Дом для головы рассказ

Когда деревья были больше, трава зеленее, а фильмы ужасов страшнее — в 1982 году молодые, но уже прославившиеся друзья-приятели Стивен Кинг и Джордж Ромеро (R.I.P.) создали киноальманах «Калейдоскоп ужасов». Кинг написал сценарий и сыграл главную роль в одном из сегментов, а Ромеро срежиссировал постановку. С творческой потенцией у обоих творцов тогда все было в порядке, так что выдали они действительно годный продукт.

И довольно успешный — при бюджете в 8 миллионов долларов «Калейдоскоп…» собрал в прокате свыше 21 миллиона и стал хитом на VHS, а с годами и вовсе — классикой жанра. Что роднит эту картину со многими фильмами восьмидесятых и одновременно, как и их, выделяет из общего ряда. Бывает, кино, от которого мы пищали в детстве, с годами теряет блеск и при пересмотре вызывает в лучшем случае кривые ухмылки, в худшем — зевоту. Фильм Ромеро и Кинга — не из таких. Такими, скорее, получились два его сиквела, датируемые 1987-м и 2006-м годами.

И вот в году 2019-м прославленный мастер по специальному гриму Грег Никотеро (человек, который работал с самим Ромеро) сотоварищи возродили «Калейдоскоп…» — на этот раз в формате сериала-антологии для стримингового сервиса Shudder, принадлежащего телевизионной сети AMC, для которой Никотеро много лет трудился над сериалом «Ходячие мертвецы». Что получилось у Грега? Сравнимо ли это с культовым оригиналом или все-таки ближе к проходным продолжениям первого фильма?..

В первом сезоне шоу вышло шесть эпизодов, каждый из которых, в свой черед, разделен на две части. И первая часть первой серии настраивает ностальгирующего по старым добрым ужасам зрителя исключительно на позитив. «Серая дрянь» снята по одноименному рассказу Кинга с участием хоррор-икон Тобина Белла («Пила») и Эдриенн Барбо (Побег из Нью-Йорка», «Туман» и — оригинальный «Калейдоскоп ужасов»). По сравнению с сюжетом рассказа в сценарии появились некоторые изменения, в том числе новый финал, так что смотреть не скучно. Фанатам Кинга на радость эти 20 минут экранного времени еще и битком набиты отсылками к разным произведениям писателя, ну а в самой истории нашлось место и саспенсу, и оригинальному и очень круто сделанному монстру. В общем, начало просто отличное — то, что доктор прописал.

Проблема в том, что если с оригинальными монстрами, классными практическими эффектами и галлонами искусственной крови в сериале и дальше дела обстоят недурно, то саспенс и занятные сюжеты с неожиданными поворотами постепенно сходят на нет.

Сценарий второго микроэпизода, «Дом головы», наваял Джош Малерман, автор романа «Птичий короб», экранизация которого стала хитом на Netflix. В этой истории много хорошего, но в итоге она воспринимается как своего рода упражение, шутка сценариста и режиссера — мол, а сможете ли вы, зрители, сопереживать не живым людям, а кукольным фигуркам, живущим в кукольном доме?.. Смогли, но осадок все-таки остается, да и «Серой дряни» сюжет Малермана уступает, хотя получилось по-своему забавно и общего впечатления от первого эпизода шоу не портит.

А вот дальше…

С каждой новой серией, с каждой новой историей видавшего виды хоррор-фэна начинает накрывать чувство недоумения — поначалу легкого, но чем ближе последний микроэпизод, тем сильнее становится это ощущение. Оригинальность машет ручкой и скрывается в неведомом направлении: сюжеты в плохом смысле удивляют банальностью и вторичностью, хотя вроде бы трудились над ними не последние люди, в том числе и такие опытные рассказчики как Джо Р. Ландсейл, Дэвид Дж. Шоу и Джо Хилл. Иконы жанра в ролях еще появляются, пусть и реже, режиссерами отдельных мини-фильмов выступают таланты вроде Дэвида Брукнера и Роксанны Бенжамин, а также насквозь культовая личность Том Савини. Вроде бы все должно было быть в полном порядке, но…

…Но актеры зачастую играют просто ужасно, на уровне российских телесериалов фильмов категории C, режиссура хромает и не может скрыть жуткую бюджетность постановки (обилие крупных планов, комикс-вставки во многих зрелищных сценах), ну а сценарии… эх.

Более-менее оригинальной выглядит разве что история «Человек в чемодане», хотя мотивация коварного джинна почему-то так и остается нераскрытой — в отличие от пресловутого чемодана, в котором главный герой однажды обнаруживает сложенного мужчину арабской наружности. Мужичок (на самом деле он вроде как турок) просит его выудить, но потом выясняется, что если этому дядьке сделать больно, то он выплевывает золотые монеты. Герой рассказывает обо всем бывшей подружке и соседу, после чего жадная молодежь устраивает марафон пыток.

Относительно неплохой получилась история «Палец», солируют в которой мастер эпизодических ролей Ди Джей Куоллс и маленький монстр, визуально смахивающий на Чужого. Сюжет о странном одиноком чудаке, собирающем на улице всякий хлам и однажды подобравшем палец какого-то чудища, получилась довольно крепкой — и с юморком, и открытым финалом, заставляющем задуматься, а был ли монстр на самом деле?

Но названные эпизоды сложно назвать особо выдающимися, а все остальные наровят разочаровать — что-то больше, что-то меньше. «Bad Wolf Down» про оборотней и нацистов вызывает стойкие ассоциации с фильмом «Псы-воины» — и да: оборотни, нацисты… ну сколько можно, вы б еще зомби сюда засунули!

А зомби нас ждут в сюжете о том, как развлекаются жители маленького городка после того, как мертвецы восстали из могил. Эпизод настолько уныл и предсказуем, что просто диву даешься. И не совсем понятно, что тут делает на вторых ролях Дэвид Аркетт — некогда звезда франчайза «Крик».

Надежды можно было возложить на «Компаньона» за авторством Лансдейла, но это оказывается еще одна унылая и банальная страшилка, на этот раз об ожившем пугале, что помогает главному герою расправиться со старшим братом, образ которого, как и большинство злодеев в сериале, подан откровенно карикатурным.

«Канун Дня Всех Святых» также посвящен теме мести, и это просто смешно, ведь истории про зомби и оборотней также ее затрагивают. Но в этом случае все еще банальней и оттого скучнее. Несколько ребятишек бродят на Хэллоуин, собирая сладости или жизни, а дело все оказывается в том, что ребятки эти вроде как призраки, которые ищут возмездия. Мде.

Есть еще относительно недурные страшилка про «Обезьянью лапу» (эта серия ближе всего по духу к тому, что мы видели в оригинальном «Калейдоскопе ужасов» или старых «Байках из склепа») и разудалый трэш про пиявок, отсасывающих жир, который изрядно портит лишь явная вторичность по отношению к одному из сегментов киноальманаха Джона Карпентера и Тоуба Хупера «Мешки для трупов» — местами речь можно вести если не об откровенном плагиате, то как минимум об очень точном цитировании.

Завершает же все снятая Савини адаптация рассказа Джо Хилла. Красивая задумка — начинается сезон с истории по рассказу Кинга, а завершается — историей по произведению его сына. Увы, безусловно талантливый Хилл на этот раз сочинил что-то, что его батьке и в подметки не годится. Спасибо, конечно, за тему лох-несских чудищ, довольно редко в последние годы затрагиваемую в жанровому кино, но сам сюжет не способен ни увидить, ни напугать, ни хотя бы улыбнуть.

Вообще же лучшее, что есть в новом «Калейдоскопе ужасов» — это работа мастеров по специальному гриму и практическим эффектам. Сериал выглядит как этакая выставочная демонстрация того, на что способны спецы из студий Никотеро и Савини, а способны они на многое. Жаль только, что остальные элементы шоу сильно уступают работе гримеров. Ну что ж, мелочь — а приятно.

Copyright © 2009 — 2017 Horrorzone.ru

До революции во Владивостоке должность городского головы занимали всего шесть человек, это за 42 года. Все они были довольно состоятельные люди и избирались сроком на четыре года. Правда, некоторые удостаивались такой чести не один раз. К примеру, самый первый городской голова, отставной поручик корпуса морских механиков Михаил Кузьмич Федоров, заступивший на должность в 1875 году, правил Владивостоком в общей сложности около 20 лет.

Его первый дом — осанистый и в то же время слегка кокетливый, красного кирпича, под затейливой крышей (после недавнего ремонта облик здания несколько изменился) — находится на ул. Арсеньева. К слову, раньше она называлась Федоровской. Это был единственный городской голова, еще при жизни которого одна из городских улиц стала носить его имя. Сейчас осталась только бухта Федорова, куда выходят окна бывшего дома первого городского головы.

Интересная история о строительстве этого особнячка дошла до нас. Один из родственников Федорова захотел получить заказ на производство кирпича. Городской голова решил проверить качество строительного материала, для этого он велел сбросить кирпич с высоты третьего этажа. Он почти весь побился. Родственник получил от ворот поворот, а из битого кирпича, как гласит народная молва, Федоров построил первый свой дом.

Михаил Кузьмич был очень деятельным, энергичным человеком и рачительным городским хозяином, несмотря на свою полноту — он весил 9 пудов (свыше 140 кг). Как раз во времена его правления активно велось строительство Уссурийской железной дороги. Благодаря его деятельности и поддержке единомышленников Владивосток в те годы быстро вошел в десятку лучших городов Тихоокеанского побережья.

Удивительно, но энергии Федорова хватало и на собственное дело. Его небольшой колесный пароходик «Пионер» летом совершал рейсы по реке Суйфун, на берегах которой размещался лесопильный заводик, который тоже принадлежал Федорову.

У Михаила Кузьмича была одна слабость: он очень любил демонстрировать свои награды, которых у него было великое множество. Но это, как мы сейчас понимаем, не самый большой грех. До конца своих дней М. К. Федоров служил любимому городу верой и правдой. Когда он умер (18 октября 1906 г.), городская дума на своем заседании стоя почтила его память.

«Стоять на почве строгой законности»

Так звучало одно из главных правил, провозглашенных Игнатием Иосифовичем Маковским, когда он выбирался на должность городского головы Владивостока на второй срок. Маковский был юристом и довольно преуспевающим человеком. Он сменил Федорова. Во время одного из голосований Игнатий Иосифович заработал 20 белых шаров. Буквально через дорогу от сегодняшней мэрии стоит его дом, нарядный, словно пряничный. По всему чувствуется, его хозяин любил комфорт и архитектурные изыски. Сейчас здесь размещается довольно серьезное учреждение — краевая паспортно-визовая служба. А когда-то жила себе в удовольствие семья городского головы. Дом, разумеется, был построен на собственные средства. Однако Игнатий Иосифович умел не только хорошо зарабатывать деньги, он слыл образованным человеком. Не случайно Маковский сблизился с А. П. Чеховым во время его краткосрочного пребывания во Владивостоке. Антон Павлович, судя по всему, тоже бывал в этом доме.

Визитной карточкой правления Маковского стало благоустройство Владивостока. Так, при его непосредственном участии был разбит прекрасный сквер из реликтовых дальневосточных деревьев и кустарников на территории музея Общества изучения Амурского края (р-н нынешней ул. Петра Великого), а на сопке Алексеевской, названной в честь великого князя Алексея Константиновича, — удивительный парк. Здесь было высажено около 20 тысяч елок, сосен, берез, лип. Управа в свое время выделила на эти цели полторы тысячи рублей. Увы, сейчас от парка ничего не осталось. И восстановлению он не подлежит, так как застроен коттеджами состоятельных граждан:

Адресок на память…

В центре города сохранился солидный дом еще одного отца города — Василия Петровича Маргаритова (он управлял Владивостоком с 1910 по 1914 г.). Может быть, есть резон установить на зданиях, где когда-то жили городские головы, скромные памятные таблички — в знак уважения к их заслугам перед Владивостоком и владивостокцами. Тогда каждый горожанин сможет заглянуть к ним «в гости». И вспомнить.

Автор:
Тамара КАЛИБЕРОВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото), «Владивосток»

Макушка и хвост, 1977. Высмеивание моды на огромные прически и парики, которые женщины предпочитали в Великобритании и Франции до Французской революции. Фото: Hambroads, www.metmuseum.org

А вот цари и придворные Древнего Египта не стеснялись, а, наоборот, сбривали собственную шевелюру (как мужчины, так и женщины; волосы при этом приносились в жертву богам) только для того, чтобы водрузить на свою голову нечто грандиозное и обязательно правильной геометрической формы с четкими линиями. Парики в долине Нила всегда были темных тонов и имели множество украшений – в них вплетали волокна растений и драгоценные камни. Бедняки же могли позволить себе только прически из собственных волос. Что и говорить – нищета!

Первые изображения париков относят к концу III династии Древнего Египта (около 2600 года до н. э.). Интересно, что мужские накладки из волос в ту эпоху отличались куда большей помпезностью, чем женские. Самые дорогие изготавливали из натуральных волос, более дешевые – из шерсти животных и обычных веревок. А чтобы спастись от солнечного удара, на первый парик надевали второй. Воздушная прослойка между ними защищала от перегрева.

Парик в Древнем Египте. Британский музей, www.britishmuseum.org

Позже мода на искусственную шевелюру проникла в Древнюю Грецию и Рим, где парики были в особенной чести у прекрасного пола. Только вот ценились, прежде всего, белокурые накладки. Интересно, что так будет вплоть до XIX века. Даже на театральных подмостках темные парики обычно носили отрицательные герои, светлые – положительные. А рыжие чаще всего надевали комики.

Театральная маска, мозаика. Национальный археологический музей Неаполя. Фото: Marie-Lan Nguyen, commons.wikimedia.org

Бюст римлянки, около 80 г. н. э. Фото: Bibi Saint-Pol, commons.wikimedia.org

Древний Египет, царствование Тутмоса III, 1479-1425 гг. до н. э., www.metmuseum.org

Головной убор в культуре Уари, Перу, 600-1000 г. н.э. Бруклинский музей. Фото: brooklynmuseum.org

В Средние века парики подверглись остракизму со стороны церкви. Раннехристианский теолог Тертуллиан писал: «Все парики являются личинами и измышлениями дьявола… Если вы не отвергнете чужой волос как богопротивный, я вызываю ненависть к нему у вас, напоминая, что он может происходить с головы проклятого и нечистого человека». Церковь по своему обыкновению «избавляла мир от грешников» и казнила тех, кто посмел ослушаться, ведь «божие благословение не могло пройти сквозь искусственные волосы».

К счастью, у королевы Англии Елизаветы I были проблемы с волосами, и она, недолго думая, надела парик. Вместе с ней это сделали все придворные. Так мода на «войлочный шлык» снова возродилась. А заслуга Людовика XIV, вернее, его лысины в том, что он обязал и мужчин носить «дом на голове». Дом – почти в буквальном смысле: дамы сооружали на голове целые эскапады с особняками и кораблями, кавалеры носили «аллонж» – громоздкие локоны, спускающиеся до самого пояса. Все это великолепие к тому же обильно пудрилось и сдабривалось сотнями железных булавок.

Людовик XIV. Фото: Charles le Brun, commons.wikimedia.org

Парик адвоката. www.ludlows.com.au

В XX веке появились искусственные волосы – из нейлона, винила и акрила, да такие, что их почти невозможно отличить от настоящих (по крайней мере, в современном варианте). Но с модой на естественность свидетель времен – парик – почти ушел в прошлое. Сегодня его носят разве что по необходимости и религиозным соображениям (например, в некоторых еврейских кругах замужние женщины обязаны носить парик при посторонних), а еще актеры, представители модной индустрии да английские судьи.

Отец в ужасе смотрит на сына, который обзавелся высоким париком, тростью и мечом, но выглядит как макаронина. Сатирическая иллюстрация 1774 г. www.britishmuseum.org

1840-1905 гг. Иллюстрация: Rapine Maximilian, www.wellcomecollection.org

Впрочем, искусственная шевелюра, как и в былые времена, стоит весьма недешево. Еще бы. Достаточно взглянуть на процесс производства, особенно того, что выполняется вручную. Ведь даже в «век кибернетики и атомной энергии» парики, которые считаются самыми лучшими, до сих пор изготавливаются руками. Да и методы почти не изменились. Делается парик так. В первую очередь тщательно измеряются все параметры головы (необходимо снять, как минимум, восемь анатомических измерений), после чего шьется индивидуальная шапочка – ее называют монтюрой. Обычно ее делают из хлопчатобумажного тюля или синтетической сетки, вдоль и поперек которой нашивается тесьма для сохранения формы. Затем к ней крепятся заготовки из волос. Делается это двумя способами – тресованием или тамбуровкой. В первом случае ряды заготовленных волос попросту пришиваются к шапочке, во втором – пучки волос крепятся при помощи так называемого постижерного крючка. Эта работа страшно кропотливая: чем меньше пучок волос, тем качественнее готовое изделие. После многочасового труда останется лишь сделать стрижку – и парик готов.

Фото: Dave Edwards, www.instagram.com/hairsay514

Постижер в колониальном Уильямсбурге. Фото: Brian Chan, www.flickr.com

Фото: www.madehow.com

Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.

Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.

Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.

— Мам, можно?

— Не надо, это для гостей.

— Так у нас же гости!

— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.

Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.

Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.

— Мне белье надо новое, я похудела.

У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.

— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.

— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.

— Сколько стоит?

— Не важно, — говорю я.

— Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

— Пять тысяч, — говорит продавец.

— Пять тысяч за трусы?????

— Это комплект из новой коллекции.

— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.

— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?

— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.

— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.

Иначе, ты на крючке.

— Хорошо, — говорю я.

— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?

— Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.

Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.

Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.

Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?

— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…

Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.

Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.

Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.

— Это даже не пластмасса, — подумала я.

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.

— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.

— Наденешь ее на новый год?

— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.

В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.

— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.

— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.

— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…

— Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.

Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…

Дай Бог, она настоящая.

Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.

Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.

Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

Ольга Савельева

Источник:  goodday.su

— Очнулась? Вот и ладненько, — глухо произнес один. — Как-то неинтересно с бревном развлекаться.

Оля была ошеломлена, не понимала, что происходит, кто эти люди. Крупная дрожь сотрясала ее тело. Руки, связанные уже скотчем, болели. Она языком толкала тряпку, но не могла от нее избавиться. Глаза наполнились слезами. Они потекли к вискам, девушка сразу захлюпала носом, и дышать стало еще труднее.

— Начинай. Вдруг кто увидит, — произнес глухой голос.

Неизвестный с синими глазами деловито положил руки на колени девушки. Поняв, что он хочет сделать, Оля замычала, замотала головой, задергала ногами и руками, стараясь попасть по обидчику. Происходящее походило на кошмар. Насильник, пыхтя, преодолевая сопротивление, раздвинул девушке бедра, но Оля снова сжала ноги.

— Держи сучку! Какого хрена стоишь?

Тяжелое мужское тело навалилось ей на грудь, придавило к земле. Оля боролась изо всех сил, но задыхалась, поэтому была слабой. Она чувствовала, как второй рвет колготки, срывает с нее трусики. И вдруг он остановился, замер, прислушиваясь к лесным звукам. Оля задержала дыхание: небольшая пауза всколыхнула в душе надежду, что насильник одумается.

Но зря. Что-то твердое стало вонзаться ей в плоть. Оля дергалась, но насильник не отступал. Он резко схватил ее за бедра и прижал их к животу. Сложенная практически пополам, Оля не могла даже пошевелиться. В такой позе он наконец проник внутрь, и дикая боль пронзила ее тело. Оля изогнулась в немом крике, но жесткие ладони крепко сжимали ее ноги.

Сколько продолжалась эта пытка, Оля не знала. Ей казалось, что в нее вбивают бревно, с каждым ударом все глубже и яростнее. Иногда инструмент насильника выскакивал наружу, Оля с всхлипом вздыхала, а потом он снова вонзался с удвоенной силой. Тело вздрагивало от каждого толчка, вибрировало и тряслось. Насильник над девушкой сопел, обливался потом, полукружиями расплывавшимся по маске. Сильный запах горячего мужского тела, смешанный со знакомым парфюмом, бил в нос, и инстинкт самосохранения заставлял Олю отворачиваться, часто дышать, чтобы избежать приступа рвоты, от которого она могла захлебнуться.

Напавший с каким-то злобным наслаждением выполнил свою работу и наконец затрясся, застонал. Оля почувствовала, что давление внутри живота исчезло вместе с остатками острой боли. Мужчина еще секунду полежал, тяжело дыша и приходя в себя, потом откатился на бок и встал. Оля со стоном опустила затекшие ноги, надеясь, что экзекуция закончилась, а она осталась жива. Она оперлась на локти и стала отползать в сторону.

Но опять ошиблась. Насильник схватил ее за ногу и притянул к себе, расцарапав нежную кожу о еловые иголки, ковром устилавшие землю.

— Теперь ты, — приказал он напарнику, застегивая джинсы. Тот нерешительно засопел и сделал шаг в сторону. Тогда первый толкнул его к девушке.

— Не могу, — сдавленно произнес второй и подался назад. — Страшно.

— А на кулак нарваться не боишься? Давай!

— У меня и желания нет, — отказывался второй.

Оля слушала их перепалку с ужасом и молила Бога, чтобы кто-нибудь догадался, где она, и пошел ее искать.

— А так будет? — одним рывком насильник перевернул девушку на живот, поставил ее на колени. Он с силой провел по внутренней стороне ее бедер ладонями, потер пальцами больное место — Оля снова затряслась от ужаса и страха, потом похлопал по обнаженным ягодицам.

— Давай! По-собачьи. Можешь и вторую дырку расковырять. Разрешаю. Не бойся. Так она в глаза смотреть не будет.

Оля задергалась, замычала, но сильные руки прижали ее к земле, чуть не придушив от усердия. В полуобморочном состоянии она почувствовала, как что-то вяло прикасается к коже ее бедер, потом наливается и поднимается выше. Второй насильник скользнул в разорванную плоть легко, почти не причинив боли, но Оле уже было все равно: она потеряла сознание от недостатка воздуха.

Второй раз она очнулась от неприятного ощущения: ей казалось, будто сотни маленьких существ бегают по телу, оставляя жгучую боль. Она открыла глаза: летнее солнце уже поднялось над горизонтом и мгновенно ослепило. Дышать стало легче. Оля подняла по-прежнему связанные руки — кляп исчез.

История, которую я выкладываю тут реальная. Она произошла в 30-х годах ХХ века в Туркестане. Ранее ее я выкладывал на некоторых сайтах, где админы ее немного исправили по своему вкусу. Дело в том, что они упрекали меня в излишней кровожадности. Но что делать, реальная жизнь несколько отличается от той, которую в своих рассказах изображают авторы выдуманных рассказов, а реальные басмачи Туркестана были очень и очень не похожи на тех наивно-глупых дехкан, которых мы привыкли видеть в истернах времен СССР. Тут же я выкладываю ее в черновом варианте, так как я ее помню.

Недавно разбирая свои конспекты, которые остались с тех далеких времен, когда я, закончив 8 классов пошел в медучилище. В одной из тетрадей я наткнулся на довольно интересные заметки. В них я описал историю, которую я услышал от своего деда — старого работника ВЧК-НКВД. Он в то время служил в Туркестане где боролся с басмачами. Эта история меня заинтересовала и я, сделав беглые заметки, обратился к преподавателю, которая читала у нас хирургию с просьбой прокомментировать ее. Что она и сделала, оказывается, она тоже слышала об этом еще когда училась сама, по ходу рассказав о нескольких подобных случаях. Думая, что это будет интересно почитать всем тем, кого интересуют подобные темы, я выложил эту историю на нескольких сайтах. А потом, опасаясь плагиата, как это было уже не один раз, решил выложить ее на этом сайте. Заранее предупреждаю — несмотря на то, что все изложенное — это правда, не вздумайте применять описанное в статье на себе или на ком-либо еще. Исход может быть летальным.

Эту историю услышал я от своего деда он служил в ВЧК-НКВД и боролся с басмачами в Туркестане. Историю эту он рассказал мне и дал посмотреть некоторые свои записи конкретно по этому делу, примерно в конце 70-х, будучи уже хорошо под хмельком. Видимо, водка развязала ему язык, потому что до этого он о своих подвигах, а их было не мало, о чем я узнал уже после его смерти не особенно распространялся. По определенным причинам я не буду указывать название кишлака где это произошло, но думаю, что это не столь важно. Произошел этот случай вначале 30-х годов, когда основные силы басмачей были ликвидированы, но отдельные отряды еще продолжали борьбу проводя местный террор и убивая отдельных представителей Советской власти в основном учителей или врачей. В этом кишлаке решили открыть больницу. Нашли подходящее здание привезли оборудование и вскоре приехала женщина-врач Сусанна Матвеевна. Ей было в то время уже около 60 низенькая, очень толстая, но она, по словам деда, была еще очень энергичной, невзирая на возраст и очень сильную полноту. Она быстро навела порядок и спустя некоторое время эта больница стала известна на всю округу. Кроме Сусанны Матвеевны было еще три медсестры. Нужно заметить вот что еще — больница стояла на окраине кишлака и Сусанна Матвеевна жила рядом с ней у одинокой пожилой женщины по имени Зухра. Зухра иногда помогала в больнице, выполняя неквалифицированные работы: мойка полов, побелка стен, стирка и тд. Остальной персонал жил в центре кишлака в общежитии, которое охранялось красноармейцами. На настоятельные просьбы перейти в общежитие Сусанна Матвеевна отвечала отказом, мотивируя это тем, что ей тяжело далеко ходить, а так она в любой момент в случае необходимости может прийти туда. Так прошло несколько месяцев. Ничто не предвещало беды.

И вот однажды летом Сусанна Матвеевнаутром не вышла на работу. Ее прождали несколько часов, а потом медсестры пошли к дому Зухры. Постучали им никто не открыл. Они обошли вокруг дома и увидели, что на земле валяется постиранное белье, а веревки из конского волоса, на которых оно было развешано, срезаны у самых столбов. Это им показалось странным и почему-то их насторожило. Так как дверь была не заперта, они зашли в дом и увидели в комнате на полу перевязанный веревками тюк из одеял. Он ворочался и издавал утробные звуки. Женщины развязали веревки, размотали одеяла и увидели тетушку Зухру, как они ее называли. Она была связана по рукам и ногам волосяной веревкой, а ее лицо от подбородка до самых глаз было туго обвязано тонким полотенцем когда его сняли, то выяснилось, что ее рот был забит какой-то тряпкой. Живот ее был чудовищно раздут. Женщины развязали ее и вытащили изо рта тряпичную затычку, которая оказалась женскими тонкими панталонами из шелка. И тут у нее началась сильна рвота с отрыжкой. В перерыве между приступами она показывала куда-то вниз живота и говорила «Там». Медсестры сначала не могли понять, что с ней происходит, а потом сообразили развязать завязки шаровар и спустить их. После чего они увидели, что ягодицы Зухры туго стянуты сыромятным ремнем. Женщины развязали его и увидели, что Зухра пытается тужится, а из заднего прохода у нее в момент потуг что-то выглядывает. Зухру приподняли и усадили на ведро Одна из медсестер, изловчившись, успела захватить это что-то пальцами и осторожно потянула на себя. Постепенно наружу вытянулся большой платок из шелка и тут же из кишечника Зухры с большой силой хлынул поток пенистой жидкости и жидких каловых масс. Их вышло огромное количество — ведро заполнилось ими почти доверху. Рвота тоже наконец прекратилась. Опорожнившись и отдышавшись, тетушка Зухра рассказала, что ночью в их дом ворвалось несколько басмачей, скрутили их, заткнув им рты так быстро, что они и пикнуть не успели для этого они использовали бельевые веревки и нижнее белье Сусанны Матвеевны (панталоны), которое она постирав развесила с вечера (из него были изготовлены кляпы) и начали решать как поступить с пленницами. Сусанну Матвеевну они решили забрать с собой, а Зухру за помощь «неверным» хотели повесить на балке.

Внезапно один из басмачей вспомнил, что он видел висящий на дереве бурдюк с кумысом, который Зухра повесила на ночь, чтобы он не сильно бродил, так как на улице было довольно прохладно. Увидев этот бурдюк, басмачи решили подвергнуть Зухру старинной пытке кумысом. Они перебросили волосяную веревку через балку дома и, привязав Зухру за щиколотки, подвесили ее вниз головой, затем, развязав завязки шаровар, стянули их, оголив ее. Поискав в доме басмачи нашли большую кожаную воронку с носиком из спиленного бычьего рога и попытались вставить ее Зухре в задний проход. Но женщина сжимала ягодицы и никак не давала это сделать. Тогда басмачи обильно намазали роговой наконечник курдючным жиром и растянув ягодицы Зухры глубоко втиснули носик воронки ей в прямую кишку. Два человека держали извивающуюся всем телом Зухру. Один из басмачей удерживал воронку, а еще один лил кумыс из бурдюка внутрь Зухры. Сусанна Матвеевна вся красная от натуги стонала и мычала катаясь по полу пыталась освободится от пут. Когда бурдюк опустел (там было около ведра кумыса), воронку из кишечника Зухры вытащили и затолкали в задний проход большой шелковый платок. После чего туго стянули ягодицы сыромятным ремнем. Затем снова натянули шаровары и туго завязали их завязки на раздувшемся животе женщины. Ослабив веревку, Зухру опустили на кошмы. После чего басмачи засунули сопротивляющуюся изо всех сил Сусанну Матвеевну в большой кожаный мешок и забрали с собой, а ее замотали в одеяла и, перевязав веревкой, бросили на кошмы, и начали катать образовавшийся тюк по полу, чтобы кумыс взбалтываясь поскорее забродил. Начались сильные боли, Зухра потеряла сознание и не слышала когда басмачи ускакали. Пришла она в себя незадолго до того когда ее освободили. От страшной боли в животе она качалась по полу и стонала, именно эти звуки и услышали вошедшие медсестры. Стало все ясно сразу же послали курьера с депешей и к вечеру следующего дня сотня бойцов во главе с дедом, правда он тогда еще не был дедом, а был лихим Федот Ивановичем ворвалась в кишлак.

Наутро они выехали на поиски. Было ясно, что Сусанны Матвеевны уже наверняка нет в живых, но банду надо найти и ликвидировать. Они проскакали по степи весь день, но ничего не обнаружили. Бесплодным был и второй день поисков. Спрятаться в предгорье, зная местность, не составляло большого труда. На третий день выезжая на поиски кто-то заметил, что с противоположной стороны их маршрута в небе над степью парят падальщики, так их называл дед, как они зовутся по-научному я не знаю. Про всяк случай решили поехать туда. Поскакали и через несколько часов увидели труп верблюда. Подъехали поближе и ужаснулись. Дед говорил, что эта картина долго была его ночным кошмаром. На земле лежал верблюд. Его зарезали и, выбросив внутренности, опорожнили ему живот. Живот был зашит сушеным сухожилием, и из его заднего прохода как из мешка торчала совершенно голая голова. Бойцы подъехали поближе и увидели, что на голову человека, зашитого внутри верблюда, был надет мочевой пузырь с прорезью для носа, чтобы человек мог дышать. Пузырь ссохся от солнца и туго облепил голову как вторая кожа. Красноармейцы поняли, что перед ними Сусанна Матвеевна. Они мгновенно распороли брюхо верблюда и вытащили ее оттуда. Вытащив, увидели, что она связанная по рукам и ногам тонкими сыромятными ремнями. Их быстро разрезали и начали размачивать водой ссохшийся пузырь. Сусанна Матвеевна была еще теплой, но уже не дышала. Она умерла видимо меньше часа назад. Пузырь никак не удавалось снять. Видя, что ей уже никак нельзя помочь, дед принял решение завернуть ее тело в попону и везти в кишлак, чтобы сделав вскрытие установить причину смерти. Помнится его еще поразил ее раздутый живот. Разложение не должно было наступить так быстро говорил он, но живот был просто огромный, несмотря на ее природную полноту. Он напоминал туго надутый мяч.

Через несколько часов приехали в кишлак. И он, не дожидаясь утра, собрал весь медперсонал и воен фельдшера и приказал делать вскрытие. Первым делом распарили и стащили с головы пузырь. И увидели, что голова Сусанны Матвеевны абсолютно гладко выбрита были выбриты даже брови и смазана маслом, это было сделано для того, чтобы легче было натянуть пузырь. Лицо ее было синюшного цвета, глаза вылезали из орбит и все лицо ее было искажено маской неимоверного страдания. Далее из ее рта извлекли туго забитую туда как пыж тонкую тряпку почему-то издающую сильный фекальный запах — когда ее развернули оказалось по вышитых метках, что это ее панталоны французского шелка (цитирую как запомнил по записям деда), они оказались насквозь пропитанными жидкими фекальными массами. И тут случилось такое, что медики с ужасом и визгом бросились бежать. Дед вскочил и говорит, что чуть не испачкал себе штаны, конечно он не так выразился, изо рта покойницы показалась змеиная голова и начала медленно вылезать длинная змея. Дед не растерялся, выхватил наган и несколькими выстрелами убил змею. При рассматривании она оказалась полозом длиной около 2х метров, рот которого был крепко зашит конским волосом. Дальнейшее вскрытие показало, что у Сусанны Матвеевны имеются ссадины в области заднего прохода, ампула прямой кишки туго забита промасленным хлопком, а кишечник совершенно пустой и раздут воздухом. Было ясно, что она подверглась какой-то мучительной пытке, но вот какой не знал никто. Все прояснилось через несколько дней, когда красноармейцы выследили и уничтожили банду басмачей. Сдавшиеся в плен, они оправдывались и сваливали вину один на другого, просили пощадить им жизнь. По их рассказу, все произошло следующим образом.

Главарь банды распорядился произвести террористический акт с целью запугать местное население. Поэтому басмачи решили убить русских, которые строили «новую жизнь». Для этого они решили напасть на больницу. Их выбор пал на Сусанну Матвеевну, так как захватить другой персонал было значительно труднее. Ее же, жившую в одинокой Зухры, захватить не составляло никакого труда. Поэтому ночью четыре человека тайком приблизились к хижине Зухры. Натолкнувшись на веревки с развешенным на них бельем, они срезали их и взяли висящие на них панталоны, чтобы использовать их в качестве кляпов. С помощью ножа откинули крючок двери. Вошли внутрь и набросились на спящих женщин. Заткнуть им рты и связать было делом одной минуты. Женщины не успели издать ни звука. Затем Сусанну Матвеевну сунули в заранее приготовленный кожаный мешок, а Зухру, в которую залили ведро кумыса, замотали в ватные одеяла и, перевязав их веревками, бросили на пол. Вытащив мешок на улицу, они перебросили его через спину лошади и ускакали. Привезя свою пленницу в их стойбище, ее вытряхнули из мешка и начали решать как с ней поступить. Было решено подвергнуть ее позорной змеиной казни. Для этого с нее сорвали ночную рубашку, вынули изо рта кляп и попытались напоить ее маслом клещевины.

Сначала басмачи использовали обычную кружку. Но Сусанна Матвеевна вертела головой, сжимала челюсти, выплевывала жидкость. Тогда ей заткнули нос хлопком и вставив в рот продырявленный бычий рог и, запрокинув голову назад, вылили в него кружку масла клещевины — касторовое масло — сильное слабительное используется так же для обработки кожи. Так как нос был заткнут и дышать было невозможно, ей пришлось глотать заливаемую в рот жидкость. После этого ей развязали завязки панталон и спустили их. Оторвав от ночной рубашки большой кусок ткани, они затолкали его ей в задний проход, после чего опять надели на нее панталоны. Затем ей туго забили рот хлопком, перевязали лицо куском ночной рубашки и снова сунули в большой кожаный мешок, завязав его на шее так, что голова осталась снаружи и оставили одну в юрте. Через некоторое время масло подействовало и у нее начался сильнейший понос. Так как прямая кишка была заткнута и кал не мог выходить она испытывала сильнейшие боли. Она тужилась и стонала от боли. Наконец под давлением каловых масс и натуги тампон выскочил и ей удалось облегчится. Все это время ее не беспокоили только иногда кто-нибудь из басмачей давал ей выпить воды вынув кляп, чтобы она не умерла раньше времени от обезвоживания. Через полтора суток на дворе была ночь, ее вынесли на улицу и, вытащив из мешка, стащили с нее панталоны, пропитанные жидкими каловыми массами и вылили на нее несколько ведер воды. Грязные панталоны они бросили в ведро с водой. Потом ее повалили на кошму и несколько басмачей прижали ее так, что она не смогла даже пошевельнутся, затеи один из басмачей намылил ей голову и, взяв бритву, и пока ее держали сбрил ей все волосы на теле, после этого ей связали за спиной руки мокрым сыромятным ремнем, после чего ее подняли и нагнув ее раздвинули ягодицы и ввели в задний проход большую медную воронку. Затем подошли два басмача и принесли небольшой казан и мешок, в котором что-то шевелилось. Развязав мешок они вытащили оттуда большую змею и один из басмачей, придавив куском войлока ей голову, зашил конским волосом змее пасть. После этого змею бросили в казан и насильно посадили Сусанну Матвеевну на него так, что змея оказалась накрыта воронкой.

Затем принесли от костра на листе железа груду углей и насыпали сзади казана. И начали раздувать их небольшими кузнечными мехами. Два басмача держали Сусанну Матвеевну за плечи, а два других за ноги Через несколько минут казан нагрелся и змея начала метаться внутри, не имея другого выхода, змея полезла через горлышко воронки в кишечник Сусанны Матвеевны. Так как змея была толщиной примерно 5 см, то боль была очень сильной. Сусанна Матвеевна изо всех сил натужилась и, выплюнув кляп, которым был заткнут ее рот, закричала от боли. Но басмачи схватили лежавшие в ведре ее панталоны и туго забили им ей рот, затянув их завязки у нее на затылке. Будучи мокрыми, грязными и вонючими тонкие шелковые панталоны забили рот так плотно, что она не могла даже шевельнуть языком, а не то что их выплюнуть. Это было само по себе очень мучительной пыткой. Они немного подождали затем подняв ее увидели, что змея скрылась в ее кишечнике. Затем один из басмачей вставил ей в задний проход бычий рог, из которого ее поили маслом клещевины и присоединив к нему кузнечные меха и начал вдувать ей внутрь воздух (наверное, чтобы расправить складки кишечника, и обеспечить воздухом змею, чтобы она не задохнулась раньше времени, кроме того вдувание воздуха в кишечник само по себе крайне мучительно. Когда живот у нее раздулся и стал похож туго надутый мяч, то меха убрали, а прямую кишку туго забили промасленным хлопком. Как пытка надувание воздухом издавна известно на Востоке (подробнее об этом см. Аль Масуди «Золотые копи и россыпи самоцветов»). Затем Сусанну Матвеевну усадили на верблюда и привязав повезли куда-то в степь. Так они ехали несколько часов.

Приехав на нужное место, такое, чтобы ее можно было обнаружить. Они спешились. Зарезали верблюда и вытащили с него внутренности. Затем взяв связанную Сусанну Матвеевну ее положили внутрь живота верблюда, высунув ее голову через задний проход наружу и крепко зашили кожу разрезанного живота сухожилиями так, что наружу торчала только ее голова. Затем ей смазали голову маслом и натянули мочевой пузырь верблюда так, что он плотно словно вторая кожа обтянул ее. Чтобы она не задохнулась раньше времени. Напротив ноздрей прорезали небольшое отверстие. После чего басмачи ускакали. Что было дальше можно только догадываться. Солнце поднялось, началась жара, пузырь высыхая туго стянул голову, вызывая ужасные мучения. Туловище верблюда тоже страшно нагрелось. Ремни, которыми были связаны ее руки и ноги, высохли и туго врезались в тело, вызвав сильную боль. От повышения температуры змея начала проявлять активность, а, так как кишки были надуты воздухом, она поползла по кишечнику.

Начались неописуемые муки. Змея прошла весь толстый кишечник и через баугиниевую заслонку проникла в тонкий, так как рот ее был зашит, она не могла кусать и жевать кишечник, а просто тупо лезла вперед. Продвижения ее через тонкий кишечник вызвало неописуемую боль, наконец она через привратник проникла в желудок. Тычась в стенки, случайно попала в пищевод и, поднявшись по нему, уткнулась в тряпичную затычку, которую держит туго обтянувший голову и приставший к лицу пузырь, закупорила дыхательное горло и вызвала удушье. Она так и находилась до тех пор, пока не начали делать вскрытие и не удалили преграду, мешавшую ей выползти. После над басмачами был суд и они получили по заслугам.

Предвидя вопросы, скажу все, что тут написано — правда. Я только произвел небольшую литературную обработку того, что рассказывал мне дед и того, что я читал в его записях. Просто пересказал своими словами стараясь ни на шаг не отступать от оригинала. Единственное, я не привожу тут некоторых имен и не указываю место действия. Делаю это умышленно из этических соображений. Дело в том, что возможно живы потомки этих басмачей. Тогда они были врагами, а сейчас время поменялось и они стали героями за независимость. Поэтому я из этических соображений не указываю ни их имен ни места действия. К сожалению, у меня не осталось никаких документов по этому делу. После смерти деда его жена отдала все в музей, где они и пропали с концами. Поэтому Вам придется поверить мне на слово. Очень хотелось бы узнать про похожие факты. Если у кого есть, выкладывайте интересно будет их обсудить.