Дина рубина рассказы список

Список всех книг Дины Рубиной

• 
• 

Серия «Беседы о любви и смерти»

1. Под знаком Девы

2. То, что написано за день

3. Стоять на краю страшнее…

Серия «Люди воздуха»

1. Почерк Леонардо

2. Белая голубка Кордовы

3. Синдром Петрушки

Серия «Между времен»

1. Фарфоровые затеи

2. Адам и Мирьям

3. В России надо жить долго…

4. Душегубица

5. Посох Деда Мороза

6. Ральф и Шура

7. Цыганка

Серия «Между земель»

1. Белый осел в ожидании Спасителя

2. Гладь озера в пасмурной мгле

3. По дороге из Гейдельберга

4. Туман

Серия «Монологи»

1. Большеглазый император, семейство морских карасей

2. Вывеска

3. Итак, продолжаем!

Серия «Несколько торопливых слов любви…»

1. Область слепящего света

2. На долгом светофоре

3. Шарфик

4. В прямом эфире

5. Мастер-тарабука

6. Голос в метро

7. Заклятье

8. Бессонница

9. Двое на крыше

10. И когда она упала…

11. Гобелен

12. Волшебные сказки Шарля Перро

13. Такая долгая жизнь (Две истории любви)

Серия «Русская канарейка»

1. Русская канарейка. Желтухин

2. Русская канарейка. Голос

3. Русская канарейка. Блудный сын

Серия «Старые повести о любви»

Завтра, как обычно

Рассказы

1. «Все тот же сон!..»

2. Альт перелетный

3. Любка

4. Наш китайский бизнес

5. Собака

Сказки

Джентльмены и собаки

Повести

1. Во вратах твоих

2. Камера наезжает!

3. На Верхней Масловке

4. Последний кабан из лесов Понтеведра

Юмористическая проза

Теплые штаны для вашей мами (сборник)

Публицистика

Беседы о доме, о Москве, об Иерусалиме

Детская проза

Сказки доброты

Книги вне серий

1. Ангел конвойный (сборник)

2. Больно только когда смеюсь

3. Вот идет Мессия!..

4. Высокая вода венецианцев

5. Гладь озера в пасмурной мгле (сборник)

6. Камера наезжает! (сборник)

7. Книга волшебных историй (сборник)

8. Мастер-тарабука (сборник)

9. На Верхней Масловке (сборник)

10. Не оставляй меня одного (сборник)

11. Несколько торопливых слов любви (сборник)

12. О любви (сборник)

13. Озябшие странники (сборник)

14. Окна

15. Ручная кладь

16. Синдикат

17. Цыганка (сборник)

• < Назад

Современный прозаик, автор популярных романов, лауреат и финалист множества литературных премий.

Один из наиболее ярких русских прозаиков она родилась 19 сентября 1953 года в Ташкенте, куда ее мать эвакуировалась еще во время войны. Там же Дина, получившая свое имя в честь американской актрисы Дины Дурбин, окончила сначала музыкальную школу при ташкентской консерватории, а потом в 1977 году и саму консерваторию.

Воспоминания о родном городе и жизни в нем в дальнейшем легли в основу романа  «На солнечной стороне улицы». Первый же рассказ писательницы «Беспокойная натура», созданный ею в 16 лет, попал на страницы журнала «Юность». В 1977 году вышла ее повесть «Когда же пойдет снег?..», которая принесла писательнице литературную известность, а также звание самого молодого члена Союза писателей УзССР (Дине тогда было всего 24 года).

Позже писательница переехала в Москву, откуда уже в 1990 году эмигрировала в Израиль. Там она занимала должность литературного редактора в литературном приложении одной из русскоязычных газет, а также продолжила литературную деятельность. 
Дина Рубина о первых годах в Израиле:  «Было, само собой, нелегко. И срывы были, и отчаяние, и эйфория – все своим чередом. Сейчас так много написано об эмиграции и о стрессе, который она с собой несет – даже самая благополучная эмиграция. А у нас она была очень сложной: писатель и художник в стране иного языка и иных традиций, да крошечная дочь, да подросток-сын… И ничего в карманах: все, что было нажито, мы оставили в России. Я много раз писала об этом. Иногда даже не верится, что это происходило с нами. И тут речь не о том, чтобы «прощать друг другу» – у нас как-то с самого начала семейной жизни не стоял вопрос о чьей-то вине в самых разных ситуациях… Просто, мы сразу почувствовали, что только прижавшись друг к другу, сможем выстоять.» 

Перу автора принадлежат такие романы, как «Почерк Леонардо», «Белая голубка Кордовы», «Синдром Петрушки» и многие другие. В своих произведениях она описывает реальные факты из собственной биографии, семейные предания, а также известные исторические события, которые преломляются в судьбах героев, с помощью блестящих образов и манеры изложения превращая повседневную жизнь в практически магические истории. Трилогия  «Русская канарейка» вошла в шорт-лист премии «Большая книга» 2015 года.

Дина Рубина о доме, родителях и семье:

«В Ташкент родители попали каждый своим путем. Мать — с волной эвакуации, явилась девчонкой семнадцати лет, бросилась поступать в университет, (страшно любила литературу). В приемной комиссии ее спросили строго — «Вы на филологический или на исторический?» Она закончила украинскую школу, слово «филологический» слышала впервые, спросить — что это значит — стеснялась, так и поступила на исторический. Ночью работала охранником на оружейном заводе, днем спала на лекциях, которые читали блестящие профессора московского и ленинградского университетов, эвакуированных в Ташкент. Зимы те военные были чудовищно морозными. Картонные подметки туфель привязывались веревками. От голода студенты спасались орехами — стакан стоил какие-то копейки. Тогда еще не знали, что они страшно калорийны. Кроме того, в студенческой столовой давали затируху. И студенты и профессора носили в портфелях оловянные миски и ложки… Однажды моя восемнадцатилетняя мать случайно поменялась портфелями (одинаковыми, клеенчатыми) со знаменитым московским профессором, который читал курс средних веков по собственному учебнику. Обмирая от стыда, она подошла к учителю и сказала: «Профессор, вы случайно взяли мой портфель и мне ужасно стыдно: если вы его откроете, то обнаружите, что в нем нет ничего, кроме миски и ложки для затирухи». Профессор сказал на это: «если бы вы открыли мой, то увидели бы то же самое.»…

Отец родом из Харькова — вернулся с войны молоденьким лейтенантом — в Ташкент, к эвакуированным родителям. Поступил в художественное училище, где историю преподавала его сверстница — очень красивая, смешливая девушка… Так встретились мои родители.

У того и другого в семьях есть легенды, вполне литературные. Из одной легенды я уже состряпала «путевые записки» — «Воскресная месса в Толедо», которые были опубликованы во 2-м номере «Дружбы народов» и вошли в книгу, вышедшую в издательстве «Вагриус». А «цыганская» легенда материнской родни еще ждет своего часа. Написать в двух словах не получается. Уж больно романтична.

Полагаю, что на отрезке — до и после революции — мои предки занимались ровно тем, чем занимались сотни тысяч украинских евреев: немножко торговали, немножко учились, немножко учили других. Прадед по матери был человеком религиозным, уважаемым и — судя по некоторым его высказываниям, которые до сих пор цитируются в семье — необычайно остроумным. Прадед по отцу — варшавским извозчиком, человеком необузданной ярости, от чего дед в четырнадцатилетнем возрасте бежал из дома и никогда не вспоминал о своей семье. От этого, не слишком далекого, предка — вспыльчивость и умение портить отношения с людьми.

Детство мое, равно как и юность, и молодость, да и вся последующая жизнь — в домашней тесноте, буквальной: маленькие квартирки, где у растущего человека нет своего угла. Одна из комнат обязательно — мастерская, — ибо сначала отцовские холсты расставлены по всем углам, потом — мужнины. Про все это я писала в повести «Камера наезжает!» Итак, теснота физическая, бытовая, а также теснота обстоятельств, постоянно давящая… Ну, и занятия музыкой по нескольку часов в день — специальная музыкальная школа при консерватории…в общем, было о чем писать.»

«Брак очень сложный организм. Считается, что в этом могут помочь какие-нибудь семейные психологи. И я бы даже в это поверила, если б не бывала свидетелем распада браков у этих самых психологов. Давайте, наконец, посчитаем брак великой тайной за семью печатями, и не станем искать в нем залогов и предлогов. Просто будем любоваться удачными парами и сокрушаться при сломах и распаде.»

Как устроен ваш быт? Сами ведете дом или у вас есть помощница?

«Помощница есть, приходит раз в неделю, очень симпатичный человек. Но я и убираю, и готовлю, делаю все, что положено делать жене и матери семейства. Я вообще семижильная, и по характеру люблю порядок, устойчивый и надежный быт, люблю свои многолетние привычки, раздражаюсь, когда чашку ставят не на то место, или кто-нибудь садится на мой стул… совсем как тот мишка из сказки…»
«Это дом, привычки, семейный уклад. Я чрезвычайно консервативна в вопросах семьи – это фамильное. Но если вы имеете в виду – могу ли я, вместо того, чтобы обед приготовить, купить и сварить пельмени и сочту ли это вселенской катастрофой? Могу и не сочту.» (из интервью для телеканала Домашний) 

Фрагмент интервью в Нью-Йорке с Виктором Топаллером (6 апреля 2010 года)

Виктор Топаллер (далее — ВТ): Добрый вечер, дорогие друзья! Вот и прошла еще одна неделя, и мы с вами долго встречаемся. Сегодня долгой преамбулы перед представлением гостьи не будет. Потому что у меня, вернее — у вас, в гостях женщина, которую не только я очень нежно люблю, но и многие из вас, смею утверждать, очень хорошо знают и очень любят — Дина Рубина. Диночка, добрый вечер.

Дина Рубина (далее — ДР): Добрый вечер!

ВТ: Как ты считаешь, тебя с годами стали больше любить читатели или меньше?

ДР: Меня с годами, вообще, стали любить больше, потому что я сильно поправилась. Но судя по тому, что я где-то постоянно, как вечный жид, выступаю…

ВТ: Сколько ты уже, кстати, мотаешься по Америке?

ДР: Полтора месяца я отмотала по Америке, причем использовала, по-моему, весь транспорт, который существует, мне кажется, на земле, кроме батискафа и гужевого транспорта.

ВТ: А что ты делаешь? Деньгу зашибаешь?

ДР: Я выступаю, в том числе и деньгу. И вообще, как-то так, рекламирую свой новый роман.

ВТ: Дин, извини, пожалуйста, я тебя перебью. Скажи, а зачем ты рекламируешь свой роман? Я вот знаю — не потому, что я хочу тебе приятное сказать — что твои книжки улетают как горячие пирожки. У тебя все в порядке с тиражами. Тебе мало? Тебе хочется еще больше? Нет предела совершенству?

ДР: Ты знаешь, мне кажется, это инерция — я привыкла выступать. Я привыкла, что я раз в два года появляюсь в Америке, что я выступаю. Это моя публика, это мой допинг, кстати, тоже — потому что это общение с человеком, с людьми, которые читают мои книги.

ВТ: Обратная связь такая?

ДР: Это обратная связь. Я просто хочу рассказать, что, конечно, уже совершенно обалдела от этой обратной связи, потому что отмотала очень много выступлений. Сегодня утром я слышу сквозь сон, что звонит телефон. Трубку взял наш друг, у которого мы остановились — Юлий Китаевич — и говорит кому-то: «Хорошо, я передам. Я постараюсь ей передать.  Я не знаю, как это получится. Дина очень много ездила по Америке, стала говорить по-английски, и я ее не понимаю».

ВТ: Диночка, так сколько городов ты проехала?

ДР: 27!

ВТ: Обалдеть!

ДР: Да! Но это не мой рекорд. Мой рекорд — 40 за один раз.

ВТ: Мы договорились до того, что это, наверное, такая инерция существования, потому что тебе раскручивать свою книжку, чтобы ее больше покупали, по счастью, нет необходимости. В основном писатели встречаются с читателями, чтобы подписывать книжки, продавать, чтобы все рассказали, что эти книжки замечательные, пошли в магазин, купили. Слава Богу, можно еще пару тысяч допечатать. У тебя такой проблемы нет и необходимости.

ДР: У меня есть другая проблема, Виктор, о которой я умолчала сейчас. Дело в том, что я такой вечный жид, джентльмен в поисках сюжета, диалога, сценки, картинки. Я даже здесь уже насобирала за эту поездку. Например, история. Звонит моему организатору в Торонто звонит некий голос:

— Вот тут у вас «Дина Рубина» написано. Что это?

— Ну, это израильская писательница.

— Да, хорошо, но что это?

— Я же вам объясняю, это израильская писательница.

— Что она делает? Поет танцует?

— Послушайте, я же вам говорю, это израильская писательница. Она что-то расскажет, что прочтет.

— Хорошо, а сколько это стоит?

Ну, он называет цену билета:

— Что?! Но в это по крайней мере входит ужин?!

Понятно, что я не могу это не написать. У меня уже полна коробочка, полный блокнот записей.

ВТ: Хитрая еврейская женщина — одним махом семерых «убиваха». И немножко помогло тиражам, хотя это уже и не надо, и немножко обратная связь, потому что привыкла. И немножко заработала денег. И при этом сделала кучу наблюдений, которые напихала в последующие книжки. Замечательно!

ДР: Именно!

ВТ: Хорошо, разобрались с этим. Давайте теперь перейдем — ненадолго, потому что в основном это люди знают — к твоему невинному детству в городе Ташкенте. Скажи, пожалуйста, ты ведь в консерватории училась?

ДР: Вот так вот сразу, сразу на больную мозоль — наступить и наступить. Ну, во-первых, я закончила специальную музыкальную школу для одаренных, между прочим, детей — школу имени Успенского.  Дальше была консерватория.

ВТ: По классу чего?

ДР: Вот этого (показывает пальцами игру на клавишных).

ВТ: По классу клавиш!

ДР: Вот, кстати, тоже хорошее наблюдение за эту поездку. Моя приятельница, которая ведет культурную программу в доме для престарелых, в таком детском садике в Америке, обращает внимание на то, что некий Самуил всем мешает. Он давно «в полете», но он всем мешает — потому что он играет на фортепиано. Играет на столе, сильно стучит, совершенно всем мешает. И тогда человек, который там работает, решил эту проблему. Он нарисовал клавиши на мягком полотенце и ему, значит, подложил. Тот с возмущением отпихнул и опять барабанит по столу. И тогда моя приятельница говорит: «Самуил, тебе же положили играть!» Он говорит: «Ты что, совсем сумасшедшая? Здесь же октавы не хватает!»

ВТ: Ох ты, класс! А вот смотри, возвращаясь к писательству, ведь не придумаешь такую штуку? Такую штуку можно только подсмотреть!

ДР: Именно поэтому — котомку за спину и каждый год куда-нибудь.

ВТ: Ну так вот. Родители учили одаренную девочку, государство деньги тратило. Выяснили, что талантлива, и вместо того, чтобы тихо-спокойно ездить и бацать на рояле, кстати, между прочим, и вопросы не задавали бы дурацкие. Что она делает? На рояле играет!

ДР: Никто бы! Потому что, когда израильский чиновник спросил моего мужа, какая его профессия, и тот говорит: «Я художник». Ему отвечают: «Художник? Такой профессии нет!» И поэтому действительно. А так вот — на рояле все играют.

ВТ: Жалеешь иногда? Помнишь, у кого это стихи были «Уплывал не простивший мне рояль»?

ДР: Я не помни, чьи это были стихи, но надо сказать, что это не относительно меня. Поэтому вот это так и не простивший мне рояль я спустила с лестницы. У меня нет в доме инструмента. И те 17 лет моей жизни, которые отданы музыке, я не могу простить тому самому роялю, который уплыл от меня.

ВТ: То есть ты сразу поняла, что это не твое и твоим не будет никогда.

ДР: Я сразу поняла, что это не мое. Я с 15 лет публикуюсь в самом тиражном журнале «Юность». Я, в общем-то, всегда старалась вырваться из этого. Но как-то было в семье решено, что это кусок хлеба. Ты помнишь, все эти наши разговоры семейные: кусок хлеба, закончи сначала консерваторию, а там уже дальше… Когда мои пьесы уже пошли в Москве, мой папа сказал: «Бросай все! Ты писатель!»

ВТ: Сколько, ты же наверняка это знаешь, хотя считать со стороны может только литературовед или профессиональный критик — сколько книг вышло всего кругом-бегом? Включая и советские годы, и израильские.

ДР: Это надо подумать. Не смогу уже посчитать.

ВТ: Сколько всего книг. Я не имею в виду переиздания.

ДР: Написанных мною книг? Книг 10 — это чтобы совершенно не повторялось ни одно произведение в другой книге.

ВТ: Сколько лет ты в Израиле?

ДР: В Израиле я 16 лет. Барух Ашем, как говорят у нас.

ВТ: К чему веду, число книг, написанных в Израиле, уже перевалило число книг, написанных в России?

ДР: Давно. Давно! В России у меня вышло 4 книги, и как раз в «Советском писателе» вышла книга перед моим отъездом. Рукопись лежала 10 лет. И, как сейчас помню, я подарила Люсе Улицкой экземпляр этой книги. Там была повесть «На Верхней Масловке», по которой потом сняли фильм. И Люся мне позвонила на следующий день и сказала: «Знаешь, я читала ночью. Куда ты едешь? Кому все это нужно?» И тогда это была большая травма для меня. И я действительно думала, что это никому не нужно.

ВТ: Какая интересная ситуация сложилась. Я думаю, мало кого можно поставить здесь рядом с тобой. Что я имею в виду: русская писательница, у которой счастливо складывается здесь писательская судьба, и большая часть этой писательской судьбы прошла уже вне России.

ДР: Да, мне очень повезло, Виктор. И я думаю, что мне очень повезло чисто жанрово, я это повторяю во многих интервью. Я совпала по жанру с Израилем. Я пишу в жанре трагифарса, а та страна существует в жанре трагифарса. И наверняка у тебя есть что по поводу фарса спросить. Тут у нас недостатка нет — ни в трагедии, ни в фарсе.

ВТ: Я хочу тебе сказать, что касается жанра трагифарса, то тут и в России все в порядке.

ДР: Да, но, по-видимому, эмоционально и, я бы сказала, как-то импульсивно мне подошло здешнее существование, израильское.

Награды и звания

Член СП СССР (1979), междун. ПЕН-клуба, Союза русскоязычных писателей Израиля (1990). Член редколлегии ж-лов “Контрапункт” (США; с 1998), “Иерусалимский ж-л” (с 1999).

Премии Мин. культуры Узбекской ССР (1982), им. Арье Дульчина (Израиль, 1990), Сохнута, Союзарусскоязычных писателей Израиля (1995), сети книжных магазинов Франции (1996).