Время чтения: 5 мин.
Один князь женился на прекрасной княжне и не успел еще на нее наглядеться, не успел с нею наговориться, не успел ее наслушаться, а уж надо было им расставаться, надо было ему ехать в дальний путь, покидать жену на чужих руках. Что делать! Говорят, век обнявшись не просидеть.
Много плакала княгиня, много князь ее уговаривал, заповедовал не покидать высока терема, не ходить на беседу, с дурными людьми не ватажиться, худых речей не слушаться. Княгиня обещала все исполнить.
Князь уехал, она заперлась в своем покое и не выходит.
Долго ли, коротко ли, пришла к ней женщина, казалось — такая простая, сердечная!
— Что,- говорит,- ты скучаешь? Хоть бы на божий свет поглядела, хоть бы по саду прошлась, тоску размыкала.
Долго княгиня отговаривалась, не хотела, наконец подумала: по саду походить не беда,- и пошла.
В саду разливалась ключевая хрустальная вода.
— Что,- говорит женщина,- день такой жаркий, солнце палит, а водица студеная так и плещет, не искупаться ли нам здесь?
— Нет, нет, не хочу!- А там подумала: ведь искупаться не беда!
Скинула сарафанчик и прыгнула в воду. Только окунулась, женщина ударила ее по спине.
— Плыви ты,- говорит,- белою уточкой!
И поплыла княгиня белою уточкой.
Ведьма тотчас нарядилась в ее платье, убралась, намалевалась и села ожидать князя.
Только щенок вякнул, колокольчик звякнул, она уж бежит навстречу, бросилась к князю, целует, милует. Он обрадовался, сам руки протянул и не распознал ее.
А белая уточка нанесла яичек, вывела деточек: двух хороших, а третьего — заморышка; и деточки ее вышли — ребяточки.
Она их вырастила, стали они по реченьке ходить, злату рыбку ловить, лоскутики собирать, кафтанчики сшивать, да выскакивать на бережок, да поглядывать на лужок.
— Ох, не ходите туда, дети!- говорила мать.
Дети не слушали; нынче поиграют на травке, завтра побегают по муравке, дальше, дальше — и забрались на княжий двор.
Ведьма чутьем их узнала, зубами заскрипела. Вот она позвала деточек, накормила-напоила и спать уложила, а там велела разложить огня, навесить котлы, наточить ножи.
Легли два братца и заснули; а заморышка, чтоб не застудить, приказала им мать в пазушке носить,- заморышек-то и не спит, все слышит, все видит.
Ночью пришла ведьма под дверь и спрашивает:
— Спите вы, детки, иль нет? Заморышек отвечает:
— Мы спим — не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати: огни кладут калиновые, котлы высят кипучие, ножи точат булатные!
— Не спят!
Ведьма ушла, походила-походила, опять под дверь.
— Спите, детки, или нет? Заморышек опять говорит то же:
— Мы спим — не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати: огни кладут калиновые, котлы высят кипучие, ножи точат булатные!
“Что же это все один голос?”- подумала ведьма, отворила потихоньку дверь, видит: оба брата спят крепким сном, тотчас обвела их мертвой рукой — и они померли.
Поутру белая уточка зовет деток: детки не идут. Зачуяло ее сердце, встрепенулась она и полетела на княжий двор.
На княжьем дворе, белы как платочки, холодны как пласточки, лежали братцы рядышком.
Кинулась она к ним, бросилась, крылышки распустила, деточек обхватила и материнским голосом завопила:
- — Кря, кря, мои деточки!
- Кря, кря, голубяточки!
- Я нуждой вас выхаживала,
- Я слезой вас выпаивала,
- Темну ночь недосыпала,
- Сладок кус недоедала!
— Жена, слышишь, небывалое? Утка приговаривает.
— Это тебе чудится! Велите утку со двора прогнать!
Ее прогонят, она облетит да опять к деткам:
- — Кря, кря, мои деточки!
- Кря, кря, голубяточки!
- Погубила вас ведьма старая,
- Ведьма старая, змея лютая,
- Змея лютая, подколодная;
- Отняла у нас отца родного,
- Отца родного — моего мужа,
- Потопила нас в быстрой реченьке,
- Обратила нас в белых уточек,
- А сама живет-величается!
“Эге!” — подумал князь и закричал:
— Поймайте мне белую уточку! Бросились все, а белая уточка летает и никому не дается; выбежал князь сам, она к нему на руки пала. Взял он ее за крылышко и говорит:
— Стань белая береза у меня позади, а красная девица впереди!
Белая береза вытянулась у него позади, а красная девица стала впереди, и в красной девице князь узнал свою молодую княгиню.
Тотчас поймали сороку, подвязали ей два пузырька, велели в один набрать воды живящей, в другой — говорящей. Сорока слетала, принесла воды. Сбрызнули деток живящею водою — они встрепенулись, сбрызнули говорящею — они заговорили.
И стала у князя целая семья, и стали все жить-поживать, добро наживать, худо забывать.
А ведьму привязали к лошадиному хвосту, размыкали по полю: где оторвалась нога — там стала кочерга; где рука — там грабли; где голова — там куст да колода. Налетели птицы — мясо поклевали, поднялися ветры — кости разметали, и не осталось от ней ни следа, ни памяти!
| The White Duck | |
|---|---|
The tsar captures the white duck in his hands. Illustration from The Yellow Fairy Book (1894). |
|
| Folk tale | |
| Name | The White Duck |
| Aarne–Thompson grouping | ATU 403 (The White and the Black Bride) |
| Country | Russia |
| Origin Date | 1858 |
| Published in | Narodnye russkie skazki by Alexander Afanasyev |
The White Duck (Russian: Белая уточка) is a Russian fairy tale collected by Alexander Afanasyev in Narodnye russkie skazki.[1] Andrew Lang included it in The Yellow Fairy Book.[2]
Synopsis[edit]
A king had to leave his newly-wed wife for a journey. He sternly warned her against leaving the women’s quarters and listening to bad advice. But an envious wicked witch lured her into the garden and into a pool, and turned her into a white duck, herself taking the queen’s own form and place.
Meanwhile, the white duck built a nest, laid three eggs, and hatched two fluffy ducklings and one little drake. She warned them against the castle, because an evil witch lived there, but one day the witch saw them and lured them inside. The ducklings slept but the drake stayed awake, and when the witch called if they were asleep, the drake answered. But after two answers, the witch went in to see, and saw the ducklings were asleep, so she killed them.
The white duck found the bodies and lamented over them. The king wondered at it, and although the witch tried to persuade him it was nothing but quacking, he ordered that the duck be captured. His servants could not, but he went himself, and she flew to his hands and became a woman. She told of a bottle in the nest in the garden—or, they sent a magpie for magic water—which, sprinkled on the ducklings and drake, turned them into three lovely children. The witch was then put to death through dismemberment and nothing remained of her.
Translations[edit]
The tale was also translated «from the Skazki» of Petr Polevoi by Robert Nisbet Bain;[3] as The White Duckling by Nathan Haskell Dole,[4] and as The Little White Duck by professor Jack V. Haney.[5]
Analysis[edit]
Soon after he developed his classification of folktales, Finnish folklorist Antti Aarne published, in 1912, a study on the collections of the Brothers Grimm, Austrian consul Johann Georg von Hahn, Danish folklorist Svend Grundtvig, Swiss scholar Laura Gonzenbach and Afanasyev. According to this primary system, developed in 1910, the tale fits type 403, «The White and the Black Bride»: the antagonist throws the maiden in the water and takes her place as the hero’s bride; the maiden transforms into a dove or a type of water fowl (duck, goose).[6]
See also[edit]
- The Three Little Men in the Wood
- The White and the Black Bride
- The Witch in the Stone Boat
- The Wonderful Birch
References[edit]
- ^ Afanasʹev, Aleksandr Nikolaevich. Narodnyi͡a︡ russkīi͡a︡ skazki. Volume 4. Moskva: 1858. pp. 140-143. [1]
- ^ The White Duck from The Yellow Fairy Book.
- ^ Polevoi, Petr. Russian fairy tales from the Russian of Polevoi. Translated by R. Nisbet Bain. New York: Frederick A. Stokes Co.. 1915. pp. 159-165.
- ^ Dole, Nathan Haskell. The Russian Fairy Book. Cambridge, the University Press, 1907. pp. 81-90.
- ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. pp. 356-358. muse.jhu.edu/book/42506.
- ^ Aarne, Antti. Übersicht der mit dem Verzeichnis der Märchentypen in den Sammlungen Grimms, Grundtvigs, Afanasjews, Gonzenbachs und Hahns übereinstimmenden Märchen. FFC 10. Helsinki: Suomalaisen Tiedeakatemian Kustantama, 1912. p. 9. [2]
External links[edit]
- The White Duck
- «Proppian Analysis of The White Duck»
The full text of Белая уточка at Wikisource
The full text of Белая уточка at Wikisource| The White Duck | |
|---|---|
|
The tsar captures the white duck in his hands. Illustration from The Yellow Fairy Book (1894). |
|
| Folk tale | |
| Name | The White Duck |
| Aarne–Thompson grouping | ATU 403 (The White and the Black Bride) |
| Country | Russia |
| Origin Date | 1858 |
| Published in | Narodnye russkie skazki by Alexander Afanasyev |
The White Duck (Russian: Белая уточка) is a Russian fairy tale collected by Alexander Afanasyev in Narodnye russkie skazki.[1] Andrew Lang included it in The Yellow Fairy Book.[2]
Synopsis[edit]
A king had to leave his newly-wed wife for a journey. He sternly warned her against leaving the women’s quarters and listening to bad advice. But an envious wicked witch lured her into the garden and into a pool, and turned her into a white duck, herself taking the queen’s own form and place.
Meanwhile, the white duck built a nest, laid three eggs, and hatched two fluffy ducklings and one little drake. She warned them against the castle, because an evil witch lived there, but one day the witch saw them and lured them inside. The ducklings slept but the drake stayed awake, and when the witch called if they were asleep, the drake answered. But after two answers, the witch went in to see, and saw the ducklings were asleep, so she killed them.
The white duck found the bodies and lamented over them. The king wondered at it, and although the witch tried to persuade him it was nothing but quacking, he ordered that the duck be captured. His servants could not, but he went himself, and she flew to his hands and became a woman. She told of a bottle in the nest in the garden—or, they sent a magpie for magic water—which, sprinkled on the ducklings and drake, turned them into three lovely children. The witch was then put to death through dismemberment and nothing remained of her.
Translations[edit]
The tale was also translated «from the Skazki» of Petr Polevoi by Robert Nisbet Bain;[3] as The White Duckling by Nathan Haskell Dole,[4] and as The Little White Duck by professor Jack V. Haney.[5]
Analysis[edit]
Soon after he developed his classification of folktales, Finnish folklorist Antti Aarne published, in 1912, a study on the collections of the Brothers Grimm, Austrian consul Johann Georg von Hahn, Danish folklorist Svend Grundtvig, Swiss scholar Laura Gonzenbach and Afanasyev. According to this primary system, developed in 1910, the tale fits type 403, «The White and the Black Bride»: the antagonist throws the maiden in the water and takes her place as the hero’s bride; the maiden transforms into a dove or a type of water fowl (duck, goose).[6]
See also[edit]
- The Three Little Men in the Wood
- The White and the Black Bride
- The Witch in the Stone Boat
- The Wonderful Birch
References[edit]
- ^ Afanasʹev, Aleksandr Nikolaevich. Narodnyi͡a︡ russkīi͡a︡ skazki. Volume 4. Moskva: 1858. pp. 140-143. [1]
- ^ The White Duck from The Yellow Fairy Book.
- ^ Polevoi, Petr. Russian fairy tales from the Russian of Polevoi. Translated by R. Nisbet Bain. New York: Frederick A. Stokes Co.. 1915. pp. 159-165.
- ^ Dole, Nathan Haskell. The Russian Fairy Book. Cambridge, the University Press, 1907. pp. 81-90.
- ^ Haney, Jack V. The Complete Folktales of A. N. Afanas’ev. Volume II: Black Art and the Neo-Ancestral Impulse. Jackson: University Press of Mississippi. 2015. pp. 356-358. muse.jhu.edu/book/42506.
- ^ Aarne, Antti. Übersicht der mit dem Verzeichnis der Märchentypen in den Sammlungen Grimms, Grundtvigs, Afanasjews, Gonzenbachs und Hahns übereinstimmenden Märchen. FFC 10. Helsinki: Suomalaisen Tiedeakatemian Kustantama, 1912. p. 9. [2]
External links[edit]
- The White Duck
- «Proppian Analysis of The White Duck»
- The full text of Белая уточка at Wikisource
Русская народная сказка «Белая уточка» читать текст онлайн:
Один князь женился на прекрасной княжне и не успел еще на нее наглядеться, не успел с нею наговориться, не успел ее наслушаться, а уж надо было им расставаться, надо было ему ехать в дальний путь, покидать жену на чужих руках. Что делать! Говорят, век обнявшись не просидеть.
Много плакала княгиня, много князь ее уговаривал, заповедовал не покидать высока терема, не ходить на беседу, с дурными людьми не ватажиться, худых речей не слушаться. Княгиня обещала все исполнить.
Князь уехал, она заперлась в своем покое и не выходит.
Долго ли, коротко ли, пришла к ней женщина, казалось — такая простая, сердечная!
— Что,- говорит,- ты скучаешь? Хоть бы на божий свет поглядела, хоть бы по саду прошлась, тоску размыкала.
Долго княгиня отговаривалась, не хотела, наконец подумала: по саду походить не беда,- и пошла.
В саду разливалась ключевая хрустальная вода.
— Что,- говорит женщина,- день такой жаркий, солнце палит, а водица студеная так и плещет, не искупаться ли нам здесь?
— Нет, нет, не хочу!- А там подумала: ведь искупаться не беда!
Скинула сарафанчик и прыгнула в воду. Только окунулась, женщина ударила ее по спине.
— Плыви ты,- говорит,- белою уточкой!
И поплыла княгиня белою уточкой.
Ведьма тотчас нарядилась в ее платье, убралась, намалевалась и села ожидать князя.
Только щенок вякнул, колокольчик звякнул, она уж бежит навстречу, бросилась к князю, целует, милует. Он обрадовался, сам руки протянул и не распознал ее.
А белая уточка нанесла яичек, вывела деточек: двух хороших, а третьего — заморышка; и деточки ее вышли — ребяточки.
Она их вырастила, стали они по реченьке ходить, злату рыбку ловить, лоскутики собирать, кафтанчики сшивать, да выскакивать на бережок, да поглядывать на лужок.
— Ох, не ходите туда, дети!- говорила мать.
Дети не слушали; нынче поиграют на травке, завтра побегают по муравке, дальше, дальше — и забрались на княжий двор.
Ведьма чутьем их узнала, зубами заскрипела. Вот она позвала деточек, накормила-напоила и спать уложила, а там велела разложить огня, навесить котлы, наточить ножи.
Легли два братца и заснули; а заморышка, чтоб не застудить, приказала им мать в пазушке носить,- заморышек-то и не спит, все слышит, все видит.
Ночью пришла ведьма под дверь и спрашивает:
— Спите вы, детки, иль нет? Заморышек отвечает:
— Мы спим — не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати: огни кладут калиновые, котлы высят кипучие, ножи точат булатные!
— Не спят!
Ведьма ушла, походила-походила, опять под дверь.
— Спите, детки, или нет? Заморышек опять говорит то же:
— Мы спим — не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати: огни кладут калиновые, котлы высят кипучие, ножи точат булатные!
«Что же это все один голос?»- подумала ведьма, отворила потихоньку дверь, видит: оба брата спят крепким сном, тотчас обвела их мертвой рукой — и они померли.
Поутру белая уточка зовет деток: детки не идут. Зачуяло ее сердце, встрепенулась она и полетела на княжий двор.
На княжьем дворе, белы как платочки, холодны как пласточки, лежали братцы рядышком.
Кинулась она к ним, бросилась, крылышки распустила, деточек обхватила и материнским голосом завопила:
— Кря, кря, мои деточки!
Кря, кря, голубяточки!
Я нуждой вас выхаживала,
Я слезой вас выпаивала,
Темну ночь недосыпала,
Сладок кус недоедала!
— Жена, слышишь, небывалое? Утка приговаривает.
— Это тебе чудится! Велите утку со двора прогнать!
Ее прогонят, она облетит да опять к деткам:
— Кря, кря, мои деточки!
Кря, кря, голубяточки!
Погубила вас ведьма старая,
Ведьма старая, змея лютая,
Змея лютая, подколодная;
Отняла у нас отца родного,
Отца родного — моего мужа,
Потопила нас в быстрой реченьке,
Обратила нас в белых уточек,
А сама живет-величается!
«Эге!» — подумал князь и закричал:
— Поймайте мне белую уточку! Бросились все, а белая уточка летает и никому не дается; выбежал князь сам, она к нему на руки пала. Взял он ее за крылышко и говорит:
— Стань белая береза у меня позади, а красная девица впереди!
Белая береза вытянулась у него позади, а красная девица стала впереди, и в красной девице князь узнал свою молодую княгиню.
Тотчас поймали сороку, подвязали ей два пузырька, велели в один набрать воды живящей, в другой — говорящей. Сорока слетала, принесла воды. Сбрызнули деток живящею водою — они встрепенулись, сбрызнули говорящею — они заговорили.
И стала у князя целая семья, и стали все жить-поживать, добро наживать, худо забывать.
А ведьму привязали к лошадиному хвосту, размыкали по полю: где оторвалась нога — там стала кочерга; где рука — там грабли; где голова — там куст да колода. Налетели птицы — мясо поклевали, поднялися ветры — кости разметали, и не осталось от ней ни следа, ни памяти!
Post Views: 130