История создания
Работы были написаны в период с 1958 по 1960 год. Еще несколько работ писатель создал в конце 1990-х. Они различаются по размеру, тематике, жанрам, но вместе легко соединяются в цикл, который показывает взгляд писателя на мир. Солженицына интересует:
- озеро Сэгден;
- могила поэта;
- город на Неве и многое другое.
Цикл был написан во время велосипедных поездок Солженицына по средней России. Вторую часть он написал после долгих лет, которые провел за рубежом. После возвращения на родину у него появились мысли о продолжении цикла «Крохотки». Они стали отражением самого сокровенного. Всего в цикл вошли 34 миниатюры.
Солженицын пытался опубликовать работы в России, но безуспешно. Везде ему отказывали, а Твардовский и вовсе сказал, что не чувствует в них жанра. В итоге цикл удалось опубликовать только за границей в 1964 году.
Двучастные рассказы Солженицына: краткое содержание и анализ
Вернувшись на родину, Солженицын написал восемь «двучастных» рассказов: «Эго», «На краях», «Молодняк», «Настенька», «Абрикосовое варенье», «Все равно», «На изломах», «Желябугские выселки» (1995-1999). Их сюжеты построены на противопоставлении двух частей.
Первая часть рассказа «Абрикосовое варенье» представляет собой письмо знаменитому писателю (в нем без труда угадывается А.Н. Толстой), написанное сыном раскулаченных родителей, медленно погибающим в трудлагере от истощения. В нем он рассказывает о страшных испытаниях, пережитых им за недолгую жизнь, и перед нами во всех подробностях воспроизводится механизм классового расизма, загубивший миллионы жертв. К писателю он обращается с единственной просьбой выслать ему продуктовую посылку. Но писатель, разлакомившийся советский барин, присягающий на верность Сталину даже за чайным столом, увидел в этом письме лишь роскошь живого народного слова, «первозданный язык» и «речевую находку». Ни отвечать, ни помогать этому отчаявшемуся человеку он не собирается. Символом достатка и стабильности в этом рассказе становится абрикосовое варенье. Когда-то абрикосовое дерево украшало крестьянский двор. При раскулачивании его спилили. Теперь варенье из абрикосов является атрибутом щедрого чайного застолья в доме вписавшегося в эпоху писателя.
В рассказе «Эго» повествуется о сельском интеллигенте Павле Васильевиче Эктове. Деятельная любовь к народу привела его в годы Гражданской войны в ряды крестьянского повстанческого движения. Он становится начальником штаба знаменитого атамана Антонова и проявляет в этой неравной борьбе с государством подлинное мужество. В рядах повстанцев он справедливо видит лучшие силы крестьянства. Но, попав в плен к чекистам, Эктов не смог выдержать шантажа. Взамен на жизнь и спокойствие жены и дочери Эктов соглашается сдать антоновский штаб. Судя по той запредельной жестокости, с которой расправляются красноармейцы с антоновцами, ждать выполнения обещаний от чекистов не приходится. Можно быть уверенным, что теперь они покончат и с Эктовым, и с его семьей.
Первая часть рассказа «На краях» посвящена тем же событиям. Только его герой, будущий маршал Жуков, воюет как раз против повстанцев, проявляя по отношению к ним чудовищную жестокость. Как полководца он взрастил себя на борьбе с собственным народом. За его воинской доблестью, блеском побед и горечью опалы Солженицын видит спрятанную, но неизменно проявляющуюся черту – готовность к соглашательству. Смысл названия рассказа понимается в нескольких планах: «на краях» – это и два края жизни Жукова, изображенных в рассказе – юность и немощная старость; это и его судьба на грани вечных перепадов от славы к опале, это и края выбора, который человек делает в жизни постоянно. Старый Жуков и в предсмертных мемуарах не смог не пойти на компромисс, написав пару предложений о стойком политруке Брежневе и подкорректировав образы некоторых командиров.
Рассказ «Настенька» повествует о судьбе двух девушек с одним именем. Одна из них, внучка репрессированного священника, с первых шагов самостоятельной жизни грубо унижена комсомольскими вожаками, видящими в ней лишь эротический объект. Со временем эта Настя станет «подчалистой девкой», в ней проснется склонность к плотским утехам, которая помогала ей находить покровителей. При помощи своей доступности и красоты она вскоре окажется в Москве в роли сожительницы начинающего партийного выдвиженца Задорожного.
Другая Настенька, милая филологическая барышня из благополучной интеллигентской семьи, не захотела общаться с сокурсником Шуриком «без черемухи», сохранила свою чистоту. Ее ждут другие испытания: в трескотне идеологических штампов ей, воспитанной на классической литературе, трудно разобраться. И потому она старательно учится у знаменитых критиков рапповского толка, как трактовать и классику, и современную литературу.
Рассказ этот интересен и с чисто исторической точки зрения. Пожалуй, только в специальной литературе мы теперь найдем сведения, из чего состоял школьный курс русской словесности в 1920-е годы. И все-таки даже на прокрустовом ложе дозволенных текстов и их однобоких интерпретаций Анастасия Дмитриевна умеет сделать глазенки учеников «сияющими, вдохновленными».
М. Голубков справедливо считает ряд двучастных рассказов продолжением «самой важной темы творчества Солженицына … эта тема связана с исследованием границы компромисса, которую должен знать человек, желающий не потерять себя».
Необычную для Солженицына военную тему он поднимает в рассказе «Желябугские выселки». В первой части повествователь подробно рассказывает о работе своей звукобатареи в боях на Курской дуге. Встреченная в выселках прелестная девушка – «живоглазка» с редким именем Искитея надолго запомнилась автору. С великолепным мастерством Солженицын описывает какофонию войны, сугубо специфические детали военного быта. Возвращение в те же места через 52 года полно горечи. Вымирающая деревня, забытые властью и детьми старики, полное отсутствие соцобеспечения. Одну из старух он узнал по имени Искитея. Дряхлая, беспомощная, она кажется гораздо старше автора, хотя моложе его на пять лет. И если во время войны боролись за жизнь, то теперь не без вмешательства автора борются за то, чтоб «хлебушка» привозили в деревню «хоть раз в три дни».
Источник: Русская литература XX — начала XXI века в 2 т. Т. 2. 1950-2000-е гг. / под ред. Л.П. Кременцова. — М.: «Академия», 2009
Жанровая принадлежность
У критиков нет однозначного мнения о том, к какому жанру принадлежит цикл. Б. Кодзис причислял работы к лирической миниатюре. Долгое время в советской литературе не приветствовался такой жанр. Солженицын умело сочетал беллетристику и публицистику, поэтому его работы приобрели особую привлекательность.
Если внимательно изучить рассказы, то можно заметить: писатель словно намеренно отказывался от прямого выражения мыслей и больше зарисовывал мелкие эпизоды. Именно мгновения наиболее полно отражали идеи автора. Тексты напоминают стихотворения следующими признаками:
- интонационные перебои;
- эмоциональная выразительность;
- ритм словесных повторов.
Л. Колобаева настаивала на том, что цикл относится к жанру малого эпоса. В небольших рассказах Солженицын не только показывает субъективное авторское виденье, но и раскрывает суть этих моментов. Если сравнивать две части цикла, то в первой чувствуются социальные проблемы, а во второй — общие философские. Например, в «Колокольне» Солженицын показал свои переживания за судьбу родины.
Некоторые литературоведы сравнивали «Крохотки» с хлебными крошками, которые писатель щедро рассыпал для страждущих. Этот цикл призван напитать души, возродить в них светлые чувства. Хоть тексты небольшие по размеру, в них выделяют завязку, кульминацию, развязку.
Например, в миниатюре «Дыхание» лирический герой описывает яблоневый сад после дождя. Ничто не сравнится с этим наслаждением. Но тюрьма лишает способности наслаждаться свежим воздухом.
Чтение «крохотки» «Колокольня».
Урок по творчеству А.И. Солженицына
Класс
Лингвистический анализ «крохотки» А.И. Солженицына «Колокольня»
Цели урока:
o познакомить учащихся с циклом «Крохотки» А. И. Солженицына, выявить особенности жанра «Крохотки» посредством анализа текста;
o совершенствовать исследовательскую компетентность школьников, повышать коммуникативную и речевую компетентность учащихся;
o повышать культуроведческую компетенцию школьников, формировать ценностное отношение к жизни, природе.
I. Слово учителя.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЦИКЛА «КРОХОТКИ»
Первые «Крохотки» писались в разное время с 1958 по 1960 год, многие по впечатлениям от велосипедных поездок А.И.Солженицына по Средней России. Попытки напечатать их на Родине оказались безрезультатными, поэтому первая публикация была осуществлена за границей – в журнале «Грани» (Франкфурт, 1964, № 56).
Серия «Крохоток», появившаяся в печати с 1996 по 1999 год, продолжает «Крохотки» 50-60-х годов. Писатель признается, что, только оказавшись у себя на Родине, спустя тридцать лет, он вновь обретает способность писать их. Видимо, «крохотки» — жанр для Солженицына настолько сокровенный, что на чужбине он не может их писать.
В критике существуют разные точки зрения на жанровую природу «Крохоток».
Б. Кодзис полагает, что Солженицын «возродил жанр лирической миниатюры [или стихотворения в прозе], которая в русской литературе советского периода долгое время была в опале, и, творчески используя опыт Тургенева, Пришвина, Бунина, искусно сочетая беллетристику, элементы публицистики, мемуаристики и документа, придал ей свежий и весьма мобильный характер».[1]
Действительно, Солженицын иногда уходит от явного выражения своих мыслей и на первый план выдвигает зарисовки мелких эпизодов окружающего мира, придавая им форму мимолетных мгновений, зафиксированных как будто наспех героем-повествователем и отражающих его настроение. Но именно эти мгновения выражают более глубокий, чем кажется на первый взгляд, смысл. Жанровая аналогия со стихотворением выражается в ритме словесных повторов, в интонационных перебоях, в эмоциональной выразительности инверсий.
Другая точка зрения на жанр «Крохоток» принадлежит Л.Колобаевой, которая настаивает на том, что «Крохотки» Солженицына – это малый эпос. В «Крохотках» отражается не только субъективное авторское впечатление от тех или иных моментов жизни, но и сама суть, смысл, скрытый в этом моменте. Смысл же Солженицын выражает эпически-повествовательно, если не в последовательности событий, то в связке знаменующих их подробностей. «Крохотки» — «это чаще всего «сгущенные» до грани афоризма рассказы, самый малый эпос».[2]
В «крохотках» 58-60-го годов – и в этом их отличие от поздних – обнаженнее обозначены волнующие писателя социальные проблемы. В рассказах же 90-х все отчетливее выдвигаются на первый план вопросы всечеловеческие, философские. Например, миниатюры «Лиственница», «Молния», «Колокол Углича» пронизаны раздумьями писателя о трагических судьбах людей, о жизненной стойкости, желанием пробудить в людях чувство тревоги перед наступающей «Смутой Третьей» в России. «Крохотки» «Колокольня», «Старение», «Позор» наполнены чувством боли писателя за Родину. В миниатюрах «Лихое зелье», «Завеса» и «Утро» автор выносит на обозрение свои лирические раздумья о течении человеческой жизни, о бренности мира, о силе зла, о том, что люди продолжают жить, надеяться и любить, радоваться новому началу дня.
В «Крохотках» 60-х и 90-х также есть различия в художественно-выразительной палитре. Если в ранних миниатюрах можно наблюдать чередование световых и звуковых эффектов, мрака, цвета и разных его оттенков, то в поздних «Крохотках» арсенал выразительных средств расширяется: здесь и прием лексических и синтаксических повторов, сообщающих тексту музыкальность, и широкое использование неологизмов и символов.
В «Крохотках» отражены основные идейно-художественные тенденции, главные мотивы всего творчества А.И.Солженицына и в особенности художественный почерк писателя, своеобразно сочетающего исповедь и проповедь, импрессионистические зарисовки, публицистическое начало и документ.
II. Работа с текстом
Чтение «крохотки» «Колокольня».
-
Проблематика и поэтика поздних рассказов Солженицына.
ДВУЧАСТНЫЕ
РАССКАЗЫ
В 1995 г. Солженицын
опубликовал новые рассказы, которые он
назвал «двучастными». Важнейший их
композиционный принцип — противопоставление
двух частей, двух человеческих судеб и
характеров, проявивших себя по-разному
в общем контексте исторических
обстоятельств. Их герои — люди, канувшие
в безднах русской истории, и оставившие
в ней яркий след, такие, например, как
маршал Г.К. Жуков, — рассматриваются
писателем с сугубо личной стороны, вне
зависимости от официальных регалий,
если таковые имеются. Проблематику этих
рассказов формирует конфликт между
историей и частным, как бы «голым»,
человеком. Пути разрешения этого
конфликта, сколь ни казались бы они
различными, всегда приводят к одному
результату: человек перемолот и раздавлен
страшной эпохой, в которую ему выпало
жить.
Двучастная
композиция дает возможность сопоставить
судьбы, сложившиеся совершенно по-разному,
и выявить общую их трагическую логику.
Что общего может быть между Г.К. Жуковым,
история жизни которого изложена в
рассказе «На краях», и Павлом Васильевичем
Эктовым, сельским интеллигентом, весь
смысл жизни своей видевшим в служении
народу, «в повседневной помощи крестьянину
в его текущих насущных нуждах, облегчение
народной судьбы в любой реальной форме»
(«Эго»)? Во время гражданской войны Эктов
не увидел для себя, народника и народолюбца,
иного выхода, как примкнуть к движению
«зеленых», возглавляемому Александром
Степановичем Антоновым. Самый образованный
человек среди сподвижников Антонова,
Эктов стал начальником штаба. Солженицын
показывает трагический зигзаг в судьбе
этого великодушного и честного человека,
унаследовавшего от русской интеллигенции
второй половины прошлого века все лучшие
ее качества, в том числе неизбывную
нравственную потребность служить
народу, пусть и идеализируя его, разделять
крестьянскую боль. Но выслеженный,
пойманный, выданный теми же крестьянами
(«на вторую же ночь был выдан чекистам
по доносу соседской бабы»), Эктов сломлен
шантажом: он не может найти в себе сил
пожертвовать женой и дочерью и идет на
страшное преступление, по сути дела
«сдавая» весь антоновский штаб — тех
самых людей, к которым он пришел сам,
чтобы разделить их боль, и с которыми
ему необходимо было быть в лихую годину,
чтобы не прятаться в своей норке в
Тамбове и не презирать себя. Солженицын
показывает судьбу раздавленного
человека, оказавшегося перед неразрешимым
жизненным уравнением и не готовым к его
решению. Он может положить на алтарь
свою жизнь, но не жизнь дочери и жены. В
силах ли вообще человек сделать подобное?
Условия таковы, что и добродетельные
качества человека оборачиваются против
него. Кровавая гражданская война зажимает
частного человека между двух жерновов,
безжалостно перемалывая его жизнь, его
судьбу, семью, нравственные убеждения.
Как это ни
парадоксально, но те же самые коллизии
увидел писатель и в жизни Жукова.
Удивительна связь его судьбы с судьбой
Эго — оба воевали на одном фронте, только
по разные его стороны: Жуков на стороне
красных, Эго — зеленых. И ранен был Жуков
на этой войне с собственным народом,
но, в отличие от идеалиста Эго, выжил. В
его истории, исполненной взлетами и
падениями, в блистательных победах над
немцами и в мучительных поражениях в
аппаратных играх с Хрущевым, в предательстве
людей, которых сам некогда спасал
(Хрущева — дважды, и Конева от сталинского
трибунала в 1941 г.), в бесстрашии юности,
в полководческой жестокости, в старческой
беспомощности — Солженицын пытается
найти ключ к пониманию этой судьбы,
судьбы маршала, кто, по словам И. Бродского,
«смело входили в чужие столицы, но
возвращались в страхе в свою». Жизнь
его трактуется писателем как несостоявшаяся,
ибо и во взлетах, и в падениях он видит
все же за железной волей маршала —
слабость, которая проявилась во вполне
человеческой склонности к компромиссам.
И здесь — продолжение важной темы
творчества Солженицына: исследование
границы компромисса, которую должен
знать человек, желающий не потерять
себя. Лучше всего вообще не идти ни на
какой компромисс. Раздавленный инфарктами
и инсультами, старческой немощью,
предстает в конце рассказа Жуков — но
не в этом его беда, а в компромиссе
(вставил в книгу воспоминаний две-три
фразы о роли в победе политрука Брежнева),
на который он пошел, дабы увидеть свою
книгу опубликованной. Компромисс и
нерешительность в поворотные периоды
жизни, тот самый страх, который испытывал,
возвращаясь в столицу, сломили и
прикончили-таки маршала — по-другому,
чем Эго, но, в сущности, так же. Как Эго
беспомощен что-либо изменить, когда
страшно и жестоко предает, Жуков тоже
может лишь беспомощно оглянуться на
краю жизни: «Может быть еще тогда, еще
тогда — надо было решиться? О-ох, кажется
— дурака — а, дурака свалял?..».
Рассказы об Эктове
и Жукове обращены к судьбам безусловно
честных и достойных людей, сломленных
страшными историческими обстоятельствами
советского времени. Но возможен и иной
вариант компромисса с действительностью
— полное и радостное подчинение ей и
естественное забвение любых мук совести.
Об этом рассказ «Абрикосовое варенье».
Первая часть рассказа — страшное письмо,
адресованное живому классику советской
литературы. Его пишет полуграмотный
человек, который, однако, вполне отчетливо
осознает безвыходность советских
жизненных тисков, из которых он, сын
раскулаченных родителей, уже не выберется,
наверняка сгинув в трудлагерях.
Продуктовая посылка — верх мечтаний
этого человека, Федора Ивановича,
ставшего всего лишь единицей принудительной
советской трудармии, жизнь которой
вообще не имеет сколько-нибудь значимой
цены. Вторая часть рассказа — описание
быта прекрасной дачи знаменитого
Писателя, пригретого и обласканного на
самой вершине власти — человека,
счастливого от удачно найденного
компромисса с властью, радостно лгущего
в журналистике и литературе. Писатель
и Критик, ведущие литературно-официозные
разговоры за чаем, живут в ином мире,
чем вся советская страна. Голос письма
со словами правды, долетевшими в этот
мир шикарных писательских дач, не может
быть услышан совершенно глухими
представителями литературной элиты:
глухота является одним из условий
заключенного компромисса с властью.
Верхом цинизма выглядят восторги
Писателя по поводу того, что «из
современной читательской глуби выплывает
письмо с первозданным языком… какое
своевольное, а вместе с тем покоряющее
сочетание и управление слов! Завидно и
писателю!» Письмо, взывающее к совести
русского писателя, становится лишь
материалом к изучению нестандартных
речевых оборотов, по сути дела, для
стилизации произведений под народную
речь. Высшая степень пренебрежения к
спрятанному в письме крику замученного,
доходящего человека звучит в реплике
писателя: «Да что ж отвечать, не в ответе
дело. Дело — в языковой находке. О
Солженицыне написаны горы книг — сначала
они выходили за рубежом, теперь в России.
Но странное дело — за редким исключением
они посвящены проблематике политической,
но не художественной».
Слишком уж
взрывоопасен материал, к которому
обращается писатель, историческая лава
еще не настолько остыла, чтобы говорить
об эстетике, минуя политику. Разговор
об эстетике Солженицына, вероятно,
впереди — его художественные открытия
и художественные просчеты только сейчас
начинают становиться предметом
литературоведческого спора. Ясно одно:
творчество Солженицына являет собой
уникальный литературный и общекультурный
феномен, не учесть которого просто
невозможно.
КРОХОТКИ
«Листаешь, листаешь
глубь нашей истории, ищешь ободрения в
образцах. Но и знаешь неумолимую правду:
бывало и вовсе гибли народы земные. Это
— бывало. Нет, другая глубь — той
четверть-сотни областей, где побыл я, —
вот та дышит мне надеждой: там видел и
чистоту помыслов, и неубитый поиск, и
живых, щедродушных, родных людей. Неужель
не прорвут они эту черту обречённости?
Прорвут! ещё — в силах».
Как нельзя более
подходит к миру, запечатленному в
«крохотках», тон авторской речи, ее
интонации, словарь. Это тон благородной
прямоты, сдержанности, сострадания
«затопленцам», негодующей иронии к
перекраивающим землю «ради нашего
будущего» и, наконец, величественная
интонация надежды. Вполне органична
здесь торжественность сложных составных
определений: колокольня «высокостройная»,
«ветка густошумящая», люди «щедродушные»,
— в духе определений, излюбленных
поэтами «серебряного века», Вяч. Ивановым,
А. Белым, К. Бальмонтом и др.
Необычный стилевой
колорит прозы Солженицына создается
его особым словарем, в котором нередко
ощутим запах старины, в удивительном
его сочетании с подвижностью речевых
форм, новизной слов, придуманных писателем
или видоизмененных. Измененных с целью
оживить, освежить дремлющий в корне
слова «внутренний образ». Так, автор
«крохоток» вместо «запустение» скажет
— «запусть», что звучит энергичнее и
более явственным делает заложенное в
корне ощущение пустоты и запущенности,
вместо «ежедневно» — «ежедень», вместо
«дружный» — «дружливый» (с усилением
внутренней действенности формы), в том
же духе — «послушливый», «снежистая»,
«неотстанная», «иссилясь», «протревожить»
и т.п.
Свое, не встречавшееся
до него у других писателей слово, —
непременный критерий А.И. Солженицына
в критической оценке творчества каждого
художника.
В «крохотках»
ярче, чем в крупных вещах Солженицына,
сказалась установка писателя на
звукопись, музыку речи, на слышимое
слово. В полную силу это проявилось, к
примеру, в «Колоколе Углича», в звуковой
передаче колокольного звона: «Я — бью,
единожды. И какой же дивный гул возникает
в храме, сколь многозначно это слитие
глубоких тонов, из старины — к нам,
неразумно поспешливым и замутненным
душам. Всего один удар, но длится
полминуты, а додливается минуту полную,
лишь медленно-медленно величественно
угасая — и до самого умолка не теряя
красочного многозвучья. Знали предки
тайны металлов». Автор намеренно густо
насыщает слова мягким сонорным звуком
«л» (он повторяется здесь 16 раз!),
рифмующимися созвучиями — дл-дл, лн-длн,
длн, дленн, (длится… додливается, полную,
медленно-медленно), слит — с-лив (слитие
— послушливый), воспроизводящими поток
льющихся, сливающихся в «гул» звуков.
В «крохотках»
последнего времени Солженицын пристально
всматривается в такие вечные, философские
мотивы, как смерть и старение («Старение»,
«Завеса»), творческое вдохновение
(«Утро»), удары судьбы и способность
человека выстоять («Молния»), вопросы
о значимости мгновения в человеческой
жизни («Завеса»), о душевном возделывании
добра («Лихое зелье»), о тайне обновляющейся
жизни («Лиственница») и др.
Художественная
мысль писателя становится все лапидарнее,
иной раз приближаясь к афористичности.
Афоризм же, как говорили поэты, — это
мост к символу (А. Белый). Такой мост
писатель прокладывает через образный
параллелизм — древний творческий прием,
известный еще фольклору, который
генетически был прародителем символа
в литературе. Солженицын, как обычно,
склонен оперировать испытанными,
опробованными в веках художественными
приемами, вместе с тем смыкая опыт
архаический с новейшим, современным
(неологизмы, словотворчество).
Подробнее о « крохотках »
http://www.solzhenitsyn.ru/o_tvorchestve/articles/works/index.php?ELEMENT_ID=1196
Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
58
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 8 (17), 2015 | ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
Именно так, будучи в хорошем настроении, посещенный музой, Денис Стоун творит свои произведения. Хотя и «статья в тысяча двести слов», судя по всему, далеко не выдающаяся продуктивность, и об этом говорится в ответной реплике мистера Барбекю-Смита:
Mr. Barbeque-Smith nodded. ‘Yes, three hundred words an hour at your best.’ He walked out into the middle of the room, turned round on his heels, and confronted Denis again. ‘Guess how many words I wrote this evening between five and half past seven. ’.(Денис делает предположе-
ния, которые далеки от правды). Далее мистер Барбекю-Смит все-таки раскрывает точное число слов, которое он написал за два с половиной часа:
‘Well, I’ll tell you. Three thousand eight hundred.’ Denis opened his eyes. ‘You must get a lot done in a day,’ he said.
Реакция Дениса на последнюю реплику мистера Барбекю-Смита лишний раз подтверждает его несравненно менее продуктивную литературную деятельность.
Практически любой стилистический прием может интерпретироваться как способ организации речи, в которой и гарантируется его адекватное понимание, восприятие его содержания и факт экспрессивного воздействия на читателя. Прагматическая характеристика не существует сама по себе, а выводится из логико-смысловой организации текста. При изучении подтекста первостепенное значение приобретает комплексное изучение таких средств,
которые способствует создания самых неожиданных эффектов в плане словесно-художественного творчества. С этих позиций, на наш взгляд, можно признать, что стилистический прием является средством скрытого воздействия на читателя, как в плане усиления выразительности речи, так и в плане управления процессом восприятия текста.
Список литературы
1. Брудный А.А. Понимание как философско-психологическая проблема//Вопросы философии. 1975, №10 с. 109
2. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя: Избранные статьи. М.: Художественная литература, 1974. — 285с.
3. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970, с. 94
4. Литературный энциклопедический словарь/Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. — М.: Советская энциклопедия, 1987. — 752с.,
5. Хаксли О. Желтый кром: на англ. языке/О. Хаксли. -2-е изд.-М. Прогресс, 1979.-277с.
6. Steinbeck John Of Mice and Men/http:// wwwhttp: //royallib.com/book/Steinbeck_John/Of_Mice_and_M en.html
7. Updike John. The Centaur/http://www.litmir.co /br/?b=127836
ОСОБЕННОСТИ АВТОРСКОЙ ПОЗИЦИИ В ДВУЧАСТНЫХ РАССКАЗАХ А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА 1990-Х ГОДОВ
Колобродова Лариса Игоревна
Учитель-словесник, соискатель кафедры литературы «ВГСПУ», г. Волгоград
АННОТАЦИЯ
Рассматриваются особенности авторской позиции в двучастных рассказах Солженицына, среди способов выражения которой наиболее важны название рассказа, его композиционная структура, система персонажей. ABSTRACT
The article reveals the peculiarities of the author’s position in Solzhenitsyn’s Шо-рагі stories the most important means of expression which are the title of the story, its compositional structure, the system of characters.
Ключевые слова: двучастный рассказ, авторская позиция, автор, герой, композиция, система персонажей. Keywords: two-part story, author’s position, author, hero, composition, system of characters.
В свое время М.М. Бахтин писал: «Художник и искусство вообще создают совершенно новое видение мира, образ мира» [2, с. 166]. Переосмысливая современную действительность или события прошлого, автор стремится найти «существенный подход к жизни извне» [Там же]. Для А.И. Солженицына, глубоко впитавшего традиции русской литературы, данный подход осуществляется в первую очередь через кропотливую работу с документами, мемуарными свидетельствами о прошлом, которые позволяют воссоздать саму «ось нашей истории» [1, с. 67], её трагические повороты и неповторимые черты. В 1990е, когда «Красное колесо» — «роман всей … жизни» [8, с. 9] — был окончен, А.И. Солженицын продолжает исследование проблемы «история и современность» в малой прозе. Он издает ряд рассказов, получивших авторское жанровое определение — «двучастные рассказы», в которых пишет о событиях, пошатнувших мироустройство страны и поставивших под вопрос будущее новых поколений. «На краях», «Эго», «Абрикосовое варенье» и другие двучастные рассказы вбирают в себя и сюжеты из «Конспекта ненаписанных узлов» эпопеи «Красное колесо», и
сюжеты, затрагивающие актуальные проблемы конца ХХ столетия, так или иначе имеющие отношение к «вечным» вопросам: честь, совесть, долг.
Уникальность данных рассказов заключается как в особенной композиционной структуре, так и в контрастном изображении «характеров и обстоятельств», которое проявляется и в поворотах сюжета, и в организации системы персонажей, и в выборе центральных героев. Вот и в рассказе «Абрикосовое варенье», повествующем о периоде коллективизации, персонажи
Противопоставлены друг другу: в первой части -это Федор, сын раскулаченных крестьян, измученный изнуряющее работой в тыловом ополчении, во второй части представлена «элита» общества, не замечающая народных проблем.
Открывая рассказ «Абрикосовое варенье» отточием, предваряющим письмо Федора к одному из «элитарных» личностей, известному Писателю, («.Нахожусь в ошалелом рассудке» [10, с. 372]), автор указывает на то, что судьба этого героя и его семьи — лишь малая толика
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 8 (17), 2015 | ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
59
целой вереницы искалеченных крестьянских судеб. С помощью этого пунктуационного знака в начале произведения автор не ограничивает хронотоп, дает читателю возможность достроить картину того, что происходило в эти годы, а само письмо становится единичным элементом в потоке трагических примеров эпохи. Письмо представляет судьбу уникальную, но, обрамленное отточием в начале и многоточием в конце, оно действительно «позволяет сочленять в целостность художественного единства различные временные и пространственные плоскости» [7, с. 14], что в данном случае важно для осознания замысла автора. Письмо Федора представляет собой сказ, то есть «художественную имитацию монологической речи» [5, с. 49], которая помогает писателю передать сам строй народного языка: его точность, яркость и афористичность. Для Солженицына, стремящегося к реалистической достоверности изображаемого, это еще и способ «передать слово» непосредственному участнику событий. В начале письма Федор полемически предъявляет адресату, известному литератору, свое мнение о жизни всей страны, о «нашей из-немоге», отодвигая на второй план собственное горе: «…Пишете: героизм у нас становится жизненным явлением, цель и смысл жизни — труд в коммунистическом обществе. На это скажу я вам, что вещество того героизма и того труда — слякотное, заквашено на нашей изнемоге» [10, с. 372].
Прототипом Федора мог стать любой из нескольких миллионов пострадавших при раскулачивании, поэтому так важен выбор имени этого героя — Федор Иваныч, где неправильная форма отчества, которую употребляет герой, рассказывая о себе в письме, указывает на его принадлежность к крестьянской массе. Вместе с тем использование отчества подчеркивает мысль о приверженности традициям, связи с корнями, о которых герой вспоминает с трепетом: «я и младшие братья мои», «варила мать по домашеству», «мы с братьями» [Там же]. Однако эти греющие душу воспоминания укладываются в три предложения. Дальше в повествовании доминируют боль и непонимание, за что их крепкую трудовую семью настигло разорительное раскулачивание: «.Положили отруб нашему понятию жизни: назвали нас кулаками за то, что крыша из оцинкованной жести, четыре лошади, три коровы и хороший сад при доме» [Там же]. Мотив «пору-бания» часто встречается у Солженицына в рассказах 90х: «нахлынувшей волной порубали отрядников два десятка, ещё и нескольких жён коммунистов заодно» [10, с. 275] («Эго»); «С казаками порубились, отогнали их в киргизскую степь» и «.Рослый антоновец рубанул его шашкой поперёк груди, через полушубок, сшиб с седла, . громадный антоновец замахнулся дорубить Жукова на земле, но подоспел сзади политрук Ночёвка — и срубил того» [10, с. 299] («На краях»). В рассказе «Абрикосовое варенье» «раскулачники» «порубали» «лучшее дерево», на котором «туча абрикосов каждый год» [10, с. 372], — символ «растоптанной крестьянской культуры» [12, с. 77] (в примерах из рассказов курсив мой — Л.К.), всего работящего крестьянства.
Последняя воля и еще тлеющая надежда измученного Федора, выраженные в финале его письма, композиционно противопоставлены достаточно дерзкому началу: смелость героя, «анализирующего» статьи известного Писателя и решившего спорить с ним, контрастирует с просьбой «прислать. посылку продуктовую» [10, с. 377]. Умирая от истощения, некогда крепкий парень, поясняет: «А кому мне писать? родных у меня нет, и никакого поддержу ни от кого, и нигде сам ничем не издобудешься» [Там же], надеясь, что защитник «черных товарищей» [10,
с. 378] позаботится о безвинно страдающем соотечественнике. Он с отчаянием пишет об отсутствии всякого обустройства в тыловом ополчении: «Ветер ходил по бараку. <.>. Не было ни единой бани, ни прачечной, и никакого не давали обмундирования» [10, с. 375]. Но и это мучительное существование не лишает Федора человеческого обаяния. Письмо воссоздает образ народного мученика: он отказывается становиться «паханом» [10, с. 373] среди беспризорников, хотя был «здоровый, заметный» [Там же]. В тяжелые времена он остается скромным и честным: «не хотел брать» [10, с. 374] деньги у случайно встретивших его после заключения и посочувствовавших ему женщин.
Жива в нем и любовь к труду, даже подневольному. Человек совестливый, несмотря на то, что «порядок военный», кормят «похлебкой», «в . жизни уже никакой прилежности» [10, с. 375], Федор, «все на себе износя» [Там же], «голодырый» говорит товарищам по несчастью: «.Вы, как хотите, а я буду работать» [Там же]. Упоминает письмо и о том, что заработал он и «награду»: «выдали . одеяло, две пары нательного белья, ватные поношенные штаны, новые сапоги на деревянной несгибаемой подошве» [10, с. 377]. При всех «улыбках судьбы» болезнь, приобретенная в тыловом ополчении, не отступила, и вердикт врача неутешителен: «Этот человек так истощен, что, если ему не улучшить условия жизни — даю гарантию, он через две недели умрет» [Там же]. Поскольку начальник больницы отказывается помочь Федору, у него остается надежда лишь на того Писателя, кто пишет о «героизме» как «жизненном явлении» [10, с. 378].
Современное литературоведение отмечает, что «описание внешности героя и его авторская характеристика, конфликт и центральная сюжетная ситуация, композиционный прием сопоставления (различных точек зрения, сюжетных ситуаций), пейзажные зарисовки, а также приемы психологического изображения» [4, с. 53] выступают необходимыми составляющими анализа текста для адекватного осознания авторской позиции в произведении. Жанр письма реализует лишь самохарактеристику Федора, однако эмоциональное обнищание и упадок сил в полной мере передают его бесхитростные слова: «Я — молчал, потому что мне было уже всё, всё равно» [10, с. 376]. Этот мотив безразличия, свойственного измученному человеку и не раз воспроизводимый в рассказах 90-х (одно из произведений этого периода так и называется «Всё равно»), перерастает в «Абрикосовом варенье» в обиду («и настряла мне такая прожитьба до последней обиды» [10, с. 377]), излитую в предсмертном письме тому, чье призванье — «милость к падшим» призывать.
Финальный стон Федора о помощи: «Смилосерд-ствуйтесь .» [Там же] возрождает в памяти читателей образ несчастного татарина из рассказа Л.Н. Толстого «После бала» с его просьбой: «Братцы, помилосердуйте» [13, с. 123]. Но, говоря словами Л.Н. Толстого, «братцы не ми-лосердовали»: для персонажей второй части рассказа «Абрикосовое варенье», деятелей культуры, этот стон угасающей человеческой жизни не важен. Писатель, по словам которого «всё внимание партии, правительства» [10, с. 382] обращено на «элиту» советского общества, не стремится помочь страждущему, а ведет высокопарные беседы о роли литературы в построении мифов о всеобщем счастье в стране победившего пролетариата. Заслужив признание и одобрение власти, Писатель бесцеремонно свергает кумиров прошлого, насмехаясь над русской классикой и творениями своего поистине великого однофамильца (прототипом Писателя, по мысли исследователей, является А.Н. Толстой [10, с. 645]): «Да вот, трагедия
60
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 8 (17), 2015 | ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
Анны Карениной, — щедрым жестом отпускал Писатель, -сегодня уже пустое место, на этом не выедешь…» [10, с. 382]. Видно, стремление «выехать» для одного из главных литераторов страны затмевает другие важные цели литературы. Эту мысль автор делает основной, когда во второй части рассказа говорит о творческой работоспособности этого художника, не требующей душевных затрат: «всегда сочиняет — прямо на машинку, без предварительной рукописи» [10, с. 380]; «Писатель ничего не записывал» [Там же]; «ему звонили из ЦК — и через полчаса он диктовал по телефону страстную статью» [10, с. 378]. Как язвительно подмечает повествователь во второй части произведения: «в каждой же ложь» [Там же]. В пылу поиска «языковой находки», помогающей маскировать истинное лицо Писателя, он забывает о своем предназначении. Его увлекает не исследование судьбы народа, а многолетний поиск «дымящейся новизны» языка [10, с. 385], которую он обнаруживает в бесчеловечных судебных актах XVII века и в письме Федора: «стилист облизывает пальчики, а человек орет на дыбе» [9, с. 147].
Важным для осознания особенностей авторской позиции можно считать выбор имен персонажей. Федор Иванович — собирательный образ измученного народа, а, характеризуя героя второй части, автор называет его безлико «Писатель», намеренно уводя читателей от прототипа и подчеркивая распространенность явления. Однако в системе персонажей обеих частей рассказа нет никого, кто не был бы «изувечен» эпохальными переменами, не был бы вынужден бояться или оправдываться: как страшный сон, вспоминает своё происхождение с Дона профессор, гостивший на даче Писателя, да и у Писателя было «заливистое черное пятно» — публиковал за границей «антисоветчину» [10, с. 379]. По всей видимости, имеется в виду то время, когда А.Н. Толстой «территориально . был на стороне, . противной большевикам. Да и. печатался в эти месяцы в антибольшевистской газете “Луч правды”» [3, с. 193].
Гости Писателя не испытывают физических страданий, как Федор и ему подобные, но они деморализованы страхом. Так Критик, ещё недавно держащий в руках «бразды литературной телеги» [10, с. 381], теперь вынужден был лебезить, «отползая» [10, с. 383], перед своим соседом по даче — находящемся в «личном фаворе у Сталина» [10, с. 382]. Василий Киприанович, который «был позван», чтобы провести консультацию о киносценарии, завистливо подмечает: «Эпоха омерзительно переломилась, и … Писатель. оказался в более верной колее» [10, с. 383]. И уже не Лев Толстой, а Писатель «путался. в длинных фразах» [10, с. 384], считая, что, только позаимствовав из письма Федора «речевые повороты» и «сочетание и управление слов» [10, с. 385], сможет создать для власти что-то «народное». Оторванность псевдонародной интеллигенции от народа подчеркивают и хронотопические особенности второй части «Абрикосового варенья». Здесь хронотоп ограничен дачей Писателя, изолированной от народных проблем: высокий «заплот», окрашенный «в тёмно-зелёную краску, неброскую среди зелени», дом «в глубине участка», окруженный густой рощей «бронзовоствольных сосен» и черными елями [10, с. 379]. Зато внутри — простор, свет, уют, созданные «крепостными» нового времени — у Писателя есть слуги. Лишая персонажа имени, автор создает тип героя «на Олимпе», прочно стоящего «в центре советской литературы» [10, с. 384]. Потому его портретная характеристика включает «приплотненность» всего внешнего облика, «лицо крупное и крупные уши». Кстати, в воспоминаниях современников, А.Н. Толстой — «большой» и «грузный» [6, с. 354,
406]. И у Солженицына герой «плотен», «широкая фигура» [10, с. 379]. А вот глаз Писателя не видно, отмечены только брови, прикрывающие их так, чтобы окружающие не догадались о «раздвоении» его личности: «голос народа» выступает со «значком члена ЦИКа» [10, с. 379] в петлице пиджака. Противоестественность занимаемой персонажем позиции подчеркивает и вибрирующий тенор при «массивной фигуре» [10, с. 380].
Подобно тому, как голос Писателя не соответствует его массивной фигуре, малый рост («едва не гном» [10, с. 381]) и портрет критика («неинтеллигентное лицо, глаза проворные, волосы с рыжинкой» [Там же]), противоречат манере поведения этого персонажа, претендующего на роль «вершителя судеб» в советской литературе 19201930-х годов: «держался со значительностью ничуть не меньшей, чем у хозяина дома» [Там же]. Перед читателями — новоявленные «дворяне» советского образца, что подчеркивает богатое убранство загородной дачи («антикварная мебель, резной диван, кресла» [10, с. 380]), живописные полотна: «висели в копиях серовская “Девочка с персиками”, пейзаж Моне с розовым парусом» [Там же]), наличие «пожилой прислуги с простонародным лицом» [10, с. 381] и сторожа «старорежимного вида» [10, с. 379]. Здесь напускная простота Писателя «баристая» [Там же]. Можно предположить: известная книга «Воспоминания об А.Н. Толстом» (1982), вполне могла стать основной при работе Солженицына над созданием образа Писателя, подобно тому, как в «Воспоминаниях и размышлениях» Г.К. Жукова писатель черпал материал для создания маршальского образа в двучастном рассказе «На краях». Знавшие А.Н. Толстого также отмечали богатое убранство его жилища: «Квартира нас поразила. Ковры. Классики. Мебель времен Александра Первого» [6, с. 369]. Описание кабинета в рассказе Солженицына имеет цитатные совпадения с воспоминаниями М. Чарного: «Просторная комната. Письменный стол. Небольшой старинного вида, почти без книг. . Столик с пишущей машинкой» [6, с. 357]. Писатель ведёт гостей «в просторный светлый кабинет», где есть «большой дубовый письменный стол, без нагромождения книг-бумаг, . открытая письменная машинка.» [10, с. 380]. Солженицын-реалист стремится к созданию многопланового образа. Этот персонаж не лишен обаяния и ума: «радушный, именно по-русски размашисто-радушный, и не деланно» [10, с. 379], он прекрасный собеседник («вопросы задавал к месту и толково» [310, с. 80)], «хватало ему юмора» [10, с. 383] в общении с критиком. (Есть воспоминания и о том, что писатель «неприязненно относился к некоторым. критикам» [6, с. 216]). В изложенном выше улавливается связь с воспоминаниями И. Эренбурга о прототипе — А.Н. Толстом: «Он любил жизнь — страстно, вдохновенно, вкусно.» [6, с. 92]. Лев Коган, близко знакомый с писателем, утверждал: «Я не встречал более жизнерадостной, более брызжущей жизненной силы натуры, чем Толстой. В нем “живчиком переливалась” горячая русская кровь и бурлила стремительная фантазия» [6, с. 200]. А также И. Андроников вспоминал, как в доме А.Н. Толстого его «увлекала беседа, полная шуток, баловства, а то вдруг важная, серьезная речь» [6, с. 368].
Однако читатель улавливает авторскую насмешку в характеристике Писателя: «Да, симпатяга он был» [10, с. 384]. Не случайно подчеркивается в портрете Писателя «массивность» как следствие пресыщенности, чревоугодия («бутерброды заглатывал чуть не за раз, и один за другим» [10, с. 382]) и уходящей молодости: «Его гладкие светлые волосы. чуть присеребривали на теменах. .А
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 8 (17), 2015 | ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
61
низы щёк и подбородок — уже расплывчаты, начинали свисать» [10, с. 380]. Эмоциональная глухота Писателя (не собирается отвечать на просьбу Фёдора) подчеркивается его чрезмерным достатком: «топили не жалея дров» [Там же], на столе — «пуховый хлеб» и «два варенья — вишнёвое и абрикосовое» [10, с. 381]. «Зеркальное» изображение абрикосового варенья, напоминая читателям о судьбе Федора и гибели его семьи в период раскулачивания, включает это произведение в ряд двучастных рассказов, где «связь половинок может состоять в каком-либо предмете, событии, коснувшемся обеих» [11, с. 69] героев. «Удвоение» сортов варенья (абрикосовое и вишневое) на «белокафельной» даче Писателя значимо своей аллюзией на «Вишневый сад» А.П.Чехова и кратковременность положения «дачников».
Беседы за чаем о судьбе культуры целого народа -ключевая мысль и в работе Солженицына. Однако не это в герое автор выносит на первый план: эмоциональный тон усиливается к концу рассказа. В финале Писатель делится с гостями важнейшим приемом своей работы, приоткрывает завесу творческой мастерской: «Я з ы к произведения — просто в с ё!» [10, с. 384]. Но всё же идеалом носителя языка для него являлся «товарищ Сталин», мыслящий «так ясно», не так, как Л.Н. Толстой и И. С. Тургенев. Автор стремится подчеркнуть данным фактом «выбор» Писателя, его оторванность от литературных корней, что идет в разрез с мнением прототипа, отраженного в воспоминаниях об А.Н. Толстом: «Пушкин, Гоголь, Лев Толстой, Чехов не учились в Литературном институте, а писали, право, очень хорошо» [6, с. 222], «Всё-таки Лев Толстой писатель ни с кем не сравнимый» [6, с. 377].
Значительным лицом изображен герой Солженицына: Писатель легко «нейтрализует» Критика, его положение в обществе подчеркнуто в рассказе, но, наряду с возвышенными речами о роли искусства и литературы в судьбе страны, он пропускает мимо главное (умение «зреть в корень» у него атрофировалось по мере нарастания идеологической пелены): не видит чужой боли, не сострадает Фёдору, чей язык, народный по своей сути, и есть сама жизнь, а методично и хладнокровно оценивает «фразы», не замечая за ними человека, для которого, по сути, он и пишет, «упорядочивает» советскую литературу.
Список литературы
1. Александров К. Александр Исаевич Солженицын: «Я приехал как раз вовремя…» // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2009. №2. -С. 66-73.
2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1979. — 424 с.
3. Варламов А.Н. Красный шут. Биографическое повествование об Алексее Толстом. — М.: Молодая гвардия, 2006. — 591 с.
4. Великанова И.В. Автор и герой в прозе Б. Екимова // Вестник ВолГУ. Серия 8. 2011. Вып. 10. — С. 4654.
5. Виноградов. В.В. Проблема сказа в стилистике // Виноградов В. В. О языке художественной прозы. -М.: 1980. — С. 42-54.
6. Воспоминания об А.Н. Толстом: Сборник. — М.: Сов.писатель,1982. -495с.
7. Копылова С.А. Функционирование многоточия в русских литературных текстах XVIII — XX веков: автореферат дис…. кандидата филологических наук: 10.02.01. — Москва, 2000. — 16 с.
8. Между двумя юбилеями (1998-2003): Писатели, критики и литературоведы о творчестве А.И. Солженицына: Альманах / Сост. Н.А. Струве, В.А. Москвин. — М.: Русский путь, 2005. — 552 с.
9. Нива Ж. Поэтика Солженицына между «большими» и «малыми» формами // Звезда, 2003, №12.
— С. 143-148.
10. Солженицын А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 1. Рассказы и крохотки. — М.: Время, 2006. -672 с.
11. Солженицын, А. И. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов. Очерки изгнания. Часть четвёртая (1987 — 1994) // Новый мир. 2003. №11. — С.32-97.
12. Спиваковский П. Феномен А. И. Солженицына: Новый взгляд: (К 80 летию со дня рождения) — М.: ИНИОН РАН, 1998. — 135 с.
13. Толстой Л.Н. После бала // Полное собрание сочинений в 90 томах / Т. 34 Произведения 1900—1903.
— М.: «Художественная литература», 1952. — С. 116125.
КОНСТРУКЦИИ С ГЕНЕТИВНЫМ АТРИБУТОМ В ДРЕВНЕГЕРМАНСКИХ
И ГОТСКИХ ТЕКСТАХ
Кутепова Н. В.
Государственный Университет «Дубна»
АННОТАЦИЯ
Сочетания с приименным родительным являются одними из самых распространенных конструкций в индоевропейских языках. Отмечается их типологическая типизированность, которая проявляется в наличии структурно подобных моделей в разных языках.
Ключевые слова: генитив, контрастивный аспект, атрибут, родительный падеж, модели.
ABSTRACT
Combinations with adnominal genitive are one of the most widespread constructions in Indo-European languages. The typological type which is shown structurally in similar models in different languages.
Keywords: genitive, contrast aspect, attribute, genitive case, models.
Словосочетания представляют собой двучленные в постпозиции, так и в препозиции к ядерному слову и об-конструкции, состоящие из определяемого и определяю- ладает специальным грамматическим показателем соотне-щего слов, причем зависимое слово может находиться как сенности с ним. Таким показателем выступает флексия родительного падежа. Нередко в группах с приименным
Двучастные рассказы А.И. Солженицына: жанровая общность и особенности сюжетосложения
ФИО студента:
Шарабарова Анастасия Геннадьевна
Руководитель:
Немзер Андрей Семенович
Кампус/факультет:
Институт образования
Программа:
Филологическая герменевтика школьной словесности
(Магистратура)
Год защиты:
2019
Работа посвящена анализу общности жанра и особенностей сюжетосложения двучастных рассказов А. И. Солженицына. В ходе исследования предпринята попытка рассмотреть малую прозу 90-х годов как художественно-эстетическое и содержательное единство, завершающее историко-литературное повествование А. Солженицына о судьбе России ХХ века, в котором опосредовано отражены эстетические, философские и общественные взгляды автора на прошлое и настоящее. В частности, двучастные рассказы писателя позволяют понять его отношение к людям, к постигшим их трансформациям на фоне трагических последствий революции.
Установлен композиционный принцип, на котором построены сюжеты рассказов — противопоставление двух частей, в каждой из которых отражаются две человеческие судьбы, две эпохи, два связанных эпизода из истории героя. Этот композиционный принцип отражает историософскую концепцию А.И Солженицына
Выпускные квалификационные работы (ВКР) в НИУ ВШЭ выполняют все студенты в соответствии с университетским Положением и Правилами, определенными каждой образовательной программой.
Аннотации всех ВКР в обязательном порядке публикуются в свободном доступе на корпоративном портале НИУ ВШЭ.
Полный текст ВКР размещается в свободном доступе на портале НИУ ВШЭ только при наличии согласия студента – автора (правообладателя) работы либо, в случае выполнения работы коллективом студентов, при наличии согласия всех соавторов (правообладателей) работы. ВКР после размещения на портале НИУ ВШЭ приобретает статус электронной публикации.
ВКР являются объектами авторских прав, на их использование распространяются ограничения, предусмотренные законодательством Российской Федерации об интеллектуальной собственности.
В случае использования ВКР, в том числе путем цитирования, указание имени автора и источника заимствования обязательно.
Реестр дипломов НИУ ВШЭ
Обновлено: 08.01.2023
Знакомство с основными проблемами выбора в двучастных рассказах А.И. Солженицына, написанных в 1993-1998 годах. Рассмотрение особенностей рассказа «Эго», написанного в 1994 году. Общая характеристика новых жанровых образований русского писателя.
| Рубрика | Литература |
| Вид | статья |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 20.01.2019 |
| Размер файла | 36,9 K |
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Проблема выбора и пути ее решения в двучастных рассказах А.И. Солженицына
Основной вопрос, который поднимает в двучастных рассказах А. И. Солженицын, связан с природой компромисса, с его истоками, с тем, почему так незаметно человек склоняется к некой сделке с совестью или с обстоятельствами, предавая своих близких или самого себя. С точки зрения писателя, компромисс, следствием которого непременно становится предательство, обусловлен тупиком гуманистического сознания. Причем А. И. Солженицын утверждает важность нравственной стойкости, которая должна проявляться индивидуумом перед внешними обстоятельствами, пытающимися его подчинить и сломить.
Сочувствие к страданиям народа приводит героя к участию в Антоновском восстании.
Список источников
рассказ писатель жанровый
2.Голубков М. М. Александр Солженицын: в помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. Изд-е 2-е. М.: Изд-во МГУ, 2001. 112 с.
3.Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: в 30-ти т. Л.: Наука, 1972. Т. 28. Кн. 1. 552 с.
4.Проза А. Солженицына 1990-х годов. Художественный мир. Поэтика. Культурный контекст: международный сборник научных трудов / отв. ред. А. В. Урманов. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2008. 213 с.
5.Солженицын А. И. Публицистика: в 3-х т. Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1995. Т. 1. 720 с.
6.Солженицын А. И. Собрание сочинений: в 30-ти т. М.: Время, 2006. Т. 1. Рассказы и крохотки. 672 с.
7.Спиваковский П. Е. Феномен А. И. Солженицына: новый взгляд (к 80-летию со дня рождения). М.: ИНИОН РАН, 1998. 135 с.
Подобные документы
Краткий биографический очерк жизни и творчества известного русского писателя А.И. Солженицына, этапы его творческого пути. Лексико-стилистические особенности малой прозы А.И. Солженицына. Своеобразие авторских окказионализмов в рассказах писателя.
курсовая работа [44,3 K], добавлен 06.11.2009
Жизненный и творческий путь А.И. Солженицына через призму его рассказов и романов. «Лагерная» тема в его произведениях. Диссидентство писателя в произведении «Красное колесо». Интенциальное содержание авторского сознания Солженицына, язык и стиль автора.
дипломная работа [186,6 K], добавлен 21.11.2015
Характеристика времени тоталитарного режима в СССР. Раскрытие темы нравственного выбора в условиях несвободы на примере персонажей лагерной прозы и драматургии Александра Исаевича Солженицына. Определение вклада Солженицына в антитоталитарную литературу.
курсовая работа [81,3 K], добавлен 17.05.2015
Изучение жизненного пути и литературной деятельности А.И. Солженицына — одного из ведущих русских писателей ХХ века, лауреата Нобелевской премии по литературе. Детство и юношеские годы писателя. Годы пребывания Солженицына в ссылке и его реабилитация.
презентация [1,5 M], добавлен 30.11.2010
Биография русского писателя Александра Исаевича Солженицына. Хождение по мукам: осуждение на восемь лет лагерей и вечную ссылку. Первые изданные работы писателя. Роль изгоя и арест Солженицына. Вермонтский затворник: строительство новой жизни в США.
реферат [83,1 K], добавлен 17.09.2009
Детские годы Солженицына А.И. Учеба в Ростовском университете. Работа учителем математики в ростовской средней школе. Арест Солженицына фронтовой контрразведкой. Перевод писателя в марфинскую тюрьму и ссылка в Сибирь. Открытое письмо Съезду писателей.
презентация [1,5 M], добавлен 14.12.2011
Основные этапы жизни и творчества Солженицына. Материалы к творческой биографии. Тема ГУЛАГа в творчестве Солженицына. Художественное решение Солженицыным проблемы национального характера. История России в произведениях Солженицына.
Короткое содержание Крохотки Солженицына. С меня 20 баллов.
- Артём Драгулев
- Литература
- 2019-07-25 13:15:28
- 9
- 1
Все наше достоинство заключено в мысли. Не место и не время, которых мы не можем заполнить, возвышают нас, а конкретно она, наша идея. Будем же учиться хорошо думать: вот главный принцип морали. 11 декабря 1918 года в Кисловодске родился Солженицын Александр Исаевич. Мальчишка еще в школе увлекался литературой, писал статьи, занимался в драмкружке. Но то, что он хочет быть писателем, достаточно верно сообразил только к окончанию университета. Практически сразу же возникла и мысль написания серии романов о революции. Солженицын принялся за работу, но в октябре 1941 его призвали в армию, а к концу войны (в феврале 1945) писателя, уже ставшего капитаном и награжденного 2-мя орденами, арестовали за переписку со старым другом, в которой он нелестно откликался о главаре. Александр Исаевич прекрасно знал о цензуре, но внутреннее противоборство тоталитаризму не дозволяло ему молчать, и он решается осуждать самого Сталина . Солженицын крохотки краткое содержание Учитывая жесткую политику главаря, ожидаемым итогом стал грозный приговор суда 8 лет лагерей за пропаганду и агитацию. Но конкретно во время заключения у Солженицына появляется идея о необходимости поведать миру обо всех страхах сталинских лагерей. В марте 1953, в денек смерти главаря, писатель освобождается из лагерного ада. Важным шагом в следующих событиях в жизни писателя стал доклад Генсека СССР Хрущева о «культе личности», разоблачающий преступления погибшего Сталина. К тому медли Александр Исаевич кончает работу над своим творением «Один денек Ивана Денисовича», а вскоре последовало творенье Матренин двор . Но время не стояло на месте, действия быстро развивались, и хрущевская оттепель подошла к концу. Страну ждал новый виток репрессий и гонений на представителей интеллигенции и культуры. В этих критериях вновь был неизбежен конфликт Александра Исаевича с правительством. В 1969 году его исключили из Союза писателей всего только за стремление разговаривать правду. Всю жизнь Солженицын, как он сам выражался, вскрывал все нарывы на личике советской власти. В 1973 году КГБ конфисковало рукопись произведения «Архипелаг ГУЛАГ «, в базу которого легли собственные мемуары творца, а также свидетельства более 200 заключенных. Солженицын крохотки короткое содержание 12 февраля 1974 года писателя вновь арестовали, обвинили в гос измене и, лишив гражданства СССР, депортировали в ФРГ. В 90-х годах Александр Солженицын возвратился на Родину, но теснее в 2008 на 90-м году жизни писатель умер от сердечной дефицитности. Солженицын до последнего денька собственной жизни оставался обличителем тяжеленной эпохи, ставшей одной из самых драматичных страничек ру сской истории. Солженицын крохотки краткое содержание
Страсти недруги покоя, но без их на этом свете не было бы ни искусства, ни наук, и каждым спал бы голым на куче собственного навоза. Вот и все
Добрый день! Хотим разместить рекламу на Вашем проекте. Кто принимает решения по этому вопросу? Предлагаю обсудить
Три экскаватора различной мощности могут вырыть котлован,работая по отдельности:первый -10 дней,второй-за 12,третий-за
7 класс план описание географического положения континента Австралия 1. Заглавие материка. 2.положение условно условных линий на карте : экватора , т
Submit to our newsletter to receive exclusive stories delivered to you inbox!
Главный Попко
Лучший ответ:
Энджелл
Вы можете из нескольких рисунков создать анимацию (или целый мультфильм!). Для этого нарисуйте несколько последовательных кадров и нажмите кнопку Просмотр анимации.
Одним из писателей XX века, чье творчество сегодня вызывает особый интерес у исследователей, является Александр Солженицын. Произведения этого автора рассматривают в первую очередь в общественно-политическом аспекте. Анализ произведений Солженицына – тема этой статьи.
Темы книг
Итак, о чем писал Солженицын? Произведения этого писателя – долгий путь самосовершенствования. А дается оно лишь при наличии огромного жизненного опыта и высокого культурного уровня. Настоящий писатель всегда находится немного над жизнью. Он словно видит себя и окружающих со стороны, несколько отстраненно.
Александр Солженицын прошел долгий путь. Он видел мир, попадая в который, человек имеет мало шансов выжить как физически, так и духовно. Он выжил. Более того, смог отразить это в своем творчестве. Благодаря богатому и редкому литературному дару стали достоянием русского народа книги, которые создал Солженицын.
Произведения
Список включает следующие романы, повести и рассказы:
До первой публикации своих творений более двенадцати лет занимался литературным творчеством Солженицын. Произведения, список которых приведен выше, — лишь часть его творческого наследия. Но эти книги должен прочитать каждый человек, для которого русский язык является родным. Темы произведений Солженицына не сконцентрированы на ужасах лагерного быта. Этот писатель, как никто другой в XX веке, смог изобразить настоящий русский характер. Характер, поражающий своей стойкостью, основанный на неких природных и глубинных представлениях о жизни.
Один день из жизни заключенного
Солженицын в этом рассказе совмещает две точки зрения: автора и героя. Они не противоположные. В них есть некая общая идеология. Различия в них – уровень обобщения и широта материала. Добиться разграничения мыслей героя и рассуждений автора Солженицыну удается с помощью стилевых средств.
Праведница Матрена
История написания
Художественное исследование
Своеобразие романа
Человек, превращающийся в зэка, забывает о нравственных, политических и эстетических принципах. Единственная цель – выжить. Особенно страшным является перелом в психике заключенного, воспитанного в идеалистических, возвышенных представлениях о собственном месте в обществе. В мире жестокости и беспринципности быть человеком почти невозможно, а не быть им – значить сломать себя навсегда.
В литературном подполье
Много лет Солженицын создавал свои произведения, а затем сжигал. Содержание уничтоженных рукописей хранилось лишь в его памяти. Положительные моменты подпольной деятельности для писателя, по мнение Солженицына, заключаются в том, что автор освобожден от влияния цензоров и редакторов. Но спустя двенадцать лет непрерывного написания рассказов и романов, которые оставались безвестными, одинокое творчество стала его душить. Лев Толстой сказал однажды, что писатель не должен публиковать свои книги при жизни. Потому как это безнравственно. Солженицын утверждал, что со словами великого классика можно согласиться, но все же каждому автору необходима критика.
Читайте также:
- Самая сложная дорога в школу в мире
- Служебное письмо орви в школе
- Репетитор по русскому начальная школа 3 класс самый лучший
- Загадки про планеты для начальной школы
- Краткое содержание медведи и я лесли