Жили-были два брата. Один был умный, а другой дурак. Умный вел дела так, что дураку приходилось работать не только за себя, но и за своего брата. Измучившись вконец, дурак в отчаянии сказал:
— Не хочу больше оставаться с тобой. Отдавай мне мою долю имущества, я буду жить сам по себе.
— Хорошо, — сказал умный брат, — сегодня ты погонишь стадо коров на водопой, а я буду их кормить, когда ты пригонишь стадо обратно. Тогда часть стада, которая войдет в загон, будет моей долей, а та часть стада, что останется снаружи, — твоей.
В ту пору стояла зима. Дурак согласился и погнал стадо на водопой. Когда он возвращался обратно, стало совсем холодно, коровы, почувствовав близость тепла и запах корма, быстренько прошли в загон. Только один больной бычок, еле волоча ноги топтался снаружи, лениво почесываясь. Он то и составил долю дурака.
На следующее утро, повязав на шею своему бычку веревку, дурак повел продавать его на базар. По дороге ему то и дело приходилось подгонять ленивого бычка:
— Эй, давай, бычок, шевели ногами, эй!…
А путь их пролегал вдоль старых развалин. Стены руин отразили эхом слово дурака:
— …Эй!…
Дурак подумал, что руины говорят ему «Эй». Он крикнул:
— Вы говорите со мной, да?
От руин отразилось эхом:
— …да-а-а…
— Наверно, хотите купить у меня бычка?
— …бычка-а-а…
— А сколько денег дадите? Дадите десять рублей?
— …десять рублей-ей-ей…
— А заплатите сейчас Или завтра?
— … завтра-а-а…
— Хорошо. Я приду завтра. Надеюсь, что деньги будут готовы.
— …будут готовы-ы-ы…
Дурак, решив, что дело сделано, привязал бычка у руин и вернулся домой, радостно насвистывая.
На следующий день, проснувшись пораньше, он отправился забирать деньги. А прошедшей ночью случилось так, что волки растерзали бычка. Когда дурак пришел к тому месту, где он его привязал, там были только обглоданные кости. Дурак сказал:
— Значит, вы зарезали бычка и съели его, да?
— …да-а-а…
— А был он вкусный или нет?
— …нет…
— Это, конечно, меня не касается, но вы купили у меня бычка, так что платите деньги. А пока вы не расплатитесь со мной, я и не подумаю отсюда уходить!
— …уходи-и-и..!
Когда дурак это услышал, он разозлился не на шутку: схватил толстую палку и начал колотить по ветхой стене. Несколько камней выпало на землю. Так случилось, что в этой стене кто-то давно спрятал клад. Вот, когда камни выпали, золотые монеты и посыпались грудой к ногам дурака.
— Отлично, — воскликнул дурак, только что мне с этим делать? Вы должны мне только десять рублей, а это всего один золотой червонец. Значит так: я возьму только свои деньги, а ваши оставьте себе.
Он взял одну золотую монету и вернулся домой.
— Ну, продал ли ты бычка?- улыбнувшись, спросил умный брат.
— Продал.
— Кому?
— Руинам.
— И что, они тебе заплатили?
— Ну конечно! Попытались, было, не платить вначале, но я побил их своей палкой, они и показали мне всё своё богатство. Я взял только одну монетку, в уплату долга, а все остальное оставил там, где оно лежало. Сказав это, дурак вынул из кармана золотую монету и показал ее брату.
— Где это место? – спросил умный брат.
Его глаза округлились от удивления.
— Ну уж нет. Я тебе не скажу, где это. Ты жадный. Если я тебе покажу это место, ты все заберешь себе, а меня заставишь тащить это на спине домой. Умный брат поклялся, что он сам принесет клад, если дурак покажет, где он находится.
— Дай-ка мне свою золотую монету и поведи меня к руинам. А я куплю тебе что-нибудь новенькое из одежды.
Как только дурак услышал о новой одежде, он сразу отдал свою золотую монету брату и повел его к руинам. Умный брат перенес все золото домой и вскоре разбогател, но своему брату одежду так и не купил. Дурак напоминал брату о его обещании не раз и не два, но все тщетно. Тогда он решил пожаловаться на него судье.
— О, судья – сказал он, – вначале у меня был бычок, потом я продал бычка руинам…
— Хватит, достаточно, — перебил его судья, — Откуда взялся этот дурак? «Продал бычка руинам», — передразнил дурака судья и выставил его из суда. Дурак начал жаловаться другим, но все посмеивались над ним. Говорят, что этот дурень до сих пор скитается по миру в рубище, жалуясь всем и каждому, кого встретит, но никто не верит ему, а только смеются вслед. А умный брат смеется вместе с ними.
- Тесть и зять
- Карнавал
- Смерть Кикоса
- Вишап (дракон), сын царя Чинмачина
- Занги-Зранги
↑ Вверх
Докучные сказки
Русские народные сказки
Жили-были два брата, два брата — кулик да журавль. Накосили они стожок сенца, поставили его посреди польца(поля). Не рассказать ли тебе сказку опять с конца?
—
Жил-был старичок, у старичка был колодец, а в колодце жил елец. Тут и сказочке конец.
—
Жил-был царь, у царя был двор, на дворе стоял кол, на колу висело мочало. Не начать ли всё сначала?
—
— Рассказать ли тебе сказочку про белого бычка?
— Расскажи.
— Ты расскажи, и я расскажи, так рассказать ли тебе сказочку про белого бычка?
— Расскажи.
— Ты расскажи, и я расскажи, так чего это у нас будет, да докуль это будет! Рассказать ли тебе сказочку про белого бычка?
—
— Рассказать ли тебе докучную сказочку?
— Расскажи.
— Ты просишь: расскажи, вот я и говорю: расскажи. Так рассказать ли тебе докучную сказочку?
— Не надо.
— Ты просишь: не надо, я и говорю: не надо. Так рассказать ли тебе докучную сказочку?.. и так далее…
—
— Жил-был старик. Поехал на мельницу муку молоть…
— Ну, вот подразнил, а дальше не рассказываешь!
— Рассказал бы дальше, ежели б мужик доехал, а он, может, неделю будет ехать!
—
— Летел белый гусь, сел на дорогу — упал в лужу. Мок-мок, кис-кис — вымок, выкис, вылез — сел на дорогу и опять упал в лужу. Мок-мок, кис-кис, выкис, вылез и так далее…
—
— Рассказать ли тебе сказочку про карася?
— Расскажи.
— Плавал и плавал карась – сказка началась.
Плавал и плавал карась вдоль плотины – сказка рассказана до середины.
Я рассказал бы ещё про того карася, да жаль что сказка закончилась. Вся…
—
Протекает в поле речка,
Через речку кинут мост,
На мосту стоит овечка,
У овечки хвост,
На хвосте висит мочало,
Рассказать ли всё сначала?..
—
У попа была собака,
Он её любил.
Она съела кусок мяса,
Он её убил.
Вырыл яму, закопал,
Крест поставил, написал,
что:
У попа была собака,
и т.д.
—
Жил-был царь Ватута вот и вся сказка тута.
—
Стоит домишко пряничный,
Изюмом изукрашенный,
Блестит при свете месяца.
Дверь из леденца, Не сказать всё ли с конца?..
—
Едем дальше.
Видим мост,
Под мостом ворона мокнет.
Хвать её за хвост,
Шасть на мост –
Пусть она обсохнет!
Едем дальше.
Видим мост,
На мосту ворона сохнет.
Хвать её за хвост,
Шасть её под мост –
Пусть она помокнет!
Едем дальше…
—
Мы с тобою шли?
— Шли!
— Сапоги нашли?
— Нашли!
— Я тебе их давал?
— Давал!
— Ты их взял?
— Взял!
— А где же они?
— Кто?
— Да не кто, а что!
— Что?
— Сапоги!
— Какие?
— Ну, такие! Мы с тобою шли?
— Шли!
— Сапоги нашли?
— Нашли
—
— Сказать тебе сказочку про сову?
— Скажи!
— Хорошо! Слушай меня, да не перебивай!
Летела как-то сова —
Весёлая голова.
Вот она летела, летела,
На веточку села,
Хвостиком повертела,
По сторонкам поглядела,
Песенку спела
И опять полетела.
Вот она летела, летела,
На веточку села
Хвостиком повертела,
По сторонкам поглядела,
Песенку спела
И опять полетела…
Сказывать ли дальше?..
—
Чучело-мяучело на крыше сидело,
Чучело-мяучело песенку запело.
Чучело-мяучело с пастью тёмно-красной,
Всех оно измучило песенкой ужасной.
Всем вокруг от чучела тоскливо и тошно,
Потому что песенка у него про то, что
Чучело-мяучело на крыше сидело…
—
На горе стоит избушка,
Живёт в избушке старушка.
Сидит она на печи,
И жуёт и жуёт калачи.
Но вот старушка встала,
Из-за печки мочало достала…
Хорошо у старушки мочало!
Не начать ли нам сказку сначала?
—
В некотором царстве,
В незнакомом государстве,
Не в том, в котором мы живём,
Явилось диво дивное,
Случилось чудо чудное:
Выросла на огороде репка важная,
Хвалила старуха каждая:
Не обойдёшь кругом одним деньком.
Половинку той репки вся деревня месяц ела,
Едва-едва её доела.
Соседи всё это увидали —
Три недели другую половинку доедали.
Остатки репы на телегу навалили,
Мимо лесу потащили,
Телегу от груза обломили.
Пробегал медведь — подивился,
Со страху спать завалился…
А вот когда медведь проснётся —
Тогда и сказка далее поведётся!
—
Жил-был на свете царь Бубенец.
Задумал он выстроить новый дворец
Привезли ему мокрых досок,
Положили доски сушить на песок.
Сушили доски, сушили — пересушили.
Положили их в реку — перемочили.
Снова доски сушили — пересушили,
Снова их замочили — перемочили!
Вот как только будут доски готовы,
Тогда и за сказку мы примемся снова.
Только случится это нескоро:
Это случится в тот год,
Когда леший помрёт, —
А он ещё и не захворал!
—
Бабушка Арина
Каши наварила,
Егор да Борис
Из-за той каши подрались.
Мочало, мочало,
Начинай сначала!
—
У бабы Матрёны избёнки
Травку жевала Бурёнка,
Травку жевала — молчала.
Увидела: на заборе—мочало.
Увидела мочало — замычала…
Не рассказать ли вам про Бурёнку сначала?
—
Жила-была бабушка
Да у самой речки,
Захотелось бабушке
Искупаться в речке.
Прикупила бабушка
Мыла да мочала.
Ох и сказка хороша,
Начинай сначала…
— КОНЕЦ –
Категория: Uncategorized
Метки: бабушка, брат, братья, гусь, докучные сказки, медведь, народные сказки, народные сказки для детей, поп, русские народные сказки, русские сказки, сказки, сказки для детей, собака, старик, царь
Вы можете следить за комментариями с помощью RSS 2.0-ленты.
Вы можете оставить комментарий, или Трекбэк с вашего сайта.
Кому горшок мыть
Муж с женой были такие ленивые, что и сказать нельзя: дверь с вечера в сенях не запирали на засов.
— Вечером запирай, а утром открывай — одна морока! — говаривали они.
Как-то раз сварила жена кашу, сдобрила маслом. Кашу съели, и говорит хозяйка:
— Я кашу варила, а тебе, мужик, горшок мыть!
— Полно глупости болтать, — отвечает муж, — мужское ли дело горшки мыть. Вымоешь сама.
— И не подумаю, — сказала жена.
— И я не стану, — супротивится мужик.
— А не станешь — так пусть горшок хоть век немытый стоит!
Простоял горшок немытый до вечера. Снова говорит мужик:
— Баба, а баба! Надо бы горшок-то вымыть.
Взвилась жена вихрем:
— Сказала — твоё дело, вот ты и мой!
— Ну вот что! Пусть будет не по-твоему, не по-моему. Уговоримся так: кто завтра первое слово скажет — тому и горшок мыть.
— Ладно, ложись спать — утро вечера мудренее.
Легли спать. Баба на лавке, мужик на печи.
Поутру ни тот, ни другой не встают, лежат каждый на своём месте, не шевелятся, молчат.
Соседи давно коров подоили, и пастух угнал стадо. Соседки толкуют меж собой:
— Чего это Маланья нынче припозднилась? Корову не выгоняла. Уж не приключилось ли чего у них? Надо бы проведать!
Покуда так судили-рядили, одна соседка шасть к ним. Стукнула в окошко раз, другой, никто не отзывается. Она на двор да в избу, благо дверь не заперта на засов.
Вошла и видит: хозяйка лежит на лавке.
— Чего лежишь-то?
А Маланья лежит, глазами по избе шарит, а не шевелится и ответу не подаёт…
Глянула соседка на печь, а там хозяин лежит, глаза открыты, а ни рукой, ни ногой не шевелит и молчит.
Всполошилась соседка:
— Да что это у вас тут деется?!
Кинулась прочь из избы, а на улице заголосила:
— Ой, тoшненько! Ой, люди добрые! Да что это творится-то тут!
И принялась рассказывать соседкам:
— Одна на лавке, а другой на печи лежат, зенками[1] ворочают, а сами не шевелятся и голосу не подают!
Сбежались бабы в Маланьину избу. Глядят то на Маланью, то на хозяина:
— Что с вами? Может, за фершалом аль за попом послать?
Молчат хозяева, будто воды в рот набрали, глядят во все глаза, а не шевелятся и голосу не подают.
Поговорили, посудачили между собой соседки, да не век толочься в чужой избе, у каждой свои дела. Стали расходиться. А одна и промолвила:
— Бабоньки! Негоже их одних-то оставлять. Надо кому-нибудь побыть с ними, покараулить, пока десятский да фершал не придут. Видно, уж не жильцы они, бедные, на этом свете!
Проговорила так, а бабы все к двери да прочь из избы.
— Ой, у меня тесто из квашни уйдёт! — кричит одна.
— А у меня дети малые ещё не кормлены! — спохватилась другая.
— А меня хоть озолотите, не останусь одна с ними — боязно одной-то, бабоньки!
— Ну ладно: уж коли так, делать нечего, посижу с ними я, — проговорила кривая бобылка. — Люди они были хорошие, хоть и ленивые. Ступайте да поторопите десятского. А мне за то хоть вот Маланьин кафтанишко не пожалейте, бабы, отдать. Ей всё одно уже не нашивать…
— А ты не зарься на чужое добро! — вскричала Маланья и вскочила с лавки. — Не тобой справлено, не тебе и носить мой кафтан!
В ту же минуту муж тихонько ноги с печи спустил и говорит:
— Ну, Маланья, ты первая заговорила, тебе и горшок мыть!
Соседки остолбенели, а опомнившись, плюнули да и вон из избы.
Как мужик гусей делил
У одного бедного мужика не стало хлеба. Вот он и задумал попросить хлеба у барина. Чтобы было с чем идти к барину, он поймал гуся, изжарил его и понёс. Барин принял гуся и говорит мужику:
— Спасибо, мужик, тебе за гуся; только не знаю, как мы твоего гуся делить будем. Вот у меня жена, два сына да две дочери. Как бы нам разделить гуся без обиды?
Мужик говорит:
— Я разделю.
Взял ножик, отрезал голову и говорит барину:
— Ты всему дому голова — тебе голова.
Потом отрезал задок, подаёт барыне.
— Тебе, — говорит, — дома сидеть, за домом смотреть — тебе задок.
Потом отрезал лапки и подаёт сыновьям.
— Вам, — говорит, — ножки — топтать отцовские дорожки.
А дочерям крылья.
— Вы, — говорит, — скоро из дома улетите, вот вам по крылышку. А остаточки себе возьму!
И взял всего гуся.
Барин посмеялся, дал мужику хлеба и денег.
Услыхал богатый мужик, что барин за гуся наградил бедного мужика хлебом и деньгами, зажарил пять гусей и понёс к барину.
Барин говорит:
— Спасибо за гусей. Да вот у меня жена, два сына, две дочки — всех шестеро. Как бы нам поровну разделить твоих гусей?
Стал богатый мужик думать и ничего не придумал. Послал барин за бедным мужиком и велел делить. Бедный мужик взял одного гуся, дал барину с барыней и говорит:
— Вот вас трое с гусём.
Одного дал сыновьям.
— И вас, — говорит, — трое.
Одного дал дочерям:
— И вас трое.
А себе взял двух гусей.
— Вот, — говорит, — и нас трое с гусями, — всё поровну.
Барин посмеялся и дал бедному мужику ещё денег и хлеба, а богатого прогнал.
Дочь-семилетка
Ехали два брата: один бедный, другой богатый. У обоих по лошади — у бедного кобыла, у богатого мерин. Остановились они на ночлег рядом. У бедного кобыла принесла ночью жеребёнка; жеребёнок подкатился под телегу богатого. Будит он наутро бедного:
— Вставай, брат! У меня телега ночью жеребёнка родила.
Брат встаёт и говорит:
— Как можно, чтоб телега жеребёнка родила? Это моя кобыла принесла.
Богатый говорит:
— Кабы твоя кобыла принесла, жеребёнок бы подле был!
Поспорили они и пошли до начальства. Богатый дарил судей деньгами, а бедный словами оправдывался.
Дошло дело до самого царя. Велел он призвать обоих братьев и загадал им четыре загадки:
— Что всего на свете сильнее и быстрее? Что всего на свете жирнее? Что всего мягче? И что всего милее?
И положил им сроку три дня:
— На четвёртый приходите, ответ дайте!
Богатый подумал-подумал, вспомнил про свою куму и пошёл к ней совета просить.
Она посадила его за стол, стала угощать, а сама спрашивает:
— Что так печален, куманёк?
— Да загадал мне государь четыре загадки, а сроку всего три дня положил.
— Что такое, скажи мне.
— А вот что, кума! Первая загадка: что всего в свете сильнее и быстрее?
— Экая загадка! У моего мужа карая кобыла есть; нет её быстрее! Коли кнутом приударишь, зайца догонит.
— Вторая загадка: что всего на свете жирнее?
— У нас другой год рябой боров кормится; такой жирный стал, что на ноги не поднимается!
— Третья загадка: что всего в свете мягче?
— Известное дело — пуховик, уж мягче не выдумаешь!
— Четвёртая загадка: что всего на свете милее?
— Милее всего внучек Иванушка!
— Ну, спасибо тебе, кума! Научила уму-разуму, по век тебя не забуду.
А бедный брат залился горькими слезами и пошёл домой. Встречает его дочь-семилетка:
— О чём ты, батюшка, вздыхаешь да слёзы ронишь?
— Как же мне не вздыхать, как слёз не ронить? Задал мне царь четыре загадки, которые мне и в жизнь не разгадать.
— Скажи мне, какие загадки.
— А вот какие, дочка: что всего на свете сильнее и быстрее, что всего жирнее, что всего мягче и что всего милее?
— Ступай, батюшка, и скажи царю: сильнее и быстрее всего ветер, жирнее всего земля: что ни растёт, что ни живёт, земля питает! Мягче всего рука: на что человек ни ляжет, а всё руку под голову кладёт; а милее сна нет ничего на свете!
Пришли к царю оба брата — и богатый и бедный. Выслушал их царь и спрашивает бедного:
— Сам ли ты дошёл или кто тебя научил?
Отвечает бедный:
— Ваше царское величество! Есть у меня дочь-семилетка, она меня научила.
— Когда дочь твоя мудра, вот ей ниточка шёлкова; пусть к утру соткёт мне полотенце узорчатое.
Мужик взял шёлковую ниточку, приходит домой кручинный, печальный.
— Беда наша! — говорит дочери. — Царь приказал из этой ниточки соткать полотенце.
— Не кручинься, батюшка! — отвечала семилетка, отломила прутик от веника, подаёт отцу и наказывает: — Поди к царю, скажи, чтоб нашёл такого мастера, который бы сделал из этого прутика кросна[2]: было бы на чём полотенце ткать!
Мужик доложил про то царю. Царь даёт ему полтораста яиц.
— Отдай, — говорит, — своей дочери; пусть к завтрему выведет мне полтораста цыплят.
Воротился мужик домой ещё кручиннее, ещё печальнее:
— Ах, дочка! От одной беды увернёшься — другая навяжется!
— Не кручинься, батюшка! — отвечала семилетка.
Попекла яйца и припрятала к обеду да к ужину, а отца посылает к царю:
— Скажи ему, что цыплятам на корм нужно однодённое пшено: в один бы день было поле вспахано, просо засеяно, сжато и обмолочено. Другого пшена наши цыплята и клевать не станут.
Царь выслушал и говорит:
— Когда дочь твоя мудра, пусть наутро сама ко мне явится ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, ни без подарочка.
«Ну, — думает мужик, — такой хитрой задачи и дочь не разрешит; пришло совсем пропадать!»
— Не кручинься, батюшка! — сказала ему дочь-семилетка. — Ступай-ка к охотникам да купи мне живого зайца да живую перепёлку.
Отец пошёл и купил ей зайца и перепёлку.
На другой день поутру сбросила семилетка всю одежду, надела на себя сетку, в руки взяла перепёлку, села верхом на зайца и поехала во дворец.
Царь её у ворот встречает. Поклонилась она царю.
— Вот тебе, государь, подарочек! — и подаёт ему перепёлку.
Царь протянул было руку, перепёлка — порх — и улетела!
— Хорошо, — говорит царь, — как приказал, так и сделано. Скажи теперь: ведь твой отец беден, чем вы кормитесь?
— Отец мой на сухом берегу рыбу ловит, ловушек в воду не ставит, а я подолом рыбу ношу да уху варю.
— Что ты, глупая, когда рыба на сухом берегу живёт? Рыба в воде плавает!
— А ты умён? Когда видано, чтобы телега жеребёнка принесла?
Царь присудил отдать жеребёнка бедному мужику, а дочь его взял к себе. Когда семилетка выросла, он женился на ней, и стала она царицею.
Баба-Яга
Жили себе дед да баба; дед овдовел и женился на другой жене, а от первой жены осталась у него девочка. Злая мачеха её не полюбила, била её и думала, как бы вовсе извести. Раз отец уехал куда-то, мачеха и говорит девочке: «Поди к своей тётке, моей сестре, попроси у неё иголочку и ниточку — тебе рубашку сшить». А тётка эта была Баба-яга костяная нога.
Вот девочка не была глупа да зашла прежде к своей родной тётке. «Здравствуй, тётушка!» — «Здравствуй, родимая! Зачем пришла?» — «Матушка послала к своей сестре попросить иголочку и ниточку — мне рубашку сшить». Та её и научает: «Там тебя, племянушка, будет берёзка в глаза стегать — ты её ленточкой перевяжи; там тебе ворота будут скрипеть и хлопать — ты подлей им под пяточки маслица; там тебя собаки будут рвать — ты им хлебца брось; там тебе кот будет глаза драть — ты ему ветчины дай». Пошла девочка; вот идёт, идёт и пришла.
Стоит хатка, а в ней сидит Баба-яга костяная нога и ткёт. «Здравствуй, тётушка!» — «Здравствуй, родимая!» — «Меня матушка послала попросить у тебя иголочку и ниточку — мне рубашку сшить». — «Хорошо; садись покуда ткать». Вот девочка села за кросна, а Баба-яга вышла и говорит своей работнице: «Ступай, истопи баню да вымой племянницу, да смотри, хорошенько; я хочу ею позавтракать». Девочка сидит ни жива ни мертва, вся перепуганная, и просит она работницу: «Родимая моя! Ты не столько дрова поджигай, сколько водой заливай, решетом воду носи», — и дала ей платочек.
Баба-яга дожидается; подошла она к окну и спрашивает: «Ткёшь ли, племянушка, ткёшь ли, милая?» — «Тку, тётушка, тку, милая!» Баба-яга и отошла, а девочка дала коту ветчинки и спрашивает: «Нельзя ли как-нибудь уйти отсюдова?» — «Вот тебе гребешок и полотенце, — говорит кот, — возьми их и убежи; за тобою будет гнаться Баба-яга, ты приклони ухо к земле, и как заслышишь, что она близко, брось сперва полотенце — сделается широкая-широкая река; если ж Баба-яга перейдёт через реку и станет догонять тебя, ты опять приклони ухо к земле, и как услышишь, что она близко, брось гребешок — сделается дремучий-дремучий лес; сквозь него она уже не проберётся!»
Девочка взяла полотенце и гребешок и побежала; собаки хотели её рвать — она бросила им хлебца, и они её пропустили; ворота хотели захлопнуться — она подлила им под пяточки маслица, и они её пропустили; берёзка хотела ей глаза выстегать — она её ленточкой перевязала, и та её пропустила. А кот сел за кросна и ткёт: не столько наткал, сколько напутал. Баба-яга подошла к окну и спрашивает: «Ткёшь ли, племянушка, ткёшь ли, милая?» — «Тку, тётка, тку, милая!» — отвечает грубо кот.
Баба-яга бросилась в хатку, увидела, что девочка ушла, и давай бить кота и ругать, зачем не выцарапал девочке глаза. «Я тебе сколько служу, — говорит кот, — ты мне косточки не дала, а она мне ветчинки дала». Баба-яга накинулась на собак, на ворота, на берёзку и на работницу, давай всех ругать и колотить. Собаки говорят ей: «Мы тебе сколько служим, ты нам горелой корочки не бросила, а она нам хлебца дала». Ворота говорят: «Мы тебе сколько служим, ты нам водицы под пяточки не подлила, а она нам маслица подлила». Берёзка говорит: «Я тебе сколько служу, ты меня ниточкой не перевязала, она меня ленточкой перевязала». Работница говорит: «Я тебе сколько служу, ты мне тряпочки не подарила, а она мне платочек подарила».
Баба-яга костяная нога поскорей села на ступу, толкачом погоняет, помелом след заметает и пустилась в погоню за девочкой. Вот девочка приклонила ухо к земле и слышит, что Баба-яга гонится, и уж близко, взяла да и бросила полотенце: сделалась река такая широкая-широкая! Баба-яга приехала к реке и от злости зубами заскрипела; воротилась домой, взяла своих быков и пригнала к реке; быки выпили всю реку дочиста. Баба-яга пустилась опять в погоню. Девочка приклонила ухо к земле и слышит, что Баба-яга близко, бросила гребешок: сделался лес такой дремучий да страшный! Баба-яга стала его грызть, но сколь ни старалась — не могла прогрызть и воротилась назад.
А дед уже приехал домой и спрашивает: «Где же моя дочка?» — «Она пошла к тётушке», — говорит мачеха. Немного погодя и девочка прибежала домой. «Где ты была?» — спрашивает отец. «Ах, батюшка! — говорит она. — Так и так — меня матушка посылала к тётке попросить иголочку с ниточкой — мне рубашку сшить, а тётка, Баба-яга, меня съесть хотела». — «Как же ты ушла, дочка?» Так и так — рассказывает девочка. Дед как узнал всё это, рассердился на жену и расстрелил её; а сам с дочкою стал жить да поживать да добра наживать, и я там был, мёд-пиво пил: по усам текло, в рот не попало.
Подземные царства
В то давнее время, когда мир был наполнен лешими, ведьмами да русалками, когда реки текли молочные, берега были кисельные, а по полям летали жареные куропатки, в то время жил-был царь по имени Горох с царицей Анастасьей Прекрасной; у них было три сына-царевича.
И вдруг стряслась беда немалая — утащил царицу нечистый дух. Говорит царю старший сын:
— Батюшка, благослови меня, поеду отыскивать матушку!
Поехал и пропал. Три года про него ни вести, ни слуху не было. Стал второй сын проситься:
— Батюшка, благослови меня в путь-дорогу, авось мне посчастливится найти и брата, и матушку!
Царь благословил. Он поехал и тоже без вести пропал — словно в воду канул.
Приходит к царю младший сын, Иван-царевич:
— Любезный батюшка, благослови меня в путь-дорогу, авось разыщу и братьев, и матушку!
— Поезжай, сынок!
Иван-царевич пустился в чужедальнюю сторону. Ехал-ехал и приехал к синю морю. Остановился на бережку и думает:
«Куда теперь путь держать?»
Вдруг прилетели на море тридцать три колпицы, ударились оземь и стали красными девицами — все хороши, а одна лучше всех. Разделись и бросились в воду. Много ли, мало ли они купались — Иван-царевич подкрался, взял у той девицы, что всех краше, кушачок[3] и спрятал за пазуху.
Искупались девицы, вышли на берег, начали одеваться — одного кушачка нет.
— Ах, Иван-царевич, — говорит красавица, — отдай мне кушачок!
— Скажи прежде, где моя матушка?
— Твоя матушка у моего отца живёт, у Ворона Вороновича. Ступай вверх по морю, попадётся тебе серебряная птичка — золотой хохолок. Куда она полетит, туда и ты иди!
Иван-царевич отдал ей кушачок и пошёл вверх по морю. Тут повстречал своих братьев, поздоровался с ними и взял с собой.
Идут они вместе берегом, увидели серебряную птичку — золотой хохолок и побежали за ней следом. Птичка летела, летела и бросилась под плиту железную, в яму подземельную.
— Ну, братцы, — говорит Иван-царевич, — благословите меня вместо отца, вместо матери: опущусь я в эту яму и узнаю, какова земля иноверная, не там ли наша матушка!
Братья его благословили, он обвязался верёвкой и полез в ту яму глубокую. Спускался ни много ни мало — ровно три года. Спустился и пошёл путём-дорогою.
Шёл-шёл, шёл-шёл, увидел медное царство: во дворце сидят тридцать три девицы-колпицы, вышивают полотенца хитрыми узорами — городами с пригородками.
— Здравствуй, Иван-царевич! — говорит царевна медного царства. — Куда идёшь, куда путь держишь?
— Иду свою матушку искать!
— Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича. Он хитёр и мудр, по горам, по долам, по вертепам[4], по облакам летал! Он тебя, добра молодца, убьёт! Вот тебе клубочек, ступай к моей средней сестре — что она тебе скажет. А назад пойдёшь, меня не забудь!
Иван-царевич покатил клубочек и пошёл вслед за ним. Приходит в серебряное царство, и тут сидят тридцать три девицы-колпицы. Говорит царевна серебряного царства:
— Досёлева русского духа было видом не видать, слыхом не слыхать, а нынче русский дух воочую появляется! Что, Иван-царевич, от дела лытаешь али дело пытаешь?
— Ах, красная девица, иду искать матушку!
— Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича. И хитёр он, и мудр, по горам, по долам, по вертепам, по облакам летал! Эх, царевич, ведь он тебя убьёт! На тебе клубочек, ступай-ка ты к младшей моей сестре — что она тебе скажет: вперёд ли идти, назад ли вернуться?
Приходит Иван-царевич к золотому царству, и тут сидят тридцать три девицы-колпицы, полотенца вышивают. Всех выше, всех лучше царевна золотого царства — такая краса, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Говорит она:
— Здравствуй, Иван-царевич! Куда идёшь? Куда путь держишь?
— Иду матушку искать!
— Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича. И хитёр он, и мудр, по горам, по долам, по вертепам, по облакам летал! Эх, царевич, ведь он тебя убьёт! На тебе клубочек, ступай в жемчужное царство: там твоя мать живёт. Увидя тебя, она возрадуется и тотчас прикажет: «Няньки-мамки, подайте моему сыну зелена вина!» А ты не бери, проси, чтоб дала тебе трёхгодовалого вина, что в шкапу стоит, да горелую корку на закусочку. Не забудь ещё: у моего батюшки есть на дворе два чана воды — одна вода сильная, а другая малосильная. Переставь их с места на место и напейся сильной воды. А когда будешь бороться с Вороном Вороновичем и побеждать его, проси у него только посошок-пёрышко.
Долго царевич с царевною разговаривали и так полюбили друг друга, что расставаться им не хочется, но делать нечего — попрощался Иван-царевич и отправился в путь-дорогу.
Шёл-шёл, приходит к жемчужному царству. Увидела его мать, обрадовалась и крикнула:
— Мамки-няньки! Подайте моему сыну зелена вина!
— Я не пью простого вина, подайте мне трёхгодовалого, а на закуску горелую корку!
Выпил царевич трёхгодовалого вина, закусил горелою коркою, вышел на широкий двор, переставил чаны с места на место и принялся сильную воду пить.
Вдруг прилетает Ворон Воронович. Был он светел, как ясный день, а увидел Ивана-царевича — сделался мрачнее тёмной ночи. Опустился к чану и стал тянуть бессильную воду.
Тем временем Иван-царевич пал к нему на крылья. Ворон Воронович взвился высоко-высоко, носил его и по долам, и по горам, и по вертепам, и по облакам и начал спрашивать:
— Что тебе нужно, Иван-царевич? Хочешь — казной наделю?
— Ничего мне не надобно, только дай мне посошок-пёрышко!
— Нет, Иван-царевич! Больно в широки сани садишься!
И опять понёс его Ворон по горам и по долам, по вертепам и облакам. А Иван-царевич крепко держится: налёг всей своей тяжестью и чуть-чуть не обломил ему крылья. Вскрикнул Ворон Воронович:
— Не ломай ты мои крылышки, возьми посошок-пёрышко!
Отдал царевичу посошок-пёрышко, сам сделался простым вороном и полетел на крутые горы.
А Иван-царевич пришёл в жемчужное царство, взял свою матушку и пошёл в обратный путь. Смотрит — жемчужное царство клубочком свернулось да вслед за ним покатилось.
Пришёл в золотое царство, потом в серебряное, а потом и в медное, взял с собой трёх прекрасных царевен, а те царства свернулись клубочками да и за ним же покатились. Подходит к верёвке и затрубил в золотую трубу:
— Братцы родные! Если живы, меня не выдайте!
Братья услыхали трубу, ухватились за верёвку и вытащили на белый свет красную девицу, медного царства царевну. Увидели её и начали меж собой ссориться: один другому уступить её не хочет.
— Что вы бьётесь, добрые молодцы! Там есть ещё лучше меня красная девица! — говорит царевна медного царства.
Царевичи опустили верёвку и вытащили царевну серебряного царства. Опять начали спорить и драться. Один говорит:
— Пусть мне достанется!
А другой:
— Не хочу! Пусть моя будет!
— Не ссорьтесь, добрые молодцы, там есть ещё краше меня девица, — говорит царевна серебряного царства.
Царевичи перестали драться, опустили верёвку и вытащили царевну золотого царства. Опять было принялись ссориться, да царевна-красавица тотчас остановила их:
— Там ждёт ваша матушка!
Вытащили они свою матушку и опустили верёвку за Иваном-царевичем. Подняли его до половины и обсекли верёвку. Полетел Иван-царевич в пропасть и крепко ушибся — полгода лежал без памяти. Очнувшись, посмотрел кругом, припомнил всё, что с ним сталось, вынул из кармана посошок-пёрышко и ударил им о землю. В ту же минуту явились двенадцать молодцев:
Докучные сказки – это небольшие по объему произведения, выстроенные особенным образом: либо без конца (в которой многократно повторяется один и тот же фрагмент текста), либо с внезапно быстрым концом. Яркий образец первого типа «Сказка про белого бычка» или «У попа была собака», а второго типа – известное нам с детства стихотворение «Села муха на варенье».
Под термином «докучная сказка» принято объединять шутки-балагурки сказочного характера, которыми сказочники развлекают детей или стараются вызвать у них чрезмерный интерес к сказкам. Докучная сказка предлагается вместо сказки.
Докучные сказки занимали особое место в детском фольклоре. Приготовящимся к слушанию длинной и увлекательной сказки ребятишкам рассказчица вдруг произносит:
Жили-были два гуся,
Вот и сказка вся!
Поднимается крик недовольства…
Докучные сказочки начинаются обыкновенно предварительным обманом ребенка. Рассказчик скажет желающему слушать сказку: «Слушай, я расскажу тебе сказку хоро-о-о-шую, д-о-о-лгую». Ребенок, думая, что в самом деле ему хотят рассказать сказку хорошую и долгую, навостряет свои уши и весь превращается в слух, а между тем обманывается: рассказчик начинает рассказывать сказку докучную.
Примеры докучных сказок
Жили-были два павлина,
Вот и сказки половина.
Жили-были два гуся,
Вот и сказка вся.
Встал медведь на колоду –
Бултых в воду!
Уж он в воде мок, мок,
Уж он в воде кис, кис,
Вымок, выкис,
Вылез, высох.
Встал медведь на колоду…
Был себе царь Додон.
Застроил он костяной дом.
Набрал со всего царства костей,
Стали мочить – перемочили,
Стали сушить – кости пересохли.
Опять намочили,
А когда намокнут –
Тогда доскажу.
— Рассказать тебе сказочку про сову?
— Расскажи!
— Хорошо! Слушай, да не перебивай!
Летела сова.
Веселая голова.
Вот она летела, летела,
На березку села,
Хвостиком повертела,
По сторонам поглядела,
Песенку спела
И опять полетела.
Вот она летела, летела,
На березку села,
Хвостиком повертела,
По сторонам поглядела,
Песенку спела
И опять полетела…
Сказывать ли дальше?
В некотором царстве,
В некотором государстве
Жил-был царь,
У царя был сад,
В саду был пруд,
В пруду был рак;
Кто слушал –
Тот дурак.
Жили-были два брата журавля.
Скосили стожок сенца;
Положили середи кольца…
Не начать ли опять с конца?
В некотором царстве,
В некотором государстве
Жил-был царь бо-га-а-а-тый:
У него был двор,
На дворе стоял кол,
На колу-то висела мочала.
Не сказать ли с начала?
Задумал журавль жениться,
Идти семь верст болотом.
А задумал жениться
На прекрасной на девице, на цапле.
Ноги-то станет из болота вытаскивать – хвост завязнет.
Хвост вытащит – ноги завязнут.
Ноги-то станет из болота вытаскивать – хвост завязнет,
Хвост вытащит – ноги завязнут…
В одном болоте жила-была лягушка
По имени по отчеству квакушка.
Вздумала лягушка вспрыгнуть на мост,
Присела да и ……..
Завязила в тину хвост: дергала, дергала, дергала, дергала – выдернула хвост.
Да завязила нос: дергала, дергала –
Выдернула нос,
Да завязила хвост: дергала, дергала, дергала, дергала – выдернула хвост.
Да завязила нос и т. д.
В некотором царстве,
В некотором государстве
Жила-была ворона,
И вздумала она лететь
В тридевятое царство,
В тридесятое государство.
Полетела,
Летела, летела, летела –
Да села,
Сидела, сидела, сидела –
Да полетела;
Летела, летела, летела –
Да села;
Сидела, сидела, сидела, сидела –
Да полетела…
Жила-была бабка
Да у самой речки.
Захотелось бабке
Искупаться в речке.
И купила бабка
Мыло и мочало.
Эта песня хороша,
Начинай сначала.
Чистили картошку,
Ударили Антошку.
Антошка побежал,
Председателю сказал.
Председатель прибежал:
В чем дело, в чем дело?
Чистили картошку,
Ударили Антошку….
Жили-были два братца,
Два братца – кулик да журавль.
Накосили они стожок сенца,
Поставили среди польца.
Не сказать ли сказку опять с конца?
Шел я как-то через мост,
Глядь – ворона мокнет.
Взял ворону я за хвост,
Положил ее на мост –
Пусть ворона сохнет!
Шел опять я через мост,
Глядь – ворона сохнет.
Взял ворону я за хвост,
Положил ее под мост –
Пусть ворона мокнет!
***
Жил-был Яшка,
У него была красная рубашка,
На поясе пряжка,
На голове шапка,
На шее тряпка,
В руках – лыка связка.
Хороша ли моя сказка?
***
Чучело-мяучело на трубе сидело,
Чучело-мяучело песенку запело.
Чучело-мяучело с пастью красной-красной,
Всех оно замучило песенкой ужасной.
Всем кругом от чучела горестно и тошно,
Потому что песенка у него про то, что
Чучело-мяучело на трубе сидело…
***
Жили-были два братца, два братца — кулик да журавль. Накосили они стожок сенцá, поставили среди польцá. Не сказать ли сказку опять с конца?
* * *
Жил-был царь, у царя был двор, на дворе был кол, на колу мочало; не сказать ли с начала?
***
Сказать ли тебе сказку про белого бычка?
— Скажи.
— Ты скажи, да я скажи, да сказать ли тебе сказку про белого бычка?
— Скажи.
— Ты скажи, да я скажи, да чего у нас будет, да докуль это будет! Сказать ли тебе сказку про белого бычка?
* * *
Рассказать ли тебе докучную сказочку?
— Расскажи.
— Ты говоришь: расскажи, я говорю: расскажи; рассказать ли тебе докучную сказочку?
— Не надо.
— Ты говоришь: не надо, я говорю: не надо; рассказать ли тебе докучную сказочку? — и т. д.
* * *
— Жил-был старичок. Поехал на мельницу намолоть муки…
— Ну, вот поманил, а не рассказываешь!
— Кабы доехал, рассказал, а он, может, неделю проедет!
* * *
Летел гусь, сел на дорогу — упал в воду. Мок-мок, кис-кис — вымок, выкис, вылез — сел на дорогу и опять пал в воду. Мок-мок, кис-кис, выкис, вылез и т. д.
Короткие докучные сказки для детей
Жил-был царь Ватута,
И вся сказка тута.
Жил-был царь Додон,
Замарал себе ладонь.
Села муха на варенье —
Вот и всё стихотворенье.
Хочешь сказку про лису?
Она в лесу.
Протекает речка,
Через речку мост,
На мосту овечка,
У овечки хвост,
На хвосте мочало,
Рассказать сначала?…
Смотрите также:
- докучные сказки придуманные детьми