Денискины рассказы сестра таланта

Победители Четвёртого конкурса короткого рассказа «Сестра таланта»

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Победители Четвёртого конкурса короткого рассказа «Сестра таланта»

Первое место жюри под председательством Дмитрия Новикова присудило рассказу «Пристань Дербанино» московского писателя Анатолия Головкова (на фото он в центре) , второе – «Сказочнику» Николая […]

Ирина Мамаева

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта» Литература

5 критериев хорошего рассказа

  Публикация шорт-листа конкурса короткого рассказа «Сестра таланта» вызвала бурное его обсуждение. Член жюри Ирина Мамаева в этой публикации объясняет критерии отбора рассказов.

Члены жюри Дмитрий Новиков и Ирина Мамаева обсуждают шорт-лист. Яна Жемоейтлите и Татьяна Перцева участвуют заочно

Главное Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Шорт-лист Четвёртого конкурса короткого рассказа «Сестра таланта»

Из 193 рассказов, поступивших на конкурс в этом году, жюри отобрало десять в шорт-лист. Их авторы живут в Ярославле, Москве, Салехарде, Костроме, Казани, Ташкенте и […]

Возвращение

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Возвращение

Ирине Михайловой 30 лет. Родилась в городе Люберцы, живет в Москве. «Окончила Литературный институт им. Горького, семинар прозы Александра Евсеевича Рекемчука. В 2009 году дипломная […]

Блондинка Женя

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Блондинка Женя

Андрей Вертихин пишет: «49 лет. Живу в маленьком городе, работаю в большом. Жизнь неисчерпаема сюжетами».

Петух

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Петух

А. Глинн живет в Берлине. О себе написал загадочно: «Выше среднего». 

Зеркало

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Зеркало

Олег Храмов живет в Ульяновске. Публиковался в литературном журнале «Симбирск: проза и стихи».

Живем, хлеб жуем   

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Живем, хлеб жуем   

Людмила Муравьева пишет: «Родилась в Мурманской области в 1952 году, с 2000 года проживаю там же».

Волчок

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Волчок

Александра Вересена сообщила о себе только следующее: «Петрозаводск-Москва».

Кошачья колыбельная

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Кошачья колыбельная

Илона Романова пишет: «Живу в питерском предместье, занимаюсь изготовлением украшений из проволоки и камня. Пишу всю сознательную жизнь, особенно нравится жанр короткого рассказа. В конкурсе […]

Оглянитесь, любимые рядом

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Оглянитесь, любимые рядом

Валерию Юрину 26 лет. Живет в Саратове, кандидат технических наук. Научный сотрудник ОЭП СНЦ РАН.

Рассказ

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Рассказ

Екатерина Мостицкая живет в Первоуральске. «Учусь в 9-м классе, увлекаюсь музыкой,люблю петь, писать музыку и рассказы».

Сердце обретает любовь

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Сердце обретает любовь

Чулпан Зиганшина учится в 10 классе Стародрожжановской средней школы №1, что в Республике Татарстан.

Парадокс

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Парадокс

  Валерия Козлова: «Попробовать что-то написать решила совсем недавно. Обычно я не уходила дальше формата дневников для себя и в стол. В последнее время появилось […]

Тома

Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Тома

Ольге Слюнько 29 лет. Родилась в Благовещенске Амурской области, детство провела в Керчи. В 2009 году окончила МГЛУ (журналист со знанием испанского и английского языков) и […]

Самарская областная универсальная научная библиотека начала прием заявок от молодых прозаиков.

В Самаре стартовал Х Международный конкурс короткого рассказа Фото: Юлия Рубцова

Центр поддержки и развития чтения областной библиотеки совместно с партнерами проводит конкурс среди прозаиков в возрасте от 12 до 30 лет. Цель проекта — дать возможность начинающим авторам представить свои произведения на суд жюри, куда входят состоявшиеся и получившие известность писатели.

Победителей награждают дипломами и призами, лучшие произведения издают отдельным сборником. Конкурс проводят в рамках программы «Литературные таланты России» при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.

 Отбирают и рецензируют рассказы, проводят мастер-классы и дают советы участникам конкурса писатель-фантаст Дмитрий Емец, поэт, прозаик, редактор «Литературной газеты» Максим Замшев, писатель, педагог и издатель Андрей Геласимов, самарский писатель, лауреат премии «Дебют» Андрей Олех и другие литераторы. 

Заявки нужно отправить на электронную почту sestra_talanta2023@mail.ru до 1 марта. В теме письма авторы должны указать ФИО и возраст. Документ с конкурсной работой должен быть назван по фамилии автора (например, «Иванов.doc»). То же касается и файла (в формате doc или pdf) с заявкой (например, «Иванов_заявка.pdf»). Ознакомиться с правилами и скачать бланк заявки можно в группе конкурса в соцсети «ВКонтакте». Соискатели могут подписать документ и прислать скан или использовать электронную подпись.

Принимаются только рассказы. Поэтические произведения, биографии, эссе и другие жанры посылать не надо. Допустимый объем текста — 5 000 символов, включая пробелы. Кроме того, работа должна соответствовать таким критериям: она не должна быть опубликована где-либо ранее; тематика свободная, но без описания сцен насилия (возрастной ценз 12+); недопустима ненормативная лексика; нельзя включать иллюстрации и другие визуальные материалы.

Конкурс проводится в возрастных группах 12-17 лет, 18-24 года и 25-30 лет. В каждой предусмотрены призовые места для лауреатов первой, второй и третьей степеней. Победители определяются в соответствии с баллами, выставленными членами жюри по трем критериям: выразительность языка, грамотность, создание художественного образа.

Завершится проект изданием итогового сборника лучших рассказов «Сестра таланта» и его презентацией. Тексты призеров также рекомендуют к публикации во всероссийских литературных журналах. Еще победители получат рекомендации к участию в литературных конкурсах и фестивалях. В рамках конкурса запланированы мастер-классы, которые профессиональные писатели проведут для всех участников.

Источник: sovainfo.ru — материалы могут быть скопированы ресурсом на других платформах без ведома их авторов.

Драгунский дениска размечтался читать онлайн. Виктор ДрагунскийДенискины рассказы (сборник)

– Завтра первое сентября, – сказала мама. – И вот наступила осень, и ты пойдешь уже во второй класс. Ох, как летит время!..

– И по этому случаю, – подхватил папа, – мы сейчас «зарежем» арбуз!

И он взял ножик и взрезал арбуз. Когда он резал, был слышен такой полный, приятный, зеленый треск, что у меня прямо спина похолодела от предчувствия, как я буду есть этот арбуз. И я уже раскрыл рот, чтобы вцепиться в розовый арбузный ломоть, но тут дверь распахнулась, и в комнату вошел Павля. Мы все страшно обрадовались, потому что он давно уже не был у нас и мы по нем соскучились.

Я пришел со двора после футбола усталый и грязный как не знаю кто. Мне было весело, потому что мы выиграли у дома номер пять со счетом 44:37. В ванной, слава богу, никого не было. Я быстро сполоснул руки, побежал в комнату и сел за стол. Я сказал:

Я, мама, сейчас быка съесть могу.

Возле нашего дома появилась афиша, такая красивая и яркая, что мимо нее невозможно было пройти равнодушно. На ней были нарисованы разнообразные птицы и написано: «Показ певчих птиц». И я сразу решил, что обязательно схожу посмотрю, что это за новости такие.

И в воскресенье, часика в два дня, собрался, оделся и позвонил Мишке, чтобы и его захватить с собою. Но Мишка проворчал, что у него двойка по арифметике — это раз и новая книжка про шпионов — это два.

Тогда я решил отправиться сам. Мама меня отпустила охотно, потому что я ей мешал убирать, и я поехал. Певчих птиц показывали на Выставке достижений, и я туда легко добрался на метро. У касс почти никого не было, и я протянул в окошко двадцать копеек, но кассирша дала мне билет и вернула десять копеек обратно за то, что я школьник. Это мне ужасно понравилось.

Один раз я сидел, сидел и ни с того ни с сего вдруг такое надумал, что даже сам удивился. Я надумал, что вот как хорошо было бы, если бы все вокруг на свете было устроено наоборот. Ну вот, например, чтобы дети были во всех делах главные и взрослые должны были бы их во всем, во всем слушаться. В общем, чтобы взрослые были как дети, а дети как взрослые. Вот это было бы замечательно, очень было бы интересно.

Во-первых, я представляю себе, как бы маме «понравилась» такая история, что я хожу и командую ею как хочу, да и папе небось тоже бы «понравилось», а о бабушке и говорить нечего. Что и говорить, я все бы им припомнил! Например, вот мама сидела бы за обедом, а я бы ей сказал:

«Ты почему это завела моду без хлеба есть? Вот еще новости! Ты погляди на себя в зеркало, на кого ты похожа? Вылитый Кощей! Ешь сейчас же, тебе говорят! — И она бы стала есть, опустив голову, а я бы только подавал команду: — Быстрее! Не держи за щекой! Опять задумалась? Все решаешь мировые проблемы? Жуй как следует! И не раскачивайся на стуле!»

На переменке подбежала ко мне наша октябрятская вожатая Люся и говорит:

– Дениска, а ты сможешь выступить в концерте? Мы решили организовать двух малышей, чтобы они были сатирики. Хочешь?

Я говорю:

– Я все хочу! Только ты объясни: что такое сатирики.

Хотя мне уже идет девятый год, я только вчера догадался, что уроки все-таки надо учить. Любишь не любишь, хочешь не хочешь, лень тебе или не лень, а учить уроки надо. Это закон. А то можно в такую историю вляпаться, что своих не узнаешь. Я, например, вчера не успел уроки сделать. У нас было задано выучить кусочек из одного стихотворения Некрасова и главные реки Америки. А я, вместо того чтобы учиться, запускал во дворе змея в космос. Ну, он в космос все-таки не залетел, потому что у него был чересчур легкий хвост, и он из-за этого крутился, как волчок. Это раз.

Никогда я не забуду этот зимний вечер. На дворе было холодно, ветер тянул сильный, прямо резал щеки, как кинжалом, снег вертелся со страшной быстротой. Тоскливо было и скучно, просто выть хотелось, а тут еще папа и мама ушли в кино. И когда Мишка позвонил по телефону и позвал меня к себе, я тотчас же оделся и помчался к нему. Там было светло и тепло и собралось много народу, пришла Аленка, за нею Костик и Андрюшка. Мы играли во все игры, и было весело и шумно. И под конец Аленка вдруг сказала:

Один раз мы всем классом пошли в цирк. Я очень радовался, когда шел туда, потому что мне уже скоро восемь лет, а я был в цирке только один раз, и то очень давно. Главное, Аленке всего только шесть лет, а вот она уже успела побывать в цирке целых три раза. Это очень обидно. И вот теперь мы всем классом пошли в цирк, и я думал, как хорошо, что уже большой и что сейчас, в этот раз, все увижу как следует. А в тот раз я был маленький, я не понимал, что такое цирк. В тот раз, когда на арену вышли акробаты и один полез на голову другому, я ужасно расхохотался, потому что думал, что это они так нарочно делают, для смеху, ведь дома я никогда не видел, чтобы взрослые дядьки карабкались друг на друга. И на улице тоже этого не случалось.

То я хотел быть астрономом, чтоб не спать по ночам и наблюдать в телескоп далекие звезды, а то я мечтал стать капитаном дальнего плавания, чтобы стоять, расставив ноги, на капитанском мостике, и посетить далекий Сингапур, и купить там забавную обезьянку.

Произведения разбиты на страницы

Денискины рассказы Виктора Драгунского

У Виктора Драгунского есть замечательные истории про мальчика Дениску, которые называются «Денискины рассказы
». Многие ребята читали эти забавные рассказы. Можно сказать, что огромное количество людей выросло на этих историях, «Денискины рассказы
» необыкновенно точно похожи на наше общество, и в его эстетических сторонах, и в своей фактологии. Феномен всеобщей любви к рассказам Виктора Драгунского
объясняется довольно просто. Читая небольшие, но довольно содержательные рассказы про Дениску, дети учатся сравнивать и сопоставлять, фантазировать и мечтать, с забавным смехом и задором анализировать свои поступки.

Рассказы Драгунского
отличает любовь к детям, знание их поведения, душевная отзывчивость. Прототипом Дениски является сын автора, а отец в этих историях – сам автор. В. Драгунский писал не только смешные истории, многие из которых, скорее всего, и происходило с его сыном, но также немного поучительные. Добрые и хорошие впечатления остаются после того как вдумчиво читать Денискины рассказы
, многие из которых в последствии были экранизированы. Дети и взрослые с большим удовольствием перечитывают их по многу раз. В нашем сборнике вы можете читать онлайн список Денискиных рассказов, и наслаждаться их миром в любую свободную минуту.

Виктор Юзефович Драгунский

Денискины рассказы

© Драгунский В. Ю., наследники, 2014

© Драгунская К. В., предисловие, 2014

© Чижиков В. А., послесловие, 2014

© Лосин В. Н., иллюстрации, насл., 2014

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Про папу моего

Когда я была маленькая, у меня был папа. Виктор Драгунский. Знаменитый детский писатель. Только мне никто не верил, что он мой папа. А я кричала: «Это мой папа, папа, папа!!!» И начинала драться. Все думали, что он мой дедушка. Потому что он был уже совсем не очень молодой. Я – поздний ребенок. Младшая. У меня есть два старших брата – Леня и Денис. Они умные, ученые и довольно лысые. Зато всяких историй про папу знают гораздо больше, чем я. Но раз уж не они стали детскими писателями, а я, то написать чего-нибудь про папу обычно просят меня.

Мой папа родился давным-давно. В 2013 году, первого декабря, ему исполнилось бы сто лет. И не где-нибудь там он родился, а в Нью-Йорке. Это вот как вышло – его мама и папа были очень молодые, поженились и уехали из белорусского города Гомеля в Америку, за счастьем и богатством. Про счастье – не знаю, но с богатством у них совсем не сложилось. Питались они исключительно бананами, а в доме, где они жили, бегали здоровенные крысы. И они вернулись обратно в Гомель, а через некоторое время переселились в Москву, на Покровку. Там мой папа плохо учился в школе, зато любил читать книжки. Потом он работал на заводе, учился на актера и работал в Театре сатиры, а еще – клоуном в цирке и носил рыжий парик. Наверное, поэтому у меня волосы – рыжие. И в детстве я тоже хотела стать клоуном.

Дорогие читатели!!! Меня часто спрашивают, как поживает мой папа, и просят, чтобы я его попросила еще что-нибудь написать – побольше и посмешней. Не хочется вас огорчать, но папа мой давно умер, когда мне было всего шесть лет, то есть тридцать с лишним лет назад получается. Поэтому я помню совсем мало случаев про него.

Один случай такой. Папа мой очень любил собак. Он все время мечтал завести собаку, только мама ему не разрешала, но наконец, когда мне было лет пять с половиной, в нашем доме появился щенок спаниеля по имени Тото. Такой чудесный. Ушастый, пятнистый и с толстыми лапами. Его надо было кормить шесть раз в день, как грудного ребенка, отчего мама немножко злилась… И вот однажды мы с папой приходим откуда-то или просто сидим дома одни, и есть что-то хочется. Идем мы на кухню и находим кастрюльку с манной кашей, да с такой вкусной (я вообще терпеть не могу манную кашу), что тут же ее съедаем. А потом выясняется, что это Тотошина каша, которую мама специально заранее сварила, чтобы ему смешать с какими-то витаминами, как положено щенкам. Мама обиделась, конечно. Безобразие – детский писатель, взрослый человек, и съел щенячью кашу.

Говорят, что в молодости мой папа был ужасно веселый, все время что-нибудь придумывал, вокруг него всегда были самые клевые и остроумные люди Москвы, и дома у нас всегда было шумно, весело, хохот, праздник, застолье и сплошные знаменитости. Этого я, к сожалению, уже не помню – когда я родилась и немножко подросла, папа сильно болел гипертонией, высоким давлением, и в доме нельзя было шуметь. Мои подруги, которые теперь уже совсем взрослые тетеньки, до сих пор помнят, что у меня надо было ходить на цыпочках, чтобы не беспокоить моего папу. Даже меня к нему как-то не очень пускали, чтобы я его не тревожила. Но я все равно проникала к нему, и мы играли – я была лягушонком, а папа – уважаемым и добрым львом.

Еще мы с папой ходили есть бублики на улицу Чехова, там была такая булочная, с бубликами и молочным коктейлем. Еще мы были в цирке на Цветном бульваре, сидели совсем близко, и когда клоун Юрий Никулин увидел моего папу (а они вместе работали в цирке перед войной), он очень обрадовался, взял у шпрехшталмейстера микрофон и специально для нас спел «Песню про зайцев».

Еще мой папа собирал колокольчики, у нас дома целая коллекция, и теперь я продолжаю ее пополнять.

Если читаешь «Денискины рассказы» внимательно, то понимаешь, какие они грустные. Не все, конечно, но некоторые – просто очень. Я не буду сейчас называть, какие. Вы сами перечитайте и почувствуйте. А потом – сверим. Вот некоторые удивляются, мол, как же это удалось взрослому человеку проникнуть в душу ребенка, говорить от его лица, прямо как будто самим ребенком и рассказано?.. А очень просто – папа так всю жизнь и оставался маленьким мальчиком. Точно! Человек вообще не успевает повзрослеть – жизнь слишком короткая. Человек успевает только научиться есть, не пачкаясь, ходить, не падая, что-то там делать, курить, врать, стрелять из автомата, или наоборот – лечить, учить… Все люди – дети. Ну, в крайнем случае – почти все. Только они об этом не знают.

Помню про папу я, конечно, не много. Зато умею сочинять всякие истории – смешные, странные и грустные. Это у меня от него.

А мой сын Тема очень похож на моего папу. Ну, вылитый! В доме в Каретном Ряду, где мы живем в Москве, живут пожилые эстрадные артисты, которые помнят моего папу молодым. И они Тему так и называют – «Драгунское отродье». И мы вместе с Темой любим собак. У нас на даче полно собак, а те, которые не наши, просто так приходят к нам пообедать. Однажды пришла какая-то полосатая собака, мы ее угостили тортом, и ей так понравилось, что она ела и от радости гавкала с набитым ртом.

Ксения Драгунская

«Он живой и светится…»

Однажды вечером я сидел во дворе, возле песка, и ждал маму. Она, наверно, задерживалась в институте, или в магазине, или, может быть, долго стояла на автобусной остановке. Не знаю. Только все родители нашего двора уже пришли, и все ребята пошли с ними по домам и уже, наверно, пили чай с бубликами и брынзой, а моей мамы все еще не было…

И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио заиграло музыку, и в небе задвигались темные облака – они были похожи на бородатых стариков…

И мне захотелось есть, а мамы все не было, и я подумал, что, если бы я знал, что моя мама хочет есть и ждет меня где-то на краю света, я бы моментально к ней побежал, а не опаздывал бы и не заставлял ее сидеть на песке и скучать.

И в это время во двор вышел Мишка. Он сказал:

– Здорово!

И я сказал:

– Здорово!

Мишка сел со мной и взял в руки самосвал.

– Ого! – сказал Мишка. – Где достал? А он сам набирает песок? Не сам? А сам сваливает? Да? А ручка? Для чего она? Ее можно вертеть? Да? А? Ого! Дашь мне его домой?

Я сказал:

– Нет, не дам. Подарок. Папа подарил перед отъездом.

Мишка надулся и отодвинулся от меня. На дворе стало еще темнее.

Я смотрел на ворота, чтоб не пропустить, когда придет мама. Но она все не шла. Видно, встретила тетю Розу, и они стоят и разговаривают и даже не думают про меня. Я лег на песок.

Тут Мишка говорит:

– Не дашь самосвал?

– Отвяжись, Мишка.

Считанные денёчки остаются до торжественной сентябрьской линейки.

Особенно тревожно чувствуют себя первоклассники. Что ждёт их в школьном мире? Выдержат ли они нагрузки? Понравится ли? Переживают и родители: так быстро вырос малыш, что даже не верится.

Эта страничка о первом школьном дне. У каждого из нас свои воспоминания о нём. Кто-то потерялся в толпе и плакал, отыскивая свой класс, кому-то не понравился сосед по парте.

Но со временем стираются из памяти всякие мелочи и недоразумения, по большому счёту остаются лишь тихая грусть и дорогие лица знакомых и близких людей.

У детского писателя Виктора Голявкина есть рассказ «Как я боялся» о первокласснике, который настолько напуган, что по недоразумению попадает в смешное положение. Известный художник Виктор Чижиков тоже рассказал, как он первый раз шёл в школу. В рассказе «Чики-брики» два друга дразнят строгую тётеньку в больших очках, не подозревая, что это и есть их первая учительница. Узнав же об этом, они наотрез отказываются переступать порог школы.

Замечательный рассказчик Виктор Драгунский сочинил много смешных историй про Дениску и его приятелей. Его герой тоже переживает накануне первого сентября. Хорошо, что у него есть тактичные взрослые, которые помогают избавиться от излишних волнений.

Алёша, герой рассказа Л. Воронковой, по дороге в школу встречает много забавных и интересных поводов для игры и отдыха, но стоически выдерживает все искушения и вовремя появляется в школе.

А вот его тёзка Алёша Сероглазов, герой повести Юза Алешковского, и не подозревал, как трудно первый раз в своей жизни проучиться в первом классе целую неделю. В выходной день есть повод подвести итоги: чего же в ней было больше — хорошего или плохого? Кто виноват, если плохого было больше: он сам или стечение обстоятельств? Да, получить обидное прозвище на самой первой в своей жизни школьной линейке обидно. Но Алёша справляется с этими трудностями самостоятельно. А помогает развеять грусть маленький щенок Кыш, которого они с папой купили на птичьем базаре.

Первоклассница Юля Борискина и шестилетняя Даша Воробьёва выглядят очень нарядно и празднично. Только в руках у Даши, кроме портфеля, мягкая игрушка, с которой она никак не хочет расставаться. Девочка идёт в такой класс, какого раньше в школе не было. И форма, и учебники, и уроки у ребят этого класса совсем другие, не такие, как у первоклассников. Очень скоро Юля Борискина узнаёт, какова роль точек и запятых и по-настоящему понимает силу влияния коллектива.

У писателя Юрия Коваля есть удивительно добрые рассказы о далёкой деревеньке Чистый Дор и её жителях. Среди них и Пантелеевна, и Мирониха, и дядя Зуй, и единственная в деревне первоклашка Нюрка. На день рождения девочка получает самые разные подарки, но больше всего радуется биноклю — с учителем Алексеем Степанычем они будут на звёзды смотреть.

Первоклассник Серёжа всегда терял носовые платки, мячики, а вот ручку лишь раз, хотел даже карандашом писать, да ребята выручили. А маленькая героиня рассказа В. Железникова «После уроков» и не подозревала, что азбуку за один день нельзя выучить, вот и попала в глупое положение — над ней смеются младший брат Серёжка и сосед-мальчишка. Хорошо, что рядом есть неравнодушные люди, которые не пройдут мимо чужой беды, а обязательно помогут.

В. Голявкин

Как я боялся

Когда я впервые шёл в школу 1 сентября в первый класс, я очень боялся, что меня там будут сразу что-нибудь сложное спрашивать. Например, спросят: сколько будет 973 и 772? Или: где находится такой-то город, который я не знаю, где он находится. Или заставят быстро читать, а я не смогу, и мне поставят двойку. Хотя родители меня уверяли, что ничего подобного не произойдет, я всё равно волновался.

И вот такой взволнованный, растерянный, даже напуганный я вошёл в класс, сел за парту и тихо спросил своего соседа:

Писать умеешь?

Он покачал головой.

А 973 и 772 можешь сложить?

Он покачал головой и испуганно на меня посмотрел.

Он совсем перепугался, чуть под парту не полез — читать он совершенно не умел.

В это время учительница спросила меня, как моя фамилия, а я решил, что меня сейчас заставят быстро читать или слагать большие цифры, и сказал:

Я ничего не знаю!

Чего не знаешь? — удивилась учительница.

Ничего я не знаю! — крикнул я испуганно.

А как зовут тебя, знаешь?

Не знаю! — сказал я.

Ни фамилии своей, ни имени не знаешь?

Ничего не знаю! — повторил я.

В классе засмеялись.

Тогда я сквозь шум и смех крикнул:

Свою фамилию и своё имя я знаю, но больше я ничего не знаю!

Учительница улыбнулась и сказала:

Кроме имени и фамилии, никто вас больше спрашивать ни о чём не будет. Пока ещё никто из вас почти ничего не знает. Для этого вы и пришли в школу, чтобы учиться и всё знать. Вот с сегодняшнего дня мы и начнём с вами учиться.

Тогда я смело назвал свою фамилию и своё имя.

Мне даже смешно стало, что я сначала боялся.

А сосед мой назвал своё имя и фамилию раньше, чем его спросили.

В. Чижиков

Чики-брики

Мы с Гришкой Барляевым бежим по пыльной, выжженной солнцем дороге. 3а нами поднимаются клубы тёплой пыли, ветерок сносит её в сторону, и нам кажется, что мы машины, поэтому мы отчаянно тарахтим.

Я ЗИС-101! — кричу я.

А я пятитонка! — кричит Гришка.

ЗИС-101 быстрее ездит.

Зато пятитонка больше огурцов увезёт! — хохочет Гришка.

Тормоза!

Приехали!

И мы тормозим около огорода. Это огороды эвакуированных. Два дня назад дождик был, и на нашем огороде должны появиться огурцы. Огородик небольшой, мы с Гришей быстро обежали его — только четыре огурчика.

Ну, ничего, — говорит Гришка. — По пути с других участков нарвём.

И мы затарахтели в обратном направлении.

Стой! Тормоза! Вижу огурец! — кричу я.

И я вижу! — кричит Гришка.

Сорвали по большому огурцу, вытерли о штаны пыль и хрустко впились в прохладную, чуть кисловатую мякоть.

Присели. Тишина, только где-то высоко-высоко поют птицы.

Вы что здесь делаете?! — раздалось у нас над самым ухом.

Нас с Гришкой так и подбросило. Перед нами стояла худенькая тётенька в больших очках.
Мы некоторое мгновение молча смотрели друг на друга, пока она снова нас не напугала:

А ну, марш с моею огорода! Чики-брики!

Мы пулей отлетели метров на двадцать и остановились. Теперь нас раздирал хохот.

Чики-брини! Чики-брики! — запрыгали мы.

Но она перестала обращать на нас внимание, и мы побежали домой.

Потом мы часто вспоминали этот случай и любую грозящую нам опасность называли «Чики-брики».

Лето кончилось. 1 сентября. В чистой рубашке, с полевой сумкой через плечо я сижу на завалинке, жду Гришку. Сегодня мы в первый раз идём в школу. Жду, жду, Гришки нет. Все ребятишки прошли, одна девчонка с букетом ромашек даже рысцой пробежала. Думаю, так и опоздать можно. Бету к Гришкиному дому, вижу, он в окне сидит.

Ты что?! — кричу ему. — Спятил, что ли? Ведь опоздаем.

Я в школу не пойду, — говорит Гришка.

Как так?!

Знаешь, кто у нас учителка? Чики-брики!

Я так и сел. Что делать?

Прибежал домой, бросил сумку на лавку, заревел и говорю маме, что в школу не пойду.

А она мне говорит:

Ну что ж, отведу тебя за руку, как маленького.

Когда мама подтащила мена к школе, урок начался. Тихо кругом, только мой рёв раздаётся во дворе. Вышел из школы старичок с веником в одной руке и колокольчиком в другой. Посмотрел на меня, покачал головой.

Вы, мамаша, ступайте, а я его сведу в класс.

Я шёл впереди, старичок подталкивал меня в затылок сухонькой ладошкой. Он остановился около свежевыкрашенной двери и тихо-тихо постучал.

Вышла учительница. Гришка не ошибся — это была она.

Старичок шепнул ей:

Опоздавшего примете?

Мне показалось, что она сейчас крикнет: «А ну, марш из моей школы! Чики-брики!» Но учительница сказала:

Заходи, пожалуйста, только больше никогда не опаздывай, — и улыбнулась.

Учительница она была очень хорошая, моя первая учительница, и я буду помнить её всю жизнь. Звали её Зоя Александровна.

В. Драгунский

Первый день

Когда наступило первое сентября, я встал ещё ночью. Потому что я боялся проспать. Все ещё спали. Я долго лежал с открытыми глазами. Лежал, лежал и чуть снова не заснул. Но тут проснулась мама. Она стала гладить мою чистую рубашку. Я скорее вскочил и стал одеваться. Когда папа увидел меня в новой форме, он сказал:

Прямо настоящий генерал.

Возле школы стояла толпа ребят. Тысяч сто. У всех в руках были цветы. Мамы, папы и бабушки стояли в сторонке. Дети галдели каждый своё. Я стал в пару с одним мальчишкой. Он был очень красивый. Весь в веснушках. Рот до ушей.

Мне для школы купили много новеньких вещей. Ранец, тетрадки, карандаши, ручку, перьев целую коробочку. Ещё пенал и ластик. Пенал очень красивый, весь блестит. Я его понюхал, пахнет леденцами. Лизнул, оказывается, кисло.

ШКОЛЬНЫЕ СЛОВА

Я, когда не учился, совсем глупый был. Я знал очень мало слов. Например, я знал слова: мама, папа, чур не я, в лесу родилась ёлочка. И ещё знал слов девять или десять. А в школе все новые слова: доска, мел, учитель, класс, парта, звонок, горячий завтрак. Это очень интересно!

У меня слишком маленькая семья. Папа, мама и я. Это потому, что я сам ещё маленький. А стану большой, и семья у меня станет большая: папа, мама, дедушка, бабушка, сестра, брат, сынок, дочка и четверо внучат.

УЧИТЕЛЬНИЦА

Учительница пришла в класс. Она сказала:

Здравствуйте, дети! Будем друзьями. Давайте знакомиться. Меня зовут Ксения Алексеевна.

Я сказал:

А меня зовут Денисом.

Учительница сказала:

Очень приятно.

А другие ребята закричали:

А меня зовут Маша!

А я Миша!

А я Толя!

Учительница сказала:

Вот и хорошо! Я вас всех буду называть по именам. А вы как меня будете называть?

Толя встал и сказал:

Мы вас будем называть Се-Севна.

А учительница засмеялась:

Вот и неправильно! Надо говорить чётко и ясно: Ксения Алексеевна. Поняли?

ПИСАТЕЛЬ

На второй урок к нам пришёл писатель. Он был весёлым и читал весёлые рассказы. Он сочиняет их сам. Для детей. Чтобы они смеялись. Потому что смеяться полезно для здоровья. Мы все хлопали после каждого рассказа. И кричали:

Ещё! Ещё! Ещё!

Потому что нам очень понравились его рассказы. Он всё может написать. И пока он читал, я сочинял стихи.

Я встал и сказал:

Я сочинил для вас стихи!

Он сказал:

Прочитай, пожалуйста!

И я громко прочитал:

Стихи. Напишите нам рассказ
Про Чапаева рассказ! Конец.

Он сказал:

Хорошие какие стихи!

УЛЕТАЕТ ШАРИК

Потом уроки кончились, и я пошёл домой. У школы меня встретила мама. Она подарила мне красный шарик на ниточке. На улице было очень красиво. На деревьях висели жёлтые листья. Люди были все весёлые. Милиционер показывал машинам, куда ехать. Он был в белых перчатках. Мой шарик всё тянулся кверху, дёргал ниточку, как живой. Я его выпустил. Он полетел. Я задрал голову и глядел, как в синее-синее небо улетает красный шарик.

Ксения Алексеевна задала нам на дом уроки. Написать четыре палочки. Я взял тетрадку и написал. Сначала у меня получилось, что палочки ползут косо вниз. Тогда я решил переписать. Получилось ещё хуже. Теперь палочки полезли косо вверх. Мама посмотрела и сказала:

У тебя плохой почерк. Ничего не поймёшь. Просто каля-маля. Ты пиши как следует. Ты совсем не стараешься. Постарайся.

Я снова сел писать. Мама сказала:

А зачем же ты язык высунул?

Я сказал:

Это я стараюсь!

ЗАВТРА В ШКОЛУ

А потом я играл во дворе. Я долго играл. Наконец мама выглянула в окошко и позвала:

Денис! Иди ужинать.

Я пошёл домой. На ужин я поел хлеба с маслом и чаю с молоком. Потом я стал раздеваться. Папа спросил:

Ты что, спать захотел? Почему ложишься?

Я сказал:

Завтра в школу! Пора.

Он улыбнулся:

Ещё рано, семь часов. Не бойся, успеешь выспаться.

Я ему сказал:

Я так рано ложусь спать, потому что хочу, чтобы скорее наступило завтра. Я буду быстро спать!

Он засмеялся и сказал:

Ну, тогда спокойной ночи!

ПЕРЕД СНОМ

Я лежал в постели и всё старался уснуть. Но сон ко мне не шёл. Я всё думал, что вот я учусь и скоро буду совсем грамотный. Сначала я выучу весь букварь. Буквы от А до Я. А потом выучу все слоги. Ма-а. Ма. Ме-у. Му. И так через полгодика мы пойдём с папой гулять. Я сначала буду молчать, а потом погляжу на вывеску и скажу ни с того ни с сего:

Яйца, масло, молоко.

Папа скажет:

Что, проголодался? Есть захотел?

А я скажу:

Да нет, просто я прочитал. Вон, на вывеске написано!

Тут папа скажет:

Ого! Сам прочитал?

Угу. А всего шесть лет.

Тогда папа скажет:

Как приятно идти по улице с образованным человеком!

Л. Воронкова

Я в школу иду!

Солнышко заглянуло в окно.

Алёша, пора в школу!

А я уже собрался, — ответил Алёша. Взял свой школьный портфель, взял букет цветов как полагается. И вышел на улицу.

Алёша, пошли на реку, там плотину строят! — крикнула ему соседская Арника.

Алёша даже удивился.

А ты разве не видишь? Я в школу илу!

И прошёл мимо. Конечно, хорошо бы сбегать на реку, посмотреть плотину. Но когда же ему?

Только вышел на дорогу — его догнали машины с хлебом.

Эй, Алёша, — кричали ему шофёры, — садись, прокатим!

Что же бывает лучше? Сесть в кабину да ещё положить руку на «баранку» рядом с рукой шофёра и мчаться по дороге!

Спасибо! — ответил шофёрам Алёша.- Я в школу иду!

А теперь дорога пошла мимо огородов. Там огородницы собирали с грядок красные помидоры и зелёные огурцы. Целые корзины стояли и огурцов и помидоров.

Иди сюда, Алёша! — позвали огородницы. — Свежими огурчиками угостим!

Ох, хороши спелые помидоры, а огурчики так и хрустят на зубах!..

Спасибо, — ответил Алёша, — некогда мне, я в школу иду!

Вышел на поле — нет никого. Направо — зелёные озими, налево — лесок. Теперь никто не будет звать Алёшу, теперь он скорёхонько до школы дойдёт.

Но зашумели над головой крылья. Алёша поднял голову, а над головой летят целой стаей ласточки.

Алёша, Алёша! — принялись кричать ласточки. — Посмотри, как летают наши молодые детки! Остановись, полюбуйся!

Не могу, некогда мне, — ответил Алёша. — я в школу иду!

А если бы не в школу — целый час смотрел бы на них. Ведь он видел, как эти детки из гнёздышка выглядывали.

Алёша, Алёша! — зашумел орешник в лесочке. — Подойди скорее, посмотри, сколько у меня орехов! Они уже созрели!

А орехи, спелые, коричневые, так и посмеиваются на ветках, а ветки так и клонятся книзу: возьми сорви!

А когда мне орехи рвать? — ответил Алёша. — Ведь я же в школу иду!

Алёша, здесь рябина поспела, смотри, какая крупная!

Алёша, Алёша, а на пнях опёнков полно! С одного пня целое лукошко!

Но Алёша прибавил шагу и закричал изо всех сил:

Не зовите меня, я в школу иду!

А вот и школа стоит на горе. И ребята к ней со всех сторон собираются. И звонок звенит.

А вот и Алёша в школу пришёл. Как раз вовремя!

Юз Алешковский

Двапортфеля и целая неделя

Это был мой первый выходной день, потому что я первый раз в своей жизни целую неделю проучился в первом классе.

Как нужно начать такой день, я не знал, и поэтому решил подражать папе: проснувшись, заложил руки под голову и уставился в окно.

Однажды папа сказал, что в воскресное утро, так как не надо спешить на работу, он думает о всякой всячине и о том, как прошла целая неделя. Чего в ней было больше — хорошего или плохого? И если больше плохого, то кто в этом виноват: сам папа или, как он любит говорить, стечение обстоятельств?

В моей первой школьной неделе было больше плохого. И не из-за меня, а из-за обстоятельств, которые начали стекаться давно.

Если бы я родился хотя бы на два дня позже, то мне исполнилось бы семь лет не тридцать первого августа, а второго сентября и меня не приняли бы в школу. Но папе и так пришлось уговаривать завуча. И завуч согласился принять меня с испытательным сроком.

Я был самым младшим и маленьким по росту учеником во всей школе.

В «Детском мире» мне купили самую маленькую форму, но на примерке в кабине оказалось, что и она велика. Мама попросила снять форму с незаправдашнего первоклашки, который стоял в витрине и улыбался, но маму уговорили отказаться от этой просьбы и посоветовали форму перешить. Ещё ей надавали советов, чем меня кормить, чтобы я быстрее рос.

Мама сама укоротила брюки, а фуражку всю ночь держали в горячей воде, потом натянули на кастрюлю и выгладили, но она все равно спадала мне на глаза.

В общем, первого сентября я пошёл в школу, и на первой же перемене самый высокий из нашего класса мальчик Миша Львов измерил меня с ног до головы моим же портфелем. Измерил и тут же дал мне прозвище Двапортфеля. А сам себе он присвоил прозвище Тигра. Из-за фамилии Львов. Даже до старшеклассников дошло мое прозвище. На переменках они глазели на меня и удивлялись:

Двапортфеля!

Действительно, Двапортфеля!

Они меня не дразнили, но всё равно я чувствовал самую большую обиду из всех, которые получал в яслях, в детском саду, во дворе и дома.

Я отходил куда-нибудь в сторонку, ни с кем не играл, и мне было так скучно, что хотелось плакать.

Правда, однажды ко мне подошла старшеклассница, погладила по голове и сказала:

Двапортфеля, не вешай нос. Придет время, и ты станешь четырепортфеля, потом пять, а потом восемь. Вот посмотришь! А на переменке не стой на одном месте. Разминай косточки. И никого не бойся. Начнут пугать — раздувай ноздри. Сразу отстанут. Я всегда так делала. Я — Оля.

А я — Алёша, — сказал я, и Оля показала, как надо раздувать ноздри.

Но сколько я их потом ни раздувал, это никого не пугало, и у меня в ушах шумело от крика:

Двапортфеля! Двапортфеля-а!

За такое прозвище я возненавидел Тигру.

Хорошо было Дадаеву. Его прозвали Дада! Капустина — Кочаном. Галю Пелёнкину, как бразильского футболиста, — Пеле. Гусева зовут Тега-тега, и он очень рад. Леню Каца — Кацо. Один я — Двапортфеля.

Ничего! Может, со временем им всем надоест такое длинное прозвище, и от него останется только Феля. Феля! Это неплохо…

Так я лежал и думал и вдруг засмотрелся… Перед моим окном на одном месте, прямо как вертолёт, висел воробей и вдруг — ба-бах! Стукнулся об стекло, упал на карниз, потом опять подпрыгнул, затрепыхался и что-то пытался клюнуть.

Тут я увидел большую синюю муху, которая залетела в комнату и хотела улететь обратно. Она жужжала, металась по стеклу, потом замолкала, как будто теряла сознание, и снова начинала кружиться на стекле, как на катке.

«Вот глупый воробей, — подумал я, — видит муху у самого своего клюва, а клюнуть не может. Наверно, он злится и удивляется, как это вдруг ни с того ни с сего такой тёплый движущийся воздух стал твёрдым и холодным. И муха удивляется, что все прозрачно, а улететь нельзя».

Вдруг воробей ещё раз разлетелся и через форточку пулей влетел в комнату. Я вскрикнул, взмахнул одеялом — он испугался, сделал круг под потолком, полетел обратно и затрепыхался на стекле рядом с мухой.

А мне что-то стало жалко и воробья, и муху. Выходной день… Утро такое хорошее, а они попались…

Я спрыгнул с кровати и распахнул окно.

Летите, глупые, по своим делам! Вам не понять, что это не воздух вокруг затвердел, а стекло прозрачное. А мне понятно, потому что я — человек!

Так я сказал вслух, выглянул в окно, и мне тоже захотелось на улицу…

Т. Чинарёва

Первоклассники и нулевички

Ещё вчера Юля Борискина была маленькой, а сегодня уже большая. Потому что сегодня — первое сентября и Юля Борискина идёт в школу. В форменном платье, как у взрослых школьниц. В красивом белом фартуке. С белым бантом в косе.

Мама Борискина улыбалась. Папа Борискин улыбался. Бабушка Борискина улыбалась. как не улыбаться, если провожаешь человека в первый класс. Семь лет человек был маленький. Семь лет ему пели колыбельные песни. И вот человек вырос. Как не улыбаться!

Только Юля была очень серьёзной. Потому что волновалась и думала: кто будет с ней сидеть за партой? И как зовут учительницу? И будут ли сегодня ставить отметки?

Юлечка, может, я понесу твой портфель? — предложила бабушка.

Тебе тяжело! — возразила мама. — Лучше портфель понесу я!

Портфель должен нести я! — решительно сказал папа.

Но Юля крепко вцепилась в ручку портфеля:

Нет! Я сама! Я уже большая!

Во дворе Борискины столкнулись с Воробьёвыми, соседями с пятого этажа. Все нарядные Воробьёвы — папа, мама, дедушка и две бабушки стояли в кружок и спорили.

Здравствуйте! — громко сказала Юлина бабушка. — Посмотрите, какая у нас школьница!

Воробьёвы обернулись, и дедушка воскликнул:

Ах, какая красивая у вас школьница! А посмотрите теперь на нашу!

Воробьёвы расступились, и Борискины увидели, что в кругу взрослых стоит испуганная Даша Воробьёва с огромным белым бантом, в клетчатой юбочке и в клетчатом жилетике. С настоящим портфелем, который достаёт до земли. И резиновым поросёнком в руке.

Ей же только шесть лет… — удивилась Юлина бабушка.

А она я идёт в класс шестилеток! — гордо заметила Дашина мама. — Только никак не можем отговорить оставить дома игрушечного поросёнка…

В школу пошли все вместе. И по дороге Даша спросила:

А знаешь, Юля, как называется наш класс?

Юля не знала. И на всякий случай спросила:

Дошкольный…

Нет, — покачала головой Даша. — Он называется нулевой.

Это значит такой класс, какого раньше в школе не было. И форма, и учебники, и уроки у ребят этого класса совсем другие, не такие, как у первоклассников.

Вот в какое удивительное первое сентября пошли в школу Юля Борискина и Даша Воробьёва. Первоклассница и нулевичок.

Все-все школьники пришли первого сентября с цветами. И нулевички, и первоклассники, и десятиклассники. Каких только не было в этот день цветов! И астры, и гвоздики, и ромашки, и хризантемы. Каждый хотел поскорее подарить букет своей учительнице.

Учительницу 1-го «А» звали Антонина Павловна. В классе она посадила детей за парты парты. Мальчика с девочкой. И девочку с девочкой. Потому что девочек было больше.

Класс был красивый и светлый. За окнами школьный сад. В школьном саду — папы, мамы, бабушки и дедушки. Смотрят в окна и машут руками. Будто дети сели не за парты, а в самолёт. И сейчас улетят.

Точки, запятые

Выпал снег упал мороз кошка снегом моет нос у щенка на чёрной спинке…

Ой-ё-ёй! — сказала Антонина Павловна — А для кого, интересно, ставят в книжках точки и запятые? Давай сначала!

Выпал… снег упал… мороз… Кошка… снегом… моет… нос… у щенка…

Как жалко мне эту кошку! — сделала грустное лицо Антонина Павловна. — У неё, наверное, мёрзнут лапы… И жалко мне этого щенка. Его, наверное, потерял хозяин. А в городе все не рады снегу. Сидят по домам, смотрят в окно и сердятся… Давай-ка, Юля, представим лучше, что ты машинист тепловоза.

Первоклассники завозились, зашушукались. Они не поняли, почему Юля будет машинистом тепловоза. Ведь в стихотворении говорится только про снег, кошку и щенка.

Вот наша Юля ведёт настоящий тепловоз… — сказала Антонина Павловна, и Мише Лисичкину представилось, будто он сидит не у школьного окна, а у вагонного окошка. — Отъехали мы от Хабаровска, и повстречалась нам маленькая станция. Там на перроне только два пассажира. Бабушка и внучка. Юля на минутку остановила поезд, чтобы бабушка и внучка успели сесть в свой вагон. Едем дальше. Видим большой вокзал. Это город Благовещенск. Поезд здесь подольше стоит. Пока запас воды сделает, пока мешки с письмами в почтовый вагон загрузят. Так и знаки препинания. Точка — большая станция. Запятая — маленькая. Ну, машинист, трогай свой тепловоз!

Мелькнул в окошке старый тополь с воробьями на ветках вместо опавших листьев. Группа нулевичков, которая уже кончила учиться, вышла гулять. Собака Том — верный друг ребят.

Выпал снег, упал мороз,
Кошка снегом моет нос.
У щенка на черной спинке
Тают белые снежинки.
Тротуары замело,
Всё вокруг белым-бело!

Юля так хорошо читала стихи, что первоклассники увидели белый школьный двор. Нулевичков, которые лепили снежную бабу. И белые снежные хлопья на спине у Тома. Всем так захотелось, чтобы наступила зима. Так захотелось… Как хочется дня рождения!

Здравствуйте!

Шёл по длинному коридору Владик Ушаков. Настроение у него было неважное. Заигрался вчера во дворе, спать лёг поздно. Утром мама едва разбудила.

Шёл Владик, волочил за собой портфель, в пол смотрел и не замечал никого вокруг. Даже учительницу Антонину Павловну не заметил.

Зато она Владика сразу заметила. Сказала громко:

Здравствуй, Владик! Ты ничего не забыл?

Владик сразу вспоминать начал, какие сегодня уроки. Неужели физкультура?

Разве лыжи велели принести? — неуверенно спросил он.

Какие лыжи? Сегодня рисование!

Тогда ничего не забыл! — обрадовался Владик. — Я цветные карандаши всегда ношу в портфеле.

Ах, Владик, Владик… — покачала головой учительница. Я вовсе не о цветных карандашах!

Ничего не понял Владик. В класс пришёл — всё из портфеля на парту высыпал. Линейка, резинка, простой карандаш и цветные… Всё для рисования есть. Альбом в шкафу лежит, его дежурные раздадут.

Здравствуйте! — сказала Антонина Павловна. — Некоторые дети рассеянными стали, по утрам «здравствуйте» дома забывают…

Владик Ушаков всё понял!

На следующее утро шёл он в школу весёлый. Будильник разбудил его вовремя. Успел Владик зарядку сделать и съесть на завтрак вареники. В общем, настроение не то, что вчера.

Бежал по лестнице, перепрыгивал через две ступеньки, издали заметил Антонину Павловну и крикнул что было сил на весь коридор:

Здравствуйте!

Владик! — схватилась за голову Антонина Павловна. — Разве так делают люди воспитанные?

Я же поздоровался! — удивился Владик.

Ты всех оглушил своим криком… Я с тобой как здоровалась? «Здравствуй, Владик…» И смотрю прямо в твои глаза. И ты сразу понимаешь, как я рада тебя видеть сегодня.

Опустил голову Владик и решил, что завтра он свою ошибку исправит.

Назавтра он не стал кричать через весь коридор. Он подошёл к Антонине Павловне, когда она разговаривала с двумя учительницами — по пению и из первого «Б».

Здравствуйте, Антонина Павловна! — сказал Владик и даже в знак уважения голову наклонил. Ему так хотелось, чтобы учительницы увидели, какой он сегодня воспитанный и как рад видеть Антонину Павловну.

Но учительницы головами покачали, а Антонина Павловна вздохнула огорчённо и ответила:

Здравствуй, Владик…

Владик Ушаков никогда не думал, что так трудно быть вежливым.

Какая сила — коллектив!

В большую перемену шла по школьной лестнице Юля Борискина. Навстречу ей бежал третьеклассник Ельников. не успела Юля посторониться, как налетел на неё Ельников, толкнул, и она больно лбом об стенку ударилась.

Побежала она за Ельниковым. Догнала, за рукав хватила:

Ты почему толкнул меня и не извинился? Я из-за тебя шишку набила…

Нечего под ногами путаться! Иди отсюда! А то ещё одну шишку заработаешь! А знаешь, сколько будет один плюс один! — И Ельников захохотал.

Погоди! — погрозила Юля вслед хулигану. — Ты у меня узнаешь!

А чего Ельников узнать должен, она и сама не знала.

Идёт Юля по коридору — шишка большая, слёзы капают. Навстречу Владик Ушаков.

Ты чего плачешь?

Ельников толкнул…

Ну, идём! — сказал Владик. — Мы этому Ельникову покажем!

Нашли они Ельникова в столовой. Он компот пил с коржиком.

Ты зачем малышей обижаешь? — двинулся к нему Владик.

Ха-ха-ха! — громко расхохотался Ельников. — Видали, какие смелые…

Это он перед своим третьим классов хвастался. А третий класс молчал. Даже третий класс Ельникова боялся. Как тут с ним справиться двум малышам?

Пошли Юля с Владиком в класс.

Вот сейчас Дениса Семёнова позовём и посмотрим, как заговорит этот Ельников! — рассуждал Владик по дороге. — Денис боксом занимается. У него дома настоящая груша есть, я сам видел.

Только и Дениса Семёнова не испугался Ельников. Так дёрнул за куртку, что у Дениса пуговица оторвалась.

Очень сильно обиделись на Ельникова ребята. Пришли в свой 1 «А» и рассказали обо всём. Тогда весь 1 «А» рассердился на Ельникова и разбираться с ним пошёл.

Как увидел Ельников сразу группу ребят, так и шутить перестал. И куда его смелость подевалась! И третий класс сразу перестал его бояться. Смеяться начали, пальцем показывать.

Тут звонок прозвенел. Перемена кончилась. 1 «А» на урок пошёл.

Ельников тихонько сидел за своей партой. Сегодня он узнал, какая это сила — коллектив. Против неё ни один хулиган устоять не может.

Ю. Коваль

Нюрка

Нюрке дяди Зуевой было шесть лет. Долго ей было шесть лет. Целый год. А как раз в августе стало Нюрке семь лет.

На Нюркин день рождения дядя Зуй напёк калиток — это такие ватрушки с пшённой кашей — и гостей позвал. Меня тоже.

Я стал собираться в гости и прямо никак не мог придумать, что Нюрке подарить.

Купи конфет граммов двести, — говорит Пантелеевна. — Подушечек.

Нет, тут надо чего-нибудь посерьёзнее.

Стал я перебирать свои вещи: ружьё, сапоги, разные топографические инструменты — ничего не годится для подарка. Потом встряхнул рюкзак — чувствуется, в рюкзаке что-то тяжёлое. Да это же бинокль! Хороший бинокль. Всё в нём цело, и стёкла есть, и окуляры крутятся.

Протёр я бинокль сухой тряпочкой, вышел на крыльцо и навёл его на дяди Зуев двор. Хорошо всё видно: Нюрка по огороду бегает, укроп собирает, дядя Зуй самовар ставит.

Нюрка! — кричит дядя Зуй. — Хрену-то накопала?

Это уже не через бинокль, это мне так слышно.

Накопала, — отвечает Нюрка.

Повесил я бинокль на грудь, зашёл в магазин, купил двести граммов подушечек и двинулся к Нюрке.

Самый уже разный народ собрался. Например. Федюша Миронов пришёл в хромовых сапогах и с мамашей — Миронихой. Принёс Нюрке пенал из бересты. Этот пенал дед Мироша сплёл.

Пришла Маня Клеткина, принесла Нюрке фартук белый, школьный. На фартуке вышито в уголке маленькими буковками: «НЮРЕ».

Пришли ещё ребята и взрослые, и все дарили что-нибудь школьное: букварь, линейку, два химических карандаша, самописку.

Тётка Ксеня принесла коричневое платье. Сама шила. А дядя Зуй подарил Нюрке портфель из жёлтого кожзаменителя.

Братья Моховы принесли два ведра черники.

Целый день, — говорят, — собирали. Комары жгутся.

Мнрониха говорит:

Это не школьное.

Почему же не школьное? — говорят братья Моховы. — Очень даже школьное.

И тут же сами набросились на чернику.

Я говорю Нюрке:

Ну вот, Нюра. Поздравляю тебя. Тебе теперь семь уже лет. Поэтому дарю тебе двести граммов подушечек — и вот бинокль.

Нюрка очень обрадовалась и засмеялась, когда увидела бинокль. Я ей объяснил, как в бинокль глядеть и как на что наводить. Тут же все ребята отбежали шагов на десять и стали на нас в этот бинокль по очереди глядеть.

А Мирониха говорит, как будто бинокль в первый раз видит:

Это не школьное.

Почему же не школьное? — обиделся я. — Раз в него будет школьница смотреть!

А дядя Зуй говорит:

Или с учителем Алексей Степанычем залезут они на крышу и станут на звёзды глядеть.

Тут все пошли в дом и сразу, как за стол сели, так и навалились на огурцы.

Сильный хруст от огурцов стоял, и особенно старалась мамаша Мирониха. А мне понравились калитки, сложенные конвертиками.

Нюрка была весёлая. Она положила букварь, бинокль и прочие подарки в портфель и носилась с ним вокруг стола.

Напившись чая, ребята пошли во двор в лапту играть. А мы сели у окна, и долго пили чай, и глядели, как играют ребята в лапту, как медленно приходит вечер и как летают над сараями и над дорогой ласточки-касатки. Потом гости стали расходиться.

Ну, спасибо, — говорили они, — за угощение.

Вам спасибо, — отвечала Нюрка, — за платье спасибо, за фартук и за бинокль.

Прошла неделя после этого дня, и наступило первое сентября.

Рано утром я вышел на крыльцо и увидел Нюрку. Она шла по дороге в школьном платье, в белом фартуке с надписью: «НЮРЕ». В руках она держала большой букет осенних золотых шаров, а на шее у нее висел бинокль.

Шагах в десяти за нею шёл дядя Зуй и кричал:

Смотри-ка, Пантелевна! Нюрка-то моя в школу пошла.

Ну-ну-ну, — кивала Пантелеевна.

И все выходили на улицу на Нюрку посмотреть, потому что в этот год она была единственная у нас в деревне первоклассница. Деревня-то у нас маленькая — десять дворов.

Около школы встретил Нюрку учитель Алексей Степаныч. Он взял у неё цветы и сказал:

Ну вот, Нюра, ты теперь первоклассница. Поздравляю тебя. А что бинокль принесла — так это тоже молодец. Мы потом залезем на крышу и будем на звёзды смотреть.

Дядя Зуй, Пантелеевна, Мирониха и ещё много народу стояли у школы и глядели, как идёт Нюрка по крыльцу. Потом дверь за ней закрылась.

Так и стала Нюрка первоклассницей. Ещё бы, ведь ей семь лет. И долго ещё будет. Целый год.

Ю. Ермолаев

Ответил!

Чего только не терял первоклассник Серёжа за свою жизнь: носовые платки, мячики, даже фуражку. А вот ручку с пером потерял в первый раз. И куда она делась? Сейчас урок начнётся, нужно будет буквы писать. А чем? Вот уж и учительница в класс вошла.

Выньте тетради и ручки, — сказала она, — будем учиться писать букву «Р». — И красиво написала на доске эту самую букву. — А какие слова вы знаете на букву «Р»? — спросила учительница и обратилась к Серёже: — Ну-ка, вспомни, чем ты сейчас будешь писать?

Тут все ребята закричали:

Ручкой он будет писать! Ручкой!

А вот и не ручкой, а карандашом, — возразил Серёжа, — ручку я потерял.

Анна Ивановна, — сказал Шурик Пайков, — можно, я дам Серёже ручку? У меня запасная есть.

Конечно, дай, — сказала учительница и опять спросила Серёжу: — А ты, Смирнов, всё-таки скажи нам слово, которое начинается на букву «Р».

Подумал Серёжа, а потом ткнул себя в грудь пальцем и сказал:

Растеряха!

В. Железников

После уроков

После уроков я забежал в первый класс. Я бы не стал к ним забегать, но соседка поручила присмотреть за её сыном. Всё-таки первое сентября, первый школьный день.

Забежал, а в классе уже пусто. Все ушли. Хотел повернуться и идти. И вдруг вижу: на последней парте сидит какая-то кнопка, из-за парты её почти не видно.

Это была девочка, а совсем не мальчик, которого я искал. Как полагалось первоклассницам, она была в белом переднике и в белых бантах.

Странно, что она сидела одна. Все ушли домой и, может быть, уже едят там бульоны и молочные кисели и рассказывают родителям чудеса про школу, а эта сидит и неизвестно, чего ждёт.

Девочка, — говорю, — почему не идёшь домой?

Никакого внимания.

Может быть, потеряла что-нибудь?

Молчит и сидит, как каменная статуя, не шелохнётся.

Что делать, не знаю. Подошёл к доске, придумываю, как расшевелить эту «каменную статую», и потихоньку рисую.

Нарисовал первоклашку, который пришёл из школы и обедает. Потом — маму, папу и двух бабушек. Он жуёт, уплетает за обе щеки, а они ему смотрят в рот. Получилась забавная картинка.

А мы с тобой, — говорю, — голодные. Не пора ли и нам домой?

Нет, — отвечает. — Я домой не пойду.

Что же, ночевать здесь будешь?

Я оглянулся на свою картину, и в животе у меня заурчало. Есть захотелось.

Ну её, эту ненормальную! Вышел из класса и пошёл. Но тут меня совесть заела, и я вернулся обратно.

Ты, — говорю, — если не скажешь, зачем здесь сидишь, я сейчас вызову школьного врача. А он раз-два: «Скорая помощь», сирена — и ты в больнице.

Решил напугать её. Я этого врача сам боюсь. Вечно он: «Дыши, не дыши…» И градусник суёт под мышку. Холодный, как сосулька.

Ну и хорошо, — отвечает. — Поеду в больницу.

Можешь ты сказать,- закричал я,- что у тебя случилось?

Меня брат ждёт. Вон во дворе сидит.

Я выглянул во двор. Действительно, там на скамейке сидел маленький мальчик.

Ну и что же?

А то, что я ему обещала сегодня все буквы выучить.

Сильна ты обещать, — сказал я. — В один день всю азбуку?! Может быть, ты тогда школу закончишь в один год? Сильна врать!

Я не врала, я просто не знала.

Вижу, сейчас она заплачет. Глаза опустила и головой как-то непонятно вертит.

Буквы учат целый год. Это не простое дело.

У нас папа с мамой уехали далеко, а Серёжа, мой брат, сильно скучает. А я ему сказала: «Вот пойду в школу, выучу все буквы — и напишем маме и папе письмо». А он всем мальчишкам во дворе рассказал. А мы сегодня весь день палки писали.

Палки, — говорю, — это хорошо, это просто замечательно! Из палок ведь можно сложить буквы. — Я подошёл к доске и написал букву «А». Печатную. — Это буква «А». Она из трёх палок. Буква-шалашик.

Вот уж никогда не думал, что буду учителем! Но надо было отвлечь её, чтобы не заплакала.

А теперь, — говорю, — пойдём к твоему брату, и я ему всё объясню.

Мы вышли во двор и направились к её брату. Шли, как маленькие, за руки. Она сунула мне свою ладошку в руку. Мягкая у неё ладошка, пальцы подушечками, и тёплая.

Вот, думаю, если кто-нибудь из ребят увидит, засмеют. Но не бросишь же её руку, человек ведь.

А этот важный Серёжка сидит и болтает ногами. Делает вид, что нас не видит.

Слушай, — говорю, — старина. Как бы тебе это объяснить… Ну в общем, чтобы выучить всю азбуку, нужно учиться целый год. Это не такое лёгкое дело.

Значит, не выучила? — Он вызывающе посмотрел на сестру. — Нечего было обещать.

Мы писали палки весь день, — с отчаянием сказала девочка. — А из палок складываются буквы.

Но он не стал её слушать. Сполз со скамейки, сунул руки в карманы, низко опустил голову и поплёлся утиной походочкой.

Меня он вообще не замечал. И мне надоело: возись здесь, когда есть охота! Вечно я впутывался в чужие дела.

Я выучила букву «А». Она пишется шалашиком! — крикнула девочка в спину брату.

Но он даже не оглянулся. Тогда я догнал его.

Слушай, — говорю, — ну чем она виновата? Наука — сложное дело. Пойдёшь в школу

Сам узнаешь. Думаешь, Гагарин или Титов в один день всю азбуку одолели? Тоже, ой-ой, как попотели. А у тебя и руки опустились.

Я весь день на память письмо маме сочинял, — сказал он.

У него было такое печальное лицо, и я подумал, что зря его мама оставила одного. Раз собралась ехать в Сибирь, бери и детей с собой. Они не испугаются далёких расстояний или злых морозов.

Подумаешь, беда, — говорю. — Я сегодня приду к вам после обеда и всё изображу на бумаге под твою диктовку в лучшем виде.

Вот хорошо! — сказала девочка. — Мы живём в этом доме за железной изгородью. Правда, Серёжа, хорошо?

Ладно, — ответил Серёжа. — Я буду ждать.

Я видел, как они вошли во двор и их фигурки замелькали между железных прутьев забора и кустов зелени.

И тут я услышал громкий, ехидный такой мальчишеский голос:

Серёжка, ну что, выучила твоя сестра все буквы?

Я видел, что Серёжа остановился, а сестра его вбежала в подъезд.

Чтобы выучить азбуку, знаешь, сколько надо учиться? — сказал Серёжа. — Надо учиться целый год.

Значит, плакали ваши письма, — сказал мальчишка. — И плакала ваша Сибирь.

Ничего не плакали, — ответил Серёжа. — У меня есть друг, он уже давно учится не в первом классе, он сегодня придёт к нам и напишет письмо.

Всё ты врёшь, — сказал мальчишка. — Ох, и здоров ты заливать! Ну, как зовут твоего друга, как?

Наступило молчание.

Ещё минута — и должен был раздаться победный, торжествующий возглас ехидного мальчишки, но я не позволил этому случиться.

Я влез на каменный фундамент забора и просунул голову между прутьев.

Между прочим, его зовут Юркой, — сказал я.

У этого мальчишки от неожиданности открылся рот. А Серёжа ничего не сказал. Он был не из тех, кто бьёт лежачих.

А я спрыгнул на землю и пошёл домой. Не знаю почему, но настроение у меня было хорошее. Весело было на душе — и всё. Отличное было настроение. Даже петь хотелось.

Денискинырассказы
Драгунского.


Виктор Юзефович Драгунскийродился 1
декабря 1913 года в Нью-Йорке, в еврейской семье эмигрантов из России.
Вскоре после этого родители вернулись на родину и обосновались в Гомеле.
Во время войны отец Виктора умер от тифа. Его отчимом стал И. Войцехович,
красный комиссар, погибший в 1920 году. В 1922 году появился другой
отчим — актёр еврейского театра Михаил Рубин, вместе с которым семья
объездила всю страну. В 1925 году переехали в Москву. Но однажды Михаил
Рубин уехал на гастроли и домой не вернулся. Что произошло — так и
осталось неизвестным.
Виктор рано начал работать. В 1930 году, уже работая, он стал посещать
«Литературно-театральные мастерские» А. Дикого. В 1935 году начал
выступать как актёр в Театре транспорта (ныне Театр им. Н. В. Гоголя).
Одновременно Драгунский занимался литературной работой: писал фельетоны
и юморески, придумывал интермедии, сценки, эстрадные монологи, цирковые
клоунады. Сблизился с цирковыми артистами и даже какое-то время работал
в цирке. Постепенно пришли роли. Он сыграл несколько ролей в кино (фильм
«Русский вопрос», режиссёр Михаил Ромм) и был принят в Театр киноактёра.
Но в театре с его огромной труппой, куда входили именитые кинозвёзды,
молодым и не очень известным актёрам не приходилось рассчитывать на
постоянную занятость в спектаклях. Тогда у Драгунского возникла идея
создания небольшой самодеятельной труппы внутри театра. Правда,
самодеятельностью такую труппу можно было назвать условно — участниками
были профессиональные артисты. Многие актёры с удовольствием отозвались
на идею создания пародийного «театра в театре». Драгунский стал
организатором и руководителем ансамбля литературно-театральной пародии
«Синяя птичка», который просуществовал 1948-1958 годы. Туда стали
приходить и актёры других московских театров. Постепенно маленькая
труппа приобрела значимость и неоднократно выступала в Доме актёра
(тогда: Всероссийское театральное общество), где в то время
директорствовал Александр Моисеевич Эскин. Пародийные весёлые спектакли
имели настолько шумный успех, что Драгунский был приглашён создать
подобный коллектив с тем же названием в Мосэстраде. Для постановок в
«Синей птичке» совместно с Людмилой Давидович сочинил текст к нескольким
песням, которые впоследствии стали популярными и приобрели вторую жизнь
на эстраде: «Три вальса», «Чудо-песенка», «Теплоход», «Звезда моих
полей», «Берёзонька».
Во время Великой Отечественной войны Драгунский был в ополчении.
С 1940 года публикует фельетоны и юмористические рассказы, позже
собранные в сборник «Железный характер» (1960); пишет песни, интермедии,
клоунады, сценки для эстрады и цирка.
С 1959 года Драгунский пишет весёлые рассказы про вымышленного мальчика
Дениса Кораблёва и его друга Мишку Слонова под общим названием
«Денискины рассказы», по мотивам которых выходят фильмы «Весёлые
истории» (1962 г.), «Девочка на шаре» (1966 г.), «Денискины рассказы»
(1970 г.), «По секрету всему свету» (1976), «Удивительные приключения
Дениса Кораблёва» (1979 г.), короткометражки «Где это видано, где это
слыхано», «Капитан», «Пожар во флигеле» и «Подзорная труба» (1973 г.).
Эти рассказы принесли их автору огромнейшую популярность, именно с ними
и стало ассоциироваться его имя. Имя Дениска было выбрано не случайно —
так звали его сына.
Кроме того, Драгунский был сценаристом фильма «Волшебная сила искусства
(1970)», в котором в качестве героя также выведен Дениска Кораблёв.
Однако Виктор Драгунский писал прозаические произведения для взрослых
тоже. В 1961 году вышла повесть «Он упал на траву» о самых первых днях
войны. Герой её, молодой художник, как и сам автор книги, несмотря на
то, что его по инвалидности не призвали в армию, записался в ополчение.
Повесть «Сегодня и ежедневно» (1964 г.) посвящена жизни работников
цирка, главный герой которой — клоун; это книга о человеке, существующем
времени вопреки, живущем по-своему.
Но более всего известны и пользуются популярностью детские «Денискины
рассказы».
В 1960-х большими тиражами выходят книги из этой серии:
«Девочка на шаре»,
«Заколдованная буква»,
«Друг детства»,
«Похититель собак»,
«Двадцать лет под кроватью»,
«Волшебная сила искусства» и др.
В 1970-е:
«Красный шарик в синем небе»,
«Разноцветные рассказы»,
«Приключение» и др.
Писатель скончался в Москве 6 мая 1972 года.
Вдова В. Драгунского Алла Драгунская (Семичастная) издала книгу
воспоминаний: «О Викторе Драгунском. Жизнь, творчество, воспоминания
друзей», ТОО «Химия и жизнь», Москва, 1999.

© Драгунский В. Ю., наследники, 2014

© Драгунская К. В., предисловие, 2014

© Чижиков В. А., послесловие, 2014

© Лосин В. Н., иллюстрации, насл., 2014

© ООО «Издательство АСТ», 2015

* * *

Про папу моего

Когда я была маленькая, у меня был папа. Виктор Драгунский. Знаменитый детский писатель. Только мне никто не верил, что он мой папа. А я кричала: «Это мой папа, папа, папа!!!» И начинала драться. Все думали, что он мой дедушка. Потому что он был уже совсем не очень молодой. Я – поздний ребенок. Младшая. У меня есть два старших брата – Леня и Денис. Они умные, ученые и довольно лысые. Зато всяких историй про папу знают гораздо больше, чем я. Но раз уж не они стали детскими писателями, а я, то написать чего-нибудь про папу обычно просят меня.

Мой папа родился давным-давно. В 2013 году, первого декабря, ему исполнилось бы сто лет. И не где-нибудь там он родился, а в Нью-Йорке. Это вот как вышло – его мама и папа были очень молодые, поженились и уехали из белорусского города Гомеля в Америку, за счастьем и богатством. Про счастье – не знаю, но с богатством у них совсем не сложилось. Питались они исключительно бананами, а в доме, где они жили, бегали здоровенные крысы. И они вернулись обратно в Гомель, а через некоторое время переселились в Москву, на Покровку. Там мой папа плохо учился в школе, зато любил читать книжки. Потом он работал на заводе, учился на актера и работал в Театре сатиры, а еще – клоуном в цирке и носил рыжий парик. Наверное, поэтому у меня волосы – рыжие. И в детстве я тоже хотела стать клоуном.

Дорогие читатели!!! Меня часто спрашивают, как поживает мой папа, и просят, чтобы я его попросила еще что-нибудь написать – побольше и посмешней. Не хочется вас огорчать, но папа мой давно умер, когда мне было всего шесть лет, то есть тридцать с лишним лет назад получается. Поэтому я помню совсем мало случаев про него.

Один случай такой. Папа мой очень любил собак. Он все время мечтал завести собаку, только мама ему не разрешала, но наконец, когда мне было лет пять с половиной, в нашем доме появился щенок спаниеля по имени Тото. Такой чудесный. Ушастый, пятнистый и с толстыми лапами. Его надо было кормить шесть раз в день, как грудного ребенка, отчего мама немножко злилась… И вот однажды мы с папой приходим откуда-то или просто сидим дома одни, и есть что-то хочется. Идем мы на кухню и находим кастрюльку с манной кашей, да с такой вкусной (я вообще терпеть не могу манную кашу), что тут же ее съедаем. А потом выясняется, что это Тотошина каша, которую мама специально заранее сварила, чтобы ему смешать с какими-то витаминами, как положено щенкам. Мама обиделась, конечно.

Безобразие – детский писатель, взрослый человек, и съел щенячью кашу.

Говорят, что в молодости мой папа был ужасно веселый, все время что-нибудь придумывал, вокруг него всегда были самые клевые и остроумные люди Москвы, и дома у нас всегда было шумно, весело, хохот, праздник, застолье и сплошные знаменитости. Этого я, к сожалению, уже не помню – когда я родилась и немножко подросла, папа сильно болел гипертонией, высоким давлением, и в доме нельзя было шуметь. Мои подруги, которые теперь уже совсем взрослые тетеньки, до сих пор помнят, что у меня надо было ходить на цыпочках, чтобы не беспокоить моего папу. Даже меня к нему как-то не очень пускали, чтобы я его не тревожила. Но я все равно проникала к нему, и мы играли – я была лягушонком, а папа – уважаемым и добрым львом.

Еще мы с папой ходили есть бублики на улицу Чехова, там была такая булочная, с бубликами и молочным коктейлем. Еще мы были в цирке на Цветном бульваре, сидели совсем близко, и когда клоун Юрий Никулин увидел моего папу (а они вместе работали в цирке перед войной), он очень обрадовался, взял у шпрехшталмейстера микрофон и специально для нас спел «Песню про зайцев».

Еще мой папа собирал колокольчики, у нас дома целая коллекция, и теперь я продолжаю ее пополнять.

Если читаешь «Денискины рассказы» внимательно, то понимаешь, какие они грустные. Не все, конечно, но некоторые – просто очень. Я не буду сейчас называть, какие. Вы сами перечитайте и почувствуйте. А потом – сверим. Вот некоторые удивляются, мол, как же это удалось взрослому человеку проникнуть в душу ребенка, говорить от его лица, прямо как будто самим ребенком и рассказано?.. А очень просто – папа так всю жизнь и оставался маленьким мальчиком. Точно! Человек вообще не успевает повзрослеть – жизнь слишком короткая. Человек успевает только научиться есть, не пачкаясь, ходить, не падая, что-то там делать, курить, врать, стрелять из автомата, или наоборот – лечить, учить… Все люди – дети. Ну, в крайнем случае – почти все. Только они об этом не знают.

Помню про папу я, конечно, не много. Зато умею сочинять всякие истории – смешные, странные и грустные. Это у меня от него.

А мой сын Тема очень похож на моего папу. Ну, вылитый! В доме в Каретном Ряду, где мы живем в Москве, живут пожилые эстрадные артисты, которые помнят моего папу молодым. И они Тему так и называют – «Драгунское отродье». И мы вместе с Темой любим собак. У нас на даче полно собак, а те, которые не наши, просто так приходят к нам пообедать. Однажды пришла какая-то полосатая собака, мы ее угостили тортом, и ей так понравилось, что она ела и от радости гавкала с набитым ртом.

Ксения Драгунская

«Он живой и светится…»

Однажды вечером я сидел во дворе, возле песка, и ждал маму. Она, наверно, задерживалась в институте, или в магазине, или, может быть, долго стояла на автобусной остановке. Не знаю. Только все родители нашего двора уже пришли, и все ребята пошли с ними по домам и уже, наверно, пили чай с бубликами и брынзой, а моей мамы все еще не было…

И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио заиграло музыку, и в небе задвигались темные облака – они были похожи на бородатых стариков…

И мне захотелось есть, а мамы все не было, и я подумал, что, если бы я знал, что моя мама хочет есть и ждет меня где-то на краю света, я бы моментально к ней побежал, а не опаздывал бы и не заставлял ее сидеть на песке и скучать.

И в это время во двор вышел Мишка. Он сказал:

– Здорово!

И я сказал:

– Здорово!

Мишка сел со мной и взял в руки самосвал.

– Ого! – сказал Мишка. – Где достал? А он сам набирает песок? Не сам? А сам сваливает? Да? А ручка? Для чего она? Ее можно вертеть? Да? А? Ого! Дашь мне его домой?

Я сказал:

– Нет, не дам. Подарок. Папа подарил перед отъездом.

Мишка надулся и отодвинулся от меня. На дворе стало еще темнее.

Я смотрел на ворота, чтоб не пропустить, когда придет мама. Но она все не шла. Видно, встретила тетю Розу, и они стоят и разговаривают и даже не думают про меня. Я лег на песок.

Тут Мишка говорит:

– Не дашь самосвал?

– Отвяжись, Мишка.

Тогда Мишка говорит:

– Я тебе за него могу дать одну Гватемалу и два Барбадоса!

Я говорю:

– Сравнил Барбадос с самосвалом…

– Ну, хочешь, я дам тебе плавательный круг?

Я говорю:

– Он у тебя лопнутый.

– Ты его заклеишь!

Я даже рассердился:

– А плавать где? В ванной? По вторникам?

И Мишка опять надулся. А потом говорит:

– Ну, была не была! Знай мою доброту! На!

И он протянул мне коробочку от спичек. Я взял ее в руки.

– Ты открой ее, – сказал Мишка, – тогда увидишь!

Я открыл коробочку и сперва ничего не увидел, а потом увидел маленький светло-зеленый огонек, как будто где-то далеко-далеко от меня горела крошечная звездочка, и в то же время я сам держал ее сейчас в руках.

– Что это, Мишка, – сказал я шепотом, – что это такое?

– Это светлячок, – сказал Мишка. – Что, хорош? Он живой, не думай.

– Мишка, – сказал я, – бери мой самосвал, хочешь? Навсегда бери, насовсем! А мне отдай эту звездочку, я ее домой возьму…

И Мишка схватил мой самосвал и побежал домой. А я остался со своим светлячком, глядел на него, глядел и никак не мог наглядеться: какой он зеленый, словно в сказке, и как он хоть и близко, на ладони, а светит, словно издалека… И я не мог ровно дышать, и я слышал, как стучит мое сердце, и чуть-чуть кололо в носу, как будто хотелось плакать.

И я долго так сидел, очень долго. И никого не было вокруг. И я забыл про всех на белом свете.

Но тут пришла мама, и я очень обрадовался, и мы пошли домой. А когда стали пить чай с бубликами и брынзой, мама спросила:

– Ну, как твой самосвал?

А я сказал:

– Я, мама, променял его.

Мама сказала:

– Интересно! А на что?

Я ответил:

– На светлячка! Вот он, в коробочке живет. Погаси-ка свет!

И мама погасила свет, и в комнате стало темно, и мы стали вдвоем смотреть на бледно-зеленую звездочку.

Потом мама зажгла свет.

– Да, – сказала она, – это волшебство! Но все-таки как ты решился отдать такую ценную вещь, как самосвал, за этого червячка?

– Я так долго ждал тебя, – сказал я, – и мне было так скучно, а этот светлячок, он оказался лучше любого самосвала на свете.

Мама пристально посмотрела на меня и спросила:

– А чем же, чем же именно он лучше?

Я сказал:

– Да как же ты не понимаешь?! Ведь он живой! И светится!..

Тайное становится явным

Я услышал, как мама сказала кому-то в коридоре:

– …Тайное всегда становится явным.

И когда она вошла в комнату, я спросил:

– Что это значит, мама: «Тайное становится явным»?

– А это значит, что если кто поступает нечестно, все равно про него это узнают, и будет ему стыдно, и он понесет наказание, – сказала мама. – Понял?.. Ложись-ка спать!

Я почистил зубы, лег спать, но не спал, а все время думал: как же так получается, что тайное становится явным? И я долго не спал, а когда проснулся, было утро, папа был уже на работе, и мы с мамой были одни. Я опять почистил зубы и стал завтракать.

Сначала я съел яйцо. Это еще терпимо, потому что я выел один желток, а белок раскромсал со скорлупой так, чтобы его не было видно. Но потом мама принесла целую тарелку манной каши.

– Ешь! – сказала мама. – Безо всяких разговоров!

Я сказал:

– Видеть не могу манную кашу!

Но мама закричала:

– Посмотри, на кого ты стал похож! Вылитый Кощей! Ешь. Ты должен поправиться.

Я сказал:

– Я ею давлюсь!..

Тогда мама села со мной рядом, обняла меня за плечи и ласково спросила:

– Хочешь, пойдем с тобой в Кремль?

Ну еще бы… Я не знаю ничего красивее Кремля. Я там был в Грановитой палате и в Оружейной, стоял возле царь-пушки и знаю, где сидел Иван Грозный. И еще там очень много интересного. Поэтому я быстро ответил маме:

– Конечно, хочу в Кремль! Даже очень!

Тогда мама улыбнулась:

– Ну вот, съешь всю кашу, и пойдем. А я пока посуду вымою. Только помни – ты должен съесть все до дна!

И мама ушла на кухню.

А я остался с кашей наедине. Я пошлепал ее ложкой. Потом посолил. Попробовал – ну, невозможно есть! Тогда я подумал, что, может быть, сахару не хватает? Посыпал песку, попробовал… Еще хуже стало. Я не люблю кашу, я же говорю.

А она к тому же была очень густая. Если бы она была жидкая, тогда другое дело, я бы зажмурился и выпил ее. Тут я взял и долил в кашу кипятку. Все равно было скользко, липко и противно. Главное, когда я глотаю, у меня горло само сжимается и выталкивает эту кашу обратно. Ужасно обидно! Ведь в Кремль-то хочется! И тут я вспомнил, что у нас есть хрен. С хреном, кажется, почти все можно съесть! Я взял и вылил в кашу всю баночку, а когда немножко попробовал, у меня сразу глаза на лоб полезли и остановилось дыхание, и я, наверно, потерял сознание, потому что взял тарелку, быстро подбежал к окну и выплеснул кашу на улицу. Потом сразу вернулся и сел за стол.

В это время вошла мама. Она посмотрела на тарелку и обрадовалась:

– Ну что за Дениска, что за парень-молодец! Съел всю кашу до дна! Ну, вставай, одевайся, рабочий народ, идем на прогулку в Кремль! – И она меня поцеловала.

В эту же минуту дверь открылась, и в комнату вошел милиционер. Он сказал:

– Здравствуйте! – и подошел к окну, и поглядел вниз. – А еще интеллигентный человек.

– Что вам нужно? – строго спросила мама.

– Как не стыдно! – Милиционер даже стал по стойке «смирно». – Государство предоставляет вам новое жилье, со всеми удобствами и, между прочим, с мусоропроводом, а вы выливаете разную гадость за окно!

– Не клевещите. Ничего я не выливаю!

– Ах не выливаете?! – язвительно рассмеялся милиционер. И, открыв дверь в коридор, крикнул: – Пострадавший!

И к нам вошел какой-то дяденька.

Я как на него взглянул, так сразу понял, что в Кремль я не пойду.

На голове у этого дяденьки была шляпа. А на шляпе наша каша. Она лежала почти в середине шляпы, в ямочке, и немножко по краям, где лента, и немножко за воротником, и на плечах, и на левой брючине. Он как вошел, сразу стал заикаться:

– Главное, я иду фотографироваться… И вдруг такая история… Каша… мм… манная… Горячая, между прочим, сквозь шляпу и то… жжет… Как же я пошлю свое… фф… фото, когда я весь в каше?!

Тут мама посмотрела на меня, и глаза у нее стали зеленые, как крыжовник, а уж это верная примета, что мама ужасно рассердилась.

– Извините, пожалуйста, – сказала она тихо, – разрешите, я вас почищу, пройдите сюда!

И они все трое вышли в коридор.

А когда мама вернулась, мне даже страшно было на нее взглянуть. Но я себя пересилил, подошел к ней и сказал:

– Да, мама, ты вчера сказала правильно. Тайное всегда становится явным!

Мама посмотрела мне в глаза. Она смотрела долго-долго и потом спросила:

– Ты это запомнил на всю жизнь?

И я ответил:

Не пиф, не паф!

Когда я был дошкольником, я был ужасно жалостливый. Я совершенно не мог слушать про что-нибудь жалостное. И если кто кого съел, или бросил в огонь, или заточил в темницу, – я сразу начинал плакать. Вот, например, волки съели козлика, и от него остались рожки да ножки. Я реву. Или Бабариха посадила в бочку царицу и царевича и бросила эту бочку в море. Я опять реву. Да как! Слезы бегут из меня толстыми струями прямо на пол и даже сливаются в целые лужи.

Главное, когда я слушал сказки, я уже заранее, еще до того самого страшного места, настраивался плакать. У меня кривились и ломались губы и голос начинал дрожать, словно меня кто-нибудь тряс за шиворот. И мама просто не знала, что ей делать, потому что я всегда просил, чтобы она мне читала или рассказывала сказки, а чуть дело доходило до страшного, как я сразу это понимал и начинал на ходу сказку сокращать. За какие-нибудь две-три секунды до того, как случиться беде, я уже принимался дрожащим голосом просить: «Это место пропусти!»

Мама, конечно, пропускала, перескакивала с пятого на десятое, и я слушал дальше, но только совсем немножко, потому что в сказках каждую минуту что-нибудь случается, и, как только становилось ясно, что вот-вот опять произойдет какое-нибудь несчастье, я снова начинал вопить и умолять: «И это пропусти!»

Мама опять пропускала какое-нибудь кровавое преступление, и я ненадолго успокаивался. И так с волнениями, остановками и быстрыми сокращениями мы с мамой в конце концов добирались до благополучного конца.

Конечно, я все-таки соображал, что сказки от всего этого становились какие-то не очень интересные: во-первых, очень уж короткие, а во-вторых, в них почти совсем не было приключений. Но зато я мог слушать их спокойно, не обливаться слезами, и потом все же после таких сказок можно было ночью спать, а не валяться с открытыми глазами и бояться до утра. И поэтому такие сокращенные сказки мне очень нравились. Они делались такие спокойные. Как все равно прохладный сладкий чай. Например, есть такая сказка про Красную Шапочку. Мы с мамой в ней столько напропускали, что она стала самой короткой сказкой в мире и самой счастливой. Мама ее вот как рассказывала:

«Жила-была Красная Шапочка. Раз она напекла пирожков и пошла проведать свою бабушку. И стали они жить-поживать и добра наживать».

И я был рад, что у них все так хорошо получилось. Но, к сожалению, это было еще не все. Особенно я переживал другую сказку, про зайца. Это короткая такая сказочка, вроде считалки, ее все на свете знают:

Раз, два, три, четыре, пять,

Вышел зайчик погулять,

Вдруг охотник выбегает…

И вот тут у меня уже начинало пощипывать в носу и губы разъезжались в разные стороны, верхняя направо, нижняя налево, а сказка в это время продолжалась… Охотник, значит, вдруг выбегает и…

Прямо в зайчика стреляет!

Тут у меня прямо сердце проваливалось. Я не мог понять, как же это получается. Почему этот свирепый охотник стреляет прямо в зайчика? Что зайчик ему сделал? Что он, первый начал, что ли? Ведь нет! Ведь он же не задирался? Он просто вышел погулять! А этот прямо, без разговоров:

Пиф-паф!

Из своей тяжелой двустволки! И тут из меня начинали течь слезы, как из крана. Потому что раненный в живот зайчик кричал:

Ой-ой-ой!

Он кричал:

– Ой-ой-ой! Прощайте все! Прощайте, зайчата и зайчиха! Прощай, моя веселая, легкая жизнь! Прощай, алая морковка и хрустящая капуста! Прощай навек, моя полянка, и цветы, и роса, и весь лес, где под каждым кустом был готов и стол и дом!

Я прямо своими глазами видел, как серый зайчик ложится под тоненькую березку и умирает… Я заливался в три ручья горючими слезами и портил всем настроение, потому что меня надо было успокаивать, а я только ревел и ревел…

И вот однажды ночью, когда все улеглись спать, я долго лежал на своей раскладушке и вспоминал беднягу зайчика и все думал, как было бы хорошо, если бы с ним этого не случилось. Как было бы по-настоящему хорошо, если бы только все это не случилось. И я так долго думал об этом, что вдруг незаметно для себя пересочинил всю эту историю:

Раз, два, три, четыре, пять,

Вышел зайчик погулять,

Вдруг охотник выбегает…

Прямо в зайчика…

Не стреляет!!!

Не пиф! Не паф!

Не ой-ой-ой!

Не умирает зайчик мой!!!

Вот это да! Я даже рассмеялся! Как все складно получилось! Это было самое настоящее чудо. Не пиф! Не паф! Я поставил одно только короткое «не», и охотник как ни в чем не бывало протопал в своих подшитых валенках мимо зайчика. И тот остался жить! Он опять будет играть по утрам на росистой полянке, будет скакать и прыгать и колотить лапками в старый, трухлявый пень. Этакий забавный, славный барабанщик!

И я так лежал в темноте и улыбался и хотел рассказать маме про это чудо, но побоялся ее разбудить. И в конце концов заснул. А когда проснулся, я уже знал навсегда, что больше не буду реветь в жалостных местах, потому что я теперь могу в любую минуту вмешаться во все эти ужасные несправедливости, могу вмешаться и перевернуть все по-своему, и все будет хорошо. Надо только вовремя сказать: «Не пиф, не паф!»

Что я люблю

Я очень люблю лечь животом на папино колено, опустить руки и ноги и вот так висеть на колене, как белье на заборе. Еще я очень люблю играть в шашки, шахматы и домино, только чтобы обязательно выигрывать. Если не выигрывать, тогда не надо.

Я люблю слушать, как жук копается в коробочке. И люблю в выходной день утром залезать к папе в кровать, чтобы поговорить с ним о собаке: как мы будем жить просторней, и купим собаку, и будем с ней заниматься, и будем ее кормить, и какая она будет потешная и умная, и как она будет воровать сахар, а я буду за нею сам вытирать лужицы, и она будет ходить за мной, как верный пес.

Я люблю также смотреть телевизор: все равно, что показывают, пусть даже только одни таблицы.

Я люблю дышать носом маме в ушко. Особенно я люблю петь и всегда пою очень громко.

Ужасно люблю рассказы про красных кавалеристов, и чтобы они всегда побеждали.

Люблю стоять перед зеркалом и гримасничать, как будто я Петрушка из кукольного театра. Шпроты я тоже очень люблю.

Люблю читать сказки про Канчиля. Это такая маленькая, умная и озорная лань. У нее веселые глазки, и маленькие рожки, и розовые отполированные копытца. Когда мы будем жить просторней, мы купим себе Канчиля, он будет жить в ванной. Еще я люблю плавать там, где мелко, чтобы можно было держаться руками за песчаное дно.

Я люблю на демонстрациях махать красным флажком и дудеть в «уйди-уйди!».

Очень люблю звонить по телефону.

Я люблю строгать, пилить, я умею лепить головы древних воинов и бизонов, и я слепил глухаря и царь-пушку. Все это я люблю дарить.

Когда я читаю, я люблю грызть сухарь или еще что-нибудь.

Я люблю гостей.

Еще очень люблю ужей, ящериц и лягушек. Они такие ловкие. Я ношу их в карманах. Я люблю, чтобы ужик лежал на столе, когда я обедаю. Люблю, когда бабушка кричит про лягушонка: «Уберите эту гадость!» – и убегает из комнаты.

Я люблю посмеяться… Иногда мне нисколько не хочется смеяться, но я себя заставляю, выдавливаю из себя смех – смотришь, через пять минут и вправду становится смешно.

Когда у меня хорошее настроение, я люблю скакать. Однажды мы с папой пошли в зоопарк, и я скакал вокруг него на улице, и он спросил:

– Ты что скачешь?

А я сказал:

– Я скачу, что ты мой папа!

Он понял!

Я люблю ходить в зоопарк! Там чудесные слоны. И есть один слоненок. Когда мы будем жить просторней, мы купим слоненка. Я выстрою ему гараж.

Я очень люблю стоять позади автомобиля, когда он фырчит, и нюхать бензин.

Люблю ходить в кафе – есть мороженое и запивать его газированной водой. От нее колет в носу и слезы выступают на глазах.

Когда я бегаю по коридору, то люблю изо всех сил топать ногами.

Очень люблю лошадей, у них такие красивые и добрые лица.

Время чтения: 8 мин.

Один раз был обыкновенный день. Я пришел из школы, поел и влез на подоконник. Мне давно уже хотелось посидеть у окна, поглядеть на прохожих и самому ничего не делать. А сейчас для этого был подходящий момент. И я сел на подоконник и принялся ничего не делать. В эту же минуту в комнату влетел папа. Он сказал:

– Скучаешь?

Я ответил:

– Да нет… Так… А когда же наконец мама приедет? Нету уже целых десять дней!

Папа сказал:

– Держись за окно! Покрепче держись, а то сейчас полетишь вверх тормашками.

Я на всякий случай уцепился за оконную ручку и сказал:

– А в чем дело?

Он отступил на шаг, вынул из кармана какую-то бумажку, помахал ею издалека и объявил:

– Через час мама приезжает! Вот телеграмма! Я прямо с работы прибежал, чтобы тебе сказать! Обедать не будем, пообедаем все вместе, я побегу ее встречать, а ты прибери комнату и дожидайся нас! Договорились?

Я мигом соскочил с окна:

– Конечно, договорились! Ура! Беги, папа, пулей, а я приберусь! Минута – и готово! Наведу шик и блеск! Беги, не теряй времени, вези поскорее маму!

Папа метнулся к дверям. А я стал работать. У меня начался аврал, как на океанском корабле. Аврал – это большая приборка, а тут как раз стихия улеглась, на волнах тишина, – называется штиль, а мы, матросы, делаем свое дело.

– Раз, два! Ширк-шарк! Стулья по местам! Смирно стоять! Веник-совок! Подметать – живо! Товарищ пол, что это за вид? Блестеть! Сейчас же! Так! Обед! Слушай мою команду! На плиту, справа по одному «повзводно», кастрюля за сковородкой – становись! Раз-два! Запевай:

Папа только спичкой чирк! И огонь сейчас же фырк!

Продолжайте разогреваться! Вот. Вот какой я молодец! Помощник! Гордиться нужно таким ребенком! А когда вырасту, знаете кем буду? Я буду – ого! Я буду даже ого-го! Огогугаго! Вот кем я буду!

И я так долго играл и выхвалялся напропалую, чтобы не скучно было ждать маму с папой. И в конце концов дверь распахнулась, и в нее снова влетел папа! Он уже вернулся и весь был взбудораженный, шляпа на затылке! И он один изображал целый духовой оркестр, и дирижера этого оркестра заодно. Папа размахивал руками.

– Дзум-дзум! – выкрикивал папа, и я понял, что это бьют огромные турецкие барабаны в честь маминого приезда.

– Пыйхь-пыйхь! – поддавали жару медные тарелки.

Дальше началась уже какая-то кошачья музыка. Закричал сводный хор в составе ста человек. Папа пел за всю эту сотню, но так как дверь за папой была открыта, я выбежал в коридор, чтобы встретить маму.

Она стояла возле вешалки с каким-то свертком на руках. Когда она меня увидела, она мне ласково улыбнулась и тихо сказала:

– Здравствуй, мой мальчик! Как ты тут поживал без меня?

Я сказал:

– Я скучал без тебя.

Мама сказала:

– А я тебе сюрприз привезла!

Я сказал:

– Самолет?

Мама сказала:

– Посмотри-ка!

Мы говорили с ней очень тихо. Мама протянула мне сверток. Я взял его.

– Что это, мама? – спросил я.

– Это твоя сестренка Ксения, – все так же тихо сказала мама.

Я молчал.

Тогда мама отвернула кружевную простынку, и я увидел лицо моей сестры. Оно было маленькое, и на нем ничего не было видно. Я держал ее на руках изо всех сил.

– Дзум-бум-трум, – неожиданно появился из комнаты папа рядом со мной. Его оркестр все еще гремел.

– Внимание, – сказал папа дикторским голосом, – мальчику Дениске вручается сестренка Ксения. Длина от пяток до головы пятьдесят сантиметров, от головы до пяток – пятьдесят пять! Чистый вес три кило двести пятьдесят граммов, не считая тары.

Он сел передо мной на корточки и подставил руки под мои, наверно, боялся, что я уроню Ксению. Он спросил у мамы своим нормальным голосом:

– А на кого она похожа?

– На тебя, – сказала мама.

– А вот и нет! – воскликнул папа. – Она в своей косыночке очень смахивает на симпатичную народную артистку республики Корчагину-Александровскую, которую я очень любил в молодости. Вообще я заметил, что маленькие детки в первые дни своей жизни все бывают очень похожи на прославленную Корчагину-Александровскую. Особенно похож носик. Носик прямо бросается в глаза.

Я все стоял со своей сестрою Ксенией на руках, как дурень с писаной торбой, и улыбался.

Мама сказала с тревогой:

– Осторожно, умоляю, Денис, не урони.

Я сказал:

– Ты что, мама? Не беспокойся! Я целый детский велосипед выжимаю одной левой, неужели же я уроню такую чепуху?

А папа сказал:

– Вечером купать будем! Готовься!

Он взял у меня сверток, в котором была Ксенька, и пошел. Я пошел за ним, а за мной мама. Мы положили Ксеньку в выдвинутый ящик от комода, и она там лежала спокойно.

Папа сказал:

– Это пока, на одну ночь. А завтра я куплю ей кроватку, и она будет спать в кроватке. А ты, Денис, следи за ключами, как бы кто не запер твою сестренку в комоде. Будем потом искать, куда подевалась…

И мы сели обедать. Я каждую минуту вскакивал и смотрел на Ксеньку. Она все время спала. Я удивлялся и трогал пальцем ее щеку. Щека была мягкая, как сметана. Теперь, когда я рассмотрел ее внимательно, я увидел, что у нее длинные темные ресницы…

И вечером мы стали ее купать. Мы поставили на папин стол ванночку с пробкой и наносили целую толпу кастрюлек, наполненных холодной и горячей водой, а Ксения лежала в своем комоде и ожидала купания. Она видно волновалась, потому что она скрипела, как дверь, а папа, наоборот, все время поддерживал ее настроение, чтобы она не очень боялась. Папа ходил туда-сюда с водой и простынками, он снял с себя пиджак, засучил рукава и льстиво покрикивал на всю квартиру:

– А кто у нас лучше всех плавает? Кто лучше всех окунается и ныряет? Кто лучше всех пузыри пускает?

А у Ксеньки такое было лицо, что это она лучше всех окунается и ныряет, – действовала папина лесть.

Но когда стали купать, у нее такой сделался испуганный вид, что вот, люди добрые, смотрите: родные отец и мать сейчас утопят дочку, и она пяткой поискала и нашла дно, оперлась и только тогда немного успокоилась, лицо стало чуть поровней, не такое несчастное, и она позволила себя поливать, но все-таки еще сомневалась, вдруг папа даст ей захлебнуться…

Родители купают ребенка

И я тут вовремя подсунулся под мамин локоть и дал Ксеньке свой палец и, видно, угадал, сделал, что надо было, она за мой палец схватилась и совсем успокоилась. Так крепко и отчаянно ухватилась девчонка за мой палец, просто как утопающий за соломинку. И мне стало ее жалко от этого, что она именно за меня держится, держится изо всех сил своими воробьиными пальчиками, и по этим пальцам чувствуется ясно, что это она мне одному доверяет свою драгоценную жизнь и что, честно говоря, все это купание для нее мука, и ужас, и риск, и угроза, и надо спасаться: держаться за палец старшего, сильного и смелого брата.

И когда я обо всем этом догадался, когда я понял наконец, как ей трудно, бедняге, и страшно, я сразу стал ее любить.

  • Девушка из сказки rezuan musov
  • Девочка организована и серьезна как пишется и почему
  • Девочка из сказки песня rezuan musov ремикс
  • Девочка из сказки rezuan musov рингтон на звонок
  • Девочка из сказки rezuan musov мп3