(360 слов) Великий русский писатель А.С. Пушкин однажды сказал: «Гений и злодейство — вещи несовместные». Фраза звучит очень красиво, с ней хочется согласиться, однако на практике одаренные люди способны поступить злонамеренно — это прискорбный, но все же факт. Порой они просто ошибаются и не учитывают всех последствий своих действий, а иногда и вовсе идут на приступ морали осознанно. Чтобы убедиться в этом, обратимся к примерам.
Аморального гения изобразил А.К. Толстой в книге «Гиперболоид инженера Гарина». Петр Петрович был талантливым ученым, одним из самых известных научных деятелей в мире, но при этом его душа была очень порочной. Он руководствовался только тщеславием и эгоизмом, поэтому последствия его поступков были разрушительны для человечества. Все свои способности он посвятил созданию оружия, а затем и гиперболоида для добычи золота. Драгоценный металл нужен был Гарину, чтобы можно было контролировать весь мир и диктовать свои условия. Ради цели он подставлял своих двойников, предавал и лгал, удерживал насильно человека и шантажировал его. Все, что этот умнейший человек дал миру, обратилось во зло, ведь он хотел блага только себе, а к другим был равнодушен. В его образе соединились гений и злодейство.
Есть и более реалистичные примеры того, как талант и злонамеренность дополняют друг друга. Например, А.П. Чехов в рассказе «Попрыгунья» описал некрасивую историю, связанную с именем известного художника — Исаака Левитана. Известно, что он хотел вызвать писателя на дуэль за разглашение его тайны. Но о романе живописца с замужней женщиной знала вся богема, и даже ее муж был в курсе. Герой рассказа, одаренный и признанный художник, соблазняет Ольгу Дымову, которая вовсе не свободна. Пресытившись победой, он бросает ее, совсем не думая о ее чувствах и репутации. Он совершил злонамеренный поступок, воспользовавшись легкомыслием Ольги. Его поведение разрушило семью Дымовых и стало косвенной причиной смерти Осипа, который переживал из-за измены жены и совсем не берег себя. Реальный прототип Рябовского тоже имел печальную славу человека, который разрушает судьбы и разбивает сердца шутки ради. Этот случай также опровергает утверждение А.С. Пушкина.
Таким образом, гений и злодейство могут уживаться в одном человеке, ведь душа его многогранна и противоречива. Можно направить свой талант не во благо миру, а вопреки ему, дабы удовлетворить лишь свои нужды. Это не такая уж редкость, так как выдающиеся способности вовсе не являются гарантом нравственной щепетильности.
Пример итогового сочинения 2022-2022 к разделу «Природа и культура в жизни человека».
Тема сочинения. Согласны ли Вы с утверждением героя трагедии А.С.Пушкина «Моцарт и Сальери»: «Гений и злодейство — две вещи несовместные»?
«Гений и злодейство — две вещи несовместные». Эта фраза из трагедии А.С.Пушкина «Моцарт и Сальери» стала нарицательной. В ней поэт выражает сомнение в том, что человек, создающий прекрасные произведения искусства, великие музыкальные произведения, возвышающие человеческую душу, может совершить зло. Но так ли это на самом деле? Попробуем разобраться. Для этого рассмотрим примеры из произведений художественной литературы и факты из мировой истории.
Главный герой романа А.К.Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» — настоящий гений. Ему удалось создать уникальный аппарат, по сути, мощнейшее оружие, способное разрушить любые объекты и даже проникнуть в недра земли. Гиперболоид стал уникальным изобретением, подобного которому не было на всей планете. С помощью этого устройства можно было не только победить любого врага, но и активно заниматься добычей полезных ископаемых. Это позволило бы поднять экономику на невероятную высоту, облегчить жизнь людей, избавить огромные массы народа от нищенского существования. Но гениальный инженер имеет на своё изобретение совсем иные планы. Пётр Гарин рушит экономику всего мира, уничтожает заводы конкурентов, добывает вместе с миллиардером Роллингом золото в неограниченных количествах и по сути становится диктатором, которому подвластно всё и который не останавливается ни перед чем. Он берёт на себя миссию вершителя судеб, хозяина человеческих жизней. Судьбы других людей для него не значат ничего. Таким образом, гениальный учёный становится универсальным злодеем, настоящим воплощением зла.
Реальная жизнь тоже полна примеров того, что великие люди, вызывающие восхищение своими произведениями у современников и потомков, зачастую имеют очень тяжёлый характер, а некоторые даже способны совершить преступление. Так, например, в биографии одного из самых известных художников эпохи Возрождения Бенвенуто Челлини можно найти немало чёрных страниц. Помимо того, что художник имел скверный характер, часто ссорился с людьми, вступал в конфликты со своими заказчиками, он достаточно легко относился к возможности лишить человека жизни. Челлини оставил для потомков свою автобиографию, в которой рассказывает о том, что совершил несколько убийств. И при этом не испытывал никаких угрызений совести. Сожалеет он лишь о том, что ему приходилось скрываться от правосудия. Но удивительные художественные способности, которые так ценились современниками, всегда позволяли ему оставаться на плаву, несмотря на такие ужасные поступки.
Эти примеры говорят о том, что гений и злодейство могут легко уживаться в одном человеке. Я думаю, что в этом нет ничего удивительного, ведь гениальные люди — это прежде всего люди, и у них есть не только достоинства, но и недостатки. Кроме того, они по-другому смотрят на мир, ярче его воспринимают, эмоциональнее реагируют на происходящие события. Такому человеку сложно контролировать свои эмоции и устанавливать пределы допустимого. Таким образом, я считаю, что гениальность может сочетаться со злодейством.
Автор сочинения: Любовь Уланова
Проблема совместимости гениальности и злодейства. По Д. А. Гранину
Проблема совместимости гениальности и злодейства. И. П. Цыбулько 2021. Вариант № 4 («С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам…»)
Совместимы ли гений и злодейство в представлении Пушкина? Могут ли гении совершать злодейские поступки? Именно эти вопросы возникают при чтении текста советского писателя Д. А. Гранина.
Раскрывая проблему совместимости гениальности и злодейства, автор опирается на собственные размышления, приводит яркие примеры. Рассказчик гулял со знакомым физиком, и они обсуждали трагедию Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму. Учёный подчеркнул, что злодейство каким-то образом связано с гением, следует за ним. Это говорит о том, что гениальный человек несёт ответственность за свои открытия, которые не должны приносить человечеству вред. Эйнштейн чувствовал свою ответственность за атомные бомбардировки, хотя не был прямым виновником этого страшного преступления. Горячий спор с физиком заставил рассказчика обратиться к трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери», где звучит высказывание о том, что гений и злодейство несовместимы. Размышляя о судьбе Сальери, автор отмечает в этом композиторе упорный труд, целеустремлённость, но в то же время подчёркивает, что, как только Сальери отравил Моцарта, он перестал быть гением. Из этого следует, что злодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. Оба примера, дополняя друг друга, подводят нас к мысли о том, что гений не должен совершать безнравственные поступки, таким образом он отрезает себя от всего человечества и перестаёт быть гениальным.
Авторская позиция заключается в следующем: гений и злодейство несовместимы. Нравственное начало становится пробой гения. Человечество отбирает только тех, кто несёт в себе нравственное начало.
Мне близка позиция автора. Действительно, люди считают гениальным только того, кто сочетает в себе талант и нравственность. Если талант переходит на сторону зла, то автоматически перестаёт считаться гением.
В произведении К. Г. Паустовского «Старый повар» молодой Моцарт оказывается у постели умирающего графского повара и выполняет его просьбу – возвращает его во времена молодости, когда он познакомился со своей женой. Моцарт стал играть на клавесине, и слепой старик вообразил себе чудесную картину молодости. Моцарт гениален, потому что его музыка делает людей счастливыми и возвращает в прекрасные времена.
В заключение подчеркну, что гениальный человек должен дорожить своим талантом и не совершать безнравственных поступков, губительных не только для его души, но и для его божественного дара.
Текст
С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе. И к Пушкину как к человеку. Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры. Вот, очевидно, почему меня так задел один давний разговор, случайный летний разговор на берегу моря. Мы гуляли с Н., одним из лучших наших физиков, и говорили об истории создания атомной бомбы, о трагедии Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму. Злодейство всегда каким-то образом связано с гением, — сказал Н., — оно следует за ним, как Сальери за Моцартом. Как чёрный человек, — поправил кто-то. Нет, чёрный человек — это не злодейство, — сказал Н. — Это что-то другое — судьба, рок; Моцарт ведь исполняет заказ чёрного человека, он пишет реквием, он не боится… А я говорю о злодействе. Я уже не помню точно фраз и не хочу сочинять диалог, спорили о том, кто Сальери для Пушкина. Противник, злодей, которого он ненавидит, разоблачает, или же это воплощение иного отношения к искусству? Можно ли вообще в этом смысле связывать искусство и науку? А что если для Пушкина Моцарт и Сальери — это Пушкин и Пушкин, то есть борение двух начал?.. От этого случайного горячего спора осталось ощущение неожиданности. Неожиданным было, как много сложных проблем пробуждает маленькая пушкинская трагедия. И то, как много можно понять из неё о нравственных требованиях Пушкина, о его отношении к искусству… Злодейство было для меня всегда очевидно и бесспорно. Злодейством был немецкий мотоциклист. В блестящей чёрной коже, в чёрном шлеме он мчался на чёрном мотоцикле по солнечному просёлку. Мы лежали в кювете. Перед нами были тёплые желтеющие поля, синее небо, вдали низкие берега нашей Луги, притихшая деревня, и оттуда нёсся грохочущий чёрный мотоцикл. Винтовка дрожала в моих руках… Разумеется, я не думал ни о Пушкине, ни о Сальери. Это пришло куда позже — тогда, на войне, надо было стрелять… Я возвращаюсь к началу: я учился трудному искусству читать Пушкина. Простота его стихов обманчива. Иногда мне казалось, что я нашёл ответ, но всякий раз новые вопросы озадачивали меня. Могут ли гении совершать злодейства? Может ли злодей-убийца Сальери быть гением? Оттого что он отравитель, разве музыка его стала хуже? Что же злодейство доказывает, что Сальери не гений? И опять: что такое гений? У Пушкина гений — Дельвиг: «Дельвиг милый… навек от нас утекший гений», Державин обладает порывами истинного гения. Для Пушкина гений сохраняет древний смысл души, её творческую крылатость. Гений — не только степень таланта, но и свойство его — некое нравственное начало, добрый дух. Слово «гений» ныне обычно связано с великими созданиями, изобретениями, открытиями. Конечно, в законе относительности нет ничего ни нравственного, ни безнравственного. Наверное, тут следует разделить: открытие может быть гениальным, но гений не только само открытие. В пушкинском Моцарте гениальность его музыки соединена с личностью, с его добротой, доверчивостью, щедростью. Моцарт готов восторгаться всем хорошим, что есть у Сальери. Он свободен от зависти. Он открыт и простодушен. Гений Моцарта исключителен: он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно, без усилия изливается абсолютным совершенством. Моцарт наиболее чисто олицетворяет тот дар, который ненавистен Сальери. Прогце всего было объяснить ненависть завистью. О зависти твердит сам Сальери. Но разве Сальери лишь завистник? Он смолоду признаёт чужой гений, он учится у великих, преклоняется перед ними, понимая прошлые свои заблуждения. Вопрос о гении и злодействе подвергает сомнению задачу, которую решал Сальери всю свою жизнь. Может ли человек стать гением?.. Стать, достичь трудом, силой своего разума того, что считается божественным даром? Сальери считал, что да, может. Молодость Сальери, зрелость, вся его жизнь возникла для меня как целеустремлённая, в каком-то смысле идеальная прямая. Таким представлялся мне идеал учёного. Настойчивость и ясное понимание, чего ты хочешь. Сальери одержим. Но идея у него особая — стать творцом. Способность творить ему не была дана — он добывал её, вырабатывал… Это не слепой бунт, это восстание Разума, вернее, Расчёта. Композитором Сальери стал выдающимся. Слава ему улыбнулась. Музыка его нашла признание. Сам Моцарт твердит в счастливые минуты мотив Сальери из «Тарара». Чем отличается гений Моцарта от негения Сальери? Грань тут неуловима. Голос, который диктует Моцарту божественные созвучия, не слышен окружающим. Для них и Моцарт, и Сальери одинаковы: оба всем своим существом чувствуют силу гармонии, оба страстно любят искусство, могут ценить его, оба жрецы прекрасного, избранные служить своему делу. До той минуты, как Моцарт поднял стакан с ядом, оба — и Моцарт, и Сальери — были равноправные сыновья гармонии. Но теперь гений отделился, яд разделил их. Отравленное вино расторгло союз. Последняя реакция, последнее средство отделить подлинный гений от мнимого — это нравственное испытание. Злодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. Маска сорвана. Сущность открывается и самому Сальери. Вместе с ядом начинает действовать и логическая схема: гений для Моцарта не может быть злодеем, а так как Моцарт сам гений, бесспорный гений, то, следовательно, он имеет право судить, и, значит, Сальери не гений… Нравственное начало становится пробой гения. И человечество отбирает для себя лишь тех, кто несёт это нравственное начало. Пушкин оставляет Сальери жить и мучиться. Остаётся злодейство, но торжествует гений.
По Д. А. Гранину
Гений и злодейство — вещи несовместные (Сергей Мазаев)
В пушкинской трагедии «Моцарт и Сальери» есть интересное замечание: «гений и злодейство — вещи несовместные». Тезис спорный и при этом нигде не поясняется. Наверное, для самого Пушкина все здесь было очевидно. Что ж, поверим поэту на слово? Или можно привести какие-то рациональные аргументы в пользу несовместимости гениальности и зла?
Рассуждение о гении и злодействе в области искусства можно было бы построить следующим образом: найти компонент гениальности, без которого ее невозможно помыслить, а затем показать несовместимость этого элемента с пороком. Таким образом, с очевидностью демонстрировалась бы справедливость пушкинского суждения.
Один из булгаковских персонажей — поэт Рюхин — разглядывая памятник Пушкину на Страстном бульваре, размышлял: «Вот пример настоящей удачливости… какой бы шаг он ни сделал в жизни, что бы ни случилось с ним, все шло ему на пользу, все обращалось к его славе! Но что он сделал? Я не понимаю… Что-нибудь особенное есть в этих словах: „Буря мглою…“? Не понимаю!.. Повезло, повезло!.. стрелял, стрелял в него этот белогвардеец и раздробил бедро, и обеспечил бессмертие…»
Думается, этим эпизодом Булгаков стремился развеять у читателя всякие сомнения относительно одаренности Рюхина как поэта. И действительно, разве не должен гениальный художник в обязательном порядке обладать абсолютным вкусом к прекрасному? Разве возможно быть выдающимся музыкантом, не имея абсолютного слуха, различающего малейшую фальшь?
Вкус нельзя отнести к числу вещей, которые изначально «либо есть, либо нет». Он способен ослабевать и утрачиваться, развиваться и достигать превосходной степени. Об этом убедительно говорит Экзюпери: «И умеющим наслаждаться поэзией стихи не всегда в радость, иначе бы они никогда не грустили, они бы читали стихи и ликовали. Все человечество читало бы стихи и ликовало, и больше ему ничего не было бы нужно».
Если так, то отчего же зависит вкус? Какие факторы непосредственно определяют способность человека находить прекрасное? «Меня не удивляет, что так много людей не находят царства в царстве, храма в храме, поэзии в стихах и музыки в музыке. — Говорит французский писатель. — Чтобы насладиться поэзией, нужно дотянуться до нее и преодолеть… Чужие стихи — тоже плод твоих усилий, твое внутреннее восхождение… Всякое восхождение мучительно. Преображение болезненно. Не измучившись, мне не услышать музыки. Страдания, усилия помогают музыке звучать».
Дотянуться и преодолеть. Внутреннее восхождение. Болезненное преображение. О чем это говорит Экзюпери? В чем усматривает он причину способности читать, слышать и видеть прекрасное? Нетрудно догадаться, что речь здесь идет об аскезе.
Большинство людей по привычке связывают аскезу исключительно с сотериологической целью. Для чего постится монах? «Спасает душу» — скажет простец, пребывая в наивной уверенности, будто Богу угодно слышать, как урчит чей-то пустой желудок. Между тем, истинная цель аскезы была хорошо знакома уже языческим философам за несколько столетий до Рождества Христова. Идея воздержания появляется как способ разрешения одной деликатной проблемы.
Однажды мы с моим другом, директором нефтеторговой в шикарном московском ресторане. Глядя на роскошный стол, он как-то грустно сказал:
— Знаешь, нас в семье было трое братьев. Мать растила нас одна и работала конструктором в совковом НИИ. Мы не голодали, но жили более чем скромно. По воскресеньям нас навещал дядя и всегда привозил гостинец — коробку овсяного печенья. Мы растягивали удовольствие на целую неделю, разделив его на троих так, что в день на каждого из нас приходилось ровно по половинке. Я помню, как это было здорово. Сейчас я могу позволить себе все, но, веришь ли, весь этот стол я отдал бы за ту самую половинку овсяного печенья.
— В чем же проблема? — спросил я. — Построй рядом с домом кондитерскую фабрику.
— Видишь ли, — отвечал мой друг, — проблема во мне: я перестал быть бедным ребенком, многое перепробовал, и меня больше не впечатляет овсяное печенье.
Дело в том, что чувства теряют упругость от изобилия впечатлений. Зрение ухудшается от яркого света, слух притупляется от слишком сильных раздражителей. Городской человек неспособен расслышать в лесу шорох листьев под чьей-то осторожной лапой, что у какого-нибудь деревенского «пасынка природы» с ружьишком на плече вызывает немалое удивление: вы что там, в столице, все глухие что ли?
Душа, привыкшая к сильным впечатлениям страстей, похожа на разбитое кабацкое фортепьяно: его струны расстроены, оно откликается только на грубую руку лабуха. Едва ли на нем можно исполнить что-то, кроме любимой завсегдатаями «Мурки». Но представим себе другой, бережно настроенный инструмент: его струны хорошо натянуты, откликаются на малейший чистый тон и сами собой звучат в унисон тихому голосу играющей рядом скрипки.
Аскеза, «тренирующая» чувствительность души, приобретает исключительную роль в сфере творчества и, вообще-то, неразлучно сопровождает художника в его пути. Пушкин, человек темпераментный и любящий жизнь во всех ее проявлениях, неоднократно воспевает монашеское уединение:
Я был рожден для жизни мирной, Для деревенской тишины: В глуши звучнее голос лирный, Живее творческие сны.
Пожалуй, любому художнику знаком особый род разочарования, наступающий при критическом перечитывании написанного: заметна досадная разница между предметом, вызвавшим прилив вдохновения, и его материальным отпечатком в виде текста на листе бумаги.
Период «охлаждения» может привести к разочарованию и к одной, несомненно, ложной и крайне пагубной мысли, способной превратить творца в скопца: «Мысль изреченная есть ложь». В этом случае будет уместен совет: почитай кого-нибудь из великих и ты увидишь, что с их текстами происходит ровно то же самое. Не так давно ты сидел над этими строчками и в уме пульсировала и билась мысль: Он гений! Гений! «Продолжай, спеши еще наполнить звуками мне душу!» Но прошло малое время и в том, что тебя так взволновало, ты видишь только мертвые камни слов — криво отесанные, порой плохо подогнанные друг к другу. Очевидно, что текст измениться не мог. Значит, изменился ты. Еще вчера видел красоту лицом к лицу, оживленно беседовал с нею с глазу на глаз, но сегодня развратился и попросту перестал ее замечать. В творческой сфере, пожалуй, лучше всего заметно это движение так называемого ползучего «невольного греха», следствия нашей поврежденной природы. В отличие от обывателя, художник может судить о том, что незаметно для себя все же сделал что-то не то, замечая, как «охлаждение» к прекрасному сменяет вдохновение.
И красота, и любовь открываются только человеку, совершающему подвиг, через непрерывные духовные упражнения. Вот как об этом сказал однажды Экзюпери: «Если не изменяться день ото дня, словно в материнстве, не догнать любви. А ты хочешь усесться в гондолу и всю жизнь звучать песней — ты не прав. Вне пути и восхождения ничего не существует. Стоит остановиться, как тебя одолевает скука, потому что пейзажу больше нечего тебе рассказать, и тогда ты бросаешь женщину, хотя надо было бы выбросить тебя».
Таким образом, гению для того, чтобы сбыться, недостаточно просто воздерживаться от явного зла — приходится бороться за вдохновение с ползучей экспансией «невольного греха», прочно связывая свою жизнь с аскезой. Великий художник живет, лишь изредка нисходя до простых удовольствий, и, не задерживаясь при них дольше одного дня, на закате неизменно возвращается в свою цитадель. А потому пушкинский Моцарт, несомненно, прав: «гений и злодейство — две вещи несовместные», ведь зло вредит в первую очередь совершившему его человеку, уничтожая способность прозревать прекрасное.
В замечательной экранизации «Маленьких трагедий» пушкинский сюжет дополнен почти мистической деталью. Отравив Моцарта, Сальери пытается опытным путем разрешить мучающее его сомнение: гений он или нет. Он нерешительно подходит к фортепьяно, струны которого еще не «остыли» после могучего моцартовского «Реквиема» и пробует импровизировать. Увы! Клавиши под его рукой издают лишь сухие деревянные щелчки, а в завершающих аккордах отчетливо угадывается двойной пистолетный выстрел — словно сделанный в упор холодным, расчетливым убийцей.
pravoslavie.ru
- Сочинения
- По литературе
- Пушкин
- Проблема гения и злодейства в Моцарт и Сальери
При написании пьесы «Моцарт и Сальери» Александр Сергеевич Пушкин написал о существующих героях и описал об одной из версии, что Сальери отравил Моцарта.
Пушкин описывает историю двух талантливых людей, они написали много красивой музыки для человечества. Сальери очень много лет с самого детства учился искусству музыки. Он целиком и полностью отказался от беззаботного детства, чтобы только его любимое дело могло жить. Сальери потратил много сил и эмоций, он хотел стать знаменитым. Сальери мечтал, чтобы его произведения знали все, чтоб его узнавали и восхищались им. Для Сальери его музыка была главной составляющей его дохода.
О Сальери все говорят, что он человек не завистливый и очень добрый. Всегда умеет порадоваться за друзей и разделить с ними их победы. Все это продолжается до момента знакомства Сальери с Моцартом.
Моцарт ведет разгульный образ жизни и деньги для него в жизни не главное. Моцарту очень легко дается написание произведений и его часто посещает муза. Он наслаждается своей музыкой и ему не совсем важны слава и награда за свое творчество.
После знакомства с Моцартом у Сальери возникает чувство зависти, которого до сих пор не было у него никогда. Он начинает злиться, что такому гуляке как Моцарт удается так быстро писать свои произведения, а ему иногда долгими неделями ничего не удается. Сальери приходит в ярость, что Музыку Моцарта начинают наигрывать даже бездомные, уличные музыканты, а он человек, который положил всю жизнь на искусство так и не добился такой славы как Моцарт.
В душе у Сальери черным облаком поселяется ненависть к Моцарту и он решает отравиться. Яд ему дала возлюбленная еще восемнадцать лет назад, но он таким им и не воспользовался. Иногда, у него возникали мысли убить себя, когда ему казалось, что нет выхода из его ситуации.
Сальери решает отравить Моцарта и таким образом избавится от знаменитого композитора. Они приходят в кабак отобедать и слушают произведение, которое написал Моцарт, Сальери вне себя от ярости. Моцарт в это время жалуется на то, что ему кажется, что его кто-то преследует. Потом Моцарт вспоминает о друге Сальери, который отравил человека и говорит ему, что если бы тот был гением, то никогда бы не совершил такого злодеяния.
Сальери все же подсыпает яд Моцарту, тот выпивает его и уходит. Сальери мучает фраза о гениальности. Он понимает, что совсем не гениален, как ему казалось раньше.
Проблема гениальности и таланта
Категория: Примеры сочинений ЕГЭ по текстам
Сочинение ЕГЭ по тексту: «Когда-то давно меня задел одни разговор, случайный летний разговор на берегу моря. Я уже не помню точно фраз…«(по Д.А. Гранину).
Полный текст
(1) Когда-то давно меня задел одни разговор, случайный летний разговор на берегу моря. (2) Я уже не помню точно фраз, но спорили о том, кто Сальери для Пушкина. (3) Противник, злодей, которого он ненавидит, или же это воплощение иного отношения к искусству? (4) Можно ли вообще в этом смысле связывать искусство и науку? (5) А что если для Пушкина Моцарт и Сальери — это Пушкин и Пушкин, то есть борение двух начал? (6) От этого случайного горячего спора осталось ощущение неожиданности. (7) Злодейство было для меня всегда очевидно и бесспорно. (8) Злодейством был фашистский мотоциклист. (9) В блестящей чёрной коже, в черном шлеме он мчался на чёрном мотоцикле по солнечному проселку. (10) Мы лежали в кювете. (11) Перед нами были тёплые желтеющие поля, синее небо, вдали низкие берега нашей Луги, притихшая деревня, и оттуда несся грохочущий черный мотоцикл. (12) Винтовка дрожала в моих руках. (13) Разумеется, я не думал ни о Пушкине, ни о Сальери. (14)Это пришло куда позже — тогда, на войне, надо было стрелять. (15) Могут ли гении совершать злодейства? (16) Может ли злодей-убийца Сальери оставаться гением? (17) Оттого, что он отравитель, разве музыка его стала хуже? (18) Что же, злодейство доказывает, что Сальери не гений? (19)Для Пушкина гений сохраняет творческую крылатость души. (20) Гений- не столько степень таланта, сколько свойство его-некое нравственное начало, добрый дух. (21)Слово «гений» ныне обычно связано с великими изобретениями, открытиями. (22) Конечно, в законе относительности нет ничего ни нравственного, ни безнравственного. (23) Наверное, тут следует разделить: открытие может быть гениальным, но гений- не только открытие. (24) В пушкинском Моцарте гениальность его музыки соединена с личностью, с его добротой, доверчивостью, щедростью. (25) Моцарт восторгается всем хорошим, что есть у Сальери. (26) Гений Моцарта исключителен: он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно изливается абсолютным совершенством. (27) Проще всего было бы объяснить ненависть завистью, о которой твердит сам Сальери. (28)Но разве Сальери — лишь завистник? (29) Он смолоду признает чужой гений, он учится у великих, преклоняется перед ними. (30) Вопрос о гении и злодействе подвергает сомнению задачу, которую решал Сальери всю свою жизнь. (31)Может ли человек стать гением? (32) Достичь трудом, силой своего разума того, что считается божественным даром? (33) Сальери считал, что-да, может. (34) Молодость Сальери, зрелость, вся его жизнь возникла для меня как целеустремленная, в каком-то смысле идеальная прямая. (35) Таким мне представлялся идеал ученого. (36) Настойчивость и ясное понимание, чего ты хочешь. (37) Сальери одержим. (38) Но идея у него особая — стать творцом. (39) Способность творить ему не была дана, он добывал её, вырабатывал. (40)Это не слепой бунт, это восстание Разума, вернее, Расчёта. (41)В наше время, задавшись такой целью, он мог бы стать выдающимся кибернетиком. (42) Но и композитором он стал выдающимся. (43)Музыка его нашла признание. (44)Сам Моцарт твердит в счастливые минуты один из его мотивов. (45)Чем отличается гений Моцарта от негения Сальери? (46) Грань тут неуловимая. (47) Голос, который диктует Моцарту божественные созвучия, не слышен окружающим. (48)Для них и Моцарт, и Сальери одинаковы: оба всем своим существом чувствуют силу гармонии, оба жрецы прекрасного, избранные служить своему делу. (49) До той минуты, как Моцарт поднял стакан с ядом, оба — и Моцарт, и Сальери — были равноправные сыновья гармонии. (50) Но теперь гений отделился, яд разделил их. (51) Последнее средство отделить подлинный гений от мнимого — это нравственное испытание. (52) Злодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. (53) Маска сорвана. (54) Сущность открывается и самому Сальери. (55) Вместе с ядом начинает действовать логическая схема: гений для Моцарты не может быть злодеем, а так как Моцарт сам гений, бесспорный гений, то, следовательно он имеет право судить, и, значит, Сальери не гений. (56)Нравственное начало становится пробой гения. (57) И человечество отбирает для себя лишь тех, кто несет это нравственное начало. (58) Пушкин оставляет Сальери жить и мучиться. (59) Остаётся злодейство, но торжествует гений.
Что такое талант? Гениальность? Это нечто, данное свыше, или то, чего мы можем добиться сами. Именно этой проблеме, которую Пушкин назвал «гений и злодейство», и посвящен текст Д. Гранина. Автора задел спор на пляже, касающийся Моцарта и Сальери из «Маленьких Трагедий» Пушкина. Точно ли поэт осуждает Сальери? И если да, то за что? Автор приводит свои рассуждения сначала о злодействе (вспоминая военные годы), а затем – о гении.
Позиция автора ясна и понятна. Гениальность – не столько степень таланта, сколько свойство его, добрый дух. Автор уверен, что гениальность может быть присуща любому человеку, но гением может стать только порядочный, светлый творец, тот, для кого важны понятия нравственности. Гранин убежден, что единственное средство отличить подлинный гений от мнимого – это нравственное испытание. Безнравственный человек не может стать гением.
Я согласен с мнением автора статьи. Не может быть гениальным творцом тот, кто одержим дурными мыслями. Ведь душа композитора или поэта отражается в его произведениях. Гений наделён от природы талантом: он творит по наитию, в результате таинственного озарения, «которое свободно изливается абсолютным совершенством».
Классическим примером для подтверждения этой мысли является стихотворение А.С. Пушкина «Я памятник себе воздвиг». Поэт прямо ставит свои заслуги, как поэта, зависимость от морали: «чувства добрые я лирой пробуждал», «восславил свободу и милость к падшим призывал». Пушкин не сомневается в том, что гений и злодейство – две вещи несовместимые.
В подтверждение этому также можно вспомнить роман «Мастер и Маргарита» М. Булгакова. Автор этого произведения рассказывает нам о Мастере, который впервые начал заниматься тем, о чем давно мечтал. Он начал писать роман. Но писатели и критики единодушно осудили Мастера за его произведение. Так было, потому что люди боялись и завидовали. А истинному гению не виданы ни трусость, ни зависть. Он намного выше этих низменных чувств, и, несмотря на многочисленные осуждения, он всё равно продолжал творить.
Поистине прав поэт. Насколько талантлив не был бы человек, но если он упустил верный, праведный путь, то ему таланту не суждено развиться до гениальности. Для любого творца очень важно иметь высокие моральные принципы, ведь только тогда человек может быть в гармонии со своим внутренним миром.
(335 слов)
Вступление к эссе может быть таким:
«Маленькие трагедии» — цикл из четырёх драматических этюдов. Он создан А.С.Пушкиным в момент наивысшего взлёта его творчества — в Болдинскую осень. Пришла пора философского осмысления жизни. Поэтому новый цикл драматических этюдов вместил в себя то, что более всего волновало поэта.
Или таким:
Философские проблемы впервые прозвучат в творчестве А.С.Пушкина в «Маленьких трагедиях». Они обозначат новый этап в его творчестве. Для поэта важным становится психологический анализ души человека. На небольшом пространстве четырех драматических этюдов – истории личностей, охваченных разрушительными страстями. В «Моцарте и Сальери» это зависть, которая движет чувствами Сальери.
( 2 оценки, среднее 4.5 из 5 )
Команда Литеровед.ру подготовила вариант написания итогового сочинения на тему: «Совместимы ли гений и преступление?». В качестве аргументов были использованы произведения авторов: А.К. Толстого, А.П. Чехова.
Сочинение
Существует мнение, что гений не способен на преступление. Но так ли оно правильно? К сожалению, на практике действительность оказывается не такой уж безоблачной и радостной. Даже гениальные люди способны совершить поступки, которые далеки от праведных. Бывает так, что преступление совершается неосознанно, необдуманно, по ошибке. Но случается и так, что люди идут на подлость, хорошо взвесив все варианты и просчитав заранее последствия. Подобные примеры встречались и у героев литературных произведений.
Возьмем книгу А.К. Толстого «Гиперболоид инженера Гарина». Автор знакомит читателя с талантливым, гениальным ученым Петром Петровичем. Он являлся одним из самых одаренных и перспективных ученых во всем мире, но и это не помогло ему избежать порока. Как человек он был не таким уж хорошим, как ученый. Это был тщеславный и эгоистичный человек, поэтому его поступки не несли никакой пользы человечеству, а скорее наоборот. Казалось бы, с такими огромными способностями и возможностями, он бы мог принести невероятную пользу всему человечеству. Но не тут то было. Ученый все свои силы и знания направил на создание оружия, а впоследствии создал гиперболоида, чтобы добывать золото. Золото было необходимо инженеру для того, чтобы он смог держать под контролем весь мир, и полностью диктовать собственные условия.
Для достижения своей цели инженер пошел на крайние меры: он постоянно обманывал и не брезговал предательством, использовал своих двойников, а после и вовсе насильно держал человека, постоянно шантажируя его. Все его великие достижения принесли только вред, потому что главная цель ученого заключалась в том, чтобы получить выгоду для самого себя, а не для всего человечества. Проблемы общества его не интересовали. Инженер Гарин является ярким примером того, когда гений способен на преступление.
Вторым ярким и жизненным примером является рассказ А.П. Чехова «Попрыгунья». В данном рассказе автор описывает очень неприятную историю, которая была связана с популярным художником Исааком Левитаном.
Не является тайной и то, что Левитан собирался разобраться с писателем на дуэли за то, что тот раскрыл его тайну и придал общественности. Но все дело в том, что его тайна не была такой уж и тайной. О том, что он крутил роман с замужней дамой было известно всей богеме. Не обошла стороной эта информация и супруга женщины.
Автор рассказывает о том, что гениальный художник, которого признавали и любили, соблазнил Ольгу Дымовы. Казалось бы, что страшного в этой ситуации? А страшным было то, что женщина была замужем. Спустя время, художнику надоели эти отношения, поэтому он разорвал связь с Ольгой. Его совершенно не печалило душевное состояние женщины, а так же то, что пострадала её репутация.
Ему было на руку то, что Ольга оказалась очень легкомысленной и доверчивой особой. Из-за его поведения распалась семья Дымовых, а позже ушел из жизни и Осип, который очень переживал измену супруги и совсем перестал себя беречь.
На данном примере так же хорошо видно то, что даже гений способен на низкий и плохой поступок.
Из этого можно сделать вывод, что гений вполне способен на преступление, ведь он является таким же человеком, как и все остальные, только более одаренным. Обладание талантом делает человека гением, но никак не способно повлиять на его поступки.
- Сочинения
- По литературе
- Пушкин
- Проблема гения и злодейства в Моцарт и Сальери
При написании пьесы «Моцарт и Сальери» Александр Сергеевич Пушкин написал о существующих героях и описал об одной из версии, что Сальери отравил Моцарта.
Пушкин описывает историю двух талантливых людей, они написали много красивой музыки для человечества. Сальери очень много лет с самого детства учился искусству музыки. Он целиком и полностью отказался от беззаботного детства, чтобы только его любимое дело могло жить. Сальери потратил много сил и эмоций, он хотел стать знаменитым. Сальери мечтал, чтобы его произведения знали все, чтоб его узнавали и восхищались им. Для Сальери его музыка была главной составляющей его дохода.
О Сальери все говорят, что он человек не завистливый и очень добрый. Всегда умеет порадоваться за друзей и разделить с ними их победы. Все это продолжается до момента знакомства Сальери с Моцартом.
Моцарт ведет разгульный образ жизни и деньги для него в жизни не главное. Моцарту очень легко дается написание произведений и его часто посещает муза. Он наслаждается своей музыкой и ему не совсем важны слава и награда за свое творчество.
После знакомства с Моцартом у Сальери возникает чувство зависти, которого до сих пор не было у него никогда. Он начинает злиться, что такому гуляке как Моцарт удается так быстро писать свои произведения, а ему иногда долгими неделями ничего не удается. Сальери приходит в ярость, что Музыку Моцарта начинают наигрывать даже бездомные, уличные музыканты, а он человек, который положил всю жизнь на искусство так и не добился такой славы как Моцарт.
В душе у Сальери черным облаком поселяется ненависть к Моцарту и он решает отравиться. Яд ему дала возлюбленная еще восемнадцать лет назад, но он таким им и не воспользовался. Иногда, у него возникали мысли убить себя, когда ему казалось, что нет выхода из его ситуации.
Сальери решает отравить Моцарта и таким образом избавится от знаменитого композитора. Они приходят в кабак отобедать и слушают произведение, которое написал Моцарт, Сальери вне себя от ярости. Моцарт в это время жалуется на то, что ему кажется, что его кто-то преследует. Потом Моцарт вспоминает о друге Сальери, который отравил человека и говорит ему, что если бы тот был гением, то никогда бы не совершил такого злодеяния.
Сальери все же подсыпает яд Моцарту, тот выпивает его и уходит. Сальери мучает фраза о гениальности. Он понимает, что совсем не гениален, как ему казалось раньше.
Сочинение: Гений и злодейство — две вещи несовместные
С древнейших времён до наших дней человек задумывался над тем, что есть добро и зло, смерть и бессмертие, любовь и дружба.
С точки зрения решения этих философских проблем в художественном творчестве мне кажется наиболее интересной трагедия А. С. Пушкина “Моцарт и Сальери”.
В своём реферате “Гений и злодейство – две вещи несовместные”.
(Проблема добра и зла в трагедии А. С. Пушкина “Моцарт и Сальери”) я преследую цель осуществить попытку рассмотрения проблемы добра и зла в понимании А. С. Пушкина. Исходя из темы реферата, предметом исследования является трагедия А. С. Пушкина “Моцарт и Сальери”; задачей исследования – рассмотрение категорий добра и зла в трагедии.
Творчество А. С. Пушкина обнимает собою как предмет своего изображения все возможные формы бытия. Природа представлена Пушкиным в самых разных ракурсах, в том числе и как носящего в себе мировое зло, против которого человек ищет в себе способность отстоять себя в столкновении с ним. Человек всесилен, равно как и бессилен перед мировым злом: всесилен своей непокорностью ему, естественно и своим возвышением над ним, бессилен – невозможностью полного искоренения его. Мировое зло может входить в судьбу человека, внося в неё элементы случайностей губительных, вплоть до катастрофических.
Проблемы добра и зла проходят сквозь всё творчество Пушкина. С особой остротой они поставлены в стихотворениях: “Анчар”, “Утопленник”, “Не дай мне бог сойти с ума …”, “Бесы”, в поэме “Медный всадник”, в повести “Капитанская дочка”, в маленьких трагедиях таких, в первую очередь, как “Скупой рыцарь”, “Пир во время чумы”, “Моцарт и Сальери”.
С непревзойдённой силой глобальный образ мирового зла воплощён в “Анчаре”.
“Анчар” приподносит нам мировое зло в двух ликах – заложенное как в природе, так и в человеческой истории. Оказывается, что мировому злу куда больше простора в нашем историческом бытии, нежели в природе. В природном зле, по крайней мере, нет умысла совершать пагубное дело, обладая такой возможностью. В самом деле, к ачару, древу смерти,-
… и птица не летит,
И тигр нейдёт…
Зло в человеческом бытии представляется иным, т.к. рождается из человеческого сознания.
Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом:
И тот послушно в путь потёк
И к утру возвращался с ядом.
Являясь изначальным, мировое зло вызывает гнев против себя со староны человеческого разума.
Мировое зло у Пушкина неразумно, и тем не мение, что касается его разума в человеческом обществе, объяснение ему следует искать как раз в самом разуме. С этой точки зрения остановимся подробнее на трагедии “Моцарт и Сальери”.
Трагедия “Моцарт и Сальери” закотчена А. С. Пушкиным 26 октября 1830 года в Болдине. Постановка осуществлена при жизни автора в Большом театре Петербурга 27 января 1832 года. На сюжет пьесы Н. А. Римский–Корсаков (1844-1904) написал оперу (1897)
В записке “О Сальери” (1832) Пушкин резко высказывается об итальянском композиторе, освиставшем оперу Моцарта: “Завистник, который мог освистать “Дон Жуана”, мог отравить его творца.
Не столько исторические личности интересовали Пушкина, сколько человеческие типы в их отношении к прекрасному – к искусству. Поэтапное познание, “проверка алгеброй гармонии”, от ремесла — к творчеству “по правилам”- и интуитивное прозрение, божественное наваждение, ощущение и воссоздание гармонии спонтанно – два вектора пути в искусстве. Не отвергая ни тот, ни другой путь, Пушкин создаёт художественные образы, философски обобщённые,- и в центре внимания ставит проблему нравственную.
В катастрофический атомный век Пушкин стал нам особенно близок. Мысленно возвращаясь к Пушкину, мы как бы говорим себе: неужели мы так хорошо начинали, чтобы так плохо кончить? Не может быть!
Пушкин в своём творчестве исследовал едва ли не главнейшие человеческие страсти. В “Моцарте и Сальери” он раскрывает нам истоки одной из самых зловещих человеческих страстей – зависть.
Прежде чем остановится на роли зависти в жизни человека, вспомним кем же были Вольфганг Амадей Моцарт и Антонио Сальери.
Вольфганг Амадей Моцарт (1756-1791)- австрийский композитор, обладал феноменальным слухом и памятью. Выступал как клавинист – виртуоз, скрипач, органист, дирижёр, блестяще импровизировал… Отражение гармоничной целостности бытия, ясность, светоносность, красота сочетаются в музыке Моцарта с глубоким драматизмом… В музыке Моцарта органично претворён художественный опыт разных эпох, национальных школ, традиции народного искусства…
Антонио Сальери (1750-1825)- итальянский композитор, дирижёр, педагог… Автор 40 опер, 4 ораторий, кантат, 5месс, реквиема, произведений для оркестра и др. Среди учеников: Л. Бетховен,
Ф. Шуберт, Ф. Лист.
В замысле Пушкина, трагедия называлась “Зависть”. По ряду причин Пушкин отказался от этого названия. Прежде всего, оно противоречит отношению Пушкина к зависти, как к “сестре соревнования”.
Пушкинский Сальери – не просто мелкий завистник, он большой художник, но в его отношении к творчеству содержится как действительная истина, так и отрицание её. Таково, например, его суждение о творчестве:
Что говорю? Когда великий Глюк
—> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ
( 3 оценки, среднее 3.67 из 5 )
«Гений и злодейство две вещи несовместные», ‒ считается, что так думал Пушкин. И
это весьма странно. Уж он—то, как никто другой знал, что душа гения подвержена страстям,
«пока не требует поэта к священной жертве Аполлон». Весьма зловредным характером
обладали Микеланджело, Ньютон, Декарт, Паганини, Рембрандт. А уж Бенвенуто Челлини и
Франсуа Вийон, похоже, и по сути были злодеи.
Думаю, Пушкин изучал историю преступлений, а все знаменитые преступники были в
своем деле гении.
Вопрос о гении и злодействе, как оказалось, еще не раскрыт до конца и ответ о
совместимости гения со злодейством найден критиками не по—пушкински простой, однобокий
и слишком уж прямолинейный.
Кто—то, не очень напрягая извилины, прочел, что «…гений и злодейство ‒ две вещи
несовместные…» и без трепета в сердце, без мысли в голове, не задумываясь о глубине
вопроса, по—детски наивно вынес вердикт: да, несовместные! Приговорив тем самым Сальери
к вечному позору не только как убийцу гениального Моцарта, но и как посредственного
музыканта, как серую личность.
Богатый дом, красивая одежда, дорогая еда. И еще слава.
Ничему этому Сальери не завидует – богатства и славы у него поболее, чем у Моцарта.
Учитель Бетховена, Листа, да отчасти и самого Моцарта, вряд ли мог быть бездарен.
Он завидует тому, чему позволительно завидовать талантливому человеку – еще
большему таланту. Он один из немногих, понимающих, кто такой Моцарт.
Именно этот последний пункт приговора, приговора к посредственности, и стал для
Сальери убийственным. Именно этого приговора боялся Сальери при жизни, боялся даже
пуще убийства. Именно его вынес он сам себе незадолго до отравления Моцарта, что, отчасти,
и подтолкнуло его к преступлению. Именно его получил Сальери и после смерти.
Заслуженным был этот приговор Сальери или нет? Но вот он прозвучал, был
подхвачен и растиражирован. Да и как же иначе, ведь сам Пушкин сказал устами Моцарта в
маленькой трагедии, что гений и злодейство ‒ две вещи несовместные.
Но позвольте, несовместные ли? И почему несовместные?
Обычно пушкинскую мысль толкуют в том смысле, что гений не способен на
злодейство. Но, может быть, Пушкин имел в виду нечто другое – злодейство, совершенное
гением, как бы и не совсем злодейство? Гения мерят иной мерой, судят по иным законам. Уже
древний мир определил – что позволено Юпитеру, то не позволено быку.
Гений и злодейство… Интонация, с которой Пушкин словами Моцарта роняет эту
фразу, да и поведение нашего национального гения, особенно в молодости, позволяет – что
поделаешь! – именно так толковать смысл этой знаменитой сентенции.
2
А какова позиция другой стороны, как воспринимают гения обычные люди?
Боготворят, восхищаются? Большинство людей относится к гению, как и положено
относиться обычному человеку к необычному явлению. Как правило, гениальные люди из—за
бытовой беспомощности и наивности неуживчивы, ведут странную, подозрительную, с точки
зрения обывателя, жизнь. Их творчество опережает эпоху и обречено на непонимание.
То, что понятно в настоящем, принадлежит прошлому – эту парадоксальную истину
они познают на себе. Слава приходит к ним после смерти, спустя десятилетия, а то и столетия.
Кеплер, Бах, Шекспир, Сервантес, Достоевский, Кафка и так далее…
В общей могиле, безымянным, похоронен Моцарт. В нищете умер Рембрандт.
Бедствовали и были унижены Ван Гог, Сезанн, Модильяни, Верлен, Эдгар По, Мусоргский и
многие, и многие. Чему тут завидовать!
И вообще, это для нас, потомков, они – великие. Для современников они часто совсем
не великие, а просто неудобные соседи по эпохе. Может быть, прощая гениям то, что не
прощаем всем прочим, мы искупаем историческую несправедливость, воздаем задним числом
по заслугам?
Другой вечный и неразрешимый вопрос: кто лучше ‒ талантливый злодей или
добропорядочная бездарность? Наверное, всего лучше добропорядочный талант. Но талант,
очевидно, на то и талант, что усидеть в рамках придуманной серой массой добропорядочности
ему не под силу. Вспомним великих ‒ кто из них грешил добропорядочностью? Пушкин был
бабником и бретером, Лермонтов ‒ черным мизантропом, Толстой ‒ тираном, Чайковский ‒
гомосексуалистом, Моцарт ‒ «гулякой праздным»… Продолжать? Зачем? Как говорится, мы
их любим не только за это.
Когда—то, на заре перестройки, документалист Марина Голдовская сняла два
нашумевших фильма ‒ «Архангельский мужик» и «Власть соловецкая». Точнее, сняла она
гораздо больше, но именно эти два стали символом перестройки. Особенно «Архангельский
мужик» ‒ о крестьянине, пионере фермерства в России. Да, тогда это было куда как актуально.
Но перестройка канула в Лету, а вместе с ней испарился из умов и со страниц газет
«Архангельский мужик». Где он теперь, ау?
Но это был очень правильный фильм, и правильным он останется на веки вечные,
потому что бесспорен, полезен и гуманен.
«Триумф воли», который сняла Хелене Берте Амалия Рифеншталь, больше известная
как Лени Рифеншталь, одна из самых спорных фигур в мировом кино, ‒ неоднозначен, вреден
и антигуманен. Но ‒ вот парадокс! ‒ снятый 80 лет назад, он вызывает споры и перепалки,
восхищение и отвращение, умиление и ненависть. А «Архангельский мужик» вызывает лишь
3
ностальгические воспоминания у самой Голдовской, ее друзей и специалистов по
документальному кино.
Большинство людей ‒ так уж устроена человеческая психология ‒ с колоссальным
скрипом идут на то, чтобы быть великодушным к недругам, чтобы под грудой пороков
разглядеть то, что больше всего не хочется, ‒ талант. Признание искры Божьей в отсутствие
добродетели требует определенного мужества. Рифеншталь воспела великое зло. И потому
для многих сама осталась злодейкой навсегда. Бездарность нетерпима к таланту, выросшему
на пороке.
Но если бы 80 лет назад талантливая документалистка не увлеклась идеями наци, мы,
наверное, до сих пор довольствовались бы кадрами советской хроники, где понурые пленные,
потерявшие человеческий облик фашисты бредут по Москве, сопровождаемые хмурыми
ненавидящими взглядами людей и поливальной машиной. «И эти ублюдки хотели покорить
мир!» И нам никогда не пришло бы в голову, как не хотело приходить многие годы, что
Гитлер был невероятно обаятельным и симпатичным, красноречивым и харизматичным, а не
убогим психопатом из фильма «Освобождение». Да, это сознавать не хочется. Лучше
рассовать Историю по учебникам и погрозить ей пальчиком: не показывай срамных мест! И
лучше, и удобнее сделать вид, что Рифеншталь была слепым орудием в страшных руках, не
обладающим ни собственным видением, ни граном таланта. Далеко не все знают или не хотят
знать, что, очарованный талантом Рифеншталь и фильмом «Триумф воли», Гитлер сказал:
«Когда я приду к власти, вы обязательно снимете фильм о нацизме». Рискуя жизнью, Лени
отказалась: «Спасибо. Но как режиссер я не хочу быть ангажированной»…
«Гений и злодейство ‒ две вещи несовместные», ‒ устами своего персонажа изрек
великий поэт. А любое слово великих у нас тут же становится крылатым и обретает очертания
догмы. Почему никто не задумывается над тем, что гений и злодейство могут сочетаться в
одном человеке так же, как любовь и ненависть, как доброта и жестокость, как черное и
белое? Впрочем, о каком злодействе можно говорить, когда речь идет о Лени Рифеншталь? О
том, что она увлеклась идеями нацизма и на свои деньги сняла документальный фильм
«Триумф воли», а отрекшись от фашизма, не отреклась от фильма? Но это уже немного другая
история.
Роман П. Зюскинда «Парфюмер» появился три десятилетия назад на Западе, немного
позже в России, затем пришел к нам в виде кинофильма. Роман имел оглушительный успех.
Чем так поражает читателя герой романа, маньяк и убийца с мирной профессией
сочинителя духов? Не жестокостью, не количеством жертв (этим нас сегодня не удивишь). Он
поражает тем, что убивает с чисто творческой целью, чтобы похитить у жертв их запах
4
(только мертвое тело отдает самый полный, самый чистый запах), запах, необходимый для
составления его гениальных парфюмерных композиций.
Поражает гениальность и абсолютная уверенность в своей правоте. Мощь этой
уверенности такова, что невольно подпадаешь под ее обаяние. Может, это и есть гениальность
в чистом виде, без примеси чувств, выше морали, выше закона? Ведь он делает то, для чего
рожден. Он единственный, кто может сделать это, только он и никто другой исполняет
некую высшую миссию, и цена его не волнует, при чем тут цена, ведь он за этим пришел на
нашу Землю! И так далее.
Впрочем, ни о чем таком сам герой не рассуждает. Эта гениальность несовместна не
только с чувствами, но и с разумом. Эта машина запрограммирована на одно единственное
действие – придумывание духов.
Да, постепенно возникает подозрение, что перед нами не живой человек. И это правда.
Он лишен главного, что делает человека действительно живым – души. В романе это
обозначено, как отсутствие у героя собственного запаха, но речь идет, несомненно, о душе
(пахнет только живое). Перед нами существо, лишенное души, а попросту антихрист, то есть
анти(лже)Христос.
Это понимаешь не сразу, но стоит сравнить жизнь обоих, все проясняется. Путь героя
романа – это путь Христа, отраженный в кривом зеркале, пародия, карикатура.
Один родился морозной ночью от девы, ставшей святой. Другой в страшную жару
рожден базарной шлюхой, казненной за детоубийство.
Один перед выходом в мир постился в пустыне. Другой, запершись в пещере,
устраивает (правда, воображаемые) оргии.
Один исцелял тела и спасал души. Другой убивает тела и ворует души (запахи).
Один, невиновный, был казнен, окруженный проклинающей толпой. Другой,
виновный, оправдан, а ненавидевшая его вначале толпа очарована и подчиняется его воле.
Символ Христа – рыба. Героя романа зовут Гренуй (лягушка), а лягушка в каком—то
смысле пародия на рыбу.
И самая главная параллель. Христиане всего мира каждый день причащаются тела
Христова, того преображенного тела, что после земной смерти и Воскресения стало
божественной энергией. Принимая в себя хлеб и вино, пронизанные этой энергией, мы
становимся частью Христа, причащаемся.
В финале романа бродяги на помойке тоже «причащаются», причем буквально, убивая
героя и пожирая куски его тела.
5
Фильм «Парфюмер» я смотрела урывками по телевизору, так что о его достоинствах
судить не берусь. Но кое—что увидела. Я увидела добротно сделанный триллер, увидела
серийного убийцу в исполнении хорошего актера.
Гений и злодейство…
Не оспариваю, но пытаюсь уяснить и расширить пушкинскую мысль. Злодей может
быть гениален в своем злодействе. Но гений не может быть злодеем в своем творчестве.
Если он не антихрист…
Достоверных сведений о том, что Сальери действительно отравил Моцарта, не
существует. Исторически для Пушкина не так уж важно, был ли факт отравления. Но для
пьесы о губительной зависти, для сидевшего в голове поэта главного вопроса произведения о
гениальности и злодействе, ‒ это была находка. Находка материала для работы. Возможно,
находка самой идеи. Ему необходим был отрицательный герой, злодей. И он был найден. Но
раз пушкинский Сальери злодей, значит он и не гений?!
Нет, пушкинский Моцарт убежден, что и оклеветанный Бомарше, и Сальери, и сам он ‒
гении. Моцарт признает в Сальери гения и творца от музыки, признает не как наивный
мальчик, а как композитор и творец, не единожды задумывавшийся над этим вопросом.
Недаром же именно к Сальери идет Моцарт, чтобы показать свою новую «вещицу», свое
творение, свой «Реквием». В конце концов, он даже выпивает под тост «за союз сыновей
гармонии», то есть даже перед смертью признает даровитость Сальери. По идее
произведения, по самой постановке вопроса Пушкину необходимы были два гениальных
человека. Ведь зло—то должен был попытаться совершить именно гений! Он и рассматривает
Сальери как гения. Но… как злого гения! Вернее даже не злого, а озлобленного, ослепленного
завистью.
Так что же получается, гений и злодейство совместимы?!
Неужели именно это и хотел показать нам Пушкин, не высказывая столь страшный
тезис открыто, а наоборот, скрыв его под обратным высказыванием одного из героев? Какой
из всего этого можно сделать вывод?
Идея Пушкина заключается в том, чтобы показать в действии губительность зла не
столько для жертвы, сколько для его носителя. Да, злодейство совместимо с гением, как и с
любым человеком. Злодейство, если ему позволено вступить во власть хоть на миг, овладевает
гением (человеком вообще), начинает властвовать над ним и губит его. В конце концов, оно
затмевает и саму гениальность, и тогда люди уже не замечают гения за чугунным занавесом
зла. Вот что показал в своей трагедии Пушкин, поднимая вопрос о гении и злодействе. Он
показал крах гения, который не захотел бороться со злом в самом себе, направив свое зло на
другого. По сути, отравление Моцарта ‒ это самоубийство Сальери. Моцарт нисколько не
6
противоречил себе, и когда назвал Сальери гением, и когда сказал, что гений и злодейство ‒
несовместны. Просто он глядел гораздо глубже. Не то, чтобы гений не способен на
злодейство, зло есть во всем, как и добро. Но гений должен понимать пагубность зла для
самого себя и своего же гения. Вот в чем их несовместимость.
Совершая зло, преступление, человек убивает свою душу, свою совесть, самого себя.
Если преступление совершает гений, он убивает себя и как личность, и как творца. Он
опускается до звериного уровня разума. Поэтому любой народ всегда отвергает зло, а вместе
с ним и его носителя, будь тот даже гений. Это извечная непреложная истина.
Еще раз вспомним Пушкина. В седьмой главе «Евгения Онегина» можно прочитать
такие строфы:
Приятно дерзкой эпиграммой
Взбесить оплошного врага…
А дальше читаем внимательней:
Еще приятнее в молчанье
Ему готовить честный гроб
И тихо целить в бледный лоб
На благородном расстоянье…
Такова история дуэли другого великого русского поэта – М.Ю.Лермонтова с
Мартыновым. Известна цитата Елагина: «Лермонтов выстрелил в воздух». Но прерванная
цитата имеет продолжение: «… а Мартынов подошел и убил его». На дуэли был убит и
Пушкин.
Казалось бы, странная и страшная ирония судьбы: два великих русских поэта ‒ Пушкин
и Лермонтов ‒ могли стать убийцами, а стали жертвами, убиенными безвинно… Но прав
Пушкин: «Гений и злодейство ‒ две вещи несовместные».