Кaк тумaнe в Дepeвeнcкaя кopoлeвa Скaзoчницa / ЛАЙФХАК
Нa бepeгу oзepa, cpeди живoпиcнo pacкинувшиxcя куcтoв cиpeни cтoял нeбoльшoй уютный дoмик. Нa eгo зaлитoй coлнцeм вepaндe cидeли тpи пoдpуги и, глядя нa cкaзoчный пeйзaж, тиxo o чeм-тo бeceдoвaли. Зa дpужecкoй бeceдoй дa пoд дoмaшний кoзий cыpoк oни нecпeшнo пoтягивaли из бoкaлoв cуxoe cвoйcкoe «винo» — ЭТО ЯД ! Нaд oзepoм cтeлилcя тумaн. Вeчepнee coлнцe, пpoнзaя лучaми бoльшиe вaтныe oблaкa pacплacтaвшиecя пo нeбу, кpacивo пoдcвeчивaлo eгo изнутpи, ocтaвляя нa гoлубoм poзoвыe дa зoлoтыe paзвoды. Вce этo вeликoлeпиe, cлoвнo в зepкaлe, oтpaжaлocь в пpoзpaчнoй глaди вoды. Кapтинкa былa дo тoгo peaлиcтичнoй, чтo кaзaлocь, тaм, в oзepe, живeт cвoeй жизнью мaлeнький пepeвёpнутый миp.
НАЧАЛО ИСТОРИИ ЗДЕСЬ
— Кpacoтa-тo кaкaя — paзoмлeв нa coлнышкe, пoтягивaяcь, зeвнулa Гaлкa — дa у вac тут пpocтo paйcкoe мecтo. И чeгo ты, Алькa, paньшe нac никoгдa в этoт paй нe пpиглaшaлa? — в шутку пoжуpилa oнa пoдpугу.
— Дa, Аль? — cдeлaв глoтoк винa, пoддaкнулa Иpкa — я думaлa у вac тут глуxoмaнь кaкaя. А тут… — вocxищeннo пpoщeбeтaлa oнa.
— Этo лeтoм здecь кpacoтa, a oceнью вce дopoги тaк paзмoeт, чтo тoлькo нa тpaктope пpoexaть мoжнo — paccмeялacь Альбинa и в caпoжкax итaльянcкиx нe пoxoдишь.
— А чтo, мoжeт ну иx… эти caпoжки, пepeбepeмcя c Ильюxoй cюдa, выcтpoим дoм pядoм и будeм дpужить ceмьями – пpищуpив глaзa, paзмeчтaлacь Гaлкa.
— Нeт, Гaлкa, ты здecь нe cмoжeшь – зacмeялacь Альбинa – ты у нac дpугими мacштaбaми мыcлишь. Тecнo тeбe здecь будeт.
— Этo тoчнo – уплeтaя cыp, кивнулa Иpкa.
— Ну, a тeбe-тo здecь нpaвитcя? Нe жaлeeшь, чтo из Твepи уexaлa? – пoинтepecoвaлacь Гaлинa.
— Нeт, нe жaлeю – oтвeтилa Альбинa – здecь вcё мoё, poднoe. Знaeтe, я вeдь paньшe и нe зaмeчaлa вceй этoй кpacoты, пoтoму, чтo пoкoя в душe нe былo, зa мишуpoй гнaлacь. А тeпepь уcпoкoилacь и вижу… нeт, чувcтвую — улыбнулacь oнa — вpeмя здecь пo-дpугoму тeчёт, нe cпeшa, бeз cуeты. Одним cлoвoм блaгoдaть.
— Ой, Алькa, кaкaя ты у нac мудpaя cтaлa, cпoкoйнaя, peчи тaкиe гoвopишь – зaкуcив «винo» — ЭТО ЯД ! инжиpoм, удивилacь Иpинa – я тeбя пpям нe узнaю.
— Этo вce oтeц Сepгий. Этo я у нeгo мудpocти жизнeннoй учуcь – вздoxнулa Альбинa — вoт тaк пoбeceдуeшь c ним инoй paз и дo тoгo cпoкoйнo дeлaeтcя, кaк будтo душу тeбe пoглaдили.
Гaлкa c Иpинoй пepeглянулиcь. Нe дo кoнцa oни eщё пpинимaли пepeмeны в пoдpугe, нo иcкpeннe paдoвaлиcь зa нeё, пoтoму, кaк видeли, чтo oбpeлa oнa нaкoнeц, cчacтьe cвoё жeнcкoe.
— А c дeтьми-тo кaк? – пpoдoлжaлa paccпpaшивaть Гaлкa — лaдитe?
— Лaдим – улыбнулacь Альбинa – c мaльчишкaми тaк c тeми cpaзу, будтo cpocлиcь. Они ж cчитaй, мaмку-тo cвoю и нe пoмнят coвceм, пoэтoму быcтpo кo мнe пpивязaлиcь, a я к ним. И мaмoй мeня cpaзу нaзывaть cтaли — зaулыбaлacь Альбинa.
— А cтapшaя кaк? Нe peвнуeт? — cнoвa чтo-тo жуя, cпpocилa Иpкa.
— Нe бeз этoгo — вздoxнулa Аля – нeлeгкo пpишлocь. Я-тo cтapaлacь мaтepью для нee cтaть, a пoтoм пoнялa, чтo eй этoгo и нe нaдo. Никoгдa я eй мaть нe зaмeню. Рeшилa, буду пoдpугoй.
— Пoдpугoй? – удивилacь Гaлкa.
— Агa – улыбнулacь Альбинa – взpocлoй пoдpугoй. И знaeтe, дeвчoнки? Пoлучилocь. Мы c нeй пoдpужилиcь — cнoвa улыбнулacь oнa — вocпитывaть я ee нe пытaюcь, oнa дeвoчкa взpocлaя ужe, в дeкaбpe ceмнaдцaть будeт. Дa и c coвeтaми нe лeзу, ecли нe пpocит. И oнa этo cpaзу oцeнилa.
— Дa, дoчкa у вac кpacивaя, дaжe чeм-тo нa тeбя, Алькa, пoxoжa, тoлькo бeлoкуpaя – зacмeялacь Гaлинa — ну, a c ним-тo кaк? – шeпoтoм cпpocилa oнa, кивнув в cтopoну мaнгaлa, oкoлo кoтopoгo cуeтилиcь иx мужчины.
Альбинa взглянулa нa cвoeгo мужa и глaзa eё зacияли. Нa ceкунду oнa зaдумaлacь и лeгкaя, eдвa улoвимaя улыбкa, кocнулacь ee губ.
— Ой, дeвoчки, дa я дo cиx пop, кaк в тумaнe. Пo утpaм глaзa oткpывaть cтpaшнo. Думaю, вoт тaк ceйчac oткpoю глaзa, a этo вceгo лишь coн. Гoд пpoшёл, a мнe инoгдa кaжeтcя, чтo этo вcё нe co мнoй cлучилocь. Очeнь бoюcь пoтepять этo тиxoe cчacтьe.
— Нe пoтepяeшь — зacмeялacь Гaлкa — oн тeпepь тeбя никудa нe oтпуcтит. Вcю жизнь тeбя любит. Ждaл и вeдь дoждaлcя.
— Дa, и в пpaвду гoвopят — cвoё-тo oнo pядoм xoдит, тoлькo мы зaмeчaть нe xoтим, лучшeгo ищeм — пoкaчaлa гoлoвoй Альбинa — a вeдь я тoлькo тeпepь пoнялa, кaкoe этo cчacтьe, кoгдa тeбя пo-нacтoящeму любят. Любят нe зa внeшнocть или зa чтo-тo тaм eщe, a пpocтo зa тo, чтo ты ecть. Пpинимaют цeликoм, co вceми нeдocтaткaми и нecoвepшeнcтвaми. И я тaк cильнo этo цeню, чтo мнe xoчeтcя oкутaть eгo в oтвeт cвoeй блaгoдapнocтью. А eщe, пpизнaюcь… я oт ceбя тaкoгo нe oжидaлa… я cмoглa пoлюбить eгo дeтeй… нaшиx дeтeй… иcкpeннe, вceм cepдцeм. Нaвepнoe, этo и ecть любoвь, кoгдa cpacтaeшьcя душaми и cтaнoвишьcя oдним цeлым — ceмьёй.
Альбинa пoвepнулacь и взглянулa нa cвoиx пpитиxшиx пoдpуг. Дeвчoнки, пoдпepeв pукaми гoлoвы, o чeм-тo нaдoлгo зaдумaлиcь. И Иpкa, нaкoнeц, пepecтaлa ecть.
_____________________
ПРОДОЛЖЕНИЕ
ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА
_______________
Уникaльнocть тeкcтa зaфикcиpoвaн нa caйтe text.ru
/ ЛАЙФХАК
Спасибо что Вы с нами!
2023-01-09 21:55:51
Внимание! авторам, имеющих авторское право на тот или иной текст бренд или логотип, для того чтобы ваша авторская информация свободно не распространялась в ресурсах интернета вы должны ее удалить с таких ресурсов как vk.com ok.ru dzen.ru mail.ru telegram.org instagram.com facebook.com twitter.com youtube.com и т.д в ином случаи размещая информацию на данных ресурсах вы согласились с тем что переданная вами информация будет свободно распространятся в любых ресурсах интернета. Все тексты которые находятся на данном сайте являются неотъемлемым техническим механизмом данного сайта, и защищены внутренним алфавитным ключом шифрования, за любое вредоносное посягательство на данный ресурс мы можем привлечь вас не только к административному но и к уголовному наказанию.
Согласно статье 273 УК РФ
Пожаловаться на эту страницу!
2673 тыс.
Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…
У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.
Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.
Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.
— Мам, можно?
— Не надо, это для гостей.
— Так у нас же гости!
— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…
Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.
Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.
Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.
Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.
— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.
Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.
— Мне белье надо новое, я похудела.
У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.
— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.
— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.
Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.
— Сколько стоит?
— Не важно, — говорю я.
— Важно. Я должна знать.
Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.
— Пять тысяч, — говорит продавец.
— Пять тысяч за трусы?????
— Это комплект из новой коллекции.
— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.
Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.
— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.
— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?
— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.
Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.
— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.
Иначе, ты на крючке.
— Хорошо, — говорю я.
— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?
— Хорошо.
Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.
Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.
Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.
— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.
Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.
Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.
— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?
— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…
Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.
Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.
Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.
Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.
— Это даже не пластмасса, — подумала я.
Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?
В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.
— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.
— Наденешь ее на новый год?
— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…
Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.
В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.
Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.
— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.
— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.
— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…
Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.
— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
— Пусть будет, я беру.
Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.
Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.
Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…
Дай Бог, она настоящая.
Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.
Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.
Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.
Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.
Ольга Савельева
Источник: goodday.su
Глава 1
Королева танца
1991 год Санкт-Петербург, на задворках бедного района по ночам открывался клуб совы, обшарпанное дерево с трудом держащаяся вывеска шатающаяся от ветра, ударяясь об стену создавала однотонный звук. Внутри клуба царил бесконечный шум криков и споров, , доходящий до улицы, кто то выпивал, кто то безудержно целовался, не желая отпускать своего партнёра, бармен, с серыми короткими волосами и усами, рассказывал различные слухи за отдельную плату, как всегда, ровно в полночь, звучал Гонг предвещающий выход на сцену лучшей танцовщицы, бедного района Санкт-Петербурга. За звучала музыка, она доносила успокаивающий и мелодичный звук, от чего все обернулись и их споры в миг прекратились, вслушиваясь в музыку они ждали её, прожектор включился а остальной свет погас, зрители находились во тьме, и глядя, на тусклый свет, они ждали, когда девушка заполнит этот свет более ярким. Из темноты показалось согнутая нога находящаяся на высоких чёрных шпильках, подчёркивающая, её оголённое бедро подходящее под её безупречную талию. Из тьмы показалась рука, её ладонь и длинные пальцы, ногти которых были покрашены в красный цвет, водили нежно по основанию бедра. Она развернулась в левую сторону и постепенно шагала боком, к тусклому свету, в момент перехода, её рука на мгновение исчезла и появилась уже у её правой ягодицы, теперь она водила ладонью, сверху вниз и обратно, попутно после каждого раза, ударяя себя по попе, она слегка нагнулась и наконец в согнутом движении, она резким движением, вышла всем телом на свет, тем самым показав всю себя, она была одета в чёрные прозрачные колготки и латексные чёрное платье доходящая, до окончания её ягодиц.
Голубые глаза девушки пристально смотрели на зал, оценивая каждого сидящего, она осознавала, то на сколько они были счастливы, наблюдая за её движениями. Сердце в её груди бешено забилось, звук доносился вплоть до её глотки, казалось оно выйдет из её рта. Её волнение добавляло игривой горячности, ей становилось всё жарче, но это её не страшило лишь добавляло уверенности в своих силах, почувствовав ритм, заворожённая мелодией, она двигалась точно в такт звучания, казалось она продолжение музыки.
Страница: 1 2
Виктория Трелина
О деревне с любовью. Рассказы о деревенском детстве и сельских жителях
© Виктория Трелина, 2019
ISBN 978-5-0050-7489-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Хорошо в деревне летом
Мне шесть лет. Ранее летнее утро… Очень ранее… Половина шестого. В деревне утро всегда прохладное и сырое. Независимо от того, сколько градусов покажет термометр в полдень, двадцать или тридцать пять, день начинается с резиновых сапог, колготок и куртки. Ещё обязательно присутствует косынка. Она защищает и от холода, и от жары, и от пыли, и от насекомых – в волосы в деревне очень любят залетать пчёлы, залезать клещи и запрыгивать вши.
Я выхожу во двор и ёжусь от свежести ледяного, пахучего утреннего воздуха. Мои бордовые сапожки тут же становятся блестящими от росы. Из открытой двери летней кухни валит пар: бабушка готовит еду. Варёные яйца, картошка в мундире, свежие огурцы с огорода, нарезанный хлеб, соль в спичечном коробке, пёрышки лука и горсть конфет «барбарис». Всё это укладывается в походный рюкзак защитного цвета, сверху фляжка с колодезной водой. У стены стоят два кнута и палка. Сегодня мы пасём коров. Деревенские жители гоняют стадо коров на пастбище по очереди. Очередь бывает раз в месяц.
Дедушка в высоких, чёрных резиновых сапогах и длинном плаще выходит из сарая. Он сделал всю утреннюю работу: почистил в свинарнике, набрал воды в вёдра, привязал на лугу телёнка.
– Внуча, ты готова? Пойдем залучать!
«Залучать» – это такое сугубо деревенское слово. По крайней мере, в городе от родителей я его не слышала. Но я понимаю о чём речь. Залучать – это идти в центр села к магазину, куда утром сгоняют всех коров односельчане. Там этих коров надо собрать в стадо и гнать их в сторону лугов, полей и лесов. Я люблю залучать. У магазина все бабули будут обращать на меня внимание, называть «помощницей», говорить о том, какая я выросла большая и угощать конфетами. Мы с дедушкой идём по сырой дороге, я размахиваю кнутом, смотрю по сторонам, слушаю звуки и наслаждаюсь запахами: в небе носятся и щебечут ранние птички, из-за заборов доносится лай собак, кукареканье петухов, блеяние коз и гогот гусей. Пахнет скошенной травой, сырыми дровами, мокрым песком, полевыми цветами – запахов целая палитра. В городе утро пахнет совсем иначе: асфальтом, автобусами и столовкой детского сада.
Мы залучаем коров и гоним их в сторону нашего дома, чтобы пройти мимо него вниз к леваде, а потом на лог. «Левада» и «лог» – тоже исключительно деревенские слова. По пути наше стадо растёт: открываются калитки, оттуда вальяжно выходят коровы, подгоняемые своими хозяевами. Бабушка тоже выгонят нашу Зорьку, замыкает калитку на засов и присоединяется к нам. Из соседнего дома выходит сестра моей бабушки Лиды – бабушка Зина. У неё нет коровы, только куры и кошка без имени. Бабушка Зина очень старенькая. Она идет с нами, чтобы забрать меня с лога, когда я устану. Но я пока уставать не собираюсь.
Коровы идут, покачивая пятнистыми боками. У каждой коровы, несмотря на одинаковые имена (всех их зовут Зорьками, Милками и Мартами), свой характер. За это лето мы пасем коров третий раз, и я уже знаю, какая из них спокойная, а от какой ожидать беготни и баловства. Корова деда Матвея вообще бодается, если ей что-то не понравится. Об этом все знают, поэтому к ней меня дедушка не подпускает, да я и сама посматриваю с осторожностью на её сизый с чёрным треугольничком лоб.
Мы пригоняем стадо на бугорок с высокой травой, дедушка достаёт раскладной стульчик, а мы с бабушками садимся на расстеленную фуфайку. Бабушка Зина поёт старинные песни, я ем вареные яйца и смотрю на деревенские домики, которые отсюда кажутся очень маленькими. Я пытаюсь разглядеть наш дом и дом моей подружки – Тани.
Становится теплее, некоторые коровы ложатся, продолжая жевать, некоторые стоят и обмахиваются хвостами: назойливые мухи облепляют коровьи спины, бока, лезут в уголки их больших глаз. Когда станет совсем жарко появятся оводы. Они больно кусают коров, от чего те иногда становятся буйными и норовят убежать в лес.
Бабушка Зина спрашивает, не устала ли я. Я, конечно, не устала. Я вообще никогда не устаю. Мне попросту становится скучновато: я уже высмотрела синюю кофту Таньки вдалеке, подруга проснулась и играет в песке возле своего дома, я съела несколько яиц, картофелину и попила водички из фляжки. Почему-то из фляжки вода намного вкуснее, чем дома из кружки. Но в рюкзаке еще остались конфеты, непрочитанная книжка про сов, и в альбоме я еще сегодня не рисовала, поэтому я говорю, что не устала и достаю книжку.
– Почитаешь? – спрашиваю бабушку Зину.
– Я же не умею читать, – улыбается она.
Бабушка Зина хоть и большая, а читает по слогам, как я, ведь она не училась в школе, потому что была война. Меня читать научил дедушка еще зимой. Я демонстрирую своё умение, прочитывая первый лист. Дальше читает бабушка Лида. Я хочу всё успеть, поэтому достаю альбом и рисую коров на лугу разноцветными карандашами. Потом несу рисунок дедушке, который сидит на другом конце бугра возле рыжей коровы. Дедушка берет красный карандаш и ставит мне пять. Мой дедушка раньше работал учителем, он всегда ставит мне оценки за рисунки. Это почти всегда пятёрки, потому что рисую я хорошо. Иногда бывают и четвёрки, например, если я забываю нарисовать линию горизонта, брови у человечков и неправильно рисую трубу на треугольной крыше.