Главная мысль рассказа человек невидимка

Содержание

• 1 Основная идея романа «Человек-невидимка»
• 2 Фантастика и реальность в романе
• 3 Персонажи романа «Человек-невидимка»
• 4 Главный герой романа Гриффин
  • 4.1 Гриффин-человек и Гриффин-учёный
  • 4.2 Противопоставление Гриффина и Кемпа
  • 4.3 Трагедия главного героя
• 5 Тема «маленьких людей» в романе «Человек-невидимка»
• 6 Война главного героя Гриффина с обществом
  • 6.1 Кто прав: общество или Гриффин?
  • 6.2 Каждый мечтает стать человеком-невидимкой…
• 7 Анализ романа «Человек-невидимка»

Основная идея романа «Человек-невидимка»

«Человек-невидимка» — роман английского писателя Герберта Уэллса, одно из самых «хрестоматийных» его произведений. Вышел в свет в 1897 году. В этом произведении отчётливо проявилось очень своеобразное качество таланта писателя — искусство проработать по-новому такую тему, которая не единожды уже была опробована в литературе до него. В данном случае мечта стать невидимым, как и мечта о свободном полёте, например, занимала человечество очень давно.

Однако Уэллс-писатель, вооруженный основательными естественно-научными познаниями, придает этой, казалось бы, гипотетической возможности иллюзию правдоподобия. Главный герой романа, талантливый учёный Гриффин, после долголетних и настойчивых усилий создаёт препарат, делающий человека невидимым. Сделав замечательное открытие, он погибает в борьбе с обществом.

Жизнь ученого в буржуазном обществе трудна, развитию науки препятствуют косность и невежество. Но вопрос о положении науки для Уэллса лишь одна, частная сторона проблемы о характере современных социальных отношений. Эта проблема — основная в романе.

Фантастика и реальность в романе

Эффект ощутимой наглядности этого самого «реального» из фантастических романов Уэллса достигался тем, что в отличие от других произведений этого художественного ряда, переносящих читателя в область непривычную, в футурологические дали или в инопланетные миры — в «Невидимке» действие разыгрывалось в гуще английского провинциального быта. Фантастическое органически «сплавлялось» с бытописью, оживлённой юмором и иронией.

Уэллс намеренно переносит действие в захолустное местечко, своего рода «заповедник» обывателей — скопидомов и самодовольных тупиц, звереющих от одной мысли, что кто-нибудь способен покуситься на рутину их существования. Уже в этом виноват перед ними Гриффин. Его травят за то, что он «непохож на других», стремится к чему-то необычному, способен на дерзкий полет мысли.

Персонажи романа «Человек-невидимка»

В романе проявился еще один счастливый дар Уэллса-художника — его способность заинтриговать читателя. Шаг за шагом подводит его писатель к какому-то необычайному явлению или открытию. В данном случае, к феномену «невидимки». И делает это Уэллс виртуозно. Гриффин дан поначалу не через авторское видение, а словно бы отраженный в разных зеркалах — каким его видят и воспринимают окружающие его люди:

• обитатели Айпинга
• владельцы гостиницы
• констебль
• священник
• учитель

Все они ипостаси той типической фигуры английского мещанина, которую Уэллс будет с большой настойчивостью обрисовывать во многих своих книгах. Все они реагируют с одинаковой неприязнью и враждебностью на вторжение инородца в их среду. Здесь немало комических ситуаций, потасовок, неожиданных ударов. Но эти мирные и даже вызывающие улыбку обыватели становятся страшными в своём стремлении уничтожить, как они считают, монстра, несущего опасность и, объединившись, гонят «невидимку», как волка.

Главный герой романа Гриффин

Гриффин-человек и Гриффин-учёный

Фигура главного героя — противоречива и отнюдь не однозначна. Гриффин-человек и Гриффин-ученый, по своей значимости, явно разномасштабны. В этом образе Уэллс вывел любимый им типаж, учёного-энтузиаста, волевого и умного. Таким был и вивисектор доктор Моро — главный герой из вышедшего перед «Человеком-невидимкой» романом «Остров доктора Моро». Гриффин, правда, получился в этом случае даже персонаж несколько романтически приподнятый, по-бальзаковски одержимый. Он предан своей дерзновенной научной идее с такой страстью, что нарушает моральные принципы. Он ворует деньги у своего отца, доведя его тем самым до самоубийства.

Противопоставление Гриффина и Кемпа

Ученый-одиночка, новатор, Гриффин оттеняется фигурой Кемпа, его коллеги и приятеля. Кемп воплощает столь ненавистный Уэллсу мещанский дух: он робок и законопослушен, не рискует выйти за рамки общепринятого, пробует в науке лишь безопасные, исхоженные тропы.

Трагедия главного героя

При всей своей редкой одаренности Гриффин предстает как ученый, трагически одинокий, что скорее его беда, чем вина, ибо таковы господствующие в обществе отношения. Для Уэллса достижения науки имели свой смысл тогда, когда обращались ко благу человечества, содействуя его прогрессу. А замечательное открытие Гриффина служит только ему, являясь для него способом самоутверждения, ничего не давая окружающим.

Уверившись в собственной исключительности, уподобившись «сверхчеловеку» ницшеанского толка, Гриффин к концу романа особенно явно раскрывается своими негативными сторонами. Однако последняя сцена, когда Гриффин гибнет, растерзанный толпой, дает финальный штрих, обобщающий трагедийность. Он предстаёт перед своими преследователями слабым и униженным. Они видят

«…распростертое на земле голое, жалкое, избитое и изувеченное тело человека лет тридцати».

«Человек-невидимка». Герберт Уэллс

Тема «маленьких людей» в романе «Человек-невидимка»

В «Невидимке» очевидно просвечивала тема «маленьких людей».  В дальнейшем Герберт Уэллс будет развивать эту тему в серии бытовых романов. Мы знакомимся с героем романа на последнем этапе его жизненного пути, и только через много страниц автор расскажет нам его историю. Но ясно, что Айпинг — не просто «дикий угол», куда забрел в отчаянье Гриффин. Айпинг — это вся буржуазная Англия, встречающая улюлюканьем и свистом «непохожих», посмевших избрать свой собственный путь, презревших ее унылую косность. Каждый шаг Гриффина, приближавший его к намеченной цели, всегда встречал яростное сопротивление общества.

Война главного героя Гриффина с обществом

Но общество причинило Гриффину горшее зло. Оно заставило его принести в жертву успеху свою живую душу. Из жизненной борьбы Гриффин выходит, растеряв остатки человечности, усвоив отвратительный принцип своекорыстия. И с этого момента — собственно с момента, когда он открыл дверь таверны в Айпинге — сочувствие автора уже не с ним.

Кто прав: общество или Гриффин?

В войне, которую Гриффин-невидимка объявляет обществу, правды нет ни на чьей стороне. Эта война не выливается в столкновение противоположных принципов. Да, Гриффин воюет с обществом лавочников, но сам он имеет, по сути, такие же убеждения. Индивидуализм, цинизм и жестокость Гриффина — лишь наиболее яркое воплощение действительных моральных качеств «обычного» буржуа. Его борьба против Айпинга — лишь сконцентрированное проявление постоянной борьбы всех против всех, которая есть неотъемлемая составляющая буржуазного общества. Гриффин использует свое могущество совершенно так же, как пожелал бы его использовать любой из его сегодняшних противников.

Каждый мечтает стать человеком-невидимкой…

Показательна в этом плане последняя сцена в романе. Владелец трактира Томас Марвел, в руках которого очутились записи Гриффина, в мечтах и сам превращается в того, кого они преследовали – в человека-невидимку. И хотя он ничего не может понять в том, что читает, но каждый день вечером он упорно открывает дневник учёного.

Роман обнаруживает две коренные особенности уэллсовского таланта:

• силу воображения и фантазии, способность «прорваться» в будущее
• в то же время чуткость к конкретным деталям обыденной, сиюминутной действительности

Анализ романа «Человек-невидимка»

Можно сказать, что в романе «Человек-невидимка» уже наметился будущий антифашизм писателя. Создав образ одержимого учёного-гения, автор романа осудил ницшеанские идеи, проповедовавшего культ «сверхчеловека». Эти идеи были использованы впоследствии фашизмом. Более того, он показал Гриффина-безумца, мечтающего о власти над человечеством, маньяка-убийцу, как  порождение существующих порядков в обществе. Гибель Гриффина закономерна — это естественный конец всякого «сверхчеловека», вознамерившегося подчинить себе общество.

 «Человек-невидимка» — роман сложной и глубокой мысли, облеченной в ясную и строгую форму. Это была блестящая творческая удача молодого писателя. Роман породил целую библиотеку подражаний, среди которых любопытно отметить парадоксальный рассказ Честертона о человеке «интеллектуально невидимом» — этого человека никто не замечает просто потому, что все к нему привыкли. По мотивам «Человека-невидимки» было создано несколько кинофильмов.

Но самый интересный факт, свидетельствующий о значительности романа Уэллса, открылся только в 1910 году. Тогда был опубликован роман Жюля Верна «Тайна Вильгельма Шторица», оставшийся неизвестным при жизни автора. Великий фантаст, которому Уэллс, бесспорно, многим обязан, возможно, оказался на старости лет учеником своего ученика. В «Тайне Вильгельма Шторица» он следует в фабуле и основным идейным положениям «Человека-невидимки». К сожалению, этот роман не принадлежит к числу лучших произведений Жюля Верна. Далеко уступали своему образцу и другие попытки подражания — как литературные, так и кинематографические.

Войти через Google

или

Запомнить меня

Забыли пароль?

И публицист Герберт Джордж Уэллс — автор многих фантастических произведений, прославивших его на весь мир и переведенных на многие языки: «Машина времени», «Война миров», «Люди как боги», «Остров доктора Моро» и других. Фантасты не раз предсказывали невероятные научные открытия, это общеизвестный факт. Уэллс, к слову, задолго до Эйнштейна и Минковского показал в романе «Машина времени», что реальный мир является не чем иным, как четырехмерной пространственно-временной субстанцией.

В другой книге («Война миров») писатель предсказал современные войны с использованием отравляющих веществ и Что же придумал в своем самом парадоксальном и популярном произведении Уэллс — «Человек-невидимка»? Краткое содержание ответа на этот непростой вопрос звучало бы так: его герой сделал попытку изменить и ускорить жизненные процессы в организме. Насколько серьезно научное сообщество относится к писательским фантазиям, можно определить из того факта, что книга вызвала бурю дискуссий. Выкладки производились самые аргументированные с научной точки зрения. Вывод ученых был однозначен: невидимое состояние противоречит здравому смыслу, а значит, оно невозможно. Этот спор начался с 1897 года, с момента издания произведения, и до сих пор не закончился.

Итак, Герберт Уэллс, «Человек-невидимка», краткое содержание романа. Главный герой, гениальный физик Гриффин, промозглым днем появляется в маленьком трактире, закутанный в плащ и скрывающий свое лицо под шляпой, бинтами и огромными очками. Его странности не заметить невозможно, он вызывает любопытство окружающих.

Постепенно читатель узнает, что странный посетитель, которого описывает с первых строк Г. Уэллс — человек-невидимка. Свою историю он рассказывает давнишнему приятелю, тоже ученому по имени Кемп, и читатель тут-то и узнает, что с ним произошло. Гриффин проводил опыты, изобрел аппарат, делающий живой организм невидимым, и препарат для обесцвечивания крови. Когда денег на опыты стало не хватать, он провел опыт на себе, решив принять столь необычный вид и получить от этого массу выгод. Но все оказалось не так просто, и его мытарства ярко описывает Уэллс.

«Человек-невидимка»: краткое содержание романа о сверхчеловеке

Да, именно такую задачу ставит себе автор: злой гений, противопоставивший себя всему человечеству, не может и не должен выжить. Странно, что кинематографисты позволили себе иначе трактовать акценты, которые четко расставил Уэллс. «Человек-невидимка» (краткое содержание идеи одноименного фильма А. Захарова) нашел такое воплощение на российском экране: Гриффин — непонятый талант, а Кемп — злой гений, который пытается помешать ему делать великие открытия для спасения человечества. В романе же все не так. Обратно пропорциональное отношение к этому имеет сам Г. Уэллс. Человек-невидимка (краткое содержание не может вместить всей яркости диалогов и дискуссий героев) и есть тот самый злой гений, который хочет создать царство террора и через страх людей захватить власть над миром. Но один он бессилен, ему нужен кров, пища, помощь, и потому он пришел в дом Кемпа.

Тот, однако, не собирается помогать ему, он понимает, что безумца надо остановить, и вызывает полицию втайне от своего гостя. Начинается травля Гриффина, а он же, в свою очередь, открывает охоту на предавшего его друга. Читатель ловит себя на мысли, что иногда сочувствует этому антигерою, — уж слишком изощренные методы травли испытывает на себе, как описывает Уэллс, человек-невидимка. Краткое содержание книги достаточно живо передает нечеловеческие страдания, на которые обрел себя человек, пожелавший возвыситься над всеми.

Герой очень уязвим: он невидим лишь абсолютно голым, но стоит ему пораниться или испачкаться, принять пищу или воду — он начинает оставлять следы. Этим и пользуются охотники. Дороги посыпаны битым стеклом, весь мир ополчился против него и ведет травлю. Ведь он только будучи живым и невредимым, как пишет Уэллс, человек-невидимка. Главные герои, пожалуй, это он сам, злой гений, бросивший вызов человечеству, и все остальное человечество. И он побежден. Жизнь уходит из него, и постепенно возникают на земле прозрачные очертания жалкого, израненного, голого «сверхчеловека», альбиноса Гриффина, который свой талант ученого обратил во зло. И потому он проиграл.

«Это был человек, чье слово оказывалось лучом света в тысячах темных уголков. С самого начала века всюду — от Арктики до тропиков, — где молодые мужчины и женщины хотели освободиться от умственного убожества, предрассудков, невежества, жестокости и страха, Уэллс был на их стороне, неутомимый, жаждущий вдохновлять и учить…»

Так говорил в 1946 году Джон Бойнтон Пристли, английский писатель младшего поколения, выступая на похоронах Уэллса. Действительно, Уэллс положил жизнь на то, чтобы помочь людям «освободиться от умственного убожества, предрассудков, невежества, жестокости и страха». Об этом же мечтали просветители XVIII века Вольтер, Дидро, Свифт, и к моменту Французской революции 1789 года казалось, что они выполнили свою задачу. (Данный материал поможет грамотно написать и по теме Биография Герберт Уэллс Человек-невидимка. Краткое содержание не дает понять весь смысл произведения, поэтому этот материал будет полезен для глубокого осмысления творчества писателей и поэтов, а так же их романов, повестей, рассказов, пьес, стихотворений.
) Но буржуазное общество породило новые жестокости, страхи и предрассудки. А это значило, что должны прийти новые просветители. Уэллс был в их числе — среди главных.

Замечательным в Уэллсе было то, что он умел говорить о вещах, важных для миллионов людей. При этом он не только отвечал на их вопросы, но и помогал эти вопросы поставить, иными словами — увидеть и осознать многие проблемы собственной жизни.

Для этого надо было не только хорошо знать, чем сегодня живет мир. Еще нужнее было знать людей, с которыми разговариваешь. Уэллс знал их отлично, потому что был одним из них. Их судьбы, их тревоги он понимал через свои.

Уэллс принадлежал к тому слою общества, который сформировался по-настоящему как явление массовое лишь в восьмидесятые — девяностые годы прошлого века, — к демократической интеллигенции. Люди, зарабатывавшие себе на жизнь умственным трудом, приходили отныне не из среды духовенства и дворянства, а из тех кругов, которые раньше, особенно если речь шла о литературе и искусстве, не очень принимались в расчет: из мелких лавочников, господских слуг, невысоких военных чинов, порой даже из мастеровых. Конечно, подобное происхождение было необязательным. Но тон задавали отныне именно они. Связанные тысячью нитей со своей старой средой и вместе с тем возвысившиеся над ней, рвущиеся к успеху и при этом достаточно еще осознающие свою ответственность перед теми, от чьего имени говорили, эти люди многое определяли в духовной жизни Европы. Были ли у них у всех одни и те же взгляды? Нет, конечно. Но в одном они сходились все или почти все: в мире надо многое менять. Задачу свою они видели не в том, чтобы в тысячный раз разрабатывать старое, а в том, чтобы открывать новое. Они несли в душе предчувствие какой-то невиданной перемены. Какой она будет? Когда произойдет? Кто знает! Но, наверно, ждать осталось недолго. И надо приближать эту перемену — расшатывать старое, опостылевшее, показывать несправедливость жизни. Кем-кем, а традиционалистами этих новых пришельцев назвать было нельзя. Они ведь знали оборотную сторону «старых добрых традиций».

Герберт Уэллс знал ее еще лучше других. Его родители были из «господских слуг», составлявших в Англии XIX века чуть ли не отдельное сословие — со своими убеждениями и предрассудками, своей табелью о рангах, своей гордостью и старательно подавляемым чувством социальной неполноценности. Именно последнее, видимо, и заставило Сару и Джозефа Уэллс, едва они поженились, искать самостоятельного положения в обществе. Оно скоро нашлось — в виде посудной лавки в маленьком, захолустном Бромли. В витрине стояла фигура Атласа, и дом назывался «Атлас Хаус». Бромлейскому Атласу не приходилось, однако, тащить на своих плечах слишком большой груз: лавчонка была жалкая, домишко захудаленький. И, что хуже всего, лавка почти не приносила дохода. Семья бедствовала. Ели не досыта, в одежде ходили штопаной-перештопаной. Но детей учили, надеялись вывести в люди — например, определить в мануфактурную торговлю. На большее, само собой, не замахивались.

Раз привлекши его к себе, биология на всю жизнь определила многие стороны его мышления. Особенно он был благодарен за это зоологии, которой непосредственно занимался у Хаксли. «Изучение зоологии в то время, — писал он потом, — складывалось из системы тонких, строгих и поразительно значительных опытов. Это были поиски и осмысление основополагающих фактов. Год, который я провел в ученичестве у Хаксли, дал для моего образования больше, чем любой другой год моей жизни. Он выработал во мне стремление к последовательности и к поискам взаимных связей между вещами, а также неприятие тех случайных предположений и необоснованных утверждений, которые составляют главный признак мышления человека необразованного, в отличие от образованного».

Биологию Уэллс не оставил. В 1930 году он совместно со своим сыном, видным биологом, впоследствии академиком, и внуком своего учителя Джулианом Хаксли, успевшим сделаться к тому времени одним из светил научного Лондона, выпустил книгу «Наука жизни», которая представляла собой популярный, но очень серьезный и полный курс этой науки. Уже очень немолодым человеком он защитил докторскую диссертацию по биологии. И все-таки литература в этом соперничестве победила.

Уже на второй год своего пребывания в университете Уэллс больше занимался литературой, чем наукой. На третий год он был уже одним из худших студентов, экзамены за последний курс не сдал и диплом получил лишь много лет спустя. Зато написал несколько рассказов и начал повесть.

Повесть эта называлась «Аргонавты хроноса». Когда Уэллс, сделавшись опытным и признанным писателем, ее потом прочитал, она так ему не понравилась, что он скупил и сжег весь нераспроданный тираж журнала, где она была напечатана. Разыскать ее потом оказалось непросто, и перепечатали ее только в 1961 году, пятнадцать лет спустя после смерти Уэллса. И тут выяснилось, какую неблагодарность проявил писатель по отношению к своему раннему детищу — ведь от «Аргонавтов хроноса» пошел весь Уэллс.

Конечно, поминая «Аргонавтов» недобрым словом, он был по-своему прав: и название было претенциозное, и сюжет нескладный, и герои какие-то неестественные. Но Уэллс очень скоро понял, насколько все это плохо, и кинулся переделывать свою повесть. Когда он изменил название, оно стало звучать «Машина времени». Он начал писать один за другим новые ее варианты, и возникли ситуации и образы, из которых выросли затем «Война миров», «Когда спящий проснется», «Первые люди на Луне», а отчасти и «Человек-невидимка». В окончательном варианте он эти напластования отбросил. Нужно было освободить сюжет от всего лишнего, уводившего в сторону. Зато потом ему было откуда черпать материал для новых романов, посыпавшихся на читателя, как из рога изобилия.

Подъем Уэллса был триумфальным. «Машина времени» еще печаталась, а уже появились восторженные рецензии на нее. В тот же месяц, когда закончилась журнальная публикация, в мае 1895 года, она была опубликована отдельным изданием сразу в Англии и США. Книга произвела еще большее впечатление, чем журнальная публикация. Ее читали взахлеб, автора называли гением. Смелость и нежелание угождать устоявшимся мнениям публики, выразительный, энергичный стиль, необычность манеры, живое воображение — вот неполный список достоинств, открытых критиками в Уэллсе после выхода его первого романа.

Впоследствии Уэллс не очень одобрительно отзывался о «Машине времени». Он находил в ней множество недостатков. Но правы были, пожалуй, все же благожелательные критики, а не он. Машина времени, изобретенная Уэллсом, оказалась одним из начал новой научной фантастики. Дальность ее полета, способность покрывать расстояния в тысячи веков, давала возможность ставить проблемы огромного значения и охватывать взором сотни тысячелетий. Литература благодаря ей приобретала возможность мыслить почти в тех же временных масштабах, в каких мыслила биология, заново открытая Дарвином. Недаром последующая фантастика так ухватилась за эту идею. «Технических» вариантов машины времени существуют сейчас десятки, рассказов и романов, где используется этот «вид транспорта», — сотни, а может, и тысячи. Не это ли породило недовольство Уэллса своим романом? Он ведь упустил столько возможностей! Но разве одному человеку под силу было все это осуществить?

В одном отношении, впрочем, Уэллс был прав. В «Машине времени» есть некоторая суховатость. Масштаб мышления автора необыкновенно велик, но изложено все это несколько суммарно. Кому, как не автору, было это заметить? И, как всегда, недовольство собой принесло добрые плоды. В последующих романах он старался, не утеряв широчайшей проблематики «Машины времени», быть во всем как можно конкретней, обживать все через быт, больше заниматься психологией своих персонажей.

Наибольшим успехом его на этом пути был «Человек-невидимка» (1897).

Поначалу судьба этого романа сложилась не очень счастливо. Критика не поняла ни мыслей, в нем заключенных, ни художественных его достоинств. Сама по себе идея описать похождения невидимки казалась банальной. Разве не появлялись уже невидимки в десятках сказок? Этого ли следовало ждать от писателя, поразившего всех своей научной выдумкой? Справедливость, впрочем, скоро восторжествовала. «Человек-невидимка» сразу же полюбился публике, и критике пришлось пересматривать свои позиции.

К тому же собратья по перу приняли новый роман Уэллса восторженно. Вот что писал, например, о нем Джозеф Конрад, один из самых популярных писателей того времени: «Поверьте, ваши вещи всегда производят на меня сильнейшее впечатление. Сильнейшее — другого слова не подберешь, поверьте мне, реалист фантастики… Если хотите знать, меня больше всего поражает ваша способность внедрить человеческое в невозможное и при этом принизить (или поднять?) невозможное до человеческого, до его плоти, крови, печали и глупости. Вот в чем удача! В этой маленькой книжке вы достигли своей цели с поразительной полнотой. Не буду говорить о том, как счастливо вы нашли сюжет. Это должно быть ясно даже вам самому. Мы втроем (у меня сейчас гостят два приятеля) читали книгу и с восхищением следили за хитрой логикой вашего повествования. Это сделано мастерски, иронично, безжалостно и очень правдиво». «Сила Уэллса в том, что он не только ученый, но и талантливейший исследователь человеческого характера, в особенности — характера необычного, — писал о «Невидимке» другой крупный романист, Арнольд Беннет. — Он не только искусно опишет вам научное чудо, но и заставит его совершиться в какой-нибудь захолустной деревушке. Он будет атаковать вас с фронта и тыла, пока вы не подчинитесь до конца его волшебным чарам».

Это был перелом. До тех пор об Уэллсе зачастую говорили как об ученом, умеющем писать. Теперь о нем заговорили как о писателе, умеющем мыслить. Эта перемена в отношении к Уэллсу была такой основательной, что его даже не раз потом корили за те или иные отступления от строгой научной истины.

Подобные обвинения несправедливы. Фантастика по природе своей связана с тем, что принято называть «неполное знание». Когда о том или ином предмете мы знаем все (вернее — почти все, поскольку знать все невозможно), становится не о чем фантазировать. Уэллсу было о чем. Он всегда предпочитал такие сюжеты, которые подводили бы к областям знания, недостаточно разработанным. Но в пределах заданного добивался той меры достоверности, какая только была возможна.

Так же обстояло дело и с «Человеком-невидимкой». То, что Уэллс выбрал сюжет, не раз использованный в сказках, конечно, делало его задачу труднее. Но он показал, как можно с ней справиться.

У него, правда, был в этом смысле предшественник — американский писатель-романтик Фиц-Джеймс О»Брайан. У О»Брайана есть рассказ «Кем оно было?» (1859), где рассказывается о некоем таинственном невидимом существе, нападающем на всех, кто поселяется в «его» доме. Герою рассказа удается, однако, его осилить, и он со своим другом, доктором, пытается выяснить тайну его невидимости. Объяснения эти сугубо научные, и во многом они предвещают те, которые приведет потом Уэллс в «Человеке-невидимке». Однако Уэллсу это удалось намного лучше.

На протяжении нескольких страниц он доказывает, что, если бы коэффициент преломления солнечных лучей в человеческом теле был равен коэффициенту преломления воздуха, человек стал бы невидимым. Доказывает, приводя примеры житейские, убедительные, научно неоспоримые. Правда, замечает он, на это можно возразить, что человек непрозрачен, но это верно только с житейской, а не с научной точки зрения, поскольку человеческий организм состоит в основном из прозрачных бесцветных тканей.

Лишь после этого популяризатор уступает место фантасту, но ни интонация, ни манера изложения не меняются, и читатель с такой же готовностью верит вымыслу, с какой только что верил научной истине. Речь идет на сей раз о том, как практически достичь невидимости и какие технические средства следует для этого применить. Выпив несколько специально составленных снадобий, рассказывает Гриффин, герой Уэллса, сумевший достичь невидимости, он подверг себя действию лучей, испускаемых построенным им аппаратом. Что это за лучи, каков был аппарат, читатель, разумеется, никогда не узнает, но он верит писателю, потому что все подробности опыта изложены очень достоверно. После того как Гриффин провел первый опыт, сделав невидимой кошку, у нее сохранилось радужное вещество на задней стенке глаза. Сам Гриффин после превращения, «подойдя к зеркалу… увидел пустоту, в которой еле-еле можно было еще различить туманные следы пигмента на сетчатой оболочке глаз».

Уэллса потом дважды — Беннет в упоминавшейся рецензии на «Невидимку» и известный наш популяризатор науки Я. Перельман в «Занимательной физике» — обвиняли в серьезной научной промашке. Человек-невидимка был бы слеп, говорили они. Обвинение было несправедливым. Предусмотрев, что глаза Гриффина не приобрели полной прозрачности, Уэллс предохранил его от слепоты. Правда, потом он забыл об этом и, читая «Занимательную физику», решил, что в самом деле допустил большую оплошность. Встретившись 1 августа 1934 года в Ленинграде с Я. Перельманом, он перед ним за нее извинялся. Как может увидеть внимательный читатель — совершенно напрасно.

Столь же основательно Уэллс объясняет и то, почему глаз сохранил пигментацию. Оказывается, невидимым можно сделать все, кроме пигмента. Если Гриффину вообще удалось превратиться в невидимку, то лишь потому, что он альбинос.

Подобного рода оговорки очень много значат в «Человеке-невидимке». Они служат убедительности повествования. Волшебнику доступно все, ученый же действует в заданных пределах. Он все время вынужден отделять осуществимое от неосуществимого. Поэтому, заводя речь об ограниченности возможностей Гриффина, Уэллс, по сути дела, заставляет нас тверже верить в научную состоятельность его эксперимента. Бывшая сказка как-то незаметно и очень естественно становится научной фантастикой.

Достоверность «Человека-невидимки» необыкновенная. Здесь все наглядно и осязаемо. И от этого становится особенно интересным. Мы вместе с бродягой Марвелом рассматриваем пожертвованные ему башмаки с вниманием, с каким никогда, быть может, не рассматривали собственные. Чему тут удивляться — ведь это главная принадлежность его, так сказать, «спецодежды»! Мы с не меньшим удивлением, чем сами герои, замечаем вдруг стакан, повисший в воздухе, и револьвер, движущийся в сторону дома, осажденного невидимкой. Мы наблюдаем, как Гриффин курит, и для нас, как на уроке анатомии, обозначается его носоглотка. Для нас оказывается необыкновенно занимательным, как человек снимает рубашку, поскольку ничто не отвлекает нашего внимания — ее снимают с невидимого тела. Мы видим в каждый из этих моментов что-то одно — стакан, револьвер, причудливые изгибы табачного дыма, рубашку. И так во всем. Впоследствии, когда создавалась английская кинематография, Уэллс занял заметное место в этом новом виде искусства. Но приемы кино можно найти у него задолго до того, как он впервые посмотрел первый в своей жизни фильм. Прежде всего тот прием, который кинематографисты называют «крупным планом». В «Человеке-невидимке» этот прием оказался особенно нужен. Фантастическое здесь доказывается через реальное. Через подчеркнуто реальное. «У Герберта Уэллса увидеть — значит поверить, но здесь мы верим даже в невидимое», — заметил о «Человеке-невидимке» один английский критик.

Сказка это или добротное реалистическое повествование?

Во всяком случае, фантастическая посылка разработана совершенно реалистическими средствами. Здесь показано все, что нужно, доказано все, что возможно.

Нет, мы напрасно стали бы искать в «Человеке-невидимке» эдакого тайного злодея, нашептавшего что-то Гриффину на ухо. Такого персонажа нет ни в этом романе Уэллса, ни в любом другом, им написанном. И все-таки Гриффин говорит не от своего лица. Даже не от лица кого-либо из своих друзей. Он законченный индивидуалист, и друзей у него нет. Как это ни парадоксально, он говорит от имени тех, кого ненавидит.

Города Айпинга нет на карте, равно как и города, где Гриффин начал свои эксперименты. И вместе с тем всякий желающий мог без труда их увидеть. Для этого достаточно было посетить любой из провинциальных английских городков. Такой хотя бы, как Бромли.

Здесь нашлись бы такой же точно трактир, пусть название его было бы не «Кучер и кони», очень похожая хозяйка и как вылитые — пастор, аптекарь и прочие обыватели. Люди это все добродушные, незатейливые, и если что и вызывает их шумный протест, то это вещи, которые совершенно так же задели бы всякого. Кому, скажем, понравится, если его схватить за нос невидимой рукой? Но их-то и ненавидит Гриффин. За их недалекость, за их косность, за их неспособность хоть сколько-нибудь заинтересоваться тем, что составляет предмет всех его интересов и цель его жизни, — наукой. А впрочем, за это ли только? Достойна ли их ограниченность такого сильного с его стороны чувства? Нет, конечно. Хуже другое. Гриффин чувствует свое внутреннее с ними родство. Ему нужно напряжение всех внутренних сил, чтобы от них оторваться. Это ему не удается. Разве что обособиться. Он такой же мещанин, как они, он выражает их подавленные, неоформленные, но глубоко укоренившиеся представления о силе, власти, величии. Уэллс потом вспоминал, что, разрабатывая образ Гриффина, думал об анархистах. В другие времена он мог бы назвать кого-то другого. Но всякий раз речь шла бы о том или ином политическом течении, опирающемся на мещанина. Правда, особого — взбесившегося.

Гриффин — человек, совершивший научный подвиг, и Гриффин — маньяк, одержимый жаждой власти, Гриффин — порождение мещанской среды и Гриффин — ее жертва, — какой сложный, глубоко коренящийся во многих тенденциях XX века образ создал Уэллс! И в какую «крепкую», выразительную, соразмерную во всех своих частях книгу его вписал!

Удивительно ли, что «Человек-невидимка» самое по сей день читаемое произведение Уэллса? И не только читаемое. По мотивам «Человека-невидимки» было сделано несколько кинофильмов. Два из них известнее других. Первый немой фильм «Невидимый вор» был поставлен в 1909 году французской фирмой «Пате». Второй (он так и назывался «Человек-невидимка») — в 1933 году американским режиссером Джемсом Уэйлом. Этот фильм был у нас в прокате и пользовался большим успехом. Уэллс отзывался о нем с похвалой.

В 1934 году он даже заявил, что если «Человека-невидимку» читают не меньше, чем в год его появления, то этим он обязан исключительно превосходному фильму Уэйла. Он, впрочем, ошибался. «Невидимку» Уэйла сейчас никто не смотрит, роман Уэллса читают по-прежнему.

Литературным подражаниям этому роману тоже нет числа. Вскоре после выхода «Человека-невндимки» чрезвычайно популярный в те годы английский писатель Джильберт Честертон, вечный оппонент Уэллса, написал рассказ о человеке «интеллектуально невидимом» — его не замечают просто потому, что он всем примелькался. Гораздо ближе следовал Уэллсу Жюль Верн. Этот великий фантаст не сразу оценил своего английского собрата, и первое его интервью о нем, сделанное в 1903 году, звучит не очень уважительно. Но уже год спустя Жюль Верн заговорил об Уэллсе в ином тоне, а когда в 1910 году был посмертно опубликован его роман «Тайна Вильгельма Шторица», выяснилось, что на склоне лет он даже принялся ему подражать, — в этом романе Жюль Берн довольно близко следовал фабуле «Человека-невидимки». Много подражали Уэллсу и после этого. «Отец американской научной фантастики» Хьюго Гернсбек использовал в одном из эпизодов своего главного романа «Ральф 124 С 41 + » (1911), действие которого происходит в 2660 году, «аппарат, делающий твердые тела светопроницаемыми» и тем самым (до тех пор, пока он их облучает) невидимыми. Этот аппарат был создан героем Гернсбека после того, как «экспериментирование с ультракороткими волнами убедило его в том, что можно добиться полной прозрачности любого предмета, если придать ему частоту колебаний, равную частоте света». Впрочем, подобного рода технические подробности не всех увлекают в той же мере, что Гернсбека. Совсем, например, обошелся без них Рей Бредбери в «Мальчике-невидимке», да они были бы и неуместны в этом написанном словно в подражание Честертону рассказе о полубезумной одинокой старухе, которая, чтобы удержать при себе мальчика, уверяет его, что сделала его невидимкой. Моментами, однако, этот парадоксально-романтический рассказ очень близок все-таки к Уэллсу. Так, совсем по-уэллсовски сделана сцена, где старуха говорит мальчику, что невидимость постепенно «смывается» с него и он по частям «проявляется». В какой-то момент он еще без головы, потом виден уже весь. Это очень похоже на ту сцену из «Человека-невидимки», где Гриффин, срывая с себя бинты и одежду, «растаивает в воздухе». Просто там герой исчезает, здесь возникает. Много написано на тему Уэллса и иных рассказов, веселых и непритязательных. Таков, например, рассказ английского писателя Нормана Хантера «Великая невидимость» (1937) — о невидимом стекле, на которое все налетают…

«Человек-невидимка» воплотил многие лучшие черты писательской манеры Уэллса. Здесь перед нами воистину «реалист фантастики». Это и обеспечило ему такое признание. Но «Человек-невидимка» существует в окружении других романов Уэллса. К моменту, когда он был создан, за плечами писателя, кроме «Машины времени», был еще и «Остров доктора Моро», не признанный современниками, но очень скоро тоже сделавшийся классикой. Впереди были «Война миров», «Когда спящий проснется», «Первые люди на Луне». Все эти, как их принято называть, «романы первого цикла» объединяло не только общее происхождение от «Аргонавтов хроноса». В них жила единая мысль, они были направлены к общей цели.

То же самое можно сказать и о рассказах Уэллса. В качестве новеллиста он выступал не очень долго. Если не считать одного опыта ранних лет, «Рассказа о XX веке», опубликованного в 1887 году в небольшом студенческом журнале (Уэллсу был тогда двадцать один год), а потом на многие десятилетия забытого и автором и, что еще важнее, издателями, рассказы Уэллса впервые появились в печати в 1894 году почти одновременно с журнальным вариантом «Машины времени». Они продолжали регулярно появляться в газетах и журналах на протяжении тех лет, в течение которых Уэллс писал романы первого цикла, но потом их поток вдруг иссяк, и после 1903 года каждый новый рассказ был событием все более редким. Рассказы, включенные в этот сборник, охватывают весь этот период. «Похищенная бацилла» числится среди первых рассказов, принесших Уэллсу славу. Она была опубликована уже в июне 1894 года. «Волшебная лавка» появилась ровно восемь лет спустя, в июне 1903 года, среди рассказов, которыми Уэллс закончил регулярную деятельность новеллиста.

Изменилась ли за эти годы его манера? Пожалуй, нет. Конечно, рассказы он писал самые разные, но почти всё, что он мог в конце, он умел уже в самом начале. Рассказы Уэллса, о каких бы чудесах в них речь ни шла, всегда очень бытовые, часто юмористические, со множеством жизненных примет и деталей, с лаконичными, но достаточно точными и выразительными характеристиками персонажей. Вот уж где он всегда «реалист фантастики»! Необычное открывается в его рассказах не бесстрашным искателям приключений, а людям вполне заурядным, и это столкновение невероятного с обыденным дает по воле писателя эффект самый разнообразный. Порой нам смешно, порой грустно. Марсианские просторы воочию являются затравленному семьей старому антиквару и чучельнику («Хрустальное яйцо», 1897), а способность творить чудеса достается недалекому конторщику, до того недалекому, что Уэллсу не стоит большого труда извлечь из этой ситуации столько комического, что, пожалуй, хватило бы на два-три юмористических рассказа. («Человек, который мог творить чудеса», 1898). В рас сказе «Замечательный случай с глазами Дэвидсона» (1895) Уэллс очень серьезен: он прорабатывает на материале индивидуального человеческого опыта один из гипотетических случаев пространственно-временных отношений. Но в «Похищенной бацилле» и «Новейшем ускорителе» (1901) он снова — хотя речь и в том и в другом случае идет о вещах достаточно важных — заставляет нас громко смеяться. Чего стоит хотя бы эпизод из «Новейшего ускорителя» с собакой, упавшей с неба! Или гонки кебов из «Похищенной бациллы»!

При этом Уэллс отнюдь не стремится писать рассказы специально «смешные» или, скажем, «страшные». Он добивается эстетического эффекта более сложного. Разве в «Похищенной бацилле» он так уж хотел нас посмешить? Нет, конечно. Фигура анархиста из этого рассказа (первый набросок образа Гриффина) выглядит и смешно и немного трагично. Перед нами человек, вознамерившийся отомстить обществу способом диким и безобразным, но не общество ли так его ожесточило? Он одержим манией величия, но не оттого ли она возникла, что его всю жизнь унижали? Рассказы Уэллса никак не назовешь «плоскостными», они достаточно объемны, и это качество им придает прежде всего масштаб мысли автора. За простым здесь прочитывается очень многое.

Самый, может быть, интересный в этом отношении рассказ — «Волшебная лавка». Он относится к тому жанру, который в англосаксонских странах принято, в отличие от научной фантастики, называть «фэнтази» — «фантазия». О науке здесь, конечно, речь не идет. Владелец лавки с этим вполне обычным для английских детей названием (в одном Лондоне игрушечных магазинов под вывеской «Волшебная лавка» наберется, пожалуй, добрый десяток) — волшебник всамделишный и бесспорный, к тому же из самых изобретательных, наделенный жутковатым чувством юмора и немалым знанием людской психологии. Но игра, которую он затевает с Джипом и его отцом (видимо, самим Уэллсом; сына писателя звали Джип, и одним из их любимых занятий было покупать вместе оловянных солдатиков, комната для игр в их доме была буквально ими завалена), достаточно назидательна. Добрый (а может быть, злой?) волшебник желает показать, насколько ребенок превосходит взрослого своим ощущением чудесного, а значит, насколько более он открыт всему новому и необычному, насколько более готов встретить возможные перемены. Люди, приверженные привычному, устоявшемуся, данному раз и навсегда, были Уэллсу ненавистны. В этом он видел одну из самых неприятных для него сторон буржуазного сознания. Эту невосприимчивость к новому Уэллс хотел разрушить своими рассказами — и формой их и содержанием. «Волшебная лавка» — из удачнейших тому примеров.

В рассказах и романах Уэллса мир удивительно подвижен и подвержен чудеснейшим переменам. Он не только способен меняться, — даже сегодняшний, для всех привычный мир можно видеть очень по-разному.

В «Машине времени» Путешественник, проделав путь в много тысячелетий, застает мир, новый до неузнаваемости. Изменились человеческие отношения, сами люди, даже карта неба. Но в этом же романе есть эпизод, где показан обычный мир в необычном аспекте. Тронувшись в путь на машине времени, Путешественник видел, как в его лабораторию вошла домоправительница миссис Уотчет и, не заметив его, двинулась к двери в сад. «Для того чтобы перейти комнату, ей понадобилось, вероятно, около минуты, но мне показалось, что она пронеслась с быстротой ракеты». Возвращаясь назад, Путешественник снова видит ту же миссис Уотчет. «Но теперь каждое ее движение казалось мне обратным. Сначала открылась вторая дверь в дальнем конце комнаты, потом, пятясь, появилась миссис Уотчет и исчезла за той дверью, в которую прежде вошла». В «Новейшем ускорителе» использован подобного же рода прием. Когда на героев действует снадобье, ускоряющее во много раз работу организма, мир начинает жить для них в столь медленном ритме, что люди кажутся им восковыми фигурами из музея мадам Тиссо… Современного читателя этот прием вряд ли удивит. Мы к нему привыкли в кино, где используются методы ускоренной и замедленной съемки. Но ведь Уэллс нашел этот прием до возникновения кинематографа!

3.053. Герберт Джордж Уэллс, «Человек-невидимка»

Герберт Джордж Уэллс
(1866-1946)

Английский писатель и общественный деятель, доктор биологии Герберт Джордж Уэллс (1866-1946) вошел в историю мировой литературы как автор научно-фантастических романов («Машина времени», «Остров доктора Моро», «Война миров» и др.).

Не менее известен он и как мастер социальной сатиры в ряде социально-бытовых и утопических романов («Тоне-Бенге», «Люди как боги» и др.).

Оставив человечеству сто томов прозы, философских, исторических и социологических работ, социально-политических прогнозов, статей о вооружении и национализме, детских книг и книгу памятную для нас — «Россия во мгле», Уэллс для миллионов читателей во всем мире является, прежде всего, автором шедевра — романа «The Invisible Man» — «Человек-невидимка» (1897).

«Человек-невидимка»
(1897)

К написанию этого романа молодого преподавателя биологии привело его увлечение журналистикой. Редактор еженедельника «Полл Молл газетт» Л. Хинд попросил его написать цикл рассказов о современной науке. Уэллс написал рассказ «Похищенная бацилла» и статью о путешествиях во времени, и, повторив судьбу Ж. Верна, вошел в литературу. Потом сам собой написался рассказ «Аргонавты Хроноса», стал писаться роман, в который вошло все, что волновало писателя. Отбросив несколько сюжетных линий, Уэллс создал свой первый научно-фантастический роман «Машина времени». Отброшенные куски он использовал в «Человеке-невидимке».

«Гротескный» роман увидел свет в 1897 г. Он возник не на пустом месте. В конце XIX в. Европа сошла с ума от идей Ф. Ницше и вытянутого из его «Заратустры» «сверхнравственного» «сверхчеловека». Власть имущим и при этой власти всласть прихлебавшим интеллектуалам-«творцам» была на руку идея сверхчеловека, имеющего право повелевать и уничтожать «тварь дрожащую».

Именно эту идею Уэллс разоблачил в образе невидимки, который после своей смерти стал видимым, т.е. точно таким, как все. Невидимка изначально был обречен автором на гибель. Уэллс, очень чуткий к научным изысканиям и техническому прогрессу вообще, первым из писателей уловил исходящую от них угрозу человечеству и указал на возмездие «изобретателям» еще при их жизни. Главным его посылом было: в настоящем важнее всего то, какое будущее оно готовит. При этом сам он поставил современному обществу мрачный диагноз.

«Незнакомец появился в начале февраля. В тот морозный день бушевали ветер и вьюга — последняя вьюга в этом году; однако он пришел с железнодорожной станции Брэмблхерст пешком». Так в захолустный Айпинг, которого нет на карте мира, пришел некто, похожий на пугало, а в мир всемирной литературы вошел «человек-невидимка» Гриффин.

Этот уникальный герой, которого другие персонажи романа увидели впервые только после его смерти, помог читателям увидеть язвы общества, в котором они живут. В Айпинг Невидимка вошел, чтобы довести до конца научные исследования и скрыть от общества свои «невидимые миру слезы» (sic!). На мировоззренческом уровне его явление несло с собой вопрос: есть ли в жизни место сверхчеловеку?

Поселившись в трактире «Кучер и кони», Гриффин заставил свою комнату бутылками с химикатами, пробирками, приборами и занялся химическими опытами. Все это вызвало у хозяев и посетителей трактира неудовольствие и подозрения.

Внешний вид, нелюдимость и раздражительность постояльца только подливали масла в огонь. Все гадали, преступник ли он, анархист, изготавливающий взрывчатку, или просто сумасшедший. К тому же у Гриффина кончились деньги, а с ними и всякое к нему уважение.

Когда в соседнем доме ночью случилась кража, а наутро у постояльца нашлись деньги, обыватели заинтересовались, откуда они у него. Загнанный в угол, Гриффин в бешенстве сорвал с себя бинты, скинул одежду и натурально исчез. В общей свалке ему удалось бежать.

Встретив бродягу Марвела, Невидимка принудил его служить себе: передал ему на хранение выкраденные из трактира свои дневники и деньги. Однако до смерти напуганный бродяга решил скрыться от хозяина; тот стал преследовать его, был ранен и вынужден был сам искать укрытия в особняке, где встретил доктора Кемпа, учившегося вместе с ним в одном университете.

Кемп приютил незваного гостя, и тот рассказал ему о сути своего изобретения и о своих злоключениях. Потратив все средства на опыты, Гриффин ограбил родного отца. Деньги были чужие, и отец застрелился.

Став невидимым, Гриффин оставил за собой цепь несчастий и преступлений: сжег дом, где проводил опыты, ограбил лавочника и обрек его, связанного, на голодную смерть…

Взбешенный своими неудачами и столкновениями с обывателями, Невидимка вознамерился установить царство террора, сначала в пределах одного города, а потом и «в мировом масштабе».

Сделать из Кемпа своего помощника Гриффину не удалось, хотя тот и обронил фразу о том, что при миллионе помощников установить царство террора несложно. (Недаром позднее он предпринял поиски дневников Гриффина.) Доктор умудрился сообщить о своем госте в полицию, но захватить того не удалось.

На Невидимку устроили охоту как на дикого зверя. Затравленный беглец ответил немедленно и жестоко. Его первой жертвой стал мирный прохожий. Много бед еще совершил бы сошедший с ума ученый, но во время попытки покарать Кемпа он был убит землекопами.

«Тело накрыли простыней… и перенесли в дом. Там на жалкой постели, в убогой, полутемной комнате, среди невежественной, возбужденной толпы, избитый и израненный, преданный и безжалостно затравленный, окончил свой странный и страшный жизненный путь Гриффин, первый из людей сумевший стать невидимым. Гриффин — гениальный физик, равного которому еще не видел свет».

Спустя много лет хозяин трактира «Человек-невидимка», бывший бродяга Марвел все свое свободное время проводил в изучении записей Гриффина, тщетно пытаясь постичь секрет несостоявшегося «сверхчеловека».

Поначалу критики «Человека-невидимку» не приняли. После предыдущего романа Уэллса «Машина времени», где писатель заявил людям об относительности времени, за что был назван гением, они не увидели в бытовом сюжете ни новых мыслей, ни художественных достоинств.

Сама по себе идея казалась банальной. В мифологии и фольклоре любой страны полно невидимок: стоит им съесть или выпить что-то, или надеть шапку, плащ, сандалии, как они тут же становятся невидимыми. У них, правда, более комфортные условия существования: им не надо, как герою Уэллса, прятаться от обывателей и мыкаться по зимним улицам обнаженным, страдая от холода и голода, от озлобления и простуды.

Критики-физики утверждали, что невидимка был обречен на слепоту, в нем были бы видны отмершие клетки организма, кислоты, шлаки, электрические вспышки в головном мозге и пр.

Критики-филологи проводили параллели со сказочными персонажами; отмечали, что Уэллс развил в своем романе тему метаморфоз, описанных Р. Стивенсоном в «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда»; вспоминали 40-летней давности рассказ американского писателя Ф.-Дж. О»Брайана «Кем оно было?» о некоем невидимом существе.

У критиков тема заимствований стара как мир. Но если учесть, что «Ромео и Джульетту» писали и до Шекспира, а «Фауста» до Гёте, а написали их все-таки У. Шекспир и И.В. Гете, то и «Человека-невидимку», уникального в своей неповторимости, создали не предшественники, а Г. Уэллс.

Однако критики критиками, а читатели читателями. Не прошло и года, как критики вынуждены были прислушаться к восторженному мнению публики и коллег Уэллса по цеху (Дж. Конрад, например, назвал его «реалистом фантастики», а Г. Джеймс восхищался тем, что он обладал «чарами» — даром завораживать читателей) и начать восторгаться подобно неискушенной в дискурсе публике.

«У Герберта Уэллса увидеть — значит поверить, но здесь мы верим даже в невидимое», — заметил один из них. С этого времени Уэллс завоевал звание «писателя, умеющего мыслить».

В 29 лет он стал классиком — и в первую очередь именно за «Человека-невидимку». Писатель, как никто другой умевший сочетать в своем творчестве безупречную логику и яркую фантазию, нравился всем — и «физикам» и «лирикам». По словам автора знаменитой антиутопии «Мы» Е. Замятина, «мифы Уэллса логичны, как математические уравнения».

После Уэллса тема невидимки превратилась в дойную корову фантастов, даже великих (Дж. Честертон, престарелый Ж. Верн, Х. Гернсбек, Р. Бредбери). Однако же скажи сегодня: — Невидимка… — и тут же добавят: — Уэллса.

На русский язык роман перевел Д. Вайс.

«Человек-невидимка» неоднократно был экранизирован за рубежом. В СССР одноименный фильм снял в 1984 г. режиссер А. Захаров.

Рецензии

И «Человек -Невидимка», и «Война миров», и иное- блеск, блеск, блеск. Но всё же меня более всех этих шедевров впечатлил в своё время «Остро доктора Моро». Вам же, как всегда. привет и уважение за Вашу колоссальную просветительскую работу. Ибо миллионы сограждан хоть в какой-то мере (если окажутся здесь, на Прозе) познают для себя что-то воистину полезное. А просвещённые, позабывшие многое из того, что раньше знали и чем увлекались, вспомнят с благодарностью и восславят просветителя.

Человек-невидимка.
Уэллс Герберт

Человек-невидимка.
Роман (1897)

В трактире
«Кучер и кони», которым владеют миссис Холл и ее подкаблучник муж, в
начале февраля появляется закутанный с головы до ног таинственный незнакомец.
Заполучить постояльца в зимний день очень непросто, а приезжий щедро платит.

Его поведение
кажется все более странным, все больше настораживает окружающих. Он очень
раздражителен, избегает людского общества. Когда он ест, то прикрывает рот
салфеткой.

Голова его вся
обмотана бинтами. К тому же айпингским провинциалам (местечко в Южной Англии)
никак не понять, чем он занимается. По дому разносятся запахи каких-то
химических препаратов, звон разбитой посуды, громкие проклятия, которыми так и
сыплет жилец (очевидно, что-то у него не получается).

Гриффин, чье
имя мы узнаем много позже, стремится вернуть себе свое прежнее состояние, стать
видимым, но терпит неудачи и все более раздражается. К тому же у него вышли
деньги, его перестали кормить, и он идет, пользуясь своей невидимостью, на
грабеж.

Конечно же
подозрение первым делом падает на него.

Герой понемногу
сходит с ума. Он по природе человек раздражительный, и сейчас это проявляется
нагляднейшим образом. Голодный, измученный постоянными неудачами с опытами, он
совершает безумный шаг — постепенно на глазах у всех срывает свою маскировку,
предстает перед наблюдателями человеком без головы, а потом и вообще
растворяется в воздухе. Первая погоня за Невидимкой кончается для него
благополучно.

Вдобавок,
спасаясь от преследователей, Невидимка наталкивается на бродягу Марвела,
именуемого мистер Марвел, — быть может, потому, что на нем неизменно надет
потрепанный цилиндр и он очень разборчив по части обуви. И немудрено — ничто
так не нужно бродяге, как хорошие башмаки, пусть и пожертвованные.

Вот в один
прекрасный момент, примеряя и оценивая новые башмаки, он слышит голос,
раздающийся из пустоты. К числу слабостей мистера Марвела относится страсть к
спиртному, поэтому ему не сразу удается поверить самому себе, но приходится —
невидимый голос объясняет ему, что увидел перед собой такого же отверженного,
как и он сам, пожалел его и заодно подумал, что тот может ему помочь. Ведь он
остался голый, загнанный, и мистер Марвел нужен ему в помощники. Первым делом
надо достать одежду, потом деньги. Мистер Марвел поначалу выполняет все
требования — тем более что Невидимка не оставил своих агрессивных нападок и
представляет собой немалую опасность. В Айпинге идут приготовления к празднику.
И прежде чем окончательно уйти из Айпинга, Невидимка устраивает там разгром,
перерезает телеграфные провода, крадет одежду викария, забирает книги со своими
научными записями, нагружает всем этим беднягу Марвела и удаляется из поля
зрения местных обывателей. А в окрестных местах люди частенько видят то
мелькающие в воздухе пригоршни монет, а то и целые пачки банкнот. Марвел все
порывается удрать, но его всякий раз останавливает голос Гриффина. И он отлично
помнит, какие цепкие у Невидимки руки. В последний раз он совсем уж собрался
открыться случайно встреченному матросу, но немедленно обнаружил, что Невидимка
рядом, и замолк.

Но только на
время. Слишком много скопилось в карманах денег.

И вот как-то
раз доктор Кемп, спокойно сидевший в своем богатом, заполненном слугами доме и
занятый научной работой, за которую мечтал быть удостоенным звания члена
Королевского общества, увидел стремительно бегущего человека в потрепанном
шелковом цилиндре.

В руках у него
были перевязанные бечевкой книги, карманы, как потом выяснилось, набиты деньгами.
Маршрут этого толстяка был проложен на редкость точно.

Сперва он
спрятался в кабачке «Веселые крикетисты», а потом попросил поскорее
препроводить его в полицию. Еще минута — и он скрылся в ближайшем полицейском
участке, где попросил тотчас же запереть его в самой надежной камере. А в
дверях доктора Кемпа раздался звонок. За дверью никого не оказалось.

Должно быть,
баловались мальчишки. Но в кабинете появился невидимый посетитель.

Кемп обнаружил
темное пятно на линолеуме. Это была кровь. В спальне простыня оказалась
разорвана, постель смята. И тут он услышал голос: «Боже мой, да это
Кемп!» Гриффин оказался университетским товарищем Кемпа.

После того как
испуганный до полусмерти мистер Марвел спрятался в кабачке «Веселые
крикетисты», одержимый жаждой мести Невидимка попытался туда прорваться,
но это кончилось бедой.

О Невидимке уже
протрубили во всех газетах, люди приняли меры безопасности, а у одного из
посетителей «Веселых крикетистов» — бородатого человека в сером, судя
по акценту, американца, оказался шестизарядный револьвер, и он принялся
веерообразно палить в дверь. Одна из пуль и попала Гриффину в руку, хотя рана
оказалась неопасной.

Гриффин —
талантливый, на грани гениальности ученый, однако его карьера складывалась не
лучшим образом.

Он занимался
медициной, химией и физикой, но, зная, какие нравы царят в научном мире,
опасался, что его открытия присвоят менее одаренные люди.

В конце концов
ему пришлось уйти из провинциального колледжа и поселиться в каком-то трущобном
лондонском доме, где на первых порах никто ему не мешал. Не было только денег.
Тут и начинается цепь преступлений Гриффина.

Он грабит
своего отца, отняв у него чужие деньги, и тот кончает жизнь самоубийством.

Надо бежать из
ставшего неуютным дома. Но для этого сперва предстоит стать невидимым. А это
мучительный процесс. Тело горит, как в огне, он теряет сознание. Его охватывает
ужас при виде собственного становящегося словно бы прозрачным тела.

Когда
домохозяин с пасынками врываются в комнату, то, к удивлению, никого в ней не
обнаруживают. А Гриффин впервые чувствует все неудобства своего положения.
Выйдя на улицу, он замечает, что всякий, кому не лень, толкает его, извозчики
едва не сшибают его с ног, собаки преследуют жутким лаем. Надо одеться. Первая
попытка ограбить магазин кончается неудачей- Но тут ему на глаза попадается
бедная лавка, заваленная подержанными гримерными принадлежностями. Владелец ее
— какой-то несчастный горбун, которого он завязывает в простыню, лишая тем
самым возможности спастись и, скорее всего, обрекая на голодную смерть. А из
лавки выходит тот самый человек, который потом явится в Айпинге. Остается
только замести следы своего пребывания в Лондоне. Гриффин поджигает дом,
уничтожая все свои препараты, и скрывается в Южной Англии, откуда при желании
легко перебраться во Францию. Но прежде необходимо научиться переходить из
невидимого в видимое состояние. Однако дело не ладится. Деньги кончились.
Ограбление раскрывается.

Организована
погоня. Газеты полны сенсационными сообщениями. И в таком состоянии Гриффин
появляется у доктора Кемпа — голодный, затравленный, раненый. Он и раньше был
человеком неуравновешенным, а теперь у него мания человеконенавистничества.
Отныне он — Невидимка — хочет править людьми, на десятилетия установив царство
террора. Он уговаривает Кемпа стать его сообщником. Кемп понимает, что перед
ним — опасный фанатик. И он принимает решение — пишет записку начальнику
местной полиции полковнику Эдлаю. Когда тот появляется, Гриффин поначалу не
собирается его трогать. «Я с вами не ссорился», — говорит он. Ему
нужен предатель Кемп.

Но Невидимку
уже ищут — по плану, составленному Кемпом. Дороги усыпаны толченым стеклом, по
всей округе скачут конные полицейские, двери и окна домов заперты, в проходящие
поезда невозможно проникнуть, всюду рыщут собаки, Гриффин как затравленный
зверь, а затравленный зверь всегда опасен. Но ему еще надо отомстить Кемпу,
который после убийства Эдлая превращается из охотника в преследуемого. За ним
гонится страшный невидимый противник. На счастье, уже.на последнем издыхании
Кемп оказывается в толпе земляков, и тут Гриффина ждет конец. Кемп хочет его
спасти, однако окружающие люди неумолимы. И постепенно у всех на глазах вновь
возникает красивый, но весь израненный человек — Гриффин невидим, покуда он
жив.

Между тем
мистер Марвел приоделся, приобрел на украденные у Гриффина деньги кабачок
«Веселые крикетисты» и пользуется большим уважением в округе. А
каждый вечер он запирается от людей и пытается разгадать тайну Гриффина. Чуть
ли не последние его слова: «Вот голова была!» Ю. И. Кагарлицкий Гриффин- странный незнакомец («он был закутан с головы до
пят, а широкие поля фетровой шляпы скрывали все его лицо») с небольшим
багажом, состоящим из двух чемоданов, заполненных бумагами, книгами и
загадочными сосудами, появляется в доме миссис Холл. Содержательницу дома для
постояльцев он привлекает готовностью надолго задержаться и прилично платить.
Главным требованием, предъявляемым Г. к хозяйке и жильцам дома, является
соблюдение его суверенности и одиночества.

Настороженные
загадочным поведением «гостя», жители Айпинга скоро разоблачают
невидимку. Лишь Кемпу, университетскому приятелю, Г. рассказывает свою историю.
Занимаясь медициной, физикой, и в частности проблемами оптической
непроницаемости, Г. выводит формулу, выражающую общий закон пигментов и
преломления света. В надежде сделать великое открытие, получить могущество и
свободу, нищий ассистент колледжа проводит эксперимент за экспериментом.

Нуждаясь в
деньгах, грабит отца, лишая его чужих денег, вследствие чего тот кончает с
собой. Не мучающийся виной Г. слепо стремится к воплощению замысла. Наконец
после продолжительных моральных и физических мучений Г. становится невидимым.
Открытие обнаруживает свою уничтожительную силу.

Невидимка-Г.
оказывается социально опасным. С помощью невидимости он пытается достичь
неограниченной власти, провозглашает новую эру человечества — эру террора и
насилия. Первой жертвой Г. становится обыкновенный прохожий.

Губительна идея
и для самого невидимки. Г. обретает не только свободу и возможность проникать всюду.
Он оказывается еще более незащищенным и уязвимым, чем прежде. «Невидимость
позволяла многого достигнуть, но не позволяла пользоваться достигнутым».
Изнуренный голодом, холодом, ранами, он погибает «на жалкой постели, в
убогой комнате, среди невежественной, возбужденной толпы, избитый и израненный,
преданный и безжалостный, затравленный, окончивший свой странный и страшный
жизненный путь». К умирающему Г. возвращается телесность. Взорам
обезумевшей от страха и любопытства толпы «предстает распростертое на
земле голое, жалкое, убитое и изувеченное тело… с выражением гнева и отчаяния
на лице».

Список
литературы

Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.rin.ru/cgi-bin/index.pl

Это
был человек, чье слово оказывалось лучом
света в тысячах темных уголков. С самого
начала века всюду — от Арктики до тропиков,
— где молодые мужчины и женщины хотели
освободиться от умственного убожества,
предрассудков, невежества, жестокости
и страха, Уэллс был на их стороне,
неутомимый, жаждущий вдохновлять и
учить…»

Так
говорил в 1946 году Джон Бойнтон Пристли,
английский писатель младшего поколения,
выступая на похоронах Уэллса. Действительно,
Уэллс положил жизнь на то, чтобы помочь
людям «освободиться от умственного
убожества, предрассудков, невежества,
жестокости и страха». Об этом же
мечтали просветители XVIII века Вольтер
,
Дидро, Свифт, и к моменту Французской
революции 1789 года казалось, что они
выполнили свою задачу. (Данный
материал поможет грамотно написать и
по теме Биография Герберт Уэллс
Человек-невидимка. Краткое содержание
не дает понять весь смысл произведения,
поэтому этот материал будет полезен
для глубокого осмысления творчества
писателей и поэтов, а так же их романов,
повестей, рассказов, пьес, стихотворений.
)
Но буржуазное общество породило новые
жестокости, страхи и предрассудки. А
это значило, что должны прийти новые
просветители. Уэллс был в их числе —
среди главных.

Замечательным
в Уэллсе было то, что он умел говорить
о вещах, важных для миллионов людей. При
этом он не только отвечал на их вопросы,
но и помогал эти вопросы поставить,
иными словами — увидеть и осознать многие
проблемы собственной жизни.

Для
этого надо было не только хорошо знать,
чем сегодня живет мир. Еще нужнее было
знать людей, с которыми разговариваешь.
Уэллс знал их отлично, потому что был
одним из них. Их судьбы, их тревоги он
понимал через свои.

Уэллс
принадлежал к тому слою общества, который
сформировался по-настоящему как явление
массовое лишь в восьмидесятые — девяностые
годы прошлого века, — к демократической
интеллигенции. Люди, зарабатывавшие
себе на жизнь умственным трудом, приходили
отныне не из среды духовенства и
дворянства, а из тех кругов, которые
раньше, особенно если речь шла о литературе
и искусстве, не очень принимались в
расчет: из мелких лавочников, господских
слуг, невысоких военных чинов, порой
даже из мастеровых. Конечно, подобное
происхождение было необязательным. Но
тон задавали отныне именно они. Связанные
тысячью нитей со своей старой средой и
вместе с тем возвысившиеся над ней,
рвущиеся к успеху и при этом достаточно
еще осознающие свою ответственность
перед теми, от чьего имени говорили, эти
люди многое определяли в духовной жизни
Европы. Были ли у них у всех одни и те же
взгляды? Нет, конечно. Но в одном они
сходились все или почти все: в мире надо
многое менять. Задачу свою они видели
не в том, чтобы в тысячный раз разрабатывать
старое, а в том, чтобы открывать новое.
Они несли в душе предчувствие какой-то
невиданной перемены. Какой она будет?
Когда произойдет? Кто знает! Но, наверно,
ждать осталось недолго. И надо приближать
эту перемену — расшатывать старое,
опостылевшее, показывать несправедливость
жизни. Кем-кем, а традиционалистами этих
новых пришельцев назвать было нельзя.
Они ведь знали оборотную сторону «старых
добрых традиций».

Герберт
Уэллс знал ее еще лучше других. Его
родители были из «господских слуг»,
составлявших в Англии XIX века чуть ли
не отдельное сословие — со своими
убеждениями и предрассудками, своей
табелью о рангах, своей гордостью и
старательно подавляемым чувством
социальной неполноценности. Именно
последнее, видимо, и заставило Сару и
Джозефа Уэллс, едва они поженились,
искать самостоятельного положения в
обществе. Оно скоро нашлось — в виде
посудной лавки в маленьком, захолустном
Бромли. В витрине стояла фигура Атласа,
и дом назывался «Атлас Хаус».
Бромлейскому Атласу не приходилось,
однако, тащить на своих плечах слишком
большой груз: лавчонка была жалкая,
домишко захудаленький. И, что хуже всего,
лавка почти не приносила дохода. Семья
бедствовала. Ели не досыта, в одежде
ходили штопаной-перештопаной. Но детей
учили, надеялись вывести в люди — например,
определить в мануфактурную торговлю.
На большее, само собой, не замахивались.

Раз
привлекши его к себе, биология на всю
жизнь определила многие стороны его
мышления. Особенно он был благодарен
за это зоологии, которой непосредственно
занимался у Хаксли. «Изучение зоологии
в то время, — писал он потом, — складывалось
из системы тонких, строгих и поразительно
значительных опытов. Это были поиски и
осмысление основополагающих фактов.
Год, который я провел в ученичестве у
Хаксли, дал для моего образования больше,
чем любой другой год моей жизни. Он
выработал во мне стремление к
последовательности и к поискам взаимных
связей между вещами, а также неприятие
тех случайных предположений и
необоснованных утверждений, которые
составляют главный признак мышления
человека необразованного, в отличие от
образованного».

Биологию
Уэллс не оставил. В 1930 году он совместно
со своим сыном, видным биологом,
впоследствии академиком, и внуком своего
учителя Джулианом Хаксли, успевшим
сделаться к тому времени одним из светил
научного Лондона, выпустил книгу «Наука
жизни», которая представляла собой
популярный, но очень серьезный и полный
курс этой науки. Уже очень немолодым
человеком он защитил докторскую
диссертацию по биологии. И все-таки
литература в этом соперничестве победила.

Уже
на второй год своего пребывания в
университете Уэллс больше занимался
литературой, чем наукой. На третий год
он был уже одним из худших студентов,
экзамены за последний курс не сдал и
диплом получил лишь много лет спустя.
Зато написал несколько рассказов и
начал повесть
.

Повесть
эта называлась «Аргонавты хроноса».
Когда Уэллс, сделавшись опытным и
признанным писателем, ее потом прочитал,
она так ему не понравилась, что он скупил
и сжег весь нераспроданный тираж журнала,
где она была напечатана. Разыскать ее
потом оказалось непросто, и перепечатали
ее только в 1961 году, пятнадцать лет
спустя после смерти Уэллса. И тут
выяснилось, какую неблагодарность
проявил писатель по отношению к своему
раннему детищу — ведь от «Аргонавтов
хроноса» пошел весь Уэллс.

Конечно,
поминая «Аргонавтов» недобрым
словом, он был по-своему прав: и название
было претенциозное, и сюжет нескладный,
и герои какие-то неестественные. Но
Уэллс очень скоро понял, насколько все
это плохо, и кинулся переделывать свою
повесть. Когда он изменил название, оно
стало звучать «Машина времени». Он
начал писать один за другим новые ее
варианты, и возникли ситуации и образы,
из которых выросли затем «Война
миров», «Когда спящий проснется»,
«Первые люди на Луне», а отчасти и
«Человек-невидимка». В окончательном
варианте он эти напластования отбросил.
Нужно было освободить сюжет от всего
лишнего, уводившего в сторону. Зато
потом ему было откуда черпать материал
для новых романов, посыпавшихся на
читателя, как из рога изобилия.

Подъем
Уэллса был триумфальным. «Машина
времени» еще печаталась, а уже появились
восторженные рецензии на нее. В тот же
месяц, когда закончилась журнальная
публикация, в мае 1895 года, она была
опубликована отдельным изданием сразу
в Англии и США. Книга произвела еще
большее впечатление, чем журнальная
публикация. Ее читали взахлеб, автора
называли гением. Смелость и нежелание
угождать устоявшимся мнениям публики,
выразительный, энергичный стиль,
необычность манеры, живое воображение
— вот неполный список достоинств, открытых
критиками в Уэллсе после выхода его
первого романа.

Впоследствии
Уэллс не очень одобрительно отзывался
о «Машине времени». Он находил в
ней множество недостатков. Но правы
были, пожалуй, все же благожелательные
критики, а не он. Машина времени,
изобретенная Уэллсом, оказалась одним
из начал новой научной фантастики.
Дальность ее полета, способность
покрывать расстояния в тысячи веков,
давала возможность ставить проблемы
огромного значения и охватывать взором
сотни тысячелетий. Литература благодаря
ей приобретала возможность мыслить
почти в тех же временных масштабах, в
каких мыслила биология, заново открытая
Дарвином. Недаром последующая фантастика
так ухватилась за эту идею. «Технических»
вариантов машины времени существуют
сейчас десятки, рассказов и романов,
где используется этот «вид транспорта»,
— сотни, а может, и тысячи. Не это ли
породило недовольство Уэллса своим
романом? Он ведь упустил столько
возможностей! Но разве одному человеку
под силу было все это осуществить?

В
одном отношении, впрочем, Уэллс был
прав. В «Машине времени» есть
некоторая суховатость. Масштаб мышления
автора необыкновенно велик, но изложено
все это несколько суммарно. Кому, как
не автору, было это заметить? И, как
всегда, недовольство собой принесло
добрые плоды. В последующих романах он
старался, не утеряв широчайшей проблематики
«Машины времени», быть во всем как
можно конкретней, обживать все через
быт, больше заниматься психологией
своих персонажей.

Наибольшим
успехом его на этом пути был
«Человек-невидимка» (1897).

Поначалу
судьба

этого романа сложилась не очень счастливо.
Критика не поняла ни мыслей, в нем
заключенных, ни художественных его
достоинств. Сама по себе идея описать
похождения невидимки казалась банальной.
Разве не появлялись уже невидимки в
десятках сказок? Этого ли следовало
ждать от писателя, поразившего всех
своей научной выдумкой? Справедливость,
впрочем, скоро восторжествовала.
«Человек-невидимка» сразу же
полюбился публике, и критике пришлось
пересматривать свои позиции.

К
тому же собратья по перу приняли новый
роман

Уэллса восторженно. Вот что писал,
например, о нем Джозеф Конрад, один из
самых популярных писателей того времени:
«Поверьте, ваши вещи всегда производят
на меня сильнейшее впечатление. Сильнейшее
— другого слова не подберешь, поверьте
мне, реалист фантастики… Если хотите
знать, меня больше всего поражает ваша
способность внедрить человеческое в
невозможное и при этом принизить (или
поднять?) невозможное до человеческого,
до его плоти, крови, печали и глупости.
Вот в чем удача! В этой маленькой книжке
вы достигли своей цели с поразительной
полнотой. Не буду говорить о том, как
счастливо вы нашли сюжет. Это должно
быть ясно даже вам самому. Мы втроем (у
меня сейчас гостят два приятеля) читали
книгу и с восхищением следили за хитрой
логикой вашего повествования. Это
сделано мастерски, иронично, безжалостно
и очень правдиво». «Сила Уэллса в
том, что он не только ученый, но и
талантливейший исследователь человеческого
характера, в особенности — характера
необычного, — писал о «Невидимке»
другой крупный романист, Арнольд Беннет.
— Он не только искусно опишет вам научное
чудо, но и заставит его совершиться в
какой-нибудь захолустной деревушке. Он
будет атаковать вас с фронта и тыла,
пока вы не подчинитесь до конца его
волшебным чарам».

Это
был перелом. До тех пор об Уэллсе зачастую
говорили как об ученом, умеющем писать.
Теперь о нем заговорили как о писателе,
умеющем мыслить. Эта перемена в отношении
к Уэллсу была такой основательной, что
его даже не раз потом корили за те или
иные отступления от строгой научной
истины.

Подобные
обвинения несправедливы. Фантастика
по природе своей связана с тем, что
принято называть «неполное знание».
Когда о том или ином предмете мы знаем
все (вернее — почти все, поскольку знать
все невозможно), становится не о чем
фантазировать. Уэллсу было о чем. Он
всегда предпочитал такие сюжеты, которые
подводили бы к областям знания,
недостаточно разработанным. Но в пределах
заданного добивался той меры достоверности,
какая только была возможна.

Так
же обстояло дело и с «Человеком-невидимкой».
То, что Уэллс выбрал сюжет, не раз
использованный в сказках, конечно,
делало его задачу труднее. Но он показал,
как можно с ней справиться.

У
него, правда, был в этом смысле
предшественник — американский
писатель-романтик Фиц-Джеймс О»Брайан.
У О»Брайана есть рассказ «Кем оно
было?» (1859), где рассказывается о некоем
таинственном невидимом существе,
нападающем на всех, кто поселяется в
«его» доме. Герою рассказа удается,
однако, его осилить, и он со своим другом,
доктором, пытается выяснить тайну его
невидимости. Объяснения эти сугубо
научные, и во многом они предвещают те,
которые приведет потом Уэллс в
«Человеке-невидимке». Однако Уэллсу
это удалось намного лучше.

На
протяжении нескольких страниц он
доказывает, что, если бы коэффициент
преломления солнечных лучей в человеческом
теле был равен коэффициенту преломления
воздуха, человек стал бы невидимым.
Доказывает, приводя примеры житейские,
убедительные, научно неоспоримые.
Правда, замечает он, на это можно
возразить, что человек непрозрачен, но
это верно только с житейской, а не с
научной точки зрения, поскольку
человеческий организм состоит в основном
из прозрачных бесцветных тканей.

Лишь
после этого популяризатор уступает
место фантасту, но ни интонация, ни
манера изложения не меняются, и читатель
с такой же готовностью верит вымыслу,
с какой только что верил научной истине.
Речь идет на сей раз о том, как практически
достичь невидимости и какие технические
средства следует для этого применить.
Выпив несколько специально составленных
снадобий, рассказывает Гриффин, герой
Уэллса, сумевший достичь невидимости,
он подверг себя действию лучей, испускаемых
построенным им аппаратом. Что это за
лучи, каков был аппарат, читатель,
разумеется, никогда не узнает, но он
верит писателю, потому что все подробности
опыта изложены очень достоверно. После
того как Гриффин провел первый опыт,
сделав невидимой кошку, у нее сохранилось
радужное вещество на задней стенке
глаза. Сам Гриффин после превращения,
«подойдя к зеркалу… увидел пустоту,
в которой еле-еле можно было еще различить
туманные следы пигмента на сетчатой
оболочке глаз».

Уэллса
потом дважды — Беннет в упоминавшейся
рецензии на «Невидимку» и известный
наш популяризатор науки Я. Перельман в
«Занимательной физике» — обвиняли
в серьезной научной промашке.
Человек-невидимка был бы слеп, говорили
они. Обвинение было несправедливым.
Предусмотрев, что глаза Гриффина не
приобрели полной прозрачности, Уэллс
предохранил его от слепоты. Правда,
потом он забыл об этом и, читая
«Занимательную физику», решил, что
в самом деле допустил большую оплошность.
Встретившись 1 августа 1934 года в Ленинграде
с Я. Перельманом, он перед ним за нее
извинялся. Как может увидеть внимательный
читатель — совершенно напрасно.

Столь
же основательно Уэллс объясняет и то,
почему глаз сохранил пигментацию.
Оказывается, невидимым можно сделать
все, кроме пигмента. Если Гриффину вообще
удалось превратиться в невидимку, то
лишь потому, что он альбинос.

Подобного
рода оговорки очень много значат в
«Человеке-невидимке». Они служат
убедительности повествования. Волшебнику
доступно все, ученый же действует в
заданных пределах. Он все время вынужден
отделять осуществимое от неосуществимого.
Поэтому, заводя речь об ограниченности
возможностей Гриффина, Уэллс, по сути
дела, заставляет нас тверже верить в
научную состоятельность его эксперимента.
Бывшая сказка

как-то незаметно и очень естественно
становится научной фантастикой.

Достоверность
«Человека-невидимки» необыкновенная.
Здесь все наглядно и осязаемо. И от этого
становится особенно интересным. Мы
вместе с бродягой Марвелом рассматриваем
пожертвованные ему башмаки с вниманием,
с каким никогда, быть может, не рассматривали
собственные. Чему тут удивляться — ведь
это главная принадлежность его, так
сказать, «спецодежды»! Мы с не
меньшим удивлением, чем сами герои,
замечаем вдруг стакан, повисший в
воздухе, и револьвер, движущийся в
сторону дома, осажденного невидимкой.
Мы наблюдаем, как Гриффин курит, и для
нас, как на уроке анатомии, обозначается
его носоглотка. Для нас оказывается
необыкновенно занимательным, как человек
снимает рубашку, поскольку ничто не
отвлекает нашего внимания — ее снимают
с невидимого тела. Мы видим в каждый из
этих моментов что-то одно — стакан,
револьвер, причудливые изгибы табачного
дыма, рубашку. И так во всем. Впоследствии,
когда создавалась английская
кинематография, Уэллс занял заметное
место в этом новом виде искусства. Но
приемы кино можно найти у него задолго
до того, как он впервые посмотрел первый
в своей жизни фильм. Прежде всего тот
прием, который кинематографисты называют
«крупным планом». В «Человеке-невидимке»
этот прием оказался особенно нужен.
Фантастическое здесь доказывается
через реальное. Через подчеркнуто
реальное. «У Герберта Уэллса увидеть
— значит поверить, но здесь мы верим даже
в невидимое», — заметил о «Человеке-невидимке»
один английский критик.

Сказка
это или добротное реалистическое
повествование?

Во
всяком случае, фантастическая посылка
разработана совершенно реалистическими
средствами. Здесь показано все, что
нужно, доказано все, что возможно.

Нет,
мы напрасно стали бы искать в
«Человеке-невидимке» эдакого
тайного злодея, нашептавшего что-то
Гриффину на ухо. Такого персонажа нет
ни в этом романе Уэллса, ни в любом
другом, им написанном. И все-таки Гриффин
говорит не от своего лица. Даже не от
лица кого-либо из своих друзей. Он
законченный индивидуалист, и друзей у
него нет. Как это ни парадоксально, он
говорит от имени тех, кого ненавидит.

Города
Айпинга нет на карте, равно как и города,
где Гриффин начал свои эксперименты. И
вместе с тем всякий желающий мог без
труда их увидеть. Для этого достаточно
было посетить любой из провинциальных
английских городков. Такой хотя бы, как
Бромли.

Здесь
нашлись бы такой же точно трактир, пусть
название его было бы не «Кучер и кони»,
очень похожая хозяйка и как вылитые —
пастор, аптекарь и прочие обыватели.
Люди это все добродушные, незатейливые,
и если что и вызывает их шумный протест,
то это вещи, которые совершенно так же
задели бы всякого. Кому, скажем, понравится,
если его схватить за нос невидимой
рукой? Но их-то и ненавидит Гриффин. За
их недалекость, за их косность, за их
неспособность хоть сколько-нибудь
заинтересоваться тем, что составляет
предмет всех его интересов и цель его
жизни, — наукой. А впрочем, за это ли
только? Достойна ли их ограниченность
такого сильного с его стороны чувства?
Нет, конечно. Хуже другое. Гриффин
чувствует свое внутреннее с ними родство.
Ему нужно напряжение всех внутренних
сил, чтобы от них оторваться. Это ему не
удается. Разве что обособиться. Он такой
же мещанин, как они, он выражает их
подавленные, неоформленные, но глубоко
укоренившиеся представления о силе,
власти, величии. Уэллс потом вспоминал,
что, разрабатывая образ Гриффина, думал
об анархистах. В другие времена он мог
бы назвать кого-то другого. Но всякий
раз речь шла бы о том или ином политическом
течении, опирающемся на мещанина. Правда,
особого — взбесившегося.

Гриффин
— человек, совершивший научный подвиг,
и Гриффин — маньяк, одержимый жаждой
власти, Гриффин — порождение мещанской
среды и Гриффин — ее жертва, — какой
сложный, глубоко коренящийся во многих
тенденциях XX века образ создал Уэллс!
И в какую «крепкую», выразительную,
соразмерную во всех своих частях книгу
его вписал!

Удивительно
ли, что «Человек-невидимка» самое
по сей день читаемое произведение
Уэллса? И не только читаемое. По мотивам
«Человека-невидимки» было сделано
несколько кинофильмов. Два из них
известнее других. Первый немой фильм
«Невидимый вор» был поставлен в
1909 году французской фирмой «Пате».
Второй (он так и назывался «Человек-невидимка»)
— в 1933 году американским режиссером
Джемсом Уэйлом. Этот фильм был у нас в
прокате и пользовался большим успехом.
Уэллс отзывался о нем с похвалой.

В
1934 году он даже заявил, что если
«Человека-невидимку» читают не
меньше, чем в год его появления, то этим
он обязан исключительно превосходному
фильму Уэйла. Он, впрочем, ошибался.
«Невидимку» Уэйла сейчас никто не
смотрит, роман

Уэллса читают по-прежнему.

Литературным
подражаниям этому роману тоже нет числа.
Вскоре после выхода «Человека-невндимки»
чрезвычайно популярный в те годы
английский писатель Джильберт Честертон,
вечный оппонент Уэллса, написал рассказ
о человеке «интеллектуально невидимом»
— его не замечают просто потому, что он
всем примелькался. Гораздо ближе следовал
Уэллсу Жюль Верн. Этот великий фантаст
не сразу оценил своего английского
собрата, и первое его интервью о нем,
сделанное в 1903 году, звучит не очень
уважительно. Но уже год спустя Жюль Верн
заговорил об Уэллсе в ином тоне, а когда
в 1910 году был посмертно опубликован его
роман «Тайна Вильгельма Шторица»,
выяснилось, что на склоне лет он даже
принялся ему подражать, — в этом романе
Жюль Берн довольно близко следовал
фабуле «Человека-невидимки». Много
подражали Уэллсу и после этого. «Отец
американской научной фантастики»
Хьюго Гернсбек использовал в одном из
эпизодов своего главного романа «Ральф
124 С 41 + » (1911), действие которого
происходит в 2660 году, «аппарат, делающий
твердые тела светопроницаемыми» и
тем самым (до тех пор, пока он их облучает)
невидимыми. Этот аппарат был создан
героем Гернсбека после того, как
«экспериментирование с ультракороткими
волнами убедило его в том, что можно
добиться полной прозрачности любого
предмета, если придать ему частоту
колебаний, равную частоте света».
Впрочем, подобного рода технические
подробности не всех увлекают в той же
мере, что Гернсбека. Совсем, например,
обошелся без них Рей Бредбери в
«Мальчике-невидимке», да они были
бы и неуместны в этом написанном словно
в подражание Честертону рассказе о
полубезумной одинокой старухе, которая,
чтобы удержать при себе мальчика, уверяет
его, что сделала его невидимкой. Моментами,
однако, этот парадоксально-романтический
рассказ очень близок все-таки к Уэллсу.
Так, совсем по-уэллсовски сделана сцена,
где старуха говорит мальчику, что
невидимость постепенно «смывается»
с него и он по частям «проявляется».
В какой-то момент он еще без головы,
потом виден уже весь. Это очень похоже
на ту сцену из «Человека-невидимки»,
где Гриффин, срывая с себя бинты и одежду,
«растаивает в воздухе». Просто там
герой исчезает, здесь возникает. Много
написано на тему Уэллса и иных рассказов,
веселых и непритязательных. Таков,
например, рассказ английского писателя
Нормана Хантера «Великая невидимость»
(1937) — о невидимом стекле, на которое все
налетают…

«Человек-невидимка»
воплотил многие лучшие черты писательской
манеры Уэллса. Здесь перед нами воистину
«реалист фантастики». Это и обеспечило
ему такое признание. Но «Человек-невидимка»
существует в окружении других романов
Уэллса. К моменту, когда он был создан,
за плечами писателя, кроме «Машины
времени», был еще и «Остров доктора
Моро», не признанный современниками,
но очень скоро тоже сделавшийся классикой.
Впереди были «Война миров», «Когда
спящий проснется», «Первые люди на
Луне». Все эти, как их принято называть,
«романы первого цикла» объединяло
не только общее происхождение от
«Аргонавтов хроноса». В них жила
единая мысль, они были направлены к
общей цели.

То
же самое можно сказать и о рассказах
Уэллса. В качестве новеллиста он выступал
не очень долго. Если не считать одного
опыта ранних лет, «Рассказа о XX веке»,
опубликованного в 1887 году в небольшом
студенческом журнале (Уэллсу был тогда
двадцать один год), а потом на многие
десятилетия забытого и автором и, что
еще важнее, издателями, рассказы

Уэллса впервые появились в печати в
1894 году почти одновременно с журнальным
вариантом «Машины времени». Они
продолжали регулярно появляться в
газетах и журналах на протяжении тех
лет, в течение которых Уэллс писал романы
первого цикла, но потом их поток вдруг
иссяк, и после 1903 года каждый новый
рассказ был событием все более редким.
Рассказы, включенные в этот сборник
,
охватывают весь этот период. «Похищенная
бацилла» числится среди первых
рассказов, принесших Уэллсу славу. Она
была опубликована уже в июне 1894 года.
«Волшебная лавка» появилась ровно
восемь лет спустя, в июне 1903 года, среди
рассказов, которыми Уэллс закончил
регулярную деятельность новеллиста.

Изменилась
ли за эти годы его манера? Пожалуй, нет.
Конечно, рассказы он писал самые разные,
но почти всё, что он мог в конце, он умел
уже в самом начале. Рассказы Уэллса, о
каких бы чудесах в них речь ни шла, всегда
очень бытовые, часто юмористические,
со множеством жизненных примет и деталей,
с лаконичными, но достаточно точными и
выразительными характеристиками
персонажей. Вот уж где он всегда «реалист
фантастики»! Необычное открывается
в его рассказах не бесстрашным искателям
приключений, а людям вполне заурядным,
и это столкновение невероятного с
обыденным дает по воле писателя эффект
самый разнообразный. Порой нам смешно,
порой грустно. Марсианские просторы
воочию являются затравленному семьей
старому антиквару и чучельнику
(«Хрустальное яйцо», 1897), а способность
творить чудеса достается недалекому
конторщику, до того недалекому, что
Уэллсу не стоит большого труда извлечь
из этой ситуации столько комического,
что, пожалуй, хватило бы на два-три
юмористических рассказа. («Человек,
который мог творить чудеса», 1898). В
рас сказе «Замечательный случай с
глазами Дэвидсона» (1895) Уэллс очень
серьезен: он прорабатывает на материале
индивидуального человеческого опыта
один из гипотетических случаев
пространственно-временных отношений.
Но в «Похищенной бацилле» и «Новейшем
ускорителе» (1901) он снова — хотя речь
и в том и в другом случае идет о вещах
достаточно важных — заставляет нас
громко смеяться. Чего стоит хотя бы
эпизод из «Новейшего ускорителя»
с собакой, упавшей с неба! Или гонки
кебов из «Похищенной бациллы»!

При
этом Уэллс отнюдь не стремится писать
рассказы специально «смешные» или,
скажем, «страшные». Он добивается
эстетического эффекта более сложного.
Разве в «Похищенной бацилле» он
так уж хотел нас посмешить? Нет, конечно.
Фигура анархиста из этого рассказа
(первый набросок образа Гриффина)
выглядит и смешно и немного трагично.
Перед нами человек, вознамерившийся
отомстить обществу способом диким и
безобразным, но не общество ли так его
ожесточило? Он одержим манией величия,
но не оттого ли она возникла, что его
всю жизнь унижали? Рассказы Уэллса никак
не назовешь «плоскостными», они
достаточно объемны, и это качество им
придает прежде всего масштаб мысли
автора. За простым здесь прочитывается
очень многое.

Самый,
может быть, интересный в этом отношении
рассказ — «Волшебная лавка». Он
относится к тому жанру, который в
англосаксонских странах принято, в
отличие от научной фантастики, называть
«фэнтази» — «фантазия». О науке
здесь, конечно, речь не идет. Владелец
лавки с этим вполне обычным для английских
детей названием (в одном Лондоне
игрушечных магазинов под вывеской
«Волшебная лавка» наберется,
пожалуй, добрый десяток) — волшебник
всамделишный и бесспорный, к тому же из
самых изобретательных, наделенный
жутковатым чувством юмора и немалым
знанием людской психологии. Но игра,
которую он затевает с Джипом и его отцом
(видимо, самим Уэллсом; сына писателя
звали Джип, и одним из их любимых занятий
было покупать вместе оловянных солдатиков,
комната для игр в их доме была буквально
ими завалена), достаточно назидательна.
Добрый (а может быть, злой?) волшебник
желает показать, насколько ребенок
превосходит взрослого своим ощущением
чудесного, а значит, насколько более он
открыт всему новому и необычному,
насколько более готов встретить возможные
перемены. Люди, приверженные привычному,
устоявшемуся, данному раз и навсегда,
были Уэллсу ненавистны. В этом он видел
одну из самых неприятных для него сторон
буржуазного сознания. Эту невосприимчивость
к новому Уэллс хотел разрушить своими
рассказами — и формой их и содержанием.
«Волшебная лавка» — из удачнейших
тому примеров.

«Человек невидимка» анализ

На чтение 2 мин Обновлено 26 мая, 2022

«Человек невидимка» анализ напомнит кто написал роман, его сюжет, главные герои, проблематика, главная мысль.

«Человек невидимка» анализ

Автор романа «Человек-неведимка» — Герберт  Уэллс

Жанр — научная фантастика.

Год написания — 1897

Главная мысль — блестящая научная мысль и талант человека не всегда приводят к хорошим последствиям. Главное в людях — не ум, не научный гений, а доброта, человечность, забота о ближнем, умение считаться с интересами и мнением других.

Главные герои

• Гриффин — человек-невидимка, одаренный ученый, не сумевший правильно распорядиться своим дарованием.
• Доктор Кемп — знакомый Гриффина по учебе в медицинской школе, человек, понимающий страшную опасность, которую несут в мир ученые, начисто лишенные милосердия и морали.
• Супруги Холл — хозяева гостиницы и первые, кто заподозрили, что их постоялец способен быть невидимым.
• Марвин— бродяга, сдавший Гриффина властям и сумевший прикарманить его наследство — записи и деньги.

Английский писатель Герберт Уэллс написал роман «Человек-Невидимка» в 1897 году. В своем романе Уэллс выступал против популярных в те времена идей сверхчеловека, который имеет право управлять более слабыми или глупыми людьми и даже уничтожать их.

Главному герою путём долгих исследований получилось сделать себя невидимым. Казалось бы, сколько возможностей у невидимого человека! Но вскоре он сталкивается с огромным количеством трудностей, вскоре он становится не рад своим необычным способностям. Но снова стать видимым не так-то просто.

В романе описана жизнь невидимого человека, его сложный характер и трудности с которыми приходится ему сталкиваться. Проблема, затронутая в романе актуальна и сегодня. Наверно практически каждый задумывался или мечтал об том чтобы стать невидимым. Автор в своём романе показал, что быть невидимым не так уж и просто, и что это казалось бы забавное свойство может привести к трагическим последствиям.

В романе «Человек-невидимка» нет ни одного положительного героя. Жестокость, предательство, лицемерие – вот те нелицеприятные качества, которые царят в буржуазном обществе, описываемом Уэллсом. Общество, где нет места милосердию, гуманности, справедливости, любви.

Здесь даны основные сведения о романе Герберта Уэллса «Человек-невидимка», представлено его краткое содержание для читательского дневника и пересказ, который можно читать по главам. Также дана краткая характеристика главного героя и других персонажей. В конце статьи указаны темы и идея этого романа.

Краткие сведения о произведении

Роман Герберта Уэллса «Человек-невидимка» был написан в 1897 году. В нём рассказывается о похождениях Невидимки. Автор не только описывает научное чудо появления невидимого человека, но и талантливо исследует характер героя этого романа. Читатели и собратья по перу с восторгом приняли этот новый роман Уэллса. И по сей день роман «Человек-невидимка» — самое читаемое произведение Уэллса.

Главный герой романа

• Гриффин — гениальный физик лет тридцати, сумевший сделать себя невидимым и не знающий, как снова стать видимым. Он очень эгоистичен, раздражителен, мрачен, одержим манией величия, желает установить на земле царство террора.

Другие персонажи

• Миссис Холл — хозяйка трактира и гостиницы, где поселился Гриффин. Заботливая, добрая женщина.
• Мистер Тедди Хенфри — часовщик, любопытен и обидчив.
• Мистер Холл — муж хозяйки трактира, водитель омнибуса.
• Фиренсайд — возница, который привёз багаж постояльца гостиницы.
• Мистер Касс — врач в городке Айпинг.
• Бантинг — викарий, которого ограбил Гриффин.
• Мистер Бобби Джефферс — констебль, попытавшийся арестовать Невидимку.
• Джиббинс — натуралист-любитель.
• Мистер Томас Марвел — бродяга, укравший у Гриффина деньги и дневники.
• Кемп — доктор, когда-то учившийся вместе с Гриффином.
• Эдай — полковник, начальник полиции города Бэрдока, смелый человек.
• Мистер Уикстид — управляющий лорда Бэрдока.
• Мистер Хилас — владелец виллы, сосед Кемпа.

Очень краткое содержание для читательского дневника

Однажды зимой в гостинице городка Айпинга поселился постоялец странного вида. Он был весь закутан в одежду, а лицо скрывали густые бакенбарды и большие синие очки. В помещении одежду и перчатки он не снимал. У постояльца была куча багажа: бутылки, склянки, ящик с книгами. Его странный вид и нелюдимость возбудили всеобщее любопытство.

Когда у постояльца закончились деньги, он пять дней не платил хозяйке, а потом деньги у него появились как раз после кражи денег в доме викария. Констебль попытался арестовать постояльца по подозрению в этой краже, но тот скинул одежду, стал невидимым и сбежал.

За городом Невидимка встретил бродягу Марвела и заставил его пойти с ним в гостиницу, чтобы выкрасть свои книги и одежду. Им это удалось, и они скрылись из Айпинга. Марвел уговаривал Невидимку отпустить его. Но этот бродяга нужен был Невидимке для того, чтобы носил его вещи (если бы он сам носил их, то вещи, двигающиеся по воздуху, привлекли бы внимание людей). И всё же бродяга сбежал, прихватив деньги и три рукописные книги Невидимки.

Невидимому человеку в холодном климате приходилось страдать — ведь если он оденется, одежда станет видимой, а вместо лица и рук люди увидят пустоту. Он мечтает стать видимым, но не знает, как это сделать.

Невидимка получил пулевое ранение руки от посетителя кабачка, в котором скрылся сбежавший от него Марвел.

Невидимка постучался в дом на краю города Бэрдока и, когда дверь ему открыли, проник в дом. Открывшая дверь прислуга этого не заметила. Хозяин дома оказался знакомым Невидимки, доктором Кемпом. Невидимка решил сделать его сообщником и рассказал доктору о том, как он сделал открытие, позволяющее стать невидимым. Это был физик Гриффин, гениальный учёный, но очень эгоистичный человек.

Гриффин сообщил Кемпу, что они оба, пользуясь своей невидимостью, установят царство террора и будут убивать людей. Когда Гриффин уснул, Кемп отослал в полицию письмо об этом маньяке. Но Гриффин убил пришедшего начальника полиции и скрылся.

Кемп получил от него письмо, что сегодня будет убит, а город уже под Властью Террора. Гриффину удалось проникнуть в дом Кемпа, но тот выпрыгнул из окна. Доктор бежал по городу, за ним гнался Гриффин. Кемп на бегу закричал землекопам: «Невидимка!» Они и другие жители города окружили Невидимку и вступили с ним в драку.

Когда он попросил пощады, Кемп ощупал невидимое тело — сердце Гриффина уже не билось, а тело его постепенно становилось видимым. Так закончилась жизнь гениального физика, поставившего на себе необыкновенный и гибельный эксперимент.

Краткий пересказ по главам (более подробный, чем краткое содержание)

Глава 1. Появление незнакомца

В начале февраля в городе Айпинге, в гостинице при трактире «Кучер и кони» поселился необычный постоялец, закутанный в одежду с головы до пят. Даже лица его не было видно из-за широких полей шляпы, а виднелся только кончик носа. На нём были большие синие очки, лицо совсем скрывалось за густыми бакенбардами.

Хозяйка трактира миссис Холл, заметив, что у постояльца нижняя половина лица обвязана платком, решила, что его рот изуродован. Странный постоялец никогда не снимал пальто, шляпу и перчатки.

Глава 2. Первые впечатления мистера Тедди Хенфри

Хозяйка трактира попросила часовщика Тедди Хенфри отремонтировать часы и провела его в гостиную, где сидел приезжий. Тот сказал хозяйке, что предпочитает оставаться один. Когда часовщик, возясь с часовым механизмом, поднял глаза и увидел постояльца с забинтованной головой, всего закутанного, в синих очках, ему стало жутко.

Глава 3. Тысяча и одна бутылка

Когда со станции постояльцу привезли багаж (ящик с книгами и корзины с бутылками и другими склянками), собака возницы укусила руку и ногу постояльца. Он быстро ушёл в свою комнату. Вечером возница Фиренсайд сказал часовщику, что незнакомец чернокожий, так как через дыры в штанине и в перчатке, разорванных собакой, была видна чернота. А так как нос у него розовый, они решили, что он пегий: где белый, а где чёрный. Он этого стыдится и кутается.

Глава 4. Мистер Касс интервьюирует незнакомца

Незнакомец, поселившийся в гостинице, в церковь не ходил, ни с кем не общался. Его замкнутый образ жизни и забинтованное лицо под широкополой шляпой возбуждали любопытство жителей Айпинга.

Врач Касс, сгорая от любопытства, наконец, решил пойти к этому человеку, чтобы узнать, какие опыты он проводит со своими химическими препаратами в бутылках. Вышел от постояльца он с вытаращенными глазами, направился к викарию Бантингу и рассказал о необычайном случае.

Оказалось, в ходе разговора незнакомец махнул рукой, а руки-то не было — был пустой рукав. Касс спросил, как он умудряется двигать пустым рукавом, а незнакомец приблизил пустой рукав к лицу врача и потянул его за нос — но руки в рукаве не было видно.

Глава 5. Кража со взломом в доме викария

Перед рассветом в духов день жена викария проснулась от того, что хлопнула дверь спальни. Затем она услышала шаги и разбудила мистера Бантинга. Они услышали, что в кабинете кто-то ходит, затем услышали звон монет, и викарий, вооружившись кочергой, ворвался в кабинет. Там никого не было, только горела свеча, а деньги исчезли. Затем они услышали стук отодвигаемых засовов, входная дверь отворилась, и стала видна зелень сада. В дверь никто не вышел. Затем она захлопнулась.

Глава 6. Взбесившаяся мебель

В то же утро мистер Холл обнаружил, что засовы входной двери отодвинуты, а дверь в комнату постояльца приоткрыта. Холл постучал, но постоялец не отозвался. Тогда он с супругой вошёл в его комнату. Там никого не было, а одежда постояльца и его бинты были разбросаны на кресле и спинке кровати. Внезапно в хозяев полетели различные вещи и, наконец, кресло, скинув с себя одежду постояльца, нацелилось ножками на миссис Холл. Оно вытолкнуло её вместе с мистером Холлом из комнаты, и дверь закрылась на замок.

Супруги подумали, что постоялец напустил в мебель духов. Об этом узнали соседи и стали решать, нужно ли взломать дверь в комнату постояльца. Вдруг он сам вышел из спальни, прошёл в гостиную и заперся. Когда к нему постучались, он в бешенстве закричал им убираться.

Глава 7. Разоблачение незнакомца

Три раза постоялец звонил, чтобы ему подали завтрак, но еду не приносили. Наконец, он вышел из комнаты и возмутился, что ему не подали завтрака. Миссис Холл на это ответила, что он уже пять дней не платил по счёту, и потребовала, чтобы он объяснил, чем занимается в её трактире.

Незнакомец впал в бешенство, сказал, что сейчас покажет, кто он такой, и снял с лица бутафорский нос, очки, сорвал с головы шляпу, парик и бинты.

Хозяйка и посетители в ужасе кинулись прочь, увидев, что у незнакомца нет головы. Констебль Джефферс попытался арестовать незнакомца по подозрению в краже со взломом в доме викария. Но тот скинул с себя одежду, стал полностью невидимым и сбежал.

Глава 8. Мимоходом

За городом местный натуралист-любитель Джиббинс дремал на холмике. Вдруг он услышал совсем рядом с собой шаги, кашель, чихание и ругань, но никого не увидел. Затем голос удалился по направлению к Эддердину. Взволнованный Джиббинс поспешил в селение.

Глава 9. Мистер Томас Марвел

У дороги, ведущей к Эддердину, сидел мистер Томас Марвел. Опустив ноги в канаву, он рассматривал башмаки: новые, которые были ему велики, и старые, которые не годились для сырой погоды. Кто-то за его спиной сказал: «Как-никак обувь». Марвел обернулся, но никого не увидел. Невидимка объяснил потрясённому бродяге, что он невидимый человек и нуждается в помощи. Угрозами он заставил Марвела пообещать помочь ему достать одежду и кров.

Глава 10. Мистер Марвел в Айпинге

Невидимка заставил Марвела пойти с ним в Айпинг и украсть из гостиницы свои вещи и книги.

Глава 11. В трактире «Кучер и кони»

В следующих двух главах рассказывается, как произошла эта кража.

Врач и викарий, рассматривая вещи Невидимки, увидели три рукописные книги, озаглавленные «Дневник». В них были только чертежи и цифры. Вдруг викарий и врач почувствовали, что чьи-то крепкие руки пригибают их головы к столу, и Голос сказал, что ему нужны его книги и одежда и что если врач и викарий не выдадут его, он оставит их в живых.

Глава 12. Невидимка приходит в ярость

Невидимка содрал со стола скатерть, положил в неё одежду врача и викария (так как хозяйка ранее унесла его одежду). Затем он взял подтяжки викария, связал ими три книги, передал эти книги и узел Марвелу. Тот убежал, преследуемый горожанами, которые подумали, что он Невидимка, внезапно сделавшийся видимым.

Невидимка помешал им, вступив с ними в драку. Когда он случайно получил удар, то пришёл в ужас, стал колотить всех подряд, разбил окна в трактире «Кучер и кони» и навсегда скрылся из Айпинга.

Глава 13. Мистер Марвел ходатайствует об отставке

Марвел и Невидимка шли по дороге в Брэмблхерст. Марвел нёс вещи, завязанные в скатерть и три книги. Он уже пытался удрать, но ничего у него не вышло. Тогда Марвел стал уговаривать Невидимку отпустить его, но тот не согласился.

Глава 14. В Порт-Стоу

Марвел сидел на скамье около трактира в поместье Порт-Стоу. Рядом присел матрос с газетой в руках. Он сказал, что в ней напечатано про Невидимку, про его буйство в Айпинге.

Глава 15. Бегущий человек

Доктор Кемп увидел из окна своего кабинета в доме, стоящем на холме, около города Бэрдок, человека, бегущего по холму к его дому. На его лице было выражение дикого ужаса. Это был Марвел, сбежавший с деньгами от Невидимки.

Глава 16. В кабачке «Весёлые крикетисты»

Марвел ворвался в кабачок, который находился у подножия холма, и закричал, чтобы его спасли от Невидимки. Но Невидимка ворвался в кабачок, там завязалась драка, и его ранил в руку из револьвера один из посетителей.

Глава 17. Гость доктора Кемпа

В дверь дома доктора Кемпа позвонили, прислуга открыла её, но никого не увидела.

Затем доктор услышал восклицание: «Да ведь это Кемп!» Поражённый доктор увидел в воздухе окровавленную повязку. Голос сказал ему: «Не пугайтесь. Я Невидимка». Невидимка сообщил, что он Гриффин, с которым Кемп учился в университете, и что ему нужна его помощь. «Я сделал себя невидимым», — сказал он. Узнав, что Невидимка голоден и раздет, Кемп дал ему еду и халат.

Глава 18. Невидимка спит

Когда Невидимка уснул, Кемп просмотрел газеты и решил, что ярость Невидимки переходит в помешательство и что у него мания убийства. Кемп написал письмо о нём начальнику полиции полковнику Эдаю.

Глава 19. Некоторые основные принципы

Невидимка рассказал Кемпу, что когда ему было 22 года, он бросил изучать медицину и увлёкся физикой, особенно оптической непроницаемостью. Он сделал открытие, что если коэффициент преломления солнечных лучей в человеческом теле сделать равным коэффициенту преломления воздуха, человек, являющийся альбиносом, станет невидимым. А Гриффин был альбиносом. Но он понял, что закончить опыт без денег невозможно, и ограбил своего отца. Деньги были чужие, и отец застрелился.

Глава 20. В доме на Грейт-Портленд-стрит

После смерти отца Гриффин снял комнату в Лондоне на Грейт-Портленд-стрит и стал там проводить опыты. Сначала он сделал невидимым кусок белой шерстяной материи, потом белую кошку.

Домохозяин заподозрил, что жилец занимается чем-то преступным. Гриффин опасался, что он проникнет в его тайну, поэтому решил исчезнуть. С помощью снадобья и лучей, испускаемых построенным им аппаратом, молодой человек стал невидимым. А перед этим он отправил три тома заметок и чековую книжку с почты в контору хранения писем и посылок.

Утром к нему в комнату ворвался хозяин с сыновьями, но никого там не нашли.

Гриффин поджёг этот дом, так как опасался, что его аппараты попадут в руки специалиста и многое откроют ему.

Глава 21. На Оксфорд-стрит

Быть невидимым оказалось тяжело — ведь Гриффин был без одежды и страдал от холода. В толпе люди его не видели, и ему досталось от столкновения с детской коляской. Тогда он сел в медленно двигавшуюся пролётку и поехал по Оксфорд-стрит. Когда какая-то дама окликнула извозчика пролётки, Гриффин еле успел выпрыгнуть из неё.

Гриффин простудился, а одежда его сгорела вместе с домом. Осталось у него только три тома заметок да чековая книжка.

Глава 22. В универсальном магазине

Гриффин проник в универсальный магазин. Когда наступила ночь, он нашёл там одежду, нос из папье-маше и тёмные очки. Он оделся и закутал лицо шарфом. Утром всё же его заметили служащие, и, сбросив одежду, став для них невидимым, Гриффин снова очутился на улице.

Глава 23. На Друри-Лейн

Гриффин в переулке близ Друри-Лейн зашёл в лавчонку, где продавались театральные костюмы, парики и тому подобное. Хозяин лавки обладал очень хорошим слухом, что-то заподозрил и прокрался с револьвером в комнату. Гриффин ударил его стулом по голове, заткнул ему рот и завязал хозяина в простыню. Затем он выбрал себе костюм, маску, взял в кассе деньги и вышел из лавки.

Гриффин получил свои заметки и чековую книжку, заказал реактивы и уехал в Айпинг, чтобы там работать над возвращением в прежнее состояние. Он понял, как беспомощен невидимый человек в холодном климате в огромном городе.

Всё это Невидимка рассказал Кемпу.

Глава 24. Неудавшийся план

Невидимка сказал, что бродяга Марвел украл у него дневники и деньги. Ещё он признался, что ошибся, взявшись за это дело один, и ему нужен сообщник. Невидимка сказал, что он и Кемп должны заняться убийствами и установить царство террора.

Тем временем по лестнице поднимались полисмены и полковник Эдай, которому Кемп написал письмо. Но Невидимка понял, что Кемп его выдал. Он скинул халат, стал абсолютно невидимым, и ему удалось убежать.

Глава 25. Охота на Невидимку

Кемп убедил Эдая, что нужно поймать этого обезумевшего от ярости Невидимку, мечтающего о царстве террора, собирающегося убивать людей. Решено было установить надзор на шоссе, кораблях, железных дорогах. Все люди должны сторожить, чтобы Невидимка не мог достать еды.

Глава 26. Убийство Уикстида

Во всей округе было введено осадное положение. Вскоре все узнали, что на краю песчаного карьера был убит Уикстид, управляющий лорда Бэрдока.

Девочка, возвращавшаяся из школы, видела, как Уикстид шёл по направлению к карьеру так, как будто преследовал что-то движущееся по земле, иногда замахиваясь тростью. Судя по всему, Невидимка, прихватил для чего-то железный прут, а когда Уикстид увидел движущийся по воздуху прут и ударил по нему тростью, Невидимка размозжил ему голову.

Глава 27. В осаждённом доме

Кемп получил письмо от Невидимки, в котором тот сообщил, что город уже под Властью Террора и что сегодня Кемп будет убит.

Кемп решил стать приманкой для Невидимки и послал со служанкой несколько записок, в том числе, полковнику Эдаю. Когда пришёл Эдай, Кемп показал ему полученное письмо.

Невидимка стал кидать камни в окна дома. Эдай решил идти в полицию за собаками-ищейками, но около дома его остановил Голос, сказавший ему вернуться в дом. Невидимка отобрал у Эдая револьвер и пошёл вслед за полковником к дому. Эдай резко повернулся, хотел схватить пистолет, но Невидимка выстрелил и убил его.

Невидимка стал рубить топором закрытые ставни. Кемп впустил в наружную дверь служанку и двух полисменов. Невидимка уже проник в кухню, затем началась его битва с полисменами, вооружёнными кочергой. Невидимке крепко досталось, и он ушёл. А до этого доктор Кемп и служанка убежали из дома через окно.

Глава 28. Травля охотника

Владелец соседней виллы мистер Хилас увидел, что стёкла в доме Кемпа перебиты, а сам Кемп бежит, пригнувшись, словно прячась от кого-то, к его дому. Мистер Хилас понял, что за Кемпом гонится Невидимка, и скомандовал закрыть все окна и двери. Он не впустил Кемпа, который был в ужасе.

Доктор побежал по городу, спасаясь от Невидимки, и крикнул землекопам: «Невидимка!» Землекопы и другие люди с лопатами и палками стали оцеплять место, где остановился Кемп. Невидимка схватил его за горло, но получив от землекопа удар лопатой, выпустил доктора. Кемп поймал раненого Невидимку, но тому удалось вырваться. Тогда толпа ринулась к нему, и завязалась драка. Скоро Невидимка взмолился о пощаде.

Кемп ощупал невидимое тело и сказал, что сердце уже не бьётся. Тело постепенно становилось видимым, затем его перенесли в дом.

Эпилог

Мистер Томас Марвел стал хозяином маленького трактира «Человек-невидимка» около Порт-Стоу. Каждое воскресное утро и каждый вечер после десяти часов он идёт в гостиную, тщательно запирает дверь и окна, вынимает из шкафа три рукописные книги и рассматривает цифры и чертежи. О том, что эти записи Невидимки остались у него, никто не знает. Доктор Кемп неутомимо ищёт их и подозревает, что они у Марвела, но тот отрицает это. Рассматривая книги, хозяин трактира хочет доискаться до тайн, скрытых в них, и говорит себе: «Уж я бы не так сделал, как он».

Заключение к краткому пересказу

В романе Герберта Уэллса «Человек-невидимка» раскрыты темы, актуальные и в наши дни:

• гениальность учёного;
• грань между дозволенным и недозволенным в научных открытиях;
• ответственность учёных за свои изобретения;
• критика идеи превосходства одних людей над другими.

Основная мысль (идея) романа «Человек-невидимка»: учёные должны помнить о своей ответственности перед людьми и использовать свой талант для блага людей. Безнравственный учёный может употребить свои знания во зло и даже стать виновным в гибели человеческой цивилизации. Научный прогресс, не подчинённый правилам нравственности, опасен для человечества.

Главные положительные качества людей — это не ум и гениальность, а доброта, умение считаться с интересами окружающих.

Краткое содержание романа может пригодиться для заполнения читательского дневника, а краткий пересказ по частям и главам — для подготовки к уроку литературы.

Учительница Косточка задаёт прочитать: