Эта история произошла, когда я был юношей и мне было 18 лет. Было лето 1994 года. Мы каждый вечер с пацанами собирались в садике, который был у нас на районе. Район у нас был тихий, с двух этажными и трёхэтажными домами, где почти все друг друга знали. Сам садик был окружён с одной стороны сарайками, с другой гаражами. Помимо этого вокруг садика росло много деревьев. Ну и садик был окружён соответственно старым ещё советским деревянным забором, участки были разделены между собой посадками кустов, которые летом никто не стриг и они разрастались так, что соседний участок было не видно. На одном из участков в садике стоял столик, за которым мы с весны по осень проводили все вечера. Летом садик обычно был закрыт. Тогда ещё охрана не так развита была, и садик сторожил один старый сторож, который закрывался в самом садике и не выходил вечером. Даже ворота в садик для заезда машин не закрывались на ночь и можно было проходить в любое время. И это не единичный случай, так было в большинстве садиков нашего провинциального города.
И мы каждый вечер в этом садике собирались за столиком своей компанией. Компания у нас была человек 12 пацанов 17—19 лет, и конечно же мы с детства друг друга знали и выросли вместе, ну ещё там в разное время там присоединялись и отсоединялись ещё там пацаны, но не много. К счастью нас не зацепила повальная наркомания того времени, мы не кололились, как каждый второй тогда. У нас были свои приоритеты, мы почти каждый день днём заходили на турник и играли в десятик, думаю объяснять не надо что за игра (это когда все подтягиваются сначала по одному разу, потом по два и т. д., так до десяти и потом назад) были подтянутыми, здоровыми пацанами. Да и наши родители хорошо знали друг друга и следили за нами, мы и сами были более — менее разумными. Нет, ну конечно курительно — увесилительные нам каждый вечер за копейки чуть ли не с доставкой продавали, да и водочкой не брезговали, когда деньги были, благо её продавали в каждом комке с витрины. А так собирались каждый вечер за столиком и играли в карты. Ещё у нас были свои девчонки, которые тоже вместе с нами проводили каждый вечер. Пять–семь нормальных девчонок, которые проводили с нами время, гуляли с нами, и давали нам сколько мы захотим. Но давали только в киску. Сейчас это конечно смешно, но у нас тогда были такие понятия, что если девушка хоть раз взяла в рот, то не целовать её, не пить с ней с одной стопки было нельзя — девушка считалась опущенной и грязной, то же самое с анальным сексом, и вообще сперма это считалось грязным, кончали обычно на землю, помогая себе руками. А девушек про которых узнавали, что они это делали хоть •••
Здесь можно прочитать онлайн эротическую историю «Игра на поцелуи» на тему группового секса (жанр группа) и похожие сефан рассказы о любви, сексе и отношениях. Смотри, какие истории читают сейчас и полностью бесплатно
Это было в 7 классе. Мы с подружкой после уроков пошли домой. Во дворе школы наши мальчишки играли в карты, в Дурака.
— Девчонки, идите к нам, будем играть на поцелуи,— крикнули они и засмеялись.
Мы, конечно, задрав носы и даже не взглянув на них, гордо прошли мимо.
— Че, испугались? Или целоваться не умеете? — послышались насмешки.
Мы с подружкой переглянулись. Если мы сейчас откажемся, то засмеют, будут еще очень долго нам это припоминать. Понимая друг друга без слов, мы взглядом договорились пойти к ним. Первыми красавицами мы в классе не считались, но и в кикиморах не числились. К тому же, были отличницами, с мальчиками особо не дружили, разговаривали с ними немного свысока. Поэтому, когда мы молча развернулись и направились к ним, они немного опешили, но все же обрадовались.
— Значит так, — сказал Игорь, когда мы подошли, — кто проигрывает, тот целует того, кто первый выйдет или того, кого выигравший назовет.
Правила всем были известны, условия приняты и началась игра. В первый раз первой вышла моя подруга, а я проиграла. Это, конечно, мальчиков не обрадовало, но зато подзадорило. Во второй раз получилась пара мальчишек. Чувствуя, что долго нам везти не будет, мы уже хотели слинять, но мальчишки уговорили нас сыграть третью, последнюю партию. Первым вышел Игорь, а проиграла я. Ну, думаю, сейчас чмокну его быстро в щечку и убегу. Но тут Игорь сказал, что свой поцелуй передает Женьке. Это был удар ниже пояса. Женька мне нравился, об этом догадывались все в классе, шушукались по этому поводу. Но открыто это никогда не говорилось, не обсуждалось. И вот на тебе. Я смутилась и покраснела. А Игорь еще и подначивает:
— Давай, целуй! И не просто в щечку, а в губы, как положено.
Я поняла, что не сделаю этого сейчас даже под страхом смертной казни. Я стояла, не двигаясь, понимая, что нужно уйти, но мальчишки говорили про карточный долг, про дело чести и все такое. Какая буря эмоций меня захлестывала! Тут мальчишки сказали:
— Женька, ну помоги уже ты ей, что ли…
Я подняла глаза на Женьку и… И увидела в его глазах то, на что и не надеялась. Я увидела понимание, сочувствие и робость. Я поняла, что тоже нравлюсь ему, и что он не сможет поцеловать меня сейчас. И я поняла, что нужно делать.
— Да, я не умею целоваться, я еще ни с кем не целовалась и отдавать свой первый поцелуй за проигрыш в карты не собираюсь. Я хочу, чтобы этот поцелуй был настоящим, а не карточным долгом.
— Вот и правильно, молодец! — поддержала меня подруга. И, взяв сумки, мы гордо удалились.
На следующий день я боялась идти в школу, думала, что мальчишки будут смеяться, подкалывать, но ведь нельзя же было прятаться всю жизнь. Мне хотелось прошмыгнуть в класс мышкой, но я решила войти с гордо поднятой головой. По дороге встретила подружек, заболталась с ними и забыла об этой истории. И только к концу уроков я вспомнила обо всем и с удивлением обнаружила, что никто не смеялся, даже не заикнулся о вчерашнем. Даже более того, мальчишки поглядывали на меня с уважением.
А с Женькой мы потом все-таки поцеловались. Но это уже совсем другая история))
Виктория Павленко, 34 года. История — город Грозный, год точно не помню, наверное, 90-91
========== Часть 1 ==========
В обществе Джейни и Бет всегда было веселее, чем с Арьей: с подругами можно было сплетничать за вышиванием, выходить вместе с септой Мордейн на террасу и делать вид, что заняты иголками и нитками, а на деле — украдкой поглядывать на тренирующихся во дворе Винтерфелла рыцарей и домашних гвардейцев, воображать, что они — знатные лорды, бьющиеся за право провозгласить их королевами любви и красоты. Джейни всегда болела за Робба, мечтательно вздыхала и краснела, наблюдая, как он осыпает ударами меча чучело, а вот Бет заглядывалась на незаконорожденного брата Сансы. Ей и Теон нравился, но кроме него в Винтерфелле не было достойных претендентов на внимание старшей дочери лорда Старка, поэтому бедняжке Бет приходилось довольствоваться бастардом лорда Эддарда. Хотя для нее, дочери всего лишь капитана гвардии, побочный сын Хранителя Севера был не такой уж и плохой партией.
Девочки, хихикая, представляли, что Джон принц или наследник какого-нибудь славного рода, которого отправили к лорду Эддарду на воспитание, как и Теона, и когда придет время Джону возвращаться в свой замок, он обязательно заберет с собой Бет, потому что не сможет прожить и дня, не видя ее пленительных глаз и улыбки. Фантазии Джейни были попроще: Робб, очарованный ее прелестью, всего-навсего должен был завлечь ее в темный уголок и начать целовать — именно так их застали бы лорд Старк и Вейон Пуль. Тогда бы Робб был просто обязан сделать Джейни своей леди, и они с Сансой стали бы сестрами. Сладкие мечты, но, увы, несбыточные; Санса, несмотря на всю свою привязанность к Джейни, сомневалась, что ее леди-мать одобрит дочку простого стюарда в невесты Роббу, и Сансе так и придется довольствоваться одной-единственной сестрой Арьей, которая ее не шибко-то устраивала: дерзкая, своевольная и непослушная, она засмеяла Сансу, когда та, склонившись над пяльцами, поделилась с ней и подругами мыслями на счет Теона. Как уроженец Железных островов, он просто обязан иметь корабль, который, несомненно, назовет в честь Сансы, пораженный ее красотой; как он увезет юную леди на этом корабле в путешествие, покажет ей весь мир, а потом они поплывут на Пайк, где он станет лордом, а Санса — леди Грейджой. Бет слушала, чуть порозовев щеками, Джейни кусала губы, силясь спрятать хитрую улыбку, а Санса уже ощущала морской ветер, нежно перебирающий ее волосы, как Арья вдруг принялась хохотать, так, что дремавшая в кресле септа Мордейн вздрогнула, просыпаясь, и завертела головой. Несколько седых прядей выбились из-под платка, мутные глаза слезились, но лицо в тот же миг приобрело суровое выражение. Септа предупреждающе кашлянула, но Арью это не остановило: строптиво тряхнув головой, девочка воткнула иголку в ткань и нахально улыбнулась Сансе:
— И где Теон возьмет корабль? Сам построит? Или наш отец подарит ему на именины? — Арья выглядела такой самодовольной, что Сансе захотелось ее стукнуть или дернуть за волосы, что, разумеется, было недостойно леди. — А если даже он и поплывет, с чего ты взяла, что ты поедешь с ним? Может, другая ему нравится больше: вчера я видела, как он обнимался с Мэв у конюшни, а сегодня…
— Арья! — септа Мордейн возмущенно повысила голос. — Чтобы я больше не слышала подобного. Что за грязные и низкие сплетни!..
— Это не сплетни, — девочка выпятила нижнюю губу, — я их правда видела. Теон еще трогал Мэв за грудь, а она все лезла ему между ног.
— Довольно! — от негодования у септы Мордейн побелели губы. Пожилая женщина вскочила, одернув юбки, и шагнула к ссутулившейся Арье. — Я немедленно все расскажу вашей леди-матери. Мало того, что воспитанник милорда позволяет себе вольности под крышей этого дома, так еще и вы, юная леди, позволяете себе… подсматривать за подобным непотребством!
— Просто Арья завидует — ее-то никто обнимать не хочет, — язвительно заявила Джейни, вставая на защиту подруги. — Да и грудь у нее не скоро вырастет. Или нет — она не вырастет вообще! Зачем лошадям груди?
Санса и Бет хранили молчание во время их перепалки; даже когда сестра швырнула в Джейни своими пяльцами и септы Мордейн за руку увела Арью в замок, Санса не произнесла ни слова. Тонкие белые пальцы сжимали иглу, вонзали ее в ткань, накладывая узор, а в груди копились раздражение и обида. Младшая сестра всегда все портила: еще с младенчества Арья показывала свое упрямство и свирепый нрав. Крикливая и шумная, она щипала Сансу за нос, дергала за волосы, а когда девочка впервые взяла ее на руки, намочила пеленки и платье сестры. Санса тогда была готова расплакаться: премилое платье из голубой шерсти они шили вместе с леди-матерью, она сама обметывала подол и рукава, а Арья его испачкала! Леди Кейтилин тогда смеялась, гладила старшую дочь по золотисто-рыжим косам, приговаривая, что все младенцы такие, что и Санса, и Робб в свое время перепачкали немало пеленок и дублетов лорда Эддарда, но девочка ей не поверила. Она же леди, а леди не писают в пеленки.
Еще леди не поглядывают за Теоном, не кидаются пяльцами в подруг сестры и не ругаются, словно конюхи, когда септа сопровождает их на беседу с леди-матерью. Несколько крепких бранных слов, запальчиво брошенных Арьей, заставили Бет вспыхнуть, а Джейни — охнуть и прикрыть пораженно округлившийся ротик ладошкой. Санса же сделала вид, что ничего не слышала, хотя почувствовала, как горят уши.
— По этому поводу я тоже поговорю с леди Кейтилин, можете не сомневаться, — прозвенел гневный голос септы. — Дочь милорда, а выражается, словно кухарка!..
— Кухарка из Арьи выйдет куда лучшая, чем леди, — мстительно бросила Джейни, искоса поглядывая на Сансу. Та слабо улыбалась, занятая своей вышивкой, и Джейни продолжила: — На кухне ей самое место. Пусть котлы чистит!
— Нехорошо так говорить, — покачала головой Бет, — Арья ведь сестра Сансы и дочь лорда Старка.
— Она бросила в меня пяльцами! — жалобно проныла Джейни и повернулась к Сансе, ища сочувствия. Губы подруги дрожали, глаза блестели готовыми пролиться слезами; она прильнула к юной леди Старк, тихо всхлипнув, переплела свои пальцы с ее. Рука Джейни была горячей, с не слишком ровно подстриженными ногтями и множеством заусенцев, которые она обдирала до маленьких кровоточащих ранок. Мейстер Лювин дал Джейни мазь, чтобы кожа не воспалялась, но снадобье противно пахло топленым жиром и полынью, и девочка старалась ею пользоваться как можно меньше. Санса не стала говорить, что руки самой Джейни больше подходят судомойке, ведь это, несомненно, ранило бы ее.
О том, что насмешки Джейни Пуль обижали Арью, она как-то не думала.
— Тебе не больно? — жалостливо спросила Бет; вышивка лежала у барышни Кассель на коленях, руки нервно теребили тесьму у ворота. — Может, стоит позвать мейстера Лювина, чтобы он приложил лед?
— Не нужно никого звать, — вяло огрызнулась Джейни, укладывая голову на плечо Сансы; от ее каштановых волос пахло полевыми цветами. — Она по мне почти не попала… но ведь могла! А если бы она выбила мне глаз? Или бы оцарапала? Мог остаться шрам, и тогда Робб точно бы на мне не женился!
Санса грустно вздохнула: Джейни так мечтала о Роббе, а он ее вовсе не замечал. Барышня Пуль росла вместе с детьми лорда Старка, ходила с ними на уроки, ела за одним столом, но едва удостаивалась взгляда старшего сына лорда Эддарда, хотя Принцу Стрекоз хватило одного только взгляда на Дженни из Старых Камней, чтобы он позабыл ради нее о короне и долге. Впрочем, и Джон не баловал вниманием застенчивую Бет, предпочитая компанию негодницы Арьи, а у Теона… у Теона были его служанки, и леди Санса Старк была ему совершенно неинтересна.
Все это было ужасно несправедливо; от разочарования Сансе хотелось запереться в самой высокой башне Винтерфелла и ждать там, пока за ней не явится ее принц, но мать бы ни за что не позволила ей предаваться унынию. Наверное, леди Кейтилин просто не понимала, как ее старшей дочери тяжело, ведь у нее был лорд Эддард, а сестра ее была леди Долины и супругой самого лорда-десницы короля, а Сансе приходилось довольствоваться Арьей-Надоедой.
Она со вздохом склонила голову набок, прижимаясь щекой к макушке Джейни; хорошо, что у нее есть подруги. Без них было бы совсем тоскливо.
========== Часть 2 ==========
Спать с Джейни и Бет тоже было гораздо приятнее, чем с Арьей — сестра пиналась и перетягивала на себя одеяло, и на утро Санса просыпалась вся дрожащая и в синяках; уж смотреть, как Арья раздирает гребнем спутавшиеся за ночь волосы, вовсе не было никаких сил. Младшая сестра могла, позабыв умыться, пойти на завтрак, вместо платья могла надеть поношенные бриджи и рубашку Джона, которая была ей велика, а за отсутствием ремня подпоясаться веревкой. Сансе же доставляло удовольствие тщательно расчесывать локоны, но куда лучше было, если за гребень бралась леди Кейтилин. Мать заплетала волосы старшей дочери в косы и искусно укладывала их венцом; с такой прической Санса начинала себя чувствовать королевой любви и красоты. Джейни и Бет заплетали служанки, но иногда подруги делали прически друг другу: руки дочери сира Родрика были нежнее, чем у Джейни, но у Джейни косы получались лучше и ленты она умела вплетать почти так же искусно, как и леди-мать Сансы. Иногда она усердствовала с лентами, от чего юная Старк становилась похожей на чучело с осенней ярмарки, такое же смешное и несуразное; тогда Санса в отместку украшала волосы Джейни таким количеством цветов, что ее голова становилась похожей на клумбу.
Текст книги «Игра в поцелуи (СИ)»
Автор книги: Darr Vader
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
========== Часть 1 ==========
В обществе Джейни и Бет всегда было веселее, чем с Арьей: с подругами можно было сплетничать за вышиванием, выходить вместе с септой Мордейн на террасу и делать вид, что заняты иголками и нитками, а на деле – украдкой поглядывать на тренирующихся во дворе Винтерфелла рыцарей и домашних гвардейцев, воображать, что они – знатные лорды, бьющиеся за право провозгласить их королевами любви и красоты. Джейни всегда болела за Робба, мечтательно вздыхала и краснела, наблюдая, как он осыпает ударами меча чучело, а вот Бет заглядывалась на незаконорожденного брата Сансы. Ей и Теон нравился, но кроме него в Винтерфелле не было достойных претендентов на внимание старшей дочери лорда Старка, поэтому бедняжке Бет приходилось довольствоваться бастардом лорда Эддарда. Хотя для нее, дочери всего лишь капитана гвардии, побочный сын Хранителя Севера был не такой уж и плохой партией.
Девочки, хихикая, представляли, что Джон принц или наследник какого-нибудь славного рода, которого отправили к лорду Эддарду на воспитание, как и Теона, и когда придет время Джону возвращаться в свой замок, он обязательно заберет с собой Бет, потому что не сможет прожить и дня, не видя ее пленительных глаз и улыбки. Фантазии Джейни были попроще: Робб, очарованный ее прелестью, всего-навсего должен был завлечь ее в темный уголок и начать целовать – именно так их застали бы лорд Старк и Вейон Пуль. Тогда бы Робб был просто обязан сделать Джейни своей леди, и они с Сансой стали бы сестрами. Сладкие мечты, но, увы, несбыточные; Санса, несмотря на всю свою привязанность к Джейни, сомневалась, что ее леди-мать одобрит дочку простого стюарда в невесты Роббу, и Сансе так и придется довольствоваться одной-единственной сестрой Арьей, которая ее не шибко-то устраивала: дерзкая, своевольная и непослушная, она засмеяла Сансу, когда та, склонившись над пяльцами, поделилась с ней и подругами мыслями на счет Теона. Как уроженец Железных островов, он просто обязан иметь корабль, который, несомненно, назовет в честь Сансы, пораженный ее красотой; как он увезет юную леди на этом корабле в путешествие, покажет ей весь мир, а потом они поплывут на Пайк, где он станет лордом, а Санса – леди Грейджой. Бет слушала, чуть порозовев щеками, Джейни кусала губы, силясь спрятать хитрую улыбку, а Санса уже ощущала морской ветер, нежно перебирающий ее волосы, как Арья вдруг принялась хохотать, так, что дремавшая в кресле септа Мордейн вздрогнула, просыпаясь, и завертела головой. Несколько седых прядей выбились из-под платка, мутные глаза слезились, но лицо в тот же миг приобрело суровое выражение. Септа предупреждающе кашлянула, но Арью это не остановило: строптиво тряхнув головой, девочка воткнула иголку в ткань и нахально улыбнулась Сансе:
– И где Теон возьмет корабль? Сам построит? Или наш отец подарит ему на именины? – Арья выглядела такой самодовольной, что Сансе захотелось ее стукнуть или дернуть за волосы, что, разумеется, было недостойно леди. – А если даже он и поплывет, с чего ты взяла, что ты поедешь с ним? Может, другая ему нравится больше: вчера я видела, как он обнимался с Мэв у конюшни, а сегодня…
– Арья! – септа Мордейн возмущенно повысила голос. – Чтобы я больше не слышала подобного. Что за грязные и низкие сплетни!..
– Это не сплетни, – девочка выпятила нижнюю губу, – я их правда видела. Теон еще трогал Мэв за грудь, а она все лезла ему между ног.
– Довольно! – от негодования у септы Мордейн побелели губы. Пожилая женщина вскочила, одернув юбки, и шагнула к ссутулившейся Арье. – Я немедленно все расскажу вашей леди-матери. Мало того, что воспитанник милорда позволяет себе вольности под крышей этого дома, так еще и вы, юная леди, позволяете себе… подсматривать за подобным непотребством!
– Просто Арья завидует – ее-то никто обнимать не хочет, – язвительно заявила Джейни, вставая на защиту подруги. – Да и грудь у нее не скоро вырастет. Или нет – она не вырастет вообще! Зачем лошадям груди?
Санса и Бет хранили молчание во время их перепалки; даже когда сестра швырнула в Джейни своими пяльцами и септы Мордейн за руку увела Арью в замок, Санса не произнесла ни слова. Тонкие белые пальцы сжимали иглу, вонзали ее в ткань, накладывая узор, а в груди копились раздражение и обида. Младшая сестра всегда все портила: еще с младенчества Арья показывала свое упрямство и свирепый нрав. Крикливая и шумная, она щипала Сансу за нос, дергала за волосы, а когда девочка впервые взяла ее на руки, намочила пеленки и платье сестры. Санса тогда была готова расплакаться: премилое платье из голубой шерсти они шили вместе с леди-матерью, она сама обметывала подол и рукава, а Арья его испачкала! Леди Кейтилин тогда смеялась, гладила старшую дочь по золотисто-рыжим косам, приговаривая, что все младенцы такие, что и Санса, и Робб в свое время перепачкали немало пеленок и дублетов лорда Эддарда, но девочка ей не поверила. Она же леди, а леди не писают в пеленки.
Еще леди не поглядывают за Теоном, не кидаются пяльцами в подруг сестры и не ругаются, словно конюхи, когда септа сопровождает их на беседу с леди-матерью. Несколько крепких бранных слов, запальчиво брошенных Арьей, заставили Бет вспыхнуть, а Джейни – охнуть и прикрыть пораженно округлившийся ротик ладошкой. Санса же сделала вид, что ничего не слышала, хотя почувствовала, как горят уши.
– По этому поводу я тоже поговорю с леди Кейтилин, можете не сомневаться, – прозвенел гневный голос септы. – Дочь милорда, а выражается, словно кухарка!..
– Кухарка из Арьи выйдет куда лучшая, чем леди, – мстительно бросила Джейни, искоса поглядывая на Сансу. Та слабо улыбалась, занятая своей вышивкой, и Джейни продолжила: – На кухне ей самое место. Пусть котлы чистит!
– Нехорошо так говорить, – покачала головой Бет, – Арья ведь сестра Сансы и дочь лорда Старка.
– Она бросила в меня пяльцами! – жалобно проныла Джейни и повернулась к Сансе, ища сочувствия. Губы подруги дрожали, глаза блестели готовыми пролиться слезами; она прильнула к юной леди Старк, тихо всхлипнув, переплела свои пальцы с ее. Рука Джейни была горячей, с не слишком ровно подстриженными ногтями и множеством заусенцев, которые она обдирала до маленьких кровоточащих ранок. Мейстер Лювин дал Джейни мазь, чтобы кожа не воспалялась, но снадобье противно пахло топленым жиром и полынью, и девочка старалась ею пользоваться как можно меньше. Санса не стала говорить, что руки самой Джейни больше подходят судомойке, ведь это, несомненно, ранило бы ее.
О том, что насмешки Джейни Пуль обижали Арью, она как-то не думала.
– Тебе не больно? – жалостливо спросила Бет; вышивка лежала у барышни Кассель на коленях, руки нервно теребили тесьму у ворота. – Может, стоит позвать мейстера Лювина, чтобы он приложил лед?
– Не нужно никого звать, – вяло огрызнулась Джейни, укладывая голову на плечо Сансы; от ее каштановых волос пахло полевыми цветами. – Она по мне почти не попала… но ведь могла! А если бы она выбила мне глаз? Или бы оцарапала? Мог остаться шрам, и тогда Робб точно бы на мне не женился!
Санса грустно вздохнула: Джейни так мечтала о Роббе, а он ее вовсе не замечал. Барышня Пуль росла вместе с детьми лорда Старка, ходила с ними на уроки, ела за одним столом, но едва удостаивалась взгляда старшего сына лорда Эддарда, хотя Принцу Стрекоз хватило одного только взгляда на Дженни из Старых Камней, чтобы он позабыл ради нее о короне и долге. Впрочем, и Джон не баловал вниманием застенчивую Бет, предпочитая компанию негодницы Арьи, а у Теона… у Теона были его служанки, и леди Санса Старк была ему совершенно неинтересна.
Все это было ужасно несправедливо; от разочарования Сансе хотелось запереться в самой высокой башне Винтерфелла и ждать там, пока за ней не явится ее принц, но мать бы ни за что не позволила ей предаваться унынию. Наверное, леди Кейтилин просто не понимала, как ее старшей дочери тяжело, ведь у нее был лорд Эддард, а сестра ее была леди Долины и супругой самого лорда-десницы короля, а Сансе приходилось довольствоваться Арьей-Надоедой.
Она со вздохом склонила голову набок, прижимаясь щекой к макушке Джейни; хорошо, что у нее есть подруги. Без них было бы совсем тоскливо.
========== Часть 2 ==========
Спать с Джейни и Бет тоже было гораздо приятнее, чем с Арьей – сестра пиналась и перетягивала на себя одеяло, и на утро Санса просыпалась вся дрожащая и в синяках; уж смотреть, как Арья раздирает гребнем спутавшиеся за ночь волосы, вовсе не было никаких сил. Младшая сестра могла, позабыв умыться, пойти на завтрак, вместо платья могла надеть поношенные бриджи и рубашку Джона, которая была ей велика, а за отсутствием ремня подпоясаться веревкой. Сансе же доставляло удовольствие тщательно расчесывать локоны, но куда лучше было, если за гребень бралась леди Кейтилин. Мать заплетала волосы старшей дочери в косы и искусно укладывала их венцом; с такой прической Санса начинала себя чувствовать королевой любви и красоты. Джейни и Бет заплетали служанки, но иногда подруги делали прически друг другу: руки дочери сира Родрика были нежнее, чем у Джейни, но у Джейни косы получались лучше и ленты она умела вплетать почти так же искусно, как и леди-мать Сансы. Иногда она усердствовала с лентами, от чего юная Старк становилась похожей на чучело с осенней ярмарки, такое же смешное и несуразное; тогда Санса в отместку украшала волосы Джейни таким количеством цветов, что ее голова становилась похожей на клумбу.
А Арью им троим даже не удалось как следует расчесать! Как-то девочки поймали ее, затащили в комнату Сансы и попытались силой усадить ее перед зеркалом, чтобы превратить в настоящую леди, но Арья, рыча волчонком, вырвалась, толкнула Бет, а Джейни разбила нос до крови. Санса тогда пришла в ужас при виде темно-бордовой влаги, капающей на юбку подруги, а ее слезы и жалобные всхлипы трогали сердце куда сильнее обвиняющих воплей Арьи. Ей даже было не стыдно за то, что сделала больно Джейни, а ведь они хотели как лучше! Сделать ей красивую прическу, нарядить в платье, а она!.. конечно, обо всем узнала леди Кейтилин и лорд-отец, но Арью даже не отругали, а вот Сансе на неделю запретили кататься верхом. Пусть она и не любила верховую езду, но то, что ее наказали из-за младшей сестры, было просто возмутительным! Это ведь не Санса ударила Джейни и не Санса бегала по Винтерфеллу, одетая словно кухонный мальчишка!
Однако страдать пришлось именно ей и бедной Джейни, чей нос покраснел и жутко распух; досталось и Бет, которую на месяц отправили помогать в винтерфелльскую септу. Джейни тоже едва не забрали у Сансы – подругу, заплаканную, с перевязанным носом, Вейон Пуль хотел приставить к мейстеру Лювину, но леди Старк удалось уговорить батюшку, и Джейни оставили с ней в обмен на то, что девочки выучат всю историю дома Старк на зубок. Необходимость сесть за уроки огорчила дочь стюарда даже больше разбитого носа и месяца наказания при мейстере Лювине, но Санса была твердо намерена отстоять подругу. Она ни за что не позволит Арье испортить ей жизнь еще больше.
В ту ночь они ночевали вдвоем, без Бет. Было так непривычно, кровать казалась большой, бескрайней, как сам Север, а больной нос Джейни так забавно присвистывал от каждого вздоха, что Санса не могла уснуть. Подруга тоже не спала, хотя мейстер дал ей наперсток макового молока, чтобы немного унять боль; они тихо лежали, обнявшись под ворохом шкур, и каждая думала о своем; мысли Сансы, колючие словно ежи, лениво перекатывались по голове. Почему боги так не справедливы?! Мало того, что еще ни один лорд не пал к ее ногам, сраженный красотой старшей дочери лорда Старка, так еще и Арья… Санса трепетно вздохнула, укрываясь шкурами до носа; подумать только, а ведь когда-то она с нетерпением ждала рождения сестренки! Если бы тогда девочка знала, что родится Арья, то попросила бы старых богов вместо нее подарить еще одного брата. Мальчишка из нее вышел бы куда лучший.
– Как думаешь, – гнусаво зашелестела Джейни, укладывая голову на плече подруги; ее волосы щекотали шею и щеку Сансы, ладонь, согревая, лежала на груди. – Леди Кейтилин злится на меня? Ведь Арья выставила все так, будто это я виновата…
– Ты ни в чем не виновата, – заверила ее Санса, – это все Арья! Мы же для нее старались.
– Да, – подхватила дочь стюарда, – чтобы леди Кейтилин и лорду Эддарду было не стыдно за нее.
– Чтобы она стала настоящей леди и нашла себе богатого и знатного мужа…
– И поскорее уехала из Винтерфелла, – коварно закончила Джейни, блестя глазами в темноте. Санса, не сдержавшись, рассмеялась, от ее дурного настроения не осталось и следа. Джейни Пуль всегда знала, как ее поддержать; если бы леди Старк когда-нибудь станет королевой, она обязательно сделает ее своей фрейлиной, пусть это и небывалая честь для дочери слуги. Но разве это важно – они с Джейни дружат с самого детства, никто лучше не знает Сансу; с Джейни весело, а еще во сне она не пытается спихнуть Сансу с кровати и сложить на нее холодные ноги.
– Жаль, Бет не с нами, – печально вздохнула юная леди; Бет почти не принимала участия в их замысле, уговаривала отпустить Арью и не пытаться завивать ей волосы, если она не хочет, а ей досталось больше всех. Но зато ее нос цел. – Без нее так непривычно…
– Это да, – Джейни придвинулась ближе, потешно засвистев прямо в ухо Сансе, – знаешь, я тут думала о том, что Арья разболтала про Теона…
– Про то, что он целовался с Мэв? – Санса невольно облизнула губы. – И что трогал ее за… за…
– За грудь? – подруга лукаво захихикала. – Даже мой батюшка на нее пялился, когда Мэв прислуживала за столом, а Алин вообще ударил ее по заду. Больно, наверное, Мэв так взвизгнула…
– Если бы кто-нибудь меня так ударил, я бы велела страже выгнать наглеца вон! – высокомерно заявила леди Старк. – Разве можно так обращаться с леди?!
– Но Мэв-то не леди, а служанка, – рассудительно заметила Джейни, – и я знаю, что она за конюшню ходит не только с Теоном. Она и Алина туда водила, и Кейна, и Квента… а один раз даже с Калли, с дочкой поварихи, туда ходила!
– А ты откуда знаешь? – Санса лежала под шкурами, ошеломленная; она могла ожидать подобного от Арьи, но Джейни, ее лучшая подруга… ходила подсматривать и без нее?! Не то, чтобы ей так уж хотелось смотреть, как Мэв ведет себя непотребно со стражниками и дочерью кухарки, просто Санса думала, что у них все общее, в том числе и секреты, а тут оказывается, что Джейни почти такая же… пронырливая и любопытная как Арья.
Но подруга, ничуть не смутившись, фыркнула.
– А ты думаешь, как я достаю нам имбирные коврижки до обеда? Калли до смерти боится, что ее мать узнает, а если леди Кейтилин станет известно, что Мэв распутничает, то выгонит ее из замка, а идти ей некуда. Вот и пожалуйста – медовые соты на завтрак вместо овсянки, малина с молоком и черника в сахаре.
Джейни повернулась на бок, нависая над Сансой. Леди молчала, испытывая одновременно и ужас, и жгучее любопытство.
– А знаешь, что они мне сказали? Ну, когда я им пригрозила. Калли-то вся побелела, только глазами хлопала, а вот Мэв заявила, что они просто играли. В поцелуи. Санса, – подруга прижалась теснее, – а ты хочешь со мной поиграть?
Она с присвистом выдохнула, склоняясь низко-низко к лицу Сансы, белеющему в ночном мраке.
– Ты не посмеешь, – пролепетала дочь лорда Винтерфелла. Она не посмеет, убеждала себя Санса со странным мрачным весельем и затаенным желанием, чтобы все-таки посмела. Сансу Старк еще ни разу не целовали, а если это просто игра, то почему нет? Все равно по-настоящему ее будет целовать только муж.
Когда Джейни чмокнула ее в губы, Сансу будто ударило молнией: тело сделалось напряженным, каждая мышца звенела туго натянутой струной арфы, а сердце забилось мотыльком в ладонях. Вместо крови по венам побежал горячий воск; еще недавно под шкурами было так удобно и уютно, а стало душно, Санса начала задыхаться. Она попыталась выбраться из-под толщи одеял, но Джейни ее не пустила; леди Старк хотела оттолкнуть дочь стюарда: все это было таким неправильным, чем-то порочным и запретным, но совершенно неуместный смех рвался из горла. Санса чувствовала себя такой безрассудной и непослушной, даже хуже Арьи.
– Теперь ты меня, – Джейни вытянула губы и прикрыла глаза, но Санса поглубже зарылась в подушки.
– Септе Мордейн это не понравится, – тогда им точно не избежать наказания. Леди и девушки из благородных домов должны беречь себя для брака, а не… играть в поцелуи с подругами детства. – И леди-мать разозлится…
– Они ничего не узнают, – отмахнулась Джейни; юная леди хотела справедливо заметить, что Мэв и Калли тоже думали, что никто ничего не узнает, пока старшая дочка Вейона Пуля не сунулась за конюшни, однако была не в силах противиться искушению. Наверное… целовать ее будущего лорда-мужа будет почти так же как и Джейни; что плохого будет, если она узнает, что потом ее ждет?..
Санса робко прижалась губами к губам подруги и почти тут же отпрянула; Джейни, помедлив с секунду, ответила ей быстрым звонким поцелуем. В носу барышни Пуль снова засвистело, когда Санса, осмелев, поцеловала ее чуть медленнее, мягче, потеревшись нижней губой об ее верхнюю, а Джейни в ответ высунула язык и ткнулась им в рот девушки. От неожиданности Санса поперхнулась.
– А это еще зачем?! – приглушенно взвизгнула она, чувствуя, как пылает лицо. Нет, это определенно грешно и неправильно, и это следует немедленно прекратить! Джейни успокаивающе погладила подругу по плечу.
– В поцелуи именно так играют – высунут языки и принимаются елозить ими друг у друга во рту. Как собаки, которые вылизывают миски, только тут не миски и не собаки… хочешь попробовать, Санса? – Джейни, откинув шкуры, села на постели и возбужденно подпрыгнула на перине. – Давайте, миледи! Вы же дочь лорда Эддарда, вы Старк, а Старки ничего не боятся. А если хочешь, можешь на моем месте представить Теона.
– А ты что, будешь вместо меня представлять Робба?
– Ну, вы оба рыжие, – плутовски обронила Джейни, вновь потянувшись к Сансе, но леди Старк решительно повернулась на бок, кутаясь в шкуры.
– Нет! Не хочу я ничего пробовать, мне надоели твои глупые игры, – раньше она никогда не говорила так с подругой, но эта ее игра растревожила Сансу, прогнав остатки сна. – Ведешь себя еще хуже, чем Арья!
– Ты просто завидуешь, – уничижающе бросила Джейни, совсем как Арья, когда сестра была обижена или рассержена. – В сказках и песнях такого нет и не будет, а септа Мордейн никогда не расскажет, как все обстоит на самом деле. Будет говорить о покорности мужу и послушании семье, но ни слова о… другом! Будешь выглядеть полной дурочкой!
– Скорее, ты будешь дурой, если и дальше будешь приставать со своей… игрой в поцелуи, – гневно выпалила Санса, – может быть, тогда Мэв поцелуешь, раз тебе так хочется играть?
В разбитом носе Джейни запищало и захлюпало. Леди Старк показалось, что она услышала всхлип, но она так и не повернулась к подруге; Джейни демонстративно легла на самом краешке кровати, как можно дальше отодвинувшись от Сансы, но девушка была слишком зла, чтобы обращать на это внимание. Она разъяренно сопела, выкручивая уголок подушки, кусала губы; все это ненастоящие поцелуи, так, баловство, глупые забавы. По-настоящему Сансу поцелует ее нареченный, юный и пригожий, а не Джейни Пуль, дочка слуги с распухшим носом.
========== Часть 3 ==========
Утром Санса проснулась одна, Джейни рядом не оказалось и половина кровати была холодной; леди нахмурила лоб под рыжими локонами. Она не проснулась, когда подруга ушла, а сама барышня Пуль даже не попрощалась, хотя раньше они всегда просыпались почти одновременно, валялись в постели, пока служанка не приходила их будить, и вместе спускались в большой зал на завтрак. Санса втянула нижнюю губу в рот; похоже, Джейни обиделась… но это же просто глупо! Это Сансе нужно обижаться за эти ее грубые намеки и совершенно неприличные игры, из-за которых сердечко северной леди взволнованно подрагивало. Санса любила изысканность, галантность и красоту, хотела, чтобы все было мило и весело, как раньше, а Джейни начала к ней приставать с этими поцелуями. Сердито утерев рот тыльной стороной ладони, Санса соскользнула с постели; пусть подруга дуется, сколько хочет, Санса ни за что не будет мириться первой. Потому что она была права; потому что она дочь лорда, а отец Джейни – всего-навсего стюард.
Однако что-то саднило в груди, ныло, как будто глубоко под кожей, под самым сердцем засела ледяная заноза, а щемящее чувство, отдаленно напоминающее вину, оставило во рту Сансы противный кислый привкус, словно от подпорченного яблока, но леди Старк запретила себе обращать на подобное внимание. Вообще во всем виновата Арья: если бы не младшая сестра, то Бет не наказали бы, а нос Джейни был бы цел и не было бы никакой игры в поцелуи.
Санса Старк, юная и прелестная, категорически отказывалась признать, что толика вины лежит и на ней.
Без верных подруг было ужасно скучно; девушка по-прежнему вышивала, но узоры казались ей кривыми, прямо как у Арьи, и даже похвалы матушки и септы Мордейн не могли ее порадовать; играла на высокой арфе, но собственные пальцы делались неловкими, будто чужими, а серебристые струны, раньше звеневшие слаще соловья, глухо тренькали и то и дело рвались, словно не выдерживая ее игры. Когда за исполнением баллады о Флориане и Джонквиль очередная струна лопнула, больно ударив Сансу по пальцем, Теон, попивающий сидр, бросил на девушку насмешливый взгляд:
– Миледи, довольно уже мучить инструмент. Разве вы не слышите, как он молит вас о пощаде? – лицо Грейджоя исказилось, словно от муки, но глаза плутовски блестели, а в уголках подрагивающих губ крылась улыбка. – Если вам не жаль наши бедные уши, то пощадите хотя бы вашего батюшку – он эдак разорится на новых струнах для вас.
– И в самом деле, – подхватил Робб, и у Сансы от обиды защипало в глазах. – Может, тебе выбрать инструмент попроще? Барабан, например.
– У меня есть барабан, – выпалил Бран, размахивая деревянной лошадкой. – Я с ним уже давно не играю, могу отдать Сансе. Только палочки я потерял…
– Помилуйте Семеро! – выдохнул Теон с картинным ужасом под сдержанные смешки Робба и хихиканье маленького Рикона. – Тогда милорду придется валить лес, чтобы снабдить миледи достаточным количеством палочек. Видите же, какие у нее опасные ручки.
– А что будет, когда она вооружится пяльцами и иголками, – Робб страшно округлил глаза, смеша младших братьев. – Тогда нам всем не сдобровать!
– Не-е-ет, – Грейджой в один глоток осушил чашу и утер усмехающиеся губы бархатным рукавом, – пяльцы – это оружие Арьи. Причем куда милосерднее один раз дать пяльцами по голове, чем час изводить нас стенаниями арфы. Все, миледи, считайте, что вы победили, – вскинув руки к потолку, юноша тяжело рухнул на стол, от чего тот содрогнулся, а его медная чаша, расписанная кучерявым узором, так напоминающим облака или снежные вихри, опрокинулась и покатилась по столу. Рикон заливался смехом, обнимая своего игрушечного рыцаря, Бран колотил ладонями по столу, будто по барабану, от чего дремлющий у очага косматый пес принялся басовито гавкать. Огромный, размером с доброго пони, с вислыми ушами и полосами шрамов на морде, оставленными после схватки с барсуком, он мел по полу хвостом и хрипло поддакивал потещающимся над Сансой мальчишкам. Глупая зверюга, надула губы девушка, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться – было не столько обидно, сколько хотелось, чтобы они замолчали, увидели, что ей больно, и, разумеется, кинулись бы извиняться, уверять, что ее игра выше всяких похвал, а Теон и вовсе должен был пасть перед леди Старк на колени и заявить, что ему невыносимо видеть ее слезы, и он готов на все, чтобы она снова улыбнулась. Как истинная леди, Санса бы их великодушно простила, но только после того, как Робб и Теон поклялись бы одержать победу на будущих турнирах и наречь ее королевой любви и красоты. А Бран и Рикон… Санса наморщила лоб под изящной кружевной оборкой, украшавшей ее чепчик; они еще слишком малы, чтобы участвовать в турнирах, да и взять с них особо нечего. Будь здесь Арья, девушка немедленно потребовала, чтобы сестра как минимум неделю вела себя подобающе леди, но она еще с утра убежала на конюшню, смотреть новорожденных жеребят. Или снова подглядывать. Санса капризно поморщилась, расправляя складки на подоле; лошадей, смирных и умных кобылок, принимающих бархатистыми губами угощение с розовой девичьей ладошки, она любила, иногда даже расчесывала им гриву и вплетала в нее собственные ленты, умилялась хрупким тонконогим жеребчикам, но после гнусных сплетен Джейни, не желала даже проходить мимо конюшен. Это все гадко и мерзко, и если матушка и лорд-отец прознают, что там делает Мэв, то служанку высекут и прогонят из Винтерфелла. Санса в задумчивости прикусила нижнюю губу: может, тогда стоит рассказать обо всем леди Кейтилин? И о распущенности слуг, и что Арья и Джейни все видели, все знали, но молчали. А почему? Чтобы Мэв и дальше приносила им с кухни сладости до обеда? Или все дело в этой игре в поцелуи? Юная леди надменно фыркнула; едва ли ее младшую сестру держало именно это, сказки Старой Нэн, мечи, щенки и лошади интересовали Арью куда больше кавалеров; оно и понятно, сестра была еще мала, но оказалась достаточно взрослой, чтобы подглядывать за распутством слуг.
Санса брезгливо содрогнулась, однако, ощутив, как вспыхнули щеки, прижала руки к лицу, пряча в ладонях пунцовый румянец. Она запрещала себе об этом думать; все эти игры в поцелуи явный грех, ведь позволять некоторые вольности допустимы только в браке, а кто женится на Мэв, если она с каждым стражником ходила за конюшни? И еще с Теоном… девушка пронзила молодого Грейджоя оскорбленным взглядом, но юноша совершенно не замечал ее печали. Пригожий и улыбчивый, он сидел, закинув ноги на стол, чего обычно не позволял себе в присутствии леди Кейтилин, и крутил в ладонях вновь наполненную чашу. Теон жаловал своим вниманием и Мэв, и грудастую прачку, и сестру лавочника из Зимнего городка, и даже жену мельника; Санса вполне справедливо полагала, что она красивее их всех вместе взятых, и родилась в семье Хранителя Севера, но ее Теон ни разу не попытался поцеловать. Зато ее поцеловала Джейни… щеки Сансы снова ошпарило румянцем. Ее следовало бы тоже высечь, как и Мэв, за то, что уговорила леди, за то, что продолжала приставать, хотя девушка говорила подруге, что не хочет, что ей не нравится, и вообще все это плохо, дурно… Санса невольно облизнула губы, вспоминая мягкое влажное прикосновение рта Джейни, пахнущего молоком и черникой, но сердито тряхнула головой, высокомерно одернула подол. Больше она не будет об этом думать, это не было и все! И не повторится никогда! А если дочка стюарда опять попытается к ней приставать, то Санса точно пожалуется батюшке. Верно, старшая девица Пуль это понимала, потому что с той ночи, когда девушки поссорились, они даже не виделись.
Леди Старк горько вздохнула, опуская голову, но тут же встрепенулась, расправила плечи, окидывая зал царственным взглядом. Не виделись, ну и ладно. Не нужна ей никакая Джейни, и Бет тоже не нужна! Все равно она совсем скоро выйдет замуж за прекрасного лорда и уедет в его замок, где у нее будут толпы слуг, наряды и украшения. Девушка сурово кивнула собственным мыслям, поджимая губы; она будет хорошей хозяйкой, такой, как леди Кейтилин, даже лучше; уж в ее доме точно не будет распутных служанок.
И при виде Мэв, входящей в зал, синие глаза Сансы возмущенно округлились, а тонкие пальцы сжали мягкий бархат подола. Служанка шла, безмятежно улыбаясь, демонстрируя щербинки в передних зубах; бесстыдница, чопорно подумала юная леди, ей бы следовало семь дней и семь ночей провести в септе, замаливая свои грехи, и принести подношение старым богам, а она смеет вести себя так… так… развязно! Вон как смотрит на Теона. Да и Грейджой тоже хорош, ревниво дернула подбородком Санса: приосанился, спустил ноги со стола и так хитро ухмыльнулся, что у девушки заныло под коленями. Плечи леди Старк огорченно поникли, словно побитые холодом ветви; ее платье, расшитое серебряной нитью, мерцало словно вода в лунном свете, а вышивка на вороте распускалась морозными узорами, но ей Теон никогда не улыбался так, как простой служанке, одетой в сюрко и простую полотняную юбку.
– М’леди, я принесла вам новые струны, – круглое лицо Мэв, усыпанное веснушками и родинками, словно зимнее печенье – цукатами, никак не могло сравниться с тонкими чертами Сансы, зубы девушки были ничуть не похожи на дырявый забор, а рыжие локоны, убранные под чепчик, были куда ярче, чем простые русые волосы служанки, заплетенные в две косы, но у Мэв была грудь. Высокая полная грудь, подпрыгивающая в такт шагам, и в сдобной ложбинке, видимой в вырезе сюрко, лежал простой деревянный амулет, гладкий кружок с золотистой слезинкой янтаря; именно туда, на него Теон смотрел так жадно, точно пес на мозговую косточку, или страдающий от похмелья Халлен на кувшин с пивом. Девушка опустила голову, в расстройстве глядя на собственные груди, которые рядом с Мэв казались недозрелыми бутончиками, да и зашнурованный под самое горло ворот платья не добавлял девушке соблазнительности, но разве же только в них дело?! Это некоторые крестьянки грудастые, словно дойные коровы, а леди не подобает ходить с таким… выменем! И хихикать в ответ на подмигивания Теона, и обниматься с дочкой поварихи за конюшней, и приносить Джейни сладости с кухни в обмен за молчание. Санса втянула голову в плечи, снова чувствуя жар, растекающийся по щекам, прикрыла глаза, на миг ощутив сбивчивое дыхание на коже и чужие губы на своих. Чуть затуманенный лазурный взгляд несмело коснулся улыбающихся губ Мэв. Когда Санса с Джейни… играли, ей было приятно, немного, самую чуточку, но приятно; интересно, каково это – целоваться с Мэв. Не то, что бы ей хотелось целовать служанку, просто это так… запретно, а оттого – ужасно волнующе. Девушка свела вместе немеющие колени; оказаться вместе с ней за конюшней, позволить увлечь себя в тень подальше от чужих глаз или приказать туда явиться. Наверное, Мэв умеет целоваться куда лучше Джейни… девушка чуть опустила золотистые ресницы, рисуя в своем воображении не Джейни, тяжело дышащую, с перевязанным носом, а Мэв: будто бы служанка заявилась в ее покои, ища встречи, не смея требовать от дочери лорда больше взгляда. Крестьянка и дочь крестьянки, расточающая поцелуи стражникам и Теону, – разве может такая увлечь чем-то благородную деву? Все, что остается Мэв, так это любоваться Сансой издалека, мучаясь от ревности и зависти. Видеть ее с подругами, веселую, прекрасную, смеющуюся… и коснуться ее губ украдкой, когда она спит, зная, что если ее застанут в опочивальне дочери лорда Старка поздней ночью, лобзающей спящую деву, то наказание будет суровым. Даже строгая, но справедливая, как сама Матерь, леди Кейтилин не пощадит Мэв.
Вуд Сара
Игры с поцелуями
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Плохие новости. Приготовься, — негромко произнес брат, его голос звучал тревожно и сочувственно.
Пальцы Данте с силой сжали мобильный телефон.
— К чему? — резко спросил он.
Сердце у него забилось как сумасшедшее, словно предчувствуя, что подтвердились его самые страшные опасения.
— Мне жаль, Данте. Боюсь, у меня есть доказательства, что жена изменяет тебе. — Гвидо умолк, но Данте был слишком потрясен, чтобы как-то прореагировать на его слова. — Сейчас я в твоем доме. Она наверху. Мертвецки пьяная и… должен сказать тебе, что на ней ничего нет. Есть конкретное доказательство, что она принимала любовника…
Брат монотонно бубнил что-то, но Данте уже не слышал его, замкнувшись в мире потрясения и ужаса, который медленно, но верно перерастал в необузданный гнев, пока его итальянская кровь не забурлила от слепой бешеной ярости.
Значит, это правда! Все четыре года супружеской жизни он защищал жену, доказывая брату, что она вышла замуж не ради его банковского счета. Он уверял, что она действительно любит его, несмотря на свою холодную сдержанность. Кажется, он ошибался. Ее красота и скромность ввели его в заблуждение.
Скромность? У него вырвался циничный смешок. Возможно, это тоже притворство. Всякий раз, когда они занимались любовью, от сдержанности Миранды не оставалось следа. Пламя ударило в низ его живота, когда он мрачно признался себе, что никогда не испытывал такого удовольствия. В постели она была великолепна.
Он резко втянул в себя воздух, его обожгла мысль, что до встречи с ним у нее, вероятно, уже был большой опыт в искусстве любви.
— Где Карло? — отрывисто спросил он, моля Бога, чтобы его сын спокойно гулял с няней в каком- нибудь английском парке.
— Здесь, в доме, — ответил Гвидо, повергнув Данте в ужас. — Заходится в плаче. Я не могу успокоить его.
Тошнота всколыхнула желудок Данте, и он выразил свои чувства потоком грязных итальянских ругательств. Бессильный гнев затуманивал ему рассудок, и смутные дикие планы мести беспорядочно возникали в его обычно ясном и трезвом уме. Ужаснувшись тому, что происходит с ним, Данте усилием воли освободился от красной пелены, застилавшей ему глаза и требовавшей безжалостно отомстить за поруганное мужское достоинство, и попытался сохранить остатки здравого смысла.
Дыхание давалось ему с трудом, но все же он нашел в себе силы заговорить сдавленным от ярости голосом.
— Я в такси недалеко от дома. Приеду минут через десять.
— Десять… Что?! — ахнул Гвидо. — Н-но… не может быть! Ты же должен был прилететь в Гэтвик через два часа!
— Мне удалось попасть на более ранний рейс. Святые небеса! — вскричал Данте по-итальянски, потеряв самообладание. — Какое, черт подери, это имеет значение?
Гвидо, казалось, был испуган, но Данте был слишком озабочен, чтобы обратить внимание на волнение брата. Кипя от бессильной ярости, он отключил телефон и приказал шоферу, чтобы тот гнал как черт.
Ее шатало. Трясло. Повернуть голову было больно, и она попыталась оттолкнуть напавшего на нее человека, но руки не слушались ее.
Она застонала. Кто-то засунул ее голову в котелок и поставил на огонь. Она распухает, и рассудок покидает ее. Но, по крайней мере, больше не слышно этих ужасных криков. Как будто это плакал ребенок…
— Миранда! Миранда!
Чьи-то пальцы грубо вцепились в ее руку. Резкий голос пробился сквозь хаос, царивший у нее в голове. Должно быть, она больна. Вот оно что. Грипп.
— П-помоги м-мне, — пробормотала она, едва ворочая распухшим, заплетающимся языком.
И почувствовала, что ее поднимают. Со страхом поняла, что беспомощна, руки и ноги парализованы. Резким движением кто-то опустил ее на холодный кафель — в душевой?
— Открой глаза! — прорычал полный ярости голос.
Миранда не смогла. Они склеились. О Господи!
Что с ней происходит? Она ощутила спазм в желудке. Внезапно ее вырвало.
Ее осыпали ругательствами — грубыми, безжалостными словами, которых она не понимала. Мозг отказывался воспринимать их.
— А-а-а-х! — вырвалось у нее, когда сильная струя ледяной воды ударила ей в лицо, безжалостно хлеща по беспомощному телу. Задыхаясь, она приоткрыла глаза. — Данте! — увидев его, Миранда почувствовала невероятное облегчение и всхлипнула. Теперь все будет хорошо. Она увидела склонившееся над ней лицо, искаженное и угрожающее, и испуганно вцепилась в край ванны. — Б-больна… — едва слышно пробормотала она.
— Если бы! Ты пьяна, шлюха! — с отвращением рявкнул он.
И вышел.
Оцепенев от его реакции, Миранда скорчилась в углу, не в состоянии осмыслить этот кошмар. У нее жар, и это была галлюцинация. Если она закроет глаза, возможно, проснувшись, почувствует себя лучше…
Стиснув зубы, Данте вышел, чтобы тщательно осмотреть спальню. Смятые в беспорядке простыни. Две бутылки шампанского, два бокала. Одежда Миранды, в беспорядке разбросанная по комнате. Он проглотил ком в горле. На полу мужские трусы. Не его.
Это последнее доказательство. Гвидо протянул ему стакан бренди, и Данте почувствовал, что рука у него дрожит.
— Я ведь давно пытался предупредить тебя, — тихо сказал Гвидо.
— Знаю.
Собственный голос поразил Данте. Это был шепот. Потрясение, испытанное им от измены Миранды, лишило его силы, гордости и уверенности в себе. Подействовало на него, как нож, приставленный к горлу; заставило задыхаться от унижения.
Одним глотком осушив стакан, Данте вернулся к сыну. Когда он приехал, ребенок безутешно плакал.
Сначала он, конечно, пошел к нему. Данте понадобилось несколько минут, чтобы успокоить Карло. И только когда измученный мальчик, наконец, уснул, Данте отправился посмотреть, в каком состоянии Миранда, потому что она больше ничего не значила для него. Ничего.
Он готов был убить ее за то, что она оставила их ребенка одного, а сама принимала любовника в соседней спальне. Такого, решил он, больше никогда не будет.
Данте упаковал вещи. В каком-то оцепенении, он принял предложение Гвидо присматривать за своей женой, пока она не придет в себя. Страдая от мучительной боли, он подхватил на руки спящего сына, и навсегда ушел из жизни Миранды.