Еруслан лазаревич сказка краткое содержание

Жил царь Киркоус, и был у него дядя Лазарь. Сын князя, Еруслан Лазаревич, в десять лет был изгнан из царства. Его недюжинная сила приносила во время игр со сверстниками одни беды: кого он возьмёт за руку — тому руку вырвет, а кого за ногу — тому ногу выломает. Взмолились князья и бояре: «Либо нам в царстве жить, либо Еруслану». И сказал Еруслан расстроенному отцу: «Не тужи, батюшка, вели поставить для меня около моря палаты каменные, буду там жить один». Однажды его уединение нарушил старый конюх отца, который узнал, что юноша опечален тем, что не может подобрать себе любимого коня, ибо никакой конь выдержать его тяжесть не в состоянии. Конюх утешил молодца и обещал помочь ему. На следующее утро он пригонит к берегу целое стадо, а впереди будет самый резвый жеребец, его-то и должен поймать Еруслан. Юноша справился с этим и дал своему доброму коню имя — вещий Араш.

И решил Еруслан проверить надёжность своего нового друга, и выехал в чистое поле навстречу рати великой. Это была, как оказалось, рать царя Киркоуса и в её рядах отец Еруслана. Вышла рать на бой против Данилы, князя Белого, грозящегося взять в плен Киркоуса и всё его царство. Еруслан разбил вражеское войско, а Данилу, взмолившегося о пощаде и обещавшего не держать впредь зла на царя Киркоуса, отпустил живым. Киркоус просит прощения у Еруслана за изгнание его из своего царства, уговаривает остаться у него на службе и обещает дать ему в награду «до половины царства своего и державу». Еруслан великодушно не помнит причинённого ему Киркоусом зла, но отказывается остаться в его царстве, обещая, когда понадобится, прийти царю на помощь. От награды он также отказался, говоря: «Государь-царь! Одно из двух: либо добиться корысти, либо богатырской славы».

Отъехав от царства Киркоуса, Еруслан увидел побитую великую рать Феодула-змея. Победил её князь Иван, русский богатырь, добивающийся руки дочери Феодула. Захотелось Еруслану помериться силою с первым русским богатырём. Съехались они в чистом поле, ударил Еруслан богатыря копьём против сердца тупым концом и свалил с коня на землю. Стало жаль Еруслану убивать Ивана, и молвил он: «Мы не враги, а захотели с тобою потешиться, и плеча своего испытали, будем же отныне братьями». Они побраталися и поцеловалися. Вскоре Еруслан побеждает Феодула-змея и выдаёт замуж его дочь-царевну за князя Ивана. Из их разговора Еруслан узнаёт, что где-то в поле кочуют две царевны, у которых даже служанки краше жены Ивана, и что есть человек храбрее Еруслана и зовут его Ивашко — Белая поленица. Он стережёт индийские границы, и никто ещё там проехать не сумел.

Еруслан подосадовал и стал думать, что ему делать: искать ли тех двух царевен, или сразиться с Ивашкой, или поехать к отцу да к матери челом ударить. Решив, что родители в разлуке с ним состарились, а царевны и Ивашко — Белая поленица от него не уйдут, он поехал к родителям. Он застал царство Киркоуса разорённым и, едва разыскав там одного человека, узнал от него, что уже третий год пошёл с тех пор, как вероломный князь Данила Белый завоевал всё царство, а самого Киркоуса, отца Еруслана и двенадцать богатырей взял в плен. Заплакал Еруслан при этой вести и пожалел, что поверил коварному Даниле.

Поехал он на коне своём Араше во владения Данилы и пробрался в темницу, в которой сидели пленники с выколотыми глазами. От отца Еруслан узнал, что они могут прозреть, если помажут глаза свежей печенью и горячей кровью Зелёного царя. Живёт тот царь на море, и никакой богатырь не может его одолеть. Закручинился Еруслан потому, что был он ещё молод и неопытен, но, помолившись Спасу, сел на коня и отправился на поиски Зелёного царя. С помощью девицы-волшебницы, обратившейся в птицу, он его нашёл. В дороге Еруслану встречается говорящая голова храброго богатыря, погибшего при сражении с Зелёным царём. Она дала Еруслану меч и научила, как убить Зелёного царя. Убив царя, взяв его печень и горячую кровь, Еруслан вернулся в царство Данилы Белого. Он привёл его к темнице, где находился царь Киркоус, и тот его ушиб о землю до смерти. Затем Киркоус, отец Еруслана и двенадцать богатырей, помазав глаза, прозрели. Жестоко расправившись со своими недругами и позаботившись о тех, кто был к нему добр, Киркоус вернулся в своё царство и, устроив его лучше прежнего, зажил в нём безмятежно.

Еруслан же поехал в чистое поле казаковать. Прошло много дней, и очутился он на индийской границе. Стерегущий её Ивашко — Белая поленица возмутился появлением пришельца и вызвал его на бой. «Два богатыря в поле не живут» — и убил Еруслан Ивашко. В Индийском царстве Еруслан уничтожает чудище о трёх головах, обитавшее в озере, пожиравшее каждый день по человеку и назавтра готовившееся сожрать царскую дочь. На дне озера Еруслан нашёл драгоценный камень, какого не было на всей индийской земле. В награду за убийство чудища царь отдаёт за Еруслана замуж свою дочь. В первую же брачную ночь Еруслан, однако, покидает жену, узнав, что в солнечном городе живёт царевна намного её краше. Он отправляется на поиски новой красавицы, велев жене, если у неё родится сын, надеть ему на руку добытый им в озере драгоценный камень.

Прибыв в солнечный город, Еруслан зажил с красавицей царевной. Жену свою он забыл, а меж тем она произвела на свет сына и назвала его также Ерусланом. Мальчик рос таким же богатырём, как его отец. Когда ему исполнилось двенадцать лет, он за хотел «потешиться царскою потехой», но «добрых родов царские дети и великих князей» стали бесчестить его и называть незаконным сыном. Он пожаловался матери, и та объяснила ему, чей он сын и куда уехал отец. И выбрав себе доброго коня, оседлав его и взяв в руку булатное копье, поехал Еруслан Ерусланович на поиски отца.

Приехал он к солнечному городу, встал на мосту и свистнул богатырским голосом. Его отец сказал царевне: «Не простой то человек крикнул, свистнул сильный богатырь». И приготовился к бою. Вооружившись копьями, съехались богатыри. Сын схватился за копьё отца, рука его оголилась — и Еруслан по камню узнал сына. И покинул Еруслан Лазаревич свою красавицу царевну, и с сыном своим приехал в Индийское царство к законной жене. Подарил индийский царь Еруслану половину своего царства. Сын же, Еруслан Ерусланович, поехал в чистое поле гулять-казаковать на добром коне, вещем Араше, искать царей и королей, и сильных богатырей, и удалых людей. Захотел заработать себе честь и славу.

XVII в.
Краткое содержание книги
Читается за 7 минут

Жил царь Киркоус, и был у него дядя Лазарь. Сын князя, Еруслан Лазаревич, в десять лет был изгнан из царства. Его недюжинная сила приносила во время игр со сверстниками одни беды: кого он возьмёт за руку — тому руку вырвет, а кого за ногу — тому ногу выломает. Взмолились князья и бояре: «Либо нам в царстве жить, либо Еруслану». И сказал Еруслан расстроенному отцу: «Не тужи, батюшка, вели поставить для меня около моря палаты каменные, буду там жить один». Однажды его уединение нарушил старый конюх отца, который узнал, что юноша опечален тем, что не может подобрать себе любимого коня, ибо никакой конь выдержать его тяжесть не в состоянии. Конюх утешил молодца и обещал помочь ему. На следующее утро он пригонит к берегу целое стадо, а впереди будет самый резвый жеребец, его-то и должен поймать Еруслан. Юноша справился с этим и дал своему доброму коню имя — вещий Араш.

И решил Еруслан проверить надёжность своего нового друга, и выехал в чистое поле навстречу рати великой. Это была, как оказалось, рать царя Киркоуса и в её рядах отец Еруслана. Вышла рать на бой против Данилы, князя Белого, грозящегося взять в плен Киркоуса и всё его царство. Еруслан разбил вражеское войско, а Данилу, взмолившегося о пощаде и обещавшего не держать впредь зла на царя Киркоуса, отпустил живым. Киркоус просит прощения у Еруслана за изгнание его из своего царства, уговаривает остаться у него на службе и обещает дать ему в награду «до половины царства своего и державу». Еруслан великодушно не помнит причинённого ему Киркоусом зла, но отказывается остаться в его царстве, обещая, когда понадобится, прийти царю на помощь. От награды он также отказался, говоря: «Государь-царь! Одно из двух: либо добиться корысти, либо богатырской славы».

Отъехав от царства Киркоуса, Еруслан увидел побитую великую рать Феодула-змея. Победил её князь Иван, русский богатырь, добивающийся руки дочери Феодула. Захотелось Еруслану помериться силою с первым русским богатырём. Съехались они в чистом поле, ударил Еруслан богатыря копьём против сердца тупым концом и свалил с коня на землю. Стало жаль Еруслану убивать Ивана, и молвил он: «Мы не враги, а захотели с тобою потешиться, и плеча своего испытали, будем же отныне братьями». Они побраталися и поцеловалися. Вскоре Еруслан побеждает Феодула-змея и выдаёт замуж его дочь-царевну за князя Ивана. Из их разговора Еруслан узнаёт, что где-то в поле кочуют две царевны, у которых даже служанки краше жены Ивана, и что есть человек храбрее Еруслана и зовут его Ивашко — Белая поленица. Он стережёт индийские границы, и никто ещё там проехать не сумел.

Еруслан подосадовал и стал думать, что ему делать: искать ли тех двух царевен, или сразиться с Ивашкой, или поехать к отцу да к матери челом ударить. Решив, что родители в разлуке с ним состарились, а царевны и Ивашко — Белая поленица от него не уйдут, он поехал к родителям. Он застал царство Киркоуса разорённым и, едва разыскав там одного человека, узнал от него, что уже третий год пошёл с тех пор, как вероломный князь Данила Белый завоевал всё царство, а самого Киркоуса, отца Еруслана и двенадцать богатырей взял в плен. Заплакал Еруслан при этой вести и пожалел, что поверил коварному Даниле.

Поехал он на коне своём Араше во владения Данилы и пробрался в темницу, в которой сидели пленники с выколотыми глазами. От отца Еруслан узнал, что они могут прозреть, если помажут глаза свежей печенью и горячей кровью Зелёного царя. Живёт тот царь на море, и никакой богатырь не может его одолеть. Закручинился Еруслан потому, что был он ещё молод и неопытен, но, помолившись Спасу, сел на коня и отправился на поиски Зелёного царя. С помощью девицы-волшебницы, обратившейся в птицу, он его нашёл. В дороге Еруслану встречается говорящая голова храброго богатыря, погибшего при сражении с Зелёным царём. Она дала Еруслану меч и научила, как убить Зелёного царя. Убив царя, взяв его печень и горячую кровь, Еруслан вернулся в царство Данилы Белого. Он привёл его к темнице, где находился царь Киркоус, и тот его ушиб о землю до смерти. Затем Киркоус, отец Еруслана и двенадцать богатырей, помазав глаза, прозрели. Жестоко расправившись со своими недругами и позаботившись о тех, кто был к нему добр, Киркоус вернулся в своё царство и, устроив его лучше прежнего, зажил в нём безмятежно.

Еруслан же поехал в чистое поле казаковать. Прошло много дней, и очутился он на индийской границе. Стерегущий её Ивашко — Белая поленица возмутился появлением пришельца и вызвал его на бой. «Два богатыря в поле не живут» — и убил Еруслан Ивашко. В Индийском царстве Еруслан уничтожает чудище о трёх головах, обитавшее в озере, пожиравшее каждый день по человеку и назавтра готовившееся сожрать царскую дочь. На дне озера Еруслан нашёл драгоценный камень, какого не было на всей индийской земле. В награду за убийство чудища царь отдаёт за Еруслана замуж свою дочь. В первую же брачную ночь Еруслан, однако, покидает жену, узнав, что в солнечном городе живёт царевна намного её краше. Он отправляется на поиски новой красавицы, велев жене, если у неё родится сын, надеть ему на руку добытый им в озере драгоценный камень.

Прибыв в солнечный город, Еруслан зажил с красавицей царевной. Жену свою он забыл, а меж тем она произвела на свет сына и назвала его также Ерусланом. Мальчик рос таким же богатырём, как его отец. Когда ему исполнилось двенадцать лет, он за хотел «потешиться царскою потехой», но «добрых родов царские дети и великих князей» стали бесчестить его и называть незаконным сыном. Он пожаловался матери, и та объяснила ему, чей он сын и куда уехал отец. И выбрав себе доброго коня, оседлав его и взяв в руку булатное копье, поехал Еруслан Ерусланович на поиски отца.

Приехал он к солнечному городу, встал на мосту и свистнул богатырским голосом. Его отец сказал царевне: «Не простой то человек крикнул, свистнул сильный богатырь». И приготовился к бою. Вооружившись копьями, съехались богатыри. Сын схватился за копьё отца, рука его оголилась — и Еруслан по камню узнал сына. И покинул Еруслан Лазаревич свою красавицу царевну, и с сыном своим приехал в Индийское царство к законной жене. Подарил индийский царь Еруслану половину своего царства. Сын же, Еруслан Ерусланович, поехал в чистое поле гулять-казаковать на добром коне, вещем Араше, искать царей и королей, и сильных богатырей, и удалых людей. Захотел заработать себе честь и славу.

Предыдущая

ПересказыКраткое содержание «Гистории о Василии Кориотском»

Следующая

ПересказыКраткое содержание «Повести о купце, купившем мёртвое тело и ставшем царём»

Yeruslan Lazarevich (Cyrillic: Еруслан Лазаревич), also known as Eruslan Lazarevich or, in the Tatar original, Uruslan, is the Russian folk-literature hero of The Tale of Eruslane Lazarevic, which recounts the many military and amorous adventures of a young and beautiful hero. Old Russian readers greatly enjoyed the tale; due to the variety of its content and by appearing frequently in lubok illustrated prints, it spread widely among the people. Its influence is noticeable even on some retelling of tales about Ilya of Murom.

Erusulan, Uruslan and the German form Jeruslan Lasarewitch are some of the variant spellings.

Origins of the legend[edit]

One theory (Vladimir Stasov, 1868) is that the legend was an adaptation of the exploits of Rostam, hero of the Persian epic Shahnameh.^[1][2] Possibly this story was introduced by the Turkic (Tatar).^{[citation needed]} One of the similarities is the combat between father and son, Rustem and Sohrab, although this has parallels worldwide.^[2] Another is Rustem’s campaign, in Mazandaran for the release of the Persian king Kay Kaus.

The father of Yeruslan (according to the Undolsky [ru] manuscript version) is Zalazar, retaining the name of the father of Rustem, Zal-Zar; the King of Persia is Kirkous, altered from Kay Kaus of the Shah Nameh; the horse of Uruslan is Arash, while the horse of Rustem was Rahsh. Uruslan himself can be equated with Rustam, since he was being called Arslan (Lion) in Turkic versions. Between the two above-mentioned episodes, the first of which is the beginning of the second – the tales were ended, to immediately place the other adventures of Uruslan (with little connection in the original versions), such as the meeting with a Russian hero Ivan, the fight with him, then their fraternisation and mutual assistance in the search by Uruslan for Ivan’s daughter taken by Theodulus-zmeyya Kandauly Feodulovny; the meeting of Uruslan with beautiful princesses, held by a giant-keeper, Ivashko; the battle with the sea king dragon saving Princess Anastasiya Vahramyeevna, his marriage to Princess Sunflower City and so on. These adventures of Uruslan do not have a direct correspondence in the adventures of an Iranian Rustem, but find parallels in the various oriental tales.

The Tale of Eruslane Lazarevich is of considerable interest for the history of fairy tales about Ilya of Murom. On the one hand, on some adventures of the Murom heroes there are the same motives that went into the tale of Eruslane Lazarevic. For example, a meeting of Ilya with Nightingale the Robber, his coming to Kyiv and his relationship with Prince Vladimir is reminiscent of Eruslan Lazarevic meeting with Ivashko hero and his arrival to the king of Dalmatia; the meeting of Ilya with Korolevichnoy can be associated with the meeting of Yeruslan with beautiful princesses; then the two knights fight with their sons not known of them, and so on. On the other hand, some epic poems, and especially tales about Ilya of Murom had a cheap popular direct effect in people, which it has in common with the tale of Eruslane Lazarevic.

Publications[edit]

The Tale of Eruslane Lazarevich manuscript was published, first by Vukol Undolski [ru] and N. S. Tikhonravov,^[3] and then by the manuscript Archive of Pogodinskaya, by N. Kostomarov.^[4] The text of the cheap popular personal tales was printed by D. A. Rovinsky.^[5] Both record tales of the 17th century represented in two editions, of which the edition of the Undolskogo (Undolsky collection) list is considered more valuable, as it has a more logical connection between the separate adventures of the hero, names in it the hero as Sir Uruslan and preserved in greater purity, in some names of other characters.

Russian folklorist Alexander Afanasyev wrote an abridged version of the tale and interpreted the character of the inimical king as a storm deity, probably derived from mythology.^[6]

«Yeruslan Lazarevich» is classified under its own type in the East Slavic Folktale Classification (Russian: СУС, romanized: SUS): SUS -650B*, Russian: Еруслан Лазаревич, romanized: Yeruslan Lazarevich, closely placed with other tale types about strong heroes.^[7] The East Slavic Classification registers variants from Russian and Belarusian sources.^[8]

Explanatory notes[edit]

References[edit]

Citations

Bibliography

Notes[edit]

In writing this article was incorporates text from the Encyclopædia Britannica Eleventh Edition (1890-1907).

Yeruslan Lazarevich (Cyrillic: Еруслан Лазаревич), also known as Eruslan Lazarevich or, in the Tatar original, Uruslan, is the Russian folk-literature hero of The Tale of Eruslane Lazarevic, which recounts the many military and amorous adventures of a young and beautiful hero. Old Russian readers greatly enjoyed the tale; due to the variety of its content and by appearing frequently in lubok illustrated prints, it spread widely among the people. Its influence is noticeable even on some retelling of tales about Ilya of Murom.

Erusulan, Uruslan and the German form Jeruslan Lasarewitch are some of the variant spellings.

Origins of the legend[edit]

One theory (Vladimir Stasov, 1868) is that the legend was an adaptation of the exploits of Rostam, hero of the Persian epic Shahnameh.^[1][2] Possibly this story was introduced by the Turkic (Tatar).^{[citation needed]} One of the similarities is the combat between father and son, Rustem and Sohrab, although this has parallels worldwide.^[2] Another is Rustem’s campaign, in Mazandaran for the release of the Persian king Kay Kaus.

The father of Yeruslan (according to the Undolsky [ru] manuscript version) is Zalazar, retaining the name of the father of Rustem, Zal-Zar; the King of Persia is Kirkous, altered from Kay Kaus of the Shah Nameh; the horse of Uruslan is Arash, while the horse of Rustem was Rahsh. Uruslan himself can be equated with Rustam, since he was being called Arslan (Lion) in Turkic versions. Between the two above-mentioned episodes, the first of which is the beginning of the second – the tales were ended, to immediately place the other adventures of Uruslan (with little connection in the original versions), such as the meeting with a Russian hero Ivan, the fight with him, then their fraternisation and mutual assistance in the search by Uruslan for Ivan’s daughter taken by Theodulus-zmeyya Kandauly Feodulovny; the meeting of Uruslan with beautiful princesses, held by a giant-keeper, Ivashko; the battle with the sea king dragon saving Princess Anastasiya Vahramyeevna, his marriage to Princess Sunflower City and so on. These adventures of Uruslan do not have a direct correspondence in the adventures of an Iranian Rustem, but find parallels in the various oriental tales.

The Tale of Eruslane Lazarevich is of considerable interest for the history of fairy tales about Ilya of Murom. On the one hand, on some adventures of the Murom heroes there are the same motives that went into the tale of Eruslane Lazarevic. For example, a meeting of Ilya with Nightingale the Robber, his coming to Kyiv and his relationship with Prince Vladimir is reminiscent of Eruslan Lazarevic meeting with Ivashko hero and his arrival to the king of Dalmatia; the meeting of Ilya with Korolevichnoy can be associated with the meeting of Yeruslan with beautiful princesses; then the two knights fight with their sons not known of them, and so on. On the other hand, some epic poems, and especially tales about Ilya of Murom had a cheap popular direct effect in people, which it has in common with the tale of Eruslane Lazarevic.

Publications[edit]

The Tale of Eruslane Lazarevich manuscript was published, first by Vukol Undolski [ru] and N. S. Tikhonravov,^[3] and then by the manuscript Archive of Pogodinskaya, by N. Kostomarov.^[4] The text of the cheap popular personal tales was printed by D. A. Rovinsky.^[5] Both record tales of the 17th century represented in two editions, of which the edition of the Undolskogo (Undolsky collection) list is considered more valuable, as it has a more logical connection between the separate adventures of the hero, names in it the hero as Sir Uruslan and preserved in greater purity, in some names of other characters.

Russian folklorist Alexander Afanasyev wrote an abridged version of the tale and interpreted the character of the inimical king as a storm deity, probably derived from mythology.^[6]

«Yeruslan Lazarevich» is classified under its own type in the East Slavic Folktale Classification (Russian: СУС, romanized: SUS): SUS -650B*, Russian: Еруслан Лазаревич, romanized: Yeruslan Lazarevich, closely placed with other tale types about strong heroes.^[7] The East Slavic Classification registers variants from Russian and Belarusian sources.^[8]

Explanatory notes[edit]

References[edit]

Citations

Bibliography

Notes[edit]

In writing this article was incorporates text from the Encyclopædia Britannica Eleventh Edition (1890-1907).

По изд.: Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. — М.: Наука, 1984—1985. — (Лит. памятники)

Сказка о славном и сильном витязе Еруслане Лазаревиче одна из наиболее любимых у грамотного простонародья; она распространена во многих рукописных сборниках (XVII и XVIII столетий), в лубочных листках и картинах и в серых изданиях вроде «Лекарства от задумчивости и бессонницы» (Москва, 1819) и «Собрания старинных русских сказок» (Москва, 1830).

При изучении устной народной словесности нельзя не обратить на нее внимания, потому что, несмотря на встречающиеся в ней чуждые нам имена (Еруслан, царь Картаус, вещий конь Араш) и на очевидное влияние на ее состав приемов письменной литературы, в сказке об Еруслане есть много прекрасных эпических выражений и тех обычных сказочных мотивов, какие составляют исконную принадлежность всех индоевропейских народов. На эти-то сказочные мотивы и намерены мы указать в настоящей заметке. Но для этого необходимо изложить самое содержание сказки, что мы и делаем по тексту, напечатанному в «Летописях русской литературы и древности» (1859, кн. IV, стр. 100—128), пользуясь отчасти и тем списком, который помещен в «Памятниках старинной русской литературы» (вып. II, стр. 325—339): оба означенные текста взяты из рукописей XVII века и в несомненной свежести сохранили чистоту народного языка и эпического предания.

Был некий царь Картаус (Киркоус), а у него дядя князь Лазарь Лазаревич; у того Лазаря родился сын Еруслан Лазаревич. Как было Еруслану десять лет, стал он ходить на улицу и шутить шутки не гораздо добры: кого возьмет за? руку — у того руку вырвет, кого за? ногу — тому ногу выломит. Царь приказал выслать его из царства вон. Еруслан о том не тужит, а тужит об одном, что нет у него коня по мысли: ни один конь его поднять не может. Вот выстроили ему каменную палату у синя моря и выслали из царства. Учал Еруслан гулять по лукоморью и стрелять по тихим заводям гусей-лебедей: как натянет лук да выстрелит — ино как из тучи гром грянет, а по чему стре?лит — того не грешит (не промахнется).

Однажды подъехал к нему человек, сошел с своего сивого коня, ударил челом низко и промолвил: «Дай-де бог здравие государю нашему Еруслану Лазаревичу!» — «Ты меня почему знаешь?» — «Как мне не знать тебя! Я, господине, отца твоего старой конюх, гораздой стрелец, сильной борец; стерегу стада уже тридцать лет, а зовут меня Ивашко». Еруслан ему признался: «Тужу-де я, что нет у меня коня по мысли». Ивашко молвил: «Есть, господине, в отцове стаде жеребец третьим летом; ни у кого еще в руках не бывал, а тебе, чаю, по мысли будет». Когда пригнал он стадо на водопой, Еруслан накинул на того жеребца тесмяную узду и дал ему имя вещий Араш; а был жеребец величиной мало не с палатою равен. Сел богатырь на коня, поскакал в чистое поле и наехал на рать-силу Данила князя Белого, который пришел под царство Картаусово и похвалялся все это царство разорить, самого царя и двенадцать богатырей его в полон взять. Еруслан хочет с Данилою в бой вступать; говорит ему отец: «Ты еще молод, ратное дело тебе не за обычай!» — «Государь батюшка! — отвечал сын. — Не учи ты гоголя по воде плавать, не учи нас, богатырей, на ратное дело ездить».

Напускался он на своем добром коне на рать-силу Данила Белого и стал побивать ее. Много было воинства вражьего — ни в которую сторону не объехать, ни оком обозреть! Еруслан все порешил, сколько побил, а вдвое того от его зычного голоса наземь попадало и смертью померло; самого Данилу отпустил он на слове, чтобы впредь ему не приходить больше под государство Картаусово. Совершив такой подвиг, отправляется Еруслан в путь-дорогу; едет он много дней и видит — в чистом поле великая рать побита: кликнул богатырским голосом: «Есть ли в этом побоище жив человек?» Отозвался ему жив человек, и спросил его Еруслан: «Чья это рать побита: и кто побил ее?» — «Это рать Феодула-змея, а побил ее Иван русский богатырь, и не одну эту рать, а много побил он: хочет у змея понять за себя дочь-царевну».

Поехал Еруслан искать Ивана русского богатыря; близко ли, далеко ли — стоит в чистом поле шатер с золотою маковкою; у шатра богатырской конь встреножен. Рядом с тем конем Еруслан своего поставил к белоярской пшенице, и вошел в шатер; а там лежит Иван-богатырь и крепко спит. Еруслан лег возле и сам уснул. Пробудился Иван русский богатырь, посмотрел на гостя и ужаснулся; выглянул из шатра — ажно вещий Араш отбил его доброго коня от корму прочь. Емлет Иван острой меч и хочет отсечь Еруслану голову, да помыслил в уме своем: «Не честь убить сонного человека! Сам он приехал в те? поры, как я спал богатырским сном, и воля ему была убить меня сонного, и он меня не убил, а живот дал». Разбудил он Еруслана, и выехали они силы пробовать Еруслан ударил Ивана-богатыря тупым концом копья против сердца и свалил его на сырую землю; а вещий Араш наступил ему копытом на ожерелье. Еруслан дал побежденному живот; тут они назвались братьями: Еруслан большим, а Иван младшим.

Вся эта прекрасная сцена богатырского великодушия целиком встречается в сказке об Иване-царевиче и Белом Полянине (№ 96)1, из которых последний долгие годы сражался с бабой-ягою, желая доступить ее прекрасную дочь. Еруслан помогает своему названному брату в войне с Феодулом-змеем, и когда змей в бегство ударился — он поскакал за ним в погоню. У обоих у них были жеребцы быстрые — родные братья, рожденные от тех славных водяных (морских) коней, о которых не раз упоминают народные сказки; словно соколы летели они чистым полем и по озеру скакали поверх воды, словно по? мосту. Еруслан настиг-таки Феодула-змея и рассек его, а дочь Феодулову, прекрасную царевну, отдал Ивану русскому богатырю. Лег Иван с своей красавицей опочив держать и стал спрашивать: «Душечка моя, свет красная царевна! Доставал я тебя и добром и лихом, скажи-ка мне правду: есть ли где тебя краше, а брата моего Еруслана удалее?» Отвечала царевна: «Чем я красна и хороша? Есть, господине, в поле — кочуют две царевны, и у тех царевен краше меня девки, что им на руки воду подают; а брата твоего Еруслана есть удалее Ивашко Белая Поляница (вариант: Белая Епанча), индейского царя сторож; стоит он на украйне, и мимо его никаков человек не проедет».

Услыхал эти речи Еруслан Лазаревич и захотел ехать посмотреть на тех царевен и с Ивашком Белой Поляницей переведаться; а наперед того вздумалось ему побывать у отца, у матери и ударить им челом. Приезжает в царство Картаусово, а оно совсем пусто, только и нашел одного человека и узнал от него, что третий год тому, как Данило Белой повоевал все царство, царя Картауса, князя Лазаря и двенадцать богатырей в полон взял, выкопал у них очи и посадил в своем городе в крепкую темницу, а достальных людей мечом высек. Еруслан поскакал в государство Данилово, перебил у темницы всю стражу и навестил пленных. Сказал ему князь Лазарь: «Сыне мой! Только хочешь послужить великому царю Картаусу и мне, своему отцу, и двенадцати богатырям, и ты поезжай за тихие воды, за теплое море, к вольному царю Огненному Щиту, Пламенному Копью; убей его и добудь из него желчи». Еруслан отправился искать вольного царя, и наехал на кряковистый дуб добре велик посеред поля, и остановился под ним, не ведая, какой дорогою ехать.

Ровно в полдень летит великое стадо птиц-хохотуней, сели кругом дуба и учали изметоваться красными де?вицами. Еруслан поймал одну девицу. «У вас, — говорит, — крылья; вы летаете по многим землям и царствам; не слыхали ли, где живет вольный царь Огненный Щит?» — «Есть такой царь, да никаков человек его видеть не может». — «Не говори того, а лучше поставь меня в его царство; не то не быть тебе живою, и отпуску от меня не жди!» — «Господине Еруслан, зажмурься, и я поставлю тебя куда надобно». Еруслан зажмурился да ступил трижды на своем добром коне — и очутился как раз в чистом поле под государством вольного царя Огненного Щита. На том поле, знать, побоище великое, посреди побоища лежит богатырская голова добре велика.

Говорит голова Еруслану: «Есть-де подо мною меч таков, что опричь того меча никакое железо не возьмет вольного царя. И я с тем мечом выехал было против царя Огненного Щита, чаял убить его: а он выехал на осьминогом коне, да, не допущаючи, сжег меня, и я, падая с лошади, кинул свой меч себе под голову. Супротив вольного царя ничем нельзя взять, как только хитростью». Послушался Еруслан головы и решился: где нельзя одолеть силою, там взять хитростию. Приехал он к вольному царю Огненному Щиту, попросился к нему на службу и вызвался добыть ему из-под головы великана чудодейный меч. Голова сама скатилась и отдала ему меч с таким наказом: «Не секи царя больше одного разу; ударишь в другой — тебе самому не быть живым». Как скоро въехал он на царский двор, царь Огненный Щит, не ожидая измены, бросился к нему навстречу; а Еруслан подпустил его близко, ударил мечом и рассек надвое. Падая наземь, вольный царь молвил: «Секи вдругорядь!» — «Дважды богатыри не секут!» — отвечал Еруслан, вспорол у царя Огненного Щита могучую грудь, вынул желчь (вариант: взял в вощаночку кровь горячую и печень свежую) и положил в сумку. После поехал к голове великана и помазал ее желчью — и тот богатырь стал жив. Тут они поцеловались и отправились каждый в свою сторону. Воротившись к Картаусу, Еруслан помазал ему, отцу своему Лазарю и двенадцати богатырям глаза желчью — и они тотчас прозрели; а Данила Белого за его обман и ложную клятву предал смерти.

Этот рассказ в высшей степени интересен и целиком принадлежит мифологии. Вольный царь — Огненный Щит, Пламенное Копье, сожигающий своих противников, а сам ни в огне не горит, ни в воде не тонет, — и есть олицетворение солнца, которому в заговорах придается эпитет привольного и которое у древних поэтов и в мифологических преданиях различных народов изображается под видом щита и колеса. Вуотан, по древним германским сказаниям, имел один глаз (солнце), который назывался и щитом и колесом; одинокий глаз циклопов также уподоблялся щиту. Солнечный луч, равно как и молния, был сближаем метафорически с стрелою и копьем; удар этого копья рассеивает темноту ночи и заволакивающих небо туч. По скифскому преданию, от Солнца родилось три сына-героя: один из них Щит (Hleipoksais), другой Стрела (Apoksais). (См. «Летописи русск. литературы и древности», кн. I, с. 134). В одной народной русской сказке (№ 602) баба-яга, преследуя добрых молодцев, палит огненным щитом на все на четыре стороны. Царь Огненный Щит выезжает на восьминогом коне, подобно скандинавскому Одину, у которого был превосходный конь Слепнир о восьми ногах. Поезды Солнца на чудесных конях и в золотой колеснице известны во всех мифологиях.

Далее: царь Огненный Щит живет за? морем, что совпадает с общераспространенным языческим представлением о погружении солнца в океан, представлением, которое породило поэтический миф о купанье солнца после дневного странствования его в небесных пространствах. Сияние солнца и блеск золота производят то же впечатление желтого цвета, как и желчь, и это послужило основанием их лингвистической и мифической связи. Слова: желтый, желчь, в Остромировом евангелии злъчь, зълъчь, чешское zluty — золотой, злато — филологически тождественны; злато в зендском зара филологи сближают со словами заря, зреть и зрак (у нас — око, у сербов — солнечный луч). Все атрибуты древнего божества солнца представлялись золотыми; народная поэзия дает один постоянный эпитет и солнцу и золоту: красное. О связи понятий света и зрения смотри подробное исследование, помещенное во II кн. Архива г. Калачова (2-я половина). В санскрите агни означало: огонь, божество огня, желчь и золото («Материалы для сравнительн. словаря и грамматики», т. II, с. 242). Если зрение понималось как свет, а слепота приравнивалась тьме, то и выражения: возвратить зрение, избавить от слепоты могли употребляться для обозначения солнца, прогоняющего ночную тьму или выходящего из-за туч; с другой стороны, свет солнца сближался с желчью и назывался ее именем.

Очевидно, что и в приведенном сказании об Еруслане под желчью, дающей зрение, надо понимать именно солнечный свет, без которого нельзя ничего видеть, ибо тогда все скрывается во мраке. Из одного источника с этою любопытною баснею возникли и обряды, до сих пор известные в народной медицине: так, во время кори и оспы глаза больного нарочно обводят золотым кольцом (кольцо и колесо одного корня) — с тою целью, чтобы болезнь не повредила зрению; во время же болезни глаз обыкновенным и лучшим лекарством почитается желчь (см. выдержки из старинного лечебника XVII века, советующие в таком случае употреблять желчь совы, лебедя, козы или коровы — в «Пермск. сборнике», кн. II, с. XXXIII). Подобный рассказ занесен и в народную русскую сказку, напечатанную нами под № 119-а3. Иван-царевич едет к Огненному Царю, который на тридцать верст огнем палит; добывает из-под убитого богатыря-великана меч-кладенец, этим мечом поражает Огненного Царя и находит у него живую и мертвую воду, с помощью которой оживляет мертвого великана, точно так, как Еруслан делает это желчью. Самое изображение царя Огненного Щита, Пламенного Копья весьма характеристично.

Заслуживает внимания и та особенность, что убить его можно только чудодейственным мечом и хитростью и что удар должен быть нанесен один раз; тот же совет не ударять дважды дается и другим сказочным героям, направляющим свои силы против различных мифических лиц: Вихря, бабы-яги и др. (см. № 95, № 71 и № 814). От огненного змея чаровник может отделаться, поразив его сонного, но для того должен ударить его со всего размаху один раз; если же ударит его в другой, то змей оживет («Могилевск. губерн. ведомости», 1851, № 19).

Девы-птицы, с которыми встречается Еруслан на пути к вольному царю, часто упоминаются в сказках у всех индоевропейских народов (см. примечание к № 1255). Впрочем, эпизод этой встречи внесен только в ту редакцию сказки, какая напечатана в «Летописях» г. Тихонравова; в других же списках нигде его не находим.

Возвратив царю Картаусу свободу и земли, Еруслан отправился в дальние страны доезжать хваленых царевен. Прибыл к ним в шатер, взял старшую на постель и стал выспрашивать: «Есть ли где вас, царевен, краше, а меня удалее?» Отвечала царевна: «Есть, господине, у индейского царя красная царевна; мы ей обе в ногу не судны. А тебя удалее Ивашко Белая Поляница». Еруслан рассердился, сшиб ей голову и взял к себе меньшую сестру. На сделанный ей вопрос она отвечала: «Есть Ивашко Белая Поляница, индейского царя сторож — тот силен, а ты, господине, удал же; обоих вас бог ведает, кто из вас удалей будет». Еруслан оставил ее живою и поехал в индейское царство; ехал, ехал, и видит — на рубеже того царства спит человек на коне, копьем подперся. Еруслан разбудил его и сказался, кто он таков. «Слыхал про тебя, — отвечал Ивашко, — да два богатыря в поле не живут!» Стали силами мериться: Еруслан сбил его с коня и говорит: «Пожалел бы тебя, да за то убью, что тобой девки хвалятся!» И проколол его копьем. Приезжает он в индейское государство, а там беда приключилася: стало выходить из озера чудо (змей) о трех головах и емлет всякой день по человеку: уже дошла очередь до царевны. Еруслан вызвался защитить ее от чуда, а царь обещал отдать ему за то дочь в супружество и с ней половину царства. Повели царевну к озеру, и Еруслан поехал: «Не бойся! — говорит он девице. — Молись богу да смотри на озеро: как учнут волны являться — разбуди меня». А сам уснул крепко. Начали подыматься волны — стало чудо показываться, царевна его будит и не может никак разбудить, вынула нож и поколола его в стегно. Еруслан проснулся, и началась битва. Чудо дает ему за свою жизнь выкуп великий — камень самоцветный. Еруслан камень взял, а врага убил. Вся эта сцена с теми же подробностями о крепком сне богатыря перед битвою составляет обыкновенный, часто повторяемый мотив в сказках арийских племен (см. примечание к № 686). Женился Еруслан на царевне и стал ее спрашивать, есть ли кто ее краше, а его, мо?лодца, удалее? «Чем я, господине, красна и хороша? Есть на море солнечный град, а в том городе царствует царевна (или: в девичье царстве, в солнечном граде есть девица — сама царством владеет), а служащие у нее все девки; и та царевна в седмь седмериц краше меня, а я несудна тем девкам, которые у нее служат, красотою и хорошеством. А тебя удалее и сильнее никого нет!» Спал с нею Еруслан единую ночь, а поутру встал, дал ей самоцветный камень и молвил: «Милая красная царевна! Родится у тебя после меня сын, и ты возложи ему самоцветный камень на? руку; а родится у тебя дочь, и ты ей из того камня серьги доспей». Сам Еруслан уехал в солнечный град, где царствует девица, краше которой на всем свете нет, и учал с нею жить в любви много лет. Эта царевна солнечного града напоминает собою царь-девицу русских сказок (см. любопытные предания об ней в примечаниях к №№ 93 и 1047).

Пока Еруслан наслаждался любовью несказанной красавицы, жена его — индейского царя дочь — родила сына, назвала его Ерусланом Еруслановичем и дала ему на? руку самоцветный камень. Вырос он, почуял в себе богатырскую мощь и поехал искать отца. Подъезжает к солнечному граду, остановился по конец моста и свистнул богатырским посвистом; в то время отец его исполошился: «Не простой то человек свистнул, а сильномогучий богатырь!» Сел на своего вещего Араша, и вот начинается борьба между отцом и сыном, не узнающими друг друга. Сын ударил отца тупым концом копья, и мало Еруслан Лазаревич с коня не упал — удержался за седельную луку. Съехались богатыри вдругорядь; отец ударил сына тупым концом и сшиб его с коня наземь, а вещий Араш наступил на его ожерелье. Жаль Еруслану убить паробочка, потому что добре? молод; а юноша в сердцах под Ерусланом рвет у отца копье булатное, и оттого оголилась у него рука. Еруслан Лазаревич усмотрел на его руке самоцветный камень, опознал своего сына и учал спрашивать: «Скажи мне, брате, какой ты человек?» Тут все объяснилося и добром покончилось; Еруслан покинул солнечный град навсегда и вместе с сыном воротился к своей жене. Этот эпизод принадлежит к числу общеизвестных эпических сказаний в литературах как восточных, так и европейских народов. Так, Илья Муромец сражался с своим сыном сокольником (или Збут-Борис-Королевичем); долго они водилися, по колена в земле приобмялися; Илья изнемог, и сокольник насел на его белые груди. Молитва спасла старого; с земи метал он противника в высь небесную, сам на него насел и стал спрашивать о роде, о племени. «Вот как бы я на тебе сидел, то не стал бы спрашивать, а спорол бы тебе, старому, белые груди!» — отвечал побежденный. Наконец Илья узнает сына и отпускает его к матери. Тот же сюжет встречается в песнях кельтских бардов, в готской поэме о Гильдебранде и в персидской поэме о Рустеме и Зорабе, известной у нас по переводу Жуковского; у сербов «Предраг и Ненад» — Серб. песни (см. Песни Киреевского, вып. I, с. 2—14; Песни Рубникова, I, стр. 75—85, II, с. 345—351; Буслаева: Русск. богатырский эпос — в «Русск. вестнике», 1862 г., № IX, с. 68—69).

Текст сказки об Еруслане Лазаревиче, напечатанный в «Летописях», оканчивается так: «И захотел (сын Еруслана) отведати плеча своего богатырского и захотел прославиться во многие орды своею удачею; а отцом своим жити не похотел. Захотел свою честь получити и славу захотел свою пустити во многие орды». В лубочном издании это простое краткое указание уже распространено. Еруслан Ерусланович, приняв от своих родителей благословение, едет в путь-дорогу, пять лет странствует, и, наконец, встречается ему мал стар человек (напоминающий собою карликов немецких сказок — ein altes schwarzes, graues Mannlein, ein kleines Mannlein): стоит на дороге и не дает проезду. Богатырь хочет раздавить его, а мал-стар человек насмехается: «За что ты меня, старого-малого, убить хочешь? С меня нечего снять!» Еще пуще богатырь разгневался, поднял меч-кладенец и кинулся на старого; а тот приклонился и дунул на Еруслана Еруслановича, да таково сильно, что он и на коне не усидел — пал на сырую землю что овсяный сноп! Тогда мал-стар человек сжалился над витязем и пропустил его домой.

Из приведенных нами указаний и сближений очевидно, что составитель любопытного сказания о Еруслане Лазаревиче воспользовался несколькими отдельными эпизодами, принадлежащими различным эпическим произведениям народной фантазии, и всех их соединил вместе, связав с именем одного славного богатыря.

Жил царь Картаус, и был у него дядя князь Лазарь. Сын князя, Еруслан Лазаревич, в десять лет был изгнан из царства из-того, что его богатырская сила в играх со сверстниками приносила много бед…

Сказка о славном могучем богатыре Еруслане Лазаревиче читать

В некотором царстве В некотором государстве жил король Картаус, и было у него на службе двенадцать богатырей. А самым сильным и главным из двенадцати богатырей почитался князь по имени Лазарь Лазаревич. И сколько ни старались другие богатыри, никто из них не мог на поединках победить молодого Лазаря Лазаревича.
И вот исполнилось ему двадцать лет. Стали родители поговаривать:

— Приспело время сыну семьёй обзаводиться!
Да и сам Лазарь Лазаревич жениться был не прочь, только невесты выбрать никак не может: то отцу с матерью не по нраву, то жениху не люба.
И был Лазарь Лазаревич сильным богатырем
Так и шло время. И стал Лазарь Лазаревич проситься у родителей:
— Отпустите меня в путь-дорогу. Хочу на белый свет поглядеть, да и себя показать.
Родители перечить не стали. И вот распростился добрый молодец с отцом, с матерью и уехал из Картаусова королевства. Долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли путь продолжался — приехал Лазарь Лазаревич в иноземное королевство. А в том королевстве весь народ в великой тоске-печали: убиваются-плачут все от мала до велика. Спрашивает он:
— Какая у вас беда-невзгода? О чём весь народ тужит?
— Ох, добрый молодец, не знаешь ты нашего горя, — отвечают ему. — Повадился в наше королевство морской змей летать и велел каждый день по человеку ему на съедение посылать. А коли не послушаемся, грозится все наши деревни и города спалить — головнёй покатить. Вот и сегодня провожали одну девицу, отвели на морской берег, на съедение морскому чудовищу.
Богатырь не стал больше ни о чём спрашивать, пришпорил коня и поскакал на морской берег.
В скором времени увидал он — сидит на берегу девица, горько плачет. Подъехал к ней Лазарь Лазаревич:
— Здравствуй, девица-душа!
Подняла девица голову, взглянула на него и промолвила:
— Уезжай-ка, добрый человек, отсюда поскорее. Выйдет сейчас из моря змей, меня съест, и тебе живому не бывать.
— Не к лицу мне, девица-красавица, от змея убегать, а вот отдохнуть охота: притомился в пути-дороге. Я вздремну, а ты, как только змей покажется, тотчас же разбуди меня.
Слез с коня, лёг на траву-мураву и уснул крепким богатырским сном.
Много ли, мало прошло времени, вдруг взволновалось море, зашумело, поднялась большая волна. То змей море всколыхнул. И принялась девица будить чужеземного богатыря. А Лазарь Лазаревич спит, не пробуждается.
В ту пору змей из воды вынырнул, выбрался на берег. Заплакала девица горючими слезами, и упала одна слеза богатырю на лицо. Он проснулся, увидал змея.

Змей ухмыляется:
— Эко как сегодня раздобрились: вместо одного человека двоих привели, да ещё и коня наприбавок!
— А не подавишься ли одним мной, поганое чудовище? — закричал богатырь и кинулся на змея.
Началась у них смертная схватка, кровавый бой. Долго бились-ратились. И стал Лазарь Лазаревич замечать, что притомился змей, слабеть начал. Тут богатырь изловчился, кинулся на чудовище и с такой силой ударил его булатным мечом, что напрочь отсёк змею голову.
Подошёл потом к девице, а она чуть живая от страха. Окликнул её. Девица обрадовалась:
— Ой, не чаяла я живой остаться и тебя живым, невредимым увидеть! Спасибо, что избавил меня от лютой смерти, и я прошу тебя, добрый молодец, не знаю, как по имени звать-величать, поедем к моим родителям. Там батюшка наградит тебя!
— Награды мне никакой не надо, а к отцу-матери тебя отвезу.
Сперва девице помог сесть, а потом и сам сел на коня. Приехали в город. Отец с матерью увидели из окна дочь — глазам не верят. Выбежали встречать. Плачут и смеются от радости.
— Неужто лютый змей пощадил тебя, дитятко?! Или сегодня только — отпустил ещё раз повидаться с нами, погоревать?
— Вот кто избавил меня от лихой смерти, — отвечала девица и указала на Лазаря Лазаревича. — Он убил проклятого змея.
Отец с матерью не знали, как и благодарить богатыря. Под руки ввели его в белокаменные палаты, усадили за стол на самом почётном месте. На стол наставили всяких кушаньев и питья разного. Ешь, пей, чего только душа пожелает.
А после хлеба-соли отец стал спрашивать:
— Скажи, храбрый рыцарь, чем отблагодарить тебя?
Опустил добрый молодец буйну голову, помолчал, потом посмотрел на родителей и на девицу-красавицу:
— Не прогневайтесь на меня за мои слова. Я есть князь из славного Картаусова королевства. Зовут меня Лазарь Лазаревич. Живу покуда холост, не женат. Ваша дочь-красавица мне по сердцу пришлась, и, если люб я ей, так благословите нас под венец идти. То и была бы для меня самая большая награда.
Услышала эти речи девица, потупилась, зарделась, как маков цвет.
А отец сказал:
— Ты, любезный Лазарь Лазаревич, мне по душе, по нраву пришёлся, а дочь неволить не стану и воли у неё не отнимаю. Как она сама скажет, так тому и быть. Не прими моих слов за обиду. Ну, что скажешь, дочь милая?

Пуще прежнего зарумянилась красавица и тихонько промолвила:
— Уж коль пришла пора мне своё гнездо вить, так, видно, так тому и быть. Люб мне Лазарь Лазаревич, избавитель мой.
— А невеста согласна, так мы с матерью и подавно перечить не станем, — сказал отец. — За нашим благословением дело не станет.
И в скором времени принялись весёлым пирком да за свадебку.
Свадьбу сыграли, пир отпировали, а после свадьбы Лазарь Лазаревич увёз молодую жену в своё королевство.
На исходе первого года родился у них сын. Назвали его Ерусланом. Рос Еруслан не по дням, а по часам, будто тесто на опаре подымался. В три года был, как десятилетний.
И стал он на царский двор побегивать, с боярскими детьми стал в игры играть. А сила у него была непомерная, и он по молодости да несмышлёности шутил с боярскими детьми шутки нехорошие: схватит кого за руку — рука прочь, кого за ногу схватит — ногу оторвёт.
Пришли бояре к королю Картаусу, жалуются:
— Мы в великой обиде. Сын Лазаря Лазаревича губит, калечит наших детей. В играх удержу не знает, кому руку, кому ногу оторвал. Осуши наши слёзы, государь! Прикажи Еруслана Лазаревича в темницу посадить, либо пусть он уедет из нашего королевства.
Выслушал Лазарь Лазаревич королевский приказ, опустил буйну голову ниже могучих плеч и пошёл домой в большой печали.
— Что это, Лазарь Лазаревич, ты такой кручинный? — встретила его жена. — Или какая беда-невзгода приключилась?
Рассказал Лазарь Лазаревич про королевский приказ и промолвил:
— Это ли не беда-невзгода?
Горько жена заплакала. А Еруслан Лазаревич весь разговор слышал, подошёл к родителям, учтиво поклонился и говорит:
— Не прогневайтесь на меня, батюшка и матушка, злого умысла я не держал, когда играл с боярскими детьми, а вашей вины в том нету. И коли король Картаус приказал мне уехать из королевства, так, видно, тому и быть. Да вот ещё: достать бы мне меч булатный по моей руке, доспехи ратные и коня.

— Да разве мало у нас коней на конюшне? — сказал Лазарь Лазаревич. — А мечей да доспехов ратных полон оружейный покой, знай выбирай!
— Доспехи-то и меч я подберу в оружейном покое, — ответил Еруслан Лазаревич, — а вот коня по мне у нас в конюшне не нашлось. Всех до одного испытал. Выведут конюхи какого, брошу на холку руку — сразу на колени упадёт. На таких мне не ездить.
— Ну тогда ступай в заповедные луга. Там Фрол-пастух стережёт моих коней. Кони в табунах необъезженные, там и выберешь коня по себе, — проговорил Лазарь Лазаревич.
И стали собирать, снаряжать Еруслана Лазаревича. Подобрал он доспехи богатырские, по руке себе разыскал булатный меч и копьё долгомерное, взял седельце черкесское, потничек, войлочек, уздечку наборную да плётку ременную. Простился с отцом, с матерью и отправился в путь-дорогу.
Вышел из города и шёл долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли и пришёл на заповедные луга. По лугам дорога проторена. В ширину та дорога — коню не проскочить. «Кто же по этой дороге ездит? — подумал Еруслан Лазаревич. — Дай-ка сяду на обочину, подожду».
Много ли, мало ли времени просидел и увидал: бежит по дороге табун коней. Тот табун только что пробежал, а за ним другой, больше прежнего, скачет. И вслед табунщик едет. Сравнялся он с Ерусланом Лазаревичем и заговорил:
— Здравствуй, Еруслан Лазаревич! Чего тут сидишь? Кого ожидаешь?
— А ты кто такой? И почему знаешь, как меня зовут?
— Да как мне тебя не знать! Ведь я служу табунщиком у твоего родителя Лазаря Лазаревича.
Обрадовался Еруслан Лазаревич:
— Меня батюшка натакал идти в заповедные луга коня выбрать. У нас в конюшне все конишки не ражие (Ражий — крепкий, здоровый). Которому брошу руку на холку, тот и упадёт на коленки. Тем коням не носить меня. Пособи мне Фролушка, коня достать, век твоё добро помнить буду.
— Не тужи, Еруслан Лазаревич, дело обойдётся. Есть у меня конь на примете. Конь богатырский. Когда воду пьёт, на озере волны, будто в бурю, вздымаются, с деревьев листья осыпаются. Только не знаю, сможешь ли ты его поймать? Если поймаешь да сумеешь удержать, конь тебе покорится, почует наездника. Вот он — впереди первого табуна с водопоя бежит, гляди!
Промчался табун мимо, а табунщик говорит:
— Пойдем к озеру, я покажу, где конь воду пьёт, а ты завтра с утра садись там в засаду и жди.
Наутро притаился Еруслан Лазаревич и стал ждать. Слышит: задрожала земля, послышался конский топ всё ближе и ближе… И вот проскакал мимо к водопою первый табун. Всех впереди — конь-огонь: глазами искры мечет, из ноздрей пламя, из ушей дым кудреват подымается. Забрёл по колено в воду и стал пить. В озере волны поднялись, на берегу с деревьев листья посыпались.
Напился конь и только выскочил на берег, как Еруслан Лазаревич ухватил его правой рукой за гриву, а левой уздечку держит. Взвился конь и так ударил копытами, что земля задрожала, но вырваться из рук богатыря не мог и утихомирился, почуял настоящего хозяина.

— Вот эдак-то лучше, Орош Вещий! — Взнуздал его, взял повод в руки, отвёл туда, где седло да доспехи лежали.
Оседлал Еруслан Лазаревич Ороша Вещего, надел на себя доспехи ратные. В это время подъехал к водопою Фрол-пастух:
— Вижу, покорился тебе конь! Сумел совладать.
— Спасибо, Фролушка! Сослужил ты мне службу. Век буду помнить!
На том они и расстались. Видел табунщик, как добрый молодец на коня садился, а не успел заметить, как он из глаз скрылся, только пыль столбом завилась, будто его и не было.
Ехал Еруслан Лазаревич день ли, два ли и выехал на широкое поле. Смотрит: что такое? Всё поле усеяно мёртвыми телами. Лежит на том поле рать-сила побитая. Громко вскричал Еруслан Лазаревич:
— Есть ли жив хоть один человек? Отозвался голос:
— Только я один и остался жив из всего нашего войска!
Подъехал Еруслан и спрашивает:

— Скажи, кто побил, повоевал ваше войско?
— Иван, русский богатырь, — ответил раненый воин.
— А где теперь Иван, русский богатырь?
— Поезжай на полдень, может, его и настигнешь. Он уехал биться с другим нашим войском.
Еруслан Лазаревич повернул коня и поехал. Ехал долго ли, коротко ли и выехал на большое поле — широкое раздолье. И на этом поле лежит побитая рать-сила.
Снова богатырь крикнул громким голосом:
— Коли есть тут кто живой, откликнись! Приподнялся один человек:
— Чего тебе надо, витязь? Я только один жив и остался из всего нашего войска.
— Чья это побитая рать и кто вас повоевал?
— Лежит тут войско Феодула Змеулановича. А побил-повоевал нас Иван, русский богатырь.
— А где он сейчас, Иван, русский богатырь?
— Да вот видишь поскоки коня богатырского: целые холмы земли из-под копыт мечет. Держись этой ископыти и, коли конь у тебя резвый, настигнешь его.
Поблагодарил Еруслан Лазаревич воина и поехал вокруг поля в ту сторону, куда вела ископыть. Ехал он и день, и два с утренней зари до вечерней и на третий день увидал на зелёном лугу шатёр белополотняный. Возле шатра богатырский конь пшеницу ест. Еруслан Лазаревич расседлал, разнуздал своего коня и пустил на волю. Орош Вещий тотчас подошёл к пшенице и тоже принялся есть.
Вошёл Еруслан Лазаревич в шатёр и видит: спит в шатре крепким сном Иван, русский богатырь. Ухватился было Еруслан за меч, да подумал: «Нет, не честь мне, а бесчестье на сонного руку подымать, а вот самому с дороги отдохнуть надобно». Подумал так и сам повалился спать.
Первым проснулся Иван, русский богатырь. Проснулся и увидел незваного гостя. Стал его будить:
— Встань, проснись, пробудись, добрый молодец!
Еруслан Лазаревич поднялся, а Иван, русский богатырь, говорит:
— Хоть и лёг ты спать у меня в шатре незваный, непрошеный, да ведь постоя с собой не возят. По нашему русскому обычаю, коли гость гостит да не пакостит, такому гостю всегда честь и место. А ты, как видно, худых мыслей не держишь. Садись со мной хлеба-соли отведать да рассказывай, кто ты есть таков? Чьих родов, каких городов, как звать-величать тебя?

— Я из славного королевства Картаусова, Зовут меня Еруслан Лазаревич. О тебе, Иван, русский богатырь, слышал много, и захотелось с тобой свидеться. Гнал по твоему следу много дней, видал побитые тобой рати Феодула Змеулановича. Мнил я себя самым сильным богатырём, а теперь и без поединка вижу — ты сильнее меня. Будь мне названым старшим братом!
Побратались Иван, русский богатырь, и Еруслан Лазаревич, выпили по чарке зелена вина, поели дорожных припасов и стали беседу продолжать. Спрашивает Еруслан Лазаревич:
— Скажи, брат названый, почему ты бьёшься-ратишься с королём Феодулом Змеулановичем? Чего ради извёл у него столько войска?
-Да как же, любезный Еруслан Лазаревич, мне было не биться, не ратиться? Полюбили мы друг друга с красной девицей-душой, дочерью Феодула Змеулановича, и приехал я в его королевство честь по чести, по добру делу, по сватовству. А Феодул Змеуланович нанёс чести великую поруху, стал браниться, кричать: «Знать-де его, прощелыгу, не знаю, ведать не ведаю и на глаза не пущу! Скоро на ваше царство войной пойду, всю Русь повоюю, а русских богатырей в полон возьму». И послал мне навстречу войско. Напало на меня войско, а ведь известное дело: кто меч первый поднял — от меча и погибнет. И побил, повоевал я Змеуланову рать, а он вслед другую послал. И ты сам ведаешь, что с ней сталось. Вот и надумал я сказать ему: «Совсем напрасно ты, Феодул Змеуланович, на свою силу понадеялся! Хвастал, что Русь повоюешь, богаты¬рей русских полонишь. А вышло не по-твоему. Так не лучше ли нам замириться подобру-поздорову? Отдай своей волей дочь за меня, а не то силой возьму». Поедем со мной, Еруслан Лазаревич, мой названый брат, к стольному городу Феодула Змеулановича. Коль станем свадьбу играть, так на свадьбе попируешь.
Снарядились богатыри и поехали. Подъехали к городу на полпоприща (Поприще — старинная мера длины около версты), и затрубил Иван, русский богатырь, в боевой рог.
Прискакал вершник из пригородной заставы к королю:
— Иван, русский богатырь, всего на полпоприща от города стоит. А с ним приехал какой-то чужестранный богатырь.
Всполошился Феодул Змеуланович:
— Ох, беда какая! Он один две рати побил, а теперь, коли их двое, всё наше королевство в разор разорят!
Потом мало-помалу опомнился, слез с тёплой лежанки, корону надел, приосанился:
— Эй, слуги! Зовите скорее королеву, пойдём с хлебом-солью встречать, авось замиримся.- Послал своих князей да бояр:- Ступайте на заставу, ведите Ивана, русского богатыря, в город, а мы с королевой у ворот встретим.
С почестями да с хлебом-солью встретили названых братьев.
— Что между нами было, то прошло, пусть быльём порастёт, — сказал король, — а мы с королевой рады-радёхоньки честь по чести гостей принять.
Раздёрнули во дворце столы, и пошёл пир горой. А в скором времени и свадьбу принялись играть.
На свадебном пиру Еруслан Лазаревич улучил время и спросил невесту Ивана, русского богатыря:
— Прекрасная королевна, есть ли на свете кто красивее тебя?
Смутилась королевна от этих слов:
— Про меня идёт слава, что я красивая, но вот, слышно, за тридевять земель, в тридесятом государстве живут три сестры, так младшая из трёх сестёр краше меня.
— А не слыхала ли ты, кто, кроме Ивана, русского богатыря, твоего супруга, сильнее меня?
— Про тебя и про твою силу и храбрость, Еруслан Лазаревич, тоже катится слава по всей земле. А вот слух идёт, что в славном Индийском царстве стоит на заставе тридцать лет богатырь Ивашка Белая епанча (Епанча — старинный длинный и широкий плащ), Сарацинская шапка. Говорят, он богатырь из богатырей, а который из вас двоих сильнее, про то сказать не могу, да и никто не может, покуда вы силами не померяетесь.
Поблагодарил он красавицу королевну, и на том их беседа окончилась. А когда свадебный пир отпировали, стал Еруслан Лазаревич прощаться со своим названым братом Иваном, русским богатырём, и его молодой женой. Они его уговаривают:
— Погостил бы ещё хоть сколько-нибудь дней!
— Нет, спасибо! Я и так у вас загостился, мой Орош Вещий отдохнул, и пора путь продолжать.
Оседлал коня, надел богатырские доспехи и поехал за тридевять земель, в тридесятое государство.
Едет Еруслан день с утра до вечера, с красна солнышка до закату. И так много дней путь-дорога продолжалась. Приехал в тридесятое государство, где жили красавицы-сёстры. Коня привязал к точёному столбу, к золочёному кольцу, задал корму, а сам поднялся на резное крыльцо: стук-стук-стук!
Двери открыла девушка-покоевка, спрашивает:
— Кто ты есть таков? По какому делу пожаловал? Как про тебя сказывать?
— Скажи: приехал-де витязь из славного Картаусова королевства. А зовут меня Еруслан Лазаревич. Надо мне трёх прекрасных сестёр повидать.
Убежала сенная девушка, и, не мешкая, вышли к нему три сестры, одна другой краше.
— Милости просим, добрый молодец. Пожалуйте в покои!
Перво-наперво усадили гостя за стол, наставили перед ним всяких кушаньев и напитков. Напоили, накормили.
Встал Еруслан Лазаревич из-за стола, учтиво трём девицам поклонился:
— За угощенье спасибо! Теперь сам вижу: не зря молва по всему белому свету катится, что никого нет краше вас да приветливее!
Сестры при этих словах глаза опустили, зарделись, зарумянились, потом взглянули друг на друга и ответили гостю:
— Спасибо на ласковом слове, любезный Еру слан Лазаревич! Но только напрасно считают нас первыми красавицами. Вот в Вахрамеевом царстве царевна, дочь царя Вахрамея, — та настоящая красавица. Всем Марфа Вахрамеевна взяла. И ростом, и дородством, и угожеством. Глаза у неё с поволокою, брови чёрные, соболиные, идёт, как лебёдушка плывёт! Вот уж она из красавиц красавица.
— Про мудрость вашу тоже идёт молва. И вот ещё хочу спросить вас, прекрасные сестрицы, не слыхали ли вы, кто самый сильный богатырь на свете?
— Слухом земля полнится, — они отвечают. — Идёт слава про Ивана, русского богатыря. Говорят о нём, что он самый сильный и храбрый.
— Ивана, русского богатыря, я и сам хорошо знаю. Он мне названый старший брат.

— И о твоей силе да храбрости, наш гость дорогой, — продолжали девицы, — молва докатилась до нас раньше, чем ты сам сюда пожаловал. Да вот ещё много говорят о сильном богатыре Ивашке Белой епанче, Сарацинской шапке. Он стоит тридцать лет на заставе в славном Индийском царстве. Ну а видать нам его не приходилось.
Побеседовал с прекрасными сестрами Еруслан Лазаревич, поблагодарил их за хлеб, за соль и распрощался.
Выехал из города и призадумался: «Много времени я странствую и не знаю, что дома творится. Надо домой попадать, отца с матерью проведать. И заодно попрошу благословения жениться. После поеду в Вахрамеево царство да стану сватать Марфу Вахрамеевну».
Поворотил Ороша Вещего и поехал в Картаусово королевство. Едет Еруслан Лазаревич и едет: день да ночь — сутки прочь. Как Орош Вещий отощает, тогда расседлает, разнуздает коня, покормит и сам отдохнёт, а потом с новыми силами путь продолжает. И вот, наконец, стал к родным местам подъезжать. В нетерпенье коня понукает и скоро увидал вдали стольный город Картаусова королевства. Въехал на пригорок, смотрит и глазам не верит. Вокруг города чьих-то войск видимо-невидимо. Город со всех сторон войсками окружён. Конники скачут на борзых конях, а пешие к городским воротам подступают. «Что тут деется?» — подумал он. Только успел с холма спуститься, встретился ему Фрол-табунщик. Прочь от стольного города уезжает.
— Здравствуй, Фролушка!
Табунщик остановил коня, узнал Еруслана Лазаревича, поздоровался.
— Не знаешь ли ты, — спрашивает богатырь, — чья это рать-сила столь велика к нашему городу подступает?
— Ох, Еруслан Лазаревич! Поехал я из заповедных лугов в город на подворье к твоему родителю, князю Лазарю Лазаревичу, да чуть было в полон не угодил. Спасибо, конь выручил, ускакал я от неприятелей, и вот гоню прочь от города обратно в заповедные луга. Такая ли то беда-напасть приключилась.
Подступил, вишь, к нашему стольному городу князь Данила Белый с несметными полками конного и пешего войска, а у нашего короля Картауса богатырей, кроме князя Лазаря Лазаревича, в городе нет никого. Кто куда разъехались. Заперлись король с боярами да горожане, за городскими стенами отсиживаются, ни в город, ни из города проезда нет, и грозится Данила Белый всё королевство разорить.
Видит Еруслан Лазаревич: оборонять королевство некому. Да и войска у Данилы Белого нагнано тьма-тьмущая. Разгорелось сердце молодецкое, раззудилось плечо богатыр-кое: хлестнул он плетью Ороша Вещего и поскакал к городу.
Увидали неприятели: скачет прямо на них богатырь. Переполошились, загалдели:
— Богатырь едет Картаусу на подмогу! Сам князь Данила Белый повёл конников навстречу и кричит:
— Живым его берите, ребятушки!

А Еруслан Лазаревич разогнал коня и как вихрь налетел на Данилиных конников. Рубит мечом и колет копьём направо и налево, а Орош Вещий грудью коней валит, всадников поверженных копытами топчет. И скоро всё поле усеялось телами: Остальные конники, кто успел, разбежались.
В ту пору увидал Еруслан Лазаревич самого Данилу Белого, нагнал его, ударил тупым концом копья долгомерного и вышиб из седла… Ступил ему на грудь Орош Вещий. Взмолился князь Данила:
— Оставь меня в живых, храбрый, могучий богатырь! Клятву даю, что ни один мой воин не переступит веки-повеки границы Картаусова королевства! Детям и внукам своим закажу не воевать с вашим королевством.
— Будь по-твоему, — сказал Еруслан Лазаревич, — но, если когда-нибудь клятву нарушишь, тогда пощады не будет!
— Век твоё великодушие буду помнить и клятвы моей не нарушу! — сказал Данила Белый, поднялся на ноги, тотчас приказал снять осаду и повёл свои войска прочь от Картаусова королевства.
В городе увидели: уходят вражеские войска. И вдруг закричали:
— Да ведь это Еруслан Лазаревич, сынок князя Лазаря Лазаревича!
Весть эта скоро дошла до Лазаря Лазаревича и до самого короля. Отец с матерью и король Картаус с ближними боярами вышли из главных ворот и с великими почестями встретили Еруслана Лазаревича. Мать от радости плакала и обнимала сына. Король Картаус прослезился и проговорил:
— Не знаю, чем отблагодарить тебя, Еруслан Лазаревич, за то, что спас ты нас всех и наш стольный город. А за старое, за давнее обиды на меня не держи. То дело прошлое. А теперь гостя желанного надо кормить, поить!.. Выкатите бочку с вином да с медами светлыми! — король приказал. — Пусть сегодня все угощаются и прославляют Силу и удаль славного, могучего богатыря Еруслана Лазаревича!
Три дня тот пир продолжался. А на четвёртый день Еруслан Лазаревич поблагодарил короля Картауса за угощение, низко отцу с матерью поклонился и сказал:
— Долго мы были в разлуке. Много разных земель и городов я повидал, а всё равно не усидеть мне дома. Охота ещё на белый свет поглядеть и себя показать. Отпустите меня, любезные батюшка и матушка! А если доведётся встретить суженую, дайте родительское благословение.
Отец с матерью прекословить не стали. Благословили сына и начали собирать в путь-дорогу.
— Не удержишь такого сокола в родительском доме. Сам был молодой, по себе знаю! — сказал Лазарь Лазаревич.- Пусть поездит, потешится!
Оседлал Еруслан Лазаревич своего Ороша Вещего, надел на себя доспехи богатырские, распрощался с домашними и поехал.
Выехал из своего города и подумал: «Сперва я поеду в славное Индийское царство, погляжу, что за богатырь Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка. А оттуда в Вахрамеево царство заеду. Охота повидать Марфу Вахрамеевну».
Ехал Еруслан долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли, стал подъезжать к славному Индийскому царству. Смотрит: впереди застава, а возле заставы спит-лежит богатырь. «По всему видать, это и есть богатырь Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка», — подумал Еруслан Лазаревич. Подъехал совсем близко, а богатырь и ухом не ведёт, спит, похрапывает.
Перегнулся Еруслан с седла и крепко стегнул его ременной плетью.

— Этак ли на заставе стоят, царство охраняют? Тут кто хочешь пройдет, проедет, а ты спишь, прохлаждаешься!
Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка вскочил на ноги и сердито закричал:
— Кто ты есть таков? — За палицу схватился. — Мимо меня вот уже скоро тридцать лет тому, как зверь не проскакивал, птица не пролетала и ни один человек не проезжал! А ты вздумал со мной шутить шутки нехорошие, плетью бить осмелился! Я ведь тебя на ладонь положу, а другой прихлопну, и останется от тебя мокрое место! Поедем-ка в поле, я тебя проучу!
Оседлал коня, надел доспехи, и поехали они в чистое поле в смертную игру играть, силой мериться.
И только первый раз съехались, как ударил Еруслан Лазаревич противника тупым концом копья, сразу и вышиб из седла. А Орош Вещий ступил ногой на грудь. По-иному заговорил Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка:
— Не предавай меня смерти, славный, могучий богатырь! Сам теперь вижу: сила у меня против твоей половинная и того меньше. Да и годы мои уходят, а ты еще только матереть начинаешь. Давай лучше побратаемся. Будь ты мне старшим братом названым!
— В смерти твоей мне корысти нету, — отвечал Еруслан Лазаревич, — ну а славу про тебя напрасно распустили. Богатырь ты не ражий. Вставай! — И отвёл прочь Ороша Вещего.
Поднялся Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка, поклонился названому брату в пояс и сказал:
— Заезжай-ка в славное Индийское царство! Для тебя путь туда открытый. Погости у нашего царя.
Еруслан Лазаревич повернул коня, поехал прямо в стольный город и в скором времени въехал в царский двор. Расседлал, разнуздал Ороша Вещего, привязал у столба точёного за золочёное кольцо.
Царь сидел у окошка и увидал, как приехал во двор чужестранный витязь. Вышел на резное крыльцо, встретил богатыря приветливо, ласково и повёл речь так:
— Добро пожаловать, любезный гость, не взыщи, не знаю, как тебя звать-величать! Чьих будешь родов, из какого государства?

Богатырь учтиво поздоровался и ответил:
— Я из славного Картаусова королевства, сын князя Лазаря Лазаревича, а зовут меня Еруслан Лазаревич.
С этими словами поднялся на крыльцо. Царь повёл его в покои, накормил, напоил, про дорогу расспросил, а потом говорит:
— Вот как славно, что навестил меня. Мы каждому хорошему гостю рады, а такому богатырю, каков ты есть, у меня во дворце честь и место! А теперь с дороги небось отдохнуть охота. Эй, кто там есть! — хлопнул царь в ладони.
Прибежали на зов слуги.
— Отведите гостя в опочивальню и приготовьте всё так, чтобы он в обиде не остался!
Погостил Еруслан Лазаревич у индийского царя, поблагодарил за угощение и поехал путь продолжать. Едет и думает: «Узнал, каков есть прославленный богатырь Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка, повидался и с ласковым, хлебосольным царем славного Индийского царства, а теперь поеду в Вахрамеево царство. Всё равно нет мне и не будет покоя, покуда своими глазами не увижу Марфу Вахрамеевну».
Едет Еруслан путём-дорогой, день, другой и третий. До Вахрамеева царства осталось рукой подать: какой-нибудь день езды. В ту пору повстречался ему странник, калика перехожая. Снял странник колпак земли греческой, поклонился богатырю:
— Здрав буди, Еруслан Лазаревич! Удивился богатырь, спрашивает:
— Кто ты есть таков? Видно, знаешь меня, коли по имени называешь!
— Я — калика перехожая. Странствую по всем землям, по всем городам. Бывал в Картаусовом королевстве, захаживал к твоим родителям, много раз тебя видел. Проходил вот я недавно мимо Картаусова королевства и несу вести нерадостные, печальные.
Богатырь с коня соскочил, от нетерпения ухватил странника за плечо:
— Скорее говори, что творится у нас в королевстве? Видал ли батюшку с матушкой? Живы ли, здоровы ли они?
— Погоди, Еруслан Лазаревич, не тряси меня! Эдак и руку оторвёшь! Дома у вас беда стряслась. Князь Данила Белый улучил время и напал врасплох с несметным войском. Много народу побил-порешил, а больше того во полон угнал. Стольный город сжёг дотла, разорил, камня на камне не оставил. Короля Картауса, твоего родителя Лазаря Лазаревича да кое-кого из ближних бояр живыми захватил, выколол им глаза. Увёз незрячих в своё княжество, в темницу заточил. Там они и поныне томятся.
Выслушал Еруслан Лазаревич всё, что рассказал странник, опустил голову и промолвил :
— Эх, совсем напрасно я тогда Данилу Белого в живых оставил! Землю он ел, клялся не воевать с королевством Картауса, я и поверил! А он вон чего натворил! Отплатил за мою доброту. Ну, погоди, рассчитаюсь с тобой! Теперь пощады не будет!
С этими словами вскочил он на коня, простился с каликой перехожей и помчался в княжество Данилы Белого.
Приехал, разыскал темницу, где сидели родители, король Картаус и ближние бояре. Стражу раскидал, расшвырял, замок сорвал и прямо с порога крикнул:
— Здравствуйте, свет сердечные родители, матушка и батюшка! Здравствуйте, ваше величество, король Картаус, и вы, бояре ближние!

Слышит в ответ:
— Голос твой слышим, а кто говорит, не видим! Незрячие мы, тёмные!
Тут заговорила мать богатыря:
— Хоть и не вижу я тебя, а по голосу узнала, и сердце чует — это сын дорогой наш, Еруслан Лазаревич!
— А ведь и, правда, он,- промолвил Лазарь Лазаревич. — Вот, сын любезный, сколь великое, тяжкое горе нас постигло. Всё потеряли и даже свету белого не видим. Ну да не об этом сейчас речь. За горами, за морями, близко ли, далёко ли — сам там не бывал, а от верных людей слыхал — есть царство, и правит тем царством Огненный щит, Пламенное копиё. Есть в том царстве колодец с живой водой. Сослужи ты службу: съезди к Огненному щиту, Пламенному копию, привези живой воды, спрысни наши раны, и мы прозреем.
— Съездить-то я съезжу к Огненному щиту, Пламенному копию, — отвечал богатырь, — но сперва надо Данилу Белого разыскать.
С этими словами вышел добрый молодец из темницы.
А в ту пору, покуда Еруслан Лазаревич с пленниками разговаривал, прибежал к Даниле Белому тюремный стражник:
— Беда, князь! Какой-то чужестранный богатырь всю стражу на тюремном дворе побил! Только я один живой остался.
— Не иначе, как это сын Лазаря Лазаревича,- сказал Данила Белый.- Скорее подымай тревогу, собирай войска, какие есть в городе!
А про себя подумал: «В темнице-то его легче всего одолеть». Скоро-наскоро надел боевые доспехи, вскочил на коня и повёл своё войско.
А Еруслан Лазаревич тем временем выехал из тюремного двора на площадь и увидал княжеское войско. Будто коршун на цыплят, ринулся он на дружину Данилы Белого. Кого мечом достанет — до седельной подушки развалит, а кого копьём из седла вышибает. Орош Вещий грудью вражьих коней опрокидывает, копытами ратников топчет. И скоро побил, повоевал Еруслан всё это войско. Осталось в живых дружинников вовсе мало, и те кинулись наутёк.
Тут и приметил Еруслан Лазаревич скачущего прочь Данилу Белого.
— Тебя-то мне и надо! — крикнул он, пришпорил коня и помчался вслед за князем-захватчиком.
И сколько тот своего коня ни нахлёстывал, Орош Вещий скоро настиг его. Еруслан Лазаревич вышиб Данилу Белого из седла и отсёк ему голову.
— Худую траву из поля вон!

Поворотил коня, приехал в темницу.
— Выходите все на волю, перебирайтесь покуда во дворец Данилы Белого!..
Затем говорит королю Картаусу:
— Здешнее княжество придётся приписать к нашему королевству. А ты становись на престол Данилы Белого, и живите в этом городе, покуда не привезу живой воды. Наш-то стольный город покуда всё равно разрушен, когда ещё застроится.- И поехал в царство Огненного щита, Пламенного копия.
Ехал Еруслан, ехал, и раскинулось перед ним широкое поле. А на том поле лежит по¬битая рать-сила. Зычным голосом крикнул богатырь:
— Эй, есть ли на этом поле хоть один жив человек?
— А чего тебе надобно? — отозвался один воин.
— Скажи, кто побил это войско большое?
— Всю нашу рать-силу побил Росланей-богатырь.
— А где он сам, Росланей-богатырь?
— Поедешь недалеко, увидишь другое поле с побитым войском. Он там лежит убитый.
Миновал богатырь побитое войско, проехал недалеко и наехал на другое поле, которое тоже всё было усеяно телами. «Это побоище много больше первого», — подумал он и вдруг увидал большой холм. Подъехал ближе и диву дался — то оказался не холм, а громадная, как сенная копна, голова лежит. Крикнул:
— Есть ли кто живой?

Никто не отозвался. Крикнул ещё раз — опять ответа нет. И только когда третий раз закричал, открыла голова глаза, зевнула и проговорила:
— Ты кто такой? И чего тебе надо?
— Я из славного Картаусова королевства. Зовут меня Еруслан Лазаревич. Хочу узнать, чья это побитая рать-сила? И где могучий богатырь Росланей?
— Богатырь Росланей я и есть, — голова отвечает,- а войска, что лежат на первом и на этом поле, привёл царь Огненный щит, Пламенное копиё. Вёл он свои дружины против меня, и я их побил, повоевал, да вот и сам, как видишь, лежу побитый.
— Как же это случилось? Ты обе рати побил-порешил, и сам пал порубленный?
— Много лет тому назад, когда я был ещё совсем малый, — заговорила голова, — царь Огненный щит, Пламенное копиё с большим войском напал врасплох на наше царство. А царём у нас был тогда мой отец. Собрал он наскоро небольшую дружину и вышел навстречу. Закипела битва, кровавый бой. У Огненного щита, Пламенного копия войска было много больше, и он победил. Много наших воинов погибло. Моего отца полонили, и царь Огненный щит, Пламенное копиё убил его.
А когда я вырос и стал сильным богатырём, надумал отомстить Огненному щиту, Пламенному копию. Проведала об этом волшебница, что жила в нашем царстве, и говорит мне: «Царь Огненный щит, Пламенное копиё очень сильный богатырь, да к тому же волшебник, и победить его ты сможешь, если достанешь меч-кладенец. На море-океане, на острове Буяне, на высокой горе под старым дубом есть пещера. В той пещере и замурован ещё в давние времена волшебный меч-кладенец. Только с этим мечом и можно победить Огненного щита, Пламенного копия».
Немало трудов положил я и долго странствовал, но волшебный меч-кладенец достал и поехал в царство Огненного щита, Пламенного копия. Он послал против меня рать-силу. А когда я это войско побил-повоевал, он собрал ещё рать-силу, больше первой, и сам повёл мне навстречу. Сошлись мы вот на этом самом поле. Стал я их бить, как траву косить, а которых конь топчет. И в скором времени мало кто из них жив остался. А сам Огненный щит, Пламенное копиё подскакал ко мне, кричит: «Сейчас тебя смерти предам!» Я размахнулся, ударил его своим волшебным мечом, и он тотчас с коня повалился. Тут слуги его вскричали: «Вот как славно Росланей-богатырь угостил его своим мечом. Ну-ка дай ему ещё разок! Тогда и поминки по нему можно править!» Ударил я другой раз. Только меч его задел, как тут же со страшной силой отскочил и мне голову отрубил, а Огненный щит, Пламенное копиё сразу ожил как ни в чём не бывало. В это самое время подоспел мой названый брат. Схватил он меч-кладенец и сунул мне под голову. Потом Огненный щит, Пламенное копиё много раз посылал своих богатырей и сам приезжал, но никому не удалось вытащить меч-кладенец из-под головы, как ни старались. Он и сейчас тут подо мной.
На том голова Росланея окончила свой рассказ и спросила:
— А ты по какому делу заехал сюда и куда путь держишь?
Еруслан Лазаревич рассказал, зачем он едет в царство Огненного щита, Пламенного копия.
— Это похвально, Еруслан Лазаревич, что ты своих близких в горе-беде не покинул, выручил, а теперь поехал живую воду для них доставать. Но скажу тебе: напрасно ты туда поедешь. Ты ещё не знаешь, каков есть этот злодей Огненный щит, Пламенное копиё. По-доброму, по-хорошему у него зимой льду не выпросишь. Разве он даст живую воду? И силой тоже ты у него ничего не добьёшься, потому что ни стрела, ни копьё, ни меч его не берут. Он тебя десять раз успеет убить, пока ты замахиваешься. А вот лучше послушай, что я тебе стану рассказывать, хорошенько запомни и, коли послушаешься, одолеешь его.
Еруслан Лазаревич выслушал всё, что ему наказывала Росланеева голова, поблагодарил и на прощание сказал:
— Как только достану живую воду, приеду к тебе и приращу голову к телу…
После этого сел на своего Ороша Вещего и поспешил в царство Огненного щита, Пламенного копия. Стал подъезжать к городу. Огненный щит, Пламенное копиё увидал богатыря, выехал навстречу и издалека стал огненные стрелы метать.
— Воротись, а то сожгу тебя! — закричал. Еруслан Лазаревич снял шлем, помахал и крикнул:
— Приехал к тебе не биться, не ратиться, а по доброму делу!
— Кто ты таков? И чего тебе надо? Говори!
— Я из славного Картаусова королевства. Зовут меня Еруслан Лазаревич. О твоей силе и славе молва по всей земле идёт, и я хочу к тебе на службу поступить!
Отвечает Огненный щит, Пламенное копиё:
— Если сумеешь с моими двенадцатью богатырями достать меч из-под Росланеевой головы, тогда возьму на службу, а не достанешь, пеняй на себя! Не быть тебе живому!
— Слушай, Огненный щит, Пламенное копиё, обойдусь я и без твоих богатырей! Один управлюсь, достану меч!
Подъехал Огненный щит, Пламенное копиё поближе и говорит:
— Поезжай скорее, привези меч, тогда будешь у меня старшим над богатырями!
Еруслан Лазаревич поворотил коня. Когда приехал на поле брани, голова Росланея увидала его издали:
— Ну как? Видал Огненного щита, Пламенного копия?
— Всё сделал так, как ты говорил. Приехал за мечом-кладенцом.
Голова откатилась в сторону:
— Бери, но помни: ударь только один раз! Еруслан Лазаревич поднял меч, сел на Ороша Вещего и уехал.
Огненный щит, Пламенное копиё, как только дозорный известил, выехал навстречу и спрашивает:
— Достал меч-кладенец?
— Вот он, — поднял меч Еруслан Лазаревич, подскакал к Огненному щиту, Пламенному копию и — раз! — ударил его изо всей силы.
Огненный щит, Пламенное копиё как подкошенный упал с коня.
— Бей его ещё раз! — закричали слуги Огненного щита, Пламенного копия.
— Не в обычае у добрых молодцев дважды меч подымать. Хватит и одного раза! — крикнул в ответ Еруслан Лазаревич.
Тогда все двенадцать богатырей Огненного щита, Пламенного копия напали на Еруслана с криком:
— Бей его! Изрубим на мелкие куски, добудем меч-кладенец и оживим Огненного щита, Пламенного копия!
Да не тут-то было! Всех их побил-повоевал Еруслан Лазаревич. Затем разыскал заветный колодец, запасся живой водой. Сам немного выпил и Орошу Вещему дал. И сразу всю усталость с них как рукой сняло.
Не успел выехать на поле брани, как голова Росланея тотчас его увидела и заговорила:
— Коли воротился, должно, одолел Огненного щита, Пламенного копия, моего супостата! А живую воду нашёл?
— Привёз,- отвечает Еруслан Лазаревич,- сейчас ты здрав будешь.
Голова подкатилась к туловищу, стала, как надлежит. Еруслан Лазаревич спрыснул живой водой, и голова приросла к телу. Поднялся Росланей, такой большой и матёрый — глядеть боязно.
— Ну, Еруслан Лазаревич, великую ты мне службу сослужил, век не забуду! И, если понадобится, жизни для тебя не пожалею!
— Чего об этом говорить,- сказал на это Еруслан Лазаревич. — Разве без твоего меча-кладенца да мудрого совета мог бы я победить Огненного щита, Пламенного копия и живую воду добыть? На вот, возьми! — и подаёт ему меч.
А Росланей-богатырь отвёл его руки и проговорил:
— Нет, Еруслан Лазаревич, мой названый брат, меч тебе ещё пригодится.
— А ведь меч-то мне как раз по руке пришёлся,- сказал Еруслан Лазаревич,- спасибо, любезный Росланей, названый брат мой. Ну а теперь надо поспешать к родителям.
— И мне надо идти своего коня искать,- промолвил Росланей-богатырь.- Видать, где-нибудь недалеко отсюда пасётся. Конь верный, только он и может меня нести.
На том богатыри и распрощались. Росланей пошёл своего коня искать, а Еруслан Лазаревич поехал в княжество Данилы Белого. Как только приехал, вбежал во дворец, попрыскал живой водой глаза, и сразу отец с матерью и король Картаус с боярами прозрели и так обрадовались, что от великого счастья даже немного поплакали.
Король Картаус в честь Еруслана Лазаревича завёл большой пир-столованье. На том пиру все пили и ели и прославляли геройство и удаль Еруслана Лазаревича.

Пир отпировали. И говорит богатырь своим родителям:
— Надобно мне побывать в Вахрамеевом царстве. Благословите в путь-дорогу!
— Ну что же, — промолвил Лазарь Лазаревич, — хоть и жалко расставаться, да, видно, делать нечего. Мы с матерью теперь, слава богу, здоровы. Поезжай, коли надо!
Скорым-скоро собрался, снарядился, сел на своего Ороша Вещего, и только пыль завилась за добрым молодцем.
Ехал Еруслан долго ли, коротко и попал наконец в Вахрамеево царство. Подъехал к стольному городу, смотрит: ворота крепко-накрепко заперты. Постучал. На стук отозвались стражники:
— Кто таков? И чего тебе надобно?
— Зовут меня Еруслан Лазаревич, а приехал я к королю Вахрамею по доброму делу.
Ворота растворились, и, как только богатырь проехал, опять их крепко закрыли. Он подумал: «Почему город держат на запоре?»
Царь Вахрамей встретил его ласково:
— Милости просим, добрый молодец! Не знаю, как звать-величать?
— Я из Картаусова королевства, сын князя Лазаря Лазаревича, а зовут меня Еруслан Лазаревич. Много по свету ездил, во многих землях побывал, и захотелось ваше государство навестить.
— Ах, вот ты кто! — сказал царь Вахрамей. — Слава о твоих подвигах и геройстве, любезный Еруслан Лазаревич, идёт по всем землям, по всем городам. Дошла она и до нашего царства. И я рад дорогому гостю, но не могу утаить от тебя, что постигло нас большое горе. Повадился трёхглавый морской змей летать, людей поедать. Оттого сидим мы взаперти, да ведь от крылатого чудовища городские стены — не защита.
— Часто ли морской змей прилетает? — спросил Еруслан Лазаревич.
— Через каждые три дня. Сегодня он как раз прилетит и опять кого-нибудь унесёт,- отвечал царь Вахрамей и прибавил: — Проходи, гость дорогой, в покои. Надо тебе с дороги поесть, попить и отдохнуть!
— Спасибо! Но сперва надобно мне на морском берегу побывать, а уж потом и отдох¬ну,- сказал Еруслан Лазаревич.
С этими словами он вышел из дворца, вскочил на Ороша Вещего и поехал из города на морской берег. Коня остановил, затрубил в боевой рог раз и другой. После третьего раза поднялась на море большая волна, а вслед за тем показался из воды трёхглавый морской змей. Все три пасти разинуты, зубы оскалены, шестеро глаз злобой горят.
Взглянул змей на берег и заговорил:
— В этот раз царь Вахрамей не стал меня дожидаться, сам послал человека на обед да ещё и коня в придачу!
— А ты, проклятое чудовище, погоди раньше времени хвалиться, как бы не подавиться! — крикнул богатырь.
И только успел змей на берег ступить, как Еруслан поскакал, взмахнул мечом-кладенцом и с одного раза отрубил две головы.
Перепугался змей, взмолился:
— Могучий богатырь, не предавай меня смерти, не руби моей остатней головы! В Вахрамеево царство летать никогда не стану, а тебе богатый выкуп дам. Есть у меня драгоценный камень невиданной красоты, такого на белом свете не сыскать.

— Где же твой драгоценный камень?
— Сейчас достану!
С теми словами бросился змей в море и в скором времени воротился, принёс и отдал богатырю драгоценный камень неслыханной красоты.
Принял Еруслан Лазаревич подарок и прямо со своего коня перемахнул змею на спину.
— Вези к Вахрамею во дворец и сам ему скажи, что никогда больше не будешь нападать на людей!
Ничего морскому змею не оставалось делать, как только повиноваться. И повёз он богатыря в стольный город, а Орош Вещий вслед побежал.
В городе и во дворце начался великий переполох, когда увидели, как чужестранный богатырь приехал на морском чудовище. И царь Вахрамей, и весь народ стали просить, уговаривать:

— Еруслан Лазаревич, не оставляй проклятого змея в живых. Сколько из-за него, злодея, люди слёз пролили. Сейчас-то он смирный, а когда ты уедешь, опять за старое примется. Знаем мы его!
Богатырь перечить не стал, соскочил со змея и отсёк у него голову. На двенадцати подводах вывезли горожане змея из города и закопали в глубоком овраге.
Убрали чёрные флаги, что возвещали о беде-невзгоде, и весь народ повеселел. А Вахрамей задал пир на весь мир. Созвал гостей со всех волостей. Рядом с собой, на самое почётное место, посадил Еруслана Лазаревича принялся его потчевать.
— Ешь, пей, гость дорогой! Уж не знаю, чем отблагодарить тебя.
В ту пору из своих покоев вышла к гостям красавица царевна. Взглянул на неё богатырь да так и обмер — до того была прекрасна Марфа Вахрамеевна. «Отродясь не видывал краше,- подумал он,- век бы на неё глядел, любовался».
И у Марфы Вахрамеевны сердце ёкнуло. Чинно она гостям поклонилась, ещё раз глянула на Еруслана Лазаревича и глаза опустила — хорош, пригож!
Пированье-столованье окончилось. Поблагодарили гости за хлеб, за соль, распрощались и разошлись, разъехались. Тогда Еруслан Лазаревич и повёл речь:
— Приехал я к вам, царь-государь, по доброму делу, по сватовству. Если бы ты благословил, а Марфа Вахрамеевна пошла за меня замуж, так лучшей судьбы-доли мне и не надобно!
— Любезный Еруслан Лазаревич, если дочь согласна, так и я рад с тобой породниться. Теперь за тобой дело, Марфа Вахрамеевна,- повернулся он к дочери.- Скажи, люб ли тебе жених?
Зарумянилась девица-красавица, потупила очи ясные и потом промолвила:
— Я твоя и воля твоя, батюшка царь-государь! А коли благословишь, так я согласна.
— Вот и хорошо! — весело сказал царь Вахрамей.- Аи, по сердцу, по душе мне зять сыскался.
В царском житье ни пива варить, ни вина курить — всего вдоволь. В скором времени свадьбу сыграли, пир отпировали. И стал Еруслан Лазаревич жить-поживать со своей молодой женой Марфой Вахрамеевной у тестя.
День за днём, неделя за неделей — так незаметно почти целый год прошёл.

Как-то раз говорит Еруслан Лазаревич Марфе Вахрамеевне:
— Надо съездить проведать родителей, да и тебя показать отцу с матерью.
— Ох, рада бы я радёхонька поехать твоих родителей повидать и с тобой не разлучаться, да ведь сам видишь, нельзя мне теперь в дальнюю дорогу ехать, а путь туда не близкий, не лёгкий. Навести их в этот раз один, только скорее возвращайся. А на тот год уже всей семьёй поедем. И помни: как поедешь мимо Девьего царства, станут тебя звать погостить, смотри не заезжай. Если заедешь, околдует тебя Царь-девица.
— Ну что ты! Зачем мне в Девье царство заезжать?
Потом подал ей золотой перстень с тем драгоценным камнем, что от морского змея получил:
— Если сын у нас родится, отдай ему, когда он в возраст придёт. И пусть ни днём ни ночью перстня этого с руки не снимает.
Затем собрался, снарядился и отправился в путь-дорогу.
Едет Еруслан Лазаревич да едет. День про¬шёл и другой прошёл. На третий день видит — раскинулся перед ним сад, глазом не охва¬тишь. В том саду великолепный дворец стоит, золотой крышей на солнышке горит. Окна во дворце хрустальные, наличники замысловатой резьбой изукрашены.
Только поравнялся с садом, как вырыскнул кто-то на коне из ворот. Вгляделся Еруслан Лазаревич и увидел: скачет к нему поленица (Поленица — богатырка) удалая, на коне сидит как влитая. Глаза у поленицы соколиные, брови чёрного соболя, личико белое, румяное, из-под шлема спадают косы русые до пояса. Заговорила — словно реченька зажурчала:
— Ведь я тебя, добрый молодец, из окошечка увидала. Чего ради едешь мимо, к нам не заворачиваешь попить-поесть, коня накормить, побеседовать?
— Спасибо, Царь-девица, недосуг мне. Еду отца с матерью навестить, — отвечал Еруслан Лазаревич.
Сам глядит на поленицу — глаз оторвать не может.
— Что за недосуг! — молвила Царь-девица. — Не торопись ехать, торопись коня кормить, скорее приедешь куда надо.
И улыбнулась, будто летним ласковым солнышком обогрела.
Сразу позабыл богатырь про женин наказ, повернул коня и стремя в стремя поехал с Царь-девицей в чудесный сад.
В Девьем государстве девицы-красавицы — одна другой краше, а прекраснее всех сама Царь-девица, удалая поленица.
Еруслану Лазаревичу тотчас жаркую баню натопили. Намылся он, напарился. Стала Царь-девица угощать его винами заморскими, медами светлыми, всяких кушаньев на стол наставила. Напоила, накормила, начала на лютне играть да своим тонким, нежным голосом подпевать.

Слушает добрый молодец не наслушается, глядит на Царь-девицу не наглядится. Потом набежало во дворец множество девиц и почали песни петь и хороводы водить.
В песнях, плясках да забавах год прошёл и другой прошёл. А Еруслану Лазаревичу думается: «Ох, долго загостился! На часок заехал, а прожил два дня». Стал было Царь-девицу благодарить:
— Пора мне ехать!
А она принялась уговаривать, ласковыми словами улещать:
— Свет Еруслан Лазаревич! Не покидай меня, не езди, останься!
— Нет, надо мне родителей повидать!
— Успеешь с отцом, с матерью свидеться! Побудь хоть недельку, утешь меня!
Поддался добрый молодец на уговоры да на ласку. Резвые ноги будто к месту приросли. Остался в Девьем царстве. Ему кажется — неделя прошла, ан восьмой год на исходе.
Вскоре после того, как уехал Еруслан Лазаревич, Марфа Вахрамеевна родила сына. Дали ему имя Еруслан Ерусланович. Родился Еруслан Ерусланович крепким да сильным и с самых первых дней стал так быстро расти и матереть, что на втором году казался двенадцатилетним подростком. А когда ему исполнилось семь лет, стал он могучим богатырём. Не находилось ему в поединках во всём государстве равного по силе и сноровке. Всех побеждал.
Однажды спрашивает Еруслан Ерусланович у матери:
— Скажи, сударыня матушка, где мой батюшка Еруслан Лазаревич? Говорили, будто уехал он в Картаусово королевство к дедушке с бабушкой. Не приключилось ли в пути-дороге с ним чего? Благослови, я поеду батюшку разыскивать.
Заплакала Марфа Вахрамеевна:
— Ну куда ты поедешь, как опричь своего царства нигде не бывал, ничего не видал? Отец уехал и не иначе как попал в Девье царство. Околдовали, зачаровали там его, и нет оттуда возврату. А ты и вовсе погибнешь!
Не вникает в это Еруслан Ерусланович, знай стоит на своём.
— Всё равно поеду, батюшку Еруслана Лазаревича разыщу и привезу домой.
Видит Марфа Вахрамеевна — не уговорить ей сына, и сказала:
— Ну, будь по-твоему, поезжай, только возьми вот этот перстень и не снимай его с руки ни днём, ни ночью.
И надела на палец Еруслану Еруслановичу золотой перстень с драгоценным камнем, подарком морского змея.
Король Вахрамей тоже долго отговаривал внука, а под конец рукой махнул:
— Поезжай!
Скорым-скоро Еруслан Ерусланович снарядился и стал прощаться. Царь Вахрамей, Марфа Вахрамеевна и все нянюшки, мамушки, сенные девушки вышли его провожать. Видали, как на коня садился, да не видели, как укатился. Только пыль столбом завилась за добрым молодцем.
Ехал он долго ли, коротко ли — вёрсты тогда были немереные, и на третий день поутру раскинулся перед ним громадный чудесный сад, а в саду дворец с золочёной крышей и хрустальными окнами. «Это и есть Девье царство», — подумал молодой богатырь. Подъехал к воротам и вскричал громким голосом:
— Посылайте поединщика, а не то ворота порушу!
Услышала Царь-девица и спрашивает:
— Кто такой в ворота ломится, поединщика требует?
— Приехал какой-то чужестранный витязь, совсем ещё, видать, молодой, — отвечает богатырь, что стоит стражником у ворот.
— Поезжай без промедления да хорошенько проучи его, невежу! — приказала Царь-девица.
Богатырь из ворот выехал и закричал:
— Кто ты такой, молодой невежа? В ворота ломишься да ещё и поединщика требуешь!
— Вот когда съедемся, узнаешь, какой я есть невежа! — крикнул в ответ молодой наездник.
Съехались, и Еруслан Ерусланович лёгким ударом с первого раза вышиб богатыря из седла.
— Смерти тебя предавать не стану! Ступай скажи Царь-девице: пусть пришлёт поединщика. Не к лицу мне с таким, как ты, си¬лами мериться!
Побитый богатырь воротился, рассказал про могучего витязя. Царь-девица пошла будить Еруслана Лазаревича:
— Встань, пробудись, мил сердечный друг! Приехал какой-то чужестранный младой богатырь и требует поединщика. Жалко будить тебя, да делать нечего. Ведь только на тебя и вся надежда!
Еруслан Лазаревич поднялся, надел боевые доспехи, оседлал Ороша Вещего и выехал в чистое поле, в широкое раздолье.
Съехались они и так сильно сшиблись, что кони сели на задние ноги, а богатыри ни который ни которого не ранили. Повернули коней, разъехались и стали снова съезжаться.
«По виду совсем ещё юноша, а никому не уступит силой да боевой сноровкой»,- подумал Еруслан Лазаревич.
Когда съехались во второй раз, опять сшиблись мечами, Еруслан Лазаревич ударил с — такой силой, что поединщик не удержался в седле и упал с коня на сыру землю. А Орош Вещий сразу ступил ему на грудь. Глянул Еруслан Лазаревич на богатыря и заметил — что-то блеснуло у юноши на руке. Еще взглянул, узнал свой перстень, и пало ему на ум: «Уж не сын ли мой?» Спрашивает:

— Скажи, какого ты роду-племени, как тебя по имени зовут, величают по отчеству?
— Если бы мой конь ступил тебе на грудь, я не стал бы спрашивать, выпытывать у тебя ни роду, ни племени, ни про отца, ни про мать, а отрубил бы напрочь голову!
— Не хочу я твою молодую жизнь губить, — проговорил Еруслан Лазаревич. — Только скажи, кто твои родители и как тебя зовут?
— Моя мать — Марфа Вахрамеевна, а отец — славный, могучий богатырь Еруслан Лазаревич. Меня зовут Еруслан Ерусланович.
Еруслан Лазаревич тотчас с коня на землю соскочил, поднял молодого витязя, крепко обнял его и говорит:
— Вот как мы встретились, мой сын дорогой! А сколько тебе лет?
— Мне исполнилось семь лет, восьмой пошёл. Захотелось тебя разыскать. И вот как привелось встретиться.
«Как же так? — подумал Еруслан Лазаревич.- Гостил я в Девьем царстве всего одну неделю с небольшим, а сыну теперь уж восьмой год пошёл».
Потом сказал:
— Поедем поскорее, сын дорогой, в Вахрамеево царство.
Сели на коней и поехали домой. Много было радости, когда Марфа Вахрамеевна и царь Вахрамей встретили богатырей.
Устроил царь Вахрамей пир на весь мир. А когда отпировали, он сказал:
— Слушай, Еруслан Лазаревич, зять мой любезный, стал я стар, совсем одолели меня недуги да немощи. Становись на престол и правь царством, а я на покое буду век доживать!
— Так-то оно так,- отвечал Еруслан Ла¬заревич, — по белу свету я наездился, с копьём долгомерным да с мечом-кладенцом натешился и царством править согласен. Только есть у меня забота: про отца с матерью ничего не знаю. Повидаться охота, а от царских дел недосуг туда ехать.
— О том тужить-горевать нечего, — Вахрамей говорит,- есть у тебя теперь замена. Еруслан Ерусланович съездит в Картаусово королевство, поклон отвезёт да в гости их к нам пригласит.
И вот заступил на престол Еруслан Лазаревич, а Еруслан Ерусланович уехал в Картаусово королевство.
Много ли, мало ли времени прошло, воротился Еруслан Ерусланович домой, а с ним приехали и родители Еруслана Лазаревича.
На радости завели пир на весь мир. Я на том пиру был, мёд да пиво пил, обо всём этом узнал, да и рассказал.

Еруслан Лазаревич — герой старинной русской сказки, известной уже в рукописях XVII столетия.

Сказка о Еруслане Лазаревиче, повествуя о многочисленных воинских и любовных похождениях молодого и прекрасного богатыря, нравилась старинным русским читателям разнообразием своего содержания и, перейдя на лубок, широко распространилась в народе. Ее влияние заметно даже на некоторых пересказах былин об Илье Муромце.

Основа сказания

В настоящее время можно считать вполне установленным, что в ее основе лежит тюркская (татарская) переделка некоторых эпизодов из похождений иранского богатыря Рустема, в особенности двух: похода Рустема в Мазандеран, для освобождения царя персидского Кей-Кауса, и его боя с сыном, Сохрабом. Отец Уруслана (по списку Ундольского), Залазарь, сохраняет имя отца Рустемова, Заль-зара; царь Киркоус соответствует персидскому Кей-Каусу; конь Уруслана, Араш, есть Рустемов конь Рахш и проч. Сам Уруслан — не кто другой, как Рустем, имя которого уже в тюркской среде было переделано в Арслан (лев). Между двумя вышеназванными эпизодами, из которых первый составляет начало, второй — окончание сказки, помещены другие похождения Уруслана, как, например, встреча с русским богатырем Иваном, бой с ним, затем братанье и помощь, оказанная Урусланом Ивану в добывании дочери Феодула-змея Кандаулы Феодуловны; встреча Уруслана с прекрасными царевнами, с великаном-сторожем Ивашкой; бой со змеем Сохранение Принцесса Анастасия Вахрамеевна; женитьба на царевне Подсолнечного города и проч. Эти похождения Уруслана, не имея прямых соответствий в похождениях иранского Рустема, находят себе параллели в разных восточных сказках.

Сказка о Еруслане Лазаревиче представляет значительный интерес для истории былин и сказок об Илье Муромце. С одной стороны, в основе некоторых похождений муромского богатыря лежат те же мотивы, которые вошли в сказку о Еруслане Лазаревиче. Так, встреча Ильи с Соловьем-разбойником, приезд в Киев и отношения к князю Владимиру напоминают встречу Еруслана Лазаревича с богатырем Ивашкой и приезд его к царю Далмату; встреча Ильи с королевичной может быть сопоставлена со встречей Е. с прекрасными царевнами; затем оба богатыря бьются со своими не узнанными ими сыновьями и проч. С другой стороны, на некоторые былины и особенно сказки об Илье Муромце оказала прямое влияние лубочная, распространенная в народе сказка о Еруслане Лазаревиче.

Издания

Сказка о Еруслане Лазаревиче издана, по рукописи Ундольского, Н. С. Тихонравовым^[1] и, по рукописи Погодинского древлехранилища, Н. Костомаровым^[2]. Текст лубочной лицевой сказки напечатан Д. И. Ровинским^[3]. Обе записи сказки XVII в. представляют ее в двух редакциях, из которых редакция списка Ундодьского считается более ценной; она отличается большей логической связностью между отдельными приключениями героя, названного в ней Урусланом, и сохранила в большей чистоте некоторые имена других действующих лиц.

См. также

• Бова Королевич

Литература

• А. Н. Пыпин. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских (1858);
• В. В. Стасов. Происхождение русских былин//Вестник Европы, 1868 г.;
• А. Н. Веселовский // в «Истории русской словесности» А. Галахова (изд. 2, 1880, стр. 431);
• Всеволод Миллер. Экскурсы в область русского народного эпоса. 1892, экскурс VI;
• Всеволод Миллер. Материалы для истории былинных сюжетов//Этнографическое Обозрение, 1892, кн. XII.
• Пушкарёв Л. Н. Сказка о Еруслане Лазаревиче / Отв. ред. Э. В. Померанцева; Академия наук СССР. — М.: Наука, 1980. — 184, [8] с. — (Литературоведение и языкознание). — 95 000 экз. (обл.)

Ссылки

• Текст русской народной сказки «О славном, могучем богатыре Еруслане Лазаревиче»

Примечания

	Еруслан Лазаревич на Викискладе?

Сказание и похождение о храбрости, о младости, и до старости его бытия, младого юноши и прекрасного русского богатыря, зело послушати дивно, Еруслана Лазаревича

Бысть во царстве царя Картауса Картаусовича дядюшка его, князь Лазарь Лазаревич, а жена у него Епистимия, а сына родила Еруслана Лазаревича. И как будет Еруслан Лазаревич четырех лет по пятому году, и стал ходить на царев двор и шутить шутки не гораздо добры кого хватит за руку – у того рука прочь, кого хватит за голову – у того голова прочь, кого хватит за ногу – у того нога прочь.

И тут промеж себе князи и бояре и сильныя гости учали совет сотворяти «Поидем мы бити челом к царю Картаусу Картаусовичу, и речем ему «Есть у тебя, царю, дядюшка князь Лазарь Лазаревич, а у него сын Еруслан Лазаревич, и ходит он ко царю на двор, и шутит шутки с нашими детьми не гораздо добры кого хватит за голову – у того голова прочь, кого хватит за ногу – у того и нога прочь». И что сговорит царь Картаус ко своему дядюшке «Гой еси дядюшка Лазарь Лазаревич! Есть у тебя сын Еруслан Лазаревич, и он ходит ко царю на двор, и шутит шутки не гораздо добры; и сын твой во царстве не надобен, – лучше его вон выслать из царства».

И тут стал князь Лазарь Лазаревич, услышал от царя Картауса Картаусовича себе слово кручинное, поехал от царя невесел, повесил свою буйну главу ниже плеч своих.

Ажно встречает сын его Еруслан Лазаревич, не доезжаючи отца своего, слазит с добра коня богатырского, бьет челом о сыру землю «Многолетное здравие государю моему батюшку, князю Лазарю Лазаревичу! Как тебя, государя моего, Бог милует? Что ты от царя не весел едешь? Или тебе у царя место было не по обычаю, или тебе от царя было слово кручинное?».

И говорит ему князь Лазарь Лазаревич «Место мне у царя было по обычаю; стольники и чашники доходили до меня; одно мне от царя было слово кручинное. Когда бывают дети отцу и матери на потеху, а под старость – на перемену, и по смерти – поминок; а ты мне, дитятко, смолода – не на потеху, а под старость – не перемена, а по смерть – не поминок! Да ходишь ты, дитятко, ко царю на двор и шутишь шутки не гораздо добры кого хватишь за руку – у того рука прочь, кого хватишь за голову – у того голова прочь, кого хватишь за ногу – у того нога прочь; и на тебя князия и бояра били челом; царь тебя из царства велел вон выслать».

И Еруслан Лазаревич стоячи усмехнулся, а сам говорит таково слово «То мне, государь батюшко, за обычай, что велел меня из царства вон выслать; одна на меня кручина, батюшко, великая ходил я по твоим стоилам и по конюшням, во аграмаках и в конях, и в жеребцах не мог себе лошадки выбрати, коя бы мне по обычаю и могла бы мне послужить».

И тут седши Еруслан Лазаревич на свой доброй конь, и поехал ко двору своему. И приехал в дом отца своего, учал прощаться у отца своего и у матери в чистое поле гулять. И отец князь Лазарь Лазаревич и мати его Епистимия отпущает его, и дают ему 20 отроков, 50 мудрых мастеров, и велели делать близ моря каменную палату.

И тут мастеры при мори каменную палату сделали в 3 дни и гонца послали; и гонец посланныя речи сказал, что, де, та палата сделана на бреге моря.

И тут Еруслан Лазаревич учал у отца своего и у матери просить благословения. И они его благословили, и поехал Еруслан Лазаревич в каменную палату.

И отец его отпущает за ним наряду и имения многое множество, и злата, и сребра, и скатного⁷⁸⁷ жемчуга, и камения драгого, самоцветного, и всякого обилия много; отпустил ему коней добрых довольно, на службу ему дал сто отроков избранных и вооруженных. И Еруслан Лазаревич не емлет себе и ни единого отрока и отцовы казны ни единого пенязя, ни скатного жемчугу, ни драгого камения, ни добрых коней, и ни единого себе отрока, и все отпустил назад, только себе взял седло черкаское да узду тасмяную⁷⁸⁸, да войлочки косящаты⁷⁸⁹.

И приехал Еруслан Лазаревич к морю, и вшел в белокаменную палату, и постлал под себя войлочки косящатые, а в головы положил седло черкаское да узду тасмяную и лег опочевать.

И поутру встав Еруслан Лазаревич, рано учал ходить по диким заводям и по губам морским, и учал гусей и лебедей стреляти, и серых птиц, и тем себя кормил.

И ходил Еруслан Лазаревич месяц, и другой, и третий, ажно нашел сокму⁷⁹⁰; в шыритину та сокма пробита как доброму стрельцу стрелить, а в глубину та сокма пробита как доброму коню скочить. И стоячи на той сокме, Еруслан удивился и говорит таково слово «Кто, де, по сей сокме ездит?».

Ажно, де, по тои сокме ездит богатырь, стар человек, конь под ним сиф⁷⁹¹ – Алокти-Гирей. И увидев стар человек младого юношу, и слазил с своего с добра коня, бьет челом о сыру землю «Многолетное здравие государю моему Еруслану Лазаревичу! Как тебя, государя моего, Бог милует? Почто ты, государь, в сие место, в таковую пустыню заехал, и кои тебя ветри завеели?».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате стар человек! Почему ты меня знаешь и именем называеш?». И говорит ему стар человек: «Государь мой Еруслан Лазаревич! Как мне тебя не знать и именем не назвать? Я старой слуга отца твоего, стерегу в поле лошадиное стадо тритцать три лета и езжу ко отцу твоему по-одинова на год поклонитися, и жалованье беру, и аз тебя знаю».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате стар человек! Как тебя по имени зовут? И мне бы тебя добром пожаловать!». И говорит ему стар человек «По имени зовут меня, государь, Ивашко Сивой конь, Алогти-Гирей, горазной стрелец, сильной борец, в полку богатырь».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Я сюды зашел волею:похотел в поле казаковать, и горести принять, и желание получить. Аз топере робенок млад, учал с неразумия играть во дворе с боярскими детьми и с княженецкими, и шутки шутить учал не горазно добры, и царь того не залюбил – велел меня из царства вон выслать. Да то мне не кручина, что велел меня царь из царства вон выслать, только одна кручина великая, что ходил я у отца своего по стойлам и по конюшням, во аграмаках и в жеребцах не мог себе выбрать лошади, коя бы мне могла послужить».

И говорит ему Ивашко Сивой конь, Алогти-Гирей, гораздой стрелец, сильной борец, в полку богатырь «Государь Еруслан Лазаревич! Есть у меня конь сиф, подлас⁷⁹², и буде те его поимаешь, и он тебе будет служить; а буде ты его не поимаешь, и тебе его во веки не видать».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате Ивашко! Как мне того видети коня?». И говорит ему Ивашко «Государь Еруслан Лазаревич! Видети того жеребца по утру рано на заре, как погоню на море поить лошадей». И Еруслан Лазаревич лег почивать в каменной палате.

И поутру рано встав, Еруслан Лазаревич пошел на сокму и взял с собою узду тасмяную, и вста в сокровенном месте, под дубом. Ажно Ивашко лошади к морю пригнал, и Еруслан Лазаревич посмотрел на море, де, ажно жеребец пьет, и на море волны встают, по дубам орлы крекчут, по горам змеи свищут, и никакой человек на сырой земле стояти не может. И Еруслан Лазаревич удивился.

Как будет жеребец против Еруслана Лазаревича, и Еруслан Лазаревич ударил наотмашь, и конь доброй пал на окарачки. И хватает его Еруслан Лазаревич, добра коня, за гриву, и наложил на добра коня узду тасмяную, и повел его к палате белокаменной. А Ивашко за ним поехал.

И приехал Еруслан Лазаревич к палате белокаменной, и учал седлать того жеребца, и оседлал, и учал поеждивать; и рад бысть вельми, что ему служить может.

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате Ивашко Сивой конь, Алогти-Гирей, силной борец, горазной стрелец, в полку богатырь! Как жеребцу имя дать и как его назвать?». И говорит ему Ивашко Сивой конь «Государь Еруслан Лазаревич! Когда может холоп прежде государя такову животу имя дать или как его назвать?». И назвал его Еруслан Лазаревич, добра коня, Арашем вещим.

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате Ивашко, поедь ты ко отцу моему и к матери, и поправь им от меня челобитье, и скажи им, что поехал в чистое поле гулять и изъезжать князя Ивана, русского богатыря, и доброго коня себе добыл, что может ему послужить». И говорит Ивашко «Государь мой Еруслан Лазаревич! Поедь с Богом!».

И Еруслан Лазаревич поехал ступью бредучею, а Ивашко провожал его и поехал за ним во всю пору⁷⁹³ лошадиную. И Еруслан Лазаревич выпередил Ивашка и из очей у него выехал.

А Ивашко воротился от Еруслана прочь, и поехал ко царству царя Картауса Картаусовича и ко князю Лазарю Лазаревичу, и сказал ему от Еруслана посланныя речи, и куды он поехал, и добра коня себе добыл, что тот конь может ему послужить.

И отец его князь Лазарь Лазаревич и мати его Епистимия о сыне своем возрадовались, о том Ивашка честно дарили великими дарми, и отпустили его в чистое поле к своей службе, где ему преж дано приказано, у коней. А Еруслан Лазаревич поехал в чистое поле.

И ехал месяц, и другой, и третий, ажно наехал Еруслан Лазаревич в чисте поле рать-силу побитую. И въехал Еруслан Лазаревич в тое ратное побоище, и крикнул громко голосом «Есть ли в сей рате жив человек?». И говорит ему жив человек «Государь Еруслан Лазаревеч! Кого ты спрашиваешь или кто тебе надобен?». И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате, жив человек! Чья рать-сила побитая, и кто ея побивал?». И говорит ему жив человек «Государь Ерусланъ Лазаревич! Та рать-сила побитая лежит Феодула царя, змия, а побивал ея князь Иван, русской богатырь, а доступает у него прекрасныя царевны Кондурии Феодуловны, ищет ея за себя взять, неволею».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате, жив человек! Далече ли его сустигать?». И говорит ему жив человек «Государь Еруслан Лазаревич! Недалече его съезжать, князя Ивана, русского багатыря объедь ты сию рать-силу побитую, и уведаешь коней след». И Еруслан Лазаревич объехал рать-силу побитую, и нашед ступь коневью из копыт скакано с горы на гору, долы и подолки вон выметываны. И Еруслан Лазаревич поехал тем же путем, и стал скакать с горы на гору, долы и подолки вон выметывал. И говорит сам себе «Конь коня лучше, а молодец молодца и давно удалея!».

И едет месяц, и другой, и третий, и наехал в чисте поле шатер стоит, а у бела шатра доброй конь стреножен, на белой полсте⁷⁹⁴ зоблет⁷⁹⁵ белоярую пшеницу. И Еруслан Лазаревич припустил добра коня Араша вещего к тому же корму, а сам пошел в бел шатер, ажно в беле шатре опочевает млад молодец замертво. И Еруслан Лазаревич вынял у себе саблю булатную, и хощет его скорой смерти предать; а сам себе подумал «Не честь мне будет, не хвала, что сонного убить сонной человек, аки мертвой». И Еруслан Лазаревич лег опочевать в шатре, на другой стороне, и уснул крепко.

И князь Иван, русской богатырь, пробудился и вышел из шатра вон, и посмотрил на свой доброй конь ажно его добрый конь далече отбит, и щиплет траву в чисте поле, а на белой полсте чуж конь, незнаем, и зоблет белуярую пшеницу.

И князь Иван, русской богатырь, вшел в шатер и посмотрел ажно в беле шатре, на другой стороне, спит млад молодец. И князь Иван, русской богатырь, вынял саблю булатную и хощет его смерти предать. А сам себе подумал «Не честь мне будет, не хвала молодецкая, сонного человека убить:сонной человек аки мертвой».

Учал будить «Стань, человече, убудись! Не для ради моего бужения, для ради своего спасения! Не ведаешь, что не по себе товарища избираешь, за то рано напрасною смертию умрешь! За что лошадь свою к чужему корму припущаешь, а сам не спросясь в чужей шатер ходишь? За то люди напрасно много крови проливают! И как еси тебя зовут по имени, и откуды ездишь, и какого отца сын?».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Господине, князь Иван, русской богатырь! Аз еду от Картаусова царства, отец у меня князь Лазарь Лазаревич, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом. А добра коня к чужему корму припустил, что ему стоять без корму неугодно, а твоего коня прочь не отбивал. Что ты говоришь – не гораздо ладно! Когда бывают люди добрые, и они преж худых речей пьют и ядят, и потешаются, и в чисте поле разъезжаются. Есть ли у тебя, князь Иван, русской богатырь, чем вода черпати?». И говорит ему князь Иван, русской богатырь «Есть у меня чара, чем вода черпать».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Князь Иван, русской богатырь! Когда тебе есть чем вода черпать, и ты почерпни воды и умойся, да и мне подай!». И говорит князь Иван, русской богатырь «Еруслан Лазаревич! Тебе вода черпать да и мне подавать, а ты дитя молодое!». А в те поры Еруслан Лазаревич шти лет по седьмому году пошло.

И говорит Еруслан Лазаревич «Князь Иван, русской богатырь! Тебе вода черпать да и мне подавать! Не имав птицу – да теребишь, а добра молодца не отведав – да хулишь и хулу возлагаешь». И говорит Иван, русской богатырь «Я во князех князь, а в боярех боярин, а ты казак! Тебе вода черпать да и мне подавать!».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Аз в чисте поле богатырь, и у царей во дворе богатырь; а ты когда у царей во дворе – и тогда ты князь, а когда ты в чисте поле – и тогда ты пес, а не князь! Тебе вода черпать да и мне подавать!».

И видит князь неминучую беду, и взем чару, и почерпает воду, и сам умылся, да и ему подал.

И Еруслан Лазаревич умылся, и садился на свои добрыя кони, и князь Иван, русской богатырь, поехал во всю пору лошадиную, а Еруслан поехал ступью бредучею. И понадогнал Еруслан Лазаревич, и ударил своего доброго коня Араша вещего по окаракам, и выпередил князя Ивана, русского богатыря, и помолился «Боже, Боже, Спас милостив! Дай мне, Господи, всякого человека убить копьем, тупым концем!».

И оборотил Еруслан свое долгомерное копье тупым концем, и ударил князя Ивана, русского богатыря, долгомерным своим копьем, и вышиб его из седла вон; и Араш, его вещей конь, наступил на доспешное ожерельецо⁷⁹⁶. И обратил Еруслан Лазаревич свое копье долгомерное острым концем, и хощет его смерти предать.

И говорит ему князь Иван, русской богатырь «Государь Еруслан Лазаревич! Не дай смерти, дай живота! Преж сего у нас брани не бывало, а и впредь не будет!».

И Еруслан Лазаревич слазил с добра коня, и принимает его за правую руку, и целует его во уста сахарныя, и называет его братом. И поехал Еруслан Лазаревич ко белу шатру, ажно и брат его за ним. И припустили своих добрых коней к одному корму, и сами пошли в бел шатер, и учали пити, и ясти, и веселитися.

И как будут оба на-веселие, и говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате, князь Иван, русской богатырь! Ехал я в чисте поле, и наехал я две рати побитыя лежат, и кто их побивал?». И говорит князь Иван, русской богатырь: «Та рать-сила побитая Феодула-царя, змия, и побивал аз. А доступаю у него аз прекрасныя царевны Кондурии Феодуловны, и хощу ея за себя взять; а сказывают, что ея краше на свете нет; и взавтра у меня будет останошной⁷⁹⁷ бой. И ты, Еруслан Лазаревич, встань в сокровенном месте, и посмотри моей храбрости». И потешався, легли спать.

И поутру, встав рано, князь Иван, русской богатырь, оседлав своего доброго коня и поехал в чистое поле, а Еруслан Лазаревич пошел пешь и встал в сокровенном месте, и учал смотреть; и как приедет на князя Ивана, русского богатыря, Феодул-царь, змия, конных и вооруженных отроков 30 000, по морю и по брегу.

И не ясен сокол напущается на гуси-на лебеди, напущается Иван, русской богатырь, на рать Феодула-царя, змия, и побил, и присек, и конем притоптал 20 000, и самого Феодула-царя, змия, убил, и которые остались – люди малыя и старыя, и некому против Ивана, русского богатыря, битись. И взял князь Иван, русской богатырь, прекрасную царевну Кондурию Феодуловну, и повел ея к своему шатру, а достальная сила Феодула-царя, змия, воротилась к своему царству.

И привел князь Иван, русской богатырь, в бел шатер Кондурию Феодуловну; а Еруслан Лазаревич за ним тут же пришел в шатер; и учали пити и ясти, и веселитися. И лег опочевать с нею Иван, русской богатырь, а Еруслан из шатра вон вышел.

И говорит князь Иван, русской богатырь: «Милая моя, прекрасная царевна Кондурия Феодуловна! Для тебя аз со отцем твоим великую брань сотворил, и отца твоего убил, а силы прибил и присек, и конем притоптал больше 50 000, а все для тебя. Есть ли тебя на свете краше, а моего брата Еруслана храбрее и сильнее?».

И говорит ему царевна Кондурия «Государь Иван, русской богатырь! Кровь отца моего и воинских людей не по красоте моей пролита, но по грехам; я, государь, что за красна! А есть, государь, в чисте поле, в беле шатре, три девицы царя Богрия, а по имени зовут их большая – Прондора, а середняя – Мендора, а меньшая – Легия. А которая, государь, пред ним предстоящая последняя, стоит день и нощь, – та вдесятеро меня краше! А аз что за красна и хороша? Когда я была у отца своего и у матери, а тепере – полоняничное тело волен Бог да и ты со мною! А есть, государь, под Индийским царством, служит у царя Далмата человек, а зовут его Ивашком, Белая Япанча. А слыхала аз у отца своего, уже он стережет в чисте поле на дороге 33 лета, а во царство мимо его никаков богатырь не проезживал, ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала; а аз, государь, брата твоего Еруслана Лазаревича храбрости не видала и не слыхала, кои у них храбрее».

И Еруслан Лазаревич все то слышал, и богатырское сердце неутерпчиво входит в бел шатер, образу Божию молится, брату своему поклоняется, и с ним прощается, и садится на свой доброй конь, и поехал в чистое поле гулять, ко Индейскому царству, поклонитися царю Далмату да свидеться со Иваном, Белой Епанчой.

И едет месяц Еруслан Лазаревич, месяц, и другой, и третий, а сам себе подумал «Поехал я, де, в дальнюю страну, а не простился я ни со отцем, ни с матерью, и не видали оне меня, как езжу на добром коне!». И воротился Еруслан Лазаревич во царство царя Картауса Картаусовича, и ко отцу своему, и к матери.

И едет месяц, и другой, и третий, и доехал до царства царя Картауса Картаусовича. Ажно под царством царя Картауса стоит Данило Белой князь, а с ним войско 90 000, и похваляется царство за щитом⁷⁹⁸ взять, и царя Картауса взять жива, и князя Лазаря Лазаревича, и 12 богатырей.

И увидевши Еруслан Лазаревич под царством рать-силу великую, и поступить к бою нечем нет у Еруслана ни щита крепкого, ни копья долгомерного, ни меча острого. И поехал Еруслан Лазаревич ко двору и ко градной стене, и видели его, что едет Еруслан, и отворили ему ворота градныя, ажно отец его ездит во объеждих головах.

И Еруслан Лазаревич, не доезжаючи отца своего, слазит с добра коня, бьет челом о сыру землю «Многолетное здравие государю моему батюшке, Лазарю Лазаревичу! Как тебя, государя моего, Бог милует, и что ты, государь, ездишь невесел, кручиноват?».

И говорит князь Лазарь Лазаревич «Дитятко мое милое, Еруслан Лазаревич! Как быть мне веселу? Приехал под наше царство князь Данило Белый, а с ним войска 90 000, конных и вооруженных; и похваляется царство наше за щитом взять, а царя Картауса и 12 богатырей хощет к себе взять».

И говорит Еруслан Лазаревич «Государь мой батюшко, князь Лазарь Лазаревич! Пожалуй ты мне свой крепкой щит и копье долгомерное, и аз учну с татары дело делать!».

И говорит ему князь Лазарь Лазаревич «Дитятко мое милое, Еруслан Лазаревич! Ты дитятко молодое, не бывал на деле ратном, и услышишь свист татарской, и ты устрашишься их, и оне тебя убьют».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Не учи, батюшко, гоголя на воде плавать, а богатырского сына с татары дело делать».

И дает ему князь Лазарь Лазаревич свой крепкой щит и копье свое долгомерное, и Еруслан Лазаревич емлет щит под пазуху, а копье в руку, и выехал Еруслан Лазаревич в чистое поле гулять, и учал побивать рать-силу князя Данила Белого, и прибил, и присек рать-силу татарскую, и поимал самого князя Данила Белого, и взял на него клятву, что ему, князю Данилу Белому, ни детем его, ни внучатам под царство царя Картауса не приходить; и как приидет опять под царство царя Картауса, и как выдаст Бог в руки, и ему живому не быть. И отпустил его во свою землю, ко граду его. А войско только осталось 2000.

Как едет Еруслан Лазаревич ко царству Картаусову, и встречает его сам царь Картаус за градом, и Лазарь Лазаревич, и 12 богатырей. И Еруслан Лазаревич, не доезжаючи отца своего и царя Картауса, слазит с своего с добра коня, бьет челом о сыру землю: «Многолетное здравие царю Картаусу и государю моему батюшке, князю Лазарю Лазаревичу! Как вас, государей моих, Бог милует?».

И говорит царь Картаус «Виноват я, Еруслан Лазаревич, пред тобою, что велел тебя из царства вон выслать; и ныне ты живи у меня в царстве, и емли городы с пригородками и с красными селами; казна тебе у меня не затворена, а место тебе подле меня, а другое – против меня, а третий – где тебе любо».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Государь царь Картаус! Не надобе мне твоей ничего, и не повадился я у тебя во царстве жить, повадился я в чисте поле казаковать». И прикушал Еруслан Лазаревич хлебца маленько у царя, и простился со царем и со отцем своим, и с матерью, со всем царством, и поехал в чистое поле.

И ехал полгодищное время, ажно наехал в чисте поле шатер, а в беле шатре три девицы седят Прондора да Мандора да Легия, царевны, дочери царя Богрия; таковых прекрасных на свете нет. А делают дело ручное. И вшел к ним Еруслан Лазаревич в бел шатер, забыл образу Божию молиться, что сердце его разгорелось, юность его заиграла, и емлет себе большую сестру, прекрасную царевну Прондору за руку, а тем сестрам велел из шатра вон выйти, а сам с нею лег спать на постелю, и говорит ей «Милая моя, прекрасная царевна Богриевна! Есть ли на сем свете тебя краше, а меня храбрее?». И говорит ему прекрасная царевна Прондора «Государь Еруслан Лазаревич, что я за красна? Когда я была у отца своего и у матери, тогда аз была и красна, и хороша, а нонеча аз полоняное тело. А есть, государь, под Индейским царством, у царя Далмата, человек, а зовут его Иван, а прозвище Белая Япанча, и стоит в чисте поле на дороге; мимо его никакой человек не прохаживал, ни богатырь не проеждивал, ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала, и никакой богатырь не проеждивал, а ты что за храбр? Обычная твоя храбрость – что ты нас, девок, разгнал… грабил!».

И стал Еруслан Лазаревич с постели, и взял острую саблю свою и отсек ей голову, да и под кровать бросил. И емлет себе на постелю вторую сестру, Мендору, и говорит ей Еруслан Лазаревич «Милая, прекрасная Мендора Богриевна! Есть ли на сем свете тебя краше, а меня храбрее?». И она ему те же речи сказала, и он ей главу отсек и под кровать бросил.

И емлет третьюю девицу, Легию, к себе на кровать и говорит ей «Милая моя, прекрасная царевна Легия! Есть ли тебя на сем свете краше, а меня храбрее?». И говорит ему Легия, девица «Государь Еруслан Лазаревич! Аз что за красна и хороша? Когда я была у отца своего во царстве, тогда я была красна и хороша, а ныне – полоняное тело. Которое ты у меня красоты захотел? А есть, государь, под Индейским царством, у царя Далмата, человек, а зовут его Ивашко, а прозвище Белая Япанча; а стоит он на дороге в чисте поле; мимо его никаков богатырь не проезживал, ни зверь не прорыскивал, и никаков человек не проезживал, ни птица не пролетывала. А я у вас не ведаю, кои храбрее и сильнее. Да есть, государь, во граде Дербие, у царя Фарфоломея царевна Настасея; которая, государь, пред ним предстоящая, и та вдесятеро меня краше!».

И тут Еруслан Лазаревич, став с постели, и говорит ей таково слово «Милая моя, прекрасная царевна Легия! Живи ты в чисте поле, не бойся никого, а сестер своих схорони».

И Еруслан Лазаревич сел на свой доброй конь и поехал в чистое поле, ко Индейскому царству, ко царю Далмату поклонитися да свидеться с Ивашком, Белой Епанчей.

И едет Еруслан Лазаревич месяц, и другой, и третий; а в те поры Еруслан Лазаревич седми лет; и доехал ажно в чисте поле стоит человек, копьем подпершись, во белой япанче, шляпа на нем сорочинская, и стоячи дремлет.

И Еруслан Лазаревич ударил его по шляпе плетью, и говорит «Человече, убудися! Мошно тебе и лежа наспаться, а не стоя!». И говорит Ивашко, Белая Япанча «А ты кто еси, и как тебя зовут по имени, и откуда ездишь?».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Аз еду от Картаусова царства, отец у меня князь Лазарь Лазаревич, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом; а еду я во Индейское царство поклонитися царю Далмату».

И говорит ему Ивашко, Белая Япанча «Брате Еруслан Лазаревич! Преж сего мимо меня не проезживал никаков богатырь, а ты хощешь мимо меня проехать? Поедем в чистое поле и отведаем плеч своих богатырских».

И тут скоро садились на свое добрыя кони и поехали в чистое поле гулять. Ивашко поехал во всю пору лошадиную, а Еруслан поехал ступью бредучею; Ивашко заехал наперед, а Еруслан Лазаревич помолился «Боже, Боже, Спас милостив! Дай мне, Господи, всякого человека убить копьем, тупым концем!».

И удари Еруслан Лазаревич Ивашка против сердца ретивого копьем, тупым концем, и вышиб из седла вон. И Араш, его вещий конь, наступил на доспешное ожерельеце и пригнел к сырой земле. И обратил Еруслан Лазаревич копье острым концем, и хощет его скорой смерти предать.

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате Ивашко! Смерти хошь или живота?». И молится Ивашко, лежа на земли «Государь Еруслан Лазаревич! Не дай смерти, дай живота! Преж сего у нас брани не бывало, да и впредь не будет!».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате Ивашко! Не убил бы тя, да за то тебя убью, что знают тебя в чисте поле всякия красныя девки». И обратил Еруслан Лазаревич копье острым концем, и предал его смерти, а сам поехал ко Индейскому царству, поклонитися царю Далмату.

И Еруслан Лазаревич, как приехал ко царству, и въехал на царев двор, и слез с своего доброго коня, а сам пошел ко царю в палату; образу Божию молиться, царю Далмату поклоняется «Многолетное здравие царю Далмату со своими 12 богатырями! А меня, государь, холопа своего, приими в службу!».

И говорит ему индейский царь Далмат «Откуду еси, человече, пришел, от которого царства, и какого отца сын, и как тебя зовут по имени?». И говорит ему Еруслан Лазаревич «Государь царь Далмат! Ежжу я от Картаусова царства, а рождения сын князя Лазаря Лазаревича, а матери Епистимии, а меня зовут Ерусланком». – «Каким же ты путем ехал, конным или пешим или водяным?».

И говорит Еруслан Лазаревич «Государь царь Далмат, аз ехал сухим путем». И говорит царь Далмат «Еруслан Лазаревич! Есть у меня человек на дороге стоит, в чисте поле, а зовут его Ивашком, прозвище Белая Япанча; мимо его никаков богатырь не проеждивал, ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала, и никаков человек не прохаживал. А ты как проехал?». И говорит ему Еруслан «Аз, государь, не ведал, что твой человек, и я его убил». И тут царь Далмат убоялся «Когда, де, он такого богатыря убил, и он, де, царством моим завладеет».

И стал царь Далмат кручиноват «А не на то, де, он приехал ко мне во царство, что ему служить, но на то он приехал, что ему царством завладеть моим». И велел Еруслана чтити честию великою, и поить, и кормить своим царским питием довольно. И узнал Еруслан Лазаревич, что его царь убоялся, и оседла коня своего, и вшед в каменную палату, образу Божию молиться, и с царем Далматом прощается, и поехал Еруслан из града вон. И царь возрадовался радостию великою, что Бог избавил Еруслана, и повеле градныя врата затворити и утвердити, чтобы «Еруслан назад не воротился и царства бы нашего не попленил».

И поехал Еруслан Лазаревич ко граду Дербию, к царю Варфоломею поклонитися, а хощет видети прекрасную царевну Настасию Варфоломеевну, что он слышал про ея красоту. А в те поры Еруслан Лазаревич осьми лет на девятом году.

И едет месяц, и другой, и третий, а сам себе подумал: «Поехал, де, я в дальнюю страну, не простясь ни со отцем, ни с матерью; а если мне слюбится прекрасная царевна, и я на ней женюся, а у отца своего и у матери не благословился!».

И поехал Еруслан Лазаревич к Картаусову царству, ажно Картаусово царство пусто, попленено, и огнем пожжено, и мхом поросло; лишь только одна хижинка стоит, а в хижинке стар человек об одном глазе.

И Еруслан Лазаревич вшел в хижину; образу Божию молится, старику поклоняется. И говорит Еруслан Лазаревич «Брате стар человек! Где сие царство девалось и кто пленил?». И говорит ему стар человек: «Господине воин! Откуда едешь и как тебя по имени зовут?». И говорит ему Еруслан Лазаревич «Как ты, старик, меня не знаешь? Аз здешнего царства, сын князя Лазаря Лазаревича, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом».

И тут старик со слезами пал на землю, и говорит ему «Государь Еруслан Лазаревич! После твоего отъезду немного времени минуло, пришед под наше царство князь Данило Белой; собрал войска 120 000, и пришел, наше царство попленил, и огнем пожег, и ратных людей побил, храбрых витязей 80 000, а честных людей 300 800, а попов и чернцов собрал на поле и огнем пожег 472, а младенцев прибил 11 000, а жен 14 000. А царя Картауса и отца твоего князя Лазаря Лазаревича и 12 богатырей в полон взял, и свез во свою землю. А аз един пролежал в трупу человеческому, а лежал 9 дней и 9 нощей».

И встает Еруслан Лазаревич, образу Божию молиться, и с стариком прощается; и поехал к царству князя Данила Белого. А в те поры Еруслан Лазаревич десяти лет и трех месяцей.

И поехал до царства в полудное время, никто не слыхал и не видал, только видели малыя робятка, по улицам играют. И Еруслан у робят спрашивает «Где сидит у князя Данила Белого царь Картаус, в коей темнице? Аз бы ему подал милостыню».

И указали ему малыя робята темницу, и приехал Еруслан Лазаревич к темнице, и у темницы стражей всех прибил, и ударил в темничныя двери, и вшед в темницу, и говорит Еруслан Лазаревич «Многолетное здравие царю Картаусу и государю моему батюшку, князю Лазарю Лазаревичу! Как вас, государей моих, Бог милует?».

И говорит ему царь Картаус «Человече, отьиди от нас прочь! Откуды пришел, туда и поиди, а нам не смейся. Когда аз был царь, а тот – князь, а те – богатыри, а ныне, по грехам нашим, аз – не царь, а тот – не князь, а те – не богатыри, а мы седим в темнице; уже у нас и очи выяло, и мы сидим, и рук своих не видим».

И говорит Еруслан Лазаревич «Аз приехал к вам не смеятися, аз приехал поклонитися; а меня зовут Ерусланом, а отец у меня князь Лазарь Лазаревич, а мати у меня Епистимия». И говорит царь Картаус: «Аще бы Еруслан был жив, и мы бы горести не терпели». И говорит Еруслан Лазаревич «Аз не лгу». И говорит царь Картаус Еруслану «И ты, человече, называешься Еруслан Лазаревич? И ты нам сослужи службу поедь ты за Теплое море, в Подонскую орду, в Штютен град, к Вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью, и убей его до смерти, и помажь нам очи. И когда мы увидим свет Божий, и тебе веру поимем».

Еруслан поклонился царю Картаусу и отцу своему, князю Лазарю Лазаревичу, и 12 богатырям, и поехал из града вон.

И увидели его робята, собою млады, и сказали мурзам «Ехал, де, из града вон человек, и сказался, де, нам, что Еруслан Лазаревич».

И пришед мурзы к темнице, и у темницы, кои богатыри были приставлены, лежат прибиты. И мурза двери заключил, и пошел ко князю Данилу Белому, и доложил ему, что был во граде Еруслан и у темницы стражей всех прибил.

И велел князь Данило Белой в рог трубить и тимпаны бить. И собралися к нему мурзы и татары, и всякия люди; и велел князь Данило Белой выбрать лучших мурз и татар, конных и вооруженных, и велел гнатися за Ерусланом, и велел его жива поимать и пред себя поставить.

И погна за Ерусланом мурзы и татары, и как наезжают, и Еруслан остановился, и говорит им «Братие мурзы и татары! Что вы слушаете своего безумного князя Данила Белого? Не угнатся вам будет в чисте поле за ветром, а за мною же, богатырем, також».

И поехал Еруслан от них за тихия воды, за Теплое море, к Вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью.

А мурзы и татара учали промеж собою думу думать «Как сказать про Еруслана князю Данилу? Скажем мы, что его не видали».

И ехал Еруслан Лазаревич полгодищное время; а в те поры Еруслану минуло десять лет.

И не доехал Еруслан в Подонскую орду до Штютена града 4 поприщ, ажно лежит рать-сила побитая, а в той рате лежит человек-богатырь; а тело его, что сильная гора, а глава его, что сильныя бугра.

И Еруслан выехал в побоище, и крикнул громко голосом «Есть ли в сей рате жив человек?». И говорит ему богатырская голова «Гой еси, Еруслан Лазаревич! Кого ты спрашиваешь, и кто тебе надобен?». И приехал Еруслан Лазаревич к богатырской голове, а сам себе удивился, что мертвая голова глаголет.

И говорит Еруслан Лазаревич «Гой еси, богатырская голова! Что мертва глаголеши, или мне слышится?». И говорит ему богатырская голова «Еруслан Лазаревич, не чудится тебе, но до-пряма говори, далече ли едешь и куды твой путь?». И говорит ему Еруслан Лазаревич «А кто ты таков по имени, и которого града, и какого отца сын, и кто тебя убил?».

И говорит ему богатырская голова «Был аз богатырь Задонския орды, сын Прохора царя, и та рать со мною лежит Вольного царя, Огненнаго щита, Пламенного копья; а побивал ея я, а по имени меня зовут Рослонеем. А приходил я под сие царство 12 лет, по-единожды на год. А брань у меня за то с царем была отецъ мой, Прохор царь, сосватал за меня невесту из того царства, в пеленах⁷⁹⁹, а от рождения мне двадцать лет. А ты, Еруслан Лазаревич, далече ли ты едешь?». – «Аз еду в Задонскую орду, в то же царство, к тому же царю, и хощу его пред собою мертва видети».

И говорит ему богатырская голова «Не видать его пред собою мертва, хощешь от него сам умрети. И аз был человек, да и богатырь, многие меня цари и князи, восточные и западныя, знали, не токмо меня боялись, но и имени моего страшились. А как мати меня породила, и я был полторы сажени человеческия, а толстота моя была – в обоем⁸⁰⁰ человеку. И как я был лет 3, и у меня в чисте поле ни зверь не прорыскивал, и никаков человек не прохаживал, и никаков богатырь против меня не стаивал; а ныне мне 20 лет. Ты сам видешь возраст мой и каково тело мое, и какова моя голова. А длина телу моему 6 сажень, а меж плеч – 2 сажени, а меж ушми – калена стрела умещается, а глава у меня что велик бугор, а руки у меня были – 3 сажени одна рука. И тут⁸⁰¹ я против того царя не мог стояти. И тот царь силен вельми и войска у него много, и меч его не сечет, и сабля его не имет, на воде он не тонет, а на огне не горит».

И поехал Еруслан Лазаревич в Задонскую орду, в Штютен град, к Вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью.

И как приехал в Задонскую орду ко царю, и пришел в палату, образу Божию молиться, царю поклоняется. И говорит ему царь «Откуды ездишь, человече, и какого отца сын?». И говорит ему Еруслан Лазаревич «Аз еду от Картаусова царства, от отца князя Лазаря Лазаревича, ищу себе ласкового государя, где бы мне послужить, красное портище износить, и добра коня уездить, сладкого медку напиться, и молодость свою потешить». И говорит ему Вольной царь, Огненной щит, Пламенное копье: «Еруслан, поедь ко мне в царство, мне такие люди и надобны». И царь его пожаловал свыше всех 12 богатырей. И служит ему Еруслан Лазаревич полгодищное время.

И поехал Еруслан Лазаревич на потеху. И как будут оба на-веселие, и близко трупу человеческа, и Еруслан Лазаревич сговорит Вольному царю, Огненному щиту, Пламенному копью «Государь царь и великий князь! Ехал я к тебе и видел я рать-силу побитую, много трупу человеческого. А в той рате лежит жив человек тело его аки великая гора, а глава у него аки великая бугра». И тут царь от печали воздохнув, и пал на землю, и говорит царь «Та глава лежит на плече моем⁸⁰²! А под тою главою есть меч, и всяко его аз добывал и не мог добыти, а опричь того меча никаков меч не сечет меня и не имет на огне я не горю, на воде не тону. А того меча вельми боюся как бы я того богатыря не убил, и мне бы самому убиту от него быти». И говорит Еруслан Лазаревич «Государь Вольной царь, Пламенное копье! Пожалуй меня, холопа своего аз тебе тот меч добуду!». И говорит ему Вольной царь «Еруслан Лазаревич! Как ты мне ту службу сослужишь, и я тебя пожалую паче всех ближних своих приятелей. А токо ты похвалился таким словом да не сослужишь, и ты у меня не уйдешь никуды, ни водою, ни землею».

И поклонился ему Еруслан Лазаревич, и сел на свой доброй конь, и поехал к богатырской голове. И как будет у нея, и говорит ей Еруслан Лазаревич «О, государыни богатырская голова, надеючись на твое великое жалованье и милосердие! Хотела ты из-под себя меч свободить мне, и аз пред царем похвалился; и царь мне так сказал «Только, де, Еруслан, не добудешь того меча, и ты, де, у меня не можешь нигде укрытися и уйти, ни водою, ни землею».

И слезшы Еруслан Лазаревич своего добра коня, и ударился о сыру землю, и говорит «О, государыня богатырская голова! Не дай напрасной смерти, дай живота!». И богатырская голова с места содвигнулась, и Еруслан Лазаревич взем меч и поехал; а сам себе подумал «Господи Боже, Спас Милостивый! Доселе аз царей устрашал, богатырей побивал, а ныне аз со слезами богатырской голове поклонился!». И богатырская голова крикнула громко голосом, и Еруслан Лазаревич воротился. И Еруслан узнал свою вину и воротился, и слез с добра коня, и пал на сыру землю, и говорит «Богатырская голова, виноват я пред тобою, что посмешыл таковое слово».

И сговорит ему богатырская голова «Бог тя простит, Еруслан Лазаревич, в том слове, что дерзнул со млада ума! Не всем ты завладеешь, что меч взял можешь и с мечем быти мертв! Тако добра хощу. Как ты, Еруслан Лазаревич, приедешь в Штютен град, к Вольному царю, к Огненному щиту, к Пламенному копью, и как увидит тя, и не усидит на престоле своем, кинет жезл свой, и стретит тя, учнет тебе говорить, и много добра сулить; и ты, Еруслан Лазаревич, послушай меня и ударь его по главе однажды. И как ты его ударишь, и буде он тебе велит себя и вдругорядь ударить, и ты его не бей и аще он с того удару оживет, и он тебя убьет». И Еруслан Лазаревич поклонился ей, и поехал ко граду.

И как въехал на царев двор – а меч несет на плече – и увидел его царь, скочил с престола своего, и кинул жезл свой, и побежал встречать Еруслана. И говорит ему царь «Исполат⁸⁰³ тебе, Еруслан Лазаревич! Какого тебя сказывали, таков ты и есть! За ту тебе службу место у меня тебе первое подле меня, а другое – против меня, а третие – где тебе любо! Казна у меня тебе не затворена, а после смерти царством моим владей». И протянул царь руку, и хотел меч приняти. И Еруслан Лазаревич ударил царя по главе, и рассек его надвое.

И говорит ему царь «Ударь меня, Еруслан, и вдругорядь!». И говорит ему Еруслан Лазаревич «Ударил я тебя по главе, и рассек пополам, и ты не горазно говоришь! Богатырь единожды сечет». И кинулись к нему, и хотели его поимать, и взять, и посадить в темницу. И Еруслан взял в руку меч, а в другую полцаря, и поворотился кругом, и убил князей, и бояр, и богатырей сорок человек.

И сговорят ему князя и бояра, и градские люди: «Государь Еруслан Лазаревич! Смирися, престани битися! Не для ради мы того к тебе кинулись, что дратися, – чтобы ты был у нас царь!». И говорит им Еруслан: «Выбирайте вы царя промеж собою иного, а аз вам не царь!».

И учал Еруслан из царя желчь вынимать, и в сафьянныя сумки класть. И сел Еруслан на свой доброй конь, и поехал из града вон; и в те поры Еруслану минуло 11 лет.

И приехал Еруслан к богатырской голове, и вынял из сумок царской желчь, и помаза богатыря Рохлея. И тут Рохлей жив стал, и с Ерусланом поцеловались, и назвали друг друга братом. И Рохлей богатырь поехал в Задонскую орду в Штютен град, по благословению отца своего жениться Вольнова царя на дщери Понарии царевны, царствовати в Штютен граде; и Еруслан поехал ко князю Данилу Белому в царство.

И ехал Еруслан год времяни, и въехал во град ночью, никто его не слыхал и не видал. И приехал к темнице, ажно у темницы стражей всех прибил, и ударил в темничныя двери, и вышиб вон. И вшед в темницу, и говорит Еруслан Лазаревич «Многолетное здравие царю Картаусу и государю моему батюшке, князю Лазарю Лазаревичу с двумя-на-десяти богатырями!». И говорит ему царь Картаус: «Человече, отъиди прочь от нас, не пролыгайся⁸⁰⁴!». И говорит им Еруслан Лазаревич «Аз, государь, не пролыгаюся! Куды вы меня послали, и я вам ту службу сослужил, и желчь из его вынял».

И сговорит ему царь Картаус «Человече! Коли ты Еруслан называешься, и службу нашу сослужил, Вольново царя убил и из него желчь вынял, – и ты тою желчию помажь нам очи, и мы свет Божий увидим, и тебя, Еруслан, увидим, и веру тебе поимем».

И Еруслан царю очи помазал, и отцу своему князю Лазарю Лазаревичу, и двоюнадесяти богатырям очи помазал и они свет Божий узрили, и Еруслана увидели, и возрадовались радостию великою.

И как утренняя заря заимется, и Еруслан вышел из темницы вон, и садился на своего доброго коня, и поехал по граду. И не ясен сокол напущается на гуси и на лебяди, напущается Еруслан Лазаревич на мурзы и на татары; прибил, и присек, и конем притоптал мурз и татар 170 000, а черных людей и младенцов в девять лет – в крещеную веру привел и крест целовати за царя Картоуса велел, а свою им татарскую веру велел проклинать. И велел бити челом царю Картаусу, а князь Лазарь Лазаревич князем был, а дванадесять богатырми быть. А князя Данила Белого, поимав, сослал в монастырь, и велел пострищи, и дал ему наказание. А за тое его убил, что он мать его убил, княгиню Епистимию.

И покушал Еруслан хлебца у царя маленько, Картауса, и простился с царем, и со отцем своим, и с богатырми, и со всеми людьми, и всел на свой добрый конь, и поехал из царства вон. Царь Картаус и отец его князь Лазарь, много со слезами унимали «Живи ты у нас, Еруслан Лазаревич, Божие да твое царство, владей им, а от нас прочь не отъезжай!».

И Еруслан поклонился царю Картаусу, и со отцем своим простился, и поехал ко граду Дербию, ко царю Варфоломею, а хощет видети прекрасную царевну Натасию Варфоломеевну; а в те поры Еруслану минуло двенадцать лет.

И едет месяц, и другой, и 3-й, и доехал Еруслан до царства Варфоломеева. Ажно под тем царством езеро велико, и в том езере лютое чудо о трех головах, на всяк день выходит на берег и поедает многия люди. А царь Варфоломей велит на всяк день клич кликать, чтобы Бог послал такого человека, кой бы в езере чудо извел, «а аз бы ему много дал городов, и казны довольно ему, и коней добрых, и людей ему на службу, сколько ему надобно».

И въехал Еруслан во град, и стал на дворе у вдовы. И услышал Еруслан кличь царский, что много чудо людей поедает. И сел Еруслан на свой доброй конь, и поехал к езеру.

И услышало чудо, что приехал Еруслан, и выскочило вон; конь испугался, пал на окарачки, и Еруслан свалился с своего добра коня на землю, и ухватило его чудо, и поволокло во езеро. Еруслан ухватил меч свой, – а доброй конь его остался на брегу, и влез Еруслан чуду на спину, и отсек Еруслан у чуда две головы, и хощет третьюю голову отсечь.

И возмолилось чудо «Государь Еруслан Лазаревич! Не дай смерти, дай живота! По сей день из езера не выйду, и людей есть не стану, а стану есть рыбу и тину, и траву болотную, а тебе дам подарок велий есть у меня камень самоцветной, и аз тебе отдам».

И говорит Еруслан «Чудо, аще ты мне камень отдашь, аз тебя спущу жива». И пошло чудо во езеро, – а Еруслан все на нам седел, – и взял у чуда камень самоцветной, и велел вынести из езера на брег. И Еруслан снял с чуда третию голову и сел на свой доброй конь и поехал во град Дербию.

Ажно встречает его царь Варфоломей в воротах градных, и Еруслан Лазаревич не доезжаючи царя, слазит с своего добра коня, бьет челом о сыру землю «Многолетное здравие государю царю Варфоломею! Многолетствуй, государь, во своем царстве, с князи и с бояры, и со всеми христианы на многие лета! Избыл еси твоего града губителя!». И сговорит ему царь Варфоломей, и все возрадовались радостию великою, и емлет Еруслана за руку за правую, и целует его во уста сахарныя, а сам сговорит таково слово «Ведаю аз, Божий человек, не хотя Господь смерти грешником, хотя наш град от такового губителя спасти, посланно за тобою, храбрым воином. И как тебя зовут по имени, и откуда тебя сюды Бог занес, и какого отца сын и матери?».

И сговорит Еруслан «Государь царь Варфоломей! Аз, государь, еду от Картаусова царства, а от отца сын князя Лазаря Лазаревича, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом. А гулял аз, государь, в чистом поле».

И царь о нем наипаче возрадовался, что Бог ему подал такого человека храброго. И архиепископ того града со всем собором и со кресты, и со иконами стречали с князи, и с бояры, и со всеми своими православными христианы; поклоняетъся весь мир и малые младенцы возыграли, и стари вострепетались; и бысть во граде радость великая.

И царь Варфоломей на радости и пиры сотворил многия и великия, и созвал князей и бояр, и всяких чинов людей, с женами и с детьми, а Еруслана взял е за руку, и повел к себе в палаты, и посадил, учрежда место ему подле себя, и стал ему говорить «Государь Еруслан Лазаревич! Буди воля твоя, живи ты у меня во царстве, и емли ты городы, и с пригородками, и с красными селами. Место тебе – подле меня, а другое – против меня, а третие место – где тебе любо; казна тебе у меня не затворена емли себе злата и сребра, и скатного жемчуга, и камения драгого, сколько тебе надобно. И поизволишь женитися, и аз дам за тебя дочью свою Настасью Прекрасную, а приданого дам половину царства».

И как Еруслан будет седячи за столом на-веселие, и сговорит ему Еруслан Лазаревич «Государь царь Варфоломей, покажи ми дочь свою». И царь Варфоломей велел итти в палату к дочери своей, прекрасной Настасие Варфоломеевне.

И Еруслан встав из-за стола, и вшед в палату, образу Божию поклоняется, и царевна поднесла ему разныя питья царския. Еруслан, испив у царевны, и пошел вон из палаты, и учал говоритъ «Государь царь Варфоломей! Хощу женитися, и понять за себя дочь твою Настасию». И о том царь Варфоломей возвеселился и дал за него дщерь свою Настасию.

И взял Еруслан Настасию Варфоломеевну, и лег с нею опочевать, и учал себе любить ея, спрашивать «Милая моя царевна Настасия Варфоломеевна! Есть ли на сем свете тебя краше, а меня храбрее?». Что сговорит ему царевна Настасия «Государь Еруслан Лазаревич! Нет тебя храбрее! Ты, государь, князя Ивана, русского богатыря, побил; ты, государь, князя Данила Белого побил, и царство его попленил; ты, государь, Ивашко, Белую Япанчу, убил; ты индейского царя устрашил; ты, государь, Вольного царя, Огненного щита, Пламенного копья, убил; ты, государь, оживил Рохлея богатыря; ты, государь, отца своего воскресил и змия убил. Аз, государь, что за красна! Как есть государь, а в Девичье царстве, в Солнышном граде, царевна Понария, сама царством владеет; иная, государя, коя пред нею стоит день и нощь, и та, государь, меня вдесятеро краше».

И поутру встав Еруслан Лазаревич рано, и дает жене своей царевне Настасие Варфоломеевне камень самоцветной, и сговорит ей «Милая моя царевна Настасия! И только ты родишь сына – и ты ему вделай в перстень, а только родишь дочерь – дай в приданые». А сам пошел ко царю в палату, и учал с ним пития пити и веселитися.

И как будут оба на-веселии, и Еруслан встав из-за стола, образу Божию поклоняется, и царю бьет челом, и с женою простился. И сел на свой доброй конь, и поехал к Девичью царству, к Солнышному граду, видети прекрасную царевну Понарию.

И ехал Еруслан полгода времени, и доехал до Девичья царства, до Солнышного града, и въехал во град, и слез с своего доброго коня, и пошел к царевне в палату.

И узрела царевна такого воина, и возрадовалась, и учала ему бити челом «Государь Еруслан Лазаревич! Владей ты моим царством и людьми; и вся казна, и добрые люди, и кони, и я сама пред тобою; а воинских людей у меня 7000, и черных людей 300 000, владей!».

Еруслан Лазаревич, смотрячи на красоту ея, с умом смешался, и забыл свой первой брак. И взял ея за руку за правую, и целовал ея во уста сахарныя, и прижимал ея к сердцу ретивому, и назвал ея женою, а она его мужем назвала. И учали себе жить, а царством владети.

А Настасия Варфоломеевна без него родила сына, и нарече во святом крещении имя ему Иван, а прозвище Еруслан Ерусланович; глаза у него как питныя чаши, а лицем румян, а собою ростучь. И живет Настасия Варфоломевна без Еруслана пять лет, по вся дни лице свое умывает слезами, ждучи своего мужа Еруслана Лазаревича.

И как будет Еруслан Ерусланович пяти лет на шестом, и учал ходит во двор к дедушке своему царю Варфоломею, и учал шутить шутки с княженецкими детьми и боярскими, и с гостиными кого хватит за руку – у того рука прочь, кого хватит за голову – и голова прочь; и ту граждана не залюбили.

Еруслан Ерусланович узнал, что его граждане не возлюбили, и пришел к матери своей Настасие Варфоломеевне и учал говорить: «Государыни матушка, Настасея Варфоломеевна! Куды поехал государь мой батюшко?». И сговорит Настасея «Дитятко мое милое, Еруслан Ерусланович! Поехал твой батюшко к Девичью царству, к Солнышному граду». Еруслан Ерусланович седлал своего доброго коня и поехал отца своего искать.

И как будет Еруслан Ерусланович под царством Девичьим, и скричит громко голосомъ. И отец его Еруслан с постели спрянул, и сговорит «Милая моя Понария царевна! Не бывали ли кто преж сего под сим царством, и не сватывался ли кто к тебе?». И говорит ему Понария царевна: «Государь Еруслан Лазаревич! Не бывал никто преж тебя». И сговорит Еруслан: «Слышу аз, что есть под моим царством богатырь; и я поеду убью его». И выехал Еруслан в чистое поле.

Как съезжаются два сильныя богатыри:Еруслан Лазаревич ударил сына своего против сердца ретивого, и мало его из седла вон не вышиб; и Еруслан Ерусланович ударил отца своего против сердца ретивого, и ухватил Еруслан Ерусланович копье рукою правою у отца своего, и возсиял на руке перстень, а в перстни – камень самоцветной.

И увидал Еруслан Лазаревич у сына своего злат перстень, а в перстни камень самоцветной, и учал спрашивать сына своего: «Чье детище молодое, и откуду ездишь, и какого отца сын, и как тебя зовут по имени?».

И сговорит сын его «Государь храбрый воин! Аз еду от града Дербии, от царя Варфоломея; а отец у меня был Еруслан Лазаревич, а мати у меня Настасия Варфоломеевна; а отца своего в лице не знаю; а поехал от матери своей гулять к Девичью царству».

И Еруслан Лазаревич брал его за руку за правую, и целовал его во уста сахарныя, и называл его сыном. И садились оне на свое добрыя кони, и поехали ко Дербию граду, к Варфоломееву царству. И учал Еруслан сына своего спрашивать об отце своем царе Варфоломее о здравии, и о матери его, а об своей жене, и о царстве, и о людех «Не прихаживал ли кто без меня под наше царство, и не побивал ли кто людей в царстве нашем? Я бы ему влил кровь противо крови⁸⁰⁵».

И говорит ему сын его Еруслан Ерусланович «Государь мой батюшко, Еруслан Лазаревич! Дедушко при старосте, неможет⁸⁰⁶, а мати моя в печалех великих, что тебя к себе дождатися не может, а под царством нашим не бывал никто».

И ехал, ехал Еруслан полгода времени, и приехал под царство Дербию-град, ажно во граде плачь и сетование великое:преставися у них царь Варфоломей.

И въехали они во град Дербию; граждане того града их опознали, что едет Еруслан, и с сыном своим Ерусланом Еруслановичем, и людие Дербия града поклонились «Многолетное здравие государю Еруслану Лазаревичу и с сыном своим Ерусланом Еруслановичем! Здравствуй, государь, на Дербие, принял венец царский и порфиру царскую, и град Дербии, и орду сию, и мы о тебе станем радоватись, а царя Варфоломея поминати!».

И въехал Еруслан на двор свой, и выскочила противо его стречати прекрасная царевна Настасия Варфоломеевна, и низко мужу своему поклоняется, Еруслану Лазаревичу, и говорит таково слово «Солнце мое равитцкое! Откуду взошло и меня обогрело? Отколе мя свет осветил, и отколя заря возсияла и свет осветил?» И обняла его, и взяла за руку, и целовала его во уста сахарныя, и прижимала его к своему сердцу ретивому, и повела его в хоромы царские, и все князи и бояра, и гости торговые, и черные люди Еруслану возрадовались.

Еруслану слава не минуется отныне и до века, аминь. Аминь.

Повесть о еруслане лазаревиче

Видимо,
к первым десятилетиям XVII
в. следует отнести появ­ление у нас
очень популярной повести о Еруслане
Лазаревиче, или Уруслане Залазоревиче,
старейшие списки которой датируются
тем же XVII
в. Повесть восходит к не дошедшему до
нас восточному источнику и является,
нужно думать, записью устного пересказа
тюркской переделки двух эпизодов поэмы
Фирдоуси «Шах-Намэ» (X
в.), осложнённых восточными сказочными
мотивами. В цент­ре «Шах-Намэ» стоит
Рустем, в тюркской переработке
превратив­шийся в Арслана (лев), откуда
наш Уруслан и затем Еруслан, по отчеству
Залазоревич, потом Лазаревич, в
соответствии с име­нем отца Рустема
— Заль-Зар ‘. Судя по таким выражениям
при­менительно к Еруслану Лазаревичу
и его сыну, как «поехал в чи­стое поле
казаковать», «таков ты молод, а поехал
казаковать рано», наша повесть сложилась
в казацкой среде, неоднократно
сталки­вавшейся в XVI—XVII
вв. с восточными народами. Уже в са­мую
раннюю пору бытования у нас повесть о
Еруслане настолько восприняла в себя
черты русского быта и настолько связалась
с русским фольклором, что её по праву
можно причислить к нашим оригинальным
произведениям с заимствованным сюжетом.

По
наиболее старому из сохранившихся
списков сюжет повести таков. У Залазара
Залазоревича, дяди царя Киркоуса
Киркодо-новича, был сын Уруслан. «И как
будет Уруслан десяти лет, вы-дет на
улицу, и ково возмёт за руку, и у того
руку вырвет, а ково возмёт за ногу, тому
ногу выломит». На Уруслана бьют челом
Киркоусу князья, и бояре, и «гости
силные», что он «играет-де не­гораздо
с их детьми». Уруслан, выслушав упрёки
своего отца За­лазара, которому
пожаловался Киркоус, просит отца, чтобы
тот по­ставил ему «палату каменную
близко моря», положил бы в ней седло,
узду тесмяную и саблю булатную, и в той
палате он будет жить, а позовёт его царь
Киркоус на службу, и он не пойдёт к не­му.
В построенной для него палате Уруслан
стал жить один, и на­чал он «ис палаты
гуляти по лукоморью и по тихим по заводям
учал
стреляти в гуси и в лебеди, тем ся учал
кормитца». Потянет он лук, и словно орда
закачается, а выстрелит — словно из
тучи сильный гром грянет. К нему приезжает
старый конюх его отца Ивашка, пригоняющий
ему коня Араша, поймав которого, Уруслан
кладёт на него «седло черкасское» и
отправляется в поле на рать великую,
чтобы «отведать плеча своего богатырского».
Рать эта, оказывается,— царя Киркоуса,
и во главе той рати — отец Урус-лана.
Воюет рать с Данилом, князем Белым. Взяв
благословение у отца, Уруслан идёт один
против огромного вражеского войска и
разбивает его, но Данила отпускает
живым, потому что он взмо­лился о
пощаде и пообещал впредь не мыслить зла
на царя Кир­коуса и на князя Залазара.
Простив Киркоуса за то, что он его
из­гнал, Уруслан всё же отказывается
поступить к нему на службу, обещая помочь
ему, когда понадобится; отказывается и
от награ­ды. Поехав далее и встретившись
с русским богатырём князем Иваном, он
побеждает его в поединке, братается с
ним и, победив после этого Феодула-змея,
выдаёт за князя Ивана его красавицу
дочь.

Прослышав
затем от жены Ивана, что где-то в поле
кочуют две сестры-царевны, у которых
даже девушки, подающие им воду, кра­ше,
чем она, и что есть человек удалее
Уруслана, по имени Ивашко Белая Поляница,
и стережёт он индейские границы,—
Уруслан, как ни хотелось ему найти тех
двух царевен и переведаться с Ивашкой
силой, решил сначала навестить своих
состарившихся родителей, но, приехав в
царство Киркоуса, нашёл его запустев­шим.
Вероломный Данило Белый разорил его, а
Киркоуса, Зала­зара и двенадцать
богатырей полонил. Помчался Уруслан на
Ара-ше в царство Данила и нашёл пленников
в темнице с выколотыми глазами. От отца
Уруслан узнал, что пленники могут
прозреть, если помажут свои глаза свежей
печенью и горячей кровью Зелё­ного
царя, огненного щита, пламенного копья.
С помощью девицы-волшебницы, обратившейся
в птицу, Уруслан добирается до цар­ства
Зелёного царя. Здесь он наезжает на
великое побоище, среди которого лежит
огромная человеческая голова богатыря,
убито­го Зелёным царём, а под ней меч,
которым, по словам головы, толь­ко и
можно посечь Зелёного царя. Через
некоторое время, послужив у Зелёного
царя, Уруслан возвращается к голове;
она скатывается, и он берёт меч, которым
и убивает царя, взяв у него печень и
кровь. Вернувшись в царство Данила
Белого и убив его, Уруслан исцеля­ет
Киркоуса, Залазара и двенадцать богатырей.
Проводив затем всех их в царство Киркоуса,
Уруслан «поехал в чистое поле каза­ковать».
Через много дней он наехал на белый
шатёр с маковками красного золота
аравитского, и в том шатре жили две
царевны, ко­торых хвалила жена Ивана.
Взяв с собой «на опочив» сначала старшую
сестру, а затем младшую, он отрубил
старшей голову, потому что она сказала,
что есть у индейского царя страж Иваш­ко
Белая Поляница, который удалее Уруслана.
От сестёр он узнал,
что
дочь индейского царя много краше их
обеих. Повстречавшись с Ивашкой, он
одолевает его, приезжает к индейскому
царю и бьёт челом ему в службу.

В
Индейском царстве Уруслан убивает «чудо
о трёх головах», обитающее в городе,
пожирающее каждый день по человеку и
на­завтра готовящееся пожрать царскую
дочь. На дне озера он нахо­дит драгоценный
камень, какого не было во всей Индейской
земле. В награду за убийство чудовища
царь отдаёт Уруслану в жёны свою дочь.
В первую же брачную ночь он, однако, её
покидает: узнав от нее, что в Солнечном
городе царствует царевна, которая во
много раз краше её, он отправляется на
поиски новой красавицы, ве­лев жене,
если у неё родится сын, надеть ему на
руку перстень с до­бытым им в озере
драгоценным камнем, а если родится дочь,
сде­лать ей из этого камня серьги.
Прибыв в Солнечный город, Урус­лан
стал жить с царевной, которая сказала
ему, что краше сё нет на всём свете. Жену
свою, дочь индейского царя, он забыл, а
между тем у неё родился от него сын,
названный также Урусланом, и та­кой
же богатырь, как и его отец. Когда ему
исполнилось двенадцать лет, он захотел
«потешиться царскою потехою», но «добрых
родов царские дети и великих князей»
стали его бесчестить и называть незаконным
сыном. Он пожаловался матери, а она
объяснила ему, чей он сын и куда его отец
уехал. Выбрав себе доброго коня, по­ехал
молодой Уруслан на поиски отца.
Повстречавшись с сыном, Уруслан-отец
только при вторичной схватке с ним
повергает его на землю. По камню на
перстне он узнаёт, кто его соперник, и
откры­вается ему. Сын упрекает отца
за то, что он, покинув законную жену,
живёт с незаконной, на что отец отвечает:
«В том де еемь виноват, да всякий человек
хочет потешитися молодостию, да вся­ко
время бывает до поры, а ныне мне то всё
ненадобно и впред того делать не хочю».
И покинув незаконную жену, Уруслан
Зала-зоревич вместе с сыном отправляется
к законной жене в Индей­ское царство.
Когда он приехал к индейскому царю, тот
ему очень обрадовался и щедро одарил
его. От индейского царя Уруслан по­лучает,
сверх того, половину царства. С тех пор
зажил он «безмя­тежно» с женой.
Индейскому царю он подчинил много
городов и царств, царей и королей, и
сильных богатырей, и удалых людей.
Молодой Уруслан не остался жить с отцом,
а на вещем Араше «по­ехал в чистое
поле гуляти-казаковати», чтобы «отведати
плеча свое­го богатырского» ‘.

Как
видно уже из предложенного пересказа,
наша повесть, почти сплошь написанная
живой народной речью, хотя и с употреб­лением
некоторых тюркских слов (тебеньки,
кутас, тегиляй, саадак),
насквозь
проникнута элементами русского фольклора,
которые она щедро позаимствовала у
былин и сказок, в свою очередь повлияв
на сказку, в частности об Илье Муромце.
Эпические повторения, ритмическое
построение фраз, постоянные речевые
формулы и по­стоянные эпитеты — всё
это вошло в повесть из фольклорной
тра­диции. Обрусение повести сказалось
и в бытовом её колорите. Не говоря уже
о том, что персонажи её называются по
имени и отчест­ву, они, особенно
Уруслан, и в своём поведении обнаруживают
тес­ную связь с русским бытом. Князь
Иван, с которым братается Уруслан,—
русский богатырь. О себе Уруслан говорит,
что он «ру­син» и «крестьянин», т. е.
христианин. Он не только почтительный
сын своих родителей, но и человек
благочестивый, в рискованные моменты
своей жизни обращающийся с молитвой к
богу. Готовясь к бою с Ивашкой Белой
Поляницей, он в ответ на его угрозы
гово­рит: «Брате Ивашко! оба мы ещо в
божие руке: кому ещо над кем бог пособит».
Сказав о том, что Уруслан проколол копьём
Иваш­ку, повесть добавляет: «И тут ему
смерть скончал: похвальбе его бог не
пособил». Еруслану, как и героям русских
былин, свойствен­но рыцарское
представление о чести и благородстве.
Отказываясь от награды, которую предлагает
ему царь Киркоус за то, что Ерус-лан
одолел рать Данила Белого, он говорит:
«Государь царь, одно взяти: любо
корыстоватися, или богатырем слыти».
Наехав на сон­ного богатыря, князя
Ивана, Еруслан не убивает его. Иван в
свою очередь, когда Еруслан заснул,
думает про себя: «Убити мне сон­ного
человека не честь мне, богатырю, будет».
Любопытно, что по­весть заканчивается
традиционной концовкой: «Ныне и присно
и во веки веком. Аминь».

Ещё
сильнее фольклорные и русские бытовые
элементы вы­ступают в позднейших
списках повести, например в списке
Пого­динского древлехранилища
XVII—XVIII
вв. ‘, в котором по сравнению со списком
Ундольского находим существенные
пере­становки эпизодов и ряд новых
подробностей в самом изложении сюжета.
Для уяснения фольклорных и бытовых черт
в стиле этого списка показательна уже
хотя бы такая фраза: «И не ясен сокол
напущаетца на гуси и на лебеди, напущает
[ца] Еруслан Лазаревич на мурзы и на
татары: прибил, и присёк, и конём притоптал
мурз и татар 170000, а чёрных людей и
младенцов в девять лет в кре­щённую
веру привёл и кресть целовати [велел]
за царя Картоуса. а свою им татарскую
[веру] велел проклинать… а князя Данила
Белого поймав, сослал в монастырь и
велел пострищи». После того как Еруслан
победил «трёхглавое чюдо» в озере,
навстречу ему идёт царь, имя которого
здесь Варфоломей, с архиепископом и «со
всем собором, и со кресты, и со иконами,
с князи, и с бояры и со
всеми
православными христианы». Когда жена
Еруслана Настасья Варфоломеевна родила
сына, она «нарече во святом крещении
имя ему Иван, а прозвище Еруслон
Еруслонович».

От
XVIII
в. вплоть до десятых годов XX
в. идёт длинный ряд лубочных переработок
повести о Еруслане и лубочных картинок
на её сюжет ‘. С XVIII
же века начинаются и литературные
обра­ботки повести. Ею воспользовался
Пушкин в «Руслане и Людми­ле» — в
эпизоде встречи Руслана с богатырской
головой. Она породила народную сказку
и отразилась в украинском заговоре от
укуса змеи.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #