Ермолай и мельничиха тема рассказа

История создания

Сборник «Записок охотника» был задуман Иваном Сергеевичем в 1842 году. Тогда он решил написать очерки о русском хозяйстве, его управлении и крестьянах. Непосредственно рассказ «Ермолай и мельничиха», тема и идея которого были навеяны собственными наблюдениями автора, появился на свет в 1847 году, стал вторым в перечне цикла. Он был напечатан в журнале «Современник».

Некоторые герои произведения написаны с реальных персонажей:

1. Горничная помещицы Зверковой — это реальная девка Акулина, которую барыня продала с новорожденным ребенком.
2. Ермолай списан с егеря Тургенева, Афанасия Алифанова, охотившегося вместе с ним некоторое время.

Писатель показывает жестокое отношение помещиков к простым крестьянам.

Они считают себя начитанными и культурными представителями современного общества, но на деле остаются деспотичными хозяевами, не терпящими возращений от подчиненных.

Литературный жанр и проблематика

Целью Тургенева как реалистичного писателя является показ жизни простых крестьян со всеми нюансами ее проявления. Многие детали рассказа, которые герои считают обычными и нормальными, современного читателя поражают до глубины души.

Анализ рассказа «Ермолай и мельничиха» позволяет понять, что этот очерк можно отнести даже к документалистике. Но есть в произведении и черты повести, а также картинки, описывающие путешествие. Ну и, конечно, здесь показаны сцены из жизни героев. Так что рассказ можно отнести к многоплановым произведениям.

Главная проблема, поднятая автором в рассказе, — это описание того, как человеческое достоинство крепостных крестьян попирается помещиками. Для современных людей совершенно неприемлемо то, что женщину могут продать в другую семью, выдать замуж без ее согласия, увезти от любимого и полностью сломать ей жизнь. При этом смысл повествования в том, что девушка должна благодарить своих господ за все, делаемое для ее блага. Таким образом, Тургенев невольно поднимает проблему полного бесправия крепостных женщин. Они имеют еще меньше прав, чем крепостные мужского пола.

Сами помещики часто являются представителями высшего света и даже поддерживают тех, кто говорит о необходимости реформ в сфере отношений с крестьянами.

Но на деле считают своих крепостных неблагодарными людьми, которые не понимают оказываемого им благоденствия.

Сюжет и композиция рассказа

Рассказ является одной из целого перечня охотничьих историй. Отправившись на охоту с Ермолаем, автор останавливается на ночевку у мельницы. Там из разговора мельничихи и охотника он услышал о судьбе девки Арины. Еще маленькой девчонкой ее забрали у родителей в Петербурге и отправили во служение к помещице. Ее не выдали замуж за любимого, так как горничные не могут быть замужними.

Когда же барыня узнала о связи с лакеем Петрушкой, девушку услали в деревню, а любимого отправили в солдаты. На новом месте Арина понравилась местному мельнику, который выкупил и женился на ней.

Композиционно рассказ состоит из двух половин, как будто в одном сюжете представляет, заключены два разных отрывка. Главной является повествование о весенней охоте и описание ночевки. Там же автор описывает жизнь бродячего охотника. Во второй части вниманию читателей представлена история Арины, Объединяют сюжет картинки описания весенней природы, присущие средней полосе России.

Характеристика героев

Главных героев в рассказе два: это Ермолай и мельничиха Арина. Характеристика каждого из них, данная Тургеневым, очень подробна и даже скрупулезна, он описывает в деталях внешний вид героя, подробности из жизни, поступки и их анализ.

Ермолай — 45-летний охотник, некрасив и имеет лишний вес. Он выкупил себе жену, так как она грамотная и может помочь по хозяйству. Его жена, мельничиха Арина, равнодушна к жизни. Она многое пережила, смерть ребенка и потеря любимого сломала женщину. К тому же она, как вскользь говорит автор, тяжело больна.

Кроме того, у Тургенева целая россыпь второстепенных персонажей, призванных показать сложные отношения между помещиками и крепостными:

1. Валетка. Это собака Ермолая, свободно гуляющая по окрестностям, хозяин ее даже не кормит, считая, что она сама должна добывать себе пропитание.
2. В рассказе также присутствуют помещики, но они далеко не главные герои. Одним из них является Зверков. Он полностью оправдывает свою фамилию, хотя и старается показаться добрым. Его жена и избалованный барчонок-сын считают крепостных своими рабами, обязанными выполнять все прихоти господ и при этом благодарить за оказанную милость.

Таких помещиков в те времена было много, и нередко, считая себя либералами, эти господа становились жестокими тиранами по отношению к своим холопам.

Все это нужно учитывать при написании сочинения по рассказу Тургенева «Ермолай и мельничиха», анализ которого позволяет понять трагизм отношений помещиков к своим крепостным. По мнению автора, каждый человек индивидуален, и это не зависит от того, помещик он или крепостной.

[1]

Разбор художественно-литературных произведений
«Ермолай и Мельничиха»
рассказ И. С. Тургенева

Рассмотрим сначала конструкцию рассказа.

Раз весенним вечером автор рассказа отправился с охотником Ермолаем на «тягу». А так как не все читатели знают, что такое тяга, то автор описывает сначала этот вид охоты, а затем знакомит читателя с Ермолаем и даже его собакой Валеткой. Охотники, желавшие до восхода солнца снова попытать своё счастье, решили переночевать на ближайшей мельнице. Они расположились под маленьким, со всех сторон открытым навесом и задумали устроить себе чай с ужином. Наставили самовар; жена мельника принесла им молока, яиц, картофелю, хлеба; Ермолай принялся жарить картофель, а автор успел между тем задремать. Лёгкий, сдержанный шёпот разбудил его: то разговаривали Ермолай с вновь появившеюся мельничихою. Автор подслушал их интимный разговор и передаёт его читателю. Остановимся пока на этом моменте.

Здесь мы видим особый литературный приём: автору, вследствие благоприятного положения, удаётся заслушать или подсмотреть интимную сцену. Этот элемент субъективной формы встречается в «Записках Охотника» также в [2]разсказах: «Бежин луг», «Контора» и «Свидание». Недостаточно однако указать на литературный приём, необходимо ещё оценить его. Критерием может служить «естественность» такого приёма и «соответствие содержанию». Форма должна считаться естественною, когда она слагается из условий возможных и бывающих в действительности. Такова именно форма в данном случае, возможно и в действительности случается быть незаметным свидетелем той или другой сцены. Этот вид субъективной формы подходит всего более к интимным сценам (как, например, в рассматриваемом случае), которые иначе были бы недоступны. Таким образом, и в смысле соответствия содержанию отмеченный приём должен быть признан удачно применённым в разбираемом рассказе.

Подслушав разговор Ермолая и Мельничихи, автор решил проснуться. Он спрашивает Мельничиху, откуда она. Оказалось, что — бывшая господская, именно г-на Зверкова, с которым случайно довелось познакомиться автору ещё в Петербурге. Этот Зверков сообщил ему историю неблагодарной Арины, как оказалось, теперешней Мельничихи. Автор припоминает читателю самый рассказ г. Зверкова, весьма типичный для крайне грубых помещичьих отношений к людям в крепостную эпоху, припоминает в том именно изложении, как его сообщил г-н Зверков. Здесь мы имеем новый элемент субъективной формы — припоминание слышанного о той личности, с которой случайно привелось встретиться. Теперь оценим эту форму как со стороны её естественности, так и со стороны соответствия содержанию. Естественность формы не требует доказательства, так как нередко приходится в первый раз встречаться с человеком, о котором раньше довелось что-либо слышать. Что касается соответствия содержанию, то форма в данном случае оказывается весьма удачно выбранною. Дело в том, [3]что Зверковы возмутительно поступили Ариной, а между тем с точки зрения г-на Зверкова, рассказывавшего про Арину, она же оказывается неблагодарной, так как просила позволения выйти ей замуж за Петрушку лакея, а между тем жена Зверкова замужних горничных не держала и, таким образом, должна была лишиться прекрасной горничной. Чтобы прервать отношения между Ариною и Петрушкой, злополучную Арину сослали в деревню. «Ну, ну, теперь посудите сами, — сказал в заключение Зверков, — ну, ведь, вы знаете мою жену, ведь, это, это, это… наконец, ангел!..^[1] Ведь она привязалась к Арине, — и Арина это знала, и не постыдилась… А? нет, скажите… а? Да что тут толковать! Во всяком случае, делать было нечего. Меня же, собственно меня, надолго огорчила, обидела неблагодарность этой девушки. Что ни говорите… сердца, чувства — в этих людях не ищите!» Такой, скажем, — отрицательный или обратный способ изображения увеличивает силу впечатления.

Между тем мельник позвал Арину домой, автор ещё перекинулся несколькими словами с Ермолаем и — заснули.

Мы проследили рассказ со стороны его построения. Нетрудно заметить при этом удачное разнообразие художественных приёмов автора: описание тяги, характеристика Ермолая, подслушанный разговор Ермолая с мельничихой, припомнившийся рассказ об Арине, не говоря о других мелких деталях. При всём том маленький рассказ производит такое целостное впечатление, что в нём нечего убавить, а также не требуется и большего развития. Удачное разнообразие формы служит, несомненно, к выгоде художественного произведения, возбуждая в читателе чувство [4]эстетического удовольствия. Чувство это аналогично с чувством туриста, перед глазами которого развёртывается последовательный ряд красивых и разнообразных картин природы. Напротив того, длительное и повторяющееся однообразие в литературном произведении скоро вызывает в читателе чувство утомления и потому вредит художественному эффекту произведения.^[2] Подобным образом риторика осуждает однообразные повторения в речи, например: последовательный ряд определений в форме род. падежа, то есть когда одно слово определяется другим в род. падеже, а это — новым род. падежом, этот последний — третьим; или ряд придаточных предложений, начинающихся одинаковым местоимением (например, «который») или союзом (например, «что») и тому подобное. Конечно, различие в действии на нас однообразия и разнообразия имеет психофизиологическое основание. При разнообразии происходит смена в работе мозговых центров, и мы не только не ощущаем утомления, но, напротив, испытываем даже приятное возбуждение от чувства удовольствия; между тем при однообразии скоро наступает утомление.

Перехожу к рассмотрению рассказа с внутренней стороны. Здесь мы обратим внимание на роль пейзажа в нашем рассказе (изображение тяги) и затем на генезис типа Ермолая.

Пейзаж в художественных литературных произведениях встречается в двоякой роли: 1) самостоятельно, как, например, в данном случае, и 2) как фон к душевному настроению человека. В произведениях Тургенева пейзаж встречается как в том, так и в другом смысле. Среди многих примеров второго случая укажу хотя на один, [5]например, на то свидание Рудина и Натальи, которое решило их взаимные отношения, обнаруживши слабые, несостоятельные стороны Димитрия Николаевича Рудина:

«Солнце уже давно встало, когда Рудин пришел к Авдюхину пруду; но не весёлое было утро. Сплошные тучи молочного цвета покрывали всё небо; ветер быстро гнал их, свистя и взвизгивая».

‎Что касается пейзажа в нашем рассказе, то надо обратить внимание на то, что тут изображается не один какой-либо момент, но постепенное изменение картины леса, постепенное засыпание последнего с заходом солнца.

Обратимся к типу Ермолая. Самому автору охотник Ермолай кажется престранным, особенно характерны в нём бродяжнические наклонности, и сам автор применяет к Ермолаю выражение «бродяга».^[3] Тип этот, нам кажется, имеет длинную историю. Его можно подметить при самом начале русской исторической жизни, при вольной колонизации, когда, например, так называемые «охочие люди», «повольники» или «бродники», влекомые желанием идти вдаль, отправлялись в финский северо-восток, эту страну чудес, где должен быть конец света, — лукоморье (то есть лука или берег моря), откуда прилетает Змей Горынич и тому подобное. Отголоски того же типа от более раннего времени мы встречаем в сказках: нередко сказочный герой пускается в неведомые страны, ему приходится останавливаться на распутье трёх дорог [6]и решать, по которой из них направиться, так как на каждой его ожидает та или другая опасность. В позднейшем периоде русской истории такой тип мог часто встречаться в казачестве. Былины про Ермака с товарищами с большою подробностью останавливаются на описании их пути, на перечислении всех тех речек, по которым они направлялись, попадая последовательно из одной в другую, чтобы прибыть в Сибирь.

Вообще — основною чертою типа Ермолая является подвижность, непоседливость. Вообразим себе этот тип в соединении с пытливостью и любознательностью и, нам кажется, это будет тот высоко благородный тип, который оказал огромную услугу просвещению открытием неизвестных дотоле стран. Таким образом, рассмотренный нами подвижный тип может представлять разнообразные градации по степени облагораженности стремлений, начиная от бродяги-кочевника и доходя до отважного путешественника и смелого мореплавателя.

От общих соображений о типе перейдём к ближайшему прототипу Ермолая. Указание на это встречаем в замечании Колбасина, приятеля Ивана Сергеевича, на стр. 92 Первого собрания писем Тургенева. Таким прототипом был Афанасий, крепостной Тургенева. Афанасий слыл под именем дворового егеря, потому что ещё во времена владычества старой барыни обязан был доставлять дичь к барскому столу. Он был большим специалистом во всех родах охоты, начиная с медведя и кончая гольцом. Известный рассказ Тургенева о «соловьях» был записан со слов Афанасия. Об ужении рыбы он говорил до такой степени обстоятельно, что можно было написать целую книгу. Что касается самого рассказа «Ермолай и Мельничиха», то он, по словам Д. Я. Колбасина, целиком взят из действительного происшествия. Но в этом замечании есть, [7]несомненно, преувеличение. Художник, почерпая содержание из действительности, не копирует её, но перерабатывает силою своего художественного творчества. Точно также не следует придавать особенного значения и той, подчеркнутой критикою, будто бы особенности Тургенева, что в основании его творчества обыкновенно ложились явления и лица действительной жизни. Ближайшее знакомство с творчеством других поэтов — Гоголя, Пушкина и пр. — показывает, что и они не менее пользовались действительностью для своих произведений. «Искусство», — говорил Белинский, — заимствуя у действительности материалы, возводит их до общего, родового, типического значения».

Отметим в заключение ещё одну черту в характере Ермолая, интересную в психологическом отношении: дома он проявлял какую-то свирепость, и жена трепетала его, между тем как вне дома даже «последний дворовый человек чувствовал своё превосходство над этим бродягой». Эти противоположные черты — приниженность и свирепость — нередко уживаются в одном и том же лице, которое свирепостью в домашнем подчинённом ему быте как бы вымещает свою стороннюю приниженность.

В. Богородицкий

Печатано по определению Историко-филологического факультета при Императорском Казанском университете.

Декан А. Смирнов

Типо-литография Императорского Казанского университета, 1899 г.