Доклад про пирогова из рассказа чудесный доктор

В декабре 1897 г. в газете «Киевское слово» напечатали произведение Александра Куприна «Чудесный доктор». Написанная по всем канонам святочного рассказа, это действительно волшебная история. В безнадёжной ситуации семье бывшего управляющего Мерцалова приходит на помощь «чудесный доктор». Он назначает лечение больной дочке, и после этого она идёт на поправку. А на столе вместе с рецептом доктор оставляет несколько крупных купюр, которые помогают семье.

В рассказе благодетель назван по имени — доктор Пирогов. Учитывая обстоятельства его собственной жизни, начинаешь веришь, что такая история с его участием вполне могла произойти.

14-летний студент

Считается, что Коля Пирогов, тринадцатый ребёнок в семье казначея московского Провиантского депо (ведомство, которое занималось снабжением армии), родился в 1810 г. Хотя некоторые биографы считают, что произошло это в 1808-м. Всего его мать Елизавета Ивановна родила 14 детей, выжили шестеро.

В 12 лет Николая отдали учиться в пансион Василия Кряжева. Юноши изучали там иностранные языки, математику, историю, географию, естественные науки, бухгалтерию, танцы, музыку и другие дисциплины. Однако образование Пирогова чуть не закончилось на полпути: на семью обрушилась настоящая лавина несчастий. Брат растратил казённые деньги, а имущество отца арестовали из-за недоимок в ведомстве. Колю забрали было из пансиона, но благодетель семьи посоветовал отдать юношу в Московский университет на медицинское отделение. И помог с подготовкой.

Он держал экзамены в 1824 г. По имевшимся метрикам Пирогову было 14 лет, но его выдали за 16-летнего. Вероятно, отсюда и разночтения в годе рождения Пирогова. Как ни странно, экзамены в столь юном возрасте он сдал. Когда стали известны результаты, отец повёз юного студента в кондитерскую, чтобы на радостях угостить шоколадом.

Учёбе он отдавался со всем рвением, она вызывала у него детский восторг. Как-то раз Николай приобрёл анатомические препараты: «Когда я привёз кулёк с костями домой, то мои домашние не без душевной тревоги смотрели, как я опоражнивал кулёк и раскладывал драгоценный подарок… по ящикам пустого комода, а моя нянюшка… приговаривала: «Господи Боже мой, какой ты вышел у меня бесстрашник».

26-летний профессор

Беды не оставили семью — в 1825 г. отец Пирогова умер. Умелая экономия матери позволила Николаю доучиться. По окончании курса его отобрали для дальнейшего обучения в Профессорском институте при Дерптском университете, выпускники которого становились преподавателями высшей школы. Два года будущие профессора учились в Дерпте, потом ещё два года за границей. Так что на ближайшее время казённое обеспечение Николаю Пирогову, специалисту в области хирургии и повивального искусства, были гарантированы.

Хирургию в качестве специализации Пирогов выбрал сам, она показалась ближе всего к любимой анатомии. А почему не саму анатомию? «А вот поди, узнай у самого себя, почему? Наверное не знаю, но мне сдаётся, что где-то издалека какой-то внутренний голос подсказал тут хирургию», — писал он впоследствии.

По разным причинам обучение затянулось, в Дерпте студенты провели пять лет вместо двух. В итоге Пирогов оказался в Германии в 1833 г. Три года спустя совсем ещё молодой Николай Иванович стал профессором и получил кафедру хирургии Дерптского университета. Мечтал вернуться в Москву, но там вакансий не оказалось.

Преподавал не без сложностей: в университете основным языком был немецкий, которым Пирогов владел не в совершенстве. Тем не менее его лекции были такими наглядными и новаторскими, что студенты прощали ему грамматические затруднения. Более того, во время каникул профессор вместе с учениками отправлялся на практику в близлежащие города. Там молодые хирурги под руководством Пирогова делали необходимые операции и в шутку называли эти вояжи «Чингисхановым нашествием» — так много крови проливали на операционных столах.

Поработав на кафедре в Дерпте, Пирогов уже был не просто многообещающим молодым профессором, а известным в Европе хирургом. Так что назначение в Петербург было закономерным: в столице в 1841 г. он получил кафедру в Императорской медико-хирургической академии.

Анатомия — ключ к медицине

Преимуществом кафедры было то, что при академии находился ещё и госпиталь, и студенты во время обучения могли работать с пациентами. В первой половине 19-го в. это ещё не было общепринятой практикой.

Правда, сначала предстояло справиться с административными проблемами: дело в госпитале было поставлено из рук вон плохо. Палаты огромные, на 60−100 человек, больные лежали в совершенно немыслимых условиях, а администрация безбожно воровала. Но за несколько лет порядок удалось навести. В итоге стараниями Пирогова уже к концу 1840-х в госпитале регулярно вели истории болезни на русском языке, установили суточные дежурства студентов.

Но главное, что он сделал, — организовал целых три кафедры анатомии: описательной, прикладной и сравнительной. Для студентов со 2-го курса и старше, а также для врачей Пирогов основал отдельный Анатомический институт, где можно было слушать лекции и изучать многочисленные препараты. Анатомия стала одним из государственных экзаменов при выпуске из Академии, а сам учёный посвятил около 10 лет созданию атласа топографической анатомии.

Хирургия без боли

Анатомия не была единственной областью внимания Пирогова, знания нужны были, чтобы применять их в хирургии. Основной задачей Николая Ивановича было делать операции очень быстро: ведь обезболивания не было, пациент находился в сознании. Вариантов «отключить» чувствительность было не так много: обморок (пациентов порой били по голове перед началом операции), опиум, пережимание сосудов для прекращения кровообращения, охлаждение. Помогало это не всегда, и операции шли под постоянный крик (кое-где в старых больницах сохраняются колокола, звон которых заглушал их).

Пирогов понимал: без знания анатомии хирург превращается в мучителя. Известно, что он мог удалить молочную железу за полторы минуты, а ампутировал ногу в течение 3−4 минут. Однако во многих случаях скорость проблемы это не решала, люди умирали от болевого шока.

Во время работы в Военно-сухопутном госпитале, в 1847 г., Пирогов сделал первую операцию с использованием эфирного наркоза. Оперировал женщину с раком груди: болезнь прогрессировала, пациентка чувствовала себя плохо, и Пирогов «решился на операцию, имея в виду одну лишь паллиативную цель». Во время ампутации женщина ничего не ощущала, а после операции чувствовала себя хорошо.

Пирогов, конечно, не был первопроходцем в этой области: наркоз и до него использовали в клиниках Москвы, Харькова, Киева. Но именно Пирогов провёл обширное исследование действия «эфирования» на животных, на здоровых людях и на пациентах (в том числе сам принял участие в экспериментах). За первый год Николай Иванович сделал под эфирной анестезией около 600 операций, в том числе оперировал в полевых условиях, и начал опыты над внутривенным обезболиванием.

Военврач

После 14 лет преподавания в Медико-хирургической академии Пирогов отправился на передовую Крымской войны. Хочется сказать «неожиданно», но, вероятно, для него самого ничего неожиданного в таком решении не было. Война для него была «травматической эпидемией», а значит, место хирурга именно там.

Перечислить все нововведения, которые Пирогову удалось внедрить в военной медицине, сложно. Благодаря ему за пациентами стали ухаживать сёстры милосердия, в обучении которых Пирогов участвовал лично. Применение гипсовых повязок, на чём настаивал Пирогов, уберегло многих раненых от ампутаций. Его стараниями удалось внедрить сортировку раненых, и обстановка в лазаретах перестала походить на хаос.

Полностью победить неразбериху, впрочем, не удавалось: оперировать приходилось по колено в грязи, на фронте свирепствовал тиф, которым переболел в том числе и сам Пирогов. Измученный невозможными условиями, Пирогов в июне 1855 г. покинул Севастополь, но уже осенью вернулся. Из Севастополя перебрался в Симферополь. Этот тяжёлый опыт заставил его сформулировать главный, как ему казалось, принцип военной медицины: она должна быть нейтральной, а «военные врачи воюющих держав должны быть членами одного общего врачебно-статистического комитета».

Господин попечитель

После Крымской войны Пирогов неожиданно переключился на совсем другую сферу: стал попечителем Одесского учебного округа. Кто-то рассматривал это назначение как знак немилости, но Пирогов и на новом поприще работал с той же самоотдачей, что и в Севастополе. В статье «Вопросы жизни» 1858 г. он писал: «К чему вы готовите вашего сына? кто-то спросил меня. Быть человеком, отвечал я. Разве вы не знаете, сказал спросивший, что людей, собственно, нет на свете… Нам необходимы негоцианты, солдаты, механики, моряки, врачи, юристы, а не люди. Правда это или нет?».

Ответ на этот вопрос Николай Иванович искал несколько лет. Лично присутствовал на занятиях, беседовал с учениками. Поборол страх детей перед «господином попечителем». Подтверждением этого стали очереди из малоимущих гимназистов, чьи родители не могли оплатить врача. Пирогов в помощи не отказывал.

Выступал против телесных наказаний, старался воспитывать в студентах любовь к науке. Через два года его перевели в Киев, где он предложил план реорганизации высшей школы, призывал устраивать научные съезды и всячески популяризировать науку. С не меньшим энтузиазмом курировал он молодых учёных, которых отправляли учиться за границу. Однако в 1866 г. Пирогова освободили от всех административных обязанностей и, вроде бы, отправили на покой. Но ненадолго.

Незаменимый

Авторитет врача был так велик, что в 1870 г. Красный Крест пригласил его на театр военных действий Франко-прусской войны. Зачем? А помните — «военные врачи воюющих держав должны быть членами одного общего врачебно-статистического комитета». Его попросили оценить организацию медицинской помощи. Пирогов охотно отправился в Германию, где смог осмотреть около 70 лазаретов. Во время Русско-турецкой войны 1877−1878 гг. опыт 67-летнего профессора опять потребовался в действующей армии, и он опять не отказал, поехал на фронт.

В мае 1881 г. Московский университет праздновал 50-летие профессиональной деятельности Пирогова. Все российские университеты, многие иностранные учебные заведения и научные общества прислали поздравления. Праздник был омрачён лишь плохим самочувствием юбиляра. Пользуясь случаем, Пирогов попросил трёх ведущих хирургов, в том числе Склифосовского, осмотреть его — Николая Ивановича беспокоили незаживающие язвы во рту. Мнения врачей разошлись, и Пирогов отправился лечиться на одесский лиман. Однако здоровье не улучшалось, и тогда уже самому хирургу стало понятно, что у него рак.

Пирогов скончался в ноябре 1881 г. в своём имении Вишня (сегодня — часть Винницы), где и был похоронен. Вернее, тело его забальзамировали, предварительно получив разрешение Святейшего Синода: «Учтя заслуги Н. И. Пирогова как примерного христианина и всемирно известного учёного, разрешили не предавать тело земле, а оставить его нетленным «дабы ученики и продолжатели благородных и богоугодных дел Н. И. Пирогова могли лицезреть его светлый облик»». Сегодня тело учёного сохраняется в прозрачном саркофаге, который, впрочем, находится ниже уровня земли в специальной крипте.

Почему же мы начали с купринского рассказа? В жизни Пирогова тоже был свой «чудесный доктор» — Ефрем Осипович Мухин, хирург, декан медицинского факультета Императорского Московского университета. Когда тяжело заболел один из братьев Николая, родители пригласили именно Мухина, и тот поставил мальчика на ноги. На будущего хирурга это произвело такое впечатление, что он стал играть только в доктора, «лечил» всех домашних, включая кошку. Потом, когда на отца Пирогова свалились финансовые неурядицы, Мухин стал благодетелем, который помог подготовить Пирогова к поступлению в Университет. Он же присутствовал на вступительных экзаменах, что ободрило 14-летнего подростка. Позже, когда надо было выбирать специализацию после университета, опять помог Мухин. Так что рассказы о «чудесных докторах», как писал Куприн, «не есть плод досужего вымысла».