Дедовщина в советской армии рассказы очевидцев

Упоминания о дедовщине в Советской армии можно найти в научных текстах, написанных в шестидесятые годы. Неизвестно доподлинно, что происходило тогда среди солдатов-срочников, но советские психологи уже тогда разрабатывали методы, которые помогли бы решить проблему «неправильных отношений» или «неуставных отношений». 

    
К восьмидесятым годам, конец которых увенчался гласностью, стали появляться рассказы и повести, которые описывали положение срочников на службе: избиения, оскорбления, ритуалы, составлявшие невыносимую иерархию дедовщины, описывали люди, побывавшие на службе в 70-80-е годы.  

Александр, Дмитрий и Лев прошли срочную службу в восьмидесятые. Каждый служил в разных подразделениях: в войсках связи, войсках гражданской обороны, в строительном батальоне. Они описали увиденное и пережитое, и их мнения сходятся: армия в позднем СССР напоминала больше тюрьму, которая ничего не давала мужчинам, кроме избиений, унижений и чувства постоянной опасности, которые оставляли след на всю жизнь. 

Александр

Был призван в 1981 году в 18 лет. Сейчас Александру 56 лет


Служил в Рузе (Московская область)

Элитная часть

«Я служил механиком в телефонно-телеграфном цехе на узле связи «Титан». Сеть узлов связи тогда принадлежала к системе гражданской обороны. Это был подземный узел связи, и мы ходили сутки через сутки. Должны были ходить сутки через двое, но не хватало специалистов. Это был напряжённый график: мы очень измотались и психически, и физически. 

Как только я попал в часть, нас сразу предупредили, что я иду в Телефонно-телеграфный центр. Тогда на слэнге солдаты его называли «Му-му центром», потому что всех новых военнослужащих, которые прибывали, ***** (заставляли много работать), как Му-му. Естественно нас ***** (заставляли много работать) так, что мама не горюй. 

Через месяц мы попали в часть. Нас перевели в «Му-му центр», и буквально через пару дней я уже вышел на боевое дежурство. Это была отдельная мастерская на глубине пятнадцати-двадцати метров. Причём, узел связи находился аккурат под Всесоюзным театральным обществом (ВТО). В то время там и Алла Пугачева, и Кобзон выступали. И мы служили под ВТО. 

Это была элитная часть — просто так туда попасть было нельзя: мы проходили тесты на айкью, у психологов. Тем не менее там был ужас. Хотя я не был рабом, меня перестали бить только к концу первого года службы. Самое главное мое впечатление от службы — это постоянные попытки согнуть, унизить, избить. Это было нормой. Причем офицеры об этом прекрасно знали». 

Первая ночь

«В первую ночь в казарме вылили на пол около пятнадцати ведер воды. Нас заставили носить воду, мы сами её выплескивали на это пол. И потом начался «заплыв». Мы убирали эту воду маленькими тряпочками в течение полутора-двух часов. Один из стариков сказал: «Вы – рабы, никто, ваша фамилия – никак, вы гондоны и рабы». Там был мат очень грубый. Грубо было вообще всё. Если кто-то по тем терминам борзел, то сразу его начинали избивать. 

В первую ночь я «проплавал» со всеми, не борзел особенно. Но, когда на вторую ночь мне кинули портянки и сказали постирать, я кинул их обратно и сказал, что не буду. Избили меня круто человек пять-десять. Избивали ногами все вместе. ********* (избили) так, что еле поднялся. Но никакого снисхождения не было. Утром пошёл на зарядку, хотя утром болело всё дико».

Иерархия

«Первый месяц службы – это «пухи», те, которые не дали присягу. Через месяц мы приняли присягу и стали «духами», «душарами». И ещё через год я уже должен был стать «черпаком». Через полтора года становились «дедушками» или «дедами». Когда выходил приказ о демобилизации, эти все дедушки переходили в разряд граждан. Приказ есть, мы считаемся уже демобилизованными, но мы всё равно продолжаем служить. Только мы уже не дедушки, а граждане – эта самый высший ранг в иерархии. Несмотря на то, что у них были дембельские аккорды (неформальная работа, которую солдат выполняет перед демобилизацией; например, покрасить казарму, настроить телеантенну в части — прим.ред). Они соблюдали внешние правила приличия и субординацию, но откровенно забивали *** (мужской половой орган) на всю службу и ныкались по каким-то каморкам: играли в карты, дурака валяли – ничего не делали. 

У нас была дифференциация по национальным признакам серьёзная. «Советский Союз — семья народов», этот миф для меня рухнул тут же, как только я попал в армию. Азербайджанцы определились в свою общину — их сразу старики подтянули к себе. Азербайджанцы, дагестанцы, чеченцы, ингуши. Они все подтягивали молодых к себе. Молодые были неприкасаемые. Если молодой дух — чеченец или дагестанец, азербайджанец — его не трогали. А у славян никогда не было единства: они никогда не устраивали национальных общин. Все были врозь. Ну, видимо, так всегда было и будет. 

Больше всех не любили москвичей. Их считали столичными снобами, столичными зазнайками. Считали, что им всё, а нам ничего. Это, наверное, вражда и ненависть колхоза перед столицей такая была. Их просто убивали». 

Бить для развлечения 

«Избивали в армии только потому что ты дух. Ради развлечения могли избить. Если недостаточно красиво пришил подворотничок. Недостаточно начистил сапоги красиво. Подшивание стариков — тоже обязанность молодых. 

Могли бить ночью. Если я не постирал, не подшил кого-то. Меня спящего могли накрыть подушкой, ударить табуреткой, вытащить за ноги и запинать ногами в сушилке. Ты просыпался весь избитый и не понимал: вроде лёг спать и проснулся избитый. 

Били очень аккуратно, чтобы синяков на лице не было. Били чаще по телу, в пах, но самое популярное было — «пробить фанеру»: это когда бьют в грудь. И наивысшим шиком считалось, когда старик ударил в грудь, а медные пуговицы согнулись внутрь от удара. И было много мастеров, которые эти пуговицы вгибали с одного удара. 

В какой-то момент меня перестали бить. Я ввязался в драку с двумя сержантами, стариками, один получил от меня, а потом ещё двое прибежали. Они меня забили. Я попал в госпиталь с тяжелейшей черепно-мозговой травмой. Пролежал месяц в одной палате со стариком, которого я уронил. Ко мне приезжали особисты (сотрудники Особого отдела — военной котрразведки КГБ СССР — прим. ред.) и выясняли, почему я попал в госпиталь. Но я так и не сказал, что это была драка с дедушками. Когда я приехал в часть, этот призыв был мне благодарен, что я не рассказал ни о чём. 
Были такие солдаты, которые убегали, в том числе с оружием. Была пара таких случаев. Один с оружием, другой с автоматом — их привезли обратно потом. Двое покончили с собой: один повесился, другой застрелился в карауле. 

Того, который застрелился, я знал. Он был моего призыва. Он просто не справился с давлением. Понял, что всё плохо, его уничтожают. Просто так больше не смог жить. Он ни с кем не говорил. Пальнул себе из автомата в голову на посту и всё. Похорон не было. Его тело просто забрали и где-то закопали. Семье написали, что героически погиб при исполнении боевой задачи. Скрывали это изо всех сил». 

Невыносимая травма

«Дедовщина в советской армии — это абсолютное зло. Ничего хорошего в этом быть не может. Это унижает человека. Для молодых людей, которые попадают в такие условия, это невыносимая травма. 

Офицеры всё скрывали. По всему Союзу их сленгово называли шакалами. Такое было отношение у солдат к советским офицерам. Офицеры воровали, кто что мог. Чаще прапорщики, потом они делились с офицерами. Они бухали сутками. Еле стояли на ногах, от них пёрло перегаром со страшной силой. 

Уже тогда фактически Советский Союз был развален, изнутри сожран червём. А советская армия была разъедена дедовщиной и повальным воровством и пьянством.

Не говорят о дедовщине те люди, которые сами унижали и оскорбляли. Показатель такого человека, деда, — это когда взрослый человек до сих пор хранит где-то в закуточке дембельский альбом либо в синей, либо в бархатной обложке ворсистый. Это показатель, что человек был стариком достаточно жестоким. Эти люди ностальгируют, гордятся всей этой службой и рассказывают, что дедовщины у них не было. 

Иногда мне снится один и тот же сон. Меня в нём пытаются призвать снова в армию. Я говорю: «Ребята, я же служил в армии». А мне отвечают: «Да нас это не **** (не интересует). Снова пойдёшь». Я сразу просыпаюсь и выдыхаю, понимая, что это всего лишь сон». 

Дмитрий

Был призван в 1988 году, в 18 лет


Служил под Полтавой и в Гайсине (Украинская ССР)

Включить и исключить

«Я не был крепкого телосложения. Надо мной на распределении решили посмеяться. И отправили в девятую роту, потому что доходяга был, а там спортсмены одни. Полгода я был в учебке. И после неё на полтора года в Гайсин (город в Украине — прим. ред.) отправили. Наряды были не каждый день: примерно раз в неделю. Можно было пойти в пост номер один, чтобы караулить флаг. Можно было караулить медикаменты. Можно было ещё куда-то. А можно было отправиться в свинарник. 

Вот я не считаю, что мне надо было обучиться умению убираться в свинарнике. Ну, не было в этом нужды никакой. У меня старшина нашел в тумбочке фотографию группы Kiss — друганы прислали в письме. Нас всех собирают срочно в клуб, замполит выходит на трибуну и достаёт фотографию. А там Джим Симмонс разрисованный, с языком который. Показывает: «Вот лицо империализма! Это не он показывает язык, это Закиров показывает нам всем язык. Издевается над советской армией». И он, сволочь, предлагает меня исключить из комсомола. И все дружно голосуют за. Но дело в том, что я не был в комсомоле. Немедленно отправили меня в Полтаву, к следователю, кто-то из сержантов им был. Комсомольский билет просят. Я говорю, что у меня нет никакого комсомольского билета. Он: «Как нет? Как же мы будет отчитываться, что тебя исключили? Давай мы тебя включим и тут же исключим!».  

Сказали: «Раз ты такой оказался персонаж невнятный, отправим тебя, рокер блин, к свиньям». Отправили меня в огромный свинарник. Там эти свиньи. Убирать за ними, кормить их. Помоев тебе привезли с утра, набрал бак, тащишь его обеими руками. Свиньи сбежались, верещать, кричат. Пока они там начинают драться, оббегаешь их и затаскиваешь этот бак с помоями. Но если они тебя заметили, они все дружно рвутся к тебе, опрокидывают тебя вместе с баком, помоями. И ты оттуда вылазишь, как придётся. В последний раз я не успел. Свиньи опрокинули бак. Очки слетели у меня. Свиньи сожрали очки вместе с помоями. И так я остался без очков. Но я потом даже нашёл какой-то в этом кайф, потому что свинарник был за пределами части, в лесу. И само ощущение. Что ты выходишь за этот грёбаный забор, за часть и идёшь, и тебя никто не контролирует.

Полезные навыки

«Чему я научился в армии? Строить гаражи для генералитета, пить технический спирт и одеколон «Русский лес», рисовать «ленинскую комнату» . 

Ленинская комната — это комната, увешанная плакатами с изречениями Ленина и его портретами. Такие комнаты были нужны для «отдыха» : зайти и помолиться [на Ленина] или ещё что-то. Считалось, что посещение этого места должно тебя разгрузить как-то. Вот и рисовал. На самом деле к Ленину и всей этой партийной штуке у всех было отношение, как к чему-то такому постыдному, никчемному. 

Насилие всегда было. Сразу тебя проверяли. Вот я пришёл и почувствовал, что будет ой-ой-ой. Без промедления старики сказали: «Вешайтесь, духи». Вместо приветствия. Как мне сказали, за несколько месяцев до нас самых злых дедов посадили в дисциплинарный батальон. Потому что они молодому засунули в задний проход лыжную палку и искалечили. 

Мне повезло. Я в первые дни испугал дедов. Они спрашивали нас, молодых, перепуганных: 

— Как зовут? Что делали на гражданке? Чем лучше всего занимаетесь?

— Работал в больнице прозектором, — я выхожу и говорю. 

— Что это за слово вообще? 

— Это тот, кто людей вскрывает. Есть два метода вскрытия. Метод Шора и Абрикосова. Первый метод — это ты надрез делаешь от грудины до пупка, извлекаешь внутренности единым органокомплексом…

— Зачем резал? Кого резал? Женщин тоже? 

— И женщин, и молодых, и старых, и младенцев. 

Вечером ложусь в казарме спать, а рядом койка деда, он говорит своему: «Слушай, я рядом с ним спать не буду». 

Потом я заявил, что я художник. Начал рисовать уже через две недели, как пришёл. И дембельские альбомы рисовал. Художника боялись обидеть. Могло прилететь от охраны люлей». 

Неприкасаемые

«Встречались, конечно, такие ******** (дураки). Например, ты умываешься в умывальнике утром — бах! Тебе портянки чьи-то. Какой-то узбек орёт постирать. Я стою в непонятках. Сразу толкает сзади младший сержант: «Не вздумай даже их трогать, не вздумай!». 

У нас были два специальных отряда по три человека, которые стирали портянки и прислуживали. Не дай бог было их коснуться — всё, ты попал. Тебя гнобили, отправляли чистить унитазы. Ты — «опущенный». Как в тюрьме. 

Один чечен был «палей». «Пали» — это как в тюрьме «обиженные». Это люди, которых заставляли… Сами чеченцы, по-моему, его насиловали. Я точно не знаю. С ним не здоровался никто, как в тюремном мире. Его заставляли стирать портянки. 

Никто к нему не подходил. Портянки кинуть ему нельзя было. Он обслуживал только чеченцев. Дело в том, что армейская иерархия во многом повторяла тюремную: «воры в законе», «мужики», «козлы» и «петухи». Ну, этот чеченец, так как он стирал портянки, он относился к низшей касте — петухов или опущенных, обиженных. Даже не козёл. Козёл — этот тот, кто бегает к администрации и докладывает им. А от него даже администрация шарахалась, потому что он был… 

Он повесился. Повесился в части, за какими-то хозпостройками. Должны были торжественно объявить, что он погиб при исполнении военных обязанностях. Приехали его родные. Такой дедушка в бараньей шапке, старушка укутанная. Заплакали и ушли. Он был из чеченского села, и замполит с солдатами повёз его тело к селу по горной дороге. Ехали вечером и вдруг увидели факелы. Всё село вышло с факелами встречать этого чеченца — ух, замполит страшно испугался. Могли и голову отрезать. Так что они выставили гроб на дорогу и чухнули назад. Такие были дела. 

У меня не было ни капли сожаления по поводу смерти человека. Вы понимаете, армия выхолащивает всё… С другой стороны, я должен был бы испытывать сожаление. Но никто ничего не испытал такого».

Дедовщина была выгодна командирам. Вызвали они дедов самых ярых и сказали им: «Слушайте, что-то молодые пришли, вообще не соображают, где и что. Надо их чуть-чуть поучить жизни. А мы на это глаза закроем». И их, молодых, учили жизни.

Был у нас толстый такой хлопец. И сколько мы ни бегали, сколько марш-бросками не занимались — нихера он не худел. И с ним, пожалуй, был один из случаев, который меня коробит. К этому парню ночью подошли и сунули ему член в рот. Мне рассказали об этом. Он спал недалеко от меня. Его похлопали по лицу. Он проснулся, они со смехом отошли, а он не мог понять, что случилось. И на следующий день он ко мне подошел бледный и спросил: «Дима, что со мной ночью сделали?» Я ему не смог сказать. У меня с ним отношения были неплохие, приятельские. 

И вот недавно я совсем переживал за его судьбу. Недавно нашел его. И вижу: он живой, у него дети, и он счастлив. И я к нему даже не постучался в друзья — не хочу ему напоминать о том времени. И это меня коробит очень». 

Лев (имя изменено по просьбе героя)

Был призван в 1986 году, в 21 год


Служил в Реутове (Московская область)

Кругом враги

«У меня были серьёзные болезни и из-за них я попал в стройбат, а не в обычные строевые войска. Стройбат — это не армия. То, что мы носили военную форму — ничего не значит. Мы были бесплатными рабами, которым сказали: здесь вы будете трудиться, потому что вы родились в штанах и с яйцами. Я не в армии служил, я в тюрьме сидел, просто без вины. 

Конфликтная обстановка в армии не была для меня новостью. Для меня была новостью ситуация, когда вокруг враги. Уйти от них невозможно и ты вынужден жить с ними, спать с ними на соседних койках. 

Били за всё, что угодно. Могли бить просто ради удовольствия. Чаще всего из-за каких-то бытовых конфликтов. Ну, и в случае, условно говоря, неподчинения, сопротивления дедам. 

Издевательства по типу положить носки или портянки на нос спящему были в массовом порядке. Воровство было абсолютной нормой. Вора искать бесполезно, жаловаться бесполезно».

«Своеобразный расизм» 

«Те, у кого была судимость, служили в стройбате. В нашей роте где-то треть была с судимостью, а другую часть составляли люди из Закавказья, Средней Азии. И вот соединение этих двух групп, создавало какую-то особенную криминальную психологию.

Ситуация была такая: ребята с Северного Кавказа стояли друг за друга горой. Четверо чеченцев могли держать в страхе роту в сто человек. Закавказье — по-разному. Кто-то с кем-то дружил, кто-то с кем-то не дружил, кто-то конфликтовал. А славяне всегда были все поодиночке. Максимум, когда они становились дедами, вместе водку пили и в самоволку ходили. Но когда вопрос был в каком-то групповом конфликте, то каждый сам за себя. Вот это меня очень поразило в армии. Я увидел это чёткое распределение по национальному признаку. 

Это такой своеобразный расизм был. Кавказцы всех кавказцев считали людьми, а остальных — не-людьми. Для них они были низшим сортом, скотом, который надо держать в подчинении, чтобы они не рыпались. 

Я понимал, как нужно себя с ними вести. Если будешь прогибаться, то тебя прогнут до конца. Если ты каким-то образом сможешь с ними договориться, стать даже не равным, но хотя бы на одну ступеньку ниже, это позволит существовать нормально. Для этого надо было обладать талантами какими-то, либо быть особенно умным, чтобы в тебе нуждались. Ну, а если не в состоянии так сделать — будешь скотом. Пока не уйдешь из армии и вообще останешься в живых. 

У нас были ребята, которые не выдерживали. Был случай, когда парень повесился. Причем повесился именно из-за издевательств, это я точно знаю. Издеваются по-разному: и физически, и морально, соединяя и то, и другое. Я слышал, что в итоге дошло до изнасилования. Он точно был славянином: русским, украинцем или белорусом».

Удержаться и не травить

«В такие моменты ты не можешь жалеть других людей, иначе ты сам окажешься на этом дне. Все моральные силы уходили на то, чтобы удержаться самому. Потому что вариантов ровно два. Первый — удержаться на этой грани, либо скатиться в то же самое: сначала чморят тебя, потом чморишь ты. 

Тех, кто смог удержаться и не начать травить других, было пять-семь, не больше. Я старался так же. 

Я никогда не издевался над молодыми. Единственное — есть традиция такая, что на уборке молодой убирает, а старослужащий там, по сути, руководит этим процессом. Но при этом я никогда никого не избивал, морду там в ведро или туалет не окунал. Молодые просто подчинялись, просто по авторитету. Старослужащим достаточно этого было. А специфических издевательств — нет, конечно. Это мне претит. Одно дело — это драться, а другое — над кем-то издеваться. Это категорически разное». 

Подавляющее большинство всей армейской почты, поступающей в редакции газет — письма от родителей солдат. Из них больше половины — посвящены рассказам об убийствах и самоубийствах сыновей, а также об их увечьях в результате систематических избиений. Писем от солдат примерно в два раза меньше. Это просьбы о помощи, о защите от дедовщины и землячеств и описания бесчинств офицеров. Десятую часть всей почты составляют письма офицеров. Темы,в основном, две: собственная социальная незащищенность и невозможность увольнения в запас.

В приведенной ниже подборке писем составители постарались сохранить количественное соотношение тем.

Письмо 1.

В этом году в нашем городе поселилась воинская часть 06951. От того, что в части нет медсанбата, мы стали невольными свидетелями совершенно ненормальных явлений. Нет дня, чтобы на прием не приходил избитый солдат, а к нам в отделение (хирургическое, неврологическое, лор, кардиологическое) госпитализируют самых тяжелых — с переломами конечностей, челюстей, носа, сотрясением головного мозга, травмами позвоночника, на ребят невозможно смотреть без слез! Их дома ждут матери! Здоровыми! А тут их делают инвалидами физически и морально.

За последние три месяца на стационарном лечении находились более двадцати жестоко избитых солдат. А сколько их в Уфимском госпитале!

По годовому отчету за 1988 год зав. отделением хирурга — травматолога Баязитова М.С. из 28 тяжких телесных повреждений 12 приходится на солдат. В районе проживают 45 тысяч, из них солдат не более 100 человек.

Температура в казармах, где спят солдаты — 3 градуса тепла, питание тоже никуда не годится, потому что кто-то греет руки на солдатском пайке. Ребята похожи на пленников концлагеря, а не на солдат.

15 декабря 1988 года к нам в хирургическое отделение был оставлен солдат Шатов Сергей, которому отрезало ногу при попытке броситься под поезд. Когда мы спросили у него, как это получилось, он сказал: «Не хочу жить», до этого его доставляли к нам в бессознательном состоянии после побоев. После длительного лечения он вернулся в часть — снова побои. Тогда он уехал домой, сообщил об этом в военкомат в Куйбышеве, там осматривавшие его хирурги констатировали побои. Его обещали перевести в другую часть. Но он вернулся на прежнее место, где его снова били. И тогда он убежал из части и бросился под поезд, до него таким же способом пытался покончить с собой узбекский паренек Алаберды Анадурдыев. Со слов солдат, драки начинаются после отбоя, ночью. Спящих бьют сапогами, табуретками.

У нас тоже подрастают сыновья, что с ними будет? У нас были самые святые представления о Советской Армии, пока мы не стали очевидцами происходящих там событий.

Сотрудники больницы г. Уфы

Письмо 2.

Мой сын был призван на действительную военную службу в июне 1988 года. С первых же дней службы он испытал моральные и физические унижения (хотя он не «маменькин сынок», у меня пять детей, и физически не слаб, рост его 184 см). Неоднократно из-за тяжелых телесных повреждений он лечился в больнице и в госпитале, но по возвращении в часть все повторялось. В декабре 1988 года сын не выдержал и сбежал из части, приехал домой. На него страшно было смотреть. Он сказал, что в этой части служить больше не может, пусть сажают или переводят в другую часть, обратно его сопровождал офицер, обещавший помочь, но в ту же ночь его опять избили, и наутро он решил покончить с собой: бросился под поезд, но его успел перехватить неизвестный мужчина. В больнице Сергей находился в таком состоянии, что под нажимом представителей в/ч подписал чистый лист бумаги (показания свидетелей находятся в военной прокуратуре г. Куйбышева).

Мне сообщили, что в части навели порядок и многие понесли наказание, но мне от этого не легче. Сын в 19 лет стал инвалидом (нет ноги), а в свидетельстве о болезни № 1003 от 22.06.89 г. 358 ОВГ сказано, что травма получена вследствие несчастного случая, не связанного с исполнением обязанностей военной службы. А я думаю, что это прямое следствие неуставных отношений. Я не могу передать всю боль и горе, постигшее нас, ведь я проводила его в армию здоровым.

А ведь там служат сейчас другие ребята и сколько еще будут служить.

С уважением Матова Любовь Сергеевна

Письмо 3.

Мы только что похоронили сына.

22 июня 1989 года наш Роман был призван в армию. Незадолго до этого он женился и жена его Валентина ожидает ребенка. Из армии он регулярно писал нам письма. В одном из них он сообщил, что прибыл к месту службы: Армянская ССР, Кировокан-9, в/ч 016 0 3, в части 15 русских, остальные — представители южных республик. Затем он написал, что его избили пятеро нацменов, что ему трудно передвигаться из-за полученных травм.

27 июля мы получили телеграмму: «Ваш сын Роман покончил жизнь самоубийством. Сообщите возможность приезда. Командир».

Мы отправили в часть телеграмму, оплатив заранее их ответ. Ответа не пришло. Заказали телефонный разговор. Говорить с нами не пожелали.

Тело сына прислали с оказией. Солдаты, доставившие гроб, сообщили, что наш сын исчез из части, а через четыре для его нашли повешенным на дереве.

Если пропадает солдат, через два дня начинается розыск. Начинается он с запроса в военкомат по месту жительства. Таганрогский военкомат такого запроса не получил. Так что остается довольствоваться устным намеком командира на то, что наш сын вроде бы дезертир. Таким, видимо, в нашей армии выражать соболезнования не принято. Повесился — туда ему и дорога?

Только не верится нам, что в считанные дни можно довести до самоубийства жизнерадостного парня, даже в сталинских и гитлеровских лагерях до таких рекордных сроков дело не доходило.

Мы не требуем найти и наказать виновных, мы хотим, чтобы гибель нашего ребенка не была напрасной.

Министр обороны тов. Язов заявил, что «дедовщина — выдумка солдат от скуки». Мы прекрасно понимаем, откуда министру знать, чем и как живут рядовые солдаты? Он занят более важными делами, легенду о благополучии в армии ему поставляют те самые военные крикуны, которые берут на себя смелость выступать от имени всех солдат. Они и наше письмо назовут клеветой на армию.

Армия разложена. Она уже давно потеряла роль военно-патриотического воспитателя молодежи. В основном речь идет о борьбе за выживание и сохранение собственного достоинства в условиях дедовщины.

Мы гордились тем, что наша армия интернациональная. В обстановке межнациональных беспорядков такая гордость уместна только в условиях войны. Всем нам известно (кроме разве что командиров), что национальные меньшинства в армии сплочены. Наш сын был затравлен и погиб именно от рук такой сплоченной группы. Мы опасаемся за судьбу оставшихся 14 русских, их ожидают издевательства и унижения, а за сопротивление — смерть.

Совершенно правы депутаты Эстонии, требующие права для эстонцев служить, на родной территории. Гибель нашего сына – предостережение этой «интернациональной» системе.

На будущий год наш сын Игорь тоже пойдет служить. Больше у нас детей нет.

Мать Яценко Галина, отец Яценко Виктор, брат Яценко Игорь

Письмо 4.

Мой сын призвался в июне 1988 г. А летом 1989 г. я получила телеграмму: «Срочно вылетайте. Абдулла в больнице». Когда я приехала в город Партизанск Приморского края, нашла своего сына зверски избитым, без сознания.

А случилось вот что. Русские ребята, более 150 человек, вооружились рейками, железными трубами и ночью отправились избивать кавказцев. Около 15 человек утром в тяжелом состоянии отвезли в больницу. А в части, где служили наши дети, к этому отнеслись равнодушно, никто не стал заниматься поисками виновных…

Мы отправляли служить здоровых, крепких, нормальных ребят, а что нам возвращают?! Мы провожали детей в СОВЕТСКУЮ АРМИЮ, а не на бойню.

Не делайте из наших детей инвалидов, дайте им возможность проходить службу по месту жительства, на Кавказе!

Баснрова Марзигат Магомедовна

Письмо 5.

Пишет мама Трегубова Нина Николаевна с просьбой защитить сына от дедовщины.

Вот уже месяц мы не знаем, где наш сын и жив ли он. Как же так? Отправили парня служить, а потеряли, может быть, навсегда. Он служил в строительной части г. Москвы. Там служат ребята среднеазиатских национальностей, их около 73%, со слов офицеров.

Вот что написал Игорь в последнем письме: «Мама, только не волнуйся. У меня нет выхода, я ушел из отряда. У меня уже нет никаких сил терпеть избиения. У меня душа стонет, что я здоровый парень, пишу домой жалобное письмо. А бьют, знаешь за что? За ножницы, за пасту шариковую, которые не принес. Вторые сутки не могу ничего есть, только пью холодную воду. Почек не чувствую, болит позвоночник, ребра все болят до единого.

Я пишу это письмо на случай, если домой придет телеграмма, что я совершил преступление. Я ухожу из части».

Весной у нас заберут еще одного сына. Неужели ничего нельзя сделать?

Трегубова Нина Николаевна

Письмо 6.

Наш сын Арман служит в войсковой части 18 ВСО (Экибастуз) с декабря 1988 г. В первые месяцы службы был избит сослуживцем. В ночь с 1 на 2 июля с. г. сын снова был избит, на этот раз командиром роты капитаном Негодюк. Он избивал сына ножкой от стула, металлической ножкой бил по голове, сын получил сотрясение мозга 1 степени.

О том, что он находится в городской больнице, мы узнали случайно, приехав навестить сына. Никто нас о случившемся не известил. Мы встретили полное безразличие со стороны командиров и политработников. Арман уже около двух месяцев находится на излечении, травма серьезная, психологические последствия непредсказуемы и теперь его ждет месть, командир части возбудил уголовное дело по ст.225 п. «а» УК Каз. ССР за отказ вымыть пол. Его заставляли быть дневальным, без объявления официально по Уставу, трижды в наряде без отдыха. А теперь нашего полукалеку — сына объявляют преступником.

Отец Армана, подполковник милиции за всю жизнь не писал ни просьб, ни жалоб.

Помогите восстановить справедливость!

Хунусовы, Семипалатинск

Письмо 7.

Я прохожу срочную службу в в/ч 05299 г. Баку. Ежедневно от меня требуют деньги «деды» Басжанов, Карпинский, Кириллов. Несколько раз я приносил им деньги, заработанные в самовольных отлучках. Когда я объясняю, что больше мне негде взять денег, меня бьют. Они требуют, чтобы я совершил преступление. Если я доложу командиру части, он меня убьет. Родителей у меня нет. Я хотел себя убить, но мне всего 19 лет, хочется жить.

Лучше переведите меня в тюрьму, иначе в моей жизни будет поставлена точка.

Рядовой Владимир Левченко Призвался в декабре 1988 г.

Письмо 8.

Я служу с мая 1989 г. Родителей у меня нет, воспитывался в детском доме, как и моя жена, меня призвали, когда нашему сыну исполнилось 6 месяцев. Завод, на котором я работал, писал ходатайство о предоставлении мне отсрочки на год, чтобы ребенка можно было устроить в ясли и найти работу моей жене. Но в военкомате мне сказали: «А что вы думали, когда женились?» Сейчас жена пишет, что талоны на масло, мясо, сахар, мыло и порошок она получает на троих, но выкупить их не может, так как нет денег. А ведь нужно еще одеваться, платить за квартиру и за свет, и все это на 35 руб.

Я оставил свою семью на произвол судьбы и никому до нас нет дела. Неужели нет закона, который запрещал бы так безжалостно военкомату распоряжаться людскими судьбами?

Валерий Плюсннк, Челябинск, ул. Савина,4, кв.39

Письмо 9.

На действительную службу меня призвали в Кемеровскую область г. Березовский, в/ч 1631 «Г», после карантина меня стали систематически избивать сержанты Алимбеков и Блиспеков.

Однажды замполит построил нашу роту на улице при температуре — 29 градусов и продержал нас около 3 часов в связи с тем, что не мог найти книгу поверок. После этого я заболел воспалением легких. Когда я вернулся из горбольницы, Цуцори и Боготурия били меня в течение часа ногами (ой, просто не могу писать). Из носа и ушей шла кровь, и я обратился в санчасть. Меня отправили в горбольницу, а перед этим я написал объяснение замполиту роты. Был установлен диагноз: сотрясение головного мозга, перелом кости верхней челюсти, ушибы позвоночника, отбиты легкие. По возвращении меня перевели в другую часть, но там узнали, что в объяснении я указал фамилии солдат, которые меня били, поэтому меня каждый день избивали рядовые Евселев, Литвинов, младший сержант Рязанцев. В связи с тем, что служба стала для меня невыносимой, я самовольно оставил место службы.

Трегубов Николай

Всего приведено 15 писем, остальные читать на

Источник: http://sbelan.ru/index.php/ru/armiya/16-armiya/109-2-pisma-iz-armii/index.html

Александр, призыв 1971 года:

— Первым местом моей службы стала войсковая часть, расположенная в Беларуси, под Брестом. У нас была иерархия: тех, кто только прибыл на службу, называли «молодыми», тех, кто отслужил полгода — «слоном», год — «черпаком». Самыми «крутыми» были те, кому оставалось полгода до дембеля — «деды».

Считалось, что у нас не было дедовщины. Но все же она была, причем в каждой части. Старослужащие пытались спихнуть на молодых всю грязную работу. Когда я шел в армию, я был к этому готов. Знал, что главное пережить первые полгода, дальше будет легче.

В армии ты себе не принадлежишь. Тобой командуют. Здесь нет мам и пап, которые помогут. Поэтому я считаю, что в армии важно себя поставить.

У нас в части «деды» могли все что угодно заставить делать молодого. Здесь уже все зависело от характера человека. Если одного человека начнут унижать, а он проявит при этом характер и даст отпор, то от него, скорее всего, отстанут. А другой побоится выразить свое мнение. Его будут шпынять. Он, как теленок, станет делать то, что ему говорят. Бывало, видел, что когда все ложились спать, после отбоя, солдат мог пойти старослужащему стирать вещи. Этот спать ложится, а тот идет к умывальнику. Кто-то мог отказаться от этого, кто-то нет — боялся.

Некоторые, конечно, пытались жаловаться. Среди солдат они теряли авторитет. Делали себе еще хуже. Причем после жалоб практически ничего не менялось. Офицеры же не круглые сутки за нами наблюдали. И гнобления продолжались.

Подраться в армии было абсолютно реально. После отбоя особенно. Главное — скрыть синяки под формой. Помню один случай. Солдат должен был поднять «деда» на зарядку. А тот начал отказываться, посылать его куда подальше. Тогда солдат рассказал об этом сержанту. Сержант тоже благополучно был послан «дедом». Этот бунтарь не подозревал, что сержант-то боксер. Позже сержант завел парня за умывальник и, грубо говоря, начистил ему морду. На следующее утро этот товарищ, как голубчик, бежал чуть ли не первым на зарядку. Естественно, об этом случае никто из руководства так и не узнал.

В 1973 году я служил в казахстанском городе Эмба. Там я был уже в звании лейтенанта. В этой части также были неуставные отношения. Но все конфликты были на бытовом уровне. Правда, вспомнился мне один исключительный случай. Со мной служили два брата — литовцы. Однажды один из них пошел на кухню в наряд. Через какое-то время его нашли мертвым. Висел.

Думали, что это произошло из-за дедовщины. Начали выяснять. В итоге нашли письмо, которое он получил от девушки. Та призналась ему в измене. Командира подразделения тогда наказали. Правда, не помню, как.

С офицерами в плане дедовщины все было очень строго. Наказание следовало всегда, если выяснялось, что дедовщина произошла по вине старшего по званию. Особенно, если он знал об издевательствах и не предпринял никаких мер. Был суд чести. Виновного могли также отправить в дисциплинарный батальон или уволить.

Летом 1987 года я, будучи офицером, попал в военную часть, расположенную недалеко от столицы Афганистана — города Кабул. В то время там шли боевые действия. Оказавшимся на войне было уже не до издевательств. У людей была совершенно другая психология. Все наоборот старались быть дружными, старшие старались помогать молодым. 

Люди постоянно там ходили с оружием. Если бы была дедовщина, человека могли и пристрелить. Что и сделал этот парень из Забайкалья. Не знаю, как можно было довести человека, что у него так не выдержала психика. Мы, находясь на войне, и то были более адекватными.

Геннадий, призыв 1985 года:

— Я служил два года под городом Ногинск Московской области. На службе был готов ко всему. Выполняли любые работы, делали все, что скажут. Нельзя было отказаться. У нас в батальоне дедовщины не было, потому что все 100 человек, кроме сержантов — «дедов», были одного призыва.

На мой взгляд, дедовщина возникает из-за слабых духом людей, которые не могут за себя постоять. Вот из них и делают «чмошников». У нас тоже бывало, что старшие заставляли младших выполнять их указания. Ну, это мелкое что-то. Например, могли настойчиво попросить подшить воротничок, помыть пол или туалет. С нами служил один чеченец из Казахстана. Однажды он не выдержал и ночью зарядил сержанту по челюсти. Ну и что. Отправился за это в дисциплинарный батальон. Руководству ничего не было, никого не уволили.

Если провинился один солдат, например, если он не пришел на стройподготовку, наказывали всю роту. Заставляли отжиматься. Других мер наказаний и издевательств к нам не применяли. Возможно, мне повезло.

Знаю точно, что дедовщина тогда была в некоторых частях. Например, в стройбате. Там, говорят, среди служивых были люди с уголовным прошлым, выходцы психиатрических больниц. Неуставные отношения также были и в части, которая располагалась напротив нашей. Ходили слухи, что там один солдат стоя в карауле застрелился. Опять же якобы из-за издевательств.

Сейчас, я считаю, что дедовщины в армии нет. Служат-то всего год, откуда ей появиться. Существует куча организаций, тот же комитет солдатских матерей России. В каждой части — чуть ли не везде видеокамеры стоят, офицеры за срочниками постоянно следят.

Помню, был период, когда в армию родители не хотели отдавать детей, потому что шла чеченская война. Многих отмазывали. Сейчас уже такого нет, служить идут если не все, так многие. И никто не боится.

Я считаю, что побыть год в мужском коллективе — жизненный опыт. Своими офицерами и сослуживцами я доволен, с некоторыми из них мы долгое время даже поддерживали связь.

В случае с Рамилем из Забайкалья, думаю, что трагедия произошла из-за того, что на конфликт никто не обращал внимания. Понятное дело, что никто не мог предположить, к чему это все приведет. Думаю, у этого парня изначально с нервами было не все в порядке. А человеку доверили оружие.

Тимофей, призыв 2003 года:

— На протяжении двух лет я проходил службу в войсках ПВО под Оренбургом и в миротворческих войсках под Самарой. Наше «веселье» началось еще с КМБ (курса молодого бойца), когда срочников-духов отправили, минуя учебку, сразу в роту. У нас было что-то вроде загона в казарме — огороженный кусок первого этажа, где стояли кровати вновь прибывших. И на эту территории запрещалось проходить прочим служащим. Получилось вроде зоны карантина. Там мы должны были на протяжении месяца акклиматизироваться.

Днем проходили занятия по теории и практике — маршировали на плацу, учились подшивать воротнички и мотать портянки, начищали бляхи на ремнях, слушали лекции по армейскому уставу. А вечером, после поверки (общего построения), был отбой — раньше на полчаса, чем у всего остального полка.

И вот, мы готовились ко сну, кто-то уже в шконки укладывался, а напротив — в коридоре — выстраивались роты на вечернюю поверку. Когда построение заканчивалось, старослужащие проходили вдоль всего нашего огороженного кроватями ряда. При этом они корчили до омерзения пугающие рожи, стучали кулаками по металлическим краям кроватей и орали: «Ну все, готовьтесь духи! Вешайтесь, твари! Скоро вы попадете к нам в руки! Лучше сразу вены режьте, если не готовы терпеть». Такое себе психологическое крещение.

У нас в роте была дедовщина — офицеры доверяли старослужащим организацию работы и воспитательный момент. Соответственно, если что-то шло не так, то ротный, например, мог серьезно «поговорить» с дедами-кураторами. А уже потом гнев последних распространялся на все живое — попадало и духам, и слонам (тем, кто отслужили полгода). И, порой, черпакам (тем, кто отслужили полсрока — 12 месяцев).

Если кто-то из роты «накосячил» (курил в неположенном месте или в неположенное время, пытался уйти в самоволку, был пойман в рабочее время в «чепке» — армейском магазине или просто не повиновался приказу старослужащего), то наказание, обычно, постигало всех духов. Это делалось для того, чтобы позже с провинившимся разобрались еще и внутри коллектива новобранцев.

Способы «воспитания» были разные.

1. Тотальный шмон. Устраивалась спонтанная проверка содержания карманов и тумбочек. Роту выстраивали в коридоре, нужно было вывернуть все карманы в головные уборы. Шапки или кепки (в зависимости от времени года) надо было держать перед собой. Пока один «надзиратель» копался в них и проверял, не забыл ли солдат что-то вынуть из карманов, второй шерстил тумбочки и кровати. Изымалось все, что не по уставу — деньги, ценные вещи, журналы…

Ну, собственно, разрешалось при себе иметь только расческу, военный билет, «мыльно-рыльные принадлежности». Все остальное выставлялось на всеобщее обозрение и исчезало навсегда.

2. Голод. Вот это очень изощренный метод издевательства, который особенно запомнился. Как раз в год призыва на каком-то телеканале было запущено ток-шоу с таким названием: «Голод». И его по вечерам крутили в телеке, который был подвешен в коридоре казармы. У нас тоже был свой голод. Помимо того, что из-за режимного питания постоянно хотелось что-то жевать, деды порой устраивали в качестве наказания «разгрузочные дни».

На завтрак, обед и ужин все духи должны были усаживаться за накрытые едой столы в столовке и ничего не трогать. В это время старослужащие обжирались в нескольких метрах от «не голодных» подопечных. Как только их пир заканчивался, рота вставала и с песнями уходила в казарму. Кажется, максимум, который довелось в таком режиме выдерживать — это три дня. Очень запомнилась фраза одного сослуживца по этому поводу, сказанная как-то перед отбоем: «Вот раньше хоть кусок хлеба утащить можно было, его проглотишь, там мякушка в животе распухнет и вроде не так голодно».

3. Счетчик. Денежное довольствие солдат в то время составляло 100 рублей в месяц. А поставить «на счетчик» могли с суммой в 1-2 тысячи рублей. Причем «косяк» человеку выдумать не составляло труда. Обосновывая свои действия «традициями», деды могли просто указать дату, к которой «их дух» должен собрать и отдать им круглую сумму. Если к этому моменту денег не было, то начинали капать какие-то безумные проценты.

Та же история с вымогательством «за косяки». Например, пользуясь привилегиями, деды, черпаки или даже слоны могли попросить у неопытного солдата дать им на время штык-нож. А потом заявляли, что тот «проулыбал» (в других выражениях, конечно) свое оружие и должен за него расплатиться.

4. Игра в уставщину. Так старослужащие демонстрировали преимущество дедовщины. Мол, если не хотите, чтобы мы вас «воспитывали», то будете делать все по Уставу. Это пять минут на туалет три раза в день, сбор после подъема на время, бесконечная заправка кроватей с отбиванием кантиков (краев) и тому подобное. Сюда же входили и усиленные тренировки на утренней зарядке, после которых можно было сдохнуть (но никто, кстати, не умирал).

5. Угрозы, избиения и так далее. Например, солдата, которого застали с сигаретой в туалете, могли вынудить съесть целую пачку «Примы». Если кто-то попадался с «припасами» из столовой под кроватью — то есть, с куском хлеба, который ночью под одеялом планировал схомячить — то его заставляли съесть этот кусок на глазах у роты. Только сверху на хлеб толстым слоем намазывали гуталин.

Били тоже часто. В основном, по телу, чтобы на поверках не было видно повреждений. Но иногда могло прилететь и металлическим стулом по голове. Однажды одному парню проломили череп об унитаз. Он, истекая кровью, выбежал из казармы, крича, что пойдет в штаб полка, который располагался метрах в 50-и. Старослужащие тут же окрестили его «стукачом», конечно. Но вскоре он вернулся. Разбирательств никаких не было. Так что, или до штаба не дошел, или там офицеры сочли конфликт незначительным.

Из особо запомнившихся случаев — была история с ротным хакером. Кажется, его звали Олег. Впрочем, все, включая офицеров, звали его просто «хакер», поскольку он умел обращаться с единственным компьютером, имевшимся тогда в полку. Соответственно, только этим чувак в основном и занимался, пропуская всякие наряды и сложные работы на воздухе. На плацу, опять же, Олег был не частым гостем.

В понимании старослужащих, все это считалось «уклонением от обязанностей» и называлось одним емким непечатным словом. Поэтому хакера постоянно гнобили. Давили психологически очень серьезно. Например, наказывали всех духов за то, что Олег «отлынил» от очередного наряда. А потом «свои» сильно на него обижались — ведь им, в ходе наказания, постоянно напоминали, что это они не из-за себя терпят, а из-за того парня.

Закончилось это тем, что в один прекрасный день хакер заперся в том самом кабинете, где находился компьютер, а потом порезал себе вены. Когда его нашли дневальные, тот чуть ли не плавал в собственной крови. Достоверно неизвестно, выжил он или нет. Хотя позже ходили слухи, что наш ротный якобы стал донором, чтобы вытащить его с того света. Олега мы больше с тех пор не видели.

Несколько раз были случаи, когда в части начинались поиски «сочников». Позже я узнал, что это слово складывается из аббревиатуры «СОЧ» — самовольное оставление части. А тогда казалось, что это слово родилось в результате странных компиляций. То ли о солдатах, двинувших из части в Сочи, то ли о любителях выпечки, которые ради нее бросились в бега.

Один раз сказали, что «сочник» сбежал с автоматом. И мы, вооружившись, прочесывали местность среди ночи, но так никого и не нашли. А потом за его побег все долго «отдувались» — солдат готовили к его неминуемому возвращению в часть. Чтобы встреча в казарме стала незабываемой.

Также один раз доведенный дедами солдат из караульной роты заявил, что в следующее дежурство расстреляет одного из обидчиков. После этого его уже не пускали в караул. С нами также была проведена «воспитательная» беседа на сей счет.

Иван, призыв 2014 года:

— Я проходил службу в Саратовской области. Не предполагал, чем буду заниматься целый год. Был морально готов к любой работе, понимал, что  выбора в армии у меня нет. Здесь четко работает принцип: «круглое нести, квадратное — катить».

Оказавшись в армии, понял, что сериал «Солдаты» не соответствует действительности. На самом деле все не так весело и беззаботно. Там, где я служил, как таковой дедовщины не было. Но старшие «деды» руководили младшими «духами».

Каждый день нас проверял врач на наличие побоев. Но, несмотря на это, подраться в армии при желании, было абсолютно реальным. Если синяков не видно, то никто о драке не догадается.

Кого-то в армии открыто «чморили». Но это были единичные случаи. Просто люди страдали по собственной вине, потому что, как правило, издевались в основном над слабыми людьми. Знаю историю, когда у одного парня сломали большой палец каской. Причем он никому об этом не сказал, у него увидели травму на осмотре. Потом еще долго разборки были. В итоге все это дело как-то замяли. Никому не нужны проблемы.

В армии сейчас — срез страны. Много приезжих из деревень, малых городов, из малоимущих семей. Они думают: «отслужу немного и буду царем». У них это на внутреннем уровне. У таких людей нет понимания, что армия — это небольшой отрезок времени. Поэтому и формируются такие отморозки, которые запросто могут затравить человека. Что они и сделали с этим Рамилем. Меня это не удивило.

Со мной служил некий товарищ Иванов. Он был, мягко говоря, странненьким. Его частенько троллили, но никто открыто не издевался. Это на бытовом уровне было. Несмотря на конфликты, на убийство такой человек не был способен.

Как совсем искоренить дедовщину, не знаю. Это наверно должно быть на психологическом уровне. Человек должен всегда оставаться человеком. Понятно, что раньше, когда не было никаких средств связи с внешним миром, кроме писем, ты никак не мог спастись от дедовщины. Сейчас же, есть куча горячих линий, куда можно позвонить и пожаловаться.

Илья, призыв 2017 года:

— Я проходил службу в военной части, расположенной в Ханты-Мансийском автономном округе. В армию пошел после окончания магистратуры. Это был мой осознанный выбор. К этому моменту уже почти все друзья отслужили.

Дедовщины между солдатами как таковой у нас не было. Но некоторые стычки все-таки происходили. Например, однажды солдат толкнул другого так, что тот получил травму. Пострадавший никому об этом не рассказал. Но это я не считаю дедовщиной. Это так, мелкие разборки.

В принципе, разногласий с сослуживцами у меня не было. Единственное, что спустя где-то полгода службы к нам приехали выходцы из ближнего зарубежья. Вот с ними были проблемы. Они ничего не хотели делать. Им казалось, что мы им не указ. С ними было сложно. Бывало и такое, что другие солдаты делали за них всю работу. На этой почве тоже были конфликты. Но до крупных издевательств, конечно, не дошло.

Совсем другое дело — отношения между офицерами и солдатами. Вот тут-то меня и ждал «сюрприз». Нет, я был готов к любой работе. Но не думал, что столкнусь с таким объемом нагрузки. Офицеры заставляли нас буквально «упахиваться». Я считаю, что они это делали ради собственной выгоды, чтобы их похвалили перед высшим командованием. Мол, посмотрите, какие мы молодцы, сделали больше, чем положено. Хотели таким образом выслужиться. А мы — так, расходный материал. На наше мнение, конечно же, не обращали никакого внимания. Это ведь армия. Понятное дело, что не в пионерский лагерь приехали, да. Но в других частях, насколько мне известно, такого не было. Это меня жутко бесило.

Очень многое, конечно, в армии зависит от офицеров. Они должны знать, что происходит в ротах. Офицеры обязаны отвечать за срочников. Если им все равно, что происходит в казарме, то, значит, нездоровая дедовщина будет в части процветать. Что касается моего случая, то можно сказать, что с офицерами мне не повезло. Им было на нас наплевать. Главное — показать себя в лучшем свете перед руководством.

В целом, я считаю, что в нынешней армии дедовщины нет. Случай, произошедший в Забайкалье — это скорее всего исключение из правил. Мне кажется, в армии действует тот же закон, что и в жизни: есть уроды, которые считают себя сильнее, и начинают издеваться над слабыми. Такие есть и на гражданке.

Был свидетелем, выбитых зубов парню моего призыва  ему было 28 лет, семья двое детей. Призывали до с 18 до 30 лет, если не ошибаюсь, но так как он женатый и были и маленькие  дети ему давали отсрочки ,  и не хватило пары лет  до непризывного возраста. Добродушный парень, в первую же неделю лишился двух передних зубов «деды» повыбивали, вернее это были зубные протезы, которые он вставил, как раз перед армией. Потом еще видел его избитым, а затем он куда-то исчез, я не особо интересовался. Мне угораздило служить во время, когда Советский Союз начинало лихорадить и стали пропадать товары в магазинах. В “королевский войсках” — стройбате, куда я попал после первого курса института по зрению, еда понятие было полумифическое. Пригорелая каша, и ячменный напиток, за который иногда вспыхивали драки, таковым был повседневный рацион воина.  Пили это «кофе» из тех же немытых тарелок после каши. Ложки были, стаканов и вилок нет. Из деликатесов был черный хлеб и сахар, который удавалось утащить по дороге из столовой для сержанта, за которыми время от времени посылали «духов». Кусочек сахара и вода, казались невообразимо вкусными. Скорее всего, продукты воровали офицеры, поскольку финансирование, какое-никакое было. И две недели пока делали ремонт в столовой, нас водили в городскую столовую, и вполне сносно кормили. По праздникам, помнится, дали один раз консервы и сливочное масло. Как мы выживали? Поскольку мы работали на кирпичном заводе, ну да вот такая вот служба родине, делать кирпичи, на заводе была гражданская столовая. Гражданский бригадир выдавал каждому талоны, вот там и был полный обед, перепадала котлета и даже пол стакана сметаны. Можно было купить еду, в кафе за пределами части, но это если удалось спрятать деньги. Завод работал круглосуточно три  смены стройбата, одна гражданская. Неплохо было попасть работать вторую смену с гражданскими, они могли напоить настоящим чаем иногда с печеньем. На соседнем заводе трудилась другая часть, вместе с ними работали «химики», осужденные не по тяжелым статьям. Положение солдат было не намного лучше тех же «химиков». Драки были чем-то обыденным, были случаи, когда старослужащие дрались с офицерами. Жрать, хотелось постоянно, а постоянное недосыпание доводило до состояния животного — дали бы автомат и сказали стрелять, стреляли бы не разбираясь в кого и зачем. Но автоматов не было. Присягу принимали в ленинской комнате в тапочках, без автоматов. Некоторые узбеки не смогли прочитать присягу … да и ладно. Из безобидных развлечений сержантов перекличка.
— Петров.
— Я.

— Головка от ***,  — продолжительный гогот.

Воровство друг у друга, сапоги приходилось подкладывать под ножки кровати, поскольку тырили. У меня самого один сапог 43, второй 44 размера был. А некоторые на развод в 20 градусный мороз в тапочках выходили. Отопление в казарме было слабое. Спали в одежде с бушлатами поверх одеяла. От этого у некоторых заводились в одежде в швах мондовошки. Нательное белье не менялось, стирали кода мылись после смены. Мыться не значит еще что у вас был кусок мыла иногда просто под водой помокнуть, полотенец не было вытирались нательным бельем. Из -за холода и влажного белья у некоторых вскакивали чирей и распространенная «сибирская розочка» . Язва которая не заживала, а медленно гнила постоянно увеличиваясь. Душевых в казарме не было. Толчок по каким то причинам был закрыт в казарме. Туалет был во дворе, зимой там намерзали айсберги желтой мочи. Из положительного в стройбате платили деньги, обычно их отправляли на книжку родителей, в противном случае они бы оказались у «дедов». За ящик водки, впрочем, можно было купить себе привилегированное положение. Снимать квартиру в городе, не жить в казарме, а ходить только на работу на завод.
Довелось немного поработать; в городской военной прокуратуре, запомнилось дело избиения солдата, отбитие мошонки и поломанные ребра, в то время это даже не сильно удивило. Сейчас я задаю себе вопрос, что за звери служили в Советской армии, которые могли ради забавы избить своего товарища. Били и по национальной принадлежности и просто так. В часть призывались все подряд  и условно осужденные, в том числе. Если москвичей было мало в роте «чурки» прессовали их.  Если наоборот, то мочили » чурок». Распространено было землячество.
В армии я узнал, что такое истинное «братство народов». Фиг его знает, какая это школа жизни. Вполне, допускаю, что в других воинских частях было по-другому.

Стоит напомнить, что в русской императорской армии

В правление Петра I, Екатерины II, Павла I и во времена Александра I «дедовщина», включая несогласия на религиозной почве, всячески пресекалась. Деды-солдаты, пережившие 25 лет беспрерывных войн, учили новобранцев выживать, видя в этом основную воспитательную функцию армии. Солдат, прошедший суворовскую военную школу, не мог поднять руку на такого же, как и он солдата, только по причине его неопытности, так как понимал, что в бою рядом с униженным им сослуживцем, он может и не почувствовать надёжного плеча товарища, который прикроет его в атаке. «Сам погибай, а товарища выручай!» — стало осознанным выбором суворовского солдата.

Первый случай, связанный с неуставными отношениями в Красной Армии, был зафиксирован в 1919 году. Трое старослужащих 1-го полка 30-й стрелковой дивизии забили до смерти своего сослуживца — красноармейца Ю. И. Куприянова, уроженца Балаковского уезда Самарской губернии, 1901 года рождения, по причине того, что молодой боец отказался выполнить за старослужащих их работу. По законам военного времени виновные в смерти солдата были расстреляны. После этого официальных сообщений о зафиксированных случаях дедовщины в армии Советской России и СССР не было почти полвека[28].

По одной из версий, «дедовщина» действительно не была характерна для Советской Армии до введения сокращения срока службы по призыву в 1967 году с трёх лет до двух в сухопутных войсках и с четырёх до трёх — на флоте. Сокращение к тому же совпало с периодом дефицита призывников, вызванного демографическими последствиями Великой Отечественной войны, из-за чего пятимиллионная Советская армия должна была уменьшиться в своей численности на целую треть. Решением Политбюро ЦК КПСС в армию стали призывать людей с уголовным прошлым, что прежде было совершенно исключено. Идеологически это было преподано обществу как исправление оступившихся сограждан, в действительности же привело к тому, что бывшие обитатели тюрем и зон стали вводить в армейский обиход ритуальные унижения и издевательства. Т. е. в армию были привнесены уголовные порядки, в армейский язык проник воровской жаргон. Сокращение срока службы касалось только вновь призванных, те же, кто уже служил, дослуживали свой срок полностью. В течение известного времени в одном и том же войсковом подразделении одновременно находились и те, кто дослуживал третий год, и вновь поступившие, которые должны были служить на один год меньше. Последнее обстоятельство злило тех, кто уже отслужил два года, и они нередко вымещали свою злобу на новобранцах[23].

По другим наблюдениям, с конца 1960-х годов некоторые командиры частей начали широко использовать солдатский труд для извлечения личной материальной выгоды[29]. Не предусмотренная уставом хозяйственная деятельность в воинских частях обусловила возникновение такой системы неуставных взаимоотношений, при которой старослужащие исполняли бы роль «надсмотрщиков» над работавшими солдатами первого года службы[29]. Подобные отношения требовали беспрекословного подчинения молодых солдат любым указаниям старослужащих. Чтобы сломать и превратить их в послушных «рабов», на призывников оказывали моральное и физическое давление, подвергали их насилию. Таким образом, согласно данной версии[29], дедовщина возникла как способ управления неуставной хозяйственной деятельностью воинских частей. Со временем в ряде частей офицеры стали использовать «дедовщину» как способ управления, поскольку сами отлынивали от обучения молодых солдат и воспитательной работы[29].

К концу 1960-х в Вооружённых Силах СССР уже не осталось того количества командиров-фронтовиков, которых в армии и на флоте было большинство после окончания Великой Отечественной войны и которые из своего личного опыта знали о том, что здоровая моральная обстановка во вверенном им подразделении — это, зачастую, залог сохранения их собственной жизни.

Однако, есть некоторые основания сомневаться во всех приведённых версиях. Согласно исследованию кандидата социологических наук А. Ю. Солнышкова уже в 1964 году появились первые и самые продуктивные работы советских представителей психологической науки[30], занимавшихся вопросами «дедовщины», что само по себе показывает, что явление существовало и до середины 1960-х годов, а корни его гораздо глубже. Кроме того, по его словам, за сорок лет исследования феномена «дедовщины» отечественным учёным не удалось существенно продвинуться по сравнению с продуктивными работами А. Д. Глоточкина и его учеников[31], проведёнными в начале 1960-х.
Летом 1982 года в советские войска поступил секретный приказ № 0100 о борьбе с неуставными отношениями[32].
Широкую известность во времена Перестройки получило «дело Сакалаускаса», молодого солдата из Литвы, расстрелявшего в феврале 1987 года на подъезде к Ленинграду караул из 7 человек-старослужащих[33].

Википедия.

Как видно это фотографии более позднего периода, форма не та, хотя ремни еще с советских запасов, время прошло, а уродливые неуставные отношения остались и в послесоветской армии.

Фотография выше, возможно постановочная. Ну во первых это курсанты, там дисциплины было больше. Вот так вот дурачились будущие офицеры советской Армии.

Ну а далее, азбука дедовщины в картинках.

Фотографмм в

1. Военнослужащих кто не следит за личной гигиеной и не бреется вовремя в виде наказания трут лицо вафельным полотенцем, тем самым «брея» человека

2. Человек подвешивается между спинок кровати в распорку — руками держится за одну спинку кровати, ногами за другую, называется «сушка крокодила» ниразу не видел, только доходили слухи что для остроты ощущений вниз подкладывался штык нож

3. Провода динамо машины привязываются к пальцам ног(ушам, рукам) и крутится с разной частотой, называется «машина смерти» только слышал о таких темах

4. «Пробить лося» Руки ставятся в крест на лбу, чтобы не оставлять синяков на голове, удар наносится рукой(ногой, сапогом, табуреткой)

5. «Слоник» На солдата надевают противогаз, перекрывают доступ воздуха, потом резко открывают доступ дают глотнуть воздуха и производится удар в грудь рукой или ногой

6. Знаменитое расшибание табуреток об головы, по факту табуреткой реально только ударить, но ударить с такой силой чтобы она разлетелась нереально, так как армейские табуретки очень крепкие

7. Удары в грудь рукой или ногой одно из самых популярных методов дедовщины практикуется как дедами, так и офицерами

8. При переводе из одного статуса в другой (дух, слон, черпак, дед) сопровождается ударами по оголенной ягодице ремнем со звездой, чем больше срок тем больше ударов

9. Вплотную к стене ставят табуретку, сажают солдата, потом табуретку вынимают, солдат берет ее за ножки и держит на время, иногда на табуретку ставят воду или горячий чай

10. «Велосипед» солдат ложится на спину, в пальцы ног вставляются спички и поджигаются, от огня солдат начинает крутить ногами похожее на кручение педалей

11. Кроссы в УЗК и противогазе практикуется обычно офицерами для воспитания целого подразделения

12. Мытье чужих носков, портянок, трусов и тд

13. Сильные физические нагрузки в отношении одного солдата до полного изнеможения, один из самых популярных методов

14. Удары мокрым полотенцем с иногда завернутым в него мылом или флягой

15. Вымогательство денег, еды, посылок, вещей

16. Заставление есть совсем не пригодные для пищи вещи:

17. Мытье зубной щеткой унитазов полов и т.д.

18. Опять же для тех кто не следит за гигиеной бреют зажигалкой

Источник: http://fishki.net/29775-dedovwina-v-armii-v-kartinkah-16-foto—video.html © Fishki.net

Далее по ссылке детальная статья,  анализ дедовщины и неформальной иеархии в Соверской армии.

24 февраля 1987 года, Ленинград, Московский вокзал… Глубокой ночью в город-колыбель Октябрьской революции прибыл спецэшелон МВД № 934 МВД СССР, вернувшийся с очередной доставки заключенных на просторах страны Советов. Когда были открыты двери одного из вагонов эшелона, взору встречающих открылась нетривиальная по сути и содержанию картина — восемь расстрелянных из стрелкового оружия трупов конвойных и ни единой живой души… Это было сурово даже для видавших виды ВВшников. И ладно бы речь шла об очередной попытке побега заключенных, для конвойников это было естественной формой общественного бытия. 8 человек расстрелял сослуживец убитых литовец Артурас Сакалаускас, который не выдержал издевательств со стороны старослужащих. Сначала его просто избивали, затем начали прикладывать миску горячего супа к голове, держали за руки и макали головой в унитаз. Под конец просто изнасиловали. Воспользовавшись тем, что начальник караула заснул, Сакалаускас завладел табельным оружием и расстрелял всех своих обидчиков… Советская армия считалась одним из основных элементов политической системы СССР. Она побеждала в войнах и локальных военных конфликтах, была гордостью населения и партии, служба в ней была почетной и нередко являлась гарантом дальнейшей карьеры. Дело расстрелявшего своих сослуживцев литовца Артураса Сакалаускаса всколыхнуло общественность. Оказывается, в Советской армии есть и другая, латентная сторона, которая скрыта от внешнего мира. Эта жестокая система личных взаимоотношений, с суровостью которой не сравнятся даже тюрьмы особого режима.

Кто-то называет службу в советской армии настоящей школой жизни и с ностальгией об этом вспоминает. Некоторые говорят о ней, как о времени, потраченном впустую. Кому-то довелось с оружием в руках поучаствовать в военных конфликтах, а кто-то просто уходит от разговора, когда его спрашиваешь о срочной службе. Безусловно, у каждого будет свое восприятие и собственный опыт. У меня, к примеру, нет и такого. Но, тем, не менее, еще во времена живого Брежнева летом 1982 года в подразделения Советской Армии пришел секретный приказ № 0100 о борьбе с неуставными взаимоотношениями. Однако сам факт дедовщины и казарменных издевательств в СА, которые нередко приводили к летальным исходам, знали в основном только те, кто сам прошел через эту систему, однако по пришествии на гражданку предпочитали молчать о том, что они видели во время срочной службы. Дело Артураса Сакалаускаса стало в этом плане эпохальным и показало, что в  Советской Армии что-то происходит не так… В рамках проекта «25 лет без СССР»  мне удалось пообщаться по данной проблеме с бывшим военнослужащим СА Сергеем Федоровичем Гришиным (фамилия изменена по просьбе интервьюируемого), который проходил срочную службу в 1982-1984 гг.  в мотострелковых войсках Забайкальского военного округа. С ним мы обсудили некоторые особенности службы в советской армии. Скажу сразу интервью получилось неоднозначным. Считаю, что я не вправе давать каких-либо резких эмоциональных оценок, просто прочитайте и решите для себя, хотели бы Вы отдавать долг таким образом  своей Родине:
— Когда-то символом Советской армии был человек с оружием, который защищает свое государство или тот же лирический Воин-Освободитель в Трептовом парке Берлина. Девушки страстно любили «военных, красивых и здоровенных», а сама служба в СА была обязательным атрибутом жизни простого советского человека. Во время Перестройки наряду с кирзовыми сапогами и автоматом Калашникова к светлому образу военнослужащего СА добавилось такое явление как «дедовщина», в соответствии с которой любой призванный на воинскую службу новобранец обязательно столкнется с ее проявлениями со стороны старослужащих. Было даже снято несколько культовых фильмов той эпохи — рогожкинский «Караул», «Делай раз!», «Сто дней до приказа», которые воспроизводили самые разные жестокие варианты радикальной советской дедовщины. Какая формы проявлений неуставных взаимоотношений были в Вашей части?
— Ты правильно сказал о вариантах дедовщины хотя бы потому, что, на мой взгляд, пор дедовщину говорят как про единое монолитное явление, однако она абсолютно разная для каждой отдельной части, зависящая индивидуально от конкретного рода войск.
— Мотострелки как-то отличались в этом плане?
— Ну да, «махра» (мотострелковые войска на жаргоне — П.А.) вообще была уникальна в этом плане (смеется)
— Например?
— У нас была классическая дедовщина, где отношения между солдатами строились в зависимости от срока службы. «Деды», «духи», «слоны», «черпаки» и так далее. Но была еще и «Дружба Народов» или национальные землячества. Тут уже отношения строились в зависимости от того, какие национальности собрались в конкретном подразделении.
— «Дедовский симбиоз», специфика «Махры»…
— Да, скорее всего специфика, которая зависит от особенностей комплектования личным состав различных родов войск. Например, условная элита (ракетные части, ПВО, ВДВ, погранцы, флот) старались комплектовать «славянами» — русскими, белорусами, украинцами. Исключения бывали, конечно, но основа — славяне, прежде всего. Они более управляемые в плане дисциплины и образованные относительно, в некоторых частях, к примеру, вообще желателен был техникум или ПТУ, иначе как с техникой работать. А в пехоту (мотострелковые войска) брали фактически всех без разбора, по крайней мере, в моей части с кем только не приходилось служить, наверное, весь Союз был собран в миниатюре.
— То есть, у мотострелков была дедовщина по национальному признаку. В чем же она проявлялась? Каждая нация доказывала свое право на самоопределение или быть «титульной» в подразделении?
— Землячество — это, прежде всего, объединение по национальному признаку. Самыми эффективными в этом плане были кавказцы, конкретно армяне, дагестанцы и чечены. Армяне образовывали отдельный от всех анклав, не подчиняясь никому в казарме. У чеченцев и «дагов» другая ситуация. Там много сословных связей и кланов. Если, скажем, одного чеченца условно «зачмырили», второй обязательно прибежит на помощь и очень часто со штык-ножом. Они быстро сходятся друг с другом, в отличие от «славян». Того же русского или белоруса могут «опускать» в сушилке, так с его же призыва за него в абсолютном большинстве случае не вступиться никто.
— Хотя советский солдат — это, прежде всего, образ русскоязычного солдата с типичными славянскими чертами лица.
— Да, это так. Понимаешь, тут вот такое дело. Русских, белорусов тех же было очень много, внешне их вообще не отличишь. А вот других народностей было меньше и для них объединение между собой было главным условием выживаемости внутри военного коллектива и в отдельных ситуациях господства над ним
— Даже так. Маленькая группа людей одной национальности управляет целой ротой?
— Кавказцы, особенно чеченцы этим славились. Армяне, к примеру, начинают борзо себя вести если находятся в численном большинстве, «чичи» просто лезут в драку, держаться друг за друга, доказывая свое господство. Скажем, если в роте (нас было 80 человек) будет хотя бы 5-6 чеченов, то вся рота будет под ними.
— А остальные что?
— Массовость та же и неорганизованность. «Чичи» объединились в группу и наезжают на тех же «черпаков» (прослужившие 1 год — П.А.). «Деды» в это дело не вмешиваются, «слоны» тем более, поскольку служат по «дедовской системе» в зависимости от срока службы. В данной ситуации «старый» за «молодого» впрягаться не будет, ему и по статусу не положено, да и просто западло. А у чеченов такого не было, у них земляк может без году неделя в армии находится и будет пользоваться такими же правами и положением, как и его сотоварищи.
— А с этим как-нибудь боролись те же солдаты старших призывов или офицеры?
— «Деды» дрались с ними, бывало, даже до поножовщины доходило, но опять же — если каким-то образом затронуты их интересы или борьба за власть в казарме. Наши «деды» за молодых не впрягались, когда мой призыв уже перешел в «дедовскую» категорию, кавказцев уже меньше в полку стало. Офицеры просто старались их раскидывать по подразделениям, чтобы больше 2-3 человек в роте не было, у нас просто казармы целой конкретной ротой комплектовались. Соответственно, другая казарма — уже другая рота и несколько иные порядки.
— «Кавказцы», «славяне», какие еще этнические образования были в Вашей части?
— Прибалты были, литовцы в основном. Украинцы, естественно, несколько таджиков с узбеками, молдованин, азербайджанцы, буряты, да всех и не упомнишь.
— Другие национальные группы как-то выделялись?
— Да, конечно. Например, у нас любили говорить про украинцев — «хохол без лычки, что пи.да без затычки».
— Фееричная фраза. И за что так их «наградили»?
— Просто среди них было много сержантов, ефрейторов. Во всех случаях  у нас «славянам» только лычки давали, хохлы просто в этом плане были более пронырливые, выслуживались, подлизывались к офицерам. Украинцы всегда каптерами были, старшины все сплошь хохлы, потому и любили частенько так высказываться.
— Интересно.
— «Шпроты» были сами по себе, ни с кем не общались.
— Это, как я понимаю, представители Прибалтики?
— Да. Ну или «рыбы», как там их. Просто они немногословные были, ни  с кем особо не общались молчали как рыбы. Не закладывали, не стучали, но и жратвой никогда не поделятся, в общем — ничем не выделялись. У меня в призыве был литовец, так он как-то промолвился, мол, ему не служить в Советской армии надо, а воевать  против нее. Тогда я подумал, что он просто обкурился… Но больше всего, конечно, я терпеть не мог «урюков».
— ???
— Таджики, узбеки и прочие азиатские народности. Я, конечно, как и любой советский юноша был воспитан в духе дружбы ко всем и за мир во всем мире, но благодаря этим экземплярам в армии я стал националистом. Со всеми остальными в части я более или менее нормально ладил, но с «урюками» приходилось бодаться.
— Конфликт на национальной почве?
— Понимаешь, тут такая ситуация. На первом году службы они  типа ничего не понимают по-русски, в наряды и караулы их не поставишь, работу не поручишь, а после первого года службы им уже, видите ли — «не положено», причем говорят это практически без акцента. Они особо не выделывались, в отличие от кавказцев, но заставить их работать можно было только с  помощью кулаков, они же типа не понимают по-русски. С одним таджиком вообще песня была — он туалет и бумагу увидел в впервые в армии. Ездил себе по аулам на ишаках в заср.нных подштанниках и тут военком с нарядом в армию забрал…
— Даже не знаю, что и сказать по этому поводу…
— Встречались и такие, кого и цифрам обучать надо было. Знаешь, я здорово тогда перевернул свое представление о происходящем в СССР. Мы же типа были самой культурной, читающей и просвещенной нацией, но вот в этих экзотических республиках люди жили едва ли как не при феодализме. Я, конечно, не политолог, не эксперт, но вот когда Союз стал разваливаться, пошли потом Карабах, Чечня и прочее, я понял, что нечто подобное я уже наблюдал в армии. Для меня последующие события не стали неожиданностью.
— «Духи», «фазаны», «деды», «дембеля», «черепа», «гуси», «салабоны»… Какие ритуальная жаргонная иерархия была у Вас?
— Значит, у нас были «Духи» со «слонами», «черпаки» и, собственно, «деды». Духи — это те, кого призвали на службу и кто пришел с учебки, грубо говоря, первые 6 месяцев службы. В принципе, духами могли называть практически всех, кто отслужил меньше года, скорее, это было общее название для первогодков. Также их называли еще «слоны». СЛОН — это Солдат, Любящий Ох.енные Нагрузки. «Черпак» — это уже от одного года до полутора, чтобы стать им, нужно, чтобы тебя обязательно перевели на эту должность.
— Ремнем, табуретом, наверное?
— Ну да. Хрень, конечно, полная, но это традиции, ничего не поделаешь. Перевод был обязательный, если тебя не «перевели», то у тебя положение как у опущенного на  зоне, даже духи могут над тобой глумиться. В старшем призыве был один, который должен был стать «черпаком». Однако сам по себе он был стукачом и редким гнидой, его по своему «перевели», просто шлепнули тапочком по роже, читай, что «опустили». Над ним потом издевались все, кто только мог, он даже убегал из части. Был еще такой «черный дед» у нас.

— Про таких не слышал.
— «Черный дед» — это вернувшийся с дисбата солдат. Нахождение в дисбате не засчитывается в срок службы, после отбытия наказания он возвращается обратно в свою часть  и дослуживает оставшееся до дембеля время. Один «славянин» год оттрубил на киче, там что-то с доведением до суицида было или до «дурки». В общем, его никто не трогал, он ложился и вставал со всеми, но его ни к чему не привлекали, мол, типа лучше не трогать, пусть дослуживает и валит на все сто.
— Почти Зона строгого режима. С этим вообще как-то пытались бороться или хотя бы минимизировать радикальные проявления дедовщины?
— Ты ведь не служил?
— Нет.
— Тогда поясняю, дедовщина — это система, круговая порука. Если ты ее нарушаешь, значит ты или не вписался в нее или просто условный бунтарь. А таких не любят, в армии все должно быть единообразно.
— Общий для всех устав, дисциплина, порядок, дедовщина-то здесь причем?
— Вот смотри. У всех военных одной части одинаковая форма?
— Да.
— Ага. У всех одна стрижка, у всех общий устав, у всех единые для исполнения правила. Соотвественно, все должны быть роботами и функционировать как часы с редким перерывом на еду. Но такого априори быть не может в природе!
— Люди разные?
— Именно так! Разные люди, разные национальности и культуры. Прибалт, к примеру, вообще не понимает, какого черта его заставляют мыть толчок, ведь его дома этому не учили. Таджик вообще привык ходить под себя и не подтирать задницу, хохлу чего-нибудь нужно прибрать к рукам, русский же будет доказывать силу этими же руками,а кавказец будет хвататься за нож. Кто-то является музыкантом, а кто-то водит автомобиль, одни коллекционируют бабочек, другие вкалывают на заводе. И вот вся эта разношерстная масса должна ходить в одном строю в одинаковой форме и петь одну песню про родину мать.  Каждому в мозг не заглянешь, это хлопотно и долго, потому нужно выработать общие правила для всех.
— Но ведь они не всех устраивают ведь. Вы сами уже говорили, что, мол, одного «зачмырили», другого избили, третьего до суицида довели. В чем же тогда универсальность и необходимость общих для всех дедовских правил?
— Объясню на примере солдатов и офицеров. Берем солдата. В самом Уставе воинской службы были  примерно такие строчки: «солдат должен стойко выносить все тяготы и лишения воинской службы». Все! С тобой воинская система может сделать все, что угодно. Если ты будешь жить по воинскому Уставу и выполнять сугубо все, что там написано, ты загнешься дня так через три, потому что условия там априори невыполнимые. Поэтому, чтобы всем дышалось легче, система сама же закрывает глаза на установленные ей же правила. В казарме напрягают тех, кто прослужил меньше и пользуются привилегиями те, кто прослужил больше. Тебя могут «машкой» мыть полы, драить толчки, организовать «концерт» для «дедушек», взаимен ты не напрягаешься по уставу, ведь по уставу старший тебя по званию может заставить 1000 раз туда-обратно тягать тележку с кирпичами. Неповиновение — наряд, наказание и прочее. Ну и самое главное — всегда нужно помнить, что дембель неизбежан также как и крах капитализма (смеется — П.А.). Сегодня ты кому-то подшиваешь подворотнички, завтра тот же самое делают уже тебе. Круговая порука, никаких уставов.
— Парадоксальная ситуация: люди не хотят жить по уставу и соглашаются на неформальные порядки, которые, в свою очередь, часто оборачиваются против них же…
— В первый год службы против них, во второй — уже в твою пользу. Был бы  Устав — извиняюсь за выражения, ты бы был бы задро.ен все два года. Тут еще надо учитывать специфику войск. Например, взять тех же пограничников. У них была другая дедовщина. Во-первых, ты особо не зачмыришь молодого, тебе потом с ним в дозор идти, а автоматы с боевыми патронами есть у  вас обоих, поэтому возможны варианты (смеется). Ну и перед уходом на дембель ты обязательно должен был обучить прибывшего с гражданки молодого тому, что знаешь сам, потому демобилизацию погранцам задерживали на месяц-два и в интересах старших было, чтобы как можно быстрее наладить контакт с молодыми и спокойно уйти домой.
— Получается, что если солдат занят на службе, к примеру, в том же боевом дозоре, то радикальная дедовщина будет проявляться меньше?
— Понимаешь, армия должная воевать. А когда четыре миллиона человек или сколько там нас было в СА находятся тупо в казармах и в своем абсолютном большинстве красят траву в зеленый цвет, тут волей-неволей начнут друг другу от нечего делать морды бить, народ ведь разный служит. Поэтому офицеры иногда придумывали различный идиотизм, чтобы солдат хоть немного занять. Однажды мы по приказу замполита таскали бюст Ленина из клуба в штаб. После обеда  у нас был приказ тащить Ленина обратно. День прошел — и черт с ним, красят ведь траву в зеленый цвет не для того, чтобы она стала зеленее, а чтобы солдат задолбался.

— Хорошо, а вот ситуация с тем же Сакалаускасом, которого просто изнасиловали сослуживцы, поплатившиеся впоследствие за это жизнями. Это же зверский садизм, не поддающийся никакому объяснению. Где тут логика и в чем польза круговой поруки?
— Скотская ситуация, согласен. Сам бы пострелял этих мразей. А так, притесняют в армии людей двух категорий — тех, кто банально не вписался в систему и тех кто пошел против системы. Я не знаю, что там было с этим литовцем, но вот у нас не любили бунтарей, стукачей, слабаков и персонально таджиков. А так… Дрались на национальной почве с кавказцами, ночью по приказу орали количество оставшихся дней до окончание службы дедам. В первую же ночь после прибытия с учебки нас построили, засветили в грудак и доходчиво объяснили местные порядки. «Чурки», «черножопые», «урюки», «я тэбя зарэжу, руський пи..рас!» — все это было, но если ты не пытаешься установить свои порядки и играешь по правилам, тогда, в принципе, все терпимо и жить можно. Если пошел жаловаться или «Не вписался» — все, тебе конец. Закон джунглей!
— И никак не сломать эту систему? А офицеры для чего вообще тогда?
— (смеется) Офицеры — это первые, кто поощряют дедовщину.
— Смысл? Набили другу другу морды, порезали один другого, за такое ведь не погладят по головке?
— Офицер хозяин положения (и то с большими оговорками) лишь днем. А потом он уже спешит домой к жене, да и мало ли какие дела ждут на гражданке. Деды могут сделать так, что офицер будет подставлен и фактически попрощается со своей карьерой, а могут просто держать в узде всю казарму и гарантировать хоть и относительный, но порядок. Взамен офицер закрывает дела на дедовщину и не вмешивается. Если кого-то зачмырят, офицер все будет списывать на потерпевшего, мол, сам оступился, идиотом был, зато будет выгораживать тех, кто издевался над ним. В противном случае — факт неуставных отношений, значит, подразделение конфликтное, читай, конец карьере. Командир взвода будет выгораживать сержанта, ротный будет покрывать взводника, комбат все спустит на тормозах. Круговая порука, что уж тут. Тем более, что у нас Забайкалье было, часть была «великой пересылкой».
— ???
— Ну, чтобы идти дальше по карьерной лестнице, академии Генштаба всякие, служба в Московском военном округе, полковничьи погоны, нужно  было обязательно иметь опыт службы в Средней Азии, Забайкалье или на Дальнем Востоке, то есть в отдаленных регионах страны. Поэтому офицеры меньше всего были заинтересованы в том, чтобы ломать систему, скорее наоборот — быстрее отсюда свалить, а гарантией этого могла быть только дружба с дедами, в иных случаях они казарму не контролировали, иногда даже сами физически страдали от этого.
— Открытые нападения?
— Конечно, те же кавказцы, к примеру, запросто за нож брались. Понимаешь, не все люди к армии приспособлены. Тогда в армию брали всех и в военные училища поступали все, тем более, что воякам платили хорошо, квартиры давали. И представь — пришел к себе розовощекий лейтенант 21-22 лет от роду и стоит перед ним 30 человек разных национальностей и вероисповеданий. У нас одного летёху краснодипломника комиссовали потом, не вписался в систему немного… Бывали исключения, конечно.
— Например.
— В батальоне был такой ротный Гена Бешеный. Он потом и в Афгане поучаствовал, служил до нас в Средней Азии. Когда он пришел в казарму, сразу же сказал — «главный тут дед — это я и мне пох… на все, что здесь есть, вам служить два года, а мне — всю жизнь…» Он был чокнутый на всю голову, мог за провинность к батарее привязать, в морду давал без предупреждения, одного азера с ножичком чуть до смерти не задушил. Ему было пофиг, с его роты солдат или нет, однажды он увидел деда из другого подразделения, который шел с приспущенным ремнем и открытым воротничком. «Как стоишь перед офицером Советской армии, мразь?!» — и сразу не разбираясь кулаком под дых. У него не было жены, он ночевал в расположении на раскладушке, устраивал ночные осмотры и марш-броски, если ему что-то было не по нраву. Его и боялись и уважали и ненавидели. Но свою власть он показал и доказал. Но это было исключение из правил, да и в самой части потом избавились от такого, направив не то в Афган, не то в Монголию.
— Что тогда остается попавшему под пресс молодому солдату делать?
— Терпеть, как прописано в уставе (смеется). Ну и побыстрее въехать в ситуацию, делать, что говорят, не бунтовать и тогда все будет хорошо. Не он первый, не он последний. В конце концов, на дембель уходят все. Как там говорил Сталин — «нужно быть очень смелым человеком, чтобы быть трусом в Красной Армии«
— Хорошо, тогда объясните следующее. В подразделении дедовщина. национальные конфликты, поножовщина, офицеры самоустраняются от своих обязанностей. Может ли такая армия победить в реальном бою? Да такая система сама себя съест еще до выхода на боевые позиции…
— Круговая порука создает систему, в которой никто не задает вопросов. Например, тебе дали приказ пойти с голым пузом на амбразуру. Ты должен его выполнить и не задумываться о том, правильный приказ этот или нет, рационально это или неминуемая гибель. Вопросов быть не должно. В армии тебя отучают задавать вопросы, заставляют беспрекословно слушать старшего по званию, подчиняться системе и дедовщина в этом плане один из самых эффективных инструментов. Ты правильно сказал, что система сама себя съедает, но это система съедает и всех, кто к ней прикоснется. Именно поэтому Советская армия была самой сильной в мире. Здесь не думали о последствиях, здесь все подчинено системе и достижению цели.
— Ну и в заключении хотелось бы спросить, а что положительного конкретно Вам дала срочная служба в Советской Армии?
— Я не жалею о том, что отслужил, причем в таких условиях. Я стал лучше разбираться в людях, на гражданке ведь ты сразу не разберешь, что из себя представляет человек, а в армии, где все поставлены в условия выживания, твой характер и культура проявляются сразу. В определенных случаях мне это потом пригодилось в жизни.

 Предыдущие выпуски рубрики «25 лет без СССР»:
1. 25 лет без СССР: точка отсчета #1
2. 25 лет без СССР#2: Сказ про Крым, который не наш
3. 25 лет без СССР#3: Майдан против Советского Союза
4. 25 лет без СССР#4: «сделка с дьяволом» — успех или катастрофа?
5. 25 лет без СССР#5: как в Советском Союзе однажды проголосовали за развал страны

«Дедовщина» — пожалуй, первое слово, которое приходит на ум при упоминании советской и постсоветской армии. Однако говорить об одной лишь дедовщине — бесстыдно умалять истинную значимость мрачной мощи и величия Советской Армии, которая во все времена являлась наиболее устойчивой и значимой единицей общесоветского криминалитета. Это тебе и тотальное воровство, и повсеместная коррупция, и использование рабского труда, и зона наиболее ожесточенных межэтнических столкновений, и пьяные солдатские погромы (а порой и бандитско-мародерские нападения солдат на целые села), и только потом дедовщина, являющаяся прямым окончанием этой преступной цепочки. Более того — советская армия, как никакая иная социальная структура, поставляла в общество мелко-уголовный элемент, существенно опережая в этом вопросе даже ПТУ с промышленных окраин. По сути, ряд вспомогательных войск (строительный и железнодорожный батальоны в особенности) являлся порталом в мир криминального отчуждения. И когда мы говорим про советский криминалитет, мы подразумеваем отнюдь не романтичные гангстерские войны, подобные тем, что гремели в США. В Советском Союзе криминал был несколько банальнее, сводясь к примитивной последовательности «украл — выпил — в тюрьму», чуть реже — «выпил — зарезал собутыльника — в тюрьму». Да, в незамысловатом государстве и преступность была до смешного незамысловатой.

В тот же стройбат преимущественно попадали трудные дети из неблагополучных семей (а если учесть, что стройбат был наиболее многочисленным родом «войск», можно сделать вывод о том, что уж чего-чего, а дефицита неблагополучных семей в СССР явно не наблюдалось) — весьма странная реабилитация для путевки подрастающему поколению в нормальную жизнь, не так ли? Многолетнее пребывание в стройбате исключительно усугубляло незавидное положение трудных подростков в обществе, не гася паттерны антисоциального поведения, а лишь прокладывая новые пути к их раскрытию. Популярное выражение «не служил — не мужик» вполне нормально звучит из уст погранцов, моряков и т.д., т.е. тех, кто реально занимался воинским делом и охраной отчизны. Там и порядка было больше, и беспредела, соответственно, меньше. Когда же подобное произносит выпускник стройбата и прочих вспомогательных псевдовойск, это, конечно же, не может вызвать ничего, кроме легкой саркастической ухмылки. А выражение «армия — школа жизни» говорит разве что о качестве этой жизни в мощенным красным кирпичом большевизма государстве. И оценка эта отнюдь не положительного характера.

Если оставить за рамками обсуждения именно боевые части, то «не служил — не мужик», «школа жизни» и прочее пафосное славословие — не более чем самоутешительные метафоры, порожденные защитными механизмами психики. Обидно же пережить такое впустую, еще и когда твои соотечественники говорят, что в армию идет одно быдло (особенно это было применительно к отважным воителям лопаты и носилок в стройбате, которых во все времена на гражданке считали дебилами и, надо отметить, не безосновательно). Вот и приходится из закромов искалеченной психики вытаскивать наружу благородные обоснования, дескать, «Не быдло, а мужик! Не рабство, а школа жизни!». С таким же успехом и трейлерная потаскуха может облагораживать свою деятельность, апеллируя к школе жизни. И что интересно — будет совершенно права: ведь есть же и такая темная сторона жизни. Стало быть, не сосала немытому месяц дальнобойщику, а получала ценные уроки жизни — с пристрастием проходила, так сказать, раздел биологии, изучающий морфологию человеческого организма; не лобковую вошь подцепила, а вступила в клуб юных исследователей-натуралистов.

Так что к кому к кому, а к стройбатовцам выражение «не служил — не мужик», если и применимо, то в самую последнюю очередь. Для этого рода войск куда уместнее выражение «не кормил вшей — не донор!». Там не учили командовать, там учили исключительно подчиняться и терпеть. Там не учили даже драться, там учили издеваться над теми, кто по определению не мог дать сдачи. Гонять вшей, терпеть унижения и вымещать злобу на слабых — сомнительные качества для мужика, если честно.

Кому-то это позволяло раскрыть свои садистские или криминальные таланты, кого-то же ломало, но у всех была общая черта: и первые, и вторые возвращались домой терпилами с четкими иерархическими установками (начальник — наместник бога на земле, во всех твоих неудачах виноват тот, кто ниже тебя статусом и т.д.), что находит свои неприглядные отголоски и в наши дни. С таким багажом знаний и навыков, полученных в причудливой «школе советской жизни», дальнейший путь большинства был незамысловат, как и сама идеология советского строя: кто-то жил согласно помянутому выше принципу «украл — выпил…», кто-то просто спивался. Вы знаете хотя бы одного выпускника стройбата, который стал бы более-менее успешным человеком? Вот и я не знаю. Зато помню, как с началом девяностых не было вообще ни одного подъезда, в котором не проживало б хотя бы одной семьи маргинальных алкоголиков. Такое вырождение обусловлено множеством социальных факторов советского быта, и армия, перемалывающая своими зловещими шестеренками психику, волю, стремления и любые человеческие проявления в густой духовный фарш — один из немаловажных!

Сугубо в моей классификации преступлений то, что происходило в Советской Армии, дедовщиной не являлось. Дедовщина — это неуставное воздействие старослужащих солдат в отношении новобранцев с целью поддержания дисциплины (в том виде, в котором она видится старослужащим), а также использование служебного положения для перекладывания своих обязанностей на более бесправных сослуживцев по принципу старшинства. Как правило, при помощи физического воздействия, ибо без мотивирующего пинка под жопу батрачить на тебя никто не будет. Подобная иерархия имеет место абсолютно во всех замкнутых мужских обществах, покинуть которые нет возможности. Вот, собственно, и вся суть дедовщины. Она была и в США, и в Российской Империи, и даже в Европе. Конечно же, как в любом замкнутом обществе, иногда не без трагичных перегибов. Ключевое слово здесь «иногда». В СССР же не было дедовщины. В СССР был один большой перегиб. Перегиб столь выгнутый, тотальный, повсеместный и бесконтрольный, что к нему куда уместнее подходят эпитеты «беспредел», «уничтожение» или «рабство». В СССР перегиб был самой системой армейского управления — в этом и кроется принципиальное отличие советского беспредела от имперской или американской дедовщины. Поэтому меня удивляет, когда, описывая ужасы советской армии, их называют дедовщиной — у дедовщины есть свое четкое определение. И то, что происходило в СССР, под это определение не попадает. В СССР было нечто куда более страшное.

Однако данное положение относилось далеко не ко все воинским частям советской армии. Например, у погранцов была как раз дедовщина — в целом вполне терпимое явление, в то время как беспредел не особо прижился: несколько опрометчиво издеваться над сослуживцем, который уже завтра будет стоять с тобой в дозоре, вооружившись боевым АК, не так ли? А вот практически все леденящие душу ужасы о царящем в армии беспределе приходятся как раз на вспомогательные войска — в первую очередь на печально известные и помянутые выше строительные батальоны и им подобные. Это как раз и являлось той невкусной сморщенной изюминкой на дешевом кремовом торте советского производства. Это и являлось вотчиной тотального беспредела, аналогов которому не было вообще нигде в мире. Ну, кроме, может быть, какой-нибудь Анголы — я не спец по ментально близким СССР государствам, поэтому ничего на сей счет сказать не могу. К слову, по рассказам некоторых и отслуживших, и отсидевших людей, в тюрьме было лучше, чем в стройбате, т.к. там есть какие-никакие, а понятия, и главное — люди более возрастные, а стало быть, и более уравновешенные, нежели живущий по принципу беспредела молодняк. Также в тюрьме не так остро стоял и национальный вопрос, вклад которого в формирование армейского беспредела трудно переоценить.

« До армии я пять лет пробыл в зоне и могу сказать, что там было легче, чем на армейской гауптвахте. Туда можно попасть за расстегнутую пуговицу или крючок. Ну а там издеваются как хотят. Камеры напоминают застенки гестапо, положенную арестованным порцию пищи урезают вчетверо, а остальное жрут сами. Офицеры ведут себя, как садисты. Одевают на арестованного три шинели и противогаз, дают в руки по две нары весом 25 кг и заставляют бегать по плацу, пока арестованные не потеряют сознание. Чтобы немного отдохнуть, арестованные режут себе руки, вешаются на чем попало. За это письмо я могу быть наказан, но я хочу, чтобы все знали, какие у нас законы.» — Рядовой Магазинщик О. А. Удм. АССР, Ижевск-39 В/Ч 05364, 426039.02.09.1989

Да, именно с межнациональной розни в стране победившего интернационала и берет свое начало армейский беспредел. И уходит он корнями в совсем уж дремучие 30-е годы прошлого века. В те годы сама по себе дедовщина еще не была распространена — армия только восстановилась после тяжелой гражданской войны, и в ней пока еще не успели придумать эту псевдоэффективную модель управления. Избиение сослуживцев ради отбирания личных вещей/продуктов и т.д. также еще не вошли в моду, но лишь по причине того, что в бохатой сталинской вотчине отбирать у солдат было попросту нечего. Однако в середине 30-х в армию призвали огромные потоки национальных меньшинств, что и внесло свои суровые коррективы в размеренный ход армейской жизни. Именно в это время и начинается формирование того, что выше мы назвали емким словом «беспредел».

Вопреки провозглашавшейся пропагандой дружбе народов, никакой дружбой никаких народов за всю историю советского государства не пахло ни единой секунды. С одной стороны русским, как колонизаторам, всегда был присущ великоимперский шовинизм, и на все малые народности они преимущественно смотрели как на говно. Я думаю, вы не сможете найти ни одного представителя нацменьшинств, который в советскую бытность не слышал бы от русских упрека «говорите на человеческом!» или сомнительного характера комплемента «черножопый», с которого начиналась комнатная библия интернационала любого уважающего себя гражданина. С другой стороны поведенческие паттерны многих нацменов также были далеки от идеала, как правило, выливаясь в печально известный «национальный комплекс малой народности». К тому же не по доброй воле большинство народностей оказалось заперто в границах империи, а стало быть, и неприязненное отношение к русским они впитывали буквально с молоком матери. До второй мировой и во время нее по всем окраинам империи шастали антисоветские национальные партизанские отряды — мало кто в трезвом здравии хотел добровольно находиться под кровожадной пятой сталинизма. И если про украинские, прибалтийские и кавказские отряды всем хорошо известно («Орлы Кавказа», «Лесные братья» из прибалтики и, конечно же, кляты биндеры), то про север почему-то традиционно забывается, а зря — ведь у нас были свои собственные конфедералисты из Якутии, которые вели отчаянные бои с советской властью до самого конца 20-х годов. А после Второй мировой вполне обыденными стали уличные погромы (порой очень масштабные) и массовые драки на национальной почве, и сопровождали они государство победившего интернационала до его последних дней — этой теме мы уже посвящали сразу несколько частей.А теперь представьте себе, что происходило, когда все эти враждующие стороны оказывались тет-а-тет в советской армии за плотной ширмой военной секретности.

Один из основателей Красной армии Лев Троцкий в свое время справедливо заметил, что войско представляет собой материальное, резко законченное и неоспоримое отражение государственности. Будучи точной копией общества, армия «болеет» теми же язвами, причем обычно с более высокой температурой. Такой «хронической болезнью» в СССР, которая во многом и довела его до гибели, был как раз национальный вопрос. И если русские, украинцы и прибалты еще как-то находили общий язык (хотя классические армейские поговорки вроде «хохол без лычки, как пизда без затычки», «русский здесь молчит, как рыба, а хохол пиздит, как гнида, всячески подъебуя жида» намекают, что язык этот едва ли можно было назвать языком дружбы), то когда в этот бурлящий котел интернационала забросили выходцев из Средней Азии и Закавказья, то «затрясся котелок, упав бабке на лобок», «закипел, как самовар, испустив горячий пар» — злоупотребления на почве примитивной ксенофобии обнаружили себя моментально.

Народ-угнетатель всякий раз определялся соотношением численности сторон враждующих племен в одной роте: если в роте большинство было представлено, предположим, азербайджанцами, то русским, оказавшимся с ними в одной компании, едва ли кто-то из вас мог бы позавидовать. Если преобладали русские, то уже затесавшемуся в их ряды узбеку на практике демонстрировали, какая участь ждет плененных солдат НАТО . Но тенденция на преобладание в роте нацменов появится уже после второй мировой, как раз с образованием стройбатов, а вот в тридцатые славяне еще везде представляли абсолютное большинство, а стало быть они и насаждали свою важную цивилизаторскую миссию народам, которым не посчастливилось быть такими же цивилизованными. Пройдет какой-то десяток лет и расстановка сил в армии коренным образом переломится, а пока…Пик беспредела первой волны пришелся на 1938-1941 годы, когда политорганы и НКВД просто непрерывно фиксировали проблемы в воинских частях, возникающие на национальной почве, что активно проявлялось как со стороны командиров, так и рядовых бойцов-славян. Например, в одной части отказывались менять белье красноармейцам-армянам, мотивируя это тем, что «армянским мордам ничего не поменяю, им что грязное, что чистое — все равно». Особо значимое влияние на формирование беспредела оказывала и изуверская страсть советской власти отправлять солдат служить как можно дальше от дома, зачастую в противоположный конец бескрайней страны. Я думаю, вы догадываетесь, сколь деморализующе это действует на психику. Таким образом, десятки тысяч выходцев из национальных республик, оказавшись далеко от своей родины, семьи и дома в необычной и чуждой культурной среде, находились в подавленном морально-психологическом состоянии с присущей ему повышенной раздражительностью и агрессивностью. Не особенно благоприятно на ситуацию влияло и принципиальное нежелание советской власти учитывать этно-культурные особенности разных народов.

Например, на узбеках и представителях других мусульманских народов крайне негативно сказывалось то, что их кормили пищей, которую они не употребляли в соответствии со своими религиозными и национальными традициями — селедкой, соленой рыбой и свининой. На психологическом состоянии солдат существенно сказывалось и изменение климата с бесконечным холодом в казарме. Так, привыкшие к теплу южане очень тяжело переносили суровый климат северных частей страны, массово болея воспалением легких, вплоть до летальных исходов. В связи с этим национальные меньшинства постоянно выражали непонимание того, зачем им терпеть все тяготы и невзгоды военной службы на чужбине, если ее можно было проходить у себя на родине. Хотя причины столь изуверского разбрасывания бойцов по бескрайним просторам одной шестой части суши лежат на поверхности: если по принципу формирования национальных батальонов условных узбеков собрать в одной части на их исторической родине, то имея численное превосходство и моральную поддержку земляков за пределами казармы, они естественно не будут подчиняться ментально-чуждому русскому командованию. Если командованием сделать их земляков, то учитывая их острое чувство плеча, служить они вместе с командованием и вовсе не станут, превратив роту в санаторий. А того гляди сбившись в кучу и вовсе направят оружие на святая святых – Советскую власть.

С одной стороны тактика правильная, отсекающая возможность формирования армейских гетто по нац. признаку. Плюс, конечно же, ассимиляция в большинство. С другой стороны реализован план был, в лучших советских традициях – не как полагается через голову, а как не полагается – не через голову. Ни культурные особенности национальных воинов, ни климатическая переносимость, конечно же, не учитывались, что вызывало лишь раздражение. Крайне низкий культурный уровень как самих солдат, так и командования выливался в банальную пещерную ксенофобию, ввиду чего нацмен становился не более, чем изгоем в коллективе. Так что армейская политика призванная интегрировать нацменов в общество обернулась лишь еще большим их обособлением. Поэтому именно великодержавно-шовинистические настроения играли главенствующую роль в обострении межнациональных отношений внутри армии на рубеже 30-х и 40-х. Русскоязычных военнослужащих, например, раздражала незнакомая речь и обычаи нацменов, которых они комплиментарно называли не иначе как «отсталыми дикарями». Так, согласно донесениям НКВД, командир взвода одной из частей ХВО некто Соболевский говорил красноармейцам-узбекам: «Замолчите, не рычите, как те собаки, мне противно слышать ваш ишачий говор. Что вы ходите на картину? Вы же в ней ничего не понимаете» (речь про совместный поход в кинотеатр). Порой славяне в своем стремлении унизить нацменов порождали вполне эпичные мемы, если вы, конечно, такие же любители черного юмора, как и я. Так, одновременно с описанным выше донесением, из Московского военного округа сообщали о такой форме проявления неуставных отношений: русский по фамилии Милованов налил казаху половину тарелки борща. А когда тот выразил недовольство, красноармеец ответил: «Ты казах, значит полчеловека. Ну, я тебе и налил сколько положено».

Как гласят сводки тех лет, азиатов и кавказцев славяне обидно называли «баранами» и «ишаками» (кто бы мог подумать). Понятное дело, при таком отношении давать в руки оружие нацменам советская власть не особо торопилась, поэтому им традиционно предоставляли наиболее грязные хозяйственные работы — чистку конюшен, труд в котельной, уборку территорий, грузовые работы и т.п., в общем, все то, ради чего впоследствии создадут, наверно, самые неблагонадежные войска в истории — стройбат. Шовинистические настроения иногда заходили так далеко, что в высказываниях военнослужащих, кроме неприкрытой этнофобии и враждебности, звучали и прямые угрозы. Так, согласно сводкам, курсант полковой школы Кравцов (ХВО) в декабре 1938 г. говорил: «Я их ненавижу. Узбеки — это животные, они мое нутро переворачивают, когда галдят по-своему. Я бы их порезал темной ночью». 7 ноября 1939 года боец 3-й авиаэскадрильи Поповкин, который жестоко избил своего однополчанина Караева, так объяснил этот поступок: «Я бы всех нацменов перебил». Национальные бойцы в свою очередь отвечали россиянам полной «взаимностью». Так, узбек Садыков из 35-го стрелкового корпуса ОдВО 28 июня 1940 года заявил: «Военком учит нас быть послушным стадом. Если бы в моих руках была власть, то русских людей я бы всех перестрелял».

Если вы сейчас, вооружившись гуглом, попробуете отследить историю развития дедовщины (вернее, того, что у нас называют дедовщиной) в советской армии, то будете немало удивлены тем, что во всех источниках первый факт дедовщины в СССР отмечен 1919 годом, когда трое старослужащих забили до смерти своего сослуживца — красноармейца Ю. И. Куприянова. А вот следующий факт отмечен уже почти спустя полвека. Так пишут везде, от википедии до лурка, и везде, конечно же, пиздят. Но пиздят несознательно, ибо просто перепечатывают один и тот же советский источник. Даже само по себе это утверждение выглядит совершенно абсурдно: почти 50 лет в армии никого не убивали на почве неуставных отношений? Это учитывая многовековые межнациональные распри и армейский контингент, состоящий во многом из гопоты? Мне кажется, что такое количество сахара в тарелке армейской каши покажется приторным даже для заправского ура-поцреота из Ленинградской коммуналки.

Конечно же, самоубийства, убийства и массовые убийства на почве неуставных взаимоотношений сопровождали армию ровно столько, сколько существовал и сам Советский Союз. Например, 16 мая 1939 года красноармеец Тумасьян (армянин) расстрелял старшего лейтенанта Охрименко и младшего командира Коника (оба украинцы) из воинской части № 6226 (КОВО). Причиной расправы послужили издевательства над Тумасьяном со стороны погибших. Инцидент произошел на полигоне при проведении учебных стрельб из пулемета. Согласно материалам дела, Тумасьян изначально вынашивал планы по самоубийству, однако командование решило, что будущий убийца симулянт и даже хотело отдать его под суд. В последствии Тумасьян принял более рациональное решение, решив устранить не себя, а корень своих бедствий. Национальную подоплеку в деле выдает то, что по свидетельствам очевидцев накануне трагического происшествия он говорил следующее: «Я нахожусь в далекой стране среди чужих людей, много украинцев, которые мне чужие люди. Я их не понимаю. А они меня тоже. Я болен, на Украине не хочу служить, буду всех стрелять. Буду стрелять не в мишень «фашист», а в командиров». На основе материалов дела был сделан вывод, что политико-воспитательная работа среди красноармейцев «нерусской национальности» ведется недостаточно, о чем было сообщено командующему КОВО командарму 1-го ранга С. Тимошенко.

Самые же большие проблемы Советская власть традиционно испытывала с вайнахами, представленными чеченцами и ингушами. Невзирая на то ли либеральные, то ли патриотические байки о том, что в ВОВ все народы самоотверженно боролись с фашизмом, это, конечно же, не более чем очередная попытка перекроить историю. Среди чеченцев и ингушей, например, уровень дезертирства буквально зашкаливал как непосредственно в армии, так и в Великую Отечественную, что, в конечном счете, и привело к депортации этих народов, которую мы детально расписывали в одной из прошлых частей.

У грузин была более интересная тактика — они просто заваливали жалобами своего всесильного земляка Лаврентию Берия. Так, красноармеец Александр Пурсманашвили, служивший в Умани, направил телеграмму руководителю НКВД, в которой просил разрешить ему лично объяснить ряд негативных явлений в РККА, таких как низкое качество пищи, плохое отношение командиров к грузинам, а также высказывал личное прошение о переводе на Кавказ. На имя Л. Берии в том же марте 1939 г. поступило заявление от красноармейца Четидзе из КОВО, в котором говорилось о грубом отношении к солдатам нерусской национальности — грузинам, армянам, татарам и др., а также о плохом состоянии с питанием и санитарией. По распоряжению всесильного грузина в подразделение была направлена комиссия и все описываемые факты подтвердились. Причем, несмотря на в целом бытовой фон подобных недовольств, все жалобы содержали политический момент, ведь они свидетельствовали о существовании в самых интернациональных войсках мира самых серьезных межнациональных проблем. «Я приехал сюда учиться боевой и политической подготовке, — отмечал азербайджанец Гасанов в докладной записке в ЦК ВКП(б), — а не для того, чтобы русские меня мучили».

Определенный резонанс получила коллективная жалоба азербайджанцев одной из частей БОВО. 22 декабря 1939 года группа из 23 солдат написала заявление на имя первого секретаря ЦК КП(б) Азербайджана М. Багирова, в котором обвинила руководство своей части в «проявлениях большого национализма». Отмечалось, что командиры 96-го отдельного артдивизиона, в котором они служили, смеялись над их языком, называли их «чурками», а командир отделения Кондратьев сказал одному бойцу-азербайджанцу: «Будь уверен, когда начнется война, мы сначала вас расстреляем, а затем начнем воевать». Жалоба попала в ЦК ВКП(б), который 21 июля 1940 года приказал НКО СССР разобраться с делом.

Известия о тяжелой жизни национальных меньшинств доходили до их республик. Поэтому очередной призыв в Красную армию обнаружил определенную тенденцию: бойцы «нерусской национальности» стремились любой ценой остаться служить на своей Родине или же вовсе уклониться от службы. Низкий уровень политической и общей культуры самих командиров, неумение работать с представителями нацменьшинств и прежде всего сама смешанная структура формирования частей способствовали обострению антагонизмов: росту антироссийских настроений со стороны националов и шовинистических — со стороны русских и других славян, в том числе и украинцев. В рядах армии наблюдалось также увеличение антисоветских настроений. Впрочем, антисоветские настроения тогда стремительно росли даже среди самих русских — быдлу-то товарищ Сталин, как и сегодня, был отец родной – и солью, хлебом, и страной , а те, кто поумнее, понимали, что на их глазах происходит укрепления тоталитарного каннибализма, и строить светлое социалистическое будущее под руководством такого долбоеба, как Сталин, энтузиазмом не пылали. Так что уже с 38 года нацменам оружие чаще предпочитали не доверять, вверяя им проведение хозяйственных работ. Так и зарождался стройбат, в который сгоняли самые неблагонадежные элементы.

Непосредственно стройбат появился 13 февраля 1942 года, когда постановлением Совета народных комиссаров СССР было сформировано Военно-восстановительное управление, которое занималось ремонтом и строительством объектов на территориях, освобожденных от немецких оккупантов. Страна, находившаяся в руинах самой кровопролитной войны XX века, очень остро нуждалась в бесплатной рабочей силе, и стройбат было тем самым решением, которое эту проблему решало. Вскоре руины исчезли, а вот стройбат почему-то остался. Более того, очень скоро этот род, с позволения сказать, войск стал самым многочисленным в советской армии, разом превышая численность реальных военнослужащих в ВДВ, Морской пехоте и Пограничных войсках вместе взятых. Просто советская власть быстро смекнула, что стройбат — это бесплатные рабы (в прямом смысле слова), а уместно ли голожопой Папуасии отказываться от такого блага? Конечно же, нет. Так СССР после Второй мировой войны вплоть до своего развала оставался единственной страной Европы и Америки, где было узаконено рабовладение сугубо античного толка.

Так что ответ на вопрос «какое вообще отношение стройбат имеет к армии?» следует искать исключительно в политической плоскости. Ведь официально объявить призыв в рабство в середине XX века уже звучало слишком дико, а вот под эвфемизмами об армии — вроде бы и цивилизованно. Для прикрытия своих истинных целей Советская власть даже установила стройбатовцам официальные зарплаты — дескать, не рабы, а рабочие. Только вот зарплаты являлись очередным советским фейком, пылью в глаза. Начнем с того, что зарплата в строительных батальонах выплачивалась не ежемесячно, а единоразово — после окончания службы перечислялась на сберегательный счет. Ибо зачем солдату деньги ежемесячно? Куда он их в казарме тратить будет? В этом и крылась вероломная подлость советского государства. Советская пропаганда красочно расписывала, как после окончания службы можно привезти на гражданку с собой аж 5000 рублей (огромные по тем временам деньги), но упорно забывала рассказывать о множестве подводных камней, при спотыкании о которые из прохудившихся карманов солдат вся мелочь благополучно и вытряхивалась. Редко кто привозил из армии даже тысячу рублей, а зачастую отслужившие и вовсе уходили… эммм… в минус.

 Таким образом, отслужив (вернее отработав на самых тяжелых работах) несколько лет, ты оставался еще и должен Родине. Таковы были суровые советские реалии. Впрочем, если ты выходил в минус, то по окончанию службы Родина благородно списывала до нуля, дескать, «Видишь? Ты нам отработал в минус, а мы тебе все простили! Помни родину, сынок!». 

Напомню, что служили тогда три года.Дело в том, что стройбат находился на полном самообеспечении, и призывники, которых по странному недоразумению именовали солдатами, из этих зарплат сами за все и платили:

— за принудительное проживание в вечно холодной казарме без удобств — да, вы не ослышались. Представь себе: тебя сейчас посадят в тюрьму, мало того, что заставят там работать, так еще и потребуют платить за то, что ты, подлец эдакий, ею пользуешься. Я думаю, нет особого смысла рассказывать о том, сколь значимый процент призывников вернулся домой с хроническими заболеваниями обусловленными промерзанием? Вот сколь бы фантастичным это ни звучало, но в СССР призывники за это платили.

— за военную форму, сапоги, постельное белье и т.д. Ага, представь себе: тебя посадили в тюрьму, надели полосатую робу и заставили за нее платить.

— за питание. Думаю, нет нужды объяснять, что в стройбате кормили так, как сегодня не кормят даже скот? То, что там вливали в глотки строителей светлого социалистического будущего, к еде по определению не относилось, а о прелестях полевой кухни стройбата во все времена ходили леденящие сердце кошмары. При этом мало того, что кормили исключительно дрянью, так ведь еще ж и мало, из-за чего стройбатовцы традиционно недоедали. Прямо как в анекдоте: «Что за говно вы мне принесли? Да еще и так мало!». Про огромное количество вернувшихся из армии со всеразличными язвами желудка, думаю, тоже расписывать не стоит? Да, за это тоже солдаты сами же и платили. Причем ели скисшую капусту с перловкой (о жестоких боях даже за порцию такой немыслимой роскоши, как кусочек масла или сахара, мы еще поговорим), а платили, как за итальянскую колбасу.

Более того, с солдата по умолчанию взималась плата даже… за право мыться во время службы! Причем мылись-то в откровенных сральниках, а платили, будто за баню купцов Елисеевых.

«В соответствии с вышеуказанным Положением, военному строителю за работу на строительном объекте начисляется зарплата, из которой вычитается стоимость питания, обмундирования, банно-прачечных услуг, культурных мероприятий и других видов обеспечения, объединяемая в вещевую задолженность. После увольнения в запас и окончательных расчетов военному строителю направляется денежный перевод с заработанными деньгами либо исполнительный лист на погашение вещевой задолженности. Военным строителям, занятым в наряде по части или находящимся в санчасти, начисляется средняя для их подразделения зарплата» — положение о военно-строительных отрядах Министерства обороны СССР, введенное в действие приказом Министра обороны СССР от 8 марта 1965 года.

Таким образом, отбатрачив, как проклятый, два года (а до некоторых пор и все три) в совершенно нечеловеческих условиях быта, ты привозил из армии либо хуй собачий, либо целых, мать его, 500 рублей. Вот на пикабу я нашел пост одного пользователя, который с гордостью рассказывает, как после службы в стройбате привез домой целых 600 рублей, добавляя, что не зря служил:

(орфография сохранена) «Получив положенные документы, отправился снова учится и где-то через пару месяцев после завершения службы получил на сберкнижку поступление — 673 рубля честно заработанных в армии денег. С учётом того, что стипендия была 40 рублей, а хорошая месячная зарплата — 200 рублей, эта сумма для студента была огромной. Конечно, же, первым делом были куплены подарки родителям, а затем и организована пьянка для друзей. Но главное — я реально ощутил, как это приятно иметь собственноручно заработанные деньги. Что очень помогло мне в дальнейшей жизни»

Скорее всего, автор поста страдает ярко выраженным слабоумием, и, полагаю, двух мнений то тут быть и не может. К слову, это неудивительно, если учесть, что в стройбат официально призывали людей с олигофренией, но об этом позже. В посте речь идет о службе в 1982 году. Приблизительная зарплата рабочего тогда составляла около 180 рублей. Дурачок же гордится тем, что за 2 года дичайшего рабства заработал 673 рубля, т.е. по 28 рублей в месяц. Это 10 палок знаменитой советской колбасы по 2.80. Нехуево так советская власть сэкономила на стройбатовцах, не так ли? По одному лишь этому посту становится вполне ясен средний интеллект среднего выходца из советского стройбата. Cколько щас стоит дешевая акционная колбаса из пятерочки? Рублей 200? Вот представь себе: тебя схватили бандиты, угнали в рабство, обрекли на несколько лет нечеловеческого существования в голоде, после чего выпустили и рассчитали по ставке в 2000 рублей за месяц на 10 палок колбасы из пятерочки. А ты еще и с гордостью об этом рассказываешь, пуская слезу по рабству, которое просрал.

Вообще, можно нередко видеть в сети сугубо положительные воспоминания служивых не просто об армии, но даже о стройбате. Но тут надо учитывать то, что в стройбат призывали в основном детей из неблагополучных семей, и если у вас дома каждый вечер пьяный батя-рецидивист гонялся с топором за мамашей-потаскухой, после чего в припадке алкогольного делирия дико ебашил вас башкой об стену, пытаясь изгнать бесов, то в стройбате вы и правда будете себя неплохо чувствовать. Оценка комфорта же зависит исключительно от изначального запроса индивидуума на качество жизни, привитого окружающей средой. Кому-то и шансон — музыка, а тюрьма — дом второй. Кто-то и в Мурино жилье покупает, а для кого-то Петросян эталон хохотача. Поэтому все эти светлые воспоминания о службе в большинстве своем не говорят ровно ни о чем.

Именно в стройбат согнали практически всех нацменов, которым власть вполне обоснованно опасалась доверять оружие. Так, во многих частях теперь уже русские оказались в меньшинстве или же в недостаточном для полноценного сопротивления количестве, пусть и в преобладающем — славяне-то разобщены, в то время как выходцы из азиатских республик, Кавказа и Закавказья моментально сбились в землячества и с нескрываемым удовольствием припомнили славянам все свои былые обиды. А поскольку государство при помощи стройбата использовало бесплатный рабский труд, то его верные вассалы — командиры и маршалы всех мастей — очень скоро смекнули: если можно государству, то почему нельзя нам? Вот к злостным национальным проявлениям добавился и генеральский произвол — генералам стало выгодно полное бесправие солдат для извлечения собственных материальных благ. Так скелет нашего беспредела начал медленно обрастать живительной плотью.

Продолжение следует…

ps: из-за больших объемов пост опубликован с изрядными сокращениями (например, вырезана часть повествующая о наиболее вероломном противнике советской армии — армии вшей, мандавошек и блох; вырезана часть про коллаборационизм в лен. области и тд), т.к. в формат ЖЖ многое не пролезло из-за существенного превышения допустимого количества знаков. Полная версия (при платной подписке) доступна по адресу: Криминальный СССР-16: Армия на заре беспредела.

Следующие части истории про ужасы советской армии также доступны по платной месячной подписке (100 руб) по ссылкам:

Криминальный СССР-17: «генеральская дача сама себя не построит!», или история формирования трудового рабства в армии

Криминальный СССР-18: хуже чем в тюрьме, страшнее чем в гестапо.

Криминальный СССР-19: массовые убийства, как отличительная черта советской армии (скоро)

Криминальный СССР-20: бей своих, чтобы чужие боялись, или как армия мародеров воевала с советскими селами (скоро)