Главным сочинением н я данилевского является

С самого детства Николаю Яковлевичу пришлось беспрестанно переменять место, именно передвигаться вместе с полком отца. Четырех лет от роду он помнил себя в Ливнах, потом (1827) в Прокоповке (Полтавской губернии), в Нежине (1828), в Прилуках (1830), в Пахре (1831), в Несвиже (1832). В 1833 году он находился в пансионе пастора Шварца близ Верро (в Лифляндии), в 1834 году в Москве, в пансионе Павлова, а в 1836 году там же в пансионе Боргардта. В 1837 году он был принят в Царскосельский лицей, как своекоштный воспитанник. С первой же встречи в Лицее началась его приязнь с Николаем Петровичем Семеновым, поступившим вместе с ним и бывшим потом всю его жизнь ближайшим его другом. Из Лицея он вышел 12 декабря 1842 года; один раз, в 1840 году, сюда приезжал навестить его отец.

Николай Яковлевич отличался с детства необыкновенными способностями, почему легко и успешно проходил всякие курсы. Впрочем, он делал большое различие между предметами преподавания; одни он любил и ревностно изучал, другими упорно пренебрегал и посвящал на них только несколько дней перед экзаменом. Память у него была изумительная, но также с особенностями. Легко усваивая языки, отлично удерживая всякие имена и цифры, а также всякую мысль, он с большим трудом останавливался на буквальном выражении мысли, на данном порядке слов: он очень любил стихи и прекрасно их читал, но почти вовсе не мог их помнить.

Кончивши полный курс Лицея, он не считал этого образования достаточным для себя. Он чувствовал горячее влечение к естественным наукам и записался вольным слушателем на естественный факультет Петербургского университета, где и занимался четыре года (1843-1847)*. В конце этого времени я в первый раз увидел его в университетском коридоре; хотя потом мне вовсе не приходилось его видеть, и я познакомился с ним только в 1868 году, но первая встреча осталась в моей памяти. Между студентами вдруг пронесся говор: “Данилевский, Данилевский!” – и я увидел, как около высокого молодого человека, одетого не в студенческую форму, образовалась и стала расти большая толпа. Все жадно слушали, что он говорит; ближайшие к нему задавали вопросы, а он отвечал и давал объяснения. Дело шло о бытии Божием и о системе Фурье.

---

* С 1 апреля 1843 года он был зачислен в канцелярию военного министерства, из которой уволен 19 января 1847 г. по прошению, за болезнью. В течение этого времени он был дважды в отпуску с 1 мая 1844 года на четыре месяца, и с 10 июня по 6 октября 1846 года (прим. Н. Н. Страхова)

---

Он был в это время большим приверженцем Фурье. В научных же занятиях он выбрал своей специальностью ботанику; в 1847 году он получил степень кандидата, а зимой 1848/1849 выдержал экзамен на магистра ботаники. 1847 и 1848 годы проведены были то в Петербурге, то в Рязанской и Орловской губерниях; Николай Яковлевич изучал флору Орловской губернии и для магистерской диссертации составил описание этой флоры. Но летом 1849 года, в то время, когда он вместе с другим магистрантом, Петром Петровичем Семеновым, находился в Тульской губернии (на Красивой Мече) и занимался по поручению Вольно-экономического общества исследованием границ черноземной полосы России и ее флоры, он был неожиданно арестован и отвезен в заключение в Петропавловскую крепость. Его привлекли по тому делу Петрашевского, которое, как известно, повело к ссылке Ф.М. Достоевского, Пальма и других. Заключение, продолжавшееся ста дней, было особенно тяжело сначала, когда запрещены были книги. С разрешением книг и своей способностью отдаваться работе мыслей Николай Яковлевич стал легко переносить одиночество. Между прочим, “Дон Кихот” в хорошем старинном французском переводе возбудил в нем восторженный смех, о котором он любил потом вспоминать. На следствии он объяснил, что надолго отлучался из Петербурга, а в Петербурге был поглощен приготовлением к экзаменам, почему в последние годы не бывал у Петрашевского и не знал, что у него делалось. Кроме того, в большой записке он ясно и полно изложил систему Фурье, в проповедовании которой его обвиняли; оказывалось несомненно, что она не содержит в себе ничего революционного и противорелигиозного, а есть учение чисто экономическое.

Следственная комиссия освободила Николая Яковлевича от суда, но он был выслан из Петербурга и зачислен (20 мая 1850 г.) в канцелярию вологодского губернатора, а потом (3 ноября 1852 г.), по ходатайству Перовского, бывшего председателем суда по делу Петрашевского, переведен в канцелярию самарского губернатора. С 24 февраля 1853 года он состоял “переводчиком Самарского губернского правления”. К этой эпохе относится его первый брак. Он женился (29 сентября 1852 г.) на бездетной вдове генерал-майора Вере Николаевне Беклемишевой, урожденной Лавровой, большой красавице и умнице. Она проживала в Русском Броде, и он любил ее уже несколько лет, но объяснился с ней только за два дня до своего ареста. Она сдержала слово, когда он был сослан, и приехала в Вологду, чтобы выйти за него замуж. Но не прошло и года, как Николай Яковлевич лишился своей жены (10 июля 1853 г.); она умерла от холеры в несколько часов. Это было, как он сам говорил, самое жестокое горе в его жизни, и целый год он тяжело боролся с отчаянием.

Между тем 18 июня 1853 года Николай Яковлевич был “командирован в звании статистика на два года в ученую экспедицию для исследования состояния рыболовства на Волге и в Каспийском море”. Эта командировка определила всю дальнейшую судьбу Николая Яковлевича; он умер в одной из своих поездок для исследования рыболовства. Экспедиция 1853 года состояла под начальством Карла Эрнста фон Бэра, великого натуралиста. Бэр с течением времени оценил познания и способности своего статистика и смотрел на него, как на главного своего помощника. Экспедиция продолжалась больше трех лет, до января 1857 года.

Затем, 5 октября 1857 года, Николай Яковлевич был зачислен “чиновником, состоящим при Департамента Сельского Хозяйства”, 7 марта 1858 года помещен на вакансию “младшего инженера” того же департамента, и в том же году был назначен “начальником экспедиции для исследования рыболовства в Белом и Ледовитом морях”. Экспедиция продолжалась три года, и Николай Яковлевич получил за нее 6 марта 1861 года 500 рублей награды.

С большой поездкой на Ледовитый океан совпадает эпоха второй женитьбы Николая Яковлевича. Еще когда он был выслан в Вологду из Петербурга, он сблизился с семьей Межакова, губернского предводителя дворянства, помещика села Никольского в Кадниковском уезде. Николай Яковлевич был в особенной дружбе с сыном предводителя – Александром Павловичем Межаковым, который десятью годами был старше его и скончался 2 июня 1859 года. Когда же началась экспедиция, зимою 1860 года Николай Яковлевич заехал на короткий срок в Никольское и здесь (в феврале) сделал предложение дочери покойного друга, Ольге Александровне. Но свадьба была отложена до конца экспедиции и совершилась только 15 октября 1861 года. Во время разлуки жених усердно переписывался с невестой, рассказывая ей все, что с ним было. Письма эти сохранились, и по ним возможно будет составить полный образ этой трудной поездки.

Две первые поездки Николая Яковлевича были самые дальние из всех, какие он сделал; в первую поездку он побывал в Персии, на южном берегу Каспийского моря, а во вторую он посетил Норвегию, где в 1861 году, в Дронтгейме, встречал и Новый год, и Пасху. Перечислим вкратце остальные поездки, чтобы дать примерное понятие о внешней форме этой жизни, которая в то же время была так обильна учеными трудами и мыслями.

Третья поездка была в Астрахань. Николай Яковлевич был командирован туда 31 октября 1861 года “для присутствия в комиссии рыбных и тюленьих промыслов”. Путешествие по тогдашним дорогам, среди первых снегов и по только что замерзшей Волге, вышло как-то особенно трудным и опасным. В Астрахани Николай Яковлевич прожил до июня следующего года.

В ноябре 1862 года он отправился в четвертую командировку “на Псковское и Чудское озера для разъяснения жалоб на правила рыболовства”.

В следующем 1863 году началась самая продолжительная и важная работа Николая Яковлевича по рыболовству. Он назначен был “начальником экспедиции для исследования рыболовства в Черном и Азовском морях”. Экспедиция эта продолжалась пять лет. В сентябре 1863 года Николай Яковлевич забрал свою семью и спустился по Волге до Царицына, потом по железной дороге переехал на Дон и спустился к Черному морю. Он пробовал устроить постоянное местопребывание своему семейству сперва в Феодосии, потом в Никите, но, наконец, поселился в Мисхоре, на Южном Берегу (9 марта 1864 г.). Из Мисхора было сделано шесть поездок в следующем порядке: в 1864 году – вокруг Азовского моря; в 1865 году – на Днепр; в 1866 году весной – на Маныч; в 1867 году – с 19 мая по 19 июня – вокруг Черного моря; с 10 сентября по 17 октября того же года – на Кубань, а с 23 ноября по 26 декабря – на Дунай.

Исследование промыслов занимало преимущественно только те времена года, когда самые промыслы производились. Поэтому в Мисхоре было у Николая Яковлевича несколько спокойных зим, и плодом этого досуга была книга “Россия и Европа”, начатая осенью 1865 года.

К этому же периоду относится другое важное обстоятельство. Николай Яковлевич ни за собой, ни за женой не имел никакого недвижимого имущества; нечаянно представился ему случай купить на Южном Берегу Мшатку, большое запущенное имение гр. Кушелева-Безбородко, продававшееся очень дешево. Тут был огромный сад, когда-то старательно возделанный, был виноградник, были развалины барского дома, сожженного французами в Крымскую войну, и был маленький дом для управляющего. Данилевские для покупки собрали все свои деньги, и с 1 июня 1867 года семья их уже жила в Мшатке.

В начале 1868 года (3 января) выехал отсюда Николай Яковлевич в Петербург, в котором, разумеется, ему приходилось часто бывать и прежде по обязанностям службы. Эти поездки продолжались и до конца жизни, хотя всегда делались с большой неохотой; в настоящем очерке мы упоминаем только о важнейших из них. Вся зрелая жизнь и деятельность Николая Яковлевича прошла вне столицы, и он вообще не любил городской жизни.

На этот раз (1868) ему пришлось провести в Петербурге больше времени, чем когда-нибудь во время его службы. Вскоре после его приезда мне досталась счастливая доля с ним познакомиться. Летом он съездил в Крым за своей семьей, и 1 августа они расположились в Петербурге на постоянное житье.

Между тем еще раньше, в мае этого года, он исполнил командировку (шестую по счету) в Астрахань, “для разъяснения вопросов, касающихся Каспийских рыбных и тюленьих промыслов”. На этот раз сам Николай Яковлевич был председателем комиссии, и тут были окончательно выработаны на основании всех предыдущих исследований правила, которые теперь действуют, или должны действовать.

Седьмая командировка была ему назначена в том же году в августе в Архангельскую губернию “для исследования состояния сельского хозяйства и рыбных промыслов”. Плодом этой поездки был обширный и важный доклад “О мерах к обеспечению продовольствия на Севере России”.

В следующем 1869 году в феврале Николай Яковлевич опять отправился в Астрахань “для присутствия в Комитете Каспийских рыбных и тюленьих промыслов”. Осенью этого года ездил по поручению министра в Никиту.

Два года, 1870 и 1871, были заняты большой поездкой, девятой по счету. Николай Яковлевич был назначен 9 марта 1870 года “начальником экспедиции для исследования рыболовства в северо-западных озерах России”. Во время этой экспедиции, в июне 1870, Николай Яковлевич сопровождал Великого Князя Алексея Александровича в Архангельск и в Соловецкий монастырь. Этой экспедицией было закончено исследование всех вод Европейской России. Все действующее здесь законодательство по части рыболовства принадлежит Николаю Яковлевичу – труд огромной важности по своей пользе и классический по выполнению.

Чтобы дать хорошее понятие о трудах и лишениях Николая Яковлевича во время его поездок, нужно бы было изобразить их в подробностях, в которые мы здесь вдаваться не можем. По чрезвычайной бодрости духа и тела он легко переносил всякие трудности; скука для него не существовала, и ум его работал непрерывно. Но было в этой жизни одно обстоятельство очень тяжело: это – беспрестанные и долгие разлуки с семейством, которое можно назвать нежно любимым не ради одного приличного и красивого выражения. В 1869 году, в сентябре, семья Николая Яковлевича вместе с ним покинула Петербург и поселилась в Мшатке. Они взяли меня с собой, и тут я в первый раз испытал очарования Южного Берега. Когда началась экспедиция 1870 и 1871 годов, решено было, что семья поселится где-нибудь в области экспедиции; естественное притяжение привело ее наконец в село Никольское, хотя по расстояниям это не был удобный пункт. По окончании экспедиции Николай Яковлевич приехал в Петербург (5 декабря 1871 г.), а в феврале 1872 г. перебралась в Петербург и вся семья его и опять устроилась здесь на постоянное жительство.

Но уже летом этого года Николаю Яковлевичу назначена была десятая командировка, именно председательство в “комиссии для составления правил о пользовании проточными водами в Крыму”. Это назначение как нельзя более согласовывалось с желаниями Николая Яковлевича. Он снова переселил свою семью в Мшатку; случилось так, что с этих пор он уже до конца жизни постоянно жил в Крыму, хотя и должен был делать многие отлучки. Дело о проточных водах затянулось, никак, однако же, не по вине председателя комиссии. Напротив, Николай Яковлевич всегда отличался и мастерством в ясной постановке вопросов, и решительностью, и определенностью предлагаемых мер. Комиссия собрала сведения, совещалась с владельцами и сперва выработала основания, на которых должно быть построено будущее законодательство. В 1875 г. Николай Яковлевич выехал 1 марта из Мшатки в Петербург (где тогда обсуждался его проект) и вернулся в Крым лишь в конце июня. В следующем году осенью, когда уже все были в волнении, ожидая войны, Николай Яковлевич опять поехал в Петербург (17 ноября) и жил здесь до 5 апреля 1877 года. Еще при нем, осенью 1876 года, началось общее бегство жителей с Южного Берега, но он оставался со своею семьей на месте. И после его отъезда семья не выезжала и спокойно ожидала его распоряжений, хотя уже с конца декабря 1876 года Южный Берег был занят войсками. Наконец 30 марта 1877 года Николай Яковлевич написал из Петербурга: “Надо готовиться выезжать из Мшатки, ибо война на носу”. Тогда все вещи были уложены и перевезены в село Байдары; но семья Николая Яковлевича продолжала жить на Южном Берегу, кое-как обходясь без вещей. Так было и после возвращения домой Николая Яковлевича, до самого известия о Сан-Стефанском договоре. Николай Яковлевич во время войны не хотел двигаться с места и жил со своей семьей как на биваках. Он рассчитывал, что никто не вздумает бомбардировать ничтожную деревушку Мшатку и его маленький дом, в случае же высадки неприятеля всегда будет возможность уйти по ту сторону гор. Но не в бивачной жизни, не в личных опасностях состояла тяжесть этого положения; Николай Яковлевич весь горел и волновался, следя за событиями. Они принесли ему и восторги, но все было отравлено печальным заключением.

В 1879 году, с половины сентября по 12 декабря, а в 1880 году с – мая по ноябрь Николай Яковлевич исполнял должность директора Никитского сада вместо Н.Б. Цабеля, бывшего в отпуску. К этому времени, к зиме 1879 г., относится начало “Дарвинизма”.

В 1880 году, 12 октября, Николай Яковлевич открыл филлоксеру в имении г. Раевского и тотчас написал об этом в министерство. Опасность филлоксеры Николай Яковлевич, можно сказать, один видел и знал. В свое время (8 марта 1873 г.) он настаивал на полном запрещении ввоза виноградных лоз из-за границы, и такой ввоз был прекращен Высочайшим повелением (6 апреля 1873 г.). В 1880 году в ответ на свое извещение получил он (6 ноября) из министерства бумагу о том, что назначается председателем Крымской филлоксерной комиссии. Николай Яковлевич сейчас же начал уничтожать зараженные виноградники в Тессели. Для ознакомления с делом он просился за границу и уехал 13 декабря в Швейцарию и Южную Францию, но 13 января 1881 года уже опять был в Крыму. С этих пор каждый год летом происходил осмотр виноградников и разыскивание филлоксеры; затем следовало уничтожение мест зараженных или подвергающихся опасности заражения. Николай Яковлевич обнаружил быстроту и энергию, вызвавшие громкие похвалы ученых виноделов за границей. Работы по уничтожению требовали много рабочих, и для этого употреблялись солдаты. Общее начальство над всей экспедиций против филлоксеры было вручено Государем барону Андрею Николаевичу Корфу, который, когда хорошо познакомился с ходом работ, оценил высокие достоинства Николая Яковлевича и стал оказывать ему всякое содействие.

К несчастью, меры, предложенные с самого начала Николаем Яковлевичем, все-таки не были окончательно выполнены, и борьба с филлоксерой продолжалась каждый год, продолжается и теперь. После барона А.Н. Корфа Николай Яковлевич в 1883 году остался один распорядителем дела. В самый последний год жизни (1885) Николаю Яковлевичу пришлось сделать две поездки. 3 апреля он был командирован в Тифлис на филлоксерный съезд, назначенный на 20 апреля. Еще по дороге в Тифлис он ушиб себе ногу и до конца лета страдал от этого ушиба. Кроме того, он чувствовал уже больше года припадки той болезни сердца, от которой ему суждено было умереть. Несмотря на это, он принял командировку (6 сентября) для исследования уменьшения рыболовства на озере Гохче. Он выехал из Мшатки 1 октября и благополучно совершил исследование озера; но когда вернулся в Тифлис, где думал составить краткий отчет, неожиданно подвергся сильному припадку своей болезни и умер 7 ноября.

Тело его было перевезено в Мшатку и похоронено в его саду. Там есть, недалеко от берега моря, узкая дорожка, которая как будто ведет с открытого места в глухую чашу. Но в конце этой дорожки вдруг открывается большая гладкая поляна, со всех сторон окруженная, как стеной, высокими деревьями и крутыми скалами. Поляна так ровна и ее ограда так правильна, что это место назвали кипарисным залом. Теперь оно напоминает храм: посредине его – могила, и над ней стоит крест, на который приходят молиться не одни свои, но иногда и разный простой люд, далеко вокруг Мшатки знающий о покойном и почитающий его память.

По личным своим качествам Николай Яковлевич представлял высокое явление. Это был человек огромных сил, крепкий телом и душой, и притом такой ясный, чистый, чуждый зла и малейшей фальши, что не любить его было невозможно, и что он не оставил после себя ни единого врага или порицателя. Его мало знали; в нем вовсе не было свойств, которыми приобретается известность. Его знали только люди, лично с ним сходившиеся или специально интересовавшиеся тем, что он писал и делал. Он принадлежал к числу тех, кого можно назвать солью земли русской, к тем неизвестным праведникам, которыми спасается наше Отечество.

Вот некролог, который был послан мною в газеты на другой день после его смерти:

“В Тифлисе 7 ноября в 10 часов утра скончался один из замечательнейших людей в России, Николай Яковлевич Данилевский. По служебному своему положению он был тайным советником, членом совета министра государственных имуществ. Труды его на поприще службы чрезвычайно велики и важны. Он исследовал рыболовные промыслы во всей Европейской России и составил для них ныне действующие постановления. Исследование было начато еще под руководством знаменитого К. Э. Бэра и потом продолжалось десятки лет самостоятельно; последний труд этого рода была поездка на озеро Гохчу в минувшем октябре месяце. Вернувшись из этой поездки в Тифлис, Николай Яковлевич неожиданно подвергся смертельному припадку болезни сердца, которой признаки показались лишь в этом году, но, по-видимому, стали исчезать. В последние годы им были выполнены сверх того два важных служебных дела – составление правил для владения водами в Крыму и истребление филлоксеры, заразившей там виноградники.

В литературе Николай Яковлевич имеет громкое имя, как один из крупных славянофилов, как автор книги “Россия и Европа”, содержащей самобытный взгляд на всемирную историю и как бы целый кодекс славянофильского учения. Он был почетным членом Петербургского славянского благотворительного общества. Кроме того, ему принадлежат некоторые менее обширные, но всегда замечательные ученые труды по части геологии, политической экономии, изучения народного быта и пр. Как натуралист, он хотел завершить свою жизнь обширным трудом под заглавием “Дарвинизм”; скоро выйдут два тома этого сочинения, которому суждено остаться незаконченным.

Но, как ни прекрасны его труды, в нем самом было еще больше добра и света, чем в его трудах. Никто, знавший покойного, не мог не почувствовать чистоты его души, прямоты и твердости его характера, поразительной силы и ясности его ума. Не имея никаких притязаний, никакого желания выставиться, он всюду являлся, однако, как человек власть имущий, как скоро речь заходила о том, что он знал и любил. Патриотизм его был безграничный, но зоркий и неподкупный. Не было пятна не только на его душе, но и на самых помыслах. Ум его соединял чрезвычайную теоретическую силу с легкостью и точностью практических планов. В своих законодательных работах и умственных построениях он никогда не прибегал к помощи чужих образцов, был вполне самобытен. Для всех, к нему близких, с ним сошли в могилу незаменимые сокровища ума и души.

Ему было шестьдесят три года, и он оставил после себя жену и пятерых детей”.

Все предыдущее представляет не более, как голые рамки, в которые должны быть вставлены разнообразные картины этой богатой жизни. Воспоминания друзей, может быть, со временем изобразят нам черты душевных свойств и частной жизни Николая Яковлевича. Но его умственная и практическая деятельность во многом доступна уже каждому. Ниже читатели найдут список всего, что он писал и печатал как по своим служебным делам, так и по тем вопросам, которые занимали его помимо служебных поручений. В отчетах, опубликованных Министерством государственных имуществ, найдется материал для изложения его огромных трудов по рыболовству, а также вообще промыслам и сельскому хозяйству и, наконец, по борьбе с филлоксерой, хотя многое еще остается в архивах министерства. Из важных работ по законодательству относительно проточных вод в Крыму даже вовсе ничего не опубликовано. Затем, в произведениях неофициальной, чисто литературной деятельности нашего автора можно различить три главных отдела: 1) естественнонаучный, в котором важнейшее место занимает книга “Дарвинизм”; 2) политико-экономический, представителем которого может быть книга “О низком курсе наших денег”, и, наконец, 3) исторический, или политический, в котором главное произведение – “Россия и Европа”.

Чтобы изложить и характеризовать эти обширные и разнообразные труды, потребуется долгое и внимательное изучение. Все они вполне заслуживают такого изучения; в каждой области все, сделанное Николаем Яковлевичем, есть плод ума необыкновенно светлого и самобытного. Скажем здесь только несколько слов о “России и Европе”.

Когда в самом начале 1868 года Николай Яковлевич приехал в Петербург, он привез с собой готовую рукопись этой книги, переписанную набело и выправленную до последней строчки. Такова была его манера работать; он ничего не делал по частям и не отрывался от задуманного плана, пока не выполнит его до конца. Оставалось, таким образом, думать только о печатании. Печатать книгу отдельно значило бы принять на себя значительные издержки и в то же время обречь свое произведение почти на полную неизвестность. Наша публика еще не покупает книг и интересуется одними журналами. Нужно было поэтому постараться поместить свое сочинение в журнале; в таком случае автор тотчас же получает полистную плату, а сочинение волей-неволей предлагается вниманию нескольких тысяч читателей. Но ни один из тогдашних журналов не согласился бы принять сочинения, писанного в таком духе, как “Россия и Европа”. Поэтому была сделана только попытка найти место в “Журнале Министерства народного просвещения”, хотя в таком случае на внимание публики рассчитывать уже не приходилось. К счастью, как раз в это время ревностный любитель литературы В.В. Кашпирев решил издавать новый ежемесячный журнал “Зарю” и звал меня в сотрудники. Николай Яковлевич очень радовался этому случаю; с первой же книжки “Зари” 1869 года стали появляться в ней последовательные главы “России и Европы”, и в течение года вся книга была напечатана в журнале. Когда потом мы стали думать об отдельном издании, то дело пошло несколько легче. Для серьезных книг у нас вообще нет книгопродавцев-издателей; но на этот раз в “Товариществе общественной пользы” нашлись люди, ставшие за “Россию и Европу”, и книга была издана на условии половинных издержек и половинных выгод. Это издание 1871 года в числе тысячи двухсот экземпляров расходилось в продаже в течение пятнадцати лет*. Наш прогресс, очевидно, совершается медленно. Наибольший ход книга имела в разгар Турецкой войны, когда под влиянием военного и патриотического увлечения многие пожелали уяснить себе отношения России к славянам и к Европе.

---

* Вопреки обычаю, это издание названо на обертке вторым; ошибка произошла оттого, что книга действительно не составилась из журнальных статей, писанных в разное время, а напротив, была уже вполне готова, прежде чем появилась в последовательных книжках журнала (прим. Н. Н. Страхова).

---

Прибавлю еще несколько слов об этой книге, именно позволю себе повторить свое суждение, высказанное при ее появлении (“Заря”. 1871, март). Когда Николай Яковлевич прочитал мою рецензию, он сказал мне: “Все у вас удивительно верно и точно; я не говорю о похвалах, а о разборе приемов и направления моей книги”. Таким образом, замечания, которые я теперь предлагаю читателям, так сказать, одобрены самим автором книги.

“Россию и Европу”, конечно, следует отнести к той школе нашей литературы, которая называется славянофильскою, ибо эта книга основана на мысли о духовной самобытности славянского мира. Притом книга так глубоко и полно обнимает этот вопрос, что ее можно назвать целым катехизисом, или кодексом славянофильства.

В какой мере она завершает и совмещает в себе славянофильские учения, это другой вопрос; но что она имеет такое завершающее и представительное значение – в том невозможно сомневаться. Быть может, со временем Николай Яковлевич Данилевский будет считаться славянофилом по преимуществу, кульминационной точкой в развитии этого направления, писателем, сосредоточившим в себе всю силу славянофильской идеи. Если имя Хомякова никогда не забудется в истории русской мысли, то, может быть, то, что сказал Данилевский, будет более памятно, сильнее и яснее отразится в умах.

Но, положим, даже не так; положим, Данилевскому не суждено стоять не то что выше, а лишь впереди предшествовавших славянофилов; во всяком случае, “Россия и Европа” есть книга, по которой можно изучать славянофильство всякому, кто его желает изучать. С появлением этой книги уже нельзя говорить, что мысли о своеобразии славянского племени, о Европе, как о мире нам чуждом, о задачах и будущности России и т.д., что эти мысли существуют в виде журнальных толков, намеков, мечтаний, фраз, аллегорий; нет, славянофильство теперь существует в форме строгой, ясной, определенной, в такой точной и связной форме, в какой едва ли существует у нас какое-нибудь другое учение.

Тут нам следует рассмотреть возражение, обыкновенно делаемое против книг такого рода, как “Россия и Европа”. Говорят, и уже успели сказать несколько раз, что в этой книге нет ничего нового. Этот вопрос о новости чрезвычайно труден, и этой трудностью всегда пользовались люди, недоброжелательствующие самому делу. Что нового в Пушкине? По-видимому, у него все то же, что у Жуковского, Батюшкова, Козлова и пр. Тот же язык, те же формы произведений, одинаковые литературные привычки и приемы. Между тем, в сущности, новость огромная: создание русской поэзии, основание русской литературы. Итак, уловить новое вовсе нелегко. Иной скептик готов будет, пожалуй, сказать, что и великолепный дом, который он видит в первый раз, не представляет ему ничего нового, так как он уже давно видел кучи кирпичей, из которых этот дом построен.

Но в настоящем случае для читателя сколько-нибудь внимательного и серьезного не может быть, нам кажется, никакого вопроса и сомнения. В книге Данилевского все новое, от начала до конца; она не есть свод и повторение чужих мнений, она содержит только одни собственные мнения автора, мысли, никем и никогда еще не сказанные, почему он и почел за нужное их высказать. “Россия и Европа” есть книга совершенно самобытная, отнюдь не порожденная славянофильством в тесном, литературно-историческом смысле этого слова, не составляющая дальнейшего развития уже высказанных начал, а, напротив, полагающая новые начала, употребляющая новые приемы и достигающая новых, более общих результатов, в которых славянофильские положения содержатся как частный случай. Когда мы, несмотря на это, называем учение “России и Европы” славянофильством, то мы разумеем здесь славянофильство в отвлеченном, общем, идеальном смысле; собственно говоря, это вовсе не славянофильство, а особое учение Данилевского, так сказать, “данилевщина”, которая включает в себя славянофильство, но не наоборот.

Новые явления в умственном мире мы часто принимаем за старые, давно нам знакомые: ошибка самая естественная. Новые явления часто заставляют нас расширять и обобщать смысл прежних понятий: так, с появлением “России и Европы” мы должны расширить и обобщить смысл давно употребляемого термина славянофильство. Оказалось, что есть славянофильское учение, вовсе не похожее на то, что мы привыкли называть этим именем.

В чем же сходство и в чем различие? Сходство, очевидно, заключается в практических выводах. Понятно, что Н.Я. Данилевский, говоря о потребностях России, о тех стремлениях, которых ей следует держаться, в значительной мере должен был совпадать с прежними славянофилами. Люди, живо и глубоко чувствующие интересы своей Родины, любовно вникающие в ее историческую судьбу, конечно, никогда не разойдутся далеко по вопросам, что следует любить, чего следует желать. В этом отношении, как мы видели на множестве примеров, сердечная проницательность заставляет многих говорить и действовать даже вопреки своему образу мыслей, вопреки самым ясным началам, ими исповедуемым. Есть случаи, когда вся Россия, можно сказать, обращается в славянофилов.

Но иное дело – стремиться, повинуясь какому-то инстинкту, и иное дело – возвести эти стремления в сознательные взгляды и согласовать их с нашими общими и высшими началами. И вот где существенное отличие Н.Я. Данилевского. Если всякий мужик есть в сущности славянофил, если самые ярые западники иногда говорят заодно с мужиками, если, наконец, прежние славянофилы верно поняли не только интересы, но и самый дух своего народа, то Данилевский есть именно тот писатель, который представил наиболее строгую теорию для этих стремлений, который нашел для них общие и высшие начала, начала новые, до него никем не указанные. Вот где главная оригинальность “России и Европы”.

Эта книга названа слишком скромно. Она вовсе не ограничивается Россией и Европой или даже более широкими предметами – миром славянским и миром германо-романским. Она содержит в себе новый взгляд на всю историю человечества, новую теорию всеобщей истории. Это не публицистическое сочинение, которого вся занимательность заимствуется от известных практических интересов; это сочинение строго научное, имеющее целью добыть истину относительно основных начал, на которых должны строиться науки истории. Славянство и отношения между Россией и Европой суть не более, как частный случай, – пример, поясняющий общую теорию.

Главная мысль Данилевского чрезвычайно оригинальна, чрезвычайно интересна. Он дал новую формулу для построения истории, формулу гораздо более широкую, чем прежние, и потому, без всякого сомнения, более справедливую, более научную, более способную уловить действительность предмета, чем прежние формулы. Именно он отверг единую нить в развитии человечества, ту мысль, что история есть прогресс некоторого общего разума, некоторой общей цивилизации. Такой цивилизации нет, говорит Данилевский, существуют только частные цивилизации, существует развитие отдельных культурно-исторических типов.

Очевидно, прежний взгляд на историю был искусственный, насильственно подгоняющий явления под формулу, взятую извне, подчиняющий их произвольно придуманному порядку. Новый взгляд Данилевского есть взгляд естественный, не задающийся заранее принятою мыслью, а определяющий формы и отношения предметов на основании опыта, наблюдения, внимательного всматривания в их природу. Переворот, который “Россия и Европа” стремится внести в науку истории, подобен внесению естественной системы в науки, где господствовала система искусственная.

Исследователь тут руководится некоторым смирением перед предметами. Ученые-теоретики, особенно немцы, часто ломают по-своему природу, подгоняют ее под известные идеи, готовы видеть неправильность и уродство во всем, что несогласно с их разумом; но истинный натуралист отказывается от слепой веры в свой разум, ищет откровений и указаний не в собственных мыслях, а в предметах. Тут есть вера в то, что мир и его явления гораздо глубже, богаче содержанием, обильнее смыслом, чем бедные и сухие построения нашего ума.

Для обыкновенного историка такое явление, как, например, Китай, есть нечто неправильное и пустое, какая-то ненужная бессмыслица. Поэтому о Китае и не говорят, его выкидывают за пределы истории. По системе Данилевского, Китай есть столь же законное и поучительное явление, как греко-римский мир или гордая Европа*.

---

* Так как мысль о культурно-исторических типах внушается самими фактами истории, то зачатки этой мысли можно встретить у других писателей; укажем на Генриха Рюккерта, составившего самый глубокомысленный из всех существующих обзоров всеобщей истории (Lehrbuch der Weltgeschichte. Leipz., 1857). Но один Н.Я. Данилевский оценил все значение этой мысли и развил ее с полной ясностью и строгостью. Рюккерт не только не положил ее в основание своего обзора, а говорит о ней лишь в прибавлении (Anhang) ко всему сочинению, в конце второго тома.
В издании 1895 г. Н.Н. Страхов сделал следующее прибавление: “В предыдущих изданиях здесь было примечание, в котором говорилось, что некоторые зачатки того, что у Данилевского составляет теорию культурно-исторических типов, можно найти у других писателей, и указывалось как пример на книгу Генриха Рюккерта “Lehrbuch der Weltgeschichte”. Это примечание подало повод к недоразумениям и спорам, о которых читатель может найти сведения в моей статье “Исторические взгляды Генриха Рюккерта и Н.Я. Данилевского” (“Русский Вестник”. 1894, октябрь)” (прим. ред.).

---

Итак, вот какую важность, какой высокий предмет и какую силу имеет та новая, собственно Данилевскому принадлежащая исходная точка зрения, которая развита в “России и Европе”. Столь же оригинальна и та мастерская разработка, которой подвергнута история с этой точки зрения. Если многие выводы получились славянофильские, то они таким образом приобрели совершенно новый вид, получили новую доказательность, которой, очевидно, не могли иметь, пока не существовали начала, в первый раз указанные в этой книге.

Автор “России и Европы” нигде не опирается на славянофильские учения, как на что-нибудь уже добытое и догнанное. Напротив, он исключительно развивает свои собственные мысли и основывает их на своих собственных началах. Свое отношение к славянофильству он отчасти указал в следующем месте:

“Учение славянофилов было не чуждо оттенка гуманитарности, что, впрочем, иначе и не могло быть, потому что оно имело двоякий источник: германскую философию, к которой оно относилось только с большим пониманием и большей свободой, чем его противники, и изучение начал русской и вообще славянской жизни – в религиозном, историческом, поэтическом и бытовом отношениях. Если оно напирало на необходимость самобытного национального развития, то отчасти потому, что сознавая высокое достоинство славянских начал, а также видя успевшую уже высказаться в течение долговременного развития односторонность и непримиримое противоречие начал европейских, считало, будто бы славянам суждено разрешить общечеловеческую задачу, чего не могли сделать их предшественники. Такой задачи, однако же, вовсе и не существует”.

Итак, у Н.Я. Данилевского и источник другой, и главный вывод не похож на славянофильский. Н.Я. Данилевский не держится германской философии, не стоит к ней даже и в тех очень свободных отношениях, в которых стоят славянофилы. Следовательно, в известном смысле он самостоятельнее. Его философию можно бы сблизить с духом естественных наук, например, со взглядами и приемами Кювье; но этот общий научный дух не может быть считаем каким-то особым учением.

Главный вывод “России и Европы” столь же самостоятелен и столь же поразителен своей простотой и трезвостью, как и вся эта теория. Славяне не предназначены обновить весь мир, найти для всего человечества решение исторической задачи; они суть только особый культурно-исторический тип, рядом с которым может иметь место существование и развитие других типов. Вот решение, разом устраняющее многие затруднения, полагающее предел иным несбыточным мечтаниям и сводящее нас на твердую почву действительности. Сверх того очевидно, что это решение – чисто славянское, представляющее тот характер терпимости, которого вообще мы не находим во взглядах Европы, насильственной и властолюбивой не только на практике, но и в своих умственных построениях.

Да и вся теория Н.Я. Данилевского может быть рассматриваема как некоторая попытка объяснить положение славянского мира в истории, – эту загадку, аномалию, эпицикл для всякого европейского историка. В силу того исключительного положения среди других народов, которому в истории нет вполне равного примера, славянам суждено изменить укоренившиеся в Европе взгляды на науку истории, взгляды, под которые никак не может подойти славянский мир.

Таковы главные черты книги Н.Я. Данилевского. Из них виден многообразный характер этой книги; но спешим прибавить, что понятие о ней будет еще далеко не полное. Богатство мыслей, обилие действительного содержания так велико, что новые стороны дела открываются на каждой странице. Это сочинение удивительным образом сочетало в себе жар глубокого чувства и холодную строгость науки; оно есть пламенное воззвание и вместе точная, глубокомысленно соображенная теория. <…>

Портрет снят с фотографии, сделанной в 1884 г., весною, когда Николай Яковлевич приезжал в Петербург как эксперт на «Всемирную выставку садоводства»; фотография эта чрезвычайно удачна, хотя на лице не было обычного выражения бодрости и энергии. Факсимиле взято с листка, на котором была отдельно записана эта мысль о красоте, очень глубокая и образная:*

«Красота есть единственная духовная сторона материи – следовательно, красота есть единственная связь этих двух основных начал мира. То есть красота есть единственная сторона, по которой она (материя) имеет цену и значение для духа, – единственное свойство, которому она отвечает, соответствует потребностям духа и которое в то же время совершенно безразлично для материи как материи. И наоборот, требование красоты есть единственная потребность духа, которую может удовлетворить только материя».

Вот где причина самого существования материи. «Бог пожелал создать красоту, – говорил Николай Яковлевич, – и для этого создал материю».

---

* Помещённые в издании 1888 г. (третье издание) портрет и факсимиле, о которых здесь говорит Страхов, воспроизведены в начале этой страницы сайта в качестве одной из заставок к тексту. Так как в издании 1895 г. (пятое издание) они не были опубликованы, данный абзац Страхов изменил. Для полноты осведомления читателей приводим текст этого абзаца из пятого издания:
“Сохраним здесь и афоризм записанный на отдельном листке, из которого мы взяли факсимиле для предыдущего издания. Глубокая и образная мысль этого афоризма не относится к настоящей книге, но дорога для характеристики ее автора. Вот она:” (прим. ред.)

---

Список сочинений Н. Я. Данилевского

Следующий список может считаться почти полным, хотя в некоторых случаях пришлось обойтись без точного заглавия статей. Годы, выставленные впереди, означают годы появления в печати, кроме двух или трех случаев, когда поставлены годы самого написания.

1843. – 1) Заметка о том, что Сенковский повесть Мориера выдал за свою. “Отечественные записки”.

1848. – 2) Дютроше. Там же.

3) Разбор и перевод “Космоса” Гумбольдта. Там же. (За эти две статьи получено 600 р.).

1851. – 4) Статистические исследования о движении народонаселения в России за 1846 г. “Журнал Министерства внутренних дел” (статья была прислана из Вологды и получено за нее 300 р.).

5) Климат Вологодской губернии. “Записки географического общества”. Т. IX. (Это сочинение награждено премией Жуковского в 250 р.).

1852. – 6) две или три мелкие статьи в “Вологодских губернских Ведомостях”.

1856. – 7) Статистика каспийского рыболовства. “Исследования о состоянии рыболовства в России”. Изданы Министерством государственного имущества. Т. V (1859).

1857. – Описание уральского рыболовства. “Исследования о состоянии рыболовства”. Т. III (1860).

1858. – 9) Краткий очерк уральского рыбного хозяйства. “Вестник географического общества”. Т. XXII. (прочитан в собрании Общества, в феврале).

10) Ответ Экономическому указателю. “Вестник географического общества”. Т. XXIII. (Антикритика на разбор Вернадского, в мае).

11) разбор сочинения К.С. Веселовского “О климате России”. “Вестник географического общества”. Т. XXV (в январе).

1859-1861. – 12) рыбные и звериные промыслы на Белом и Ледовитом морях. “Исследования о состоянии рыболовства”. Т. VI (1862).

1860-1861. – 13) Отчеты Высочайшего учреждения экспедиции для исследования рыбных и звериных промыслов на Белом и Ледовитом морях, Кубенском озере и в Норвегии за 1859-1861 гг. “Журнал Министерства государственного имущества”.

14) Разбор проекта Каразина об устройстве рыболовства в Каспийском море и изложение начал, которые должны быть положены в основание. (Напечатано в Астрахани, 1862).

15) Теория ледникового периода. “Записки географического общества”. Кн. 4.

16) Некролог Вроцкого. “Земледельческая газета” (Щепкина).

17) Краткий отчет о первой поездке на Азовское море. “Записки географического общества” (Годовой отчет, Безобразова).

18) Взгляд на рыболовство в России. “Сельское хозяйство и лесоводство”.

19) Coup d’oeil sur les pecheries en Russie. Expose statistique et technique annexe a la collection des produits et outils de la peche, envoyec par la Russie a l’Exposition Universelle der Paris de 1867. (Перевод предыдущей статьи).

20) Несколько мыслей по поводу упадка ценности кредитного рубля, торгового баланса и покровительства промышленности. “Торговый сборник”. № 4, 5, 11, 13, 18, 20, 22.

1869. – 21)0 мерах к обеспечению народного продовольствия на крайнем севере России. “Правительственный Вестник”. (Издано отдельной брошюрой).

22) Исследование о Кубанской дельте. “Записки географического общества”.

23) Несколько мыслей о русской географической терминологии по поводу слов “лиман” и “ильмень”. Там же.

24) Извлечение из письма Н.Я. Данилевского о результатах поездки его на Маныч. Там же.

25) Россия и Европа. “Заря”. Изд. В.В. Кашпирева (ряд статей в течение целого года).

1871. – 26) Россия и франко-германская война. (Дополнение к статье “Россия и Европа”). “Заря”, январь.

27) Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. 2-е изд. СПб.

28) Описание рыболовства в Черном и Азовском морях. “Исследования о состоянии рыболовства и пр.”. Т. VIII.

29) Возможное влияние пароходства на рыболовство на реке Куре. “Сборник сведений о Кавказе”. Т. И.

30) Описание рыболовства на северо-западных озерах. “Исследования о состоянии рыболовства”. Т. IX.

31) Конференция, или даже конгресс. “Русский Мир”. № 74 и 75.

32) Общеевропейские интересы. Там же. № 92, 99 и 101.

33) Россия и Восточный вопрос. “Русская Речь”. Изд. А.А. Навроцкого.

34) О пути мадьяр с Урала на Лебедию. “Известия географического общества”. Т. XIX.

35) Дополнение к опыту областного великорусского словаря. СПб.

36) Филлоксера на Южном берегу Крыма и средство борьбы с нею. Феодосия.

37) Отчет о результатах поездки за границу председателя филлоксерной комиссии. Симферополь, 5 февраля. 1881.

38) Ответ на корреспонденцию из Крыма в № 50 Московских Ведомостей. “Московские Ведомости”. 1881, 14 апреля. № 102. (По поводу филлоксеры в Крыму).

39) Сравнение методов борьбы с филлоксерою.

40) Несколько слов по поводу конституционных вожделений нашей либеральной прессы. “Московские Ведомости”. 1881, 2 мая. № 138.

1882. – 41) Отчет о деятельности по уничтожению филлоксеры в Крыму генерал-адъютанта барона А.Н. Корфа (с. 97-140).

42) Несколько мыслей по поводу низкого курса наших бумажных денег и некоторых других экономических явлений и вопросов. “Русский Вестник”. № 8 и 9.

1884. – 43) Происхождение нашего нигилизма. По поводу статьи “Этюды господствующего мировоззрения”. “Русь”. 1884. №22 и 23.

1885. – 44) Дарвинизм. Критическое исследование. Т. I, ч. I, 519 с. с 7 табл. рис. и чертежами. Ч. II, 530 с. и приложениями 148 с. Издание Меркурия Елеазаровича Комарова. СПб.

45) Г. Владимир Соловьев о православии и католицизме. “Известия Санкт-Петербургского славянского Благотворительного общества”. № 2 и 3.

1886. – 46) О низком курсе наших денег и новых источниках государственных доходов. Изд. М. Комарова. СПб. (перепечатка № 40).

1887. – 47) Экспрессия, или выражение чувства у человека и животных. “Русский Вестник”. № 5 и 6.

1888. – 48) Россия и Европа. Издание 3-е с портретом и посмертными примечаниями. СПб.

1889. – 49) Дарвинизм. Критическое исследование. Т. II (одна посмертная глава). С портретом и указателями ко всему сочинению. Изд. М. Е. Комарова. СПб.

50) Россия и Европа. Изд. 4-е. СПб.

1890. – 51) Сборник политических и экономических статей. Изд. Н. Страхова. СПб.

Следует упомянуть еще, что Николай Яковлевич перевел несколько статей К.Э. фон Бэра. Именно, в 1853-1856 годах были переведены: 1) Описание Каспийского рыболовства (в “Исследовании о состоянии рыболовства”. Т. II) и 2) Каспийские очерки (Caspische Studien), а в 1858: 3) О собрании черепов в академическом музее, и 4) О распространении в России зоба и кретинизма.

15 февраля 1888 г. Н. Страхов

Николай Яковлевич Данилевский
Дата рождения:	28 ноября (10 декабря) 1822
Место рождения:	село Оберце, Российская империя
Дата смерти:	7 (19) ноября 1885
Место смерти:	Тифлис, Российская империя
Род деятельности:	социолог, публицист и естествоиспытатель. Идеолог панславизма

Никола́й Я́ковлевич Даниле́вский (28 ноября (10 декабря) 1822, с. Оберце, Орловская губерния — 7 (19) ноября 1885, Тифлис) — русский социолог, культуролог, публицист и естествоиспытатель; идеолог панславизма.

Основные идеи

• Критика общечеловеческой цивилизации.
• Концепция культурно-исторического типа, состоящего из четырёх основ: религия, культура (наука, искусство, техника), политика, общественно-экономический уклад. Культурно-исторические типы или цивилизации противостоят этнографическому материалу.

Биография

Уроженец Орловской губернии, сын заслуженного генерала, Данилевский воспитывался в Александровском лицее, а затем был вольным слушателем на факультете естественных наук в СПб. унив. Занимаясь специально ботаникой, он вместе с тем с увлечением изучал социалистическую систему Фурье.

Получив степень кандидата и выдержав магистерский экзамен, он был в 1849 г арестован по делу Петрашевского. Проведя 100 дней в Петропавловской крепости, он представил оправдательную записку, в которой доказал свою политическую невиновность, и был освобожден от суда, но выслан из Петербурга и определен в канцелярию сначала вологодского, а потом самарского губернатора; в 1853 г он был командирован в учёную экспедицию под начальством знаменитого Бэра для исследования рыболовства по Волге и Каспийскому морю, а в 1857 г, причисленный к департаменту сельского хозяйства, он был отправлен для таких же исследований на Белое море и Ледовитый океан. После этой экспедиции, продолжавшейся три года, он совершил много таких же, но менее значительных, поездок в различные края России. Данилевским выработано ныне действующее законодательство по части рыболовства во всех водах европейской части России.

Приобретя имение на южном берегу Крыма, Данилевский вступил в энергичную борьбу с филлоксерой.

Творческая деятельность

Главное сочинение Данилевского, «Россия и Европа», печаталось сначала в журнале «Заря». Первое отдельное издание (ошибочно показанное вторым) вышло в 1871 г, второе (ошибоч. 3-е) в 1888 и третье (ошиб. 4-е) в 1889 г.

Другой обширный труд Данилевского, «Дарвинизм», появился в 1885 г. В двух толстых книгах (к которым после смерти автора присоединен ещё дополнительный выпуск) Данилевский подвергает теорию Дарвина подробному разбору с предоставленною целью доказать её полную неосновательность и нелепость. К этой критике, вызвавшей восторженные похвалы H. H. Страхова, безусловного приверженца Данилевского, специалисты-естествоиспытатели отнеслись вообще отрицательно. Кроме горячего нападения со стороны известного ботаника, московского профессора Тимирязева, вступившего в резкую полемику со Страховым, сочинение Данилевского было разобрано академиками Фаминцыным и Карпинским.

Первый, рассмотревший всю книгу по главам, приходит к следующим заключениям: «Из числа приводимых им возражений сравнительно лишь весьма немногие принадлежат автору «Дарвинизма»; громаднейшее большинство их, и притом самые веские, более или менее подробно заявлены были его предшественниками (далее указываются Негели, Агассис, Бэр, Катрфаж и в особенности трёхтомное сочинение Виганда); Данилевским же они лишь обстоятельнее разработаны и местами подкреплены новыми примерами…» «Книгу Данилевского я считаю полезною для зоологов и ботаников; в ней собраны все сделанные Дарвину возражения и разбросаны местами интересные фактические данные, за которые наука останется благодарною Данилевскому».

Академик Карпинский, разбиравший палеонтологическую часть Дарвинизма, дает следующую её оценку: «в авторе можно признать человека выдающегося ума и весьма разнообразных и значительных знаний; но в области геологии сведения его, нередко обнимающие даже детали, не лишены и крупных пробелов. Без сомнения, это обстоятельство, а также предвзятое, утвердившееся уже до рассмотрения вопроса с геологический стороны, убеждение в несправедливости теории эволюции было причиной, что Данилевский пришёл к выводам, с которыми нельзя согласиться» (см. «Вестник Европы», 1889, кн. 2).

Сочинение Данилевского, представленное в Академию наук для соискания премии, не было её удостоено.

Кроме двух названных книг Данилевский напечатал в различных периодических изданиях много статей, частью по своей специальности, частью публицистического характера. Некоторые из них изданы H. H. Страховым в 1890 г под заглавием «Сборник политических и экономических статей H. Я. Данилевского»; там же и подробный перечень всего им написанного.

«Россия и Европа»

Основное воззрение автора «России и Европы», которое он, впрочем, не проводит с совершенною последовательностью, резко отличается от образа мыслей прежних славянофилов. Те утверждали, что русский народ имеет всемирно-историческое призвание как истинный носитель всечеловеческого окончательного просвещения; Данилевский, напротив, отрицая всякую общечеловеческую задачу в истории, считает Россию и славянство лишь особым культурно-историческим типом, однако наиболее широким и полным. Видя в человечестве только отвлеченное понятие, лишенное всякого действительного значения, и вместе с тем оспаривая общепринятые деления: географическое (по частям света), и историческое (древняя, средняя и новая история), Д., так же как и немецкий историк Генрих Рюккерт, выставляет в качестве действительных носителей исторической жизни несколько обособленных «естественных групп», которые он, как и названный иностранный автор, обозначает термином «культурно-исторические типы». Всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или группою языков, довольно близких между собою для того, чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий, составляет самобытный культ.-ист. тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже из младенчества. Таких типов, уже проявившихся в истории, Данилевский насчитывает 10: египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский [?, он же халдейский (?), или древнесемитический], индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, новосемитический, или аравийский, и германо-романский, или европейский. Россия с славянством образуют новый, имеющий в скором времени проявиться культ.-ист. тип, совершенно отличный и отдельный от Европы. К этим несомненным, по Д., естественным группам он причисляет ещё два сомнительных типа (американский и перуанский), «погибших насильственною смертью и не успевших совершить своего развития».

Что касается до новой Америки, то её значение ещё не выяснилось для Д., и он колеблется, признать ли её или нет за особый вырабатывающийся культ.-ист. тип. — Начала цивилизации одного культ.-ист. типа не передаются народам другого типа; каждый тип вырабатывает её для себя при большем или меньшем влиянии чуждых ему предшествовавших или современных цивилизаций. Такое влияние Д. допускает лишь в смысле «почвенного удобрения», всякое же образовательное и определяющее воздействие чуждых духовных начал он отрицает безусловно. Все культ.-ист. типы одинаково самобытны и из себя самих почерпают содержание своей исторической жизни, но не все осуществляют это содержание с одинаковою полнотою и многосторонностью.

Данилевский, как и Рюккерт (хотя в несколько ином распределении), признает четыре общих разряда культ.-ист. деятельности: деятельность религиозная, собственно культурная (наука, искусство, промышленность), политическая и социально-экономическая.

Некоторые из исторических типов сосредоточивали свои силы на одной из этих сфер деятельности (так евреи — на религии, греки — на культуре в тесном смысле), другие — проявляли себя сразу в двух или трёх направлениях; но только России и славянству, по верованию Д., дано равномерно развить все четыре сферы человеческой деятельности и осуществить полную «четырёхосновную» культуру.

Признавая человечество за пустую абстракцию, Д. видит в культ.-ист. типе высшее и окончательное для нас выражение социального единства. Если та группа, говорит он, которой мы придаем название культ.-ист. типа, и не есть абсолютно высшая, то она во всяком случае высшая из всех тех, интересы которых могут быть сознательными для человека, и составляет, следовательно, последний предел, до которого может и должно простираться подчинение низших интересов высшим, пожертвование частных целей общим. — «Интерес человечества» есть бессмысленное выражение для человека, тогда как слово «европейский интерес» не есть пустое слово для француза, немца, англичанина. Точно также для русского и всякого другого славянина «идея славянства должна быть высшею идеей, выше свободы, выше науки, выше просвещения». В этом последнем слове теории Д. заключается её самоосуждение. Так как всякая культура состоит именно в развитии науки, просвещения, истинной свободы и т. д., то помимо этих высших интересов, имеющих общечеловеческое значение, предполагаемая «идея славянства» сводится лишь к этнографической особенности этого племени.

Забывая, что для культурно-исторического типа прежде всего нужна культура, Д. выставляет какое-то славянство an und für sich, признает за высшее начало самую особенность племени независимо от исторических задач и культурного содержания его жизни. Такое противоестественное отделение этнографических форм от их общечеловеческого содержания могло быть сделано только в области отвлеченных рассуждений; при сопоставлении же теории с действительными историческими фактами она оказывалась с ними в непримиримом противоречии. История не знает таких культурных типов, которые исключительно для себя и из себя вырабатывали бы образовательные начала своей жизни. Д. выставил в качестве исторического закона непередаваемость культурных начал — но действительное движение истории состоит главным образом в этой передаче.

Так, возникший в Индии буддизм был передан народам монгольской расы и определил собою духовный характер и культурно-историческую судьбу всей восточной и северной Азии; разноплеменные народы передней Азии и северной Африки, составлявшие, по Д., несколько самостоятельных культ.-ист. типов, усвоили себе сперва просветительные начала эллинизма, потом римскую гражданственность, далее христианство и, наконец, религию аравийского пророка; христианство, явившееся среди еврейского народа, даже в два приема нарушило мнимый «исторический закон», ибо сначала евреи передали эту религию греческому и римскому миру, а потом эти два культурно-исторические типа ещё раз совершили такую недозволенную передачу двум новым типам: германо-романскому и славянскому, помешав им исполнить требование теории и создать свои собственные религиозные начала. Вероисповедные различия внутри самого христианства также не соответствуют теории, ибо единый по Д. германо-романский мир разделился между католичеством и протестантством, а славянский мир — между тем же католичеством и православием, которое к тому же не выработано самим славянством, а целиком принято от Византии, то есть от другого чуждого культ.-ист. типа. — Помимо этих частных противоречий, теория отдельных культ.-ист. групп идет вразрез с общим направлением всемирно-исторического процесса, состоящего в последовательном возрастании (экстенсивном и интенсивном) реальной (хотя наполовину безотчетной и невольной) солидарности между всеми частями человеческого рода. Все эти части в настоящее время, несмотря на вражду национальную, религиозную и сословную, живут одною общей жизнью в силу той фактической неустранимой связи, которая выражается, во-первых, в знании их друг о друге, какого не было в древности и в средние века, во-вторых, — в непрерывных сношениях политических, научных, торговых, и, наконец, в том невольном экономическом взаимодействии, благодаря которому какой-нибудь промышленный кризис в Соединённых Штатах немедленно отражается в Манчестере и Калькутте, в Москве и в Египте. Логическую опору для своей теории Д. думает найти в совершенно ошибочном различении рода и вида. Человечество, по его мнению, есть род, то есть отвлеченное понятие, существующее только в обобщающей мысли, тогда как культурно-исторический тип, племя, нация суть понятия видовые, соответствующие определенной реальности.

С точки зрения этической, признавать крайним пределом человеческих обязанностей и высшею целью нашей деятельности культурно-племенную группу, к которой мы принадлежим, как нечто более конкретное и определенное сравнительно с человечеством — значит для последовательного ума открывать свободную дорогу всякому дальнейшему понижению нравственных требований. Интересы национальные (в тесном смысле) гораздо конкретнее, определеннее и яснее интересов целого культ.-ист. типа (даже предполагая действительное существование таковых); столь же бесспорно, что интересы какого-нибудь сословия, класса или партии всегда определеннее и конкретнее интересов общенациональных; и наконец, никакому сомнению не может подлежать, что для всякого его личные эгоистические интересы суть из всех возможных самые ясные, самые определенные, и если этими свойствами определять круг нравственного действия, то у нас не останется другой обязанности, как только думать о самих себе.

В изложение своего взгляда на историю Д. вставил особый экскурс о влиянии национальности на развитие наук. Здесь он как будто забывает о своей теории; вместо того, чтобы говорить о выражении культ.-ист. типов в научной области, указывается лишь на воздействие различных национальных характеров: английского, французского, нем. и т. д. Различая в развитии каждой науки несколько главных степеней (искусственная система, эмпирические законы, рациональный закон), Д. находил, что учёные определенной национальности преимущественно способны возводить науки на ту или другую определенную степень. Эти обобщения оказываются, впрочем, лишь приблизительно верными, и установленные Д. правила представляют столько же исключений, сколько и случаев применения. Во всяком случае этот вопрос не находится ни в каком прямом отношении к теории культ.-ист. типов.

Занимающие значительную часть книги Д. рассуждения об упадке Европы и об отличительных особенностях России (православие, община и т. п.) вообще не представляют ничего нового сравнительно с тем, что было высказано прежними славянофилами. Более оригинальны для того времени, когда появилась книга, политические взгляды Д., которые он резюмирует в следующих словах:

В продолжение этой книги мы постоянно проводим мысль, что Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное, что её интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны… Если невозможно и вредно устранить себя от европейских дел, то весьма возможно, полезно и даже необходимо смотреть на эти дела всегда и постоянно с нашей особой русской точки зрения, применяя к ним как единственный критерий оценки: какое отношение может иметь то или другое событие, направление умов, та или другая деятельность влиятельных личностей к нашим особенным русско-славянским целям; какое они могут оказать препятствие или содействие им? К безразличным в этом отношении лицам и событиям должны мы оставаться совершенно равнодушными, как будто бы они жили и происходили на луне; тем, которые могут приблизить нас к нашей цели, должны всемерно содействовать и всемерно противиться тем, которые могут служить ей препятствием, не обращая при этом ни малейшего внимания на их безотносительное значение — на то, каковы будут их последствия для самой Европы, для человечества, для свободы, для цивилизации. Без ненависти и без любви (ибо в этом чуждом мире ничто не может и не должно возбуждать ни наших симпатий, ни наших антипатий), равнодушные к красному и к белому, к демагогии и к деспотизму, к легитимизму и к революции, к немцам и французам, к англичанам и итальянцам, к Наполеону, Бисмарку, Гладстону, Гарибальди — мы должны быть верным другом и союзником тому, кто хочет и может содействовать нашей единой и неизменной цели. Если ценою нашего союза и дружбы мы делаем шаг вперед к освобождению и объединению славянства, приближаемся к Цареграду — не совершенно ли нам все равно, купятся ли этою ценою Египет Францией или Англией, рейнская граница — французами или вогезская — немцами, Бельгия — Наполеоном или Голландия — Бисмарком… Европа не случайно, а существенно нам враждебна; следовательно, только тогда, когда она враждует сама с собою, может она быть для нас безопасной… Именно равновесие политических сил Европы вредно и даже гибельно для России, а нарушение его с чьей бы то ни было стороны выгодно и благодетельно….. Нам необходимо, следовательно, отрешиться от мысли о какой бы то ни было солидарности с европейскими интересами.

Та цель, ради которой мы должны, по Д., отрешиться от всяких человеческих чувств к иностранцам и воспитать в себе и к себе odium generis humani — заключается в образовании славянской федерации с Константинополем как столицей. При составлении плана этой федерации, доставившего ему некоторую популярность в литературно-политических кружках Богемии и Кроации, Д. значительно облегчил себе задачу: одна из главных славянских народностей обречена им на совершенное уничтожение за измену будущему культурно-историческому типу; зато членами славянской федерации должны «волей-неволей» сделаться три неславянские народности: греки, румыны и мадьяры. Этот план, основанный на разделе Австрии и Турции, осуществится после ожесточенной борьбы между Россией и европейской коалицией, предводимой французами; единственной союзницей нашею в Европе будет Пруссия.

«Россия и Европа» приобрела у нас известность и стала распространяться лишь после смерти автора благодаря совпадению её основных мыслей с преобладающим общественным настроением. Сторонники Д., способствовавшие внешнему успеху его книги, ничего ещё не сделали для внутреннего развития и разработки его исторических взглядов, вероятно, вследствие невозможности согласовать эти взгляды с действительным содержанием всемирной истории. Критически разбирали теорию Д.: Щебальский, акад. Безобразов, проф. Кареев, Вл. Соловьев, Милюков; безусловным апологетом её выступал неоднократно Н. Страхов; сильное влияние оказал Д. на взгляды К. Леонтьева, признававшего его одним из своих учителей.

Независимо от оценки его историко-публицистического труда, должно признать в Д. человека самостоятельно мыслившего, сильно убежденного, прямодушного в выражении своих мыслей и имеющего скромные, но бесспорные заслуги в области естествознания и народного хозяйства.

Ссылки

• Биография Н. Данилевского
• Н. Я. Данилевский, Россия и Европа.
• Н. Я. Данилевский, Россия и Европа. Факсимиле книги 1895 года, pdf, 12,8 Мб
• Труды Н. Я. Данилевского на Gumilevica

Русская философия
Западничество	Чаадаев • Белинский • Герцен • Грановский
Славянофильство, почвенничество и панславизм	Хомяков • И. Киреевский • И. Аксаков • Достоевский • Страхов • Леонтьев • Данилевский
Революционная демократия	Чернышевский • Добролюбов • Писарев
Русская религиозная философия	Соловьёв • Розанов • Шестов • Лосский • Булгаков • Бердяев • Карсавин • Флоренский • Франк • Ильин • Лосев
Народничество и анархизм	Бакунин • Лавров • Кропоткин • Михайловский
Русский космизм	Фёдоров • Циолковский • Вернадский • Чижевский

ДАНИЛЕВСКИЙ, НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВИЧ (1822–1885), русский ученый-естествоиспытатель, мыслитель, публицист. Родился 28 ноября (10 декабря) 1822 в с. Оберец Ливенского уезда Орловской губернии. Окончил в 1842 Царскосельский лицей, а затем естественный факультет Петербургского университета. В 1849 получил степень магистра ботаники. Летом того же года увлечение молодого человека социалистическими идеями Фурье привело к его аресту (в связи с делом петрашевцев). Данилевский провел сто дней в Петропавловской крепости. После того как его невиновность была доказана, он был освобожден. Кратковременное увлечение фурьеризмом не сделало молодого Данилевского радикалом. В дальнейшем он всегда критически относился к различным вариантам российской леворадикальной идеологии. «Все различие между нашим нигилизмом и нигилизмом заграничным, западным, – писал Данилевский в статье Происхождение нашего нигилизма, – заключается единственно в том, что там он самобытен, а у нас подражателен, и потому тот имеет некоторое оправдание будучи одним из неизбежных результатов исторической жизни Европы, а наш висит в воздухе и… есть явление смешное, карикатурное». После освобождения из крепости Данилевский был выслан из Петербурга и работал сначала в Вологде, а затем в Самаре. В 1853 он отправился в свою первую научную экспедицию под руководством знаменитого натуралиста Карла фон Бэра на Волгу и Каспийское море. Таких путешествий в дальнейшем он совершил множество, проведя на берегах рек, озер и морей России большую часть жизни. Данилевским было выработано законодательство о рыболовстве во всех водах европейской России.

В последние годы жизни Данилевский работал над фундаментальным научным трудом Дарвинизм (были опубликованы два первых тома), где критиковал дарвинизм как теорию, «упрощающую проблему видового многообразия жизненных форм». Самое известное сочинение Данилевского – Россия и Европа, оказавшее существенное влияние на Ф.М.Достоевского, К.Н.Леонтьева, Н.Н.Страхова, К.Н.Бестужева-Рюмина.

В этой работе Данилевский подверг критике европоцентризм, доминировавший в историографии 19 в., и, в частности, общепринятую схему деления мировой истории на Древность, Средние века и Новое время. Русский мыслитель считал подобное деление имеющим лишь условное значение и совершенно неоправданно «привязывающим» к этапам европейской истории явления совсем иного рода. Сам принцип рассмотрения истории с точки зрения «степени развития» различных форм социальной и культурной жизни он полагал вполне правомерным. Но лишь тогда, когда этот принцип помогает, а не препятствует решению главной задачи культурно-исторического исследования – определению и изучению исторического многообразия «типов развития». «Главное, – писал Данилевский, – должно состоять в отличении культурно-исторических типов, так сказать, самостоятельных, своеобразных планов религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного, одним словом, исторического развития». Понятие «культурно-исторических типов» – центральное в учении Данилевского. Согласно его собственному определению, самобытный культурно-исторический тип образует всякое племя или семейство народов, характеризуемых отдельным языком или группой языков, довольно близких между собою, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и уже вышло из состояния младенчества.

Данилевский выделял в качестве основных культурно-исторических типов, уже реализовавших себя в истории, египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский, индийский, иранский, еврейский, греческий, аравийский и германо-романский (европейский) типы. Уже в ближайшем будущем, считал Данилевский, огромную роль в истории предстоит играть новой культурно-исторической общности – России и славянскому миру.

Будучи человеком глубоко религиозным, Данилевский не ставил под сомнение роль Провидения, но и не пытался связать ее непосредственно с исторической деятельностью этносов. Он настаивал на том, что «государство и народ суть явления преходящие и существуют только во времени, а следовательно, только на требовании этого их временного существования могут основываться законы их деятельности». Рассматривая понятие общечеловеческого прогресса как слишком отвлеченное, Данилевский практически исключал возможность непосредственной преемственности в культурно-историческом развитии. «Начала цивилизации не передаются от одного культурно-исторического типа другому». Различные же формы воздействия одного культурного типа на другой не только возможны, но и фактически неизбежны. Намеченная Данилевским циклическая модель исторического процесса предвосхитила последующие весьма разнообразные опыты подобного рода как на Западе (О.Шпенглер, А.Тойнби), так и на Востоке (наиболее яркий представитель культурологического циклизма – китайский мыслитель Лян Шумин).

Умер Данилевский в Тифлисе 7 (19) ноября 1885.

Проверь себя!
Ответь на вопросы викторины «Литературная викторина»

Кто из основоположников детективного жанра отбывал тюремное заключение за воровство?

Николай Данилевский: философия истории и культуры

Данилевский Николай Яковлевич (1822-1885)
окончил естественный факультет
Петербургского университета. В 1848 г.
был арестован по подозрению в принадлежности
к группе Петрашевского и провел сто
дней в Петропавловской крепости. После
освобождения Данилевский сначала был
выслан в Вологду, а затем в Самару. В
1853 г. Данилевский отправился в свою
первую научную экспедицию под руководством
знаменитого натуралиста Карла фон Бэра
для исследования рыболовства на Волге
и в Каспийском море. Таких путешествий
он совершил множество, проведя на берегах
рек, озер и морей России большую часть
жизни (он

270

умер в одной из поездок). В своем
незавершенном труде «Дарвинизм»
(опубликованы два тома) Данилевский
критиковал дарвиновский эволюционизм
как теорию, «упрощающую» проблему
видового многообразия жизненных форм.
Самое известное сочинение Данилевского
«Россия и Европа» произвело большое
впечатление на известных деятелей
отечественной культуры, в частности на
Ф.М. Достоевского, Н.Н. Страхова, К.Н.
Леонтьева, К.Н. Бестужева-Рюмина
(Сербиненко В.В. Русская философия XIX в.
// Философия: Учебник для вузов. М., 2003).

В книге «Россия и Европа» (1871)
Данилевский выдвинул и обосновал идею
о том, что между формами органической
жизни и культурой можно провести
непосредственную аналогию. Данилевский
писал, что цивилизации могут развиваться
разными путями и в разном ритме. Он
доказывал, что разные цивилизации
представляют собой самобытные и целостные
образования, которые развиваются по
своей внутренней логике и во многом
независимо друг от друга. Цивилизации
рождаются, живут, дряхлеют и умирают, и
эти процессы предстают не как этапы
какого-то единого прогресса человечества;
бывает так, что одна цивилизация уже
клонится к закату, тогда как другая лишь
начинает свое развитие.

Данилевский подверг критике общепринятую
схему деления мировой истории на периоды
древней, средней и новой истории.
Мыслитель считал подобное деление
имеющим лишь условное значение и
совершенно неоправданно «привязывающим»
к этапам европейской истории явления
совсем иного рода. Сам принцип рассмотрения
истории с точки зрения «степени
развития» различных форм социальной
и культурной жизни он полагал вполне
правомерным. Но лишь тогда, когда этот
принцип помогает, а не препятствует
решению главной задачи культурно-исторического
исследования — определению и изучению
исторического многообразия «типов
развития» [39]. «Главное, — писал
Данилевский, — должно состоять в отличении
культурно-исторических типов, так
сказать, самостоятельных, своеобразных
планов религиозного, социального,
бытового, промышленного, политического,
научного, художественного, одним словом,
исторического развития» [40].

39 Сербиненко В.В.
Русская философия XIX в. // Философия:
Учебник для вузов. М., 2002.

40 Данилевский Н.Я.
Россия и Европа. СПб., 1871. С. 88.

271

Понятие «культурно-исторические
типы» — центральное в учении Данилевского.
Согласно его собственному определению,
самобытный культурно-исторический тип
образует всякое племя или семейство
народов, характеризуемых отдельным
языком или группой языков, довольно
близких между собою, если оно вообще по
своим духовным задаткам способно к
историческому развитию и уже вышло из
младенчества.

Русский философ разделяет все народы
на три основных класса: на позитивных
творцов истории, создавших великие
цивилизации или культурно-исторические
типы; негативных творцов истории, которые
подобно гуннам, монголам и туркам не
создавали великих цивилизаций, но
способствовали гибели дряхлых, умирающих
цивилизаций; и, наконец, народов,
творческий дух которых по какой-то
причине задерживается на ранней стадии.
Вот почему они не могут стать ни
созидательной, ни разрушительной силой
в истории. Они представляют собой
этнографический материал, используемый
творческими народами для обогащения
своих цивилизаций [41].

41 Гуревич П.С. Философия культуры. М.,
1994. С. 233.

По мнению Данилевского, лишь немногие
народы смогли создать великие цивилизации
и стать «культурно-историческими
типами». Философ насчитывает десять
таких цивилизаций: египетская,
ассирийско-вавилоно-финикийско-халдейская,
или древнесемитская, китайская, индийская,
иранская, еврейская, греческая, римская,
новосемитская, или аравийская, и
германо-романская (европейская). Две
цивилизации — мексиканская и перуанская
— погибли насильственной смертью на
ранней стадии развития.

Почему не Данилевский, а именно Шпенглер
вошел в историю социальной мысли как
первооткрыватель данной закономерности?
Исследователи объясняют происшедшее
тем, что вообще судьба философских идей
складывается весьма прихотливо и
неожиданно. При этом значение имеет
вовсе не то, кто впервые высказал некую
гипотезу. Существует множество причин
непризнания, большинство из которых
случайны и незначительны [42].

272

Данилевский пытается ответить на вопрос:
почему Европа (Запад) враждебно относится
к России. Данилевский писал: «Европа
видит в России и славянстве не только
чуждую, но и враждебную силу…» [43]. По
мнению русского философа, эта враждебность
сохраняется несмотря на большие жертвы
и услуги, которые Россия оказывает
Европе. Например, Россия никогда не
нападала на Европу, Европа — неоднократно
вторгалась в Россию, вынуждая ее
защищаться и прогонять врага.

Данилевский не находит рациональной
основы для враждебности Европы по
отношению к России: «Причина явления
гораздо глубже. Она лежит в неизвестных
глубинах тех племенных симпатий и
антипатий, которые составляют как бы
исторический инстинкт народов, ведущий
их (помимо, хотя и не против, их воли и
сознания) к неведомой для них цели…»
[44]. Реальную же причину возникновения
антагонизма Данилевский обнаруживает
в том, что Россия и Европа принадлежат
к различным историко-культурным типам
[45]. Кроме того, Данилевский указывает,
что Европа уже вступила в период упадка,
в то время как славянская цивилизация
входит в период расцвета своих творческих
сил, и это объясняет враждебность Европы.
Если европейская цивилизация оказалась
двусоставной, т.е. творческой в двух
областях: политической и научной, то
русско-славянская цивилизация будет
трех- или даже четырехсоставной
(творческой) в четырех областях:
религиозной, научной, политико-экономической
и эстетической. Причем, главным образом,
творческого прогресса следует ожидать,
по мысли Данилевского, в социально-экономической
области путем создания нового и
справедливого социально-экономического
порядка… [46]

42 См.: Гуревич П.С.
Указ. соч. С. 232.

43 Данилевский Н.Я.
Россия и Европа. М., 1991. С. 52.

44 Там же. С. 53.

45 См.: Гуревич П.С.
Указ. соч. С. 232.

46 Там же. С. 234-235.

273

Следует отметить, что, предсказывая
ведущую историческую миссию России и
славянства, Данилевский отнюдь не
утверждал, что эта миссия должна
осуществиться с какой-то фатальной
необходимостью. Напротив, русско-славянский
тип может как развиться и достичь
необычайно высоких результатов, так в
равной мере и не реализовать себя,
превратившись в простой «этнографический
материал». Данилевский вообще не был
склонен к фатализму, причем и в его
детерминистско-материалистической, и
в религиозной версии. Будучи глубоко
религиозным человеком, он не ставил под
сомнение роль Провидения, но и не пытался
связать ее непосредственно с исторической
деятельностью различных этносов [47]. Он
настаивал на том, что «государство и
народ суть явления преходящие и существуют
только во времени, а следовательно,
только на требовании этого их временного
существования могут основываться законы
их деятельности» [48]. Рассматривая
понятие общечеловеческого прогресса
как слишком отвлеченное, Данилевский
практически исключал возможность
непосредственной преемственности в
культурно-историческом развитии: «Начала
цивилизации не передаются от одного
культурно-исторического типа другому».
Речь шла именно о началах, составляющих
основу своеобразия определенной
культурной традиции и остающихся, по
Данилевскому, всегда чуждыми иному типу
культуры. Различные же формы воздействия
одного культурного типа на другой не
только возможны, но и фактически
неизбежны. Намеченная Данилевским
циклическая модель исторического
процесса предвосхитила последующие
подобные, весьма разнообразные опыты
как на Западе (О. Шпенглер, А. Тойнби),
так и на Востоке (наиболее яркий
представитель культурологического
циклизма — китайский мыслитель Лян Шумин
(1893-1988) [49].

47 Сербиненко В.В. Русская философия XIX
в.

48 Данилевский Н.Я. Россия и Европа… С.
32.

49 См.; Сербиненко В.В. Русская философия
XIX в.

274

---

---

Цивилизационный подход к истории. Николай Данилевский — гений русской философии и истории:

---

---

От меня: 

Все, о чем пишет Н.Я. Данилеский актуально и сейчас! Для тех, кто хочет понять кто мы и что с нами происходит, а также какая роль в происходящем с нами Западной цивилизации, предлагаю внимательно изучить этот материал! Вы все поймете и сделаете правильные выводы!

---

Основные идеи Данилевского отражены в работе «Россия и Европа», в которой он изложил теорию культурно-исторических типов. Согласно этой теории, общечеловеческой цивилизации нет и быть не может, существуют только различные культурно-исторические типы цивилизаций.

Суть этой концепции в самой общей форме заключается в том, что человеческая история представляет собой не что иное, как совокупность не связанных друг с другом человеческих цивилизаций.

Концепции единства мировой истории Данилевский противопоставлял биологическую модель исторического процесса, отвергая наличие общечеловеческих идеалов. Основываясь на теории культурно-исторических типов, можно говорить не о едином общечеловеческом процессе, а о разнообразии специфических видов культурных типов. Всего Данилевский выделял 11 культурно-исторических типов:

египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский, халдейский или древнесемитический, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, новосемитический или аравийский, романо-германский или европейский.

Главное внимание Данилевский уделял германо-романскому и славянскому типам, считая славянский тип более перспективным и прогнозируя, что в будущем возглавляемое Россией славянство займет на исторической сцене место германо-романского типа, который переживает упадок. На смену Европе, по прогнозам Данилевского, должна прийти Россия с ее миссией объединения всех славянских народов и высоким религиозным потенциалом.

Для развития культурно-исторических типов, или цивилизаций должны соблюдаться определенные условия, которые, правда, Данилевский называет законами исторического развития. К ним он относит:

1) наличие одного или нескольких языков, при помощи которых племя или семейство народов могли бы общаться друг с другом;

2) политическая независимость, создающая условия для свободного и естественного развития;

3) самобытность каждого культурно-исторического типа, которая вырабатывается при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций;

4) цивилизация, свойственная каждому культурно-историческому типу, тогда только достигает полноты, разнообразия и богатства, когда разнообразны этнографические элементы, его составляющие, – когда они, не будучи поглощены одним политическим целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию, или политическую систему государств;

5) ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения – относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу.

В последующем цивилизационный подход наполнялся новым содержанием, но его основы, сформулированные Данилевским, по существу, оставались неизменными. У Шпенглера это представлено в виде множества независимых друг от друга культур, лежащих в основе государственных образований, и их детерминирующих. Единой мировой культуры нет и не может быть. Всего немецкий философ насчитывает 8 культур: египетская, индийская, вавилонская, китайская, аполлоновская (греко-римская), магическая (византийско-арабская), фаустовская (западно-европейская) и культура майя. На подходе формирующаяся русско-сибирская культура. Возраст каждой культуры зависит от ее внутреннего жизненного цикла и охватывает приблизительно тысячу лет. Завершая свой цикл, культура умирает и переходит в состояние цивилизации. Принципиальное отличие культуры от цивилизации заключается в том, что последняя выступает синонимом бездушного интеллекта, мертвой «протяженности», в то время, как первая – это жизнь, творческая деятельность и развитие.

У Тойнби цивилизационный подход проявляется в осмыслении общественно-исторического развития человечества в духе круговорота локальных цивилизаций. Следуя своим предшественникам, Тойнби отрицает существование единой истории человечества и признает лишь отдельные, не связанные между собой замкнутые цивилизации. Вначале он насчитал 21 цивилизацию, а затем ограничил их число до 13 без учета второстепенных, которые не состоялись или не получили должного развития. Все существовавшие и существующие цивилизации по своим количественным и ценностным параметрам по существу, эквивалентны и равноценны. Каждая из них проходит один и тот же цикл развития – возникновение, рост, надлом и разложение, в результате чего она гибнет. Идентичными, по своей сущности, являются социальные и другие процессы, происходящие в каждой из цивилизации, что позволяет сформулировать некоторые эмпирические законы общественного развития, на основании которых можно познавать и даже прогнозировать его ход. Так, по мнению Тойнби, движущей силой общественного развития выступает «творческое меньшинство», или «думающая элита», которая с учетом складывающихся в обществе условий принимает соответствующие решения и заставляет силой убеждения и авторитета или же насилием выполнять их остальную часть населения, являющегося, по своей сути, инертным и неспособным к творческой оригинальной деятельности. Развитие и расцвет цивилизации напрямую зависит от способности «творческого меньшинства» служить своеобразным образцом для инертного большинства и своим интеллектуальным, духовным и административным авторитетом увлекать его за собой. Если «элита» оказывается не в состоянии решить оптимальным образом очередную социально-экономическую проблему, поставленную ходом исторического развития, она из «творческого меньшинства» превращается в господствующее меньшинство, которое проводит свои решения не путем убеждений, а силой. Такая ситуация ведет к ослаблению основ цивилизации, а в последующем к ее гибели. В двадцатом столетии, по Тойнби, сохранилось всего пять основных цивилизаций – китайская, индийская, исламская, русская и западная.

Данилевский, как и славянофилы, считал, что европейская и славянская государственность произошли из различных корней, и дополнил славянофильское обоснование особого пути развития России системой научно-обоснованных доказательств, введя в свою концепцию органическую теорию и разделив абстрактную мораль и реальную государственную политику, но именно эти дополнения вызывали больше всего нареканий со стороны славянофилов. Опираясь на географический детерминизм, он уделял внимание роли внешних факторов в формировании государства. При этом учитывались большие географические пространства, различия в социально-экономическом развитии регионов, обусловленные природно-климатическими условиями, фактор внешней опасности и т.д.

В России необходима сильная власть и строгая централизация и сообразовываясь с этой целью

«государство должно принять форму одного централизованного политически целого там, где опасность еще велика; но может принять форму более или менее слабо соединенных федеративной связью отдельных частей, где опасность мала».

Данилевский был убежден в необходимости сохранения неограниченной монархии, отмечая, что самодержец в России при всей полноте его власти тем не менее не может распространять эту власть на

«область духа, область веры».

Это ограничение – единственно возможное, поскольку ни конституция, ни парламент в России

«никакой иной опоры, кроме той же царской воли, которую они должны ограничивать, не будут и не могут иметь. Каким же образом ограничат они эту самую волю, на которую единственно только и могут опираться?».

Конституция и парламент, с точки зрения Данилевского, возможны в России «только как мистификации, как комедия».

После смерти Данилевского между В.С. Соловьевым и Страховым на страницах «Вестника Европы» и «Русского вестника» развернулась полемика вокруг «России и Европы». Страхов считал, что книга завершает славянофильское учение, являясь кульминационной точкой развития славянофильской идеи.

Идеи Данилевского вызвали интерес у К.Н. Леонтьева, считавшего себя его учеником, Ф.М. Достоевского, К.Н. Бестужева-Рюмина, Д.А. Хомякова, В.В. Розанова, П.А. Сорокина, В. Шубарта, а так же критические отклики Н.И. Кареева, П.Н. Милюкова, Н.К. Михайловского, К.А. Тимирязева; предвосхитили построения западных мыслителей (О. Шпенглер, А. Тойнби и др.).

---

Данилевский Николай Яковлевич (1822 – 1885)

Естествоиспытатель, философ, публицист, культуролог

Из дворян. Отец – Яков Иванович Д. — участник Севастопольской кампании, впоследствии – генерал-майор. Мать – Дарья Ивановна Мишина из дворян рода Мишиных Орловской губ. В 1837 Данилевский поступил в императорский Царскосельский лицей, который окончил в 1842; служил в Канцелярии Военного Министерства, одновременно в 1843-47 вольнослушатель естественного факультета Петербургского университета, где в 1847 получил степень кандидата. Публиковался в «Отечественных записках». В 1848-49 сдал магистерские экзамены. Весной-летом 1849 изучал флору Черноземной полосы Европейской России, готовясь к защите диссертации.

С 1844 по май 1848 посещал кружок М.В. Буташевича-Петрашевского. В июне 1849 арестован в Тульской губернии, доставлен в Петербург и заключен в Петропавловскую крепость за связь с петрашевцами. В ноябре 1849 освобожден, затем выслан в Вологду под надзор полиции. В 1852 переведен на службу в Самару. В 1857 причислен к Департаменту сельского хозяйства Министерства государственных имуществ. Участвовал в ряде научных экспедиций. В 1879 назначен директором Никитского ботанического сада.

В 1879 приступил к написанию работы «Дарвинизм. Критическое исследование», которую определил как «естественное богословие», суммировав доводы антидарвинистов с точки зрения эволюции. Труд не был доведен до конца из-за скоропостижной смерти Данилевского.

---

Литература: Семенов П.Н., Н.Я. Данилевский, СПб., 1885; Страхов Н.Н. Борьба с Западом в нашей литературе. Киев, 1897. Кн. 3.; Милюков П.Н. Разложение славянофильства (Данилевский, Леонтьев, Вл. Соловьев). М., 1893; Соловьев В.С. Национальный вопрос в России // Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2; Авдеева Л.Р. Русские мыслители: Ап.А. Григорьев, Н.Я. Данилевский, Н.Н. Страхов (Филос. культурология второй пол. XIX в.). М., 1992; Пивоваров Ю.С., Н. Данилевский: в русской культуре и в мировой науке // Мир России. М., 1992. №.1.; Россия и Европа: Опыт соборного анализа. М., 1992; Аринин А.Н. Михеев В.М. Самобытные идеи Н.Я. Данилевского. М., 1996; Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). М., 1996; Бажов С.И. Философия истории Н.Я. Данилевского. М., 1997; Репников А.В. Консервативная концепция российской государственности. М., 1999; Карпенко Г.Ю. Роль художественного творчества в историософии Н.Я. Данилевского. Самара, 2000; Балуев Б.П. Споры о судьбах России: Н.Я. Данилевский и его книга «Россия и Европа». Тверь, 2001. Изд. 2-е, испр. и доп.; Султанов К.В. «Социальная философия Н.Я. Данилевского: конфликт интерпретаций». СПб., 2001; Белов А.В.Теория культурно-исторических типов: pro et contra. Ростов-на-Дону. 2002; Очистительный гений Славянства: Сборник статей. Ростов-на-Дону. 2002; Skupiewski I.I. La doctrine panslaviste d’apres N.I. Danilevski. Bucarest, 1890; Mac-Master R. Danilevsky and Spengler: A new interpretation // J. Of modern history. Chicago, 1954. Vol. 26. № 2; Kohn H. The mind of modern Russia: Historical and political thought of Russia’s great age. New Jersey, 1955; Fadner F. Seventy years of panslavism in Russia: Karamzin to Danilevsky, 1800-1870. Georgetown, 1962; Thaden E. Conservative nationalism in nineteenth-century Russia. Seattle, 1964; Mac-Master R. Danilevsky. A. Russian totalitarian philosopher. Cambridge, Massachusetts, 1967.источник-1 источник-2

---

Н.Я. Данилевский, «Россия и Европа«

В самом известном своем сочинении «Россия и Европа» Н.Я. Данилевский выдвинул теорию «культурно-исторических типов» которая оказала огромное влияние на современную западную философию культуры и предвосхитила концепции локальных цивилизаций О.Шпенглера, А.Тойнби и других. История есть циклический процесс возникновения, расцвета и упадка сменяющих друг друга национальных культур с присущими им специфическими чертами в художественно-эстетической, нравственной, религиозной, экономической, социально — политической сферах. Критикуя европоцентристские установки и предостерегая об опасности денационализации культуры, Н.Я. Данилевский утверждает, что лишь альтернативный западному путь развития России и славянского мира приведет к самореализации славянских народов.

---

---

аудио книга:

---

Россия и Европа. часть 1

---

Россия и Европа. часть 2

---

Россия и Европа. часть 3

---

Н.Я.Данилевский

«Россия и Европа»

текст:

---

ГЛАВА I. 1864 и 1854 годы. Вместо введения.

---

ГЛАВА II. Почему Европа враждебна России?

---

ГЛАВА III. Европа ли Россия?

---

ГЛАВА IV. Цивилизация европейская тожественна ли с общечеловеческою?

---

ГЛАВА V. Культурно-исторические типы и некоторые законы их движения и развития

---

ГЛАВА VI. Отношение народного к общечеловеческому

---

ГЛАВА VII. Гниет ли запад?

---

ГЛАВА VIII. Различия в психическом строе

---

ГЛАВА IX. Различие вероисповедное

---

ГЛАВА X. Различия в ходе исторического воспитания

---

ГЛАВА XI. Европейничанье — болезнь русской жизни

---

ГЛАВА XII. Восточный вопрос

---

ГЛАВА XIII. Место Австрии в восточном вопросе

---

ГЛАВА XIV. Царьград

---

ГЛАВА XV. Всеславянский союз

---

ГЛАВА XVI. Борьба

---

ГЛАВА XVII. Славянский культурно-исторический тип. (Вместо заключения)

---

По теме:

Страны запада поделили Россию еще в далеком 1917 году и направили свои войска осваивать «свою» землю. Иностранная интервенция в против Советской России (1917-1920).

---

Зверства американцев в России: «…не могли уснуть, не убив кого-нибудь»

---

ПРАВДА О БЕЛОМ ТЕРРОРЕ

---

О царских генералах перешедших на службу в Рабоче-крестьянскую Красную армию.

---

Белый террор в Майкопе осенью 1918 года. Майкопская резня.

---

КРАСНЫЙ ТЕРРОР, ГОВОРИТЕ?

---

ДОЛГОСРОЧНАЯ СТРАТЕГИЯ УНИЧТОЖЕНИЯ РУССКОГО НАРОДА

---

Гундяев (Патриарх Кирилл) призвал россиян не богатеть! Гундяев: «Всё равно умрете».

---

Председатель Конституционного суда РФ Зорькин предрек крах рода человеческого и сослался на апостола Павла

---

Патриарх Кирилл назвал человеческие права «глобальной ересью»!

---

Десять невероятных фактов о древних славянах

---

Мировой банковский фашизм считает нас избыточными на планете Земля. 18+

---

Мировой банковский фашизм объявил о завершении эры социальных государств!

---

ЧТО ТАКОЕ СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ

---

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ КРОВОПРОЛИТНАЯ ВОЙНА.

---

Психологическая война: «Разделяй и властвуй, подменяя традиционные ценности ложными»

---

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНА. КТО, КАК И ЗАЧЕМ УНИЧТОЖАЕТ РУССКИЙ ЯЗЫК.

---

МЕТОД ВЕДЕНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ — Окно Овертона. 21+

---

Предательство СССР Хрущевым — реабилитация предателей

---

В «Ельцин-центре» готовы реабилитировать «власовцев». Окно «Овертона» в действии.

---

Правда о российском флаге — триколоре.

---

Путин открыто хвалит Геббельса. Окно «Овертона» в действии.

---

Йозеф Геббельс — теоретик и практик Психологической войны Третьего Рейха против СССР.

---

СПАСИБО ГАДУ ЗА БЛОКАДУ?

---

Оборотная сторона адмирала Колчака

---

За что большевики расстреляли Колчака

---

Зверства А. В. Колчака и колчаковцев против народов России забыты! Окно «Овертона» в действии.

---

ТРЕТИЙ РЕЙХ, ГИТЛЕРА СОЗДАЛИ И ФИНАНСИРОВАЛИ МИРОВЫЕ БАНКИРЫ — ХОЗЯЕВА ДЕНЕГ

---

«Генеральный план Ост»: о порабощении восточноевропейских народов.

---

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА. ДЕСЯТЬ СТАЛИНСКИХ УДАРОВ.

---

«Бабий Яр. Последние свидетели.» (док. фильм)

---

Расстрельные взводы фашистов (док. фильм). Бабий Яр и другие зверства гитлеровцев.

---

Свидетельства зверств фашизма в Советской Украине. Документальный фильм «Ночь в 641 день». Фотоматериалы. 21+

---

Детская фабрика крови для гитлеровцев — концлагерь смерти Саласпилс. 18+

---

Детская фабрика крови для гитлеровцев — концлагерь смерти Саласпилс. 18+

---

Тайна детей «Лебенсборна». Куда делись 50 000 малышей, украденных эсэсовцами Гимлера?

---

Парад побежденных

---

Казнь военных преступников — фашистов и их пособников 1943 — 1946 г. (видео). 18+

---

+18. Немецкий профессор развенчал миф о «зверствах» Красной Армии: Немок массово насиловали англосаксы

---

Нюрнбергский процесс и добрый палач. 21+

---

О причинах российского экономического кризиса

---

В России бушует экономический кризис… И Россия покупает казначейские облигации США на 91 миллиард долларов!

---

Мировой кризис, говоришь… Минфин США: Россия расширила вложения в американские ценные бумаги до $88,2 млрд

---

Бюджетное правило или как «в законе» грабят народы России!

---

Россия увеличила вложения в гособлигации США

---

Россия вложила в госдолг США еще 10 миллиардов долларов!

---

Россия вновь увеличила вложения в долговые обязательства США!

---

Для кого кризис, а для кого бизнес! Россия вновь вложилась в долговые обязательства США!

---

Кредит для Обамы. Зачем Россия наращивает инвестиции в экономику США?

---

 Для кого кризис в РФ? В 2016-ом году россияне заплатят за содержание президента 91 миллиард рублей, за содержание Госдумы 10 миллиардов рублей!

---

Доллар — это мировой обман ФРС! Какой заговор хотел раскрыть Джон Кеннеди?

---

О фундаментальном различии между СССР и Россией, или что конкретно потеряли советские люди.

---

Мельников: Провал Путина, Медведев потерял 1.5 трлн рублей

---

Путин простил Киргизии долг в $500 миллионов!

---

Путин простит долг $890 миллионов Узбекистану, а в ответ ждет продовольствие!

---

Россия списала Монголии долг в $174,2 миллиона!

---

Куба продалась США и по такому случаю Россия списала Кубе долгов на $35 миллиардов!

---

МАКРОНАЖИВА НАНОМЕНЕДЖЕРОВ. СКАНДАЛЬНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ПРОВЕРКИ КОРПОРАЦИИ ЧУБАЙСА

---

«Эффективные менеджеры» нанесли России больший урон, чем нашествие Гитлера.

---

Россию грабят открыто, нагло, торжествующе

---

Кудрин проговорился о планах хозяев мировых денег в отношении России: через год вся Россия будет за чертой бедности.

---

Минфин РФ ждет от снижения зарплат повышения конкурентоспособности России

---

Голодец увидела устойчивый рост бедности в России

---

Для кого кризис в РФ? Более 156 млрд руб. заложено в проекте бюджета на проведение ЧМ-2018

---

По разным оценкам, до 90-95 процентов крупной российской собственности находится под иностранной юрисдикцией.

---

Мировой банковский фашизм объявил о завершении эры социальных государств!

---

КОНЕЦ СОЦИАЛИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВ! БАНКОВСКИЙ ФАШИЗМ ПОГЛОТИЛ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО! ТЕПЕРЬ ЖИВЁМ ПО ЗАКОНАМ ДЖУНГЛЕЙ!

---

Число бедных в России, это только по «официальным» данным выросло до 21,7 млн человек.

---

РОССТАТ: ЗА ТРИ МЕСЯЦА 2016 ГОДА ЧИСЛО МАЛОИМУЩИХ В РОССИИ ВЫРОСЛО НА 8 МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК!

---

ПОЧЕМУ БЕДНЫХ В РОССИИ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, ЧЕМ НАСЧИТАЛ РОССТАТ.

---

Жизнь продолжает дорожать. Правительство РФ предлагает поднять населению тарифы на газ, электричество и ЖКХ

---

В России около 5 миллионов беспризорников. Почему Медведев распорядился помочь иранским беспризорникам? 18+

---

Медведев награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» высшей степени

---

Д.А. Медведев: Россиянам придется менять работу, профессию и место жительства.

---

ЧУБАЙС: Я НЕНАВИЖУ СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ.

---

«Эффективные менеджеры» нанесли России больший урон, чем нашествие Гитлера.

---

Валентин Катасонов: «Эффективные менеджеры» создают видимость благополучия за счет распродажи того, что было создано в советский период

---

БЕЗРАБОТИЦА ВЫЗЫВАЕТ ПСИХИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА

---

Врач-психиатр обнаружил в России 4,3 миллиона больных шизофренией

---

C 2017 года у малоимущих граждан России будут отнимать жильё по закону

---

Новый налог на недвижимость — это узаконенный грабеж россиян?

---

Банки получат право взыскивать имущество должников без суда

---

Юрий Дроздов: Всё ужасное для России только начинается.

---

(Visited 21 545 times, 1 visits today)