Источниками идейно тематической основы сказок а с пушкина являются



А. С. Пушкин был первым русским писателем, который обратил внимание на народное творчество и ввел его в литературу. Он не просто оценил красочность народных сказок, но и сумел изменить отношение к ним как к простонародному жанру. Сказки А. С. Пушкин писал в период 1831–1834 гг.: в 1831 г. написаны «Сказка о царе Салтане» и «Сказка о попе и работнике его Балде»; в 1833 г. — «Сказка о рыбаке и рыбке» и «Сказка о мертвой царевне»; в 1834 г. — «Сказка о золотом петушке».

Интерес к фольклору поэт начал проявлять во время ссылки в с. Михайловское 1824–26 годов. «От этого времени сохранилось его письмо к брату Льву, где он пишет: «Знаешь ли мои занятия? До обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки — и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!» Поставщиком сказок обычно считают Арину Родионовну, но, кроме того, Пушкин слушал певцов и сказителей на базарах и ярмарках, и в его бумагах сохранился ряд конспективных записей выслушанных им сказок» [1, с.134].

«Сказка о


царе Салтане, о


сыне его славном и


могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и


о прекрасной царевне Лебеди»

В качестве возможных источников этой сказки обычно указывают новеллу XVI века итальянца Джованфранческо Страпаролы «Анчилотто, король Провино» из сборника «Приятные ночи». Сюжет новеллы таков: три сестры — дочери пекаря — увидев королевскую охоту, начинают мечтать. Старшая хочет выйти замуж за домоправителя короля и напоить весь королевский двор одним кубком вина, средняя мечтает выйти за королевского камерария и из одного мотка ниток наткать столько тонкого полотна, чтобы сшить всем придворным по рубашке, младшая же сестра готова стать женой самого короля и родить ему двух сыновей и дочь-красавицу, и у каждого ребенка будет «ожерелье на шее и звезда во лбу». Красавица со звездой во лбу и месяцем под косой стала у Пушкина царевной Лебедью, а младшая сестра рожает только одного сына. По сюжету новеллы Страпароло, во дворце играют сразу три свадьбы. Но мать-королева невзлюбила невестку и вместе с завистливыми сестрами молодой королевы, пока король был в отъезде, подложила ей вместо троих детей со звездами во лбу трех щенков. Настоящих же детей бросают в просмоленном коробе в реку. Далее сюжет отличается от пушкинского. Детей спасает мельник. Повзрослев, королевские дети идут искать своих настоящих родителей и попадают в город, где жил король Анчилотто. Королева-мать догадывается о том, кто эти чудесные дети, и чтобы ее преступление не вышло на свет, придумывает для них невероятные задания: найти танцующую воду, поющее яблоко и правдивую ярко-зеленую птицу. Дети находят диковинки, и птица сообщает королю-отцу о злодеянии. Сестер и королеву-мать наказывают.

Сюжет о чудесных детях и оклеветанной жене — один из самых распространенных в европейском фольклоре. Его истоки восходят к древней истории. Так, предание о плавании чудесного ребенка в просмоленной корзине или ящике по морю или реке и его дальнейшем спасении встречается в Ветхом Завете (спасение Моисея), а также в древнегреческих (рождение и спасение Персея) и древнеримских (о Ромуле и Рэме) мифах. Известны также индийские, турецкие и африканские версии сюжета. Русских вариантов — 78, украинских — 23, белорусских — 30 [9, с.440].

Моравская народная сказка «Сказка о прекрасном саде» имеет аналогичный сюжет: три сестры мечтают гулять в прекрасном королевском саду, и потому хотят выйти замуж, одна — за королевского слугу, другая — за стремянного, третья — за самого короля. Так же, как и в других историях с подобным сюжетом, младшая сестра выходит замуж за короля, у нее рождается двое необычных детей — «с золотыми крестиками на лбах». Молодая королева также была оклеветана, а дети — мальчик и девочка — брошены в сундуке в воду. Но их нашел и вырастил рыбак. Когда дети выросли, они пошли искать своего настоящего отца, купили тот самый прекрасный королевский сад и собрали в нем всевозможные диковинки: фонтан, из которого изливаются золотые жемчужины, траву, играющую приятную музыку, птицу, своим пением затмевающую даже эту траву. Во всех приключениях им помогает крестный, и сказка, как и все подобные истории, заканчивается счастливо: семья воссоединилась.

Во французской народной сказке «Птица, которая вещала правду» почти такой же сюжет: оклеветанная жена короля; брошенные в воду и спасенные купцом дети (у мальчика под подушкой каждый день находили 50 экю, у девочки на груди — золотую звезду); поиски детьми своего настоящего отца; испытания, которые им задает мать короля (найти танцующую воду, поющую розу, птицу, которая вещает правду); открытие правды вещей птицей, наказание старой королевы.

В сборнике русских народных сказок Афанасьева есть сказка «По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре», где Иван-царевич тоже женился на младшей сестре, старшие сестры ее оклеветали, а детей спрятали. Сыновья были необычные: во лбу солнце, на затылке месяц, по бокам звезды. Царицу ослепляют и также отправляют в бочке по морю вместе с подкидышем — обычным ребенком. Их прибивает к берегу, где они и встречаются с настоящими царскими детьми.

В украинской сказке «Во лбу месяц, по краям звезды» схожий сюжет, только герой там не царь, а князь. А вот мечты сестер традиционны: одна собирается одеть все войско из ничего, другая — всех накормить и напоить, а младшая — родить князю «восемь сынов-соколов и девятого богатыря». Все восемь будут одинаковы: «волос в волос, голос в голос, по локти золотые руки, по колена золотые ноги, на голове золотые чубы, и у каждого во лбу будет месяц, а по краям звезды». В сказке виден тот же мотив подменных детей: вместо сыновей князю старшая сестра подносит котят, щенков и медвежат. В наказание ее пускают вместе с сыном-богатырем в засмоленной бочке в море. Плавали они тридцать лет, сын-богатырь вырос, а когда бочку прибило к какому-то острову, богатырь разломал бочку. Однажды на тот остров приплыли купцы (как у Пушкина!), которые направлялись как раз в родное княжество. Богатырь обернулся мухой и поплыл за ними. Купцы путешествовали три раза, три раза летел за ними богатырь и подслушивал о диковинках, о которых рассказывала сестра его матери: золотой столб в золотом саду, по которому ходит ученый кот, поет песни и рассказывает сказки; золотой мост и мельница, из-под которой течет горячее молоко. Все эти чудеса богатырь собирает на своем острове. Третьим чудом оказался остров, где жили восемь братьев — «волос в волос, голос в голос, по локти золотые руки, по колена золотые ноги, на голове золотые чубы, и у каждого во лбу будет месяц, а по краям звезды». Герой отправляется за братьями, а по дороге убивает змею, которая их охраняла. Послушав рассказ купцов про чудесный остров, князь отправляется туда и узнает свою жену и сыновей.

Интересно отметить, что во всех сказках дети наделены «золотыми» признаками: месяц, солнце или золотые крестики на лбу, золотые чубы, золотые монеты и т. п. Во всех мифах золотой цвет всегда был признаком солнца, так что в путешествии чудесных детей по воде угадывается один из древнейших мифологических сюжетов — о странствии закатившегося солнца по подземному миру (достаточно вспомнить, что древнеегипетский бог солнца Ра каждую ночь плавал по подземному Нилу). Этим объясняется такая распространенность этого сюжета во многих сказках мира. Пушкин заменяет чудесных, «солнечных», детей на богатыря, но отголоски солярного мифа в авторской сказке все-таки сохранились. Как мы помним, купцы, отплывая от острова Гвидона, говорили: «А лежит нам путь далек: восвояси на восток, мимо острова Буяна, в царство славного Салтана». Значит, волшебный остров Гвидона находится на западе — именно там, где и должно находиться закатившееся солнце, по мифологическим представлениям, в царстве вечной молодости и бессмертия [11, URL].

Образ девы-лебеди тоже имеет фольклорные корни, он часто встречается в сказках (например, в немецкой сказке «Королевская невеста», в чешской сказке «Золотой холм», в русской сказке «Морской царь и Елена Премудрая») и мифологии (лебединые девы в скандинавской мифологии). Образ Лебеди А. С. Пушкин мог взять также из известной ему по сборнику Кирши Данилова былины о Михайло Потыке. В былине так описывается знакомство богатыря с будущей женой:

И увидел белую лебедушку,

Она через перо была вся золота,

А головушка у ней увивана красным золотом

И скатным жемчугом усажена (…)

А и чуть было спустит калену стрелу —

Провещится ему Лебедь белая,

Авдотьюшка Лиховидьевна:

«А и ты Поток Михайло Иванович,

Не стреляй ты меня, лебедь белую,

Не в кое время пригожуся тебе».

Выходила она на крутой бережок,

Обернулася душой красной девицей [1, с.155].

А. С. Пушкин переработал образ, взятый из западноевропейского и славянского фольклора. Но я считаю, что возможен и другой источник — восточный. В татарской сказке «Сказка о жене падишаха и Алтынчеч» с аналогичным сюжетом женой спасшегося сына падишаха стала золотоволосая Алтынчеч — героиня, наделенная волшебным даром (из ее дворца еще никто живым не возвращался) и открывшая правду детям падишаха об их матери. С татарским фольклором А. С. Пушкин мог познакомиться во время путешествия по Крыму в 1820 году [6, URL]. Некоторые исследователи напрямую указывают на восточное происхождение сюжета «Сказки о царе Салтане». Например, в конце 1950-х годов Г. П. Снесарев во время Хорезмской археолого-этнографической экспедиции обнаружил легенду с аналогичным сюжетом, причем в ней, в отличие от западноевропейских и русских аналогов, присутствует образ, схожий с царевной Лебедью — пари. С ее помощью сын падишаха строит Золотой город [10, URL].

Исследователи творчества А. С. Пушкина утверждают, что имена Гвидон и Салтан заимствованы им, скорее всего, из «Повести о Бове Королевиче» [7, 13, URL] — переложенном на русскую почву французско-итальянском романе о подвигах Бово д’Антона. Бова был сыном короля Гвидона и Милитрисы. Милитриса вступила в сговор с королем Додоном (еще одно заимствованное Пушкиным имя), который убивает Гвидона, после чего женится на Милитрисе. Злая мать пытается погубить и сына, он бежит в Армянское царство, где происходят его приключения: борьба с соперниками (в том числе и с сыном царя Салтана Салтановича богатырем Лукопером), побеждает многочисленное войско, попадает в плен, бежит из заточения, мстит за отца.

Некоторые исследователи называют еще один источник для этой сказки — европейская легенда о фее Мелюзине, которая в наказание принимала облик дракона. У Мелюзины было две сестры, сама она вышла замуж за графа, у них родилось десять детей, каждый из них имел какой-то физический изъян (например, у старшего сына один глаз был голубой, другой — красный, у второго — лицо багрового цвета, третий родился одноглазым, у четвертого на руках были когти вместо ногтей и т. п.). Каждого из детей Мелюзины вполне можно было бы назвать «неведомой зверушкой». Кстати, второго сына Мелюзины звали Гвед, что могло трансформироваться в Гвидона. Остров князя Гвидона в сказке Пушкина чем-то напоминает легендарный остров-рай Авалон, где выросли Мелюзина с сестрами. Живущего на острове царевича так же влечет на родину отца, «в царство славного Салтана», как и Мелюзину с сестрами манит город Альба, где живет их отец. Конечно, различий между «Сказкой о царе Салтане» и средневековой европейской легендой больше, чем совпадений, но Пушкину удалось передать общее настроение и некоторые мотивы этого сказания [5, с.106].

У Пушкина мог быть еще один — народный — источник для заимствования имен Гвидон и Салтан. В сборнике русских сказок А. Н. Нечаева есть сказка «Иван, вдовий сын», в которой на царство нападает соседний король по имени Гвидон с несметным войском, а во главе одного из отрядов стоит его тесть Салтан.

«Сказка о


попе и


о работнике его Балде»

Сюжет этой истории списан с русской народной сказки «Шабарша». Шабарша, так же, как и пушкинский Балда, состязается с чертями в хитроумии. Некоторые испытания в точности заимствованы Пушкиным, например, веревкой чистить пруд от чертей, бегать наперегонки (в обеих сказках хитрый герой предлагает сначала соревноваться с зайцем), бросать дубину (у Пушкина — палку). В конце он получает от чертей деньги, так что живет безбедно всю оставшуюся жизнь. Но в народной сказке Шабарша не нанимается батраком к попу, соответственно нет и расплаты в виде щелчков. Пушкин вводит этот образ, чтобы высмеять жадность священников.

Еще одна русская народная сказка с похожим сюжетом — «Батрак»: батрак, обладающий невероятной силой, с легкостью выходит из любой ситуации. Но нанимается в работники он не к попу, а к купцу. Платой так же, как в пушкинской сказке, является щелчок. Боясь расплаты, купец придумывает батраку, казалось бы, невыполнимые задания: найти в лесу корову (а это оказывается медведь), собрать с чертей, живущих на мельнице, долг (как в «Шебарше» и в пушкинской сказке). А вот концовка у сказки «Батрак» иная: вместо батрака купец утопил купчиху, а сам умер от щелчка. У Пушкина наказание гуманнее: поп «лишился языка» и у него «вышибло ум», семья же попа не пострадала.

Можно провести аналогию и с русской народной сказкой «Умный работник». В этой сказке работник нанимается на службу к попу. Поп очень жадный и поставил работнику такое условие: если он уйдет хоть на день раньше чем через год, заработка не получит. Поп «будит работника до солнышка, работать заставляет дотемна, а кормит один раз в день не досыта». Но батраку, благодаря своей смекалке, удалось проучить попа, получить от него четыреста рублей и пару коней.

«Сказка о


рыбаке и


рыбке»

История о рыбаке и золотой рыбке, возможно, имеет немецкие корни. Авторитетные исследователи этого вопроса М. К. Азадовский [1, с.138] и Л. А. Фин [12, URL] предположили, что первоисточником для этой сказки А. С. Пушкина была сказка братьев Гримм «О рыбаке и его жене». Пушкин опустил лишь тот факт, что рыбка — это заколдованный принц. В его варианте рыбка — золотая, а в немецком — обычная камбала. Интересно, что пожелания жены в обеих сказках почти одинаковые: у Пушкина — корыто, изба, быть столбовою дворянкой, царицей, владычицей морскою. У братьев Гримм жена пожелала сначала дом, потом дворец, потом стать королевой, потом кайзером, римским папой и, наконец, — богом. Пушкин сделал сказку более адаптированной для русского читателя: желание героини стать кайзером или римским папой было бы для русского читателя непонятным.

Противники гипотезы о заимствовании А. С. Пушкиным сказки братьев Гримм приводили весомый аргумент: Пушкин не мог читать эту сказку, так как не знал немецкого языка. Хотя среди его друзей были и Вульф, и Жуковский, в совершенстве владевшие немецким, они вполне могли пересказать поэту интересный сюжет. Кроме того, в библиотеке Пушкина был первый французский перевод сказок Гриммов, вышедший в 1830 г., в нем наряду с другими сказками была и «Сказка о рыбаке и его жене». А в черновиках к

«

Сказке о рыбаке и рыбке» обнаружился следующий эпизод:

Говорит старику старуха:

«Не хочу быть вольною царицей,

А хочу быть римскою папой».

Стал он кликать рыбку золотую.

«Добро, будет она римскою папой!»

Воротился старик к старухе.

Перед ним монастырь латынский,

На стенах латынские монахи

Поют латынскую обедню.

Перед ним вавилонская башня.

На самой верхней на макушке

Сидит его старая старуха:

На старухе сарачинская шапка,

На шапке венец латынский,

На венце тонкая спица,

На спице Строфилус птица.

Поклонился старик старухе,

Закричал он голосом громким:

«Здравствуй ты, старая баба,

Я, чай, твоя душенька довольна?»

[8, URL]

Но у этой сказки могли быть и русские фольклорные источники. В сборнике Афанасьева есть две народные сказки с аналогичным сюжетом: «Золотая рыбка» и «Жадная старуха». Пушкин мог узнать сказку от своей няни Арины Родионовны. В сказке «Золотая рыбка» старуха сначала просит хлеба, потом корыто, затем — новую избу, затем — стать «воеводихой», царицей и в конце — владычицей морскою. В сказке «Жадная старуха» вместо рыбки фигурирует старое дерево, и жадность проявляют оба персонажа — и старик, и старуха. Они требовали у дерева сначала богатство, потом быть бургомистром и бургомистершей, барином и барыней, полковником и полковницей, потом — генералом и генеральшей, царем и царицей. Когда они со стариком пожелали быть богами, дерево наказало их, оборотив в медведей.

В сказках в роли помощника может выступать липка (украинская сказка «Про липку и жадную старуху») или береза (удмуртская сказка «Красавица береза»). В сказке про липку и жадную старуху аналогичный сюжет: старик со старухой просят у волшебного дерева сначала лошадь с телегой, потом хату, скот, денег. А когда старуха захотела, чтобы все люди были у них батраками, липка отобрала у них все, что подарила. В удмуртской сказке волшебная береза сначала одаривает старика и старуху лучинами, потом дровами, мукой, золотом. Но, получив сундук золота, старик со старухой стали бояться, что кто-нибудь это золото украдет и поэтому попросили березу сделать их страшными, чтобы люди их боялись. Береза сделала их медведями.

Как видим, подобный сюжет очень распространен, возможно, наиболее древним первоисточником для всех этих сказок является индийская сказка «Золотая рыба», в которой в роли золотой рыбки выступает золотоликий бог воды Джала Камани. Так же, как и в других сказках с этим сюжетом, рыба дала старику и старухе еду и одежду, но старухе этого мало: она требует новый дом, золото, буйволов, слуг, чтобы старик стал старостой. Рыба выполнила эти просьбы, но когда старик просит сделать его махараджей, Джала Камани лишает их всех даров.

«Сказка о


мертвой царевне и


о семи богатырях»

Сюжет сказки достаточно распространен в фольклоре европейском, ближневосточном, африканском и американском. Русских вариантов подобных сказок — 27, украинских — 23, белорусских — 4 [9, c.405].

М. К. Азадовский еще в 1938 году писал, что «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях

»

— это переработка сказки братьев Гримм

«

Белоснежка и семь гномов

»

(или в другом переводе «Снегурочка») [1, с.145–146]. В обеих сказках семь помощников, но гномы были заменены А. С. Пушкиным на более привычных русскому читателю богатырей. Также одинаково описание героини в этих сказках. У братьев Гримм Белоснежка описана так: «белая, как снег, румяная, как кровь, и черноволосая», за что она и получила свое имя. Пушкинская царевна также «белолица» и «черноброва». В немецкой сказке так объясняется внешность Белоснежки: «Зимним деньком, в то время как снег валил хлопьями, сидела одна королева и шила под окошечком, у которого рама была черного дерева. Шила она и на снег посматривала, и уколола себе иголкой палец до крови. И подумала королева про себя: «Ах, если бы у меня родился ребеночек белый, как снег, румяный, как кровь, и чернявый, как черное дерево!»» У А. С. Пушкина описание короче и скупее, но оно является отсылкой к гриммовской сказке: «Мать брюхатая сидела да на снег лишь и глядела», — говорит царица о белой коже своей падчерицы. Помимо сходства, мы видим в вариантах сказки братьев Гримм и Пушкина и различие, оно касается возмездия злой королеве (царице). В немецкой версии королеву наказывают, заставляя ее плясать в железных башмаках на раскаленных углях, от чего она и умерла. А. С. Пушкин же решил обойти вопрос о наказании, ограничившись лишь тем, что ее «тоска взяла, и царица умерла».

М. Богданова считает, что «и волшебное зеркальце, и хрустальный гроб, и отравленное яблоко, и множество других штрихов — явные отсылки к западноевропейской традиции», хотя в русском фольклоре


тема падчерицы, которую травит и преследует злая мачеха, тоже представлена широко [3, URL]. Действительно, можно провести аналогию, например, с такой русской народной сказкой, как «Волшебное зеркальце», где фигурирует не царевна, а купеческая дочь, а в лесу она живет у двух богатырей. Мертвую купеческую дочь богатыри, как и у Пушкина, хоронят в хрустальном гробу. Спасает ее от смертельного сна много лет спустя, как и в авторском варианте, царевич, но, не разбив гроб, а тем, что стал расчесывать ей волосы и снял заколдованный волос.

Схожий сюжет есть в русских сказках «Падчерица», «Елена краса — золотая коса и мачеха», в украинской сказке «Анна-панна». В первых двух сказках героини — крестьянки, их помощниками в лесу являются либо разбойники, либо охотники, а оживляет падчерицу не жених, а либо мать жениха, либо проходящий мимо рыбак. Сказка «Анна-панна» также отличается от авторского варианта тем, что героиня — не царского (королевского) происхождения, хоть и знатного рода (панна), у нее есть сводная сестра, а роль зеркальца выполняет солнце. Также в этой сказке нет такого героя, как королевич-спаситель. Вместо гномов или богатырей действуют разбойники, и это не случайно: ни гномы, ни богатыри не могут запятнать себя убийством злой мачехи, а разбойники из сказки «Анна-панна» «зарезали» мачеху-ведьму.

То есть у «Сказки о мертвой царевне и о семи богатырях» могли быть и немецкие, и восточнославянские первоисточники. М. Богданова считает, что «разговор королевича Елисея с Месяцем, Солнцем и Ветром — это уже рука Пушкина» [3, URL]

.

Я


с этим не согласен. Мотив беседы с этими мифологическими персонажами обнаруживается в сказках западных славян. Так, в словацкой сказке «О солнышке, месяце и ветре», обработанной Боженой Немцовой, королевич Силомил выдает своих сестер замуж за Солнце, Месяц и Ветер. Когда герой попадает в беду (Король огня украл его невесту), он просит помощи в поисках сначала у Солнца, потом у Месяца, но они не знают, где искать невесту Силомила. Как и у А. С. Пушкина, королевичу помог Ветер. Мотив помощи в поиске пропавшего супруга присутствует и в моравской сказке «Белый медведь», где, наоборот, преданная жена ищет пропавшего мужа — королевича и просит помощи у Месяца, Солнца и Бури (Ветра), и только Буря сумела помочь ей, отнеся к тому месту, где находился в заточении королевич. Мотив обращения к природным стихиям мог быть заимствован Пушкиным и из произведения древнерусской литературы «Слово о полку Игореве», где жена князя — Ярославна — обращается к природным стихиям как к живым существам (к ветру, к Днепру, к солнцу).

Литературным источником для этой сказки Пушкина могла послужить опубликованная в сборнике Базиле «Пентамерон» сказка «Маленькая рабыня», которая считается первой опубликованной сказкой с сюжетом о мертвой царевне. В этой сказке мертвая баронесса лежит в семи хрустальных гробах, а жена ее дяди из ревности вытаскивает ее из саркофага за волосы, при этом из волос девушки выпадает заколдованный гребень, и она оживает.

«Сказка о


золотом петушке»

Открытию источника этой сказки мы обязаны поэтессе А. А. Ахматовой, которая впервые обратила внимание на очень большое сходство сюжета «Золотого петушка» и «Легенды об арабском звездочёте» американского писателя Вашингтона Ирвинга [7, URL].

«Легенда об арабском звездочете» входит в сборник В. Ирвинга «Альгамбра». Ирвинг в 1829 году, работая над книгой «Хроника завоевания Гранады», путешествовал по Испании, посетил крепость Альгамбра и собрал не только исторические сведения, но и местные предания. Хоть это и авторское произведение, но истоки его — в арабских легендах, так что фольклорная основа в ней также присутствует. Исследователь К. А. Бойко усматривает в этой легенде египетские корни (не случайно, у В. Ирвинга прямо говорится, что звездочет узнал о подобных талисманах в Египте): в памятниках средневековой арабской письменности часто встречаются упоминания о талисманах в виде говорящих и движущихся фигурок животных или птиц. Причем чаще всего упоминается петух, сделанный из золота, меди или бронзы. Эта фигурка ставилась на возвышении и должна была охранять город от чужеземцев. Один из самых ранних легендарных рассказов о стерегущих птицах-талисманах принадлежит египетскому факиру Ибн Букайру и посвящен поиску сокровищ в одной из древних гробниц. В качестве стража сокровищ там описан золотой петух на золотом столбе. В момент опасности он приходит в движение, хлопает крыльями и издает удивительный по силе крик. Подобные предания и легли в основу «Легенды об арабском звездочете» В. Ирвинга, а затем и сказки А. С. Пушкина [4, с.116].

В 1832 году «Альгамбра» была издана в Париже, и сразу же появился точный французский перевод этой книги. Двухтомник Ирвинга присутствовал в библиотеке Пушкина [3, URL]. На прямое заимствование Пушкиным сюжета В. Ирвинга указывает сохранившийся черновой отрывок, который в окончательный вариант сказки не вошел:

Царь увидел пред собой

Столик с шахматной доской.

Вот на шахматную доску

Рать солдатиков из воску

Он расставил в стройный ряд.

Грозно куколки стоят,

Подбоченясь на лошадках,

В коленкоровых перчатках,

В оперенных шишачках,

С палашами на плечах…

Эти фигурки — магические копии вражеских войск, которые при прикосновении волшебного жезла либо обращались в бегство, либо уничтожали друг друга [2, URL]. Так описана эта сцена у Ирвинга: «Царь Абен Габуз приблизился к столику вроде шахматного, на котором были расставлены деревянные фигурки, и, к изумлению своему, увидел, что все они движутся. Кони дыбились и гарцевали, воины бряцали оружием, и доносился слабый рокот барабанов и труб…». Звездочет дает совет царю: «Хочешь посеять среди них страх и смятение, дабы они отступили без кровопролития, — рази их тупым концом волшебного копья, а ежели нужны раздоры и убийства — бей острием».

По сюжету легенды, арабский правитель Абен Габуз просит помощи у звездочета и чародея, и тот дает ему бронзовую фигурку всадника с копьем (не петушка, как у Пушкина), которая «оживала», предупреждая о нападении врагов, указывая копьем в ту сторону, откуда исходила опасность. Однажды Абен Габуз встречает красавицу — дочь готского короля, в которую влюбляется. Однако звездочет требует пленницу в качестве платы, правитель отказывается. И тогда звездочет и царевна исчезают, а фигурка теряет свою способность. Тогда соседи Абен Габуза, которых он со своим волшебным всадником «задирал, изводил и громил почём зря», стали беспрерывно нападать на него, так что остаток дней царь провел «в кровавой суматохе».

Описание встречи правителя с красавицей у Пушкина отличается от повествования Ирвинга. В «Легенде об арабском звездочете» красавицу обнаружили после тревожного знака всадника-оберега разведчики: она спала у родника, и ее захватили в плен. В «Сказке о золотом петушке» во главе войска идет сам царь Дадон, он видит побитую рать, убитых сыновей, а шамаханская царица выходит ему навстречу из шатра:

Войско в горы царь приводит

И промеж высоких гор

Видит шёлковый шатёр.

Всё в безмолвии чудесном

Вкруг шатра; в ущелье тесном

Рать побитая лежит.

Царь Дадон к шатру спешит…

Что за страшная картина!

Перед ним его два сына

Без шеломов и без лат

Оба мёртвые лежат,

Меч вонзивши друг во друга.

Бродят кони их средь луга

По притоптанной траве,

По кровавой мураве…

… Вдруг шатёр

Распахнулся… и девица,

Шамаханская царица,

Вся сияя как заря,

Тихо встретила царя.

… И она перед Дадоном

Улыбнулась — и с поклоном

Его за руку взяла

И в шатёр свой увела.

Описание встречи Дадона с шамаханской царицей напоминает описание встречи Ивана-царевича с Марьей Моревной в сказке «Марья Моревна»: герой видит в поле «рать-силу побитую», а затем — «шатры белые», из шатра навстречу ему выходит Марья Моревна и ведет его в шатер. Можно предположить, что А. С. Пушкин «разбавил» традиционный восточный сюжет русскими фольклорными мотивами, почерпнутыми им из сказок.

Концовка «Сказки о золотом петушке» нетипична для Пушкина: если в других сказках он часто смягчает наказание (старуха в сказке о золотой рыбке, купец и купчиха в народном варианте сказки о попе и работнике Балде, королева в сказке о мертвой царевне), то здесь он, наоборот, делает наказание более суровым, желая придать сказке социальный подтекст — предупреждение нечестному, эгоистичному правителю, ставившему свои интересы и капризы выше государственных.

Таким образом, А. С. Пушкин использовал различные мотивы в своих сказках, но он не следовал в точности ни одному из известных фольклорных и литературных сюжетов, он изменял, дополнял и синтезировал их, создавая самостоятельные произведения. Больше всего первоисточников найдено к «Сказке о царе Салтане» и «Сказке о рыбаке и рыбке» (по шесть), к «Сказке о мертвой царевне» мной найдено пять первоисточников, к «Сказке о попе и о работнике его Балде» — три, а к «Сказке о золотом петушке» — один. Сказки Пушкина являются частью европейского романтизма начала XIX в., для которого характерно обращение к мифологии, легендам, истории, фольклору как в «чистом» виде (например, «Сказки братьев Гримм», «Норвежские народные сказки» Асбьернсона и Моэ), так и в литературной обработке (сказки Э. Т. А. Гофмана, баллады И. Гёте, В. А. Жуковского)

Литература:

1. Азадовский М. К. Источники сказок Пушкина // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии / АН СССР. Ин-т литературы. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1936. Вып. 1. [Электронный ресурс] // ФЭБ «Русская литература и фольклор» // Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/vr1/vr12134-.htm?cmd=p
2. Ахматова А. А. Последняя сказка Пушкина // Контент-платформа Pandia.ru // Режим доступа: https://pandia.ru/text/79/231/25153.php
3. Богданова М. Обрусевшие сказки Европы [Электронный ресурс] // Информационный портал фонда «Русский мир» // Режим доступа: https://russkiymir.ru/publications/210160/
4. Бойко К. А. Об арабском источнике мотива о золотом петушке в сказке Пушкина // Временник Пушкинской комиссии. 1976. Л., 1979. С. 113–120 [Электронный ресурс] // Фундаментальная электронная библиотека «Русская литература и фольклор» // Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v79/v79–113-.htm
5. Бурова И. И. Легенды и предания Европы. М., 2015.
6. Власов Д. Первое большое путешествие Пушкина // Наука и жизнь. 2008. № 6 [Электронный ресурс] // Режим доступа: https://www.nkj.ru/archive/articles/14143/
7. Ионкинс Г. О сказках Пушкина и их происхождении [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.kontinent.org/o-skazkah-pushkina-i-ih-proishozdenii/
8. Котлярова Т. В. Тайны источников пушкинских сказок // Материалы научно-практической конференции «Литература без границ». Енисейск, 2015 [Электронный ресурс] // Режим доступа: https://epk.ucoz.ru/CMK/sbornik_literatura_bez_granic.pdf#page=24
9. Новиков Л. Г., Бараг Н. В. Примечания // Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. Т.2. М., 1985.
10. Нурмухамедов М. К. Сказки А. С. Пушкина и фольклор народов Средней Азии (сюжетные аналоги, перекличка образов) [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://pushkinu1.narod.ru/3.html
11. Ронкин В. Е. «Сказка о царе Салтане»: архетипическое и актуальное [Электронный ресурс] // ФЭБ «Русская литература и фольклор» // Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/mp3/mp3–125-.htm
12. Фин Л. А. Фольклор в творчестве Пушкина // А. С. Пушкин: 1837–1937. Сборник статей и материалов. Саратов, 1937 [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://lib.pushkinskijdom.ru/LinkClick.aspx?fileticket=09ahm0WO2Nk=
13. Чернышов В. Имена действующих лиц в сказках Пушкина о царе Салтане, о Золотом Петушке, о Мертвой царевне [Электронный ресурс] // ФЭБ «Русская литература и фольклор» // Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/ps6/ps62128-.htm

муниципальное бюджетное
общеобразовательное учреждение

«Теряевская школа»

Сказки Пушкина:

 источники и фольклорные мотивы

Выполнила

Васильева Ангелина Игоревна

обучающаяся 6 класса

Руководитель

Евстифеева Елена Сергеевна

учитель русского языка и литературы

 первой кв. категории

Богородск

2019

Сказки Пушкина: источники и фольклорные
мотивы

Содержание:

Введение_________________________________________________________3

Глава 1. Результаты анкетирования обучающихся МБОУ «Теряевская
школа»___________________________________________________________5

Глава 2. Сказки  Пушкина___________________________________________6

Глава 3.Основные источники появления Пушкинских сказок_____________7

Глава 4.Сравнительный анализ сказки Пушкина «Сказка о золотом
петушке» и сказки Вашингтона Ирвинга «Легенда об арабском
звездочете»_______________________________________________________9

Заключение______________________________________________________14

Список литературы________________________________________________15

Введение

Со
сказками люди знакомятся с самого детства. Они полны загадок и волшебных тайн. Сказки прославляют смелость,
трудолюбие, ум, доброту, смеются над глупостью, жадностью, ленью.  В сказках добро всегда
побеждает зло. Сказки бывают разные: волшебные, бытовые, сказки о животных. Есть
сказки народные- их  складывает народ, а есть авторские-
их создают писатели.

Великий
русский поэт А.С.Пушкин тоже писал сказки. Я читала  такие его сказки, как 
«Сказка о рыбаке и золотой рыбке», «Сказка о царе Салтане…», «Сказка о мертвой
царевне и семи богатырях». Я решила узнать,  какие еще сказки создал А.С.
Пушкин и откуда он брал идеи для своих сказок.

Объект  исследования:
сказки А.С.Пушкина. 

Предмет исследования: источники
вдохновения Пушкина.
Цель исследовательской работы: выявить
источники сказок Пушкина и доказать, что несмотря на заимствования, Пушкинские
сказки оригинальны.
Задачи:

1.Познакомиться
со  сказками А.С.Пушкина.

2.Выявить
источник вдохновения А.С.Пушкина для создания цикла его сказок.
3.Прочитать и сравнить «Сказку о золотом петушке» Пушкина с произведением
Вашингтона Ирвинга «Легенда об арабском звездочете».
4.Выявить общность и различия сюжета, композиции, событий, сказочных героев, идейного содержания,
художественной образности.

5.Провести
анкетирование по теме работы среди обучающихся Теряевской школы.

6.
Заинтересовать учеников класса чтением сказок Пушкина.

Гипотеза: Сказки Пушкина — оригинальные произведения,
несмотря на заимствования.

Методы: изучение литературы по теме исследования;
анкетирование; сравнительный анализ сказок; обобщение полученных данных.

Глава 1.Результаты
анкетирования обучающихся

МБОУ «Теряевская школа»

Приступая к исследованию, я провела анкету по теме «Что я знаю о сказках
А.С. Пушкина?» среди обучающихся 5-9 класса. Всего было опрошено
22человека.

Ребятам предлагалось ответить на следующие вопросы:

1.Любите ли вы сказки? 

Ответ на этот вопрос показал, что 50 % обучающихся(11чел.) любят
сказки, 32 % (7чел.)- давно не читали сказок, а 18% (4 чел) заявили, что вообще
не любят читать.

2.Чему учат сказки?

Мнения ребят по вопросу, чему учат сказки,  разделились.
Большинство – 57% (13 человек) ответили, что сказка учит добру, 21% (4 чел.)
сказали, что она учит смекалки, уму. По 5 человек (35 %) ответили, что сказка
учит уважать старших, справедливости и развивает фантазию. 

3.Какие  сказки Пушкина вы читали?

Ребята назвали 4 сказки Пушкина: «Сказку о рыбаке и золотой рыбке»
–15 человек (68%), «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях»-  указали 13
человек (59%), «Сказку о царе Салтане» — 6 человек (27%),  «Сказку о попе и
работнике его Балде» – 4 человека (18%).

4.Известно ли вам, откуда Пушкин брал сюжеты своих сказок?

Ответы были такие:

-ему их рассказывала няня- 8 человек, (о том, что няню зовут Арина
Родионовна помнили 5 человек);

-сам придумал-6 человек;

-вспомнили о «литературном» поединке между Пушкиным и Жуковским- 4
человека (при этом 2 человека упомянули, что «Сказка о мертвой царевне и семи
богатырях» повторяет бродячий сюжет  о спящей красавице);

Остальные затруднились ответить на этот вопрос.

Глава
2. Сказки Пушкина

Считается, что в детстве Пушкин услышал народные сказки от своей
няни Арины Родионовны, а впоследствии создал произведения на основе детских
воспоминаний. Это не совсем так. К сказкам поэт обратился в зрелом возрасте,
когда сформировался его интерес к древнерусской истории и русскому фольклору

Перечитывая
сказки великого русского поэта и изучая литературу по его творчеству, я узнала,
что особый интерес к народной поэзии проявился у Пушкина в период Михайловской
ссылки (1824-1826). Сохранилось его письмо брату
Льву, где он пишет: «Знаешь ли мои занятия? До обеда пишу записки, обедаю
поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки — и вознаграждаю тем
недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая
есть поэма!»  К этому периоду относится сказка «Жених» (1825г.)

Следующий период обращения к сказочному творчеству начинается у
Пушкина в 1831 г. С этого момента можно выделить целый цикл.  Так в
1831 г. Пушкин пишет «Сказку о царе Салтане» и «Сказку о попе и работнике
его Балде», в 1833 г. — «Сказку о рыбаке и рыбке» и «Сказку о мертвой
царевне», в 1834 г. — «Сказку о золотом петушке»; к 30-м годам относится и
неоконченная сказка о медведице.

Так я выяснила, что Пушкин написал 6 сказок и одна осталась
незаконченной.

Глава 3: Основные
источники появления пушкинских сказок

В ходе своего исследования я выделила четыре основных источника
появления Пушкинских сказок:

Первый источник: Лeгeндapнaя
Apинa Poдиoнoвнa- любимая няня. Она долгое время  жила вместе с поэтом и, по
воспоминаниям, была прекрасной рассказчицей. Поэт очень ценил её. Многие
исследователи считают, что «Cкaзкa o пoпe и paбoтникe eгo Бaлдe» былa нaпиcaнa
пo paccкaзy няни, запись сохранилась в тетради 1824 года.

Второй
источник: Устное народное творчество.

Безусловно
няня была не единственным источником. Поэт слушал народных певцов и сказителей
на базарах и ярмарках. В его бумагах сохранился ряд законспектированных записей
услышанных им сказок. В работе над сказками он использует и былинные образы,
народно-поэтические символы, фольклорные клише, опирается на традиции  народной,
лубочной литературы. Так, например, имена Гвидон, Додон перешли в пушкинские
сказки из лубочного «Сказания про храброго витязя, про Бову королевича», имя
Бабариха — из сборника Кирши Данилова.

Третий источник: Bлaдимиp Ивaнoвич Дaль — близкий
дpyг пoэтa и yвлeчeнный coбиpaтeль pyccкoгo фoльклopa.  Дaль caм был aвтopoм
cбopникa cкaзoк, paccкaзaнныx oт лицa кaзaкa Bлaдимиpa Лyгaнcкoгo. Извecтнo,
чтo имeннo oн пoдapил вeликoмy пoэтy идeю «Cкaзки o pыбaкe и pыбкe». Boзмoжнo,
иcтoчникoм для coздaния «Pycлaнa и Людмилы», a тaкжe «Cкaзки o цape Caлтaнe»
тaкжe пocлyжили нapoдныe cюжeты, нaйдeнныe Дaлeм, нo дocтoвepныx cвeдeний oб
этoм нeт.

Четвертый источник:  Сказки зарубежных писателей.

Пушкин всегда интересовался литературными новинками. Так в
библиотеке поэта был сборник сказок братьев Гримм, изданный в 1830 году в
Париже на французском языке. Многие исследователи  отмечают, что сказка о
старике, его сварливой жене и золотой рыбке очень напоминает гриммовскую сказку
«О рыбаке и его жене» (сказка о волшебной камбале, исполняющей желания). А в «Сказке о мёртвой
царевне и семи богатырях» показана история о девушке, преследуемой ревнивой
мачехой, что имеет большое сходство со сказкой братьев Гримм «Белоснежка».

В  «Сказке о царе Салтане» можно найти много схожего с

произвeдeниeм Д. Чocepa «Paccкaз o Koнcтaнцe», вxoдящeм в
книгy «Keнтepбepийcкиe paccкaзы».

Глава
4: Сравнительный анализ сказки Пушкина «Сказка о золотом петушке» и
произведения В.Ирвинга «Легенда об арабском звездочете»

Меня
особенно заинтересовала «Сказка о золотом петушке». Я слышала о ней, но сама
никогда не читала. Поэтому мне захотелось с ней познакомиться и узнать, откуда
возникла данная сказка.

Это
произведение тесно связано с судьбой самого поэта. 31 декабря 1833 года Пушкин
получает звание камер- юнкера двора его величества. Это  был низший придворный
чин юнцов, а Пушкину уже за тридцать, он отец семейства. Для него это
оскорбление. В это же время ряд произведений поэта запрещен к печати. Все лето
1834 года проходит под знаком ссоры с царем. 25 августа 1834 года Пушкин
уезжает в Болдино, а 20 сентября им написана «Сказка о золотом петушке».

Откуда
же Пушкин берет сюжет для своей сказки?

Заслуга
открытия источника «Сказки о Золотом петушке» принадлежит Анне Ахматовой,
которая о своём открытии рассказала в статье, написанной в 1933 г.

В
1832 году в Париже выходит в свет сборник «Альгамбра» американского писателя
Вашингтона Ирвинга. Пушкин явно был знаком с данной сказкой, так как в его
библиотеке хранилось французское двухтомное издание «Альгамбрских сказок», а в
1833г. появляется черновой набросок:

Царь
увидел пред собой

Столик
с шахматной доской.

Вот
на шахматную доску

Рать
солдатиков из воску

Он
расставил в стройный ряд

Грозно
куколки стоят,

Подбоченясь
на лошадках,

В
коленкоровых перчатках,

В
оперенных шишачках

С
палашами на плечах.

Несомненно,
что Пушкин хорошо знал творчество американского писателя и использовал сюжет
его произведения при работе над «Сказкой о золотом петушке». В этом можно
убедиться, если сравнить «Легенду..» Ирвинга и «Сказку» Пушкина.

Сюжет
Ирвинга сложен и запутан, напоминает восточные сказки.
Пушкин создал сказку в стихах с простой, четкой композицией, напоминающую
русскую народную сказку.

Сравним зачин:

«Легенда об арабском звездочете»	«Сказка о золотом петушке»
Давным-давно, много столетий назад, жил-был мавританский султан по имени Абен- Абус, повелитель Гранады.	Негде, в тридевятом царстве, В тридесятом государстве, Жил- был славный царь Дадон.
Это был завоеватель в отставке, то есть такой, который когда-то в дни своей молодости, проводил жизнь в беспрерывных набегах и грабежах.	Смолоду был грозен он И соседям то и дел Наносил обиды смело.
А теперь, состарившись и одряхлев, жаждал покоя и мечтал лишь о том, чтобы жить в ладу со всем миром, почивать на лаврах и безмятежно править владениями, некогда отнятыми им у соседей.	Но под старость захотел Отдохнуть от ратных дел И покой себе устроить…

Если
сравнить жизненный путь султана Абен- Абуса и Дадона, то видно, что оба
проводили свою жизнь в беспрерывных набегах и грабежах соседей, а под старость
решили отдохнуть от «благородных» дел. Оба они обращаются к волшебниками, когда
соседи начинают совершать набеги на их страны, желая защитить их покой. В этом
опять обнаруживается сходство героев. Но действия в «Легенде об арабском звездочете», в отличие от
«Сказки о золотом петушке», происходят не в каком-то абстрактном
«тридевятом царстве», а в определенном месте- Гранаде.

И
если рассмотреть, к кому обращаются правители, можно увидеть различия. Султан
обращается к астрологу, арабу, то есть к соплеменнику. А Дадон обращается за
советом к «мудрецу, звездочету и скопцу». Дадон просит помощи у человека другой
веры, тем самым совершая грех.

Волшебники
создают  властителям чудесные талисманы. У султана это медный всадник. Он
установлен на башне, которую возвели над крышей дворца. И башня и зал с
фигурками запирается на замок. Абен- Абусу приходится каждый раз взбираться по длинной
лестнице и самому колоть фигурки. У Дадона- петушок на спице, перед окошком
спальни. Царь спит, а петушок на страже. Он живой, он постоянно кричит: «Кири-
ку-ку. Царствуй, лежа на боку!» Тем самым он не дает покоя государю.

У
Ирвинга для султана наступает спокойная жизнь, он даже жалуется на скуку, а 
Пушкин иронизирует, смеется над лежебокой-царем, у которого только и дела, что
сладко спать.: «Со злости инда плакал царь Дадон, инда забывал и сон».

Сравнивая
произведения, можно заметить,  что Пушкин, используя американский источник,
перерабатывает его и стремится создать свое, русское произведение. Он вводит в
нее элементы народных сказок: сказочные зачин и концовку, использует число три:
на третий год появляется царица, на нее организуются 3 похода, царь трижды отвечает
мудрецу. Словарный состав  «Сказки»: ратные дела, лихие гости, без шеломов и
без лат, очи, молва. Автор стремится снизить лексику, приближая ее к
простонародной: «царь к окошку- ан на спице», «и промеж высоких
гор», «или ты с ума рехнулся..», «плюнул царь: так лих же, нет…»,
«охнул раз,- и умер он…»

Еще
одно яркое различие- Пушкин вводит сыновей Дадона (у Ирвинга их нет). Они
нужны, чтобы ещё выразительнее охарактеризовать царя. Дадон не сам едет на
враг, а посылает сначала старшего, а потом и младшего сына, нисколько не
задумываясь, куда он их шлет, какой там враг. Он не защищает их как отец. Когда
сыновья погибают, Дадон убит горем, но скорбь- печаль непродолжительна. Он
увлекается Шамаханской царицей, забывая о сыновьях, предавая память о них.

Различия
можно найти и в образе красавицы. В «Легенде» Ирвинга появляется дочь готского
короля: «Одета она была со всею той роскошью, какой отличалось платье готской
знати во времена нашествия арабов. Ее иссиня- черные пряди были перевиты
жемчужными нитями ярчайшей белизны; на челе ее сияли каменья, под стать
сияющему взору. Через плечо на золотой цепочке висела серебряная лира». У
Пушкина Шамаханская царица – это колдовство звездочета. Мне кажется, что она
появляется, чтобы испытать Дадона на верность своему слову.  Дадон обещает за
петушка «волю первую твою Я исполню,  как мою».  Но он нарушает данное слово,
убивает звездочета. Он царь, он может творить свой суд, может расправиться со
спорящим. Но со смертью волшебника «… царица вмиг пропала, будто вовсе не
бывала».

В
«Легенде» Ирвинга султан Абен-Абус умирает своей смертью, а в «Сказке» Дадон
убит петушком.  Дадон совершает клятвопреступление, убийство, забывает гибель
своих сыновей. А это необходимо наказать. Зло должно быть наказано.

Интересны
и образы волшебников. У Ирвинга астролог остается жив, он сумел обмануть
султана.  Пушкин же своего мудреца описывает так: «В сарачинской шапке белой, Весь
как лебедь поседелый..» Автор явно уважает его, называет мудрецом, старичком,
сравнивает с лебедем. Мудрец погибает, так как верил царю и не посмел применить
свои колдовские чары против него.

Пушкин
пытается приблизить «Сказку» к народной, старается глубже запрятать смысл
сказки. В это время у него были натянутые отношения с Николаем I.
И в черновиках видно, как работает автор:

«Но
с царями плохо вздорить…» (явный намек на ссору с царем)

«Но
с могучим плохо вздорить…»(здесь слово несет восхищение, уважение, но не
это надо автору).

«Но
с иным накладно вздорить..» (это слово подходит, ведь под ним можно
подразумевать и конкретное лицо).

А
еще в черновом варианте есть такие слова царя: « От моих от царских слов/Отпереться
я готов»

Таким
образом, тема «Сказки о золотом петушке»- неисполнение царского слова.

Заканчивается «Сказка» поговоркой: «Сказка ложь, да в ней
намек, добрым молодцам урок», которая сообщает нам, что в сказке скрыт
глубокий смысл.

Заключение

В
ходе своего исследования я убедилась, что Пушкин, заимствуя
чужие сюжеты, создает свои, самостоятельные произведения,
наделяя их национальными чертами. Он  тщательно и вдумчиво работает над словом,
решая проблемы, волновавшие его в то время. Сравнительный анализ двух 
произведений показывает, что русская литература развивалась в тесном контакте с
мировой литературой, но обладала ярким самобытным характером.

Конечно,
для cкaзoк xapaктepны «бpoдячиe» cюжeты, cвoбoднo кoчyющиe пo вpeмeнaм и
cтpaнaм. 3acлyгa Aлeкcaндpa Cepгeeвичa Пyшкинa cocтoит в тoм, чтo oн тaлaнтливo
интepпpeтиpoвaл иcтopии, пpидaв им иcтиннo pyccкий кoлopит и нaceлив иx
пepcoнaжaми нapoднoгo эпoca. Oн cдeлaл эти cкaзки пo-нacтoящeмy poдными для
pyccкиx читaтeлeй.

При
этом ни одна из пушкинских сказок не повторяет народную. Более того, сказки
Пушкина содержат множество эпизодов, деталей, сюжетов, которые не имеют
аналогий в фольклоре. Его сказки не обработка, не пересказы, они — оригинальные
произведения поэта, сохраняющие глубинные связи с народным творчеством.
Воистину «там русский дух, там Русью пахнет»!

Список литературы

1.Горшков А.И. Все богатство, сила и гибкость нашего языка.
А.С.Пушкин в истории русского языка.- М.:Просвещение, 1993

2.Пушкин А.С. Сочинение в трех томах. т.1. Стихотворения;
Сказки; Руслан и Людмила.-М.: Худож. лит., 1985г.

3.Вашингтон
Ирвинг. Легенда об арабском звездочете. https://studwood.ru/1350341/literatura/istoriya_skazok_pushkina_otzyvy_sovremennikov

4.http://www.textologia.ru/literature/interesnie-fakti-literaruri/proizvedenija-pushkina/gde-pushkin-as-bral-syuzheti-dlya-skazok/6434/?q=471&n=6434

5.http://www.kontinent.org/o-skazkah-pushkina-i-ih-proishozdenii/

6.Валевский В. История сказок А. С. Пушкина. Загадки и тайны. https://www.stihi.ru/2012/07/16/8699

7.http://e-skazki.narod.ru/skazki/avtor/grimm/grimm-022.html

8.
Азадовский М.К. «Источники сказок Пушкина»:http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/vr1/vr12134-.htm

9.
https://studbooks.net/586788/literatura/istoriya_sozdaniya_skazok

10.https://studwood.ru/1350341/literatura/istoriya_skazok_pushkina_otzyvy_sovremennikov

Постижение
народного характера и свойств народного
вымысла Пушкин осуществил и в жанре
литературной сказки, созданной на основе
народной. В 1830–1834 гг.
им были написаны «Сказка о попе и о
работнике его Балде», «Сказка о царе
Салтане, о сыне его славном и могучем
богатыре князе Гвидоне Салтановиче и
о прекрасной царевне Лебеди», «Сказка
о рыбаке и рыбке», «Сказка о мертвой
царевне и о семи богатырях», «Сказка о
золотом петушке» и неоконченная «<Сказка
о медведихе>»).

Пушкинские
сказки – воплощение народного духа.
Народ и его миро-отношение перестали
восприниматься Пушкиным как нечто
экзотическое. Логика сказки для Пушкина
– логика фантастического, гиперболического,
чудесного и превышающего обыкновенное.
Пушкин глубоко постиг основные признаки
народной поэзии: бесхитростность
мудрости, простодушие и «массивность»
компонентов, своего рода поэтических
блоков, устойчивость традиционных
нравственных понятий. Сказка сыграла
в открытии Пушкиным народного духа
самостоятельную и особую роль. Поэт не
копировал «наружные формы старинной
русской народности», не имитировал их,
а вводил компоненты сказки в свою
литературную систему, изменяя их
содержательное наполнение и их функции.
«Закон «натуральной» сказки – действие.
Главное в ней – движение сюжета, порядок
разворачивания событий. Действия и
события, как правило, не изображаются
– о них лишь сообщается. Эмоции героев,
события их внутренней жизни не описываются,
а обозначаются более или менее условными
средствами – в народной сказке не место
изобразительным деталям, подробностям,
полутонам»Вместо условно-сказочного
действия Пушкин изображает реальное и
делает его зримым. Тем самым он получает
возможность передать подробности
событий и внутреннее состояние персонажей.
В сказках Пушкина действует тот же
принцип, что и в других жанрах: движения
души передаются через физические
действия

Например:Злая
мачеха, вскочив,Об пол зеркальце разбив,В
двери прямо побежалаИ царевну
повстречала.Тут ее тоска взяла,И царица
умерла.Ср.:Татьяна пред окном стояла,На
стекла хладные дыша,Задумавшись, моя
душа,Прелестным пальчиком писалаНа
отуманенном стеклеЗаветный вензель О
да Е.],

которые
указывают на конкретные характеры.
Психологические переживания свойственны
теперь условным фольклорным персонажам,
а условные фольклорные формулы и речения
наполняются конкретными чувствами.
Сказка у Пушкина из народной превращается
в литературно-психологическую, в
литературно-бытовую, в литературно-философскую.
Наконец, в пушкинскую сказку входит
автор, который становится действующим
лицом. Народная сказка, конечно, не знает
автора. Автор – связующее звено между
сказкой фольклорной и сказкой литературной.
Именно присутствие автора – отличительный
признак литературной сказки. Пушкин
привносит в народную сказку авторский
лиризм, свои душевные движения, прямо
сообщая об этом: «Вдруг она, моя душа…»
Как только появляется поэтическая речь
автора, тут же вторгаются в сказку и
литературные лирические жанры с их
стилями. Вот пример элегической речи:

Гости
в путь, а князь Гвидон

С
берега душой печальной

Провожает
бег их дальний…

При
этом образцом для литературной сказки
может стать не только народная сказка,
но и уже обработанная, литературная.

Превращение
народной сказки в литературную привело
к тому, что основные черты фольклорного
жанра стали принадлежностью сказки
литературной, а качества народного
характера предстали в форме личных
качеств воспринявшего их автора. Стало
быть, автор мыслил себя неотъемлемой
частью народа.

Первой
пушкинской сказкой, если не считать
поэму-сказку «Руслан и Людмила» и
сказку-балладу «Жених», была «Сказка о
попе и о работнике его Балде». Ее сюжетным
источником стала народная сказка,
записанная Пушкиным в Михайловском.
При переделке сказки поэт сохранил
прозвища персонажей (оба названы
одинаково: слово «балда», как и слова
«толоконный лоб», означают дурак) и
речь, пересыпанную балагурными рифмами
(«по лбу» – «полбу», «ладно» – «накладно»),
но отказался от многих проделок хитрого
работника и от карикатурной обрисовки
персонажей. Прямолинейный социальный
антагонизм фольклорной бытовой
сатирической сказки заметно изменяется:
в каждом персонаже Пушкин видит не
только традиционный социальный тип, но
и личность. Так, Балда представлен и как
тип социального бунтаря, и как человек
с определенной психологией. Поп, как и
полагается хозяину, плутоват, жаден и
вместе с тем простодушен, очеловечен и
достоин некоторого сочувствия и сожаления
(«старик»).

Следующей[147
— «<Сказка о медведихе>», последовавшая
за «Сказкой о попе и о работнике его
Балде», не была закончена, и название
ее Пушкину не принадлежит: оно было дано
позднейшими издателями.] была написана
«Сказка о царе Салтане…». Источники
этой пушкинской сказки многообразны и
разностильны: народная сказка «Чудесные
дети», европейские и восточные обработки;
кроме того, этот международный сюжет
совместился с другим – о мудрой
деве-советчице, способной превращаться
в птицу; имя Лебедь, возможно, навеяно
поэзией свадебных песен или взято из
былины «Михайло Потык»[148 — См. об этом:
Сапожков С.В. «Сказка о царе Салтане, о
сыне его славном и могучем богатыре
князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной
царевне Лебеди». –
В кн.: А.С. Пушкин: Школьный энциклопедический
словарь. С. 175.]. В результате контаминации
разных источников и сюжетов получились
два свадебных финала и две традиционные
концовки.

В
центре сказки Пушкина – мысль о семье
и о человечестве как братской семье.
Эта мысль решается в лирико-психологическом
плане: характеры народной сказки
разработаны в психологическом ключе.
Персонажи не лишены сказочной героичности,
но вместе с тем, как люди, слабы и грешны.
Сказочно-чудесное в них не мешает
проявлению бытового, домашнего,
прозаического. В волшебном пространстве
сказки персонажи ведут себя не только
по-сказочному (дети растут «не по дням,
а по часам»), но и по-земному: царь,
несмотря на свой высокий статус, не
позволяющий ему совершать неприличные
поступки, подслушивает разговор трех
девиц («Во все время разговора Он стоял
позадь забора»), а каждая девица обещает
или устроить пир, или наткать полотна
«на весь мир», или родить царю богатыря,
причем царь уточняет срок – «к исходу
сентября». Всякое сказочное чудо вызывает
простодушное удивление, что не мешает
персонажам пользоваться им с выгодой
для себя. Смысл пушкинского отношения
к сказочным чудесам заключается не в
том, чтобы их опровергнуть или подвергнуть
иронии и тем самым приблизить к прозе
жизни, а в том, чтобы обычные человеческие
чувства и отношения, свойственные и
понятные всему людскому роду, возвысить
до волшебного сказочного чуда. Примером
царства-утопии, где торжествуют братские
семейные узы и творятся настоящие
чудеса, является остров Буян. Там каждая
семья должна быть счастливой, а если
есть хотя бы одна несчастливая семья,
то сказка не может забыть о «частном»
случае даже ради «общего блага».
Фольклорный вымысел помогал Пушкину
решить в литературной сказке конфликты,
которые оставались трагически-неразрешенными
в последних его произведениях –
«Анджело», «Медном всаднике», «Капитанской
дочке».

В
1830-е годы Пушкина чрезвычайно волновала
проблема человеческой воли в связи с
общим устройством бытия: каковы границы
человеческой воли? настолько ли она
безгранична и всевластна, что может
покушаться на покорение себе всего
мироустройства, включая землю и небо?
может ли человек дерзко полагать себя
столь же всемогущим, как Бог? Те же
проблемы Пушкин решал и в жанре
литературной сказки, в частности в
«Сказке о рыбаке и рыбке».

Первоначально
(в экспозиции) старик и старуха равны
по своему положению, и их совместная
жизнь характерна как пример «рыбацкой
идиллии» в духе знаменитой идиллии Н.И.
Гнедича «Рыбаки». «Тридцать лет и три
года» они провели в «естественной»,
природной среде. На этом и на бедности
жили они в «ветхой землянке») основано
их равенство. Однако это равенство
разрушается, как только один из персонажей
(старик) получил преимущество: поймал
золотую рыбку. Старик не воспользовался
своей удачей («Бог с тобою, золотая
рыбка! Твоего мне откупа не надо…»), но
рассказал о случившемся с ним старухе,
которая ухватилась за обещание рыбки
исполнить его желания.

Сначала
конфликт развивается в бытовой сфере:
старуха просит корыто и избу. Но далее
сфера конфликта расширяется до социального
неравенства и социальной вражды. Старик
теперь социально не равен старухе и
послан служить на конюшню, а старуха
считает старика уже «мужиком», т. е.
ниже ее достоинством. Так возникает
трагифарсовая ситуация: старик продолжает
видеть в царице старуху, так же, как
старуха видит по-прежнему в старике
своего мужа. Пушкин играет двойственностью
персонажей, например, разделением
«сварливой бабы» на царицу и старуху:

В
ноги он старухе поклонился,

Молвил:
«Здравствуй, грозная царица!»

Пока
конфликт касается земной, посюсторонней
почвы, сохраняется ситуация «неравенства
равных». Но далее бытовая ссора перерастает
в социальную вражду, а затем – в
противостояние воли отдельного
человеческого «я» и мироздания в целом.
Старуха бросает вызов природе и всему
мироустройству, желая стать повелительницей
морской стихии.

Претензии
старухи распространяются на переустройство
мира (старуха хочет жить в воде, быть
владычицей морскою и иметь рыбку «на
посылках»). В ее характере все больше
проступают «наполеоновские» черты –
своеволие, желание подчинить себе стихию
океана, переделать весь мир. Все это
означает выпад и бунт против божественного
мироустройства, стремление стать равным
Богу и даже заместить Его. Символическая
картина черной бури на море («вздулись
сердитые волны, Так и ходят, так воем и
воют») отражает противодействие природы
и бытия в целом беззаконному мятежу
старухи.

Сказка
дала возможность Пушкину на бытовом
материале раскрыть смысл трагикомического
противостояния не знающей границ личной
воли и мироздания. О трагикомизме
обрисованной ситуации свидетельствует
финал сказки: с одной стороны, устройство
мира осталось не поколебленным, целым
и невредимым, старуха наказана за свои
невероятные и превышающие возможности
человека амбиции, равенство в бедности
и разрушенная идиллия восстановлены в
прежнем виде (старик и старуха у землянки,
и перед ними разбитое корыто); но, с
другой стороны, по мере роста социальной
вражды старуха поднималась на верхние
ступени социальной лестницы, а старик
опускался на нижние, и его положение
становилось все более тягостным и
невыносимым. Стало быть, противоположение
личной воли всему бытию таит в себе не
только комическое, но и трагическое
начало. Жанр сказки требовал, чтобы ее
окончание смягчало трагизм ситуации,
но в других жанрах та же коллизия получила
иное, гораздо более трагическое освещение.

В
основу «Сказки о мертвой царевне и о
семи богатырях» легла народная сказка,
рассказанная няней в Михайловском и
записанная поэтом. В ней разработан
международный сюжет о падчерице, которая
награждается за добродетель. В записи
няниной сказки намечены узловые моменты
пушкинской: царевна, найдя пустой дом,
прибирает его, богатыри приглашают
гостя поселиться с ними, произнося
формулу, сохраненную Пушкиным («Коли
мужчина, будь нам отец родной али брат
названый; коли женщина, будь нам мать
али сестра»). Однако в няниной сказке у
царевны нет жениха, царевич «влюбляется
в ее труп». Эпизоды с Елисеем также
введены Пушкиным, собаки в записи лишь
упомянуты, тогда как в пушкинской сказке
развернут эпизод с псом, выявляющий
кротость и нежность царевны. Таким
образом, связь с русской сказкой
усматривается на сюжетном уровне.

Источником
сказки послужил западноевропейский
вариант ее международного сюжета. В
русских сказках не развит или слабо
развит мотив соперничества из-за красоты,
который присутствует в западноевропейском
изводе (например, в гриммовской сказке
«Белоснежка»). В сказке братьев Гримм
подчеркивается красота героини, белой
как снег и румяной как кровь; значительное
внимание уделено зависти мачехи,
обладающей волшебным зеркальцем;
присутствуют важные мотивы: мачеха
приказывает слугам убить героиню,
которую слуга уводит в лес, но щадит;
поиски героини мачехой и попытка
умертвить ее с помощью отравленного
пояса, гребня и яблока. Наконец, в
европейскую сказку введены карлики
(или разбойники), приютившие у себя
Белоснежку; они кладут мертвую девушку
в стеклянный гроб, который находит
королевский сын. Далее он пробуждает
девушку к жизни, и следует наказание
мачехи. Эта схема соответствует пушкинской
сказке.

Таким
образом, Пушкин сочетает оба источника
– русский и западноевропейский, он
контаминирует детали (например, у Гриммов
взяты стеклянный (хрустальный) гроб и
высокая гора, а из русской сказки –
цепи; карликов заменили богатыри, но
вражда с другими богатырями отброшена).

Основные
мотивы пушкинской сказки, как и народной, –
добро и зло, красота внешняя и внутренняя,
душевная, противопоставление «лица» и
«души». Главное отличие от вариантов
народных сказок – откровенный лиризм,
решительное присутствие автора, который
выражает сочувствие героям и порицает
их недругов, который всем сердцем на
стороне добра.

Одна
из самых глубоких философских сказок,
чрезвычайно сложных и потому до сих пор
неразгаданных, –
«Сказка о золотом петушке». Источник
сюжета был обнаружен А.А. Ахматовой
(«Легенда об арабском звездочете» В.
Ирвинга).

По
мнению Ахматовой, смысл сказки связан
с мотивом неисполнения царского слова.
Это «облагораживает фигуру Звездочета.
Ахматова имеет в виду неисполненное
обещание Николая I
быть личным цензором Пушкина и освободить
поэта от общей цензуры (на самом деле
оказалось, что произведения поэта
подлежат проверке и обычной цензуры).
Сказка, таким образом, рассматривалась
Ахматовой в политическом ключе.

В.Г.
Маранцман в своем анализе сказки исходит
из того, что, несмотря на фольклорный
колорит, миропорядок в сказке далеко
не таков, каким он принят в народном
творчестве: в сказке нарушены все
природные законы, разорвана естественная
связь вещей (власть бессильна, мечтает
о покое, заботится не о благоденствии
державы, а утешается любовью; красота
несет смерть; всезнание старости корыстно
и не избавляет от преступлений: звездочет,
в противоположность кудеснику из «Песни
о Вещем Олеге», не отказывается от
награды, а требует ее, хотя золотой
петушок посылает сыновей Дадона на
гибель). Отсюда вывод: «Разлом мира, хаос
превращают в ложь не сказку, а жизнь.
<…> Мир фантастический смыкается с
миром реальным, и один без другого
существовать не могут. Алогичны все
желания и поступки героев, в самом
течении жизни нет справедливого
возмездия, так как все гибнут из-за любви
к царице, а она, лишенная сочувствия к
своим жертвам, ускользает от наказания»,
«все становятся жертвами демонического
зла». «Ужас происходящего внятен природе…
и народу…, которые остаются лишь
свидетелями страшного действа.
Невероятность происходящего поддерживается
чередованием в ее композиции мотивов
страха и чуда. «Урок» последней сказки
Пушкина лишен этического удовлетворения,
ее трагизм подчеркнут неожиданным и
таинственным, как в балладе, обрывом
сюжета».

«Сказка
о золотом петушке», конечно, не сводится
ни к политической сатире, ни к биографической
лирике, ни к мысли о трагическом состоянии
мира. Мир в сказке вполне упорядочен в
соответствии с реальными и с фольклорными
представлениями. Так, царь Дадон «смолоду
был грозен», а под старость, что вполне
естественно, его воинственный пыл
охладел, и он

захотел

Отдохнуть
от ратных дел

И
покой себе устроить…

Столь
же естественно, что соседи, прознав про
слабость правителя, стали его «беспокоить»,
«страшный вред ему творя». Царю пришлось
увеличить войско, но, сколь ни были
расторопны его воеводы, они не успевали
обороняться. Вместо покоя накануне
старости, Дадон был ввергнут в постоянную
тревогу и, чтобы снова обрести покой, в
соответствии со сказочной традицией
«он с просьбой о помоге Обратился к
мудрецу, Звездочету и скопцу». Сказочному
царю Дадону нужен сказочный помощник.
В сказке, однако, помощь оказывают за
добрые дела. У Пушкина звездочет ничего
не просит у Дадона за золотого петушка,
и потому обвинять его в корысти нет
оснований. Он молчит. Дадон же не скупится
на обещания. Получая золотого петушка,
он впервые встречается с чудесным, хотя
относится к нему как к реальному. В
обычную сказочную жизнь, напоминающую
реальность, вторгается фантастическое,
чудесное, превышающее силы и возможности
сказочных героев.

Дадон
захотел иметь помощника на случай
военной беды, но петушок пригоден и для
«другой беды незваной». Такая «другая
беда» пришла. Однажды петушок снова
закричал и обратился на восток. Царь
Дадон подумал, что оттуда угрожает
военная опасность. Трижды кричал петушок.
Третий крик петушка вынудил царя самого
выступить в поход. И здесь в сказке
наступает очень важный момент: царь был
готов к войне и ни к чему другому. Он не
ждал никакой другой беды и никакого
другого события. Но что-то подсказывало
ему, что случилось нечто особенное:
третью рать он повел без всякой уверенности
на успех, «сам не зная, быть ли проку».
Значит, царь столкнулся с чем-то
неожиданным, чего не мог предугадать и
о чем не мог знать. В данном случае он
встретился с фантастикой, с чудом.

В
сказке «Золотой петушок» сказочные
персонажи разделяются на условно
реальных и фантастических. Дадон, его
сыновья, воеводы, слуги, народ живут в
условно реальном мире. Они поступают
так, как должны поступать в жизни. А
золотой петушок, шамаханская царица
выпадают из логики условно-реального
мира, потому что пришли в него из мира
фантастического. Звездочет как владелец
золотого петушка – соединительное
звено между Дадоном и шамаханской
девицей, между миром реальным и миром
фантастическим.

Дадон
понял крики петушка как знаки, оповещающие
о нападении врага. Так оно до поры и
времени и было. Но вот в условную сказочную
реальность вмешивается фантастика, и
привычная логика поведения персонажей
терпит крушение.

Устремляясь
к ложной, фантастической, призрачной
цели, персонажи все силы и всю волевую
энергию направляют на ее достижение,
но при этом, околдованные и зачарованные,
забывают об общечеловеческих ценностях
и попирают моральные нормы. Воля
перерастает в своеволие и произвол,
любовное влечение оборачивается смертью,
исполнение благодарности превращается
в преступление, чувство горя тут же
сменяется веселым пиром. Фантастический
мир, заложниками которого становятся
персонажи, извращает логику реального
мира, рождая неразбериху и хаос. Все
условно реальные персонажи гибнут от
вторжения в их сознание фантастики,
провоцирующей, дразнящей реальность и
не совместимой с ней, а фантастические
персонажи (золотой петушок и шамаханская
царица) исчезают чудесным образом.
Тем самым фантастика в сказке – знак
мстительного, злого начала, и ее
присутствие связано с проявлением
мирового зла, принимающего обманчиво
притягательные черты и по природе своей
неизменно губительного. Эта функция
фантастического, угрожающего реальности,
встречается и в других произведениях
Пушкина. Подключая фантастику, Пушкин
метил в реальность, поскольку именно
нездоровая реальность порождает
фантастику, как больное сознание –
химеры, признаки, галлюцинации и миражи.
Ясный ум и светлое сознание поэта
постигали жизнь и в сказочно-фантастических
жанрах.

Столь
же значительные философско-социальные
и философско-нравственные идеи были
свойственны и произведениям, написанным
в других жанрах, в частности в поэмах.
В них продолжена разработка тем, начатых
в лирике.

«Партнер» №6 (225) 2016г.

Ко дню рождения А.С.Пушкина

Грета Ионкис (Кёльн)

Именно так писал Пушкин брату Лёвушке осенью 1824 года из Михайловского. Вечерами постаревшая Арина Родионовна восполняла, по словам поэта, недостатки его воспитания, но преувеличивать роль няни в творчестве поэта не стоит. Интерес к сказкам усилился у него на фоне обращения к народному творчеству многих представителей западной и русской культуры. Первопроходцами в области фольклористики были немецкие романтики и братья Гримм. В России первым собирателем древнерусских песен стал Кирша Данилов, и Пушкин с их творчеством был знаком.

Пушкинское Лукоморье

«У лукоморья дуб зеленый;/ Златая цепь на дубе том:/ И днем и ночью кот ученый/ Всё ходит по цепи кругом;/ Идет направо – песнь заводит,/ Налево – сказку говорит». Сколько поколений в детстве «с выражением» декламировали эти волшебные стихи?! И где это неведомое Лукоморье? Там всё шиворот навыворот: «русалка на ветвях сидит», а «тридцать витязей прекрасных/ Чредой из вод выходят ясных». Но главное – там обитают герои знакомых русских народных сказок: «В темнице там царевна тужит,/ А бурый волк ей верно служит;/ Там ступа с Бабою Ягой/ Идёт, бредет сама собой;/ Там царь Кащей над златом чахнет…» И попасть туда страсть как хочется, и страшновато. Стихотворение написано как предисловие к «Руслану и Людмиле» (1820) спустя 8 лет после публикации этой сказочной поэмы. А писать ее он начал еще лицеистом. В начале 1830-х в голове у него роились новые сюжеты для сказок.

Расцвет русской литературной сказки

Знакомые нам с младенчества сказки Пушкина создавались в 1830-34 гг. В эти же годы на фольклорном материале Гоголь писал «Вечера на хуторе близ Диканьки». Жуковский, вступив в состязание с Пушкиным, в августе 1831 года написал «Сказку о царе Берендее», «Сказку о спящей царевне», в которых творчески пересоздал фольклорный материал, включая иноязычные образцы. Ершов пишет своего «Конька-горбунка». В 1832 году выходит сборник Владимира Даля «Русские сказки…», небольшой тираж которого был арестован «за насмешки над правительством, жалобы на горестное положение солдата и за простой слог, вполне приспособленный для низших классов». Один из уцелевших экземпляров Даль подарил Пушкину.

Первая сказка Пушкина

В сентябре 1830-го в Болдино была написана народная в своей основе «Сказка о попе и его работнике Балде». Сказку о поповом работнике Пушкин услышал на ярмарке, запись сохранилась в тетради 1824 года. Но публиковать ее, памятуя о последствиях своей «Гавриилиады» и зная, что приключилось с Далем, поэт не решился. Да и то сказать, уже первые строки: «Жил-был поп,/ Толоконный лоб». – оскорбительны для служителя культа. Главный герой – Балда. Имя подчеркивает недюжинную силу: в ту пору балдой называли дубину, кувалду. Вскоре это слово приобрело иной смысл – «дурак». Язык изменяется. Но вернемся к сказке.

 

Поп искал работника ценою подешевле. Балда подрядился «служить тебе славно, Усердно и очень исправно» за мизерную, как посчитал поп, плату: «В год за три щелка тебе по лбу,/ Есть же мне давай вареную полбу». (Полба – каша из пшеницы). Поп согласился, понадеявшись на русский «авось».

Время шло, Балда ел за четверых, а работал за семерых. Все были довольны. Но к концу года поп стал с тревогой почесывать лоб и по совету попадьи дал Балде невыполнимое задание: взыскать с чертей оброк за три года. И как это водится в сказках, Балда оказался на редкость сметливым. Трижды, как положено в сказках, сумел обвести вокруг пальца самого чёрта и воротиться к попу с оброком. А далее наступает час расплаты, а сила у Балды богатырская: «С первого щелка/ Прыгнул поп до потолка;/ Со второго щелка/ Лишился поп языка;/ А с третьего щелка/ Вышибло ум у старика». А под занавес, как и положено, мораль: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной» По мнению пушкиниста В.Непомнящего, сказка напоминает басню.

Когда Жуковский в 1840 году опубликовал эту сказку, из цензурных соображений он заменил попа купцом: «Жил-был купец Кузьма Остолоп/ По прозванию Осиновый Лоб». Лишь в 1882 году в собрании сочинений Пушкина сказка появилась в авторской редакции.

«Сказка о царе Салтане» – итог состязания с Жуковским

Большая, со многими повторами сказка, длинное название которой «Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди», была написана в 1831 году.

 

Краткая запись сюжета этой сказки найдена исследователями в Кишинёвских тетрадях и относится к 1822 г. В Михайловском, наслушавшись сказок Арины Родионовны, которые он – заметьте! – записывал, в 1824-м он снова излагает этот сюжет, но более подробно. В 1828 году появляются первые 14 стихов зачина: «Три девицы под окном/ Пряли поздно вечерком».

В сказке соединены две темы. Первая традиционная – о судьбе оклеветанной жены. Сюжет этот известен в Западной Европе с ХVI века, знаком Пушкину из двух источников, но решает он его в национальном духе. Завистницы-сестрицы, ткачиха с поварихой, с сватьей бабой Бабарихой (имя нашел у Кирши Данилова) решают извести царицу и ее новорожденного сына, интригуют и осуществляют свой злодейский замысел: «и царицу и приплод тайно бросить в бездну вод». Однако всё завершается счастливо: волны выбрасывают бочку с пленниками на берег пустынного острова, и они оказываются на свободе. Чтобы добыть пищу, царевич мастерит лук и идет «на край долины у моря искать дичины». Что ж он видит? «Бьется лебедь средь зыбей,/ Коршун носится над ней». Ему удается поразить хищника. И тут лебедь молвит ему русским языком: «Ты, царевич, мой спаситель,/ Мой могучий избавитель./ …Ты не лебедь ведь избавил,/ Девицу в живых оставил;/ Ты не коршуна убил,/ Чародея подстрелил».

 

Вторая тема – чисто авторская – рассказ об идеальном островном государстве, которым правит князь Гвидон. «Все в том острове богаты,/ Изоб нет, везде палаты». Такова народная мечта. Имя Гвидона и, возможно, СалтанаПушкин нашел в лубочной книге о Бове Королевиче. В сказке мечта реализуется благодаря чуду, волшебству. Творит его спасенная Лебедь, превратив пустынный остров в большой город: «Стены с частыми зубцами,/ И за белыми стенами/ Блещут маковки церквей/ И святых монастырей».

Рассказ корабельщиков-купцов о дивах дивных повторяется трижды, каждый раз поражая царя Салтана новыми чудесами при дворе князя Гвидона. Там «Белка песенки поет/ Да орешки всё грызет,/ А орешки не простые,/ Всё скорлупки золотые,/ Ядра – чистый изумруд». Кстати, какую песенку поет чудо-белка? Русскую народную: Во саду ли, в огороде. Второе чудо – удивительная стража, надежно охраняющая остров. Это выходящие из моря «В чешуе, как жар горя,/ Тридцать три богатыря,/ Все красавцы удалые,/ Великаны молодые,/ Все равны, как на подбор,/ С ними дядька Черномор». И наконец, царевна, о красе которой идет молва, «Что не можно глаз отвесть:/ Днём свет божий затмевает,/ Ночью землю освещает,/ Месяц под косой блестит,/ А во лбу звезда горит», становится женой Гвидона. В народных сказках доминируют образы-штампы: Царевна-Несмеяна, Василиса Премудрая (или Прекрасная). А у Пушкина портрет развернут: «А сама-то величава,/ Выступает, будто пава;/ Сладку речь-то говорит,/ Будто реченька журчит». Такой она предстает на картине Врубеля «Царевна Лебедь».

Чудес в сказке не счесть. Трижды Гвидон, благодаря волшебству Лебеди, обращается в комара, муху и шмеля, и в таком виде посещает своего отца, пребывающего в грусти и печали, при этом убеждается в зломыслии своих теток и бабки. Чародей принимает облик коршуна. Сама Лебедь оборачивается Царь-девицей. Мотив оборотничества – один из древнейших в мировом фольклоре.

 «Сказка о царе Салтане» легла в основу самой солнечной русской оперы, сочиненной Римским-Корсаковым.

В союзе с братьями Гримм

Долго считалось, что золотую рыбку Пушкину подарил Даль, тем более что рукопись «Сказки о рыбаке и рыбке» Пушкин вручил Далю в 1833 г. с надписью «Твоя от твоих! Сказочнику Казаку Луганскому» (литературный псевдоним Даля). И всё же источником оказалась померанская сказка «О рыбаке и его жене» из сборника братьев Гримм. Это установил пушкинист С. Бонди. Разбирая в 1920-е гг. черновые рукописи Пушкина, он натолкнулся на отрывок, где старуха, уже получившая новое корыто, новую избу, ставшая столбовой дворянкой, царицей, выражает желание стать «римской Папою», и рыбка прихоть взбесившейся дуры удовлетворяет. Но в итоге Пушкин отказался от мысли ввести этот гротескный эпизод в серьезную сказку. Отрывок навел Бонди на мысль о западном источнике, и он его нашел.

 

Пушкин иноязычную сказку превратил и по слогу, и по духу в чисто русскую. У братьев Гримм жена рыбака требовала у пойманной камбалы (рыба оказалась заколдованным принцем) новый дом, замок, затем взяла выше: стала царицей, римским Папой, но когда возжелала стать самим Богом, вернулась вместе с мужем в ветхий домишко.

У Пушкина в невод рыбака попала золотая рыбка, владычица морская. Старик сжалился (она ведь человеческим голосом просила) и отпустил ее в синее море. Старик у Пушкина отделен от старухи: он как был, так и остался простым рыбаком-бессребреником. Неблагодарная старуха поначалу зовет его не иначе как: «Дурачина ты, простофиля» и вновь гонит к морю. Пушкин вводит мотив раздора, распада семьи. Само море, по мере того как растут аппетиты старухи, меняется. Поначалу «слегка разыгралось», затем «помутилося», далее – «не спокойно синее море». Наконец «почернело синее море», «так и вздулись сердитые волны». Но главное различие – старуха по мере возвышения становится всё более злобной и жестокой: мужа бьет по щекам, а слуг «за чупрун таскает», смиренного старика «на конюшню служить его послала». Новая Салтычиха и только! А уж войдя в роль царицы, она и вовсе «с очей прогнать его велела». «Старика взашеи затолкали», а стража «топорами чуть не изрубила». Усиливая покорность старика, Пушкин показывает растущую гордыню и ненасытность самодурки. Желание стать царицею морскою, чтобы золотая рыбка служила у ней на посылках, оборачивается наказанием: поднявшаяся из грязи в князи вчерашняя «царица» оказывается у разбитого корыта. Выражение стало идиомой. Сказка напоминает притчу.

«Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» была создана в Болдино в 1833 году. Вначале о заимствовании у братьев Гримм никто не подумал, поскольку Пушкин не знал немецкого языка, но в 1830-м их сказки вышли на французском, и в библиотеке Пушкина перевод был. Ее связь с «Белоснежкой» братьев Гримм очевидна, хотя мотив злой мачехи и ее ревности к падчерице встречается и в русских сказках. Кстати, образ говорящего зеркальца взят из записанной Пушкиным сказки «Самоглядное зеркало». Народные сказки лаконичны, а поэт вводит яркие подробности, детализируя образ царицы-мачехи, владевшей волшебным зеркальцем: «С ним одним она была/ Добродушна, весела,/ С ним приветливо шутила». Дождавшись от зеркальца признания своей несравненной красоты, тут «царица хохотать,/ И плечами пожимать, И подмигивать глазами,/ И прищелкивать перстами,/ И вертеться, подбочась,/ Гордо в зеркальце глядясь». В народных сказках таких подробностей не найти.

Имя Белоснежки само указывает на белизну кожи, а у Пушкина дано тому объяснение в реплике мачехи: «Мать брюхатая сидела/ Да на снег лишь и глядела!». Между тем, царевна молодая «поднялась – и расцвела, Белолица, черноброва,/ Нраву кроткого такого./ И жених сыскался ей,/ Королевич Елисей». Елисей и мотив поисков пропавшей возлюбленной придуман Пушкиным. Именно королевич трижды обращается за помощью к солнцу, месяцу и ветру (а у братьев Гримм – сама Белоснежка). Белоснежка встречает 7 гномов, а у Пушкина 7 братьев-богатырей. Они, полюбив свою нежданную гостью, обратились к ней с просьбой стать женой одного из них. Каков же был ответ? «Братцы вы мои родные,-/ … Как мне быть? Ведь я невеста./… Всех я вас люблю сердечно;/ Но другому я навечно/ Отдана…» Вы, конечно, узнали отголосок отповеди Татьяны Онегину. Вроде бы совсем иной жанр, а как всё связано!

Пушкин ввел мотив верной собаки, почуявшей беду, не пускающей в дом Чернавку, подосланную мачехой. У братьев Гримм заимствован хрустальный гроб. А в целом это сказка о торжестве любви, способной победить смерть. По крупицам собирается материал и переплавляется в поэтическом тигле в чистое золото.

Анна Ахматова о последней сказке Пушкина

Заслуга открытия источника «Сказки о Золотом петушке» (написана в сентябре 1834-го) принадлежит не филологам, а поэту. Анна Ахматова определила, что в основе сюжета – «Легенда об арабском звездочёте» Вашингтона Ирвинга из его книги «Альгамбра» (1832). В библиотеке Пушкина имелся французский перевод книги. О своем открытии Ахматова рассказала в объемистой статье в 1933 г. Полагая, что читатель не бросится тотчас на ее поиски, остановлюсь на главном.

Сюжет Ирвинга сложен и запутан, со всеми атрибутами псевдоарабской фантастики. Суть же такова: на старого мавританского короля со всех сторон нападают враги. Старый звездочет вручает ему талисман – медную фигурку всадника, предупреждающего об опасности. С его помощью войско короля упреждает врагов и наголову разбивает. Однажды разведчики находят в горах готскую принцессу, в которую король влюбляется. Звездочет неожиданно требует отдать ему красавицу. Король отказывается, нарушив обещание наградить благодетеля. Происходит ссора. Звездочет с принцессой исчезают. Медный всадник утрачивает волшебную силу, превращается в простой флюгер.

У Пушкина зачин нароминает народную сказку: «Негде, в тридевятом царстве,/ В тридесятом государстве/ Жил-был славный царь Дадон./ Смолоду был грозен он/ И соседям то и дело/ Наносил обиды смело». Но постарел царь, и житья ему не стало: соседи то и дело нападали, «страшный вред ему творя». «Инда плакал царь Дадон,/ Инда забывал и сон».

 «Вот он с просьбой о помоге/ Обратился к мудрецу, звездочету и скопцу». И тот вручил ему золотого петушка, который, воссев на высокой спице, стал верным стражем, предупреждал об опасности, но при этом покрикивая с насмешкой: «Кири-ку-ку./ Царствуй, лежа на боку!» За такую услугу царь обещал звездочету: «Волю первую твою/ Я исполню как мою».

Но после недели, проведенной с Шамаханской царицей, «покорясь ей безусловно,/ Околдован, восхищен», всё забыл наш царь Дадон. Забыл, что у входа в шатер чаровницы он увидел рать побитую и своих сыновей: «Без шеломов и без лат/ Оба мертвые лежат,/ Меч вонзивши друг во друга». Завыл было царь, «все завыли за Дадоном,/ Застонала тяжким стоном/ Глубь долин…» Но лишь увидел Шамаханскую царицу, умолк, хотя перед ним была погубительница сыновей. Забыл смерть сыновей, ставших жертвой ревности, забыл обещание, данное мудрецу.

Требование звездочета подарить ему девицу, Шамаханскую царицу, стоило ему жизни.: «Царь хватил его жезлом по лбу». В черновике стояло нечто очень личное: «Но с царями плохо вздорить». Ведь лето 1834-го прошло под знаком ссоры Пушкина с Николаем 1. Но сработала самоцензура и появилось: «Но с иным накладно вздорить».

Пушкин отошел от Ирвинга, рисуя расплату: «Вдруг раздался легкий звон,/ И в глазах у всей столицы/ Петушок спорхнул со спицы,/ К колеснице полетел/ И царю на темя сел,/ Встрепенулся, клюнул в темя/ И взвился… и в то же время/ С колесницы пал Дадон -/ Охнул раз, – и умер он./ А царица вдруг пропала,/ Будто вовсе не бывало./ Сказка ложь, да в ней намек!/ Добрым молодцам урок». Концовка сказки о царе, который не держит слова, придумана Пушкиным, она во многом автобиографична. Цензор не пропустил последние две строки.

Когда-то, работая над «Евгением Онегиным», Пушкин жаловался Вяземскому: «Пишу не роман, а роман в стихах – дьявольская разница». Между народными сказками и авторскими сказками Пушкина в стихах тоже разница огромная. Он создал особый жанр. Заимствуя у чужих, он творил свое, национальное. Воистину, «там русский дух, там Русью пахнет»!