горе, он увидел шатер. В шатре спит тот самый удалец, что целую рать побил. Конь его стоит привязанный перед шатром и ест пшеницу. Тимерхан привязал рядом своего коня и забрался в шатер. Лежа там, стал следить за спящим джигитом. Тот проснулся, вышел из шатра и увидел коня Тимерхана, жующего пшеницу. Потом вернулся в шатер и заметил Тимерхана. Спросил:

— Кто тебе разрешил сюда войти?

— Мне не надо ничьего разрешения, — ответил Тимерхан.

И решили они схватиться, силу друг друга испытать. Вскочили на своих коней и стали сражаться. Тимерхан сбил того с коня палицей. Только размахнулся снова, чтобы прикончить, как тот стал умолять оставить его в живых, обещал быть ему верным другом. Побратались они и поехали каждый своей дорогой.

Едет Тимерхан и видит на горе ещё один шатер. Заглянул в него — там три девушки-красавицы вышивают узоры.

— Есть ли на этом свете кто-нибудь сильнее меня, красивее вас? — спросил Тимерхан.

— Да разве же ты батыр?! Вот батыр царя Искандера, Ялалетдин по прозвищу Акбурек^[23], — он настоящий батыр! Он не пропустит в небе птицу, на земле змею! А наша красота — это не красота! Вот у царя Асфандияра есть дочь, — она куда красивее нас! — ответили девушки.

Тимерхан отправился искать Ялалетдин — батыра. Едет он, едет и видит на вершине одной горы Ялалетдина, который спит сидя на коне. Приветствует его. Тот отвечает на приветствие и спрашивает:

— Кто разрешил тебе сюда приехать? Без моего позволения по небу птица не пролетит, но земле змея не проскользит.

И решили они схватиться, силу свою попробовать. Тимерхан ударил его палицей и убил. Затем отправился к царю Искандеру. Царь встретил его хлебом-солью, угостил на славу и сказал:

— Есть у меня батыр по имени Ялалетдин Акбурек. Как он тебя сюда пропустил?

— Я его убил во время схватки, — ответил Тимерхан.

Погостив у царя Искандера, Тимерхан отправился к царю Асфандияру. Ехал он, ехал, пока не приехал в столичный город. А городские ворота были на запоре. Возле них, на берегу озера, находилась привязанная к дереву девушка-красавица. В том озере жил семиглавый дракон-аждаха. Городское население каждый день поставляло ему одну девушку и одного барана. Сегодня пришел черед дочери царя Асфандияра. Подошел Тимерхан к царевне и стал ждать появления аждахи из озера. И вот, подняв бурю, выплыл из озера аждаха и бросился к девушке. Тимерхан одним взмахом сабли снес все семь голов чудовища, изрубил на куски его тело. После этого поспешил к царю. Царь спрашивает:

— Как ты прошел мимо аждахи и проник к нам?

Тимерхан рассказал ему о том, как убил аждаху и спас его дочь. Очень обрадовался тому царь:

— Что попросишь ты за то, что спас мою дочь?

— Выдай её за меня, — сказал Тимерхан.

Царь согласился. Жених-батыр решил привезти на свадебный пир своих родителей и отправился домой. Тем временем город захватило войско соседнего царя и разгромило, а жителей перебило. Только один дом уцелел. Увидев там старика, совершавшего омовение, Тимерхан подошел к нему и попросил рассказать, что произошло и где его мать, отец.

— Твоего отца и мать ослепили и увезли в плен, — ответил старик.

Тимерхан поехал вслед за родителями. Перебил всё войско царя-захватчика и его самого убил. Вот подъехал он к зиндану ^[24], где томились его родители. Убив стражу и разрушив стену зиндана, он проник внутрь и отдал салям^[25]. Отец и мать Тимерхана обняли его, и отец сказал:

— За горой живет волшебница Уткуз^[26].

Если привезешь её жир и потрешь наши глазницы, мы прозреем.

Отправился Тимерхан на поиски волшебницы Уткуз. В дороге ему попался какой-то старик. Старик посоветовал:

— Сынок, ты не сможешь убить Уткуз своей саблей. Она опалит тебя огнем. Закроешь лицо вот этой сковородкой. Когда ты войдешь к ней, она будет греться у печки. Ты рассечешь её ягодицу саблей. Возьмешь два куска сала, второй раз не бей!

Тимерхан прибыл в город волшебницы Уткуз. Вошел в её дом. Старуха Уткуз грелась в это время у очага. Огонь достигал двери. Прикрыв лицо сковородой, приблизился к старухе и изо всей силы рассек саблей ей ягодицу. Взял два куска её сала и пошел домой. Он вернул зрение отцу и матери и повез их на свадебный пир. После пира он поставил отца царем в соседнем царстве. Сам вернулся в родные края и тоже стал царствовать.

Я тоже вернулся со свадьбы и поставил самовар. Проголодался. Айда, сынок, вместе чай пить будем.

ЦАРЬ КАРАГАНДА^[27] И ДЕВУШКА-БОГАТЫРКА

Царь Караганда имел единственную дочь. Был он коварным — настоящим изувером. Мучил и изводил народ. Дочь же его росла чуткой к людям и справедливой. Однажды царевна заболела. Царь пришел к дочери и стал спрашивать:

— Как ты себя чувствуешь, дочка?

— Плохо, отец.

— Дочь моя, чем же ты болеешь, чем?

— Задыхаюсь, отец. Дал бы ты волю народу.

Царь разгневался:

— Ты ещё хочешь учить своего отца!

Рассвирепев, он ударил по щеке больную дочь и вышел вон. Девушка потеряла сознание. Придя в себя, она переоделась в мужскую одежду и ушла из отцовского дома. Во всем городе в ту ночь только в одном доме светился огонек. Девушка вошла в дом. Там жила одинокая старуха. Попросила девушка разрешения переночевать. Старуха её пустила. На стене висели боевые доспехи, щит и сабли.

— Бабушка, — спросила царевна, — а где владелец этих доспехов?

— Старик умер, одна я живу, — отвечает старуха. — И тому рассказываю про свое горе, и этому рассказываю.

Легли они спать. Девушка всё ворочается в постели, уснуть не может. В это время из соседней комнаты появились два щенка. Встав с постели, старуха накормила и напоила их, приласкала и потом снова заперла в соседней комнате. Проснувшись утром, девушка первым делом спрашивает:

— Бабушка, что это за щенки, которых ты ночью нежила и ласкала?

Видя, что девушка настойчива и не на шутку заинтересовалась щенками, старуха поведала:

— Это не щенки. Старик мой был рыбаком. Однажды он нашел сундук, который плыл по реке. В том сундуке были заперты сестра и брат. Мы их вырастили. Когда им исполнилось по восемь-девять лет, они упросили нас выпустить их на улицу и нечаянна забрели в царский сад, да там и уснули. Царь велел их запереть. Через четыре года он стал заглядываться на девушку. Поместил её в отдельной комнате, дарил ей богатые наряды, кормил вкусными блюдами. А во дворце жила одна старуха-ведьма.

Как-то она спрашивает девушку:

— Брата своего видеть хочешь?

— Очень бы хотела, да ведь нельзя, — отвечает девушка.

— Если хочешь видеть брата, я проведу к тебе подземный ход, только денег не жалей, — отвечает старуха.

Сказала и сделала. Девушка каждый день могла видеться и разговаривать со своим братом, носила ему еду. Царь узнал про это, и тогда и брат, и сестра были превращены в щенков, заточены в тюрьму.

Однажды два голубя сели на дерево, что росло за домом, и повели разговор:

— Тетя, тетя, знаешь эту старуху? Ведь её дочь и сын в тюрьме.

Когда стал прорезаться рассвет, голубки улетели. А назавтра прилетели опять и стали переговариваться:

— А этих детей можно спасти?

Если стражников напоить опиумом, можно спасти.

— А как же их можно снова обратить в людей?

— Если им дать попить крови той ведьмы, что их сторожит, они превратятся в людей.

Такую историю рассказала старуха, и девушка, слушавшая её с большим вниманием, решила помочь брату и сестре вернуть человеческий облик. Придя в дом отца, она скинула мужскую одежду и переоделась бедной крестьянкой. Затем она отправилась на базар, где встретила визирей своего отца. Те собирали пошлину, заставляя трепетать людей.

— Ты что за девка?

— Мне негде жить.

Один из визирей, заметив, что девушка красива, сказал:

— Идем, будешь жить у нас, — и повел её к себе домой. Жене приказал:

— Дай поесть!

Жена посадила их за стол. Визирь поел, попил и стал приставать к девушке. Та вскочила с места, выхватила саблю, зарубила визиря и ушла.

Прослышав про это дело, царь велел отыскать убийцу. Он позвал другого визиря.

— Если за такое-то время не найдешь преступника, отрублю тебе голову, — сказал он ему.

Визирь начал вести розыск, но никак не мог напасть на следы убийцы. Когда, отчаявшись и не надеясь уже сносить головы, сидел он в глубокой печали, дочь визиря спросила его:

— Отец, что случилось, отчего ты так печален, почему так тяжело вздыхаешь?

— Эх, дочка! Сегодня — день моей смерти, — ответил визирь и рассказал ей обо всём.

— Отец, родной, не горюй. Лучше отведи к царю стражника, он и скажет царю, кто преступник.

Визирь отыскал стражника и привел его к царю. Вот стражник и говорит царю:

— Визиря убила твоя собственная дочь, о великий царь. Если не веришь, спроси у неё самой.

Царь тут же велел привести дочь, стал её расспрашивать. А она и не стала отрицать:

— Я убила.

Тогда царь говорит:

— Уходи, куда хочешь! С сегодняшнего дня ты мне не дочь.

Девушка взяла хорошего коня, достала булаву, меч и отправилась странствовать. Месяц едет, год едет, много земель проехала. Смотрит, а перед ней — огромный человек, величиной с гору. И спрашивает он:

— Ты что, не видел эту надпись?

А надпись такая: «Сражаться или бороться?»

— Сражаться — так сражаться, бороться — так бороться, — ответила девушка.

И стали они сражаться. В конце концов, девушка ударила соперника по голове, размозжила её и поехала дальше. Вот едет она, едет и приезжает в другое царство. Там поступила она к одному из царских визирей на работу помощником повара. Она была одета по-мужски, и повар принимал её за парня.

— Джигит, будь мне сыном, — говорит как-то повар. Девушка согласилась.

Однажды царь пригласил к себе визиря.

— За то, что не уплатили семилетний долг, царь Караганда и другой царь идут на нас войной. Что будем делать?

— Надо уплатить долг и спасти тем самым свою голову, — отвечает визирь.

Царь принял его совет и решил отдать долг. Про это прослышала дочь царя Караганды и отправила старика повара к царю. Сказала:

— Пусть не платит. Я сам выступаю против врагов во главе войска. Врагов много числом, но мало в них силы.

Старик передал царю слово в слово то, что ему велела сказать девушка. Царь удивился:

— Оказывается, есть кто-то смелее моего визиря!

Получив согласие царя, девушка-богатырка возглавила войско. Сначала она направилась туда, где стояло войско другого царя. Возглавлял его сын царя. И завязался у них разговор. Девушка ему предложила:

— Давай вместе прогоним царя Караганду, а свое войско отправь назад.

Царевич отправил свое войско домой. А потом они с девушкой-богатыркой выступили вместе против царя Караганды. Тот вызвал наблюдателя и спросил:

— Кто идет против меня?

— Против тебя идет твоя же дочь, — отвечает наблюдатель.

Царь Караганда чуть не лопнул от злости.

— Я сам снесу ей голову! — заявил он и выступил с войском против дочери.

Царевич и дочь царя Караганды перебили множество воинов царя Караганды, и царь сам тоже пал на поле сражения. Когда победа была одержана, девушка-богатырка сбросила мужские доспехи. Увидев красоту девушки, царевич застыл в изумлении.

— Будь мне женой, — предложил он.

Народ избрал её царицей вместо убитого жестокого царя. Став царицей, богатырка велела найти и казнить ведьму, превратившую брата и сестру в щенков. Она дала попить её кровь щенкам. Один из щенков превратился в прекрасного и могучего молодца, а другой — в девушку удивительной красоты. Царица сразу полюбила этого молодца, а царевичу сказала:

— Я не могу покинуть свою родину. Мне понравился этот юноша. Давай будем друзьями. Возьми в жены эту прекрасную девушку.

А та уже полюбила царевича. Он тоже полюбил её. Сыграли сразу две свадьбы. Свадебный пир продолжался сорок дней.

После того как девушка-богатырка стала царицей, привольно вздохнул народ.

ЮЛБАТ

Было у одного царя тридцать сыновей. Самого младшего Юлбатом звали. Настала пора жениться сыновьям, они и говорят:

— Должны мы найти человека с тридцатью дочерьми.

Нашли они такого царя, отправили к нему свата. А царь и говорит свату:

— Было у меня тридцать дочерей, да налетел вихрь, унес их, пропали с тех пор. Где они теперь — не знаю.

С тем и вернулся сват. Юлбат и говорит:

— Должны мы тех дочерей разыскать. Согласились с ним братья и стали готовиться, чтоб отправиться на поиски. Выбрали по коню, по седлу и всё другое, что в дороге нужно. Юлбат всё сам проверил, усадил братьев на коней и хотел было сам верхом садиться, да конь не держит его. Говорит тогда Юлбат:

— Вы езжайте, а я в город пойду коня покупать.

Выехали братья, а Юлбат назавтра в город отправился. Но никак подходящего коня выбрать не может: ни один не держит. Возвращается Юлбат домой. Идет, а навстречу один человек вороного коня в поводу ведет.

— Куда коня водил? — спрашивает Юлбат.

— На базар, да вот не продал…

— А сколько за коня просишь?

— Тысячу рублей.

— А ну-ка я верхом сяду, посмотрю, хорош ли конь, — говорит Юлбат. Вскочил на коня, а тот не шелохнулся даже. Три версты проскакал Юлбат, вернулся, расплатился не слезая с коня и домой вернулся. Оседлал коня и вслед за братьями отправился. Видит: у дороги столб стоит, а на столбе надпись: «Направо пойдешь — удаче быть, налево — от холода застыть». Посмотрел Юлбат, куда следы ведут, видит — братья направо повернули. Значит, ждет братьев удача, решил Юлбат, а сам влево свернул.

Чуть проехал Юлбат, видит — волк следом идет, окликает:

— Стой, Юлбат!

А Юлбат ещё сильнее коня гонит. Не отстает волк. Начал конь уставать, из сил выбился и упал. Тут волк подбежал и говорит:

— Снимай седло с уздечкой, мой теперь конь!

Снял Юлбат седло с уздечкой и дальше двинулся. А волк распорол коню грудь, сердце съел и за Юлбатом вдогонку бросился. Догнал Юлбата, тот и спрашивает:

— Теперь меня съесть хочешь?

— Нет, — отвечает волк, — ты единственного своего коня мне отдал. Ты скажи, куда путь держишь?

— Так и так, — говорит Юлбат, — иду я искать пропавших тридцать дочерей царских.

— Седлай тогда меня, — говорит волк, — уздечку набрось, сейчас на месте будем.

Поскакал Юлбат верхом на волке, только шапку на голове придерживает. Скакали они так, скакали, видят: мост с решетками по бокам стоит. Волк и говорит:

— Вот довез я тебя; здесь недалеко царь-дэв живет, мне дальше нельзя идти. Должен я сегодня вернуться, завтра надо мной суд будет.

Пошел дальше Юлбат пешком. А в тех краях жила дэв-царица, и было у неё три сына. Взяла она для них в жены трех дочерей из тех тридцати. Остальные двадцать семь при ней жили. Она их в кобылиц превратила. И вот по дороге встретил Юлбат одну из дэвовых жён. Разговорились они, познакомились. Рассказал Юлбат, что идет он искать тридцать пропавших царских дочерей. А она и говорит:

— Я как раз одна из тех дочерей. Выдали меня за сына дэвов. — И рассказала, что с другими сестрами приключилось.

— А где же муж твой? — спрашивает Юлбат.

— Он на коне верхом уехал.

— А куда уехал-то?

— А ты какой дорогой ехал? Не проезжал ли через мост с решетками?

— Проезжал, — говорит Юлбат.

— Вот той дорогой и он отправился.

— Если ты разрешишь, я того дэва убью, а тебя с собой возьму.

— Да как же не разрешить! А справишься ли ты с ним?

— Справлюсь, — говорит Юлбат, а сам к тому мосту отправился и затаился там. Немного погодя затряслась земля — это дэв домой возвращался. Доехал до моста, а конь никак дальше идти не желает, храпит, на дыбы встает.

— Ты чего храпишь? — спрашивает дэв, — Может, думаешь, Юлбат здесь? — И коня вперед понукает. Выскочил из-под моста Юлбат, встал перед дэвом. Дэв говорит тогда:

— Бороться будем или биться?

— Как угодно, — отвечает Юлбат.

Стали они бороться. Схватил Юлбат дэва, поднял и о железную решетку головой ударил. Покатилась голова дэва.

Так и с другими братьями-дэвами расправился Юлбат.

Собрал потом трех сестер вместе, а сам оставшихся двадцать семь дочерей искать пошел.

И вот приходит он в город, где царь-дэв жил. Заходит в царский дворец, а там дэв-старуха сидит. Прикончил её Юлбат, огляделся кругом: никого во дворце больше нет. Смотрит: ключ какой-то лежит. Ко всем замкам, что во дворце были, примерил Юлбат этот ключ — ни к одному не подходит. Наконец видит: дырка в стене. Сунул ключ — и дверь перед ним раскрылась. А за дверью дочь первой старухи находилась. Стала умолять Юлбата дэв-девица: «Не убивай меня, что пожелаешь — всё отдам!»

А Юлбат и говорит:

— Отдай мне то, что самое дорогое для твоей матери было. А не отдашь — убью.

— Есть у моей матери крылатый конь Дюль-Дюль. Возьми его. — И отдала коня Юлбату.

— А где двадцать семь дочерей царских? — спрашивает Юлбат.

— В конюшне, — отвечает та. — Вот тебе ключ. Откроешь — увидишь двадцать семь кобылиц. Это царские дочери и есть. Да камчу вот прихвати.

Взял Юлбат ключ и камчу и велел дэв-девице за собой идти. Подошли к конюшне. Юлбат дэв-девицу вперед пропустил: входят, а там — двадцать семь кобылиц стоят.

— Бей камчой, — говорит девица.

Ударил Юлбат каждую из кобылиц камчой, те и превратились в девушек. Нашлись, стало быть, остальные сестры. Тогда Юлбат говорит дэв-девице:

— А ты в погоню за нами не бросишься?

— Нет, нет! — отвечает та.

Не стал тогда Юлбат убивать её и отправился вместе с девушками к тем трем их сестрам. Остановились они на ночлег, сестры уснули, а Юлбат караулить остался. Вдруг слышит конский топот. Разбудил Юлбат сестер и говорит:

— Кто-то едет сюда. Вы здесь подождите, а я навстречу выйду, узнаю, кто это может быть.

Вышел Юлбат на дорогу и кричит:

— Стой!

Остановились.

— Кто вы? — спрашивает Юлбат. Нет ответа

— Назовитесь!

Опять ответа нет.

— Сейчас стрелять буду! — кричит Юлбат.

Тогда те спрашивают:

— Уж не Юлбат ли ты?

Юлбат.

— А мы братья Юлбата.

— Откуда и куда едете?

— Мы и сами не знаем, — отвечают те. — Потеряли мы паспорта, потом в тюрьму попали, да сумели разломать стену и убежать.

Говорит тогда Юлбат:

— Нашел я сестер, домой их везу.

Спешились братья и все вместе к сестрам отправились. Взяли каждый из братьев себе по невесте. Юлбату самая младшая досталась.

— Теперь езжайте домой, — говорит Юлбат.

Отвечают братья:

— Нет, все вместе поедем.

И поехали все вместе — шестьдесят человек на шестидесяти конях.

И вот останавливаются они снова на ночлег. Поели перед сном и каждый со своей женой спать легли. А Юлбат коней сторожить остался. Ночью видит — тот самый волк объявляется.

— Как дела, Юлбат? — спрашивает. — Нашел дочерей царских?

— Нашел, — отвечает Юлбат.

— Тогда ступай спать ложись, а я коней постерегу.

Согласился Юлбат и лег спать рядом с молодой женой. А утром проснулись — ни одного коня нет. Как и в прошлый раз, распорол волк грудь каждому коню и выел сердце.

Увидел это Юлбат, а волк и спрашивает:

— Что, осерчал на меня, Юлбат?

— Нет, не осерчал, — отвечает тот.

Тогда волк и говорит:

— Давайте все на меня верхом садитесь!

Сели все на волка, и помчал он их так, что ветер в ушах засвистел. Мчал он их, мчал и домчал до крутой горы. Хотел было волк с ходу на гору взбежать, да никак: когти у него, оказывается, источились в дороге. И говорит волк:

— Слезайте, нет моих сил. Спас я вас от страшных бед, теперь сами дальше ступайте. Гора эта — владение аждахи — дракона. Ничего не трогайте здесь, — воды не пейте, яблок не ешьте. Как гору минуете, овраг увидите. Овраг перейдёте — дальше дорога вас поведет.

Сказал это волк, повернулся назад и в лесу исчез.

А те на гору взбираться стали. Шли они, шли в гору, видят: родник течет, а вокруг — спелые яблоки на яблонях золотятся.

— Давай, Юлбат, заночуем здесь, — говорят старшие братья.

— Нет, нельзя, — отвечает тот.

— Нас ведь шестьдесят человек. Никто нам ничего не сделает, — говорят братья.

— Нет, сказано — нельзя, значит, нельзя!

Но так и не уговорил Юлбат братьев. Поехал дальше один со своей женой, а братья остались ночевать у родника; напились воды, наелись яблок.

А Юлбат с женой взобрались на гору, спустились с нее, через овраг перешли и только тут ночевать остановились. Проснулись утром, стали старших братьев поджидать. Слышат: с горы крик доносится. Говорит тогда Юлбат:

— Ты здесь побудь, а я посмотрю пойду.

И стал он в гору взбираться. Взбирался, взбирался — вдруг в стену уперся. Попробовал было перебраться через нее, да где там: высока! Пошел вдоль стены. Доходит до конца, глядит: а это и не стена вовсе, а дракон лежит. Окружил он братьев, хвост зубами закусил и лежит. Говорит Юлбат:

— Выпусти братьев!

— Не выпущу, — отвечает дракон. — Они мой сад разорили.

— Тогда я убью тебя? — говорит Юлбат.

— Если ты убьешь меня, я тогда мертвым своим телом, как бревном, по твоим братьям прокачусь, от них ничего не останется.

Растерялся Юлбат, не знает, что делать, а дракон и говорит:

— Ступай к царю Бирмесу ^[28], забери у него дочь Бармас, приведи её мне. Согласен?

Согласился Юлбат, и дракон выпустил братьев… Отправились они все вместе домой, а на одном из поворотов дороги остановился Юлбат и говорит:

— Вы мою жену с собой возьмите. Да смотрите, если обидите её, тогда не будет вам пощады моей.

И отправился Юлбат дальше один. Шел, шел, встречается ему хромой человек.

— Куда путь держишь? — спрашивает Хромой.

— К царю Бирмесу за дочерью его Бармас.

— Возьми и меня с собой, — говорит Хромой.

— А ты кто такой будешь? — спрашивает Юлбат.

— Я Хромой, бегун, — отвечает тот.

— Ну тогда пошли.

Идут они вдвоем, идут и встречают ещё одного человека. А у того лук с колчаном в руках.

— Куда путь держите? — спрашивает он.

— Мы к царю Бирмесу за дочерью его Бармас идём, — отвечают. — А ты кто такой?

— Я Стрелок-батыр… Возьмите и меня с собой.

Пошли они дальше втроем. Встречают по дороге ещё одного человека. В руках длинный хлыст-камчу несет. О землю ударит камчой, ложится и слушает. Землеслух — так назвали его. Взяли и его с собой.

Идут они дальше вчетвером. И ещё одного повстречали. Этого Водоглотом звали. Впятером дальше пошли. Стали подходить к городу, где царь Бирмес жил. Смотрят: на их пути широкая река течет. Семь верст шириной. А на берегу рыбак с удочкой сидит. Увидел он путников, вскочил да и перешагнул на другой берег. Вот тебе и на! Стали они его кричать, остановился.

— Ты кто такой? — спрашивают у него.

— Я Водоход, — отвечает. — А вы кто, куда путь держите?

Рассказал ему Юлбат обо всём, а Водоход и говорит:

— Возьмите и меня с собой.

— Ладно.

Взял Водоход их всех вместе под мышку и в один миг через реку переправил.

И пошли они дальше вшестером. Приходят к царю. А в городе празднество идет. Царь и спрашивает у друзей:

— Зачем пожаловали?

— За дочерью твоей, — отвечают.

— Есть у меня баня чугунная, — говорит на это царь, — если шесть дней высидите в ней — дочь моя вашей будет.

Говорит тогда Юлбат Водоглоту:

— Беги к озеру, принеси воды.

Только Водоглот принес воды полный рот, царь их всех в бане закрыл и снаружи огонь развести велел. Горят — трещат сухие дрова! А друзья пол отодрали, погреб выкопали и воды в него напустили. Сидят в тёплой водичке, моются себе в удовольствие, да ещё рыбу на стену вывесили, коптят-поджаривают.

На шестой день, когда остыла баня, прикрыли они быстренько погреб, забрались на полок и рыбу едят.

А в это время царь говорит своим слугам:

— Ступайте, выбросьте из бани их пепел!

Раскрыли слуги баню, а друзья-то сидят, рыбу едят! Побежали сторожа к царю докладывать, а тот не верит, сам посмотреть решил. Входит в баню, а те сидят, в карты играют.

— Да как же вы это не сгорели?!

— Ха! — отвечает Юлбат. — Если б мы в такой бане сгорели, не видать бы нам дочери твоей!

Тогда придумал царь похитрее дело.

— Есть у меня старуха восьмидесяти лет, — говорит. — Коли обгоните её — дочь ваша. Только знайте, что двадцать пять верст бежать надо.

Юлбат говорит:

— Есть у нас приятель — Хромой. Он побежит с твоей старухой.

Началось состязание. Старухами говорит:

— Давай, сынок, отдохнем малость.

Остановились они, старуха пошептала что-то, усыпила Хромого, а сама дальше побежала.

А Юлбат просит Землеслуха, чтобы тот землю послушал. Послушал тот, слышит: Хромой храпит вовсю, а старуха бежит что есть мочи. Велел тогда Юлбат Стрелку взять свой лук. Выстрелил Стрелок, стрела у изголовья спящего Хромого вонзилась. Проснулся Хромой, понял, в чём дело, и бежать пустился. Через три версты догнал старуху, поддал ей пинка и обогнал. Когда та до места добежала, Хромой отдохнуть уж успел…

Видит царь, что опять у него ничего не вышло, и новое задание придумал.

— Есть у меня столб, в землю врытый, — говорит. — До облаков достает. Вот и нужно со стаканом молока на тот столб взобраться и вниз спуститься. Тогда дочь ваша будет.

Постелили под столбом кошму, налили в стакан молока до краев, и сам Юлбат полез со стаканом на вершину столба. Добрался до вершины, увидел родимые края и заплакал от тоски-печали. Слезы вниз закапали.

— А! — закричали внизу, — молоко-то пролилось!

Но нашёлся среди них кто-то поумнее. Он и говорит:

— Подождем маленько. Спустился Юлбат, там посмотрим.

Спустился Юлбат, смотрят люди: молоко-то ни капли не расплескалось…

Нечего делать царю; раз все его задания выполнены, надо отдавать дочь. Забрали они царевну и в обратный путь двинулись. По дороге, там, где встретились они друг с другом, там расставались. Наконец остались вдвоем Юлбат с царевной. Шли они, шли и вот под вечер как-то отдохнуть остановились. Царевна уснула, а Юлбат не спит, сидит слушает. Вдруг слышит: в ночи конь голос подает. Поднялся, глядит: по полю конь бродит. «Что за конь?» — думает. Подошел ближе — на коне всадник сидит и спит.

— Чего это ты верхом на коне спишь? — спрашивает Юлбат.

А тот и отвечает:

— Степь широка, ступай себе мимо! — А сам даже головы не поднял, глаз не раскрыл. Разбудил Юлбат царевну и говорит:

— Вставай-ка, здесь человек какой-то на коне верхом, спит, «проходи мимо», говорит. Может быть, его убить следует?

— Ты, — говорит царевна, — не убивай спящего, нехорошо это. Может, это нужный нам человек.

Снова подошел к коню Юлбат, разбудил кое-как всадника и спрашивает:

— Ты кто такой будешь? Куда едешь?

А всадник и отвечает:

— Я Юлбата сын… А ты кто?

— А я Юлбат.

Соскочил тогда с коня всадник, обнялись они, расцеловались.

Оказывается, молодая жена Юлбата родила сына, и когда тому девять ^[29] лет исполнилось, отправился он отца искать и дракона того убил…

Отдал Юлбат царскую дочь сыну в жены, и вернулись они домой втроем. Хорошо зажили и теперь славно живут.

ИСКАТЕЛИ ЛЕКАРСТВА

В давние времена жил, говорят, один старик, имел три сына. Жили они очень бедно, добывали себе еду на пропитание только охотничьим промыслом.

Когда старик совсем состарился и ослеп, собрал своих сыновей возле чувала^[30] и сказал:

— Дети мои, вы стали молодцами-джигитами. Каждый может постоять за себя. Живите дружно. Я дожил до этого дня, и мне не жалко умереть, только посмотреть бы разок на ваши лица, да жаль, глаза мои не видят.

Жалко стало сыновьям отца, и надумали они вернуть ему зрение. Отправились искать лекарство для глаз. Ехали они втроем много дней, проехали долгий путь и доехали до перекрестка, где дорога расходилась на три стороны. Висела там доска с надписью: «Кто пойдет направо, будет удачлив, налево — неудачлив, прямо — или удачлив, или неудачлив».

Договорились три брата, что тот, кто добудет лекарство, непременно дождется остальных на этом перекрестке. Дали друг другу слово и поехали по трем дорогам: самый старший — дорогой удачи, направо; средний — дорогой удачи или неудачи, прямо; самый младший — дорогой неудачи, налево.

Ехал-ехал старший бесконечно долго, и кончились у него нескончаемые съестные припасы, износилась неизносимая одежда, утомилась неутомимая лошадь. Тогда он добрел до первого города и после долгих мытарств нанялся дворником. Стал подметать улицы.

И средний сын долго ехал своей дорогой, и когда у него кончились нескончаемые съестные припасы, износилась неизносимая одежда, утомилась неутомимая лошадь, устроился в одном городе на работу возчиком нечистот.

Младший сын ехал-ехал своей дорогой тоже очень долго. И у него кончились нескончаемые съестные припасы, утомилась неутомимая лошадь, износилась одежда, которой не было износа. Но он продолжил свой путь пешком. Казалось, бесконечно долго шел, пока не исчезла дорога и он не очутился перед уходящим в небо огромным красным домом. Подойдя ближе, увидел, что это дом из сплошной меди.

Вошел внутрь — сначала никого не встретил. А комнат оказалось множество. Ходил из комнаты в комнату и в одной из них застал прекрасную девушку. Она забеспокоилась:

— Ай джигит, погубишь себя, иди туда, откуда пришёл. Меня, царскую дочь, похитил трехглавый дэв и поселил здесь. Скоро он вернется, и ты погибнешь.

Джигит не послушался:

— Нет, красавица, пока тебя не спасу, никуда не пойду.

Царевна не стала спорить. Договорилась с джигитом и поведала ему, как лучше сражаться с дэвом.

— Душа дэва в его хвосте. Первым делом — ты отруби мечом его хвост. После этого он устанет, попросит напиться. У него есть, две бочки чудесной воды. В одной бочке вода, которая придает ему силу, в другой — вода обессиливающая. Пусть пьет из той, где вода губящая.

Переставили они бочки с водой. По совету царевны, джигит в полдень засел под каменным мостом, по которому возвращался домой дэв. И вот поднялась буря, сверкнула молния и появился трехглавый дэв. Подъехав к мосту, он внезапно остановился, загромыхал, зафыркал:

— Фу-фу! Пахнёт человеческим духом! Сегодня мне не удалось съесть ни одного человека, а тут он сам ко мне пришел. Выходи скорей!

— Ещё посмотрим, сможешь ли съесть меня, — сказал джигит и вышел из-под моста.

— Схватка или стрельба? — взревел дэв.

— Стрельба на голову твоего отца. Схватка! — ответил джигит.

Тогда началась схватка. Ударит джигит своим мечом по дэву — всё равно, что ударит по камню. Всё же он изловчился и отрубил дэву хвост. Тот сразу заорал:

— Воды!

Подкатила царевна бочки с водой. На одну из них набросился дэв, на другую — джигит. Выпил дэв воду из бочки и ахнул — потерял последние силы. А джигит выпил воду и стал намного сильнее. Взял отсек ему три головы, туловище изрубил на куски и сложил вместе, отчего образовалась куча величиной с большой стог.

Женился на царевне. Стали они жить вместе: однажды сказал ей, что прибыл в эти края в поисках лекарства для ослепшего отца.

Царевна призадумалась.

— Этого лекарства здесь нет. У дэва, убитого тобой, есть брат. Может, у него и хранится такое лекарство. Но одолеешь ли ты его? У него ведь целых шесть голов.

— Поеду добывать лекарство против слепоты.

Попрощался и отправился в далекий путь. Ехал он, ехал. Очень долго ехал. Смотрит — дом. То был дом из сплошного серебра. Подъехал к нему. Вошел внутрь. Сначала никого не нашел. После долгих хождении по бесчисленным комнатам встретил царевну, которая оказалась ещё красивей царевны из медного дома. Она торопливо заговорила:

— Ай джигит, не губи себя, вернись туда, откуда пришел! Здесь владения моего мужа — шестиголового дэва-пэри. Он похитил меня у отца-царя и поселил здесь. Дэв пожирает людей и скоро Должен вернуться. Ухода! Не то погубит тебя.

— Ничего, — отвечает он, — никуда не уйду, пока не спасу тебя.

Царевна не стала спорить. Согласилась и посоветовала:

— Душа у дэва скрыта в его хвосте. Первым делом постарайся отрубить ему хвост. А потом руби шесть голов дэва. — И добавила, что у него есть две бочки в одной вода, придающая силу, а в другой — губящая силу.

Договорившись между собой, переставили местами бочки. В полдень джигит вышел на дорогу, по которой возвращался дэв, и засел под мостом. Вот едет шестиголовый дэв, сотрясая землю, пуская молнии, поднимая вихрь и пыльную бурю. Только доехал до моста, зафыркал:

— Фу-фу! Сегодня я не встретил на поживу ни одной живой души, а тут человек сам ко мне пришел. Выходи скорей, проглочу тебя!

Джигит поднял меч и вышел из-под моста.

— Схватка или стрельба? — взревел дэв.

— Стрельба на голову твоего отца. Схватка! — ответил молодец.

Началась схватка. Вились они, бились, долгое время никто из них не мог одолеть другого. Но вот джигиту удалось отрубить мечом хвост дэву, и тот сразу закричал, попросил воды. Царевна подкатила подменные бочки.

Не разбирая, что к чему, дэв опрокинул в свою глотку из бочки всю воду и тут же обессилел. А джигит выпил воды и стал ещё сильнее. Вскочил, отрубил ему головы, изрубил туловище на куски и сложил их в кучу величиной с большой стог.

Джигит сыграл свадьбу и с этой царевной из серебряного дома. Стал жить с нею. Однажды сказал ей, что ищет лекарство для ослепшего отца. Она объяснила ему:

— Такого лекарства здесь нет. Но у дэва, убитого тобой, есть двенадцатиголовый брат. Если где-то имеется такое лекарство, то только у него. Но не просто его осилить.

Дав молодцу на дорогу, два батмана ^[31] масла и шкуру, научила, как добыть нужное лекарство.

— По дороге ты увидишь скрипучие и без конца хлопающие ворота. Смажь их вот этим маслом. Проедь через них и мчись дальше — встретишь дерущихся из-за облезлой шубы старика и старуху. Накинь на них эту шкуру. Дальше попадутся тебе собака и верблюд на привязи. Перед собакой будет лежать сено, перед верблюдам — кость. Переложи их, собаке отдай кость, верблюду — сено. Потом доедешь до золотого дворца, обложенного кругом свернувшимся в кольцо огромным змеем, хвост которого находится в его пасти. Ты перескочи на коне через него. У ворот дворца тебя встретят готовые проглотить кого угодно барсы, леопарды, пантеры и стража с секирами, жаждущая отрубить любому пришельцу голову. Ты и на них не обращай внимания, смело пусти коня по проложенной между ними ковровой дорожке и окажешься во дворце. Первая комната будет облицована мрамором и усыпана золотом, бриллиантами, яхонтами, сапфирами и рубинами. Ничего не касайся, иди дальше. Во второй комнате увидишь в колыбели спящую девушку, ты не подходи и даже не смотри на нее, иди прямо до конца. Там будет третья комната, в ней все полки уставлены разными снадобьями. Выбери среди них лекарство для глаз и так же быстро, не задерживаясь нигде, уходи обратно. Отправляйся домой.

Взял он два батмана масла ему и шкуру, которые дала ему царевна, сел на своего коня и пустился в дальний путь. Ехал он, ехал. Наконец добрался до тех ворот, о которых говорила царевна.

По обе стороны тянулся высокий забор, но ворота то открывались, то закрывались и при этом страшно скрипели и грохотали. Смазал их молодец маслом, и ворота заговорили человеческим голосом:

— Ай джигит, пусть тебе сопутствует удача! Тысячу лет скрипим здесь и ещё бы столько скрипели, кабы не ты, — и беспрепятственно пропустили парня.

Поехал он дальше. Увидел на дороге лежащих и пытавшихся укрыться одной облезлой шубой старика со старухой. Шуба была мала на двоих, и каждый из них тянул её на себя, оголяя другого: они не ладили и вечно ссорились, даже дрались. Джигит подошел к ним и укрыл шубой старуху, а шкурой накрыл старика. Довольные старики в один голос стали благодарить доброго путника:

— Ай, джигит, пусть дорога твоя будет удачной! Мы всю жизнь не могли поделить одну шубу и ссорились из-за нее, а теперь оба получили что надо.

Отъехав от них, он встретил верблюда, и собаку. Перед собакой лежало сено, а перед верблюдом — кость. Переложил сено к верблюду, а кость к собаке. Оба животных с жадностью набросились на корм: верблюд стал есть сено, а собака — грызть кость. Провожая в путь своего кормильца благодарными глазами, они молвили по-человечески:

— Ай джигит, спасибо тебе, пусть путь твой будет удачным! Иначе сколько бы нам пришлось ещё томиться от голода.

Поехал джигит дальше, оставив их на дороге. Вскоре показался тот золотой дом, бесконечно высокий, уходивший своим верхом в поднебесье. Подъехав ближе, заметил, что дом этот окружен туловищем огромного змея, спящего, забрав хвост в свою пасть. Молодец не стал его тревожить, а, как научила царевна, перескочил через него на своем коне и очутился перед воротами дворца. Тут его обступили разъяренные барсы, леопарды, пантеры и львы, неумолимые стражники с секирами наготове. Джигит не испугался — смело проехал между ними по ковровой дорожке, гарцуя на своем коне. У дверей он спешился и, оставив своего коня, вошел внутрь дворца. Зашел и едва не ослеп от блеска золота-серебра, бриллиантов, яхонтов, сапфиров, рубинов и других драгоценных камней. Ни к одному из них он даже не прикоснулся, прошел дальше. В другой комнате висела колыбель, в которой спала девушка, но он и не взглянул на нее, прошел в третью комнату.

Там от пола до потолка стояли полки со снадобьями. Выбрал джигит быстренько нужное ему лекарство и повернул обратно. Оказавшись во второй комнате, он захотел взглянуть хотя бы одним глазом на ту, которая спала в колыбели. Да так сильно захотел, что не устоял. Отвел рукой полог колыбели, посмотрел и замер от удивления. Девушка была так красива, так прекрасна, что можно было лишиться чувств или сойти с ума. Всё же он вспомнил слова царевны из серебряного дома и повернулся, чтобы уйти. Стал уже уходить, но снова остановился. Подумал: «Хоть разок поцелую на прощанье». Отважился джигит и подошел обратно к колыбели. Наклонился и только поцеловал лоб. Вдруг оттуда, куда он прикоснулся губами, ударила сильная струя крови, достигшая потолка дворца. Неожиданно девушка открыла глаза, увидела его и громко закричала: «Джигит!»

Он побежал. Вскочил на своего коня и перемахнул через змея. Тут конский хвост задел какой-то колокольчик, отчего зазвенели большие колокола. Возник шум, поднялась суматоха, и пробудился от сна двенадцатиголовый дэв. Поняв, что причиной тревоги оказался пробравшийся во дворец человек, он очень рассердился и разнес в пух и прах барсов, леопардов, пантер, львов, стражу и змея. Сам бросился догонять джигита.

Эх, скачет джигит, эх скачет, а дэв гонится и гонится за ним. Глядишь, вот-вот настигнет джигита. Домчались они до того места, где находились верблюд и собака. Ещё издали дэв стал науськивать их на джигита:

— Собака моя, держи! Верблюд мой, растопчи! Собака моя, держи! Верблюд мой, растопчи!

Однако те сразу признали джигита и как лежали, так и остались лежать на месте, только сказали своему благодетелю:

— Доброго пути тебе, джигит!

За это дэв обрушился на них: пинками раскидал в разные стороны собаку и верблюда.

Пока дэв расправлялся с животными, джигит сумел ускакать дальше. Эх, скачет джигит, эх скачет, а дэв всё ближе и ближе. Но вот они домчались до того места, где лежали старик со старухой. Дэв начал кричать им:

— Старик, хватай! Старуха, хватай? Старик, хватай! Старуха, хватай!

Куда там! Старик со старухой узнали джигита и даже не шелохнулись:

— Доброго пути тебе, сынок!

Рассерженный дэв и их раскидал пинками в разные стороны и снова ринулся догонять джигита. Когда показались ворота, дэв опять закричал ещё издали:

— Ворота мои; капканы мои, прищемите и прирежьте! Ворота мои, капканы мои, прирежьте и прищемите!

Ворота тоже узнали джигита, широко распахнулись, пропустили его и пожелали всего хорошего:

— Доброго пути, джигит!

Дэв доскакал до ворот и пинком опрокинул их на землю.

Тем временем, пока дэв замешкался возле ворот, джигит успел ускакать дальше. Желая во что бы то ни стало догнать его, дэв с новой прытью пустился в погоню. И стал его настигать. Видя, что дело плохо, джигит выпустил поводья, сел лицом назад и приготовил лук и колчан со стрелами. Только хотел схватить его дэв, как он первой стрелой отстрелил одну его голову. Пока дэв перевязывал обезглавленную шею, джигит опять ускакал далеко вперед. Но вот дэв снова погнался за ним и начал уже настигать. Несётся за ним во весь дух и сам ревет-приговаривает:

— Хотя ты отбил одну мою голову, у меня осталось ещё одиннадцать голов. Не будет тебе спасения и не жди от меня пощады!

А молодец не робеет. Всё скачет задом наперед и потихоньку делает свое дело: как только дэв догонит и вытянет одну из своих голов, чтобы схватить его, — выстрелит из лука и отобьет её. Дэв и отстает, чтобы перевязать шею. Когда снова станет догонять, глядишь, уже держит наготове лук с натянутой тетивой. И так одну за другой отстрелил одиннадцать голов. У дэва осталась последняя голова. Всё же не хочет отступить и не перестает угрожать:

— Пусть ты оторвал у меня одиннадцать голов, с меня достаточно и одной, чтобы погубить тебя. Всё равно нет тебе спасения! Впереди тебя поджидают мои младшие братья — трехголовый и шестиголовый дэвы.

Когда дэв приблизился настолько, что джигит ощутил огненное дыхание, и вот-вот дэв готов был схватить его, он прицелился и пустил последнюю из положенных» перед выездом в колчан двенадцати стрел.

Она отстрелила последнюю голову дэва, и тот рухнул на землю. Победитель остановил коня, слез с него. Снял с дэва драгоценности и богатое одеяние, туловище его изрубил на куски и сложил в кучу величиной с огромную скирду.

Затем поехал дальше. В серебряном доме ждала молодца жена. Проведя там вместе какое-то время, они отправились на его родину. Сложили и взяли с собой все сокровища серебряного дворца, согнали и захватили всю живность. По пути остановились и погостили у другой жены молодца в медном дворце. Забрали её со всём имуществом. Двинулись втроем вперед, а за ними тянулся без конца и края огромный караван с несметными сокровищами, тянулись табуны и стада.

Так они добрались до перекрестка трех дорог. Младший брат, как было положено по уговору, остановился здесь и стал ждать своих старших братьев. Ждет вместе со своими женами неделю, ждет месяц, ждет целый год, но нет братьев. Отчаявшись и потеряв надежду, сам пустился на их поиски. Старшего брата нашел в одном городе, где тот подметал улицы и дворы, а среднего — в другом городе, где тот работал возчиком нечистот. Взял их с собой и с ними возвратился туда, где оставил свой караван и жен. Выделил братьям часть богатства. Устроил большой пир в честь встречи с ними.

Ночью, когда младший брат и его жены заснули, два старших брата (им было не до сна, они страшно завидовали младшему брату) сговорились убить его, завладеть всем его имуществом и его женами. Взяли меч младшего брата и привязали его поперек выхода из кибитки острием внутрь на уровне шеи. А сами подняли ложную тревогу:

— Чужая рать напала на караван! Чужая рать напала на караван!

Услышав голоса братьев, молодец вскочил и бросился к выходу, но на бегу налетел на меч, который мигом перерезал ему шею, и отсечённая голова его покатилась с плеч.

Братья бросили убитого на распутье трёх дорог, захватили его жён, подняли весь караван и поехали в свою деревню.

Приехав, стали хвастаться перед отцом:

— Отец, мы возвратились с большим богатством. Только не нашли лекарство для твоих глаз.

Слепой старик и этому рад. Уж очень соскучился по своим сыновьям. Стал спрашивать про младшего сына, а те пробормотали:

— Нет, не видали.

Много времени прошло после этого. Как-то раз к тому перекрестку трех дорог подошел другой большой караван. Во главе каравана ехала девушка. Увидела на распутье тело обезглавленного человека, соскочила с коня, присмотрелась и признала в нем пробудившего её от сна батыра: «Ведь это тот самый молодец, которого я ищу».

Быстренько отыскала среди других снадобий нужное лекарство и смазала обезглавленную шею, приложив отрубленную голову к туловищу, затем дала ему, бездыханному человеку, понюхать другое лекарство. Тогда он вскочил и произнес:

— Ах, долго же я спал!

Девушка пожурила его:

— Спал, как же! Ещё как крепко спал? Если бы не я, спал бы вечным сном?

Села рядом. Познакомились. Поведала, что она и есть та самая девушка, которая спала в колыбели и которую разбудил он своим поцелуем, и что после этого снарядила она огромный богатый караван и отправилась искать его. Джигит тоже вспомнил всё, что с ним случилось, и рассказал девушке. Затем они с караваном направились в его родную деревню.

Ну и обрадовался же старик отец, когда узнал, что и младший сын вернулся с большим богатством! А старшим братьям стало не по себе. Побледнели оба, ходят каждый сам не свой. А тут ещё младший брат вытащил добытое им глазное лекарство, закапал в глаза отцу, и прозревший старик обнял сына. Узнав про недостойное поведение старших сыновей, старик сказал младшему:

— Сын мой, благодаря тебе я снова обрел зрение.

Теперь могу и умереть. Перед смертью готов увидеть твоих бессовестных братьев наказанными по заслугам: хочешь повесь их, хочешь — привяжи к хвостам бешеных коней и пусти коней вскачь.

Выслушав отца, взглянул молодец на своих братьев, поглядел на них ещё и простил обоих.

Построили три брата в центре деревни медный, серебряный и золотой дома высотой до самого неба и устроили пир на весь мир. Говорят, они живут вместе в счастье и нескончаемом богатстве.

АЛП^[32]-БАТЫР

В давние-стародавние времена на берегу Агидели жили, говорят, старик со старухой. Старик ходил на охоту, а старуха пряла пряжу и ткала полотно. Так и жили они, пока не достигли глубокой старости. Спохватились однажды: жизнь-то прошла и ни одним ребенком их не одарила. Умрут они, и не будет никого, кто бы их помянул добрым словом.

Сильно опечалился старик. Захватив с собой лук со стрелами, топор к поясу приладив, покинул он родной дом. Шел он, шел, пока не достиг подножия какой-то горы. Там и присел отдохнуть. Ко сну стало клонить. И привиделся ему сон. Явился хозяин горы и говорит:

— Эй, дед, ты чего пригорюнился?

— Сколько лет на свете прожил, — молвил старик, — а ни одного сына не нажил. Вот помру, и переведется мой род. Потому и горюю.

На это хозяин горы отвечает:

— Без чьей-то смерти никто на свет не родится. Если сыном обзаведешься, сам умрешь.

Согласился старик. Тогда хозяин горы скрылся за камнем, а старик глубоко задумался. Вскоре камень, прислонившись к которому он сидел, начал содрогаться. Старик пробудился и, схватив топор, ударил им что есть мочи по камню. Оттуда, расколов гору, вышел юноша исполинского сложения. Подивился старик. А тот приблизился к нему и сказал, улыбаясь:

— Вот пришел я к тебе в сыновья.

— Добро, сынок, — обрадовался старик и обнял его. — Я ждал, тебя всю свою жизнь.

Сын имел могучую стать и был красив. Пальцы у него были большие, как руки, а руки — как брёвна, ноги — как лодки, плечи широкие, как луг, а тело могучее, как дуб.

— Сынок, возьми в таком случае моё оружие, — сказал старик и протянул ему лук, стрелы и топор.

— Отец, пусть твое оружие при тебе остаётся, — ответил молодец. — Для меня изготовим что-нибудь покрупнее.

Но старик не согласился:

— Нет, сынок, этот лук и топор остались мне от деда. Я их передам тебе. Отныне они будут твоими. Возьми, стрелами будешь птиц подбивать, топором лес рубить.

Тот взял лук из рук старика и, приладив стрелу, тронул тетиву. Стоило ему чуть-чуть её натянуть, как лук с треском сломался. От того треска дрогнула гора, посыпались камни, и старик упал замертво.

— Алп!.. — хотел вымолвить что-то старик, да не успел: испустил дух.

Поначалу растерялся силач. Но что делать, с почестью схоронил своего отца. Наточил топор и, проверяя его остроту, положил на ладонь, точно лезвие бритвы. Потом углубился в лес. Там срубил высокий дуб и смастерил из него лук, выстругал дубовую стрелу, снабдив её острым каменным наконечником. Из жил трех медведей свил тетиву и натянул её на лук. Вооружился и отправился странствовать по свету.

Перевалив гору Урал-тау, сделал семь шагов и остановился. Там, где ступал, остались просторные поляны. Он присел отдохнуть. С противоположной горы заметила его девушка, дочь хана. Она жила в большой юрте, в которой могли уместиться два косяка лошадей. А сама она была богатыркой-красавицей. Подозвала к себе девушка незнакомца и спросила:

— Как твое имя, джигит?

Он растерялся. Не знал ведь, что у людей есть имена.

— А что такое имя?

Девушка улыбнулась:

— Как к тебе обращаются люди?

Он ответил:

— Перед смертью отец обратился ко мне со словом «Алп».

— Выходит, ты Алп-батыр. Если сумеешь одолеть меня в борьбе, я пойду за тебя замуж.

Джигит согласился и вступил с ней в единоборство. Семь дней, семь ночей боролись они. Наконец Алп-батыр победил могучую девушку. Сказал:

— Ну, красавица, выполняй свое обещание.

Девушка ответила:

— Моя душа давно с тобой. Я твоя, а ты мой. Померились силой, теперь будем вместе.

— Сначала назови свое имя, красавица, — сказал Алп.

— Мое имя Бархын.

— Бархын-хылу^[33], Бархын-хылу. Владеет сердцем пусть хылу, — промолвил Алп-батыр и обнял девушку.

Свадьбу справили. Вместе жить стали. Родилось у них семеро сыновей, от которых, сказывают, происходят семь башкирских родов. Эти семь родов поселились на отрогах Уральских гор. Семь полян, где ступал Алп-батыр, стали местом для их яйляу ^[34].

АЛПАМЫША-БАТЫР

Давным-давно жили, говорят, старик со старухой. У них не было детей. И жили очень бедно, в ветхом, полуразвалившемся доме. Старик работал у бая. «Нет у нас даже ребенка на старости лет», — горевали они.

И вот нежданно-негаданно, когда они однажды вернулись домой, застали там плачущего младенца.

— Чей это ребенок?

— Наш ребенок.

Очень обрадовались старик со старухой.

— Как мы его назовем?

— Давай назовем его Алпамыша.

Они пригласили родичей и соседей, отпраздновали рождение сына. Мальчик оказался на редкость крепким и здоровым, рос не по дням, а по часам. По истечении двух лет он уже помогал отцу в работе.

— Ты, отец, состарился, отдохни. Я вместо тебя поработаю, — говорил он отцу.

Отец не соглашался:

— Сынок, ты ещё мал, успеешь наработаться.

Но, несмотря на возражения отца, Алпамыша стал вместо него ходить на работу. Отец не мог на него нарадоваться. Любую работу мальчик исполнял быстро и хорошо.

Однажды между делом услышал, что в каком-то царстве должен состояться майдан^[35] — разные состязания.

— Отец, говорит он, — дай мне коня. Оказывается, в каком-то царстве должен состояться майдан, я поеду туда бороться.

Опечалился старик:

— Нет у меня возможности купить коня, сынок.

Не долго думая, Алпамыша отправился добывать себе коня в соседний аул. Зашел к одному баю:

— Бай, одолжи мне коня, когда-нибудь я за него расплачусь.

Не стал бай возражать.

— Пройди в конюшню и выбери коня по своему разумению, — сказал он.

Алпамыша сначала направился в амбар и взял там самую лучшую уздечку и плетку. Потом пошел в конюшню. Лошади дремали. Позвенел уздечкой: какой конь оглянется, того он и должен оседлать. На него оглянулся плохонький, коростливый жеребенок.

— Если оглянулся, значит, мне и сужден, — промолвил Алпамыша и вывел жеребенка из стойла. Хорошенько его оседлал. Потом попросил и оружие:

— Бай, одолжи мне лук и саблю.

Бай не отказал и в этом.

Алпамыша долго вел жеребенка за собой. Конь рос на глазах, короста осыпалась со спины. В конце концов, он превратился в превосходного скакуна-тулпара^[36].

По пути домой Алпамыша напоил коня в речке и вскочил в седло. Тогда конь обрел дар речи:

— Алпамыша-батыр, ударь разок — войдет боль в шкуру, ударь другой — войдет в мясо, ударь третий раз — войдет в мозг костей.

Алпамыша бьет своего коня. Тот опять говорит:

— Закрой глаза, батыр.

Не успел он и глазом моргнуть, как конь доставил его к порогу родного дома. Их встретили мать и отец Алпамыши.

— Ах, сынок, в каких краях ты скитался, что повидал-испытал? — стали спрашивать они, заливаясь слезами.

— Не плачьте, видите же, вернулся, — отвечает Алпамыша.

Переночевал дома ночку, а наутро отправился в то царство, где затевали майдан. К его приезду там собралось уже очень много народа. Оказывается, начались состязания по борьбе. Алпамыша решил отпустить коня и идти на майдан одному. Тогда конь сказал:

— Выдерни у меня три волоска. Как только свистнешь через волос, я сразу к тебе примчусь.

Алпамыша отпустил коня, пришел на майдан близко к борющимся. Поначалу он приглядывался.

Против одного из батыров никто не выходил боялись. Алпамыша-батыр сказал:

— Дайте мне полотенце ^[37], я выйду против него.

Весь народ замер в изумлении. Бай ехидно посмеивались:

— Эх, да что ожидать от этого оборванца? Вон какие батыры не могли устоять!

Никого не слушая, подбадривая и воодушевляя сам себя, Алпамыша вышел против Карабатыра. Карабатыр идет на него, пригнувшись и скребя ногтями землю, чтобы устрашить его. И вот началась схватка. Пока боролись, оба ушли по колено в землю. Наконец Алпамыша оторвал Карабатыра от земли и взметнул его к небесам. Карабатыр не упал на землю: Алпамыша поймал, его на лету. Кое-кто закричал:

— Не то, не то! Не получилось! — Баи так ропщут.

Кое-кто наперекор закричал:

— То, то! Получилось!

Оскорбленный Алпамыша второй раз бросил Карабатыра ввысь.

— Нет, так не бывает, — стали опять возражать баи и заставили их бороться в третий раз.

В третий раз Алпамыша бросил соперника ввысь с такой силой, что тот взлетел в небо, почти исчезнув с глаз. Опять подхватив его, падающего вниз, руками, он отнес Карабатыра к баям и посадил на расстеленный палас. Народ стал славить Алпамышу.

— Откуда взялся этот батыр? Откуда он явился? — Все окружили его кольцом, поили кумысом, дарили разные подарки.

А царь той страны объявил:

— Тому, кто победит Карабатыра, кто на скаку, выстрелив из лука, пропустит стрелу через отверстие кольца, кто убьет аждаху, потребовавшего на съедение мою дочь, — тому отдам полцарства и царевну.

И вот Алпамыша выполнил первое условие. Нужно выполнить второе. Теперь батыры скачут верхом на расстояние примерно пятидесяти верст. То кольцо висит на вершине высокой горы. В него надо стрелять с расстояния, досягаемого зрением.

Алпамыша пропускает соперников-стрелков вперед, сам остается позади всех. Никто не мог попасть стрелой в отверстие кольца.

Алпамыша же выстрелил, находясь на очень далеком расстоянии, и его стрела пролетела сквозь кольцо, вонзилась в дерево посередине площади. Все находившиеся там радостно приветствовали Алпамышу.

Из другого царства прибыл сюда за царской дочерью шестиглавый аждаха. Царь укрыл царевну в каменном амбаре, приставил к ней стражников. Алпамышу подвели к девушке, и он ей сказал:

— Я немножко посплю. Вот тебе кинжал. Когда появится аждаха, уколешь меня кинжалом.

Алпамыша-батыр, сидя, погрузился в сон.

Но вот, сотрясая землю, подняв великий шум и гром, извергая из пасти черный дым, приближается аждаха. Девушка начинает плакать, в три ручья заливаясь слезами. Жалея Алпамышу, не может поднять на него кинжал. В это время её горячие слезы падают на Алпамышу. От них-то он и просыпается.

— И-и, красавица, кажется, я слишком долго спал! Почему ты не разбудила меня раньше? — воскликнул он.

Огляделся по сторонам и видит: всё вокруг уставлено угощениями. Но есть ему уже некогда. Выпил только одну-две чашки кумыса. Едва успел он выпить кумыс, как с ужасным ревом стал ломиться аждаха, сокрушая ворота и раздирая железные двери. Алпамыша-батыр вышел ему навстречу. Девушка следила за ним у дверей, заливаясь слезами.

Аждаха говорит:

— Оказывается, царь для меня приготовил не только свою дочь, но и этого молодца. Очень уж у меня чешутся и зубы, и руки.

Алпамыша-батыр ему отвечает:

— Может быть, и чешутся. Давай в таком случае схватимся. Будем сражаться или бороться?

Аждаха стал хвастаться:

— Для меня всё равно, что глотнуть воды — что тебя проглотить. Зачем мне с тобой возиться?!

А Алпамыша настаивает:

— Сражаться или бороться?

И начали они сражаться. Сражаются они два дня и две ночи. На третий день Алпамыша снес последнюю, шестую, голову аждахи, изрубил её на куски и сунул под большой камень. А девушка вернулась во дворец и сказала;

— Алпамыша-батыр победил аждаху.

Царь через визирей пригласил Алпамышу во дворец. Тот пришёл.

— Ладно, я выражаю тебе благодарность, — говорит царь. — Держу свое слово. Было у меня три дочери, осталась только младшая. Двух старших раньше съел аждаха. Ты спас третью. На радостях я отдаю тебе полцарства. Если нравится, бери и мою дочь Айхылу.

Потом справили свадьбу. Царь созвал со всей страны своих родичей и друзей. Пригласил и Алпамыши. Долго, больше месяца, продолжалась свадьба. Алпамыша перевез сюда отца с матерью и стал жить в особом дворце. У него был полон луг скота, были свои слуги-работники. Половину добра роздал беднякам. Оседлав тулпара, Алпамыша уезжал на охоту в дальние края. Если охотился три дня и три ночи, то и спал три дня и три ночи. Каждый раз, возвращаясь с охоты, он поднимался на вершину высокой горы, а коня пускал пастись на лужайку. Сам же погружался в глубокий сон.

А Карабатыр следил за тем, в каких местах он охотился. И вот однажды он приказал своим приближенным:

— Выройте глубокую яму там, где спит Алпамыша.

Двенадцать всадников разыскивали и отыскали место, где спал Алпамыша. Там они вырыли глубокую яму. Спящего Алпамышу сбросили в неё и навалили сверху зеленые деревья. Коня же его увели с собой и заперли в каменный амбар. Теперь расхвастался Карабатыр: он, мол, единственный сильный батыр на всем белом свете!

Стал он сватать Айхылу:

— Твой Алпамыша-батыр умер, я возьму тебя в жены. Через неделю справим свадьбу!

Увидев сватов, Айхылу сильно загоревала. День плакала, ночь плакала напролет. Без её согласия назначена была свадьба. К этому времени Алпамыша-батыр пролежал в яме уже двенадцать дней. Подружки Айхылу, двенадцать или пятнадцать девушек, вышли в поле собирать ягоды. Вдруг слышат они откуда-то из-под земли:

Жила ли черноволосая, чернобровая моя Айхылу?

Жив ли тулпар мой, чья грива и хвост достают земли?

На такое злодейство способен только Карабатыр.

Если выберусь отсюда живым, брошу его в небо.

Алпамыша разговаривал сам с собой и пел. Те девушки пошли на голос и отыскали яму, где томился Алпамыша.

— Кто это там? — спрашивают.

— Я, я. Я, Алпамыша-батыр. Жива-здорова ли моя Айхылу? Где бродит мой тулпар?

— Твоего тулпара здесь нет на лужайке. Айхылу дома, жива и здорова. Карабатыр готовится к свадьбе, — отвечают наперебой девушки.

Потом они побежали к Айхылу.

— Суюнсе ^[38], Айхылу! Алпамыша-батыр жив-здоров. Тебя зовет.

Не успели досказать, а Айхылу уже выбежала на улицу. Все вместе побежали к яме. У Айхылу были очень длинные волосы. Она наклонила голову и опустила свои косы в яму. Но как ни были они длинны, Алпамыша никак не мог до них дотянуться.

— Найдите моего тулпара, иначе дело плохо, — молвил Алпамыша.

Девушки знали, что тулпар заперт в каменном амбаре, и Алпамыша их попросил:

— Постарайтесь во что бы то ни стало выкрасть ключ от амбара.

Всеми правдами и неправдами выкрали девушки у стражников ключ от амбара. Во время свадебного пира, выйдя во двор будто бы поиграть, они открыли амбар. Стоило выскочить оттуда тулпару, как испуганные девушки, визжа и крича, убежали в дом. Сотрясая землю, тулпар поскакал туда, где лежал в яме Алпамыша. Домчался он туда, опустился на колени и спустил в яму свой хвост. Выволок оттуда Алпамышу. Выбравшись из ямы, Алпамыша вскочил на своего тулпара и помчался ко дворцу. Не доезжая, он слез с коня, отпустил его, а сам пошел пешком. В это время Айхылу находилась в одной из комнат дворца взаперти.

Дворец Алпамыши-батыра был большой. Кухня занимала двенадцать помещений. Когда он пришел, повсюду там готовились угощения. Слуги и работники не узнали Алпамышу — он оброс бородой и усами.

— Ну что, готова еда? — спрашивает он. — Накормите путника, я очень проголодался.

— Готова, готова, — отвечают работники.

Карабатыр стал тогда обходить кухонные помещения и пробовать пищу. Следом за ним пошел Алпамыша, поедая ту пищу до конца. Перепробовав все яства, расположился Карабатыр в зале в ожидании ужина. Увидев, что Алпамыша покончил с последним котлом, слуги переполошились. Алпамыша погрозил им пальцем, и они не стали шуметь. Потом вошел Алпамыша к Карабатыру и, не узнанный, напугал его:

— Карабатыр, ты чего тут развалился? Говорят, Алпамыша выбрался из ямы здоровым, невредимым и теперь сюда приближается.

Похолодев от страха, Карабатыр поспешил к царю:

— Дай солдат, выйду навстречу Алпамыше.

Собрал он всех солдат, какие были в царстве, и отправился навстречу Алпамыше. А Алпамыша тут, во дворце, подкрепил: свой силы, а затем быстренько побрился, умылся, надел железные доспехи и вышел на улицу. Свистнув через волосок, призвал к себе коня и поехал на Карабатыра.

Карабатыр тем временем выстраивал своих — солдат. Подскакал: к нему Алпамыша и говорит:

— Ну, Карабатыр, готов ли ты выйти на майдан? Я думал, ты ждешь меня не дождешься, а ты тут канителишься.

Карабатыр сказал, лебезя:

— Где ты был? Когда успел вернуться?

Растерялись и солдаты: ведь они-то были воинами Алпамыши!

Алпамыша говорит:

— Ну, довольно, ты хотел надо мной посмеяться? Только ничего у тебя не вышло. Не подлизывайся ко мне. Найди и приведи сюда Айхылу!

Вскоре Айхылу отыскали и привели к Алпамыше. Он дал приказ визирям:

— Заприте Карабатыра в зиндане, я позову его, когда понадобится.

Во Дворце восторженно встретили Алпамышу. Айхылу плакала от радости.

Однажды Алпамыша велел визирям варить смолу. Когда смола закипела, он приказал привести Карабатыра из зиндана.

Если выберешься из этой кипящей смолы живым и здоровым, будешь жить, — сказал он ему. — Не сможешь — там останешься.

Униженный Карабатыр зарыдал, скребя ногтями землю.

Затем склонил голову перед Алпамышой и упал ему в ноги.

— Не губи меня! — стал он молить.

— Ты трус! — сказал Алпамыша.

Собрали майдан. ^[39] На том майдане Алпамыша отсёк саблей голову Карабатыру.

Алпамыша до сих пор живёт с Айхылу и всё ещё слывёт славным батыром, говорят.

ХУНАК И ИМРЯК

Давным-давно жили, говорят, старик и старуха. У них родился мальчик. Дали ему имя Хунак. Он вырос здоровым и крепким, настоящим батыром. Спал он подряд три дня и три ночи.

Когда Хунак вырос, не мог найти себе ровню по исполинской силе и по ловкости. Отправился в чужие края. Скитался он, скитался, пока не пришел в какое-то царство. Увидев его, царь, говорят, сильно испугался, боялся, что он захватит царство. Царь задумал бросить его в зиндан, когда Хунак спал. Но затея эта не удалась: не выдержали веревки, которыми стягивали батыра. Стоило ему шевельнуться, как они лопнули его теле. И тогда царь велел пригласить старуху прожившую дольше всех.

— Какие узы крепче всего могут связать человека? — спросил царь. — Если не скажешь правду, велю отрубить голову, — пригрозил он ей.

Старуха ответила:

— Э, царь, хоть скажу тебе, хоть не скажу, ты всё равно меня убьешь. Для того чтобы крепко-накрепко связать самого сильного человека, нужны ремни из человеческой кожи.

Царь велел тут же убить старуху и вырезать из её кожи ремни. Этими ремнями связали спящего Хунака по рукам и ногам и заточили в зиндан. И вот лежит он связанный в том зиндане.

Родители Хунака очень горевали о том, что сын их пропал на чужбине. Тем временем у них родился ещё один сын. Ему дали имя Имряк. Этот мальчик рос ещё быстрее, чем Хунак, — не по дням, а по часам. Однажды, когда он боролся со сверстниками, те стали его дразнить:

— Если ты такой сильный, иди и найди своего брата Хунака! Отец и мать ничего не говорили ему о Хунаке. Имряк прибежал домой и попросил мать.

— Мама, нажарь мне курмас!^[40]

Мать стала жарить курмас. Когда нажарила и ложка стала горячей, Имряк взял ту раскаленную ложку и, прижав её к руке матери, спросил:

— Мама, разве у меня был брат по имени Хунак?

Мать сначала это отрицала, но, не вытерпев острой боли, призналась:

— Был у тебя, сынок, такой брат, был. Только он уехал и не вернулся.

— В таком случае я пойду искать его, — сказал Имряк.

Стал он просить отца смастерить ему палицу. Вооружившись палицей, отправился искать своего брата.

Имряк был ещё более могучим, чем Хунак. Говорят, он спал подряд семь дней и семь ночей. Когда подошел к царству коварного и злого царя, его начало клонить ко сну. Он остановился на поляне, лег здесь и уснул. Царские слуги увидели исполина и доложили царю:

— Лежит какой-то человек: палица его величиной с гору и сам он огромен, как гора. Невозможно к нему и приблизиться.

Когда Имряк вдыхал воздух, царских слуг втягивало в ноздри, а когда выдыхал — они вылетали оттуда кубарем. Не придумав ничего другого, они стали подъезжать к нему на телегах под прикрытием стогов сена. Однако стоило только Имряку вдохнуть воздух, как они влетали в его ноздри вместе с конями и с сеном; стоило выдохнуть — вылетали оттуда вместе с конями и тем же сеном. В конце концов, царь был вынужден обратиться за помощью к Хунаку и приказал привести его к себе.

— Если кто устоит против этого человека, так только Хунак, — сказал он.

Хунака освободили из зиндана и послали против Имряка. Сел Хунак на грудь спящего Имряка, посидел, посидел и заплакал.

— На голову ли его посмотрю, на лицо ли, очень он походит на меня.

Едва это вымолвил, его слеза упала на лицо Имряка.

Проснулся Имряк, отбросил в сторону брата и схватился за свою палицу.

— Погоди батыр, — сказал тогда Хунак. — Не станем бороться, пока не расспросим друг о друге. Ты из какого рода-племени, из какой страны, кто будешь?

Имряк ему рассказал:

— Я из такой страны, сын такого-то человека. Еду искать брата по имени Хунак.

Услышав это, Хунак очень обрадовался:

— Вот я и есть твой брат!

Заплакали они, обнялись. Вместе пошли и убили царя, уничтожили всё его злодейское войско. Потом вернулись домой, где состарившиеся родители ждали их, проливая горючие слезы.

Говорят, они до сих пор живут вместе.

АЮГОЛАК — МЕДВЕЖЬЕ УХО

Давным-давно жили, говорят, старик со старухой. И не было у них детей. Летом старик ловил рыбу, а старуха собирала ягоды. Зимой старуха ткала палас, а старик возил на санках из лесу дрова.

Так и жили они, как могли да как бог послал. И вот однажды в трескучий январский мороз старик заболел и свалился с ног. Кончились у них дрова. Нечем топить печку. Тогда старуха отправилась с санками в лес. Набрала там дров и уже стала возвращаться обратно, как вдруг её настиг сильный буран. Она заблудилась. Долго блуждала в непроглядной тьме, пока наконец не угодила нечаянно в медвежью берлогу. Только старуха вошла туда, её схватил медведь. Накормил, напоил, но домой не отпустил.

Долго жила старуха в берлоге с медведем. Родился там у неё сын. У мальчика были большие уши. Однажды, когда медведь куда-то отлучился, старуха убежала в деревню, прихватив сына. Входят они в дом, а там старик почти при смерти. Сидит, горюет. Старуха рассказала о своих мытарствах и показала мальчика. Старик очень обрадовался тому, что теперь у них есть сын. Мальчика прозвали Аюголак, что означает Медвежье ухо. Ведь уши у него были, как у медведя.

Аюголак рос не по дням, а по часам. Очень скоро он стал силачом, помощником родителям. За один день приволакивал из леса дров на целый год. Однажды он сделал из дубовой древесины шар и вышел на улицу поиграть с ребятами.

Ударил он по шару на одном конце аула, и шар полетел, снося головы ребятишкам и разрушая дома, на другой конец аула. Собрались отцы и пришли к старику.

— Твой сын погубит всех наших детей и нас. Ты его выпроводи из аула. А то мы его убьем, — сказали они ему.

Сильно опечалились старик со старухой. Потом простились с Аюголаком и проводили в неведомый дальний путь.

Аюголак пошел куда глаза — глядят. Шел он месяц, шел год. И вот видит человека, который рвет дубы с корнями и пересаживает их с места на место.

— Ого, какой батыр! Кто ты такой? — спросил Аюголак.

Тот отвечает:

— Я Имян-батыр. Да только разве я батыр, вот, говорят, есть на свете Аюголак-батыр, ты бы на него посмотрел.

— Я и есть Аюголак.

— Вот как! — удивился Имян-батыр. — Если ты Аюголак, покажи свою удаль.

Аюголак тут же схватил и поборол Имян-батыра. Тот сказал:

— Молодец! Теперь я верю тебе.

— Двое лучше, чем один, — сказал Аюголак. — Давай странствовать вместе.

Имян-батыр согласился, и дальше они пошли вдвоем.

Месяц шли они, год шли. И вот видят человека, который переставляет горы с одного места на другое.

— Кто ты такой? — спросили они.

— Я Тау-батыр, — ответил тот.

— Да уж видать, что батыр, — сказали спутники. А Тау-батыр им отвечает:

— Хи, разве я батыр? Вот есть на свете Аюголак-батыр, вы, бы на него посмотрели!

— Я и есть Аюголак-батыр, — отвечает наш парень. — А это — Имян-батыр. — Трое лучше, чем двое, пойдём с нами.

Тот огласился, и дальше пошли втроем. Месяц они шли, год шли. Много земель отмерили, и вот оказались возле одиноко стоящего в лесу дома. Внутри никого не оказалось. Они настреляли неподалёку птиц, и Имян-батыр остался в доме готовить обед, а Аюголак с Тау-батыром отправились в глубь леса на охоту.

Имян — батыр приготовил уже отменный обед, когда во дворе раздался грохот!

— Открой дверь!

Открывает он дверь и видит старика — сам с вершок, а борода — с тысячу вершков.

— Подними меня и посади, — велел он Имян-батыру.

Тот повиновался. Тогда старик сказал:

— Налей мне супа, испробую.

Имян-батыр угостил его супом.

— Этого мне не хватит, наложи ещё, — сказал старик карлик.

— У меня есть друзья, им может не хватить, ответил Имян-батыр.

Тогда старичок избил Имян-батыра так, что тот память потерял. Съел приготовленный на троих батыров суп и вышел вон. Когда Имян-батыр пришел в себя и огляделся по сторонам, то и старика и супа уже не было. Тогда он быстренько настрелял поблизости птиц и положил в котел. Не успела закипеть вода, как вернулись Аюголак и Тау-батыр.

— Почему до сих пор не готов обед? — спросили они, осердясь.

Имян-батыр отвечает:

— Я угорел и потерял память, только что поднялся на ноги.

Они пообедали недоваренным супом и улеглись спать. На другой день на охоту отправились Аюголак и Имян-батыр, а дома остался Тау-батыр. Когда обед был готов, опять пришел старичок, попросил налить супа. Тау-батыр подал ему миску. Старик попросил добавки. Тау-батыр, как и вчера Имян-батыр, ответил:

— У меня есть друзья, они вернутся голодными, и супа им не хватит.

Старичок карлик его избил до потери сознания, съел весь суп и вышел вон.

Опомнился Тау-батыр, глядь — ни старичка, ни обеда. Он тоже, как и Имян-батыр, настрелял поблизости птиц и стал спешно варить их в котле. А тут вернулись Аюголак и Имян-батыр. Имян-батыр понял, в чём дело, а Аюголак стал сердиться:

— Почему обед не готов?

Тау-батыр пытается оправдаться:

— Я угорел и потерял память, только что поднялся на ноги.

И опять они поели недоваренного супа и улеглись

На третий день дома остался Аюголак, Когда обед был готов, явился старичок ростом с вершок, с бородой в тысячу вершков.

— Открой дверь!

— Надо — так сам откроешь и войдешь, — отвечает Аюголак.

Старик открыл дверь и вошел.

— Подними и посади, — потребовал старик карлик,

— Поди не ребенок, садись сам.

— Налей супа! — приказал старик.

— Гость не выпрашивает еду, — ответил Аюголак, Разгневанный старик вцепился было в Аюголака, да не на того напал. Началась у них схватка. Аюголак избил его до потери памяти и подвесил за бороду к суку дерева, что росло во дворе. Вскоре вернулись Тау-батыр и Имян-батыр.

— Ну, Аюголак, готов ли у тебя обед? — спросили они, усмехаясь и глядя на него.

— Пойдемте, я покажу вам старика, из-за которого вы угорели, — сказал Аюголак и повел их к тому дереву. Пришли, а на дереве колышется только обрывок бороды, а самого старика и след простыл.

По капелькам крови, которые оставил старик на земле, они стали его преследовать. Месяц шли и год шли, и вот видят, что кровавые следы ведут под землю, в колодец. Батыры остановились в растерянности, не зная, как туда спуститься. Потом стали вить веревку. Вили сорок дней и сорок ночей, привязали к её концу тяжелый камень и спустили в колодец. Конец веревки, говорят, достиг дна, тогда, кому спускаться. Заспорили тогда, кому спускаться под землю. И Имян-батыр, и Тау-батыр на это не решались. Аюголак сказал:

— Я спущусь, а вы меня тут подождите.

Он ухватился за веревку и стал спускаться. Почувствовав под ногами твердую почву, огляделся и заметил тропинку. Пошёл по той тропинке и набрёл на дом. Вошёл в него. Там находилась очень красивая девушка. Поздоровался и спрашивает:

— Такого-то старика карлика не видели?

— Отсюда неподалёку живёт моя сестра, она, может быть знает, — отвечает девушка.

Отправился Аюголак дальше и пришёл к другому дому. Там жила девушка ещё красивее, чем в первом доме. Спрашивает он:

— Такого-то старика карлика не видели?

— Отсюда неподалеку живет моя старшая сестра может быть, она знает, — ответила девушка.

Аюголак идет дальше. Дошел он до третьего дома, а в нем — девушка ещё красивее, чем те две.

— Такого-то старика карлика не видели? — спрашивает он её.

— Он здесь, — отвечает девушка. — Только что пошёл в баню.

Аюголак велел девушке растопить в котле свинец. Девушка повиновалась. Аюголак взял полный котел горячего растопленного свинца и вломился в баню. А там, разомлев от удовольствия, моется тот самый старичок карлик. Аюголак спокойно ему сказал:

— Ага, попался, теперь не убежишь! — И вылил весь свинец в рот старика. Тот захлебнулся свинцом и дух испустил.

Затем Аюголак вернулся к девушке и рассказал ей о своих приключениях. Та согласилась выбраться вместе с ним на белый свет. Собрали они всё добро, нагрузили сундук золотом и тронулись в путь. Загляделся Аюголак на дом, а девушка спрашивает:

— Ты что домом любуешься? Жалко тебе оставлять его?

— Жалко! — вздохнул Аюголак.

Тогда девушка взяла золотое яйцо и кинула на землю. Оно покатилось в сторону дома, и дом мигом свернулся, сжался и поместился внутри этого яйца. Девушка положила его в карман, и они отправились в путь. Добрались до средней сестры. Та говорит:

— Раз идет моя старшая сестра, я тоже с вами отправлюсь.

Она собрала вещи в серебряный сундук. Потом кинула на землю серебряное яйцо, и дом мигом свернулся, сжался и вместился в это яйцо, которое девушка положила в карман. Они втроем тронулись в путь. Добрались до младшей сестры. А та тоже говорит:

— Раз так решили мои старшие сестры, я тоже с вами отправлюсь на белый свет.

Она собрала свое добро в медный сундук, а дом её чудесным образом свернулся, сжался и поместился в медном яйце. Вчетвером добрались они до того колодца, в который спустился Аюголак. А там всё ещё висит веревка. Аюголак дернул её. Наверху тоже дернули её — дали сигнал. Аюголак привязал сначала медный сундук, посадил на него младшую из сестер и дал знак, чтобы поднимали её.

Те, кто был наверху, подняли её и снова спустили веревку. Когда подняли наверх серебряный сундук со средней сестрой и золотой со старшей сестрой, Имян-батыр и Тау-батыр не могли налюбоваться на сестер, и стало им завидно, что самая красивая, старшая, будет женой Аюголака.

Наконец начали поднимать Аюголака. Когда Аюголак уже был поднят близко к поверхности земли, Тау-батыр и Имян-батыр перерезали веревку, и он упал на дно колодца. Батыры увели с собой всех троих девушек.

Аюголак долго лежал без сознания. Придя в себя, он тяжело вздохнул и пошел знакомой ему тропинкой. Миновал те места, где раньше стояли дома, и добрел до озера. На берегу озера рос черный тополь. На его вершине находилось огромное гнездо; Батыр полез на дерево. Увидел, что это гнездо птицы Самригуш. Птицы самой в гнезде не оказалось — там находились только птенцы. Они ему говорят:

— Эй, человек, как ты здесь оказался? Мы же все пропадем.

— Почему? — спрашивает Аюголак.

— Сейчас из озера выйдет девятиглавый аждаха и нас проглотит, — отвечают птенцы.

Не успели они это вымолвить, как поднялась страшная буря. Из озера показался девятиглавый аждаха и полетел к гнезду. Только хотел проглотить птенцов Самригуш, как Аюголак выхватил свой меч, изрубил на куски аждаху и сложил из них высокую поленницу, как складывают дрова.

Птенцы Самригуш не знали, что делать от радости, всячески благодарили Аюголака. Они сказали ему:

— Скоро должна вернуться наша мать. Ты пока спрячься. Мы сначала всё ей расскажем. Ведь она может тебя проглотить, как только увидит.

И в самом деле, скоро Самригуш прилетела, подняв тучи пыли. Вернулась и тут же спрашивает птенцов:

— Почему здесь человечиной пахнет? Нет ли тут человека?

— Какой тут может быть человек? — отвечают птенцы. — Наверное, от тебя же и пахнет. Ты же около людей летала.

— Нет, нет, не скрывайте, говорите правду. Чую я тут свежий запах.

Тогда птенцы показали на поленницу, сложенную из кусков тела аждахи. Рассказали матери, что тут произошло.

Увидев Аюголака, Самригуш все-таки еле-еле удержалась от того, чтоб его не съесть.

— Ради своих детей дарую тебе жизнь. Ну, человеческий сын, чего желаешь? Как здесь оказался?

Аюголак рассказал, в какую попал беду, и попросил вынести его на белый свет.

— Ладно, — говорит Самригуш, — я тебя вынесу на поверхность земли, только ты наготовь сорок бочек мяса, молока. Когда полетим и я гляну направо, сунешь мне в пасть кусок мяса, гляну налево — подашь молока.

Аюголак пошел готовить мясо и молоко. Ему помогли животные и звери, которых он спас от аждахи. Когда он всё добыл, погрузил бочки на крылья огромной птицы Самригуш и сам взобрался на её спину. Птица взлетела, и от взмаха её крыльев вскипело озеро, а верхушки тополей наклонились до земли. Взглянет Самригуш направо — Аюголак кидает в пасть кусок мяса; взглянет налево — подает бочку молока. До земли было уже недалеко, когда птица взглянула направо последний раз, а у Аюголака мяса уже не было. Тогда, не долго думая, он отрезал кусок от своей ноги и сунул в пасть птицы. И вот долетели они до поверхности земли.

— Сын человеческий, почему последний кусок был особенно вкусным? — спросила Самригуш.

Аюголак испугался и не сказал правду. А птица Самригуш заметила, что он хромает.

— Почему ты хромаешь?

Тут уж Аюголак был вынужден сказать правду. Самригуш высунула свой язык и провела им по ране батыра, и рана сразу же зажила. Птица распростилась с Аюголаком.

— Сын человеческий, теперь ты отойди на сорок верст, вырой яму и укройся там. Иначе ты от поднятого мною ветра, когда взлечу, не устоишь на земле.

Аюголак так и сделал. Птица Самригуш взлетела, и сразу поднялся страшный вихрь. Даже в глубокой яме еле-еле удержался Аюголак.

Глубоко задумавшись, пошел Аюголак искать изменивших ему товарищей. Много земель он прошел, пока не встретил человека, который пас лошадей.

— Здесь такие-то два батыра и три девушки не проходили? — спросил он пастуха.

— Кажется, проходили года три назад, — ответил тот.

Перед входом в аул Аюголак увидел кучу золы. Порылся он в золе и видит лепёшку, затвердевшую, как уголь. Это была лепёшка, которую зарыла старшая девушка.

Опять прошел он много земель, и встретился ему человек, который пас коров.

— Таких-то двух батыров и трех девушек не видел? — спрашивает его Аюголак.

— Кажется, проходили здесь месяца три назад, — отвечает пастух.

Порылся Аюголак в золе от костра, где те останавливались, и нашел ещё одну лепешку, успевшую затвердеть.

Аюголак прибыл в третий аул и, расспросив людей, узнал, где те остановились. Оказалось, батыры, средняя и младшая сестры остановились в одном доме, а старшая сестра — в другом. Аюголак отыскал дом, где жила старшая. Увидев его, она удивилась и спросила:

— Почему ты остался там?

— Видно, веревка оказалась непрочной и оборвалась, — отвечает ей Аюголак.

Они поели, попили и отправились к тем четверым. Пришли к ним и видят: двое батыров и две девушки пьют и едят. Стаканы, что были в руках Имян-батыра и Тау-батыра, упали на пол. Аюголак посмотрел на свою девушку и сказал:

— Посмотри, как соскучились по мне мои друзья. От радости из рук стаканы выпали!

Все вместе поехали они на берег красивого озера. Там девушки сварили кашу, положили туда масла и поставили перед мужчинами. Аюголак сказал Имян-батыру и Тау-батыру:

— Мы долго были в разлуке. Давайте проверим друг друга. Узнаем, кто грех совершил за это время. Пусть каждый из нас выстрелит в небо. Кто безгрешен, стрела того угодит прямо в эту кашу; если кто имеет грех за душой, стрела угодит прямо ему в голову.

Имян-батыр и Тау-батыр испугались и сначала не решались на это. Тогда Аюголак взял лук и стрелу и пустил её в небо. Стрела вскоре возвратилась назад и упала прямо в котёл, полный каши. Имян-батыр выстрелил из лука немножко в сторону, но стрела, падая назад, пробила ему голову и прошла насквозь через всё тело.

Дрожа от страха. Тау-батыр пустил стрелу в противоположную сторону. Тем не менее, стрела падая вниз, пробила ему голову и тоже прошла через всё тело насквозь. Тогда Аюголак рассказал девушкам о предательстве своих товарищей.

Он женился на старшей девушке, подружился с её сестрами и жил, говорят, много-много лет.

БЫТОВЫЕ СКАЗКИ

ИРЕНДЫК

В старину среди Уральских гор в небольшом ауле жили старик со старухой. И не было никого беднее их. Кроме полуразвалившееся очага посередине двора, одной деревянной чашки с тремя ложками да одной поварешки не было у них ничего.

Старик умер от старости, и осталась старуха вместе с сыном-подростком Умырзаком одна на белом свете.

Однажды сказала старуха своему сыну:

— Что пользы жить здесь, охраняя невесть от кого эту развалюху-очаг? Иди, сынок, к людям, постарайся хотя бы справить на себя одежку да домой малость еды принести.

И подался Умырзак в чужие края. Прошел он почти вдоль всего Урала, но нигде не нашел подходящей для себя работы. В конце концов, нанялся батраком к какому-то баю. Три дня прошло, пять дней прошло, семь дней прошло, а бай всё не заставляет его делать какую-нибудь работу, «Удивительный бай», — думает про себя Умырзак. По истечении недели подходит он к баю и говорит:

— Надоело безделье, дядя бай. Не будет ли какой работы?

— Будет, — отвечает бай.

И он велел Умырзаку пойти к стаду, зарезать там бурого телка и принести его шкуру. Умырзак исполнил его повеление. Тогда бай велел найти и принести три больших мешка из крапивы. Исполнил джигит и это его повеление. Тогда они сели в телегу, взяли с собой ту шкуру бурого телка и три мешка и поехали в горы.

У склона горы по названию Кая-тау бай велел остановить лошадь и разложить шкуру на земле. После этого он приказал Умырзаку завернуться в шкуру и лечь, подобрав ноги. Ничего не понимая, джигит исполнил и этот его приказ.

Тогда бай обвязал завернутого в шкуру Умырзака длинными ремешками, а сам отошел в сторону и стал наблюдать, что произойдет.

Прошло немного времени, вдруг появились два огромных беркута, вонзили когти в шкуру телка и унесли свою ношу на вершину горы Кая-тау. Там они стали рвать шкуру своими могучими когтями, клевать крепкими клювами, пока не разодрали её в клочья. Увидев завернутого в шкуру человека, птицы испугались и улетели, захватив с собой шкуру.

Умырзак поднялся на ноги, кинул взор по сторонам и увидел бесконечную гряду гор, среди которых он был единственным живым существом.

Тогда снизу крикнул ему бай, следивший за ним всё это время:

— Что ты там стал столбом? Бросай вниз драгоценные камни и золотые слитки, которые валяются под твоими ногами!

Посмотрел Умырзак себе под ноги и видит, что там действительно лежат слитки золота и серебра, всякие-разные драгоценные камни. Стал он бросать те слитки да камни вниз, а бай ловит да накладывает в мешки из крапивы. Когда тот набил второй мешок, пришла в голову Умырзака нежданная мысль: «Бросать-то золото я бросаю, да как потом сам буду отсюда спускаться?»

— Эй, дядя бай! А как я отсюда буду спускаться? — крикнул он со своей скалы.

Бай ему отвечает:

— Ты знай бросай вниз все драгоценности! Когда я наполню третий мешок, скажу тебе, как надо оттуда спускаться.

Поверил ему Умырзак, снова стал бросать вниз драгоценности, пока не наполнился и третий мешок. Завязав все три мешка, бай поехал обратно, бросив на ходу Умырзаку:

— Я тебя семь дней не занимал никакой работой. Эти камни мне будут за эти семь дней. А теперь тебе придется остаться навсегда там, где ты стоишь. Оглянись по сторонам, и ты увидишь, что там валяются кости таких же бедолаг, как и ты!

Огляделся Умырзак по сторонам и видит: и впрямь вокруг валяется множество человеческих костей. Оказывается, коварный бай заставлял проделывать это многих своих слуг и потом кидал их на произвол судьбы.

Заметался Умырзак в поисках обратной дороги, но дороги такой нигде не было. Черные плоские камни отвесно поднимались ввысь, и горе поэтому дали название Кая-тау (Гора-скала).

Три дня и три ночи без еды и воды пробыл Умырзак на вершине той горы. Вдруг снова появились два тех самых огромных беркута, неся с собой волка. Они растерзали свою добычу и стали её пожирать. Вот тогда Умырзака и осенило: он вынул из кармана ножичек и бросился на орлов. Те в испуге улетели, а Умырзак быстренько освежевал волка, выковырял его глаза, а сам забрался под шкуру, аккуратно в неё завернувшись.

Вскоре беркуты вернулись вновь. Увидев, что человека нет, стали терзать шкуру волка. Тогда Умырзак осторожно высунул руку из-под шкуры и крепко ухватился за ноги беркутов — в каждой ладони по одной ноге обоих беркутов. Беркуты издали испуганный клекот и взлетели в воздух. Но Умырзак не выпустил их ноги, летел вместе с ними.

Поняв, что от ухватившегося за них человека ни за что не избавиться, птицы вынуждены были опуститься на одно возвышенное место в подножии гор. И тогда Умырзак разжал свои руки. Испуганные птицы тут же улетели обратно, а оказавшийся на воле Умырзак радостно воскликнул: «Мы теперь научились — ирендык!» С тех самых пор гору ту стали называть Ирендык^[41].»

Спустился Умырзак с Ирендыкских гор и опять пошел по аулам, подыскивая подходящую работу. И вот снова встречается ему тот самый бай.

— Не возьмёшь ли к себе слугой или пастухом, дядя бай? — спросил он у него.

Бай его не узнал. Во-первых, Умырзак весь оброс бородой, во-вторых бай никак не предполагал, что бывший его батрак может выжить. Разве он первая или последняя его жертва!

— Что ж, мне нужен подходящий слуга, — сказал бай и повёл его к себе домой.

Три дня прошло, пять дней прошло, а там и семь дней минуло, а бай, как и в тот раз, всё не поручает

Умырзаку никакого дела. На восьмой день Умырзак сам обратился к хозяину.

— Надоело бездельничать, дядя бай, — сказал он. — Не дашь ли какую работу?

— Будет работа, — ответил бай коротко.

— И он велел Умырзаку пойти к стаду, зарезать бурого телка, освежевать его и принести шкуру. Когда Умырзак выполнил его приказ, бай велел принести три мешка из крапивы. А потом, как и в прошлый раз, они запрягли лошадь в телегу, положили в неё шкуру и мешки и поехали в горы.

Когда добрались до склона Кая-тау, всё повторилось: бай велел снять шкуру с телеги и положить её, на землю, а самому Умырзаку завернуться в неё как следует.

— Не понимаю, что надо делать, — говорит Умырзак. — Может быть, ты вначале покажешь, дядя бай?

— Тут нет ничего непонятного, — отвечает сердито бай, — вот как надо делать! — И лёг на шкуру, завернувшись ею со всех сторон. А Умырзаку только того и надо было — он моментально скрутил бая веревками, а сам отошел в сторонку и стал наблюдать, что произойдет.

— Эй, что ты делаешь, сынок? Выпусти меня из шкуры! — жалобно стал молить его бай, но Умырзак только посмеивался в усы.

А потом прилетели два беркута, подняли бая в шкуре, приняв его за теленка, и унесли на вершину Кая-тау. Там они разодрали шкуру и, увидев человека, испугались и улетели. Увидев, что бай встал на ноги, Умырзак закричал ему снизу:

— Эй, бай! Чего ты смотришь? Бросай вниз слитки золота и серебра да драгоценные камни! Работай так же быстро, как и я!

Тут только догадался бай, что это был за человек.

— Умырзак, сыночек дорогой! Скажи, как ты сумел отсюда сойти? Научи меня, пожалуйста!

— Не разговаривай там много, бросай сюда сокровища! Когда наполню все три мешка, научу тебя, как оттуда сойти вниз, — отвечает ему Умырзак.

Бай стал бросать ему сверху золото, серебро да драгоценные камни, а Умырзак заполнял ими мешки. Когда мешки были заполнены доверху, Умырзак взвалил их на телегу, крепко завязал и крикнул, глядя в сторону бая:

— Эй, бай! Посмотри внимательнее по сторонам: там лежат жертвы твоего коварства — кости погубленных тобою людей.

У них ты и спроси, как спуститься с горы!

Сказав это, он сел в телегу и поехал в свой аул, к матери.

Сколько ни кричал бай; сколько ни слал проклятии, никто не слышал его голоса. И только на гребне той же горы сидели два беркута, ожидая, когда бай вконец обессилеет и свалится на месте.

СКАЗ О КУРАЕ

В стародавние времена за семью лесами, словно черное пятно на белом, жил, говорят, злой и коварный хан. И была у того хана привычка — еженедельно брить голову наголо. И для этого дела каждую неделю приглашал он молодого джигита. Но ни один из них но возвращался обратно: едва те сбривали ему голову, как хан велел снести им голову. Вся округа жила в страхе, не зная, как противостоять этим проделкам хана. И никто не мог перечить злой воле хана.

В тех местах, за семью лесами, жили-были старик со старухой, которые пробавлялись чем могли. И было у них трое сыновей-джигитов. Сначала хан велел прибыть старшему из братьев — тот, как и все другие, не вернулся обратно в отчий дом. Через неделю пришла очередь среднему из сыновей. Он тоже не воротился обратно. Наконец дошел черед и до младшего из сыновей.

Старик со старухой не едят: и не пьют от горя. Все, что было в доме съестного, забрали с собой старшие из сыновей, так что младшему и дать-то было нечего. Но мать есть мать, придумала она, что дать младшему сыну в дорогу: замесила лопушиную муку в своем молоке и испекла из того теста лепешку. Положил джигит ту лепешку в свою котомку и вышел в путь-дорогу.

Поднявшись на вершину Ирендыка, он последний раз оглянулся назад, чтобы увидеть места, где он родился и вырос… Душа его сжалась от волнения и печали. Глядел он на холодные и прозрачные ручьи на шумные леса, на тихую гряду Ирендыкских гор и сам не заметил, как запел полным голосом.

Одолев высокие горы, пройдя сквозь густые леса, одолев вброд глубокие реки, добрался он наконец до дворца хана. Слуги хана тут же привели ей к хозяину.

Тот вручил джигиту острый нож и велел наголо обрить свою голову.

Стоило хану снять с головы свою корону, как замер в изумлении джигит: на макушке ханской головы возвышался козлиный рог!

И всё же он не растерялся — аккуратно и споро побрил голову хана. Когда дело было сделано, хан сказал джигиту:

— Ты подожди здесь, — и вышел в другую комнату.

Джигит был голоден с дороги. Недолго думая, он вынул из котомки свою лепешку и принялся её есть. В это самое время появился хан. Он был не только коварен, но и жаден, поэтому, увидев в руках джигита странную лепешку, сразу подумал: «А ведь я никогда в жизни не пробовал таких лепешек, надо бы хоть отведать кусочек».

У него сами собой потекли слюни изо рта.

— Что ты там ешь? — спросил он. — Отломи и мне кусок от своей лепешки.

Джигит отломил от лепешки кусок и протянул хану. Съел хан тот кусок и воскликнул:

— Какой вкусный хлеб! Из чего он сделан?

— Это лепешка из лопуха. Мать испекла её в своем молоке.

Растерялся хан и думает: «Я съел лепешку, которую его мать испекла в своем грудном молоке. Значит, я стал его молочным братом и поэтому не имею право проливать его кровь. Но если я его не убью, он будет рассказывать направо и налево о моем роге. Что же теперь делать? Как выйти из такого положения?…»

И решил хан отправить джигита в такое место, которое глаз человечий не видел, ухо людское не слышало, ничья нога туда не ступала: «Пусть там умрет своей смертью!»

Слуги хана связали джигита по рукам и ногам, завязали черной тряпкой глаза, взвалили на лошадь и отвезли в непроходимую чащу леса.

Джигит жил там, питаясь брусникой, саранкой и всякими другими ягодами. Потом смастерил себе лук со стрелами и охотился на дичь. Ему удалось подбить крупного зверя, из шкуры которого он сшил себе шубу. Но как бы то ни было, ему смертельно тоскливо было в том непролазном лесу, куда не ступала нога человечья. Особенно сильно тосковал он по родным местам, по предгорьям Ирендыка, по отчему дому. От отчаяния он кричал на весь лес: «У хана на лбу есть рог!», но голос его слышали только звери и птицы.

Так и бродил джигит в лесу, не находя обратной дороги.

Однажды лежал он под деревом, подложив камень под голову, а под себя шубу. И стала вдруг литься в уши его какая-то дивная мелодия. Он живо поднялся на ноги и пошел в ту сторону, откуда доносилась та мелодия.

Голос привел его на вершину сероватой скалы, и тут увидел он стебель сухого курая. Именно он испускал под дуновением ветра ту удивительную мелодию. Оторвал джигит стебель вместе с корнем, дунул в полый его ствол, и мелодия та стала ещё более сильной и напевной.

Очень обрадовался джигит. Дуя в тот стебель, он постепенно научился играть на нем знакомые ему мелодии. И сам стал сочинять новые напевы. И развеялись его Мрачные мысли, а душа обрела спокойствие.

Однажды, играя на курае, джигит и сам не заметил, как оказался в родных местах. Радости его не было предела. Сел он на склоне горы и заиграл на своем волшебном ростке. Услышав голос курая, к нему стали сходиться люди всех ближних летовок.

Джигит рассказал собравшимся обо всем, что пришлось ему увидеть и пережить. А потом он положил свои рассказ на мелодию и сыграл на курае.

Услышав его рассказ, приободрились люди, воспламенился их гнев на злого хана. Поднялись они все вместе и пошли на дворец хана штурмом. Отец джигита потерявший двух своих сыновей, держал хана за рог, а остальные били хана чем только придётся. Так и забили до смерти.

С тех пор превратился курай в народный инструмент, способный повествовать о радостях и горестях людской жизни.

ЗОЛОТАЯ КАПЛЯ

В старину проживал на свете человек по имени Янхыра. Он держал большие стада скота, кочевал в семи местах и зимовал на пяти зимовках. Старательный человек был этот самый Янхыра, всё время трудился — и днем, и ночью. Потому и жил в полном благополучии. Но пришёл час — и не стало Янхыры. И остался от него сын Ялбыр — вздорный хвастунишка. Много ел, много спал, а работать не любил. Получив от отца всё его наследство, стал Ялбыр жить в свое удовольствие.

Каждый день, говорят, приглашает гостей, велит привести лучших кураистов, певцов и танцоров. Словом, всяк умеющий петь, плясать и веселиться был у Ялбыра своим человеком в доме. Развелось у него множество друзей, каждый нахваливает щедрого хозяина почем зря. Тем больше пыжился Ялбыр, тем больше надувался как индюк. За одно хвалебное слово отдавал коня, за хвалебную песню двух коней не жалел.

В конце концов, остались у Ялбыра один-единственный конь и одна корова. И он всё в ус не дует, не работает и много ест. А ещё больше спит,

Приходили к нему почтенные старцы рода, хотели вразумить, к делу приобщить. А он и ухом не вел, продолжал жить в свое удовольствие.

— Братишка Ялбыр, бережнее обращайся со скотиной, — говорили они ему, — не ровен час, без ничего останешься…

— Ну и что же, если без ничего? — отвечает, не раздумывая, Ялбыр.

— А то, — отвечают ему старики, — что заново добыть скотину будет очень трудно.

А тот хвастунишка знай свое:

— Эхе, разве скотина переведется? Каждый год кобыла жеребится; что ни весна, корова приносит теленка. Чего же она должна перевестись, эта скотина?

Махнули рукой старики на упрямого бездельника, а тот продолжал жить, как жил, не думая о последствиях. Немного времени прошло, и остался хвастун гол как сокол. Нет у него скотины, а раз нет скотины, то нет рядом и друзей-приятелей. Что делать? Сел он на своего единственного коня и поехал по стране.

Едет он, едет и выезжает однажды на то место, где сбился в кучу табун. У Ялбыра глаза на лоб полезли.

— Хэй, говорят, трудно добыть скотину, а она вот где собралась!

Хотел он поднять и угнать с собой табун, да появился невесть откуда седобородый старец с длинной плетью в руке…

— Здравствуй, дедушка, — сказал Ялбыр старику. — Это чей табун?

— Такого-то бая.

— А ты сам кто будешь?

— Я тот, кто льет пот.

Удивился Ялбыр.

— А что это такое — пот?

Теперь удивился старик.

— Пот? Пот — это самое большое богатство в мире. Одна его капля стоит тысячу кусков золота.

Заинтересовался Ялбыр словами старика.

— А богатство это кончается?

Отвечает старик:

— Если пот на тебе не будет сохнуть, то и богатство не переведется. Пот — это источник богатства.

Услышав такое, очень обрадовался Ялбыр. Вернулся он домой, облачился в несколько одежек и сел пить чай. Пот с него градом катится, а джигит всё на чаи налегает, изредка отирая лицо полотенцем. Пока выпил самовар чая, выжал целую чашку пота. Потом он подсчитал, сколько капель пота в этой чашке, и стал ждать, когда они превратятся в золото. Весь день ждал, перед тем как лечь спать, поглядел ещё раз нет ни золота, ни прочего богатства — пот и пот, похожий на обыкновенную воду. Удивляется парень, пробует пот на вкус, а тот — как соленая водичка.

— Проклятый старик надул меня! — закричал он в отчаянии и вдребезги разбил чашку об пол.

После этого он махнул рукой на всё и зарезал своего последнего коня. Когда съел всю конину, не осталось у него ничего — ни кола ни двора. Начал он голодать. Что делать? Отправился снова в лес, рассчитывая найти там какую-нибудь еду. Бродит он, бродит по лесу, только найти ничего не может. Обессиленный, привалился к какому-то дереву, стал сползать на землю от усталости, да слышит вдали стук топора. Поняв, что где-то неподалеку есть живая душа, ожил ой, тепло вошло в грудь. Направился в ту сторону, откуда доносился стук топора. Вышел он на полянку и видит: тот самый седобородый старик в поте лица рубит лес.

— Эй, старик! — кричит он ему. — Ты меня бессовестно обманул. Сколько пота я выжал из себя, только ни одна его капля не принесла мне золота.

— А что ты сделал с тем потом? — спрашивает старик.

Разбил о пол чашку, в которую набрал пот, — отвечает Ялбыр.

— Эх, глупец ты, глупец! — говорит старик. — Пот надо проливать по капельке, только тогда он превращается в золото. Возьми топор, свали вот это дерево!

Ялбыр собрал последние силы и принялся рубить дерево. Едва начал размахивать он топором, как капля за каплей стал падать с его лба на землю пот. Смахнул он те капли рукавом со лба и снова начинает бить топором по дереву.

Свалив наконец тополь, подошел он к старику. Тот вынул из-за пазухи краюху хлеба и протянул парню:

— Возьми, съешь.

Сжал Ялбыр тот хлеб мокрыми от пота руками и тут же его съел.

— Ну что, вкусен хлеб?

— Очень вкусный!

— Потому и вкусный, что ты пролил пот, — говорит старик. — Вот это и есть самое дорогое сокровище на свете. Понял теперь?

— Понял, дедушка, понял.

— А если понял, то запомни: каждая капля пота, пролитая на работе, стоит тысячи крупиц золота. Чем старательнее ты будешь работать, тем больше пота выльется из тебя, тем большим счастьем ты будешь обладать.

С тех пор хвастун Ялбыр стал работать в поте лица. И пролитые капли пота превращались в богатство, и стал он самым счастливым и благополучным человеком на земле.

БАЙ И ПАСТУХ

Был, говорят, нет, говорят, голодный ли, сытый ли, гол как сокол, говорят, когда живы были деды, а сынов и внуков — нету, жил в одном ауле некий бай. И было у того бая множество скота. Скота было много, да душой убог он — ненасытен и жаден.

Однажды решил этот бай нанять себе пастуха. Прослышав про это, пришел к нему какой-то человек. Спрашивает:

— Сколько будешь платить, бай?

— Платить буду отменно: за каждую голову — кость с мясом.

Подсчитал пастух в уме — ничего вроде получается плата: как-никак скота у бая не счесть, и даже при простом подсчете получается, что мясистых костей набирается больше тысячи. «Можно вдоволь наесться мяса», — подумал пастух и согласился.

И вот начинает он пасти байскую скотину: весной пасет, летом пасет, осенью пасет. Пришло время расплачиваться за его труды. Приходит он к баю.

— Хорошо, братишка, — говорит ему бай, — всё должно иметь свою плату.

Вот тебе, как мы и договорились, две кости с мясом.

Изумился пастух такой наглости, растерялся:

— Почему так мало, дядя бай, или передумал?

— Нет, — отвечает ему бай, — ведь мы как договаривались: на каждую голову один кусок мяса. А ведь скот у меня только двух видов — коровы да козы. За коров тебе полагается один кусок мяса, за коз другой.

Пастух не знал, что и ответить, и, опечаленный, отправился в свои края. Даже те два куска мяса, что дал ему бай, не стал с собой забирать, оставил там же.

Стал он к дому своему приближаться, а навстречу — жена с детьми.

— Ну, что принес? — спрашивают у пастуха. Тот отвечает:

— Слишком много чего было взять, поэтому всё там и оставил.

А дети житья не дают, кушать просят. Удрученный пастух отправился обратно в те места. Идет он, идет, и встает перед ним лес. Думает: «Нельзя ли подбить для детей какую-нибудь живность?» Взял лук со стрелами и притаился под деревом. Сидит, ждет, держа в руках свой лук, и вдруг видит: пролетает какая-то птица. Выстрелил пастух и пошел искать упавшую птицу. Идёт он, идет, да никак не может отыскать свою дичь. Вдруг откуда ни возьмись перед ним собака. Злой на весь мир, пастух хотел было подстрелить невесть откуда взявшуюся собаку, но та подскочила к нему и схватила зубами за штанину. Сама лает, сама куда-то его тянет. Тогда пастух отправился вслед за собакой.

Идут они теперь вдвоем: собака впереди, пастух — за ней. В конце концов, добрались они до дома того самого бая, который так ловко обхитрил пастуха.

Подошли они к окну и видят; сидит бай за столом и грызёт мясистую кость. Пастух осторожно постучал в окно. «Раз уж пришёл, — думает, — так хотя бы заберу те самых два куска мяса».

Бай распахнул окна:

— Кто тут?

— Это я, дядя бай, пришёл просить плату за свою работу, — отвечает пастух.

Рассердился бай:

— Если так, то надо было брать, когда тебе дают! А теперь ничего не получишь! — И с теми словами захлопнул рамы окна.

Стоило ему захлопнуть рамы, как собака, что привела сюда пастуха, стала лаять, что есть мочи. Лает она, лает, не дает покоя баю. «Видно, от вас не отделаться», подумал бай, снова распахнул окно и выбросил большую кость. Пастух только было хотел поднять ту кость, как собака схватила её и убежала в лес. Что делать пастуху? Побежал он вслед за собакой. Бегут они, бегут по лесу — собака впереди, пастух за ней, и вот снова оказались в том же лесу, откуда пришли сюда.

Стоило им оказаться в том лесу, как навстречу им вышел волк. Увидел волк кость в зубах собаки, бросился на неё:

— Ты что грызешь ту кость, которую должен грызть я?

— Это не моя кость — пастуха, — отвечает ему собака.

— Если будете меня злить, я съем вас обоих, — отвечает волк. — Отдай кость!

И он отнял у собаки кость и стал грызть, но в это время появился и сам пастух. Видит он: какой-то огромный волк грызет его кость.

— Ага, попался! — кричит пастух. — Так это ты, оказывается, тут злодей!

Схватил он волка за уши и стал колотить что есть силы. Сперва волк стал выть, потом заплакал и, наконец, заговорил человеческим языком.

— Ты не бей меня, дядя, — взмолился он. — Я тебе за эту кость чего хочешь достану.

— Если приведешь стадо скота, не стану бить, — говорит пастух.

— Стадо так стадо, — отвечает волк. — Ты подожди здесь, а мы вон с той собакой сходим кое-куда.

Отпустил их пастух, а сам остался ждать на опушке леса.

Не успел он и глазом моргнуть, а волк с собакой уже гонят отару овец. Пастух погнал ту отару домой. С того дня он стал досыта кормить своих домочадцев, справил им одежду, привел в порядок избу и ограду вокруг нее. Словом, зажил вполне зажиточно.

Слава о разбогатевшем пастухе разошлась повсюду. В ауле думают, что он разбогател, работая у бая в пастухах. Нашлись желающие наняться к тому баю в пастухи, полагая, что у него можно как следует заработать.

Один приходит к баю с просьбой, другой приходит.

Дивится бай такому чуду, понять не может, в чём тут дело: раньше бежали все от него, а тут прут — деться некуда. Решил он узнать, в чём тут дело. Один из просителей ему и говорит:

— Крепко обогатился тот наш пастух, что работал у тебя. Вот мы к тебе и пришли.

Удивился бай, пришел к своему бывшему пастуху, А тот отдыхал, лежа на ковре, закинув ногу на ногу и поплевывая по сторонам. Вкралась зависть в душу бая, поздоровался он с пастухом.

— Так и так, — говорит он пастуху, — я тебя поил-кормил. Поэтому ты должен мне сказать, откуда взял эту скотину.

— Это можно, — говорит пастух, — тут ничего особенного: вечером к твоему окну подойдет с лаем собака, ты брось ей кость, которую грызешь. Собака унесет эту кость, а ты пускайся за ней, не отставая ни на шаг, и там найдешь отару овец.

Вернулся бай домой, велел варить мясо. С сумерками сел за ужин. Когда он обгладывал большой кусок мяса, за окном послышался собачий лай. В нетерпении распахнул рамы окна и бросил кость, которую грыз. Собака схватила ту костьми помчалась прочь. Бай — за ней.

Идут они, идут, то на бег переходят, то на шаг. Собака впереди, за ней — бай. И вот добрались до темного леса. Стоило им оказаться там, как навстречу им выбежала целая стая волков. Волки вырвали у собаки кость и стали между собой делить. Делили, делили да не поделили — разодрались. Старший из волков спрашивает:

— Чья это кость?

— Эту кость выбросил вот этот бай, — говорит собака.

— Почему он бросил нам только одну кость? — спрашивает тот самый волк. — Давайте-ка мы его самого раздерем на мясные куски.

— Верно, верно! — поддержали его другие волки. — Намедни из-за него нашу мать-волчиху избил пастух, кому же угнал от нас целую отару овец. Теперь нам нечего есть. Волки набросились на бая и в одно мгновение разорвали его на куски.

А вот пастух, говорят, живёт и поныне ест мясо, пьёт бульон — словом, живёт себе припеваючи.

КЭКУК (Кукушка)

В очень давние времена на южных склонах Урал-тау проживало одно башкирское племя. Часто нападали на него соседние племена. Напали враги и в очередной раз.

У башкир того племени был батыр по имени Кэкук. Собрал он всех своих храбрых джигитов и выступил против врагов. Перед уходом на битву он сказал своей возлюбленной Карагаш, которую любил ещё с детства — Если я останусь лежать в поле, то из крови моей вырастут красные цветы. Они будут напоминать тебе о моей любви. Поверь: если даже я сам не вернусь, то вернется имя мое.

— Что бы ни случилось, я тебя ни на кого не променяю, буду ждать, — ответила Карагаш своему любимому. Оседлав своих крылатых коней, джигиты умчались на битву. Вскоре они увидели несметное число вражеской рати. Началось жестокое сражение. То одна сторона брала верх, то другая. Когда бой стих, на поле брани не осталось ни одной живой души.

Эта весть быстро дошла до соплеменников Кэкук-батыра. Всё племя плакало по павшим кровавыми слезами. Только Карагаш не хотела верить этой вести.

«За умершим не умрешь. Тебе жить надо», — сказали ей родители и согласились выдать дочь за одного бая, пославшего к ним свата.

Не захотела жить красавица Карагаш с нелюбимым человеком. Она задумала прикончить своего будущего мужа ножом и бежать. Но её схватили и посадили в тюрьму.

Горько плакала Карагаш и пела грустные песни в память о любимом.

«Птицей бы полететь к тебе!» — рыдала она.

Сбылось желание девушки: вдруг на глазах стала она уменьшаться, таять. Вместо рук выросли у неё крылья. Превратившись в птицу, она выпорхнула через железную решетку окна. Перелетая от дерева к дереву, от горы к горе, она звала своего возлюбленного: кэк-кук! кэк-кук! Много дней раздавался её жалобный клич по горам и долинам Урал-тау. И вот как-то раз после томительных поисков Карагаш увидела ослепительные красные цветы. Только тут поверила она в гибель Кэкука.

С тех пор она так и летает по миру, садится на такую же одинокую, как сама, ветлу или березу и, устремив вдаль свой взор, жалобно повторяет имя своего возлюбленного. Если и снесет яичко, терпения у неё не хватает высидеть — всё время ищет она Кэкука. Особенно жалобно кличет она в пору цветения цветов, а когда увядают цветы, она уже не в силах куковать. Снова улетает куда-то далеко в поисках красных цветов. И так всегда… Вот эту птицу, что постоянно кличет «кэк-кук!», люди назвали «Кэкук», а те красные цветы — кукушкины цветы (кэкук сэскэпе).

ПОЮЩИЙ ЖУРАВЛЬ

В древности среди зауральских башкир жил один могучий батыр. Был у него конь — сивый тулпар. Он мог перенести хозяина, куда бы тот ни пожелал. Не было равного этому батыру по силе, храбрости и уму.

Если на его край нападала вражеская рать, он беспощадно уничтожал врагов, защищая своих сородичей и родную землю. К тому же батыр этот был прославленным кураистом и певцом. Когда он, взобравшись на Ирендык, играл на курае, звуки его курая были хорошо слышны в аулах, расположенных среди горных долин.

Батыр этот женился, но только спустя много лет жена родила ему сына-крепыша, такого тяжелого, словно налитого свинцом. Дитя росло не по дням, а по часам. «Храбрее отца будет», — говорили о нем люди с восхищением.

И в самом деле, став юношей, он во всем походил на отца и даже превзошел его. Как говорят в народе: что птенец в гнезде видит, то и в полете делает. Прославился джигит и игрой на курае.

«Женю-ка я сына своего, пока сам жив», — подумал отец и сосватал ему невесту. Отдал ему сивого трехгодовалого жеребца, рожденного от сивого тулпара, и в один из солнечных весенних дней молодой батыр отправился в дом будущего тестя.

Приехав, оставил жеребца своего на лугу, неподалеку от дома.

Утром, когда джигит пришел за жеребцом, он услышал удивительную, прекрасную мелодию, так что застыл пораженный. Затем в нетерпении побежал в ту сторону, откуда доносились звуки. Приблизившись, притаился и стал наблюдать. На поляне, собравшись в круг, играла стая маленьких серых журавлей.

В центре стояла журавушка. Стоило ей, взмахнув крыльями, начать мелодичное курлыканье, как остальные тут же присоединялись к ней и принимались кружиться.

Джигит с упоением слушал звенящую мелодию журавлей, слушал до тех пор, пока не запомнил её. Боясь, как бы не забыть песню птиц, вскочил на коня и стрелой помчался в дом тестя. Спешившись, он взял свой курай и заиграл журавлиную песнь. Собрался народ — и стар и млад.

— Откуда тебе ведома эта странная, удивительная мелодия? Уж не сам ли сложил? — спросил джигита один аксакал^[42].

— Нет, дедушка, — сказал джигит и поведал о случившемся, взволновался народ: как бы беда какая не нагрянула. А старец сказал:

— Это ведь песнь журавлей. Там, где они играют, суждено произойти большому сражению, в котором много людей погибнет, — говорили в старину наши деды.

Услышав эти слова, батыр тут же отправился домой. Дома всё как есть рассказал отцу.

— Да, сынок, в старину говорили, что там, где играют журавли, будет побоище, нагрянет на страну бедствие. Таких боев отец твой на своем веку повидал немало. Теперь я стар стал, силы во мне не те. Свое боевое снаряжение тебе вручаю, — сказал старый батыр. — Будь храбрым, не запятнай честь рода. Будь беспощаден к врагам-чужеземцам и верен роду и родной земле, — только тогда будешь счастлив. Это мой тебе завет. А сейчас собери войско из самых надежных людей.

Молодой батыр бросил клич джигитам страны, собрал войско и был готов к битве.

И в самом деле, прошло совсем немного времени и на землю его рода напали чужеземцы. Молодой батыр поднял своих стрелков, и те стали поражать врагов на расстоянии, видимом глазу.

Когда стихли бои, несколько дней подряд праздновали победу. Джигита прозвали батыром страны. А напев, услышанный им от журавлей, с тех пор называется Журавлиной песнью.

ВОРОНЁНОК

В старину жил среди башкир один прославленный батыр. К тому же он был кураистом, певцом и сэсэном. Когда вышел возраст и он стал джигитом, то женился на дочери такого же известного батыра, как сам. И повели они жизнь в мире да согласии.

Мирная жизнь их была нарушена нашествием врагов. Им хотелось, во что бы то ни стало захватить этого башкирского батыра и склонить его на свою сторону. Но из этого ничего не получилось. Едва увидев батыра, на которого посягали, пришельцы в страхе повернули назад.

Тогда враги решили лишить батыра его наследников и однажды похитили его беременную жену. Глава рода взял её себе третьей женой и выделил для неё отдельную юрту.

Возвращается башкирский батыр с охоты домой, а жены-то и нет. Взял он свое медное копье и вышел в путь. Добрался до яйляу, где жил вражеский батыр, украдкой стал прислушиваться да заглядывать в каждую юрту, и вот слышит, что в белой юрте кто-то тихо плачет. «Боже, да ведь это моя жена, подам-ка я ей голос», подумал он и шепотом позвал её. «Что бы ни пришлось испытать, лишь бы с мужем», — решила молодая женщина, услышав призывный шепот, и, выскользнув из объятий вражеского батыра, выбежала из юрты.

В ту же ночь они прошли довольно большой путь. Немалый путь одолели они и на другую ночь. Но на третью ночь жена батыра почувствовала себя плохо и совершенно выбилась из сил. Добрались они до зарослей кустарника и там спрятались.

Через некоторое время на свет появился младенец-сын. Преследовавшие их всадники проехали мимо, не заметив беглецов.

Мальчик надрывался в плаче, а состояние его матери становилось всё тяжелее. Бежать с плачущим ребенком на руках было опасно. Тогда они увидели в кустах воронье гнездо, положили ребенка в то гнездо, а сами тронулись в дальнейший путь. Двигались они только ночью, а днем скрывались в кустарниках да овражках. Таким образом, и удалось добраться до реки Яик и переправиться на другой берег. И в тот же миг возле реки оказались преследователи. Потоптались они на противоположном берегу Яика и повернули обратно.

Дело в том, что в те времена эта река была границей между двумя народами.

Вконец измотанные и обессиленные, муж и жена добрались, наконец, до родного дома.

Когда взаимные набеги и распри несколько улеглись и установился мир, супруги решили поехать к тому месту, где оставили они своего сына, чтобы схоронить хотя бы его косточки. Приезжают они на то место и глазам своим не верят: сидит их дитя на ветке и тянется ручонками к летающим над его головой воронам.

Хотели они забрать малыша, а вороны никак не хотят отдавать, кружат над ними и кричат во всё горло. Даже когда муж с женой запеленали мальчика и выехали в обратный путь, вороны всё ещё не унимались, долго сопровождали их, горланя и крича пронзительно. И ребенок тоже тянулся к летающим воронам и плакал.

Дивясь тому, что их сын оказался живой, радовались и обливались слезами его родители. Прямо в дороге назвали они своего сына Балакарга — Вороненком. Печальные раздумья навеяли на них те дорожные переживания, пока не излились песней. Попеременно несли они на руках чудом выжившего своего ребенка, а когда заявились в родной аул, то пришел черед удивляться односельчанам. На вопрос: «Как зовут вашего ребенка?» — они отвечали: «Воронёнок» — и песней рассказали всю невероятную историю своего младенца:

ЯНИФА

Была одна беспризорная девочка-сирота по имени Янифа. Она присматривала за чужими детьми, выполняла всё, что ей прикажут, — тем и жила та девочка Янифа. У неё не было обуви, чтобы носить зимой и потому, перед тем как выйти на улицу, она грела ноги стоя в горячей золе. Из жалости прикармливали её в разных домах, только потому она и не умирала с голоду.

Тем не менее, Янифа была веселой и живой девочкой, улыбка всегда, сияла на её лице. Летом, когда наступала пора косьбы, отправлялась она на работу с серпом в руке. Молодые матери с малыми детьми брали Янифу с собой. Они оставляли её в шалаше смотреть за своими детьми, которые исходили плачем. Родители же в это время косили.

Однажды человек, приходившийся девочке дальним родственником, взял её с собой на косьбу, чтобы она присматривала за детьми. А Янифа возьми да и сбеги — так ей осточертело это дело. Что-то несется в колосьях, мелькает мотыльком, только косицы на ветру трепещут. Смотрят, а это Янифа. «Куда направляешься?» — спрашивают её, а она отвечает: «Домой возвращаюсь». — «А что дома будешь делать?» — «Ой, тетя, люди переезжают», — отвечает девочка, а сама всё рвется уйти. «А тебе что до того, что люди переезжают? Ты что на яйляу забыла? Да и аул не в той стороне, смотри, заблудишься и умрешь. Да и мы закончим работу через два дня, пойдешь домой с новым платьем». Так, обманом, вернули её обратно в шалаш. В то время Янифе было семь или восемь лет.

Так шли годы. Янифе исполнилось двенадцать, а может, тринадцать лет. Однажды через аул проходили сарты^[43], торгуя разным мелким товаром. Они остановились на квартире родственников Янифы. Увидев девочку, они спросили: «Ты кто? Кто у тебя есть?» Девочка не сразу нашлась, что ответить, и пробормотала невнятно: «У меня никого нет». Тогда сарты обратились к родственникам: «Продайте нам девочку». Тот, кто приходился ей дядей, ответил: «Маленькая ведь еще, пусть немного подрастет». Но тут вмешалась его жена: «Какая она маленькая? Ей что, так и спать, растянувшись каждый день в твоем доме? Нужно хоть что-нибудь вернуть за её воспитание.

Или, оставив дома, думаешь выдать её за богача?» Так и заставила своего муженька продать девочку тем торговцам.

Побежала Янифа к разным людям — к тем бежит и к этим, — никто не мог ей чем-нибудь помочь. Когда сарты уводили девочку, собрались её ровесницы, старухи. И тогда Янифа спела своим подружкам так:

Все девочки подруги Янифы, все старухи аула плакали, жалеючи Янифу. Затем её посадили в телегу и проводили в чужие края.

В дальние места увезли Янифу. «От вас видна наша Большая гора — Оло-тау?^[44]» — спрашивает она у новых хозяев. «Нет, не видна! — отвечают ей, и она снова льёт слёзы. «Куда бы не ходила, всегда успокаивалась, глядя на наш Оло-тау. Когда уходила к русским, все другие горы исчезали с глаз, и только Оло-тау продолжала виднеться через леса и горы. Я думала: когда дойдешь до этой горы, то сразу под ней — наш аул, и сразу же веселела душой».

И она опять запела грустную песню:

На новом месте Янифе зажилось хорошо, за ней смотрели как за родной дочерью. Но сама она не ела, не пила, ни с кем не вступала в разговор — всё горевала ла проливала горючие слезы. А то вдруг вспоминала свои шалости и проказы и неожиданно для всех начинала вдруг смеяться. «По всему видно, девочка сошла с ума, — говорили между собой сарты, — Надо её привести в чувство». И с тем стали возить её повсюду, где сами бывали. Но она так и не смогла привыкнуть к чужбине. В одиночестве сочиняла песни:

Эту песню она хотела переслать письмом, только адреса не знала, и потому на родине никто ничего о том не ведал.

Когда Янифа стала старше и ей исполнилось шестнадцать лет, её отдали замуж за старшего сына старика, человека лет сорока или сорока пяти. Но она нисколечко не любила своего мужа. Как она ни плакала, как ни противилась — выдали её насильно.

Но такая уж Янифа была певица, что никак не могла сдержать своих чувств и постоянно пела всё новые горькие песни.

Помню землю я родную, Говорю я с ней письмом «Неужели жизнь минует с этим сартом-стариком?»

Однажды она стала вспоминать свое детство, тропинки и дороги, по которым бегала босиком, и решила про себя: «Сбегу отсюда, наверняка отыщу свой аул». Выждав момент, когда вся родня мужа ушла в гости, она быстренько собралась и отправилась в долгий и трудный путь. А город, где она жила, был таким большим и, запутанным, что она никак не могла понять, куда ей надо идти. Ей пришлось вернуться в дом немилого мужа. Забралась она в сад да там и уснула. Когда сарты вернулись домой и не обнаружили Янифу, они повскакали на лошадей и отправились на её поиски.

И конечно, нигде не нашли. А утром выходят в сад — Янифа спит там прямо на земле, свернувшись калачиком, сама величиной с кулак.

Обрадовались хозяева: «Слава богу, не сбежала!» И опять пошла для Янифы обычная жизнь.

Однажды муж Янифы стал собираться в дальнюю дорогу с торговыми делами. Пристала к нему Янифа: «Возьми меня с собой, покажи родной аул, где я родилась и выросла». Она и раньше просила его об этом, и он каждый раз отвечал: «Вот станешь матерью хотя бы одного ребенка, тогда я возьму тебя с собой».

Через год-другой Янифа родила девочку, которой дали имя Рахимай. В том же году умер муж Янифы. И она опять впала в тоску и скорбь, опять стала сочинять песни:

Умирая, муж Янифы оставил завещание: «Когда Рахимай исполнится семь лет, можешь возвращаться на свою родину».

Янифа исполнила его завет.

Когда её дочери исполнилось семь лет, она вернулась в этот наш аул. Янифа стала стройной, красивой, огнеподобной молодой женщиной. Она остановилась у младшей снохи, гостила около месяца. Аульские женщины собирались в том доме и слушали Янифу, не сводя глаз с её уст. А уж она была такой рассказчицей, такой сочинительницей!

Видя её сноровку и красоту, Янифу стали сватать из разных мест. Один торговец говорил при всех: «Она привыкла держать лавку, если ей и быть чьей женой, так только моей!» Некий бай из другого аула заявил:

«Пусть Янифа выходит за меня замуж, я для неё построю новый магазин». Янифа сказала так: «Когда меня продавали чужим людям, никто не хотел за меня заступиться, никто не сватал. Теперь видя, что я богата, зарятся на мое богатство. Жизнь моя прошла в слезах. Не хочу, чтобы дочь моя жила подобно мне, не отлучу её от родины». И уехала вместе с дочерью к себе домой.

КАЛДЫ

Много лет тому назад к дочери старика Альмета Малике явились, говорят, сваты от Габбас-бая.

— У моей дочки есть суженый по имени Мухтар.

За него-то мы и собираемся выдать девушку. Хоть ты и сват большого человека, придется тебе отказать, — сказал свату отец Малики.

— Тот, кого называешь Мухтаром, зимою занят охотой, летом сплавляет плоты, с реки домой не возвращается, — возразил сват. — Живет впроголодь, одежду себе справить не может. Неужели хочешь погубить единственную дочь, выдав её за голодранца, который не может самого себя прокормить? А выдашь за Габбас-бая, всегда будет ухожена, сыта, горя знать не будет. Да и сам всегда будешь спокоен, только и будешь: что по гостям ходить. К тому же сколько скота получишь за калым! Расходы по проведению свадебного: пира бай берет на себя. Как ты можешь отказаться от такого предложения?

— Богатство на месяц, говорили в старину, — отвечал старик Альмет. — Если я на сильно выдам свое дитя за Габбас-бая, слезы её на мою же голову обрушатся. Нет, не могу я выдать её насильно.

— Да ведь такова жизнь девушек, — не отступался сват. — Сегодня она в руках родителей, подрастет — всё равно перейдет в руки жениха. Поначалу всегда льются девичьи слезы, а потом всё забывается. А Габбас-бай весьма почитаемый человек, в доме его постоянно, гостят кантоны^[45] старшины и разные прочие уважаемые люди. Он может одним словом уничтожить тысячу человек, так что не противься, — сказал сват, и отправился домой.

И отец девушки согласился с его доводами. Поехал к баю и воротился со скотом, отданным за калым.

Услышав такую весть, крепко загорюнилась Малика. Чуть память не потеряла от слез и стенаний. Мало того, её любимый джигит Мухтар ушел куда-то на заработки. Малика послала ему весть:

— Меня насильно отдают замуж за бая. Если любишь, немедленно возвращайся и спаси меня!

А тут и Габбас-бай прибыл на свадебный пир, и только Мухтара всё не было. Долго ожидала девушка своего джигита, а потом потеряла всякую веру в его возвращение. Однажды решила она погулять по тем местам, где в детстве собирала борщевник. Она поднялась на каменную скалу, огляделась по сторонам и звонким голосом запела песню, мысленно прощаясь со своим любимым:

А в это время, горя огнем нетерпения, вернулся Мухтар; не найдя девушку, отправился по её следам. В тот самый момент, когда Малика уже собиралась броситься со скалы, она услышала голос курая, на котором играл её возлюбленный. Так она с ним и повстречалась. Девушка прильнула к его груди.

— Любимый, — воскликнула она, — богачи собираются тебя убить, ради бога, не показывайся!

Джигит отвечал ей:

— Чтобы избавиться от бая, имеется только один путь: жить должны или мы, или он. Ты живи себе дома, будто ничего не случилось. Я сам встречу бая. Собью его с коня и увезу тебя.

Он проводил девушку домой, сам же стал готовиться к рискованному делу.

Габбас-бай не заставил себя долго ждать. Когда в узком месте ущелья кони его замедлили ход, прямо в лоб бая вонзилась стрела. Другая угодила в самое сердце.

Спутники бая в смятении устремились назад. Джигит захватил байских лошадей и помчался к своему аулу.

Люди, аулчане Мухтара, ожидавшие прибытия богатого жениха, очень удивились, увидев джигита. А тот немедля посадили седло свою возлюбленную и умчался вон. Уехали они неизвестно куда и стали там жить. После того случая девушка сложила песню, посвятив её джигиту:

И в ответ джигит пропел:

Так в счастье и согласии жили молодые.

КАРАСЯС

Много лет назад у одного бедняка, что жил на берегу Агидели, был сын по имени Байгужа.

Байгужа отличался от своих сверстников сообразительностью и редкой проворностью. Ещё подростком стал он искусным кураистом, а к тому моменту, когда превратился в джигита, мастерство его ещё более возросло. Где веселится молодежь, там и Байгужа. Он был зачинщиком всех таких игр и веселий. И не только среди своих односельчан. Когда в соседних аулах собирались на игры или сабантуй^[46], Байгужа опять же был в самом их центре.

Однажды во время сабантуя Байгужа наведался на состязания девушек по пению и пляске. Тогда впервые в круг вышла девушка из соседнего аула по имени Карасяс. Стоило Байгуже начать наигрывать на курае, как та стала напевать песню. Постепенно голос её креп и мужал и зазвучал с такой задушевной силой, что весь народ диву дался. Её просили спеть ещё и ещё раз. В конце концов, первый приз достался Карасяс.

После певиц в спор вступили плясуньи. Снова Байгужа заиграл на курае, и снова Карасяс откликнулась на его игру, закружилась по кругу.

В том, что девушка и в пении, и в пляске завоевала первенство, была немалая заслуга Байгужи. После этого слава Карасяс и Байгужи разошлась далеко кругом.

Однажды отец джигита позвал к себе сына и сказал так:

— Байгужа, ты уже выходишь из возраста джигита, пора стать семейным человеком.

— Не смею перечить слову родителей, — ответил Байгужа. — Возьмите мне в жены эту прославленную Карасяс.

Устроили свадебный пир. Привезли невесту. Затем Байгужа и Карасяс отделились от родителей и стали жить на новом месте.

Когда растаяли снега и закончились деревенские весенние работы, Байгужа простился с женой Карасяс и подался на Агидель к плотогонам.

Плотогоны спускали в воду заготовленные за зиму бревна и сами отправлялись вслед за ними. Когда бревна вязли в грязи, песке и иле, они цепляли их баграми и сталкивали в воду.

При этом они возбуждали и разжигали себя песней, оставшейся от поколений, переходившей от одних плотогонов к другим:

Когда солнце опускается низко к горизонту и сгущаются сумерки, у плотогонов начинается веселье. Один из плотогонов говорит: «В нашей стороне есть «таритляу» — прибаутка такая», — и бросается в пляс под собственный частушечный напев:

«Если у вас есть такой «таритляу», то у нас есть «дингелдяу», — подхватил другой плотогон и тоже пустился в пляс под собственный напев:

Когда плотогоны гнали свои плоты прямо по реке, подбадривая себя такими песенками и плясками, случился на пути их затор. Сталкиваясь друг с другом, брёвна вставали на дыбы, наползали друг на друга, образуя целые горы.

Плотогоны принялись разбирать одно такое нагромождение, освобождать бревна от затора. В это время на берегу реки собрались люди, живущие в прибрежных аулах, подшучивали над плотогонами, сочиняли в их адрес озорные куплеты. Когда те работали в полную силу, подбадривали их дружными криками, а стоило кому залениться, начать работать вразвалочку да с неохотой, сейчас же раздавались насмешливые голоса, летели ехидные словечки.

В свою очередь, плотогоны тоже не оставались в долгу и отвечали им тем же, а потом заводили свое знаменитое «хоп!», «хоп!»:

С шутками-прибаутками, куплетами да частушками расшуровали плотогоны затор и пустили бревна тем же вольным ходом вниз по реке.

Вдруг во время веселого переполоха раздался испуганный голос:

— Кто-то тонет, спасайте скорее!

И действительно, все увидели чью-то барахтающуюся фигуру под бешено несущимися бревнами. Собравшиеся на берегу клокочущей реки вмиг онемели. После долгих поисков на берег вытащили бездыханное тело Байгужи. На том месте его и похоронили друзья-плотогоны, простились с ним и двинулись своим путем.

Несколько лет Карасяс жила вдовой, хотя чуть не каждый день ей надоедали женихи да сваты из окрестных аулов. Но каждому из них молодая вдова давала от ворот поворот. И всё же один мужчина, который знал Карасяс очень хорошо, сам приехал и обратился к ней песней.

Мужчина говорит:

Карасяс ему отвечает:

Мужчина говорит:

Карасяс отвечает:

Мужчина говорит:

Карасяс отвечает:

Вдовец женился на вдове, справили они свадебный пир и нашли друг в друге новое свое счастье, стали жить в мире и согласии.

САБИРА

В стародавние времена жила в одном ауле очень красивая девушка по имени Сабира. Она имела привычку носить расшитые узорами сапожки на медных каблучках.

И две её длинные косы достигали земли. А сама Сабира была отменной певицей и плясуньей.

Однажды в ауле, где жила Сабира, появился джигит из соседнего аула, имея виды на женитьбу. Когда он в третий раз гарцевал вдоль по улице, кто-то бросил в него из-за ограды снежком. Джигит метнулся к ограде и видит: невиданной красоты девушка сминает в руках новый снежок. Увидел её джигит и запел:

Сабира не осталась в долгу. Она тоже ответила ему песней:

На другой же день джигит прислал сватов, прося за себя девушку. Но отец Сабиры не захотел отдавать за него свою дочь-красавицу. Тогда джигит во второй и в третий раз заслал своих сватов. В последний раз велел передать отцу: «Если не отдашь свою дочь, я всё равно её выкраду». Что было делать? Родители решили согласиться.

Большой пир устроили, байгу^[47], организовали. Взрослые лошади состязались на дальнее, а стригунки — на малое расстояние. Спорили и в борьбе, и в беге. Цели песни, сочиняли озорные такмаки — частушки. Сабира и сама плясала от души. Сама пляшет, сама поет:

С тех пор её песня разошлась в народе под названием «Сабира-кай». В некоторых аулах эту песню знают под названием «Медные каблуки».

БАШКИРСКИЙ ПРАЗДНИК

После зарождения мира расселились люди в разных местах и стали жить-поживать. Каждому народу были даны свой определенный язык, своя одежда, своя особая пища. Когда всё необходимое было уже распределено, бог однажды оповестил все народы на земле: «В такой-то день прибудьте получить свои праздники».

Каждый народ отправил к богу своих самых расторопных и пронырливых людей. Явился человек и от башкир. На долю каждого из посланцев выпало по пять праздников. Взяли они их с собой и пустились в обратный путь.

По пути домой у башкира сломалась ось тележного колеса. Что было делать? Нельзя же попросту так терять праздники! И вот один за другим загрузил башкир свои праздники соседям, а сам бросил телегу и отправился дальше пешком.

Повсюду начались празднества. Повсюду веселье, смех да песни. И только на башкирской земле тишина да покой. Невесело людям, ибо нет у них никаких праздников. Что делать? Не в силах ничего придумать, решили отправить к богу снова этого человека.

Когда тот явился ко всевышнему, тот уже мирно почивал. Даже не взглянув на пришедшего, стал он расспрашивать:

— Кто такой?

— Я из страны башкир.

— Я ведь всё уже раздал, что можно была раздать. А тебе что надобно?

— О владыка, нету у нас праздников. На обратном пути сломалась у меня телега, вот и раздал я твои дары другим. Невесело в нашей стране. Нужен бы нам праздник, о владыка!

Вскочил бог с места и сказал так:

— Кончились у меня праздники. Если вам очень нужен праздник, приглашайте гостей. Каждый гость принесет с собой праздник.

С тех пор приглашение в гости стало у башкир народным обычаем. Пришёл гость — значит, пришёл в дом и праздник. С тех самых времён и осталось у башкир душевное гостеприимство.

СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

ЛИСА И ПЕРЕПЕЛКА

В густой спелой ржи порхала там и сям назойливая перепелка. Тут же, поблизости, лежала на последнем издыхании голодная лиса. Порхала та перепелка, порхала, да и присела на кончик её уха. Нехотя качнула лиса головой, сбив перепелку с уха, и сказала сердито:

— Беспокоишь тут, такая-сякая, а в самой и на один глоток нет мяса!

— Дело разве в том, сколько во мне мяса? Вот я маленькая, а могу накормить тебя досыта. Во всем нужна хитрость, — отвечает перепелка.

— Пошла отсюда, замухрышка! Где это видано, чтобы какая-то перепелка могла накормить такого зверя, как лиса?

— А не веришь, так я тебе докажу, накормлю до отвала. Только делай, как я скажу: я сейчас выйду на дорогу, а ты следуй рядом во ржи, да не спускай с меня глаз. Как только я взовьюсь вверх, ты набегай на это место и ешь любую дичь.

Лиса так и сделала, притаилась у дороги во ржи, а перепелка вовсю стала порхать, крылышками трепыхать. А в это время шли по дороге мужчина и женщина, возложив на плечи серпы. Женщина держала в руке узелок. Увидев перепелку, женщина воскликнула:

— Эй, старый, взгляни на эту перепелку! Она такая жирная, что даже летать не может. Поймаем-ка мы её, сварим да съедим. Говорят, нет ничего вкуснее перепелиного мяса.

И стали они на пару ловить перепелку. Женщина бросила узелок у обочины и ну преследовать птицу. А та и не улетает, и в руки не дается. А когда женщина вот-вот было схватила её за крылышко, как вспорхнула та вверх да и улетела. И остались мужчина с женщиной с открытыми ртами. Лиса подцепила узелок зубами и отбежала на прежнее место. Развязала она тот узелок, а там — свежая курятина. С жадностью набросилась на неё лиса, а перепелка со стороны смотрит. А незадачливой паре пришлось идти на работу с пустыми руками.

Наевшись вдоволь, говорит лиса перепелке:

— Дело, оказывается, действительно не в росте, а в хитрости. — Разомлела она от еды, размышляет: что бы ещё такое попросить у хитрой птахи? — Ну, — говорит, — накормила ты меня, спасибо, а теперь рассмеши-ка меня как следует.

— Смешить тебя нет у меня сейчас времени. Сделаю я это вечером. А ты спи-почивай, а вечерком я к тебе прилечу, — говорит в ответ перепелка.

Она действительно прилетела к вечеру, как раз к тому времени, когда проснулась лиса.

— Идем, лиса-подруга, посмешу тебя так, что рот до ушей дойдет, следуй за мной!

И она неспешно полетела вперед, да всё по местам укромным и безопасным, а лиса неотступно следовала за ней. Забрели они в какой-то аул, чей-то хлев миновали и оказались внутри двора. А дом тот принадлежал как раз тем косарям, которых они провели намедни. Хозяин тесал кол, а хозяйка доила корову. Стала лиса следить со стороны, а перепелка начала виться да кружиться в ногах доящей корову хозяйки. Та узнала перепелку да как закричит:

— Смотри-ка, старый, та самая перепелка, что нас без еды оставила, к нам во двор залетела! Давай-ка её убьем.

Замахнулся было хозяин на птицу колом, а та возьми и порхни прямо на рог коровы; пустил в неё мужик колом и чуть не сломал корове рога. Испуганная корова отбросила ногой ведро с молоком, женщина поскользнулась и упала прямо в молочную лужу. Не сумев поймать перепёлку, мужик от злости отколотил свою жену.

Лиса смеялась до колик в животе, растягивая пасть до ушей. Смеялась и наматывала на ус перепелиную хитрость.

Вот так, обучившись хитрости от маленькой птахи, стала с тех пор хитрой и лиса.

ЛИСА И ВОЛК

Однажды волк спросил у лисы:

— Чем кормилась, что так разжирела?

Лиса отвечает:

— Кормлюсь живностью, что водится у озера.

— А как ты её ловишь? — спрашивает волк.

— Заберись погуще в камыши, прильни к земле и затаись. Когда на тебя навалятся с шумом и треском, хватай и дичь твоя.

Волк так и сделал, забрался поглубже в камышовые заросли и там затаился.

А в это время лиса подожгла заросли с одной стороны. Огонь с шумом и треском побежал по камышняку, а волк всё лежал и лежал. Вот уже и шерсть на нем загорелась, а он всё лежит. И лишь когда совсем стало невтерпеж, раскрыл глаза и видит: шерсть на нем вся обгорела. А вокруг, куда ни глянь, — горящее пламя!

А хитрая лиса обкаталась в золе и возвратилась на прежнее место вся преображенная и неузнаваемая. Охая и ахая, приплелся и лег рядом с ней и волк.

— Пропал я, — говорит, — что же мне теперь делать?

— Почему это пропал? — спрашивает лиса.

— Обманула меня рыжая лиса, в огонь головой сунула. Что же мне теперь делать? — продолжал сокрушаться волк.

— Подумаешь, важность, — говорит лиса, — поди да покатайся по льду.

Опять послушался волк, стал кататься по льду, пока и вовсе к нему не примерз обгорелым телом.

Там волк и дух испустил.

ЛИСА-СИРОТА

Однажды весной встретились медведь, волк, собака и заяц. Стали они сетовать на то, что зимой в одиночку трудно прокормиться, пищу себе добыть. Предложил медведь:

— Давайте жить вместе, будет нам легче.

Все с ним согласились. Построили они небольшую избушку на лесной опушке и стали там жить.

Как-то сказал медведь:

— Друзья, пора готовиться к зиме. Нам нужно купить корову. Собака будет её пасти.

Если из её молока будем цедить сливки и сбивать масло, у нас будет что есть зимой.

Остальные дружно поддержали медведя. В тот же день отправились они на базар, продали там шкурки ими же съеденной дичи и на вырученные деньги купили корову.

Каждое утро собака гнала корову на зеленую лужайку и там её пасла. Вечером волк доил корову. Заяц выискивал места, где трава выше и сочнее, а медведь вел все хозяйские дела.

В таких хлопотах прошло лето. К осени у них был запас — целый батман масла.

— Это масло надо хранить на чердаке, — сказал медведь. — Пусть пока никто не притрагивается к нашему зимнему запасу: Зимой мы будем его брать помаленьку и жарить на нем картошку.

Вчетвером подняли они батман топленого масла на чердак и припрятали его там берестой.

Как-то вечером, когда приятели пили чай, кто-то постучался в окно. Взглядами велели открыть зайцу дверь.

В избу вошла с кумганом ^[48] лиса и, изгибаясь направо и налево, обратилась к хозяевам:

— Здравствуйте, любезные! Добрый вечер!

Хозяева пригласили лису за стол. Та приняла приглашение. Выпив пару чашек, лиса начала говорить с большой вежливостью:

— Я сирота, оставшаяся на свете одна-одинешенька. Примите, пожалуйста, и меня в свой круг.

— Хорошо, мы сегодня обсудим между собой, принять тебя или не принять в свою компанию — сказал медведь. — Завтра придешь за ответом.

Все четверо — медведь, волк, собака и заяц — пришли к такому мнению: эта лиса, по всему видать, вежлива и покладиста, надо её принять в свой круг.

Таким образом, лиса стала жить вместе с ними. И действительно, вела себя очень покладисто и приветливо, охотно исполняла волю и желание каждого из старых хозяев. Старалась угодить не только медведю, волку и собаке, но даже и куцехвостому зайцу.

Вскоре лиса прознала про масло, прятанное на чердаке. А ведь всем известно, что лисы готовы жизнь свою отдать за масло. И вот она стала прикидывать, как одной съесть всё масло. Думала она, думала и придумала хитрость — недаром лису называют хитрой!

Однажды вечером она сослалась на то, что желает проверить, хорошо ли заперты ворота, выбралась наружу и оттуда постучала в окно.

— Лиса-сирота дома? — спросила она чужим голосом.

— Дома, дома, сейчас вернется, — дружно ответили ей домочадцы.

— Как только вернется, скажите ей, чтобы шла к нам придумывать имя барсучьему детенышу!

— Хорошо, скажем, — отвечали изнутри.

Затем лиса, как ни в чём не бывало, вошла в дом.

— Лисанька, только что кто-то приходил приглашать тебя на именины, — сказали ей.

— Что ж, тогда надо идти, — промолвила лиса, быстренько собралась и выскользнула из дому. Обогнув избу, она с осторожностью полезла на чердак и принялась за масло, и ела до тех пор, пока лезло в горло. После этого малость отдохнула и опять, как ни в чём не бывало, вошла в избу.

— Ну, чем тебя там потчевали? — спросили её.

— Жареной гусятиной, курятиной с начинкой и топленым маслом, — ответила лиса, облизывая губы.

— Какое имя дала?

— Башбала ^[49], — не задумываясь, сказала лиса.

На другой день лиса опять заявила:

— Мне снова надо идти на именины, — а сама скользнула на чердак и съела масло до середины батмана.

Когда она вернулась в избу, заяц спросил у нее:

— Ну, какое имя дала на этот раз?

— Уртансы^[50], ответила лиса.

И на третий день лиса нашла хитрость забраться на чердак и на этот раз съела масло до конца, облизала батман дочиста, и вернулась в избу.

— Ну, какое имя дала? — спросил её заяц.

— Кинзя^[51], ответила ему лиса.

Зима наступила. Однажды медведь сказал, глядя на друзей:

— Ну, не пора ли нам пожарить картошку на масле?

Обрадовались приятели:

— Давайте пожарим!

— Иди, лиса, принеси малость масла, — приказал медведь.

Все вышли во двор вслед за лисой. Лиса стала забираться на чердак, да повалилась обратно.

— Ох и высоко же! Я туда не могу забраться, — заскулила она. Собака решила помочь лисе: подставила ей плечи и подсобила забраться наверх. Потом оставшиеся внизу услышали визгливый голос лисы:

— Тут нет никакого масла! Один пустой батман.

Никто ей не поверил. Тогда лиса сбросила вниз пустой батман. Глядят звери: а кадушка действительно пуста!

— Что за бесстыжая тварь съела наше масло? — заревел медведь.

— Надо немедленно найти вора!

Долго ломали они голову над тем, как отыскать похитителя. Потом медведь предложил:

— Давайте разведем большой костер и сами усядемся вокруг. У того, кто съел масло, оно само вытечет из живота.

И они завели большой костер.

Долго сидели они вокруг огня, и стало их клонить ко сну. А так как стояли первые зимние холода, крепче всех заснул медведь.

И только лиса не сомкнула глаз. Она заметила, как изнутри её стало обильно вытекать масло, и испугалась за последствия. Тогда она стала заливать вытекающее масло в свой кумган, а потом опорожнила его на медведя.

Когда все проснулись, видят: все сухие, и только медведь с головы до ног облит маслом.

— Вот кто съел масло! — закричала лиса.

И тогда решили медведя повесить за горло.

— Не спешите, — зарычал медведь, — тут есть какая-то хитрость! Надо снова разжечь огонь и проверить заново.

И все с этим согласились, и только лиса, стала возражать: «Не надо ничего разжигать, и без того всё понятно!» Но её не стали слушать, снова развели костёр и расселись вокруг него кругом. Медведь снова уснул по своей зимней привычке, а собака, волк и заяц творились спящими. Опять потекло из лисицы масло. Увидев, что все опять уснули, он стала сливать его в кумган, а когда он наполнился доверху, вновь облила медведя. Стоило волку, собаке и зайцу увидеть это, дружно набросились они на лису:

— Вот где, оказывается, вор! А ведь притворялась сиротой!..

На шум проснулся медведь, и друзья рассказали ему обо всем.

— Я не съела ни капельки масла? — оправдывалась лиса.

Тогда её схватили за ворот и ещё сильнее разожгли огонь. И масло стало вытекать ещё обильнее. Друзья до полусмерти избили лису и сказали ей так:

— Сейчас же поди вон отсюда? Чтобы духа твоего здесь не было! Тебе нет места между нами?

Лиса забрала свой кумган и поплелась куда глаза глядят.

ЛИСА В БЕРЛОГЕ МЕДВЕДЯ

Однажды лиса решила обмануть медведя. Стащив у одного разини бочонок медовухи (браги), она подарила его медведю. Тот с удовольствием опорожнил бражку и тут же захмелел. Стал он похваливать лисаньку, а затем поднял её на руки и понес в лес, ревя во всё горло:

— Эй, кто тут есть в лесу, подходи?

Все лесные жители — косули, олени, хищные звери — прибежали на зов хозяина леса. А тот им и говорит:

— Вот, смотрите все, эта лиса — моя самая близкая подруга. Ближе её у меня нет никого. Она мне даже приходится дальней родственницей. Смотрите, чтобы никто из вас не обижал мою лису-родственницу! А если кто обидит, я того забью насмерть! Пусть гуляет в лесу, сколько ей хочется. Не мешайте ей и даже помогайте во всем. Исполняйте любое её желание!

И все собравшиеся дали слово быть верными слову Хозяина.

Затем медведь принес лису к себе домой.

— Не стесняйся, чувствуй себя как дома, — сказал он ей.

Проснулся медведь утром и страшно удивился тому, что рядом с ним спит какая-то лиса.

— Кто это? Почему она спит в моем доме? Эй, вставай! Ты кто? Ты как сюда попала? Как смела сюда прийти, бесстыжая? — заревел он в гневе.

Проснулась лиса и говорит сладким голосом:

— Думаю, кто это меня будит, а это, оказывается, свой брат медведь. Доброе утро, медведушка!

— Ишь ты, доброе утро! Покажу я тебе вот «доброе утро»! Почему забралась в мой дом без разрешения, а? — ещё громче заревел медведь.

— Так ведь вчера мы вместе с тобой пили бражку, дружок, или успел позабыть? — спрашивает лиса.

— Нет, ничего не помню, не знаю! У меня болит голова, уходи отсюда немедленно! И больше не показывайся мне на глаза. — И с теми словами медведь прогнал лису.

Обиделась лиса на медведя и стала думать, как бы ему отомстить. И вот видит она в поле охотников, направлявшихся в сторону леса. Выбежала она им навстречу, а затем бросилась прочь, нарочно прихрамывая. Охотники бросились за ней в погоню. Лиса привела охотников прямо к дому медведя, а сама скрылась в густых зарослях. Охотники убили медведя, освежевали и увезли с собой его тушу. После такой удачи они и думать забыли про маленькую лисицу. А той только того и надо, — стоило охотникам уехать, как она забралась в дом медведя, стала, там жить в свое удовольствие. А лесные жители, заметив отсутствие Хозяина, решили его проведать. Первым заявился к нему домой барсук.

— Можно к тебе, дядя медведь? — спрашивает барсук.

Из дома тотчас появилась лиса.

— Не шуми, дорогой, медведь лежит больной, — говорит она.

— Если дозволишь, я загляну к нему домой и проведаю, — говорит барсук.

— Нельзя, — отвечает лиса, — он сейчас спит. Говорил, что очень хочет попробовать птичьего мяса, так что ты лучше принеси какую-нибудь птаху.

Так говорила она каждому, кто приходил проведать медведя, и потом отправляла за птичьим мясом. И каждый из лесных хищников приносил убитую птицу и оставлял лисе. Так и жила припеваючи в тёплом доме, питаясь птичьим мясом.

Однажды вечером в медвежий дом заглянул волк.

— Друг медведь, можно к тебе заглянуть? — подал он голос за дверью. Лиса не заставила себя ждать.

— Ах, это дядя волк, — стала ластиться она к нему, — как поживаешь, дядя волк?

— Я слышал, что медведь наш заболел, правда это? — спросил волк.

— Правда, правда, он чувствует себя очень плохо.

— Я хочу его увидеть.

— Не надо его тревожить, дядя волк, очень уж он худ. Просил никого к себе не пускать, — засуетилась лиса.

— Хватит тебе изгибаться, уйди с дороги, я должен его проведать, — решительно сказал волк. Но лиса не хотела сдаваться:

— Постой, дядя волк, почему ты так со мной разговариваешь? Ты знаешь, кто я такая? Или забыл, что вам всем сказал медведь?

Волк вспомнил про те слова Хозяина леса и стал извиняться перед лисой;

— Не серчай, лисичка, сказал не подумавши. Сама знаешь мой характер. Пожалуйста, ничего не говори об этом другу медведю. Прощевай, лисичка, передай мой привет медведю. Скажи, пора ему вставать на ноги, полно болеть да на боку валяться. — И с теми словами волк стал уходить, а лиса кричит ему вслед:

— Медведь просил принести ему птичьего мяса! Не смог бы ты оказать ему такую милость?

— Ладно, ладно, постараемся ради друга медведя, — ответил волк, уходя.

Наутро волк приволок жирную пернатую дичь. Лиса встретила его за домом:

— Вот за это тебе спасибо! Вот-то уж он обрадуется, до смерти тебя не забудет. Дай мне, я его сама из рук покормлю.

— Позволь мне самому вручить свой подарок, — взмолился волк. — Неужто станет гневаться за то, что пришел с подарком?

Но лиса встала на его пути:

— Дядя волк, пожалуйста, его не тревожь! Плох он, только что заснул. Пусть поспит спокойно. Оставь мне свой подарок.

— Я его не стану будить, — говорит волк. — Посмотрю на него хотя бы на спящего, давно не видел, успел соскучиться! — И с теми словами волк вошел в медвежий дом. А лиса тут же метнулась в сторону леса.

Долго искал после этого волк лису, но отыскать не мог. Говорят, волк и поныне ищет ту хитрую плутовку-лису.

ЛИСА И БЕРКУТ

И вот пришел день, когда состарилась лиса. Стало тяжко на охоту выходить. А жить-то ведь хочется. И вот придумала она хитрость, чтобы старые годы свои провести легко и беззаботно.

Почувствовав голод, она выбиралась в поле и притворялась мертвой. Ведь жадным воронам только падаль и подай, тотчас налетят, начнут клевать. А плутовке только того и надо: многим воронам стоила хитрость лисички головы.

Однажды притвору заметил, паря высоко в небе, зоркий беркут. Он стрелой упал вниз, вонзил в лису свои острые когти и унес в небо. Беркут улетел высоко в горы и там заночевал на одной из их вершин.

А лиса далее под когтями хищной птицы ищет хитрость: как бы обмануть этого злого беркута? Как спастись от его беспощадных когтей?…

— С трудом переведя дух, начинает она елейно:

— Ах, спасибо тебе, брат беркут! Не будь тебя, когда бы я увидела эти высокие скалы? Так и прошла бы моя жизнь, не увидела бы я никогда столь прекрасные горные хребты. Порадовал ты меня на старости лет, спасибо тебе, царь птиц! Я никогда не забуду этой твоей доброты! — И она осторожно стала оглядываться по сторонам. И вот видит она рядом с собой гнездо беркута, в котором исходили клекотом его детеныши. Потянулась к ним лиса и продолжала говорить: — Тьфу, тьфу, как бы не сглазить, уж такие у тебя красивые дети! И каждый похож на тебя. Уж очень они Милые да хорошие! Дай бог им быстрее подрасти да взмыть в воздух. И как ты не боишься оставлять их одних, посмотри, какие они маленькие и беспомощные! Конечно, горы здесь высокие, но ведь и над этими горами летают страшные птицы; есть хищники, способные сюда забраться, — опасно таких детенышей оставлять без присмотра. Ладно, с этого дня я буду сама за ними смотреть. Ни на один шаг от них не отойду, буду при них. Подрастайте, родненькие, подрастайте скорее! Будьте добродетельными, как ваша мама. А расправите могучие крылья, — парите над высокими горами! Не знайте забот и тревог, и если даже ваша мать улетит куда-нибудь далеко, не бойтесь: я всё время буду около вас… Ах, какие у них голоса! — ворковала лиса.

И вот беркут, который хотел разодрать лису на куски и бросить своим детенышам, оттаял и задумался, услышав её слова.

— Хорошо, присматривай за моими детьми — произнёс он наконец. — Но, смотри, ухаживай как следует! — И с теми словами беркут полетел на новую охоту.

Стоило ему улететь, как лиса стала одного за другим поедать его детенышей.

Доев последнего, она стала спускаться с горы.

Когда беркут снова прилетел с кормом для малышей, тех и след простыл, только перья валяются вокруг гнезда. Заклекотал от горя беркут, ударился крыльями о камни скалы; потом в ярости вознесся в небеса и стал высматривать коварную лисицу. Но нигде не мог её отыскать.

От горя, бессмысленных полетов и голода беркут сильно исхудал, но не терял прежней силы. Оказывается, во гневе беркуты обретают новую силу.

На третий день он отыскал все-таки своего врага — лиса тихо заползала в заросли на берегу какого-то озера. А в тех зарослях, у самого бережка, плавали всякие птицы. Лиса явно собиралась схватить одну из них.

Едва увидев своего врага, беркут бросился на него с неба. Уже попавшая в острые когти, лиса вновь стала думать, как обхитрить наивную птицу.

— Погоди, не шуми, дорогой беркут, ведь твои враги плавают перед тобой. Твоих детей погубили эти проклятые утки, Я их выслеживала, сколько могла, и вот наконец отыскала в этом месте. Ах, какие они коварные! Погоди, отпусти меня, я их переловлю одну за другой!

Но беркут на этот раз был не так простодушен, как в прошлый, он ещё сильнее вонзил когти в пушистое тело лисы.

— Хватит, — сказал он, — сейчас мы вернемся в мое гнездо!

— Ну хорошо, хорошо, вернемся в гнездо, — процедила лиса сквозь зубы. — Да ведь тяжелая я, чего тебе трудиться понапрасну? Я пойду пешочком, как-нибудь доберусь, а ты лети и жди меня там.

Но беркута на этот раз невозможно было провести. Он со злостью вырвал оба глаза лисы, а самое её поднял высоко-высоко, к самым облакам, и там прибрал свои могучие когти.

Беркут не стал есть лису, считая, что та пропиталась кровью его детей.

Падаль едят ненасытные вороны.

ЛИСА И СОРОКА

Лиса решила съесть детенышей карагуша^[52] которая свила гнездо высоко на дереве. Долго смотрела она вверх, а потом стала просить карагуша подарить ей одного детеныша. А когда та не согласилась, стала угрожать:

— Вот заберусь сейчас на дерево и съем всех твоих детенышей вместе с тобой.

Испугалась карагуш и снесла ей вниз одного из детенышей. Это очень понравилось лисе, тем более что детеныш оказался весьма вкусным; она пришла во второй раз с тем же требованием, и карагуш опять отдала ему детеныша. Всё это видела сорока. Она сказала карагушу:

— Когда лиса придет в следующий раз, скажи так: «Я не могу тебе спускать своих детей — поднимись сама».

И вот лиса явилась в третий раз и стала угрожать карагушу. Та ей говорит:

— Поднимись сама и ешь моих детей.

Тогда лиса отошла назад, разбежалась и хотела взбежать вверх по дереву, но вместо этого ударилась о ствол и сломала зубы. Видя, что ничего не получается, она вспомнила, что в этих местах водится сорока. «Она только могла надоумить карагуша», — подумала лиса и пошла искать сороку, чтобы как следует её проучить. Отыскала она сороку на вершине скалистой горы.

— Ты научила карагуша хитрости? — спрашивает она сороку.

— Да, я, — отвечает сорока.

В таком случае я должна тебя проучить. Буду тебя казнить, — говорит лиса.

— Ну что ж, в таком случае предай меня такой же смерти, какой предавали наших предков. Спусти меня с этого утеса в бездонном ведре.

Лиса спустила её в бездонном ведре, а сорока взяла да и улетела.

МЫШЬ, МЕДВЕДЬ, ВОЛК, ЛИСА

Под одинокой елью сидела, говорят, мышь. Вдруг подул ветерок, сорвал с дерева лист и накрыл им мышь. Испугалась мышка и, оставив свое прибежище, бежала куда глаза глядят.

Бежит она, бежит, и вот встречается ей медведь.

— Куда ты бежишь? — спрашивает медведь. Мышь отвечает медведю:

Медведь в страхе схватился за хвост мышки, и они побежали вдвоем. Бегут они, бегут, и вот им встречается на пути волк. Спрашивает волк у мыши:

— Куда это вы бежите? Мышь говорит волку:

Испугался волк, схватился за хвост медведя и побежали они втроем. Бегут они, бегут, и вот встречается им на пути лиса. Спрашивает лиса у мыши:

— Куда это вы бежите? Отвечает мышь лисе:

Схватилась лиса за волчий хвост, и дальше побежали они вчетвером. Потом повстречались им степная лисица — корсак, заяц и, наконец, хорек. И они тоже побежали с ними, взявши друг друга за хвосты.

Эх, бегут они, бегут длинной цепочкой, оглянулись и видят: немало земли пробежали.

Первым остановился медведь и говорит:

— Голод пробрал, хорошо бы поесть. Среди вас я самый старший, вы должны меня слушаться!

Стоило ему произнести эти слова, как все набросились на мышь и растерзали её на части. Потом опять завели:

После этих слов был растерзан на кусочки хорек.

Снова начали хоровод:

и с теми словами изодрали в клочья и зайца серого. После зайца такая же участь ждала корсака. И остались только трое — медведь, волк и лиса. И начал волк:

и только хотел было с теми словами разорвать на части лису, да та его опередила:

— Дядя медведь, сват волк! Вы, конечно, можете меня разодрать, я в ваших руках. Разрешите, пока я жива, сделать для вас одно благодеяние. Взгляните на вершину этой горы — оттуда спускается сюда какой-то охотник. Сейчас я побегу в его сторону и отвлеку его внимание на себя, а вы в это время убежите от его ружья. А когда я обману охотника, я сама вас найду, там вы меня и разорвете на куски.

Медведь с волком дали свое согласие. А лисе только того и нужно — её и след простыл. Вскоре оказалась лиса на задворках, где бродил, добывая себе корм, петух. Едва завидев лису, петух взлетел на плетень. Лиса заговорила сладким голоском:

— Приятель петух, я иду от медведя и волка, семь дней у них гостила. Ты слышал про новый закон? Так вот, по новому закону, волк, лиса, заяц и петух друг друга не трогают, а ведут себя друг с другом, словно родственники, понял? Спустись сюда, побратаемся!

Выслушал её слова петух и говорит:

— Очень хороший закон. Вон с той стороны идет сюда человек, пусть он подойдет сюда, и мы все трое побратаемся.

— У меня нет времени долго ждать, пойду в гости к гусям, что пасутся у озёра, — сказала лиса и убежала прочь.

А медведь с волком углубились в лес и стали ждать, когда к ним прибежит лиса и предложит себя им на обед. Говорят, до сих пор ждут-дожидаются.

ЛИСА И ПЕТУХ

Лиса похитила заячью шкурку, которую повесили сушиться. Бог знает, для чего она ей понадобилась. Шкурку-то не съешь. Да и шуба лисе ни к чему — свой мех куда как хорош. Конечно же, для какого-нибудь плутовства! Лиса ведь только плутовством и обманом живет.

Однажды лиса укрылась заячьей шкуркой и пришла в аул воровать кур: она-то знала, что куры не боятся зайцев! Не только куры — даже воробьи не боятся зайцев.

Видит лиса: за оградой крайнего дома клюют зерна петух с курицей. К ним-то и направилась лиса, укрытая заячьей шкуркой. Увидела её курица и говорит петуху:

— Глянь-ка, кто-то сюда идет!

Взглянул петух, гордо выпятил грудь и говорит:

— Не бойся, это ведь косой! — И продолжает себе клевать зерна. А лиса подскочила к ним, схватила курицу и была такова. Петух только закококал от удивления, а потом, стыдясь и горюя, вернулся во двор. Завидев своего вожака, сбежались куры к петуху.

— Что случилось? Что случилось? Почему ты такой печальный? — наперебой стали они расспрашивать петуха, а тот только поводит веками, точно плачет, и отвечает им:

— Одну из вас заяц унес.

Взглянули куры друг на дружку и дружно рассмеялись.

— Скажешь же иногда такое! Чудные у тебя шутки!

Рассердился петух. От злости у него даже гребень покраснел.

— Что смеетесь, дуры? Я вам говорю то, что видел собственными глазами!

А куры всё равно не верят, хотя в испуге перед гневом петуха делают вид, что поверили его словам. А тот продолжает петушиться:

— Не заметил, проморгал. Иначе бы сел на загривок того зайца и заклевал до смерти. Вот попадется он мне в другой раз! Я ему такое покажу! Перед всеми вами предам мучительной смерти! — И он издал пронзительный петушиный крик.

Однажды лиса вновь появилась под прикрытием заячьей шкурки. Заметил её петух да как закричит:

— Ага, попался, воришка! — И взлетел прямо на загривок лисе. Та опомниться не успела, даже не разглядела, что за хищник на неё напал, и потому пустилась наутек. А петух всё глубже вонзал свои когти в заячий мех, и он так и застрял в его когтях.

— Смотрите, — сказал он курам, — я содрал его шкуру живьем. Голый от меня сбежал, весь розовый без своей шкуры. Успел унести ноги, иначе бы я его прикончил.

Курам ничего не оставалось, как дивиться смелости своего вожака.

— Ай да смелости у тебя! — наперебой хвалили они петуха.

А петух продолжал похваляться:

— Пока я живой и с вами, никто не смей бояться! Не только зайца — я самой лисы не побоюсь. И вы тоже не бойтесь, будьте спокойны.

Вечером другого дня лиса опять появилась на том дворе. Увидел её петух, подумал: «Ага, снова явился тот голый заяц. Сейчас я его убью!» И он опять взлетел на загривок лисы. Та отбежала в сторонку и стала притворно молить:

— Петушок, дорогой, не губи меня, не убивай, пожалуйста!

А петух тем больше петушится:

— Тогда я содрал с тебя шкуру, теперь выну душу, проклятый заяц! Куда девал мою курицу? Ну отвечай, злодей!

А лиса продолжает хитрить:

— Она жива-здорова, дружок-петушок, не гневайся понапрасну. Она сейчас в лесу. Пойдём, и ты вернёшься со своей курицей.

— Пока ты не вернёшь её обратно, я с тебя не сойду, — отвечает петух.

— Так ведь к ней мы и идем! — говорит лиса. — Потерпи немного, и курица будет с тобой.

Стоило им оказаться в лесу, как лиса упала на спину и схватила зубами петуха. Через некоторое время от глупого петуха остались только пух да перья.

ХИТРАЯ ЛИСА

Шла лиса по дороге и нашла баранье копытце. Добралась она до какого-то хутора и попросилась на ночлег. Петух-хозяин Атаскул говорит ей:

— Домик у меня слишком мал, чтобы тебя пустить.

— Я и сама маленькая, — отвечает лиса. — Свернусь калачиком на нарах, а хвост под нары, засуну.

Согласился Атаскул.

Перед сном лиса говорит хозяину:

— Положи, пожалуйста, куда-нибудь вот это копытце.

Тот положил копытце за сундук… Лиса проследила, куда он его денет, и когда Атаскул уснул, вынесла копытце на улицу и там спрятала. Утром она стала требовать, чтобы Атаскул вернул ей копытце. Ищет хозяин это копытце, ищет, а найти не может.

— Ладно уж, нет копытца, так дай вместо него хотя бы курочку, — говорит ему лиса.

«Свяжешься с ней — беды не оберешься», — подумал Атаскул и отдал ей одну курицу. Взяла её лиса и по пути копытце прихватила.

В другом хуторе стала она проситься на ночлег у Казгали — гуся-хозяина. Тот не стал противиться. Перед тем как лечь спать, лиса его попросила:

— Пожалуйста, припрячь вот эту курицу!

Казгали спрятал курицу за стопкой постели. Лиса и на этот раз проследила, куда была спрятана курица, а ночью перепрятала её на новое место. Утром она стала требовать вернуть ей курицу.

— Ладно, — говорит ему лиса, — если нет курицы, дай мне взамен гуся!

«С ней наживешь беды», — подумал Казгали и отдал гуся. Лиса прихватила с собой гуся, курицу и копытце и отправилась дальше.

Дошла лиса и до следующего хутора и стала: проситься на ночлег у Мугузбая — быка-хозяина. А когда тот пустил её в дом, попросила спрятать до утра гуся. Мугузбай положил гуся за плетень, а лиса опять перепрятала его на другое место. Утром повторилась всё та же история: лиса требует — хозяин не может найти её собственность.

— Ладно, — говорит лиса, — нет гуся, так отдай мне бычка, или я подам на тебя в суд.

Подумал Мугузбай: «Чем суд да дело, отдам ей бычка».

Забрав копытце, гуся и курицу, взяв под уздцы бычка, отправилась лиса дальше.

Когда наступили холода, она зарезала всю эту живность одну за другой и мясо спрятала под солому. А бычью шкуру набила сеном и выставила перед домом.

Как-то проходили мимо лисичкиного дома медведь с волком. Лиса им и говорит:

— Притащите-ка сюда сани с хомутом, надо запрячь в сани быка и привезти из лесу дров.

Те быстренько притащили то, что она просила. Лиса запрягла в сани того быка, и они втроем взгромоздились в сани. Медведь и волк стали погонять быка, а тот хоть бы что — ни с места ногой! Тогда говорит лиса:

— Эх вы, недотепы, не можете даже с быком управиться! — И с теми словами сошла с саней.

— Ах, ты ещё говоришь! — рассердился волк, тоже соскочил с саней и повис на шее у строптивого быка, а разъяренный медведь ударил быка сбоку. Тотчас чучело быка развалилось, и наружу полезло набитое изнутри сено.

Лиса, взиравшая на всё это со стороны, хихикала:

— Или вам не всё равно — сено ли, мясо ли, — ешьте на здоровье!

ОСЁЛ, ВЕРБЛЮД, ЛИСА, ВОЛК

В стародавние времена жили старик со старухой. И имели они верблюда с ослом. Живут они так, живут-поживают, и вот оказалось, что осел делает явно лишнюю работу. Разговаривают осёл и верблюд между собой;

— Слишком уж много работы, давай сбежим?

И бежали от своих хозяев верблюд с ослом. Пасутся они в поле, едят траву, сколько вздумается, и вот говорит осел:

— Очень уж хорошо и красиво вокруг, запою-ка я разок!

— Не надо, не пой — по твоему голосу узнают, где мы, и уведут назад, — упрашивает его верблюд.

Да разве разубедишь упрямого осла, — запел он во всё горло. Услышали его рев хозяева, отыскали в поле и привели назад. И уже во дворе как следует их отстегали. Может быть, ослу досталось слишком много разболелись у него ноги. Хозяева взвалили его на верблюда и повезли к знахарю. Идя по склону горы, оказались они на мелком щебне-камне.

— Как красиво вокруг, спляшу-ка я тут! — говорит верблюд.

— Не вздумай плясать — уронишь меня и убьешь, — ревет сверху осел.

Но верблюд его не послушал, стал отплясывать. Осёл свалился с его горбов и разбился насмерть.

С тех пор весь груз домашних работ пал на верблюда. Не стерпел верблюд, бежал на этот раз один. Бежал он, бежал, и вот встречается ему на пути лиса. Дальше они пошли вместе. Шли они, шли и повстречали по дороге волка. Дальше двинулись втроем. И вот встречается им тигр, и стало их четверо.

Вечер наступил.

— Ну что будем делать, друзья? — спрашивает лиса.

— Все ложимся спать. Того, кто увидит хороший сон, не станем задирать, — говорит волк.

— Нет у меня сил на зимовку, — заявляет верблюд, — меня и задирайте!

Так и сделали, задрали верблюда, и тигр с лисой пошли мыть внутренности верблюжьей туши. И остался волк один. Когда дошли до речки, говорит лиса:

— Давай я съем мозги, а ты — сердце верблюда.

— Волк обидится, — возражает тигр.

— А обидится, так мы его самого зарежем.

Так и сделали, лиса съела мозги, а тигр — сердце верблюда. Вернулись они обратно, и волк стал рассматривать тушу, а потом спрашивает:

— А где мозги?

— А где сердце?

Тигр смотрит на лису, ожидая от неё ответа и на этот вопрос.

— Когда поедал сердце, поди, не смотрел на меня так.

Разгневался волк пустился вдогонку за струсившим тигром. Лиса воспользовалась этим, спрятала всё мясо в норе и сама туда забралась.

Волку не удалось догнать тигра, и он, рыча от злости, вернулся обратно. Вернулся, значит, он, а тут ни мяса, ни лисы. Поискал он её, но так и не нашел.

Весна наступила. Лиса выбралась из своей норы и, греясь на солнышке, читала книгу. Тут-то и застал её волк.

— Лиса, — говорит, — я тебя съем, ты меня обманула.

— Нет, я не та лиса, — говорит та. — Я вот уже тридцать лет как учительствую.

— Опять обманываешь, ты точь-в-точь та самая лисица!

— Да ведь все лисы похожи друг на друга! Если есть у тебя дети, пришли ко мне на учебу.

— У меня двое волчат, — ответил волк, потом сходил домой и привел детенышей.

— Придешь на будущей неделе, — сказала лиса на прощание и, едва волк скрылся с глаз, съела обоих бедных волчат, а сама тут же быстренько перебралась на другое место.

Вскоре она наткнулась на корзинку, брошенную охотниками. Она забралась было в корзинку и тут видит волка.

— Ага, вот хорошо-то! А то ищу тебя, найти не могу. Сейчас я тебя съем!

— Нет, ты не можешь меня съесть, — отвечает лиса, — я вот уже тридцать лет плету корзинки. Я не та лиса, которую ты ищешь.

— Да ведь вылитая ты!

— Нет, не та. Другие не умеют плести корзинки, а я этим добываю себе на пропитание.

— А как плетут корзины?

— Если хочешь — научу. Забирайся в корзинку и следи за тем, как я буду это делать.

Забрался волк в корзину, а лиса плела-плела, да и наглухо заплела ту корзину.

В это время мимо проходили охотники, увидели лису, прохаживающуюся возле корзины, стали кричать и размахивать руками. Испугалась лиса и убежала. Ещё больше испугался волк, стал метаться в своей клетушке, потом разгрыз прутья, разворотил их мордой и тоже сумел убежать.

Бежала, бежала лиса и наткнулась на брошенную кем-то мельницу, забралась в неё и стала там жить. И вот снова появляется тот самый волк.

— А-а, лисанька, долго я тебя искал? Теперь уж съем обязательно…

— Нет, волк, никак ты меня не съешь.

— Почему?

— Потому что я не та лиса, которую ты ищешь. Я вот уже тридцать лет как запускаю мельницы, тем и пробавляюсь. А не веришь, так опустись в мушку^[53], сам в этом убедишься.

Опустился волк в мушку, а лиса возьми да и запусти мельницу! Волк с трудом успел спастись от закрутившихся жерновов.

Встречались они и потом, но волк каждый раз проходил мимо лисы, искоса на неё поглядывая. Потому что, говорят, стал её бояться.

Вот такой хитрой плутовкой и была лиса с давних пор.

ЛИСА И МЕДВЕДЬ

Как-то поймал медведь в лесу воробья. «Стой, — думает, — намедни лиса хвалилась тем, что поймала утку, похвалюсь-ка и я перед ней». Взял он в пасть воробья и отправился к лисе. А та давно уже всё поняла, зачем медведь к ней жалует, и спрашивает первой:

— Дружище медведь, что это ты держишь в зубах?

— Воробей, — отвечает медведь сквозь зубы.

— Не слышу, дружище медведь, я нынче спала, подложив под голову камень, вот уши и заложило, говори громче, — говорит лиса.

— Воробей! Воробей!..

— Убей, не слышу. Говоришь так, будто воду глотаешь. Что тебе стоит сказать яснее, понятнее?

Не выдержал медведь, рявкнул во всю пасть:

— Воробей!

А птичке того и было надо — сорвалась она и порхнула в небо.

— А теперь слышу, — говорит лиса. — Значит, говоришь, воробей! — восклицает лиса.

— Слышать-то ты слышишь, да вот воробей улетел, — обиделся медведь.

Тогда стала лиса поучать медведя:

— Умеешь ты хвастать, дружище медведь. А если быть откровенным, то ты просто глуп.

Когда бы сказал «птичка», а не «воробей», то и зубы не разжались бы, и воробей твой не улетел.

МЕДВЕДЬ И ПЧЕЛЫ

Это происходило очень давно, когда утка состояла в урядниках, а сорока — в десятниках. И хвост у сороки был длинен и пушист, как у лисы.

Медведь обожал мед. Без меда не мог жить. Он только и думал о меде, о том, как он его поедает. Стоило ему видеть в дереве дупло, в котором гудели пчелы, как радости его не было предела. Он тут же забирался вверх по стволу, разорял пчельник и начинал есть мед. Пчелы облепляли медведя со всех сторон, стараясь его ужалить, но у них ничего не получалось, потому что мех у медведя густ и длинен, а жало у пчел — короткое. Стараются они добраться до медвежьего тела, да только не пускает их шерсть, в которой они наконец застревают — ни туда ни сюда. А медведю только того и нужно, — спустившись на землю, начинает он кататься на спине и давить застрявших в его шерсти пчел. А нет, так бежит к реке, окунется до головы — пчелы и расплываются по воде. После этого медведь опять забирается на дерево и ест медовые соты до отвала, пока весь не затекает сладостью.

Однажды в лес пришел какой-то человек за дровами и видит на дереве медведя, пожирающего медовую добычу. Сам ест, сам своим лохматым хвостом отгоняет пчел.

— Ах ты косолапый! Это, значит, ты убиваешь пчел и лопаешь готовый мед! Так я тебя сейчас проучу, — говорит тот человек и лезет вслед за медведем. Замахнулся он топором на медведя, да попал не по шее, а по хвосту. Отрубил ему половину хвоста, самую лохматую и густую его часть. Вот хвост и остался таким куцым. Спустился медведь с дерева и ушел в лес, низко склонив свою голову.

А тот человек поправил улей, привел в порядок соты и отправился домой.

Подивились такому делу пчелы, спрашивают у матки:

— Почему этот человек не доел наш мед?

Матка-пчела не знала сперва, что и сказать.

— Догоните того человека и спросите его, почему не съел наш мед, — сказала она наконец пчелам.

Пчелы так и сделали. И тогда человек ответил им так:

— Если бы я съел ваш мед, вам самим ничего не осталось бы на зиму. И вы бы погибли от голода, и я бы в будущем году остался без меда.

Вернулись пчелы в свой бортевой домик и передали матке-пчеле слова человека. И тогда она созвала на совет всех пчел. И решили пчелы на том совете всем вместе полететь к тому человеку и просить, чтобы он оберегал их от медведя.

Прилетели пчелы к человеку и говорят:

— Возьми нас к себе, не давай медведю в обиду. А мы тебе за это спасибо скажем, медом поделимся.

— Хорошо, — отвечает человек, — я вам сооружу хороший улей, вы там будете жить и собирать мед.

И с того времени пчелы стали потчевать людей своим медом.

ЗАЯЦ И ЛЕВ

В стародавние времена проживал на свете лев. Он наводил страх на всех остальных зверей. А боялись его потому, что он никому не давал житья, — где кого встретит, там и съест. Когда он поедал одного, у пятерых от ужаса обрывалось сердце. И спастись от этого хищника не было никакой возможности.

Когда стало невмочь терпеть бесчинства злобного льва, собрались как-то обитатели леса и устроили большой совет.

— Если так будет продолжаться, лев прикончит всех нас, — сказала лиса. — Когда он поедает одного из нас, у пятерых лопается сердце. Что станем делать?

— Давайте каждый день бросать жребий, — предлагает медведь. — На кого падет жребий, тот и станет пищей льва.

Так и решили звери и о своем решении сообщили льву.

В первый день жребий пал на зайца. Тогда он обратился к остальным:

— Дяди и тети! Неужели мы так и будем покорно становиться пищей льва? Нужно придумать какую-нибудь хитрость, чтобы от него избавиться.

Выслушала его лиса и сказала, фыркнув:

— Ты ли та тварь, что может обхитрить льва?

Тогда заяц не спеша отправился ко льву. Лев был разгневан его медлительностью.

— Твои предки двигались куда как быстро. Ты должен был прибыть ещё утром, а теперь уже обед, — сказал он, сердито рыча.

— Меня к тебе послали на обед, — испуганно отвечает ему заяц. — А на завтрак к тебе должен был прийти другой заяц. Только ему по пути встретился какой-то другой лев и съел его. Вот и я по пути сюда встретил того самого льва. «Куда направляешься?» — спрашивает он меня. Я ему отвечаю: «Иду к своему хозяину, дяде льву». Рассердился он на такие слова, стал сердито рычать и рвать когтями землю: «Кто это хочет в этих местах быть хозяином?» Я с трудом от него убежал. Поэтому и опоздал, дядя лев.

Лев осведомился, где прячется этот нахальный лев.

— Недалеко отсюда, — отвечает заяц, — вон в той стороне.

— Веди меня к нему, — говорит лев, — я ему покажу, кто здесь хозяин!

Заяц идет впереди, за ним следует лев. Пришли они к какому-то глубокому колодцу.

— Вот на дне этого колодца скрывается тот самый лев, — говорит заяц.

Заглянул лев в колодец и видит: и впрямь сидит там лев, очень похожий на него самого. Зарычал лев, заметался.

— Я ему покажу! — рявкнул он и прыгнул в колодец, там и отдал богу душу.

Не чувствуя ног от радости, заяц побежал к обитателям леса, чтобы рассказать им об этой новости.

ЗАЯЦ И ЁЖ

Однажды выбрался еж из своей норы и так и застыл на месте, дивясь красоте солнечного дня. «Какой чудесный сегодня день! — думал ёж. — Пойду-ка я на луг, соберу кореньев». С тем он и направился на ближайшее жито. Встретился, ему заяц, который направлялся на капустные грядки.

— Здравствуй, заяц-годок^[54], — приветствовал его ёж, но тот и ухом не повел, будто не слышал ничего. А потом спрашивает с важным видом:

— Что ты тут делаешь с утра пораньше?

— Вышел подышать свежим воздухом, — отвечает ёж.

— Ой ли! — смеется заяц. — Небось ты не зазря семенишь на своих кривых ножках, поди что-нибудь да придумал.

Очень не понравились ежу эти слова зайца, обиделся он крепко, потому что ноги у ежа действительно с детства были кривыми.

— Так-то оно, может, так, — отвечает он, — да только ты на своих длинных ногах недалеко от меня ускачешь.

— Во всяком случае, мои ноги не такие кривые, как у тебя! — опять хохочет заяц.

— Ну что ж, посмотрим, в таком случае, — говорит ёж. — Давай побежим наперегонки, кто кого обскачет.

Тут уж заяц чуть не валится от хохота:

— Ты, ежик, видно, совсем ума лишился. Уж такому ли кривоножке меня обскакать? Но если ты так хочешь, можно и попробовать. На что будем спорить?

— На одну монету и бутылку молока.

— Ладно, — отвечает заяц. — Прямо сейчас и побежим.

Подумал еж и говорит:

— Нельзя так спешить. Я ещё и поесть не успел. Пойду домой, покушаю, а через час встретимся здесь же.

Пришел он домой и думает: «Ладно, заяц верит в свои длинные ноги, а мне приходится верить только в свою сообразительность! Заставлю же я его отдать мне монету и бутылку молока!

Позвал он ежиху и говорит ей:

— Ты пойдешь со мной.

— Что случилось? — всполошилась ежиха.

— Мы решили с зайцем бежать наперегонки, ты будешь свидетельницей.

— Ба-ба, явь это или сон? Как это ты будешь скакать наперегонки с зайцем?

— А это мое дело, — отвечает еж. — Собирайся быстрее, много болтаешь!

И вот вдвоем отправились они на место встречи с зайцем. По дороге еж говорит ежихе:

— Слушай меня и делай так, как я тебе скажу. Видишь вдали две борозды? Так вот, мы вокруг них и борозды, а ты сиди тут. Как только заяц добежит до тебя, ты ему кричи: «А я давно уже здесь!»

Добрались они до поля. Как и договорились, ежиха осталась на этом конце, а еж отправился к дальней борозде. А там его уже ждет заяц.

— Теперь можно начинать, — говорит еж.

Встали они вровень в начале борозды. По сигналу «раз, два, три!» заяц сорвался с места и поскакал что есть мочи, только его хвост и увидел еж. Сам же он сделал всего два-три шажка и остался лежать в борозде.

Только доскакал заяц до ближней борозды, как ежиха ему кричит:

— А я уже здесь!

От изумления заяц чуть с ног не свалился.

— Давай побежим ещё раз! — крикнул он и рванулся обратно, поджав свой уши. За ним только пыль столбом. Только доскакал он до дальней борозды, кричит ему еж:

— А я уже здесь! Я уже здесь!

Страшно разозлился заяц.

— Давай побежим ещё разок! — совсем распалился он.

— Не возражаю, — отвечает еж.

Снова что есть духу поскакал заяц, а еж остался лежать в борозде.

Вот таким образом семьдесят семь раз обежал заяц расстояние между двумя бороздами. И каждый раз его встречал голос ежа: «А я уже здесь!» На семьдесят восьмой раз окончательно выбился из сил заяц. А еж забрал у него монету и бутылку молока и отправился, довольный, домой вместе с ежихой.

ЩЕДРЫЙ ЗАЯЦ

Накануне праздника какой-то человек отправил своего сына звать гостей. «Такого-то дядю, такого-то деда, такую-то тетю…» — назвал он целую дюжину имен. Мальчик слушал его внимательно, но, едва переступив порог дома, тут же забыл, кого должен приглашать. Зайти снова и переспросить имена приглашаемых он не отважился. «Приглашу-ка я всех аульчан, — решил он благоразумно. — Наверняка среди них будут и те, кого нужно было звать в гости». Так он и сделал: прошел по всему аулу и в каждом доме оставлял приглашение от родителей.

Вскоре начали собираться гости. Постепенно почти весь аул заполнил дом хозяина.

Родители мальчика растерялись не на шутку:

— Что же теперь делать? Откуда взять столько угощения?

А мальчик честно признался родителям в том, что пригласил в гости весь аул, потому что забыл, кого именно приглашать.

Сидят гости, ждут угощения, а хозяева ставят на скатерть все, что у них есть. Но куда там: разве напасешься на такую ораву! Тогда в сердцах отец сказал сыну:

— Сам заварил кашу, сам и расхлебывай!

Мальчику было стыдно перед родителями за их позор перед людьми. В слезах он убежал из дома, миновал аул и углубился в лес. Сел он под деревом и горько заплакал.

Вдруг увидел он зайца и узнал в нем того самого зверька, которого в прошлом году выходил дома, а потом отпустил в лес. Заяц ещё издалека узнал мальчика, подошел к нему и сел рядом. Узнав, в чём дело, он сказал:

— Не горюй, дружок, отправляйся домой, всё образуется. — Сказал он так и ускакал в лесную чащу.

Когда мальчик вернулся домой, там уже ничего от еды не осталось — многочисленные гости съели все, что было. Но никто не двигался с места, ожидая, что хозяева подадут им ещё что-нибудь. А самые нахальные выговаривали хозяину:

— Если не хватает чем кормить, зачем звал в гости?

Тут один из гостей выглянул в окно и ахнул от удивления; за ним выглянули и другие — смотрят и глазам своим не могут поверить: вся аульская улица запружена живой дичью и все прут в ворота этого дома. И каждый зверь или животное что-то с собой несет. Медведи катят бортевые ульи, олени несут на рогах ведра с молоком, волки волокут овечьи туши, зайцы тащат корзинки с орехами и ягодами, лисы тащат курятину и гусятину.

А всё это устроил тот самый заяц, который попросил своих лесных друзей помочь мальчику в беде. Он рассказал им о том, как мальчик выхаживал его дома и потом отпустил в лес на волю, и растроганные звери решили помочь мальчику. Они оставили всё принесенное с собой во дворе, а сами удалились в свою чащобу.

Изумлённые гости так и остались с разинутыми ртами.

Отец и мать мальчика не знали, что делать от радости.

А ещё больше радовался этому мальчик. Три дня и три ночи угощали хозяева непрошеных гостей, а когда те наконец разошлись по домам, то половина угощений всё ещё оставалась на скатерти.

Потом несколько лет говорили об этом удивительном случае, потому что такого гостеприимства не было ни раньше, ни позже.

ДВА БАРСУКА

Барсук и барсучиха целыми днями бегали по полю и ловили мышей. Однажды увидели они вдалеке верблюда. Вот барсук и говорит барсучихе:

— Оставим, старуха, пока этих мышей, пойдем ловить верблюда!

Но та не спешила следовать за мужем.

— Мы столько гонялись за мышами, что устали сами и утомили мышей. Что же теперь, бросим уставших мышей и погонимся за неуставшим верблюдом? Или даром говорили старики, что сегодняшнее яйцо дороже завтрашней курицы? Если слова стариков справедливы, зачем же нам бросать мышей?

Но барсук стоял на своем:

— Очень надо бегать за мышами, когда есть верблюд! — И с теми словами он отправился прочь. А барсучиха осталась. Она поймала несколько обессилевших мышей, съела их и, насытившись, легла и уснула.

Вскоре вернулся и барсук, который ничего не поймал и не добыл, а только смертельно устал от бесполезной беготни. Свалился он на землю подле самки, а та спрашивает:

— Ну как, поймал верблюда?

— Нет, не поймал, — пробормотал барсук, едва шевеля языком.

— Или я не говорила тебе, чтобы ты не бросал уставших мышей! Разве сегодняшнее яйцо не оказалось дороже завтрашней курицы?

Горько раскаивался барсук в том, что не послушался барсучихи, и от обиды даже всплакнул.

ПЁС ХАРЫБАЙ

Когда-то жили на свете старик со старухой, и не было у них детей, а был только пес по прозвищу Харыбай — славное и умное существо. Хозяева очень любили того пса и были к нему крепко привязаны.

Но вот родился у них на старости лет ребенок, и с тех пор изменилось их отношение к Харыбаю. Не было к нему никакого внимания, хозяева стали редко его кормить, отчего стал пес заметно таять и худеть на глазах.

Однажды пес увязался за стариком в лес. Там повстречал он своего старого приятеля волка.

— Что с тобой случилось, Харыбай? — спрашивает волк. — Что-то сильно ты исхудал, да и вид грустный.

— Раньше я был единственной радостью стариков, а теперь у них есть дитя и им стало не до меня.

— Не горюй, Харыбай, — успокоил волк. — Настанет лето, и положение твое выправится, так и знай!

Задумался Харыбай, так и не поняв, на что намекает, волк. Тем не менее, он стал с нетерпением ждать прихода лета.

Вот наступило лето, начались жаркие дни. Хлеб на поле поспел, и люди приступили к косьбе. Старик со старухой тоже вышли в поле вместе с маленьким своим ребенком. Они косили жниво, ребенок спал под телегой, а Харыбай обессиленно валялся в тени.

Вдруг откуда ни возьмись, появился тот самый волк, схватил зубами ребенка и убежал. На крик ребенка проснулся Харыбай и погнался за вором.

Услышав лай Харыбая, прибежали старик со старухой, смотрят, а ребенка-то нет. Рыдая от горя, отправились они вслед за псом.

А Харыбай нагнал волка, отобрал у него ребенка и вернулся с ним обратно. Страшно обрадовались ему старик со старухой и очень раскаивались в том, что обращались плохо с таким верным псом.

КОТ-ОЗОРНИК

В старину проживали старик со старухой. И был у был у них чёрный кот-озорник. Старуха в нем души не чаяла, кормила его до отвала, но вскоре она совсем состарилась и умерла. После её смерти некому стало смотреть за котом, никто его не кормил, не поил. Поэтому пришлось коту самому заботиться о себе. И стал он забираться в погреба соседей и поедать там сметану, масло и молоко.

Как-то соседка поймала кота в тот момент когда он пил её молоко, и принесла его старику.

— Вот, дед, твой кот, — сказала она. — Что хочешь, то с ним и делай, только чтобы я его больше не видела. Ишь как приспособился воровать!

Услышав от соседки такие слова, дед положил кота в мешок и понес в лес.

Таким образом, бедняга кот стал жить один в лесу.

Вот идет он по лесу, подняв дыбом шерсть, мяукает грозно, а глаза горят зелеными огоньками. И встречается ему заяц.

— Кот, куда ты идешь? — спрашивает заяц.

— Иду, чтобы сожрать всю лесную живность! — отвечает кот.

Заяц пришел в ужас и побежал от него что есть мочи. Встречается ему лиса.

— Что случилось, дружок? — спрашивает лиса. — От кого ты так бежишь?

— Вон там бродит какой-то кот, говорит, что съест всю живность лесную. От него и бегу, — отвечает заяц.

Пришла очередь испугаться и лисе. Дальше побежали они вместе. Встречается им волк.

— Куда это вы бежите, друзья?

— Там бродит какой-то кот, хочет съесть всех лесных зверей.

Испугался волк, и дальше они побежали уже втроем. Встречается им медведь.

— Куда это вы так спешите, не разбирая дороги?

Заяц, лиса и волк ему отвечают:

— Куда спешим, и сами не знаем. Нам бы только спастись от злого кота.

— В таком случае и я с вами, — говорит медведь.

Теперь их стало четверо. Бегут они, бегут, совсем выбились из сил. Решили отдохнуть в тени дерева.

— Может быть, сварим мяса и позовем в гости кота? — говорит медведь.

Все согласились с его предложением. Медведь пошел доставать мясо, волк — за водой, лиса пошла заготовлять дрова. На долю зайца досталось позвать в гости кота. И вот медведь приволок быка, волк принес воды, а лиса — дрова. Вот и мясо сварилось, а зайца с котом всё нет как нет.

Страх пробрал медведя, волка и лису: по всему, кот съел зайца. «Так он и до нас доберется», — подумали они и разбежались кто куда. Медведь забрался на дерево, волк вырыл нору в густом кустарнике и спрятался там под ворохом опавших листьев, а лиса притаилась под кучей валежника и хвороста.

А в это время заяц в испуге застыл неподалеку от кота, не зная, как его пригласить в гости. Наконец заговорил, обретя дар речи:

— Эй! Батыр Мурлыбай!

Услышав те слова, кот глянул на зайца своими светящимися зелеными глазами и бросился в его сторону. У бедного зайца сердце-то и лопнуло от страха. Двинулся кот дальше. Идет он, идет и вот чувствует ароматный запах вареного мяса. Оказывается, он оказался как раз в том месте, где медведь, волк и лиса готовились его встречать. Бык оказался старым, и мясо его — жестким. Сердясь на это, кот рвал мясо на куски, издавая устрашающее мурлыканье. Услышав эти звуки, лиса решила лучше спрятаться и пошевелилась в своем валежнике. Услышал кот её шуршание и бросился на ту кучу, решив, что там возятся мыши. В ужасе за свою жизнь лиса выскочила из-под хвороста и что есть мочи бросилась прочь от кота.

В свою очередь, испугался кот, отпрыгнул далеко в сторону и угодил прямо в нору волка. Решив, что пришла его смерть, волк опрометью кинулся в сторону леса. У кота душа ушла в пятки, и он сам не заметил, как оказался на дереве, где сидел медведь, который чуть не потерял от страха сознание и с шумом-громом свалился с верхушки дерева на землю.

Ни жив ни мертв от страха, кот три дня и три ночи просидел на том самом дереве и лишь потом спустился вниз и стал снова, бродить по лесу.

ПОЧЕМУ ГУСИ ПЕСТРЫЕ?

В отдаленные от нас времена, когда дедушки наших дедушек и бабушки наших бабушек были детьми, все гуси были белыми, а пестрый гусь не встречался хотя бы для смеха. Пестрые гуси появились из-за коварства человека по имени Дурной Кутуй.

Так вот, этот Дурной Кутуй имел привычку похищать детей и продавать их дэвам, что жили за семью лесами и широким морем. Однажды этот Дурной Кутуй похитил красавицу Халиму, одна щека которой была подобна солнцу, а другая — луне, запер её в железной клетке, а сам пошел воровать других детей. Перед уходом он разложил вокруг клетки белые волшебные камешки. Оказывается, камешки те охраняли клетку в отсутствие хозяина. Пока было всё спокойно, камешки лежали тихо-мирно. Однако стоило пленнику попробовать выйти из клетки, как они набрасывались на него и цеплялись за ноги. Бедняга так и застывал на месте, не в силах ни двинуться с места, ни слово единое вымолвить.

А если Дурной Кутуй уходил, то уж на целую неделю и даже на месяц.

Стоит бедняга Халима в клетке, и никто вокруг не знает, где она находится, куда запропала. Похудела и высохла она в заточении, лицом пожелтела. А из клетки не вырваться никуда — прутья в ней густые и толстые, и только под дверцей щель, в которую может протиснуться разве только гусенок.

«Почему я не гусенок? — плакала Халима. — Будь я гусенком, пролезла бы в эту щель и убежала». От одиночества и голода девочка не только высохла, но и уменьшилась в росте. День за днем таяла она, пока не превратилась в комочек — точь-в-точь желтый гусенок, только что проклюнувшийся из яйца. Вместо ног у неё — гусиные лапки, вместо рук — гусиные крылышки. И вот, радостно захлопав ещё не окрепшими крылышками, девочка выбралась наружу сквозь щель под дверцей.

Те волшебные камешки и подумать не могли, что выбравшийся из клетки гусенок и есть Халима, и потому продолжали себе спокойно лежать. Только удивились тому, откуда здесь мог появиться этот гусенок, а потому стали следить, что он станет делать.

Гусенок же продолжал удаляться от страшного места. И только тогда волшебные камешки опомнились и, превратившись в гусей, погнались за беглянкой.

А Халима добралась до крутого берега какой-то речушки, где паслось множество гусей вместе со своими гусятами, и растворилась там среди прочих гусят. Но настоящие гусыни стали клевать чужого детеныша, и Халима вынуждена была продолжить свой путь. Она спустилась к речке и поплыла вниз по течению. А волшебные камешки, превратившиеся в гусей, потеряли её из виду и потому вернулись к клетке и снова превратились в камешки.

И только Халима уже не могла принять прежнее свое обличье, на всю жизнь осталась гусыней. Там, где её клевали настоящие гуси и гусыни, появилась пестрота. А когда она сама превратилась в большую гусыню, то тоже оказалась пестрой.

С тех пор и появились на свете пёстрые гуси.

ТАТАРСКИЕ СКАЗКИ

БОГАТЫРСКИЕ И ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

ЗОЛОТОЕ ПЕРО

Жил когда-то на свете один небогатый человек. Была у него жена и сын по имени Тимур.

Заболела жена этого человека и умерла. Остался маленький Тимур сиротой.

Погоревал его отец и женился на другой. Мачеха невзлюбила Тимура и всячески обижала его. А когда у неё родился сын, которого назвали Туктаром, бедному сироте и совсем не стало житья.

Растет Тимур, растет Туктар, и когда они подросли, обоих их отдали в медресе^[55].

Тимур слушает хальфу^[56], всё запоминает, всё понимает. А Туктар ленится, не хочет слушать, всё ему неинтересно, ему бы только бегать.

Люди Тимура хвалят, а о Туктаре говорят:

— Совсем плохой человек из него вырастет!

Слушает это мачеха и ещё злее становится. Решила она извести Тимура, чтобы не слышать, как его все хвалят.

Однажды испекла она пирог, положила в него яду и думает: «Ну, теперь Тимуру скоро конец придет!»

А у Тимура был жеребец, которого ему завещала его покойная мать. Как соберется Тимур в медресе, обязательно зайдет к нему в конюшню; как вернется из медресе, опять зайдет, погладит, расчешет гриву, даст свежего корма.

Зашел он в конюшню и в этот раз. Видит, жеребец стоит печальный, голову опустил.

Спрашивает Тимур жеребца:

— О чём ты печалишься?

Жеребец отвечает:

— Как же мне не печалиться! Мачеха хочет погубить тебя. Она испекла тебе пирог и положила туда яду. Не ешь этот пирог, брось его дворовому псу!

Вернулся Тимур из медресе, а мачеха и вправду подает ему пирог:

— Ешь!

Взял Тимур пирог, а есть не стал. Вышел во двор и бросил этот пирог псу. Пёс проглотил пирог и издох.

Так и не смогла мачеха погубить Тимура.

Много раз мачеха пыталась извести Тимура, только никак это ей не удавалось: всякий раз конь узнавал о её замыслах и предупреждал Тимура.

Стала мачеха тайком следить за ненавистным пасынком и подслушала однажды, как он разговаривает со своим жеребцом. Озлобилась она и думает: «Так вот кто его всегда обо всем предупреждает! Надо сначала извести этого жеребца, а тогда и с мальчишкой нетрудно будет справиться».

На другое утро мачеха притворилась больной. Лежит в постели, не встает, громко охает.

— Что с тобою? — спрашивает её муж.

— Ох, — говорит мачеха, — я тяжело захворала! Видно, умру, если ты не дашь мне лекарство…

— А какое же тебе нужно лекарство от твоей хвори? Мачеха говорит:

— Ворожея сказала мне, что, если я съем сердце нашего жеребца, опять буду здорова. Не съем — обязательно умру. — И стала она приставать к мужу:

Зарежь для меня этого жеребца.

Муж говорит:

— Как же я зарежу нашего жеребца — ведь его завещала Тимуру его покойная мать, и он ни за что не согласится на это.

А мачеха подговаривает его:

— А ты зарежь жеребца в то время, когда Тимур будет в медресе.

Нечего делать, согласился муж.

— Хорошо, говорит, — зарежу завтра утром…

Вечером вернулся Тимур из медресе и, как всегда, к своему жеребцу. Жеребец говорит ему:

— Завтра утром твой отец хочет зарезать меня. Когда он меня выведет из конюшни, я три раза заржу. Ты сейчас же беги на мой голос, а когда прибежишь, проси у отца позволения поездить на мне верхом в последний раз. Если ты сделаешь так, мы оба останемся живы. Если не сделаешь, погибнем оба — и я, и ты!

— Хорошо, — говорит Тимур, — всё исполню, как выговоришь.

Утром, как только Тимур ушел в медресе, отец вывел из конюшни жеребца и повел его за дом на пустырь. Тут жеребец заржал громким голосом.

А Тимур сидит в медресе, слушает учителя и не чует беды. Мало ли какой конь ржет на улице!

Заржал жеребец во второй раз, ещё громче прежнего. Услышал его ржание Тимур, вспомнил, о чём вчера говорил ему жеребец, и стал проситься у учителя домой. А учитель не отпускает его:

— Когда время придет, тогда и отпущу!

А жеребец заржал в третий раз. Выбежал Тимур из медресе без спросу и побежал домой.

Прибежал он на пустырь и видит — жеребец лежит со связанными ногами, с откинутой головой, а отец стоит над ним с острым ножом в руках: собирается его зарезать.

Стал Тимур просить отца:

— Разреши мне, отец, поездить на моем жеребце в последний раз!

Отец позволил:

— Хорошо, поезди, да только скорее возвращайся!

Сел Тимур верхом на жеребца, а тот как ветер понесся в степь.

Мчались они без отдыха три дня и три ночи. Ночью подскакал жеребец к высокой горе. Видит Тимур, в расселине этой горы что-то светится. Захотелось Тимуру узнать, что это такое. А конь фыркнул и говорит ему:

— Дружок мой, Тимур, поедем лучше мимо! Не смотри ты на этот огонек, обойди его стороной.

— Что же это за огонек и почему его надо обходить? — спрашивает Тимур.

Жеребец говорит:

— Это золотое перо. Если дотронешься до него рукой, мы оба погибнем.

Не послушался Тимур жеребца. Когда они скакали мимо расселины, нагнулся он к золотому перу, схватил его и спрятал за пазуху. Думал, что жеребец не заметил этого. А жеребец всё видел и сказал ему с укором:

— Сам на себя ты накликал беду! Надо нам теперь торопиться. Если мы не поторопимся и не доедем до Белого царства — погибли оба. Ударь меня скорее по одному боку так, чтобы из другого кровь брызнула, — тогда я помчусь ещё быстрее!

Ударил Тимур, жеребца так, как тот ему приказал.

И скакнул жеребец сразу через тридевять земель. Глянул Тимур — впереди что-то белеет.

— Что это такое? — спрашивает он жеребца.

Жеребец говорит:

— Это Белое царство. Падишах этого царства владеет большими табунами коней. Главная его забота, чтобы все кони при малом корме были жирными и тучными. Конюхам, которым удается раскормить коней падишаха, платят хорошее жалованье — целую тысячу монет. Наймись и ты в конюхи к этому падишаху.

— Как же мне раскормить коней падишаха? — спрашивает Тимур.

Жеребец говорит ему:

— Золотое перо, которое ты взял в расселине горы, имеет чудесное свойство: если ты прикоснешься им к спине коня, он сразу разжиреет.

Тимур так и решил сделать, как сказал жеребец.

Приехал он в Белое царство, пошел к падишаху и нанялся в конюхи. А его жеребец превратился в маленького, тощего жеребенка, такого невзрачного, что на него никто внимания не обращал.

Дал падишах Тимуру коней и говорит:

— Покажи, каков ты конюх!

Через неделю падишах осмотрел коней и видит: у нового его конюха все кони стали жирные: чистые, выхоленные.

Удивился падишах, что все его кони так быстро разжирели. Дал он откорм Тимуру других коней, а своему визирю приказал подсматривать за ним:

— Узнай, как это он раскармливает наших коней, и обо всем доложи мне.

Спрятался визирь ночью в конюшне и стал подсматривать. Видит он — подошёл Тимур к тощим падишахским коням, прикоснулся к каждому золотым пером, и стали кони жирными, бойкими, так и бьют о землю копытами.

Выбрался визирь из конюшни, побежал к падишаху и рассказал ему всё. Приказал падишах привести к нему Тимура.

Спрашивает падишах:

— Где ты взял это золотое перо?

Тимур не стал от него скрывать — рассказал, где и как нашёл золотое перо. Тогда падишах сказал ему:

— Сумел ты достать это золотое перо — сумей принести мне эту птицу, которая потеряла его. Если не достанешь, прикажу отрубить тебе голову!

Опечалился Тимур: где же найти ему эту птицу?

Пошел он к своему жеребцу и рассказал ему, что требует от него падишах.

Жеребец сказал:

— Недаром тогда я не велел тебе брать золотое перо! Вот теперь и начались твои мучения! Ну да ничего, как-нибудь справимся. Возьми у падишаха побольше белого полотна, и поедем добывать золотую птицу.

Тимур так и сделал. Пошел к падишаху и сказал:

— Дай мне белого полотна — привезу тебе птицу!

Получил он полотно и вернулся к своему жеребцу. Принял жеребец свой прежний облик и понес Тимура.

Долго ли, мало ли он ехал, только приехал к дремучему лесу. Остановился здесь жеребец и сказал ему:

— Выйди на открытое место, накройся полотном и лежи спокойно. Из леса вылетит огненный орел и сядет тебе на грудь. Схвати его за ногу и крепко держи. Что бы ни делал орел, не отпускай его! А увидишь золотую птицу — не зевай!

Сказал это жеребец и ускакал.

Тимур сделал всё, как велел ему жеребец: вышел он на открытое поле и накрылся полотном. Лежит и не шелохнётся.

Немного времени прошло — вылетел из леса огромный огненный орел, покружил над полем и опустился прямо на грудь Тимура. Тут Тимур быстро схватил орла за ногу.

Заклекотал огненный орёл, поднялся ввысь, поднял с собой и Тимура. А Тимур держит его, не выпускает. Кинулся орёл вниз, ударил Тимура оземь, а Тимур не выпускает его ноги.

Три раза поднимался огненный орёл ввысь, и три раза бросался камнем на землю — хотел сбросить Тимура, разбить его.

Видит орёл — не освободиться ему от молодого джигита. Поднял он правое крыло — вылетела золотая птица. Увидел Тимур золотую птицу — разжал руки. Орёл взвился вверх и исчез, а Тимур бросился за птицей и поймал её.

Тут подбежал к нему жеребец, и они поскакали обратно к падишаху Белого царства.

Приехал он к падишаху, отдал ему золотую птицу, а сам отправился на конюшню к своим коням.

Немного времени прошло — призывает падишах Тимура и говорит ему:

— Сумел ты выполнить мой первый приказ, сумей выполнить и второй.

Далёко от моих владений есть море, там живет морская дева невиданной красоты. Привези мне её! Если не привезешь, быть тебе без головы!

Опечалился Тимур. Пришел к своему жеребцу и рассказал ему о новом приказании падишаха.

Говорит ему жеребец:

— Недаром я не велел тебе брать золотое перо! Нот теперь тебе и не будет покоя. Ну да не печалься, привезем падишаху морскую деву. Только ты возьми с собой кувшин с самым лучшим вином, золотой кубок да ковер.

Выполнил Тимур все, что велел ему жеребец. А жеребец принял свой прежний облик и понёс Тимура к морю.

Через три дня и три ночи очутились они на морском берегу.

Тут жеребец сказал Тимуру:

— Расстели ковер на песке, поставь на него кувшин с вином и золотой кубок, а сам спрячься за камень и жди.

Сказал это жеребец и убежал. А Тимур спрятался за камень, притих и стал ждать.

Немного времени прошло — показалась из воды прекрасная молодая девушка с гребнем в руках. Выплыла она на берег и стала расчесывать свою косу. Потом увидела кувшин с вином, налила вина в кубок, выпила глоток и легла на ковер.

В тот же миг Тимур выбежал из-за камня, завернул её в ковер и кликнул своего жеребца.

Прискакал жеребец. Тимур уселся на него верхом, положил поперёк седла морскую деву и помчался к падишаху Белого царства. Увидел падишах морскую деву, захотел жениться на ней. А морская дева не соглашается стать его женой.

— Пусть тот, кто привез меня сюда, пригонит и табун моих коней, что живут в море! Только тогда я выйду за тебя замуж, — говорит она падишаху.

Призвал падишах Тимура и приказывает ему:

— Отправляйся сейчас же к морю и пригони сюда табун морских коней. Если не пригонишь, прикажу снести тебе голову с плеч!

Опять Тимур идёт к своему верному жеребцу за помощью:

— Приказал мне падишах пригнать к нему табун морских коней. Как мне быть?

— Это дело куда труднее. Да делать нечего, надо ехать. Только смотри, выполни все, что я тебе сейчас скажу. Как приедем на берег моря — увидим табун морских коней. Впереди них ходит пестрая кобылица. Эти морские кони — её дети. Сумей накинуть петлю ей на шею и крепко держи. И от себя не отпускай, и к себе не подпускай. Сумеешь удержать — весь табун за тобою пойдет. Подпустишь — убьет тебя кобылица. Упустишь — не видать тебе больше никогда морских коней!

Велел жеребец Тимуру взять у падишаха длинный шест с петлей на конце, и они отправились в путь.

Через три дня и три ночи приехали они к морю. Спрятались за камни и стали ждать.

Скоро из моря вышла большая пестрая кобылица, а за нею целый табун.

Когда они все вышли на берег, Тимур выскочил из-за своего укрытия, подбежал к пестрой кобылице и ловко набросил ей петлю на шею. Стала кобылица бить копытами о песок, стала громко ржать. Хотела она вырваться, убежать, да не могла. Хотела подбежать к Тимуру, убить его, а он крепко держит свой длинный шест — не подпускает её близко к себе.

Долго билась пестрая кобылица, перестала скакать и рваться. Тут Тимур вскочил на своего жеребца и потащил за собою пеструю кобылицу, а за ними вслед помчался и весь табун.

Пригнал Тимур ко дворцу падишаха табун и говорит:

— Ну вот, выполнил я то, что ты мне приказывал!

А морская дева говорит Тимуру:

— Теперь ты выдой всех моих кобылиц!

Пошел Тимур за советом к своему жеребцу и спрашивает:

— Как мне быть теперь?

Жеребец говорит:

— Эти кобылицы не простые, так тебе их не выдоить. Ты подставь под каждую морскую кобылицу по ведру, потом возьми кнут и ударь каждую — они сами сразу и выдоятся.

Послушался Тимур своего жеребца, сделал всё так, как он велел. Морские кобылицы сами и выдоились.

Удивилась морская дева, что у Тимура всё получается. Что ни заставишь сделать — всё сделает лучше и не надо.

Приказала она принести огромный котел, слила всё молоко морских кобылиц в этот котел и велела разложить под котлом костер.

Когда молоко закипело ключом, морская дева подошла к котлу и будто нечаянно уронила в Него свое кольцо. Потом подозвала Тимура и говорит ему:

— Если ты достанешь мое кольцо из кипящего молока, я выйду за тебя замуж. А если не достанешь — прощайся с жизнью!

Опечалился Тимур, пошел к своему верному жеребцу и спрашивает его:

— Научи, как мне достать кольцо из кипящего молока и самому не свариться!

Жеребец говорит:

— Ступай в лес, найди большую березу. Под этой березой увидишь траву, всю покрытую росой. Натрись этой травой, и тогда тебе не будет страшен никакой кипяток!

Тимур сейчас же отправился в лес, разыскал большую березу, а под ней нашел траву, всю покрытую росой. Натерся он этой травой и вернулся во дворец. Подошел к кипящему котлу, нырнул в него и вынырнул обратно с кольцом морской девы.

Позавидовал падишах ловкости и удаче Тимура и говорит морской деве:

— Я и сам могу достать твое кольцо из кипящего молока. Это дело нетрудное!

Сняла морская дева кольцо с пальца и опять бросила в котел. Падишах нырнул за кольцом, — а обратно не вынырнул — сварился до смерти.

Морская дева, недолго раздумывая, вышла замуж за Тимура и стали они жить хорошо и счастливо. А с ними живёт и верный жеребец, который много раз спасал нашего джигита от смерти.

ТАН-БАТЫР

В давние-предавние времена жил один падишах. У него было три дочери — одна красивее другой.

Однажды дочери падишаха пошли гулять в поле.

Гуляли они, гуляли и вдруг поднялся сильный ветер, подхватил их и унёс куда-то.

Загоревал падишах. Разослал он людей в разные концы, приказал во что бы то ни стало разыскать его дочерей.

Искали день, искали ночь, обшарили леса во владениях этого падишаха, излазили все реки и озера, не оставили ни одного местечка, а дочерей падишаха так и не нашли.

На окраине того же города в маленьком домишке жили муж с женой — бедные-пребедные люди. У них было три сына. Старшего звали Кич-батыр — вечер-богатырь, среднего — Тён-батыр — ночь-богатырь, а самого младшего — Тан-батыр — заря-богатырь. А звали их так потому, что старший родился вечером, средний — ночью, а младший — утром, на заре.

Росли сыновья в день за месяц, в месяц за год и очень скоро стали настоящими джигитами.

Когда выходили они на улицу играть, среди джигитов-сверстников не было равных им по силе. Кого толкнут, тот с ног валится; кого схватят, тот пищит; начнут бороться — непременно поборют противника.

Увидел один старик, что братья не знают, куда приложить свою силу, и сказал им:

— Чем слоняться без дела и толкать да хватать людей, отправились бы лучше на поиски дочерей падишаха. Вот тогда бы мы и узнали, какие вы богатыри!

Прибежали три брата домой и стали просить родителей:

— Отпустите нас разыскивать дочерей падишаха! Не хотелось родителям отпускать их. Сказали они:

— О сыночки, как же нам жить без вас! Если вы уйдете, кто же будет ухаживать за нами, кто будет кормить нас?

Сыновья ответили:

— О отец и мать! Мы же отправляемся по делам падишаха, он и будет кормить вас и помогать вам.

Родители заплакали и сказали:

— Нет, сынки, от падишаха нам не дождаться ни помощи, ни благодарности!

Долго упрашивали три батыра своих родителей, долго их умоляли и наконец получили согласие. Тогда пошли они к падишаху и сказали:

— Вот мы отправляемся искать твоих дочерей. Но у нас ничего нет на дорогу: родители наши живут очень бедно и ничего не могут нам дать.

Падишах приказал снарядить их и дать им пищу на дорогу.

Попрощались три джигита с отцом и матерью и отправились в путь.

Идут они неделю, идут месяц и очутились наконец в дремучем лесу. Чем дальше шли они по лесу, тем всё уже становилась дорога, пока наконец не превратилась в узкую тропинку.

Идут батыры по этой тропинке, идут долго и выходят вдруг на берег красивого большого озера.

К тому времени все запасы у них кончились и есть им было нечего.

У Тан-батыра была иголка. Эту иголку перед отправлением в путь дала ему мать и сказала: «В дороге пригодится». Тан-батыр разжег костер, накалил иголку, согнул и сделал из неё крючок. Затем он спустился к воде и стал ловить рыбу.

К вечеру он наловил много рыбы, сварил её и досыта накормил своих братьев. Когда все насытились, Тан-батыр сказал своим старшим братьям:

— С тех пор как мы отправились в путь, прошло уже очень много времени, а мы даже не знаем, где мы ходим, и ничего пока не видели.

Братья ничего ему не ответили. Тогда Тан-батыр забрался на высокое-превысокое дерево и стал смотреть по сторонам.

Вдруг поднялся буйный ветер. Деревья зашумели, зашатались, много толстых деревьев ветер вырвал с корнями.

«Может быть, это и есть тот самый ветер, который унес дочерей падишаха?» — подумал Тан-батыр.

А ветер скоро превратился в страшный вихрь, стал крутиться, вертеться, остановился на высокой горе и принял облик безобразного, ужасного дива. Этот див спустился к расселине горы и скрылся в огромной пещере.

Тан-батыр быстро слез с дерева и разыскал пещеру, куда скрылся див. Здесь он нашел большой, тяжелый камень, подкатил его к пещере и заложил вход. Потом он подбежал к братьям. Братья его в это время спокойно спали. Тан-батыр растолкал их и стал звать. А старшие братья и не думают спешить: потянулись они, позевали спросонок, поднялись и стали опять варить рыбу, которую наловил Тан-батыр. Сварили, наелись досыта и только после этого пошли к пещере, в которой скрылся див.

Тан-батыр говорит:

— Див скрылся в этой пещере. Чтобы попасть в нее, надо отодвинуть камень, которым заложен вход.

Кич-батыр попробовал отодвинуть камень — даже с места его не сдвинул. Взялся за камень Тён-батыр — тоже ничего не мог поделать. Тогда Тан-батыр схватил камень, поднял его над головой и бросил.

Полетел камень с грохотом под гору.

После этого Тан-батыр говорит братьям:

— Кому-нибудь из нас надо спуститься в эту пещеру и разыскать дива — может быть, это он утащил дочерей падишаха.

— Так нам в эту пещеру не спуститься, — отвечают братья. — Ведь это глубокая пропасть! Надо вить верёвку.

Пошли они в лес, стали лыко драть. Много надрали, принесли к пещере и стали вить из лыка веревку.

Вили они три дня и три ночи и свили длинную-предлинную веревку. Один конец этой веревки привязали к поясу Кич-батыра и спустили его в пещеру. Спускали его до самого вечерами только поздно вечером Кич-батыр стал дергать веревку: «Поднимайте меня!»

Подняли его. Он говорит:

— Не мог я спуститься до дна — веревка оказалась очень короткой.

Снова уселись братья и принялись вить веревку. Целый день и целую ночь вили.

Привязали теперь веревку к поясу Тён-батыра и спустили его в пещеру. Ждут они, ждут, а снизу нет и нет никаких вестей. И только когда прошел день и ещё ночь, Тён-батыр начал дергать веревку: «Поднимайте меня, поднимайте!»

Вытянули его братья. Тён-батыр и говорит им:

— Очень глубокая эта пещера! Так я и не достиг дна веревка наша короткой оказалась.

Братья опять надрали лыка, куда больше, чем вчера, уселись, стали вить веревку. Вьют два дня и две ночи. После этого привязывают конец веревки к поясу Тан-батыра.

Прежде чем спуститься в пещеру, Тан-батыр говорит своим братьям:

— Если не будет от меня никаких вестей, не уходите от пещеры, ждите меня ровно год. Если же я не возвращусь через год, больше не ждите, уходите.

Сказал это Тан-батыр, попрощался с братьями и спустился в пещеру.

Оставим пока старших братьев наверху и вместе с Тан-батыром спустимся в пещеру.

Долго спускался Тан-батыр. Померк солнечный Свет, наступил густой мрак, а он всё спускается, всё не может достичь дна: опять веревка оказалась короткой. Что делать? Не хочется Тан-батыру подниматься наверх.

Достал он свой меч, перерубил веревку и полетел вниз.

Долго летел Тан-батыр, пока не упал на дно пещеры. Лежит он, не может ни рукой, ни ногой двинуть, ни слова вымолвить. Три дня и три ночи не мог прийти в себя Тан-батыр. Наконец он очнулся, медленно поднялся и пошел.

Шёл он, шел и вдруг увидел мышь. Глянула на него мышь, встряхнулась и обернулась человеком.

— Здравствуй, — говорит, — Тан-батыр! Что ты здесь делаешь?

Спустился я сюда, чтобы разыскать страшного дива, да только не знаю, куда теперь идти.

Мышь-человек говорит:

— Трудно тебе будет найти этого дива! Когда твой старший брат спускался в эту пещеру, див узнал об этом и опустил её дно. Теперь ты находишься на такой глубине, что без моей помощи и не выберешься отсюда.

— Что же мне делать теперь? — спрашивает Тан-батыр.

Мышь-человек говорит:

— Дам я тебе четыре полка моих мышиных солдат. Они будут подрывать землю вокруг стен пещеры, она будет осыпаться, а ты будешь утаптывать эту землю и подниматься. Так поднимешься ты до одной боковой пещеры. Пойдешь ты по этой пещере в полном мраке и будешь идти семь дней и семь ночей. Иди не бойся! Придёшь ты к семи чугунным воротам, которые закрывают эту пещеру. Если сможешь разбить эти ворота, выйдешь на белый свет. Если не сможешь разбить, будет тебе очень плохо. Когда ты выйдешь на белый свет, увидишь тропинку и пойдёшь по ней. Будешь идти опять семь дней и семь ночей и увидишь дворец. А там уж сам поймешь, что тебе делать.

Сказал эти слова мышь-человек, встряхнулся, превратился опять в серую мышь и исчез.

И в тот же миг прибежали к Тан-батыру четыре полка мышиных солдат и принялись копать землю вокруг стен пещеры. Мыши копают, а Тан-батыр утаптывает и понемножку поднимается и поднимается.

Долго копали мыши, долго утаптывал землю Тан-батыр; наконец достиг он боковой пещеры, о которой говорил ему мышь-человек, и пошёл по ней. Семь дней и семь ночей шёл в полной темноте Тан-батыр и добрался наконец до чугунных ворот.

Тут Тан-батыр поднял свою тяжёлую дубину с огромным камнем на конце и изо всей силы ударил по первым воротам.

Разбились в куски чугунные ворота. Ударил Тан-батыр по вторым воротам — разбил и эти ворота. Так разбил он все семь чугунных ворот.

Вышел Тан-батыр на белый свет и увидел узкую тропинку. Пошел он по этой тропинке. Чем дальше идет, тем светлее становится.

Через семь дней и семь ночей Тан-батыр увидел что-то красное и блестящее. Подошел он и видит: блестит медный дворец, а возле дворца верхом на медном коне и в медных доспехах ездит воин. Завидел этот воин Тан-батыра и говорит ему:

— О человек, скорее уходи отсюда! Ты, наверно, по ошибке попал сюда. Вернется падишах-див и съест тебя!

Тан-батыр говорит:

— Ещё не известно, кто кого одолеет: он ли меня, я ли его. А сейчас мне очень хочется есть. Принеси-ка мне чего-нибудь!

Воин говорит:

— У меня нет ничего, чтобы накормить тебя. Вот для дива к его возвращению приготовлена грудинка быка, да одна печь хлебов, да одна бочка хмельного меда, а больше ничего нет.

— Хорошо, — говорит Тан-батыр, — мне пока достаточно и этого. А твоему владыке больше уже никогда не придется есть.

Тогда воин сошел с коня, снял свою медную одежду, и Тан-батыр увидел, что это была красивая девушка.

— Кто ты? — спрашивает её Тан-батыр.

— Я старшая дочь падишаха, — сказала девушка. — Уже давно меня и моих сестер унес этот страшный див. С тех пор мы живем в его подземном владении. Когда див уходит, он приказывает мне охранять его дворец.

Тан-батыр сказал:

— А я и мои два брата отправились разыскивать вас — вот зачем я попал сюда!

От радости дочь падишаха стала сама не своя. Она принесла еды для Тан-батыра; он съел всё без остатка и стал укладываться спать. Перед сном он спросил у девушки:

— Когда вернется див?

— Он вернется завтра утром и поедет вот поэтому медному мосту, — сказала девушка.

Тан-батыр подал ей шило и сказал:

— Вот тебе шило. Когда увидишь, что див возвращается, уколи меня, чтобы я проснулся.

Сказал он эти слова и сейчас же крепко заснул.

Поутру девушка стала будить батыра. Спит Тан-Батыр, не просыпается. Расталкивает его девушка — никак не может растолкать. А шилом колоть его не решается — не хочет сделать ему больно. Долго она будила его. Наконец Тан-батыр проснулся и сказал:

— Я же приказал тебе колоть меня шилом! От боли я и пробудился бы скорее и в бою с дивом был бы злее!

После этого Тан-батыр спрятался под медный мост, по которому должен был ехать див.

Вдруг поднялся ветер, заревела буря: приближается див к медному мосту. Первой подбегает к мосту его собака. Добежала она до моста и остановилась: боится на мост ступить. Заскулила собака и побежала назад к диву.

Замахнулся див плеткой, хлестнул собаку и подъехал на коне к мосту. Но и конь его остановился — не хочет ступить на мост. Стал див в ярости бить коня плеткой по бокам. Бьет и кричит:

— Эй ты! Чего испугался? Или ты думаешь — Тан-батыр сюда пришел? Да он ещё и не родился, наверно!

Не успел див проговорить эти слова, как из-под медного моста выбежал Тан-батыр и закричал:

— Тан-батыр и родился, и к тебе уже успел прийти!

Оглядел его див, усмехнулся и говорит:

— А ты, оказывается, не такой уж великан, как я думал! Пополам перекусить, враз проглотить — тебя и не будет!

Тан-батыр говорит:

— Смотри, как бы яс шипами не оказался да у тебя в горле не застрял!

Див говорит:

— Довольно разговаривать, слова попусту тратить! Говори: бороться будешь или сдашься?

— Пусть твой брат сдается, — говорит Тан-батыр, а я бороться буду!

И стали они бороться. Долго они боролись, да никак один другого не могут побороть. Всю землю они вокруг перекопали сапогами — глубокие ямы кругом появились, а они ни один, ни другой не сдаются.

Наконец силы начали оставлять дива. Перестал он нападать на Тан-батыра, только увертывается от ударов да отступает. Тут Тан-батыр подскочил к нему, поднял его в воздух и со всего размаху бросил на землю.

Потом выхватил меч, разрубил дива на мелкие кусочки и сложил их в кучу. После этого сел он на лошадь дива и поехал к его дворцу.

Выбежала ему навстречу девушка и сказала:

— Ах, абый ^[57], не оставляй теперь меня здесь, возьми с собой!

Тан-батыр говорит:

— Не могу я взять тебя с собою! По обещанию падишаха, ты должна стать женой моего старшего брата. Подожди меня в этом медном дворце. Как освобожу твоих сестер, на обратном пути вернусь сюда, тогда и возьму тебя с собою.

Три дня и три ночи отдыхал Тан-батыр. А потом собрался в путь и спросил у дочери падишаха:

— Где твои сестры, как их найти?

Девушка сказала:

— Див никуда не выпускал меня отсюда, и я не знаю, где они. Одно только знаю, что живут они где-то далеко и идти до них надо не меньше семи дней и семи ночей.

Тан-батыр пожелал девушке здоровья и благополучия и отправился в путь.

Шел он долго — и через скалистые горы, и через бурные реки — и в конце седьмого дня дошел до серебряного дворца. Стоит этот дворец на горе, весь так и сверкает, так и светится. Выехал навстречу Тан-батыру воин на серебряном коне, в серебряных доспехах и сказал:

— О человек, ты, наверно, попал сюда по ошибке! Пока жив и цел, уходи отсюда! Если приедет мой владыка — див, он съест тебя.

Тан-батыр говорит:

— Скорее бы приехал твой владыка! Ещё не извести но, кто кого одолеет: он ли меня съест или я его прикончу! А ты лучше сначала накорми меня — я семь дней ничего не ел.

— У меня нет ничего, чтобы накормить тебя, — говорит воин в серебряных доспехах.-

Для моего хозяина — дива приготовлены две грудинки быков, две печи хлебов да две бочки хмельного меда. Больше у меня ничего нет.

— Ладно, — говорит Тан-батыр, — пока и этого достаточно!

— Что же я скажу моему владыке, если ты всё съешь? — спрашивает воин.

— Не бойся, — говорит Тан-батыр, — твоему хозяину больше уже не захочется есть!

Тогда воин в серебряных доспехах стал кормить Тан-батыра. Наелся, напился Тан-батыр и спросил:

— Скоро ли приедет твой владыка?

— Он должен вернуться завтра.

— А по какой дороге он будет возвращаться?

Воин говорит:

— За этим серебряным дворцом течет река, а через реку перекинут серебряный мост. Див всегда возвращается по этому мосту.

Тан-батыр достал из кармана шило и говорит:

— Сейчас я лягу слать. Когда див будет приближаться к дворцу, ты меня разбуди. Если я не буду просыпаться, кольни меня этим шилом в висок.

С этими словами он улегся и сейчас же крепко заснул.

Целую ночь и целый день спал Тан-батыр без просыпу. Вот уже пришло время, когда див должен был приехать. Стал воин будить Тан-батыра. А Тан-батыр спит, ничего не чувствует. Стал воин, плакать. Тут Тан-батыр пробудился.

— Вставай скорее! — говорит ему воин в серебряных доспехах. — Див вот-вот приедет, он тогда нас обоих погубит.

Тан-батыр быстро вскочил, взял свой меч, пошёл к серебряному мосту, и спрятался под ним. И в тот же миг поднялась сильная буря — дав домой возвращался.

Первой подбежала к мосту его собака, а на мост ступить не посмела: заскулила, поджала хвост и побежала назад к хозяину. Див сильно разозлился на нее, ударил плеткой и поскакал на коне к мосту.

Конь доскакал до середины моста и остановился как вкопанный. Див давай бить его плеткой. А конь вперед не идет, назад пятится.

Стал див бранить коня.

— Может быть, — говорит, — ты думаешь, что Тан-батыр сюда пришел? Так знай: Тан-батыр ещё и не родился!

Не успел див проговорить эти слова, как из-под серебряного моста выскочил Тан-батыр и закричал:

— Тан-батыр не только успел родиться, а успел, как сам ты видишь, и сюда прийти!

— Очень хорошо, что пришел, — говорит див. — Я тебя перекушу пополам и враз проглочу!

— Не проглотишь — кости у меня твердые! — отвечает Тан-батыр.

— Бороться со мной будешь или сразу сдашься? — спрашивает див.

— Пусть твой брат сдается, а я буду биться! — говорит Тан-батыр.

Схватились они и стали биться. Долго они бились. Тан-батыр силен, и див не слаб. Только у дива силы слабеть стали — не мог он одолеть Тан-батыра. А Тан-батыр изловчился, схватил дива, поднял его высоко над своей головой и бросил с размаху на землю. У дива все кости рассыпались. Тогда Тан-батыр сложил его кости в кучу, сел верхом на его коня и возвратился в серебряный дворец.

Выбежала к нему навстречу девушка-красавица и говорит:

— О абый, не оставляй меня здесь одну! Ведь я средняя дочь падишаха. Этот див велел мне одеться в серебряные доспехи, чтоб никто не догадался, что я девушка, и приказал никуда не отлучаться. Возьми меня с собою?

— Хорошо, — говорит Тан-батыр, — не останешься здесь одна. Будешь женою моего среднего брата.

И рассказал ей, что отправился со своими братьями разыскивать её и её сестер.

— Теперь, — говорит, — осталось найти и выручить твою младшую сестру. Подожди меня в этом серебряном дворце. Как освобожу её, приеду за тобой. А сейчас скажи мне: где твоя младшая сестра? Далеко ли отсюда?

— Если поедешь прямо на этом серебряном коне, то через семь дней и семь ночей доедешь до нее, — говорит девушка.

Сел Тан-батыр верхом на серебряного коня и отправился в путь.

На седьмой день доскакал он до золотого дворца. Видит Тан-батыр: окружен этот золотой дворец высокой, толстой стеной. Перед воротами на золотом коне в золотых доспехах сидит совсем молодой воин.

Как только Тан-батыр подъехал к воротам, этот воин сказал:

— О человек, зачем ты сюда приехал? Див, хозяин этого золотого дворца, съест тебя.

— Ещё не известно, — отвечает Тан-батыр, — кто кого одолеет: он ли меня съест, я ли его прикончу. А сейчас мне сильно хочется есть. Накорми меня!

Воин в золотых доспехах говорит:

— Приготовлена еда только для моего владыки: три грудинки быков, три печи хлебов да три бочки хмельного меда. Больше у меня ничего нет.

— Мне и этого достаточно, — говорит джигит.

— Если так, — говорит воин, — открой эти ворота, войди, и тогда я накормлю тебя.

Одним ударом Тан-батыр сбил толстые, крепкие ворота и вошел в золотой дворец.

Удивился воин его необычайной силе, принес еду и стал угощать.

Когда Тан-батыр насытился, стал спрашивать воина:

— Куда уехал твой владыка и когда он вернется?

— Куда он уехал, я не знаю, а возвращаться будет завтра со стороны вон того дремучего; леса. Там течет глубокая река, а через неё перекинут золотой мост. По этому мосту див и будет ехать на своем золотом коне.

— Хорошо, — говорит джигит. — Я сейчас лягу отдыхать. Когда придет пора, ты меня разбудишь. Если не проснусь, уколи меня вот этим шилом.

И подал молодому воину шило.

Как лег Тан-батыр, так сразу и заснул крепко. Весь день и всю ночь спал без просыпу. Как подошел срок возвращаться диву, стал воин его будить. А джигит спит, не просыпается, не шевельнется даже. Тогда воин взял шило и что было силы кольнул его в бедро. Тут Тан-батыр вскочил и говорит:

— Спасибо тебе, что вовремя разбудил!

Воин принес полный ковш воды, подал батыру и говорит:

— Выпей этой воды — она силы придает?

Взял батыр ковш и за один глоток осушил его. Тогда воин говорит ему:

— Ступай за мной!

Привел он Тан-батыра в комнату, где стояли две большие бочки, и сказал:

— Видишь ты эти бочки? В одной из них вода, которая отнимает силу, а в другой — вода, которая придает силу. Переставь эти бочки, чтобы див не знал, в какой из них какая вода.

Тан-батыр переставил бочки и пошел к золотому мосту. Спрятался под мостом и стал ждать дива.

Вдруг загремело, загрохотало кругом: едет див на своем золотом коне, впереди его бежит большой пес.

Добежал пес до моста, а на мост ступить боится.

Поджал хвост, заскулил и побежал назад к хозяину. Див разозлился на пса и со всего размаху ударил его плеткой. Въехал див на мост, доехал до середины. Тут его конь стал как вкопанный. Див и понукал коня, и бранил его, и плеткой стегал — не едет конь дальше, упирается, не хочет и шагу ступить. Разъярился див, крикнул на коня:

— Чего ты боишься? Или думаешь, Тан-батыр пришел сюда? Так этот Тан-батыр ещё и на свет не родился!

Не успел он проговорить эти слова, Тан-батыр выскочил из-под моста и крикнул:

— Тан-батыр и родиться успел, и сюда уже пришел! Оглядел его див, усмехнулся и говорит:

— Я думал, что ты ростом велик, здоров да силен, а ты, оказывается, вон какой маленький! Мне тебя только пополам перекусить да враз проглотить, а больше с тобою и делать нечего!

— Не торопись глотать — поперхнешься! — говорит Тан-батыр.

— Ну, — спрашивает див, — говори скорее: бороться будешь или сразу сдашься?

— Пусть отец твой сдается, — отвечает Тан-батыр, — а тебе придется биться со мною. Я уже обоих твоих братьев убил.

И вот стали они сражаться. Борются, борются — никак не могут побороть один другого. Силы-то у них оказались равными. После долгой битвы, силы дива убавились.

Видит див — не одолеть ему противника. Пустился он тогда на хитрость и говорит Тан-батыру:

— Пойдем ко мне во дворец, поедим, подкрепимся и тогда снова будем биться!

— Хорошо, — отвечает Тан-батыр, — пойдем.

Пришли они во дворец, стали пить, есть. Див говорит:

— Выпьем ещё по ковшу воды!

Зачерпнул ковш воды, отнимающей силу, и сам выпил; зачерпнул ковш воды, придающей силы, и Тан-батыру подал. Не знал он, что бочки Тан-батыр переставил.

После этого вышли они из дворца и отправились на поляну, к золотому мосту. Див спрашивает:

— Будешь бороться или сразу сдашься?

— Буду бороться, если у тебя смелость осталась, — отвечает Тан-батыр.

Бросили они жребий — кому первому ударить. Выпал жребий диву. Обрадовался див, размахнулся, ударил Тан-батыра, до щиколоток забил его в землю.

— Теперь мой черед, — говорит Тан-батыр.

Размахнулся он, ударил дива и вбил его в землю по колена. Выбрался див из земли, ударил Тан-батыра — вогнал его по колена в землю. Ударил Тан-батыр — вогнал дива по пояс в землю. Еле-еле — выбрался див из земли.

— Ну, — кричит, — сейчас я бить буду!

И так сильно он ударил Тан-батыра, что тот по самый пояс в землю ушел. Стал он из земли выбираться, а див стоит, насмехается над ним:

— Вылезай, вылезай, блоха! Чего это ты так долго в земле сидишь?

— Блоха-то вылезет! — говорит Тан-батыр. — Посмотрим, как тебе удастся выбраться!

Собрал Тан-батыр все свои силы, поднатужился и выскочил из Земли.

— Ну, — говорит, — теперь берегись!

Стал он перед дивом и со всему размаху так его ударил, что вбил в землю по самую шею, и говорит ему:

— Долго ли ты будешь в земле торчать? Вылезай, битва не кончена!

Сколько див ни стирался, не мог выбраться из земли. Вытянул Тан-батыр дива из земли, отрубил ему голову, а тело разрубил на мелкие куски и сложил в кучу.

После этого вернулся в золотой дворец. А там его встречает девушка, такая красивая, что второй такой нигде не найти.

— О джигит, — говорит она, — ведь это по приказу дива я была одета в воинские доспехи! Он боялся, что узнают меня. А я дочь падишаха, и див унес меня. Не оставляй меня здесь, возьми с собою!

Тан-батыр говорит:

— Это я знаю! Я и мои братья отправились разыскивать вас. Двух твоих сестёр я уже освободил, и они согласились выйти замуж за моих старших братьев. Если ты согласна, будешь моей женой.

Девушка с большой радостью согласилась.

Пожили они несколько дней в золотом дворце. Тан-батыр отдохнул и стал готовиться в обратный путь. Когда они собрались уходить, Тан-батыр сказал:

— Как жалко оставлять здесь этот красивый дворец!

— Не горюй, — говорит девушка, — не останется он здесь!

Сели они верхом на коней и поехали. Когда отъехали немного от дворца, девушка повернулась к нему лицом достала платок и махнула. И в тот же миг золотой дворец превратился в золотое яйцо, а то яйцо прикатилось прямо в руки к девушке. Она завязала яйцо в платок, подала Тан-батыру и сказала:

— На, джигит, береги это яйцо!

Ехали они семь дней и семь ночей и доехали до серебряного дворца. Встретились сестры после долгой разлуки и так обрадовались, что и рассказать невозможно.

Три дня и три ночи гостили они в серебряном дворце а потом собрались и снова отправились в путь.

Когда отъехали от дворца, средняя дочь падишаха повернулась лицом к серебряному дворцу и взмахнула платком. И сейчас же дворец превратился в серебряное яйцо, а яйцо прикатилось прямо к ней в руки. Завязала девушка яйцо в платок и подала Тан-батыру:

— На, джигит, и это яйцо, храни его.

Ехали они, ехали и на седьмой день добрались до медного дворца. Увидела старшая дочь падишаха сестер и так обрадовалась, что невозможно передать. Стала она угощать их и расспрашивать обо всем.

Погостили они в медном дворце три дня и три ночи, собрались и отправились дальше в путь.

Когда отъехали от дворца, старшая сестра повернулась лицом к медному дворцу и взмахнула платком. Превратился медный дворец в яйцо, а яйцо лось прямо в руки к девушке. Завязала девушка яиц в платок и подала Тан-батыру:

— И это яйцо ты храни!

Поехали они после этого дальше. Ехали долго и наконец добрались до дна той пещеры, в которую спустился Тан-батыр. Тут Тан-батыр увидел, что дно пещеры поднялось и видна веревка, на которой он спускался. Дернул он за конец веревки — подал братьям знак, чтобы вытаскивали его. Раньше всех привязали к веревке старшую сестру, её вытянули. Как только появилась она на земле, братья Тан-батыра словно обезумели. Один кричит: — «Моя!» Другой кричит: «Моя!»

А от криков перешли они к драке и стали наносить один другому удары.

Тогда старшая дочь падишаха сказала им:

— Напрасно вы деретесь, батыры! Я старшая из трех сестер.

И выйду замуж за старшего из вас. За среднего выйдет моя средняя сестра. Надо только поднять её сюда из подземелья.

Опустили братья веревку в пещеру и подняли среднюю сестру. И снова между братьями начались брань и драка: каждому казалось, что средняя сестра красивее старшей. Тогда сестры сказали им:

— Не время сейчас драться. В подземелье находятся ваш брат Тан-батыр, который спас нас от дивов, и наша младшая сестра. Надо их поднять на землю.

Перестали драться братья, спустили веревку в пещеру.

Как только конец веревки достиг дна подземелья, младшая сестра сказала Тан-батыру:

— Послушай, джигит, что я скажу тебе: пусть твои братья сначала вытащат тебя. Так лучше будет!

— Нет, — говорит Тан-батыр, — не хочу я, чтобы ты одна здесь осталась!

— Смотри, джигит, обоим нам плохо будет! Если братья вытащат тебя, ты и мне поможешь выбраться. А если вытащат раньше меня, они могут оставить тебя в этой пещере.

Не послушался её Тан-батыр,

— Нет, — говорит, — не могу я оставить тебя одну под землею, лучше и не проси! Сначала поднимешься ты — только тогда можно будет подумать и обо мне.

Связал Тан-батыр конец веревки петлей, посадил в эту петлю младшую девушку и дернул за веревку: можно поднимать.

Вытащили братья младшую дочь падишаха, увидели, какая она красавица, и снова начали драться. Девушка сказала:

— Напрасно вы деретесь. Я всё равно не буду вашей. Я обещала Тан-батыру, что буду его женой, и это обещание я ни за что не нарушу!

Стали девушки просить братьев, чтобы они спустили веревку в подземелье и вытащили Тан-батыра. Пошептались братья и говорят:

— Хорошо, сделаем так, как вы просите.

Спустили они веревку в пещеру, дождались условного знака от Тан-батыра и стали поднимать его наверх. И когда он был у самого выхода, братья перерубили веревку, и Тан-батыр стремглав полетел на дно пропасти.

Девушки горько заплакали, но братья пригрозили им мечами, приказали замолчать и собираться в путь.

Оставим братьев и вернемся к Тан-батыру.

Свалился он на дно пропасти и потерял память. Долго он лежал без движения и только через три дня и три ночи еле-еле поднялся на ноги и побрел сам не зная куда. Долго он брел и снова встретился с серой мышью. Встряхнулась серая мышь, превратилась в человека и сказала:

— Селям алейкум, Тан-батыр! Как это ты снова оказался здесь?…

Тан-батыр говорит:

— Алейкум селям, мышь-человек! Такое дело случилось, что и говорить о нем не хочется… Ищу я теперь выхода на поверхность земли, да никак не могу найти.

— Отсюда так просто не выберешься, — говорит мышь. — Попытайся найти то место, где ты бился с последним дивом. Оттуда ты пойдешь по золотому мосту и увидишь высокую гору. На той горе пасутся два козла: один — белый, другой — черный. Козлы эти очень быстро бегают. Поймай белого козла и сядь на него верхом. Если тебе это удастся, белый козел вынесет тебя на землю. Если же ты сядешь верхом на черного, будет тебе плохо: он тебя или убьет, или завезет ещё глубже под землю. Запомни это!

Тан-батыр поблагодарил серую мышь и отправился по знакомой дороге. Долго он шел и наконец добрался до высокой горы. Смотрит батыр: пасутся на горе два козла — белый и черный.

Стал он ловить белого козла. Погнался за ним, хотел схватить, а черный козел мешает, сам в руки лезет. Тан-батыр отгонит его и снова бежит за белым козлом. А черный опять тут как тут — так и лезет в руки.

Долго бегал Тан-батыр за белым козлом, долго отгонял черного, наконец удалось ему схватить за рога белого козла и вскочить к нему на спину. Тогда козел спросил Тан-батыра:

— Ну, батыр, сумел ты меня поймать — твое счастье! Говори теперь, что тебе надобно.

— Хочу я, — говорит Тан-батыр, — чтобы ты вынес меня на землю. Больше мне от тебя ничего не нужно.

Белый козёл говорит:

— На землю я не сумею тебя вынести, но донесу до такого места, откуда ты и сам выйдешь на белый свет.

— А долго ли нам придется ехать? — спрашивает Тан-батыр.

— Долго, — отвечает белый козёл. — Держись крепче за мои рога, закрой глаза и не открывай их, пока я не скажу.

Много ли, мало ли прошло времени — неизвестно, что было — неведомо, только козел вдруг сказал:

— Открой глаза, батыр!

Открыл Тан-батыр глаза и видит: вокруг светло-светло. Обрадовался Тан-батыр, а козел говорит ему:

— Видишь ты вон ту гору? Возле той горы пролегает дорога. Иди по этой дороге — выйдешь на белый свет!

Сказал козел эти слова и исчез.

Пошёл Тан-батыр по этой дороге.

Идет он, идет и подходит к потухшему костру. Разрыл он золу, нашел под золой большую лепешку. А на лепешке написано: «Тан-батыру».

«Ага, — думает Тан-батыр, — значит, я иду вслед за братьями, иду в сторону дома!»

Съел он этот хлеб, лег, отдохнул и отправился дальше.

Много ли он шел, мало ли, только через некоторое время снова подошел к потухшему костру. Разрыл золу и здесь нашел лепешку, а на лепешке увидел надпись: «Тан-батыру», Лепешка эта была горячая и ещё недопеченная.

Съел Тан-батыр эту лепешку и даже не задержался на отдых — отправился дальше в путь.

Идет он, идет и подходит к месту, где совсем недавно останавливались люди, разжигали костер и готовили пищу. Разрыл Тан-батыр горячую золу, а в золе лежит лепёшка, совсем сырая, даже и лепёшкой назвать её нельзя — тесто. «Ага, — думает Тан-батыр, видно, я догоняю моих братьев!»

Идёт он вперёд быстрым шагом и даже усталости не чувствует.

Немного времени прошло, достиг он полянки возле дремучего леса. Тут он увидел своих братьев и трех дочерей падишаха. Они только что остановились на отдых и братья строили из веток шалаш.

Увидели братья Тан-батыра — испугались, от страха онемели, не знают что и говорить. А девушки заплакали от радости, стали его угощать, ухаживать за ним.

Когда настала ночь, легли все спать в шалашах. Тан-батыр как лёг, так и уснул. А братья стали тайком от девушек сговариваться. Старший брат говорит:

— Мы Тан-батыру сделали очень много зла, он этого не простит, — будет мстить нам!

Средний брат говорит:

— От него теперь ничего доброго не жди. Надо нам как-нибудь избавиться от него.

Поговорили они, поговорили и решили:

— Привяжем к входу в шалаш, где спит Тан-батыр, меч.

Сказали — и сделали.

В полночь братья закричали дикими голосами:

— Спасайте, спасайте, разбойники напали!

Тан-батыр вскочил и хотел выбежать из шалаша, да наткнулся на меч. И отрезало ему острым мечом обе ноги по колено.

Свалился Тан-батыр на землю, не может от боли даже шевельнуться.

А старшие братья быстро собрались, взяли свои вещи, схватили девушек и пошли как ни в чём не бывало. Невеста Тан-батыра просила их, умоляла, чтобы они оставили её здесь, но они и слушать не стали, потащили с собой.

Ладно, пусть они идут своей дорогой, а мы останемся с Тан-батыром.

Очнулся Тан-батыр, подполз к костру, который разложили братья. Станет костер — затухать — он отползет в сторону, наберет веток и подкинет в костер: потухнет костер, тогда совеем плохо будет — придут хищные звери, растерзают его.

Утром Тан-батыр увидел недалеко от своего шалаша человека. Бегает этот человек за дикими козами. Бегает он за ними, догоняет их, а поймать никак не может. А к ногам этого человека привязаны тяжелые мельничные жернова.

Тан-батыр подозвал этого человека к себе и спрашивает:

— Что ты здесь делаешь? Кто ты такой?

— Я лучший бегун на свете, — отвечает человек. — Старшие братья мои позавидовали мне, ослепили меня, привезли в эти места и оставили здесь одного. Хотят видно, чтобы я совсем погиб.

— А зачем это ты привязал к ногам жернова?

— Если бы я не привязал их, не мог бы удержаться на месте, так быстро я бегаю.

Познакомились Тан-батыр с бегуном, подружились и решили жить вместе.

Через три дня появился у шалаша третий человек.

Это был молодой, крепкий джигит, только был он безрукий.

— Где ты потерял свои руки? — спросил его Тан-батыр.

И джигит рассказал ему:

— Был я самым сильным человеком, никто не мог сравниться со мною в силе. Мои старшие братья завидовали мне и, когда я крепко спал, отрубили мне обе руки.

— Оставайся здесь и живи с нами, — сказал Тан-батыр безрукому джигиту.

И стали они жить втроем в большой дружбе. Слепой с безруким добывают пищу, а Тан-батыр готовит её.

Однажды они поговорили между собой и решили: «Нужно нам найти настоящую стряпуху, а Тан-батыру другое дело найдется».

Отправились они в путь. Тан-батыр сел на плечи безрукого джигита, и тот понес его, а слепой шел за ними следом. Когда безрукий уставал, слепой брал Тан-батыра на свои плечи, а безрукий тел рядом и указывал путь.

Так шли они очень долго, миновали много лесов, гор, полей и оврагов и наконец, пришли в один город. Все жители города сбежались посмотреть на них. Все дивятся, показывают на них один другому: такие хорошие, красивые джигиты и такие несчастные! Оказалась среди жителей и дочь здешнего падишаха. Приглянулась она нашим джигитам, и решили они унести её. Схватили и побежали. Слепой несет девушку безрукий — Тан-батыра. Погнались было за ними жители города, да куда там — скоро все отстали и след потеряли.

А джигиты пришли на то место, где стояли их шалаши, и говорят девушке:

— Не бойся нас, мы тебе ничего худого не сделаем. Будешь ты нам за сестру, будешь варить нам пищу да следить за костром, чтобы он не погас.

Утешилась девушка, стала жить с джигитами, стала готовить им еду, ухаживать за ними.

А джигиты ходили на охоту втроем. Они уйдут, а девушка сварит пищу, починит им одежду, приберет в шалаше и ждёт их.

Однажды она всё приготовила, села дожидаться трёх джигитов, да и задремала. А костёр и потух.

Проснулась девушка, увидела, что огонь погас, и сильно испугалась.

«Что теперь делать? — думает. — Придут братья, что им скажу?»

Забралась она на высокое дерево и стала осматриваться. И увидела она: далеко-далеко блестит огонек с мышиный глазок.

Пошла девушка к этому огню. Пришла и видит: стоит маленькая избушка. Открыла дверь, вошла. Сидит в избушке старуха.

— Зачем, дочка, пришла? Чего ищешь здесь? — спрашивает она.

А это была ведьма — Убырлы Карчык.

Девушка поклонилась ей и сказала:

— О бабушка, у меня огонь потух! Вот я и вышла искать огонь и пришла к тебе.

— Ну что ж, дочь моя, — говорит Убырлы Карчык, — я тебе дам огня.

Расспросила старуха девушку обо всем, дала ей огня и сказала:

— Живу я совсем одна в этой избушке, никого у меня нет, не с кем словом перемолвиться. Завтра приду к тебе в гости, посижу у тебя, поговорю с тобою.

— Хорошо, бабушка, — говорит девушка. — Только как же ты найдешь нас?

— А вот я дам тебе ведро золы. Ты иди и понемножку сыпь за собою золу. По этому следу я и найду ваше жилье!

Девушка так и сделала. Принесла она огонь, развела костер, сварила пищу. А тут и джигиты с охоты вернулись. Наелись они, напились, проспали ночь, а рано утром опять отправились на охоту.

Как только они ушли, явилась Убырлы Карчык. Посидела она, поговорила с девушкой, потом стала просить:

— Ну-ка, дочка, расчеши мои волосы, самой мне трудно это делать!

Положила она голову на колени девушке. Стала девушка расчесывать ей волосы. А Убырлы Карчык принялась высасывать её кровь. Девушка и не заметила этого. Насытилась старуха и говорит:

— Ну, дочь моя, мне домой пора? — и ушла.

После этого Убырлы Карчык каждый день, как только джигиты уходили в лес, являлась к девушке и высасывала её кровь. Высасывает, а сама пугает девушку:

— Если скажешь джигитам, совсем тебя погублю.

Девушка день ото дня стала худеть, сохнуть, остались у неё одни кости да кожа.

Встревожились джигиты и спрашивают её:

— Что с тобою, сестра? Почему ты так худеешь? Может быть, ты скучаешь по дому или тяжело хвораешь, да не хочешь нам сказать?

— И не скучаю я, и не хвораю, — отвечает им девушка, — так просто худею, а почему, и сама не знаю.

Скрыла она правду от братьев, потому что сильно боялась старухи.

Скоро девушка так ослабела, что не могла уже и ходить. Только тогда открыла она братьям, всю правду.

— Когда, — говорит, — потух у меня огонь, пошла я за огнем к избушке какой-то старухи. Эта старуха стала ходить ко мне каждый день, когда вас нет. Придет, напьется моей крови и уходит.

— Надо поймать и убить эту старуху! — говорят джигиты.

На следующий день двое ушли на охоту, а слепого оставили дома — караулить девушку.

Вскоре пришла старуха, увидела слепого, джигита, засмеялась и сказала:

— А-а-а! Видно, этот слепой остался, чтобы меня подстеречь!

Выдрала она у себя из головы волосы и связала ими крепко-накрепко руки и ноги слепому джигиту. Лежит он, не может шевельнуть ни ногой, ни рукой. А старуха напилась девушкиной крови и ушла.

На другой день остался возле девушки безрукий джигит.

Пришла ведьма, связала его своими волосами, напилась девушкиной крови и ушла.

На третий день возле девушки остался сам Тан-батыр. Он спрятался под нары, на которых лежала девушка, и сказал:

— Если старуха придет и спросит, кто сегодня остался дома, скажи: «Никого нет, они испугались тебя». А когда старуха начнет пить твою кровь, ты незаметно спусти прядь её волос под нары.

Тут скоро пришла и старуха и спрашивает:

— Кто сегодня остался дома?

— Никого нет, — отвечает девушка. — Они испугались тебя и ушли.

Положила старуха голову на колени девушке, принялась высасывать её кровь. А девушка осторожно спустила прядь её волос в щель под нары. Схватил Тан-батыр старухины волосы, натянул их, привязал крепко к поперечной доске и выбрался из-под нар. Хотела, старуха бежать, да не тут-то было!

Принялся Тан-батыр бить Убырлы Карчык. Кричит она, вырывается, да ничего не может поделать. А тут вернулись и ещё два джигита. Стали и они бить старуху. До тех пор били, пока она не запросила пощады. Начала она плакать, упрашивать джигитов:

— Не убивайте меня! Отпустите! Я сделаю слепого зрячим, безрукий снова станет с руками! У безногого опять будут ноги! Девушку сделаю здоровой и крепкой! Только не убивайте меня!

— Поклянись, что сделаешь, как обещала! — говорят братья…

Поклялась старуха и говорит:

— Кого из вас исцелить сначала?

— Исцели девушку!

Разинула старуха пасть и проглотила девушку. Встревожились было джигиты, а старуха опять открыла пасть, и девушка вышла из нее; и такой она стала красивой и румяной, какой и не была прежде.

После этого проглотила Убырлы Карчык слепого. Вышел слепой из её рта зрячим.

Проглотила старуха безрукого. Вышел он из её рта с обеими руками.

Настал черед Тан-батыра. Он говорит:

— Смотрите, братья, будьте наготове? Проглотить-то она меня проглотит, а обратно, может быть, и не выпустит. Пока не появлюсь я, не отпускайте её!

Проглотила Убырлы Карчык Тан-батыра.

— Скоро ли выйдет он? — спрашивают джигиты.

— Никогда не выйдет! — отвечает старуха.

Стали джигиты бить старуху. Сколько ни били, не выпустила она Тан-батыра. Тогда взяли они свои мечи и разрубили ведьму на куски. А Тан-батыра так и не нашли. И вдруг заметили они, что у ведьмы не хватает одного большого пальца на руке. Стали искать этот палец. Видят — бежит ведьмин палец к её избушке! Поймали его, разрезали, и вышел оттуда Тан-батыр, здоровый, красивый, ещё лучшее, чем прежде был.

Обрадовались джигиты, устроили на радостях пир, а потом решили отправиться по своим домам, каждый в свою страну. Тан-батыр говорит:

— Давайте проводим сначала домой нашу сестру. Много она для нас добра сделала.

Собрали они для девушки разных подарков, посадили на плечи к быстроногому. Он в один миг доставил её домой к родителям и вернулся обратно.

После этого джигиты попрощались, уговорились никогда не забывать друг друга, и каждый отправился в свою страну.

Тан-батыр прошел много стран, много рек и дошёл наконец до своей родной страны. Подошел он к городу, но не объявился ни родителям, ни падишаху. Нашел он бедный домишко на окраине города, где жили старик со старухой, и попросил приютить его. Старик этот был сапожником. Стал Тан-батыр расспрашивать старика:

— Вернулись ли батыры, которые ездили искать дочерей падишаха?

Старик говорит:

— Батыры вернулись и дочерей падишаха привезли, только вот один из них погиб, не вернулся.

— А справили ли свадьбу батыры? — спрашивает Тан-батыр.

— Нет, не справили еще, — отвечает старик. — Да уж теперь недолго ждать: говорят, свадьба будет через день.

Тогда Тан-батыр написал на воротах: «Могу сшить к свадьбе для дочерей падишаха мягкие сапожки — ичиги».

— Зачем ты это сделал? — спрашивает старик.

— Скоро сам узнаешь, — говорит Тан-батыр.

Прочитали люди эту надпись, рассказали дочкам падишаха.

Пришли старшая и средняя дочери, приказали сшить, м-м завтра к утру три пары ичиг.

— Две, — говорят, — для нас, а третью — для нашей младшей сестры.

Нечего делать старику — согласился он. А сам стал упрекать Тан-батыра:

— Смотри, будет беда! Разве успею я сшить к утру три пары ичиг?

Уселся старик за работу, а сам всё ворчит, бранит Тан-батыра.

Говорит ему Тан-батыр:

— Не бойся, бабай ^[58], всё хорошо будет! Ты ложись и спи спокойно, я сам ичиги сошью!

Улеглись старик со старухой спать.

Когда настала ночь, Тан-батыр вышел из дома, вынул из кармана три яйца, покатил их по земле и сказал:

— Пусть появятся три пары ичиг!

И тотчас же появились три пары ичиг — одни золотые, другие серебряные, третьи медные. Взял их Тан-батыр, принёс — в избушку и поставил на стол.

Утром, когда старик поднялся, Тан-батыр ему говорит:

— Вот, бабай, я сшил три пары ичиг, не обманул тебя! Когда придут дочери падишаха, отдай им, да не говори, кто сшил. А если будут спрашивать, скажи: «Сам сшил». А обо мне — ни слова!

Вскоре к дому сапожника пришли дочери падишаха, вызвали его на крыльцо и спрашивают:

— Сшил ли, бабай, для нас ичиги?

— Сшил, — говорит сапожник.

Вынес он все три пары, — подал им.

— Вот, посмотрите, — нравится ли вам?

Взяли дочери падишаха ичиги, стали их разглядывать.

— Кто их сшил? — спрашивают,

— Как — кто? — говорит старик. — Я сам.

Расплатились дочери падишаха с сапожником, дали ему много денег и снова спрашивают:

— Скажи правду, бабай: кто сшил ичиги?

А старик на своем стоит:

— Сам сшил, и все тут!

Не поверили ему дочери падишаха:

— Искусный ты мастер, бабай! Мы твоей работой очень довольны. Пойдем сейчас к отцу, попросим его отложить свадьбу на один день, а ты нам за этот день сшей три платья без швов. Смотри, чтобы в срок были готовы!

Нечего делать старику, согласился он.

— Хорошо, — говорит, — сошью.

А сам вернулся в избушку, стал выговаривать Тан-батыру:

— Довёл ты меня до беды! Разве сумею я сшить три платья для дочерей падишаха?

А Тан-батыр утешает его:

— Ты не горюй, бабай, ложись и спи спокойно: будут у тебя в нужный срок три платья!

Когда настала полночь, Тан-батыр вышел на окраину города, покатил по земле три яйца и молвил.

— Пусть появятся три платья без швов для дочерей падишаха!

И в тот же миг появились три платья без швов — одно золотое, другое серебряное, третье медное.

Принес он эти платья в избушку, повесил на крюк.

Утром пришли дочери падишаха, вызвали старика:

— Готовы, бабай, платья?

Вынес им старик платья, подал. Девушки прямо, окаменели от удивления:

— Кто сшил эти платья?

— Как — кто? Я сам и сшил!

Расплатились щедро дочери падишаха со стариком и говорят:

— Раз ты такой искусный мастер, исполни и ещё одно наше приказание!

Старику делать нечего — хочешь не хочешь, надо соглашаться.

— Ладно, — говорит, — приказывайте.

Старшая дочь падишаха сказала:

— Завтра к утру построй мне на окраине города медный дворец!

Средняя сказала:

— Завтра к утру построй мне на окраине города серебряный дворец!

А младшая прискакала:

— А для меня построй завтра золотой дворец!

Испугался старик, хотел отказаться, да понадеялся на джигита, который и ичиги и платья без швов сшил.

— Хорошо, — говорит, — постараюсь!

Как только дочери падишаха ушли, старик стал упрекать Тан-батыра:

— Довел ты меря до гибели! Пропал теперь я… Где это видано, чтоб один человек за ночь три дворца построил!

А сам весь трясется, плачет. И старуха плачет:

— Погибли мы! Конец наш пришел!

Стал Тан-батыр утешать их:

— Не бойся, бабай, ложись и спи спокойно, а дворцы я как-нибудь и один построю!

В полночь вышел он на окраину города, покатил три яйца в три стороны и молвил:

— Появитесь три дворца: медный, серебряный и золотой!

И только вымолвил, появились три дворца невиданной красоты.

Утром Тан-батыр разбудил старика:

— Сходи, бабай, на окраину города, посмотри, хорошие ли дворцы я построил!

Ушёл старик, посмотрел. Прибежал домой радостный, весёлый.

— Ну, — говорит, — теперь не казнят нас!

Немного спустя приехали дочери падишаха. Повел старик их к дворцам. Посмотрели они на дворцы и говорят между собой:

— Видно, Тан-батыр вернулся. Кроме него, никто не мог бы построить эти дворцы!

Подозвали они старика и спрашивают:

— Хоть в этот раз скажи правду, бабай: кто эти дворцы построил?

Старик помнит приказание Тан-батыра никому не говорить о нем и свое твердит:

— Сам я построил, сам! А кто же еще?

Засмеялись дочери падишаха, стали дергать старика за бороду: может, эта борода поддельная? Может быть, это Тан-батыр бороду надел? Нет, не поддельная борода, и старик настоящий.

Тогда девушки стали упрашивать старика:

— Исполни, бабай, нашу последнюю просьбу: покажи нам джигита, который построил эти дворцы!

Хочешь не хочешь — надо показать. Привел старик дочерей падишаха к своей избушке, кликнул джигита:

— Выходи сюда!

И вышел из избушки сам Тан-батыр. Увидели его девушки, бросились к нему, заплакали от радости, стали расспрашивать его, где он был, как стал опять здоровым.

Побежали они к падишаху и сказали:

— Отец, вернулся батыр, который спас нас от дивов! А братья его — презренные обманщики и злодеи: они хотели погубить своего брата, а нас грозились убить, если мы расскажем правду!

Разгневался падишах на обманщиков и сказал Тан-батыру:

— Что хочешь делать с этими коварными злодеями, то и делай!

Тан-батыр велел привести братьев и сказал им:

— Вы сделали много зла, и за это надо было бы казнить вас. Но казнить вас я не хочу. Уходите из этого города и никогда больше не показывайтесь мне на глаза!

Опустили головы обманщики и ушли.

А Тан-батыр приказал найти своих друзей, с которыми он жил в лесу, и привести к нему.

— Теперь, говорит, — можно и свадьбы справлять! Тан-батыр женился на младшей дочери падишаха, быстроногий — на средней, а силач — на старшей. Устроили богатый пир и пировали сорок дней и сорок ночей.

После этого Тан-батыр взял к себе своих родителей, и стали они жить вместе.

Очень хорошо они живут. Сегодня я к ним ходил, вчера назад пришел. С медом чай у них пил?

СОЛОМТОРХАН

Говорят, в давние времена, когда кошки лежали на чистом поле, а собаки на соломе, жил один бедняк… У него не было ни одежды, ни дома. На соломе он спал, соломой и укрывался. Поэтому звали его Соломторхан — соломенный человек. И была у него только одна коза.

Однажды пришла лиса и хотела съесть козу этого бедняка.

Бедняк говорит лисе:

— Ты, лиса, не ешь мою козу — ведь, кроме этой козы, у меня ничего больше нет.

Лиса пожалела бедняка и спрашивает:

— А жена у тебя есть?

— И жены у меня нет, — отвечает бедняк.

— Ну, так я помогу тебе жениться, и не на ком-нибудь, а на дочери самого падишаха! Только ты за это дай мне съесть твою козу!

Бедняк не знает, что делать, — плакать ему или смеяться, верить ему или не верить.

— За меня, — говорит, — не только падишах, даже ни один бедняк не отдаст свою дочь. Куда там? Видишь, какой я бедный!

Лиса говорит:

— Это уж мое дело. Я сама знаю, как это сделать. Попрощалась лиса с бедняком и ушла.

Приходит она в город. Идет степенно, чинно, не торопясь.

Увидели люди лису и говорят:

— Смотрите, смотрите — лиса идет!

А другие не верят:

— Да разве это лиса? Лиса не стала бы ходить по городу. Это, наверно, собака.

Все переговариваются, провожают лису любопытным взглядом.

А лиса подошла к воротам падишахского дворца и села возле них. Стражники падишаха диву давались.

— Вот чудо! — говорят. — Лиса сама пришла к падишахскому дворцу!

Побежали, доложили падишаху.

— Небывалое дело, — говорят, — пришла какая-то лиса и села у ваших ворот!

Любопытно стало падишаху. Вышел он взглянуть на лису. А лиса, как увидела его, низко ему поклонилась. Изумился падишах: никогда такого чуда не видал? Сделал он лисе знак рукой: заходи во дворец.

Вошла лиса во дворец и заговорила:

— Я посланник. Меня послал к тебе сын падишаха Соломторхана сватать твою дочь.

Падишах угощает лису, оказывает ей, как посланнику чужеземного падишаха, всякие почести. А лиса говорит:

— Ты скажи прямо: отдашь ты свою дочь за сына падишаха Соломторхана или нет? Мне это нужно знать — ведь я должна привезти ему твой ответ.

Падишах советуется со своими визирями: как быть? Визири в один голос говорят:

— Надо отдать. Это, видно, не какой-нибудь простой падишах, если лиса ходит у него в сватах!

Падишах спрашивает у лисы:

— Что же нам послать в подарок жениху?

Лиса говорит:

— Я не буду таскать большие подарки. Пошли ты ему золотую таньгу^[59].

Он, конечно, не нуждается в золоте, но, когда увидит твою таньгу, поверит твоим словам.

Падишах завязал в платок золотые монеты и письмо жениху и отдал лисе.

Распрощалась лиса с падишахом и его визирями и пошла к Соломторхану. А он лежит и спит на соломе. Эта солома да коза было всё его богатство.

Растолкала лиса Соломторхана и сказала:

— Ну, я сделала дело! — И подала ему узелок с золотом и письмом падишаха.

Берет бедняк золото, читает письмо и сам себе не верит.

— Бери, — говорит, — мою козу, ешь её!

А лиса говорит ему:

— Ты слушайся меня во всем. Пойдем со мною. А козу твою я ещё успею съесть!

Повела лиса Соломторхана куда-то… Шли они, шли и пришли к какой-то реке. Через реку перекинут мост, надо было переходить по этому мосту.

Лиса пошла в деревню, наняла людей и приказала сломать этот мост. Затем она сказала Соломторхану:

— Окунись в эту реку, испачкайся в грязи, потом схватись за столб от моста — будто ты тонешь.

Соломторхан сделал все, что велела лиса.

А лиса оставила его в реке и побежала в город, во дворец падишаха.

Как только она прибежала, стражники узнали её и сейчас же доложили падишаху.

— Пустите её, — приказал падишах.

Лиса вошла и сказала:

— Жених твоей дочери погибает! Он ехал к тебе через реку, мост под ним провалился, и он упал в воду. Тройку его унесло, одежды его унесло, а он уцелел — схватился за столб от моста посреди реки и держится за него. Боюсь, как бы и его самого не унесло!

Падишах говорит своим визирям:

— Быстрее запрягайте тройку, спасите и привезите жениха!

Заложили тройку, захватили с собой хорошую одежду и поскакали к разрушенному мосту.

Прискакали, смотрят — Соломторхан и в самом деле уцепился за столб, а сам весь мокрый, грязный.

Визири вытащили его из воды, вымыли, одели, посадили в кибитку и повезли к падишаху.

А падишах встречает Соломторхана с музыкой, как самого дорогого гостя, радуется — жених приехал! Приносят жениху рубашку без швов, просят надеть. А Соломторхан разглядывает рубашку, удивляется — он такую рубашку не только что не носил, но даже никогда и не видывал.

Падишах спрашивает у лисы:

— Почему это жених так разглядывает рубашку?

Лиса отвечает:

— Его одежда, которую унесла вода, была куда лучше этой рубашки. Видно, ваша рубашка не очень-то ему нравится, поэтому он так и разглядывает её.

Приказал падишах принести множество всякой одежды и говорит:

— Тогда пусть он сам выбирает. Что ему понравится, пусть то и наденет.

Лиса выбрала самую лучшую рубашку и сказала:

— Его рубашка была вроде этой.

После угощения оставили Соломторхана на ночь в огромной, красивой комнате. Лег он, а уснуть никак не может — так поразило его богатство падишахского дворца.

Утром одели, нарядили Соломторхана, стал он статным и красивым молодцом. И разумом он оказался неплох. Дочь падишаха сразу его полюбила. Поженились они и стали жить дружно и хорошо. И сам падишах полюбил своего зятя, и жена падишаха полюбила его.

Однажды Соломторхан говорит лисе:

— Хорошо здесь, а все-таки хочется мне домой, где я на соломе спал!

Лиса говорит:

— Нельзя сейчас уезжать, надо ещё погостить. Разве плохо здесь тебе?

Погостили они еще. А Соломторхану не терпится — хочется ему домой, да и все! Говорит он своему тестю-падишаху:

— Достаточно я погостил у тебя, пора бы уж нам и домой.

Падишах говорит:

— Хорошо, поезжайте. Только как поедете — одни или гостей к себе возьмете?

А лиса уже научила Соломторхана, как нужно отвечать:

— Сейчас одни поедем, а гостей потом пригласим. Он бы и рад позвать к себе гостей, да, кроме соломы, у него ничего нет.

Приказал падишах заложить тройку, попрощались они и тронулись в путь. Лиса говорит вознице:

— Ты не очень гони лошадей, не то заморятся!

Это ей было нужно, чтобы бежать самой впереди и чтоб лошади не обогнали её.

Помчалась лиса впереди тройки и прибежала в одну деревню. Пошла она в самый богатый дом, дала хозяину золота и сказала:

— Приедет сейчас сюда гость, остановится на ночлег. Встречайте его, как падишаха!

После этого побежала она навстречу тройке. Прибежала и говорит вознице:

— Куда я зайду, туда и вы заезжайте!

Приехали в тот дом, где уже побывала лиса. Соломторхана и встретили с почестями, как самого падишаха. Стали угощать — на столе всякие яства, напитки. Поели, попили они, отдохнули и пустились дальше в путь.

Теперь уж недалеко была и деревня Соломторхана.

По дороге лиса увидела большие табуны овец. Подбежала она к пастуху, сунула ему в руку золотую монету и сказала:

— Если тебя спросят, чьи это табуны, отвечай: Соломторхана.

Тут прискакала тройка, и возница спрашивает у пастуха:

— Чьи это табуны овец?

— Это табуны Соломторхана, — отвечает пастух.

Подивился возница:

— Такое богатство!

Лиса опять пустилась вперед.

Прибежала она в большой аул. Разыскала самый богатый в ауле дом и сказала:

— Сейчас подъедет к вашему дому тройка, в карете сидит человек. Выбегайте к нему и говорите: «Приехал наконец?» Сделайте вид, что он вернулся в свой собственный дом. За это вот получайте!

И лиса отсыпала им много золотых монет.

Вскоре подъехала тройка, из дома все высыпали встречать приехавшего, как велела лиса, стали здороваться, слезы проливать от радости, обнимать, поздравлять, тройку распрягать.

Жена Соломторхана думает, что приехала в дом мужа. И Соломторхан хозяйничает, как в собственном владении.

Вечером все стали ложиться спать. Лиса и говорит:

— В доме душно. Пусть Соломторхан с женой спят в своей карете, на свежем воздухе!

В полночь лиса тихонько запрягла лошадей и вывезла карету в пале, к стогам сена, да так осторожно, так ловко всё проделала, что спящие даже не проснулись,

Тут она подожгла стога, сено вспыхнуло и загорелось сильным пламенем. А лиса бегает и кричит:

— Горим! Горим! Спасаться надо! Хорошо, что я догадалась лошадей запрячь!

Хлестнула по лошадям — тройка и помчалась.

А жена Соломторхана думает: «Ах, какое несчастье! Сгорел и дворец Соломторхана, и все его деревни, и все его богатства! Что теперь делать?»

И написала она падишаху, своему отцу, такое письмо:

«Отец, произошло большое несчастье. В тот самый день, как приехала я в дом Соломторхана, случился большой пожар и сгорел дотла его дом и всё его имущество.

Попали мы в беду!»

Как только падишах получил это письмо, он сейчас же пригласил дочь и её мужа обратно в свой дворец: пусть всегда живут у него!

Молодые отправились к падишаху. Он приказал построить для них большой дворец. Соломторхан и остался жить с женой в этом дворце.

После этого лиса попрощалась с Соломторханом и сказала:

— Ну, джигит, теперь-то уж я съем твою козу!

КАМЫР-БАТЫР

Жили в давние-предавние времена старик со старухой. Хорошо они жили, но вот беда — не было у них детей.

Однажды старуха пекла бялеши^[60], а старик сидел возле неё и смотрел. Потом взял он кусок теста и говорит:

— Нет у нас сыночка… Сделаем-ка себе мальчика хоть из теста!

Слепили они из теста мальчика, положили его на лавку, а сами занялись делом: старуха пошла доить корову, старик отправился во двор рубить дрова.

Когда они вернулись в дом — глазам своим но верят: тестяной мальчик ожил, сидит на полу, смеется да играет с козленком.

— Как же нам назвать нашего сынка? — спрашивает старуха.

— Сделали мы его из теста, пусть он и называется Камыр!^[61] — говорит старик.

Стал Камыр расти не по дням, а по часам. За один месяц так вырос, как другой и за целый год не вырастет. И сил у Камыра с каждым днем прибывает.

Вышел Камыр как-то раз на улицу поиграть, стал бороться с мальчишками. Поднял одного и подбросил выше дерева. Упал мальчишка на землю, лежит, подняться не может. Подбежали к Камыру другие ребята, хотели его побороть, на землю повалить, да не могли: он сам всех раскидал, повалил. Лежат мальчишки на земле, охают.

Собрались жители аула, пришли к старику жаловаться на Камыра, в один голос твердят:

— Куда хочешь, туда и девай своего сына, только чтобы в нашем ауле, больше его не было! Не то он всех наших ребят покалечит!

Нечего делать, пришел старик домой и говорит Камыру:

— Придется тебе, сынок, уходить из дому.

— Не горюй, отец! — говорит Камыр. — Пойду я в дальние края, посмотрю, как там люди живут. Дай мне только дубинку на дорогу.

Принес старик дубинку. Камыр оперся на нее, а дубинка разломилась пополам.

— Не годится эта дубинка, — говорит Камыр. — Поди закажи кузнецу железную дубинку.

Пошел старик к кузнецу, велел выковать железную дубинку.

Испробовал Камыр дубинку и говорит:

— Вот эта хороша: не гнется, не ломается! Можно теперь с ней и в путь отправляться.

Напекла старуха Камыру лепешек на дорогу, попрощался он и ушел из аула.

Шел он, шел и дошел до леса. Идет по лесной дороге и видит: ковыляет ему навстречу человек, а ноги у этого человека связаны, словно у коня, которого на луг пастись выпустили.

Удивился Камыр и спрашивает:

— Почему это у тебя ноги связаны? Кто это связал тебя?

— Никто меня не связывал, — отвечает человек, — я сам их связал. Если я сниму с ног ремни, то зашагаю так быстро, что меня даже птица не догонит!

— А куда ты идешь?

— И сам не знаю, куда иду?

— Пойдем со мной!

Пошли они вдвоем. Шли, шли и повстречали человека. Сидит этот человек на краю дороги, зажимает себе нос пальцами.

— Почему это ты нос зажимаешь? — спрашивает его Камыр.

— Как мне не зажимать нос! — говорит человек — Стоит мне одну ноздрю чуть приоткрыть — поднимается такой ветер, что во всей округе мельницы начинают крутиться. А уж если обе ноздри открою, беда будет — вся земля закачается!

— Хочешь с нами идти? — спрашивает Камыр.

— Хочу!

Пошли они втроем. Идут по дороге, повстречали белобородого старика. На голове у старика шапка надета, и не как у всех, а набекрень: на одном ухе держится.

— Почему ты, бабай, носишь шапку набекрень? — спрашивает Камыр.

— Мне по-другому носить её нельзя! — говорит старик. — Если я надену шапку на всю голову — поднимется вьюга, а если надвину шапку до бровей — вся земля льдом покроется.

Удивился Камыр и говорит:

— Пойдем с нами!

Пошли они дальше вчетвером и увидели стрелка. Стоит этот стрелок, целится из лука во что-то, а во что — не видно.

— Во что ты целишься? — спрашивает его Камыр.

— Вон на склоне той горы, — отвечает стрелок, — за шестьдесят верст отсюда, на ветке сидит муха. Я хочу прострелить ей левый глаз.

Подивился Камыр и взял стрелка с собою.

Пошли они впятером и увидели какого-то старика. Сидит этот старик на корточках, пересыпает землю с ладони на ладонь.

Спрашивает его Камыр:

— Что это ты делаешь, бабай?

— Сюда насыплю, — отвечает старик, — тут гора поднимется, туда насыплю — там гора поднимется!

И этого старика взял Камыр с собою.

Пошли они вшестером и пришли в большой город. Узнал. Камыр, что у хана этой страны есть дочка-красавица. Пошел он со своими товарищами к хану, стал сватать его дочку. А хану не хочется выдавать дочку за неизвестного джигита. Стал он всякие отговорки придумывать, чтобы от Камыра как-нибудь отделаться.

— Пусть, — говорит, — кто-нибудь из вас обгонит моего скорохода, тогда можно будет и о сватовстве поговорить.

— Что ж, — отвечает Камыр, — мы от этого не откажемся.

Позвал хан своего лучшего скорохода и приказал ему бежать до высокой горы. Помчался ханский скороход изо всех сил.

Тогда бегун Камыра не спеша снял с ног ремни и пустился вдогонку. Он быстро обогнал ханского скорохода, примчался к горе, лег на траву и стал поджидать, когда ханский скороход прибежит.

Ждал, ждал, да и заснул крепко.

Прибежал ханский скороход к горе и повернул скорее обратно.

А тот бегун всё спит…

Смотрят всё — заклубилась на дороге пыль, возвращается ханский скороход!

Забеспокоился Камыр, говорит стрелку:

— Видно, заснул наш бегун! Этак мы и проиграть можем. Стрельни-ка в него, разбуди скорее!

Стрелок снял с плеча лук, прицелился и пустил стрелу. И так метко пустил, что стрела задела только самый кончик уха у спящего бегуна. Проснулся бегун, бросился вперед и в один миг обогнал ханского скорохода.

Видит хан, что ничего не вышло у него из этой затеи: не смог отделаться от Камыра.

— Хорошо, — говорит, — теперь можно и о сватовстве подумать. А пока сходите вы все в мою баню да вымойтесь хорошенько!

Не догадался Камыр, что хан задумал их погубить. Пошел со своими товарищами в чугунную ханскую баню.

Только они вошли в баню, хан приказал запереть её крепко-накрепко и обложить со всех сторон дровами. Наносили ханские слуги дров и подожгли их. Запылали сухие дрова, накалилась баня докрасна.

— Теперь они живыми не выйдут! — говорит хан.

Как только в бане стало жарко, Камыр сказал белобородому старику:

— Ну-ка, бабай, надень свою шапку на голову!

Старик надел шапку на макушку, и сразу в бане поднялась вьюга. Но и она не могла остудить баню. Тогда Камыр попросил старика надвинуть шапку до бровей. Стены бани тут же остыли и покрылись толстым слоем льда.

Наутро хан приказал отпереть баню, да так и обмер: и Камыр и все его товарищи остались живы и здоровы.

Подошел Камыр к хану и сказал:

— Хотел ты нас погубить, да не сумел! Говори мне прямо: отдашь свою дочь за меня или нет?

— Нет, — ответил хан, — по своей воле я за тебя дочь не отдам. Попробуй, коль сумеешь, взять её силой!

Сказал хан эти слова и подал знак своим слугам.

Набросились на Камыра и его товарищей ханские слуги. Началась схватка, и такая жаркая, что под ногами у них все кочки сравнялись, а ровная земля взбилась кочками.

Бились они целый день, бились весь вечер, бились целую ночь.

Надоело это Камыру. Велел он своему товарищу, который нос зажимал, дунуть посильнее.

Приоткрыл тот ноздрю, и поднялся такой ураган, что все ханские слуги взлетели на воздух, как пыль.

Тут старик, пересыпавший землю с ладони на ладонь, сказал:

— Сюда насыплю — тут гора поднимется, туда насыплю — там гора поднимется!

Поднялись две высокие горы и засыпали ханских слуг.

А хан всё не унимается — зовет своих воинов.

Прибежали воины, кинулись было на Камыра, а он взмахнул своей железном дубинкой и разогнал их всех.

Испугался хан и выдал свою дочь за Камыр-батыра. Посадили батыры невесту на быстрого коня и увезли к родителям Камыра.

Тридцать дней пировали, сорок дней свадьбу справляли, гостей мясом народившейся кобылицы угощали! И я на той свадьбе был — мёд из пустого ковша пил.

ГУЛЬЧЕЧЕК

В давние-предавние времена жила в темном лесу старуха-убыр^[62] — ведьма. Была она злая-презлая и всю жизнь — людей на плохие дела подбивала.

А у старухи-убыр был сын. Пошел ой раз в деревню и увидел там красивую девушку по имени Гульчечек. Понравилась она ему. Утащил он ночью Гульчечек из родного дома и привел к себе в дремучий лес. Стали они жить втроем.

Собрался однажды сын убыр в дальнюю дорогу.

Осталась Гульчечек в лесу со злой старухой. Затосковала она и стала просить:

— Пусти меня к моим родным погостить! Соскучилась я здесь…

Не отпустила её убыр.

— Никуда, — говорит, — я тебя не отпущу, живи здесь.

Уйдет убыр из избы, а сама запрет Гульчечек на замок.

Только случилось раз, что убыр ушла в лес на всю ночь и забыла запереть дверь.

Увидела Гульчечек открытую дверь, обрадовалась. Стала собираться в дорогу. Собирается она, а сама песню поет:

Вынула Гульчечек из печи бялеши, завернула их в платок и пошла поскорее к родным в деревню.

А убыр вернулась домой, видит — нет Гульчечек и бялешей нет.

Разозлилась убыр. Обернулась серым волком и пустилась за Гульчечек в погоню.

Бежит она, обнюхивает дорогу, высматривает следы, а сама хриплым голосом поет:

Услышала Гульчечек песню старухи-убыр — испугалась. Отдала бы она бялеши, только уж нету ни одного — съела их Гульчечек…

Оглянулась она по сторонам. Туда посмотрела, сюда посмотрела — видит, стоит неподалеку старый, дуплистый вяз, ветки во все стороны широко раскинул. Подбежала к нему Гульчечек, запела:

Пожалел старый вяз Гульчечек. Раскрыл свое дупло, в котором белка зимой орехи прятала, в котором сова днем отдыхала. Гульчечек забралась в дупло и притаилась там.

Подбежала убыр к вязу, стала землю когтями царапать, стала выть да рычать. Всю ночь от вяза не отходила.

А Гульчечек сидит в дупле и голоса не подает,

Как только взошло солнышко, испугалась убыр светлого дня и убежала к себе домой.

Выбралась Гульчечек из дупла, поблагодарила вяз за приют и побежала дальше.

А убыр дождалась вечера, снова обернулась волком и опять пустилась в погоню за Гульчечек. Напала на её след и запела:

Услышала Гульчечек голос убыр — совсем оробела, не знает, что и делать. Оглянулась она по сторонам. Туда посмотрела, сюда посмотрела — увидела круглую полянку, а на полянке маленькое озеро. Стала Гульчечек просить:

Пожалело озеро Гульчечек. Взволновалось, выплеснулось из берегов, окружило то место, где Гульчечек стояла, оградило её от убыр глубокой водой.

Всю ночь выла старуха-убыр, всю ночь царапала когтями камни на берегу озера, а добраться до Гульчечек так и не могла.

Как только занялась утренняя заря, побежала убыр от озера в темный лес.

Тут озеро взволновалось, отхлынуло в сторону, на свое прежнее место, и Гульчечек вышла на сушу.

Поблагодарила она озеро за приют и поспешила дальше.

Шла она, шла. Вот и утро пришло, и день миновал, и снова вечер настал. Вышла Гульчечек к опушке леса. Отсюда и родная деревня видна. Думала Гульчечек, что беда уже прошла, но не тут-то было!

Злая убыр обернулась опять волком, бежит по пятам, совсем догоняет, вот-вот схватит… А сама воет:

Испугалась Гульчечек. Куда деться? Куда спрятаться?… Оглянулась она по сторонам. Туда посмотрела, сюда посмотрела — увидела на краю поля высокую березу. Забралась поскорее на самую верхушку, села на ветку и сидит.

А убыр подбежала и стала когтями подрывать корни у березы. Сама от злости воет и рычит.

«Неужели погубит меня злая старуха-убыр? — думает Гульчечек. — Неужели не увижу я больше мать, отца?…»

Тут подлетел скворец и сел на вершину березы. Стала Гульчечек просить его:

Вырвала Гульчечек два волоска из косы и подала их скворцу. Схватил скворец волоски и полетел к дому Гульчечек, к её матери, отцу. Прилетел и повесил волоски на ворота.

Вышел тут к воротам старший брат Гульчечек, увидел волоски и говорит:

— Это мой конь терся гривой о ворота и свои волоски оставил.

Снял он волоски и натянул их вместо струн на свою скрипку.

— Дай-ка я попляшу да на скрипке поиграю! — говорит его жена.

Взяла она скрипку и только притопнули ножкой, только коснулась струн, как запели струны голосом Гульчечек:

Удивилась жена брата:

— Ой, вы только послушайте: скрипка человечьим голосом поёт! Не велит плясовую играть, не велит ножками топать!

Взял брат скрипку в руки. Не успел струны тронуть, как скрипка сама запела голосом Гульчечек:

Не стал брат раздумывать, взял тяжелую дубину, вскочил на коня и помчался на опушку леса.

А убыр уже подрыла корни у березы. Шатается, качается береза — вот-вот упадет!

Подскакал брат к старухе-убыр, ударил её своей тяжелой дубинкой. Упала злая убыр и крикнуть не успела. Брат снял Гульчечек с березы, посадил на коня и привез домой, к отцу, к матери.

Обрадовалась мать, обрадовался отец. Стали они жить все вместе дружно и счастливо.

Я у них был — вчера пошёл, сегодня вернулся, чаю с медом напился, пирогов наелся.

АЛПАМША И СМЕЛАЯ САНДУГАЧ

В давние времена жил на свете молодой пастух по имени Алпамша. Не было у него ни родных, ни друзей, пас он чужой скот и дни и ночи проводил со стадом в широкой степи.

Однажды ранней весной нашел Алпамша на берегу озера больного гусенка и очень обрадовался своей находке. Выходил он гусенка, выкормил его, и к концу лета маленький гусёнок превратился в большого гуся. Вырос он совсем ручным и не отходил от Алпамши ни на шаг.

Но вот настала осень. Гусиные стаи потянулись к югу. Однажды гусь пастуха пристал к одной стае и улетел в неведомые края. И остался Алпамша опять один.

«Я его выходил, я его выкормил, а он без жалости покинул меня!» — с грустью подумал пастух.

Фут подошел к нему какой-то старик и сказал:

— Эй, Алпамша! Ступай на состязание батыров, которое устраивает падишах. Помни: кто победит, тому достанется дочь падишаха — Сандугач и половина царства.

— Куда уж мне с батырами тягаться? Такая борьба не по моим силам, — ответил Алпамша.

А старик всё стоял на своем:

— Не отказывайся! У тебя силы и смелости больше, чем у любого батыра. Да и дело-то нетрудное: на вершину горы нужно поднять три мельничных жернова и положить их там у ног падишаха. Кто поднимет первым, тот и победит.

Алпамша сначала не хотел, идти на состязания, но утром не вытерпел: пошел на площадь, чтобы хоть издали посмотреть на прославленных батыров. На площади собралось их больше сотни. Все стоят в ряд, ожидают начала состязания.

Алпамша прошел вперед и встал в ряд с краю. Батыры на него косятся да посмеиваются: они стоят нарядные, а у пастуха одежда рваная, клочьями висит.

Начались состязания. Батыры один за другим поднимали жернова и взбирались на Тору. Алпамша поднял с земли два жернова, стукнул их друг о друга, и расколол один надвое. После этого сунул половинки под мышки, взял ещё два жернова — по одному в каждую руку — и стал бегом подниматься в гору.

Народ стоит и удивляется:

— Глядите, с виду простой джигит, а как скоро всех признанных батыров обогнал!

И впрямь Алпамша первым добрался до вершины горы и сложил тяжелые жернова у ног падишаха. Огорчился Падишах, что победил бедный пастух, но ничего не мог поделать. Пришлось ему усадить Алпамшу рядом с собой, а когда кончились состязания, вести батыра к себе во дворец.

В тот же день отпраздновали свадьбу. Много пришло народу поздравить Алпамшу-батыра и его молодую жену Сандугач.

Вдруг нежданно-негаданно прибыли во дворец сваты от соседнего падишаха Кылтапа сватать Сандугач. Очень они удивились, когда узнали, что Сандугач стала женой Алпамши. Вернулись сваты домой и сообщили об этой новости Кылтапу.

Рассердился Кылтап на то, что неизвестный батыр женился на падишахской дочери. Решил взять Сандугач силой и пошёл на соседей войной.

Стал и Алпамша собираться в поход. Пришёл он к падишаху и говорит:

— Я хочу сразиться с врагами! Вместе со мной поедет и моя любимая жена Сандугач. Дай нам двух самых лучших коней.

— Ступайте сами в конюшни и выберите себе коней! — сказал падишах.

Пошли Алпамша и Сандугач в конюшни, начали от стойла к стойлу переходить, лучших коней выискивать. В падишахских конюшнях все кони с виду хороши, но только Алпамша брал какого-нибудь за хвост и легонько тянул к себе — конь сразу падал мертвый.

Долго ходили Алпамша и Сандугач по конюшне — никак не могли выбрать себе подходящих коней. Наконец в дальнем углу конюшни увидел Алпамша низкорослую лошаденку. Подошел он к ней, потянул за хвост, а лошаденка даже не шелохнулась: стоит, как стояла.

— Вот такого коня я и искал! — обрадовался Алпамша.

Потом стали выбирать коня для Сандугач. На это тоже немало времени ушло. Приглянется им какой-нибудь конь, подойдут они к нему, потянут за хвост — конь сразу падает. Наконец подошли к небольшой лошаденке, которая стояла в темном углу конюшни. Алпамша потянул её за хвост, а лошаденка даже ухом не повела: стоит как вкопанная.

— Вот это конь! — воскликнул Алпамша.

Выбрали коней Алпамша и Сандугач и вернулись во дворец. Распрощались они со всеми и во главе своего войска двинулись в поход.

Ехали они день, ехали ночь — наконец добрались до владении Кылтапа.

— Я останусь здесь вместе с войском, а ты проберись в конюшню Кылтапа и приведи волшебного коня Акбузата, которого он увел у моего отца. Только на этом коне можно одолеть злого Кылтапа, — сказала Сандугач мужу.

На заре проник Алпамша тайком в конюшню Кылтапа, но не мог найти Акбузата среди других коней. Пробрался он в сад, где спал Кылтап, встал у его изголовья и проговорил тихо:

Имя красавицы Сандугач наполнило сердце Кылтапа радостью. Не разобравшись спросонок, он рассказал, где пасется Акбузат, как туда добраться и по каким приметам опознать Акбузата среди других коней.

Алпамше только этого и нужно было. Он скорее вернулся к Сандугач. Поскакали они к озеру, о котором рассказал Кылтап, и притаились за деревом.

Прошло немного времени — из лесу выбежали шесть коней и спустились к озеру на водопой.

Алпамша с первого взгляда узнал среди них Акбузата, подкрался и накинул на него золотую узду. Акбузат остановился как вкопанный.

Оставили Алпамша и Сандугач своих коней возле озера, а сами сели на Акбузата и вернулись к войску. Войско это стояло у самой границы владений Кылтапа. Алпамша выстроил войско и стал поджидать врага. Прошёл день, прошла неделя, а войск Кылтапа всё нет.

Утомился батыр от долгого ожидания и сказал жене:

— Двенадцать дней и двенадцать ночей не смыкал я глаз. Я пойду в шатер и лягу спать, а если покажется войско Кылтапа, ты меня разбуди. Только помни: я сплю очень крепко и разбудить меня не так-то легко!

Ушел Алпамша в свой шатер, лег и тут же заснул сном батыра.

Только он заснул, как вдалеке показалось войско Кылтапа.

Жалко стало Сандугач будить мужа. Решила не тревожить его, а сама стать во главе войска и сразиться с врагом.

Вскочила Сандугач на Акбузата и повела войска в бой.

Смелой женщиной была Сандугач: войско Кылтапа рассеяла по полю. Алпамша спал так крепко, что не слышал ни боя, ни возвращения жены, ни того, как ржал уставший Акбузат, привязанный к его шатру.

Вернулись разбитые войска домой, и доложили военачальники Кылтапа о своей беде. Хоть и неприятно было им, но не удержались они и рассказали о храбром батыре, который разбил их. Рассказы эти раззадорили Кылтапа. Решил он сам повести войска в бои, сразиться с храбрым батыром.

Вскоре Сандугач увидела большое войско, которое шло во главе с самим Кылтапом. Хотела Сандугач разбудить Алпамшу, да опять пожалела его и решила, как и в прошлый раз, сама встать во главе войска.

Храбро билась Сандугач. И кто знает — может быть, снова вышла бы она победительницей, если бы в самый разгар боя не была ранена меткой стрелой.

Вспомнила Сандугач о спящем муже и Акбузате, но не могла уже вернуться к ним — их окружили воины Кылтапа. А Сандугач спасли, от плена храбрые джигиты Алпамши-батыра. Посадили они её на коня и умчали в отцовский дворец.

Кылтап подскакал к шатру, в котором спал Алпамша и забрал его, спящего, в плен. Приказал Кылтап вырыть глубокую яму, спустить в неё Алпамшу и закрыть её крепкой решеткой, чтобы батыр не мог оттуда выбраться.

— Теперь никто не помешает мне жениться на красавице Сандугач! — радостно говорил Кылтап.

Вернувшись во дворец, Кылтап тут же отправил сватов к отцу Сандугач, приказав им во что бы то ни стало — лаской ли, угрозой ли — сосватать ему красавицу. Но сваты и на этот раз ничего не добились. Отец Сандугач на все их уговоры отвечал одно и то же,

— Я ничего сказать не могу. Как Сандугач захочет, так и будет.

Всё это время Алпамша спал. Проспал он три недели, а когда проснулся, долго не мог понять, где находится. Только когда Алпамша увидел над головой толстую решетку, а по бокам земляные стены, догадался, что попал в плен.

Сидит Алпамша пригорюнившись. Поднял он голову, увидел пролетавших гусей и запел:

А в стае был тот самый гусенок, которого выкормил Алпамша.

Услышал гусенок знакомый голос. Спустился он на железную решетку и узнал своего друга. Выдернул гусенок из крыла перо и бросил его батыру. Взял Алпамша перо и ногтем нацарапал на нем письмо своей Сандугач. Он просил прислать ему воз хлеба, бочку воды и кубыз ^[63]. А в конце письма сделал такую приписку: «Разыщи моих старых друзей. Одному из них я когда-то дал сто монет, а другому я дал кочедык^[64] и научил плести лапти. Может быть, сейчас они тоже сделают для меня добро».

Взял гусенок перо, поднялся и полетел. Прилетел он к окну, у которого сидела Сандугач, бросил перо ей на колени и полетел дальше.

Прочитала Сандугач письмо мужа, обрадовалась и тут же отправилась к тому человеку, которому Алпамша дал сто монет.

Рассказала Сандугач о том, что Алпамша просит у него помощи.

— Некогда мне! — ответил должник. — Да я ничем и не могу помочь ему.

Тогда Сандугач пошла к тому человеку, которому Алпамша когда-то подарил кочедык. Выслушал этот человек о беде и без всяких лишних слов собрался в дорогу. Нагрузил он арбу хлебом, поставил на арбу бочку с водой, взял кубыз и поехал.

Едет он день, едет два — кругом степь широкая, и нигде никакой железной решетки не видно. Не знал он, что железная решетка вровень с землей вделана. Может, и проехал бы друг Алпамши мимо ямы, только услышал батыр стук копыт и запел:

Пропел Алпамша эту песню, прислушался — нет ответа. Тогда он запел громче прежнего:

Едва Алпамша пропел эти слова, как его друг подбежал к железной решетке. Поздоровались друзья, обо всем поговорили. Подал друг Алпамши и хлеб, и воду, и кубыз. К вечеру стал он собираться в обратный путь. Жалко было Алпамше расставаться с другом, но делать было нечего. На прощанье Алпамша сказал другу:

— Отвези от меня поклон моей любимой Сандугач и скажи ей, чтобы ждала меня два года, да ещё два года, да ещё год.

За это время я обязательно вернусь. Ну а уж если не вернусь, тогда во всем ей воля…

Уехал друг. Остался Алпамша один. Грустно ему стало. Взял он кубыз и заиграл печальный напев.

Между тем злой Кылтап решил погубить ненавистного ему батыра. Призвал он свою дочь и старуху няньку и приказал им:

— Возьмите вёдро яду, поезжайте в степь и облейте тем ядом Алпамшу!

Взяли женщины ведро с ядом и поехали в степь. К вечеру они добрались до тех мест, где томился Алпамша. Невдалеке от его ямы женщины оставили лошадь и пошли пешком. Дочь Кылтапа впереди идет, дорогу высматривает, а подслеповатая старуха нянька за ней ведро несет.

И вдруг до слуха падишахской дочери донеслись печальные звуки кубыза. Кто-то играл напев, такой приятный для слуха, такой прекрасный, что всё вокруг замерло. Как зачарованная слушала дочь Кылтапа. Догадалась она, что это играл Алпамша, и сказала няньке:

— Я не вижу никакой ямы. Выльем яд в овраг, а отцу скажем — облили Алпамшу.

Так они и сделали: яд вылили в овраг, а Кылтапу сказали, что его приказание выполнили в точности.

Через несколько дней дочь Кылтапа попросила отца, чтобы он разрешил ей покататься верхом. Кылтап не мог отказать дочери — позволил ей кататься, сколько она пожелает.

Вскочила дочь Кылтапа на быстрого скакуна и помчалась в степь. У ямы Алпамши девушка спрыгнула с коня, наклонилась над железной решеткой и сказала батыру:

— О батыр, кто заключил тебя в эту яму? За что ты так жестоко наказан?

Это злой Кылтап жестоко расправился со мной. Он хочет совсем погубить меня! — ответил Алпамша.

— Я принесу тебе одежду, приведу с собой людей, помогу тебе вырваться на волю! — воскликнула дочь Кылтапа.

— Нет, — возразил ей Алпамша, — никого не приводи. Если ты хочешь помочь, то принеси мне алмаз, которым можно распилить железо. Этот алмаз хранится у твоего отца в сундуке. А сундук стоит в падишахской спальне. Дверь туда сторожат две злые собаки. Они тебя не пустят. Но ты подойди к собакам, разозли их, и пусть они разорвут на тебе платье.

Тогда ты потребуй, чтобы отец побил собак, и, как только он станет бить их, ты скорее войди в спальню, достань из сундука алмаз и принеси сюда.

Девушка так и сделала. Она вернулась во дворец и подошла к дверям комнаты Кылтапа. Собаки, сторожившие дверь, кинулись на неё и разорвали ей платье. Девушка с плачем побежала к отцу.

Пока Кылтап бил собак, девушка вынула из сундука алмаз и ушла из спальни отца в свою комнату. Здесь она взяла одежду для Алпамши и поскакала к батыру. Отдала она ему одежду и спрашивает, что делать дальше.

Алпамша говорит ей:

— Попробуй разрезать алмазом железные прутья решётки, а я тебе снизу помогу. Может, мне удастся сломать решетку и выйти на волю.

Стала дочь Кылтапа пилить алмазом железные прутья. Алпамша собрал всю свою батырскую силу и принялся ломать железные прутья. Разлетелась решетка на куски, и вышел Алпамша на волю.

Умылся он у источника, переоделся в одежду, — которую принесла ему дочь Кылтапа, а старую одежду взял с собой и отправился во дворец.

Провела его дочь Кылтапа в свой покои, уложила отдохнуть. Лежит Алпамша, а заснуть не может. Поднялся он, вышел на крыльцо, стоит задумчивый и вдруг слышит невдалеке конское ржание.

Узнал Алпамша коня Акбузата, побежал на его — ржание и очутился около конюшни. Акбузат и говорит ему человечьим голосом:

— В полночь я выломаю дверь конюшни и прискачу к крыльцу. Ты жди меня и, как только я подбегу, вскочи на меня. Я умчу тебя от злого Кылтапа!

Ровно в полночь вышел Алпамша на крыльцо, в тот же миг к нему прискакал Акбузат, и они умчались. Кылтап в это время спал крепким сном и ничего не слышал.

Не успел Алпамша опомниться, как Акбузат прискакал к городу, в котором жила Сандугач.

Слез Алпамша с коня и, перёд тем как с ним расстаться, уговорился, что, если конь ему понадобится, он свистнет, Акбузат услышит свист и прибежит на зов. Топнул Акбузат копытом, взмахнул гривой — и умчался.

Алпамша переоделся в старую одежду пастуха и вошел в город.

На окраине города он увидел маленькую избушку, подошел к ней и постучал. На стук вышла старуха. Она приветливо встретила путника, ввела в дом, усадила, стала расспрашивать, кто он такой, откуда пришел, куда идет. Алпамша сказал старухе, что он сапожник и пришел в этот город искать для себя какую-нибудь работу.

— Ты пришел в самое время, сын мой! — обрадовалась старуха. — Покажи свое мастерство: сшей дочери нашего падишаха к свадьбе нарядные ичиги, да такие, чтобы они ей понравились. Тогда тебе все будут приносить работу!

Всю ночь просидел Алпамша за работой, зато к утру пара нарядных ичиг была готова.

Утром старуха вскипятила самовар, стала Алпамшу чаем поить. В это время с улицы раздался сильный взрыв, будто дали залп из пушек.

— Что такое? Почему стреляют? — вскочил Алпамша.

— Успокойся, сынок, никто не стреляет. Это разрушают башню, которую поставили в честь побед Алпамши над врагами. Этот Алпамша неожиданно исчез, и говорят, что он никогда не был батыром и даже женился на дочери падишаха обманом. Поэтому падишах приказал башню разрушить, а Сандугач просватал за достойного жениха. Скоро состоится их свадьба.

Выслушал Алпамша старуху и говорит:

— Бабушка, отнеси эти ичиги дочери падишаха. Если они ей понравятся, пусть примет мой маленький подарок. И скажи ей, что я готов сшить ей и башмачки, какие она только пожелает.

Взяла старуха ичиги, отнесла их во дворец, с поклоном поднесла падишахской дочери и сказала при этом:

— Прими этот маленький подарок к свадьбе от молодого сапожника!

Понравились ичиги Сандугач. Примерила она их — пришлись ичиги как раз по ноге.

— Пришли, бабушка, сапожника к нам. Я его поселю в отдельном домике, и он будет шить ещё и башмачки! — сказала Сандугач.

Но старуха ей ответила:

— Мой сапожник такой бедный, что ему не в чём прийти во дворец.

Сандугач щедро наградила старуху и отпустила её домой.

Настал день свадьбы. Утром этого дня старуха сказала Алпамше:

— Сынок, сходи во дворец! Поздравь дочь падишаха, покушай свадебного угощенья.

— Меня, бабушка, ко дворцу даже близко не подпустят. Сама видишь, какие на мне наряды, — улыбнулся Алпамша, показывая на свои лохмотья.

— Сегодня во дворец пускают всех без разбору. Иди, не бойся, — говорит старуха.

Перекинул Алпамша через плечо нищенскую суму и пошел во дворец.

Бродит Алпамша по дворцу падишаха, во все комнаты заглядывает. Так дошел он до комнаты, в которой сидела Сандугач с сестрой. Открыл дверь и остановился у порога. Увидела Сандугач нищего и воскликнула:

— Не стыдно ли такому молодому милостыню просить!

— Испытала бы ты, что мне пришлось перетерпеть, так не стыдила бы, а пожалела? — ответил ей Алпамша.

Тогда Сандугач встала, всыпала в суму нищего полное блюдо муки. Но нищий сказал ей:

— Я голоден. Дай мне хлеба.

Сестра Сандугач подала ему большой кусок хлеба. Взял Алпамша хлеб, поблагодарил сестер и вышел из комнаты. Он был очень голоден и потому стал есть хлеб, не отходя от порога.

В это время сестра сказала Сандугач:

— Этот нищий очень похож на Алпамшу!

— Может быть, это мой дорогой муж ходит переодетым и хочет узнать, радуюсь ли я своей свадьбе? — встрепенулась Сандугач. — Позовем его сюда и рассмотрим хорошенько. У моего мужа на голове есть приметная родинка. Как только он придет, я подам ему хлеба и будто нечаянно уроню хлеб на пол. Он нагнется за хлебом, а ты в это время сорви с его головы шапку, и тогда посмотрим, есть ли приметная родинка или нет!

Только сказала это Сандугач, как Алпамша сам, без зова, снова появился в дверях и сказал:

— Я съел весь хлеб, который вы мне подали. Дайте мне еще!

Протянула ему Сандугач хлеба, но не донесла, выронила из рук.

Нагнулся Алпамша за хлебом, а сестра Сандугач сорвала шапку, и они увидели на голове нищего приметную родинку и узнали в нем батыра Алпамшу.

Подхватили его сестры под руки, привели в комнату, где сидели гости, усадили на почетное место, стали угощать самыми лучшими кушаньями.

Увидел это падишах, рассердился, закричал громким голосом:

— За что такая честь этому голодранцу? Хватит с меня и того, что Сандугач ввела в мой дворец пастуха Алпамшу! Во второй раз не позволю этого! Уберите оборванца с глаз долой!

И падишах в гневе вышел из комнаты.

А Сандугач с сестрой накормили Алпамшу-батыра, наговорились вдоволь, а потом пошли к отцу, который в другой комнате беседовал с новым женихом. Сандугач вошла и сказала:

— Отец, я ни за кого замуж не пойду, потому что вернулся мой муж Алпамша-батыр.

— Алпамшу все считали храбрым батыром, ловким джигитом, — сказал падишах. — Никто не мог тягаться с ним в силе и удали. Пусть человек, которого ты привела ко мне, докажет на деле, что он и есть Алпамша-батыр! А так я ни тебе, ни ему не поверю!

Вернулись сестры к Алпамше, передали ему требования падишаха.

— Хорошо, — сказал Алпамша. — Сейчас прибежит на мой зов Акбузат. Я сяду на него и промчусь по главной улице города. От этого бега поднимется вихрь, и падишах поймет, что так ездить может только Алпамша-батыр!

Вышел Алпамша на крыльцо и свистнул. И тут же с громким ржанием на зов примчался Акбузат. Сандугач оседлала его золотым седлом, взнуздала золотой уздечкой. Вскочил Алпамша-батыр на коня и поехал по главной улице города. Из-под копыт Акбузата взметнулся вихрь, поднялся такой сильный ураган, что затряслась земля.

Поравнялся Алпамша со своей башней, видит — лежит на земле его лук, вокруг него сорок джигитов возятся, поднять не могут.

— Зачем вам мой лук понадобился? — спросил Алпамша-батыр джигитов.

— А мы хотим выстрелить из него по башне и разрушить её до основания, — говорят ему джигиты.

Алпамша-батыр поднял лук одной рукой и выстрелил в воздух. Смотрит народ, удивляется: от одного выстрела батыра разбежались все джигиты падишаха!

Тут уж всё поверили, что вернулся Алпамша-батыр.

Новый жених Сандугач испугался и незаметно убежал из дворца.

Стали Алпамша-батыр и Сандугач жить вместе. Жили они дружно и весело, гостей созывали. Вечером встречали, утром провожали.

ГУЛЬНАЗЕК

Жил в давние времена в одной деревне бедняк. Звали его Гульназек.

Однажды, когда в доме не осталось ни крошки хлеба и нечем было кормить жену и детей, решил Гульназек попытать счастья на охоте.

Срезал он ивовый прут и смастерил из него лук. Потом нащипал лучины, выстругал стрелы и отправился в лес.

Долго бродил Гульназек по лесу. Но не зверя и не птицу повстречал он в лесу, а столкнулся с великаном-дивом.

Испугался Гульназек. Не знает, как и быть, не знает, как ему от дива спастись. А див подошел к нему и спросил грозно:

— А ну-ка, кто ты такой? Зачем сюда пожаловал?

«Всё равно пропадать! — думает Гульназек. — Попробую я напугать этого дива».

Подошёл он к диву и сказал:

— Я охотник, пришёл в лес пострелять дичи. Но если попадется див, то и от такой, добычи не откажусь: одной стрелой уложу его на месте.

Струсил див, завизжал на весь лес. И чем громче он визжал, тем больше раздувался его живот. Скоро див стал похож на большую копну сена.

Наконец див перестал визжать и взмолился:

— Храбрый охотник, не губи меня! Лучше пойдём ко мне в дом, будешь дорогим гостем. Позволь мне угостить такого славного джигита, как ты!

А Гульназек стоит ни жив ни мертв от страха — не знает, отказаться от приглашения или нет. Пересилил он кое-как страх и побрёл за дивом.

Долго они шли и пришли в жилище дива.

Ввел див Гульназека в свой дом и приказал жене угощать гостя жареным мясом. Сам див ест, торопится, а Гульназеку и кусок в рот не идет.

Как покончили они с едой, повел див гостя в другую комнату и уложил на мягкую постель.

Лежит Гульназек в постели, но заснуть не может. Закрыл глаза, притворился спящим, а сам прислушивается к каждому звуку, следит, что хозяева делают.

И слышит он, как див шепчет жене:

— Ну, жена, попали мы с тобой в беду! Этот охотник намного сильнее меня: захочет — одной стрелой уложит на месте… Как нам теперь быть? Как нам от такой беды избавиться?

— Не печалься, — отвечает диву жена. — Придумала я, как нам от этого охотника избавиться. Принесем мы ночью большой, тяжелый камень, бросим на охотника и придавим его.

Обрадовался див и говорит:

— Хорошо ты придумала! Так мы и сделаем!

Среди ночи див с женой тихонько поднялись, вышли из жилища и пошли за камнем.

Тут Гульназек быстро вскочил с постели, бросил на неё несколько поленьев, прикрыл их шубой, а сам притаился за печкой. Только он спрятался, вернулись див и его жена с огромным камнем. Подкрались они к постели и со всего размаха бросили на неё камень. От этого удара поленья под шубой затрещали, захрустели, превратились в мелкие щепки.

— Ну, теперь нам некого бояться! — сказал див. — Избавились мы от этого силача-охотника!

Подняли они вместе с женой камень с постели и выбросили во двор.

Пока они возились с камнем, Гульназек опять улегся в постель. А когда див с женой пришли, он потянулся, словно только что проснулся, зевнул и сказал недовольным голосом:

— Ну и беспокойно же у вас здесь! И выспаться нельзя! Вот только что на меня с потолка что-то упало. Таракан, что ли? Не будь ты мне приятелем, я бы такой шум устроил, что ты не знал бы, куда деваться!

Испугался див, растерялся, не знает, чем задобрить гостя. Поднес Гульназеку всяких подарков — ему и унести их не под силу. Захотел тогда див, сам донести подарки до дома Гульназека.

Собрались они и отправились в путь.

Пришли к дому. Гульназек и говорит диву:

— Подожди меня здесь, у входа. Я пойду скажу жене, что привел гостя. Пусть, приготовится встретить тебя!

Див остался у двери, а Гульназек вошел в дом и сказал жене:

— Ну, жена, привел я нежданного гостя — страшного дива! Сейчас я введу его в дом и велю подавать угощенье. Я тебе раз скажу — ты молчи, ещё раз скажу — ты молчи, а когда, я прикрикну на тебя, ты скажи: «Чем же мне угостить гости? Разве мясом того дива, которого ты подстрелил вчера? Больше у нас ничего нет!»

— Хорошо, — отвечает жена, — так и скажу.

После этого Гульназек ввел дива в дом, усадил его на почетное место и сказал:

— Эй, жена! Подавай угощенье.

А жена молчит. Гульназек опять:

— Эй, жена! Подавай нам угощенье.

А жена молчит. Крикнул тогда Гульназек громко и сердито:

— Что же ты молчишь? Или не слышишь? Живо подавай угощенье!

А жена на это отвечает:

— Чем же я буду угощать гостя? Разве мясом того дива, которого ты вчера подстрелил?

Как услыхал див эти слова, вскочил с места и кинулся вон из дому. Чуть весь дом не развалил!

Бежит див, от страха ног под собой не чует, а навстречу ему лиса.

— Куда это ты так торопишься? — спрашивает.

— Ах, милая лиса, — отвечает див, — ведь я чуть было не погиб!

И рассказал он лисе, как пошел в гости к Гульназеку и как хозяева хотели угостить его дивьим мясом. Выслушала дива лиса и говорит:

— Эх ты! Сам ты большой, а ум у тебя маленький. Да ведь этот Гульназек и пальцем никого не тронет — Я у него всех кур потаскала, а он меня и тронуть не посмел! Куда уж ему дива подстрелить! Пойдем-ка к нему вместе!

Послушался див лису и пошел с ней. Увидел из окошка Гульназек лисицу и дива, догадался, в чём тут дело… Вышел он на крыльцо и закричал:

— Что же ты, лиса? Зря, что ли, подарил я тебе десяток кур? Обещала ты привести мне за это двух дивов, а ведешь только одного, да и то какого тощего!

Как услышал див эти слова, рассердился на лису:

— Ах ты негодница! Ах ты обманщица! Обмануть меня вздумала… На погибель привела… Не прощу тебе этого!

Схватил див лису за хвост — она и вывернуться не успела — и ударил о камень. Бросил див лису и пустился бежать без оглядки.

А Гульназек содрал с лисы шкурку и продал на базаре. Дали ему десять золотых. На эти деньги накупил Гульназек хлеба, накупил мяса и принес домой — жене и ребятишкам.

САРАН[65] И ЮМАРТ[66]

Было это в давние-предавние времена. Жили в одном ауле два соседа: один — Саран, другой — Юмарт.

Однажды отправились они вдвоем странствовать в далекие края.

Шли весь день, а вечером проголодались и сели отдохнуть, закусить.

Развязал Юмарт свой мешок, достал лепешки и стал есть. А Саран повозился со своим мешком и говорит:

— Я что-то не могу мешок развязать — видно, очень крепко завязал. Придется нам обоим твои лепешки есть!

— Ну что ж, — ответил Юмарт, — я не против. Будем есть мои лепешки!

Поужинали они, заночевали, а утром двинулись дальше. Шли, шли, долго шли и опять проголодались. Чьи лепешки будем есть — твои или мои? — спрашивает Саран.

— Как хочешь.

— Ну так будем твои есть!

Мои, так мои! Мне для товарища ничего не жалко!

Так Саран ел лепешки Юмарта и на другой день, а свой мешок и не думал развязывать.

На третий день, когда мешок Юмарта опустел, Саран подумал: «Теперь он захочет мои лепешки есть…»

Дождался Саран, когда Юмарт уснул, и ушел потихонечку.

Проснулся Юмарт — нет спутника?

Пошел он один лесом.

Шёл, шёл — дошёл до заброшенного домика.

Вошел он в домик, а домик пустой, никого нет. Огляделся Юмарт и видит — лежит на нарах пол каравая белого хлеба. Обрадовался Юмарт, отрезал себе ломоть, поел и лег под нары. «Дай-ка, — думает, — посмотрю, кто в этот дом придет».

Недолго пришлось ему ждать. Открылась дверь, и в домик вошли медведь, лиса и мышь.

Разделили они хлеб на три части, поели и стали разговаривать.

Мышь говорит:

— В этом домике, на печке, припрятан горшочек серебряных монет. Когда я прыгаю с печки, монеты тихонько позвякивают.

Лиса говорит:

— Знаете вы старый дуб, который растет недалеко от нашего домика? Под этим дубом закопан слиток серебра с баранью голову. Кто-то в том месте копал, а до слитка не докопался.

— Это что? — говорит медведь. — А я вот знаю, что возле дороги закопан слиток золота с конскую голову. Там тоже кто-то копал, золото искал, да не мог найти.

Поговорили медведь, лиса и мышь и заснули. А утром разошлись по своим делам.

Вылез Юмарт из-под нар, заглянул на печку и увидел горшочек с серебром. «Никому это серебро здесь не нужно, — думает Юмарт. — Возьму-ка я его себе!» Взял он горшочек с серебром и пошел к старому дубу.

Тут он выкопал серебряный слиток величиной с баранью голову и зашагал дальше.

Возле дороги он заметил небольшую ямку и стал копать. Недолго копал и выкопал слиток золота величиной с конскую голову.

Положил Юмарт слиток золота в свой мешок и пошел лесом.

Скоро он заметил высокое дерево, вокруг этого дерева веж трава была вытоптана. «Влезу-ка я на дерево, — подумал Юмарт, — да посмотрю, кто это приходит сюда вытаптывать траву!» Спрятал он свой мешок за большой пень, а сам взобрался на дерево и притаился между ветвями.

Вечером к дереву собрались джинны и стали хвастаться своими проделками. Старший джинн выслушал их, а потом спросил:

— А где же слепой джинн? Приведите-ка его сюда, да поскорее!

Скоро привели слепого.

— Почему ты так опоздал? — спросил у него старший.

— Я напускал хворь на ханскую дочь. Теперь она сильно больна, и никто, кроме меня, не может её исцелить!

— Расскажи нам, как и чем можно вылечить ханскую дочь! — приказал старший.

Слепой сказал:

— У хана в стаде есть любимая черная корова. Если хан заколет эту корову и накормит её мясом всех жителей города, тогда его дочь снова станет здоровой.

Как только поднялось солнце, джинны разлетелись, а Юмарт слез с дерева и направился в город. На окраине города он зашел в дом, поздоровался с хозяевами и сказал:

— Я пришел к вам издалека. Расскажите мне здешние новости!

— Плохие у нас новости, — ответили хозяева. — Тяжело заболела единственная дочь нашего хана. Горюет хан, не знает, что и делать. Объявил он, что тому, кто вылечит его дочь, он отдаст половину своего ханства.

— Пойду-ка я к хану и попробую вылечить его дочь! — сказал Юмарт.

Купил Юмарт на базаре толстую старинную книгу, чтобы его приняли за лекаря, и пошел в ханский дворец.

— Я лекарь, — объявил он, — пропустите меня к хану!

Слуги сейчас же провели его к хану.

— Правда ли, что ты можешь исцелить мою дочь? — спросил хан.

— Правда, — ответил Юмарт.

Он раскрыл свою толстую книгу, сделал вид, будто вычитал в ней что-то, и сказал:

— Хан, в твоем стаде есть черная корова. Прикажи заколоть эту корову и накормить её мясом жителей города. Тогда твоя дочь поправится.

Хан приказал выполнить все, что велел сделать лекарь. Черную корову закололи, и её мясом накормили жителей города. И в тот же день ханская дочь поднялась с постели, как будто никогда и не была больна.

Хан сдержал свое слово и отдал Юмарту половину своего ханства.

Стал Юмарт самым знатным человеком в — городе. Открыл он мастерские, где искусные мастера обучали детей разным ремеслам.

Вот однажды после долгих скитаний пришел в этот город и Саран.

Очень он удивился, когда узнал в знатном человеке города своего спутника. Пришел он к нему и стал расспрашивать Юмарта, как тот достиг такой жизни.

Юмарт рассказал обо всем, что случилось с ним после того, как сбежал от него Саран.

Выслушал Саран рассказ Юмарта, и завидно ему стало. Недолго думая, побежал он к покинутому домику.

Разыскал домик, вошел в него, огляделся и увидел на нарах пол каравая белого хлеба. Жадный был Саран. Сунул он весь хлеб в мешок, а сам залег под нары.

Вечером в домик пришла мышь, за ней — лиса, последним притащился медведь.

Взглянули они на нары и сказали:

— А где же наш хлеб? Кто его съел?

— Видно, сюда кто-то приходил, — сказала лиса.

— А ну-ка, мышь, осмотри все уголки, погляди — не спрятался ли кто в нашем домике? — сказал медведь.

Заглянула мышь на печку — нет никого.

— Загляни теперь под нары, — сказал медведь.

Побежала мышка под нары и вскочила прямо на голову Сарана.

Испугался Саран, закричал и выскочил из-под нар.

— А, вот кто съел наш хлеб! — закричал медведь. Кинулись звери на Сарана и разорвали его.

Так поплатился он за свою скупость и зависть.

ЗНАНИЕ ВСЕГО ДОРОЖЕ

Когда-то в давние времена жил один старик, и у него был сын, мальчик пятнадцати лет от роду. Надоело молодому джигиту сидеть дома без дела, и он стал просить отца:

— Отец, у тебя есть триста таньга. Дай мне из них сто, и я поеду в чужие края, посмотрю, как там живут люди.

Отец и мать сказали:

— Эти деньги мы бережем для тебя. Если они нужны для того, чтобы начать торговлю, бери и поезжай.

Джигит взял сто таньга и поехал в соседний город. Стал он ходить по городским улицам и зашел в какой-то сад. Смотрит, в саду стоит высокий дом. Заглянул в окно дома и видит: сидят в этом доме за столами молодые люди и чем-то занимаются.

Заинтересовался джигит. Остановил прохожего и спрашивает:

— Что это за дом и что здесь делают?

Прохожий говорит:

— Это школа, а в ней обучают письму.

Захотелось и нашему джигиту научиться писать. Вошел он в дом и разыскал старшего учителя.

— Что тебе надо? — спросил старший учитель у него.

— Я хочу обучиться письму, — ответил джигит.

Учитель сказал:

— Это похвальное желание, и мы охотно научим тебя писать. Но ведь мы обучаем не бесплатно. Есть ли у тебя сто таньга?

Джигит тут же отдал свои сто таньга и стал обучаться письму.

Через год он так хорошо овладел грамотой, что мог писать быстро и красиво — лучше всех учеников.

— Теперь тебе больше нечего делать у нас, — сказал учитель. — Возвращайся домой.

Вернулся джигит в свой город. Отец и мать спрашивают его:

— Ну, сынок, рассказывай, много ли ты нажил добра за этот год?

— Отец, говорит джигит, — сто таньга не зря пропали, за них я научился грамоте. Сам знаешь, без грамоты и торговать невозможно.

Покачал головой отец:

— Ну, сынок, видно, не много у тебя ума в голове! Научиться грамоте ты научился, а что толку? Думаешь, тебя за это большим начальником назначат? Одно скажу: совсем ты глупый!

— Отец, — отвечает джигит, — это не так! Будет польза от моей грамоты. Дай мне ещё сто таньга. Поеду я в другой город, начну торговать. В этом деле грамота мне очень пригодится.

Послушал его отец, дал ему ещё сто таньга.

На этот раз джигит отправился в другой город. Ходит он по городу, всё осматривает. Заходит и в сад.

Видит — стоит в саду большой, высокий дом, а из дома доносится музыка.

Спрашивает он у одного прохожего:

— Что делают в этом доме?

Прохожий отвечает:

— Здесь учатся играть на скрипке.

Пошел джигит, разыскал старшего учителя. Тот спрашивает его:

— Что тебе надобно? Зачем пришел?

— Пришел учиться играть на скрипке, — отвечает джигит.

— Мы не обучаем даром. Если сможешь заплатить сто таньга в год, будешь учиться, — говорит учитель.

Джигит, не задумываясь, отдает ему свои сто таньга и начинает учиться. За год он так научился играть на скрипке, что никто не мог с ним сравниться. Больше ему здесь делать нечего, надо возвращаться домой.

Приехал он — отец и мать спрашивают его:

— Где же деньги, которые ты выручил от торговли?

— И в этот раз я не наживал денег, — отвечает сын, — зато научился играть на скрипке.

Рассердился отец:

— Хорошо выдумал! Ты что же, хочешь за три года промотать все, что я нажил за всю мою жизнь?

— Нет, отец, — говорит джигит, — я не зря потратил твои деньги. В жизни и музыка понадобится. Дай мне ещё сто таньга. В этот раз я тебе много добра наживу.

Отец говорит:

— Последние сто таньга у меня остались. Хочешь — бери, хочешь — не бери! Больше у меня ничего для тебя нет!

Взял сын деньги и поехал в третий город — добро наживать.

Приехал он в город и решил осмотреть его. Ходит всюду, заглядывает в каждую улицу. Вошел и в большой сад. В саду стоит высокий дом, а в этом доме за столом сидят какие-то люди. Все они хорошо одеты, и все они делают что-то непонятное.

Подозвал джигит прохожего и спрашивает:

— Что делают люди в этом доме?

— Они учатся играть в шахматы, — отвечает прохожий.

Захотелось и нашему джигиту обучиться этой игре.

Вошел он в дом, разыскал главного. Тот спрашивает:

— Зачем ты пришел? Что тебе нужно?

— Хочу научиться играть в эту игру, — отвечает джигит.

— Что ж, — говорит главный, — учись. Только мы даром не учим, надо заплатить учителю сто таньга. Есть деньги — будешь учиться.

Отдал джигит сто таньга и начал учиться игре в шахматы. За год он стал таким искусным игроком, что ни один человек не мог обыграть его.

Простился джигит со своим учителем и думает: «Что же мне теперь делать? К родителям возвращаться нельзя — с чем я к ним приеду?»

Стал он искать для себя какое-нибудь дело. И узнал он, что из этого города уходит какой-то торговый караван в далекие чужие страны. Пришел молодой джигит к хозяину этого каравана-баши — и спрашивает:

— Не нужен ли вам работник при караване? Караван-баши говорит:

— Нам очень нужен работник. Возьмем тебя, будем кормить и одевать.

Сговорились они, и стал молодой джигит работником.

На другое утро караван вышел из города и отправился в долгий путь.

Шли они долго, миновали, много мест и попали в пустынные края. Здесь лошади у них устали, люди заморились, всем хотелось пить, а воды нет. Наконец находят они один старый, заброшенный колодец. Заглянули в него — вода виднеется глубоко-глубоко, поблескивает, как маленькая звездочка. Привязывают караванщики к длинной верёвке ведро и спускают в колодец. Вытянули ведро — пустое. Опускают снова — не набирается вода. Долго они так мучились; а потом верёвка совсем оборвалась, и ведро осталось в колодце. Тогда караван-баши говорит молодому джигиту:

— Ты моложе нас всех.

Привяжем тебя и спустим на верёвке в колодец, — ты и ведро достанешь и узнаешь, почему это вода не набирается.

Привязывают к поясу джигита верёвку и спускают в колодец. До самого дна спустили. Смотрит джигит: в колодце совсем нет воды, а то, что блестело, оказалось золотом.

Джигит нагрузил золотом ведро и дёрнул за верёвку: вытаскивайте!

Вытянули караванщики ведро с золотом — обрадовались несказанно: не думали, что такое богатство найдут! Опять спустили ведро, джигит опять наполнил его до краев золотом. Пятнадцать раз опускали и поднимали ведро. Наконец дно колодца потемнело — не осталось там и крупинки золота. Теперь в ведро сел сам джигит и сделал знак, чтобы его поднимали. Стали караванщики поднимать его. А караван-баши думает: «Стоит ли поднимать этого джигита? Он скажет: «Золото это нашел я, оно принадлежит мне». И нам его не отдаст, возьмет себе. Так лучше, чтобы его не было здесь!»

Перерезал он веревку, и молодой джигит упал на дно колодца…

Когда джигит пришел в себя, стал он осматриваться вокруг и увидел в стенке колодца железную скобу… Дернул за скобу — открылась дверь. Вошел он в эту дверь и очутился в маленькой комнатке. Посреди этой комнатки на постели лежал какой-то умирающий худой и бородатый старик. А возле старика была скрипка. Джигит взял скрипку и решил проверить, исправна ли она. Скрипка оказалась исправной. Он и думает: «Всё равно мне погибать на дне этого колодца, дай хоть поиграю в последний раз!»

Настроил скрипку и стал играть.

И только джигит заиграл, как бородатый старик тихонько приподнялся, сел и молвил:

— О сын мой, откуда ты взялся, на мое счастье? Если бы не звуки скрипки, я был бы уже мертв в эту минуту. Ты вернул мне жизнь и силы. Я — владыка этого подземелья и исполню все, что ты хочешь!

Джигит говорит:

— О бабай, мне не надо ни золота, ни серебра, никаких богатств! Прошу тебя только об одном: помоги мне подняться из этого колодца и догнать караван.

И только он высказал эту просьбу, как старик подхватил его, вынес из колодца и понес в ту сторону, куда ушел караван. Когда караван был уже на виду, старик распрощался с джигитом и поблагодарил его за то, что тот возвратил его к жизни. А джигит горячо поблагодарил его за помощь.

Скоро джигит догнал караван и как ни в чём не бывало пошел вместе с караванщиками. Караван-баши сильно струсил и думал, что джигит будет бранить его и упрекать за коварство, но джигит не сказал ни одного гневного слова, будто ничего и не случилось.

Идёт с караваном, работает, как все, такой же приветливый, как и прежде.

Однако караван-баши успокоиться не может, и злобные мысли его не оставляют. Думает он: «Этот джигит, видно, очень хитрый! Сейчас он ничего не говорит, а когда в город придем, непременно потребует у меня свое золото».

И вот, когда до города осталось всего два дня пути, дает караван-баши джигиту письмо, приказывает сесть верхом на лошадь и быстро ехать вперед.

— Это письмо отвези моей жене — получишь от неё богатый подарок! — сказал он, а сам как-то нехорошо улыбнулся.

Джигит сейчас же отправился в путь.

Подъехал он к самому городу и думает: «У этого караван-баши нет ни стыда, ни совести: оставил он меня в колодце на верную гибель, присвоил себе всё золото, которое я достал. Как бы не подвел он меня и теперь!»

И решил джигит прочитать письмо караван-баши. В своем письме караван-баши посылал привет жене и дочери и сообщал, что в этот раз возвращается с большим богатством. «Но чтобы это богатство всё осталось в наших руках, — писал караван-баши, — вы должны при помощи какой-нибудь хитрости погубить джигита, который доставит вам это мое письмо».

Прочел джигит письмо караван-баши и решил как следует проучить его за коварство и за бесстыдство. Стер он последние строчки письма и написал почерком караван-баши такие слова: «Благодаря этому джигиту я возвращаюсь к вам с большим богатством. Пригласи всех родных и соседей и немедленно выдай нашу дочь замуж за джигита, который доставит это письмо. Чтобы к моему приезду всё было сделано, как я приказываю!»

Это письмо джигит и вручил жене караван-баши. Усадила она джигита, стала его угощать, а сама вскрыла письмо мужа и читает.

Прочитала она письмо, пошла в комнату своей дочери-красавицы и говорит ей:

— Вот, дочка, отец пишет, чтобы я выдала тебя замуж за этого джигита. Согласна ли ты?

А девушке джигит с первого взгляда понравился и полюбился. Она говорит:

— Слово отца для меня закон, я согласна!

Сейчас же стали готовить всякие яства и напитки, созвали всех родных и соседей, пригласили муллу ^[67] и муэдзина ^[68] — и выдали девушку, замуж за джигита. И девушка рада, и джигит рад, и все довольны и веселы: такая хорошая свадьба была!

Через два дня возвращается домой караван-баши. Работники выгружают тюки с товарами, складывают их во дворе. Караван-баши дает распоряжения и входит в дом. Жена ставит перед ним всякие угощения, хлопочет. Караван-баши спрашивает:

— А где же наша дочь? Почему она меня не встречает? Видно, в гости куда-нибудь уехала?

— Куда ей ехать! — отвечает жена. — По твоему велению я выдала её замуж за джигита, который привез нам твое письмо. Сейчас она сидит со своим молодым мужем.

— Что ты говоришь, глупая! — закричал караван-баши. — Я же приказал тебе, чтобы ты какой-нибудь хитростью извела этого джигита.

Жена говорит:

— Зря бранишь меня. Вот твое письмо. Прочитай его сам, если не веришь мне! — И подает письмо.

Схватил караван-баши письмо, смотрит — его почерк, его печать.

Стал он с досады грызть кулак:

— Я хотел его уничтожить, избавиться от него, а вышло всё не так, не по-моему!

Да уж раз дело сделано, не переделаешь его. Притворился караван-баши добрым, ласковым. Приходит он с женой к джигиту и говорит:

— Дорогой мой зять, я виноват перед тобой! Не гневайся, прости меня!

Джигит говорит:

— Ты был рабом своей жадности. Ты бросил меня в глубокий колодец, и только благодаря доброму старику я не погиб там. Что ты ни затевай, что ни выдумывай, погубить меня не сможешь! Лучше и не пытайся?

На другой день джигит заложил тройку и со своей молодой женой поехал кататься. Едут они по широкой, красивой улице и подъезжают к прекрасному дворцу. Во дворце горят разноцветные огни, перед дворцом стоят люди, все о чем-то переговариваются, смотрят во дворец. Джигит спрашивает:

— Что это за дворец и почему здесь собралось так много людей?

Жена говорит ему:

— Это дворец нашего падишаха. Падишах объявил, что выдаст свою дочь за того, кто обыграет его в шахматы. Проигравшему отрубают голову. Много уже погибло здесь молодых джигитов из-за дочери падишаха! А обыграть его никто не может: нет на свете второго такого искусного игрока!

— Зайду и я к падишаху, сыграю с ним в шахматы, — говорит джигит.

Стала молодая жена плакать, стала упрашивать его:

— Не ходи. Если зайдешь, непременно потеряешь голову!

Успокоил её джигит.

— Не бойся, — говорит, — останется цела моя голова.

Вошел он во дворец. А там сидят визири, сидит за столом падишах, перед ним шахматная доска.

Увидел падишах джигита и спрашивает:

— Зачем пришел?

Джигит говорит:

— Пришел играть с тобою в шахматы.

— Я тебя всё равно обыграю, — говорит падишах, — и тогда отрублю тебе голову!

— Отрубишь так отрубишь, — говорит джигит, — а сейчас давай играть.

Падишах говорит:

— Будь по-твоему! И вот мое условие: если я выиграю три партии — отрублю тебе голову; если ты у меня выиграешь три партии — выдам за тебя дочь.

Подают они один другому руку в присутствии всех визирей и начинают играть.

Первую партию выиграл падишах. И вторую партию выиграл падишах. Радуется он, говорит джигиту:

— Я же предупреждал тебя, что пропадешь ты? Осталось тебе ещё один раз проиграть, и снесут тебе голову!

— Там видно будет, — отвечает джигит. — Давай играть дальше.

Третью партию выиграл джигит. Поморщился падишах, говорит:

— Сыграем ещё раз!

— Хорошо, — отвечает джигит, — сыграем, если тебе хочется.

И опять выиграл джигит.

Падишах говорит:

— Ещё раз сыграем!

Сыграли ещё раз, и снова джигит выиграл.

Падишах говорит:

— Ну, если хочешь, бери мою дочь. А если выиграешь ещё одну партию — отдам тебе полцарства.

Стали играть. Снова партию выиграл джигит. Разошелся падишах и говорит:

— Давай сыграем ещё партию? Выиграешь — от дам всё царство.

Визири его уговаривают, а он и слушать не хочет снова джигит выиграл.

Дочку падишаха он не взял, а всё его царство взял. Вызвал джигит к себе своих родителей, и стали они жить все вместе.

Я у них был — сегодня ходил, вчера вернулся. Поиграли, поплясали, поели-попили, усы намочили, а в рот ничего не попало.

ПАДЧЕРИЦА

Жил в давние-предавние времена человек. Были у него дочь, сын и падчерица. Падчерицу в доме не любили, обижали и заставляли много работать, а потом решили отвести её в лес на съедение волкам. Вот брат и говорит ей:

— Поедем со мной в лес. Ты будешь ягоды собирать, а я — дрова рубить.

Захватила падчерица ведро, положила в ведро клубок ниток и поехала с названым братом в лес.

Приехали они в лес, остановились на полянке. Брат сказал:

— Ступай, собирай ягоды и не возвращайся до тех пор, пока я не кончу рубить дрова. Возвращайся на поляну только тогда, когда затихнет стук топора.

Взяла девушка ведро и пошла собирать ягоды. Как только она скрылась из виду, названый брат привязал к дереву большую колотушку и уехал.

Девушка идет по лесу, ягоды собирает, иногда остановится, прислушается, как названый брат стучит вдалеке топором, и идет дальше. Она и не догадывается, что это не брат стучит топором, а колотушка качается от ветра и ударяет о дерево: тук-тук! тук-тук!

«Брат всё ещё дрова рубит», — думает девушка и спокойно собирает ягоды.

Набрала она полное ведро. Уж и вечер наступил, и колотушка перестала стучать.

Прислушалась девушка — тихо кругом. «Видно, брат кончил работу. Пора и мне возвращаться», подумала девушка и вернулась на полянку. Смотрит она — на полянке никого нет, только щепки свежие белеют.

Заплакала девушка и пошла по лесной тропинке куда глаза глядят.

Шла она, шла. Вот и лес кончился. Вышла девушка в поле. Вдруг клубок, который она держала в руке, выпал и быстро покатился. Девушка пошла искать клубок. Идет она и приговаривает:

— Укатился мой клубочек, не видал ли кто его?

Так дошла Девушка до пастуха, который пас табун лошадей.

— Укатился мой клубочек, не видал ли ты его? — спросила девушка у пастуха.

— Видел, — ответил пастух. — Поработай у меня один день — я подарю тебе коня, на нем ты поедешь искать свой клубочек.

Согласилась девушка. Целый день она присматривала за табуном, а вечером пастух подарил ей коня и показал дорогу.

Поехала девушка на коне через леса, черев горы и увидела пастуха, который пас стадо коров. Поработала у него девушка целый день, получила за работу корову и поехала дальше. Потом она встретила отару овец, помогла пастухам, за это получила овцу. После этого попалось ей по дороге стадо коз. Девушка и тут помогла пастуху и получила от него козу.

Гонит девушка скотину, а день уж к вечеру клонится. Страшно девушке. Где укрыться на ночь? К счастью, увидела она невдалеке огонек и обрадовалась: «Наконец-то я до жилья добралась!»

Погнала девушка коня и вскоре доехала до маленькой избушки. А в этой избушке жила убыр. Вошла девушка в избушку и видит: сидит там старуха. Поздоровалась она с нею и спросила:

— Укатился мой клубочек, не видала ли ты его?

— Ты, девушка, пришла издалека. Сначала отдохни да мне помоги, а потом про клубок спрашивай, — сказала убыр.

Осталась девушка у старухи-убыр.

Утром она истопила баню, позвала старуху:

— Бабушка, баня готова, иди мыться!

— Спасибо, доченька! Только я без твоей помощи до бани не дойду. Ты возьми меня за руку, подтолкни сзади коленкой, тогда я сдвинусь с места, — говорит ей убыр.

— Нет, бабушка, так нельзя. Ты уже старенькая разве можно тебя толкать? Лучше я тебя на руках отнесу, — сказала девушка.

Подняла она старуху-убыр на руки, принесла в баню.

— Доченька, — говорит ей старуха, — возьми меня за волосы, кинь на полку.

— Нет, бабушка, так нельзя делать, — ответила девушка.

Подняла она старуху и усадила её на полку.

А старуха-убыр говорит:

— Доченька, попарь мне спину, да покрепче — не распаренным веником, а его ручкой.

— Нет, бабушка, тебе будет больно, — ответила ей девушка.

Попарила она старуху-убыр мягким веничком, а потом на руках отнесла домой и уложила на пуховую перину.

— Расчеши мне, доченька, волосы, — сказала старуха-убыр.

Стала девушка расчесывать волосы убыр мелким гребнем, да так и ахнула — у старухи в волосах полно жемчуга да самоцветов, золота да серебра! Девушка ничего старухе не сказала, а волосы ей расчесала и в косы заплела.

— А теперь, доченька, позабавь меня, старую, попляши передо мной, — сказала старуха убыр.

Не отказалась девушка — принялась плясать перед убыр.

Только она кончила плясать, как у старухи готово новое дело:

— Ступай, доченька, посмотри, не подошло ли тесто в квашне.

Пошла девушка, заглянула в квашню, а в квашне полно жемчугу да камней самоцветных, золота да серебра.

— Ну как, доченька, подошло тесто? — спросила убыр.

— Подошло, бабушка, — ответила девушка.

— Вот и хорошо! А теперь исполни мою последнюю просьбу: попляши ещё разок, — говорит убыр.

Ни слова не сказала девушка старухе, сплясала перед ней ещё раз, как умела.

Понравилась девушка старухе-убыр.

— Теперь, доченька, можешь и домой идти, — говорит она.

— Я бы рада, бабушка, да дороги не знаю, — ответила девушка.

— Ну, такому горю легко помочь, дорогу я тебе покажу. Как выйдешь из моей избушки, иди всё прямо, никуда не сворачивай. Возьми с собой вот этот зеленый сундучок. Только ты его не открывай до тех пор, пока не придешь домой.

Взяла девушка сундучок, села верхом на коня, а козу, корову и овцу перед собой погнала. На прощанье она поблагодарила старуху и отправилась в путь.

Едет девушка день, едет ночь, стала на заре к родной деревне подъезжать.

А когда подъехала она к своему дому, во дворе собаки залаяли:

— Хотели девушку погубить, а она богато будет жить! Гав-гав!

— Видно, наши собаки взбесились! — воскликнул брат, выбежал во двор, стал собак палкой разгонять.

Разбежались собаки в разные стороны, а тявкать не перестают.

— Хотели девушку погубить, а она богато будет жить! Гав-гав!

И видят брат с сестрой — подъехала падчерица к воротам. Сошла она с коня, вошла в дом, открыла сундучок, и все увидели, что там полным-полно золота, серебра, жемчугу и всякий драгоценных камней.

Стало брату с сестрой завидно, и решили они тоже разбогатеть. Расспросили подробно обо всем падчерицу…

Вот сестра взяла клубок и поехала с братом в лес. В лесу брат стал рубить дрова, а девушка стала собирать ягоды. Как только девушка скрылась из виду, брат привязал к дереву колотушку и уехал. Вернулась девушка на поляну, а брата уже нет. Пошла девушка по Лесу. Вскоре дошла она до пастуха, который пас табун лошадей.

— Укатился мой клубок, не видал ли ты его? — спросила девушка у пастуха.

— Видал, — ответил пастух. — Поработай у меня денек — я тебе коня подарю, на нем и поедешь искать свой клубок.

— Мне твоего коня не надо! — ответила девушка и пошла дальше.

Дошла она до стада коров, потом до овечьей отары, до козьего стада и нигде работать не захотела. А ещё через некоторое время дошла она до избушки старухи-убыр. Вошла она в избушку и сказала:

— Укатился мой клубок, не видала ли ты его?

— Видела, — отвечает старуха. — Только сначала ступай, истопи мне баню.

Истопила девушка баню, вернулась к старухе, а та и говорит:

— Пойдем, доченька, в баню. Ты веди меня за руку, сзади коленкой подталкивай.

— Хорошо, бабушка.

Взяла девушка старуху за руку и давай подталкивать её сзади коленкой! Так и довела до бани.

В бане старуха просит девушку:

— Попарь мне спину, доченька, только не мягким веничком, а его ручкой.

Девушка и принялась колотить старухе спину ручкой веника.

Вернулись они домой, старуха и говорит:

— А теперь расчеши мне волосы.

Стала девушка расчесывать волосы старухе и увидела, что её голова усыпана золотом, серебром и драгоценными камнями. У девушки глаза разгорелись, и стала она торопливо набивать карманы драгоценностями, даже за пазуху кое-что спрятала.

— А теперь, доченька, попляши-ка, — просит старуха.

Стала девушка плясать, а у неё из карманов посыпались золото да драгоценные камни. Старуха-убыр увидела, ни слова не сказала, только послала её на кухню посмотреть, не подошло ли тесто в квашне.

Пришла девушка на кухню, заглянула в квашню, а в квашне полно золота, серебра, самоцветов. Не утерпела девушка, снова набила карманы золотом да серебром, да ещё подумала при этом: «Теперь я знаю, как разбогатела моя сестра!»

Когда она вернулась, старуха-убыр опять заставила её плясать, и опять из карманов девушки посыпались золото да серебро.

После этого старуха-убыр сказала:

— Теперь, доченька, ступай домой и возьми с собой вот этот чёрный сундучок. Когда придёшь домой, откроешь его.

Обрадовалась девушка, подхватила сундучок, второпях даже не поблагодарила старуху и побежала домой. Торопится, нигде не останавливается.

На третий день показалась родная деревня. Когда стала она подходить к своему дому, собаки во дворе затявкали:

— Хотела девушка богатой быть, да вот осталось ей недолго жить! Гав-гав!

Услышал брат, выбежал во двор, стал гоняться за собаками. А собаки всё тявкают:

— Хотела девушка богатой быть, да вот осталось ей недолго жить! Гав-гав!

Девушка прибежала домой, ни с кем не поздоровалась, кинулась сундучок открывать. Только она откинула крышку, выползли из сундучка змеи и стали жалить её.

ОХОТНИК И СЛУЖАНКА

В давние времена жил на свете один молодой джигит-охотник. Пошел он раз в лес на охоту. Бродил, бродил по лесу, выбился из сил, а никакой дичи не подстрелил. Вышел охотник на полянку и решил немного отдохнуть. Прилег да незаметно и уснул. Проснулся он утром и видит: вокруг его шеи обвилась змея. Испугался охотник, не знает, что ему делать. Поспешил он в свое село. А в их селе жила старуха, которая заговаривала змей. Люди и говорят ему:

— Сходи к этой старухе. Может быть, она разгадает, почему змея обвилась вокруг твоей шеи, и поможет освободиться от нее.

Пришел охотник к старухе.

— Помоги мне! — говорит.

Стала старуха заговаривать змею, приказывает ей освободить джигита. А змея не слушает её, не отпускает джигита. Тогда старуха сказала охотнику:

— Ты, сынок, не бойся этой змеи. Что будешь есть сам, тем же корми и её. Может быть, она принесет тебе счастье.

Выслушал джигит слова старухи, да не успокоили они его. Разве приятно, когда змея шею обвила и не хочет отпускать? Загоревал джигит и думает: «Как я буду жить в селе со змеей на шее? Лучше уйду куда-нибудь в безлюдное место и погибну там».

Вышел он из своего села и отправился в дремучий лес.

Шёл, шёл по лесу и очутился в самой непролазной чаще.

Стал джигит пробираться через эту чащу и вдруг увидел красивый дворец.

«Была не была, — подумал джигит, — зайду-ка я в этот дворец». Открыл он двери, вошел во дворец. Окликнул — никто не отзывается.

Обошел он комнаты — ни одной живой души не нашел. Подошел джигит к столу и увидел на нем разные яства и напитки. Наелся джигит досыта, накормил змею, а потом пошел в другую комнату и улегся спать. Лежит он, а заснуть никак не может. Лезут к нему в голову разные тревожные мысли, не дают ему спать.

Долго он так лежал с закрытыми глазами и не двигал ни рукой, ни ногой. И вдруг почувствовал джигит, что змея освободила его шею, спустилась на пол, направилась к двери и куда-то поползла.

Джигит тихонько поднялся с постели, подошел к двери и стал смотреть в замочную скважину: что будет дальше? И видит джигит, что змея выползла на середину комнаты, приподнялась, покачнулась слегка и превратилась в красивую девушку. Осмотрелась девушка и стала прибирать комнату. Джигит увидел всё это и очень изумился, но окликнуть девушку не посмел. Лег он на постель и притворился спящим, а сам, ко всему прислушивается, зорко за всем следит.

Немного времени прошло — влетели в двери три голубя. Опустились они на пол, все трое слегка качнулись и превратились в девушек. Видит джигит — вышла к ним девушка, которая раньше была в облике змеи. Стали три девушки обнимать сестру и расспрашивать её:

— Скажи нам, сестрица, где ты так долго пропадала?

Младшая сестра сказала:

— Я отстала от вас в поле, забрела в лес и заблудилась. Я забыла, как произносить заклинания, чтобы стать голубем.

— А как ты вернулась домой?

Девушка сказала:

— Я увидела спящего в лесу охотника-джигита, приняла облик змеи, обвилась вокруг его шеи, и он вынес меня из леса, а затем принес и сюда.

— Где этот охотник? — спросили сестры.

Девушка ответила:

— Спит вон в той комнате.

Сестры сказали:

— Надо его угостить лучшими яствами и богато одарить за то, что он спас тебя!

И они принялись готовить угощения. Когда всё было готово, младшая сестра вошла в комнату, где лежал охотник, и сказала;

— Проснись, джигит, встань! Мы хотим угостить тебя.

Пока джигит умывался, младшая сестра прислуживала ему, как самому почетному, гостю, и держала перед ним полотенце.

Когда джигит вышел к старшим сестрам, они приветствовали его и сказали:

— Мы потеряли нашу младшую сестру, а ты нашел её, спас и принес в наш дворец. За это все мы несказанно благодарны тебе!

Девушки усадили джигита за стол и стали его угощать.

Когда джигит насытился, девушки спросили его:

— Скажи нам, джигит, чем наградить тебя за то, что ты спас нашу любимую сестру?

Джигит сказал:

— Мне ничего не надо.

Старшая сестра молвила:

— Я подарю ему нашу кобылу, чтобы он мог скорее вернуться в родные места.

Вторая сестра молвила:

— А я подарю ему шапку-невидимку. Наденет он её — и никто не сможет увидеть его.

Третья сестра сказала:

— А я подарю ему наш чудесный меч. Махнешь этим мечом — и он вытянется до края света.

Самая младшая из сестер сказала:

— А я подарю джигиту кольчугу, её не пробьет ни меч, ни стрела. В этой кольчуге ему не опасна будет никакая битва.

Одарили девушки джигита и сказали ему:

— С этого дня ты будешь нашим братом, а мы — твоими сестрами. Если с тобою случится какая-нибудь беда, мы сейчас же придем тебе на помощь.

Когда джигит отдохнул и погостил у девушек, они спросили его:

— Останешься ли ты здесь или поедешь домой?

Джигит сказал:

— Если позволите, поеду домой.

Наделили девушки джигита подарками, усадили на кобылицу и проводили до опушки леса. Здесь джигит поблагодарил их, распростился с ними и поехал восвояси.

Выехал джигит на большую дорогу и стал размышлять: «У падишаха этой страны есть красавица дочь. Почему бы мне не жениться на ней? Теперь я из воинов — лучший воин, никто не может меня одолеть, лучшего зятя падишаху не найти!»

Доехал джигит до самого дворца падишаха и остановился на лужайке перед дворцом. Лошадь свою он отпустил щипать траву, а сам развел костер и улегся возле него.

В это время падишах вышел на балкон и видит — какой-то неведомый джигит расположился перед его дворцом. Разгневался падишах, созвал своих слуг и стал кричать:

— Какой-то неизвестный джигит топчет лужайку, разжигает костер перед моим дворцом! Сейчас же приведите его ко мне!

Побежал к джигиту падишахский посланец и спрашивает:

— Что ты здесь делаешь? Наш повелитель, могучий падишах, приказал выгнать тебя отсюда. Немедленно убирайся прочь, если тебе жизнь дорога!

— Мне недосуг разговаривать с тобой и с твоим повелителем — падишахом! — ответил джигит. — Пусть он высылает для переговоров свою дочь. У меня к ней есть важное дело!

Вернулся посланец к падишаху и доложил ему:

— Великий падишах мой, этот неведомый джигит требует, чтобы к нему для переговоров пришла твоя дочь!

Закричал падишах в гневе:

— Что он, или ума лишился? Сейчас же идите убейте его или свяжите и бросьте туда, где сидят безумные!

Взял падишахский посланец десять вооруженных воинов и повел их на луг, где сидел наш джигит. Только они приблизились, он надел шапку-невидимку и перебил всех.

Посмотрел падишах с балкона и видит: валяются его воины на земле, словно снопы.

Еще больше разгневался падишах:

— Позор на наши головы! Неужели вы не можете справиться с одним каким-то джигитом? Немедленно отправляйтесь к нему и убейте его!

Послал он в этот раз на джигита целое войско. Завидел джигит это войско, надел шапку-невидимку, вынул из ножен свой меч и давай размахивать им.

Вытянулся меч — и близко не подпустил падишахское войско, стал всех крушить, как траву косить.

Глядит с балкона падишах, глядят его визири — диву даются: меч войско отражает, продвигаться ему не дает, а кто его держит — не видно.

«Это, вероятно, не простой человек!» — думает падишах.

Собрал он на совет всех своих визирей. Визири говорят:

— Это или какой-нибудь могучий батыр, или колдун. Лучше нам не спорить с ним. Надо выполнить все, что он пожелает.

Одели в белое одного визиря и послали к нашему джигиту для переговоров. Отправился визирь к лугу. Идет, а сам кричит:

— Ты меня не трогай, я только посланец падишаха?

Джигит говорит:

— Не бойся, не трону!

Подошел посланец поближе и говорит:

— Падишах прислал меня узнать, чего ты от него хочешь.

— Мне ничего, кроме дочери падишаха, не надо, — отвечает джигит.

— Хорошо, — говорит посланец, — так и доложу! Вернулся он к падишаху и говорит:

— Этот джигит просит твою дочь. Оказывается, только из-за неё он и воюет.

Смутились визири — не знают, как быть, какой совет дать своему падишаху. А падишах струсил и го-

— Надо выдать за него дочь, если он требует этого!

— Погоди, — отвечают визири, — надо прежде поговорить с твоей дочерью: что она скажет?

Вызвали дочь падишаха. Отец говорит ей:

— Дочь моя, явился к нам один батыр. Из-за тебя множество воинов перебил, хочет жениться на тебе. Что будем делать?

— Кто он — падишах или сын падишаха? — спрашивает девушка.

— По облику простой джигит, — отвечает падишах.

— Не выйду я за него замуж! — говорит девушка. — За меня сватается сын падишаха Тимержана, а я выйду за простого джигита?

— Нет, — отвечает падишах, — мы не можем вступать в спор с таким сильным батыром и выдавать тебя за другого.

Этот джигит будет сильнее всех падишахов. Ступай к матери, посоветуйся с ней.

Отпустили падишахскую дочь поразмыслить.

Пришла она к матери, спрашивает: как быть?

Мать дала ей такой совет:

— Не отказывай этому джигиту. Если ты не выйдешь за него, он разорит все наши владения. Видишь сколько войска он уничтожил! Ты выйди за него — выведай, в чём его сила, а там посмотрим как нам быть дальше.

Дочь согласилась, пошла к отцу и сказала:

— Отец, я согласна. Выйду замуж за этого джигита.

Побежали визири к джигиту, кричат в один голос:

— Дочь нашего падишаха согласна быть твоей женой!

Посадили джигита в карету, повезли его во дворец, а кобылу его привязали сзади кареты.

Во дворце и падишах и его визири встретили джигита ласково, притворились приветливыми. Дочь падишаха тоже сделала вид, что джигит нравится ей. А джигиту девушка и в самом деле очень понравилась — он рад, что на такой красавице женится.

Падишах не стал откладывать, сейчас же справил богатую свадьбу и выстроил для молодых новый дворец. После свадьбы зашел падишах к ним узнать, как они живут. Видит — молодые довольны друг другом. Жена так и ластится к джигиту, а джигит счастливее всех на свете.

Немного времени прошло — получила дочь падишаха тайно письмо от сына соседнего падишаха Тимержана. В письме этом было написано:

«Выведай, в чём сила этого джигита, дознайся обо всем и немедленно сообщи мне. Мы погубим его, и ты станешь моей женой».

Дочь падишаха не стала ждать да откладывать. Выбрала она подходящую минуту, стала обнимать джигита, говорить ему ласковые слова и выспрашивать;

— Скажи мне, как это тебе удалось так легко расправиться с войском падишаха, моего отца? Или ты обладаешь силой дива? Или у тебя есть какая-то тайна?

Джигит не ожидал никакой беды, а потому и рассказал ей все:

— Скажу тебе правду, не буду от тебя таиться.

Есть у меня шапка-невидимка, меч, который при взмахе достаёт до края земли, и кольчуга, которую не пробьет никакая пуля. И побеждаю я не силой, а при помощи этих чудесных доспехов.

Обрадовалась дочь падишаха, что выведала всё так легко и просто, только виду не подала.

— Твои доспехи, — говорит, — драгоценные. Нельзя бросать, их где попало. Может случиться, что кто-нибудь узнает об их чудесном свойстве и похитит их. А они очень нужны нам, особам падишахского рода. Дай мне, я спрячу их в надежное место — в мой кованый сундук.

Джигит поверил в правдивость и честность дочери падишаха, не думал, что она затаила против него злобу, и отдал ей на сохранение свои доспехи.

— Возьми, — говорит, — и спрячь получше. А когда начнется война, ты отдашь их мне.

Дочь падишаха быстро схватила чудесные доспехи джигита и заперла их в своем сундуке.

Когда джигит уснул, она пошла к падишаху и сказала:

— Отец, я теперь знаю все тайны мужа. У него есть чудесные доспехи. Я хитростью выманила их и заперла в моем сундуке. Надо скорее подменить его чудесные доспехи. Достаньте их из сундука и куда-нибудь спрячьте, а на их место положите похожие.

Падишах очень обрадовался и стал хвалить дочь за то, что она так ловко всё проделала. Потом он приказал изготовить шапку, похожую на шапку-невидимку джигита, поддельный меч и простую кольчугу. Всё это положили в сундук падишахской дочери, а чудесные доспехи джигита отправили сыну падишаха Тимержана и написали ему: «Объяви войну джигиту и избавь нас от него».

Прочёл сын Тимержана это письмо и сейчас же отправил гонца с таким ответом: «Вышлите джигита на битву со мною».

Прибежала падишахская дочь к джигиту, стала будить его:

— Долго спишь, батыр! А спать не время: принёс гонец грамоту от сына падишаха Тимержана. Хочет он отомстить за меня, вызывает тебя на битву! Что же вам теперь делать?

— Не печалься понапрасну, — отвечает джигит. — Для меня эта битва — не битва! Подай мне мои доспехи. Сейчас же поеду и уничтожу этого сына падишаха Тимержана!

Дочь падишаха подала ему поддельные доспехи и сказала:

— Не надевай сейчас свою кольчугу и шапку. Надень их, когда проедешь половину пути.

Джигит сел на свою кобылицу, которую получил в подарок от сестер-волшебниц, и отправился в путь.

Вскоре он увидел вражеское войско. Стоит это войско, дожидается его, а сына падишаха Тимержана не видно.

Слез наш джигит с лошади, надел на себя свои доспехи. И не догадывается он, что эти доспехи подменили, — вид у них совсем такой же, как и у его чудесных доспехов.

Надел джигит подмененную шапку и решил, что теперь его никто не видит. Стал он вызывать неприятеля:

— Выходи, сын падишаха Тимержана, давай испробуем наши силы!

А сын падишаха Тимержана стоит невидимый рядом с ним. Засмеялся он, размахнулся и срубил нашему джигиту голову мечом. Срубил и говорит:

— Много воинов падишаха он побил, теперь я над ним потешусь!

Стал сын падишаха Тимержана рубить тело джигита на мелкие кусочки. Изрубил, сложил в мешок и велел привязать его к хвосту лошади.

— Пусть, — говорит, — в таком виде вернется к своей жене! Это её опечалит!

Думал он, что кобыла пойдет ко двору падишаха. А кобылица побежала в лес, к своим прежним хозяйкам.

Прибежала она к лесному дворцу и громко заржала.

Почувствовали сестры-волшебницы что-то недоброе, выбежали из дворца и видят: привязан к хвосту кобылицы окровавленный мешок. Осмотрели его сестры и говорят:

— Это наш братец джигит! Надо оживить его!

Достали они живой и мертвой воды и принялись оживлять джигита. Разложили куски его тела, приложили один к другому и побрызгали мертвой водой. В тот же миг тело джигита срослось. Тогда сестры вспрыснули тело живой водой. И в тот же миг джигит ожил.

— Что с тобой случилось? — спрашивают его сестры. — Кто изрубил тебя?

А у джигита исчезла память, ничего не может ответить.

Тогда сестры принялись колдовать и узнали все, что было с джигитом за последнее время: как он женился на дочери падишаха, как она подменила его чудесные доспехи и с помощью сына падишаха Тимержана погубила его.

Рассказали они всё джигиту, а потом говорят:

— Сейчас сын падишаха Тимержана женился на твоей бывшей жене, увез её в столицу своего отца.

Разгневался джигит и говорит:

— Нельзя простить такого коварства, поеду и отомщу им обоим!

— Если хочешь ехать, поезжай, — отвечают сестры, — а пока погости у нас, окрепни хорошенько и соберись с силами.

Когда джигит окреп и собрался уезжать, сестры дали ему три пера и сказали:

— Эти перья чудесные. Возьмешь в рот одно перо — станешь золотым жеребцом; возьмешь другое — станешь яблоней; возьмешь третье — станешь золотой уткой.

Сестры обучили джигита, какие слова должен он произносить, чтобы изменять по желанию свой облик. И когда джигит всё запомнил, они сказали:

— Теперь никто и никогда не сможет извести тебя! Отправляйся в столицу падишаха-Тимержана и отомсти обманщикам и предателям!

Джигит вскочил на свою кобылицу, поблагодарил девушек и поехал.

Приехал он в столицу падишаха Тимержана и остановился на самой окраине города. Здесь он высмотрел бедный домик и попросил у старика хозяина, чтобы тот приютил его. Добрый старик пустил его в свои дом и стал угощать чем мог. Джигит сказал старику.

— Завтра в вашем городе базарный день. Я превращусь в золотого жеребца, а ты, бабай, выведи меня на базар и продай. Только смотри, назначай такую цену, чтобы не простые люди, ни купцы не могли меня купить. Кроме самого падишаха, никому меня не продавай! Спросят тебя, сколько стоит твой жеребец, ты отвечай: «Отдам тому, кто насыплет золота по щиколотку моего коня». Ни у кого, кроме падишаха, не будет столько золота!

Любопытно стало старику. Захотелось ему убедиться, правду ли говорит джигит или только смеется над ним.

— Ну-ка, — говорит, — покажи, сынок, как ты превращаешься в золотого жеребца!

— Хорошо, — отвечает джигит. — Смотри!

Вышел он во двор, взял в рот чудесное перо и вмиг превратился в золотого жеребца — и копыта, и грива и хвост золотые. Даже уздечка и седло из чистого золота.

Диву дался старик:

— Эх, сынок, да разве у кого хватит богатств, чтобы купить такого коня!

Переночевал джигит, а на рассвете опять обернулся золотым жеребцом. Повел старик его на базар. Весь базар собрался вокруг них. На жеребца и смотреть невозможно, глаза болят — так он весь блестит, сверкает на солнце. Послали к падишахскому сыну вестового: «Появился на базаре золотой жеребец. Такого коня на свете ещё не бывало».

Заторопился сын Падишаха Тимержана на базар, и его жена просится с ним:

— Хочу и я взглянуть на этого диковинного коня!

Приехали они на базар, не могут глаз отвести от золотого жеребца — такой он статный, красивый.

Говорит падишахская дочь своему мужу:

— Давай купим этого коня, чего бы он ни стоил! какого коня ни у одного падишаха в мире нет!

Спрашивают старика:

— Сколько просишь за коня?

Старик говорит:

— Отдам коня тому, кто насыплет золота по щиколотки ему!

Приказал сын падишаха Тимержана привезти из кладовых побольше золота. Привезли золота и насыпали по самые щиколотки коню. Старик собрал всё то золото, а сын падишаха Тимержана увел золотого жеребца.

В столице падишаха Тимержана жила старая колдунья. Жена падишахского сына то и дело ходила к ней ворожить. Пришла она на другой день и сказала:

— Вчера мы купили на базаре такого жеребца, какого не найдешь ни у одного падишаха! Весь он из чистого золота. Увидишь его — глаз не оторвешь! Может быть, это конь самого небесного ангела Хезера!

— Погоди радоваться, дочка, — говорит колдунья. — Сейчас мы узнаем, откуда появился этот жеребец.

Достала она свою колдовскую книгу, полистала её и говорит:

— Эх, дочка, напрасно ты радуешься! Ведь этот золотой жеребец — оборотень. Это тот самый джигит, которого ты извела. Это он принял облик золотого жеребца. Смотри, теперь он погубит вас обоих!

Испугалась падишахская дочь, стала просить у колдуньи совета:

— Как же нам быть, бабушка?

Колдунья говорит:

— Муж твой не пожелает так расстаться с этим жеребцом. Сама знаешь, как он дорожит им. Поэтому ты иди во дворец и сейчас же притворись больной. Скажи мужу, что умираешь. Спросит он, чем тебя лечить, ты скажи: «Видела я ночью сон, будто подошел, ко мне какой-то старец, и говорит: «Пока не отведаешь мяса золотого жеребца, не выздоровеешь».

Дочь падишаха дала колдунье денег, поблагодарила её за совет и пошла во дворец.

Легла она на постель и притворилась больной стонет, охает. Забеспокоился муж, спрашивает:

— Что с тобой случилось?

А она в ответ еле-еле простонала:

— Видно, никогда больше не встану… Видно смерть моя пришла.

— А есть ли какое лекарство от твоей болезни?

Жена говорит:

— Приснился мне этой ночью сон, будто подошёл ко мне какой-то старец и говорит: «Пока не отведаешь мяса золотого жеребца, не выздоровеешь».

Сын падишаха говорит:

— Да разве я ради тебя не зарежу этого жеребца? Сейчас же зарежу, только бы ты выздоровела!

Этот их разговор услышала нечаянно девушка-служанка. Думает она: «Вот зарежут этого диковинного жеребца, а мне даже и посмотреть на него не удалось!»

Пошла она в конюшню, стала рассматривать жеребца. Осматривает, а сама говорит тихонько:

— Эх, жеребец, какой ты красивый! Жаль, что не придётся на тебе прокатиться — сейчас тебя зарежут!

Сказал ей жеребец человеческим голосом:

— Зарежут так зарежут, убежать я теперь всё равно не успею! А ты, девушка, сделай, что я тебе скажу.

Когда будут меня резать, возьми первую каплю моей крови и закопай её возле дворца. Только смотри не говори ни слова об этом никому!

Девушка-служанка говорит жеребцу:

— Выполню твою просьбу!

Только она ушла, пришел в конюшню сын падишаха Тимержана с конюхами, вывел золотого жеребца из конюшни, приказал связать ему ноги и зарезать. А девушка-служанка тут же стоит, смотрит.

Когда провели ножом по горлу жеребца, она подскочила, и кровь брызнула на подол её платья.

— О, аллах! — вскрикнула девушка. — Перепачкала я платье кровью! Надо скорее отмыть кровь…

Убежала она, вырезала кусочек платья, забрызганный кровью, и закопала его возле падишахского дворца.

Сын падишаха Тимержана приказал сварить конское мясо и отнести его жене. Она съела кусочек и воскликнула:

— Вот я и выздоровела!

Утром проснулись во дворце и видят: выросла у самой стены яблоня. Яблоки на ней крупные, красивые, висят под самыми окнами. Сын падишаха дивится, радуется. А жена его неспокойна. «Схожу-ка я, — думает, ещё раз к колдунье. Спрошу у нее, что это за яблоня возле нашего дворца выросла!»

Прибежала к колдунье, стала рассказывать:

— Бабушка, возле нашего дворца за одну ночь выросла яблоня. Яблоки на ней красивые, крупные, висят у самого окна. Что бы это значило?

— Это, наверное, неспроста! — говорит колдунья.

Достала она свою колдовскую книгу, полистала её и молвила:

— Это не яблоня, это всё тот же джигит. Смотри, он вас обоих погубит!

— Как же мне быть, бабушка? — спрашивает дочь падишаха.

Колдунья сказала:

— Снова притворись больной и скажи мужу: «Видела я опять вещий сон: до тех пор я не выздоровею, пока не поем с блюда, сделанного из ствола яблони!»

Пришла дочь падишаха во дворец, улеглась на постель, лежит охает.

— Что это опять случилось с тобой? — спрашивает её муж.

— Ох, снова я заболела…

— Как же на этот раз вылечить тебя?

Она говорит:

— В эту ночь я опять видела сон. Будто бы подошел ко мне седобородый старец и сказал: «Если не поешь с блюда, сделанного из ствола этой яблони, умрешь».

Стал сын падишаха успокаивать жену:

— К чему нам эта яблоня? Сейчас срубим её и сделаем для тебя блюдо.

Девушка-служанка опять услышала этот разговор и думает про себя: «Дай-ка погляжу, что это за яблоня!»

Подошла к яблоне и говорит:

— Эх, яблоня, какая ты красивая, да недолго тебе красоваться: сейчас тебя срубят!

Яблоня говорит служанке человечьим голосом:

— Пусть срубят, ничего не поделаешь. А тебя я попрошу вот о чем: когда будут меня рубить, возьми первую щепку, отнеси к озеру и брось в воду.

— Хорошо, — говорит служанка, — выполню твою просьбу.

Когда стали рубить яблоню, служанка подняла первую щепку, отнесла её к озеру и бросила в воду.

А из ствола яблони сделали блюдо и подали на нем еду больной дочери падишаха. Поела она немножко и воскликнула:

— Вот я и выздоровела!

В это время прибежали слуги и говорят:

— По озеру плавает красивая золотая утка!

Сын падишаха Тимержана говорит жене:

— Схожу я на озеро, подстрелю тебе на жаркое эту утку!

Пришел он к озеру. Видит, возле самого берега плавает золотая утка. Думает сын падишаха: «Жалко стрелять в такую утку! Лучше поймаю её и посажу в клетку».

Потянулся он к утке, а утка отплыла от берега. Разулся сын падишаха, вошел в воду — утка совсем близко. Хотел схватить её, а утка отплыла в сторону. Тогда разделся он на берегу и опять вошел в озеро. Утка совсем близко плавает. Тянется к ней сын падишаха, а схватить её всё никак не может. Заманила его утка на самую середину озера, а сама быстро-быстро поплыла к берегу. Выскочила на берег, слегка качнулась и превратилась в джигита. Схватил джигит лук падишахского сына, прицелился и застрелил его. Затем он надел его одежду и пошел во дворец.

Пришел и спрашивает слуг:

— Где ваша госпожа?

Слуги говорят:

— Она в своей комнате.

Джигит подошел к этой комнате, пустил стрелу через стену и убил дочь падишаха. Затем он достал из её сундука свои чудесные доспехи, позвал к себе всех визирей и сказал им:

— Из-за этой обманщицы и её мужа я перенес много всяких бед, поэтому я и предал их смерти.

После этого джигит женился на девушке-служанке которая спасала его от гибели, и стал жить с нею дружно, в любви и согласии.

ЗОЛОТАЯ ПТИЦА

В давние времена жили в некоем городе два брата. — Один брат был богатый, другой — бедный. Богатый брат был ювелир и торговал золотыми и серебряными изделиями, а бедный занимался самой тяжелой, черной работой.

У бедного брата было два сына: они работали на своего богатого дядю, и за это он кормил их.

Однажды бедняк пошел в лес за хворостом. Как только он вошел в лес, увидел на дереве птицу. Была эта птица вся золотая. Захотелось бедняку поймать золотую птицу, а подойти к ней и схватить её никак нельзя — слишком уж высоко сидела птица.

Поднял бедняк камень и метнул в золотую птицу. Не убил камень птицу, а только задел. Выпало из её крыла одно перо, а сама птица вспорхнула и улетела.

Принес бедняк это золотое перо домой и отдал своему богатому брату. За это перо богач дал ему немного денег и сказал:

— Ещё принесешь такое перо — опять денег дам!

На другой день бедняк снова отправился в лес за хворостом. Ходил он, ходил по лесу и увидел, что на одном высоком дереве что-то поблескивает между ветками.

Влез он на это дерево и увидел там большое птичье гнездо, а в нем — золотые яйца. Вынул бедняк из гнезда одно яйцо и принес своему богатому брату.

— Если ты принесешь птицу, дам тебе ещё больше! Мне эта птица очень нужна!

На третий день бедняк снова отправился в лес. Ходит он по лесу, выискивает золотую птицу. Видит — сидит птица на самой нижней ветке дерева, так низко, что можно руками схватить. Подкрался бедняк, изловчился и поймал золотую птицу. Принес птицу богатому брату. Богач дал ему ещё больше денег. Довольный и радостный, пошел бедняк домой.

А хитрый богач догадался, что это чудесная птица: кто съест её сердце и печень, тот каждое утро будет находить у себя под подушкой много золота.

— Свари эту птицу целиком, — приказал богач своей жене, — и смотри ничего не выбрасывай: это необыкновенная птица!

Жена богача вымыла золотую птицу, положила в котел и поставила на огонь, а сама пошла по делам к соседям, В это время дети бедного брата вошли в дом своего дяди, открыли крышку котла и видят — варится в котле золотая птица. Повернули они птицу, и выпали из неё сердце и печень, Один мальчик взял сердце, другой — печень и стали есть.

В это время возвращается жена богача. Смотрит — мальчики едят мясо. Она встревожилась и спрашивает их:

— Что вы едите?

Мальчики отвечают:

— Заглянули мы в котел, а там варится птица. Из неё выпали два кусочка мяса, вот мы и едим их.

Обругала жена богача мальчиков, выгнала бон и сказала:

— Уходите и никому не говорите о том, что ели мясо этой птицы!

А сама, чтобы, муж ни о чём не догадался, быстро поймала петуха, зарезала его, вынула сердце и печень и бросила в котёл.

Сварилась золотая птица, приходит домой богач и приказывает жене:

— Подавай птицу!

Уселся, он и стал есть птицу. Всю съел, даже косточек не оставил. После этого он улегся спать. «Утром, — думает, — выну из-под подушки много золота!»

Проснулся он рано, только — солнце показалось, и давай шарить у себя под подушкой. Никакого золота там нет. Тогда он спрашивает у жены:

— Всю ли птицу ты сварила?

Жена боится сказать правду и отвечает:

— Всю.

— А не пропал ли хоть какой маленький кусочек?

— Нет, ничего не пропало.

Стал богач думать и гадать: как же это так получилось?

А дети бедного брата пришли после работы домой и легли спать. Утром, когда они стали убирать свои постели, нашли в изголовье золото. Побежали они к отцу и говорят:

— Посмотри, отец, сколько золота мы нашли!

Отец удивился, не может понять как это в его дом золото попало. Спрашивает у сыновей:

— Расскажите мне всё по порядку!

А что дети могут ему рассказать? Они и сами ничего не знают: нашли, и всё. Они и сами ничего не знают: нашли и всё. А о том, что они съели сердце и печень золотой птицы, ничего не сказали.

На другое утро проснулись сыновья бедняка и опять нашли у себя в изголовье золото.

Ничего не может понять бедняк.

Взял он всё это золото и пошёл к богатому брату. Пришёл и рассказал о чудесах, которые происходят у него в доме.

Догадался хитрый богач, в чём дело, озлобился, решил погубить мальчиков, только виду не подал.

— Ты, — говорит, — не бери это золото. Возьмёшь — будет большая беда! Это золото заколдованное. И детей своих ты не должен держать дома. Они принесут тебе большое несчастье. Совсем пропадёшь!

Бедняк спрашивает:

— Что мне делать?

А богач говорит:

— Отведи детей в лес и оставь их там.

Поверил бедняк своему брату. Накормил детей, отвел их в лес и и оставил там.

— Вы, говорит, — побудьте здесь, а я наберу хворосту и приду к вам.

Остались дети одни, стали ждать отца. Весь день прождали, а он всё не идёт.

Звали они, звали отца — не откликается он.

Стали они искать дорогу домой. Долго искали, да так и не нашли. Совсем заблудились.

Блуждали они, блуждали по лесу и встретили какого-то человека.

— Чьи вы дети и почему вы здесь одни? — спрашивает человек.

Мальчики рассказали ему всё — и кто их отец, и как каждое утро стало появляться у них в изголовье золото, и как привел отец их в лес, а сам куда-то пропал.

— О, мои милые, живите у меня до тех пор, пока не станете большими! — сказал им человек и повел их к себе домой.

Стали мальчики жить у этого человека. Он их и кормит, и одевает и ко всякой работе приучает. Был он хороший стрелок — научил мальчиков стрелять из ружья.

— Это, — говорит, — вам в жизни тоже пригодится!

А сам каждое утро собирает у них из-под подушек золото и прячет.

Так они и жили — не год, не два, а много лет. Когда мальчики стали взрослыми джигитами, воспитатель их дал им по ружью и сказал:

— Пойдемте в лес охотиться.

Отправились они втроем в лес. Долго бродили по лесу, да не подстрелили ни птицы, ни зверя. Когда возвращались они домой, увидели стаю диких гусей. Летят гуси высоко у них над головами.

Человек и говорит молодым джигитам:

— Хочу посмотреть, какие вы стрелки. Подстрелите каждый по гусю!

Прицелились джигиты и убили двух гусей.

— Ну, — говорит человек, — теперь вы настоящие джигиты! Можете прожить и самостоятельно.

А джигитам и самим надоело жить вдали от людей. Говорят они тому человеку:

— Ты нас подобрал в лесу, вырастил, воспитал, обучил. Благодарим тебя за это! Теперь ты разреши нам посмотреть, как другие люди живут.

Не стал человек удерживать их.

— Идите, — говорит, — теперь вы нигде не пропадёте.

Утром он накормил джигитов, подарил каждому по ружью и проводил в путь. А перед тем как они ушли, подал им нож и сказал:

— Если вам надо будет расстаться, воткните этот нож в дуб, который растёт на перекрёстке двух дорог. Когда один захочет узнать о судьбе другого, пусть придёт к дубу и взглянет на нож. Заржавела одна сторона ножа — значит, погиб один из вас. Блестят обе стороны ножа — значит оба живы и здоровы.

Простились братья со своим воспитателем и пошли.

Шли они, шли и подошли к дремучему лесу.

И такой огромный был этот лес, что за день не прошли они и половины его. Решили братья остановиться на ночлег.

На ужин захотелось им подстрелить какой-нибудь дичи. Зарядили они ружья и отправились на охоту. Скоро увидели они зайца, который бежал мимо, и прицелились в него. Вдруг этот заяц заговорил человеческим языком:

— Не убивайте меня! У меня есть двое детей — возьмите их, они будут вашими помощниками!

Не тронули братья зайца. Скрылся заяц за деревьями, а скоро к братьям прибежали два зайчонка.

Пошли братья дальше и увидели лису. И только они прицелились в лису, как она заговорила человеческим языком:

— Не убивайте меня! У меня есть двое детей — возьмите их, и они во всем будут помогать вам.

Не тронули братья лису. Убежала лиса и скоро вернулась с двумя лисятами.

Отправились братья дальше вместе со своими зайцами и лисятами. Шли они, шли и увидели волка.

— Убьем, — говорят, — хоть этого волка!

И только прицелились, как волк заговорил по-человечески:

— Не убивайте меня, возьмите лучше моих детей. Сбегал волк к своему логову и привел двух волчат.

Пошли братья дальше с зайцами, лисятами и волчатами.

Глядят, вылезает из кустов большой медведь. Хотели братья убить медведя, а он просит их человеческим голосом:

— Не убивайте меня, берите моих детей!

Не стали они убивать медведя, взяли его медвежат и пошли дальше.

Шли они, шли и увидели огромного льва. Прицелились они, а лев вдруг заговорил по-человечески:

— Вы не убивайте меня, за это отдам вам двух моих детей!

Они и льва не тронули. Взяли двух его львят и шли со всеми своими зверями дальше.

А голод не утихает, хочется им. есть, оказали своим лисятам:

— Вы ловкие и шустрые: наловите нам птиц, мы еле живы от голода.

Лисята побежали и вскоре принесли братьям дичи. Разожгли братья костер, изжарили птицу и наелись досыта.

Долго они бродили по лесу и решили идти каждый своим путем.

— Побываем, — говорят, — каждый в разных местах, а потом сойдемся и расскажем один другому, где и как люди живут, что узнали, с кем встречались.

Вышли они на перекресток двух дорог, воткнули в старый, большой дуб нож, поделили между собой зверей, попрощались и разошлись в разные стороны. Один брат на восток пошел, другой — на запад.

Младший брат долго пробирался и через чащу, и через овраги, и через болота, совсем из сил выбился. Наконец вышел он к какому-то городу. Видит, все дома в городе окутаны черным холстом. Заходит он в один дом.

— Пустите, — говорит, — переночевать.

Хозяин говорит:

— Ночуй, пожалуйста.

— А нельзя ли где-нибудь запереть моих зверей? — спрашивает джигит.

— У меня сарай свободный, запри их в сарае, — отвечает хозяин.

Отвел джигит своих зверей в сарай и запер. Медведь говорит:

— Мы есть хотим!

Заяц и лиса нашли в стене дыру, выбрались и живо натаскали в сарай кур и накормили всех досыта.

А джигит наелся-напился и стал расспрашивать хозяина:

— Почему это ваш город весь окутан черным холстом?

Хозяин отвечает:

— Сделано это в знак скорби. Завтра умрет дочь нашего падишаха. Вот нам всем и приказано вывесить чёрный холст.

— А разве дочь падишаха лежит при смерти? — спрашивает джигит.

— Нет, — отвечает хозяин, — она нисколько не больна, а умереть всё равно должна.

Удивился джигит:

— Как же это так: девушка сосем здоровая и вдруг должна умереть?

Хозяин ему говорит:

— Видишь ты вон эту высокую гору, что стоит за нашим городом? На этой горе живёт огромный змей — аждаха. Этому аждахе мы должны каждый год давать по одной самой красивой девушке.

Если не дать, аждаха разорит весь наш город. В этом году жребий выпал дочери падишаха.

Выслушал джигит хозяина и спрашивает:

— Почему же никто не убьет аждаху?

— Что ты, — отвечает хозяин, — разве можно его убить! Самые известные батыры пытались убить аждаху, да не смогли, только сами погибли. Падишах объявил, что тому, кто убьет аждаху, он отдаст свою дочь, а после смерти и все свои владения.

— Батыры ходили биться с аждахой, пойду и я! — говорит джигит.

Стал хозяин отговаривать его, а наш джигит не слушает. Накормил он ещё раз своих зверей и, не откладывая, отправился вместе с ними на гору, где жил аждаха.

Взобрался он на самую вершину и видит: стоит там огромный дом. Вошел в этот дом, стал осматривать его. В доме тихо, пусто, никого нет. Заходит джигит в одну комнату и видит: стоят на столе три чаши с водой, а на столе сделана надпись: «Кто выпьет эту воду, станет сильнее всех на свете, весь мир не в состоянии будет с ним совладать. Выпей воду, возьми меч, что висит над дверью, и убей аждаху!»

Прочитал наш джигит надпись. Воду пить не стал, а прямо подошел к двери и хотел было снять меч. Да куда там! Даже с места не мог его сдвинуть.

Тогда джигит взял со стола одну чашу, выпил воду и поднял меч одной рукой, как игрушку. Вышел он из дома и стал искать, где притаился аждаха.

А в это самое время из города уже вывели дочь падишаха, чтобы отдать аждахе. Все жители города провожали её, и многие плакали, жалея её молодость и красоту.

Дошли провожающие с девушкой до самого подножия горы, а сами вернулись в город. Остался с девушкой только один визирь падишаха, чтобы посмотреть, как аждаха будет глотать её. Укрылся визирь в безопасном месте и говорит девушке:

— Дальше одна ступай!

Пошла девушка, увидела издалека нашего джигит и приняла было его за аждаху. А как вгляделась лучше, видит, что это молодой красивый джигит, радовалась девушка и спрашивает:

— Кто ты, джигит, и как очутился на этой горе? Джигит говорит:

— Я пришел сюда затем, чтобы убить аждаху и спасти тебя!

Ввел он девушку в тот дом, где взял меч, и сказал:

— Жди меня здесь!

А сам вышел и стал ждать аждаху.

Немного времени прошло, подлетает к дому семиглавый аждаха. Увидел он нашего джигита и зашипел:

— Ты зачем сюда пришел?

Джигит говорит:

— Пришел биться с тобой!

— Много здесь бывало батыров и получше тебя, — говорит аждаха, — да я всех их убил! И тебе живым не быть!

Сказал эти слова аждаха и кинулся на джигита. Из всех семи ртов огнем его палит, хочет острыми когтями разорвать. Деревья кругом падают на землю, ломаются, горят. Хочет аждаха схватить джигита за голову, а джигит увертывается. Выждал он, как аждаха повернулся к нему боком, взмахнул мечом и снес ему сразу три головы. Разъярился, рассвирепел аждаха ещё больше, взлетел вверх и бросился на джигита. А джигит опять увернулся, ловко взмахнул мечом и срубил долой ещё три головы у аждахи. Остался аждаха с одной головой, да не стал слабее, так и кидается на джигита, вот-вот голову ему откусит. А у джигита силы иссякать стали. Собрал он последние силы, взмахнул мечом и отрубил аждахе хвост. И чувствует джигит, что нет у него больше сил для битвы с аждахой. Кликнул он тогда на помощь своих зверей. Прибежали звери, бросились на аждаху. Медведь с одного бока рвет, волк и лев — с другого, а лиса и заяц сзади помогают. Разорвали аждаху на мелкие куски.

Тут наш джигит отправился в дом, где ждала его девушка. Вошёл он и видит: лежит она без памяти от страха. Взял джигит её на руки, вынес на свежий воздух. Оглянулась она и спрашивает:

— Где аждаха?

— Нет больше аждахи! — отвечает наш джигит. — Спасена ты!

Обрадовалась девушка, бросилась на шею джигиту со слезами, стала благодарить его. Потом сняла с пальцев свои золотые кольца и повесила их на шеи зверям джигита, которые помогли ему победить аждаху. А самому джигиту она подарила свой платок, на котором было вышито её имя, и сказала:

— Ты будешь моим мужем!

Наш джигит отрезал у семи голов аждахи семь языков, завязал их в платок, который подарила ему дочь падишаха, и сказал:

— Я очень устал, мне хочется спать!

Села девушка на траву; он лег и положил голову ей на колени, а своему льву приказал:

— Стой на карауле и следи, чтобы никто не мог сюда подойти и убить меня!

Сказал это джигит и в тот же миг крепко уснул.

Постоял лев на карауле немного и говорит медведю:

— Теперь ты карауль! — И сам заснул.

Встал на караул медведь. Да недолго караулил. Кликнул волка и сказал:

— Теперь твой черед караулить! — А сам лег спать.

Волк постоял, постоял и говорит лисе:

— Стереги, лиса, а я вздремну!

Лиса немного покараулила и стала звать зайца:

— Иди карауль нашего хозяина, а я спать хочу!

Встал теперь на караул заяц. А он тоже, как все звери, в битве с аждахой сильно утомился. Посидел он, посидел, уткнулся носом в траву и незаметно уснул. Никого на карауле не осталось.

В это время визирь, падишаха, который сопровождал девушку, выбрался из своего безопасного укрытия и видит: битва давно окончена, от аждахи одни куски остались, а дочь падишаха сидит на траве и охраняет сон неведомого молодого джигита.

Подкрался визирь сзади, вытащил свой меч и отрубил джигиту голову. И так ловко и быстро сделал это, что звери ничего и не слышали. Девушка окаменела от ужаса. А визирь воспользовался этим, схватил её и бросился бежать.

Когда девушка пришла в себя, визирь сказал ей:

— Ты скажи отцу своему, падишаху, что аждаху убил я, его главный визирь! Не скажешь — погублю тебя!

Девушка говорит:

— Нет, не буду я лгать. Аждаху убил не ты, а тот джигит, которому ты отрубил голову!

Тогда визирь стал угрожать девушке, пугать её:

— Если не скажешь падишаху, как я тебе приказываю, я убью тебя — вот этим мечом отрублю и тебе голову!

Девушка испугалась и молвила:

— Скажу все, как ты велел!

Привел визирь девушку к падишаху. Увидел падишах свою дочь, обрадовался. А визирь говорит ему:

— Вот я убил аждаху и спас твою дочь и весь город! Теперь исполни свое обещание: выдай дочь за меня замуж!

Падишах спрашивает у девушки:

— Это правда, что он убил аждаху?

Девушка отвечает:

— Может быть, и правда… — И тут же добавляет: — Хотя бы это была даже и правда, не справляй свадьбу сейчас. Справляй свадьбу только через один год и один день.

Визирь стал просить, чтобы свадьбу не откладывали, но падишах приказал отложить свадьбу на один год и один день.

Оставим теперь их во дворце и вернемся к нашему джигиту.

Лежит он обезглавленный, а рядом спят его звери. Летел мимо них шмель, сел на нос зайцу и стал жужжать. Заяц смахнул лапой этого шмеля и опять спит. Шмель снова сел на нос зайцу и жужжит. Заяц опять смахнул его лапой и всё спит. Тогда шмель снова сел на нос зайцу и ужалил его. Вскочил заяц, закричал и разбудил лису. Лиса разбудила волка, волк — медведя, а медведь — льва.

Вскочили они все на ноги, смотрят: девушки нет, а их хозяин лежит мертвый. Испугались звери стали упрекать один другого, стали спрашивать:

— Кто убил нашего джигита?

Всё только одно и повторяют:

— Я не знаю!

Лев спрашивает медведя:

— Почему ты не разбудил меня?

Медведь отвечает:

— Я сам спал… Почему ты, волк, не разбудил меня?

Волк говорит:

— Я тоже спал… Почему ты, лиса, не разбудила меня?

Лиса говорит:

— И я спала. заяц должен был разбудить меня… Почему не разбудил?

А заяц молчит, ничего не может ответить. Тогда все звери сказали:

— Во всем виноват заяц! Надо убить его!

Заяц говорит:

— Не убивайте меня, я оживлю нашего хозяина. Я знаю, что на одной горе растет дерево с целебными корнями. Если взять корешок этого дерева и положить в рот мертвому, он сейчас же оживет. Только гора эта далеко отсюда — надо бежать до неё два дня и две ночи.

Лиса говорит:

— А ты беги так быстро, чтобы обернуться за один день!

— Хорошо, — отвечает заяц, — побегу как могу быстро!

И помчался он изо всех своих сил.

Уселись звери возле своего хозяина, ждут зайца.

Ровно через день заяц прискакал и принес в зубах целебный корешок.

Соединили звери голову джигита с его телом, а заяц вложил ему в рот свой целебный корешок. Голова в тот же миг срослась с телом, джигит потянулся и сел, как после долгого сна. Огляделся кругом девушки нигде нет, сидят возле него только одни его звери. Спрашивает он у льва:

— Где девушка? Что случилось, пока я спал?

— Не спал ты, — говорит ему лев. И рассказал ему всё по порядку.

Загоревал джигит и отправился со своими верными зверями в путь. Побывал он в разных местах, а пропитание добывал тем, что показывал всем своих зверей. И где бы он ни ходил, всегда думал о девушке, которую спас от аждахи.

Ровно через год он пришел в тот город, где жила девушка. Смотрит джигит — город весь украшен красным холстом.

Вошел джигит в один дом на окраине города и спрашивает хозяина:

— Почему это год назад ваш город был окутан черным холстом, а теперь весь убран красными полотнищами?

Хозяин сказал:

— В прошлом году мы должны были отдать дочь нашего падишаха на съедение аждахе. Великий визирь убил аждаху и спас дочь падишаха. Теперь в нашем городе большое торжество: падишах выдает свою дочь за великого визиря-победителя аждахи. Завтра будет свадьба. Поэтому падишах и приказал украсить город красными полотнищами.

Джигит говорит:

— Я сегодня хочу отведать хлеба со стола падишаха!

— Что ты выдумал! — говорит хозяин. — Ведь это невозможно.

— Давай поспорим! — говорит джигит. — Если я проспорю, дам тебе сто таньга, если ты проспоришь дашь мне сто таньга!

Хозяин сказал:

— Хорошо, давай поспорим!

Подозвал джигит зайца и приказал ему:

— Иди во дворец падишаха и принеси мне хлеба с его стола!

Заяц побежал во дворец, незаметно забрался под стол, за которым обедала дочь падишаха, и давай толкать её в ногу своим носом! Дочь падишаха увидела зайца и заметила у него на шее свое кольцо. Сделала она знак зайцу, чтобы шел в её комнату. Привела его и спрашивает:

— Зачем ты пришел?

Заяц говорит:

— Джигит, который убил аждаху и спас тебя, пришел в этот город и просит у тебя хлеба с падишахского стола!

Догадалась девушка, что джигиту не хлеб нужен, а что хочет он о себе весть подать. Обрадовалась она, дала зайцу хлеба со стола падишаха и сказала:

— Ступай к своему хозяину и отнеси ему хлеб!

Прибежал заяц к джигиту, принес ему хлеб со стола падишаха.

После этого джигит подзывает лису и говорит: Иди принеси мне мяса со стола падишаха!

— Хорошо, — отвечает лиса.

Побежала она во дворец, забралась под стол, за которым обедала дочь падишаха, и стала дергать её за подол платья. Девушка нагнулась, заглянула под стол и увидела лису, а на шее у неё — свое золотое кольцо.

«Видно, и вправду жив джигит!» — думает девушка. Спрашивает она лису:

— Зачем пришла?

Лиса отвечает:

— Меня прислал тот джигит, который убил аждаху и спас тебя от него. Он просит мяса со стола падишаха.

Девушка дала лисе самый лучший кусок мяса, а лиса отнесла его нашему джигиту.

После того подзывает джигит волка и говорит ему:

— Иди принеси ягод со стола падишаха!

Побежал волк во дворец, забрался под стол и начал толкать носом башмачок падишахской дочери. Взглянула она на волка, увидела и у него на шее свое кольцо — поняла, что джигит где-то недалеко. Спрашивает она волка:

— Что тебе нужно?

Волк говорит:

— Меня прислал сюда джигит, мой хозяин, который убил на горе аждаху и спас тебя. Он просит ягод со стола падишаха.

Девушка взяла самые отборные, самые крупные ягоды, дала волку и сказала:

— Неси эти ягоды своему хозяину!

Принес волк джигиту ягоды, а тот подзывает медведя и говорит:

— Иди, принеси бялеши со стола падишаха!

Побежал медведь во дворец. Забрался под стол и стал тереться головой о ноги девушки. Дочь падишаха, узнала его по своему кольцу и дала ему бялеши:

— Ступай, неси своему хозяину!

Принес медведь джигиту бялеши.

Вслед за медведем джигит послал во дворец падишаха льва:

— Ты принеси мне со стола падишаха шербет!

Лев пришел во дворец и сказал дочери падишаха, с какой просьбой прислал его джигит. Она взяла самый красивый кувшин и сказала льву:

— Вот тебе шербет, отнеси его своему хозяину! Лев принес шербет джигиту.

Собрал джигит всех своих зверей и говорит им:

— Теперь у нас много всяких угощений со стола падишаха. Садитесь за стол — будем есть, пить и веселиться.

И хозяина дома пригласили за стол.

Когда они все наелись, напились, джигит говорит.

— Пойду теперь во дворец падишаха сам, возьму за себя его дочь!

Стал хозяин дома укорять и отговаривать джигита.

— Что ты затеваешь, подумай-ка хорошенько. Да разве падишах отдаст за тебя свою дочь? Лучше и не думай об этом! Попомни мое слово: вернешься обратно с позором!

— Нет, — говорит джигит, — как я сказал, так и будет! Станет дочь падишаха моей женой!

Не поверил ему хозяин дома, принялся спорить с ним:

— Всё свое имущество отдам тебе, если ты женишься на дочери падишаха! Только этому не бывать! Вернешься с отказом — отдашь мне тысячу таньга!

— Хорошо, — отвечает джигит, — будь по-твоему! Только смотри не пожалей потом!

Хозяин говорит:

— Сам не пожалей!

Хорошо. Сидят они, спорят. Хозяин сердится, а джигит только посмеивается.

А в это время падишах позвал к себе свою дочь и Стай её спрашивать:

— Что это за звери приходят к тебе?

Девушка говорит:

— Я не смею сказать тебе это. Вызови, отец, хозяина этих зверей и спроси у него.

Вызывает падишах одного из своих визирей и приказывает ему:

— Ступай сейчас же и разыщи джигита, от которого приходили звери в наш дворец!

Бросился визирь на поиски. Бегает по всем улицам, и по всем переулкам, заглядывает во все дома — нигде нет джигита со зверями. Наконец вошел он в дом на окраине города и спрашивает хозяина:

— Не живет ли в твоем доме джигит со зверями?

Хозяин говорит:

— Живет. Вот он.

Визирь увидел джигита и говорит ему:

— Идем поскорее со мной во дворец! Тебя сам падишах требует.

— Хорошо, — отвечает джигит, — пойдем!

Оделся он в самые лучшие свои одежды, взял в руки какой-то большой узел, кликнул своих зверей и отправился с визирем в падишахский дворец.

Увидел его в окно падишах и спрашивает у дочери:

— Выйти мне навстречу ему или подождать, пока он сам придет?

Дочь говорит:

— Надо выйти навстречу!

Падишах встречает джигита у дверей, вводит его во дворец. Здесь и его дочь, и главный визирь, за которого должны выдать её замуж, и все визири.

Стал падишах расспрашивать джигита, кто он и откуда у него столько разных зверей. Джигит говорит:

— Я охотник. А эти звери во всем помогают мне.

Падишах говорит:

— Расскажи нам, на кого же ты охотишься?

Джигит отвечает:

— Я выискиваю самых крупных и самых страшных зверей. В прошлом году я убил на той горе семиглавого аждаху!

Все визири сказали:

— Неправду говорит этот джигит! Аждаху убил не он, а наш главный визирь!

Тогда джигит, не говоря ни слова, развязал свой узел и положил перед падишахом все семь языков аждахи.

Падишах спрашивает:

— Что это такое?

Джигит говорит:

— Это семь языков аждахи, которого я убил.

Главный визирь услышал эти слова и до того перепугался, что не знал, что сказать. Только и смог он пробормотать:

— У аждахи языков не бывает!

Джигит говорит:

— Пусть слуга падишаха пойдут на гору и принесут головы аждахи!

Отправились слуги и принесли с горы все семь голов аждахи.

Падишах говорит:

— Откройте пасти у этих голов!

Открыли пасти и видят: языки отрезаны.

— Приложите языки, которые принес этот джигит! — приказывает падишах.

Приложили языки и видят: это языки аждахи.

Падишах взглянул на свою дочь и спросил её:

— Где взял джигит твой платок, в котором он принёс языки аждахи?

Девушка сказала:

— Я сама подарила ему этот платок.

Посмотрел падишах на зверей джигита и спрашивает:

— Что за кольца висят у них на шеях?

Девушка говорит:

— Это мои кольца. Я подарила их зверям за то, что они помогли джигиту убить аждаху.

Падишах говорит:

— Джигит, расскажи нам всё по порядку.

— Хорошо, расскажу, — отвечает джигит.

И рассказал он, как бился на горе с аждахой, как помогли ему звери и как заснул он после битвы, положив голову на колени дочери падишаха.

— После этого я, — говорит, — ничего не помню. Если бы не мои звери, лежал бы я и сейчас на этой горе.

Выслушал падишах джигита и спрашивает у дочери:

— Правду ли сказал этот джигит?

Девушка говорит:

— Каждое его слово — правда. Это он убил аждаху и спас меня от гибели. А главный визирь коварно убил джигита, когда тот спал после битвы. Он грозил убить и меня, если я расскажу о его коварном поступке.

Разгневался падишах, вызвал к себе всех своих визирей и приказал:

— Предайте казни главного визиря — обманщика! Визири, не медля ни минуты, привязали визиря к хвостам четырех коней и погнали их в разные стороны. Поскакали кони и разорвали визиря на части.

Падишах тут же выдал свою дочь за нашего джигита, справил пышную свадьбу и отдал ему половину своего царства. Стал наш джигит жить со своей молодой женой счастливо и хорошо.

Однажды отправился он со своими зверями в лес на охоту. Взял с собой и товарищей. А лес этот был заколдованный: если кто войдет в него, обратно уже не может выбраться.

Подошли джигиты к лесу и увидели какого-то неведомого белого зверя.

Джигит приказал своим спутникам остаться на опушке и ждать его, а сам со своими зверями помчался за тем белым зверем.

Ждут спутники джигита, а его нет и нет. Солнце заходить стало, а он всё не возвращается. Ночь настала, а его всё нет. Вернулись они в город одни. Пришли к дочери падишаха и сказали:

— Твой муж погнался за каким-то неведомым белым зверем и пропал.

Загоревала жена джигита, не знает, что и делать.

Оставим её и посмотрим, что случилось с нашим джигитом.

Погнался он за тем белым зверем — никак догнать не может. Зверь будто и недалеко, а нагнать его невозможно. Пробовал джигит стрелять в белого зверя — никак не может подстрелить. Долго преследовал джигит белого зверя, совсем из сил выбился.

Остановился, огляделся кругом, видит — непролазная чаща со всех, сторон. Деревья высокие, солнце закрыли. Стал джигит дудеть в свой охотничий рожок, призывать своих зверей. Когда совеем смерилось, наш джигит разжег костер, собрал вокруг костра своих зверей и лег.

Лежал он, лежал и вдруг услышал какой-то крик. Посмотрел вокруг — никого нет.

Полежал немного и опять слышит — кричит кто-то. Глянул джигит — над самым костром сидит на дереве какая-то старуха и кричит:

— Замерзаю я! Замерзаю!

Джигит говорит:

— Спускайся с дерева, иди к костру греться!

А старуха — это была сама убыр — отвечает:

— Я боюсь твоих зверей!

Джигит её успокаивает:

— Не бойся моих зверей, они тебя не тронут.

— Боюсь, — говорит старуха. — Возьми вот этот прутик, ударь своих зверей, тогда они не будут кусаться.

Поверил джигит старухе и ударил своих зверей её прутиком. И тут же все звери окаменели. Засмеялась старуха, спрыгнула с дерева и ударила джигита другим прутиком. И сам джигит превратился в камень.

Собрала старуха-убыр камни, отнесла к глубокой яме и свалила туда.

Оставим их там и вернёмся к старшему брату нашего джигита. Всё это время он переходил с места на место со своими зверями и охотился. Побывал он всюду и много видел всего по пути. Однажды забрел он к перекрестку двух дорог, где расстался с братом, и думает: «Жив ли мой брат?»

Подошел к дубу, в который они при расставании воткнули нож. Смотрит: одна сторона ножа вся покрыта ржавчиной.

Встревожился джигит: «Что-то случилось, с моим младшим братом, надо спасать его!»

Отправился он по той дороге, которой пошел тогда его младший брат. Долго шёл и вышел к городу. Подошел он к дворцу падишаха. Тут его увидела стража, приняла за младшего брата, потому что они были схожи лицом, и с поклоном открыла перед ним ворота. Вошел джигит во дворец. Выбежала навстречу ему дочь падишаха и со слезами радости бросилась на шею. И она приняла его за младшего: кто видел этих двух братьев, тот не мой различить их, потому что были они похожи друг на друга как две капли воды.

— Почему ты так задержался в лесу? — спрашивает дочь падишаха. — Что с тобой случилось?

Джигит говорит:

— Видно, ты принимаешь меня за моего младшего брата. Где он?

Дочь падишаха рассказала ему, что муж её ушел в лес со своими зверями и не вернулся.

Не стал джигит задерживаться во дворце и сейчас же отправился в лес на поиски брата.

Подошел он к лесу, увидел того же неведомого белого зверя. Погнался за ним и гнался до самой ночи. Когда же наступила ночь, он разжёг костер и лег вместе со своими зверями возле костра.

Сквозь сон услышал он крик:

— Замерзаю я! Замерзаю!

Стал джигит осматриваться по сторонам и увидел на ближнем дереве старуху. Говорит джигит старухе:

— Слезай с дерева, погреешься у моего костра!

— Я боюсь твоих зверей, — отвечает старуха, — они будут кусать меня. Возьми этот прутик, ударь им своих зверей, и тогда я спущусь с дерева.

Джигит говорит:

— Не буду я бить моих зверей. Если хочешь погреться у костра, спускайся; если нет — сиди на дереве.

Тогда старуха стала всячески ругать и проклинать джигита. Рассердился джигит и приказал старухе:

— Сейчас же спустись с дерева, не то буду стрелять в тебя!

А старуха сидит на дереве и ругает джигита скверными словами.

— Ругайся, если это тебе нравится, — сказал джигит и выстрелил в старуху, но пуля отскочила от нее, как горошина от доски.

Тогда джигит догадался, что это не простая старуха, а убыр. Достал он одну особенную, серебряную, пулю, которая бала у него, прицелился и выстрелил в старуху-убыр.

Перевернулась старуха в воздухе и упала на землю. Схватил её джигит, сжал изо всех сил и сказал:

— Видно, ты погубила моего брата! Если не скажешь, куда дела его, брошу тебя в этот костер, живьем сожгу!

Испугалась старуха и говорит:

— Не бросай меня в костер! Сейчас я оживлю твоего брата.

Повела она джигита к яме, вытащила из неё камни и ударила по ним каким-то прутиком. И сейчас же младший брат и все его звери ожили. Узнал младший, кто спас его, обрадовался, стал благодарить брата:

— Без тебя лежать бы мне всегда камнем в этой яме!

Старший брат схватил убыр и бросил в костер, чтобы не могла она больше губить людей.

После этого братья со своими зверями пошли в город. По пути они расспрашивали друг друга, кто, где был да как жил. Младший рассказал, как он убил семиглавого аждаху и женился на дочери падишаха. Засмеялся старший брат и сказал:

— Я был в том городе, и падишахская стража, и твоя жена приняли меня за тебя. Захотел бы я остался бы во дворце падишаха и стал бы его зятем!

Рассердился младший брат, думал, что старший замыслил отнять у него молодую жену, выхватил меч, да, хорошо, сразу опомнился: «Ведь старший брат разыскал меня и оживил — значит, нет у него на уме ничего худого!»

Говорит он старшему брату:

— Виноват я перед тобою — плохо подумал о тебе. Не знаю, как мне искупить мою вину. Вот что я придумал: мы оба похожи как две капли воды и звери у нас одинаковые. Давай войдем в город с двух противоположных концов. Кого дочь падишаха признает за своего мужа, тот и останется с ней.

Расстались они, не доходя до города, и вошли в город с двух концов.

Прибежали слуги к дочери падишаха и говорят:

— Идут с разных концов города два похожих джигита! Выйди посмотри, кто из них твой муж!

Подошли джигиты к дочери падишаха и спрашивают её:

— Сможешь ли отличить, кто из нас двоих твой муж?

Дочь падишаха посмотрела на джигитов: невозможно узнать, кто из них старший, кто — младший.

Взглянула она на зверей, которые стояли возле них, увидела на шее льва свое кольцо и спрашивает;

— Чей это лев?

Младший брат отвечает:

— Мой!

Тогда дочь падишаха бросилась к нему на шею и сказала:

— Ты мой муж и оставайся навсегда со мной!

Стали братья жить во дворце в дружбе и согласии. Скоро и старший брат женился на красивой девушке. А когда старый падишах умер, братья вдвоем стали править страной.

ТРИ ГОЛУБЯ

Сказывают, в давние-предавние времена жили муж с женой. И так бедно они жили, не могли даже прокормить одного-единственного сына. Посоветовались между собой, погоревали-поплакали и решили отправить сына на чужбину работу искать.

Пошел сын в дальние края. Много дорог исходил, у многих баев служил в дальних краях. А как вырос, затосковал по отцу-матери, заскучал по отчему крову, по родному дому. И засобирался в дорогу.

Положил сын бедняка два фунта сухарей в мешок и отправился в путь. Уже целый месяц в пути. Есть захочет — в речке сухарь помочит, пожует, воды попьет и дальше идет.

И привела его дорога в дремучий лес. Сначала дорога широкой да ровной была и вдруг превратилась в узкую тропинку. «Кажется, я заблудился, — подумал сын бедняка. — Ну да ладно, делать нечего, пойду до конца по этой тропинке, будь что будет».

Шел он, шел, и пришел он к высокой горе. И такая высокая та гора, что, если захочешь увидеть вершину, надо запрокинуть голову, а шапку руками держать, чтобы не упала. И сын бедняка полез через гору. А склоны такие крутые, отвесной стеной падают. Карабкался сын бедняка целых три недели и добрался до вершины горы. И увидел он на вершине горы: небывалые сады цветут, деревья невиданной красы растут, диковинные плоды спеют. Взобрался он на самое высокое место, огляделся вокруг, а перед ним красота неоглядная. Рядом ещё одна гора такая же высокая и крутая стоит, а между горами раскинулась чудесная долина. Посреди долины в тенистом саду прекрасный дом виден. «Кто живет в этой долине?» — подумал сын бедняка и решил спуститься с горы, пойти в дом.

Спустился с горы сын бедняка. А тропинка к дому бежит, будто сама ведет путника. Вошел сын бедняка в дом, а в доме нет никого. Только тишина звенит.

Обошёл он весь дом, подивился чистоте и порядку. Давно уж он не ел, под крышей не отдыхал. И размечтался: «Вот бы поесть чего-нибудь». Заглянул в печку и ещё больше удивился: там полно разной еды. Открыл шкаф, а в шкафу какого хочешь питья полно. Наелся вволю сын бедняка, лег отдохнуть, а сам думает: «Должен ведь хоть кто-нибудь в дом прийти». Да заснул, — уморился за дорогу.

Проснулся он от воркования голубей, стал прислушиваться. Тут открылось окно и влетели в дом три голубя. Влетели голуби и обернулись тремя прекрасными джигитами. А сын бедняка скорее спрятался и стал ждать, что будет. Голуби-джигиты о чем-то горюют, всё повторяют со вздохом: «Опять ничего не вышло…»

Собрались джигиты за стол садиться. Один из них печку открыл, видит: всё сдвинуто с места. Никогда такого не бывало. Позвал он остальных. Да, видно, и правда кто-то пришел, еду в печке нашел, наелся, напился да с глаз скрылся. Стали искать. Искали, искали и нашли сына бедняка под кроватью. «Ой, подумал он, — что-то теперь со мной будет?…»

А голуби-джигиты стали расспрашивать: откуда явился их незваный гость?

— Иду издалека, — сказал сын бедняка. И рассказал всё о себе. Понравился хозяевам гость. Видят они, ничего худого не замышляет он, не надо его опасаться. За стол его посадили, щедро угостили и сказали:

— Оставайся, если хочешь, поживи у нас год, поработай.

Сын бедняка согласился. Стал он всю работу по дому выполнять: в саду плоды-ягоды собирать, еду готовить. И дружно зажили они все вместе. Дней через пятнадцать голуби-джигиты передали сыну бедняка ключи от своих семи амбаров. Шесть амбаров показали, а про седьмой сказали:

— Вот этот золотой ключ от седьмого амбара, ты его без нас не открывай.

Каждое утро улетали голуби-джигиты по своим делам и только к вечеру возвращались. Сын бедняка один оставался. Жили они так, жили. Уж месяц прошел, а сын бедняка к седьмому амбару и близко не подходит. А знать хочется, что там спрятано. И вот однажды лишь выпорхнули голуби в окно, сын бедняка не выдержал, взял золотой ключ и отомкнул золотой замок. Легонечко толкнул дверь и заглянул внутрь. И сразу ярким светом всё озарило, будто солнце вспыхнуло.

Смотрит сын бедняка, а там девушка сидит, да такая красивая, будто луна в свой четырнадцатый день. Увидела девушка сына бедняка и хочет что-то сказать, да только повторяет: «Шляпа моя, шляпа моя…

Удивился сын бедняка, но узнать, о какой шляпе говорит красавица, он так и не смог. Тогда он снова закрыл дверь, замкнул золотой замок и ушел в дом. А когда голуби вернулись, джигитами обернулись. Да сели за стол, сын бедняка сказал им:

— Вот уже второй месяц я живу у вас. Вы утром улетаете, вечером прилетаете и ничего мне не рассказываете, где вы бываете целый день, что делаете.

Голуби-джигиты полюбили своего нового товарища, доверяли ему, как к своему близкому относились. Посмотрели они друг на друга, и старший из них так сказал:

— Хорошо, мы откроемся тебе. Есть у одного падишаха дочь. Мы с ней ещё детьми были, когда полюбили друг друга. Но злой, жестокий див похитил дочь падишаха. Уже много лет мы пытаемся выручить её, но ничего пока у нас не получается. Правда, нам удалось освободить из плена девушку. Да вот беда, шляпа её у дива осталась.

— А что это за шляпа такая? Разве нельзя другую сшить?

— Нет, никакая другая шляпа ей не поможет. Нужна только та, что спрятана у дива. Без неё девушка должна сидеть только в темноте под замком, она не может на Свет показаться. Ещё когда она маленькой была, заболела. Ничего не помогало ей, как ни старались доктора. И только с волшебной шляпой, которую придумали для неё, может она жить. Вот эту шляпу надо как-то раздобыть у дива. Мы уже двадцать три года пытаемся достать — шляпу, а не можем.

— А если я попробую ту шляпу у дива забрать? — спросил сын бедняка. — Далеко ли находятся владения дива?

— Нет, тебе туда не добраться, — сказали голуби-джигиты. — За семью горами, за семью морями разлилось восьмое море, посреди которого лежит остров. На этом острове выстроен дворец дива, а в том дворце спрятана волшебная шляпа.

— А вы знаете, где спрятана она?

— Есть во дворце комната, а в той комнате сорок сундуков один в другом за сорока замками заперты. В последнем, сороковом, сундуке сорок ящичков, тоже, как сундуки, один в другом спрятаны.

И вот в последнем, сороковом, ящичке та шляпа лежит. От каждого замка свой ключ есть, а каждый ключ со своим секретом.

Послушал сын бедняка и говорит:

— Да, это дело трудное. Наверное, и вы напрасно стараетесь. Никто, видно, не сможет взять шляпу.

Поговорили, ничего не придумали. Голуби-джигиты решили своего нового товарища разным ремеслам, наукам обучить, кое-какие свои тайны открыть. И стали учить сына бедняка. Тот с большим прилежанием учился и очень скоро многому научился. За три месяца уже не уступал в умении трем голубям-джигитам: в совершенстве изучил науку превращений и мог менять свое обличье — обернуться птицей или травой, зверем или горой, деревом, цветком или зернышком, горсткой земли или перышком. Всё умел теперь сын бедняка. И джигиты-голуби решили послать его за синие моря, за высокие горы, на остров, где во дворце дива спрятана волшебная шляпа.

И тогда сказал старший из джигитов:

— Дам я тебе волшебную гребенку. Если случится беда, брось гребенку. А как бросишь за тобой сразу густой лес встанет. Он тебя и выручит.

Другой дал точило:

— Если трудно тебе придется, брось точило. А как бросишь — за тобой сразу высокая гора встанет. Гора тебя и выручит.

Третий тоже дал сыну бедняка свой подарок — волшебное зеркало.

— Если тебя страх будет одолевать, брось это зеркало. А как бросишь, за тобой сразу синее море ляжет. Море тебя и выручит.

С благодарностью взял сын бедняка подарки и отправился в путь.

Над равнинами летел он птицей, моря переплывал рыбой, через огненные горы льдинкой проскальзывал. Много трудностей встретил в дороге, через многие испытания прошел, пока преодолел семь высоких гор, семь огромных морей и добрался до восьмого моря. Тут опять обернулся он птицей, полетел над морем и увидел остров, на котором стоял дворец дива, окруженный чудесными садами.

В садах на разные голоса птицы поют. Сын бедняка полетал над дворцом и подумал: «Обернусь-ка я соловьем, сяду на куст розы под окном и запою. Может, песню мою услышит дочь падишаха и подойдет к окну…»

А он уж знал, что старший див похитил ещё у одного падишаха единственную дочь.

Сын бедняка обернулся соловьем, сел на куст розы под окном и запел. Услышала дивную песню дочь падишаха и, зачарованная, подошла к окну. Чистый и печальный голос соловья так нежно звенел, что грусть тронула сердце девушки. Слёзы сами потекли из её глаз. И так она была хороша, что соловей запел ещё печальнее, ещё нежнее.

Заворожило пение дочь падишаха. Захотелось ей поймать соловья. Она осторожно стала подкрадываться к нему.

Здесь мы пока и оставим eё. Пусть, влюбленная в прекрасное пение, она подбирается к соловью.

А мы расскажем про дива, про хозяина дворца. Где он? Оказывается, он отправился на войну против другого дива. Собрал свое несметное войско, чтобы чужое владение захватить. Перед тем как покинуть остров, сказал он девушке:

— Отправляюсь я во владения такого-то дива, захвачу его богатства, через три дня вернусь. Ты во дворце одна хозяйкой останешься. Смотри, никуда не выходи, а то плохо будет.

Сказал так и улетел. И осталась девушка одна-одинешенька на острове. И вот сейчас пытается поймать соловья. Осторожно приближается к ветке, где сидит певец, вот-вот он в руках её окажется. Но нет, вспорхнул соловей и сел на соседнюю ветку. Устала девушка гоняться за птицей, даже рассердилась. Взяла прутик и, подобравшись ближе, ударила соловья. Кувыркнулся соловей, упал с ветки, разбился в кровь. Испугалась девушка, взяла соловья в руки и заплакала:

— Погубила я тебя, бедный соловей, это я виновата. И понесла раненую птицу во дворец, положила соловья на пуховую подушку, а сама вышла. Только она вышла, как сын бедняка принял свой настоящий облик и пошел искать, где спрятана волшебная шляпа. Ходил он, ходил из одной комнаты в другую, открывал разные двери и разные сундуки и не сразу нашёл то, что ему нужно было. А когда нашёл, пригодились ему науки, которым учился он у трех джигитов-голубей. Не без труда, но разгадал он сорок секретов от сорока замков, сумел открыть сорок ящичков и взял волшебную шляпу. Только он дотронулся до шляпы, как учуял див, что неладное творится на его острове, и повернул свое войско с половины пути.

А тем временем сын бедняка, взяв шляпу, хочет уйти из дворца. Да в дверях столкнулся с дочерью падишаха. Она сразу увидела в его руках волшебную шляпу и взмолилась:

— Всё, что хочешь, бери, только не это.

И заплакала. Сыну бедняка жаль было её, но ведь он дал обещание своим друзьям и не мог не выполнить его. Обернулся он птицей и улетел.

Вскоре явился во дворец див. Он сразу бросился к сундукам, увидел, что нет шляпы, взревел, расспросил у своей пленницы, как всё было, и помчался вместе с войском вслед за похитителем.

Сын бедняка знает, что погони ему не миновать, спешит, торопится, преодолел уже большую часть пути. Всего-то и осталось три дня дороги, когда див стал догонять его, вот-вот схватит!

Сын бедняка бросил гребенку. А как бросил — за ним сразу вырос густой, непроходимый лес. Диву и его войску только и осталось, что лес прогрызать, через чащобу продираться. А сын бедняка за это время ещё часть дороги одолел.

Выбрался див из леса, опять стал настигать беглеца. Тогда сын бедняка бросил точило. А как бросил за ним сразу встала огромная гора. Диву и его войску только и осталось, что камень грызть, через гору пробираться. А сын бедняка за это время ещё часть дороги одолел.

Но див опять уже во весь дух мчится, того гляди схватит беглеца. Испугался сын бедняка, бросил зеркало. А как бросил зеркало — за ним сразу синее море легло. Пока див с войском переправлялся через море, сын бедняка ещё часть пути одолел. Уж совсем немного и осталось ему добежать до друзей, как див стал опять его настигать, вот-вот поймает.

В это время сын бедняка мимо деревни бежал. Видит, девушка на коромысле полные ведра с водой несет. Попросил он её:

— Красавица, позволь спрятаться на донышке твоего ведра. За мной див гонится. Если он повелит тебе воду из ведра выплеснуть, ты не бойся, выплескивай, я тремя зернышками проса обернусь, по земле покачусь, ты наступи на одно зернышко, спрячь его.

Как сказал сын бедняка, так всё и получилось. Только спрятался он на донышке ведра, а див уже следом примчался. Подлетел он к девушке и велит:

— Выливай воду!

Девушка выплеснула воду из ведер. И покатились по земле три зернышка проса. Див тут же петухом обернулся, стал просо клевать. Две крупинки склевал, а из третьего зернышка, которое спрятала девушка под своей ногой, вылетел ястреб и стал петуха трепать, не даёт петуху опомниться, рвёт его и клюет. Так и разорвал его на части. Увидело это войско дива и в страхе разбежалось кто куда. Тогда сын бедняка снова принял свой облик, поблагодарил девушку за свое спасение, дорогими подарками одарил, обернулся птицей и полетел. А девушка-краса раскрыла глаза, дивясь чудесам, своим глазам не верила — будто сон средь бела дня ей привиделся.

Сын бедняка теперь без труда добрался до своих друзей, джигитов-голубей, и передал им волшебную шляпу. Уж как обрадовались джигиты! Не знали, где гостя дорогого усадить, чем угостить, как отблагодарить.

Отомкнули золотой замок от седьмого амбара, надели волшебную шляпу на девушку, вывели на свет. А девушка так хороша, лучезарная вся, словами даже не расскажешь. Смотреть — не насмотреться, глядеть — не наглядеться на нее. И сели они все вместе — три голубя-джигита, сын бедняка и девушка-красавица — за праздничный пир. Потом долго ломали свои головы джигиты, всё думали, чем можно отблагодарить сына бедняка. Всё, что придумают, всё им мало кажется. Ведь сын бедняка сумел то, что за много лет не смогли сделать они. Сколько ни думали, ничего не придумали и решили спросить у него самого:

— Ты такую услугу нам оказал, ты заслуживаешь большую награду. Чего ты желаешь?

А сын бедняка говорит:

— Ремесло да мастерство, которым я научился у вас, дороже любого подарка.

— Ты всё же подумай, — сказали джигиты.

Девушка слышала весь разговор и, улучив минутку, шепнула сыну бедняка, Своему спасителю:

— Есть у джигитов худая лошадь, ржавая сабля да старый кнут. Попроси их. Они тебе пригодятся. А джигиты с радостью отдадут тебе все, что ты ни попросишь, ведь ты выполнил за три недели то, чего они не могли сделать за двадцать три года.

— Хорошо, так я и сделаю, — ответил сын бедняка.

И когда голуби-джигиты снова спросили у него, что он хочет получить за свою работу, он сказал:

— Дайте мне худую лошадь, ржавую саблю да старый кнут.

С большой радостью голуби-джигиты выполнили просьбу и сказали ему:

— Службу, которую ты нам сослужил, никакими дарами не откупишь, так велика она. Поэтому бери, что просишь. А если хочешь, оставайся, будешь с нами жить.

— Нет, — сказал сын бедняка. — Дома меня отец с матерью ждут, они уже старые и нет у них, кроме меня, никого. Я должен к ним вернуться.

Одели сына бедняка в новые одежды, собрали в путь-дорогу, а перед расставанием сказали:

— Мы тебе совет дадим. Помни его всегда. Не пей никогда допьяна, не теряй во хмелю голову свою.

Старший из джигитов протянул сыну бедняка нож и велел воткнуть его в потолок их дома:

— Если вдруг ты попадешь в беду, мы по ножу узнаем.

Сойдя с лошади, сын бедняка воткнул нож в потолок, попрощался с джигитами и девушкой, поблагодарил всех и, как велели ему, сел верхом, закрыл глаза и со словами: «Быть мне дома» — легонько ударил лошадь по правому боку. Только он тронул лошадь, как взлетела она стрелой, да так, словно только качнулась. Открыл глаза сын бедняка, а он уже возле родного дома. Сошел он с лошади, вошел в дом, встретился с отцом-матерью. Поздоровались, обнялись. Истосковались по родному сыну, все слезы повыплакали, все глаза повыглядели. Сын стал расспрашивать, как они жили без него, потом о себе всё рассказал.

Так прошло несколько дней. И говорит сын родителям:

— Старые вы стали, надо бы хорошую хозяйку в дом привести. Согласны ли вы, если я женюсь?

Родители-то рады-радешеньки. Да загорюнилась мать:

— Мы, сынок, так бедны. Никто не захочет с нами родниться. Куда сватов засылать? Ведь никто в наш дом свою дочь не отдаст.

А сын не унывает.

— Ты, — говорит, — не печалься, мама, что-нибудь да придумаем. Я и сам не пошлю тебя в тот дом, про который ничего не знаю. Иди, мама, к падишаху и проси его отдать за меня дочку.

Совсем запечалилась мать:

— Ой, сынок, куда хватил, разве отдаст падишах свою дочь за сына бедняка? И время за пустым делом терять нечего.

Сын знай свое твердит:

— Ты сходи всё же, мама. Если не отдаст падишах свою дочь, там увидим, что делать дальше.

И стал упрашивать, уговаривать, мать и согласилась идти к падишаху на переговоры. И вот она собралась во дворец: на одну ногу лапоть нашла, на другую — старый валенок, да и пошла. Стражники у ворот думали, что нищенка пришла, вынесли ей кусок хлеба. А она им говорит:

— Спасибо, но я не за милостыней пришла, у меня дело есть к падишаху.

Так сказала она стражникам и попросила пустить её к падишаху. Те доложили: мол, просится к вам старуха какая-то, дело, говорит, есть. Падишах за ухом почесал.

— Ну ладно, пусть входит, — говорит.

И вошла к падишаху старуха, низко поклонилась, поздоровалась с ним.

— Какое дел у тебя ко мне? — спрашивает падишах.

— О падишах, наш мудрый владыка! Есть у меня сын, настоящий джигит, недавно только вернулся из дальних краев. Годы подошли — жениться хочет. Вот послал меня к тебе просить твою дочь ему в жены.

— Ладно, — говорит падишах, — отдам я дочь, но поставлю условия и велю их выполнить. Если он справится, моя дочь вашей будет.

— Какое же будет твое повеление, о падишах?

— Пусть сперва твой сын построит себе дворец, да такой, чтобы был лучше моего. Между нашими дворцами пусть перекинет золотой мост. По золотому мосту должны ездить машины золоченые. Под мостом должны ходить пароходы белые. На берегах пусть растут сады яблоневые, и чтобы плоды на деревьях были зрелые. Выполнит всё это — пусть берет мою дочь, а не выполнит — не обижайся, старая, велю ему голову отрубить.

Услыхала такие слова мать, ещё больше опечалилась, от горя чуть не лишилась рассудка. Как шалью, укуталась черной печалью и вернулась домой. А дома сказала, заливаясь слезами:

— Вот, сынок, велит падишах такие и такие дела совершить. Выполнишь все, как он говорит, — отдаст он свою дочь тебе.

А нет — так велит тебе голову рубить. Не жди от падишаха добра, он как зверь… Заявит он тебя, загубит… Ведь невозможное велит падишах, разве человеку под силу такое?

— Ладно, мама, не печалься. Это дело — лишь полдела для меня. Всё будет, как падишах велит.

День кончился, наступила ночь. Все в деревне спать легли. Сын бедняка взял старый кнут, подаренный голубями-джигитами, вышел на улицу и взмахнул им. Только взмахнул — перед ним со всего света пэри собрались и спрашивают:

— Что прикажешь?

Сын бедняка им:

— До восхода солнца постройте мне дворец, да чтобы лучше был, чем у падишаха. От моего дворца к дворцу падишаха перекиньте золотой мост, по мосту пусть едут машины золоченые, под мостом ходят пароходы белые, на берегах должны расти сады яблоневые, а плоды на деревьях должны быть зрелыми.

— Хорошо, — отвечают пэри, — сделаем все, как ты велишь.

И принялись за работу. За два часа сделали все, что велено было.

Утром проснулся падишах и глазам своим не верит: прямо напротив его дворца прекрасный дворец стоит, золотом на солнце горит, между дворцами перекинулся дугой мост золотой, а по нему золоченые машины ездят, а под ним пароходы белые ходят, по берегам яблоневые сады растут, в них деревья от созревших плодов сгибаются.

Не думал падишах, что дело так обернется. Не сказал он старухе, что похитили его единственную дочь. И никто не знает, где она.

А сын бедняка уже едет на золоченой машине по золотому мосту. Стражники перед ним расступаются с поклоном, прямо к падишаху ведут.

Сын бедняка говорит падишаху:

— Так и так. Все, что ты велел, я выполнил, теперь ты должен сдержать данное слово.

Падишах не знает, что ему отвечать.

— Слово-то я дал, — наконец сказал падишах. — Да ведь беда у меня! Кто-то похитил мою дочь. Как вышла погулять, так и пропала. Никто больше не видел её с тех пор. И никто не знает, где она.

— Ладно, — говорит сын бедняка, — я сам пойду искать её.

— Да я уже на её поиски послал своих батыров. Они больше месяца ищут её, а найти не могут.

— То, чего не могут твои батыры, может, смогу сделать я.

Сказал так сын бедняка, вернулся к себе домой, попросил родителей благословить и отпустить его в дальний путь. Поплакали мать с отцом, погоревали, да делать нечего, собрали сына в дорогу.

Сын бедняка сел верхом на свою худую лошадь и отправился искать свою невесту.

Вот он добрался до города, недалеко от которого джигиты-голуби живут, оставил там лошадь, сам обернулся голубем и полетел к своим друзьям.

Обрадовались джигиты встрече, стали обо всем расспрашивать. Сын бедняка рассказал, что ищет похищенную кем-то единственную дочь падишаха.

Девушка-краса — лучистые глаза и говорит:

— Я знаю её. Это та девушка, которую похитил див. Его дворец на острове стоит, а остров тот посреди моря лежит. Ты-то знаешь, где он: шляпу мою ты там достал.

И вспомнил сын бедняка девушку, которую видел тогда во дворце, вспомнил, какая она красивая, вспомнил, как она плакала над ним — раненым соловьем. Он поблагодарил своих друзей и, обернувшись птицей, полетел на остров.

Долетел он до острова, опустился в сад, нашел во дворце девушку. Она увидела его, очень обрадовалась:

— Где ты долго так был? Откуда ты сейчас взялся?

Сын бедняка ей:

— Я тебя ищу.

Он сделал так, что оба они обернулись птицами и полетели над морями. Летели, летели, видят: на берегу моря город стоит, — опустились на землю, приняли свои прежний вид. Сын бедняка спрашивает у девушки:

— Не хочешь ли пить?

— Нет, — говорит она, — я ни есть, ни пить не хочу, хочу домой скорее. Истосковалась я по отцу и матери, давно я их не видела.

Сын бедняка говорит:

— А я пойду черпачок пива выпью, ты здесь меня жди, никуда не уходи.

Где черпачок, там и второй, а с разговорами выпил и третий и напился допьяна сын бедняка, забыв наказ джигитов-голубей. Еле добрел на неверных ногах до того места, где оставил девушку.

Увидела она его пьянее пьяного, рассердилась и заплакала, дальше в путь отправляться с ним побоялась и велела ему лечь проспаться.

Спьяну-то крепко спится. Вот и не слышал сын бедняка, как пристал к берегу большой корабль. И сошли с корабля два батыра, увидели девушку необыкновенной красоты, подбежали к ней и спрашивают:

— Ты чего здесь сидишь?

Отвечает девушка:

— Мой спаситель, спутник мой устал в дороге, лег немного отдохнуть, вот я и караулю его сон.

Один из батыров (а это были те батыры, которых послал падишах на розыски своей дочери) пристально посмотрел на девушку, потом достал из кармана рисунок с изображением дочери падишаха и убедился, что перед ним та, кого они долго так безуспешно искали. Тогда он спросил:

— Откуда ты? Чья ты дочь?

— Я дочь такого-то падишаха, — отвечает она.

— Мы давно ищем тебя, отец твой, а наш падишах, велел привезти тебя домой. Вот мы наконец нашли тебя, пошли на корабль.

— Нет, — отвечает девушка, — не вы нашли меня. Спас меня вот этот смелый джигит. Пусть он отдохнет немного, без него я никуда не поеду.

Так сказала девушка, а сама, предчувствуя какую-то беду, надела на палец спящего джигита свой золотой перстенек, мало ли что может случиться.

У батыров силы много, хватило у них отваги силой увести беззащитную девушку на корабль, а спящего джигита изрубить на части. Заплакала девушка горькими слезами. А корабль отошел от берега и направился в свое падишахство.

В это время голуби-джигиты увидели, что нож, который воткнул в потолок сын бедняка, будто ожил; то в пол воткнется, то снова в потолок метнется. Поняли джигиты, что их друг в беду попал.

— Видно, наша выручка нужна, — сказали они и полетели. Нашли на берегу изрубленного на куски своего товарища и при помощи волшебного своего ремесла оживили сына бедняка. И сказали ему джигиты-голуби:

— Мы же говорили тебе, чтобы ты не напивался допьяна, не терял во хмелю голову свою! Не послушался ты нас, теперь сам видишь, что получилось.

У сына бедняка от стыда лицо жаром горит; он поблагодарил своих спасителей, обещал больше никогда не забывать их наказа. Голуби-джигиты научили, как ему скорее домой вернуться. Здесь они, попрощавшись, расстались.

Вернулся домой сын бедняка. Отец с матерью очень ему обрадовались. Сын спросил про дочь падишаха. Мать и говорит ему:

— Ой, сынок, девушку, которую мы сосватали, замуж за другого выдают, за батыра одного. Он, оказывается, долго искал её и нашел в каких-то дальних краях. Сегодня свадьба. Так что нет у тебя невесты.

Опечалился джигит и пошел к дворцу падишаха. И увидел он, что весь город, в котором дворец падишаха стоит, высоким забором обнесен, а войти в него можно только через маленькую калитку. Возле самой калитки велела дочь падишаха выстроить небольшой дом, всего в одно окно. Сама в доме сидит и каждому, кто в город идет, через то окно стакан подает, родниковой водой угощает.

Ходил, ходил сын бедняка и подошёл к калитке, чтобы в город пройти. Дочь падишаха сразу узнала его, стакан с водой подает, а сама спрашивает:

— Что у тебя с рукой, джигит, почему ты перевязал её?

— Ножом порезался, вот и завязал.

— Дай-ка я сама тебе руку перевяжу, — говорит она.

Сын бедняка упрямится, не хочет руку показывать, но дочь падишаха настойчивой оказалась, и сын бедняка вынужден был развязать повязку. Только развязал — заблестел, засверкал перстенек. Обрадовалась дочь падишаха, кинулась к другу своему, своему спасителю, взяла его за руку и повела к отцу.

— О, падишах! О, мой отец, выслушай меня! Вот тот смелый джигит, который разыскал меня спас от злого, жестокого дива, а батырам твоим и вовек бы меня не найти. они хотели только погубить джигита.

А не веришь мне — поверь перстеньку моему.

Посмотрел падишах, узнал перстенек своей дочери, узнал он и джигита, которому дал слово за него дочку выдать, и сдержал свое слово, велел к свадьбе готовиться. А батыра, обманувшего его, велел казнить.

Сорок дней, говорят, свадьбу праздновали и ещё пятьдесят веселились. После свадьбы увёл сын бедняка молодую жену к своим старым родителям.

И, говорят, зажили они хорошо да дружно. И сказка на этом кончается. В гости к ним завтра приходил, а вчера вернул

МУДРЫЙ СТАРИК

Давным-давно жил один злой падишах. Решил он: незачем кормить старых людей, ведь они для работы непригодны. И по его приказу убивали всех стариков, доживших до семидесяти лет.

У одного джигита был семидесятилетний отец. Но сын пожалел его и спрятал от слуг падишаха.

И этот джигит, говорят, каждый день, как закончит свои дела, заходит к отцу. Отец спрашивает:

— Что на свете нового, сынок?

Сын ему рассказывает все, что видел и слышал.

Однажды приходит сын к отцу и говорит:

— Видел я, как падишах со своими визирями спустился к реке. На дне этой реки углядели они жемчужину, блестит она, переливается. Но сколько её под водой ни искали, найти не смогли. На дне её нет, а с берега посмотришь — на том же месте блестит. Никто не может растолковать, в чём дело. Уж на что визири ученые, и те руками разводят.

Старик спрашивает:

— Скажи, сынок, а не растет ли на берегу какое-нибудь дерево?

— Как не расти, — отвечает сын, — как раз под тем деревом и ищут.

— А нет ли на том дереве птичьего гнезда?

— Есть, — говорит сын.

— Раз так, то искать жемчужину надо не под водой, а на дереве в гнезде. На воде только её отражение.

На другой день падишах со своей свитой опять приходит к реке. Снова ныряют за жемчужиной, однако найти не могут. Тогда джигит подходит к хану и говорит:

— Достопочтенный падишах, дозволь мне слово молвить. Та жемчужина вовсе не на дне лежит, а в гнезде, на дереве.

Ханские слуги мигом, взобрались на дерево и нашли огромную жемчужину, величиной с гусиное яйцо. Хан только диву дался. Спрашивает у джигита:

— Кто тебя надоумил?

— Сам догадался, — отвечает тот.

Падишах давай ругать своих визирей.

— Хоть вы и ученые, — говорит, — я простой крестьянский юноша умнее вас оказался.

Разозлились визири на джигита за то, что умом их превзошел. Решили они его погубить. Приходят к падишаху и говорят:

— Хвастался он, что всё на свете знает. Покажем-ка ему двух жеребцов. Они между собой похожи как две капли воды, разница только в возрасте. Пусть он угадает, который из них старый, а который молодой. Да пусть к ним близко не подходит и в зубы не смотрит. А не справится хвастун с задачей — голова с плеч.

— Быть по-вашему, — отвечает падишах и велит позвать джигита. Приходит джигит, он ему и говорит:

— Покажут тебе завтра двух одинаковых жеребцов. Нужно тебе угадать, который из них старый, а который молодой.

— Ладно, — отвечает джигит, а сам пригорюнился, голову повесил. Приходит он домой сам не свой и идет к отцу.

— Как дела, сынок? — спрашивает старик.

— Отец, жемчужина была там, где ты говорил. Да вот беда: задал мне падишах задачу потруднее. — И рассказал сын отцу про жеребцов.

— Не печалься, сынок, — говорит отец. — Ничего сложного тут нет. Когда будут вести коней, смотри внимательно: молодой жеребец как ветер будет лететь, а старый посторонится, молодому дорогу уступит.

На другое утро пошел джигит к падишаху. Велел падишах привести жеребцов. Смотрит джигит: двигаются навстречу два жеребца, один вскачь идет, другой голову опустил и первому дорогу уступает.

Показал джигит, где молодой жеребец, а где старый. Но визири на этом не успокоились, придумали ему новое испытание.

Дают ему два одинаковых полена, оба саженной длины, оба гладко отесанные, и говорят:

— Оба эти полена сделаны из одного дерева. Какое из них сделано из нижней части дерева, а какое — из верхней?

Дали джигиту день подумать. Опять он голову повесил, приходит к отцу и говорит:

— С теми двумя жеребцами всё вышло так, как ты, отец, говорил. Да вот задали мне новую загадку. — И рассказал про поленья.

— Не горюй, сынок, — говорит отец, — Эти поленья нужно в воду опустить.

То полено, которое глубже в воду уйдет, было нижней частью дерева, а то, что повыше будет плавать, было вершиной.

На другое утро приходит джигит к падишаху. Ставят перед ним два одинаковых полена. Он их велит в воду опустить, а потом ж говорит:

— Вот то, что глубже в воде, было ближе к корню дерева, а другое — к вершине.

Тут падишах джигита спрашивает:

— Кто тебе помог загадку разгадать?

— Сам догадался, — отвечает джигит.

— Нет, — говорит падишах. — Не мог ты сам догадаться… А не скажешь, кто тебе помог, — висеть тебе на том суку.

Пришлось джигиту во всем признаться:

— Не вели меня казнить. Ослушался я твоего приказа, пожалел своего старого отца и спрятал. Он-то и помог мне все загадки разгадать.

Задумался падишах и говорит:

— Молодость хороша силой, а старость — мудростью. Не прожить, видно, на свете без стариков.

И велел отменить свой первоначальный приказ.

УМ И СЧАСТЬЕ

В давние-давние времена Ум и Счастье человек мог видеть своими глазами. Однажды встретились Ум и Счастье и заспорили.

— Человек без меня жить не может, — сказал Ум. — Если он с умом, ему счастье вовсе не нужно.

— Нет, без меня ты ничего не сможешь сделать. Человек и без ума может жить, — возразило Счастье.

Пока спорили, увидели у дороги пахаря с волами.

— Если ты сильнее, я возьму да и покину голову этого человека, тогда делай с ним что хочешь, — сказал Ум.

Сказано — сделано. Ум тут же и покинул голову джигита. Таким образом, джигит остался без ума. И как только он остался без ума, сразу же бросил соху и волов. Неподалеку протекала речка. Джигит вошел в воду, сел и вот плещется, вот плещется. А в это время по дороге шел большой караван. Купцы везли товар. Каждый раз они останавливались у этой речки и поили своих животных. Смотрят, на речке вода почему-то мутная.

— Что такое? — удивились они. — Что случилось с речкой?

И пошли они вверх по течению, чтобы выяснить причину. Прошли немного и видят: сидит в воде молодой человек в одежде и мутит воду. Подошли купцы поближе, тут джигит их и спрашивает:

— Кто вы и куда идете?

— Мы купцы, — отвечают те, — идем к такому-то падишаху.

— Вот как, — отвечает джигит, — он ведь близкий друг мне. Передайте ему от меня вот этот подарок.

И он достает со дна речки камень. Счастье тут же превращает этот камень в драгоценный. И молодой человек отдает его купцам. Такой бесценный подарок повергает их в страх.

— Ладно, — отвечают, — передадим.

Взяв камень, купцы уходят. Джигит остается сидеть в воде. Спустя некоторое время купцы приходят во дворец падишаха и передают ему подарок. Говорят:

— Ваше величество, камень этот послал ваш друг, он живет в таком-то месив.

Падишах берет в руки подарок и про себя думает: «Кто бы это мог быть?»

— Кто он, имя не знаете? — спрашивает падишах.

— Нет, не знаем, — отвечают купцы.

— Тогда приведите его ко мне, — приказывает он.

Один из купцов отправляется обратно. Приходит к той речке и видит: молодой человек по-прежнему плещется в воде.

— Идем, — говорит купец, — тебя сам падишах зовет.

— Глупец, — отвечает джигит, — я падишаха в глаза не видел, не хочу.

Купец к нему и так и эдак, и устрашает, и по-хорошему уговаривает, но тот ни с места.

— Безумец, — говорит ему купец уже в свою очередь, — ты преподнес падишаху такой дорогой подарок и не хочешь идти. Идем же скорей.

— Не говори чепухи, — смеется молодой человек, — и падишаха и тебя я совсем не знаю.

Ничего не добившись, купец отправляется обратно. Приходит и говорит падишаху:

— Ваше величество, джигит прийти отказывается.

— Тогда приведите силой, — приказывает падишах. Рассерженные купцы отправляются обратно к джигиту. А тот по-прежнему бултыхается в воде.

— Пошли к падишаху, — говорят ему.

— Не пойдут, — отвечает тот.

Тогда купцы повели его силой. По дороге говорят:

— Когда придем к падишаху, слушайся нас: скажем «да» — ты тоже отвечай «да». А то хуже будет.

Вот приводят его к падишаху. Справившись о здоровье своего гостя, спрашивает падишах:

— Это ты послал мне подарок? — И показывает ему камень.

Джигит, взглянув на купцов, отвечает:

— Да, я послал.

— У меня нет для тебя такого дорогого подарка. Я отдам тебе свою дочь, согласен? — говорит падишах.

Услышав такое, купцы кивают головой, показывают джигиту кнут.

— Да, согласен, — отвечает джигит.

Не затягивая дело, справляют богатую свадьбу.

После свадьбы жениха и невесту запирают в отдельной комнате. Перед дверями комнаты глубокий колодец, а в колодце кишмя кишат змеи и другие гады.

— Крышку от колодца уберите, — распоряжается падишах, — пусть жених и невеста будут в безопасности.

Слуги убирают крышку колодца.

Давайте заглянем, как там жених с невестой? Ведь жениха ум покинул. Он, безумец, в это время бьет падишахову дочь.

— Уходи отсюда, откуда ты только взялась на мою голову, не нужна ты мне! — кричит он. Она в крик-плач. Хочет уйти, да не уйдешь: крышка от колодца отставлена. Она, об этом знает. А жених бьет пуще прежнего.

— Ну ладно, тогда я сам уйду, — говорит он и хочет выйти.

Но как только он взялся за дверную ручку, Счастье и говорит Уму:

— Пропадет ведь джигит-то, войди ему быстрей в голову. Счастьем одним, без Ума, видно, не обойтись. Не терять же ему дочку падишаха.

И за мановение ока Ум поселяется обратно в голове джигита. Держась за ручку двери, джигит думает: «Постой, куда же это я собрался, ведь я теперь зять падишаха». И подходит к своей невесте, спрашивает:

— Ну, что ты плачешь?

— Сам обижает, да ещё спрашивает, — отвечает дочь падишаха.

Джигит теперь с умом, не теряется.

— Не плачь, — говорит, у нас обычай такой: в первую ночь невесту принято побить, ты уж не обижайся…

И начал он невестушку свою целовать-миловать. С того дня зажили они мирно и счастливо.

ПАДИШАХ, ВИЗИРЬ И МЕЛЬНИК

Был, говорят, у одного падишаха визирь. Да уж больно хвалиться любил. Вот и расхвастался визирь:

— Если б я был падишахом, я бы делал то да се, точно знал бы всё про всё. То бы — этак, это — так, мне б не смели кое-как…

Ну, известное дело, падишах рассердился, услышав такое, да и призвал к себе визиря.

Пришел визирь, низко поклонился и сладким голосом сказал:

— О, падишах, мой повелитель! Приказывайте — повинуюсь!

— Да нет, — говорит падишах, — ничего пока не надо. А вот завтра ровно к такому-то часу приходи, не опаздывай: дело будет.

Ушел визирь. А на следующий день в назначенный час опять пришел.

Надо сказать, был у падишаха любимый мельник, озорник, весельчак и проказник. Вот падишах и повел визиря к этому мельнику.

Только переступили порог, падишах и говорит своему любимцу:

— Алле-малле!

Мельник таким же манером ему:

— Калле-малле!

Падишах мельнику:

— Три на девять хватит?

Мельник отвечает:

— Хватить-то хватит, да ведь от тридцати двух не остается.

Тогда падишах говорит:

— Одного гуся дам, перья ощиплешь?

Мельник тут же:

— Не только перьев, пуха не оставлю.

Стал прощаться падишах и уж совсем непонятно обратился к мельнику:

— Дерг-дряг!

А мельник весело в ответ:

— Дрожь-дряг!

Вернулся падишах во дворец и спрашивает у визиря:

— Ты всё про всё знаешь, значит, должен знать, о чём я говорил с мельником. Так о чём же?

— О, падишах, мой повелитель! Я ничего не понял из вашего разговора с мельником, — отвечает визирь.

Тогда падишах говорит ему:

— Завтра к такому-то часу узнай всё и приходи во дворец. Если не узнаешь — велю повесить.

Что тут делать визирю? Задумался он и тихонечко домой побрел. А потом к мельнику явился. И сказал визирь мельнику:

— Будь любезен, сделай милость, разъясни, о чём вы говорили с падишахом, когда он пришел сюда?

А мельник как ни в чём не бывало:

— Дай, — говорит, — сто золотых монет, скажу.

Делать нечего. Хоть и жалко визирю денег, но пришлось ему раскошелиться и дать мельнику сто золотых монет. Мельник взял деньги и говорит:

— Падишах, как вошел, сказал мне: «Алле-малле», что означает «ассаламагалейкум», ну, значит, пожелал мне падишах доброго здоровья.

— А что означает вопрос падишаха: «Три на девять хватит?» И что означает твой ответ: «Хватить-то хватит, да ведь от тридцати двух не остается»?

А мельник опять:

— Дай сто золотых монет, тогда скажу.

Ну что делать несчастному визирю? Тяжело расставаться с деньгами, а с жизнью — ещё тяжелее. И дал он сто золотых монет мельнику. Мельник взял деньги и говорит:

— «Три на девять хватит?» — Это падишах спросил у меня, хватит ли прожить девять месяцев того, что наработано за три месяца? На это я ответил: «Хватить-то хватит, да ведь от тридцати двух не остается». Тридцать два — это зубы.

И опять визирь спрашивает:

— Падишах сказал: «Одного гуся дам, перья ощиплешь?» А ты ответил на это: «Не только перьев, пуха не оставлю». Что же означают эти ваши слова?

А мельник знай свое:

— Дай сто золотых монет — скажу.

Несчастный визирь подумал, подумал, а умирать не хочется. Дал ещё сто золотых монет. Мельник взял деньги и говорит:

— А это падишах, наш повелитель, про вас говорил. Гусь — это вы, а пух и перья — это золото ваше.

Но не всё ещё узнал визирь, опять спрашивает:

— А когда уходил падишах, то сказал: «Дерг-дряг», а ты ему в ответ: «Дрожь-дряг». Что же эти-то слова означают?

Мельник на карман визиря глядит и свое твердит:

— Дай сто золотых монет — скажу.

Визирь сунул руку в карман, а там пусто, нет ничего. Стал визирь слезно умолять мельника:

— Так и так. Нет больше денег, всё золото отдал. Окажи милость, сжалься надо мной. Скажи, что означают те слова.

Мельник говорит визирю:

— А ты сними с себя одежду, чапан^[69], чалму отдай, рубаху да штаны, а не отдашь, так и не скажу.

Хуже смерти ничего нет. Как ни крутись, а по всему выходит надо отдавать одежду мельнику, другого выхода у бедного визиря нет. Он разделся да и отдал свою одежду мельнику. А тот и говорит тогда:

— Слова падишаха, повелителя нашего, «Дерг-дряг» означают: «Обдери, общипли и хорошенько очисти». А мой ответ: «Дрожь-дряг», думаю, что ты и сам уж теперь понял. Я сказал падишаху: «Дрожмя задрожит, задрожавши побежит». Так, по-моему, и получилось? Гляди, как ты дрожишь…

Подивился визирь и, дрожмя дрожа от холода, домой побежал. А люди видели, как визирь без рубашки, без штанов, нагишом по улице бежал, и решили: не иначе, как с ума сошел бедняга.

В назначенный, час визирь во дворец пришел. Падишах и спросил у него:

— Ну как, узнал, о чём вчера я с мельником говорил?

— Да, мой господин, — ответил визирь.

Тогда падишах сказал визирю:

— Ну и слава аллаху! Глядишь, теперь попридержишь свой язык, пустого болтать не будешь.

С тех пор, говорят, тот визирь поклялся не хвастать и ходит, словно масла в рот набрал, всё больше молчком.

БЫТОВЫЕ СКАЗКИ

СОЛДАТ — ЗЯТЬ ПАДИШАХА

В давние времена была у одного падишаха красавица дочь. Росла и хорошела она с каждым днем. И вот пришла пора выдавать её замуж. Но девушка разборчива в женихах и велит глашатаям объявить по всей стране:

— Лишь тот станет моим мужем, кто расскажет о родинках на моём теле?

Проходят дни. Никто не может справиться с этой задачей. Попытки кончаются неудачей, и царь отсекает смельчакам головы. А девушка живет взаперти, никому не показываясь на глаза.

Той порой в городе появляется некий солдат. Подумав, он решает: «Всё равно никого у меня нет. Если и умру, оплакивать меня некому. Попытаю-ка я счастья!..»

Является он к падишаху и говорит:

— О, повелитель, я хочу жениться на твоей дочери! Падишах спрашивает:

— Но знаешь ли ты, юноша, какие метки есть на её теле? Если нет, поплатишься головой.

— Узнаю, — отвечает солдат. — Ты только дай мне сорок дней сроку и сорок тысяч монет. Когда стану зятем — верну.

Падишах изумляется смелости солдата и дает ему сорок дней сроку и сорок тысяч монет.

Уходит служивый и начинает на эти деньги кутить. «Один конец — помирать. Хоть раз в жизни от души повеселись», — рассуждает он и угощает в городе каждого встречного. Так проходит двадцать дней, и остается двадцать тысяч монет.

Приуныл теперь солдат. Кому охота с жизнью расставаться ни за что ни про что!.. А выхода нет.

Тут подсаживается к нему какой-то старец, белобородый, с виду благородный.

— Что кручинишься, юноша? спрашивает он.

— Плохи мои дела, почтенный, — отвечает тот.

— Ну рассказывай, чем же они плохи? — говорит старец. Поведал юноша старцу обо всем без утайки. А тот утешает его:

— Не тужи, уладим. Только слушайся меня.

И старец увел юношу с собой. Зашли они в богатую лавку, купили там стол, стул и шкаф. Наняли повозку, погрузили купленное и отправились за город. Ехали они, ехали и очутились в дремучем лесу, где в чаще одиноко стоял домик старца.

Разгрузили они мебель, и старец, прощаясь с владельцем повозки, сказал: — Через пятнадцать дней подъезжай сюда же. Будет груз. — На том и расстались. Юноша спрашивает у старца: — Чем мы теперь займёмся?

— Я скрипач, — отвечает тот. — И если что нам и поможет, то это только скрипка. Её и будем мастерить.

Разобрали они на доски всё, что привезли, и начали делать скрипку. Через семь дней скрипка была готова. Такая огромная, что в ней умещался человек. Забрался солдат внутрь, и старец стал учить, его настраивать струны. Понадобится — скрипка издает чудесные звуки, а нет — умолкает.

Через пятнадцать дней, как и договорились, за ними вернулась повозка. Старец, как и положено, объясняет солдату:

— Я буду ездить со скрипкой по городу и играть. Дочь падишаха рано или поздно должна заметить меня. Она очень любит музыку. И ей захочется поиграть на скрипке. На три дня отдам инструмент во дворец. На четвертый день ты выберешься из скрипки, и я тогда скрипку заберу. В скрипке есть отверстие. B него ты и разглядишь девушку и узнаешь всё, что тебе нужно. Только смотри не выдай себя.

— Хорошо, — отвечает солдат.

Забрался он в скрипку, и повозка направилась в город.

И вот чарующие звуки скрипки разнеслись по улицам. Изумленный народ толпами ходил за повозкой. Наконец услыхала скрипку и дочь падишаха.

И так ей понравилась её волшебная музыка, что она попросила отца купить скрипку.

Вызывает падишах старца к себе:

— Продаешь свою скрипку?

— Нет, — отвечает тот, — она не продается.

Тут падишаху и самому захотелось иметь её.

— Я дам тебе столько золота, сколько его уместится в твоей скрипке, — продай, дочь моя просит, — уговаривает падишах.

— Я не продам её и за всё золото в твоей казне. Но если просит дочь, я оставлю ей скрипку на три дня. Пусть играет. А потом заберу, — говорит старец.

На том и сошлись. Слуги занесли скрипку в покои девушки. Целый день играла она на ней и вечером усталая, легла спать. В полночь солдат вышел из скрипки и будит девушку.

Та, увидев незнакомца, задрожала от испуга:

— Кто ты, человек или джинн?

— Я не джинн и не человек, — отвечает он. — Я посланник аллаха, ангел. Не бойся меня, всевышний пожелал узнать, как ты поживаешь.

Поверила девушка его словам, успокоилась. Стали они беседовать. И сердце юноши воспылало любовью к прекрасной затворнице.

На рассвете он сказал ей:

— Я ухожу, а ты спи и никому не говори обо мне. Это воля аллаха.

— Хорошо, я сохраню нашу встречу в тайне, — согласилась девушка.

— Тогда дай мне что-нибудь на память. Иначе всевышний не поверит, что я был у тебя, — попросил юноша.

И девушка подарила ему вышитый платочек. Дождался он, когда красавица уснет, и забрался в скрипку у балконной двери.

Весь следующий день девушка опять играла на скрипке. А ночью разбудил её тот же «ангел». До зари влюбленные не могли наговориться и наглядеться друг на друга. Перед уходом юноша попросил:

— Дай мне что-нибудь на память, чтобы аллах поверил.

И дочь падишаха подарила ему свое кольцо.

В третью ночь повторилось то же самое. Только в подарок юноша унес белые перчатки возлюбленной. За три ночи он узнал о девушке всё, что ему надо было узнать.

На четвертый день скрипка в её руках замолкла. Мы-то знаем, что солдат из неё выбрался и ушел, а скрипку перед уходом расстроил.

В полдень явился во дворец старец. Падишах стал благодарить его:

— Спасибо тебе, почтенный, дочь отвела душу, играя на твоей скрипке. Да вот беда, скрипка сломалась…

— Неужели? — Старец сделал вид, что удавился. — Но за три тысячи золотых я бы её починил.

Дал ему падишах три тысячи монет. Старец забрал скрипку и, наняв повозку, направился в лес. Там они встретились с солдатом, и тот, одолжив коня, поскакал в город. Дело в том, что в шесть вечера уже истекал его срок. Вошёл он во дворец и поклонился падишаху.

— Ну как, юноша, узнал ли ты, какие есть метки на теле моей дочери? — спрашивает его падишах. — Если нет, велю отрубить тебе голову.

— Узнал, мой повелитель. У неё три родинки… — И солдат объяснил, где они.

Удивился падишах:

— Верно говоришь. Но как ты смог узнать?

— Я три дня и три ночи был рядом с твоей дочерью. Прятался в скрипке, — признался солдат. — Если не веришь, вот её подарки. — И показал падишаху платочек, кольцо и перчатки. Видит падишах: её это вещи. И визири подтверждают. Вызывает падишах свою дочь:

— Знаешь ли ты этого солдата? Был ли он у тебя в покоях три ночи?

— Да, знаю. Только он назвался мне ангелом, посланником аллаха, — отвечает дочь.

Все рассмеялись.

Так солдат стал зятем падишаха. Сыграли богатую свадьбу. И я там был, петуха золотого ел, вино в решете носил, а из сита пил.

ОБМАНЩИК ТИМЕР

В давние времена жил на свете обманщик Тимер.

О проделках его знала вся округа. Многие баи его боялись. Как только он не глумился над ними! Однажды баи собрались и написали падишаху жалобу на Тимера. Падишах, получив жалобу, пришел в ярость.

— Я этому плуту отрублю голову! — кричал он перепуганным баям. — Подите вон и без Тимера ко мне не возвращайтесь! — С этими словами выставил он своих визирей из дворца.

Визири обыскали все города и вернулись ни с чем. Падишах на этом не успокоился. Он хотел показать баям свою мощь, а для этого надо было отыскать Тимера, устроить ему испытание и отсечь голову. Опять отправил он визирей на поиски Тимера.

Визири наконец нашли Тимера в одном маленьком городке и рассказали ему обо всём. Тимер выслушал их, покорно склонив голову, и согласился:

— Что ж, повелителю я возражать не смею.

Падишах, увидав незнакомца — в сопровождении визирей, возликовал: «Теперь-то я покажу миру свою силу!» На радостях он дал визирям три дня отдыха. А Тимера пригласил в свои покои, сытно и вкусно попотчевал, затем с надменной важностью заговорил:

— Ты у многих баев обманом выманивал добро и раздавал его беднякам. Поручу я тебе одно дело. Если ты с ним не справишься, головы тебе не сносить.

Тимер соглашается:

— Поручайте что угодно, я не против.

— Есть у меня бык, — говорит падишах. — Он заперт в хлеву, у которого двенадцать дверей. У каждой двери по стражнику, а ключи от замков у них в карманах. Укради быка так, чтобы стражники этого не заметили.

— Тут и думать нечего, — отвечает Тимер. Вышел он из дворца, побродил по городу и поселился на окраине у одной бедной старухи.

Ближе к вечеру переоделся в старушечью одежду, взял пустое ведро с ковшом и двинулся в путь. Зашел в лавку, купил ведро хмельного вина и, дождавшись темноты, отправился ко дворцу. Подошел к стражнику у ворот и, утирая кончиком платка глаза, смотрит на него.

— Бабуля, чего ты так глядишь на меня? — спрашивает тот.

— Эх, милок, был у меня сын, совсем как ты… Его тоже забрали в солдаты. Стоит, наверное, сейчас, как и ты, где-нибудь на службе. Вспомнила его, и сердце защемило. Тяжело вам, несчастным, — отвечает Тимер.

— Да, бабуля, нелегко. А куда это ты с ведром идешь? — спрашивает солдат.

Да никуда, сынок. Знаешь ведь, у бедных людей одна забота, как прокормиться.

Сварила я браги, да продать не удалось. Завтра в рот нечего взять, не знаю, как и быть, — вздохнул Тимер.

Достал солдат из кармана две копейки:

— Если нетрудно, дай мне отпить браги на эти деньги.

— Не надо денег, сынок, оставь их себе на спички. Я хоть и голодна, да не в такой неволе, как ты. На, выпей за сына моего! — И Тимер, наполнив ковш, подал его солдату.

Тот жадно осушил ковш до дна. Побеседовали немного. Солдат захмелел и вошел во вкус:

— Бабуля, неловко просить, но угостила бы еще, а?! Тимер снова наполнил ковш, а сам присел на скамейку у стены. После второго ковша оживился солдат, присел рядом с Тимером, стал жаловаться ему на тяготы службы у падишаха и попросил:

— Если кто спросит, скажешь, что я твой сын.

В это время изнутри послышался голос:

— Эй, ты с кем там разговариваешь?

Тимер, сделав вид, что испугался, вскочил с места. А солдат со словами: «Не бойся, бабуля, это мой товарищ, он быка сторожит»- усадил Тимера и стал звать сослуживца:

— Выйди сюда, тут мама мне кое-что принесла.

Ворота раскрылись, и другой стражник тоже угостился из ведра.

— Я заплачу тебе, — горячился первый солдат, подмигивая Тимеру. — Мать, здесь нас могут увидеть, давай зайдем внутрь. Напоишь и моих товарищей.

— Боюсь, сынок, падишах узнает, — притворно охал Тимер, входя в ворота.

А стражники успокаивают:

— Не бойся, здесь падишах не появляется. Кроме вас, тут ни одной собаки!

Так Тимер напоил допьяна всю стражу, остатки выпил для храбрости сам, вынул из двенадцати карманов двенадцать ключей и увел быка. Вернувшись на квартиру, быка зарезал, мясо отдал варить хозяйке. Шкуру и ведро бычьей крови спрятал в укромном месте, досыта поел мяса и улегся спать.

А падишах в ту ночь маялся бессонницей. Он всё думал о Тимере, ворочался с боку на бок и заснул лишь под утро. Наутро, даже не завтракая, пошел первым делом взглянуть на быка. Все двенадцать солдат, страха затаив дыхание, стояли на своих постах.

Падишах заглянул в хлев, а там ветер гуляет!.. Заорал падишах на стражу:

— Спали, бездельники? Упустили Тимера!

— Не спали мы, ваше величество, но ничего не знаем, — в один голос заявили те. О том, что были пьяны и лежали вповалку, конечно же, признаться падишаху побоялись.

Падишах направил визирей к Тимеру за быком.

А тот им заявил:

— Что с возу упало, то пропало. Я крал быка не для падишаха, а для себя. Мясо уже продано.

Визири, вернувшись, всё слово в слово передали падишаху. Тот от злости надулся как индюк:

— Я этому прохвосту должен отрубить голову во что бы то ни стало!

Три дня, три ночи провел он без сна и наконец придумал ещё одно испытание для Тимера. «На сей раз головы ему не сносить!» — радовался падишах.

Вызвал он Тимера к себе и говорит гневно:

— Вздумал посмеяться надо мной? Быка зарезал! Тебе это так не сойдет с рук! Дам тебе ещё одно задание, не справишься — голову долой!

— Царское слово для меня закон, — отвечает Тимер. — Говорите!

— Есть у меня восемнадцать солдат. Укради их одежду так, чтобы они сами не заметили и чтобы это было днем! — говорит падишах.

— Будет сделано! — отвечает Тимер и уходит.

— Уж теперь-то тебе не спастись. И солдатам накажу, чтобы были начеку, — бормочет падишах ему вслед.

А Тимер до полуночи поспал, поел-попил и, взяв с собой бычью шкуру, отправился в сад падишаха, где тот каждое утро прогуливался. Сад этот был хорошо ухожен и окружен водой. Со стороны он казался зеленым островом. Тимер погрузил бычью шкуру в лодку и переправился на тот берег. Солдат на мосту его не заметил. В саду Тимер срубил четыре кола и, зайдя в воду, воткнул их в дно. Затем сверху натянул бычью шкуру и укрепил голову. Издалека теперь это сооружение было точь-в-точь похоже на живого быка.

Светало. Тимер спрятался за дерево и стал наблюдать. Как обычно, солдаты падишаха в восемь утра пришли в сад. Один из них, озираясь по сторонам, заметил в воде быка и закричал:

— Братцы, а зря нас падишах ругал! Вон его бык застрял в воде!..

Радости солдат не было предела. Кто-то разделся и полез в воду. Тянет быка за рога, тянет, а тот ни с места. Выбился солдат из сил и машет остальным:

— Чего глазеете? Давайте вместе попробуем вытянуть. Упёрся и не думает двигаться. Прихватите с собой и прутьев.

Разделись семнадцать солдат и тоже полезли в воду.

А Тимер выбрался из укрытия, собрал всю одежду и был таков.

Солдаты как ни в чём не бывало продолжали охаживать быка прутьями. А тот уставил глаза в одну точку и хоть бы хны.

Ухватились все восемнадцать за рога, тянут. Наконец колья не выдержали и бычья шкура сползла в воду. Посоветовались служивые:

«Теперь от падишаха будут одни неприятности,» — решили утопить шкуру и сели отдыхать. И каждый хвастался: «Это я тянул так сильно, что снял с быка шкуру!»

Пора и одеваться, а одежды след простыл. Всё вокруг обыскали, ноне нашли.

Голышом вернулись к падишаху. увидав их, падишах потерял дар речи. Потом, придя в себя, стал расспрашивать, как выло дело. Но солдаты, хоть и знали, как обманул их Тимер, не признались в своем растяпстве и заявили в голос:

— Клянемся аллахом, одежда исчезла с нас сама!..

Гневу падишаха не было предела. Он вызвал к себе Тимера и сказал:

— Я устрою тебе последнее испытание. Справишься с ним — половина моего богатства твоя!

— Я к вашим услугам, говорите! — как обычно, ответил Тимер.

Помолчал падишах, сделав вид, что обдумывает, и продолжил:

— Завтра утром укради у меня жену!

— Будет сделано! — сказал Тимер и ушел.

Как и прежде, до полуночи он отсыпался, потом взял ведро бычьей крови и отравился в сад падишаха. Прошёл он туда незаметно, спокойно дождался зари. Взошло солнце, запели птицы. Появилась, как заведено, стража. А за ней на тарантасе показался и сам падишах с женой.

Тимер разделся и вымазал себя бычьей кровью. Затем повис на пути у тарантаса вниз головой на кривом дубе.

Падишах, подъехав к нему, удивился и с издевкой произнес:

— Жена, взгляни, не Тимер ли это?

— Да, дорогой, это он, — ответила жена.

Вспомнил падишах о богатстве своем.

— Слава аллаху, и кроме нас нашлось кому убить Тимера. А ведь мог бы половину моего добра забрать… Надо сказать визирям, пусть заберут труп нечестивца, будем принародно хоронить с позором. Глядишь, и уважать начнут.

И отправились они дальше.

А Тимер спрыгнул с дерева, пробежал по саду и опять на их пути повис на дереве.

У царя глаза на лоб полезли, когда снова увидел его.

— Жена, а жена, не Тимер ли это? Тот ведь на кривом дубе висел. Ты побудь здесь, а я вернусь взгляну на того. — С этими словами он слез с тарантаса и пошел обратно.

Тут Тимер спрыгнул с дерева, подсел к жене падишаха и погнал лошадь с тарантасом к себе на квартиру. Там он быстренько отмылся и повез пленницу в другое, более надежное место. А хозяйке, если будут спрашивать его, наказал отвечать так:

— Ушел с женой падишаха в баню.

Спустя некоторое время явились визири:

— Где Тимер?

Старушка отвечает, как условлено:

— Он только что ушел с женой падишаха в баню, просил его не тревожить и дожидаться здесь.

Вернулись визири к падишаху и всё передали. Тимер той порой, зная, что падишах сам придет теперь за женой, собрал у дома народ. Вскоре в сопровождении полусотни вооруженных солдат явился и падишах.

— Разогнать немедленно этих …голодранцев, схватить Тимера и освободить мою жену! — закричал он срывающимся, от злости голосом. Но Тимер заранее подготовил бедноту, и люди не дрогнули. Падишах ещё пуще разъярился:

— Взять Тимера под стражу!

И Тимера заковали в кандалы. Перевернули в квартире всё вверх дном, но жену падишаха не нашли.

— Куда ты дел мою жену?

— А я и не думал её забирать себе, — отвечал Тимер. — Отдай мне обещанную долю богатства и получишь жену.

А что касается издевательств, сочтёмся позже.

Тогда падишах решил припугнуть упрямца:

— Не скажет, где жена, — повесьте его!

— Повесить-то повесишь, а жену вовсе не найдешь! Заплати лучше долг!

Подмигнул Тимер собравшимся: «Если не заплатит нам падишах то, что причитается, убейте его жену!»

А те кивали и хором соглашались: «Ладно, ладно».

Тут падишах перепугался не на шутку. Очень уж красивой была его жена. Не отдаст Тимеру богатство убьют её, а отдать — богатство жалко. Думал он, думал, потом подозвал одного из визирей и распорядился:

— Поди принеси ему денег.

Не удалось падишаху сжить со свету Тимера. А Тимер получил половину его богатства и всё до копейки раздал бедноте.

СМЕЛЫЙ ШОМБАЙ

Как-то один бай отправился в соседнюю деревню искать себе работника. Видит, стоит, прислонившись к воротам, парень.

— Скажи, не найдется ли в вашей деревне работника для меня? — спрашивает у него бай.

Конечно, найдется, — говорит парень. — К примеру, нас трое братьев. Если хорошо заплатишь, я пойду.

— Что ж, оплата будет такая, — отвечает бай. — У меня за домом растет черемуха. Когда запоет на ней соловей, получишь двести рублей. Только чтобы никаких обид и жалоб не было, иначе сам заплатишь мне эти двести рублей.

Договорились они и пошли. Прошла ночь, наутро принялись горох молотить. С ними и байская жена работает. Парень про себя думает: «Жаловаться пока не на что. Всё идет хорошо». Потом жена бая ушла готовить обед и вскоре позвала их к столу.

Зашли в дом, а на столе чего только нет. Глаза разбегаются. «О, — думает парень, — да я тут как сыр в масле буду кататься!..»

Тут за стеной заплакал ребенок.

— Ты, парень, наверно, не успел ещё руки помыть, — говорит бай, — своди дитя на горшок.

Надолго это затянулось. А когда вернуло» работник к столу, он был уже пустой. Расстроился парень, ведь голод не тётка.

— Чего помрачнел? Или обиделся на меня? — спрашивает бай.

— Как же не обижаться! Разве не работал я с вами вместе! — отвечает парень.

— Тогда давай двести рублей и иди домой, — заявляет ему бай. И работнику пришлось уйти

Дома братья стали расспрашивать его: мол, чего так скоро вернулся?

— Попробуйте сами! — ответил он.

Средний брат пошел наниматься к баю, и с ним произошла та же история.

Решил и младший брат Шомбай попытать счастья. Поставил бай ему те же условия:

— Деньги получишь, когда запоет на черемухе соловей. Если везучий ты, может и через день это случиться, а невезучий — месяц придется ждать.

— Двести рублей в месяц — это ведь много, — говорит Шомбай, — я согласен.

До полудня молотили они горох. Жена к тому времени приготовила обед и позвала их к столу. Стол ломился от яств. «Эх, братья, в таком-то благе не смогли пожить…» — вздохнул про себя Шомбай.

Только хотел он помыть руки, как за стеной заплакал ребенок.

Бай говорит ему:

— Пойди своди дитя на горшок.

Вынес он ребёнка во двор. А время идет.

«Нет, это не годится, — решает Шомбай. — Ты и братьев моих так изводил!» Оставил он ребенка у крыльца и вернулся в дом.

Бай с женой слышат: мальчик плачет, выскакивают на крыльцо и не знают, что сказать.

— Чему вы удивляетесь? — спрашивает их Шомбай.

— Ты же сынишку нашего довел до слез! — говорят те.

— Уж не обиделись ли вы на меня? — допытывается Шомбай.

— Как же не обижаться… — начинает было бай.

— Коль так, платите мне двести рублей по уговору, — заявляет Шомбай.

Делать нечего, пришлось заплатить. Советуется бай с женой:

— Как же нам быть с этим работником?

Жена говорит:

— Дай ему пару самых непослушных лошадей и вели распахать луг. Не справится он, бросит лошадей и уйдет к себе в деревню.

Подзывает бай парня к себе:

— Вот что, дружок, надо бы луг распахать под лён.

— Ладно, — соглашается тот.

Запрягли они пару строптивых лошадей и отправились на луг. Отмерил бай десять саженей в ширину и шестьдесят саженей в длину говорит:

— Чтобы до вечера весь этот надел распахал!

Оставшись один, Шомбай зарезал лошадей, шкуры их повесил сушить на оглобли, а сам лег отдыхать.

Вечером бай возвращается и видит: две шкуры висят.

— Что ты наделал? — кричит он.

— Уж не обиделся ли ты на меня? — спрашивает Шомбай.

— Как же не обижаться! — возмущается бай.

— В таком случае давай двести рублей, — говорит ему работник.

Думали бай с женой, думали, как избавиться им от такого работника, и надумали отправить его за сорок пять верст на мельницу к великану. Никто из людей не молол там зерно. Наполнили хозяева пять мешков всяким сором из гумна, и Шомбай посреди ночи явился с этими мешками на мельницу.

— Кто тут есть? — закричал он грозным голосом. — Живо намелите мне зерно!

Мельником оказался сын великана. Вышел он, заглянул в мешки, а там вместо зерна сор. «С каким умыслом он пришел сюда?» — подумал мельник о Шомбае. И сказал вслух:

— Сделаю, но с одним условием. Видишь бабу для забивания свай? Швырни её в небо так высоко, чтобы не видно было с земли.

— Сейчас, только ты смотри в небо, а то на голову, не приведи аллах, упадет, — ответил Шомбай.

Мельник уставился в небо, а он тем временем накрыл бабу бешметом, уселся сверху и говорит:

— Не скоро упадет. Пойди позови отца.

Мельник ушел, а Шомбай столкнул бабу в воду, и по воде пошли круга.

— Во-о-н туда упала, — показывает он отцу с сыном на волны.

— Ну, теперь слушай меня, — обращается пришельцу сам великан. — Если ты обгонишь моего сына, я тебе вместо сора в мешках что угодно дам.

— Тогда вместо себя я тоже сына пошлю, возражает Шомбай великану.

— Но ведь у тебя нет сына?…

— Сын у меня есть, просто его не видно. Как только твой побежит, я крикну своему: «Беги, сынок!»

Ладно. Наметили дерево, до которого бежать, и стали состязаться.

Рванулся сын великана с места, и Шомбай крикнул: «Хоп!» Тут, на его счастье, из кустов выскочил заяц и помчался быстрее ветра, обогнав соперника.

Вернулся мельник и говорит отцу:

— Э, отец, сын его так бежал, что я и разглядеть его не успел. Только хвостик мелькнул! Нам с этим парнем не стоит шутить.

И погрузили они Шомбаю лучшую муку, какая у них была на мельнице.

Бай, встретив работника, велел свалить мешки туда, где погрязней. Тот так и сделал.

Наутро бай смотрит, а двор весь в муке.

— Ох, парень, — вздыхает он, — и дурак же ты. Люди не знают, из чего бы хлеб испечь, а ты такую муку в грязь вывалил…

— Уж не обиделся ли ты, бай? — спрашивает его как ни в чём не бывало работник.

— Как же не обижаться, — возмущается бай, — где же такое видано, чтобы…

— Плати двести рублей, — прерывает его Шомбай.

Бай, охая, жалуется жене:

— Разорит он нас, разорит. Как же быть с ним?

Жена советует:

— Пусть он даст корм тому жеребцу, который никого к себе не подпускает.

Подзывает бай работника:

— Сынок, в загоне есть жеребец. Ты дай ему ведро воды и замеси корм.

Принес Шомбай два ведра воды, разбросал по загону всю муку из амбара и запустил туда весь скот. Бай с женой вышли посмотреть в надежде, что уж на сей-то раз от работника избавились, и глазам своим не, поверили: коровы, лошади, овцы едят в загоне тесто. Заглянул бай в амбар, там пусто, ни горстки муки не осталось.

— Что случилось? — спрашивает его Шомбай.

— Что же ты наделал, ведь нам завтра есть будет нечего…

— Не обижаешься ли ты, бай? А то давай двести рублей! — напоминает ему работник.

Ладно. Сели все чай пить. Вдруг на черемухе запел соловей.

— Вот, сынок, и соловей запел, — обрадовался бай. — Всего год прошел, везучий же ты, оказывается…

— Интересно, какой он, этот соловей? — И Шомбай вышел в сад посмотреть на него. А там, на черемухе сидит восемнадцатилетняя дочь бая и поет соловьем. Парень силой стащил девушку с дерева.

— Ой, сынок, что же ты делаешь? — стонет бай.

Уж не обиделся ли ты, хозяин? — как обычно, спрашивает Шомбай. — Не то давай мне двести рублей, и я уйду домой.

Так, выманив у бая кучу денег, вернулся Шомбай к своим братьям.

ШУРАЛЕ

В незапамятные времена жил-был один дровосек. Пошёл он как-то в лес за дровами и встретил самого шурале — лесного лешего. А хвост у шурале длинный, на лбу рог торчит, а пальцами он так и шевелит, так и шевелит.

— Как тебя зовут? — спрашивает шурале у дровосека. А сам знай себе хохочет.

— Как зовут? Былтыр ^[70] — вот как зовут, — отвечает дровосек.

— А знаешь, Былтыр, давай пощекочемся, — предложил шурале.

— Что ж, давай. Только вот мне чурбан этот расколоть сначала надо.

Размахнулся дровосек топором, ударил — чурбан-то и треснул.

— А ну помогай, — говорит дровосек шурале. — Держи, чтобы трещина не закрылась. Глубже, глубже суй пальцы. А я сейчас с другой стороны попробую ударить.

Вытащил дровосек топор, а пальцы-то у шурале и прищемило. А дровосек тем временем схватил топор и бежать из леса. А шурале ему вслед кричит:

— Ой, пальцы мои! Ой, помогите!

Сбежались к нему другие шурале.

— Что такое? Что случилось?

— Пальцы Былтыр прищемил! Ой, пальцы мои!

— Пальцы, говорю. Былтыр прищемил пальцы.

Тут ему на это и говорят.

— А что же ты в прошлом году не кричал? Разве теперь найдешь, кто тебе прищемил?

А шурале от боли и рассказать толком ничего не может. Так и ходит с чурбаном на плече и кричит:

— Ой, пальцы! Ой! Прищемил их злой Былтыр…

РАБОТНИК ХРИТОН

Ещё в давние времена жил один бедняк, звали его Хритон. Три года проработал он у бая. За эту работу бай отсыпал ему пуд муки. Взял Хритон муку, пошёл домой. По дороге поднялся сильный ветер и развеял всю муку. Рассердился Хритон на ветер, решил наказать его.

Шёл, шёл он и дошёл до леса. В лесу Хритон увидел избушку. Вошел в нее, спрашивает у хозяина:

— Не знаешь ли, абый, где живет царь ветров? Хочу его разыскать и наказать.

Не знал Хритон, что хозяин и был царь ветров.

Испугали царя ветров такие речи, он и говори.

— Послушайся ты меня — не ищи его, возьми лучше вот этот стол и возвращайся домой.

— Что я буду делать со столом, если мне есть нечего? — говорит Хритон.

Вместо ответа хозяин произнес всего два слова.

— Стол, качнись!

В тот же миг стол качнулся, и появились на нём всякие яства.

— Видишь, стоит тебе сказать два слова — и ты всегда будешь сыт! — сказал царь ветров.

Взял Хритон стол, пошел домой. Долго он шел. По дороге застала его ночь, и пришлось Хритону зайти в незнакомый дом на ночлег. Перед сном Хритон сказал хозяевам:

— Не вздумайте трогать мой стол и говорить: «Стол, качнись!»

Хозяева пообещали, что не притронутся к столу. Но как только Хритон уснул, они сказали:

— Стол, качнись!

Тут стол качнулся, и появились на нем всякие кушанья.

Поняли хозяева, что это за стол и подменили его.

Утром Хритон встал, взял простой стол вместо волшебного и пошел домой.

Пришел он домой и сказал:

— Стол, качнись!

А стол даже не шелохнулся. Рассердился Хритон, прибежал к царю ветров и стал ругаться. Тот и говорит:

— Не сердись! Возьми моего козла. Когда вернешься домой, скажи: «Козел, шевельнись!» — и у тебя всё будет.

Взял Хритон козла, двинулся в обратный путь, но его застигла ночь, и ему пришлось зайти на ночлег в тот же дом, где он ночевал в первый раз.

Перед сном Хритон говорит хозяевам:

— Не вздумайте сказать: «Козел, шевельнись!» Хозяева говорят:

— Не бойся, ничего не скажем!

Но едва Хритон заснул, хозяева подменили козла.

Проснулся Хритон утром, забрал простого козла вместо волшебного и вернулся с ним домой. Здесь он сказал:

— Козел, шевельнись!

Но козел даже не шелохнулся.

— Опять он меня обманул! — возмутился Хритон. Прибежал он к царю ветров и крикнул сердито:

— Почему ты меня обманываешь?

— Я тебя не обманывал, — ответил царь ветров. — Наверное, мои подарки тебе подменили.

— Не может этого быть! — закричал Хритон. — Когда я останавливался на ночлег, я предупреждал хозяев, чтобы они не говорили: «Стол, качнись!» и «Козел, шевельнись!»

Выслушал царь ветров Хритона, дал ему запертый сундук и сказал:

— Когда придешь домой, скажешь: «Сундук, откройся!» А до этого ничего не говори.

Взял Хритон сундук, пошел домой, а по дороге снова заночевал в том же доме. Перед сном он опять забыл, что наказывал ему царь ветров, и сказал хозяевам:

— Не вздумайте сказать: «Сундук, откройся!»

— Не скажем! — пообещали хозяева, а сами, как только Хритон заснул, крикнули:

— Сундук, откройся!

И в ту же минуту крышка сундука отлетела, выскочили оттуда два молодца с нагайками и давай стегать хозяев! Стегают да приговаривают:

— Отдайте стол! Отдайте козла!

Хозяева тут же отдали Хритону и стол и козла.

Вернулся он домой с подарками царя ветров и с того времени стал жить в довольстве, не зная нужды.

О КРИВОЙ БЕРЕЗЕ

Жил в давние времена очень сметливый бедный человек, в тех же местах жил богатый человек, который очень любил хвастать и считал себя большим умником.

— Меня не обманет ни один хитрец! — любил повторять хвастун.

Однажды шёл он по дороге и увидел издалека сметливого бедняка, который стоял, прислонясь к кривой березе.

Подошёл хвастун к нему и сказал:

— Тебя, дружок, считают ловким и сметливым. А ну-ка попробуй перехитрить меня!

На это сметливый ответил:

— Почему бы и не попробовать! Я перехитрил бы тебя, да, к сожалению, нет при мне мешка с хитростями. Дома он у меня остался.

— Поди принеси свой мешок, а я подожду тебя здесь, — сказал хвастливый.

— Я бы охотно пошёл, да не могу, — сказал сметливый. — Видишь, как берёза покривилась? Стоит мне отойти — она и повалится.

Услышал хвастун эти отговорки, рассердился и крикнул:

— Ступай и неси скорее свои хитрости! До твоего прихода я сам буду подпирать березу. Ушёл сметливый, да так и не вернулся. А хвастун до этого дня, говорят, стоит и кривую берёзу подпирает.

ДВА ЛЕНТЯЯ

Давным-давно, говорят, жили два лентяя. Пошли они как-то в лес и увидели яблоню. И росли, говорят, на этой яблоне вкусные-превкусные яблоки.

Проголодались лентяи. Вот один из них и говорит:

— Слушай, давай потрясём яблоню, хоть яблок поедим.

— Вот ещё выдумал, трясти дерево. Давай лучше ляжем на землю — яблоко само в рот упадет.

Легли они под яблоню, рты раскрыли.

— Послушай, — говорит один, — а ведь если яблоко упадет — его жевать придется.

— И правда, — согласился второй.

— Так и вернулись они домой голодными.

КАК БЕДНЯК ГУСЯ ДЕЛИЛ

Давным-давно жил в одной деревне бедняк. Кроме одного гуся, не было у него ни скотинки, ни птицы. Работал он на людей — тем и кормился.

Однажды кончилась у него мука, не из чего было испечь хлеба, вот он и решил пойти к знатному баю и попросить немного муки. А чтобы бай не прогнал его, зарезал он своего единственного гуся, изжарил и понёс баю в подарок.

Бай принял гуся, да только не знал, как его разделить на всех, и говорит бедняку:

— Ты гуся принес, сам его и раздели по справедливости. Разделишь хорошо — дам тебе муки, а не сможешь — прогоню ни с чем!

Подумал бедняк немного, потом отрезал голову гуся и подал её самому баю.

— Ты в доме голова — вот тебе гусиная голова, — сказал он.

Потом отрезал гусиную шейку, дал её жене бая.

— Если муж голова, то жена — шея: куда повернется шея, туда и будет смотреть голова, поэтому тебе полагается гусиная шейка, — сказал он.

Потом отрезал гусиные крылья, подал по одному крылу двум байским дочерям:

— Вам в этом доме не вечно жить, скоро вы отсюда улетите.

А две гусиные лапки он отдал байским сыновьям и сказал при этом:

— Вы должны быстро бегать и выполнять приказания ваших родителей, поэтому даю вам по гусиной лапке.

После этого бедняк сказал:

— Я каждого из вас наделил чем полагается. А остаток, по справедливости, могу взять себе.

С этими словами бедняк взял себе всю гусиную тушку.

Бай удивился находчивости бедняка и дал ему целый мешок муки.

Вернулся бедняк домой, испёк себе хлеба и сытно поужинал гусем и свежим хлебом.

БЕДНЯК И ДВА БАЯ

Когда-то в давние времена пришлось одному бедняку выехать в дальнюю дорогу вместе с двумя жадными баями. Ехали они, ехали до постоялого двора. Заехали на постоялый двор, сварили на ужин кашу. Когда каша поспела, сели ужинать. Выложили кашу на блюдо, продавили на середине ямку, налили в ямку масла.

— Кто хочет быть справедливым, тот должен идти прямым путём. Во-от так! — проговорил первый бай и провёл ложкой по каше сверху донизу; масло из ямки потекло в его сторону.

— А я думаю, что можно идти и вот так, — сказал второй бай и торопливо загрёб масло в свою сторону.

Посмотрел бедняк на одного бая, посмотрел на другого, усмехнулся и запустил ложку в кашу, перемешал её сверху донизу и сказал:

— А по-моему, жизнь с каждым днем меняется, и близко время, когда всё перемешается во-от так!

Так и не удалось баям обмануть бедняка.

К вечеру следующего дня они снова заехали на постоялый двор. А был у них в запасе один жареный гусь на троих. Перед сном они уговорились, что гусь утром достанется тому, кто ночью увидит лучший сон.

Проснулись они утром, и каждый стал рассказывать свой сон.

— Мне приснилось, — сказал первый бай, — нарядился я в зеленый чапан, белую чалму и пошел в мечеть.

— А мне приснилось, что я превратился в лебедя и куда-то полетел, — сказал второй бай.

Пришла очередь бедняку рассказывать свой сон.

— Видел я во сне, — сказал он, — как один из вас нарядился в зелёный чапан и белую чалму и пошел в мечеть. Видел я, как второй превратился в лебедя и улетел. Испугался я, думаю: не испортился бы гусь, — взял да и съел его!

НАХОДЧИВЫЙ ДЖИГИТ

У одного бедняка было три сына. Собрался старший сын на заработки. Стал отец провожать сына и сказал ему: — Если попадешь в дальний аул, не нанимайся к баю по имени Муса.

Пошел джигит и попал в тот самый аул, о котором говорил ему отец. А в ауле как раз повстречался с Мусой.

— Бабай, не нужен ли тебе работник? — спросил джигит.

— Нужен, — отвечает Муса.

Вспомнил джигит слова отца и говорит:

— А скажи мне, как тебя зовут?

— Меня зовут Муса, — отвечает старик.

— Нет, я не буду к тебе наниматься! Мне отец не велел.

И пошел джигит дальше. Пока он шел по улице, старик кривыми переулками обогнал его и вышел навстречу.

Джигит не узнал Мусу. Поравнялся с ним и спрашивает:

— Бабай, не нужен ли тебе работник?

— Нужен, — отвечает старик.

— А как тебя зовут?

— Муса.

Джигит подумал: «Наверное, в этом ауле всех стариков зовут одинаково. Выбирать нечего, надо наниматься», и спрашивает:

— Какую плату мне дашь?

Муса говорит:

— Плата моя вот какая: каждый день буду давать тебе ломоть хлеба и чашку чаю. А если не будешь этим доволен, то дам я тебе сто ударов кнутом и денег не заплачу. А если я буду твоей работой недоволен, тогда ты дашь мне сто ударов и потребуешь деньги.

Согласился джигит на условия Мусы, стал у него работать. Проработает джигит целый день, проголодается, вернется домой, а ему подают чашку чаю да один ломоть хлеба. Совсем похудел джигит от такой еды. Вернулся он однажды усталый с работы, съел ломоть хлеба, выпил чаю, да и стукнул пустой чашкой о блюдечко. А Муса тут как тут и спрашивает:

— Или ты едой недоволен?

— Да как же мне быть довольным, если с утра до вечера работаю не поднимая головы, а еды вдоволь нет! — рассердился джигит.

Муса задрал джигиту рубаху на спине и, по уговору, начал его речь кнутом, а потом прогнал домой, не заплатив ни копейки.

То же случилось и со вторым сыном бедняка.

Последним собрался в путь младший сын. Он попал в тот же аул и встретил того же старика.

— Бабай, не нужен ли тебе работник? — спрашивает джигит.

— Нужен, — отвечает старик.

— А как тебя зовут? — спрашивает джигит.

— Муса, — отвечает старик.

— Ты-то мне, бабай, и нужен! Тебя-то я и разыскиваю, — говорит джигит.

Нанялся джигит к Мусе и согласился выполнять всё как старшие братья.

Проходит день, второй, третий. Джигит знай себе работает, а домой придет — чашку чаю выпьет, ломоть хлеба съест, да ещё и улыбается.

Муса-бай спрашивает у него:

— Неужели ты доволен такой едой?

— Да, бабай, — отвечает джигит, — я доволен.

— Ладно, — говорит Муса, — ты хороший работник. Завтра вместе с соседскими работниками будешь пасти овец.

Джигит ушел вместе с товарищами пасти овец. Днем зарезал он самую жирную овцу Мусы, сварил большой котел мяса, наелся вдоволь, товарищей угостил.

Вечером пригнал джигит овец, сел ужинать, выпил чашку чаю, съел ломоть хлеба. Хотел встать из-за стола, но Муса остановил его.

— Может, ты едой недоволен? — спросил он.

Джигит ему отвечает:

— Нет, бабай, всем я доволен. И сыт я по горло, вот, может, ты мной недоволен?

— Нет, нет! — ответив Муса-бай.

А сам говорит жене:

— Ему нельзя доверять овец — он перережет их!

И послал Муса джигита пасти коней.

Утром пошел джигит с товарищами коней пасти. Днём выбрал самую жирную лошадь из всего табуна, зарезал её, наварил полный котел мяса, сам наелся и товарищей угостил. А конскую шкуру они продали и на эти деньги у проезжего купца купили чаю и сахару.

Вечером вернулся джигит домой, присел на краешек нар, глотнул чаю, кое-как прожевал кусочек хлеба и стал подниматься с места, но Муса остановил его и спрашивает:

— Может, ты едой недоволен?

— Нет, бабай, я всем доволен, — отвечает джигит. — Ведь днем мы твою лошадь зарезали, мяса вдоволь наелись. Вот, может, ты мною недоволен?

— Нет, нет! — отвечает Муса-бай сквозь зубы, а сам чуть не стонет от досады. — С завтрашнего дня ты будешь работать при доме.

Через несколько дней пришли к Мусе-баю гости. Вы «шел Муса во двор и говорит джигиту:

— Зарежь-ка для гостей овцу.

— Которую зарезать прикажешь? — спрашивает джигит.

Муса говорит:

— Зайди в овчарню, хлопни в ладоши: которая овца на тебя оглянется, ту и зарежь.

Джигит вошел в овчарню, хлопнул в ладоши. Овцы с перепугу шарахнулись в другой угол и уставились все оттуда на него. Джигит прирезал их всех одну за другой, а потом с одной снял шкуру и принес мясо в дом.

Муса его и спрашивает.

— Почему долго возился?

— Дела было много, бабай, — отвечает ему джигит. — Овец в овчарне много, все они на меня оглянулись: мне и пришлось их всех прирезать, еле управился! Может, ты мной недоволен?

— Нет, нет! — отвечает Муса-бай, а сам чуть не плачет.

Пошел Муса-бай к жене и говорит ей:

— Этот джигит нас вконец разорит! Знаешь ли ты, что он натворил? Всех наших овец прирезал! Нужно от него избавиться, пока не поздно. Пошлём-ка его к лесному озеру, будто за нашими конями, а там звери его и разорвут.

— Так и сделай! — говорит жена.

Послал Муса джигита в лес.

Джигит пришел в лес, отыскал озеро. Видит, на берегу много лип растет. Он содрал с молодых лип кору и стал плести веревку из лыка. Откуда ни возьмись, прибегает див, спрашивает:

— Что ты тут делаешь?

— Ничего, — спокойно отвечает джигит. — Вот ту веревку да и подвешу на ней озеро к самому небу.

Див молча нырнул в озеро, вытащил оттуда лошадь и говорит:

— Сначала попытайся поднять лошадь да пронести её вокруг озера, тогда я, может, и поверю твоим словам.

— Покажи, как это делается, — говорит джигит.

Див взвалил лошадь себе на плечи, обнес её вокруг озера, запыхался и остановился перед джигитом:

— Теперь твоя очередь!

Джигит связал из веревки уздечку, накинул её лошади на голову, потом вскочил ей на спину, обскакал вокруг озера и говорит:

— Видишь, как я могу лошадь носить!

Удивился этот див, снова нырнул в озеро и говорит старшему диву:

— Абый, мне страшно: сидит на берегу джигит, грозится наше озеро к небу подвесить.

Вынырнул старший див из озера, спрашивает джигита:

— Что ты тут делаешь?

— Увидишь, когда я озеро к небу подвешу, — отвечает джигит.

Спустился старший див на дно озера, вытащил оттуда двадцатипудовую чугунную дубинку и говорит джигиту:

А ну попробуй подбросить эту дубинку к небу да поймай её на лету одной рукой и осторожно положи на землю. Тогда я поверю, что ты и в самом деле силен!

— Сначала сам попробуй, — отвечает джигит.

Див, ни слова не говоря, подбросил чугунную дубинку под облака, а когда стала она падать, подхватил её и положил на землю.

Подошел джигит к дубинке, схватился за неё обеими руками, поднял голову и уставился на тучу, которая проплывала над лесом.

— Чего ты смотришь? — спрашивает див.

— А я прицеливаюсь. Ведь я подброшу дубинку так, что она угодит за тучу и уж обратно на землю не упадет, — отвечает джигит.

Перепугался тогда див, что останется без дубинки, и стал просить:

— Не надо, не надо, не кидай!

А джигит упрямится:

— Раз сказал — значит, заброшу. Не мое дело споры с тобою заводить.

— Если послушаешь меня, я выполню любое твое приказание, — просит див.

Подумал джигит и отвечает:

— Я оставлю дубинку, если ты посадишь меня к себе на спину и вместе с твоим братом отвезешь к моему хозяину Мусе.

Согласился див. Вызвал брата из озера, посадил джигита себе на спину и повез.

На опушке леса увидел джигит поваленный дуб.

— Остановись! — крикнул он диву. — Вон лежит веретено моей матери. Она его потеряла, когда ходила в лес за ягодами. Захватим-ка его с собой!

Поднял див поваленный дуб, а сам думает со страхом: «Если у его матери такое большое веретено, то какова же у него мать?»

На берегу реки джигит увидел мельничный жернов.

— А вот и головка от веретена моей матери! — воскликнул он.

Жернов понес младший див.

Так они дошли до аула.

А в это время Муса спокойно сидел на лавочке у ворот и грелся на солнышке. Вдруг он увидел двух дивов. Муса весь затрясся от страха. А джигит как ни в чём не бывало ввел дивов во двор, показал, куда положить дуб и жернов, и сказал Мусе:

— Бабай, я привел двух коней. В конюшню, что ли, их отвести?

— Отпусти ты их скорее на волю, не показывай мне их, — прошептал перепуганный Муса-бай.

После этого случая Муса накормил джигита вволю, ни о чём не расспрашивал, а вечером сказал:

— Сегодня ты должен спать в клети.

Джигит лег в клети, а Муса с женой вскипятили полный котелок воды и вылили на него через потолок: хотели работника кипятком обварить.

Но джигит не спал. Как только вода стала просачиваться через потолок, он вскочил и отошел в угол. А Муса, очень довольный своей выдумкой, говорит жене:

— На этот раз нашему работнику спастись не удалось! Завтра мы его похороним.

Утром Муса подошел к двери клети, ухмыляется и спрашивает:

— Ну как, работничек, хорошо ли выспался? Не беспокоил ли тебя кто ночью?

И вдруг слышит в ответ:

— Выспался я, бабай, очень хорошо. Ночью меня теплым дождем окропило, очень я доволен остался.

Вернулся Муса и говорит жене:

— Работник-то жив! Кипяток ему теплым дождичком показался! Видно, его никакая смерть не берет. Скорее он сам нас погубит!

Погоревали они, подумали и решили бежать из собственного дома. Жена бая принялась за стряпню — напекла лепешек на дорогу. Муса сложил их в мешок и привязал его к задку телеги.

А джигит приметил всё это, выбрал время, вытащил из мешка все лепешки, залез в пустой мешок сам и притаился там.

Вечером Муса запряг коня, усадил свою жену в телегу и выехал со двора.

Ехали они, ехали — спешили, коня подгоняли, пока не добрались до берега реки. Муса и говорит:

— Наконец-то мы избавились от работника! Здесь уж он нас не найдет!

Распряг Муса коня, и улеглись они на берегу с женой спать.

А джигит вылез из мешка, поймал коня и стал его запрягать в телегу. Проснулся Муса, поднял голову, видит — работник коня запрягает.

— Бабай, ты не рассердишься, если я уведу твоего коня? — спрашивает джигит.

— Ты у меня всю скотину извел, а теперь и коня уводишь! Как же мне не сердиться? — закричал Муса и вскочил на ноги.

— А, так ты недоволен? — сказал работник. — Ну так получай по уговору! Помни уговор! — сказал тут джигит.

Связал он Мусе руки и ноги, задрал на спине рубаху, стал его бить кнутом и приговаривать:

— Это — за моего старшего брата, это — за моего среднего брата, а это — за меня самого!

БАЙ И РАБОТНИК

Нанял бай работника и говорит ему:

— Если ты поработаешь у меня весь срок, на который нанимаешься, не уйдешь раньше, я тебе заплачу сто таньга.

Бай был очень скупой, кормил своих работников плохо, и всегда они уходили от него раньше срока. Но этот работник оказался человеком упорным. Он терпеливо работал у бая, и уже недалек был день расчета.

Бай не хотел отдавать работнику сто таньга и стал придумывать, как бы ему избавиться от работника и не заплатить ему.

Как раз в это время пропала у бая корова. Бай приказал работнику пойти в лес, искать там корову, а про себя подумал: «Лес большой, заплутается в нем работник и не вернется».

Пошел работник в лес, а навстречу ему медведь.

Поймал работник медведя, привел его на байский двор и крикнул хозяину в окно:

— Получай свою корову!

— Запри её в хлев к телятам, — ответил баи из дому.

Работник запер медведя в хлев. За ночь медведь передушил всех телят.

Утром пошла байская служанка в хлев корову доить, но только открыла дверь, как медведь выскочил оттуда и убежал в лес.

Тогда бай послал работника сторожить репу, которая была посеяна в лесу на полянке, и никакой еды ему не дал.

«Может быть, он там погибнет», — подумал бай.

А работник разыскал в лесу полянку, где была посеяна репа, влез на дуб и стал наигрывать на кубызе. Услыхал шурале песню, выбежал на поляну, стал плясать. Долго плясал шурале — устал и крикнул работнику:

— Эй, абый, позволь посидеть рядом с тобой, отдохнуть!

— Полезай сюда, — согласился работник.

Залез шурале на дерево, сел на сучок и давай щекотать работника.

А работник схватил топор, отрубил сучок — шурале и свалился с дерева.

Работник слез с дерева, скрутил шурале веревкой, положил ему за пазуху репы и привел к хозяину.

— Я поймал вора, который крал твою репу, — сказал он.

— Сейчас же отпусти его! — замахал бай руками.-

Будешь ты мне ещё всяких шурале приводить!

Работник, ни слово не говоря, отпустил шурале.

Был у бая старый амбар для муки, в который он боялся ходить — думал, что там живут джинны и краду муку. «Уж здесь-то моему ненавистному работнику придёт конец!» — подумал бай и послал работника в тот амбар за мукой.

Пошёл работник, а с собой на всякий случай дубинку прихватил. Вот подошел он к амбару и слышит — кто-то возится внутри, слышен визг и писк.

— А ну-ка вышибу я дух из этих джиннов! — грозным голосом крикнул работник, размахнулся и высадил дубиной дверь у амбара.

Амбар был полон голодных кошек. Бросились они в разные стороны; только один кот не знал, куда бежать, и попал в руки работника. Работник схватил его, обсыпал всего мукой и привел к баю.

— Я поймал вора, который украл твою муку, — сказал он хозяину.

— Ты опять какого-то шайтана ко мне привел! Отпусти скорее! — закричал перепуганный бай и тут же вынес работнику сто таньга. — Вот тебе твои деньги, только уходи от меня поскорее!

Так работник благодаря своей находчивости остался жив, получил от жадного бая заработанные сто таньга и благополучно вернулся домой.

МУДРАЯ ДЕВУШКА

Недалеко от города деревня лежит. А в деревне старичок живет. Не пашет, не сеет, двух быков имеет да дочку пятнадцати лет растит. Быков в телегу запрягает, в лес отправляется. Дрова сухие собирает, в воз складывает, на базар в город везет. Так и живет.

Едет однажды старик на базар. Остановится у воза — покупателей дожидается. В это время бай появляется.

— Дрова продаешь, бабай? — спрашивает у старика.

— Продаю, — отвечает тот.

— Сколько просишь?

— Пять таньга.

— Оптом продаешь? — спрашивает бай.

— Оптом, — отвечает старик.

Три раза переспрашивает бай, оптом ли тот продает.

— Оптом, оптом, — повторяет старичок.

Веди бычка за мною, — говорит бай, — деньги дома.

Едут. Как только воз во двор въезжает, хозяин ворота запирает. Идет домой, выносит пять таньга, отдает старику и говорит:

— Ну, бабай, беги, дело сделано.

А сам через малые ворота старика выпроводить хочет.

— Подожди, только воз опорожню, — говорит старик.

— Бык и арба не твои, я же оптом покупал, — возражает бай.

— Я не согласен, идем к казию^[71], — говорит старик.

Идут к казию.

— Что вас привело ко мне? — спрашивает казий.

— Я вот продал ему дрова, а он присвоил быка и телегу, — жалуется бабай.

— Почему ты это сделал? — спрашивает казий у бая.

— Я оптом покупал, — твердит бай, — он сам трижды повторял, что продает оптом.

Спрашивает казий у старика:

— Говорил ты трижды, что продаешь оптом?

— Говорил, — отвечает старик.

— Коли так, не обессудь, я сужу по справедливости, — заявляет казий. — Дрова, арба и бык — не твои.

Что делать старику? Взял пять таньга и побрел домой. Смотрит дочь в окно и видит: отец возвращается, слезами обливаясь. Спрашивает она у отца, что произошло.

— Обманул меня бай, — говорит отец. — Дрова, арбу, быка выманил у меня за пять таньга. Судья подтвердил его правоту.

— Мошенник этот бай, — говорит дочь и отца утешает: — Не горюй, остался же у нас ещё один бык. Съезди за дровами, а утром вместе на базар поедем. Постоишь в сторонке, а я торговаться буду.

Запряг старичок последнего быка, в лес поехал, нагрузил дров, посадил дочь на арбу и на базар отправился. Как приехали, дочь у воза с дровами встала, старик в сторонку отошел. Бай появился.

— Дрова продаешь, дочка?

— Продаю, продаю. Цена пять таньга, — говорит девушка.

— Оптом продаешь? — спрашивает бай.

— Оптом, оптом, — спешит девушка.

Деньги дома остались, поехали ко мне, — говорит бай.

Доезжают до его дома, запирает бай ворота. Выносит пять таньга.

— На, бери, — говорит, руку протягивает.

Девушка хватает его за руку и спрашивает:

— Деньги отдаешь своими руками?

— Своими, — говорит бай.

— Своими? — переспрашивает девушка.

— Своими, — повторяет тот. Три раза повторяет бай.

Хочет убрать руку, но девушка держит так крепко, что шелохнуться не может.

— Рука моя, — говорит девушка. — Не согласен — идём к казию.

— Что вас привело ко мне? — встречает их казий.

— Оптом ему дрова продала, — рассказывает девушка. — Когда спросила у него, своими ли руками отдаешь деньги, ответил, да, своими руками. Три раза повторял. Теперь его рука принадлежит мне, казий эффенди^[72].

— Ты в самом деле три раза повторял, что отдаёшь деньги своими руками? — спрашивает казий у бая.

— Да, — говорит бай.

— В таком случае это уже не твоя рука. Сейчас отрежу и отдам этой девушке. А если руку жалко выкладывай тысячу таньга.

Не хочется же баю стать калекой, выложил он тысячу таньга и сказал:

— Дай ещё тысячу, — давай состязаться. Кто искуснее наврёт — тому все деньги.

— Я согласна, — говорит девушка — Начинай.

— Нет, ты начинай, — говорит бай.

— Ну ладно, — соглашается девушка. — Такое дело. был мой отец когда-то очень богатым человеком, торговал в Бухаре. Как-то раз, когда он переезжал через мост, появился этот бай с шайкой грабителей, убил отца, а труп в воду бросил. Отомщу теперь я за отца! — кричит она и с кулаками кидается на бая.

Растерялся бай, не знает, что и делать. Сказал бы, что этого не было, — проиграет; сказал бы: да, убил — виноватым останется. Так ничего и не решил, ударил себе в грудь и ушёл чертыхаясь. А казий забрал те две тысячи таньга, завернул хорошенько в белый платок, поблагодарил девушку за мудрость, запряг отменных лошадей и отправил её к себе, домой, в деревню.

СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

ВОЛК И ПОРТНОЙ

Шел портной по дороге. Навстречу ему идет голодный волк. Подошел волк к портному, лязгнул зубами. Портной ему и говорит:

— О волк! Вижу, ты хочешь меня съесть. Что же, противиться твоему желанию я не смею. Только позволь сначала обмерить тебя и в длину и в ширину, чтобы узнать, помещусь ли я в твоем желудке.

Волк согласился, хоть и не терпелось ему: хотел скорее съесть портного.

Достал портной из мешка железный аршин, одной рукой схватил волка за хвост, а другой стал изо всей силы бить его этим аршином по голове, да так крепко, что волк без памяти упал, а портной пошел дальше своей дорогой.

Когда волк очнулся, он подумал с досадой: «И зачем я согласился снимать мерку! Ведь портного я мог съесть и не в один прием!»

Так размышлял голодный и глупый волк, да было уже поздно.

ПОРТНОЙ, БЕСЁНОК И МЕДВЕДЬ

В давние времена жил в одном городе портной. Придёт к нему заказчик, принесет два аршина сукна и скажет:

— Сшей-ка мне, портной, хороший бешмет!^[73]

Видит портной — мало сукна, да жалко ему обидеть заказчика отказом; он постарается да и сошьет бешмет.

А заказчик вместо благодарности скажет портному:

— Небось ты, портной, себе большой кусок от моего сукна припрятал!

Надоело портному слушать такие речи.

— Пусть ищут себе другого портного! — сказал он и ушел из города.

Идет портной по дороге, а навстречу ему маленький

— Здравствуй, портной! Куда отправился? — спрашивает бесёнок.

— Иду куда глаза глядят, — отвечает портной.-

Надоело мне в городе жить! Работаю я честно, а про меня всякую неправду говорят.

— Точь-в-точь как со мной! — воскликнул бесёнок. — Видишь какой я тощий, слабый, а меня все обижают! Возьми-ка меня с собой — может быть, нам вдвоем легче будет!

— Идем! — согласился портной.

Пошли портной и бесёнок вместе, а навстречу им медведь.

— Куда это вы идете? — спрашивает медведь.

Рассказали ему портной и бесёнок, что решили, уйти подальше от обидчиков. Выслушал их медведь и заревел:

— Вот и со мной то же самое! Стоит волку задрать овцу, как вину валят на меня. Надоело мне быть без вины виноватым! Возьмите меня с собой.

— Идем! — согласился портной.

Пошли они втроем.

Долго ли, нет ли шли портной, бесёнок и медведь, пока наконец, не дошли до дремучего леса. В дремучем лесу, на поляне, порешили они построить себе хорошую избушку.

Принялись втроём за работу. Построили избу и стали в ней жить.

Однажды портной с бесёнком ушли на целый день, а медведя оставили избу караулить. Сел медведь у порога, сидит, избу сторожит. Вдруг подходит к нему див и спрашивает:

— Что ты тут делаешь?

— Избу стерегу, — отвечает медведь.

Див только ухмыльнулся, оттолкнул медведя, ввалился в избу, всё там вверх дном перевернул, всё съестное до крошки съел, медведя поколотил и ушел.

Вернулись портной и бесёнок и видят: сидит медведь скучный, спину лапой трет.

— Что случилось? — спрашивают.

А медведю стыдно признаться, что его див поколотил, он и отвечает:

— Ничего не случилось. Всё как было, так и есть.

На следующий день портной вместе с медведем пошли за дровами, а дома остался бесёнок.

Сидит бесенок на крылечке, караулит избушку. Вдруг, откуда ни возьмись, подходит к крыльцу див и спрашивает бесёнка:

— Что ты тут делаешь?

— Избушку стерегу, — отвечает бесёнок.

Див с бесёнком даже разговаривать не стал, схватил его за хвостик и отбросил в сторону, а сам вошел в избу, всё поел, всё выпил, всё разбросал и ушел.

Вечером вернулись портной и медведь — видят; бесёнок весь скорчился, еле жив сидит. Они и спрашивают:

— Да что тут случилось?

А бесёнку стыдно признаться, что его див поколотил, он и говорит:

— Ничего не случилось. Всё как было, так и есть.

Но портной заподозрил что-то неладное. Решил он всё сам проверить. Как только наступило утро, он и говорит бесёнку и медведю.

— Сегодня ваша очередь идти за дровами, а я буду избу караулить.

Бесёнок и медведь ушли, а портной сел на крылечко, смастерил из липовой коры дудочку, стал песенку наигрывать.

Вдруг выбежал из леса, див, подошел к крыльцу, спрашивает:

— Что ты тут делаешь?

— Песенку наигрываю, — отвечает портной, а про себя думает: «Так вот кто медведя и бесёнка обижает!»

Див говорит:

— Сделай-ка и мне дудочку!

— Рад бы услужить, да не могу — нет у меня под руками липовой коры, — отвечает портной.

— Скажи, где взять, я и сам принесу, — говорит див.

— Пойдем вместе.

Взял портной топор и повёл дива в лес. В лесу он выбрал самое кряжистое дерево, надрубил его вдоль и приказал диву:

— Держи крепче!

Див засунул пальцы в щель, а портной вытащил топор из щели: пальцы дива и защемило крепко-накрепко.

— Теперь признавайся: это ты приходил в нашу избушку, съел у нас всё, избил бесёнка и медведя? — спрашивает портной.

— Это не я! — отказывается див.

Рассердился портной и стал стегать обманщика изо всех сил. Завопил див на весь лес. На его крик прибежали бесёнок с медведем и давай его трепать. А див скачет вокруг дерева и кричит:

— Отпустите меня, никогда в жизни не подойду к вашей избушке! Не буду у вас Ничего трогать!

Пожалел портной дива, вбил клин в щель. Высвободил див пальцы и скрылся в лесной чаще.

Вернулись портной, бесенок и медведь в Избушку. Стали тут бесёнок и медведь хвастаться перед портным.

— Видел, как див испугался нас, без оглядки убежал в лес? Ты без нас с ним, пожалуй, и не справился бы! — говорят они.

Досада взяла портного, да он не стал спорить с ними. Молча выслушал их хвастливые речи, а потом выглянул в окошко и воскликнул:

— Ого! Див-то опомнился — опять к нашей избе подбирается! Да не один, а целую сотню дивов с собой ведет!

Как только бесёнок и медведь услышали это, вскочили они со своих мест и побежали без оглядки.

Остался портной один.

Прослышали в соседних деревнях, что в этих краях портной поселился, стали к нему о заказами ходить. Никому Портной не отказывает: шьет всём — и молодым, и старым, и малым. Никогда без работы не сидит.

СТАРУХА И МЕДВЕДЬ

Давно это было. Возвращалась одна старуха из соседней деревни домой. И поймал её по дороге медведь. Привел к себе в лес, угощает медом, ягодами. Старухе, хочешь не хочешь, приходится есть. Посидела она немного и говорит медведю:

— Послушай, дружище, отпусти, меня, старенькую… Дома у меня три дочки-красавицы. Которая тебе приглянется, ту и возьми себе в жены. Старшую зовут Тихо-Тихо, среднюю — Крепко-Крепко, а младшую — Теперь-Теперь.

Отпустил медведь старуху. День прошел, наступил вечер. Дождавшись темноты, медведь притопал в деревню. Стучится в клеть к девушкам и говорит:

— Тихо-Тихо, открой мне дверь!

Старшая дочь отвечает:

— Мы и так тихо лежим, уходи отсюда!

— Крепко-Крепко, открой мне дверь!

Средняя дочь отвечает:

— Мы и так крепко заперлись, уходи отсюда! Медведь стучится в третий раз:

— Теперь-Теперь, открой мне дверь.

Младшая дочь отвечает:

— Теперь мы и за ягодами в лес не пойдем, уходи отсюда!

Тут громко залаяла собака. Медведь перепугался: «Эх, обманула меня старуха!» — и убежал в лес.

МУДРАЯ СОВА

Однажды царь птиц собрал всех своих подданных и говорит:

— Вы знаете, зачем я вас собрал?

— Нет, не знаем, — говорят те. — Если скажешь, узнаем.

— Я вот хочу узнать, в мире сухих деревьев больше или зеленых? Мужчин много или женщин?

Никто не знает, чего больше, чего меньше, кого больше, кого меньше.

— А все ли птицы собрались? — спрашивает царь.

— Только одной совы нет, — отвечают ему. — Она мышку подкарауливает.

— Тогда подите приведите её сию же минуту.

Улетели птицы, стряхнули сову, привели сейчас же.

— Почему не была на собрании? — спрашивает грозно царь.

— Времени у меня не было. Уж больно я хотела есть.

— Ну ладно, скажи вот что: чего больше — сухих деревьев или зеленых?

— Сухих деревьев гораздо больше, — отвечает та.

— Почему? На мой взгляд, весь лес кажется зеленым.

— Нет, — упорствует сова. — Я ведь как считаю? Если засохла хоть одна ветка, значит, всё дерево сухое. Вот поэтому сухих деревьев очень много.

— Ну хорошо, — соглашается царь, — пусть будет так. Скажи тогда вот что: кого больше — мужчин или женщин?

— Женщин больше, — отвечает сова.

— Это почему же их должно быть больше?

— А потому, что я не считаю мужчиной того, кто на поводу у своей жены ходит.

— Правильно, — говорит царь. — Значит, всё-таки их больше.

За мудрость царь птиц пощадил сову, более того, сделал её своим визирем.

ПЕТУХ И ЛИСА

Как-то лиса проходила мимо дерева и видит: сидит на вершине петух. Говорит ему лиса:

— Эй, друг, может, спустишься вниз? Помолились бы вместе.

Петух отвечает:

— Там за деревом спит мулла-имам^[74], разбуди-ка его!

Лиса взглянула и видит: лежит за деревом собака. Испугалась и — бежать.

А петух вслед кричит:

— Куда ты? Давай помолимся вместе!

Лиса в ответ:

— Подожди немного. Я вернусь. Забыла омовение совершить. — Махнула хвостом и была такова.

ЛУНА И СОЛНЦЕ

В незапамятные времена Луна и Солнце хотели стоять вдвоем всегда на одном месте. Созвали они сходку всех птиц и зверей. Никто не стал возражать желанию, все подписались.

И только одна птица, летучая мышь, не подписалась.

— Ты что не подписалась? — спрашивают её.

— А потому, — говорит летучая мышь, — я не подписалась, что если они оба будут стоять на одном месте, то ветер будет дуть всегда в одну сторону и деревья вырастут кривые. Кроме того, и хлеб будет расти только там, где солнечно, а в тени — вовсе нет.

— А ведь правда, так и будет, — говорят птицы и звери.

Чтобы этого не допустить, вынесли они новое решение, которое гласит: «Луне и Солнцу на одном месте не стоять, а ходить порознь и вокруг Земли кружиться».

Солнце очень обозлилось на летучую мышь и сказало: «Я тебе не позволю летать и ходить при мне».

Луна была более, спокойная и ничего не сказала. Вот поэтому летучая мышь днем не появляется, лишь только ночью летает.

А все звери, птицы, даже люди все одобрили кружение Луны и Солнца. И хлеба стали хорошо расти.

КОЗА И ОВЦА

В давние времена жили, говорят, на свете старик со старухой. Были у них одна лошадь и один бык. А из мелкого скота — коза и овца.

Старик день и ночь работал в поле. Запряжет быка и погоняет без передыху. Вскоре бык совсем выбился из сил и захворал.

Старик взял да и зарезал быка. А лошадь приуныла: «Теперь, пожалуй, за мной черед…»

Крестьянам раньше тяжело жилось. Вот и старика бедность одолела. Понадобились деньги — и продал лошадь.

Остались теперь у него коза да овца. Как-то раз старики советуются меж собой: «Быка зарезали, лошадь продали. Не прокормить нам уж больше скотину. Надо и овцу с козой — на мясо». Услыхали это коза и овца, обсуждают вдвоем: «Да, кажется, и до нас дошел черед. Давай убежим!»

Рано утром, когда хозяева ещё спали, тихонько вышли они со двора. Коза прихватила с собой мешок, повесив его на рога.

Идут они, идут, уже и день проходит, ночь наступает. Подходят к дремучему лесу. В кустах на опушке находят волчью голову и кладут её на всякий случай в мешок.

Идут дальше и скоро замечают в чаще огонек. Подходят ближе, а это костер горит и вокруг него — десяток волков.

Сварили волки в большом казане кашу, сдобрили маслом и едят. Как увидели козу с овцой, так глаза у них и разгорелись.

— Ну и ну! К нам еда на собственных ногах явилась, — говорит один из волков. — После каши полакомимся бараниной да козлятиной.

Коза смекнула, куда дело клонится, и кричит громко:

— Ме-ме, ме-ме, двенадцать волчьих голов в суме! — Вытаскивает волчью голову из мешка и считает вслух, перекладывая одну и ту же голову туда и обратно:

— Одна волчья голова, две волчьи головы, три волчьи головы…

Волки страшно перепугались. Потом самый старший незаметно скрылся в темноте. Другие ждали его, ждали его, не дождавшись, тоже стали один за другим исчезать. Так все десять и убежали. А коза с овцой досыта наелись каши и переночевали у костра. Проснулись утром, решили: «Нет, не сможем мы так прожить. Уж как-нибудь одних нас прокормят старики», — и вернулись к своим хозяевам. Говорят, до сих пор живут они вместе.

ЧУВАШСКИЕ СКАЗКИ

ВОЛШЕБНЫЕ И БОГАТЫРСКИЕ СКАЗКИ

СЬЕР-БАТОР

1

Это было давным-давно.

Случилась на белом свете большая и страшная беда: царь всех змей и драконов великий двенадцатиголовый Асьтаха захватил в плен солнце и луну и проглотил их.

Стало на земле темным-темно.

Но на этом не успокоился великий двенадцатиголовый Асьтаха, он стал проглатывать целые народы и племена, живущие на земле.

Вскоре на земле стало совсем безлюдно. Всех проглотил прожорливый, страшный Асьтаха.

Незамеченными остались только трое мальчиков со своими жеребятами. Один из них не был замечен потому, что лежал в то время вместе со своим жеребенком в широкой степи, под кустом ветвистого дерева, а другой — в темном лесу, в глубоком овраге, а третий в высоких горах, под большим камнем.

Но они друг о друге ничего не знали. Каждый из них думал, что он, наверное, единственный человек, оставшийся на земле.

2

Прошли годы.

Подрос младенец, который схоронился в широкой степи, и превратился в могучего и сильного богатыря.

Подрос и его конь. Он превратился в быстрокрылого крепкого аргамака.

Он очень красивый, весь снежно-белый, с маленькой звездой на лбу. Это был потомок небесных коней, и поэтому ему было ведомо многое, что творится на земле. Ведь небесные кони когда-то были добрыми волшебниками и помогали людям во многих бедах…

А на земле было так же темным-темно.

«Неужели везде так темно? Неужели нигде нет свету?» — подумал однажды богатырь. И решил он пойти на поиски света. Оседлал коня и хотел уже тронуться в путь. Но тут вдруг конь-аргамак его заговорил на человеческом языке:

— Сьер-батор, прежде чем идти искать свет, надо найти оружие!

Удивился богатырь и спрашивает аргамака:

— С кем ты разговариваешь?

— С тобой, — отвечает тот. — Это ты — Сьер-батор. Когда ты был маленький, тебя родители звали так.

— А почему я ими назван так?

— Сьер-батор, я скажу тебе и об этом. Сьер — это земля. Твоей названой матерью была земля-мать великая. Она и спасла тебя от страшной смерти, схоронив под кусты на своей груди. Я это всё запомнил. А родителей твоих проглотил великий Асьтаха. Он проглотил и солнце и луну, уничтожил свет.

— А можно победить самого великого Асьтаху?

— Можно, Но об этом потом. Сначала тебе надо подумать о том, как найти оружие.

Тогда Сьер-батор подошел к огромному дубу, растущему на краю леса, вырвал его с корнем, показал коню и спросил:

— Это подойдет для оружия?

— Нет. Тебе лучше другое оружие поискать.

Пошел тогда Сьер-батор себе другое оружие искать. Видит, лежит каменная глыба огромной величины. Взял он её и вернулся к своему аргамаку.

— Это подойдет для оружия? — спрашивает.

— Нет. Тебе лучше другое оружие поискать, — опять отвечает конь.

Бросил тогда Сьер-батор каменную глыбу и пошел искать себе другое оружие. Видит — лежит на земле тяжелая сабля с широким лезвием. Эта была богатырская сабля-алдаспан ^[75] из ахбердинской стали^[76].

Поднял богатырь алдаспан и вернулся к своему аргамаку, показал ему свое оружие и спрашивает:

— Это подойдет для меня?

— Да, это твое оружие, — ответил конь.

Вскочил тогда Сьер-батор на своего быстроногого аргамака и поехал искать свет.

3

День за днем идет, неделя за неделей проходит…

Едет Сьер-батор, вглядывается в нависшую тьму плохо ему видно, что впереди…

И вот вдруг конь что-то учуял: ушами прядает.

Это, оказывается, на краю огромного темного леса другой богатырь сидит, тот самый мальчик, который вместе со своим жеребенком лежал в глубоком овраге и не был замечен страшным Асьтахой. Стал он теперь сильным и могучим богатырем. А звали его Юман-батор. Названым отцом его было дерево-дуб, поэтому и назван он Юманом, что значит дуб. Сидел он на краю леса и поигрывал со своим оружием — чукмаром — дубинкой, сделанной из ствола огромного дерева.

Заметил Юман-батор подъезжающего и кричит ему:

— Куда едешь, братец мой старший?

— Свет добывать, — отвечает тот ему, а потом говорит: — Хорошо, что ты меня старшим братом назвал. Иначе вытащил бы я из ножен свое страшное оружие, тяжелый алдаспан, и отрубил бы я тебе голову. А теперь мы уж с тобою названые братья.

— Возьми меня с собой, — просит Юман-батор.

— Поедем, — отвечает Сьер-батор, обрадовавшись, что будет ему добрый попутчик.

Свистнул Юман-батор, и выбежал к нему из чащи богатырский могучий конь. Он был весь черный, будто дёгтем только что вымазали.

Оседлал Юман-батор своего могучего черного аргамака и поскакал за своим названым старшим братом.

4

День за днем идет, неделя за неделей проходит…

Едут два брата-богатыря на белом и черном конях-аргамаках, вглядываются в нависшую тьму, плохо им обоим видно, что впереди.

И вдруг кони что-то учуяли: ушами прядают.

Это, оказывается, на высокой горе богатырь сидит, тот самый мальчик, который вместе со своим жеребенком лежал под большим камнем и не был замечен страшным Асьтахой. Стал он тоже теперь сильным и могучим богатырем. А звали его Ту-батор. Названой матерью его была гора, которая спасла его от смерти, а потом дала свое имя.

Сидел он на самой вершине горы и поигрывал со своим оружием — огромной каменной глыбой, отколотой у основания хребта.

Заметил Ту-батор подъезжающих и кричит:

— Куда вы едете, братцы мои старшие?

— Свет добывать, — отвечают те.

И чуть погодя Сьер-батор говорит:

— Хорошо, что ты нас старшими братьями назвал. Иначе вытащил бы я из ножен свое страшное оружие, тяжелый алдаспан, и отрубил бы тебе голову. А теперь мы с тобою названые братья.

— Возьмите меня с собой, — просит Ту-батор.

— Едем, — говорят ему богатыри.

Свистнул тогда Ту-батор, и выбежал к подножию горы из глубокого ущелья богатырский могучий конь. Он был саврасый, красивый.

Оседлал Ту-батор своего могучего саврасого аргамака и поскакал за своими назваными старшими братьями.

5

Едут три брата-великана на белом, черном и саврасом конях. Дни идут, а за днями — недели и месяцы…

Однажды они выехали в широкое поле и приметили впереди голубую реку.

Река широкая, берега её высокие. Через неё перекинут мост золотой, а на той стороне невдалеке от берега дом стоит, литой из железа.

Стали переходить богатыри через голубую реку по золотому мосту.

Мост качается, сгибается от тяжести, но ничего, не сломался.

Переехали богатыри на ту сторону голубой реки, сошли с коней, пустили их на высокие травы пастись, а сами зашли в дом, литой из железа.

И внутри был дом очень красивый, большой. На его потолке и на стенах звезды горят, а солнца и луны нет среди них.

Посмотрели братья на удивительные звезды, покачали головою, а потом сели за стол.

Проголодались они. Напились, наелись, а потом все и спать улеглись.

Богатыри спят в доме, а кони пасутся на воле.

Вдруг в полночь заволновался белый конь, забегал, зафыркал, копытами застучал.

Услышал это Сьер-батор, встал с постели, взял свою тяжелую саблю-алдаспан и вышел из дома.

Бежит к реке белый конь, фыркает. А Сьер-батор за ним идет. Вот подошел он к золотому мосту.

Закипела вода в голубой реке, волны горой вздымаются, а на последней волне дракон о трех головах плывет, на каждой голове по звезде медной горит. Плывет он и издали рычит:

— Кто занял мой дом? Огнем-полымем всех спалю, пепел по ветру развею!

Услышав это, побежал Сьер-батор по степи, покатался он по земле-матушке, силы-волюшки стал набираться. Понял богатырь: без схватки здесь не обойтись.

Вот вынесла волна дракона на мост золотой.

Тут как тут и Сьер-батор.

Встретились два противника.

— Будешь сдаваться или сражаться? — спрашивает дракон богатыря.

— Сражаться буду, — отвечает храбро Сьер-батор.

— Коль сражаться, так сражаться, — говорит дракон и кричит ему: — Бей первым, коль не боишься!

— У нашего народа в честном бою не принято бить первым, — отвечает ему Сьер-батор.

Загорелись тут на головах дракона медные звезды, ринулся дракон на Сьер-батора, взмахнул хвостом и так ударил его, что в землю тот ушел по щиколотку.

Но не растерялся богатырь, выскочил из земли, взмахнул своей тяжелой саблей и отсек дракону одну голову. Потекла кровь-вода, ручьем побежала по широкой степи.

Взвился тут разъяренный дракон до небес, взмахнул хвостом, пыхнул пламенем из пастей и ударил богатыря. Сьер-батор ушел в землю по колени.

Но опять успел богатырь выскочить из земли. Встал он в степи, растопырив ноги, взмахнул тяжелым алдаспаном и отсек дракону вторую голову. И потекла кровь-вода широкой рекой по степи, заливая овраги и низины…

Загорелась опять медная звезда на единственной оставшейся голове дракона, но не красным светом, а уже бледно-желтым — выдыхался он. Но всё же, собрав последние силы, поднялся дракон выше небес, взмахнул хвостом, изрыгнул из пасти целый сноп огня и ударил так, что богатырь успел в землю уйти по пояс. Однако богатырь тут же выбрался наверх и так ударил дракона своим алдаспаном, что потекла кровь-вода по степи морем-океаном и залила голубую реку.

Собрал Сьер-батор отрезанные головы и туловище, положил на высокий берег голубой реки и завалил их камнями.

А перед этим он отрезал все уши всех голов дракона и положил себе в карман. И, завалив остатки дракона камнями, богатырь вернулся в дом, где спали его братья, не чуя, от какой опасности спас их побратим Сьер-батор.

— Долго же вы спите, братья-великаны, — укорил их Сьер-батор и попросил быстрее собраться в путь. — Поедем дальше искать свет.

Вот снова едут три богатыря по земле. Дни идут, а за днями — недели и месяцы…

Проголодались богатыри, а тут они приметили на высокой горе деревню в три дома под одной крышей.

Торопятся Ту-батор и Юман-батор к этому дому, чтобы еду там найти. Но Сьер-батор им говорит:

— Не торопитесь. Пойду поразведаю, а вы пока отдохните, коней своих попасите здесь.

Дослушались Ту-батор и Юман-батор своего брата старшего.

Поехал на своем коне белом Сьер-батор вперед. Подъезжает к одному дому, находящемуся с остальными под одной крышей, смотрит в окно: на медном стуле сидит красавица с змеиным хвостом, на лбу звезда и в ушах по звезде, сама укачивает ребенка в зыбке и напевает:

— Едут три брата-великана, едут убийцы твоего отца, едут голодные, усталые. Они хотят найти свет, вызволить луну и солнце из плена великого Асьтахи, моего отца. Вот пойду я им навстречу, стану кустом малины с сочными ягодами, не стерпят они, голодные, сорвут ягоды, съедят их и погибнут… А кто меня сейчас услышит да скажет другому о Моем желании, сам станет каменной глыбой.

Незаметно выбрался назад Сьер-батор, вскочил на коня и вернулся к своим. Ничего он им не сказал…

Вот двинулись три богатыря вперед и тут же приметили у дороги куст малины с сочными ягодами. Накинулись было Юман-батор и Ту-батор на малину, но их опередил Сьер-батор. Взмахнул он своей тяжелой саблей-алдаспаном крест-накрест, рассек куст малины. Куста как не бывало, лишь кровь черная потекла.

Посмотрели Юман-батор и Ту-батор друг на друга, потом на братца своего старшего, удивились происшедшему, но не промолвили ни слова, поехали дальше такие же голодные.

Едут три братца дальше, едут на белом, черном и саврасом конях. Идут дни за днями, недели за неделями… Вот выехали они в степь-поле широкое и приметили впереди белую реку. Мост золотой через неё перекинут, а невдалеке дом стоит, весь серебряный, так и манит к себе.

Стали переходить богатыри через мост золотой, а мост качается. Но не испугались они, переехали на тот берег, сошли с коней, пустили их на попас, а сами вошли в дом серебряный.

На потолке и стенах дома звезды белые горят, а солнца и луны нет среди них.

Богатыри устали и решили здесь отдохнуть. Но Сьер-батор, умудренный опытом прошлой ночи, сказал:

— Нам надо выставить на ночь караул к мосту, чтобы на нас, на сонных, не напали.

— А кто посмеет напасть на нас, на троих богатырей? — стали возражать ему меньшие братья.

— Всякое бывает, — уклончиво ответил Сьер-батор. — Но именно потому, что мы богатыри, надо нам остерегаться, ведь у богатырей больше врагов, чем у других людей.

«Боится наш братец старший», — подумали про себя Ту-батор и Юман-батор, но вслух сказать об этом не решились, боясь обидеть Сьер-батора.

Кинули они втроем жребий. Выпало идти в караул Юман-батору. Взял он свой чукмар и пошел на мост.

Никого нет вокруг, кони где-то близко пасутся, да темень страшная.

Долго ходил Юман-батор по мосту, дубиной своей постукивал, но потом он, усталый, сел к перилам и уснул.

Братья в доме спят, кони в высокой траве лежат, а Юман-батор на мосту храпит.

Вдруг в полночь вскочил белый конь, зафыркал и копытами застучал. Проснулся Сьер-батор, взял свои острый алдаспан и охапку мха с собой прихватил, что лежал в углу дома.

Видит он — спит-храпит на мосту Юман-батор. Тогда он набил мхом уши и ноздри спящему Юман-батору, а сам на караул встал.

Вот закипела вода в белой реке, волна за волной идет, горой вздымаются, а на последней волне дракон о шести головах плывет, на каждой голове звезда серебряная горит.

Плывет дракон и издали рычит!

— Кто занял мой дом серебряный? Огнём-полымём спалю, пепел по ветру развею!

Забегал тут Сьер-батор по степи, по земле стал кататься, силы-волюшки набирается.

Вот вынесла волна шестиголового дракона на мост золотой.

Тут два противника и встретились.

— Будешь сдаваться или сражаться? — спрашивает дракон.

— Сражаться, — коротко отвечает Сьер-батор.

— Коль сражаться, так сражаться, — говорит дракон и кричит ему: — Бей первым, коль не боишься!

— У нашего народа не принято бить первому, — возражает ему Сьер-батор.

Загорелись тогда на шести головах дракона серебряные звезды, ринулся он на Сьер-батора, взмахнул хвостом, ударил и вогнал его в землю по щиколотку.

Вскочил Сьер-батор, взмахнул своей тяжелой саблей и отсек дракону одну голову. Потекла кровь-вода ручьем по степи широкой.

Взвился тут разъяренный дракон до небес, размахнулся хвостом, пыхнул пламенем, ударил и вогнал богатыря по колено в землю.

Но встал Сьер-батор на ноги, взмахнул что есть силы своим алдаспаном и отсек дракону две головы сразу. Потекла кровь-вода небывалой рекой по степи и залила всю низину.

Пуще прежнего разъярился дракон, взвился он выше всех небес, размахнулся хвостом, дохнул огнем-молнией, ударил и вогнал Сьер-батора по пояс в землю.

Но ведь земля любила богатыря, силу свою давала. Ещё сильнее стал тут богатырь, выскочил он из земли, взмахнул со всей силы небывалым своим алдаспаном и отсек дракону все оставшиеся головы. Потекла тут кровь-вода морем-океаном, до сих пор невиданным, и залила всю белую реку.

Собрал богатырь драконовы головы, отрезал все уши и положил в карман. А потом и головы и туловище дракона завалил камнями.

А Юман-батор, спящий на мосту, так и не проснулся.

Вернулся Сьер-батор в дом, а там Ту-батор спит, не шелохнется.

— Долго же ты спишь, братец мой младший, укорил его Сьер-батор, подымая от сна.

Тут и Юман-батор вернулся, стал ругаться:

— Напрасно караул выставили, нет на мосту ни живой души. Правда, я потом уснул, и какой-то дурень мне уши и ноздри мхом забил.

— Значит, был всё же кто-то там, ежели тебе ноздри и уши мхом забили? — говорит ему Сьер-батор.

— А может, это ветер виноват, он, видно, дул на его сторону, — сделал предположение Ту-батор.

Не стал с ними спорить Сьер-батор, только и говорит он братьям-богатырям:

— Едемте, братцы, дальше свет искать, И вот тронулись три богатыря в путь.

6

И снова едут три богатыря. Едут они на белом, черном и саврасом конях мимо высоких гор, мимо лесов дремучих, по широкой степи. Дни за днями идут, за днями — недели, за неделями месяцы и годы время насчитывают…

Голод мучит богатырей, жажда томит, есть и пить им хочется. Вот приметили они впереди на горе деревню из шести домов под одной крышей.

Поехал вперед Сьер-батор поискать-попросить в деревне хлеба насущного, воды животворной. Подъезжает к крайнему дому и смотрит в окно: на серебряном стуле сидит красавица со змеиным хвостом, на лбу две звезды, на груди две звезды и в ушах по звезде. Сидит она, ребенка в зыбке укачивает, а сама напевает:

— Едут три брата-великана. Едут убийцы твоего отца, едут они голодом и жаждой томимые, усталые. Они хотят найти свет, вызволить луну и солнце из плена великого Асьтахи, твоего дедушки. Вот пойду им навстречу, стану родником студеным, не стерпят они, напьются холодной воды и погибнут. Но кто меня услышит и скажет другим о моих словах, тот сам водой студеной станет…

Выбрался незаметно Сьер-батор назад и вернулся к своим. И только двинулись они назад, как приметили у дороги родник с чистой как глаз водой. Бросились Юман-батор и Ту-батор к роднику.

Но и тут Сьер-батор опередил их. Подлетел он на своем белом коне к роднику и рассек его саблей вдоль и поперек. Родника как не бывало, только кровь черная по земле пошла-побежала ручейком быстрым…

Посмотрели Ту-батор и Юман-батор друг на друга, потом на братца старшего, но никто ничего не сказал.

Тронулись они дальше. Едут и едут богатыри… И вот выехали они в степь-поле, где росла низкая пожелтевшая трава. Впереди — черная река, разлилась она, широкая, мост золотой через неё перекинут, а невдалеке дом стоит, весь из золота.

Мост качается, не дает перейти богатырям через реку черную. Соскочили богатыри с коней, взяли аргамаков своих за уздцы и, не боясь сильной качки, пошли по мосту к золотому дому. Вот перешли они золотой мост, пустили коней на попас, а сами в дом вошли.

И внутри дом невиданной красоты. Золотые звезды на потолке и стенах горят, а солнца и луны нет среди них.

Устали богатыри, спать хотят ложиться. Но Сьер-батор говорит им, что надо мост стеречь, по жребию кому-то на караул встать.

Не стали с ним спорить богатыри, хотя и не верили ему, что кто-то на них, сонных, может напасть. Кинули все трое жребий, и выпала доля идти на караул Ту-батору могучему.

Взял Ту-батор свое оружие, глыбу каменную, и пошел на мост караул держать. Ходил-ходил он по мосту, катал-катал по нему свою глыбу каменную, очень устал. Сел отдохнуть, прислонился к перилам спиной и уснул.

В доме братья спят, в низкой пожелтевшей траве кони лежат, а Ту-батор на мосту золотом храпит.

Вскочил в полночь белый конь, потомок небесных коней, зафыркал, копытами застучал. Проснулся Сьер-батор, взял алдаспан свой острый и охапку мха, что имелся в доме, с собой прихватил. Пошел к мосту, а там Ту-батор дрыхнет как ни в чём не бывало. «Устал очень», — подумал Сьер-батор, забил ему уши и ноздри мхом, чтоб спал и ничего не слышал, а сам встал вместо него на караул.

И тут закипела вдруг вода в черной реке. Волна за волной пошла, горой вздымаются. На последней волне дракон о девяти головах плывет. На каждой его голове по золотой звезде сверкает, сам издали рычит:

— Кто занял мой дом золотой? Вот доплыву до берега, выйду на мост золотой и огнём-полымём сожгу, пепел по ветру развею!

Видит Сьер-батор — быть здесь битве невиданной. Надо силы набраться. Стал он по степи бегать, по земле кататься и стал чувствовать, как его тело силы набирается невиданной.

Вдруг вынесла последняя волна девятиголового дракона на мост золотой.

И тут противники и сошлись.

— Будешь сдаваться или сражаться? — спрашивает дракон у богатыря.

— Сражаться! — храбро отвечает Сьер-батор.

— Коль сражаться, так сражаться. Начинай битву! — кричит ему девятиголовый дракон.

— У нашего народа не принято бить первым! — возражает ему Сьер-батор.

— Тогда терпи! — кричит дракон.

Вот ринулся он на богатыря, размахнул хвостом, пыхнул пламенем и так ударил, что в землю вогнал его сразу же по колено.

Но встал богатырь на ноги, взмахнул своей тяжелой саблей и отсек дракону сразу две головы. Потекла кровь-вода ручьем по степи.

Разъярился дракон, взвился до небес, размахнулся своим могучим хвостом, разразился огнем-молнией, ударил и вогнал богатыря по пояс в землю.

Но мать-земля дала Сьер-батору силу, выбрался он из земли, взмахнул алдаспаном и отсек дракону сразу три головы. Потекла черная кровь-вода по степи и залила всю низину.

Поднялся тут дракон выше всех небес, размахнулся хвостом, ударил богатыря, опалил его всего огнем-пожаром и вбил в землю по шею.

Но успел Сьер-батор снять свой сапог и кинуть его в сторону коня. И бросился его белый аргамак ему на помощь, стал дракона копытами бить и зубами рвать.

Тем временем Сьер-батор вылез из земли сильнее, чем прежде, ухватил дракона за хвост, ударил своим алдаспаном и отсек ему ещё три головы. Взмолился тут дракон и говорит богатырю-великану:

— Не губи меня, оставь мне жизнь, а в награду за это я помогу тебе победить нашего царя, великого Асьтаху.

— Не нужна мне помощь противника. И я знаю: тот, кто изменяет своим один раз, изменит и ещё раз, — сказал богатырь и взмахнул было своей тяжелой саблей.

— Я знаю много тайн, — взмолился опять дракон. — Например, у тебя в кармане уши моих меньших братьев. Как только ты вынешь их из кармана, нападёт на тебя сам великий Асьтаха внезапно…

— Не нужны мне твои предательские советы, — сказал ему Сьер-батор и, взмахнув алдаспаном, отсёк ему последнюю голову.

Смрадом наполнилась тогда вся земля. Тут Сьер-батор собрал драконовы головы, отрезал уши, положил в карман. А потом головы и туловище завалил камнями. Ту-батор так и не проснулся. Вернулся Сьер-батор в дом, а там Юман-батор спит, не шелохнется.

— Долго же ты спишь, братец мой средний, — укорил его Сьер-батор, подымая от сна.

Тут и Ту-батор вернулся с караула и начал ругаться:

— Нет там ни одной живой души, правда, я к утру заснул и какой-то дурень забил мне уши и ноздри мхом. Хотел я его проучить, а его и след простыл… — Подумав, добавил: — Думал сначала, что это ветер дул в мою сторону и мхом забил мне уши и ноздри, но ветра всю ночь не было…

— Едемте, братцы, дальше, — говорит им Сьер-батор, — чую я, приближаемся мы к царству великого и страшного Асьтахи и ждут нас жестокие битвы.

И три богатыря тронулись в путь.

7

Едут и едут три богатыря. Едут мимо гор высоких, мимо лесов дремучих, по степи широкой. Проходят дни, недели, месяцы и годы. Голод их мучает, жажда томит, ко сну клонит. Хочется им хлеба поесть, воды испить, поспать-отдохнуть. Вот видят они впереди гору, а на горе — деревню из девяти домов под одной крышей.

Поехал туда Сьер-батор поискать-попросить хлеба насущного, воды животворной, угла для отдыха. Подъезжает к крайнему дому, смотрит в окно: на золотом стуле красавица со змеиным хвостом сидит, на лбу три звезды, на груди две звезды, в ушах звезды и на запястьях звезды. Сидит, ребенка в зыбке укачивает, а сама напевает:

— Едут три брата-богатыря, едут убийцы твоего отца, едут голодные, жаждой томимые, сильно усталые. Хотят они свет найти, солнце и луну спасти, победить моего отца, твоего дедушку. Вот выйду я им навстречу, стану мягкой постелью-периной, не стерпят они, лягут отдохнуть и погибнут… А кто слышит мои слова и передаст другим, тот сам станет пухом белым…

Тихонечко отошел Сьер-батор, вернулся к своим и ни слова им не говорит о том, что слышал.

— Устали мы, — говорят ему младшие братья.

— Но здесь негде отдохнуть, поехали дальше, — промолвил им Сьер-батор.

— Вон виднеется деревня из девяти домов, поедем туда, — говорят ему младшие братья.

— Деревня из девяти домов, но под одной крышей, — таинственно промолвил Сьер-батор, — туда мы не должны заезжать. Поторопимся, братцы мои названые.

И вот тронулись они дальше. Вдруг видят: перед ними — постель-перина.

— Вот здесь мы можем отдохнуть! — обрадовались Ту-батор и Юман-батор.

Бросились они к перине, но и тут Сьер-батор опередил их. Подлетел он на белом коне, ударил её алдаспаном и рассек вдоль и поперек. Постели как не бывало, только кровь черная потекла по степи широкой быстрой рекой.

Но не поняли Юман-батор и Ту-батор, от какой смерти спас их старший брат, стали они возмущаться:

— Ты хочешь нашей, что ли, погибели! Послушались тебя мы, за тобою шли, ни в чём не перечили. А ты последнюю нашу надежду — теплую постель уничтожил!..

Хотел им Сьер-батор рассказать всё то, что он услышал у дома, что на горе был, но вовремя всё вспомнил — говорить об этом нельзя, иначе он сам превратится в пух. Поэтому он не стал с ними спорить. А это совсем разъярило его меньших братцев.

— Мы больше не пойдем с тобой, — говорят они. — Ты погубишь нас своей злобой ко всему. И малину ты погубил, и родник ты погубил, а теперь перину уничтожил.

Тогда не стерпел Сьер-батор, стал вынимать из кармана уши драконов, которые он отрезал перед тем, как схоронить головы и туловище под камнями, и говорит:

— Я ли не старался охранять ваш покой! Когда вы спали, усталые, и у голубой реки, и у белой реки, и у черной реки, мне приходилось охранять не только ваш покой, но и вашу жизнь. Об остальном я не буду говорить…

— Мы не верим тебе! — закричали меньшие братья.

И Сьер-батор начал вытаскивать из своих карманов остальные уши драконов.

— Вот уши трехголового дракона, напавшего на нас у моста голубой реки, — бросая уши драконов по очереди на землю, говорил Сьер-батор. — А это — уши шестиголового, который напал на нас у белой реки, когда ты, Юман-батор, стоял на карауле и заснул, а мне пришлось биться с врагом… А вот это — уши девятиголового дракона, который напал на нас у черной реки, когда ты, Ту-батор, заснул на карауле. Тогда тоже мне пришлось вступить с ним в бой.

— А кто забил нам уши и ноздри мхом, когда мы заснули на карауле? — спросили удивленные богатыри Ту-батор и Юман-батор.

— Я это сделал. Не хотелось мне тревожить вас. Я хотел, чтобы вы спали и силы набирались.

— А почему ты уничтожил эту малину, что встретили мы на пути? А зачем ты уничтожил родник, а затем и перину? — спросили меньшие братцы у старшего.

Но не успел им ничего сказать Сьер-батор. Послышался в это время гул, подул вдруг страшный, холодный ветер.

— Прав, оказывается, был девятиголовый дракон! — воскликнул тут Сьер-батор и приказал своим меньшим братьям приготовиться к битве с самим великим Асьтахой, проглотившим луну и солнце, все народы и племена, живущие на земле…

8

Застигнуты были три богатыря врасплох великим Асьтахой.

Не успел, как прежде, Сьер-батор побегать по степи, покататься на земле, набраться силы.

Бурей налетел на них великий дракон Асьтаха.

Это был двенадцатиголовый дракон. А каждая голова у него была величиною в дом. А одна, самая страшная, — величиной в огромный дворец.

Асьтаха настиг богатырей, свернулся вокруг них кольцом и как оградой окружил всех, пасть разинул, что ворота широкие и как бездны глубокие. Вздрогнули кони, заржали.

Вытащил Сьер-батор свою тяжелую саблю из ножен и бросился на великого дракона.

И Ту-батор с Юман-батором, держа свое оружие, стали биться с Асьтахой.

Юман-батор бьет головы дракона своей огромной дубиной. А Ту-батор бьет дракона своей глыбой. Но не могут богатыри одолеть царя драконов.

День бились они, два бились, силы у богатырей уже на исходе. И решился тогда Сьер-батор на отчаянное дело. Он решил прыгнуть на хвост дракона и оттуда напасть на него и поотрубать все его головы.

Соскочил с коня. И как только коснулись его ноги земли, почувствовал он силу большую. И вот прыгнул он на хвост дракона. Но когда он оторвался от земли, силы, что дала мать-земля, ушли. Еле машет он своим тяжелым алдаспаном. Видит это дракон и повернул ему навстречу свою самую большую голову, чтобы проглотить.

Но его опередил Ту-батор. Видя, какая страшная опасность настигла старшего брата, он кинул огромную глыбу прямо в пасть дракона.

Проглотил дракон каменную глыбу. А тем временем подлетел к Сьер-батору его конь, оседлал он скакуна и миновал опасность.

Опять рядом стали биться богатыри против дракона.

Взмахнул саблей Сьер-батор, отрезал три головы дракона, что хотели проглотить их вместе с конями.

Еще раз взмахнул саблей своей тяжелой Сьер-батор, отрезал ещё три головы, что пытались их проглотить тоже вместе с конями.

И вот месяц целый длится бой трех богатырей со страшным Асьтахой, царем драконов, проглотившим все народы и племена земли и луну с солнцем. Наконец осталась у Асьтахи только одна голова, самая страшная, что больше огромного дворца. Огнем-молнией палит он, не дает к себе подступиться.

И целый месяц находятся богатыри со своими конями в окружении туловища Асьтахи.

Устали богатыри. Устали и их кони.

Богатыри привыкли к голоду. А кони — нет. Попастись им надо среди травы, сил набраться. А здесь, в плену туловища Асьтахи, вся земля разворочена, нет ни травинки.

— Перепрыгнем через туловище дракона во широкую степь, — говорит Сьер-батор. — Накормим коней наших травой высокой и опять нападем на Асьтаху.

Прыгнул тут черный конь Юман-батора и вместе со всадником провалился в драконову пасть.

Прыгнул за ним саврасый конь Ту-батора и вместе с всадником провалился туда же.

Тогда белый конь промолвил Сьер-батору:

— Не жалей меня, ударь саблей по моему крупу! Сьер-батор так и сделал. Брызнула кровь белого коня и попала прямо в глаза оставшейся головы Асьтахи. Она и ослепла.

Прыгнул белый конь и перескочил туловище дракона. Но Асьтаха не остался на месте, стал он гнаться за всадником.

Полетел Сьер-батор на своем коне, только след кровавый стелется за ним. Устал белый конь, не может быстро бегать. Вот-вот настигнет их дракон. И шум его уже близок.

Скачет белый конь, из сил выбивается, кровью истекает.

И вот ударил дракон Сьер-батора своим хвостом. Упал богатырь с коня, покатился. И тут силу большую почувствовал. Встал он с земли навстречу Асьтахе.

А тем временем тот уже успел проглотить коня Сьер-батора, на самого богатыря зарится.

Но взмахнул Сьер-батор, набравшийся силы от земли-матери, своей тяжелой саблей.

Покатилась последняя огромная голова страшного Асьтахи, рухнуло его туловище на землю. Охнула мать-земля от тяжести упавшего туловища Асьтахи.

Раз! — отрубил одну часть туловища Асьтахи богатырь. Покатилось солнце по земле и поднялось на небо. Оно покатилось с востока на запад, излучая яркий свет и тепло.

Раз! — отрубил ещё одну часть туловища Асьтахи богатырь Сьер-батор. Целый народ из драконова туловища на землю высыпал.

Что ни отрубит, то целый народ наружу выходит.

И вот вышли из туловища Асьтахи и Юман-батор, и Ту-батор с черным и саврасым конями.

Вышли и сказали:

— О, как долго мы спали!

А потом удивились, что светло и тепло на земле.

Сьер-батор и говорит им:

— Это солнце выкатилось из туловища Асьтахи и поднялось на небо. Оно освещает нас и дает тепло.

А сам всё рубит и рубит туловище Асьтахи на куски.

Вот выскочил и белый конь Сьер-батора, увидел хозяина и радостно заржал.

Проснулись и ожили все племена и народы, вызволенные из утробы Асьтахи, и стали благодарить Сьер-батора.

А тем временем солнце склонилось к западу. Ударил последний раз Сьер-батор своей тяжелой саблей туловище Асьтахи, и выкатилась из его утробы луна и поднялась вверх.

Она поплыла вслед за солнцем, помогая освещать ему небо и землю.

Так Сьер-батор вызволил народы и племена из утробы великого и страшного Асьтахи, освободил солнце и луну и возвратил людям свет.

В СТРАНЕ СВЕТЛОГО ДНЯ

Было у одного старика три сына. Когда сыновья подросли, старик позвал их к себе и сказал:

— В молодые годы я много ездил и многое перевидел. А вы никуда не ездите и потому ничего не видели! Вот я и думаю: сумеете ли вы побывать в тех краях, где бывал я?

«Неужели мы настолько слабы? — подумали сыновья. — Не может быть! Нужно попробовать!» И решили они направиться в те места, где бывал их отец.

Вначале собрался в путь старший сын. Поел он как следует в дорогу, распростился с родными и отправился. Недели через две очутился он в дремучем лесу. Шел он, шел по лесу и наткнулся на громадный дуб в шесть обхватов. Дуб был окован шестью золотыми обручами,

— Пожалуй, это и есть то место, куда доходил отец! — решил старший сын. — Теперь мне можно со спокойной совестью и домой вернуться.

— Ну, где побывал, сынок? — спросил отец, когда сын перешагнул порог родительского дома.

— Две недели я шел, — ответил сын. — Дошел до дремучего леса в десять вёрст длиной и в десять шириной. В том лесу увидел огромный дуб в шесть обхватов, окованный шестью золотыми обручами. Я подумал, что это именно то место, куда доходил ты, и вернулся домой.

— Э-ге, сынок! — ответил отец, укоризненно покачав головой. — На моем пути это было лишь первой остановкой!

Разговор сына с отцом подслушал средний сын.

— Ну так я, отец, дойду до того места, где ты бывал! — воскликнул он.

— Ну-ну, попробуй, сынок, посмотрим! — охотно согласился отец.

Средний сын быстренько собрался, поел, распростился со всеми и вышел в путь-дорогу. Полтора месяца он пробыл в дороге. За это время успел пройти тот лес, до которого доходил старший брат. Дальше он снова вошёл в дремучий лес, уже длиной и шириной в восемьдесят верст.

В глубине леса он увидел дуб в двенадцать обхватов, окованный двенадцатью золотыми обручами.

— Наконец-то я достиг того места, куда доходил отец, — решил средний сын. — Теперь можно и домой вернуться!

Он сел, отдохнул и вышел в обратный путь.

— Ну, где побывал, сынок? — спросил его отец, когда тот вернулся,

— Полтора месяца я шел, — ответил сын. — Дошел до дремучего леса в восемьдесят верст длиной и в восемьдесят шириной. В глубине леса увидел огромный дуб в двенадцать обхватов, окованный двенадцатью золотыми обручами.

— Э-ге, сынок, — ответил отец, — на моем пути это было лишь второй остановкой!

Младший сын Иван слушал-слушал разговор отца со средним сыном и, не стерпев, сказал:

— А я, отец, во что бы то ни стало побываю в тех краях, где ты бывал!

— Ну-ну, попробуй и ты, сынок, — согласился отец. Иван собрался в путь, сел на коня и отправился. Три месяца он ехал. Проехал оба леса, куда доезжали братья. За вторым лесом выехал в бескрайнюю пустыню, где был один голый песок.

Ехал-ехал Иван по пустыне и встретил наконец дряхлого старика, сидящего у дороги. Старик был настолько немощен, что не мог обтирать себе рот. Иван с отвращением плюнул и прошел мимо, ни слова не сказав. Но, чуточку пройдя, он остановился.

«Что я делаю? — одумался Иван. — Ведь он глубокий старик. Не отвращаться и чуждаться я должен его, а попросить у него благословения с добрым пожеланием». Тут же он вернулся к старику.

— Прости меня, дедушка! — сказал он от души. — Вместо того чтобы попросить тебя научить меня уму-разуму, я прошел мимо, отвернув от тебя лицо.

— Простить-то я прощу, — сказал старик, — но ты скажи сначала, откуда ты и куда ты идешь?

— С благословения отца я вышел покружить по белому свету, — ответил Иван. — Мне нужно побывать в тех краях, куда отец ездил в молодости.

— Ну так слушай, сынок, — заговорил старик. — Сижу я здесь много лет, но никак не помру, земля не принимает меня. Вот если бы ты объездил кругом и на обратном пути из Страны Светлого дня захватил для меня бутылку чистой прозрачной воды и полотенце, я бы вымылся и смог помереть доброй смертью.

А теперь я наставлю тебя уму-разуму для счастливого пути. Слушай: после довольно долгого пути ты приедешь к глубокой яме, обложенной золотом. Спустившись в эту яму, увидишь волшебный сундучок. Как откроешь его, перед тобой появятся всякие кушанья. Ты забери сундучок и иди дальше. Скоро ты приедешь в Страну Светлого дня и увидишь пасущийся конский косяк. Из этого косяка тебе нужно будет добыть гнедого коня с белой опалиной на спине, на котором когда-то ездил твой отец. Конь будет кусаться и лягаться, но ты не бойся, Иван поблагодарил старика и двинулся дальше «И вправду всё случилось так, как говорил старик. Иван подошел к глубокой яме, обложенной золотом, и спустился в нее. На дне ямы он увидел сундучок. Раскрыл его и закусил тем, что нашел. Продолжая путь, Иван пришел в Страну Светлого дня, где никогда не бывает ночей. Природа здесь в самом деле была прекрасной: везде цвели невиданные цветы, распевали птицы, и всё благоухало. На роскошном лугу пасся большой табун лошадей.

— Не продажны ли эти лошади? — спросил Иван, подойдя к табунщику.

— Хозяин продаст, — ответил старый табунщик. — Уплати сто рублей и выбирай любую!

Иван сходил к хозяину, уплатил сто рублей, а затем принялся ловить гнедую лошадку с белой опалиной на спине. Но лошадь никак не давалась, всё кусалась да лягалась. Ивану удалось наконец уцепиться за загривок лошади, и он вскочил на нее. Лошадь бешено понеслась, не касаясь земли ногами.

Долго носились они по лугу. Наконец у опушки леса лошадь остановилась. Иван спутал лошадь и пустил её пастись на лесную поляну, а сам прилег под дерево отдохнуть.

Долго ли он отдыхал, мало ли, — прилетели и сели на берег озера два лебедя. Они похлопали крыльями, ударились оземь и обратились в девушек-красавиц. Девушки разделись и вошли в воду. Вскоре прилетела третья лебедушка. Она оставила платье у кустика, совсем близко от Ивана, и тоже стала купаться.

Те, что прилетели первые, скоро выкупались и, не дожидаясь третью, снова обернулись в лебедей и улетели. Прилетевшая последней стала купаться одна, В это время Иван вышел из-за кустов и спрятал девичье платье.

Накупавшись, девушка вышла из озера, огляделась по сторонам, а платья-то не видно.

— Кто же это спрятал мое платье? — заплакала девушка от обиды. — Если он моложе меня, я назвала бы его младшим братом, если старше — то старшим братом, если ровесник — назвала бы мужем.

Иван выскочил и отдал девушке платье.

— Ну, кто бы ты ни был, добрый человек, благодаря тебе я спаслась от злой гибели, — сказала девушка. Поэтому я сделаю тебя своим мужем. Но соединиться нам будет нелегко. Сделаем мы так: скоро у нас будут смотрины. Свататься за меня и моих сестер приедут издалека, отовсюду. Кто нам полюбится, к тому мы подойдем и поздороваемся. Поэтому и ты постарайся быть на смотринах. А пока ты поступай к моему отцу в пастухи.

Сказала так девушка и улетела.

Расспрашивая, в чьем доме должны быть смотрины, Иван стал выяснять, чья же дочь эта девушка. Оказалось, что она дочь самого царя этой страны. Тогда Иван пошел к царю наниматься в пастухи. Но царская охрана, увидев Ивана в драной одежонке, схватила и повела его к царю на казнь.

— Почему вы привели его ко мне? — спросил царь Страны Светлого дня своих охранников.

— Он хотел к тебе пробраться, — ответили охранники.

— О добрый царь! — воскликнул Иван. — Не со злым умыслом я пришел к тебе, а в пастухи наняться.

— Так зачем же его трогать? Пусть работает у меня, — решил царь.

И Иван стал работать у царя пастухом.

Скоро отовсюду собрались к царю знатные гости на смотрины. Царским дочерям предложили выбирать себе мужей. Старшие две выбрали себе в мужья самых знатных генералов. Наконец очередь выбирать дошла до младшей.

— Моего суженого здесь нет, — заявила младшая, пройдя по рядам гостей. — Позовите сюда пастуха Ивана!

Позвали Ивана. Царская дочь на виду у всех подошла к Ивану и поздоровалась.

— Вот кто будет моим мужем! — воскликнула она. Старшие дочери удивились её выбору и неудержимо захохотали. А царь Страны Светлого дня так рассердился на дочь, что на следующий же день выгнал её с Иваном из дому.

Иван с царской дочерью перебрались жить в баню.

Вспомнил Иван о чудесном сундучке, которым он раз попользовался при входе в Страну Светлого дня. Он быстро доставил сундучок к себе, и жизнь их потекла без горя и забот. Иван раскрывал сундучок, и стол их уставлялся яствами столь изысканными, что они были необычны даже для царского стола. Внутренность бани Иван вызолотил и убрал бархатом и парчой, и убогое жилье стало богаче и красивее царских покоев.

Однажды поутру, Иван проснулся и сказал жене:

— Удивительный сон я видел сегодня. Будто у твоего прадедушки по отцу был боров. На ходу этот боров мог одновременно землю носом ковырять, ногами хлеб засевать, хвостом забороновать. Что бы значил этот сон?

Жена Ивана пошла и рассказала мужнин сон отцу. По приказу царя, все приказные стали рыться в архивах и разыскивать, был ли на самом деле такой чудесный боров у дедушки царя, не осталось ли о нем какой-нибудь записи. Искали-искали приказные и по одной заброшенной книге действительно узнали, что когда-то давным-давно такой боров был. Куда он потом делся и где находится теперь, неизвестно. Царь Страны Светлого дня приказал своим подчиненным разыскать этого борова, во что бы то ни стало. Тому, кто разыщет, царь обещал целое состояние.

Старшие зятья царя, генералы, решили попытать счастья и отправились на поиски. Жена сообщила об этом Ивану.

— Да ну их! — с пренебрежением отмахнулся Иван. Не ихнего ума дело разыскать чудесного борова!

Сам он тут же вызвал свою лошадь и, посоветовавшись с ней, тоже выехал на поиски. Ехал он очень долго. В конце концов, он разыскал всё-таки борова, поймал его и повернул лошадь к дому. Не доехав до дома, Иван почувствовал себя усталым. Он завернул в лесок, разжег костер и прилег отдохнуть, а борова пустил попастись. Откуда ни возьмись, на поляне появились старшие зятья царя.

— Ага, наконец-то нашли! — обрадовались генералы, увидев борова. — Вот так удача!

— Какая удача? — спросил Иван.

— Ох, да тут, оказывается, и хозяин есть, — недовольно заметили генералы.

— Да, оказывается, есть, — усмехнулся Иван.

— Продай борова! — предложили те. — Сколько просишь?

— Да немного: отрубите мне на память мизинцы ваших правых ног, — сказал Иван.

Те туда-сюда, но хоть и больно, а дали согласие. Иван завернул генеральские пальчики в тряпочку и сунул в карман. Борова он отдал генералам, а сам вернулся домой с пустыми руками.

Спустя некоторое время Ивану приснился новый сон.

— Будто у твоего прадедушки, — рассказал он наутро жене, — была мельница, которая не муку молола, а пироги да булочки пекла и пельмени варила. К чему бы этот сон?

Жена Ивана пошла и рассказала мужнин сон отцу. По приказу царя приказные снова обратились к архивным книгам. Оказалось, что такая мельница у дедушки царя когда-то действительно была.

— Кто разыщет эту мельницу? — обратился царь к своим приближенным.

— Мы и разыщем и доставим её вашему величеству! — вызвались старшие зятья.

На следующий же день они выехали на поиски. А жена Ивана вернулась домой и рассказала обо всём мужу.

Не ихнего ума дело разыскать мельницу! — отозвался Иван.

Сам тут же вызвал свою лошадь и тоже отправился на поиски. Долго он ехал. Наконец разыскал всё-таки мельницу, взял её с собой и поворотил лошадь к дому. Неподалеку от дома он завернул в лесок, разложил костер и прилег отдохнуть. Старшие зятья снова появились около Ивана.

— Ага, вот где мельница-то! — обрадовались генералы.

— Какая мельница? — спросил Иван.

— Ох, да тут и хозяин есть! — опешили те.

— Да, есть. А что вам нужно?

— Продай мельницу! — предложили генералы. — Сколько просишь?

— Да дорого не возьму: отрубите мне на память мизинцы правых рук, — сказал Иван.

Те покрутились, повертелись, да делать нечего, поневоле согласились.

Иван завернул генеральские пальчики в тряпочку и сунул в карман. Мельницу отдал генералам, а сам вернулся домой с пустыми руками.

Спустя некоторое время Ивану снова приснился сон.

— Будто у твоего прадедушки, — рассказал он утром жене, — были три чудесных каурых жеребца. Всего за час можно было облететь на них всю землю.

Жена Ивана пошла и рассказала мужнин сон отцу. Опять обратились к архивным книгам, и снова подтвердилось, что такие жеребцы у дедушки царя действительно когда-то были.

— Кто сумеет разыскать этих жеребцов? — обратился царь к своим приближенным.

— Мы не только разыщем, но и доставим их вашему величеству! — воскликнули старшие зятья царя и отправились на поиски.

Жена Ивана сообщила об этом мужу.

— Разве ихнего ума дело — разыскать жеребцов? — отозвался Иван о генералах и вышел на конюшню к своей лошади.

— Куда нам ехать? — спросила лошадь.

— Нам придется ехать добывать трех жеребцов. Они принадлежали когда-то деду царя, — ответил Иван.

— Ехать я не прочь, не ленюсь, — помотала лошадь головой. — Только при добыче их нам придется очень трудно. Они живут на дне моря. Когда мы прибудем туда, я полезу в море, а ты будешь следить на берегу. Вывести первого жеребца легче, а вот с остальными придётся помаяться. Если в борьбе с ними не стерпят мои подковы и отлетят с ног на берег, тогда уж хоть жди меня, хоть не жди, будет бесполезно.

Иван тут же вскочил на лошадь, и они вихрем понеслись к морю.

— Ну, Иван, — сказала лошадь, когда они прибыли на берег моря, — жеребцов я буду выводить к тебе по одному, а ты их приручай!

Только лошадь погрузилась в море, вода местами бурно заклокотала. Вскоре лошадь выгнала на берег первого жеребца. Иван сразу вскочил на жеребца и, не давая ему опомниться и передохнуть, принялся бить его суковатой дубинкой между ушами.

— Пощади, Иван, — взмолился, наконец жеребец. Буду преданно служить тебе!

Иван слез с жеребца и привязал его к дереву. А собственная лошадь Ивана снова погрузилась в море.

Спустя довольно долгое время она выгнала на берег второго жеребца. Иван и этого вынудил подчиниться себе. Наконец лошадь Ивана погрузилась в море третий раз. На этот раз море бурлило и клокотало с полчаса. Вдруг у лошади Ивана сорвалась задняя подкова и, выскочив из воды, ударилась о берег. «Ну, пропала, бедная, не вернется теперь моя лошадка!» — испугался Иван. Но в ту, же минуту и третий жеребец, подгоняемый лошадью Ивана, выскочил на берег. Усталая лошадь Ивана тут же растянулась на траве. А Иван, не давая передохнуть, принялся дубасить жеребца.

— Сдаюсь, Иван, перестань бить! — взмолился жеребец.

Тогда Иван отвязал первых двух жеребцов и выехал в обратный путь. Приближаясь к дому, Иван завернул на лесную поляну передохнуть. Лошадей он пустил на траву, а сам прилег под деревом. Откуда ни возьмись, снова появились старшие зятья.

— Вот где они, жеребцы-то, а мы их ищем! — радостно воскликнули они.

— Что вам нужно? — спросил Иван.

— Продай нам жеребцов! Сколько просишь? — сказали те.

— Дорого не возьму. Уступите мне за них по вершку кожи с ваших спин, — сказал Иван.

Тем и тут поневоле пришлось согласиться. Иван вынул нож и у обоих генералов вырезал со спины по ленточке кожи. Потом он передал жеребцов зятьям, а сам вернулся домой на собственной лошади.

В неописуемой радости, царь устроил богатый пир. На пиру, как бы случайно, оказался, и Иван. Он увидел, как старшие зятья безмерно похвалялись удачами, и не вытерпел. Подошёл он к генералам и, обращаясь к царю, воскликнул:

— Посмотри, о царь Страны Светлого дня, на руки этих господ! — и сдернул с рук генералов белые перчатки.

— Что у вас с пальцами? — спросил царь у генералов.

— Топором случайно поранили, — ответили те.

Иван вынул из кармана сверток с отрубленными пальцами и, развернув его, спросил:

— А разве не вы отдали мне ваши пальцы за то, что я уступил вам чудесную мельницу? А ещё похваляетесь! Затем он развернул другие свертки и разложил на столе. — Разве неправда, что за ленточки кожи с ваших спин вы получили жеребцов, за пальцы ног — борова? — продолжал он допрашивать генералов.

Генералы не нашлись что ответить, и лица их стали серыми как зола.

Царь, узнав об обмане, приказал выбросить старших зятьев в окно.

— А чем же, Иван, мне тебя отблагодарить? — спросил царь младшего зятя.

— Мне ничего не нужно, — ответил Иван с поклоном. — Мне хочется лишь напомнить тебе, о царь Страны Светлого дня, что в свое время ты ставил меня ни во что. А теперь мне хочется попросить тебя прийти и посмотреть на наше житье в бане.

Царь согласился и отправился к Ивану. Переступил он порог бани и встал как вкопанный от изумления. Иван собрал невиданно богатый стол и угостил всех на славу.

На следующий день Иван запряг трех жеребцов в повозку, свою лошадь взял на привязь, забрал жену и отправился на родину. Не забыл он захватить с собой и бутылку со свежей водой и полотенцем. В дороге они встретили старика на том же самом месте. Иван с женой обмыли старика и поблагодарили его за неоценимые советы.

— Вам спасибо, дорогие детки! — ответил старик. — Теперь я спокойно помру, а вы навеки будьте счастливы! — И он благословил Ивана с женой.

Прибыв на родину, Иван с радостью вошел к отцу и поздоровался.

— Ну, отец, — сказал он, — я перебывал во всех местах, куда ездил ты в молодости!

— А встретил ли ты кого-нибудь в пустыне? — спросил отец.

— Я встретил там ветхого старика с серебряной бородой и удостоился его советов и благословения, — ответил Иван.

— Ну, молодец, сынок, умно ты поступил! — одобрил его поведение отец. — Своими советами и благословением он передал тебе мудрость и благопожелание народа.

И до конца своих дней Иван жил самым счастливым человеком.

ЭДИКАН И УДИКАН

В давней давности жили-были старик и старуха. Был у них единственный сын, звали его Эдикан. Рос парень здоровым и сильным, а как подрос — забрали его в солдаты.

Служил солдат у злого царя, который немало слез людских пролил. И решил Эдикан: «Зачем мне служить этому злому царю? Уйду от него, помогу своему народу в беде». Сказано — сделано.

Идёт он день, идет два, встречает в поле пахаря. Приустал Эдикан, в брюхе пусто, остановился возле пахаря и говорит:

— Бог в помощь, дедушка!

— Благодарствую, — старик ему в ответ. Присядь со мной, отдохни.

Эдикан сел рядом с пахарем, тот поставил перед ним кувшин свежей пахты ^[77], дал горбушку хлеба.

— Милости прошу, откушай.

Второй раз Эдикана просить не пришлось. Поел он, поблагодарил старика, спросил, какой дорогой ближе до селения дойти. Старик ему показал.

На краю селения стояла маленькая избушка. Эдикан подошел к той избушке, постучал в окно:

— Не пустите ли переночевать?

Окно открылось, из него старуха высунулась:

— Избёнка у меня, сам видишь, маленькая, ну да как-нибудь уместимся, заходи, ночуй.

Зашел Эдикан в избу.

— Салям-аликум, бабушка! — поклонился он старухе.

— Аликюм-салям, солдатик, — ответила старушка.

Она напоила Эдикана чаем, постелила ему постель.

Наутро Эдикан встал, принес старушке воды, нарубил дров, починил содранную ветром крышу. Старушка не знала, как и благодарить Эдикана за такую помощь. Она отдала ему на дорогу последние пол каравая хлеба и маленький шерстяной клубок.

Пошёл Эдикан дальше. Идет день, идет два — кончился хлеб, один клубочек остался. «И зачем мне его старуха сунула? — думает он. — Был бы хлеб — другое дело. Его хоть съесть можно…» Взял да и — вырр! — кинул клубок вверх.

В ту же минуту — Эдикан не успел и глазом моргнуть — перед ним появился серый в яблоках конь-аргамак.

— Зачем я тебе понадобился, Эдикан? — спрашивает конь.

Эдикан так был удивлен, что не сразу и ответить смог:

— Иду со службы домой. Хочется поскорее в родные места попасть, а до них ещё далеко. Не подвезешь ли?

— На меня садись да крепче за мою гриву держись, — сказал конь.

Эдикан вскочил на коня, крепко за гриву ухватился. Конь ударил копытами — искры полетели, земля загудела, ветер в ушах засвистел. Не успел Эдикан опомниться, как уже был в родной деревне.

— Ну, Эдикан, куда хотел, туда я тебя и привез, — сказал конь. — Когда понадоблюсь, брось шерстяной клубок вверх, и я явлюсь перед тобой, как звезда перед луной. А теперь прощай.

Конь исчез, будто не было его. А Эдикан пошел домой.

Отец и мать уже не надеялись увидеть своего сына, а когда увидели, прослезились от радости.

— Думали, умрем и похоронить будет некому, — говорили они, обнимая сына.

Уходя в солдаты, оставил Эдикан в деревне невесту красивую девушку Селиме… Они любили друг друга, и Селиме обещала ждать Эдикана. Родители девушки рассудили по-другому: они решили выдать дочь против её воли за другого парня. Селиме с горя и о — чаяния утопилась. Эдикан, узнав об этом, горько опечалился. Но плачь не плачь — мертвого слезами не воскресишь.

Много ли, мало ли прожил Эдикан у родителей — объявляет патша-царь на всё свое царство-государство, что пропала у него дочь, и кто найдет её, за того и замуж отдаст, а в придачу половину царства обещает.

Услышав такую весть, Эдикан попросил у родителей благословения и пошел к царю сказать, что попытается отыскать царевну. А выйдя из дворца — будь что будет! — кинул вверх клубок и стал ждать. Ждать пришлось недолго. Как из-под земли появился перед ним серый в яблоках аргамак.

— Скажи, зачем я тебе понадобился, Эдикан? — спросил конь.

Эдикан объяснил: «Так и так, у патши пропала дочь, я вызвался её найти».

— На меня садись, крепче за мою гриву держись.

Вскочил Эдикан на коня, в его гриву вцепился. Конь ударил копытами — земля загудела, искры в разные стороны полетели, ветер в ушах засвистел.

Долго ли, коротко ли неслись они стремглав посредине глубокого моря остановились. Конь остался наверху, а Эдикан стал спускаться в подводное царство. Вот и морское дно. Пошел он по тому дну — чугунную дверь перед собой увидел. Взялся за ручку и — будь что будет! — дёрнул её к себе. Будто гром по дну моря прогремел — дверь открылась. Эдикан шагнул через порог и в ужасе попятился. Он попал в длинный — длиннее родной деревни — стеклянный коридор, с той и другой стороны увешанный мёртвыми телами мужчин и молодых парней. Все они висели почему-то вниз головой.

Чугунная дверь с таким же грохотом закрылась, назад пути не было. …Эдикан пошел между рядами мертвецов вперёд и увидел ещё одну дверь. Эта дверь была в несколько раз больше первой, и когда Эдикан открывал её, гром гремел по всему подводному царству в несколько раз сильнее.

Открылся второй стеклянный коридор, увешанный мертвецами. Здесь были одни женщины и дети, но висели они тоже вниз головой. Некоторых детей смерть застала в ту минуту, когда они сосали материнскую грудь. От жалости к этим бедняжкам у Эдикана выступили слезы. Он прошёл и этот коридор, подошёл к третьей двери. Открывает — посреди большой комнаты, тоже стеклянной, стоит гроб. В гробу лежит дивной красоты девушка. В грудь её воткнуты два кинжала, а гроб полон крови.

По приметам, какие называл царь, Эдикан догадался, что перед ним царская дочь. Ещё горше стало на сердце. Он огляделся по сторонам и увидел дверь, сплошь увешанную человеческими головами с оскаленными зубами. Вместо дверной скобы было приколочено Человечье ребро. Эдикан — будь что будет! — открыл и эту дверь. То, что предстало его взору, заставило юношу отшатнуться: огромное помещение было битком набито подводными чертями всех мастей. Приглядевшись, Эдикан увидел лежащего на возвышении главного черта — сатану. На кончиках его рогов красовались золотые наперстки.

Заметив Эдикана, сатана не шевельнулся даже, а только сказал:

— А, пришел. — И уже громче: — Эй, водяные, принимайте гостя!

На Эдикана набросилась сразу добрая сотня чертей. Он выхватил меч и начал рубить водяных налево и направо. Махнет налево — десяти чертей нет, махнет направо — двадцати чертям головы срубит. Только, замечает Эдикан, чертей не меньше, а больше становится. Из каждой капли крови новый черт рождается. Обессилел Эдикан.

А сатана, лежит на своем ложе, усмехается: спасибо, мол, Эдикан, что постарался, прибавил число водяных.

Тут юноша сообразил: начинать-то надо с главного черта. Замахнулся на него мечом — меч надвое разлетелся. Вспомнил Эдикан о своем чудесном коне, бросил вверх клубок, но сатана не дал клубку упасть, подхватил его и ещё громче рассмеялся. От злости Эдикан кинулся на главного водяного, схватил его за рога. Сатана вырвался, но золотые наперстки остались в руках Эдикана. Чуть не заплакал Эдикан с досады, швырнул наперстки об пол, и вдруг из наперстков появились три бравых солдата и — к нему:

— Что прикажешь, Эдикан?

— Рубите всех водяных! — крикнул Эдикан.

Солдаты своими огненными мечами в два счета разделались со всей оравой чертей. А их царь, главный черт, сам дух испустил: вся сила у него была в наперстках. Солдаты взяли у него клубок и отдали Эдикану.

Эдикан поблагодарил солдат за службу, и те тотчас же вернулись в золотые наперстки.

Эдикану захотелось поскорее выбраться из этого страстного места. Открывает он дверь, а навстречу ему ожившая царевна идет:

— Ну, Эдикан, ты спас меня, теперь я ни за что с тобой не расстанусь! — снимает с пальца золотое колечко и надевает на палец Эдикана. А сама от радости ярче солнца светится, обнимает и целует своего спасителя.

Взял Эдикан царевну за руку и повел из подводного царства. Открывает первую дверь — диво-то какое! — все мертвые женщины и дети ожили, стоят по ту и другую сторону стеклянного коридора, благодарят за спасение.

— Ты, Эдикан, спас нас, и мы теперь пойдем за тобой, — говорят женщины и идут за Эдиканом.

Мужчины тоже все ожили, поблагодарили Эдикана за спасение и тоже сказали, что теперь пойдут за ним.

Уже совсем собрались Эдикан с царевной выйти из подводного царства, как молодая девушка под белым покрывалом подошла к ним и указала ещё одну дверь. Эдикану теперь ничего не было страшно, он смело открыл дверь и увидел много людей, опутанных змеями, которые высасывали из них кровь. Эдикан постучал наперстками друг о друга и приказал появившимся солдатам:

— Уничтожьте всех змей!

Солдаты ударились оземь и превратились в кошек. Кошки быстро справились со змеями и освободили от них всех мучеников. Они особенно благодарили Эдикана за свое спасение и тоже пошли за ним.

Кошки опять стали солдатами и явились к Эдикану за новыми приказаниями:

— Что прикажешь, Эдикан?

— Я хочу всех этих людей вывести из подводного мира в мир земной, — сказал Эдикан.

В ту же минуту открылась последняя дверь, море раздалось и образовало проход; в конце прохода встала стеклянная лестница со стеклянными же стенками, сквозь которые были видны диковинные морские растения и разноцветные рыбы.

Когда Эдикан с царевной, а за ними и все освободившиеся от власти водяного царя поднялись по лестнице, море сомкнулось. Люди оказались на большом острове, сплошь покрытом садами. На ветках деревьев распевали редкой красоты птицы, и от цветов шел такой дивный аромат, что кружилась голова.

Несколько дней люди наслаждались жизнью на этом удивительном острове. После стольких лет, когда они томились в подводном мире, все были так рады ясному солнышку и голубому небу.

Но райская жизнь скоро наскучила людям. Им захотелось вернуться к своим близким, вернуться в родные места. Все с надеждой смотрели на Эдикана: он спас их от смерти, он их и должен был привести на родину.

Эдикан постучал наперстками, а когда явились солдаты, велел им построить мост. В ту же минуту с острова на землю радугой перекинулся чудесный мост. У этого моста доски были серебряными, перила — золотыми.

И весь он расписан разными узорами, по сторонам моста сады стоят, а в садах яблоки на ветках пляшут, листья в ладоши хлопают. Под деревьями в прудах золотые утки плавают, на деревьях соловьи поют, веселая музыка играет.

И как только люди ступили на этот мост — старые помолодели, молодые возмужали. А когда все по мосту перешли на землю, он исчез, как его и не было.

Царь узнал, что Эдикан разыскал его дочь, и велел от берега моря до самого дворца застелить дорогу белым полотном. Так по этому полотну Эдикан с царевной и вошли во дворец.

Царь остался верным своему слову: он отдал за Эдикана свою дочь и в приданое — половину царства. Свадьба длилась семь дней и семь ночей, народ веселился до упаду.

Много ли, мало ли времени прошло — умер царь. Перед смертью он и вторую половину царства завещал Эдикану. И тут бы, наверное, и сказке конец. Ан нет. Хоть и спас Эдикан царскую дочь от смерти, хоть и клялась она никогда с ним не расставаться, но любить своего мужа она не любила и всё думала, как бы от него избавиться.

Однажды, когда из соседнего царства-государства приехал к ним в гости молодой царевич, жена Эдикана отдала ему и шерстяной клубок, и золотые наперстки. Тот вернулся домой, зная чудесную силу подаренных вещей, и объявил Эдикану войну.

Эдикан, не знавший о пропаже клубка и наперстков, не очень-то беспокоился. И когда на границах его государства появилась огромная армия и эта армия начала стрелять из пушек, Эдикан взял клубок с наперстками и пошел навстречу неприятелю. Жене тоже захотелось пойти с ним вместе, и он не стал её отговаривать.

Дошел он до границы, кинул клубок вверх, но не является конь, стучит друг о друга наперстками — ни одного солдата не видно. Тогда жена рассмеялась и говорит:

— Ни аргамака своего, Эдикан, ни наперстков тебе больше не видать, они у того, кого я люблю. А вот и он.

В эту минуту, откуда ни возьмись, прискакал на чудесном коне царевич, подхватил жену Эдикана и увез. Эдикан понял, что неверная жена подменила волшебные клубок и наперстки на простые.

Опечалился он, горько и обидно ему было. «Я её из гроба поднял, — думал он, — а она вон как мне отплатила».

Когда старушка давала Эдикану чудесный шерстяной клубок, она ещё и наказывала вспомнить про нее, если будет трудно. Эдикан вспомнил об этом и сказал самому себе:

— Была бы здесь бабушка, она бы что-нибудь придумала.

И только он это промолвил — знакомая старушка перед ним стоит.

— Что такой печальный, сынок? — спрашивает.

Эдикан всё ей рассказал.

— За то, что ты, Эдикан, предал смерти главного водяного черта, я тебе по гроб жизни буду благодарна, — сказала старушка. — Он был самым страшным моим врагом, да только осилить его сама я не могла. Спасибо, сынок. А о неверной жене своей не печалься. Куда она от тебя ушла, пусть там и сгинет.

Тут в руках старушки появились волшебный клубок и золотые наперстки, и она отдала их Эдикану.

— А ещё я дам тебе белый платочек, — сказала на прощанье старушка. — Только смотри не потеряй. — И исчезла, будто её и не было.

Эдикан вызвал шерстяным клубком чудесного коня, сел на него и поехал биться с войсками царевича. Большое было войско у царевича, но Эдикан с помощью своих волшебных солдат победил его.

Когда Эдикан вернулся домой, то нашел там уставленный всевозможными яствами стол. Чего только не стояло на том столе: и еда, и питье, и пряники, и конфеты. На концах стола стояли наполненные шербетом серебряные ковши. На одном ковше было выбито: «Для Эдикана», на другом — «Для Селиме».

Подивился Эдикан: откуда взяться Селиме, если её уже давно нет на свете?! Подумал вслух:

— А как было бы хорошо, если бы моя милая Селиме сидела за этим столом вместе со мной!

И только он так сказал — отдернулась занавеска, которой была закрыта дверь, и появилась перед Эдиканом самая красивая во всём свете девушка — его милая Селиме. На её плечах было то самое белое покрывало, в котором видел её Эдикан в подводном царстве. А не узнал тогда потому, что лицо Селиме было закрыто.

Бросились они друг другу в объятия. Эдикан усадил девушку за стол.

— Неблагодарной оказалась царская дочь, — сказала Селиме. — Ты её от смерти спас, а она за это тебя самого чуть не погубила… Ну да не будем о ней говорить, не стоит она того. Хочешь, Эдикан, я спою тебе нашу песню?

И запела любимую Эдиканом песню. Её Селиме пела ещё в их родной деревне, пела в тот вечер, когда они впервые поцеловались.

— Понравилась ли тебе песня, Эдикан? — спросила Селиме, кончив петь.

— Я готов всю жизнь слушать эту песню, — ответил Эдикан.

Они взяли ковши с щербетом и выпили за то, чтобы всегда быть вместе и любить друг друга.

— А если мы будем до конца дней своих любить друг друга, наша жизнь будет как эта песня, — сказала Селиме.

Потом она показала Эдикану перламутровую кнопку на столе:

— Если тебе захочется ещё раз послушать нашу песню — нажми эту кнопку.

Эдикан нажал кнопку и с удивлением услышал, как в комнате зазвенела песня, которую только что пела. Селиме. Он открыл окно — песня зазвучала во всём городе. Словно бы весь город пел песню Селиме. «Уж не сон ли это?»- подумал Эдикан.

Между тем чудеса на этом не кончились.

— Не хочешь ли, Эдикан, поглядеть на наше богатство? — спросила Селиме и повела его из дома к двенадцатидверному амбару.

Открыли одну дверь — чудесные цветы, каким и названия нет, цветут. Открыли вторую — разные наряды и украшения по стенам висят. Открыли третью всевозможные яства на столах стоят. В четвертую дверь заглянули — поле спелого хлеба, в пятую стада, пасущиеся на зелёных лугах…

Все двенадцать дверей пооткрывали, всего нагляделись. И моря видели, и корабли, какие по морям плывут, и леса с деревьями до самого неба, и летающие по тому небу крылатые машины… Наверно, никто ещё до Эдикана с Селиме не видел того, что они повидали.

В довольстве и согласии стали жить Эдикан и Селиме. Все были ими довольны, все их полюбили.

А скоро Селиме обрадовала Эдикана — родила ему сына. На седьмом небе чувствовал себя Эдикан от радости, устроил пир на весь мир.

Назвали сына Удиканом.

Всё бы так хорошо и шло, да появился у Эдикана новый враг — злодей — лесной сатана. Он приходился дедом водяному главному черту и не мог простить Эдикану изничтожения своего дорогого внука.

Как-то среди ночи проснулся Эдикан от крика Удикана. А пока успел подойти к постели, на которой спали сын с матерью, ударил гром, сверкнула молния, в окно влетела какая-то огненная птица, и унесла Селиме. Эдикан в ужасе выбежал из дома и увидел, что на город льется огненный дождь.

Кинул вверх шерстяной клубок Эдикан; не сразу, а лишь погодя подошел к нему, еле волоча ноги, аргамак.

— Мой Эдикан, рад бы тебе службу сослужить, да против этого злодея я бессилен.

Постучал Эдикан наперстками, явились, прихрамывая, три солдата и сказали то же самое.

— Эх, была бы здесь бабушка! — вырвалось с горя у Эдикана.

Старушка не заставила себя ждать.

— Нет, Эдикан, царя лесных чертей и я не переборю, — сказала она. — Спроси у моего старшего брата, может быть, он поможет. Вернись в дом и нажми ту перламутровую кнопку, которую тебе Селиме показывала.

Вернулся Эдикан в дом, нажал кнопку, и в доме кто-то невидимый заговорил:

— Эдикан, я тоже был когда-то бравым солдатом. И не один раз пытался разделаться с главным царем лесных чертей, но не сумел. Его злая сила пересиливала мою силу. Теперь родился достойный ему противник, это — Удикан. В двенадцатидверном амбаре войди в последнюю, двенадцатую, дверь, спустись в подземелье и возьми висящий там огненный меч. А ещё возьми там же белый платок. Тем платком утри лицо Удикана, а потом дай ему в руки меч. Что делать дальше, он сам знает… А теперь ещё раз нажми кнопку.

Эдикан нажал на перламутровую кнопку и — диво дивное! — увидел в зеркале сначала свои амбары, потом подземелье и огненный меч в том подземелье. И ему пришло на ум: а нельзя ли так же увидеть и Селиме, узнать, где она сейчас? И только он так подумал — увидел дремучий непролазный лес, а в лесу железный дом, вокруг дома двенадцать рядов волков, двенадцать рядов тигров, двенадцать рядов львов на цепи сидят.

Весь лес кишит змеями и ящерицами, около дома тут и там человечьи кости кучами лежат. А в доме на груде костей сидит связанная Селиме, напротив неё — главный царь леших.

Не теряя больше времени, Эдикан выбежал из дома, открыл двенадцатую амбарную дверь, спустился в подземелье и взял огненный меч с белым платком. После этого утер платком лицо Удикана, и тот за один миг превратился в рослого, сильного богатыря. И сразу — к Эдикану:

— Дай-ка, отец, свой клубок.

Эдикан отдал сыну шерстяной клубок, сын кинул его вверх, и явился прихрамывающий аргамак. Удикан провел по его гриве платком, и конь снова стал резвым и сильным.

— Садитесь оба, — сказал конь, — теперь я вас и обоих выдержу.

Эдикан с сыном вскочили на коня и поскакали в дремучий лес выручать Селиме.

За семью морями, за семью чугунными горами, семьюдесятью семью полями находился тот дремучий лес, в котором жил главный царь всех леших. Но аргамак блеснул молнией и вмиг донес Эдикана и Удикана до железного дома.

Один раз только махнул Удикан своим огненным мечом и испепелил всех гадов и зверей, стороживших дом лесного сатаны. В следующий миг богатырь перескочил на своем аргамаке через семисаженный чугунный забор и влетел в дом царя лесных чертей. Ещё раз махнул Удикан огненным мечом — покатилась с плеч голова лесного сатаны. Взял богатырь на руки свою мать, утер платком её лицо — мать красивее прежнего стала, как утреннее умытое росой солнце засияла. Провел Эдикан огненным мечом по груде костей, что лежали в доме и вокруг него, — кости стали живыми людьми. Лес ожил от их голосов, на деревьях птицы запели.

Подвел Удикан мать к отцу, а потом махнул белым платком, и небо словно бы тучами закрыло. Но нет, это не тучи — это прилетели ковры-самолеты. Эдикан с Удиканом посадили всех на ковры-самолеты и полетели в свое царство. А когда прилетели — открыли для всех все двенадцать амбарных дверей — каждый мог зайти и взять, что хотел. Богатства было так много, что и после этого его ещё хватило для пира на весь мир.

На том пиру я был. Видел, как Эдикан с Удиканом нажали на перламутровую кнопку, и полилась над городом веселая песня. Говорили, что песня эта была слышна не только в городе, но и во всём царстве-государстве. Кто-то говорил, что слышали её даже через семь государств в восьмом.

Полный серебряный ковш с шербетом поднес мне Эдикан на пиру и просил рассказать вам эту сказку. Мне бы хотелось, чтобы она вам понравилась.

БОГАТЫРИ

Давным-давно жили-были старик со старухой. У них ничего не было, кроме ветхой избенки на подпорках да одного ягненка. Весь свой век они прожили мирно и дружно, а детей не имели. Тужили старик со старухой о своем несчастье и молили бога, чтобы он дал им ребенка.

Вот однажды явился старухе во сне Пихамбар^[78].

— Целый век прожили вы в мире и дружбе, — сказал он старухе, — целый век были самыми несчастными людьми на белом свете. И за это вы получите на старости лет сына-богатыря. Идите, — сказал он, — перед восходом солнца к дубу Киремети^[79], принесите ему в жертву вашего ягненка, а потом возьмите с собой домой кусочек коры этого дуба. Заверните его в чистую тряпицу и положите на ночь в квашню. И наутро появится у вас в квашне сын-богатырь.

Так и сделали старик со старухой. Пошли они к дубу Киремети, принесли ему в жертву последнего ягненка, взяли с собой кусочек коры священного дерева и дома заквасили в квашне. А наутро вылупился из коры сын-богатырь, ростом с пальчик. Назвали его родители Иваном.

Растет Иван не по дням, а по часам. Чувствуется в нем сила богатырская, отвага молодецкая. Съедал он за один присест три каравая хлеба и выпивал полную бочку воды. Всё, что было у родителей в запасе, съел Иван в течение недели. Когда у родителей не оставалось ни зернышка, Иван спросил у отца:

— Почему вы так плохо живете?

— Потому, сынок, бедно живем, что не было в нашей жизни счастья, — ответил старик.

— Ну так я, — сказал Иван, — пойду искать то, чего вы весь свой век найти не смогли. Я найду его.

Отправился Иван-богатырь в путь-дороженьку искать счастье. Идет он по большим дорогам да тропинкам. День идет, два — всё степь да степь. Кругом ни души.

Прошел Иван сотни верст и только на седьмой день вышел к удивительному саду у медного озера. Все яблони в саду бронзовые, листья на них бархатные, а плоды из красной меди.

«В этом саду, должно быть, спрятано счастье моего отца», — подумал Иван и смело перепрыгнул через медный забор в дивный сад. Видит Иван: все плоды на деревьях пляшут, листья хлопают ладошками, а посередине сада — большой ток из жёлтой меди и рядом с ним медная избушка. Сорвал Иван с ветки одно медное яблоко и зашагал к избушке. Входит он в избушку, а в ней никого нет, только пахнет жареной бараниной. Ивану страшно захотелось есть, ведь он уже целую неделю не брал в рот ни крошки. Недолго думая, он вытащил из печки баранину и съел её до косточки. После еды он сразу почувствовал усталость, лег на кровать и захрапел богатырским сном.

Долго ли, мало ли он спал, как вдруг проснулся от оглушительного шума и неистового свиста. Открыл глаза Иван и видит: дверь сорвалась с петель, и в избу влетел лохматый орел весь в медных перьях, злобно ругаясь:

— Кто осмелился зайти сюда без моего ведома? Выходи!

Посмотрел Иван на орла и почувствовал в себе отвагу молодецкую, силу богатырскую.

— А ежели я! — воскликнул он гордо и подошел к медной птице.

— Ага, это Иван-богатырь! Знаю, слышал про тебя, — сказал орел с угрозой. — Теперь тебе не уйти отсюда живым!

— Что же, хочешь драться? — спросил Иван.

— А как же? — ответил орел. — Выйдем на волю, пойдем на медный ток.

Вышли они на ток и стали друг против друга.

— Начинай! — сказал орел.

— Нет, — возразил Иван, — по чувашским обычаям, начинает тот, кто вызывает драться.

Орел расправил свои медные крылья, взмахнул и изо всей силы ударил ими Ивана по голове. Иван по колено ушел в медный ток. Но он тут же оправился, вытащил ноги из меди и легонько ударил орла по спине. Медный орел по самую шею очутился в меди. Стал он дергаться, но никак не мог вылезть. А Иван стоял и смеялся над бессилием задиры.

Видит орел, что ему никак не вылезть самому, и стал умолять:

— Вытащи уж меня, Иван, я поведу тебя к серебряному орлу: он гораздо богаче и сильнее меня!

Вытащил Иван орла из медного тока, и направились они к орлу серебряному. Семь дней и семь ночей шли они без отдыха, прошли тысячу вёрст, пока не дошли до серебряной птицы. Лишь на восьмой день вышли они к серебряному дворцу, расположенному у серебряного озера. Дворец был окружен серебряной оградой, а кругом дворца росли яблони с серебряными плодами. Оставил Иван Медного орла у серебряного озера, а сам сорвал с ветки два серебряных яблока и направился во дворец. Здесь он опять вытащил из печи жареную баранину и, пообедав, лег отдохнуть. Долго ли, мало ли спал Иван, как вдруг со страшным свистом и шумом, подняв бурю, прилетел серебряный орел и, почуяв человека, закричал громовым голосом:

— Кто осмелился зайти сюда без моего ведома? Выходи!

Вскочил Иван с постели и ответил орлу серебряному!:

— Страшен твой голое, но так ли страшна твоя сила орлиная?

— Ага, сам Иван-богатырь пожаловал ко мне, — сказал орел с угрозой, — Тебе не уйти теперь отсюда живым!

— Что же, будем драться, — гордо ответил Иван.

Вышли они на серебряный ток и стали друг против друга.

Расправил орел свои могучие серебряные крылья, взмахнул и изо всей силы ударил ими Ивана по голове. Иван по самую поясницу ушёл в серебряный ток. Но тут же оправился он, вылез из тока и сказал орлу:

— Ну, теперь моя очередь!

Легонько ударил он орла по спине, и брёл по самую шею оказался в серебряном току. Завяз он в серебре и взмолился:

— Пожалей уж, Иван-богатырь, вытащи меня отсюда? Я поведу тебя к золотому орлу: он во много раз богаче и сильнее меня.

Вытащил Иван серебряного орла, и отправились они втроем к золотому орлу. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Шли они день, два, три. Лишь на восьмой день Иван и орлы вышли к дивному-предивному золотому озеру. У самого озера красовался роскошный золотой дворец, вокруг него раскинулись чудесные Деревья с золотыми плодами. Сад и дворец были окружены высокой стеной из чистого золота.

Оставил Иван своих спутников у стены, а сам перелез и, сорвав с ветки три золотых яблока, вошёл во дворец. Поел и попил Иван досыта, лег на пуховую перину и заснул богатырским сном.

Проснулся он от страшной бури, свиста и грома во мраке. Засверкала молния, дверь с треском соскочила с петель, и во дворец ввалился лохматый золотой орел.

— Фу-у, пахнет человечьим духом! — злобно закричал он. — Я летаю из края в край, из царства в царство и нигде не встречал никого, кто бы осмелился нарушить мой покой. Кто заявился сюда?

Вскочил Иван с постели и вышел к золотому задире. Взмахнул орел золотыми крыльями и тут же хотел растерзать Ивана. Но Иван остановил его и сказал:

— Уж больно грозен твой голос. Но так ли грозна твоя сила орлиная?

Усмехнулся брел и сказал:

— Что ж, ты драться со мной захотел, Иван-богатырь?

— Ты сам задираешься, мне остается защищаться! — ответил Иван.

Вышли они на золотой ток и стали друг против друга.

— Начинай! сказал орёл.

— Нет, — возразил Иван, — по чувашским обычаям, начинает тот, кто первый захотел драться. Ударь первым!

Засверкал орел золотыми крыльями и что есть мочи ударил Ивана по голове. По самую шею забил он его в золотой ток.

Еле выкарабкался Иван из тока и со страшной силой ударил орла прямо по голове. Всего он забил его в золотой ток, только несколько перьев осталось на поверхности.

Видит золотой орел, что ему самому никогда не выбраться отсюда, и начал умолять Ивана-богатыря:

— Уж смилуйся, Иван, вытащи меня отсюда! Век буду в твоем подчинении. Отныне ты будешь самым сильным из всех богатырей.

Вытащил Иван орла и сказал:

— Хорошо, отныне ты подчиняешься мне, и мы все вместе отправимся искать счастье.

Шли они степями, шли лесами, пересекли много рек и морей, много государств и наконец дошли до такого места, где никогда не закатывалось солнце.

Завернули они по узкой тропинке в лес и вышли на небольшую поляну. На поляне стояла небольшая избушка, огороженная высокой железной стеной. Не было в этой стене никаких дверей. Всем богатырям страшно хотелось есть, но они никак не могли попасть за железную стену. Хорошо, что недалеко от избушки валялся стальной лом. Богатыри-орлы стали колотить ломом высокую стену. Но стена была крепкая и не поддавалась их ударам. Тогда взялся за лом сам Иван-богатырь. Ударил он раз, ударил два со всей богатырской силой. На третий раз стена треснула и рухнула со страшным грохотом. — Вошли четыре богатыря на широкий двор и увидели там маленькую избушку да камышовый лабаз, где стояли семь быков и жевали свежее сено. А в избе никого не было. Богатыри решили зарезать одного быка и сварить себе обед.

Зарезали они быка, содрали с него шкуру, но во дворе не оказалось ни полена дров. Тогда богатыри велели медному орлу принести воды, а сами отправились в лес за дровами. Меж тем медный орел набрал кое-где хворосту и принялся варить обед, не дожидаясь других.

Вдруг за дверью послышался приглушенный старческий голос:

— Открои мне дверь!

Медный орел открыл дверь и видит: стоит перед ним старичок-с-локоток, а борода в два локтя.

— Гостя на руках вносят в избу! — сказал старичок.

Медный орел внес старика в избу.

— Гостя за стол сажают! — снова потребовал старик.

Медный орел посадил старика за стол.

— Чем-то вкусным пахнет у тебя, — заметил старик. — Что варишь?

— Быка зарезали, мясца захотелось, — ответил орел.

— А-а, моего быка зарезали! — раскричался старик. — Убить тебя мало за это! — Тут же он выдернул из бороды несколько волосинок и скрутил ими медного орла, а сам слопал котел супа и ушел куда-то.

Скоро принесли богатыри дрова и спросили медного орла:

— Ну, всё у тебя готово? Где мясо?

А тот, незаметно распутывая крылья, ответил из-под скамейки:

— Не знаю я, что со мной случилось. Как только вы ушли, я растопил печь и стал варить суп. Но, видимо, угорел и свалился под скамью.

— Где же варево? — настаивали те.

— И сам не пойму, — ответил медный богатырь.

Пришлось зарезать второго быка. На этот раз готовить обед оставили серебряного орла, а остальные ушли в лес, чтобы чем-нибудь утолить голод. Между тем. и на этот раз, как только обед был готов, пришел тот же старичок-с-локоток и так же, как и в первый раз, связал серебряного орла, съел весь обед, а сам ушел неведомо куда. Опять богатыри остались без обеда.

Так все орлы-богатыри по очереди варили суп, и каждый раз приходил старичок-с-локоток и съедал его, а сам исчезал, как сквозь землю пропаливался.

Наконец очередь готовить обед досталась Ивану-богатырю. Сварил он четвертого уже быка и стал ждать возвращения товарищей. Вдруг он слышит, за дверью приглушенный голос старика:

— Открой-ка дверь гостю!

— Непрошеный гость пусть сам себе откроет! — ответил Иван.

Старичок-с-локоток открыл дверь и вошел в избу.

— Посади гостя за стол! — потребовал снова старик.

— Непрошеный, гость пусть сам сядет! — ответил Иван.

— Что вкусное варишь? — спросил старик.

— Проголодался вот, как волк и вздумал сварить сразу двенадцать стариков! — ответил Иван.

— Ой ли, врешь! закричал старик на Ивана. — Не двенадцать стариков, а, видать, опять вы моих быков закололи. Смерть тебе за это!

Выдернув из бороды волосинки, старик выскочил из-за стола и хотел было связать Ивану руки и ноги, но Иван вскочил да как начал колотить его самого богатырскими кулаками. Старик захныкал и взмолился о пощаде.

Но Иван даже ухом не повел, а так отдубасил непрошеного гостя, что из него дух вышел вон. Напоследок Иван выволок старика во двор, согнул верхушку высокой сосны и на её макушке повесил старичка-с-локоток за бороду. А потом он зашел в избу и спокойно принялся накрывать на стол.

Скоро богатыри вернулись из лесу, и Иван встретил их готовым обедом.

— Эх вы! — сказал он, насмехаясь над незадачливыми товарищами. — С нахальным старикашкой не смогли сладить! А я его так отлупил, что из него дух вышел вон, а потом повесил на макушке сосны.

Удивились орлы-богатыри и тут же захотели выйти посмотреть на старика, но Иван их остановил:

— Никуда он не денется, пообедайте сначала, посмотреть успеем!

Пообедали они как следует и вышли во двор. Смотрят, а старичка-то и нет. Только борода в два локтя торчала на макушке сосны, да на земле был кровавый след. Богатыри сразу догадались, что старичок-с-локоток не был убит и убежал, не пожалев своей бороды. Богатыри решили пойти по следу старика, чтобы покончить с ним.

Шли они, шли, прошли много сотен верст. Наконец следы привели их к глубокой яме. Богатыри догадались, что эта яма служила средством сообщения с подземным царством, и решили спуститься в нее, но у них не было с собой ни лестницы, ни веревки. Тогда серебряный орел полетел обратно к старику во двор и притащил оттуда четыре бычьих шкуры. Богатыри разрезали шкуры на узкие ремни, и получилась у них длинная-предлинная веревка. Но выдержать четырех богатырей веревка не могла. Иван осмелился спуститься в яму один. Он обвязался концом веревки и сказал товарищам:

— Вы поддерживайте меня за конец веревки, а я буду спускаться. А когда я дерну за её нижний конец, вы меня поднимете.

Спустился Иван в подземелье глубокое-глубокое, за семь слоев земли, и открылось ему невиданное царство. Видит Иван: здесь, как и на земле, сияет солнце, невдалеке стоит белая избушка на курьих ножках, стены её стеклянные, крыша шелковая.

Иван зашел в избу и видит: внутренность избы вся зеркальная, а за стеклянным столом сидит девица-красавица.

— Эх ты, парень милый! — вздрогнула девушка при виде Ивана-богатыря. — Как же тебя угораздило попасть в наше проклятое подземное царство? Ведь оно принадлежит моему названому отцу — старику-хурсу-галу Чиге^[80].

А он страшный колдун и непременно убьет тебя, как только увидит!

— Вот за ним-то я и пришел! — ответил, Иван, обрадовавшись, — Не сможешь ли ты сказать, где я смогу увидеть его? Я хочу убить его!

От доброй вести девушка засияла красным солнышком.

— Ужели это правда? Мы бы так были рады освободиться от него! Ведь он семнадцать лет держит нас в плену в своем подземелье!

— Так веди ж меня скорее к нему!

— Я бы рада повести, да сама не знаю, где он живет. Иди к моей сестре постарше, она тебе расскажет. Да на обратном пути зайди за мной и возьми меня с собой на землю.

На память девушка подарила Ивану свой маленький платочек.

Пришел Иван к средней сестре. Жила она в серебряном домике на курьих ножках, а на крыше его светил месяц и сверкали звезды. Поклонился Иван красной девице и сказал:

— Не сможешь ли ты, красавица, сказать, где я смету разыскать твоего названого отца?

— Эх ты, милый парень, — ответила девушка, — мой отец — страшный колдун, и он непременно убьет тебя!

— Не бойся, красавица, — ответил Иван. — Я сам разыскиваю его, чтобы убить, а вас освободить из его плена!

— Но я не знаю, где он живет, — ответила девушка. — Иди к моей старшей сестре, она, поди, знает. А на обратном пути зайди ко мне и возьми меня с собой на землю.

Подарила она Ивану свое серебряное колечко. Иван-богатырь вышел от девушки и пошел дальше. Шёл он, шёл и вышел к берегу моря. Здесь на змеиных ножках стояла маленькая избушка. Избу сторожила змея о трех головах и никого не пропускала.

Иван вынул меч и хотел отрубить змее головы, но тут выскочила из избы старшая сестра и сказала:

— Эх, Иван, Иван, как же ты попал в это страшное царство? Ведь отсюда никто живым не возвращаться.

— А я как раз и хочу освободить вас от ужасов, — ответил Иван. — Скажи, где живет твой отец?

— Сказать-то скажу, но он — всесильный колдун и, как увидит, сразу убьет тебя!

— А там посмотрим, кто кого убьет! — ответил Иван.

— Ну так ладно, — сказала девушка. — Вот тебе клубок, ты брось его на землю. Клубок покатится, и ты иди за ним, пока по берегу моря не дойдешь до огненного залива. Мой названый отец там живет. Найди ты коромысло, окуни его семь раз в огненную воду, и из воды выйдет мой отец — старик Чите. Возьми ещё мое золотое кольцо и надень его на мизинец левой руки. Когда в борьбе с моим отцом силы твои иссякнут, ты сними кольцо с мизинца и надень его на безымянный палец, и сила твоя сразу удвоится. И так, когда будет нужно, ты надевай кольцо то на один, то на другой палец.

Поблагодарил Иван красавицу и, покатив клубок, пошел за ним по берегу моря. Прошел он сотни верст, а клубок всё катится. Только на седьмой день докатился клубок до огненного залива. Смотрит Иван и видит: вода в заливе горит пламенем — ни проехать и ни пройти. Разыскал тогда Иван коромысло и три раза окунул его в воду. Вдруг вода в заливе всколыхнулась, пламя улеглось, и послышался со дна громовой голос:

— Кто там ломает мои хоромы?

А Иван, не обращая на голос внимания, знай продолжал свое дело. И когда Иван окунул коромысло седьмой раз, старик Чиге вконец рассердился и, подняв бурю над заливом, выскочил на берег.

— Ага, ты опять стал мне поперек дороги! — закричал он. — Теперь тебе живым не уйти отсюда!

Ничего не ответил Иван старику, а только переставил золотое кольцо девушки с мизинца на указательный палец. Потом схватил старика за волосы и давай трепать. Трепал и тряс его так, что старик даже обеспамятел. И тут же взял Иван старика за ноги и разодрал пополам, разложил костер и сжег его, а пепел развеял по ветру.

Так покончил богатырь Иван со стариком Чиге.

На обратном пути Иван забрал всех трех девушек с собой, и все вместе пошли к выходу на землю. Дерну за конец веревки и дал знать товарищам, чтобы те подняли их. Сначала он отправил девушек, а сам остался последним. Потом сам обвязался веревкой и стал подниматься. Но орлы-богатыри увидели девушек-красавиц и решили жениться на них, а Ивана оставить в подземном царстве. Бросили они веревку и увели девушек, а Иван грохнулся в подземелье.

Остался там Иван один-одинешенек и опечалился Думал он, думал, как подняться на землю, но ничего хорошего придумать не. смог. Тогда пошёл Иван по подземному царству куда глаза глядят. Дошёл до какой-то большой деревни. Вошел он в крайнюю избу и видит: одна старая-престарая старушка месит тесто и вместо воды смачивает его слюнями.

— Салам-алик, бабушка! — поприветствовал Иван старушку. — Что это ты делаешь?

— И-эх, добрый молодец, — ответила старушка.-

Такая ныне жизнь настала: вот уже седьмой месяц как страдаем мы без воды.

— А куда же у вас далась вода?

— Забрался в озеро змей о двенадцати головах и не даёт никому ни капельки воды. Кто идёт на озеро, всех проглатывает.

— Не печалься, бабушка, — успокоил Иван старушку. — Дай мне кадки, я принесу тебе воды. Не боюсь я этого змея.

Взял Иван обе руки по кадке и пошёл к озеру. Зачерпнул он полные кадки воды и услышал:

— Кто там крадет мою воду?

— Твой гость! — ответил Иван и понес кадки с водой к старухе.

Выпила старуха всю принесённую воду и сказала: — Сходи, сынок, принеси ещё две кадки!

Пошёл Иван второй раз.

— Кто крадёт мою воду? — снова послышалось из-под воды.

— Твой гость! — повторно ответил Иван и понёс воду к старухе.

Старуха выпила и эти кадки и попросила Ивана сходить в третий раз. Иван сказал старухе:

— Сходить — то я схожу, но сначала закажи для меня кузнецу меч весом в двенадцать пудов!

Приготовил кузнец по заказу здоровенный меч, и пошел Иван на озеро в третий раз.

— Кто это ежедневно крадет мою воду? — послышался опять сердитый голод.

— Твой гость! — ответил Иван.

— Как же это можно каждый день ходить в гости? Съем я тебя за это! — пригрозил змей и выплыл на берег.

Лишь только высунул он голову с разинутой пастью из воды, Иван махом отрубил её и снова поднял меч. Высунул змей вторую голову, Иван и её отрубил. Так подряд девять раз высовывал змей свои головы, и все девять голов одним махом отсекал Иван своим двенадцатипудовым мечом. Но тут он почувствовал, что силы его иссякают и меч отяжелел. А змей сразу высунул остальные три головы и начал бить Ивана своим хвостом. Зашумело у Ивана, в голове, помутнело в глазах, и он зашатался. Еле-еле устоял он на ногах, еле удержал свой меч двенадцатипудовый.

И тут вспомнил Иван-богатырь про девичье кольцо золотое. Он вмиг надел его сразу на большой палец и тут же почувствовал в себе силу неземную. Одним богатырским взмахом он отсек все остальные головы. Посмотрел Иван и диву дался: из утробы змея друг за другом стали выходить люди с ведрами, с кадками, с коромыслами, стали обниматься и целоваться друг с другом и благодарить Ивана за свое спасение. Все сулили ему самые дорогие дары.

— Никаких даров мне не надобно, — ответил Иван народу. — Укажите только, как мне выбраться из подземного царства на землю.

Сказал Ивану седой старик:

— Иди к орлу залетному, что живет на двенадцатисаженной сосне. Он тебя и вынесет на землю.

И пошёл Иван к орлу залетному. Подошел он к сосне и видит, как по стволу сосны ползет вверх змея, а наверху в орлином гнезде пищат птенчики от испуга. Иван быстро обнажил меч и зарубил черную змею, а потом спросил:

— Птенчики, птенчики, а где ваша мать?

Птенцы орлиные ответили ему:

— Мать скоро прилетит, она улетела за пищей. А ты останься пока с нами, и она отблагодарит тебя за нас!

Иван остался с птенцами. К вечеру прилетел орёл и издали заклекотал:

— Фу-у, пахнет человечьим духом!

А птенцы запищали в ответ:

— Это Иван-богатырь, он спас нам жизнь от черной змеи!

Обрадовался орел и спросил:

— Чем отблагодарить тебя, Иван, за это?

— Ничего мне не надо, — ответил Иван. — Только помоги ты мне подняться на землю.

Согласился орел доставить Ивана на землю, только велел высушить сначала двенадцать пудов мяса и приготовить двенадцать бочек воды.

Приготовил Иван двенадцать пудов воловьего мяса да двенадцать бочек ключевой воды и погрузил всё это орлу на спину. Орел сказал:

— Теперь садись, Иван, мне на спину и покрепче держись за мои перья. Когда в полете я посмотрю направо, ты клади мне в рот мясо, посмотрю налево — подавай воды.

Как взмахнул орел могучими крыльями, так и взмыл вверх к наземному царству. Лишь взглянет он направо, Иван кладет ему в рот мясо, взглянет налево — дает воды напиться.

Так летели они целых три дня и три ночи. Уж немного осталось им добраться до цели. Но вот мясо кончилось, а орел всё посматривает направо, Ивану же нечего класть ему в рот. Скоро крылья у орла совсем ослабли, и полет вот-вот остановится. Не долго думая, Иван взял в руки меч, отхватил мясо от правого бедра и положил орлу в рот. Орел с новой силой метнулся вверх и мигом доставил Ивана на землю.

Поблагодарил Иван орла за выручку, за свое спасение и распростился с ним. Затем сразу пошел искать своих названых товарищей: орла медного, орла серебряного и орла золотого. Нашел он их всех на веселом свадебном пиру у золотого орла в золотом дворце.

Рассердился Иван на своих товарищей за измену и тут же изрубил их своим мечом булатным. А потом спросил у девушек-красавиц:

— Узнаете ли вы меня, дорогие девушки?

Младшая и средняя сестры ответили:

— Что-то мы тебя не припомним.

А старшая сестра лишь увидела на мизинце Ивана свое кольцо золотое, прямо бросилась ему в объятия.

Тогда Иван вернул младшим сестрам их подарки и сказал:

— Слишком скоро вы забыли, красавицы, своего спасителя.

Что ж, идите вы, куда хотите, неволить вас не стану. Выходите замуж за любых молодцев, а вашу старшую сестру я возьму с собой.

Только после многих мытарств явился Иван к родному отцу с молодой женой да со славой богатырскою.

Обрадовался отец возвращению сына, облобызал его троекратно и спросил:

— Ну как, сынок, нашел ли то, чего искал?

— Да, отец, — ответил Иван, — я доволен тем, что нашёл то, чего, ты весь век искал, но найти никак не мой!

— А где же счастье? — спросил отец.

— Счастье в том, — ответил сын-богатырь, — что я силой и мечом своим побеждал врагов и давал свободу людям от гнёта гадов, зверей и волшебных сил. А теперь благослови нас с молодой женой!

С радостью благословил отец счастливого сына с молодой женой, и затеял Иван свадебный пир.

И я там был, пиво молодое пил, да лишь губы облизал и сказку эту рассказал.

КЕХЕРМЕН-КЕТИЛ

У старика со старухой было два сына: старший Кехитран Двенадцати лет и младший Кехермен-Кетил — полутора.

Однажды Кехитран вывел Кехермен-Кетила на улицу поиграть. Нежданно-негаданно налетел на них вихрь, закружил и завертел всё и унес с собой Кехермен-Кетила в царство Пери.^[81]

Кехермен-Кетил рос и мужал очень быстро. Скоро росту в нем стало более девяти аршин, лоб стал аршинным, а толщина рук — в аршин с четвертью. Поэтому дети Пери боялись его и не допускали играть с собой.

— Ты не ходи с нами, человеческий сын! — говорили они ему.

Кехермен-Кетил сердился на них за это и бил их. Родители стали жаловаться царю Пери:

— Твой приемный сын хвалится силой и житья не даёт нашим детям, где ни попало их избивает!

Царь Пери решил тогда, избавиться от Кехермен-Кетила и приказал ему поиграть в шары с двенадцатью пери, каждому из которых было по двадцать пять лет. Кехермен-Кетил с радостью согласился. Он пошел в лес, с корнем вырвал два многовековых дуба и из одного сделал громадную клюку, а из корня другого вытесал большущий шар. Вот с этим-то он и вышел на улицу гонять шар с возмужалыми пери. Но игра ему скоро надоела, и он предложил игрокам:

— Давайте поспорим: я с силой запущу шар, а вы ловите. Кто поймает, того победа!

Те согласились. Кехермен-Кетил установил шар поудобнее и со всего, размаха ударил клюкой. Шар со свистом полетел, точно пушечное ядро. Кто попытался поймать его, у тех он с маху отшиб то руку, то ногу, а то и голову оторвал.

— Эх вы, — захохотал Кехермен-Кетил с издевкой, — такой пустяк не смогли поймать!

Наблюдавший за игрой царь не стерпел обиды за своих подданных и придрался к Кехермен-Кетилу:

— Ты что это дерешься?

— Не дрались же мы, играем по доброму согласию, — ответил Кехермен-Кетил. — А если драться, так я всё твое царство пущу кувырком!

Царь Пери напугался не на шутку и, решив избавиться от Кехермен-Кетила, сказал ему:

— Видишь ли, вон там свет исходит снизу? Скоро там богатыри начнут бороться. Ступай-ка ты туда, попробуй свою силу!

Кехермен-Кетил взял клюку на плечо и вышел в дорогу. В пути он заметил, что свет струился из какой-то небольшой дыры. Кехермен-Кетил попытался пролезть в дыру, но дыра оказалась маленькой. Тогда он разгрёб дыру рукой и сошел под землю.

В царстве Пери воздух был спертый и дышать было трудно, но здесь дышалось ещё труднее. Кехермен-Кетил огляделся вокруг и увидел, что по берегу реки вилась единственная тропа. За тропой расстилался цветущий луг. Кехермен-Кетил решил пойти по этой тропе. Шёл он, шёл и почувствовал голод. Надеясь что-нибудь добыть, Кехермен-Кетил спрятался в прибрежных камышах. Скоро он увидел мчащегося на него водяного быка. Кехермен-Кетил ударил быка клюкой и убил наповал, шкуру содрал и мясо съел сырым. Насытившись, Кехермен-Кетил пошёл дальше. Скоро к востоку от себя он увидел огонёк и свернул на него.

Пройдя ещё немного, он вышел к какой-то избушке и, подойдя к ней, заглянул в окно. В избе на печи спал старик.

— Отопри-ка дверь, дедушка! — сказал Кехермен-Кетил.

— Кто там шатается ночью? — спросил старик.

— Я это, Кехермен-Кетил, — ответил тот.

— А, это ты, сынок! — обрадовался старик, отворяя дверь. — Добро, что ты попал ко мне, иначе пропал бы, — продолжал он, пропуская Кехермен-Кетила вперед, к скамейке. — Невдалеке отсюда, в большущей яме на берегу реки, живет царь земли.^[82]

У него двенадцать рук, а на каждой руке по сорок пальцев. Он выставляет руки из ямы и раздвигает пальцы на сорок сторон. Кто бы ни попался ему в руки, он притягивает к себе и проглатывает. Таким образом с помощью двенадцати рук он управляет двенадцатью странами.

Рассказав об этом, старик вернулся к себе на печку и устроился спать.

Как только старик уснул, Кехермен-Кетил вышел из дому и направился к яме на берегу реки. Ещё вдалеке от ямы царь земли поймал его и стал притягивать к себе. Кехермен-Кетил и так и сяк вырывался, но ничего не смог поделать. Лишь у самой ямы он руками и ногами уперся о её края и изо всех сил дернулся обратно. Мохнатая рука царя земли оторвалась от туловища. Вырванную руку Кехермен-Кетил с отвращением отбросил прочь. Тут только он смог вернуться к старику и лечь отдохнуть. А утром он, как ни в чём не бывало, сказал старику:

— Схожу-ка я к реке, посмотрю, что за зверь этот царь земли!

— Не ходи, сынок, не нужно, — стал отговаривать его старик. — Поймает он тебя и погубит.

— Нет, дед, не погубит! — не поддавался Кехермен-Кетил на уговоры. — Одну его руку я ещё ночью вырвал и уничтожил. Теперь пойду и самого убью!

— Ну, как хочешь, твоя воля, — не стал возражать старик. — Всё же я прежде кое-чему научу тебя. Как только увидит тебя царь земли, сразу скажет: «Лезь в рот, я проглочу тебя!» А ты ему ответь: «Прежде чем съесть, дай мне помыться в бане: я ещё с рождения не мылся и грязный.

А там уж твоя воля, согласен». Ой заставит истопить баню и скажет тебе: «Иди мойся!» А ты ему скажи: «В нашем царстве принято, чтобы раньше хозяин мылся». Когда же он пойдет в баню» ты вот что сделай: в шкафу у него стоят две склянки с лекарствами: в одной — лекарство, прибавляющее силу, в другой — убавляющее. Ты возьми да поменяй их местами. А дальше уж ты сам увидишь, что тебе делать.

Кехермен-Кетил поблагодарил старика за совет и пошёл в намеченное место. Как только он приблизился к логову царя земли, тот злорадно воскликнул:

— А-а, сам же явился! Небось ты, раз лишил меня одной руки, подумал: «Ага, погубил его!» Но не тут-то было, у меня их ещё одиннадцать. Ты, поди, пришел просить прощения, но я не прощу. Лезь в рот, проглочу тебя!

— Нет, я не прощения просить, а познакомиться с тобой пришёл, — сказал Кехермен-Кетил. — Ну, коли хочешь съесть — пожалуйста. Только я грязный пока, со дня рождения ни разу не мылся, нужно бы сначала в бане помыться.

— Что ж, помойся, слаще будешь, — сказал царь земли и послал служанку баню топить. А когда баня истопилась, стал торопить Кехермен-Кетила мыться: — Иди, иди скорее, мойся чище!

Кехермен-Кетил возразил ему:

— В нашем царстве принято, чтобы вначале хозяин мылся!

Когда царь земли отправился в баню, Кехермен-Кетил открыл шкаф и поменял местами склянки с лекарствами. А когда тот вернулся, Кехермен-Кетил сходил и помылся в бане.

— Ну, теперь очистился ты, лезь в рот, проглочу! — сказал царь земли.

— Поесть-то ты всегда успеешь, давай сначала поборемся, а там видно будет, — возразил Кехермен-Кетил.

— Ну, коли так, прежде чем бороться, следует выпить чуточку, — сказал царь земли и одну склянку, из шкафа подал Кехермен-Кетилу, а из другой выпил сам. Но он сразу почувствовал убыль своих сил и закричал Кехермен-Кетилу: — Погоди, не пей, оставь мне немного!

— Да мне самому не хватило! — сказал Кехермен-Кетил и, выпив содержимое склянки, треснул её об пол.

Вслед за этим он выволок царя земли во двор, ударом клюки размозжил ему голову и голыми руками распорол живот. Из распоротого живота царя видимо-невидимо повалил народ. Между прочими людьми оказались также отец Кехермен-Кетила и брат Кехитран. Оказывается, царь земли успел проглотить их тогда, когда они вышли на поиски пропавшего Кехермен-Кетила.

Так освободил и спас Кехермен-Кетил народы двенадцати стран из-под власти царя земли. Поэтому они вечно славят незабываемое богатырское имя Кехермен-Кетила.

ПИГЕ И ХАРХАМ^[83]

У одной старухи было семь сыновей, но не имела она ни одной дочери. Сыновья уже подросли и работали в лесу.

Жили они, жили, и старуха почувствовала, что снова должна стать матерью. Сыновья всей артелью собрались идти в лес и сказали ей:

— Мама, если ты родишь без нас, то сделай так: будет сын — брось кочедык на дорогу, по которой мы возвращаемся из лесу, если же будет дочь — брось веретено.

У старухи родилась дочь, и она бросила на дорогу веретено. Соседи же, из ненависти, пошли и заменили веретено кочедыком. Братья, возвращаясь из лесу, увидели кочедык и, покинув дом матери, ушли за тридевять земель.

Дочь свою старуха назвала Пиге. Когда Лиге подросла, она стала выходить на улицу играть со сверстницами. Как-то раз девочки-подружки поспорили и стали дразнить Пиге душегубкой.

— Эх ты, — затараторили девочки, — братьев своих родных погубила!

Пиге со слезами вернулась домой и спросила у матери:

— Мама, разве были у меня братья?

— Что ты, доченька! — ответила мать. — Какие же братья могли быть у тебя?

На другой день Пиге опять вышла на улицу. А девочки снова:

— Ай да душегубка! Братьев своих погубила!

Пиге в слезах вернулась к матери и спросила:

— Мама, наверно, были у меня братья? Зачем же дразнят девочки?

— Да нет же, доченька, — ответила мать, — на улице чем только не дразнятся, всех не переслушаешь.

Но и на третий день девочки не переставали дразнить. Пиге тогда подумала: «Мама всё равно ничего не скажет». Не заходя в избу, она направилась к старухе-ворожее.

— Бабушка, — сказала Пиге старушке, — скажи, пожалуйста, были у меня братья или нет? Как выйду на улицу, девочки дразнят меня душегубкой, будто я погубила родных братьев. Я спрашивала маму, но она ничего не говорит о братьях.

Ворожея ей посоветовала:

— А ты вот что сделай, доченька: в другой раз, как наиграешься на улице, подойди к окну и попроси мать покормить тебя грудью. Мать высунется в окно, а ты опусти на её грудь верхнюю половину рамы. Мать и скажет тебе правду.

Пиге так и сделала. Когда мать показалась в окне и обнажила грудь, чтобы покормить дочь, Пиге опустила раму и прищемила матери грудь.

— Что ты, Пиге! — вскрикнула мать от боли.

— А скажи правду: были у меня братья или нет? — возразила Пиге. — Мне с ними повидаться хочется.

— Да что ты, доченька, — сказала мать, — братья твои уехали за семь морей, за тридевять земель. Ты не сумеешь добраться до них.

Пиге подняла раму и сказала:

— Нет, я поеду, мама. Я всё равно доберусь до них!

Сколько ни уговаривала мать Пиге, никакие уговоры не помогли. Пиге принялась собираться в путь-дорогу. Тут уж волей-неволей и мать стала помогать дочери собираться. Одела её в красное платье, голову повязала розовым платочком. Затем она нацедила для Пиге две капли своего молока. И вышла Пиге в дальнюю дорогу.

Шла, шла Пиге и пришла к синему морю. Дочь бабы-яги, Хархам, полоскала у моря белье.

— Куда ты идешь, Пиге? — спросила Хархам.

— Да вот к братьям собралась, — ответила Пиге.

— Возьми меня с собой! — попросила Хархам.

— Если хочешь, идем, — неохотно согласилась Пиге.

Ударили они ведрами о берег, и ведра превратились в лодку. Сели Пиге с Хархам в лодку, и Лиге запела:

Жучок залаял, петушок запел, весла заработали, и лодка поплыла. Плыли долго ли, коротко ли, вот они уже за морем.

— Пиге, давай искупаемся, — предложила Хархам.

— Что ж, искупаемся, — согласилась Пиге.

Разделись они и стали купаться. Хархам: побарахталась в воде, торопливо вышла и рделась в платье Пиге, а Пиге вышла после и осталась голой.

— Хархам, отдай платье! — попросила Пиге.

Хархам не отдавала. Пиге заплакала от обиды и взмолилась:

— Мама, а мама! Посмотри-ка, Хархам надела мое платье и не отдает.

— Сейчас, доченька, сейчас! — ответила капля материнского молока. — Верни, Хархам, платье! — приказала она.

Хархам испугалась, вернула платье, и они пошли дальше. Долго ли они шли, коротко ли, пересекли другое море.

— Пиге, давай искупаемся, — пристала Хархам к Пиге снова. Пиге неохотно согласилась. А Хархам чуть побарахталась, выскочила из воды и опять надела платье Пиге.

— Мама, а мама! Хархам снова надела мое платье и не отдает, — со слезами обратилась Пиге к матери.

— Сейчас, доченька, сейчас, — стала успокаивать Пиге другая капля материнского молока. — Хархам, живо верни платье! — пригрозила она.

Хархам испугалась, Вернула платье, и они пошли дальше.

Когда осталось позади последнее море, Хархам снова предложила Пиге выкупаться. Пиге отказалась, но Хархам насильно заставила её искупаться и снова оделась в её платье.

— Мама, а Мама! — заплакала Пиге.

Но мать теперь голосу не подала. Не зная, что делать, Пиге села в лодку и запела:

Но ни Жучок не залаял, ни петушок не запел, ни весла не заработали, ни лодка не поплыла. В конце концов волнами занесло лодку в камыши. Пиге посмотрела вверх, увидела галку и запела:

— Галочка, подруженька, будь добра, снеси мои серёжки братьям и скажи, что девушки тонут в море!

— Погибнете быстрее — тем лучше, — ответила галка, — я попользуюсь вашими глазами.

Пиге со слезами осталась в лодке. Взглянула она вверх и увидела, что летит сорока.

— Подруженька сорока, — обратилась к ней Пиге, — будь добра, снеси мои сережки братьям и скажи, что девушки тонут в море!

— Погибнете быстрее — тем лучше, — ответила сорока, — я попользуюсь вашими глазами.

Пиге залилась слезами. Потом она посмотрела и увидела: кукушка вьется над ними.

— Подруженька кукушка, — взмолилась Пиге, — будь добра, снеси мои серебряные серьги братьям и скажи, что девушки тонут в море!

Кукушка слетела в лодку, подцепила серьги клювом и полетела. Прилетела она к братьям, села на подоконник и запела:

Пропела кукушка и улетела, а серьги Пиге оставила на подоконнике.

— Так это же наши серьги! — воскликнули братья. — Не иначе, как у нас появилась сестра и выехала а Нужно выручить её! — решили они.

Братья взяли с собой белого коня, соли, крупы и выехали к морю. А девушки сидели в камышах и плакали. Братья закололи жертвенного коня, наварили каши, вызволили девушек и привезли их к себе домой. Пиге стала теперь Хархам, а Хархам — Пиге. Поэтому братья стали кормить Пиге вместе с собаками у двери, а за Хархам ухаживали, как за любимой сестрой.

Вскоре братья послали Пиге к водопою напоить лошадей. Пиге повела сначала лошадь старшего брата, но лошадь понурила голову и не стала пить.

Пиге со слезами запела:

Лошадь всё равно не стала пить. Пиге поневоле отвела её домой. Не успела лошадь ступить во двор, как опять заржала из-за жажды. Пиге повела к водопою лошадь другого брата и запела:

Но и эта лошадь не стала пить, только голову понурила. Пиге и её отвела домой, а во дворе лошадь сразу заржала.

— Эта проклятая девчонка, видимо, не поит лошадей, только для виду водит на водопой, — подумали братья.

— А ну-ка я схожу проверю, поит она лошадей или нет, — решил младший брат. Пошел он и залег в яме вблизи водопоя.

Вот Пиге повела на водопой лошадь младшего брата. И эта лошадь понурила голову и не стала пить. Пиге со слезами запела:

Лошадь всё равно не стала пить. Младший брат вышел из ямы и, будто не расслышав слов девушки, спросил:

— Что ты говоришь, девушка?

— Да вот лошадь почему-то не пьет. Я и вздумала поить её под песню, — ответила Пиге.

— Что же ты вся заплаканная? — спросил брат.

— Да нет, я не плачу, — не призналась Пиге. — Это холодный ветер дует из-за моря, глаза и слезятся.

Вернувшись домой, младший брат рассказал старшим обо всём, что видел и слышал у водопоя.

— Наших коней она называет братниными. Да так печально поет, что я и сам прослезился.

— Что же нам делать? Не вздумала ли она дурачить нас? — подумали братья. И, чтобы рассеять сомнения, они решили сходить к ворожее.

— Бабушка, — обратились они к ней, — посоветуй, как нам отличить родную сестру?

— Вы вот что сделайте, — посоветовала ворожея. — Нарубите семь возов дров, сложите всё вместе и разожгите костер. Которая из девушек сумеет перепрыгнуть, та и будет вашей родной сестрой.

Братья так и сделали. Нарубили семь возов дров, разожгли большущий костер, вызвали девушек и заставили их прыгнуть через огонь. Пиге разбежалась и мигом перепрыгнула, а Хархам прыгнула, упала в середину костра и тут же сгорела.

Так братья нашли, сестру, горячо полюбили её и стали ухаживать за ней. Накупили ей платьев, платков, ожерелий, браслетов.

Все семеро братьев были женаты. Старшие снохи, увидев, что их мужья ухаживают, за Пиге больше, чем за ними, сразу возненавидели её.

— Ишь какие у нас мужья, — зашушукались они меж собой, — только сестру свою одевают. Носятся с ней, как с барыней. Давайте поведем её в лес и бросим. Пусть у нас и духа её не будет!

Как раз в это время братья наказали своим женам почаще водить Пиге с собой на прогулку.

— Сводите её в лес, на луга… Познакомьте с нашими землями, — предложили они.

— Пиге, идем за борщевником! — позвали они свояченицу.

— Идемте, Идемте! — с радостью согласилась Пиге.

Четверо старших снох — собрались и повели Пиге в лес. Как дошли до дальнего леса, старшая сноха предложила:

— Давайте все вместе поиграем в браслеты: кто выше закинет?

— Давайте, давайте поиграем! — обрадовалась

Пиге.

— Кинь ты сначала! — предложили Пиге.

Пиге кинула, и браслет её зацепился за ветку березы.

— Ну за своим браслетом тебе придется залезть на березу, — сказали снохи.

Пиге, как белка, моментально взобралась на берёзу. А старшая сноха залезла вслед за ней и привязала за косы к толстому суку. Снохи тут же вернулись домой.

Спустя дня два братья спросили своих жен за обедом:

— Где же наша Лиге, что-то её не видно?

Младшая сноха ответила:

— Да вот позавчера они пошли в лес за борщевником, и я с того дня не видела Лиге.

— Где вы оставили Лиге? — пристали братья к своим женам.

— Когда мы рвали борщевник, — ответили те, — Лиге отошла от нас в сторону и углубилась в лес. Мы кричали, кричали её, она не отозвалась. Мы подумали, что она и одна найдет дорогу, и вернулись домой.

Услышав это, братья скорее оседлали лошадей и поскакали в лес на поиски Лиге.

— Лиге, сестрица! Где ты? — кричали они в лесу что есть мочи.

Лиге издали услышала их и запела соловьем:

Пела она, а теплые её слезы капали на белый ствол березы.

Братья услыхали еле доносящееся пение сестры, но откуда оно — разобрать не, смогли. Собака же услышала и кинулась в чащу. Она моментально разыскала Лиге и залилась лаем. По лаю собаки разыскали Лиге и братья. Они отвязали её от сука, спустили с березы и спросили:

— Кто это привязал тебя к березе?

Лиге рассказала всё, как было.

Братья вернулись и спросили жен:

— Что вам больше нравится: борзая собака или жеребчик-стригунок?

— На что нам собака, лучше уж жеребчик-стригунок, — ответили те.

Тогда четверо старших братьев привязали своих жен к хвостам четырех жеребчиков и погнали их в поле. Жеребчики понеслись по полю, а жены волочились по земле и пели:

А Лиге братья просватали за лесного царевича. Пир был на весь мир. Пригласили и мать Лиге, и до сего дня они живут счастливо, в полном достатке.

КАЧИКРУШ-БАТОР

В глубокую старину жил бедный мужик Сидуган с женой. У них было трое детей: дочь Кулине и сыновья Етриган и Утиган.

Через сад Сидугана протекала небольшая речка. Однажды Кулине спустилась к речке за водой. Вдруг налетел вихрь, завертел, закружил девушку и унес неведомо куда.

Узнали об этом родители, стали плакать, а старший сын Етриган говорит:

— Не плачьте! Я пойду и отыщу сестру.

Взял он котомку, положил туда каравай хлеба и пошел.

Шел, шел Етриган, и попадается ему на пути стадо свиней.

— Куда идешь, Етриган! — спрашивают пастухи.

— Иду искать сестру, которую унес вихрь, — отвечает юноша.

— Вряд ли ты её отыщешь! Вот если бы за один присест съел целую свинью, тогда ещё можно было бы надеяться.

— Что я — обжора, чтобы за один присест съесть Целую свинью? — отвечает Етриган и идет дальше.

Шел он, шел, и попадается ему стадо коров.

— Куда идешь, Етриган? — спрашивают пастухи.

— Иду искать сестру, которую унес вихрь, — отвечает юноша.

— Вряд ли ты её отыщешь! Вот если бы за один присест съел целую корову, тогда ещё можно было бы надеяться.

— Что я — обжора, чтобы за один присест съесть целую корову? — отвечает Етриган и идет дальше.

Шел он, шел, и встречается ему табун лошадей.

— Куда идешь, Етриган? — спрашивают пастухи.

— Иду искать сестру, которую унес вихрь, — отвечает юноша.

— Вряд ли ты её отыщешь! Вот если бы ты за один присест съел целую лошадь, тогда бы ещё можно было надеяться.

— Что я — обжора, чтобы за один присест съесть целую лошадь? — отвечает Етриган и идет дальше.

Скоро перед ним показался красивый дворец. Етриган, не раздумывая, зашел туда и встретил сестру Кулине.

— Братец ты мой? Как ты дошел сюда? — говорит сестра и обнимает брата.

— Шел, шел и дошел, — отвечает Етриган.

— А знаешь, братец, мой муж — сам шайтан^[85], и я боюсь, как бы он не убил тебя.

— После того как я увидел тебя, можно и умереть…

Тут Кулине услышала шаги шайтана и спрятала брата в темный уголок. Шайтан вошел, потянул носом и говорит:

— Фу!.. Человеком пахнет!..

— Как не пахнуть! Дни и ночи носишься среди людей, обманываешь их, вот и пропах человечьим духом, — отвечает Кулине.

— Нет, не потому. Тут наверняка кто-то есть!

— А если здесь мой брат Етриган? Что с ним сделаешь? — спрашивает Кулине.

— Угощу, как полагается, вот и всё, — отвечает шайтан.

Етриган вышел из уголка, и хозяин посадил его за стол. Поговорили о том о сём, шайтан положил перед Етриганом свиную тушу и говорит:

— Раз пришел ко мне в гости — съешь всё!

Юноша ел, ел, но больше двух фунтов не осилил. Поблагодарил он хозяина и вышел из-за стола.

— Почему мало съел? Может, побрезговал? — спрашивает шайтан.

— Что ты, — отвечает юноша, — я наелся досыта.

— Ну, хорошо, на сегодня прощаю, а завтра угощу лучшей едой, — говорит шайтан и сам берется за свиную тушу.

Через три минуты туши как не бывало. Кости шайтан спрятал в мешок и лег спать. Утром, перед уходом из дому, шайтан приказал сварить к вечеру целого быка.

Вечером он вернулся, положил перед Етриганом тушу быка и говорит:

— Раз пришел ко мне в гости — съешь всё мясо!

Юноша ел, ел, но больше двух фунтов не осилил. Поблагодарил он хозяина и вышел из-за стола.

— Что мало ел? Может, тебе не нравится наша еда? — спрашивает шайтан.

— Что ты, — отвечает юноша, — очень нравится, но только я уже наелся.

— Ну, хорошо, на сегодня прощаю, а завтра угощу самой вкусной едой, — говорит шайтан и сам берется за быка.

Через шесть минут от быка остались рога да кости. Шайтан положил их в тот же мешок и лег спать.

На другое утро, уходя из дому, шайтан приказал сварить к вечеру целую лошадь.

Вечером он вернулся, положил перед Етриганом тушу лошади и говорит:

— Раз ты пришел ко мне в гости — съешь всё!

Юноша ел, ел, но больше двух фунтов не осилил. Поблагодарил он хозяина и вышел из-за стола.

— Что мало ел? Может, не нравится наша еда? — спрашивает шайтан.

— Что ты, — отвечает юноша, — очень нравится, но только я уже наелся.

— Ну, хорошо. Сейчас я покажу тебе, как надо есть, — говорит шайтан и сам берется за лошадь.

Через семь минут от лошади остались лишь хвост, грива и кости. Шайтан сложил их в тот же мешок, подошел к Етригану и говорит:

— Ты почему побрезговал моим угощением? Видать, ты не с добрым сердцем ко мне пришел!

Ударил шайтан Етригана тяжелым мешком по лбу. Етриган залился кровью, упал и тут же умер, а шайтан ушёл.

Заплакала Кулине, переодела брата во всё чистое и похоронила. А белье его, всё в крови, она спрятала в чулан.

В ту же ночь брату Етригана, Утигану, приснился сон.

Утром он встал и говорит:

— Мне приснился странный сон, будто шея и голова Етригана обернуты в красный платок.

— Это нехороший сон! Кто-то убил нашего Етригана! — отвечает мать и вытирает слезы.

— Я пойду отыщу его! — говорит Утиган. — Не может быть, чтобы убили и брата и сестру. Может быть, они нуждаются в моей помощи…

Положил он в котомку каравай хлеба и пошел.

По пути встретил да те же стада, тех же пастухов и ответил на их вопросы теми же словами, что и Етриган. Шайтан угощал его так же, как и старшего брата, и тоже убил.

Похоронила Кулине второго брата, взяла белье Етригана и Утигана и пошла к речке стирать. Когда она намочила белье, от рубашки Етригана отделилась одна капля крови, от рубашки Утигана другая, на них упала слеза Кулине, и получилась одна алая капля. Она поплыла вниз по течению и плыла до тех пор, пока не достигла сада Сидугана. А здесь как раз в то время мать Кулине вышла к речке за водой. Зачерпнула она воды, и капля оказалась в её ведре. Пришла она домой, выпила свежей воды и не заметила, как вместе с водой проглотила и алую каплю.

Скоро жена Сидугана родила мальчика. Имя ему дали Качикруш.

Качикруш рос здоровым и сильным мальчиком. В шестнадцать лет никто не мог с ним справиться. Он с корнем вырывал столетние дубы и один делал такую работу, с какой справлялась сотня людей. Когда Качикруш стал работать у богатых, родители его вздохнули свободнее, легче стало жить, А могучий батор вернется с заработанным хлебом от одного богатея и идет к другому.

Качикруш за день богатырской работы вместо платы брал мешок зерна, и хозяин обязан был кормить его раз в день.

Однажды он сходил в лес и принес оттуда огромный дуб и две сосны. Очистил их от ручьев и обстругал. Из дуба и одной сосны батор сделал себе громадный цеп, а на ремень взял шкурь трех быков. Из другой сосны он смастерил ручку к огромной, с ворота, лопате.

Утром закинул батор цеп и лопату на плечо, взял огромный мешок и пошел искать работу.

Вот идет он мимо барской усадьбы и видит: всё гумно полно необмолоченными скирдами. Спрашивает у хозяина:

— Обмолотить тебе этот хлеб?

— Ты, наверно, дорого за работу берешь? — спрашивает барин.

— Совсем мало — один раз накормишь и отдашь мешок зерна.

Барин с радостью нанял дешевого работника и позвал его в дом завтракать. За столом Качикруш съел семьдесят семь караваев хлеба и мясо трех быков. Удивился, испугался хозяин и думает: «Что станет с моим хозяйством, если я буду кормить этого обжору хотя бы неделю?»

Позавтракал Качикруш, вышел на гумно и начал работать. Свалит скирду на ток, ударит два-три раза богатырским цепом — и зерно обмолочено. Свалит скирду, ударит цепом — и зерно обмолочено.

Обмолотил Качикруш все скирды, сгреб зерно в большую, с гору, кучу и стал веять, подбрасывать зерне до небес своей огромной лопатой.

Когда и эта работа была сделана, батор насыпал весь барский хлеб в свой бездонный мешок, взвалил на плечо и, как гора, двинулся домой.

Барин как стоял, так и замер — разинул рот и вытаращил глаза.

Однажды, когда сын был дома, Сидуган с женой разговорились о пропавших детях и запечалились. Слушал, слушал их Качикруш, потом и говорит:

— Я пойду отыщу их, а мучителей накажу!

Родители стали его отговаривать:

— Трое детей пропали, пропадешь и ты! Как мы тогда будем жить? Не ходи, сынок!

Но Качикруш стоял на своем. Сделал он дубину из векового дуба, положил в котомку каравай хлеба и пошел. Шёл он, шел и дошел до стада свиней.

— Куда идешь, Качикруш? — спрашивают пастухи.

— Иду искать сестру и двух братьев, которые продли несколько лет назад, — отвечает батор.

— Вряд ли ты найдешь их! Вот если бы ты за один присест съел целую свинью из нашего стада, тогда ещё можно было бы надеяться.

— Я не собака, чтобы есть сырое мясо. Сварите — и тогда посмотрим!

Пастухи зарезали свинью и сварили. Качикруш сел и съел всё мясо без остатка.

— Ну, на тебя можно надеяться! — говорят пастухи.

Качикруш взял свою дубину, попрощался с пастухами и пошёл дальше. Шёл он, шёл и дошёл до стада коров.

— Куда идешь, Качикруш? — спрашивают пастухи.

— Иду искать сестру и двух братьев, которые пропали несколько лет назад, — отвечает батор.

— Вряд ли ты их найдешь! Вот если бы ты за один присест съел целую корову из нашего стада, тогда ещё можно было бы надеяться.

— Я не волк, чтобы есть сырое мясо. Сварите — и тогда посмотрим!

Пастухи зарезали корову и сварили. Качикруш сел и съел всё мясо без остатка.

— Ну, на тебя можно надеяться! — говорят пастухи.

А Качикруш взял свою дубину, попрощался с пастухами и пошел дальше. Шёл, шёл и дошёл до табуна лошадей.

— Куда идешь, Качикруш? — спрашивают пастухи.

— Иду искать сестру и двух братьев, которые пропали несколько лет назад, — отвечает батор.

— Вряд ли ты их найдешь! Вот если бы ты за один присест съел целую лошадь из нашего табуна, тогда ещё можно было бы надеяться.

— Я не зверь лесной, чтобы есть сырое мясо. Сварите — и тогда посмотрим!

Пастухи зарезали и сварили лошадь. Качикруш сел и съел всё мясо без остатка.

— Ну, на тебя можно надеяться! — говорят пастухи.

А Качикруш взял свою дубину и пошёл дальше.

Скоро перед ним показался красивый дворец. Батор прислонил свою дубину к стене и вошёл во двор. Видит — сидит у окна женщина и печально смотрит вдаль. Поприветствовал её Качикруш. Женщина обернулась и спросила:

— Куда ты идешь, сынок, и как сюда попал?

— Я сын Сидугана, и зовут меня Качикруш. А иду я искать сестру Кулине и братьев Етригана и Утигана, которые пропали ещё до моего рождения, — отвечает батор.

— Так ты мой младший брат, а я твоя пропавшая сестра! — закричала обрадованная Кулине и обняла батора. Порасспросила Кулине о здоровье родителей и домашних делах, призадумалась, пригорюнилась, а потом и говорит:

— А ведь мой муж — сам шайтан! Он меня похитил. А братьев наших, Етригана и Утигана, которые пришли освободить меня, он бил мешком с костями и убил, сказал, что они брезговали его угощением.

Я боюсь, как бы шайтан и тебя не убил! Он ведь никого не жалеет.

— Не беспокойся, сестра, — отвечает Качикруш, — у меня для него есть хороший гостинец.

Услышала Кулине шаги шайтана, хотела спрятать брата, но тот отказался.

Прячься не прячься, придет — всё равно увидит! Лучше не прятаться.

Скоро во дворец вошел шайтан, увидел Качикруша и спрашивает у него:

— Что ты за человек?

— Я младший брат твоей жены и пришел к вам в гости, — отвечает батор.

— Тогда садись за стол! Наверно, проголодался с дороги? — говорит шайтан и выкладывает перед Качикрушем целую свиную тушу.

Батор съел всё мясо без остатка, а кости спрятал в мешок. Шайтан поглядел на гостя злыми глазами, но ничего не сказал.

На другой день шайтан вывалил перед Качикрушем туши двух коров. Батор и на этот раз съел всё мясо, а кости спрятал в мешок. Шайтан чуть не лопнул от злости, но ничего поделать, не мог.

На третий день шайтан вывалил перед Качикрушем туши трех лошадей и говорит:

— Раз пришел ко мне в гости ешь, не стесняйся! Батор сел и съел всё мясо, а кости спрятал в мешок. Шайтан не вытерпел и говорит:

— Никогда в жизни не видел такого прожорливого гостя! Можно ли назвать гостем человека, который съел весь обед, не оставив хозяину даже крошки?

— А как ты можешь называться хозяином, — ответил, Качикруш, — если попрекаешь родственника, который единственный раз в жизни пришел к тебе в гости, куском хлеба? Кто не может много есть, тому ты говоришь: «Почему брезгуешь моим обедом?», а кто может, тому говоришь: «Почему много ешь?» Не думаешь ли ты, что на тебя нет управы?!

С этими словами батор развернулся и ударил шайтана многопудовым мешком по голове. Шайтан крякнул и рухнул на землю. Тогда Качикруш выволок его за ноги во двор, стал дубасить своей громадной дубинкой и приговаривать:

— Не будешь красть девушек! Не будешь убивать парней! Не будешь обманывать и мучить людей!

Расправился с шайтаном Качикруш и вместе с сестрой вернулся домой к родителям.

АЛЬДЮК

Жили когда-то старик со старухой. У них был сын Иван. Старик со старухой работали по дому, а Иван ходил на охоту.

Когда Ивану исполнилось семнадцать лет, старуха сказала старику:

— Женим, старик, Ивана. Мне будет помощница; Да внучат хоть бы понянчить перед смертью.

Собрался раз Иван на охоту. Старик и говорит сыну:

— Сынок, ты уже не маленький. Мать хочет женить тебя.

Только вышел Иван в поле — видит: летит стая гусей-лебедей. Иван выстрелил и сбил одну гусыню. Принёс домой. Мать затопила печь и опалила гусыне крылья. Гусыня превратилась в черноокую красавицу и стала женой Ивана.

Утром молодушка взяла ведра и пошла на ключ за водой. Смотрит, летит стая гусей. Гуси увидели свою подругу и запели:

Альдюк ответила подружкам:

Тут гуси-подружки сбросили Альдюк по одному перышку. Альдюк собрала перья, сложила себе под мышки и с полными ведрами вернулась домой.

— Что ты так долго ходила? — спросила мать сноху.

— Народу было много у ключа, — ответила молодуха.

На другой день Альдюк снова пошла за водой. Снова летит стая, и гуси говорят Альдюк:

Альдюк со слезами ответила подружкам:

Гуси снова сбросили Альдюк по одному перышку. Альдюк и эти перья собрала и вернулась домой.

— Что так долго ходила? — спросила мамаша.

— Да у ключа народу было много, — ответила Альдюк.

День за днем прошло более двух лет, а Альдюк всё никак не могла забыть свою девичью жизнь.

Раз Альдюк снова пошла за водой. Снова летит стая гусей. Увидели гуси подружку и заговорили:

Альдюк со слезами ответила:

Гуси все до одного сбросили подружке по перышку. Альдюк собрала их, вынула прежние перья из подмышек, сложила из них крылышки, хлопнулась о землю и улетела с подругами.

Ждали дома, ждали сноху с ключевой водой, да так и не дождались. Мать не утерпела, оделась и пошла искать сноху, а у ключа только ведра пустые стоят. Старуха кликала, кликала сноху, а она как в воду канула. Вернулась она домой одна. А дома внучонок плакал, заливался слезами. Думали-гадали старик со старухой и вместе с сыном пошли на поиски. У каждого встречного спрашивали:

— Не видали ли нашу сношеньку?

Так и не удалось разыскать невестку. Под конец совсем бросили искать.

Много ли, мало ли прошло времени, раз утречком прилетела к дому Ивана и села на крышу гусыня-лебедушка, а ребенок голодный в зыбке плакал.

Гусыня запела:

Старуха вышла и отогнала птицу:

— Кыш-кыш, негодная! Ребенку покоя не даешь! Гусыня отлетела в сторону и, как только старуха ушла в избу, снова запела:

Вышел старик и снова отогнал птицу:

— Кыш-кыш! Что за птица к нам повадилась?

Но только отворил старик дверь в избу, гусыня залетела с ним в сени, из сеней в избу и села на дужку зыбки.

Иван плел лапти. Как только гусыня залетела, он тут же захлопнул дверь. Старуха затопила печь, опалила гусыне крылья, и гусыня снова стала черноокой красавицей.

С тех пор, говорят, Иван с женой живут счастливо.

АЛМАС-БАТОР

Засмотрелась как-то раз Мать Солнца на землю и задумалась.

— Сколько женщин я ни вижу на Земле, — молвила она, — каждая имеет по нескольку детей. Почему же я родила одно только Солнце? Нет, и мне нужно родить второе Солнце. Пусть первое Солнце светит на небе, второе — на Земле. Тогда там будет так же светло, как на небе.

Только подумала об этом Мать Солнца, как тут же понесла второго ребенка.

А хищное зверье и пресмыкающиеся гады, почуяв, что Мать Солнца беременна, сказали себе:

— Когда на Земле появится Солнце, нам житья не будет!

Задумала вся эта нечисть извести Мать Солнца. От смрадного дыхания гадов поднимались к небу черные тучи и заслоняли лик Матери Солнца. Мать Солнца стала прихварывать и сильно потемнела. Всё же Мать Солнца разрешилась сыном. Она ещё не успела взять сына в руки, как он упал на землю.

Однако не разбился, а тут же вскочил на ноги. Мать Солнца наклонилась с неба, увидела сына и обрадовалась.

— Ну, сынок, — сказала она, — раз ты упал с неба и не разбился и Земля, перевернувшись, не раздавила тебя, то примешь ты облик человека и назовешься Алмасом. Сердце твое будет твердо, как алмаз. В жизни придется тебе бороться со всякой нечистью, с разным зверьем и гадами, но тебя никто не одолеет, никакого зла ты не устрашишься и выйдешь победителем.

Алмаса приютила и согрела Мать Земли. Она вскормила и вспоила Алмаса своими сочными плодами. Алмас рос не по дням, а по часам. Слава о его силе и уме пошла по всему миру, и все стали величать его Алмас-батором.

Возмужав, Алмас вспомнил слова матери.

«С какой же нечистью, с каким злом мне придется бороться?» — подумал он и решил отправиться по белу свету, походить, посмотреть, как живут люди и звери.

Вышел Алмас в путь-дорогу. Где бы он ни появлялся, народ всюду встречал его радушно, с любовью. Даже звери с почтением уступали ему дорогу. Алмас с ними очень дружил: медведей он заставлял плясать на своей могучей ладони, тигров ласково гладил по шерсти, со львами боролся, пробуя свою силу. Всех он побарывал, а на прощанье угощал лакомым блюдом.

Странствуя по свету, Алмас услышал однажды радостную весть: будто какие-то народы, живущие за семьюдесятью семью морями, за семьюдесятью семью горами, близ Ледовитого океана, в направлении Полярной звезды, восстали против своего ненавистного Царя и воюют с ним не на жизнь, а на смерть.

«Не борьбу ли с этим злодеем предсказала мне моя мать? подумал Алмас. — Отправлюсь-ка я туда!»

Вскоре проведал об Алмасе Змеиный царь.

— Если этот проклятый Алмас проберется за семьдесят семь морей и погубит того злополучного царя, — воскликнул он, обращаясь к своим слугам, — нам тоже несдобровать? Нужно заранее погубить его самого!

Выслал Змеиный царь против Алмас-батора своего слугу трехглавого змея. Змей встретил Алмаса и зашипел:

— Ага, вкусная закуска сама идет ко мне!

— Идет-то она идет, да от этой закуски несдобровать тебе, — ответил Алмас-батор, — Или станет она тебе поперек горла, или нутро спалит!

— Что ж, — осердился змей, — придется, отложив завтрак, побороться с тобой. Ударь разок!

— Богатырь не бьет первым, — возразил Алмас. Тогда змей развернулся и ударил Алмаса хвостом. Но Алмас даже с места не сдвинулся. А как сам Алмас ударил змея — все три головы его отлетели за три версты. Туловище змея Алмас разрубил на части, втоптал в землю и двинулся дальше.

Шел он, шел и приблизился к лесу. Из леса вышла к нему навстречу старушка горбунья с черясом ^[86] спелых ягод.

— Куда держишь путь, Алмас-батор? — спросила старушка.

— Да вот иду за семьдесят семь морей, семьдесят семь гор, к Ледовитому океану, в направлении Полярной звезды, — ответил Алмас. — Слышал я, что народы этой страны восстали против ненавистного царя и сражаются с ним. Я хочу побывать там по завету моей матери.

— Ой, долог будет твой путь, сынок! — пожалела Алмаса старуха. — Как доберешься туда, тебе, поди, и самому придется ввязаться в их дела. Видишь, и я нажила себе горб, работая рабыней у этого зверя. На тебе кружечку ягод. Как покушаешь их, силы в тебе прибудет.

Старуха накормила Алмаса ягодами и вдобавок дала ему порошок какого-то лекарства.

— Это тебе для лечения ран, — сказала она ему на прощанье.

Алмас поблагодарил старушку и зашагал дальше. Змеиный царь уже выслал против Алмаса своего второго слугу — шестиглавого змея; Змей встретил Алмаса и зашипел:

— Ага, вкусная закуска повстречалась мне!

— Закуска-то, может, и вкусная, — сказал Алмас, — да тебе она станет поперек горла либо нутро спалит!

— Что ж, тогда поборемся! — рассердился змей. — Ударь разок!

— Богатырь не замахивается первым, — возразил Алмас.

Тогда змей развернулся, ударил хвостом Алмаса и поранил его левую ногу. Всё же Алмас устоял на ногах. А потом сам как развернется да ударит змея — все его шесть голов отлетели за шесть вёрст.

Туловище же змея Алмас разодрал в клочья и втоптал в землю. Ногу свою посыпал порошком старушки, и рана тут же зажила.

Алмас зашагал дальше. Вот приблизился он к другому лесу. Из лесу выехал ему навстречу седой старичок на самоходной коляске, доверху наполненной цветами.

— Далеко ли идешь, Алмас-батор? — спросил старик.

— Да вот иду в страну, находящуюся за семьюдесятью семью морями, за семьюдесятью семью горами, в направлении Полярной звезды вблизи Ледовитого океана, — ответил Алмас. — Слышно, что народы этой страны восстали против ненавистного им царя и сражаются, чтобы свергнуть его. Я хочу побывать там по завету матери.

— Ого, далеконько тебе идти сынок! — посочувствовал старик Алмасу. — Пока дойдёшь туда, тебе придётся выдержать большое испытание. На борьбу с тобой выйдет сам змеиный царь — змей о двенадцати головах, охраняющий царя-изверга. Силу его ударов пока никто не выносил, все сразу валились с ног. А как свалишься, тут уж конец, — если и поднимешься, не сможешь победить. Видишь и я не смог с ним сладить остался калекой. Ты же, с благословения матери, может, и останешься невредимым.

Сказав так, старик протянул Алмас-батору три подарка.

— Это вот чудесная ягодка, — молвил старик. — Когда ты её съешь, то почувствуешь в себе силу, достаточную для победы над змеиным царём. А это — повязка для заживления ран. Цветочек же аленький — чудесное средство передвижения. Достаточно взять его в рот, и полетишь туда, куда только захочешь. Алмас-батор поблагодарил старика и двинулся дальше. Скоро он очутился на берегу далекого Студёного моря. Оно было сплошь покрыто льдом. Лёд местами поломался, огромные глыбы громоздились друг на друга, образуя высокие горы. Меж горами бурлила и кипела незамерзшая вода, покрытая густым туманом. На одной из самых высоких гор сидел, улыбаясь, старик Царь-Холод, с курчавыми волосами белее снега и лицом румянее спелого яблока. В какую бы сторону он ни посмотрел, куда бы ни подул, везде поднималась страшная метель.

Насмотревшись на всё это вдоволь, Алмас-батор взял в рот аленький цветочек, мигом взвился к небу, пронесся мимо Полярной звезды и очутился на том берегу Студеного моря. А его уж тут поджидал двенадцатиглавый змеиный царь.

— Ага, вкусный гостинец прибыл ко мне! — зашипел змей.

— Гостинец, может, и вкусный, — молвил Алмас-батор, — да для тебя он будет прегорьким. Как возьмешь в рот, не сможешь ни проглотить, ни выплюнуть обратно. Дойдёт до горла — подавишься, а там нутро спалит.

— Эх, скотина! — прошипел змей с досады. — Хочешь, видно, померяться силой?

— Неужто всякой гадине я сдамся без боя! — ответил Алмас с вызовом.

— Ну так ударь меня! — предложил змей.

— Богатырь не замахивается первым, — возразил Алмас. — Ты сначала ударь.

Алмас тут же проглотил ягодку — подарок старика — и сразу почувствовал в себе необычайную силу.

Змей тем временем чуть отступил, развернулся и ударил Алмаса хвостом. Удар пришелся по шее, и голова Алмаса скривилась. Сам же Алмас всё же устоял на ногах. Он так обозлился, что ударил змея мечом со всего размаха, и все его двенадцать голов отлетели на двенадцать верст. Туловище змея Алмас разодрал в клочья и сжег на огне. Шею Алмас перевязал бинтом старика и стал совершенно здоровым.

Зашагал Алмас-батор дальше. Скоро он встретил множество спешивших куда-то вооруженных людей. Кто ехал верхом, кто шел пешим.

— Куда вы так торопитесь? — спросил Алмас, нагнав пеших.

— Да вот никак не удается разделаться с царем-извергом! — ответили ему. — Только смахнем с шеи, змеи снова сажают его на трон. Теперь-то уж сразимся последним, смертным боем!

— Не разрешите ли мне присоединиться к вам? Быть может, и я пригожусь! — попросил Алмас.

— Милости просим! — радушно ответили ему люди. — Всё нам подмога!

Скоро все подошли к столице. Улицы столицы были запружены массами возбужденного народа. Везде шумели, кричали…

Вместе со своими новыми друзьями Алмас-батор сразу направился к центру города.

Царь-кровопийца стоял на балконе своего дворца. Со всех сторон его охраняли черные змеи.

Когда на площади появился Алмас-батор со спутниками, царь сразу признал в нём своего смертельного врага. Он приказал змеям взять и уничтожить Алмаса. Змеи кинулись на отряд прибывших, брызжа ядовитой, слюной, сея огонь и смерть. Алмас-батор вырвал из земли чугунный столб и кинулся навстречу змеям.

— За мной, друзья! — крикнул он народу. — Бей их без пощады?

Махнул Алмас столбом — десяток змей раздавил, махнул другой раз — просеку проложил. Площадь мигом очистилась от змей и иной нечисти. Весь народ восторгался силой Алмас-батора.

— Самого кровопийцу захватите! Не давайте улизнуть извергу! На столб его! кричали люди в радостном возбуждении.

Царя повесили тут же на балконе дворца. Могущественного Алмас-батора народ избрал правителем страны. Превратилась та обширная страна в мощное Солнечное государство. Трудящиеся всего мира заключили с Солнечной державой нерушимый союз.

ПРО ДЕВУШКУ И ПРО УЖА

Старые люди рассказывают, будто слыхали ещё от своих дедушек да бабушек, как появились на свете кукушка, жучок-рогачок да стрекоза.

В стародавние времена у старика со старухой было три дочери. Как-то раз побежали девушки на речку купаться. Две старшие искупались, вышли из воды, оделись и ушли домой, а младшая сестра замешкалась в реке и, когда вышла на берег, увидала, что на её платье лежит огромный уж. Испугалась девушка, заплакала. Не знает, как быть, что делать.

И вдруг услышала: заговорил уж человечьим голосом.

— Если пообещаешь прийти ко мне в гости, верну платье, — сказал уж.

Что девушке делать? Не без платья же домой идти.

— Приду к тебе в гости, только скажи, где живешь, как тебя найти.

Приходи на это же место и негромко покличь: «Яку, Яку! Покажись!»

Сказал так и тотчас уполз в воду. Девушка скорым-скоро оделась и побежала домой.

А вечером, как стало смеркаться, улучила время и пришла на берег, на то самое место, где с сестрами купалась. Пришла и тихонько позвала:

— Яку, Яку! Покажись!

Взволновалась вода, и на берег выплыл уж.

— Ступай вслед за мной, не бойся! — позвал он и снова погрузился в воду.

Не успела девушка ступить в реку, как очутилась в просторных сухих сенях. Оглянулась туда-сюда — никого нет. В это самое время отворилась дверь. Вошла девушка и попала в горницу, светлую и богатую. Пол и лавки покрыты дорогими коврами, на столе камчатая скатерть, на скатерти расставлены серебряные подносы со всякими кушаньями. Стоит девушка посреди горницы, с ноги на ногу переступить не смеет: всё ей тут непонятно, всё в диковинку.

— Садись угощайся, красавица! Пей, ешь чего пожелаешь! — послышался голос из другого покоя.

Несмело девица присела к столу, попробовала того, другого кушанья, и всё ей показалось таким приятным на вкус — век такого не приходилось отведывать. Вдруг свет померк и в горнице сделалось темным-темно — глаз выколи, не увидишь. Почувствовала девица, что кто-то сел с ней рядом, а видеть — ничего не видит. Перепугалась пуще прежнего, вся дрожмя задрожала.

— Не бойся, красавица, — услышала она рядом с собой голос. — Это я сел рядом с тобой. Хочу тебя спросить. Если пойдешь за меня замуж, откроюсь, а нет, так никогда не увидишь меня! Никто тебя не обидит. Погостишь и уйдешь домой, а меня в великой печали оставишь. Крепко я полюбил тебя и надеялся, что станешь ты моей женой!

После этих слов совсем растерялась девица. Сидит, молчит, не знает, что в ответ сказать. Неужто этот страшный громадный уж рядом с ней сидит, замуж сватает? Думает: «Ни за что замуж за ужа не пойду. А может, это и не уж? Голос нежный, ласковый. Кто это?»

И опять послышался тот же ласковый голос:

— Думай, девица-красавица, думай! Я тебя не неволю. Как сердце подскажет, так и отвечай.

— Сдаётся мне, — проговорила девица, — ты не уж. А кто такой, не знаю.

— Если согласишься выйти за меня, во всём тебе откроюсь, а нет, так и знать не надо, кто я такой, — услышала она тот же ласковый голос.

Подумала-подумала девица, вздохнула и будто про себя сказала:

— Видно, так на роду написано. Суженого, сказывают, и на коне не объедешь. Будь по-твоему. Обещаю быть тебе верной и любящей женой.

И только успела она это проговорить, как стало в горнице светло, будто в самый яркий солнечный летний день. Глянула девушка в ту сторону, откуда голос слышался, да так и ахнула. Смотрит и глазам не верит: сидит рядом с ней молодец в богатом наряде и такой из себя красивый — глаз отвести нельзя. Глядит на него не наглядится, и на сердце легко да радостно у нее.

— Вот уж год, как я здесь живу, — заговорил молодец, — и осталось ещё пять лет прожить так, а потом, как только назначенный срок истечет, навсегда расстанусь с личиной ужа и буду тем, кого ты сейчас видишь перед собой. Тогда перевезу тебя отсюда в свое царство, и все, кто знает и видит сейчас меня в образе ужа, увидят таким, каким ты одна теперь видишь меня. Никогда и никому не рассказывай про то, что ты от меня узнала, иначе мне грозит большая беда!

С теми словами он подал девице золотое обручальное кольцо и красиво отделанный сундук.

— Тут твои свадебные наряды, которые ты наденешь, когда посланец мой через три дня приедет за тобой. А теперь ступай домой и помни, что ты должна хранить мою тайну.

Свет потух, и девица не заметила, как оказалась на берегу.

Родители и старшие сестры ужинали, когда она с сундуком вошла в избу. Мать спросила:

— Где ты, доченька, была? Мы кликали, по всей деревне искали — нигде не нашли.

Отец ничего не сказал, а сестры выскочили из-за стола и кинулись к сундуку.

— Что это? Откуда ты взяла столь дорогую укладку? — затараторили они, перебивая одна другую. — Открой скорее, покажи, что в сундуке!

Открыла меньшая сестра крышку, и в глазах у неё зарябило, а сестры наклонились над сундуком и стоят как завороженные, с места сдвинуться не могут.

Отец с матерью тоже вышли из-за стола и принялись глядеть, как дочь вынимала один за другим дорогие наряды: сарафан атласный, душегрейку парчовую, соболями отороченную, башмаки с серебряными пряжками, ожерелье из чистого жемчуга, а на самом две сундука нашли кошелек, туго набитый золотом и серебром. Протянула руку с кошельком меньшая дочь отцу

— Это вам поклон от моего жениха!

И тут же рассказала, как она с ужом встретилась и как он её замуж высватал.

Сестры, как услышали, руками всплеснули, заойкали, заахали, а мать слезами залилась:

— Неужто не нашлось бы тебе жениха? Что это ты выдумала, за черного гада замуж идти!

Отец ничего не сказал. Он перебирал золотые и серебряные монеты и словно про себя шептал:

— А ведь деньги эти настоящие. Можно и новый дом поставить и старшим дочерям приданое справить, да ещё и останется на чёрный день.

Дочь-невеста в пояс родителям поклонилась и сказала:

— Не браните меня, не серчайте! Видно, на роду мне написано так замуж выйти. Через три дня приедут от жениха за мной, и придется нам расстаться. Теперь уж делать нечего: обрученная я. — И показала золотое кольцо.

Так день прошёл и другой прошёл, а на третий день утром залились перед избой звоном колокольчики, и тройка лихих коней, в серебряной сбруе, остановилась у крыльца. На кучере — шляпа с павлиньим пером и кафтан в позументах. Слез кучер с козел, поднялся на крыльцо и проговорил:

— За невестой приехал. Ротова ди она?

— Давно дожидается, — отвечал отец.

В ту самую минуту вышла на крыльцо невеста» в дорогие обновки наряженная, а с ней вместе и старшие сестры. Мать слезами залилась, а сестры сбежали с крыльца и припали, к окнам кареты. В карете, свернувшись в кольца, лежал громадный уж. Отпрянули девицы от кареты, захихикали, зашептались.

— Это и есть жених? — проговорила одна.

— Ни за какие богатства не пошла бы за это страшилище! — сказала другая.

Меньшая дочь распростилась: с родителями, спустилась с крылечка, обнялась с сестрами и вошла в карету.

Кучер вскочил на козлы, натянул вожжи. Понеслись кони, зазвенели колокольчики, и вскоре скрылась тройка из виду.

Как только вполз уж в Подводный дом, тотчас превратился в писаного красавца, доброго молодца, и стали они жить-поживать с молодой женой.

Три года миновало, как поселилась меньшая дочь в подводном доме. Живут они с мужем в любви да в согласии, друг на друга но нарадуются, растят сына и дочь. И всё у них хорошо да ладно. Во как вспомнится молодухе родительский дом, заскучает она наскажет:

— Отпустил бы ты меня, ясный сокол Мои, отца с матерью повидать! Хочется узнать, как они там живут. Сестрицы, поди, замуж вышли… На их житье-бытье взглянуть охота!

— Недолго осталось нам с тобой от людей скрываться, — отвечал муж. — Через год минет срок, и будем мы с тобой жить, как все люди!

А жене-красавице не терпится своих повидать. Снова принимается просить мужа, уговаривать. И вот когда до срока осталось всего три недели, опять стала проситься:

— Завтра праздник в нашей деревне. Вся родня к родителям соберется. Позволь и мне с ребятами пойти. Пусть дедушка с бабушкой на внучат поглядят, порадуются, какие у нас с тобой детки славные!

— Потерпела бы ещё три недели, а потом и я навсегда сменил бы личину ужа, и все вместе поехали бы. А сейчас пойдешь, беды бы какой не случилось…

— Ну какая может беда приключиться? Скажу, что тебе нездоровится, а, дескать, через три недели и все в гости приедем.

— Ступай, ежели так не терпится, — сказал молодец, а сам тяжело вздохнул.

Захлопотала молодая, сама по-праздничному оделась, сына и дочь нарядила, как княжеских детей. Только вышли в сени, как тотчас оказались на знакомом, берегу, а тут и тройка их дожидается. Только успели сесть, как кучер свистнул, гикнул, рванулись кони, залились колокольчики и вмиг примчались к новому просторному дому с расписными наличниками, что отец на месте старой избы поставил.

Заслышали в доме колокольчики, увидали из окна карету, и вся родня высыпала навстречу: отец с матерью, средняя да старшая сестры с мужьями и остальные родственники.

Вышла меньшая дочь с ребятами из кареты, и умчалась тройка, будто её и не бывало.

Мать с сестрами кинулись обнимать гостью с ребятами. Ахают, охают, на наряды любуются. Сына с дочерью на руки подхватили, и все пошли в дом. Там принялись угощать да выспрашивать.

— Чего это ты до сих пор не показывалась нам и ребяток не привозила? — стала пенять-выговаривать старшая сестра.

Старики на внучат глядят, не нарадуются. Ласкают их, потешают. А средняя сестра на богатые наряды дивится, расспрашивает:

— Этакое богатство нам и во сне ни разу не привиделось! Ну да ведь и через золото слезы льются, — притворно вздохнула она. — Богат да горбат, какое в том счастье?

А сама от зависти лопнуть готова. Глаза горят, руки-ноги дрожат, а старается виду не показать.

— Не зря, сестрица, позарилась на богатство. И сама и детки в шелка да в бархаты выряжены, в карете разъезжаете. Куда теперь до тебя нашим барам! Хоть бы в гости позвала. Охота на твое обзаведение поглядеть. Слухи ходят, что палаты у вас княжеским под стать и добра всякого да денег невпроворот! Да ведь и муженьку-то твоему, сколь он ни горд, надо бы с родными повидаться, а не гнушаться нами!

— Недужится ему, — отвечала меньшая сестра. — Как полегчает, так недели через три мы всей семьей сюда в гости приедем. Тогда и повидаетесь, познакомитесь с ним.

— Живешь ты, как рассказывают, в подводном дворце, — продолжала завистливая сестра. — А вот когда надо тебе с детками домой попасть, неужто и сама и деточки в воду, как рыбы, ныряете?

— Зачем же нам нырять? — отвечала бесхитростная младшая сестра. — Когда понадобится, приду на берег, покличу негромко: «Яку, Яку! Покажись!» Он тотчас выплывет, и по его слову я сразу дома окажусь. А дом у нас просторный, сухой да светлый. И живем мы нисколько не хуже, чем на земле.

Выслушала всё это средняя сестра-завистница, и запала ей в душу черная дума.

Тот день в угощении, в разговорах да в хлопотах прошел. Поздно вечером, когда все угомонились и крепко заснули, разбудила средняя сестра мужа и принялась нашептывать:

— Вставай скорее! Сестрица-то, змеиная боярыня, проговорилась, как в ихний подводный дворец можно пробраться. Ступай запряги коня, топор поострее прихвати, и поедем, покуда все спят. Голос у меня схожий с сестриным. Я покличу ужа, а ты не зевай. Как выплывет, бей топором и ничего не бойся. Змея, она и есть змея. Ни перед кем ответа держать не надо. А богатством попользуемся и сестрицу с ребятами из беды-неволи выручим.

— Чего это ещё выдумала? — зашептал муж в ответ. — Куда среди ночи поедем? Да, может, она и любит его?

— Молчи, лежебока! — зашипела жена. — Она сама меня вечером уговаривала избавить её от чудовища. А денег у змеи столько, что нам и детям нашим век не прожить. Упустим такой случай — другого не будет. Так и станем всю жизнь в нужде маяться. Вставай скорее и делай, что велю! После сам мне спасибо скажешь!

Внял наконец мужик тем злым речам. Потихоньку, чтобы никого не разбудить, поднялись они, вышли на двор, запрягли коня и поехали на берег.

— Спрячься покуда за телегу и держи топор наготове, — прошептала жена.

А сама в сестрином наряде подошла к воде и потихоньку позвала:

— Яку, Яку! Покажись!

Не прошло и минуты, как вода всколыхнулась и показался уж.

— Чего это ночью тебе вздумалось возвращаться? — негромко проговорил он. — Коли бы знал, карету бы прислал.

— Ребятки по тебе стосковались, домой запросились, — прошептала она в ответ.

В ту пору подплыл уж к самому берегу. Из-за телеги выскочил мужик, взмахнул топором и отсек ужу голову.

После того средняя сестра с мужем, сколько по воде ни бродили с шестом, никакого подводного дворца не нашли. Так ни с чем, когда чуть светать стало, и воротились. Распрягли коня и потихоньку спать легли.

На другой день вечером стала меньшая дочь со своими детушками собираться домой. Со всеми попрощалась и сказала отцу с матерью.

— Через три недели ожидайте нас с мужем в гости! А теперь не провожайте. Не надо!

Подхватила сына с дочерью и пошла на берег.

— Яку, Яку! Покажись! — покликала она раз, другой и третий.

Кличет, а всё напрасно. Никто из воды не показывается. Принялась она бегать, всматриваться и вдруг заметила: лежит голова ужа на песке — волной прибило. Всплеснула молодица руками да так и упала замертво на песок. Долго ли так пролежала, неизвестно. Очнулась, как услышала, что дети плачут. Вскочила на ноги и закричала:

— Ох, несчастные мы с вами, детушки! Будь же ты, сыночек, отныне жучком-рогачом, а ты, доченька, стань стрекозой! Так и станем жить-горевать возле этой речки!

А сама тотчас обернулась кукушкой, стала кружить над речкой и тоскливо запела, закуковала:

— Я-кк-у! Я-кк-у! Я-кк-у!

КАК ВОЛШЕБНИК ПАТШУ^[87] ПРОУЧИЛ

Жил в одной стране великий и грозный патша. В этой же стране жил великий волшебник.

Однажды призвал к себе патша своего верного слугу и говорит:

— Слушай, чура!^[88]

Я много наслышался об искусстве знаменитого волшебника. Не можешь ли ты привести его ко мне?

— Постараюсь, великий государь! — отвечает тот.

— Тогда возьми денег на дорогу и иди!

Взял чура деньги, откланялся и ушел.

До вечера он обошел все харчевни города, но волшебника не нашёл. Усталый, зашел чура в последнюю харчевню и заказал ужин. Видит: сидит за столом человек, а перед ним стоит пустая, бутылка. Вдруг из этой бутылки ударил фонтан до потолка. Все в харчевне застыли от удивленья. А вода между тем начала заливать харчевню, Вот она уже стала по колено! Вот по воде поплыли парами гуси и утки! Люди стали хватать их и отрывать им головы. Всех выловили до единого, на столах лежали целые горы гусиных и утиных тушек.

Тут вдруг вода исчезла. Всё сидели на своих прежних местах: кто пил, кто ел, а кто разговаривал с соседом.

Только на тарелках лежали сапоги и туфли с оторванными каблуками.

Чура долго не мог прийти в себя. Наконец опомнился и подумал: «Наверно, это и есть тот самый волшебник!»

Рассказал чура. волшебнику, что патша хочет его видеть. Волшебник не стал отказываться.

Пришли чура, с волшебником во дворец, а патша сидит на кухне и пьет чай. Отослал он чуру домой, а гостя пригласил к столу.

Вот сидят они, чай пьют и разговаривают.

— Ты и есть тот великий волшебник, о котором так много говорят? — спрашивает патша.

— Да, это я, — отвечает чародей.

— Стало быть, Ты знаешь, зачем я тебя позвал?

— Знаю.

— Ну, тогда я жду! — сказал Царь и снова взялся за чай. Чародей последовал его примеру. Пил, пил царь, ждал, ждал, но ничего не дождался. Тогда он не выдержал и говорит:

— Ты не забыл? зачем я тебя пригласил?

— Нет, не забыл! — отвечает чародеи,

— Так зачем, ты заставляешь меня ждать?

— Государь, знаю я твой крутой нрав и не покажу своего искусства до тех пор, пока ты мне не дашь бумагу, что ничего мне не будет за мои чары!

Написал патша бумагу, сунул её чародею и опять принялся за чай. Волшебник тоже, налил новую чашку.

Взяло патшу нетерпение, хотел было он накричать на волшебника, но увидел, как кухню стала заливать вода. Вот она уже дошла до колен, до пояса, до груди. Посмотрел патша на улицу, а там плещутся волны. А кухню уже совсем затопило.

— Где спасенье? Куда бежать? — кричит патша, а сам дрожит как в лихорадке.

— На второй этаж! — отвечает чародей.

Поднялись они на второй этаж, но вода добралась уже и сюда. Стал патша метаться и причитать:

— Ах, ты господи! За что такое наказание?

А вода всё прибывает. Патша и волшебник забрались на стол, но спасения нет и здесь. Тогда они побежали на третий этаж, но и там была вода…..

— Бежим на крышу! — говорит волшебник.

— Что крыша! Не спасёт и крыша, если всевышний решил нас наказать! — отвечает патша.

— Да, ничто никогда не спасало людей, которых ты решил умертвить! — заметил волшебник.

В другое время за такие слова патша приказал бы немедленно убить смельчака, но сейчас он только тяжело вздохнул.

Вот вода стала заливать и крышу.

«Не во сне ли я?» — думает царь. Ущипнул себя за нос — больно.

— Что делать? Неужели так и умереть в этих волнах? — взмолился он.

И тут увидел приближающуюся к ним лодку.

— Ой, слава тебе, господи! Только бы жить! Только бы спастись от смерти! — вскричал патша.

— Замученные тобой люди тоже мечтали о спасении своей жизни! — заметил волшебник.

Патша смолчал и на этот раз, Между тем лодка причалила к трубе, сели они и поплыли. Тут патша заметил, что он в одном нижнем белье.

— Как я в таком виде покажусь людям? А потом, где достать хлеб? Воды, правда, вдоволь…

Тут он зачерпнул воды, попробовал и спрашивает:

— Почему вода соленая?

— Это не вода, — отвечает волшебник, — а слезы народные, пролитые от твоих притеснений. Чувствуешь теперь, как не сладко живется народу под твоей властью?

Опять ничего не ответил правитель.

Вдруг видит патша, что они уже не в лодке плывут, а на телеге едут. Ехали-ехали и приехали в город. Смотрят — на площади шумит огромный базар.

— Остановимся здесь! — говорит волшебник.

Слез с телеги и пошел к базару. Патша — за ним,

— Пройдемся по торговым рядам, — говорит волшебник.

Вот идут они вдоль мясных рядов. Вдруг один торговец останавливает патшу и говорит:

— Добрый человек! Поторгуй мясом, пока я сбегаю домой!

Согласился патша и встал у прикрытого белым полотном товара,

Тут подошли стражники. Спрашивают:

— Чем торгуешь?

— Мясом! — отвечает патша.

Откинули они полотно, а там лежат человеческие головы, руки и ноги!..

— Ах ты мерзавец! — говорят стражники.

Скрутили они патше руки и поволокли за собой.

— Что ж это такое? — закричал патша и стал искать глазами волшебника.

— А это казненные тобой невинные люди! — ответил тот и исчез в толпе.

Привели патшу в мрачное здание и стали пытать и допрашивать:

— Зачем убивал, людей? Давно ли стал торговать человеческим мясом?

— Да я и не знал, что там человеческое мясо! Меня один торговец попросил постоять у его лавки, пока он сходит домой, — отвечает патша.

— Ах ты не знал, презренный! Сейчас узнаешь! — говорят стражники и давай лупить его чем попало и как попало.

Патша клялся и богом и детьми, что он не виноват, но стражники продолжали его бить кулаками и сапогами.

Видя, что обвиняемый не признается, вынесли решение: казнить, ударив головой преступника о казенный столб!

Вот уже притащили патшу на площадь к огромному каменному столбу. Вот связали его ноги веревкой. Вот уже оттащили его в сторону, чтобы раскачать и с силой ударить о каменный столб…

Патша плачет, умоляет, клянется, что неповинен, но судьи неумолимы.

— Нельзя, — говорят, — помиловать того, кто наживался на человеческой крови!

Вот раскачали патшу и со всего размаха ударили о каменный столб!

«Погиб!» — подумал патша и… очнулся. По-прежнему сидел он на кухне за чаем, а напротив него — волшебник. Выхватил патша, меч и хотел зарубить волшебника, но тот показал ему бумагу. Пришлось патше отступиться.

Вот и вся сказка: царям и богатеям наука не впрок!

БЫТОВЫЕ СКАЗКИ И ПОТЕШНЫЕ РАССКАЗЫ

МУСЕЙ

Сидел Мусей на печке и перебирал горох. Вдруг он услыхал лай собак. Расхрабрился Мусей и громко свистнул.

— Что ты, Мусей! — вскрикнула жена. — Как ты не боишься? Вот придут с понятыми и заберут тебя.

Мусей обрадовался своей смелости и ответил:

— А хочешь, слезу с печки и ещё раз свистну?

Слез он с печки и опять свистнул.

— Ну как ты не боишься, Мусей? — удивилась жена.

— Выйду вот в сени и свистну! — сказал Мусей, всё более распаляясь. Вышел он в сени и снова свистнул.

— Ну и Мусей! Неужто тебе не страшно? — сказала жена, всё более подзадоривая мужа.

— Выйду вот за ворота и свистну! — сказал Мусей.

Вышел Мусей за ворота и стал свистать, на всю улицу. А жене, только того и нужно было, она взяла да и заперла ворота.

Расхрабрившийся Мусей походил, посвистал на улице, а потом вернулся и торкнулся в ворота. Те оказались на запоре.

— Отопри ворота! — постучал Мусей в окно.

— Кто там? — удивленно спросила жена.

— Да я же, Мусей!

— Мой Мусей у меня под боком, — ответила жена, лаская, кума Кергури, бог весть когда успевшего забраться к ней.

— Что за оказия! — недоуменно пробормотал Мусей. — Неужто это не наша изба? Пойду-ка погляжу на соседние дома. Верно, не к своей прибрёл, — рассуждал он, отходя от собственных ворот. Ну вот, справа — переулок, слева — изба Пудапа…

Да конечно же это наша изба, — решил он и снова постучался в окно.

— Марье, а Марье, отопри же ворота!

— Да кто это среди ночи стучится? — нетерпеливо спросила жена.

— Так это же я, Мусей!

— Где же ты это бродишь всю ночь?

— Да я ведь вышел — только воров попугать, — оправдывался Мусей.

— Так разве ты ещё де вернулся? — удивилась жена. — А я подумала: кто это обманывает меня? Заходи скорей, — ласково тараторила жена, широко раскрывая ворота.

Мусей вошёл в избу и снова залез на печку греться. Спустя несколько дней жена пристала к Мусею:

— Что ты, Мусей, все дома сидишь? Вон вчера кум Кергури журавля словил. Не мешало бы и тебе, попробовать. Гляди; и ты поймаешь на счастье.

Не посмел Мусей ослушаться жены и отправился на охоту. Целый день он гонялся за журавлями, да так и не поймал. Жена тем временем пригласила кума Кергури, а журавля, подарок кума, спрятала в сенях. Вечером Мусей вернулся домой совсем усталый.

— Ну как, поймал? — спросила жена.

— Как бы не так! Поди-ка поймай журавля, недовольно ответил Мусей.

А жена внесла из сеней припрятанного журавля и укоризненно сказала:

— Ай да Мусей, ну и хитрый! Спрятал журавля, а говорит-не поймал… А это что? — показала она мужу птицу.

Ах да!.. — усмехнулся Мусей, польщенный похвалой жены, а потом застенчиво добавил: — Одного-то, верно, поймал.

Много ли, мало ли они ещё прожили, жене снова захотелось встретиться с кумом Кергури. Она и говорит мужу:

— Ты опять, Мусей, что-то дома засиделся. Сходил бы хоть на охоту. Вчера вон кум Кергури, говорят, даже поросенком сумел затравить русака. Как было славно, когда ты намедни поймал журавля, — подзадоривала Мусея жена.

Мусей не стал отнекиваться. Закутал он поросенка в подол полушубка и отправился на охоту. Долго бродил он по полю. Вдруг из-под самых ног Мусея выскочил заяц.

— Ух ты! — закричал Мусей и кинул поросенка. Заяц метнулся в одну сторону, поросенок — в другую. Мусей понесся за поросенком и едва нагнал его. К вечеру ой совсем выбился из сил и еле доплелся домой. Жена к его приходу проводила кума Кергури, а его подарок, доброго русака, спрятала в сенях. Усталый и недовольный, вошел Мусей в избу.

— Ну как, поймал? — спросила жена.

— Да где там поймать! — надул губы Мусей, — Заяц бежит в одну сторону, поросенок — в другую. Поди поймай их!

Жена вышла в сени и внесла припрятанного русака.

— Ну и хитрый ты, Мусей! — погрозила жена пальцем. — Сам поймал, а прикидываешься ещё недовольным.

Польщенный, Мусей сразу повеселел и ответил, отведя глаза в сторону:

— Одного только я поймал…

Прошло ещё некоторое время, и опять жена пристала к мужу:

— Ох, Мусей, пропадаю от хвори! Свету не вижу, всё нутро болит! От этой напасти, говорят, помогает стул рыжей собаки, ежели прокипятить его с водой и выпить. Пошел бы ты да подкараулил где-нибудь рыжего пса.

Только выпроводила Марье мужа, а кум Кергури тут как тут.

День-деньской гонялся Мусей за рыжим псом, из сил выбился, да и пес-то под конец язык высунул от усталости. Когда же под вечер пес перепрыгивал через плетень, Мусей кинул в него палкой, и тот со страху наградил его нужным снадобьем. Мусей бережно собрал дорогую награду в подол полушубка и понес к жене. Марье приготовила из неё «лекарство» и позвала мужа:

— Ну-ка, Мусей, попробуй, как тебе покажется?

Мусей хлебнул и сморщился.

— Тьфу, горька! — выдавил он из себя и с отвращением плюнул на пол.

— То-то и оно! — сказала жена. — Уж коли тебе, здоровому человеку, горько, так мне, больной, и того горше будет. На-ка вынеси да выплесни, Мусей!

ГЛУХОЙ КУМ

Поехал мужик на базар. Встретил он там кума.

— Здорово живешь, кум-?

— Да вот топор купил! — ответил кум.

— Приезжай, в гости! — предложил мужик.

— Полтинник заплатил, — сказал кум.

— Пиво сварили, обязательно приезжай! — продолжал мужик.

— Топорище дома сделаю, кленовое.

— Ну так до свиданья, — стал прощаться мужик.

— Стекляшкой отшлифую, — сказал кум.

После этой встречи глухой кум возвратился домой, посадил жену в тарантас и заторопился в гости. Приехали они к куму, завели лошадь во двор, и приезжий сразу кинулся в сени. Посмотрел он в окошко и увидел, как семья кума поспешно убирает со стола угощения: челяк ^[89] с медовым пивом поставили на печь и прикрыли полотенцем, тарелку с блинами сунули обратно в печь, четверть, водки перенесли на деревянную кровать и заслонили периной, а сваренную баранью голову сунули в тарелке под печь.

Когда всё было убрано, кум вошел в избу и, не успев поздороваться, воскликнул:

— Ну и перепугался я!

— Что стряслось? — спросили хозяева.

— Когда ехали сюда, — стал рассказывать кум, — увидели мы с женой страшного змея! Лежал он у самой дороги и шипел, точно ваша медовуха на печи! А глаза горели, что ваша водка за периной! Я схватил большущий камень — не меньше, чем баранья голова у вас под печкой, — и стукнул змея по голове! Голова расплющилась, точно блины в вашей печи!

— Ну и здорово ты отделал змея! — похвалили хозяева гостя и принялись угощать его и жену всеми запасами.

Целых трое суток угощались глухой кум с женой у скупых хозяев.

МАТЬ И ДОЧЬ

Жили в деревне вдовушка с дочерью. Весною они засеяли свой загон полбой ^[90] на кашу. Когда подошла пора уборки урожая, вдовушке не захотелось работать в поле, и она сказала дочери:

— Доченька, мне сон приснился нехороший, видно, я скоро помру. Стоит ли мне остаток дней убить на уборку хлеба?

Дочь тоже была в мать — лентяйка.

— А знаешь, мама, — ответила она матери, — ведь не сегодня-завтра я выйду замуж. Так для чего мне полба!

Так и остались мать с дочерью прохлаждаться дома.

Скоро и зима настала. Вдовушка не умерла, дочь не вышла замуж. И стали они страдать от голода. Когда ударили январские морозы, мать взяла в руки железную лопату, дочь — деревянную, и отправились они в поле убирать свою полбу. Навстречу им попался мужик. — Куда это вы собрались? — спросил он.

— Да вот с полбой мы не управились вовремя. Решили пойти собрать хотя бы из-под снега, — ответили те.

— Да что вы, что вы! — пожалел их мужик. — Как вы справитесь с этим? Лучше. пойдемте ко мне, хоть пудик я дам вам взаймы.

— А смолота ли она у тебя? — спросила вдовушка.

Сосед повернулся и пошел от них прочь.

ЗЛАЯ ЖЕНА

Переправляясь весной через Волгу по непрочному льду, один парень спас тонувшую девушку. Молодые люди понравились друг другу и поженились.

После первых недель жена начала так пилить и грызть мужа, что тот, бедняжка, невзвидел белого света. Жена норовила всё сделать наперекор мужу. Скажешь ей «делай» — не делает, скажешь «не делай» — обязательно сделает.

Терпел, терпел муж, молчал? молчал — и не вытерпел. Взял верёвку, топор и пошёл в лес как бы за дровами, а на самом деле решил повеситься.

Вот выбрал он подходящий сук на дубе, перекинул петлю и совсем уж было собрался накинуть её на шею. Вдруг под дубом увидел глубокую пропасть, лишь слегка прикрытую высокой травой. Тут ему пришла на ум мысль. Отвязал он верёвку, прикрыл хворостинками и листьями пропасть, отыскал пять-шесть хороших груздей, положил их на хворост над пропастью и пошёл домой.

Пришел домой и говорит жене:

— Я нашел много хороших груздей в лесу, да позабыл в одном месте. Ты не вздумай идти за ними! Вот отдохну немного и пойду сам.

Жена, чтоб досадить мужу, взяла и пошла.

Увидела она под дубом грузди, шагнула на хворост и провалилась в пропасть.

Прошло три года. Муж жил — не тужил. Но однажды пришло ему в голову проведать жену, узнать, что с ней случилось. Взял он топор, веревку и пошёл в лес.

Еще издали услышал он стон, доносившийся из пропасти. Кто-то кричал:

— Освободите меня от этой женщины, и я исполню три ваших желания!

Пожалел стонущего человек, спустил в пропасть веревку и стал вытаскивать оттуда что-то тяжелое. Вытащил и увидел перед собой страшного двенадцатиглавого змея. Очень испугался человек, но змей успокоил его и сказал, что он свое слово сдержит?

— Приходи к истокам реки Аниш, если что понадобится, — сказал змей на прощанье, взмахнул крыльями и улетел, наводя на всех ужас.

Человек пошел домой ковырять землю сохой и лапоть кочедыком. Скоро до него дошли слухи, что двенадцатиглавый змей выпил реку Аниш и никого не пускает к её истокам. Поля и луга высохли, тем, кто жил по берегам, грозила голодная смерть.

Человек решил помочь горю. Взял он кистень и пошел к змею;

— Зачем пришел? — спрашивает змей.

— Я прошу тебя пустить воды реки Аниш, — сказал человек.

— Хорошо! — ответил змей.

Сразу вода хлынула в высохшее русло, поля и луга зазеленели, и люди повеселели. А человек пошел к себе, хотя обрадованные люди и просили его остаться у них в гостях.

Скоро до него опять дошла плохая весть: двенадцатиглавый змей лежит у истоков реки Цивиль и уже выпил из реки всю воду. Тем, кто жил по берегам, грозила голодная смерть. Опять взял человек свой кистень, пришёл к змею и попросил его пустить воды реки Цивиль. Змей улетел, а человек вернулся к себе.

Прошло ещё некоторое время, и до него дошли ещё худшие вести: змеи выпил реку Суру, сам лежит у истоков реки и никого туда не пускает.

Тем, кто жил по берегам, грозила голодная смерть.

Делать нечего, взял он свой кистень и отправился к змею с последней, третьей просьбой.

Змей издали увидел его и спрашивает:

— Какова твоя последняя просьба?

— Пусти воды реки Суры! — ответил человек.

— Хорошо! Но знай, я делаю это для тебя в последний раз. Если не послушаешься и придешь с четвертой просьбой, найдешь смерть, — сказал змей и улетел.

Река заполнила русло, поля и луга зазеленели, люди повеселели. А человек вернулся к себе домой.

Прошло довольно долгое время, и люди начали забывать про страшного двенадцатиглавого змея. Но однажды вдруг пересохла Волга, поля и луга высохли, земля потрескалась, и люди впали в уныние.

Сильно горевал человек (а сам он жил на Волге), но ничего хорошего придумать не мог. А идти к змею боялся.

Потужил он некоторое время и всё же пошел к истокам Волги.

Еще издали змей закричал на него:

— Я тебе говорил, больше трех раз не проси! А ты не послушался и пришел с четвертой просьбой. Пеняй на себя, я тебя съем.

Человек подождал, пока змей кричал, потом ответив:

— Нет, я не просить пришел.

— Зачем же? — спросил змей.

Человек осмотрелся, наклонился к уху змея и тихонько прошептал:

— А ведь та женщина выбралась из пропасти!

— Что-о?! — закричал змей. Ударил хвостом и улетел за море-океан.

А человек пошёл к себе домой и взялся за своё ремесло — соху и кочедык.

МУДРАЯ ДЕВОЧКА

Однажды патша приказал доставить ему двенадцать самых тупых солдат из его армии.

Приказ был выполнен, и солдаты прибыли во дворец. Патша обратился к ним с такими словами:

— Вот что, братцы, к военной службе вы не годитесь, а даром кормить я вас не могу. Даю вам такое задание.

В десяти верстах от города по восточной дороге лежит огромная каменная глыба. Вы должны содрать с неё шкуру и доставить мне.

— Есть содрать шкуру с каменной глыбы и доставить вам! — отчеканили солдаты и ушли.

Вот идут они по дороге, громыхая своими котелками, топорами, ножами, и встречают двенадцатилетнюю девочку. Спрашивают:

— Куда идешь, доченька?

— Я тут рядом живу, вышла искать теленка, отвечает девочка. — А вы куда идете?

— А нам патша приказал содрать шкуру вон с той каменной глыбы и доставить ему.

— Бедные вы мои солдатики! Вернитесь скорее к вашему патше и скажите ему, чтобы он сперва зарезал эту каменную глыбу, а потом послал вас сдирать с неё шкуру.

Солдаты вернулись к патше и доложили:

Так и так, государь, с живого камня мы не можем содрать шкуру. Вы сперва зарежьте его, а потом мы снимем шкуру.

Удивился патша и спрашивает:

— А кто вас научил этому?

— Недалеко от камня встретилась нам двенадцатилетняя девочка. Она и научила.

— Вот что, братцы, если эта девочка такая умная, то пусть сплетет мне лапти из этого камня. Идите и скажите ей.

Солдаты пошли и сказали девочке, что царь требует сплести ему лапти из той каменной глыбы.

В ответ девочка наполнила сумочку песком, подала её солдатам и сказала:

— Пусть ваш патша совьет мне из этого песка веревку для лаптей.

Солдаты вернулись к патше, поставили перед ним мешочек с песком и доложили:

Девочка просила вас свить из этого песка веревку для лаптей.

— Что она, с ума сошла? Разве можно из песка свить веревку? — рассердился царь и добавил: — Идите передайте ей мои слова.

Солдаты пошли и объявили девочке слова патши.

В ответ девочка сказала:

— Передайте вашему патше, что если только дураки могут попросить свить веревку из песка, то не блещет умом и тот, кто требует сплести лапти из камня.

Солдаты вернулись и передали патше слова девочки. Патша чуть не лопнул от злости. Немного успокоившись, он сказал:

— Если эта девочка такая умная, то пусть она прибудет ко мне завтра не днём и не ночью, не в платье и не голая, не на лошади и не пешком и остановится не на улице и не во дворе. Идите и передайте ей мои слова.

Солдаты пошли и передали девочке его слова. Потом вернулись и наутро вместе со всеми стали ждать в гости к патше мудрую девочку. Но гостья не появлялась. Наступили сумерки, и все увидели: со стороны восточной дороги скачет ко двору на козле двенадцатилетняя девочка, одетая только в рыболовную сеть. Доскакала, девочка до ворот дворца, ухватила козла за рога и остановила его так, что его передние ноги оказались во дворе, а задние — на улице.

Патша стоял на крыльце, хлопал себя по ногам и хохотал до слез.

Патше очень понравилась девочка, и он вместе с знакомыми солдатами поехал свататься к ней.

Приехали они к ней и спрашивают:

— Какой тебе выкуп требуется?

— Никакого выкупа мне не надо. Пригоните шестьдесят волков и шестьдесят зайцев — и хватит, — отвечает девочка.

Царь послал солдат в лес, и те вскоре пригнали оттуда шестьдесят волков и шестьдесят зайцев.

Тогда девочка спрашивает у патши, и его солдат:

— Можно волков и зайцев поместить в один хлев?

— Нет, нельзя! — отвечают те в один голос.

— А — можно жениться шестидесятилетнему старику на двенадцатилетней девочке?

Патша: не смог ответить на этот вопрос и понурив голову поехал к себе домой. Солдаты поплелись за ним.

КАК ПАТША УЗНАЛ СЕБЕ ЦЕНУ

Однажды призвал к себе патша одного попа и говорит:

— До меня дошли слухи, что ты мудрый человек. Такие люди мне нужны. Чтобы убедиться, что ты в самом деле мудрый человек, я задам тебе три вопроса:

На отгадку даю тебе срок сорок дней. Ответишь правильно — сделаю тебя своим советником и богато одарю, не ответишь — велю снять голову с плеч.

Вернулся пои домой совсем убитый. Одна мысль сверлит голову: как ответить на вопросы патши?

Прошло несколько дней. Наступил последний праздничный день. Пономарь устал звонить в колокола. Народ устал в церкви ждать, а богослужение всё не начинается — нет попа.

Послали за попом его работника. Тот пришел, смотрит, а поп и не думает идти в церковь, сидит, опустив голову, и тяжело вздыхает. Работник говорит:

— Так и так, народ в церкви волнуется, ждет не дождется.

— Не до церкви и не до службы мне, — отвечает поп, — задал мне патша задачу, голова кругом идет.

— А нельзя мне узнать, что это за головоломка? — спрашивает работник. — Может, я помогу?

— Вряд ди ты мне поможешь, — отвечает поп. — Патша меня спросил: сколько вёрст между небом и землей, сколько стоит патша, что думает, патша обо мне? За правильный ответ обещал сделать своим советником и богато одарить, а за неправильный — снять голову с плеч. Вот я и ломаю голову. Да разве найдёшь ответ на эти мудрые вопросы? А сегодня последний день. Смерть моя уже за порогом.

— Да ты не убивайся, — говорит работник, — вопросы эти не так трудны, чтобы терять голову. Лучше дайка мне свою одежду, шапку, сапоги. Попробую сам держать за тебя ответ перед патшой!

И вот оделся работник во всё поповское и пошел к патше.

— Ну как, нашел ответы на мои вопросы? — встречает его патша.

— Да, нашел! — отвечает тот.

Тогда скажи, сколько верст между небом и землёй?

— Семьдесят верст.

— Неужели только семьдесят?

— Не веришь — измерь сам.

— Ну хорошо. Пусть будет семьдесят. Теперь скажи, сколько стою я, твой патша?

— Ты стоишь, государь, ровно двадцать девять копеек.

— Почему так мало?

— Христос, государь, был бог, да и то продан только за тридцать копеек.

Ты, государь, только человек поэтому и стоишь на копейку дешевле.

— Ну хорошо. Пусть будет так. Теперь скажи, что я думаю о тебе?

— Ты думаешь, государь, что я поп, но я всего-навсего его работник. — С этими словами работник сбросил с себя поповское одеяние.

Патша был удивлен мудрыми ответами простого работника и хотел сделать его своим советником, но тот не согласился. Тогда он богато одарил работника и отпустил домой.

КОРОВИЙ ХВОСТ

Вел мужик на базар корову. Встретился барин.

— Продаешь корову?

— Продаю.

— Сколько просишь?

— Сто рублей.

— Покупаю твою корову, веди ко мне.

Пришли к барину. Корову сразу зарезали и мясо спрятали в погреб. А мужику вместо ста рублей дали коровий хвост и выгнали.

Ушел мужик ни с чем, а барину сказал:

— Помни, дорого заплатишь ты за этот хвост!

Через несколько дней покрасил мужик бороду, взял плотничьи инструменты и пошел к барину. Барин как раз собирался строить новый амбар и был рад случаю нанять плотника. Договорились о цене, и барин поехал показывать плотнику лес для амбара.

Мужик облюбовал одну сосну и велел барину обхватить её обеими руками и измерить толщину. Когда барин обхватил ствол, мужик быстро привязал его к сосне, вытащил коровий хвост и отлупил как следует. Устал мужик, спрятал коровий хвост за пазуху и ушел. А барину напомнил, что осталось ещё два раза наказать его за обман!

Приближалась ночь, а барина всё не было. Тогда работники отправились на поиски и нашли его еле живого, привязанного к сосне.

Прошло ещё некоторое время. Мужик нарядился доктором и пошел к барину. Барин ещё не оправился от побоев и был рад заезжему лекарю. Доктор осмотрел больного и попросил истопить баню.

Скоро баня была готова. Мужик велел оставить его с больным в бане одного. Когда все ушли, он положил голого барина на скамейку, привязал крепко-накрепко, вынул коровий хвост и отлупил его как следует, что называется, задал сухую баню.

Устал мужик, спрятал коровий хвост за пазуху и ушел, А барину напоследок оказал:

— Осталось ещё раз отлупить тебя этим хвостом. Чтобы ты впредь знал цену коровы и её хвоста.

Дома ждали-ждали — не идет барин. Пошли проведать и еле живого нашли его привязанным к банной скамейке.

Прошло довольно долгое время. Барин поправился от побоев и начинал уже забывать о коровьем хвосте.

Вот мужик прослышал, что барин собирается на ярмарку. Вышел он на дорогу и увидел барскую тройку. Остановил он одного прохожего, дал ему рубль и сказал:

— Беги навстречу тройке и кричи: «От коровьего хвоста не уйти, всё равно нарветесь на пути!»

Прохожий был рад легкому заработку, — взял деньги и с криком-: «От коровьего хвоста не уйти, всё равно нарветесь на пути!» — побежал навстречу барину.

А тот решил, что это и есть его враг, приказал работнику сесть на одного пристяжного и догнать негодяя.

Прохожий увидел погоню, метнулся в лес, работник — за ним. Скоро они пропали из виду.

Барину надоело ждать, и он высматривал, кто бы подвез его на ярмарку. Тут мужик незаметно подошел к нему и спросил:

— Не подвезти ли за место кучера?

Барин был радешенек.

Мужик быстро уселся на облучок и погнал лошадей. Вдруг он вроде нечаянно уронил вожжи. Вожжи запутались в колесах, и остановили лошадей. Седоки слезли и начали вытаскивать вожжи. Когда барин нагнулся, мужик ловко поддел его вожжами и погнал лошадей. Вожжи натянулись и прижали барина к колесу. Тогда мужик остановил лошадей, вынул коровий хвост и в третий раз отлупил барина за обман.

КРАСАВИЦА ПЛАГИ

У одного старика было три сына. Старшие сыновья были женаты, а младший. Иван, — холост. Решил старик женить и младшего сына. Позвал он Ивана и говорит:

— Вот что, сынок, хватит тебе по улицам бегать. Жениться пора. Кстати, я тебе и невесту приглядел…

— Кого? — спрашивает сын.

— Красавицу Плаги, — отвечает отец.

— Так она же ленивая!

— Ничего, сынок, из неё выйдет хорошая жена.

Так и женился Иван на красавице Плаги.

Вот пришёл первый день после свадьбы, и семья села за стол. Прежде чем начинать ужинать, старик стал расспрашивать, кто что сделал за день.

— Вы что делали сегодня? — спросил он сыновей.

— Пни корчевали, — отвечали те.

Затем старик спросил старших невесток:

— А что вы делали?

— Мы пололи картошку, — ответили женщины.

И наконец старик спросил у Плаги:

— Ну, а ты что делала, молодка?

— Я отдыхала в саду под яблоней, — ответила красавица.

Поставил старик перед сыновьями и старшими невестками большое блюдо с мясом и положил целый каравай хлеба, а красивой Плаги подал только миску жидкой похлебки и ложку.

На другой день, когда все ушли работать. Плаги прибрала и в избе и во дворе.

Вечером за столом старик снова спрашивает:

— Ну, сынки мои, что бы делали сегодня?

— Пни корчевали, — отвечают мужчины.

Затем старик обратился к старшим невесткам:

— А вы что делали?

— Картошку пололи, — был ответ.

И наконец старик спросил у Плаги:

— Ты сегодня опять в саду отдыхала?

— Нет! Я сегодня прибрала и в избе и во дворе, ответила младшая невестка.

Поставил старик перед сыновьями и старшими невестками большое блюдо мяса и положил целый каравай хлеба, а младшей невестке подал лишь небольшой кусочек мяса и такой же кусочек хлеба.

Ест Плаги свои кусочки и думает: «Выходит, здесь кормят тем лучше, чем лучше работаешь. Завтра и я пойду полоть картошку».

Как задумала, так и сделала». На другой день она от зари и до зари вместе со старшими невестками полола картошку.

Вечером старик за столом опять допытывается:

— Ну, чем занимались сегодня, сынки? Да всё пни корчевали, — отвечают сыновья.

— А вы чем занимались? — обращается старик к старшим невесткам.

— Пололи картошку, — отвечают те.

Наконец старик спрашивает и у младшей невестки:

— А ты что сегодня?

— Вместе с другими полола картошку, — отвечала та.

Старик был доволен, и все поели мяса и хлеба вдоволь.

Так красивая Плаги научилась хорошо работать.

УМНЫЙ ПОРТНОЙ

Давным-давно жил в одной деревне старик Микиш. У него было три дочери, красивые, но ленивые.

Как-то зимой старик позвал к себе портного, чтобы справить дочерям новые шубы.

Утром старшая дочь подмела пол в избе, а сор не вынесла. Понадеялась, что днем средняя сестра вынесет заодно весь сор.

В полдень средняя дочь, надеясь на младшую, сгребла весь сор в тот же угол.

А вечером младшая дочь подмела пол и сгребла сор в ту же кучу.

Выросла в углу большая гора мусора.

Сидит портной за работой, а сам всё это замечает.

Вот вечером одна из дочерей старика стала бросать соль в горшок с похлебкой, а портной и говорит:

— Дай-ка мне горсть соли.

Взял он соль и посыпал ею кучу мусора в углу.

— Что это ты вздумал солить мусор? — спрашивает девушка.

— А чтобы не протух, — ответил заботливый портной.

Девушки готовы были провалиться сквозь землю со стыда. Быстро сгребли мусор и вынесли во двор.

ДЕД И БОГАЧ ИСЕ

Однажды летом деревенский богач Исе убирал скошенное сено. Вышел на луга, и дед Суесе.

— Куда идешь, Суесе, врать и над людьми потешаться? — спрашивает Исе, посмеиваясь.

— Нет! — отвечает дед Суесе. — Сумку с небылицами дома позабыл. А иду я в Шубашкар ^[91] за солью. Говорят, пуд там стоит только, двенадцать копеек.

Исе, как только услыхал это, забрался на вяз, посмотреть на закат и узнать, какая погода будет завтра. Потом запряг лошадь и поехал в Шубашкар за дешевой солью»

Приехал, а там соль в прежней цене.

Поехал Исе обратно и ругает себя и деда Суесе на чём свет стоит. А тут ещё затяжной дождь пошёл, и всё его сено так и сгнило на лугах.

КАК ДЕД У ПОПА КОСИЛ

Нанял поп деда косарем за двадцать пять рублей и отвёз на дальние поля косить хлеб.

Когда поп уехал, дед сварил обед, поел и лег спать. Проснулся вечером, поужинал и снова лёг спать. Утром встал, сварил завтрак, поел — и опять спать.

Так продолжалось семь дней. Когда вышли все запасы, дед вернулся к попу и потребовал расчёт за работу.

Попу стало жалко двадцати пяти рублей, и он отдал деду только двадцать. Дед начал спорить. Но увидел, что поп не уступит, посмотрел на него с угрозой и спросил:

— Так не дашь ещё пятерку?

— Нет! — ответил поп.

— Окончательно?

— Окончательно!

— Тогда поднимись, хлеб, на поповских полях и стань на свое прежнее место, — сказал дед, сплюнул и ушёл.

Поп обрадовался, что пятерка осталась в кармане, запряг лошадь и отправился в поле.

Увидел он нескошенный хлеб, удивился, ударил себя по лбу и сказал:

— Напрасно я пожалел эту пятерку.

КАК ДЕД ПРОВЕЛ ЧЁРТА

Невзлюбил сатана деда за веселый нрав при большой бедности.

И вот послал сатана черта помучить деда.

Дед знал повадки нечистых. Ложась спать, он вешал на дверях корку хлеба.

Вот пришел черт к дому деда, смотрит — на дверях висит хлеб.

Желая разведать, каков хозяин дома, черт спросил у хлеба:

— Каково тут живется?

— И… и… и… — ответил хлеб, — даже не говори? Мой хозяин такой живодер, каких редко встретишь. Что он, к примеру, сделал со мной? Сперва разбросал по полю на произвол судьбы, потом драл сохой и бороной, резал серпом, бил цепами, молол жерновами, месил в кадке, калил в печи, а теперь вот повесил как собаку.

Услышал это черт, пожалел свою шкуру и убежал, не выполнил поручения сатаны.

ХИТРОУМНЫЙ СОВЕТ

У деда жена была умная, скромная, а у соседа — глупая да злая.

Однажды дед пришел к соседу и видит: жена сидит и распоряжается, а бедный муж варит обед, сбивает масло и печет оладьи. Только сосед собрался передохнуть и поговорить с дедом, а жена как вскочит да как начнет лупить его полотенцем, так что бедный только покряхтывает.

Посмотрел на это дед и, уходя говорит соседу;

— У тебя еще, друг, добрая жена, а у меня — не дай боже, каждый день перёд сном заставляет носить в мешке и укачивать.

Как только дед ушел, злая жена залезла в мешок и приказала мужу укачать её.

Бедный муж оказался догадливым.

Он быстро завязал мешок, взял палку и так отделал чертовку в мешке, что после этого она стала тише воды, ниже травы.

ДЕДОВА МОЛИТВА

Дед тяжело заболел. Боясь смерти, начал ой молиться богу:

— Господи! Сохрани мне душу грешную, как выздоровею, поставлю свечку с частокол ростом.

Услыхала это жена и говорит:

Слушай, старик, а ведь таких свечей не бывает. — Молчи ты, — прикрикнул на неё больной, — лишь бы выздороветь, а там не только с частокол, с мизинец не получит!

ДЕД И ВОРОЖЕЯ

Раз к деду обратилась многодетная вдова за советом, как ей свести концы с концами.

Дед обещал ей помочь, а напоследок, в шутку, посоветовал заняться ворожбой и научиться шептать.

— А что шептать? — спрашивает вдова.

— Ну что? Вот, например, — стал учить дед, ухмыляясь: — Дайте хлеба, дайте масла, дайте денег. — Всё, что можно. Как дадите — боль пройдет, не дадите — черт возьмет.

Вдова всё это запомнила и стала ворожить. Скоро она прославилась на всю округу, разбогатела и совсем забыла своего учителя.

Шло время. Как-то у деда сделался нарыв в горле, и на всякий случай позвали вдову.

Дед лежал на постели с закрытыми глазами и еле слышно стонал. Стала вдова приговаривать:

— Дайте хлеба, дайте масла, дайте денег — всё, что можно. Как дадите — боль пройдет, не дадите — черт возьмет.

Открыл дед глаза, вспомнил свой совет и громко расхохотался. От натуги нарыв прорвался, и дед сразу выздоровел.

А вдова после этого прославилась ещё больше.

КАК БАРИН С ДЕДА ШКУРУ СНИМАЛ

Как-то подстрелил дед в барском лесу зайца.

Барин поймал его, избил до полусмерти и говорит:

— За зайца я тебя избил до полусмерти, а если застрелишь зверя покрупнее — шкуру сниму и душу вытрясу. Запомни это!

С тех пор дед за версту обходил барский лес. Но однажды он очутился снова в этом лесу. Только углубился он в чащу, как услышал душераздирающий крик. Побежал дед на крик и увидел на полянке медведя. Медведь подмял под себя барина и вот-вот задерет его.

Увидел барин деда и кричит:

— Стреляй скорее в медведя! Век помнить буду!

— Нет, барин, — отвечает дед. — Я помню твои слова. Если я сейчас застрелю медведя, то ты с меня шкуру снимешь и душу вытрясешь. А я жить хочу.

ПРИБАУТКА

Однажды я запряг тройку собак, вперед налегке пустил козла, привязал к его рогам мясной пирог и поехал на базар.

Вот мчит моя четверка по дороге. Впереди скачет козел, хочет вырваться из упряжки и уйти от собак. За ним во всю прыть несутся собаки, хотят достать пирог с козлиных рог.

Отчаявшись уйти от собак, козел поднял крик, а это ещё сильнее раззадорило собак.

Я и не заметил, как доехал.

На базаре купил калач и поехал обратно. Дома ворота были открыты. Собаки прямо с ходу бросились под амбар.

Как увернулся козел, не знаю, а я так стукнулся лбом об стенку, что все рассказанные вам сказки вылетели из головы.

Теперь вся надежда на вас, дорогие друзья. Надеюсь, вы не хуже меня расскажете эти сказки.

СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

ВОЛК, СОБАКА, КОШКА И МЫШЬ

В давние времена волк, собака, кошка и мышь, говорят, жили в большой дружбе.

Как-то волк проголодался, пошел к богу и говорит:

— Я голоден! Скажи, что мне есть?

Дал бог волку грамотку и сказал:

— Здесь я назвал всё, что тебе разрешается есть. Проголодаешься — посмотри, выбери и действуй.

Получил волк грамотку и призадумался:

— Ни дома, ни двора у меня нет. Где я буду хранить эту грамотку? Пойду-ка и отдам её на хранение собаке. У неё всё-таки есть и дом и двор.

Взяла собака грамотку на хранение, а когда волк ушел, призадумалась:

— Неужели из-за этой грамотки я должна всё время вертеться около дома? Отнесу-ка я её кошке! Она всё время лежит на печке, пусть положит грамотку в печурку и стережет.

Взяла кошка грамотку, а когда собака ушла, призадумалась:

— Где я буду хранить её? В печурке всё время хозяева копаются, а больше негде. Отдам-ка я её мышке. У неё в норе надежнее.

Взяла мышка грамотку и отнесла в свою нору.

Прошло сколько-то времени. Захотел волк есть и пошёл к собаке за грамоткой.

Пришёл он к ней и говорит:

— Дай-ка мне мою грамотку! Хочу посмотреть, что мне есть.

— А я её кошке отнесла на хранение! — отвечает собака и бежит к кошке.

Прибежала она к ней и говорит:

— Кошка, кошка! Дай-ка мне волчью грамотку! Волк хочет посмотреть, что ему можно есть.

— А я её мышке отнесла, у неё надежнее, — отвечает кошка и бежит к мышке. Прибежала она к ней и говорит:

— Слушай, мышка! Верни мне волчью грамотку. Волк есть хочет.

— А я её положила в норку, она намокла и сгнила, — отвечает мышь.

С тех пор у волка, собаки, кошки и мышки дружба пошла врозь. Невзлюбили они друг друга. Волк гоняется за собакой, собака — за кошкой, а кошка — за мышкой.

ЛИСА И ДЯТЕЛ

Шла лиса лесом и провалилась в волчью яму. Попрыгала-попрыгала, повертелась-повертелась, а выбраться не может.

Увидел лису дятел и спрашивает:

— Что делаешь, чем занимаешься, кума?

— Рою колодец, кум? — отвечает лиса.

— Вырой мне тоже!

— С удовольствием! Но прежде набросай-ка ты мне сучьев, я быстро сложу сруб, и пойдем к тебе.

Начал дятел отстукивать, сучья ломать и в яму бросать. А лиса наложила их друг на друга и выбралась из ямы.

— Ну, кончила? Пошли ко мне, — говорит дятел.

— Кончить-то кончила, да в горле пересохло, угости-ка прежде квасом, — отвечает лиса.

— Хорошо, — говорит дятел, и пошли они искать квас.

В это время ехал на базар торговец квасом.

Увидела его лиса и спряталась в кустах у дороги, а дятел сел на бочку с квасом и стал долбить дно.

Долбил-долбил и выдолбил дырку. Из дубовой бочки брызнул медовый квас. Напоследок дятел долбанул торговца в голову и полетел низко-низко над землей. Торговец — за ним.

Пока дятел играл с торговцем в кошки-мышки, бочка опустела, — лиса вдоволь напилась квасу.

А дятел заманил мужика в лес, вспорхнул и улетел к лисе. Сел на бочку и спрашивает:

— Ну как, напилась?

— Совсем опьянела, — говорит лиса.

— Ну тогда пошли ко мне!

— Пойти-то пойдем, кум, но ты сначала рассмеши меня.

— Хорошо, — говорит дятел, — иди за мной.

Вот пришли они в деревню. Видят, на одном гумне сын торговца с батраком молотят горох. Лиса спряталась у изгороди. Дятел сел сыну торговца на голову и стал долбить. Тот закричал. Батрак бросился на помощь и так заехал ему цепом по голове, что повалился тот, как сраженный молнией.

Лиса каталась по траве и смеялась, хватаясь за живот.

Подлетел к ней дятел и спрашивает:

— Ну, довольна, кума?

— Ой, насмешил! Насмешил, кум! Спасибо!

— Ну, пошли ко мне теперь рыть колодец.

— Пойти-то пойдем, но напоследок ты напугай меня,

— Хорошо, — говорит дятел, — иди за мной.

Вот пришли они опять в деревню. Подошли к крайней избе. Лиса села у подворотни, а дятел забрался на ворота и стал долбить.

На стук выбежали два отчаянных пса и бросились на лису. Лиса бежать. Собаки за ней. Загнали в лес. Бедняжка не знала, куда деться, прыгнула в дупло. Собаки с досады стали кружиться вокруг дупла и лаять.

А лиса, успокоившись, спрашивает у своих ног:

— Небось испугались?

— И нисколько! Мы во всю прыть неслись вперед, — отвечают ноги.

— Ну, а вы испугались? — спрашивает лиса у ушей.

— Нет! Мы прижались к голове и как ветер неслись вперед, — отвечают уши.

Наконец лиса обращается к хвосту:

— Уж ты, наверное, испугался?

— И не говори, — отвечает хвост, — лечу за тобой и думаю: вот-вот схватят, вот-вот съедят!

— Ах так?… — закричала лиса. — Так-то ты меня жалеешь? Хотел угостить собак моим мясом? Вот я тебе покажу!

С этими словами лиса высунула хвост в щель. Собаки ухватились за него, вытащили лису и растерзали.

КОЗА, БАРАН И СЕМЕРО ВОЛКОВ

Один мужик за какие-то провинности выгнал козу, а другой — барана. Заплакала коза, пошла по улице и встретилась с бараном.

Потолковали они и решили уйти от злых хозяев куда глаза глядят.

Положили в мешок кое-какие припасы и тронулись в путь.

Вот идут коза с бараном день, идут два, на третий день дорога привела в дремучий лес. Вдруг видят: лежит на дороге огромная волчья голова. Друзья подошли к голове. Взяли они её и на всякий случай положили в мешок.

Идут дальше и видят — в стороне мелькнул огонек Баран говорит:

— Пойдем-ка к огню, погреемся и отдохнем.

Подошли они — глядь: вокруг огня варят кашу семь волков. У козы с бараном душа в пятки ушла. Но отступать было некуда. Коза подбодрилась и говорит:

— Здравствуйте, серые волки! Приятного аппетита!

— Вот бог послал нам в кашу мясца! — загоготали в ответ волки.

Но коза не растерялась, Подсела ближе к огню, позвала барана с мешком и говорит:

— Слушай, друг! Я очень проголодалась. Достань-ка одну голову, да и поужинаем.

Баран быстро достал из мешка волчью голову и подал козе. Та недовольно повертела голову в руках, вернула её барану и говорит:

— Неужели ты не мог выбрать получше?

Баран смекнул, в чём деда: положил голову в мешок, вытащил и подал козе ту же голову.

А серые, увидев волчью голову, страшно перепугались и сидели ни живы ни мертвы.

Наконец вожак не выдержал и говорит:

— Пойду к речке, принесу воды! А то каша совсем подгорела.

Ждали, ждали — нет вожака. Пропал волк. Тогда встал другой и сказал:

— Пойду проведаю вожака!

И второй убежал.

Ждали, ждали — нет, сгинули водоносы. Решила коза покончить с остальными волками одним махом, да как крикнет:

— Если в мешке головы протухли, хватай одного из этих волков и подавай свежую голову!

Волков только и видели. Они, как бешеные, бросились кто куда.

А коза с бараном посмеялись над простаками, съели вкусную кашу и бодро двинулись в путь.

КАК СОБАКА ПОДРУЖИЛАСЬ С ЧЕЛОВЕКОМ

Когда-то, давным-давно в глубокой древности жила в дремучем лесу собака. Одинокая жизнь ей наскучила. Утро наступает — она одна, вечер приходит — она опять одна одинешенька. Тоска начала одолевать собаку. И решила она поискать себе друга. Идет по лесу час, два, навстречу заяц попадается.

— Куда путь держишь, зайчик? — спрашивает собака.

— Друга себе ищу, надоело одному жить, — отвечает заяц.

— Если так, давай подружимся, — обрадовалась собака.

Заяц согласился, и стали они жить вместе.

День живут, два живут. Нравится собаке. С радости она лаять начала. А заяц услышал её лай и говорит:

— Ты, дружок, слишком громко не лай. Волк услышит, придет и нас обоих съест.

Узнала собака, что есть зверь посильнее короткохвостого зайчишки, и решила поискать волка.

Идет-бредет по лесу собака, а волка нет как нет. Впору назад поворачивать. Но тут она услышала вой.

«Не волк ли это и есть? — подумала собака. — Пойду погляжу».

Пошла она на вой и скоро увидела волка.

— Далеко ли путь держишь, волчище? — спросила собака.

— В деревню за овцами, — ответил волк.

— Можно, и я пойду с тобой? — напросилась собака.

— Айда, — сказал волк, и они пошли.

Притащили они овцу в волчью берлогу и стали вместе жить. Когда еда кончилась, они шли за новой. Собака была рада, что нашла такого сильного друга. И опять от радости нет-нет да и залает. Волк услышал, напугался.

— Ты, друг, слишком громко-то не лай, — говорит он собаке. — А то охотник услышит, придет и нас обоих из ружья убьет.

Так собака узнала, что есть кто-то сильнее волка.

Однажды ночью, когда волк спал, собака вылезла из берлоги и пошла искать охотника. Искала-искала, не нашла. Пришлось вернуться в волчью берлогу. На другой день опять пошла. Вдруг слышит: словно бы гром где-то рядом грянул. «Не охотник ли это подает голос?» — подумала собака и побежала в ту сторону. Видит, на поляне охотник стоит, а в руках у него ружье дымится.

— Куда путь держишь, друг-охотник? — набралась храбрости и спросила собака.

— Пришел охотиться, — был ей ответ.

А можно, и я с тобой пойду? — попросила собака.

— Айда, — сказал охотник, и они пошли вместе.

Долго они ходили, весь лес обошли. В одном месте охотник зайца поймал, в другом — волка подстрелил. Собака чем могла помогала своему новому другу. Охотник полюбил собаку и взял её с собой в дом. Теперь собака и днем и ночью лаяла, и никто её не останавливал.

С тех пор собака стала жить с человеком, стала другом человека.

КАК ЛИСА ОБМАНУЛА ОХОТНИКОВ

Когда-то в стародавние времена жил в одной деревушке бедный мужик. У него было три сына, и все — охотники. Как-то они напали на лисий след и пошли по нему к лесу. Шли они, шли и пришли к норе сурка, у которой след кончался.

«Не иначе, лиса от нас в эту нору спряталась», — решили братья и начали ту нору рыть.

Лиса и впрямь, спасаясь от охотников, забралась в чужой дом. Оказался там вместе с ней ещё и журавль. И когда он услышал, что нору отрывают охотники, спросил лису:

— Лисица-тус^[92], у меня только один ум, а у тебя сколько?

— Хвастаться нехорошо, — отвечает лиса, — но кое-кто насчитывает у меня до девяти умов.

А братья охотники всё роют да роют.

Журавль опять спрашивает:

— Лисица-тус, у меня один ум, а сколько у тебя?

— Остается только шесть, — отвечает лиса.

Охотники всё роют и роют. Уже слышно стало, как лопаты звенят.

Журавль опять свое:

— У меня один ум, лисица-тус, а у тебя сколько?

— Теперь только три осталось, — отвечает лиса. Охотники всё ближе и ближе подбираются.

Слышно, как разговаривают меж собой. Что делать?

Журавль ещё раз лисицу спрашивает:

— Лисица-тус, у тебя сколько умов? У меня ни одного не осталось,

— Нет, у меня ещё один ум остался, — отвечает лиса и подает своему соседу совет: — Если ты и последний ум со страха потерял, тогда поднимись на одну ступеньку выше и притворись мертвым. А пока охотники спорят, живой ты или мертвый — я убегу. Они за мной ударятся, а ты тем временем становись на ноги да подымайся на крыло. Так они нас и не поймают.

Журавль, как велела лиса, так и сделал: на ступеньку выше поднялся и лежит как мертвый. И когда охотники до него докопались, диву дались:

— Смотри-ка, лиса задушила журавля, — говорят они друг другу и журавля с боку на бок переворачивают.

В это время лиса — вышт! — шмыгнула из норы и понеслась что есть духу в лее, Охотники бросили журавля и — за лисой. Да только разве рыжую бестию догонишь.

Ну а журавль, само собой, поднялся на крыло да улетел.

Так незадачливые охотники и остались ни с чем.

КОТ И ВОРОБЕЙ

Жили себе, поживали старик со старухой, и был у них кот-мурлыка. Однажды лежал этот кот на солнышке, грелся. И так-то ему было тепло и хорошо, что он и глаза зажмурил от удовольствия. И вдруг где-то совсем рядом слышит:

— Чили-чилик!

Открыл глаза — воробей сидит на краешке корыта и что-то клюёт. Встрепенулся кот, напружинился, охотничий азарт у него шерсть на спине дыбом поднял. Воробушек скок да скок по корыту и ещё ближе оказался. И тогда словно какая пружина подкинула кота — прыг! — и воробей уже у него в лапах. Правда, воробей оказался старым, а старого воробья, как известно, на мякине не проведешь и голыми руками не возьмёшь.

— Умный кот-мурлыка, — ты меня можешь съесть в любое время, — сказал воробей, — но вспомни-ка, мур-мур-мур, умывался ли ты утром, когда проснулся? По глазам видно, что нет. А ведь умные и хорошие мур-мур-мур утро начинают с того, что умываются.

Кот вспомнил, что он и впрямь утром не умывался. Обидно, что какой-то воробей учит его правилам хорошего тона, а только что возразишь воробью?

Убрал кот свой когти, положил воробья на траву и начал умываться. Нализывает языком лапу, а потом этой лапой аж из-за уха и до усов по мордашке проводит, хочет показать воробью, что понимает толк в чистоте. А воробей поглядел-поглядел, как кот умывается, да — пыррр! — и улетел. Спохватился умный кот, но уже поздно. Был в лапах вкусный завтрак и — нет его, улетел.

С тех пор, говорят, кот начал умываться не перед едой, а после еды. Ну а на него глядя, и неё другие коты и кошки стали делать то же самое.

Караваны белых птиц

1

Каждый любит землю, на которой он родился, вырос. Поля и луга, горы и долины, леса, бескрайние степи, где он бегал в босоногое детство, — для него самое дорогое, вечное, как сама жизнь. Многое повидали они за долгие века, и будь у них язык — столько могли бы рассказать!..

Но молчат поля и луга. Безмолвствуют горы и долины, леса и бескрайние степи. Безгласны деревья и трава. О чём они шепчутся на ветру — кто знает?… Земля умеет хранить свои тайны. Но всё-таки многое из них становится известно людям… Раскрывает эти тайны вечно живой и беспокойный народный язык. Из поколения в поколение люди как самую большую драгоценность проносят легенды, сказания, песни, которые ярко и точно рассказывают о «делах давно минувших дней».

«Сказка — река мудрости, наполняющая мир. Сказка — бесконечный океан. Сказка — сама жизнь, правда. Ложь в ней, как змея, размазанная разноцветными красками», — так говорили древние мудрецы.

Впервые открыла мне всё это, тайну моей земли, асанне — бабушка по линии отца, ослепшая на восьмом десятке жизни. Она была известной сказительницей. Звали её Оста-Насьтук. Оста — слово; которым, как незримым венком, величают в. Чувашии только самых лучших сказителей, умельцев и мастеров.

Еще в детстве благодаря бабушке и её рассказам зародилась моя любовь к истории родного народа, отцовского края. С годами всё крепла и крепла эта любовь. И я стал записывать легенды, песни и предания о великих воинах, боровшихся за счастье простых людей, об отрядах чувашей в ополчении Минина и Пожарского, о певцах, чьи песни несли народу мечту о свободе, о героях, не клонивших головы перед угнетателями. Ещё в школьные годы с котомкою за плечами ходил я из селения в селение, собирая чувашский фольклор. Хотелось, чтобы ни один эпизод из истории моего родного народа, сохраненный им с таким великим трудом в легендах и преданиях, в песнях и сказаниях, не был потерян…

И вот что я записал однажды в небольшой деревушке Уби, у кугазея-дедушки по линии матери.

Давным-давно, в незапамятные времена, люди жили в степях. Повсюду вокруг простиралась степная ширь. Лишь изредка возвышался невысокий холм, а за ним опять, доколе видит глаз, — степь. Бескрайняя, широкая, вольная. И немудрено, что люди, чующие по этим степям, вольную волю ценили превыше всего на свете. Ценили даже больше, чем самую жизнь.

И жила тогда в степи птица Кунгош. Такая она была красивая, что тот, кому хоть однажды довелось её увидеть, уж навек не мог её позабыть. Только о том и мечтал, чтобы хоть разок взглянуть на её необыкновенные огненно-золотистые перья.

Но не только дивная красота этой чудесной птицы привлекала к ней людские сердца. Птица Кунгош обладала волшебной силой. Человек, которому посчастливилось её увидеть, мгновенно преображался. Он становился сильнее, добрее, мужественнее, чем был. У злых сразу пропадала вся их злоба. Завистливые тотчас же забывали гнетущую и томящую их зависть. Трус становился храбрецом, потерявший надежду начинал верить в счастье. И даже самый лютый человеконенавистник, увидев хоть краешком глаза прекрасную птицу Кунгош, испытывал вдруг прилив необыкновенной любви к людям.

И вот случилось так, что прослышал об этой волшебной птице страшный одноглазый владыка по имени Черный хан. Дошло до него, что живет в степи удивительная птица Кунгош, приносящая людям счастье.

Позвал Черный хан своих свирепых слуг и приказал им:

— Скачите в степь, изловите там эту птицу, заприте её в железную клетку и доставьте сюда, ко мне во дворец.

Свирепые слуги Черного хана нацепили свои острые кривые сабли, вскочили на своих быстроногих коней и помчались в степь. Отыскать и изловить птицу Кунгош для них не составило никакого труда: она ведь не привыкла прятаться от людей, ей нечего было их бояться.

И вот заперли они бедняжку в железную клетку и повезли её во дворец. Напрасно просили их вольные люди, живущие в степи:

— Отпустите Кунгош! Не троньте её. Она зачахнет в неволе.

Слуги Черного хана были неумолимы. Они покорно исполнили волю своего властелина.

Когда Черному хану доложили, что приказ его исполнен, он возликовал:

— Наконец-то! Отныне никто больше не взглянет на птицу Кунгош. Лишь я один буду на неё любоваться, когда мне только заблагорассудится. И все ханы и владыки земные, сколько их ни есть на свете, будут мне завидовать!

И повелел ой, чтобы пленницу вместе с её железной клеткой доставили прямо к нему, пред его светлые очи.

И вот внесли слуги Черного хана железную клетку во дворец и поставили её перед владыкой. И повелел хан веем покинуть его ханские палаты, чтобы ни один человек, кроме него, не мог наслаждаться созерцанием птицы. И оставшись один, собственной рукой откинул хан покрывало с железной клетки, предвкушая, как засияет сейчас перед ним всеми цветами радуги сказочное оперение волшебной птицы.

Но птица Кунгош, попав в неволю, утратила волшебный блеск своей красоты. Яркие краски её поблекли, потускнели. Невзрачная, серенькая птичка сидела в железной клетке перед ханом, а грустно склонив головку, уныло опустив крылья.

«Что за глупые люди! — гневно подумал хан. — До чего же падки они на ложь, до чего любят всякие небылицы. Вот это чучело, стало быть, и есть та самая птица Кунгош, о которой слышал я столько россказней? Ну и ну! Да ведь на свете тьма-тьмущая птиц, которые во сто крат красивее этой жалкой пичужки!»

Хлопнув в ладони, хан позвал своих верных слуг и приказал им унести железную клетку вместе с злополучной птицей.

Но едва только слуги хана приблизились к клетке, луч солнца коснулся птицы Кунгош, и птица вдруг запела. Слуги растерянно замерли на месте. А птица в клетке вдруг встрепенулась, взмахнула крыльями и… на глазах изумленного хана и его свирепых слуг превратилась в ярко горящее пламя. Языки огня, обхватив железные прутья клетки, затрепетали, скользнули вверх и исчезли, растворились в небе.

«Пропала птица! — подумал хан. — Ну и ладно… Так тому и быть. Немного было от неё проку».

Но Кунгош не пропала. Утром следующего дня как ни в чём не бывало появилась она в степи, сверкая белоснежным опереньем. А как только занялась заря и выглянуло солнышко, белые перья её засветились прежним, золотисто-огненным сиянием.

Много раз с той поры слуги Черного хана ловили волшебную птицу Кунгош, запирали её в железную клетку и приносили во дворец. Всё более прочными и непроницаемыми делали они стены клетки, всё более сложными и хитроумными запирали её засовами. Но всякий раз птица превращалась в огонь, ярким пламенем уносилась в небо, а наутро как ни в чём не бывало опять появлялась в степи — такая же прекрасная, как прежде…

Чья эта легенда? Какому народу она принадлежит?

Я записал её в чувашской деревне. И знаю, что чуваши говорят: «Это наша легенда».

Рядом с Уби есть большое татарское селение Шанкардам. Ещё в школьные годы, будучи в гостях у нашей родственницы Фатимы-апа, я слышал эту же легенду из уст старого татарина-сказочника Минедуллы-бабая.

Татары говорят: «Это наша легенда».

Впоследствии, когда уже вырос, путешествуя по Башкирии, эту же легенду я слышал из уст башкирских мудрых аксакалов.

И башкиры говорят: «Это наша легенда».

Кто же из них прав?

Правы и чуваши, и татары, и башкиры.

Жили они на этой земле как добрые соседи, и писали свою историю вместе не острием сабли, а плугом землепашца, прекрасными народными орнаментами, легендами и преданиями, песнями и сказками.

Башкиры, татары и чуваши — три крупных тюркоязычных народа, живущие с незапамятных времен между Волгой и Уралом. Они родственны не только по языку, но и по происхождению, Башкиры и Татары Волгу называют Идель, а чуваши — Адыл. И у всех трех народов есть легенды о том, что так звали предводителя, который привел тюркские племена из бескрайних южных степей в эти места. И его именем названа была великая река, на берегах которой обосновались башкиры, татары и чуваши.

Надо сказать, что для тюркских народов Поволжья рек с названием ВОЛГА было несколько: Великая Волга, Белая Волга — Агидель, Черная (Каменная) Волга, или Кама, Серебряная Волга — Вятка. Но самая, так сказать, сказочная из всех — Агидель, река Белая, Белая Волга. Именно на её берегах происходят основные действия многих волшебных сказок, легенд и предании башкир, татар и чувашей.

2

Башкиры — один из древнейших народов, населяющих земли между Волгой и Уралом. Многие прекрасные памятники устного народного творчества башкир дошли до наших дней.

Особенно большое значение в башкирском народном творчестве имеют эпические сказания — кубаиры; они составляют наиболее широко распространенный жанр устно-поэтического наследия этого трудолюбивого и героического народа. В них отражены древние мифологические представления, быт, идеалы башкирского народа, наиболее важные исторические события — борьба за счастье людей, поворотные моменты жизни племен и многочисленных родов.

Хранителями кубаиров и всех других жанров башкирского фольклора были сэсэны — народные сказители и былинники. Наиболее известные эпические сказания башкир — «Урал-батыр», «Акбузат», «Алпамыша», «Кузыкурпяс и Маянхылу», «Кусяк-бий», «Зухра и Алдар», «Заятулек и Хыухылу», «Кара-Юрга», «Акхах-Кола» и «Конгур-Буга».

Ни одно событие, ни один праздник башкир не проходил без мудрых и уважаемых сэсэнов. Народная память сохранила имена древнейших башкирских сэсэнов, хранителей мудрых эпических сказаний, прекрасных легенд и достоверных преданий, волшебных сказок.

До наших дней сохранились имена таких популярных в народе сэсэнов, как Хабрау, Ераже-сэсэн и Кубагуш.

Кубагуш известен тем, что боролся против баев и ханов за счастье простых людей.

Известны имена сэсэнов Кораса, Махмута, а также Байка, принявшего активное участие в крестьянской войне 1773–1775 годов под руководством Емельяна Пугачева.

«Личной храбростью и словом он воодушевлял воинов легендарного полководца и поэта Салавата Юлаева, Преследуемый за участие в восстании, Байк долгие годы вынужден был скитаться в горах и отдаленных кочевьях, скрываясь от карателей, — пишет исследователь башкирского фольклора М. М. Сагитов. — Мудрый Байк никогда не отождествлял русский народ в представителями монархической власти. В 1812 году, во время нашествия войск Наполеона на Россию, столетний Байк призывал башкир к защите России. Известно, что в 1814 году Байк игрой победного марша на курае встречал башкирских воинов, вернувшихся после окончания войны…»

Позже оставили большой след в памяти народной сэсэны Ишмухамет Мырзакаев, Габит, Хамит, Гатиатулла Биккужин, Сабирьян Мухаметкулов, Хайрулла Ишмурзин и другие. Крупнейшим собирателем произведений фольклора башкир и их исполнителем был Мухаметша Бурангулов, высоко чтимый в народе. Благодаря его неустанному труду сохранились замечательные сводные тексты лучшие творений многих древних сэсэнов.

Изучение кубаиров этих сэсэнов и других многочисленных безымянных сказителей, былинников даёт богатейший материал устного народного творчества свободолюбивого, гордого и героического народа — башкир.

3

Современные казанские татары и чуваши, как пишут историки, своими корнями восходят к одному народу — волжским болгарам (булгарам).

Они — две крупные ветки одного и того же тюркского ствола — булгар.

Ученые утверждают, что булгары восходят к древнейшим тюркским племенам, входившим в состав могущественной Хуннской державы. В поисках пастбищ и лучшей доли они, гордые труженики степей, продвигались на запад и дошли до Приазовья.

До VII века н. э. булгары жили в северном Причерноморье. После смерти хана Кубрата они разделились на несколько групп. Одна из них, во главе с ханом Аспарухом, ушла на запад и обосновалась на Балканах. Другая группа отночевала в глубь Кавказа, а третья, под предводительством хана Котрага, поднялась на север. И на Среднем Поволжье эти булгарские племена создали свое государство. Столицей Волжской Булгарии был город Булгар.

Волжская Булгария (Болгария) была Могущественным государством, и его высокой культурой восхищались путешественники и купцы. А изделия волжских булгар — кольчуги и Меха — были известны во многих странах, славились по всему Востоку. Славился и собираемый ими мед.

Предки чувашей и татар мирно жили с соседями. Особенно крепкая дружба была у них со славянскими княжествами. Славяне и булгары говорили друг другу: «Наша дружба поблекнет только тогда, когда хмель утонет в воде, как камень, и камень полетит по воздуху, как хмель». Как мы знаем, хмель никогда не утонет в воде, как камень, и камень не полетит по воздуху, как хмель. Значит, дружба эта никогда не поблекнет, она — на вечные времена.

Наши предки и русские вместе защищались от разорительных набегов степных кочевников, вместе отстаивали свои земли.

Когда после битвы на Калке, где Джебе и Су бадей — полководцы Чингиз-хана — в 1223 году победили соединенное русско-половецкое ополчение, войска захватчиков вторглись в пределы Волжской Булгарии. Наши предки достойно встретили завоевателей. Арабский писатель Ибн-аль-Асир, живший в те годы, писал, что они «устроили засады, выступили против них, встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они (завоеватели) возили за место засад, напали на них с тыла, так что они остались в середине, поял их меч со всех сторон, перебито их множество, и уцелели из них только немногие».

Через пять лет наши предки отбили другой набег завоевателей. Венгерский монах Юлиан, посетивший Волжскую Булгарию в 1236–1236 годах в поисках древней прародины своего народа, отмечал, что булгарам приходилось часто давать отпор вторгавшимся в пределы страны отрядам монгольских войск,

В 1236 году огромные орды хана Батыя напали на Волжскую Булгарию. Несмотря на героическую борьбу наших предков с захватчиками, страна оказалась опустошенной. Славные и многочисленные наши города Булгар; Биляр, Жукотин, Керменчуг; Сувар и другие были разрушены.

Легенды и предания, исторические песни, которые народ пронес через века, Хранят память о тех событиях. Особенно волнует нас сохранившийся до наших дней «Плач о гибели великого города Булгар».

Мы знаем о булгарских богатырях Баяне и Джику и о многих других, которые восстали и продолжали войну против иноземцев. Но силы были слишком неравны… Чуваши стали уходить в северные леса, прилетающие к Волге, где они живут поныне.

Беззаветное стремление узнать всю историю волжские булгар и приоткрыть завесу, чтобы докопаться до истины происхождения татар и чувашей, у ученых всегда было и есть.

Но, к сожалению, о волжских булгарах исторических документов осталось очень немного. Известно, что в X веке в Волжскую Булгарию приезжало посольство багдадского;, халифа Джавара аль-Муктадира. В качестве секретаря посольства был арабский путешественник и ученый Ахмет Ибн-Фадлан. Он оставил интересные сведения о булгарах.

Ахмед Ибн-Фадлан пишет, что царь булгар и ближайшее окружение приняли ислам. Но многие не захотели принимать новую веру, взбунтовались и, под водительством какого-то Вырага, откочевали от царя, И можно предположить, что именно отсюда и началось разделение некогда единого народа. От той части булгар, которая приняла ислам, пошли нынешние казанские татары. А потомки булгар, отказавшихся от мусульманства и продолжавших исповедовать свою древнюю языческую религию, — это нынешние чуваши. Но единого мнения на этот счёт пока не существует…

4

Татары — народ, наиболее активно пользовавшийся с древних времен арабской письменностью. И принято считать, что письменная литература у татар восходит к средневековью. Одним из самых значительных сохранившихся до наших дней памятников татарской письменности раннего периода является поэма «Юсуф и Зулейха» Кола Гали, который жил и создавал свое бессмертное произведение в XII веке. Это произведение бичует жестокие обычаи древности и воспевает любовь и братство, право на свободу и поиск истины. Недаром Габдулла Тукай писал о поэме «Юсуф и Зулейха»: «По-моему, у нас как исключение можно встретить мужчину и женщину, которые в детстве не плакали, читая эту книгу…»

В этот же период широко распространены были в народе такие прекрасные произведения устного творчества, как «Новогодние байты», «Поэма о двух соловьях», «Легенда о жизни богатыря Алып и сооружении города Булгара».

Из наследия XIV века до нас дошли поэмы «Нэхжель-Фарадис» и «Гюлистан», овеянные возвышенной любовью и романтикой обожествления влюбленных, которые пытаются переделать мир, бросая вызов деспотии и ханжеству.

В XVI Столетии добрую память о себе оставил своими выдающимися творениями Махмуд Мухамедьяр. До наших дней дошли его лучшие поэмы «Свет сердец» и «Дар мужей».

В последующем значительные литературные наследия оставили замечательные поэты Мэвля Колый и Утыз-Имэни, рассказчики и переводчики отец и сын Хальфины, историки и литераторы Хусаин Фейзханов, Мухамед-Гали Махмудов и Габдельджа-бар Кандалый…

Наравне с литературными памятниками среди татарского народа веками создавались бессмертные сказки, легенды и предания о богатырях и героях, которые сражались за счастье народа с баями, ханами и дэвами — огромными человекоподобными существами, живущими среди людей. Среди произведений народного творчества особенной любовью народа пользовались такие произведения эпического плана, как, например, «Алпамыш», «Джик-Мэргэн» и «Чура-батыр».

Своеобразным жанром, татарского фольклора является мэзэк — короткий, очень своеобразный рассказ-шутка, рассказ — бичевание зла.

Уникальными памятниками устного народного творчества татар являются байты — своего рода реалистические поэтические рассказы, основанные на подлинных событиях.

Самобытны байты о героях, которые сражались с угнетателями за волю и долю родного народа. Например, «Байт о Карьят-батыре», «Байт об атамане Ягудане». К ним относятся и байты о Емельяне Пугачеве и его сподвижниках. Ярки и очень образны татарские байты «О русско-французской войне», «О войне на Балканах», «О переписи», «О трагедии Серединного села» и другие. Своей реалистичностью выделяются баиты, созданные народом на подлинные события, происходившие в глубинных аулах, среди землепашцев, ремесленников и батраков. Таковы, например, «Баит о Фатыхе» и «Баит об утопленнице Гайше».

«История — это поиск истины», — говорили древние восточные мудрецы. Татарские баиты в этом отношении — подлинная история народа, оставленная потомкам памятью ушедших поколений. Баиты рождались в гуще народа, в гуще самой Жизни. К ним примыкают исторические и эпические песни, которыми по праву гордится татарский народ, хранящий в своей благодарной памяти имена народных певцов — шагиров.

5

Этноним чуваш, как объясняют лингвисты, восходит к сохранившемуся в современном марийском языке слову су вас — названию одного из болгарских племен. Они полагают, что их самоназвание было сьувас или сьеуваш, что и соответствует современному марийскому сувас или суас.

В русских летописях этноним чуваш появляется в самом начале XVI века. В одном из списков «Историй о Казанском царстве» (Казанский летописец) чуваши упоминаются под 1508 годом.

Чуваши долгое время не имели письменности. Есть сведения, что в древности и у них была письменность рунического склада, но в страшные годы великих бедствий она была потеряна. Были попытки использовать для письма арабскую графику и кириллицу. Но всё это кончалось безуспешно, пока в 1871 году великий сын чувашей И. Я. Яковлев не создал ныне существующую письменность для родного народа.

Народ, не имеющий письменности, особенно бережно относился к фольклору, к памятникам устного творчества.

Когда-то моя асанне, Оста-Наеьтук, любила рассказывать о легендарном певце Саргамыше.

Однажды, заблудившись в бескрайних Кармальских лесах, он попал в руки разбойников…

— Вот будет нажива! — закричали лесные люди и потащили его к своему вожаку. По пути сняли с него халат, рубашку, малахай — теплую шапку из овечьей шерсти, вырвали из рук пештер — лыковую сумку, наполненную едой и водой, да ещё в придачу и побили.

Вскоре Саргамыш предстал перед очами грозного удамана лесных людей. Удаман, не знающий ни жалости, ни прощения, сидел на пне, а певца разбойники заставили пасть ниц перед ним.

— Кто таков? Куда и откуда идешь? — вопрошал грозный удаман. В его глазах блестели молнии, заставляющие дрожать от страха всех пленников.

— Я — Саргамыш из селения Тузя! — гордо ответил певец.

— Саргамыш! — удивленно воскликнул грозный вожак лесных людей. — Юрась! Певец! Саргамыш из Тузя!..

Удаман ^[93] тут же вскочил на ноги, поднял певца и до пояса ему поклонился, говоря:

— Прости нас, о Саргамыш! Все мы — твои рабы.

И тут же грозный удаман приказал своим разбойникам:

— Поклонитесь этому человеку. Он — юрась! Певец!

Саргамышу вернули все его вещи, и он с почестями был выведен из леса.

Саргамыш — певец, придуманный народом. Но таких же великих певцов чувашского народа было множество за долгие-долгие века существования, И народ постарался сохранить их имена в памяти. Вот они: Пайдул, Хведй Чуваш, Шавлама, Илай, Хура Эльмук, Эмине, Кюльби, Туймарза, Илабай, Султанпиге, Хамук Печальный, Каверин, Якку-Мижавай, Сеххиме, Чегесь, Илякки, Кирук, Оста-Насьтук… Этими именами гордились чуваши прошлых веков, гордимся мы и будут гордиться наши потомки…

Эти и десятки безымянных юрась — певцов и оста — сказителей донесли до наших дней и оставили нынешнему поколению бессмертные творения — сказки и легенды, предания и хайла, мыскара и песни. И великую эпическую поэму «Улып», которую собрал и составил Хведер Сюин.

Из всех этих имен народных певцов, сохраненных коллективной памятью предков, наиболее популярна Эмине, жившая в первой половине прошлого века.

Ярким примером высокого устного народного творчества является песня «Думы», которую молва приписывает ей.

В наши дни жизнь самой Эмине становится уже легендой. Многие, многие годы прошли, как умолкли её сладкозвучные уста, но и сегодня народ хранит в памяти всё, что связано с неё.

«Я хочу быть вольная, как птица, и никогда не стану богатой рабыней!» — гордо заявила Эмине.

Но женщине в те жестокие времена оказалось невозможно защитить себя. Непокорная девушка была посажена на цепь рядом с собакой… И поэтесса поняла: мир жесток и нет от него спасения. Она кончила жизнь самоубийством.

В легенде «О жизни Эмине» сказано:

«Она не отравилась, нет» это бы испортило её лицо. Она вытопила печь дубовыми дровами, даже испекла блины для своих родителей» потом лишь закрыла трубу и угорела… Три дня лежала, как живая, и казалось, что вот-вот проснется… Но нет, не проснулась Эмине — Иволга Чувашии… её похоронили в лесу, на поляне, о чём она просила в своих песнях…

О-о, как народ хотел, чтобы его любимые герои и певцы даже в гибели своей были красивы!..»

И, когда думаешь о судьбе полулегендарной юрась Эмине, которую народ никогда не забудет, невольно, приходят на ум слова древнего мудреца Курамши: «Певец, имеющий глубокие корни в своем народе, не может не покорить сердца людей…»

6

Фольклор, мифология — это память предков, информация о бытии, о мироздании, о миропонимании тех поколении, которые жили до нас несколькими тысячелетиями раньше.

«Трудно переоценить значение устного народного творчества для народа, который был лишен письменности. Фольклор в художественных образах рисовал людям их историю, был хранителем сложившихся в веках обычаев, традиций. Не случайно чувашский просветитель Иван Яковлев, названный В. И. Лениным человеком богатырского духа, начал создавать чувашскую литературу с обработки старинных сказок», — писал в свое время в предисловии к книге «Цветы Эльби» известный чувашский ученый, знаток чувашской народной педагогики и фольклора профессор Г. Н. Волков.

Люди издревле очень дорожили устным творчеством своего народа. У чувашей был обычай — рассказывать сказки, легенды и предания в ответ на доброе дело. Так, первый ученик Володи Ульянова, чуваш Никифор Охотников, которого юноша-гимназист готовил в университет, помогал овладевать древними языками, с любовью рассказывал своему молодому учителю древние сказания и легенды, пел героические песни родного народа. Так он хотел отблагодарить за доброе дело своего русского учителя.

Башкирский, татарский и чувашский народы, как мы уже отметили, прошли длинный и трудный исторический путь. Этнически сложившись ещё в незапамятные времена, как указывают многие исследователи, они в поисках счастья и вольной доли с центральноазиатских степей и полупустынь, а может, даже откуда-то из горных ущелей и зеленых равнин древнего Элама ^[95] и Шумера ^[96] (многое в языках, обычаях, мифологии и вышивках башкир, татар и чувашей дают основания думать и об этом) продвигались к широким, бескрайним степям Турана^[97] и Причерноморья, где шумели высокие травы, помогая умножать их бесчисленные стада, выращивать хлеб.

Оттуда предки башкир, татар и чувашей поднялись на север, на берега великих и шумных рек. И весь этот жизненный путь запечатлелся в памяти предков в виде легенд, преданий и мифов.

Но, к сожалению, устное народное творчество этих народов всё ещё достаточно не изучено. Только в последние годы научно-исследовательские учреждения этих автономных республик с усердием взялись за это дело и стали выпускать не только сами тексты памятников устного народного творчества, но и исследования. Но всё это ещё капля в море! Многое, очень многое ещё надо делать, чтобы фольклор башкир, татар и чувашей, наделяющих бассейн Волги и Урала, был в достаточной мере изучен, классифицирован и переведен на русский язык, чтобы он стал достоянием всей страны и всего мира.

Надо отметить, что особенно не везло мифологии как части фольклора. Мифология башкир, татар и чувашей слабо изучена и не известна даже широкому кругу исследователей, хотя за многие века существования этими народами была создана в виде мифов, сказаний и легенд стройная система космогонии, миропонимания, и заложены зачатки научного мышления. Мы до сих пор почти не встречали примеров ссылки известных ученых, исследователей мифологии народов мира, на башкирские, татарские и чувашские материалы. Даже М, И. Шахнович, досконально изучивший мифологии многих племен Африки, Азии, Крайнего Севера, в своей замечательной книге «Первобытная мифология и философия» не приводит ни одного примера из мифологии и фольклора башкир, татар и чувашей. А ведь у этих народов существует немало мифов и легенд, подтверждающих его интересные выводы о возникновении первобытной мифологии и философии.

А. С. Пушкин как-то заметил: «Уважение к минувшему — вот черта, отличающая образованность от дикости». Кем создавались мифы, легенды и предания, сказки и вообще произведения фольклора, пережившие многие поколения и до сих пор не потерявшие свою значимость?

Можно ли задать такой вопрос? Мне кажется, можно. Подумайте, ведь и река начинается с маленькой капли воды, вытекающей из безвестного родника. И хочется сказать, что мифы, легенды и предания, сказки и вообще произведения фольклора создавались теми, кто уважал минувшее, любил современное и со спокойной совестью ждал суда будущего, знал, что они сделали всё, что было в их силах.

Работая над этой книгой, составитель понимал, что мифология, фольклор — сложное и многообразное явление, но в нём главенствует одна извечная тема тема борьбы добра со злом, и тем оно ценнее для всех эпох. Характерно, что именно этот аспект выдвигает на первый план известный французский ученый Клод Леви-Стросс, коснувшийся общей природы мифологии и вообще устного народного творчества: «Миф всегда связан с событиями прошлого… но внутренняя ценность мифа выражается в том, что эти события, свершившиеся в определенный момент времени, создают постоянную структуру», которая соответствует как прошлому, так и настоящему и будущему».

Мифологический и вообще фольклорный материал башкир, татар и чувашей очень богат. В нём обильно представлены интереснейшие образцы уникального, скрещивания языческого, мусульманского, христианского и даже зороастровского мировоззрений. В нём мы находим наслоение некоторых философско-этических сплетений вероучений Древнего Египта, пришедшие к нашим предкам, как нам кажется, караванными путями, пролегшими с низовьев Нила до великой Волги.

Говоря это, я прежде всего думаю о древних обрядовых песнопениях башкир, которые сюжетной канвой и своей метафоричностью полностью перекликаются с древней «Авестой» — священной книгой зороастровцев; также думаю о событиях в древнечувашской мифологии, связанных с именем богини Сехметь. Сехметь у древних египтян дочь бога Ра, а у древних чувашей — дочь владыки вселенной Тангара. Интересным является частое упоминание в мифах и легендах древней Чувашии горы Арамази, которую невольно хочется отождествлять с известной Арамаздой армян, легендарная страна Саргун наводит мысли о безбрежных песках Кара-Кума и Кызыл-Кума. А в татарских сказках и преданиях часто встречаются Каф-тау (Кавказ), огнедышащие вулканы, моря и океаны.

Тщательное исследование мифов, легенд, преданий, сказок и исторических песен башкир, татар и чувашей, может быть, помогло бы приоткрыть некоторые тайны в самой истории этих народов. Чувашские, татарские и башкирские памятники устного народного творчества всё ещё ждут своих исследователей и берегут для них свои волшебные нити, ведущие в глубокое прошлое.

7

Сказка — это иногда таинственная, скрытая, а иногда раскрытая настежь душа народа с его поэтическим видением мира, окружающей природы, погодных условий и географии земли. Это очень хорошо выразил А. С. Пушкин: «Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу».

Сказка — это песня о своём времени, прекрасная птица, прилетевшая на свое дерево в свою весну, — сказано в книгах древних мудрецов. Бывает: меняются погодные условия, меняется весна, меняются деревья, меняются птицы и меняются песни. Новые веяния, новые поверья, новые обычаи, образ жизни меняют старые представления, старые образы в сказках, добавляют новые черты или же совсем новых героев и новые сюжеты. Наиболее устойчивые образы и сказочные сюжеты сохранились в устном творчестве чувашей.

Наиболее древние мотивы и сюжеты сохранились в таких чувашских сказках, как «В Стране Светлого дня», «Сьер-батор», «Удикан и Эдикан». Сказка «В Стране Светлого дня» является как бы воспоминанием о тысячелетней давности, о тех временах, когда кочевые предки чувашей, древнетюркские племена, жили в бескрайних пустынных и полупустынных степях, держали многотысячные табуны коней. И солнце светило в те времена так, что весь мир казался Страною Светлого дня. Дословно страна эта, где происходит действие сказки, называется Сара Кун, что переводится дословно Желтый, или Прекрасный, день. Желтый цвет в старинных народных песнях и сказках — синоним прекрасного. Эта сказка — своего рода ностальгия по древней прародине предков. А «Сьер-батор» — это есть часть большого мифического эпоса, древнейшая попытка философского осмысления бытия вселенной, земли, как прародительницы людей и всех других живых существ. Сьер — Земля, символ стойкости в борьбе за выживание в разных катаклизмах, которые происходили в природе и во вселенной. Очень любопытна оригинальнейшая сказка «Удикан и Эдикан» — философское осмысление победы разума над силами зла.

Во всех этих трех древнейших сказках непременный союзник и первейший помощник человека — конь — разумное и доброе существо, сопровождающее его во всех исканиях и бедах, радостях и победах. Недаром в древнейших чувашских верованиях даже череп головы коня защищает человека от беды, злого колдовства.

Внимательный читатель наверняка заметит, что во всех чувашских сказках, где в зачинах говорится о родителях героев, твердо проводится единая линия первенства женщины как главенствующей фигуры в семье. («Жили-были старуха со стариком…»; или: старику снится сон, в котором ему сказано то-то делать, но он сомневается в себе, пока ему не советует жена поверить в волшебство.) Ещё в начале XVIII века путешественники, побывавшие в Чувашии, отмечали, что ни один уважающий себя чуваш не начнет, дело, не посоветовавшись с женой. Всё это, видимо, отголоски древних верований чувашей, где идеи матриархата занимали крепкие позиции.

В татарских и башкирских сказках этого мы не наблюдаем. Видимо, верования, где чувствовалась первенствующая роль женщины в семье и обществе, сохранившиеся от матриархата идеи были уничтожены последующими пластами, сильным влиянием ислама и его шариата, пришедших на смену древней мифологии и философии всего устного народного творчества.

Влияние арабского, персидского фольклора и памятников древнейших литератур Востока чувствуется в некоторых сказках башкир, особенно татар. Некоторые персонажи пришли к этим народам вместе с исламом, вытесняя традиционные местные образы героев и демонических сил. Но они, претерпевая в местных условиях метаморфозу, стали до того плотью и кровью народного творчества этих народов, что их теперь трудно отделить от того пласта, на котором они плотно закреплены. Татарские дэвы до того отличаются от арабских и персидских, что иногда хочется найти, придумать для их обозначения другое слово.

Исконно татарские персонажи устного народного творчества (шурале и другие) плоть от плоти принадлежат этому ареалу, и все события, связанные с ними, невозможно отделить от местных условий.

Также и башкирские героические эпосы. Они привязаны к данной земле, даже происхождение многих персонажей связано с топонимикой: например, Урал-батыр, Яик, конь Акбузат… Часто можно наблюдать и такое: противостоят им, персонажам, связанным с башкирским местным ареалом, демонические силы или злые герои — ханы, дэвы, азраилы ^[98] — связанные с последующими наслоениями, пришедшими в устное народное творчество с изменениями уклада жизни.

Самое отличительное в башкирских сказках и сказаниях это то, что любимые народом герои всегда близки к отчей земле, к природе, крепко дружат с животным миром своего края. Конь для башкир, исконных степняков и кочевников, — первейший друг, советчик. и помощник во всех делах. Башкирские сказочники — вдохновенные певцы своего прекрасного края; местные названия рек, озер, гор, равнин и пастбищ, для них — святыня, как сама жизнь, во имя которой они пели свои бессмертные сказания, эпические песни о великих героях, которые крепко любили родной край, родной народ и совершали ради них такие подвиги, которые вечно будут жить в сердцах людей.

8

«Если хочешь знать истину, слушай, что говорит легенда», — гласит восточная поговорка.

Хотите расскажу, откуда появились легенды, предания, сказки, мифы и песни?

Это было очень давно. Обиделся на людей верховный бог чувашской мифологии Тангар — владыка всей вселенной. На этот раз не за то, что слишком возгордились они, люди, им же порожденные. Да, да, это бывало с ними. И посылал тогда Тангар на них своих детей, превратив их в злых зверей. И они быстро расправлялись с людьми, уничтожая гордых и непокорных… На этот раз с людьми происходило странное, совсем непонятное. Они не пытались достичь неба — жилища богов, не пытались овладеть тайнами, не подвластными даже богам. Нет, они стали забывать древние добрые обычаи, завещанные Тангаром. А это приводило к тому, что перестали почитать своих предков. И завертелась карусель: дети не слушались родителей, а те, в свою очередь, перестали заботиться о них…

Рассердился за это на людей Тангар и отнял у них память, отнял прошлое… А без памяти, без прошлого разве может быть будущее?!

Опомнились люди и стали просить Тангара вернуть им память, вернуть им прошлое, их историю.

Но владыка вселенной был неумолим. Не захотел он на этот раз сменить свой гнев на милость.

И тогда пожалела людей великая богиня златоволосая Пюлехсе — жена Тангара. Она стала просить, чтобы владыка вселенной сжалился над людьми:

— Верни им, что просят. Не обращай внимания на их каприз. Люди же — они, как дети неразумные: то им давай, то у них отнимай… Верни им память, прошлое… Пусть порадуются…

Разве может Тангар отказать той, которая владела его сердцем и любовью?!

— Ладно, — сказал он, — я верну им память. Но прошлое… прошлое людей я уже превратил в белых птиц. Ну бери их. Что хочешь, то и делай с ними…

Взяла Пюлехсе этих белых птиц к себе в изумрудные дворцы. И каждый день высылает она караваны белых птиц из своих изумрудных дворцов в разные стороны света. Медленно, медленно плывут караваны белых птиц по небу, и там, где люди жаждут узнать то, что было в древние времена, вылетают белые птицы из общего строя, быстро-быстро начинают махать крыльями. И падают белые перья белых птиц на землю, превращаясь в сказки, легенды, предания, мифы и песни. А в них — история, то, что было в старину, как жили в давние времена предки людей. Слушают их мудрецы и запоминают, а потом рассказывают своим детям, внукам. Так прошлое опять переходит вместе с людьми в будущее…

Мне кажется, лучше, чем эта сказка, о значении устного народного творчества и не скажешь. И я рад, читатель, что ты смог прикоснуться к белым перьям белых птиц из сказочного каравана Башкирии, Татарии и Чувашии…

МИХАИЛ ЮХМА

КОММЕНТАРИИ

БАШКИРСКИЕ СКАЗКИ

БОГАТЫРСКИЕ И ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

Урал-батыр. Сказка записана фольклористом А. И. Харисовым в 1956 году в городе Троицке Челябинской области. Распространенный сюжет башкирского героического эпоса. Сказка печаталась на башкирском и русском языках. В сборнике «Волга родная» печатается по тексту: Башкирские богатырские сказки. Уфа: Башкирское кн, изд-во, 1981.

Батыры-близнецы. Сказка записана в 1967 году. Сюжет распространен и у других народов. Печатается по тексту: Башкирские богатырские сказки. Уфа: Башкирское кн. изд. — во, 1981.

Тимерхан. Сказка записана в 1964 году. Печатается по тексту: Башкирские богатырские сказки. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1981.

Царь Караганда и девушка-богатырка. Сказка записана в 1968 году. Образ девушки-богатырки часто встречается в героических сказках и легендах тюркских народов. Печатается по тексту: Башкирские богатырские сказки. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1981.

Юлбат. Сказка записана в 1968 году. Печатается тексту: Башкирские богатырские сказки, Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1981.

Искатели лекарства. Сказка записана в 1930 году. Печатается по тексту: Башкирские богатырские сказки. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1981.

Алп-батыр. Сказка записана в 1938 году. Своеобразный вариант сюжета героического башкирского эпоса. Печатается по тексту: Башкирские богатырские сказки. Уфа: Башкирское кн. изд. — во, 1981.

Алпамыша-батыр. Сказка записана в 1972 году. Имеется несколько её вариантов. Печатается по тексту: Башкирские богатырские сказки. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1981.

Хунак и Имряк. Сказка записана в 60-е годы XX века. Печатается по тексту: Башкирские богатырские сказки. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1981.

Аюголак-Медвежье ухо. Сказка записана в 1939 году. Имеется несколько её вариантов. Печатается по тексту: Башкирские богатырские сказки. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1981. Название сказки для сборника «Волга родная» изменено составителем.

БЫТОВЫЕ СКАЗКИ

Ирендык. Сказ о курае. Золотая капля. Бай я пастух. Печатаются впервые. Переводы сделаны специально для сборника «Волга родная» Г. Шафиковым.

Кэкук (Кукушка). Сказка записана 3. Кутлугильдиной. Печатается по тексту: Башкирские предания и легенды. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1985.

Поющий журавль. Сказка записана в 1926 году. Печатается по тексту: Башкирские предания и легенды. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1985.

Воронёнок. Сказка записана в 20-е годы XX века. Печатается по тексту: Башкирские предания и легенды. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1985.

Янифа. Сказка записана в 1958 году. Печатается по тексту: Башкирские предания и легенды. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1985.

Калды. Сказка записана в деревне Исламбаево Башкирской АССР. Печатается по тексту: Башкирские предания и легенды. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1985.

Карасяс. Сказка записана 3. Игдавлетовым. Печатается по тексту: Башкирские предания и легенды. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1985.

Сабира. Сказка записана в 1976 году. Печатается по тексту: Башкирские предания и легенды. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1985.

Башкирский праздник. Сказка записана в 1963 году. Печатается по тексту: Башкирские предания и легенды. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1985.

СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

Переводы сказок этого раздела сделаны специально для сборника «Волга родная». Печатаются в переводе Г. Шафикова впервые.

ТАТАРСКИЕ СКАЗКИ

БОГАТЫРСКИЕ И ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

Золотое перо. Одна из самых распространенных татарских сказок. Неоднократно печаталась на татарском и русском языках. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. М.: Детская литература, 1957.

Тан-батыр. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Соломторхан. Популярная татарская сказка. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. М.: Детская литература, 1957.

Камыр-батыр. Печатается по текст у: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Гульчечек. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн, изд-во, 1970.

Алпамша и смелая Сандугач. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Гульназек. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Саран и Юмрат. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Знание всего дороже. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Падчерица. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Охотник и служанка. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Золотая птица. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Три голубя. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1986.

Мудрый старик. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1986.

Ум и Счастье. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1986.

Падишах, — визирь и мельник. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань; Татарское кн. изд-во, 1986.

БЫТОВЫЕ СКАЗКИ

Солдат — зять падишаха. Обманщик Тимер. Смелый Шомбай. Переводы этих сказок сделаны специально для сборника «Волга родная»: Печатается в переводе Р. Кожевниковой впервые.

Шурале. Распространенный сюжет. Сказка печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Работник Хритон. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

О кривой берёзе. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Два лентяя. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Как бедняк гуся делил: Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Бедняк и два бая. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Находчивый джигит. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Бай и работник. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Мудрая девушка. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

Волк и портной. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Портной, бесенок и медведь. Печатается по тексту: татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1970.

Старуха и медведь. Печатаемся по тексту: Татарские Народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1986.

Мудрая сова. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1986.

Петух и лиса. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1986.

Луна и Солнце. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн. изд-во, 1986.

Коза и овца. Печатается по тексту: Татарские народные сказки. Казань: Татарское кн, изд-во, 1986.

ЧУВАШСКИЕ СКАЗКИ

ВОЛШЕБНЫЕ И БОГАТЫРСКИЕ СКАЗКИ

Сьер-батор. Одна из самых древних чувашских сказок. В ней заметны следы древних мифологических взглядов на мироздание. Сказка имеет несколько вариантов. Публикуется вариант записи составителя сборника «Волга родная». Сказка записана в 1952 году от сказительницы Оста-Насьтук в селе Сугуты Батыревского района Чувашской АССР. Перевод сделан специально для сборни-, ка «Волга родная»: Печатается в переводе И. Юхмы впервые.

В Стране Светлого дня. Сказка восходит к древнейшему пласту — чувашского фольклора. Печатается по тексту: Сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во» 1963.

Эдикан и Удикан. Одна из самых популярных чувашских сказок. Печатается по тексту: Чувашские легенды и сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1979.

Богатыри. Популярная чувашская сказка. Печатается по тексту: Сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1963.

Кехерман-Кетил. Этот сюжет распространен и у других народов Востока. Печатается по тексту: Сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1963.

Лиге и Хархам. В сказке сохранились следы древнейшей истории чувашского народа. Печатается по тексту: Сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1963.

Качикруш-батор. Сюжет встречается и у других тюркских народов. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М.: Художественная литература, 1971. В целях упорядочения написания чувашских слов «патар» исправлен на «батор».

Альдюк. Печатается по тексту: Сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1963.

Алмас-батор. Восходит к древнейшей истории чувашского народа. Одноименный герой — Алмас, Алмуш, Эльмуш — имеется в фольклоре татар и башкир. Печатается по тексту: Сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1963. В целях упорядочения написания чувашских слов «батыр» исправлен на «батор».

Про девушку и про ужа. Распространенный сюжет. Сказка печатается по тексту: Чувашские народные сказки. М: Детская литература, 1975.

Как волшебник патшу проучил. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М.: Художественная литература, 1971.

БЫТОВЫЕ СКАЗКИ И ПОТЕШНЫЕ РАССКАЗЫ

Мусей. Печатается по тексту: Сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1963.

Глухой кум. Печатается по тексту: Сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1963.

Мать и дочь. Печатается по тексту; Сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1963.

Злая жена. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М.: Художественная литература, 1971.

Мудрая девочка. Печатается по тексту: Чувашски сказки. Мл Художественная литература, 1971.

Как патша узнал себе цену. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М: Художественная литература, 1971.

Коровий хвост. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М: Художественная литература, 1971.

Красавица Плаги. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М: Художественная литература, 1971.

Умный портной. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М: Художественная литература, 1971.

Дед и богач Исе. Печатается по тексту; Чувашские сказки: Мл Художественная литература, 1971.

Как дед у попа косил. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М: Художественная литература, 1971.

Как дед провёл черта. Печатается по тексту: Чувашские сказки: Мл Художественная литература, 1971.

Хитроумный совет. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М: Художественная литература, 1971.

Дедова молитва. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М: Художественная литература, 1971.

Дед и ворожея. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М: Художественная литература, 1971.

Как барин с деда шкуру снимал. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М: Художественная литература, 1971.

Прибаутка. Печатается по тексту: Чувашские сказки, М: Художественная литература, 1971.

СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

Волк, собака, кошка и мышь. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М: Художественная литература, 1971.

Лига и дятел. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М.: Художественная литература, 1971.

Коза, баран и семеро волков. Печатается по тексту: Чувашские сказки. М: Художественная литература, 1971.

Как собака подружилась с человеком. Печатается по тексту: Чувашские сказки и легенды. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1979. Как лиса обманула охотников. Печатается по тексту: Чувашские легенды и сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1979.

Кот и воробей. Печатается по тексту: Чувашские легенды и сказки. Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1979.

СОДЕРЖАНИЕ

БАШКИРСКИЕ СКАЗКИ

БОГАТЫРСКИЕ И ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

Урал-батыр (перевод Г, Шафикова) 6

Батыры-близнецы (перевод М. Рахимкулова) 17

Тимерхан (перевод Г. Шафикова) 19

Царь Караганда и девушка-богатырка (перевод Г. Шафикова) 23

Юлбат (перевод Д. Даминова)26

Искатели лекарства (перевод Б. Ахметшина) 36

Алп-батыр (перевод Е. Шафикова) 45

Алпамыша-батыр (перевод Г. Шафикова) 47

Хунак и Имряк (перевод Г. Шафикова) 54

Аюголак — Медвежье ухо (перевод Шафикова) 56

БЫТОВЫЕ СКАЗКИ

Ирендык (перевод Г. Шафикова) 65

Сказ о курае (перевод Г. Шафикова) 69

Золотая капля (перевод Г.Шафикова) 71

Бай и пастух (перевод Г.Шафикова) 74

Кэкук (Кукушка) (перевод Ф.Надршиной) 78

Поющий журавль (перевод Ф.Надршиной) 80

Воронёнок (перевод Г. Шафикова) 82

Янифа (перевод Г. Шафикова)84

Калды (перевод Г. Шафикова)87

Карасяс (перевод Г. Шафикова) 90

Сабира (перевод Г. Шафикова)93

Башкирский праздник (перевод Г, Шафикова) 95

СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

Лиса и перепелка (перевод Г. Шафикова) 96

Лиса и волк (перевод Г. Шафикова) 98

Лиса-сирота (перевод Г. Шафикова) 98

Лиса в берлоге медведя (перевод Г. Шафикова) 102

Лиса и беркут (перевод Г. Шафикова) 104

Лиса и сорока (перевод Г. Шафикова) 107

Мышь, медведь, волк, лиса (перевод Г. Шафикова) 107

Лиса и петух (перевод Г, Шафикова) 110

Хитрая лиса (перевод Г. Шафикова) 112

Осел, верблюд, лисах волк (перевод Г. Шафикова) 114

Лиса и медведь (перевод Г. Шафикова) 117

Медведь и пчелы (перевод Г. Шафикова) 118

Заяц и лев (перевод Г. Шафикова) 119

Заяц и еж (перевод Г. Шафикова) 120

Щедрый заяц (перевод Г. Шафикова) 122

Два барсука (перевод Г. Шафикова) 124

Пес Харыбай (перевод Г, Шафикова) 124

Кот-озорник (перевод Г. Шафикова) 125

Почему гуси пестрый? (перевод Г. Шафикова) 127

ТАТАРСКИЕ СКАЗКИ

БОГАТЫРСКИЕ И ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

Золотое перо (перевод М. Булатова) 130

Тан-батыр (перевод М. Булатова) 137

Соломторхан (перевод М. Булатова) 163

Камыр-батыр (перевод Г. Шариповой) 168

Гульчечек (перевод Г. Шариповой) 172

Алпамша и смелая Сандугач (перевод Г. Шариповой) 176

Гульназек (перевод Г. Шариповой) 187

Саран и Юмарт (перевод Г. Шариповой) 190

Знание всего дороже, (перевод М. Булатова) 193

Падчерица (перевод Г. Шариповой) 202

Охотник и служанка (перевод М. Булатова) 207

Золотая птица (перевод М. Булатова) 220

Три голубя (перевод С. Гильмутдиновой) 239

Мудрый старик (перевод Ф. Ситдиковой) 252

Ум и Счастье (перевод С. Шамси) 254

Падишах, визирь и мельник (перевод С. Гильмутдиновой) 257

БЫТОВЫЕ СКАЗКИ

Солдат — зять падишаха (перевод Р. Кожевниковой) 260

Обманщик Тимер (перевод Р. Кожевниковой) 263

Смелый Шомбай (перевод Р. Кожевниковой) 269

Шурале (перевод С. Гильмутдиновой) 273

Работник Хритон (перевод Г. Шариповой) 274

О кривой березе (перевод Г. Шариповой) 277

Два лентяя (перевод. С. Гильмутдиновой) 277

Как бедняк гуся делил (перевод Г. Шариповой) 278

Бедняк и два бая (перевод Г. Шариповой) 279

Находчивый джигит (перевод Г. Шариповой) 280

Бай и работник (перевод Г. Шариповой) 285

Мудрая девушка (перевод Р. Шагеевой) 287

СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

Волк и портной (перевод Г, Шариповой) 290

Портной, бесенок и медведь (перевод М. Булатова) 290

Старуха и медведь (перевод Р. Кожевниковой) 293

Мудрая сова (перевод И. Миннеханова) 295

Петух и лиса (перевод Р. Кожевниковой) 296

Луна и Солнце (перевод И. Миннеханова) 296

Коза и овца (перевод Р. Кожевниковой) 297

ЧУВАШСКИЕ СКАЗКИ

ВОЛШЕБНЫЕ И БОГАТЫРСКИЕ СКАЗКИ

Сьер-батор (перевод И. Юхма)300

В Стране Светлого дня (перевод Н. Данилова) 316

Эдикан и Удикан (перевод С. Шуртакова) 325

Богатыри (перевод Н. Данилова) 335

Кехермен-Кетил (перевод Н. Данилова) 348

Пиге и Хархам (перевод И. Данилова) 352

Качикруш-батор (перевод С. Григорьева) 359

Альдюк (перевод Н. Данилова) 366

Алмас-батор (перевод Н. Данилова) 368

Про девушку и про ужа (перевод Н. Данилова и А. Нечаева) 373

Как волшебник патшу проучил (перевод С. Григорьева) 380

БЫТОВЫЕ СКАЗКИ И ПОТЕШНЫЕ РАССКАЗЫ

Мусей (перевод Я. Данилова) 384

Глухой кум (перевод Н. Данилова) 387

Мать и дочь (перевод Н. Данилова) 387

Злая жена (перевод С. Григорьева) 388

Мудрая девочка (перевод С. Григорьева)390

Как патша узнал себе цену (перевод С. Григорьева) 392

Коровий хвост (перевод С. Григорьева)394

Красавица Плаги (перевод С. Григорьева) 396

Умный портной (перевод С. Григорьева) 398

Дед и богач Исе (перевод С. Григорьева) 398

Как дед у попа косил (перевод С. Григорьева) 399

Как дед провел черта (перевод С. Григорьева) 399

Хитроумный совет (перевод С. Григорьева) 400

Дедова молитва (перевод С. Григорьева) 400

Дед и ворожея (перевод С. Григорьева) 401

Как барин с деда шкуру снимал (перевод С. Григорьева) 401

Прибаутка (перевод С. Григорьева) 402

СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

Волк, собака, кошка и мышь (перевод С. Григорьева) 403

Лиса и дятел (перевод С. Григорьева) 404

Коза, баран и семеро волков (перевод С. Григорьева) 405

Как собака подружилась с человеком (перевод С. Шуртакова) 408

Как лиса обманула охотников (перевод С. Шартакова) 409

Кот и воробей (перевод С. Шуртакова) 410

Михаил Юха. Караваны белых птиц 412

Комментарии 425

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно её удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Батыр — богатырь, герой; храбрый, смелый, отважный человек. (Здесь и далее примечания составителя).

(обратно)

2

Урал — тау — Уральские горы.

(обратно)

3

Агидель — река Белая.

(обратно)

4

Юха — персонаж общетюркской мифологии — змея, которая прожила лет и способна превращаться в женщину или мужчину.

(обратно)

5

Ажаль — женский дух смерти, болезни, символ мора.

(обратно)

6

Акбузат — мифический конь белой масти.

(обратно)

7

Дэв (див) распространенные персонажи эпических сказаний и сказок народов Востока. Описываются в виде безобразных, огромного роста, покрытых шерстью существ.

(обратно)

8

Хэлу — почтительное обращение к девушке, обозначающее — сестричка-красавица.

(обратно)

9

Карагаш — чернобровая.

(обратно)

10

Такая форма приветствия существовала у многих тюркских народов. Во время схватки богатырь, как правило, наносил лишь ответный удар, не начиная бой первым.

(обратно)

11

Янган — тау — гора в Башкирии.

(обратно)

12

Курай — башкирский народный музыкальный инструмент типа свирели; изготовляется из стебля тростника

(обратно)

13

Аждаха — персонаж эпических, сказаний и сказок народов Востока. По башкирским стародавним преданиям, в аждаху превращается обыкновенная змея, прожившая от ста до пятисот лет. У некоторых тюркских народов — асьтаха.

(обратно)

14

Джины (джинны) — в арабской мифологии многоликий дух огня, принимающий формы людей и зверей.

(обратно)

15

Пэрии (пэри) персидской мифологии волшебное существо, охраняющее людей от злых духов. Здесь: разновидность нечистой силы.

(обратно)

16

Яман-тау — высокая гора на Южном Урале, дословно: плохая, нечистая гора.

(обратно)

17

Сэсэн — башкирский народный поэт — импровизатор, мастер устного творчества.

(обратно)

18

Борщевник — название съедобной травы, очень популярной среди многих народов Поволжья и Урала.

(обратно)

19

Кубаир — народное стихотворение, песня, былина.

(обратно)

20

1Масло земли — нефть.

(обратно)

21

Позвенеть уздечкой и оседлать того коня, который оглянется на звон, — традиционный мотив сказок башкир, татар и других тюркских народов.

(обратно)

22

Камча — плетка.

(обратно)

23

Акбурек — Белая шапка.

(обратно)

24

Зиндан (перс.) — тюрьма.

(обратно)

25

Отдать салям (салам) — поприветствовать, оказать почтение. Дословно: Салам алейкум (арабск.) — мир дому вашему, мир вам всем. Ответное приветствие — алейкум салам.

(обратно)

26

Уткуз — огненные глаза.

(обратно)

27

Караганда (древнетюрк.) — Черный демон.

(обратно)

28

Царь Бирмес — буквально: Не даст-царь.

(обратно)

29

Девять и семь — священные числа у многих тюркских народов.

(обратно)

30

Чувал — очаг с прямым дымоходом, служащий преимущественно для приготовления пищи.

(обратно)

31

Батман — мера веса; посуда, куда умещается бат веса — 16 кг.

(обратно)

32

Алп — исполин. Встречается и в других тюркских языках — Алып, Улып, Улп.

(обратно)

33

Бархын-Хылу — Бархын-красавица.

(обратно)

34

Яйляу — пастбища, места кочевок.

(обратно)

35

Майдан — площадь, сход, собрание на площади; здесь: состязание на площади.

(обратно)

36

Тулпар — общетюркский крылатый конь вдохновения, поэзии.

(обратно)

37

Полотенце применяется в спортивной борьбе многих тюрко — язычных народов.

(обратно)

38

Суюнсе — слово, употребляемое перед сообщением радостной вести, за которое полагается вознаграждение.

(обратно)

39

Майдан — здесь: в значении «сход».

(обратно)

40

Курмас — жареная пшеница.

(обратно)

41

Ирендык — название горного хребта, расположенного в юго-восточной Башкирии и образующего водораздел между рекой Уралом и её правым притоком Сакмаром (башкирское название — Хакмар).

(обратно)

42

Аксакал — буквально: белобородый; уважаемый, почтенный старик; предводитель племени, рода.

(обратно)

43

Сарты — оседлые узбеки.

(обратно)

44

Оло-тау — Пестрые горы.

(обратно)

45

После того как Башкирия вошла в состав России, территория Башкирии была разделена на несколько военно-территориальных частей — кантонов, которыми управляли кантонные начальники. В народе их называли просто кантонами.

(обратно)

46

Сабантуй — народный праздник у татар и башкир, справляется перед началом сева.

(обратно)

47

Байга — скачки на конях.

(обратно)

48

Кумган — кувшин для умывания.

(обратно)

49

Башбала — старший.

(обратно)

50

Уртансы — средний.

(обратно)

51

Кинзя-младший.

(обратно)

52

Карагуш — коршун-стервятник.

(обратно)

53

Мушка — насыпь (сооружение над жерновами мельницы, предназначенное для ссыпки зерна).

(обратно)

54

Заяц — годок — заяц, которому исполнился один год.

(обратно)

55

Медресе (арабск.) — школа.

(обратно)

56

Хальфа (арабск.) — учитель.

(обратно)

57

Абый — дядя (дяденька), всякий мужчина.

(обратно)

58

Бабай — старик, дед.

(обратно)

59

Таньга — здесь: монета.

(обратно)

60

Бялеши — мясные пирожки круглой формы.

(обратно)

61

Камыр — тесто.

(обратно)

62

Старуха — убыр — эквивалент бабы-яги для народов Поволжья. Она же — Убырлы Карчык.

(обратно)

63

Кубыз — народный музыкальный металлический губной инструмент.

(обратно)

64

Кочедык — приспособление для плетения лаптей.

(обратно)

65

Саран — скупой.

(обратно)

66

Юмарт — щедрый.

(обратно)

67

Мулла — служитель религиозного культа у мусульман.

(обратно)

68

Муэдзин — служитель при мечети.

(обратно)

69

Чапан — здесь: богатая верхняя одежда.

(обратно)

70

Былтыр — прошлый год.

(обратно)

71

Казий — судья.

(обратно)

72

Эффенди — господин.

(обратно)

73

Бешмет — мужская одежда тюркских и кавказских народов — плотно прилегающий к талии и груди и доходящий до колен костюм.

(обратно)

74

Мулла-имам — здесь: главный мулла в мечети.

(обратно)

75

Сабля-алдаспан — тяжелая сабля.

(обратно)

76

Ахбердинская сталь — лучшая на Поволжье, по названию местности, где изготовлялась эта сталь.

(обратно)

77

Пахта — жидкость, остающаяся при сбивании масла.

(обратно)

78

Пихамбар — языческий бог древних чувашей, хранитель счастья.

(обратно)

79

Киреметь — место, где, по поверию язычников-чувашей, пребывал бог, которому люди приносили жертвы.

(обратно)

80

Старик — хурсугал Чиге — правильно: Чиге-старик Хур-сухал. Отрицательный герой многих чувашских сказок и чувашской мифологии. Дословно: Дословно: старик ростом чиге (чиге — мера длины, локоть), а с бородой — хур (хур — мера длины, два локтя).

(обратно)

81

Пери — по поверию бывших язычников-чувашей, — название злого духа. В сказке это имя употреблено в двух значениях, в качестве имени царя и в собирательном значении как наименование населения царства Пери.

(обратно)

82

Царь земли — персонаж, не характерный для чувашских сказок, не связанный с мифологией язычников-чувашей. Отсюда одно из доказательств заимствования данной сказки чувашами, проживающими в Башкирии, от других народов.

(обратно)

83

Пиге и Хархам — здесь: имена девочек. Древнее значение: Пиге — госпожа, хозяйка; Хархам — рабыня.

(обратно)

84

Лертьм-лерт — подражательное слово.

(обратно)

85

Шайтан-черт.

(обратно)

86

Черяс — деревянная посуда для ягод и овощей.

(обратно)

87

Патша (чуваш.) — от падишаха — царь, властитель.

(обратно)

88

Чура — мужчина-раб.

(обратно)

89

Челяк — посуда для меда.

(обратно)

90

Полба — зерновой злак, один из видов пшеницы.

(обратно)

91

Шубашкар — чувашское название города Чебоксары.

(обратно)

92

Тус (общетюрк.) — друг, приятель.

(обратно)

93

Удаман — атаман.

(обратно)

94

Перевод Ирины Озеровой.

(обратно)

95

Элам — древнее название юго-запада Иранского плоскогорья.

(обратно)

96

Шумер — в древности — страна по нижнему течению рек Евфрата и Тигра.

(обратно)

97

Туран — древнее название Прикаспийской низменности.

(обратно)

98

Азраил — ангел смерти.

(обратно)

Оглавление

Волга Родная.
Сказки народов Башкирии, Татарии и Чувашии

 
БАШКИРСКИЕ СКАЗКИ

   
БОГАТЫРСКИЕ И ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

     
УРАЛ-БАТЫР

     
Батыры-Близнецы

     
ТИМЕРХАН

     
ЦАРЬ КАРАГАНДА[27] И ДЕВУШКА-БОГАТЫРКА

     
ЮЛБАТ

     
ИСКАТЕЛИ ЛЕКАРСТВА

     
АЛП[32]-БАТЫР

     
АЛПАМЫША-БАТЫР

     
ХУНАК И ИМРЯК

     
АЮГОЛАК — МЕДВЕЖЬЕ УХО

   
БЫТОВЫЕ СКАЗКИ

     
ИРЕНДЫК

     
СКАЗ О КУРАЕ

     
ЗОЛОТАЯ КАПЛЯ

     
БАЙ И ПАСТУХ

     
КЭКУК (Кукушка)

     
ПОЮЩИЙ ЖУРАВЛЬ

     
ВОРОНЁНОК

     
ЯНИФА

     
КАЛДЫ

     
КАРАСЯС

     
САБИРА

     
БАШКИРСКИЙ ПРАЗДНИК

   
СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

     
ЛИСА И ПЕРЕПЕЛКА

     
ЛИСА И ВОЛК

     
ЛИСА-СИРОТА

     
ЛИСА В БЕРЛОГЕ МЕДВЕДЯ

     
ЛИСА И БЕРКУТ

     
ЛИСА И СОРОКА

     
МЫШЬ, МЕДВЕДЬ, ВОЛК, ЛИСА

     
ЛИСА И ПЕТУХ

     
ХИТРАЯ ЛИСА

     
ОСЁЛ, ВЕРБЛЮД, ЛИСА, ВОЛК

     
ЛИСА И МЕДВЕДЬ

     
МЕДВЕДЬ И ПЧЕЛЫ

     
ЗАЯЦ И ЛЕВ

     
ЗАЯЦ И ЁЖ

     
ЩЕДРЫЙ ЗАЯЦ

     
ДВА БАРСУКА

     
ПЁС ХАРЫБАЙ

     
КОТ-ОЗОРНИК

     
ПОЧЕМУ ГУСИ ПЕСТРЫЕ?

 
ТАТАРСКИЕ СКАЗКИ

   
БОГАТЫРСКИЕ И ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

     
ЗОЛОТОЕ ПЕРО

     
ТАН-БАТЫР

     
СОЛОМТОРХАН

     
КАМЫР-БАТЫР

     
ГУЛЬЧЕЧЕК

     
АЛПАМША И СМЕЛАЯ САНДУГАЧ

     
ГУЛЬНАЗЕК

     
САРАН[65] И ЮМАРТ[66]

     
ЗНАНИЕ ВСЕГО ДОРОЖЕ

     
ПАДЧЕРИЦА

     
ОХОТНИК И СЛУЖАНКА

     
ЗОЛОТАЯ ПТИЦА

     
ТРИ ГОЛУБЯ

     
МУДРЫЙ СТАРИК

     
УМ И СЧАСТЬЕ

     
ПАДИШАХ, ВИЗИРЬ И МЕЛЬНИК

   
БЫТОВЫЕ СКАЗКИ

   
СОЛДАТ — ЗЯТЬ ПАДИШАХА

   
ОБМАНЩИК ТИМЕР

   
СМЕЛЫЙ ШОМБАЙ

   
ШУРАЛЕ

   
РАБОТНИК ХРИТОН

   
О КРИВОЙ БЕРЕЗЕ

   
ДВА ЛЕНТЯЯ

   
КАК БЕДНЯК ГУСЯ ДЕЛИЛ

   
БЕДНЯК И ДВА БАЯ

   
НАХОДЧИВЫЙ ДЖИГИТ

   
БАЙ И РАБОТНИК

   
МУДРАЯ ДЕВУШКА

   
СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

   
ВОЛК И ПОРТНОЙ

   
ПОРТНОЙ, БЕСЁНОК И МЕДВЕДЬ

   
СТАРУХА И МЕДВЕДЬ

   
МУДРАЯ СОВА

   
ПЕТУХ И ЛИСА

   
ЛУНА И СОЛНЦЕ

   
КОЗА И ОВЦА

 
ЧУВАШСКИЕ СКАЗКИ

   
ВОЛШЕБНЫЕ И БОГАТЫРСКИЕ СКАЗКИ

   
СЬЕР-БАТОР

     
1

     
2

     
3

     
4

     
5

     
6

     
7

     
8

   
В СТРАНЕ СВЕТЛОГО ДНЯ

   
ЭДИКАН И УДИКАН

   
БОГАТЫРИ

   
КЕХЕРМЕН-КЕТИЛ

   
ПИГЕ И ХАРХАМ[83]

   
КАЧИКРУШ-БАТОР

   
АЛЬДЮК

   
АЛМАС-БАТОР

   
ПРО ДЕВУШКУ И ПРО УЖА

   
КАК ВОЛШЕБНИК ПАТШУ[87] ПРОУЧИЛ

   
БЫТОВЫЕ СКАЗКИ И ПОТЕШНЫЕ РАССКАЗЫ

   
МУСЕЙ

   
ГЛУХОЙ КУМ

   
МАТЬ И ДОЧЬ

   
ЗЛАЯ ЖЕНА

   
МУДРАЯ ДЕВОЧКА

   
КАК ПАТША УЗНАЛ СЕБЕ ЦЕНУ

   
КОРОВИЙ ХВОСТ

   
КРАСАВИЦА ПЛАГИ

   
УМНЫЙ ПОРТНОЙ

   
ДЕД И БОГАЧ ИСЕ

   
КАК ДЕД У ПОПА КОСИЛ

   
КАК ДЕД ПРОВЕЛ ЧЁРТА

   
ХИТРОУМНЫЙ СОВЕТ

   
ДЕДОВА МОЛИТВА

   
ДЕД И ВОРОЖЕЯ

   
КАК БАРИН С ДЕДА ШКУРУ СНИМАЛ

   
ПРИБАУТКА

   
СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

   
ВОЛК, СОБАКА, КОШКА И МЫШЬ

   
ЛИСА И ДЯТЕЛ

   
КОЗА, БАРАН И СЕМЕРО ВОЛКОВ

   
КАК СОБАКА ПОДРУЖИЛАСЬ С ЧЕЛОВЕКОМ

   
КАК ЛИСА ОБМАНУЛА ОХОТНИКОВ

   
КОТ И ВОРОБЕЙ

 
Караваны белых птиц

   
1

   
2

   
3

   
4

   
5

   
6

   
7

   
8

 
КОММЕНТАРИИ

   
БАШКИРСКИЕ СКАЗКИ

   
БОГАТЫРСКИЕ И ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

   
БЫТОВЫЕ СКАЗКИ

   
СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

   
ТАТАРСКИЕ СКАЗКИ

БОГАТЫРСКИЕ И ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

   
БЫТОВЫЕ СКАЗКИ

   
СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

   
ЧУВАШСКИЕ СКАЗКИ

ВОЛШЕБНЫЕ И БОГАТЫРСКИЕ СКАЗКИ

   
БЫТОВЫЕ СКАЗКИ И ПОТЕШНЫЕ РАССКАЗЫ

   
СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ

 
СОДЕРЖАНИЕ

*** Примечания ***