Джозеф рассказ служанки файнс

Джозеф Файнс, играющий Фреда Уотерфорда в сериале «Рассказ служанки», признался, что пошел против авторов сериала и отказался играть одну из сцен во втором сезоне.

Напомним, сериал снят по одноименной антиутопии Маргарет Этвуд и во втором сезоне самостоятельно развивает ее вселенную, в которой в Америке произошел переворот, власть захватили фундаменталисты и лишили женщин и сексменьшинства всех прав. В мире будущего — проблемы с деторождением, поэтому фертильные женщины используются в качестве суррогатных матерей: они живут в домах власть имущих пар и регулярно подвергаются насилию, чтобы забеременеть. Имен у женщин нет, их зовут Служанками и по имени главы семьи — поэтому главную героиню называют Фредовой. Второй сезон раскрывает личности супругов Уотерфорд и то, как оба они становятся монстрами потому, что обладают властью над другим человеком. Так, командор Уотерфорд становится способен поднять руку на жену и изнасиловать беременную женщину.

В одном из эпизодов чета Уотерфорд отправилась из свежеиспеченной Республики Гилеад в свободную Канаду для налаживания дипломатических отношений. И вот там-то, по задумке сценаристов, он должен был изнасиловать свою жену Серену (Ивонн Страховски).

«Я подумал, что, несмотря на то, какой Фред омерзительный и злобный, я должен встать на защиту каких-то частей его характера, — признался Файнс. — В 9 серии у нас был момент, когда после встречи с Люком, мужем Джун, Фред отправлялся в отель, где насиловал Серену. И мне это как-то не легло. Пришлось выйти из образа и отказаться это делать, потому что Фред, несмотря ни на что, все-таки человек. Я подумал, что после столкновения с Люком он в смятении, внезапно он столкнулся лицом к лицу с реальностью и будет это как-то осмысливать, пытаться понять. В этой ситуации ему совсем не обязательно, находясь в Канаде в незнакомой гостинице, пытаться принудить жену к тому, что она не хочет делать».

Файнс писал шоураннерам длинные письма, давил на них и убеждал, объяснял, что Страховски прекрасно раскрывает зрителям личность Серены и ее осознание, что она лишилась всех прав с новым режимом, что «это не требовало дополнительных жестоких сцен, подталкивающих ее к краю». И добился успеха: сцену в итоге убрали из сценария.

Актер также признался, что ему невероятно нравится работать со сложным материалом: «Моя история — о борьбе за человечность в очень мрачном персонаже».

Напомним, что «Рассказ служанки» продлен на третий сезон и номинирован на премию «Эмми» этого года.

Warning: This article contains spoilers for the season 4 finale of The Handmaid’s Tale.

«Blessed be the experience.»

That’s the tongue-in-cheek answer Joseph Fiennes gives when talking about what could be his final time playing Commander Fred Waterford on Hulu’s dystopic drama The Handmaid’s Tale. In Wednesday’s season 4 finale, he met a violent end at the hands of June (Elisabeth Moss) and her fellow handmaids, who savagely beat him to death. The last we saw of him, his headless corpse was hanging from the Wall, and fittingly, he had one less finger, much like his wife, Serena (Yvonne Strahovski).

EW caught up with Fiennes after the finale to talk about his character’s death, whether he’d ever return to the role, and why he’s ready to be done with double-breasted suits.

ENTERTAINMENT WEEKLY: When you read the script for the finale, what was your gut reaction?

JOSEPH FIENNES: I was super-excited. I felt that it really delivered the finale that I felt, and I think my castmates felt, was needed and deserved for the fans. And it felt right for Fred. I knew it was inevitable, as it says in the novel that Fred meets his demise in a salvaging, but this was a much more complex salvaging, similar to Gilead’s but owned by ex-handmaids and June in a completely different way. I thought it was brilliant. I think it sets up season 5 wonderfully, in a powerful, complex way. I was super-psyched, and it seems like it paid off.

When I spoke to showrunner Bruce Miller, he said he didn’t recall the conversation but that you said you had talked about Fred’s death as far back as season 2. Is that true?

Well, Bruce is a wonderful showrunner in that he is always open to conversations, emails, and collaborations and thoughts. And since day one, he’s been greatly open to just sharing ideas, and his ideas of where the character might go. Because as actors, we get the scripts very last-minute, most television shows do, so there’s little time to prepare. So any information prior to getting the scripts is really helpful, so you can sort of filter in your head the kind of general arc of that season. He doesn’t give too much away, but I interpreted the conversation we had at the end of season 2, and this might just be my interpretation of what he said, it felt to me that he had indicated it was possibly season 3 would be the demise of Fred. And I thought, well great. It was in the book and is inevitable. I was always sort of looking out for that script that would suddenly reveal his ending, and that day never came. And then we had a conversation at the end of season 3 and he said, «I think we’re pretty much [killing Fred] in season 4.» And that was a pretty concrete kind of suggestion, there was not much else to interpret off of that conversation. [Laughs]

Whenever you found out exactly how his death would happen, was there a part of you that wanted it to be less brutal, for lack of a better word?

No, I think it had to be brutal for Fred because he’s put people like June and other handmaids through such a hell and torment and fear in his creepy, pathetic, sadistic fashion. And he has to be shown that same route, and has to grasp the full meaning of fear. I think over and above his death, however brutal that might have been for Fred, I think it’s the journey to the gallows that he has to experience. It’s so important those tables have turned and to get a form of justice, because June has been so spectacularly let down by the justice system in Canada. So it’s a kind of poetic, paradoxical, complicated justice, but justice nonetheless, and it’s deserved.

Earlier in the episode, there’s a brilliant scene between June and Fred where he apologizes to her. Do you think he actually has any remorse in that moment, or do you think he knew she was going to come for him?

It’s my favorite scene, too — of the season, not just the episode — because it’s quite a few pages, and because of COVID restrictions mostly this season has been two actors in the room, and what better actors than Lizzie or Yvonne or any of the cast [to do that with]? But you know, it’s also four years of relationships that plow into the scene, so it was fully loaded. She’s seeking to kind of unravel some form of justice in her mind. And Fred is seeking nothing from her, I think he’s surprised to see her. I think Fred is as a sort of serial, kind of repeat offender in a sort of predatory fashion seeking to almost realign the narrative to excuse himself of his past transgressions, if you’d like. I think he is, as genuine as Fred can get, I think it’s more about him being able to wipe the slate clean in order to move on and feel good with himself. But I don’t think it comes at a real understanding of her pain. I think he’s got a sense of having a son and how important that is to him, but it’s important through a sort of Gilead lens, not through a sort of humanitarian lens. So I think it’s kind of meaningful to a degree, but I think it’s so off-cue, as you might expect from Fred. He doesn’t gain anything from it. For him, it’s the predator I think reworking the narrative to make him and her feel aligned as victims together. So he feels good. I think it’s a terrible sort of predatory fashion of dealing with transgressions.

And the irony is that in the moment he apologizes, that’s when June decides once and for all she needs to end him.

Yeah, exactly. There has to be a moment. I mean, she’s got to find the fuel to kind of seek out revenge, because she’s so cognizant of her rage. She’s so in tune with the idea that she’s going to lose a part of her higher self if she seeks this kind of revenge, but she also needs 100 percent reason to do it. And she gets it in that moment. He apologizes, and I think she can see that he’s a repeat offender, that it will just go on and on if he’s not hurting someone else. But it’s a lovely thing to play [as an actor] in so many different colors, and layers, and textures. And we played it over quite a few hours in many different ways. So it was a dream to do, a dream scene, and a dream end to a despicable character.

In that last scene, you’re being beaten to death in the woods at night. What was filming that like?

That experience was freezing and fearful. I got to set maybe around about 2 in the morning or something, maybe 3 or 4 in the morning. And it was minus, I don’t know, several degrees. And I made my way into the thick of the wood in the middle of the Canadian wilderness. There were all these flashlights and stuntwomen playing handmaids who could outrun me in a second. I knew that they were just champing at the bit. So when action was called, boy, I had to run and my heart was in my mouth. And it was a pretty tough terrain to run on. It was muddy and slippery, and cold and dark. So I felt I got a glimpse of what Fred was feeling at that moment, and it’s not a great place to be. Luckily I only had to do that a few times. I can’t complain. The other handmaids had to do it several times with another stunt guy. And so kudos to them, but it was good. It was palpable, and it all fed into the sort of fear that as an actor you’re seeking to rely on.

Was that the last scene you filmed, or was it a different one, and what was that experience like for you? I imagine it would be bittersweet.

It wasn’t [the last], I think that might have been the penultimate. The last thing we shot was Fred being given by Tuello to Nick and Commander Lawrence on the bridge. It was bittersweet, and it was kind of epic — this crossover and the transition from Canada back to Gilead. That was the last scene. And it was a lovely, sad, bittersweet goodbye to all those people that I’ve adored working with and moments that I’ve cherished, and it’s a series which has huge, resounding parallels in our real world. It’s vital and important and tough to watch, but it’s a conversation that needs to be had, especially around women’s rights and the fragility of democracy. So I just felt like I’ve been a part of quite a powerful show with some extraordinarily talented people. And I feel very blessed. Blessed be the experience.

Bruce actually mentioned that because of the nature of the show, with so many flashback sequences, we could maybe see you again. How do you feel about that?

Wouldn’t that be lovely? I don’t know if the audience would particularly want to see Fred back, but I guess it would be a flashback — maybe if we visited him before he is the awful creep that he is or becomes — but I’ll do it in a second. Any excuse to see all those wonderful people that I love so dearly. So yeah, next time you speak with him, push him for that.

If this is the last time you play him, will you miss playing a character as dastardly as Fred?

I felt like I’ve come to the end of the road with Fred. I won’t miss him so much. You know, I made a decision with Fred that he would toe a particular line. That there may be glimpses of opportunity to redeem himself, but he would never take them. I think he’s too attached to power and the protection that the regime offers. So in that regard, there wasn’t much change for Fred. It could have come if there was a season 5, maybe, if he had really gotten to know his son and the worth of that relationship. But even then, I’m not sure, I think Fred would use it for political gain. But who knows? So I think I made a decision with him. He is the face in many ways of the regime, and there are so many regimes through history full of people like Fred and they don’t seem to change. And that is the hard, sad truth, that you get enlightened people and you get people who are the opposite, and sadly I think Fred is in that darker corner. So for me as an actor, I think I’ve come to the end of the road, and I’ll look back fondly, but I’m happy not to wear the double-breasted suit again.

Related content:

Warning: This article contains spoilers for the season 4 finale of The Handmaid’s Tale.

«Blessed be the experience.»

That’s the tongue-in-cheek answer Joseph Fiennes gives when talking about what could be his final time playing Commander Fred Waterford on Hulu’s dystopic drama The Handmaid’s Tale. In Wednesday’s season 4 finale, he met a violent end at the hands of June (Elisabeth Moss) and her fellow handmaids, who savagely beat him to death. The last we saw of him, his headless corpse was hanging from the Wall, and fittingly, he had one less finger, much like his wife, Serena (Yvonne Strahovski).

EW caught up with Fiennes after the finale to talk about his character’s death, whether he’d ever return to the role, and why he’s ready to be done with double-breasted suits.

ENTERTAINMENT WEEKLY: When you read the script for the finale, what was your gut reaction?

JOSEPH FIENNES: I was super-excited. I felt that it really delivered the finale that I felt, and I think my castmates felt, was needed and deserved for the fans. And it felt right for Fred. I knew it was inevitable, as it says in the novel that Fred meets his demise in a salvaging, but this was a much more complex salvaging, similar to Gilead’s but owned by ex-handmaids and June in a completely different way. I thought it was brilliant. I think it sets up season 5 wonderfully, in a powerful, complex way. I was super-psyched, and it seems like it paid off.

When I spoke to showrunner Bruce Miller, he said he didn’t recall the conversation but that you said you had talked about Fred’s death as far back as season 2. Is that true?

Well, Bruce is a wonderful showrunner in that he is always open to conversations, emails, and collaborations and thoughts. And since day one, he’s been greatly open to just sharing ideas, and his ideas of where the character might go. Because as actors, we get the scripts very last-minute, most television shows do, so there’s little time to prepare. So any information prior to getting the scripts is really helpful, so you can sort of filter in your head the kind of general arc of that season. He doesn’t give too much away, but I interpreted the conversation we had at the end of season 2, and this might just be my interpretation of what he said, it felt to me that he had indicated it was possibly season 3 would be the demise of Fred. And I thought, well great. It was in the book and is inevitable. I was always sort of looking out for that script that would suddenly reveal his ending, and that day never came. And then we had a conversation at the end of season 3 and he said, «I think we’re pretty much [killing Fred] in season 4.» And that was a pretty concrete kind of suggestion, there was not much else to interpret off of that conversation. [Laughs]

Whenever you found out exactly how his death would happen, was there a part of you that wanted it to be less brutal, for lack of a better word?

No, I think it had to be brutal for Fred because he’s put people like June and other handmaids through such a hell and torment and fear in his creepy, pathetic, sadistic fashion. And he has to be shown that same route, and has to grasp the full meaning of fear. I think over and above his death, however brutal that might have been for Fred, I think it’s the journey to the gallows that he has to experience. It’s so important those tables have turned and to get a form of justice, because June has been so spectacularly let down by the justice system in Canada. So it’s a kind of poetic, paradoxical, complicated justice, but justice nonetheless, and it’s deserved.

Earlier in the episode, there’s a brilliant scene between June and Fred where he apologizes to her. Do you think he actually has any remorse in that moment, or do you think he knew she was going to come for him?

It’s my favorite scene, too — of the season, not just the episode — because it’s quite a few pages, and because of COVID restrictions mostly this season has been two actors in the room, and what better actors than Lizzie or Yvonne or any of the cast [to do that with]? But you know, it’s also four years of relationships that plow into the scene, so it was fully loaded. She’s seeking to kind of unravel some form of justice in her mind. And Fred is seeking nothing from her, I think he’s surprised to see her. I think Fred is as a sort of serial, kind of repeat offender in a sort of predatory fashion seeking to almost realign the narrative to excuse himself of his past transgressions, if you’d like. I think he is, as genuine as Fred can get, I think it’s more about him being able to wipe the slate clean in order to move on and feel good with himself. But I don’t think it comes at a real understanding of her pain. I think he’s got a sense of having a son and how important that is to him, but it’s important through a sort of Gilead lens, not through a sort of humanitarian lens. So I think it’s kind of meaningful to a degree, but I think it’s so off-cue, as you might expect from Fred. He doesn’t gain anything from it. For him, it’s the predator I think reworking the narrative to make him and her feel aligned as victims together. So he feels good. I think it’s a terrible sort of predatory fashion of dealing with transgressions.

And the irony is that in the moment he apologizes, that’s when June decides once and for all she needs to end him.

Yeah, exactly. There has to be a moment. I mean, she’s got to find the fuel to kind of seek out revenge, because she’s so cognizant of her rage. She’s so in tune with the idea that she’s going to lose a part of her higher self if she seeks this kind of revenge, but she also needs 100 percent reason to do it. And she gets it in that moment. He apologizes, and I think she can see that he’s a repeat offender, that it will just go on and on if he’s not hurting someone else. But it’s a lovely thing to play [as an actor] in so many different colors, and layers, and textures. And we played it over quite a few hours in many different ways. So it was a dream to do, a dream scene, and a dream end to a despicable character.

In that last scene, you’re being beaten to death in the woods at night. What was filming that like?

That experience was freezing and fearful. I got to set maybe around about 2 in the morning or something, maybe 3 or 4 in the morning. And it was minus, I don’t know, several degrees. And I made my way into the thick of the wood in the middle of the Canadian wilderness. There were all these flashlights and stuntwomen playing handmaids who could outrun me in a second. I knew that they were just champing at the bit. So when action was called, boy, I had to run and my heart was in my mouth. And it was a pretty tough terrain to run on. It was muddy and slippery, and cold and dark. So I felt I got a glimpse of what Fred was feeling at that moment, and it’s not a great place to be. Luckily I only had to do that a few times. I can’t complain. The other handmaids had to do it several times with another stunt guy. And so kudos to them, but it was good. It was palpable, and it all fed into the sort of fear that as an actor you’re seeking to rely on.

Was that the last scene you filmed, or was it a different one, and what was that experience like for you? I imagine it would be bittersweet.

It wasn’t [the last], I think that might have been the penultimate. The last thing we shot was Fred being given by Tuello to Nick and Commander Lawrence on the bridge. It was bittersweet, and it was kind of epic — this crossover and the transition from Canada back to Gilead. That was the last scene. And it was a lovely, sad, bittersweet goodbye to all those people that I’ve adored working with and moments that I’ve cherished, and it’s a series which has huge, resounding parallels in our real world. It’s vital and important and tough to watch, but it’s a conversation that needs to be had, especially around women’s rights and the fragility of democracy. So I just felt like I’ve been a part of quite a powerful show with some extraordinarily talented people. And I feel very blessed. Blessed be the experience.

Bruce actually mentioned that because of the nature of the show, with so many flashback sequences, we could maybe see you again. How do you feel about that?

Wouldn’t that be lovely? I don’t know if the audience would particularly want to see Fred back, but I guess it would be a flashback — maybe if we visited him before he is the awful creep that he is or becomes — but I’ll do it in a second. Any excuse to see all those wonderful people that I love so dearly. So yeah, next time you speak with him, push him for that.

If this is the last time you play him, will you miss playing a character as dastardly as Fred?

I felt like I’ve come to the end of the road with Fred. I won’t miss him so much. You know, I made a decision with Fred that he would toe a particular line. That there may be glimpses of opportunity to redeem himself, but he would never take them. I think he’s too attached to power and the protection that the regime offers. So in that regard, there wasn’t much change for Fred. It could have come if there was a season 5, maybe, if he had really gotten to know his son and the worth of that relationship. But even then, I’m not sure, I think Fred would use it for political gain. But who knows? So I think I made a decision with him. He is the face in many ways of the regime, and there are so many regimes through history full of people like Fred and they don’t seem to change. And that is the hard, sad truth, that you get enlightened people and you get people who are the opposite, and sadly I think Fred is in that darker corner. So for me as an actor, I think I’ve come to the end of the road, and I’ll look back fondly, but I’m happy not to wear the double-breasted suit again.

Related content:

Мучительная страсть Хулу Сказка Служанки имеет умение заставлять самых красивых, гламурных актрис выглядеть почти неузнаваемыми своими широкоэкранными крупными планами. Согласно Vulture, крупным планом, как правило, снимают на более длинном объективе, что приводит к «более лестному» фрейму, но это не будет сделано для Gilead. Рид Морано, который руководил первыми тремя эпизодами сериала, тщательно обработал 28-миллиметровые крупным планом, чтобы имитировать рабскую служанку, настолько эффективную, что она выиграла Эмми.

Этот необработанный подход оставил поклонников сериала хорошо знакомыми со звездами Элизабет Мосс под глазами, которые стали со-звездами ее неудобных крупным планом. Тем не менее, актриса рассказала Yahoo Style, что она наслаждается в своих глазных мешках на съемочной площадке («чем больше у вас есть, тем лучше»), и на самом деле они подчеркиваются макияжем в тот день, когда она чувствует себя особенно отдохнувшим. Честно говоря, когда вы находитесь в гуще ведущего тихого сопротивления, у которого есть время носить макияж, верно? А потом есть гардероб.

Галаад, кажется, полностью лишен склонности Голливуда замаскировать своих ведущих дам с облегающим одеялом, независимо от сюжета, в результате чего актеры разыгрывают эту жуткую историю о дистопии, почти не похожий на их портреты и все портреты в этой серии. Вот заполненный спойлером взгляд (серьезно, отворачивайтесь, если вы не полностью догоняете шоу), на что похож «Рассказ служанки» в реальной жизни

Элизабет Мосс (Джоан Осборн)

Самые страшные части Рассказа служанки сосредоточены на патриархальной политике, принятой экстремистской религиозной группой, которая захватила Америку, чтобы сформировать Галаад — это и крайние крупные планы Оффреда. Девушка знает несколько мешков глаз для драматического эффекта. Хотя Элизабет Мосс, которая выиграла Эмми за ее изображение Оффреда в 2017 году, не практикует ту же экстремистскую религию, что и в сериале, она является членом другой спорной религиозной группы В РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ.

По словам Элли, Мосс вырос в Церкви Саентологии. Хотя она остается относительно мамой по этому вопросу, она говорила о том, как религия отличается от Республики Галаад. «Свобода вероисповедания, терпимость, понимание истины и равные права для всех рас, религий и вероисповеданий чрезвычайно важны для меня. Самые важные вещи для меня, вероятно,», — написала она на Instagram (через Elle) в ответ на комментатора, который сравнил их. «И поэтому Галаад и [Рассказ служанки] поразили меня на очень личном уровне.»

Elle сообщает, что она также известна тем, что спокойно справляется с Лией Ремини, бывшим саентологом, который был вокальным о разрушительных методах организации. В 2017-том же году Мосс выиграл два Эмми – Ремини взял домой Эмми для своей серии A&E Leah Remini: Саентология и последствия. Мосс, как сообщается, покинул комнату, когда Ремини принял ее награду.

Самира Уайли (Мойра)

Большинство поклонников Самиры Уайли все еще наматываются от спойлера! — смерть ее персонажа в оранжевом-это новый черный. Мы рады, что Netflix представил ее нам в первую очередь, но действительно ли они должны были забрать ее так скоро? Теперь Wiley полностью прыгнул с корабля на конкурирующий потоковый сервис (мы не можем точно сказать, что Hulu переманил ее, но кажется, что снаружи). К сожалению, OITNB не доживет до следующего дня, но персонаж Рассказа служанки Уайли будет — за исключением любой неожиданной встречи с одним из силовиков Галаада.

В 2018 году Уайли выиграл Эмми за ее изображение Мойры, которой удалось стать одной из немногих служанок, чтобы избежать Галаада живым, но она может быть не такой упорной в реальной жизни. Принятие мышления порабощенной детской проститутки, превратившейся в проститутку, и растущего члена сопротивления определенно сказалось на психике Уайли.

«Быть актером-безумие, — сказала она Vanity Fair. «Вы охотно ставите себя в эти ужасные ситуации и ситуации травмы.»

Алексис Бледель (Эмили / Офглен)

Б

Большинство из нас никогда не хотели видеть Рори Гилмора, милую говорящую быстро девушку Гилмора и, возможно, ужасного журналиста, вытаскивающего зубы после радиационного отравления в траншее токсичных отходов. Есть что сказать о низких ставках Старз Холлоу. Ведь самые большие ошибки, Рори когда-либо сделанных обучались так, чтобы она проспала и изменяет ей школьная любовь, последствия которой остановился короткий путь из половых органов.

Думаешь, это сумасшедшее сопоставление? Ну, Vanity Fair приветствовала Бледеля как «секретное оружие Handmaid’s Tale» во многом из-за резкого контраста между ее личностью Gilmore Girls и Ofglen, хотя пара живет примерно в два с половиной часа друг от друга в реальной географии. И хотя и Рори, и бывший профессор высокообразованные и волевые, для первого это означало возможность написать историю для GQ, которая в конечном счете не сработала. Для последнего это означало возможность сгребать радиоактивную грязь в колониях, что, к счастью, тоже не сработало. (Ofglen даже не разрешили бы читать GQ Рори, если бы он действительно был написан.)

Конечно, в Галааде Бледель больше не был наивным подростком, плачущим над драмой мальчика в своей пригородной спальне. Вместо этого шоу показало все эмоции и морщины, которые мы не привыкли видеть на типично молодой актрисе. Но каким бы тревожным ни было изображение, оно было столь же плодотворным. Бледель взял домой Эмми для участия в 2017 году.

Джозеф Файнс (Командир Фред Уотерфорд)

Джозеф Файнс не сильно отличается от Коммандера Уотерфорда в реальной жизни, но на этом их сходство заканчивается. Уотерфорд не стесняется порабощать и нападать на женщин в попытке заселить Галаад. Ему даже ампутировали палец его собственной жены, потому что у нее была смелость читать на публике, но Файнс нарисовал линию на песке (или радиоактивной грязи), где Уотерфорд этого не сделал.

Файнс должен разыграть все зверства Уотерфорда, но сцена изнасилования 2 сезона 9 была его переломным моментом. Сцена происходит во время дипломатического Waterfords’ поездки в Канаду, где командир имеет подогрев взаимодействия с мужем на сайте по. После обмена он изнасиловал Серену в их номере отеля.

«Я думаю, во многих отношениях, как отвратительно, противно и зло, как Фред, я должен защищать его части», — сказал он в интервью Кристен Болдуин из EW. «[Сцена] просто не для меня. Мне пришлось пойти на риск и отказаться от этого, потому что я чувствовал, что, хотя Фред и тот, кто он есть, он человек. И я думаю, что он бы оправился от общения с люком … он бы переваривал это и пытался понять это.»

Несколько длинных писем спустя, и Файнс получил сцену навсегда.

Ивонн Страховски (Серена Джой)

Серена Джой-одна из самых увлекательных персонажей сказки служанки. В начале она была злодеем-убежденным сторонником Галаада, который отказался от своей процветающей карьеры автора и оратора, чтобы поддержать ценности режима (которые, по иронии судьбы, даже не позволяют ей читать). Ко второму сезону она начинает распутываться. Последующие эпизоды показывают, что Джой медленно понимает, что она виновата в своем угнетении.

На пути к этому болезненному осознанию Джой совершает все более ужасающие поступки, пытаясь скрыть свою вину и разочарование. Для актрисы Ивонн Страховски, это означало, что делаю невообразимое — помогая командиру Уотерфорд изнасилование представленными в попытке естественно вызвать роды. Неудивительно, что Страховский не разделяет тот же моральный компас Джой.

«Это была одна из самых ужасных сцен. Это одна из сцен, о которых я умирал от желания поговорить … это была определенно одна из ужасных сцен, которые пошли туда, где он чувствовал — на съемочной площадке было очень плохо, делая это», — сказала она E! Новость.

Это не значит, что радость совершенно ужасна. Сказочный персонаж ее служанки частично искупает себя. В конце сезона 2 она в конечном итоге бросает своего ребенка в надежде, что у него может быть жизнь, свободная от культуры угнетения, которую она помогла создать. В реальной жизни Страговский приветствовал собственного ребенка в октябре 2018 года.

Энн Дауд (Тетя Лидия)

Тетя Энн Дауд Лидия является одним из самых страшных персонажей на телевидении. Матриарх служанки (или как матриархат, как кто-то может быть в Галааде) регулярно избивает, мучает и уродует служанок, когда они выпадают из линии. Как ни странно, в основе лежит глубокая любовь к женщинам, за которыми она ухаживает. Это жуткая вещь: она действительно считает, что ее действия для большего блага, и она непреклонно жесткая в ее доставке. Ее многогранное изображение собрало Эмми.

Энн Дауд сказала ABC, что она мгновенно почувствовала связь с тетей Лидией, когда прочитала сценарий, потому что персонаж был учителем, и она пытается «не судить.»(Это трудная задача, играя женщину, которая подстрекает к убийству, нет?) Тем не менее, несмотря на личную дистанцию Дауда от более сомнительных черт персонажа, Дауд признался, что направил тетю Лидию на дополнительный импульс жесткости. Актриса, у которой есть ребенок на аутистическом спектре, призналась, что она включила переключатель тети Лидии, когда женщина в супермаркете сказала, что ее сын «должен пойти в психушку.»

«Я сказал: ‘Я собираюсь взять твои волосы. Я собираюсь обернуть его вокруг шеи. И я собираюсь вытащить», — сказал Дауд ABC. «Она отступила … я сказал: ‘Это мой сын. Никогда больше так не делай. Всегда. И она сказала: ‘О-О! Ну, я имею в виду– и я сказал, ‘Нет, нет. Ты должен бояться меня. Потому что я найду тебя.»»

Никто не связывается с тетей Лидией.

Мэделин Брюэр (Джанин / Офваррен)

Джанин- одна из самых тревожных сюжетных линий в Рассказе служанки. Мы разрываемся между открытием ее глаз на правду и укоренением ее заблуждений, которые кажутся спасительной благодатью в антиутопии Галаада. Персонаж начинает распутываться после того, как бросает вызов тете Лидии в Красном центре и теряет глаз в качестве наказания. Позже мы узнаем, что она влюбилась в своего командира (своего насильника) и начинает верить, что пара убежит вместе со своим ребенком. По пути Джанин почти забита камнями до смерти, угрожает самоубийством и отправляется в колонии.

В реальной жизни Мэделин Брюэр — еще одна актриса, сорванная с Orange Is The New Black, где она играла наркомана, который передозирует в сезоне 1. Мы рады сообщить, что ей удалось удержать оба глаза, но она призывает зрителей не списывать характер своей служанки как орехи.

«Я не хотел просто списывать ее на сумасшедшую. Там так много больше для нее», сказал Харпер базар. «Взгляд Джанин на мир после того, как она вытащила глазное яблоко, и она провела почти два года в Галааде — ее версия crazy очень умна и рассчитана. Она делает то, что она должна сделать, чтобы выжить, а для некоторых людей это просто притворство.»

Аманда Бругель (Рита)

Мы не узнаем много о Рите в Рассказе служанки до финала сезона 2 — и есть веская причина. Мартас, который выступает в качестве слуг высокопоставленных семей, кажется, самым забытым классом людей в Галааде, и это важно для сопротивления. Эти невидимые смотрители подслушивают командиров без раздумий. Они посвящены во все, что происходит в Галааде, что в конечном счете помогло им создать то, что Huffington Post назвала «подземной железной дорогой Марты.»

Подобно своей героине Рите, Аманда Brugel является сдержанной Маверик. Возможно, она не борется с патриархальным религиозным культом, который порабощает плодородных женщин, но она делает успехи для женщин в Голливуде. Актриса раздавила усталое восприятие возраста в отрасли и в итоге нашла самый большой успех своей карьеры в свои 40 лет.

«Тот факт, что мой 40 — й год был моим самым успешным годом — как актера, но я думаю, что и как мать и жена-просто действительно показывает, насколько сильно меняется», — сказала она журналу Hello. «Это не заканчивается в 40, это только начинается, насколько я могу судить.»

Макс Мингелла (Ник Блейн)

Макс Мингелла ведет двойную жизнь — как в реальной жизни и на экране. Его персонаж Ник может выступать в качестве слуги, который получает доверие и похвалу командира Уотерфорда, но он также является глазом, помогающим продвигать сопротивление. В реальной жизни, что американский акцент мы так привыкли слышать, как он шепчет вещи на сайте, которые могли бы, вероятно, убить его полностью акт. Мингелла-британский.

По данным The New York Times, отец Мингеллы является покойным Энтони Мингелла, «Оскар режиссер и сценарист», ответственный за блокбастер хитов, как Талантливый мистер Рипли. Макс, выпускник Колумбийского университета, не имеет такого же умения работать на производственной стороне вещей, как его отец. На самом деле, Рассказ служанки-один из его первых актерских проектов с 2015 года в лесу, когда он нажал паузу, чтобы стать звездой, чтобы отстать от камеры. «Я взял пару лет от актерского мастерства и в основном продюсировал эти годы», — сказал Мингелла журналу Interview. «Я нашел у меня не очень хорошо получается — это не набор навыков, которыми я владею.»

Если есть один навык, набор Мингелла есть, это абсолютно красивый, а тайно ведущие революцию (он отличный актер).

Нина Кири (Алма / Офроберт)

Нина Кири не может выглядеть гламурно в своей роли Альмы, контакт Оффреда в сопротивлении, но актриса сербского происхождения великолепна в реальной жизни. Давайте будем честными: гигантские красные одежды никому не льстят. Рассказ служанки, возможно, самая выдающаяся роль Кири, но она работает в течение десятилетия в качестве актрисы в Канаде. Ей удалось попасть в мир ужасов, сняться в фильмах вроде еретиков и выпустить ее, несмотря на не особо симпатичный жанр.