Сочинение: Толстой Где любовь, там и Бог
Лев Николаевич Толстой
Где любовь, там и бог
Толстой Лев Николаевич
Где любовь, там и бог
Л.Н.Толстой
ГДЕ ЛЮБОВЬ, ТАМ И БОГ
Жил в городе сапожник Мартын Авдеич. Жил он в подвале, в горенке об одном окне. Окно было на улицу. В окно видно было, как проходили люди; хоть видны были только ноги, но Мартын Авдеич по сапогам узнавал людей. Мартын Авдеич жил давно на одном месте, и знакомства много было. Редкая пара сапог в околодке не побывала и раз и два у него в руках. На какие подметки подкинет, на какие латки положит, какие обошьет, а другой раз и новые головки сделает. И часто в окно он видал свою работу. Работы было много, потому что работал Авдеич прочно, товар ставил хороший, лишнего не брал и слово держал. Если может к сроку сделать ‑ возьмется, а нет, так и обманывать не станет, вперед говорит. И знали все Авдеича, и у него не переводилась работа. Авдеич и всегда был человек хороший, но под старость стал он больше о душе своей думать и больше к богу приближаться. Еще когда Мартын у хозяина жил, померла у него жена. И остался после жены один мальчик ‑ трех годов. Дети у них не жили. Старшие все прежде померли. Хотел сначала Мартын сынишку сестре в деревню отдать, потом пожалел ‑ подумал: «Тяжело будет Капитошке моему в чужой семье расти, оставлю его при себе». И отошел Авдеич от хозяина и стал с сынишкой на квартире жить. Да не дал бог Авдеичу в детях счастья. Только подрос мальчик, стал отцу помогать, только бы на него радоваться, напала на Капитошку болезнь, слег мальчик, погорел недельку и помер. Схоронил Мартын сына и отчаялся. Так отчаялся, что стал на бога роптать. Скука такая нашла на Мартына, что не раз просил у бога смерти и укорял бога за то, что он не его, старика, прибрал, а любимого единственного сына. Перестал Авдеич и в церковь ходить. И вот зашел раз к Авдеичу от Троицы земляк‑старичок ‑ уж восьмой год странствовал. Разговорился с ним Авдеич и стал ему на свое горе жаловаться.
‑ И жить, ‑ говорит, ‑ божий человек, больше неохота. Только бы помереть. Об одном бога прошу. Безнадежный я остался теперь человек.
И сказал ему старичок:
‑ Не хорошо ты говоришь, Мартын, нам нельзя божьи дела судить. Не нашим умом, а божьим судом. Твоему сыну судил бог помереть, а тебе ‑ жить. Значит, так лучше. А что отчаиваешься, так это оттого, что ты для своей радости жить хочешь.
‑ А для чего же жить‑то? ‑ спросил Мартын. И старичок сказал:
‑ Для бога, Мартын, жить надо. Он тебе жизнь дает, для него и жить надо. Когда для него жить станешь, ни о чем тужить не станешь, и все тебе легко покажется.
Помолчал Мартын и говорит:
‑ А как же для бога жить‑то?
И сказал старичок:
‑ А жить как для бога, то нам Христос показал. Ты грамоте знаешь? Купи Евангелие и читай, там узнаешь, как для бога жить. Там все показано.
И запали эти слова в сердце Авдеичу. И пошел он в тот же день, купил себе Новый завет крупной печати и стал читать.
Хотел Авдеич читать только по праздникам, да как начал читать, так ему на душе хорошо стало, что стал каждый день читать. Другой раз так зачитается, что в лампе весь керосин выгорит, и все от книги оторваться не может. И стал так читать Авдеич каждый вечер. И что больше читал, то яснее понимал, чего от него бог хочет и как надо для бога жить, и все легче и легче ему становилось на сердце. Бывало, прежде, спать ложится, охает он и крехчет и все про Капитошку вспоминает, а теперь только приговаривает: «Слава тебе, слава тебе, господи! Твоя воля». И с той поры переменилась вся жизнь Авдеича. Бывало прежде, праздничным делом захаживал и он в трактир чайку попить, да и от водочки не отказывался. Выпьет, бывало, с знакомым человеком и хоть не пьян, а все‑таки выходил из трактира навеселе и говаривал пустое: и окрикнет и 1000 оговорит человека. Теперь все это само отошло от него. Жизнь стала его тихая и радостная. С утра садится за работу, отработает свое время, снимет лампочку с крючка, поставит на стол, достанет с полки книгу, разложит и сядет читать. И что больше читает, то больше понимает и то яснее и веселее на сердце.
Случилось раз, поздно зачитался Мартын. Читал он Евангелие от Луки. Прочел он главу шестую, прочел он стихи: «Ударившему тебя по щеке подставь и другую; и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй ваять и рубашку. Всякому просящему у тебя давай, и от взявшего твое не требуй назад. И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними».
Прочел и дальше те стихи, где господь говорит:
«Что вы зовете меня: господи, господи! и не делаете того, что я говорю? Всякий приходящий ко мне, слушающий слова мои и исполняющий их, скажу вам, кому подобен. Он подобен человеку, строящему дом, который копал, углубился и положил основание на камне, почему, когда случилось наводнение, и вода наперла на этот дом, то не могла поколебать его, потому что он основан был на камне. А слушающий и не исполняющий подобен человеку, построившему дом на земле без основания, который, когда наперла на него вода, тотчас обрушился; и разрушение дома сего было великое».
Прочел эти слова Авдеич, и радостно ему стало на душе. Снял он очки, положил на книгу, облокотился на стол и задумался. И стал он примерять свою жизнь к словам этим. И думает сам с собой:
‑ Что, мой дом на камне или на песке? Хорошо, как на камне. И легко так‑то, один сидишь, кажется, все и сделал, как бог велит, а рассеешься ‑ и опять согрешишь. Все ж буду тянуться. Уж хорошо очень. Помоги мне господи!
Подумал он так, хотел ложиться, да жаль было оторваться от книги. И стал читать еще 7‑ю главу. Прочел он про сотника, прочел про сына вдовы, прочел про ответ ученикам Иоанновым и дошел до того места, где богатый фарисей позвал господа к себе в гости, и прочел о том, как женщина‑грешница помазала ему ноги и омывала их слезами, и как он оправдал ее. И дошел он до 44‑го стиха и стал читать; «И обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты сию женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды мне на ноги не дал; а она слезами облила мне ноги и волосами головы своей отерла. Ты целования мне не дал, а она с тех пор, как я пришел, не перестает целовать у меня ноги. Ты головы мне маслом не помазал; а она миром помазала мне ноги». Прочел он эти стихи и думает: «Воды на ноги не дал, целования не дал, головы маслом не помазал…»
И опять снял очки Авдеич, положил на книгу и опять задумался.
«Такой же, видно, как я, фарисей‑то был. Тоже, я чай, только об себе помнил. Как бы чайку напиться, да в тепле, да в холе, а нет того, чтобы об госте подумать. Об себе помнил, а об госте и заботушки нет. А гость‑то кто? Сам господь. Кабы ко мне пришел, разве я так бы сделал?»
И облокотился на обе руки Авдеич и не видал, как задремал.
‑ Мартын! ‑ вдруг как задышало что‑то у него над ухом.
Встрепенулся Мартын спросонок:
‑ Кто тут?
Повернулся он, взглянул на дверь ‑ никого. Прикурнул он опять. Вдруг явственно слышит:
‑ Мартын, а Мартын! смотри завтра на улицу, приду.
Очнулся Мартын, поднялся со стула, стал протирать глаза. И не знает сам, во сне или наяву слышал он слова эти. Завернул он лампу и лег спать.
Наутро до света поднялся Авдеич, помолился богу, истопил печку, поставил щи, кашу, развел самовар, надел фартук и сел к окну работать. Сидит Авдеич, работает, а сам все про вчерашнее думает. И думает надвое: то думает померещилось, а то думает, что и вправду слышал он голос. «Что ж, думает, бывало и это».
Сидит Мартын у окна, и столько не работает, сколько в окно смотрит, и как пройдет кто в незнакомых сапогах, изогнется даже, выглядывает из окна, чтобы не одни ноги 1000, а и лицо увидать. Прошел дворник в новых валенках, прошел водовоз, потом поравнялся с окном старый солдат николаевский в обшитых старых валенках с лопатой в руках. По валенкам узнал его Авдеич. Старика звали Степанычем, и жил он у соседнего купца из милости. Положена ему была должность дворнику помогать. Стал против Авдеичева окна Степаныч счищать снег. Посмотрел на него Авдеич и опять взялся за работу.
‑ Вишь, одурел, видно, я со старости, ‑ сам на себя посмеялся Авдеич. Степаныч снег чистит, а я думаю, Христос ко мне идет. Совсем одурел, старый хрыч.
Однако стежков десяток сделал Авдеич, и опять тянет его в окно посмотреть. Посмотрел опять в окно, видит, Степаныч прислонил лопату к стене, и сам не то греется, не то отдыхает.
Человек старый, ломаный, видно, и снег‑то сгребать силы нет. Подумал Авдеич: напоить его разве чайком, кстати и самовар уходить хочет. Воткнул Авдеич шило, встал, поставил на стол самовар, залил чай и постучал пальцем в стекло. Степаныч обернулся и подошел к окну. Авдеич поманил его и пошел отворить дверь.
‑ Войди, погрейся, что ль, ‑ сказал он. ‑ Озяб, чай.
‑ Спаси Христос, и то ‑ кости ломят, ‑ сказал Степаныч.
Вошел Степаныч, отряхнулся от снега, стал ноги вытирать, чтобы не наследить на полу, а сам шатается.
‑ Не трудись вытирать. Я подотру, наше дело такое, проходи, садись, сказал Авдеич. ‑ Вот чайку выпей.
И Авдеич налил два стакана и подвинул один гостю, а сам вылил свой на блюдечко и стал дуть.
Выпил Степаныч свой стакан, перевернул дном кверху, и на него положил огрызок, и стал благодарить. А самому, видно, еще хочется.
‑ Кушай еще, ‑ сказал Авдеич и налил еще стакан и себе и гостю.
Пьет Авдеич свой чай, а сам нет‑нет на улицу поглядывает.
‑ Али ждешь кого? ‑ спросил гость.
‑ Жду кого? И сказать совестно, кого жду: жду не жду, а запало мне в сердце слово одно. Виденье или так, сам не знаю. Видишь ли, братец ты мой; читал я вчера Евангелие про Христа‑батюшку, как он страдал, как по земле ходил. Слыхал ты, я чай?
‑ Слыхать слыхал, ‑ отвечал Степаныч, ‑ да мы люди темные, грамоте не знаем.
‑ Ну вот, читал я про самое то, как он по земле ходил, читаю я, знаешь, как он к фарисею пришел, а тот ему встречи не сделал. Ну так вот, читал, братец ты мой, я вчера про это самое и подумал: как Христа‑батюшку честь честью не принял. Доводись, к примеру, мне или кому, думаю, и не знал бы, как принял. А он и приему не сделал. Вот подумал я так‑то и задремал. Задремал я, братец ты мой, и слышу, по имени кличет; поднялся я, голос, ровно шепчет кто‑то, жди, говорит, завтра приду. Да до двух раз. Ну вот, веришь ли, запало мне это в голову ‑ сам себя браню, и все жду его, батюшку.
Степаныч покачал головой и ничего не сказал, а допил свой стакан и положил его боком, но Авдеич опять поднял стакан и налил еще.
‑ Кушай на здоровье. Ведь тоже думаю, когда он, батюшка, по земле ходил, не брезговал никем, а с простым народом больше водился. Все по простым ходил, учеников‑то набирал все больше из нашего брата, таких же, как мы, грешные, из рабочих. Кто, говорит, возвышается, тот унизится, а кто унижается, тот возвысится. Вы меня, говорит, господом называете, а я, говорит, вам ноги умою. Кто хочет, говорит, быть первым, тот будь всем слуга. Потому что, говорит, блаженны нищие, смиренные, кроткие, милостивые.
Забыл свой чай Степаныч, человек он был старый и мягкослезный. Сидит, слушает, а по лицу слезы катятся.
‑ Ну, кушай еще, ‑ сказал Авдеич. Но Степаныч перекрестился, поблагодарил, отодвинул стакан и встал.
‑ Спасибо тебе, ‑ говорит, ‑ Мартын Авдеич, угостил ты меня, и душу, и тело насытил.
‑ Милости просим, заходи другой раз, рад гостю, ‑ сказал Авдеич.
Степаныч ушел, а Мартын сл 1000 ил последний чай, допил, убрал посуду и опять сел к окну за работу ‑ строчить задник. Строчит, а сам все поглядывает в окно ‑ Христа ждет, все о нем и об его делах думает. И в голове у него все Христовы речи разные.
Прошли мимо два солдата, один в казенных, другои в своих сапогах, прошел потом в чищеных калошах хозяин из соседнего дома, прошел булочник с корзиной. Все мимо прошли, и вот поравнялась еще с окном женщина в шерстяных чулках и в деревенских башмаках. Прошла она мимо окна и остановилась у простенка. Заглянул на нее из‑под окна Авдеич, видит: женщина чужая, одета плохо и с ребенком, стала у стены к ветру спиной и укутывает ребенка, а укутывать не во что. Одежа на женщине летняя, да и плохая. И из‑за рамы слышит Авдеич, ребенок кричит, и она его уговаривает, никак уговорить не может. Встал Авдеич, вышел в дверь и на лестницу и кликнул:
‑ Умница! а умница! ‑ Женщина услыхала и обернулась. ‑ Что же так на холоду с ребеночком стоишь? Заходи в горницу, в тепле‑то лучше уберешь его. Сюда вот.
Удивилась женщина. Видит, старик старый в фартуке, очки на носу, зовет к себе. Пошла за ним.
Спустились под лестницу, вошли в горницу, провел старик женщину к кровати.
‑ Сюда, ‑ говорит, ‑ садись, умница, к печке ближе ‑ погреешься и покормишь младенца‑то.
‑ Молока‑то в грудях нет, сама с утра не ела, ‑ сказала женщина, а все‑таки взяла к груди ребенка.
Покачал головой Авдеич, пошел к столу, достал хлеб, чашку, открыл в печи заслонку, налил в чашку щей, вынул горшок с кашей, да не упрела еще, налил одних щей и поставил на стол. Достал хлеба, снял с крючка утирку и на стол положил.
‑ Садись, ‑ говорит, ‑ покушай, умница, а с младенцем я посижу, ведь у меня свои дети были ‑ умею с ними нянчиться.
Перекрестилась женщина, села к столу и стала есть, а Авдеич присел на кровать к ребенку. Чмокал, чмокал ему Авдеич губами, да плохо чмокается, зубов нету. Все кричит ребеночек. И придумал Авдеич его пальцем пугать, замахнется‑замахнется на него пальцем прямо ко рту и прочь отнимет. В рот не дает, потому палец черный, в вару запачкан. И засмотрелся ребеночек на палец и затих, а потом и смеяться стал. И обрадовался и Авдеич. А женщина ест, а сама рассказывает, кто она и куда ходила.
‑ Я, ‑ говорит, ‑ солдатка, мужа восьмой месяц угнали далеко, и слуха нет. Жила в кухарках, родила. С ребенком не стали держать. Вот третий месяц бьюсь без места. Проела все с себя. Хотела в кормилицы ‑ не берут: худа, говорят. Ходила вот к купчихе, там наша бабочка живет,, так обещала взять. Я думала совсем. А она велела на той неделе приходить. А живет далеко. Изморилась и его, сердечного, замучила. Спасибо, хозяйка жалеет нас за‑ради Христа на квартире. А то бы и ие знала, как прожить.
Воздохнул Авдеич и говорит:
‑ А одежи‑то теплой али нет?
‑ Пора тут, родной, теплой одеже быть. Вчера платок последний за двугривенный заложила.
Подошла женщина к кровати и взяла ребенка, а Авдеич встал, пошел к стенке, порылся, принес старую поддевку.
‑ На, ‑ говорит, ‑ хоть и плохая штука, а все пригодится завернуть.
Посмотрела женщина на поддевку, посмотрела на старика, взяла поддевку и заплакала. Отвернулся и Авдеич; полез под кровать, выдвинул сундучок, покопался в нем и сел опять против женщины.
И сказала женщина:
‑ Спаси тебя Христос, дедушка, наслал, видно, он меня под твое окно. Заморозила бы я детище. Вышла я, тепло было, а теперь вот как студено завернуло. И наставил же он, батюшка, тебя в окно поглядеть и меня, горькую, пожалеть.
Усмехнулся Авдеич и говорит:
‑ И то он наставил. В окно‑то я, умница, неспроста гляжу.
И рассказал Мартын и солдатке свой сон, и как он голос слышал, что обещался нынешний день господь прийти к нему.
‑ Все мо 1000 жет быть, ‑ сказала женщина, встала, накинула поддевку, завернула в нее детище и стала кланяться и опять благодарить Авдеича.
‑ Прими, ради Христа, ‑сказал Авдеич и подал ей двугривенный ‑ платок выкупить. Перекрестилась женщина, перекрестился Авдеич и проводил женщину.
Ушла женщина; поел Авдеич щей, убрался и сел опять работать. Сам работает, а окно помнит, как потемнеет в окне, сейчас и взглядывает, кто прошел. Проходили и знакомые, проходили и чужие, и не было никого особенного.
И вот, видит Авдеич: против самого его окна остановилась старуха, торговка. Несет лукошко с яблоками. Немного уж осталось, видно, все распродала, а через плечо держит мешок щепок. Набрала, должно быть, где на постройке, к дому идет. Да, видно, оттянул ей плечо мешок; захотела на другое плечо переложить, спустила она мешок на панель, поставила лукошко с яблоками на столбике и стала щепки в мешке утрясать. И пока утрясала она мешок, откуда ни возьмись, вывернулся мальчишка в картузе рваном, схватил из лукошка яблоко и хотел проскользнуть, да сметила старуха, повернулась и сцапала малого за рукав. Забился мальчишка, хотел вырваться, да старуха ухватила его обеими руками, сбила с него картуз и поймала за волосы. Кричит мальчишка, ругается старуха. Не поспел Авдеич шила воткнуть, бросил на пол, выскочил в дверь, даже на лестницу спотыкнулся и очки уронил. Выбежал Авдеич на улицу: старуха малого треплет за вихры и ругает, к городовому вести хочет; малый отбивается и отпирается.
‑ Я, ‑ говорит, ‑ не брал, за что бьешь, пусти.
Стал их Авдеич разнимать, взял мальчика за руку и говорит:
‑ Пусти его, бабушка, прости его, ради Христа!
‑ Я его так прощу, что он до новых веников не забудет. В полицию шельмеца сведу.
Стал Авдеич упрашивать старуху:
‑ Пусти, ‑ говорит, ‑ бабушка, он вперед не будет. Пусти ради Христа!
Пустила его старуха, хотел мальчик бежать, но Авдеич придержал его.
‑ Проси, ‑ говорит, ‑ у бабушки прощенья. И вперед не делай, я видел, как ты взял.
Заплакал мальчик, стал просить прощенья.
‑ Ну, вот так. А теперь яблоко на, вот тебе.
И Авдеич взял из лукошка и дал мальчику.
‑ Заплачу, бабушка, ‑ сказал он старухе.
‑ Набалуешь ты их так, мерзавцев, ‑ сказала старуха. ‑ Его так наградить надо, чтобы он неделю на задницу не садился.
‑ Эх, бабушка, бабушка, ‑ сказал Авдеич. ‑ По‑нашему‑то так, а по‑божьему не так. Коли его за яблоко высечь надо, так с нами‑то за наши грехи что сделать надо?
Замолчала старуха.
И рассказал Авдеич старухе притчу о том, как хозяин простил оброчнику весь большой долг его, а оброчник пошел и стал душить своего должника. Выслушала старуха, и мальчик стоял слушал.
‑ Бог велел прощать, ‑ сказал Авдеич, ‑ а то и нам не простится. Всем прощать, а несмысленому‑то и поготово.
Покачала головой старуха и вздохнула.
‑ Так‑то так, ‑ сказала старуха, ‑ да уж очень набаловались они.
‑ Так нам, старикам, и учить их, ‑ сказал Авдеич.
‑ Так и я говорю, ‑ сказала старуха. ‑ У меня самой их семеро было, ‑ одна дочь осталась.
И стала старуха рассказывать, где и как она живет у дочери и сколько у ней внучат.
‑ Вот, ‑ говорит, ‑ сила моя уж какая, а все тружусь. Ребят, внучат жалко, да и хороши внучата‑то; никто меня не встретит, как они. Аксютка, так та ни к кому и не пойдет от меня. Бабушка, милая бабушка, сердечная… ‑ И совсем размякла старуха.
‑ Известно, дело ребячье. Бог с ним, ‑ сказала старуха на мальчика.
Только хотела старуха поднимать мешок на плечи, подскочил мальчик и говорит:
‑ Дай я снесу, бабушка, мне по дороге. ‑ Старуха покачала головой и взвалила c3e мешок на мальчика.
И пошли они рядом по улице. И забыла старуха спросить у Авдеича деньги за яблоко. Авдеич стоял и все смотрел на них и слушал, как они шли и что‑то все говорили.
Проводил их Авдеич и вернулся к себе, нашел очкя на лестнице, и не разбились, поднял шило и сел опять за работу. Поработал немного, да уж стал щетинкой не попадать и видит: фонарщик прошел фонари зажигать. «Видно, надо огонь засвечать», ‑ подумал он, заправил лампочку, повесил и опять принялся работать. Докончил один сапог совсем; повертел, посмотрел: хорошо. Сложил струмепт, смел обрезки, убрал щетинки, и концы, и шилья, снял лампу, поставил ее на стол и достал с полки Евангелие. Хотел он раскрыть книгу на том месте, где он вчера обрезком сафьяна заложил, да раскрылась в другом месте. И как раскрыл Авдеич Евангелие, так вспомнился ему вчерашний сон. И только он вспомнил, как вдруг послышалось ему, как будто кто‑то шевелится, ногами переступает сзади его. Оглянулся Авдеич и видит: стоят точно люди в темном углу ‑ стоят люди, а не может разобрать, кто такие. И шепчет ему на ухо голос:
‑ Мартын! А Мартын. Или ты не узнал меня?
‑ Кого? ‑ проговорил Авдеич.
‑ Меня, ‑ сказал голос. ‑ Ведь это я.
И выступил из темного угла Степаныч, улыбнулся и как облачко разошелся, и не стало его…
‑ И это я, ‑ сказал голос.
И выступила из темного угла женщина с ребеночком, и улыбнулась женщина, и засмеялся ребеночек, и тоже пропали.
‑ И это я, ‑ сказал голос.
И выступила старуха и мальчик с яблоком, и оба улыбнулись, и тоже пропали.
И радостно стало на душе Авдеича, перекрестился он, надел очки и стал читать Евангелие, там, где открылось. И наверху страницы он прочел:
‑ И взалкал я, и вы дали мне есть, жаждал, и вы напоили меня, был странником, и вы приняли меня…
И внизу страницы прочел еще:
‑ Так как вы сделали это одному из сих братии моих, меньших, то сделали мне (Матфея 25 глава).
И понял Авдеич, что не обманул его сон, что, точно, приходил к нему в этот день Спаситель его и что, точно, он принял его.
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя »
(Назад)
(Cкачать работу)
Функция «чтения» служит для ознакомления с работой. Разметка, таблицы и картинки документа могут отображаться неверно или не в полном объёме!
Лев Николаевич ТолстойГде любовь, там и бог
Толстой Лев Николаевич Где любовь, там и бог
Л.Н.Толстой
ГДЕ ЛЮБОВЬ, ТАМ И БОГ
Жил в городе сапожник Мартын Авдеич. Жил он в подвале, в горенке об одном окне. Окно было на улицу. В окно видно было, как проходили люди; хоть видны были только ноги, но Мартын Авдеич по сапогам узнавал людей. Мартын Авдеич жил давно на одном месте, и знакомства много было. Редкая пара сапог в околодке не побывала и раз и два у него в руках. На какие подметки подкинет, на какие латки положит, какие обошьет, а другой раз и новые головки сделает. И часто в окно он видал свою работу. Работы было много, потому что работал Авдеич прочно, товар ставил хороший, лишнего не брал и слово держал. Если может к сроку сделать возьмется, а нет, так и обманывать не станет, вперед говорит. И знали все Авдеича, и у него не переводилась работа. Авдеич и всегда был человек хороший, но под старость стал он больше о душе своей думать и больше к богу приближаться. Еще когда Мартын у хозяина жил, померла у него жена. И остался после жены один мальчик трех годов. Дети у них не жили. Старшие все прежде померли. Хотел сначала Мартын сынишку сестре в деревню отдать, потом пожалел подумал: «Тяжело будет Капитошке моему в чужой семье расти, оставлю его при себе». И отошел Авдеич от хозяина и стал с сынишкой на квартире жить. Да не дал бог Авдеичу в детях счастья. Только подрос мальчик, стал отцу помогать, только бы на него радоваться, напала на Капитошку болезнь, слег мальчик, погорел недельку и помер. Схоронил Мартын сына и отчаялся. Так отчаялся, что стал на бога роптать. Скука такая нашла на Мартына, что не раз просил у бога смерти и укорял бога за то, что он не его, старика, прибрал, а любимого единственного сына. Перестал Авдеич и в церковь ходить. И вот зашел раз к Авдеичу от Троицы землякстаричок уж восьмой год странствовал. Разговорился с ним Авдеич и стал ему на свое горе жаловаться.
И жить, говорит, божий человек, больше неохота. Только бы помереть. Об одном бога прошу. Безнадежный я остался теперь человек.
И сказал ему старичок:
Не хорошо ты говоришь, Мартын, нам нельзя божьи дела судить. Не нашим умом, а божьим судом. Твоему сыну судил бог помереть, а тебе жить. Значит, так лучше. А что отчаиваешься, так это оттого, что ты для своей радости жить хочешь.
А для чего же житьто? спросил Мартын. И старичок сказал:
Для бога, Мартын, жить надо. Он тебе жизнь дает, для него и жить надо. Когда для него жить станешь, ни о чем тужить не станешь, и все тебе легко покажется.
Помолчал Мартын и говорит:
А как же для бога житьто?
И сказал старичок:
А жить как для бога, то нам Христос показал. Ты грамоте знаешь? Купи Евангелие и читай, там узнаешь, как для бога жить. Там все показано.
И запали эти слова в сердце Авдеичу. И пошел он в тот же день, купил себе Новый завет крупной печати и стал читать.
Хотел Авдеич читать только по праздникам, да как начал читать, так ему на душе хорошо стало, что стал каждый день читать. Другой раз так зачитается, что в лампе весь керосин выгорит, и все от книги оторваться не может. И стал так читать Авдеич каждый вечер. И что больше читал, то яснее понимал, чего от него бог хочет и как надо для бога жить, и все легче и легче ему становилось на сердце. Бывало, прежде, спать ложится, охает он и крехчет
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя »
Интересная статья: Основы написания курсовой работы
1
Рассказ «Где любовь, там и бог» — какая главная мысль, чему учит (Толстой)?
Какая главная мысль рассказа Льва Толстого «Где любовь, там и бог»?
Чему учит сказка, рассказ Льва Толстого «Где любовь, там и бог»?
Какая мораль, смысл, анализ произведения, книги «Где любовь, там и бог»?
1 ответ:
1
0
Только что впервые прочитал этот рассказ. Думаю, главное в этом произведении не основная мысль, а то чувство, которое передается читателю. Я ясно увидел этих несчастных людей, которым помог герой произведения, оказал милосердие. Великий писатель так описал это, и я словно очутился там и так же страдал, как этот обессилевший отставной солдат, как полураздетая голодная мать, пытающаяся прибрать младенца на ледяном ветру, как мальчишка-озорник, который попался на месте преступления, и как главный герой страдал, когда впал в полнейшее уныние после смерти сына. Он возродился после того, как стал помогать тем, кому еще труднее. В этом вся суть мировоззрения Толстого, помогать тем кому еще тяжелее. Не могу понять, за что его отлучили от церкви и сейчас он до сих пор отлучен?
Читайте также
Небольшой поучительный рассказик Льва Толстого. Пожалуй, его быстрее прочитать, чем написать краткое содержание.
Два купца — бедный и богатый. Первый отдал свой железный товар богатому купцу, чтобы тот присмотрел и сохранил его до приезда. А когда он вернулся, богатый купец, продав этот товар, обманул беднягу, сказав, что железо якобы изгрызли мыши.
Пострадавший купец сделал вид, что поверил, однако при выходе со двора прихватил с собой маленького сына богатого купца.
На беспокойные вопросы богатого о сыне бедный сказал, что видел, как мальчика унес ястреб.
Не поверив этому, богатый купец вынужден был признаться, что железо продал.
Вернул в результате и даже в двойном размере деньги за проданное железо.
Умный бедный купец на хитрость богатого сумел ответить такой же неправдоподобной историей, вернув свое таким образом.
Воровать и обманывать не хорошо, за совершенное подленькое дело всегда можно получить по заслугам.
Один из наиболее запоминающихся рассказов Виктора Драгунского, который обязательно понравится и увлечет при прочтении — «Шляпа гроссмейстера».
В читательском дневнике можно отметить, прежде всего, интересное содержание сюжета. Действия развиваются следующим образом. Главный герой Денис Кораблев делает уроки и отправляется к пруду покормить птиц, взяв немного хлеба. В этот день на улице ветрено, поэтому происходит небольшой курьез. Мальчик видит шахматиста, который играет на лавочке. Его шляпу уносит ветром прямо в пруд, нахлобучив на голову одного из лебедей. Наблюдающие со стороны мальчишки хотят помочь: вместе с Денисом, втроем пытаются достать из пруда шляпу. Они ее вытягивают при помощи шеста с гвоздем. Денис добывает шляпу, но пробивает ее гвоздем. Пытаясь высушить, мальчики еще более портят внешний вид головного убора. А потом у них случается потасовка, когда каждый пытается завладеть шляпой, чтобы отдать игроку в шахматы. Вдруг, он «гроссмейстер»? Но у шляпы вид становится еще более жалким, потому что отрывается подкладка. Денис очень хотел вернуть предмет шахматисту, договорился с мальчишками и пытался вернуть. Правда, дядечка со скамейки совершенно не узнал вещь! Но согласился сыграть партию с мальчиком, оказавшимся смелым и вернувшим шляпу.
В читательском дневнике можно привести отзыв и впечатления от рассказа. Следует сказать, что это интересная и поучительная история. Денис очень старается и его усилия вознаграждаются. Правда, пока удалось вернуть шляпу, она пришла в неряшливый и плачевный вид, став бесполезной вещью.
Вывод у произведения такой, что на ум приходят поговорки:
Если изобразить произвединие коротко в тезисах или пунктах в виде плана, то можно обозначить так:
1) Денис отправляется на прогулку.
2) На пруду играет шахматист, у которого уносит шляпу со скамейки ветром.
3) Мальчишки достают шляпу вероятного гроссмейстера из пруда при помощи шеста с гвоздем.
4) Ребята выжимают шляпу, а потом устраивают потасовку из-за желания вернуть первым шахматисту.
5) Денис приност головной убор, а потом предлагает разыграть партию в шахматы.
Напишем в читательский дневник краткое содержание рассказа «Гусиное горло» Драгунского в 6 предложений.
- Дениска объявляет родителям, что идет на день рождения к Мишке и демонстрирует свой подарок — свежее гусиное горло.
- Папа дает Дениске деньги на конфеты.
- Мама рассказывает Дениске как не следует вести себя за столом, что можно есть вилкой, как есть подлив и почему нельзя ничего уносить с собой.
- Папа интересуется, как должна хозяйка провожать гостя и его смешит, что гость не умрет, если его не проводят.
- Мама сердится и разбивает чашку.
- Дениска идет на день рождения, все едят конфеты, веселятся и мишка больше всего доволен гусиным горлом.
В своем историческом рассказе для крестьянских детей Лев Николаевич Толстой в доступной форме рассказывает, как казаки появились в Сибири, и как началась война казачьего атамана Ермака. Он ясно и досконально описывает, что это дело было связаны со Строгановыми, которые получили от русского царя согласие завоевать богатыми недрами и реками необъятные просторы Сибири. Иименно граф Строганов обратился к донскому атаману Ермаку за помощью, а также частично профинансировал его военное предприятие. Это было время, когда татарское царство Кучума было довольно слабое, у них не бвыло даже огнестрельного оружия, и казаки всего числом до 500 легко продвигались вперед. Но пришел такой момент, когда казаков оставалось все меньше и меньше, помошщь опаздывала и войска Кучума окружили Ермака, облаченный в тяжелую кольчугу Ермак утонул в реке, но после него пришли новые партии казаков и судьба Сибири была решена. Она вошла в состав русского государства…
В своем рассказе Лев Николаевич Толстой рассказывает, как в практической жизни вырастить шелковичных червей, а затем получить шелк. Интересно, что он сам их выращивает у себя дома, использовав для еды листья тутового дерева, которых в саду много у него. Он у кого-то забрал золотник шелковичных червей, посчитал их — ровно -5835 и начал первый этап работы, сначала он вывел их, накормил тутовыми листьями,интересно, что это был многоступенчатый процесс, связанный с едой прожорливых червей, которые от рождения увеличивались с астрономической быстротой.Но самое интересное — это последний этап, когда черви, прицепившись к потолку начинают выдавать шелк, а потом превращаются в бабочек. Это Лев Николаевич фактически рассказывает для сельских детей, которые учились в его яснополянской школе, он хочет их так приготовить к жизни.
Аннотация: Статья посвящена проблеме критики текста рассказа Л. Н. Толстого «Где любовь, там и Бог» (1885), ее цель — обоснование выбора основного источника текста для публикации и очищение его от искажений. В исследовательской литературе открыт вопрос, связанный с уточнением истории становления художественного целого данного произведения, не восстановлена детализация заключительных этапов в его создании, отсутствует конкретизация эдиции этого литературного памятника. Предлагаемая работа выполнена в определенной последовательности. Сначала были выявлены все разночтения между первыми прижизненными изданиями 1885–1886 гг., затем проведен их сопоставительный анализ с рукописными материалами. На завершающем этапе классификация этих разночтений соотнесена с текстологической практикой предшественников. В результате теоретически обоснован выбор текста рассказа из двенадцатой части «Сочинений графа Л. Н. Толстого» (1886) в качестве основного источника для публикации, составлен и аргументирован перечень рекомендуемых его исправлений по рукописям. Традиция критериев научной критики памятников искусства слова дополнена новыми принципами. Это прозрачность редакторских вторжений в чужой текст, обязательность отсылок к рукописям или к ранним публикациям в перечне исправлений, всестороннее раскрытие его состава (а не усеченный формат), недопустимость для текстолога выступать в роли соавтора писателя.
Список литературы
Источники
Где любовь, там и Бог. М.: Тип. И. Д. Сытина и Ко, 1885. С. 5–35.
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М.: Дрофа, Русский язык Медиа, 2008. Т. 1. LXXXVIII + 699 с.
Зайденшнур Э. Е. Работа Л. Н. Толстого над русскими былинами // Русский фольклор. Материалы и исследования. V. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 331–366.
Никифоров А. И. «Где любовь, там и Бог». История писания и печатания. Описание рукописей // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. / под общ. ред. В. Г. Черткова. М.: Худож. лит., 1937. Т. 25. С. 681–686.
Описание рукописей художественных произведений Л. Н. Толстого / под общ. ред. В. А. Жданова. М.: Изд-во АН СССР, 1955. 634 с.
Сочинения графа Л. Н. Толстого. Часть двенадцатая. Произведения последних годов. М.: Тип. М. Г. Волчанинова, 1886. 599 с.
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. / под общ. ред. В. Г. Черткова. М.: Худож. лит., 1928–1958.
Толстой Л. Н. Собр. соч.: в 22 т. / под ред. М. Б. Храпченко. М.: Худож. лит., 1978–1985.
Феофилакт, архиепископ Болгарский. Благовестник, или Толкование на святое Евангелие: в 4 кн. М.: Лепта, 2001. Кн. 3: Евангелие от Луки. 384 с.
Исследования
Громова-Опульская Л. Д. Избранные труды. М.: Наука, 2005. 530 с.
Лихачев Д. С. Текстология. Краткий очерк. М.: Наука, 2006. 175 с.
Ореханов Г. В. Г. Чертков в жизни Л. Н. Толстого. М.: Изд-во ПСТГУ, 2014. 192 с.
Сизова И. И. Актуальные проблемы подготовки народных рассказов и драм Л. Н. Толстого к изданию в академическом собрании сочинений писателя // Материалы Толстовских чтений 2018 года в Государственном музее Л. Н. Толстого. М.: РГ-Пресс, 2019. С. 78–83.
Сизова И. И. История создания и поэтика рассказа Л. Н. Толстого «Где любовь, там и Бог» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2019. № 8. С. 53–60. https://doi.org/10.30853/filnauki.2019.8.10
Сизова И. И. Рассказ Л. Н. Толстого «Ильяс»: актуальные проблемы истории создания и эдиции // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2018. № 3. Ч. 2. С. 245–251.
Сизова И. И. Рассказ Л. Н. Толстого «Упустишь огонь — не потушишь»: проблемы творческой истории // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2017. № 12. Ч. 3. С. 58–64.
Щербакова М. И. Текстология // Введение в литературоведение: учебник. М.: Оникс, 2005. С. 97–150.
Лев Толстой — Где любовь, там и Бог (1885)
Я хочу вам предложить прочитать произведение Льва Николаевича Толстого «Где любовь, там и Бог», которое он написал в 1885 году. В разное время, по разному люди приходят к Абсолютной Истине и начинаются думать о своей душе.
Сапожник Мартын Авдеич под старость стал больше о душе думать, да к Богу приближаться. Но после смерти сына он отчаялся и стал на Бога роптать, укорял его, что он забрал у него сына, а не его самого. Однажды, к нему зашел земляк-старичок, разговорился с ним Мартын, рассказал все, а земляк ему посоветовал, купить Евангелие и читать его, чтобы научиться для Бога жить. Мартын так и поступил. Стал он каждый вечер читать Евангелие и чем больше читал, тем яснее понимал чего от него Бог хочет, и как жить для Бога надо. Однажды, задремал он и спросонок услышал голос, который сказал ему, что завтра придет к нему. И понял Мартын, что это был Бог. С самого утра стал Мартын ждать, не может работать, а все в окно смотрит. Посмотрел он в окно, видит дворник Степаныч стоит, устал и замерз, пустил его к себе Мартын, напоил чаем, рассказал ему о том, что он прочитал в Евангелие и о том, что ждет в гости Бога. Погрелся Степаныч и ушел. Ждет дальше Мартын, видит в окно женщина с ребенком на руках стала у стены к ветру спиной и укутывает его, а укутывать-то не во что… Одежда у нее летняя, да и плохая, ребенок кричит… Позвал ее Мартын к себе, согрел их, накормил, дал немного вещей старых, немного денег и рассказал, что он Бога ждет в гости… Ушла женщина, а Мартын дальше сидит у окна, ждет. Вдруг увидел он как у одной старухи мальчик украл яблоко, а она его поймала и хочет в полицию отвести. Выскочил Мартын на улицу и попросил старуху отпустить мальчишку, она нехотя отпустила и мальчик хотел было сразу убежать, но Мартын сказал ему чтобы он попросил прощения у бабушки, за то, что украл у нее яблоки. Мальчик попросил прощения, а старуха сказала Мартыну, что он балует мальчика, что его надо выстегать, а Мартын сказал, «По-нашему-то так, а по-божьему не так. Коли его за яблоко высечь надо, так с нами-то за наши грехи что сделать надо?» и рассказал ей Мартын, что вычитал он в Евангелие, о том, что Бог велел прощать и о том, что именно им и надо учить детей прощению. Хотела было старуха поднять тяжелый мешок, а мальчик вызвался ей помочь. И ушли они, да о чем-то все говорили. Вернулся Мартын к себе стал инструменты свои собирать — вечер уже наступил. Открыл он, как обычно, Евангелие и вдруг послышалось ему, как-будто кто-то шевелится позади него, он обернулся и увидел как-будто люди стоят в углу и кто-то на ухо ему шепчет: «Мартын, или ты не узнал меня, и видит Мартын Степаныча. И это я, — сказал голос и выступила из темного угла женщина с ребенком. И это я, — вышла из угла старуха и мальчик с яблоком. И тогда понял Мартын, что сон не обманул его…
читать: Лев Толстой — Где любовь, там и Бог
до скорой встречи на страницах блога — Комета МИР