История написания сказки о золотом петушке пушкина

Сказка о золотом петушке
Обложка книги «Сказка о золотом петушке». 1903 год
Жанр	русская литературная сказка
Автор	Александр Сергеевич Пушкин
Язык оригинала	русский
Дата написания	1834
Дата первой публикации	1835

«Ска́зка о золото́м петушке́» — сказка русского поэта Александра Сергеевича Пушкина; последнее из написанных им произведений такого рода. Сказка была написана в 1834 году, а впервые напечатана в следующем году в журнале «Библиотека для чтения» (том IX, книга 16).

Сюжет

В молодости царь Дадон наносил обиды соседям. Когда он состарился и решил отдохнуть от ратных дел, соседи, в свою очередь, стали нападать на него, нанося ему страшный вред. Дадон обратился за помощью к мудрецу, звездочёту и скопцу. Тот предложил ему золотого петушка на спице. Если в стране будет спокойно, он станет сидеть смирно, а в случае опасности возвестит:

Кири-ку-ку!
Царствуй, лёжа на боку!

После этого Дадон пообещал мудрецу исполнить его первую волю. Благодаря предупреждениям соседи перестали нападать на царство Дадона. После двух лет мирной жизни петушок внезапно кричит, повернувшись на восток. Сначала Дадон посылает старшего сына, а потом младшего, причём с войском. Восемь дней ни от того, ни от другого сына нет никаких вестей.

Тогда Дадон идёт с войском сам и видит шатёр, а рядом убитых воинов и своих сыновей, пронзивших друг друга мечами. Из шатра вышла шамаханская царица, при виде которой царь забыл смерть сыновей. Околдованный и восхищённый, он пировал у неё в шатре семь дней. Через неделю царь Дадон со своим войском и девицей отправился домой. Дома его встретил старый мудрец и, напомнив об обещании, потребовал шамаханскую царицу.

Царь заявил, что всему есть предел, и он готов подарить многое, но девицу не даст (тем более, что старому скопцу девица ни к чему). Его собеседник продолжал настаивать на своём, и царь, разгневавшись, сначала велел ему убираться, пока цел, а потом и убил, ударив жезлом по лбу. Как по приказу, золотой петушок вспорхнул со спицы, на которой он сидел, полетел к колеснице и клюнул Дадона в голову. В результате неблагодарный царь умер, а шамаханская царица пропала, как будто её и не было.

Источники сюжета

В истории изучения «Сказки о золотом петушке» заметную роль сыграла небольшая статья Анны Ахматовой «Последняя сказка Пушкина»^[1], в которой она сообщила об обнаружении источника сюжета сказки в новелле «Легенды об арабском звездочёте» Вашингтона Ирвинга^[2], а также указание В. В. Сиповского в статье «Руслан и Людмила»^[3] на «Историю о Золотом Петухе» Фридриха Клингера^[4]. Помимо этого, пушкинисты видят в произведении влияние сатирика Ивана Андреевича Крылова («Каиб») и сказочные мотивы «Княжны Милуши» поэта и драматурга П. А. Катенина^[5].

Также был выявлен первоисточник сюжета, который берёт начало в фольклоре коптов, сохранённом в арабском историческом сборнике «Китаб ахбар аз-заман ва-ль-аджаиб аль-булдан» (или «Мухтасар аль-аджаиб ва-ль-гараиб»), который был переведён Пьером Ватье по рукописи из собрания кардинала Мазарини, переписанной в 1584 году. Данная легенда переносит повествование во времена Древнего Египта:

В этих книгах коптов есть упоминание среди других царей — жрицы по имени Борса, которая вершила правосудие народу, восседая на огненном троне. Когда какой-либо человек приходил просить у неё справедливости и если его дело было правым и он говорил истину, огонь отступал от него. Если же, напротив, это был лжец и обманщик, то, когда он приближался к огню, он тотчас же сгорал.

— Крачковский И. Ю. Избранные сочинения, т. IV. — М.–Л., 1957. — 13—14.

Эта волшебница приказывает изготовить из твёрдого красного камня вращающуюся скульптуру барана на пьедестале в виде мельничного жернова, а над просверленным пьедесталом поднять железный стержень с бронзовым петухом на острие. Сооружение было размещено на горе, которую прозвали «горой Барана» (и где впоследствии была построена мечеть Ибн Тулуна). Когда какой-либо враг выступал войной на Египет, то вращающийся каменный баран смотрел в направлении, откуда шёл противник, и в то же самое время бронзовый петух пел.

Некоторые исследователи отмечают в сказке недвусмысленные отсылки к секте скопцов: звездочёт был «скопцом», а Шемахы издавна являлась местом ссылки и поселения сектантов-скопцов из разных мест России^[6].

Цензура

При публикации сказки в «Библиотеке для чтения» цензор Александр Никитенко, видимо, боясь каких-нибудь политических «применений», запретил печатать заключительное двустишие сказки, а также авторскую строчку «Царствуй, лёжа на боку». Пушкин с возмущением писал об этом в своём дневнике:

Цензура не пропустила следующие стихи в сказке моей о золотом петушке: «Царствуй, лёжа на боку» и «Сказка — ложь, да в ней намёк! Добрым молодцам урок». Времена Красовского возвратились. Никитенко глупее Бирукова.

С цензурными искажениями сказка и появилась в печати: «предосудительные» места были заменены многоточиями.

Экранизации и постановки

• «Золотой петушок» — опера Николая Римского-Корсакова, написанная в 1908 году
• «Золотой петушок» — опера-балет 1914 года и балет 1937 года в постановках М. М. Фокина
• «Сказка о золотом петушке» — советский мультфильм 1967 года. Режиссёр Александра Снежко-Блоцкая
• «Сказка о золотом петушке» — музыкальный спектакль Санкт-Петербургского драматического театра «Патриот» РОСТО, постановка Геннадия Егорова, 1999 год.
• «Сказки Пушкина. Для взрослых» — российский сериал 2021 года. Серия 4, «Петушок».

Примечания

Литература

• Пушкин А. С. Сказка о золотом петушке. — Библиотека для чтения. — СПб., 1835. — Т. IX. — С. 111—117.
• Пушкин А. С. Сказка о золотом петушке // Сказки / илл. Б. Дехтерева. — М.: Государственное издательство детской литературы министерства просвещения РСФСР, 1953.
• Пушкин А. С. Сказка о золотом петушке // Собрание сочинений в 10 томах / комментарий С. М. Бонди. — Государственное издательство художественной литературы. — М., 1960. — Т. 3.
• Пушкин А. С. Сказка о золотом петушке // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т.. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977—1979. — Т. 4. Поэмы. Сказки. 1977. — С. 358—363.
• Горюнков С. В. О чём кукарекал золотой петушок? (К 180-летнему юбилею пушкинской сказки) // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». — 2015. — № 1 (январь — февраль) (архивировано в WebCite).

Ссылки

При полицейских порядках в России неизвестно, смог ли бы Пушкин опубликовать многие свои творения, не будь царской опеки. С другой стороны — Николай I и был источником этих порядков, а находиться на «поводке» — пусть даже самого царя — претило свободолюбивой поэтической душе Пушкина. Поэтому его отношение к Николаю менялось в разные годы жизни.

К 1834 г. противостояние «царь — поэт» вновь стало напряженным. Николай I дал Пушкину придворное звание камер-юнкера, но поэт не оценил царской милости и счёл это назначение оскорбительным для своих лет (камер-юнкерами обычно назначали молодых людей). Пушкин возмущался, что царь «одел его в мундир, его, написавшего теперь повествование о бунте Пугачева и несколько новых русских сказок».

Это сейчас сказки Пушкина привычно считаются литературой для детей, а тогда такое никому бы и в голову не пришло. Пушкинские сказки адресовались взрослым и были, по сути, культурным новаторством — одними из первых литературных сказок, созданных в «народной манере».

В том же году из-под пера Пушкина выходит ещё одна сказка — «О золотом петушке», которой суждено было стать последней в его творчестве.

Обстановка вокруг Пушкина во время её создания привела к тому, что «Золотой петушок» стал, наверное, самой обсуждаемой и спорной из всех сказок поэта.

Тема литературного первоисточника была фактически закрыта с публикацией в 1933 г. исследования А. Ахматовой «Последняя сказка Пушкина». В нём Ахматова вполне справедливо находит истоки сюжета в сборнике рассказов В. Ирвинга «Альгамбра», изданном в 1832 г. По духу и звучанию она весьма далека от «Золотого петушка», но многие сюжетные детали узнаются без труда. Итак…

Повелителя Гранады, мавританского султана Абена Габуза донимают неожиданные военные набеги соседей. Помочь ему решить эту проблему вызывается старый арабский звездочёт и чернокнижник Ибрагим ибн Абу Аюб.

«- Узнай, о царь, что в Египте видел я некое диво, древнее изображение, созданное одной языческой жрицей. Есть город Борса, а над ним гора, и с той горы открывается долина великого Нила, а на горе стоит баран, на нем петух, скрепленные осью. И как стране грозит вторжение, так баран обращается мордой к неприятелю, а петух кричит; и жители города узнают об угрозе, и откуда она, и успевают от нее оборониться».

Правда, для султана звездочёт создаёт несколько другой механизм — магическую медную фигуру всадника с копьем — и водружает на башню. Во время опасности всадник опускает копьё и, подобно компасу, поворачивается в сторону, откуда совершится набег.

В той же башне находится и ещё один артефакт — столик с волшебными шахматными фигурками, благодаря которому султан, подобно вудуистскому жрецу, может наносить врагам урон, просто громя игрушечное войско.

За всё это удовольствие звездочёт требует в дар первое животное с поклажей, которое въедет в ворота дворца. Животным оказывается лошадь, а поклажей — захваченная у христиан готская принцесса. Абен Габуз отказывается отдать звездочёту обещанное, и тот предрекает царству султана великие несчастья. Позже, во время перепалки султана со звездочётом, последний проваливается под землю, захватив с собой и красавицу. По слухам, так они до сих пор и живут в подземных чертогах. «Компас», понятное дело, ломается, и султан до конца жизни страдает от вражеских соседей.

Что же делает с легендой Ирвинга Пушкин? Он отказывается и от фигурки всадника, и от фигурки барана, передав все сторожевые функции Золотому петушку, восседающему подобно флюгеру на спице (вспомним также «птицу-строфилуса» из забракованной поэтом сцены в «Сказке о рыбаке и рыбке»). К тому же петушок Пушкина больше напоминает живую волшебную птицу, нежели механизм.

По черновикам 1833 г. видно, что поэт начинал разрабатывать тему волшебных шахмат («Царь увидел пред собою Столик с шахматной доскою…»), но позже полностью от неё отказался.

Также, в отличие от Ирвинга, звездочёт Пушкина даже не успевает ничего потребовать, как царь вгорячах сам ему говорит: «Волю первую твою Я исполню, как мою». Плюс к этому вполне «дееспособный» Абу Аюб превратился у Пушкина в «скопца», что усиливает комичность его притязаний на восточную красавицу.

Что ты в голову забрал?
Я, конечно, обещал,
Но всему же есть граница.
И зачем тебе девица?

Сама же девица у Пушкина — не готская принцесса, а восточная красавица — шамаханская царица.

Считают, что сам эпитет «шамаханский» поэт почерпнул из сборника Кирши Данилова, и поначалу и звездочёта именовал «шамаханским мудрецом». Подобная отсылка могла быть не случайной, ведь именно в Шемаху — столицу Ширванского ханства, присоединенного к Российской империи в 1805 г. (сегодня Шемаха город в Азербайджане) — ссылали представителей секты скопцов.

«Сказка о Золотом петушке» была единственным произведением поэта, созданным им в последнюю Болдинскую осень в 1834 г. Предчувствуя нападки цензуры, Пушкин сам заменил некоторые строчки сказки: «Помолясь Илье пророку» на «Сам не зная, быть ли проку», а «Но с царями плохо вздорить» на «Но с иным накладно вздорить». Но и этого оказалось мало — изданный в 1835 г., «Золотой петушок» всё равно имел лакуны.

А. С. Пушкин, из дневника:
«Ценсура не пропустила следующие стихи в сказке моей о золотом петушке: „Царствуй, лежа на боку“ и „Сказка ложь, да в ней намек, Добрым молодцам урок“.
Времена Красовского возвратились. Никитенко глупее Бирукова».

Интересно, что бы сказал Пушкин, узнай он о трактовке «Петушка» более поздними критиками? Большинство из них (А. Ахматова, А. Слонимский) настаивали на том, что в образе «вероломного» царя Дадона скрыта сатира на Николая I. Некоторые даже считали, что страсть царя к шамаханской царице инспирирована слухами об обхаживании Николаем I жены Пушкина, а золотой петушок — пародия на двуглавого орла.

Прочтение «Петушка» как скрытой политической сатиры господствовало в советской критике, хотя были и возражения.

Лично мне кажется наиболее верной позиция С. Бонди, который писал, что «на самом деле Пушкин написал шутливую сказку на тему об опасности, гибельности женских чар».

Прочитав сказку Пушкина внимательнее, мы увидим в ней не только иронию, но и сочувствие к Дадону. Это уже в опере Римского-Корсакова «Золотой петушок» царь превратится в трусливого и глупого лентяя, а у Пушкина всё не так:

Жил-был славный царь Дадон.
Смолоду был грозен он
И соседям то и дело
Наносил обиды смело…

И хотя петушок и кричит «Царствуй, лежа на боку!», царь тут же просыпается и даёт отпор. А после того как из похода не возвращаются двое его сыновей, сам идёт с ратью на их поиски. Сочувственно изображается и горе царя над убитыми сыновьями, благодаря чему сила женских чар шамаханской царицы становится особенно выразительной («И забыл он перед ней Смерть обоих сыновей…»). Именно бессмысленная страсть, заставляющая царя влюбиться в губительницу его детей, а скопца возжелать женщину, приводит к гибели обоих.

Они скорее жертвы дурмана, нежели отрицательные персонажи, а Золотой Петушок не столько мстит, сколько разрушает эти чары — пусть и жестоким способом. Смех же девицы в момент убийства скопца делает её образ уже по-настоящему демоническим.

Исходя из вышесказанного, по-моему, ясно, что «намёк» и «урок добрым молодцам» вовсе не в том, чтобы не спорить с царями, а в том, чтобы не терять голову от женских чар. Вот почему поэт так возмущался «глупостью» цензоров.

На «Золотом петушке» сказочное творчество Пушкина закончилось. Через три года он погибнет на дуэли, причиной которой по иронии судьбы станет именно женщина…

Его же сказки, несмотря на первоисточники, критику и споры, давно уже стали истинно русским явлением, потому что были, прежде всего, рождены из любви поэта к своей родине, своему народу, его культуре и языку.

Как бы ни были извилисты творческие пути поэта, как бы ни делили Пушкина между собой западники и славянофилы, в итоге он стал настоящим выразителем русского народного духа. Духа, который при своей открытости мировой культуре всегда сохраняет неповторимую уникальность.

Как верно сказал ещё Т. Шевченко:

«Учітесь, читайте,
І чужому научайтесь,
Й свого не цурайтесь»…

“Сказка о золотом петушке” написана Пушкиным осенью 1834-го года. Опубликована в 1835-м, при полном молчании критиков. В том же году резко усилилась травля поэта. К концу 1836-го года она достигла своей предельной остроты. А в самом начале 1937-го года Пушкина не стало. Что это: эпатажная шутка? Жонглирование датами? Деш¸- вая погоня за сенсацией? Наивная претензия на новое слово в пушкинистике?

Допустим. Но как тогда понимать саму сказку с е¸ загадочной недоговор¸нностью, с общей неясностью е¸ сюжета, со слабо мотивированными действиями е¸ персонажей? Не случайно же она, в отличие от других сказок Пушкина, не воспринимается литературоведами как написанная специально для детей; в ней постоянно подозревается наличие какого-то скрытого содержания. А попытки (как правило, неудачные) разгадать смысл этого содержания не прекращаются до сих пор. С другой стороны: ни у кого и никогда не возникало даже тени мысли о возможности причинно-следственной связи между “Сказкой о золотом петушке” и смертью е¸ автора. Но, может быть, потому и не возникало, что мы и вправду – как заметил сам Пушкин – “ленивы и нелюбопытны”? Или, по крайней мере, недостаточно любопытны?

Вспомним для начала, что заметной особенностью русской культуры второй половины XVIII века являлась литературная мода на иносказательность. Проистекавшая из всеобщего увлечения масонством, она объяснялась очень просто: поскольку масонские организации были полуконспиративными или даже вовсе тайными, то и используемый ими язык был языком недоговор¸нностей и символизма. Увлечение этим языком очень сильно повлияло на литературную жизнь предпушкинской поры, – ведь принадлежность к масонству воспринималась образованным обществом того времени как принадлежность к последнему слову европейской культуры. Не случайно само это время называется в литературоведении эпохой “масонской литературы”.

Мода на создание “текста в тексте” наложила свой отпечаток и на литературную атмосферу начала XIX века. Иносказательностью, как и самим масонством, увлекались виднейшие представители “золотого века” русской культуры, не исключая юного Пушкина. Притом, что теневая сторона масонства осознавалась неискуш¸нной русской общественностью довольно слабо; е¸ заслоняли выдвинутые на передний план идеи просветительского и морализаторского характера. Но не на пустом же месте возникла репутация Пушкина как умнейшего человека своего времени. И кому как не ему первому надлежало увидеть в масонстве нечто кардинально отличное от его внешней благопристойности. Уместно поэтому задаться вопросом: не явилась ли “Сказка о золотом петушке” вполне осознанным, пусть и не предназначенным для всех вообще, разглашением неких компрометирующих масонство тайн? Если это, действительно, так, то прид¸тся признать, что “братство” просто обязано было отреагировать на Сказку, – ведь за разглашение тайн ложи е¸ членом (а Пушкин по увлечению молодости был им) масонский устав предусматривал самое суровое наказание.

Что же конкретно мог разгласить в своей сказке Пушкин? Исчерпывающий ответ будет дан в специальном исследовании (оно готовится к публикации). А здесь достаточно сказать, что прочтение скрытого смысла любого иносказательного текста начинается с принятия тех или иных его элементов, наиболее “прозрачных” в содержательном плане, за базовые “точки отсч¸та”. С их помощью опознаются другие “точки”. И если взаимосвязь этих других опознанных “точек” выстраивается в связную смысловую цепочку, совпадающую с логикой разв¸ртывания исходного сюжета, то данный факт и может быть принят за доказательство правильности прочтения всего текста. Такова элементарная азбука всякой дешифровки. Базовых “точек отсч¸та”, позволяющих приблизиться к пониманию скрытого смысла пушкинской сказки, по меньшей мере, две: “Дадон” и “петушок”. Приглядимся к каждой из них. Имя “Дадон” взято Пушкиным из лубочной “Повести о Бовекоролевиче”, где одноименный персонаж выведен в роли незадачливого царя. В своей собственной юношеской поэме о Бове Пушкин назвал Дадоном “царя-тирана”, которого – что крайне интересно – сравнил с Наполеоном. Но отсюда, конечно же, не следует, что Дадон “Сказки о золотом петушке” – это Наполеон. Слишком неуместны применительно к личности французского императора слова “под старость захотел отдохнуть от ратных дел” и “царствуй, л¸жа на боку”. Более похоже на правду, что Дадон – это персонификатор государственной власти вообще. А косвенная отсылка к Наполеону указывает, возможно, на то, что речь в сказке ид¸т о конкретном отрезке истории именно французской государственной власти.

В такое предположение целиком вписывается образ “пе- тушка”: “галльский петух”, как известно, – одно из аллегорических обозначений Франции, е¸ исторический символ, сопоставимый с “британским львом” и “русским медведем”. Именно в этом сво¸м смысле выражение “галльский петух” вошло в литературную речь и общекультурный обиход. Карикатуристы часто изображали Францию в виде петуха, намекая на задор, якобы являющийся национальной чертой французов. В русских дипломатических документах врем¸н Петра I французы названы “петуховой нацией”. Во времена французской революции XVIII века чеканилась двадцатифранковая монета с изображением петуха как эмблемы бдительности. В сказке петушок вручается Дадону в качестве инструмента обеспечения безопасности государства. А поскольку главный гарант безопасности государства – его власть, то акт “вручения петушка” можно понять и как символ вручения власти над Францией е¸ конкретному носителю. Но тем самым уточняются хронологические рамки событий, описываемых в иносказании: ведь на протяжении целого тысячелетия власть в аристократических родах Франции была наследственной, и ни о каком е¸ вручении королям “со стороны” не могло быть и речи. А вот во времена Великой французской революции власть действительно стала “вручаемой”. Кем вручаемой? Здесь уместно напомнить, что петушок нашей сказки – золотой, то есть символизирующий власть денег. И, действительно, революция была совершена исключительно в интересах “третьего сословия” – буржуазии, “денежных мешков” того времени. Как говорил сам Пушкин в беседе с французским послом де Барантом, “третье сословие восторжествовало в 1789 году, и из него образовалась буржуазная аристократия”.

Но одной лишь ролью денег в деле управления государством власть “третьего сословия” не исчерпывается. Не менее, а даже более важный параметр данного типа власти – владение эффективными технологиями управления обществом, и в первую очередь – технологиями перехвата управления, чрезвычайно актуальными в эпоху буржуазных революций. А такими технологиями, как и вообще идеологическим обеспечением нового типа власти, в Европе XVIII века в совершенстве владела лишь одна интеллекуальная сила – масонство с его успешным опытом английской революции.

Вс¸ остальное в Сказке: троекратное “кири-ку-ку”, обращ¸нное на восток, троекратное же отправление туда же загадочных “ратей” с сыновьями Дадона, а также его самого – тоже находит сво¸ детальное объяснение в свете масонской версии. Нужно лишь учитывать, что “восток” сказки имеет отношение не только к географии, но и к масонской символике. “Востоком называется высшее управление: “Ибо восток – край избрания”, откуда с седой древности “изливалась высшая мудрость”. Конституцией называется учредительная грамота, которая выдается ложам от высшего правления или Востока” (Иванов В.Ф. Русская интеллигенция и масонство). Формулы такого рода проливают свет на происхождение названия крупнейшей французской масонской ложи “Великий Восток” – флагмана самого либерального и адогматического масонства в мире. Без уч¸та роли “Великого Востока”, как и вообще без уч¸та роли французского масонства, понять историю Франции врем¸н Великой революции и последующего наполеоновского правления невозможно.

В “масонском” ключе прочитывается и вся образная система Сказки. В первую очередь, это касается образов “шамаханской царицы” и “звездоч¸та” (последний тоже назван в черновиках “шамаханским скопцом” и “шамаханским мудрецом”). Деталей пока что касаться не будем; отметим лишь, что оба персонажа, будучи правильно поняты, помогают лучше разобраться в тех неафишируемых сторонах истории масонства, которые, как выясняется, были хорошо известны Пушкину.

Самое же интересное: предлагаемая интерпретация Сказки не только объясняет е¸ скрытое содержание, но и позволяет проверить правильность этого объяснения. Дело в том, что по всему тексту Сказки поэт разбросал наводящие ориентиры, отведя на каждое сказочное действие определ¸нное количество дней. Заменяем дни годами и получаем… историю Франции конца XVIII – начала XIX вв., воспроизводящую одновременно универсальную “технологию делания революций”!

Разумеется, технология эта, облеч¸нная в сказочную форму подаваемых “петушком” сигналов, во времена Пушкина могла быть узнана и прочитана лишь “братьями” самых высоких градусов посвящения. И, разумеется, едва ли правильно рассматривать сказку как единственную причину гибели поэта. Намного более важными причинами должны были явиться, во-первых, неуклонно возраставшее общественное значение Пушкина как “главной опоры русской национальной жизни” (Н.Н. Скатов. Как и за что погиб Пушкин), а, во-вторых, нескрываемый пушкинский скептицизм в отношении ключевых символов масонской пропаганды – понятий “свободы”, “демократии” и “прав человека”. Достаточно вспомнить его слова о “безумстве гибельной свободы”, или уничтожающую характеристику американской демократии в отзыве на книгу Дж. Теннера, или строки “Не дорого ценю я громкие права, / От коих не одна кружится голова…”. А сказка лишь высветила уровень владения поэта “масонской темой”.

Уровень же оказался таков, что послужил окончательным поводом для запуска решающего витка интриги. Не следует лишь преувеличивать роль в этой интриге Геккернов, боявшихся дуэли и не хотевших е¸. Роль настоящих кукловодов была куда значительней. “Вяземский недаром, хотя и запоздало, говорил о жутком заговоре, об адских сетях и кознях. В изготовлении густого, вс¸ время помешиваемого варева, где будут и сплетни, и анонимки, и спровоцированные свидания, трудились опытные повара высшей квалификации” (Скатов).

* * *

Предвижу раздраж¸нную реакцию: ну вот, уже и из пушкинской сказки выведена целая теория заговора!

Не буду оправдываться и отвечу анекдотом: «Одна овца спрашивает другую: “Слушай, а тебе не кажется, что нас откармливают специально для того, чтобы состричь как можно больше шерсти, а потом и вовсе пустить на мясо?” Другая овца отвечает: “Да ну тебя, опять ты со своей теорией заговора».

Сергей Горюнков