Дипломное сочинение чайковского при окончании консерватории

Характеристика Чайковского при окончании консерватории: «Как композитор господин совсем слаб!..»

В Чайковского как в композитора поверили далеко не сразу

Чайковский — самый знаменитый в мире русский композитор и самая твердая наша культурная валюта, наряду с великими писателями XIX века и художниками-авангардистами. Считается, что в США и Британии из классических композиторов он уступает в славе только Бетховену. Его музыка звучала в бесчисленном количестве фильмов, дети всей планеты растут на «Щелкунчике», а «Лебединое озеро» приходит на ум первым, как только речь заходит о балете.

Вот несколько историй из его жизни.

КАК ОН КОНКУРИРОВАЛ С БЕТХОВЕНОМ

По отцовской линии Чайковский происходит из украинских казаков, а по материнской его предками были европейцы: прадед — француз, прабабка — австриячка. Родился же он в Вятской губернии, в городе Воткинске (его отец был назначен начальником Камско-Воткинского металлургического завода). Рассказывали, со слов гувернантки, почти фантастическую историю из его детства: однажды, после музыкального вечера, он никак не мог уснуть, «и с блестящими глазами, возбужденный, плакал. На вопрос, что с ним, он отвечал: “О, эта музыка, музыка!” Но музыки никакой не было в эту минуту слышно. “Избавьте меня от нее! Она у меня здесь, здесь, — рыдая и указывая на голову, говорил мальчик, — она не дает мне покоя”.

Однако потом в Чайковского как в композитора поверили далеко не сразу. Изначально вообще предполагалось, что он станет правоведом. Преподаватель Рудольф Кюндингер, занимавшийся с Петром Ильичом игрой на фортепьяно, когда тот был подростком, не видел в нем никаких исключительных способностей, а потом отговаривал посвящать себя музыке: мол, для этой карьеры он не годится, тем более, уже староват (Чайковскому, когда он решил заняться музыкой всерьез, был 21 год). Несмотря на это, Чайковский поступил в Музыкальные классы Русского музыкального общества (которые вскоре стали Санкт-Петербургской консерваторией). Его дипломным сочинением стала кантата «К радости» на стихи Шиллера, которая, в общем, провалилась. Во-первых, студенту пришлось конкурировать с Бетховеном, который те же стихи превратил в финал Девятой симфонии; во-вторых, Чайковский испугался публичного экзамена и не явился на концерт, где она была исполнена (его преподаватель Антон Рубинштейн пришел из-за этого в бешенство); в третьих, вещь и правда не относилась к числу шедевров (Рубинштейн, читая ее, морщился, а еще один композитор, Цезарь Кюи, разнес ее в рецензии: «консерваторский композитор г. Чайковский совсем слаб… и если б у него было дарование, то оно хоть где-нибудь прорвало бы консерваторские оковы»).

Чайковский — самый знаменитый в мире русский композитор и самая твердая наша культурная валюта

«ЕЕ СЧИТАЛИ САМОДУРКОЙ»

Главной женщиной в жизни Чайковского (который, вообще как известно, женщин любил исключительно платонически) неожиданно стала страстная любительница музыки Надежда Филаретовна фон Мекк. Она была вдовой и миллионершей: своему супругу Карлу фон Мекку она родила 11 детей, но, судя по всему, счастья в браке с ним не испытала. Вся ее страсть была потом направлена на музыку и композиторов: она фанатично обожала Вагнера, помогала Дебюсси, а в какой-то момент стала покровительницей и лучшей подругой Чайковского.

Как пишет Нина Берберова, автор одной из лучших биографий Чайковского, «ее считали самодуркой. Она была худа, высока, очень умна и нервна. Чайковский (…) несколько раз видел ее на концертах — в слишком ярком, не шедшем к ней золотом платье, расшитом зелеными павлинами, зеленый павлин был приколот у нее к высокой, тяжелой прическе. (…) Однажды сидел в соседней ложе, и к нему доносился запах неприятных и сильных ее духов». Она заказала ему несколько фортепианных переложений, объяснялась в первом письме к любви к его музыке. Он ответил, что решил посвятить ей Четвертую симфонию и попросил в долг три тысячи рублей. (Всего, по подсчетам биографов, она ему за годы отношений выписала 85 тысяч).

Его музыка звучала в бесчисленном количестве фильмов, дети всей планеты растут на «Щелкунчике», а «Лебединое озеро» приходит на ум первым, как только речь заходит о балете

Эпистолярный роман длился много лет, обернулся нежнейшей дружбой, а одной из главных его особенностей было то, что Чайковский и Мекк практически не встречались лично. Однажды они все-таки пересеклись. Он отдыхал в ее усадьбе Симаки, и потом писал: «случился пренеловкий казус. Я поехал в лес около четырех часов в полной уверенности, что не встречусь с Н. Ф., которая в это время обедает. Случилось же, как нарочно, что я выехал несколько раньше, а она опоздала, и я встретился с ней нос с носом. Это было ужасно неловко. Хотя мы лицом к лицу были на одно мгновенье, но я все-таки жестоко сконфузился, однако ж учтиво снял шляпу. Она же, как мне показалось, совсем растерялась и не знала, что делать». Издали, они, впрочем, друг за другом наблюдали — Чайковский рассматривал ее в бинокль в театрах и потом отмечал: «мне даже понравилась ее некрасивая, но характерная внешность».

Легенда гласит, что финансирование кончилось, когда фон Мекк узнала о гомосексуальности Чайковского. Так или иначе, осенью 1890-го она перестала его субсидировать, что Чайковского сильно разозлило. «Она так много раз мне писала, что я обеспечен в отношении получения этой субсидии до последнего моего издыхания, что я в это уверовал и думал, что на сей предмет у нее устроена такая комбинация, что, несмотря ни на какие случайности, я не лишусь своего главного и, как я думал, самого верного дохода. Пришлось разочароваться… Оскорблено мое самолюбие, обманута моя уверенность в ее безграничную готовность материально поддерживать меня и приносить ради меня всяческие жертвы. Теперь мне бы хотелось, чтобы она окончательно разорилась, чтобы нуждалась в моей помощи», — писал он.

Современные биографы считают, что дело не в том, что Мекк узнала о его ориентации — просто ее финансовые дела и правда резко ухудшились, как и здоровье (она узнала, что больна туберкулезом, от которого и умерла спустя несколько месяцев после того, как скончался композитор).

РОКОВОЙ ГЛОТОК СЫРОЙ ВОДЫ

Если про Есенина и Маяковского ходили слухи, что их убили, про Чайковского рассказывали, что его будто бы заставили совершить самоубийство те, кого возмущали его гомосексуальные наклонности. Но ничем эта версия подтверждена не была. Нина Берберова ядовито описывала механизм возникновения легенды: «в 1966 г. «одной даме» сказал «один господин», которому сказала «одна дама», которой в 1902 г. сказал на смертном одре ее умирающий муж о том, что Чайковскому была дана пилюля бывшими товарищами композитора по училищу Правоведения, посоветовавшими ему покончить с собой, чтобы не позорить «ни себя, ни Россию».

Та же Берберова в своей книге эту легенду опровергла. Чайковский умер от холеры, как четырьмя десятилетиями ранее — его мать. В конце XIX века в Петербурге подцепить эту болезнь было легче легкого: осенью 1893-го в городе как раз началась очередная вспышка заболевания, а по графинам и умывальникам по-прежнему повсеместно разливалась сырая вода из Невы. Холерный вибрион уже был открыт, как и механизмы его распространения — через зараженную воду — но до отсталых слоев населения эта медицинская сенсация не дошла, и даже в приличных ресторанах и гостиницах кипяченую воду запросто разбавляли некипяченой. Да что уж там — вибрион был обнаружен даже в водопроводе Зимнего дворца!

Где-то между утром 18 октября и днем 20 октября 1893 года Чайковский сделал роковой глоток (одни считают, что за завтраком, другие — что в ресторане), и вскоре проявились типичные признаки холеры. По иронии судьбы, именно этой болезни он никогда не боялся. И он, и близкие поначалу списали недомогание на расстройство желудка — такие у него часто случались. Но, как и бывает при холере, уже через несколько часов симптомы проявились в полную силу, и спустя несколько дней композитора не стало.

Партитура вошла в I том IV серии Академического полного собрания сочинений – «Кантаты и хоровые произведения с оркестром и a capella», к презентации которого был приурочен концерт. Исполненная квартетом солистов, хором и Молодежным симфоническим оркестром Петербургской консерватории под управлением Аркадия Штейнлухта, музыка гимна «К радости» стала кульминацией XIX Чтений отдела рукописей консерваторской Научной музыкальной библиотеки, в фондах которой хранится автограф партитуры Чайковского. Директор библиотеки Елена Некрасова торжественно объявила, что исполнением кантаты Петербургская консерватория открыла год своего 155-летия.

О кантате «К радости» не только знали давно – ее даже изредка исполняли, в частности дирижеры Александр Рудин и Томас Зандерлинг. Впервые партитура была издана в составе старого Полного собрания сочинений в 1960 году. Но только сейчас, в новом академическом издании сочинение напечатано в точном соответствии с автографом, в нем устранены неточности единственного имевшегося до сих пор издания. Как заметила научный редактор тома Тамара Сквирская, «в автографе партитуры обнаружились ошибки: так, например, Петр Ильич трижды предписал струнным инструментам неисполнимые аккорды, эти ошибки молодого композитора не были замечены в первом издании».

Михайловский дворец неслучайно выбрали местом для музыкальной реконструкции кантаты, которое состоялось, к слову, 25 апреля – в день рождения Чайковского по старому стилю. Именно здесь она дважды была представлена 152 года назад – в 1865 году на годичном и публичном выпускном экзаменах: сначала под управлением автора, затем под управлением директора консерватории Антона Рубинштейна. Именно в этом дворце, на музыкальных вечерах его хозяйки, великой княгини Елены Павловны, вызревала идея первой русской консерватории.

Текст кантаты был предложен Чайковскому Советом профессоров консерватории, а значит, 25-летний композитор встал на территорию Бетховена «поневоле», но вышел из сложнейшего испытания победителем. Петр Ильич «омузыкалил» текст, смонтировав русские переводы трех поэтов – К.С. Аксакова, В.Г. Бенедиктова и М.А. Дмитриева. Как пояснила Т. Сквирская, «из девяти строф с припевами, имеющихся в оригинале, композитор использовал четыре строфы (I, II, III и сокращенную VIII) и два хоровых припева (IV, I). Сходную структуру имеет и текст финала Девятой симфонии Бетховена (строфы I, II, III и припевы IV, I, III). Особенно бросается в глаза перестановка знаменитого шиллеровского первого хорового припева (в оригинале Seid umschlungen Millionen) в конец текста. Подобная перестановка имеется в финале Девятой симфонии, с несомненной оглядкой на которую создавалась кантата «К радости». Примечательно, что Чайковский использовал в своей кантате тот же исполнительский состав, что и Бетховен в Девятой: четыре солиста, смешанный хор и оркестр».

Начав свое дипломное сочинение с обреченной фразы нисходящего до-минорного трезвучия, ритмически один в один похожей на начало главной темы Фортепианного концерта Шумана, Чайковский завершил сочинение в ликующем до мажоре. Каждый раздел кантаты, драматургически насыщенный, состоящий из «разъедающих сомнений», неуверенности, преград и их преодолений, вихреобразно захватывал слушателей на пути к той самой радости, увлекая идеей «русского космизма», выросшего из духа немецкой философии и культуры.

«Там, под звездным сводом, братья, должен жить отец у нас», – запевало вдохновенное меццо-сопрано, оглашая очередную строфу. Духу сочинения начинающего композитора очень соответствовал настрой квартета молодых певцов в составе сопрано Ольги Георгиевой, меццо-сопрано Юлии Любимовой, тенора Наримана Алиева и баса Юрия Борщёва. Шаг за шагом, поначалу робко, но в процессе все более уверенно они сплетались в «крепких объятьях», почти наглядно демонстрируя хрестоматийные «от мрака к свету» и «через тернии к звездам» – движение к высшим точкам «пути», указанным Чайковским мистическим свечением тремолирующих струнных в высоком «звездном» регистре.

Фотокопия подлинника предоставлена библиотекой Петербургской консерватории