Денис евтушенко рассказы читать

ISBN 978-5-4490-6623-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Поздняя любовь

Петр Иванович – высокий, сухощавый, с тонкими чертами лица, лица интеллигента. Он держится свободно, всегда спокоен, уверен в себе. Улыбка у него открытая, оживляет лицо. Любит пошутить, посмеяться. С ним легко. Чувствуется, что не держит камня за пазухой.

Седина уже посеребрила его виски. За своей внешностью следит тщательно. Хорошо одевается – добротно и со вкусом. Любит яркие галстуки, платки и жилеты.

Руководит отделом в крупной фармацевтической компании и в карьере, пожалуй, достиг своего потолка. К большему уже не стремится.

Перевалило за пятьдесят – полжизни прожито. Недалеко и до старости. Ее приближения Петр Иванович боится. Старается не думать об этом, просто жить.

А жизнью своей доволен. Но – какая-то однообразная она. Все понятно, знакомо, предсказуемо. «Скучновато». Он не печалится, нет-нет. Просто все уже давно определилось, все известно. Цели достигнуты. Пришло то, чего так долго добивался, что считал смыслом усилий – достаток, стабильность. Казалось, теперь бы только и жить – спокойно и счастливо. Просто жить. Но в душе нет-нет, да и появляется смутная маята. Когда хочется чего-то еще, а чего – понять не может. Наверное, молодости?

Порой Петр Иванович даже сожалеет, что все интересное у него уже было.

С работой ему явно повезло – солидная должность, уважение сотрудников, неплохой заработок. В семье порядок. Выросли дети, уже студенты, скоро вылетят из родного гнезда. И с женой ему хорошо и спокойно. Правда, прежние пылкие чувства уже остыли, переросли в теплые, доверительные отношения. Мария Федоровна давно уже не работает, отличная хозяйка, в доме уютно, чисто, тепло, и как-то вкусно.

Мария Федоровна все еще приятна собой. Всегда ухожена. Отменный друг – на нее можно положиться.

Много пережили всякого, не раз возникали трудные, порой отчаянные обстоятельства. Вместе выдержали все. Всегда рядом.

Той весной Петр Иванович отдыхал с женой в Чехии, в Карловых Варах. Туда любила ездить Мария Федоровна – на лечебные воды.

Остановились в небольшом уютном отеле, недалеко от Колоннады с минеральными источниками.

Петр Иванович лечиться не любил и не видел смысла в процедурах. Считал, что за три недели курортного лечения здоровья не прибавить, предпочитал заниматься тем, что приятно ему самому. Отказался от ванн и массажей, много гулял. В окрестностях городка было немало интересных пешеходных троп. Привлекала тишина, чистый воздух. Отдыхал от душной и шумной Москвы.

Быстрая, пружинистая ходьба была ему по душе. Ощущал прилив новых сил, бодрости, чувствовал себя снова молодым, энергичным. В душе начинало звучать что-то звонкое, напевное и одновременно маршевое.

То, что пелось в молодости. После таких прогулок Петр Иванович пребывал в отличном настроении, ел с аппетитом и прекрасно спал.

Любителей ходьбы по окрестностям было немало. На своем маршруте его внимание привлекла молодая девушка. Стройная и тонкая, с непослушными, развевающимися волосами, она всегда оказывалась впереди него. Обгоняла легко и быстро. Один только миг – и ее изящная фигурка в белой длинной юбке, с рвущимся на ветру воздушным шарфом, легко взлетала вверх. А еще через мгновение вся эта красота скрывалась за поворотом. Эта юбка и этот шарф выделяли девушку из общей полуспортивной джинсовой массы. Необычная романтика сквозила в ее облике. «Очень интересная девица. Не иначе, художница», отметил про себя Петр Иванович, – «А как она юна, как легка!».

В очередной раз, обгоняя его, она оглянулась. Он перехватил ее лукавый пристальный взгляд и теплую улыбку. Услышал:

– Бон Жур, месье!

И ее смех, звенящий колокольчиками. Она тут же исчезла за горой, поросшей кустарником. Петр Иванович приятно удивился вниманию этой молодой и красивой особы. Только стар он для этих игр!

Вечером опять увидел ее, у Колоннады с источниками. Пока она пила воду, ему захотелось лучше рассмотреть незнакомку. Молода, порывиста, миловидна. Раскована и уверена в себе. Держится свободно, не обращая внимания на окружающих. Словно весь мир принадлежит ей одной. Темные, с веселым прищуром, глаза. Непокорные, черные волосы. Длинный легкий шарф свисает поверх длинной белой юбки. «Выглядит парижанкой», – подумал Петр Иванович. Он встречал таких во время своих командировок во Францию.

К девушке подошел молодой мужчина, легко обнял ее, что то сказал, поправил ей пряди волос. Она поцеловала его.

«Похоже, она тут не одна», – отметил Петр Иванович.

Молодые люди, оживленно разговаривая, направились к центру города. Петру Ивановичу отчего-то стало скучно.

– Петя, ты опоздал на четверть века, – с доброй улыбкой заметила жена, наблюдавшая за ним. Он досадливо усмехнулся:

– О чем ты?

Прогулки по окрестностям курорта продолжались. Маршрут их менялся лишь время от времени. В лесу Петр Иванович ориентировался по навигатору. Но однажды забыл его в отеле, и в переплетениях тропинок – запутался. «Надо же, заблудился», – удивился он.

Времени до обеда оставалось в обрез. Вокруг никого. Нужная тропа никак не находилась. Остановился, растерянно глядя по сторонам.

Вдруг позади себя услышал знакомый смех. От неожиданности вздрогнул, оглянулся. Сзади стояла та самая девушка. Обрадовался, сказал ей, немного растерявшись:

– Я заблудился, как выбраться отсюда поскорее?

Она снова засмеялась и показала на одну из тропинок. Дальше пошли вместе. – Жозефина, – представилась она ему. – Живу в Париже. Здесь мы с братом.

Петр Иванович оказался прав в своем предположении. Она действительно была парижанкой. И внутренне, про себя, улыбнулся, и представился:

– Петр. Из Москвы.

Разговор вели по-французски. Он хорошо знал этот язык и был рад, что они понимают друг друга.

– Нет. Вы – Пьер. Так – правильно.

Опять он услышал звенящий колокольчик.

«До чего ж она смешлива и эмоциональна», – с любопытством посмотрел на нее Петр Иванович.

Девушка быстро вывела его к тропинке, ведущей к началу маршрута. Вот и знакомая улица, а совсем недалеко – его отель. К обеду успел, хотя жена уже начинала волноваться.

Заснуть в эту ночь долго не мог. Вспоминалась Жозефина, ее голос, смех, тонкие запястья, легкие браслеты на них. Чем-то она его заинтересовала. Пожалуй, даже взволновала. Петр Иванович отчаявшись заснуть, встал, подошел к окну. Опустился туман. Тускло светили уличные фонари. Неожиданно в сознании всплыло, словно высветилось, событие далекой юности, казалось, давно исчезнувшее в недрах памяти. Ему было лет 12—13. К матери, дававшей уроки музыки, пришла новая ученица. Он открыл ей дверь и задохнулся от восторга. Перед ним было что-то легкое, воздушное, неземное. Сказочное. Остолбенел. Только растерянно смотрел на девочку. Заметив это, она весело рассмеялась – звонко и тонко, будто прозвенел хрустальный колокольчик. Он молча показал ей рукой на дверь, где была мать, ушел в свою комнату и долго не мог прийти в себя. Испытал необычное ощущение восторга и счастья, захватившее его целиком.

Эта девочка больше не приходила к ним. Какое-то время он ждал ее появления. Спросить у матери – стеснялся. Постепенно, со временем, воспоминания об этом стерлись из памяти.

И вот теперь, уже на склоне лет, он увидел в Жозефине ту самую сказочную девочку из далекого детства.

Через несколько дней они встретились снова, у самого начала тропы, петляющей и уходящей далеко вверх. Пошли вместе. Разговорились.

– Мне здесь очень нравится. Тихо так. Красиво, свежий воздух, высота и простор, – говорил Петр Иванович, помогая ей взбираться по тропе, круто уходящей вверх.

– Я тоже очарована этой красотой. Я ведь художница, – сказала она и улыбнулась. – Здесь у меня родилось много новых идей. Повезу в Париж чемодан набросков.

Посмотрела на него, ожидая ответа.

Петр Иванович признался, что равнодушен к живописи. Часто бывает в Париже, в командировках. Конечно, был и в Лувре, но там – столпотворение, от которого только устал. Стыдно признаться, но «Мадонна» не произвела на него впечатления, хотя в живописи предпочитает реализм. В других галереях побывать не удалось – не хватало свободного времени.

– Я могла бы познакомить вас с современной живописью. По крайней мере, с той, что мне близка. Раз вы бываете в Париже – звоните, – предложила она. И протянула визитку.

Ее поведение покорило Петра Ивановича своей естественностью и легкостью в общении.

Они гуляли вместе еще не раз. Петр Иванович узнал от нее много нового. Услышал неизвестные ему до того имена западных художников – их творчество было ему совсем не знакомо. С удовольствием слушал живую, эмоциональную, очень выразительную речь, смотрел в ее горящие, одухотворенные глаза.

Жозефина рассказывала ему и о себе. У нее мать и брат, которые не поддерживают ее увлечение живописью – это не та профессия, которая кормит, в Париже ведь много свободных художников.

– Но я держусь!

Она весело засмеялась. Много говорила о своей любимой канарейке – ее подарили друзья. Очень привязалась к ней, птичка радовалась ее приходу, приветствовала ее. Неожиданно умерла от какой-то болезни. На лице Жозефины появилась тихая грусть, по-своему украсившая ее.

Интерес был взаимным. Петр Иванович чувствовал, что и ей любопытны его рассказы о Москве, впечатления о путешествиях. Она охотно отвечала и на его вопросы.

Петр Иванович наслаждался общением с этой удивительной девушкой.

Со временем стал чувствовать, что не только он, но и Жозефина ждет этих встреч, тянется к нему и с неохотой расстается, когда приходит время возвращаться в отель.

Он встревожился. «Зачем? Зачем мне это?»

Исчез его хороший сон. Подолгу не мог заснуть, перебирал в памяти их встречи, прогулки, разговоры. С ним явно что-то происходило. Он словно проснулся. Ожил. В голове крутилась цитата из любимого в молодости Тагора – «и раскрылся весь мир перед ним, как огромный красивый цветник».

В ней ему нравилось все. Темные смеющиеся глаза, легкая походка, жесты, манера одеваться, аромат терпких духов. Все влекло, все манило. Так хотелось к ней прикоснуться. И так боялся этого внезапно вспыхнувшего желания.

Порой ловил на себе ее особенно внимательный, даже, испытующий взгляд. Взгляд, в котором сквозило что-то обволакивающее и нежное. Бархатное и призывное. Казалось, она ждет от него каких-то важных слов, жестов, даже действий и недоумевает, почему он так нерешителен.

Чувствовал, что возникла какая-то нить, соединяющая их. Она, эта нить – такая тонкая, такая хрупкая, что может оборваться в любой момент, от неосторожного слова, движения, взгляда. От любого дуновения. Был деликатен, событий не торопил.

В который раз задавал себе один и тот же вопрос – «почему она выбрала его? Зачем? Вправе ли он, в его возрасте, поддаваться своим чувствам? Что он может дать ей? И нужно ли это ему? Ведь у него прекрасная жена, взрослые дети».

Петр Иванович был настолько охвачен вдруг нахлынувшими на него острыми ощущениями, что стал опасаться, что его настроение заметит жена. Но та была целиком занята своим лечением, и он успокоился. А муки совести его особенно не терзали. В конце – концов, это невинное приключение, ничего особенного.

Свои чувства к Жозефине Петр Иванович старался не проявлять. Общения с ней ему было достаточно. Приятно было ощущать себя помолодевшим и интересным для юной женщины. Вернулись давно забытые ощущения полета, восторга, ожидания неведомой радости.

Находился во власти новых переживаний. «Влюбился, как мальчишка. Старый дурак. Ну, а дальше-то что?»

Пришел день, когда Жози, так он теперь ее называл, расставаясь с ним, неожиданно сказала, что назавтра улетает. Кокетливо прищурилась: «До встречи, Пьер, жду вас в Париже».

Когда она улетела, ощутил в душе пустоту. Пропал интерес к прогулкам. Валялся в номере, шурша газетами, читать которые не хотелось. Думал только о Жозефине.

Понимал всю бесперспективность развития возникших романтических отношений. Мириться с этим не хотелось. Не хотелось расставаться с такой красивой сказкой. Считал, что жизнь, подарив ему встречу с Жозефиной, обошлась с ним слишком сурово и несправедливо. Поманила, растревожила. Лишила покоя. А ему это надо?

Вспоминая встречи с ней, жалел, что не решился хотя бы обнять ее, поцеловать. Спрашивал себя: боялся получить отказ и потерять ее? Или элементарно трусил, оберегая себя от возможных осложнений?

За всю свою жизнь Петр Иванович никогда не изменял жене. Хотя он любил компании, общество женщин, ему нравилось их внимание к нему. Поговорить, даже немного пофлиртовать он любил. Но реальная измена жене всегда представлялась ему чем-то не столько безнравственным, сколько физически нечистоплотным, гадким и отвратительным.

В Москву Петр Иванович возвращался загоревшим, похудевшим, внешне даже помолодевшим. Душа же была измотана бессонницей и мыслями о ней. О Жозефине.

Шло время. В рабочей суете, бытовых хлопотах острота воспоминаний о приключении в Карловых Варах постепенно таяла, теряла свою силу. Постепенно успокоился. Пришел к выводу, что поступал правильно.

Стал больше, чем обычно, уделять внимание жене.

А Мария Федоровна, забыв про болячки, похорошела. Говорила мужу, радостно вздыхая:

– У нас словно вторая молодость. Как прежде!

Петр Иванович, действительно, не мыслил жизни без жены. Она нужна была ему, как воздух. И в то же время не мог понять, как ему лучше – когда в его мыслях присутствует Жозефина, или когда ее нет у него в голове.

И вот теперь, через три месяца – очередная командировка в Париж. Неожиданно снова забилось сердце. Словно и не было этих месяцев относительного душевного покоя. Оказалось, что его Жози лишь на время спрятана за семью печатями. Опять дразнит его своей молодостью и очарованием.

Он разыскал ее визитку с адресом, спрятанную в рабочем столе.

Жизнь сразу преобразилась, наполнилась радужными ожиданиями. Страхи и сомнения куда-то пропали. Уверен, что в Париже они обязательно встретятся. Только вдруг он ошибается? Вдруг она давно забыла его?

Воздух Парижа показался ему тягостно удушливым. Природа будто замерла в ожидании осенней свежести. В парках и аллеях клены уже роняли желто-багряные резные листья. Только цветы радовали глаз по-летнему сочными и яркими красками.

Сразу по прибытии, еще в аэропорту, набрал номер Жози. Автоответчик сухо сообщил, что мадмуазель нет дома. Оставлять сообщение Петр Иванович не захотел.

Вечером, устроившись в отеле, позвонил снова. Результат тот же. Удрученный, он долго глядел в окно на сверкающий огнями Париж. Почему-то был уверен, что она с мужчиной. Переживал, досадливо вздыхал. Тут же спрашивал себя – зачем он ей? У нее молодых – на каждом шагу. Вздыхал – откуда они берутся, эти годы?

Звонок от нее раздался очень поздно, уже за полночь. Несколько секунд молчания и – знакомый голос, торопливая речь:

– Конечно, помню. Карловы Вары. Неужели Пьер?

По ее интонации почувствовал, что звонку рада.

Она сразу же спросила:

– Когда мы сможем увидеться? Спросила просто, не скрывая своего интереса. У Петра Ивановича выросли крылья.

– Ты обещала познакомить меня с современной живописью, – спросил он, не узнавая своего голоса.

– Я готова, – с радостью сообщила она.

Договорились, что встретятся у Центра современного искусства имени Помпиду, у фонтана Стравинского.

Петр Иванович ждал Жозефину с розой в руке. Она увидела его первой.

– Пьер, Пьер! – кричала она еще издалека, протягивая к нему руки.

Тоненькая, словно подросток. Блестящие темные глаза заполняли все ее лицо.

Как она была похожа на ту девочку из сказки, что потрясла его воображение еще в юности! Его охватило такое же, как и тогда, ощущение восторга и счастья.

Радость Жози была так нескрываема, так непосредственна и естественна. Сердце Петра Ивановича сжалось в предчувствии счастья. Или беды? Жозефина была одета в присущем ей стиле, но теперь – в цветах осени: длинная коричневая юбка, широкий золотящийся шарф, который обвевал ее хрупкую фигуру. Завершала наряд шляпка – маленькая, бутылочного цвета, восхитительно идущая ее лицу. «Как же она хороша» – в который раз подумал он. «И так рада встрече. Неужели не ошибся?».

Приветственное объятие, короткий поцелуй. Она что-то быстро, порывисто говорила, глядя ему прямо в глаза, смеялась звонким колокольчиком. Он в смятении почти не слышал ее, только глядел на нее. И не мог оторвать взгляд. «Как обворожительна и прекрасна. Удивительно!»

Вдруг пришло ощущение, что простой эта встреча не будет.

Жозефина с удовольствием исполняла роль гида. Она водила его по этажам музея, показывала полотна Шагала, Матисса. Кандинского. Ее восхищал символический подтекст картин, скрытый в них смысл. Она говорила, не умолкая.

Но его привлекали не шедевры искусства. Петру Ивановичу хотелось быть просто вместе с Жозефиной. И говорить не о художниках – о другом.

– Тебе не может не нравиться Шагал. Посмотри, как он, своеобразен, интересен в выражении чувства. И правдив. Любовь у него действительно возвышенна. Посмотри, как летит эта женщина в синем небе, – увлеченно говорила она, показывая на влюбленных, парящих над облаками.