Бен хеллман сказка и быль история русской детской литературы

Не менее восьмидесяти процентов всех русских книг для детей, напечатанных в XVIII веке, были изданы в последние три его десятилетия. Наибольшей популярностью пользовались иллюстрированные словари, учебники в форме диалогов, нравоучительные рассказы и сборники древнегреческих и латинских текстов. Появились и книги для развлечения – главным образом народные и волшебные сказки. Лишь немногие русские авторы проявляли интерес к детской литературе, но среди них мы все-таки находим такие замечательные фигуры той эпохи, как Екатерина Великая и издатель Николай Новиков.

Рост количества публикаций для детей во второй половине столетия был обусловлен сразу несколькими причинами. Благодаря императрице Екатерине веянья французского Просвещения дошли до России; возникла уверенность в том, что для развития человека и общества в целом нужны знания. Литература должна была стать жизненно важной частью обучения и воспитания. Все на свете надо рационально объяснить и доказать. Педагогические идеи Жан-Жака Руссо основывались на ценности детства как такового. Ребенок имеет право оставаться ребенком и развиваться сообразно унаследованной им природе. Руссо не уделял большого внимания детской литературе, но его культ детства, поры, когда человеческая природа еще не испорчена, проложил дорогу сентиментализму и предромантизму в литературе.

Недовольный слишком сложной структурой существовавших в то время грамматик Николай Курганов (ок. 1725 – 1796), московский профессор математики и навигации, решил составить свою собственную грамматику, «Письмовник» (1769). Поначалу книга носила название «Российская универсальная грамматика». Она включала в себя сведения не только о грамматике, но и о русской истории и различным научным предметам. Наиболее важное достижение Курганова заключается в том, что в «Письмовник» была включена существенная литературная часть с «замысловатыми краткими повестями», в основном переводными, стихотворениями, народной поэзией, пословицами, загадками и афоризмами. Новаторством было использование в «Письмовнике» фольклора. Среди тысячи собранных пословиц и поговорок были некоторые радикального толка: «Закон как паутина: шмель проскользнет, a муха увязнет», «Близ царя, близ смерти», «Царь далеко, a Бог высоко». «Письмовник» выстроен так, что он начинается с простых текстов, но постепенно материалы для чтения все усложняются. Кроме того, автор хотел, чтобы молодежь получала от книги не только знания, но и удовольствие. Многие писатели, среди них Александр Пушкин, Николай Гоголь и Александр Герцен, вспоминали книгу Курганова с благодарностью. «Письмовник» создавался для подростков, но скоро его стали читать и малообразованные взрослые. Одиннадцатое издание книги появилось в 1831 году.

К воспитанникам пансиона для детей из благородных семей в Богородицке обращена «Детская философия, или Нравоучительные разговоры между одной госпожой и ее детьми» (1776 – 1779) Андрея Болотова (1738 – 1833), философа, ученого и основателя русской агрономической науки. Этот огромный труд был создан по образу популярного тогда произведения Жанны-Мари Лепренс де Бомон Magasin des enfants (1756), известного в России под названием «Детское училище» (1761 – 1768). Разговоры матери и ее двух детей о религии и морали ведутся в духе идей Просвещения, жесткие предписания заменены дискуссией. Дети решают больше не шалить и внимательно слушают мудрые слова любящей матери. На основе религиозного мировоззрения Болотов, опираясь на современные достижения науки, объясняет устройство Вселенной.

Для своего детского школьного театра, одного из первых такого рода в России, Болотов написал несколько пьес; только одна из них, «Несчастные сироты» (1781), была напечатана. Ее герои – двое сирот, девочка Серафима и мальчик Эраст. Опекун, злодейский помещик Злосердов, пытается присвоить себе их наследство. «Словом, не мы ему дороги, а наши деревни», – объясняет девочка. Злосердов хочет отравить мальчика и женить собственного сына, «изверга естества», на Серафиме. Но злодейство предотвращено благородным графом Благонравовым, который появляется в виде deus ex machina в критический момент. Принципом трех единств, стандартными персонажами, «говорящими именами» и конфликтом между добродетелью и злодейством пьеса напоминает фонвизинского «Бригадира» (1768 – 1769). В постановках пьесы Болотова большинство ролей играли дети-актеры.

Другим русским драматургом, писавшим для детей, был Николай Сандунов (1769 – 1832). Директор детского театра при Московском университетском благородном пансионе, он хорошо знал правила драматургии, что очевидно из его четко структурированной пьесы «Солдатская школа» (1794). Пьеса не избегает социальной критики: Сандунов показывает, какое беззаконие царит в деревнях, томящихся под властью деспотичного приказчика Занозы. Бедные крестьяне живут в постоянном страхе. Но когда Заноза пытается силой заставить красавицу-крестьянку Анюту выйти за него замуж, ему дает отпор брат девушки Иосиф. Юноша готов пожертвовать жизнью ради сестры. Когда на сцене появляется генерал Добросерд, зло наказано и добро торжествует.

Переписка Екатерины Великой (1729 – 1796) с французскими философами хорошо известна, но кроме этого царица была еще и издателем журналов и автором сочинений различных жанров, включая произведения для детей. Для своих внуков она составила букварь (1781), собрала детскую библиотеку и написала несколько нравоучительных диалогов и сказок. «Сказка о Царевиче Хлоре» (1781) и «Сказка о Царевиче Февее» (1783) стали первыми прозаическими художественными произведениями для детей, написанными на русском языке. Обе аллегорические сказки созданы в духе классицизма и лишены каких-либо особых национальных черт; кроме того, их нравственные уроки представлены в абстрактной форме. Герою «Сказки о Царевиче Хлоре» дана задача найти розу без шипов, символ добродетели. В помощниках у него наставник по имени Рассудок и две трости – Честность и Истина. Ему удается достичь заветной цели, избежав всех искушений и препятствий, он в конце концов становится идеальным монархом. Необычное имя Хлор Екатерина нашла в римской истории: Констанций I Хлор (Бледный) был римским императором в 305 – 306 годах.

Переусложненная, бессвязная «Сказка о Царевиче Февее» иллюстрирует идеалы Руссо в области естественного воспитания. Для Екатерины основная цель воспитания – развитие «здравого тела и умонаклонения к добру». Только избегая «печальных воображений» и «уныние наносящих рассказов», можно воспитать неунывающий дух.

Чтение для сердца и разума

Самым примечательным культурным персонажем екатерининской эпохи можно назвать Николая Новикова (1744 – 1818). Убежденный франкмасон, он оказался в самом центре либеральной оппозиции в России, и именно он опубликовал большинство книг, вышедших в 1780-х годах. Были среди них и учебники для детей. В одной из педагогических статей Новиков утверждает, что «никакой художник или ремесленник не может ничего сделать без надобных ему орудий; и есть пословица: ученик без книги, как солдат без ружья. Однако в некоторых домах терпят гофмейстеры и в книгах недостаток». За десять лет Новиков опубликовал свыше сорока книг для детей, в основном переводы и познавательную литературу.

Самый важный вклад Новикова в детскую литературу заключается в создании журнала «Детское чтение для сердца и разума» (1785 – 1789), распространявшегося бесплатно еженедельного приложения к его газете «Московские ведомости». В первых же строках издатель объясняет свое новаторское начинание. Те дети, которые знают французский или немецкий, не испытывают никаких трудностей в подборе подходящего чтения, но те, кто по финансовым или иным причинам не выучил иностранных языков, остаются с пустыми руками. Кроме того, русские дети, по мнению Новикова, должны упражняться в родном языке: «Однако несправедливо оставлять и собственный свой язык, или еще и презирать его. Всякому, кто любит свое Отечество, весьма прискорбно видеть многих из вас, которые лучше знают по-французски, нежели по-русски». Читая иностранные издания, добавлял он, русские дети могут заразиться предубеждениями против своего отечества.

Новиков, в духе идей Просвещения, предлагал детям от шести до двенадцати широкий спектр материалов для внешкольного чтения. Тексты были написаны легким, доступным детям языком. Научные знания популяризированы и изложены в большинстве случаев в форме диалогов. Добрый друг издателя по имени Добросерд собирает детишек для разговора, отец с сыном ведут беседы об естественнонаучных феноменах, таких как солнце, вода и снег, или о более сложных вопросах, например об устройстве Вселенной. История чаще всего оказывается историей древних народов, а география преимущественно изучает дальние страны, например Индию и Китай, а не собственно Россию.

Подтверждение тому, что просветительские цели Новикова и его журнала были достигнуты, мы находим позже, например, у Сергея Аксакова: «В детском уме моем произошел совершенный переворот, и для меня открылся новый мир. (…) Многие явления в природе, на которые я смотрел бессмысленно, хотя и с любопытством, получили для меня смысл, значение и стали еще любопытнее».

Одной из провозглашенных Новиковым целей было формирование примерного христианина и гражданина. В каждом выпуске в качестве эпиграфов представлены цитаты из Библии. Нравоучительные истории обращают внимание ребенка на его обязанности перед Богом и царем, перед учителями, родителями, ближними и самим собой. Маленький Федор, который приобрел дурную привычку транжирить время и спать допоздна, однажды случайно просыпается в пять часов утра и в восторге от незнакомых ощущений решает начать новую жизнь («Начало только трудно»). Избалованный юноша из благородного семейства, отосланный отцом в деревню, учится ценить сельскую жизнь, крестьянскую работу и красоту природы («Переписка отца с сыном о деревенской жизни»). В других текстах осуждаются классовые предрассудки, лень, тщеславие, невежество, суеверия, например предсказание будущего или толкование снов. Юным читательницам даются советы по уходу за собой. В журнале регулярно появлялись басни и загадки.

Публикации в «Детском чтении для сердца и разума» не были подписаны. Большинство из них являлось на самом деле слегка русифицированными заимствованиями из немецких детских журналов или из «Детской библиотеки» Иоахима Кампе. Знаменитая «Детская библиотека» Кампе на самом деле послужила образцом и источником многих тогдашних детских книг в России. Это были сборники, включавшие в себя прозаические и поэтические сочинения: нравоучительные истории, басни, поучительные разговоры, исторические анекдоты и драматические сценки. Первое такое издание называлось «Нового рода игрушка, или Забавные и нравоучительные сказки, для употребления самых маленьких детей» (1776). Антология в четырех томах, «Золотое зеркало для детей, содержащее в себе сто небольших повестей для образования разума и сердца в юношестве» (1787), включала в себя тексты, заимствованные у Кампе и у французского автора Арно Беркена. По словам специалиста по русской детской литературе этой эпохи Марины Костюхиной, четыре тома стали «энциклопедией детских пороков и добродетелей».

Новиков надеялся, что русские авторы вскоре обратятся к детской литературе по его примеру, но только Николай Карамзин (1766 – 1826), тогда новое имя в литературе, заинтересовался этой возможностью. В 1787 году Карамзин и Александр Петров (ок. 1763 – 1793) возглавили журнал Новикова и коренным образом изменили его направление. Страницы журнала заполнились длинными сочинениями для детей постарше. Наибольшим успехом пользовалась французская писательница Стефани де Жанлис, которая в свое время оказала большое влияние на чтение для девочек по всей Европе. Отрывки из ее романов Les veillées du château и Nouveaux contes moraux en nouvelles historiques (1784), в которых отразились взгляды Руссо на воспитание, выпуск за выпуском публиковались в переводе Карамзина под названием «Деревенские вечера». Мадам де Жанлис учила манерам и обычаям и превозносила в сентиментальном духе нравственные достижения. Ее длинный нравоучительный роман «Альфонсо и Далинда» упоминается в «Униженных и оскорбленных» (1861) Достоевского как потрясающее чтение; воспоминание о романе снова вызывает у героя слезы на глазах. А вот в «Войне и мире» (1865 – 1869) Толстого дети используют имя мадам де Жанлис как обидное прозвище, еще одно напоминание о том, какое влияние французская писательница оказала на русских детей. Другой немаловажной публикацией журнала стал перевод поэмы Джеймса Томсона «Времена года» (1726 – 1730). Это первое английское стихотворение о природе, пересказанное Карамзиным в прозе.

Карамзин написал для «Детского чтения для сердца и разума» рассказ «Евгений и Юлия» (1789). На фоне пасторального ландшафта разворачивается трагическая любовная история. Высоконравственная сиротка Юлия, чье «сердце и разум были всегда в действии», ждет возвращения своего любимого, Евгения. Близкие друзья с детства, они собираются пожениться. Но запланированная свадьба превращается в похороны: Евгений внезапно заболевает и через несколько дней умирает. Так сама природа вмешивается, не давая невинной платонической любви обрести эротический оттенок. Вместо этого Юлии обеспечено другое блаженство – она живет в сельской глуши, с грустью, смешанной с радостью, вспоминает свою совершенную любовь, ухаживает за могилой любимого и надеется на встречу в загробной жизни. Эта «русская истинная повесть», как обещает подзаголовок, стала настоящим откровением. Она не взывала, как обычно, к разуму читателя, вместо этого от нее веяло меланхолией. Воспитательную составляющую заменило пристальное внимание к внутренней жизни героев, их сильным чувствам и любви к природе. Таким образом, сентиментализм появился в русской детской литературе раньше, чем он вошел во взрослую.

Кроме «Евгения и Юлии», Карамзин написал для журнала несколько стихотворений. Лирический герой «Весенней песни меланхолика» (1788) вздыхает и плачет, когда вся природа празднует приход весны, и задает Творцу риторический вопрос: «Когда придет весна моя, / Зима печали удалится, / Рассеется душевный мрак?» Тема других стихотворений – «Вздохи» и «На смерть девицы **» – печаль в связи со смертью юной возлюбленной. В сентиментальных текстах счастье всегда связано с прошлым.

К 1789 году деятельность Новикова подошла к концу. Екатерина II долгое время поддерживала всяческие культурные начинания, включая школьные реформы, но Французская революция и пугачевский бунт заставили ее отказаться от каких-либо идей, связанных с Просвещением. Русские франкмасоны попали в немилость, и в 1792 году по приказу царицы Новиков был арестован. Однако плоды его творчества, двадцать томов «Детского чтения для сердца и разума», продолжали жить; в третий и последний раз их переиздали в 1819 году.

Карамзин занялся взрослой литературой и историей, но и новые его произведения читали подростки. Считается, что почти восемьдесят процентов детского чтения в конце XVIII века составляла литература для взрослых, в которой пальму первенства держали Карамзин и поэт-классицист Гавриил Державин. Настоящую детскую поэзию мы находим в «Детской библиотеке» (1783 – 1785) Александра Шишкова (1754 – 1841). Ее тома содержат в себе стихотворения, рассказы, нравоучительные беседы, басни и пьесы. Стихи являются переводами или адаптациями из «Детской библиотеки» (Kleine Kinderbibliothek) Кампе. Такие стихотворения, как «Песенка на купание» (1773) и «Николашина похвала зимним утехам» (1785), не только отличные переводы, но и сами по себе прекрасные образцы русской поэзии. Летние и зимние забавы изображены живо и свежо. Веселое настроение игры выражается с помощью энергичного размера. Кроме того, Шишков первым в детской литературе изобразил играющих детей.

Шишковскую «Детскую библиотеку» продолжали любить и читать несколько десятилетий. Последнее издание вышло в 1846 году. Работая над романом-воспоминаниями «Детские годы Багрова-внука» (1856), Аксаков перечитал «Детскую библиотеку» и еще раз убедился, что это было самое лучшее чтение для русских детей. Ребенком Аксаков заучил многие стихи наизусть. В области теории языка Шишков вошел в историю как традиционалист, но в детской поэзии он был истинным новатором.

К концу XVIII века возрос интерес к фольклору. Народные и волшебные сказки и ранее уже продавались на базарах в виде дешевых книжечек, но с возрастанием спроса их стали включать в более серьезные сборники. «Бабушкины сказки» (1778) Сергея Друковцова (1731 – 1786), «Русские сказки» (1780 – 1783) Василия Левшина (1746 – 1826) и «Сказки русские» (1787) Петра Тимофеева (годы жизни неизвестны), правда, не были в прямом смысле адресованы детям, но вслед за ними появились и подходящие для детей собрания, такие как «Лекарство от задумчивости, или Настоящие русские сказки» (1786) и «Веселая старушка, забавница детей» (1790). Вторая книга являлась, на самом деле, вторым изданием «Сказок русских» Тимофеева, теперь уже для детей. Сказки передавали настоящий фольклорный материал, авторы старались, насколько возможно, сохранять изначальную интонацию и особые черты жанра. Так в детскую литературу вошли волшебные сказки с их царями, царевичами, животными-помощниками, старой и злой Бабой-ягой и Кощеем Бессмертным. В этих сказках справляются с поставленными задачами и добиваются руки Царь-девицы не только Иван-царевич, но и Иван-дурак, простой, но сообразительный крестьянский сын.

В 1795 году под названием «Повести волшебные с нравоучениями» впервые появился русский перевод классических сказок Шарля Перро, предназначенных для детей. Одним из читателей Перро был Николай Карамзин, и первая попытка русского сентименталиста написать собственную сказку была частично вдохновлена сказкой Перро «Рикке с хохолком». Сказка Карамзина называлась «Прекрасная царевна и счастливый карла» (1793). Карамзин пересказывал классический сюжет «Красавицы и Чудовища» на новый, игривый лад. Как ни печалится ее отец, «Царь добрый человек», прекрасная царевна отказывает всем претендентам на ее руку и провозглашает, что любит горбатого придворного карлу. Карамзин уделяет внимание внутренним борениям царевны и ее отца, которые колеблются и сомневаются в принятых решениях. Автор использует юмор и гиперболы и обманывает ожидания читателя, поскольку уродливый жених так и не превращается в красавца. Противоречие между красотой и уродством, тут связанным с мудростью, разрешается силой любви, но лишь в духовном плане.

Подобное же легкое отношение к сказочному наследию мы видим в сказке «Дремучий лес» (1795). Подзаголовок сообщает, что это сказка для детей, сочиненная за один день. Сказка, кроме того, является импровизацией, литературной игрой, созданной с условием, что определенные слова (балкон, лес, шар, хижина, лошадь, луг, малиновый куст, дуб, Оссиан, источник, гроб, музыка) появятся в ней в определенном порядке. Карамзин как будто стремится создать пародию на традиционные сказочные элементы и вместе с тем близко подходит к «ужастикам» из детского фольклора. Повествователь сначала пугает юную аудиторию, а потом объявляет, что это просто розыгрыш. Юноша двадцати лет, «ангел красоты, голубь смирения», повинуется таинственному голосу, который зовет его в дремучий лес. Все боятся этого места, где, как считается, царит злой волшебник, друг Вельзевула. Но вместо сил зла бесстрашный юноша, ведомый белым кроликом, встречает свою любовь. В конце сказки рассказчик предлагает реалистическое объяснение всем сверхъестественным элементам повествования. Дремучий лес – не вместилище зла, а убежище, где можно спастись от тех реальных несчастий, которые грозят человечеству в будущем.

Несмотря на высокое литературное качество и оригинальность, сказки Карамзина не вошли в канон детской литературы. Это объясняется, может быть, тем, что сам автор не относился к жанру серьезно. Свои работы он назвал «безделками», что в эпоху сентиментализма воспринималось как серьезный жанр, но позднее стало считаться безделками в прямом смысле этого слова.

Наиболее популярными детскими книгами к концу века оставались неизменно произведения иностранных авторов, из них самыми читаемыми были Беркен, Дюкре-Дюминиль и мадам де Жанлис.

Новое столетие

Первая четверть XIX века – время застоя в детской и юношеской литературе. Ведущие писатели обращали мало внимания на чтение для детей, интерес к сказкам на время угас, новые журналы не достигали уровня, заданного Новиковым. Публиковались в основном переводы. Интерес к прозе возрос, но немногие произведения выходили за рамки примитивного морализаторства. Сентиментализм задержался в детской литературе дольше, чем в литературе для взрослых. Пример тому – «Щастливый воспитанник, или Долг благодарного сердца» (1808) Сократа Ремезова (1792 – 1868). В первом рассказе книги говорится о безграничной признательности мальчика из бедной семьи благодетелю, помогавшему ему получить образование. К этому «Российскому сочинению» добавлены эссе, посвященные скромности, любви к отечеству и божественному началу в природе. В очерке «Как читать книги» Ремезов предупреждает детей об опасности чтения без разбора. Дитя, которое читает любовные романы, окажется у края пропасти и может встретить ту же судьбу, что и гётевский Вертер. Ремезов отдает предпочтение книгам, которые содержат «священные и полезные истины», книгам, которые полны «чести и славы».

Павел Вавилов, писатель, о котором ничего не известно, описывает модели хорошего и плохого поведения в двух своих сочинениях – «Российской азбуке для обучения юношеств обоего пола» (1816) и «Детских образцовых повестях для исправления сердца и разума» (1817). Упор делается на христианских добродетелях; сначала ребенок должен выучить алфавит, потом простые слова, десять заповедей, основные молитвы, а затем читать о непослушной Машеньке, воспитанной Каролинушке, благоразумной Дарьюшке и неряшливой Кате. Заголовок одного из нравоучительных рассказов Вавилова объясняет его представление о женском идеале: «Скромность для девиц есть лучшая добродетель». В обществе героиня хранит мудрое молчание и никогда не передает другим того, что услышала.

Под влиянием «Сентиментального путешествия» (1768) Лоренса Стерна и карамзинских «Писем русского путешественника» (1791 – 1792) Мария Гладкова (1795 –?), первая русская детская писательница, написала сентиментальное путешествие для детей: «15-тидневное путешествие, 15-тилетнею писанное, в угождение родителю и посвящаемое 15-тилетнему другу» (1810). Во время путешествия дворянской семьи из Москвы в Санкт-Петербург одна из дочерей ведет дневник. Ее интересуют места, которые они проезжают, и обыденная жизнь тех, кого они встречают на пути. В книге также обсуждаются различные социальные вопросы, такие как тяжелая участь крепостных и широко распространенное пьянство. Отказ некоторых детей из дворянских семей говорить по-русски расстраивает автора дневника. Гладкова воспроизводит стиль, мысли и чувства молодой девушки, еще не испорченной чтением романов.

Детская поэзия по-прежнему развивалась, только медленно. Александр Мерзляков (1778 – 1830), профессор Московского университета, написал два замечательных стихотворения, «Хор детей маленькой Наташе» (1809) и «От Аннушки – маменьке при подарке альбома» (1815). В стихах описываются образцовые дети в компании родителей и друзей. «Хор детей маленькой Наташе» ставит под вопрос представление о том, что детям интересны только сказки и выдумки. Сын соседей в восторге от волшебных сказок кормилицы и не понимает, за что все так любят маленькую Наташу. В ответ автор рассказывает «Быль для маленьких», историю одного дня из жизни Наташи. Живой, непосредственный ребенок, она соответствует идеалам скромности, нежности и простоты. Обыденные события ее жизни рассказаны необычным образом – о них поет детский хор. В другом стихотворении Аннушка преподносит дорогой маменьке на именины альбом и просит ее записывать в него свои ценные мысли, которыми она делилась бы с детьми. Поздравительные стихотворения, написанные как бы от имени ребенка, оставались популярным жанром на протяжении первой половины XIX века.

Одним из самых распространенных жанров в эпоху классицизма были басни. Свою привлекательность они сохраняли в течение всей первой половины века: за это время издано более семидесяти сборников басен для детей. Басни Эзопа выходили двадцать раз. Сергей Глинка составил сборник «Сорок басен для детей из лучших древних писателей» в 1828 году, а через год его брат Федор, известный поэт, опубликовал сборник «Новый Эзоп для детей». Но постепенно Эзоповы басни уступили место басням Ивана Крылова (1769 – 1844), одного из классиков русской литературы XIX века. Некоторые из около двухсот басен Крылова первоначально опубликованы в детских сборниках или журналах, остальные стали частью детской литературы вскоре после их первой публикации. Начиная с учебника 1822 года Николая Греча, басни стали обязательным чтением русских детей. Критик Виссарион Белинский постоянно рекомендовал басни Крылова в качестве детского чтения, восхваляя их поэтические свойства, замечательный язык и русскую мудрость. Роль Крылова как детского писателя уже никем не оспаривалась после выхода в свет иллюстрированной биографии «Дедушка Крылов» (1845), написанной Дмитрием Григоровичем через год после смерти поэта. Многим русским читателям бессмертные басни Эзопа и Лафонтена гораздо лучше известны в русифицированных поэтических пересказах Крылова, чем в незатейливых переводах. Некоторые собственные басни Крылова, однако, нуждаются в пояснениях с точки зрения контекста и для понимания их аллегорического смысла.

Большинство детских журналов первой четверти века прожили недолго, хотя в то время они были практически единственными изданиями для детей. «Друг юношества» (1807 – 1815), названный после 1813 года «Другом юношества и всяких лет», существовал дольше других. Его издатель, Максим Невзоров (1762/1763 – 1827), близкий к Новикову писатель из круга франкмасонов, слыл эксцентричным затворником и полагал, что детское образование – его нравственный долг. Он вложил в это дело не только всю свою энергию, но и денежные средства. Целью журнала было «способствовать образованию сердец и умов и споспешествовать, сколько можно, к соблюдению телесных способностей». Невзоров везде видел зло, слабости и недостатки, так что сфера деятельности открывалась огромная. Тон большинства публикаций, будь то жизнь замечательных людей или статьи о естественных науках, оставался полемическим и нравоучительным. Невзоров отказывался иметь дело с «легким чтением», то есть с «сатирами, эпиграммами, комедиями и любовными романами». Художественная литература была представлена в журнале баснями, стихами поэтов-любителей и немногими переводами (среди других – из Горация). Издатель мечтал публиковать работы талантливых детей, но, как показывает творчество одиннадцатилетнего Сергея Викулина, невзоровские читатели были вылеплены из того же теста, что и их седовласый издатель-редактор. Маленький Сергей восклицает в начале своего стихотворения: «Почто, о человек! стремишься / Всегда за счастием земным?», а затем предлагает в качестве единственного утешения небесные радости.

В соответствии с духом времени, начиная с 1809 года «Друг юношества» занимал строгую патриотическую и религиозную позицию. К эпиграфу журнала добавлялось «С нами Бог». Литературная часть теперь занята «Псалмами Давидовыми» и помпезными одами, посвященными героям русской армии. Диалог между отцом и сыном – бесконечные размышления и разговоры – превращается в суровый экзамен по типу «вопросов и ответов». Вышло сто номеров журнала, этот впечатляющий результат может объясняться лишь щедростью друзей Невзорова и самозабвенной преданностью издателя своему делу.

Драматург Николай Ильин (1773 – 1823) издал 24 номера литературного журнала «Друг детей» (1809). Хотя это нигде не упомянуто, но нравоучительные истории и короткие пьески в основном заимствованы из двух журналов, издававшихся Арно Беркеном: «Друг детей» (L’ami des enfants, 1782 – 1783) и «Друг юношества» (L’ami de l’adolescence, 1775 – 1781). Эта практика была весьма распространенной: сам Беркен в свою очередь постоянно заимствовал материалы из немецкого журнала «Друг детей» (Kinderfreund, 1775 – 1782), который издавал Христиан Вейсе. Одной из немногих русских публикаций «Друга детей» Ильина было упомянутое выше стихотворение Мерзлякова «Хор детей маленькой Наташе».

В Петербурге выходил «Журнал для детей» (1813 – 1814), который первым в русской детской периодике стал использовать цветные иллюстрации. Кто был его редактором – неизвестно. В журнале публиковались статьи по грамматике, географии, истории и религии. Художественная литература была представлена баснями и анекдотами. Список из двух сотен подписчиков указывает на то, что журнал распространялся по всей Российской империи, включая Польшу и Финляндию.

В «Детском вестнике» (1815) преобладали сентиментальные истории в стиле французского автора Жана-Николя Буйи. Лиза помогает страдальцам и радуется, понимая, что это дело христианского милосердия («Сострадательная Лизанька»). Матушка наглядно объясняет непослушному сыну, что чувствуют птенчики, лишившиеся матери («Осиротевшие птенчики»). Бог и Государь занимают существенное место в журнале. Многие статьи посвящены славному прошлому России и ее великим людям. «Детские леты знаменитых людей» оказались новаторской серией, воспитывающей детей на безупречных образцах. Первая книга такого рода появилась в 1812 году под названием «История детства знаменитых людей».

1812 год ознаменовался великой победой над наполеоновской армией и явился для России источником гордости и роста национального самосознания. В литературе появились произведения на исторические темы, рассказывающие о героических идеалах. Детская литература тоже не осталась в стороне. Перемены стали заметны даже в азбуках. «Подарок детям в память о событиях 1812 года» (1814) по содержанию и оформлению напоминает «Лицевой букварь» Истомина, где каждой букве отведена ее собственная страница, и состоит всего из 34 несброшюрованных карточек. Раскрашенные карикатуры и сатирические двустишия Ивана Теребенева (1780 – 1815) изображают солдат французской армии бродягами в лохмотьях, питающимися убитыми воронами. Зато солдаты победоносной российской армии представлены в самом лучшем свете. Русский мужик в буквальном смысле слова заставляет французских солдат плясать под свою дудку. Но жалость к побежденным остается частью русского, истинно христианского духа: «Сколь месть его страшна, столь искренна любовь».

Одним из детских (и не только) авторов, тесно связанных с событиями 1812 года, был Сергей Глинка (1776 – 1847). Записавшись в ополчение, он стал собирать деньги для армии и проповедовать национальные интересы. Патриотизм превратился в центральную тему его литературной деятельности. Верный своей максиме «Учите детей своих служить отечеству, а не себе», он в «Русских исторических и нравоучительных повестях» (1810 – 1820) прославлял таких героев, как Иван Сусанин и Александр Меншиков. Они – истинные русские, которые забывают о себе и посвящают свою жизнь служению России. Этот идеал является темой рассказа о судьбе Натальи Долгоруковой «Образец любви и верности супружеской». Осиротев в раннем детстве, этот «ангел на земле» испытал лишь короткое мгновение счастья. В эпоху правления Анны Иоанновны, когда, согласно Глинке, царили иностранные веянья и «жалость и все душевные чувства почитались лишь уголовным преступлением», муж Долгоруковой был сослан в Сибирь. Во время всех его злоключений она оставалась с ним, а когда его в конце концов казнили, ушла в монастырь. Девочек-читательниц учили супружеской любви, верности, простоте, самопожертвованию на примере Долгоруковой. Счастье коротко, но жизнь ради отечества сулит вечную славу. Повесть основана на собственноручных заметках Долгоруковой, но во многом повторяет примеры из русских жизнеописаний святых.

В произведениях Глинки нравственные поступки в основном свойственны героям прошлого. Автор обеспокоен состоянием современной морали. Отец должен охранять детей от трясины иностранного влияния – преимущественно французского – в области философии, мод и образа жизни. Карты, балы, романы, театр и прочие излишества часто ведут к тщеславию, легкомыслию и безбожию. Высшие слои общества уже потеряли связь с истинно русским духом. В назидательных историях, в которых преобладает официальный патриотизм, повествователь не скрывает своих чувств: он подчеркивает свои воззрения при помощи курсива, восклицательных знаков и вздохов. Говорящие имена – Здравомысл, Добросердов, Благотвор, Храбров и Развратин – прямо объясняют, кто есть кто в мире Глинки.

Такую же ярую защиту русского монархизма и патриотизма встречаем и в весьма популярной серии «Русская история в пользу воспитания» (1817 – 1819, 1823 – 1825). Уже в предисловии Глинка прямо утверждает: «Все Русские Летописи свидетельствуют, что ни одно злодеяние не избегло наказания, и что гонимая невинность нигде и никогда не лишилась отрады, доставляемой чистою совестью. Сии нравоучительные истины основаны не на вымыслах, но на происшествиях, подтверждаемых летоисчислением. В сем отношении по всей справедливости можно назвать Русскую Историю училищем отечественной нравственности». Четырнадцать томов включают и собственные комментарии Глинки, который смотрит на историю как на нравоучительный рассказ.

«Новая игра для детей и картины природы и искусств с присовокуплением нравственных стихотворений» Глинки (1826) является любопытной попыткой новаторства. Согласно вычислениям автора, 36 раскрашенных картинок могут сочетаться более чем двадцатью тысячами способов, и, играя с ними, ребенок соединяет полезное с приятным.

Кроме журнала для взрослых «Русский вестник», задуманного как противоположность карамзинскому «Вестнику Европы», Глинка издавал и «Новое детское чтение» (1819 – 1824). Как понятно уже из названия, журнал продолжал линию новиковского издания XVIII века. Один из номеров 1821 года полностью посвящен «Телемаху в пользу воспитания», другой – выполненному самим Глинкой пересказу «Приключений Робинзона Крузо» Даниэля Дефо, сопровождаемому подзаголовком «Следствия легкомыслия и торжество семейственных добродетелей». Интерес редактора к истории проявляется в наличии постоянной колонки, названной «Обширная русская летопись». В журнале также присутствовали поэтические оды, посвященные членам царской семьи.

Глинка подчеркивал роль родителей, «добрых отцов и попечительных матерей», в выборе чтения для детей. Его собственные публикации на первый взгляд не адресованы детям – они нуждаются в объяснениях отцов и матерей. Только после этого, с помощью таких проявлений родительской любви, детская литература сможет выполнить свою задачу.

Глинка оказал немалое влияние и на возникшую в то время моду на чтение «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха. Биографии великих людей античной истории, написанные Плутархом, были переведены на русский еще в предыдущем столетии, но теперь они стали доступны юношеской аудитории. В 1808 – 1810 годах вышло переложение Пьера Бланшара в восьми томах под названием «Плутарх для юношей». Бланшару также принадлежит том биографий знаменитых женщин «Плутарх для прекрасного пола», переведенный в 1816 – 1819 годах на русский язык поэтом Федором Глинкой. Невзоров публиковал главы «Сравнительных жизнеописаний» в журнале «Друг юношества», и Сергей Глинка последовал его примеру в журнале «Новое детское чтение».

В России термином «Плутарх» стали обозначать любые биографии знаменитых людей, независимо от того, кому принадлежало их авторство. Российские политические и военные знаменитости, от Петра Первого и Суворова до героев наполеоновских войн, стали героями биографий вместе с такими писателями-классицистами XVIII века, как Ломоносов и Державин. Среди женских портретов встречались святая равноапостольная княгиня Ольга и княгиня Екатерина Дашкова, президент Российской академии наук вплоть до ее смерти в 1810 году.

Наиболее интересное издание в области педагогики того времени – «Детский музей» (1815 – 1829). Каждый выпуск журнала включал в себя несколько цветных гравюр и соответствующий им текст на трех языках – русском, немецком и французском. За все время существования журнала вышло не менее 154 больших энциклопедических номеров научного содержания. Полное название журнала демонстрирует широкий размах тем: «Детский музей, или Собрание изображений животных, растений, цветов, плодов, минералов, одежд разных народов, древностей и других предметов, служащих для наставления и забавы юношества, составленное и гравированное по лучшим образцам, с кратким изъяснением, соответственным понятию детей». В первом же номере читатель получал основополагающую информацию о слонах, верблюдах и страусах.

«Детский музей» был роскошным и дорогим изданием. Не менее роскошными и дорогими были многочисленные энциклопедические сборники того времени, такие как русско-французская «Детская энциклопедия, или Новое сокращение всех наук» (1802, 1818), «Детская энциклопедия, или Новейшее понятие о всех науках» (1811), «Новейшая детская энциклопедия, или Понятие о всех науках» (1815) и «Драгоценный подарок детям, или Новая и полная энциклопедия и российская азбука» (1818).

С развитием различных областей науки становилось все труднее изложить все аспекты знания в одном томе. Теперь авторам приходилось умерять свой размах и выпускать более специализированные издания. Пьер Бланшар популяризировал ботанику и зоологию и изложил достижения французского ученого Жоржа Бюффона в одном томе, который вышел по-русски под названием «Бюффон для юношества» (1814). Том включал краткие занимательные описания различных человеческих рас, животных, птиц и рыб. Согласно русскому изданию 1866 года, эта книга «не холодная и сухая наука, она полна очарования и страсти».

В двадцатых годах XIX столетия начался новый период русской литературы – период романтизма. Перемены коснулись и литературы для детей. Отношение к воображению и чувствам изменилось, и это привело к пересмотру представлений о детстве. Дети стали восприниматься как существа высшего плана, обладающие собственным волшебным, поэтическим миром. Возникло представление о «двоемирии», совместном существовании обыденной реальности и мира фантазии, где ребенок – тот, кто безо всяких усилий может пересекать границу между мирами. Это основа жанра фантастических повестей, самыми яркими примерами которого в период романтизма являются два произведения: «Черная курица» Антония Погорельского и «Городок в табакерке» Владимира Одоевского. Кроме этих двух книг, первой русской детской классики, современные дети также читают стихотворные сказки поэтов эпохи романтизма – Александра Пушкина, Василия Жуковского и Петра Ершова. Многие из этих сказок опирались на иностранные заимствования, но в России они стали частью поиска «народного духа».

Интерес к национальному прошлому и традиции нашел выход в книгах по русской истории и географии. Популярны были и библейские переложения. Главным жанром этого периода, однако, оставалось нравоучение – назидательный рассказ или пьеса о хороших манерах и высоконравственных поступках. Эти произведения не содержат особых национальных черт и часто оказываются переводами или пересказами, в которых попросту не упоминаются первоначальные источники. Трудно оспаривать значимость нравственных уроков, однако подобные сочинения не оставили следа в литературе и не читались в последующие эпохи.

В период романтизма впервые появились писатели, посвятившие себя преимущественно литературе для детей. Борис Федоров, Анна Зонтаг, Владимир Львов, Александра Ишимова, Петр Фурман и Виктор Бурьянов стали по-настоящему детскими писателями, как бы мы сейчас ни относились к литературному уровню их произведений. Постепенно возникло представление о том, что детская литература – особая область, отдельная от литературы для взрослых. Стало понятно, что в детских книгах важны не только нравоучения, но и литературные качества. Немалую роль в этом процессе сыграл критик Виссарион Белинский.

Количество публикаций постоянно росло. За первые двадцать пять лет XIX века появилось примерно 320 публикаций для детей. За следующие двадцать пять лет вышло 860 изданий, то есть в два с половиной раза больше. В среднем появлялось свыше 30 публикаций в год. К середине 1830-х годов количество детских произведений, написанных по-русски, впервые превысило количество переводов. Многие художественные произведения печатались в хрестоматиях и учебниках – доказательство того, что литература теперь считалась незаменимой частью обучения и воспитания.

Мода на народные сказки, возникшая в конце XVIII века, продержалась недолго. На несколько десятилетий сказки практически исчезли из детской литературы. В период романтизма они появились вновь – и в виде пересказа фольклорного материала, и в виде авторских сказок. Шеститомник немецких сказок Иоганна Музеуса, опубликованный в 1811 – 1812 годах, показывает рост интереса к жанру. В 1825 году появился том новых переводов сказок Шарля Перро, но воистину переломным стал следующий год. В журнале «Детский собеседник» появилась подборка «Детских сказок», включавшая в себя такие сказки, как «Колючая роза», «Милый Роланд и девица Ясный Свет», «Братец и сестрица», «Красная Шапочка», «Волшебница», «Рауль Синяя Борода». Источники упомянуты не были, но ясно, что тексты заимствовались у Шарля Перро, Людвига Тика и братьев Гримм.

В заметках, сопровождающих публикацию в «Детском собеседнике», проглядывает некоторая осторожность в отношении сказочного жанра: «Делом наставников будет изъяснить детям нравоучение каждой сказки и отделить в ней прикрасы вымысла от полезных истин». Долго считалось, что ответственным за подбор сказок был Василий Жуковский, поэт, тесно связанный с немецкой литературой, но на самом деле переводами занималась его племянница и протеже Анна Зонтаг. Это выяснилось, когда в 1828 году Зонтаг включила переводы в собственный томик «Повестей для детей». Жуковский покровительствовал работе Зонтаг; в письме к ней от 1827 года он выразил свои взгляды на переводы для детей: «Переводите не рабски, но как будто сами рассказывая чужое своей дочери: это даст нежную ясность и простоту вашему слогу». Зонтаг следовала этому правилу, она не переводила слово в слово, но пересказывала сказки, привнося собственную творческую интонацию. Когда в «Красной Шапочке» охотник взрезал брюхо волку, оттуда «посыпались цветы, потом пирожки, потом выкатился горшок с молоком и молоко вылилось на пол; еще разрезал – мелькнула красная шапочка и вдруг выскочила сама девочка, живая!»

«Щелкунчик и Мышиный король» (1816) Эрнста Теодора Амадея Гофмана превратился в любимейшую сказку русской аудитории, отчасти благодаря балету Чайковского. Немецкая сказка стала русской в 1835 году, появившись одновременно и в отдельном томике под названием «Сказка о Щелкуне», и в более русифицированной версии под названием «Кукла господин Щелкушка» в «Детской книжке на 1835 г.» Виктора Бурьянова. В изданный в 1840 году том «Подарок на Новый год: Две сказки Гофмана для больших и маленьких детей» включены не только «Щелкунчик и мышиный король», но и «Неизвестное дитя» (1817). Переводчик не упомянут, но им, по всей видимости, был Владимир Одоевский, большой почитатель Гофмана. В 1846 году появился более объемный том «Волшебных сказок для детей» Гофмана.

Восточные сказки Вильгельма Гауфа пришли к русскому читателю благодаря той же Анне Зонтаг. В 1844 году вышел ее свободный, но не сокращенный перевод сборника «Караван», озаглавленный «Сказка в виде альманаха на Светлое Воскресение 1844 года». Три года спустя, в 1847 году, были переведены для детей и сказки Ханса Кристиана Андерсена. Юлиус Лундаль (1818 – 1854), шведскоязычный финн, перевел в том году на русский сказку «Маленькая продавщица спичек» для журнала «Звездочка». В тот же год «Новая библиотека для воспитания» напечатала «Соловья» и «Гадкого утенка» в пересказе Аполлона Григорьева.

«Черная курица»

1829-й – памятный год в истории русской детской литературы. Публикация повести Антония Погорельского «Черная курица, или Подземные жители» означала рождение оригинальной и значительной русской детской литературы. До этого времени книги для детей страдали нравоучительностью и назидательностью и слепо следовали иностранным образцам. Художественные достоинства не почитались столь необходимыми, фантазия и поэтичность отсутствовали. В изображении детей не было ни психологизма, ни стилистической убедительности. «Черная курица» полностью изменила ситуацию.

Антоний Погорельский (псевдоним Алексея Перовского; 1787 – 1836) был скромным автором романтических повестей, в которых преобладали двойники, странные преображения и встречи с Духом Зла. Для развлечения маленького племянника, будущего знаменитого писателя Алексея Константиновича Толстого, Погорельский написал повесть о встрече мальчика с обитателем подземного царства. Погорельский сам назвал «Черную курицу» волшебной повестью, жанром, в котором реалистические сцены перемежаются с фантастическими эпизодами. Все основано на глубоком понимании детского восприятия мира. Герой – маленький мальчик Алеша, который живет в пансионе в Петербурге в конце XVIII века. По доброте душевной он спасает черную курицу от ножа кухарки. Однако в образе черной курицы скрывается маленький человечек. В знак благодарности лилипут ночью показывает Алеше свое подземное царство. Там Алеша получает талисман – конопляное зернышко, исполняющее любое желание. Алеша, не подумав, загадывает знать все уроки, ничего не уча. От успеха и похвал у мальчика портится характер. Прежде скромный и прилежный, он становится шалуном и бездельником и в конце концов забывает данное слово и рассказывает о тайном подземном царстве. В результате не только Алеша теряет зернышко и друга, но и подземному миру наступает конец.

«Черную курицу» Погорельского повсеместно читают как сказку-предостережение. Благодаря дружбе с черной курицей Алеша узнает, как важны верность и прилежание. Обманываясь в выборе между добром и злом, он невольно обманывает и своих друзей, как в подземном царстве, так и в обыденной жизни. Только признавшись черной курице в предательстве, он сможет исправиться.

В каком-то смысле «Черная курица» напоминает произведения немецких романтиков. Возможными источниками влияния называли работы Клеменса Брентано, Фридриха де Ла Мотт-Фуке, братьев Гримм, Людвига Тика и народные сказки о подземном мире гномов. Немаловажно и то обстоятельство, что Погорельский лично знал Гофмана. Однако любые сравнения ничего не объясняют и только подчеркивают оригинальность волшебной повести Погорельского. «Черная курица» стала классикой русской детской литературы благодаря убедительному портрету ребенка, захватывающему сюжету и нестареющей морали. Присущая самому тексту неоднозначность добавляет привлекательности и для детей, и для взрослых.

Фантастические элементы повести можно объяснить Алешиным увлечением чтением. Как Дон Кихот, он обожает читать романы о рыцарях и волшебные сказки и начинает видеть действительность в искаженном виде. Дружба с курицей Чернушкой и путешествие в мир фантазии заменяют родительскую любовь и заботу, которых ему так недостает. Долгое время Алеша живет в мечтах и фантазиях, все больше и больше отдаляясь от школы и товарищей. Такое прочтение превращает учителя немецкого в пансионе в спасителя Алеши, поскольку он заставляет мальчика признаться, что ночные путешествия не более чем выдумка. После этого знание и наука заменяют сны, а пригороды Санкт-Петербурга оказываются гораздо красивей жалких копий действительности, с которыми Алеша сталкивается в обиталище подземных жителей.

Поначалу кажется, что Чернушка помогает Алеше, но в мире символов и народных суеверий черная курица всегда связана со злыми духами; она символизирует Сатану или служит его приспешником. Курица и вправду старается завоевать душу мальчика, утащить его в подземный мир и превратить в послушное орудие своей воли. Тот факт, что у Погорельского талисманом служит конопляное семечко, а не более традиционное кольцо, вызывал удивление. Талисман (словно гашиш, производимый из конопли) сулит владельцу обманчивое чувство всесилия. Алеша, на первый взгляд, виноват в том, что не выполнил обещания и раскрыл секрет обитателей подземного мира, но на самом деле это его единственный путь к спасению. Только порвав со всем, что связано с черной курицей, он может избавиться от дурных привычек и вредных фантазий и снова стать частью школьного коллектива.

«Черная курица» также свидетельствует о сильном интересе Погорельского к франкмасонам. Алеша – кандидат в члены тайной организации с ее собственными идеалами и иерархией. Он выдерживает первое испытание, но ему не удается стать «духовным рыцарем», поскольку он выдает секрет своей организации. Задумавшись над своим поведением, Алеша сразу видит в себе дурные черты характера. Мальчику не хватает скромности, умеренности и самодисциплины, которые являются основными идеалами франкмасонов. Опасности, подстерегающие подземное царство, приводят к тому, что его должны покинуть все обитатели, – это отражает ситуацию с франкмасонами в России времен Погорельского. Многие полагали франкмасонов вероотступниками, поклоняющимися Сатане. Поэтому разоблачение такого братства служит на пользу обществу.

«Черная курица» стала сенсацией детского журнала «Новая детская библиотека», и его издатель Борис Федоров пытался убедить Погорельского подарить детской литературе в будущем побольше подобных произведений. Лев Толстой упоминает повесть как одну из любимейших книг детства. Несмотря на положительные отклики, Погорельский так больше и не написал ничего для детей. «Черная курица» осталась его единственным вкладом в детскую литературу.

«Городок в табакерке»

Другое не менее важное произведение того времени в жанре фантастической литературы – «Городок в табакерке» (1834) Владимира Одоевского (1802 – 1869). Сюжет краткого рассказа тоже основывается на сосуществовании двух миров в детском сознании. Мише хочется понять устройство папиной музыкальной шкатулки. Во сне он входит внутрь шкатулки и изучает, как работают разные части этого восхитительного мира. Все мелкие внутренние механизмы наделены человеческими чертами. Проснувшись, мальчик без запинки объясняет устройство музыкальной шкатулки отцу. Это знание получено не в результате прилежной учебы, а благодаря живому воображению и яркому сновидению. Как объясняет мальчику отец, все остальное можно понять из книг.

Литературный критик Белинский пришел в восторг и написал в рецензии, что сам Гофман мог бы быть автором «Городка в табакерке». Сказку признали полезным введением к изучению законов механики. Никто не обратил внимания на то, что Одоевский придал своему произведению аллегорическое звучание. В музыкальной шкатулке Миша фактически обнаруживает иерархичное миниатюрное общество. У тех, кто на дне – мальчиков-колокольчиков – жизнь нелегка и заполнена постоянным тяжелым трудом. Как русские крепостные, они прикованы к своему месту. Дядьки-молоточки и надзиратель-валик – средний класс и землевладельцы – оправдывают существующий порядок тем, что они – просто винтики огромной машины. Власть в этом несчастливом мире принадлежит царевне Пружинке. Во сне Миша сочувствует угнетенным подданным и, несмотря на предупреждение отца, трогает пружинку. Результаты аллегорической попытки революции катастрофичны. Этот скрытый анализ репрессивной стороны русской автократии приводит читателя к неутешительному выводу: бесполезно посягать на существующий крайне несправедливый порядок вещей.

Для взрослых Одоевский сочинял много произведений фантастического характера, но для детей он не написал ничего, подобного «Городку в табакерке». Вторая его популярная детская книжка, «Мороз Иванович» – сказка, использующая русские народные мотивы и сюжетные и стилистические приемы. Другим источником вдохновения послужила сказка братьев Гримм «Госпожа Метелица». В сказке Одоевского две девочки – скромная и прилежная Рукодельница и бессердечная Ленивица. С помощью Мороза Ивановича, предтечи Деда Мороза, положительная героиня получает вознаграждение, а отрицательная уходит с пустыми руками. Важная часть нравственного урока «Мороза Ивановича» заключается в том, что добрые дела делаются не с расчетом на вознаграждение, а от чистого сердца. Одоевский обращался к тому же самому противопоставлению трудолюбия и лени в «Разбитом кувшине», который он выдал за ямайскую сказку, и в «Двух деревьях». В «Жителе Афонской горы» благочестивый муж на примере судьбы цветка понимает, что нужно служить человечеству и не требовать за это благодарности.

Пушкин и Жуковский

Третье десятилетие века стало расцветом стихотворной литературной сказки. Трое авторов – Александр Пушкин, Василий Жуковский и Петр Ершов – опирались и на русский фольклор, существовавший по большей части в устной традиции, и на европейскую романтическую традицию. Выбор стихотворной формы мог казаться странным, так как ничего подобного до этого ни в России, ни за ее пределами не было. Писатели старались воплотить фольклор в более изысканной форме, да и сочиняли они преимущественно для взрослого читателя, привыкшего к поэзии. В случае Пушкина и Жуковского прошло немало времени, пока их сказки стали неотъемлемой частью детской литературы.

Александр Пушкин (1799 – 1837) – центральная фигура всей русской словесности – занял ключевую позицию и в детской литературе. Его поэтические сказки хотя не предназначались для юного читателя, стали непременным детским чтением. Пушкин не был в восторге от современной ему литературы для детей. Ему не нравились примитивные нравоучительные истории, его раздражали устаревшие стилистические идеалы. Русская фольклорная традиция побудила его попробовать свои силы в сказках. Во время ссылки в селе Михайловское в 1824 – 1825 годах он слушал сказки, которые ему рассказывала старая няня, и делал заметки для будущих сочинений. Ему нравились не только сами сказочные мотивы, но и красота языка. Несмотря на то, что только одна из пяти сказок Пушкина безусловно основана на русском материале, иностранные источники у него приобрели русскую форму и новый язык. Он писал сказки в 1830 – 1834 годах, на пике поэтического таланта, и они стали одним из лучших его достижений.

Первая из пушкинских сказок, «Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди» (1831), наиболее сложная и оригинальная. Написана она четырехстопным хореем. Сказочные герои и мотивы виртуозно переплетены, а герои наделены гораздо более сложными психологическими свойствами, чем было принято в фольклорной традиции. Князю Гвидону, обреченному умереть в младенчестве, чудом удается избегнуть этой участи, и он решает отправиться на поиски отца, Салтана. Сюжет развивается динамично, без лишних отступлений. В конце концов добро вознаграждено. Происходит трогательная встреча – семья снова вместе. Царевна Лебедь, животное-помощник, превращается в прекрасную девицу на выданье, и для молодой пары основана новая империя. Этот мир счастья и благосостояния находит свои параллели в мифе об основании Санкт-Петербурга Петром Первым. «Сказка о царе Салтане», как и многие русские сказки, кончается пиром, и «для радости такой» прощены даже отрицательные персонажи.

Марк Азадовский в 1936 году убедительно показал, что пушкинская «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» (1834) основана главным образом на «Белоснежке» братьев Гримм, а не на русском фольклорном материале, как предполагалось ранее. В библиотеке Пушкина хранился французский сборник сказок братьев Гримм, изданный в 1830 году. Однако в сказке появились некоторые русские черты. Семь гномов превратились в усатых русских богатырей, которые, когда не трудятся в лесу, рубят татарские головы. Царевна скрывается от злой мачехи у богатырей, но отказывается выйти замуж за одного из них, так как хранит верность жениху, царевичу Елисею. Ведомый солнцем, луной и ветром Елисей находит возлюбленную и возвращает ее к жизни. Царевна представляет собой пушкинский идеал женщины, трудолюбивой, добросердечной и верной. На свадьбе присутствует и сам рассказчик, пьющий и празднующий с другими гостями.

«Сказка о рыбаке и рыбке» (1835) – самая популярная из пушкинских сказок. Она первой вошла в корпус детской литературы. В ней нет рифм и традиционного размера, по примеру «Песен западных славян», которые Пушкин переводил в то время. Несмотря на бедность, рыбак ничего не требует от пойманной золотой рыбки. В русском контексте это выглядит славянофильским идеалом доброты, скромности и отсутствия себялюбия. Название сказки, выбранное Пушкиным, соединяет рыбака и рыбку, представляя его как часть природы. Жена его, напротив, неудержима в своих желаниях и движима ложными идеалами власти и могущества. Ее жажда власти достигает апогея, когда она хочет стать не папой римским и не Богом, как в немецкой сказке, но «Владычицей морскою». Она хочет властвовать над самим источником жизни. К тому же этот приступ женской гордыни нарушает идеалы патриархальной семьи. Выражение «сидеть у разбитого корыта», означающее «снова остаться ни с чем», происходит из этой сказки.

Анна Ахматова первой отметила, что «Сказка о золотом петушке» (1835) основана на «Легенде об арабском звездочете» из сборника Вашингтона Ирвинга «Альгамбра» (1832). В атмосфере ксенофобии сталинского режима подобные утверждения не приветствовались, и советские пушкинисты надлежащим образом отчитали Ахматову. Первый культурный мост через океан был установлен при помощи французского перевода, который стал источником пушкинской сказки. От загадочной пушкинской сказки веет восточным мистицизмом. Угроза миру и спокойствию исходит не от врагов внешних, как полагает царь Додон, она таится внутри него самого. Его уничтожает страсть к «роковой женщине». Не замечая дурных предзнаменований, он отказывается выполнять обещанное, бросает вызов судьбе и умирает внезапной и жестокой смертью. Ахматова предложила аллегорическое прочтение сказки, где два царя пушкинской эпохи колеблются между самовластием и желанием отречься от трона и сам Пушкин выступает в роли мудреца, которому в заключение отказано в законной награде.

«Сказка о попе и работнике его Балде» (1831) – одно из тех произведений, над которыми Пушкин работал еще в Михайловском в 1824 году. Священник ищет помощника и находит Балду, который «ест за троих, работает за семерых». В уплату он, кроме еды, договаривается в конце года дать хозяину три щелчка по лбу. Чтобы не платить Балде, хозяин задает ему немыслимые задачи, но этот простой трудолюбивый мужик оказывается сметливее хозяина. Веселый тон комической сказки меняется, когда Балда увесистыми щелчками расплачивается с попом и произносит свой приговор: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной». Сатирический портрет священника не слишком подходил для той эпохи, и при публикации сказки, уже после смерти Пушкина, в 1840 году, Василий Жуковский благоразумно заменил попа на купца. С другой стороны, в советское время «Сказку о попе и работнике его Балде» очень ценили, поскольку она, по-видимому, свидетельствовала об антиклерикальных умонастроениях Пушкина и его симпатии к рабочему человеку.

Пушкин собирался опубликовать все сказки вместе, не по хронологическому признаку, а по темам. Сказки, действительно, можно разделить на две группы. В «Сказке о царе Салтане» и в «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях» основными ценностями являются дом и семья; в обеих все, как положено, хорошо кончается. В «Сказке о рыбаке и рыбке», «Сказке о золотом петушке» и «Сказке о попе и работнике его Балде» главные персонажи охвачены ослепляющей страстью. Каждый из героев верит в свои силы, но, сталкиваясь с внешним миром, погибает. Тема рокового выбора ложной роли прослеживается в «Маленьких трагедиях» и «Пиковой даме» – других произведениях Пушкина, написанных в тридцатые годы.

Сюжет в сказках Пушкина быстро развивается. В них мало подробных описаний или вставных эпизодов. Пушкин заимствовал некоторые стилистические черты и традиционные формулировки из фольклора, но это не спасло его от критики современников, склонных к традиционализму. Белинский прямо объявлял пушкинские сказки плохими, лишенными всякой поэтической ценности. С его точки зрения, это просто неудачные подражания, в которых потеряны все истинные черты русской народной души. В наши дни основная привлекательность пушкинских сказок – именно в естественности и полном отсутствии стилизации. В России сказки считаются доказательством глубокой связи Пушкина с русским народом; в таком взгляде на сказки таится риск позабыть об их общеевропейских и общечеловеческих источниках.

Пушкин не собирался заниматься детской литературой. В 1836 году он отказался от предложения Одоевского напечататься в журнале «Детская библиотека». Свои сказки он вообще не относил к детской литературе. В круг детского чтения они вошли поздно, в 1860-х годах, когда Константин Ушинский включил сказки и стихи Пушкина в свои хрестоматии по чтению.

Летом 1831 года поэт Василий Жуковский (1783 – 1852), главный представитель раннего романтизма в русской поэзии, жил недалеко от Пушкина в Царском Селе. Оба восхищались фольклором, и между ними возникло что-то вроде соревнования по сочинению стихотворных сказок. Как и Пушкин, Жуковский писал для взрослой аудитории, но после его смерти сказки поэта тоже стали классическим чтением для детей.

Вклад Жуковского в литературную дуэль 1831 года составили «Спящая царевна» (1832) и «Сказка о царе Берендее, о сыне его Иване-царевиче, о хитростях Кощея Бессмертного и о премудрости Марьи-царевны, Кощеевой дочери» (1833). Первая из них написана четырехстопным хореем и основана на «Спящей красавице» Шарля Перро и на сказке «Шиповничек» братьев Гримм. Изменения незначительны, но фабула передается в более изящном виде, отчасти с иронией. Верный классическим образцам, Жуковский не старается индивидуализировать героев или дать психологическую мотивацию их поступков. Вместо этого он уходит в поэтические описания и подчеркивает эротические моменты. Единственный истинно русский элемент сказки – пир в конце, на котором присутствует и сам рассказчик.

«Сказка о царе Берендее» основана на русской народной сказке, которую рассказал Жуковскому Пушкин, но в ней просматриваются и мотивы гриммовских «Милого Роланда и девицы Ясный свет» и «Двух королевских детей». Царь Берендей, не подумав, обещает отдать злому Кощею Бессмертному «что есть у него и чего он не знает». Оказывается, что это его новорожденный сын Иван-царевич. Иван, однако, спасается от Кощея при помощи хитроумной Марьи-царевны, Кощеевой дочери. Это занимательная сказка о победе любви и силы креста над злобой и беспамятностью. Николай Гоголь очень обрадовался, что «немецкий» Жуковский написал сочинение, столь русское по духу и литературным приемам. Слабостью сказки обычно считается то, что Жуковский предпочел четырехстопному хорею торжественный и тяжелый гекзаметр. Русская сказка и гекзаметр – невозможное сочетание, но главным результатом стал сходный с прозой ритмический строй.

В 1840-х годах, когда у самого Жуковского были маленькие дети, он написал еще три стихотворные сказки: «Сказку об Иване-царевиче и Сером Волке» (1845), «Тюльпанное дерево» (1845) и «Кота в сапогах» (1846). «Сказка об Иване-царевиче и Сером Волке» – шедевр Жуковского. В ней множество разнообразных героев и мотивов русских народных сказок, своеобразно и искусно переплетающихся между собой. Иван, младший из трех братьев, ищет руки Елены Прекрасной, и чтобы ее добиться, ему нужна помощь Жар-Птицы, Серого Волка, коня Златогрива и Бабы-яги. С помощью «воды живой и воды мертвой» он воскресает и продолжает поиски. Злые силы воплощены в образе Кощея Бессмертного, которого нелегко убить, поскольку смерть его спрятана в сундуке под дубом, растущим на острове. В сундуке сидит заяц, в зайце спрятана утка, в утке – яйцо, а в яйце – Кощеева смерть. Чтобы справиться с Кощеем и заполучить Елену в жены, Ивану нужны драчун-дубинка, скатерть-самобранка и шапка-невидимка. Забавная деталь: Серый Волк остается в семье, становится нянькой детям, рассказывает младшим сказки и учит старших читать и писать. И сама эта история, как объясняется в сказке, была обнаружена в записках Серого Волка уже после смерти этого чудесного зверя.

«Тюльпанное дерево» – написанная белым стихом версия сказки братьев Гримм «О миндальном дереве». Это история о привидениях, полная наводящих ужас деталей, и поэтому ее редко публикуют в детских книгах. Последняя стихотворная сказка Жуковского, «Кот в сапогах», близка к одноименной сказке Шарля Перро, не считая некоторых незначительных сатирических штрихов.

Русская критика обычно несправедливо отзывается о сказках Жуковского, словно летнее состязание 1831 года все еще продолжается и пальма первенства непременно должна достаться Пушкину, национальному поэту. Эти критики считают Жуковского чересчур европеизированным и полагают, что он недостаточно хорошо чувствовал русский материал и слишком слепо следовал тексту оригиналов. Простота и непосредственность – в большей степени черты пушкинских сказок, а текстам Жуковского присуща отточенная поэтическая интонация. Однако можно сказать, что Жуковский все же проявлял больше интереса к чисто русскому материалу, относясь к нему более изобретательно. Для него важнее всего приключенческий сюжет, в который он вложил тонкую иронию и пародийные элементы. Волшебные сказки еще не стали тогда полноправной частью детского чтения, и Жуковский недвусмысленно отстаивал эту литературу: «Я полагаю, что сказка для детей должна быть чисто сказкою, без всякой другой цели, кроме приятного, непорочного занятия фантазии».

«Конек-Горбунок»

Во взрослой литературе Петр Ершов (1815 – 1869) ничем не прославился, но в детской его слава затмила даже славу Пушкина. «Конек-Горбунок» (1834) оказался одним из самых популярных русских детских произведений всех времен. Ершов написал эту сказку, когда был восемнадцатилетним студентом Петербургского университета. Вдохновленный пушкинскими сказками, он решил создать что-то подобное, заимствуя персонажей и мотивы из сказок, услышанных им во времена сибирского детства. Он воспользовался четырехстопным хореем, размером, не чуждым и Пушкину. В результате родился шедевр. Говорят, прочтя «Конька-Горбунка», Пушкин воскликнул: «Теперь этот род сочинений можно мне и оставить».

«Конек-Горбунок» – это фольклорная стилизация, в которой Иван-дурак с помощью волшебного конька достигает вершин власти. Ивана, младшего из трех крестьянских детей, считают дурнем, но на самом деле он честный, прямой и простой парень. Когда нужно, у него хватает и ума, и храбрости. Несмотря на это, он довольно-таки ленив, спит большую часть времени и боится трудных заданий. Без Конька-Горбунка и других зверей-помощников ему бы никогда не удалось поймать Жар-птицу, доставить Царь-девицу к царскому двору и найти ее кольцо на дне морском. Однако, как указывает Владимир Пропп, главное действующее лицо сказки – всегда герой, а его помощники и покровители – выражение его силы и способностей. В конце концов Иван-дурак становится царем и женится на Царь-девице. Он добивается того, о чем даже не мечтал, а те, кто строят коварные планы, остаются ни с чем. Счастливый конец оптимистичен и демократичен: простой крестьянский парень становится правителем вместо старого и жестокого царя. Это, однако, революция без социальных корней: старый царь гибнет всего лишь потому, что отчаянно мечтает омолодиться. Ершов использует классический мотив – старик хочет жениться на молоденькой, совершенно не желающей выходить за него замуж. Справедливость торжествует, когда Царь-девица провозглашается царицей. Это она предлагает Ивану пожениться, что хорошо сочетается с пассивным характером героя.

Стихотворная сказка «Конек-Горбунок» написана весьма искусно. Литературный и разговорный язык перемешан с архаизмами, диалектизмами и просторечиями. Тут есть и черты сказа, поскольку рассказчик – представитель простого народа. Сюжет изобилует неожиданными поворотами, магические элементы свободно перемежаются с повседневными сценами. Есть в сказке визуально абсурдные моменты: Месяц Месяцович на небе обнимает и целует своего гостя Ивана-дурака, маленькая рыбка ерш падает на колени перед могущественным китом, а у кита на спине построены дома, и крестьяне пашут у него на губе. Сказке присущи легкий юмор и ненавязчивая ирония. Критики постоянно подчеркивают связь Ершова с народом, с его языком, мудростью и идеалами. Это произведение, которое сразу же вошло в детскую литературу, стало одним из любимейших и среди простого народа.

Ершов уехал из Петербурга в свой родной Тобольск в 1836 году. Он работал учителем и школьным инспектором, но как писатель так и не создал ничего равного «Коньку-Горбунку». Когда он решил переработать сказку для нового издания 1856 года и усилить сибирский колорит, результат оказался плачевным. Несмотря на это, именно эта версия и служит источником для всех последующих изданий. До 1917 года сказка переиздавалась 26 раз, в советское время она выдержала более 130 изданий. «Конек-Горбунок» переведен на 27 языков и напечатан общим тиражом семь миллионов экземпляров.

В истории «Конька-Горбунка» немало странностей, и в последнее время некоторые исследователи даже усомнились в авторстве Ершова. Выдвигалась теория, что настоящим автором сказки на самом деле является Пушкин, что доказывается с помощью биографических данных и литературного анализа текста. Показательно, что когда Ершову предложили восстановить пропущенные в первом издании строфы, он понятия не имел, что делать. Если автором был Пушкин, то пропуски могли быть авторским приемом, сходным с тем, что использован в «Евгении Онегине». Причин, по которым Пушкин решил бы отказаться от авторства, несколько, от попытки обмануть личного цензора до реакции на беспощадную критику Белинским его первых сказок. Увы, Белинский не сменил гнев на милость, вынося приговор «Коньку-Горбунку». Он заявил, что у автора нет ни малейшего таланта, что сказка – еще одна жалкая попытка подражания фольклору. Это даже не «забавный фарс», утверждал он. Ему вторил критик из «Отечественных записок», настаивая, что Ершов создал только «рифмованные нелепости». Будущее показало, насколько они ошибались.

Предлагалась и другая версия. Автором «Конька-Горбунка» называли музыканта Николая Девитте (1811 – 1844), любителя литературных мистификаций и автора неопубликованных стихотворных сказок. Возможно, он просто хотел помочь нищему студенту из Сибири. Обладал ли он достаточным талантом для того, чтобы написать такой шедевр, как «Конек-Горбунок», это другой вопрос.

Равной со стихотворными сказками Пушкина, Жуковского и Ершова популярностью пользуется прозаическая сказка Сергея Аксакова (1791 – 1859) «Аленький цветочек». Первоначально она была опубликована в качестве приложения к книге воспоминаний «Детские годы Багрова-внука» (1858), где представлялась как сказка, рассказанная герою ключницей Пелагеей в начале XIX века. Аксаков, записавший сказку по памяти, относил ее к русской устной традиции. Однако прототип определенно восходит не к русским сказкам, названным советскими литературоведами, но, как позднее признавался сам Аксаков, к «Красавице и Чудовищу», сказке, опубликованной мадам де Бомон в «Журнале для детей» (Magasin des enfants, 1756). Русское дворянство знало эту публикацию прошлого века по французскому оригиналу, но были и многочисленные русские переводы. Аксаков был знаком и с «Земирой и Азором» А.Э.М. Гретри – комической оперой на ту же тему, а сам, в свою очередь, обогатил текст повторяющимися эпитетами и стандартными формулировками народных сказок.

История о любви-самопожертвовании и способности разглядеть истинную красоту души сквозь отталкивающую оболочку никогда не устаревает. Купец срывает для дочери аленький цветочек, и за это ему угрожает смертью страшное чудовище, которое владеет замком и садом. Во имя любви к отцу младшая дочка становится вместо него пленницей в замке, и со временем ее верность и доброта чудесным образом изменяют чудовище. Сатанинское колдовство – заклятие злой волшебницы – исчезает, и принц, томившийся в образе страшного зверя, теперь свободен. Это, как указывал Бруно Беттельгейм, история о девочке, которая старается освободиться от отцовского влияния, для чего необходимо перенести любовь на чужой и поэтому пугающий объект и таким образом принять сексуальную сторону любви.

Вопрос, стоит ли детям читать сказки – будь то сказки народные или авторские, – все еще продолжал обсуждаться в эпоху романтизма. Большинство детских журналов принципиально старалось избегать этого жанра, и многие ведущие авторы того времени следовали их примеру. Тем не менее к 1840-м годам случилось нечто вроде взрыва интереса к сказкам, и даже сам этот термин стал настолько популярен, что издатели принялись помещать его в заголовки сборников, никаких сказок не содержащих, например «Сказки моей бабушки» (1839) или «Сказка за сказкой» (1841 – 1844).

В эпоху романтизма расцвело научное собирательство народных сказок. Народные сказки и песни всегда играли важную роль в устной культуре, но в 1830-е и 1840-е годы Владимир Даль, Богдан Бронницын, Иван Ваненко и Иван Сахаров начали систематически коллекционировать и публиковать сказки. Трудно сказать, до какой степени эти публикации были истинными народными сказками или стилизованными, литературно обработанными произведениями.

Издания для читателей-детей появились несколько позже. Иван Ваненко (? – 1865) издал «Народные русские сказки и побасенки для детей младшего возраста» (1847 – 1849), в которых модернизированные фольклорные мотивы сочетались с моралистическими размышлениями издателя. Позже эти сказки часто использовались в качестве материала для чтения в начальных школах. Издание 1863 года вышло под названием «Нянины сказки». Сказки о животных, включенные Екатериной Авдеевой (1789 – 1865) в ее популярный сборник «Русские сказки для детей, рассказанные нянюшкою Авдотьею Степановною Черепьевою» (1844), до сих пор печатают как примеры подлинных народных сказок, это «Колобок», «Волк и коза», «Кот, лиса и петух», «Волк и лиса» и другие.

Даже Александр Афанасьев (1826 – 1871), самый известный собиратель и издатель русских народных сказок, в 1870 году выпустил специальный сборник сказок для детей «Русские детские сказки». Если до этого было известно, что дети любят читать сказки, то теперь воцарилось общее мнение, что простая жизненная мудрость народных сказок на самом деле важна для эмоционального развития ребенка.

История государства

Романтизм принес и все нарастающий интерес к историческому прошлому страны. Главным источником по ранней русской истории был монументальный труд Николая Карамзина «История государства Российского» (1818 – 1826). Многие детские писатели почерпнули материалы для своих произведений из этого многотомника. Николай Полевой (1796 – 1846) полемизировал с Карамзиным, что ясно даже из заголовка его сочинения, «История русского народа» (1829 – 1833); Полевого интересовала история в первую очередь граждан, а не императоров. Для детей Полевой написал «Русскую историю для первоначального чтения» (1835 – 1841). В предисловии он указывает, что изучение истории может быть чрезвычайно захватывающим занятием. История не только являет в себе мудрость Божьего правления миром и людьми, но и предлагает нам нравственные образцы поведения. Зло и пороки наказываются, добро вознаграждается, если не сразу же, то позднее, в форме ненависти и презрения, или, наоборот, восхищения и благодарности потомков. Белинский рекомендовал четыре тома, написанных Полевым, в качестве превосходного чтения. Это не просто собрание хорошо известных фактов, но и личный, увлеченный взгляд на происходящее. Кроме того, Белинский превозносил хороший язык книги, отсутствие лишних деталей и прекрасное знание темы.

Несмотря на все достоинства книг Полевого, классическую историю для детей написала Александра Ишимова (1804/1805 – 1881), одна из первых профессиональных русских писательниц. Она стала заниматься сочинительством для того, чтобы заработать на жизнь. В 1833 году был издан ее перевод «Семейных вечеров» – собрания назидательных и нравоучительных историй, написанных в 1790-х годах английскими писателями Джоном Эйкином и Анной Барбольд. Книгой заинтересовались при дворе, и Ишимова попала под покровительство одной из великих княгинь. Ишимова обожала Вальтера Скотта и недавно появившиеся на свет «Дедушкины рассказы» (1828 – 1830), детскую версию его «Истории Шотландии» (1828). В результате появилась ее шеститомная «История России в рассказах для детей» (1837 – 1840), опубликованная Академией наук, поскольку «сочинение госпожи Ишимовой согрето любовью к отечеству, обращено к нравственной пользе и может заохотить детей к внимательному чтению русской истории».

В первых же строках «Истории России в рассказах для детей» Ишимова обещает рассказ более занимательный, чем любая сказка: «Милые дети! Вы любите слушать чудесные рассказы о храбрых героях и прекрасных царевнах, вас веселят сказки о добрых и злых волшебницах. Но, верно, для вас еще приятнее будет слышать не сказку, а быль, т. е. сущую правду? Послушайте же, я расскажу вам о делах ваших предков». Верная своему обещанию, она преподносит историю России как захватывающую драму с героями и злодеями, величием и трагедиями. Она сама не остается равнодушной – бесконечно восхищается Петром Первым и Екатериной Великой, напрасно пытается найти какое-то психологическое объяснение злым деяниям Ивана Грозного. Она постоянно поддерживает разговор с читателем, предвосхищает его реакции и эмоции. Ишимова излагает всю историю России, с девятого века до смерти Александра Первого, с непоколебимой позиции русского патриотизма и христианской веры.

Для первых томов Ишимова многое позаимствовала из карамзинской «Истории государства Российского», но она пользовалась и другими источниками, сплавляя их в занимательное и информативное чтение. Она прекрасно улавливала конкретные, драматические детали, но не забывала рассказывать, например, о жизни двора или положении женщин и детей в предыдущие эпохи. Стихи Державина, Пушкина и Жуковского оживляют повествование.

«История России в рассказах для детей» имела большой успех. Одним из тех, кому она очень понравилась, был Александр Пушкин. «Сегодня я нечаянно открыл Вашу Историю в рассказах и поневоле зачитался. Вот как надобно писать!» Так Пушкин с одобрением написал в своей последней записке перед роковой дуэлью в 1837 году. Ясный стиль книги и живое повествование произвели на него сильное впечатление. Белинский тоже от чистого сердца восхищался отличным языком Ишимовой и ее знанием предмета, хотя позднее отмечал ее консервативный подход к истории. Этот аспект книг осуждал и радикально настроенный литературный критик Николай Добролюбов. Как и Карамзин, Ишимова в первую очередь рассказывает об императорах и императрицах, полагая, что именно от них зависит величие и процветание России. Существующий порядок есть выражение Господней воли, тяжелую долю людей она обходит молчанием, а взрывы недовольства, подобные восстанию Пугачева, видятся не чем иным как социальной чумой.

«История России в рассказах для детей», которая только в девятнадцатом столетии выдержала шесть изданий, осталась главным трудом Ишимовой. Она не изменила своему интересу к истории, но последующие книги – «Бабушкины уроки, или Русская история для маленьких детей» (1852 – 1856), «Маменькины уроки, или Всеобщая история в разговорах для детей» (1858 – 1863) и «Сокращенная русская история» (1867) – не произвели такого впечатления, как ее первое сочинение. После распада Советского Союза в 1991 году книга Ишимовой неожиданно снова вошла в моду и для многих школьников стала первым контактом с отечественной историей.

Ишимова сыграла большую роль и в деле популяризации знаний для детей. «Каникулы 1844 года, или Поездка в Москву» (1846) написаны в форме дневника девочки, которая совершает путешествие из Петербурга в Москву. Книга читается как путеводитель по древней столице России. Встреча с Москвой описывается как встреча с истинной Россией, ее литературой и языком. Дневник заканчивается обещанием себе самой в будущем говорить по-русски (а не по-французски) как можно чаще и призывать других к тому же. В «Рассказах для детей из естественной истории» (1876) Ишимова сообщает детям множество подробностей о флоре и фауне всего мира, украшая повествование стихами.

В распространенной книге «Священная история в разговорах для маленьких детей» (1841) Ишимовой благочестивый тон сочетается с заботой, чтобы юные читатели насладились драматизмом событий. Иногда повествование как будто выходит из-под контроля, как, например, в финальной сцене, в которой мать наставляет детей благодарить Бога за все Его благодеяния. Дочь Катя отвечает: «Милая маменька, надобно поблагодарить также и тебя за то, что ты рассказывала нам так много хорошего», а сын Коля добавляет: «Да, да, маменька, очень надобно благодарить тебя, и поцеловать не только ручки, но даже ножки твои!» Так и кажется, что Ишимова прославляет саму себя за все, что она сделала для детской литературы.

Художественные произведения Ишимовой слабы. «Колокольчик. Книга для чтения в приютах» (1849) состоит из простых нравоучительных рассказиков. Благочестивая вдова решает написать книгу для своих юных друзей в школе, выбирая героев с безупречными характерами. «Злые дети не стоят того, чтобы о них писать в книжках. Их не только из Приютов, но отовсюду выгоняют, так что же за охота и говорить о таких? Нет, оставим их поскорее и будем продолжать разговор наш о маленьких Помощницах, которых мы так любим». К этой категории принадлежат и «честный Алеша», который никогда не ест булочек без маминого разрешения, и «счастливая Аннушка», всегда веселая, опрятная и аккуратная, несмотря на то, что она – дочь бедной вдовицы, жены погибшего солдата.

О недавней истории России говорится в романе Владимира Львова (1805 – 1856) «Серый армяк, или Исполненное обещание» (1836). Во время московского пожара 1812 года в захваченной французами столице тринадцатилетний Петруша разлучается с родителями. Счастливое детство потеряно навсегда, единственное, что осталось у мальчика, это серый армяк, подаренный отцом. Петруша отправляется в дальнее путешествие – в паломничество в Киев по обету. Это долгая дорога, но мальчику постоянно попадаются добрые люди из всех социальных классов, которые всегда готовы помочь. Возникает картина единства русских людей в годы тяжелых испытаний. Одним из друзей Петруши становится взятый в плен французский солдат. Он рассказывает мальчику о событиях 1792 года – «ужасном движении, известном под названием революции», из-за которой его семье пришлось бежать в Россию. Из Киева Петруша возвращается в Москву, где зарабатывает на жизнь плотницким ремеслом. Самая большая его мечта – найти всех своих благодетелей и вознаградить их за доброту. В конце концов сам Петруша вознагражден за то, что не падал духом: он снова обретает свой прежний социальный статус дворянина и потерянное семейное имущество. История Петруши – история России, оправляющейся от наполеоновского вторжения.

Увлекательный, но приторно-сладкий сюжет разбавляется в «Сером армяке» с информацией об обыденной жизни и географии России, рассказываемой в моменты, «пока Петруша отдыхает». Множество странных совпадений и случайных встреч можно объяснить только верой автора в человеческую доброту и мудрое Провидение. Несмотря на скромные литературные достоинства, книга имела заметный успех – девятое издание появилось в 1907 году. Известный литературный критик Аполлон Григорьев восхищался романом Львова в 1847 году, утверждая, что это «одна из слишком немногих детских книг, которые бы сделали честь не только русской, но и всякой другой детской литературе».

Львов, женатый на сестре Погорельского – автора «Черной курицы», был отставным офицером, страстно увлекающимся литературой и сельским хозяйством. Его первое сочинение, сборник рассказиков «Красное яичко для детей» (1831), осталось практически незамеченным, в основном из-за тематической ограниченности. Книга основана на собственном опыте автора, которому пришлось взять на себя заботу о младших братьях и сестрах после ранней смерти родителей. В предисловии Львов утверждает, что все рассказы в книге были сначала опробованы на детской аудитории.

Львову не удалось повторить успех «Серого армяка», хотя он попытался рассказать сходную историю в «Приемыше Сереже» (1854). Мальчик, случайно потерявший родителей, находит приют у купца. Родной сын купца отправляется в дорогой пансион в Санкт-Петербург, а Сережа должен остаться дома. Добрый и скромный по натуре, он все же не рад тому, что его считают мещанином. Он узнает правду о своем происхождении и убегает из дома, чтобы найти свой путь в жизни. Спустя время Сережа снова появляется в жизни своего приемного отца – в роли таинственного незнакомца, который спасает старого купца от банкротства. Сережа в конце концов находит родных и становится богатым предпринимателем, зато Миша, родной сын купца, паршивая овца в семье, может вернуться в хорошее общество и стать офицером только после покаяния и прощения в христианском духе. Обилие случайных совпадений, таинственных благодетелей и раскрытия семейных тайн указывает на знакомство Львова с романами Виктора Гюго и Чарльза Диккенса. Бесконечные географические описания, увы, произведение Львова не украшают.

Добродетель и порок

В эпоху романтизма по всей Европе расцвел жанр нравоучительных историй для детей. В этих простеньких рассказах, где добродетель вознаграждена, а порок наказан, непослушные дети подвергаются остракизму или перевоспитываются. Встречаются и образцы морального совершенства, прекрасно воспитанные молодые люди. Эти истории, в лучших своих проявлениях, способны пробуждать добрые чувства и нравственно развивать детей, но им редко свойственны истинные литературные достоинства.

В «Детской книжке» (1830), неопубликованной сатире на трех одиозных писателей и критиков, Пушкин воспользовался возможностью высмеять этот тип литературы. В первой истории Алеша неглупый, но ветреный мальчик. Он не хочет ничему учиться, и заносчивое невежество превращает его во всеобщее посмешище. Павлуша, герой второй миниатюры, опрятный, добрый, прилежный мальчик, но и трех слов не может сказать без того, чтобы не солгать. Поэтому никто ему не верит, даже когда он говорит правду. Третья история о Ванюше, чумазом и невоспитанном шалуне. Добрая порка пошла ему на пользу, он осознал свою вину и исправился.

Бесспорным мастером жанра был Борис Федоров (1794 – 1875). С 1827 по 1837 год его произведения преобладали в детской литературе: за десять лет он написал более тысячи стихотворений и сотню рассказов. В одном только 1830 году появилось семь его книг, в основном пьесы. Федоров был высокообразованным человеком, членом Академии наук, но работал на Третье отделение и писал доносы на Белинского и либерально ориентированные литературные журналы.

Федоров начал как редактор и издатель иллюстрированного журнала «Новая детская библиотека» (1827 – 1829, 1831, 1833). Описывая задачи нового журнала, он с одобрением цитирует слова царя о том, что нравственное воспитание – основа благосостояния государства. Писатель надеется пробудить в детях интерес к учебе и чтению. Рассказы, пьесы и стихи, где Федоров изображает мир детей, часто имеют подзаголовок «Нравственные примеры». Поэтические портреты детей, такие как «Прилежный Николенька», «Ленивая Катенька», «Скромный Эрнст», «Болтливая Дашенька», «Небрежная Аннушка», «Неряха Юленька», «Негодяй Павлуша», «Благоразумная Дуняшка» и «Плакса Митюша», учат нравственным нормам на простейших примерах.

Опубликованные в журнале произведения были собраны в «Детский цветник» (1827, 1828) и «Детский павильон» (1836). Эти литературные альманахи включали в себя исторические анекдоты, беседы, басни, нравоучительные истории, стихи и пьесы. Федоров хотел помочь делу воспитания детей, наполняя их сердца «нравственным ароматом» и любовью к Богу и ближнему. Его герои добиваются истинного счастья, помогая бедным, уважая старость, проявляя доброту к животным и птицам. Однако неуемное любопытство, тщеславие, упрямство, непослушность, жадность, трусость и лень уводят их на дурную стезю.

Пьесы, написанные в стихах и в прозе, составляют четыре тома «Детского театра» (1830 – 1831, 1835), где федоровские адаптации Беркена, мадам де Жанлис и Луи Франсуа Жофре перемежаются с его собственными сочинениями. Предполагалось, что дети будут ставить все эти сорок пьес дома – в назидание самим себе и для развлечения родителей на именины, дни рождения и другие радостные события. В большинстве пьес действие разворачивается в знакомых домашних условиях. При этом поднимаются вопросы нравственного и социального толка. В пьесе «Черный кот, или Лгун и лакомка» Петя, чтобы добраться до вкусной патоки, разбивает стеклянный кувшин. Он обвиняет в случившемся кота, но в конце концов ложь разоблачена. Волшебник, замаскировавшийся под кота, появляется в главной роли в волшебной сказке-пьесе «Кот в золотой карете» для того, чтобы проучить избалованного и ленивого принца. Пропасть между бедными и богатыми в России была велика, и Федоров прилагал немало усилий, чтобы научить детей милосердному отношению к бедным. Все конфликты в его пьесах разрешаются в сентиментальном духе, скорее ради нравственного самосовершенствования благотворителя, чем ради истинного блага того, кто терпит нужду. В конце пьесы часто появляется взрослый персонаж и подводит моральный итог.

Федоров первым ввел в детскую литературу новое место действия: институт благородных девиц с его культом царя и царицы. Героини пьесы «Портрет императрицы» (1829) испытывают глубокую скорбь, когда узнают о том, что Мария Федоровна, вдова Павла I и патронесса института, умерла. Но это трагическое событие позволяет главной героине порадовать любимую сестру, подарив ей тайно написанный портрет императрицы. Подношение этой любительской картины и есть главное событие пьесы.

Лучшие произведения Федорова – сборники «Детские стихотворения» (1829) и «Приветствия детской любви: Собрания стихов, говоренных детьми для поздравления родителей и родных» (1834). Они включают в себя поздравительные стихи, стихи о природе и стихи в честь радостных событий русской зимы и каникул. Разнообразие мотивов таково, что литературный критик Добролюбов не мог удержаться от саркастического замечания в адрес нового издания 1850-х годов: «У г. Федорова на все есть стихи; ни один цветок не ушел из-под его стихотворного пера, всякую птицу описал он в стихах, полководцев русских поднял на ноги, философов древних потревожил, – ничто не ускользнуло от него». Как поэт сам Федоров считал себя учеником Александра Шишкова, и в стихотворении 1829 года он выражает благодарность Шишкову за многие яркие и счастливые мгновенья, связанные с его «Детской библиотекой». В лучшие свои минуты Федоров наполнял стихи задором и радостью. Ему даже удавалось писать стихи, в которых каждая строка состоит из одного слова, при этом не забывая их рифмовать.

В таких сочинениях, как «Игра в загадки для удовольствия юного возраста» (1834), «Новый храм счастья» (1836) и «Малый любитель натуральной истории» (1836), Федоров экспериментировал с новыми жанрами. «Игра в загадки» состоит из 160 карточек, на которых помещены восемьдесят загадок и, соответственно, восемьдесят отгадок. «Новый храм счастья» представляет собой нечто вроде ролевой игры, основанной на подобранных Федоровым «нравственных примерах». Федоров – один из первых русских детских авторов, который подчеркивал важность иллюстраций.

В 1830-х и 1840-х годах Федоров был чрезвычайно популярен. Наибольшим успехом пользовался «Иосиф Прекрасный» (1836) – пересказ библейской истории о том, как Провидение руководит действиями Иосифа. Но после посмертной публикации пьес в 1882 году имя Федорова внезапно исчезло из детской литературы. Такие литературные критики, как Белинский и Добролюбов, не раз сурово критиковали его. Белинский считал, что в пьесах и стихах Федорова есть только «жалкие сентенции» и «варварские вирши», а Добролюбова беспокоил консерватизм Федорова, грозящий превратить его читателей в грибоедовских Молчалиных. Федорова называли циничным графоманом и спекулянтом дурного вкуса, но скорее всего он был просто типичным писателем той эпохи. Подобная литература, кроме того, не была чисто российским феноменом, что явственно видно из списка авторов, которых он переводил. Жофре, Беркен, Дюкре-Дюминиль, Буйи, Христофор Шмид, Софи де Ренневиль мало отличаются от Федорова, в их книгах мы видим ту же незамысловатую поэтику и те же упрощенные нравственные уроки.

Владимир Одоевский

После первого появления в детской литературе с «Городком в табакерке» в 1834 году Владимир Одоевский изредка публиковался в детских журналах и отдельных сборниках. В 1840 году его сочинения были собраны в томик под названием «Сказки и рассказы для детей дедушки Иринея». Дедушка Ириней – рассказчик некоторых из этих историй. Он любит умных деток, которые «слушают, когда им что говорят, не зевают по сторонам и не глядят в окошко, когда маменька им показывает книжку». Имя рассказчика связано с восторженным отношением автора к Э.Т.А. Гофману, в романе которого «Житейские воззрения кота Мурра» появляется некто по имени князь Ириней.

В двух черновиках предисловия «Сказок и рассказов дедушки Иринея» Одоевский излагает свои взгляды на детскую литературу. Цель писателя – пробудить ум и душу ребенка от вялых грез наяву. Чтение само по себе есть активный процесс, не зависящий от своего объекта, и посему только неопытный педагог может бояться любви детей к волшебным сказкам. Функции сказки заключаются в поощрении любопытства, развитии воображения и пробуждении интереса к чтению.

Несмотря на подобную защиту фантастической литературы, сам Одоевский не написал никаких более длинных произведений по примеру Гофмана. Вместо этого он изображал детей, которые нравились дедушке Иринею, – детей, внимательно слушающих взрослых, послушных и получающих удовольствие от хороших поступков. Прилежная Лидинька в «Серебряном рубле» (первая публ. 1879) разрывается между двумя желаниями – купить себе куклу или отдать рубль хромому нищему, просящему милостыню у церковного порога. Филантропическая тяга девочки, конечно, оказывается сильнее. В рассказе «Сиротинка» (первая публ. 1846) Настя в истинно христианском духе посвящает себя бедным детям в родной деревне. Память о встрече с одной из царевен в пансионе в Санкт-Петербурге вдохновляет ее на это служение. Между двумя девушками возникает что-то вроде мистической связи – безо всякой явной причины Настя начинает чахнуть и умирает вскоре после смерти великой княжны.

Смерть – это еще не конец: таков смысл рассказа «Червячок». Червячок не умирает, но превращается в бабочку. Религиозный смысл параллели с жизнью человека выражается открыто, когда Одоевский прямо обращается к юному читателю: «Нередко видите вы, что тот, с которым вы вместе резвились и играли на мягком лугу, завтра лежит бледный, бездыханный; над ним плачут родные, друзья, и он не может им улыбнуться; его кладут в сырую могилку, и вашего друга как не бывало! Но не верьте! Ваш друг не умер; раскрывается его могила – и он, невидимо для нас, в образе светлого ангела возлетает на небо».

В мире Одоевского добро всегда вознаграждается, и весьма неожиданным образом. Автор любит сцены разоблачения настоящей личности персонажей и удивительные совпадения. Мальчик, который спасает жизнь брошенного младенца, принеся его в детский приют, много лет спустя сам спасен своим подопечным, ставшим знаменитым актером («Шарманщик»). Судьба мальчика по имени Андрей в рассказе «Столяр» (правдивая история, случившаяся в XVIII веке с французским мебельщиком Андре Рубо) показывает, что скромное происхождение – не препятствие желанию продвинуться, и настоящий талант может возвыситься над своим первоначальным положением. Любовь Андре к знаниям была замечена богатым покровителем, который помог молодому человеку стать знаменитым архитектором.

Доброе отношение к животным – важная тема для Одоевского. «Бедный Гнедко» – грустный рассказ о судьбе лошади, с которой плохо обращались. Рассказчик хочет убедиться, что нравственный урок правильно понят: «Вообще, друзья мои, грешно мучить бедных животных, которые нам служат для пользы или для удовольствия. Кто мучит животных без всякой нужды, тот дурной человек. Кто мучит лошадь, собаку, тот в состоянии мучить и человека». Дневник десятилетней девочки «Отрывки из журнала Маши» представляет интересные обыденные сцены из жизни ребенка, принадлежащего к среднему классу. Дневниковая форма как средство разобраться в себе поначалу используется умело, но в конце концов все испорчено слишком очевидной попыткой автора сделать из Маши примерную героиню. Одоевский представляет Машу новым идеалом женщины: она не только играет на фортепиано, посещает балы и влюбляется, но и занимается домашним хозяйством. Маше этот идеал близок с детства. Белинский прав, когда отмечает, что Маша слишком зрело рассуждает и ведет себя, словно она гораздо старше своего возраста.

«Сказки и рассказы дедушки Иринея» – одно из немногих произведений русской детской литературы, заслужившее одобрение Белинского. Он считал, что «дедушка Ириней» – тот русский детский писатель, которому могут завидовать дети всех других народов. Одоевский знал, как обращаться к детям, и даже взрослые, познакомившиеся с рассказами дедушки Иринея, уже не хотели с ним расставаться. Однако когда дедушка Ириней шесть лет спустя вернулся в «Сборнике детских песен дедушки Иринея» (1847), Белинский раскритиковал песни и стихи Одоевского как банальные и лишенные поэзии. Тем не менее этот первый русский песенник для детей не лишен достоинств, не замеченных прославленным критиком. Целью Одоевского было создать мнемонические стихи, которые помогали бы детям выучить правила поведения и подбадривали бы их в жизни, работе и учебе. В песенках о школьной жизни царит бодрый дух. Одну из них ученики должны петь, когда парами входят в класс. Многие песни Одоевского впоследствии перепечатывались в школьных учебниках.

В 1879 году «Сказки и рассказы дедушки Иринея» были включены издателем Дмитрием Самариным (1831 – 1901) в «Библиотеку для детей и юношества». Книга стала детской классикой и много раз переиздавалась в последующие годы. Начиная с 1879 года в издания стали включаться не только рассказы, но и три пьесы. В «Царь-Девице» (1836), трагедии для театра марионеток, аудитория должна была поправлять допущенные автором анахронизмы. В пьесе были перемешаны хорошо известные фигуры из различных эпох. Две отличные комедии, «Переносчица, или Хитрость против хитрости» (1836) и «Воскресенье», рассказывали об интригах и сложных взаимоотношениях в пансионах для девочек. Эти пьесы также показывают, что из русских детских писателей 1830-х и 1840-х годов Владимир Одоевский лучше всех понимал детскую психологию.

Женщины-писательницы

Александр Шишков, президент Академии наук, с грустью отмечал в 1830-х годах недостатки детской литературы. Он посоветовал Любови Ярцовой (1794 – 1876) написать «в нравственном смысле и в Русском духе» какую-нибудь повесть для детского чтения. Он знал Ярцову как переводчицу «Нового Робинзона» (1833 – 1834), пересказа шедевра Дефо, сделанного Йоханном Виссом. В результате появился роман в тысячу страниц, «Полезное чтение для детей, или Счастливое семейство» (1834 – 1836), опубликованный Российской академией тиражом 1200 экземпляров. Очевидно, книга заказчику понравилась, поскольку она была награждена малой золотой медалью Академии – премией, учрежденной Екатериной II за выдающиеся заслуги в области русской литературы.

Счастливое семейство Добровых живет идиллической жизнью в поместье Благодатное на берегу Волги. Отношения между членами семьи нежнейшие. Для них нет большего счастья, чем отказываться от своих желаний ради ближнего. Крепостные искренне преданы своим хозяевам. Читатель должен выбрать себе любимца из пятерых детей, – трудная задача, если учесть полное отсутствие у персонажей индивидуальных черт. Их маленькие приключения всегда носят назидательный характер. Когда они не творят добрые дела, помогая сиротам, убогим и нищим, дети ведут ученые беседы об астрономии, истории, физике и биологии. Гром и радуга обсуждаются с физической и с богословской точек зрения. Дедушка постоянно напоминает детям, что Божья воля правит всеми явлениями природы. Все отрицательные герои живут за пределами добровского рая; это занятые только самими собой рабы моды, испорченные и ленивые дети. К тому же им недостает патриотизма – они говорят только по-французски и не желают знать ни о чем русском.

В 1854 году второе издание романа вышло под первоначальным названием «Счастливое семейство, или Полезное чтение для детей». В журнале «Звездочка» Ишимова рекомендовала читателям роман Ярцовой за безупречно нравственное и к тому же интересное содержание. Николай Чернышевский был готов отвести книге почетное место в русской детской литературе, хотя признавался, что у нее несколько устарелая форма и тяжеловатый язык. Эта публикация положила начало серии книг Ярцовой, хотя ни одна из них успеха уже не имела. Богато иллюстрированная «Прогулка с детьми по Киеву» (1859) рассказывает об истории города, об университете и о знаменитом монастыре.

Анна Зонтаг (1785 – 1864) оказалась более одаренной писательницей. Она происходила из дворянской семьи, и ее учителем и советчиком стал дядюшка, поэт Василий Жуковский. С его помощью она начала с переводов, включавших значительное количество сказок, напечатанных в «Детском собеседнике» в 1826 году. Зонтаг вышла замуж за американского офицера, служившего в российском флоте в 1830-х годах, жила в Одессе, но в конце концов поселилась в семейном поместье Мишенском.

Главные труды Зонтаг включают в себя «Повести для детей» (1828 – 1830) и «Повести и сказки для детей» (1832 – 1834), в трех томах каждый. Маленьким детям она рассказывала о семилетних девочках, которые только-только знакомятся с миром. Нравственные дилеммы, с которыми они сталкиваются, учат их проявлять щедрость и не требовать похвал. Вместо того чтобы купить себе игрушек, Софинька отдает деньги бедной вдове («Софинька»). Жуковский читал рассказ «Оленька и бабушка ее Назарьевна» со слезами на глазах, узнав в этой сентиментальной истории о дружбе бедной старушки и девочки-сиротки знакомых своего детства. В рассказах Зонтаг для юных читателей часто описываются бедные и несчастные семейства, чьи жизненные обстоятельства изменяются благодаря вмешательству Провидения. В рассказе «Подражатель» задача воспитания детей осложняется дурным влиянием соседки, представительницы высшего общества с его фальшивыми идеалами гордыни и тщеславия. Рассказ «Опрокинутая карета» учит, что добрые дела творятся искренне, а не ради собственного блага. В рассказе «Трудолюбие и леность» (1844), появившемся в журнале «Библиотека для воспитания», бедный, но прилежный мальчик становится с помощью благодетеля врачом, а его ленивый друг, предпочитающий просить милостыню на улицах, лишь бы не работать, попадает в сибирскую ссылку.

Многие отмечали талант рассказчицы, превосходный язык и хороший литературный вкус Анны Зонтаг, но все это соседствует с сентиментальным и слишком нравоучительным тоном ее произведений, что стало очевидно, когда лучшие ее работы были изданы в сборниках «Подарок детям в день Святого Воскресения, или Собрание детских повестей и рассказов» (1861 – 1862) и «Сочельник перед Рождеством Христовым» (1864, 1880).

Пьесы Зонтаг составляют сборник «Три комедии для детей» (1842). Их главная тема – любовь к родителям. Две дочери в «Подарке на Новый год», пьесе, автором которой на самом деле являлась француженка Элизабет Шарлотт Гизо, хотят отблагодарить матушку за всю ее любовь и заботу. Самая добродетельная получает награду: Библию покойного батюшки. Мама напоминает дочерям, что долг христианина – не забывать о тех, кому не досталось новогодних подарков. Дочка Машенька как раз любит заниматься делами милосердия: «Ах! как весело помогать бедным, делать людям добро!» Примечательно стремление Зонтаг показать персонажа другого вероисповедания в благородном свете в пьесе «Вексель». В ней еврей становится помощником семьи своего покойного русского друга.

Литературное наследие Зонтаг велико, но она не делала никакого различия между переводами и собственными работами. Поэтому читатель задается вопросом: а написала ли она хоть что-нибудь самостоятельно? В рассказе «Браслеты» двадцать девочек в пансионе стараются заслужить любовь наставницы, госпожи Добролюбовой. Здесь звучат русские темы, но почти одновременно Борис Федоров опубликовал практически такой же рассказ с указанием автора, Марии Эджуорт. В «Детском рассказчике, или Собрании повестей» (1834), «Повестях для детей» (1835), «Собрании нравоучительных повестей» (1835) и «Детском театре, или Собрании лучших иностранных авторов» (1865) Зонтаг все-таки указывает, что эти тексты являются переводами из Кампе, Беркена, Бланшара, Гизо и Шмида. Общее у этих авторов – страсть к безупречно нравственным концовкам.

Главная работа Зонтаг, «Священная история для детей» (1837), – это художественный пересказ библейских историй. Учение Библии должно формировать основы жизни человека, поскольку «Евангелие открыло нам истины важнейшие; самые отвлеченные сделало понятными для нас». Критик Феликс Толль пришел в полный восторг: «Превосходная книга эта должна бы быть во всяком семейном доме, в котором раннее чтение священной истории почитается необходимым». Он был убежден, что эта хорошо написанная книга будет настольной для каждого неизбалованного ребенка. «Священная история для детей» стала частью школьной программы, выдержала девять изданий, последнее из которых появилось в 1871 году. Книга была удостоена престижной Демидовской премии Академии наук.

Успех переводов и пересказов сказок, собранных в книгу «Волшебные сказки для детей первого возраста» (1862), продлился еще дольше. В сборник Зонтаг включила сказки Шарля Перро, братьев Гримм и Вильгельма Гауфа. Написанные по мотивам народных сказок «Слуга и господин» (1831) и «Карлик со скрипкой» рассказывают о встречах с дьявольской силой и о спасении души через божественное вмешательство. «Девица-Березница» (1830) – русская адаптация немецкой сказки. Избалованная, упрямая девочка из бедной семьи исправляется и с волшебной помощью крестной матери, Девицы-Березницы, в конце концов выходит замуж за принца.

Софья Бурнашева (1818 – 1883), сестра писателя Виктора Бурьянова, писала для детей под псевдонимом Девица Эсбе (так читаются ее инициалы). Воспитанница Смольного института, она начала с переводов с французского, выпустив два тома нравоучительных рассказов герцогини д’Абрантес (1839). В том же году появился и сборник ее собственных рассказов «Неделя у бабушки на даче». Каждый день после чая госпожа Суркина, благочестивая и богатая дворянка, читает нравоучительные рассказы своим внукам. Они узнают, как исправляются двое завистливых и беспрерывно ссорящихся детей, как трудно, но вместе с тем душеполезно взять на воспитание и вырастить сироту, как надо бороться с суевериями. В четверг бабушка рассказывает историю об упущенных возможностях: если молодая особа хочет стать переводчицей – а это одно из немногих приличествующих девушкам занятий для заработка, – только французским уже не обойтись, необходимо выучить также английский и немецкий.

Подкидыш приносит счастье старому садовнику Ивану Гаврилову в книге «Живые цветы» (1859). Садовник воспитывает в ребенке любовь к природе, и тот позднее при помощи богатого благодетеля становится известным ботаником. Связь с романтизмом видится в том, что процесс обучения ребенка частично происходит во сне, где цветы наделены человеческими чертами.

В предисловии к «Драматическому букету» (1859) Бурнашева выражает критическое отношение к современным пьесам для детей. Драматурги должны избегать назидательных экспозиций, слишком длинных монологов и излишних диалогов. Ее комедии для домашних театров сочетают драматизм с юмористическими деталями. Но и сама Девица Эсбе не может полностью отказаться от морализирования. Тринадцатилетний мальчик, не слушающийся домашнего учителя, быстро понимает, что свобода – тяжелое бремя. Один день на базаре в компании плохих товарищей – и он снова готов слушаться старших. Капризные и озорные девочки и мальчики в пансионах тоже исправляются. В пьесах немало проблесков таланта, но критик Феликс Толль справедливо задает вопрос: почему Девица Эсбе, она же Бурнашева, присваивает себе труды других авторов? В части своих произведений она, как и ее брат, беззастенчиво смешивает результаты работы переводчика и собственные сочинения.

Великие мужи России

Самым известным детским писателем 1840-х годов был Петр Фурман (1809 – 1856), преподаватель и журналист. В первых своих произведениях, «Детских комедиях, повестях и былях» (1844) и «Альманахе для детей» (1847), он пока еще только пытается определить свое место в литературе. Частая тема его ранних пьес и рассказов – проявление милосердия в разных ситуациях, социальных слоях и странах. Во время Французской революции обездоленная девочка оказывает помощь аристократу в изгнании; богатые благодетели помогают бедным, но талантливым детям добиться лучшей жизни; лишенные средств к существованию люди подают милостыню тем, кому еще хуже, чем им. В «Бое быков» Фурман проявил себя ярым противником этого развлечения, правда, не слишком актуального для России. Автор призывает своих читателей поддержать его в борьбе против такого варварского занятия.

Впрочем, вскоре Фурман находит свою нишу – историческую литературу. В серии биографических романов он изображает великих мужей России XVII и XVIII веков. Его герои относятся к дворянству и придворным кругам, они истинные христиане и граждане, верно служащие отечеству и его властителям. Фурман цитирует генералиссимуса Суворова: «Чти и люби сердечно матушку-Государыню; она у нас на земле, по Боге, первая владычица. Слепо повинуйся начальникам; не рассуждай о том, что велено, а исполняй».

В произведениях Фурмана царь оказывается главным героем только раз, и это именно Петр Первый. В центре «Саардамского плотника» (1847) – эпизод пребывания царя в Голландии. Описываются самые привлекательные черты его личности. Величие роли Петра Первого подчеркивается параллелями с самим Христом. Петр объясняет, почему он решил поработать плотником тайно, среди простых и бедных людей, разделяя их радости и заботы: «Поступок мой есть слабое подражание целой жизни Того, Кто пострадал ради спасения всего человеческого рода…» Царь поддерживает угнетенных, он лучший друг детей. Даже внешне он выделяется из толпы: он высок и привлекателен, величав, с горящим взором, выражающим доброту, ум и благородство. В самый ответственный момент царь открывает свою истинную личность. Все падают на колени, рыдая в восторге и умилении, а Петр объясняет, что должен их покинуть – пора вернуться к управлению своим царством, далекой Россией, которая его новым друзьям кажется небесным раем.

Михаил Салтыков-Щедрин, тогда еще молодой литературный критик, в восхищение не пришел: «Тут говорятся такие речи, делаются такие дела, что, право, было бы смешно, когда бы не было так грустно…» Более уважительное отношение к роману мы находим в «Белой гвардии» (1925 – 1927) Михаила Булгакова, где «Саардамский плотник» упомянут в качестве одной из любимых книг для домашнего чтения в семье Турбиных в те времена, когда не было еще войн и революций. Для Алексея Турбина этот роман – бессмертное произведение, трогательное напоминание об идиллической мирной жизни до того, как Россия оказалась на краю гибели.

Фурман находил в XVII веке и двух других героев – Артамона Матвеева («Ближний боярин Артамон Сергеевич Матвеев», 1848) и князя Якова Долгорукова («Князь Яков Федорович Долгоруков», 1880). Оба – сподвижники Петра Первого. Матвеев изображен хорошо образованным государственным мужем, дипломатом и вообще человеком с совестью. В жизни Долгорукова преобладают приключения и внезапные повороты судьбы. Этот роман Фурмана – памятник русскому патриоту, чей девиз: «Царю правда лучший слуга».

«Сын рыбака Михаил Васильевич Ломоносов» (1847) рассказывает легендарную историю жизни Ломоносова, который благодаря своей гениальности смог возвыситься от крайне скромного положения до вершин в науке и литературе. Карьера Потемкина («Григорий Александрович Потемкин», 1845) в чем-то схожа: рожденный в бедности, он добился высокого положения при дворе. Фурман отмахивается от вечно упоминаемых «потемкинских деревень», считая разговоры о них происками врагов Потемкина и Екатерины II. В другом романе описана военная карьера Александра Суворова: простой солдат дослужился до генералиссимуса («Александр Васильевич Суворов-Рымникский», 1848). Суворов у Фурмана храбр и опытен, но прежде всего он истинный русский патриот.

Несколько иначе Фурман описывает Меншикова. «Александр Данилович Меншиков» (1847) – история русского государственного деятеля, который из-за корысти и личных амбиций оказался недостоин звания фельдмаршала и впал в немилость, но смиренно и покорно раскаялся в своих ошибках и умер истинным христианином. «Наталья Борисовна Долгорукова» (1857) – единственная книга Фурмана для девочек – выражает те же христианские идеалы. Как и Глинка в 1810-х годах, Фурман заворожен грустной участью Натальи Долгоруковой, рожденной для жизни в счастье и довольстве, но ставшей жертвой времени, в котором благородство характера вело к унижению и гонениям. Самопожертвование и добровольный отъезд к мужу в ссылку – свидетельства идеального характера Долгоруковой.

Чаще всего Фурман изображает жизнь своих героев от начала и до конца. Нередко им приходится бороться с бедностью и гонениями, их недооценивают, но в конце концов они добираются до самого верха российской государственной иерархии. Некоторые из них умирают на вершине славы, о них горюет весь народ. Особо напряженные моменты жизни обычно передаются при помощи диалогов. Многие сцены граничат с патетической мелодрамой; автор любит обращаться прямо к читателю («Друзья мои!»), что только подчеркивает сентиментальный настрой Фурмана. В лучшем случае его романы – захватывающее чтение о загадочных героях и драматических событиях, но многие из его произведений страдают от небрежности и неотшлифованности слога.

Популярность Фурмана не спасла его от атак критиков. В рецензии на роман «Сын рыбака Михаил Васильевич Ломоносов» Белинский даже утверждал, что лучше уж ребенку остаться неграмотным, чем читать «компиляции» Фурмана, написанные «вялым и мертвым набором слов». Салтыков-Щедрин жаловался, что герои Фурмана – «образы без лиц, ходячие сентенции». Он полагал, что ошибка Фурмана в том, что он недооценивает читательскую аудиторию. Дети-читатели не воспринимаются им как люди, они словно «низкие организмы, немного чем повыше минералов». В конце 1880-х годов другой критик выразил подозрение, что «прописная нравственность» Фурмана ускользает от юных читателей, поскольку его книги могут вызвать только «смертельную скуку».

Но были у Фурмана и поклонники. Министерство народного просвещения рекомендовало его книги за патриотизм и высокий нравственный уровень, а известный педагог Владимир Стоюнин чистосердечно превозносил его сочинения. К концу столетия о Фурмане снова вспомнили – собрание его трудов было издано в двенадцати томах. К тому времени его влияние на русских писателей, посвятивших себя исторической литературе и биографиям великих людей, уже никем не оспаривалось.

Прогулки с Бурьяновым

В эссе о Владимире Бурнашеве (1810 – 1888), писавшем под псевдонимом Виктор Бурьянов, писатель Николай Лесков выразил подозрение, что литература для Бурьянова «не была искусством и служением исповедуемой истине или идее, а у него она была средством для заработка, и только». За сочинение детских книг и рецензий Бурьянов действительно получал большее вознаграждение, чем за государственную службу. Сам он впоследствии цинично признался, что «пек детские книги словно блины» и подозревал, что дети читали их только потому, что ничего лучшего у них не было. С другой стороны, Бурьянов во многих отношениях оставался талантливым писателем, открытым новым веяньям и идеям, готовым выйти за рамки современной ему детской литературы.

Бурьянов родился в Орле, в семье вице-губернатора, и пришел в детскую литературу в середине 1830-х годов. В предисловии к «Детской книжке на 1835 год, которую составил для умных, милых и прилежных маленьких читателей и читательниц В. Бурьянов» (1835) он пишет, что занялся детской литературой, когда понял, в каком запустении находится эта область в России. Чтобы узнать, что такое детская литература, он прочитал сочинения иностранных авторов, таких как Мария Эджуорт, госпожа Опи, Гизо, Жюли Делафей-Брейер и Марселина Деборд-Вальмор. Самое сильное впечатление на него произвели Les scènes du jeune âge (1834) Софии Гэ. Пять рассказов Софии Гэ, которые Бурьянов хотел «переделать, по мере сил моих, на Русский лад», были включены в его первую книгу. Подобно Анне Зонтаг и своей сестре Софье Бурнашевой, Бурьянов не стремился к четкому различению собственных текстов и заимствованных материалов, хотя его целью было создать «вполне Русскую книгу Русским детям».

В повестях и рассказах Бурьянова противопоставляются хорошие и плохие дети – прилежные и ленивые, серьезные и легкомысленные, безрассудные и скромные. Безобразники в конце концов усваивают урок, а послушные получают вознаграждение. Два двоюродных брата, Павлуша Штыков и Ваня Баклушин, являют собой противоположное отношение к труду. Один выбирает попрошайничество и обман и попадает в тюрьму, а другой, его бедный родственник, гордящийся тем, что он – потомок ветерана войны, трудится изо всех сил и посвящает себя занятиям. Иногда уколы совести заставляют тех, кто поступает неправильно, осознать свои грехи («Империал», «Волшебный фонарь»). Рассказ «Белокурая коса», написанный на самом деле Софией Гэ, получил одобрение всегда необычайно придирчивого Белинского. Критик счел эту незатейливую сентиментальную историю о благотворительности именно тем, что нужно детям. Чтобы спасти бедное семейство, которому грозит выселение из дома, девочка жертвует самым ценным, что у нее есть, – длинной белокурой косой и продает ее изготовителю париков. Награда за добросердечие неожиданная: коса возвращается к прежней владелице, но уже на голове куклы. У Бурьянова девочка делает доброе дело ради доброго дела, не ради своей выгоды и возможной похвалы. Именно эта мысль в «Белокурой косе» и привлекла внимание Белинского. Каждый читатель понимает, что хорошо и что плохо, без прямой подсказки автора.

Главным произведением книги был перевод сказки Э.Т.А. Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король». Бурьянов отмечал, что сказки Гофмана «полны жизни, ума и странности». Вместе с тем очевидно, что Бурьянов не вполне уверен, насколько волшебство и фантазии хороши для неокрепших детских умов. В рассказе «Из одной крайности в другую» Таня слишком серьезно относится к сказкам и верит, что в жизни, как в баснях, животные могут разговаривать. Ей понадобился покровитель для того, чтобы избежать большого несчастья. В «Скворце-волшебнике» открыто говорится, что только наивные дети верят в колдовство.

«Белокурая коса» была включена в сборник «Детский рассказчик I–II» (1836), где и остальные истории являлись примерами открытого морализаторства, изображали гадких сорванцов и достойных всяческих похвал послушных деток. Белинский, который уже понимал, что обманулся в своих ожиданиях по поводу Бурьянова, жаловался на небрежный язык писателя: «Г. Бурьянов еще убивает в вас и всякую возможность говорить и писать по-человечески на своем родном языке!»

В самом начале первого из четырех томов «Библиотеки детских повестей и рассказов» (1837 – 1838) Бурьянов пригласил читателя усесться на мысленный «коврик-самолет» и отправиться вместе с ним на прогулку. Экзотические страны и приключения ждут маленького русского читателя в рассказах «Новый кавказский пленник» (1837) и «Азинга: Американская повесть» (1838). В «Новом кавказском пленнике» – детском варианте поэмы Пушкина «Кавказский пленник» – сталкиваются две религии и две культуры. Маленький Павлуша взят в плен враждебными черкесами. Павлуша надеется на Бога и русского царя и при помощи нового друга в неприятельском лагере, мальчика своего возраста, ухитряется убежать и вернуться в родной дом.

«Азинга» – русская версия повестей об индейцах. Даже если Бурьянов и читал Фенимора Купера, ясно, что он не слишком хорошо разбирался в американских реалиях. Ягуары, медведи и обезьяны обитают в одних и тех же лесах, а четырнадцатилетняя Азинга прогуливается под пальмами с павлиньим пером в волосах. Жестокий Гуагибо захватывает в плен Азингу и ее маленького брата, убивает ее отца, индейского вождя Ункаса. Героев спасает перебежчик из стана врага, в котором вдруг просыпается совесть. Бурьянов заканчивает эту псевдоамериканскую историю авторским комментарием, который немного меняет его главную идею:

«Для чего нам рассказывал, г-н Бурьянов, такую страшную повесть?» кричат мои маленькие читатели и читательницы. Для того, милые дети, чтобы вывести вас из заблужение (sic!), в котором вероятно многие из ваших друзей находятся, думая, эти дикари не имеют ни чувств, ни добродетелей; вы их почитаете какими-то жалкими созданиями, которым Бог отказал во всем, и мне досадно видеть такое заблуждение. Нет, друзья мои, и эти необразованные существа имеют свои достоинства; они имеют много, очень много дурного, но им нельзя отказать однако в прекрасных чертах. Какое уважение они вообще имеют к старости, советы и волю которой считают священными, какую нежную дружбу имеют между собою все члены одного племени? (sic!) Это, так сказать, одно шло движущееся к общей цели – к поддержанию чести своего имени. И тут действуют все, не исключая женщин, детей, старцев: все берется (sic!) за оружие, чтобы защитить эту драгоценность. Вы убеждены? Очень рад, мое желание исполнено, цель достигнута, и я спокойно кладу перо, до следующей повести.

В других рассказах действие происходит в поместьях и пансионах для девочек, указывая, где именно обитают читатели Бурьянова. Взаимоотношения между владельцами и крепостными, между богатыми и бедными рассматриваются с консервативных позиций. Бурьянов уделяет внимание тому, как в семье должно обходиться с непослушанием, тщеславием, нечестностью, как обращаться с горячими головами и какие методы воспитания могут способствовать искреннему раскаянью. Не во всех рассказах мы видим полную перемену к лучшему, но без обещания новой жизни в них не обходится.

Наибольший успех имела географическая трилогия Бурьянова, в которой он приглашал маленького читателя вместе с собой на «прогулку». Автор начал с земного шара, потом уделил внимание России и в последней книге описал Санкт-Петербург и его окрестности. Бурьянов подвергся немалой критике за фактические ошибки, морализаторство, излишнюю сентиментальность и напыщенный язык, но нельзя отрицать, что в его книгах содержался огромный объем новой информации. Он, безусловно, пытался придать тексту форму, приемлемую для детей. Некоторая книжность тона объясняется тем, что сам Бурьянов практически никогда не выезжал из Петербурга.

«Прогулки с детьми по земному шару» (1836) в мельчайших подробностях рассказывают о разных странах (маловажных деталей не бывает), городах и народах с их обычаями, политическим устройством и религиозными обрядами. Иногда Бурьянов не может сдержать чувств. Добравшись до Африки, он огорчен обилием местных деспотичных правителей: «Желательно, чтобы умные Европейские нации положили конец безрассудным действиям этих черных монархов, и чрез то соделали бы целый край цветущим».

В «Прогулках с детьми по России» (1837) Бурьянов проходит от восточных до западных границ империи. В Финляндии он сталкивается с пейзажами, достойными кисти фламандского художника Давида Тенирса. Финны «честны, добры, учтивы, но чрезвычайно ленивы». Многим из них свойственно совершенно необоснованно бояться русских. Еще Петр Первый был благодетелем для соседних стран, и в XIX веке Россия принесла финнам образование, просвещение и защиту. Бурьянов не скрывал программу своей книги: его цель – пробудить в ребенке безграничную преданность царю и любовь к отечеству. Подытоживая наблюдения, сделанные во время «прогулки», Бурьянов пишет: «Итак, мы объехали Россию, видели ее с Севера и с Юга и с Востока и с Запада, любовались везде прекрасным устройством и повсюду замечали следствия попечительности нашего доброго Государя. Да благословит же Бог Его Царствование и да продлит драгоценнешные дни Николая для счастья всех Его подданных».

«Прогулки с детьми по Санкт-Петербургу и его окрестностям» (1838) предлагают расписание прогулок на каждый день таким образом, чтобы за две недели летних каникул удалось осмотреть основные достопримечательности русской столицы и ее пригородов. Путеводитель изобилует многочисленными вопросами, эмоциональными возгласами и поэтическими цитатами, из которых ясно, насколько автор гордится своим городом. Некоторые сцены весьма конкретны, например, Бурьянов приглашает читателей прокатиться вместе с ним на лодке, делает пару взмахов веслами и призывает детей полюбоваться прекрасным видом, открывающимся перед ними.

К середине 1840-х годов Бурьянов оставил детскую литературу. Николай Лесков, который назвал его «первенцем богемы в России», описывает последние годы Бурьянова. Чудовищная бедность, пренебрежение и полное забвение стали печальной участью того, кто в свое время был прославленным детским писателем.

В те же 1840-е годы появились первые переводы повести Ксавье де Местра La jeune Sibérienne (1815) – сначала под названием «Параша-сибирячка» (1840), а потом под названием «Молодая сибирячка» (1845). Это подлинная история из русской жизни начала XIX века, рассказанная французским автором. Параша прошла пешком из Сибири до Петербурга, преодолев за двадцать месяцев в общей сложности около трех тысяч километров. Она надеялась добиться помилования для отца. В пути она болела, голодала, мерзла, никто ей не помогал, никто не жалел, но она умудрилась добраться до царицы и, преодолев все препоны бюрократии, рассказать государыне свою историю. Параша обещала уйти в монастырь, если удастся спасти отца, и до своей смерти в 1809 году жила монахиней в Новгороде. Эта история бескорыстной любви и самопожертвования ради родителей публиковалась бесчисленное множество раз во все новых переводах и адаптациях вплоть до 1917 года.

Детская поэзия

Поэзия для детей достигла нового художественного уровня с публикацией в 1852 году четырех лирических стихотворений Василия Жуковского. Книжечка вышла в немецком городе Карлсруэ с посвящением двум детям Жуковского – Павлу и Александре. Поскольку дети росли в чужой стране, Жуковский хотел, чтобы у них было что читать по-русски. Птицы и звери в стихах представлены с теплотой и симпатией. «Котик и козлик» напоминают двух разыгравшихся детей. Птичка в «Жаворонке» радуется весне и прославляет Бога своей песенкой, а другая птичка в одноименном стихотворении («Птичка») служит поводом для читателя подумать о том, что происходит с птицами, когда они улетают из России в теплые страны. Стихотворение «Мальчик-с-пальчик» рассказывает об одном дне из жизни этого малютки, который обитает среди цветов, пчел, бабочек, светлячков и эльфов. Все четыре стихотворения были позже положены на музыку, что свидетельствует об их мелодичности.

Профессор Яков Грот (1812 – 1893) собрал свои стихотворения, прежде печатавшиеся в журнале Ишимовой «Звездочка», в один том под названием «Литературные опыты. Чтение для юношества» (1848), а потом, по просьбе учителей, переиздал их, добавив новый материал, с новым названием «Стихи и проза для детей» (1891). В предисловии к этому изданию Грот излагал свою программу: «пробуждение в подрастающем поколении добрых чувств и благородных стремлений». Он прославляет работу («Труд»), русские зимние забавы («Зимнее веселье»), истинную дружбу («К другу») и призывает поддерживать порядок («Порядок»), при этом пытаясь как можно лучше подражать голосу самого ребенка.

Невиданным успехом пользовалась в России книжка Генриха Гофмана Der Struwwelpeter. Первый перевод, озаглавленный «Степка-Растрепка», издан в 1849 году, всего через четыре года после выхода оригинала. Следующий перевод – «Петя-Замарашка» – появился еще через четыре года. Издатель Маврикий Вольф понял коммерческий потенциал книжки-картинки Гофмана и продолжал выпускать новые издания «Степки-Растрепки». Десятое появилось в 1914 году. К этому времени было продано не меньше 160 000 экземпляров книжки.

Многим критикам и родителям не понравились черный юмор и бессердечие, с которым автор расправляется с непослушными детьми, если они отказываются есть суп, балуются со спичками, сосут палец, дразнят чернокожих или не обращают внимания на то, что происходит вокруг. Феликс Толль называл книгу вульгарной, считал, что популярность объясняется только ее примитивностью и неразвитым художественным вкусом читателей. В книге нет ничего положительного, несмотря на утверждения тех, кто считал, что непослушные дети исправляются после ее прочтения. Если они действительно исправляются, то у них возникают новые недостатки, например, плохой поэтический вкус, утверждал Толль.

А поэт Александр Блок восхвалял «Степку-Растрепку», утверждая, что это «книга очень смелая и жизненная, и совершенно лишенная пошлости»; особенно он восхищался главным героем. Блок превозносил и неизвестного русского переводчика, который мастерски использовал аллитерации и различные стихотворные размеры. Столь быстрого перехода от причины к следствию, от «преступления» к гипертрофированному наказанию в русской детской литературе еще не бывало, хотя сам Степка чем-то напоминал русского кукольного Петрушку. Художники Александр Бенуа и Мстислав Добужинский вспоминали «Степку-Растрепку» как одну из самых любимых книг детства. Однако Надежда Крупская признавалась, что книга Гофмана, первая книга в ее жизни, вызвала у нее кошмары.

После такого успеха «Издательство М.О. Вольфа» напечатало несколько других книг «от автора» «Степки-Растрепки», очевидно имея в виду не Генриха Гофмана, а анонимного русского переводчика. Настоящим автором одной из них, «Говорящие животные» (1860), которая включала нравоучительные истории в форме басен, был еще один немец, Адольф Глассбреннер. И в оригинале (Sprechende Tiere, 1854), и в русском издании использовались иллюстрации Карла Рейнхардта. «Еще говорящие животные» (1860) – перевод книги Генриха Горвица Neue Sprechende Tiere (1854), тоже с рисунками Рейнхардта. Немецкий художник, кроме того, иллюстрировал и «Путешествие в сказочную страну» (1860). Издатели уменьшали расходы, печатая книги в Лейпциге с оригинальных печатных форм. Эти книжки-картинки являлись новым жанром для русской детской литературы.

Художник Добужинский и советский писатель Л. Пантелеев с теплотой вспоминали изобретательную пародию или, согласно некоторым критикам, вульгарную имитацию «Степки-Растрепки», называвшуюся «Про Гошу Долгие-Руки» (ок. 1870), – снова перевод, но на этот раз не с немецкого, а с французского. И текст, и иллюстрации Les Infortunes de Touche-à-Tout (1861) принадлежат карикатуристу Берталю. До невозможности любопытный Гоша не обращает внимания на запреты родителей и в результате попадает в ситуации еще более ужасающие, чем у Гофмана. Ковыряние в носу, например, приводит к тому, что нос вырастает невероятно большим, и бедному мальчику приходится возить его в тачке. Гоша тайно ест тесто, и за это ему уготована страшная участь: он так надувается, что его, словно воздушный шар, уносит ветром. Критик из журнала «Семейные вечера» (1870) не был слишком озабочен отсутствием вкуса: «Рассказ о Гоше составлен без претензий. Он имеет в виду дать детям забаву, на что никак нельзя не признать их права».

Под влиянием «Степки-Растрепки» Федор Миллер (1818 – 1881) создал свои «Подписи к картинкам: Для детей первого возраста» (1851). Несмотря на заголовок, стихотворения в книжке, по-видимому, не были связаны с конкретными рисунками. Смех, забавы, ужасы и трагедии смешаны прихотливым образом. Дети-шалуны в стихотворении «Вот идет старик седой…» попадают в мешок, который бросают в воду к рыбам. Нравоучение аиста столь же прямолинейно: «Если б вы не баловали, / Вы сюда бы не попали». Стихотворение «Раз-два-три-четыре-пять…» о зайчике, который вышел погулять, но – «пиф-паф, ой-ой-ой» – был застрелен охотником, до сих пор популярно среди детей. Его множество раз переделывали и пародировали, оно превратилось в считалку.

Детские журналы

С 1825 по 1850 год возникло около двадцати детских журналов. Некоторые просуществовали долгие годы, доказывая, что постепенно формируется стабильная читающая детская аудитория. Во многих журналах печатались произведения всех жанров, от прозы до научно-популярной литературы, но были и специализированные издания, например «Детский драматический вестник» (1828 – 1829) и «Детская музыкальная библиотека» (1835).

Уже упомянутый отдел классических сказок от 1826 года был опубликован в журнале «Детский собеседник» (1826 – 1828), издававшемся Николаем Гречем (1787 – 1867) и Фаддеем Булгариным (1789 – 1859). Литературная часть этого журнала была довольно скудной, чего нельзя сказать об иллюстрированных статьях по физике, химии, минералогии, метеорологии и сельскому хозяйству, написанных агрономом Степаном Усовым в форме разговора между учителем и учеником. Есть и ответы на вопросы читателей вроде: «Когда человек упадает в воду на глубоком месте, что надлежит ему делать для своего спасения от смерти?» или «Хорошо ли во время жары кушать мороженое?». На последний вопрос давался следующий ответ: «Не хорошо, ибо опасно».

«Новая детская библиотека» (1827 – 1833) была главным образом детищем Бориса Федорова. В ней преобладали проза и поэзия – в основном, сочинения самого издателя. Истории из жизни Петра Первого подчеркивали его щедрость к окружающим. Многие стихотворения носили монархический характер. Любимыми иностранными авторами были Кампе, Жофре, Дюкре-Дюминиль, Беркен, Буйи, Софи де Ренневиль, Шмид. Журнал немало способствовал и тому, что в моду вошли восточные сказки.

«Новая детская библиотека» гордо заявляла, что ее читают дети императорского двора, но список из примерно трехсот подписчиков показывает, что, кроме великих княжон, в 1831 году журнал получали также русские офицеры, школьные учителя, крестьяне, священники, чиновники, почтмейстеры и даже один школьник из Бобруйска.

Наиболее активными авторами «Детской библиотеки» (1835 – 1838) были Дедушка Ириней (псевдоним Владимира Одоевского) и Виктор Бурьянов. Александр Грен (1806 – 1880?) публиковал сентиментальные рассказы и стихотворения. Грен, второстепенный автор, которому покровительствовал Федоров, признавался, что пишет детские книги для того, чтобы заработать на жизнь и чтобы трех своих дочерей воспитывать в правильном духе. Идеалами провозглашались скромность и благочестие; прекрасно воспитанные герои Грена никогда не устают выказывать уважение родителям и старшим. Среди иностранных авторов «Детской библиотеки» были Буйи и граф Луи Филипп де Сегюр.

Редакторы-издатели «Детской библиотеки» Амплий Очкин (1791 – 1865) и Владимир Львов стремились с помощью достойных примеров воспитать в читателе доброту. Постоянно присутствуют религиозные нравоучения. Журнал также печатал статьи по зоологии, биологии, орнитологии, минералогии, этнографии, географии и истории, не говоря уже об основах музыкального образования и изучения иностранных языков. Игры, забавы и одна статья о шифрах несколько облегчали чтение.

В 1838 году главным редактором «Детской библиотеки» стал Александр Башуцкий (1803 – 1876), позже изменивший название журнала на «Детский журнал для образования понятия, сердца и нрава» (1838 – 1839). В своем программном заявлении он объявил, что в первую очередь хочет развлечь читателя: «Мы только будем играть с вами, учить вас не наше дело, родители вам дают всяких учителей, с нами нужно только играть, в свободные часы». Дети любят игры, шутки и забавы, утверждал Башуцкий. В журнале появлялись рассказы Дедушки Иринея (Одоевского), Эжени Фоа и Марии Эджуорт, но главное в нем – картинки, музыка, фокусы, шифры, игра и эксперименты. Обучение истории велось в форме игры, в которой карточки с изображениями различных исторических фигур помещались на соответствующие места на игральной доске. Несмотря на такой радикальный подход к нуждам ребенка, «Детский журнал» успеха не имел. Башуцкий жаловался, что из 1500 экземпляров только 400 попали к подписчикам, а во Франции гораздо менее интересный журнал сходного направления издается тиражом в 12 000 экземпляров.

«Библиотека для воспитания» (1843 – 1846) состояла из двух частей: одна для родителей и учителей, другая для детей. Журнал был основан славянофилом Дмитрием Валуевым (1820 – 1845) и издавался Августом Семеном (1783 – 1862). В нем печатались несколько престижных московских профессоров, таких как Тимофей Грановский, Петр Редькин, Сергей Соловьев и Михаил Погодин. Книга Марии Эджуорт «Практическое образование» публиковалась в журнале на протяжении всего 1843 года. Много места занимали материалы по истории, ботанике, географии и мифологии, по контрасту с тогдашней суховатой манерой преподавания в школе представленные в привлекательной для детей форме. Статьи по истории России Ивана Киреевского (1806 – 1856) и Алексея Хомякова (1804 – 1860), пронизанные любовью к Богу и уважением к отечеству, к его «судьбе и назначенью», придавали журналу славянофильскую окраску.

Редакция «Библиотеки для воспитания» поначалу презрительно относилась к современным произведениям для детей. Родителям рекомендовали не держать детей исключительно на диете из детских книжек, но предлагать им лучшие образцы русской литературы для взрослых. Веселые истории, сказки и комедии полезны лишь в малых дозах, «только как забава в чтении, как отдых после труда». Однако в конце концов согласилась публиковать переводы произведений Э.Т.А. Гофмана, де Ла Мотт-Фуке и Адельберта фон Шамиссо. В 1844 году Валуев перевел диккенсовскую «Рождественскую историю», назвав ее «Светлое Христово Воскресение». Это была первая попытка в России сделать Диккенса писателем для юных читателей.

«Библиотека для воспитания» в 1847 году снова возродилась в «Новой библиотеке для воспитания» (1847 – 1849) – к слову сказать, единственном детском журнале, который Белинский рекомендовал родителям, поскольку считал, что он прививает правдоподобные представления об окружающем мире. Журнал редактировал Петр Редькин (1808 – 1891), профессор права Московского университета и член Государственного совета. Десять выпусков в двести страниц каждый напоминали скорее хрестоматию научного содержания, чем собственно детский журнал. Профессора – коллеги Редькина писали статьи по физике, астрономии, истории и механике, и, правду говоря, их содержание детям не всегда было достаточно легко понять. Историк Сергей Соловьев опубликовал детскую версию «Повести временных лет», в журнале появились и адаптации «Одиссеи» и «Илиады». В литературном отделе тоже было несколько важных произведений, в том числе сказки Андерсена и «Золотой жук» Эдгара Аллана По. (Белинский счел рассказ По весьма странным выбором.) Мария Эджуорт, уже давно любимая русскими детьми, представлена рассказом «До завтра».

В 1842 году Александра Ишимова основала первый русский журнал для девочек «Звездочка» (1842 – 1863). Круг читателей – девочки от семи до четырнадцати, в основном воспитанницы пансионов для благородных девиц. Ишимова сама взяла на себя роль «бабушки» и учила истории и другим наукам в форме занимательных диалогов. В «Бабушкиных рассказах» не было недостатка в морально-этических оценках. Главными добродетелями почитались любовь к Богу, патриотизм и послушание. Возможность исправиться всегда существует. «Вспыльчивый Вася», «нетерпеливая Соня», «упрямый Ваня» и «завистливая Катя» в конце концов умудряются побороть свои недостатки. В «Доброй девочке» (1842) подчеркивается роль милосердия и необходимость участия детей в помощи бедным.

В числе авторов «Звездочки» следует отметить Августу Воронову, поместившую в журнале множество рассказов; нередко на страницах журнала появлялась и Анна Зонтаг. Профессор Яков Грот присылал из Финляндии стихи и путевые заметки. Прозы было немного, преобладала поэзия (чаще всего о птичках), не только на русском, но и на немецком и английском. Стихотворение «Сиротка» (1843) Карла Петерсона (1811 – 1890) – сентиментальная история о чудесном спасении мальчика-сироты, чуть не замерзшего насмерть, – было позднее положено на музыку и обрело популярность в виде песни.

Ишимова предпочитала переводы с французского, немецкого или английского. В сборнике Агнес Франц Buch für Kinder (1840) она нашла Fra Diavolo – пьесу о благородном разбойнике. Произведения немецкого романтика Фридриха Круммахера, в 1820-х годах соперничавшего по популярности с лордом Байроном, но впоследствии читавшегося только детьми, встречаются в журнале с рекомендацией наслаждаться его притчами, сидя под кустом сирени на даче. Коротенькие тексты Круммахера наставляли читателя: все, что он видит вокруг, свидетельствует о милосердном и любящем Творце. Сенсацией стала публикация романа «Мери и Флора» (1835) британской писательницы А.Ф. Титлер. В Англии роман выдержал более десяти изданий, а в России все экземпляры «Звездочки», где он выходил, были сразу же распроданы. Критик Добролюбов восхищался талантом Титлер, которая смотрела на детей «не как на кукол, а как на существа чувствующие, мыслящие». Избегая сентиментальных восклицаний, Титлер пробуждала в читателе благородные чувства.

На страницах своего журнала Ишимова не хотела видеть сказок, поскольку они только «обременят воображение детей прихотями испорченного вкуса» и оставят «вредное или даже ошибочное представление в уме и воображении». По Ишимовой, все, что противоречит реальности, способствует возникновению у читателей искаженных представлений о ней. Когда в 1847 году в журнале появилась «Девочка со спичками» Андерсена, перевод содержал объяснение, утверждавшее, что, несмотря на подзаголовок, это не «сказка», а «прекрасное мечтание».

Девочки-читательницы получали доступ к принципиально широкому кругу тем, от электричества и предсказания погоды до разведения комнатных цветов и книгопечатания. Такие ученые, как профессор Степан Барановский (1817 – 1890), писали каждый о своей области знания, а статьи о детстве великих людей, например Шекспира, Людовика XIV, Густава II Адольфа и Бенджамина Франклина, подчеркивали значимость ранних лет человека. Читательниц приглашали решать предложенные в журнале задачи и присылать ответы в редакцию.

В 1850 году Ишимова решила разделить журнал на два: «Звездочка» для младших девочек и «Лучи» (1850 – 1860) для читательниц от одиннадцати до четырнадцати. В «Лучах» теперь собирались научно-популярные статьи, а пьесы, игры, шарады и загадки остались в «Звездочке». Каждый выпуск «Лучей» включал узоры для вышивания и выкройки для шитья. В прозе Августы Вороновой обсуждалась роль женщин в обществе и семье. Стихотворения на тему смерти в молодом возрасте подчеркивали необходимость смирения перед всемогущим Богом. Многие поэмы публиковались анонимно и на иностранных языках.

К 1850-м годам Ишимова и «Звездочка» явно отстали от развития детской литературы. Журнал продолжал быть верен идеям религиозности и монархизма; по-прежнему предпочитались морализаторские, дидактичные стихи и рассказы. Добролюбов осуждал склонность Ишимовой обходить молчанием все острые социальные вопросы. Когда в 1863 году Ишимова приняла решение закрыть журнал, она сама уже давно ушла из детской литературы.

В 1851 году появилось новое детское издание – «Журнал для детей: Духовное, нравственное, историческое, естествоописательное и литературное чтение» (1851 – 1865). Соиздателями стали Михаил Чистяков и Алексей Разин, которые вдвоем обеспечивали практически все содержание: они писали, редактировали, переводили и даже делали иллюстрации. В первом номере опубликовано пылкое посвящение великому князю Николаю Николаевичу, и первая же статья – «Влияние христианства на нравственность» (1851) – предостерегала против последствий безбожия. Не удивительно, что радикальный Добролюбов заклеймил «Журнал для детей» как чрезвычайно вредный.

В журнале преобладали научно-популярные материалы: статьи о жизни эскимосов, об африканских путешествиях Ливингстона и покупке арабских скакунов. Часто появлялись биографии известных художников и композиторов. Художественная литература сводилась, в основном, к басням и фольклору. Необходимо отметить и два перевода – «Счастье и несчастье молодой елки» Андерсена и «Соколиный глаз», рассказ из жизни американских индейцев Фенимора Купера. Еще одной особенностью издания были многочисленные разборы стихотворений и коротких рассказов.

Белинский о детской литературе

В 1835 – 1847 годах немногим публикациям для детей, будь то проза, поэзия, переводы, учебники, учебные пособия или журналы, удалось избежать внимания критика Виссариона Белинского (1811 – 1848). Его решающая роль в формировании русского реализма – хорошо известный факт, но гораздо менее известен его горячий интерес к детской литературе, которой он посвятил в общей сложности более шестидесяти статей. Рецензируя и оценивая отдельные издания, он постепенно все четче формулировал свои мысли о специфике детской литературы, и на основе его рецензий возникло нечто вроде теории жанра.

Белинский считал литературу важной частью воспитания подрастающего поколения: «Детские книги пишутся для воспитания, а воспитание – великое дело: им решается участь человека». Книгам, написанным специально для детей, должна отводиться немалая роль в системе образования. До Белинского в глазах издателей, критиков и родителей детская литература обладала невысоким статусом. Белинский подчеркивал значение детской литературы, но суровой критикой современных авторов только подлил масла в огонь.

Белинский высоко поднял планку в отношении детских писателей. Они должны быть не только творческими людьми, но и педагогами, психологами. Нельзя научиться искусству писать для детей: «Должно родиться, а не сделаться детским писателем. Тут требуется не лишь талант, но и своего рода гений». В одной из рецензий 1840 года Белинский излагал свои мысли еще подробнее: «Да, много, много нужно условий для образования детского писателя: нужна душа благодатная, любящая, кроткая, спокойная, младенчески простодушная, ум возвышенный, образованный, взгляд на предметы просветленный, и не только живое воображение, но и живая, поэтическая фантазия, способная представить все в одушевленных, радужных образах. Разумеется, что любовь к детям, глубокое знание потребностей, особенностей и оттенков детского возраста есть одно из важнейших условий».

Детские писатели не должны избегать социальных проблем; этот взгляд Белинский излагал в дискуссии с Александрой Ишимовой в 1848 году. В своей брошюре «Несколько слов о чтении романов и указатель чтения для юношества» (1847) Ишимова беспокоится, что в России популярны французские романы, в которых с жалостью и даже с некоторой симпатией изображаются злые, не способные контролировать свои инстинкты люди. В этих произведениях провозглашалось, что следовать зову сердца важнее, чем хранить верность семейным узам. А согласно Ишимовой, литература должна учить юного читателя на хороших примерах и призывать его любить все хорошее и ненавидеть все злое.

Белинский не возражал против утверждения Ишимовой, что литература должна создавать положительные идеалы, но настаивал, что детей пора уже вывести из детской. В выборе тем не должно быть разницы между литературой для детей и литературой для взрослых. Надо изображать жизнь как она есть, «действительная жизнь во всей ее наготе, с ее радостями и бедствиями, богатством и нищетою, успехами и страданиями». Детям следует читать не только классику, но и современную литературу, которая рассказывала бы об их собственной жизни и одновременно готовила их к жизни взрослой.

К детской литературе надо подходить с тех же позиций, что и к взрослой. Детские книги обязаны быть произведениями искусства, а не просто иллюстрировать правила морали и нравственные принципы. В статье 1847 года Белинский утверждал: «хорошо и полезно только то сочинение для детей, которое может занимать взрослых людей и нравиться им не как детское сочинение, а как литературное произведение, писанное для всех». Вместе с тем необходимо учитывать потребности и желания читательской аудитории. Все должно соответствовать особенностям природы ребенка и его уровню понимания. Нужны книги, «полные жизни и движения, проникнутые одушевлением, согретые теплотою чувства».

Белинский обращал немалое внимание на язык книги, обвиняя многих современных ему авторов в том, что они недостаточно хорошо знают свою родную речь. Он снова и снова указывал на грамматические ошибки, слишком длинные и топорные фразы, архаизмы и ходульные диалоги. Его идеалом был простой, легкий и живой стиль. Нужно не только отражать факты, но и «поэтическую сторону» событий. Кроме того, Белинский настойчиво повторял, что привлекать внимание должны и сам вид книги, и ее иллюстрации. Иллюстрации несомненно способствуют обучению: «Посмотрите, как жадны дети к картинкам! Они готовы прочесть самый сухой и скучный текст, лишь бы только он объяснил им содержание картинки. И потому картинки все более и более делаются пособием при воспитании и учении».

К большому горю Белинского, он редко видел какие-либо «прогрессивные» черты в современной ему русской детской литературе. В его рецензиях повторяется возглас: «Бедные дети!». Жаль ему было и родителей, которые тратят деньги на бесполезные книги. Что до современных писателей, русских или иностранных, с точки зрения Белинского они не заслуживали ничего, кроме презрения: «Бедные дети, сохрани вас Бог от оспы, кори и сочинений Беркена, Жанлис и Бульи!». Среди русских авторов Белинский особенно часто и жестоко критиковал Бориса Федорова, Виктора Бурьянова и Петра Фурмана. Они, по его мнению, были лишены таланта и не сочиняли художественную литературу, а «готовили» книги к продаже на Рождество и на Пасху. В их произведениях реальность преображалась до неузнаваемости, и своих читателей они воспитывали покорными гражданами, заботящимися только о своей карьере, наподобие Молчалина из пьесы Грибоедова. Идеалами были смирение, всепрощение и покорность, а не активная гражданская позиция, к которой призывал Белинский.

Больше всего Белинского раздражали нравоучительные рассказы. Учить морали и нравственности надо опосредованно, через действие, так чтобы ребенок-читатель сам пришел к правильному заключению. Дети хотят видеть в писателе друга, рассказывающего интересную историю, а не угрюмого, скучного наставника, обучающего их хорошему поведению с помощью абстрактных правил. В книге должно быть место живости, духу игры и шалостям.

Белинский призывал писателей вспомнить о силе детского воображения, но когда дело доходило до сказок и фантастических произведений, он относился к ним весьма противоречиво. Для него важнее всего было понятие народности, включающее в себя как уникальный национальный русский дух, так и демократическую природу искусства. Поэтому он сурово критиковал Пушкина, Жуковского и Ершова, считал их сказки лишь жалкими подражаниями народной культуре, с самого начала обреченными на провал. Право на жизнь имели только истинные, неискаженные народные сказки и народная поэзия: «…подделка всегда останется подделкою, из-за зипуна всегда будет виднеться ваш фрак. В вашей сказке всегда будут русские слова, но не будет русского духа».

Во имя реализма Белинский отверг замечательный сборник Екатерины Авдеевой «Русские сказки для детей, рассказанные нянюшкою Авдотьею Степановною Черепьевою» (1844): «Мы не советуем ее давать детям в руки, так же как не советуем позволять детям слушать всякие рассказы нянек о домовых, леших и тому подобных вздорах, которым только засоряют понятие и запутывают воображение детей».

Белинский поначалу с энтузиазмом одобрил изданную в 1840 году книгу Э.Т.А. Гофмана, рекомендуя ее всем читателям как «чудное произведение его чудного гения». Подобные сказки совершенно необходимы для развития детского воображения. Однако семь лет спустя критик уже опасался, что немецкий романтик опаснее детям, даже чем Поль де Кок, поскольку слишком сильное поощрение воображения может вести к отрыву от «жизни действительной». Воображение надо держать в узде, не давать ему распаляться. Белинский воспринял русское издание «Тысячи и одной ночи» не как сокровищницу волшебных сказок, а как доказательство наивности арабов, их «младенческого состояния ума, погруженного в вечную дремоту».

Русским детям Белинский рекомендовал читать русские народные сказки, басни Крылова, «Сказки дедушки Иринея» Владимира Одоевского и книги по русской истории Ишимовой, Полевого и Соловьева. Кроме вышеперечисленного, его одобрение снискал журнал Редькина «Новая библиотека для воспитания». При такой скудости выбора детской литературы детям старше двенадцати лет рекомендовалось читать книги для взрослых, начиная с исторического романа Михаила Загоскина «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» (1831). Затем следовало переходить к Пушкину, Лермонтову и Гоголю. Из иностранных писателей Белинский рекомендовал Сервантеса, Дефо, Свифта, Виктора Гюго, Жорж Санд, Александра Дюма, Вальтера Скотта и Фенимора Купера. Белинскому особенно нравились Скотт и Купер, потому что они с большим искусством изображали реальную жизнь и таким образом служили противоядием подозрительной фантастической литературе.

Что именно дети читали в 1840-х годах, можно узнать, например, из автобиографического сочинения Веры Желиховской «Мое отрочество» (1893). Как она вспоминала, выбор русских детских книг в то время все еще был скуден. Юная аристократка, живущая в Саратове, читает «Историю России в рассказах для детей» Ишимовой, журнал «Звездочка» и сказки Пушкина. Остальные книги иностранные, в основном французские. В списке прочитанных книг называются сочинения Арно Беркена, Les petits émigrés де Жанлис, Les enfants peints par eux-mêmes (1842) Александра де Сайе и журнал Le dimanche des enfants. Девушка учит английский, читая Эджуорт, и немецкий с помощью сказок Гофмана.

Гувернантка Петра Чайковского составила список книг, из которого можно узнать, что читали в состоятельном русском семействе в 1850-х годах. Вместе с маленьким Петром гувернантка читала Education maternelle (1836 – 1843) Амабль Тастю, Parent’s Assistant, or Stories for Children (1848) Эджуорт. Несколько более легким чтением были рассказы Гизо и Шмида. Будущий композитор особенно любил Les enfants célèbres (1838) Мишеля Массона и Les petits musiciens (1850) Эжени Фоа, где можно было прочитать о выдающихся достижениях Моцарта и других юных музыкантов. Предпочтение, отдаваемое чтению французской литературы в оригинале, объяснялось тем, что не только гувернантка мальчика, но и мать Чайковского отчасти была француженкой.

Реализм принес славу русской словесности. Романы Гончарова, Тургенева, Достоевского и Толстого стали частью мировой литературы. Достижения современной им детской литературы не были столь значительны, хотя во второй половине XIX века детские писатели тоже обратились к реализму. Такие журналы, как «Новая библиотека для воспитания» и «Подснежник», предпочитали произведения, стремящиеся правдиво изображать жизнь детей. Многие детские книги отражали гуманные взгляды писателей, стремившихся поведать детям о тяжелой жизни простого народа.

1860-е годы – переходное десятилетие. Влияние переводной литературы по-прежнему сильно. Однако в 1870-е годы ситуация изменилась: в литературные темы, сюжеты и стили привносится существенное разнообразие. Героями теперь становятся и бедные крестьяне, и рабочие, ютящиеся на окраинах больших городов. Некоторые известные взрослые писатели попробовали свои силы в литературе для подрастающего поколения, но важнее оказалось появление все большего количества профессиональных детских писателей. Среди известных имен этого периода есть и женщины, такие как Вера Желиховская, Александра Анненская, Екатерина Сысоева и Евгения Тур, и мужчины – Михаил Чистяков, Павел Засодимский, Дмитрий Мамин-Сибиряк, Василий Немирович-Данченко и Александр Круглов. Потребность в новых изданиях их книг свидетельствует о расширении круга читателей.

Несмотря на то что в этот период преобладала литература реалистического направления, сказки и фантастическая литература сохраняли свое значение. В 1860-х годах публикуются первые сборники сказок Ханса Кристиана Андерсена, а в 1870-е годы появляются сказки Николая Вагнера – русского коллеги датского сказочника. В последующие десятилетие к читателю пришел финский писатель Сакариас Топелиус, писавший свои сказки по-шведски.

Детская литература наконец хотя бы частично освобождается от недоверия и презрения, которое традиционно испытывали к ней и писатели, и читатели. Этому способствует растущее уважение к педагогическим исследованиям и педагогической практике. Признание важности детской литературы в воспитании и образовании и растущая сеть школ обеспечивали расширение читательского круга. Буквари Константина Ушинского и Льва Толстого предназначались, в первую очередь, для новой аудитории – крестьянских детей. Министерство народного образования составило список рекомендованного чтения, и на съездах учителей и в профессиональных журналах, таких как «Учитель» и «Педагогический сборник», серьезно обсуждались детское чтение и роль школьных библиотек. Литературные критики, продолжая дело Белинского, выдвигали идеал приближения литературы к реальности. Из читателей хотели сделать думающих, критически мыслящих граждан.

Возрастающий спрос на детские книги пробудил издательский интерес к этому виду литературы. Ведущим в области детской литературы стало «Товарищество М.О. Вольф». Маврикий Вольф (1825 – 1883), в действительности Болеслав Вольф из Варшавы, выпустил свою первую книгу в 1853 году. Он первым в России разделил читателей по возрастным категориям: с 6 до 8, с 8 до 10, и старше. Книги на французский манер разделялись по сериям, таким как «Зеленая библиотека», «Розовая библиотека», «Русская библиотека» и «Моя первая библиотека». «Золотая библиотека» состояла из дорогих изданий, подарочных книг на Рождество и Пасху – главное время продаж детской литературы. Для совсем маленьких выходили книжки-картинки, например «Степка-Растрепка». Классика включала в себя произведения Сервантеса, Перро, Свифта, братьев Гримм, Вальтера Скотта, Фенимора Купера, Вильгельма Гауфа, Марии Эджуорт и Христофора Шмида. Современная иностранная литература для подростков была представлена книгами Гарриет Бичер-Стоу, Вильгельма Эртеля, Густава Нирица, Майн Рида, Эдмондо де Амичиса, Жюля Верна, Софи де Сегюр, Густава Эмара и Марка Твена. Среди публикуемых Вольфом русских писателей самыми известными были Михаил Загоскин, Михаил Чистяков, Владимир Даль, Надежда Дестунис, Алексей Разин, Августа Пчельникова, Александр Круглов и София Макарова. Издательство постоянно выпускало журнал «Вокруг света», в котором печатались развлекательные и информативные материалы для подростков и взрослых.

Последователи Белинского

Дело Виссариона Белинского было подхвачено в 1850-х и 1860-х литературными критиками Николаем Чернышевским, Николаем Добролюбовым и Дмитрием Писаревым. Вслед за Белинским им пришлось признать, что современная детская литература не только страдает эстетическими недостатками, но и является политически и идеологически отсталой. Вместо того чтобы растить поколение «новых людей», которых волнуют острые вопросы современности, литература превращала читателя в молчаливого и покорного поданного империи.

Как и Белинский, эти критики-утилитаристы в конце концов нашли подходящее чтение для молодежи преимущественно во взрослой литературе. Другим выходом из такой тяжелой ситуации с детскими книгами им виделось создание литературы, описывающей биографии великих людей. Однако ни книга Чернышевского о Пушкине (1856), ни сочинение Добролюбова о крестьянском поэте Алексее Кольцове (1858) не завоевали читательский интерес. Опубликованные анонимно, обе книги рецензировались их собственными авторами. Не удивительно, что оба критика восхищались способностью «неизвестных авторов» так непринужденно разговаривать с детьми.

Кольцов у Добролюбова – ярый защитник свободы. Чернышевский подчеркивал важность того, что Пушкин сделал для родной страны; он был «трудолюбивой, благородной и могучей личностью», неприхотливым в привычках. Что характерно для того времени, Чернышевский не хотел назвать свою книгу детской, боясь, что прямая адресация заставит детей чураться его произведения. В годы между детством и отрочеством юные читатели предпочитают «плохую литературу» так называемой «детской». К несчастью, в книге о Пушкине никакие уловки не помогли Чернышевскому избежать создания скучного трактата, слишком тяжелого для юного читателя текста.

Главным свойством детской литературы для Николая Чернышевского (1828 – 1889) как критика является готовность правдиво изображать реальность. Книги должны быть «учебниками жизни». Авторам следует учитывать возраст своих читателей, а по мнению Чернышевского современная литература часто недооценивала детей, предлагая им слишком примитивные произведения. Сборник «Новые повести: Рассказы для детей» (1854), куда вошли переводы с французского на темы кротости, смирения и всемогущества Божия, дал Чернышевскому повод создать затейливую пародию на бесполезную детскую литературу. В ней он безжалостно и заслуженно высмеял неправдоподобность и сентиментальные черты подобных сочинений.

Чернышевский указывал, что детская литература не сможет развиться как жанр, если не добьется быстрого темпа повествования, лаконичности и хорошо выстроенного сюжета. Писатель должен постоянно отвечать на вопрос читателя: «Ну, что же дальше? ну, что же дальше?». В качестве примера такой манеры рассказа, написанного простым и искренним языком, приводился рассказ «Матвей», опубликованный в толстовском журнале «Ясная Поляна». У некоторых писателей, авторов исторических романов Михаила Загоскина и Константина Масальского, например, ничего лишнего не было, только прямая речь и занимательные сюжеты. Список авторов, одобренных Чернышевским, состоял, в основном, из произведений для взрослых Пушкина, Скотта, Диккенса и Жорж Санд. Из всей современной ему детской литературы от чистого сердца он одобрял только два журнала – «Новую библиотеку для воспитания» и «Подснежник».

Всего за три года Николай Добролюбов (1836 – 1861) написал более тридцати статей и рецензий, посвященных детской литературе. Во многих отношениях его критика была еще жестче, чем суждения Белинского или Чернышевского. Для Добролюбова главной целью детской книги является воспитание читателя в духе прогрессивных идеалов. Такие журналы, как ишимовские «Звездочка» и «Лучи», которые обходили молчанием вопросы социального зла и неравенства и вместо того проповедовали смирение и покорность, никуда не годились. Новыми идеалами должны стать сила духа, вера в истину и готовность сражаться с ложью и лицемерием. Детям надо рассказывать об окружающем мире и об актуальных вопросах.

Вместе с тем Добролюбов не отрицал особенностей детской аудитории. Детская литература должна способствовать интеллектуальному и моральному развитию читателя. Для Добролюбова идеальное повествование характеризуется крайней простотой. Не забывал критик и о важности воображения: «Детская книга должна увлекать прежде всего воображение ребенка, как способность, сильнее всех других действующую в детском возрасте и потому более других нуждающуюся в пище и в надлежащем направлении». Поскольку реалистических книг для детей мало, можно читать и сказки. Даже не видя в сказках братьев Гримм и Вильгельма Гауфа никакого образовательного содержания, Добролюбов все же признал их право на существование, поскольку они развивали воображение читателя и пробуждали поэтические чувства. Он восхвалял талант Ханса Кристиана Андерсена, который к тому времени еще не был признан всеми. Добролюбов, читавший Андерсена по-французски, хвалил умение датского сочинителя писать без «нравоучительного хвостика». Однако в принципе Добролюбов отвергал любые сверхъестественные явления в сказках, так как они могли отвлекать читателя от реальной жизни.

Среди русских книг для детей Добролюбов выделил «Беседы с детьми» (1858 – 1859) Августы Пчельниковой. Написанная простым языком, это книга учила уважать труд. Все другие рекомендуемые книги были иностранного происхождения, например «Приключения маленького барабанщика, или Гибель французов в России в 1812 году» (1838, пер. 1858) немецкого писателя Густава Нирица. В этом романе замечательно описаны и судьба немецкого мальчика, которого заставили вступить во французскую армию во время русской кампании Наполеона, и ужасы войны. Дух пацифизма был силен в немецкой книге. Добролюбов также тепло отзывался о книгах Диккенса и Жорж Санд и о романе Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» (1852, пер. 1858) за их гуманные позиции и призыв к защите бесправных и угнетенных. Поскольку русская детская литература пока была бедна, Добролюбов предлагал юному поколению читать Пушкина, Гоголя и Тургенева.

Дмитрия Писарева (1840 – 1868) детская литература разочаровала совершенно. В его глазах она была обречена остаться «одной из самых жалких, самых ложных и самых ненужных отраслей общей литературы». В статье от 1865 года о школьных библиотеках Писарев даже утверждал, что существование особой литературы для детей – свидетельство того, что общество больно. Дети трех первых классов должны «бегать, играть и возиться», а не сидеть с книжкой. Тем детям, которые читают для удовольствия и убивают время в компании таких писателей, как Поль де Кок и оба Александра Дюма, отец и сын, Писарев выносил суровый приговор: это занятие безнравственное. Читать не в образовательных целях – «профанация и проституция мысли». Здоровая литература в здоровом обществе хороша для всех, независимо от возраста.

В отличие от Писарева, Феликс Толль (1823 – 1867) старался поподробнее ознакомиться с уже существующими детскими книгами. Его сборник «Наша детская литература» (1862) включает рецензии на 242 детские книги и шесть детских журналов за период с 1855 по 1861 год и предназначена для учителей, родителей и писателей. Толль уделял немало внимания разделению юных читателей на возрастные группы (5 – 8, 8 – 12, 12 – 16) и подбору книг, соответствующих каждой группе.

От детской литературы Толль требовал высоких моральных принципов, но без открытого морализирования. Вместе с тем ему хотелось, чтобы детские книги обладали мудростью и развлекали, имели литературные достоинства и учитывали возраст читателя. Он отвергал сентиментальную литературу и книги, написанные только для развлечения, и восхвалял научно-популярные труды, то есть книги, которые объясняли все, что ребенок видит вокруг себя, с научной точки зрения. Как и Добролюбов, Толль выделял книгу Пчельниковой «Разговоры с детьми» и «Приключения маленького барабанщика, или Гибель французов в России в 1812 году» Нирица. Последняя особенно ему нравилась за универсальную мораль. Сказки и фантастические произведения, по его мнению, напротив, вредны и могут «нарушать неприятным диссонансом дух здравой педагогики». Нельзя возбуждать фантазию ребенка так, чтобы она выходила за рамки реальности; очеловечивание животных только способствует путанице в головах юных читателей. Воображение надо держать в узде, и даже сказки должны содержать в себе глубокие идеи и полезную информацию.

Новые учебники

В связи с реформами 1861 года открылась необходимость перемен и в образовательной системе. Возникла потребность в массовом образовании, так как поголовная неграмотность населения исключала всякую возможность прогресса. Настало время демократизации школьной системы и включения в нее крестьянских детей. Понадобился и новый тип школьных учебников. Правда, существовали хорошие книги для чтения, преимущественно основанные на иностранных образцах, но они все предназначались для узкого, привилегированного слоя населения.

Популярная немецкая книга для чтения Der Deutsche Kinderfreund (1802) Фридриха Вильмсена была переведена и адаптирована к российской действительности Павлом Максимовичем (1796 – 1888), школьным инспектором Санкт-Петербургского округа, под названием «Друг детей» (1839). Одобренная Министерством народного образования, эта книга широко использовалась в 1840-х и 1850-х годах. В 1882 году появилось ее девятнадцатое издание. Типичный для своего времени, этот учебник содержал в себе нравоучительные рассказы, басни и стихи. Другим популярным букварем стала «Елка» (1845 – 1846), составленная Анной Дараган (1806 – 1877), дочерью ректора Санкт-Петербургского университета. Методическая продуманность и отличные иллюстрации обеспечили учебнику долгий успех – четырнадцатое издание появилось в 1907 году. Это была огромная удача «Товарищество М.О. Вольф», продавшего свыше 100 000 экземпляров еще при жизни основателя издательства Маврикия Вольфа. Однако пространные литературные тексты в «Елке» по большей части отсутствовали. В «Естественной истории животных, рассказанной для детей» (1849) Анны Дараган интересное содержание сочеталось с отличным оформлением. Учебники Дараган рекомендуют ученикам начинать и заканчивать каждый урок крестным знамением и краткой молитвой. Детям полагается рано учить церковнославянский язык, чтобы читать Библию и понимать молитвы.

Андрей Заблоцкий (1808 – 1881/82) и Владимир Одоевский вместе сочинили «Рассказы о Боге, человеке и природе» (1849) – учебник, основанный на книге Раймунда Вурста Das erste Schulbuch (1834) и содержащий рассказы, разговоры, афоризмы и сведения по биологии, географии, богословию и нравственным вопросам. Александра Ишимова тоже хотела внести свою лепту в создание учебников. Ее двухтомник «Первое чтение и первые уроки для маленьких детей» (1856 – 1858) предназначался для домашнего обучения. За образец была принята книга Тастю Education maternelle (1836 – 1843). Разговоры и короткие рассказики следуют за алфавитом, цифрами и упражнениями на составление слогов. Дети должны размышлять над нравственными вопросами типа: подавать ли нищим милостыню из сострадания или для того, чтобы показать свою доброту («Нищий»). Подборка стихотворений на русском и немецком языках отражает те же темы – послушание, благочестие, сострадание и любовь к ближнему. Значительную часть книги занимают библейские сказания.

Алексей Разин (1823 – 1875), редактор «Журнала для детей», смело попытался собрать все научные знания о природе и истории человечества в один том под названием «Мир Божий» (1857). Фактический материал иллюстрируется стихами. Общий тон книги дышит благочестием и оптимизмом: «А как оглянешься на мир Божий, в котором все так прекрасно, и ровно, и стройно, и на разумных жильцов этого мира, которые все становятся лучше и лучше, невольно с любовью и благодарностью подумаешь о Боге: Он все это создал, устроил и бережет своим всеведущим Разумом». Хорошо структурированный и легко читающийся «Божий мир» пробуждал интерес ученика к знаниям и наукам. Влияние учебника Разина чувствовалось еще несколько десятилетий.

В 1860 году были опубликованы три книги для чтения, написанные Разиным: «Путешествия по разным странам мира», «Исторические рассказы и биографии» и «Повести и рассказы для детей». В них автор продолжал популяризировать историю, географию и естественные науки. Русская история представлена эпическими сказаниями, а путешествия, будь то по Волге или к Ниагарскому водопаду, описывались в форме воспоминаний, очевидно, не самого Разина. Сцены из русской жизни показывают озабоченность автора положением бедных и угнетенных. Включенный в книгу рассказ «Счастье и несчастье молодой елки» является версией знаменитой андерсеновской сказки «Ель», написанной педагогом.

Наиболее успешным художественным произведением Разина был «Настоящий Робинзон: Приключения Александра Селькирка на необитаемом острове» (1851) – переложение романа Жозефа Бонифаса Сентина Seul, основанного на правдивой истории шотландского моряка Селькирка.

Новые школы для простого народа требовали совершенно иного подхода и иных материалов, соответствующих вкусам этого типа читателей. Новое направление знаменито двумя именами – Константина Ушинского и Льва Толстого. Их книги для чтения утвердились в школьной программе на следующие пятьдесят лет, и даже позднее многие из включенных в них материалов постоянно присутствовали в детском чтении. Книги обоих авторов, безусловно, послужили отправной точкой для проникновения реализма в детскую литературу.

Константин Ушинский (1824 – 1870/1871) считается отцом русской педагогики и основателем российской начальной школы. Его вклад в детское образование – две книги для чтения: «Детский мир» (1861) и «Родное слово» (1864). Первая предназначена для детей от десяти до одиннадцати лет, вторая – для аудитории помладше, от шести до девяти лет.

Учебники Ушинского пользовались необычайным успехом. В «Звездочке» Ишимовой «Детский мир» характеризовался лестно: «До сих пор еще не было книги, которая была бы так полезна не только для детей, но и для воспитанников и наставников их». Оба этих учебника использовались в русских школах вплоть до революции. «Родное слово» выдержало более 150 изданий тиражом свыше десяти миллионов экземпляров, а «Детский мир» перепечатывался около пятидесяти раз. После революции многие из рассказиков Ушинского, особенно сочинения о животных, регулярно включались в советские учебники и оставались обязательной частью детского чтения.

В предисловии к «Детскому миру» Ушинский излагал свои основные педагогические принципы. Материал должен быть близок к тому, что окружает детей, но не обязательно напрямую связан с их жизнью. Взрослые любят читать о детстве, но сами дети охотно смотрят вперед. Сказками не следует злоупотреблять в ущерб стимулирующим интеллект познавательным текстам. Материал нужно логически структурировать, и тексты нельзя переусложнять так, чтобы дети не справлялись с их пересказом. Необходимо избегать стилистических клише. В качестве иностранного образца Ушинский рекомендовал английский учебник Эдуарда Хьюза Reading Lessons (1855).

Ушинский считал православную церковь и школу главными силами в деле образования русского народа. В приложение к «Родному слову» были включены библейские тексты на церковнославянском языке. Ушинский особенно заботился о национальной основе образования, делая упор на русский язык и народную традицию. Его учебники воспитывали уважение к русскому народу и его культуре, к крестьянам и их труду. Володя и Лиза в «Поездке из столицы в деревню» уезжают из Петербурга и путешествуют по русским деревням. Там им открывается совершенно иной мир, который Ушинский отнюдь не идеализирует. Дети изумлены условиями, в которых живут и трудятся крестьяне, и автор напоминает им, что «трудную и нероскошную жизнь ведут наши крестьяне в деревнях, но трудами их кормится вся Россия». Обязанностью привилегированных классов является служение народу, которому нужно обеспечить лучшее будущее с помощью образования детей.

«Родное слово» строится вокруг быта и интересов крестьянских детей. «Детский мир» предлагает более широкую перспективу. Энциклопедическое содержание постепенно расширяется и усложняется. Познавательные тексты касаются естественных наук, географии и русской истории. Особенно большое значение Ушинский придает природе: «По моему убеждению, логика природы есть самая доступная и самая полезная логика для детей». Не жертвуя научной аккуратностью биологических сведений, он подчеркивает «мудрость» природы. Ребятишки в рассказе «Дети в роще» учатся у природы ценить трудолюбие и чувство ответственности. На примере двух играющих собак отец объясняет сыну важность уважения и терпимости («Играющие собаки»). Некоторые из рассказов о животных, например «Два козлика» и «Солнце и ветер», близки к басням. Дурной пример петушка Пети показывает необходимость терпения и умения прислушиваться к советам других («Умей обождать»). Конфликт в рассказах иногда принимает форму ссоры, в результате которой в конце концов выясняется, что у каждого создания есть свое место в мире. Нравственный урок почти всегда заложен в самом сюжете, а не в прямых авторских комментариях.

Ушинский свободно заимствовал и перерабатывал чужие материалы. Один из наиболее известных его текстов, «Четыре желания» – на самом деле немецкий рассказ XVIII века. Первый его русский пересказ был напечатан Новиковым уже в 1780-х годах. Герой – ребенок, очарованный каждым из четырех времен года, сам неотъемлемая часть природы. Он живет в настоящем, наслаждаясь каждой минутой. Ушинский также использовал народные сказки, такие как «Репка», «Колобок» и «Гуси», народные песни, загадки и пословицы. Для него это «памятники народной педагогики». Примером того, насколько вольно Ушинский обращался с чужим материалом, является его прозаический пересказ пушкинских сказок. Он первым ввел пушкинскую «Сказку о рыбаке и рыбке» в детскую литературу. Стихи Пушкина, басни Крылова, отрывки из произведений Гончарова и Тургенева были включены им в литературную часть учебников. Переводы менее интересны; доминирующее имя – тогда уже совершенно устаревший Круммахер.

Познавательный материал у Ушинского часто представлен в виде художественных рассказов. В «Истории одной яблоньки» объясняется, как семечко становится яблоней, и проводится параллель с превращением ребенка во взрослого с помощью образования. В другой истории, «Как рубашка в поле выросла», описываются все стадии процесса превращения льна, растущего в поле, в детскую одежду. Рассказ «Чужое яичко» учит понимать и одобрять различия.

Ушинский был прекрасным стилистом, сознательно избегавшим иностранных и трудных слов, гладких, но пустых фраз. Любой текст в его учебниках читается без напряжения. Школьников призывают обсуждать и анализировать прочитанное, сравнивать и делать выводы, сочинять свои собственные истории.

«Родное слово» включает в себя около тридцати веселых стихов о школе, природе, временах года. Автором (а и иногда переводчиком) этих безымянных стихотворений был Лев Модзалевский (1837 – 1896), учитель русского языка в Смольном институте, где какое-то время служил инспектором и Ушинский. В «Приглашении в школу» сама природа с утра кипит в трудах и заботах, являя собой пример для подражания школьников. Это и другие стихотворения выражают позитивное и радостное отношение не только к природе, но и к учебе. Многие тексты Модзалевского были позднее положены на музыку.

Имя Льва Толстого (1828 – 1910) тоже важно в истории детской литературы. Писателя заинтересовала тема детского чтения, когда он в 1859 году основал школу для крестьянских детей в своем имении Ясная Поляна. В школе Толстого не было ни расписания, ни наказаний, ни оценок. Там не было домашних заданий и экзаменов, и ученикам разрешалось в любое время входить в класс и выходить из него. В основе обучения лежала идея равных отношений между учителем и учениками. Обучение базировалось на вопросах, интересующих самих детей; уроки обычно велись в форме беседы. Учебный материал должен был непосредственно соприкасаться с жизнью.

Во время путешествий заграницу Толстому представилась возможность познакомиться с современными европейскими принципами образования и методиками обучения. В течение 1862 года он издавал ежемесячный журнал «Ясная Поляна», где печатались педагогические статьи, обсуждения официальной образовательной политики и отчеты о работе самого Толстого и его коллег в школе при усадьбе и в окрестных народных школах. Девиз журнала «Думаешь управлять событиями, а события управляют тобою» заимствован из гётевского «Фауста» и показывает, что Толстой воспринимал педагогику как двусторонний процесс, в котором учатся и учат и учителя, и ученики. В полемической статье Толстой спрашивает: «Кому у кого учиться писать, крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят?» Впечатленный творческой силой и непосредственностью детей, он опубликовал некоторые из их загадок и сочинений в качестве литературного приложения к журналу. Одно из сочинений называлось «Как мальчик рассказал про то, как его в лесу застала гроза». Толстой заявлял, что тексты, написанные самими детьми, всегда «справедливее, изящнее и нравственнее сочинений взрослых». Иностранные книги, например «Робинзон Крузо» и «Хижина дяди Тома», пересказывали ученикам толстовской школы в подходящей для них форме.

Толстого не устраивали существовавшие книги для чтения и учебники. Даже «Детский мир» Ушинского казался ему «пустой болтовней». Согласно Толстому, в текстах Ушинского слишком много морализирования, стиль его тяжел и запутан. У Ушинского к каждому существительному полагалось определение. Толстой счел необходимым составить собственную «Азбуку». После нескольких лет интенсивного труда в 1872 году появились четыре тома учебника. Сам автор был доволен результатом. «Написав эту “Азбуку”, мне можно будет спокойно умереть», – признался он в одном из писем. Однако учебник не имел большого успеха у критиков, что заставило Толстого пересмотреть работу. В 1875 году вышла «Новая азбука». На этот раз материалы для чтения были собраны в отдельные тома под названием «Русские книги для чтения» (1875 – 1885). Рекомендованные Министерством народного образования, эти книги широко использовались в российских школах вплоть до 1917 года. Еще при жизни автора «Новая азбука» выходила 28 раз, общий тираж приближался к двум миллионам экземпляров. Это означает, что несколько поколений выросло на рассказах Толстого для детей. Многие из этих рассказов до сих пор входят в школьные учебники.

Материалы для чтения в «Новой азбуке» состоят из коротеньких текстов, поначалу всего из двух-трех строк. Они непосредственно отражают то, как ребенок осваивает окружающий мир. В книгу включены народные пословицы и поговорки. Иллюстрации в «Новую азбуку» от 1872 года не вошли, поскольку они, по мнению Толстого, занимали слишком много места и только отвлекали детей от чтения. В рассказе «Филипок» заглавный герой – маленький крестьянский мальчик, который рвется к знаниям. Родители его не пускают, собаки на улице его облаивают, но он все равно приходит в школу. Филипок – аллегорическое изображение русского народа, стремящегося к образованию. Сказка «Красная Шапочка» пересказана так, что победителем оказывается волк. Он проглотил бабушку и внучку, снял бабушкин наряд и «и опять ушел в лес». В толстовском пересказе английской сказки «Златовласка и три медведя», названной им просто «Три медведя», мораль отсутствует. Медведи у Толстого – русские звери с русскими именами Михаил Иванович, Настасья Петровна и Мишутка, а залезшая к ним в дом девочка остается незнакомкой без имени. Она грозится разрушить мирную русскую жизнь, и ее необходимо прогнать. Различный тембр и сила голоса трех медведей изображались графически – так же, как в английском оригинале. Лаконичная концовка («И медведи не догнали ее») превращает сказку в приключенческую историю об удачном побеге из плена. Рассказанная от имени русских медведей, «Три медведя» читается как патриотическая сага, нечто вроде «Войны и мира» для маленьких детишек, где русская почва очищается от вражеского вторжения.

В «Русских книгах для чтения» Толстой использовал в основном иностранный материал, но все пересказано в соответствии с его идеалами содержания и стиля. В действительности, Толстой тратил не меньше усилий на эти коротенькие тексты, чем на свои сочинения для взрослых. Он тщательно отбирал каждое слово, переписывал тексты чуть ли не по десять раз. Писатель не выделял каких-либо особых детских тем, важнее были темы универсального звучания. Значительную часть каждого тома составляют легенды и народные сказки русского, еврейского, немецкого, турецкого, индийского, арабского и персидского происхождения. Мораль нередко отражает «толстовство». Превознесение кротости и всепрощения, или, вернее, «непротивления злу насилием», занимает центральное место в рассказе «Бог правду видит, да не скоро скажет». Купец Аксенов ошибочно обвинен в убийстве, но когда после двадцати шести лет каторжных работ случайно встречается с настоящим убийцей, он его не выдает: «Бог простит тебя; может быть, я во сто раз хуже тебя! – И вдруг у него на душе легко стало. И он перестал скучать о доме, и никуда не хотел из острога, а только думал о последнем часе». Сила любви сильна в «Архиерее и разбойнике» – сцене из одного из любимейших романов Толстого, «Отверженных» Виктора Гюго, и в «Индейце и англичанине». В этом рассказе старый индеец отпускает пленника на свободу, несмотря на то что бледнолицые убили его сына. Таким образом, демонстрируется христианская заповедь «Возлюби врага своего».

Толстой не одобрял поэзию в качестве детского чтения. Отвергнув Крылова, он обратился к первоисточнику – прозаическим басням Эзопа. Нравственные выводы басен «Отец и сыновья», «Осел и лошадь» и «Два товарища» сходны с народной мудростью. Трудолюбие, доброта, честность, храбрость восхваляются без излишней нравоучительности. Во французской книге La morale en action ou choix de faits mémorables (1845) Толстой нашел трогательную историю о дружбе льва и собаки – Le lion et l’épagneul. В переводе Толстого рассказ «Лев и собачка» превратился в сказку о верности до гроба. Брошенная на съедение в клетку ко льву маленькая собачка становится лучшим другом зверя. Когда собачка умирает, лев теряет желание жить.

Рассказы о животных Толстого проповедуют любовь и уважение ко всем живым существам: жизнь священна. Толстого волновала даже судьба деревьев, восхищала их способность к выживанию. В основу восьми историй о собаках Бульке и Мильтоне легли воспоминания того времени, когда Толстой служил офицером на Кавказе. К категории «правдивых историй» – былей относятся рассказы «Акула» и «Прыжок», миниатюры о захватывающих приключениях на море. Толстой предпочитает повествование от первого лица, что придает рассказам правдивости. Объясняя естественные феномены, такие как роса, туман, холод, вода, ветер или магнетизм, он часто сам выступает в роли рассказчика. Некоторые из естественнонаучных материалов он заимствует из учебников Ушинского. Детей учат на конкретных примерах, которые они сами могут проверить. Обучение всегда начинается с вопросов ребенка – «почему» и «как».

«Русские книги для чтения» также включают несколько известных сказок, пересказанных Толстым. Несмотря на свой малый рост, заглавный герой сказки «Мальчик-с-пальчик» спасает и себя, и братьев от смерти, на которую обрекли их бедные родители. Сообразительность и выносливость похвальны. Толстовский метод упрощения материала для чтения виден на примере сказки Андерсена «Новое платье короля». В толстовской версии, «Царское новое платье», король заменен царем, а в развязке сказки вместо ребенка – юродивый.

Для этих былей, легенд, рассказов о животных и сказок характерны краткость, стилизация и объективное повествование. Стремительное развитие сюжета не замедляется описаниями или отступлениями. Фабула проста и занимательна. Читателю надлежит самому почувствовать назидательную составляющую, без объяснений автора. Стиль Толстого – немногословный, лаконичный и эллиптический. Необходимо, чтобы все было «красиво, коротко, просто и, главное, ясно», утверждал Толстой. Идеал – древнегреческая литература, которую Толстой читал в подлиннике, и язык Писания. Другим источником вдохновения был язык крестьян и их детей. Некоторые произведения Толстой читал вслух ученикам в школе или собственным детям, а потом просил пересказать своими словами.

Главное произведение Толстого для подростков – «Кавказский пленник» (1872), приключенческая повесть с подзаголовком «Быль». Жизнь местных жителей изображена со множеством подробностей. Два русских офицера, Жилин и Костылин, взяты в плен во время Кавказской войны. За них требуют выкуп, но Жилин с помощью татарской девочки (татарами тогда называли горцев-мусульман) умудряется бежать. Жилин храбр и стоек, он не теряет надежды даже в плену у чеченцев. Противопоставляя двух русских офицеров, а также русских и их врагов, Толстой превозносит храбрость, верность и чувство долга. В результате получилась, по мнению самого автора, «эпическая поэма» для детей, рассказывающая об универсальных чувствах – смелости, сострадании, страхе смерти.

Первые же строки повести – «Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин» – напоминают стиль народных сказок и былин. В коротких предложениях главная роль отводится глаголам. Толстой был очень доволен результатом, полагая, что такая манера повествования может стать образцом и для его произведений, предназначенных взрослым. «Кавказский пленник» вдохнул жизнь в романтическое видение Кавказа, популярное в детской литературе вплоть до самой революции.

В 1880-х годах Толстой написал несколько «народных рассказов», основанных на той же поэтике, что и его работы для детей. «Где любовь, там и Бог» (1885) является переработкой рассказа французского протестантского проповедника Рубена Сайяна Le Père Martin. Бедный сапожник Мартын Авдеич понимает, что встретил Спасителя в образе трех незнакомцев, которым он помогал в течение дня. Рассказ служит иллюстрацией библейских строк: «Так как вы сделали это одному из сих братий моих меньших, то сделали мне». Позднее толстовская версия была переложена Миг Холдер под названием Le Père Martin (1950) и Бриджит Ханхарт под названием Schuster Martin (1986) и стала самой известной детской книгой Толстого за рубежом. Достаточно свободно обращаясь с текстом, Холдер и Ханхарт сохранили толстовский дух, однако их произведения больше похожи на французский оригинал Сайяна, чем на русифицированную версию Толстого.

В 1907 году Толстой написал книгу для религиозного обучения во вновь открытой школе в Ясной Поляне – «Учение Христа, изложенное для детей». Удивительно, но это произведение совершенно не учитывает особенностей детской аудитории с точки зрения содержания; не помогают и вопросы в конце каждой главы.

Женщины-писательницы

В последние пятьдесят лет существования царской России значительно возросла роль женщин-писательниц. Многие детские журналы издавали и редактировали женщины. Кроме того, женщины-писательницы часто лучше, чем их коллеги-мужчины, знали, как увлечь детей повествованием, и в результате у них возникла большая читательская аудитория. В популярный жанр «семейных романов» они вводили элементы приключений и интриг. Героини хорошо понимают свое трудное положение в обществе и необходимость образования для успеха во взрослой жизни. Повторяющиеся персонажи – бедные сироты, нуждающиеся в помощи благодетелей.

Августа Воронова (1813 –? настоящее имя Анна Вернер) – первая в русской детской литературе стала обсуждать «женский вопрос». Она получила образование в немецкой «Петришуле». Первую свою книгу «Бабушка-рассказчица» опубликовала в 1843 году. Все три рассказа в книге восхваляют скромность, сострадание, ответственность и готовность прийти на помощь как животным, так и людям. Дочь богатого землевладельца хранит красное пасхальное яичко – оно напоминает ей о том, как ребенком она не смогла помочь бедной сироте. Божьи дела следует творить каждый день. Критик из «Отечественных записок» изумился: «К удивлению нашему, довольно-недурно рассказанные сказочки для детей, с недурно-сделанными картинками. Для детской книги, это большая редкость, – и, как по русской пословице, на безлюдье и Фома дворянин, то “Бабушка-Расскащица” имеет полное право считать себя даже аристократкою между плебейским сбродом беспрестанно-издаваемых на Руси детских книг».

В 1850-х годах Воронова часто печаталась в журналах Ишимовой «Звездочка» и «Лучи», а позднее собрала некоторые свои произведения в сборники «Детские портреты» (1855) и «Первый шаг» (1858). Она предпочитала «правдивые рассказы», взятые из жизни и представленные читателю в форме «записок». Повествовательницы – учительница, гувернантка или бабушка – нередко напоминают саму писательницу. Сцены из семейной жизни и герои-дети изображены с немалой любовью, например, в «Поездке в Ростов», в «Святках в 1847 году» и в рассказе «Мой маленький друг Митя Б-н». «Воспитание сердца» ценится больше, чем примерное поведение. К несчастью, из-за чересчур сладких портретов детей и статичных сюжетов читать эти книги почти невозможно. Прочитав рассказ Вороновой «Похождения Гриши», Добролюбов предсказал: «Нетерпеливый Ванечка, рассеянный Гриша (…) и т. п. куколки, изобретенные схоластической дидактикой, никогда не заинтересуют умных детей».

В других рассказах Воронова противопоставляла жизнь в бедности и жизнь в богатстве. В «Двух елках» (1857) девочка из идеальной семьи осознает, что другие дети растут в тяжелых условиях, что вокруг них пьянство и голод. Сирота, либо взятая в богатую семью, либо – благодаря щедрости благотворителей – принятая в институт благородных девиц, служит проверкой этических качеств других девочек. Само ее присутствие напоминает: сирота не только объект их доброты, она сама достойна уважения. Та же тема встречается и в рассказах Вороновой о животных. Дети учатся брать на себя ответственность, а не только искать минутные удовольствия.

В лучших своих произведениях Воронова изображает девочек или молодых женщин в решающие моменты их жизни. Не подобает стремиться к похвале и одобрению за внешний вид или поступки, самоотречение и забота о ближнем – вот идеал поведения. Кротость, довольство малым и упование на Бога – главные достоинства. В самом длинном произведении Вороновой – романе воспитания «Любочка: День из Любочкина детства» (1858) и в его продолжении «Любочка в пансионе» природное очарование и непосредственные манеры героини исчезают, стоит ей попасть в институт в Санкт-Петербурге. Там героиня приобретает классовые предрассудки, увлекается балами и модными нарядами. В школе девочки соперничают, кто получит больше похвал. После смерти отца Люба и ее мать вынуждены уехать из столицы. Простая жизнь русской провинции изменяет Любу к лучшему. Читатель вновь встречается с героиней, когда ей исполняется четырнадцать, и видит: она посвятила себя благотворительности. Слова матери подводят итог: «Бог не любит гордых, а любит смиренных».

Два главных произведения Вороновой – это «Журнал молодой девицы» (1856) и «Опасный дар» (1859). Оба посвящены проблемам взросления, прощания с детством и вхождения во взрослую жизнь. В первой книге главная героиня впервые сталкивается с любовью. Она колеблется между двумя претендентами на ее руку, но с помощью мудрой маменьки совершает правильный выбор. Конфликт в «Опасном даре» совсем другой. Героиня – талантливая молодая девушка, мечтающая стать писательницей. Однако пол и бедность против нее. Мужчины вокруг считают, что ее устремления – лишь дань ложным амбициям и слишком живому воображению. В двадцать один год она выходит замуж за доктора и поселяется в русской провинции. Она начинает писать под псевдонимом, но жестокие рецензии заставляют ее сдаться: она всего лишь жена и мать, чей талант должен быть сосредоточен на благополучии семьи.

Повесть не вызвала одобрения у Николая Добролюбова. Он возмущался, что писательский талант заклеймен ярлыком «опасный дар» в стране, где идеализм воспринимался как несчастье, а дети воспитывались в духе холодного, рационального отношения к жизни. Парадокс: критик-мужчина требовал от одной из ведущих сочинительниц своего времени создать новый тип героини-женщины. Добролюбова расстраивало и обилие любовных историй в сборнике «Первый шаг». Для него любовь была мелкой темой, недостойной современной литературы.

Надежда Дестунис (1827 – 1866), она же Надежда Крылова, – автор опубликованной анонимно книги «Деревня» (1859). В произведении, адресованном юным горожанам и будущим землевладельцам, описывается русский сельский быт. В цикле очерков о жизни крестьян и о природных явлениях писательница призывала читателя забыть мечты о чужих странах и открыть для себя прелесть русской жизни и природы. Крестьяне со своей простой, наполненной трудом жизнью достойны уважения. Автор дает понять, что освобождение крепостных и устройство деревенских школ – необходимые шаги для развития России.

Дестунис активно проповедовала право женщин на образование, но в целом относилась скептически к женской эмансипации. В ее произведениях звучат идеи народничества, подчеркивается важность любви к родине. Подрастающее поколение не должно отрываться от народа, его жизни и культуры. «Собрание русских народных песен и пословиц для юношества» (1861) преподносит народную культуру как источник вечной красоты.

Большинство произведений Дестунис опубликовано уже после ее преждевременной смерти в 1866 году. Напечатанные в 1882 году «Сказки и рассказы для детей» открыли другую сторону ее таланта. В этих сказках овощи, цветы и кухонная утварь ведут между собой разговоры, в которых осуждаются тщеславие, самодовольство и жадность. Жизнь снежинки учит тому, как важно каждому найти свое место. Простота и необычный антропоморфизм этих сказок не могли не пробудить интерес детей.

Другая Дестунис, на этот раз София (годы жизни неизвестны), тоже увлекалась фантастическими рассказами и сказками. Недовольные обыденной жизнью персонажи «Петербургских Робинзонов» (1874) и «Превращений» (1893) убегают в мир приключений и фантазии. В «Превращениях» ленивый ученик Виктор с помощью волшебных сил пробует принимать разные образы и роли, но в конце концов понимает, что успеха можно добиться только трудолюбием. Пока не изменится его отношение к учебе, фея Невежество будет преследовать его повсюду. Главный герой «Чародея-пустодея» (1878) грубо вмешивается в жизнь окружающих, соблазняя их легкими деньгами, пока наконец его самого не настигает проклятие.

В основе творчества Софии Дестунис лежит христианское вероучение, как видно, например, из иллюстрированного сборника рассказов «Бог в помощь» (1876). Ее последняя опубликованная книга, «Библия, пересказанная для детей старшего возраста» (1906), включает в себя все книги Библии. Человек отпадает от Бога, но через Христа ему открывается возможность возвратиться к Небесному Отцу. Иллюстрации Юлиуса Шнорра фон Каролсфельда взяты из Die Bibel in Bildern (Лейпциг, 1852 – 1860). Экземпляр книги Дестунис находился в библиотеке последнего русского царя. Книга была подарена великой княгине Татьяне (1897 – 1918) митрополитом Антонием (Водковским). И «Жизнь святых» (1886) Дестунис, и ее «Библия», благодаря своим литературным достоинствам, оказались снова востребованными после распада Советского Союза.

Другой талантливой рассказчицей была Августа Пчельникова (1830 – 1891, настоящее имя Августа Цейдлер). Ее книги о маленьких детях, которые открывают для себя окружающий мир, публиковались в «Товариществе М.О. Вольф». Двое благовоспитанных деток в «Ване и Кате» (1856 – 1857) заняты празднованием именин маменьки, раздачей милостыни бедным и спасением выпавших из гнезда птенчиков. В «Путешествии для открытий, предпринятом Настей и двоюродным братом Колей» (186?) и в «Дачной жизни девицы Насти» (1870) воображению открывается больший простор. Дети играют то в исследователей Америки, то в покорителей Кавказа, где их окружают грозные черкесы. Чтобы вернуться в свой безопасный мирок, им предстоит пересечь пустыни и необитаемые места. Это были книжки-картинки, напечатанные в Германии, с иностранными иллюстрациями. Для «Дачной жизни девицы Насти» Пчельникова использовала гравюры известного датского художника Лоренца Фрёлиха. После летнего отдыха в деревне Настя рассказывает любимой кукле о животных и птицах, об удивительной деревенской тишине (ни одной шарманки!) и своих маленьких приключениях – например, о случайном падении в воду. Настя поняла необходимость послушания: «Как бы умны были дети, если б всегда слушались мамаши!». В коротеньких текстах «Первой книжки для маленьких детей» (1870) тоже подчеркивается важность родительской заботы. И в этой книге тексты сопровождаются превосходными иллюстрациями.

Роскошно иллюстрированная энциклопедия для детей «Все в картинках» (1862 – 1864) в трех томах создана по образцу Die Welt in Bildern (1856) немецкого педагога Карла Фридриха Лейкарта. В ней содержится разнообразная информация о жизни дома и за рубежом, о животных и о природе. В предисловии к другой детской энциклопедии, «Беседы с детьми» (1858 – 1860), Пчельникова излагала основные принципы образования: важно принимать во внимание индивидуальные особенности и склонности каждого ребенка, в обучении нужно избегать абстракций. Пчельникова также не поддерживала применения физических наказаний.

«Беседы с детьми» изображают предметы обыденной жизни, от кухни и домашней утвари до мастерской плотника, пекарни и маслодельни. Отдельные главы посвящены цветам радуги, птицам и домашним животным. Детям помладше предлагаются песенные игры, детей постарше обучают английскому и французскому по знаменитой тогда системе Теодора Робертсона. В немногочисленных и преимущественно слабо написанных рассказах мать преподает любознательной дочери нравственные уроки. Любовь к Богу и ближнему должна закладываться дома, об образовании должно заботиться общество. Добролюбов и Толль согласны между собой, что «Беседы с детьми» – одна из лучших современных детских книг. Она написана «просто и определенно, без пошлых нежностей и ненужных обращений к “милым детям”», – утверждал Добролюбов, а Толль называл ее просто «превосходной».

Похожее сочинение – горячо рекомендованный Иваном Тургеневым «Дневник девочки» (1862) Софии Буташевской. Под этим псевдонимом писала Софья Буткевич (начало 1830-х – после 1880). Тургенев познакомился с писательницей в Париже и помог ей сформулировать тему книги. В результате, как сказано в предисловии Тургенева, получился «здравый ненатянутый реализм», что, по мнению писателя, редкая черта в современной детской литературе.

Смешивая факты и выдумку, Буташевская описывает повседневную жизнь маленькой девочки из обеспеченной интеллигентной семьи. Обучение превращается в игру, где все предметы – одежда, мебель, даже еда – выходят на авансцену, чтобы рассказывать свои истории. Мать помогает дочери разобраться, как живут муравьи и как пекут хлеб. Она не забывает напомнить о любви и уважении ко всем людям, независимо от их социального статуса. Девочке предоставляется возможность помочь бедным, слепой женщине и ее дочке, обеспечить их едой, одеждой и приютом. Буташевская дополнила книгу пьесой Беркена, указывая таким образом на один из источников своего вдохновения.

Книга «Приключения Пони, эмского осла» (1852) Марии Ростовской (1816 – 1872) была встречена благосклонно. Бедный итальянский мальчик путешествует по России в поисках заработка: он за деньги показывает обезьяну и осла. Жизнь ребенка нелегка, но мир не без добрых людей. В конце концов богатая петербургская семья помогает ему вернуться к матери в Парму. В «Жучке» (1857) рассказана сходная история: собаке удается найти своих хозяев при помощи добросердечного крестьянского мальчика.

В «Сельце Лебяжьем» (1856) Ростовской отец обеспокоен правильным воспитанием сына: «Я надеюсь, что деревенская жизнь поможет ему научиться мыслить и чувствовать здраво и хорошо». Словно в истории Пьера Безухова и мужика Платона Каратаева в «Войне и мире» Толстого, мальчика из дворянской семьи наставляет крестьянский парень, который учит его смелости, трудолюбию и спартанскому образу жизни. Отец все-таки не забывает подчеркнуть, что у каждого есть свое место и предназначение в обществе. В заманчивой идиллии, придуманной Ростовской, нет дурных людей, помещик – добрый отец крестьянам, и сами они живут в полном довольстве.

Ростовская выпускала и собственный журнал «Семейные вечера» (1864 – 1869). Там был опубликован ее объемный роман «Крестьянская школа» (1864 – 1865), в котором приезжий из Санкт-Петербурга появляется в деревне, расположенной на берегу Волги, собирает вокруг себя детишек и открывает школу, где царит дружеский дух. Ростовской присущ простой, незатейливый идеализм. Ее «Повести» (1863) полны примеров доброты, честности и разных христианских добродетелей. Сама суть этих повестей выражена в «Солдатках»: «Долг наш, долг всех людей вообще – жить друг для друга, облегчать немощи один (sic!) другого, помогать по силам: словом, делом и любовью, и тогда цель нашей жизни в точности будет достигнута и мы не закружимся в житейской суете».

Короткие рассказы Ростовской после ее смерти были собраны в томики «Звездочка» (1876) и «Детские забавы» (1909). В них немало отрицательных персонажей – буйная Тоня, грубый Ваня или мальчик, который пренебрегает домашними заданиями, потому что слишком занят своими голубями. Всех подобных детей необходимо перевоспитать в христианском духе. Хватает в книгах и положительных героев: «Есть добрые люди, которых Бог посылает на землю, как будто для того, чтобы и у бедных были искренние друзья и надежные благодетели» («Буянка Тоня»). Детская логика этих нравоучительных рассказов иногда вызывает улыбку, но чаще тон повествования строг и серьезен. Ростовская подчеркивала: ничто в ее произведениях не выдумано, все списано «с натуры». Стиль писательницы улучшался от книги к книге, она все точнее понимала, чего ждет ее аудитория.

«Рассказы из путешествий» (1882) Ростовской посвящены поездке жителя Петербурга и его сына через Германию в Швейцарию на лечение. Выдержки из путеводителей перемежаются личными наблюдениями и комментариями. Кончается книга словами, полными национального самодовольства: «“В гостях хорошо, а дома лучше”, эта мудрая пословица справедлива, несмотря на все сравнения красот Швейцарии перед широкими равнинами России».

Первые писательские шаги Ирины Гордеевой-Щербинской (даты жизни неизвестны) тоже тесно связаны с Иваном Тургеневым. В 1867 году мать Ирины отправила знаменитому писателю ее сказку в стихах. Тургенев обратил внимание на «нечто такое, похожее на задатки будущего дарования», но не счел работу достойной публикации. Через шесть лет Гордеева-Щербинская уже сама написала Тургеневу, послала ему свои новые рассказы и предложила встретиться. Тургенев вернул рукопись и ответил, что прочел ее «с удовольствием». Когда рассказы в конце концов появились в печати в 1875 году под названием «Чтение для детей», письма Тургенева послужили предисловием. Понятно, что писателю это особого удовольствия не доставило. Второй, более толстый том вышел в 1886 году, а третье и последнее издание, озаглавленное на этот раз «Катя», появилось в 1904 году, наконец с именем писательницы.

Половинчатая рекомендация Тургенева не могла заменить отсутствия у автора оригинальности. «Катя» – история Золушки, русской сиротки, которая избавляется от бедности и лишений и добивается славы и успеха, став оперной певицей, знаменитой на всю Европу. В «Горбушке», рассказе, появившемся в издании 1904 года, несчастная, всеми заброшенная девочка превращается в знаменитую законодательницу мод. В своих мелодраматических произведениях Гордеева-Щербинская явно хотела подчеркнуть скрытые таланты простого народа. Те, кому много дано, этого не ценят, а тот, кто начинает с пустыми руками, страстно желает добиться лучшей участи. Добро рождает добро, когда взрослые благодетели протягивают руку юным талантам.

Один из рассказов Гордеевой-Щербинской, «Ночь на Иванов день», Тургеневу все-таки понравился, возможно потому, что в нем чувствовалась перекличка с его собственными рассказами из «Записок охотника». Однако самое оригинальное ее произведение – это «Приключения любопытной белки», монолог ручной белки, которая научилась понимать человеческую речь. У рассказа ужасный конец: зверек замерзает до смерти, и служанка выбрасывает его на помойку.

Тур, Анненская и Желиховская

В 1870-х и 1880-х годах появлялось все больше и больше произведений с девочками в главной роли. На сцену выходили новые писательницы, сочиняющие прозу именно для девочек. На Западе в то же время происходили сходные процессы. Публикация в 1876 году русского перевода «Маленьких женщин» (1868) Луизы Олкотт сыграла немалую роль в развитии этого жанра. Реализм обыденной жизни, внимание к минутам радости и скорби в семейной жизни, к взаимоотношениям между героинями-девочками послужили готовой моделью для русских писательниц. В сборнике рецензий «О детских книгах» (1908) высоко оценивался роман Олкотт: «Оригинальность замысла, интерес, живость и увлекательность описанного захватывает читателя вполне». Критик Николай Чехов, однако, был более сдержан по поводу этого «чрезмерного восхваления семейного мещанского благополучия».

Новые писательницы по-разному подходили к девичьей теме. Героинь Евгении Тур испытывает сама судьба, их ждут неожиданные повороты жизненного пути. Екатерина Сысоева писала о беспечном детстве в образованных помещичьих семьях, а Елизавета Кондрашова, опираясь на собственные воспоминания, описывала детство и отрочество дома и в пансионе. Александра Анненская описывала более широкий круг вопросов: ее героиням, девочкам из среднего класса, нужно найти свое место вне семейного круга и научиться зарабатывать на жизнь. Вера Желиховская писала не только «семейные романы», у нее была и собственная тема – столкновение русского и мусульманского миров на Кавказе глазами девочки-подростка.

Когда Евгения Тур (1815 – 1892) начала писать для детей и подростков, ей было уже за пятьдесят. Позади были две литературные карьеры. Выросшая в культурной семье (ее брат – известный драматург Александр Сухово-Кобылин), получившая отличное образование, она стала видной фигурой в московских салонах 1830-х и 1840-х годов. Под именем графини Салиас-де-Турнемир (она была замужем за французским аристократом) Тур приобрела известность как автор повестей из жизни светского общества, в 1850-х годах она занялась журналистикой, писала рецензии и издавала собственный журнал. Только к середине 1860-х годов Тур обратилась к детской литературе. Когда все ее книги для детей и юношества были переизданы тридцать лет спустя, они составили шесть томов.

Первоначальный успех Тур в области юношеской литературы был сомнительного характера. Первые ее два романа (каждый из них выдержал по крайней мере десяток изданий) посвящены теме раннего христианства. На самом деле романы являлись слегка переделанными версиями иностранных книг. «Катакомбы» (1866) – перевод книги кардинала Николаса Уайзмена «Фабиола, или Церковь в катакомбах» (1854), а истинным автором «Последних дней Помпеи» (1882) был Эдвард Бульвер-Литтон. Тот факт, что оба эти романа уже не раз переводились на русский язык с указанием истинных авторов, не помешал возникновению представления о Тур как о талантливом авторе исторических романов. К этим двум произведениям она добавила «Мучеников Колизея» (1883) – книгу о Колизее и его кровавой истории. Современные путешественники, приезжающие в Рим, остро сочувствуют страшной судьбе христианских мучеников. И снова у книги есть иностранный источник – роман отца А. Дж. О’Рейли The Martyrs of the Coliseum (1871).

В «Катакомбах» и «Последних днях Помпеи» жестокие преследования первых христиан противопоставляются жизни римлян, полной удовольствий. Цветущий город Помпеи превращается в руины, когда Бог наказывает его за греховность. Основа христианского учения – любовь к ближнему, милосердие и вера в то, что все равны, господа и рабы. Стать мучеником, пожертвовать жизнью ради истины – высшее благо. Христианство легко заменяется революционными идеями, и книги Тур вполне могли задеть чувствительные струны в душах радикально настроенной молодежи.

Книги Тур о жизни святых и церковных деятелей, основанные на псевдонаучных источниках и написанные простым языком, стилизованным под фольклор, вряд ли могли заинтересовать юных читателей. То же самое можно сказать о «Священной истории Ветхого Завета» (1888) с ее отрывками из Библии и медитативными размышлениями.

Исторический роман «Дети короля Людовика XVI» (1885) напоминает жития святых. Основанная на документах и воспоминаниях книга рассказывает о трагической судьбе детей Людовика XVI во время Французской революции. Возможным источником сведений могли послужить мемуары Марии Терезы Шарлотты Ангулемской, дочери короля. Десятилетний сын короля Людовик умирает в тюрьме, униженный и изможденный, через два года после казни родителей. Тур изображает его мудрым и добросердечным мучеником, готовым простить своих гонителей. Многие сочувствовали маленькому Людовику, но никто не осмеливался помочь, так как сострадание и доброта по отношению к этому ребенку могли расцениваться как признание в монархизме. Тур особенно не размышляет о причинах ненависти и недовольства масс. Людовик XVI показан правителем, который желает хорошего, но оказывается слишком слабым и беспомощным. Все несчастья, свалившиеся на Францию в течение следующего столетия, объясняются наказанием за бунт, убийство невинных людей и террор. Роман можно читать как предупреждение против всякой революции, и наверняка он производил немалое впечатление, если его – тайно – читали после Октябрьской революции. Впервые роман появился в журнале «Детский отдых» в 1882 году под названием «Приключения двенадцатилетней девочки» и открывался словами: «Законное правительство было низвергнуто, власть попала в руки людей без образования, без правил, без религии».

Роман «Семейство Шалонских» (1880), где на историческом фоне разворачивается любовная драма, воспринимается как попытка (неудачная) сочинить «Войну и мир» для юношества. Роман, опубликованный в английском переводе в 1882 году, является семейной хроникой трех поколений. Дворянка вспоминает детство в кругу любящего семейства. Домашняя идиллия разрушилась, когда французская армия пересекла русскую границу, а отец и братья ушли в ополчение. Семнадцатилетняя Люба переживает войну и ужасный 1812 год на некотором отдалении – она слышит грохот орудий и видит зарево московского пожара. Война не только забирает ее родных, но и дарует ей любовь офицера, армейского друга убитого брата. Он – идеальный христианин, который уже в молодые годы познакомился с франкмасонами и приобрел «христианские чувства, внимание и любовное отношение к низшим и в особенности слугам». Упор на сострадание и благотворительность и избавление от аристократических замашек составляли философию самой Тур.

Два любовных романа из светской жизни, «Княжна Дубровина» (1886) и «Сергей Бор-Раменский» (датируется 1888), и сегодня читаются с интересом. Анюта, героиня первого из них, растет сиротой. Она своенравна и талантлива, но ленива. Жизнь меняется коренным образом, когда ее неожиданно удочеряют богатые московские родственники, и она становится княжной. Подобные перипетии – перемена судьбы – напоминают развязку «Маленького лорда Фаунтлероя» Фрэнсис Ходжсон Бернетт, романа, переведенного на русский язык в 1889 году Екатериной Сысоевой. Богатство, однако, не становится решением проблем, оно, скорее, послано в испытание. Живя в кругу московской аристократии, без компании детей своего возраста, вынужденная подавлять все живые чувства, Анюта словно попадает в тюрьму. Оказавшись в восемнадцать лет хозяйкой огромного поместья, она теперь готова трудиться на пользу людям. Свободная от предрассудков и благодарная воспитавшим ее провинциальным дворянам девушка пытается примирить ссорящихся родных. «Княжна Дубровина» – история Золушки, но со счастливым концом для всех персонажей.

Центральная тема романа воспитания «Сергей Бор-Раменский» – становление характера молодого человека. Разрываясь между двумя семьями, Сергей пытается найти свой путь, понять, что важнее, материальное благополучие или духовное богатство, узнать, в чем состоит счастье и долг перед родителями. Тур хорошо знала, как создать живых героев с присущими им индивидуальными чертами и достоверный социальный фон, но сюжету романа недостает динамизма.

В 1870-х годах Тур сочинила несколько сказок. «Жемчужное ожерелье» (1870), «Хрустальное сердце» (1873) и «Звездочка» (1873) вошли впоследствии в сборник «Три рассказа» (1884). В этом случае несомненный успех у современников – книга переиздавалась семь раз – не свидетельство высокого художественного уровня. В первой сказке еврей из Гренады Соломон спасает больную дочь, помогая людям, и из их слез благодарности возникает волшебное ожерелье. В двух других сказках мальчик с хрустальным сердцем не способен любить, а звезда, которая приносит утешение и счастье детям, ничего не может сделать для облегчения участи матери, горюющей об умершем младенце. Тур пишет искренне, любовь и жалость – прекрасные чувства, но в сказках недостает творческой силы.

Александра Анненская (1840 – 1915) воспитывалась в немецком пансионе в Санкт-Петербурге в 1850-х годах. Она получила образование, необходимое для того, чтобы стать гувернанткой, но вместо этого открыла собственную начальную школу и в то же время преподавала в бесплатных воскресных школах для рабочих и крестьян. Она всем сердцем сочувствовала движению за право женщин на образование. Братом Анненской был Петр Ткачев, идеолог народничества и революционер в изгнании; в ее книгах ощущается вера в потенциал народных масс и чувство долга перед угнетенным народом. Поэт-символист Иннокентий Анненский был братом ее мужа.

В 1870-х и 1880-х годах Анненская регулярно печаталась в журнале «Семья и школа», издав позднее свои повести и рассказы в нескольких сборниках – «Зимние вечера» (1877, 1887), «Мои две племянницы» (1882), «Своим путем» (1889) и «Свет и тени» (1903). Переиздания продолжали появляться и в первом десятилетии нового столетия. Анненская добилась некоторой популярности во Франции, где на рубеже веков вышло пять ее произведений.

В предисловии к сборнику рецензий «О детских книгах» (1908) утверждается, что основная задача детских писателей – не забавлять и развлекать, а направлять нравственное развитие детей и сообщать им важные факты о жизни. Под предисловием подписи нет, но вполне возможно, что его написала сама Анненская, главный редактор сборника. Исключая всяческие фантазии, она трезво и спокойно рисовала реалистическую картину жизни. Ее герои в основном простого происхождения. Именно Анненская впервые ввела в детскую литературу разночинцев – людей с интеллектуальными устремлениями, но низкого социального статуса. С раннего детства эти мальчики и девочки вынуждены зарабатывать себе на жизнь. В книгах Анненской для девочки главное – не романтические мечты, а активное стремление найти свое место в жизни. Цель – не замужество, а экономическая независимость и профессия, позволяющая служить другим. Успех зависит не от родителей, а лучшее будущее достигается с помощью учебы и самоотверженной работы.

Кредо Анненской прослеживается уже в «Чужом хлебе» (1871 – 1872), одной из первых ее публикаций. Это история о том, как состоятельные горожане заботятся о сиротке из деревни. Для Анненской материальное благополучие, однако, чаще всего соединено с бессердечием и эгоизмом. Девочка в конце концов отказывается есть «чужой хлеб» и пытается обрести независимость в качестве деревенской учительницы. Двое сироток в «Брате и сестре» (1874) попадают в сходную ситуацию, когда их воспитателем становится бессердечный и заносчивый дядюшка. Девочка выдерживает моральное испытание, не теряя сочувствия к беднякам, а ее брат постепенно перенимает черты дяди и, как знак внешнего успеха, получает в наследство его состояние. В повести «Надежда семьи» (1876) одаренная девочка из семьи бедного петербургского чиновника таким же образом сбивается с правильного пути. Когда у нее появилась возможность учиться, она стыдится своего скромного происхождения. Ослепленная ложными ценностями высшего общества, она уже не способна испытывать сострадание к ближнему.

Чувствительное сердце важнее внешне безупречного поведения. Эта тема раскрывается, например, в повестях «Мои две племянницы» (1874) и «У пристани» (1883). В первой противопоставляются две девочки – одна жестокосердая, другая мягкосердечная. Лишь тем взрослым, которые способны видеть не только внешние черты, удается разглядеть истинную сущность двух героинь. Во второй повести Анненская сравнивает материальное и духовное благополучие. Призвание учить похвально, даже если оно сопровождается финансовыми трудностями, а жизнь купца приведет к потере души. Эгоизм заводит в тупик, зато работа на благо других всегда вознаграждается.

В романе «Анна» (1875), самом известном сочинении Анненской, выдержавшем семь изданий, противопоставляются два способа воспитания и два житейских идеала. С одной стороны, это простая жизнь в деревне, на природе, с другой – городское общество с его поверхностными, лживыми представлениями. Анна, девятилетняя сиротка, покидает бабушку, у которой росла в деревне, и поселяется в городе у дяди – одного из типичных отрицательных героев Анненской, надменного, тщеславного и жестокосердого. Анна не приживается в новом окружении, ее спасает только возвращение обратно в деревню. Она выбирает бедность и благодаря этому обретает правильный взгляд на жизнь и посвящает себя служению людям. В романе сильно чувствуется близость Анненской к народникам.

Романы воспитания Анненской полны веры в возможность подняться над скромным происхождением и добиться лучшего будущего и окончательной победы добра. В «Грише» (1872), истории о духовном возрождении, сын простого шарманщика, привычный лишь к голоду, пьянству и воровству, получает возможность стать слугой в дворянском семействе. Однако вскоре он уволен по подозрению в нечестности. Он сбивается с пути, но тут ему предоставляется новая попытка исправиться. Теперь он понимает, что хорошо, что плохо, учится помогать другим и нести ответственность за свои поступки. Благодаря образованию и помощи добрых людей уличный мальчишка Гриша в конце концов становится доктором. У забитого мальчика, прозванного волчонком, в одноименной повести «Волчонок» (1899), у Ольги в «Трудной борьбе» (1889), у Анны в «Без роду, без племени» (1903) и у Пети в «Неудачнике» (1903) сходные судьбы. Несмотря на низкое происхождение, суровые, полные трудностей годы в семье и в школе, рискуя превратиться в отбросы общества, они обретают свое призвание, становятся учителями, докторами или сестрами милосердия и находят удовлетворение в служении тем, кто угнетен физически и духовно.

Книга «Товарищи» (1873) не похожа на другие произведения Анненской. Это школьная повесть со всеми положенными ингредиентами – конфликтом между учителями и учениками, борьбой за влияние среди детей. Коля, сын богатого помещика, с трудом привыкает к правилам и распорядку в школе. Сильная натура, он никак не может научиться подчиняться большинству, а его честность приводит к еще большим проблемам. В конце концов ученики становятся настоящими товарищами, всегда готовыми прийти на помощь друг другу.

В 1896 году Анненская начала публиковаться в новом журнале «Всходы» и обратилась, в основном, к биографиям путешественников и писателей.

К концу века многие писательницы описывали в ностальгическом духе собственное детство и юность, жизнь в семье и в пансионе. Героини Сысоевой, Желиховской и Кондрашовой – девочки-подростки из богатых семей, растущие в благополучном мире. Эти произведения часто соединяют в себе черты «семейного романа» и школьной повести.

«История маленькой девочки» (1875 – 1876) Екатерины Сысоевой (1829 – 1893) – простая и симпатичная книга, очевидно сильно опирающаяся на автобиографический материал. Первая ее часть была переведена на французский под названием L’Enfance de Katia и вышла в Париже в 1895 году. Рассказчица – взрослая женщина, вспоминающая свое детство и юность в возрасте от шести до шестнадцати в 1840-е годы. После смерти матери на первых же страницах романа одинокая девочка лишается родительского тепла и заботы. Много лет она живет у тетушки в Москве, вдали от отца и его новой семьи. Тем не менее, в романе нет места грусти, а, наоборот, преобладают радостные сцены. Именины, рождественские каникулы, посещения церкви, приезды друзей, гости, игры, пикники и путешествия, занятия и экзамены, мелкие ссоры следуют друг за другом. Обстановка описана великолепно, будь то загородная усадьба или пансион. После смерти тетушки девочка оказывается в новой семье отца, но даже это не приводит к конфликту, поскольку она обожает мачеху. «История маленькой девочки» кончается, когда героине исполняется шестнадцать и она готова покинуть дом.

Сысоева, начавшая публиковать произведения для детей в журнале «Семейные вечера» в 1869 году, серьезно относилась к профессии писательницы. Она хотела служить юному поколению, воспитывать в нем любовь к труду и ближнему с помощью идеальных героев. В ее произведениях, однако, читателя часто разочаровывает отсутствие творческого воображения. Намерения автора часто слишком быстро угадываются. Рассказы в «Подарке милым детям» (1882) слишком сентиментальны – лучшим рождественским подарком становится спасение бездомной девочки, замерзающей на улице («Рождественский подарок»). Доброта и милосердие необходимы в мире, где даже дети разделены на богатых и бедных, сытых и голодных, тех, кому тепло, и тех, кто дрожит от холода.

Как и Евгения Тур, Сысоева интересовалась древним Римом и мученичеством первых христиан. Героиня ее поверхностного и наивного романа «Актеа» (1884) – греческая девочка, живущая в эпоху императора Нерона. Непоколебимая христианка, она брошена на растерзание диким зверям в Колизее, но, ко всеобщему изумлению, тигр отказывается тронуть эту маленькую святую.

В последние десять лет вплоть до смерти в 1893 году Сысоева редактировала детский журнал «Родник» и писала для него главным образом биографии. В журнале печатались и ее переводы с английского и французского.

Другая не менее популярная и плодовитая писательница этого периода – Вера Желиховская (1835 – 1896). Рано потерявшая мать, писательницу Елену Ган, она воспитывалась в Саратове у бабушки, которая была известным ученым-натуралистом. Желиховская обратилась к литературе в 1870-х годах в возрасте сорока лет, по ее собственным словам – «единственно для удовольствия своих детей».

Действие многих книг Желиховской происходит на Кавказе. Часть ее детства прошла в Грузии, и после смерти первого мужа она вернулась в Тифлис (Тбилиси). Хорошо разбираясь в местных обычаях и этнографических деталях, любя природу Грузии, Желиховская часто изображала эту страну с точки зрения внешнего наблюдателя из России. Сюжеты ее кавказских историй полны драматизма, особенно когда речь идет о военном десятилетии 1840-х. Межкультурные отношения рождают конфликты. Желиховская преисполнена сочувствия к местному населению, но никогда не забывает, что миссия России на Кавказе, по ее представлению, – учить горцев христианской морали и цивилизованному поведению. Для нее этот конфликт – борьба между христианством и исламом.

Книга «За приключениями», вышедшая в Тифлисе в 1878 году, описывает приключения четырех мальчиков во время летних каникул – они целую неделю предоставлены сами себе. Несмотря на такое многообещающее начало, необычное для того времени, драматические события чаще всего превращаются во вставные монологи. Во время путешествия у мальчиков – представителей четырех национальностей – возникает необходимость задуматься о своих предрассудках и примириться с многообразием мира. Кульминацией книги становится сцена религиозного экстаза, который все четверо переживают в древней полуразрушенной грузинской церкви. Русский мальчик, читавший «Фабиолу» кардинала Уайзмена, узнает, что и на Кавказе были мученики, отдавшие жизнь за веру.

Герой книги «Князь Илико, маленький кавказский пленник» (1888) – грузинский мальчик, похищенный во время нападения горцев-лезгин. Много лет спустя его находит русская семья; покоренные его добрым нравом, они решают позаботиться о нем. Благодаря приметной родинке его узнает отец, грузинский князь, но мальчик предпочитает остаться с русской семьей, – выбор, отражающий предрассудки автора. Выбор Илико отчасти определяется тем, что его – сына умершей русской женщины – воспитывали в христианстве. Критик в «Обзоре детской литературы» (1889) был безжалостен к роману («Вяло, скучно, безжизненно») и предсказал, что ни один читатель не продвинется далее первых страниц. Далее следовал обескураживающий вывод: Желиховская, очевидно, обратилась к детской литературе, поскольку на взрослую у нее не хватило таланта.

В романе «В татарском захолустье» (1888) Желиховская описывает положение мусульманских женщин. Во время летних каникул, проведенных в маленьком мусульманском городке, девочка из Тифлиса Ольга знакомится с Гюлли, дочерью местного князя. Несмотря на предрассудки, разделяющие взрослых, Ольга и Гюлли проводят вместе много времени. Гюлли – пленница семейного и религиозного уклада – ведет затворническую жизнь, ей не позволяют ни учиться, ни самой выбрать себе мужа. Ольга решает освободить подругу от оков местного образа жизни. Гюлли тянется к русским, которые предлагают ей учиться и познакомиться с Евангелием, где говорится о заповеди возлюбить своих врагов. Счастливый конец в этой истории невозможен, но Желиховская утешает читателя: Гюлли умирает христианкой.

Тот же мотив освобождения из духовного плена мы находим в книге «Из тьмы к свету. История мальчика-молокана» (1882). Образ жизни и верования молокан – секты, высланной на Кавказ, – сравниваются с тьмой. Благодаря вмешательству православной семьи одаренный сирота Дмитрий спасается для «новой, разумной, светлой жизни».

В прозе Желиховской вероотступник часто становится проводником между христианским и мусульманским миром. Это мотив благородного дикаря, хорошо знакомый нам по книгам об американских индейцах. Важна здесь и интертекстуальная связь с пушкинской поэмой «Кавказский пленник». В одном из «Кавказских рассказов» (1895) Желиховской – «Мамед Селим» – описывается странная дружба между врагом и русской девочкой. В «Кунаке Рагиме» из того же сборника русская девочка помогает раненому абреку, а он, в свою очередь, спасает ей жизнь: укрывает, когда она оказывается вдали от города без надлежащего сопровождения. В глазах односельчан Рагим – предатель, и ему грозит жестокая смерть. Его участь отражает представления Желиховской о двух разных мирах. Русские в ее книгах сражаются благородно, они не убивают женщин и детей и хорошо обращаются с пленными.

После смерти второго мужа Желиховская уехала в Санкт-Петербург. Она воспитывает пятерых детей и полностью посвящает себя литературе. В основном ее произведения выходили в «Семье и школе» и «Семейных вечерах». Для ежемесячного солдатского журнала «Досуг и дело» она писала познавательные тексты о покорении Кавказа с портретами героев войны, от генерала Алексея Ермолова до неизвестных офицеров и солдат. Этих статьи, наполненные «официальным патриотизмом», были позднее собраны в отдельные тома, не предназначенные для юного читателя, но, возможно, и ему интересные. «Кавказские легенды» (1901) описывают историю христианизации Кавказа. Христианский дух противопоставляется алчности, зависти и мстительности местного населения.

Сентиментальные и мелодраматические «семейные романы» Желиховской пользовались популярностью. Любовь молодых пар из высшего общества, мечтания о будущем, власть музыки, искусства и поэзии, размышления о природе и тревожные предзнаменования – всего этого предостаточно в ее книгах для юношества. Ольга и Александр – идеальная пара в романе «На весенней заре» (1904). Их любовь длится лишь одно лето; Александр, стремясь к героическим подвигам, записывается в армию и отправляется на справедливую и священную войну с турками. Смерть любимого на поле брани означает конец Ольгиной «весны», но она утешается тем, что «летнее» счастье может быть еще впереди.

Название романа «Любовь правдой крепка» (1888) указывает на давно скрываемый в семье барона Крюгера секрет: Тамару удочерили. У нее, оказывается, есть и родной брат. Переживания девочки, когда она понимает, что эти важные сведения долго хранились от нее в тайне, приводят к семейному конфликту. Ситуация еще более усложняется тем, что брат, грузинский князь, усыновлен более простой семьей. Воспитание и образование превратили Тамару в «русскую иностраночку». В конце концов происхождение и религия оказываются важнее культурной среды, и вышедшая наружу правда только укрепляет связь между членами семьи.

Роман «Мала былинка, да вынослива» (1897) открывается сценой похорон на берегу Черного моря. После смерти родителей дети оказались в сложном положении. Старшая сестра не хочет расставаться с младшими братьями и сестрами, но у нее нет средств на их содержание. Случайная встреча с благодетелем, старым другом семьи, изменяет ситуацию. Именно он, а не собственные усилия, помогает детям достичь «разумного, полного счастья». Ложные идеалы высшего общества отвергаются – самой младшей сестре больше не грозит участь попасть к богатым, но недалеким родственникам.

Для маленьких детей Желиховская писала сказки. В «Розанчике» (1882) заколдованная злым волшебником девочка уменьшается и попадает в странный мир насекомых, птиц и зверей. Чтобы вернуться в мир людей, ей необходимо совершить три героических поступка. Мораль сказки очевидна: любовь и доброта сильнее грубой силы. В «Звездочке» (1898) подчеркивается роль Рождества как радостного праздника подарков и прощения. Желиховская не боится сентиментальности: избалованные дети из богатых семей решают подарить лишние игрушки бедным детишкам, а богатый барин оплачивает бедному юноше учебу.

Главные труды Желиховской – «Как я была маленькой» (1891) и продолжение «Мое отрочество» (1892 – 1893) – основаны на ее собственных дневниках. Эти хорошо написанные автобиографические книги рассказывают о ранних годах девочки Елены. Описываются сценки из повседневной жизни обеспеченной провинциальной семьи первой половины XIX века близки к мышлению ребенка. Идеализируя прошлое, Желиховская изображает чувствительную малютку, окруженную членами счастливой и любящей семьи. Елене нужно только научиться уважать старших и побороть детские страхи.

Книга «Как я была маленькой» начинается с первых впечатлений ребенка и кончается смертью матери, писательницы, как и у самой Желиховской. Это «ранние, счастливые годы золотого детства». В «Моем отрочестве» действие происходит в 1840-х годах; семилетняя уже Елена попадает сначала к бабушке в Саратов, а потом отправляется на Кавказ. Она глубоко переживает потерю матери, но встречает ее опять в написанных той книгах. Социальная перспектива повествования расширяется за счет встреч героини с простыми людьми, а психологический портрет юной талантливой мечтательницы с творческим потенциалом углубляется. Главная задача – развивать толерантность и научиться понимать других и таким образом обрести счастье. Именно в этом и заключается кредо самой героини: «Внешнее, случайное счастие – переменчиво! Но есть счастие истинное, верное, которое зависит вполне от самого человека: это счастие заключается в исполнении долга!.. Оно не может никогда изменить нам; в жизни и при смерти сознание исполненных честно обязанностей великое благо!» Критик в сборнике «О детских книгах» (1908) протестует: «Такая идеализация жизни вообще и эпохи крепостного права в особенности может вредно отозваться на детях старшего возраста».

В обеих книгах, «Как я была маленькой» и «Мое отрочество», мелькают упоминания о сестре Желиховской, будущей основательнице теософского движения мадам Блаватской. Именно ее именем, Елена, Желиховская наделила свою героиню. Не отвергая православное вероучение, Желиховская тоже интересовалась спиритуализмом и парапсихологическими явлениями, что явствует из ее «Фантастических рассказов» (1896), написанных для взрослых. В произведениях для детей этого интереса никогда не было заметно.

Популярность Желиховской достигла и Франции, где перевели не только автобиографические романы, но и четыре другие ее книги. В России «Как я была маленькой» и «Мое отрочество» продавались десятками тысяч экземпляров и читались, в основном, интеллигенцией. Многие журнальные публикации писательницы были после ее смерти помещены в сборники. Даже после революции «Издательство Девриена» в Берлине продолжало выпускать книги Желиховской для детей-эмигрантов.

Елизавета Кондрашова (1836 – 1887) начала писать уже в зрелом возрасте и исключительно из-за «семейных обстоятельств». Ее карьера длилась всего четыре года. Книга «Дети Солнцева. Из дневника институтки двадцатых годов» (1887) рассказывает о двух петербургских девочках в 1820-е годы. Из-за ранней смерти отца и денежных проблем матери Катя и Варя попадают в Павловский институт. Повествование сосредоточивается на взаимоотношениях между воспитанницами, на их дружбе, привязанностях и ссорах. Даются портреты любимых и ненавистных учителей. Однообразная жизнь прерывается праздниками и выездами на пикник. Все, что связано с обучением девочек, передается с точки зрения взрослого. Катя, которая поначалу с трудом смогла привыкнуть к институтской жизни, окончит школу с золотой медалью, а ее неукротимой сестре Варе грозят неприятности. Накануне замужества она сбегает из-под венца с другим мужчиной. Катя какое-то время работает помощницей учительницы в институте, потом становится гувернанткой. Ее призвание – помогать другим. Конфликты у нее чаще всего возникают из-за недоразумений, но они не могут омрачить ее светлый взгляд на жизнь. А сестра Варя обречена на трагедию. Реализму книги подчас не хватает драматизма, временами он чересчур тривиален и теряется в мелочах, но, как сказала о романе дочь писательницы, в нем все же нет «романтизма, сантиментальности, чего-нибудь ложного, вымышленного, нежизненного».

Предполагалось, что «Дети Солнцева» – лишь первый роман цикла из четырех книг. Серия, однако, осталась незаконченной. Вторая часть, «Юность Кати и Вари Солнцевых» (1901), завершена после смерти писательницы ее дочерью.

Истинное дитя 1860-х годов и народнического движения, Серафима Бажина (1839 – 1894) преследовала ту же цель, что и большинство других детских писателей того времени: привлечь внимание к положению угнетенных и пробудить к ним сочувствие. Ее рассказы из сборника «Блуждающие огоньки» (1891) описывают мир простого народа и жизнь, полную лишений. Второе издание сборника называлось незатейливо – «Рассказы для детей» (1908). В этих рассказах детей нещадно эксплуатируют и заставляют работать. Благодаря такой тематике и пафосу повествования некоторые из них даже пережили Октябрьскую революцию, среди них «Вася газетчик» (1892), первоначально называвшийся «Деревенщина» (1891), и «Как Миша попал на фабрику» (1894), напечатанный сначала под названием «Счастливчик» (1879). Вася и Миша – честные и умные мальчики, которые работают, чтобы помочь семье и выбиться в люди.

Ольга Шмидт (1851 –?), писавшая под псевдонимом Ольга Рогова, выпустила два успешных сборника рассказов – «Ласточкино гнездо» (1880) и «Ландыш» (1885). Во многих из них – хорошо знакомые мотивы: те же сироты, добившиеся признания и надежды на лучшую жизнь, сострадание к бедным, покаяние и прощение, любовь к животным. Но есть и кое-что новое, в частности, встреча русских детей с чужими культурами, например индийской или китайской.

Позднее Рогова обратилась к истории. Под своей девичьей фамилией Шмидт она выпустила историческую повесть «Галя» (1886). Рогова описывает поворотный момент в религиозной жизни славян – приход христианства на Русь. Галина любовь к Богу и Христу и готовность умереть с другими христианами за веру заставляет ее отца, князя Рослава, отказаться от решения принести дочь в жертву старым богам. Выдержавшая шесть изданий книга, очевидно, нравилась читателям.

«Богдан Хмельницкий» (1888) и продолжение, «Сын гетмана» (1891), вышедшие в «Издательстве Девриена», повествуют о драматических событиях украинской истории середины XVII века. Под предводительством гетмана Богдана Хмельницкого казаки восстают против поляков, отстаивая национальную независимость, но, привлеченные православием и великодушными обещаниями русского императора, предпочитают присоединиться к России. Эти исторические романы написаны в духе Вальтера Скотта. Сражения, тюрьмы, побеги, дуэли, шпионы и обещания отомстить держат читателя в постоянном напряжении. «Богдан Хмельницкий» издан в том же 1888 году, когда в Киеве герою поставили статую. В наши дни оба эти романа о том, как Малороссия объединяется с Россией-матерью, снова опубликованы в связи с новыми историческими обстоятельствами. К сожалению, «Сын гетмана» перепечатан без первоначальных иллюстраций, сделанных молодым Леоном Бакстом.

Патриотическим духом наполнены и былины, собранные Роговой в сборнике «Русские богатыри» (1893). Николай Каразин снабдил книгу цветными акварелями. В предисловии Рогова объясняет, что эти героические песни-сказания – ключ к пониманию русского народа, его истории и судьбы. Другая книга Роговой – «Русские сказки для маленьких детей» (1893). Народные сказки и сказки о животных заимствованы из коллекций Афанасьева, Даля, Сахарова и других и пересказаны в весьма привлекательной художественной форме. «Хлеб» (1908), маленький томик, вышедший в «Библиотеке Ступина», является апологией русской сельской жизни и деревенских обитателей. Заботливый отец рассказывает дочери, как зерно с полей превращается в хлеб на столе. Рогова, кроме того, талантливо переводила классику: «Барона Мюнхгаузена», «Путешествия Гулливера», «Дон Кихота», романы Джеймса Фенимора Купера и сказки Ханса Кристиана Андерсена.

Софья Макарова (1834 – 1887) целиком посвятила себя детской литературе, в течение двух десятилетий беспрерывно сочиняя романы, рассказы, сказки и очерки. Многие из ее тридцати книг были любимы читателями (или, вернее, родителями читателей) и выдержали по семь-восемь изданий, но критики бранили ее за «микроскопические» конфликты, на примере которых уже и так прекрасно воспитанным деткам преподносятся простенькие нравственные уроки. Сборники «Из детского быта» (1869), «Деревня» (1871) и «Зимние вечера» (1883) получили одобрение за «теплое чувство, наблюдательность, знание детской жизни». В этих рассказах детей учат заботиться о ближнем и о природе. В коротеньких рассказиках сборника «Новинка» (1882) воспитание нравственности происходит на примерах из обыденной жизни детей. В предисловии Макарова ставила перед читателями довольно простую задачу: «рассудите сами, какие в них поступки хороши, какие – дурны».

Некоторые из сочинений Макаровой позаимствованы из иностранных источников, например, «Миньона, дочь музыканта» (1884). Фабула немецкого оригинала Das Musikantenkind (1863) Эмми фон Роден перенесена в Санкт-Петербург. Макарова хотела сохранить «всю прелесть простоты и правдивости» подлинника. Рассказ о девочке-сиротке, жертве дурного обращения, в конце концов становящейся знаменитой музыкантшей, прекрасно вписывается в контекст русского реализма.

Макарова серьезно интересовалась русской историей. Будучи преподавательницей, она не избегала дидактических пассажей в своих исторических романах. В «Грозовой туче» (1886), романе о войне 1812 года, отразились ее патриотические настроения. «Как грозная туча – нагрянул на нас Наполеон со своими полчищами (…), и, как от тучи, не осталось от них и следа. От грозы воздух очищается. Пусть и эта вражья гроза заставит нас встрепенуться и полюбить еще сильнее свое отечество», – говорит один из героев Макаровой, и это высказывание определяет тон романа. Следуя примеру Толстого, Макарова описывает широкий спектр войны, от Наполеона до русских гражданских лиц, от сожженного Смоленска до отступления французов. Молодой французский офицер, раненный и взятый русскими в плен, сталкивается в Москве не только с истинной русской добротой, но и с давно потерянным и теперь обретенным отцом – французским аристократом в изгнании.

Ольга Рогова считала, что роман Макаровой стоит читать за отличный сюжет и драматическое развитие событий, но другой критик не нашел ничего ценного в книге: «Книга не только просто плоха, но и прямо вредна; она до такой степени скучна, что юношество, прочтя это произведение, легко может потерять охоту читать что-либо об Отечественной войне». По его мнению, роман стоило бы назвать не «Грозовая туча», а «Скучная туча».

«Суета сует» (1887) перемещает читателя в более далекое прошлое – в первую половину XVIII столетия. В борьбе за власть после смерти Петра Первого при русском дворе сталкиваются интересы честолюбивого князя Меншикова и семьи Долгоруковых. Из-за жажды власти и богатства они сбиваются с пути, и только в сибирской ссылке Меншиков понимает, что «все это суета». Чистая совесть лучше роскоши и славы – такова мораль романа.

Иногда попытка представить историю в легком, развлекательном виде приводила к странным результатам. В «Рассказе монет» (1901) разные монеты повествуют двенадцатилетнему Ване каждая свою историю. Они вспоминают Смутное время, реформы Петра Первого, войну с Наполеоном, Крымскую войну и освобождение крепостных. Связующая линия повествования слаба и не слишком выигрывает от объяснения, что монетам разрешается говорить и рассказывать свою историю только раз в году, на Иванов день. Волшебный элемент в конце концов оказывается ненужным, поскольку мы узнаем, что все это Ваня видел во сне.

Писатели-реалисты

«Черная курица» Антония Погорельского положила начало автобиографической прозе о детстве – значимому жанру русской литературы. Лев Толстой в ранних произведениях рассказывал о формировании характера мальчика с детства до юности. Толстой писал не для детей, но его трилогия о детстве постепенно стала и подростковым чтением. Одним из ее читателей была поэт-символист Зинаида Гиппиус. В статье от 1908 года о любимых детских книгах она перечисляет «Робинзона Крузо», «Путешествия Гулливера», «Дэвида Копперфильда» и «Таинственный остров» Жюля Верна. Огромным открытием для нее, однако, стал Толстой: «Все у меня в душе перевернулось, когда мне дали прочесть в первый раз “Детство” и “Отрочество” Льва Толстого. Сразу стала она, эта книга, самой моей любимой, самой дорогой, a главное, самой мне близкой, – родной какой-то».

Толстой тонко описывает переживания ребенка, и его восхищение детством вдохновило многих других писателей. Их произведения часто считаются детской литературой, – решение не совсем удачное, поскольку многие из этих книг нуждаются в зрелом читателе. В основанном на реальных событиях своего детства романе «Детские годы Багрова-внука» (1858) Сергей Аксаков изображал детство в семье помещика в 1790-х годах. Аксаков хотел писать для детей, используя тот же стиль письма, что и в своих книгах для взрослых. Никаких нравоучений не надо включать, поскольку дети их не терпят. Выбор точки зрения осложнил задачу писателя, так как рассказчик еще совсем молод, когда он оглядывается назад на свое детство, проведенное в поместье. Семейные события перемежаются с описаниями природы.

В произведении Клавдии Лукашевич «Переписка трех подруг», действие которого происходит в 1895 году, роман Аксакова выступает в качестве проверки литературного вкуса и зрелости. В письме к подруге Дези тринадцатилетняя девочка делится впечатлениями от «Детских лет Багрова-внука»:

Это такая прелесть, что и описать невозможно. Я не могла оторваться от книжки. Читаешь, и тебе кажется, что ты познакомилась с большой семьей, и все, что их касается, так интересует, как будто это правда. Как хорошо описаны там разные места, точно все видишь перед собою. Непременно прочитай – будешь благодарна. Я уж не знаю, пожалуй, после этой книжки никакая другая и не понравится.

Ответ подруги обескураживает. Дези – другой тип читателя и совсем иначе относится к литературе:

Ну уж, милая Наташа, подивилась я твоему вкусу. Привезли мне из библиотеки этого Аксакова, и я не могла одолеть двух первых глав. Заглянула под конец – еще скучнее. (…) Разве могут нравиться кому-нибудь такие рассказы? Их хорошо только учить в институте, и то когда заставляет учитель. Вот я тебе привезу в институт роман такой интересный, что ты только ахнешь. Такой таинственный, с убийствами. Только тебе придется читать его потихоньку. Если увидят классные дамы – беда. Пожалуй, нас еще исключат из института.

Название романа не упомянуто, но ясно, что Дези читает переводную книгу. Русские писатели не достигали уровня иностранных авторов, когда речь шла о приключенческой литературе; вместо этого они предлагали читателям психологически тонкие портреты, атмосферу и отличное чувство стиля – черты, не всегда желанные для юных.

Важным именем в детской литературе 1860-х и 1870-х годов стал Михаил Чистяков (1809 – 1885). Он писал для всех возрастов, добился некоторой популярности, но критикам его произведения не нравились. В 1872 году Анна Крючникова (псевдоним Анны Сахаровой) в журнале «Семья и школа», жалуясь на недостаток хорошей детской литературы в России, использовала Чистякова в качестве главного примера жалкого состояния жанра: «Нельзя назвать беллетристикой те сладенькие, водянистые разглагольствования г. Чистякова, Июльской et tutti quanti, которые подносятся читателям под заманчивым заглавием детских рассказов, повестей, очерков и т. д.». В своих рассказах о людях с тяжелой судьбой Чистяков, правда, часто бывал старомодно мелодраматичен и сентиментален. Иногда даже трудно понять, почему он считал свои книги детской литературой.

Первые книги Чистякова были составлены по материалам «Журнала для детей», который он редактировал вместе с Разиным. В следующих книгах, таких как «Повести и сказки для детей от 12 до 15 лет» (1862), «Рассказы о былом» (1868), «Живое зерно» (1870), «Зима» (1870), «Весна» (1870) и «Былое и возможное» (1875), он писал на разнообразные темы, переходя от одной страны к другой, от одной среды и эпохи к другой. Ему ничто не чуждо, будь то жизнь эскимосов или русских крестьян. Николай Чехов, историк детской литературы, так объяснил эту удивительную способность Чистякова: рецепт автора прост – взять иностранный (чаще всего немецкий) рассказ, изменить имена и географические названия и пересказать сюжет своими словами.

Для Чистякова основа жизни и морали в любой исторический период – Библия и христианская вера. Его соотечественники служили наилучшим примером истинно христианского отношения к жизни. Французский солдат, участник Крымской войны, потрясен благородством русских. Только на русской почве встречает он истинную любовь к ближнему, готовность к самопожертвованию и удивительную душевную нежность («Русская душа»). Но не все удостаивались христианской любви Чистякова. В «Колосьях» (1866) он озабочен положением черных рабов в далекой Луизиане, однако же в «Татарской девочке» он радуется высылке татар («ленивый, грязный и беспечный народ») из Крыма, где их земли отдаются истинным европейцам – немецким колонистам. Героиня этого рассказа-были – татарская девочка, которая любит русских за их гуманность даже во время войны. Счастливая развязка состоит в ее крещении и браке с русским офицером. В «Приключениях бедного мальчика» (1883) Чистяков описывает деревенского парня, у которого появляется возможность учиться. Его заветная мечта – стать дьяконом в церкви – сбывается.

Кроме этих упражнений в реализме, Чистяков писал и легенды, в которых за основу брались и русские, и иностранные источники, и сказки. Критики не одобрили и эти его работы. В «Библиографическом указателе» (1870), приложении к «Детскому чтению», о книге «Для малюток» (1868) говорится, что писатель просто заискивает перед читателями. «Почему, говоря с малютками, надо ублажать их всякою чушью, мы решительно недоумеваем», – восклицает критик.

Такое отношение помешало критикам разглядеть достоинства сказки «Живая трава» из сборника «Колосья» – удачного пересказа народной сказки о бедном деревенском юноше, женившемся на царевне, или «Приключения молодой белки Бабочки» – чудесную историю, впервые опубликованную в «Журнале для детей» в 1858 году. Это было нечто новое в русской детской литературе: мемуары белки, написанные на листьях деревьев и сшитые в книгу. Книгу находит охотник, и, переведенная на человеческий язык, она издана вместе с автопортретом «сочинителя». Бабочка отправляется исследовать окружающий мир. Далее начинаются приключения любознательной белки среди зверей и людей до момента возвращения домой. В период сугубого реализма эта сказка о животных выпала из общего русла, но читателям она, тем не менее, приглянулась. После переизданий 1868 и 1883 годов она вышла еще раз в «Товариществе М.О. Вольф» в 1912 году. Одному из критиков пришлось согласиться в 1885 году, что сказка Чистякова «и по языку, и по содержанию, и по хорошему изданию» – прекрасная публикация для маленьких детей. Николай Чехов признал, что многие дети плакали над печальной участью белки, несмотря на наивность сказки.

Народничество, с его упором на социальную справедливость и моральный долг, оставило огромный след в детской литературе того периода. Неписаное правило гласило, что писатель обязан быть гражданином и пробуждать в читателе социальное сознание и чувство ответственности. Тяжелая жизнь простого народа изображалась с сочувствием, главным героем чаще всего оказывался ребенок, чья недолгая жизнь отягощена бедностью и голодом. Социальное неравенство подчеркивалось сравнением положения богатых и бедных.

В «Гуттаперчевом мальчике» (1883) Дмитрия Григоровича (1822 – 1899/1900) маленький циркач во время представления падает с трапеции и умирает на глазах у детей из богатого семейства. В их мире трагический несчастный случай – небольшая неприятность, о которой надо поскорее забыть, чтобы не расстраиваться. Другое произведение, типичное для этого периода, – «Дети подземелья» (1885) знаменитого писателя-реалиста Владимира Короленко (1853 – 1921). Короленко много писал о детях, но только «Дети подземелья», короткая версия повести для взрослых, адресована молодым читателям. Сын судьи узнает о существовании другого мира и другой жизни, когда сталкивается с осиротевшими детьми, живущими на кладбище. Он видит социальную несправедливость и ужасные условия, на которые обречены многие дети его возраста.

Павел Засодимский (1843 – 1912) был видной фигурой в детской литературе 1880-х годов. Первым его произведением в этой области стал опубликованный в «Детских чтениях» «Заговор сов» (1871) – аллегорическая сказка о борьбе тьмы и света. Особой популярности он достиг после выхода в свет «Задушевных рассказов» (1883 – 1884). Двухтомник выдержал девять изданий, последнее – в 1918 году. Рассказы Засодимского о темной стороне деревенской и городской жизни должны были развивать у читателя «моральный и социальный инстинкт», пробуждать в детях «добрые чувства и мысли – любовь к ближнему, отвращение к злу, к насилию, сострадание к несчастью». В его произведениях царят бедность, голод, болезни и смерть. Героям – и детям, и взрослым – «жизнь на белом свете представляется не веселее вечной каторги».

Засодимского нередко обвиняли в излишнем трагизме. В предисловии к «Задушевным рассказам» писатель объяснил, что частично опирается на собственный опыт, но руководствуется общим правилом: «Ведь, и в мире действительности, как и в этих маленьких повестях, несравненно более горя, чем радостей, ведь, и в жизни так же, как в этой маленькой книге, несравненно чаще можно видеть слезы, чем веселую, сияющую улыбку… [Фридрих] Рюкерт замечает, что поэт должен чаще и больше говорить о людских страданиях, о горестях, нежели о радостях и наслаждениях, если желает, чтобы его произведения были ближе приняты к сердцу большинством его читателей». Для Засодимского служить людям означало писать о пьяницах, заключенных, замерзших и бездомных детях, обнищавших рабочих.

Засодимский отрицал сухое нравоучение и вместе с тем не признавал сказок и фантастической литературы. А вот легенды он одобрял. В его сентиментальных рождественских рассказах тон повествования исключительно мрачен. Бедные уличные дети-сироты в рассказе «Перед печкой» умирают. В «Истории двух елок» одна елка приносит радость богатым деткам во время Рождества, а ветки другой украшают похороны рабочего.

В статье «О том, как я стал детским писателем» (1901) Засодимский анализировал свой успех в детской литературе:

В своих рассказах я не старался подделываться под детские понятия, под детский говор; я писал их, вовсе не думая о том, что для детей надо писать как-то по-особенному, слащаво и сюсюкая. Все дело заключалось для меня лишь в выборе сюжета, но, когда содержание рассказа было намечено, я уже писал совершенно свободно, так, как писал для взрослых. И мне думается, что именно такому простому способу изложения, а не каким-нибудь особенным художественным достоинствам, обязаны мои рассказы тем, что некоторые из них читались охотно.

Многие произведения Засодимского были напечатаны в «Посреднике» – издательстве, основанном по инициативе Льва Толстого в 1884 году для того, чтобы обеспечить простых людей хорошей литературой по низким ценам. Начиная с 1898 года «Посредник» регулярно публиковал сочинения для детей в серии «Библиотека для детей и юношества». Работы Засодимского издательству подходили прекрасно; его понимание христианства было близко к толстовству. В рассказе «Бедный Христос» Иисус выступает в качестве друга детей и «отбросов» общества. «Слепой из Данилова» изображает апостола любви, духовного вождя деревенских детей; ученый из «Алхимика» – благодетель, самозабвенно старающийся помочь детям, бедным и больным. В рассказе «В лесу» из сборника «В зимние сумерки» говорится безо всяких прикрас: в России обязательно нужно подавать милостыню нищим. В остальных рассказах разворачивается тема безупречной доброты и благодеяний. Среди простого народа писатель Засодимский был своим человеком.

Во взрослой литературе имя Дмитрия Мамина-Сибиряка (1852 – 1912) связано с русским натурализмом. Его произведения для юношества написаны в том же ключе и основаны на тщательных, непредвзятых жизненных наблюдениях. Мамин-Сибиряк любил сибирскую природу и часто противопоставлял красоту Уральских гор несовершенному миру людей. Его герои – охотники, рыбаки, рудокопы и заводские рабочие Урала. Защитника своих интересов нашли в нем и коренные жители Сибири. Мамин-Сибиряк черпал вдохновение в книге для чтения «Детский мир» Константина Ушинского, которую ребенком прочел от корки до корки. Преклонение Ушинского перед природой, его близость к народу, полнейший реализм описаний произвели сильное впечатление на Мамина-Сибиряка.

В первом же рассказе для детей, «Емеля-охотник» (1884), трогательный сюжет разворачивается на фоне величественного лесного ландшафта. Старый охотник Емеля из жалости не убивает олениху с олененком, так как проявление материнской любви у животного напоминает ему о дочери, которая пожертвовала собой, спасая сына от стаи волков. Дома больной и голодный внучок одобряет проявленную дедушкой жалость.

«Емеля-охотник» был впервые напечатан Фребелевским обществом, которое, кроме того, наградило книгу одной из ежегодных премий за лучшее сочинение для детей. Несмотря на теплый прием, Мамин-Сибиряк вернулся к детской литературе только в 1890-х годах, когда к его натурализму стали относиться более благосклонно. Он регулярно публиковался в журналах, собрал лучшие свои произведения в книги «Сказки и рассказы для детей младшего возраста» (1895), «Рассказы и сказки» (1897 – 1898), «Зарницы» (1897) и «По Уралу» (1899). Многие из этих сборников были включены в популярную коллекцию «Библиотека для семьи и школы», издававшуюся Дмитрием Тихомировым.

Растроганные описанием умирающего на замерзшей реке одинокого старика в рассказе «Зимовье на Студеной» (1892), члены Санкт-Петербургского комитета грамотности решили присудить Мамину-Сибиряку золотую медаль. В этом рассказе потеря единственного друга – собаки заставляет живущего в лесу на зимовье отшельника отправиться в далекое путешествие к ближайшему жилью. Отношения людей с природой – тема многих реалистических рассказов о животных, созданных писателем. В «Приемыше» (1893) старик целую зиму выхаживает молодого лебедя, у которого убили родителей, а следующей осенью трогательно прощается с птицей, готовой улететь в теплые края с другими лебедями. В другом рассказе, «Богач и Еремка» (1904), охотник всю зиму кормит раненого зайца и в результате теряет страсть к охоте. И не только охотник, но и его собака навсегда перестают охотиться после той зимы. «Серая шейка» (1893) повествует об уточке с переломленным крылом, спасенной добрыми людьми и зверьем от хитрой лисы и зимней стужи. Антропоморфизация животных подчеркивает ощущение отчаянья и страха перед будущим. Зато вера автора в силу любви и сострадания непоколебима.

Дети в рассказах Мамина-Сибиряка – беспомощные жертвы необузданного капитализма. Тяжелый труд и хронический недостаток всего необходимого лишает их детства. Автор сочувствует этим несчастным, но не щадит читателя. Слишком часто единственное возможное избавление от страданий – преждевременная смерть. Двенадцатилетний Прошка в «Кормильце» (1894) умирает в результате несчастного случая на заводе. В его короткой жизни нет ничего, кроме тяжелого труда, голода, холода и постоянной усталости. Каждое утро «волчья песня» заводского гудка зовет его на работу. Смерть Прошки – несчастье для семьи, лишившейся кормильца. Другому Прошке в рассказе «Вертел» (1897) везет ничуть не больше. Мальчик работает по двенадцать часов в день в гранильной мастерской и в конце концов умирает от туберкулеза. Драгоценные камни добываются тяжелейшим трудом. Прошка прикован к рабочей скамье почти как крепостной. Его место – тесный и грязный угол мастерской, где «солнце точно его забыло, как иногда матери оставляют маленьких детей без всякого призора». Прошкина беспросветная жизнь демонстративно противопоставляется жизни добрых, но наивных детей из богатой семьи. Эту социальную пропасть не перейти, никакие усилия не смогут спасти бедного мальчика от смерти. Девятилетний Михалка в рассказе «Под землей» (1891) еле-еле избегает той же участи, когда в попытке улучшить отчаянное положение семьи отправляется в рождественскую ночь на тайную добычу золотоносного кварца.

Мамин-Сибиряк не считал благотворительность решением социальных проблем. Рассказ «Белое золото» (1897) является в этом случае исключением. Юный Кирюша покидает шахту, где добывают платину, получает образование и добивается лучшего будущего благодаря поддержке доброго мастера. Обычно Мамин-Сибиряк рисует не слишком лестные портреты работодателей: они чаще всего эгоистичны, жадны, жестоки и бесчестны.

К началу ХХ века Мамин-Сибиряк стал одним из наиболее читаемых русских детских писателей. Он сам подчеркивал, что для него важнее писать для детей, чем для взрослых. В письме от 1894 года он сетовал на низкое вознаграждение за публикации в детских журналах: «Если бы я был богат, то посвятил бы себя именно детской литературе». Тем не менее он опубликовал примерно 150 рассказов и очерков для юной аудитории. Возможность писать для такого восприимчивого и внимательного читателя вдохновляла его: «Для меня до сих пор каждая детская книжка является чем-то живым, потому что она пробуждает детскую душу, направляет детские мысли по определенному руслу и заставляет биться детское сердце вместе с миллионами других детских сердец».

Некоторые из лучших работ плодовитого писателя Василия Немировича-Данченко (1844/1845 – 1936) написаны для юношества. Опубликованные главным образом в «Библиотеке для семьи и школы» и «Библиотеке детского чтения» Дмитрия Тихомирова, они доходили до большого круга читателей. Длинная, богатая событиями жизнь автора включала путешествия по всей России и далеко за ее пределами. Он побывал практически на каждом континенте и не имел недостатка в материалах для творчества. Для его работ характерно сочетание правдивого отражения реальности с элементами экзотики и приключений. Его слабость – лишние детали и слишком затянутые отступления.

Первоначально получивший офицерскую подготовку Немирович-Данченко участвовал в Русско-турецкой войне 1877 – 1878 годов. Он не только принимал участие в битвах, но и был одним из первых профессиональных военных корреспондентов в России. В своем творчестве Немирович-Данченко постоянно возвращался к теме войны. Для него Русско-турецкая война была войной освободительной, сражением во имя братства всех славян. Вместе с тем это была война между христианством и исламом. Тем не менее он открыто выражал антивоенные чувства и заострял внимание читателя на случаях взаимопонимания между врагами. Рассказ «Махмудкины дети» (1884) заслужил одобрение Льва Толстого. В этой истории русские, тронутые рассказом пленного турецкого офицера об оставшихся дома детях, вместо казни позволяют ему бежать.

В двух других произведениях, «Богдан Шипкин» (1883) и «Мысейкина хурда-мурда» (1900), Немирович-Данченко изображает военный конфликт прежде всего как религиозную войну. В первой повести православные болгары предпочитают умереть, нежели помочь туркам в борьбе с русской армией. Казаки спасают болгарского ребенка и дают ему новое имя под стать настоящему воину – Богдан Шипкин. Во второй повести турецкий мальчик попадает на воспитание к русским и превращается в Мишу Найденова. То, как русские ведут себя во время военных действий, производит на врага сильное впечатление: «Русские добрые… С русскими хорошо. Русские не обижают женщин и… детей любят».

Немирович-Данченко переписал свой популярный военный роман «Гроза» (1879) для подростковой аудитории, а позднее то же самое проделал с романом «Вперед» (1883). Под названиями «Последние богатыри» и «Мученики Шипки» роман «Вперед» опубликован как две отдельные книги в 1911 году. Несмотря ни на какие препятствия, русский солдат и турецкая девушка влюбляются друг в друга. Для Немировича-Данченко важно представление о равенстве всех людей, но именно Россия приносит освобождение мусульманским женщинам. В последней сцене турчанка окончательно сдается и обещает возлюбленному: «Пусть же твой Бог будет моим Богом, твоя мать – моею матерью, твоя родина – моею родиной».

Интересовался Немирович-Данченко и Кавказом. Он родился в Тифлисе от отца – русского офицера – и матери-армянки и жил в этом городе до десяти лет. Кавказ – место встречи Европы и Азии, где на почве большого этнического и религиозного разнообразия возникает множество конфликтов – дал материал для исторических романов о 1830-х и 1840-х годах. Писатель хорошо знал местную культуру и занимательные легенды и превращал их в захватывающие повести, уснащенные этнографическими деталями и историческими фактами, а фоном служит величественная природа Кавказа.

В «Соколиных гнездах» (1895) молодой грузин Михалко вынужден оставить свой дом в Абхазии и уйти на поиски лучшей доли. Во время путешествия в Тбилиси ему едва удается избежать планов жадных абхазцев продать его в рабство стамбульским купцам. Под конец все мечты храброго юноши сбываются. «Гаврюшкин плен» (1900) выдержал четырнадцать изданий и в последний раз был опубликован в 1917 году. Повесть представлена как детское воспоминание, связанное с Дагестаном. Мальчик, потерявший мать, осмеливается пойти в горы на поиски отца – солдата, который исчез во время схватки с лезгинами. Гаврюшка попадает в плен, но ему удается найти отца, и их обоих меняют на других пленных.

В «Вольном Шамхоре» (1903) действие происходит в 1830-х годах. Абхазский городок Шамхор становится центром местного сопротивления русской оккупации, но чужая армия безжалостно сокрушает все мечты об обществе, построенном на равенстве и справедливости. Немирович-Данченко пытается анализировать всю сложность взаимоотношений между русскими и местным населением: «А ведь Кавказ в описываемое время именно и переживал свои средние века. Мы его застали в эту эпоху. Таким образом наши отряды прервали естественное развитие горных кланов от феодального рыцарского строя к новым условиям жизни. Поэтому ни мы их, ни они нас понять не могли никак!»

Голос разума в «Поднебесном ауле» (1898), выдержавшем восемь изданий, принадлежит не рассказчику, а мулле: «Зачем вы отнимаете у нас наши аулы, наши табуны, жгете наши сады и заставляете разорять наши сакли и уходить в другие места? Разве мало вам простора у себя?» Ответа нет, и Немирович-Данченко только добавляет кратко: «Но русские все глубже и глубже проникали в горы». Вместе с тем и в «Поднебесном ауле», и в «Кавказских богатырях» (1902) вспоминаются забытые героические подвиги времен битв между казаками и черкесами.

В духе русского реализма Немирович-Данченко не забывает о сострадании бедным и униженным. Его произведения полны искренности и любви к людям, но иногда он увлекается тривиальными моментами и сентиментальными порывами. Его герои храбры и изо всех сил стараются выжить и не потерять веру в человека. В «Забытом руднике» (1885) старый рудокоп помогает товарищам, попавшим под обвал, спастись от «подземного царства», – так возрождается старинная легенда о Христе, сошедшем на землю, чтобы помочь русским рабочим. Оптимистический тон присущ рассказам о юных героях, которые становятся хозяевами своей судьбы и добиваются лучшего будущего. Федька-рудокоп из одноименного романа (1891) разлучается с матерью во время паломничества в Сибирь, и на его долю выпадает немало приключений. Это история о становлении личности: после возвращения домой Федька готов присоединиться к шахтерскому коллективу, чтобы зарабатывать на жизнь и помогать матери. Описания быта рудокопов перемежаются местными легендами и картинами сибирской природы. «История брошенного мальчика» (1899), как и ее краткая версия, «Приемыш отца Веденея» (1900), могла бы быть названа «Историей маленького русского оборвыша», настолько она схожа с «Маленьким оборвышем» Джеймса Гринвуда, одной из любимейших книг в России. Бездомного Егорку усыновляет бездетный священник, но после смерти благодетеля мальчик опять попадает на улицу, в компанию юных бродяг. С помощью добрых людей он получает образование и, как его английский прообраз у Гринвуда, мечтает в будущем помогать другим детям, попавшим на улицу.

В романе «На краю гибели» (1889) пятнадцатилетний Володя под влиянием книг Майн Рида убегает из дома: он хочет попасть в Америку. Вместо этого ему удается по-настоящему узнать родную страну, путешествуя из Москвы в Нижний Новгород, оттуда по Волге в Астрахань и, наконец, по Каспийскому морю в Баку. Он убежал из школы, но благодаря добрым людям, встретившимся ему на пути, приобрел множество полезных сведений о жизни в России. При этом читатель не может не испытывать скуки от глав, наполненных суховатой информацией. Тюрьма, голод и болезнь заставляют Володю вернуться домой. Он в итоге понимает, что между реальностью и тем, что написано в книгах, лежит немалая пропасть.

В романе «Сам себе помогай» (1902) речь идет о любопытном проекте: превращении ленивого, избалованного и надменного мальчика в «настоящего мужчину» за один год. Сашин дядя – ветеран Русско-турецкой войны, но главными в перевоспитании племянника становятся американские впечатления дядюшки: «…запомни: “сам себе помогай!” Америка, благодаря этому, стала великою страною». Дядя подчеркивает важность труда: нельзя зависеть от помощи слуг или других людей. Только так можно приблизиться к своему народу, корням и силе России. Слушая дядюшкины рассказы о положении чернокожих в Америке, мальчик понимает, как важно уважать человеческое достоинство. Конечно же, через год Сашу уже не узнать: он трудолюбив, на него можно положиться, от лени не осталось и следа, теперь он прекрасный идеал для подражания.

Александр Круглов (1852 – 1915), известный детский писатель 1880-х и 1890-х годов, вырос в Вологде, где его за вольнодумство выгнали из школы. Он начал писать, но по совету Достоевского свой первый роман уничтожил – за книжность и полное отсутствие знания жизни. Круглов так и не стал знаменит своими взрослыми книгами, но в детской литературе его ожидал значительный успех. Такие журналы, как «Детское чтение», «Детский отдых», «Игрушечка» и «Родник», сражались за право печатать его произведения, многочисленные книги его постоянно переиздавались. Несмотря на подобное признание, историк детской литературы Николай Чехов называл его «золотой посредственностью».

Круглов хорошо знал своего читателя, хоть и утверждал, что не делает различия между книгами для детей и для взрослых. В книгах для самых маленьких он показал мастерское владение лаконичным форматом, употребляя короткие, несложные предложения и ясно очерченные образы. Такие книги, как «За мною, детки!» (1888) и «Маленьким читателям» (1898), полны сценами из жизни детей. Героев сопровождают их любимые домашние животные: кошки, собаки, птички в клетке. В сборник рассказов и стихов «Подарок на елку» (1880) включен перевод чешской народной сказки Dobrunka i Zloboha. Именно эту сказку в 1943 году Самуил Маршак превратил в пьесу «Двенадцать месяцев». Падчерице, посланной в зимний лес собирать цветы, помогают братья-месяцы, а злая мачеха с дочкой справедливо наказаны. Рождественская сказка Брет Гарта, популярного в России американского писателя, развивала тему человеческого тепла и заботы в условиях нужды и отчаянья. Выбор произведений определен пристрастием Круглова к мелодраме.

Круглова особенно интересовали животные, как понятно, например, из цикла рассказов под общим названием «Четвероногие разбойники» (1905). Рассказы частично основаны на наблюдениях автора за волками. В «Приключениях Мишки Топтыгина» (1899) он рассказывает о медвежонке, попавшем в неволю и ставшем товарищем детей по играм. Мишку крадут цыгане и показывают за деньги. Обращаются с ним плохо, и он убегает, но свободная жизнь длится недолго. Как ни странно, писатель не передает чувства детей при виде старого друга, теперь превращенного в чучело, украшающее дом.

Кот, давший имя «Котофею Котофеевичу» (1888), и пес в «Полкане Собакевиче» (1896) – домашние животные, попавшие в хорошие семьи. В этих рассказах встречаем стандартные мотивы жанра – чередование грустных и счастливых моментов. Привыкая к новому дому, животные бывают то послушны, то строптивы, они то неразлучны с хозяевами, то теряются, попадая в переделки. Круглов тонко передает мысли животных и, следуя примеру Толстого, использует простые предложения и краткие, но точные описания.

Под влиянием идеалов 1860-х годов и радикальной программы Толстого Круглов стремился просвещать и образовывать своих читателей. В основном он писал о жизни простых крестьян, постоянно превознося трудолюбие и честность и выделяя примеры доброты и сострадания к бедным, отшельникам и животным. Его юные герои подвергаются испытаниям, они совершают ошибки, за которые им приходится дорого расплачиваться, но они всегда достигают желаемого и получают то, о чем мечтали. Сквозная тема – стремление к знаниям. Всегда появляются добрые взрослые, надежные друзья детей, готовые помочь в трудную минуту. В сборнике «Незабудки» (1885) таких взрослых немало, однако самая трогательная история – о печальной судьбе учителя немецкого языка, посмешища учеников. Этому одинокому человеку суждено умереть в сугробе во время пурги. Сочувствуя «маленькому человеку», Круглов следовал примеру русских писателей-реалистов.

Болезненный крестьянский мальчик Федя в повести «Всякому гвоздю свое место» (1889) родился с физическим дефектом. Другие дети смеются над ним, но с помощью одного из деревенских стариков он становится пастушком, учится читать и обретает любовь и уважение. Читателю говорится прямо: «Господь сироту не оставит» и «Ни одна душа Божья не может быть лишняя».

Самая популярная книга Круглова – повесть «Большак», опубликованная в 1883 году и к 1917 году переизданная девять раз. После смерти отца мальчик вынужден заботиться о матери и сестрах. Трудолюбивый и смышленый, он находит работу, постепенно выплачивает все долги отца и в то же время старается учиться. Трудясь на благо семьи, он не забывает о бедных и больных, стариках и детях, которым срочно нужна помощь. Этот положительный герой всегда преуспевает, и читатель может быть уверен, что он еще добьется того, о чем мечтает: заведет собственную мастерскую. Нравственный посыл вложен в уста священника, провожающего в последний путь отца героя: «Счастье заключается в том, чтобы совесть была чиста и сердце спокойно». Сходный пример можно найти и в другой работе Круглова, «За чужим горбом» (1885). Мальчик отлынивает от работы и убегает из дома, но жизнь среди попрошаек и юных воришек ему не по вкусу, и он возвращается домой, готовый нести ответственность за семью.

Немного менее очевиден идеал в «Иване Ивановиче и компании» (1880). Эта книга напоминает учебник для предпринимателей и капиталистов. Мальчик Иван начинает с нуля; деятельный и умный, он становится богатым купцом. Позиция автора двойственная: герой наживает немалый капитал и занимает почетное место в обществе, но с точки зрения человеческих качеств он немало и теряет. Критик в «Обзоре детской литературы» (1886) называл эту книгу «вредной для детей», поскольку пример Ивана Ивановича похвалы не заслуживал. Французский перевод, выдержавший три издания, показывал, однако, что Круглов нащупал тему, актуальную и вне России.

В мире Круглова реалистичны даже мечты и фантазии. Валя в «Янки Вологодского уезда», рассказе из сборника «Зимние досуги» (1880), настолько увлечен Майн Ридом, что спит с книгой американца под подушкой. Для него существует только Америка, и другие дети сразу же дают ему прозвище Янки. Только когда он вырастает, ему удается избавиться от американского миража и проникнуться любовью к России.

«Из золотого детства» (1889) – правдивая история детства самого автора, в которой историческая классика Загоскина «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» упомянута в качестве любимого чтения героя. Подражая героям старого романа, дети играют в войну. Маленький Круглов и его друзья мечтают стать офицерами и в игре воспроизводят армейскую жизнь с ее смотрами, военными советами, стратегическими планами и мирными переговорами. Игра переходит в жизнь, когда мальчики храбро помогают потушить настоящий пожар. Эта задушевная, написанная с юмором, полная интересных подробностей книга стала популярна и во Франции под названием Les petits soldats russes.

Стихи Круглова попали в тень его прозы, но даже такой требовательный критик, как Владислав Ходасевич (1886 – 1939), считал их сочинениями настоящего детского писателя. По его мнению, стихотворения в сборнике «Детям» (1894, 3-е изд. 1903) «очень какие-то светлые, главное же – не слащавые, без пошлого подлаживания “под детское понимание” и без нравоучений». Серьезным тоном Круглов обсуждает такие мотивы, как ранняя смерть, важность труда и учения, патриотизм, борьба за правду. В поэзии Круглова чувствуется не весенний, а осенний настрой.

Творчество Алексея Сливицкого (1850 – 1913) выражает сильную любовь к природе. «Разоренное гнездо» (1882) рассказывает о пойманном медвежонке, прозванном Мишук Топтыгин. Он привязывается к хозяину и его собаке, но совместной жизни приходит конец: чтобы выжить, взрослому зверю необходимо вернуться в родную среду. «Белячок» (1886) тоже повествует о дружбе между человеком и зверем, в данном случае покинутым матерью зайчонком. Игры и забавы кончаются, когда заяц наконец выбирает свободу и убегает обратно в лес. Книге присудили премию Фребелевского общества. Главная героиня «Лисы Патрикеевны» (1883) – лисица, в обществе которой нянюшке придется провести целую ночь, так как обе нечаянно свалились в яму-ловушку. Нянюшка впоследствии рассказывает детям историю, которую слышала от лисы, поведавшей ее третьему пленнику в яме, волку. Не вполне понятно, зачем Сливицкому понадобилось такое сложное обрамление для пересказа фактов из жизни лис.

Два перевода произведений Сливицкого появились во Франции в 1895 году – Maître Renard («Лиса Патрикеевна») и Le Sergent Kvassoff («Дядька Квасов», 1889). Квасов – ветеран Крымской войны, который любит проводить время с молодыми кадетами военного училища, участвовать в их маневрах, экскурсиях и военных играх. Рассказчик тепло вспоминает об этом герое из своего прошлого, видя его как воплощение русского духа. Другая героическая фигура – старый архитектор из «Истории одного домика» (1898), рассказывающий детям о своем жизненном пути из бедности к славе. Его талант раскрылся, когда, еще мальчиком, он построил миниатюрную модель княжеского дворца.

Иван Тургенев (1818 – 1883) тоже интересовался детской литературой и даже собирался написать книгу для детей. Из этого ничего не вышло, и вкладом его в этом жанре остался лишь небольшой рассказ о природе «Перепелка». Написанный по просьбе жены Льва Толстого Софьи, он был опубликован в 1883 году вместе с рассказом самого Толстого. «Перепелка» – это тяжелые детские воспоминания о поездке с отцом на охоту. Рассказчик-ребенок сочувствует смертельно раненной птице, пытавшейся спасти своих птенцов. Благодаря этому опыту герой так и не стал охотником. Своим рассказом Тургенев хотел пробудить в детях любовь ко всему живому.

Николай Вагнер и другие сказочники

Засилье реалистической литературы не стимулировало интереса к народным и волшебным сказкам. Критики и педагоги, например Толль и Ушинский, боролись против сказочной литературы, полагая, что она вредно влияет на детей. В 1869 – 1870 годах отдел рецензий «Детского чтения» развернул кампанию против сказок братьев Гримм, Ханса Кристиана Андерсена и Михаила Чистякова. Считалось, что подобное чтение никакой «пользы» детям не приносит, а наоборот, оно опасно, поскольку болезненно влияет на незрелое воображение. В рецензии на книгу «Русских сказок для детей» автор писал, что фантастические произведения не содержат ни образовательной пользы, ни глубоких мыслей. В них якобы отсутствует здравый смысл. Критик в духе Белинского высмеивал новое издание авдеевского сборника «Русских сказок для детей, рассказанных нянюшкою Авдотьею Степановною Черепьевою»: «Для нянюшки Авдотьи совершенно простительно занимать детей всяким вздором, но должно быть имеется немало и родителей, стоящих на одной ступени умственного развития с нянюшкой, потому что книжка разошлась в 4-х изданиях».

Борьба критиков со сказочной литературой к победе не привела, так как спрос на сказки постоянно рос и у издателей, и у публики. Начиная с 1870-х годов жанр, представленный прежде всего переводами, переживал в России заметный подъем. Однако Ирина Арзамасцева, историк русской детской литературы, считает, что в этот период даже сказки напоминают реалистические произведения. Чудеса и метаморфозы встречаются реже, и писатели избегают аллегорий. Животные, растения и предметы разговаривают и думают, как и раньше, но для человека фантастическое измерение двойного мира закрыто, а возможность контакта с иными мирами пропала.

В 1860-х годах Иван Тургенев перевел классические сказки Шарля Перро. «Товарищество М.О. Вольф» выпустило книгу с иллюстрациями Гюстава Доре. В предисловии Тургенев подчеркивал живую связь между волшебными сказками и фольклором и утверждал, что сказки Перро «веселы, занимательны, непринужденны, не обременены ни излишней моралью, ни авторской претензиею». В определенный период детям необходимы сказки вроде сочинений Перро.

Все, кто писал в это время сказки, признавали, что большое влияние оказал на них Андерсен. Сказки датского писателя впервые появились в России в середине 1840-х годов, но окончательно они завоевали русского читателя к 1860-м. «Общество женщин-переводчиц» подготовило избранные андерсеновские сказки к публикации в 1863 году. В 1868 году стало выходить другое трехтомное издание, а в 1894 – 1895 годы были изданы четыре тома с переводами датчанина Петра Ганзена (1846 – 1930) и его жены Анны (1869 – 1942). Впервые сказки переведены непосредственно с датского, а не с немецкого перевода. Действие сказок Андерсена часто происходит в реальной жизни, в них много бытовых деталей. Повторяющая тема борьбы с тяжелой судьбой созвучна духу русской литературы 1880-х. Высмеивание недостатков современности тоже не чуждо русской литературной традиции.

Первый сборник сказок финско-шведского писателя Сакариаса Топелиуса вышел в России в 1883 году в переводе Матильды Гранстрем, жены издателя Эдуарда Гранстрема. Критика отнеслась к ним по-разному. Некоторые посчитали их слишком нравоучительными и консервативными, чересчур сентиментальными и патриотическими. Беднякам в сказках Топелиуса присущи смирение и покорность судьбе, что сильно раздражало таких писателей, как Павел Засодимский. Другие критики, наоборот, превозносили безупречную нравственность, религиозный идеализм и юмористические элементы сказок. В сборнике «Что читать народу» (1889), который редактировала Христина Алчевская, приводятся примеры одобрительных отзывов аудитории Топелиуса – самих детей. Слава Топелиуса в России и впоследствии в Советском Союзе пережила даже его популярность на родине. В России, да и в других странах, «Сампо-лопаренок» и «Жемчужина Адальмины» стали самыми любимыми его произведениями.

В библиотеке поэта-символиста Александра Блока стоял томик Топелиуса издания 1886 года, подарок тетушки на день рождения. В черновиках к поэме «Возмездие» (1910 – 1921) Топелиус, вместе с «Котом-Мурлыкой» Николая Вагнера и сказками Андерсена, упоминается в качестве чтения в детские годы.

Самый известный русский сказочник того времени, несомненно, Николай Вагнер (1829 – 1907). Дворянин, сын крупного минералога, он и сам стал профессором зоологии в Казанском университете и членом Академии наук. К сорока годам, когда он впервые прочел Андерсена, Вагнер уже был признанным специалистом в своей области. Ученый решил, что может писать не хуже, чем известный датский автор. Вдохновляли его и русские народные сказки, которые он хотел обновить. В результате были написаны «Сказки Кота-Мурлыки» (1872) – сборник, в который вошло около пятнадцати сказок.

Кот-Мурлыка появляется только в предисловии. Он не выступает в роли рассказчика и не высказывается от имени автора. В предисловии Мурлыка объясняет читателю, что родился на свет вниз головой, вследствие чего он смотрит на мир по-своему. Кот отвергает современный мир, его науку и культуру. Все разговоры об истине, прогрессе и братстве остаются только разговорами, если нет в них заботы о ближнем, доброты, взаимной любви и духовной глубины. Ключевое понятие, как утверждал «великий учитель», – «человечность». Мурлыка нарочно не проясняет, кто такой «великий учитель». Иисус никогда не употреблял слово «человечность», и непонятно, кого еще кот может иметь в виду. А зачем нужна сказка? Этот вопрос задает персонаж вагнеровской «Сказки», внучка. Бабушкин ответ звучит как манифест: «Ведет она к добру, сеет отвращение к злу. Разве тебе этого мало?..»

Творчество Вагнера скорее оригинально, чем гениально. Он писал не только волшебные сказки о королях, принцессах и феях, но и сказки о природе, в которых естественные явления очеловечены. К ним принадлежат, например, «Береза» – сказка, напоминающая «Ель» и «Маргаритку» Андерсена. Критический диалог с датским сказочником ведется также в «Пимперлэ», где человечек, русская Дрема, утешает и развлекает детей, как андерсеновский Оле-Лукойе. Другая параллель обнаруживается между вагнеровским «Курилкой», рассказом о необоснованной гордости, и «Воротничком» Андерсена. Кроме того, Вагнер тоже писал о бедных, бездомных детях. В этом отношении он был вполне созвучен своему времени, эпохе реализма, особое внимание уделяющей социальным проблемам.

В предисловии к сборнику сказок Мурлыка предсказывает реакцию критики: «А зачем ты рассказываешь детским языком не детские сказки?» У читателя складывается впечатление, что Вагнер не делает принципиального различия между сказками для детей и сказками для юношества или взрослых. Это удивляло современных ему педагогов. На вопрос, кому же, собственно, адресованы эти сказки, кот отвечает, что его читатели – и дети, и тот ребенок, который есть внутри каждого взрослого. Взрослые, согласно Мурлыке, выросли только с виду, духовно они нередко находятся на более низком уровне, нежели дети. Мурлыка безоговорочно верит в детей: «В их сердцах сама природа, простая, прямая, великая». На этом основана вера кота в будущее, в нового человека и в новое общество. В произведениях Вагнера будущее часто представляется светом у горизонта, различимым только немногим избранным.

В философских сказках Вагнер поднимал много вечных, или, как их принято называть в России, «проклятых» вопросов. В чем же секрет жизни? Зачем мы живем? Что есть счастье? Само представление о добре и зле постоянно служит предметом обсуждения. Кот-Мурлыка признается, что полон противоречий, «только одна палка не знает противоречий». Читателю следует задуматься над поднятыми проблемами и парадоксальными высказываниями. Возникает диалог между разумом и чувством, между логическим и нелогическим. Что характерно для Вагнера, многие вопросы так и остаются без ответа.

Утверждение «жизнь и есть благо» проходит через многие произведения Вагнера, но иногда более высоким благом кажется смерть, включая смерть детей, так как за порогом могилы ожидает лучший мир. Вагнер интересовался спиритуализмом и многие годы был президентом Русского общества экспериментальной психологии. Этим частично объясняется мистическая сторона его сказок. Возникает вопрос, подходят ли для детей такие трагические концовки. В сказке «Без света» царит весьма угрюмая атмосфера. Брат и сестра осиротели: их отец погиб на поле брани, а мать утонула. И, словно этого еще недостаточно, девочка теряет зрение. Инстинктивная вера детей в людскую доброту разрушается эгоизмом родных. Дети отправляются в Санкт-Петербург, надеясь на лучшую жизнь, но конец сказки не сулит ничего хорошего: «И поглотил их город великий. Осталась ли по вас памятка, страдальцы земли родной, или, подобно многим, многим, сгинули вы бесследно, – блесточки Божьи, затоптанные в грязи, в темную ночь общественной жизни!»

В сказках Вагнера часто прославляется сила любви. Когда принц Гайдар в «Великом» ищет величие и истину, он находит их в материнской любви, прощении врагов и сострадании. Но вместе с тем у Вагнера часто встречаем и безжалостный дарвинизм. Слабые и больные должны отступать в сторону, их цель – и в природе, и в обществе – служить удобрением для более сильной жизни. Это тема сказки «Песенка жизни».

В произведениях Вагнера социальные проблемы разрешаются с помощью благотворительности, которая на мгновенье доставляет радость благодетелю, но даже добросердечной щедрости не всегда достаточно. В рассказе «Новый год» бедный сирота приходит каждое Рождество поздравить «его превосходительство» и получить за это немного денег. В конце сказки мальчик уже взрослый и сам стал филантропом, как когда-то его благодетель. Но все равно под Новый год им овладевают тяжелые думы. Наступающий год не принесет облегчения, так как «чудовище» бедности, нищеты и разврата слишком сильно и уже разрослось по всему городу.

Еще один вагнеровский парадокс: рай, счастливый конец некоторых из его сказок, предстает как место скучное и безрадостное. Жизнь со всеми ее конфликтами все же сулит большую награду, чем мертвая идиллия.

Иногда непонятно, обладает ли автор литературным талантом. Местами он излагает свои мысли как писатель-любитель, его одолевают многословие, сентиментальность. Но Вагнер показывает свою силу, изумляя читателя неожиданными поворотами сюжета и находками, выходящими за все привычные рамки.

«Сказки Кота-Мурлыки» были невероятно популярны на протяжении по крайней мере пятидесяти лет. Они выдержали десять изданий, несколько новых сказок добавились с течением времени. Русские, а не иностранные художники иллюстрировали эти издания. После 1917 года в рамках советского материализма и атеизма Вагнер оказался неуместен и был запрещен.

Александра Коваленская (1829 – 1914) сначала писала сказки только «для домашнего употребления», но по совету друзей и родных решилась в 1864 году выпустить сборник «Семь новых сказок». В этих вариациях на тему добра и духовной красоты действие происходит в сказочных странах или на лоне природы – среди насекомых, цветов и грибов. Соловьи пишут мемуары на древесных листочках, спеша поделиться рассказом о своей счастливой жизни («Записки Соловейки»). Следующие сказки вошли в сборники «Рассказы и сказки для детей» (1885) и «Новые рассказы и сказки для детей» (1885). Коваленская без стеснения очеловечивала растения и животных, стараясь за счет персонификации добиться аллегорической и символической глубины. Однако философские беседы маленькой капли росы с травинкой или диалог чернильницы и карандаша о природе творчества не могли вызвать в читателе ничего, кроме смущения, как вопиющие примеры «патетической ошибки».

Коваленская пыталась писать и сентиментальные истории реалистического толка, но результат был еще более плачевный. Порывы доброты и внезапные душевные перемены побеждают одиночество и бедность, а случайные встречи детей со стариками приводят к счастливым концовкам, желательно в надлежащем религиозном духе.

Когда умерла Софья Соболева (1824 – 1884), публиковавшаяся под псевдонимом В. Самойлович, Виктор Острогорский, редактор «Детского чтения», написал в частном письме: «Это, едва ли, не самая талантливая и разумная детская писательница. Как водится, умерла нищей: нечем даже похоронить». Не только Острогорский был высокого мнения о Самойлович. И Александр Круглов считал ее лучшей детской писательницей 1870-х годов, в чьем творчестве сочетались высокий артистизм и безупречные нравственные идеалы. Родись она в другой стране и другой культуре, ей, безусловно, была бы обеспечена слава. В лекциях о детской литературе в 1889 году и Ольга Рогова назвала Самойлович среди самых выдающихся писателей своего времени.

Все же не вполне понятно, почему Самойлович получила такую высокую оценку. При жизни она опубликовала только одну детскую книгу, «На память старого года» (1874), но посмертных публикаций было много. «Как поживешь, так и прослывешь» (1885), «Девять рассказов для детского чтения» (1893) и «Заветные рассказы» (1910) включают в себя детские воспоминания, сцены из жизни в пансионе, исторические рассказы, рассказы о животных, географические очерки и переводы. Издание 1893 года украсили иллюстрации члена Академии художеств Михаила Петровича Клодта.

В произведениях Самойлович бедные становятся объектом сочувствия и жалости, и благодаря щедрому вспомоществованию или твердой решительности характера многие из них преодолевают все препоны и находят свое место в обществе. В «Трудных годах» осиротевшие финские дети, трудолюбивые и честные, несмотря на скромное крестьянское происхождение и суровые природные условия, добиваются счастья в жизни. Еврейский мальчик Шмуэль в одноименной истории оказывается в более тяжелых обстоятельствах. Его обманывает русский друг детства, ему так и не удается освободиться от роли отщепенца, и в конце концов он понимает, что у еврея в России лучший (и единственный) друг – это собака. Чуть повеселее складывается судьба у потерявшего мать бедного мальчика в «Друзьях» (1905). Хотя над ним все издеваются и мучают его, он все-таки находит верного друга, которому позднее он сам сможет помочь, когда коварная судьба перевернет их ситуацию.

Самойлович, кроме того, перерабатывала иностранные произведения, выдержанные в том же сентиментальном духе. Ее «Горькая судьба» (1905) – на самом деле знаменитое произведение Альфонса Доде «Фромон младший и Рислер старший» (1874). Трагическая история маленькой хромоножки – бедной швеи, обреченной на раннюю смерть, так и не узнавшей любви, пришлась по вкусу русскому читателю.

Только сборник «Волшебных сказок» (1896) выдает истинный талант Самойлович. Люди должны доказать на деле, чего они стоят, когда их искушают силы подземного царства – драконы, волшебники и гномы. Доброта, отсутствие эгоизма, близость к природе, любовь и сострадание побеждают зло. Важно понять, что есть ценности истинные, а что ложные. Даже алхимик, продавший душу волшебнику в надежде обрести секрет изготовления золота, способен покаяться и снова стать самим собой. В «Очарованных цветах» те, кто думали только о себе, превращаются в цветы, и освободиться от заклятия они смогут, только если другие на их примере избегнут той же участи. В сказке «Мешок с золотом, бриллиантовый шарик и волшебная свирель» тот из трех братьев, который, выбирая между богатством, славой и счастьем, предпочел счастье, оказывается прав. Счастье – жизнь среди равных в гармонии и взаимной любви. Самойлович вполне свободна от русского сказочного наследия; действие ее сказок происходит не в России, а в Индии, Китае, средневековой Германии или в каком-то фантастическом мире. Даже имена у ее героев экзотические – Ариана, Ингибе, Армилла, Элвар, Филоэгус, Аградарта и Норан.

Владимир Даль (1801 – 1872) – знаменитый лексикограф и собиратель русского фольклора – поздно обратился к детской литературе. Он начал печататься в «Семейных вечерах» в середине 1860-х, а его первая детская книга появилась в 1870 году, всего за два года до смерти. «Первая первинка полуграмотной внуке» (1870) и «Первинка другая. Внуке грамотейке с неграмотною братиею» (1872) составлены на основе фольклорного материала – сказок, песен, пословиц, скороговорок, загадок, игр и шуток. Главное в них – русский дух. В предисловии Даль критикует тенденцию использовать в воспитании детей заграничные образцы. Вместе с Достоевским и славянофилами он подчеркивает важность близости к народной почве: «Книжечка эта русская, по духу, по отношениям к быту, к жизни народа».

В молодости Даль сочинял стилизованные народные сказки для взрослых. Как лингвист, он скорее интересовался языком, нежели содержанием. Используя возможности стилистического экспериментирования, он предпочитал форму сказа – особую форму повествования, основанную на разговорном народном языке, включавшем в себя этнографические элементы. Его способ переработки фольклора путем приукрашивания и внесения изменений в мораль сказок иногда вызывал обвинения в фальсификации и незнании истинного «народного духа». Публикуя фольклор для детей, Даль скромно ограничивался ролью «правщика», который только «пересматривает» народный материал.

Сказки о животных Даля прочно вошли в детское чтение. Повторяющимся персонажем оказывается хитрая лиса, в конце концов разоблаченная и побежденная. Таков сюжет сказок «Лиса и заяц», «Лиса и медведь» и «Лиса-лапотница». И у других зверей в сказках Даля чаще всего свои традиционные фольклорные черты.

В других сказках Даля больше приключений. Главная героиня сказки «Привередница» – избалованная девочка, которая недосмотрела за братом. С помощью самой природы она находит мальчика и спасает его от старой злой Бабы-яги. Героиня и сама меняется к лучшему. В сказке «Девочка Снегурочка» повторяется сюжет с потерянным ребенком, которому удается вернуться домой. У старика со старухой появилась дочка, слепленная из снега. Летом она теряется в лесу. Девочка все же возвращается домой: отвергнув помощь ненадежных диких зверей, она последовала за верной сторожевой собакой.

Когда в 1872 году Даль умер, его архив попал к издателям «Семейных вечеров». В журнале стали посмертно печататься сказки, насыщенные народной мудростью, иногда в форме пословиц, иногда в форме морали, включенной в текст. Тем, кто находит правильные слова, чтобы выразить сострадание к слабым и несчастным, часто является священник.

Две «книжечки для малых детей», «Крошки» (1870) и «Новые крошки» (1875), скорее всего, написаны женой Даля и только отредактированы им самим. Они содержат коротенькие рассказики о маленькой Лизе и ее младшей сестричке Кате. Они послушные девочки, но их кузены – отъявленные сорванцы. Лиза и Катя многое узнают не только о природе, но и о том, как важно «делать дело Божье». Мать учит их отличать хорошее от дурного, а дедушка – возможно, портрет самого Даля – чудесный рассказчик. Девочек, однако, больше всего интересуют «побывальщинки». Опубликованные в «Товариществе М.О. Вольф» с изумительными цветными иллюстрациями, изображающими сцены из русской жизни, эти книги, тем не менее, остались незамеченными и критиками, и читателями.

Довольно традиционны две классические сказки о животных Всеволода Гаршина (1855 – 1888), многообещавшего писателя, который рано умер. В «Сказке о жабе и розе» (1884) метафизическая борьба между бессмысленным злом и чистой красотой выражена аллегорически в попытке жабы уничтожить розу. Победа чудовища оборачивается поражением: сломанная роза все же способна скрасить последние минуты умирающего ребенка. Так роза достигает бессмертия; засушенный цветок живет вечно, как память о коротком мгновении счастья.

Весьма искусно соединяются сказка о животных и аллегорическая притча в сказке «Лягушка-путешественница» (1887). Лягушка, путешествуя с утками, хочет повидать мир, но полет в далекую райскую страну внезапно заканчивается: высоко в небе лягушка не может удержаться от хвастовства. Эта история частично основана на древней индийской басне о черепахе и двух гусях, записана в «Панчатантре», но Гаршин изменил мораль. Возгордившаяся лягушка не наказывается смертью, а просто высмеивается. В каком-то смысле лягушка даже выходит победительницей – она, по крайней мере, попыталась изменить свою жизнь, даже если мечты ее были выше возможностей. «Лягушка-путешественница» сегодня обязательное школьное чтение, а сам образ стал устойчивым выражением.

В середине 1890-х завзятый реалист Дмитрий Мамин-Сибиряк удивил своих читателей сборником замечательных сказок о животных «Аленушкины сказки». Первоначально опубликованные в «Детском чтении» и во «Всходах», в 1896 году они были изданы отдельной книгой. Том посвящался четырехлетней дочери писателя Елене – самому близкому ему существу после смерти жены. Эти рассказы должны были стать важной частью воспитания слабой и болезненной девочки, сообщая ей оптимизм и любовь к жизни. Мамин-Сибиряк хорошо знал не только русские народные сказки, но и сказки Андерсена и Вагнера; тем не менее ему удалось создать нечто совершенно оригинальное.

В «присказке», написанной в духе фольклорных колыбельных, Аленушка уже в постели и перед сном слушает сказки. Среди героев множество зверей, птиц, насекомых и цветов. Даже каша с молоком оживают и вступают в бурный диалог. Мамин-Сибиряк включает в сказки много правдивой информации о разнообразных существах, но вместе с тем он персонифицирует их на манер народной традиции. В основном они – типы, как в баснях, но при этом обладают некоторыми индивидуализированными чертами и способны меняться. Герои, может быть, и невелики ростом, но в мире Мамина-Сибиряка духовная сила важнее физической. Поэтому крошечный комарик Комар Комарович вместе с друзьями может прогнать медведя Мишу, забредшего куда не следует. Другим придется учиться примиряться с действительностью, с условиями жизни и принимать во внимание желания и интересы других. Хвастаться и превозноситься смешно, но подчас ум и хитрость важнее всех нравственных принципов.

Некоторые сказки Мамина-Сибиряка полны иронии. Так, в «Сказке про храброго зайца – длинные уши, косые глаза, короткий хвост» хвастливый заяц неожиданно встречает голодного волка, и по счастливой случайности ему удается напугать хищника. «Победа» дает ему возможность не только похвастаться, но и самому поверить в собственную выдумку. У заносчивого индюка высокое самомнение, и ему придется испытать публичное унижение, прежде чем другие животные признают его самой умной птицей. При этом индюку удается сохранить лицо и самоуважение («Умнее всех»). В «Сказке про Воронушку – черную головушку и желтую птичку Канарейку» ворона учит воробьев толерантности, заступаясь за улетевшую из клетки канарейку. Все они дорожат свободой. Для канарейки лучше смерть, чем возвращение в клетку. Мамин-Сибиряк не избегает трагических концовок, хотя в целом в созданном им мире нет зла – это мир Аленушки, любящей всех живых существ, даже тараканов.

До революции вышло шестнадцать изданий «Аленушкиных сказок», и история успеха продолжается вплоть до наших дней. В Советском Союзе напечатано около трех миллионов экземпляров произведения, книга переведена на двадцать шесть языков как шедевр русской детской литературы. Во Франции перевод книги, Contes à mon enfant (1909), был удостоен золотой медали.

К сожалению, успех сказок о животных Мамина-Сибиряка затмил достоинства его интереснейшей «Сказки про славного царя Гороха и его прекрасных дочерей царевну Кутафью и царевну Горошинку» (1899). Составленная из стандартных сказочных мотивов, включая финальное признание рассказчика, что он присутствовал на свадьбе и «мед-пиво пил, по усам текло – в рот не попало», она, тем не менее, достаточно сложно организована и отражает многие черты творчества Мамина-Сибиряка. Всеми любимый царь превращается в жестокого тирана. Подозрительный по природе, он везде видит предательство, бросает невинных людей в темницу и навлекает злую судьбу на свою семью и подданных. Его противоположность – дочка, принцесса Горошинка. Она малого роста, зато обладает волшебными способностями. Горошинка разрешает все конфликты, но наградой ей только неблагодарность и насмешки. Благодаря поцелую благородного витязя, полюбившего ее такой, какая она есть, девушка физически преображается. Как в «Красавице и чудовище», только непредубежденный взгляд выявляет истинную сущность героини. Уродство превращается в красоту, заклятье исчезает. Эту сказку не публиковали между 1918 и 1978 годами, что показывает, насколько точно в ней отражена тема злоупотребления властью. В результате нравственный урок – добрым быть лучше, чем злым – так и не был услышан.

Познавательная литература

Первые же книги Василия Авенариуса (1839 – 1923) преподносили детям знания о природе и делах человеческих в развлекательной форме. «Сказка о Пчеле-Мохнатке» (1879) и «Что комната говорит» (1880) были удостоены в 1880 году премии Русского Фребелевского общества. В первой книге, которая была переведена и на французский язык, автор рассказывает о жизни в улье с юмором, подходящим тоном и при помощи динамичного развития сюжета. В центре истории – короткая и полная драматических событий жизнь Мохнатки от рождения до трагической смерти. Мохнатка – часть роя, чей девиз, кстати, такой же, как у трех мушкетеров: «Все за одного, один за всех», и она погибает в битве против общего врага – медведя.

Как ясно из самого заголовка, в книге «Что комната говорит» предметы обстановки наделены человеческими свойствами. Бессонной ночью Ваня слышит разговор мебели в его комнате. Стол рассказывает, какой путь он прошел от березы в лесу. Баланс между сюжетом и монологами предметов мебели нарушен, что делает произведение скучноватым. Книга заканчивается призывом быть внимательней: много чего можно узнать об окружающем мире, если держать глаза и уши открытыми.

В сборнике «Детские сказки» (1885) к двум этим произведениям было добавлено и третье – «Сказка о Муравье-богатыре» (1883). В отличие от улья, муравейник – классовое общество, не свободное от конфликтов. Главный герой становится атаманом муравейника и немедленно втягивается в гражданскую войну между разными сословиями муравьев – «земледельцами» и «скотоводами». Несомненно, в книге больше фантазии, чем достоверной информации.

Сын лютеранского пастора из Царского Села Авенариус много лет работал чиновником в различных государственных департаментах, до того как стал писателем. Его первые публикации были так резко встречены критикой, что он решил навсегда отказаться от литературы для взрослых и писать только для детей. Поначалу он попробовал себя в пересказе русского фольклора. «Книга о киевских богатырях» (1876) впоследствии превратилась в «Книгу былин» (1880). Авенариус соединял различные версии одной и той же былины, чтобы получился подходящий для детей текст. Книги обрели популярность и даже включались в школьную программу.

Сходным образом Авенариус составил и сборники волшебных и народных сказок: «Тридцать лучших новых сказок» (1877) и «Образцовые сказки русских писателей» (1882). Во втором сборнике он объяснял, что хочет представить читателю прекрасные литературные произведения, незаслуженно подзабытые из-за увлечения Перро, Гауфом и Андерсеном. Авенариус одобрял волшебные сказки, так как, по его мнению, они развивают в ребенке способность мыслить, любознательность и добрые, человеческие чувства. Он доверял умению ребенка отличать фантазию от правды, но подчеркивал, что без воображения невозможно независимое мышление. Литературный материал должен быть обдуманным, нравственным (но не нравоучительным), не пугать, а служить интересам и нуждам детей.

В журнале «Эпоха» (1864), издаваемом братьями Достоевскими, Авенариус нашел прелюбопытное произведение – «Записки одного скитальца» Александра Милюкова (1816 – 1897) и под новым названием «Посмертные записки пуделя» включил его в сборник «Тридцать лучших новых сказок». Умный пес, герой рассказа, выучился читать и писать и под конец жизни пишет свою биографию с карандашом в лапе. Собачья жизнь, со всеми ее радостями и неудачами, рассказана с плутовским юмором. Например, пес получает классическое образование, изучая Histoire des chiens célèbres (1808), собачьего Плутарха. Рассказ Милюкова не стал очевидной частью русской литературы для детей, но, наверное, оказал некоторое влияние на подобные произведения Александра Куприна, Саши Черного и других.

«Образцовые сказки русских писателей» были важной попыткой, первой в своем роде, создать литературный канон русской авторской сказки, от Екатерины Великой и Пушкина до современных авторов – Вагнера и Гаршина. Авенариус первым включил и рассказ Достоевского «Мальчик у Христа на елке» (1876) в корпус лучших русских сказок для детей. Достоевский вряд ли предназначал рассказ о нищем ребенке, замерзающем насмерть в рождественскую ночь, для детского чтения, однако противопоставление богатой семьи и семьи бедняков и печальная концовка прекрасно сочетаются с традицией русской детской литературы.

Позднее Авенариус издал сборник поэзии «За тридцать лет» (1900), в который включил стихи различных поэтов, от Аполлона Майкова до символистов. Эта книга предназначалась юной аудитории, хотя ни одно стихотворение в ней не было написано специально для детей.

Авенариус писал и биографические произведения о замечательных личностях. Его повести о великих русских писателях поначалу печатались в журнале «Родник», а потом уже выходили отдельными изданиями. Рекомендованные Ученым комитетом Министерства народного просвещения и восхваляемые критиками, они широко использовались в школах. Для детей они стали первыми источниками знаний о жизни Пушкина и Гоголя. Авенариус умело превращал своих героев-писателей в живых персонажей, помещая их в точно описанную историческую обстановку. Достоверная информация сочеталась с занимательным повествованием, преобладали диалоги.

Два тома о жизни Александра Пушкина, «Отроческие годы Пушкина» (1885) и «Юношеские годы Пушкина» (1887), повествуют об учебе поэта в Императорском Царскосельском лицее, о круге его друзей и первых попытках литературного творчества. В юном Пушкине Авенариус показывает зачатки будущего гения, но вместе с тем не приписывает поэту слишком зрелых мыслей и суждений.

Пушкин – открытый, прямолинейный и страстный юноша – сразу же вызывает симпатию читателя; а вот повествование о Гоголе оказалось более сложной задачей. О Гоголе знали меньше и, кроме того, сам Гоголь представлялся не такой уж приятной личностью: «Ни тем, ни другим, разумеется, и в голову не могло прийти, что из этого необщительного, ленивого и телом и духом человечка, напоминающего о себе другим разве какой-нибудь не совсем безобидной шалостию, выработается великий писатель-юморист». В результате трилогия «Ученические годы Гоголя» (1895 – 1897) оказалась менее интересной и захватывающей. Недостаток информации сделал сюжет довольно бессвязным. Путь Гоголя к литературным вершинам был длинным и трудным, и только к третьему и последнему тому, когда Гоголь занимает надлежащее место в литературе и петербургских литературных кругах, трилогию становится по-настоящему интересно читать.

От писателей Авенариус перешел к ученым (Николай Пирогов), композиторам (Моцарт, Глинка) и путешественникам (Колумб). Он написал роман и о сложной судьбе Шамиля, кавказского борца за свободу, который в конце концов сдался русской армии. Несмотря на невысокие литературные качества, «Орел Чечни и Дагестана», опубликованный в «Задушевном слове» в 1916 – 1917 годах, интересен неизбежной перекличкой с толстовским «Хаджи-Муратом».

Мария Ростовская выпустила три биографии: Бенджамина Франклина (1852), художника Карла Брюллова (1852) и поэта Гавриила Державина (1864). В серии под общим названием «Люди труда и сильной воли» публиковались биографические романы Екатерины Сысоевой «Жизнь Джемса Гарфилда. От бревенчатой хижины до Белого Дома» (1882) и «Жизнь Бичер-Стоу, автора “Хижины дяди Тома”» (1892). Описывая судьбы американского президента и американской писательницы, Сысоева использовала книги Уильяма Тайера и Чарльза Эдуарда Стоу. После биографии Ханса Кристиана Андерсена (1898) Сысоева написала «Жизнь и подвиги Иннокентия, проповедника Евангелия на Алеутских островах» (1901).

Александра Анненская тоже интересовалась биографиями ученых, путешественников, политических деятелей и писателей. Ее произведения появлялись главным образом в «Жизни замечательных людей» – серии, основанной Флорентием Павленковым в конце 1880-х годов. Анненская писала о весьма различных героях: Николае Гоголе (1891), Чарльзе Диккенсе (1892), Франсуа Рабле (1892), Бенджамине Франклине (1893), Жорж Санд (1894), Оноре де Бальзаке (1895), Джордже Вашингтоне (1899), Фритьофе Нансене (1899), Свене Гедине (1899) и Христофоре Колумбе (1915). Не все эти работы предназначались для детей, и иногда трудно даже установить их подлинное авторство.

Педагог Василий Водовозов (1825 – 1886) создал несколько познавательных книг, призванных разбудить любопытство юного читателя и удовлетворить его жажду знаний. «Книга для первоначального чтения в народных школах» (1871) к 1896 году выдержала двадцать изданий общим тиражом почти 700 000 экземпляров. Она успешно конкурировала с книгами для чтения Толстого, используя тот же метод продвижения от простых текстов к более сложным. Водовозов был талантливым писателем с хорошим чувством стиля. Стихи, короткие рассказы и познавательные тексты повествовали о ботанике, географии, истории, физике и основах гражданственности. Чтобы активизировать внимание детей, часто задается вопрос: «Что мы читали?».

Второй том книги для чтения (1878) Водовозова предназначался не только для юношества, но и для взрослых. Книга, энциклопедическая по своему характеру, информирует, например, о населении Америки таким образом: «Столь же деятельные и изобретательные, как англичане, они свободнее и проще их в обращении и решительнее во всяком деле. Примером их необыкновенной энергии служат их быстрорастущие города, их железные дороги и множество изобретений».

Другой используемой в школах книгой Водовозова были «Рассказы из русской истории» (1861 – 1864), тяжеловесный сборник исторических документов и былин с древних времен до Смутного времени.

Водовозов пытался писать и художественную литературу. В сборник «Детские рассказы и стихотворения» (1871) входят простенькие рассказы и стихи о морали в жизни детей или о природе и о народной жизни, сопровождаемые вопросами для обсуждения. Литературный уровень произведений Водовозова подчас ниже всякой критики. Ване в «Похождениях рубашечки» надоедает изучать немецкий язык, и он небрежно обращается с учебником. Результат по меньшей мере курьезный: «Вдруг страницы как-то странно зашуршали, залепетали, и послышался голос: “Ваня! ты меня не узнал? ведь я твоя бывшая рубашечка!” Ваня даже отскочил с испугу. “Не бойся!” послышалось снова из листов: “Я та самая рубашечка, что ты, помнишь, подарил маленькому Пете!”». Дальше следует рассказ о том, как рубашка превратилась в бумагу.

Как видно из «Русских сказок в стихах» (1883), Водовозов, вслед за Константином Ушинским, почитал народную культуру источником знаний и мудрости. К сожалению, пересказы Водовозова не выдерживают никакого сравнения с оригиналами.

Владимир Стоюнин (1826 – 1888), другой известный педагог, внес серьезный вклад в преподавание литературы в школе. В его книгах по методике анализа литературных произведений ученикам вместо заучивания фактов предлагается обсуждать и анализировать прочитанное в письменной форме. Стоюнин подчеркивал исторические аспекты литературы и особенно биографии писателей. Стоюнин считал, что ученики должны читать взрослую литературу, и в свою «Классную русскую хрестоматию для младших классов средне-учебных заведений» (1876) включил произведения известных русских писателей и поэтов. Даже история и география должны изучаться при помощи художественной литературы.

Естественные науки были областью Модеста Богданова (1841 – 1888), географа, зоолога и профессора Санкт-Петербургского университета. В 1870-х и 1880-х годах он публиковал в «Воспитании и обучении» и в «Роднике» бесчисленные беллетризованные рассказы из жизни животных. Многие из них, например «Война сорок с лисицами», в котором совместная охота сороки и лисицы не удается из-за сорочьей хитрости, печатались отдельными книжками вплоть до 1917 года. После смерти Богданова его сочинения были собраны в толстый том «Из жизни русской природы» (1889). В предисловии профессор Николай Вагнер подчеркивает любовь автора к природе и к детям. Девятое издание книги вышло уже в 1960 году. Как пишет критик-современник, «детской литературе (…) редко достается счастье иметь для себя такое талантливое и вместе авторитетное в науке перо». Другая книга Богданова, «Мирские захребетники. Очерки из быта животных, селящихся около человека» (1884), выдержала двадцать изданий. Отзывы были самые положительные: «Ничего подобного нет в детской литературе. (…) Даже сухая, черствая натура увлечется этими живыми, яркими очерками и рассказами…»

Книга для маленьких детей «Ум животных» (1876) состояла из шестидесяти одной коротенькой истории, которые были переведены, или, как сказано в самой книге, «заимствованы», с английского. Формат и содержание пришлись читателям по душе, и книга переиздавалась четыре раза. Животным приписывались человеческие эмоции и чувства – не только способность к дружбе, благодарность, смелость, но и злоба, и эгоизм. Русские дети легко узнали историю, описанную в «Льве и собаке». Французский оригинал был уже пересказан Толстым в его книге для чтения. Лев в Венском зоопарке «великодушно» пощадил маленькую собачку, которую бросили ему в клетку на съедение. Сметливая обезьяна, проявляя чудеса преданности и изобретательности, помогает спасти русскую семью во время французского нашествия 1812 года. С другой стороны, не совсем понятно, чему дети должны были научиться из истории «Оса и муха». Оса поймала муху, но добыча оказалась слишком тяжелой, так что осе пришлось сначала откусить ей крылья, а потом и голову. Теперь осе удалось поднять свою ношу, и она «бойко и весело полетела в свое родное гнездо».

Поэзия для детей

Благодаря учебникам и сборникам стихов классическая русская поэзия постепенно заняла прочное место в круге детского чтения. Многие поэты того времени писали и для детской аудитории. Поэзия, как и проза, отдала дань и народничеству; в гражданском духе поэты выказывали свою солидарность со страдающим народом. Во многих стихах для взрослых Николай Некрасов (1821 – 1877/1878), «поэт печали и гнева», описывал тяжелые условия жизни простых людей, в том числе и детей. Важным источником вдохновения для него была народная поэзия. Русским детям он посвятил цикл из шести стихотворений, включая знаменитые «Генерал Топтыгин» (1867) и «Дедушка Мазай и зайцы» (1870). Первое – социальная сатира в духе Гоголя. Рычащего медведя, усевшегося в сани, путают с генералом, и он наводит страх на всех, кто подобострастно заискивает перед высоким чином. Во втором стихотворении охотник Мазай во время весенней распутицы жалеет беззащитных зайцев и спасает их, собирая в лодку. Любовь ко всему живому передается с помощью забавного повествования. Дедушка Мазай с лодкой, полной зайцев, пришелся детям по вкусу. Некрасов собирался опубликовать детские стихи отдельной книгой, но это удалось сделать только после его смерти – сборник выпустила сестра писателя. В целом книга «Русским детям» (1881) большого успеха не имела. В некоторых случаях только формальное обращение к детям указывает, кого писатель считал своим читателем.

Николай Чехов в 1908 году утверждал, что детская поэзия Некрасова справедливо забыта и что писалась она из коммерческих соображений. Однако советская эпоха возродила и эти стихи Некрасова, отчасти в связи с культом поэта как одного из ярких представителей реализма.

Более профессиональное отношение к детской поэзии наблюдается у последователей Некрасова – Алексея Плещеева, Ивана Сурикова и Спиридона Дрожжина. Несколько десятилетий эти поэты печатались во всех крупных детских журналах. Основными темами были сочувствие к крестьянским детям, ностальгические воспоминания детства, сцены сельской жизни и любовь к природе. Много внимания уделяется отношениям между детьми и их бабушками и дедушками. Роль стариков – заботиться о подрастающем поколении и передавать ему народную мудрость.

В центре внимания этих поэтов были социальные проблемы. В двух сборниках детских стихов, «Подснежник» (1887) и «Дедушкины песни» (1891), Алексей Плещеев (1825 – 1893) старался пробудить в читателе сочувствие к бездомным сиротам, умирающим от голода, и больным детям, которых подчас ждет ранняя могила. Нередко роль наблюдателя дана старику, растроганному при виде детей или при мысли о них. В разговорной интонации чувствуется и влияние фольклора. «Старик» (1877) – сентиментальное воспоминание об умершем леснике, надежном друге детей.

Плещеев с глубоким пониманием говорит о детях. Вася предпочитает бродить по лесу вместо того, чтобы делать уроки, а мать и няня снисходительно смотрят на него с доброй улыбкой («Завтра»). Зато герой стихотворения «Бабушка и внучек» (1878) мечтает о том, чтобы пойти в школу с другими детьми. Ему не надо игр, а вместо сказок он хочет слушать «что вправду было». Бабушке же придется смириться с мыслью, что в современном мире знания важнее сказок.

Плещеев издал несколько сборников произведений для детей. «Детская книжка» (1861) включала в себя сказки Андерсена и братьев Гримм. В другой книге, «На празднике. Сборник для детей» (1873), привлекает внимание поэма известного поэта Якова Полонского (1819 – 1898) «Елка». Полонский изображает бедного крестьянского мальчика, который, отправившись в лес на поиски елки для бабушки, переживает религиозное откровение. От бабушки мальчик впервые услышал, как богатые наряжают елку на Рождество, но в его ребячьем воображении этот ритуал приобретает более глубокое значение. В том же сборнике напечатан и прекрасный рождественский рассказ «Пимперлэ» – одна из «Сказок Кота-Мурлыки» Николая Вагнера. Стихотворение самого Плещеева «Капля дождевая» сопровождалось нотной записью музыки Цезаря Кюи.

В 1870-х годах Плещеев предложил другому талантливому поэту Ивану Сурикову (1841 – 1880) начать писать для детей. Суриков тоже чутко реагирует на социальные проблемы. Он редко использует традиционные лирические приемы, ему ближе поэтика народных песен. В стихотворении «Зимой» рассказывается об утраченном из-за ранних невзгод и слишком тяжелого груза ответственности детстве. С помощью простых метафор поэт удачно передает детские фантазии и страхи, радости и заботы. Суриков хотел изобразить не только тяжелую долю крестьянских детей, но и более широкую картину русской жизни. Рыбалка с дедушкой и встречи с русской природой могут стать темами для стихотворений. Два старика, любящие детей, – герои стихотворений «Дед Клим» и «Клад». Собственные воспоминания поэта о счастливых ранних годах отражены в стихотворении, которое так и называется – «Детство». Зимним вечером мальчик спешит домой после веселого катания на санках. В тихой избе бабушка убаюкивает внука, рассказывая ему сказки. «Весело текли вы, / Детские года! / Вас не омрачали / Горе и беда», – заканчивает поэт.

Крестьянский поэт-самоучка Спиридон Дрожжин (1848 – 1930) только изредка изображал бедных детей и нищих. Главной его темой были «сельские идиллии для детей», как Дрожжин называет свои стихотворения в подзаголовке одного сборника. Времена года, работа в поле, радостное пение птиц, присутствие Бога в природе, смеющиеся дети и ласково улыбающиеся старики наполняют его сборники поэзии для детей «Год крестьянина» (1899), «Родная деревня» (1905) и «Четыре времени года» (1914). Стихи ностальгически обращены к собственному детству поэта и к родной деревне. В стихотворении «В школу» Дрожжин призывает детей учиться, чтобы обеспечить России прекрасное будущее.

Дмитрий Минаев (1835 – 1889), известный, в основном, своими пародиями и сатирическими стихотворениями, обратился к детской литературе только в последние годы жизни, в 1880-х годах. В сборники «Дедушкины вечера» (1880) и «Народные русские сказки для детей» (без даты) Минаев включил пересказы русских народных и волшебных сказок. Он оставлял без изменений юмор, пугающие детали и – иногда – сомнительную мораль, но переложил прозу белым стихом по образу русских былин. Две собственные работы для детей «Новые новинки» (1882) и «Теплое гнездышко» (1882) – книжки-картинки – изданы «Товариществом М.О. Вольф». В стихах описываются сцены счастливой жизни детей из обеспеченных семей. Везде царят любовь и понимание, повествование ведется с точки зрения ребенка. Воображение вольно нестись, куда угодно, пока ребенок играет в мячик или нянчит куклу, скачет на деревянной лошадке или качается на качелях. Минаев также интересовался колыбельными, переиначивая этот древний жанр на современный манер на страницах журнала «Задушевное слово». В его рождественском стихотворении появляется Дед Мороз, вознаграждая добрых деток по заслугам, а шалунов отправляя в огромный мешок.

Детские журналы

Около 1860 года появилось несколько новых журналов наряду с еще продолжавшими выходить изданиями – «Звездочкой», «Лучами» и «Журналом для детей». Журнальный бум продержался недолго, большинство новых изданий вскорости исчезло. Общей проблемой была нехватка новых писателей; издателям часто приходилось сокращать художественную часть журнала или наполнять ее переводами.

«Подснежник» (1858 – 1862) поставил своей задачей обновить традиционный подход к журналам для детей. Главный редактор Владимир Майков (1826 – 1885) разработал программу, основанную на опыте «Современника», ведущего журнала для взрослых. «Подснежник» собирался обеспечить мальчиков и девочек в возрасте от десяти до пятнадцати материалами, дополняющими учебники. Публикации были призваны развивать эстетические вкусы детей и прививать им «правильные понятия о нравственном, прекрасном, о добре и истине». Важная роль в этом процессе отводилась иллюстрациям.

Среди сотрудников «Подснежника» было несколько известных писателей. В «Грише, маленьком подмастерье» (1858) Дмитрия Григоровича рассказывается о мальчике, живущем в бедности и нищете. Другим автором «Подснежника» был педагог Василий Водовозов. Аполлон Майков (1821 – 1897), брат издателя, напечатал в журнале несколько прекрасных идиллических стихотворений о природе и сельской жизни. Его «Сон негра» (1860) написан в духе «Хижины дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу, весьма популярного в то время в России романа. От своего сна о жизни на свободе раб вновь пробуждается к тяжелой доле. На другом конце спектра располагались юмористические стихи Федора Миллера «Подписи к картинкам». Переводы из Шекспира, Вашингтона Ирвинга, Жорж Санд, Франца Гофмана, Чарльза Диккенса и Вальтера Скотта постепенно занимали все большую часть литературного отдела «Подснежника». Хотя русские сказки появлялись на страницах журнала, предпочтение тут отдавалось европейским писателям – братьям Гримм, Гауфу и Андерсену.

В 1859 году «Подснежник» напечатал в качестве приложений к журналу два сборника с отрывками из прозы и поэзии Льва Толстого, Ивана Тургенева, Ивана Гончарова, Афанасия Фета, Аполлона Майкова и Николая Некрасова. Превосходная коллекция произведений известных авторов только доказывала отсутствие в то время собственно детских писателей.

В журнале печаталось множество статей о жизни в зарубежных странах, о путешествиях и истории. Именно из «Подснежника» русские читатели узнали о легендарном американском натуралисте Джоне Одюбоне, описывавшем птиц Северной Америки, и о «Тэнглвудских рассказах» – пересказе древнегреческих мифов Натаниэля Готорна.

Другой журнал, «Рассвет» (1859 – 1862), объявил своей целью пропаганду прогрессивных идей 1860-х годов. Критик Николай Чернышевский с удовлетворением отмечал, что журнал стремился к политическому образованию читателя и воспитанию в нем гражданского духа и гуманности. Однако моральное и духовное развитие читателя по-прежнему оставалось в рамках христианского вероучения.

Главный редактор Валериан Кремпин (1825 – 1889), бывший артиллерийский офицер, объявил уже в подзаголовке нового журнала, что это «Журнал наук, искусств и литературы для девиц». Наступление нового мышления требовало и новый подход к воспитанию девочек. Надо было расширять их кругозор с помощью материалов о роли женщин в литературе, истории и науке. Необходимо было обсуждать женский вопрос в связи с семейными и общественными проблемами. На обложке «Рассвета» восходящее солнце будит спящую девушку – символ будущих перемен.

Кремпин обещал читательницам вдоволь романтических рассказов, так как любовь и замужество все-таки считались центральными вопросами жизни женщин. Однако в «Рассвете» помещали все меньше и меньше художественных произведений; одним из немногих исключений были романы шведской писательницы Эмилии Флигаре-Карлен. В обширном отделе литературной критики появилось несколько новых имен, в том числе Дмитрий Писарев, Николай Михайловский и Александр Скабичевский (1838 – 1910/1911). В своих мемуарах Скабичевский попытался объяснить, с какими проблемами сталкивались тогда литература и журналы для юношества, подобные «Рассвету»: «От книжек, специально предназначавшихся для чтения юношества, пахнет чем-то казенным, принижающим и заставляющим юношу чувствовать себя недорослем, неспособным еще понимать то, что читают взрослые. Подумайте, как это обидно! В силу всего этого у нас могут иметь успех детские журналы, но предназначаемым специально для юношества всегда будет угрожать равнодушие этого самого юношества».

«Собеседник» (1859 – 1860) Николая Ушакова был рассчитан на детей от восьми лет. Самая первая его статья посвящалась молитве «Отче наш». Литературные произведения представлены в основном слабыми рассказиками без подписи о благочестивых и добросердечных детках, помогающих бедным. Другие тексты объясняли значение русских пословиц. Публикация стихотворений на немецком и французском языках подразумевала высокий культурный уровень подписчиков.

Журнал первым представил русскому читателю Майн Рида. Сначала появились два его романа, «Жилище в пустыне» (1859) и «Охотники за растениями» (1860). Соревнуясь с «Подснежником», «Собеседник» напечатал заметки Одюбона о фауне Северной Америки с великолепными цветными иллюстрациями. Такого же уровня были иллюстрации к другим статьям по биологии, географии и истории.

Другим недолго прожившим журналом был «Час досуга» (1858 – 1862), созданный по образцу французского журнала La Récréation, который появился в Париже двадцатью годами ранее. Согласно подзаголовку, он был задуман как «журнал игр, забав и увеселительного чтения для русского юношества». С помощью брата Виктора Бурьянова и «нескольких русских дам» Софья Бурнашева, она же Девица Эсбе, после нескольких лет молчания вернулась в литературу для детей в качестве редактора журнала. Содержание было в основном развлекательным: игры на открытом воздухе и дома, гимнастика и спорт, кукольный театр, ноты, ребусы, загадки, шутки, воздушные змеи, одежда для кукол и волшебный фонарь. Бурнашева хотела соединить развлечение с обучением, поэтому даже образовательные статьи были написаны в весьма легком стиле. Удивительно, но после двух лет существования журнала именно читатели запросили более серьезного содержания. В результате увеличилось число статей практического толка по сельскому хозяйству, домоводству, вышиванию и рукоделию.

Бурнашева редактировала и «Калейдоскоп» (1860 – 1862). Несмотря на все попытки поднять актуальные вопросы, этот еженедельный журнал, называвшийся также «Детская иллюстрация», не стал значительным. Поначалу материалы публиковались без подписи, к концу в журнале вообще остались одни перепечатки из других изданий. Художественная часть была слаба, но именно в этом журнале вновь появилась легендарная Параша из Сибири, теперь в виде драмы Николая Погодина (1796 – 1846).

М.О. Вольф издавал «Забавы и рассказы» (1863 – 1867) – журнал, предназначенный для детей от шести до десяти лет. Стоит процитировать его программу целиком. Журнал собирался «развивать в помещаемых на его страницах статьях, без педантизма и сухой морали, нравственные истины о любви к ближнему, о сострадании к несчастным и бедным, об уважении к нравственным достоинствам, независимо от случайной неприглядной внешности, в которой они обнаруживаются, об образе действий, необходимом для поддержания согласия в семействе, об обращении с животными и т. п.».

Редактором журнала была Августа Пчельникова, известная детская писательница. В нем печатались простые рассказики религиозно-нравственного содержания без подписи, сценки для любительского театра и песенки. Предлагаемые сведения о других народах содействовали распространению предрассудков. Отец в рассказе «Цыганы» (1864) объясняет сыну, что все цыгане ленивы, что они обманщики и воры. Финнам тоже доставалось немало. Когда маленький Сережа спрашивает, кто эти люди в смешных шапках, которые торгуют на рынке маслом, сметаной и селедкой, мама отвечает, что «чухны отличаются своей ленью и беспечностью; чухонец лежит себе на возу и знать ничего не хочет, и если воз его едет близко к канаве, то он скорей отдастся на волю судьбы и опрокинется в канаву, чем пошевелится и повернет лошадь в другую сторону; впрочем он народ добродушный» («Чухонцы», 1864).

Позднее, вопреки названию журнала, художественные произведения были исключены из содержания или же превращены в плохо замаскированную познавательную литературу с заголовками типа «Разговор Коли с Варинькой» и «Письмо Пети к Тане». Таким же образом статьи на темы популярной науки и истории постепенно вытеснили игры и занятия для досуга. В этих статьях любознательным детям рассказывалось о таких предметах, как гроза, человеческое тело, растения, птицы, кофе, грецкие орехи, жители Кавказа, кроты, Колумб и веера. Несмотря на подобные перемены, «Забавы и рассказы» не потеряли читателей и перестали выходить только в связи с серьезной болезнью редактора.

«Семейные вечера» (1864 – 1891) были основаны Марьей Ростовской. Вместе с Майковым из «Подснежника», прекратившего свое существование, Ростовская редактировала журнал вплоть до 1869 года, когда по причине плохого здоровья передала редакторские функции Софье Кашпиревой. Под покровительством великой княгини Марии Александровны «Семейные вечера» выходили в двух вариантах – для младших и для старших детей. Различия между ними не всегда очевидны; в некоторые годы в издание включался даже раздел «для самых младших».

Содержание «Семейных вечеров» отличалось многообразием. Статьи по химии, географии, астрономии и рассказы о путешествиях перемежались с эпизодами из жизни великих писателей и композиторов. Профессор Дмитрий Кайгородов начал публиковаться в журнале в 1880-х годах; он писал статьи о биологии для подростков. Маленьким детям предназначались ребусы и загадки. Однако главное место в журнале занимала художественная литература. В первые годы Ростовская предпочитала публиковать собственные стихотворения и рассказы, повторно печатала в журнале свой роман «Крестьянская школа». Комментируя собственные произведения, Ростовская подчеркивала их реалистическую основу: ничего не было придумано, все взято с натуры. Грот, Даль, Сысоева и Дрожжин тоже часто появлялись на страницах журнала. Евгений Белов (1826 – 1895) и Алексей Разин писали на исторические темы для детей постарше. Когда прекратил существование «Журнал для детей», Михаил Чистяков и его жена Софья (1817 – 1890) присоединились к сотрудникам «Семейных вечеров». Журнал не печатал русских писателей первого ряда, одним из лучших авторов была Вера Желиховская, участвовавшая в выпусках журнала, начиная с 1881 года.

Переводы составляли большую часть публикаций «Семейных вечеров» и включали произведения таких авторов, как Андерсен, Чарльз Диккенс, Густав Нириц, Франц Гофман, Майн Рид, Густав Эмар, Жюль Верн и Луи Жаколио. «Приключения Гекльберри Финна», «Приключения Тома Сойера» и «Принц и нищий» появились в «Семейных вечерах» всего год спустя после их первой публикации в Америке. В 1870-х и 1880-х годах был очень популярен немецкий автор Георг Эберс. Его собрание сочинений в тринадцати томах, вышедшее в 1896 – 1898 годах, завоевало признание многих русских читателей; особенно полюбили его египетские романы.

Журнал «Семья и школа» Юлиана Симашко (1821 – 1893) напоминал «Семейные вечера», но помещал больше русского материала. Подзаголовок гласил, что это «педагогический журнал», и, следовательно, одна из его двух версий обращалась к взрослым со статьями по педагогической теории и методике. Журнал в основном пропагандировал мысли Фридриха Фребеля.

Семейная версия «Семьи и школы» предлагала советы, как своими руками смастерить игрушки и игры, такие как шахматы, домино и шашки, как проводить эксперименты по химии и по физике. Пригодились и глубокие знания профессора ботаники Кайгородова. Детям помладше предназначались раскраски, ребусы и песенные игры. Самыми крупными писателями, публиковавшимися в журнале, были Александра Анненская и Вера Желиховская. Стоит упомянуть и автора сказок Анну Сахарову (1851 – 1900), Александра Круглова, Василия Водовозова, Василия Авенариуса и Михаила Чистякова. Алексей Плещеев печатал в журнале свои стихи, а Сергей Миропольский (1842 – 1907) составил сборник поэзии «Времена года» (1878), разосланный подписчикам журнала.

Когда в 1872 году Плещеев пригласил Ивана Сурикова, подающего надежды крестьянского поэта, напечатать что-нибудь в его журнале, он пояснил, чего издатели ожидают от детской поэзии: «Не найдется ли у вас каких-нибудь стихотворений, которые по содержанию своему могли быть напечатаны в журнале для детей, т. е. чтоб мотив был взят из природы или чтобы они были сказочного содержания, но с какой-нибудь мыслью, имеющей воспитательное значение?»

Среди выходившей в «Семье и школе» переводной литературы следует отметить произведения Жюля Верна, Георга Эберса, Майн Рида и Марка Твена. Сказка Топелиуса «Сампо-лопаренок» появилась в журнале в 1877 году.

Новый журнал с традиционным названием «Детское чтение» возник в 1869 году и просуществовал до 1906 года. Первоначальное число подписчиков – 400 – удвоилось к концу первого года. Первыми редакторами-издателями были двоюродные братья Алексей (1840 – 1917) и Виктор (1840 – 1902) Острогорские. Виктор, преподаватель литературы, вырос под влиянием радикальных идей Чернышевского и Добролюбова. Он верил, что литература играет важную роль в демократическом развитии общества. Одним из заядлых читателей журнала был юный Владимир Ульянов в далеком Симбирске. У будущего коммунистического вождя не было любимых книг, но он всегда с удовольствием погружался в «Детское чтение». Надежда Крупская также упоминает журнал, говоря о своем любимом чтении во время Русско-турецкой войны 1877 – 1878 годов. «Детское чтение» дало ей много примеров проявления человеческого достоинства, инициативы, благородства, готовности прийти на помощь и верности.

Поначалу художественная литература в «Детском чтении» почти не публиковалась. Зато детям преподносилась информация о множестве разнообразных предметов, таких как минералы, дождь, коньки, рыбалка, птичьи гнезда и пауки. В журнале размещали статьи о рудокопах и временах Ивана Грозного и тут же – правила игры в крокет. Популярны были ребусы, детские лабиринты и шахматные задачи. Раздел «Игры и занятия» подавался как важная составляющая развития и воспитания ребенка. Читателю предлагалось вырезать из дерева табурет, лестницу и… православный крест. Часто печатались биографии писателей и ученых, например Карла Линнея. Виктор Острогорский приводил русские пословицы, поговорки и песни, позже собранные им в две книги – «Из народного быта» (1883) и «Из мира великих преданий» (1883). Подобно изданиям народных сказок Авенариуса, «Детское чтение» подчеркивало важность национального наследия.

Засодимский, Круглов, Анненская и Сысоева давали в журнал прозу, Дрожжин и Плещеев – поэзию. Наиболее популярными иностранными авторами были Диккенс, Эмар, Брет Гарт, Топелиус, Альфонс Доде и английская романистка Уида. Для русского издания многие из их произведений подвергались значительной переработке. «Детское чтение» не одобряло фантастической литературы и волшебных сказок. В приложении к журналу под названием «Педагогический листок» такие произведения, как «Тысяча и одна ночь» (1870), даже осуждались за опасное влияние на читателя.

В 1882 году появился еще один детский журнал – «Родник» (1882 – 1917). Ему предшествовал журнал «Воспитание и обучение» (1877 – 1881). «Родник» рекомендовался к использованию в младших классах женских институтов и школ. Он задумывался как истинный «родник» – источник знаний об окружающем мире – и предлагал читателю «занимательное и полезное чтение», способное «развивать чувство любви к правде и к прекрасному». Содержание должно было носить энциклопедический характер, но с упором на жизнь в России, ее историю и современность.

В первые годы существования «Родник» не публиковал никаких значительных переводов, зато его издатели, Екатерина Сысоева и ее племянник Алексей Альмединген (1855 – 1908), сумели собрать вокруг себя внушительную команду отечественных авторов – Чистякова, Анненскую, Круглова, Засодимского, Немировича-Данченко и Авенариуса. «Кот-Мурлыка» Николая Вагнера не изменил своему пессимистическому взгляду на мир, как видно из рассказа «Беата. Картинки из старой неаполитанской жизни» (1891). Отец маленькой Беаты, бедный сапожник, осужден за воровство на десять лет, и семья оказывается в тяжелом положении. Беата заботится о раненой чайке, символе безнадежной ситуации самой девочки. В 1886 году Владимир Короленко успешно переработал роман «В дурном обществе» в текст для детей под названием «Дети подземелья». В следующем году вышла сказка Гаршина «Лягушка-путешественница». Плещеев, Дрожжин и Иван Никитин сочиняли стихотворения для «Родника», а Модест Богданов и неутомимый профессор Кайгородов обеспечивали его статьями о природе.

В 1884 году в личной беседе Лев Толстой признался, что «Родник» был любимым журналом его собственных детей. Он и сам высоко ценил это издание, считая, что оно значительно приятнее, чем его конкуренты, такие как «Детский отдых». В 1888 году Сысоева пригласила в «Родник» Антона Чехова. Он серьезно отнесся к ее предложению, хотя никогда раньше не писал для юного читателя. Тем не менее годом позже он признался, что не способен написать ничего подходящего для «Родника». Его брат Михаил, наоборот, в 1889 году напечатал в журнале путевой очерк; он вышел под псевдонимом.

«Родник» постоянно испытывал финансовые трудности. Подписка никогда не покрывала расходов журнала, несмотря на то что с самого начала количество подписчиков росло регулярно, с 418 в 1882 году до 3000 в 1886 году. Авторам платили мало. В письме к редактору журнала Дмитрий Мамин-Сибиряк жаловался: «Писать для детей я люблю, но приходится мало работать в этом направлении чисто из-за внешних причин, о которых даже говорить не совсем удобно. Например, предлагаемые Вами условия гонорара понижают стоимость моего труда до 40 %. Согласитесь, что это не совсем удобно, тем более, что писать для детей не легкое дело».

Литературная критика

Сборники критических рецензий Феликса Толля выходили до 1861 года. Потом наступил долгий перерыв. Ни в 1860-х, ни в 1870-х рецензий нет, и новаторскую работу Толля продолжили только в 1880-е годы. Библиографический листок «Обзор детской литературы» (1885 – 1889) советовал родителям и учителям подходящее детское чтение. К произведениям предъявляли достаточно высокие требования, и некоторым авторам, например Софии Макаровой, прямо заявляли, что их книги никакой художественной ценности не имеют. «Обзор» также предупреждал о книгах, которые могли «повредить правильному развитию детского ума или сердца». С самого начала в состав редакторов сборника вошел Всеволод Гаршин, который, по всей видимости, играл в нем немалую роль, поскольку после его самоубийства в 1888 году публикации прекратились.

В издании «Что читать народу? Критический указатель книг для народного и детского чтения» применен иной подход к детской литературе. В начале 1880-х годов Христина Алчевская (1841 – 1920), глава женской воскресной школы в Харькове, организовала кружок чтения для детей и взрослых, включая крестьян и городскую бедноту. Участникам предлагалось высказывать свое мнение по поводу прочитанного, и результаты этого эксперимента были собраны в три тома, вышедшие в 1884, 1889 и 1906 годах. В них пересказывается содержание литературных произведений, и сама учительница высказывает свое мнение, но главной частью каждой рецензии является изложение дискуссии по поводу книги. Предполагалось, что учительница не вмешивается в обсуждение, а только ведет записи. Около 1500 рецензий включали также выдержки из писем и заметок читателей. Указатель «Что читать народу?» заслужил немало похвал. Лев Толстой, среди многих других, считал, что эти книги очень полезны. В них впервые учитывалось мнение читателя, и детским писателям было отрадно увидеть, что их произведения действительно читают и любят. Первый том был представлен на Всемирной выставке в Париже в 1889 году, и Алчевская с соавторами получили высшую награду.

Иван Феоктистов (1845 –?), автор сборника «К вопросу о детском чтении», 1891, второе, расширенное издание – 1903), весьма критически относился к современной детской литературе. В то время как литература для взрослых переживает расцвет, в литературе для детей царит застой. В России, как и в других странах, детская литература по-прежнему остается синонимом «пошлости и бездарности». Феоктистов одобрял любовь детей к народным и волшебным сказкам как явление естественное, поскольку эти жанры помогали развитию ребенка. Так же, как история человечества начиналась от мифов и аллегорий, и человеку в детстве нужны сказки. Сильно переработанные народные сказки и авторские сказки Феоктистов, однако, отверг, считая их пустым развлечением, «раздражением нервов», подобным «блестящему фейерверку или акробатическим представлениям». По мнению критика, сказочный жанр как таковой отмирает, поскольку современный писатель не может творить так же, как примитивный человек. Ключевыми словами для него были «реальность», «наука», «мир знаний», и он призывал писателей обучать детей, развивать их интеллектуально. Показательно, что Феоктистов редактировал сборник статей и рецензий Белинского – несомненно, своего ментора.

В «Лекциях по детской литературе», прочитанных во Фребелевском обществе и опубликованных в «Педагогическом сборнике» в 1889 – 1890 годах, Ольга Рогова пыталась определить, что такое хорошая детская литература, которой, по ее мнению, в России слишком мало. Книги для юных читателей либо первоначально написаны для взрослых, либо пишутся без знания и понимания детской психологии. Чтобы создать хорошую книгу, детский писатель должен учитывать возраст, ожидания и потребности читателя. Композиция должна быть достаточно простой, материал – интересным и полезным. Необходимо избегать явного дидактизма. Сходным образом, детям не подходят пессимизм и описания бесконечных страданий, сцены печали, голода и нужды, столь характерные для произведений Засодимского, например, поскольку ребенок прирожденный оптимист. Сатира и ирония наподобие тех, что встречаются у Андерсена, также оказались неподобающими для детей. Рогова осуждала и «нелепые фантазии» «Макса и Морица», и любовные сцены, которые она усматривала, например, в «Томе Сойере» Марка Твена.

Но когда дело доходило до рекомендаций, Рогова, несмотря на все вышесказанное, включала в свой список почти всех современных детских писателей: Михаила Чистякова, Марию Ростовскую, Владимира Львова, Евгению Тур, Александру Анненскую, Василия Авенариуса, Александра Круглова, Николая Вагнера, Екатерину Сысоеву, Марию Лялину, Веру Желиховскую, В. Самойлович, Николая Познякова и Виктора Острогорского. Их работам были свойственны высокие идеалы истины, доброты и красоты. Единственная отдельная книга, отмеченная Роговой, все-таки иностранная – «Приключение Яся» (1886) польской писательницы Элизы Ожешко. Рассказ о жизни бедняков вызывает сильное чувство сострадания, но при этом избегает дешевых эффектов и сентиментальности. В Przygoda Jasia, как эта книга называется по-польски, заблудившемуся мальчику из богатой семьи помогает семья рабочего. Ясь узнает мир, которого раньше боялся, а теперь сумел полюбить. Критик в «Обзоре детской литературы» (1889) тоже восхищался Ожешко – ее легкой, художественной манерой письма, теплыми, гуманными чувствами.

Переводы

Переводы оказались чрезвычайно важны для литературного процесса 1860 – 1890-х годов. Публиковавшиеся в детских журналах или отдельными томами, они стали доступны большому кругу читателей. В воспоминаниях о детстве этого периода чаще упоминаются переводные книги, чем русская литература. Спектр произведений был весьма широк; русским читателям была известны переводы английской, американской, немецкой, французской, итальянской и скандинавской литературы.

Графине Софи де Сегюр утвердиться в русской литературе помогло происхождение. Она приобрела известность как французский детский автор, но в действительности Софья Ростопчина родилась в Санкт-Петербурге. Ее отец, граф Федор Ростопчин, был генерал-губернатором Москвы во время наполеоновского нашествия 1812 года. Лев Толстой нелестно описал его в «Войне и мире». Софья вышла замуж за француза, обратилась в католичество и поселилась во Франции. Ее первая книга, сборник сказок, появилась в 1857 году. Русским детям особенно понравились Les Malheurs de Sophie (1859), в русском переводе «Приключения Сонички» (1864) и «Сонины проказы» (1869), в которых русское детство писательницы превращено в стилизованную аристократическую жизнь ребенка во французском замке. Четырехлетняя Соня, большая упрямица, растет в обществе женщин. Послушание и скромность ей неведомы, она постоянно проказничает и озорничает. Без излишнего морализаторства автор защищает право девочек на шалости, несмотря на возможные неприятные последствия. Говорят, что во Франции девочки читали де Сегюр так же часто, как мальчики Жюля Верна, и в России у нее тоже было много поклонниц. Ее книги читали и в сиротских приютах, и при царском дворе. Продолжение книги, Les vacances (1859), в русском переводе «Каникулы» (1870), появилось в «Золотой библиотеке» М.О. Вольфа с иллюстрациями французского художника Берталя и выдержало четыре издания.

В русском высшем обществе читали де Сегюр по-французски в качестве языковой практики. Поэт-символист Андрей Белый и художник Александр Бенуа вспоминали прекрасно переплетенные тома де Сегюр в «Bibliothèque Rose». В журнале Semaine des Enfants Бенуа попались Les Memoires d’un âne (1860). Он несколько раз перечитывал повесть, так она ему понравилась. Русский перевод, «Записки осла» (1864), ему не был нужен. Более придирчивым читателем был Владимир Набоков, который считал Les Malheurs de Sophie ярким примером «вульгарной сентиментальности». Тем не менее и взрослым он не мог вновь не поддаться тому же самому «щемящему упоению», которое испытывал, когда читал де Сегюр в детстве.

Русские читатели открыли для себя The True History of a Little Ragamuffin (1866) Джеймса Гринвуда, неизвестного британского журналиста. В его родной стране книга большого впечатления не произвела, но в России «Маленький оборвыш» (1868) стал детской классикой. За короткое время появились три перевода. Первый, выполненный украинской писательницей Марко Вовчок (1834 – 1907, настоящее имя Мария Маркович), вышел в свет всего через два года после публикации книги в Англии. Перевод Александры Анненской 1876 года был более успешен и выдержал множество изданий. Переводчица смягчила некоторые сцены, которые показались ей грубыми и неподходящими для детей. Роман Гринвуда о тяжелом и нищем детстве по духу был близок к произведениям самой Анненской. Мальчик из лондонских трущоб убегает от жесткого отца и мачехи-пьяницы и оказывается на улице среди детей-бродяг. Ему удается выжить, добрые взрослые помогают ему начать трудовую жизнь, и теперь он сам готов помогать другим несчастным детям.

Реализм Гринвуда и искренний тон повествования произвели сильное впечатление на критиков. Анонимный рецензент в сборнике «О детских книгах» (1908) утверждал, что книга захватывает читателя с первой же страницы. Максим Горький с восторгом читал Гринвуда. У юного героя романа Горького «В людях» (1916), другого уличного бродяги, чтение книги вызывает самые сильные чувства: «…заголовок книги несколько уколол меня, но первая же страница вызвала в душе улыбку восторга, – так с этою улыбкою я и читал всю книгу до конца, перечитывая иные страницы по два, по три раза. Так вот как трудно и мучительно даже за границею живут иногда мальчики! Ну, мне вовсе не так плохо, значит – можно не унывать! Много бодрости подарил мне Гринвуд».

В советское время «Маленький оборвыш» приобрел новую актуальность, когда в 1926 году Корней Чуковский пересказал роман, опираясь на перевод Анненской. На этот раз произведение было использовано как повествование об истинной природе капитализма, обнажающее характерные для современного Запада социальные проблемы, которые можно разрешить только при социализме. Новый перевод выходил более сорока раз общим тиражом около 20 миллионов экземпляров и переведен на многие языки союзных республик. При этом изначально книга не переводилась ни на какие другие языки и на родине автора выходила только дважды, в последний раз в 1884 году!

Сходная история беспризорников и маленьких бродяг лежит в основе романа шотландского писателя Самюэля Кроккетта Cleg Kelly: Arab of the City (1896). Его тоже немедленно успешно пересказала Александра Анненская. В «Клеге Келли» бедные, заброшенные дети вынуждены бежать из дома, где с ними плохо обращаются. Все кончается хорошо, но не из-за неожиданно свалившегося на детей наследства, а из-за твердого решения работать, не покладая рук. Круглов с восторгом отзывался о романе, считая, что он «принадлежит к числу тех книжек, которые прочитываются детьми по нескольку раз. Тут все жизненно, все правдиво, и в числе действующих лиц есть типичные, а порой и трогательные фигуры; в романе много теплого чувства, переходящего в юмор». Успех Кроккетта в России продолжался и в советское время, несомненно, из-за изображения печальной жизни детей при капитализме.

Роман Альфонса Доде Le Petit Chose (1868), где в диккенсовском стиле, с симпатией и юмором, описываются трудности наивного, несколько эгоцентричного молодого человека, тоже приобрел немалую популярность. Только отказавшись от нереалистической мечты стать писателем или актером и смирившись с жизнью торговца и семьянина, герой находит себя. Первый перевод этого французского романа воспитания появился в 1875 году под названием «Маленький человек. История одного ребенка». В советское время были выполнены новые переводы с другими названиями. В 1908 году русский критик писал, что «изящество языка, яркость красок, тонкий психологический анализ и увлекательность сюжета – делают это произведение ценным вкладом в детскую литературу».

Жюль Верн сразу же стал невероятно популярен в России. В рецензии в «Современнике» Михаил Салтыков-Щедрин положительно отозвался о первом русском переводе романа Жюля Верна, «Воздушное путешествие через Африку» (1864). По его словам, роман был отличным противовесом современной русской детской литературе, которую писатель пренебрежительно называл наивной и крайне нравоучительной. Как полагал Салтыков-Щедрин, юный читатель тут сразу же поймет, «что ему дают настоящие знания, что с ним говорят о настоящем, заправском деле». Все произведения Жюля Верна появлялись по-русски сразу же после французских публикаций; большинство из них в переводе Марко Вовчок. Жюля Верна с удовольствием читали не только молодые люди, но и такие писатели, как Лев Толстой, Тургенев и Чехов. Читателей привлекала не только научная и энциклопедическая сторона его произведений, но и пафос автора и его призывы к равенству и братству. Мода на Жюля Верна привела к тому, что в 1906, а потом и в 1917 году было опубликовано собрание его сочинений в 88 томах.

Приключенческая литература об американском Диком Западе тоже весьма высоко ценилась в России. В романе Александры Анненской «Товарищи» (1873) книги о краснокожих индейцах заставляют учеников позабыть об уроках, и в результате им запрещают читать Фенимора Купера и Майн Рида. Впервые Джеймс Фенимор Купер стал популярен в России в 1840-х годах; в «Следопыте» Белинский отмечал ряд сцен, которые, по его мнению, украсили бы и шекспировскую драму. В 1860-х годах серия романов Купера о Кожаном Чулке была переиздана М.О. Вольфом, а к концу столетия популярность писателя в третий раз достигла пика. Собрание сочинений было опубликовано дважды, в 1897 – 1898 и снова в 1910 – 1911 годах. После революции Горький написал предисловие к новому русскому переводу «Следопыта» (1923), утверждая, что книги Купера научили многих русских революционеров «чувству чести, мужества, стремления к деянию». Натти Бампо представал идеальным человеком – благородным и постоянно заботящимся о других. Однако Надежда Крупская, имевшая весьма сильное влияние на создание советской детской литературы, придерживалась совершенно иного мнения. Она считала, что публикация Купера в Советском Союзе – серьезная ошибка из-за «чисто американского культа белого человека» в этих романах.

В России славу Купера удалось затмить только Майн Риду. До 1917 года собрание сочинений Майн Рида переиздавалось три раза – в 1864 – 1874 (20 томов), в 1895 – 1896 (24 тома) и в 1907 – 1908 годах (40 томов). Одним из многочисленных русских читателей Майн Рида был будущий поэт-символист Константин Бальмонт. Он вспоминал любимые книги своего детства и среди них особо выделял именно Майн Рида: «“Хижина дяди Тома”, “Жена ямщика” Никитина, “Песни” Кольцова, романы Жюль-Верна, – как их позабыть? А Майн-Рид! Когда мне было одиннадцать, двенадцать лет, один офицер, приятель моей матери, каждую субботу приносил мне из офицерской библиотеки том-два, а иногда и целых три тома Майн-Рида. И вряд ли древние сыны Израиля более напряженно ведали радость субботнего дня, чем я. Так наслаждаться книгой, я уж не наслаждался больше никогда. (…) В детстве и в ранней юности книга не есть литература, все в ней живет и входит в душу, ее смысл, ее язык, самая внешность, бумага, переплет».

«Всадник без головы» (1866, перевод 1868) стал самой популярной книгой Майн Рида в России. В своих мемуарах «Память, говори» Владимир Набоков посвятил этому роману целую главу. Ему важно было, что он мог читать английский оригинал, который не подвергся никаким сокращениям. Перечитывая роман Майн Рида уже взрослым человеком, он снова пережил те же сильные чувства, что в детстве. Вера Андреева (1910 – 1986), дочь писателя Леонида Андреева, читала Майн Рида в десятилетнем возрасте: «Бессмертным произведением, навеки поразившим мое воображение, был, конечно, “Всадник без головы”. Я до сих пор помню начало: “Конский топот разбудил в полночь техасского оленя. Животное подняло голову, насторожилось. Топот повторился – на этот раз копыта звучали по каменному грунту…”». Вместе с младшим братом она даже стала переписывать любимый роман в тетрадь.

Приключенческая литература была привозной, поскольку у русских писателей не возникало ни интереса, ни склонности к этому жанру. Английского романиста Фредерика Марриета, пионера морского рассказа, переводили на русский еще при жизни автора, но перевод Екатерины Бурнашевой романа Masterman Ready, or the Wreck of the Pacific (1841), по-русски «Сигизмунд Рюстиг, бременский штурман. Новый Робинзон» (1856), с превосходными иллюстрациями, сделал из Марриета писателя для подростков. Перемена названия объясняется тем, что Бурнашева переводила не с английского, а с немецкого пересказа Франца Гофмана. В 1910-х годах появилось целых три разных собрания сочинений Марриета, одно из них в 24 томах.

Марк Твен вошел в русскую подростковую литературу в 1877 году, когда в журнале «Семейное чтение» напечатали перевод его «Приключений Тома Сойера», лишь год спустя после выхода американского издания. Следующие романы Твена издавались с той же оперативностью – «Принц и нищий» (1882) в 1883 году и «Приключения Гекльберри Финна» (1884) в 1886-м. Собрание сочинений в 11 томах (1896 – 1899) вышло в России раньше, чем на родине писателя. Многие русские читатели рассказывали о влиянии на них книг Марка Твена. Для поэта Николая Гумилева романы о Томе Сойере и Гекльберри Финне были «Илиадой и Одиссеей детства», а Анна Ахматова сравнивала «великие и бессмертные» «Приключения Тома Сойера» с «Дон Кихотом». Марина Цветаева, которая на рубеже веков читала книги Марка Твена в вольфовской «Золотой библиотеке», ностальгически вспоминала их в стихотворении «Книги в красном переплете», написанном десять лет спустя: «Из рая детского житья / Вы мне привет прощальный шлете, / Неизменившие друзья / В потертом, красном переплете». Она читала эти книги перед сном в постели, а мать в соседней комнате играла на фортепьяно Грига и Шумана. Цветаева вспоминает самые волнующие моменты и замечательных героев и восклицает в конце: «О золотые имена: / Гекк Финн, Том Сойер, Принц и Нищий!»

Революция и политические перемены не смогли повлиять на место Марка Твена в детском чтении. Одним из первых произведений, опубликованных советским издательством «Всемирная литература», стали в 1919 году именно «Приключения Тома Сойера». Немалую роль сыграли тут рекомендации Горького и Корнея Чуковского. Новое собрание сочинений Марка Твена появилось в конце 1920-х годов.

В 1886 году вольфовский журнал «Вокруг света» опубликовал перевод знаменитой приключенческой книжки Роберта Льюиса Стивенсона «Остров сокровищ» (1883). В советское время Николай Чуковский снова перевел бессмертную классику Стивенсона; книга вышла в 1935 году. Другие романы – «Черная стрела» (1888, перевод 1890), «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» (1886, перевод 1904) – тоже полюбились русской аудитории. Собрание сочинений Стивенсона увидело свет в 1913 – 1914 годах, накануне Первой мировой войны.

Уже упомянутый немецкий писатель Франц Гофман, как и Гринвуд и Кроккетт, оказался популярнее в России, чем у себя на родине. Русским читателям нравились все его сочинения – нравоучительные рассказы, сказки, адаптации классических романов, приключенческие повести и биографии. Всего было переведено 25 – 30 его сочинений. Позднее имя Гофмана стало синонимом примитивного морализаторства, плохого вкуса и низкого художественного уровня, но видно было, что он знал своего читателя. Гофман пришелся по душе Софии Макаровой, которая составила сборник, озаглавленный «75 рассказов для детей младшего возраста по Фр. Гофману» (1882). Гофман публиковал под собственным именем переработанные сочинения других авторов. Его «Красный морской разбойник», переведенный Ростовской и опубликованный в журнале «Собеседник», на самом деле является знаменитым морским романом Фенимора Купера.

Неудивительно, что фантастическая литература в годы реализма не всегда вызвала интерес и понимание. The Water Babies (1863) Чарльза Кингсли, первая современная фантастика для детей, в переводе превратилась в «Приключения Фомушки-трубочиста на земле и под водой» (1874), но ее многоплановость, аллюзии и элементы абсурда не произвели никакого впечатления на русского читателя. Выбор русского названия ловко, но безрезультатно переносил роман в категорию популярных реалистических произведений о несчастном детстве. Новый перевод М. Ханевской, названный «Дети воды», появился в «Задушевном слове» в 1910 – 1911 годах, но и на этот раз шедевр Кингсли остался незамеченным.

В начале ХХ века русская детская литература быстро росла в количественном отношении. Рос и ее престиж. Десятки лет журналы доминировали в детском чтении, но сейчас ситуация постепенно начала меняться. На рубеже веков каждый год выпускалось уже не менее пятисот детских книг, а к началу Первой мировой войны их количество удвоилось. У самых популярных детских журналов подписчики исчислялись тысячами. Но потенциальных читателей было еще больше. В 1914 году в России насчитывалось 48 процентов населения моложе 19 лет, то есть примерно 85 миллионов человек. Безусловно, неграмотность продолжала оставаться огромной проблемой, но реформы уже приближались.

В издательском деле царило «Товарищество М.О. Вольф». Основатель издательства Маврикий Вольф умер в 1883 году, но его вдова и сыновья успешно продолжали дело вплоть до 1917 года. Каталог издательства от 1913 года, подводящий итоги шестому десятку лет работы на благо российских детей, включал в себя 1500 наименований книг – написанных по-русски и переводных. Среди современных авторов первое место занимала Лидия Чарская. Она же была главной приманкой издававшегося М.О. Вольфом чрезвычайно популярного детского журнала «Задушевное слово».

Постепенно у Вольфа стали появляться конкуренты. «Издательство Ф.Ф. Павленкова» успешно вышло на сцену в 1873 году с изданием «Наглядной азбуки», получившим почетный отзыв в том же году на Венской всемирной выставке. Букварь, который выдержал двадцать два издания, предназначался в первую очередь для самообразования. Основу книги составили 600 иллюстраций, большинство которых было связано с сельской жизнью. Посвящение Константину Ушинскому показывало, кого Флорентий Павленков (1839 – 1900) полагал своим учителем. Другим важным предшественником Павленков считал Фридриха Фребеля, слова которого цитируются на обложке: «Сколь возможно раннее приучение детей к размышлению я считаю за самое первое и самое важное в детском воспитании».

К 1900 году павленковская «Иллюстрированная сказочная библиотека» состояла из 110 маленьких томиков народных и авторских сказок Э.Т.А. Гофмана, Гауфа, Андерсена, Топелиуса и других. Другой популярной серией являлась «Жизнь замечательных людей» с ее 191 томом общим тиражом в полтора миллиона экземпляров. Многие книги этой серии, посвященные выдающимся людям, в каком-то смысле «мировой интеллигенции», адресовались преимущественно подросткам.

Швейцарец по происхождению Альфред Девриен (1842 – после 1918) приехал в Россию работать с Вольфом. В своем собственном издательстве он сначала публиковал литературу по сельскому хозяйству, но с 1890-х годов почти полностью перешел на издание детских книг. Девриен выпускал маленькие томики сказок с цветными иллюстрациями и книги ведущих писательниц – Желиховской, Макаровой, Сысоевой, Кондрашовой, Анны Хвольсон, Надежды Лухмановой и Марии Лялиной. Издания отличались высоким качеством цветной печати. Послужив верой и правдой русской литературе, Девриен умер за границей, куда вынужден был бежать после революции. Попытка снова начать издательскую деятельность в среде эмигрантов успеха не имела.

В 1881 году Эдуард Гранстрем (1843 – 1918) вместе с женой Матильдой (1848 – 1930) и дочерью основал издательство в Санкт-Петербурге. Все трое были не только издателями, но и переводчиками. «Издательство Гранстрема» снабдило рынок достаточно дорогими, роскошно иллюстрированными подарочными изданиями зарубежных авторов – Бернетт, Луи Буссенара, Карла Фалькенгорста и Льюиса Кэрролла. В одной из публикаций, «Крошке Асе» (1915), за основу была взята книга француза Габриэля Франэ о любознательной и шаловливой маленькой девочке и ее мире животных, цветов и игрушек. Эдуард Гранстрем не только переводил Топелиуса и «Калевалу» (1898), но и сам написал немало книг для подростков. Несколько десятков лет спустя Вениамин Каверин в «Двух капитанах» (1938 – 1944) вспоминал книгу Гранстрема «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893). Это чтение вдохновляло, вызывало истинное преклонение перед великими путешественниками и исследователями. До закрытия издательского дома Гранстрема в 1916 году было напечатано в общей сложности около пятидесяти книг.

«Издательство Ивана Сытина» превратилось в легенду в истории русского книгопечатания. С самого начала Иван Сытин (1851 – 1934) ориентировался на малообеспеченное крестьянство, до которого не доходили никакие книги. Девизом издателя было: «Как можно лучше и как можно дешевле!». Поначалу Сытин выпускал главным образом познавательную литературу в помощь школам и школьным библиотекам и только в начале нового века стал печатать детские книги. От русских и украинских народных сказок он перешел к Пушкину и Жуковскому, а также к зарубежной классике детской литературы. Из современных писателей наибольшим успехом пользовались его издания Клавдии Лукашевич. Не исчезала из его поля зрения и познавательная литература; известный ученый Дмитрий Кайгородов был одним из сытинских авторов.

«Посредник» возник по инициативе Льва Толстого в 1874 году; программа этого начинания была сходна с сытинской. Издательства активно сотрудничали друг с другом, Сытин брал на себя печатное дело и распространение. Миллионы книг попадали в руки жителей провинциальной, сельской России и в деревенские библиотеки. К 1917 году количество изданий, рассчитанных на детей, молодежь и необразованных взрослых, превысило 1000 наименований. Большим успехом пользовалась «Библиотека для детей и юношества», издававшаяся с 1898 года. Среди авторов были Диккенс, Эдмондо де Амичис и Сельма Лагерлёф. Другая серия, «Библиотека И. Горбунова-Посадова», включала дешевые книги для чтения и учебники по различным предметам: рисованию, рукоделию, садоводству, географии, биологии. Часть этих книг переводилась с немецкого.

Иван Горбунов-Посадов (1864 – 1940) возглавлял «Посредник» с 1897 года. В его собственной «Азбуке-картинке» (1889) применялся новый прием – подвижные разрезные буквы. От букв и простых слов постепенно шли к коротеньким рассказам, часто заимствованным из Библии. Жизненная философия этого последователя Толстого явственно видна из заголовков его книг: «Жить – любви служить» и «Живая любовь». Даже у животных – львов, лошадей или собак – Горбунов-Посадов видел те же законы любви и служения, описывая их в своих «Милосердных зверях». Будучи редактором издаваемого «Посредником» детского журнала «Маяк», Горбунов-Посадов придерживался принципов сострадания и любви даже во время Первой мировой войны.

«Посредник» пережил большевистскую революцию 1917 года и был закрыт только в 1935 году. Одной из видных писательниц, связанных с «Посредником» в советское время, была Люси Фич-Перкинс со своей серией о близнецах. Интернациональный аспект ее творчества – попытка познакомить детей с различными культурами и обычаями – пришелся по вкусу и издателю, и советской власти.

«Издательство Иосифа Кнебеля» предпочитало более художественный подход к литературе. Еврей из Вены, Кнебель (1854 – 1926) попал в Москву в 1870-х годах, намереваясь работать в московском отделении рижского издательского дома. Сам став издателем, он специализировался на иллюстрированных учебниках и изящных детских книгах с высококачественными цветными иллюстрациями. Издательство выпустило около 400 книг – книжки-раскладушки, раскраски для самых маленьких, приключения для детей постарше. «Подарочная серия» (1906 – 1918) Кнебеля была поистине новаторской. В качестве иллюстраторов тоненьких книжечек издатель пригласил выдающихся художников, например Георгия Нарбута, Дмитрия Митрохина и Виктора Замирайло. В серию вошло около пятидесяти книг большого формата, в каждой по двенадцать страниц. Средний тираж достигал пяти тысяч, и книги продавались дешево – по пятьдесят копеек. Среди них были народные сказки, классические волшебные сказки и произведения Жуковского, Крылова, Андерсена и шведа Ричарда Густафссона, автора морских историй. Примечательно, что современными детскими писателями издательство не интересовалось. Художники в этой серии оказались важнее авторов. Как сказал сам Кнебель: «Ребенок быстро забудет о содержании. А краски, красочная гамма, рисунок запечатлеются в его душе надолго и оставят след, может быть, навсегда».

Последние годы существования издательства были драматичными. На международной выставке печатного дела и графики в Лейпциге в 1914 году публикациям Кнебеля было отведено заметное место. Однако в мае следующего года и книги, и иллюстрации, и техническое оборудование в его московской студии оказались уничтоженными во время антинемецкого погрома. Пережив и войны, и революцию, Кнебель в 1920-х годах сотрудничал с советской властью.

Для этого периода вообще был характерен интерес ведущих художников к детской литературе, и в результате быстро развивался жанр книжек-картинок. На русский модерн немало повлияли и лубок, и подлинное народное искусство. Одним из лучших художников этого направления был Иван Билибин с его красочными иллюстрациями к русским народным сказкам и пушкинским «Сказке о царе Салтане» (1907) и «Сказке о золотом петушке» (1910). Авторские иллюстрации к «Азбуке в картинках» (1904) художника, критика и историка искусств Александра Бенуа (1870 – 1960) изображали изумительные, детальные сцены из мира детских игр и фантазий. Каждая буква иллюстрируется каким-либо словом. Слова эти в большой степени связаны с миром детей аристократии, живущих с бабушками и дедушками в красивых усадьбах, которые похожи на замки. Им хорошо знакомы волшебные сказки, театр и модные игрушки. Кавалькада картин начинается вооруженным до зубов арапом. К последней картинке он уже присмирел, потому что научился писать по-русски. Буква фита представляет фимиам, символизирующий связь между ученьем и православием. Педагогическая программа «Азбуки» Бенуа нечеткая, но подчеркивание поэтического и фантастического указывает на то, что эстетическое воспитание в этой книге важнее нравственного. Недешевый том разошелся тиражом в 2500 экземпляров.

«Библиотечка Ступина» состояла примерно из ста дешевых изданий. Рассказы, волшебные сказки, сказки о животных, брошюры научного содержания и элементарные пособия по изучению языков продавались по десять копеек за штуку. «Чародей» (1882) художника Ивана Панова (1844 – 1883) учил детей показывать фокусы. Книжка стала любимой у детей, хотя утверждалось, что часть ее фокусов невозможно ни понять, ни повторить, а другие слишком просты и наивны. В 1916 году ступинская «Библиотечка» подверглась критике за якобы устаревшие представления о литературе и за то, что ее главная цель – подладиться под вкус и желания детей без должного внимания к педагогике и эстетике. В советское время, однако, Самуил Маршак с теплотой вспоминал эти книжки своего детства. Миниатюрный размер, печать, цвет обложки и выбор содержания – все способствовало успеху ступинской «Библиотечки».

Нат Пинкертон и Мурзилка

Библиотечный отчет 1910 года позволяет нам узнать, произведения каких писателей русские дети на самом деле читали в начале века. Любимейшим автором была Лидия Чарская (ее книги брали в библиотеке 318 раз). Непосредственно за ней следовали два иностранных автора – Жюль Верн (191) и Марк Твен (101). Евгения Тур (78) и Клавдия Лукашевич (76) сильно отстали от Чарской, но и у них были свои читатели. Иностранная литература была представлена также книгами Э.Т.А. Гофмана, Майн Рида, Гюстава Эмара, Эрнеста Сетон-Томпсона, Луизы Мэй Олкотт и Фрэнсиса Ходжсона Бернетта, тогда как среди русских авторов популярностью пользовались, кроме уже названных, Засодимский, Круглов, Мамин-Сибиряк, Желиховская, Ал. Алтаев, Александр Федоров-Давыдов и Николай Позняков.

Этот статистический отчет составлялся в провинциальном городе Самаре, но он безусловно репрезентативен и для России в целом. На следующий год был проведен опрос читателей в Москве. Детей от девяти до двенадцати лет спрашивали, кто их любимый писатель. 34,1 % выбрали Николая Гоголя, 23,3 % предпочли Пушкина. Из собственно детских писателей первое место заняла Чарская, набрав 21,6 % голосов. Далее следовали Марк Твен, Жюль Верн и Вера Желиховская.

Однако в этих опросах не учитывались дешевые издания массовой литературы, как никогда ранее заполонившие собой книжный рынок России. Любимейшими литературными героями российских мальчиков были Шерлок Холмс, Нат Пинкертон – «король сыщиков» и А. Путилин – «гений русского сыска». Девяносто процентов учеников старших классов признавались, что читают детективы. Только в 1908 году было продано по России почти десять миллионов экземпляров. В театрах ставили пьесы, основанные на детективных сюжетах.

С самой первой публикации «Заговора преступников» в 1907 году популярность Ната Пинкертона превзошла всяческие ожидания. За три года серия пополнилась пятьюдесятью выпусками. Обычно книги печатались тиражом в несколько тысяч экземпляров, но пинкертоновские тиражи достигали 200 тысяч. Цена выпуска варьировалась от пяти до пятнадцати копеек. Детективы выходили не только в Москве и Петербурге, но и по всей России, и не только по-русски, но и на других языках Российской империи.

Книги о Нате Пинкертоне пришли из Америки. Первые книги публиковал Джон Рассел Корнуэлл под псевдонимом Ник Картер. Вскоре и русские авторы стали сочинять новые остросюжетные приключения сыщика Пинкертона. Точные имена авторов неизвестны, но считается, что среди них могли быть Александр Куприн, Михаил Кузмин и Николай Брешко-Брешковский.

Пинкертон – американский сыщик, храбрый, сильный и благородный. Охотясь за убийцами, он участвует в захватывающих приключениях в неожиданных местах. Он нередко попадает в ловушки, но всегда из них выбирается. Все женщины в этих книгах невероятные красавицы, а преступники – чудовища. В конце концов мошенники попадают за решетку, а Пинкертон получает щедрое вознаграждение. Читателя привлекали цветистые обложки и заманчивые заголовки: «Борьба на висячем мосту», «Кровавый алтарь», «Пинкертон в гробу», «Покушение на президента», «Привидение в доме умалишенных» и тому подобные.

В 1910-х годах популярность Пинкертона не уменьшилась. Одним из его многочисленных поклонников был Джордж Баланчин (1904 – 1983), будущий знаменитый хореограф. В своих мемуарах он живо описывает свою страсть к Нату Пинкертону, Нику Картеру и Шерлоку Холмсу: «Они выходили сериями, в цветных картонных обложках. Каждую неделю можно было купить новый выпуск, несколько десятков страниц. Стоило дешево – десять-двенадцать копеек. Эти книжки тут же проглатывались и передавались из рук в руки. Помню “Путешествие Пинкертона на тот свет”, “Натурщица”, “Тайна замка Бургас”. Очень увлекательно!»

Критик Корней Чуковский полагал, что популярность Пинкертона – тревожный знак того, что массовая культура побеждает, а высокая культура, достижение русской интеллигенции, сдает свои позиции. В 1908 году в статье, озаглавленной «Нат Пинкертон и современная литература», он набросился на безграничный энтузиазм по поводу массовой литературы: «У Пинкертона вместо души – кулак, вместо головы – кулак, вместо сердца – кулак – и действие этого кулака от него только и требуется». Другой критик, А. Суворовский, считал популярность Пинкертона показателем недостатков современной русской детской литературы. Дети хотели читать о героях, которыми можно восхищаться – таких как смелый, хитрый и умный Пинкертон, а русские писатели, например Мамин-Сибиряк, Лукашевич, Засодимский и Казимир Баранцевич, предлагали им одни страдания, печаль и пассивное сострадание к слабым. Опрос в киевских школах показал сходные результаты: дети любили Пинкертона именно за храбрость, мудрость и сообразительность. Педагог Виктор Родников приходил к выводу, что Нат Пинкертон обладал именно теми чертами характера, что являлись редкостью в русской детской литературе.

После Антония Погорельского, Владимира Одоевского и Николая Вагнера литературные сказки и фантастика появлялись редко. И здесь нужен был внешний импульс. В «Товариществе М.О. Вольф» услышали о коммерческом успехе американских рисунков-комиксов о брауни (домовых). Созданная еще в 1879 году, первая отдельная книга об этих маленьких человечках The Brownies: Their Book вышла в 1887 году. Книга комиксов положила начало целому ряду подобных изданий. Анну Хвольсон, одну из второстепенных писательниц, сотрудничавших с издательством, попросили составить русскую версию, и первая порция русских комиксов появилась в «Задушевном слове» под названием «Мальчики-с-пальчик, девочки-с-ноготочек» в том же самом 1887 году. Лилипуты, живущие на Острове Счастья, отправляются спасать род человеческий от голода и катастрофы. Имя американского автора и иллюстратора Палмера Кокса не упоминалось, поскольку Хвольсон просто использовала его картинки, сочинив новые тексты в прозе (в оригинале были стихи). Отдельные коротенькие истории Кокса у Хвольсон превратились в более связное повествование.

Следом, в 1889 году, появилось «Царство малюток. Удивительные приключения лесных человечков», а годом позже вышли «Лесные малютки. Приключения и странствования крошечных эльфов». В издании 1887 года у маленьких созданий были русские имена, теперь они приобрели прозвища в зависимости от характера каждого. В книгу, названную «Царство малюток. Приключения Мурзилки и лесных человечков» (1898), вошло двадцать семь историй. Она переиздавалась в России четыре раза, пятое издание вышло в Берлине в двадцатые годы. После этого почти каждый год в «Задушевном слове» появлялись новые приключения Мурзилки, большинство которых потом выходили также отдельными книгами. В течение двух лет ежемесячно печатался «Журнал Мурзилки». Появились куклы, игрушки, игра, где Мурзилка и его друзья путешествуют по всей Европе, игра-домино, кукольный театр со всеми персонажами книг, пьеса под названием «День рождения Мурзилки» и «Альбом Мурзилки» с портретами героев. Имя Кокса упоминалось редко, иногда он указывался лишь в качестве иллюстратора, но чаще о нем совершенно забывали. Хвольсон тоже скоро заменили другие сотрудники «Товарищества М.О. Вольф», например Сигизмунд Либрович (1855 – 1918), писавший под псевдонимами Виктор Русаков, С. Русаков, С. Мунд и Дядя Ворчун. Как и Хвольсон, Либрович предпочитал писать в прозе, крайне вольно обращался с первоисточником.

Маленькие лесные человечки-эльфы живут под папоротниками в дремучем лесу. Главный герой, от лица которого чаще всего ведется повествование, – Мурзилка (по-английски его зовут Dude, то есть Пижон). Мурзилка – лентяй, хвастун и задавака, он всегда одет в длинное пальто или фрак, высокую черную шляпу, сапоги с узкими носами, тросточку и стеклышко в глазу. Он мнит себя храбрецом, но его недостатки всегда невольно раскрываются, к большому веселью его друзей. В отличие от американской версии, у всех персонажей, даже второстепенных, «говорящие» имена. Братья Знайка и Незнайка – два памятных героя, которые снова появились в советское время в книгах Николая Носова. Маленькие человечки любознательные и беззаботные и вечно попадают в переделки и опасные ситуации: им приходится сталкиваться с миром людей или они путешествуют в дальние страны. Добрые и оптимистичные по натуре, они всегда приходят друг другу на помощь. Важную роль в популярности Мурзилки, несомненно, сыграли превосходные, с обилием деталей иллюстрации Палмера Кокса.

Феномен Лидии Чарской

Переводная литература всегда пользовалась большой популярностью в России, но на рубеже XIX и XX веков появились и свои, отечественные авторы, успешно конкурировавшие за интерес читателей. Часто писательницы умели лучше, чем их коллеги-мужчины, принимать во внимание ожидания читателей и лучше понимали специфические особенности и возможности жанра. Угрюмый натурализм и настойчивые призывы к защите несчастных детей были характерны для большинства писателей-мужчин, тогда как писательницы не боялись в своих произведениях занимательных персонажей, высоких чувств и необычных приключений. Самым ярким представителем нового направления была Лидия Чарская.

Ничто не могло сравниться с успехом Лидии Чарской (1875 – 1937) в предреволюционной литературе. Пятнадцать лет каждое выходившее из-под ее пера произведение становилось бестселлером. Продуктивность писательницы была невероятной: она выпускала четыре-пять романов и повестей ежегодно. Чарская за свою жизнь написала более восьмидесяти произведений – романов, повестей, рассказов, сказок и стихотворений – главным образом для детей и молодежи, но иногда и для взрослых. Ее регулярное участие в «Задушевном слове» было для журнала чрезвычайно важным, но она находила время писать и для «Нового мира» – вольфовского журнала для взрослых.

Лидия Воронова (это ее настоящая фамилия) родилась в хорошо обеспеченной семье, жившей в Царском Селе под Санкт-Петербургом. Она рано потеряла мать и оттого сильно привязалась к отцу, полковнику и военному инженеру. Его второй брак привел к семейному конфликту, дочь несколько раз пыталась бежать из дома и наконец была отдана в привилегированный Павловский женский институт в Петербурге. После выпуска в 1893 году восемнадцатилетняя Лидия училась на актерских курсах. С 1898 по 1924 год она служила в Александринском императорском театре, в основном исполняя эпизодические роли. Ранний брак быстро распался, и чтобы поддержать себя и малолетнего сына, она начала писать под псевдонимом Чарская. Первый роман для девочек, «Записки институтки», был создан на основе ее собственных школьных дневников. Публикация романа в 1901 – 1902 годах в «Задушевном слове» привела к мгновенному успеху.

Жизнь в частном пансионе описывалась в литературе с 1830-х годов. Школьницы – в основном аристократического происхождения – проводили в подобных заведениях шесть-семь лет, практически не контактируя с внешним миром. Это были годы формирования характера. Девочки обычно поступали в восьмилетнем возрасте. С выпуском из института детство заканчивалось, наступала взрослая жизнь.

В «Записках институтки» Люда Влассовская, скромная и добросердечная сирота, приезжает с Украины и на протяжении семи лет живет за закрытыми дверями пансиона в окружении девочек. Для писательницы сложные взаимоотношения между девочками важнее самого сюжета. Между пансионерками идет борьба за влияние, основанное и на личных качествах, и на успеваемости, и всем новеньким приходится проходить трудный процесс привыкания. Разнообразен диапазон эмоций – преданная дружба сменяется презрением и ненавистью, раскаянье ведет к прощению, стыд уступает место чувству собственного достоинства. Необдуманные проделки приводят к ссорам и вражде, а сны и суеверия порождают мистические видения и ночные приключения. В конце концов ученицы всегда примиряются друг с другом, и все заканчивается слезами и поцелуями. Культ дружбы силен. Одиноким девочкам необходим идеальный образ отца, и хотя большинство учителей остаются на заднем плане, священник становится предметом обожания. Девочки с нетерпением ждут рождественской и пасхальной служб в институтской церкви; другое важное событие – ежегодный приезд государя императора с супругой.

Противоположностью грустной Люде является Нина Джаваха, загадочная девочка с Кавказа. Гордая и свободолюбивая, Нина с трудом смиряется с жизнью среди запретов и правил. Высокомерная новенькая, полная аристократической спеси, все же становится вожаком класса и задушевной подругой Люды. Сцена смерти Нины в пансионе очень мелодраматична – это типичный пример романтического мотива «молодой смерти».

За «Записками институтки» последовали и другие романы с рядом тех же персонажей – «Княжна Джаваха» (1903), «Люда Влассовская» (1904), «Вторая Нина» (1907) и «Джаваховское гнездо» (1910). Серый и холодный Петербург с его удушающей атмосферой пансиона противопоставлен экзотическому Кавказу. Школьный роман уступает место романтической традиции с ее страстными героями и захватывающими приключениями. На русской заставе героиня становится свидетельницей столкновений с местными повстанцами. Для кавказцев это священная война, а русские сражаются за императора и империю. Христианство – религия милосердия – представляется определяющим элементом этой борьбы.

В «Княжне Джавахе» создается фон для главной героини, история, рассказанная с ее точки зрения. Нина – единственный ребенок грузинского князя, который принял сторону России в войне против мусульман. Чтобы еще усложнить историю Нины, Чарская придумала ей мать-татарку, перешедшую в христианство. Мать умирает, когда Нине всего девять лет, и девочка растет смелым и диким сорванцом. Она сражается с бандитами и одна скачет на коне по горам. Отец, чтобы укротить ее нрав и исправить дурные привычки, решает отправить дочь в пансион в Петербурге – она должна стать истинной княжной.

В книге «Вечера княжны Джавахи» (1911) Чарская собрала кавказские легенды, полные романтических приключений и страстных чувств. Эти легенды Нина Джаваха слышала еще ребенком, и с их помощью читателю предлагается глубже понять ее характер.

Ни одну из многочисленных героинь Чарской не обожали так, как Нину Джаваху. Фантазии смешивались с действительностью: читатели отправлялись в Павловский институт, чтобы найти комнату, где занималась Нина, или искали ее могилу на Новодевичьем кладбище в Петербурге. Юная Марина Цветаева написала стихотворение «Памяти Нины Джавахи», где восхищается двойственностью ее природы: нежная и вместе с тем неприступно-гордая, любящая свободу, но обреченная умирать в четырех стенах института. Другая горячая почитательница Чарской, дочь Леонида Андреева Вера, чувствовала близость к обеим героиням – Нине и Лиде, персонажу автобиографических романов писательницы: «Лидия Чарская со своими падающими в обморок слезливыми институтками возбуждала острое презрение мальчишек, – чтобы не уронить себя в их глазах, я вслух тоже глумилась над героинями Чарской, но втайне любила несчастную и гордую княжну Джаваху и очень жалела бедную институтку Лиду, так страдавшую – за что? – от ненавистной мачехи». В советское время Елена Боннэр (1923 – 2011), несмотря на неодобрение матери, тайно читала Чарскую: «Я даже иногда примеряла к себе образ Нины Джавахи, потому что, глядя на себя в зеркало, находила, что мы с ней похожи».

После преждевременной смерти подруги Нины и выпуска из института Люда едет в Грузию и становится гувернанткой в семье Нины Джавахи. Об этом рассказывает «Люда Влассовская». На Кавказе Люда воспринимается как «ангел Господень». Она мирит семьи, находящиеся в раздоре, обращает мусульман в христианство. Ее девиз – «Бог создал человека, чтобы приносить пользу другим». Она встречает ненависть с любовью и пониманием, выказывает сострадание врагам. Когда ее похищают дикие горцы, на помощь спешит сам князь Джаваха.

Чарская, наверное, жалела, что слишком легкомысленно избавилась от столь популярной героини, как Нина Джаваха, и решила обратить одну из юных лезгинских родственниц княжны в новую Нину. Во «Второй Нине» Люда становится близким другом своей ученицы Нины Бек-Израил и ее приемного отца, генерала Джавахи. Эта «вторая Нина» тоже отъявленный сорванец, столь же гордая и дикая, как и первая. Она аристократка, которая носится на коне, как истинный джигит, что отчасти объясняется ее смешанным происхождением. Стандартные клише, неправдоподобный сюжет и гиперболизированные персонажи – все обеспечивает захватывающее чтение. Трагедия и мелодрама перемешаны в сценах, где Нину спасает благородный бандит, своего рода кавказский Робин Гуд. Ее отсылают в петербургский пансион, где Люда будет ее учительницей. Она плохо сходится с соученицами, хочет убежать, но тут ее подругой становится другая девочка, Лида Рамзай из Финляндии, которая, как и Нина, является чужой в петербургской среде.

В «Джаваховском гнезде» Нина Бек-Израил заботится об обездоленных сиротах вместе с другими женщинами разного этнического происхождения. Благодаря своей бескорыстной деятельности она становится легендарной в Грузии. Рядом с ней трудится другая наша старая знакомая, Люда Влассовская. Одной из их учениц, Надежде Лариной, талантливой, но избалованной и самовлюбленной арфистке, приходится после смерти матери пройти мучительный процесс приспособления к жизни в Нинином коллективе. Сюжет снова разворачивается на фоне величественной красоты Кавказа и диких местных обычаев.

Во многих романах Чарской действие происходит в школе, будь то гимназия, пансион или сиротский приют; в них описывается небольшая группа учениц. Новеньких, чаще всего сирот, встречают в штыки, они подвергаются испытаниям, над ними издеваются. У них возникают проблемы с руководством, они нарушают правила распорядка и должны нести ответственность за свои поступки, раскаяться и попросить прощения. У Чарской много однотипных героинь – кротких созданий, которые по ночам плачут в одиночестве, вспоминая умершую мать, или сильных личностей, склонных к бесчисленным проделкам, безрассудных девочек, чья истинно благородная природа еще должна себя проявить. Когда их обвиняют несправедливо, они скорее примут наказание, чем выдадут подруг. Они первые видят в нелюбимой учительнице живого человека. Поворотным моментом обычно становится тяжелая болезнь, часто начинающаяся из-за плохого обращения соучениц, в которых тут же просыпается совесть. К этой категории принадлежат «Первые товарищи» (1903), «Тасино горе» (1906), «Белые пелеринки» (1906), «Записки маленькой гимназистки» (1908), «Гимназистки» (1910), «Счастливчик» (1910), «Т-а и-та» (1911), «Приютки» (1912), «Ради семьи» (1914) и «Генеральская дочка» (1915).

Почти во всех книгах Чарской главные герои – девочки. Все они сложные личности с богатой эмоциональной жизнью. Эти талантливые и интересные девочки-подростки являлись, как подчеркивает Бет Холмгрен, прекрасным примером для самоидентификации. Если Евгения Тур казалась далекой представительницей высокой культуры, то Чарскую воспринимали как «самую лучшую наперсницу, ментора». В ее мире традиционные женские обязанности и домашние заботы просто не существуют, и вместо стремления к замужеству и материнству ее героини как бы выбирают навеки остаться девочками. Девичье сообщество, члены которого поддерживают друг друга, становится суррогатом семьи. Эти ролевые модели предлагали читателям замену собственному опыту. Читательницы стали даже подражать героиням Чарской, имитировать их внешний вид. Благодаря Чарской пансионы обрели новую популярность.

Книги Чарской, в которых используются повторяющиеся формулы, – прекрасный пример массовой литературы. Это развлекательное чтение, способное унести от каждодневных проблем в страну грез. При этом их нравственные нормы очень высоки, и вера в добро никогда не подводит. Все конфликты разрешаются, одиночество сменяется чувством принадлежности к группе, вера в будущее возрождается. Некоторые повести – «Особенная» (1912), «Лизина жизнь» (1915) и «Волшебная сказка» (1915) – подчеркивают развитие и изменение характера; эгоизм и бунтарство превращаются в ответственность за других, помощь бедным и обучение детей. Последний роман Чарской, «Большая душа» (1918), повествует о жизненном успехе тринадцатилетнего горбуна Вени. В начале романа он одинок, над ним все смеются из-за его уродства, а в конце он – успешный музыкант. Сюжет Вениной любимой сказки «Гадкий утенок» воплощается в реальной жизни – Чарская со свойственным ей оптимизмом показывает, что такие перемены возможны.

Цикл из четырех романов носит явный автобиографический характер. Это «За что? Моя повесть о самой себе» (1908), «Большой Джон» (1909), «На всю жизнь. Юность Лиды Воронской» (1911) и «Цель достигнута» (1911). Они рассказывают историю Лиды, рано потерявшей мать, гордой, замкнутой в себе девочки, избалованной отцом-офицером. Плохие отношения с мачехой приводят к открытому бунту. Затем читатель встречает Лиду в пансионе в компании сверстниц. Заключительные тома посвящены любви, раннему замужеству, материнству и началу карьеры писательницы и актрисы. Для Лиды недостаточно просто быть матерью, она хочет добиться признания как творческая личность. В этих четырех романах немало знакомых по предыдущим произведениям Чарской тем и мотивов, персонажей и конфликтов, но их тон более естественен, повествование развивается стремительней, юмор является более важным элементом.

Приключенческий элемент доминирует в книгах для читательниц помладше – «Записки сиротки» (1902), «Лизочкино счастье» (1907), «Дом шалунов» (1908), «Лесовичка» (1908), «Сибирочка» (1909), «Щелчок» (1911), «Тринадцатая» (1912), «Бичо-Джан» (1913) и «Малютка Марго» (1914). Сюжеты сильные, неожиданных поворотов повествования много. Судьбы заброшенных, потерянных или украденных детей необычайны. Дети попадают в лапы беглых преступников и отъявленных негодяев, оказываются в таких экзотических местах, как сибирская тайга, Кавказские горы, цирк, монастырь, цыганский табор или исправительное заведение для несовершеннолетних преступников. Им приходится зарабатывать себе на жизнь пением на улице. Они становятся жертвами несправедливости и унижения, их бьют и морят голодом, но вместе с тем они всегда встречают доброту и дружелюбие. Противопоставляются бедность и богатство, равнодушие и сострадание, жестокость и доброта. Счастливый конец обязателен: дети возвращаются в свои семьи или обретают истинных друзей, часто в результате мелодраматической сцены узнавания. Открывается их истинное происхождение, выявляются скрытые таланты. Обо всем этом рассказывается просто и конкретно, в коротких главах напряженность чередуется с более спокойными моментами.

В исторических романах Чарская не особенно старалась дать правдивую картину, и ее обвиняли в фактических ошибках. В ранние советские годы ее произведения были отвергнуты за откровенный монархизм, но в последнее время отношение к ним изменилось. Известный советский писатель Борис Васильев (1924 – 2013) утверждал, что исторические романы Чарской, несмотря на некоторую наивность, «не только излагали популярно родную историю, но и учили восторгаться ею. А восторг перед историей родной страны есть эмоциональное выражение любви к ней».

Ермак, покоритель Сибири XVI столетия – герой «Грозной дружины» (1909). В предисловии издатель утверждал, что роман Чарской имеет большое образовательное значение, потому что он «трогает душу» и «будит добрые чувства». Героические деяния Ермака, частично увиденные глазами молодого князя, историческая правда, но повествование о них напоминает былину о богатыре. В «Царском гневе» (1909) Чарская ведет рассказ с точки зрения десятилетнего мальчика, пытаясь найти хоть какие-то черты характера, смягчающие образ страшного царя Ивана Грозного.

Борис Годунов, Лжедмитрий, Иван Сусанин и Василий Шуйский – герои «Желанного царя» (1913). Острый сюжет ведет к кульминации – коронации молодого Михаила Романова, «желанного царя», который принесет стабильность Русской земле. Не случайно книга увидела свет в год празднования трехсотлетия дома Романовых.

«Так велела царица» (1910) сопровождается предисловием, где издатель подчеркивает: современная педагогическая наука доказала, что дети предпочитают правдивые истории, и среди них книги на исторические темы оказываются особенно важными в педагогическом смысле. Не только военные победы достойны описания, но и малые дела в мирное время. Исторических романов для маленьких детей было слишком мало, и Чарская попыталась заполнить пробел повестью о встрече крестьянской России и двора императрицы Екатерины I. Будучи сама скромного происхождения, царица обладает редким даром понимать своих подданных.

Время правления Анны Иоанновны в первой половине XVIII века было тяжелым для России. Слабая правительница попала в руки бессовестных авантюристов-иностранцев. На этом историческом фоне развивается сильный приключенческий сюжет «Пажа цесаревны» (1908). Приемы письма в романе напоминают «Трех мушкетеров» Александра Дюма – это мелодраматические сцены со странными совпадениями, неожиданными откровениями, переодеваниями, таинственными незнакомцами, двойниками, злодеями и героями. Роман также напоминает сказку, в которой царь-девицу спасает храбрый рыцарь. Как и в других книгах Чарской, в центре исторических романов всегда дети, часто девочки. В «Паже цесаревны» подчеркивается: иностранцы презирают Россию, но когда на трон в 1741 году восходит Елизавета Петровна, для империи начинается счастливая пора. В последней сцене красавица-царица, освещенная зимним солнцем, оглядывает макушки подданных и протягивает руки к небесам. «Все для славы России! Все для могущества милой родины! – прошептали губы царь-девицы, и она окинула любовным взором собравшиеся под балконом народные толпы».

«Смелая жизнь» (1905) повествует о замечательной Надежде Дуровой, участнице войны 1812 года, переодевшейся гусаром. Ее мемуары были опубликованы Пушкиным, но Чарская добавила некоторых вымышленных героев и событий. В результате получилась легенда с сильным романтическим оттенком. Чарская, вероятно, ощущала свое сходство с Дуровой, в ней она видела такое же стремление к самостоятельности и возможности развивать свой талант. Другая общая черта – привязанность к отцу-офицеру. В результате получилась увлекательная жизнь девчонки-сорванца, кавалерист-девицы, горящей патриотическими чувствами и мечтающей о военных приключениях. Дурова убегает из дома, от скучной и размеренной девичьей жизни, чтобы участвовать в войне с Наполеоном и добиться славы и наград. Кумир Дуровой, вдохновивший ее на подвиги, – Жанна д’Арк.

«Газават. Тридцать лет борьбы горцев за свободу» (1906) возвращает читателя в середину XIX столетия, когда на Кавказе велся «газават» – священная война против неверных. Отношения между двумя сторонами усложняются, когда сын кавказского вождя Шамиля Джемал попадает заложником к русским. Джемал оказался в трудной ситуации, когда подружился с русскими; он тянется к христианству и мечтает о мире между русским императором и кавказцами. Для него важно, чтобы русские правили Кавказом, потому что «они откроют нам путь к просвещению, научат нас цивилизации, сделают из нас культурный народ». В конце концов и его отец Шамиль взят в плен; теперь и он прозревает: «Я знал и прежде, что урусы храбры и дерутся, как львы. Но что они великодушны, это я узнаю теперь». Шамиль понимает, что христианство несет милосердие и добро. Капитуляция старого борца полная – ему возвращают свободу, назначают пенсию и приглашают встретиться с императором.

Некоторые сказки Чарской были собраны в книгу «Сказки голубой феи» (1909). Формально они опираются на европейскую традицию, в них видно влияние и народных сказок, и сказок Гофмана и Андерсена. Аллегорические фигуры Истины и Красоты учат любви, добру, верности и состраданию. Любое нарушение запретов и пренебрежение предостережениями ведет к ужасным последствиям. Чарская, однако, относится к работам предшественников творчески, привнося в сказки собственные оттенки. Как замечает Александра Матвеева, сквозная их тема – внутреннее перерождение. Избавляясь от дурных черт характера, переживая неизбежные неудачи, герой изменяется в лучшую сторону. Читатель следит за тем, как в персонажах Чарской зарождаются благородство души и гражданские чувства. Жалости и сострадания недостаточно, нужна еще и решительность. Библейские аллюзии помогают читателю понять, где искать идеалы.

Голубая фея, появившаяся в названии, рассказывает эти истории автору, а тот перерабатывает их для юного читателя. Во многих сказках сильнее, чем в других произведениях Чарской, чувствуется темная сторона жизни, бедность и страдание, несправедливость и жестокость. Иногда возникает конфликт между фантазией и реальностью, сказкой и явью. Роль доброты в несовершенном мире часто неочевидна, и не все сказки Чарской заканчиваются хорошо.

Только как поэт Чарская, по-видимому, не добилась признания читателя, ее поэзия осталась практически незамеченной. Сборник «Голубая волна» (1909) пронизан восхищением таинственной стороной природы, где рождаются сказания и легенды и присутствие Бога чувствуется особенно сильно. Повторяющиеся мотивы: четыре времени года, Рождество и Пасха, птицы и цветы, а также сироты, просящие милостыню, – появляются в стихах Чарской. В книжках «Веселая дюжинка» (1906) и «Смешные малютки» (1913), опубликованных в виде приложений к журналу «Задушевное слово», много стихотворений о куклах, игрушках, играх и зверушках. Дети играют в цирк, устраивают концерты, учат котят читать и играть на пианино, кидаются снежками и катаются на велосипедах. В стихах царят добрый юмор, бодрость и веселье.

Чарская была любимой писательницей детей и подростков, но критики к ней относились сурово. Самым ярым ее противником оказался Корней Чуковский, который в статье, написанной в 1912 году, не жалел яда, высмеивая Чарскую. Писательница предстает «гением пошлости», неким механическим устройством, которое выпускает книгу за книгой по заранее выработанной схеме. Стоит только нажать соответствующую кнопку – Ужас, Обморок, Болезнь, Злодейство, Истерика, Геройство – и получается новый роман Чарской. На каждой странице «истертые слова, истрепанные образы, застарелые привычные эффекты». Чуковский утверждал, что Чарская, говоря о красоте, таланте, храбрости или героизме, середины не знает и что в качестве главных героинь всегда выбирает только богатых аристократок.

Несмотря на презрение к Чарской, Чуковскому пришлось признать, что она добилась неслыханной популярности. По отчету одной детской библиотеки, книги Чарской в 1911 году были взяты 790 раз, при том что Жюля Верна брали всего 232 раза. Переписка Чуковского с читателями подтверждала эту статистику: «Не угнаться за ней старику Жюлю Верну! Сейчас передо мною 346 детских писем о различных прочитанных книгах, из них 282 письма (т. е. больше 80 процентов) посвящено восхвалению Чарской».

Другой автор «Товарищества М.О. Вольфа», Сигизмунд Либрович (он же Виктор Русаков), пытался представить феномен Чарской в положительном свете. В брошюре «За что дети любят Чарскую?» (1913) он приводил хвалебные письма читателей. Большинству читателей Чарской 13 – 14 лет, но многие взрослые тоже с удовольствием ее читают. В глазах Русакова Чарская – императрица, которая прекрасным языком и с помощью захватывающих сюжетов говорит о самых важных нравственных проблемах и о правде жизни. Она ненавязчиво будит добрые чувства и учит любви и состраданию. Русаков цитировал саму Чарскую: «Я сохранила детскую душу и свежесть детских впечатлений. И еще – я люблю, искренно люблю детство, сохранила “любовь святую к заветам юности”». Чарская дает читателю то, о чем он мечтает, но вместе с тем она все-таки уважает его. Хотя большинство ее читателей не аристократического происхождения, они безо всякого труда отождествляют себя с загадочными, свободолюбивыми героинями.

Были у Чарской читатели и вне России; она оказалась одним из самых переводимых предреволюционных русских детских авторов. Ее книги добрались до Англии, Франции, Германии, Чехословакии и Польши. В 1920-х годах четыре ее романа вышли в США.

Современные события редко отражались в книгах Чарской. Один такой пример можно найти в сборнике «Струйка за струйкой – волна за волной» (1909). В книге утверждается, что это рассказы немецких авторов, адаптированные Чарской, но заключительная история «В Манчжурии плохо!» вышла, безусловно, из-под ее собственного пера. Во время войны 1904 – 1905 годов против «противных япошек» русские дети собирают средства для семей солдат, похищая взрослых и требуя выкупить их. Другая связь с современными событиями касается Первой мировой войны, во время которой Чарская помещала в «Задушевном слове» патриотические стихи. Повесть «Дикарь» (1915 – 1916) того же периода восторженно описывает подпольную группу мальчишек-разведчиков. Дима пойман немцами и приговорен к смерти, но в момент казни появляется разъезд казаков. Дима – типичный герой Чарской, неуправляемый и буйный, но, вырастая, он доказывает, что заслуживает уважения и любви. Школьница в «Наташином дневнике» (1916 – 1917) таким же образом переживает по поводу войны и сильно ненавидит все немецкое.

Жизнь Чарской резко переменилась после 1917 года. «Задушевное слово» закрылось, книги ее изымались из библиотек – они были чужды рабочему классу и не соответствовали новой идеологии. Переиздания не разрешались. Несколько лет ей удавалось обманывать цензоров, издавая в 1925 – 1927 годах стихи и сказки под псевдонимом Н. Иванова. Пять этих маленьких томиков доказывают, что писательница все еще была полна творческих сил. Чарская даже экспериментирует с новыми для нее жанрами: стихами в прозе и сатирическими стихотворениями. «Мастер Пепка – делай крепко» (1927) рассказывает о растяпе по имени Пепка, у которого не ладится ни одно дело. Чарская не предлагает никакого решения проблемы, но Пепке всегда удается выйти сухим из воды, наподобие гоголевского Чичикова в «Мертвых душах». «Пров-рыболов» (1927) и «Про ленивого мышонка Острого Зубренка» (1925) – смешные истории о тех, кто всегда сам по себе и не вписывается в коллектив. «Балаганчик» (1925) прочитывается как аллегорическая защита творческой свободы. Попытка превратить диких зверей в послушных цирковых артистов проваливается, и вывод прост: «Жить на воле должен зверь!».

В 1924 году Чарскую уволили из театра. Когда стало понятно, кто скрывается под псевдонимом Н. Иванова, пропала и эта возможность заработка. Вплоть до смерти в 1937 году Чарская жила в нищете и болезнях, получая мизерную пенсию – и иногда тайную помощь от верных читателей. Когда ее бывший противник Чуковский узнал о ее трудном положении, он попытался ей как-то помочь. По слухам, один из ее бывших читателей женился на ней, но материально ее ситуация не изменилась. Юрий, сын Чарской, оказался заграницей, в Харбине, и умер в тот же самый год, что и его мать. Чарская похоронена на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге.

Несмотря на идеологический запрет, Чарскую по-прежнему читали в Советском Союзе вплоть до Второй мировой войны. На встрече с пионерами критик Виктор Шкловский был застигнут врасплох, когда его спросили, можно ли им читать Чарскую, Клавдию Лукашевич и «Маленького лорда Фаунтлероя». Все эти книги он помнил с детства, но его ответ, опубликованный в «Литературной газете» в 1932 году, все-таки был твердым «Нет!». Для того чтобы стать частью светлого будущего и играть в нем важную роль, советская молодежь должна питаться «пищей богов» (это выражение Шкловский позаимствовал у Герберта Уэллса), а то, что предлагала им Чарская, была «пища карликов». По мнению Шкловского, подобная литература использовалась в идеологической борьбе с целью препятствовать «росту» советских детей. Результаты опроса 1934 года заставили советских чиновников забеспокоиться: Чарская пробуждала у беззащитных читателей сострадание к классовому врагу. В том же году Самуил Маршак на Первом съезде советских писателей заговорил о Чарской в своей речи о современной детской литературе, жалуясь, что «убить Чарскую» оказалось сложным заданием. Чуковский поддержал Маршака грубым и совершенно несправедливым отзывом: «Чарская отравляла детей тем же сифилисом милитаристических и казарменно-патриотических чувств».

Единственным писателем, решившимся встать на защиту Чарской, оказался символист Федор Сологуб (1863 – 1927). В статье, написанной в 1926 году, он указывает, что популярность писательницы среди юных читателей была беспрецедентной и превышала даже популярность Ивана Крылова в России или Ханса Кристиана Андерсена в Дании. По Сологубу, популярность Чарской вполне заслужена, потому что она, как и Лев Толстой, уважала детей, разговаривала с ними на равных и признавала, что им есть чему поучить старшее поколение. Более того, Чарская понимала, что юные хотят «великих дел, подвигов, опасностей, катастроф во имя высшей социальной справедливости». Поскольку Сологуб сам был отщепенцем в советской литературе, ему не дали публично выступить в защиту Чарской.

Более неожиданной кажется похвала Л. Пантелеева, одного из авторов знаменитого романа о советской школе-интернате «Республика ШКИД» (1927). Только к концу жизни он осмелился признаться, что ребенком попал под очарование Чарской: «Сладкое упоение, с каким я читал и перечитывал ее книги, отголосок этого упоения до сих пор живет во мне – где-то там, где таятся у нас самые сокровенные воспоминания детства, самые дурманные запахи, самые жуткие шорохи, самые счастливые сны». Написав эти строки в 1979 году, Пантелеев попросил прощения, что не говорил о своей любви к Чарской раньше: «А я свидетельствую: любил, люблю, благодарен за все, что она мне дала, как человеку, следовательно, как писателю тоже».

Другой удивительный отзыв о Чарской исходит от Бориса Пастернака, который, по словам его собеседницы, признавался, что в «Докторе Живаго» нарочно писал «почти как Чарская». По всей видимости, он имел в виду, что хочет, чтобы его мог прочесть любой читатель, и чтобы внимание читателя было безраздельно захвачено так же, как это удавалось сделать знаменитой детской писательнице в начале ХХ века.

В тени Чарской

В 1894 году Надежда Лухманова (1844 – 1907) опубликовала свои беллетризованные мемуары «Двадцать лет назад: Институтские воспоминания». Первая часть вышла потом отдельно под названием «Девочки: Воспоминания институтки» (1896) и стала любимым чтением девочек. Роман воспринимается именно как воспоминания автора о ее собственных годах в Павловском институте в Санкт-Петербурге, пансионе, десятью годами позже прославленном первой книгой Чарской. Поскольку пансионерки практически не общаются с внешним миром, не вполне ясно, какое время описано в романе. Жизнь в «институтском муравейнике» передается через описание нескольких главных героинь, каждая из которых наделена своими чертами. Идет бесконечная борьба между девочками и учителями, с попытками протеста и вынужденным подчинением, шалостями и прощением. Роль нескольких учителей-мужчин в этом «женском царстве» важна, поскольку они становятся объектами романтических мечтаний и религиозного экстаза. Преждевременные смерти и мистические видения нарушают размеренную жизнь пансиона. Самые важные моменты – балы, Рождество и Пасха. Выпускные экзамены становятся кульминационной точкой романа; после них каждая из девочек пойдет своим путем: «Двери швейцарской захлопываются, и тридцать благовоспитанных девиц навсегда покидают свой родной институт».

Несмотря на успех «Девочек», Лухманова в дальнейшем сосредоточилась на взрослой прозе. Однако одна из ее девочек-героинь впоследствии снова появилась в «Институтке» (1899 – 1900), на этот раз на этапе ее вхождения во взрослую жизнь.

Единственной писательницей начала ХХ века, чью популярность можно как-то сравнивать с успехом Чарской, была Клавдия Лукашевич (1859 – 1931 или 1937). Они не составляли друг другу конкуренции – произведения Лукашевич чаще всего предназначались более юным читателям и, по большей части, сельским жителям. Проза Лукашевич разнообразна: рассказы, истории о животных, волшебные сказки, пьесы, книги для чтения, календари, юбилейные издания, мемуары и исторические очерки. Список сочинений и переизданий Лукашевич насчитывает почти двести названий, и к 1908 году общее количество проданных экземпляров превысило полтора миллиона. Критик Николай Чехов считал, что Лукашевич писала и публиковала вдвое больше, чем следовало бы, но, главное, ее читатели не возражали.

В двух увлекательных томах воспоминаний, «Мое милое детство» (1914) и «Жизнь прожить – не поле перейти» (1918), Лукашевич описывает свои ранние годы. От шести до восьми лет религия занимала в ее жизни значительное место. Добросердечная нянюшка была ее «ангелом-хранителем», и смерть старой верной прислуги означала конец счастливого детства. Мать, вдохновленная идеями народничества и новыми представлениями о роли женщины, ушла из семьи, чтобы работать среди народа. Клавдия осталась с отцом, банковским чиновником, который после развода стал пить. Частный учитель привил девочке интерес к литературе, ее первым любимым чтением стали поэзия Жуковского, «Детский мир» Ушинского и «Книга для чтения» (1868) Иосифа Паульсона (1825 – 1898). Жизнь снова переменилась с приездом отцовских родственников. Теперь дома царила холодная и безрадостная монастырская атмосфера. На пороге юности Клавдия была одинока, ей не хватало матери и умершей сестры. Радость приносили только тайно читаемые книги. Оглядываясь назад, Лукашевич, тем не менее, утверждает, что «жизнь дана для блага, для счастья и для всех существуют великие, святые основы жизни – это труд и люди».

В гимназии Лукашевич издавала школьный журнал, который заполняла своими собственными сочинениями. Первой настоящей публикацией стало стихотворение «На смерть Государя Императора Александра II», напечатанное в «Детском чтении» в 1881 году, когда ей было двадцать лет. Не так давно, провозглашала юная Лукашевич, «наш Государь и Отец» был прославлен как военный герой, теперь он живет только в наших сердцах. Русские крестьянские дети, сербы и болгары особенно благодарны «освободителю». Редакционный комментарий гласил, что журнал считает своим долгом поместить «непосредственное выражение юного чувства».

В 1885 Лукашевич переехала с семьей в Иркутск, где преподавала в пансионе для девочек. После смерти мужа и маленькой дочери – трагедии, отраженной в рассказе под названием «Ясное солнышко» (1898), она с тремя оставшимися детьми вернулась в Петербург, где поступила на службу в правление железной дороги. Отдав детей временно в сиротский приют, она снова начала писать. При поддержке издателя Виктора Острогорского она выбрала «Детское чтение» основным изданием для публикации своих произведений. Острогорский объяснял новичкам, как писать для детей: «Пишите правду жизни, чистую, как кристальные детские души. Зорко наблюдайте природу, учитесь у нее. Пишите так, как советовал Белинский, а именно, писать для детей так, чтобы с удовольствием прочел взрослый. Пишите и отделывайте слог, как Тургенев. Ищите подходящих слов для выражения мыслей, – как делали наши великие писатели, Гоголь, Пушкин и Лермонтов». Через поэта Плещеева Лукашевич познакомилась с Александрой Пешковой-Толиверовой, издателем и редактором журнала «Игрушечки», где позже часто публиковалась. В 1890-х годах четыре ее рассказа получили престижную фребелевскую премию.

Первый сборник рассказов, «Ясное солнышко и другие рассказы» (1898), сразу приобрел успех и выдержал девять изданий. За ним последовали и другие, не менее популярные сборники: «Зернышки» (1899), «На жизненном пути» (1900), «Детские годы» (1901), «Из недавнего прошлого» (1901), «Один их многих» (1902), «Любимые друзья» (1902), «Труженики» (1903), «Гнездышко» (1903), «Из жизни» (1908) и «Заветный путь» (1910). Многие из рассказов, включенных в эти сборники, выходили и отдельными книжками.

Сентиментальные рассказы Лукашевич источают доброту, отзывчивость и благодарность. Ее книги полны примерами дружбы, сострадания, взаимопомощи и заботы о ближнем. В самых что ни на есть безнадежных ситуациях всегда находится – deus ex machina – добросердечный помощник, который и сам потом получает вознаграждение за добрые дела («Первые шаги», «Дорогое наследство», «Строгая докторша», «Босоногая команда»). Суровый на вид старик с золотым сердцем больше не одинок; его семьей становятся бедные дети, которым он помог на жизненном пути («Бедный родственник»). Истинная цель жизни – забота о других людях. Так считают две старые девы, которые ухаживают за обделенными судьбой детьми («Две сестры»). Бездетная старая пара берет на воспитание сироту и учит ее сочувствовать другим («Добрые люди»). И в «Макаре», и в «Холодном сердце» новая дружба разбивает возрастные преграды.

Преисполненные благодарности дети не разочаровывают оказавших им благодеяние взрослых. Трудная девочка-сирота осталась вне школьного коллектива, но терпеливая и любящая учительница превращает ее в образцовую ученицу («Соня Малых»). У Лукашевич встречаются и прилежные талантливые детей из простого народа, главным образом сироты, которые собственными силами сумеют преуспеть в жизни. Героиня «Даши-севастопольской» (1898) становится сестрой милосердия во время Крымской войны, а крестьянский мальчик в «Искре Божьей» (1892) выучивается на доктора. Мироша-музыкант из одноименного рассказа (1910) в конце концов принят в придворный оркестр.

Лукашевич часто писала о бедных и одиноких людях и о несчастных детях. В ее рассказах немало нелюдимых героев с единственным другом – собакой, горбунов, которых все дразнят, больных сирот. Несмотря на тяжелые условия, сострадание и милосердие в нужный момент творят чудеса. Снова и снова Лукашевич рисует идеализированные портреты трудолюбивых людей, живущих в деревне или на городской окраине. Девочка не дает отцу потратить все деньги в трактире («Получка»). Другим детям, чтобы помочь семье со скудными средствами, приходится начать трудовую жизнь слишком рано («Аксютка-нянька», «Ваня-пастух»). Они трудятся честно, не покладая рук. Доброта детей вызывает восхищение взрослых («Дама с муфтой»). Со смешным Кирюшей, одним из «юродивых», заводит дружбу обделенный судьбой мальчик-хромоножка («Кирюша юродивый и белогрудка»).

Старики тоже часто появляются в произведениях Лукашевич. Она любит скромных, забытых героев – птичницу («Птичница Агафья»), ключника («Тихон Михайлович»), старушку-няню, без которой не мыслит себя семья («Няня»). «Работа» – почетное слово. «Каждый человек, богатый или бедный, должен трудиться на общую пользу, – объясняет рассказчик в “Ребятишках”. – Только тогда будет привлекательна и интересна жизнь, только тогда исполняет человек свое назначение». В духе народнических убеждений матери Лукашевич подчеркивает обязательства образованных людей перед народом. Героиня в «Первых шагах» стремится отречься от себя и служить другим, она мечтает открыть школу и полностью посвятить себя преподаванию. Сходное призвание и у другого героя («К свету»). Послушному пятнадцатилетнему мальчику уготована тяжелая судьба: его отец умер, мать больна, а бабушка – пьяница. С помощью неизбежного благодетеля ему удается побороть духовную тьму и устремиться к свету – попробовать себя в качестве учителя.

Иногда сюжет завершается драматической, экстремальной ситуацией, благодаря которой проявляются лучшие качества человека. Случились болезнь, пожар, метель, наводнение, понесла тройка («Ужасные дни»), наступил финансовый крах («Барин и слуга»), произошла встреча с беглым кандальником («Заветное окно») или нападение разбойников («Бедный родственник», «На большой дороге»). Смелая девочка спасает утопающего («Медаль»). Невиновных подозревают в воровстве, но в конце концов они оправданы («Колечко», «Старый камердинер»). Отцовская любовь и долг борются друг с другом, когда железнодорожный рабочий предупреждает страшное крушение, рискуя жизнью собственного ребенка («Стрелочник»).

Любовь Лукашевич охватила всех живых существ, включая и животных. В рассказах, часто, по-видимому, основанных на ее собственных воспоминаниях, встречаются медведи, куры, журавли, рыбы, собаки, муравьи, пчелы, птицы. В этих произведениях важна не столько информация, сколько эмоциональная близость между ребенком и животным.

Во всех работах Лукашевич неизменно господствует оптимистическое отношение к жизни. Она хотела показать, «почему жизнь, с ее горем, страданиями и болезнями, все-таки привлекательна и полна могучего призыва к счастью». Убедительный пример такой философии, взятый прямо из жизни, – биография Хелен Келлер, американки, которой, несмотря на слепоту, глухоту и немоту, удалось получить университетское образование. В предисловии к «Чудному огоньку жизни» (1910) Лукашевич объясняет, почему она решила писать о Келлер:

Я бы желала, чтобы на моих юных друзей эта повесть оказала то жизнерадостное, бодрящее и оздоравливающее влияние, каким проникнута вся жизнь прекрасной девушки. Любить жизнь, кротко мириться с невзгодами, любить все в прекрасном Божьем мире и стараться приносить пользу и радость всему живому, твердо и неуклонно идти по трудной намеченной дороге к знаниям… Разве это не величайшее счастье, не идеальная жизнь, к которой должен стремиться каждый человек? И такою-то жизнью живет слепая, глухая девушка.

Лукашевич нашла идеальный пример великодушия по отношению к ближнему в образе легендарного филантропа Федора Гааза, чью жизнь она описала в книге «Истинный друг человечества» (1900). Главный врач московских тюрем доктор Гааз, немец, поселившийся в России в начале XIX века, старался улучшить положение заключенных. Он основал тюремную больницу и школы для детей арестантов. За такой безвозмездный труд Гааз заслужил имя «святого доктора», но умер он в ужасающей бедности.

Обилие добродетельных людей, скромных благодетелей и идеальных детей в ее произведениях не понравилось критикам, Лукашевич иногда обвиняли в чрезмерной сентиментальности. Однако у нее был готов ответ: «Если сентиментальностью назвать то, что я щадила детское воображение от жестоких, тяжелых картин, то я делала это сознательно. Я изображала правду жизни, но брала большею частью хорошее, чистое, светлое; оно действует на юных читателей успокоительно, отрадно, примиряюще». Нельзя было лишать детей веры в доброту, показывая им темные стороны жизни.

Используя свой педагогический опыт, Лукашевич написала множество школьных учебников. «Азбука-сеятель и первое чтение для школы и семьи» (1907) выдержала одиннадцать изданий, и за ней последовало много подобных книг. Их опубликовал Училищный совет при Святейшем Синоде, некоторые другие ее книг также издавались при поддержке этой организации. От алфавита и простых слов ученики переходят к коротким рассказикам, главным образом о жизни в деревне. В первом томе единственным известным автором, кроме самой Лукашевич, был Лев Толстой. Религия и патриотизм являются важными темами. Основы арифметики и рисования включены в учебник, как и методические советы для взрослого – учителя или родителя.

Другая книга для чтения, «Первое словечко» (1912), была предназначена для детей от трех до восьми лет, а «Светлый луч» (1905) читали школьники немного постарше. Религия оставалась важной составляющей образования. В первой главе «Светлого луча», которая так и называлась «Молитва», приводилась молитва перед началом учения. Несложные тексты, часть из них переложения русских классиков, и тщательно подобранные иллюстрации обеспечивали книгам для чтения Лукашевич популярность. Для школьных и домашних праздников писательница предлагала программы, состоящие из декламации, театральных сценок, песен и маршей. Праздники были посвящены как дням рождения писателей – Гоголя и Толстого, например, так и трехсотлетию дома Романовых и военным победам России.

Лукашевич писала пьесы для школьного театра и домашних постановок, иногда с танцами, музыкой и пением. Прилагались объяснения, как подготовить декорации и костюмы. В пьесах варьировались все те же избитые темы – пожилая пара берет на воспитание сироту («Победила», 1893) или дети из богатой семьи в порыве благотворительности посылают свои игрушки детям бедного трубочиста («Трубочист»). Сказки «Красный цветочек» (1897) и «Елка» учили возвышенной морали и состраданию к несчастным. Редкие в произведениях Лукашевич искорки юмора проглядывают в «Веселых днях» (1896) и «Кукольном переполохе» (1909). Успех этих пьес можно частично объяснить живым и непринужденным диалогом. Когда в 1914 году Лукашевич составила том своих детских пьес под названием «Театр для детей», она добавила туда и адаптации сцен из классических русских драматических произведений.

Одной из первых книжек-игрушек, выпущенных в России для маленьких детей, стал «Кузовок» (1905) – книга, наполненная рассказиками, сказками, стихами, пьесками, загадками, шарадами, песнями, головоломками, раскрасками, «ручными тенями», картонными моделями и елочными украшениями. Еще одна новинка – настольный календарь для детей «Мой друг» (1903), в который были включены рассказы, стихи, пьесы, рекомендации по чтению, заметки по истории, природоведению и устройству царского двора. Более того, настольный календарь учил вышиванию, сбору лекарственных трав, рисованию, фотографии и огородничеству. Материалы для чтения и занятий на досуге также печатались отдельной книжкой под названием «Обо всем понемногу» (1905). Сходным изданием была и книга «Почитаешь – другим скажешь» (1907) с раскрасками, ребусами и образцами елочных украшений.

Писала Лукашевич и сказки. Для детей от трех до восьми лет она включила в «Сказки для самых маленьких детей» (1908) собственные сказки, адаптации русских народных сказок и переводы английских сказок. Книга содержит также стихи, побасенки, прибаутки, коротенькие нелепицы наподобие сказочки «Пузырь, соломинка и лапоть», оригинальные иллюстрации. Сборник является, несомненно, одной из лучших публикаций Лукашевич. Удачным был и опубликованный в 1910 году двухтомник «Сказки современных русских писателей» (один том – для детей помладше, другой – для тех, кто постарше). В предисловии составительница объясняет, что она выбрала сказки, которые «способствуют развитию гуманных, благородных чувств, такие, в которых отсутствует все страшное и нелепое, но которые все-таки сохранили бы в полной чистоте тот поэтический, фантастический элемент, который составляет основу хорошей сказки». Отличная подборка включает и хорошо известные – от Николая Вагнера до Чарской, и новые имена, демонстрируя многообразие и перспективность современной русской детской литературы. Фотографии писателей и иллюстрации таких художников, как Елизавета Бём, добавили, со своей стороны, популярности сборнику.

Лукашевич была горячей патриоткой. К пятидесятой годовщине Крымской войны она создала книгу для юношества и простого народа, озаглавленную «Оборона Севастополя и его славные защитники» (1904). Тут использованы разные источники, в том числе собственные интервью Лукашевич с ветеранами в исторических местах. Вышло и несколько тоненьких книжек о Крымской войне: «Гроза надвигается», «Два памятных дня. Памяти генерала Хрулева» (1904) и «Славная севастопольская оборона» (1905). Лукашевич нашла примеры героизма и любви к отечеству среди высоких чинов и простых солдат, женщин и детей, сравнив их с героями древности. В этой войне царь и народ были едины.

Лукашевич завершает «Славную севастопольскую оборону» в пацифистском духе: «Закончим наш труд горячим пожеланием, чтобы когда-нибудь над землею взошло солнце мира и братской любви и чтобы войны, этого ужасного варварства, между народами не было». Однако ее молитвы услышаны не были, и Лукашевич сама стала свидетельницей нескольких войн. Русско-японская война послужила поводом для книги «Война России с Японией» (1904), набитой фактическими данными и газетными репортажами. Николай II представлен истинным миротворцем. В «Подвигах родных героев» (1915) Первая мировая война заставила автора вспомнить героические моменты русской истории, от Минина и Пожарского в 1612 году до войны с Японией в 1904 – 1905-м. Герои книг «Дружок-воин» и «Убежал на войну» (1916) – собака и одиннадцатилетний мальчик. В Петербурге Лукашевич поддерживала частный госпиталь имени Льва Толстого для раненых солдат и больницу для детей из солдатских семей. Трагедия войны коснулась близко и ее самой – сын писательницы погиб на фронте в 1916 году.

Большевистская революция 1917 года радикально изменила ситуацию Лукашевич. Последний том воспоминаний «Гимназия и семья», который должен был выйти в 1918 году, так и не увидел свет. В конце Гражданской войны она жила в маленьком городке Геленджике, куда уехала в 1917 году из-за слабого здоровья. Там ее нашел Анатолий Луначарский, советский комиссар народного образования, который хотел, чтобы она участвовала в создании советской детской литературы. Лукашевич вернулась в родной город, теперь называвшийся Петроград, но решила остаться в стороне от литературной жизни. Ее произведения по-прежнему широко читали в эмигрантских кругах, но в Советской России вышли только две книжки – «Митрофашка» (1924) и «Сын стрелочника» (1927). В первой, посвященной внуку в 1920 году, рассказывается о Гражданской войне с точки зрения ребенка. Война и все зло вокруг воплощаются в образе фантастического существа, названного Митрофашкой, и только возращение отца и начало мирного времени прогоняют злого духа. Вторая книга – любопытное продолжение более раннего произведения «Стрелочник». Вспоминая слова отца «Долг, долг прежде всего», сын стрелочника, храбрый советский пионер, предотвращает бандитское ограбление поезда. Красная армия также участвует в операции. Книга стала неубедительной, патетической попыткой Лукашевич подделаться под новые идеологические требования.

Неопределенное положение самой Лукашевич в советской культурной жизни не помешало ее попыткам помочь другим злополучным жертвам времени. Когда ее крестник, юный музыкант и композитор Дмитрий Шостакович, оказался в 1921 году на грани голодной смерти, она послала Луначарскому трогательное письмо. Последние годы не принесли Лукашевич ничего хорошего: книги ее изымали из библиотек, издаваться не было никакой возможности. Она умерла в 1931 году, по всей видимости, в Ленинграде. Другой возможной датой ее смерти называли роковой 1937 год.

Софья Лаврентьева (1836 – 1918) впервые напечаталась в «Детском чтении» в 1873 году. Большого успеха она не добилась, но вплоть до 1917 года активно участвовала в большинстве основных детских журналов. Простые коротенькие стихотворения в сочетании с пятнадцатью цветными иллюстрациями, скорее всего, иностранного происхождения, составляют «Детские забавы» (1891). Маленький Жорж стал, вероятно, первым ребенком, прокатившимся на велосипеде, в русской детской поэзии. Его поездка кончается плохо, к нескрываемому восторгу зрителей. И у других детей в этой книжке необычные развлечения, например, игра со слонами, обезьянами и пони.

«Новый Степка-Растрепка», опубликованный под авторством Лаврентьевой, является на самом деле переводом немецкой книги Der Tierstruwwelpeter (1887) Юлиуса Ломейера с великолепными иллюстрациями Федора Флинцера. Если первоначальный «Степка-Растрепка» по-прежнему пользовался читательской популярностью, то новая попытка оказалась неудачей. Слишком уж гротескными были истории из мира детей в духе Генриха Гофмана. Персонажи исправляются только после резкого вмешательства извне: из неряхи Вари делают огородное чучело, Федюше, который всегда ломает свои и чужие вещи, достаются от Деда Мороза не подарки, а хорошая взбучка. Васенку посылают в Африку, чтобы там, в местной школе, его научили прилично вести себя за столом.

В «Новый сборник театральных пьес для детей и юношества» (1899) попали коротенькие пьески и сцены, которые дети могли разыгрывать перед родителями. Мораль этих, по большей части реалистических, сцен из школьной и семейной жизни безупречна. Несколько сказочных пьес оживляют унылую картину.

Лаврентьева на редкость много путешествовала и описывала свои впечатления в «путеводителях» для детей. Двое деток в книге «По белу свету: Путешествие Вани и Сони заграницу» (1900) проезжают вместе с родителями практически по всей континентальной Европе, включая Скандинавию. Лаврентьева старается оставаться на позиции ребенка, учитывать его интересы и чувства. Многочисленные иллюстрации украшают книгу, делают ее более познавательной. Одним из наиболее интересных моментов путешествия становится приезд в Данию, на родину Ханса Кристиана Андерсена. «Помните его сказки?» – спрашивает отец. «Как же! – воскликнул Ваня. – Мне особенно нравилась сказка о стойком оловянном солдатике!» На кладбище Ваня и Соня подбирают на память листок плюща с могилы сказочника.

Рассказы Лаврентьевой были собраны в книги «Добрые души» (1901) и «Из жизни» (1903). Мотив любви к природе и к животным соседствует с примерами благотворительности в мире людей. Героини учатся в пансионе или в начале профессиональной карьеры, домашняя жизнь и внешний мир нередко вступают в противоречие. В «Черством барине» кресло (!) рассказывает о своем житье-бытье, одновременно проявляя неожиданное понимание человеческой природы. Простые рассказики для обучения детей чтению составляют сборники «Малюткам» (1904) и «Малым деткам» (1912). Сцены веселых домашних игр перемежаются грустными рассказами о бездомных детях, замерзающих на улице в зимнюю стужу.

Всегдашняя любовь к музыке привела Лаврентьеву в немецкий город Байройт, где она слушала вагнеровского «Парсифаля». Одна из ее последних работ, «Парсифаль» (1913), пересказывает немецкую легенду о триумфе христианства с истинным вдохновением и поэтической силой. Несмотря на литературные достоинства книги, опубликована она была на средства автора.

При упоминании имени Анны Хвольсон (1868 – 1934) прежде всего вспоминается Мурзилка, но в свое время писательница была известна и собственными сочинениями. «Свет не без добрых людей» поначалу был частью ее первой книги «Ручеек» (1888), но потом вышел и отдельно под новым названием – «Погорельцы» (1908). Это история двух сирот, чей дом сгорел. Брат замерзает насмерть в холодную зиму, но сестра выживает. О ней заботится добрый доктор, который даже посылает ее в школу. Уроки любви к ближнему, сострадания к бездомному и готовности помочь прекрасно вписываются в давнюю традицию русской литературы.

В противовес суровой действительности, Хвольсон сочиняла и сказки-фантазии, которыми она надеялась изменить мир: «И стало всем жить лучше с того времени, как малютки Сказка и Фантазия начали бывать у людей». Рассказывая детям о природе, Хвольсон также использовала сказочные элементы. Ее готовность одушевлять материальный мир не знает границ: заварка способна поведать самовару о жизни в Китае, а головной платок разговаривает с овчинным тулупом. Научные факты, данные в форме беседы взрослого с ребенком, или, хуже того, в форме рассказа от имени самого природного феномена, заставили критика Михаила Соболева в «Педагогическом сборнике» (1889) мечтать о том, чтобы Хвольсон учила «без помощи мыслящих кусочков глины, резонерствующих кораллов, разглагольствующих чулков». В том же году «Обзор детской литературы» советовал родителям покупать детям книги знаменитого немецкого зоолога Альфреда Брема, а не «нелепицы» Хвольсон.

Дети оказались не столь требовательны. Им, напротив, книги Хвольсон нравились, в том числе «Среди цветов» (1889) – переделка книги Эмиля Дебо Le Jardin de Mademoiselle Jeanne (1880). Старый крымский садовник в книге «Среди цветов» позволяет маленькой Нюте развести собственный садик. Автор получает возможность одновременно и развлекать читателя, и обучать его ботанике и зоологии. «Друзья и любимцы» (1890) посвящены встречам детей с природой.

Хвольсон была одним из главных авторов «Задушевного слова», где печатались ее рассказы, сказки и стихи. Постепенно ее стиль меняется, что хорошо видно по «Детям у моря» (1909), книжке-картинке, в которой семейный пикник на пляже с теплом вспоминается осенью. Текст книги, возможно, переводной, поскольку картинки скорее всего иностранного происхождения.

Анна Хвольсон, когда-то известная детская писательница, умерла забытой в эмиграции в Париже в 1934 году.

Рассказ «Малыш и Жучка» (1896) Валентины Дмитриевой (1859 – 1947) получил фребелевскую премию и оставался любимым для многих поколений читателей. Как толстовский Филипок, крестьянский мальчик-безотцовщина стал символом стремления народа к просвещению. Позитивный взгляд на жизнь делает его всеобщим любимцем. В драматической финальной сцене он чуть не замерзает насмерть в метель, но его спасает верная Жучка. Советская писательница Вера Инбер читала «Малыша и Жучку» в дореволюционном детстве и только позже поняла, насколько коротким был на самом деле знаменитый рассказ. В ее воображении он разросся до «грандиозного эпоса» с мифическими героями.

Дмитриева, дочь бывшего крепостного, рано увлеклась радикальными идеями народников. Она, учительница и врач, занялась революционной деятельностью и несколько раз попадала в тюрьму за распространение запрещенной литературы и участие в стачках. Персонажи ее книг – простые люди, выходцы из крестьян, фабричные и портовые рабочие, рудокопы. Десятилетний герой рассказа «Димка» (1900) продан на стеклодувную фабрику в Москве, где ему приходится трудиться не покладая рук. Адские условия на фабрике заставляют его вспоминать нищую жизнь в деревне как потерянный рай. Многие его товарищи по несчастью привыкают и черствеют душой, но Димка остается верен себе и убегает с фабрики.

Пацифистский рассказ Дмитриевой «Мама на войне» (1898) был известен широкой читательской аудитории. Молодая сестра милосердия во время Русско-турецкой войны 1877 – 1878 годов пишет домой письма об ужасах кровавых битв. Враги-турки – тоже люди, такие же, как русские, они «болеют, страдают, смеются, плачут». Читая эти строки, ее дети перестают играть в войну, а когда мама возвращается домой, они в истинно христианском духе молятся за врагов.

Лучшие рассказы Дмитриевой для детей были включены в сборники «Горюн и другие рассказы» (1910) и «Вешний цвет» (1911). В них читатель найдет дружбу поверх классовых барьеров, спасенных добрыми людьми сирот, получивших возможность учиться, и воров, у которых просыпается совесть. Вера в человеческую доброту сильна, как и готовность помочь ближнему. Все предрассудки можно преодолеть. Писала Дмитриева и сказки, в том числе «Елку в лесу», где Дед Мороз празднует Рождество с лесными обитателями. У такого записного реалиста, как Дмитриева, полет фантазии встречается не часто. Исключение составляет рассказ «В зеленом царстве», в котором перед маленьким Петрушкой предстает живая, загадочная природа, где идет борьба между добром и злом.

Дмитриевой-писательнице удалось пережить 1917 год. В двадцатые годы она опубликовала немало книг, но постепенно исчезла из советской, в сущности ей чужой литературы.

Педагог Мария Лялина (? – 1910) использовала в своих книгах этнографический и исторический материал. Сирота в «Самородке» (1894) – пастух, но его тянет к знаниям. Талантливое дитя народа, возможно, новый Ломоносов, обретает возможность учиться благодаря знакомству с местным помещиком. Рука помощи протянута и героине рассказа «Внучка храброго капрала» (1911), маленькой русской девочке, потерявшей дом и родных во время войны 1812 года. Французский офицер увозит ее во Францию и оставляет ей свое состояние. Его щедрость частично объясняется реакцией на «хорошо известное» отношение русских к врагам: «Французы знали уже по опыту, что русские – люди добрые и с состраданием относятся к беглецам разбитой армии». В исторической повести «За отца. Княжна Хотинская» (1914) главная тема – свобода религии. Во время аудиенции у царевны Софьи Алексеевны княжне удается добиться помилования для отца – старообрядца.

Лялина сочиняла короткие рассказы – сентиментальные, нравоучительные, старомодные. В «Детишках и их делишках» (1898) дети играют в войну, попадают в мелкие неприятности на пруду и в лесу, завидуют братьям и сестрам, признаются в маленьких грехах и сожалеют о дурных поступках. Рождество и Пасха для них – «чистая духовная радость». «Братишки и сестренки» (1892) полны сцен мирной детской идиллии. Рассказики, по всей вероятности, вызваны к жизни иллюстрациями британской художницы Эмили Хардинг. В книгу «Маленькие баловни» (1906) включены сто английских детских рассказиков в обработке Лялиной.

Лялина писала и много пьес для школьного театра. Целая серия книг рассказывает о русских путешественниках. В 1893 году Лялина писала своему издателю Суворину, что ее герои, среди которых не только Николай Пржевальский, Николай Северцов и Григорий Потанин, но и Чарльз Дарвин, «могут служить для юношества блестящим примером трудолюбия и силы воли». Она ставила перед собой цель «осветить эти имена в память современников и тем самым воздать им должную дань уважения». Профессионалы приветствовали ее попытки популяризировать науку, однако читателям приходилось трудно: сухие биографии изобиловали ненужными деталями.

Предполагая, что добиваться успеха под мужским именем легче, Маргарита Ямщикова выбрала псевдоним Ал. Алтаев (1872 – 1959). Это имя она нашла в рассказе Якова Полонского, чьи произведения она очень любила. Ее первая работа, рождественская сказка «Встреча Нового года», появилась в 1899 году в декабрьском номере журнала «Всемирная иллюстрация», когда ей было всего семнадцать лет. Смерть больного мальчика в последний день старого года символически изображена как полет по ночному небу под водительством юного Нового Года – полет в страну, где нет слез и страданий.

После скорого развода с мужем, который запрещал ей писать и жег ее рукописи, писательница полностью посвятила себя профессиональному творчеству. Начав с книжек-игрушек для самых маленьких, она быстро нашла свой жанр – беллетризованные биографии и исторические романы. Она писала о художниках Леонардо да Винчи, Рафаэле и Брюллове, ученых Галилее, Джордано Бруно и Карле Линнее, политических фигурах Гарибальди и Аврааме Линкольне, композиторах Бетховене, Глинке и Чайковском, писателях Сервантесе, Лермонтове и Хансе Кристиане Андерсене, религиозных деятелях Мартине Лютере, Яне Гусе и патриархе Никоне. Вместе с дочерью в 1918 и 1919 годах писательница создала две книги о детстве замечательных людей. Герои в них изображены несколько сентиментально и схематично, всегда верны своему призванию, несмотря ни на какие препоны и страдания. Они все, как она выразилась в одной из книг, «светочи правды».

В своих исторических романах Алтаев пишет о поворотных моментах истории. Писательницу интересовало не только русское прошлое, но и трудные периоды истории Чехии, Германии, Голландии, Италии, Англии, Испании и Латинской Америки. Книги Алтаева повествуют о народных восстаниях, революциях и освободительных войнах. Романы многоплановы, конфликты в них серьезны. В книге «Под знаменем Башмака» (1906) религиозный деятель Томас Мюнцер и восставшие немецкие крестьяне начала XVI века изображены революционными героями. Параллель с российской ситуацией была очевидна, и более десяти изданий книги доказывают, что аналогия не осталась незамеченной. «Гроза на Москве» (1916) описывает времена Ивана Грозного. Алтаева интересуют не только социальные конфликты эпохи, но и семейная драма царя. Царь-тиран показан с точки зрения двух из его многочисленных жен – черкесской красавицы Марии Темрюковны и юной Марфы Собакиной. Не принятая окружением царя, Марфа умирает через две недели после свадьбы, прокляв на смертном одре жестокого деспота и убийцу Ивана.

Кроме биографий и исторических романов, Алтаев сочиняет сказки и рассказы о животных, собранные в книги для маленьких детей «Снежинки» (1897), «Рассказы о животных и людях» (1905), «Рассказы и сказки» (1911) и «Сказки жизни» (1913). Сострадание и забота обо всех живых существах, столь любимые русскими реалистами, присутствуют и тут. Сравнивая неравные условия жизни, в каких русские дети проводили свое детство, писательница затрагивала тему социального неравенства. Цикл «елочных сказок» выдержан в христианском духе. В рассказах о животных повторяется тема свободы и неволи; сборник с таким названием, «В неволе и на воле. Первые рассказы из жизни природы», был выпущен в 1911 году. Во многих рассказах Алтаев заставляет ребенка-героя открыть клетку и выпустить птичку на волю.

Качество публикаций неровное, отчасти из-за их многочисленности. Критик Николай Саввин предлагал другое объяснение: «Обычная колоритность, самая художественность образов изменяет автору всякий раз, как он берется за текущую действительность». В целом Саввин все же находил в Алтаеве «незаурядный художественный талант», один из наиболее интересных в современной детской литературе. Николай Чехов в своей «Детской литературе» (1909) также назвал Алтаева «действительно выдающимся писателем нашего времени».

В молодости писательница примкнула к радикальным революционным кругам во время революции 1905 года. Критическое отношение к царскому режиму облегчило ее путь в советскую литературу. Она продолжала писать вплоть до смерти в 1959 году, и за семьдесят лет писательской деятельности опубликовала более 200 книг. Однако лишь немногие из них, кажется, пережили своего автора.

Давший название всему сборнику Татьяны Щепкиной-Куперник (1874 – 1952) рассказ «Из детства Литы» повествует о двенадцатилетней Лите – веселой девочке, которая любит «Сказки Кота-Мурлыки» Николая Вагнера. Осиротев, Лита покидает родной город и переезжает в Петербург к родственникам матери. Это солнышко умеет освещать жизнь черствых, эгоистичных и угрюмых взрослых. Щепкина-Куперник, более известная как актриса Московского художественного театра, написала еще несколько детских книг: «Рассказы для детей» (1903) и «Жизнь открывается» (1905). Дети из ее рассказов живут в мире, где не хватает человеческого тепла, заботы и сострадания, и многие страницы ее произведений посвящены попыткам справиться с подобными обстоятельствами.

На страницах журналов «Тропинка» и «Родник» можно встретить имя Ольги Форш (1873 – 1961). «Что кому нравится» (1914), собрание ее сочинений для детей, показало, что автор талантливый и весьма оригинальный. К сожалению, ни критики, ни читатели не заметили ее в этом качестве, и за долгую карьеру советской писательницы она больше не вернулась к детской литературе.

Не принадлежа, собственно говоря, к движению символистов, Форш, как и они, пишет о двух реальностях. Обладая ничем не ограниченным воображением, дети в ее рассказах свободно изменяют мир и стирают границу между людьми и животными. Ее главная работа для детей, «Медведь Панфамил» (1909), начинается остро: «Когда Панфамил убежал от своего хозяина, шестилетний Фомка сидел у него на плечах и визжал во все горло от радости. Вышло все совсем так, как он думал». Фомка превращается в медвежонка и живет свободной жизнью русского Маугли. «Омедведиться» Фомке не составляет никакого труда. Сила воображения изменяет мальчику только тогда, когда он пытается включить мир взрослых в свои фантазии. Попытка женить медведя на помещице Помидоре успеха не имела.

«Духовик» (1912) – своеобразный, ни на что не похожий рассказ. Духовик – это фантастический дух, который по ночам воплощается в овощах, а днем превращает детей в животных и наоборот. Прекрасная художница, Форш сама проиллюстрировала свой рассказ. Из-за доброты ко всему живому девочке Пумпе позволяется входить в царство животных («Пумпин сад», 1914). В «Хитрых зверях» (1912) животные пользуются тем, что между человеком и ними очень тонкое различие. Пока хозяин поместья в отъезде, хитрые звери поселяются в доме и, притворяясь генералом и его женой, обманывают даже старую служанку.

Мария Толмачева (1867 – 1942) начала писать для маленьких детей только в 1910-е годы. Книга «Как жила Тася» (1913) показывает глубокий интерес писательницы к внутреннему миру ребенка. Родители и дети вместе обсуждают нравственные вопросы. Но неубедительные диалоги снижают художественный уровень книги. Вторая книга Толмачевой, «Маленькие люди» (1914), была опубликована Поликсеной Соловьевой в библиотечке журнала «Тропинка». Дружба и встречи поверх социальных барьеров – сквозные темы книги. Понимание жизни других людей может переменить судьбу. «Мирные страницы» (1916) рассказывают о жизни детей из обеспеченных семей. Они играют и заботятся о домашних питомцах, празднуют Рождество и Пасху, ссорятся и мирятся, болеют и выздоравливают. Любимое чтение маленького Васи – журнал «Светлячок», свидетельство почтения Толмачевой к неутомимому ее коллеге Александру Федорову-Давыдову.

Среди новых детских писателей накануне революции Толмачева была одной из самых многообещающих, и в советские 1920-е она продолжала выпускать книги для детей. Одновременно она работала в различных детских учреждениях, главным образом дошкольных. К 1930-м годам ее имя полностью исчезает из литературы, и о последнем десятилетии ее жизни ничего не известно.

Сострадание к отверженным

Почти все мужчины-писатели начала ХХ века попробовали свои силы в области детской литературы, но лишь у немногих можно видеть настоящее понимание особенностей жанра. Адаптация произведения к уровню и вкусу ребенка чаще всего отсутствовала. Юмор, фантазия и захватывающие приключения были редкостью, зато защита слабых и отверженных осталась доминирующей темой.

Николай Позняков (1856 – 1910) прославился экслибрисом: «Эта книга украдена у Николая Познякова». В детских книгах его циничное недоверие к людям не проявляется. В его бесчисленных рождественских и пасхальных рассказах взрывы любви и сострадания стирают границы и делают людей ближе друг к другу. Значение этих христианских праздников велико, и Позняков заставляет читателей задуматься об их истинном смысле. В других рассказах, написанных в духе русского реализма, Позняков выделяет настоящих, но незамеченных героев среди детей и рабочих. Многие из этих историй подаются в виде воспоминаний.

Позняков был также неутомимым переводчиком поэзии, преимущественно эпических стихотворений с подобающей моралью. Он превратил очерк Брет Гарта How Santa Claus Came to Simpson’s Bar (1870) в трогательную поэму «Святой Николай» и включил в сборник, который сначала назывался «Почитать бы!» (1887), а потом – «От сердца к сердцу» (1897). Поэму печатали и отдельно. Тронутые тем, как бедный болезненный мальчик восторженно ждет Рождества, грубоватые калифорнийские рабочие пытаются воплотить в реальность рождественский дух любви. У Познякова есть также томик коротких рассказов «Детский праздник» (1884), спустя десятилетие появившийся под названием «На память деткам» (1894).

Главная детская книга Познякова – «Товарищи. Повесть из школьной жизни» (1896). Она написана по образцу книги «Школьные годы Тома Брауна» (1857) Томаса Хьюза, вышедшей в русском переводе Казимира Баранцевича в 1874 году. В повести Познякова десятилетний Боря страшится расставания с милым детством, но ему пора уезжать в петербургский пансион. Доброму и доверчивому мальчику из провинции трудно привыкать к новой жизни. Не все люди доброжелательны. В школе немало ленивых и бесчестных мальчиков, но есть и задиры, которые любят преследовать тех, кто отличается от других. Боря постепенно узнает жизнь, сталкивается с трагической смертью друзей и учителей, но у него появляются и близкие товарищи. В повести обсуждается разница между искренней заботой о других и бесчестным ябедничеством. Боря, который сам становится примерным учеником, всегда помнит отцовские слова: «А главное – люби людей, уважай их. Помни, что даже в дурном человеке тлеет искра Божия». Седьмое и последнее издание «Товарищей» появилось в Берлине в 1923 году как напоминание детям эмигрантов о навсегда утраченном мире.

В 1880-х годах Василия Авенариуса знали как автора познавательной литературы и сказок. Позже он попробовал себя в жанре беллетризованной биографии, рассказывая о молодости Пушкина и Гоголя. К концу века он принялся за исторические романы. В этих произведениях он хотел дать правдивую картину разных исторических периодов, где все основано на фактах, и одновременно развить динамичный и романтический сюжет. Задача не из самых легких, и иногда желание автора дать читателю как можно больше информации выливается в нудноватые отступления со сносками и цитированием подлинных документов. Историческим персонажам часто недостает психологической глубины.

Начал Авенариус с самого драматического периода русской истории – Смутного времени. «За царевича» (1890 – 1902) – объемная трилогия, состоящая из романов «Три венца», «Сын атамана» и «На Москву!». За образец взята «Капитанская дочка» Пушкина, но того же художественного уровня Авенариусу достичь не удалось. В первой части появляется Лжедмитрий, объявляя себя царевичем, который чудесным образом спасся от рук наемных убийц, подосланных Борисом Годуновым. Во второй части Лжедмитрий собирает войско при помощи запорожских казаков и Польши. В третьей части описаны поход на Москву, коронация Лжедмитрия, его краткое царствование и кровавый конец.

Лжедмитрий предстает перед читателем умным, но безрассудным человеком. Он сам не уверен в том, кто он такой, но, приняв на себя роль царевича, остается верен ей до конца. Его стремление к власти в первую очередь – жажда свободы. Однако истинный герой трилогии – Михайло Курбский, сподвижник Лжедмитрия. Описанный достаточно схематично, князь полон всевозможных добродетелей: он открытый человек и готов сражаться за того, кто, по его убеждению, является законным наследником престола. Его долг – уберечь Лжедмитрия от женщин, иезуитов и поляков, которые хотят использовать его в своих интересах. Поляки изображены распутными повесами, жестоко презирающими простой народ. Идет борьба между католицизмом и православием, и безжалостные закулисные махинации осуждаются в романе не меньше, чем борьба Лжедмитрия за власть.

Тема верности или мятежа в сложный исторический момент снова появляется в книге «Опальные» (1905). В царствование Алексея Михайловича боярин попадает в опалу; из-за критики Думы он выслан в свое поместье. Его дети присоединяются к казацкому бунту под предводительством Стеньки Разина. Авенариус старается как можно глубже разобраться в историческом фоне конфликта. Финальная сцена являет счастливый конец: царь прощает боярина, отец и сын воссоединяются.

Время исторического романа «Во львиной пасти» (1894) – основание Петербурга. В книге описываются приключения молодого дворянина, честного русского патриота, и его слуги, которых Петр Первый посылает тайно собрать информацию о шведской крепости Ниеншанц. Герой пойман шведами и обвинен в шпионаже, и его спасает только своевременная атака русских на крепость. Авенариус противопоставляет два типа людей – энергичных русских, обязанных всем самим себе, и погрязших в праздности и сословных предрассудках шведов. Его восхищение Петром не знает границ. Историческая миссия царя – победить шведов и расширить границы России. Это поворотный момент в истории, начало возрождения России. В эпилоге возникает новая столица, основанная на месте шведской крепости Ниеншанц.

Сюжет «Меньшого Потешного» (1891) основан на исторических документах о юности Петра Первого и его друзей. Меншиков предстает идеализированной фигурой, из продавца пирогов он становится советником царя. Это произведение было впоследствии включено в сборник «Васильки и колосья» (1895).

«Под немецким ярмом» (1907 – 1908) состоит из двух частей – «Бироновщина» и «Два регентства». Действие происходит в 1739 – 1741 годах, когда власть в России оказалась в руках выходцев из Германии и повсюду царили наушничество и шпионство. Эрнст Бирон, герцог Курляндский, – фаворит царицы Анны Иоанновны, но народ его ненавидит. Всего три недели угнетатель остается у власти. Юная героиня Лилли Врангель, о которой автор слишком часто забывает, становится свидетельницей интриг и заговоров в царском дворце. На фоне исторической драмы появляется Ломоносов, великий ученый. Конец книги счастливый: к власти после дворцового переворота 1741 года приходит Елизавета Петровна, и начинается период русского правления, свободного от иностранного влияния.

«Перед рассветом» (1899) – повесть о последних годах крепостного права, отчасти увиденных глазами молодого сына помещика. Семьи разлучают, крепостных продают, словно скотину. Мальчик читает «Записки охотника» Тургенева и «Хижину дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу, но важнее всего – влияние отца, который уважает человеческое достоинство своих крепостных. Для отца крестьяне и слуги – равные ему люди, а не просто собственность, другие же помещики считают, что существующий социальный строй являет собой Божью волю. Указ об освобождении 1861 года видится в романе важнейшим событием в тысячелетней русской истории, и Александр II, царь-освободитель, превозносится до небес.

В романе «Первый вылет: Путевой дневник институтки» (1902), первоначально опубликованном в «Роднике» под названием «В чужих краях» (1901), пятнадцатилетняя особа во время летних каникул уезжает вместе с братом из Петербурга, чтобы повидаться с матерью в немецком курортном городке Эмсе. Двое смышленых детей из семьи сенатора отличаются немалой наблюдательностью. Тем не менее, Авенариус старается не перегружать роман историческими и географическими фактами. Героиня на современном ей молодежном жаргоне описывает разнообразные встречи, походы в зоопарк и музеи, посещения дворцов. Дети проезжают Берлин и Вену, ненадолго попадают в Италию и Швейцарию. Все тут иное, только воробьи такие же, как в России. Вопрос национальных характеров тоже поднимается в книге Авенариуса. Видя эмоциональную встречу матери и дочери в Бад-Киссинге, немец замечает: «Das sind Russen!». На что девочка отвечает: «Да, да, господа немцы, мы люди с сердцем, но настолько еще натуральны, что не умеем сдерживать своих родственных чувств». В конце романа добавлена немотивированная сцена смерти близкого друга детей в Вене. Мысль об одинокой русской могилке в Австрии омрачает последние дни путешествия. На российской границе проводник поезда любезно спрашивает: «А что, барышня: в гостях хорошо, а дома лучше?» Читатель совершенно уверен в ответе девочки.

Сцены из детства самого писателя наполняют страницы «Листков из детских воспоминаний» (1888 – 1890). Роман написан с теплотой и юмором, безо всякой сентиментальности. Свободным языком Авенариус рассказывает о счастливых годах детства в семье и среди родных. Особое влияние на него оказал отец, священник, у которого он научился ценить чувство долга и честь.

Авенариус попробовал себя и в научной фантастике, тогда еще зарождавшемся жанре русской подростковой литературы. «Необыкновенная история о воскресшем помпейце» (1889), вышедшая в журнале «Романы и повести», первоначально написана для взрослых, но в 1903 году стала чтением для молодежи. Мумия, найденная в Помпеях, воскресает (между прочим, от запаха дешевого итальянского табака!) и старается приспособиться к жизни в современной Италии. Помпеец изумляется при виде технических новинок, но он критически относится к современной жизни с ее пропастью между богатыми и бедными. Столкновение двух миров дается скорее в виде серьезной лекции с некоторыми смешными ситуациями, чем приключенческой повести. Книга проиллюстрирована фотографиями.

После революции Авенариус создал «Пьесы для детей» и «Пьески для малюток», обе появились в печати в 1924 году. Драматические переложения классических рассказов и басен плохо вписывались в тогдашний исторический момент. В Советском Союзе Авенариуса никогда не признавали, и только после 1991 года его произведения пережили скромный ренессанс.

Константин Станюкович (1843 – 1903) уже был известным автором, когда в середине 1890-х годов Альмединген пригласил его печататься в журнале «Родник». Станюковича убедить было нетрудно, он давно собирался писать для детей. Выбор жанра – морская литература – также не представлялся проблемой. Станюкович родом из Севастополя, где его отец служил адмиралом русского флота. В шестнадцать лет, в 1860 году, молодой Станюкович отправился в морское путешествие вокруг света на корвете «Калевала» и вернулся в Россию только через три года с твердым намерением стать писателем.

Первая работа Станюковича для юного читателя, «Вокруг света на “Коршуне”» (1895 – 1896), появилась в журнале «Родник». Основываясь на собственном опыте, Станюкович рассказывает историю молодого моряка Ашанина, чей характер закаляют шторма, суровый капитан и грубоватая команда. Не придумывая какие-то необычайные приключения, Станюкович просто рассказывает о повседневной жизни военного корабля. В отдельной главе, слабо связанной с остальным романом, Ашанин послан в Сайгон, чтобы написать отчет о французском покорении Кохинхины. Описание чужих земель, как и во всех книгах Станюковича, снабжено точными этнографическими деталями.

Свобода, равенство и человеческое достоинство – ключевые понятия для Станюковича. Его любимым десятилетием были 1860-е годы, когда российский император освободил крестьян и выступил против телесных наказаний в армии и на флоте. Среди морских рассказов, которые Станюкович опубликовал в детских журналах, особенно интересны «Матросик» (1898) – исследование героизма и самопожертвования и «Максимка» (1896), где команда русского военного парусника спасает африканского мальчика, попавшего в рабство на американском корабле. Максимка, как его теперь называют, решает остаться с русскими, даже становится православным, так как в первый раз в жизни с ним обращаются как с равным. В России уже больше не было рабства, но оно еще существовало в Америке. «Нянька» (1985) – трогательная история дружбы мальчика, сына капитана, и его «няньки», матроса с изуродованными пальцами. Идеализированный человек из народа и добросердечный мальчик противопоставлены окружению, полному предрассудков. Критик Николай Чехов называл «Няньку» одним из лучших произведений русской детской литературы.

Сходный пафос преобладает и в главном труде Станюковича для молодых – толстом романе «Похождения одного матроса» (1899 – 1900). Это попытка дать читателям русскую версию популярных приключенческих книг таких иностранных авторов, как Буссенар и Жаколио. В 1860-х годах юный русский моряк сходит на берег в Сан-Франциско. Так начинаются его приключения – поездка в дилижансе через весь американский континент и морской поход в Австралию. Он попадает в вихрь событий Гражданской войны в Америке, где присоединяется к северянам. Герой безгранично добр, он верит в человечество и в силу прощения. Такой «князь Мышкин» выглядит в глазах американцев простофилей, но, как и герой Достоевского, он преображает жизнь тех, с кем его сталкивает судьба. Книга сурово критикует американские идеалы и американский образ жизни – расизм, безжалостную погоню за прибылью и презрение к беднякам. Душа забыта, жалуется русский герой, для которого важнее оставаться человеком, чем наживать богатство. Станюкович отчасти опирается на произведения британского историка и путешественника Уолтера Хепуорта Диксона, которые сразу же переводились на русский в 1860-х и 1870-х годах. А некоторые шарлатаны, жулики, пьяницы и грабители напоминают персонажей «Приключений Гекльберри Финна» Марка Твена. В конце концов молодой русский предпочитает возвратиться в Петербург, вместо того чтобы остаться в Америке.

Ребенком Станюкович был свидетелем и даже участником Крымской войны. В своем последнем, неоконченном романе «Севастопольский мальчик» (1902) он вернулся к драматическим событиям того времени, которые тут описаны с точки зрения ребенка. Опираясь на документы и собственные воспоминания, Станюкович создал роман широкого эпического охвата с персонажами от генералов до одиннадцатилетнего Маркушки. Потеряв семью и друзей во время военных событий, мальчик приобретает пацифистские взгляды («A зачем это люди убивают друг друга… Зачем!»), но поневоле вовлекается в борьбу против французских и английских захватчиков. При этом Маркушка постепенно понимает, что вражеская армия тоже состоит из страдающих людей, которых их монархи заставили принимать участие в кровопролитных битвах.

В книгах Станюковича главными героями всегда являются дети и молодые люди, но автору в первую очередь интересны взаимоотношения между взрослыми и детьми. Ответственность перед читателем сильна. Хотя Станюкович поначалу писал для взрослых, ему удалось создать лучшие произведения детской литературы этого периода. Благодаря множеству запоминающихся, убедительных портретов и сильному гуманистическому пафосу Станюкович стал одним из самых признанных и уважаемых писателей на рубеже веков.

В трилогии «Детство Тёмы» (1892), «Гимназисты» (1893) и «Студенты» (1895) Николай Гарин-Михайловский (1852 – 1906) описал духовное становление мальчика из офицерской семьи. Психологические портреты главных персонажей важны, но Гарин-Михайловский умел талантливо изображать и социальные типы. Строгое воспитание Тёмы дома и в школе приводит к попыткам бунта. К сожалению, в трилогии недостает связности сюжетной линии, драматизма и юмора. В Советском Союзе глава из «Детства Тёмы» публиковалась отдельно под названием «Тёма и Жучка». Рассказ о том, как Тёма спасает любимую собаку из глубокого колодца, пользовался большим успехом.

В отличие от трилогии, непонятное молчание окружает «Сказки для детей» (1909) Гарина-Михайловского. Весьма своеобразная и увлекательная книга не заслуживала полного забвения после лишь одного издания. Гарин-Михайловский, в традиции Николая Вагнера, не боялся оригинальных сюжетов, нелогичных на первый взгляд поворотов и трагических развязок. Великая и верная любовь подчас ведет к смерти, а спасение от жестокости и оскорблений возможно только в потустороннем мире. Мечта о всеобщем счастье на этом свете сильна, как, например, в «Книжке счастья». Бесстрашные поиски истины приводят юного упрямца в «Черном принце-капризуке» в царство принцессы Правды. В конце концов злого волшебника, который сторожит вход в утопию полной правдивости, побеждают без особых трудностей: «Он от старости делался все меньше и меньше и сделался таким маленьким, наконец, что его проглотила одна маленькая рыбка и даже не заметила».

«История одной девочки» начинается со схожей гротескной ситуации: «Когда раз все дети сидели за столом и ужинали, вдруг в открытую дверь просунулась громадная рука и схватила одну девочку. Девочка только сверкнула ножками и исчезла из комнаты вместе с страшной рукой». Рука принадлежит великану, который вмешивается в жизнь людей просто для смеха. Швырнув девочку куда-то далеко, он исчезает из сказки. После множества опасностей и пародийных поворотов сюжета история неожиданно заканчивается свадьбой главной героини с принцем.

Как и их предшественники, русские реалисты нового поколения предпочитали изображать детей из самых бедных слоев общества, часто брошенных на произвол судьбы – жертв жестокого обращения, физического и психологического. Такая же тенденция в рассказах о животных. Пессимистические ноты преобладают в произведениях Леонида Андреева (1871 – 1919) и Александра Серафимовича (1863 – 1949) о безрадостной жизни угнетаемых детей. Рассказы Андреева о разбитых надеждах и разрушенных планах, такие как «Ангелочек», «Петька на даче» и «Кусака», мрачны, кто бы в них ни описывался, дети или животные. После короткого момента счастья всегда приходят одиночество и горе. Первоначально предназначавшиеся для взрослых, эти рассказы в советское время вошли в круг чтения детей.

Цикл коротких рассказов Андреева «Сказочки не совсем для детей» (1911) соответствует своему названию. Пародии на нравоучительные истории, с неожиданной моралью в конце вряд ли находили много читателей среди юных. В цикл входит и единственное произведение Андреева, изначально предназначенное детям, – «Храбрый волк» (1909). Это странная сюрреалистическая сказка о волке, который из-за своего нахальства теряет хвост – его отрезает полицейский. Заботливые, но глуповатые доктора пытаются заменить потерянный хвост горячим утюгом, самоваром или комодом. Идеальным решением оказывается зонтик, но в результате зверя во время бури уносит в облака. Все это происходит на глазах жены и детей, и авторитет главы семьи непоправимо принижается. Корней Чуковский подчеркивал оригинальность сказки Андреева, но других критиков она оставила в недоумении.

В краткий период между русской революцией 1905 года и Первой мировой войной Александр Серафимович часто публиковался в детских журналах. Некоторые из его рассказов вошли в сборник «Детские рассказы» (1907), позднее переизданный под названием «Простая жизнь» (1911) с иллюстрациями выдающегося художника Бориса Кустодиева. Серафимович – настоящий писатель-реалист, в его произведениях главное – социальные темы. В таких рассказах, как «Маленький шахтер» (1895), «Никита» (1906), «Праздник» (1907, позже переименованный в «Маленького парикмахера») и «Мишка-упырь» (1909), он изображает жизнь детей, по большей части сирот, которые растут в ужасающих условиях. С раннего возраста они загружены тяжелой работой, за которую им достаются только издевки да колотушки. Это мир эксплуатации и насилия, голода и безработицы. Часто дело происходит в шахте, на железной дороге или в рыбачьем поселке. Бедный крестьянский мальчик Гаврилка в «Змеиной луже» (1914) – один из редких героев Серафимовича, которому удается выбиться в люди. Почти чудом его талант помогает мальчику стать художником.

Плохо зная свою аудиторию, Серафимович часто пускался в слишком длинные описания внешних обстоятельств или поэтические отступления. Слабые эпические сюжетные линии он старался возместить драматическими перипетиями наподобие страшных бурь или ночных приключений в чаще леса, как, например, в рассказах «В бурю» (1903), «В лесу» (1908), впоследствии получивший название «Лесная жизнь», и «Маленький паромщик» (1916), позднее названный «Воробьиная ночь». Как и многие другие писатели-мужчины, Серафимович ставил своей целью открыть читателю глаза на природу классового общества. В «Сереже» (1907) мальчик из обеспеченной семьи не хочет посещать школу; ему по вкусу «настоящая жизнь», как в книжках Жюль Верна и Майн Рида. Столкнувшись с бездомными детьми и социальными изгоями, он видит изнанку русской жизни. Есть две России. В одном из своих лучших рассказов, «Три друга» (1914), Серафимович с редкой для себя нежностью изображает Ванятку, неразлучного с двумя товарищами, зайчонком и щенком, и, несмотря на юный возраст, мечтающего о школе.

Нельзя отрицать важности тем Серафимовича, но, как мудро замечает Николай Чехов, «было бы ужасно, если бы детская литература давала своим читателям такой материал в большом количестве». Неудивительно, что после революции Серафимович стал идеальным советским писателем, встав на сторону большевиков сразу же после Октябрьской революции. К детской литературе он больше не обращался, но его ранние рассказы часто публиковались в качестве примера несчастной жизни детей в дореволюционной России.

Николай Телешов (1867 – 1957) хотел показать, что его бездомные герои, «Божьи дети», для которых жизнь – тяжкое бремя, иногда могли встречать понимание и доброту. Цикл из трех рассказов повествует о судьбе крестьянских детей, чьи семьи едут в Сибирь в поисках лучшей доли. Семка в рассказе «Домой» (1898) теряет родителей по дороге на восток. Забытый и заброшенный, мальчик живет среди людей, которым он совершенно безразличен. Единственный друг, вместе с которым он пытается пробраться обратно в «Расею», оказался беглым кандальником. Когда его товарища арестовывают, Семка опять остается один в холодном, безразличном мире. В «Елке Митрича» (1901) сторож устраивает для восьми сирот елку со свечками, колбасой и сластями, с танцами и пением. Наградой Митричу становятся радостные лица всегда угрюмых детей. Старый пес в рассказе «Все проходит» (1909) оглядывается на немногие счастливые моменты своей жизни и пытается представить ее в более радужном свете.

Подобные произведения помещали Телешова в разряд завзятых реалистов. Он свято следовал совету Дмитрия Тихомирова, редактора «Детского чтения», объяснявшего ему, как писать книги для детей: «Прежде всего (…) надо забыть, что пишешь для детей, и не подделываться под детского писателя. Чем проще, тем лучше».

Однако дольше в литературе прожило другое сочинение Телешова. В изумительной сказке «Белая цапля» (1900) принцессе Изольде придется поплатиться за свое тщеславие. Она велела убить редкую белую цаплю, чтобы белоснежный хохолок украсил ее свадебный убор. Из-за прихоти избалованной принцессы погибает целый вид редких птиц. Ее отец мудро замечает: «Настоящее счастье только и есть в милосердии, а если мы будем жестоки, то и нам самим изменит наше счастье». Во сне Изольду укоряют две уцелевшие цапли, и она, раскаиваясь, решает посвятить себя делам милосердия. Кровавое царство смерти отступает перед мечтой о всеобщем счастье.

«В недрах земли» (1899) Александра Куприна (1870 – 1938) восхваляет смелость и верность двенадцатилетнего горняка. Мальчику неуютно в шахте и в бараках, где живут горняки, но когда в шахте случается обвал, он превозмогает страх и спасает жизнь взрослому. Грубая атмосфера вокруг не убила в нем человеческие чувства, и у читателя остается надежда на лучшее будущее. Темой трогательных и драматических рассказов «Белый пудель» (1904) и «Слон» (1907) являются взаимообогащающие отношения между детьми и животными. Несмотря на нищету, Сережа ни за какие деньги не согласен расстаться с лучшим другом – белым пуделем, а к маленькой Наде возвращается воля к жизни, когда ее несбыточная мечта оборачивается действительностью и она знакомится со слоном.

Книга «Детские рассказы» (1908), обложку к которой, между прочим, сделал Иван Билибин, включала много новых детских рассказов, которые, однако, только демонстрировали слабости Куприна в качестве детского писателя. Львы, слоны и собаки описываются лишь потому, что детям всегда нравится читать о животных («В зверинце», «Лолли», «Собачье счастье»). Цветок, который расцветает только раз в столетье, является приметой того, что красота иногда скрывается за скромным на первый взгляд внешним видом («Столетник»). В «Чудесном докторе» Куприн преклоняется перед священным образом знаменитого врача Николая Пирогова, который бесплатно лечил бедняков.

Для второго издания 1914 года Куприн написал рассказ «Бедный принц» – грустную историю о мальчике Дане из аристократической семьи. Его опекают и балуют, пока он не решается убежать из дома. Он поет колядки на улице в канун Рождества с бедными ребятишками, но его скоро запирают обратно в домашнюю клетку. Только отец Дани понимает, что мальчика так воспитывать нельзя, что это ему не на пользу, но домашний матриархат оказывается слишком сильным.

В эмиграции Куприн написал «Сапсан» (1921) – монолог собаки. Пес не боится таких сложных вопросов, как жизнь и смерть, но ему важнее всего обдумать свои отношения с Хозяином, его дочерью, которую пес называет Маленькой, и кошкой Катей.

Алексей Свирский (1865 – 1942; настоящее имя Шимон-Довид Вигдорос) родился в бедной еврейской семье. Потеряв родителей, он бродяжничал по всей России, жил среди нищих и рабочих, попадал в тюрьму. Он научился писать только в двадцать три года, а на рубеже веков стал известным детским писателем. Используя собственный опыт, Свирский писал о «детях улицы». Его главное произведение – роман «Рыжик» (1901 – 1902) о скитаниях сироты, подмастерья сапожника. В одиннадцать лет герой отправляется в бесконечное путешествие по России: в Москву, Петербург, Киев и Одессу. Приключения и события, которые описываются с точки зрения бродяги, и красочные сцены из жизни ночлежек, воровских «школ», нищих и паломников вызвали заслуженный интерес у читателя. Свирский не идеализировал жизнь на дне общества, наоборот, он показывал, как такое существование разрушительно сказывается на людях. Рыжик, однако, не поддается искушениям и остается хозяином своей жизни. Жулик и фокусник, который сыграет роковую роль в жизни мальчика, на смертном одре дает ему хороший совет: «Не надо так жить. Пойми, мы около жизни ходили, а в середине ее не были… Трудись… Будь полезен другим… Вот счастье… Шататься не надо…» В конце концов Рыжик находит свое место в жизни, в рабочем коллективе.

В письме к редактору «Родника» в 1910 году Иван Шмелев (1873 – 1950) определял свое отношение к детской литературе: «Ободрять должен журнал, звать к свету, звать к бодрости, к сознанию ценности своей личности, к вере, что и в простых сердцах, и в бедных людях заложены великие возможности». Собственные рассказы Шмелева излучают то же уважение к простым людям, к самоучкам, которые в иерархическом классовом обществе чаще всего оказываются неудачниками. В рассказе «В новую жизнь» (1907) Сеня, бедный крестьянский мальчик, должен пройти немало испытаний, прежде чем стать уважаемым ученым, готовым трудиться на благо народа.

Рассказ «Служители правды», опубликованный в «Юной России» в 1906 году, посвящен одному из самых тяжелых моментов тогдашней российской действительности – погромам. Бессмысленная жестокость по отношению к евреям показана с точки зрения мальчика. В рассказах «Светлая страничка» (1908), «На морском берегу» (1910), «Рваный барин» (1910) и «Солдат Кузьма» (1915) Шмелев со сладкой грустью и ностальгией пишет о встречах, дружбе, разлуках. Дети и взрослые из разных социальных слоев встречаются, и духовные ценности взрослого мира подвергаются испытаниям под пристальным взглядом ребенка. Шмелев устанавливал дистанцию между собой и героями, утверждая, что эти истории – «воспоминания приятеля» или произошли много лет тому назад. Его рассказы о животных, например «К солнцу» (1907), «Мэри» (1907), «Последний выстрел» (1908) и «Мой Марс» (1910), подчеркивают ответственность человека перед живой природой.

С 1906 и вплоть до революции Шмелев часто публиковался в «Юной России». Свой самый первый текст он послал Тихомирову в «Детское чтение», будучи еще учеником пятого класса. Рассказ не взяли, но похвалили, и Шмелев вернулся к нему годы спустя, поместив в «Юной России» под названием «Однажды ночью» (1912). Некоторые рассказы были напечатаны в сборниках «К светлой цели» (1910) и «Они и мы» (1910). Как детский писатель, Шмелев оставался в первую очередь реалистом, и его попытки писать сказки справедливо остались незамеченными.

Рассказы, составившие «Мою книгу» (1909) Евгения Чирикова (1864 – 1932), описывают сцены из жизни детей и их домашних питомцев. Чириков умело изображает психологические нюансы и внутренние конфликты. В самом популярном рассказе, «Коля и Колька», школьник возвращается домой на рождественские каникулы из школы-интерната – это радостный момент для мальчика и его родителей. Писательским дебютом Чирикова был рассказ «Рыжий» (1886). Перечитав мелодраматическую историю с критикой «сытых», автор сам не мог удержаться от слез: восьмилетний побирушка умирает от болезни и голода в холодном подвале, и некому о нем заплакать, кроме верного пса. Другой пес, повествователь в рассказе «Моя жизнь», забыт и брошен хозяевами, он ностальгически вспоминает «милую, беспечную юность». Сравнение с человеческой жизнью придает глубину собачьему рассказу. Не может не трогать читателей и рассказ «Хаврюша», где поросенок, в котором мальчик видит любимого товарища по играм, оказывается на блюде на столе.

В 1909 году вышла книга Чирикова «В царстве сказок». Герой-ребенок мечтает о царстве сказок – том самом, о котором говорится: «В некотором царстве, в некотором государстве». После множества приключений и встреч с добрыми и злыми волшебными персонажами, отчасти взятыми из русского фольклора, он добирается до цели. Когда ребенок возвращается домой, его никто не узнает, но, к счастью, оказывается, что все путешествие ему приснилось. Критик Николай Саввин, не нашедший в книге ни очарования, ни поэзии, заклеймил ее как полную неудачу. Но Саввин не заметил редкий дар Чирикова вновь переживать мысли и фантазии из собственного детства.

Иван Наживин (1874 – 1940), последователь и друг Льва Толстого, публиковался в основном в тихомировской «Библиотеке для семьи и школы». Его «Крестьянские дети» (1911 – 1915) описывают сцены из сельской жизни, встречи с природой, игры, охоту за сокровищами и школьные уроки, доброго и обожаемого учениками учителя. В произведениях Наживина царят добрые чувства и вера в любовь и милосердие. Такое отношения к жизни и в «Мирушкиных рассказах» (1911), посвященных памяти любимой дочери. Однако в его достаточно слабых произведениях взрослый рассказчик часто дистанцируется от героев-детей, а сюжеты скудны и банальны.

Эмигрировав в Бельгию, Наживин продолжал иногда писать для детей. «Зеленя: Детские рассказы из школьной жизни» (1922) повествуют о девятилетнем Ване, попавшем в новую московскую школу. Он чувствует влечение к миру культуры и хочет стать писателем. В школе тайно читают марксистские книги, но автор четко разъясняет собственную позицию: любовь к России сильнее соблазнительной подпольной литературы.

Иоасаф Любич-Кошуров (1872 – 1937), выходец из бедной еврейской среды, начал печататься в детских журналах в начале столетия. Детский журнал, который он создал, прекратил свое существование сразу же после первого номера. Его сентиментальные рассказы о бедных людях – «Душа живая» (1901) и «Канарейка» (1901) – всегда кончаются хорошо, нравственные дилеммы разрешаются, герои осознают свою вину и раскаиваются. Многие его рассказы о животных сочетают правдивую информацию с вымыслом и эксцентричным юмором. Повествование часто ведется от лица самих зверей. «Дракон» (1903) записан со слов ящерицы, а «В царстве пчел и муравьев» (1902) мы встречаем муравьиного писателя, этакого Майн Рида муравейника. Его роман об африканских муравьях является частью книги Любича-Кошурова, – довольно оригинальный литературный прием того времени. «Дядя Вак» (1901) – лягушка, пойманная мальчиком и попавшая на выставку животных.

Практически в каждом из детских журналов начала века можно было обнаружить имя Евгения Шведера (1879 – 1946). В 1910-х годах его книги появлялись одна за другой: «На заре» (1910), «Гимназистки» (1913), «Робинзон и другие рассказы» (1913), «Беглецы» (1914), «Среди школяров» (191[?]), «Гимназистки на каникулах» (1915) и так далее. Многое, по-видимому, взято из «милого, невозвратимого детства» автора. Описывается жизнь школьников на каникулах в деревне, мальчики наслаждаются летней свободой, но часто попадают в переделки. Они читали Майн Рида и ищут приключений, но на самом деле сталкиваются с реальной жизнью во время охоты и рыбалки, при встрече с крестьянами за работой.

Шведер писал басни, где цветы, птички и звери осуждают человеческие слабости. Другой его страстью были биографии великих людей. Шведер родом из Пскова, и хорошее знание им пушкинской усадьбы Михайловское, расположенной неподалеку от города, чувствуется в его детской книге о Пушкине. Он продолжал писать и после 1917 года, публиковался в советском журнале «Мурзилка» до начала 1930-х годов. В 1945 году, к концу войны, Шведер был арестован по обвинению в участии в профашистском журнале в Днепропетровске во время оккупации. Предположительно, он умер через год в тюремной больнице.

Иван Митропольский (1872 – после 1917) печатался во многих журналах – «Детское чтение», «Игрушечка», «Путеводный огонек», – но выпускал и книги: «Из жизни: Рассказы для детей» (1899) – о деревенской жизни, бедности и болезнях, «На плотах» (1903) – о тяжелой жизни плотогонов. В сборнике «Из волжских рассказов» (1904) Митропольский писал о приключениях двух мальчиков на пароходе, плывущем по Волге.

Рассказ «Вода» появился в «Книге рассказов и стихотворений» (1902) – антологии участников литературного кружка «Среда». Там были произведения таких известных писателей, как Андреев, Бунин, Горький и Куприн, но именно рассказ Митропольского удостоился похвал критиков. В нестерпимую жару во время Русско-турецкой войны драка за воду заставляет забыть о мальчике, любимце всего русского полка. Рассказчик сам себя называет «Каином», убийцей, и корит за эгоизм, приведший к смерти «брата». В рассказах о Русско-японской войне, в которой Митропольский сам участвовал, сильно пацифистское настроение. В «Детях лейтенанта» (1905) русский мальчик видит, что его японских друзей в Порт-Артуре теперь зовут врагами. Ему приходится вместе с семьей бежать обратно в Москву. Младший брат прямо спрашивает: «Зачем люди воюют?» – и мечтает, чтобы война поскорее кончилась.

Антон Чехов (1860 – 1904) на детскую литературу смотрел сверху вниз. По его мнению, не надо писать специально для детей, надо только выбирать подходящие книги из взрослой литературы. В письме от 1900 года он признавался: «…так называемой детской литературы не люблю и не признаю. Детям надо давать только то, что годится и для взрослых». В пример Чехов приводил Гоголя, путевые заметки Гончарова «Фрегат Паллада», сказки Андерсена, книги, которые в любом возрасте читаются с одинаковым удовольствием.

Из собственного творчества Чехов выбрал два рассказа, по его мнению, подходящие для детей – «Каштанка» (1887) и «Белолобый» (1895). Первый из них – из жизни собаки, чьи мечты приходят в столкновение с жестокой реальностью. Люди меняются в своем отношении к животным, но собака остается верна навеки. Во втором рассказе, опубликованном в «Детском чтении», встречаются волчица и щенок, и на краткое мгновение два мира соприкасаются. В обоих рассказах Чехов использует прием очеловечивания животных, но изысканный стиль, сложные чувства и неопределенность концовок неизбежно затрудняли их восприятие детьми.

Александр Федоров-Давыдов (1873 – 1936) – необычайно плодовитый детский писатель. Он опубликовал 125 собственных книг и редактировал немало журналов, где по большей части преобладали его произведения. Печатался он и в других журналах, например в «Детском чтении». Кроме того, он использовал ряд псевдонимов, например Тяп-Ляп, А. Федэ и Ткач-Основа (имя, заимствованное из шекспировского «Сна в летнюю ночь»).

Федоров-Давыдов происходил из семьи учителя. Выбор аудитории для него не представлялся проблемой: «Естественное, природное стремление ко всему светлому и молодому неотразимо влекло меня к детской литературе, которой я предался всецельно». Он писал во всех возможных жанрах, в основном для маленьких детей: сказки, рождественские рассказы, легенды, рассказы о животных, реалистические рассказы, пьесы и стихи. Кроме того, он переводил сказки братьев Гримм и Ханса Кристиана Андерсена и пересказывал русские народные сказки. Он составил множество книг для чтения и альманахов и даже сочинил свою версию ершовского «Конька-Горбунка» (1909).

Мир детей и зверей, не столько настоящих, сколько басенных, дорог писателю. Он знает, как говорить с детьми, в его рассказах присутствуют и веселый юмор, и неожиданные повороты сюжета. Маленькие книжки, написанные простым и понятным языком, легко читаются. Истина и справедливость, дружба и доброта непременно побеждают.

У Федорова-Давыдова всегда хватало читателей, но для того, чтобы стать по-настоящему великим автором, ему недоставало оригинальности.

Первая же детская книжка Федорова-Давыдова «Зимние сумерки» (1895) выдержала целых одиннадцать изданий. В ней уже присутствуют многие темы, мотивы и литературные приемы, которые типичны для его зрелого творчества. Сказки в духе Андерсена и реалистические рассказы учат детей: важно трудиться на благо других, помогать бедным и исполнять свой долг. Воры раскаиваются, а угнетатели и угнетенные обнимаются, когда пропасть между людьми в классовом обществе преодолевается во время приступов любви и сострадания.

В сказках Федорова-Давыдова героями выступают бельчата, зайчата, лисята, волчата, гусята, щенки, котята, птички. В большинстве из них животные сами рассказывают о своих приключениях. В литературном мире Федорова-Давыдова все оживает – куклы, игрушки и даже швейная иголка; мельничный жернов и еловая шишка умеют говорить. Вместе все эти «живые существа» проявляют чудеса помощи и понимания. Кот, герой «Кота-Баюна» (1901), рассказывает сказки маленькой Наташе. В этих сказках про доброту и взаимопомощь чувствуется влияние Андерсена. Куклы приходят на помощь беднякам, и ворчливый одинокий филин охраняет птенчиков в гнезде синички, защищая их от вороны.

В других сказках происходят душевные встречи стариков и детей. В «Ловком башмачнике» (1901) домовой помогает Хансу, трудолюбивому доброму подмастерью сапожника, выполнить заказ вовремя. Сам Ханс при этом умудряется примирить давних врагов.

Прообразом книги «Слон-Робинзон: Приключения знаменитого слона Джумбо и его товарища Вторника на необитаемом острове» (1908) является «Робинзон Крузо». В абсурдной сказке «Самая большая ложка» (1903) ленивый обжора Жихарко исправляется, только когда Баба-яга отбирает его огромную ложку. В «Дневнике попугая Коко» (1908) мудрая птица рассказывает историю своей жизни, начиная с того, как ее привез из Африки русский моряк. Рассказ попугая богат событиями, опасные моменты перемежаются периодами мирной жизни.

Популярная стихотворная сказка Федорова-Давыдова «Проказник Пип» (1899) посвящена приключениям маленького мышонка. Юмористические истории основаны на «мышиных летописях». Чего только не происходит с Пипом, но он никогда не сдается. Иллюстрировал эту книжку Николай Бартрам, в советское время директор первого русского музея игрушки; причем утверждалось, что картинки выполнены по указаниям четырех мышей и одной крысы. В томик включена карта местности, где живет Пип. Ничего подобного в русской детской литературе до этого не было.

Книга «Приключения чижика» (1912) вводит читателя в мир птиц. Главный герой Фифинка попадает в дурную компанию и оказывается в клетке. Пока не потеряешь свободы, ее не ценишь. Но настоящий героизм – это сострадание к врагу. Фифинка показывает хороший пример, спасая ненавистную кошку. В книжках Федорова-Давыдова доброте и дружелюбию зверушек нет предела. В сказке «Больная птичка» (1912) две мышки всю зиму заботятся о раненой ласточке. Со слезами на глазах они провожают ее весной – теперь она встретится с другими ласточками.

Наиболее интересная книга Федорова-Давыдова – «Адъютант без мясца. Его радости, страдания и приключения» (1902), позднее названная «Жил-был мальчик». Эти «картинки прошлого» чем-то похожи на толстовское «Детство». Маленький Шура рассказывает историю жизни в богатом поместье, описывает взрослых, отсутствующего отца, противных учителей, любящего дедушку. Ему дорога деревенская свобода, и он три дня подряд плачет, когда вынужден переехать в Москву. Этот переезд к тому же означает конец детства и начало отрочества.

«Кукольный бунт» (1909) – рождественская сказка о взаимоотношениях между двумя детьми и их рождественскими подарками, игрушками, с которыми они плохо обращаются. В одну прекрасную ночь дети призваны к ответу за все, что сделали со своими игрушками. Мятежные игрушки отказываются подчиняться и захватывают власть. Роли поменялись: дети превращаются в куклу и деревянного солдатика и получают по заслугам от своих игрушек. В подзаголовке сказано, что эта история записана автором под диктовку куклы Мими, а рисунки исполнены господами Пером и Карандашом под наблюдением Шершавой кисточки.

Один из немногих профессиональных детских писателей-мужчин предреволюционного периода, Федоров-Давыдов сумел остаться в детской литературе и после 1917 года. Он сотрудничал с советским журналом «Мурзилка» и опубликовал в 1920-х годах около сорока книжек тиражами в 15 000 и даже в 25 000 экземпляров. Книжка-картинка в стихах «Проказы Пуса-Карапуза» повествует о тяжелой жизни котенка – вероятно, не единственного живого существа, которому в то время жилось плохо.

Имя Алексея Ремизова (1877 – 1957) обычно не связывается с детской литературой, но редкие работы его в этой области выявляют необыкновенный талант и прекрасное понимание особенностей жанра. Единственная детская книжка Ремизова «Морщинка» (1907) – это рассказ о животных с цветными иллюстрациями Мстислава Добужинского. Мышке Морщинке дома не сидится, когда ее тетушка отправляется раздобыть съестного. Морщинка с тетушкой задумывают опасную экспедицию за «сокровищами» к легендарному Забругальскому замку, ломящемуся от деликатесов. Ремизов ведет повествование с точки зрения маленького зверька, и все происходящее находит новое, мифическое объяснение. Мистическое и юмористическое свободно соседствуют друг с другом; нравоучение же совершенно отсутствует: две искательницы приключений возвращаются невредимыми домой после налета на полный вкусностей погреб.

Рассказ «Пасха» (1910) преисполнен истинных христианских чувств. Оля любит все, что связано с Пасхой. В рассказе «Богомолье» (1906) религиозность не столь серьезна. Петька отправляется с бабушкой в ближайший монастырь. Он решает стать монахом, потому что тогда никто не сможет ему запретить лазать на колокольню.

Главная идея рассказика «Пальцы» (1909) сюрреалистически странная: пять непослушных пальцев наедаются сластями без разрешения матери. В другом рассказе, «Ребятишкам на елку» (1914), позднее выходившем под названием «Снежок», поражает неожиданное несоответствие между текстом, выявляющим изумительный каллиграфический талант Ремизова, и рисунками автора. Странные фантастические создания придуманы просто для того, чтобы развлечь читателя. Беспечная атмосфера царит и в стихотворении «У лисы бал» (1907), в котором осел, козел, олень и лев «переходят ров и вал», чтобы попасть на бал к лисе. Ритмически и фонетически животная компания составляет целый оркестр. Считается, что Ремизова вдохновляли деревянные народные игрушки из коллекции Добужинского.

Одним из любимых жанров Ремизова были народные сказки, но только немногие из его фольклорных стилизаций и пересказов были предназначены для детей. Исключение составляет «Сказка о медведе, трех сестрах и Зайчике Иваныче» (1906), опубликованная в журнале «Тропинка». Сестры одна за другой выходят замуж за медведя. Нарушение запрета мохнатого супруга ведет к трагическим результатам, но самой умной младшей сестре с помощью Зайчика Иваныча удается воскресить старших и избавиться от дикого зверя. «Товарищи» (1917) из детского сборника «Творчество» тоже напоминают русскую народную сказку, но легкость тона – от самого Ремизова. Главному герою по имени Веселый и его товарищам, волку и медведю, нравится шутки шутить и пугать прохожих, особенно злую Бабу-ягу; это их любимое занятие. Борис Зворыкин, художник, который вскоре эмигрировал, создал прекрасные иллюстрации к сказке.

Очень оригинально воспринимается книга О.Л. д’Ора (1879 – 1942) «Чернильные человечки: Приключения мистера Клякса и его восьми товарищей» (1908), опубликованная «Товариществом М.О. Вольф». Это веселая сказка о путешествиях малышей, живущих в чернильницах. Они верно служат школьникам весь день, но когда школа закрывается, начинают жить своей жизнью. Люди даже не подозревают об их существовании. Они отправляются в путешествие за город, чтобы посмотреть мир, поговорить с цветами, полетать на стрекозах и побывать в птичьих гнездах. Все восемь, включая самого маленького Запятайку, не похожи друг на друга. У сказки нет нравственного урока, кроме идеи, что все вокруг живое и одушевленное. Книжка эта была превосходно издана, с цветными иллюстрациями и простым текстом. Настоящее имя автора – Иосиф Оршер; он был хорошо известным сатириком и фельетонистом, но, к сожалению, к детской литературе больше не вернулся.

Новая поэзия

К концу XIX столетия поэзия составляла незаменимую часть детской литературы. Ни один журнал не выходил без стихов, написанных для детей. Многие поэты писали преимущественно для детей, и даже ведущие поэты Серебряного века интересовались этим жанром. Такие реалисты, как Иван Бунин и Иван Белоусов, продолжали традицию Дрожжина, описывая времена года и идиллические русские пейзажи. Символистов увлекали внутренний мир ребенка и его близость к другой, скрытой реальности. Многие годы их издание «Тропинка» было одним из ведущих русских журналов для детей. Саша Черный и Мария Моравская, оба впоследствии оказавшиеся в эмиграции, по-новому – уважительно – относились к детям, их фантазиям и играм. Константин Льдов, переводчик хулиганских комиксов немецкого писателя Вильгельма Буша, был автором веселых стихотворений, которые тоже пришлись по вкусу читателям.

В сборнике «Новые поэты» (1907), предназначенном для детей, модернисты соседствовали с традиционалистами. Среди участников – Иван Бунин, Константин Бальмонт, Галина Галина, Андрей Белый, Вячеслав Иванов, Дмитрий Мережковский и Владимир Соловьев. Критики не без оснований сомневались, смогут ли дети оценить утонченные, философские стихи. Через пять лет была предпринята сходная попытка – стихи самых лучших современных поэтов были собраны в книге «Утренняя звезда: Сборник стихов для отрочества» (1912). Список имен впечатляет: Бальмонт, Мережковский, Соловьев, Белый, Бунин, Сологуб, Александр Блок, Вячеслав Иванов, Валерий Брюсов, Зинаида Гиппиус, Поликсена Соловьева, Сергей Городецкий, Николай Гумилев, – но тем не менее опять возникает вопрос: понравилась ли эта поэзия тем, кому она адресована?

В 1890-е годы Иван Бунин (1870 – 1953), первый русский нобелевский лауреат в области литературы (1933), часто печатался на страницах «Детского чтения». Многие из его стихов были собраны в книги «Под открытым небом» (1898), «Стихи и рассказы» (1900) и «Полевые цветы» (1901). Иногда Бунин пишет о сострадании к изгоям общества, будь то чернокожий мальчик в сиднейской гавани («В порту») или хорватский шарманщик вдали от своего любимого Загреба («С обезьяной»), но чаще объектом описания служит природа. В этих стихотворениях нет людей, которые могли бы разрушить гармонию и нежную красоту русского пейзажа. Повествование почти всегда ведется от лица взрослого, возвращающегося в родные места и ностальгически вспоминающего детство. В стихах Бунина – облака, березы, весенний дождик, зимние снегопады, звездные небеса, рассветы, ветерок, соловьи и колокольный звон. Это спокойный мир звуков, красок и запахов. Религиозными чувствами пронизана поэма «Ангел», где невинное дитя встречает своего ангела-хранителя. Не всегда понятно, почему Бунин выбрал для детей именно эти стихотворения. Большинство стихов из тома «Избранные стихи для юношества» (1909) на самом деле сначала предназначались взрослым. Нужно также упомянуть вызвавший всеобщий восторг перевод «Песни о Гайавате» Лонгфелло, первоначально напечатанный в детском журнале «Всходы».

Большинство стихотворений Ивана Белоусова (1863 – 1930) адресовано детям. Сборники «Малыши» (1893), «Из песен о труде» (1897), «Моим деткам» (1898), «Весенние гости» (1905) и «Ласточки» (1908) составлены из стихов, в основном напечатанных в «Детском чтении». Мелодичные стихотворения Белоусова прославляют приход весны, грозу, щебет ласточек, полевые работы, веселый смех ребятишек и мудрость бабушкиных сказок. Деревенская жизнь – гармоничная, церковь является ее символом. Город – тюрьма, дети чахнут там и мечтают вернуться в родную деревню. Тонкое восприятие поэтом природы в разные времена года заставило Евгению Путилову назвать его поэзию «первоначальной азбукой природы для ребенка». Позднее дети полностью исчезли из поэзии Белоусова, уступив место восприятию взрослого.

Как редактор издательства «Утро» Белоусов выпустил две антологии прозы и поэзии, обе под названием «Утро», собрав в них таких писателей, как Андреев, Бунин, Телешов, Скиталец, Шмелев и Серафимович. Композитор Цезарь Кюи положил одно из стихотворений Белоусова на музыку.

Детство было важной темой в творчестве символистов, и это открыло им дорогу в детскую литературу. Глядя на мир по-детски, они задумывались над загадками бытия. За угрюмым миром повседневности они искали тайной, истинной реальности. Замечательное чувство ритма и слова помогало символистам оживлять природу и творить сказочные миры. Популярным жанром стали колыбельные, в которых дитя уносится в царство ночи и грез. Эти поэты не упрощали своего поэтического языка, когда писали для детей, но оставались верны высокому художественному уровню, со скрытыми аллюзиями и необычными метафорами.

Начиная с 1895 года, виртуозный поэт Константин Бальмонт (1867 – 1942) выступал иногда в «Детском чтении». Позже он стал постоянным автором в журнале «Тропинка». Бальмонт написал почти сто стихотворений для детей, но эта большая работа только один раз воплотилась в книгу. Сборник «Фейные сказки» (1905), посвященный четырехлетней дочери Нине, состоит из трех циклов: «Фея», «Детский мир» и «Былинки». Шестнадцать из этих стихотворений были напечатаны в «Детском чтении» под общим заглавием «Светлый мир».

В этих стихах Бальмонт описывает окружающие нас маленькие вещи и детскую способность к изумлению и радости при виде этой миниатюрной жизни. Тайны природы раскрываются, или, как говорит Вера Жибуль, «в известном открывается чудесное, в видимом – то, чего не видно». Сказочный мир открыт только ребенку и поэту, как отметил сотоварищ Бальмонта Валерий Брюсов. Земля с ее цветами, насекомыми, гномами, «мошками и букашками» превращается в символ вечной красоты. Песчинка или снежинка на крошечной ладошке ребенка разглядывается с восхищением.

В центре поэтического мира Бальмонта – всеми обожаемая Фея. Для поэта она является музой-соблазнительницей, обращающей реальность в волшебную сказку. Одетая в наряд из цветочных лепестков, паутинок и ярких солнечных лучей, она пьет росу, «пускает пузырики в соломинку», летает на стрекозе или плавает на древесном листочке. С мелодичным смехом отмахивается Фея от мелких ежедневных забот своих подданных. В этом крошечном мире все постоянно меняется. Тут нет места ненависти и насилию, хотя зависть, ревность и мелкие ссоры иногда угрожают идиллии.

В разделе «Детский мир» Бальмонт отдает дань народному творчеству, сочиняя стилизованные под фольклор стихи. По его утверждению, у некоторых из его детских стихов и колыбельных испанское или финское происхождение. Из русского фольклора он заимствовал шапку-невидимку, русалку, Серого волка, Бабу-ягу, Кощея Бессмертного. Больше нет мира взрослых, школьных занятий и необходимости учиться – только фантазии и чистая радость. Сердечный смех ребенка возвращает поэта в собственное детство и помогает ему взглянуть на мир новыми глазами. Колыбельные Бальмонта уносят ребенка в гармоничный мир мечты. В импрессионистических описаниях природы угадывается скрытый волшебный мир. Природа одушевлена, времена года персонифицированы. В ритмах и мелодичности детских стихов Бальмонта проявляется чуткий слух поэта. Не упрощая, не подделываясь под детей, он помогал развиться эстетическому чувству читателя.

В «Тропинке» печатался и Александр Блок (1880 – 1921), один из величайших русских поэтов ХХ века. В 1910-х годах он собрал свои детские стихи в два небольших сборника – «Круглый год» (1913) и «Сказки» (1913), выпущенные Иваном Сытиным. В записной книжке Блок пометил, что в современном мире задача воспитания – подготовить к взрослой жизни. Необходимо избавиться от всяческой сентиментальности. Но его стихи для детей не соответствуют этому подходу. Глядя на подрастающее поколение, Блок восхищается его невинностью и радостью бытия. Взрослым могут только любоваться детьми с нежностью и любовью.

Структура сборника «Круглый год» основана на календаре. Каждому времени года посвящено по три стихотворения. Весна – время ожидания тепла, оттепели и Пасхи («Вербочки»). Лето полно волшебства, чуда новой жизни и тайной гармонии бытия. Осень проясняет и чувства, и мысли. Герой «Учителя» – старый педагог, уставший после трудового дня. Школьники толпятся вокруг него, как овцы, а он среди них, как пастух, который в ответе за каждого. Детское время года – зима, с ее санками, снежными бабами и снежными замками. Детская игра сопровождается смехом и криками восторга. «Круглый год» завершается стихотворением «Рождество». Простой синтаксис, похвала трудолюбию и щедрости, стилизованный портрет ангелоподобной девочки – все в традиции детской поэзии. В попытке приблизиться к детской точке зрения Блок говорит то от имени ребенка, то от имени взрослого.

В «Сказках» Блок выступает как символист. Книга поднимает важные философские вопросы и адресована более старшей аудитории. В ней очевиден и интерес к народной поэзии и мифологии. Стихи построены на противопоставлениях: безопасное и неизвестное, родительский дом и широкий мир, берег и море, сон и явь, жизнь и смерть. Томик завершается стихотворением о мальчике, которого материнская сказка уносит в мир грез («Сны»). В двух детских стихотворениях, не включенных в сборники, «Тишина в лесу» и «Сочельник в лесу», раскрывается Божье начало в природе.

В 1921 году в рецензии на пьесу Мориса Метерлинка «Синяя птица» Блок связывает художественный идеал с необходимостью сохранить внутреннюю связь с детством: «Художником имеет право называться только тот, кто сберег в себе вечное детство». Эта связь и есть сущность творчества, художники «видят все вокруг по-новому, они видят самые души вещей, и вещи, и животные, и растения говорят с ними на понятном языке». Такой подход к искусству должен был привести к появлению новых детских стихов, однако Блок внезапно умер в том же году. О том, что поэт серьезно относился к детской поэзии, говорит тот факт, что он еще в 1918 году разработал план детской книги, включающей сорок или пятьдесят стихотворений.

В книге Веры Жибуль о детской поэзии символистов Мария Пожарова (1884 – 1959) и Ольга Беляевская называются предсимволистами. Их поэзия – попытка проникнуть в иную реальность через фантазию, сны, природу и христианские аллюзии. Обе писали преимущественно для детей, однако ни та ни другая не приобрели заслуженной известности. Большое стихотворное наследие Пожаровой было собрано воедино только посмертно. Близкая подруга Поликсены Соловьевой, она начала публиковаться в 1904 году почти во всех в детских журналах того времени. К 1917 году Пожарова издала всего три книжечки стихов – «Среди детей, игрушек и зверьков» (1911), «Веселый уголок. Книга рыженькой Ирочки» (1914) и «Бубенчики» (1915).

В предисловии к первой книге Пожарова утверждает, что ей удалось сохранить контакт с миром детей через куклу, кошку и «ревун-ветерок». С любовью и заботой она пишет о маленьких детках и их игрушках, воздушных змеях, куклах, плюшевых мишках, домашних питомцах и играх. Сценки из жизни детей иногда написаны в виде маленьких пьесок. «Ласковое солнышко» светит детям, и когда пройдет радостный день, «к нам прилетят белые ангелы-хранители из голубого рая». Книжка «Среди детей, игрушек и зверьков» опубликована «Товариществом М.О. Вольф» с прекрасными цветными иллюстрациями Г. Каспари. Рыжеволосая Ириночка – героиня двух следующих томиков поэзии, где главными мотивами являются ее игрушки и домашние любимцы, веселые проделки и забавы. В играх дети вспоминают свои любимые сказки. В одном из стихотворений маленькая Ирина строит на берегу замок из песка. Пожарова создает одушевленный мир, иногда используя как прием остранения описание с точки зрения игрушки.

Книга «Маленький Люль» (1911) обогатила жанр рассказов о маленьких человечках, редкий в русской детской литературе. Люль, герой размером с былинку, убегает от дедушки Ток-тока, потому что ужасно хочет посмотреть на океан. Только после множества приключений на суше и на море, среди белок, птичек, рыбок и принцев, он возвращается домой целым и невредимым.

Пожарова умерла в 1959 году. В Советском Союзе она обрела известность после Великой Отечественной войны благодаря таким книжкам, как «Ручеек» (1947) и «Стихи для детей» (1950). В них собраны стихотворения о детях и об одушевленной природе, дружественной человеку. Между детьми и природой – крепкая связь. И поэт разговаривает с деревьями, травой, птицами и временами года. Леса населяют сказочные и мифические существа. Светлое веселье и праздничное настроение доминируют. Восторг часто выражается в обилии восклицательных знаков.

Точные годы жизни Ольги Беляевской (1860-е – после 1918) неизвестны. Это показательно для ее места в истории русской детской литературы. Она начала публиковаться в конце 1880-х годов и продолжала вплоть до 1918 года. Ее стихотворения, написанные для детей, появлялись в ряде современных ей журналов, но главным образом в «Тропинке». Издательство, связанное с этим журналом, выпустило ее единственные книги – «Капель» (1908) и «Золотой поясок» (1914). В поэзии Беляевской мало детей, хотя их открытость и умение удивляться ей близки. Она любит животных, «вербочки» и первые признаки весны, в ее стихотворениях идет непрерывная беседа с природой. Рождественская елка грустит, так как ей придется умереть вдали от родного леса, но счастливые лица детей во время праздника смягчают печаль («Елка»).

Знаменитый поэт Сергей Есенин (1895 – 1925) начал с поэзии для детей. Стихотворение «Береза» напечатано в журнале «Мирок» в 1914 году, когда автору было только девятнадцать. Это хороший пример того типа сочинений, который наиболее подходил Есенину: поэзия о природе, красочная и яркая. Человек един с одушевленной природой, везде он видит красоту, любовь и счастье. В других его стихах появляются русские фольклорные персонажи, такие как леший. В праздничные дни, несмотря на снегопад, дети ходят по домам и поют колядки («Заметает пурга…»). Эти ранние стихи поэт планировал собрать в отдельную книгу и назвать ее «Зарянка», но при его жизни томик так и не вышел.

В детских стихах Есенина не так уж много детей. Они слушают сказки («Бабушкины сказки») или, дрожа от холода, просят милостыню на пороге богатого дома («Побирушка»). Поэма «Сиротка» воспринимается скорее как пародия на избитый мотив: несчастная девочка-сирота вознаграждается за добрый нрав и выходит замуж за короля. Подзаголовок «Русская сказка» относится в первую очередь к использованию образа Деда Мороза, который замораживает насмерть мачеху и сводную сестру и преображает слезы сироты в жемчужное ожерелье.

В русской литературе для детей после революции 1905 года часто встречается имя Сергея Городецкого (1884 – 1967), поначалу подражавшего символистам. Его интересовал фольклор, и народный, и детский, включая детские рисунки. Стихи, публиковавшиеся в «Задушевном слове», «Тропинке» и «Галчонке», позднее включены в две книги – «Ия» (1908) и «Ау» (1913). У первого сборника занимательный подзаголовок: «Стихи для детей и рисунки сочинял и рисовал целых два года Сергей Городецкий. Эту книгу посвящаю Дочкам Ие, Тае и Нае. Также Солнцу и Луне, Детям всем по всей стране». Критик Корней Чуковский книжкой восхищался: «Его детская книга “Ия” – (…) для каждого ребенка сокровище, – она так оригинальна и грандиозна».

Во многих стихах Городецкий обращается к детям непосредственно или старается писать как бы с их точки зрения, говорить их голосом. Успех такого подхода объясняется не столько тем, что он хорошо понимал детскую природу, даже если и писал для своих дочерей, сколько самим его поэтическим дарованием. Прекрасно дополняли стихи авторские иллюстрации – стилизованные и упрощенные. Природа и времена года – любимые мотивы Городецкого, колыбельная песня ему близка. Природа одушевляется в образе Смеющейся Весны, снежного поля, радостно приветствующего первого лыжника, или веселого семейства грибов. Кот идет в школу, а Доктор Козява исцеляет других насекомых. Даже самые маленькие существа удостаиваются стихотворений, не говоря уже о лешем, водяном, волшебнике, живущем в печной трубе, и проказливом Невидимочке, чье существование так яро отрицается реалистами. Образ Христа у Городецкого предельно человечный и простой, словно родной.

В маленькой книжке «Чурбан-Федька» (1913) явно чувствуется влияние Э.Т.А. Гофмана. Одна из сказок – просто вариант «Щелкунчика». Ночью в детской оживают игрушки; тут и зависть, и ревность, и маленькие приключения. Глубоко в лесу герой сказки «Мика-летунок» (1913) встречает Зимовника Однонога и пробирается на север на спине фантастического существа в поисках замороженного гриба. Если этот гриб подбросить в воздух, начнется зима. В конце концов Мика решает не вмешиваться в смену времен года – зиме еще не время. В «Царевне-сластене» (1915) няня держит стражу у двери в детскую, чтобы ночные кошмары не разбудили ребенка, а Старикашка уносит маленькую Аню по Мармеладной реке к Пряничному королевичу. «Царевич Малыш» (1911) рисует мир, полный странных сказочных существ и абсурдных ситуаций. Начало «Пяти воздушных поцелуев» (1914) оригинальное и вместе с тем искусственное: пять воздушных поцелуев (по одному на каждый палец), которые мама посылает дочке, превращаются в пять сказок. К сожалению, сказки оказываются слишком длинными и скучными для детской аудитории. Прекрасные авторские рисунки не спасают книгу.

Городецкий вернулся к детской литературе в 1920-х годах, теперь уже в полном соответствии с коммунистическими идеалами. В «Крылатом почтальоне» (1923) интернационализм преподносится с некоторым юмором, а в «Веснушках Ванюшки» (1924) идет война с «суевериями», включая и христианские верования, столь чтимые поэтом всего лишь десять лет назад. «Бунт кукол» (1924) – революционная аллегория, описывающая механизм восстания. Читателям предлагается нести весть о мировой революции тем, кто еще не затронут ею, – китайцам и африканцам. В этих книжечках Городецкий проявлял себя не только полностью сформировавшимся советским писателем, но и истинным художником авангарда, по-прежнему умело иллюстрирующим собственные тексты.

В последнее предреволюционное десятилетие Василий Князев (1887 – 1937) активно публиковал детские стихи в «Задушевном слове», «Искорках», «Игрушечке», «Красных зорях», «Галчонке». Он создал свой волшебный мир, населенный феями и гномами; есть там и веселый Мурзилка. Маленькие лесные человечки живут в саду волшебника среди паучков, кузнечиков, стрекоз и других насекомых. В этом мире заяц покупает модную белую шубку в магазине у Зимы. Поэт утверждает, что сам это видел или, по крайней мере, слышал от шмеля.

В 1912 году Князев опубликовал книгу «Боба Сквозняков», написанную им вместе с Петром Потемкиным (1886 – 1926). Это смешная поэма о школьных проделках. Плохой ученик Боба отвратительно ведет себя на уроках, не делает домашних заданий и постоянно ввязывается в драки. Попав в деревню, он мучает животных и обрывает лепестки цветов. Но природа мстительна, и Бобу жалят пчелы, на него нападает сердитый козел. В иллюстрациях заметно влияние «Макса и Морица». Редколлегия журнала «Галчонок» оценила книгу и присудила авторам приз.

«Нинкины сказочки» (1915) были опубликованы в качестве приложения к «Задушевному слову». Эти веселые эксцентричные сказки написаны Князевым для его маленькой приятельницы Нины. «От Истины в пяти верстах» – именно туда рассказчик в компании с мотыльком отправлялся на поиски фантастических существ и симпатичных насекомых. Там гномы строят дом из соломы, одетый во фрак Мурзилка играет на виолончели, а феи разыгрывают пьески.

Как и Городецкий, Князев после 1917 года без проблем приспособился к советской культурной политике. Но это не спасло его от гибели в ГУЛАГе в 1937 году.

Имя Льва Зилова (1883 – 1937) часто встречается в детских журналах 1910-х годов. До революции он написал и две книги – «Азбука про Юру и Валю» (1914) и «Приключения почтовых марок» (1916). Стихи в первой книжке начинаются с разных букв алфавита. С мягким юмором изображается жизнь двух мальчиков, их забавы и игры, игрушки и зверушки. «Приключения почтовой марки» – приложение к «Светлячку», который выпускал Федоров-Давыдов. Когда почта закрывается на ночь, марки путешествуют по всему миру, встречают разных людей и даже попадают на войну. Зилов признался, что идею для этого несколько натянутого рассказа он позаимствовал, но источника не указал.

Зилов продолжал публиковать маленькие детские книжки и после революции, писал и рецензии на детскую литературу в «Правде». Одна из самых любопытных детских книг 1920-х годов – это «Глиняный болван» (1923) Зилова. Старая бездетная пара решает испечь сыночка из глины, но к их ужасу он превращается в страшное, прожорливое чудовище, поедающее все на своем пути. Похожий на Голема болван съедает целую деревню, но погибает, когда начинает идти дождь. Из его останков появляются жертвы, обозленные, но все же довольные, что остались живы. Книга была напечатана в провинциальном Иваново-Вознесенске, и на нее, очевидно, не обратили внимания ни цензоры, ни, к сожалению, читатели. Художник Леонид Чернов-Плесский, однако, стал жертвой Большого террора в 1938 году.

Резкий контраст с русскими поэтами, предпочитавшими писать о сельской России или создавать свои сказочные миры, составлял немецкий писатель Вильгельм Буш. В свои произведения он ввел более низменный быт и более современный мир. Он пользовался в России невероятной популярностью. Среди его бесчисленных почитателей был и композитор Игорь Стравинский, который даже став взрослым любил цитировать строчки Буша, запомнившиеся с детства. Стихи наводнены черным юмором, жестокость и смерть описываются беспечным тоном. Книги Буша надо читать как пародии на нравоучительные детские стишки, и как таковые они занимательны своей провокационностью. Нельзя забывать и об иллюстрациях: книжки Буша были предшественниками современных комиксов. Главный его труд, Max und Moritz (1865), трагикомическая история двух неисправимых шалопаев, был переведен в 1888 году и напечатан сначала под названием «Два проказника», а потом «Макс и Мориц, или Два шалуна». Второй перевод, сделанный Константином Льдовым, вошел в большой том Буша «Веселые рассказы про шутки и проказы» (1890), опубликованный в «Золотой библиотеке М.О. Вольфа». Третий перевод появился в 1909 году под заглавием «Федька и Гришка, шалуны-мальчишки». Переводчик – Р.К., то есть Раиса Кудашева.

Книжка Plisch und Plum (1883) Буша тоже стала популярна в России. В сборник 1890 года стишок попал под названием «Плиш и Плюм, или Две собачки». Новый перевод «Плиха и Плюха» появился в 1913 году. В стихотворном рассказе Буша два мальчика спасают двух утопающих щенков. После этого четверка нагло проказничает, пока хорошая порка не приводит их в чувство. В детстве Даниил Ювачев эту историю обожал, и в 1930-х годах поэт-обэриут, теперь называвший себя Даниилом Хармсом, сделал новый, свободный перевод для советского детского журнала. За пределами Советского Союза книга Буша появилась по-русски в Берлине в 1923 году в переводе Вячеслава Куликовского (1885 – 1925). Литературный критик написал по этому поводу: «К сожалению, Буш непереводим, а посему даже в относительно удачном переводе Куликовского Бушевский юмор значительно бледнеет».

Малоизвестный поэт Николай Ратомский (годы жизни неизвестны) соперничал с Льдовым в переводе всех основных книг Буша. Ратомский пытался и сам писать стихи в том же стиле. Два шалуна в его «Параше-растеряше и Степе-растрепе» (191[?]) неисправимы, их постоянно тянет на всякие шалости. Они умудряются угнать автомобиль и даже самолет. Дух времени также силен в сцене, где эта парочка попадает на каток. Автору, кажется, нравятся его герои и их озорство, и он позволяет им остаться безнаказанными, не требуя от них даже раскаянья.

Основной русский переводчик Буша Константин Льдов (1862 – 1937, псевдоним Витольда-Константина Розенблюма) писал стихи для взрослых, но самые читаемые его произведения – юмористические рассказики и стихи для маленьких детей, публиковавшиеся в основном в «Задушевном слове». Прекрасные рифмы и разговорный слог помогали легко заучивать его стихи наизусть. Некоторые из них собраны в книжки-картинки, опубликованные «Товариществом М.О. Вольф»: «Большая книжка для маленьких деток» (1884), «У дедушки в деревне (1886), «Барабан» (1893), «Собачкины шалости» (1901), «Маленькие солдаты» (1901), «Двадцать проказников и десять шалунов» (1902), «Детский зверинец» (1903) и «Веселая складчина» (1913).

Дети у Льдова играют в больницу и за полтора часа, чтобы не опоздать к обеду, совершают кругосветное путешествие, не выходя из собственного сада. Они мастерят стрелы, бьют в барабан и хоронят мертвых птичек. В ритмической считалочке «Господин учитель Жук» насекомые в поле учат азбуку. В книжке-картинке «Вечер в цирке» Льдов использует «подвижные картины» – и это уже в 1886 году! После похода в цирк дети устраивают игрушечный цирк у себя дома. Любопытные смышленые коты в «Мяу, мяушки, мяу» (1900) распивают кофе, танцуют и катаются на велосипеде. В «Маленьких солдатах» дети играют в войну, они сражаются «за Россию и царя», назначая врагами гусей. Результат битв – разбитое зеркало и куклы без ног и рук. Несмотря на заголовок, «Веселый цирк клоуна Фипса», в этой книге мало юмора. Когда клоун Фипс представляет своих ученых зверей, он объясняет настоящую цель книги: «Я научить хотел бы вас / любить и жаловать зверей». Книга появилась в 1913 году, но впервые стихотворение было опубликовано в «Задушевном слове» еще в 1902-м.

Льдов тоже насмехался над грубыми, легкомысленными, ленивыми грязнулями и зазнайками, такими как Саша-Замарашка и Коля-Бездельник. Мораль ясна, но юмор Льдова сдержанный, и Льдов ни здесь, ни в других своих книгах не достигал уровня неотразимого безвкусия немцев – Генриха Гофмана и Вильгельма Буша. В 1915 году Львов переехал в Брюссель. За долгие годы эмиграции он ни разу не возвращался ни в Россию, ни к детской поэзии.

Раиса Кудашева (1878 – 1964) начала публиковаться в восемнадцать лет. Свои стихи, сказки и рассказы, напечатанные в «Малютке», «Светлячке», «Солнышке» и «Подснежнике», она подписывала инициалами Р.К. или другими псевдонимами, оставаясь поэтому совершенно неизвестной среди читателей. «Я не хотела быть известной, но не писать не могла», – объясняла она сама. Кудашева писала с легким юмором и безграничной нежностью о мире детей, их играх, игрушках, домашних животных и природе. Успехом пользовалась ее книжка-картинка «Бабушка-Забавница и собачка Бум» (1906), основанная на английских детских стихах Old Mother Hubbard («Матушка Гусыни»). Самуилу Маршаку переложения Кудашевой не нравились, и он в 1920-х годах сделал новый перевод под названием «Пудель». Затем у писательницы вышли книги «Санки-самокатки» (1910) и «Беда петушка» (1915). Под влиянием Буша, чьего «Макса и Морица» она перевела как «Федьку и Гришку», Кудашева написала книжку о двух непоседливых, изобретательных и шаловливых детях – «Как шалили Павлик с Неточкой» (1910).

Ее стихотворение «Елка» (1903) было положено на музыку в 1906 году и приобрело большую популярность среди детей как песня «В лесу родилась елочка». Кудашева рассказывает о том, как елочка из глухого леса попала на детский рождественский праздник. С 1940-х годов эта поэтическая и немного грустная история стала популярнейшей новогодней песенкой в Советском Союзе. Два сборника Кудашевой напечатаны под ее собственным именем в 1948 и 1958 годах. Незадолго до ее смерти в 1964 году переиздана сказка «Петушок».

Поликсена Соловьева (1867 – 1924), или Аллегро, как называла сама себя поэтесса, происходила из блестящей интеллектуальной семьи. Ее отец – историк Сергей Соловьев, ректор Московского университета, а родной брат – Владимир Соловьев, поэт и философ. В кругу символистов Петербурга Аллегро чувствовала себя как дома. В 1906 году она основала детский журнал и издательство «Тропинка» и до его закрытия в 1912 году была и редактором, и автором, и художником. Издательство выпустило около двадцати ее книг, включая «Елку» (1907) и «Красное яичко» (1913). Некоторые из них написаны совместно с подругой, Натальей Манасеиной.

Соловьева сочиняла религиозные легенды, веселые стихи о животных, стихи о природе, колыбельные и загадки. Следуя традиции символистов, она все наделяла душой и смыслом. Благодать и радости разлиты среди людей и в природе. Вифлеемская звезда светит не только людям, но и животным.

Соловьева интересовалась театром, прекрасно разбиралась в законах драматического жанра. Пьеса-сказка «Свадьба солнца и весны» (1907), музыку к которой написал Михаил Кузмин, известный русский писатель-модернист, прославляет весну, праздничное время года. Цветы, деревья, птицы, насекомые, солнечные лучи, зимний ветер и снежинки – все они свидетели прихода весны. Ближе к концу пьесы солистка и хор сливаются в благодарственном гимне. Весть о новой жизни даруется и детям, и всем тем, кому тяжело. Грусть и страдания оборачиваются всеобщим весельем; зелени, воздуха и света хватит на всех. Триумф весны, освобожденной от зимнего плена, – это божий дар жизни, превозмогающей смерть.

Поэзия абсурда, полная бурного веселья, предлагающая самые нелепые и невозможные ситуации, была пока еще редким явлением в русской детской литературе. Лучшие юмористические стихотворения писали в 1910-х годах Саша Черный и Мария Моравская. Демонстрируя любовь к детству и живое воображение, они старались использовать голоса самих детей, добиваясь точности в ритмах, интонации и выборе слов. В их забавных стихах достаточно игр, игрушек и домашних животных. Оба поэта послужили мостом к поэзии 1920-х годов, подготавливая почву Корнею Чуковскому и Самуилу Маршаку.

Саша Черный (1880 – 1932; настоящее имя Александр Гликберг) был уже известным сатириком, когда начал писать для детей. Поначалу он издевался над современной ему детской поэзией, как видно по ядовитой пародии «Сиропчик» (1910), посвященной «“детским” поэтессам»: «Дама, качаясь на ветке, / Пикала: “Милые детки! / Солнышко чмокнуло кустик, / Птичка оправила бюстик / И, обнимая ромашку, / Кушает манную кашку”». Во второй строфе дети, которые слушали это в угрюмом молчании, неожиданно прерывают «чириканье» невинным вопросом: «Сколько напикала строчек?».

Первое стихотворение Саши Черного для детей появилось в 1911 году в «Костре». На следующий год он участвовал в сборнике «Голубая книжка» вместе с Максимом Горьким – другим новым именем в детской литературе. Горький («Воробьишко») оказался неубедителен в роли детского писателя, зато Саша Черный успешно смешал фантазию и реальность в сказке «Красный камешек». Мальчик помог старушке и получил за это волшебный камешек, помогающий понимать язык зверей. Целый день ему удавалось слушать разговоры домашних животных и насекомых, но на следующее утро камешек исчез. Вместо него под подушкой оказалась книга о повадках разных зверей. Этот переход от фантазии к знанию напоминает «Городок в табакерке» Одоевского. В другой сборник, «Жар-птица» (1912), Саша Черный, приглашенный Чуковским, включил стихотворение «Трубочист». Гимн трубочисту, другу всех детей и котов, положен на музыку Юрием Энгелем.

Веселье царит в собственном поэтическом сборнике Саши Черного «Тук-тук» (1913). У поэта необыкновенное понимание детской натуры, детского воображения и юмора. Среди любознательных, постоянно ищущих приключений детей он свой человек. Он никогда не изображает из себя наставника, а всегда готов поучиться у детей. Рассказчик, чаще всего сам ребенок, катает кукол и кошку в игрушечном поезде («Поезд»), проводит время на катке («На коньках») или в восторге пляшет вокруг костра («Костер»). В «Храбрецах» в первой строфе мальчик опасается лягушки, а во второй лягушка – мальчика. Оба храбрятся – однако неизвестно еще, кусается ли другой. «Бобина лошадка» каждый день получает от хозяина шоколад, и каждое утро обнаруживается, что сладкое волшебным образом исчезло из ее живота. Правду знает только кошка – тараканы толстеют на шоколаде.

В следующей книжке Саши Черного, «Живая азбука» (1914), смело заявляется, что «Тигр свирепей всех зверей, / Таракан же всех добрей». Книжка была попыткой обновить жанр азбуки. Буквы устали дремать под обложкой книги и решают задать ночной бал-маскарад. «А» переодевается аистом, «Ц» – цаплей, и так далее. Сам рассказчик случайно становится свидетелем маскарада. Простые строфы поэта не вполне отвечают учебной задаче. «Скудоумие и вульгарность», – говорится в одном из отзывов. И суровый вывод: «Не рек[омендуется]». Иллюстрации Вадима Фалилеева, любимого художника Саши Черного, производят более сильное впечатление, чем текст.

Эмигрировав во Францию, Саша Черный не перестает писать стихи для детей. По его мнению, детская литература теперь должна послужить живой связью с потерянной Россией. С помощью хорошей литературы детям эмигрантов прививались вкус к русскому языку и любовь к России. В 1921 году он выпустил большой сборник поэзии «Детский остров». Сборник вышел в Берлине, хотя из налоговых соображений в качестве места издания указан Данциг (теперешний Гданьск). К старым стихам из сборника «Тук-тук» добавились новые, свидетельствуя, что Саша Черный остался ребенком в душе и мастером стихосложения. Поэт чувствует себя свободно в детском мире с его играми, игрушками, куклами, плюшевыми мишками и снеговиками. Целый цикл посвящен животным, от домашних питомцев до таких экзотических созданий, как грустный крокодил или обезьянка, которая соскучилась по дому – стране Апельсинии. В трогательной молитве перед сном пес просит, чтобы его пустили в рай или, по крайней мере, в «хоть в какой-нибудь старый сарай», но вместе с любимым им юным хозяином Антошей («Арапкина молитва»). «Что кому нравится» является хорошим примером приема остранения. На человеческую жизнь смотрят с различных точек зрения. Птицы, звери и рыбы удивляются, глядя на купающихся нагишом детишек. Они наивны, не понимают собственной ограниченности, им кажется, что детям чего-то не хватает – крылышек, хвостика, чешуи. «Полька» предвосхищает знаменитую «Муху-Цокотуху» Чуковского: паук приглашает гостей-насекомых, включая и тараканов, на именины. Все по-детски пляшут и веселятся, но дело завершается слезами, когда паук съедает-таки прилетевшую в гости муху.

В 1922 году Саша Черный составил поэтическую антологию «Радуга» (1922), в которую включил стихи практически всех известных русских поэтов – от Державина до Ахматовой. Он хотел познакомить детей в эмиграции с блестящей русской поэтической традицией. Через шесть лет он собрал еще одну антологию, «Русская земля» (1928) ко Дню русской культуры – важнейшему празднику для эмигрантов. Среди участников были такие писатели-современники, как Бунин, Куприн, Шмелев, Ремизов и Михаил Осоргин, но общее впечатление от сборника бледное; по-видимому, проект не вызвал никакого энтузиазма у участников. Даже стихи самого Саши Черного, похвала Ломоносову, не повысили литературного уровня книги.

В эмиграции поэт заинтересовался русским скаутским движением. В 1927 году он посетил скаутский лагерь под Парижем и, по всей видимости, читал там «Песню бойскаутов» (1926). В песне поочередно выступают хор и запевала. Еж, белка и ворона с удивлением наблюдают за веселыми русскими детьми, бодро марширующими с кличем «Вперед!».

Саша Черный любил не только детей, но и зверей. Его «Дневник фокса Микки» (1924 – 1925) представляет читателю умного парижского пса. Написанный зажатым в зубах карандашом дневник отражает собачий взгляд на мир, природу и нравственные вопросы. Склонный к философствованию пес Микки посещает зоопарк, пляж, кинотеатр и дачу, даже пишет стихи. С помощью остранения Черному удается критически, подчас иронически, взглянуть на образ жизни людей. Микки считает, что у хозяев слишком много дел и обязанностей. Книга была напечатана в Париже в 1927 году в количестве 200 нумерованных экземпляров, каждый с автографом автора. Иллюстрировал ее другой эмигрант, художник-график Федор Рожанковский, позже приобретший мировую известность. Доход от продажи книги пошел на покупку дачи во французской Ривьере, где Саша Черный прожил свои последние годы.

Повествовательный прием «Дневника фокса Микки» не нов в русской детской литературе. Похожая французская книга появилась в русском переводе еще в 1858 году под названием «Записки Амишки». Вдохновленный мудрым гофмановским Котом Мурром, Амишка записывает свои мысли о жизни, людях и нравственных конфликтах. Даже эпизод с побегом из дома и счастливым возвращением к хозяевам уже присутствует в этой книге.

Две другие поздние книги Черного, «Кошачья санатория» (1924, 1928) и «Белка-мореплавательница» (1933), успеха не имели, вероятно, уже именно потому, что в них автор лишает героев-животных собственного голоса.

Мария Моравская (1889 – 1947 или 1958) родилась в Польше, но в 1890-х переехала с семьей в Одессу. Она начала печататься только в 1910-х годах, хотя писала с самого детства. Во взрослых стихах она примыкает к акмеизму, но и символизм ей не чужд. Произведения для детей Моравская публиковала в основном в «Тропинке», иногда под псевдонимами, включая заимствованный у Редьярда Киплинга – Рикки-Тикки-Тави. Она обладала прекрасным чувством языка и в автобиографии написала: «Мое глубокое убеждение, что русский язык – самый музыкальный для стихов, и я очень радуюсь, что я – русский поэт».

Моравская выпустила только одну книжку поэзии – «Апельсинные корки» (1914). Томик, прекрасно проиллюстрированный Сергеем Чехониным, вызвал одобрительные отзывы критиков. Чуковскому понравилась его веселая атмосфера, а Георгий Иванов провозгласил, что «это действительно детские стихи, без серьезничанья, но и без надоедливого сюсюканья». Борис Эйхенбаум согласился: «Никаких нравоучений, никакого заискивания – только чувство, только образы, только шутки, только юмор!»

Рассказы Моравской для детей изданы в сборнике «Цветы в подвале» (1914). Темы обыденные. Герои, чаще всего мальчики, чувствующие себя изгоями, мечтают о свободе и дальних странах. В рассказе «В зверином магазине» мальчик, с которым плохо обращаются, выпускает жаворонка из клетки, – явная параллель с судьбой самого ребенка. В рассказе, давшем заглавие всему сборнику, выражены сходные чувства: цветы помогают подвальным обитателям скрасить жизнь в нищете и болезнях.

В 1917 году Моравская уехала в Японию, а оттуда в Соединенные Штаты. В Россию она не вернулась. В эмиграции для детей уже не писала, но ее книга стихов «Апельсинные корки» была переиздана в Берлине в 1920 году.

Переводы

В списке детского чтения начала ХХ века по-прежнему много переводных книг. Вера Андреева, дочь Леонида Андреева, вспоминала любимых авторов из семейной библиотеки: Чарская, Жюль Верн, Майн Рид, Джеймс Фенимор Купер, Александр Дюма и Эрнест Сетон-Томпсон. У детей Корнея Чуковского, Николая и Лидии, были свои любимые книги. Николай предпочитал Виктора Гюго, Вальтера Скотта, Диккенса, Жюль Верна, Купера, Майн Рида, Конан Дойла, Роберта Льюиса Стивенсона и Марка Твена. Лидии нравились «Маленькие женщины» Луизы Мэй Олкотт, «Маленький лорд Фаунтлерой» и «Маленькая принцесса» Фрэнсис Ходжсон Бернетт, «Леди Джен, или Голубая цапля» Сесилии Джемисон.

Луиза Мэй Олкотт не теряла популярности в России с 1870-х годов, когда вышел первый перевод «Маленьких женщин». Вплоть до 1917 года все продолжения, включая «Маленьких мужчин», переводились сразу же и часто переиздавались. Одной из переводчиц Олкотт была Елизавета Бекетова (1834 – 1902), бабушка Александра Блока. Другой любимой книгой русских детей был «Маленький лорд Фаунтлерой» (1886) Ф.Х. Бернетт, переведенный в 1889 году Екатериной Сысоевой и опубликованный в издательстве «Девриен». «Маленький лорд Фаунтлерой», герой которого – добросердечный и смышленый мальчик, не подозревающий о своем благородном происхождении, не просто роман о неожиданном превращении «из грязи в князи», в нем изложен демократический взгляд на общество. Под различными названиями роман переиздавался десять раз. «Повесть госпожи Бернетт вполне заслуживает ту лестную репутацию, какою она пользуется», – так один из критиков рекомендовал книгу читателям всех возрастов. И «Маленькая принцесса» (1905), появившаяся в русском переводе всего три года спустя после оригинала, стала бестселлером в дореволюционной России. Живое воображение и немножко удачи помогают героине подняться из бедности к богатству. Третий знаменитый роман Бернетт, «Таинственный сад» (1911), был переведен в 1913 году, и вслед за первой публикацией перевода следовали другие, пока не упал литературный железный занавес. Советская «Литературная энциклопедия» объявляла в 1929 году, что «Таинственный сад» не подходит советским читателям, так как в нем слишком много мистицизма, происходящего от увлечения писательницы теософией.

Четвертая книга в списке книг детства Лидии Чуковской, «Леди Джен, или Голубая цапля» (1891) Сесилии Джемисон – сентиментальная история о девочке, которая после смерти матери попадает в суровый мир, где голубая цапля ее единственный друг. В конце концов злодейство наказано, а добродетель торжествует. «Леди Джен» была быстро переведена в том же 1891 году; кроме книги существовали и журнальные публикации.

В списке Лидии Чуковской отсутствует «Ханс Бринкер, или Серебряные коньки» (1865) Мэри Додж. Первый перевод, «Серебряные коньки», появился в 1876 году, он сделан с переработанного французского перевода Пьера-Жюля Сталя. Это тоже история бедного семейства, где дети помогают больному отцу и побеждают соперников в важном конькобежном состязании. В предисловии к русскому изданию сказано: «Если одно из главных достоинств хорошей, образцовой детской книги – будить в юных читателях добрые чувства, вызвать их на хорошие поступки, то настоящая книга вполне отвечает своему назначению». Книга остается популярной в России и по сей день.

Кэйт Уиггин была хорошо известна в царской России благодаря книге «Похождения Тима» (1890), переведенной в 1897 году и после этого многократно переиздававшейся. Русские читатели не могли устоять перед историей двух храбрых сирот и собаки, ищущих новый дом. Главное произведение Уиггин, «Ребекка с фермы “Солнечный Ручей”» (1903), добралось до российского читателя только в постсоветское время.

Иван Тургенев рекомендовал Barfüssele (1856) Бертольда Ауэрбаха для публикации в «Современнике» еще в 1860-х годах, но его предложение было отвергнуто и Некрасовым, и Чернышевским. В начале ХХ века роман, выпущенный для детей под названием «Босоножка» (1903), немедленно завоевал признание публики. Повесть о двух немецких сиротах, которые стараются не опозорить имя своих умерших родителей, повторяет все сентиментальные клише жанра. Благодетели и эксплуататоры то и дело сменяют друг друга в жизни детей. Брат ничего не добьется в жизни, а сестра превратится из босоногой бродяжки, живущей на подаяние, в уважаемого члена общества. Ее, как положено истинной Золушке, обнаружит «принц», и она счастливо выйдет замуж.

Школьная повесть «Сердце» (1886) итальянского писателя Эдмондо де Амичиса была любимым чтением молодежи в предреволюционной России. Первый перевод выполнила Мария Ростовская, но за ним последовали и другие. Название постоянно менялось – «Сердце», «Отцы и дети», «Дневник школьника», «Записки школьника», «Школьный год». Среди переводчиков Амичиса была и сестра Ленина Анна Ульянова (1864 – 1935). Ее перевод назывался «Школьные товарищи» и появился в 1898 году. Амичис был членом итальянской социалистический партии, поэтому и русские социалисты относились к нему с уважением. До 1917 года книга выдержала двенадцать изданий, не говоря уже о многочисленных отдельных главах и отрывках, публиковавшихся в книгах для чтения и антологиях.

В сборнике «О детских книгах» «Сердце» превозносится безо всяких оговорок: «Книга Амичиса отвечает почти на все вопросы этики, и личной, и гражданской, в пределах детского понимания, и мы считаем ее самой ценной и необходимой книгой в каждой детской библиотеке». Роман в форме дневника оказался удачным решением. Раздался только один критический голос. Редактор Горбунов-Посадов протестовал против воинственного патриотизма и мужского эгоцентризма Амичиса, и когда издательство «Посредник» поместило роман в переводе Ульяновой, все эпизоды, восхваляющие военные победы, были заменены на истории отважных девочек.

Другие работы Амичиса, например «От Апеннин до Анд» (1896), на самом деле – глава из книги «Сердце», были тоже хорошо встречены. Еще один интересный момент, характеризующий любовь русских к итальянскому писателю: в 1918 году был снят короткометражный немой фильм «Барышня и хулиган» с поэтом-футуристом Владимиром Маяковским в главной роли. За основу его взят рассказ Амичиса La Maestrina degli Operai («Учительница рабочих», 1898), переведенный Анной Ульяновой в 1901 году.

Роман Гектора Мало Sans famille (1878) появился в России в 1887 году под названием «Безродный». Скоро было предложено издание с точным переводом названия – «Без семьи», потом еще одно, с более «ходовым» названием «Подкидыш». В романе Мало еще один сирота бродит по Франции в поисках лучшей жизни. Позже, уже в Советском Союзе, роман Мало выполнял сразу две функции. С одной стороны, его публиковали по-французски в помощь изучающим язык в школе. С другой стороны, роман, заново переведенный, рассказывал читателям «о тяжелом положении простых людей в капиталистическом мире», то есть давал «правильную» информацию. Опосредованно он подтверждал, что советские дети живут в лучшем из миров. Русская телевизионная постановка 1984 года – доказательство неослабевающей популярности романа Мало.

Первая переводчица Мало, Анна Розалион-Сошальская (1861 – 1902), и сама была способной детской писательницей, писала рассказы для детей и юношества.

Маршал Саундерс прекрасно писала о животных. Пес в ее романе «Красавец Джой» (1893) выступает в роли рассказчика, – и у него есть что сказать о жизни людей и животных. Неудивительно, что «Красавец Джой» (1901) опубликован «Посредником» в «Библиотеке Горбунова-Посадова». Замечательно поведав сокровенные мысли собаки, Саундерс внесла ценный вклад в обсуждение прав животных. В 1908 году русский критик утверждал, что книга Саундерс «способствует развитию в детях гуманных чувств». Роман переиздавался четыре раза.

«Сказки для детей» британской писательницы Уиды вышли в России в 1883 году. Одним из переводчиков был Всеволод Гаршин. Два его перевода – «Честолюбивая Роза» и «Нюрнбергская печь» – выходили в 1890 году отдельными изданиями. В сборнике 1883 года русские дети смогли прочесть и «Приключения маленького графа» – одно из наиболее симпатичных произведений Уиды. В другом переводе этот же рассказ назывался «Барчук» (1895). Юный аристократ учится смирению и состраданию, когда вырывается из узкого мирка привилегий и богатства.

Сентиментальная повесть Уиды «Фландрийский пес» (1872) с душераздирающей концовкой – сирота и собака замерзают до смерти на паперти Антверпенского собора – стала бестселлером сразу же после перевода на русский в 1892 году. В 1905 году она была опубликована в журнале «Тропинка» под названием «Нелло и Парташ». В Советском Союзе к роману относились благосклонно, поскольку он убедительно свидетельствовал о тяжелой жизни детей при капитализме.

Три французских автора приключенческих романов – Густав Эмар, Луи Жаколио и Луи Буссенар – пользовались в России невероятной славой. На рубеже веков появились обширные собрания сочинений этих авторов. Благодаря им юные читатели в России могли познакомиться с весьма экзотическими местами – Северной и Южной Америкой, Кубой, Африкой, Индией и Австралией. Луи Буссенар, которого называли «французским Хаггардом», приобрел в России известность большую, чем на родине. В Соединенных Штатах и в Англии, например, он был практически неизвестен, а в России в 1911 году опубликованы сорок томов его сочинений. «Похитители бриллиантов» (1884) и «Капитан Сорви-голова» (1901), посвященный недавней англо-бурской войне, стали классикой детского чтения. Естественно, критики не разделяли энтузиазма читателей. Издание 1886 года было названо литературой «самого заправского бульварного пошиба», чье содержание «грубо, глупо и нелепо до невероятности». Критик мог только пожалеть юных читателей. В этой связи надо упомянуть и четвертого французского автора. Романы Габриэля Ферри, умершего в 1852 году, приобрели популярность в России к концу XIX века. Юному читателю особенно нравилась его книга Le coureur des bois (1850), которая в переводах носила три разных названия – «Лесной бродяга» (1852, 1901), «Обитатель лесов» (1882) и «Черная птица и орел снеговых вершин» (1898). Роман Costal l’Indien (1852), переведенный как «Косталь-индеец», был опубликован по-русски в 1884 и 1911 годах. Первый – о приключениях канадца французского происхождения в Мексике, а второй – о мексиканской войне за независимость.

К 1913 году вышло двадцать томов собрания сочинений Генри Райдера Хаггарда. Самый известный его роман, «Копи царя Соломона», после революции вышел в редакции Корнея Чуковского. В 1920-х годах Хаггардом увлеклись и Серапионовы братья – группа талантливых молодых петроградских писателей. Сочетание динамичного сюжета и отточенной техники письма им было ближе, чем традиционный русский реализм; такой они видели новую послереволюционную литературу.

Эрнест Сетон-Томпсон, писатель с международной известностью, создал множество непревзойденных рассказов о животных. Его основной труд Wild Animals I Have Known (1898) – в переводе «Мои дикие знакомые» – появился в России в 1910 году. Вера Андреева хорошо помнила некоторые из рассказов Сетон-Томпсона: «А чудесные рассказы Сетон-Томпсона о зверях, которые своим благородством и мужеством так превосходили жестоких и корыстных людей! Горячие и, пожалуй, самые искренние слезы за всю свою жизнь я пролила, читая о могучем виннипэгском волке, умирающем от тоски в неволе, о бедном голубе Арно, который погиб от руки какого-то мерзавца в нескольких шагах от своего дома, куда он так стремился после долгого изгнания, о мустанге-иноходце, который предпочел смерть в пропасти постыдной неволе во власти коварного человека».

Сетон-Томпсон стал культовой фигурой детского журнала «Маяк», издаваемого Горбуновым-Посадовым. Читатели требовали портрет автора и его адрес, и чтобы удовлетворить их любопытство. Александр Зеленко (1871 – 1953) с женой Анной посетили писателя на ферме под Нью-Йорком в 1913 году. Сетон-Томпсон завершил интервью, впоследствии опубликованное в сопровождении уникальных фотографий, приветствием своим многочисленным русским читателям: «Да, Россия для меня очень интересная страна, и я хотел бы в нее попасть. Американцы ее слишком мало знают».

В «Маяке» печатались и два других автора рассказов о животных – Уильям Дж. Лонг и канадец Чарльз Робертс. Насчитывается не менее сотни русских публикаций Робертса, из них одна из самых популярных – сборник рассказов «Домик под водой» (1914).

«Почти всем читающим детям известны рассказы Киплинга. Дети очень любят их и читают с большим интересом». Так сказано о Редьярде Киплинге в 1908 году. «Книга джунглей» (1894 – 1895) в переводе сначала получила название «Джунгли» (1895, 1906). «Смелый мореплаватель» (1897) появился в 1898 году. «Ким» (1901) напечатан в русском журнале в тот же год, когда увидело свет английское издание. Just So Stories (1902) вышли по-русски с авторскими иллюстрациями под названием «Рассказы и сказки» (1903). Приняли их тепло: «Все рассказы так остроумны, живы, проникнуты таким тонким юмором, что дети в восторге от них».

«Овод» (1897) британской писательницы Этель Лилиан Войнич не выходил из моды в России долгое время. Войнич была замужем за польским революционером, и к русскому революционному движению она относилась с симпатией. В «Оводе» она рассказывала об итальянской борьбе за независимость от австрийцев в 1830 – 1840-х годах. Для молодых радикалов в России «Овод», переведенный в 1898 году, стал символом революционного духа. Забытая в других странах книга продолжала оставаться популярной в Советском Союзе, где ее расхваливали, например, Горький и Николай Островский. К моменту смерти Войнич в 1960 году в Советском Союзе было продано не менее двух с половиной миллионов экземпляров «Овода». Музыку к фильму, вышедшему на экраны в 1953 году, написал Дмитрий Шостакович.

Анонимный перевод «Алисы в Стране чудес» (1865) Льюиса Кэрролла появился в 1879 году под названием «Соня в царстве Дива». Критики встретили его резко отрицательно: «Есть книги, о которых и десяти слов сказать не хочется, до того они ниже всякой критики. Лежащее перед нами издание принадлежит именно к их числу. Бессодержательнее и нелепее этой сказки или, вернее, просто небывальщины (так как в создании сказки предполагается участие фантазии) трудно себе что-нибудь представить». Так высказались в журнале «Женское образование». «Народная и детская библиотека» посчитала, что в книге один лишь «утомительно скучнейший, путанейший болезненный бред злосчастной девочки Сони; описание бреда лишено и тени художественности, остроумия и какого-нибудь веселья». Тридцать лет спустя появились новые попытки передать по-русски трудную для перевода игру слов и многоплановые аллюзии Кэрролла на английскую детскую поэзию. За пять лет появилось не менее четырех переводов – Матильды Гранстрем (1908), Поликсены Соловьевой (Аллегро) (1909), А. Рождественской (1912) и анонимный, предположительно выполненный Михаилом Чеховым (1913). Версия Аллегро поначалу печаталась с продолжениями в «Тропинке», а перевод Рождественской «Приключения Алисы в волшебной стране» был опубликован «Задушевным словом» (1908 – 1909). Там перевод снабдили пояснением, что эта книга – одно из самых знаменитых произведений английской детской литературы, сказка, которую знает каждый английский ребенок, и что в Англии было продано 100 000 экземпляров книги.

Четвертый, анонимный перевод «Алисы в Стране чудес» был включен в сборник «Английские сказки» (1913), изданный журналом «Золотое детство», который выпускал брат Антона Чехова, Михаил. В 1920-х годах появилось сразу несколько новых переводов – д’Актиля (1923), он же Анатолий Френкель (1890 – 1942), В. Азова (1924), он же Владимир Ашкенази (1873 – 1948), со стихами в переводе Татьяны Щепкиной-Куперник. В 1923 году в Берлине был издан перевод В. Сирина, то есть Владимира Набокова. Набоковский перевод назывался «Аня в стране чудес». «Алиса в Зазеркалье», другое важное произведение Кэрролла, впервые переведена в 1924 году Азовым. Советским критикам Кэрролл понравился не больше, чем дореволюционным. Последняя книга была отвергнута вместе с «Питером Пэном» и «Пиноккио» со словами «чепуха», «бессмысленная книга», «юмор этих книжек не воспринимается нашими детьми».

«Задушевное слово» печатало Pinocchio (1880) Карло Коллоди с продолжениями в 1905 – 1906 году под названием «Приключения деревянного мальчика». Перевод Камиллы Данини вышел с оригинальными итальянскими иллюстрациями. В предисловии утверждалось, что эту книгу знает каждый итальянский ребенок. В 1906 году «Товарищество М.О. Вольф» опубликовало перевод Данини отдельной книгой, на этот раз под заголовком «Пиноккио». Последовали и другие переводы. Нина Петровская (1879 – 1928) опубликовала свою версию в Берлине в 1924 году для детей русских эмигрантов. Считается, что перевод редактировал Алексей Толстой. Десять лет спустя он создал советскую версию шедевра Коллоди, утверждая, что у него под рукой не случилось самой книжки и ему пришлось припоминать то, что он прочел в детстве. В то же время оригинал был заклеймен советской «Литературной энциклопедией» (1931) как книга, проникнутая «мелкобуржуазной мещанской моралью».

Знаменитый Питер Пэн в первый раз появился в книге Джеймса Барри The Little White Bird (1902). В России с ним познакомились только в 1917 году, когда «Белая птичка» была напечатана в горьковском журнале «Летопись». Через год вышла отдельная книга. «Книга с картинками о Питере Пане» была издана в 1918 году, но в тяжелое время Гражданской войны у нее было мало шансов найти путь к русскому читателю.

Первая книга Кеннета Грэма «Золотой возраст» (1895) вышла по-русски уже в 1898 году, а «Дни грез» (1898) – в 1900 году, однако главная его работа «Ветер в ивах» (1908) не была переведена до последних лет советской эпохи. The Book of Dragons (1900) Эдит Несбит перевели как «Сказки о драконах» (1911), а The Five Children and It (1902) как «Чудище» (1914), но большого впечатления они не произвели. Удивительно, но The Wizard of Oz (1900) Фрэнка Баума не переводился в дореволюционное время, что и позволило Александру Волкову в конце 1930-х опубликовать сказку под собственным именем и с новым заглавием – «Волшебник Изумрудного города».

Познавательная литература

В период модернизма познавательной литературе уделялось особое внимание. Многие уважаемые ученые были готовы к популяризации науки на пользу юного читателя. В 1891 году издательство Сытина купило у «Товарищества М.О. Вольф» журнал «Вокруг света» (1861 – 1917). Сделка оказалась удачной. Число подписчиков резко возросло – от 4500 до 50 000. Журнал охватывал широкий спектр тем: «научные экспедиции и географические открытия, предания и легенды разных народов, биографии знаменитых людей, рассказы путешественников, образовательные экскурсии, научные открытия, грандиозные проекты, необычайные охоты на суше и на море, катастрофы в воздухе и драмы в океане». В течение нескольких лет у журнала были также филателистический уголок и уголок эсперанто. Кроме того, от номера к номеру печатались с продолжениями произведения Жюль Верна, Хаггарда, Киплинга, Буссенара, Лагерлёф, Камиля Фламмариона, Герберта Уэллса, Конан Дойла и других авторов.

С большим размахом был задуман проект «Детской энциклопедии» (1913 – 1914) в десяти томах. Ее издателем был Иван Сытин, и формально издание связано с его детским журналом «Малютка». Созданное по образцу британской The Children’s Encyclopædia (1910) под редакцией Артура Ми, издание было переработано и расширено в соответствии с российскими условиями. Сытин пригласил редакторами выдающихся русских ученых, например сына Николая Вагнера профессора Юлия Вагнера (1865 – 1945), у которого уже был некоторый опыт создания познавательной литературы для детей. «Дать ответы на все запросы пытливого детского ума и в то же время дать большой научный материал родителям и воспитателям для бесед и занятий с детьми» – так формулировалась задача энциклопедии. Каждый из десяти томов посвящен определенной области, включая и гуманитарные, и естественные науки. Чтобы приблизить энциклопедию к читателю, при написании статей учитывались современные психологические и педагогические теории. Каждый том украшало множество иллюстраций, частью цветных, частью черно-белых. Несмотря на высокую цену, «Детская энциклопедия» была быстро распродана.

С 1893 по 1902 год Дмитрий Кайгородов (1846 – 1924), профессор Санкт-Петербургского лесного института, вел в «Роднике» колонку «Из календаря русской природы». В книгу для чтения в школе и дома «Из родной природы» (1902, 1912) Кайгородов включил классическую русскую поэзию о природе вместе с познавательными очерками и статьями. Он хотел не только образовывать, но и пробуждать интерес к природе, а также поощрять школьников к собственным наблюдениям. При этом Кайгородов рекомендовал две детские книги о природе Евгении Диц (даты жизни неизвестны), «С детками о птицах и животных» (1895) и «Четыре времени года» (1905). В своем предисловии он хвалил способность Диц «рассказывать маленьким детям совершенно простые вещи совершенно простым языком», что не самая легкая задача. Все было взято прямо из жизни и излагалось задушевным и искренним тоном. Из «Птиц и животных» дети могли почерпнуть знания о тех, кто обитает рядом с ним, а в «Четырех временах года» маленький мальчик оказывался любознательным наблюдателем природных явлений в течение года.

Читателям очень полюбилась книга «Как Юра знакомился с жизнью животных» Александры Бостром (1854 – 1906). Первое издание книги появилось в 1907 году, а пятое – в 1918. Пытливый мальчик Юра принимает участие в сельскохозяйственных работах в родительском имении. Он заводит дружбу с домашними животными и из книг, которые ему читает мама, узнает о диких зверях. Писательницу особенно интересовали собаки, и Юре удается познакомиться с различными породами собак, как из книг, так из реальной жизни. Несмотря на хаотичную композицию книги, по мнению издателя Сытина, книга Бостром была прекрасным примером познавательной литературы для детей.

Бостром была в действительности Александрой Толстой, матерью будущего советского писателя Алексея Толстого. Она писала в основном иллюстрированные познавательные книжки для маленьких детей. «Подружка» (1892) выдержала шесть изданий и получила почетную награду на Всемирной выставке в Брюсселе. Книга предназначалась для детей, которые только-только научились читать. 130 простых историй рассказывали им об окружающем мире. Из детской читатель переходит в сад и коровник, потом в поле и лес. Девочка из богатой городской семьи и крестьянские дети встречаются в книжке «Два мирка» (1904). Без прямых нравоучений Бостром описывает, как дети становятся друзьями, получая возможность показывать деревенский мир глазами стороннего наблюдателя – городского ребенка. Бостром написала также около десяти пьес, но только немногие из них были опубликованы, например, пьеса-сказка «Сон на лугу» (1906).

Александр Усов (1871 – 1942) подписывался псевдонимом Александр Чеглок. Чеглок – это небольшая птица семейства соколиных, и из выбранного псевдонима явствует, что автор особенно интересовался жизнью птиц. За первыми публикациями в «Детском чтении» в 1890-х годах последовала «Родная природа: Звери, птицы и гады России» (1900 – 1909) в четырех томах. Описания были основаны на собственных наблюдениях автора, детских воспоминаниях и историях, услышанных от других. Чеглок соединяет полезную информацию с живым рассказом о встречах с животными и птицами – от лягушек и ежей до волков и медведей, от синиц до орлов. Любитель-самоучка, Чеглок иногда допускает ошибки, но богатый личный опыт и талант рассказчика искупают их.

Из-за слабого здоровья Чеглок перебрался из Петербурга на Кавказ, где в 1905 – 1906 годах был вовлечен в революционную деятельность. Он уезжает во Францию и в Италию, где вращается в радикально настроенных эмигрантских кругах. С 1908 по 1914 год Чеглок путешествует по Африке и Индии; совершает он и кругосветное путешествие. В своих новых книгах «Мои приключения в Сахаре и Северной Африке» (1912), «Рассказы из жизни животного мира Африки» (1912) и «Птицы Африки» (1915) он описывает экзотических животных и птиц – слонов, жирафов, антилоп, гиен, обезьян, пеликанов и фламинго. Интерес к африканской фауне виден и по многочисленным книжкам Чеглока для маленьких детей. Талантливый писатель, он всегда знал, как привлечь внимание читателя. В Индию, Австралию и Северную Америку он отправился с другом, Василием Ватагиным, одним из выдающихся художников-анималистов России. Ватагинские иллюстрации немало увеличили ценность книги Чеглока.

Вернувшись в Россию в 1917 году, Чеглок сначала активно участвовал в литературной жизни Советской России. В сталинскую эпоху он бросил литературу, чтобы заниматься садоводством и теософией. В 1936 году он был арестован как анархист-мистик и выслан в Мурманскую область. В 1942 он покинул поселение, чтобы умереть на свободе, и исчез – навсегда.

Другой писатель, Н. Рагоза, тоже таинственным образом исчез из литературы. Мы ничего о нем (а может быть о ней) не знаем. Он обладал хорошим знанием животного мира, отличным стилем и способностью создать увлекательный сюжет. Все его произведения написаны «просто, искренно и правдиво», как сказал о нем критик Елачич. На Рагозу, несомненно, повлияли произведения Сетон-Томпсона, Джека Лондона и других писателей, сочетающих рассказы о природе с художественным вымыслом. Его имя мелькало на страницах журналов «Родник» и «Всходы», ему принадлежат книги «Бурр, старый барсук» (1910), «Великое переселение леммингов» (1911), «Король колючих зарослей и другие истории из жизни животных» (1913), «Конец секача» (1914) и «Бешеный волк» (1914). Герой последней книги – хитрый и могучий волк Черномордый, которого бешенство превращает из царя леса в беспомощную жертву. Автор подробно описывает агонию животного до самого последнего момента. Единственная книга Рогозы, появившаяся при советской власти, – «Звери и птицы» (1924). Недавние переиздания «Бешеного волка», возможно, пробудят новый интерес к забытому писателю.

Детские журналы

Большое количество детских литературных журналов в начале XX века свидетельствует о стремительном росте интереса к детской литературе. В первой половине XIX века издавалось двадцать два журнала, во второй половине – шестьдесят один. Только в одном 1909 году у детей был выбор между девятнадцатью различными журналами. Содержание и художественное оформление не всегда было на должной высоте, но журналы теперь предназначались для широкой аудитории. Это были не только дети из аристократических или хорошо обеспеченных семей «среднего класса»; даже дети рабочих и крестьян могли теперь найти журналы, которые соответствовали их интересам.

«Детское чтение» (1869 – 1906), которое с 1890 года возглавил Дмитрий Тихомиров (1844 – 1915), осталось верным наследию реалистической школы. Список авторов включал, в основном, такие знаменитые имена, как Мамин-Сибиряк, Немирович-Данченко, Засодимский, Станюкович, Федоров-Давыдов, Телешов, Желиховская и Лукашевич. Тихомирову удалось уговорить даже Антона Чехова опубликовать рассказ для детей. В приложениях и «Библиотеке для семьи и школы» выходили дополнительные материалы для чтения. Популярными переводными авторами были Альфонс Доде, Георг Эберс, Джек Лондон, Редьярд Киплинг и Эрнест Сетон-Томпсон. Поэзия была представлена Дрожжиным, Буниным, Белоусовым и Щепкиной-Куперник, а символист Бальмонт печатал там поэзию и сказки в стихах.

Энциклопедический научный раздел включал в себя статьи о промышленности и новых технологиях, о рождественских традициях Швеции, Ниагарском водопаде, путешествиях Нансена и Жанне д’Арк. Биографии знаменитых людей – Эрнана Кортеса, короля Италии Виктора Эммануила II, Гарибальди и Михаила Погодина – излагались в подобающей для юного читателя форме. В 1900 году Василий Немирович-Данченко, бывший военный корреспондент, приветствовал новый век утопическими пожеланиями. В своем «Конце войны» он предсказывал, что человечество, которому удалось отменить рабство и перестать сжигать еретиков на кострах, сумеет в наступающем столетии перестать воевать. Если это не удастся мужчинам, женщины, по убеждению Немировича-Данченко, возьмут дело в свои руки.

В 1906 году Тихомиров решил, что название «Детское чтение» не подходит в ситуации, когда Россия вошла в эпоху важнейших политических и социальных перемен. Журналу было дано новое имя – «Юная Россия» (1906 – 1918). Программа осталась в целом той же самой, но добавилось больше материалов на современные, жгучие темы; нужно было прививать молодежи гражданский дух, соответствующий историческому моменту. В списке авторов появились новые имена – Авенариус, Серафимович, Ал. Алтаев и Шмелев. В 1910-х годах Иван Наживин регулярно писал для «Библиотеки Юной России». «Белый клык» (1906) Джека Лондона печатался в журнале с продолжениями в 1907 году. Среди новых иностранных авторов были, например, лауреат Нобелевской премии Сельма Лагерлёф и канадский писатель-натуралист Чарльз Робертс.

Когда в 1909 году журнал праздновал сорокалетие, «Родник» восхвалял конкурента, характеризуя его как «строго-литературный, серьезный журнал, преследующий лучшие просветительные цели». Пять лет спустя, в начале Первой мировой войны, «Юная Россия» опубликовала статью Немировича-Данченко «Вчера и сегодня». Совершенно позабыв свои мечты о мире, он восклицал: «Как ужасна будет война, но как хорошо жить в такие минуты». Это была борьба не на жизнь, а на смерть, но дело тут не в захвате земли или оскорбленных национальных чувствах. Мечта Германии – обратить славянскую и латинскую расы в рабов, поэтому война – «бой рас за их существование, за все их будущее».

Тихомиров, главный редактор журнала, умер в 1915 году. Его оплакивали как человека, внесшего огромный вклад в русскую детскую литературу. Иван Шмелев вспоминал его не только как человека, горячо любившего соотечественников и самозабвенно служившего делу просвещения, но и как автора «Букваря», созданного им вместе с женой Еленой в 1872 году. Шмелев помнил, как ему в семь лет попала в руки эта азбука: «Она первая показала мне лучшее в жизни, претворенную в искусстве жизнь и мир Божий». Выдержавший более 160 изданий «Букварь», действительно, послужил нескольким поколениям детей. Основной темой учебника были сельская жизнь и крестьянские работы. Басни, пословицы и стихи помогали Тихомирову познакомить маленького читателя с русской культурой и жизнью.

И «Родник» (1882 – 1917) не изменял заветам реализма. Алексей Альмединген, ставший единственным редактором журнала после смерти в 1893 году его тетушки Екатерины Сысоевой, цитировал Белинского: «Та детская книга хороша, которая интересна и взрослому». Выбранные темы могли меняться, но, как и в литературе для взрослых, главными были высокий художественный уровень и стремление к достоверности.

Среди авторов «Родника» мы встречаем Вагнера (Кот-Мурлыка), Авенариуса, Алтаева, Познякова, Горбунова-Посадова, Засодимского, Круглова, Станюковича, Лукашевич, Михаила Пришвина и Алексея Свирского. Сын Толстого Лев Львович (1869 – 1945) с 1891 года писал для «Родника» под псевдонимом Л. Львов. Он сочинял не только художественные произведения, но и очерки о жизни в других странах, например Швеции и Египте. Поэзия была представлена обычными для того времени именами – Белоусов, Полонский, Дрожжин и Мария Пожарова. Среди художников были Елена Самокиш-Судковская и Елизавета Бём, силуэтистка.

В традиции, восходящей еще к Сысоевой, зарубежной литературе уделялось почетное место. Одной из находок Сысоевой была Сесилия Джемисон, чьи Lady Jane (1891) и Toinette’s Philip (1894) появились в ее переводе в тот же год, что и американские оригиналы. Как видно из названий переводов – «Девочка-сирота» и «Приемыш черной Туанетты» – Джемисон прекрасно вписывалась в генеральную линию русской литературы для детей. В последние двадцать пять лет своего существования журнал печатал таких зарубежных авторов, как Жюль Верн, Киплинг, Марк Твен, Доде, Джек Лондон, Амичис, Ожешко, Джером К. Джером и Висенте Бласко Ибаньес. Сказки и легенды Оскара Уайльда («День рождения Инфанты», 1908), Топелиуса и Лагерлёф также появлялись на страницах журнала.

Дмитрий Кайгородов следил за календарем русской природы. В рубрике «Замечательные люди» печатались краткие биографии, например, пророка Магомета, Ивана Федорова, Дениса Фонвизина и шведского путешественника Свена Гедина. В 1906 году в журнале появилась шахматная колонка. Не забывали в журнале и о важных социальных проблемах – голоде в Финляндии (1893) и в Ставропольской области (1899). «Внутренняя смута» – демонстрации и забастовки 1905 – 1906 годов тоже нашли свое отражение в «Роднике». Во время Русско-японской войны журнал собирал деньги для семей погибших солдат.

Двадцать пятая годовщина «Родника» пришлась на 1906 год. За четверть века с журналом сотрудничали 588 писателей, ученых и художников, в нем были напечатаны 154 стихотворения, 766 рассказов и сказок, 540 научно-популярных статей и более 6000 иллюстраций. Следующие десять лет не внесли существенных изменений. После смерти Алексея Альмедингена в 1908 году журнал возглавила его дочь Наталья (1883 – 1943). Она хотела привлечь к детской литературе ведущих взрослых литераторов, но Иван Шмелев в письме к редактору указал на связанные с этим сложности. Он жаловался, что писателям не прожить на те жалкие гроши, которые платят детские журналы. Однако, продолжал он, направление «Родника» его радует, поскольку журнал «льет свет, правду, любовь» в души читателей. В заключение он предлагал журналу в первую очередь служить нуждам начальной школы, сохранять тесные связи с простым народом.

В 1910 году «Родник» организовал читательский клуб. Его члены обменивались адресами, сообщали о своих делах и рассказывали друг другу об увлечениях и хобби. Горячей темой последнего выпуска «Родника» в конце 1917 года было коллекционирование почтовых открыток.

«Юный читатель» (1899 – 1906) издавался для детей от двенадцати до пятнадцати лет. Редактором была врач Анна Острогорская (1863 –?). В первый год существования журнал набрал 4917 подписчиков, из которых 800 проживали в Петербурге и Москве. Два экземпляра отправлялись в далекую Якутскую губернию в Восточной Сибири. Два года спустя, в 1901 году, у «Юного читателя» было уже 10 464 подписчика, из которых 23 жили заграницей.

«Юный читатель» начинался как литературный журнал, печатавший прозу Засодимского, Мамина-Сибиряка, Станюковича, Григоровича, Семена Юшкевича (1868 – 1927), Куприна («Белый пудель», 1903) и Ал. Алтаева. Среди поэтов были Белоусов, Плещеев, Бунин и Соловьева (Аллегро). Иностранную литературу представляли Виктор Гюго, Диккенс, Жюль Верн, Киплинг, Амичис, Шарлотта Бронте («Джейн Эйр»), Брет Гарт, Джордж Элиот, Генрик Сенкевич, Эрнест Сетон-Томпсон, Уида, Хаггард и Доде. «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» Роберта Льюиса Стивенсона вышла в «Библиотеке юного читателя».

Журнал обращал все больше внимания на социальные и политические события. В 1899 году журнал собирал среди читателей деньги на нужды голодающих детей в Бессарабской губернии. В 1904 году прошел сбор средств для детей солдат, воюющих на русско-японском фронте. В статье 1905 года обсуждались русские революционные традиции. В том же году была напечатана «История рекрута» – роман Эмиля Эркманна и Александра Шатриана, вызвавший немалый отклик читателей благодаря духу пацифизма и описанию страданий, которые приносят войны: «Надо ненавидеть войну, как воплощение народного горя и несчастья. (…) Будет время, когда братство людей перестанет быть пустым звуком, и война сделается невозможной… Это время придет!» Антивоенные настроения «Юного читателя» проявлялись еще в 1899 году, когда был напечатан роман Берты фон Зуттнер «Долой оружие», написанный десятью годами раньше.

Радикальная программа «Юного читателя» в конце концов привела к конфликту с цензурой. Журнал зашел слишком далеко, став чем-то вроде рупора социалистических идей. В 1905 году Министерство народного образования запретило школам и народным библиотекам подписываться на «Юного читателя». Еще через год издатели были вынуждены сообщить читателям, что журнал закрывается. Объяснялось это ростом цен, из-за которого журнал становился недоступен подписчикам. «Юный читатель», однако, продолжал существовать в виде одноименного издательства.

«Всходы» (1896 – 1917), иллюстрированный журнал «для семьи и школы», был делом одного человека – Эдуарда Монвиж-Монтвида (1858 – 1911). Когда он умер, Ал. Алтаев опубликовал некролог, отдавая дань Монвиж-Монтвиду как редчайшему идеалисту, по доброй воле пожертвовавшему всем ради журнала и русской детской литературы. Публикации для детей большого дохода не приносили, и Монвиж-Монтвид постоянно сталкивался с финансовыми проблемами. Чтобы продолжать выпускать «Всходы», он жил в маленькой квартирке без прислуги, отправил семью в деревню, где жизнь была дешевле, работал без помощников и экономил даже на еде.

Именно во «Всходах» началась писательская биография Максима Горького как детского писателя. Мрачная жизнь маленького подмастерья в рассказе «Встряска» (1898) на мгновенье освещается походом в цирк, – картина, полная сострадания к тем, кому тяжелее всего, типичная в русской детской литературе. Другими авторами «Всходов» были Куприн, Свирский («Рыжик»), Алтаев, Станюкович, Сергей Гусев-Оренбургский (1867 – 1963), Доде, Киплинг, Брет Гарт – все как один сугубые реалисты. Произведениями реалистического направления и серьезными научно-популярными статьями «Всходы» напоминали традиционный «толстый» журнал для взрослых.

«Мир Божий» (1892 – 1906) задал высокий тон с самого начала; его подзаголовок гласил: «Ежемесячный литературный и научно-популярный журнал для юношества и самообразования». К этому прилагался солидный список авторов – Мамин-Сибиряк, Бунин, Засодимский, Бальмонт и Евгений Чириков. Сильная художественная часть сочеталась с доброкачественными статьями о путешествиях, по естественным наукам и этнографии. В 1892 Елизавета Водовозова (1844 – 1923) в очерке из жизни в Финляндии сообщала читателям, что «в настоящее время колдуны совсем исчезли в Финляндии, но еще в конце прошлого столетия их было в этой стране немало». Через пять лет издатели «Мира Божьего» решили изменить читательскую аудиторию, убрав слова «для юношества» из подзаголовка.

Журнал «Детский отдых» (1881 – 1907) сильно критиковали в советское время. Его обвиняли в фальшивом романтизме, пропаганде монархизма и наивных филантропических идеалов. Вероятно, именно его Горький имел в виду, когда в 1930 году говорил о журнале конца XIX века, полном «отвратительно прелестных мальчиков». «Детский отдых» официально провозглашал такие ценности: религию, любовь к родной стране и высокое искусство. В 1880-х годах Евгения Тур являлась главной знаменитостью журнала, но постепенно в нем появились и такие имена, как Желиховская, Федоров-Давыдов, Позняков, Лукашевич, Засодимский, Круглов, Немирович-Данченко, Мамин-Сибиряк, Игнатий Потапенко, Ал. Алтаев, Белоусов, Пожарова и Г. Галина (1870 – 1942). Лев Толстой напечатал там рассказ «Чем люди живут» в 1881 году, когда редактором журнала был брат его жены Петр Берс (1849 – 1910). «Детский отдых» предпочитал отечественную литературу, среди немногих переводов нужно отметить Киплинга, Жюля Верна и Эрнеста Сетон-Томпсона. «Счастливый принц» Оскара Уайльда, сказка о бескорыстной любви, была опубликована в 1898 году.

Поначалу в журнале преобладал реализм с народническим оттенком, но постепенно «Детский отдых» стал печатать и сказки таких писателей, как Топелиус и Андерсен, народные сказки и юмористические произведения, например «Историю двух собачек» (1895) Вильгельма Буша. В 1890-х годах все больше места отводилось играм, ребусам и загадкам, нотам, физическим экспериментам и рассказам о рыбалке. Читатель мог даже узнать, как смастерить собственный барометр. В 1895 году детям объясняли правила игры в теннис, а четыре года спустя – правила игры «Окей», напоминающей крикет. Георгий Чулков (1879 – 1939), когда его исключили из университета, принялся за серию книг о детстве великих людей и статьи об Африке – континенте, о котором он знал не многим более своих читателей.

Отмечая двадцатую годовщину журнала в 1901 году, его редактор Николай Попов (1871 – 1949), автор рассказов и статей, подчеркивал, что журнал в первую очередь хочет стать другом своих читателей. Для редакторов поэтому важно было мнение читателей. Засодимский организовал кампанию по сбору денег для бездомных детей, о которых он не раз писал в своих произведениях. В 1906 году «Детский отдых» отпраздновал двадцать пятую годовщину, но годом позже прекратил свое существование, объясняя это экономическими трудностями. Однако скорее всего дело было в статье о Думе и гражданских правах («Беседа о государстве и государственном устройстве», 1906) или, возможно, в статье о выборах в Финляндии, проведенных весьма демократично, с российской точки зрения.

Журнал «Игрушечка» (1880 – 1912) основан Татьяной Пассек (1810 – 1889), которая была его редактором первые семь лет. Название совершенно не отражало сущности журнала и, возможно, было выбрано, чтобы выдать журнал за безобидное издание для маленьких деток. На самом деле Татьяна Пассек пыталась воплотить прогрессивные идеи Александра Герцена, своего родственника и близкого друга. В 1885 году журнал провозгласил следующую программу: «Цель – влиять на развитие сердечной теплоты, религиозного и эстетического чувства и любви ко всему видимому миру, пробуждать сознание нравственного долга, необходимость труда и важность самостоятельности, не только как источника духовной силы, но нравственной и материальной независимости». Попросту говоря, предполагалось публиковать серьезные статьи с открытым дидактическим и нравственным уклоном.

Сама Пассек опубликовала в «Игрушечке» свои мемуары. Вагнер (Кот-Мурлыка), Анненская, Желиховская и Круглов представляли русскую детскую литературу, из иностранных имен пользовались популярностью Жюль Верн, Доде, Нириц и Болеслав Прус. Плещеев и Дрожжин публиковали стихи; не забывал журнал и о сказках все тех же Топелиуса и Андерсена. Дополняли издание научно-популярные статьи, путевые заметки и биографии великих людей, таких как Мартин Лютер и Бенджамин Франклин.

Когда Александра Пешкова-Толиверова (1842 – 1918) в 1887 году стала главным редактором «Игрушечки», облик журнала во многом изменился. Его украсили иллюстрации. Пешкова-Толиверова привлекла к работе в журнале новых авторов: Засодимского, Алтаева, Мамина-Сибиряка, Лухманову, Познякова, Лукашевич, Горбунова-Посадова, Авенариуса, Белоусова, Щепкину-Куперник, А. Федорова, Соловьеву (Аллегро) и Льва Львовича Толстого. Зарубежную литературу представляли Георг Эберс, Амичис, Марк Твен, Киплинг, Жорж Санд и Сельма Лагерлёф. У журнала была специфика: художественные произведения на французском и немецком языках, по большей части переводы русской классики. Большое внимание уделялось приложению – «Игрушечке для малюток» (1889 – 1912).

В 1891 году «Игрушечка» удостоилась чести представить публике «Дурачка» Николая Лескова (1831 – 1895), единственное его произведение, написанное специально для детей. В глазах окружающих добросердечный и трудолюбивый крепостной мальчик – дурачок, но постепенно он приобретает уважение всех. Льву Толстому рассказ решительно не понравился, и он отказался печатать его в «Посреднике» отдельной книгой. По его мнению, рассказу не хватало искренности, и в результате «Дурачок» так и остался журнальной публикацией.

Были в «Игрушечке» и «картинная галерея», и статьи по русской истории, и статьи о народах России, и колонка о природе, которую вел тот же Кайгородов, и биографии знаменитых людей. Александра Пешкова-Толиверова написала биографию Хелен Келлер (1910 – 1911), а также собрала подходящие для детей афоризмы из толстовского «Круга чтения». Для поощрения ручного труда появились колонки «Игры и ручной труд» и «У рабочего стола». Советы, как занять свободное время зимой, печатались под заголовком: «Сделайте сами!». Для девочек там же помещались выкройки. Когда в 1904 году журнал собирал деньги для детей раненых и больных солдат, четырехлетняя Лена прислала 25 копеек.

Достоинства «Игрушечки» не остались незамеченными. В 1904 году на выставке «Детский мир» журнал получил серебряную медаль, а четыре года спустя был отмечен дипломом за качество на выставке «Искусство в жизни ребенка».

В 1905 году Владимир Львов (1869 – 1939) основал новый иллюстрированный журнал «Семья и школа» (1905 – 1917), предназначенный для городских и деревенских детей в возрасте от десяти до двенадцати лет. Среди авторов те же известные имена – Белоусов, Дрожжин, Засодимский, Мамин-Сибиряк и Телешов. Пользовались популярностью переводы скандинавских писателей и рассказы о природе Чарльза Робертса. Естественно, ни один детский журнал того времени не обходился без биографий великих людей, включая и биографии знаменитых женщин.

Одним из многочисленных детищ «Посредника» был журнал «Маяк» (1909 – 1918), который собирался «дать детям здоровое и интересное чтение и способствовать развитию в детях самодеятельности, творчества, равной любви к умственному и физическому труду и деятельной симпатии ко всему живому». На обложке были изображены маяк и драматическая сцена спасения из маленькой лодочки во время бури. Очевидное значение названия раскрывалось в рассказе под названием «Песня о славной девушке» (1909): «Старый маяк говорит день и ночь: я стерегу вас. Берегитесь, братья!»

Главный редактор, Иван Горбунов-Посадов, был преданным последователем Толстого, и все десять лет своего существования журнал постоянно пропагандировал толстовские принципы. Сам великий писатель помогал журналу, поместив в нем детскую молитву, афоризмы и письма детям и подросткам. В рассказе «Волк» (1909) Толстого этическая необходимость вегетарианства доказывалась через сон мальчика, где проводится параллель между волком, который ест детей, и детьми, которые едят цыплят. Другие соратники Толстого – Наживин, Павел Буланже (1865 – 1925) и Анна Черткова (1859 – 1927) – тоже печатались в «Маяке». Неожиданной фигурой в журнале оказалась педагог Надежда Крупская, которая посылала свои тексты из эмиграции в Швейцарии. В 1911 году она перевела с немецкого рассказ «Мой первый школьный день», а четыре года спустя – немецкие воспоминания о детстве. Эта история оканчивалась программными для переводчицы словами: «Когда я стала постарше, я много думала о том, как это несправедливо, что у одних всего много, а у других ничего нет, и старалась понять, откуда богатство и бедность, и как сделать, чтобы всем жилось хорошо. Я много читала и училась, и теперь знаю это». Как жена Ленина и влиятельная персона в советской образовательной политике, Крупская в 1920-х годах нанесла ощутимый урон русской детской литературе.

Корней Чуковский, резкий и требовательный критик, выказывал «Маяку» уважение, хотя находил его скучноватым. По существу, журнал был серьезным по тону изданием, где почти не оставалось места воображению и веселью. Художественная литература появлялась лишь изредка и по большей части в виде переводов произведений таких писателей, как Лагерлёф и Люси Фич-Перкинс. Книга Сесилии Джемисон получила новую жизнь в новом переводе, теперь под названием «Приемыш черной Туанетты» (1915). Среди немногих поэтов были хорошо известные – Белоусов и Дрожжин, но попадались и новые имена: Ольга Беляевская и Лев Зилов. Будущий советский поэт Демьян Бедный публиковал здесь басни, а сам редактор писал рассказы и заметки о всемогуществе любви и вездесущности Бога.

Призыв журнала к «активной любви ко всем живым существам» не был пустыми словами. Редкий номер обходился без статьи о природе и животных. Уильям Лонг, американский автор, пишущий о природе, животных и полевой биологии, был уже хорошо известен русскому читателю. Самым популярным автором-натуралистом в «Маяке» был Чарльз Робертс; почти не уступал ему и Эрнест Сетон-Томпсон.

Читателей учили, как переплетать книги, резать по дереву, разыгрывать представления теневого театра. Им рассказывали о зимних видах спорта, камере-обскуре, стереоскопической фотографии и жизни эскимосов. Им объясняли, как показывать фокусы и производить химические опыты, как рисовать, лепить из глины, клеить кораблики, воздушных змеев, как смастерить солнечные часы и скворечник, как ухаживать за огородом. В духе толстовского интернационализма и всеобщего братства «Маяк» учил детей эсперанто. Общение с читателями являлось важным для редакции: регулярно публиковались письма читателей с ответами главного редактора. В 1918 году, в последний год существования журнала, организовали клуб читателей.

«Маяк» только изредка отзывался о Первой мировой войне, грубом нарушении закона любви. Если Горбунов-Посадов говорил о героизме, он описывал не солдат, а рабочих и пожарных. Февральская и Октябрьская революции тоже не нашли отражения в журнале. Но перемены не могли не влиять на положение журнала. Уже в конце 1916 года начали сказываться недостаток бумаги и трудности с типографиями. К 1918 году цены резко поднялись, и распространение сделалось практически невозможным в ситуации, когда была разрушена вся почтовая система. Другим газетам и журналам уже не разрешалось помещать объявления о «Маяке». Последний номер вышел осенью 1918 года. Журнал закончил тем же самым, чем начал: чествованием Льва Толстого. Горбунов-Посадов призывал читателей держаться учения Толстого, то есть «жить, любя всех, всех людей, какие бы хорошие или дурные они ни были, и все живые существа, от друга нашего лошади до мельчайших насекомых, жить – любя всех и трудясь для того, чтобы всем лучше, светлее, радостнее, любовнее бы жилось на свете». После этой декларации свет «Маяка» был насильственно погашен.

Самым популярным детским журналом в последние двадцать лет царской России было, безусловно, «Задушевное слово» (1876 – 1918). Идея названия принадлежит Ивану Гончарову, автору романа «Обломов»; кроме того, именно по его рекомендации первым редактором стала София Макарова, писательница, связанная с «Семейными вечерами». Первые десять лет существования журнала ничем особенным отмечены не были. «Задушевное слово» состояло из четырех разделов, каждый для определенного возраста (от пяти до восьми, от восьми до двенадцати, старше двенадцати и семейное чтение). Содержание сводилось, в основном, к неподписанным малоинтересным рассказикам, вероятно, принадлежавшим перу самого редактора, снабженным кое-какими объяснениями для родителей. Для того чтобы как-то оживить журнал, придумывались небольшие конкурсы для читателей.

В 1884 году дело взяло в свои руки «Товарищество М.О. Вольф». Четыре раздела были сокращены до двух – для младшего и старшего возраста. В том же году новый автор, Клавдия Лукашевич, опубликовала пасхальный рассказ, положив начало серии сентиментальных произведений о бедных, но добросердечных, в противовес богатым, но жестокосердым, и о душераздирающих встречах детей со стариками. Следом за Лукашевич к журналу присоединились два других многообещающих автора – Василий Авенариус и Анна Хвольсон. К концу 1890-х годов «Задушевное слово» стало ведущим детским изданием и оставалось таковым до самого 1918 года. Список авторов включал Чарскую, Пчельникову, Желиховскую, Щепкину-Куперник, Александру Толстую (впоследствии Бостром), Евгения Шведера, Константина Льдова, Марию Пожарову и Галину Галину. Взрослые писатели, в том числе Сологуб, Городецкий, Александр Федоров, Борис Лазаревский и Борис Зайцев, тоже печатались на страницах «Задушевного слова».

Важным автором для журнала был Сигизмунд Либрович, писавший под разными псевдонимами. Часто в его рассказах предметы, например перочинный ножик, выступают в роли повествователя, рассказывая свою историю. Многолетний член редакционного совета, Либрович в конце концов стал главным редактором журнала в последний трудный период его существования.

«Задушевное слово» гордилось тем, что это был именно русский журнал. К переводам предъявлялись высокие требования, иностранные произведения выбирались с неизменно хорошим вкусом. Среди переводных авторов были Луиза Мэй Олкотт, Фрэнсис Ходжсон Бернетт, Бертольд Ауэрбах, Марк Твен и Жюль Верн. «Пиноккио» Коллоди выходил в 1905 – 1906 годах под названием «Приключения деревянного мальчика», а «Приключения Алисы в волшебной стране» Льюиса Кэрролла – в 1908 – 1909. Роману «Дети воды» Чарльза Кингсли, не замеченному читателями в 1874 году, дали новую возможность в 1910 – 1911, а «Степка-Растрепка» в 1912 году попал в приложение к журналу. В 1911 году российские читатели впервые познакомились с творчеством Беатрис Поттер: «Задушевное слово» напечатало ее сказку «О двух скверных мышках», написанную в 1904 году. После прихода советской власти понадобилось еще пятьдесят лет, чтобы Беатрис Поттер снова вернулась в Россию. Большой удачей стала находка The Brownies Палмера Кокса. Эти смешные маленькие человечки появились на страницах журнала в 1887 году и остались там на долгие годы.

Развлечения были представлены играми, комиксами, книжками-картинками в приложениях, коллекциями марок, раскрасками, песнями и нотами. Детям давали задания, например, придумать тексты к картинкам. Каждый год публиковалось приложение с детскими модами. Уже в 1901 году «Задушевное слово» учило детей основам фотографии. Очень популярной была и читательская колонка.

В 1884 году Валерий Брюсов, тогда десятилетний школьник, описал, как он провел лето в деревне под Москвой, где все «гуляли, купались, играли, учились только 1 час в день». Там он даже видел лису и кроликов. Десять лет спустя Брюсов прославился как первый русский поэт-символист. Вера Ломачкина – тоже десятилетняя – в 1897 году сообщала, что ходила с отцом смотреть в музее «живые картинки». В 1905 году Костя Андреев, семилетний мальчик из Петербурга, задал другим читателям журнала вопрос не первостепенной важности: правильно ли он поступил, назвав своего попугая Пушок. В 1892 году К. Кюн (12 лет) и В. Шведер (14 лет) спрашивали, откуда взялась и когда началась традиция салютов, а Жанна Сребницкая интересовалась происхождением слова «рубль». В 1909 году Миша Глебов (11 лет) спрашивал читателей, какой спорт, футбол или крикет, они предпочитают. Другие дети описывали свои летние путешествия. В начале Первой мировой войны в 1914 году четырнадцатилетняя Наташа Волкова из Пензы расстраивалась, что ее не взяли на войну санитаркой, а у Раи Филимоновой (12 лет) из Самары проблемы были намного проще. Она купила себе тетрадь для ведения дневника, но не знала, с чего начать, и поэтому спрашивала совета других читателей. С 1908 года дети начали посылать ответы на анкету о своих читательских вкусах. Во всех ответах ясно виден культ Лидии Чарской. Читали также Жюля Верна и Олкотт.

В 1901 году «Задушевное слово» начало сбор средств на увековечение памяти первого редактора Софии Макаровой: по ее давнему желанию хотели собрать 3000 рублей на приют для девочек-сирот, где можно было получить образование. Шестилетняя Мина Гельман из Одессы откладывала по копеечке, пока «с радостью» не послала крошечную сумму в редакцию. Десять лет спустя журнал, празднуя тридцатипятилетие, основал стипендию имени Чарской.

Лидия Чарская была любимейшим автором «Задушевного слова». В издании для детей старшего возраста каждый год печатались с продолжениями ее повести и романы. Кроме того, журнал изобиловал биографиями, статьями по литературе, истории и географии. Афоризмы, ребусы, комиксы, фотографии и картины смягчали зрительное восприятие. К журналу прилагалась сборная картонная модель Эйфелевой башни, состоявшая из сорока частей.

«Задушевное слово» приветствовало Февральскую революцию с энтузиазмом: «В судьбе нашей родины произошла великая радостная перемена… установлен новый порядок, обещающий ей (России) свободную счастливую жизнь в будущем». Детям объясняли значение слова «свобода»: «Истинная свобода состоит в уважении права каждого человека (…). Поэтому одно из главных условий свободы – не вредить другому, не делать ему зла, уважать ближнего, насильственно ни к чему не принуждать и повиноваться во всем голосу разума». Летом 1917 года самой неотложной проблемой был семикратный рост цен и зарплаты, и журналу пришлось увеличить стоимость подписки, прося у читателей поддержки. Октябрьская революция прошла без комментариев со стороны «Задушевного слова», но последствий захвата власти большевиками невозможно было избежать. Журнал был закрыт в конце января 1918 года.

В советское время «Задушевное слово» использовалось как главный пример реакционного детского издания, или упрямо обходившего вниманием социальные проблемы и важнейшие исторические моменты, или интерпретировавшего их в консервативном духе. Однако то, что журнал нравился читателям, невозможно было отрицать.

Журнал «Тропинка» (1906 – 1912) выделялся среди других детских периодических изданий своей целеустремленностью и высокими художественными требованиями. Его редакторы Поликсена Соловьева и Наталья Манасеина (1869 – 1930) сделали из него неофициальный орган символистов – ведущего литературного направления того времени, и список его авторов производит немалое впечатление. В «Тропинке» публиковалась поэзия Белоусова, Бальмонта, Сологуба, Блока, Андрея Белого, Вячеслава Иванова, Лидии Зиновьевой-Аннибал, Владимира Пяста, Моравской и Городецкого и проза Гиппиус, Мережковского, Ремизова, Алексея Толстого, Мариэтты Шагинян и Ольги Форш. Великолепный иллюстративный материал обеспечивали такие художники, как Иван Билибин и Михаил Нестеров. «Тропинка» декларировала, что главная задача журнала – не обучать нравственным принципам и хорошим манерам, а «развивать в детях художественное чутье, давать им занимательное и полезное чтение, включающее религиозный и сказочный элемент».

В соответствии с философией символизма, «Тропинка» говорила о двойственности мира, о мире высшей реальности и реальности обыденной, о трансцендентном существовании, которое выходит за рамки того, что доступно пяти чувствам. В религиозно ориентированном материале естественным образом сочетались фольклор и христианские верования, природа одушевлялась и персонифицировалась.

Главный редактор П. Соловьева под псевдонимом Аллегро выступала в журнале и как автор, и как художник. В самой же первой ее публикации, стихотворной сказке «Елка и осина» (1906), уже заметен мистический, религиозный уклон. Осина проклята Создателем как дерево, на котором повесился Иуда, а елка благословенна, поскольку она, умирая, искупает грех другого дерева.

Религиозная тема возникает и в рассказах о животных. У Зинаиды Гиппиус (1869 – 1945) животные получают обнадеживающий ответ у ангелов на свой вопрос, удастся ли им после смерти войти в Царствие Небесное («И звери», 1909). В «Старухе-сказке» (1910) Мариэтты Шагинян подчеркивается важность фантазии и сказок. Если дети предпочитают спрягать немецкие глаголы вместо того, чтобы слушать волшебные сказки, Старуха-сказка при смерти лежит на кровати. Но когда Старуха способна вдохнуть жизненные силы в больную девочку, она снова становится юной, сильной и счастливой, какой была раньше. С художественной точки зрения произведение Шагинян слабо, и в нем слишком прямолинейно подчеркивается мысль, что детская литература не выживет, если реализм продолжит доминировать.

В публикациях «Тропинки» ощущается наступление новых времен. В рассказе Гиппиус «Полетели» (1911) четырнадцатилетняя Катя, которая зимой живет с родителями недалеко от Парижа, не только разъезжает на «мерседесе», но и сама садится за руль маленького двухместного спортивного автомобиля. Ее мечта – летать на собственном аэроплане. Статьи в журнале рассказывают теперь о самолетах, Олимпийских играх, летучих мышах, народах России и детстве Петра Первого. К обычным загадкам и ребусам добавились «рассказы без слов», то есть комиксы.

В журнале печатались переводы из Анатоля Франса, Редьярда Киплинга и Джека Лондона. В 1909 году настоящей сенсацией стал перевод «Приключений Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла, сделанный Соловьевой (Аллегро). «Алиса» рекламировалась как любимое чтение английских детей. В следующем году перевод вышел отдельной книгой, тоже как издание «Тропинки». Первой же книгой издательства «Тропинка» был «Слон» Куприна, но в целом среди книг, что не удивительно, преобладали произведения самой Соловьевой, напечатанные более чем в двадцати томах.

«Тропинка» поощряла читателей писать в редакцию. В 1911 году девятилетний Леня Альтгаузен из Лесного спросил, почему дует ветер и какие книги ему стоит читать. В ответ на второй вопрос предлагался целый список имен и названий, из которого можно понять, какие именно русские и иностранные книги считались лучшими в последние годы царской России. Понятно присутствие в списке таких классических имен, как Пушкин, Толстой, Тургенев, Дефо и Гарриет Бичер-Стоу. Кроме них включены современные писатели: Короленко, Мамин-Сибиряк, Гарин-Михайловский, Станюкович, Авенариус, Чехов («Каштанка»), Телешов («Белая цапля») и Дмитрий Кайгородов. Лидия Чарская, однако, не называлась. Иностранных авторов представляли не теряющие популярности Гринвуд, Сетон-Томпсон, Уида, Лонгфелло, Марк Твен и Джек Лондон. Новыми любимцами читателей были польский автор Элиза Ожешко, чьи «Приключения Яся» (1886) выдержали одиннадцать изданий, и канадская писательница Маршал Саундерс с ее «Красавцем Джоем». Были здесь и «Записки школьника» Амичиса. Когда итальянский автор умер в 1911 году, «Тропинка» опубликовала некролог, отмечающий, что эта школьная повесть переведена практически на все европейские языки, включая три разных русских перевода, и что на родине писателя книга выдержала более ста изданий.

На выставке «Искусство в жизни детей» в 1908 году «Тропинка» получила золотую медаль. Однако через четыре года журнал прекратил свое существование – не из-за цензуры, но из-за финансовых трудностей. Самуил Маршак предлагал собственное объяснение короткой жизни журнала: «Недаром “Тропинку” читали только дети петербургских писателей, а по проезжей дороге “Задушевного слова” катила вся масса детей чиновничества, офицерства, городского мещанства». Примечательно, что конец журнала совпал с кризисом внутри русского символизма. Момент требовал нового типа детского журнала. В советское время «Тропинку» однозначно критиковали как декадентский журнал с сильным религиозным и мистическим уклоном.

«Галчонок» (1911 – 1913), детская версия популярного журнала «Сатирикон», предлагал другой подход к журналам для детей. В первом же номере родителям говорилось, что «Галчонок» – первый юмористический детский журнал России, безо всяких воспитательных целей. Одним из образцов был Der gute Kamerad – немецкий детский журнал, выходивший с 1886 года. «Ребенок должен учиться играя», – вот золотое правило «Галчонка». Школьная система царской России с ее жесткой дисциплиной нещадно высмеивалась, часто с точки зрения самих детей. Среди авторов были Городецкий, Аркадий Аверченко, Георгий Ландау и Горький. Замечательные стихи обеспечивали Пожарова, Моравская и Василий Князев. В сказке Алексея Толстого «Снежный дом» одинокий крестьянский мальчик Петечка играет в «представленыши» с дочкой домового. Печатались и иностранные авторы – Эдгар Аллан По, Джек Лондон и Луи Буссенар. Важную позицию в журнале занимали иллюстрации, отчасти потому, что главный редактор Алексей Радаков (1877 – 1942) сам был художником. Художники Николай Радлов и Владимир Лебедев использовали сочные цвета, элементы примитивизма. Несмотря на оригинальный подход, «Галчонку» из-за недостатка подписчиков не суждена была долгая жизнь. Другой причиной было очевидное недопонимание рядом авторов особенностей детской аудитории.

Михаил Чехов (1865 – 1936) издавал «Золотое детство» (1907 – 1917). Чехов участвовал в детских и юношеских журналах с 1880-х годов, хотя и без особого успеха. В «Золотом детстве» он был не только главным редактором, но, по-видимому, и основным автором журнала. Иногда использовались псевдонимы, но большинство материалов в журнале печаталось без подписи. Красная обложка с двумя испуганными котятами, глядящими на лающего пса, должна была привлекать внимание детской аудитории. В «Золотом детстве» изобиловали рассказы о животных и о природе, о жизни бедных людей, путевые заметки, сказки, песни и игры. Белоусов помещал там стихи о природе. Игры, картинки, головоломки, описания фокусов, фигурки для теневого театра и карикатуры разбавляли несколько скучноватое содержание журнала. Печатались и переводы – сказки Лагерлёф, «Алиса в стране чудес», пересказ «Бен Гура» (1880) Лью Уоллеса, названный «На заре новой жизни» (1909 – 1910).

Николай Корецкий (1869 – 1938), малоизвестный поэт и драматург, был редактором «Жаворонка» (1913 – 1923). Среди авторов журнала – прозаики Гусев-Оренбургский, Потапенко, д’Ор, Лазаревский, Виктор Муйжель, Скиталец, Василий Брусянин и Ремизов и поэты Г. Галина, Алексей Липецкий, Петр Орешин и Владимир Нарбут. В «Жаворонке» появился рассказ Куприна «Марья Ивановна» (1914) о непослушной обезьяне, которую владельцу пришлось продать в зоологический сад. Иллюстрации, в том числе и фотографии, играли в журнале важную роль. Читатели познакомились с новыми песнями, правилами игры в морской бой и приемами засушивания цветов. Одна из статей рассказывала о происхождении шоколада. Даже при советской власти Корецкому еще несколько лет удавалось выпускать журнал. После его закрытия в 1923 году Корецкий продолжал работать в издательском деле, но на пике Большого террора был арестован за «проведение контрреволюционной агитации» и через два месяца расстрелян.

«Солнышко» (1905 – 1917) было задумано как журнал для семейного чтения. Изначально он издавался Алексеем Альмедингеном в дополнение к «Роднику», но после его смерти в 1908 году журналом занялись его дочери Наталия (1883 – 1943) и Татьяна (1885 – 1942). «Солнышко» предназначалось для забытой группы читателей – крестьянских детей, учеников начальных классов сельских школ. Новый журнал был замечен Львом Толстым, который рекомендовал его учителю в яснополянской школе. В журнале печатались Авенариус, Федоров-Давыдов, Наживин и Мария Толмачева, а среди поэтов преобладали новые имена – Мария Пожарова, Мария Моравская, Ольга Беляевская и Поликсена Соловьева. Татьяна Альмединген писала о природе. Статьи рассказывали о русской истории, об умных животных или о производстве стекла. Народные сказки, загадки, песни и рисунки заполняли многие страницы. С началом войны появились статьи о странах-союзницах и работе Красного Креста.

«Солнышко» приветствовало Февральскую революцию 1917 года с энтузиазмом: «Дети! В жизни нашей родины совершилась великая перемена». Плохого царя устранили, и вместо него будет править народ. Воспевавший природу поэт Иван Белоусов тоже был весьма рад – наконец он мог свободно дышать. В последнем номере журнала, опубликованном после того, как большевики взяли власть, Татьяна Альмединген выражала сожаление, что «Солнышко» в 1917 году часто выходило с опозданием. Она обещала, что когда кончится война и в России наступит новая жизнь и новый порядок, дети будут получать журнал вовремя.

«Проталинка» (1914 – 1917) предназначалась для детей от десяти до двенадцати лет. Редактор Александр Печковский (годы жизни неизвестны) был одним из «аргонавтов» из окружения символиста Андрея Белого. Его особенно интересовали русский фольклор и народная культура. В статье «Несколько слов о заставках “Проталинки”» Печковский объяснил, почему журнал печатал изображения русских народных игрушек, когда его читатели, в основном городские дети, играли заводными автомобилями. Печковский почитал своим долгом любить «красоту родной земли» во время, когда истинное народное русское искусство находилось на грани исчезновения. Согласно этим принципам, «Проталинка» публиковала и народные сказки и русские поговорки, но с современными иллюстрациями. В 1914 году в приложении к журналу появился финский эпос «Калевала» с рисунками Аксели Галлен-Каллела, а в 1916 году «Проталинка» отдельным томом опубликовала «Народные русские легенды» Афанасьева в переложениях для детей. Во время войны журнал занимал панславянские позиции.

Не удивительно, что молодой крестьянский поэт Сергей Есенин потянулся к журналу Печковского. Его стихотворение «Молитва матери» (1914) напрямую связано с войной. В далекой деревне старая мать плачет от горя и счастья одновременно, узнав, что ее сын погиб, но с захваченным вражеским знаменем в руке. Другим новым именем в журнале был Николай Асеев (1889 – 1963) – молодой футурист, который интересовался историей и народными легендами. Первая публикация знаменитейшего советского писателя-фантаста Александра Беляева, пьеса-сказка «Бабушка Мойра», появилась именно в «Проталинке» в 1914 году. Проза Серафимовича, песня, написанная Бальмонтом, стихотворения Льва Зилова, статья о Георге Фридрихе Генделе, а также комиксы («веселые картинки») тоже были представлены в журнале.

Для самых маленьких в начале века выходили особые журналы. Дольше всего прожила «Малютка» (1886 – 1917), рассчитанная на детей от четырех до восьми лет. В самом первом номере журнал обращался непосредственно к читателям: «Собирайтесь, дети, бегите встречать новую подругу». «Малютка» обещала быть товарищем в играх, познакомить с новыми друзьями из лесов и полей, научить детей «святым словам», как те, что они слышат в церкви, и добрым словам, как те, что они слышат от родителей. В коротких текстах дети играют с любимыми игрушками, куклами и домашними питомцами. Иногда случаются маленькие происшествия: у куклы на веселом балу отрывается голова, но тут же появляется «доктор» и умело исцеляет больную. Другие дети устраивают выставки своих рисунков. Дидактический аспект практически отсутствовал, но религиозная составляющая почти всегда чувствовалась. Когда ребенок спрашивает, почему цветочки и травка плачут по ночам, ему объясняют, что с помощью росы Бог заботится о своем творении («Роса», 1886). Кроме рассказиков в «Малютке» публиковались песни, загадки, игры и «азбучные задачки».

Авторы скрывались под такими именами, как дядя Саша и тетушка Маша. Произведения, подписанные «А.Э.», оказались принадлежащими перу чрезвычайно скромной Раисы Кудашевой, которая в 1896 году, в возрасте 18 лет, поместила в «Малютке» свое первое стихотворение. В наши дни журнал, в основном, помнят за то, что он первым, в 1903 году, напечатал стихотворение Кудашевой «Елка».

Журнал «Красные зори» (1904 – 1912) также предназначался для маленьких детей, но особого успеха поначалу не имел. В нем публиковались короткие рассказы таких малоизвестных писателей, как Александр Будищев (1864 – 1916) и Евгений Шведер, но при этом, что удивительно, Лидия Чарская тоже время от времени посылала туда свои новые произведения. Согласно рекламе журнала, Белоусов, Лукашевич, Мамин-Сибиряк и Александр Федоров тоже обещали свое участие. Родителям предлагалось присылать в журнал детские рисунки.

Роковым годом для «Красных зорь» стал 1911-й. Софья Лаврентьева, Ал. Алтаев, Мария Толмачева и Сельма Лагерлёф иногда появлялись на страницах журнала, но основное содержание принадлежало перу редактора Александры Пешковой-Толиверовой, которой к тому времени было уже под семьдесят. Издание двойных номеров с минимально допустимым количеством страниц вряд ли нравилось подписчикам. В попытке спасти журнал были привлечены новые силы. Главным реактором стал Л. Кормчий (1876 – 1944), подлинное имя – Леонард Пирагис, один из детских писателей второго ряда. Появились новые авторы, страницы заполнили комиксы, шутки, шарады и задачи. Новая обложка с петухом, сидящим на заборе и приветствующим восходящее солнце, обещала возрождение журнала. Но уже через пять номеров он прекратил свое существование. Скорее всего, причиной тому была публикация рассказа Кормчего «Братство Черных сов». Три мальчика со страстью к приключениям и конспирации на летних каникулах организуют тайное общество. Как их любимые герои, Робин Гуд и Ринальдо Ринальдини, они собираются грабить богатых и раздавать награбленное бедным. Чтобы спасти старушку, которой придется отдать все свое имущество за долги, они планируют ограбление, но в конце концов просто отправляют анонимное письмо с угрозами богатею-купцу. Радикальный, угрожающий тон рассказа заставил вмешаться власти. Кормчему, которого уже арестовывали и ссылали за его политические публикации во время революции 1905 года, разрешили, однако, продолжать сотрудничать с другим журналом, «Всходы».

«Красные зори» были основаны Казимиром Баранцевичем (1851 – 1927), достаточно известным с 1880-х годов детским писателем. У него не было великого таланта, но он умел хорошо описывать героев и их окружение. Благодарность и дружба были его излюбленными темами, хотя иногда, правда, они трактовались в причудливой форме. Один из рассказов в сборнике «Други» (1898) – о дружбе между одиноким человеком и мышью, другой – о двух щенках, «двух друзьях», которых в конце концов ловят и вешают. «Благородный» конь Серко – запоминающийся герой, но Баранцевича в основном интересует смерть старого коняги. В одном из рассказов в «Золотых днях» (1892) выступает рассказывающий сказки гигантский таракан. «Не удивляйтесь и не спрашивайте меня, как я постиг речь тараканов», – мудро предупреждает рассказчик («Сказки черного таракана»).

Самым популярным произведением Баранцевича стали «Приключения Егорки» (1899). Маленький сиротка Егор, уличный певец, живет в холодном и сыром подвале. Ему помогает добрый немец, и Егорке удается вернуться в родную деревню и стать крестьянином. Главная идея слышится в шепоте березовых листьев уже в начале книги: «Не бойся! Свет не без добрых людей! Живи честно – от людей худа не увидишь!».

В начале ХХ столетия неутомимый Александр Федоров-Давыдов редактировал сразу четыре журнала: «Муравей» (1900 – 1904), «Светлячок» (1902 – 1920), «Путеводный огонек» (1904 – 1918) и «Дело и потеха» (1905 – 1908). Это было легкое чтение, нравившееся маленьким детям. Статистика показывает, что в 1912 году в Киеве лишь у «Задушевного слова» было больше подписчиков (292), чем у «Светлячка» (220) и «Путеводного огонька» (180). Федоров-Давыдов хотел главным образом развлекать и забавлять детей, и эту задачу он выполнял с помощью рассказов, сказок, басен, легенд и шуток. Он сам сочинял большую часть публикуемых материалов, но иногда приглашал и других писателей, например Мамина-Сибиряка, Немировича-Данченко, Лукашевич, Познякова, Брусянина, Белоусова, Круглова, Дрожжина, Засодимского и Пожарову. Сергей Есенин опубликовал в «Путеводном огоньке» одно стихотворение. Первая мировая, или Вторая отечественная война, как ее поначалу называли в России, нашла свое отражение в «Путеводном огоньке». Журнал публиковал военные рассказы Митропольского и Зилова, а также поместил миниатюрную копию попавшего в зону боевых действий Реймсского кафедрального собора. Первый перевод «Заколдованного замка» (1907) Эдит Несбит появился у Федорова-Давыдова в 1915 году – редактор внимательно следил за современными новинками.

В произведениях Федорова-Давыдова присутствуют сильные положительные чувства. Многие из его сказок, близких к народному творчеству, превосходны. Животные, от малюсеньких насекомых до царя джунглей, ведут себя по-человечески. Зайцы ходят в школу, насекомые танцуют на балу, а попугай ведет дневник. Дети свободно общаются с птицами и зверями. Федоров-Давыдов утверждал, что рассказывает «правдивые сказки» о природе, но он, безусловно, по-своему понимал «правдивость». В бесчисленных приложениях он печатал головоломки, шарады, загадки, фокусы, «ручные тени», объяснял, как делать игрушки и мебель для кукольного домика, публиковал детские рисунки и многочисленные игры.

В связи с десятилетием «Светлячка» в 1911 году Федоров-Давыдов провозгласил, что хочет счастливого, полного ярких воспоминаний детства для своих читателей. Они должны были ценить свой дом, семью и родителей. В «светлячках», то есть в своих читателях, он хотел пробудить «любовь и сожаление к слабейшим, уважение к труду», научить каждого «необходимости взаимопомощи между людьми и полной самостоятельности в жизни».

«Издательство Сытина» тоже основало три детских журнала – «Мирок» (1902 – 1917), «Друг детей» (1905 – 1907) и «Пчелка» (1906 – 1907). Простые рассказы из военной истории России подчеркивали величие родины. Много места отводилось народным сказкам. «Мирок» главным образом запомнился публикацией самого первого стихотворения Сергея Есенина «Береза» в 1914 году. Спрятавшись под псевдонимом Аристон, девятнадцатилетний поэт рисует словами чудесный образ покрытой сверкающим снегом молодой березки.

Нужно упомянуть и другие журналы – «Незабудка» (1914 – 1917), «Детский мир» (1907 – 1915) и «Доброе утро» (1909 – 1918).

Главным редактором «Незабудки» был священник, публикации пронизывал христианский дух, что прекрасно подходило такой писательнице, как Клавдия Лукашевич.

«Детский мир» был рассчитан на детей от девяти до двенадцати лет. Среди авторов нужно отметить Чарскую и Щепкину-Куперник, среди иллюстраторов выделялась своим профессионализмом Елизавета Бём. Михаил Осоргин (1878 – 1942) прислал из Италии довольно странный рассказ «Цветы и трава» (1907). Смертельно больной двенадцатилетний мальчик, которого мучает лихорадка, способен понимать язык природы. Плющ обвиняет его в паразитическом образе жизни, так как для оплаты лечения мальчика здесь, в Италии, в русском поместье, принадлежащем его семье, тяжко трудятся крестьяне. Смерть освобождает героя от угрызений совести.

Журнал «Доброе утро» с весьма впечатляющим подзаголовком «Литературно-художественный, юмористический и спортивный журнал» предлагал легкое чтение с множеством иллюстраций.

Тогда же были предприняты первые попытки издавать газеты для детей. «Что нового» (1908) и «Детская газета» (СПб., 1908; М., 1910) прожили недолго, а вот «Газетка для детей и юношества» (1910 – 1915) продержалась целых шесть лет. Последние три года редактором была Александра Панафидина (1860 – 1919), издатель и владелица книжного магазина. Дешевая (семь копеек) еженедельная газета печатала злободневные материалы на разные темы из разных областей жизни, новости о событиях в России и за границей, статьи об аэропланах и скаутском движении. Газета рассказывала о спорте, помещая репортажи, например, об Олимпийских играх в Стокгольме в 1912 году. Фоторепортаж в тогдашней России был новинкой. Собирали средства для голодающих детей. Александр Круглов писал редакционные статьи под заголовком «Письма к маленькому народу», но за свои шовинистические высказывания в начале мировой войны был исключен из числа авторов.

Лишь несколько старых детских журналов пережили Октябрьскую революцию. Последними закрылись «Светлячок (1920) и «Жаворонок» (1923). Во время Гражданской войны на территориях, контролируемых белыми, выходили свои детские журналы, часто связанные с движением скаутов. В эмиграции продолжались попытки поддерживать старую традицию. Выпускались журналы «Зеленая палочка» (Париж, 1920 – 1921), «Юный читатель» (Рига, 1926), «Ласточка» (Харбин, 1926 – 1945), «Огоньки» (Париж, 1932 – 1933) и «Сверчок» (Париж, 1937 – 1939). Редакторами «Зеленой палочки» были Дон-Аминадо (1888 – 1957) и Алексей Толстой. Список сотрудников был внушительный, но журнал так и не смог добиться финансовой стабильности. Наиболее интересной публикацией стала повесть Алексея Толстого «Детство Никиты» (1921). «Ласточка» первой, в 1930-х годах, познакомила русских детей со знаменитыми диснеевскими персонажи.

Литературная критика

Особый интерес, с которым русские педагоги в начале ХХ столетия относились к детской литературе, также означал рост престижа этого жанра. Профессиональные журналы представляли новые книги и предлагали рекомендации для детского чтения. Критики впервые попытались очертить пути развития русской детской литературы.

Одной из первых теоретических работ по детской литературе в России была работа Александра Круглова «Литература “маленького народа”», первоначально напечатанная в «Вестнике воспитания» (1892 – 1895). В 1896 году она вышла отдельной книгой. Круглов настаивал на необходимости самостоятельной литературы для детей и вместе с тем подчеркивал, что для этого жанра нужен особый талант. «Детский писатель» должен быть почетным званием. Важно любить детей и глубоко понимать детскую психологию. Писатель должен сам стать ребенком, близким другом детей.

Круглов хотел, чтобы литература знакомила детей с реальной жизнью, даже с ее темными сторонами, но так, чтобы не пострадала вера ребенка в победу добра. Писатель учит высоким идеалам и воспитывает симпатию к угнетенным и притесняемым, и герои книг борются за счастливую жизнь. Сухая логика, нравоучительные сентенции и морализаторство детям не нужны, вместо этого Круглов ратует за «образы, звуки и цвета». У ребенка есть также право на развлечения и смех. Даже «Степка-Растрепка», который часто считался неподходящим для детей, вызывал одобрение Круглова.

Исследуя жанры и типы детской литературы – рассказы, книги для самых маленьких, поэзию, пьесы, журналы, книжки-картинки, – Круглов приходил к выводу, что наблюдается явный прогресс с того времени, когда в 1860-х годах Дмитрий Писарев отказал детской литературе в праве на существование. Чего не хватает – так это уважения к авторам. Их произведениями зачитываются, а сами авторы часто вынуждены жить и умирать в бедности и забвении. И периодическая печать, и критики не обращают должного внимания на этот жанр.

Круглова особенно интересовал иллюстративный материал. Картинки часто подбирались случайным образом из иностранных журналов или книг, тогда как по-настоящему должна существовать истинная связь между автором и художником. Необходимы не только соответствующая художественная техника, но и воображение, хороший вкус. Отсутствие отечественных иллюстраторов вызывает тревогу Круглова. Вполне обоснованно он называет Ивана Панова лучшим из немногих тогдашних русских художников-иллюстраторов.

В 1906 году Александр Федоров-Давыдов выпустил книгу «Кто за детей» с десятью словесными портретами наиболее известных современных детских авторов. В предисловии он пишет, что «детский писатель» – уже не «позорная кличка», так как время старой, сентиментальной детской литературы осталось позади. Теперь нравственные принципы не проповедуются напрямую, они скрыты в тексте, и писатели понимают, что должны быть ближе к своей аудитории. Нужно жить среди детей, смеяться и плакать вместе с ними, заключал Федоров-Давыдов.

В декабре 1908 года в газете «Речь» художник, критик и историк искусства Александр Бенуа опубликовал статью с резкой атакой на современную русскую детскую литературу. Согласно Бенуа, для которого традиция реализма мало что значила, русская детская литература напоминает пустыню: «У нас ничего нет своего, что могло бы хоть отчасти равняться с западным. У нас ничего нет, что было бы любо детям, что оставило бы след на всю их жизнь, развило бы в них заложенные качества». В России нет ничего даже близкого к Гауфу, Гофману, Андерсену, Диккенсу, Фенимору Куперу, Майн Риду, мадам де Сегюр, Габриэлю Ферри. Что касается русских иллюстраций, особенно дорогого сердцу Бенуа предмета, они всего лишь «море пошлости и безвкусия» и не заслуживают других слов, кроме того, что они «мертвые, серые, мутные». Исключение составляют только несколько имен (Бенуа упомянул Ивана Билибина, Виктора Замирайло, Сергея Малютина и Василия Поленова); но и их часто портит устарелый псевдорусский стиль.

Проблема становилась очевидной в рождественское время, когда дети ожидали книг в подарок. Тем, кто знал иностранные языки, не приходилось разочаровываться, для них всегда находилась прекрасная литература с великолепными иллюстрациями и такие иностранные журналы, как Le Jeudi de la Jeunesse и Qui lit rit. Существовали русские переводы, но они часто были плохого качества. При этом чтение только иностранной литературы означало отторжение от русской жизни.

Пытаясь понять, почему в русской детской литературе, старой и современной, нет ничего, кроме «пошлости и безвкусия», Бенуа предлагает провоцирующее объяснение:

Но, наконец, и по существу вся гражданственная, добродетельная, благородно гуманная тенденция русской детской книжки – не заслуживает того уважения, на которое она претендует. Я бы сказал, даже, что эта тенденция – главный бич русской детской книжки. Именно эта ее благородная плаксивость, ее назойливое внимание к обездоленным, ее воспитание человечности и есть тот кошмар, который держит русскую детскую книжку в безысходном и тоскливом плену.

Желание превратить детей в хороших, добрых и нравственных граждан с помощью нравоучительных и дидактических текстов порождает «Ниагары слез», книги, наполненные «пьяными сапожниками, больными матерями, лохмотьями, вонью, грязью, слякотью, приторным нытьем». Русские писатели предлагают детям рассказы о том, «как старушка дала последнюю копеечку старичку, а трехлетняя няня-девочка утерла нос годовалому братишке». С детства Бенуа не переносит подобной угрюмости и уверен, что его отвращение разделяют все «нормальные» дети. Читать Пинкертона для детей все же лучше, чем русские книги с безупречными нравственными предписаниями. В них отсутствуют все основные составляющие хорошей детской литературы, а именно: истинные чувства, непосредственность, веселье, радость, свободная атмосфера, любопытство, развлекательность. В детских книгах Бенуа хотел бы видеть «солнце, лес, цветы, мечту о далеком и опасном, мужественный героический дух, стремление к подвигу, красивую гордость и самосознание».

Еще через год вышла «Детская литература» (1909) – важная работа по теории, истории и социальной роли этого жанра. Ее автор, Николай Чехов (1865 – 1947), старался оправдать необходимость особой литературы для детей. Одна из целей литературы – пробуждение интереса к чтению, необходимого для того, чтобы позже дети научились ценить хорошую литературу для взрослых. Детская литература, согласно Чехову, должна обеспечивать знания о жизни и окружающем мире. Для этого детскому писателю нужно хорошо разбираться во мнениях, интересах и вкусах своего читателя. Темы и формы их произведений должны отличаться от тем и форм литературы для взрослых.

В своем обзоре истории детской литературы Чехов делает различие между теми авторами, которые просто «сочинительствуют», и теми, которые по-настоящему творят. Из русских писателей он предпочитает Константина Станюковича, в чьих произведениях видит героев, вызывающих симпатию, убедительных персонажей, захватывающий сюжет и живые картины жизни. Другими важными авторами являются Немирович-Данченко, прекрасный рассказчик с отличным стилем, Мамин-Сибиряк, умеющий пробуждать добрые чувства в читателе, и Николай Вагнер. Чехов уверен, что если бы Вагнер писал на каком-то другом языке, то он добился бы всемирной славы. Среди современников Чехов выделяет Ал. Алтаева, но вместе с тем он восхваляет и Чарскую, представительницу «романтической литературы»: Чарская «обладает живою фантазиею и вполне литературным слогом». Федорову-Давыдову досталась похвала за способность «говорить с детьми», понимать и разделять их интересы.

Чехов не одобряет распространенной тенденции среди современных писателей подлаживаться под детский язык, но вместе с тем приводит множество примеров противоположного и в равной степени неподобающего, то есть использования языка и стиля, совершенно чуждых читательской аудитории. Среди читателей позабыты две группы – крестьянские дети и дошкольники. Статистика показывает, что только полтора процента всех опубликованных книг предназначены тем, кто еще не умеет читать. Книжный рынок наводнен книгами Эмара, Буссенара, Марриета и Андре Лори, не говоря уже о Пинкертоне. С точки зрения Чехова, это лживая литература, источающая насилие и жестокость. С другой стороны, популярность массовой иностранной литературы указывает на то, чего именно недостает русской детской и подростковой литературе, то есть приключений в экзотических местах, энергичных и смелых героев, оптимистического и живого повествования.

Журналам и иллюстрациям в детской литературе посвящаются отдельные главы, а в последнем разделе Чехов обсуждает значение детской литературы в рамках образования и роль взрослых, учителей и школьных библиотекарей.

В 1915 году Чехов опубликовал вторую книгу на эту тему – «Введение в изучение детской литературы». Основанная на лекциях автора для учителей, она отчасти была повторением издания 1909 года. Чехов защищает волшебные сказки с их национальными корнями, считая, что они играют важную роль в образовании. Сказки Пушкина были «жемчужины», зато многие педагоги по-прежнему считают сказку Петра Ершова проблематичной из-за абсурдности, шероховатости стиля и несообразностей, которые они усматривают в «Коньке-Горбунке». Чехов, однако, полагал, что этой сказке с ее высокой художественностью, жизнеутверждающим и радостным настроем предстоит долгая жизнь.

На этот раз дискуссия о роли сказок была вызвана замечаниями педагога и писателя-натуралиста Евгения Елачича (1880 – 1945). В своем «Сборнике статей по вопросам детского чтения» (1914) он рекомендовал более осторожный подход к сказкам. Дети не должны знакомиться с этим жанром слишком рано, поскольку сказки часто используют символы и аллегорическую форму, чужды юному читателю. У сказок нередко сомнительная мораль, события в них лишены логики и могут испугать ребенка. Елачич критически относится к Николаю Вагнеру, сомневаясь, есть ли ему вообще место в детской литературе. Обилие бедствий и мрачная атмосфера в его сказках могут даже лишить юного читателя желания жить.

Во «Введении в изучение детской литературы» Николай Чехов выделял в русской детской литературе предыдущих пятидесяти лет частично пересекающиеся направления: сентиментальное, романтическое, утилитарно-реалистическое, народническое, художественно-модернистское и новейшее. В народнической литературе присутствует истинное сострадание к людям, но ощущение горя и отчаянья так велико, что это может плохо отражаться на детях. Модернисты, такие как Городецкий, Саша Черный и Блок, пишут без педагогических целей, предлагая детям только пустое, ненужное развлечение. Для детей полезнее игры и игрушки, чем поэзия подобных авторов. Теперь Чехов более критически относится и к Чарской. Он признал, что она любит своих героев, всегда позволяет добру восторжествовать, умеет связывать в одно целое разные линии сюжета, но, с другой стороны, ее представления о жизни узки, поверхностны и мещански, и когда дело доходит до описания персонажей, она проявляет небывалую бедность воображения. Возникает чувство, что одни и те же герои под разными именами перемещаются из книги в книгу.

В книге «Очерки детской литературы» (1912), впоследствии появившейся в расширенном издании под названием «Детская литература» (1915, 1916) Виктор Родников (1879 –?), киевский историк, изучавший русскую педагогику, указывает, что дети живут в своем собственном мире, не являющемся миниатюрной моделью мира взрослых. Писатели должны принимать во внимание интеллектуальный уровень и уровень развития своих читателей. Необходимо избегать политических вопросов, острых социальных проблем и любовных эмоций (например, «Приключения Тома Сойера» Марка Твена – «эротическая» литература, поскольку в ней целуются!), и наоборот, слишком детальных описаний бедности, жестокости и смерти. Детская литература при этом обязана правдиво отражать жизнь и этические конфликты, избегая, тем не менее, «искусственного морализирования» и тенденциозности. Задача детской литературы – не только воспитывать, но и обеспечивать эстетические переживания. Вслед за Белинским Родников полагает, что только те произведения, которые любимы и детьми, и взрослыми, можно назвать хорошими. Посему следует писать не только для детей, но всегда иметь в виду взрослую аудиторию.

В отличие от Бенуа, Родников высоко оценивает русскую детскую литературу XIX и начала XX веков, считая ее многосторонней и богатой. Мамин-Сибиряк – один из самых талантливых авторов, главное его произведение – «Емеля-охотник». Работы Мамина-Сибиряка для детей характеризуются художественной простотой, искренностью и высокими идеалами. Менее одобрительно Родников высказывается о Чарской. В его глазах она стоит ненамного выше Пинкертона, книги ее тенденциозны и наполнены неправдоподобными персонажами. По слухам, повести Чарской, кроме того, приводят девочек ко «всевозможным нелепым экцентричностям». Модернисты в современной детской литературе тоже не понравились Родникову. Он полагает, что их литература не соответствует эстетическим вкусам ребенка и что детям невозможно ухватить значение сложных символов в их произведениях.

Родников цитирует статистику, показывающую, что около трех четвертей детей в возрасте от одиннадцати до шестнадцати любят читать поэзию, тогда как одиннадцатилетние предпочитают сказки. Родников признал необходимость сказок, поскольку они развивают воображение и эстетические чувства и, кроме того, учат детей видеть разницу между добром и злом. Однако мрачные сказки Вагнера нельзя рекомендовать детям. На книжном рынке слишком мало хороших книг-картинок для маленьких детей, и единственные авторы в этой области, которые, по мнению Родникова, стоят упоминания, это Валерий Каррик (1869 – 1943) и шведская писательница Эльза Бесков. Каррик, карикатурист, опубликовал 28 книжечек под названием «Сказки-картинки», для которых он сам писал тексты и создавал иллюстрации. После революции Каррик эмигрировал в Норвегию, и его пересказы русских народных сказок, написанные в этот период, стали весьма популярны, особенно в США. Эльза Бесков не пользовалась большой известностью в предреволюционной России, хотя несколько ее книг уже были переведены, например «Черничный дедка» (1903), «Тося на лыжах» (без года) и «Под старой сосной» (без года), в другом издании – «Лесовички» (без года). Родников также подчеркивает необходимость хороших иллюстраций для детей, называя нескольких выдающихся художников – Ивана Панова, Николая Каразина, Михаила Микешина, Михаила Клодта, Елену Самокиш-Судковскую и Елизавету Бём.

В ежегодниках, публикуемых «Педагогическим листком» под заголовком «Опыт ежегодника детской литературы» (1910 – 1916), Николай Саввин (1878 – 1934) внимательно следил за публикациями в этой области. Вместе с Чеховым и Родниковым Саввин высоко ценил новую русскую детскую литературу, отмечая ее уникальность и своеобразность. Он особо выделял таких писателей, как Засодимский, Мамин-Сибиряк и Станюкович, и пытался с помощью статистики доказать, что жанр переживает расцвет. В трех вышедших позднее маленьких монографиях под общим заголовком «Наша детская литература» он представлял трех, по его мнению, наиболее важных авторов: Ивана Шмелева (1913), Дмитрия Мамина-Сибиряка (1923) и Александра Серафимовича (1924). Саввин не потерял интереса к критическому анализу детской литературы и в ранние советские годы и опубликовал еще два тома на эту тему – «Принципы критики детских книг» (1924) и «Основные направления детской литературы» (1926). В этих работах видна попытка Саввина адаптироваться к советскому подходу к детской литературе. Лучшие предреволюционные произведения он представляет как «художественно-реалистическое направление». В них авторы смело обращаются к таким темам, как социальная несправедливость и общественное неравенство. Творчество модернистов, наоборот, обернулось неудачей, отчасти из-за отсутствия этических принципов в их творчестве. Что же касалось Чарской, то библиотекарям и учителям следовало еще раньше изобличить ее дурное влияние на читателей и предотвратить распространение ее мелкобуржуазной морали и мировоззрения, где «мещанское благополучие» было самым высоким идеалом.

Перевод немецкой книги Генриха Вольгаста Das Elend unserer Jugendliteratur (1896), «Проблемы детского чтения» (1912), был важным событием. В ней выдвигается неотложное требование художественности детской литературы. Согласно Вольгасту, детская литература не только должна быть частью образования и воспитания, она также обязана прививать эстетический вкус. Как и его русские коллеги, Вольгаст презрительно относится к массовому чтению, опасаясь, что оно может помешать многим детям открыть для себя хорошую литературу.

В 1910-х годах продолжался напрасный спор о роли детских журналов. «Нужен ли детям детский журнал?» – вопрошал Михаил Василевский в приложении к «Задушевному слову» в 1911 году. Василий Зеленко (1880 –?) задал тот же вопрос в статье, напечатанной в «Новостях детской литературы»: «Нужны ли детские журналы?» Оба делали вывод, что журналы нужны, так как они помогают родителям и учителям в процессе воспитания и образования детей. Опрос 3000 детей и подростков в Петербурге показал, что 39 процентов предпочитали журналы книгам, так как у журналов содержание богаче и разнообразнее, а поднятые темы более актуальные. Зеленко, который постоянно писал рецензии для «Новостей детской литературы», опубликовал также одну книгу для учителей и родителей – «Руководство детским чтением» (1915), а другую для библиотекарей – «Детские библиотеки» (1917).

Критики не забывали и о важности библиографических списков. В конце столетия в Педагогическом музее Петербургских военно-учебных заведений существовал «Отдел критики и библиографии детской литературы», который издал результаты своей работы в книге, озаглавленной «Что читать детям» (1898). Сотрудники отдела встречались раз или два в месяц, чтобы совместно обсуждать свои аннотации. В 1900 году Сергей Курнин напечатал под тем же названием коллекцию выбранных из педагогических журналов рецензий на детские книги.

Михаил Соболев (? – 1918) проделал полезную работу, составив список статей, опубликованных в детских журналах в последние десятилетия XIX века. Его «Справочная книжка по чтению детей всех возрастов» (1903, 1907) включала книги, вышедшие в свет в предыдущие тридцать лет – в общей сложности свыше четырех тысяч названий. Короткие критические заметки о нескольких сотнях детских книг включены в «Указатель книг для детского чтения» (1905, 1916), составленный Александром Флеровым и Всеволодом Мурзаевым. Хорошей детской книгой они считали ту, которая нравилась и детям, и взрослым и выявляла новые или усиливала старые «хорошие чувства и нравственные понятия». Предполагалось, что мировоззрение автора должно быть «чисто и безупречно во всех отношениях». В книгах «Что читать детям до 15 лет» (1910) и «Хорошие детские книги. Выпуски I–III» (1914) Мария Лемке приводила список рекомендованных книг. В предисловии она ясно дала понять, каковы ее критерии: хорошая литература должна развивать независимое мышление, пробуждать добрые чувства, помогать читателю самому разобраться, что хорошо и что плохо, и быть высокого художественного уровня.

Издание «О детских книгах» (1908) включало рецензии на почти две тысячи книг, опубликованных до 1907 года, которые можно рекомендовать детям от семи до шестнадцати. В предисловии, возможно, написанном Александрой Анненской, объясняется, что нужно ребенку от детской литературы: она должна ненавязчиво «внушать ему здравые нравственные понятия, руководить его нравственным развитием, (…) знакомить его с жизнью». Детские книжки не должны обязательно развлекать или отвлекать (для этого у детей есть игрушки и отведенное на игру время), и недостаток книг таких писателей, как Фенимор Купер, Майн Рид и Гюстав Эмар, в том, что они создают фантастический мир, только отдаленно связанный с реальной жизнью.

В предреволюционные годы в Петербурге существовали два адресованных родителям ежемесячных журнала, посвященных детской литературе – «Новости детской литературы» (1911 – 1916) и «Что и как читать детям?» (1911 – 1917). В этих изданиях печатались не только рецензии, в них представлялись новые авторы, обсуждались теория литературы и ее роль в формировании личности читателя.

«Крокодил»

В годы, предшествующие революции 1917 года, острый на язык критик Корней Чуковский (1882 – 1969) неуклонно трудился над тем, чтобы все осознали «опасность» массовой литературы. Он вступил в личное единоборство с Натом Пинкертоном, журналом «Задушевное слово» и книгами Лидии Чарской. От родителей он требовал более критичного отношения к детскому чтению. Его статьи были собраны в книгу «Матерям о детских журналах» (1911).

Отправной точкой Чуковского было требование – детский писатель обязан уважать своих читателей. Литература для детей и юношества не должна быть убежищем для второсортных авторов: «Писатель для взрослых может быть бездарен, сколько угодно, но писатель для детей обязан быть даровитым». Традиционно писатели видели детей маленькими взрослыми с похожими, но только менее важными интересами. Чуковский же настаивал на том, что нужно учитывать истинную природу ребенка. Всякий, кто пишет для детей, обязан сам стать ребенком и начать думать, разговаривать и видеть окружающий мир, как ребенок. «Он создает свой мир, свою логику и свою астрономию, и кто хочет говорить с детьми, должен проникнуть туда и поселиться там».

Современная русская детская литература казалась Чуковскому скучной и примитивной. Ни одного гениального поэта, только писатели, которые регулярно поставляют положенные рождественские и пасхальные стихи, не сходя с давно наезженной колеи. Издательская политика детских журналов основана на ложных представлениях о читателях. Слишком много серьезности и дидактичности, не хватает улыбок, фантазии, сказок и детского «безумия». Такое «безумие» Чуковский нашел в не замеченной читателями странноватой сказке Леонида Андреева «Храбрый волк» (1909). Он выделял также сборник Городецкого «Ия» (1908), называя его «оригинальным и грандиозным». Среди журналов Чуковский отмечал кое-какие положительные черты в «Маяке» (например, его антимилитаристские установки) и в публикациях Федорова-Давыдова (беззаботную атмосферу). Главным образом, он одобрял «Тропинку», где сам начал публиковаться как детский писатель. Для поэтов, печатавшихся в «Тропинке», самым важным было детское видение мира. Они писали не для детей и о детях, а с детской точки зрения, одновременно создавая новые формы. Чуковский, однако, критиковал «Тропинку» за то, что журнал пренебрегал городскими темами и отдавал слишком большое место религиозной поэзии.

В том же 1911 году издательство «Шиповник» предложило Чуковскому заняться выпуском нового журнала для детей. Идея воплотилась в жизнь в антологии «Жар-птица» (1912). Чуковский пригласил тех авторов и художников, которыми сам восхищался: Сашу Черного, Алексея Толстого, Марию Моравскую, Сергея Судейкина, Сергея Чехонина, Мстислава Добужинского и Алексея Радакова. Самое лучшее в литературном отделе – новаторская сказка Толстого «Жар-птица», полная абсурдных и неожиданных поворотов сюжета и деталей, а вклад самого составителя был достаточно скромным. Его «Цыпленок» – прозаическая миниатюра для самых маленьких. Взаимодействие текста и иллюстраций, выполненных Сергеем Чехониным, все же получилось интересным. Лучше всего в антологии удалось именно плодотворное сотрудничество между писателями и художниками, заметное и в художественном оформлении книги. «Жар-птица» успеха не имела, что Чуковский объяснял ее высоким художественным уровнем и высокой ценой.

В 1915 году вышел сборник под названием «Наш журнал». Сбылась давняя мечта Чуковского: все тексты и иллюстрации выполнены детьми, и роль взрослых сводилась лишь к технической помощи. Главными инициаторами были два брата, Жоржик и Гаррик Арнштамы, четырех и семи лет; других участников приглашали с помощью объявления в газете. Самым интересным произведением стали «Приключения лунатика», написанные семилетней «Лидочкой Ч-кой», то есть дочерью Чуковского Лидией. Этот рассказик напоминает абсурдистскую прозу Даниила Хармса, но написан он почти пятнадцатью годами раньше, чем сформировалась группа обэриутов. В приложении к «Нашему журналу» публиковались восторженные отзывы известных писателей и художников.

В это время Чуковский считал свою деятельность «гласом вопиющего в пустыне», но скоро он нашел соратника в лице Горького, который понял, что задиристый критик – эта та сила, которая теперь нужна детской литературе. «Сейчас одна хорошая детская книга сделает больше добра, чем десяток полемических статей, – сказал Горький Чуковскому. – Если вы в самом деле хотите, чтобы эта гниль уничтожилась, не бросайтесь на нее с кулаками, а создайте нечто свое, настоящее художественное, и она сама собою рассыплется. Это будет лучшая полемика – не словом, а творчеством».

Первые попытки Чуковского писать для детей прошли незамеченными. Творческому взлету помог случай. В 1916 году маленький сын критика Николай попал в больницу в Хельсинки, и по дороге на дачу на Карельском перешейке Чуковский принялся импровизировать под стук колес ночного поезда – надо было как-то помочь мальчику справиться с болью и страхом. Так родился «Крокодил» (1917) – главное сочинение всей новой детской литературы.

Сюжет сам по себе был в высшей степени оригинальным. Крокодил, курящий сигару, разгуливает среди трамваев по Невскому проспекту. Он разговаривает по-немецки (позже немецкий был заменен на турецкий) и на ходу заглатывает городового и барбоса. Это Крокодил Крокодилович, гость из Африки, который терроризирует весь Петроград. Чудовище встречает достойного противника в бесстрашном Ване Васильчикове, который «без няни гуляет по улицам». Вооруженный деревянной саблей и игрушечным пистолетиком, маленький герой усмиряет злодейского крокодила.

Во второй части сказки происходит неожиданный поворот сюжета: теперь угнетателями становятся люди. Вернувшись в Африку, Крокодил Крокодилович рассказывает диким зверям, что их сородичи томятся в тесных клетках в России, и звери готовы начать освободительную войну. Так как люди держат зверей в плену, звери захватывают маленькую девочку Лялечку в заложницы. Как всегда у Чуковского, к концу сказки достигается полная гармония. Пленники отпущены из зоосада на волю и остаются жить в Петрограде с условием, что есть они будут только гречневую кашу, а пить простоквашу. В сказочной форме Чуковский рисует утопическую мечту о вечном мире, которую Владимир Маяковский изобразил в написанной в то же самое время поэме «Война и мир» (1917). Люди уничтожают все оружие, а животные затупляют когти и рога. Революционный идеал свободы и равенства воплощается. В «Крокодиле» гармонично сочетаются традиционность и новаторство. Чуковский ввел в русскую детскую поэзию образ большого города и современной техники, но вместе с тем он опирался на фольклорную традицию. Об этом говорят прием антропоморфизма, незаметный на первый взгляд герой и всеобщее празднование в конце поэмы. Преобладают свободная импровизация и игровое настроение. Главное – не прервать повествование. Для длинных описаний и своеобразных рифм нет времени. Повествование должно стремительно, динамично нестись вперед. Этого Чуковский достиг щедрым использованием глаголов, почти полным отсутствием прилагательных и постоянным изменением стихотворного размера. В «Крокодиле» Чуковский уже нащупал собственный стиль, разнообразие мотивов и сказочный антураж, которые потом станут отличительными чертами его поэзии.

«Крокодил» был напечатан в ежемесячнике «Для детей», приложении к популярному семейному журналу «Нива». Как редактор ежемесячника, Чуковский не обращался к знаменитостям своего времени, но приглашал новые таланты: Сашу Черного, Моравскую, Пожарову, Городецкого, Владислава Ходасевича, Алексея Ремизова, Александра Грина и Тэффи (1872 – 1952). Единственный писатель-классик, которого Чуковский одобрил, был Сакариас Топелиус, финско-шведский сказочник. Чуковский сам переводил с английского, например сказку «Царь Пузан», в которой возникает странная дружба между невероятно толстым Царем Пузаном и великаном Ермолаем Ермолаичем, который терроризирует подданных Пузана.

Самой замечательной публикацией в ежемесячнике «Для детей», безусловно, был «Крокодил» (или «Ваня и Крокодил», как эта сказка первоначально называлась). Сказка печаталась во всех двенадцати номерах журнала с иллюстрациями Ре-Ми, то есть Николая Ремизова. Дети восприняли ее с большим энтузиазмом; критики были осторожны – современная сказка с элементами абсурда была чуждой литературной формой. Многие враждебно относились к фантастической литературе просто из принципа, но существовали и опасения, что Крокодил, узурпатор, самозваный тиран, чья власть основана на страхе граждан, является политической аллегорией.

В то же самое время Чуковский по приглашению Горького готовил альманах для маленьких детей под рабочим названием «Радуга». Художественным редактором сборника был Александр Бенуа – тот самый, который резко осуждал русскую детскую литературу в 1908 году. Чуковский пригласил писателей и художников, принимавших участие в «Жар-птице» 1912 года, да еще Горького, Ходасевича, Брюсова и Натана Венгрова (1894 – 1962). Пересказ народных сказок был в моде, и в тот исторический момент образ Ивана-дурака, оказавшегося умнее Царя, пришелся к месту («Про Иванушку-дурачка»). Хвастливый, самодовольный самовар в басне Горького «Самовар» в конце концов так разогревается, что разваливается на куски, чему остальная кухонная утварь только рада. Саша Черный написал о счастье двух девочек, получивших новый игровой домик, а Алексей Толстой выказал редкую способность снова переживать детские фантазии и страхи («Фофка»). Ходасевич, Венгров, Моравская и Черный внесли свою лепту веселыми стишками о забавных маленьких существах. Но самым запоминающимся в альманахе Чуковского и Бенуа были не отдельные литературные произведения, а удачное сотрудничество писателей и художников – Лебедева, Замирайло, Радакова, Добужинского, Чехонина, Ивана Пуни и Юрия Анненкова. Они прекрасно улавливали дух литературных произведений, что сулило прекрасное будущее русским книжкам-картинкам. Среди художников один Илья Репин держался старой школы.

Два тома «Детского альманаха “Творчество”» (1917) были задуманы в том же стиле, что и «Радуга». Однако если эти тома предназначались для возрождения детской литературы, то результат оказался неудачным. Новые имена большого интереса не представляли. Хорошо читаются лишь пересказы народных сказок Алексея Ремизова и страшный рассказ Евгения Чирикова «Сказка старого дома». Великолепны стихи Марии Моравской, как и ее «Кладоискатели» – рассказ в духе «Тома Сойера» Марка Твена. Это сочинение действительно написано для детей и с точки зрения ребенка. А вот стихи Блока, Белоусова и Есенина с их птицами и цветочками уже выглядели устаревшими. Старомодными в этот исторический момент казались и такие безусловно талантливые художники, как Леон Бакст, Д. Моор (Дмитрий Орлов) и Алексей Радаков.

Оба альманаха «Творчество» вышли тиражом в 6000 экземпляров в январе 1917 года, на месяц опередив Февральскую революцию. Альманах Чуковского и Бенуа «Радуга» должен был выйти весной 1917 года, но из-за типографской разрухи издание появилось только в самом начале января 1918 года, прямо перед Рождеством. Чуковский и Горький не обрадовались, узнав, что альманах поменял название на «Елку», хотя само по себе решение понятное. Еще больше Горькому и Чуковскому не понравилась обложка работы Бенуа. Его рождественская елка была населена маленькими херувимчиками с зажженными свечками. Ангел протягивал яблоко, а на верхушке елки сидел стилизованный младенец Иисус. Все это плохо сочеталось с содержанием и общей идеей альманаха, не говоря уже о текущем историческом моменте. Парадокс заключался в том, что «Елка» была одной из первых, если не самой первой детской книгой, напечатанной в Советской России.

На этом закончилась длинная глава в истории русской детской книги. Она, может быть, не принесла много выдающихся имен и произведений, но создала читательскую аудиторию и доказала, что русская детская литература способна расти и развиваться. В 1917 году воздух был полон обещаниями обновления. То, что на самом деле случилось, оказалось почти полным разгромом существующей литературы с помощью подавления, насильственной эмиграции, закрытия журналов, очистки библиотек от неподобающих произведений. Новая советская литература начиналась практически с нуля.

Забытое оружие

17 февраля 1918 года в газете «Правда» появилась статья под названием «Забытое оружие». Прошло всего три месяца с того момента, как большевики взяли власть, но они уже принялись перестраивать общество по социалистическим образцам. Настал черед и детской литературы. Тон был задан Лениным, заявившим, что «надо, чтобы все дело воспитания, образования и учения современной молодежи было воспитанием в ней коммунистической морали». В «Забытом оружии» Л. Кормчий, второстепенный детский писатель, который решил присоединиться к победителям, провозгласил детскую литературу важнейшим союзником в деле созидания нового человека. Литература – это оружие, которое не должно попасть в руки классового врага, буржуазии. Задача государства – освободить жанр от «яда, грязи и мусора» и обеспечить детей более подходящей литературой.

Устранять нежелательную литературу было не так уж трудно. Сразу же после Октябрьской революции ввели цензуру, и уже в 1918 году большинство небольшевистских издательств, газет и журналов стало постепенно закрываться. Многие ведущие писатели, опасаясь ограничений свободы мысли и слова, предпочли уехать в эмиграцию.

Создание нового типа литературы оказалось более трудным делом. Прежде всего, необходимо было увеличить ряды читателей – настало время борьбы с безграмотностью и обязательного школьного обучения. В этой области удалось достичь значительного успеха: в 1897 году доля населения России, умеющего читать и писать, не превышала 28 %, а к 1926 году она достигла 57 %. В 1939 году официальная статистика сообщала о 87 % грамотного населения. С ликвидацией безграмотности и развитием сети библиотек возник большой рынок детской и юношеской литературы.

Максим Горький оказался энергичным и влиятельным соратником партии большевиков. Он заинтересовался детской литературой задолго до революции. Во время Первой мировой войны он создал программу для детской секции петроградского (ранее петербургского) издательства «Парус». План включал в себя создание серии беллетризованных биографий замечательных людей различных исторических эпох. Для юных умов жестокостям войны нужно было противопоставить образ человека как творца и носителя культуры.

В самый разгар войны удалось реализовать лишь малую толику горьковских планов, но к 1918 году ситуация изменилась. Культурная жизнь централизовалась, и новые властители хотели распространять среди народа литературу высокого качества. Горький оказался центральной фигурой в проекте создания контролируемого государством издательства «Всемирная литература». В декабре 1918 года он составил докладную записку для другого издательства, «Русская литература», касающуюся литературы для молодых. Он предлагал распространять произведения русских классиков в специальных изданиях для школьных библиотек. В результате во «Всемирной литературе» в изданиях для библиотек преобладала именно классика, тогда как множество авторов из недавнего прошлого русской детской литературы, несмотря на широкую популярность, твердой рукой исключили из издательских планов.

В 1921 году Горький активно участвовал в издательском проекте своего друга Зиновия Гржебина, создавая список планируемых в детском отделе публикаций. Основу списка составили народные сказки и эпосы; они должны были познакомить детей от 5 до 9 лет с античной мифологией, исландскими сагами и «Калевалой». Затем следовали сказки XIX века – Александра Пушкина, Петра Ершова, Сергея Аксакова, Вильгельма Гауфа и Ханса Кристиана Андерсена; классика взрослой литературы – Джеймс Фенимор Купер, Майн Рид, Чарльз Диккенс и Марк Твен, издавна любимые русскими читателями. Необходимо было обеспечить юного читателя книгами, полными высоких идеалов, внушающими веру в величие человека и его неограниченные возможности. Нужны были истории о «рыцарях духа», борцах за правду и павших за революционное дело. Главными человеческими качествами считались оптимизм и героизм. По сути, программа Горького еще в 1921 году содержала в себе ядро социалистического реализма – той догмы, насаждению, которой он способствовал в 1930-х годах.

Горький стал редактором первого советского детского журнала «Северное сияние», который издавался в Петрограде в 1919 – 1920 годах. Инициатива исходила от Народного комиссариата просвещения, стремившегося создать официальную коммунистическую замену закрывшимся буржуазным журналам. Издание предназначалось детям от девяти до двенадцати лет.

Первый номер «Северного сияния» напечатал статью «Слово к взрослым» – программное заявление Горького. Цель журнала – пробудить в читателе «дух активности, интерес и уважение к силе разума, к поискам науки, к великой задаче искусства – сделать человека сильным и красивым». Открыто говорилось и об идеологической цели детской литературы. Позднее, в 1933 году, Горький высказался еще более откровенно: «В нашей стране воспитывать – значит революционизировать».

«Северное сияние» в первую очередь было рассчитано на детей пролетариата. Их средой был город, колыбель новой, советской жизни. Под рубрикой «Клуб любознательных» публиковались заметки о науке, технологиях и новых изобретениях. Детям рассказывалось о тяжелой жизни людей до революции и о победе социализма. Среди статей встречались заголовки вроде «Что могут сделать народные массы?» и «Ценность труда».

Художественный уровень «Северного сияния» был низок, хотя в его создании принимали участие многие известные писатели и художники. В прозе преобладал серый социальный реализм, стихи походили на газетные лозунги. Героями произведений были представители рабочего класса и Красной армии. В одном из типичных для того времени рассказов маленькая девочка узнает, что ее отец, погибший на Гражданской войне, отдал жизнь за товарища. Даже Горький не смог улучшить качество журнала. В рассказике «Яшка» (1919) главный герой, который за свою короткую жизнь только терпел лишения, умирает и попадает в рай. Но он не желает посмертного вознаграждения на небесах и возвращается на землю, чтобы сражаться за лучшую долю. В Советском Союзе выделяли этот рассказ как первое антирелигиозное сочинение для детей.

«Северное сияние» рождалось в тяжелых условиях. Гражданская война еще не закончилась, в Петрограде царил голод, не хватало даже самого насущного. Из-за проблем с распространением журнал продавался без подписки, и редакторы не решались печатать материалы с продолжением. В конце концов недостаток бумаги привел к закрытию журнала в 1920 году, когда тираж уже достиг 1200 экземпляров.

В 1921 году, чтобы избавиться от разрухи, вызванной Гражданской войной, Ленин предложил новую экономическую политику (нэп). Это был шаг назад, к частичному восстановлению капитализма в виде мелкого предпринимательства, хотя, правда, в ограниченном виде. Контроль над культурной жизнью тоже несколько ослаб: открывались частные и кооперативные издательства и журналы с независимой издательской политикой. В результате возникло и новое поколение писателей, превратившее 1920-е годы в одно из самых интересных десятилетий в истории русской детской литературы.

Поначалу перспективы детской литературы не были многообещающими. 1921 год стал годом глубокого кризиса. Горький, движущая сила литературного процесса, на долгие годы уехал из страны. Количество изданий резко сократилось, в тот год были опубликованы только тридцать три книги и два журнала для детей. Дискуссии о детской литературе обнажили острые и серьезные противоречия. В том же 1921 году был созван большой съезд, посвященный проблемам детского чтения, где обсуждалась связь детской литературы и политики. Одна группа писателей, учителей и библиотекарей считала, что писатели должны избегать идеологических вопросов и вместо этого заниматься общечеловеческими конфликтами и чувствами. Среди 162 делегатов была и коммунистическая фракция, которая требовала, чтобы литература прямо готовила детей к созданию нового, уже строящегося мира.

Другой темой стало отношение к литературному наследию. Как и во взрослой литературе, раздавались радикальные голоса, требовавшие избавиться от всей дореволюционной литературы. Умеренная линия была сильнее, но в детской литературе процесс обновления все же оказался более последовательным, чем во взрослой. К 1920-м годам реформаторам удалось избавиться от трех четвертей имен и названий из списка дореволюционных писателей и их произведений. От старой литературы остались в основном только те сочинения, которые воспринимались как критика царского режима.

В Петрограде стали возникать новые центры литературной жизни – группа молодых и талантливых писателей собралась вокруг издательства «Радуга» и Студии детской литературы. За несколько лет эта группа смогла вывести жанр детской литературы на международный уровень.

Все началось с попытки литературного критика Корнея Чуковского найти издателя, согласного напечатать написанные им детские стихи. Поскольку в этих стихотворениях не было явного политического содержания и государственные издательства все еще сражались с высокими ценами и недостатком бумаги, у Чуковского ничего не вышло. Руку помощи протянул частный сектор – журналист Лев Клячко (1873 – 1934), который основал издательский дом «Радуга», специализировавшийся на детской литературе. Первыми в 1922 году вышли две маленькие книжки Чуковского. Хотя тираж не превышал 7 000 экземпляров, по тому времени это было немало.

«Радуга» скоро стала центром притяжения новых писателей. По рекомендации Чуковского главным редактором был назначен перспективный детский писатель Самуил Маршак. Издательство в основном выпускало маленькие томики поэзии этих двух талантливых авторов, Чуковского и Маршака, а также произведения Виталия Бианки, Агнии Барто, Бориса Житкова и Веры Инбер. Большое внимание уделялось оформлению и иллюстрациям – с издательством сотрудничали такие замечательные художники, как Владимир Конашевич, Сергей Чехонин, Юрий Анненков, Борис Кустодиев, Константин Рудаков, Владимир Лебедев и Кузьма Петров-Водкин.

«Радуга» стала одним из самых больших частных издательств в Советской России двадцатых годов. В год выпускалось свыше ста книг. Одной из последних публикаций оказался «Оркестр» Юрия Владимирова, вышедший в 1929 году тиражом 30 000 экземпляров. К этому времени нэп уже закончился, и частным издательствам снова пришлось закрыться, как это случилось десятью годами ранее. «Радуга» формально прекратила существование в 1930 году. Ясно, что за закрытием издательства стояли не только экономические причины. Статья о нем в одной советской энциклопедии 1982 года звучит как эпитафия: «Издательство не имело достаточно тесного контакта с Наркомпросом, некоторые издания “Радуги” были аполитичны, далеки от насущных вопросов современности». В тот период именно народный комиссариат просвещения принял на себя ответственность за детскую литературу.

В 1920 году Комиссариат просвещения основал в Москве Институт детского чтения под руководством Анны Покровской (1879 – 1972) и Николая Чехова, ведущего специалиста по детской литературе в дореволюционной России. Институт стал исследовательским центром, занимавшимся теоретическим изучением детской литературы, психологии читателя, созданием библиографических ресурсов и сотрудничеством с детскими издательствами. При институте сформировалась библиотека, выпускался журнал «Новые детские книги» (1923 – 1928), позднее переименованный и получивший название «Книга детям» (1928 – 1930). Первый же номер «Новых детских книг» показывает полнейшую политическую наивность редакционного совета. В духе дореволюционной литературной критики журнал отражал восприятие новых детских книг читательской аудиторией – самими детьми. Например, «Детский остров» Саши Черного в 1921 году прочли 178 детей в возрасте от восьми до четырнадцати лет. Из них десятеро читали книгу сами, и их непосредственные комментарии и размышления о книге были тщательно записаны. Больше всего детям, однако, понравились «Мойдодыр» и «Тараканище» Чуковского, вышедшие в свет в 1923 году. Юмор, игра воображения и иллюстрации – от всего этого дети получали немалое удовольствие.

В 1923 году Институт детского чтения стал частью Института методов внешкольной работы. Это административное решение, в конце концов, практически разрушило его работу. Институт существовал в очень трудных условиях, в основном за счет энтузиазма сотрудников. Официальной помощи почти не было, поскольку институт занимался по большей части дореволюционной литературой, которая, как казалось, совсем не связана с сегодняшней жизнью. Н. Чехов придерживался другого мнения: для того, чтобы понять современную ситуацию, нужно знать корни детской литературы, авторов и произведения предыдущих эпох, традиционные жанры и теоретические дискуссии.

В Петрограде в 1921 году состоялся съезд, в котором участвовало около 300 человек. В своей речи Чехов очертил план методических исследований русской детской литературы. Результат появился к концу десятилетия в виде «Материалов по истории русской детской литературы 1750 – 1855» (1927 – 1929). В этот двухтомник включены исторический обзор, главы, посвященные десяти видным авторам, и библиография русской детской литературы с середины XVIII до середины XIX века.

Очень скоро ситуация в институте настолько осложнилась, что он практически прекратил свое существование. «Он стал почти нелегальным учреждением», – записал в 1927 году в своем дневнике после разговора с Анной Покровской Корней Чуковский. Работа института продолжалась на более скромном уровне в Музее детской литературы в Москве. Музей, ставший самостоятельным учреждением в 1934 году, возглавлял педагог и поэт Яков Мексин (1886 – 1943). Осенью 1937 года он выступил с докладом на конференции, предлагая план будущего развития музея. Практически сразу же после этого он был арестован, а музей закрыт. Мексин умер в ГУЛАГе, а музейная коллекция, содержавшая около 70 000 книг, была навсегда потеряна.

Первая советская детская библиотека была открыта в Петрограде при Институте дошкольного образования. В 1922 году эта библиотека стала местом встреч литературного кружка – Студии детской литературы. Под руководством Маршака и исследовательницы фольклора Ольги Капицы кружок устанавливал тесные контакты с учителями и детскими писателями. Занимались изучением фольклора разных стран и классической детской литературы, обсуждали новые русские книги. Маршак пригласил в студию таких писателей из «Радуги», как Бианки и Житков; именно там Евгений Шварц и художник Евгений Чарушин сделали свои первые шаги в жанре детской литературы. Студия по праву считается колыбелью советской детской литературы.

Очень скоро студия обзавелась собственным журналом. Поначалу он назывался «Воробей» (1923 – 1924), потом, по настоянию Маршака, был переименован. Название «Новый Робинзон» (1924 – 1925) больше подходило к требованию советского режима о необходимости полных перемен. Даже если журнал «только маленький молоточек среди десятков тысяч огромных рабочих молотов, кующих новую жизнь», он все равно важен для коммунистического воспитания детей. Журнал предназначался для детей от восьми до двенадцати лет. Это были «дети войны и революции», которых, согласно редакционному совету, не заинтересуешь «волшебной сказкою, феями, эльфами и королями». Считалось, что им хотелось стать настоящими советскими гражданами и членами рабочего коллектива. В майском номере за 1924 год главный редактор «Нового Робинзона» Злата Лилина (1882 – 1929), старая большевичка, которая к тому же была женой одного из советских вождей, Григория Зиновьева, объясняла детям цель истории: «Общими усилиями свергнем мы власть капитала. Еще одно наступление, еще один удар – и падет рабство на всем земном шаре». Портреты и фотографии Ленина появлялись в журнале регулярно.

Когда к редакции присоединился Маршак со своей издательской политикой, качество журнала заметно повысилось. Кроме него, авторами «Нового Робинзона» стали Бианки, Житков, Шварц и М. Ильин. Необходимо упомянуть, что Маршак убедил и многих взрослых писателей и поэтов включиться в работу журнала. Это были Николай Асеев, Николай Тихонов, Осип Мандельштам и Борис Пастернак. Виктор Шкловский, литературный критик, представитель формальной школы, рассказал в «Путешествии в страну кино» (1925) о производстве американских фильмов и жизни в Голливуде. Бианки вел особую рубрику «Лесная газета», где описывал смену времен года и жизнь животных. Борис Житков заведовал колонками «Бродячий фотограф», «Мастеровой» и «Как люди работают». Научно-популярные материалы печатались в колонке «Лаборатория “Нового Робинзона”» (ее вел Ильин). Часть содержания журнала составляли юмористические стихи и шутки, часто с идеологической подоплекой.

Читатели приглашались в деткоры – детские корреспонденты. Иногда дети-читатели были гораздо радикальней редакторов, например деткор Загребин из отряда имени Фридриха Энгельса предлагал запретить юным пионерам играть в футбол – новое повальное спортивное увлечение. Неподписанная статья «Долой футбол!» призывала к тому же. Футболисты неправильно дышат, у них слабеют мышцы рук, хуже того – игра часто приводит к травмам и даже к смерти. Неизвестный автор восхищался баскетболом, считая его более полезным видом спорта.

«Чиж» и «Еж»

В 1924 году у «Радуги» появился серьезный конкурент в виде государственного издательства «Госиздат» (ГИЗ), в котором был собственный отдел детской и юношеской литературы – «Детгиз». Маршак стал литературным редактором его Ленинградского отделения. «Радуга» была постепенно вытеснена из издательского дела, и ведущие детские писатели перешли в «Детгиз». Высокое качество публикаций не исчезло. Возникла новая проза для молодежи и новые имена – Бианки, Житков, Л. Пантелеев, Аркадий Гайдар и Алексей Толстой. «Детгиз» стал домом так называемым «обэриутам» – одной из самых своеобразных групп тогдашней советской детской литературы.

Группа ОБЭРИУ основана молодыми поэтами-авангардистами Даниилом Хармсом и Александром Введенским. Вместе с поэтом Николаем Заболоцким они составляли ядро группы. Другие писатели, в том числе Евгений Шварц, Юрий Владимиров и Николай Олейников, дружили с обэриутами и поддерживали их литературную программу. Маршак, заметив исключительный талант обэриутов, предложил им попробовать себя в детской литературе: «Но мне показалось, эти люди могут внести причуду в детскую поэзию, ту причуду в считалках, в повторах и припевах, которой так богат детский фольклор во всем мире». Маршак сумел обеспечить им стабильный заработок в детском отделе «Госиздата».

Обэриуты и их друзья не сыграли бы столь важной роли в детской литературе, не случись в тот момент перемен по отношению к детским журналам. В 1925 году под давлением марксистских критиков и учителей закрылся «Новый Робинзон», но были основаны два его превосходных преемника – «Еж» (1928 – 1935) и «Чиж» (1930 – 1941). Редакционная коллегия обоих журналов располагалась на пятом этаже дома Зингера на Невском проспекте. Эти два детских журнала прославились высокими литературными и художественными стандартами. К ним перешла практически вся группа «Нового Робинзона», но именно коллективные редакторские усилия и неоценимый личный вклад Хармса и его друзей обеспечили высокое качество материалов «Ежа» и «Чижа».

Время независимых публикаций безвозвратно прошло, и официально «Чиж» и «Еж» были органами движения молодых коммунистов – Всесоюзной пионерской организации. «Еж» предназначался для тех, кому исполнилось одиннадцать-тринадцать лет, а читатели «Чижа» были моложе и включали даже дошкольников. «Еж» отводил значительное место познавательным материалам. Советские пионеры писали о своих занятиях, из-за границы приходили сведения о росте детского международного коммунистического движения. Читатель из Монголии рассказывал, где и когда он в первый раз услышал имя Ленина. В 1930-х годах темой многочисленных публикаций стал международный пионерский лагерь, куда собирались дети со всего мира: летние каникулы сочетались с идеологическим воспитанием. Одной из актуальных задач было помочь скаутам избавиться от веры в Бога. В 1931 году «Чиж» рассказал об американском мальчике Гарри Айзмане, которого, как говорилось, осудили на три года тюрьмы за то, что он занимался подрывной коммунистической деятельностью и подстрекательством к выступлениям против бойскаутов в Нью-Йорке. В результате волны протестов Гарри освободили и теперь он счастливо жил в Москве. В конце 1934 – начале 1935 года, после убийства ленинградского политического деятеля Сергея Кирова, траур в журнале растянулся на несколько номеров. «Чиж» продолжал традицию дореволюционных журналов, собирая пожертвования у читателей. Целевой группой были дети, томившиеся под ярмом капитализма. В 1936 году маленькая Маша прислала 3 рубля 38 копеек для передачи испанским рабочим. Журнал никогда не забывал отметить годовщину образования Красной армии, и Ленин, а с 1933 года и Сталин постоянно прославлялись на его страницах.

Как и в его предшественнике, «Новом Робинзоне», в «Еже» печатались научная и техническая колонки, знакомящие детей с новейшими достижениями техники. «Чиж», в свою очередь, учил, как наливать молоко в стакан, как делать игрушки из картофелин и спичек, как клеить воздушного змея. Когда в 1935 году рождественская елка была реабилитирована и превратилась в новогоднюю, в «Чиже» появились советы читателям по изготовлению елочных украшений в советском духе.

Что в первую очередь характеризовало и «Еж», и «Чиж», так это литературный профессионализм. Большинство публикуемых материалов свидетельствует о глубоком понимании детского мышления. В журналах, о чем бы они ни писали, хватало юмора и фантазии, а своеобразные художественные решения превращали каждую страницу в приключение. Игра слов начиналась уже с названий журналов. «Еж» расшифровывался как «Ежемесячный журнал», а «Чиж» – как «Чрезвычайно интересный журнал». Юмор был главной особенностью творчества обэриутов. В «Кружке умных ребят», который вел Олейников, печатались загадки, задачки и головоломки. Хармс писал под несколькими псевдонимами, иногда даже не подписывал свои материалы. На замысловатые вопросы детей он отвечал под видом Профессора Трубочкина. До середины 1930-х годов журнал не печатал переводов, позже на страницах «Чижа» стали иногда появляться сказки братьев Гримм и Ханса Кристиана Андерсена.

Максимальный тираж «Нового Робинзона» достигал чуть более 16 тысяч, тогда как количество подписчиков и покупателей «Ежа» и «Чижа» перевалило за 100 тысяч.

Коммунистическое чтение

Некоторое время Коммунистическая партия относилась к культурным вопросам по принципу «Поживем – увидим». Только к середине 1920-х годов стало можно говорить об осознанной культурной политике партии. Детская литература обсуждалась на XIII съезде партии в 1924 году, где была принята резолюция о важности развития детской литературы истинно советского типа. Резолюция недвусмысленно гласила: «Необходимо приступить к созданию литературы для детей под тщательным контролем и руководством партии, с целью усиления в этой литературе моментов классового, интернационального трудового воспитания».

Поддержку Коммунистическая партия получила от пионерской организации, основанной в 1922 году по образцу скаутской. Главными пионерскими изданиями стали еженедельник «Пионер» (1924 – 1991) и две ежедневные газеты – «Ленинские искры» (1924 – 1941) и «Пионерская правда» (1925 –). Ежемесячный журнал «Мурзилка» (1924 –) был рассчитан на детей младшего школьного возраста, октябрят, а «Пионер» – на детей постарше, от девяти до двенадцати лет. Эти издания обеспечивали детям чтение, воспитывавшее их в надлежащем духе.

Важным лицом среди сотрудников «Мурзилки» в первые годы его существования был Александр Федоров-Давыдов, который, как и в дореволюционное время, писал в основном рассказы о животных. В его текстах вместо пикоров (пионерских корреспондентов) появлялись зверкоры. Очень вероятно, что именно Федоров-Давыдов придумал название журнала. Изначально Мурзилка был главным героем комиксов Палмера Кокса в пересказах Анны Хвольсон. Из маленького задаваки в цилиндре и с моноклем советский Мурзилка преобразился в белого щенка. В 1937 году произошла новая перемена – он стал желтым медвежонком в красном берете, шарфе и с фотоаппаратом через плечо.

Лев Зилов писал для «Мурзилки» веселые стихи и сказки, а Иван Белоусов продолжал восхищаться поэтическими картинами природы. В журнале было много шуток, игр, загадок и «ручных теней», однако главное место неизбежно отводилось политическим материалам. Октябрята клялись стать, когда вырастут, настоящими большевиками, гордились своим атеизмом и ждали мировой революции. Если зимой лепили снеговика, получался «ласково улыбающийся дедушка Ленин». Памятными событиями стали встречи с политическими вождями. «Он мне очень понравился», – утверждал семилетний Миша Заблудовский после встречи с советским военачальником Семеном Буденным.

Был у «Мурзилки» и соперник – журнал «Затейник» (1929 – 1941, 1946 – 1953, 1968 – 1975). Там преобладали пьесы, песни, игры и фокусы – все для организации программных детских вечеров. Именно в «Затейнике» впервые опубликовалась Агния Барто. Читателей приглашали принять участие в конкурсах; призом служила поездка в Москву на Октябрьский парад. Стоит упомянуть и журнал «Дружные ребята» (1927 – 1953), рассчитанный прежде всего на детей из сельской местности, и научно-популярный журнал «Юный натуралист» (1928 – 1941, 1956 –), который на пике популярности выходил тиражом в четыре миллиона экземпляров.

Именно в «Пионере» и «Пионерской правде» революция и советская действительность окончательно утвердились в качестве основных тем новой детской литературы. Кроме литературных и научно-популярных произведений, большое место уделялось репортажам о жизни рабочих, индустриализации и первому пятилетнему плану. Дети-корреспонденты писали о том, как на глазах меняются их родные места. Активное участие читателей было непременной чертой «Барабана» (1923 – 1926) – журнала, который подготавливался, в основном, группой московских подростков-коммунистов. В нем преобладали материалы о пионерской организации, международные проблемы разрешались при помощи мудрых советских пионеров, тайно трудящихся ради приближения мировой революции и помогающих рабочим Африки и Азии бороться против угнетателей.

Партия критиковала «Новый Робинзон» частично за то, что журнал полностью выпускался взрослыми, а значит, был далек от реальной жизни советских пионеров. Однако читатели не жаловались. В проведенном в 1925 году опросе из 614 ответивших 580 утверждали, что журнал «очень хороший». Один двенадцатилетний мальчик, правда, считал, что журналу недостает пионерского духа, но четырнадцатилетняя девочка придерживалась мнения, что в журнале слишком много говорится о пионерской жизни, но совсем не все пионеры ведут себя достойно. Девятилетняя девочка просила прислать ей портрет Ленина длиной в 40 сантиметров, чтобы повесить на стену, а у другой девочки того же возраста просьба была более прозаическая – она полагала, что журналу необходимо еженедельное приложение в виде бесплатной плитки шоколада.

Генеральная линия партии требовала, чтобы литература описывала пионерскую жизнь и чтобы ее герои были образцовыми пионерами. Юных читателей следовало поощрять активно участвовать в строительстве советского общества. В дебатах о детской литературе то и дело звучали такие лозунги, как «политические воспитание», «партийная лояльность» и «гражданская сознательность». Ключевыми задачами считались реорганизация сельского хозяйства и битва против религии и мелкобуржуазных настроений, снова появившихся во время нэпа. Просто развлекать и потешать детей никуда не годилось. Описания красот природы и невинных удовольствий детства тоже казались теперь уходом от «кипящей жизни народных масс».

Что такое хорошо и что такое плохо?

Главными темами советской поэзии 1920-х годов были Гражданская война, построение социалистического общества и формирование нового советского человека. Во второй половине 1920-х годов изданные в Москве сборники поэзии назывались «Будьте готовы», «Октябрь и дети» и «Песенник юных ленинцев». В этой поэзии все дети – активные октябрята и пионеры, они с нетерпением ждут уже не Рождества и Пасхи, а готовятся к Первомаю и годовщине Октябрьской революции. Упор делается на интернационализм, что означало солидарность с коммунистами и рабочими других стран. XIII съезд партии потребовал, чтобы в детских произведениях содержалось больше описаний рабочей жизни, и в результате появились такие стихотворения, как «Откуда посуда?» и «Что сделал трактор?».

В авангарде политической литературы для детей был поэт и член Коммунистической партии Демьян Бедный (1883 – 1945). Его пропагандистские стихи и сатирические портреты представителей «старого мира» составили сборник «Читай, Фома – набирайся ума» (1919). Эту тенденцию подхватили и другие поэты – Владимир Маяковский, Агния Барто, Николай Асеев, Александр Безыменский и Семен Кирсанов. В их поэзии бытовой реализм сочетался с социалистической идеологией.

Самым известным из московских поэтов был футурист Владимир Маяковский (1893 – 1930). Уже в 1918 году Горький предложил ему начать писать для детей. Большая часть запланированной, но не так и не законченой его детской книги должна была состоять из политической сатиры, но черновик сборника содержал также «Тучкины штучки» – стихотворение, совершенно лишенное идеологического содержания. Небо оживает через призму детского воображения, и облака превращаются в парад слонов и верблюдов, за которыми следует солнце – желтый жираф. Позже Маяковский написал еще одно стихотворение в том же духе – «Что ни страница – то слон, то львица» (1928), где с юмором описываются экзотические звери в зоопарке. Советские исследователи непременно указывали, что Маяковский все-таки проводит различие между рабочим скотом и «тунеядцами». Более того, лев теперь не царь зверей, а просто председатель.

Большинство детских стихов Маяковского написаны во второй половине 1920-х годов. Он иногда выступал с чтением стихов перед школьниками, но, по всей видимости, имел мало контактов с детьми. Для него образование было «третьим фронтом», и во многих поэмах скрывалось то, что автор называл «социальным заказом». Автор-взрослый обращается к детям в назидательной манере. Полагают, что для Маяковского детство не имело ценности само по себе, а было просто подготовкой к взрослой жизни. «Расти» и «вырасти» – слова, которые часто появляются в его стихотворениях. Важно также отметить, что в поэмах Маяковского всегда действуют только мальчики, так что девочки имели основание жаловаться.

Не вполне понятно, почему стихотворение Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо?» (1925) стало самым известным его детским произведением. На вопрос мальчика «Что такое хорошо и что такое плохо?» отец отвечает с помощью примеров, простых и четких. Храбрость, опрятность и любовь к труду и учебе почетны, а трусость, неряшливость и лень одобрения не вызывают. Суховатые и прямолинейные, без малейшей улыбки уроки отца приводят к твердому, но не слишком правдоподобному решению мальчика: «Буду / делать хорошо, / И не буду – / плохо».

Этические вопросы обсуждаются и в другом произведении Маяковского – «Эта книжечка моя про моря и про маяк» (1927). Оно написано в аллегорической форме и полно драматизма. Маяк помогает кораблям, попавшим ночью в шторм, добраться до гавани. Он служит примером детям: «Кличет книжечка моя: / – Дети, будьте как маяк! / Всем, кто ночью плыть не могут, / Освещай огнем дорогу». В последней строфе неожиданно появляется сам автор. Из-за своей фамилии он отождествляет себя с маяком, что дает ему право «указывать направление» самому молодому советскому поколению.

«Конь-огонь» (1927) и «Кем быть?» (1929) приводили наглядные примеры любви к труду. «Конь-огонь» описывает процесс изготовления игрушечного коня-каталки. «Кем быть?» рассказывает о различных, в равной степени важных профессиях. Главное – как человек относится к работе. Это стихотворение в первый раз было прочитано на празднике детской книги, устроенном в Москве в 1928 году «Госиздатом» и журналом «Еж». Маяковский и Барто пришли на встречу с читателями, а дети с плакатами, изображающими увеличенные обложки детских книг, маршировали по улицам Москвы.

Маяковский написал немало идеологически ориентированных стихов. В начале 1920-х годов он создавал многочисленные плакаты и стихи для Российского телеграфного агентства (РОСТА). Этот опыт он использовал в ряде детских стихов, столь же упрощенных и эмоционально-пропагандистских. Первое стихотворение этой серии – «Сказка о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий» (1925). Сказочная битва добра и зла преображается в классовую борьбу. Сын буржуев Петя противопоставлен пролетарскому мальчику Симе по образу клише политических карикатур. Даже животные и птицы понимают, что Сима – лучше. Гротескный портрет обжоры Пети выявляет мелкобуржуазные замашки, которые во время нэпа процветали в советском обществе. Как и положено в сказке, все кончается праздником: неуемный аппетит Пети приводит к тому, что он «лопнул пополам», а все сласти и продукты разлетелись вокруг и были съедены детьми рабочих. Выраженная в стихотворной сказке мораль не так уж прямо связана с историей, которая в ней описана: надо любить труд, защищать слабых от буржуев и быть «силачами-коммунистами».

В стихотворении «Конь-огонь» мальчик усаживается на картонного коня, чтобы по совету автора присоединиться к легендарной кавалерии Буденного. Милитаристский дух силен и в другом стихотворении – «Возьмем винтовки новые» (1927), в котором поющие дети учатся стрелять. Это стихотворение, написанное в ритме марша, было предназначено для исполнения во время «Недели обороны». «Прочти и катай в Париж и Китай» (1928) – путешествие вокруг света. Оно начинается в Москве, центре политической борьбы:

Начинается земля,
как известно, от Кремля.
За морем,
за сушею –
коммунистов слушают.
Те, кто работают,
слушают с охотою.
А буржуям этот голос
подымает дыбом волос.

«Интернационализм» стихотворения состоит в том, что Маяковский рассказывает детям о классовых конфликтах в Париже и Нью-Йорке и о британском империализме в Китае. Но в этот раз и юмор не забыт:

Легко представить можете
жителя Японии:
если мы – как лошади,
то они –
как пони.

В «Майской песенке», опубликованной вместе с нотами в «Еже» в 1928 году, выражен восторг перед майским парадом. Радость весны и веселая бодрость детей создают коллективную эйфорию. «Песня-молния» (1929) написана для Первого всесоюзного пионерского слета, который проходил в Москве в том же году. На многотысячном собрании пионеров на стадионе «Динамо» Маяковский читал детям примитивные строки: «Моя большая мама – / республика моя», «У нас большой папаша – / стальной рабочий класс», «Вперед, / отряды сжатые, / по ленинской тропе! / У нас один вожатый – / товарищ ВКП».

В Советском Союзе Маяковский как детский поэт считался равным Чуковскому и Маршаку. Главное его достоинство – включение социальных и политических тем в поэзию. С художественной точки зрения в его стихах для детей меньше новаторства, чем во взрослой поэзии. В них нет той же словесной игры, их образы более традиционны, и лишь редко можно видеть попытки адаптировать структуру стиха к детскому восприятию и использовать «детские» выражения и гиперболы. Однако некоторые книги Маяковского отражают тонкое взаимодействие между текстом и иллюстрациями. В первом издании поэмы «Что такое хорошо и что такое плохо?» там, где автор говорит о плохом мальчишке, – пустая страница: «Я такого не хочу / даже вставить в книжку».

Среди московских авторов самые большие надежды подавала Агния Барто (1906 – 1981). Она начала писать стихи очень рано, поначалу подражая Анне Ахматовой, но вскоре попала под влияние Маяковского, чья поэзия демонстрировала, что и детские стихи могут быть использованы для обсуждения актуальных социальных проблем и что в них можно использовать и сатирические приемы. В первой же книжке Барто описывала современную советскую жизнь. Самое первое ее детское стихотворение – «Мишка-воришка» (1925). Маленький бродяга Мишка попадает в детский дом и перевоспитывается благодаря положительному влиянию пионеров. Барто продолжала воспевать недавно созданную пионерскую организацию в стихах «Пионеры» (1926) и «Первое мая» (1926). Пионеры весело проводят время в лагере и маршируют в ногу во время советских праздников.

Главная тема Барто в эти годы – интернационализм. В ранних стихах это означало солидарность советских детей с угнетенными детьми из капиталистического мира. Китайский мальчик Ван Ли сгибается под нестерпимым бременем работы и тайно мечтает убежать от хозяина в Советский Союз, «где все хорошо, как во сне». Сон превращается в действительность, и в конце поэмы Ван Ли марширует по улицам Москвы вместе с советскими пионерами («Китайчонок Ван Ли», 1925).

Известность Барто принесли ее «Братишки» (1928), еще одна вариация на тему интернационализма. Книга посвящена «Детям разных народов, маленьким братишкам, отцы которых отстаивали свою свободу, боролись за счастье детей». Стихотворение состоит из колыбельных, которые матери в разных странах поют своим детям. Классовая борьба объединяет расы и нации. Африканская, индийская и китайская матери поют о беспощадной эксплуатации и тяжкой работе своих мужей, но советская мать поет об участии отца в революции, о свободном труде и будущей задаче детей – освобождении их братьев в чужих странах. Постоянный повтор фразы «Ты не одинок» подчеркивает главную идею стихотворения. В нацистской Германии книга «Братишки» стала одной из тех, что сжигались на кострах.

Две личные встречи убедили Барто, что она на правильном пути. На Празднике детской книги в 1928 году она лично познакомилась с Маяковским, который говорил о необходимости совершенно новой детской литературы, написанной для тех, кто будет нести революционную идею в будущее. В 1933 году Горький в разговоре с Барто высказал подобную же мысль: политическое воспитание – главная задача детской литературы.

Корней Чуковский

Рождение совершенно новой поэзии для детей произошло все-таки не в Москве, а в Ленинграде. Два ведущих поэта 1920-х годов, Корней Чуковский и Самуил Маршак, писали не по «социальному заказу» или партийным резолюциям, а ради особой природы и нужд ребенка. Юмор и игровые элементы были для них важнее дидактики, и оба поэта черпали свое вдохновение в русском фольклоре и английских детских потешках. Чуковский писал аллегорические рифмованные сказки и коротенькие, полные абсурда стихи, а талант Маршака в полной мере проявился в книжках-картинках, рифмованных шутках и стихах о труде.

Корней Чуковский – его настоящее имя Николай Корнейчуков – родился в Санкт-Петербурге, но вырос в стесненных обстоятельствах в Одессе. Мать воспитывала его одна, но все же смогла дать сыну хорошее образование. Закончив школу, Чуковский работал журналистом, проведя несколько лет в Британии в качестве корреспондента газеты. После революции 1905 года, во время которой он издавал радикальный сатирический журнал, Чуковский стал литературным критиком в Петербурге. В то время он не планировал писать для детей. Наоборот, если бы тогда кто-то предрек ему, что он станет детским писателем, он бы серьезно обиделся. Он считал, что уровень русской детской литературы невероятно низок, и первым его вкладом в эту область оказалась резкая критика наиболее популярных авторов и журналов того времени.

Публикация «Крокодила» в 1917 году сразу принесла Чуковскому известность как новатору в детской поэзии, но смесь положительной и отрицательной критики поэмы все же отвратила его от этого жанра еще на несколько лет. Следующая детская книга появилась случайно. На полях научного труда он стал записывать сказку в стихах «Тараканище» (1923), а на следующий день сочинил «Мойдодыр» (1923) – веселые комментарии к нежеланию дочери мыть руки. Для литературного критика это означало потерю двух рабочих дней, а для русской детской литературы – гигантский шаг вперед.

Есть и другая версия появления обоих шедевров. Чуковский проводил летние месяцы 1921 года в Лахте – деревне на берегу Финского залива. Неподалеку располагался детский приют имени Надежды Крупской, и чтобы повеселить сирот, писатель решил сочинить для них стихотворные сказки. Эту версию Чуковский рассказал в 1937 году, когда она лучше соответствовала текущему моменту, чем история о внезапном порыве вдохновения.

Прошло еще два года, прежде чем Чуковский нашел издателя для «Тараканища» и «Мойдодыра». Им оказался Лев Клячко, глава издательства «Радуга». Для Чуковского эти публикации стали прелюдией короткого, но интенсивного периода работы в детской литературе. За несколько лет «Радуга» выпустила не только две первые книжки Чуковского, но и «Мухину свадьбу» (1924), впоследствии переименованную в «Муху-Цокотуху», «Муркину книгу» (1924), «Бармалея» (1925), «Федорино горе» (1926) и «Телефон» (1926). В 1929 году «Еж» напечатал свободный пересказ «Доктора Дулиттла» Хью Лофтинга, названный «Приключения Айболита». Последней поэмой для детей, напечатанной до Великой Отечественной войны, стало «Краденое солнце» (1933).

Главной особенностью стихотворных сказок Чуковского является их лингвистическая виртуозность: богатство ритмов и рифм, ассонансов, игра слов. Стихотворная форма и размер постоянно меняются, это новинка в тогдашней детской литературе. Чуковский всегда помнил, для кого он пишет: требовались строки короткие и простые, язык легкий, свободный от архаизмов и поэтических клише. Стихотворных переносов надо было избегать. Чуковский, если нужно, придумывал свои собственные, уместные неологизмы вроде Айболита и Мойдодыра, как он назвал командира армии мочалок.

«Телефон» Чуковского – его самая радикальная поэма абсурда. В доме автора постоянно трезвонит телефон, ему звонят разные звери с совершенно неожиданными проблемами. Слон заказывает шоколад для маленького слоненка, крокодил требует галоши на ужин, мартышкам понадобились книжки. Газелям непременно надо узнать, не сгорели ли карусели, а бегемот провалился в болото, и его необходимо оттуда вытащить. Капризный сюжет и абсурдный юмор зависят более от рифм и ритма, чем от какого-то четко продуманного плана. Главный герой поэмы – утомленный писатель, изнемогающий под грузом творческих идей, одна безумнее другой. На более простом уровне поэма учит детей искусству общения и телефонному этикету.

«Чудо-дерево» написано в том же духе. Эта поэма о дереве, на котором растут чулки и башмаки, была напечатана в «Муркиной книге» вместе с другими абсурдными стихами – о баране в аэроплане, двух свинках, печатающих на машинках, о бутерброде и булке, задумавших бежать и убежавших бы, если бы их не выдали чайные чашки. Источником вдохновения для подобных стихов были русские народные потешки и детские загадки. В 1924 году Чуковский опубликовал сборник переложений русских народных песен, колыбельных и поговорок. Другим важным источником для поэта стали английские детские стихи и песенки, с которыми Чуковский познакомилсяв Англии в начале 1900-х годов. В них он нашел юмор, фантазию и языковую игру, созвучные его собственным писательским предпочтениям. В 1920-х годах Чуковский, еще подростком выучивший английский язык по самоучителю, занимался пересказом английских детских стихотворений.

Сквозная тема сказок Чуковского – борьба с тиранией. Во многих произведениях, написанных после «Крокодила», повторяется одна и та же история: захват власти тираном, трусость подданных, легкая победа до того никем не замеченного героя над тираном и в завершение веселый праздник. Как в народных сказках, в битве добра и зла негодяй в конечном счете оказывается просто «бумажным тигром».

Всего лишь грозно пошевелив усами, таракан становится хозяином целого звериного царства, и все остальные звери приносят деспоту «своих детушек» на съедение. Спасение приходит от маленького воробышка, который легко склевывает противную букашку («Тараканище»). Паук появляется на празднике насекомых и угрожает съесть хозяйку, муху. Гости в испуге разбегаются кто куда, и только маленький комарик храбро вынимает саблю и отрубает злодею голову («Муха-цокотуха»). В «Краденом солнце» крокодил проглатывает солнце и заставляет всех зверей жить во тьме, но его побеждает медведь, и солнце возвращается на небо. Злодейская фигура в «Бармалее» – бородатый африканский разбойник, которого заставляют начать новую страницу жизни и стать добрым булочником в Ленинграде.

Иногда тема бунта соседствует с дидактикой. В «Мойдодыре» и «Федорином горе» предметы бунтуют против хозяев, плохо обращавшихся с ними. Под руководством Мойдодыра, «умывальников начальника и мочалок командира», разнообразные предметы – книжка, подушка, самовар, сапоги – отказываются служить владельцу и преследуют его, мальчика-грязнулю, по всему городу. Примирение наступает, только когда «неумытый поросенок» исправляется и моется дочиста. От старухи Федоры убегает кухонная утварь, которую она не мыла и не чистила. Дети видят, к чему приводит себялюбивое и безответственное поведение, но нравоучительный смысл подается в весьма оригинальной и забавной форме.

Соблазнительно отыскивать в сказках Чуковского взрослый подтекст, несмотря на то, что сам автор постоянно протестовал против всех попыток найти тайное значение сказок. Описание умывания в «Мойдодыре» может быть адресовано русским футуристам, старым противникам Чуковского, которых он призывает освободиться от примитивной антикультурной поэтики. Предполагалось также, что сказка является предупреждением против идеологических «чисток», которые угрожали истребить всякую живую литературу в России. Основателя Красной армии Льва Троцкого, жесточайшего критика Чуковского, называли прототипом Мойдодыра – тщеславного генералиссимуса, который жестоко использует свою власть, заставляя жертву стать своим послушным орудием. Проблема с «Тараканищем» заключается в том, что сказка была опубликована в 1923 году, слишком рано для того, чтобы прямо указывать на другого злодея с большими усами – Сталина. Критик Игорь Кондаков разрешил эту дилемму, считая, что сказка является аллегорией захвата в России власти большевиками. Народ легко впадает в панику и тут же подчиняется узурпатору, но всегда готов приветствовать всякого нового лидера как своего освободителя. Если «Муха-цокотуха» написана эзоповым языком, то сказка может изображать пиры нэпманов, надеющихся на то, что вернутся старые добрые времена. Победа комарика над пауком означает всего лишь смену одного кровопийцы другим. И наконец, «Федорино горе» можно интерпретировать как паническое бегство русских писателей, напуганных культурной политикой большевистского режима, а их последующее возвращение отражает попытку найти другой способ существования при новом режиме. В самоваре разглядели Алексея Толстого, известного приспособленца.

Чуковский не только сочинял сказки в стихах, но и переводил и перекладывал иностранные детские произведения, например сказку Оскара Уайльда «Счастливый принц» (1918), «Просто сказки» и «Рикки-Тикки-Тави» (1923) Редьярда Киплинга. «Доктор Айболит» (1925) написан по мотивам книги Хью Лофтинга. Чуковский также перевел книги «Маленький оборвыш» (1926) Джеймса Гринвуда, «Приключения Тома Сойера» (1935) и «Принц и нищий» (1936) Марка Твена, «Робинзон Крузо» (1935) Даниэля Дефо. «Барон Мюнхгаузен» (1928) Распе переведен Чуковским с английской версии.

К 1930-м годам Чуковский почти перестал писать для детей. Среди советских авторов он оказался первым, кого атаковала воинственная критика, осуждавшая сказки, антропоморфизм и юмор. Сам Чуковский объяснял уход из детской литературы тем, что вдохновение иссякло и «внутренняя музыка» замолчала. Все его стихотворные сказки возникали по прихоти вдохновения, и еще в середине 1920-х годов он заметил, что его способность внезапно испытывать «напор какой-то мажорной, неожиданной музыки, каких-то радостных ритмов и праздничных слов» пошла на спад. К этому моменту его дети, для которых он поначалу писал свои сказки, уже выросли. Двое из его детей, Николай и Лидия, сами внесли немалый вклад в советскую детскую литературу. Николай Чуковский (1904 – 1965) стал известным автором морских и исторических повестей, а Лидия Чуковская (1907 – 1996) работала в редакции Маршака в 1930-х годах, а позже активно участвовала в советском диссидентском движении.

В 1930-х годах Чуковский опубликовал две автобиографические повести – о своих школьных годах и о жизни в советском детском санатории. Он продолжал работу над книгой эссе «От двух до пяти» (1928), ставшей настоящей классикой и выдержавшей двадцать одно издание только при жизни писателя. Поначалу книга носила название «Маленькие дети» и задумывалась как полемика в защиту сказок. Согласно утилитарным взглядам, преобладавшим в Советском Союзе в 1920-х годах, волшебные сказки оказывают вредное влияние на представления детей о реальности. Чуковский, наоборот, защищал право на фантазию и элементы абсурда в литературе, указывая, что они помогают формированию чувства реальности у детей. Более того, сказки лучше любых других литературных форм воспитывают сочувствие к тем, кто не так удачлив.

Через десять лет после Октябрьской революции Чуковскому снова пришлось вернуться к той же позиции, на которой он стоял, критикуя дореволюционную детскую литературу. Чего опять не хватало в произведениях для детей – так это уважения к читателю. Его девиз – «уйти в детвору». Писатели должны понимать детское мышление и мир воображения: «Вообще побольше благоговения к детям, поменьше заносчивости, и вы откроете тут же, подле себя, такие сокровища мудрости, красоты и духовной грации, о которых вам не грезилось и во сне».

Многие из вопросов, обсуждаемых Чуковским в книге «От двух до пяти», занимали писателя долгое время. Сборник «Матерям о детских журналах» (1911) включал в себя важную главу «О детском языке». Чуковский полагал, что детский язык является ключом к пониманию детского мышления, и считал всех детей от двух до пяти лет лингвистическими гениями, обладающими огромным спонтанным творческим потенциалом. Дети относятся к словам не механически, художественное творчество для них – веселое занятие. Стихи рождаются в детских головах практически сами по себе. Именно к этому и должны стремиться писатели, когда используют игру слов и прием «остранения», то есть превращения знакомого и обыденного в новое и увлекательное.

Когда эта глава была впервые опубликована, многим читателям и учителям не понравилось утверждение, что детский язык имеет самостоятельную ценность и его стоит изучать серьезно. Но Чуковского это не испугало, и он продолжал исследование детского лингвистического мира. Посещая детские сады, школы и больницы, он набирал новый материал. Читатели посылали ему многочисленные примеры собственных наблюдений.

Книга «От двух до пяти» также служит введением в поэтику Чуковского. Его поэзия начинается с изучения детского мышления и языка и в идеале должна достигнуть уровня детской спонтанности, воображения и творческой свободы. Он предлагает коллегам и практический совет: писать «графические стихи», в которых каждая строка может быть превращена в рисунок. Очень важно движение, картинки и ситуации должны быстро сменять друг друга. Неудивительно, что стихотворные сказки Чуковского сравнивали с искусством кино. Необходимо, чтобы стихи легко заучивались наизусть; у самого Чуковского это достигается повторами и тем, что основное смысловое ударение падает на зарифмованные слова.

Во время Великой Отечественной войны Чуковский снова стал писать для детей, но резко отрицательное восприятие новых работ – «Одолеем Бармалея» (1942) и «Приключения Бибигона» (1945 – 1946) – показало, что в тогдашней советской литературе не было места фантазии. Последние десятилетия своей долгой жизни Чуковский предпочитал быть не автором, а критиком детской литературы. В 1957 году ему было присвоена ученая степень доктора филологических наук, а пять лет спустя – почетная степень Оксфордского университета. Как детский писатель он уже был живым классиком.

Самуил Маршак

Самуил Маршак (1887 – 1964) родился в провинциальном городе Воронеже. В семье было много детей, трое из которых стали известными детскими авторами: сам Самуил, Илья (писавший под псевдонимом М. Ильин) и Лия (Елена Ильина). С раннего детства Самуил увлекался литературой. «В сущности, “писать стихи” я начал задолго до того, как научился писать», – замечал он позже. Еще учась в старших классах гимназии в Петербурге, юный вундеркинд вошел в литературные круги и был представлен Горькому. Как и Чуковский, Маршак стал детским писателем почти случайно – и это не единственное сходство между ними. Маршак до Первой мировой войны тоже провел несколько лет в Англии, где познакомился с английской народной поэзией и детскими стихами, которые в значительной мере повлияли на его раннее творчество.

Во время Первой мировой и Гражданской войны Маршак работал с детьми-беженцами. В 1920 году он помогал организовать колонию для бездомных детей в Екатеринодаре (современном Краснодаре). В «Детском городке» были созданы детский сад, школа, мастерские и библиотека. Нашлись даже средства на газету и театр. Поскольку для детского театра не было подходящих пьес, Маршак решил попробовать себя в этом жанре и вместе с поэтессой Елизаветой Васильевой (1887 – 1928) принялся за дело. В основном это были вольные переделки русских народных сказок и стихотворений. Пьесы были собраны в книгу «Театр для детей» (1922). В 1940-е годы Маршак вернулся к своим ранним работам, издавая их в новой, переработанной форме.

В 1922 году Маршак снова оказался в Петрограде, где скоро стал центральной фигурой во многих детских культурных проектах. Маршак был и главой студии детской литературы, и заведующим репертуарной частью Ленинградского театра юного зрителя, и редактором издательства «Радуга», и редактором журналов «Новый Робинзон», «Еж» и «Чиж». В 1924 году он стал главой детской литературной секции ленинградского отделения «Госиздата».

Влияние Маршака на советскую детскую литературу в межвоенные годы нельзя переоценить. Он прекрасно умел замечать чужие таланты и собрал вокруг издательства и журналов группу молодых одаренных авторов. Приглашал он писать для детей и уже признанных писателей постарше. Его ранние стихи, наравне со стихами Чуковского, задавали тон в тогдашней поэзии для детей.

В статье 1922 года Маршак так объясняет свои представления о детской литературе:

Ребенку нужен не суррогат искусства, а настоящее искусство, – конечно, доступное его пониманию. Помимо того, ребенку более, чем взрослому, нужны в искусстве значительные, многообъемлющие образы, приближающиеся к символам. Взрослый, более или менее знакомый с жизнью в целом, может довольствоваться случайными образами, отдельными деталями, отдельными штрихами. Ребенок в каждой сказке, в каждом художественном произведении хочет увидеть всю жизнь, он не развлекается, а учится.

До того как начать писать для детей, Маршак публиковал стихи для взрослых и работал над переводами поэзии почти пятнадцать лет. Он пришел в детскую литературу уже зрелым мастером. Можно сказать, что около двадцати небольших стихотворений, написанных в период с 1923 по 1928 год, стали пиком его писательской карьеры. У Маршака особенный талант к использованию коротких, лаконичных строк и простых слов для создания ясных и убедительных образов и сюжетов. Полностью отсутствуют прилагательные и сложные метафоры, которые могли бы затемнить сюжет или ритм. Основная цель – развеселить ребенка, и в юмористичности и лингвистической виртуозности Маршак уступает разве только Чуковскому.

Маршак черпал вдохновение в русской и английской народной поэзии, в сказках Пушкина и толстовских рассказах для простого народа. Любил он и детские загадки, и поэтические импровизации, что явствует из его сборников песенок, считалок, загадок и каламбуров. В 1920-х годах Маршак без устали переводил и пересказывал английскую детскую поэзию, которая вдохновляла его на собственное творчество. Именно он познакомил русских читателей со многими знаменитыми английскими стихами: «Дом, который построил Джек», «Шалтай-Болтай», «У нашей Мэри есть баран». Маршак также писал детские поэмы в народном стиле. В «Сказке о глупом мышонке» (1923) привередливому мышонку не нравятся колыбельные, которые поют ему разные звери: лягушка, утка и собака. Только кошкина песня ему по вкусу, но это счастье длится недолго.

Три замечательные книжки-картинки Маршака – это «Детки в клетке» (1923), «Цирк» (1925) и «Мороженое» (1925). «Детки в клетке» – прогулка по зоопарку. Каждому зверю посвящено отдельное юмористическое четверостишие, указывающее на какие-то его особенные черты. Для уехавшей в эмиграцию Марины Цветаевой маршаковские «Детки в клетке» были доказательством того, что новая русская литература для самых маленьких детей не имеет себе равных. Ей особенно понравилось решение Маршака обращать особое внимание на детенышей разных зверей, в результате чего получается, что ребенок-читатель и звери глядят друг на друга, как в зеркало.

Текст «Цирка» такой же короткий и выразительный. Иллюстрации делал ведущий книжный художник Владимир Лебедев, пользуясь яркими, стилизованными образами пропагандистской афиши. Один за другим сменяются цирковые номера. Внутренняя энергия выступлений часто выплескивается в восклицательных знаках, отражая и силу современной рекламы, и восхищение публики. На Владимира Маяковского сильное впечатление произвело двустишие с необычным, свежим сравнением: «По проволоке дама / Идет как телеграмма».

В «Мороженом» детский коллектив, «мы», знающие, как получать удовольствие от порции мороженого, противопоставлен «ему» – безгранично жадному обжоре-толстяку. Судьба одинокого фанатика от мороженого – превратиться в снежную гору, с которой дети съезжают на санках даже посреди лета. Как и в поэме Маяковского «Сказка о Пете, толстом ребенке, и Симе, который тонкий», толщина символизирует капитализм, власть денег и буржуазные черты, от которых в советском обществе необходимо было избавиться.

Веселыми преувеличениями полны поэмы-шутки «Багаж» (1926) и «Вот какой рассеянный» (1928). Дама садится в поезд и проверяет багаж по списку. Этот список превращается в рефрен стихотворения, который легко заучивается наизусть маленькими слушателями и читателями. Прибыв по назначению, путешественница в последний раз проверяет список. Все на месте, да только маленькая собачонка почему-то превратилась в огромного пса. Даму утешают словами, которые помнит в России каждый: «Однако / За время пути / Собака / Могла подрасти!»

Критикам мерещились в «Багаже» сатирические тенденции. Предполагается, что Маршак высмеивает мелкобуржуазную привязанность к материальному. Но в советских книжках 1920-х годов часто встречаются фантазии самих детей: в них все возможно, и удивительные превращения никого не удивляют. Стихотворение можно также воспринять как критику нового советского менталитета: к личным заботам индивидуума относятся высокомерно и насмешливо. Носильщики, хозяева нового советского мира, скрывают свое нерадивое отношение к работе за хамской шуткой.

Другой незадачливый путешественник – странноватый герой поэмы «Вот какой рассеянный». Этот невнимательный человек все делает наоборот: натягивает перчатки на ноги, надевает штаны вместо рубашки, вместо шапки водружает на голову сковороду. На железнодорожном вокзале он пытается купить бутылку кваса в билетной кассе, а потом садится в отцепленный вагон. Он также делает языковые ошибки, путая слова. Такое нелепое поведение позволяет детям почувствовать себя умнее героя и помогает развивать способность подмечать мелкие детали. В советском контексте странный герой оказывается «лишним человеком», потерянным во времени и пространстве в ту историческую эпоху, когда продуктивность и коллективное сознание важнее всего.

«Пожар» (1923), «Почта» (1927) и «Мастер-ломастер» (1927) составляют отдельную группу произведений. Они более реалистичны и дидактичны, чувствуется приближение социалистического реализма 1930-х годов. Во всех трех главной темой становится отношение к работе. Предупреждения об опасности игры с огнем нередки в детской литературе, но в своем «Пожаре» Маршак вдохнул новую жизнь в эту заезженную, но всегда актуальную тему. На манер народных сказок он персонифицирует огонь, превращая его в хитрую и могучую силу, соблазнительный голос, против которого не может устоять Лена. Положение спасает опытный пожарный Кузьма – редкий образ взрослого героя в ранней советской детской литературе. Как богатырь из русской былины, храбрый Кузьма борется со злом. В результате в поэме в первую очередь подчеркивается тяжелая и героическая работа пожарной бригады.

В «Почте» речь идет о важности почтальонов и их почетной миссии по всему свету. Читатель объезжает мир вслед за письмом. Маршак показывает, как почта становится связующим звеном между людьми. Изменяющийся ритм повествования подчеркивает национальные особенности разных почтальонов. Во время Великой Отечественной войны Маршак написал продолжение, названное «Почта военная» (1944), где почтальон помогает сообщению между фронтом и тылом. При этом из первой поэмы автор убрал немецкого почтальона.

Мальчик в сатирическом стихотворении «Мастер-ломастер» совсем не похож на умелого работника. Он считает, что умеет все на свете, что ему не надо учиться и что он обойдется безо всякой помощи. Он задумывает одну плотницкую работу за другой, но у него ничего не получается, только лучинки. В названии стихотворения есть придуманное Маршаком слово «ломастер», сходное с теми словами, которые придумывают сами дети. К тому же этим «званием» награждает плохого работника сам детский коллектив, выступая в роли «товарищеского суда».

Обэриуты

Слово ОБЭРИУ означает «Объединение реального искусства». «У» в конце, по легенде, было добавлено только шутки ради, как элемент игры. Термин «реальное искусство» не имеет ничего общего с реализмом, напротив, группа близка к сюрреализму. Обэриутов можно также считать представителями раннего абсурдизма. Программное заявление 1928 года гласит: «Мы – поэты нового мироощущения и нового искусства. Мы – творцы не только нового поэтического языка, но и созидатели нового ощущения жизни и ее предметов».

Литературное творчество обэриутов оказалось слишком радикальным, им не давали публиковаться; оставались только нерегулярные эксцентрические театральные постановки и представления, вечера поэтических чтений. Их странные пьесы, прозаические отрывки и стихи воспринимались в штыки, когда требовалось писать реалистично и социально значимо. В этой ситуации приглашение Маршака принять участие в издательской работе детского литературного отдела «Госиздата» и писать для нового журнала «Еж» оказалось для обэриутов спасительным.

Детская литература стала источником существования для обэриутов и их друзей. Эта область открыла поэтам возможность применить их эстетическую программу. Стиль творчества, присущий группе в целом и ее отдельным представителям, уже обладал характеристиками, несомненно подходящими для детской литературы. Их произведения полны юмора, живого воображения, мир вокруг представляется необычным и захватывающим. Важно помнить, что средний возраст членов группы едва превышал двадцать лет.

Даниил Хармс (1905 – 1942) учился в петербургской Петришуле и хорошо владел и немецким, и английским. В 1924 году он поступил в Ленинградский электротехникум, но уже через год решил посвятить себя искусству. Он зарабатывал деньги, декламируя по вечерам между сеансами в кинотеатрах современную поэзию. Соединение различных культур и языков объясняет возникновение его псевдонима – Хармс, в которым слышатся английские charm (шарм) и harm (обида).

Хармс чувствовал неодолимую тягу к творчеству. Он вступил в одну из многочисленных литературных групп того времени, «Союз поэтов», относя себя к ее левому флангу. В 1926 году, когда ему было двадцать лет, он впервые увидел свое стихотворение напечатанным. В следующем году – в последний раз – одно стихотворение было напечатано в сборнике для взрослой аудитории. В «Союзе поэтов» Хармс встретил родственную душу – поэта-экспериментатора Александра Введенского. Вместе с ним и другими знакомыми он и основал в 1928 году ОБЭРИУ.

Произведения Хармса для взрослых, безусловно, эстетически весьма радикальны, однако стилистика его поэзии для детей намного проще. Но любое его произведение узнается сразу же – в нем непременно присутствуют игра слов, неожиданный угол зрения и необычайный сюжет. Самуил Маршак считал, что Хармс – «человек с абсолютным вкусом и слухом». Хармсу была свойственна ребячливость, он постоянно острил, любил переодевания, эксцентричные проделки, игры и фокусы не только в литературе, но и в жизни. В книге «От двух до пяти» Чуковский превозносит именно эти свойства Хармса. Как детский автор, пишет Чуковский, Хармс осознал, что практически все, что делают дети, становится для них игрой и что и его творчество поэтому должно быть игровым. В 1930 году ленинградские дети при опросе назвали Хармса любимым поэтом.

«Игра» – это и название одного из стихотворений Хармса (1929). Во время игры дети не просто исполняют роли; они становятся самолетами, пароходами и автомобилями и несутся с бешеной скоростью. Хармс старается передать восторг и ритм игры, умело использует повторы и неточные рифмы.

Главное в поэзии и малой прозе Хармса – умение увидеть мир глазами ребенка. В его первой книге «Театр» (1928) из ковра и двух зонтов делается змей. В эпиграммических строках – часто это просто подписи к иллюстрациям Татьяны Правосудович – Хармс передает впечатления детей от театральной постановки. В книге «О том, как Колька Панкин летал в Бразилию, а Петька Ершов ничему не верил» (1928) детское воображение меняет все вокруг. Деревня Брусилово становится Бразилией, сосны превращаются в пальмы, корова в бизона, воробей в попугая, а злые местные жители в диких индейцев.

Важной темой поэзии Хармса стало нарушение привычного порядка вещей. Выбор необычного ракурса позволяет ему создавать головоломки и чудеса посреди обыденной жизни. Русские формалисты называли такой прием «остранением». Для Хармса это была не только литературная концепция; рассказывают, что ему нравилось вешать картины вверх ногами, чтобы посмотреть, как отреагируют гости. В миниатюре «Загадочный случай» описано странное происшествие во время уборки: портрет приятеля автора Карла Ивановича Шустерлинга (это на самом деле одним из псевдонимов самого Хармса) превращается в изображение незнакомого бородача. Детям нужно самим разгадать тайну – так проверяется их чувство реальности. В стихотворении «Что это было?» (1940) Хармс таким же образом заставляет читателя задуматься. Взрослый рассказчик якобы неспособен узнать всем знакомые вещи. Коньки и лыжи превращаются в загадочные предметы, которые могут опознать только дети.

Ребенок чувствует себя выше взрослых, точно как при чтении стихотворения «Вот какой рассеянный» Маршака. Прозаическое произведение Хармса «О том, как старушка чернила покупала», появившееся в том же 1928 году, написано в подобном духе. Дети понимают, что нелепо искать чернила у дворника, мясника или торговки фруктами. Взрослый рассказчик выказывает полнейшее незнание элементарных вещей в «12 поварах», в «Храбром еже» и в «Кошках». Читателям нужно самим понять, у кого какая профессия и кто какой зверь, или объяснить автору, почему кошки отказываются к нему идти, если он предлагает им только картошку и лук.

В других стихотворениях игривость выражается на лингвистическом и ритмическом уровнях. Хармс использует множество звуковых эффектов, шарады, нелепицы, повторы и параллели для того, чтобы ребенок почувствовал все богатство языка. Подобно Чуковскому и Маршаку, Хармс опирается на детские загадки и детский фольклор.

«Иван Топорышкин» (1928) – стихотворение-нонсенс, в котором каждая следующая строфа лишь слегка отличается от предыдущей. Тем не менее, содержание становится все более нелепым и угрожающим. История кончается сценой насилия и смерти, что более характерно для взрослых текстов Хармса. Вместе с Маршаком Хармс написал «Веселых чижей» (1930) – стихотворение, посвященное одному из ленинградских детских домов. Оно также связано с выходом нового журнала «Чиж» и было напечатано в первом номере. Это история о сорока четырех веселых чижах и их смешных дневных занятиях – виртуозная считалка, полная нелепостей. Объяснение самого Хармса о связи этого стиха с Allegretto бетховенской «Седьмой симфонии» и ее мрачной темой скорее запутывает, нежели проясняет дело. Другая считалка, «Миллион» (1930), прославляет марширующих пионеров. Хармс достаточно редко писал по «социальному заказу», но «Еж» все же был органом пионерской организации. В любом случае, своего поэтического уровня Хармс не снижал.

Не чужда поэту и дидактика. В стихотворении «Иван Иваныч Самовар» (1928) главный персонаж уютно устроился посреди стола. Вся семья весело собирается вокруг, кроме ленивого, неумытого мальчишки, которому уже не достается даже чашки чая.

Из прозаических работ Хармса наиболее интересен рассказ «Во-первых и во-вторых» (1928), в особенности издание 1929 года, поскольку ГИЗ убедил известного художника-авангардиста Владимира Татлина сделать к нему иллюстрации. Было напечатано 10 000 экземпляров. Невыразительный заголовок скрывает абсурдную историю о веселой прогулке без особенной цели. Начало задает тон: «Во-первых, запел я песенку и пошел». Когда читатель доходит до «в-десятых», веселого путешественника сопровождают уже его друг Петька, а также самый маленький человечек и самый длинный человек в мире. Мир, в котором они путешествуют, абсолютно подвластен их воображению. Понадобятся лодка или слон – они тут как тут. Юмор построен на различиях между путешественниками и постоянных попытках найти выход из критических ситуаций. Все проблемы разрешаются, и они могут непрестанно двигаться вперед. Никто и ничто не может им помешать – ни издевающиеся над ними городские жители, ни природные препятствия.

Всего начиная с 1928 года Хармс опубликовал девять маленьких книжечек. Многие его работы были напечатаны в «Еже» и «Чиже» – четверостишия, загадки, шутливые объявления, подписи под рисунками. Часто Хармс прятался под разными именами; известно около тридцати его псевдонимов.

Как детский писатель Александр Введенский (1904 – 1941) был более продуктивен, чем Хармс. За четырнадцать лет он опубликовал свыше сорока детских книг, в основном поэтических. Он также пересказывал сказки братьев Гримм. Практически во всех номерах «Ежа» и «Чижа» появлялось что-нибудь, написанное Введенским. Его первая книга «Много зверей» (1928) походила на маршаковских «Деток в клетке», но если Маршак пишет о зверятах в зоопарке весело и забавно, Введенский пытается изобразить реалистические портреты зверей в неволе. Дети понимают, что животные мечтают о свободе и избавлении от клеток и сторожей.

В стихах для детей о разных чудаках и шутниках Введенский показывает себя истинным обэриутом. У лошади в стихотворении «Лошадка» (1929) открывается неожиданный талант: она свободно читает уличные объявления. Храбрые и героические поступки юного пионера Егора («Егор», 1935) оказываются полным враньем. Стихотворение кончается признанием автора: мы это все вместе сочиняли, ты, я и Егор. Самая известная и самая оригинальная книга Введенского – «Кто?» (1930). Это небольшая детективная история о том, по чьей вине появились чернильные пятна и разбросанные повсюду вещи. Стихотворение построено в форме расследования, после серии вопросов и ответов удается разоблачить виновника. Постоянные повторения держат читателя в напряжении. Простая мораль стиха: не разбрасывай вещи где попало.

В целом у Введенского реализм сильнее, чем фантастические и абсурдные элементы, и поэтичность важнее самой истории. Нигде не перебарщивая, избегая откровенной дидактики, Введенский рисует обыденную жизнь детей, часто с их собственной точки зрения. Он писал стихи и прозу об играх, прогулках и путешествиях, работе, природе, временах года. Его любимый жанр – «песни»; в его мире поют все и всё. «Колыбельная» (1937) достигает почти гипнотического эффекта благодаря звукописи и повторам. Как указывает Лидия Чуковская, большая часть обаяния книг Введенского заключается именно в его языке: «Чистый и удивительно легкий стих А. Введенского вводит ребенка не только в мир родной природы, но и в мир русского классического стиха – словно в приготовительный класс перед веснами, звездами, ритмами Тютчева, Баратынского, Пушкина».

Юрий Владимиров (1908 – 1931) умер молодым, от туберкулеза, не успев реализовать те возможности, которые ясно видны в его немногочисленных работах. И стихи, и проза часто построены вокруг маленького эпизода абсурдного или фантастического характера. Владимиров разделял любовь Хармса к игре слов и каламбурам. В первой его книге «Ниночкины покупки» (1928) маленькая Нина запоминает наизусть длинный список покупок, но на пути к магазину у нее в голове смешно перепутываются все названия. В «Барабане» все рифмуется со словом «барабан». В «Оркестре» (1929) детский оркестр использует не только музыкальные инструменты, но кастрюли и прочие кухонные принадлежности. Результат – преувеличенно катастрофический.

В «Чудаках» (1930) Владимиров вместе с читателем добродушно смеется над иррациональным мышлением детей. Три мальчика посланы на базар, у каждого по три пятака: «Один пятак – на кушак, / Другой пятак – на колпак, / А третий пятак – так». Мальчики возвращаются расстроенные: они забыли, какой пятак на что. Рассказывали, что Хармс сыграл с Владимировым похожую шутку, и тот «отомстил» другу стихотворением. Другое юмористическое стихотворение, «Евсей» (1929), тоже полно преувеличений. Евсея не могут разбудить ни пожарная команда с насосами, ни красноармейцы с пушками, но когда мама предлагает ему пряничка, мальчик немедленно просыпается.

Николай Заболоцкий (1903 – 1958) позднее приобрел репутацию одного из самых важных поэтов межвоенного периода, однако начинал он как детский поэт. Именно Заболоцкий вместе с Введенским написал в 1928 году манифест обэриутов. Годом раньше он познакомился с Маршаком, который привел его в «Детгиз».

Одно время Заболоцкий был редактором «Ежа», но публиковал свои рассказы и поэмы еще и в «Чиже», «Пионере» и «Костре». Заболоцкий писал не только художественные произведения. В 1928 году «Еж» напечатал его отчет о шведских пионерах, путешествовавших по Советскому Союзу, чтобы своими глазами увидеть, как социализм воплощается в действительность. Пионеры рассказали Заболоцкому, что в Швеции конная полиция частенько разгоняла их собрания. И по пути в Советский Союз, на польско-советской границе, шведские дети столкнулись с неприятностями. Польские пограничники отобрали у них знамя, на котором было написано: «К борьбе за дело рабочего класса будь готов! – Всегда готов!».

Часто Заболоцкий писал просто для развлечения. Поэма «Хорошие сапоги» (1928) повествует о босоногом немецком мальчишке по имени Карлуша, которому от доброго сапожника достается пара отличных сапог. Поэма эта, в сущности, не затрагивает социальных вопросов – это веселый текст. В стихотворении «Как мыши с котом воевали» (1933) мыши объединяются, чтобы прогнать кота, но хитрый кот все равно их обманывает. В подобных стихах Заболоцкий использует фольклорные приемы – антропоморфизм, параллелизм, гиперболы и повторяющиеся возгласы. Частые перемены ритма и стихотворного строя оживляют тексты. Заболоцкий хорошо понимал детскую психологию и знал, где следует опираться на детскую точку зрения.

В 1930-х годах Заболоцкий напечатал в «Чиже» ряд замечательных юмористических стихотворений. «Сказка о кривом человечке» (1933) учит детей не трогать птичьи гнезда, но основное в ней не мораль, а изобретательный сюжет и необычные герои. Американский мальчик Джон из стихотворения «Мистер Кук Барла-Барла» (1935) приручает страшное чудовище – индюка, хотя индюк «тяжелый как утюг». Заболоцкий занимался и переводами, создав детские переложения «Гаргантюа и Пантагрюэля» (1934 – 1935) Франсуа Рабле, «Тиля Уленшпигеля» (1936) Шарля де Костера и «Путешествий Гулливера» (1937) Джонатана Свифта.

Евгений Шварц (1896 – 1958) приехал в Петроград в 1921 году вместе с труппой актеров. Там он встретил Чуковского и Маршака, двух «пионеров» новой детской поэзии. Маршак предложил Шварцу стать редактором «Нового Робинзона» и детской секции «Госиздата». Так Шварц попал в детскую литературу. С 1925 по 1931 год он работал в издательстве и регулярно писал для «Чижа» и «Ежа». В этот период он выпустил более двадцати детских книг, большинство из них в «Радуге».

Первой его публикацией в «Воробье» стал «Рассказ старой балалайки» (1924). В рифмованной прозе рассказа явно чувствуется фольклорное влияние. Балалайка, забытая на стене, вспоминает, как Нева в 1824 году вышла из берегов. В этот ужасный момент балалайке удалось спасти маленького мальчика.

Главный герой «Войны Петрушки и Степки-Растрепки» (1925) взят из балаганного театра. Эта сказка в стихах ратует за чистоту и кончается весенней уборкой и свадьбой. Фантазийные и динамические элементы произведения подчеркиваются красочными иллюстрациями Алексея Радакова. Шварц активно использует гротеск, например когда доктор, оперирующий раненого солдата, меняет части тела местами. Офицера, у которого голова теперь пришита прямо к ногам, утешают тем, что ему больше не нужен мундир, а нужны только брюки.

В первых эпических стихах Шварца идеологическая и моральная сторона пока слаба, но в поэме «Лагерь» (1925) уже изображается новая советская действительность. Под бодрую песню и барабанную дробь маршируют пионеры бороться с бедностью и отсталостью в русской деревне. Крестьянин Степан сначала считает, что они бездельники, но потом понимает, что не прав, когда видит, как быстро дети починили обвалившийся мост.

В 1920-х годах Шварц написал несколько познавательных книг о торговле, дорожных знаках, транспорте и животных. Он вел в «Еже» колонку «Карта с приключениями». Новый сосед Василий Медведев становится любимцем детворы и с помощью карт рассказывает им о своих приключениях по всему миру. Медведев, одновременно исследователь и охотник, посетил множество стран, и Шварц излагает его истории и развлекательно, и познавательно.

Николай Олейников (1898 – 1942) приехал в Ленинград в 1925 году из-под Ростова и сразу же включился в интенсивную литературную жизнь. Олейников был чрезвычайно важен для детской литературы именно как редактор. Он работал вместе с Маршаком в «Госиздате» и одно время редактировал «Новый Робинзон» и «Еж». Привлеченный литературной программой обэриутов, он сразу же примкнул к их кругу. В тридцатых годах он был одной из ключевых фигур в «Чиже», «Костре» и недолго просуществовавшем «Сверчке». Вел постоянную и весьма популярную колонку «Кружок умных ребят», заполняя ее загадками, головоломками, фокусами и математическими задачами, которые и сегодня могут заинтересовать детей. Олейников был одним из первых, кто делал в Советском Союзе радиопередачи для детей.

Как и Хармсу и Введенскому, Олейникову с большим трудом удавалось публиковать свои произведения для взрослых. Стихотворные пародии и гротескные рассказы воспринимались в штыки, поэтому он начал писать реалистическую прозу для детей. Во время Гражданской войны он сражался на стороне красных и в 1920 году вступил в партию, и для него было важно, чтобы молодое поколение знало о революционной истории страны. В 1925 году Олейников напечатал в «Новом Робинзоне» статью «Младшие свидетели Октября», в которой собрал детские воспоминания о событиях 1917 года. Сам Олейников писал о революции 1917 года и Гражданской войне в таких книгах, как «Боевые дни» (1927) и «Танки и санки» (1928).

Идеологически преданный идеалам Октябрьской революции, Олейников, тем не менее, противостоял тем марксистским авторам и критикам, которые отказывались принимать во внимание детскую психологию. Сам он старался, независимо от содержания, вести рассказ с таких позиций и в такой повествовательной манере, которые привлекали бы юного читателя. У Олейникова был хорошо натренированный глаз в отношении книжного оформления: страницы книг и журналов, которые он редактировал, полны сюрпризов. Отличный пример его оригинального подхода – рассказ «Учитель географии» (1928). Учитель впадает в летаргический сон в 1917 году и просыпается только в 1928-м. Его лечит главный врач «Больницы в память жертв революции», который подробно записывает, как пациент реагирует на окружающий мир. Читатель следует за учителем географии, когда он отправляется в Смольный институт выпить чашечку чая с учительницами и благородными девицами, не зная, что здание института стало штаб-квартирой большевиков в октябре 1917 года. Таким образом, Олейников в юмористической форме описывает произошедшие изменения.

Для «Ежа» Олейников под псевдонимом написал ряд приключенческих историй о Макаре Свирепом, проиллюстрированных Борисом Антоновским. Это один из редких советских комиксов, жанр, который почитался «буржуазно-американским способом оболванивания молодежи». Макар – неутомимый и неустрашимый путешественник, всегда готов сражаться с дикими зверями и немецкими фашистами. Он никогда не теряет головы. Когда на него нападает боа-констриктор, он выхватывает перочинный ножик, разрезает змею пополам и надевает ее кожу вместо дождевика. В первом же путешествии (1929) Макар отправляется в Африку для распространения там советского детского журнала «Еж». Через полторы недели Макар уже убеждает целый континент, что слово «еж» означает все самое лучшее в мире. Африканцы теперь говорят «еж», когда пьют холодную воду или едят сладкие финики. В восторге от храбрости и доброты Макара, они называют его Еж Макар.

В тени обэриутов Вера Инбер (1890 – 1972) поначалу была не столь заметна. Она писала для детей еще до революции, и в двадцатых годах «Радуга» напечатала несколько новых ее книг. Самое незабываемое – веселое стихотворение «Крошки-сороконожки» (1924). Все тридцать три младенца, которых родила сороконожка, описываются с искренним восхищением: «Дети эти – прямо / Вылитая мама: / То же выраженье / Милого лица». Когда им пора собираться в школу, отец пытается на счетах подсчитать, сколько же понадобится галош его потомкам. Мама-сороконожка завидует аисту, у которого сынок вечно стоит на одной ноге, и «одной калошей / Мамочке на радость / Обойтись бы мог».

В забавной и мелодичной сказке «Сдается квартира» (1941) улитка дает объявление о сдаче квартиры. Сначала другие звери проявляют сильный интерес, но мало-помалу все, от муравья до летучей мыши, понимают, что каждому из них нравится что-то свое. Постепенно они радостно возвращаются в свои старые жилища, которые подходят им лучше всего. Простые природоведческие факты подаются в забавной форме, и дети понимают, что можно получать удовольствие от того, что имеешь.

Елизавета Полонская, Надежда Павлович и Софья Федорченко – почти совершенно забытые поэтессы того времени, хотя их тогда много печатали. Елизавета Полонская (1890 – 1969) принадлежала к группе «Серапионовых братьев» – независимому сообществу молодых талантливых писателей, созданному в Петрограде в 1921 году. Она публиковалась в «Воробье» и «Новом Робинзоне», ее стихи и прозаические тексты также были собраны в книжки. Цикл стихотворений «Часы» (1927) рассказывает о разных способах измерения времени, от наблюдения за положением солнца в небе до «деревенских часов», крика петуха на рассвете. В одном из стихотворений две стрелки часов представлены как две сестры, та, что побольше, всегда спешит, а меньшая никогда не торопится.

Надежде Павлович (1895 – 1980) лучше удавались стихи, проза и игры для детей, чем взрослые произведения. С 1925 по 1931 год опубликовано четырнадцать ее книжек. В середине 1920-х годов книги, изданные «Брокгаузом и Эфроном», выходили тиражами от 5 до 10 тысяч экземпляров. В них мы постоянно видим проказника, мальчишку или локомотив (!), которые нарушают правила, все превращают в хаос и нуждаются в том, чтобы кто-то их утихомирил. Самый интересный из них – американский мальчик Том, который так плохо себя ведет, что тетушка зовет его «настоящим большевиком». Том убегает в страну большевиков, где скоро обнаруживает, что все плохое, что им приписывается, неправда: «Большевики совсем не людоеды / И никто в петлю не попадает!» Это самое подходящее для него место, и он становится образцом исполнительности и преданности («Большевик Том», 1925). Начиная с 1930 года работа – главная тема книг Павлович. В этот период ее публикует «Госиздат», и тиражи возрастают до 200 000 экземпляров. Читателям предлагается включаться в трудовой процесс, приводятся захватывающие примеры из жизни взрослых и из жизни животных. Здесь уже нет ничего напоминающего модернистские тенденции ранних книжечек Павлович.

Софья Федорченко (1888 – 1959) была первым председателем сектора детской литературы во Всероссийском союзе писателей в середине 1920-х годов. До Великой Отечественной войны она написала более ста книг для детей. «Присказки» (1924) заслужили похвалу Чуковского в качестве фольклорного пастиша с прекрасно продуманной композицией. Иллюстрировал книгу Кузьма Петров-Водкин, который подчеркнул ее народный стиль. Книга включала в себя стихи о животных для маленького Васеньки, спящего в своей постельке. Более забавен раздел «Потешки» в книжке «Круглый год» (1930); здесь много примеров словесной игры и абсурдных ситуаций, вполне в духе обэриутов.

В двадцатые годы признанные писателей тоже предпринимали попытки сочинять для детей. По просьбе Маршака Борис Пастернак и Осип Мандельштам попробовали себя в этом жанре. Предложение пришлось кстати, потому что для обоих возможность публиковаться к середине 1920-х годов стала постепенно сокращаться.

Борис Пастернак (1890 – 1960) написал два стихотворения для детей. В «Карусели», опубликованной в «Новом Робинзоне» в 1925 году, дети приходят на ярмарку и катаются на карусели. К разочарованию читателя, в этом стихотворении нет никаких попыток через ритм или структуру стиха экспериментально передать ощущения детей. В «Зверинце» (1929) Пастернак использует другой стандартный мотив – рассказ о зверях в зоопарке. Животные в клетках вызывают интерес и изумление, но это просто описание, без особенной глубины. В обеих поэмах Пастернак не изменяет ни интонации, ни синтаксиса, ни набора слов – он как будто пишет для взрослых. Юмор слишком сложен, яркие образы отсутствуют. В двадцатые годы обе поэмы были опубликованы в форме книги, но потом забыты. И сам автор уже ими не интересовался.

Имя Осипа Мандельштама (1891 – 1938) нередко появлялось в первых советских журналах для детей. Кроме того, в 1925 – 1926 годах он выпустил четыре маленькие детские книжечки. Все они написаны в приливе вдохновения, отчасти в шутку. Мандельштам рассказал жене о совете, полученном от Чуковского: «Не думайте о детях, когда пишете детские стихи». Как и в случае с Пастернаком, творчество Мандельштама для детей скорее привлекает взрослых. Его стихи описывают, а не рассказывают, они скорее поэтичны, чем забавны. В них нет людей, только персонифицированные объекты. Оживает все, включая молоко и сахар. В «Примусе» (1925), «Кухне» (1926) и «Шарах» (1926) кухонным принадлежностям и предметам мебели предоставляется возможность рассказать о себе и своих проблемах.

Самое удачное детское произведение Мандельштама – «2 трамвая» (1925). Трамваи Клик и Трам – друзья и братья, всегда готовы помогать друг другу. Клик – старый, усталый трамвай, у него болит площадка от постоянного стука и звона на стыках. А Трам склонен к приключениям. Однажды Клик не вернулся с обычного маршрута, и Трам отправляется на поиски пропавшего друга. Он тащит Клика домой на прицепе, потому что у бедного Клика ослеп один из фонарей. Нестандартные образы, изменяющиеся размер и длина строки вместе создают живую целостность. Предполагалось, что «2 трамвая» написаны в память друга и товарища по поэтическому цеху Николая Гумилева, расстрелянного по обвинению в контрреволюционной деятельности в 1921 году. Стихотворение Мандельштама содержит в себе и аллюзию на знаменитое произведение Гумилева «Заблудившийся трамвай».

Несчастные сироты и счастливые пионеры

С самого начала существования советской детской литературы от нее громко требовали социальной включенности. Писателям предписывалось рассказывать молодежи о недавней истории и о том, как революция привела к разрыву с прошлым. Жизнь дореволюционной России рисовалась в мрачных тонах: тяжелейшие условия, необходимость работать смолоду, бесчеловечное обращение с детьми. Лишь поначалу все еще допускалась сентиментальная тенденция – жалость к героям и рассказы о честных нищих и их благодетелях. В 1924 году советский критик жаловался, что детская литература наполнена «смирением, непротивлением злу и пассивностью (…), тогда как жизнь требует борьбы, преодоления препятствий, труда».

В прозе частой темой стало изображение революций 1905 и 1917 годов. Детей показывали активными помощниками революционеров. В этих произведениях часто отсутствовали индивидуализированные персонажи, преобладало стандартное развитие сюжета. Литературный критик Анна Покровская так описывала ситуацию в 1924 году: «Дается картина трудового детства, нужды и эксплуатации. В деревне – кулак, разоряющий семью героя; в быту городской бедноты – учение у лавочника, или беспризорность, или же чисто пролетарский быт: в шахтах, на фабрике или у станка. Дальнейший этап – встреча с сознательными товарищами, участие в пролетарской борьбе, в гражданской войне, помощь в подпольной работе; финал – или славная смерть, или работа в пионерском отряде, в комсомольской организации, учение в фабзавуче, – в будущем – строительство СССР».

В книгах о Гражданской войне героями становятся храбрые подростки, которые выполняют опасные поручения и при этом ухитряются остаться невредимыми. Такому поверхностному, легкому отношению к войне было дано название «красного романтизма». Хороший пример подобной литературы – «Красные дьяволята» (1923 – 1926), необычайно популярная в свое время книга. Автор ее Павел Бляхин (1886 – 1961) – наборщик типографии и профессиональный революционер, член партии с 1903 года. В предисловии он подчеркивал, что его книга – «живая жизнь и голая правда». Она рассчитана «на широкие массы беспартийного молодняка, нередко питающегося тухлым мясом Пинкертона и Тарзана». Некогда любимые Купер, Эмар и Майн Рид писали о том, как европейцы во имя буржуазной культуры уничтожали коренные народы, а Бляхин хотел дать читающей массе книгу, наполненную прогрессивной идеологией. В результате получилась еще одна приключенческая история, и не более того. Близнецы – брат и сестра из деревни – и молодой китаец захвачены событиями войны на Украинском фронте, где они заново переживают свои фантазии из любимых книг об индейцах и ковбоях. Их заветная мечта – добыть «скальп» вождя анархистов Махно, «Голубой Лисицы», и принести его «краснокожему вождю» Троцкому. Дети проявляют чудеса храбрости и постоянно берут верх над своими злейшими врагами, «бледнолицыми собаками». Позже советские историки литературы критиковали книгу за преувеличения и слишком легкое отношение к войне, но одобряли за стремление поддерживать ненависть к врагу.

Бляхин сознательно решил затмить классическую американскую и французскую приключенческую литературу, пытаясь противостоять тем произведениям, которые по-прежнему были любимы русскими читателями в середине двадцатых годов. «Тарзан» Эдгара Райса Берроуза впервые переведен в 1923 году. За этим переводом немедленно последовали десятки других книг, не только о Тарзане, но и научная фантастика Берроуза. Книги Майн Рида стояли на книжной полке каждого советского ребенка, а Жюль Верн был самым популярным писателем у молодежи.

В «Макаре-следопыте» (1925 – 1926) Льва Остроумова (1892 – 1955) действие тоже происходит в разгар Гражданской войны. Макар – сирота-украинец, который живет за счет охоты и, как герои Бляхина, зачитывается книгами о краснокожих индейцах. Он преклоняется перед Следопытом Джеймса Фенимора Купера, и Гражданская война предоставляет ему шанс последовать примеру американского траппера. Это война между жестокими землевладельцами и добрыми крестьянами, между жадными фабрикантами и благородными рабочими, и Макар без раздумий выбирает сторону красных. Храбрый и решительный, он совершает отважные подвиги на фронте и в тылу, становясь легендарным героем и среди друзей, и среди врагов. Некоторые реальные исторические фигуры, такие как Ленин и белый генерал Деникин, тоже появляются в тексте, придавая сюжету псевдоисторическую достоверность. Одно за другим вышли три издания «Макара-следопыта», но после этого книга исчезла из списка чтения советских детей. Продолжение, «Черный лебедь» (1930), в котором Макар принимает участие в Польско-советской войне 1920 года, обернулось провалом. Телевизионный фильм 1984 года по мотивам «Макара-следопыта» не помог возродить былую славу книги Остроумова.

В рассказе Сергея Григорьева (1875 – 1953) «Красный бакен» (1924) больше реализма, чем в опусах о войне Бляхина и Остроумова. Мальчик с семьей бежит от ужасов войны, но попадает прямо в центр сражения на Волге. Григорьев выбирает острый эпизод, в котором ребенок, не проявляя никаких сверхчеловеческих способностей, все же оказывается полезен красным. Многие годы рассказ включался в программу школьного чтения. Позднее Григорьев стал писать исторические романы для юного читателя о знаменитых русских генералах и адмиралах.

Повесть «От моря до моря» (1926) Николая Тихонова (1896 – 1979) рассказывает о пути молодого героя к революции. Во время Гражданской войны мальчик знакомится с солдатом-большевиком и проникает в суть классового конфликта. Тот же самый сюжет был позже использован и Аркадием Гайдаром в «Р.В.С.» (1926) и в «Школе» (1930).

Особенно много писал о пионерской жизни Николай Богданов (1906 – 1989), сам пионервожатый. Его книги противостояли обманчивой романтике, захватившей часть советской молодежи в то время. Богданов, сам еще подросток, не хотел писать о великих подвигах и сражениях с саботажниками и подпольными контрреволюционерами, а выдвигал на первый план конкретные задачи переустройства России. Молодежь в «Пионере в деревне» (1924) и в «Пропавшем лагере» (1925) помогает выполнять сельскохозяйственные работы (не без смешных происшествий и мелких неудач), разоблачает самогонщиков и врагов советской власти. Пионеры читают лекции о политической ситуации, организуют на селе пионерскую дружину и выступают в поддержку организации колхоза.

Самая известная книга Богданова «Первая девушка» (1928) – это история первой комсомолки. Книга достоверно описывает комсомольскую ячейку того времени с ее изучением марксизма и борьбой с идеологическими противниками. Центральная тема книги – диспут о свободной любви. Героиня Богданова становится лидером группы комсомольцев, но – жертва «новой морали» – умирает от сифилиса. Сходное предупреждение против беспорядочных половых связей мы находим и в «Дневнике Кости Рябцева» (1926 – 1927) Н. Огнева (1888 – 1938, псевдоним Михаила Розанова). Написанная для взрослых в качестве шокирующего предупреждения, эта школьная повесть скоро стала любимой у советских подростков.

Реализм ранней советской прозы для юношества и тенденция рассматривать современные события с точки зрения ребенка заметили и за рубежом. Когда повесть Л. Пантелеева «Часы» (1928) появилась в 1931 году в шведском переводе, ее восприняли как образец для подражания. Вот что было написано на задней сторонке обложки шведского издания:

Мы понимаем, что старые истории о ковбоях, индейцах и пиратах уже не современны, а слезоточивые и сентиментальные старые книги для девочек уже не подходят сегодняшним девочкам. Мы стремимся найти объективность и реализм в детских книгах, но у нас это не получается. Чтобы отыскать новые непредвзятые детские произведения, нам пришлось обратиться к зарубежным образцам, к Германии и России.

В «Часах» Пантелеев пишет о так называемых беспризорниках, об уличном мальчишке по имени Петя, который лишился дома и семьи во время Гражданской войны. В 1920-х годах тысячи бездомных детей бесцельно бродили по стране, постоянно голодали и болели. Чтобы выжить, им приходилось воровать, часто их вовлекали в организованную преступность. В 1920-х и 1930-х годах прикладывались огромные усилия для того, чтобы вернуть этих детей в нормальную жизнь. Пионерская организация постоянно указывала на необходимость бороться с беспризорничеством. Прогресс в этой области был представлен как доказательство того, что Советский Союз создает условия, в которых сможет родиться новый «советский человек».

В двадцатые годы бездомные дети стали одной из самых популярных тем детской и юношеской литературы. Беспризорники появляются, например, в поэзии Агнии Барто и Николая Асеева, в прозе Ольги Берггольц (1910 – 1975). Сначала о них писали или сентиментально, романтизируя их положение, или же откровенно покровительственно. Однако в «Республике ШКИД» (1927) эта тема раскрыта намного правдивее. Два подростка, опираясь на собственный опыт, – уже упомянутый Л. Пантелеев (1908 – 1987, псевдоним Алексея Еремеева) и Григорий Белых (1906 – 1938) – рассказали о группе молодых правонарушителей, собранных в школе социально-трудового воспитания, носящей громкое имя Достоевского. Пантелеев и Белых попали в это заведение в 1921 году и своими глазами видели, как перевоспитываются завзятые хулиганы и мелкие воришки, превращаясь в достойных доверия граждан. В Школе имени Достоевского учеников поощряют брать на себя ответственность за учебу и дисциплину. В свободное время мальчики издают школьную газету и ставят пьесы в школьном театре. Однако постоянная война между учителями и недисциплинированными учениками не утихает, и только после множества неудач правонарушители, наконец, выходят на правильную дорогу.

«Республика ШКИД» произвела сильное впечатление на Горького, чье детство тоже прошло в лишениях и трудностях: «Для меня эта книга – праздник, она подтверждает мою веру в человека, самое удивительное, самое великое, что есть на земле нашей». Благодаря усилиям Горького Пантелеев получил возможность учиться. Григорий Белых стал жертвой репрессий тридцатых годов, а Пантелеев продолжал писать до преклонных лет, и опыт его юности обеспечивал ему неиссякаемый источник творческого материала.

Повесть «Часы» выдержана в более легком тоне, хотя в ней герой-беспризорник тоже попадает в школу-интернат и против своей воли становится образцовым гражданином. В нем просыпается совесть, и он понимает необходимость подчиняться правилам, по которым живет коллектив. В том же году вышел в свет рассказ «Портрет» (1928). В этой психологической зарисовке старый большевик берет к себе уличного бродягу и постепенно приучает его к нормальной жизни. Автобиографическая повесть «Ленька Пантелеев» (1939, 1952) написана в духе знаменитой трилогии Горького о дореволюционном детстве и юности.

Незадолго до своей смерти в 1987 году Пантелеев открыто заявил, что он христианин, о чем при советской власти раньше невозможно было говорить.

В 1930-х годах проблема беспризорности представлялась также с точки зрения педагога. «Педагогическая поэма» (1934 – 1936) написана Антоном Макаренко (1888 – 1939), учителем, который приобрел всемирную известность благодаря работе с бездомными детьми и сиротами. В 1920-х годах Макаренко создал несколько рабочих колоний, основанных на принципах коллективного воспитания. Главными в них были физический труд, учеба, суровая дисциплина и вера в неограниченные возможности человека. Опыт работы в таких колониях отразился в «поэме», «с преданностью и любовью» посвященной Макаренко своему «шефу, другу и учителю Максиму Горькому». Следующим своим романом о жизни детей в колонии, «Флаги на башнях» (1938), Макаренко помог Сталину накалить атмосферу в стране, оправдывая террор по отношению к мнимым внутренним врагам.

В 1920-е годы был довольно популярен роман А. Неверова (1886 – 1923) «Ташкент – город хлебный» (1923). Опираясь на собственный опыт, Неверов (псевдоним Александра Скобелева) рассказал о путешествии русского мальчика в Ташкент в поисках пропитания. Страшный голод и эпидемии описаны в романе с шокирующей правдивостью и в выразительном стиле, типичном для того времени. Борьба за существование невероятно трудна, но двенадцатилетний Мишка встречает не только страдания и смерть, но и поддержку, сочувствие и дружбу. Роман кончается на оптимистической ноте. Мишка вырастает за время путешествия и возвращается домой, готовый трудиться, обрабатывать землю и жить по-новому.

Назад к природе

В двадцатых и тридцатых годах книги о природе пользовались популярностью. Еще до революции в России в этом жанре издавались бесчисленные переводы таких иностранных авторов, как Редьярд Киплинг, Чарльз Робертс и Эрнест Сетон-Томпсон. Советские авторы основывали свои произведения как на знании биологии, так и на собственных наблюдениях. Они хотели заинтересовать читателя жизнью животных и птиц, рассказать им о современном состоянии наук о природе.

Советским Сетон-Томпсоном стал Виталий Бианки (1894 – 1959). Сын известного биолога, он и сам какое-то время преподавал биологию. Бианки много путешествовал, принимал участие в научных и охотничьих экспедициях в Сибири. В печати его имя впервые появилось в 1923 году, тогда же он вошел в группу Маршака в Студии детской литературы и стал заметной фигурой в «Новом Робинзоне» и «Радуге».

Главным трудом Бианки стала «Лесная газета» (1928), первые главы из которой печатались в «Воробье» в 1923 – 1924 годах. Бианки рассказывал «новости» лесов, полей и их обитателей в форме записок, телеграмм, хроники, объявлений и рекламы. Он полагал целью «газеты» следующее: «В лесу происшествий не меньше, чем в городе. Там тоже идет работа, бывают веселые праздники, несчастные случаи. Там есть свои герои и разбойники. А в городских газетах об этом мало пишут, и поэтому никто не знает всех лесных новостей».

В рассказах Бианки успешно сочетаются научно-популярный и художественный аспекты. Он обращает внимание и на реалистическую, и на поэтическую стороны природы, хорошо зная, как незаметно включать фактические детали в захватывающие коротенькие рассказики. Звери, птицы и насекомые в его произведениях не наделены человеческими чертами, но изображаются индивидуальными личностями. Люди редко появляются в его текстах, но в таких случаях они часто показаны непрошеными гостями, нарушающими гармонию природы и пытающимися украсть ее богатства. Одна из целей Бианки – пробудить интерес детей к природе, научить бережно заботиться о ней.

«Лесная газета» получала множество писем, часто от самих детей, которые помогали расширять эту уникальную «энциклопедию природы». Много лет Бианки постоянно редактировал и дополнял «Лесную газету», и окончательный вариант состоит из более чем двухсот рассказиков и репортажей. Еще при жизни автора книга выдержала десять изданий, и в дальнейшем переиздания не прекратились.

Другим зорким наблюдателем природы в полях и лесах был Михаил Пришвин (1873 – 1954). Герой его очерков – взрослый, который рассказывает о своем опыте общения с природой и встречах со зверями и птицами. В основном Пришвин писал для взрослых, но многие его очерки из сборников «Колобок» (1923) и «Рассказы егеря» (1928) заняли прочное место в детской литературе. В «Еже» (1924), «Говорящем граче» (1928) и «Гаечках» (1926) глубокое знание жизни природы сочетается с блестящим стилистическим талантом. Юные читатели были близки сердцу автора: «Для меня мои частые встречи с природой – это именно возвращение в свое детство, и в рассказах для детей я пробую смотреть глазами взрослого ребенка».

Международный успех принесла Ольге Перовской (1902 – 1961) книга «Ребята и зверята» (1925). В самом начале ХХ столетия отец Перовской, по профессии лесовод, за революционную деятельность был сослан в город Верный (теперешний Алматы) в Казахстане. Там он посвятил себя уходу за ранеными животными и брошенными детенышами. В своей первой книге его дочь Ольга рассказывает о детстве, проведенном среди лошадей, ручных волчат, лосей и тигров. Ее более поздние книги тоже посвящены описаниям животных.

Появление советской научно-популярной литературы для детей и юношества связано с книгой М. Ильина «Как человек стал великаном». Этот жанр не только утолял жажду знаний, присущую молодежи, но и превозносил человека, который благодаря своему труду и силе интеллекта преображает окружающую среду. «Знание – сила», научно-популярный журнал для молодежи, начал выходить в Москве в 1926 году. Именно эта сила знания и должна была превратить коммунизм в реальность.

Даже в раннем журнале «Северное сияние» науке и технологиям отводилась собственная колонка. Это наследие досталось и «Новому Робинзону», где трудились два замечательных редактора научного отдела с истинным литературным даром – Борис Житков и М. Ильин.

Стали выходить книги с такими названиями, как «Ваня – металлист», «Сережа – телеграфист», «Степан – химик». Во многих случаях ясно виделась связь с иностранными прототипами. Слишком часто художественный элемент оказывался намного слабее, чем информативный, и использовался только как повод для подачи познавательного материала. Мальчик-герой, начисто лишенный индивидуальных черт, попадает на завод только для того, чтобы у автора появилась возможность описать, что там происходит.

В книге Сергея Розанова (1894 – 1957) «Приключения Травки» (1928) художественная и научная составляющие сбалансированы существенно лучше. Розанов, брат Н. Огнева, хотел рассказать детям о разных средствах передвижения и коммуникации. Мальчик по имени Травка путешествует с отцом, но теряется на вокзале. В поисках отца используются и телефон, и телеграф, и газеты, и только после путешествия на поезде, трамвае и в такси отцу и сыну удается воссоединиться.

Литературовед Виктор Шкловский (1893 – 1984) поставил перед собой более необычную задачу в рассказе «Путешествие в страну кино» (1926). Маленький мальчик Коля Петров попадает в Лос-Анджелес и своими глазами видит, как делаются фильмы. Шкловский сам писал сценарии и знал эту тему хорошо, но он не мог писать об Америке, не упоминая, как там тяжело живется чернокожим и безработным.

Самым известным автором научно-популярной литературы стал М. Ильин (1895/1896 – 1953). Его настоящее имя Илья Маршак, и он приходился родным братом Самуилу Маршаку. По образованию Ильин был инженером-химиком. С 1924 года он вел в «Новом Робинзоне» колонку «Химическая страничка. Лаборатория Нового Робинзона», и когда ему пришлось уйти с завода по состоянию здоровья, он решил всецело посвятить себя литературе.

Ильин прославлял человека – неутомимого труженика и творца – и получил за это репутацию «поэта науки». В длинной серии книг он писал о том, как люди открывали законы природы и трудились ради ее покорения, как истина рождается из борьбы разных теорий и в результате многих веков научных исследований. Первые заметки Ильина о науке были просто сухим перечислением фактов, но постепенно его художественные амбиции заметно росли. Он создал собственный стиль повествования – короткие, простые предложения и наглядные примеры.

Ильин писал об обыденных вещах, начиная с какого-то конкретного предмета, а потом возвращался назад во времени и описывал гениальные и подчас труднейшие интеллектуальные усилия, которые были затрачены на его изобретение. «Солнце на столе» (1927) рассказывает об электрической лампочке, «Который час?» (1927) о часах, «Черным по белому» (1928) о книгах. «Сто тысяч почему» (1929) повествует о простых вещах, которые можно было встретить в каждом доме, например о водопроводном кране или печке. «Как автомобиль учился ходить» (1931) – о самых первых машинах. В 1936 году Ильин собрал свои книжки, написанные в двадцатых годах, в сборник «Рассказы о вещах».

Реальность и фантазия

Реализм занял ведущие позиции уже в 1920-х годах, а сказки и фантастическая литература отодвинулись в тень. Но был один писатель, который не заботился ни о каких трендах и шел своим путем. Александр Грин (1880 – 1932) создал экзотический сказочный мир, который не опирался ни на какую фактическую, историческую или географическую основу. Грин писал романы, повести и рассказы на общечеловеческие темы, никак не связанные с современным советским обществом. Среди молодежи стала особенно популярной его повесть «Алые паруса» (1923). Дочь бедного рыбака Ассоль мечтает о корабле с алыми парусами, который однажды приплывет и спасет ее из лишенного романтики мира, где думают только о материальной выгоде. В один прекрасный день в ее жизни появляется капитан Грей, который тоже старается убежать от обыденной реальности. Его корабль перевозит не прозаические гвозди и мыло, а кедровое дерево, пряности и чай.

«Алые паруса» – красноречивая защита права на фантазию и романтические приключения. Сам Грин называл свою повесть «феерией». Стилистически в этом произведении главное – экзотика. Это отражается в именах персонажей, а также в своеобразных сравнениях: человек рассматривает игрушку «с любопытством слона, поймавшего бабочку»; девушка «уснула – по-настоящему, крепким, как молодой орех, сном, без заботы и сновидений». Еще один герой говорит про себя: «В сердце моем больше счастья, чем у слона при виде небольшой булочки». По Грину, человек сам должен творить чудеса среди обыденной жизни. На другом уровне «Алые паруса» – аллегория, изображающая художника-творца. Он – личность посреди ничего не понимающего мелкобуржуазного общества с его материализмом и меркантильными интересами. В мире Грина христианское всепрощение больше не имеет силы. Его заменяет менталитет классовой борьбы, в которой компромисс между двумя лагерями невозможен.

Оставаясь одной из самых любимых книг советского периода, повесть «Алые паруса» не выходит за рамки гендерных стереотипов. Ассоль пассивно ждет появления сказочного принца, активно действовать полагается капитану Грею. Особенно явно это видно в сцене, где Грей надевает девушке на палец обручальное кольцо, пока она крепко спит. Хотя они еще даже ни разу друг с другом не поговорили, он подчиняет ее своей воле.

Было много попыток отобразить историю революции и международную политическую ситуацию в форме сказки. Классика этого жанра создана Юрием Олешей (1899 – 1960). В его «Трех толстяках» (1928) борьба за свободу в некоей выдуманной стране изображается в увлекательной форме. В этой стране правят три тирана, которые позволяют привилегированному классу эксплуатировать народ и получать прибыль от угля, железа и зерна, производимых простыми людьми. Рабочие при поддержке восставших солдат и крестьян и под предводительством оружейника Просперо, канатоходца Тибула и ученого Гаспара Арнери берут власть в свои руки.

Социальный анализ и идеологическое содержание повести слишком откровенны и упрощены, но она написана с юмором, и ее фантастические элементы легко будят воображение ребенка. Олеша не использует впрямую чудес и магии, но явная связь с произведениями Э.Т.А. Гофмана и Х.К. Андерсена подчеркивает сказочный настрой повести. Некоторые критики считают, что Олеша тут выступает в роли простого «политрука», а другие склонны полагать, что «Три толстяка» – это современная сказка с литературными архетипами, или же предпочитают подчеркивать в этом произведении поэтику авангарда с элементами карнавала, цирка и игры. По книге созданы радиопьеса, фильм и опера.

В 1923 году, с возвращением Алексея Толстого (1882/1883 – 1945) из эмиграции, дохнуло свежим ветром из внешнего мира. До революции Толстой интересовался детской литературой и участвовал в нескольких сборниках для детей. Еще в Париже он опубликовал автобиографическую «Повесть о многих превосходных вещах» (1920 – 1922), впоследствии переименованную в «Детство Никиты» – ностальгические воспоминания о детских годах в поместье на Волге. В 1925 году Толстой написал несколько рассказов для детей. Главные герои рассказа «Как ни в чем не бывало» – два бойких брата, у которых немало приключений, воображаемых и реальных. Им не разрешают кататься на лодке, и лодочный поход чуть не заканчивается большой бедой, но на помощь приходит отважный пионерский отряд. История рассказана с глубоким пониманием детской психологии, повествование часто перебивается комментариями автора, сюжет составлен из отдельных эпизодов – все это вместе делает книгу одним из лучших произведений того времени.

Толстой попробовал себя и в научной фантастике. Утопические аспекты марксизма вдохновляли многих писателей на то, чтобы вообразить бесклассовое общество будущего триумфом прогрессивной идеологии не только на Земле, но и повсюду во Вселенной. В «Аэлите» (1923) Толстого демобилизовавшийся русский солдат становится вождем революции на Марсе, а в «Гиперболоиде инженера Гарина» (1925 – 1927) появляется другой популярный мотив – новые технические достижения. Инженер пытается использовать тепловой луч огромной мощности, чтобы захватить власть во всем мире, но против него выступает международное рабочее движение. Оба романа в 1930-х годах публиковались в адаптированных для подростков вариантах.

Произведения Александра Беляева (1884 – 1942), первого русского профессионального научного фантаста, особенно полюбились юным читателям. Его называли «советским Жюлем Верном», но его учителем был и Герберт Уэллс. Его творческое наследие большое, но неоднородное по качеству. Лучшие произведения появились в двадцатые годы – это такие романы, как «Голова профессора Доуэля» (1925), «Остров погибших кораблей» (1926) и «Человек-амфибия» (1928). Беляев сочетал технические знания из весьма различных областей (медицины, технологии, биологии, физики, кибернетики, астрономии) с умением создавать захватывающий сюжет. В его книгах часто разворачивается битва между прогрессивным ученым и беспринципными и жадными злодеями. Действие нередко происходит на буржуазном Западе, что дает Беляеву возможность осудить капитализм с советской точки зрения. Он всегда пытался – по большей части безуспешно – соединить научную фантастику с политическим памфлетом.

Два романа профессора Владимира Обручева (1863 – 1956), «Плутония» (1924) и «Земля Санникова» (1926), завоевали заметную популярность. В них русские экспедиции обнаруживают доисторические поселения и доисторических животных на далеком Севере или в глубинах Земли. Обручев брал за образец романы Жюля Верна, а солидное знание геологии придавало захватывающим сюжетам необходимую достоверность.

Борис Житков

Борис Житков (1882 – 1938) писал коротенькие приключенческие рассказы в реалистической манере. Он был путешественником и любил рассказывать истории о других странах, опасных морских вояжах, неожиданных встречах с дикими зверями. Его идеалом был смелый и сообразительный парень, исполненный чувства долга и любви к труду. Когда в 1930 году дети Ленинграда проголосовали за Хармса как за своего любимого поэта, Житков оказался их любимым прозаиком. Его истории, мало связанные с современной советской жизнью, удовлетворяли вечную жажду экзотики и приключений.

Житков начал писать, когда ему было уже за сорок. Жизненный опыт у него накопился большой. Его школьные годы прошли в Одессе, там же он поступил в местный университет. Проучившись год математике, он перешел на естественно-научное отделение, где изучал химию. Житков мог выбрать университетскую карьеру, но предпочел другой путь: его всегда манило море. Там же, в Одессе, он получил квалификацию штурмана и еще во время учебы плавал на российских парусниках по Черному и Средиземному морям. В 1909 году он стал капитаном и ихтиологом в научной экспедиции, отправившейся по реке Енисей для изучения местной фауны. Уверившись, что нашел истинное призвание, он в том же году поступил на кораблестроительное отделение Политехнического института. Параллельно с занятиями он преподавал физику и химию в вечерней школе для рабочих. В 1912 году Житков участвовал в длинном путешествии из Петербурга во Владивосток через Мадагаскар, Индию, Цейлон, Шанхай и Японию.

По завершении образования он был призван в армию и во время войны служил корабельным инспектором в Архангельске, а в 1916 году был послан в Англию надзирать за строительством моторов для подводной лодки и аэропланов для России. К началу Октябрьской революции Житков вернулся на родину и работал инженером в Одесском порту. В 1923 году в его жизни случился переворот. Он переехал в Ленинград, собираясь найти работу в порту, и решил навестить старого школьного товарища, Корнея Чуковского. Ожидая друга, он развлекал его детей рассказами о своих приключениях. Чуковский услышал его и немедленно посоветовал писать для детей. Первые же тексты, посланные в журнал «Воробей», встретили горячее одобрение, и Житков сразу окунулся в литературную жизнь Ленинграда. Маршак пригласил его в Студию детской литературы, ему предложили вести колонку в «Воробье», появилась его первая книга, детский театр попросил написать пьесу, а отдел детской литературы при «Госиздате» пригласил на должность редактора научно-популярной серии.

Житков вошел в литературу уже сформировавшимся автором. Первый же его рассказ, «Над водой» (1924), содержит многие черты последующих сочинений. Кратко описывается одна острая драматическая ситуация. Дело происходит в море, ситуация чрезвычайная: пассажирский аэроплан теряет высоту и рискует врезаться в воду. Команде придется проявить чудеса мастерства и храбрости. Механик окажется полным трусом, зато его ученик преодолеет страх и выберется на крыло, чтобы осуществить починку. Он погибает, но спасает жизнь остальных.

В двух первых сборниках Житкова, «Злое море» (1924) и «Морские истории» (1925), описываются события на море. Море – не просто фон, но живая и гибельная стихия. Житков серьезно рассказывает детям об опасной жизни взрослых, не пытаясь скрыть возможный трагический исход. Его герои попадают в ситуации, прямо угрожающие жизни. От них требуются решительные меры: корабль тонет в бурю, подводная лодка не может всплыть со дна моря, охотников за моржами уносит на льдине в Северный Ледовитый океан.

Творчество Житкова многостороннее, но морские мотивы он никогда не оставляет. За первыми историями последовали новые, большинство из них позже вошло в сборник «Морские истории» (1937). Среди них прекрасный рассказ «Механик Салерно» (1932). На пассажирском судне начинается пожар. Виноват в этом механик Салерно, который, не сказав капитану, взял на борт бочки с бертолетовой солью. Растущая опасность описана в живых деталях, но центральная тема рассказа – не сам пожар, а проблема выбора, стоящая перед капитаном. Он отвечает за жизнь пассажиров и, чтобы избежать паники на борту, пытается не дать новости распространиться. Ему приходится застрелить и выбросить за борт слишком любопытного истеричного пассажира. Хладнокровные действия капитана в конце концов спасают всех остальных. Салерно действует как герой и, чтобы искупить свою вину, остается на тонущем корабле.

Другой известной морской историей является рассказ «Джарылгач» (1926), который Виктор Шкловский называл одним из лучших советских произведений для детей. Композиция сама по себе любопытная: фабула разделена на коротенькие главки, часто не более десяти фраз. Каждой главке предшествует заголовок, кратко излагающий ее содержание. Все начинается вполне невинно, но последствия для мальчика оказываются драматическими:

НОВЫЕ ШТАНЫ

Это хуже всего – новые штаны. Не ходишь, а штаны носишь: все время смотри, чтоб не капнуло или еще там что-нибудь. Зовут играть – бойся. Из дому выходишь – разговоров этих! И еще мать выбежит и вслед кричит на всю лестницу: «Порвешь – лучше домой не возвращайся!» Стыдно прямо. Да не надо мне этих штанов ваших! Из-за них вот все и вышло.

Запачканные брюки и страх родительского наказания приводят к тому, что мальчик прячется на корабле, покидающем порт. Во время путешествия корабль садится на мель, и мальчику приходится плыть на берег со швартовым канатом. И на берегу его ждет немало приключений, пока ему не удается наконец добраться до дома. В «Джарылгаче» нет морализаторства, Житков просто описывает реакцию героя на новые, неожиданные ситуации и подстерегающие опасности.

В следующих сборниках «Что бывало» (1939) и «Помощь идет» (1939) все рассказы не длиннее одной страницы. Житков упрощает предложения, следуя примеру детских произведений Льва Толстого 1870-х годов. Хотя Житков пишет для детей и подростков, большинство его героев – из мира взрослых с их конфликтами и нравственными проблемами. И снова опасные ситуации требуют присутствия духа и примерной храбрости. «Пожар» восхваляет пожарную бригаду, а «Почта» славит почтальонов, готовых, несмотря на любые погодные условия, даже в Арктику доставлять почту. Герой «Красного командира» усмиряет взбесившуюся лошадь, спасая мать с ребенком.

За свою достаточно короткую писательскую карьеру Житков написал около ста рассказов. Не все они о морских происшествиях, есть там и пожары, лавины, метели и все прочее. У героев этих рассказов – моряков, рыбаков, портовых рабочих, покорителей дикой природы – обычно нет национальных характеристик. Житков наделяет их несколькими основными чертами, необходимыми для возникшей ситуации. Свойства человека – храбрость или трусость, верность или предательство – проверяются в критических обстоятельствах. Житков не специально создает портреты героев, он пишет о людях, просто выполняющих свой долг и жертвующих собой ради других. Когда требуется действие, а не только слова, некоторые выказывают трусость, эгоизм и хвастовство.

В рассказах Житкова самое главное – драматические, волнующие события, но не забывает он и о психологическом анализе. Повествование насыщенное, в нем нет лишних деталей и случайных эпизодов. Житков пишет простую, сильную прозу, его чувство стиля проявляется в предложениях, написанных с афористической точностью и говорящими деталями. Он часто использует прием сказа, повествование от первого лица с непринужденной интонацией и точной передачей профессионального жаргона. Для Житкова была очень важна достоверная терминология каждого ремесла, о котором он знал не с чужих слов.

Среди произведений Житкова особняком стоят рассказы о животных, но и тут он мог опираться на собственный опыт. В рассказе «Про слона» (1926), который Маршак на Съезде писателей 1934 года назвал «почти классическим», Житков вспоминает свое путешествие в Индию. Русский моряк в первый раз видит слонов не в цирке. Он с изумлением наблюдает за их способностью работать, восхищаясь их умом, но отсутствие у людей заботы по отношению к слонам и ненужные страдания животных вызывают у него бессильный гнев.

В сборник «Рассказы о животных» (1935) Житков собрал свои лучшие рассказы – занимательные и забавные истории о диких кошках, волчатах, обезьянах, леопардах, мангустах и кенгуру. Человек пытается приручить этих диких зверей, близкое общение открывает их истинную сущность. Животные наделены индивидуальными чертами, они изображены с любовью и уважением. Автор видит в них и проявления храбрости и благодарности – чувств, которые он уважал в людях.

Своеобразным юмором пронизан рассказ под названием «Как я ловил человечков». Бабушка маленького мальчика очень ценит модель пароходика, которую разыгравшееся воображение мальчика населяет маленькими человечками. Мечта увидеть миниатюрных матросов так сильна, что в отсутствие бабушки мальчик решает разобрать палубу. Житков обрывает историю в самый драматический момент – бабушка возвращается домой и видит страх и волнение мальчика. Она даже пытается его утешить. Последняя фраза рассказа: «Она еще не видала пароходика».

В рассказике «Пудя» (1928) дети умудряются оторвать хвостик от шубы важного гостя. Взрослые ничего не замечают, и дети, когда первый испуг прошел, начинают играть с кусочком меха. В их воображении он превращается в собаку, которую они называют Пудя. Но игра вскоре заканчивается, стоит только настоящей собаке, живущей в доме, появиться перед хозяином – отцом детей – с обрывком меха в зубах. Дети так боятся потерять пса, что решаются признаться в содеянном. Взрослые не обращают большого внимания на то, что натворили дети, эти события оказались важны только для самих детей. Рассказ демонстрирует глубокое знание Житковым психологии детей, их языка и способа мышления.

В конце 1920-х годов в советском обществе происходили глубокие перемены. Пришел к власти Сталин, новую экономическую политику сменили индустриализация и коллективизация сельского хозяйства, был принят первый пятилетний план. Культура уже не могла не соблюдать идеологические требования. Многообразие литературы и других искусств исчезает, когда под руководством партии формируются профессиональные союзы творческих работников. От всех требуется теперь придерживаться социалистического реализма и поддерживать политическую линию власти.

Быть или не быть сказке?

Становление истинно советской литературы, способной служить коммунистическим целям, осуществилось отчасти через жаркие дебаты о сказках и фантастической литературе. С самого начала советской власти многие критики и школьные учителя с позиции научного материализма осуждали любое отклонение от реализма. Волшебные сказки, наравне со сказками народными, якобы распространяли чуждую, буржуазную идеологию. Еще в 1919 году в памфлете «Новому ребенку новая сказка» утверждалось, что народные сказки больше не имеют воспитательного значения, поскольку представляют собой просто «символ грубых языческих суеверий, культа физической силы, хищности и пассивного устремления от живой жизни с ее насущными требованиями в область мечтаний». Детям теперь нужны новые сказки, могущие послужить мостом от мечты и фантазии в советскую действительность.

Попытки создать сказки с революционным содержанием не привели к желаемому результату. Сергей Городецкий, известный детский поэт, писавший и до 1917 года, сочинил «Бунт кукол» (1924) – сказку в стихах, в которой куклы узнают, что «на свете этом вся власть советам», и решают взбунтоваться против своих владельцев, призывая кукол всех стран присоединиться к мировой революции. Публиковались книги с названиями типа «Еж – большевик», «Война игрушек» и «Война спичек». В школьных театрах ставилась аллегорическая пьеса-сказка Т. Морозовой «Октябрьская революция» (1922): «Жила-была на свете женщина. Она была старая и больная… И вот на старости лет у нее родилась дочь. Девочка была слабенькая и тоненькая, как тростиночка». Дочь – это сама Октябрьская революция, и «где только она вступала своими маленькими ножками, там вырастали красные цветы». Сказка заканчивалась на оптимистической ноте: «Она идет и сейчас и будет идти среди цветов, пока не будут покорены и не поклонятся ей все ее враги».

Конфликт достиг кульминации к концу 1920-х годов. К этому времени догматические марксисты добились важных постов в Комиссии по детской книге при Народном комиссариате просвещения РСФСР. Подобные же экстремисты захватили в свои руки и дошкольное воспитание. На Третьем всероссийском съезде по дошкольному воспитанию в 1924 году была принята резолюция относительно очищения детского чтения от народных сказок. Требовали запрета на персонификацию животных и неживых предметов, поскольку она – «тормоз в развитии материалистического мышления». Проблема авторской сказки состояла в том, что она выражала идеологию правящего класса и отрицала социальные конфликты. В этом же духе были составлены новые списки для чтения, в которых практически отсутствовала вся дореволюционная литература. Четвертый съезд в 1928 году подтвердил принятую ранее резолюцию, но с несколько более осторожной формулировкой: «Антропоморфизм, фантастический материал (сказка) совершенно недоступны младшему дошкольнику и потому вредны; только отчасти антропоморфизм и фантастика могут быть использованы для старших дошкольников (6 – 7 лет), уже имеющих понятие об условности и имеющих достаточный реальный опыт».

В 1928 году в журнале «Книга детям» (1928 – 1930) развернулась дискуссия об антропоморфизме в детской литературе. Многие участники дискуссии выражали опасение, что сказки уводят детей в идеологически враждебный мир и вызывают в них нежелательные чувства – страх, смирение и жалость. Решающим словом оказалась книга Эсфири Яновской (1876 –?) «Сказка как фактор классового воспитания» (1923). Второе издание называлось «Нужна ли сказка пролетарскому ребенку?» (1925). Высокопоставленный сотрудник Наркомпроса, Яновская готова была отказаться от всех сказок, потому что «мифологические образы первобытных героев мутят сознание ребенка». Литературные сказки всегда выражали идеалы правящего класса своего времени, а сказки народные воспитывали в ребенке «вместо чувства интернационального – чувство “национальное”. Русские народные сказки – слишком русские для того, чтобы воспитать интернационалиста». «Наш новый лозунг – реализм», – утверждала Яновская.

В феврале 1928 года Коллегия Наркомпроса обсуждала современную советскую детскую литературу. Крупская, Лилина, Израиль Разин, Анатолий Луначарский и другие соглашались, что положение дел далеко от идеального. Детские книги были скучны и неинтересны, многие из них – наспех составленные компиляции. Особое внимание было уделено тому, нужно ли советским детям читать сказки и допустим ли в литературе фантастический элемент. Анатолий Луначарский (1875 – 1933), бывший народный комиссар просвещения, защищал сказку, резко критикуя литературных критиков и педагогов, которые не понимали основных принципов этого жанра. Требование чистейшего, «трезвого» реализма не могло привести ни к чему другому, кроме искусственной и сугубо никого не вдохновляющей литературы, указывал Луначарский. Правильный подход заключался в том, чтобы начать с тех, кому детская литература предназначена. Луначарский, кроме того, ратовал за более терпимое отношение к дореволюционной детской литературе. Нельзя просто полностью отказаться от нее, как настаивали некоторые критики.

Луначарский повторил свои аргументы в декабре 1929 года на встрече писателей и педагогов в Московском доме печати. Он настаивал на том, что сказки, приключения и научную фантастику следует не просто допускать в литературу, но и всячески поддерживать. Конечно, нельзя при этом было забывать, что содержание и нравственность обязаны быть чисто советскими.

Содержание лекции Луначарского было изложено в «Литературной газете», где она вызвала горячую полемику. При этом не стеснялись переходить на личности. В статье, озаглавленной «Против халтуры в детской литературе», критик Д. Кальм нападал на работы Чуковского, Маршака и Хармса, называя их «бессмыслинкой» и «пустыми, бессодержательными». Маршак стал мишенью для критики еще и как редактор книг и журналов. Его обвиняли в произвольности выбора, в отсутствии принципов, в том, что он не способствует созданию пролетарской литературы для детей. Большинство писателей – «мелкобуржуазные интеллигенты», оторвавшиеся от современных социальных вопросов. В более поздней статье Кальм продолжал свою критику в адрес Маршака: «…писатель, явно чуждый нам по идеологии; писатель, книги которого, по общему мнению марксистки мыслящих педагогов и литераторов, являются вредными и бессодержательными, несмотря на их формальные достоинства».

Кальма поддержала Евгения Флерина (1888 – 1952), председатель Комиссии по детской книге Наркомпроса РСФСР. Она опубликовала статью под заголовком «С ребенком надо говорить всерьез» (1929), где клеймила направление, которого придерживался отдел детской литературы ленинградского «Госиздата» под руководством Маршака: «Тенденция позабавить ребенка, дурачество, анекдот, сенсация и трюки даже в серьезных, общественно-политических темах, – это есть не что иное, как недоверие к теме, и недоверие, неуважение к ребенку, с которым не хотят говорить всерьез о серьезных вещах».

Главным ругательством у противников фантастической литературы было «чуковщина», означающая антропоморфизм, аполитичность, избегание актуальных проблем и мелкобуржуазное мышление. Первая книга Чуковского «Крокодил» (1917) и раньше вызывала резкую критику со всех сторон. Некто под псевдонимом Тумим предупреждал родителей: «Жертвами этого крокодила являются именно дети, к тому же дети младшего возраста, которых облюбовал Чуковский». Поэма-сказка была не просто «сплошная болтовня», она была не только плоха, но и вредна. В 1928 году «Крокодил» снова оказался в центре дебатов. На этот раз критика исходила не от кого-то там, а от самой Надежды Крупской (1869 – 1939), вдовы Ленина, которая занимала высокую должность в Комиссариате просвещения с первых же дней революции.

В Советском Союзе Крупскую почитали одним из главных теоретиков детской литературы. Содержание должно быть безоговорочно коммунистическим, требовала она. Не надо обязательно пересказывать программу партии или резолюции партийных съездов, но детская литература обязана обеспечивать детей понятиями и образами, которые помогли бы им стать сознательными коммунистами. Насущные вопросы дня должны обсуждаться в конкретной и реалистической манере так, чтобы пробудить в читателе волю к борьбе. Необходимо было противодействовать унынию и пессимизму, и в борьбе против «убожества, темноты и нищеты» должны участвовать и писатели, и редакторы.

Крупская в целом более уважительно, чем остальные критики, относилась к литературному наследию, включая народные сказки. Но как атеист она реагировала отрицательно на все признаки мистицизма и религиозности и с опасением смотрела на книги, которые неверно отображали действительность, используя волнующие и пугающие сцены. Согласно ее мнению, в современной советской детской литературе слишком много «мистики», «отжившей морали» и «сволочной буржуазной психологии».

В статье в «Правде» Крупская утверждала, что «Крокодил» Чуковского не отвечает требованиям, предъявляемым к детской литературе в Советском Союзе: «Вместо рассказа о жизни крокодила они услышат о нем невероятную галиматью». Вместе со сказкой ребенок поглощает хорошо замаскированную буржуазную идеологию, которая проявляется, например, в изображении народа импульсивной толпой. Крупская также видела в поэме неподобающую пародию на Николая Некрасова, уважаемого поэта XIX века. Заключение Крупской поэтому было прямолинейным: «Я думаю, “Крокодил” ребятам нашим давать не надо, не потому, что это сказка, а потому, что это буржуазная муть».

Николай Олейников, сотрудник «Ежа», подписал «Декларацию ленинградской группы детских писателей-коммунистов», утверждавших, что советская детская литература в опасности. Классовый враг под предводительством буржуазного писателя Корнея Чуковского пытался захватить бразды правления в советской детской литературе. Теперь нужна литература «социально значимая, яркая и эмоциональная (…) творчески пережитая писателем и волнующая ребенка». Вместе с тем воспитание «нового человека» невозможно, если книги будут «подобные циркулярам и сухим газетным статьям».

В «Комсомольской правде», газете, тесно связанной с РАППом – группой воинствующих пролетарских писателей, критик Израиль Разин (1905 – 1938), глава отдела детской литературы «Молодой гвардии», предложил стратегию создания нового советского человека и коммуниста с помощью детской литературы. Главные цели – это широкие технические знания, четкое понимание социальных задач и интернациональные взгляды. Чтобы достичь желаемой утопии, надо сначала очистить детские библиотеки от чуждой литературы. Задача была понятна уже из самого заголовка статьи: «Про серого заиньку или пятилетку? Против аполитичности в детской литературе». Чуковский обвинялся в том, что его смешные, «пустые» книги наносят прямой вред детям, а журнал «Еж» – в любви к «трюкизму». Агния Барто пишет «псевдо-советскую и псевдо-образовательную литературу», и в ее последней книге «Про войну» видны элементы пацифизма. В настоящий момент, согласно Разину, самой большой опасностью для советской детской литературы является именно обилие аполитичных книг, в которых отсутствуют социальное содержание и четкая позиция в классовой борьбе. В том же номере газеты Маршака упрекали в том, что он не полностью посвящает свой талант задачам коммунистического воспитания. Настала пора разоблачить попутчиков и очистить детскую литературу от реакционных сил, писал В. Яковлев.

Радикальные левые критики, по большей части связанные с Литфронтом и РАППом, требовали разгрома всей дореволюционной литературы для юных читателей, включая сказки. Они нападали на самых известных писателей 1920-х годов, и очевидно, что Чуковский вообще не смог бы печататься в двадцатые годы, если бы не «Радуга» Клячко. У Маршака тоже возникли немалые трудности с публикациями, несмотря на то, что он играл важную роль в ленинградской литературной жизни. Книги обоих писателей попали в список «нерекомендованной» литературы. В результате Маршак временно предпочел посвятить себя редакторской работе, а Чуковский вообще перестал писать для детей.

Критика Маршака достигла апогея в 1932 году. Сейчас она исходила, в основном, от журнала «Детская литература». Стихи Маршака «Детки в клетке» были названы слишком пессимистичными и мрачными, а «Багаж», «Рассеянный» и «Мастер-ломастер», по утверждению критиков, «не преследуют никаких воспитательных, агитационных или познавательных целей. Функция их чисто развлекательная». Они являлись примерами несерьезной, развлекательной литературы, которую вообще не надо было печатать.

Маршаковский «Пожар» тоже подвергся подробному анализу. Главная героиня – девочка, дом которой сгорел. По мнению одного из критиков, проблема в том, что девочкины неприятности – это просто ее личное горе, и, кроме того, пожарного необходимо было показать образцовым рабочим, побольше рассказать об отношении пожарных к их работе и своим обязанностям. Маршаку рекомендовалось написать новое стихотворение, чтобы советские дети поняли, насколько пожары опасны для социалистической экономики. Таким образом дети научатся более осторожно обращаться с огнем и коллективу социалистических строителей не будет нанесен ущерб. Критик полагал, что более внимательное изучение решений апрельского пленума ЦК партии 1931 года о коммунальном хозяйстве «поможет т. Маршаку наметить правильную линию разработки новой книги о пожаре для советской детворы».

Проблема с поэмой Александра Введенского «Кто?» заключалась в том, что маленький мальчик, который небрежно обращается со своими вещами и оставляет повсюду чернильные пятна, осуждается мелкобуржуазной семьей, а не прогрессивным детским коллективом. Из-за этого книга не может быть использована в воспитательном процессе, заключила критик Фрейдкина. Владимир Маяковский был атакован за стихотворение «Сказка о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий», произведение «глупое и грубое», псевдо-советскую литературу в худшем ее проявлении. Поэмы «Что такое хорошо и что такое плохо?» и «Гуляем» «непонятны детям», «идеологически неприемлемы» и могут пробудить только «педагогически отрицательные эмоции». По решению Московского областного политпросвета детские книги Маяковского были изъяты из московских библиотек.

Рассказы и стихи о животных догматическим марксистам тоже не нравились. Сороки и медведи казались слишком мелкой темой по сравнению с грандиозными планами по переделке всей России. В 1932 – 1933 годах цензурой был запрещен ряд рассказов о природе Бианки и Чарушина под предлогом того, что они уводят детей в мир фантазий и приключений, далеко от советской действительности.

В то же время писателям пока еще удавалось защищаться публично. Нападки Кальма на Маршака в «Литературной газете» вызвали протесты Бианки, Житкова, Пастернака, Пантелеева, Белых, Зощенко, Вениамина Каверина и других. Их статья в защиту Маршака называлась «Против лжи и клеветы». В 1933 году сам Маршак опубликовал статью «Литература для детей», адресованную критикам с чисто утилитарными взглядами на литературу и склонностью к скучному морализированию в детских книгах. Маршак утверждал: чтобы правильно воспитывать детей, их надо знать. Чуковский тоже заявил, что он скорее готов слушать детей, чем учителей. Дети учатся понимать реальность через мир фантазии, а игра слов и каламбуры помогают им овладеть языком.

Подвергшиеся атаке писатели не могли рассчитывать на помощь власти. В партийном постановлении от 1928 года «О мероприятиях по улучшению юношеской и детской печати» критиковалось отсутствие приключений и захватывающих сюжетов, обилие тенденциозной пропаганды в детских книгах, но вместе с тем указывалось на недостаток социалистического содержания, которое часто отсутствует или представлено неудовлетворительно. Дилемма партии становилась еще яснее в постановлении 1931 года. С одной стороны, фундаментальная проблема, согласно этому постановлению, заключалась в том, что писатели игнорируют особые потребности детей и пишут сухо и неинтересно, но, с другой стороны, литература для молодежи и детей называлась в нем «острейшим большевистским орудием на идеологическом фронте». Вывод оставлял мало надежды: «Детская книга должна быть большевистски бодрой, зовущей на борьбу и победу. В ярких и образных формах детская книга должна показать социалистическую переделку страны и людей и воспитывать детей в духе пролетарского интернационализма».

Подобное отношение преобладало и на Первой всероссийской конференции по детской литературе, которая прошла в феврале 1931 года. На месте было множество писателей, учителей и библиотекарей. Крупская выступила с пленарной речью, озаглавленной «Детская литература – могущественное орудие социалистического воспитания». В Советском Союзе детская литература была оружием, и актуальная ситуация представлялась боевым фронтом. Беззащитных детей надо было оградить от нападений врага, от буржуазной морали, которая все еще проникает в детские книги, стоит только на минуту отвернуться. Нужны такие книги, как «Рассказ о великом плане» (1930) Ильина, всецело посвященный текущему моменту.

Терминология Крупской была полностью милитаристской, такой же, как в статье Л. Кормчего «Забытое оружие» в «Правде» (1918) – более раннем программном документе, призывавшем к жесткой большевистской культурной политике. Сам Кормчий в это время давно уже убежал в Латвию, где постепенно оставил свои левые убеждения и впоследствии примкнул к нацистам.

Роль Горького

В ситуации, когда лучшие детские авторы подвергались нападкам, в том числе и с официальных позиций, Маршак решил обратиться к Горькому. Из своего итальянского «далека» Горький с интересом следил за первыми шагами советской детской литературы. В письме к Горькому от 1927 года Маршак жаловался на низкие стандарты новой литературы. Как редактор большого издательства, он хорошо понимал ситуацию. Публикуется много книг о природе, технологиях и путешествиях, но в художественной литературе слишком большое значение уделяется переводам и адаптациям взрослых книг. Их язык по большей части безличный и механический. Преобладает «сухая и скучная “производственная” литература» с «псевдосовременным жаргоном и надуманным бытом». Маршак воспользовался возможностью пожаловаться и на слишком прагматичных учителей, которые воспринимают книгу только с точки зрения ее содержания. Они задались лишь одним вопросом: «Что именно автор пытается сказать?». Они считали, что смешная книжка, особенно такая, где юмор граничит с абсурдом, «собьет ребят с толку».

К этому времени Горький публично примирился с советским правительством. В 1928 году он посетил родину в первый раз за семь лет. Вернувшись в СССР, он окунулся в культурную жизнь и рьяно взялся за защиту ленинградских писателей от нападок «вульгарной социологии». В трех статьях – предисловии к изданию «Тысячи и одной ночи» «О сказках» (1929), «Человек, уши которого заткнуты ватой» (1930) и «О безответственных людях и о детской книге наших дней» (1930) – Горький очертил свою позицию в актуальном споре.

Горький не боялся сказок, романтики и научной фантастики. Литература должна не просто отражать реальность, считал он, она должна также помочь читателю развивать воображение и творческие способности. «Искусство живет вымыслами, наука – реализует вымыслы», – писал Горький. Он указывал и на то, что игра и юмор – необходимейшие аспекты детского мира. Он глубоко уважал народную культуру: писатель может многому от нее научиться в плане языка и силы воображения.

Поддерживая Маршака и его сторонников, Горький все же во многом соглашался с марксистами-фундаменталистами. Как и они, он тоже подчеркивал, что главная задача произведений для детей – помочь коммунистическому воспитанию. Жанр не должен ограничиваться узким набором особых «детских литературных тем», ему надлежит иметь энциклопедический размах и рассказывать читателю о человечестве и мире. Даже самые маленькие дети должны понимать социальные темы и усваивать героические идеалы.

В Горьком жила неразрешимая двойственность, внутренний конфликт человека культуры и идеолога. Он подчеркивал необходимость высоких эстетических качеств и настаивал на том, что писатели должны избегать тенденциозности и дидактики, но вместе с тем был готов прицепить вагон детской литературы к социалистическому поезду. Он отмечал, что детей всегда тянет к незнакомому, однако «необычайным и ярким», по его словам, «у нас в Союзе является то новое, что создает революционная энергия рабочего класса». Требуя юмора, Горький имел в виду сатиру против священства, мелкой буржуазии и капиталистов.

Горький занял активную позицию в практической жизни культуры. Он поддерживал талантливых писателей, обсуждал учебные планы и школьные учебники, организовывал опросы советских детей, чтобы узнать, чем они интересуются и о чем мечтают. В 1929 году «Пионер» провел опрос на тему: «Кем я хочу быть». Горький сам внимательно изучал ответы и написал предисловие для взрослых в статье, где были представлены результаты опроса.

Важнейшей задачей стала организация самостоятельного издательства детской литературы, и летом 1933 года Горький и Маршак предложили план подобного начинания. Они привлекли к работе Чуковского и Аркадия Гайдара; активную роль в подготовке играли Крупская и Луначарский как представители Народного комиссариата просвещения. В письме в Центральный Комитет партии они подчеркивали важность создания такого издательства в Советском Союзе, смело полагая, что в других странах подобных издательств нет.

В том же году в результате слияния «Детгиза», детского отдела «Госиздата», и «Молодой гвардии» появилось издательство «Детская литература». Маршаку был предложен пост главного редактора, но он предпочел возглавить ленинградское отделение. Партийное постановление недвусмысленно указывало, что ожидается от нового издательства:

(…) создать ряд книг, которые, соединяя увлекательность и доступность изложения с принципиальной выдержанностью и высоким идейным уровнем, прививали бы детям интерес к борьбе и строительству рабочего класса и партии, в частности, создать серию книг для пионеров, переиздать лучшие книги мировой детской литературы («Робинзон Крузо», «Путешествия Гулливера», Жюль Верна и др.), в особенности имеющие общеобразовательное значение; создать ряд книг развлекательных, в первую очередь для младшего возраста (сказки, игры, шарады и т. п.).

Упоминание «Робинзона Крузо», «Путешествий Гулливера» и Жюля Верна указывает на состояние переводной литературы. Иностранная литература, весьма важная часть детского чтения в России до 1917 года, была постепенно сведена к нескольким старым классикам. Контакт с современной детской литературой вне Советского Союза был прерван под тем предлогом, что она идеологически чужда или даже вредна и потому не подходит советским детям.

Другим важным событием начала 1930-х годов стало возникновение журнала «Детская литература» (1932 – 1941), выходившего под лозунгом: «Книга – строителям социализма». В 1930 году был закрыт журнал «Книга детям», но потребность в журнале для профессионалов осталась. Содержание нового журнала составляли критика и теоретические дискуссии, которые скоро оказывались столь же нетерпимыми и ядовитыми, сколь и высказывания представителей пролетарских писательских организаций. Рецензии на книги прежде всего выискивали идеологические недостатки и предъявляли серьезные обвинения во «вредительстве». Первый главный редактор журнала Анна Грудская (1902 – 1937) особенно яро нападала на Чуковского и Маршака. В последние годы существования издания новым редактором «Детской литературы» стала Антонина Бабушкина (1903 – 1947), библиотекарь и сотрудница Народного комиссариата просвещения. Когда дошло дело до разоблачения «врагов народа» среди литераторов, она проявила не меньше рвения, чем Грудская и остальные сотрудники. В 1937 году Бабушкина радостно встретила новость о том, что Леопольд Авербах (1903 – 1937) и его коллеги из РАППа – «леваки» – разоблачены и ликвидированы, то есть расстреляны. По иронии судьбы и Анна Грудская, предшественница Бабушкиной, тоже оказалась в числе разоблаченных «леваков». Вина, которая вменялась редакторам и критикам – только вообразите! – заключалась в том, что они разделяли писателей на союзников и врагов, поддерживали бесталанных и преследовали талантливых.

После Великой Отечественной войны объемистая «История русской детской литературы» (1948) Бабушкиной была опубликована посмертно. В обзоре дореволюционной детской литературы – от народной поэзии до 1917 года – мало писателей удостаивается ее одобрения. Литература подразделяется на прогрессивную и реакционную, монархизм и религиозность оказываются повторяющимися недостатками дореволюционной литературы. Когда дело доходит до первого десятилетия ХХ века, Бабушкина почти полностью теряет интерес к предмету. Однако, несмотря на все упрощения и поверхностные характеристики, много десятков лет работа Бабушкиной оставалась основным текстом по истории дореволюционной литературы для детей.

Важным шагом стала публикация библиографического списка советской детской литературы. Первый том (1933) покрывал период от 1918 до 1931 годов. Редактором этого и последующих томов стал Иван Старцев (1896 – 1967). Последний том (1967 – 1969) был опубликован в 1973 году, уже после смерти Старцева, а сама традиция подобных изданий просуществовала до середины 1980-х.

Съезды и совещания

Максим Горький стал одним из инициаторов создания Союза советских писателей в 1932 году. Первым делом распустили все существующие писательские объединения; многие с облегчением приветствовали такое начинание, поскольку в новом союзе всем писателям были обещаны равные права. Вместе с тем это был огромный, с катастрофическими последствиями, шаг в направлении унификации литературы.

Первый Всесоюзный съезд советских писателей был созван в 1934 году. Председательствовал Горький. В речи на открытии съезда он подчеркивал основную задачу Союза – советская литература в мировой культурной революции должна стать ведущей силой, нацеленной на победу над коррумпированной буржуазией: «Мы выступаем как судьи мира, обреченного на гибель, и как люди, утверждающие подлинный гуманизм – революционного пролетариата, – гуманизм силы, призванной историей освободить весь мир трудящихся от зависти, подкупа, от всех уродств, которые на протяжении веков искажали людей труда». Героем новой литературы должен стать рабочий в его героической борьбе за бесклассовое коммунистическое общество.

Съезд признал социалистический реализм основным методом и эстетическим стандартом литературы. Таким образом, писатели прежде всего призывались к «изображению действительности в ее революционном развитии». Новая литература (включая и детскую) обязана следовать этой тенденции, открыто принимать сторону прогрессивных сил, она должна воспитывать читателя на примерах положительных героев, вселять оптимистическую веру в силу человеческих возможностей и человеческого разума.

С самого начала Союз писателей обращал особое внимание на литературу для детей и юношества. Сразу же была создана секция детских писателей. На съезде Горький только мимоходом упомянул детскую литературу, но по его настоянию Самуил Маршак приготовил длинное выступление о специфических проблемах этого жанра. Название доклада Маршака – «О большой литературе для маленьких» – стало расхожим выражением, но содержание оказалось не столь памятным. В докладе множество обтекаемых фраз, ведь конгресс и был созван, чтобы показать: время конфликтов позади, и пора объединить все силы в борьбе за создание истинно советской литературы. Именно поэтому Маршак так яро восхвалял Октябрьскую революцию: «Только революция научила нас говорить с детьми без ложной сентиментальности, без фальшивых идиллий, говорить с ними о реальной жизни, суровой и радостной».

Когда Маршак вел речь собственно о детской литературе, основываясь на собственном опыте, появлялись более живые интонации:

Если в книге есть четкая и законченная фабула, если автор не равнодушный регистратор событий, а сторонник одних своих героев и враг других, если в книге есть ритмическое движение, а не сухая рассудочная последовательность, если вывод из книги не бесплатное приложение, а естественное следствие всего хода фактов, да еще если ко всему этому книгу можно разыграть как пьесу или превратить в бесконечную эпопею, придумывая для нее все новые и новые продолжения, то это значит, что книга написана на настоящем детском языке.

В своей речи Маршак упомянул и недавний опрос читателей: «Какие книги ребята читают и о чем еще хотели бы почитать?». Вместе с Горьким Маршак проанализировал более двух тысяч ответов. Вырисовывалось общее впечатление, что новый советский человек уже появляется на свет. Дети хорошо разбирались в политических вопросах и почти все интересовались книгами о социалистическом строительстве. Теперь дело было за писателями, и Маршак советовал им, каких направлений должна держаться детская литература:

Каждый день жизнь исправно и аккуратно сама поставляет нам на нашу литературную фабрику героические сюжеты. Их можно найти и над землей, и под землей, и в шахте, и в школе, и в поле, и в настоящем, и в прошлом, и в будущем, потому что будущее нам открывается с каждым днем, а на прошлое мы смотрим новыми глазами.

С самой высокой трибуны в стране Маршак – вчерашний авангардист – призывал товарищей-писателей к социалистическому реализму. Как и Горький, он хотел верить, что литература может появиться по команде и в то же время обладать высокими художественными достоинствами: «Детская литература должна быть делом большого искусства. Многие из нас еще не понимают этой простой истины».

Рядом с Маршаком была Агния Барто, которая тоже указывала на большую ответственность, лежащую перед детской литературой. Как и большинство присутствующих на съезде писателей, Барто повторяла слова Сталина о том, что писатели – «инженеры человеческих душ»: «К детским писателям это относится вдвойне. Мы формируем души, начиная это формирование с примитива». Поэтому необходимо глубокое понимание детской психологии и детского развития. Барто затронула и проблемы, которые впоследствии снова и снова обсуждались на съездах и конференциях: нехватка литературы для самых маленьких, низкие художественные стандарты большинства книг, отсутствие профессиональной литературной критики.

От съезда писателей ожидалось многое, и, казалось, ситуация прояснилась. Хорошим знаком стало то, что атаки на сказки и фантастическую литературу постепенно исчезли. Партийное постановление 1933 года даже провозгласило, что сказки – необходимая часть детской литературы. Журнал «Детская литература» мгновенно переменил курс, а «Еж», где преобладали поэты-обэриуты, снова начал печатать сказки. Конкурентами его стали два новых, недолго проживших юмористических журнала для детей, «Ванька-встанька» (1936) и «Сверчок» (1937). С 1930-х годов начали появляться в печати хорошие авторские сказки Алексея Толстого, Валентина Катаева, Евгения Шварца, Вениамина Каверина и Аркадия Гайдара. Вместо только что закрытого «Ежа» стал выходить «Костер» (1936 – 1947, 1956 – 1991). Номинально Маршак являлся его литературным консультантом, но на самом деле был его главным редактором в первые два года существования журнала.

В январе 1936 года настало время следующего съезда – Первого совещания по детской литературе при ЦК ВЛКСМ, проходившего под эгидой комсомольской организации. Такие известные авторы, как Чуковский, Маршак, Барто, Житков, Пантелеев, Ильин, Квитко, Пришвин, Толстой, Лев Кассиль, Рувим Фраерман и Константин Паустовский, встречались с учителями, литературными критиками и иллюстраторами. Всего собралось около 120 делегатов, за четыре дня обсудивших немало текущих проблем, от привлечения новых авторов до вопросов типографских технологий.

Детская литература теперь стала делом Коммунистической партии. Речь на открытии совещания произнес не писатель или критик, а верный сподвижник Сталина, секретарь ЦК партии Андрей Андреев (1895 – 1971). Для начала он привел некоторые цифры: в 1933 году всего было опубликовано 10 миллионов детских книг. За два года это число удвоилось. Однако для 28 миллионов детей школьного возраста в России такого количества все равно недостаточно. Нужно выпускать в пять-десять раз больше детских книг.

Больше всего печаталось классики, русской и зарубежной, преобладали переиздания. Андреев указал и на непропорционально большое количество книг о животных и природе. Авторы слишком мало писали о сегодняшней жизни в Советском Союзе, укрывались от «реальной жизни». В списке приоритетов Андреева стояло больше технических и научно-популярных книг, больше историй из школьной жизни, рассказов о Красной Армии, о силе и мощи Советской Родины. Нужны и исторические романы, научная фантастика, биографии Маркса, Ленина и Сталина. Требуется больше информации о том, что происходит в современной литературе для детей за границей.

По словам Андреева, партия со своей стороны готова обратить еще больше внимания на детскую литературу. Собравшимся писателям он процитировал Сталина: «Людей надо заботливо и внимательно выращивать, как садовник выращивает облюбованное плодовое дерево». Самым талантливым в детской литературе следует предоставить возможность познакомиться с современным героическим моментом истории страны, и писатели для взрослых должны следовать примеру Алексея Толстого и тоже сочинять для детей. Важно развивать литературную критику и в целом относиться к этому жанру с большим пониманием и симпатией.

Зашла речь и об организационных вопросах. Государственное издательство «Детская литература» и журнал с тем же названием теперь перешли под контроль комсомольской организации. Название издательства было заменено на «Детиздат», однако позже знакомое имя «Детгиз» все же вернулось. В речи Генерального секретаря комсомольской организации Александра Косарева (1903 – 1939) прозвучало обещание тщательно выполнить все новые задачи: «Советская страна, страна гигантская, мощная, – такая страна должна иметь самую лучшую детскую литературу в мире, и мы обязаны ее сделать». Писатели ответили на его речь бурными аплодисментами.

В свою очередь Алексей Толстой был сразу готов выполнять новые требования. Общество находилось в состоянии бурного подъема: «Наши дети растут в обстановке грандиозного осуществления грандиозных планов, в обстановке, которая два десятка лет назад для многих и многих казалась бы фантастикой». Настало время создать литературу, соответствующую этим переменам.

Большой энтузиазм на совещании выказал еврейский поэт Лев Квитко (1890 – 1952). В его детских книжках не только трактор, но и солнце, и животные были «советскими». Он радовался тому, что «гениальный кузнец светлой, радостной будущности мира, наш дорогой Иосиф Виссарионович» заботится о детях. Задача писателей – работать всем вместе, чтобы возвести «чудесный дворец советской детской литературы», задача, которая выполнится в ближайшем будущем. Как и Андреев, Квитко жаловался на недостаток книг о Красной армии; через два года он сам вернулся к этой теме в книжечке стихов под названием «Красная армия».

Житков, Барто и Ильин позволили себе несколько более критические выступления. Житков согласился, что новых книг для детей недостаточно, он обвинял издателей, занимающихся, в основном, переизданиями и превращающих все рукописи в однообразные произведения независимо от индивидуальных особенностей стиля и мышления. Барто, со своей стороны, отметила опасность заимствования детьми бюрократических моделей взрослого мира. Дети проводили собрания и читали доклады, а непосредственные, спонтанные проявления стали редкими. Детские души калечатся, жаловалась Барто.

Ильин призывал к созданию фундаментально новой литературы. Детские писатели живут в необычное время и пишут для необычной аудитории, такой, которой в истории еще не было. Но в его жанре, научно-популярной литературе, слишком мало воображения: «В научной книжке для детей все еще разгуливает всезнающий дядя, профессор в компании с племянником и собакой. Чего стоят эти научные поучения, извлекаемые под аккомпанемент собачьего лая».

Беньямина Ивантера (1904 – 1942), редактора «Пионера», беспокоила мысль, что писатели должны изображать в своих сочинениях образцовых пионеров – требование, которое может вести к ложной идеализации: «Без рогатки – не живой, а с рогаткой – какой же ты отличник? И писателю, под настойчивым и грозным взглядом педагога, приходится, вздыхая и оглядываясь, осторожненько вынимать рогатку из кармана отличника, как будто ее и не было». Ивантеру вторил Пантелеев. Проблема детской литературы в том, что ее герои слишком благовоспитанные и приличные. Уже существующие десять тысяч правил поведения грозят преобразиться в сотню тысяч. Кроме «социального заказа» есть и «возрастной заказ», напомнил Пантелеев.

Несмотря на отдельные критические голоса и жалобы, на совещании преобладал дух энтузиазма и доброй воли. Но были и неприятные диссонансы. Когда партийный секретарь Андреев заговорил о художниках жанра, он слов уже не выбирал. Это не реализм, утверждал он, а чаще всего просто «мазня». От некоторых книг ему «тошно и больно иногда становится». Детей следует защищать от такого искусства, и этих «художников-леваков» нужно «беспощадно изгонять» из детской литературы. Андреев примеров не приводил, но Лебедев, Конашевич, Чарушин и Николай Тырса, сидевшие в зале, по всей вероятности, чувствовали себя неуютно. И действительно, золотой век советской детской иллюстрации был уже позади. Появилась и одна чисто техническая перемена: цветные рисунки почти повсеместно вытеснялись черно-белыми, отчасти по экономическим соображениям.

В декабре того же года прошло Второе совещание по детской литературе. Главной его задачей стала проверка работы «Детгиза» за текущий год и выработка рекомендаций на будущее. Делегаты были довольны изданием научных и юмористических книг, но доля приключенческой литературы оказалась слишком скромной. Так как хороших советских романов такого рода еще не было, дети читали любимых старых зарубежных авторов: Джеймса Фенимора Купера, Майн Рида и даже книги о пресловутом Пинкертоне.

Партийный секретарь Андрей Андреев закончил свою речь на январском совещании следующими словами: «Надо все дело поставить таким образом, чтобы 1936 год был бы переломным годом в создании хорошей советской детской литературы».

Год 1936 действительно стал годом великих перемен, но, увы, в другом смысле. Позади прекрасного фасада творились ужасающие дела: начинался Большой террор. Александра Косарева, генерального секретаря ЦК ВЛКСМ, арестовали в ноябре 1938 года и несколькими месяцами позже расстреляли; проходила компания по чистке комсомольской организации. Сталин был недоволен работой молодежной организации, которая проявляла, по его мнению, политическую беспечность, не борясь достаточно энергично против идеологических врагов. Началось уничтожение руководителей комсомола.

Всего за несколько лет почти сто делегатов Съезда писателей 1934 года были арестованы. Детская литература не стала исключением. В ее сфере нарастала угроза в адрес литературных деятелей из круга Маршака и его ленинградской «академии». Обэриуты никогда не подходили текущему моменту, и литературные критики-догматики, не колеблясь, объявили их классовыми врагами. Уже в 1930 году, после выступления обэриутов в студенческом общежитии, на них набросилась одна из ленинградских газет. В статье, названной «Реакционное жонглерство (об одной вылазке литературных хулиганов)», обэриуты были прямо названы «контрреволюционерами». «Это поэзия чуждых нам людей, поэзия классового врага. Их уход от жизни, их бессмысленная поэзия, их заумное жонглерство – это протест против диктатуры пролетариата». Александр Введенский пытался приспособиться к новой ситуации и писать стихи и прозу о Ленине и о героических пионерах в Советском Союзе и за рубежом, но ничего не помогло. В 1931 году и он, и Хармс были арестованы вместе с еще тремя коллегами, обвиненными в том, что их поэзия мешает индустриализации страны. Через шесть месяцев обэриутов выпустили и отправили в ссылку еще на шесть месяцев.

Владимира Матвеева, Раису Васильеву и Александра Лебеденко арестовали в связи с убийством высокого партийного руководителя Сергея Кирова в Ленинграде в 1934 году. «Детская литература» в 1937 году напечатала статью, где повести для подростков о Гражданской войне, написанные Владимиром Матвеевым (1897 – 1935), членом Коммунистической партии с 1917 года и ветераном Октябрьской революции и Гражданской войны, были названы Бабушкиной «явно троцкистскими и клеветническими». Автора заклеймили как контрреволюционера. К тому времени Матвеева уже не было в живых, его расстреляли сразу же после допросов еще в 1935 году. Раиса Васильева (1902 – 1938) – одна из первых девушек, вступивших в комсомольскую организацию, – была автором книг о молодежном коммунистическом движении и о своей работе на фабрике. Она умерла в 1938 году в трудовом лагере в Сибири, а журналист и член Коммунистической партии Александр Лебеденко (1892 – 1975), автор книг для подростков на темы интернационализма и экзотических путешествий, выжил после двадцати лет в лагерях и ссылке и в 1957 году вернулся в Ленинград к литературной жизни.

Большая волна арестов прокатилась в 1937 году, в год московских процессов. Одной из ее жертв оказался Николай Олейников, член партии и ветеран Гражданской войны. В предыдущем году в «Правде» была опубликована статья ответственного родителя, которым с ужасом обнаружил у дочери книгу Олейникова, явного врага народа, «Танки и санки»: «Ничего не может быть гнуснее, когда под видом рассказа о прошлом Красной Армии детям преподносится клевета на Красную Армию, опошление героической борьбы против белых и интервентов. (…) Книжка вредна. Ее надо изъять».

Олейников сам выступал на Съезде писателей, жалуясь на «притупление бдительности» и выделяя «врагов народа» среди литераторов. В 1937 году его арестовали на заседании комиссии, во время которой все присутствующие, включая старого знакомого Евгения Шварца, голосовали за немедленное исключение Олейникова из Союза писателей. В статье «Клеветнический журнал», опубликованной в «Литературной газете», критик Лидия Кон (1896 –?) выражала удовлетворение тем, что Олейников наконец разоблачен. Будучи главным редактором детского журнала «Сверчок», Олейников выполнял «вредительскую деятельность, направленную к развращению детей, разложению их психики». В журнале Кон не нашла «ни одного нормального человека, все идиоты и дегенераты». Везде – «беззастенчивое искажение действительности». Утверждение, что дети любят такой юмор, – не что иное как «клевета на ребенка». В другой статье, опубликованной в «Детской литературе», Кон осуждала «Сверчок» за пропаганду «смеха ради смеха». Такое положение вещей непременно пришлось исправить: «Наши дети хотят знать, кто друг, а кто враг».

Официально Олейников был обвинен не только во «вредительстве на литературном фронте», но и в участии в контрреволюционной троцкистской организации и шпионской деятельности в пользу Японии. Смертный приговор был приведен в исполнение в ноябре 1937 года.

А Лидия Кон продолжала по-прежнему работать в области детской литературы и как переводчик (она переводила сказки братьев Гримм), и как литературный критик. В 1960 году она опубликовала исследование «Советская детская литература 1917 – 1929 гг.», в котором ее жертвам, писателям-обэриутам, посвящен всего один параграф. Олейникова она хвалила за «замечательные очерки о гражданской войне» и об Октябрьской революции. Б. (sic!) Хармс упомянут лишь вскользь.

Секретарь секции детской литературы ленинградского отделения Союза писателей Абрам Серебрянников (1909 – 1937) заявил на одном из заседаний, что среди детских писателей врагов нет. Его арестовали и приговорили к десяти годам лагерей. Давид Рахмилович-Южин (1892 – 1939), бывший член редколлегии журнала «Еж», был арестован в 1936 году и умер три года спустя в трудовом лагере в Норильске, как сообщали, потеряв рассудок. В 1937 году закончилась жизнь и литературная карьера Сергея Ауслендера (1886 – 1937). Он был автором популярных романов для подростков о революционном прошлом страны, но в своем прошлом он сражался в рядах Белой армии. Ауслендер расстрелян через полтора месяца после ареста.

В 1927 году «Республика ШКИД» – книжка об уличных беспризорниках, которые становятся достойными членами общества, была горячо одобрена Горьким и другими и воспринята как важное событие в советской детской литературе. Восемь лет спустя одного из авторов, Григория Белых, арестовали и обвинили в контрреволюционной деятельности. Он умер от туберкулеза в тюрьме в 1938 году. Начался и процесс против Леонида Пантелеева. Чуковский был вызван в НКВД, где с ним обсуждали, является ли изображение офицеров НКВД в книге Пантелеева «Часы» клеветой.

Сергей Безбородов, Тамара Габбе и Александра Любарская, сотрудники ленинградского отделения издательства «Детская литература», были арестованы в 1937 году. Сергей Безбородов (1903 – 1937) написал стопроцентно советскую книгу «Большевики открыли Сибирь» (1932), посвященную выполнению первого пятилетнего плана в Сибири. Его расстреляли, а Тамару Габбе (1903 – 1960), автора детских книг и литературного критика, и Александру Любарскую (1908 – 2002), впоследствии известную своими переводами шведской классики, в том числе сказок Сакариаса Топелиуса и книги Сельмы Лагерлёф «Чудесные приключения Нильса», освободили через два года. Тем не менее, легендарной редакторской группы Маршака больше не существовало. НКВД безуспешно пытался вынудить Маршака отречься от арестованных друзей и коллег. Один влиятельный литературный цензор писал в 1937 году: «Разоблачение его (Маршака) вредительской работы в детской литературе и в Лендетиздате в настоящее время является совершенно неотложной задачей… Я считаю, что сейчас назрела необходимость разоблачить этого симулянта и вредителя, не считаясь с его литературным авторитетом». Напуганный волной террора, потерявший надежду Маршак решил бросить редакторскую работу и переехать в Москву. И журнал «Пионер» лишился своей главной силы, когда Беньямин Ивантер, его главный редактор с 1933 года, был снят с этой должности.

Николай Заболоцкий, давний сотрудник «Ежа», тоже попал в лагерь после ареста в 1938 году. В общей сложности он провел в тюрьме и ссылке восемь лет. Введенский и Хармс были арестованы повторно после того, как нацистская Германия напала на Советский Союз в 1941 году. Введенский старался, как мог, показать свою политическую лояльность в последние довоенные годы, сочиняя книгу об Октябрьской революции «Самый счастливый день» (1939) и при любой возможности подчеркивая любовь детей к Сталину. Оба они умерли вскоре после ареста. Уделом редактора журнала «Чиж» Георгия Дитриха (1906 – 1943) тоже стала смерть в тюрьме. Так как власти не смогли обвинить его в чем-то конкретном, его судили за «разглашение сведений, не подлежащих оглашению».

Прозаика Яна Ларри (1900 – 1977) арестовали в тот же год, что и Введенского с Хармсом, но он выжил, проведя в лагерях пятнадцать лет. Его «преступление» заключалось в том, что он послал письмо Сталину, в котором предложил стать личным писателем вождя. В доказательство своего таланта он отправил ему главы из неопубликованного романа «Небесный гость», где марсианин рассказывает о своих впечатлениях о Советском Союзе в 2034 году. У НКВД ушло только четыре месяца на то, чтобы найти неизвестного автора, который осмелился написать сатиру на Советский Союз и отнестись к Сталину без должного почтения.

Никто не был в безопасности, в годы Большого террора спасения не было. Трагическая судьба ждала не только тех, кого подозревали в критическом отношении к сталинскому режиму, но и самых твердокаменных марксистов. Литературный критик Израиль Разин доказал свою лояльность произведениями для молодежи о пионерах и комсомольцах. Чуковского с его «чуковщиной» он обвинил в том, что тот – самое большое препятствие при создании истинно советской литературы. В 1937 году Разина арестовали и год спустя расстреляли по обвинению в участии в контрреволюционной организации.

Все эти события происходили негласно, в тишине. На поверхности царили энтузиазм и должная гармония. За заслуги перед партией поэты Самуил Маршак, Агния Барто, Сергей Михалков, Лев Квитко и Елена Благинина в 1939 году получили правительственные награды. В тот же год была учреждена Сталинская премия по литературе, ею регулярно награждались и авторы книг для детей и юношества.

Поэты и социальный заказ

В период, когда в обществе происходили большие перемены, советская действительность казалась поразительнее любой литературы. Большинство писателей предпочитало «серьезные» темы и объективный опыт, что исключало фантазию и юмор. Детей надо было информировать о происходящих в стране процессах и о том пути, который она прошла с 1917 года. Литература была призвана помочь молодым правильно понимать международную ситуацию и научиться отделять друзей от врагов. Термин Маяковского «социальный заказ» стал реальностью: литература получила свое задание, и писателям следовало его выполнять.

В поэзии для детей игрушки и зверушки, радости и горести в четырех стенах детской стали редкостью. Важнее были первый пятилетний план, индустриализация с ее огромными строительными проектами, перемены в сельском хозяйстве. Тринадцатая годовщина Октября в 1930 году ознаменовалась публикацией серии книжечек стихов о событиях 1917 года. Чествовали героев Гражданской войны, таких как командующий Конной армией Семен Буденный и Василий Чапаев.

Своим сборником стихов «Пионерский устав» (1926) Л. Савельев (1904 – 1941; его настоящее имя Леонид Липавский) призывал советских пионеров собираться под знаменем и маршировать под барабанный бой. Пионеры бодро маршировали и под стихи Маршака, Хармса, Шварца и Барто. Большое внимание уделялось международному коммунистическому движению молодежи. Сборник «Песня-молния» (1930) выпущен к Первому всесоюзному слету пионеров в 1929 году. Маяковский, Маршак, Хармс, Введенский и Семен Кирсанов любовались в своих стихах растущей силой и светлым будущим советской детско-юношеской организации. Героем поэмы Михаила Светлова (1903 – 1964) «Горнист» (1931) является китайский пионер, который призывает к восстанию. В «Бобе Фолкланде» (1931) Светлов прославляет английского мальчика из рабочего класса, который отдал жизнь за возможность отметить праздник Первого мая в Лондоне.

В конце 1930-х годов Гражданская война в Испании пробудила в Советском Союзе волну интернациональной солидарности. Республиканские солдаты и бездомные дети-беженцы попали на страницы стихов Маршака, Барто, Михалкова и других. В «Пароходе из Испании» (1938) и «Разговоре на палубе» (1938) Маршак писал об испанских детях, укрывшихся от ужасов войны в Советском Союзе. Несмотря на трагическую ситуацию, дети уверены в будущем. Один из них лежит без сна, размышляя: «Знает он: там, в незнакомой земле / Ждет его школа и дом. / Школьник на парте и Сталин в Кремле / Думают, верно, о нем». Согласно поэме, у этих детей не будет проблемы, как найти общий язык с советскими детьми, их объединяют слова «Camarádas / Ленин / Сталин / Комсомол / Мадрид / Москва».

В 1937 году Агния Барто вместе с Алексеем Толстым и другими членами советской делегации побывала в Испании на Втором международном конгрессе писателей в защиту культуры. Путешествие породило целый поэтический цикл с портретами испанских детей, живущих в условиях гражданской войны. Барто изображала детей как отважных маленьких граждан, которые хорошо понимают политическую ситуацию. В стихотворении «Мамита миа» (1937) поэтесса рассказывает об эвакуации детей в Советский Союз. Битва еще не завершена, обещают советские пионеры в «Клятве» (1937), в будущем они отомстят за павших испанских товарищей. Типична для того времени и поэма Зинаиды Александровой «Чарита» (1939), в которой испанская девочка теряет родителей во время бомбежки, но обретает новый дом в Советском Союзе.

В опубликованной в 1927 году книге «Для чего Красная армия?» Николая Смирнова (1890 – 1933) вопрос поставлен уже прямо в заголовке. В 1930-е годы на этот вопрос неоднократно отвечали, когда военизация советского общества затронула и детскую литературу. Книга Александра Введенского «П.В.О. К обороне будь готов» (1932) была создана по заказу Сил гражданской обороны. Она должна была подготовить детей к тотальной войне. Введенский объяснил детям суть возможной войны: «Если не хочешь / Царя на троне, / Если не хочешь / Буржуя на шее – / Будь готов / Всегда к обороне».

Книга «Про войну» (1930) Агнии Барто предсказывала конфликт между Красной армией и конкретно не названными захватчиками. Действие развивается по ленинской схеме: иностранные солдаты начинают брататься с советскими и превращают захватническую войну в гражданскую. Барто кончает стихотворение на оптимистической ноте: теперь на кораблях будут перевозить зерно, а не оружие. Книга Льва Квитко «Красная армия» (1938) тоже полна стихами о готовности к войне. Как избежать войны, рассказывается в прозаическом произведении Л. Савельева «На земле, на воде, в воздухе» (1936): «Главная опора тех, кто за мир, – Советский Союз, единственное государство, которому война не нужна. Чем сильнее будет наша родина, чем крепче будет наша армия, тем больше надежды сохранить мир. За мир – это значит теперь – за Советский Союз. Против войны – это значит теперь – против фашизма».

Дети в стихотворениях Самуила Маршака «Наш отряд» (1937) и «Мы военные» играют в войну дома и в детском саду, это часть их военной подготовки. Трое мальчиков с игрушечными ружьями не позволяют кошке пересечь границу, прочерченную посредине комнаты. Плюшевый мишка превращается в пулеметчика, куклы прыгают с парашютом, а девочки играют в сестер милосердия.

В 1930-х Маршак активно участвовал в составлении программы новой детской литературы. Собственное творчество поэта тоже значительно изменилось, отчасти под влиянием его друга Горького. Поворотным стало стихотворение «Отряд» (1928), в котором советская действительность врывается в поэтический мир Маршака в первый раз. В «Отряде» бодрое настроение и высокая трудовая этика – центральные черты пионерского движения. Маршак пользуется приемом остранения: посторонний наблюдатель – человек из прошлого – представляет себе людей отдельными существами, поэтому ему кажется, что пионерский отряд – это какое-то странное, гигантское существо. Приходится объяснять ему, что же такое советская модель коллектива. Дети – Ванька, Варька, Танька, Ларька, Колька, Сережка, Олька, Алешка, Фридрих, Алиса, Тит и Василиса – слились в одно живое единство.

Если первый пятилетний план вдохновлял взрослых писателей на создание романов об индустриализации и массовом строительстве, то Маршак создал их эквивалент в детской поэзии, «Войну с Днепром» (1931). Здесь больше нет отдельных индивидуумов, здесь трудится рабочий коллектив. Для вдохновения Маршак посетил строительство ДнепроГЭСа в 1930 году, в самый разгар работы. В поэме человек покоряет природу в неустанной битве за власть. План человека – укротить реку и использовать ее в своих целях, но река сопротивляется. В соответствии с заголовком поэмы Маршак употребляет военную терминологию, чтобы подчеркнуть сверхчеловеческие усилия, нужные для свершения перемен. Трудовая деятельность – это новый фронт:

Человек сказал Днепру:
– Я стеной тебя запру.
Ты
С вершины
Будешь
Прыгать,
Ты
Машины
Будешь
Двигать!
– Нет, – ответила вода. –
Ни за что и никогда!
И вот в реке поставлена
Железная стена.
И вот реке объявлена
Война,
Война,
Война!

Поэзия природной жизни принесена в жертву развитию, пасторальная идиллия уничтожена по желанию человека: «Где вчера качались лодки, / Заработали лебедки. / Где шумел речной тростник, – / Разъезжает паровик. / Где вчера плескались рыбы, – / Динамит взрывает глыбы». Чтобы придать словам больше выразительности, Маршак применяет прием Маяковского – «лесенку». Плотина нужна для обеспечения заводов, колхозов, домов электрическим освещением, для увеличения производства зерна и стали. Протест воды заглушается победным ревом строительных машин советских рабочих. «Война с Днепром» становится современной историей сотворения мира, где советский человек принимает на себя роль бога. В результате его трудов возникает свет – новое, искусственное солнце.

В «Войне с Днепром» Маршак, рассказывая детям о том, что происходит в мире взрослых, делает это без поправки на свою аудиторию. Его, очевидно, больше волновало соответствие текущему социально-политическому моменту, чем нужды читателя. Этим «Война с Днепром» радикально отличается от стихотворения двадцатых годов «Вчера и сегодня» (1925), в котором тоже повествовалось о современных событиях, но с помощью примеров из жизни ребенка и его окружения. Керосиновая лампа, стеариновая свечка, коромысло с ведром и чернильница с пером жалуются, что остались не у дел. Маршак описывает техническую революцию, которая влияет на повседневную жизнь детей. Антропоморфизм помогает показывать новые технические достижения, но ясно, что поэтическая сущность вещей, их душа, безусловно, исчезла.

В «Доске соревнования» (1931) Маршак отдал дань литейному цеху, который получил награду за свой труд. Хорошо работает и ремонтный цех. За кузнецами подтягиваются столяры, за столярами – маляры, все способны отлично трудиться. «И вся страна – / ударный / цех / Где каждый подвиг и успех – / Пример для всех». Здесь тоже не учитываются интересы детской аудитории, поскольку автор задается одним-единственным явно недетским вопросом: какой цех работает лучше и почему. Иллюстрации, как всегда, В. Лебедева, а тираж 100 000 экземпляров.

Одна из основных задач эстетики социалистического реализма заключалась в создании «положительных героев», которые могли служить примером читателю. В «Рассказе о неизвестном герое» (1938) Маршак снова описывает пожар. Но на этот раз герой – не бывалый пожарный, а неизвестный московский юноша в белой футболке и кепке. Он случайно оказывается около горящего дома и бросается в огонь, чтобы спасти ребенка. А потом исчезает в толпе. Подчеркивается: его невозможно найти в Москве, город полон готовых на героические поступки юношей. Раньше такие поступки были по плечу только неординарным личностям, теперь их может совершить каждый гражданин.

Подражая Маяковскому, Маршак написал и политический памфлет для детей. В знаменитом «Мистере Твистере» (1933) расизм капиталистического мира противопоставлен прогрессивным взглядам социалистического Советского Союза. Поэма основана на реальном событии: американский турист, отказавшийся жить в одной гостинице с чернокожим, остался без ночлега в Ленинграде. «Мистер Твистер» рассказывает эту историю детям, чтобы продемонстрировать проклятие расизма и положительный пример советского интернационализма.

Мистер Твистер – бывший министр, банкир и бизнесмен, «владелец заводов, газет, пароходов». Он планирует объехать весь мир, а его дочь настаивает на поездке в Советский Союз:

Я буду питаться
Зернистой икрой,
Живую ловить осетрину,
Кататься на тройке
Над Волгой-рекой
И бегать в колхоз
По малину!

Мистер Твистер сразу ставит условием отсутствие чернокожих в ленинградской гостинице, но первый же человек, которого он встречает в «Англетере», – чернокожий громадного роста, «темный, как небо в безлунную ночь». Гостиничные зеркала, словно в насмешку, многократно повторяют его отражение. Американская семья пытается найти номера в других гостиницах, но ничего не выходит. Миллионы Твистера помочь ему не могут («Ты не в Чикаго, моя дорогая», – объясняет он дочери), и семья вынуждена вернуться обратно в «Англетер». Там им достается номер, где «Комнату справа / Снимает китаец, / Комнату слева / Снимает малаец. / Номер над вами / Снимает монгол. / Номер под вами – / Мулат и креол!..» Из первоначального варианта поэмы ясно, откуда в Ленинграде такой международный сбор: там проходит конференция угнетаемых народов. Гостиничные постояльцы, таким образом, вдвойне угрожают мировому порядку мистера Твистера.

Как ни странно, в поэме первоначально не увидели соответствия текущему моменту и напечатали ее только после вмешательства Горького. Тому способствовал и страх, что произведение Маршака может испугать иностранных туристов, поскольку из нее следовало, что любой швейцар может превратить жизнь туриста в кошмар. По этой причине Маршак исключил из последующих изданий описания того, как швейцар из «Англетера» звонит швейцарам других гостиниц, чтобы предупредить их: капризным американцам номера не давать.

В сходном духе написано и стихотворение «Кто он?». Турист – мистер Смит (позднее переименован в Смолла) из Мичигана – хочет встретиться с невероятно богатым советским капиталистом по имени мистер Комсомол. Он слыхал, что тот владеет многими зданиями, пароходами и спортивными площадками. Поэма высмеивает неспособность старого мира понять фундаментальные перемены, произошедшие в Советском Союзе.

В 1930-е годы Маршак написал и цикл стихов о мире маленьких: «Первое сентября», «Друзья», «Дети нашего двора», «Сад идет» и «Хороший день». Многие из них как будто предназначены для взрослой аудитории, юмор и фантазия заменены сентиментальным, лирическим тоном. В стихах изображается именно советское детство; дети должны гордиться своей родиной и стать полезными обществу гражданами. А пока их вклад в общее великое дело, на благо которого трудится вся страна, – учить уроки в школе.

Агния Барто тоже затрагивала современные вопросы в своих стихах, но ее творчество – доказательство того, что «кипящую жизнь» все же можно было игнорировать. Именно в 1930-е годы она выработала собственный жанр – короткие юмористические или сатирические стихи с детскими портретами или зарисовками из их жизни. Дети показаны вместе с родителями, друзьями, школьным коллективом и взрослыми, но в стихах нет ничего подчеркнуто советского. Барто писала о детских радостях и страхах, о взрослении, о дружбе и играх, о встречах с природой и о смене времен года.

Стихи Барто часто адресованы совсем маленьким детям или ученикам начальных классов школы. Игра слов, внутренние рифмы, изменчивый ритм напоминают творчество самих детей. «Мы – моряки, плечи широки» (1930), «Заиграла музыка» (1933), «Милочка-копилочка» (1935) и «Игрушки» (1936) написаны простым, естественным языком, часто от имени ребенка.

Чуковский комментировал уникальное понимание детей в стихах Барто: «Я не знаю другого писателя, который так глубоко изучил бы обычаи, нравы и вкусы этого непостижимого племени. Вы художественно перевоплощаетесь в них и так живо воспроизводите их голоса, их интонацию, жесты, самую манеру мышления, что все они ощущают Вас своей одноклассницей».

В качестве подзаголовка к сборникам поэзии Барто часто использовала название «Веселые стихи». Она писала о серьезных нравственных проблемах, но юмор помогал избегать открытого морализаторства. Список сатирических детских портретов у нее длинен. Барто выбирает какую-то отрицательную черту и показывает, как она проявляется при общении ребенка с другими. В стихах встречаются лентяи, подлизы, хвастуны, ворчуны, нытики, жадины, обманщики, драчуны, грубияны, нелюдимые и ревнивые дети. Иногда уже заголовок стихотворения говорит об отрицательных чертах характера: «Девочка-ревушка» (1930), «Девочка чумазая» (1930), «Болтунья» (1933), «Мальчик-наоборот» (1934).

В стихотворении «Снегирь» (1939) мальчик изо всех сил старается быть добрым и послушным, пока не получает в подарок птицу в клетке, о которой мечтал. Теперь уже нет причин хорошо себя вести. Девочки в стихотворении «Мы с Тамарой» (1933) любят играть в санитарок, но как только дело доходит до чего-то серьезного, одна из них чуть не падает в обморок. Любочку в одноименном стихотворении 1945 года в школе все любят, но дома она совсем другая – эгоистичная и грубая. Стихотворение «Леночка с букетом» (1954) высмеивает одно советское явление: Лена – красивая маленькая девочка в белом фартуке и с лентой в волосах – всегда произносит «приветствие от детей» на съездах и встречах в честь советских праздников. Из-за постоянных выступлений начинает страдать ее успеваемость в школе.

В некоторых стихах сатира Барто направлена на взрослых, что в 1930-е годы подчас становилось предметом обсуждения. Критикам не нравилось, что дети ставят под сомнением поведение старших. Герой стихотворения «Наш сосед Иван Петрович» (1939) – сердитый старик, который вечно всем недоволен и всегда всем перечит. Дети с удивлением смотрят на него и говорят между собой: «Ой, сосед какой чудак! / Очень плохо жить на свете, / Если видеть все не так».

Самый известный сборник Барто 1930-х годов называется «Дом переехал» (1938). Когда пионер Сёма возвращается домой из летнего лагеря, он обнаруживает, что большого дома, где живет его семья, нет на месте. Когда городскую улицу расширяли, здание мешало движению, и поэтому дом передвинули на несколько кварталов. Подобное случалось и в реальности, поэтому переехавший дом становится точным символом радикальных перемен в советской жизни. Все, что оказывается на пути, сметается. Барто позволяет Семе по-детски вообразить, что дом может уехать на летние каникулы или отправиться на прогулку с Сёминой семьей, но этим фантазиям приходит конец, когда мальчик сам себя по-советски поправляет: «Человек – хозяин дома, / Все вокруг послушно нам».

Перемены в культурном климате сильно заметны и на примере обэриутов. Когда Даниилу Хармсу удалось вернуться в Ленинград в 1932 году после первого ареста и ссылки, выполнять роль детского писателя ему стало сложнее. Он продолжал активно сотрудничать с «Ежом» и «Чижом», но игровые и веселые мотивы уже не доминируют в его поэзии и прозе. Стихи, призывающие детей помогать взрослым в колхозе или обучающие солить огурцы к зиме, написаны безо всякого юмора и детского восторга. Стихи, которые прославляют «Аэрофлот» и пограничников, чисто заказные, как и «Песня Первого мая» (1938), где дети поднимаются утром раньше всех, чтобы первыми прокричать: «Да здравствует Сталин!».

Среди произведений 1930-х годов есть и вольный перевод «Плиха и Плюха» (1936) Вильгельма Буша. Эта история о двух непослушных щенках уже переводилась на русский в 1890-е годы, и Буш был одним из любимых авторов маленького Даниила. Теперь история о том, что только хорошая порка поможет исправиться двум проказливым собакам и их столь же испорченным юным хозяевам, прозвучала у Хармса совсем по-новому. В его версии шалуны исправляются, когда битье палкой сменяется ласковым обращением. В советском контексте поэму «Плих и Плюх» можно было читать, как намек на современное требование жесткой дисциплины.

Вместе с Ниной Гернет (1899 – 1982) и Натальей Дилакторской (1904 – 1989) Хармс сочинил короткие стихотворные строки для книжки-картинки Николая Радлова «Рассказы в картинках» (1937). Герои этих историй – хитрые звери. Либо ты кого-то съешь, либо тебя кто-то съест – выживают самые находчивые. В 1938 году книга была опубликована в Нью-Йорке по-английски под названием The Cautious Carp and Other Fables in Pictures. На международном конкурсе детской книги в США она получила вторую премию. В Советском Союзе «Рассказы в картинках» стали классикой, но в течение двух десятилетий имя Хармса в списке авторов нельзя было упоминать. Только в пятом издании (1962 года) его имя снова могло появиться на обложке.

Одним из последних стихотворений Хармса стала короткая загадочная поэма «Из дома вышел человек» (1937). История о человеке, который ушел из дома и исчез в темном лесу навсегда, жутким образом напоминает судьбу самого автора. Хармс был арестован осенью 1941 года. Рассказывают, что дворник вызвал его на улицу на минуту, и его арестовали прямо в домашних тапочках. Ему инкриминировали «пораженческие настроения». Он попал в ленинградскую тюрьму «Кресты», где умер в психиатрическом отделении тюремной больницы. Стихотворение «Из дома вышел человек» заканчивается просьбой автора к читателю сообщить, если он когда-нибудь повстречается с этим человеком. В случае Хармса судьба его стала известна лишь спустя несколько десятилетий.

Когда Хармсу стало труднее работать по-старому и публиковаться в детских журналах, другие обэриуты все еще могли обеспечивать себе новые, пусть временные возможности существования. Николай Заболоцкий писал идеологически выдержанные советские произведения под псевдонимом. Николай Олейников сочинял сценарии фильмов для детей, иногда вместе со Шварцем. У самого Шварца явно прибавилось серьезности и нравоучительности. Его «Стоп! Правила уличного движения знай, как таблицу умножения» (1931) учили детей правилам уличного движения, а прозаическое произведение «Вася Шелаев» (1932) напоминало всем пионерам о необходимости сознательно относиться к летней работе в колхозе.

Пожалуй, сильнее всех пытался приспособиться к советской действительности обэриут Александр Введенский. Это было катастрофическое решение с художественной точки зрения, но экономически, несомненно, весьма выгодное. Первые книги Введенского издавались тиражами в 20 000 экземпляров, теперь тиражи возросли до 50 000 и 100 000 экземпляров. Он писал стихи о первом пятилетнем плане и строительстве новых железных дорог, героических поступках пионеров и трагической судьбе рабочих и коммунистов в капиталистических странах. Названия книг «Кто был Ленин?» (1932) и «Октябрята-ленинцы» (1932) говорят сами за себя. Стихи сборника «Октябрь» – скучноватая политическая пропаганда, незамысловатый урок истории, повествующий о начале революции и первом десятилетии советской власти: «Были раньше хорошие ночи. / Но не было ночи лучше этой: / В эту ночь восстали рабочие / За рабочую власть Советов». Введенский писал о росте продуктивности труда в промышленности и сельском хозяйстве и о том, что в капиталистическом мире «за границей восстанут рабочие и наступит Октябрь мировой».

Кроме таких политизированных сочинений, Введенский писал и об обычных детских занятиях. «Катина кукла» (1936) изображает один день из жизни маленькой девочки. В качестве иллюстраций Введенский использовал фотографии, – редкое явление в советской детской литературе того времени. Длинный рассказ «О девочке Маше, о собаке Петушке и о кошке Ниточке» (1937) описывает жизнь пятилетней Маши, зимние забавы, лето в деревне, болезнь и визиты доктора, первый день в детском саду. В шизофреническом культурном климате 1930-х было опасно писать на такие темы, и некоторым критикам на самом деле показалось, что Введенский слишком уж сосредоточивается на маленьком мирке детей, таким образом избегая важных социальных и политических вопросов. Машино участие в параде в честь Первого мая было воспринято как шаг в правильном направлении. Последняя книга Введенского, лирическое «Лето» (1941), живописует мирную сельскую идиллию. Позднее в том же году автор умер на этапе – харьковская тюрьма, где он оказался после ареста, была эвакуирована из-за наступления немцев на город.

В детской поэзии появилось новое имя – Сергей Михалков (1913 – 2009). Он начал публиковаться еще подростком, приехав в Москву в 1930 году, чтобы стать писателем. Член союза пролетарских писателей Михалков сочинял политические куплеты для взрослых на актуальные темы, но известности добился именно в детской литературе. Первая же попытка обернулась огромным успехом. «Дядя Степа», первоначально появившийся в «Пионере» в 1935 году, – самое известное произведение Михалкова. В последующие пятьдесят лет книга выдержала более ста изданий на русском языке общим тиражом пятнадцать миллионов экземпляров.

В детской поэзии того времени взрослые обычно были показаны просто как представители какой-то определенной профессии, но дядя Степа более живая фигура. Его основная черта – гигантский рост, и добродушный Степан использует его, чтобы помогать своим юным друзьям. Он, несомненно, положительный герой, он все видит, всех защитит. Недаром его прозывают Маяком. Он может снять воздушного змея с проводов, спасти утопающего ребенка, потушить пожар. Дядя Степа не боится показаться нелепым, что еще больше подчеркивает его человечность.

В 1935 году с «Дядей Степой» подмышкой Михалков пришел в «Пионер» на встречу с Маршаком. В результате появилась его первая книга, «Стихи» (1936), которую также ждал необычайный успех. Александр Фадеев (1901 – 1956) подчеркивал в газете «Правда» великую воспитательную ценность поэзии Михалкова: «Михалков – поэт незаурядный. И замечателен он главным образом тем, что, будучи сам воспитан Советской страной и советской властью, пишет стихи, воспитывающие детей в духе Советской страны и советской власти. Все стихи Михалкова согреты теплым, серьезным, наивным юмором и пронизаны ясным светом человеческой молодости. Они преисполнены подлинной и непосредственной любви к жизни, любви к труду, любви к людям труда, любви к родине, природе». Чуковский тоже сразу обратил внимание на особый, «самобытный и смелый», талант: «Стих у Михалкова, то задушевный, то озорной, то насмешливый, неотразимо певуч, лиричен, и в этом его главная сила».

Более интимной стороной Михалков оборачивается к читателю в колыбельной «Светлана» (1935). Вся природа, от пеликанов в зоопарке до ветра в степи, ночью ложится спать, но маленькой Светлане не спится в постельке, пока любящий голос не споет ей колыбельную. Стихи понравились Сталину, чью дочь звали Светланой, и у Михалкова появился могучий покровитель.

В известном стихотворении «А что у вас?» (1935) дети вечером усаживаются в кружок во дворе и болтают. Их простой, естественный обмен репликами обезоруживающе наивен и привлекателен. Тон поэмы становится серьезнее, когда дети начинают сравнивать профессии своих мам. Вывод: «Мамы разные нужны, / Мамы всякие важны».

Веселое жизнелюбие проявляется в таких стихах, как «Часы» (1938), «Веселый турист» (1936), «Мы с приятелем вдвоем» (1936). Ловкий и искусный часовщик помогает детям приходить в школу вовремя, переставляя стрелки на час вперед, а веселый турист – это четырнадцатилетний мальчишка, чья радостная песня привлекает к нему всех вокруг. Сходство с «Во-первых и во-вторых» Хармса очевидно. Очаровательное стихотворение «Мы с приятелем вдвоем» состоит из нескольких эпизодов. Два неразлучных друга держат в доме двух ежей, двух ужей и двух чижей. Соседям надоедают животные, и их относят в зоопарк. Приятели хотят забрать своих любимцев назад, но выясняется, что звери растворились в огромной массе им подобных. Сто ежей, сто ужей и сто чижей с удивлением смотрят на мальчишек.

Ирония – главное в стихах «Про мимозу» (1935) и «Фома» (1935). «Мимоза» – это мальчик Витя «из квартиры номер шесть». Его так избаловали родители, что он ведет себя «Как растение мимоза / В ботаническом саду». Что типично для писателя и его времени, автора больше всего беспокоит в воспитании Вити тот факт, что мальчик не сможет стать хорошим солдатом. Фома, с другой стороны, как библейский неверующий Фома, делает всегда все наоборот, не веря в слова других. В смешной, преувеличенной форме автор дает ему урок. Фоме снится, что он в Африке. Его предупредили, что река Конго кишит крокодилами, но из чувства противоречия он полез купаться, и его проглотил крокодил. Это только сон, но Фома утверждает обратное, просто по привычке. Михалков заключает поэму просьбой: «Ребята, / Найдите такого Фому / И эти стихи / Прочитайте ему».

С самого начала Михалков сочинял идеологические стихи, преисполненные советского патриотизма и желания следовать линии партии. Он одним из первых написал о пионере-герое Павлике Морозове и сыграл значительную роль в воспевании военной подготовки юношества. Он прославлял флот, армию и пограничные войска. В поэме «Граница» (1938) группа детей разоблачает шпиона и отводит его в милицию. Герой «Миши Королькова» (1938) – мальчик с Сахалина, который попадает в руки японских фашистов. Они пытаются подкупить его шоколадом и пастилой, но ему удается спастись благодаря личному вмешательству Сталина.

Осенью 1939 года Михалков принимал участие в оккупации восточной Польши или, как было сказано в официальной советской биографии писателя, «участвовал в освободительном походе наших войск в Западную Украину». Михалков объяснил значение «похода» детям в стихотворении «Пастух Михась» (1939). Михась – представитель трудового народа – приветствует советских солдат с распростертыми объятиями, и фотография Сталина в «Правде» – решающее доказательство польско-советской дружбы. Двадцать лет спустя Михалков мудро заменил фотографию Сталина изображением Ленина.

Михалков быстро занял одну из ведущих позиций в детской литературе. Он писал не только стихи, но и пьесы. Его пьеса «Том Кенти» (1939) основана на книге «Принц и нищий» Марк Твена, а «Коньки» (1939) – своеобразный пионерский «водевиль» на актуальные социальные и нравственные темы. Мальчик не может устоять против искушения купить себе коньки на найденные деньги, которые поначалу предназначены на нужд коллектива. С помощью товарищей он, конечно же, исправляется. В 1930-е годы появился и сделанный Михалковым популярный перевод английской сказки «Три поросенка» (1936). Песенка «Нам не страшен серый волк» доказывает, что Михалков знал и диснеевский мультфильм 1933 года. За свою литературную деятельность Михалков в 1941 году удостоился Сталинской премии.

Елена Благинина (1903 – 1989) в двадцатых годах училась в недолго просуществовавшем Брюсовском литературном институте. Она писала стихи со школьных лет, но настоящая карьера писательницы началась только в 1930-е годы. Первые ее стихи для детей были опубликованы в «Мурзилке», а в 1936 году вышла и первая книга – «Осень». Благинина начала с лирической поэзии о природе и смене времен года. В глазах ребенка природа полна поэзии и чудес. Это стихи о первых весенних цветах, о первой песенке птиц, о шелесте ветра, о цветах радуги и игре лучей света на стене в детской. Деревья, растения и животные – все персонифицировано в поэзии Благининой.

Большой успех ждал цикл стихов «Вот какая мама!» (1939). Героиня – образцовая милая девочка, рассказывающая о своем счастливом, гармоничном детстве. В ее жизни есть место не только играм, она сама одевается, печет, пришивает пуговицы и прибирает в комнате. Фигура матери – центральная в ее мирке. Матери положены почет и уважение, она – пример для дочери. Легко запоминается рефрен: «Вот какая мама – / золотая прямо!» Ирина Арзамасцева, историк, изучающий детскую книгу, считает, что публикация книги «Вот какая мама!» Благининой – важный этап в процессе возвращения традиционных семейных ценностей в советскую детскую литературу.

Есть в поэзии Благининой и другой мир – мир за пределами дома и природных явлений. «Я дома не люблю сидеть» – общее название цикла стихотворений о различных профессиях, от дворника до машиниста паровоза. Все профессии важны. Как всегда, у Благининой рабочие показаны глазами ребенка.

Первый сборник Благининой «Стихи» вышел в 1939 году. Как знак времени, в него был включен раздел эпических стихотворений и баллад на военные темы. В «Песне про двух буденовцев» умирающий кавалерист во время Гражданской войны посылает последний привет на Украину через своего товарища по оружию. Он наказывает маленькому сыну быть смелым бойцом в грядущих битвах. Такая поэзия поддерживалась официально, и в том же году Благинина была включена в список писателей, получивших всесоюзные награды.

Ранние стихи Зинаиды Александровой (1907 – 1983) также описывали мир детей, но чаще она писала о пионерах и советской родине. Александрова выросла в детском доме и, прежде чем обратиться к литературе, работала на фабрике. Первые сборники поэзии, «Фабричные песни» и «Полевой октябрь», предназначались для взрослых, но именно среди маленьких детей поэтесса нашла свою истинную аудиторию. В сборнике «Ветер на речке» (1932) стихотворение с тем же названием рассказывает о веселых играх детей на летнем лугу и ветре, шаловливо играющем с их одеждой, пока они купаются в речке. Веселое настроение отражается во всем – в композиции, ритме, образах. Если у Благининой в поэзии чаще всего звучит «я», то Александрова использует «мы» – это группа детей с общими переживаниями.

В том же году увидела свет «Колхозная весна» (1932) – первая книга стихов для детей о колхозной жизни. Радостные коллективы трудятся в полях, детвора помогает с весенней вспашкой. Это серьезные стихи, наполненные сельскохозяйственными терминами, и в конце книги Александрова призывает своего воображаемого читателя – девочку – вырасти, чтобы стать трактористкой. Книга «Артек» (1939) состоит из стихов о пионерах, отдыхающих в знаменитом международном пионерском лагере в Крыму.

В 1930-е годы у Александровой появились стихи о дикой природе, но даже в стихотворениях о животных идеологический аспект не забывается. В «Дозоре» (1938) мальчик подбирает щенка. Они становятся добрыми друзьями, и с тяжелым сердцем ребенок соглашается отдать собаку брату – пограничнику на Дальнем Востоке. Здесь пес обретает свое истинное призвание и не раз ведет себя геройски. С гордостью мальчик читает письмо, рассказывающее о том, как пес спас брата-пограничника от верной смерти и помог поймать шпиона, пытавшегося перейти границу.

Известной песней стало стихотворение Александровой «Гибель Чапаева» (1937). Последнее сражение красного героя исполнено драматизма и трагизма. Поэма воспевает храбрость и долг и заканчивается призывом поднять упавшее знамя Чапаева и отомстить за его смерть.

После распада Советского Союза Александрову вспоминают в основном как автора песенки «Маленькой елочке холодно зимой». Песня, написанная, по-видимому, в 1931 году, неожиданно стала актуальной несколько лет спустя, когда по официальному указу Новый год вместо запрещенного Рождества был превращен в детский праздник. Легко запоминающаяся мелодия Михаила Красева способствовала прославлению счастливого детства – дети весело танцуют вокруг елочки, украшенной золотыми шишками, разноцветными шариками, пряниками и шоколадными рыбками.

Елизавета Тараховская (1895 – 1968), библиотекарь из провинции, написала свою первую пьесу для детей в 1924 году. Пьеса «Находка» была поставлена в Московском центральном детском театре. За ней в 1920-е и 1930-е годы последовали сборники стихов о жизни детей. В сборнике «Амарэ детский сад» (1932), сделанном по заказу, рассказывается, как процветают в Советском Союзе национальные меньшинства. Амарэ – это детский сад для цыганских детей, и на основе увиденного там Тараховская предсказывает, что в ближайшем будущем все цыгане страны найдут свое место в «великой семье» народов. Гарантия этого – портрет Сталина в детском саду с надписью: «В нашем Союзе все народы равны, в нашем Союзе все народы дружны».

Тараховская приобрела известность после публикации сборника «Метрополитен» (1932) – детских стихов о метро, одном из самых больших строительных проектов 1930-х годов. С точки зрения ребенка метро полно чудес: там и самодвижущиеся эскалаторы, и открывающиеся двери. Главное для Тараховской – пробудить уважение к рабочим, творящим все эти чудеса.

На Съезде писателей в 1934 году Маршак подчеркивал, что интернационализм – отличительный признак советской детской литературы. Однако среди многочисленных писателей страны, пишущих не на русском языке, выделялся, пожалуй, только Лев Квитко. Квитко писал на идише, но многочисленные превосходные переводчики на русский – Маршак, Светлов, Фраерман, Михалков, Благинина, Николай Чуковский и Анна Ахматова – обеспечили ему широкую аудиторию и среди русскоязычных детей.

Квитко переехал из Харькова в Москву в 1936 году. Он вырос сиротой в бедности, без возможности учиться в школе. Первой его публикацией в 1918 году стало стихотворение о приходе Красной армии в Киев. В тот же год вышел и первый его сборник «Лидэлэх» («Песенки»). Русские читатели узнали о нем только в 1937 году, когда в Москве по-русски были напечатаны пять книжек его стихов. За ними последовало множество других, еще до начала Второй мировой войны сборники Квитко печатались общим тиражом в несколько миллионов экземпляров.

Частая тема у Квитко – чувство изумления и восторга ребенка перед ежедневной жизнью. Предметом вопросов и фантазий любознательного героя может стать что угодно: цветок («Цветок»), перочинный ножик с множеством лезвий («Ножик») или выводок поросят («Поросята»). В стихотворении «Лошадка» (1938) маленький мальчик в одно прекрасное утро обнаруживает деревянную лошадку, таинственным образом очутившуюся у его кровати. Мальчик не знает, не снится ли это ему, и пристает с вопросами к родителям. В мире, в котором живут дети в стихах Квитко, каждое утро полно обещаний и новых возможностей («Утро»).

Не чужда Квитко и советская идеология. Он писал стихи о Советской армии, о маршале Клименте Ворошилове («Письмо к Ворошилову», 1936) и о важном дне в семье – сын призван в армию («Проводы», 1938).

Положительные герои и гнусные враги

В двухтомник «Костер», составленный Маршаком, вошли произведения для юного читателя, типичные для 1930-х годов. Темой первого тома (1932) стал героизм. Писатели, в том числе Л. Пантелеев, Николай Тихонов, Ольга Берггольц и Михаил Зощенко, писали и о героях революционной борьбы до 1917 года, и о героях Октябрьской революции и Гражданской войны. Второй том (1934) был основан на пожеланиях самих детей во время опроса, проведенного по инициативе Горького. В этот том вошли научно-популярные статьи и очерки о природе М. Ильина, Евгения Чарушина и других.

Самое важное место в пантеоне героев 1930-х годов занимал четырнадцатилетний пионер Павлик Морозов. Согласно официальной версии, он погиб мученической смертью в 1932 году – был убит врагами коллективизации, после того как донес на своего отца, обвинив его в саботаже. Павлик выступал свидетелем во время судебного процесса над отцом, считая его предателем дела революции, и в отместку разъяренные жители деревни убили мальчика.

В глазах Горького Павлик Морозов был идеальным героем, символом нового советского человека, и писатель присоединился к требованиям увековечить его память и установить ему памятник в Москве. В поступке Павлика Морозова Горькому виделась важная воспитательная ценность, его пример должен был учить детей тому, что «человек, родной по крови, вполне может быть врагом по духу, и что такого человека нельзя щадить».

«Память о нем не должна исчезнуть», – писал Горький. Уже в 1933 году вышло несколько книг о Павлике Морозове, отчасти основанных на документальном материале. Виталий Губарев (1912 – 1981), книга которого так и называлась: «Павлик Морозов», сам принимал участие в расследовании убийства мальчика. В этой книге, переизданной в 1970-е годы, Павлик изображается первым учеником в сельской школе и юным активистом, воспитанным на романе Горького «Мать». Против него поднимаются враги советского государства, которые эксплуатируют бедняков и отказываются платить за ремонт школы. Они мечтают о том, чтобы снова началась война, чтобы иностранные буржуи пришли и повесили всех пионеров на их красных галстуках. Кроме книги Губарева, следует упомянуть и другие – «В кулацком гнезде» (1933) Павла Соломеина и «Пионер Павел Морозов» (1936) Александра Яковлева. Двадцатилетний Сергей Михалков разразился «Песней о Павлике Морозове» (1934), написанной для исполнения детским хором. Павлик был образцовым коммунистом, примером для всех пионеров, и его память должна быть увековечена, восклицал Михалков. В Московском театре юного зрителя в 1940-м году прошла пьеса по роману Яковлева.

Другим юным борцом за коллективизацию является Яшка Восьмеркин из романа Николая Смирнова «Джек Восьмеркин – американец» (1930). Это книга, которую, как считалось, прочел каждый пионер. Роман имел документальную основу. Весной 1918 года многие петроградские семьи, чтобы уберечь детей от разрухи и голода, отослали их в Поволжье. В Гражданскую войну связи между семьями прервались, и детей подобрал Американский Красный Крест и отвез их в Сан-Франциско. Главный герой романа – крестьянский мальчик Яшка – быстро привыкает к новым условиям. Он мечтает о собственной ферме, но скоро понимает, что в США ему этого не добиться. Узнав, что в советской России раздают землю крестьянам, он решает вернуться на родину. Но, увы, советская действительность не оправдывает его ожидания. Он мечтал выращивать табак и разбогатеть, но в Советском Союзе нет места частному предпринимательству, и, кроме того, людям нужен не табак, а еда. В конце концов Яшка преодолевает свой индивидуализм и включается в борьбу за коллективизацию. В качестве председателя колхоза «Новая Америка» он принимает друга из Америки, с гордостью показывая ему свои руки: «Я платил вот этим золотом. (…) В Америке, на биржах, это дешево ценится, дружище. Но вот нашлась на свете одна страна, где мозоли расцениваются на вес золота».

В послесловии к роману Смирнов спрашивал совета у читателя: каково должно быть продолжение книги? Продолжения не последовало, автор умер в 1933 году. В 1986 году, уже в начале перестройки, по роману был снят фильм.

В тридцатые годы большим спросом пользовалась научно-популярная литература. Корней Чуковский вспоминал, как в 1929 году он поехал в пионерский лагерь в Крыму, везя с собой в подарок детям «Барона Мюнхгаузена», «Путешествия Гулливера», «Конька-Горбунка» Петра Ершова, сказки братьев Гримм. Его приветствовал старший пионервожатый, который быстро перелистал книги и отодвинул их в сторону. «Это нам ни к чему, – сказал он. – Нам бы о дизелях или радио».

Писатели быстро поняли свою задачу: рассказывать о достижениях советской науки. Даже сам Чуковский занялся планом книги о том, как советские люди учатся контролировать погоду. Но классику жанра писал не он, а М. Ильин. Все самые важные темы собраны в его «Рассказе о великом плане» (1930) – книге, посвященной первому пятилетнему плану и его возвышенным целям. В форме, доступной юным читателям, Ильин описывал борьбу с природой с помощью современных технологий и покорение пустынь, гор и районов Заполярья. Книга повествует не только о технике и экономике, она также способствует идеологическому воспитанию молодого поколения, сравнивая социализм и капитализм.

Горький восхвалял «Рассказ о великом плане» за оптимистическую веру в неизбежное преобразование мира по советскому образцу. Именно эта вера отразилась в немецком названии Fünf Jahre, die Welt veränderten (Берлин, 1932), то есть «Пять лет, которые изменяют мир». Во Франции Ильиным восхищался Ромен Роллан: «Никакая другая книга не помогает охватить так непосредственно, доступно и понятно великое значение героической работы в СССР. Надо было бы распространить ее среди масс Запада». Книга получила международный успех, за немецким переводом последовали английский (Moscow Has a Plan: a Soviet Primer), французский (L’Épopée du travail moderne: la merveilleuse transformation del’Union Soviétique), американский (New Russia’s Primer: The Story of the Five-Year Plan), японский, китайский и другие.

В предисловии к американскому изданию, написанном переводчиком Джорджем С. Каунтсом, чувствуется почтение и к таланту автора, и к самой книге. С его точки зрения, самым важным было то, что она открывает характер революционного движения и великие человеческие цели, к которым оно сознательно устремлено. Нельзя читать последнюю главу и не быть растроганным великой социальной мечтой, которая, вероятно, оживляет и делает значимой саму программу строительства. Миллионы мальчиков и девочек, выросших в Советском Союзе, без сомнения уже заразились этой мечтой и равняют на нее свою жизнь. Именно здесь, несомненно, скрывается сила этого странного нового общества, поднимающегося из руин имперской России.

В другой своей книге, «Горы и люди» (1935), Ильин писал о том, как советский человек укрощает и переделывает природу, как он справляется с громадными трудностями на дороге к сияющему будущему. В предисловии к американскому изданию этой «поэмы о настоящем», названной Men and Mountains: Man’s Victory over Nature (1935), Горький подчеркивает контраст между коллективным трудом в Советском Союзе и преступлениями «гниющего» капиталистического мира.

После войны Ильин обсуждал такие темы, как атомная энергия и автоматизация промышленности. Он комментировал и международные конфликты, продолжая свою критику капиталистического строя. В книге «Как человек стал великаном» (1940 – 1946) предпринята попытка описать историю человечества с самых ранних времен и рассказать о происхождении культуры. Вместе с ним над книгой работала его жена Елена Сегал (1905 – 1980), которая принимала участие и в его последней работе «Рассказы о том, что тебя окружает» (1952). Тематически это произведение примыкает к первой книге Ильина, написанной в двадцатых годах; в нем рассказывается об обыденных вещах – перьях, ножах, тетрадках, чернилах.

Среди «производственных романов» выделяются «Кара-Бугаз» (1932) и «Колхида» (1934) Константина Паустовского (1892 – 1968). Советская эксплуатация природы предстает в романтическом свете. Тресты и комбинаты приносят новую эпоху в Среднюю Азию, они взрывают вековые традиции и верования ислама. В романе «Кара-Бугаз» Паустовский использовал фрагментарную структуру: меняется и рассказчик, и временная рамка повествования. Это история о приключениях и исследовательской работе вокруг залива Кара-Бугаз сначала в 1847 году, а потом во время Гражданской войны. Группа красноармейцев оставлена умирать на пустынном острове, но они выживают благодаря случайно оказавшемуся среди них геологу. Часть из них остается и помогает изучать и разрабатывать природные богатства региона. Оптимизм и энтузиазм, с которыми Паустовский изображает вмешательство человека в жизнь природы, позже расценивались как непростительная слепота – эти действия нередко приводили к экологическим катастрофам.

Для детей младшего возраста Паустовский создавал зарисовки природы и трогательные истории о животных, собранные вместе в книге «Летние дни» (1937). Писатель проводил лето в деревне под Рязанью и его прогулки в сельской местности, рыбалка и разговоры с местными жителями давали материал для его прозы. В рассказе «Кот-ворюга» герой – дикий кот, которого умудряется приручить терпеливый летний гость. Собаки, кошки, зайцы, скворцы и куры – персонажи таких очерков, как «Резиновая лодка» и «Заячьи лапы».

В 1930-е годы книги о научных и технических достижениях почти вытеснили рассказы о природе, но одно новое важное имя в жанре все-таки появилось: Евгений Чарушин (1901 – 1965). Он начал как иллюстратор одной книги Бианки. В 1929 году Чарушин опубликовал собственную книжку-картинку о животных, а по инициативе Маршака в 1931 году вышел его первый сборник рассказов «Волчишко и другие» (1931). Его очерки о природе всегда основаны на достоверном материале, но при этом Чарушину удается создать живой сюжет со смешными элементами и неожиданной развязкой. Критики превозносили его за кристально чистый язык.

«Никитка и его друзья» (1938) повествует о пятилетнем сыне писателя, веселом и любознательном мальчугане, и его встречах с живой природой. Никитка живет в мире, наполненном чудесами. Чарушин сам никогда не переставал восхищаться красотой и разнообразием природы, и это чувство было ядром его творчества. Критик Тамара Габбе отметила эту его особенность в 1940 году:

Поэтическая зоркость – вот настоящий талисман Чарушина, волшебная лампа Аладдина. При свете ее все, о чем пишет Чарушин, – звери, птицы, деревья, – все становится таким удивительным и необычайным, каким оно бывает только тогда, в детстве, когда человеческие глаза видят мир впервые. И вот эту-то первоначальную остроту зрения, это вдохновленное, настороженное внимание удалось сохранить Чарушину. Если бы не было у него этого замечательного свойства, любой его рассказ, пожалуй, мог бы просто растаять в руках у читателя, – так хрупко, так невесомо его фабульное ядро. Но при свете лампы Аладдина самая простая история может превратиться в чудесную.

Книга «Необыкновенные приключения Карика и Вали» (1937) Яна Ларри описывает природные явления с другой точки зрения. Беззаботные брат и сестра без спроса выпивают жидкость из бутылочки, стоящей на столе у соседа-ученого. Они превращаются в крошечных человечков и вместе с ученым испытывают много приключений в мире насекомых, пока снова не обретают нормальный рост. Мир природы у Ларри полон опасностей, идет постоянная борьба за существование. Баланс между сюжетом и фактами не всегда выдержан, периодически профессор разражается неожиданной лекцией о природных феноменах, с которыми сталкиваются Карик и Валя. Тем не менее, повесть была занимательная и пользовалась большим успехом даже в то время, когда автор томился в сталинских лагерях.

Другой автор-профессионал, профессор зоологии Сергей Покровский (1874 – 1945), описал жизнь в каменном веке в книге «Охотники на мамонтов» (1937). Он принимал участие во множестве научных экспедиций и основывал свой роман на археологических находках в районе реки Дон. В книге Покровского описания охоты, семейной вражды, ритуалов и религиозных верований предков сочетаются с превосходным сюжетом.

В тридцатые годы исторический роман пережил ренессанс. Появились произведения о борьбе за свободу, от восстаний рабов до Октябрьской революции. Любимыми темами были такие драматические происшествия, как восстание Спартака и Парижская коммуна. Описание жизни в условиях феодализма или капитализма с точки зрения простых людей хорошо служило пропагандистским целям. В этом жанре особенно отличился Сергей Григорьев, которого поначалу больше интересовали великие исторические процессы, нежели отдельные люди. В 1920-е годы он опубликовал три исторических романа, один о восстании декабристов в 1825 году, другой о солдатской жизни в эпоху Николая I и третий о стачках 1880-х годов. Во всех них повествование ведется с точки зрения подростков.

Художественно гораздо интереснее оказался Л. Савельев, член маршаковской «академии» и многолетний редактор «Детгиза». Его книги о революции – «Часы и карта Октября» (1930) и «Штурм Зимнего» (1938) были оригинально оформлены, отчасти под влиянием техники киномонтажа.

Савельев участвовал и в антирелигиозной пропаганде. В книге «Мистер Смит в Исаакиевском соборе» (1932) американец посещает Ленинград для того, чтобы найти подписчиков для своего журнала «Загробное обозрение» с бесплатным приложением «Полное описание рая и ада». К своему разочарованию он узнает, что Исаакиевский собор превращен в музей Союза воинствующих безбожников, и, преследуемый насмешками и хохотом, убегает из бывшего храма Господня. Сходным образом обошлись и с самим автором – рецензия в «Детской литературе» сочла книгу «педагогически вредной» и не рекомендовала к чтению, поскольку она могла смутить умы советских детей.

Угроза войны вызвала прилив патриотизма, в связи с чем военные герои прошлого, например Дмитрий Донской и Александр Суворов, были поспешно реабилитированы. Роман Григорьева «Александр Суворов» (1939) сознательно избегал всех противоречивых моментов и создавал гармоничный героический портрет одного из величайших русских генералов XVIII столетия. В 1933 – 1936 годах Алексей Толстой создал адаптированную для юного читателя версию романа «Петр Первый», в которой русский самодержец предстает в самом лучшем свете. В 1930-е годы вместе с тем публиковалось много биографических романов о русских ученых, писателях, композиторах и художниках.

Особую группу составляют произведения о вождях Коммунистической партии и активных участниках событий Октября. Выбор имен не был случаен, в нем отражалась борьба Сталина за власть. Имена одних ветеранов революции стирались из исторической памяти нации, другие имена канонизировались. Среди последних оказался Сергей Киров, ленинградский партийный руководитель, культ которого возник немедленно после его убийства в 1934 году. Книги о Кирове писали многие. Антонина Голубева (1899 – 1989) создала «Мальчика из Уржума» (1936). «Повесть о товарище Кирове» (1937) написали в соавторстве Андрей Некрасов, Борис Житков, Борис Шатилов и Беньямин Ивантер. Л. Пантелеев добавил свои «Рассказы о Кирове» (1948). Вождь дореволюционного социалистического движения конца XIX века Николай Бауман стал главным героем романа Сергея Мстиславского (1876 – 1943) «Грач – птица весенняя», а Феликс Дзержинский, печально известный основатель и первый руководитель советской секретной службы, прославлен Юрием Германом (1910 – 1967) в книге «Железный Феликс» (1938). Это была неприкрытая агиография, в которой революционеры изображались образцами доброты, честности и скромности.

Растущий культ Сталина тоже нашел свое отражение в детской литературе. Библиографический список «Детям о Сталине» (1939) включает в себя хвалебные стихи Сергея Михалкова, очерк Беньямина Ивантера о детстве Сталина и рассказы самих советских детей об их встречах с отцом народов. Однако Сталин все еще оставался в тени культа Ленина. Издавались бесчисленные мемуары и литературные произведения о человеке, про которого Маяковский в поэме «Владимир Ильич Ленин» сказал, что он «и теперь живее всех живых».

Сам Ленин подобного обожествления не поощрял, и при его жизни писатели к этому относились уважительно. Исключения были редкими. В стихотворении Николая Тихонова «Сами» (1921) замученный индийский мальчик слышит о живущем в далекой России «Ленни», который «даже волка может сделать человеком». Несчастный мальчик на коленях молится на этого русского, «непонятного, как йоги», ставшего символом свободы и счастья. Благодаря Ленину Сами обретает человеческое достоинство; теперь индийский мальчик наконец может выпрямиться в полный рост.

После смерти Ленина в 1924 году культ основателя Советского Союза стал быстро набирать силу. Писатели показывали смерть Ленина как поворотный момент в жизни детей. Бездомные дети обретают пристанище, хорошие дети решают стать еще лучше, мысль о примере, которым им подавал Ленин, помогает обрести силы в борьбе с врагами социалистической родины. Живой Ленин также появляется в детской литературе, например в рассказе Николая Смирнова, где крестьянский мальчик попадает на Съезд Советов в 1917 году и слышит речь Ленина. «И ленинское слово, – согласно Ирине Лупановой, историку детской литературы советского периода, – стало для мальчишки ключом, открывающим двери в совсем новую, полную значительных дел и значительных мыслей жизнь». Другие дети пишут Ленину или встречаются с ним лично. У Ленина всегда хватает времени на встречи даже с самыми маленькими гражданами страны, на то, чтобы послать санки или пару валенок в подарок или помочь бедному мальчику попасть в школу.

К 1926 году вдова Ленина Надежда Крупская окончательно потеряла терпение: «В учебнике обязательно выводят Ленина как какого-то патриарха, старичка, который любил детей. Я всячески протестую против такой, если так можно выразиться, “детизации”. (…) Нужно показать живого Ленина, а не выдуманного и не приноравливаемого к ребенку». Но даже Крупская не могла остановить поток книг о Ленине – великом друге детей. Он продолжался и в 1950-е годы, когда были опубликованы воспоминания о Ленине большевика Владимира Бонч-Бруевича (1873 – 1955). Три главы из воспоминаний стали отдельной книгой «Ленин и дети» (1956). Тут есть рассказы о том, как Ленин танцует вокруг елки с детьми, как он учит ничего не оставлять на тарелке или развлекает детей, обучая кошку фокусам.

Другим аспектом той же темы стали истории о детстве самого Ленина. В воспоминаниях старшей сестры Анны Ульяновой-Елизаровой «Детские и школьные годы Ильича» (1925) рассказывается о жизни семьи в Симбирске. Книга, описывающая обстановку, в которой вырос Ленин, выдержала свыше двухсот изданий. Для Анны Ульяновой это была не первая встреча с детской литературой, ее ранние рассказы публиковались еще в «Роднике» в 1896 году. Советские критики журили ее за «идеализацию любви детей к своим родителям», в томе воспоминаний о детстве брата было замечено даже некоторое «сантиментальное содержание». Ранние воспоминания о Ленине оставил и его двоюродный брат и товарищ по играм Николай Веретенников (1871 – 1955). В его книге «Володя Ульянов» (1939) в каждой главе показаны новые и все более достойные черты характера маленького Володи.

Крупская комментировала:

Ничего нет возмутительнее того, как пишут в учебниках и детских книжках о Ленине. В воспоминаниях о Ленине часто отражается вовсе не Ленин, а старое, мелкособственническое представление о Ленине. Начинают рассказывать: Ленин хорошо учился, был трудолюбив, жил бедно, трудами своих рук, благодетельствовал бедным, был хорошим семьянином – детей любил. Поклониться его праху надо, заветы его блюсти – причем говорится, в чем заветы. Выходят такие заветы – «Чисти зубы – так завещал Ленин», «Будь правдив – так завещал Ленин», и т. д. и т. д. А о том, что Ленин действительно сделал, ни слова.

Крупская была против изображения сентиментальных, нравоучительных сцен из детства Ленина, против преувеличения его любви к детям. Вместе с тем она сама поддерживала попытки рассказать юношеству о Ленине-революционере. Жизнь и политическая работа взрослого Ленина стали темой книги «Детям о Ленине» (1926), составленной Институтом детского чтения. Цветные иллюстрации Бориса Кустодиева украсили текст. Результат работы самой Крупской в этом жанре – предельно простой рассказ «Владимир Ильич Ленин» (1933). В комнате висит портрет Ленина, маленький мальчик просит отца рассказать, чей это портрет. Отец пускается в сухие объяснения о том, что такое капитализм и социализм, рассказывает о роли Ленина в революционной борьбе в России.

В 1930-е годы культ Ленина нашел свое отражение в основном в жанре воспоминаний. Люди, которые встречали Ленина или знали его лично, рассказывали о нем как о человеке и политике, но две важнейшие работы, обе вышедшие в 1939 году с одним и тем же названием, «Рассказы о Ленине», написаны авторами, Ленина никогда не видевшими. Александр Кононов (1895 – 1957) интересовался Лениным как профессиональным революционером и выбрал год 1897 и ссылку Ленина в Сибирь отправным моментом своего повествования. В лаконичном и сдержанном документальном стиле он пересказывал различные эпизоды жизни вождя, которые показывают его смелость, решительность, его организационные способности. Особенно подчеркиваются простота и непосредственность Ленина. Книга издавалась миллионными тиражами и десятки лет включалась в обязательную школьную программу.

Шестнадцать коротеньких анекдотов о Ленине Михаила Зощенко (1895 – 1958) предназначались для маленьких детей. И по языку, и по содержанию они написаны так, чтобы даже дошкольники и ученики первого класса могли понять величие Ленина. Зощенко, главным образом, интересовался Лениным-человеком, а не Лениным-политиком. Его книга – не столько биография Ленина, сколько иллюстрация определенных нравственных принципов. Маленький Володя разбил графин и не мог успокоиться, пока не признался матери. В других историях Ленин изображается трудолюбивым, храбрым, умным, прямым, справедливым, скромным и честным. Зощенко и многим другим особенно нравились ситуации, в которых встречные не узнают Ленина. Незнакомец производит огромное впечатление своей добротой и простым обращением. В конце концов происходит сцена узнавания с возгласами удивления. До сих пор ведется дискуссия, писал ли Зощенко эти рассказы в насмешку, сочиняя замысловатые пародии странноватого жанра, или он всерьез восхищался величием вождя. Третий, вполне вероятный вариант – Зощенко, как и многие другие писатели, хотел продемонстрировать политическую лояльность для того, чтобы не стать жертвой репрессий.

В 1937 году увидела свет книга «Творчество народов СССР». В нее были включены стихотворения о Ленине, основанные на устной традиции. Именно оттуда берет начало апокрифическая история Зощенко о печнике, не узнавшем Ленина и порядочно его отругавшем за то, что тот топчет посевы в полях. Через какое-то время за печником приходят два солдата, и он считает, что ему уже настал конец. Но оказывается, что Ленин совсем не сердится на справедливые замечания, ему просто нужно починить дымящую печку. Когда работа окончена, Ленин приглашает представителя трудового народа выпить с ним чашку чая. Основываясь на рассказе Зощенко, Александр Твардовский (1910 – 1971) написал поэму для детей «Ленин и печник» (1940). Она выделяет ленинскую близость к простым людям и полное отсутствие у него злопамятности, что в 1940 году могло быть намеком на отчужденность Сталина от народа и его злоупотребление властью.

Аркадий Гайдар

Самым знаменитым автором, писавшим для юных читателей в 1930-е годы, был Аркадий Гайдар (1904 – 1941). Он пришел в литературу прямо с Гражданской войны, и военный опыт стал основой его творчества. Приключенческие элементы всегда важны в творчестве Гайдара, но он никогда не забывал и об идеологических аспектах. Подчеркивая связь между миром детей и нормами советского общества, Гайдар старался помочь читателям вырасти полноценными советскими патриотами и бдительными гражданами.

Аркадий Гайдар (настоящая фамилия Голиков) родился во Льгове Курской области. Он унаследовал от родителей не только радикальные политические идеи, но и любовь к литературе. Ребенком вместе с русской классикой XIX века он читал Жюля Верна и Марка Твена. Гайдар вступил в партию в революционный 1917 год и углублял свои знания, активно занимаясь в марксистском кружке. Еще через год, уже во время Гражданской войны, он записался добровольцем в Красную армию. Ему предстояла удивительная армейская карьера – в 1919 году, когда ему было только пятнадцать лет, его направили в школу командного состава. Вскоре он стал самым молодым командиром батальона в истории советской армии. Однако его военная судьба окончилась печально, когда в 1922 году его временно исключили из партии за жестокость к пленным.

В 1924 году Гайдар ушел из армии и стал работать журналистом. Он писал статьи для местной прессы о жизни рабочих и благодаря поездкам в качестве корреспондента познакомился со многими районами страны.

В это время и возник его интерес к детской литературе. Гайдар хотел рассказать юному читателю об установлении советской власти и первых ее годах. Он располагал богатым автобиографическим материалом, хотя скромно отзывался о своем прошлом: «Это не биография у меня такая необыкновенная, а время было необыкновенное. Это просто обыкновенная биография в необыкновенное время».

Первые пробы пера, адресованные взрослым, не привлекли особого внимания. Зато повесть «Р.В.С.» (1926) сразу же заняла почетное место в советской детской литературе. Двум мальчикам с Украины надо решить, чью сторону принять, когда их игры соприкасаются с суровой реальностью. Повсюду подстерегают опасности, идет Гражданская война, белые, красные и местные националисты сражаются за власть. Мальчики заботятся о раненом солдате, который оказывается большевистским комиссаром. Выбор стороны не связан с политикой, но Гайдар хочет показать, что чисто гуманные соображения помогают мальчикам ориентироваться в сложной ситуации. Таинственные буквы Р.В.С. оказываются аббревиатурой слов «Революционный военный совет».

Психологические портреты мальчиков написаны убедительно, зато портреты красного комиссара и его врагов лишены глубины. Кумир мальчишек – опытный, мудрый, уверенный в себе большевик, – становился частым героем советской литературы.

Настоящую известность принесла Гайдару «Школа» (1930). Повесть посвящена теме, популярной в советской литературе того периода, – становлению личности человека через опыт Первой мировой войны, революции и Гражданской войны. Герой только слегка замаскирован – его фамилия не Голиков, а Гориков, и он чуть старше автора, но многие детали ясно показывают, что Гайдар описывает собственные детство и юность. «Школа» – история о том, как воспитание в коллективе освобождает молодого человека от наивной доверчивости и политической невинности и превращает его в настоящего большевика и члена партии. И Гориков теперь мечтает принять участие в строительстве «светлого царства социализма».

«Школа» – «роман воспитания», но в этот раз Гайдар рисует отнюдь не героический портрет. Гориков достигает идеологической зрелости и приобретает большевистские качества только после множества ошибок и болезненных промахов. Из школы с ее буржуазными идеалами он попадает в школу жизни. Его наставник – Красная армия, там он учится подчиняться дисциплине и там он становится частью революционного движения. Только через коллективные усилия можно осуществить мечту о светлом будущем.

В книге революция приходит в сонный городок, где множество церквей и монастырей. Школьник Гориков – патриот, как и все его одноклассники, но когда его отца казнят как большевика и дезертира, в нем просыпается новое социальное сознание. Меняется и сам тон книги, юмор почти исчезает, когда на первый план выходит серьезная борьба не на жизнь, а на смерть. Мальчик начинает понимать существующие в обществе конфликты и готов продолжать дело, за которое умер отец. Когда у него пытаются отнять маузер, оставленный отцом, он бежит из школы, чтобы присоединиться к Красной армии. Пятнадцатилетнему мальчику придется преодолеть отвращение к войне и смерти. Вывод ясен: будущего можно добиться только силой оружия, и в этой борьбе нет места жалости.

Следующая повесть, «Дальние страны» (1932), основана на более современном материале. Жизнь двух восьмилетних мальчиков прямо соприкасается с радикальными социальными переменами начала 1930-х годов. Тихое провинциальное существование невозможно в условиях индустриализации и коллективизации сельского хозяйства. Бедные крестьяне объединяются в колхоз, планируется построить гидроэлектростанцию и алюминиевый завод и, конечно же, школу. Гайдар показывает, как в селе обостряется классовая борьба: богатые крестьяне, «кулаки», мешают постройке гидроэлектростанции и убивают председателя колхоза.

В повести «Дальние страны» преображение России изменяет жизнь каждого. Мальчики становятся активными участниками событий и начинают видеть себя частью социалистического государства. Дальние страны, о которых они мечтали, оказываются совсем рядом, когда разница между центром и провинцией стремительно исчезает. Герои, которых мальчики видели на пропагандистских плакатах, на самом деле живут среди них – это ветераны Гражданской войны, геологи, бескорыстный председатель колхоза.

Сложное международное положение и милитаризация общества отразились в «Военной тайне» (1935) и «Судьбе барабанщика» (1939). Действие «Военной тайны» происходит в знаменитом пионерском лагере «Артек», где на лето собирались дети разных национальностей. Всех их объединяет любовь к Советскому Союзу и социалистическим идеалам, а военная тайна, давшая название книге, и есть это нерушимое единство. Буржуазный мир, который изображает Гайдар – в данном случае Польша и Румыния, – чудовищен, там честные люди, трудящиеся на благо народа, томятся в тюрьме. Дети также становятся свидетелями того, как кулаки пытаются саботировать индустриальную стройку неподалеку от лагеря.

Пионеры в «Военной тайне» учатся быть настоящими советскими гражданами с помощью сказки, которую им рассказывает молодая пионервожатая. Сказка – о мальчике, который сражается рядом с отцом и старшими братьями против буржуинов и погибает, не выдав военной тайны. Это современная политическая сказка, но среди воспитателей в лагере она вызывает спор о значении и ценности сказок в современном мире. Один из вожатых считает, что выдумки не нужны, лучше рассказать, как пионеры сумели предотвратить крушение поезда. Сам Гайдар придерживался позиции Горького и использовал свою повесть для того, чтобы защитить сказки, содержащие элементы революционной романтики.

Главный герой «Судьбы барабанщика» – четырнадцатилетний мальчик, который во время летних каникул попадает в трудную ситуацию. Пока отец сидит в тюрьме за растрату, мальчик оказывается в лапах жуликов – как выясняется, настоящих преступников. Честно и безыскусно мальчик рассказывает свою историю. Он вовсе не герой, беды его от того, что он слепо доверяет взрослым. Только мысль о революционном наследии в конце концов наставляет бывшего барабанщика пионерского отряда на правильный путь. Через песни и рассказы отца передалась сыну любовь к битвам революции и Гражданской войны. Преступная среда, в которую мальчик попал, является своего рода продолжением Гражданской войны, только теперь враги – шпионы среди обычных людей. Злодеи в книге пытаются раздобыть сведения о советском вооружении и не гнушаются даже убийством. «Судьба барабанщика» заканчивается мечтой о скорой мировой революции и счастливом будущем, в котором все противники советской власти и шпионы устранены. Главный герой научился ответственности и солидарности со своей страной и ее идеологической борьбой. На последних страницах книги он вновь соединяется с отцом, честно искупившим свою вину.

Само собой разумеется, что тут сильны элементы пропаганды. Это было время московских процессов и массовых арестов «врагов народа», – факт, который не может не влиять на восприятие повести Гайдара. Вместе с тем она – наиболее удачное произведение Гайдара. Приключенческая сторона впечатляет, захватывающий сюжет насыщен неожиданными поворотами. Наивное повествование от лица главного героя – удачный прием, и персонажи по большей части лишены стереотипных черт. Мальчик, в сущности, антигерой, его отец – ветеран Гражданской войны и директор магазина – ворует ради прихотей жены. Злодей – безжалостный убийца, но наличие воображения и юмора делают его в чем-то даже привлекательным жуликом в стиле Остапа Бендера в «Двенадцати стульях» (1928) Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

Сам Гайдар считал своей наибольшей удачей рассказ «Голубая чашка» (1936). Этот маленький рассказ отличается от остальных его произведений. В нем нет сильного сюжета, а Гражданская война и современная политическая ситуация присутствуют лишь в качестве едва намеченного фона. Гайдар также отказался от общепринятого представления, что в детской книге нельзя касаться отношений между мужем и женой. Центральная тема «Голубой чашки» – конфликт между супругами, причем упор делается на психологическом анализе их взаимоотношений. Обиженный отец уходит из дома вместе с маленькой дочкой. По дороге они встречают множество разных людей и становятся свидетелями различных конфликтов. Гайдар использует параллельные мотивы для того, чтобы показать, как можно разрешить проблемы, возникающие между людьми. Ребенок служит связующим звеном между родителями, помогая мужу вернуться к жене. «Голубая чашка» содержит пласты, которые трудно понять ребенку, и публикация возбудила жаркие споры о пригодности этого рассказа для детей. Тем не менее, «Голубая чашка» занимает центральное место в творчестве Гайдара.

Рассказ «Чук и Гек» (1939) тоже мало связан с основными темами творчества Гайдара. История проста, сюжет незамысловат. Два брата-шалуна едут с матерью в Сибирь, куда их позвал отец-геолог. Во время путешествия перед братьями открывается широкий мир. В тайге их ждут приключения. В рассказе говорится о патриотизме, о любви к Советскому Союзу. Часы кремлевской Спасской башни, удары которых на всю страну объявляют о наступлении Нового года, используются как символ советского единства.

В Советском Союзе главным произведением Гайдара считалась повесть «Тимур и его команда» (1941). Это история о том, как пионер Тимур и его друзья тайно помогают тем, кто попал в беду. В тяжелое военное время книга превратилась в истинную советскую классику, по ней был снят популярный фильм, написана пьеса. Тимур – порождение новой социальной системы, и его мир отражает процессы, происходящие в обществе в целом. Как Бог, в которого они не верят, Тимур и его друзья тайно слушают жалобы и молитвы окружающих и по ночам стараются сделать так, чтобы желания людей исполнились. Надо найти сбежавшую козу, сложить поленницу дров, утешить маленькую девочку, чей отец погиб на войне. Особой заботой следует окружить тех, чьи родные призваны в Красную армию.

В «Тимуре и его команде» борьба разных детских группировок и захватывающие ночные приключения соединяются с требованиями реальной жизни. Игры детей подчинены важной цели, и борьба с враждебной группой подростков служит для иллюстрации противоположных принципов: эгоизм и безответственность противопоставлены истинно коммунарскому духу. Во время Великой Отечественной войны книга вдохновляла детей по всему Советскому Союзу на создание подобных команд, ставящих себе те же самые цели, что и их литературный прообраз.

В советской детской литературе книга «Тимур и его команда» определила стиль произведений для детей, особенно в сталинские годы. Эта повесть – самое дидактичное из произведений Гайдара. Скромный и вызывающий всеобщее восхищение Тимур – положительный герой, который так и остается ходульным персонажем. Структура повести довольно шаткая, и напряженных моментов мало. Конфликты достаточно поверхностны и в основном проистекают из недоразумений, когда взрослые не понимают, каким похвальным делом тайно заняты юные герои.

В начале Великой Отечественной войны Гайдар ушел добровольцем на фронт. В качестве военного корреспондента газеты «Комсомольская правда» он писал о детях на войне и о юных разведчиках. Гайдар погиб в бою на Украине в октябре 1941 года. Маленький рассказ «Поход», напечатанный только в 1944 году, долго оставался популярным.

Официальная популярность Гайдара основывалась на его идеологической правильности. Читатели любили его за умение сочетать обязательный политический урок с элементами приключенческого повествования в духе классических книг жанра. Он описывал события из жизни детей и показывал их связь с проблемами взрослых, при этом подчеркивая роль детей в делах социалистической родины. Гайдар знал, как пробудить любопытство читателя и держать его в напряжении. Он часто использовал элементы тайны: секретные языки и коды, появление загадочных незнакомцев – и умел создавать динамические, захватывающие сюжеты, с помощью которых раскрывался характер главного героя. Тщательный выбор заглавий – другой признак мастерства Гайдара.

Гайдар принадлежал к авангарду литературы социалистического реализма и не делал никакого секрета из своих политических убеждений. «Пусть потом когда-нибудь люди подумают, что вот жили такие люди, которые из хитрости назывались детскими писателями. На самом же деле они готовили краснозвездную крепкую гвардию», – заявил он на Съезде комсомола в январе 1941 года. Гайдар хотел, чтобы его читатели с гордостью относились к революционному прошлому и правильно понимали конфликты настоящего. Важными аспектами его идеологии были военная подготовка и атеизм. Картина мира, которую рисует Гайдар, черно-белая, по образу сталинской модели. Гармоничный Советский Союз окружен жаждущими крови соседями, только и ждущими, как избавиться от страны социализма. Враги используют пятую колонну, которую нужно разоблачить даже детям. В капиталистическом мире рабочих вешают и бросают в тюрьмы, и единственное спасение – убежать в Советский Союз.

В произведениях Гайдара преобладает тема бдительности. Шпионы и угроза войны присутствуют в жизни всех, даже детей. Детские игры и фантазии сталкиваются с жестокой реальностью, и любовь детей к стране, в которой они живут, растет вследствие этого конфликта. Вместе с тем произведения Гайдара не так неправдоподобны, как приключенческие повествования 1920-х годов, в которых юные герои совершают невероятные подвиги и спасают Красную армию.

В Советском Союзе репутация Гайдара была непоколебимой. Как и его современник Николай Островский, инвалид-ветеран и писатель-коммунист, Гайдар превратился в миф. Сергей Михалков обессмертил его имя в стихотворении «Аркадий Гайдар» (1946). Но были и критические голоса, например, поэт-эмигрант профессор Лев Лосев писал: «Советский милитаризм, шпиономания, всемогущая госбезопасность, политические чистки, изоляция нового класса бюрократов – Гайдар все это оправдывал и, что более важно, даже придал этому черты ложной романтики».

Необходимо упомянуть борьбу с антисемитизмом, которую Гайдар вел на страницах своих книг. В его книгах немецкие евреи ищут убежища в Советском Союзе, и автор предупреждает об опасности скрытого антисемитизма и в повседневной советской жизни. Нужно также заметить, что в произведениях Гайдара нет следов культа Ленина или Сталина.

Лев Кассиль и другие

Другие авторы писали об обыденных конфликтах внутри семьи, коллектива и школы, о внутренней жизни и моральных проблемах советского юношества. Лев Кассиль (1905 – 1970) происходил из семьи радикально настроенных еврейских интеллигентов. Писать он начал после смерти Ленина в 1924 году, когда всеобщая печаль требовала выхода в словах. Поначалу Кассиль работал московским корреспондентом нескольких провинциальных газет, но мечтал заниматься серьезной литературой. Образцом для него был Владимир Маяковский, и именно Маяковскому Кассиль послал первый вариант книги, основанной на школьных воспоминаниях. Маяковский обратил внимание на талант молодого писателя, и несколько глав были опубликованы в журнале «Новый ЛЕФ» в 1928 году. Продолжение появилось в «Пионере», где Кассиль стал регулярно печататься.

«Кондуит» (1929) – живое и юмористическое повествование «о том, как рухнула старая школа, как мы сами выучили все, что нам не хотели объяснить в классе». Действие происходит в Покровске, маленьком городке на Волге, во время Первой мировой войны и революции. Главные герои – два начитанных брата-фантазера – взяты прямо из жизни. Это сам автор и его младший брат. В дореволюционной школе царит душная атмосфера. Символом всеобщей слепой дисциплины становится «кондуит» – книга, в которую записываются малейшие проступки школьников. Учителя карикатурно изображены бездушными чиновниками. Именно от такого рода учреждений революция и избавляет людей. Мальчики понимают, что наступила новая эпоха, когда их старого директора заместили необразованным портовым рабочим. Новый директор – большевистский комиссар, и это его единственная заслуга.

Братья выросли в привилегированной семье, но, несмотря на свое защищенное буржуазное происхождение, они полностью отдаются духу нового времени. Их патриотизм, проснувшийся в начале мировой войны, заметно спадает, когда они понимают, каких жертв требует война. Идея классовой борьбы становится частью и школьной жизни. Дети вовлечены в политические дискуссии и выискивают контрреволюционные «элементы» среди учителей и одноклассников. Какое-то время царит анархия, но постепенно мальчики понимают важность ответственности и самодисциплины.

Продолжение «Кондуита», «Швамбрания» (1931), построено несколько иначе. Швамбрания – это идиллическая страна фантазии, которую братья придумывают в противовес взрослому миру, полному несправедливости и насилия. У страны есть своя география, флаг, герб, история и язык. Мало-помалу реальная жизнь делает фантазию ненужной. Мальчики занимаются революционной работой, учатся бороться с мелкобуржуазными тенденциями своей среды и стараются влиться в широкие народные массы. Новые образцы для подражания они находят среди работников ЧК, тайной полиции.

Повесть «Кондуит и Швамбрания» – не только о том, как дети вырастают из фантазий и вступают в мир взрослых. В книге есть и политический аспект. Согласно автору, большевики превращают мечты в реальность. Ключевой диалог происходит между ребятами и начальником ЧК:

– Мечтаем, – сказал я, – чтоб красиво было. У нас, в Швамбрании, здорово! Мостовые всюду, и мускулы у всех во какие! Ребята от родителей свободные. Потом еще сахару – сколько хочешь. Похороны редко, а кино – каждый день. Погода – солнце всегда и холодок. Все бедные – богатые. Все довольны. И вшей нет.

– Чудесные вы ребятены! – серьезно и тепло сказал начальник. – Тут не мечтать надо, а дело делать. И у нас будут мостовые, мускулы и кино каждый день. И похороны отменим и вшей упраздним. Погоди! Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Только тут не мечтать надо, а работать…

В Покровске, теперь переименованном в Энгельс, меняются даже читательские предпочтения. Старых любимцев выкидывают из библиотеки:

– Ну-ка, отпустите мне какую-нибудь книговинку, – сказал Кандраш, – только поинтереснее. Буссенар Луи, например! Нет? А Пинкертон есть? Тоже нет? Вот так библиотека советская, нечего сказать!

– Мы таких глупых и никчемных книг не держим, – сказала Дина, – а у нас есть вещи гораздо интереснее.

В 1935 году книги «Кондуит» и «Швамбрания» были опубликованы как единое целое. Американское, французское и польское издания принесли Кассилю известность и за пределами Советского Союза. Одним из его почитателей был нобелевский лауреат Ромен Роллан, который встретился с Кассилем в свой приезд в Москву в 1935 году и выразил восхищение его книгой: «Прочитав вашу “Швамбранию”, я почувствовал себя ребенком».

В самом Советском Союзе были слышны и негативно настроенные голоса. Влиятельные критики полагали, что сатира слишком грубая и что в юморе присутствует анархистский дух. В советских школах уже господствовали новые идеалы, и книга, в которой с симпатией описаны шалости школьников, а учителя высмеиваются, не подходила текущему моменту. Хотя такие коллеги, как Маршак, Михалков и Борис Полевой, защищали Кассиля, книгу не переиздавали в течение двадцати лет. Сам Кассиль был недоволен своим тяжеловесным стилем, обилием метафор, типичным для той эпохи, и согласился внести некоторые исправления.

В 1930-е годы Кассиль был загружен работой. Как журналист он сотрудничал с «Известиями», печатался в «Пионерской правде», «Пионере» и «Дружных ребятах», широко освещая современные события. Кроме художественной литературы, он публиковал книжки по популярной науке и политическим вопросам для детей.

В духе девиза Сталина «Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики» Кассиль сочинил длинную серию героических портретов советских солдат, пограничников, летчиков, исследователей, изобретателей и ученых. В 1933 году он вошел в делегацию писателей, возглавляемую Горьким, которая отправилась знакомиться со строительством Беломорканала. Как и его коллеги, Кассиль писал полные слепого энтузиазма гимны советской «системе перевоспитания», как будто не понимая, что в действительности это был концлагерь для политических заключенных. Спустя два года Кассиль в качестве спортивного журналиста поехал вместе с советской футбольной командой в Турцию, а в 1936 году был послан газетой «Известия» в Испанию писать репортажи о гражданской войне.

«Кондуит» и «Швамбрания» обеспечили Кассилю репутацию писателя-юмориста и сатирика. Сам Всеволод Мейерхольд, ведущий представитель авангарда в советском театре, предложил ему написать гротескно-сатирическую пьесу для взрослых, но Кассиль пошел по другому пути. Следующие три повести для юного читателя были написаны в стиле психологического реализма. В них советские подростки встречаются со сложными жизненными проблемами. Их манят ложные идеалы и фальшивые образцы для подражания, но под руководством коллектива и авторитета взрослых они взрослеют.

«Вратарь республики» (1938) считается первой советской повестью о спорте. Главный герой – сын рабочего Антон Кандидов – становится знаменитым вратарем советской футбольной команды. Но трансформация «из грязи в князи» тут не самое главное. Кассиль показывает, как внезапный успех и известность дурно влияют на Антона. Он бросает работу и старых друзей и пускается во все тяжкие. Этот когда-то образцовый пролетарий начинает злоупотреблять спиртным. И только вернувшись в рабочий коллектив, Антон может возвратиться к правильной жизни.

Композиционное построение повести имеет свои недостатки, но необычный сюжет и тема футбола делают ее занимательной. В ней также прослеживается сильная атеистическая тенденция. Завод, где работает Антон, располагается в бывшей церкви, и когда рабочие иногда играют в ней в футбол, алтарные врата служат воротами. Так Кассиль прославлял святыни новой эры.

Действие повести «Черемыш – брат героя» (1938) происходит в советской школе. Гешка Черемыш – один из лучших учеников в классе и звезда хоккейной команды школы. Но Геша воспитывался в детском доме и теперь страдает от того, что у него нет старшего брата, которым он мог бы гордиться. Поэтому он рассказывает всем, что известный летчик с той же фамилией – его родной брат. Одноклассники относятся к Гешке с уважением, и он сам старается быть достойным «брата», но тайна раскрывается, когда летчик приезжает в город и его приглашают на хоккейный матч между командой мальчишек и командой девчонок. Первая реакция Геши – стыд и желание убежать, но солидарность с командой заставляет его остаться. Летчик, прообразом которого послужил легендарный Валерий Чкалов, помогает мальчику после глубокого внутреннего конфликта признаться друзьям во лжи.

«Ну а мечта, товарищи, – штука в жизни весьма уважительная. Мечта человека в люди выводит», – говорит Черемыш-старший. Важно, каков ты сам, а не с кем ты в родстве. Слава сама по себе ничего не значит. Летчик скромно благодарит за все Сталина и партию. Он – живое доказательство того, как важно жить честной жизнью и выполнять свои обязанности, какими бы они ни были. Гешу снова принимают в школьный коллектив, а знаменитый летчик становится ему верным другом.

Рассказчик в повести «Великое противостояние» (1941) – тринадцатилетняя москвичка Сима Крупицына. Ее жизнь неожиданно изменяется, когда выясняется, что она очень похожа на знаменитую партизанку, и ей предлагают роль в фильме о войне 1812 года. Как и футболист Кандидов, Сима мгновенно становится знаменитостью и мечтает теперь о карьере киноактрисы. Режиссер фильма, ставший ее наставником, в конце концов признает, что у нее нет подходящих способностей. Жестокая правда заставляет Симу понять, что дело не в сиюминутном успехе и дешевой популярности, а в истинном таланте. Будущее строится не на случайной удаче, а на честной и тяжелой работе.

Лидия Будогоская (1898 – 1984), еще один автор из маршаковской Студии детских писателей, написала школьную историю «Повесть о фонаре» (1936). Мальчик по глупости разбивает уличный фонарь, а учитель, пользуясь этим происшествием, объясняет ученикам важность ответственности за государственное имущество. Теперь они понимают связь между одиноким фонарем на темной улице и пятилетним планом со всеми его ошеломляющими результатами.

Будогоская – один из первых советских детских авторов, подчеркивавших значение учителя в воспитании детей. Другой новой темой стала попытка изображения подростковой любви в «Повести о рыжей девочке» (1929). Будогоская изображает детство в дореволюционной России в негативном свете, сосредоточиваясь на внутренних переживаниях одинокой юной героини, пусть без особенного психологизма. Некоторые критики считали, что в книге слишком много сентиментальности, характерной для дореволюционной детской литературы.

Романтическая повесть для девочек почти полностью отсутствовала в эпоху между двумя войнами. Пробел решил заполнить Рувим Фраерман (1891 – 1972). В статье, напечатанной в «Детской литературе» в 1938 году, он рассказал о своих литературных планах: после рассказов о Гражданской войне и романа о коллективизации он собирается отозваться на «тайные желания девочек» и писать о любви. В современной литературе не хватало произведений для девушек в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет. В результате появилась «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви» (1939) – «книга для девочек», которую охотно читают и в наши дни.

«Дикая собака Динго» – психологическая повесть, фокусирующаяся на сильных эмоциональных переживаниях девочки-подростка. Героиня – пятнадцатилетняя Таня – дочь разведенных родителей. Ее жизнь меняется, когда отец, которого она привыкла ненавидеть, переезжает с новой семьей в тот город, где живут Таня с мамой. Встреча с отцом вызывает у нее агрессию, которую надо суметь преодолеть. Это первые сложности взросления. Неожиданно приходит и любовь, когда Таня, даже не зная, как выразить свои чувства, влюбляется в сводного брата. Все эти новые ощущения вызывают у нее, примерной ученицы и послушной дочери, проблемы в школе и с друзьями. Конфликт между коллективом и индивидуумом решается необычно для того времени: со сложной жизненной ситуацией Тане придется справиться без посторонней поддержки. Таню прозвали дикой собакой Динго за то, что она мечтает о другой жизни и о дальних странах, но за год, описанный в книге, она вырастает из прежних мечтаний. Детство позади, и она готова шагнуть вперед и встретить юность.

В свое время книга Фраермана жестоко критиковалась учителями, которые считали, что советские подростки не обладают достаточной зрелостью для того, чтобы читать о любовных взаимоотношениях сверстников и о разведенных родителях. Сходной критике подверглась и уже упомянутая «Голубая чашка» (1936) Гайдара. О классовой борьбе и строительстве электростанций можно было читать, но от описаний семейных конфликтов и любовных чувств детей следовало ограждать.

Михаил Зощенко, популярный сатирик, собрал коллекцию рассказиков из собственного детства под общим названием «Леля и Минька». В книге описываются разные шалости и неудачи, в которые вмешиваются родители. С точки зрения взрослого человека теперь ясно видна мудрость отцовских поучений, и он хочет передать читателю те же самые моральные принципы. От ребенка требуются честность, храбрость, активность и самостоятельность. Характерным для Зощенко является игривый, слегка капризный стиль, рассчитанный на то, чтобы вызвать у читателя недоумение. Элементы пародии сильны в других его произведениях – «Умное животное» (1939) и «Самое главное» (1940).

Еще два известных автора попробовали себя в творчестве для детей в 1930-е годы. Это Валентин Катаев (1897 – 1986) и Вениамин Каверин (1902 – 1989). Повесть Катаева «Белеет парус одинокий» (1936) основана на ностальгических воспоминаниях автора о его детстве в Одессе. Катаев пишет о революционном 1905 годе с точки зрения двух друзей-мальчишек. Они во многом напоминают Тома Сойера и Гекльберри Финна: один учится в школе и воспитывается в буржуазной семье, другой – сирота, сын погибшего рыбака. Помогая матросу-большевику, участнику бунта на броненосце «Потемкин», они оказываются замешанными в революционные события. В книге множество приключенческих моментов, подпольщиков и опасных тайн, но вместе с тем она, как положено в рамках социалистического реализма, прославляет большевиков и выставляет представителей царской России в весьма непривлекательном виде.

Повесть «Белеет парус одинокий» стала первой в цикле с общим названием «Волны Черного моря» (1936 – 1961), где Катаев рассказывает о судьбе двух друзей из Одессы во время Первой мировой войны, революции и Гражданской войны. Как и Гайдар, Катаев хотел показать, что дети и подростки инстинктивно выбирают в битвах правильную сторону. В четвертой и последней части, «Катакомбы», действие дошло до Великой Отечественной войны и битвы за Одессу.

Под влиянием растущей военной напряженности в Европе Катаев написал повесть «Я, сын трудового народа» (1937). Заголовок он взял из советской солдатской присяги. Гражданская война представлена как война патриотическая – солдат-крестьянин, измученный войной, возвращается домой с германского фронта Первой мировой и понимает, что его личное счастье неразрывно связано с защитой большевистского государства. Поэтому он уходит в партизаны, чтобы сражаться против иностранных захватчиков и «белых» соотечественников. Это произведение использовано Сергеем Прокофьевым в либретто оперы «Семен Котко» (1940).

«Два капитана» (1938 – 1944) Вениамина Каверина – прежде всего приключенческий роман. Мальчик-сирота учится при поддержке советской власти на полярного летчика. Это время романтических мечтаний о покорении Севера, и его захватывает желание раскрыть тайну исчезнувшей дореволюционной полярной экспедиции. Героем движет и любовь к дочери пропавшего капитана – неожиданный мотив в советской литературе 1930-х годов. Злодеи в романе – не кулаки или саботажники, но карьеристы, которые пытаются присвоить славу чужих открытий и не останавливаются ни перед чем, чтобы устранить противников. Для Каверина важно было указать на достижения дореволюционной России, восславить подвиги тогдашних исследовательских экспедиций с их честными и бесстрашными участниками.

Во время войны Каверин работал над продолжением романа, в котором молодой летчик отличается и в гражданской войне в Испании, и в Великой Отечественной. В конце концов он находит место, где закончила свои дни полярная экспедиция. Вторая часть (1944) выявила определенные слабости романа, уже заметные в первой книге, – затянутое повествование и трудности в создании единого целого из разрозненных элементов.

В 1930-е годы научная фантастика стала в первую очередь подростковым жанром. Враги в этих книгах либо «фашисты», либо «внутренние враги», вредители. Не менее серьезным противником представлялась и сама природа. Советские ученые ищут новые источники энергии и тестируют новые изобретения в романах Григория Адамова (1886 – 1945) «Победители недр» (1937), «Тайна двух океанов» (1939) и «Изгнание владыки» (1941 – 1946). «Тайна двух океанов» рассказывает о путешествии подводной лодки, «чуда советской науки и техники», из Ленинграда во Владивосток. В романе собраны типичные для того времени элементы: предатель среди команды, борьба с агентами империализма, выполнение партийного наказа и лекции о триумфе советской науки. Один из героев – пионер Павлик – помогает читателям почувствовать себя частью этой истории, так как с ним легко идентифицироваться.

Александр Беляев в тридцатые годы занялся переписыванием старых произведений в духе новой литературной программы и тратил свой талант на оптимистические мечты о счастливом и богатом завтрашнем дне советских людей. Даже когда он писал о межпланетных путешествиях и изумительных изобретениях, в повествовании не хватало напряженности. Это был сознательный выбор, который Беляев защищал в статье 1939 года:

Самое легкое – создать занимательный, острофабульный, научно-фантастический роман на тему классовой борьбы. Тут и контрасты, характер, и напряженность борьбы, и всяческие тайны, и неожиданности… И самое трудное для писателя – создать занимательный сюжет в произведении, описывающем будущее бесклассовое коммунистическое общество, предугадать конфликты положительных героев между собой, угадать хотя бы две-три черточки в характере человека будущего… А ведь показ этого будущего общества, научных, культурных, бытовых, хозяйственных перспектив не менее важен, чем показ классовой борьбы. Я беру на себя труднейшее.

В последние годы своей жизни Борис Житков писал в основном для детей дошкольного возраста. Переехав в 1934 году в Москву, он стал редактором «Пионера», а также сотрудничал с научно-популярным журналом «Юный натуралист». В очерке, написанном в 1933 году, он выражал восхищение «гениальностью» детей. Их сила в «схематизме», они глядят на мир, игнорируя второстепенные детали, и замечают только самое важное и центральное. Это творческий «схематизм», «крепкий и смелый», не имеющий ничего общего с догмой, узостью мышления или ограниченностью.

Короткие приключенческие рассказы Житкова прекрасны, но не хуже удавалась ему и научно-популярная литература. Его колонка в «Новом Робинзоне» в 1920-е годы знакомила детей с миром науки и технологии, и многие из этих очерков были позже опубликованы в виде книги. Среди публикаций Житкова в этой области можно назвать «Паровозы» (1925), «Воздушный шар» (1926), «Гривенник: История монеты» (1927), «Телеграмма» (1927), «Про эту книгу» (1927), «Свет без огня» (1927), «Каменная печать: Литография» (1931), «Чудаки. Развитие техники и изобретательства» (1931), «Пароход» (1935) и «Рассказы о технике» (1942). Житков глубоко уважал силу человеческого разума и профессиональные умения. Известен его отзыв о коллеге: «Какой же это детский писатель, если он гвоздя вбить в стену не умеет!» Он часто писал о самом творческом процессе и о том, как человек постепенно достиг современного уровня в мире технологии.

В своих научно-популярных книгах Житков никогда не забывал о специфике восприятия маленького читателя. Кроме точной информации, в них изобиловал юмор и присутствовали неожиданные развязки. Житков был неутомимым экспериментатором, интересовался новейшими достижениями техники и всегда был готов попробовать себя в новых жанрах. В 1927 году он опубликовал три «книги-самоделки» со схемами буера, индейского каноэ и стробоскопа, а через год напечатал книгу с разрезными бумажными куклами для девочек. Его интересовали и визуальные средства коммуникации; на основе иллюстраций к его рассказам о животных были сделаны диафильмы. Незадолго до смерти Житков работал над детским календарем, где каждая страница была бы посвящена ответу на интересный детям вопрос.

Последняя книга Житкова «Что я видел» (1939) опубликована посмертно. Это художественная энциклопедия, рассчитанная на детей 4 – 6 лет, которых Житков называет «почемучками». Для советской детской литературы это уникальная работа; отмечалось даже, что и во всей мировой литературе для такой целевой группы не существует ничего подобного ей по размаху. Сам автор полагал, что книги должно хватить на год. «Энциклопедия» строится как история одной поездки. Рассказ ведется от лица любопытного мальчика Алеши, который путешествует с мамой из Ленинграда в Москву, а потом с бабушкой в Киев. Житков строго придерживается точки зрения маленького путешественника, этим объясняется простой синтаксис и ограниченный словарный запас, предпочтение диалога, ненарочитый юмор. Рефрен книги – фраза: «А я говорю: – Почему?»

Алеша не просто помогает строить сюжет своими наивными вопросами, он становится живым персонажем. Во время путешествия мальчик узнает множество новых вещей. Он едет в такси, видит Красную площадь, московское метро, зоопарк, корабли, дома и колхозы. На его вопросы обо всем, что он видит вокруг, всегда дается подробный ответ. Алеша также начинает понимать устройство советского общества, роль Красной армии и пионерской организации.

Житков снова оказался востребован после смерти Сталина. В 1955 году был опубликован сборник посвященных ему воспоминаний, статей и документов, а также монография Лидии Чуковской. Хотя его научно-популярные книги уже устарели, дети продолжают зачитываться его рассказами. Житков явно удовлетворяет потребность в приключениях и экзотике. Об Октябрьской революции, Гражданской войне, коллективизации, советской школе или пионерской организации в его ранних книгах не говорится. Он постоянно вспоминает о жизни до революции. Типично, что революция 1905 года, свидетелем которой Житков стал в Одессе, оставила более глубокий след в его сознании, чем социальные потрясения советского периода. Даже когда он писал о животных, он предпочитал диких зверей из других стран. В его приключенческих рассказах у героев русские имена, но других национальных особенностей нет. Человеческие качества, которые Житков ценил, всегда присутствуют без нравоучительных объяснений, они не привязаны к какому-то определенному месту или времени.

«Золотой ключик»

Во второй половине 1930-х годов появилось несколько сказочных и фантастических книг, которые не потеряли своей популярности и в наши дни. В то время контакты с другими странами, а стало быть и переводы, были сведены к минимуму. Широко распространено было мнение, что «буржуазная» детская литература не подходит и даже непонятна советским детям. В результате многие авторы свободно перерабатывали иностранную литературу так, чтобы она лучше соответствовала потребностям и ценностям первого в истории социалистического государства. При этом не было риска, что читатели могут опознать оригиналы.

«Золотой ключик, или Приключения Буратино» (1935 – 1936) Алексея Толстого – вольная версия «Пиноккио». Первый русский перевод известного произведения Коллоди вышел в 1905 – 1906 годах, но «Пиноккио» тогда не вызвал особого интереса в России. Будучи эмигрантом в Берлине, Толстой опубликовал адаптацию «Приключений Пиноккио», основанную на черновике русского перевода Нины Петровской. Вернувшись в Советский Союз, он решил снова заняться итальянской историей Коллоди, поскольку атаки на сказки к середине 1930-х годов уже ослабли. Так появился советский Пиноккио, значительно отличающийся от оригинала. Чтобы сделать историю более подходящей для юной аудитории, Толстой ее сократил и упростил, уменьшил морализаторские тенденции, удалил некоторые пугающие и сверхъестественные детали и усилил акцент на игре слов и смешных положениях. Герой был перекрещен в Буратино, что по-итальянски означает «деревянная кукла»; это слово Толстой нашел в подзаголовке книги Коллоди. Появился новый центральный символ – золотой ключик. Чтобы объяснить, почему он так вольно переделал оригинал, Толстой написал в предисловии, что у него не было под рукой книги, и ему пришлось восстанавливать ее по памяти.

Темой «Золотого ключика», в отличие от оригинала, является не стремление марионетки стать настоящим мальчиком, а скорее бунт кукольного коллектива. В борьбе против эксплуататора, хозяина театра марионеток, куклы сплачиваются в настоящий коллектив и решают создать собственный театр, в котором все будут равны. Золотой ключик, который достается Буратино, открывает путь не к богатству, а к свободе от эксплуатации. Юмор, фантазия и приключения превратили «Золотой ключик» в одну из любимейших книг советских детей. Пьеса, поставленная по книге в 1936 году, также пользовалась успехом в Центральном детском театре в Москве. Фильм (1939) пионера советского сказочного кино режиссера Александра Птушко стал важной вехой в истории советской детской культуры.

Перевод оригинала Коллоди был опубликован в Советском Союзе только в 1959 году. В предисловии романист Эммануил Казакевич (1913 – 1962) мельком упоминает «вольное переложение» Толстого, говоря лишь, что «знающий копию да познакомится с оригиналом», и подчеркивая множество различий между обоими произведениями. В 1957 году Николай Заболоцкий и Александр Твардовский посетили родину Коллоди в Тоскане и видели статую Пиноккио. Перевод Казакевича с итальянского, предположительно, вдохновлен их рассказами. Следующее издание книги Коллоди появилось только двадцать четыре года спустя, да и то в городе Казани.

В последние годы жизни Толстой работал над сборником русских волшебных сказок и сказок о животных. Он так объяснял стоящую перед ним задачу: «Из многочисленных вариантов народной сказки выбираю наиболее интересный, коренной, и обогащаю его из других вариантов яркими языковыми оборотами и сюжетными подробностями». Иногда Толстой допускал значительные изменения, но всегда старался сохранить народный язык и стиль сказок. Сборник был опубликован уже после его смерти, в 1946 году.

Перевод «Барона Мюнхгаузена», сделанный в 1920-е годы, вызвал резкое недовольство учителей и библиотекарей – книга полна вранья. То, что барон рассказывал детям о жизни на Луне, никак не соответствовало данным советской науки. Несколько более сдержанным лгуном и хвастуном был капитан Христофор Врунгель, главный герой повести Андрея Некрасова (1907 – 1987) «Приключения капитана Врунгеля» (1939). Капитан преподает навигацию в мореходном училище. Его внешность непримечательна, но, к удивлению учащихся, у него оказывается неисчерпаемый запас рассказов о фантастических приключениях со времен плавания вокруг света. Книга читается как пародия на более серьезную «Карту с приключениями» Евгения Шварца.

В капитане Врунгеле присутствуют не только черты записного вруна Мюнхгаузена, о чем свидетельствует происхождение его фамилии. Юмор в книге часто основан на такой же игре слов. Капитан назвал свою яхту «Победа», но во время плавания две первые буквы отвалились, и корабль теперь носит название «Беда». Врунгелю – по крайней мере, это следует из его собственных рассказов, – свойственны еще и храбрость и находчивость, присущие Робинзону Крузо. Во время плавания по семи морям от Антарктики до Южной Америки Врунгель встречает людоедов и эскимосов, английских лордов и пиратов. У него есть могущественный враг – адмирал Кусаки, но Врунгель всегда умудряется выбраться без потерь из самых опасных ситуаций.

Однако самой смешной книгой 1930-х годов следует признать «Старика Хоттабыча» (1938) Лазаря Лагина (1903 – 1979). На Лагина оказали влияние и сказки «Тысячи и одной ночи» с их ароматом сказочного мира Востока, и особенно комическая повесть «Медный кувшин» (1900) английского писателя Ф. Энсти. В дореволюционной России Энсти был популярным писателем, и его книгу «Медный кувшин» перевели еще в 1902 году, всего через два года после выхода английского оригинала. Лагин позаимствовал у Энсти не только основную идею, но и целые сцены, хотя, конечно, изменил время и место действия – теперь это Советский Союз тридцатых годов. Энсти писал для взрослых со взрослым главным героем, а Лагин использовал его идею в книге для детей.

Хоттабыч – джинн, который провел в запечатанном кувшине тысячи лет до того, как его выпустил на волю советский пионер. Как положено в литературной традиции, благодарный джинн готов служить новому господину, выполняя все его прихоти, закидывая его драгоценными камнями и наделяя безграничной властью. Однако оказывается, что представления о счастье в социалистической стране изменились. Возникают нелепые ситуации, например, когда джин, исполнившись благих намерений, применяет волшебство и наводняет московский дворик слонами и индийскими слугами. Недоразумения из-за возникшего у джинна культурного шока смешны, но есть в них и серьезная сторона. Оказывается, как и в романе Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», что личное обогащение и власть в советском обществе уже никого не привлекают, а юному пионеру приходится перевоспитывать джинна, чтобы он смог понять и принять коммунистические идеалы.

Одна из самых известных американских сказок «Удивительный волшебник из страны Оз» Фрэнка Баума тоже обрела советского двойника – «Волшебника Изумрудного города» (1939) Александра Волкова (1891 – 1977). Девочку из Канзаса зовут Элли, а не Дороти, у волшебника появилась фамилия – Гудвин, добавились новые главы, изменились мелкие детали, но в целом это достаточно точный перевод. Тем не менее автором в книге указан сам Волков, а роль Баума значительно преуменьшена. До войны вышли три издания, общим тиражом свыше 200 000 экземпляров, но четвертое издание появилось только в 1959 году, после смерти Сталина. Успех книги был необычаен. Как в свое время и самого Баума, дети забросали Волкова письмами, требуя продолжения. Волков написал еще несколько книг, показав, что и сам может сочинять захватывающие приключения. Некоторые идеи, мотивы и герои снова были заимствованы из разных книг Баума, но в целом Волков создал собственный мир в книгах «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» (1963), «Семь подземных королей» (1964), «Огненный бог Марранов» (1964), «Желтый туман» (1970) и «Тайна заброшенного замка» (1982). Советский уклон в этих книгах проявляется в беспрестанной борьбе с захватчиками, феодализмом, олигархией. Положительные герои всегда на стороне угнетенного народа.

В 1930-е годы Евгений Шварц использовал жанр сказки для того, чтобы учить детей доброте, дружбе и трудолюбию. Сказочные персонажи и реальные люди существуют бок о бок. В «Новых приключениях Кота в сапогах» знаменитый кот из сказки Шарля Перро попадает на дачу детского сада и помогает бороться с плохим поведением. Те, кто не желают быть частью коллектива и только мешают другим, служат дореволюционной России, которая в сказке представлена отвратительной жабой.

Для Шварца тридцатые годы стали временем важных перемен – он начал писать пьесы. Театральные и кукольные версии «Красной Шапочки» (1937) и «Снежной королевы» (1939) предназначены в основном для детей. Однако в пьесах «Голый король» (1934), заимствующей мотивы сразу трех сказок Андерсена – «Свинопас», «Новое платье короля» и «Принцесса на горошине», а также «Тень» (1940) и «Дракон» (1944) можно обнаружить серьезные аллегорические намеки, которые препятствовали их публикации и постановке в сталинские годы. Это потенциально подрывные пьесы о неограниченной власти, злоупотреблении властью и психологическом воздействии диктатуры на сознание граждан. Действие происходит в сказочном мире, что позволило советским критикам видеть злодеев в «Драконе» Гитлером и нацистами, а не Сталиным и его послушными приспешниками. Тем не менее, эти ассоциации не были настолько убедительны, чтобы дозволить широкое распространение шедевров Шварца.

Более простые задачи ставил перед собой Вениамин Каверин в «Сказке о Мите и Маше, о Веселом Трубочисте и Мастере Золотые Руки» (1938). В сказке Каверина фольклорный злодей Кощей Бессмертный – тиран, у которого три верных пса с весьма очевидными именами Геб, Гер и Гим. Он похищает ленинградскую девочку и пытается превратить ее в подобие себя. Элементы современности, типа аэропланов, перемешиваются с традиционными сказочными мотивами, типа говорящих животных. Брат Митя решает вызволить сестру из плена. Злодей побежден, город, который он захватил, освобожден. Драматическим образом литература у Каверина предвосхищала действительность. В последующих изданиях он намеренно ослабил политическую злободневность сказки, переименовав собак в Гауса, Гнора и Гарта.

Валентин Катаев тоже писал сказки, но без современных аллюзий. Маленькие девочки в «Дудочке и кувшинчике» (1940) и «Цветике-семицветике» (1940) переносятся в волшебный мир, где им служат магические предметы. Дудочка помогает собирать ягоды, а лепестки цветка выполняют все желания. Но девочки понимают, что счастье и благополучие не приходит волшебным путем, истинное счастье – результат тяжелого труда и добрых дел.

В «Горячем камне» (1941) Аркадия Гайдара использованы все те же сказочные ингредиенты, но намерения у автора иные. Мальчик находит волшебный камень и хочет сделать доброе дело – пусть старый больной сторож в колхозном саду снова станет молодым. Но старик не заинтересован в молодости. Он доволен своей жизнью – ведь ему досталось счастье быть участником революции. Гайдар хочет убедить читателя, что магический камень в Советском Союзе, где каждый и так счастлив, никому не нужен.

Сказки, собранные в «Малахитовой шкатулке», вышли из-под пера Павла Бажова (1879 – 1950). Первоначально он утверждал, что сказки эти – уральский дореволюционный фольклор, возникший среди рабочих. Он назвал их сказами, а не сказками, но в наши дни доказано, что эти истории в значительной степени плод его фантазии. Первые отдельные сказы, адресованные взрослым, выходили в 1936 году, а сборник, который получил Сталинскую премию в 1943 году, опубликован в 1942-м. Так как многие из историй Бажова стали популярны среди юных читателей, «Детгиз» подготовил отдельный том – «Уральские сказы» (1945).

В своих сказах Бажов прославлял талант и профессиональное мастерство уральских мастеровых, при этом подчеркивая, что в царской России настоящему таланту места не было. Поэтому герои Бажова мечтают о новом, справедливом мире. В 1953 году советский критик объяснил важность уральских сказок Бажова для молодых: «Сказы Бажова помогают детям и сейчас увидеть главное в жизни, понять друзей и врагов, воспитывают страстных борцов за коммунизм, за мир и счастье во всем мире».

Рядом с реальным миром естественным образом располагается мир магический, наполненный необычайными явлениями, темными силами, горными духами и спрятанными сокровищами. Юному герою предстоят различные испытания, в которых ему помогает волшебный помощник. Отмечая, что сборник Бажова обращен одновременно и к ребенку, и к взрослому читателю, Марк Липовецкий интерпретирует мрачные пророчества и ощущение страха и ужаса как выражение советского коллективного бессознательного. Бажов сочинил большинство сказок в 1937 – 1938 годах, когда, обвиненный в «похвале врагов народа», он прятался от властей и возможного ареста. Уральские сказы помогали ему уйти от реальности, но в них непосредственно отразилась сущность эпохи.

«Каменный цветок» Бажова в 1946 году лег в основу фильма, а в 1950-м к нему написал балетную музыку Сергей Прокофьев. Интерес к мифологии Бажова проявился и за рубежом; существуют два лондонских издания книги, 1944 и 1974 года.

Война

В январе 1941 года советские детские писатели и критики детской литературы собрались на новое совещание. На этот раз на повестке дня стояли две темы: готовность к войне и отношение к труду. Первая тема была связана с текущим положением дел, а вторая стала важна в связи с вызывающими разочарование результатами 1930-х годов. Советское детство в эти годы сравнивалось с «безоблачным небом». Возникло представление о том, что у детей нет недостатка ни в чем, и что от них ничего не требуется. Пионерские вожди постоянно твердили детям, как им повезло: они живут в СССР, где дети – привилегированный класс. Отдых в пионерском лагере – воплощенная мечта. Единственные разочарования – необходимость рано ложиться спать да проигранный футбольный матч.

Книга «В лагере» (1938) Бориса Шатилова (1896 – 1955) была упомянута на совещании в качестве яркого примера произведения, формирующего у читателей ложное чувство беззаботности, превращая их в «дворян и бездельников». Однако настоящей проблемой романа была его аполитичность. Больше внимания уделялось семейным делам и отношениям героя с девочками, чем насущным государственным вопросам.

Новый генеральный секретарь комсомольской организации Николай Михайлов пришел на совещание, чтобы дать писателям несколько советов. Самое главное – воспитывать правильное отношение к труду, понимание социального значения труда и способность ощущать романтику самой простой и обыденной работы. Собравшиеся писатели были с ним согласны. Уважение к труду снизилось, как и чувство ответственности и осознание важности индивидуальных усилий. Виктор Шкловский наставлял коллег-писателей: не следует потакать мечтам детей «о коротком подвиге». Вместе того чтобы писать о достижениях в результате длительной тяжелой работы, писатели выбирали героя, который прославился в одночасье, например, спас тонущего товарища.

Беньямин Ивантер, бывший редактор журнала «Пионер», говорил о военной подготовке. В детских книгах слишком много места отводилось дружбе и любви, а намного более важно было «воспитывать дух и чувства будущего бойца, закалить его характер, психологически подготовить его к встрече с будущими трудностями и опасностями». Согласно Ивантеру, примерами книг, помогающих формировать «храбрость и благородство характера», являлись «Школа» и «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара, «Как закалялась сталь» (1932 – 1934) Николая Островского, «Два капитана» Вениамина Каверина и «Овод» – классическое произведение британской писательницы Этель Лилиан Войнич.

Ивантер также отметил недостаток научно-популярных книг о современной войне. Требовалось больше книг вроде «Рассказов об артиллерии» (1941) Л. Савельева. На совещании сам Савельев предложил план выпуска серии военной литературы для юношества. Он вместе с одним из армейских полковников как раз в это время работал над «Военной книгой» (1941) с историческими примерами достижений русского оружия и текстами о пехоте, артиллерии и военно-воздушном флоте.

Великая Отечественная война оказала огромное влияние на все советское общество. Значительная часть страны была оккупирована. Жертвы войны исчислялись десятками миллионов, экономические разрушения были огромны. Борьба с врагом требовала мобилизации всех ресурсов. Многие писатели принимали участие в военных действиях, часть ушла на фронт, другие стали военными корреспондентами. Среди писателей и редакторов детских книг погибли на фронте Аркадий Гайдар, Беньямин Ивантер, Л. Савельев, Дойвбер Левин (1904 – 1941 или 1942), писатель из круга обэриутов, и Сергей Стебницкий (1906 – 1941), автор рассказов о жизни на Камчатке. После начала войны издательское дело тоже переживало тяжелую пору. Закрылся журнал «Детская литература», основное теоретическое издание, закрылся «Чиж».

Предполагалось, что и детская литература должна работать на победу. В киносценарии Гайдара «Клятва Тимура» (1941) 22 июня 1941 года беззаботное детство прерывается новостью о наступлении немцев. «Была игра, но на нашей земле война – игра окончена…» – говорит Тимур. Его команда готова помогать силам гражданской обороны. Даже маленькие мальчики, такие как герой стихотворения Александра Введенского «А ты?» (1941), мечтают об участии в войне. Им ясно, к чему стремиться: они хотят стать кавалеристами, танкистами, военными летчиками, пехотинцами, военными моряками или военными инженерами. В конце стихотворения Введенский обращается прямо к читателю: «А ты?».

Писатели должны были внушать читателям оптимизм и волю к победе. В тот момент, когда враг угрожал Ленинграду и Москве, в Горьком (Нижнем Новгороде) вышел сборник «Советским детям» (1941) с участием Маршака, Гайдара и других. Алексей Толстой задавал тон очерком «Фашизм будет уничтожен», в котором детей убеждали гордиться подвигами советских солдат и проявлять солдатскую стойкость в учебе и в труде.

Во время войны и еще долго после ее окончания в детской литературе преобладала военная тема. Писатели поддерживали пламя патриотизма рассказами об Отечественной войне 1812 года и победе над Наполеоном, о героях войны, таких как фельдмаршал Михаил Кутузов. Однако чаще изображались современные события – героизм и сплоченность в бою и в тылу. В военных очерках Гайдар и Кассиль рассказывали детям о сражающихся солдатах. Предназначенные юному читателю «Фронтовые рассказы» (1941) Николая Тихонова о сообразительных и смелых советских солдатах на финском фронте изображали войну захватывающим приключением. Более серьезен тон стихотворений Веры Инбер о блокаде Ленинграда.

Бесчисленные портреты мальчиков, рискующих жизнью в битвах с врагом, порождали новый героический идеал. Классическим примером стала повесть Валентина Катаева «Сын полка» (1945). Вот как писатель Сергей Баруздин описывал повесть Катаева в предисловии к изданию 1972 года:

Повесть «Сын полка» вернет тебя, юный читатель, к трудным, но героическим событиям военных лет, о которых ты знаешь лишь по учебникам и рассказам старших. Она поможет тебе увидеть события как бы своими глазами.

Ты узнаешь о судьбе простого крестьянского мальчишки Вани Солнцева, у которого война отняла все: родных и близких, дом и само детство. Вместе с ним ты пройдешь через многие испытания и познаешь радость подвигов во имя победы над врагом. Ты познакомишься с замечательными людьми – воинами нашей армии сержантом Егоровым и капитаном Енакиевым, наводчиком Ковалевым и ефрейтором Биденко, которые не только помогли Ване стать смелым разведчиком, но и воспитали в нем лучшие качества настоящего советского человека. И, прочитав повесть, ты, конечно, поймешь, что подвиг – это не просто смелость и героизм, а и великий труд, железная дисциплина, несгибаемость воли и огромная любовь к Родине.

Ваня Солнцев попадает во взвод разведчиков с двумя предметами в сумке – букварем («чтобы грамоте не разучиться») и отточенным гвоздем в качестве оружия для убийства фашистов. Множество книг, часто опирающихся на реальные события, были написаны о таких раньше срока повзрослевших юных бойцах. Война лишила их дома или родителей, вместе с партизанами они сражались против врага и во многих случаях погибали страшной смертью от рук противника. Писатели не просто описывали эти потрясающие сцены, они искали корни патриотизма и смелости молодых людей.

«Молодая гвардия» (1945) Александра Фадеева удостоилась Сталинской премии в 1946 году. «Молодой гвардией» называлась группа украинских партизан, состоявшая из пяти комсомольцев, замученных фашистами в 1943 году. Главный в группе, семнадцатилетний Олег Кошевой, удостоился и отдельной биографии, «Повесть о сыне» (1948), написанной его матерью Еленой Кошевой.

Другим легендарным героем войны стал Володя Дубинин, четырнадцатилетний партизан из Керчи. На основе интервью с его родными и товарищами Лев Кассиль в соавторстве с журналистом Марком Поляновским (1901 – 1977) написал о короткой жизни Дубинина документальную повесть «Улица младшего сына» (1949). Наряду с «Кондуитом и Швамбранией», это – шедевр Кассиля. Он посвящает много страниц объяснению, как из обычного советского школьника мог вырасти бесстрашный боец. В 1941 году Дубинин не смог покинуть оккупированную немецкими войсками Керчь. Вместе с группой взрослых он пробрался в заброшенные катакомбы. Этот отряд партизан непрерывно, вплоть до освобождения города, наносил урон немецкой армии. Дубинин выказал исключительную храбрость. Он постоянно рисковал жизнью, выполняя разведывательные задачи и поддерживая контакты с внешним миром. К несчастью, мальчик подорвался на мине, когда немцы уже отступили. В Керчи в память о нем был установлен монумент и переименована одна из улиц.

Кассиль рисует живой, психологически сложный портрет Володи Дубинина. Он благороден и талантлив, но вместе с тем упрям и самоуверен. Он часто оказывается в конфликтных ситуациях. Постепенно из индивидуалиста вырастает пионерский вожак и смелый партизан. Большое впечатление на мальчика производит знакомство с матерью Павлика Морозова, другого юного «героя». Еще более важно влияние отца, члена партии и политрука: его рассказы о Гражданской войне и горячая любовь к партии и Сталину помогают мальчику сформировать свои представления о жизни. Книга удостоилась одной из Сталинских премий по литературе за 1950 год.

Среди партизан были и девушки. Зоя Космодемьянская, московская школьница, ушла на войну добровольно. Замученная фашистами в 1941 году, она посмертно получила звание Героя Советского Союза. В литературе история девушки в первый раз была описана Маргаритой Алигер (1915 – 1992) в поэме «Зоя» (1942), а после войны мать Зои, Любовь Космодемьянская (1900 – 1978) с помощью профессионала написала мемуары для детей, названные «Повесть о Зое и Шуре» (1950). Брат Зои, Шура, был убит в последние дни войны, уже на немецкой земле. Из рассказа матери явствовало, что любимыми книгами детей были повести Гайдара и «Овод» Войнич. Гражданская война в Испании произвела неизгладимое впечатление на обоих детей, и в этом виделись корни их готовности сражаться и отдать жизнь за родину.

Другая комсомолка, погибшая от рук врагов, Гуля Королева, стала героиней книги Елены Ильиной (1901 – 1964) «Четвертая высота» (1946). Ильина, сестра Маршака и М. Ильина, кроме того, написала книгу для подростков о Карле Марксе «Неутомимый путник» (1964). Предмет был политически корректен, но автора он явно не вдохновлял.

Среди всех таких книг выделяется своим бытовым реализмом повесть Льва Кассиля «Свет Москвы» (1947) – продолжение повести «Великое противостояние» (1941). В начале войны в 1941 году и позже, когда немцы пытаются захватить Москву, Сима мечтает умереть геройской смертью, вроде той героини, которую она играет в историческом фильме. Но ее мечты о подвигах на войне оказываются весьма наивными рядом с ужасами современной войны. Большинству читателей, вероятно, легче было отождествлять себя с испуганной, не знающей, что делать, Симой, чем с несгибаемыми пионерами и комсомольцами, погибшими мученической смертью. Новое двухтомное издание вышло в 1947 году, в тот же год, когда праздновалось восьмисотлетие Москвы. Город играет важную роль во второй части повести, местный патриотизм Симы возрастает перед лицом немецкой угрозы.

Интересовала писателей и жизнь в тылу. Когда отцы и старшие братья были призваны в армию, большая ответственность легла на плечи детей. Им приходилось поддерживать семьи и участвовать в общенациональных усилиях по помощи фронту, выполняя тяжелую взрослую работу на заводах и в полях. Конец детства наступил неожиданно.

Мальчик в очерке Л. Пантелеева «На ялике» (1943) ухаживает за умирающим отцом и помогает перевозить людей через Неву во время блокады Ленинграда. Взрослый повествователь испытывает восхищение стойкостью и храбростью мальчишки. Такое же преклонение перед неоценимым вкладом детей в победу видно в стихотворении Сергея Михалкова «Данила Кузьмич» (1944). Михалков изображает четырнадцатилетнего патриота по фамилии Смирнов, который работает на заводе, производящем танки для фронта. Там трудятся в три смены, он встает в полшестого утра, и «Никакие волшебники-гномы, / Которые людям по сказкам знакомы, / Которые силой чудесной владеют, / Творить чудеса, как Смирнов, не сумеют».

Первым произведением о работе молодежи в военной промышленности во время войны стала повесть Льва Кассиля «Дорогие мои мальчишки» (1944). Капка ростом невысок, но трудится на заводе за взрослого. Вместе с тем Капка и его друзья остаются детьми; вместе они придумывают воображаемый мир, чьи символы и мифы помогают им выстоять в эти тяжелые времена. Будучи членами пионерской организации, они одновременно принадлежат тайному братству в стране-фантазии Синегорье. Девиз «Отвага, Верность, Труд – Победа!» помогает им тайно трудиться ради победы над врагом. Многие критически отнеслись к такому решению и обвиняли Кассиля в «псевдоромантике», чужеродном западном влиянии и уходе от действительности, но писатель всего-навсего хотел защитить право ребенка на сказку и фантазию как источники вдохновения даже во время войны. Повесть посмертно была посвящена Аркадию Гайдару, который выведен в ней под именем любимого всеми вожатого Арсения Гая. Совершенно очевидно, что книга «Тимур и его команда» послужила образцом для повести «Дорогие мои мальчишки».

На уральском сталелитейном заводе трудится Костя Малышев, герой повести Иосифа Ликстанова (1900 – 1955) «Малышок» (1947). Его отец и брат на фронте, но «малышок», который теперь один во всем мире, находит семью в рабочем коллективе, где он становится сознательным трудящимся и патриотом. Книга получила Сталинскую премию в 1948 году.

Любовь Воронкова (1906 – 1976) и ее «Девочка из города» (1943) стоят особняком в детской литературе военного времени. Москвичка Воронкова тоже мечтала писать о героических русских партизанах и жестоких фашистах, но после нескольких неудачных попыток выбрала другой подход к теме войны. Ее героиня, девочка Валя, потеряла семью во время войны. С потоком беженцев она попадает в колхоз, где обретает новый дом. В отличие от общей тенденции тогдашней детской литературы, Воронкова изображает женщину, которая пытается уберечь детей и даже запрещает им говорить о войне. Для Вали война – травматическое переживание, и любопытство других детей ее ранит.

Другая важная тема повести «Девочка из города» – встреча городского ребенка с сельской жизнью. Валя – способная и трудолюбивая – достаточно быстро осваивается в новом окружении. Душевная травма заживает, воля к жизни набирает силу. Кульминацией повести становится момент, когда Валя в первый раз называет приютившую ее женщину мамой. Благодаря этой книге Воронкову приняли в Союз советских писателей, и перед ней открылась творческая карьера.

Во время войны Самуил Маршак работал журналистом, писал сатирические стихи для пропагандистских плакатов и для «Правды», высмеивал немецкую мечту о господстве над всем миром. Под влиянием войны он приблизился к народу и советской власти. Тем более неожиданной была публикация пьесы-сказки «Двенадцать месяцев» в 1943 году. Маршак позаимствовал сюжет из словацкой народной легенды, в которой героиня под Новый год встречает сразу все двенадцать месяцев. К этой сюжетной морфеме писатель добавил мотивы из сказки «Золушка». С помощью двенадцати месяцев и лесных обитателей простая трудолюбивая девушка побеждает злую мачеху и ее ревнивую дочку. В пьесе доброта творит чудеса, и это утешительная мысль в военное время. Но есть в «Двенадцати месяцах» и более провокационная тема. Ее можно выразить словами известного британского историка лорда Актона: «Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». Избалованная и капризная принцесса в пьесе требует полного повиновения и слепого выполнения всех своих прихотей. И поскольку она неспособна выучить даже элементарную таблицу умножения, принцесса требует новую математику и новый календарь. Ее злоупотребление властью не просто невинная ребячья игра; принцесса, не задумываясь, подписывает смертный приговор просто потому, что слово «казнить» короче, чем слово «помиловать». Такого правителя всегда окружают льстецы и подхалимы, готовые на все, лишь бы ублажить власть имущего. Несмотря на свое подрывное содержание, пьеса удостоилась Сталинской премии в 1946 году и постепенно заняла прочное место в репертуаре советских детских театров.

Даже в военное время литературные критики не теряли идеологической бдительности. И снова атаке подвергся Корней Чуковский. В 1942 году «Пионерская правда» напечатала его сказку в стихах «Одолеем Бармалея», аллегорию борьбы с Гитлером. В газете «Правда» марксистский теоретик Павел Юдин (1899 – 1968) возмущался сценами, где свиньи водят танки, а воробьи сбивают бомбардировщики. В его глазах это была «уже не художественная фантазия, а несуразный, шарлатанский бред». Чуковский не понял долга писателя во время войны, а создал сочинение, «сознательно опошляющее великие задачи воспитания детей в духе социалистического патриотизма». Журнал «Литература и искусство» вторил Юдину: «Что же такое его “поэма” – плод чудовищного недомыслия или сознательный пасквиль на великий подвиг нашего народа, карикатура на участников войны, прикрытая формой детской книжки?»

Нападения на Чуковского временно утихли, но снова вспыхнули после войны. Мечта о более открытом и гуманном обществе после победы разбилась, когда партия развязала очередную травлю писателей и художников. Начал новую кампанию культурный идеолог Андрей Жданов. В августе 1946 года появилось постановление партии, резко критикующее журналы «Звезда» и «Ленинград» за то, что они публиковали идеологически вредные произведения Михаила Зощенко и Анны Ахматовой. Обоих исключили из Союза писателей, что означало невозможность печататься.

Немногие осмелились вступиться за двух прославленных писателей. Одним из тех, кто все-таки решился, был будущий детский писатель Радий Погодин, которому в то время шел двадцать первый год. Он работал в пожарной охране и только начал печататься в ведомственной многотиражке. Когда редакция собралась в поддержку постановления Жданова, Погодин открыто выступил против остракизма. В результате он был осужден на три года за «антисоветскую пропаганду».

В то же самое время, когда Ахматову и Зощенко обвиняли в отклонении от генеральной линии партии, Сергей Крушинский (1909 – 1959), сам детский писатель, опубликовал в «Правде» обзор наиболее важных журналов для детей и юношества: «Пионер», «Дружные ребята», «Костер» и «Мурзилка». Уже сам заголовок его статьи, «Серьезные недостатки детских журналов», звучал зловеще. Когда Крушинский жаловался, что «Пионер» печатает слишком мало материалов о войне, текущем политическом положении, экономических вопросах и современной науке, можно еще было представить, что один коллега дает другим полезный совет от души. Но когда он принялся обвинять «Мурзилку» в «педагогической беспринципности» и «политической слепоте», стало ясно, что это возвращение к «охоте на ведьм» тридцатых годов. Разница заключалась только в том, что вместо радикально настроенной Ассоциации пролетарских писателей обвинителями выступали Коммунистическая партия и Союз писателей.

Самый сильный гнев у Крушинского вызывала сказка Чуковского «Приключения Бибигона», которая печаталась с продолжениями в «Мурзилке» в 1945 – 1946 годах. Детям нравилась история о малютке Бибигоне, который прилетел с Луны прямо на стол Чуковского. Пока Бибигон гостит на Земле, с ним постоянно случаются забавные маленькие приключения. По мнению Крушинского, это «бред под видом сказки», его волновало, что Чуковский «призывает детей полюбить отвратительного уродца Бибигона», хвастуна и труса. Крушинскому вторили сотрудники «Детгиза», которые глубоко раскаивались, что опубликовали «безыдейную и пошлую» сказку Чуковского.

В сентябре влиятельная «Литературная газета» присоединилась к кампании осуждения. В том же номере, где Жданов критиковал Зощенко и Ахматову, передовую статью посвятили целиком детской литературе. Тон был строгий: журналы забыли свои обязанности, они виновны в серьезных промахах. Читателям предлагали «безыдейные и аполитичные, чуждые советской литературе произведения». Один пример – стихотворная сказка Чуковского, другой – рассказ Зощенко «Приключения обезьяны» (1945), опубликованный сначала в «Мурзилке», а потом перепечатанный во взрослом журнале «Звезда». Во время войны обезьяна сбегает из зоопарка, но у нее оказывается такая тяжелая и опасная жизнь, что она снова начинает мечтать о жизни в клетке. В конце концов зверь обретает новый дом, его находит подросток, который учит обезьяну хорошим манерам: «Я воспитал ее, как человека, и теперь все дети, и даже отчасти взрослые, могут брать с нее пример». Этот невинный детский рассказ вызвал гнев Центрального комитета Коммунистической партии. Там сочли «Приключения обезьяны» «пошлым пасквилем на советский быт и на советских людей», полным «антисоветских выпадов». Мысль о том, что обезьяна может учить советских граждан хорошим манерам, была для них неприемлемой.

«Литературная газета» также критиковала Л. Пантелеева за рассказ «Удивительное путешествие Макара Телятникова» (1946). Пантелеев придумал необычный для детской литературы того времени жанр – путешествие в будущее. Юному озорнику снится, что местный комитет партии направляет его в год 1951-й – год окончания нового пятилетнего плана. В колхозе будущего все прекрасно: построили кафе и гостиницу, по улицам ездят двухэтажные автобусы, дома жители смотрят телевизор. Этого было достаточно для того, чтобы приклеить ярлык «совершенный бред», «искаженная действительность» и обвинить писателя в том, что от рассказа «обывательским душком несет».

Критики совершенно не обратили внимания на то, что утопия не была центральной темой рассказа. Во сне Макар узнает, что в 1951 году он стал учителем и должен рассказать о своих школьных годах. Теперь ему стыдно за лень и проказы, и он решает исправиться, когда вернется назад в свое время. Рассказ «Удивительное путешествие Макара Телятникова» был напечатан в журнале «Дружные ребята», который критиковали за отрыв от своей основной аудитории, то есть сельских детей. Редакторы журнала, в том числе Сергей Григорьев и Валентин Катаев, были вынуждены публично каяться в своих «грехах».

Не истек 1946 год, а журнал «Культура и жизнь» унюхал еще один «пасквиль». Его автором снова оказался Чуковский; на этот раз его клеймили за переиздание дореволюционной сказки «Собачье царство» (1946). Чуковского обвинили в распространении «зоологической морали», которая «оскорбляет чувства детей, их представление о человеке». Автор нападок Е. Ватова, руководитель детских учреждений Министерства сельхозмашиностроения, добилась своего: книга Чуковского была изъята из продажи и запрещена.

В отличие от 1930-х годов, писатели не попадали в тюрьму и не расплачивались жизнью за свои «ошибки», обычно их просто исключали из Союза писателей и вместе с этим из литературной жизни. Тем не менее цена, заплаченная советской литературой в целом, была высока. Власти просили реалистическую литературу, прямо и просто служащую социалистическим целям, а получили литературу, лишенную каких-либо индивидуальных черт и неинтересную читателям.

Слава Сталину!

В целом уровень детской литературы последнего десятилетия Сталина у власти был низок. Популярные в 1930-х годах сравнения до– и послереволюционной жизни выливались в упрощенные, идеализированные картины. В послевоенные годы возникла вредная для литературы теория бесконфликтности. Социалистический Советский Союз – бесклассовое общество, следовательно, в нем нет и быть не может глубоких конфликтов. В отношении детской литературы (по словам историка детской литературы, писавшего в 1960-х годах) это означало, что «серьезные жизненные конфликты подменяются мелкими недоразумениями, важные морально-этические проблемы решаются с невиданной легкостью».

Влиятельные учителя утверждали, что описание отрицательных черт характера и плохого поведения литературных персонажей может негативно отразиться на читателях. Поэтому писатели должны создавать идеальных положительных героев, таких, например, как в книге Льва Кассиля «Улица младшего сына». Нельзя позволять главным действующим лицам проявлять слабости или совершать ошибки. Хорошо известный педагог со всей серьезностью предположил, что повесть Гайдара «Тимур и его команда» уже не нужна советским детям, поскольку таких отрицательных персонажей, как Квакин, больше не существует. Все советские дети теперь заняты полезными делами и усердно учатся.

Самым частым идеальным персонажем оказался вождь страны Иосиф Сталин. Послевоенные годы были расцветом культа Сталина. Его портреты и рабски-преданные стихи и рассказы, восхваляющие диктатора, стали непременной частью детской литературы. Список авторов, участвовавших в создании культа Сталина, длинен; в нем присутствуют имена самых популярных писателей – Маршака, Барто, Михалкова, Зинаиды Александровой и Валентины Осеевой, а также молодых, начинающих авторов, например Анатолия Мошковского и Сергея Баруздина. Немало было и писателей, пишущих на других языках; многонациональный характер советской литературы, о котором столько говорили, в эти годы проявлялся, кажется, в пении в унисон славословий Сталину.

Литература о Ленине в основном опиралась на документальные материалы о его детстве, революционной деятельности и первых годах советской власти. Объект сталинского культа приобрел более нереальные и абстрактные черты. Биографические произведения были нагружены историческими фальсификациями, поскольку авторы стремились подчеркнуть ведущую роль Сталина в ключевых событиях революции. В книгах о Ленине герой – активная фигура, человек, ходящий среди людей, один из них. Ленин – прекрасный пример для детей и как человек, и как революционер. Сталин, напротив, приобрел скорее божественные черты. Он не действует, он просто существует, он далек и недоступен, но вместе с тем он всегда рядом. Сталин – идеальная отцовская фигура, он обещает счастливую жизнь и великое будущее. «Сталин думает о нас» (1952) – так называлась типичная для этого периода поэма Сергея Михалкова.

В детской литературе Сталин чаще всего восхвалялся в стихах, преисполненных восторга и благодарности. «Спасибо Вам за гений Ваш», – написал Платон Воронко (1913 – 1988), один из самых больших энтузиастов культа Сталина в детской литературе. Воронко писал по-украински, но блистательная группа поэтов – Елена Благинина, Вадим Шефнер (1914/1915 – 2012), Всеволод Рождественский (1895 – 1977), Ярослав Смеляков (1912/1913 – 1972) и Александр Прокофьев (1900 – 1971) – сделала все, чтобы дети смогли прочесть его и по-русски. В сборнике «Славен мир» (1951) один из разделов под названием «Наше счастье» полностью посвящен Сталину. Именно за такие поэмы, как «Слава Сталину», Воронко и получил в 1951 году литературную премию:

Солнцу народов –
Сталину
Слава
Из рода в род
И из века во век!
Слава! Спасибо
За счастье крылатое.
(…)
Вырастем мы
И бессмертную повесть
Сложим про Вас
Мы на все времена.
Сталин родной!
Наша честь Вы и совесть,
Вы – наше счастье
И наша весна.

Сталин – всеведущ и всемогущ, и не только с помощью органов госбезопасности. Он всегда знает, что происходит даже в самом отдаленном колхозе. В «Доме на горе» (1951) Алексея Мусатова (1911 – 1976) деревенский учитель разговаривает со своими учениками. Они очень расстроены, поскольку их сельскохозяйственный эксперимент провалился. В такой ситуации утешает только мысль о Сталине:

– Завидую я вам, ребята, и радуюсь за вас! – Учитель перевел взгляд на лица школьников. – В редкостное время живете. Какие бы тучки ни набежали на небо, а все равно они скоро рассеются, солнышко выглянет, и опять вам будет светло и хорошо. И никогда ваша дружба не кончится, счастье не померкнет. А все это потому, что день и ночь думает о вашей радости, о всей вашей жизни большой и самый дорогой нам человек на свете…

– Сталин! – подняв голову, взволнованно шепнула Варя.

– Он, друзья мои. Он про все знает и обо всем думает… Даже про то, что у вас с просом ничего не получилось, ему тоже известно.

– Вы… вы Сталина видели? – Варя схватила учителя за руку. – Говорили с ним?

– Нет, Варюшка, не выпало еще такого счастья. Но что Сталин про вашу неудачу с просом знает, за это ручаюсь.

Темой эпических произведений о Сталине становились попытки детей приблизиться к отцу народов. Портрет тепло улыбающегося Сталина играет активную роль во многих произведениях. Со стены в детском саду и школе Сталин с удовлетворением взирает на играющих или занятых чтением детей. Его портрет висит в изголовье кроватки ребенка, к нему обращается вечерняя «молитва» – признание в мелких грешках, совершенных за день.

Более активные дети писали Сталину письма, рассказывали о том, что происходит в школе, давали обещание стать хорошими советскими гражданами, достойными своего вождя. В других рассказах и стихах дети встречаются со Сталиным во сне или в воображении. Октябрята в «Задушевном разговоре» (1950) Елены Благининой представляют себе, как Сталин приходит к ним в гости. Они угощают гостя с трубкой пирогом, вместе пьют чай. За окном наступают зимние сумерки, а дети разговаривают со Сталиным о революции в Китае и о мире во всем мире. Получается идиллическая картина, полная нежности и тепла.

Были и дети, которые видели Сталина своими глазами. Первомайские и октябрьские демонстрации на Красной площади являются кульминацией многих детских книг этого времени. Маленький герой обычно в первый раз участвует в церемонии. В многотысячной толпе идет он мимо мавзолея Ленина и видит, что Сталин смотрит прямо на него, улыбается именно ему. В этот эйфорический момент все забывается. Маленький Петя в стихотворении Барто «На майском параде» (1949) ужасно переживает: «Не знает Петя от волнения: / Молчит он или он поет?» Он также становится свидетелем кульминации ритуала, когда специально отобранные дети бегут к мавзолею вручить букеты Сталину и рассказать ему о своей учебе в школе.

Те дети, которым повезло встретиться со Сталиным, прикоснуться к нему, потом рассказывали об этом потрясающем моменте. Это не только школьники на параде, но и члены делегаций, и участники съездов в Кремле. Беседы сами по себе не были интересны. Сталин обычно спрашивал: «Как тебя зовут?», «В какой школе учишься?», а потом говорил: «Хорошо», «До скорого». Важнее всего было само чудо – божество приняло человеческую форму. «Сначала я волновалась, а потом, когда побыла рядом с товарищем Сталиным, увидела, какой он простой и ласковый, тогда я совсем успокоилась и стала разговаривать», – сообщала одна пионерка.

Слава труду!

Популярная тема послевоенной детской литературы – трудовое воспитание. Для восстановления промышленности и сельского хозяйства после разрухи военных лет требовалась помощь подрастающего поколения. То, к чему призывали на конференции по детской литературе в 1941 году, теперь в полном объеме обрело жизнь. В книгах этого периода о пионерах и их жизни нет недостатка в полезном труде на благо общества. Герои – достойные наследники гайдаровского Тимура. Как и он, они хотят принимать участие во взрослых делах и, вовлеченные в «большую жизнь», становятся ответственными гражданами. Можно, однако, заметить и разницу: игра, романтический элемент, столь важный у Гайдара, обычно отсутствует. Дети должны не проявлять инициативу, а действовать под руководством взрослых. Даже Александру Фадееву, генеральному секретарю Союза писателей, пришлось переработать свой роман «Молодая гвардия», поскольку в нем недостаточно подчеркивалась роль партии в организации молодежного партизанского движения.

В 1950 году Сталинскую премию получил рассказ Ивана Василенко (1895 – 1966) «Звездочка» (1948). Ученики ремесленного училища соревнуются между собой, у кого лучше дисциплина и успеваемость. Они совершают добрые дела, например, делают коляску для рабочего-инвалида. Но важнее всего – их опыт работы в металлообрабатывающей промышленности. Каждое утро они маршируют на завод с песней: «Мы страны трудовые резервы, / Мы надежда грядущих времен. / Тот в работе, по-нашему, первый, / Кто искусен, учен и умен». Их задача – производство зубчатых колес для нового типа комбайна.

В то же время, но уже не на заводе, а в деревне, разворачивается действие повести Алексея Мусатова «Стожары» (1948), тоже получившей премию. Мусатов был школьным учителем и свое первое произведение – о классовой борьбе на селе и сопротивлении кулаков коллективизации – опубликовал в 1930 году, в возрасте восемнадцати лет. В новой повести взрослые и дети в деревне Стожары трудятся ради того, чтобы снова поставить колхоз на ноги. Война окончена, но военная терминология еще жива. О сельском хозяйстве и обработке земли говорится, как о новой передовой, а врагами становятся переменчивые силы природы и вредители посевов. Драматическая кульминация книги – соревнование по уборке сена. Общее дело поднимает коллективный дух, и все личные конфликты отпадают.

Главный герой Саня Коншаков – «горячая голова» и предводитель деревенских мальчишек. Когда его отец погибает на фронте, мальчик понимает, что теперь он ответствен за колхоз. Он берет отцовскую косу и начинает работать наравне с другими подростками. К концу книги Саня выбран главой молодежной бригады и членом комсомола. По примеру многочисленных тимуровских команд во время войны, помогавших нуждающимся семьям, коншаковские бригады рождались теперь для того, чтобы помочь взрослым в колхозной работе. Есть в «Стожарах» и сильный элемент деревенской романтики.

Такие же теплые чувства к родному колхозу становятся темой повести Любови Воронковой «Село Городище» (1947). Дети отказываются смириться с тем, что их колхоз собираются закрыть. Многие дома сожжены, скота больше нет, амбары пусты, но дети вместе с вернувшимися с войны солдатами принимаются за восстановление хозяйства. Трудовой героизм – тема книги. Детей ободряет украшенный множеством орденов ветеран Виктор:

Карие его глаза вдруг стали ласковыми:

– Ах, ребятишки, – сказал он, – вы еще не знаете, какие вы большие герои!

Раиса только фыркнула:

– Герои! С граблями да с лопатами!

Виктор посмотрел на нее неодобрительно:

– А ты думаешь, что герои только с винтовками да с пулеметами бывают?

В послевоенные годы и городским детям стремились прививать любовь к природе и колхозной жизни. Писатели отправляют своих героев в деревню, в такую среду, где им не могли помочь городские навыки и умения. После первоначального шока дети начинают уважать труд крестьян и рыбаков и помогать, как могут. У труда воспитательное значение, и к концу лета, когда дети возвращаются в город, они уже стали более зрелыми советскими гражданами.

Ляле в рассказе Сусанны Георгиевской (1916 – 1974) «Бабушкино море» (1949) только семь лет. Повествование о ее лете в рыбацком колхозе ведется в лирических тонах. Новый опыт обогащает девочку. Ляля живет с тетей – не розовощекой деревенской сказительницей, но энергичным бригадиром с орденом Ленина на груди. Рассказ – хороший пример отрицательных последствий теории бесконфликтности. Георгиевская описывает полнейшую идиллию, жизнь в достатке, которой люди того времени могли наслаждаться, к сожалению, только в книгах.

Мальчик – герой «Степного солнца» (1949) Петра Павленко (1899 – 1951) – на три года старше Ляли. Павленко – один тех преданных коммунистических писателей, которым ближе всего были программа партии, патриотизм и международное рабочее движение. Он писал в основном для взрослых, но «Степное солнце» стало его вкладом в литературу для юного читателя. Городской мальчик, который помогает с уборкой урожая, слышит о грандиозных планах превращения степи в цветущий сад. Он узнает реальную жизнь, и она входит в него «широким, как степь, раздольем».

Николай Дубов (1910 – 1983) более умело выписывает характеры своих персонажей. Сам писатель родился в рабочей семье в Омске и рано начал трудиться для заработка. Дубов стал журналистом, писал пьесы для взрослых, до того как нашел свой путь в юношескую литературу. Первым его произведением в этом жанре стал роман «На краю земли» (1951) о группе школьников в отдаленном районе Алтая. Они мечтают о великих открытиях, но в глубине души подозревают, что все уже давно открыто и им придется смириться с ежедневной скукой. Для них «жизнь – не здесь». Когда в деревне появляется таинственный незнакомец, они горячо надеются, что он окажется шпионом. Незнакомец оказывается геологом, но встреча с ним помогает детям избавиться от ложных мечтаний и увидеть романтическую сторону труда.

В художественно более удачном произведении Дубова «Огни на реке» (1952) жизнь Кости также меняется после встречи с человеком труда: «Лишь потом, позже, он поймет, что прежде он делал только для себя, теперь же – для других, а настоящую радость приносит человеку только такой труд, который нужен и полезен другим людям». Избалованный и заносчивый Костя проводит лето у дяди на селе. Здесь для него открывается новый мир, полный деятельного труда. Деревенские школьники сами вызываются помочь колхозу, когда в них появляется нужда, а в остальное время усердно работают на собственных огородах. Дядя отвечает за буи на реке Днепр, и поначалу Костя относится к этому занятию не слишком уважительно. Но после грозовой ночи, когда он помогал дяде спасти пароход, чтобы тот не врезался в берег, мальчик начинает относиться к своему скромному родственнику с уважением. По роману был снят одноименный фильм.

Идеализированные картины колхозной жизни в детской литературе отчасти объясняются тревогой по поводу процесса урбанизации. Сельский быт надо было представить в привлекательном свете. Сельское хозяйство нуждалось в специально обученных людях, но многие молодые люди предпочитали после окончания школы переехать в город, а тем, кто остался в селе, не хватало технических навыков. Одним из первых, кто писал о необходимости более тесной связи между школой и трудовой жизнью, был Алексей Мусатов в уже упомянутой повести «Дом на горе» (1951). Черпая вдохновение в работе биолога и агронома Трофима Лысенко, любимца Сталина, дети решают создать «колхозную академию», в которой учитель биологии помогает им экспериментировать с посевами проса.

Школьная повесть

Другим важным жанром послевоенных лет стала школьная повесть. И снова мы видим, как клише кочуют из одной книги в другую. Первые советские детские повести о школе рисовали учителей идеологически отсталыми или даже реакционными, а роль прогрессивных сил отводилась ученикам. Но к 1930-м годам формула изменилась. В поэзии эти новые веянья заметны уже в стихотворении поэта-обэриута Александра Введенского «Коля Кочин» (1930). Коля – самый ленивый в классе. Он полагает, что Уральские горы расположены в Северной Америке и что Донбасс – река в Италии. Когда он складывает 5+10+14 коров, у него получается 350 поросят. Помогает Коле самокритика, и остальные ученики собираются по вечерам, чтобы помочь ему делать домашние задания.

Дидактический элемент играет сильную роль в школьных повестях сороковых и начала пятидесятых годов. Один или несколько слабых школьников мешают классу занять первое место по успеваемости, но коллективными усилиями они исправляют плохие отметки. Одновременно в классе создается хорошая атмосфера. Оглядываясь назад, историки советской детской литературы справедливо критиковали подобные типичные для сталинского времени сюжеты. В литературе стремление к примерному поведению и отличным оценкам слишком часто становится самоцелью, а конфликт состоит только из борьбы хорошего с лучшим.

Все вышесказанное, несомненно, относится и к популярной повести «Витя Малеев в школе и дома» (1951) Николая Носова (1908 – 1976), но книгу выручает юмор. Замысел повести возник у писателя после случайно услышанных слов одной учительницы: «Кто отстает, тот всегда будет отставать, сколько его ни подтягивай. Он только привыкает, чтобы его тянули». В повести мы видим двух ленивых, слабохарактерных учеников, Витю Малеева и его друга Костю, чье отставание грозит репутации всего класса. Классный руководитель и остальные ученики изо всех сил пытаются помочь двум друзьям, но перемены начинаются, только когда Витя сам, по своей воле, принимается решать ненавистные задачи по математике и преодолевает все трудности.

Важная побочная тема книги – дружба. В страхе перед диктантом по русскому языку друг Вити, Костя, прогуливает занятия. Витя оказывается перед моральной дилеммой, когда он в школе пытается объяснить, что Костя внезапно заболел. Его ложь разоблачают, и нравственный урок выражается в следующих словах: «Настоящая дружба состоит не в том, чтобы прощать слабости своих товарищей, а в том, чтобы быть требовательным к своим друзьям».

Долгое время повесть «Витя Малеев в школе и дома» считалась образцовым произведением о школе. В 1952 она получила Сталинскую премию. Хотя некоторые критики полагали, что повести удалось сломать дидактические шаблоны, она все же остается продуктом своего времени. Главная задача школьников – поднять средний балл успеваемости всего класса в духе социалистического соревнования, и счастливый конец заключается в том, что теперь даже проблемные ученики могут похвастаться самыми высокими отметками по каждому предмету. Тем не менее, повесть написана с юмором и портреты учеников не стереотипны, а живо очерчены. Витя Малеев, который рассказывает собственную историю, прекрасно умеет находить всяческие отговорки и заключать сделки с собственной совестью ради того, чтобы вместо уроков поиграть в футбол, заняться дрессировкой белых мышей или отправиться в цирк. Огромная разница между обычной школьной повестью сталинской эпохи и собственным стилем Носова; писателю пришлось немало потрудиться, чтобы преодолеть эту проблему.

Витя – просто лентяй, но в школьной повести мы встречаем и другой тип антигероя – индивидуалиста. Репутации класса грозят уже не низкие оценки, а эгоистическое поведение нескольких – обычно талантливых – учеников. Собрания и проработка в классной стенгазете помогают исправить этих бунтарей, как, например, в повести Марии Прилежаевой (1903 – 1989) «С тобой товарищи» (1949), где коллективистский идеал выражается открыто:

У нас, на нашей Родине, люди все делают вместе: работают, учатся, строят. Если кто-нибудь отделится, – этот человек будет всегда очень несчастен. Ему скучно, и один он ни за что не добьется победы.

С позиций сегодняшнего дня причины этих школьных конфликтов кажутся мелкими, и даже советские критики говорили о «псевдо-индивидуализме», когда обсуждали школьные повести сталинских лет. Сашино «преступление» в повести «С тобой товарищи» в том, что он хочет сам вручить учителю подарок, сделанный собственными руками. Ученики нечаянно разбили вольтметр и приняли коллективное решение сделать новый. Именно Саша конструирует новый прибор, но, вместо того чтобы позволить коллективу решить, кто его будет вручать, хочет сам это сделать. Это воспринимается как проявление «индивидуализма», и школьная комсомольская организация обсуждает, достоин ли Саша оставаться ее членом. Но тон повести снисходительный, коллектив решает не осуждать товарища за одну-единственную ошибку. Людям надо доверять и помогать исправляться, если они заблуждались.

В повести «Васек Трубачев и его товарищи» (1947) Валентины Осеевой (1902 – 1969) конфликт разгорается вокруг потерянного кусочка мела. Учитель напрасно ищет мел у доски, и дежурного незаслуженно обвиняют в том, что он пренебрегает своими обязанностями. Требуется визит на Красную площадь, в святая святых, для того чтобы решить проблему. Уверенность, что Сталин смотрит на него из Кремля, вызывает у Васька Трубачева, председателя совета отряда, тягостное чувство стыда, и он спешит восстановить дисциплину в классе.

Повесть переросла в трилогию, которая получила Сталинскую премию в 1952 году, когда вышла последняя ее часть. В трилогии Осеевой представлены все важнейшие литературные мотивы того периода. Первая часть – школьная повесть, написанная в духе времени, хотя действие происходит еще до начала Великой Отечественной войны. Вторая часть посвящена судьбам детей во время войны. Перед самым началом войны школьники отправляются на летние работы в украинский колхоз. Враги оккупируют деревню, и храбрость и патриотизм детей подвергаются немалым испытаниям. В последней части трилогии Васек и его товарищи возвращаются в родной город и помогают взрослым в госпитале и в центрах эвакуации. Главная цель – восстановить школьное здание и продолжать учебу, несмотря на войну. Инициатива исходит от самих учеников, и именно их усилия оказываются решающими в ремонтных работах.

Мария Прилежаева остается верна теме школы, даже когда действие ее повестей происходит в военную пору. В «Семиклассницах» (1944), как и в третьей части трилогии Осеевой, делается попытка отвлечь детей от мечты о геройской смерти и вместо этого предложить сосредоточиться на уроках. Учеба в школе и работа по дому – именно этим они помогут родной стране, утверждает автор. Но и в школе у детей есть своя линия фронта. Так же, как и взрослые, которые стараются превысить норму производства продукции, школьницы клянутся улучшить оценки по математике и обогнать мальчишек: «Теперь все двоечники – дезертиры».

Школьников поощряет любимая молодая учительница Дарья Леонидовна, которая, по мнению всего класса, представляет собой «идеальную» личность. Самая важная задача школьной работы – сделать из учеников сплоченный коллектив коммунистов. С указкой в руке учительница объясняет: «Всюду советские люди. Мысли у нас одни, чувства одни, цели одни. Это и есть Родина… Начало же здесь».

Главной героине повести «Юность Маши Строговой» (1948) плохо верится, что главной задачей во время войны является учеба. Прилежаева описывает студенческие годы Маши и ее первые шаги в качестве учительницы русского языка. Возникают конфликты с бюрократами, когда Маша не всегда точно придерживается учебного плана, а спонтанно импровизирует на уроках. Повесть имела большую педагогическую ценность и явно ориентировалась не только на подростков, но и на учителей. Прилежаева описывает также конфликты в личной жизни Маши; для литературы того времени описание женщины, которая разрывается между двумя мужчинами, был редкостью.

Прилежаева сама была учительницей и могла опираться на собственный опыт работы в школе. То же самое относится к Фриде Вигдоровой (1915 – 1965), чья книга «Мой класс» (1949) носит документальный характер. Учительница обсуждает свою работу, уроки, собрания, экскурсии и посещения учеников на дому. Ее провалы и победы только углубляют любовь к работе и к ученикам. Повесть «Дорога в жизнь» (1954) стала началом трилогии о повседневной жизни в детском доме. В шестидесятых Вигдорова выступила в новой, неожиданной роли: благодаря ее тайным записям во время судебных слушаний по делу Иосифа Бродского в 1964 году весь мир узнал об этом позорном процессе.

Существовали рассказы из школьной жизни и для маленьких детей. Евгений Шварц написал простую, коротенькую историю «Первоклассница» (1949) о семилетней Марусе, которая обожает и учителя, и Ленина и старается изо всех сил стать примерной ученицей и будущей пионеркой. Даже детям в детском саду полагалось разбираться во взрослой жизни. Подобным образом в рассказе Шварца «Наш завод» (1949) малыши предвкушают великий день, когда городской завод по производству тепловозов будет праздновать свое столетие. Экскурсия по заводу дает автору возможность рассказать о различных стадиях производственного процесса.

Талант Шварца времен «Ежа» и «Чижа» пробивается в до сих пор популярной «Сказке о потерянном времени». Первоначально написанная в форме пьесы в 1940 году, книга вышла в прозаической форме только в 1948 году. Весело и оригинально произведение иллюстрирует высказывание: «Человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет». Школьник, который всегда прогуливает уроки, за ночь превращается в старичка. От него требуется хитрость, чтобы победить злых волшебников, омолаживающихся с помощью попусту потраченного ленивыми детьми времени.

К концу 1940-х годов холодная война между сверхдержавами проникла и в советскую детскую литературу. Интернационализм стал синонимом критики Соединенных Штатов Америки и их союзников. Основной мишенью пропаганды были американский расизм и Корейская война. Фашизм живет в США, утверждает учительница в повести Марии Прилежаевой «С тобой товарищи». Ученики сильно переживают, когда она описывает, как американцы, современные мистеры Твистеры, линчуют негров. Зато школьники гордятся тем, что американские чернокожие рассказывают своим детям о Советском Союзе – замечательной стране, где все равны перед законом.

Н. Кальма (1908 – 1988, настоящее имя Анна Кальманок) постоянно обращалась к международным темам. Еще до войны она писала о расовой дискриминации в Америке и о тяжелых условиях, в которых дети жили в Испании, Греции, Италии и Иране. Ее интересовали не только бедность, эксплуатация и жестокость полицейских, но и растущее сопротивление в этих странах. Дети помогают взрослым в борьбе за мир и справедливость. Они расклеивают листовки по ночам и подписываются под советскими призывами.

Холодная война давала Кальме возможность развернуть свою излюбленную тему. По словам советского критика, сказанным в 1969 году, повесть «Дети Горчичного рая» (1950) срывает «всяческие маски с хваленого “американского образа жизни”». «Негуманные обычаи» в американских школах наглядно проявляются, когда новый ученик, сын владельца плантации с Юга, начинает жестокие преследования чернокожего одноклассника. Кальма стремилась показать, что этот конфликт отражает не только внутришкольные дела, но и общее состояние американской демократии.

Атмосфера холодной войны оказалась благодатной и для карьеры Лазаря Лагина. Ему не по силам было написать еще одну книгу на уровне успешного «Старика Хоттабыча»; вместо этого в его фантастических повестях встречаются советское самодовольство и простые черно-белые контрасты. В «Острове разочарования» (1951) противопоставлены два героя. Один, как пишет советский историк, «мужественный, находчивый, выдержанный офицер советского Военно-Морского Флота», а другой – «отвратительный своим лицемерием и ханжеством могущественный американский капиталист».

Пионервожатая в «Огнях на реке» Николая Дубова рассказывает о «фашистах» в Корее. Бомбами и напалмом эти противники коммунизма, «люди страшнее всяких чудовищ», уничтожают корейские деревни и города. Неудивительно, что маленький Петя в стихотворении Агнии Барто «Петя рисует» (1951) тянется за черной краской, чтобы изобразить жизнь в Америке с ее эксплуатацией, убийствами и агрессивной «военщиной». На вопрос сестры, чей портрет он рисует, мальчик отвечает: «Людей тут нет! / Тут нарисован Трумэн». А когда он хочет изобразить советскую действительность – тружеников, борющихся за мир, – он выбирает самые веселые и яркие краски. И сама Барто в 1952 году просит больше гневных стихов, изображающих «лживую американскую свободу» и «преступные деяния американцев в Корее». Не надо бояться рассказывать детям «о том страшном, опустошенном мире, где все проникнуто духом насилия и смерти». В более позднем стихотворении «Черный новичок» (1963) она снова критически изображает США: черным мальчикам по другую сторону Атлантического океана не разрешают ходить в ту же самую школу, что их белым ровесникам.

Театр того времени тоже рассказывал советскому юношеству об азах международной политики. Бесчеловечность существует не только в Америке, подчеркивается в пьесе Сергея Михалкова «Я хочу домой!» (1949). Некоторые дети, увезенные нацистами в Германию, попали после войны в детский дом в британской зоне. Их не отпускают домой, заставляют забыть родной язык и советскую родину, но один мальчик высвобождается из «фашистских» когтей и перебирается в советскую зону. В пьесе действуют также хорошие немцы, которые разделяют мечту советских детей и стараются перебраться на Восток. За эту пьесу Михалков в 1950 году получил Сталинскую премию.

Другая Сталинская премия досталась Валентине Любимовой (1895 – 1968) за пьесу «Снежок» (1948). Конфликт в американской школе заключается в том, что миллионер-южанин с помощью своего богатства пытается избавиться от чернокожего мальчика, учащегося в одном классе с его дочерью. Класс разделяется на две группы. Вместе с радикально настроенным учителем положительные герои в пьесе мечтают о Советском Союзе, где царит всеобщее равноправие. Они читают вслух «Молодую гвардию» Фадеева, и пример Олега Кошевого помогает им бороться против расистов.

Пьеса «Вперед, отважные!» (1952), написанная Авениром Заком (1919 – 1974) и Исаем Кузнецовым (1916 – 2010), рассказывает о политической борьбе во Франции. В пьесе французские школьники борются против превращения их школы в казарму для американских солдат. Учитель-коммунист уволен, а ученик, который считает, что именно русские спасли Францию во время войны, исключен из школы. Школьники слушают московское радио и мечтают, чтобы жизнь во Франции стала похожа на жизнь в Советском Союзе. Зак и Кузнецов поддерживали советскую мечту о предстоящей мировой революции, описывая забастовку французских портовых рабочих, которые отказались разгружать контейнеры с американским оружием. Школьники ликуют, когда узнают, что солдаты, посланные на подавление забастовки, перешли на сторону рабочих.

Лучшие пьесы о школьной жизни написаны двумя новичками в театре. Виктор Розов (1913 – 2004), впоследствии один из самых известных советских драматургов, написал слезливую пьесу «Ее друзья» (1949) о школьнице, которая теряет зрение, но все равно сдает экзамены с помощью товарищей по классу. В последнем действии наступает всеобщее счастье: талантливый советский хирург восстанавливает ей зрение. «Аттестат зрелости» (1951) Лии Гераскиной (1910 – 2010) снова затрагивает тему индивидуализма. Художественно одаренный мальчик считает рисование школьной стенной газеты делом, недостойным его таланта, и когда он вдобавок начинает пренебрегать своими обязанностями в комсомольской ячейке, его исключают из комсомола. Но, как требует литературная традиция, талантливого одиночку нужно поддерживать в трудной ситуации. С помощью товарищей юный художник осознает свою ошибку, просит прощения, и его снова принимают в комсомол.

Важное место в драматургии для детей занял Сергей Михалков. В это время он написал не только откровенно пропагандистскую пьесу «Я хочу домой!», но и забавную сказку, основанную на пьесе «Любовь к трем апельсинам» Карло Гоцци, названную «Веселое сновидение» (1947), и популярную пьесу о пионерах «Красный галстук» (1947). В этой пьесе Михалков изображает сына директора фабрики избалованным, грубым и эгоистичным мальчишкой. Поскольку он не хочет принимать участие в работе дружины, его исключают из пионерской организации. Его друг, сирота из рабочей семьи, честный и принципиальный, помогает товарищу стать настоящим пионером, достойным того, чтобы носить красный галстук. Основную мысль пьесы произносит его отец: «Кто не умеет в детстве дорожить красным галстуком, тот не сбережет и партийного билета». «Красный галстук» и «Аттестат зрелости» похожи, но, как мы видели, Михалков и Гераскина были в то время отнюдь не единственными детскими авторами, которые предостерегали детей от индивидуализма, таким образом поддерживая идеал коллективизма.

Новые имена

Сороковые и начало пятидесятых представлялись во время хрущевской оттепели особо мрачным периодом в истории советской детской литературы. Сколько-нибудь интересные книги выходили до войны, а после 1945 года пропагандисты и посредственности доминировали в литературной жизни. Позднее этот взгляд немного изменился, правильно отмечали, что именно в последние сталинские годы Любовь Воронкова, Анатолий Алексин, Анатолий Рыбаков, Николай Носов и Юрий Сотник созрели как писатели.

Мы уже говорили о Любови Воронковой как авторе «Девочки из города» и колхозной повести «Село Городище», но она писала и книги, не имеющие никакого отношения к политической ситуации и текущему моменту. С самой первой публикации в 1940 году она мечтала писать о счастливом, ничем не замутненном детстве. В 1948 году вышел ее «Счастливый денек» – история одного дня в жизни шестилетней Тани. Фабула проста, в ней нет никакого драматизма. Таня возится с куклами, слушает дедушкины рассказы, помогает маме с уборкой, играет во дворе с друзьями и посещает коровник. Она живет в чудесном, заколдованном мире, вдали от взрослых забот, и Воронкова точно передает чувства, мысли и фантазии ребенка. Не всем критикам понравился идиллический и сентиментальный тон, но это не смутило писательницу: возникла целая серия историй о Тане. Последняя из пяти книг называется «Командир звездочки» (1959). Книги описывают всего лишь полтора года, но это важный период в жизни девочки, так как за это время она идет в школу и становится октябренком и командиром звездочки.

Сергей Баруздин написал о другой девочке, Светлане. В этих историях (1951 – 1962) он, в отличие от Воронковой, проявил себя как надежный партийный писатель. От живого изображения детства цикл внезапно переходит к неприкрытому гимну советскому обществу. Два важнейших события в жизни Светланы – это пионерская клятва на Красной площади и новый друг – старый большевик. Светлана, однако, понравилась детям, и они с интересом проследили ее путь с детского сада вплоть до работы медицинской сестрой в Киргизии. В 1963 году Баруздин собрал отдельные рассказы о Светлане в книге под общим названием «Большая Светлана».

«Тридцать один день» (1950) Анатолия Алексина (р. 1924) показывает, как стандартный сюжет под пером умелого писателя начинает жить новой жизнью. В этой первой его повести действие происходит летом 1945 года. Группа пионеров едет в пионерский лагерь на берегу Черного моря. Пионервожатый считает, что главное – отдых, но дети мечтают о делах и приключениях. Они организуют тайное общество, цель которого – помочь взрослым восстановить разрушенный войной город и узнать все подробности о группе местных партизан во время войны. Инициативы детей в то время не поощрялись, а тайные общества вызывали подозрения. Алексин поддерживает желание детей участвовать в «большой жизни» на своих условиях. Не удивительно, что «Тимур и его команда» – любимая книга алексинских мальчишек наряду с романами «Как закалялась сталь» Николая Островского и «Молодая гвардия» Фадеева.

Подзаголовок повести «Тридцать один день» гласит: «Дневник пионера Саши Василькова». В дальнейшем дневниковая или эпистолярная формы часто встречаются в творчестве Алексина. Практически во всех его книгах повествование ведется от первого лица, обычно двенадцати-тринадцатилетнего подростка. Главные герои у Алексина не всегда положительные. Например, у Саши Василькова не хватает терпения не бросать начатое. Он легко загорается и полон энтузиазма, но часто переоценивает свои возможности. В пионерском лагере он понимает, что для индивидуалистов здесь места нет, ни на футбольном поле, ни в общих делах.

Повесть принесла Алексину известность, но не всем критикам понравился положительный настрой автора по отношению к собственным инициативам детей и их пристрастие к игре и секретам. Молодой автор даже почувствовал себя обязанным внести в книгу некоторые изменения в 1954 году.

Фатальной уступкой официальному вкусу сталинской эпохи стала повесть «Отряд шагает в ногу» (1952), о которой Алексин позднее старался позабыть. Выборы председателя совета пионерского отряда в лагере приводят к расколу среди пионеров-семиклассников, но выясняется, что все это – простое недоразумение, и скоро среди друзей снова воцаряется мир. Повесть вышла во время, когда недовольство уровнем современной детской литературы уже высказывалось вслух. В «Новом мире» опубликовали язвительную рецензию. Победа коллектива в конце повести не удовлетворяла критика и писателя Евгения Герасимова:

Теперь можно сказать, что «отряд шагает в ногу»! Теперь все эти Вани, Пети, Левы, Сережи, Гены, Жоры и Толи так подстрижены, причесаны и прилизаны, что их, в начале повести совсем разных и довольно живых, уже не отличишь друг от друга, как манекенов, изготовленных по одному стандарту. Нет больше в школе разноголосого гомона – все уже говорят одним голосом и об одном и том же. Вместо шума, озорства, споров – улыбки, объятия, и помирившиеся мальчики целуются. Конечно, возможны еще некоторые недочеты, недоработки, но какие-либо ошибки уже исключены.

В 1940-х годах теория бесконфликтности препятствовала развитию приключенческой литературы. Если хотелось писать о похождениях и опасных авантюрах, приходилось возвращаться назад во времени или переносить действие за рубеж. В такой ситуации уже не могла развиваться научная фантастика. Писателям полагалось оставаться исключительно в рамках вероятных предсказаний и в популярной форме преподносить уже существующие исследования. Изображения далекого будущего или предположения о покорении космоса можно было клеймить за уход от действительности или «космополитизм».

Анатолий Рыбаков (1911 – 1998) выбрал двадцатые годы фоном для напряженных событий своих романов «Кортик» (1948) и «Бронзовая птица» (1956). По образованию Рыбаков был инженером-транспортником и еще до того, как начать писать, прошел сибирскую ссылку и потрясения военного времени. В «Кортике» и «Бронзовой птице», которые связаны единым героем, предостаточно того, чего обычно не хватало в современной детской литературе: находчивые молодые люди, побеждающие опасных злодеев, интересный сюжет, где главы умело связаны, тайны, открывающиеся при помощи хитроумных кодов, карты сокровищ, спрятанные в потайных ящиках, ночные экспедиции и подозрительные незнакомцы, которых надо выслеживать. Злодеи оказываются врагами советского государства – белогвардейцами, бывшими помещиками и кулаками, с позором сдавшимися при виде горстки смелых ребят. Сокровище, за которым они охотятся, в конце концов достается государству.

Комсомольский вожак в «Бронзовой птице» цитирует Ленина: «Дети, подрастающие пролетарии, должны помогать революции». Молодые герои Рыбакова следуют завету Ильича не только для того, чтобы победить врагов Октябрьской революции, но и для того, чтобы создать пионерские отряды и рабочие коммуны для бездомных детей в деревне. Но долгосрочный успех «Кортика» и «Бронзовой птицы» обеспечило неразделимое сочетание правильной идеологии и захватывающего классического приключенческого сюжета. Среди источников вдохновения для Рыбакова, очевидно, были «Красные дьяволята» Бляхина и рассказ Эдгара Аллана По «Золотой жук».

Владимир Беляев (1909 – 1990) написал приключенческую трилогию «Старая крепость» (1937 – 1951), удостоенную нескольких наград. Многое в трилогии основано на автографических моментах; это еще один рассказ о том, «как закалялась сталь» в битвах Гражданской войны, на рабочем фронте двадцатых и тридцатых годов, во время блокады Ленинграда. В романтическом духе Беляев рассказывает о трех украинских юношах, выходцах из рабочей среды, которые постепенно достигают политической зрелости. Беляев не забывает показать, что социалистический коллектив положительно влияет на индивидуалистические характеры. Трилогия задумывалась эпопеей целого поколения, того поколения, которое было охвачено революционной волной и в борьбе выбрало сторону большевиков. В 1954 году по книге вышел фильм, названный «Тревожная молодость».

Существенно меньше приключенческих событий в книге Василия Смирнова (1904/1905 – 1979) «Открытие мира» (1947 – 1973). Рассказ о жизни в дореволюционной русской деревне ведется от лица деревенского мальчишки Шурки. Как и Беляев, Смирнов был членом партии и целиком держался официальной линии. Но поэтическое изображение детского мира позволило книге, особенно ее первой части, надолго войти в круг чтения молодых. «Открытие мира» не было предназначено для юношества, но читалось в основном подростками.

В послевоенный период неожиданный поворот к фантастике и сказкам сделал Виталий Губарев. После своего оппортунистического чествования Павлика Морозова, юного доносчика, он публиковался редко, в основном занимаясь журналистикой. В 1947 году он начал работать над фантастической повестью «Королевство кривых зеркал»; она вышла в 1951 году тиражом 30 000 экземпляров. Рождение и публикация этого главного труда Губарева в тогдашнем политическом и культурном климате не могут не удивить.

Повесть рассказывает о девочке Оле, которая, пройдя сквозь зеркало, оказывается во вторичном мире – Королевстве кривых зеркал. Там она встречает своего перевернутого двойника, Яло. Яло является персонификацией всех Олиных слабостей и недостатков. Отрицательный пример Яло помогает Оле лучше понять себя и освободиться от эгоизма, капризности, заносчивости и лени. Смелость и доброта пригодятся, когда девочки примут участие в борьбе за освобождение порабощенного народа Королевства кривых зеркал.

Королевством правят недалекий тиран с раблезианским аппетитом по имени Топсед (деспот наоборот) и его жестокие министры. На рисовых полях Оля видит худых и больных людей, надрывающихся ради благополучия злых правителей. Истинная картина искажается при помощи системы кривых зеркал, в которых видна приукрашенная картина процветания и благополучия. Оля без труда ориентируется в этом странном мире, поскольку для того, чтобы понять истинную сущность человека, нужно всего лишь прочесть его имя справа налево. Читатель также включается в эту игру. Во имя Правды Оля и Яло возглавляют восстание, разбивают лживые зеркала и организуют некоторое подобие народной демократии.

Губарев перемежает юмористические сцены, которые позволяют Оле демонстрировать свою ловкость, и захватывающие приключения в подземных переходах и тюремных башнях. Мотив зазеркального мира напоминает об «Алисе в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла, а зеркала на службе зла – о «Снежной королеве» Ханса Кристиана Андерсена, наиболее популярной в Советском Союзе сказке датского писателя. Есть в «Королевстве кривых зеркал» что-то и от ранней советской научной фантастики, где советский человек (здесь юная пионерка) помогает перенести революционную идею в мир, удаленный от родной планеты. Есть и аллюзии на «Трех толстяков» Юрия Олеши, самую важную политическую сказку в советской детской литературе.

Было ли «Королевство кривых зеркал» на самом деле смелой антисоветской аллегорией? С одной стороны, книга вызывает ассоциации с фашистской диктатурой, где воля рабочего народа жестоко подавляется. А с другой стороны, кривые зеркала, столь откровенно искажающие действительность, можно толковать как пародию на советскую систему пропаганды. «Жить стало лучше, жить стало веселей», – утверждал Сталин перед самым началом Большого террора. Губарев, по-видимому, старался, как мог, избежать всяческих подозрений, так как книга кончается недвусмысленной хвалой Советскому Союзу. Тетушка Аксал (ласка наоборот) представляет освободительницу Олю зазеркальным людям: «Эта девочка, – крикнула тетушка Аксал, – пришла из чудесной страны, где сердца всех людей благородны и отважны!» Сама Оля тоже подчеркивает, что ее родная страна – образец для подражания: «Я не могу остаться с вами, дорогие друзья, потому что нет на свете ничего прекраснее и лучше моей родной страны!» Так в конце повести, после того как Оля бесстрашно сражалась за Правду, Губарев, безропотно следуя указаниям официальной кампании пропаганды, показывал советским детям еще одно кривое зеркало.

«Королевство кривых зеркал» стало пьесой, фильмом, балетом и оперой, но сама книга много лет не переиздавалась. В истории советской детской литературы эту повесть обычно обходили молчанием; возможно, это знак неуверенности в том, какова ее истинная подоплека.

Другие фантастические книги Губарева не столь интересны. Повесть «Трое на острове» (1959) откровенно нравоучительна. Магический носовой платок переносит героя на остров, населенный пиратами, но все приключенческие повороты ведут сюжет к одной-единственной простой истине: «Теперь я знаю, что самый великий волшебник на свете – это труд…». В «Путешествии на Утреннюю Звезду» (1961) жадные капиталисты борются с честными коммунистами на далеких планетах. Простенький сюжет неоднократно прерывается авторскими рассуждениями и объяснениями. В повести «Часы веков» (1965) Губарев хотел познакомить читателя с древнейшей историей человечества от Каменного Века до Века Железного через путешествие во времени маленькой девочки, но результат оказался неудачным. То же самое можно сказать и о книге «Преданье старины глубокой» (1970), где машина времени переносит читателя в Новгород восьмого века, когда само понятие Руси только зарождается. Восклицание «Прекрасная, удивительная страна, где люди впервые в истории поистине стали братьями!» явно относится и к Советскому Союзу.

В последней детской книге, «В Тридевятом царстве» (1994), опубликованной посмертно, Губарев попытался повторить магическую формулу «Королевства кривых зеркал». Это история подмены в стиле «Принца и нищего» Марка Твена. Юную советскую спортсменку по ошибке принимают за принцессу выдуманной европейской страны. Пока ее саму не разоблачили, девочка пытается помочь рабочим в их борьбе против эксплуататоров, раскрывая грязные политические интриги и гнилость колониальной политики. Советская героиня возвращается на родину к своей жизни, практически ничего не достигнув в чужой стране, что можно истолковать как знак времени.

Торжество юмора и смеха

В послевоенной литературе страдали не только приключения и фантастика. Трудно было пробиться и юмору в ситуации, где основная функция книг заключалась в сохранении памяти о Великой Отечественной войне и внушении детям важности ударного труда в школе, на фабрике или в колхозе. Но были и исключения. В 1954 году на съезде писателей Маршак заявил, что Николай Носов и Юрий Сотник – два наиболее важных имени в современной детской литературе. Писателей он охарактеризовал следующим образом: в Носове соединились «юмор, лиризм и памятливая зоркость бытописателя», а Сотник был прежде всего автором кратких остросюжетных рассказов. Маршак хвалил его понимание детей: Сотник «не столько говорит о характерах, сколько об отдельных типических чертах ребят».

Николай Носов начал публиковаться в 1938 году, когда рассказ «Затейники» вышел в журнале «Мурзилка». Он происходил из артистической киевской семьи. В 1929 году, проучившись недолгое время в Художественном институте в родном городе, он поступил в Институт кинематографии в Москве. Носов работал в кино более двадцати лет, занимаясь учебными и мультипликационными фильмами, и после этого связи с кино не прерывал, принимая участие в съемках фильмов по собственными детским книгам.

В статье, опубликованной в 1972 году, Носов описывал, как он стал детским писателем:

Мне хотелось какой-то значительной деятельности, а деятельность писателя всегда представлялась мне значительной, важной для людей, для общества. Я, однако же, не мог осуществить своего желания писать, потому что у меня не было своей темы (это я понимаю теперь, а тогда – не понимал). Тема эта появилась сама собой, когда я, выражаясь фигурально, попал в волшебную страну детства. Случилось же это тогда, когда я стал отцом и увидел детство уже не в тумане далекого прошлого (с чем, казалось, уже распростился окончательно и навсегда), а в непосредственной близости. Признаюсь, волшебная эта страна удивила меня, а творчество, как сказал один умный художник, начинается с удивления. Я увидел в ребенке то, чего не замечал раньше и чего, мне казалось, не замечали и другие. Отсюда – желание показать увиденное мною другим, желание писать о детях и для детей.

Потом началась война, и до 1945 года у Носова не было возможности собрать разрозненные произведения в один том. В книгу, озаглавленную «Тук-тук-тук» (1945), вошли некоторые из тех рассказов, на которых основывается его репутация. Кроме рассказа с тем же названием, это «Огородники», «Мишкина каша» и «Фантазеры». За этой книгой последовали и другие сборники – «Ступеньки» (1946), «Веселые рассказы» (1947) и «На горке» (1953).

С самого начала отличительной чертой Носова стал юмор. Герои его – неразлучная пара Мишка и Коля. Неуемная энергия и живое воображение этих двух друзей младшего школьного возраста постоянно приводят к забавным ситуациям. Носов не выходит за рамки обыденной жизни, но любопытство мальчиков превращает мельчайшее событие в огромное происшествие – будь то варка каши, перевозка щенка или разбивка сада. Им хочется со всем на свете справиться самим и при этом отличиться, но, бездумно принимаясь за все дела, мальчики постоянно переоценивают свои способности.

Комизм частично состоит в том, что дети сами в полнейшей невинности повествуют о своих проделках и неудачах. Обычно повествование ведется от лица Коли. Не обладая Мишкиной самоуверенностью и живостью воображения, он пытается поступать разумнее своего друга, но легко увлекается и попадает в одну переделку за другой. Два героя Носова – отнюдь не отрицательные персонажи. Носов пишет о Мишке и Коле с добросердечным юмором и глубокой симпатией к их живой натуре и непосредственности. Без откровенной дидактики его рассказы поощряют опору на собственные силы, смелость и честность. Сюжеты развиваются стремительно, в них множество неожиданных поворотов. Диалоги и использование языка самих детей вызывали всеобщее восхищение.

В конце 1940-х годов в творчестве Носова наступила новая фаза. Не скупясь на юмор, он начал писать более длинные произведения. «Веселая семейка» (1949) и «Дневник Коли Синицына» (1950) отражают общие тенденции того времени: дети должны готовиться к взрослой трудовой жизни. Детские игры уступают место полезным развивающим занятиям. В «Веселой семейке» Мишка и Коля строят инкубатор, в котором потом выводят цыплят, а в «Дневнике Коли Синицына» дети проводят лето, ухаживая за пчелами на пасеке.

Прочтя эти истории, каждый ребенок в принципе мог заняться полезным делом – выводить цыплят и ухаживать за пчелами (и многие дети именно это и пытались сделать), но дело не в фактическом материале. Носов скорее подчеркивает радость созидания и открытия, эмоциональное отношение к труду. Работая, дети учатся проявлять настойчивость и силу воли, трудиться коллективно. Приобретение знаний всегда происходит по желанию самих детей. Юный рассказчик придумывает собственную (часто абсурдную) теорию на основании своих наблюдений, и в конце концов его деликатно, без нажима поправляют взрослые.

Первые записи в «Дневнике Коли Синицына» замечательны. Носов таким образом описывает вступительную, подготовительную фазу творческого процесса:

28 мая

У меня сегодня очень радостный день: занятия в школе окончились, и я перешел в следующий класс с одними пятерками.

Завтра начинаются каникулы. Я задумал во время каникул вести дневник. Мама сказала, что подарит мне вечную ручку, если я буду вести дневник аккуратно. Я купил толстую общую тетрадь в синей обложке и решил аккуратно записывать в эту тетрадь разные интересные случаи.

Как только случится что-нибудь интересное, я сейчас же запишу.

Кроме того, буду записывать свои мысли. Буду думать о разных вещах и, как только в голову придет хорошая мысль, я тоже ее запишу.

Сегодня еще ничего интересного не случилось. Мыслей тоже пока еще не было.

29 мая

Сегодня тоже еще ничего интересного не случилось.

Мыслей тоже никаких не было. Наверно, это потому, что я все свободное время играл во дворе с ребятами и мне некогда было думать.

Ну ничего. Подожду до завтра. Может быть, завтра будет что-нибудь интересное.

30 мая

Сегодня опять ничего интересного не случилось. Мыслей тоже пока почему-то не было. Прямо не знаю, о чем писать! Может быть, мне просто выдумать что-нибудь да написать? Но это ведь не годится – в дневнике выдумки писать. Раз дневник, значит, нужно, чтоб все была правда.

Благодаря книге «Витя Малеев в школе и дома» Носов в 1951 году стал одним из ведущих советских детских писателей. Повесть пользовалась большим успехом у читателя и, кроме того, удостоилась в 1952 году Сталинской премии. Именно в это время Носов окончательно оставил кино, чтобы полностью сконцентрироваться на литературе.

Юрий Сотник (1914 – 1997) оказался незаслуженно отодвинут Носовым в тень. Критик Бенедикт Сарнов (1927 – 2014) пишет о нем:

Для Сотника детство – драгоценный дар. И он настойчиво, горячо, убежденно утверждает своими рассказами право детей быть детьми – такими, какие они есть; озорными, буйными, заряженными необыкновенной энергией, вечно готовыми на самые неожиданные выходки. Он весело доказывает, что эта жажда озорства законна, что этот огромный заряд энергии естествен и нормален.

Первая книга Сотника, «Про наши дела», появилась в 1946 году. Тема ее типична для того времени: дети помогают восстановить школу, разрушенную во время войны. Важно, однако, что с самого начала автор пытается передать происходящие события с точки зрения детей. Призыв трудиться – не приказ свыше, его получают в форме таинственного послания, требующего немедленного отклика.

В более поздних произведениях Сотник явственно демонстрировал, что его симпатии не всегда на стороне коллектива, а по духу ему ближе чудаки-фантазеры, молодые изобретатели и беспечные маленькие искатели приключений. Как и герои Носова, они живые, находчивые дети, которые часто переоценивают свои знания и способности и от этого попадают в сложные ситуации. Вовка Грушин, например, мастерит подводную лодку, но забывает, что надо не только спуститься на дно моря, но и снова подняться на поверхность («“Архимед” Вовки Грушина», 1947), а Вася стреляет из ружья в птицу, которую считает кондором, а она оказывается авиамоделью («Невиданная птица», 1950). Лодя называет себя «человеком без нервов», покуда не встречается внезапно с сорвавшимся с привязи бешеным быком («Человек без нервов», 1950). Сергей должен научиться плавать за десять дней, а иначе ему не удастся пойти с друзьями в пионерский лодочный поход («Учитель плаванья», 1953). Все это веселые истории без тени морализаторства.

Ведущим автором, пишущим о природе, стал в это время Иван Соколов-Микитов (1892 – 1975). Он не был новичком в литературе, начав печататься еще до революции, и в 1920-х годах написал несколько книг для детей – своих собственных и переложений русских народных сказок. Соколов-Микитов был охотник и натуралист и принимал участие в экспедициях на русский Север и в азиатскую часть страны.

Однако именно после Великой Отечественной войны он стал публиковать очерки о природе для детей и подростков. Одни – переложения его книг для взрослых, другие написаны специально для юношества. «Рассказы охотника» (1950), «Весна в лесу» (1952), «От весны до весны» (1952) и «Зима в лесу» (1955) наполнены любовью ко всему живому, к природе. Его жанр – бессюжетный очерк. Он никогда не очеловечивал животных, но всегда излагал факты прекрасным языком и в лирическом тоне. Особенно хочется отметить одну из последних работ Соколова-Микитова «Год в лесу» (1972), основанную на его наблюдениях за зверями в разное время года.

В 1945 году Министерство образования провело конкурс на лучшую детскую книгу. Первое место занял рассказ Михаила Пришвина «Кладовая солнца» (1945). На основе своей старой идеи Пришвин написал современную сказку, где действие происходит в наши дни на фоне реальной жизни. Двое сирот собирают ягоды в лесу и оказываются у болота, где набредают на логово страшного волка. Храбрость, находчивость и стойкость – именно эти качества спасают детей от неминуемой гибели. Рассказчик у Пришвина – взрослый, охотник, который несколько туманно выражает глубинный смысл произошедшего: «Эта правда есть правда вековечной суровой борьбы людей за любовь».

Сказки для самых маленьких нашли новою площадку в сборниках «Фильмы-сказки». Эти книги, первая из которых вышла в 1950 году, издавались Госкино. После войны мультфильмы переживали в Советском Союзе расцвет, занимая призовые места на международных фестивалях. «Фильмы-сказки» задумывались как собрание сценариев для мультфильмов, но их создание дало возможность многим талантливым писателям и художникам реализовать свои идеи. После скромных черно-белых иллюстраций сталинской эпохи, где преобладали реалистические рисунки Алексея Пахомова, разноцветные картинки в сборниках производили сильное впечатление.

Самым важным именем в сборниках «Фильмов-сказок» был Владимир Сутеев (1903 – 1964). Уже в 1920-е годы, когда делались первые советские анимационные фильмы, он был вовлечен в работу в качестве художника. После войны Сутеев создавал собственные мультфильмы, на основе которых потом возникла серия популярных книжек-картинок. «Разные колеса» (1953), «Кто сказал мяу?» (1955) и «Это что за птица?» (1956) – забавные рассказы о животных. «Снеговик-почтовик» (1956) – новогодняя история о том, как дети посылают вылепленного ими снеговика и щенка по кличке Дружок за елкой к Деду Морозу.

Для маленьких детей работал и художник Алексей Лаптев (1905 – 1965). В его «Веселых картинках» (1948) рисунки перемежаются стихами, в которых говорящие звери попадают в абсурдные ситуации, устраивают карнавал, переодеваются, меняются ролями.

Послевоенная поэзия

В военные и послевоенные годы поэзия не жила в отрыве от текущих событий, и поэты старались как можно лучше служить требованиям времени. В свежих стихах Сергея Михалкова дядя Степа призывается во флот, чтобы участвовать в защите Ленинграда. Елизавета Тараховская писала о героях войны, солдатах, которые еще вчера сидели за школьной партой, а теперь рискуют жизнью, отстаивая свою страну. В поэме «Про коня» (1943) она изображала жестокую участь животных во время войны. Зинаида Александрова прославляла юных партизан, от знаменитой Зои Космодемьянской до безымянного мальчика, который уходит в партизаны после того, как его мать угнали в Германию («Партизаны», 1944). В стихотворениях Елены Благининой дети играют в войну, радуются победе над врагом и клянутся всегда защищать отчизну.

Еще долго после 1945 года война не уходила из поэзии. В поэме «Звенигород» (1948) Агния Барто описывает жизнь в детском лагере недалеко от Москвы. Дети, потерявшие родителей во время войны, здесь нашли новый дом. Барто пишет об измученных войной детях, которым по-прежнему снятся бомбежки и рушащиеся дома. Но общий тон поэмы оптимистичен, лагерь звенит веселыми детскими голосами. Барто также хотела показать, что дети не забыты, о них позаботится с любовью старшее поколение, которое обеспечит им счастливое детство и прекрасное будущее. И конечно, рядом с фотографией главного благодетеля, Сталина, всегда стоят свежие цветы. Вера Инбер в стихотворении «Домой, домой!..» (1945) в аллегорической форме писала о твердом желании восстановить страну. Во время войны скворцы улетели, но теперь они возвращаются на родную землю, в Россию. Стихотворение получило первую премию на конкурсе на лучшую детскую книгу.

В 1941 году Сергей Михалков принялся за амбициозный труд – эпическую поэму «Быль для детей», в которой он хотел объяснить маленьким читателям ход и значение войны. Первое издание вышло в 1944 году, но Михалков продолжал работать над своей «былью» еще несколько десятков лет. О Гитлере говорится, что «Он хотел людей свободных / Превратить в рабов голодных», но вся страна поднялась против захватчиков. Русские не желают, чтобы «Русский хлеб душистый / Назывался словом “брот”». В Берлине советские солдаты отомстили за Сталинград и потом как герои вернулись домой. Михалковская «Быль для детей» кончается призывом к детям с уважением относиться к ветеранам войны и принимать участие в восстановлении страны.

Печально следить за поэзией Михалкова в этот период. Следы «веселых 1930-х» можно заметить в таких стихах, как «Мой щенок», «Моя улица», «Телефон» и «Важные дела», но в целом Михалков теперь тратил свой талант на чисто пропагандистские, откровенно идеологизированные произведения. В хоре, поющем славу Сталину, он занял важное место. В 1943 году Михалков написал слова советского гимна, а после войны появилось и другое «официальное» стихотворение – «Песня пионеров Советского Союза». Стихи Михалкова больше и больше заполнялись партийными билетами и пионерскими галстуками. В стихотворении «Служу Советскому Союзу» он изображал идеальную семью истинных патриотов Орловых.

Вместе с тем Михалков уже не приспосабливал политические стихи ко вкусу своей целевой группы. Тяжеловатый, пропагандистский «урок истории», «Разговор с сыном» (1949), полностью игнорирует детский вкус, опыт и язык. Возвышенное начало – «Мой сын! Послушай мой рассказ / О нашей Родине, о нас» – более всего напоминает высокопарную, риторическую поэзию XVIII века. В известной поэме «В музее Ленина» (1949) двое детей отправляются на экскурсию в огромное краснокирпичное здание у Красной площади, но попытка увидеть музей их глазами и говорить их голосами совершенно не убедительна. Михалков говорит о жизни Ленина абстрактным языком, и это не дети, а взрослый автор, как положено, тронут при виде экспонатов: «Как дорог нам любой предмет, / Хранимый под стеклом! / Предмет, который был согрет / Его руки теплом!» Прославление Сталина как продолжателя дела Ленина в мгновение ока исчезло, как только в 1956 году Хрущев разоблачил культ личности.

После войны Самуил Маршак по преимуществу писал стихи для взрослых и занимался переводами. Только иногда появлялись произведения для детей, обычно большого формата – поэмы или циклы лирических стихотворений. Две поэмы, «Быль-небылица» (1947) и «Ледяной остров» (1947), – пример социалистического реализма. В первой поэме старик рассказывает удивленным детям о капиталистическом прошлом Москвы. Его история, с голодом, унижениями, тяжелой работой, невозможностью получить образование, является превосходным примером советской мифологии о дореволюционном русском анти-детстве. Огромный дом на Арбате, где эти советские граждане укрываются от дождя, до 1917 года принадлежал одной владелице, Аделаиде Хитрово. Октябрьская революция уничтожила не только мадам Хитрово, но и всякую социальную несправедливость, включая жестокое обращение с детьми. По Маршаку, роли теперь изменились. Пятнадцать лет назад американский капиталист в стихотворении «Кто он?» не мог понять, как это можно владеть домом коллективно, а теперь советским детям трудно представить себе, как один человек мог владеть огромным домом. Мистер Смит спрашивал, что это за человек такой – Комсомол, а советские дети в 1947 году принимают фамилию Хитрово за название учреждения. Вчерашняя действительность представляется фантазией, кошмаром, который исчез, как гроза, только что бушевавшая над Москвой. Воспоминания старика вызывают катарсис у детей, усиливают чувство удовлетворения их действительностью.

В «Ледяном острове» Маршак добавляет новую героическую фигуру к уже имеющемуся списку – почтальон, пожарный и рабочий. На этот раз идеал мирного времени – врач. Если в прошлом люди должны были ограничиваться сказками и легендами, то советская реальность порождает настоящие удивительные истории. Чтобы спасти раненого ученого на полярной станции, доктор прыгает во время сильной бури на льдину с парашютом. Даже чуть не утонув в ледяном океане, он не бросает парашют, потому что он «казенный» (мрачное, вероятно нечаянное напоминание о главенствующей роли государства над личностью). Молодой доктор побеждает стихии и спасает раненого от смерти, но почет достается не ему. В 1947 году необходимо было называть Сталина главной движущей силой каждого поступка, и Маршак придерживается правил:

Для этого стоило прыгать с высот
В седой океан, на изрезанный лед,
На снег между темных проталин, –
Куда вас на помощь товарищу шлет
От имени Родины Сталин.

Стихи в «Разноцветной книге» (1947) основаны на шести основных цветах. Зеленый – цвет лета, синий – моря, желтый – песка, белый – снега. Поначалу Маршак таким образом, изображает красоты природы, но цикл кончается советским кредо. Красный символизирует Красную площадь, а черный – цвет ночи и реакции – разгоняется светом рубиновых звезд на кремлевских башнях. Ту же самую композиционную форму Маршак использовал в цикле «Круглый год» (1948), где двенадцать месяцев порождают не просто «дневник природы», но и стихи о советских праздниках и о Москве как центре мира.

Последней значительной работой Маршака для детей стало «Веселое путешествие от “А” до “Я”» (1953). Как и у Бориса Житкова в книге «Что я видел», тут описывается путешествие на поезде, а буквы алфавита представляют разные станции. Во время путешествия по алфавиту юному читателю даются базовые знания о трудовой жизни, технике, географии, жизни животных, жизни в больших городах и колхозах и о русском языке. Маршак говорит от имени детей, используя местоимение «мы», но, несмотря на заголовок, в поэме маловато детского юмора или фантазии. Символическое значение поэмы в том, что способность читать открывает мир знаний и на шаг приближает ребенка к взрослению. В конце путешествия невинный юный путешественник узнает главный смысл ученья: «И будут говорить с тобой, / Как с другом, Ленин и Сталин». Когда в следующих изданиях эти строки исчезли, советские дети без указания на новое идеологическое направление оказались в такой же ситуации, что и рассеянный человек из ранней знаменитой маршаковской поэмы, вечно сидящий в отцепленном вагоне.

Патриотизм занимал центральное место в послевоенной поэзии Агнии Барто. Восьмисотлетие Москвы оказалось поводом для написания поэмы «Я живу в Москве» (1947). Девятилетний Петя изучает родной город, школу, телеграф, метро, стадион и тому подобное. Он узнает множество полезных вещей, например, тот факт, что «Моссовет в Москве хозяин». Моссовет принимает готовое строительство, наблюдает за проводкой электричества и прокладкой водопровода. Вместе с тем упор делается на память о войне. Героической фигурой становится Петин брат, солдат. На трофейной выставке Петя гордо указывает на немецкий танк, подбитый братом в бою под Москвой. Даже игры детей полны войны. По дороге в школу Петя воображает себя партизаном, который во время снежной бури должен доставить важные документы в школьное здание. Книга заканчивается эйфорическим описанием первомайского парада. Под бой часов на Спасской башне дети вручают Сталину цветы. Барто дает понять, что церемония не только только советского значения, так как «И везде / По всей земле / Слышен / Бой часов в Кремле».

У подростка Лёни из книжки «Ему 14 лет» (1949) проблема: у него не было возможности умереть геройской смертью, о которой рассказывают в школе ветераны войны. Стихотворение показывает, что можно совершать великие подвиги и с помощью малых, каждодневных дел. Лёня помогает родине, когда борется со своими страхами, защищает младшего братишку и не предает товарищей.

Поэтическая программа Барто проявлялась в речах на съездах советских писателей, начиная с первого в 1934 году и до седьмого в 1976 году. К концу жизни ее, когда-то новатора в творчестве, можно было воспринимать еще одним представителем самодовольной советской культурной бюрократии, постоянно подчеркивающим, что детская литература – идеологическое оружие социалистического воспитания. Тем не менее, от требований высокого литературного качества Барто никогда не отказывалась. В 1952 году она так выразила свои взгляды на то, что важнее всего в детской литературе:

Часто задают вопрос, в чем специфика детской литературы? Прежде всего, в том, что мысль, образ в детской книге должны быть особенно ясны, конкретны, в том, что язык должен быть кристально чист, точен. Один из основных признаков специфики – необходимость считаться с возрастными особенностями детей. Это бесспорно! Если писатель плохо знает особенности детского возраста, его книга будет лишена адреса. Но ведь «ребенок растет с каждым своим днем. Книга, прочитанная им сегодня, и та же книга, прочитанная им через несколько дней, встречает, в сущности, разных читателей и разный читательский прием», – говорит Макаренко. Он считает, что книга не должна строго следовать за возрастным комплексом, она должна быть впереди этого комплекса, должна вести ребенка к тем высотам, на которых он еще не был. Макаренко говорит, что книга, если она интересна только для определенного, точного возраста, всегда слабая книга. Эти мысли Макаренко находят горячий отклик у многих писателей и у многих педагогов.

Самое известное послевоенное стихотворение Елены Благининой – «Аленушка» (1953). Это своего рода колыбельная, рисующая нежную картину мира маленького ребенка. В конце стихотворения начинается процесс социализации: Аленушка принимает участие в первомайской демонстрации, сидя у отца на плечах, с красным флажком в руке. Словесная игра в стихотворении говорит о влиянии русского фольклора и сказок Чуковского. В то время Благинина также опубликовала немало рифмованных загадок, считалок, дразнилок и скороговорок.

Зинаида Александрова также оставалась верна миру детей. Сборник «У нас в квартире» (1949) является циклом стихов о детях, живущих в коммунальной квартире. Они носятся по коридору, играют в школу, кормят птиц, празднуют дни рождения. Главное событие года – Новый год и елка, одна на всю квартиру. Александрова писала и о труде. В стихотворении «Сарафанчик» (1948) поэтесса описывает все стадии работы, без которых нельзя сшить Танин сарафан. Прослеживается весь процесс – от сбора хлопка в Узбекистане до шитья платьица в Москве.

«Кто построил этот дом?» (1950) – задал вопрос Сергей Баруздин в первой своей книжке. Обыденные, реалистические стихи рассказывают о строительстве – от архитектурного плана на листе бумаги до последнего мазка кисти маляра. Баруздин восхваляет профессиональные умения, давая детям первое представление о разных профессиях.

Рукотворные «чудеса» интересовали и Елизавету Тараховскую. В «Сказке про живую воду» люди сажают лесную полосу в степи, комбайн движется по полю, экскаватор копает водохранилище на засушливой равнине. Дети, жившие в мире сказок, теперь понимают мощь советских рабочих и их пятилетнего плана. Рефрен стихотворения звучит победоносно: «То, что раньше сказкой было / Что мерещилось во сне, / Мы своим трудом добыли / В нашей Сталинской стране». Цикл «Посмотрим выставку» (1957) состоит из юмористических стихотворений об экскурсии детей на ВДНХ в Москве.

В послевоенной поэзии мало новаторства. Печатались в основном признанные, хорошо известные авторы, чья карьера началась еще в 1920-х и 1930-х годах. Наиболее значительные новые имена – Евгения Трутнева, Наталья Кончаловская и Рахиль Баумволь.

Евгения Трутнева (1884 – 1959) начала писать поздно. Она работала библиотекарем, ставила пьесы для кукольного театра. В своем первом сборнике «Подарок» (1940) она открыла новый для русской детской поэзии объект – Урал и его природу. Трутнева осталась верной своей родной стороне; большинство из ее пятидесяти с лишним маленьких книжечек выходили в Перми или Свердловске. Во время войны в эти районы эвакуировали множество детей, и во многих стихотворениях Трутнева описывает оказанный им теплый прием. Вся страна стала домом для детей в то время. Другие ключевые темы – радость жизни, времена года и природа, профессиональные навыки и советский патриотизм.

Наталья Кончаловская (1903 – 1988) воспитывалась в артистической среде. Ее отец Петр Кончаловский был известным художником, а дед по материнской линии Василий Суриков – одним из самых знаменитых художников XIX века. Сама Кончаловская была замужем за Сергеем Михалковым. Литературную карьеру она начала в 1930-е годы, занимаясь переводами английской поэзии, и в военную пору опубликовала несколько сборников поэзии, в которых чувствуется влияние русской фольклорной традиции.

Трехчастная «Наша древняя столица» (1947 – 1953) принесла Кончаловской известность. В 1947 году Москва праздновала свое восьмисотлетие; это событие нашло отражение и в детской литературе. Поэма Кончаловской рассказывает об истории Москвы от основания города в 1147 году до казни бунтовщика Стеньки Разина в 1671-м. «Наша древняя столица» считается первой успешной попыткой переложения исторического материала в поэтической форме для младших школьников.

В своей поэме Кончаловская умело соединяет воинствующий патриотизм и призыв к миру. В конце поэмы возникает блистательная мечта о будущем:

Взоры всех народов мира,
Тех, что не хотят войны,
На оплот людского мира –
На Москву устремлены.
Тут надежда всей вселенной,
Всех, кто ныне в кабале,
Тут очаг ее нетленный
Братской дружбы на земле.

Важный вклад в детскую литературу внесла и Рахиль Баумволь (1914 – 2000). В 1930-х годах она публиковала стихи на идише для взрослых, но после войны начала писать рассказы и стихи на русском. Причина очевидна – литература на идише больше в Советском Союзе не печаталась. Фокус ее интересов виден по названиям, вроде «Кукла едет» (1948). Самой популярной книгой Баумволь стала «Синяя варежка» (1955) – прозаическое произведение, основанное на фольклорной традиции. Сборник сказок «Лицом к солнцу» (1969) вышел в серии «Моя первая книжка» общим тиражом в 1,75 миллионов экземпляров.

Совещание 1952 года

В апреле 1952 года советские детские писатели и критики собрались на Всесоюзное совещание по детской литературе в Москве. В зале царило чувство радости и всеобщего самодовольства. «Мы имеем лучший в мире детский театр», – провозгласил Валентин Катаев, торопливо добавив, что театр сможет стать еще лучше с помощью партии и всего общества. В обзоре поэзии для маленьких детей писатель Николай Грибачев (1910 – 1992) утверждал, что успех советской детской литературы очевиден и что причина успеха в том, что она следует дорогой, указанной партией, и честно служит народу.

Представленная на совещании статистика давала все основания для гордости. За время после Октябрьской революции опубликовано около 40 000 книг для детей и юношества, общим тиражом миллиард шесть миллионов экземпляров. В год, предшествующий конференции (1951), напечатано 1822 книги. К этому надо добавить свыше десяти журналов и регулярных антологий. Главным журналом для самых маленьких был «Мурзилка». Для школьников выходили «Пионер», «Дружные ребята» и «Затейник» (1946 – 1953). Издавались сборники «Детям» и «Дружба». Всего насчитывалось около 250 профессиональных детских писателей, примерно сто из них жили в Москве.

В послевоенные годы в детской литературе успешно внедрялись принципы социалистического реализма, что в конечном счете приводило к триумфу посредственности, обязательной идеализации советского общества и навязанного оптимизма. Поэтому, когда участники совещания во имя социалистического реализма выражали неудовлетворенность некоторыми явлениями в современной литературе, в их выступлениях неизбежно усиливался оттенок псевдокритики. Критиков призывали разоблачать всякое приукрашивание действительности, не позволять изображать жизнь в безмятежно-идиллических слащавых тонах. Детям надо показывать весь спектр жизни, их нельзя растить, как экзотические растения в оранжерее. В статье в «Правде», опубликованной накануне совещания, Сталин прославляется как основной борец за правдивость в литературе: «Пишите правду, – учит товарищ Сталин наших писателей». Ясно, конечно, что под «правдой» и «действительностью» понимались правда и действительность, одобренные партией.

Алексей Сурков (1899 – 1983), первый секретарь Союза писателей, произнес на совещании речь, которая, казалось, тоже содержала суровую критику. Писателей призывали перестать пользоваться расхожими формулировками, а вместе этого «идти в самую гущу жизни». Слишком часто они довольствовались описанием детского сада, школы или института, отрывая героев от жизни вне этих заведений. Снова и снова школьные повести изображали «конфликт» между одаренным ребенком – «индивидуалистом» – и здравомыслящим, но скучным и безликим коллективом, который в последней главе, конечно же, перевоспитывает «индивидуалиста».

Критика чаще всего была направлена на драму. Катаев, которому поручили сделать обзор детской драматургии, заметил, что, несмотря на то что большинство хороших пьес написано после войны, жанр все равно испытывает кризис. Одна из причин – боязнь писателей изображать отрицательных героев, поскольку критики могли назвать их «нетипичными». Катаев, казалось, не хотел понимать, что это неизбежное следствие диктатуры социалистического реализма.

Сергей Михалков в речи о литературе для самых маленьких дал другой пример негативного следствия из общего литературного метода: один редактор посчитал, что название «Черное море» слишком мрачное для детской книги, и хотел поменять его на «Синее море». В таких условиях спрос на юмористические книги неизбежно оставался неудовлетворенным, Носов и Сотник упоминались в качестве редких исключений. В стране, которая, как утверждалось, воплощает в жизнь глубинные мечты человечества, писатели боялись получить клеймо легкомысленного сочинителя развлекательной литературы.

На совещании требовали не только веселых книг. Необходимы были и пьесы из жизни детей рабочих и колхозников, более интересные учебники истории и географии, написанные творческими коллективами, повести, в которых пионеры не только отдыхают и ходят в походы, но и осваивают с помощью детских организаций правильные идеологические взгляды. «Литература должна создать образ положительного героя-пионера, горячего патриота, настоящего юного ленинца, показать широко и ярко всю кипучую деятельность пионерской организации. Это ждут от писателя миллионы пионеров и школьников». Так утверждала Наталья Ильина, сотрудница журнала «Пионер». Многие выступавшие, включая Маршака, критиковали отсутствие хороших биографий Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. Однако ситуация не так уж плоха, считал Михалков. В 1951 году все-таки вышел сборник стихов для детей о Ленине и Сталине.

Выступления на совещании показали, что пока серьезных изменений ожидать не приходится. Главной задачей советской детской литературы по-прежнему было прославлять героизм советского человека и красоту труда, писать о борьбе за «мир» и «демократию», происходящей под эгидой СССР во всем мире.

Один известный писатель, поэт Лев Квитко, не присутствовал на совещании 1952 года. Его последний русскоязычный сборник поэзии, «Моим друзьям» (1948), показывал, что он по-прежнему умеет сочетать твердые коммунистические убеждения с высокими литературными достоинствами. Ранее в том же году вышел и другой сборник, «Скрипочка», со стихами для дошкольников; тут было все, от детской радости жизни до советского патриотизма. Стихотворение «Урожай», переведенное на русский язык Маршаком, поддерживало миф о советском изобилии: «То грузят на пароходы / И везут из края в край / Для свободного народа / Небывалый урожай».

Квитко не было на совещании, потому что годом раньше его арестовали. Советская кампания против «безродных космополитов», то есть евреев, уже началась, и в августе 1952 года Квитко был расстрелян вместе с 26 еврейскими писателями и другими деятелями культуры. Это был тот писатель, о котором в более поздние советские времена сказано: «Народ и труд, Родина и Партия для поэта святые понятия. Все его творчество пронизано верой в победу коммунизма, и о чем бы он ни писал, взгляд его устремлен в будущее». Сам Квитко на встрече писателей в 1937 году утверждал, что «только Великая Октябрьская революция освободила меня и дала возможность стать писателем».

Никто не спрашивал, почему Квитко не присутствует на совещании. Вместо этого раздались дружные аплодисменты, когда Маршак предложил, чтобы Политбюро во главе со Сталиным было избрано почетным председателем собрания. Сурков призвал коллег выразить благодарность: «Всеми своими достижениями и успехами наша советская детская литература обязана мудрому руководству великой большевистской партии, отеческому вниманию и доверию гениального зодчего коммунизма, лучшего друга советской литературы товарища Сталина».

В марте 1953 года умер Сталин. Во всем Советском Союзе люди оплакивали ушедшего вождя. Детские писатели заполняли страницы газет и журналов панегириками. «В мире не было роднее / И сердечней друга у ребят», – утверждал Анатолий Мошковский в стихотворении «Бессмертное имя» (1953). Валентина Осеева, автор трилогии о Ваське Трубачеве, написала в некрологе, озаглавленном «Великий друг детей», что дети отвечали на заботу Сталина «горячей, искренней любовью».

Три года спустя, в 1956 году, новый Первый секретарь Никита Хрущев прочитал доклад на XX съезде партии. В первый раз публично были упомянуты миллионы невинных жертв сталинского режима. Конечно, советские люди знали об арестах, расстрелах и существовании огромной системы лагерей, но теперь стало ясно, что творец этих ужасов – вчерашнее божество Сталин. Начиналась новая страница в истории Советского Союза.

В культурной жизни наступила пора перемен, время нового мышления, получившее название «оттепели» по одноименной повести (1954 – 1956) Ильи Эренбурга. Появилась возможность уйти от узкого определения социалистического реализма, господствовавшего в сталинскую эпоху. Нашлось место для индивидуальных творческих решений и для социальной критики. В некотором отношении этот период напоминал 1920-е годы: в нем был такой же энтузиазм и оптимизм, такое же чувство ожидания глубокого обновления.

Можно говорить и об «оттепели» в советской детской литературе, хотя она выражалась значительно менее драматично, чем в литературе для взрослых. В детской литературе не было написано ничего подобного сенсационному роману Владимира Дудинцева «Не хлебом единым» (1956) или запрещенного «Доктора Живаго» (1957) Бориса Пастернака. Попытка разобраться в беззакониях и несправедливостях сталинской эпохи почти не затронула детскую литературу – Александр Солженицын для юного читателя так и не появился. Некоторое исключение составляет «Дневник Нины Костериной» (1962), аутентичный дневник девочки-подростка, описывающий ее жизнь с 1936 по 1941 год. Нина (1921 – 1941) писала о школе и досуге, о первой любви и московских друзьях. Все изменилось, когда волна террора затронула ее семью, и арест отца превратил девочку в «дочь врага народа», парию в сталинском Советском Союзе. Дневник мог стать важной книгой для юношества, но поначалу был опубликован во взрослом журнале «Новый мир» и в брежневскую эпоху постепенно забылся.

Годы оттепели породили новое поколение писателей с их собственным эстетическим видением и литературной программой. Детская литература раскрылась для новых тем и новых стилистических возможностей. Прозе удалось оторваться от проверенных моделей и шаблонов. Это позволило авторам рисовать более точные психологические портреты и мрачные, но более достоверные картины условий, в которых росла советская молодежь. В поэзию вернулась «детскость», детское восприятие мира, фантазия и игра слов. Снова, как в 1920-х годах, появилась возможность экспериментировать.

Окна открываются

После долгих лет принужденной, но самодовольной изоляции приоткрылось окно в мир. Издавались произведения новых иностранных авторов, некоторые давно забытые знаменитые имена были реабилитированы с помощью новых переводов. Лучшими шансами на перевод обладали авторы, как-то связанные с революционным движением, коммунисты и друзья Советского Союза. В этом смысле идеальным кандидатом оказался Джанни Родари, который вступил в Итальянскую коммунистическую партию в 1944 году, участвовал в итальянском сопротивлении и смог добиться исполнения заветной мечты – посетил СССР в 1952 году. Стихи Джанни Родари, и абсурдные, и политические, были немедленно переведены на русский язык Маршаком. В статье признанный советский поэт объяснял, почему ему так нравится итальянский коллега:

Сочинять стихи, достойные стать рядом с народной песней и считалкой, умеют только те поэты, которые живут с народом общей жизнью и говорят его языком. Таким поэтом представляется мне Джанни Родари. В его стихах я слышу звонкие голоса ребят, играющих на улицах Рима, Болоньи, Неаполя.

Любимейшим произведением Джанни Родари у советских детей стала сказка «Приключения Чиполлино» (1951). Перевод, выполненный под редакцией Маршака, появился в 1953 году. К концу ХХ века книга выдержала в России около шестидесяти изданий общим тиражом в несколько миллионов экземпляров. К этому следует добавить постановки на театральной сцене, мультфильм (1961), балет (1973) и музыкальный фильм (1973). Частично невиданным успехом книга Родари была обязана иллюстрациям детского писателя и художника Владимира Сутеева.

Чиполлино – маленький веселый мальчик-луковка, которая возглавляет борьбу за свободу против Принца Лимона, Синьора Помидора и их приспешников. В сказочном мире овощей, фруктов, насекомых и животных царит несправедливость. Честные «люди» попадают в тюрьму, а вырождающиеся аристократы наживаются на труде бедняков. Успешная революция прогоняет всех представителей высших классов или вынуждает их жить жизнью простого населения. Судьба Барона Апельсина – стать «худым, как хлыстик», образ абсурден, но весьма выразителен. В утопии, которой кончается книжка, семейный замок Графинь Вишен превратился во Дворец Детей с кинотеатром, кукольным театром и комнатами для игр и занятий спортом. А главное все-таки школа, где изучаются предметы, которые надо знать, «чтобы защищаться от всяких плутов и угнетателей и держать их подальше от родной страны».

Другим просоветским писателем был Юлиан Тувим, польский еврейский поэт. Лучшие стихи Тувима – «Про пана Трулялинского», «Слон Хоботовский», «Птичье радио» и «Паровоз» были написаны в 1930-х годах, но к советским детям они добрались как раз во время оттепели. По всей видимости, именно Маяковский, посетив Варшаву в 1927 году, посоветовал Тувиму, своему польскому переводчику, обратиться к детской поэзии. Почти все известные поэты в конце пятидесятых занимались переводами веселых стихов Тувима, изобилующих неологизмами, легко запоминающимися рифмами и игрой слов. Тувима переводили Маршак, Михалков, Благинина, Тараховская, Борис Заходер, Эмма Мошковская. Благодаря им и самому Тувиму эксцентрика снова стала частью советской русской поэзии.

В результате хрущевской оттепели пришли к читателю и переводные детские книги, не содержавшие особых «прогрессивных тенденций». «Маленький принц» (1943) Антуана де Сент-Экзюпери с весьма скептическим отношением к взрослому миру появился в 1958 году. Новыми знакомыми юных читателей были и «Винни-Пух и все-все-все» (1926) А.А. Милна, и «Мэри Поппинс» (1934) Памелы Трэверс, переведенные выдающимся поэтом Борисом Заходером соответственно в 1960 и 1968 годах. В том же 1968 году появился новый перевод «Питера Пэна» Джеймса Барри, сделанный Ниной Демуровой (р. 1930). «Алису в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла перевел Александр Оленич-Гнененко (1893 – 1963) в 1940 году, но вышла книга сначала только в родном городе переводчика Ростове-на-Дону. В Москве кэрролловский абсурдизм был дозволен только в 1958 году. Позже увидели свет два других перевода Кэрролла: перевод Демуровой вышел в 1967 году, а пересказ Заходера – в 1972 году. Перевод, сделанный Владимир Набоковым в 1923 году, нельзя было публиковать; в СССР творчество русских эмигрантов по-прежнему оставалось под запретом. Этот перевод вышел только в 1989 году, санкционированный горбачевской политикой гласности.

Бытование произведений шведской писательницы Астрид Линдгрен в Советском Союзе преподносит несколько сюрпризов. Из всех ее книг, многие из которых были и переведены именно в 1960-х годах, самыми популярными стали две: трилогия «Малыш и Карлсон, который живет на крыше» (1955 – 1968), первый том которой был переведен, а вернее, пересказан в 1957 году, и «Пеппи Длинныйчулок» (1945), изданная в русском переводе в 1968 году. Причудливый герой, Карлсон, который живет на крыше, по удачному выражению московского критика Ольги Мяэотс, стал «первым положительным героем [советской] детской книги с полным набором отрицательных черт». Малыш был намного более подходящим персонажем самоидентификации для детей: одиночка, убегающий в мир фантазии, где у него появляется воображаемый друг. Тем не менее абсолютный, совершенно бессовестный эгоцентризм Карлсона делал его невероятно привлекательной фигурой для тех, кто жил в строго регламентированном мире, полном официальных высоких идеалов. То же самое можно сказать и о чрезвычайно независимой фигуре Пеппи Длинныйчулок, другой неожиданной любимицы советских детей. Профессор Мария Николаева объясняет невероятный успех книги «Пеппи Длинныйчулок» тем, что она подрывает саму основу власти. В советском контексте Пеппи была диссидентом; она жила жизнью, о которой дети (да и взрослые тоже) осмеливались только мечтать. Пеппи стала героиней многочисленных пьес, музыкальных постановок и мультфильмов. Собрание русских переводов Астрид Линдгрен опубликовано в 1994 и 1998 годах.

Русская судьба произведений знаменитой финско-шведской детской писательницы Туве Янссон оказалась сложнее. Перевод повести «Муми-тролль и комета» (1951) был издан в 1967 году тиражом в 75 000 экземпляров, но следующая книга, «Шляпа волшебника» (1949), появилась по-русски только в 1976 году. Она была включена в сборник произведений скандинавских детских писателей – в книгу, которая сразу стала редкостью. Рассказывают, что надо было сдать двадцать килограммов макулатуры, чтобы получить купон, дающий право приобрести этот том. Для того чтобы Туве Янссон и ее муми-тролли наконец покорили русские книжные магазины, понадобились гласность и перестройка.

Во время оттепели произошло новое открытие «серебряного века» – великолепной русской культуры первых трех десятилетий ХХ века. И для читателей детских книг, и для нового поколения писателей возвращение авторов двадцатых годов стало истинным откровением. Корней Чуковский снова превратился в величайшую фигуру русской детской поэзии. Происходила осторожная реабилитация обэриутов и их круга. Центральную роль в этом процессе играла дочь Чуковского Лидия (1907 – 1996), которая в тридцатые годы работала в маршаковской редакции ленинградского «Детгиза». В книге «В лаборатории редактора» (1960) она вспоминала этот трудный период, возвращая к жизни множество к тому времени насильственно забытых имен. Именно благодаря Чуковской были впервые после преждевременной гибели их авторов переизданы книги Введенского («Когда я вырасту большой», 1960) и Хармса («Игра», 1962). Более полный том Хармса вышел в 1967 году под заглавием «Что это было?». Исай Рахтанов (1907 – 1979), детский писатель 1930-х годов, рассказал в 1962 году историю двух журналов, «Еж» и «Чиж», и их авторов, а двумя годами позже Игорь Бахтерев (1908 – 1966), один из первых обэриутов, и Александр Разумовский смогли опубликовать критическую статью о Николае Олейникове. Вместе это значило начало возрождения юмора и игры – черт, которые Корней Чуковский всегда считал основными для детской литературы.

Не только поэтический авангард был насильственно забыт в сталинскую эпоху. Лидия Чуковская помогла вернуть заслуженное место среди детских прозаиков Борису Житкову. Было восстановлено и доброе имя Льва Квитко. Через пять лет после его смерти появился толстый сборник его поэзии под названием «Я сам» (1957).

Маленькая, но знаменитая книжка Даниила Хармса «Игра» вышла в московском издательстве «Детский мир». За пять лет, прошедших с его основания, издательство выпустило книги практически всех важных авторов новой поэзии для детей. В качестве иллюстраторов «Детский мир» приглашал известных художников, таких как Виктор Пивоваров и Илья Кабаков, которые также опирались в своем творчестве на прерванную традицию двадцатых годов. «Детский мир» издавал книжки-головоломки, раскраски, книжки-раскладушки и книжки с грампластинками. Директор издательства и его главная движущая сила Юрий Тимофеев (1923 – 1982) – фигура не менее важная для детской литературы, чем Маршак в период между двумя войнами. Как и Маршака, Тимофеева отличал острый глаз на таланты.

Давно уже было ясно, что один «Детгиз» не может выпускать столько книг, сколько нужно детям и юношеству. Поэтому наряду с «Детским миром» и такое «взрослое издательство», как «Советская Россия», проявило интерес к жанру, создав специальную детскую секцию. Что касается журналов, то «Мурзилка» и «Пионер» продолжали выходить регулярно, однако «Дружные ребята» и «Затейник» закрылись в 1953 году. В 1956 году начал публиковаться новый развлекательный журнал для самых маленьких «Веселые картинки». Как ясно из названия, основное место в публикации занимали картинки; художник и книжный иллюстратор Иван Семенов (1906 – 1982) стал его главным редактором. К началу 1980-х годов тираж журнала достиг девяти с половиной миллионов экземпляров. Позже члены редакции «Веселых картинок» гордились тем, что это было единственное советское издание, которое не подвергалось цензуре и обходилось без публикаций, посвященных современным вождям коммунистической партии. Даже в дни траура по Брежневу в «Веселых картинках» не был напечатан его портрет.

После десятилетнего перерыва возобновил свою работу и журнал «Костер» (1956 –), рассчитанный на детей среднего школьного возраста. В 1962 году в нем появилась «Баллада о маленьком буксире» Иосифа Бродского (1940 – 1996). В этом раннем его стихотворении обнаруживаются аллегорические коннотации. Маленький буксир рассказывает о встречах с кораблями из дальних стран. Его работа – помогать кораблям, пока они стоят на реке Неве, однако маленький буксир не может уплыть за ними, когда те уходят в море. Большой мир ему недоступен, и буксир должен утешать себя тем, что он нужен именно в Ленинграде. «Костер» публиковал и других авторов самиздата, например, знаменитого позже Сергея Довлатова (1941 – 1990). Поэт Лев Лосев (1937 – 2009) был членом редакционного совета журнала вплоть до эмиграции в 1976 году.

У подростков тоже появился свой литературный журнал, «Юность» (1955 –). Первоначально он предназначался для тех, кому от 15 до 20, но в 1960-х годах журнал перестал быть по преимуществу подростковым и превратился в одну из основных арен либеральных авторов. Первым главным редактором «Юности» стал Валентин Катаев, в 1962 году его сменил Борис Полевой. Многие годы в редакционный совет входили Маршак, Носов и Прилежаева. Кроме «Юности», другие литературно-художественные журналы – «Новый мир», «Знамя» и «Звезда» – тоже иногда печатали произведения для молодежи.

Улучшились условия и для теоретического изучения детской литературы. Важнейшим событием стало основание московским издательством «Детгиз» в 1950 году исследовательского отдела «Дом детской книги» с отделением в Ленинграде. Задачей отдела стало исследование и распространение детской литературы, проведение читательских опросов, организация совещаний и создание специализированной библиотеки. Долгое время в каждой книге, опубликованной «Детгизом», а позднее и «Детской литературой», печатался призыв к детям присылать свои отзывы о том, что они читают, в Дом детской книги. Количество читательских писем превышало несколько тысяч в год. Дом детской книги играл важную роль и в организации ежегодной Недели детской книги.

Дом детской книги также начал публиковать ежегодные сборники статей по истории литературы, литературной критике и теории. «Вопросы детской литературы» (1952 – 1958), позже переименованные в «Детскую литературу» (1958 – 1990), выходили в Москве, а «О литературе для детей» (1955 – 1991) – в Ленинграде. Их дополнял журнал «Детская литература», который снова стал издаваться в 1966 году после двадцатипятилетнего перерыва.

Съезды писателей

В декабре 1954 года проходил II съезд Союза советских писателей. Прошло двадцать лет с тех пор, как писатели под предводительством Горького собрались на свой первый съезд – длительный перерыв еще раз доказывает, что в сталинские времена были разрушены даже самые элементарные формы демократии. Теперь съезды стали регулярной частью литературной жизни, хотя их значение в качестве настоящего форума для дискуссий осталось незначительным. Самокритика и обсуждение реальных проблем отступали на второй план перед выражением преданности партии и коммунистическим идеалам, прославлением достижений советского строя, предпочтительно по контрасту с ситуацией в капиталистических странах. Сам выбор выступающих делал настоящую дискуссию невозможной. К микрофону выходили только наиболее проверенные и лояльные, например Маршак, Барто, Кассиль и Михалков.

Обзор детской литературы был в 1954 году доверен Борису Полевому, члену редакционного совета «Детгиза». Согласно ему, «большие, славные традиции» советской детской литературы процветали после конференции 1934 года. Литература становилась все глубже, мудрее и интереснее, но ее главной целью по-прежнему оставалось воспитание нового поколения коммунистов. С помощью своих произведений писатели участвовали в «воспитании любви к Родине, к своему народу, взращивании братских чувств к народам других стран, подготовке детей к мирному созидательному труду, взлелеивании лучших черт социалистического гуманизма, воплощенных в идеях Коммунистической партии».

Полевой смело утверждал, что по сравнению с 1934 годом возросло международное значение советской детской литературы. «Герои этих книг – советские люди – шагают через государственные границы, через горы, материки, океаны, неся по всей планете великие идеи социалистического гуманизма, рассказывая миру правду нашего советского бытия». Такое заявление можно объяснить только тем, что включение балтийских государств в Советский Союз в 1940 году и захват коммунистами власти в Восточной Европе после Второй мировой войны породили огромный новый рынок для советской детской литературы. Всем этим народам теперь полагалось порвать с буржуазным прошлым и, естественно, взять за образец первое в мире социалистическое государство и его культуру. На Западе, где такое насильственное кормление не представлялось возможным, знания о современной советской детской литературе практически отсутствовали, и никакого успеха у нее быть не могло.

Полевой уделил немало внимания статистике. В 1934 году было издано около тысячи наименований книг для детей и юношества, к 1953 году это число удвоилось. Еще разительнее увеличились общие тиражи: 19 миллионов в 1934 году, 110 миллионов в 1953-м. Только «Детгиз» напечатал 500 различных книг тиражом в 71 миллион экземпляров. За прошедшие двадцать лет 1500 советских писателей, учителей, ученых и критиков опубликовали около 20 000 наименований книг, общим количеством 911 миллионов экземпляров. Почти миллиард книг, восклицал Полевой. «Подумайте об этом, товарищи! Это ведь по пяти книг на каждого советского гражданина, считая грудных младенцев и ветхих стариков!» Но даже такой значительный рост не означал, что потребность в книгах полностью удовлетворена.

Чтобы показать, какие прозаические работы были наиболее популярны у юного советского читателя в период с 1934 по 1954 год, Полевой включил в свою речь список из одиннадцати произведений. Список определялся тиражами, что, естественно, было выгодно для более старых произведений:

1. Николай Островский. «Как закалялась сталь» (248 изданий)

2. Валентин Катаев. «Сын полка» (78)

3. Аркадий Гайдар. «Тимур и его команда» (72)

4. Александр Фадеев. «Молодая гвардия» (72)

5. Вениамин Каверин. «Два капитана» (60)

6. Алексей Мусатов. «Стожары» (40)

7. Иосиф Ликстанов. «Малышок» (35)

8. Николай Носов. «Витя Малеев в школе и дома» (30)

9. Елена Ильина. «Четвертая высота» (29)

10. Лев Кассиль и Марк Поляновский. «Улица младшего сына» (25)

11. Борис Житков. «Что я видел» (24)

Согласно Полевому, эта статистика доказывала: главное свойство советской детской литературы в том, что ее герои взяты прямо из реальной жизни. Они – «простые советские люди, озаренные идеями коммунизма». Полевой видел в популярности этих книг знак того, что советская реальность сама по себе существенно интересней любых фантазий. Естественно, это в большой степени была иллюзия, поскольку тиражи определялись не спросом, а указаниями сверху. Именно поэтому в список не вошли ни научная фантастика Александра Беляева, ни сказка о деревянном человечке Алексея Толстого, ни «Волшебник Изумрудного города» Александра Волкова.

В поэзии для детей доминировала четверка авторов: Самуил Маршак (661 издание), Корней Чуковский (450 изданий), Агния Барто (435) и Сергей Михалков (435). По мнению Полевого, эти авторы являются образцом того, как и в рамках поэзии возможно творить живые образы и освещать большие вопросы. В качестве примера Полевой назвал «Мистера Твистера» Маршака, критикующего расизм, михалковского «Дядю Степу», иллюстрирующего «социалистический гуманизм», и сатирические стихи Барто и Чуковского.

Полевой критиковал, главным образом, школьные повести. Слабость этого жанра отмечалась уже не раз. Евгений Герасимов совсем недавно, в 1953 году, обсуждал ситуацию в «Новом мире». «Отчего герои становятся скучными?» – задавался вопросом Герасимов, прочитав все школьные повести предыдущего года, включая провальную публикацию Марии Прилежаевой «Над Волгой» (1952). Когда писатели изображали школьную жизнь, у них получились «серые, безликие герои, лишенные всего, что присуще юности: фантазий, увлечений, задора, пылкости». Писатели прославляли безликий коллектив и осуждали любое проявление, которое могло быть расценено как индивидуализм. «Остается только удивляться, что никто еще не обвинил в индивидуализме школьников, которые самостоятельно решают заданные на дом трудные задачи по математике». Однако рецепт победы над кризисом, предложенный Герасимовым, звучал неубедительно: писателям нужно учиться у покойного президента Советского Союза Михаила Калинина и, как он, говорить с детьми «правдиво и откровенно».

Рецепт Полевого же заключался в том, что писатели должны следовать жизни, а не литературным стереотипам. Школа не единственная оказывает влияние на развитие детей, литературе необходимо отражать и «бушующую жизнь» за стенами школы, искать материал для творчества «на фабриках, заводах, на шахтах, на колхозных полях, где труженики создают могущество, богатство и славу нашей социалистической отчизны».

Полевой говорил и о проблеме «революционной романтики». Эта концепция была одним из краеугольных камней социалистического реализма, но на практике весьма трудно оказывалось определить ее суть. Писатели, которые включали фантастические или приключенческие элементы в сюжет, чтобы сделать его более живым и привлекательным, легко могли попасть под обвинение в «псевдоромантизме» или подвергнуться критике за то, что выбрали «слишком исключительный случай». Полевой призывал критиков быть более снисходительными в своих отзывах.

В поэзии Полевой слишком часто сталкивался с нравоучительным тоном, который не был естественной частью стихотворения, а «плавал, как пятна жира на поверхности супа». Полевой указывал и на другие слабости – единообразие тем, художественных методов и даже книжных заголовков. Он приводил несколько свежих примеров: «На солнышке», «На солнечном берегу», «Солнечный берег», «Солнечное утро», «На солнечной земле», «Солнечный зайчик», «Солнце в доме», «Солнце во дворе», «Солнышко». «Не слишком ли много солнца, товарищи детские поэты?» – спросил Полевой риторически.

В своем докладе о новой поэзии Агния Барто беспокоилась по поводу отсутствия «Гайдаровской интонации». Пионеры хотели служить своей родине, но вместо поэзии, вдохновляющей на смелые поступки и любовь к труду, им часто доставались «стихи созерцательные, а даже иногда и умилительные». «Тема радости, бодрости, праздника необходима и органична в поэзии для наших детей, – но не слишком ли много появилось стихов, внешне нарядных, но бессодержательных, в которых говорится главным образом об отдыхе, каникулах, бесконечных развлечениях?» – спросила Барто. Чтобы доказать важность своей критики, она рассказывала об одном советском мальчике. На вопрос матери, кем он хочет быть в будущем, «юный философ» ответил: «Я рассчитываю жить уже при коммунизме, тогда никому не надо будет трудиться!»

Сергей Михалков говорил о детском театре. Центральный детский театр в Москве справедливо гордился своими многочисленными успехами, но в целом картина была далека от удовлетворительной. Перед войной в стране было семьдесят детских театров, но в 1954 году их количество сократилось до тридцати.

Пять лет спустя, в 1959 году, состоялся III съезд советских писателей, уделивший гораздо меньше внимания детской литературе. Алексей Сурков, сменивший в 1954 году Александра Фадеева на посту первого секретаря Союза писателей, коснулся жанра лишь мимоходом. Его речь основывалась на наблюдениях Хрущева, что современным молодым людям не хватает такого жизненного опыта, как у старшего поколения. Писатели должны поэтому помочь партии и обеспечить подрастающему поколению необходимые знания об истории страны. Хрущев также определил, в чем состоят такие знания: это «борьба трудящихся за свое освобождение [до 1917 года] и героическая история Коммунистической партии».

Сурков начал с восхваления «великой, талантливой» литературы для советских детей и юношества, но остановился и на некоторых неотложных проблемах. Слишком много было скучных, серых произведений, не способных взволновать читателя. Некоторые писатели слишком сильно критиковали культ Сталина. Сурков также увидел опасную тенденцию в сочинении чисто приключенческих книг, лишенных художественной ценности, способных только испортить читательский вкус. Главная задача сейчас – изобразить современного героя, «героя семилетки, героя новостроек, героя целинных земель». Юмористические произведения, такие как стихи Чуковского, Маршака и Михалкова и рассказы Сотника, тоже были желательны, поскольку Советскому Союзу нужно, чтобы молодые росли с «жизнерадостным, оптимистическим настроением».

Лев Кассиль вслед за Сурковым призывал воспевать «трудовое воспитание» и, в свою очередь, указывал на необходимость следовать таким образцам, как М. Ильин, Б. Житков и И. Ликстанов. Один литературный критик заметил, что рабочая тема в детской литературе постоянно повторяет один и тот же сюжет: избалованный ребенок из интеллигентной семьи находит себя в работе. Не стоит обращать внимание на подобную критику, сказал Кассиль, так как такие случаи как раз типичны для советского общества.

Сергей Михалков поднял вопрос, на который, как ему казалось, недостаточно обращали внимания в Союзе писателей. Посещая древний киевский монастырь, Киево-Печерскую лавру, он там видел детей, целующих иконы и слушающих «небылицы» монахов. «Дорогие друзья, что сделали вы, да и мы, русские писатели, вместе с вами для того, чтобы этот мальчик и эта девочка жили полной, счастливой жизнью советских детей, а не барахтались в паутине религиозного дурмана?» – спрашивал Михалков. «Наше государство относится терпимо ко всем религиям и церквям, но мы не должны забывать, что мы-то, советские писатели, наша литература – деятельный помощник партии в деле коммунистического, а стало быть, атеистического воспитания детей». Заметим, что при этом, когда в 2000 году Михалков во второй раз переписал русский (а ранее советский) государственный гимн, теперь уже ставший «гимном православной страны», он подчеркнул значение православия как основы нации и пояснил: «Я верующий человек. Я всегда был верующим».

Атеизм в тот момент оказался весьма своевременной темой, поскольку за год до этого под руководством Хрущева началась антицерковная кампания. Монастырь в Киеве, а вместе с ним десятки тысяч церквей по всей стране закрыли. Михалков не был одинок на баррикаде. Среди детских писателей воинствующим атеизмом славился Лев Кассиль. Незадолго до III съезда писателей вышло несколько произведений с явным антирелигиозным звучанием: «Старшая сестра» (1955) Любови Воронковой, «Чудотворная» (1958) Владимира Тендрякова, «Новые Дворики» (1961) Сергея Баруздина и «Да поможет человек!» (1961) Владимира Железникова. Мать или бабушка соблазняют пионера или пионерку религией, но они противостоят искушению. За образец бралось классическое советское атеистическое стихотворение для детей – «Смерть пионерки» (1932) Эдуарда Багрицкого, где девочка Валя умирает, но у нее хватает сил на то, чтобы оттолкнуть крест, который пытается навязать ей мать. Она черпает силы в веселой песне, которую поет пионерский отряд за окном.

Неудачей для либеральных сил в детской литературе явилась реорганизация, которая происходила в «Детском мире» в 1964 году. Сменилось руководство, издательство получило новое имя – «Малыш». Предполагалось, что «Малыш» будет печатать книги для детей моложе девяти лет, но издательство так и не смогло достичь того успеха, который был при Тимофееве. Другое организационное преобразование в издательском деле коснулось гигантского «Детгиза». Он попал в подчинение издательскому комитету Российской Федерации и снова вернул себе первоначальное имя «Детская литература».

IV съезд советских писателей состоялся в 1967-м, юбилейном для Советского Союза году, что отмечалось во всех речах. Все проблемы были забыты, делегаты полностью посвятили себя воспеванию пятидесятилетия советской власти. О детской литературе и ее успехах поручили докладывать Сергею Михалкову, который назвал главную задачу писателей: рассказать юному читателю о «дерзновенных и благородных деяниях людей, строящих самое справедливое и самое человечное в истории общество». Все предыдущие пятьдесят лет три с половиной миллиарда советских детских книг только для этого и издавались: «Можно с полным правом сегодня сказать: духовная пища, которую мы, советские литераторы, даем детям, чиста, высококалорийна, богата витаминами честности, мужества, бескорыстия, патриотизма!» Слова Михалкова были встречены громкими аплодисментами.

В том же году вышла книга Ирины Лупановой «Полвека: Советская детская литература: 1917 – 1967». Это была серьезная попытка проанализировать развитие детской литературы, отдельные произведения, общие темы и повторяющиеся мотивы послереволюционной литературы. Но и Лупанова не могла избежать обычных клише: история советской литературы виделась триумфальным шествием к еще более высоким вершинам мастерства и гуманных идеалов. Книга Лупановой заканчивается благодарностью партии за вдохновляющую поддержку детских писателей, выраженную в резолюции последнего, XXIII съезда.

Новая поэзия

Наиболее интересные элементы новой литературы проявлялись в поэзии. «Детский мир», издательство, которое в первую очередь хотело печатать новых, нетрадиционных авторов, привлекало таких поэтов, как Борис Заходер, Валентин Берестов, Эмма Мошковская, Роман Сеф, Ирина Токмакова и Генрих Сапгир. Эти авторы находили вдохновение в творчестве детей, фольклоре и поэтическом наследии двадцатых годов. Образцом для них стали заново открытые Корней Чуковский, ранний Маршак и Даниил Хармс с их ребячеством и юмором. Поэты стремились говорить голосом ребенка, воспроизводить его фантазии и чувства. Частым стал заголовок «Веселые стихи». Под него попадали и считалки и скороговорки – два жанра, которые в тот момент переживали ренессанс.

Большое значение уделялось эстетическому воспитанию детей. Новые формы, меняющиеся ритмы, свободная рифмовка и необычная игра слов делали стихи более сложными для восприятия. Детская поэзия снова добилась большей творческой свободы, чем поэзия для взрослых. Некоторые поэты сознательно использовали возможность писать стихи для двойной аудитории, другие же – Генрих Сапгир, Игорь Холин (1920 – 1999) и Евгений Рейн (р. 1935) – публиковали в Советском Союзе поэзию для детей, а их взрослые стихи тайком переправлялись за границу и печатались там.

Старшее поколение писателей безоговорочно признавало талант и техническое мастерство младших коллег. Вместе с тем выражалась озабоченность, что в новой поэзии отсутствует гражданский дух. Барто жаловалась на совещании по детской литературе в 1963 году, что многие молодые авторы занимаются «веселыми пустяками» или, как она полагала, исключительно формалистскими экспериментами. На III съезде писателей РСФСР в 1970 году Барто сетовала на тенденцию создавать преимущественно загадки, скороговорки и словесные игры. Она с неудовольствием цитировала коллегу-поэта, который утверждал, что пишет «эксцентрику для детей». Ничего такого нет, заявила Барто, это просто безуспешные попытки копировать талантливого Даниила Хармса. Нужны были стихи на политические темы и лирические стихи с положительными героями для читателей в возрасте 11 – 13 лет.

К огорчению приверженцев социалистического реализма, идеологически и политически ориентированная поэзия уже уходила в прошлое. На IV съезде советских писателей в 1967 году Барто требовала, чтобы детям рассказывали об американских бомбежках во Вьетнаме. По ее мнению, современной поэзии для детей грозил полный распад: «Ребенок сначала овладевает звуками, потом словами, потом начинает мыслить. А у иных поэтов обратный ход: мысли, потом слово, потом бессмысленный звук». Ее поддерживал Сергей Михалков: «Игра словом хороша, когда она – отражение игры ума, когда она осмысленна. А игрословие не только уводит некоторых молодых поэтов в сторону от значительной темы, но вообще лишает их стихи всякого смысла». Лев Кассиль высказался в том же духе: в прозе молодых писателей его часто раздражал «культ околичности», как будто возможность «писать прямо» исчезла вместе с культом личности Сталина.

Но время было на стороне поэтов оттепели. Принятие Эммы Мошковской в Союз писателей в 1967 году означало, что смена парадигмы в советской поэзии уже окончательно произошла.

Самым выдающимся среди новых поэтов был Борис Заходер (1918 – 2000). Его первые стихи для детей вышли в 1947 году, в тот год, когда он закончил Литературный институт имени А.М. Горького. Но только с началом оттепели его талант смог полностью раскрыться. Стихотворение «Буква Я» лежало в письменном столе десять лет, прежде чем было опубликовано в 1955 году в «Новом мире». Это виртуозный поэтический рассказ о бунте последней буквы алфавита, «я». Не просто буква, а еще и местоимение, «я» считает, что ей место в самом начале. Но бунт эгоцентричной буквы кончается полным поражением: без помощи остальных букв она может написать только «яяяяя!». Стихотворение осуждает эгоцентризм, но оно могло быть понято и как критика культа личности.

Вышедший в том же году сборник «На задней парте» (1955) был положительно отмечен Чуковским и многими другими. Вова и Петя – два озорных мальчика, которые постоянно попадают в разные неприятности. Они не выполняют домашних заданий, играют на уроках в «морской бой», постоянно ссорятся друг с другом и мечтают добиться легкой жизни с помощью волшебства. Рассказ о проказах ведется от лица самих мальчишек легким, разговорным языком, со свободно меняющимся размером. Юмор заключается в полнейшей невинности тона – повествовательный прием, которым раньше уже пользовался Носов в историях о Мишке и Коле.

Заходера приняли в Союз писателей в 1958 году. В писательском коллективе «Детского мира» он был старшим, но при этом одним из самых активных новаторов, настоящим поэтом современности. Стихи Заходера излучают юмор, они полны лингвистических и интеллектуальных экспериментов в стиле Чуковского. Стихотворение «Кит и кот» (1964), впервые опубликованное в «Юности», считается его артистическим кредо. Заходер описывает перевернутый вверх тормашками мир, где роли, как на карнавале, меняются. В конце концов порядок восстановлен и реализм торжествует, но ясно, что рассказчику это не по душе. То же самое желание разрушить границы реализма присутствует в «Мохнатой азбуке» (1958). Каждой букве алфавита соответствует какое-то животное, но когда автор не может подобрать ни одного зверя на букву «Ю», он просто выдумывает новый вид, Южного Ктототама.

В поэзии Заходера есть примеры чистого нонсенса, но большинство его стихотворений все-таки направлено на то, чтобы донести до детей какую-то определенную идею. В многочисленных стихах о зверях каждое животное наделено индивидуальной чертой, иллюстрирующей человеческие качества и взаимоотношения. Заходер использует сатиру в духе Барто. Эгоизм, лень, зазнайство, зависть и трусость являются недостатками, которые забавно высмеиваются. Обезьяна в «Мартышкином доме» приглашает гостей на новоселье, еще не успев построить дом. В последнем четверостишии Заходер предупреждает сына: «Посвящаю книжку / Своему сынишке, / Чтобы он поменьше / Подражал Мартышке!» Есть у Заходера и стихотворения, прославляющие тяжелую работу и трудолюбие. Дети в стихотворении «Строители» (1968) примеряют на себя разные профессии с переменным успехом, но всегда с похвальным влечением к творческой деятельности.

Заходера вспоминают и как опытного переводчика мировой детской классики. Как только стало возможно донести до советских детей иностранные шедевры жанра, он опубликовал свои творчески переработанные русские версии «Винни-Пуха» (1960), «Мэри Поппинс» (1968), «Питера Пэна» (1968) и «Алисы в Стране чудес» (1972).

Другим важным именем в детской поэзии периода оттепели была Эмма Мошковская (1926 – 1981). Первоначально она собиралась стать оперной певицей, но тяжелая болезнь в конце 1950-х изменила ее планы. Так начался путь Мошковской в детскую литературу. Чтение Чуковского, Маршака и Хармса оказало на нее огромное влияние. Стихи Мошковской попали к Тимофееву в «Детский мир», который и опубликовал восемь первых маленьких книжечек поэтессы в 1962 году.

Сила Мошковской – в ее полной идентификации с детьми. В интервью 1971 года она говорила о своем «инфантилизме»:

Я никогда не была взрослым поэтом. Если я пишу детские стихи, это значит, где-то в своем детстве не доиграла. И когда пишу для детей, то это я пишу для себя. Счастливое совпадение, что это нравится детям. Главное в творчестве, по-моему, искренность. Если детский поэт чувствует свое детство в себе самом… не присаживается на корточки, то дети поверят ему.

В стихотворении «Тигр в зарослях ходил…» (1966) Мошковская показывает, как неукротимое детское воображение преображает реальность. Там, где мама видит только порванную веревку и упавшее на землю постиранное белье, маленький сын на самом деле вел героическую битву с тигром (котом) и питоном (бельевой веревкой). Подобным образом разные точки зрения представлены в стихе «Мама, я, кузнечик и птица». Ребенок сначала становится кузнечиком, и мама возвышается над ним, как огромный великан, а потом птицей, которая видит маму сверху малюсенькой точкой внизу.

В увлекательном мире ребенка все возможно. Когда он смотрит через зеленое стекло, зимний пейзаж сразу же обретает весенние цвета («Я видел зеленое солнышко», 1964). Герой стихотворения «Они притворились» (1967) пытается понять, что прячется позади предметов комнаты: «Кто притворился ковром? / Кто притворился столом? / И во что они все превращаются, / Только двери за мной притворяются?»

В стихах Мошковской отсутствует навязчивая дидактика. Ее басни о животных полны веселья и приключений. Стихотворение «Баран, который не знал правил уличного движения» учит детей быть внимательными на улице, а стихотворение «Вежливое слово» (1962/1974) рассказывает о хороших манерах. В обмен на всякое вежливое слово звери получают бесплатный билет в театр. Медвежонок билета не получает, потому что не знает вежливых слов, и мама учит его «волшебным словам»: «До свидания! Здрасте! / Доброй ночи! И Рассвета! / Замечательной зари!.. С Новым годом! / С Новосельем! / Разрешите вас обнять!..» и так далее. Медвежонок становится образцом вежливости, и в театре он на всякий случай выпаливает весь свой репертуар. Кассир от восторга становится на голову и выдает ему сразу пять билетов.

«Жадина» (1963) – одно из лучших стихотворений Мошковской. В нем есть черты народной сказки. У пса в зубах булка, а щенок, кошка, лягушка, курица и утка просят откусить кусочек. Пес задумывается: «Дать / Или не дать? / Погадал-погадал, Пожевал-пожевал, / Не дал». Когда булочка им уже съедена, ответ другой: «Я бы дал! / У меня у самого / Больше нету ничего».

«Бульдог» (1962) – аллегория с явным социальным подтекстом. Увешанный медалями бульдог не дает маленькой хозяйке подобрать упавшую панамку, и автор удивляется, за что ему дали все эти медали. Параллель с самодовольными и не думающими о других партийными начальниками и бюрократами очевидна. «Жил-был на свете серенький козлик» (1971), одно из самых длинных и сложных стихотворений Мошковской, тоже напрашивается на метафорическое истолкование. Козлик – своего рода творческая личность, использующая искусство для того, чтобы победить сильных мира сего (волка).

Эксперименты с белым стихом и неологизмами, элементы импровизации, поэзия нонсенса, визуальные стихотворения заставляли консервативных критиков относиться к творчеству Мошковской скептически. Агния Барто полагала, что это скорее наброски и черновики, нежели законченные работы. Когда Мошковскую в 1967 году принимали в Союз писателей, самой весомой рекомендацией были слова покойного Самуила Маршака:

Эмма Мошковская (…) одна из наиболее одаренных молодых поэтов, пишущих для детей. У нее есть то главное, что нужно детскому поэту, – подлинная, а не наигранная веселость, поэтическое воображение, музыкальность, умение играть с детьми, не подлаживаясь к ним.

Переводы шведских детских и народных песен открыли путь в детскую литературу Ирине Токмаковой (р. 1929). В 1958 году журнал «Мурзилка» опубликовал переведенные ею «Барашкины кудряшки», «Пряничные человечки», «Кораблик», «Пер простак», позднее собранные в книгу «Водят пчелы хоровод». Шотландская народная поэзия вошла в сборник «Крошка Вилли-Винки» (1962). В переводах Токмакова следовала примеру Чуковского и Маршака, передавая скорее дух, нежели букву оригинала.

Будучи по образованию филологом, Токмакова в 1960-х годах попробовала себя во множестве жанров: книжки-картинки, загадки, считалки, скороговорки, колыбельные, сказки в стихах и прозаические рассказы. Ее темы оставались обычными: природа, времена года, собственный мир ребенка. В стихах много веселых забав, неожиданных ритмов и умелой игры слов. Знание народной поэзии помогало Токмаковой добиваться мелодичного и лирического тона. Маршак также отмечал ее владение стиховой формой и спонтанность эмоций и фантазий.

Первая книга собственных стихов Токмаковой называлась «Деревья» и была опубликована «Детским миром» в 1962 году. Она состоит из девяти стихотворений о девяти различных деревьях, все сквозь призму детского взгляда. Ребенок жалеет плакучую иву и хочет согреть осину, потому что у нее дрожат листочки. Природа воспринимается как нечто одушевленное. Простые и яркие образы взяты из детских представлений о мире.

В следующих книгах Токмаковой – «Времена года» (1962), «Где спит рыбка?» (1963) и «Зернышко» (1964) – преобладает небольшой формат. Эти книжки рассчитаны на дошкольников. С пониманием и любовью пишет Токмакова об их жизни, о еде, купании в ванне, играх, сне и познании мира. Иногда стихи принимают форму диалога, загадки или игры. В стихотворении «Ай да суп» (1964) полная ложка – тяжело нагруженный корабль, плывущий прямо в рот ребенку.

У Токмаковой всегда творческое отношение к языку. Она активно использует ассонансы и синтактический параллелизм, придумывает звукоподражательные слова. Вслед за Юрием Владимировым она составляет список для памяти, который подвергается забавным изменениям. В стихотворении «Плим» (1962) ребенок придумывает слово «плим», которое ничего не значит, но не менее реально и интересно, чем слова «ложка», «кошка» или «шапка». В другом стихотворении Токмакова оживляет «мертвые» метафоры и заставляет ботинок лакать молоко язычком, а картошку выглядывать в окно глазком: «Ботинок черным язычком / С утра лакает молочко, / И целый день в окошко / Глазком глядит картошка» («В чужой стране»). В склонности Токмаковой к лингвистическим экспериментам есть что-то футуристическое.

В эпических стихах Токмаковой проглядывают черты фольклорной традиции, литературных сказок и колыбельных. Петух в стихотворении «Кукареку» (1965) хочет написать стишок, но теряет свое слово «кукареку». «Вечерняя сказка» (1965) – развлекательно-дидактическая история о мальчике, который отказывается ложиться спать. Когда ночные птицы пытаются превратить его в совенка, непослушный ребенок сразу же начинает прекрасно себя вести.

В сборнике «Карусель» (1967) собраны лучшие стихотворения Токмаковой за десять лет. К этому моменту уже было ясно, что она – один из лучших новых поэтов и, может быть, самый популярный среди них. В 1970-х годах влияние фольклора и тяга к эксперименту все меньше ощущались в ее поэзии. От колыбельных и стихов об играх и природе она перешла к более серьезным конфликтам и более глубоким портретам детей. Токмакова по-прежнему адресуется по большей части к дошкольникам, но их мир теперь становится шире, да и спектр чувств расширяется. «Как пятница долго тянется» – стихотворение о том, как взрослый может обманывать ребенка, а в стихотворении «Я могу и в углу постоять» обиженный ребенок – жертва напраслины. В часто переиздававшемся стихотворении «Я ненавижу Тарасова» (1969) гнев ребенка направлен на взрослого, который жестоко обращается с живыми существами.

Генрих Сапгир (1928 – 1999) начал писать стихи в 1960-х годах, и первая его книга – забавный алфавит – опубликована «Детским миром». Выбор детской литературы был не вполне добровольным. Сам автор отмечает: «Никогда бы не догадался писать для детей, если бы не выкручивали мне руки, не перекрывали всякую возможность заработать на хлеб “взрослым” творчеством».

С самого начала Сапгира прежде всего привлекали сказки и фантазии. Он писал пародии на русские народные сказки, но творил и собственные миры, включая Леса-чудеса и Страну Хохотанию, где побеждает добро и звенит смех. В «Лесах-чудесах» (1967) главный герой посещает различных зверей, чтобы играть и петь вместе с ними, а обитатели Страны Хохотании из поэмы «Про смеянцев» (1967) изготавливают дудки из шуток и скрипки из улыбок, а по воскресеньям пекут печенье из хорошего настроения. Их радостный смех разоружает даже тирана, Трехголового Дракона, несмотря на то, что он прилетает на трех самолетах.

Сама тема, неологизмы и игра слов в поэме «Про смеянцев» напоминают стихотворение «Заклинание смехом» футуриста Велимира Хлебникова. В тех стихотворениях, где Сапгир смотрит на окружающий мир с позиции ребенка, больше чувствуется влияние Хармса. Для ребенка созвездия Большой и Малой Медведиц похожи скорее на ковшики, чем на медведей («Две медведицы»). Мальчики в жизнерадостном стихотворении «Про Фому и про Ерему» (1971) развлекаются, делая все наоборот. Мир переворачивается с ног на голову и в жутковатой сказке в стихах «Людоед и принцесса, или Все наоборот». Дети попадают в абсурдные ситуации, из которых им приходится выбираться самим. Сапгир играет с различными вариантами, подчеркивая силу художественной литературы и метафорический потенциал, присущий самым обыкновенным словам.

Одно из самых известных стихотворений Сапгира называется «Лимон» (1962):

Что за «ЛИ»?
Что за «МОН»?
В звуках нету смысла,
Но едва шепнут «ЛИМОН»,
Сразу станет кисло.

Сапгир был заядлым экспериментатором. После успеха первой публикации он написал еще несколько стихотворных азбук. Книжка «Живая одежда» открывается, как шкаф, а внутри помещены стихи об одежде и обуви. Сапгир также делал книжки-раскладушки с движущимися частями. Одна его книжка состоит из отдельных несброшюрованных листов. Министерство здравоохранения опубликовало его книжку «Голыши-крепыши» (1965) о зубах и их врагах. Сапгир писал и считалки, прекрасные по технике стиха и полные детского юмора.

Иногда Сапгир использовал поэзию для рассказа о современных научных и технических достижениях. Вера в человеческий разум и силу знания нашла свое отражение в сборнике «Звездная карусель» (1964). В одном из стихотворений автор спрашивает читателя: «Был первым в космосе / Гагарин, / Вторым – Титов… / А ты? / Каким по счету будешь ты?» Для Сапгира важно не потерять из виду эмоциональный и глубоко человеческий аспект в технологическую эпоху. Стихи в сборнике «Карманный комарик» (1978) наполнены любовью ребенка ко всем живым существам.

В 1960-х годах журналист Роман Сеф (1931 – 2009) написал три книги о русских революциях и о Гражданской войне. Но гораздо важнее были его маленькие книжки стихов для детей, опубликованные в то же время. Первой из них вышла книга «Шагают великаны» (1962). В них нет и следа революционной истории или реализма. Как поэт Сеф скорее примыкал к новому авангарду. Многие критики сочли его слишком радикальным. В частной жизни он тоже был в своем роде отщепенцем. Его отец, партиец, был расстрелян в 1936 году, мать попала в ГУЛАГ, и он сам провел несколько лет (1951 – 1956) в лагере. У него, официально реабилитированного, снова начались неприятности, когда он в 1965 году подписал письмо протеста в защиту осужденных писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля.

Важнейшая черта поэзии Сефа – трансформация реальности с помощью воображения, превращение действительности в чудо, удивительное и парадоксальное. Игра держится на полном приятии фантазии, как уже сказано в названии стихотворения: «Если ты не веришь» (1968). Невозможные вещи соединяются друг с другом в стихотворении «Диван»: «В океане плыл диван, / А на нем лежал Иван. / Так приятно в океане / Плавать, лежа на диване». Даже сами названия его стихотворений пробуждают любопытство читателя, например «Речной трамвай» (1971) и «Шоколадный поезд» (1971).

Поэзия Сефа часто направлена против мещанского самодовольства. Ради развития интеллектуальной открытости ребенка он избегает очевидного, оставляя простор для воображения. Все самоочевидное и всеми признанное подвергается сомнению. «Совершенно непонятно» (1969) – заглавие стихотворения, в котором ребенок непрерывно удивляется. Почему вода течет вниз, а трава растет вверх? «В общем, есть о чем подумать, / Если / Думать вам не лень», – заканчивает автор.

Валентин Берестов (1928 – 1998) был археологом, но в 1950-х годах начал писать стихи для детей. Первая его книга вышла в 1957 году, в том же году он был принят в Союз писателей. Как поэт Берестов не был новатором, но его стихотворения отличались высокой художественностью, и вскоре он стал одним из авторов «Детского мира».

Сквозные мотивы поэзии Берестова – игра и игрушки. В заглавном стихотворении первого сборника «Про машину» (1957) игрушечный автомобиль заболел, и его уложили в куклину кровать. Однако «доктор» советует не постельный режим, а работу, упражнения и свежий воздух – значит, придется положить грузы в кузов и завести машину: «Ей не нужно тишины, / Ей движения нужны». Настроение в стихах Берестова всегда приподнятое, жизнеутверждающее, как видно из таких заглавий, как, например, «Веселое лето» (1958), «Веселая книжка» (1960) и «Улыбка» (1964). Героев всегда ждут забавы и приключения даже там, где для взрослых нет ничего интересного. Ребенок в «Гололедице» радуется гладкому льду, покрывшему все дороги, не понимая, чем так недовольны взрослые.

Берестов часто писал о природе: краткие стихотворения о живом детском впечатлении от окружающего мира с толкованием поведения животных, сказки о животных в стихах и в прозе. Берестов называл своим учителем Маршака, и в истинном духе мастера сочинил много благозвучных считалок. «Ночная считалочка» сочетает в себе колыбельную и считалку. В «Ходулях», запечатлевших волнующий миг, присутствуют философские размышления. Ребенок гордится достигнутым и вместе с тем страшно боится упасть. Если он не упадет, все тут же забудут, как он прекрасно ходил на ходулях, но если упадет, это запомнится надолго.

Яков Аким (1923 – 2013) писать начал в зрелом возрасте. Похвала Маршака придала ему веры в себя в качестве поэта. Однако первый сборник «Всегда готовы!» (1954) больших надежд не оправдал. В нем преобладали тривиальные стихи о советском патриотизме, о пионерах, работающих в огороде летом и рисующих стенгазету зимой. Но уже следующая книга «Неумейка» (1955) выявила богатое, живое воображение автора и желание вырваться из клише сталинского времени. Смешное сатирическое стихотворение, давшее название сборнику, рассказывает о почтальоне, который ищет «гражданина Неумейку». Все дети в большом доме утверждают, что это письмо никак не может быть адресовано им, но при этом они все немедленно готовы исправить свои недостатки. Ритмическая, насыщенная разнообразными событиями поэма кончается тем, что письмо прочитано, и в нем только два слова: «ПОЗОР НЕУМЕЙКЕ!»

Аким был принят в Союз писателей в 1956 году, и успех «Неумейки» повторила в 1958 году новая книга – «Что говорят двери». Двери жалуются, что дети плохо с ними обращаются, и обещают перестать открываться, если положение вещей не изменится.

Аким в дальнейшем писал в основном лирические стихи. Он остро чувствовал природу: тут и радость смены времен года, и восторг при виде первого снега или первых зеленых листочков. Другие стихи говорят о детской жажде доброты и справедливости. Дружба – важная тема: герой стихотворения «Друг» мечтает поехать на поезде, полететь на самолете, прокатиться в машине, только чтобы снова повидаться с другом, а в стихотворении «Мой верный чиж» нежно описывается дружба мальчика с маленькой птичкой.

Написав несколько сказок в стихах, Аким решил обратиться к прозе. Сказка «Учитель Так-так и его разноцветная школа» была опубликована в 1968 году. Учитель Так-Так строит «разноцветную, на манер карусели» школу, чтобы там подготовить детей к жизни. Они учатся слышать шепот деревьев, слушать друг друга, понимать один другого. Однако отсутствие четкого сюжета и неровная смесь фантазии и реализма ослабляют цельность книги.

Наряду с новыми именами в детской поэзии продолжали публиковаться и уже известные авторы – Сергей Михалков, Агния Барто, Зинаида Александрова и Елена Благинина. Их книги выходили большими тиражами, они занимали влиятельные позиции и в Союзе писателей, и в детских журналах. Особенно это относится к Сергею Михалкову, автору стихов, басен и пьес для детей и взрослых, но, кроме того, важной фигуре в кругу культурной бюрократии.

Идеологический аспект – в применении к текущей политической ситуации – всегда играл видную роль в творчестве Михалкова. Важная тема его поэзии – противопоставление «они и мы», давшее даже название одному из сборников (1952). «Миллионер» (1964) – история о бульдоге, который с помощью денег хозяйки добивается власти и влияния, – является аллегорией, нацеленной на мир капитализма. Михалков энергично пытался представить советским детям Запад в виде антигуманного мира декадентства и откровенной погони за наживой.

Во время оттепели родились и сатирические портреты детей – грубых, тщеславных, невоздержанных на язык, но Михалков писал и о мечтах детей завести домашних животных, о прогулках, о болезнях и о нежелании ложиться спать. Стихотворение с рифмованным заголовком «От кареты до ракеты» (1966) повествует об удивительном развитии транспорта. Следуя традиционным советским нормам, стихотворение заканчивается гимном человеку и его разуму.

Тем не менее, «Дядя Степа» по-прежнему оставался самым известным детским произведением Михалкова. После первой успешной книги 1930-х годов появилось продолжение, «Дядя Степа – милиционер» (1955), в котором Степан поддерживает порядок в городе и помогает потерявшимся и попавшим в беду детям. Читатели хотели знать, есть ли у дяди Степы свои дети, и Михалков ответил еще одним продолжением – «Дядя Степа и Егор» (1968). Оказалось, что Егор – такой же добрый и бескорыстный и почти такой же высокий, как его отец. Степан теперь уже седой пенсионер, а Егор становится знаменитым спортсменом, летчиком и даже космонавтом. В 1981 году появилась четвертая и последняя часть, «Дядя Степа – ветеран». Теперь старый воин уже дедушка, но он по-прежнему друг детей, всегда готовый не только с ними поиграть, но и поговорить на серьезные темы. У него есть важная задача: выявлять тайных курильщиков. Важным событием становится для него поездка в Париж и встреча с тамошними коммунистами.

К шестидесятилетию Михалкова в 1973 году его коллега по перу Николай Тихонов написал:

Как прекрасная вершина, возвышается его поэтическая трилогия «Дядя Степа». Она не имеет себе равных, как и добрый ее герой-великан с решительным и справедливым характером, умеющий быть веселым, мудрым, храбрым, любящим шутку и не выносящим несправедливости.

Агния Барто не отказалась от интернациональных тем, но теперь они выражались по-новому. В 1960-х и 1970-х годах, как официальный представитель советской детской литературы, она посетила многие страны, включая Исландию, Великобританию, Францию, Грецию, Японию, Бразилию и США и, конечно же, страны социалистического лагеря. Многие из этих поездок нашли воплощение в ее поэзии, иногда в форме резкой критики, иногда в форме превозношения национального характера чужих стран. Финляндия занимала особое место в сердце Барто, что ясно из стихотворения «Я была в стране Суоми» (1967), где финские дети показаны бодрыми и спортивными, закаленными благодаря времени, проведенному на открытом воздухе.

Барто глубоко интересовалась творчеством самих детей. Интересная книга «Переводы с детского» (1977) основывается на стихах, сочиненных детьми из разных стран. В процессе перевода на русский язык Барто стремилась сохранять основную мысль стихотворений, улучшая при этом поэтическую форму. Темы стихов разнообразны: от материнской любви, природы и животных до романтической любви и страха перед будущим.

За несколько лет до смерти Барто опубликовала «Записки детского писателя» (1976), в которых в форме дневниковых записей она вспоминает о своих встречах с Маяковским, Чуковским, Маршаком, Кассилем и Квитко. Она рассказывает о своих путешествиях по миру и комментирует прочитанные книги. Многие сцены и события из мира детей и детских разговоров объясняют, как Барто собирала материалы для своих стихов. В книге нашли отражение и ее взгляды на детскую литературу:

Но, должна признаться, я никогда не ощущаю, что пишу только для детей. Мне кажется, что детское стихотворение всегда обращено и ко взрослому. Как в народной сказке есть второй смысл, не всегда понятный ребенку, так и в стихах для детей должен присутствовать подтекст. Ведь ребенок растет с каждым днем, а стихи остаются у него в памяти, и он, возвращаясь к ним, каждый раз понимает их по-новому. Значит, надо, чтобы ему было что переосмысливать.

Зинаида Александрова всегда оставалась в рамках социалистического реализма. Дружба советских и чешских детей – тема ее книги «Детский автобус» (1957). Александрова рассказывает, как революция преобразила жизнь в Праге, дав детям возможность начать счастливую жизнь. Другая группа детей, связанных тесной дружбой, – ученики первого класса из книги «Пятеро из одной звездочки» (1959). Книга состоит из стихотворений об играх и праздниках девочек, но Александрова не забывает упомянуть, что улыбающийся Ленин смотрит на «внучек» с портрета на стене. Октябрятские звездочки, которые они носят на груди, освещают путь в будущее. Высшая точка в этих стихах – празднование годовщины Октябрьской революции, а самая большая мечта девочек – стать через несколько лет пионерками.

Среди последних книг Александровой – а ее творчество растянулось на пятьдесят лет – нужно упомянуть сборники «Станция “Весна”» (1963) и «Мы приехали на БАМ» (1980). Первый – содержащий стихи о природе и торжественные гимны советской родине – читается как ответ консерватора на знаменитую антисталинскую поэму Евгения Евтушенко «Станция “Зима”», а второй посвящен строительству Байкало-Амурской магистрали.

В творчестве Елены Благининой все же наметилось некоторое стремление к изменению и обновлению. «Научусь-ка я читать» (1964) – книжка-азбука с приложенной к ней пластинкой. Каждой букве соответствует легкое игровое стихотворение. Даже если не каждое слово каждого стиха начинается с одной буквы, Благинина достигает нужного эффекта с помощью многочисленных ассонансов.

Во время оттепели появились и новые авторы, которые предпочитали оставаться в рамках старых, привычных тем и стилистических методов. Одним из них был Георгий Ладонщиков (1916 – 1992), сын крестьянина и участник войны, чье первое маленькое собрание стихов вышло в 1951 году. Стихи подчеркивали радость работы и призывали детей старательно трудиться. В более поздних стихах Ладонщиков писал о любви к природе, родному дому, родине. Его пасторальные сцены полны солнечного света, птичьего пения и полей колышущейся ржи. Песни, пословицы и фольклорные выражения играли заметную роль в его творчестве.

Молодежная проза

Ко времени смерти Сталина советская подростковая повесть была в состоянии кризиса. На Съезде писателей в 1954 году Лев Кассиль жаловался, что критики и учителя, постоянно требуя идеальных героев и беспокоясь об «антипедагогичности» некоторых произведений, создали почти невыносимую ситуацию для писателей. Предполагалось, что отрицательные черты характера в герое художественного произведения могут дурно повлиять на читателя, поэтому все книги должны быть строго дидактическими и возвышенными. «Теория бесконфликтности» не позволяла придумывать захватывающие сюжеты, она обедняла содержание и язык произведения. В результате литература стала тривиальной и скучной.

Но протест против сталинской эстетики уже начался, и, несмотря на возможные репрессии, новые веянья давали о себе знать, пусть без драматических литературных битв и сражений. Писатели стали пользоваться более естественным языком, позволяя своим юным героям самим говорить о взаимоотношениях с родителями, учителями и друзьями. Более правдивое отражение реальности давало возможность изображать трудные положения в семье, в школе и на работе. Особое внимание уделялось взаимодействию юного героя с окружающими. Он жил в защищенном маленьком мире, но теперь приходилось выйти в широкий мир, где ему самому приходилось учиться отличать добро от зла. Вместе с тем советскую школу критиковали за то, что внешний успех в ней часто ценился выше этических ценностей.

Писателям больше не надо было избегать героев с трудным прошлым. Жизнь без родителей, разводы, повторные браки и жестокие отчимы и мачехи приводят к тому, что дети оказываются на улице. Детская преступность, о которой раньше невозможно было даже упоминать, теперь обсуждается открыто. Необходимо, однако, показать, как общение с добросердечными взрослыми помогает малолетнему правонарушителю снова поверить в людей и в возможность лучшей жизни. Именно таков Антон в повести Григория Медынского (1899 – 1984) «Честь» (1959). Это история мальчика из хорошей семьи, который сбился с пути и попал за вооруженное ограбление в исправительно-трудовой лагерь. Читатели оценили «Честь» – жесткую, но честную книгу. Знаком того, что Медынский затронул важную тему, стало большое количество читательских писем, рассказывающих о сходных произошедших в реальной жизни историях.

В первых своих книгах Николай Дубов писал о формировании и развитии личности и о взаимоотношениях между молодежью и взрослыми. Во время оттепели его произведения приобрели большую драматичность, а конфликты стали более острыми. У Лешки в «Сироте» (1955) тяжелое детство. Потеряв родителей во время войны, он попадает к циничным, думающим только о деньгах родственникам, которые стараются и его воспитать таким же. Лешка убегает и оказывается в детском доме. Дубов изображает жизнь в детском доме в положительном свете, хотя также рисует весьма живо самое разное отношение воспитателей к центральным вопросам воспитания. Перед Лешкой встают новые проблемы в романе «Жесткая проба» (1960), продолжении «Сироты». Теперь он уже восемнадцатилетний фабричный рабочий. На работе он становится свидетелем взяточничества и безответственного поведения, что формирует его моральные принципы и заставляет по-взрослому отнестись к жизни. В 1967 году Дубов соединил два романа в один под названием «Горе одному». Эта книга была удостоена государственной литературной премии.

После повести «Мальчик у моря» (1963), истории о том, как характеры взрослых раскрываются при общении с детьми, вышла книга «Беглец» (1966), лучшая работа Дубова и один из наиболее важных романов того периода. Отец пятнадцатилетнего Юрки – алкоголик и жестокий человек, мать – необразованная, грубая женщина. Появившиеся летом в поселке приезжие показывают мальчику пример других отношений и мировоззрение, которое ставит культурные ценности выше материальных. Юрка убегает из дома, но возвращается обратно, когда узнает, что отец потерял зрение. Несмотря на оптимистический конец, книга производила на многих мрачное и тяжелое впечатление. Побег представляется знаком слабости, а Юрка все-таки начинает понимать, в чем состоит его долг: он в ответе за престарелых родителей и беззащитных младших братьев. Это важный шаг в направлении взросления.

Медынский и Дубов представляли старшее, уже утвердившее свои позиции поколение писателей, но оттепель породила и новые таланты. На Съезде писателей 1959 года Валентин Катаев представил троих новичков молодежного штаба журнала «Юность»: Виктора Московкина, Анатолия Кузнецова и Анатолия Гладилина. Ни один из них не собирался специально писать молодежную прозу. Они говорили о своем поколении, которое позднее назвали «поколением XX съезда партии», о его ожиданиях и стремлениях. Герои этих писателей стоят на пороге взрослого мира, их мучает неопределенность будущего, и на поколение родителей они смотрят с пренебрежением. Они ищут собственный путь и такие ценности, которые не были бы скомпрометированы сталинской эпохой. Но и для них работа часто – единственная опора в жизни.

Рассказ Виктора Московкина (1927 – 2003) «Как жизнь, Семен?» (1958) художественно слаб, но по сравнению с идеализированной картиной жизни молодежи в сталинские времена его тема – история тринадцатилетнего хулигана-сироты – в высшей степени смела. «Дружки» мальчика осуждены на сроки до двадцати лет, но добросердечные взрослые дают малолетнему Семену возможность начать новую жизнь, отправляя его в ПТУ (профессионально-техническое училище).

«Рабочий или интеллигентик?», характерная для того времени тема, тоже затрагивается в рассказе Московкина. Примерно тогда же первый секретарь партии Никита Хрущев пытался реформировать школьную систему, желая поднять престижность физического труда. Молодежная проза оказала немалую поддержку этому стремлению. Повесть «Продолжение легенды» (1957) Анатолия Кузнецова (1929 – 1979) была настоящим гимном воспитательной ценности труда. Кузнецов сам после школы стал рабочим на гидроэлектростанции, и герой повести идет по его стопам. Потерянный молодой человек, не подготовленный школой к испытаниям взрослой жизни, присоединяется к строителям в Сибири и становится сознательным работником, гордым своей профессией. Его школьный товарищ, наоборот, остается под родительским крылом в Москве и занят воплощением своей материалистической мечты – приобретением пластинок рок-н-ролла, магнитофона и мотороллера. Кульминационная сцена «Продолжения легенды» знакома по множеству производственных романов, написанных в духе социалистического реализма: гидроэлектростанция построена, шлюзы открыты. Всеобщее ликование – теперь электроэнергия послужит людям.

Книга пользовалась большим успехом. К 1959 году появилось уже несколько изданий, переводов, сценических и телевизионных версий. Выразительный портрет молодого человека, мучающегося сомнениями, и точное воспроизведение молодежного жаргона захватывали читателя. Упоминание поцелуев, вечеринок с выпивкой, порнографических игральных карт показывало, что цензура значительно ослабла. В описании того, как подделываются строительные нормы, тоже было нечто новое.

Художественно более интересен ранний дебют Анатолия Гладилина (р. 1935). Даже заглавие романа – «Хроника времен Виктора Подгурского, составленная из дневников, летописей, исторических событий и воспоминаний современников» (1956) – содержит пародийный элемент и намек на многослойное построение повествования. Гладилин писал так называемым «свободным стилем» с короткими, простыми предложениями, ироническими диалогами. Чувствуется влияние прозы Хемингуэя. Гладилин работал электриком в научно-исследовательском институте и, как и Кузнецов, наделил сходной профессией главного героя своего первого романа. Провалившийся на вступительном экзамене в институт, мучимый несчастной любовью Витя проводит время в бесцельных ночных прогулках по Москве. Новая работа лаборанта вносит стабильность в его жизнь и ведет к более зрелым отношениям с людьми.

Любимым произведением советской молодежи стал роман Василия Аксенова (1932 – 2009) «Звездный билет» (1961). Этот роман оказался интересен и за границей. Подростки бунтуют против ценностей и образа жизни родительского поколения, против конформизма и лжи. Это и лингвистический бунт: речь молодых людей уснащена заимствованиями из английского. Обильное использование молодежного сленга вызвало неудовольствие консервативных критиков и чиновников от культуры. В результате роман так и не был издан отдельной книгой.

В киносценарии «АБВГД» (1961) Виктора Розова речь идет о разобщенности поколений. Рассказ ведется с точки зрения непокорного семнадцатилетнего мальчишки. Это произведение тоже было принято в штыки, но сценическая версия «В дороге» (1962) пользовалась большим успехом.

И Анатолий Мошковский (1925 – 2008) писал о процессе наступления зрелости. Он много ездил по Сибири, и его романы и рассказы точно передавали атмосферу тяжелой, но захватывающей жизни Севера. В его книгах мало что происходит, они интересны, главным образом, внутренним ростом героев, их желанием познать себя и найти свое место в жизни. Сходный с кузнецовским «Продолжением легенды» роман «Скала и люди» (1958) Мошковского рассказывает о Юрке, который после школы начинает работать на строительстве электростанции в Сибири. Он мечтает о дикой природе, той, которая описана в книгах Джека Лондона, но вместо этого сталкивается с совсем другой действительностью. Под влиянием старших товарищей Юркина наивность исчезает, сменяясь чувством долга и ответственностью. Еще одна история со сходным сюжетом – «Река моя Ангара» (1963).

Родиной Агнии Кузнецовой (1911 – 1996) был Иркутск. Она начала писать еще до войны, но известность приобрела после публикации повести «Честное комсомольское» (1958). Ее тема – советская школа, метод – социалистический реализм. Герой повести Саша – идеальный школьник, который, когда в колхозе начинается пожар, не жалеет своей жизни ради общественного имущества. Кузнецова старается показать, что даже ничем не примечательный сибирский городок может стать ареной героических деяний. Саша – Олег Кошевой или Зоя Космодемьянская мирного времени. Есть в повести и отрицательный персонаж – Сашин одноклассник, который ходит в церковь и собирается стать священником. В глазах автора это дело меньше заслуживает прощения, чем играющий в карты и пьянствующий ученик, который в конце концов попадает в исправительное заведение.

Но даже «Честное комсомольское» содержит в себе явственные признаки оттепели. Учителей критикуют за то, что они не готовят учащихся к взрослой жизни и пренебрегают учениками, сошедшими с правильного пути. Другой глоток свободы – изображение первой, невинной подростковой любви и защита ее права на существование. Кузнецова стоит на стороне молодежи, с пониманием относится к их первым попыткам самостоятельности. При этом юные герои остаются верны комсомольской клятве.

Школьная повесть другого характера – «Пусть не сошлось с ответом!..» (1956) Макса Бременера (1926 – 1983). У повести есть еще одно название: «Передача ведется из класса». В ней разоблачается идиллия образцового класса; оказывается, что группа девятиклассников грабит младших школьников, угрожая им ножами. Учителя не обращали внимания на явные признаки конфликта, отделываясь дежурными пропагандистскими фразами: «Советская школа завоевала свой авторитет делом. Она его завоевала десятилетиями благородной работы. Ее авторитет стоит высоко. Я далеко не все страны на земле объездила. Но вот думаю: нет в мире лучше советской школы – она самая человечная». Учителя не хотят признать свою ответственность за то, что случается вне стен школы, да и школа на деле учит тому, что мысли и слова не обязательно должны соответствовать друг другу.

Публикация повести «Пусть не сошлось с ответом!..» стала важным литературным событием. Критика формализма, не говоря уже о критике лицемерия и демагогии, шла в ногу со временем. Бременер хорошо понимал чувства подростков, принимал их всерьез. Казалось, что его ожидает блестящая литературная судьба, но этого не произошло. Самые важные его книги были написаны в самом начале писательской карьеры.

Один из лучших рассказов Бременера называется «Первая ступень» (1957). Позднее он получил другое название – «Чур, не игра!». В этом рассказе поднимаются те же вопросы, что и в ставшей знаменитой повести: разница между общепринятым, чисто поверхностным кодексом поведения и истинным гуманизмом. Маленький Юрик – радость и гордость матери. Он послушный мальчик, уважает старших. Он знает, что можно и что нельзя, и любит «воспитывать» одноклассников. И все же Юрик предстает в рассказе Бременера весьма неприятным человеком: на словах и в делах он ведет себя правильно, но его бесчувственность, помимо его воли, глубоко обижает друзей. У Бременера немало героев, подобных Юрику.

Рассказ «Тебе посвящается» (1962) позволяет заглянуть в последние годы сталинской эпохи. Поэтический конкурс провоцирует в школе дискуссию: должны ли все стихи быть оптимистическими и прославлять родину или же поэзия может выражать грусть подростка и муки любви?

Произведения более спокойные, безо всякого внешнего драматизма, принадлежат перу другой группы авторов. Работы Анатолия Алексина, Юрия Яковлева, Радия Погодина и Владимира Железникова – это скорее примеры психологического реализма. Не пытаясь проследить весь процесс развития личности подростка, они сосредотачивались на каком-то конкретном, но очень важном эпизоде. Эти писатели предпочитали рассказы, пренебрегая более крупными формами. Детям в их произведениях 10 – 13 лет, но их волнуют важные этические вопросы, особенно в сфере взаимоотношений с миром взрослых. Эти авторы писали одновременно и для взрослых, и возможно, что для читателей того же возраста, что и их герои, психологизм их произведений иногда слишком тонок, а сюжету недостает драматизма.

Для ранней прозы Анатолия Алексина характерен юмор. В первых своих книгах он обсуждает серьезные вопросы именно через призму игры и фантазии детей. После нескольких неизбежных уступок сталинской поэтике Алексин опубликовал обратившее на себя внимание произведение – повесть «Саша и Шура» (1956). Мальчик из Москвы проводит летние каникулы с дядей и его семьей в маленьком городке. Его мучает постыдная тайна: он провалился на экзамене по родной речи и должен летом делать упражнения по русскому языку. Как Хлестаков в гоголевском «Ревизоре» или как школьник в повести Льва Кассиля «Черемыш – брат героя», герой Алексина запутался во лжи. Его принимают за однофамильца, который опубликовал стихотворение в «Пионерской правде», и его родные уже считают, что их молодой родственник является примерным учеником. Это ему льстит, и мальчик не может устоять перед искушением. В результате он попадает в разные смешные ситуации, и ему все время приходится выкручиваться, чтобы избежать неминуемого разоблачения. Однако в результате всех этих событий городской мальчик преображается: он подтягивается по русскому языку и учится отвечать за свои действия. Для Шуры также важно, что ему удается помочь дяде-врачу в его работе.

В трилогии «Необычайные приключения Севы Котлова» (1958 – 1963) другой тринадцатилетний мальчишка тоже попадает в безвыходные ситуации. Сева – находчивый озорник, но его любовь к тайнам и фантазиям создает проблемы. Тяжело достается понимание – взросление приносит не только больше прав, но и больше обязанностей. Во второй части трилогии Сева и его друг, забыв прежние проделки, учатся проводить время с пользой. Оказывается, гораздо интереснее помогать пенсионерам, чем подкладывать ежиков девочкам в карманы.

В последней части трилогии Алексин внес свой вклад в широко распространенную романтизацию Сибири. Сева и его семья переезжают за Полярный круг. В письмах к московским друзьям мальчик позволяет воображению развернуться вовсю: он рассказывает товарищам о жизни на Севере и собственном участии в серьезной работе. Он не собирался врать, но мечты и мастерски выходящие из-под пера письма в стиле советских репортажей уносят его слишком далеко. Чтобы как-то исправить ситуацию, приходится вправду заняться делом, воплощая в жизнь известный советский лозунг о превращении сказки в быль.

Веселое и серьезное сосуществуют в повести «Говорит седьмой этаж» (1959). Дети устраивают радиостанцию с громкоговорителем во дворе большого дома. Они увлекаются техникой, но игра становится серьезной, когда ребята начинают использовать это оборудование для того, чтобы поучать живущих в доме взрослых. Они борются против мещанских взглядов и эгоизма и призывают пенсионеров не сидеть без дела, а участвовать в совместных делах. Главная, открыто выраженная мысль книги не может не удивлять: все отрицательные явления, вроде сплетен, распрей, лени и грубости – только пережитки старого, того, что было до 1917 года. Общество теперь совершенно меняется, начиная с самой малой его ячейки, семьи. Роль детей в этом – быть совестью коллектива. В повести «Говорит седьмой этаж» чувствуется дух хрущевской оттепели, которая не только разоблачила ужасы сталинизма, но и означала возвращение к утопическому мышлению и забытым лозунгам Октябрьской революции.

В повести «Коля пишет Оле, Оля пишет Коле» (1965) Алексин взялся за более сложную художественную задачу. Два очень разных характера сошлись вместе, когда в пионерском лагере предложили, чтобы Оля, которая уезжает на Север с родителями, поддерживала связь со старыми школьными друзьями через Колю. Оля – общительная и всеми любимая девочка, Коля – замкнутый одиночка, с которым никто не дружит. Портрет Оли в книге идеализирован и, следовательно, обезличен, но Коля описан тонко и убедительно. Корень его проблем – в домашней ситуации. Мальчику трудно в новой семье отца, где он постоянно оказывается в тени по сравнению с музыкально одаренной сводной сестрой.

Оля становится для Коли учительницей жизни, помогая ему своими письмами разбить стену изоляции. Она заставляет мальчика взглянуть в лицо существующим проблемам. Как и в более ранних произведениях, помощь приходит в забавной и необычной форме. Глубокая дружба завязывается между противоположностями, Олей и Колей. Колино перерождение прекрасно отражено в письмах, но выбор Алексиным эпистолярного жанра одновременно привел к слабостям, которых трудно было избежать. В повести чувствуется некоторая инертность, несбалансированность между авторами писем, местами некая искусственность, особенно в многочисленных диалогах.

Повесть «В стране вечных каникул» (1966) обозначила неожиданный, но удачный экскурс в новый для Алексина жанр – сказку. Эта книга посвящена Лазарю Лагину, автору «Старика Хоттабыча». Сходство между двумя книгами – сочетание фантазии и реализма: в весьма обычном окружении происходят самые необычные события. Главный герой Алексина, двенадцатилетний школьник, на новогодней вечеринке загадывает желание и вследствие этого переносится в страну вечных каникул – фантастическую страну, где вся жизнь проходит в бесконечных удовольствиях и развлечениях. Удивительное начинается на следующий же день. Мать не пускает мальчика в школу, кормит его пряниками, карамельками и шоколадом на завтрак, серьезно выговаривает за то, что он слишком редко ходит в кино. В конце концов ему надоедают вечные каникулы, и мальчик возвращается, повзрослев и поумнев, в школу к друзьям. Таким образом, это произведение является и романом воспитания, где автор пытается найти правильное соотношение между игрой и действительностью, развлечениями и обыденной жизнью.

У книги «В стране вечных каникул» само по себе немотивированное, сконструированное сюжетное обрамление, наполненное ностальгией по утраченному детству. Книга оказалась прощанием Алексина с мальчишеским юмором и смекалкой, типичными для его «пионерских повестей». В середине 1960-х годов начинается новая фаза его творчества. Новые черты можно различить уже в его рассказах и в тех серьезных разговорах по этическим и моральным вопросам, которые он вел с читателями в своих очерках. Его герои – по-прежнему подростки, которые рассказывают свои истории, но очевидно, что теперь Алексин обращался уже не к детям, а к молодежи. По сравнению с его ранними произведениями сюжеты менее насыщены, и от наивного оптимизма и сентиментальной веры в доброту человека уже нет и следа. Проблемы становятся глубже, тон серьезнее, стиль выразительнее и точнее. Писатель избегает драматических сцен, часто оставляя финал произведения открытым.

В повестях «А тем временем где-то…» (1966), «Мой брат играет на кларнете» (1967) и других работах 1970-х и 1980-х годов уже нет никаких детских шалостей. Алексин описывает взаимоотношения в современных городских семьях. Встреча мира детей и мира взрослых порождает конфликты, дети чутко реагируют на несправедливости, стараются защищать свою позицию в мире, ставшем более сложным и полным бездумных поступков, эгоизма и бессердечности. Конец повести «Поздний ребенок» (1968) отражает самую суть многих историй Алексина этого периода: «Часа через полтора я возвращался домой. Первый раз в жизни я должен был подняться к нам на третий этаж взрослым, совсем взрослым. Я никогда не думал, что это так трудно…»

На Съезде писателей в 1954 году Кассиль назвал Юрия Яковлева (1922 – 1996) одним из самых интересных среди новых поэтов. Произведение «Наш Андрейка» (1951) описывало один день в детском саду, но Яковлев был и автором стихов о пионерской жизни. После книги «Станция “Мальчики”» (1961) читатели узнали Яковлева как автора рассказов, и именно в этом жанре он стал активно работать впоследствии. В рассказе, давшем название всему сборнику, он одним из первых после Гайдара написал о проблемах взаимоотношений между мужем и женой с детской точки зрения.

Яковлева называли представителем «лирико-психологического реализма». Именно лирические черты отличают героев его рассказов 1960-х годов. На первый взгляд эти мальчики неразговорчивы и неуклюжи, но их внутренняя жизнь чрезвычайно богата. Живое воображение приводит к романтизации действительности. Один мальчик коллекционирует облака («Собирающий облака»), другой, пока друзья охотятся за грибами, ищет в лесу упавшую звезду. Трудновоспитуемые дети в пионерском лагере неожиданно поражены красотой соловьиного пения («Разбуженный соловьями»). Мальчик зевает на уроках, но учительница меняет мнение о нем, когда узнает о его филантропической деятельности и горячей любви к животным («Багульник»). Яковлев писал о детях, которые требуют от взрослых повышенного внимания, но часто встречают только безразличие и непонимание.

В книгах Яковлева торжествует вера в добро. У большинства рассказов хороший конец, даже если он порой и кажется надуманным. Встреча с «настоящим» человеком задает новое направление и помогает развитию ребенка. Хулиган и безотцовщина, герой рассказа «Мальчик с коньками» знакомится с больным ветераном войны, нуждающимся в помощи, и это помогает ему проявить новые и неожиданные стороны характера. Мальчики в рассказе «Всадник, скачущий над городом» преодолевают свой страх и совершают подвиги, которые помогают им вернуть себе утраченную самооценку. В таких рассказах сюжет достаточно динамичен, что не исключает лирических, философских моментов. Иногда настроение рассказа подчеркивается описаниями природы.

Главной темой творчества Радия Погодина (1925 – 1993) с самой первой книжки, появившейся в 1954 году, стали взаимоотношения между детьми и взрослыми. Детей в его книгах не могут не касаться проблемы взрослой жизни. «Раньше все было просто, а теперь простота ушла», – говорит Дубравка в одноименном рассказе. Она – решительная и эмоциональная девочка, но отношения с обожаемой старшей подругой меняют ее представления о добре и зле, преданности и предательстве. Стремясь самоутвердиться, быть услышанными и принятыми, дети в произведениях Погодина часто ведут себя безрассудно.

У книги «Кирпичные острова» (1958) есть подзаголовок: «Рассказы про Кешку и его друзей». Повествователь называет их «немножко смешными и немножко печальными». Это рассказы о дружбе, храбрости и смирении. Маленький Кешка растет с матерью, у него много друзей и хороших соседей. Его счастье омрачается, когда он узнает, что родители развелись, что отец, которого он не помнит, бросил мать. Мальчик ревниво относится к мужчинам – друзьям матери, пытается повлиять на ее выбор. Трилогия «Ожидание» (1963) – вариация на ту же тему. Дети видят раздвоенность жизни взрослых, они лишены одного из родителей, обеспокоены своей беспомощностью и стараются заслужить доверие взрослых.

В книге «Рассказы о веселых людях и хорошей погоде» (1960) тоже случаются сложные ситуации, хотя общий тон книги, как предполагает название, достаточно оптимистический. После смерти матери мальчик в рассказе «Время говорит – пора» переживает за отца, который пьет все больше и больше и, в конце концов, теряет работу на фабрике. Спасение для мальчика в том, что он помнит, каким отец был раньше, и пытается овладеть теми же профессиональными навыками, какие были у отца. Погодин, который сам перепробовал немало профессий, и в других книгах писал о том, как люди тянутся к миру труда и профессиональному мастерству.

Погодин редко писал от первого лица, но всегда пытался проникнуть в мысли и чувства ребенка. Критики не могли прийти к единогласному мнению по поводу его истинной аудитории. В попытках подробно рассказать о внутреннем мире ребенка Погодин избегал не только прямолинейности и дидактического тона, но и четкого, напряженного сюжета и элементов юмора.

Проза Владимира Железникова (1925 – 2015) более традиционна. В его книгах действие происходит в кругу семьи или среди людей, живущих в одном доме, среди друзей и одноклассников. Его любимый герой – странноватый мальчик, мечтатель, который не всегда умеет отличать правду от лжи, реальность от фантазии. Такое отношение к жизни нередко приводит героя к конфликту с его окружением.

Железников получил известность после публикации «Чудака из шестого “Б”» (1962). Это книга о доброте. Тринадцатилетний Борис Збандуто – скромный и бескорыстный мальчик, хороший пример для других. Он – вожатый второклассников своей школы, и ему очень нравится это занятие. Его необычные, не всегда обдуманные поступки вызывают недовольство у тех, кому форма важнее сути, но для Железникова важно, что мальчик руководствуется «голосом сердца», подсказывающим ему, как поступать.

В 1963 году «Чудак из шестого “Б”» получил премию по детской литературе, но сам автор был недоволен книгой и переписал ее, поменяв название. В повести «Жизнь и приключения чудака» (1974) Збандуто уже не такой идеальный, он скорее лгун, безответственный и ненадежный. Из принципа он делает все наоборот – если соученики прилежно занимаются, он перестает готовить уроки. В попытке внести какую-то стабильность в жизнь мальчика учитель просит его помочь второклассникам. Збандуто с этой задачей не справляется, весь преподавательский состав оборачивается против него, но дети его полюбили, и они помогают ему повзрослеть и измениться.

Мир взрослых и их сложные взаимоотношения тоже находят отражение в повести «Жизнь и приключения чудака». Тон другого рассказа с теми же героями, «Женитьба дяди Шуры», серьезен. Вдовец из дома, где живет Борис Збандуто, собирается жениться, но его дочь отказывается признать мачеху и решает убежать из дома. Сам Борис в этой драме остается по большей части наблюдателем, хотя и тут ему приходится бороться против своего эгоцентризма. Книга «Жизнь и приключения чудака» также была удостоена Государственной премии СССР.

Железников предложил новую вариацию на тему взросления в повести «Каждый мечтает о собаке» (1966). Мальчик, который растет без отца, ревнует мать к мужчинам, с которыми она встречается, и всеми силами старается их отпугнуть. Обилие разных тем и неоправданные изменения точки зрения ослабляют впечатление от повести. «Путешественник с багажом» (1963) – трогательная история мальчика, который ищет отца, – более цельное произведение. Сам мальчик – живой и разговорчивый проказник, учительница называет его грубияном, но сам себя он зовет бароном Мюнхгаузеном. «У меня нет отца. Это мое слабое место», – заявляет мальчик. Герой находит отца в Москве, но долгожданная встреча оборачивается разочарованием: отец недостоин той горячей любви, которую тайно носил в себе сын.

К тому времени, когда Сергей Баруздин (1926 – 1991) в 1958 году закончил обучение в Литературном институте, он уже добился известности как детский писатель. Особенно популярны были его рассказы из сборника «Про Светлану», а также «Рави и Шаши» (1956) и «Как Снежок в Индию попал» (1957). Индийский премьер-министр Неру подарил советским детям двух слонят, и Баруздин рассказал об их путешествии, богатом событиями, из Бомбея в новый дом в Одессе. Главный герой второй книги – маленький полярный медведь, которого Советский Союз в ответ подарил детям Индии.

В 1960-х годах Баруздин писал много рассказов для подростков. Сердцу писателя, ставшего членом партии в двадцать три года, было близко коммунистическое воспитание молодежи. Он подчеркивал патриотизм и единство советских народов и разных поколений по контрасту с американским империализмом и злодеяниями Запада. В своей стране Баруздин горячо осуждал все, что он воспринимал как проявления мелкобуржуазного мышления. Часто он весьма схематично описывает разницу между настоящими коммунистами и теми гражданами, которые за красивым фасадом скрывают эгоизм и жадность. Истинную сущность таких людей выдает их отношение к работе и к трудовым профессиям.

Дети оказываются голосом совести в повестях «Новые Дворики» (1961) и «Первое апреля – один день весны» (1964). Мать в «Новых Двориках» берет сына, ученика первого класса, в город, где они незаконно продают на улице молоко, фрукты и овощи. И у мальчика, который учится следить, не появилась ли милиция, и называть цену в зависимости от покупателя, возникает жажда наживы. Баруздин использует эту историю, чтобы показать, что «дары природы» не должны становиться объектом спекуляции. Ночью мальчика мучает кошмар, в котором все овощи, фрукты и цветы сами выкрикивают свою цену. Конфликт между его чистыми идеалами и желанием матери получить побольше денег выливается в открытый бунт. Баруздин – воинствующий атеист – объясняет «моральную дегенерацию» матери ее религиозным воспитанием. Хотя лампадку и иконы уже сняли со стены, старое мировоззрение еще крепко сидит в этой женщине.

Для семьи архитектора в повести «Первое апреля – один день весны» деньги тоже постоянная тема разговоров. Коллективные обязательства, такие как участие в субботниках, представляются делом, от которого лучше отвертеться. «Главное, жить надо уметь!» – утверждает отец семейства, и для него это означает безграничный эгоизм. Идеальные советские взгляды представлены его сыном, который постепенно начинает понимать истинную сущность отца.

Как и Сергей Михалков, Баруздин был щедро вознагражден советской властью. С 1960-х годов он занимал высокое положение в Союзе писателей и в качестве главного редактора «Пионера» и «Дружбы народов» мог влиять на литературную жизнь в брежневскую эпоху. Уже в 1963 году тиражи его книг достигли 12 миллионов экземпляров, его произведения были переведены на 30 языков. В дальнейшем тиражи постоянно росли.

Даже в период оттепели острые сюжеты и мистические мотивы редко появлялись в произведениях для детей и юношества. Единственным автором, готовым удовлетворять такую потребность читателя, был Анатолий Рыбаков, но и он значительно ослабил эти элементы в трилогии о Кроше (1960 – 1970). В этих книгах Рыбаков хотел говорить о насущных моральных вопросах того времени. Три части являются независимыми произведениями, довольно сильно отличающимися друг от друга. Их объединяет главный герой по имени Крош – умный симпатичный подросток с открытым характером. Рыбаков так описывал своего героя: «Он – тот молодой человек, каким бы я хотел быть в юности, мог бы быть и в чем-то, может быть, был. Он моя мечта о себе». Родители и школа играют в книге второстепенную роль, на его духовный рост влияют скорее круг друзей, внутренняя сила и работа. Повествование ведется от лица самого Кроша, что позволяет Рыбакову использовать молодежный жаргон.

В «Приключениях Кроша» (1960) Крош и его школьные товарищи приобретают трудовые навыки на автомобильном заводе; сам Рыбаков тоже когда-то работал в этой отрасли. Детективный элемент проявляется в попытке разгадать тайну воровства запасных частей, но более важно показать характер учеников в те мгновенья, когда работа требует не только трудового энтузиазма, но и упорства и ответственности. И для Рыбакова работа является самой важной силой в формировании человека.

Повесть «Каникулы Кроша» (1966) – одна из редких попыток в советской детской литературе поговорить о сталинском прошлом страны. Крош помогает коллекционерам заполучить старинные японские статуэтки, но его новые знакомые оказываются бессовестными мошенниками и спекулянтами. Намерение Кроша разобраться в этой афере заставляет его окунуться в события послевоенных лет, в то время, когда доносы и обманы были обычным явлением. Прошлое проливает свет на истинную роль и сущность его современников.

В повести «Неизвестный солдат» (1970) Крош снова пытается разобраться в тайной истории, на это раз времен Великой Отечественной войны. Строительство новой дороги грозит разрушить могилу неизвестного солдата, и Крош, которому теперь уже восемнадцать, решает найти информацию о сражениях, проходивших в этой местности в 1942 году. Им движет чувство долга и желание почтить память погибшего, полуправда его не устраивает.

В 1970-х годах Рыбаков начал писать для взрослых, но успел превратить «Кортик» и «Бронзовую птицу» в трилогию. В заключительной части, названной «Выстрел» (1975), он возвращается в 1920-е годы. Дом на московском Арбате является микрокосмом времени. На этот раз Миша Поляков борется с приметами нэпа: спекуляцией, обманом, жаждой наживы и «внутренними врагами». Жаждущая легкой жизни, ресторанов, западных танцев и музыки молодежь легко сбивается с пути. Рыбаков использовал закрученный сюжет детективных романов со множеством диалогов и куда большим реализмом, чем в двух предыдущих повестях.

Один роман не упоминался в советской литературе о подростковом чтении и редко переиздавался, несмотря на высокие художественные качества и множество восторженных почитателей. Это «Наследник из Калькутты» (1958) Роберта Штильмарка (1909 – 1985). Необычайная история создания романа объясняет его трудный путь к читателю. В предисловии к первому изданию 1958 года авторы (кроме Роберта Штильмарка в качестве автора указан еще некий Василий Василевский) пишут, что их роман создан во время работы в экспедиции советских строителей за Полярным кругом. Согласно их рассказу, комсомольцы собирались у костра вечерами после тяжелого рабочего дня и развлекали друг друга своими рассказами. Роман Штильмарка и Василевского якобы возник именно таким образом: товарищи коллективно обсуждали и критиковали текст. Любезный бухгалтер помогал им перепечатать текст. После возращения в «культурные центры» авторы смогли проверить факты и отредактировать некоторые эпизоды.

В этой истории нет ни слова правды. Штильмарк имел дворянское происхождение, его отец был расстрелян большевиками за отказ служить в Красной армии, сам он был арестован на фронте в 1944 году за невинную шутку и приговорен к десяти годам по статье об «антисоветской агитации и пропаганде». Отличный рассказчик с литературными интересами, он получил возможность писать в лагере, поскольку лагерный нарядчик Василий Василевский, сам заключенный-уголовник, собирался впоследствии избавиться от настоящего автора и подарить роман Сталину вместе с прошением об амнистии. Хотя задуманное не удалось, первые два издания «Наследника из Калькутты» вышли под двумя фамилиями – и Штильмарка, и его надсмотрщика. Только в перестройку, после десятилетий молчания, книга наконец могла выйти с указанием на Штильмарка как ее единственного и настоящего автора.

«Наследник из Калькутты» – толстый, в 800 страниц, приключенческий роман. Книга написана Штильмарком без других источников, лишь на основе собственной энциклопедической памяти – сам по себе удивительный факт. События происходят в конце XVIII века во множестве мест: в Англии, Испании, Италии, Америке, Африке и в Индийском океане. В сюжет вплетены украденные драгоценности и пропавшие дети, таинственные незнакомцы с поддельными именами, корабельные бунты и нападения диких зверей, религиозные культы и коварные иезуиты, благородные бандиты и краснокожие дикари, виконты и пираты, морские сражения и дуэли на шпагах. Эпиграфы и цитаты из Байрона, Шекспира и Джеймса Макферсона показывают, насколько хорошо Штильмарк разбирался именно в английской литературе. В русско-советской литературе роман не имеет себе равных. Советские взгляды и марксистский социальный анализ, упомянутые в предисловии к первому изданию в качестве важных элементов, видны в форме осуждения торговли рабами, колониальной политики, детского труда. Однако идеология не встает на пути плавного развития повествования. На последних страницах романа находит место и утопическая мечта. Образ «Города Солнца», созданный Томмазо Кампанеллой в 1637 году, воплощается в новом, преображенном мире, Новый Город Солнца возникает на Солнечном острове. Видение мира без наживы, насилия и рабства уже само по себе трогательно, но идея свободы, несомненно, была для узника ГУЛАГа важнее всего.

Более поздние сочинения Штильмарка – «Повесть о страннике российском» (1962) и «Пассажир последнего рейса» (1974) – тоже заслуживают упоминания. Первое – еще одно историческое произведение, рассказывающее о судьбе русского купца в XVII веке, русского патриота, который вынужден провести долгие десятилетия вдали от любимой отчизны, путешествуя вокруг света. Второе повествует о Гражданской войне и эсеровском мятеже 1918 года в духе официальной советской истории.

Книги для девочек

Во время оттепели произведения для девочек превратились в отдельный жанр. Новых значительных имен не появилось, в жанре преобладали авторы-женщины, начавшие печататься еще в сталинские годы. Они избегали сентиментальности и псевдоромантических сцен, важнее были психологические наблюдения. Отрыв от реальной действительности не приветствовался, истории для девушек тоже должны были содержать социально значимые темы.

И Вера Инбер, и Валентина Осеева написали полуавтобиографические повести о детстве в дореволюционное время, но их произведения существенно отличаются и по методу, и по идеологической направленности. Родители Инбер были представителями русско-еврейской либеральной интеллигенции, и ее повесть «Как я была маленькая» (1954) состоит из эпизодов счастливого, защищенного детства в Одессе. Инбер изображает себя веселой, общительной, шаловливой девочкой с добрым сердцем. Ее знакомству с музыкой, литературой и миром знаний уделяется не меньше внимания, чем традиционным темам – друзьям, домашним любимцам, играм и праздникам.

«Как я была маленькая» заканчивается, как и было положено в те времена, мечтой о будущем (конечно, советском будущем), в котором все дети в конце концов смогут ходить в школу. Той же самой утопией кончается и роман Валентины Осеевой «Динка» (1959). Динка – смелая маленькая девочка, чье детство проходит на фоне революционной борьбы 1910-х годов. Домашние обыски и большевистские листовки – часть ее жизни. Отец Динки – революционер, постоянно скрывающийся от царской охранки. Показывая, что даже маленьким детям очевиден правильный политический выбор, Осеева выступает как литературная наследница Гайдара и Катаева. Через десять лет появилось продолжение – «Динка прощается с детством» (1969).

Родившаяся в Литве Александра Бруштейн (1884 – 1968) стала популярной благодаря в большой степени автобиографической трилогии «Дорога уходит в даль…» (1956 – 1962), «В рассветный час» (1958) и «Весна» (1961). Девочка Саша живет в Вильнюсе. В первой книге она еще ребенок, в конце последней, в 1902 году, повзрослевшая героиня уезжает в Санкт-Петербург учиться. Центральная фигура в этих повестях – отец девочки, еврейский доктор с гуманными идеалами. Кончается идиллическое детство, и Саша попадает в мир, полный социальной несправедливости и конфликтов. Семьи рабочих живут в ужасной бедности, а высшие классы купаются в роскоши. Школа царского времени уродует души учеников, и Сашино настоящее воспитание происходит в радикально настроенных кругах. Вехами ее взросления становятся «дело Дрейфуса», майские демонстрации, стачки и казнь революционеров.

Важное достоинство Бруштейн – ее наблюдательность. Она показывает широкую, памятную панораму жизни Вильнюса на рубеже веков. Романы написаны в форме монолога, но в нем явственно слышны два голоса – маленькой девочки и взрослой писательницы, вспоминающей прошлое. Несмотря на то, что еврейская тема трактуется по-советски, несколько затушеванно, трилогия «Дорога уходит в даль…» считается важным документом, сохранившим читателям картину культурных традиций и моральных устоев дореволюционной еврейской интеллигенции в царской России.

Сама Бруштейн до 1917 года активно участвовала в работе Политического красного креста, помогая политзаключенным и ссыльным революционерам, а после Октябрьской революции занималась ликвидацией безграмотности. Между двумя войнами она написала более шестидесяти пьес, своих собственных и драматических переложений мировой классики, например «Дон Кихота» и «Хижины дяди Тома», но только ее трилогия прошла проверку временем.

Наиболее талантливой и многогранной женщиной-писательницей была Любовь Воронкова. В период оттепели она напечатала небольшую сатирическую книжку в прозе и стихах для маленьких детей «Маша-растеряша» (1956). По утрам Маша проводит время в поисках чулок и башмаков, а дети в детском саду уже успели позавтракать и пошли во двор играть, когда она наконец приходит. Для чуть более старших Воронкова написала одно из своих лучших произведений – «Гуси-лебеди» (1966). Как и Юрий Яковлев, Воронкова принимает сторону нелюдимого ребенка. Глубокая любовь к природе маленькой Аниски отвращает от нее одноклассников. Она не хочет играть в больницу, ей интереснее следить за жизнью птиц и разговаривать с деревьями. Вместе с тем она мечтает о дружбе, и мечта эта осуществится, когда ее примут в пионеры.

Интересный портрет времени запечатлен в повести «Старшая сестра» (1955) и ее продолжении, названном «Личное счастье» (1961), – в свое время очень популярных книгах. Воронкова сама вспоминала, что идея книги пришла к ней, когда однажды весной она увидела, как группа пионеров с красными галстуками шла мимо церкви, где собрались пожилые женщины в черных платьях. В глазах коммунистки религия являлась мерзостью. В повести роль искусительницы отдана бабушке из деревни: старушка приезжает в город помочь сыну после смерти невестки, и в квартире, где раньше висели только портреты Пушкина и Ленина, появляются иконы. Для тринадцатилетней пионерки Зины наступает тяжелая пора. Она видит, что младшие брат и сестра попали под бабушкино религиозное влияние, но ради мира в доме пересиливает себя и идет в церковь святить куличи для больной бабушки. Бдительные пионеры-одноклассники выслеживают девочку и тут же ее осуждают, однако милосердие побеждает справедливость, и пионеры дают Зине шанс исправиться и доказать политическую благонадежность.

Для Воронковой Зина – положительная героиня. После смерти матери на нее сваливается огромное бремя домашних забот и ответственности за дом, но она с помощью истинных друзей собирает все силы и справляется с этими задачами. Зине, дочери рабочего, противопоставлена Тамара, избалованная, озабоченная только материальной стороной жизни дочка инженера. Тамара говорит гладкими фразами, она – сама элегантность, но, как и ее мать, ненавидит работу и, не задумываясь, нарушает свои обещания. Она – дитя новой, «красной» буржуазии, феномен, о котором Сергей Михалков писал в пьесе «Красный галстук» еще в 1947 году.

Другой срез времени запечатлен Марией Прилежаевой в повести «Пушкинский вальс» (1961). Романтические мечты о «строительстве коммунизма» в Сибири противопоставлены прозаической обыденной жизни. Вместо того чтобы ехать на Север с другими девятиклассниками, Настя вынуждена остаться дома и пойти на работу на фабрику. Ее родители неожиданно развелись, лучшие годы юности уходят, но все эти трудности помогают Настиному взрослению.

Военная тема и лениниана

Военная литература сохраняла свои позиции, продолжая быть весьма распространенным жанром. Многие читатели выбирали книги о войне из-за приключений и острых событий, которых не так уж много было в советской литературе для юношества. Сами авторы полагали, что их работы способствуют борьбе за мир. Молодым людям надо было напоминать о трудностях военных лет, о немецкой оккупации и цене победы. Война и насилие становились фоном для изображения моральной силы и героизма.

Некоторые авторы книг о войне, такие как Юрий Яковлев, сами участвовали в военных действиях молодыми солдатами, другие основывались на воспоминаниях детства, проведенного в тени войны. Самые популярные книги использовали документальный стиль, чтобы рассказать о борьбе и мученической смерти пионеров и комсомольцев. В повести «Клава Назарова» (1958) Алексей Мусатов прославляет молодую комсомолку, повешенную немецкими оккупантами, а в «Ночном обозе» (1971) он вспоминает о Тане Скворцовой, которая рисковала жизнью, чтобы спасти советских детей от угона в Германию. Лариса Михеенко в «Партизанке Ларе» (1963) Надежды Надеждиной (1905 – 1992) – ленинградская девочка, работавшая партизанской разведчицей; ее поймали и расстреляли фашисты. В последних строках книги подчеркивается, что ее жизнь и смерть – пример для юношества и в 1960-е годы. Надеждина могла бы рассказать и свою собственную историю, не менее поучительную. Дело в том, что в 1950 году ее арестовали по доносу коллеги-писателя. Преступление заключалось в симпатиях к троцкистскому движению в 1920-е годы. Только отбыв шесть лет в лагере, она смогла вернуться к литературной жизни. Стихи, написанные ею в лагере, были опубликованы только после распада Советского Союза.

В повести Зои Воскресенской (1907 – 1992) «Девочка в бурном море» (1969) действие происходит в Швеции во время войны. Квалификация писательницы проявлялась скорее в политическом, чем в литературном плане. Воскресенская рано стала комсомолкой, а в двадцатые годы была политруком в трудовой колонии для малолетних правонарушителей. Она вступила в партию в 1929 году и закончила текстильный институт в Москве в следующем году. Текстильщицей она, однако, не стала, а стала разведчицей. Более двадцати пяти лет Воскресенская работала в советской разведывательной службе, где дослужилась до звания полковника. Много жила за границей вместе с мужем-дипломатом, а книги начала писать только после сорока лет.

В 1940-х годах Воскресенская работала в советском посольстве в Швеции, где познакомилась с Александрой Коллонтай, которая играет важную роль в повести «Девочка в бурном море». Главная героиня, Антошка, попадает в Швецию в 1940 году с отцом, советским инженером. Она оказывается в совершенно чужом мире: «Все в этой стране было ново, интересно и все же несправедливо». На родине «дворцы культуры» для пионеров, но в Швеции только один дворец, и в нем живет король. Девочку расстраивают вывески с надписью «Частное владение» и вся та ложь, которую она видит в рекламе. Одно-единственное предубеждение развенчивается: капиталисты отнюдь не толстые, они очень даже подтянутые, потому что у них есть возможность заниматься спортом.

Во время войны Антошке приходится постоянно защищать честь России во враждебной среде. Честные рабочие люди любят Советский Союз и верят в него, а не в ту ложь, которую фашисты распространяют о советской стране. У Антошки появляются друзья среди шведских коммунистов, и она помогает им получать и распространять новости из Москвы. Воскресенская показывает, как классовая солидарность становится для девочки живым делом. Из Швеции Антошка едет с отцом в Лондон, и главным событием поездки оказывается посещение могилы Карла Маркса и дома, в котором в 1908 году проходил съезд большевистской партии.

В Советском Союзе много говорили о теме интернационализма в повести Воскресенской. На самом деле «Девочка в бурном море» – пример неприкрытой политической пропаганды, национального самодовольства и полной неспособности понять жизнь других. Повесть была напечатана во время оттепели, однако изображение недавней истории и других стран принадлежит, безусловно, сталинской эпохе.

Главным делом творчества Воскресенской стал культ Ленина. Как птенец кукушки в чужом гнезде, в послевоенные годы Сталин постепенно вытеснил Ленина из советской мифологии, но в 1956 году ситуация вдруг изменилась. Имя Сталина было удалено из детской литературы, книги о нем изымались из библиотек и отправлялись на склады. Сталинскую премию переименовали в Государственную литературную премию. Чтобы заполнить идеологический вакуум, в том же году Центральный комитет партии принял резолюцию, призывающую писать больше литературных произведений о Ленине. Мария Прилежаева сравнивает эту ситуацию с прорвавшейся плотиной. Вся классика жанра была немедленно переиздана, книжные издательства и журналы наводнили сочинения о Ленине в прозе и стихах. Особенно много их появлялось в связи с различными юбилеями, например в связи с пятидесятилетием Советского Союза в 1967 году и со столетием со дня рождения самого Ленина в 1970-м. Этот жанр был весьма выгоден для писателей, произведения о Ленине печатались огромными тиражами, постоянно выходили новые издания, государственные награды и премии подобной литературе были гарантированы.

Практически все моменты жизни Ленина попали в книги. Опирались всегда на мемуары и потому рисковали повторением уже написанного. Во время оттепели Ленин превозносился не только как великий человек, но и как политик и идеолог. Были предприняты попытки вместо рассказа об отдельных эпизодах его жизни сконструировать нечто целое.

На протяжении всей истории Советского Союза литературе о Ленине придавалось огромное значение. В книгах по истории детской литературы лениниане обязательно выделяли обширную главу, а в докладах на писательских съездах именно произведениями о Ленине определялся успех развития детской литературы. Названия типа «Ленин для октябрят» или «Рассказы для молодежи и коммунистов разных поколений» гарантировали, что идеологическое наследие живо и в надежных руках. В этом жанре были свои специалисты, например уже упомянутые Воскресенская и Прилежаева.

Во время пребывания в Финляндии и Швеции в 1930-х и 1940-х годах Воскресенская встречалась с людьми, которые лично знали Ленина, посещала те места, где он побывал. Эти знания пригодились ей в первом же сочинении для молодежи «Сквозь ледяную мглу» (1959). Этой историей начинается серия произведений о Ленине в Финляндии во время революции 1905 – 1907 годов. Главы о подпольных встречах, обысках и внезапных побегах перемежаются с описаниями политических дискуссий. В итоге в произведениях Воскресенской отразилась вся жизнь Ленина – от маленького Володи, занятого игрой, до Владимира Ильича, вождя Советской России. В «Секрете» (1967) рисуются идиллические семейные сцены из детства Ленина. В глазах Воскресенской семья Ульяновых была образцовой «семьей будущего». В повести «Утро» (1967) описаны осень 1917 года и планы восстания против Временного правительства.

Особенно интересовали Воскресенскую женщины в жизни Ильича: его мать Мария Ульянова и жена Надежда Крупская. «Сердце матери» (1965) изображает атмосферу в доме Ульяновых и заботу родителей о воспитании детей. «Встреча» (1963) содержит рассказ о последней встрече Ленина с матерью в Стокгольме в 1910 году. В повестях Воскресенской встречаются эмоциональные возгласы по поводу близости Ленина к матери («Мама! Самое прекрасное слово на земле – мама… Мамочка! – ласково называл Владимир Ильич свою мать в детстве»), но Мария Ульянова превозносится еще и за «мудрость и неутолимый интерес к жизни, большую человеческую доброту и материнскую ласку». Крупская, «женщина будущего», стоит на высоком пьедестале в повести «Надежда» (1972 – 1977). Кроме биографических фактов о детстве и юности героини, Воскресенская старалась показать формирование ее революционного сознания.

Крупская играет важную роль и в трилогии Марии Прилежаевой о Ленине. Действие первого тома, «Начало» (1957), происходит в Санкт-Петербурге в начале ХХ столетия. Агитаторы работают на фабриках, формируются подпольные кружки по изучению революционной литературы и первые социалистические отряды. Во втором томе, «Удивительный год» (1966), получившем первую премию на конкурсе детской литературы, читатель отправляется вместе с Лениным и Крупской в ссылку в Шушенское, показанную как счастливый период их совместной жизни. Заголовок последнего тома – «Три недели покоя» (1967) – имеет иронический оттенок, поскольку у революционера вроде Ленина покоя не было и не могло быть. Он едет за границу с материалами для первой марксисткой газеты «Искра» в чемодане с двойным дном.

«Жизнь Ленина» (1970), литературная биография для более юных читателей, опубликована к столетию со дня рождения вождя и получила премию имени Крупской. Прилежаева завершила свой труд вздохом сожаления – сам Ленин не может увидеть, чего добился Советский Союз.

Прилежаева всегда свято верила в советскую политическую систему. Даже в июле 1987 года, во время горбачевской перестройки, она заявила о своей поддержке линии партии:

Я прожила на свете много лет. Помню и героизм строящего, творящего, защищающего мир советского народа, помню и лихие годины внутренних неурядиц. Ныне партия, наша печать говорят о преступлениях Сталина, о злодеяниях его времени. Читая публикации в прессе, мы узнаем о многочисленных пороках, поразивших в те годы различные сферы нашего общества. Пороки эти разоблачены.

Я радуюсь новому, честному, что велением партии, при горячей поддержке народа, знаменует нашу сегодняшнюю жизнь. Уверена: Ленин одобрил бы наше Сегодня.

Доброго пути его верным ученикам и последователям! Снова и снова радуюсь, что дожила до 1987 года – семидесятилетия Октябрьской революции, шестидесятилетия создания СССР, до перестройки всего Советского общества – по пути Второй Революции.

Как писательница Прилежаева особенно ценила «романтическую юность» коммунистической партии, что ясно из двух ее работ о большевике Михаиле Калинине. Повести «С берегов Медведицы» (1956) и «Под северным небом» (1959) описывают путь героя от сельской нищеты до фабрики в Санкт-Петербурге, его встречу с Лениным, участие в революционном движении, первую ссылку.

Сергей Михалков не остался в стороне от веяний времени. Свою любовь к Сталину он теперь перенес на Ленина. В поэме «На родине В.И. Ленина» (1969) он описывает посещение Музея Ленина в Ульяновске (бывшем Симбирске). «Дыханье затая», он входит в дом, где Ленин жил в детстве, но описание предметов и фотографий скучно и многословно. Столь же неубедителен в работах о Ленине и Юрий Яковлев. В одной из них, «Первая Бастилия» (1965), Ленин принимает участие в забастовке студентов Казанского университета в 1880-х годах. Яковлев также не забывал раздувать патриотические настроения в простых текстах для маленьких детей.

Научно-популярная литература

В период оттепели усилился интерес к научно-популярной литературе для детей. В эту категорию обычно попадали и книги об устройстве государства, вернее, неприкрытая пропаганда строительства коммунизма в Советском Союзе. К XXI съезду партии в 1959 году Лев Кассиль представил произведение, отвечающее на вопросы детей о коммунистической идеологии и резолюциях партийного съезда. Книга называлась «Про жизнь совсем хорошую» (1959). Сравнивая капитализм и социализм, Кассиль, как М. Ильин в 1930-х годах в классическом «Рассказе о великом плане», пытался убедить читателя, что будущее на стороне Советского Союза. Есть в книге и смешные моменты: девочка из Алма-Аты, например, надеется, что когда настанет коммунизм, каждый ребенок будет получать по килограмму шоколада в день, согласно определению коммунизма – «каждому по потребностям». Рая из городка Сталино хотела стать учительницей на Марсе и рассказывать маленьким жителям планеты о том, как в Советском Союзе построили коммунизм.

Но намерения у Кассиля были совершенно серьезные. Преподнося детям основы марксизма и развития современной науки, он хотел воспитать в них гражданскую позицию и коммунистические представления о мире. Книгу вдохновляла твердая вера в то, что «сияющие высоты» уже недалеко. Приняв семилетний план, Советский Союз собирался перегнать США, по крайней мере, по производству мяса, масла и молока. Тут-то и настанет коммунизм. Как утверждал Кассиль, кроме всего прочего, коммунизм означает отмену денег. А также болезней и разных пороков – злобы, ревности, обмана.

Последние два произведения Кассиля, «Чаша гладиатора» (1961) и «Будьте готовы, Ваше высочество!» (1964), являют собой любопытную смесь советского шовинизма и фобий в отношении Запада. Тут есть, правда, и осуждение сталинизма и критика «нового класса», то есть привилегированной номенклатуры, но лишь в виде слабого отголоска. Главное для Кассиля – во время идеологического кризиса укрепить веру детей и молодежи в социализм и в исключительность их страны.

«Чаша гладиатора» – поистине невероятная история. Русский эмигрант, всемирно известный борец и цирковой силач, возвращается на родину, прожив за границей несколько десятков лет. Его не убедила никакая критика сталинского Советского Союза, и он приезжает, как блудный сын, полный раскаяния, готовый всеми силами служить Советскому Союзу. Он покидает мир чистогана и организованной преступности. От грандиозности советских проектов и планов на будущее у него кружится голова. В СССР чудеса становятся реальностью – в городе Сухоярка, например, теперь есть водохранилище, откуда вода поступает в каждый дом. Приемный сын борца Пьер тоже перевоспитывается. Он избавляется от расизма и жадности и стремится стать образцовым пионером.

Кассиль соединял это упрощенное мировоззрение с лихо закрученным сюжетом: тут и удивительные совпадения, и закоренелые преступники, и охота за спрятанным нацистами сокровищем. Центральный эпизод повести – спасение школьников от неминуемой смерти. Силач плечом удерживает стену и предотвращает взрыв оставшихся со времен войны мин. Он жертвует своей жизнью и, таким образом, искупает предполагаемую вину перед родиной.

Последняя повесть Кассиля «Будьте готовы, Ваше высочество!» – еще одна странноватая история. На этот раз в убежденного коммуниста превращается иностранный принц, проводящий лето в советском пионерском лагере. Кассиль описывает воображаемую страну, наделив ее при этом конкретными социальными и политическими реалиями. Развивающуюся страну Джунгахору, откуда приехал принц, нещадно эксплуатируют международные компании и иностранные капиталисты. Общаясь с советскими детьми, принц узнает о высоких идеалах, таких как мир и дружба, равенство, честь и справедливость. Вместе дети сочиняют программу политических реформ, которую принц обещает, вернувшись домой, провести в жизнь.

Политическое образование принца включает добровольную работу на субботниках и истории о легендарных советских героях – Буденном, Павлике Морозове, Валерии Чкалове, Володе Дубинине и первых советских космонавтах. Немалое влияние на него оказывает и соотечественник – коммунист Тонгаор Байранг, поэт, брошенный в тюрьму на родине, но нашедший убежище в Советском Союзе в результате международных протестов.

В повести Кассилю важно говорить с читателями со всей серьезностью. Поэтому целые страницы заполнены абстрактными рассуждениями и красивыми афоризмами в ущерб увлекательности, загадочности и юмору. От «Кондуита и Швамбрании» был пройден немалый путь.

Кассиль любил цитировать слова Горького о «романтическом реализме». В принципе, для него не существовало конфликта между фантазией и реальностью, и в статье, опубликованной в 1966 году, он защищал право писателя на романтическую фантазию:

И думается мне, одна из причин здесь – недостаточная романтическая наполненность многих книг. Как мне рисуется, романтика – это динамика воздействия мечты на действительность. У детей же романтика начинается с игры в свершение. Потом эта игра может постепенно породить мечты.

Ребята не любят ровного, фронтального освещения персонажей литературного произведения о нашем времени. Они хотят видеть сегодняшнюю жизнь с ее бликами и тенями, в смешном свете или в тревожном зареве грозных событий. Лобовой, выслепляющий рельеф свет притупляет зрение всякого читателя, а тем более – юного, глазастого, жадноокого, нетерпеливо всматривающегося в жизнь и в ее отражение книгой.

Незадолго до смерти Кассиль писал: «Без мечты жить скучно, и она помогает делать жизнь на самом деле счастливой и веселой…» Его мечтой было светлое коммунистическое будущее Советского Союза. Именно поэтому он остался верным партийной линии, прославлял Ленина и Сталина, поддерживал атеистические кампании.

Евгений Пермяк (1902 – 1982) писал в том же духе. Его «Сказка о стране Терра-Ферро» (1959) – политический памфлет, слегка замаскированный сказочным сюжетом, где рабочие, угнетенные капиталистами, начинают революцию. Пермяк считал своим учителем Бажова, именно в его сказах он черпал вдохновение.

Книгу Пермяка иллюстрировал Илья Кабаков, позднее ставший знаменитым художником-концептуалистом. «Сказка о стране Терра-Ферро» – одна из первых его работ для детей. До эмиграции в Соединенные Штаты в 1988 году Кабаков был успешным детским художником, проиллюстрировал более восьмидесяти книг и работал в нескольких детских журналах.

В «Сказке о сером волке» (1960) русский эмигрант посещает брата в Советском Союзе и осознает превосходство колхозной системы. Но ренегат не способен преодолеть капиталистическую «волчью природу» и, поджавши хвост, возвращается на свою ферму в США.

В книге «Азбука нашей жизни» (1963) Пермяк хотел рассказать детям о «самом главном в нашей жизни» – то есть о советской легкой и тяжелой промышленности и сельском хозяйстве. Автор смотрел в будущее с уверенностью: «Мы верим, мы убеждены, что капитализм не вечен. Коммунизм победит по всей земле, и человечество заживет одной большой счастливой семьей». Чтобы доказать свою правоту, Пермяк описывает, как посетители с Запада, приезжающие в Советский Союз, приходят в восторг от невероятных достижений пятилетнего плана и благосостояния, которое они видят в стране. Юным читателям он напомнил, что их долг – трудиться над собой, чтобы стать «Большими Человеками Больших Дней».

Сергей Алексеев (1922 – 2008) призывал к патриотическому воспитанию в русском духе. Его область – история. В 1958 году он написал учебник по истории СССР и тогда же выпустил свои первые исторические повести. Его девизом была цитата из Пушкина: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно». Книги Алексеева о русской истории, Октябрьской революции, Гражданской и Великой Отечественной войне полны героизма и высокой гражданственности. Его герои – Александр Невский, Петр Первый, Пугачев, Суворов, Кутузов и Ленин – часто связаны именно с военной историей страны. В 1971 году Алексеев получил премию имени Крупской за книгу «Сто рассказов из русской истории» (1966).

Алексеев подчеркнул свою писательскую позицию в обращении к коллегам на VI Съезде писателей в 1976 году: «Современная детская литература, как и матрос-авроровец, во весь голос говорит с детьми о главном: о великих стройках, о пятилетках, о дружбе между народами нашей страны, об интернациональной нашей дружбе, о Владимире Ильиче Ленине, о нашей Коммунистической партии». Именно его в 1965 году выбрали главным редактором «Детской литературы» – ведущего журнала, публиковавшего теоретические статьи и книжные рецензии. Эту должность он занимал более тридцати лет.

Покорение космоса превратилось в тему дня. Запуск спутников и полет Юрия Гагарина продемонстрировали высокое качество советских технологий. Одним из признаков этой космической «лихорадки» стала детская книга «Чапа, Борька и ракета» (1962). Вдохновившись полетом собаки Лайки в космос, Евгений Велтистов (1934 – 1989) и его жена Марта Баранова (р. 1924) написали книгу о двух мальчишках, экспериментирующих с самодельными ракетами, в то время как их сбежавшая собака тренируется для следующего космического полета в расположенном неподалеку институте исследований космоса. В книге смешиваются мальчишеские мечты и реальные факты, романтика и новые технологии. Московское издательство «Прогресс» позаботилось о том, чтобы эта книга была переведена десятка на два языков.

Следующие книги Велтистова тоже были о триумфе современной науки. Тема повести «Электроник – мальчик из чемодана» (1964) – кибернетика и искусственный интеллект. Робота Электроника называли «Буратино наших дней». В квартире профессора, создателя робота, он встречает своего двойника – настоящего мальчишку, школьника. Робот отправляется вместо него в школу, где приводит всех в изумление феноменальной памятью и способностью к обучению, но самому мальчику это пользы не приносит. Подмена раскрывается в результате ряда смешных событий, и человек опять становится хозяином своего творения. Всего вышло четыре книги о роботе Электронике, любимом герое каждого ребенка. По книгам был снят телефильм «Приключения Электроника».

Новую природоведческую литературу писали Геннадий Снегирев (1933 – 2004) и Николай Сладков (1920 – 1996). Снегирев много путешествовал и, начиная с 1955 года, публиковал рассказы и очерки о жизни животных и о природе в различных уголках Советского Союза. Книги его изобиловали информацией, большую роль в них играли иллюстрации. Николай Сладков не пренебрегал и иллюстративным материалом, часто используя собственные фотографии, например в книге «Смелый фотохудожник» (1963). «Подводная газета» (1966) сознательно продолжала «Лесную газету» Бианки. Новое ее издание под тем же названием удостоено премии имени Крупской в 1976 году. Первые книги Сладкова описывали, в основном, любопытные «секреты» лесов, но позднее он не забывал упомянуть и о том, что природа нещадно эксплуатируется и уничтожается. Свою позицию он выразил такими словами: «Чтобы беречь землю, природу, надо ее полюбить, чтобы полюбить – надо узнать. Узнав – невозможно не полюбить».

Незнайка и другие

Предшественниками новой юмористической прозы были Николай Носов и Юрий Сотник. Их послевоенные рассказы строились по беспроигрышной схеме: предприимчивые дети с живым воображением попадают в сложные ситуации, о которых они сами наивно рассказывают. Впоследствии Носов перешел к сочинению сказок, а Сотник остался верен своей старой концепции и во время оттепели. Он либо писал о своем любимом типе героя – юном исследователе и изобретателе, либо сатирически изображал недостатки вроде трусости у детей.

Денис, или Дениска, как его обычно зовут – главный герой рассказов Виктора Драгунского (1913 – 1972). До того как стать писателем, Драгунский перепробовал множество профессий, приобретая опыт и знания, которые он впоследствии смог использовать в своих рассказах. Первые истории о Дениске, прообразом которого служил сын автора, печатались в 1959 году, а в 1961 вышел первый сборник под названием «Он живой и светится». В конце концов, набралось не меньше сотни историй.

Дениска и его верный друг Мишка – непоседливые, беззаботные мальчишки. Они не хулиганят и не проказничают, но с ними постоянно случаются смешные маленькие происшествия, вызывающие немалый переполох. Они увлекаются игрой и создают хаос, даже когда пытаются помочь. Они нечаянно, но к большому веселью зрителей, срывают спектакль, в котором взялись участвовать. Простым «детским» языком, доверчиво рассуждая, Дениска повествует о своих приключениях и часто недоумевает, почему взрослые так расстраиваются.

У Драгунского широкий диапазон: иногда он пользуется сатирическим тоном, чтобы показать, что лень, жульничество и ложь сами по себе наказание, иногда проявляет сентиментальность, поэтически описывая трогательные детские воспоминания. В некоторых рассказах отражается эпоха – например, Дениска и Мишка представляют себя космонавтами Гагариным и Титовым или, играя в прятки, устраивают кавардак в комнате соседей по коммунальной квартире, но в целом рассказы Драгунского скорее описывают вечные, общие черты и увлечения семилетних мальчишек.

В первых – и лучших – книгах Виктора Голявкина (1929 – 2001) все происходящее тоже видится глазами изобретательных и активных мальчишек. «Тетрадки под дождем» (1959) и «Наши с Вовкой разговоры» (1960) содержат короткие забавные сценки из повседневной жизни. Иногда рассказ состоит лишь из диалогов безо всякого авторского комментария или каких-либо прямых нравоучений. Стиль лаконичен, предложения простые и короткие. Вначале Голявкин сам делал иллюстрации – у него было художественное образование. С его героями не происходит каких-то особых происшествий ни дома, ни в школе, ни с друзьями, но с точки зрения ребенка семи или восьми лет каждый день полон замечательных событий и сюрпризов. Автор видит смешные и драматические происшествия, на которые другие просто не обратили бы внимания. Голявкин писал и о молодых трикстерах, чьи проказы и попытки жульничеством добиться успеха кончаются плохо для них самих. Одна из его книг показательно называется «Удивительные дети» (1972).

Позднее Голявкин писал более длинные и серьезные рассказы, рассчитанные на чуть более старший возраст. В его полуавтобиографических книгах «Мой добрый папа» (1963) и «Полосы на окнах» (1971) действие происходит во время войны и сразу после нее. Мечты детей о геройстве и военных подвигах изменяются при столкновении со сложным миром взрослых. Голявкин не боится трагических концовок: в книге «Рисунки на асфальте» (1965), например, умирает любимый учитель героя – талантливого мальчика.

В повести Валерия Медведева (1923 – 1997) «Баранкин, будь человеком!» (1962) смешаны реализм и фантазия. Эта книга пользовалась большим успехом в 1960-х годах, когда по ней была написана пьеса, снят фильм, поставлена оперетта. Все начинается в духе традиционной советской школьной повести: Баранкин и его друг позорят целый класс, а другие, старательные ученики стыдят их на школьном собрании. Однако призывы к Баранкину «быть человеком» приводят к обратному эффекту. Баранкин мечтает превратиться в воробья – тогда не придется больше учить уроки. Как в сказке, желание сбывается, и мальчики становятся воробьями, а потом бабочками и муравьями. Они начинают понимать, что жизнь птиц и насекомых совсем не так беззаботна, как им казалось, а полна труда и опасностей. Название повести приобретает новое, более глубокое значение, когда два героя в конце концов понимают, что быть человеком – это самая лучшая участь. При этом повесть является не просто забавным и полезным мысленным экспериментом, она содержит многочисленные сведения по зоологии.

В повести Медведева чудеса позволяют автору проверить характер героев в необычном и занимательном положении. То же самое можно сказать и о самой известной книге Юрия Томина (1929 – 1997) «Шел по городу волшебник» (1963). Снова центральную роль здесь играет сказочный мотив «исполнения желания». Благодаря коробку волшебных спичек воплощаются самые заветные мечты ленинградского мальчика, жадины и лентяя Толика. Параллель с «Черной курицей» Погорельского очевидна. Самое важное для советского мальчика – произвести впечатление на друзей. Сцены, где Толик забивает все голы в хоккейном мачте и без запинки отвечает уроки, даже не открыв учебника, наполнены весельем и задорным юмором. Не столь удачны научно-фантастические эпизоды, в которых неисправимый Толик в наказание попадает во «вчерашний день». В эпилоге ясно выражена мораль повести: «Настоящее счастье человеку приносят чудеса, сделанные его же руками».

В 1960-х годах осуждение лени и легкомыслия в юмористических, фантастических произведениях в некотором смысле стало модным. Вклад Анатолия Алексина в этот жанр – повесть под названием «В Стране Вечных Каникул» (1966). В ней много параллелей с произведениями Медведева и особенно Томина. Мальчик, который больше всего любит каникулы, попадает в Страну Вечных Каникул – утопию, которая в конце концов ему сильно приедается. Алексин также возвращался к сквозной теме сталинского периода – отношениям коллектива и «виновного» индивидуума, но у него конфликт выглядит более юмористически.

Александр Раскин (1914 – 1971) рассматривал тему образования с новой точки зрения в повестях «Как папа был маленьким» (1961) и «Как маленький папа учился в школе» (1963). Отец рассказывает дочери забавные и поучительные истории из своего детства. Это архетипичные ситуации, и при этом взрослый не боится показаться смешным, не боится признать свою вину. Сатира направлена против подлости, сумасбродства, хвастовства, необоснованной самоуверенности и трусости. (Женой Раскина, между прочим, была Фрида Вигдорова, детская писательница.)

Во время оттепели появилось много интересных произведений, где действие полностью происходит в мире фантазии или где сказочные существа живут в знакомом, реальном мире. Первым к этому жанру обратился Николай Носов, который в 1950-х годах оставил реализм и принялся за сказочные повести. Трилогия о коротышке Незнайке и его путешествиях – «Приключения Незнайки и его друзей» (1954), «Незнайка в Солнечном городе» (1958) и «Незнайка на Луне» (1964 – 1965) – стала реабилитацией сказочного жанра, продемонстрировав его разнообразные возможности. В 1969 году Носову за нее присудили новую литературную премию, по иронии судьбы названную премией имени Крупской, в 1920-х годах одной из самых жестких противниц сказочной литературы.

Идея историй про коротышек заимствована Носовым из дореволюционных книг Палмера Кокса, или, вернее, из их русских переложений. Похожие на детишек коротышки, размером не больше огурца, живут в альтернативном мире со своей концепцией места и времени. У них говорящие имена – Знайка, Торопыжка, Авоська, Сахарин Сахариныч Сиропчик, Ворчун и Молчун. Сам Незнайка, как явствует из его имени, мало что знает, но самоуверенность и хвастовство позволяют ему скрывать этот недостаток. Он верит, что может справиться с любым делом безо всякой практики, но каждое его предприятие заканчивается полнейшим провалом. Благодаря такому горькому опыту в Незнайке просыпается стремление к скромности, честности и трудолюбию, что превращает это произведение в «роман воспитания» для детей. Автор не раскрывает, сумеет ли Незнайка избавиться от своего позорного имени или будет вечно оставаться образцом невежества среди членов сказочного коллектива.

В повести «Приключения Незнайки и его друзей» коротышки путешествуют на воздушном шаре в соседний городок, где живут такие же коротышки, но только девочки. Если у мальчиков имена сразу же выдают их свойства – черты характера или профессиональные навыки, то у девочек почти все имена связаны с внешней красотой. Среди коротышек-мальчиков, между прочим, есть одно исключение – поэт Цветик. Цветочное имя подчеркивает его женственность и низкий статус его профессии среди мальчиков. Незнайке очень нравится Синеглазка, но его попытки произвести на девочку впечатление своими знаниями и умениями ни к чему не приводят. На манер гоголевского Хлестакова Незнайка пытается выдать себя за Знайку, его умного вечного alter ego и предводителя коллектива коротышек. Унизительное разоблачение и угрызения совести позволяют Незнайке снова быть принятым в круг друзей. Других коротышек тоже ожидает процесс социализации, или, по словам Носова, перевоспитания, что в первую очередь означает, что надобрать пример с девочек, которые всегда хорошо себя ведут.

В «Незнайке в Солнечном городе» познавательному материалу отведено больше места – за счет сюжета. Город, куда попадает Незнайка – идеал будущего, полный удивительных технических изобретений. Носов открыто ссылается на классическую утопию Томмазо Кампанеллы «Город Солнца» (1637). Для Носова утопия не просто означает, что работа, условия жизни, одежда и проведение свободного времени подверглись революционным преобразованиям. Важнее, что обитатели Солнечного города достигли морального совершенства. В этот-то рай и попадает импульсивный, несдержанный Незнайка, вызывая волнение и неразбериху. Будущее, таким образом, творится благодаря не только высокоразвитой технологии и научным открытиям, но и усовершенствованию человеческой природы. С этим пониманием Незнайка возвращается в свой городок, готовый со всей серьезностью, безо всяких шуток трудиться на его благо.

В заключительной части, вдохновленной советскими полетами в космос, Носов отправляет своего героя на Луну. В книге «Незнайка на Луне» важны не технологии, так как Луна на самом деле являет собой антиутопию, полную противоположность Солнечному городу. Повесть оказывается неприкрытой политической аллегорией, в которой Носов пытается пугать юного читателя мерзостями капиталистического мира и в особенности Америки. Наивный и доверчивый Незнайка кажется очень симпатичным и человечным в своих реакциях на карикатурных лунных коротышек с говорящими именами вроде Скуперфильда, Гадкинза и Жулио. В Давилоне и Грабенберге властвуют деньги и насилие. По примеру авторов ранней советской научной фантастики, Носов превращает Незнайку в борца за свободу на стороне бедных и обездоленных. После организации рабочего движения на Луне Незнайка и его друзья возвращаются на Землю с чувством выполненного долга.

Носов закончил свою трилогию диссонансом – оппортунистским сочетанием детской сказки и политического памфлета. Его талант скорее проявился в нескольких небольших, непритязательных работах, написанных одновременно с трилогией о Незнайке. «Бобик в гостях у Барбоса» (1958) – поучительная сказка о двух собаках, которые пытаются строить из себя настоящих хозяев. Юмористическая повесть «Приключения Толи Клюквина» (1961) напоминает рассказы Носова 1940-х годов. Испугавшись черной кошки, мальчик сворачивает с прямой дороги, и случающиеся с ним разные неприятности отучают его от веры в дурные предзнаменования.

Юрий Дружков (1927 – 1983) помещал своих фантастических героев в обыденный мир большого города. «Приключения Карандаша и Самоделкина» (1964) – веселая приключенческая сказка о том, как два друга убегают из игрушечного магазина и попадают к пиратам, шпионам и советским детям. Карандаш умеет рисовать оживающие картинки, а металлический Самоделкин отличается ловкостью, но из-за своей наивности они постоянно попадают впросак. Победа над злом возможна, только когда на стороне фантастических героев оказываются люди.

Бесконечная битва добра и зла – тема сказок Вениамина Каверина, написанных в 1960-х и 1970-х годах. Автор беззаботно смешивает традиционные и нетрадиционные сказочные элементы, но результаты не всегда достаточно оригинальны. Лучшая из этих сказок – «Много хороших людей и один завистник» (1960). Добрая и храбрая девочка Таня и ее друзья избавляются не только от человеконенавистника-волшебника, но и от самой Смерти, которая пытается забрать Таниного отца. В 1982 году Каверин издал лучшие сказки в сборнике «Ночной сторож».

В 1968 году вышла книга для маленьких детей Натальи Дилакторской «Приключения серого Маламыша». В довоенные годы писательница работала в Театре юного зрителя, публиковалась в «Еже» и «Чиже», а в 1930-х, кроме того, была сотрудницей ленинградского отделения «Детиздата», так называемой «маршаковской академии». Голодный Маламыш пытается найти маму. Ему удается вернуться домой только после множества приключений среди людей, кукол и зверей. В каждой истории – напряженный сюжет, все они прекрасно проиллюстрированы Николаем Радловым, который придал книге кинематографическую динамику, что уже было редкостью в поздней советской детской литературе. «Приключения серого Маламыша», появившиеся на самом деле в «Еже» еще в 1936 году, были совершенно забыты вплоть до 1960-х годов.

Как и литература в целом, научная фантастика для юного читателя в 1940-х годах немало пострадала от административного вмешательства в советскую культурную жизнь. Теперь, в 1950-х, начался бунт против сталинской догмы, расширивший границы возможного. Кроме того, советские космические достижения обещали превратить в реальность то, что десятью годами ранее казалось сказкой.

Роман «Туманность Андромеды» (1957) вдохнул новую жизнь в советскую научную фантастику. Произведение – смелый скачок в будущее. Ученый и писатель Иван Ефремов (1907 – 1972) снова обратился к теме социальной утопии. В слабо структурированном романе рассказывается о мире будущего и его обитателях. Человеческая природа преобразилась, народности и расы объединились, но это не означает, что история пришла к концу. Интеллектуальное развитие продолжается, и люди трудятся вместе для того, чтобы покорить силы природы и донести прогрессивную идеологию «человека разумного» до других планет и солнечных систем.

Ефремов был ведущим автором советской научной фантастики, пишущим в рамках социалистического реализма. Его герои идеализированы, и роману присущ оптимистический, идеологически мотивированный взгляд на человечество и его будущее. Советские критики видели в «Туманности Андромеды» не просто интересные размышления о будущем, но научно обоснованное предсказание грядущего всего человечества.

К середине 1960-х годов советская научная фантастика, включая журнальные публикации, насчитывала несколько сотен названий в год. Особенно важны были такие серии, как «Библиотека современной фантастики» (1965 – 1968) и «НФ: Альманах научной фантастики» (1964 – 1992). Росло и количество журналов, печатающих фантастику, начиная с таких традиционных, как «Техника – молодежи» (1933 –) и «Знание – сила» (1926 – 1941, 1945 –). К ним присоединились и литературные журналы, особенно те, которые ориентировались на молодое поколение. В 1961 году начал свое существование «Искатель» – за долгие советские годы единственный аналог столь популярных на Западе дешевых массовых журналов, специализирующихся на публикации приключенческих романов с продолжением.

Иностранная фантастика постепенно проникала к русскому читателю и в переводах. Новые российские авторы, начавшие писать в период оттепели, теперь уже свободнее обращались с советской традицией. Среди них надо отметить Илью Варшавского (1908 – 1974), Анатолия Днепрова (1919 – 1975) и братьев Стругацких, Аркадия (1925 – 1991) и Бориса (1933 – 2012). Среди многих писателей, пробовавших себя в этом жанре, именно Стругацкие стали наиболее популярны и постепенно добились международной известности. Их ранние романы еще следовали примеру «Туманности Андромеды». Советские космонавты в конце ХХ и начале XIX века отправляются исследовать планеты Солнечной системы. Это типичные «положительные герои», преданные партии и своей работе. Космические экспедиции представляются важным шагом в вечном стремлении человечества покорять неизведанное. Повесть «Возвращение: Полдень, XXII век» (1962) внесла свой вклад в «коммунистическую утопию». Человечество объединилось под управлением мирового совета, люди физически и духовно прекрасны, обыденную жизнь облегчают новые технологии. За этой идиллией наблюдает гигантская статуя Ленина: «Потому что это его мир – таким – сияющим и прекрасным – он видел его два столетия назад…»

Стругацкие начали с подобного рода сочинений, с четким сюжетом, простой структурой и стереотипными героями. Они писали в основном для молодежи, но с середины 1960-х годов вместе с авангардом советской научной фантастики вошли в новую фазу. Расцвет социалистического реализма был позади, и у лучших авторов научная фантастика трансформировалась от молодежной литературы к философскому жанру, где авторы с помощью аллегорий смогли обсуждать общественное развитие и важные идеологические проблемы.

Главной темой творчества Аркадия и Бориса Стругацких стала дилемма: вмешательство или роль пассивного наблюдателя. Два наиболее важных романа шестидесятых годов – «Трудно быть богом» (1964) и «Обитаемый остров» (1969) – задавались одним и тем же вопросом: имеют ли право существа с более развитых планет вмешиваться в социальную и политическую жизнь менее продвинутых миров? Возможно ли ускорить путь к утопии или все сообщества должны сами, без помощи извне, пройти свой путь? Подобные вопросы имели прямое отношение к жизни в Советском Союзе в 1960-х годах, когда внутри социалистического блока можно было заметить нарастающее напряжение.

Брежневская культурная политика

Культурная оттепель, начавшаяся после смерти Сталина, не перешла в лето. Кампания против нобелевского лауреата Бориса Пастернака и его романа «Доктор Живаго» в конце 1950-х годов показала, что партия не намерена отступаться от своей идеологической монополии. Отставка Никиты Хрущева в 1964 году означала отказ от всяческих надежд на либерализацию. Два политических процесса середины 1960-х годов еще более ограничили писательскую свободу. Будущий нобелевский лауреат Иосиф Бродский был осужден за «тунеядство» и выслан из Ленинграда в северную деревню, а Андрей Синявский и Юлий Даниэль, осмелившиеся под псевдонимами опубликовать неподцензурные произведения на Западе, осуждены на семь и пять лет лагерей за «антисоветскую деятельность». Александру Солженицыну, которого после первой же публикации в 1961 году приветствовали как великого носителя истины, уже через пять лет запретили печатать свои разоблачения сталинской эпохи. В 1970 году пал последний бастион оттепели, журнал «Новый мир», когда его главный редактор Александр Твардовский вынужден был оставить свой пост.

В области детской литературы не происходило столь драматичных событий. Журнал «Юность», правда, пострадал, когда в 1969 году нескольких ведущих писателей времен оттепели исключили из редакции, однако к этому времени «Юность» уже перестала быть форумом молодежной литературы. По сравнению с литературой взрослой, волна эмиграции 1970-х и 1980-х годов не нанесла детской литературе значительного ущерба. Анатолий Кузнецов, Анатолий Гладилин и Василий Аксенов перестали писать для юношества раньше, чем решили покинуть Советский Союз. Рахиль Баумволь вынуждена была эмигрировать в Израиль в 1971 году. После отъезда ее книги были изъяты из библиотек, а имя вычеркнуто из советской литературы. Опубликовавшего к этому времени несколько детских книг Владимира Марамзина (р. 1934) арестовали в 1974 году, а через год предложили покинуть страну. Юз Алешковский (р. 1929), тоже автор нескольких книг для детей, эмигрировал в 1979 году.

Тем не менее, изменения в советском культурном климате не могли не сказаться на детской и подростковой литературе. Снова поднялись голоса, призывающие вернуться к принципам социалистического реализма. Критик Владимир Николаев потребовал в 1969 году от писателей «гражданственности». Герои детских книг должны быть сильными, активными, верить в идеалы, а не превращаться в «выдумщиков» и «фантазеров», которые угрожают заполонить собой детскую литературу. Жизнеутверждающий оптимизм оттепели был уже во многом потерян, но все же нельзя было вернуться назад к эстетике и идеологии сталинского времени. Тревожные признаки застоя были налицо: средний возраст активных писателей заметно повысился, в семидесятых и восьмидесятых самые молодые известные писатели принадлежали к поколению, рожденному в начале сороковых и начавшему писать в начале шестидесятых. Молодым авторам становилось все труднее пробиться в печать в ситуации, когда издатели предпочитали иметь дело с проверенными, заслуженными именами.

Съезды писателей окончательно перестали быть местом обсуждения проблем – главной задачей была демонстрация единства взглядов. Новые веяния давали о себе знать в бесконечном восхвалении речи нового генерального секретаря партии Леонида Брежнева, произнесенной им в 1968 году. Брежнев обратился к всесоюзному съезду учителей, объясняя, чего партия ждет от писателей:

В художественном творчестве неизбежно многообразие стилей, приемов, жанров. Мы выступаем против попыток нивелировать индивидуальные особенности художников. Партия и народ желают только одного: чтобы художественные произведения отражали правду жизни, раскрывали величие героического подвига советского народа, воспитывали всех людей в духе высоких идеалов коммунизма и помогали им осуществлять эти идеалы. (Аплодисменты.) Конечно, это не исключает показа трудностей, отрицательных явлений, ошибок. Однако художественное изображение глубинных процессов жизни с ее противоречиями, борьбой нового со старым ничего общего не имеет с односторонним показом одних только теневых сторон, которые выдаются нашими противниками чуть ли не за вершину «свободного» художественного творчества.

Утверждение, что Коммунистическая партия – доброжелательный защитник литературы, не вызвало никаких протестов, словно не было предыдущих сорока лет, продемонстрировавших, как эта защита осуществляется на практике. Основное противоречие социалистического реализма также оставалось неразрешенным: с одной стороны, писателей призывали к правдивому изображению действительности, с другой стороны, существовало нормативное определение этой самой действительности. Писатели и критики не заостряли внимание на таких дилеммах, довольные тем, что Брежнев мимоходом оценил советскую детскую литературу «на отлично». На Пятом съезде писателей РСФСР в 1980 году Анатолий Алексин закончил свою речь цитатой из Брежнева, восхваляющего советскую детскую литературу за то, что она всегда учила детей «справедливости, трудолюбию, мужеству, стремлению жить в мире и дружбе со всеми народами». Истинно советский писатель, конечно, гордился такой высокой оценкой партии.

В конце 1970-х годов культ Брежнева достиг пика. Было практически невозможно обсуждать детскую литературу, не приводя цитат из речей генерального секретаря. Журнал «Детская литература» регулярно печатал портреты вождя. Мемуары Брежнева были опубликованы в издательстве «Детская литература», и на Всесоюзном съезде учителей в 1978 году Сергей Михалков советовал слушателям использовать их в своей работе, поскольку они могли помочь писателям выковать «солдат партии». В современной советской детской литературе, жаловался Михалков, не хватает талантливых произведений о «героическом пути советских людей», о партии Ленина и о комсомоле.

В 1969 году Коммунистическая партия и Совет министров приняли резолюцию под названием «О мерах по дальнейшему развитию советской детской литературы». После обычных похвал «высокому художественному уровню» и признания якобы существующей важной роли советской детской литературы в мире последовала критика: тиражи не такие большие, как нужно, оформление страдает, и, кроме того, «недостаточно создается и выпускается высокоталантливых произведений о героическом пути советского народа, о ленинской партии, о комсомоле». Резолюция призывала писателей расширить круг тем и поднять художественный и идеологический уровень. Одна из наиболее важных задач – создание большего количества книг для юношества о жизни и деятельности Ленина. Конкретными результатами резолюции были две новые премии в области детской литературы – хорошо проверенный способ регуляции литературного процесса.

Стало больше детских журналов. В 1968 году начал выходить «Колобок», в 1983-м – журнал «Миша». Оба предназначались для дошкольников и могли похвастаться хорошими цветными иллюстрациями и вложенными гибкими пластинками. Среди старых журналов тираж «Веселых картинок» достиг девяти миллионов экземпляров, а «Мурзилки» – пяти миллионов. У детей от 11 до 13 лет был свой, давно уже существующий ежемесячный журнал «Пионер».

Трудная юность

Литературно-социологическое исследование, проведеное в начале 1970-х годов, показало, что книги про войну, «патриотическая литература», как они назывались в Советском Союзе, занимали прочное положение у читающей советской молодежи. Даже девочки двенадцати-четырнадцати лет предпочитали читать о волнующих событиях и героической гибели во время Великой Отечественной войны. Написанные в сороковых годах книги стали классикой, но и современные писатели спешили удовлетворить спрос. Среди новых книг о войне можно назвать «Присутствие духа» (1969) Марка Бременера и «Живи, солдат» (1969) Радия Погодина.

Вместе с тем постоянное возвращение к военной теме также стало объектом критики. В поразительной статье «Детская литература и гуманизм» известный специалист по детской литературе Мирон Петровский (р. 1932) говорил об «антигуманных тенденциях» в произведениях о войне. Книги, в которых юные герои отдали свою жизнь в битве с врагом, провокационно назывались «апологией маленького камикадзе», восхваляющей скорее «героическое самоубийство», чем «героическое деяние». Статья так и не была опубликована: набор сборника «Детская литература – большая и маленькая» с этой статьей рассыпан в 1968 году по решению Пленума Союза писателей РСФСР.

Попытка оторваться от генеральной линии и посмотреть на события Великой Отечественной войны с новой точки зрения была сделана Булатом Окуджавой (1924 – 1997) в повести «Фронт приходит к нам» (1967). Во многих песнях и стихах этого хорошо известного барда уже можно было уловить антиавторитарный и пацифистский тон. В начале войны двое мальчишек, герои повести, мечтают уйти на фронт и скакать на врага с шашками наголо, как легендарная конница Буденного. Но вместо этого фронт приходит к ним. Мальчикам придется увидеть, как отступает Красная армия, а за ней толпы испуганных беженцев. Они становятся свидетелями эгоизма и корыстолюбия гражданского населения в критический для страны момент.

От лица своего молодого героя писал и Альберт Лиханов (р. 1935), заметная фигура среди новых реалистов. Лиханов, по профессии журналист, стал писать для детей и юношества в начале 1960-х годов. Его наставниками были Лев Кассиль и Анатолий Алексин. В первых и лучших его книгах говорится о советских семьях во время и сразу после войны. «Семейные обстоятельства» – название трилогии, объединяющей произведения, которые можно читать и по отдельности: «Чистые камушки» (1967), «Лабиринт» (1970) и «Обман» (1973). Для героев Лиханова дорога к зрелости и независимости тяжела – родители не соответствуют высоким и бескомпромиссным требованиям доброты и справедливости, предъявляемым детьми. Вместо этого дети видят себялюбие, подлость и бессердечие.

Любимый отец в повести «Чистые камушки» становится спекулянтом во время войны. Он воевал на фронте и поэтому решил, что имеет право на компенсацию, пусть даже полученную бесчестным путем. В «Лабиринте» раздор в семью вносит бабушка, вынуждая зятя бросить жену и детей. В последней части, названной «Обман», мальчик узнает, что его отец не погиб геройской смертью, а влачит мелкобуржуазное существование в том же самом городе, где живут они с матерью. Все его представления о пропавшем отце оказываются ложью.

Во второй трилогии Лиханова, «Музыка», конфликт не такой болезненный. Тема всех трех повестей – «Музыка» (1968), «Крутые горы» (1971) и «Деревянные кони» (1971) – следы войны в душе детей. Лиханов включал в повествование некоторые собственные воспоминания раннего детства о жизни в тылу. Событий в книге немного, в основном она заполнена диалогами и размышлениями самого ребенка. Грусть по отцу, ушедшему на войну, и постепенное понимание трагической сути войны составляют содержание повести «Крутые горы», а герой третьей части трилогии учится думать не только о себе, но и сочувствовать страданиям других.

Тон следующих книг Лиханова более сентиментален. «Мой генерал» (1975), «роман для детей младшего возраста», рисует идеализированный портрет генерала старой закалки, а «Солнечное затмение» (1977) рассказывает о дружбе девочки-инвалида и сына алкоголика. В 1970-х годах Лиханов начал писать и для взрослых, демонстрируя особый интерес к теме образования. Основанная на переписке с взрослыми и юными читателями «Драматическая педагогика» (1985) обсуждает отношения в семье. В советской культурной жизни Лиханов занимал важную позицию, и его книги часто получали литературные награды, например премию Ленинского комсомола (1976) и государственную премию РСФСР имени Н.К. Крупской (1980). После смерти Агнии Барто Лиханов был избран председателем Ассоциации деятелей литературы и искусства для детей и юношества, – должность, которую Барто занимала долгие годы. Организация ставила своей целью информировать зарубежную публику о принципах эстетического воспитания в Советском Союзе.

Как и Лиханов, Анатолий Алексин постепенно отдалился от своих первоначальных читателей. В таких повестях, как «Звоните и приезжайте!..» (1971), «Позавчера и послезавтра» (1974) и «Третий в пятом ряду» (1975), он углублял проблематику своих ранних работ. Психологические портреты усложнялись, стиль становился более выразительным, юмор приобретал иронические обертоны. В середине 1970-х годов Алексин ушел из детской литературы, хотя советские критики по привычке продолжали помещать его в категорию детских писателей. Утвердился и его официальный статус – он получил премию Ленинского комсомола, премию Крупской, Государственную премию СССР (1978) и Международную премию социалистических стран имени Горького (1980). К своему шестидесятилетию в 1984 году Алексин удостоился Ордена Ленина. В 1993 году Алексин неожиданно уехал из России и по приглашению бывшего премьер-министра Ицхака Рабина поселился в Израиле.

Современник Алексина Михаил Коршунов (1924 – 2003) начал писать в 1950-е годы, но не получал признания до 1970-х. Его многочисленные рассказы, повести и роман для юного читателя охватывают всю историю Советского Союза. Темы – от войны до первой любви, герои – от учеников технических училищ до студентов консерватории. Для более младших читателей Коршунов написал забавные школьные повести «Трагический иероглиф» (1966) и «Караул! Тигры!» (1973). Он удостоился нескольких литературных наград, но его умело и тонко написанные книги, по-видимому, так и не завоевали широкой популярности. Последние его произведения, созданные в 1990-е годы в соавторстве с женой, рассказывали о трагической истории московского Дома на набережной, где в 1930-е годы жила советская политическая и артистическая элита.

Владимир Амлинский (1935 – 1989), один из «детей двадцатого съезда партии», дебютировал в 1958 году в журнале «Юность», но уже в первом его рассказе «Станция первой любви» критики увидели черты, отличающие его от современников. Первая любовь и извечная драма любовного треугольника описаны сладостно-горьким, лирическим тоном, напоминающим о прозе эмигранта Ивана Бунина, последнего представителя дореволюционного русского реализма.

Первое более длинное произведение Амлинского «Тучи над городом встали» (1964) рассказывает о взрослении во время войны. Рассказчик-подросток эвакуирован, его мир раскололся на куски. Родители разошлись, новые одноклассники к нему относятся враждебно, между ним и отцом расширяется пропасть. Ему необходимо вырасти как можно быстрее. Василий Аксенов называл эту книгу портретом своего поколения. В хвалебной рецензии он писал, что Амлинский изобразил «тучу над нашим детством».

В «Жизни Эрнста Шаталова» (1968), повести, написанной в документальном стиле, дается героический портрет подростка, получившего травму во время хоккейного матча. Постепенно у него развивается паралич. Но юноша не теряет воли к жизни и продолжает учебу, несмотря на то, что не может встать с постели. Его пример служит товарищам уроком внутренней силы. Очевидна связь этой повести с судьбой ветерана войны и писателя Николая Островского и с произведением Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке» о несгибаемом летчике-истребителе времен Великой Отечественной войны. Полевой, в тот период редактор журнала «Юность», высоко оценил повесть Амлинского и писал о ее герое Шаталове: «Он и уходит из жизни не как страдалец, оплакивающий свою горькую судьбу, а как сильный человек, полный замыслов и несвершенных планов». Эта повесть учила советскую молодежь жить полной жизнью в любых обстоятельствах, даже самых трудных.

Амлинский уделял много внимания подростковой преступности. Этой же проблеме он посвятил повесть «Возвращение брата» (1973), в которой слабовольный мальчик, безотцовщина, после войны попадает в банду и получает долгий тюремный срок, который отбывает в трудовой колонии. В повести изображены его выход на свободу и встреча с младшим братом. Амлинскому важно было подчеркнуть возможность морального возрождения. Герой повести вспоминает о тех людях, которые когда-то оказали на него положительное влияние. В последних своих книгах Амлинский писал уже не о молодежи; зато он снова, как раньше, обращался к судьбе своего поколения в повестях «Нескучный сад» (1979) и «Ремесло» (1983). Последняя повесть была позднее переименована в «Борьку Никитина».

У советских пионеров в возрасте от десяти до четырнадцати всегда были собственные писатели, повествующие о школьной жизни, о семье, о пионерских делах и развлечениях. Начиная с 1960-х годов одним из этих авторов стал Владислав Крапивин (р. 1938). Писатель всегда тесно общался с подрастающим поколением, был лидером детского отряда в Свердловске, и этот опыт ярко отражается в его книгах. Действие повести «Оруженосец Кашка» (1966) происходит в пионерском лагере. Крапивин тонко изображает неожиданную дружбу между некоронованным королем лагеря, победителем турнира по стрельбе из лука, и его «оруженосцем», ничем не примечательным мальчиком Кашкой. Книга прославляет верную дружбу и защиту слабых.

Речь Крапивина на Съезде писателей РСФСР в 1970 году звучала как манифест. Ему важно было, чтобы и дети проникались гражданским духом и вносили свой вклад в общее дело. Крапивин объяснил, какие герои нужны детям:

Мне кажется, что они хотят видеть сейчас не идеального мальчика, к которому призывают некоторые критики, и не этакую сильную личность двенадцати лет от роду (а были и такие мнения в критике). Они хотят видеть в героях современных книжек своих товарищей, таких же школьников, которые могут увлекаться играми, порой несбыточными мечтами, ошибаться, иногда получать двойки и, может быть, плакать от обиды. Но в серьезных вопросах оставаться твердыми и принципиальными. Они не должны проходить мимо подлости, они не должны забывать о чести, они должны быть именно нашими, советскими ребятами, гражданами нашей страны.

Именно такого героя мы видим в трилогии «Мальчик со шпагой» (1973 – 1975). Сережа Каховский – член клуба «Эспада» – равняется на трех мушкетеров. Он верит в добро и честность, он всегда готов сражаться за справедливость. Ему приходится сталкиваться не только с безжалостными хулиганами, отбирающими деньги у младших школьников, но и с завистливыми взрослыми, которые хотят отнять у детей клубное помещение. Учителям кажется, что Сережа слишком своеволен и упрям. Крапивин удерживает внимание читателя глубокими конфликтами и повествованием, где преобладают диалоги.

Крапивин также является автором многих книг в жанре фантастики. В одном из сказочных рассказов сборника «Летящие сказки» (1978) мальчик охотится за потерянным кораблем в бутылке и попадает в волшебный мир. В другом рассказе из той же книги мечта о ковре-самолете превращается в реальность. Главное – хотеть и верить, тогда все сбудется. На глубинном уровне эта книга о ностальгии взрослого рассказчика по детским фантазиям и приключениям.

Из писателей 1960-х годов Медведев и Томин продолжали плодотворно работать и в брежневскую эпоху, теперь главным образом в рамках реалистической прозы. Валерий Медведев пытался повторить успех своей повести «Баранкин, будь человеком!», однако повесть «Сверхприключения сверхкосмонавта» (1977) о другом школьнике с тем же именем не удалась. Сатирическому портрету самоуверенного всезнайки Баранкина недоставало непринужденности и юмора ранней повести. Более высокого уровня книга «Свадебный марш» (1974) – история о первой любви.

Юрий Томин нарисовал интересную картину жизни маленького городка на Карельском перешейке в повести «Витька Мураш – победитель всех» (1974). Отец мальчика – любитель выпить, мать постоянно ворчит, а безработная сестра влюбляется в длинноволосого бездельника. В центре повести, сам по себе, стоит Витька. Ложный покой провинциального городка нарушается с появлением в школе нового учителя, который помогает ученикам разобраться в сложных жизненных ситуациях.

Одна из самых важных детских книг 1970-х годов – замечательная школьная повесть Владимира Железникова «Чучело» (1981), первоначально опубликованная под названием «Всего-то несколько дней». Некоторые художественные недостатки полностью искупаются серьезностью этических проблем, поднимаемых автором. Героиня, Ленка Бессольцева, берет на себя чужую вину, но весь класс объявляет ей бойкот. Никогда раньше в советской прозе жестокость коллектива по отношению к отщепенцу, не говоря уже о таящемся в детях злом начале, не получали такого беспощадного освещения. Столкнувшись с трагедией, произошедшей в седьмом классе провинциальной школы, взрослые, будучи слишком заняты собственными проблемами, закрывают глаза на конфликт. «Чучело» задумывалось как пьеса, но именно фильм, снятый по повести в 1983 году, обеспечил окончательный успех этой книге Железникова.

Среди многочисленных книг Сергея Иванова (1941 – 1999) повесть «Ольга Яковлева» (1976) обычно считается одним из его лучших произведений. Главный персонаж, девятилетняя девочка-сирота, изображается современной положительной героиней. Иванов часто писал о детях и подростках, сталкивающихся с трудным жизненным выбором. В его книгах звучит тревога по поводу развала семьи в современном обществе. В школьной повести «Его среди нас нет» (1985) Иванов следовал примеру Железникова, показывая отрицательные черты в самих детях. Школьница Таня жаждет властвовать над другими и вместе с тем мечтает разгадывать тайны и преступления. Ее почти гипнотическое влияние на одноклассников ни к чему хорошему не приводит, так как Тане не хватает доброты и умения найти правильный подход к людям. Когда с преступлениями борются преступными методами, представители правосудия сами превращаются в преступников. Иванов обращался к важной теме, но слишком сильный голос повествователя и отсутствие чувства формы ослабляли результат.

Иванов также внес свой вклад в деревенскую прозу, важное литературное направление 1970-х и 1980-х годов не только в литературе для взрослых. Такие писатели, как Виктор Астафьев, Василий Белов и Владимир Крупин, тоже адресовали некоторые свои произведения молодежи, но юных читателей не слишком интересовали ностальгия по ушедшему времени и лирические зарисовки природы. Попытки познакомить городских детей с тяжелой работой сельских мальчишек и девчонок, помогающих взрослым окучивать картошку и полоть огород, были явной идеализацией и «лакировкой действительности». Это особенно очевидно в рассказе Сергея Иванова «Буренка, Ягодка, Красотка» (1977), описывающем гармоничный и мирный день старика-колхозника. Не забыл Иванов и о БАМе – строительстве новой Байкало-Амурской магистрали. Романтика советской молодежной стройки чувствуется в «Дереве счастья» (1983), но у Иванова не хватает личной заинтересованности в теме.

Генеральная линия

В идеологической литературе по-прежнему много усилий тратилось на объяснение детям принципов коммунизма и преимуществ советского строя. Пропагандисты партийных съездов, в том числе Мария Прилежаева и Анатолий Алексин, прославляли исторические, как им казалось, партийные резолюции. Перу Прилежаевой принадлежит книга «На Двадцать четвертом съезде» (1971), а Алексин является автором книги «Дорогой народного счастья» (1976). Принятие брежневской конституции в 1977 году побудило Зою Воскресенскую к изданию сборника журналистских очерков для детей о партии и советском правительстве «Слово о великом законе» (1977). Евгений Пермяк популяризировал советскую историю, идеологию и основы гражданственности в книге «Наше государство» (1977).

Продолжал процветать культ Ленина. К столетию со дня его рождения Воскресенская опубликовала книгу «Дорогое имя» (1970), а Прилежаева – «Жизнь Ленина» (1970). Десятью годами позже, в 1980 году, было принято решение выпустить десятитомник ленинианы для юного читателя. На писательских съездах громко аплодировали издателям за такое начинание. Некоторые писатели из кожи вон лезли, чтобы прославить основателя советского государства. В 1970 году Агния Барто критиковала одного коллегу за то, что в его детской книге Ленину приписывалось изобретение практически всех игр, в которые играли современные советские дети.

Повесть «Там вдали, за рекой» (1967) Юрия Коринца (1923 – 1989) подняла идеологическую прозу на новую высоту. Книга получила первую премию на конкурсе детской литературы в честь семидесятилетия советского государства. Опираясь на биографию своего отца, Коринец рисовал привлекательный портрет старого большевика, который сражался в Гражданскую войну, в 1920-х годах служил дипломатом, участвовал в коллективизации и индустриализации в сталинскую эпоху, а теперь готов передать коммунистическое наследие юному поколению. Большой террор и трагическую судьбу большевистской старой гвардии (отец Коринца был расстрелян в 1938 году, а мать сослана в Сибирь) автор обходит в книге полным молчанием.

В повести и ее продолжении «В белые ночи у костра» (1968) практически нет сюжета, но романтическое настроение, живые портреты героев и юмор помогают оживить повествование. Лучшие страницы посвящены красоте природы русского Севера, рыбалке, охоте, встречам с дикими зверями и путешествиям по тайге, вдоль великих рек.

Две следующие повести Коринца – «Привет от Вернера» (1972) и «Песня Гизи» (1974) тоже можно рассматривать как дилогию. Время действия – двадцатые годы, место – Москва и Берлин. Тот факт, что героя зовут, как и автора, Юрием, и ему в 1929 году шесть лет, показывает, что сюжет, по крайней мере частично, основан на собственном детстве писателя. Это время идеологической подготовки к пионерским слетам, первомайским демонстрациям, встречам с истинными коммунистами, столкновениям с классовыми врагами. В центре повести «Володины братья» (1975) – оправдание безжалостной кампании раскулачивания во время коллективизации. Одиннадцатилетний Володя узнает от деда, что для строительства коммунизма пришлось избавиться от зажиточных крестьян. Володины «братья» – дикие обитатели сибирской тайги, от муравьев до медведей, с помощью которых он находит дорогу через дремучий лес к любимому дедушке.

Книги Коринца были переведены на европейские языки, рекомендованы ЮНЕСКО, приобрели популярность в скандинавских странах, в Финляндии, удостоились наград в Голландии и Италии. Одна из причин такого успеха заключалась в том, что в переводах политические и идеологические места были, с разрешения автора, ослаблены или даже исключены из текста. Таким образом, западная аудитория принимала Коринца только в качестве любителя природы, который, кроме того, талантливо изображал дружбу между поколениями. В Советском Союзе Коринец оставался стойким коммунистическим автором, придерживающимся гайдаровских традиций. Только в книге для взрослых «Вся жизнь и один день» (1983) он решил наконец правдиво рассказать всю историю своего прошлого. В романе звучит сильное разочарование, присутствует фиксация на смерти. Верность автора первому поколению большевиков с их идеализмом и мечтами растворилась без остатка, и совесть писателя заставляет его просить прощения у всех тех, кто был убит во имя мировой революции и коммунистической идеологии.

Единственное произведение Коринца, которое все еще, возможно, будут читать после распада Советского Союза, это повесть «Самая умная лошадь» (1976). В основе истории дружбы одинокого мальчика и лошади лежат воспоминания о детстве самого автора – сироты, высланного в Казахстан. Обоим немало досталось в жизни, но вместе им удается выжить. Разговоры мальчика с конем и сходство их судеб заставляют вспомнить повесть Чингиза Айтматова «Прощай, Гюльсары!» (1966).

Мария Прилежаева тоже старалась напомнить детям об идеологических основах советского государства. В повести «Зеленая ветка мая» (1975) она писала о девочке-сироте, которая попадает в монастырь незадолго до революции 1917 года. Там ее окружают фанатизм и лицемерие, мир убогих душ, но Октябрьская революция позволяет ей избежать страшной участи монахини. Критик Владимир Разумневич (1928 – 1996) комментировал, что революция ворвалась в жизнь девочки, «как весенний ветер обновлений, как долгожданный солнечный май, осветивший путь к счастью, добру и справедливости». Девочка становится учительницей в деревне и с помощью брата-большевика постепенно делается хозяйкой своей жизни. Сам Разумневич тоже сочинительствовал с 1950-х годов, его перу принадлежат идеологически правильные, но захватывающие повести для юношества о революции и Гражданской войне. В брежневские годы он дважды получал награды за свои детские книги.

В повести «Консул» (1971) Зоя Вокресенская занималась политической пропагандой под видом интернационального воспитания. Основываясь на собственных воспоминаниях времен работы в советском посольстве в Хельсинки, она написала о Финляндии 1930-х годов. Местных коммунистов жестоко преследуют, русские эмигранты вынашивают заговоры против советской власти. Финские дети тайно учат русский язык, чтобы читать Ленина и узнать правду о Советском Союзе, государстве будущего. Главный герой, советский консул, борется за справедливость и истину в беззаконной «полуфашистской» Финляндии, а его жена (портрет самой писательницы) собирает данные о пребывании здесь Ленина.

Агния Кузнецова тоже не скупилась на пугающие картины капиталистического мира. В повести «Ночевала тучка золотая» (1971) мы встречаем советскую девочку, приглашенную родственником погостить в Западной Европе. Отвращение к увиденному пробуждает политическое самосознание героини, и она становится истинно советской патриоткой. С одной стороны, ей хочется вернуться домой как можно скорее, с другой – она мечтает дать бой негуманному капиталистическому миру.

Кузнецова написала также историческую трилогию, первая часть которой называется «Под бурями судьбы жестокой» (1979) и посвящена Пушкину и кругу его друзей. Любовь Воронкова пошла еще дальше вглубь времен, завершив литературную карьеру повестями из древней истории. «Юность Александра» (1971), в дальнейшем переименованная в «Сына Зевса», и «В глуби веков» (1973) рассказывают о жизни Александра Македонского от колыбели до могилы. В повести «Герои Саламина» (1975) Воронкова писала о битве при Саламине в 480 году до нашей эры. За доскональное знание истории Воронкова заслужила уважение специалистов.

Чебурашка и другие

В 1970-х годах детская и юношеская проза стала более проблемной, интеллектуальной и аналитической. Это, однако, не означало, что перестали писать сказки, фантастические и юмористические произведения. Было создано несколько шедевров и в этих жанрах. Важной темой того времени стало противопоставление «примирения и бунта» или «конформизма и индивидуализма». Не случайно повесть Сергея Михалкова «Праздник непослушания» (1971) одновременно опубликована в журнале «Пионер» для детей и в «Новом мире» для взрослых. Автор в юмористическом ключе рассматривал «лихие шестидесятые». С позиции председателя правления Союза писателей РСФСР Михалков показывал, что может произойти с непослушными, самовольными детьми – подразумевалось, слишком самостоятельными писателями, если они думают, что могут обойтись без старших, то есть партийного руководства. Дети получают свободу и независимость, но быстро понимают, что не могут существовать сами по себе, им придется примириться со взрослыми. Сам Михалков считал, что его книга внесет лепту в дискуссию о воспитании: он хотел напрямую показать, как важно растить детей так, чтобы они не замечали, что их воспитывают.

Угроза анархии сильна и в сказочной повести Ирины Токмаковой «Аля, Кляксич и буква А» (1967). Кляксич перепутал все буквы алфавита, и девочка Аля должна помочь найти злодея и навести порядок. Книга – оригинальное и развлекательное приключение, где самих детей призывают с помощью карандаша и линейки поймать виновника. Повесть написана для детей, которые только-только научились читать. Повесть «Счастливо, Иванушкин!» (1983) рассчитана на более старших. С приближением осени девочка из города не хочет прощаться с лошадью, а убегает в волшебный мир, где не надо расставаться с любимцем. Но уход в мир мечты окажется ненужным, так как родители уже договорились перевезти лошадь в город. Книга призывает детей не терять веры в родителей. Волшебник в книге прямо так и говорит: «Только никогда-никогда не говори про папу с мамой – “они”, как про чужих».

Когда интересы детей и взрослых не совпадают, как в популярной повести Юрия Коваля (1938 – 1995) «Недопесок» (1974), найти решение проблемы, удовлетворяющее обе стороны, нелегко. Наполеон III – свободолюбивый песец – убегает со зверофермы. Вся деревня – юмористическая галерея персонажей – участвует в поимке ценного зверя. Ситуация весьма драматична: дети принимают сторону зверька и укрывают его от взрослых. В глазах директора зверофермы песец представляет только материальную ценность, но детьми движет любовь к животным. Само собой разумеется, что компромисс невозможен, хотя автор и пытается предложить какое-то решение проблемы.

Политический подтекст «Недопеска» доступен только взрослым. В 1969 году Евгений Евтушенко написал стихотворение «Монолог голубого песца» – грустное послесловие к мечтам о свободе во время слишком короткой хрущевской оттепели. Голубой песец, символ бунта советской молодежи, убегает со зверофермы, но не может справиться с неограниченной свободой и, несчастный и измученный, возвращается в клетку. «Кто в клетке зачат – / тот по клетке плачет, / и с ужасом я понял, что люблю / ту клетку, где меня за сетку прячут, / и звероферму – родину мою». Повесть Коваля можно считать комментарием к стихотворению Евтушенко. Автор смотрит на события с точки зрения не только детей, но и зверя, красноречиво демонстрируя трудный выбор между безбедным житьем в неволе и ненадежной, пугающей свободой.

Симпатии Коваля остаются на стороне детей и в детективных повестях «Приключения Васи Куролесова» (1971) и «Пять похищенных монахов» (1976). В обеих книгах Вася Куролесов, храбрый и сообразительный деревенский парень, выслеживает банды воров и помогает милиции задержать преступников. Эти две повести явились новым поворотом для советской детской литературы. Раньше, когда дети в книгах сражались с преступниками, речь всегда шла о серьезной идеологической подготовке. Читатель должен был научиться бдительности в борьбе с врагами народа. У Коваля, писавшего для младших школьников, повествование расцвечено юмором. Тут нет никаких психологических тонкостей или подтекста, все преувеличено и стилизовано. Злодеи не слишком хитроумны, они легко попадаются в расставленные ловушки. В обеих повестях, однако, композиция, метафоры и поэтическое описание природы свидетельствуют о высоких художественных амбициях.

Одна из самых замечательных книг 1970-х годов – «Книжка про Гришку» (1977) Радия Погодина. В более ранних работах Погодина, таких как повесть «Шаг с крыши» (1968), уже наметилась склонность к фантазии. В истории про Гришку, тощего мальчугана с большими глазами, который проводит лето у дяди в деревне, автор полностью отдается полету воображения. Гришка – мечтатель с душой поэта, он живет в мире фантазии, где все возможно. Он разговаривает с животными и учится летать с воробьями. Он беседует со своим двойником и попадает в собственное будущее. С одной стороны, эта книга – философская аллегория битвы между добром и злом, с другой стороны, в ней есть элементы гротеска, пародии и сюрреализма, которые совершенно не поддаются интерпретации. Самые загадочные персонажи книги – говорящий козел Розенкранц, которого все угощают пивом в деревенской столовой, и его единственный друг – таинственный карась Трифон.

В отличие от Радия Погодина, который все же получил несколько литературных наград ближе к концу писательской карьеры, Эдуард Успенский (р. 1937) долго не удостаивался почетных премий и призов, но вместо официального признания он завоевал любовь читателей. Успенский начал с сочинения куплетов для студенческих театров, юмористических поэм и рассказов для взрослых, но лучше всего у него получались сочинения для детей. Его первая книга, стихотворный сборник «Смешной слоненок» (1965), привлекла внимание Агнии Барто. На Съезде писателей в 1967 году она упомянула Успенского в числе молодых, многообещающих детских поэтов. В течение следующих двадцати лет Успенский выпустил более десяти книжек стихов. Как и другие «поэты оттепели», он опирался на традицию двадцатых годов, особенно на творчество Даниила Хармса. Веселые выдумки и забавные истории – его сильная сторона, и если в стихотворении и содержалось нравоучение, оно подано так, чтобы дети его оценили.

Математик Иванов, почетный академик, который любит кататься на коньках, является запоминающимся героем стихотворения «Гололед». В глазах других он – смешной чудак, но когда улицы города покрывает опасная корочка льда, он становится настоящим героем. Как правильно подмечено, взрослые у Успенского больше похожи на переодетых детей. Если читатель не сразу догадался, что академик Иванов именно таков, все становится ясно, когда в награду председатель горсовета вручает Иванову маленького слоненка.

Первое прозаическое произведение Успенского «Крокодил Гена и его друзья» (1966) сразу же завоевало большую популярность. Книга переведена на множество языков, по ней написаны пьесы, выпущен мультфильм. Чебурашка, экзотический маленький зверек, дотоле неизвестный науке, нашел свое воплощение в бесчисленных игрушках, стал цирковым персонажем. В его честь были названы кафе и кинотеатры. Первоначально Чебурашка был игрушечным зверьком, составленным из разных частей, так что даже нельзя было сказать, кто это – «заяц, собака, кошка или вообще австралийский кенгуру». Как и у прототипа, у Чебурашки в книге Успенского нет идентичности. Он лишился родной среды, его по ошибке привезли из тропиков в ящике с апельсинами. Он так одинок и беззащитен, что детям немедленно хочется уберечь его от всех невзгод, что позволяет им почувствовать собственную силу. Его имя происходит от глагола «чебурахнуться», что еще более подчеркивает беспомощность малыша.

Но не только Чебурашка страдает от одиночества. У Крокодила Гены, другого незабываемого сказочного персонажа Успенского, тоже нет друзей. В одном из интервью писатель утверждал, что толчком к книге «Крокодил Гена и его друзья» является фраза: «Жил да был крокодил по имени Гена. А работал он в зоопарке крокодилом». Двойная жизнь крокодила Гены – только одна из немногих комических деталей книги. Как и у Крокодила Крокодиловича Чуковского, у Гены две роли, одна традиционная, другая фантастическая. Днем он лежит в пруду в зоопарке, а вечером надевает костюм, повязывает галстук и идет домой читать газету. Однажды он даже выступил в детском театре, где с огромным успехом весьма необычно исполнил роль Красной Шапочки. И тут юмор заключается в переворачивании знакомых образов с ног на голову.

На смену одиночеству героев приходит верная дружба. Чебурашка и маленькая девочка Галя организовывают агентство по подбору друзей, которое позволяет подружиться самым неожиданным посетителям. Начинание перерастает в строительство «Дома дружбы», но в это время в повествовании появляются и злодеи – старуха с абсурдным именем Шапокляк и ее ручная крыса. Шапокляк постоянно мешает деятельности друзей, но снова так, будто за взрослым персонажем скрывается ребенок. Старуха скорее хулиганка, нежели злодейка, и все ее злые дела по сути шалости и проказы.

Успенский прославляет дружбу, самые неподходящие персонажи находят друг друга в «Доме дружбы». Вместе им удается одержать победу над всеми бюрократами и вредителями. В духе главных сказок Чуковского слабые, но добрые побеждают. Юмор Успенского разнообразен – это и ситуационный юмор, и игра слов, и абсурдные повороты. С юмором соседствует и непочтительное высмеивание общепринятого и ожидаемого.

Следующая книга Успенского «Вниз по волшебной реке» (1972) опирается на русский фольклор, но, несмотря на знакомых героев и сказочные мотивы, в ней все выглядит по-другому. Успенский сдул пыль с традиционных сказочных историй, введя в повествование нового и необычного героя. Современный городской мальчик Митя проводит лето у тети в деревне, где слушает истории про Бабу Ягу, Серого Волка, Кощея Бессмертного, трехголового Змея Горыныча и Василису Премудрую. Митино воображение переносит его в сказочный мир, где с ним случаются разные волшебные происшествия.

Практически настроенный Митя заставляет избушку на курьих ножках, хорошо известный сказочный элемент, маршировать по его команде, а потом использует ее как удобное транспортное средство. Сказочная молочная река становится источником многих радостей: оттуда можно зачерпнуть сметаны, а камни на берегу – кусочки сыра. По реке идет творожный ледоход. Элементы фарса и пародии сильны, поскольку автор опирается на знакомство читателя с русскими народными сказками. Такое вольное использование фольклорного материала, однако, не понравилось критикам.

Своеобразная защита прав ребенка – основная суть книги «Дядя Федор, пес и кот» (1974), еще одной вариации на тему «непослушания». Дядя Федор – шестилетний мальчик, заслуживший свое имя серьезностью и самостоятельностью. Так как ему не позволяют держать домашних животных, он убегает из дома. Мальчик поселяется в домике в деревне с собакой и котом (которые, как полагается, умеют говорить). Нетрудно заметить, что Успенский на стороне своих свободолюбивых героев. Не скупясь на выдумки, он помогает персонажам устроить самостоятельную жизнь. Когда у них не хватает денег, они просто выходят в сад и выкапывают там клад. Кот решает проблему получения электричества, заказывая «домашнее солнце» в Институте Солнца. Не удивительно и появление трактора Мити Продуктового, который вместо бензина работает на колбасе и картошке. У пса произошла сублимация инстинктов: он охотится уже не с ружьем, а с фотокамерой.

Этот странный коллектив учится справляться со всеми внутренними и внешними конфликтами. При этом каждому герою удается сохранять собственные индивидуальные черты и привязанности, не нарушая общего равновесия. Оба зверя чем-то напоминают родителей мальчика – беззаботный и безответственный пес похож на папу Федора, а любящий во всем порядок кот обладает некоторыми чертами Фединой мамы.

Символом социального принуждения и прозаического мира взрослых становится почтальон Печкин. Однако этот бюрократ и сторонник порядка – у которого тоже немало детских слабостей – не справляется с нахлынувшей на него анархией. Только когда дядя Федор заболевает, настает время примирения, но теперь на условиях, с которыми и мальчик может согласиться. Книга Успенского таким образом внесла свой вклад и в постоянную дискуссию о воспитании и родительском авторитете.

Повесть «Дядя Федор, пес и кот», которая превратилась и в мультфильм и в пьесу, является, без сомнения, главной работой Успенского. По сравнению с ней следующее произведение, «Гарантийные человечки» (1975), несмотря на ряд достоинств, оказалось неудачей. Книга начинается традиционным для детской литературы образом: параллельно нашей реальности существует и мир коротышек. Человечки Успенского являются современными существами: они механики, которые до истечения гарантии обслуживают технические устройства в доме. После этого их в маленьких вертолетиках переправляют обратно на фабрику, где они ожидают новых заданий. Для своих гарантийных человечков Успенский сотворил целую социальную среду, но можно полагать, что иронический подтекст главной идеи произведения интересен скорее взрослому, чем ребенку.

Конфликт в книге обеспечивается вспыхнувшей войной между гарантийными человечками и мышами. С точки зрения мышей, коротышек следует прогнать, они – чужие. Значительно интереснее, чем рутинное описание битвы, контраст между двумя типами коллектива. Мыши живут под режимом военной диктатуры, которая сразу же дает сбой, а гарантийные человечки в своей борьбе опираются на солидарность и добровольную взаимопомощь.

Более поздние книги Успенского гораздо слабее. Многие из них кажутся непродуманными, написанными второпях. «Школа клоунов» (1983) сама по себе интересна попыткой создать многожанровую детскую книгу: в приложениях даются задания-загадки для читателя. «Колобок идет по следу» (1987) – детский детектив, скорее забавный, нежели захватывающий, а «25 профессий Маши Филипенко» (1988), повесть периода перестройки, стремится заинтересовать детей проблемами мира взрослых.

Успенский так говорил о своих писательских задачах в интервью: «Как сказочник, я борюсь со злом – в сказках и в жизни… А главное зло для меня – рабство, холуйство. Еще – приспособленчество». Уникальное взаимопонимание с детьми он объяснил тем, что дети инстинктивно знают, что он не навязывает им своего мнения, а просто играет с ними.

Еще одним творцом вторичных миров стала Софья Прокофьева (р. 1928). По образованию художник-иллюстратор, она пришла в детскую литературу в 1950-е годы, а первая ее книга издана в 1957 году. Она – автор более тридцати книг, в основном сказок и фантастических повестей; работала она и в области театра и мультипликации. Сюжеты ее книг адресованы детям от девяти до двенадцати лет, динамичны и интересны, обстановка современна и конкретна, среди героев есть и реальные, и сказочные персонажи. По повествованию ясно видно, на чьей стороне симпатии автора.

Первыми завоевали успех ее повести «Неизвестный с хвостом» (1963) и «Приключения желтого чемоданчика» (1965), веселые и беззаботные истории об обычных детях в современном мире. В 1970-х годах появились такие сказочные повести, как «Лоскутик и Облако» (1972), «На старом чердаке» (1974) и «Ученик волшебника» (1980). Книга «Капитан Тин Тиныч» (1981) защищает право на фантазию. Герой-ребенок сам себе придумывает приключения, когда вслед за игрушечным корабликом попадает в полную сюрпризов фантастическую страну. Цикл «Повелители волшебных ключей» (1986 – 1996) состоит из пяти книг, объединенных одним героем – волшебником Алешей. Вместе со своими юными друзьями и котом Васькой он совершает многочисленные героические поступки в волшебном мире, где храбрость, доброта и верность дружбе постоянно подвергаются испытаниям.

Книги сказок Сергея Козлова (1939 – 2010) «Чистые птицы» (1969), «Удивительная бочка» (1970) и другие – о мире животных. Еж, медвежонок, слоненок, ослик и заяц – милые, наивные существа, чем-то похожие на Винни-Пуха. Они задумчиво созерцают природу и смену времен года, каждый по-своему смотрит на жизнь. Атмосфера и лирическое чувство важнее развития сюжета сказок. Центральные темы творчества Козлова – доброта, дружба и взаимопомощь – составляют основу сказки «Ежик в тумане» (1981), гораздо более известной благодаря знаменитому мультфильму Юрия Норштейна. В жанре басни написана сказка «Как Львенок и Черепаха пели песню» (1979). Козлов также автор стихов и сказочных пьес. Многочисленность переводов книг Козлова далеко за пределами социалистического лагеря говорит о высоком художественном уровне его творчества.

Кир Булычев (1934 – 2003; псевдоним Игоря Можейко) стал одним из любимейших авторов у младших школьников. Он писал научную фантастику, и серия его книг о девочке Алисе адресована непосредственно детям. Алиса впервые появилась в середине 1970-х годов в книге «Девочка с Земли» (1974), в которую вошли истории «Девочка, с которой ничего не случится», «Путешествие Алисы» и «День рождения Алисы». Бурный успех заставил Булычева писать продолжения, в том числе «Девочка из будущего» (1984). В 1982 году писатель получил Государственную премию по литературе.

Алиса живет в 2070-х годах, в будущем, где мечты сегодняшнего времени уже обратились в реальность. Роботы помогают в домашнем хозяйстве, «флипы» доставляют пассажиров из Москвы к Черному морю за сорок минут, а во время школьных каникул можно отправиться в прошлое или навестить друзей на далеких планетах. Благодаря отцу, профессору зоологии, специализирующемуся на фауне других миров, Алиса знакомится с разными фантастическими существами и отправляется в захватывающие космические экспедиции. Алиса – любопытная, живая девочка, которая из-за своего импульсивного поведения часто попадает в трудные ситуации, но она нередко способна помочь взрослым в их проблемах. Ей не случайно дано имя знаменитой героини книг Льюиса Кэрролла. Подчас у Булычева, как и у Кэрролла, больше абсурдного юмора, чем настоящих приключений.

«Быль» для детей

После всплеска 1960-х годов интерес к поэзии заметно снизился. Несмотря на то, что каждая четвертая книга, издаваемая для детей, была сборником стихов, в жалобах детей из самоироничного стихотворения Сергея Михалкова «Несбывшаяся мечта» (1975) несомненно содержится зерно истины. Ребенок недоволен, он никогда не получает то, чего хочется, в подарок на день рождения, будь то велосипед, санки или щенок. Вместо этого родители дарят ему томики стихов все тех же Михалкова и Барто.

Официальная карьера самого Михалкова достигла пика в годы застоя. В 1970 году он был избран главой Союза писателей РСФСР и получил множество наград за долгий труд и верность партии, среди прочих – орден Октябрьской революции (1971), орден Трудового Красного Знамени, орден Красной Звезды. Его книги удостоились Ленинской премии (1970), Государственной премии РСФСР (1977) и Государственной премии СССР (1978). Он был избран действительным членом Академии педагогических наук СССР, получил звание Героя Социалистического Труда (1973) и Заслуженного деятеля искусств РСФСР.

В середине 1970-х годов Михалков завершил поэтический цикл «Быль для детей», в котором отец пересказывает сыну историю Советского Союза и основы коммунистической идеологии. Партия прославляется в таких строках: «С нашей партией любимой / Мы нигде не разделимы. / За народ стоит она, / С нею Родина сильна». В разделе, озаглавленном «Будь готов», сын и его друзья изучают военную подготовку. Советские дети узнают, что капиталисты мечтают только о наживе, слово «мир» для них «все равно что в сердце нож», а американские генералы хотят покорить и уничтожить Россию. В капиталистических странах дети ходят полуголые и босые, их не пускают в школу, честные люди умирают в тюрьмах и на войне. Там нет законов, президентов убивают, а студентов подвергают пыткам.

В то же самое время в «Были для детей» выражено убеждение, что коммунизм скоро восторжествует во всем мире. Советский Союз подает убедительный пример гармоничной, счастливой, миролюбивой и истинно демократической страны. Подобные стихи 1940-х годов заканчивались у Михалкова хвалой Сталину, а теперь Михалков восхвалял Брежнева, выступавшего на XXV съезде партии. В глазах Михалкова Брежнев – человек партизанской чести, испытан в боях, и к его словам прислушиваются люди всех наций, рас и народов.

Именно такую поэзию пародировал писатель-эмигрант Александр Зиновьев (1922 – 2006) в сатирической атаке на Михалкова и представляемую им традицию. В романе «Светлое будущее» (1978) Зиновьев выводит персонаж, которому дает имя Малков, напоминающее и о другом корифее советской литературы – председателе правления Союза писателей СССР Георгии Маркове:

Опубликовали списки новых лауреатов Ленинской премии. По литературе премию получил, само собой разумеется, Малков. Как говорит Ленка, получил за идиотские стихи для детей грудного возраста:

Баю-баюшки-баю,
Славлю Партию мою.

И для детей младшего дошкольного возраста:

Ныне даже маленькие детки
Перевыполняют пятилетки.

В 1970-х годах многие поэты оттепели уже как будто перестали расти и довольствовались переизданиями старых стихотворений. Книга «Школьная лирика» (1977) Валентина Берестова составлена из ностальгических стихотворений о детстве и юности. В том же году он получил первую премию на конкурсе детских книг. Сборники «Избранное» Ирины Токмаковой, Бориса Заходера, Якова Акима и Романа Сефа восьмидесятых годов тоже воспринимались как заключительные аккорды их творчества.

Генриха Сапгира исключили из Союза писателей в 1968 году, но это не повлияло на его активность в качестве детского поэта. С 1960 по 1978 год он выпустил около сорока сборников стихов для детей, в то время как его поэзия для взрослых имела хождение только в самиздате или печаталась на Западе. В 1979-м ситуация резко ухудшилась, поскольку Сапгир принял участие в борьбе с советской цензурой и вошел в число авторов альманаха «Метро́поль» – антологии запрещенных в СССР текстов.

Стоит отметить интерес к детской поэзии, проявленный некоторыми известными поэтами в тот период. Новелла Матвеева (р. 1934) одной из первых обратилась к жанру в шестидесятых годах. Ее первая книга для детей «Солнечный зайчик» (1966) особого интереса не вызвала, а вот «Кроличья деревня» (1984) показала, что она полнокровный поэт-романтик с экзотическими мечтами, бесстрашными героями и любовью к открытому, многогранному миру. Фольклорная интонация объединяет Матвееву с Юнной Мориц (р. 1937), чей первый детский сборник «Счастливый жук» вышел в 1969 году. Мориц подтолкнуло к поэзии для детей рождение сына, но также и тот факт, что в области детской литературы в то время ощущалось больше свободы творчества. Стихи из сборников «Малиновая кошка» (1976), «Попрыгать-поиграть» (1978) и «Заходите в гости!» (1982) светятся веселым карнавальным настроением. Звери и игрушки, игры и друзья видятся глазами ребенка – все его восхищает, все его удивляет. Отбрасывая любые лингвистические клише, Мориц всегда стремится к новому и незатертому. Ее лучшие стихотворения для детей вошли в сборник «Большой секрет для маленькой компании» (1987).

Ленинградский поэт Александр Кушнер (р. 1936) тоже неожиданно выступил как детский поэт. В первой его книге для детей «Заветное желание» (1973) просматриваются те же музыкальность и ясность, которые характерны для его взрослой поэзии, но есть и что-то новое: буйный юмор и прекрасное понимание детской психологии. Шалости, реальные и выдуманные, – одна из главных тем, другая – любопытство к миру взрослых. Что может найтись у девочки в кармане, раскрывается в стихотворении «Что лежит в кармане?», а в «Фокуснике» на цирковое представление мы смотрим глазами ребенка.

Сколько бы ни говорилось о необходимости новых поэтических голосов, молодым поэтам печататься становилось все труднее. Одной из попыток расшатать литературную иерархию был сборник стихов для детей, названный «Между летом и зимой» (1976). Его редактор Всеволод Некрасов (1934 – 2009) сам был поэтом самиздата с радикальной эстетической программой. В сборнике участвовал Генрих Сапгир, предисловие написал Валентин Берестов, Илья Кабаков выполнил иллюстрации, но в целом эта экспериментальная публикация не привлекла большого внимания.

Лишь некоторые новые поэты смогли создать собственный поэтический мир. Одним из лучших авторов более молодого поколения стала Марина Бородицкая (р. 1954). В первый раз она напечатала свои стихи в 1981 году, две первые книги вышли в 1985-м. Темы традиционные: семья, игры и прогулки, звери и птицы, – но Бородицкая сумела избежать упрощенного тона, повествуя о детях. Она обладает прекрасным чувством языка и любит играть словами. Яркий пример – оживление застывшей метафоры в стихотворении «Убежало молоко».