Иллюстрации к рассказу о генри последний лист

В квартале Гринич-виллидж, расположенном к западу от Вашингтон-сквер, улицы перепутаны, как нигде. Они образуют короткие отрезки и тупики, расположенные под странными углами относительно друг друга. Здесь их именуют проездами. Одна из местных улиц дважды пересекает сама себя, и некоему начинающему художнику удалось открыть весьма полезное свойство этой спятившей улицы. Он уверяет, что если сборщик платежей по счетам из лавки, где торгуют красками, бумагой и холстом, отправится выбивать деньги из клиентов, то он может дважды повстречать самого себя, возвращающегося в лавку, так и не получив ни цента!

Гринич-виллидж открыли люди искусства, кочующие по городу в поисках мансард, черепицы двухсотлетней давности, голландских окон и дешевой квартирной платы. Поначалу они перевезли туда с Шестой авеню дюжину оловянных кружек и маленькую колонию. А впоследствии чуть ли не половина квартала оказалось занятой маленькими студиями, галереями и лавчонками, торгующими живописью никому не известных гениев.

Студия Сью и Джонси помещалась прямо под крышей трехэтажного дома из потемневшего от времени красного кирпича. Джонси на самом деле звали Джоанной, а Сью – соответственно, Сьюзен. Одна приехала из штата Мэн, другая из Калифорнии. Они познакомились в одном из ресторанчиков на Восьмой улице и обнаружили, что их взгляды на живопись, салат из листьев цикория и фасоны модных платьев во многом совпадают. Так и возникла их общая студия.

Дело было в мае. А в ноябре неприветливый господин, которого доктора почтительно зовут «пневмония», словно призрак разгуливал по Гринич-виллидж, вцепляясь то в одного, то в другого бедолагу. Этого господина язык не поворачивается назвать галантным пожилым джентльменом. И в самом деле – разве миниатюрная девушка, выросшая в мягком калифорнийском климате, могла считаться достойным противником для него? Но нет же: старый одышливый тупица со здоровенными кулачищами все-таки свалил ее с ног, и теперь Джонси лежала без движения на узкой железной кровати, глядя сквозь частый переплет голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома.

Одним недобрым утром престарелый местный доктор движением лохматой седой брови вызвал Сью из комнаты больной в коридор.

– Шансы у нее неважные… – озабоченно проговорил он, стряхивая ртуть в термометре. – Ну, скажем, один против десяти, и то, если ваша подружка сама пожелает выжить. Всякие лекарства становятся ни к чему, когда люди начинают подумывать о том, как бы материально поддержать содержателя ближайшей похоронной конторы. Наша юная леди, как мне кажется, решила про себя, что не выкарабкается. О чем она все время думает?

– Ей… Она всегда хотела написать маслом Неаполитанский залив.

– Маслом? Чушь! Нет ли у нее за душой чего-нибудь такого, о чем действительно стоило бы поразмыслить? Как у нее обстоят дела с мужчинами?

– С мужчинами? – переспросила Сью, и ее голос взвизгнул, как губная гармошка. – Неужели мужчины стоят того, чтобы… Да нет, доктор, право, ничего такого я от нее никогда не слышала.

– Ну, значит, она просто сильно ослабела, – решил доктор. – Я, конечно, сделаю все, что в моих силах. Но когда пациент в таком состоянии, целебная сила лекарств слабеет наполовину. Если вы добьетесь того, что она хоть раз поинтересуется, какого фасона рукава станут носить этой зимой, – ручаюсь, у нее вдвое прибавится шансов.

После ухода доктора Сью выбежала в мастерскую и плакала до тех пор, пока японская бумажная салфетка, которой она пользовалась вместо носового платка, окончательно не размокла. Потом она умылась и деловито вошла в комнату Джонси, насвистывая рэгтайм и держа под мышкой планшет для рисования.

Джонси лежала, отвернувшись к окну. Она так исхудала за время болезни, что одеяло на кровати едва приподнималось. Сью оборвала свист, решив, что больная уснула. Она пристроила доску и взялась за рисунок тушью к журнальному рассказу. Всякому известно: путь к славе для молодых художников вымощен иллюстрациями к бесчисленным журнальным рассказам, которыми начинающие авторы, в свою очередь, мостят себе путь в большую литературу.

Набрасывая фигуру ковбоя из Айдахо, Сью услышала тихий шепот, почти шелест, повторившийся несколько раз. Она поспешно подошла к кровати. Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела в окно и считала – причем в обратном порядке.

– Двенадцать, – произнесла девушка. Потом, после длинной паузы: – Одиннадцать…

За этим последовали: «десять» и «девять», а попозже – «восемь» и «семь», почти без перерыва.

Сью взглянула в окно. Что там можно было считать? За стеклом виднелся пустой замусоренный двор и глухая кирпичная стена соседнего дома в двух десятках шагов. Старый, как мир, куст плюща с узловатым, уже подгнившим у корней стволом карабкался вверх по стене и заплел ее своими побегами почти до половины. Холодный осенний ветер сорвал с побегов почти все листья, и только оголенные, как скелет растения, побеги цеплялись за растрескавшиеся кирпичи.

– Что ты видишь там, милая? – осторожно спросила Сью.

– Шесть… – едва слышно шепнула Джонси. – Смотри: теперь они облетают намного быстрее. Три дня назад их было чуть ли не сто. Сразу не сосчитаешь. А теперь это совсем легко. Вот, гляди, – еще один сорвался. Осталось всего пять.

– Чего пять, дорогая? Скажи мне, прошу тебя!.

– Листьев на плюще. Когда улетит последний, я умру. Я знаю это уже целых три дня. Доктор разве не говорил тебе?

– Что за глупость! – презрительно парировала Сью. – Впервые такое слышу. Какое отношение это может иметь к твоему здоровью? Да ведь буквально сегодня доктор сказал, что ты идешь на поправку. Сьешь-ка несколько ложек бульона и позволь твоей Сьюзи закончить рисунок, чтобы она могла побыстрее сбагрить его старой крысе – редактору и купить вина для одной больной девочки и свиных отбивных для себя.

– Вина покупать больше не стоит, – проговорила Джонси, по-прежнему не отрываясь от окна. – Еще один полетел… И бульона я не хочу. Теперь остается всего четыре. Я хочу увидеть сама, как упадет последний. А тогда…

– Джонси, дорогая моя, – сказала Сью, склонившись над девушкой, – пообещай мне, что не будешь открывать глаза и смотреть в окно, пока я не закончу работу! Я просто обязана сдать эту чертову иллюстрацию завтра. Мне, к сожалению, нужен свет, иначе я бы задернула штору.

– А ты не могла бы работать в мастерской? – равнодушно спросила Джонси.

– Я хочу побыть с тобой, – сказала Сью. – Кроме того, я думаю, что тебе не стоило бы смотреть на этот дурацкий плющ.

– Скажи мне, когда закончишь, – опуская веки, произнесла Джонси, бледная и неподвижная, как поверженное болезнью мраморное изваяние, – потому что я все равно хочу видеть, как слетит последний лист. Я устала ждать. Я устала думать. Хочу стать свободной от всего, что меня удерживает здесь, – лететь и лететь, как один из этих листьев, таких же усталых, как я.

– Я бы на твоем месте попробовала поспать, – сказала Сью. – А сейчас мне надо позвать Бермана, мне нужна натура, чтобы изобразить золотоискателя-одиночку. Я только на минутку…

Берман, старый художник, обитал в нижнем этаже под их студией. Ему было уже основательно за шестьдесят, а его борода была сплошь в тугих завитках, как у Моисея работы Микеланджело. Великолепно вылепленная, благородных очертаний голова венчала тело уродливого гнома. В живописи Берман был горьким неудачником. Большую часть жизни он собирался создать шедевр, но так и не приступил к нему. В последние годы он не писал ничего, кроме вывесок, уличных реклам и прочей чепухи. Основной заработок приносило ему позирование молодым художникам, которым профессиональные натурщики были не по карману. Временами Берман впадал в запои, однако все еще продолжал толковать о шедевре, который он когда-нибудь создаст. Во всем остальном это был обычный желчный старик, чуждый всякой сентиментальности. К тому же с некоторых пор он возомнил себя цепным псом, чья единственная задача – оберегать двух молодых девушек-художниц.

Сью застала Бермана, основательно попахивающего джином, в его полутемной каморке в полуподвале. В одном углу уже четверть века стояло на мольберте девственно чистое загрунтованное полотно, готовое принять первые мазки шедевра. Девушка рассказала старику про выдумки Джонси и про свои опасения – как бы она, такая же легкая и хрупкая, как листок плюща, не покинула их, когда окончательно ослабеет ее и без того непрочная связь с реальностью. Старик Берман тут же принялся громогласно насмехаться над столь бессмысленными фантазиями.

– Как? – орал он. – Где это видана такая глупость – помирать из-за того, что плющ осыпается, будь он трижды проклят! Сроду ничего подобного не слышал! Нет, даже не просите, не стану я позировать для вашего кретина-золотоискателя, Сью! Да как же вы позволяете девчушке забивать себе голову такой чепухой? Черт, бедная маленькая мисс Джонси!..

– Она очень слаба, – сказала Сью, – ее постоянно лихорадит, вот в голову и лезут всякие печальные мысли. Ладно, мистер Берман, – не хотите позировать, и не надо. А я все-таки считаю, что вы очень противный старик… противный старый пьяница, каких свет не видел!

– Вот она, настоящая женщина! – возопил Берман. – Да кто вам сказал, что я отказываюсь позировать? Битых полчаса я убеждаю вас, что хочу позировать. Да боже мой! Разве можно позволить болеть такой славной девушке, как мисс Джонси? Нет, когда-нибудь я все-таки напишу шедевр, и мы все уедем из этой дыры. Истинная правда!..

Джонси дремала, когда Сью и Берман поднялись наверх. Сью плотно задернула штору и знаком велела старику пройти в студию. Там они подошли к окну и оба со страхом уставились на старый плющ, не произнося ни слова. Холодный дождь пополам со снегом и не думал прекращаться. Лишь после этого Берман уселся в позе золотоискателя-одиночки на перевернутое ведро вместо скалы…

На следующее утро Сью, очнувшись после короткого и тревожного сна, заметила, что Джонси не сводит широко раскрытых глаз с зеленой шторы.

– Открой, я хочу посмотреть, – шепотом велела она.

Сью безнадежно вздохнула и подчинилась.

И что же? Несмотря на проливной дождь и свирепые порывы ветра, не унимавшегося ночь напролет, на фоне кирпичной стены все еще виднелся единственный лист плюща – последний! Темно-зеленый у черешка, но уже тронутый по иззубренным краям желтизной, он отважно держался на ветке.

– Последний, – сказала Джонси. – Я думала, он упадет этой ночью. Но это ведь все равно: он упадет сегодня, а с ним умру и я.

– Господь с тобой! – сказала Сью, устало опуская голову на подушку. – Если не хочешь думать о себе, подумай хотя бы обо мне! Что будет со мной, если ты умрешь?

Джонси промолчала. Все на свете становится чужим и ненужным для души, которая готовится отправиться в далекий и таинственный путь. По мере того как одна за другой рвались нити, связывавшие ее с миром и людьми, болезненная фантазия завладевала девушкой все сильнее.

Минул день, но даже в сумерках и Сью, и Джонси видели на фоне кирпичной стены, что одинокий лист плюща по-прежнему держится на своем черешке. С наступлением ночи опять поднялся северный ветер, а дождь снова принялся колотить по стеклам голландского окна.

Едва рассвело, Джонси снова велела подруге раздвинуть шторы. Поразительно, но лист плюща все еще оставался на месте.

Джонси долго лежала, глядя в окно. Потом неожиданно окликнула Сью.

– Я была негодной девчонкой, Сьюзи, – проговорила Джонси. – И мне кажется, что этот последний лист остался на плюще специально – чтобы показать мне, как грешно желать себе смерти. Дай мне полчашки бульона, а потом молока с каплей портвейна… Или нет: сначала принеси зеркало, а потом взбей подушку повыше, чтобы я могла сидеть и смотреть, как ты стряпаешь.

Еще через час Джонси проговорила:

– И все-таки, Сьюзи, я надеюсь когда-нибудь написать маслом Неаполитанский залив.

Днем явился доктор, и по окончании визита Сью вышла вслед за ним в прихожую.

– Пятьдесят на пятьдесят, – оживленно сказал доктор, крепко пожимая худенькую руку Сью. – А при хорошем уходе – значительно больше. Теперь все зависит от вас, моя дорогая… Прощайте – тороплюсь к еще одному больному с воспалением легких, он живет здесь внизу. Его зовут Берман, и он, кажется, тоже художник. Он стар, а форма болезни крайне тяжелая. Никакой надежды, но сегодня его перевезут в больницу, там, по крайней мере, за ним присмотрят.

На другой день доктор объявил:

– Вы победили. Ваша подруга вне опасности. Теперь только питание и уход – и никаких лекарств.

Тем же вечером Джонси уже сидела в постели, довязывая ярко-синий, совершенно бесполезный шарф. Сью подошла, присела на край кровати и обняла подругу одной рукой.

– Я должна кое-что сказать тебе, мышка моя, – проговорила она. – Сегодня в больнице от воспаления легких скончался мистер Берман. Он проболел всего два дня. А началась его болезнь с того, что утром привратник обнаружил старика лежащим без сознания на полу в его комнате. Его обувь и одежда были мокры насквозь, и никто не мог понять, куда он мог выходить в темноте под проливным дождем. Рядом с ним стоял погасший керосиновый фонарь, лестница, которой иногда пользуется привратник, оказалась не на месте; кроме того, в комнате валялись в беспорядке несколько кистей и палитра, на которой были смешаны всего две краски – зеленая и желтая. Взгляни в окно, Джонси, разве не удивительно, что оставшийся листок плюща не шевелится от ветра? Да, милая моя, это и есть главный шедевр Бермана – он написал его в ту окаянную ночь, когда слетел последний настоящий лист.

Биография

Произведения

• Вождь краснокожих
• Дары волхвов
• Последний листок

Критика

• Интердискурсивная интертекстуальность в рассказах О. Генри
• Литературная игра как композиционный приём в романе О. Генри «Короли и капуста» (1904)
• Художественные особенности рассказа О. Генри «Вождь краснокожих»

Конспект урока литературы в 6 классе.

Тема: Последний лист надежды (О. Генри «Последний лист»).

Цели:

1. Обучающая: познакомить детей с жизнью и творчеством О. Генри.

2. Развивающая: закрепить умение выражать свою точку зрения на событие в тексте.

3. Воспитывающие:

а) расширить общий кругозор;

б) привить интерес к зарубежной литературе;

в) привить нравственные понятия об истинной дружбе, надежде;

        г) раскрыть назначение искусства.

Задачи: 

1. расширить кругозор учащихся, познакомить с представителем американской      литературы;

2. привить любовь к искусству;

3. воспитать чувства добра.

Тип урока: синтетический

      •        урок по биографии писателя;

• урок углубленной работы над текстом.

Метод:    — эвристический метод

• репродуктивный метод
  Приемы:

             — слово учителя о жизни и творчестве писателя

                 —  комментированное чтение

• постановка проблемы, вытекающей из прочитанного  произведения
• эвристическая беседа

Оборудование: проектор, компьютер.

Оформление доски:        

                                         Пятое марта

                         Последний лист надежды

                                                         «Она удваивает радость, а горе уменьшает вдвое»

                                                                                                                              Ф. Бэкон.

План урока:

1. Организационный момент — 1 мин.
2. Вступительное слово учителя — 3 мин.
3. Слово учителя о биографии и творческом пути писателя — 10 мин.
4. Слово учителя об особенностях творчества — 4 мин.
5. Беседа о взаимосвязи добра и искусства – 5 мин.
6. Работа с классом. Анализ произведения — 15 мин.
7. Прослушивание музыкальной композиции по мотивам новеллы – 4 мин.
8. Подведение итогов. Домашнее задание. — 3 мин.

Итого: 45 минут

Ход урока:

1. Организационный момент.

Учитель: Доброе утро, садимся.  Приготовились, настраиваемся на работу.

2. Вступительное слово учителя.

Учитель: Ребята, на прошлом уроке мы познакомились с рассказом А. Грина «14 футов». Мы рассмотрели, как раскрывается человеческий характер в пограничной, экстремальной, ситуации. Мы пришли к выводу, что человеку присущи высокие и низкие помыслы, что характер человека сложен, но на ошибках люди учатся. На примере образа Киста мы увидели, человек способен стать лучше, чище в душе. Мы сказали, что «литература — это человековедение», она вся о нем, о его внутреннем мире, характере, о его жизненных ценностях.

Сегодня мы продолжим изучение этой темы на примере новеллы О. Генри «последний лист». Прежде чем перейти к новелле, давайте познакомимся с жизнью и творчеством, неповторимой судьбой этого человека.

3. Слово учителя о биографии и творческом пути писателя.

Учитель:

— Как вы считаете, кому люди ставят памятники?
— За что люди удостаиваются такой чести?
— А за что, на ваш взгляд, можно поставить памятник книге?
И именно этой чести было удостоено творчество писателя О. Генри. Его каменная книга высотой 2 метра стоит в раскрытом виде в США в городе Гринсборо.

Познакомимся с биографией этого удивительного писателя.
Настоящее имя О. Генри Уильям Сидни Портер(1862-1910). Он автор более 280 рассказов, новелл родился в городе Гринсборо в США, 11 сентября 1862г.
В школе О. Генри выделялся острым умом, богатым воображением и умением одной рукой рисовать, а другой одновременно решать арифметические задачки. После школы молодой человек стал работать в аптеке своего дяди, но в 19 лет у него появился кашель, похожий на туберкулезный, и один друг семьи предложил Уильяму поехать поработать на ранчо в Техасе — штате с сухим и жарким климатом. Хозяин ранчо имел богатую библиотеку, молодой ковбой много читал и сам начал писать рассказы, впрочем, он не пытался их предлагать кому-либо и вскоре уничтожил. Но через два года Уильям отправился в большой, по тогдашним понятиям, город Остин.
Здесь он сменил несколько профессий. Работал в сигарной лавке, в фирме по продаже недвижимости, учился играть на гитаре и пел в квартете, который охотно приглашали на пикники и свадьбы. Печатал в журналах юмористические рисунки, не приносившие ни денег, ни известности.
Женившись, У. Портер решил остепениться и поступил на работу кассиром в Первый национальный банк Остина. Когда была обнаружена растрата, Портера обвинили в краже. Все его друзья и коллеги клялись, что молодой кассир не мог присвоить деньги вкладчиков, и суд снял с Портера все обвинения. Тем не менее Уильям ушел из банка, уехал в Хьюстон и стал работать в местной газете художником и обозревателем. Однако ревизоры стали копать глубже, обнаружили в банковских книгах большой беспорядок и нехватку — на этот раз в 4703 доллара.
В январе 1897 года он был арестован. Пока Портер ожидал суда, в его жизни произошли важные перемены. Скончалась долго болевшая жена. Дочку взяли к себе родители жены. Один из американских журналов принял для публикации его рассказ из жизни ковбоев и просил еще, но автору было не до пера. На суде он вел себя безучастно и 25 апреля 1898 года начинающий писатель был отправлен в тюрьму на пять лет.
Здесь он работал, вспомнив молодость, в тюремной аптеке. Когда обнаружилось, что пропало некоторое количество аптечного спирта и заподозрили фармацевта, он вспылил: «Я не вор! Я в жизни не украл ни единого цента! Меня обвинили в растрате, но я сижу за кого-то другого, кто прикарманил эти деньги!»

Вместе с Портером сидел 20-летний взломщик сейфов Дик Прайс. Он сделал доброе дело-  спас из захлопнувшегося сейфа маленькую дочь богатого бизнесмена. Прайс открыл сверхсекретный замок за 12 секунд. Ему обещали помилование, но обманули. На этот сюжет Портер сочинил свой первый рассказ – про взломщика Джимми Валентайна, спасшего племянницу своей невесты из несгораемого шкафа. Рассказ, в отличие от истории Дика Прайса, заканчивался счастливо.

Рассказ в печать приняли не сразу. Три следующих были опубликованы под псевдонимом.

Находясь в тюрьме, Портер стыдился печататься под своей фамилией. В аптечном справочнике он наткнулся на фамилию знаменитого в то время французского фармацевта О. Анри. Именно её в той же транскрипции, но в английском произношении – О.Генри – писатель избрал своим псевдонимом до конца жизни.
Аптека не отнимала много времени, и Портер продолжал писать рассказы, отправляя их на волю через сестру одного из сокамерников. Свои сочинения он стал подписывать именем «О. Генри».
За безупречное поведение, узника выпустили на волю не через пять лет, а через три года и три месяца. Выходя из тюремных ворот, он произнёс фразу, которую цитируют уже доброе столетие: «Тюрьмы могли бы оказать известную услугу обществу, если бы общество выбирало, кого туда сажать».

Написанные в тюрьме рассказы шли в журналах нарасхват, и издатели прислали ему деньги, чтобы он мог добраться до Нью-Йорка.
4. Слово учителя об особенностях творчества.

За 2 года О. Генри написал 130 произведений. Сюжеты для своих произведений черпал из жизни. Дно американского мегаполиса стало его вдохновением. Нередко целыми днями О. Генри просиживал в сомнительных питейных заведениях, черпая сюжеты из рассказов таких же завсегдатаев.
Герои О. Генри – вор, бродяга, ковбой, врач, матрос, рабочий, лавочник, плантатор, продавщица, актер, художник, адвокат.

Работал наизнос, такого темпа не вынес бы и здоровый человек, здоровье писателя было подорвано.

Он избегал общества литературных собратьев, стремился к уединению, дичился светских приёмов, не давал интервью. По нескольку суток без видимой цели бродил по Нью-Йорку, потом запирал дверь комнаты и писал.

Последние недели жизни О. Генри провёл в одиночестве в нищем гостиничном номере. Он изболелся, много пил, уже не мог работать. На 48-м году жизни в нью-йоркской больнице он ушёл в иной мир. О. Генри писал о великой силе добра, учил людей творить добро. И не был голословным, на своем личном примере он доказывал главные идеи своим произведений. Несмотря на внушительные гонорары за свои произведения, он так и не сколотил состояния, оттого что все свои деньги он раздавал бедным и нуждающимся, он жертвовал собой во благо других.

5. Беседа о взаимосвязи добра и искусства.

Ребята, каждый из нас приходит в этот мир с особой миссией, целью. И чтобы не сбиться с истинного пути на путь ложный, нам с вами помогает искусство: оно учит видеть нам прекрасное и прекрасное, прежде всего, в душе, оно учит нас творить и ценить добро. Можем ли поставить знак равно между добром и искусством? Почему?
— Какие виды искусства вы знаете, назовите?

— А всё ли, что нарисовано, спето, мы можем назвать искусством? Почему?

Чтобы разобраться в этом, нам нужно с вами разобраться в предназначении искусства, его главной цели, для этого обратимся к нашему рассказу.

6. Работа с классом. Анализ произведения.

6.1. Образ Джонси, Сью. Настоящая дружба.

— Что, по мнению доктора, могло погубить Джонси, помимо ее болезни? Объясните смысл фразы доктора, обращенной к Сью: «Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть один раз спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нее будет один шанс из пяти вместо одного из десяти».

(Самое главное, считает доктор, — это не лекарство даже, а воля к жизни. Если пациент будет думать, что он неизбежно умрет, если не станет сопротивляться болезни, он будет иметь «один шанс из десяти». Если удастся заинтересовать больную хотя бы чем-то, связанным с жизнью, пусть даже фасоном рукавов, это уже хорошо: это значит, что подсознательно человек строит планы на будущее, надеется. Мечтать о будующем значит надеяться на что-то, стремиться к чему-то. Человек, который вспоминает прошедшее, стар душой, а тот, кто мечтает, у того всё впереди )

— Докажите, что Сью и Джонси были настоящими друзьями. Что сделала Сью для подруги? Обратите внимание на фразу: «Подумай обо мне, если не хочешь, если не хочешь думать о себе! Что со мной будет?»

(Каждый наш поступок невидимыми нитями связан с жизнью других людей. Сью работала ради подруги, кормила ее, ухаживала за ней, даже лгала ради ее выздоровления («Да ведь ещё сегодня утром доктор говорил мне, что ты скоро выздоровеешь… что у тебя 10 шансов против одного».).

— Никто не одинок, ни один человек на свете. Обязательно найдутся люди, к-ые готовы помочь нам в любую минуту, и очень важно суметь увидеть таких людей вокруг себя, дать им возможность помочь вам в беде. Что хотела доказать Сью своей подруге своими поступками?

(Она хотела доказать Джонси, думавшей только о своей болезни и близкой смерти, что та очень нужна ей, что девушка не имеет права поддаваться беде, хотя бы ради Сью).

— Да,  в трудные моменты не стоит замыкаться на своем горе. обратите внимание на эпиграф к нашему уроку «Она удваивает радость, а горе уменьшает вдвое», как вы думаете, о чем идет речь, о каких человеческих взаимоотношениях?

— Какую   мысль   внушила   себе   Джонси?   Почему   вид   последнего   листа,

державшегося на ветке, воскресил в душе девушки желание жить? Докажите, что Джонси раскаивалась в своей слабости и просила у подруги прощения.

(Лист, так упорно боровшийся за свою жизнь, внушил Джонси чувство стыда за

свою слабость:

« — Я была скверной девчонкой, Сьюди, — сказала Джонси. — Должно быть, этот последний

лист остался на ветке для того, чтобы показать мне, какая я была гадкая. Грешно желать

себе смерти. Теперь ты можешь дать мне немножко бульона, а потом молока. Хотя нет:

принеси мне сначала зеркальце, а потом обложи меня подушками, и я буду сидеть и

смотреть, как ты стряпаешь.

Часом позже она сказала:

— Сьюди, я надеюсь когда-нибудь написать красками Неаполитанский залив»).

— Жить только для себя – смерть (духовная), а если живешь для другого, то жизнь наполняется смыслом. Как вы считаете, можем ли мы назвать дружбу девочек истинной крепкой? Что для этого нужно сделать, чтобы она таковой являлась, к чему нас подводит автор?

(Нельзя быть эгоистом, думать только о себе, нужно помогать друг другу в беде, добро не останется незамеченным. Смысл нашей жизни – творить добро, творить добро для других, тогда оно неизбежно вернется к тебе снова. И лишь в этом случае жизнь будет ненапрасной, она не будет пустой, а, наоборот, яркой и приносящей  счастье. Значение истинной дружбы —  в поддержке в трудную минуту).

— Обратите внимание на эпиграф к нашему уроку, великий философ Ф. Бэкон сказал: «Она удваивает радость, а горе уменьшает вдвое». Как вы думаете о чем речь?

—  Какие ещё высказывания о дружбе вы знаете?

1. Образ Бермана.

— Что вы можете рассказать о художнике Бермане, о его жизни прошлой и настоящей. Каким был его смысл жизни, то болезни девочки? (написать шедевр).

В чем состоял смысл поступка художника Бермана?

(наша жизнь не должна проходить бесследно, смысл жизни – творить добро, помогать окружающим, оставить свой след в истории, такой след, чтобы после вспоминали с уважением и восхищались. Именно такой поступок совершил Берман, раньше его жизнь не отличалась ничем подобным, люди были о нем не лучшего мнения, но его поступок (нарисованный лист)  доказал обратное, он спас человеку жизнь, пожертвовав жизнью своей. Этим поступком он  доказал, что жизнь он прожил не зря, она обрела смысл, что он создал то, к чему стремился, что жизнь его не прошла бесследно и бесцельно).

— С какой целью Сью рассказала Джонси о смерти художника и его последнем решении?

(хотела не только почтить память художника, но и укрепить в своей подруге волю к жизни: теперь, когда та знает, что человек сделал ради нее, она не смеет поддаваться болезни).

— Почему старик всё-таки умирает? (он достиг главной цели в своей жизни, спас жизнь молодой девушке).

— Говорят, что человек жив до тех пор, пока о нем помнят? Жив ли старик в сердцах девушек?

1. . Истинная цель искусства.

Обычно шедевром называют гениальное творение искусства, пережившее века, обессмертившее имя своего создателя. Французское слово chef-d’oeuvre (буквально: «голова труда», «голова творчества») переводится как «шедевр», «образцовое произведение», «мастерски исполненная вещь». Почему ни у автора, ни у читателя, ни у молодых героинь рассказа не возникает сомнения в том, что нарисованный Берманом на кирпичной стене лист -истинный шедевр?

(Его рисунок спас жизнь человеку. Мастерство художника создало полную иллюзию живого листа. Художник заплатил собственной жизнью за создание своего творения. Поэтому его произведение, несущее человеку добро, автор, читатели и героини рассказа считают шедевром. Творить добро — основная задача искусства).

— Вспомните, мы в начале урока перечислили виды искусства, и посмотрите, все они находят отклик в наших душах, заставляют нас сопереживать или переживать,. Мы находим в картинах образы, которые нас восхищают (захватывают дух), (последний день Помпеи), мы смотрим кино, читаем книгу переживаем в душе то же состояние, что и герой (му-му и Герасим), архитектура, потрясающая наше воображение, танец, заставляющий сердце биться в унисон ветру и музыка, пробуждающая наши чувства.

7. Прослушивание музыкальной композиции по мотивам новеллы.

— А теперь давайте прослушаем музыкальную композицию «Последний лист», написанную по мотивам произведения.

 (после прослушивания) Какие чувства и эмоции возникли у вас после прослушивания записи?

Итоги:

Какой вывод мы можем сделать после анализа произведения? О чем это произведения, что автор хотел до нас донести?

• нужно верить в себя, не сдаваться.
• Автор хотел показать нам истинную дружбу.
• Истинное предназначение искусства – служить человеку, творить добро.

Таким образом, новелла О. Генри — о человечности, сочувствии, самопожертвовании. И об искусстве, которое должно пробуждать к жизни, давать воодушевление, радость и вдохновение. Это и есть уроки О. Генри, они учат радоваться искренним человеческим чувствам, которые могут сделать жизнь в этом неистовом мире счастливой и осмысленной.

8. Домашнее задание: выучить наизусть стихотворение К. Симонова «Жди меня».