Итальянская сказка золотая рыбка

Сказка о Золотой рыбке в культуре народов разных стран

Вы никогда не задумывались о том, что сюжет пушкинской «Сказки о рыбаке и рыбке» — безумно архетипичен? Взять хотя бы аналогию с Емелей и его щукой, которая тоже в обмен на свободу стала исполнять желания ленивого субъекта, любившего лежать на печи.

Что интересно, волшебные истории о том, как в один прекрасный день человек выловил в реке или в море существо, обладающее способностью исполнять желания, имеются у самых разных народов и возникли они совершенно обособленно. Многие из них, относящиеся к разделу поучительных, заканчиваются в точности также, как у Пушкина — главные герои остаются у разбитого корыта. В других персонажам везет, как тому же Емеле. Сегодня я решила поделиться с вами тремя вариациями историй о золотой рыбке, которые существуют в культурах разных стран. Одна — идеальная история для девушек, вторая — для детей, третья — для представителей сильного пола.

МАЛАЙЗИЯ: ТРИ ЖЕЛАНИЯ — СКАЗКА ДЛЯ ДАМ

В Малайзии существует предание о трех желаниях и короле моря. В целом оно очень напоминает пушкинскую сказку, только ее главные герои — не старик со старухой, а молодая пара: рыбак и рыбачка. В один из дней рыбаку в сети попадает золотая рыбка, которая объявляет о том, что является королем моря, и обещает в обмен на свободу исполнить три желания. Рыбак, как правильный муж, идет советоваться к жене, а жена, как истинная леди, желает не еды и не власти, а новой прекрасной одежды. Рыбка немедленно исполняет желание, и жена рыбака становится самой модной девушкой в округе.

Через несколько дней у жены рыбака возникает новое желание. Она хочет, чтобы у нее было много слуг, которые бесплатно будут делать за нее всю работу, обеспечивать ее продовольствием, а заодно и делать ей массаж ног — этот пункт рыбачка озвучивает отдельно. Ну, правда, истинная женщина. Рыбка выполняет и второе желание пары, но предупреждает своего спасителя о том, что теперь у него в запасе осталось только одно, а если тот попытается загадать больше, то все предыдущие бонусы автоматически обнулятся. Целую неделю пара прекрасно проводит время. Мужу даже начинает нравится массаж стоп, вот только пару теперь смущает размер их дома. Мол, маленький он слишком, а слуг так много толпится, что даже самим спрятаться от них некуда. Логично, что следующим желанием становится улучшение жилищных условий.

Тут бы и сказочки конец, но нет! Женщины деревни стали смеяться над рыбачкой и сплетничать за ее спиной: что это она выпендривается? Ничего себе! Разгуливает в дорогой одежде, дом у нее большой, слуг полно, а сама как была ничем, так ничем и осталось! Мол, можно вывести Нюрку из деревни, но вот деревню из Нюрки…. Рыбачке эти разговоры порядком надоели, она терпела-терпела, да и нажаловалась мужу. Тот, само собой, решил вступиться за честь супруги и снова побежал к морю. Позвал морского короля и попросил того повысить статус своей жены, да и себя любимого до уровня правителей. Результат оказался предсказуемым — рыбак и рыбачка в ту же минуту лишились всего.

Правда, финал у сказки не такой уж печальный. После пережитого пара поняла, что богатство не приносит счастья и уважения, и посвятила себя честному и упорному труду. В конце-концов, через много лет они разбогатели, и все соседи стали относится к ним с почтением. Кстати, очень похожая сказка существовала и в культуре сефардов — иудеев, что в старину жили на территории современной Испании. Там жена пожелала стать королевой, и тоже лишилась всего. Финал истории в сефардской версии — совершенно пушкинский, рыбак находит жену на пороге старого дома: она сидит в старой одежде и печально штопает носки.

ИНДОНЕЗИЯ: СКАЗКА О РЫБКЕ ЛЕУНГЛИ — ДЛЯ ДЕТЕЙ

А вот индонезийская сказка о волшебной рыбке Леунгли ничего общего с описанным выше сюжетом не имеет и скорее напоминает «Золушку». Главная героиня история — юная девушка, младшая сестра в семье. Родители девушки умерли, и она осталась жить с шестью старшими сестрами, которые, как и положено по законам жанра, младшенькую не только обижали, но и заставляли делать по дому всю черную работу, а сами прохлаждались и сибаритствовали. Девушка «шьет, вяжет, слова не скажет», но также в ее обязанности входит стирка белья сестер в реке. Однажды течение в реке было слишком быстрым, и оно унесло часть одежды. Главная героиня вернулась домой, но старшие сестры не пустили ее на порог, отругали и велели не возвращаться до тех пор, пока она не найдет всю пропавшую одежду.

Девушка долго бродила вдоль реки, но безуспешно, тогда она присела на берегу и горько заплакала. И тут из воды появилась золотая рыбка, которая представилась именем Леунгли. Рыбка помогла девушке найти одежду, и они подружились. С тех пор каждый день младшая сестра приходила на берег и вызывала рыбку условным сигналом — напевала песню, опуская в воду прядь волос, и водила прядью, словно звоня в колокольчик. Леунгли, кстати, оказалась отличной подругой, она выслушивала о проблемах и периодически подкармливала девушку — приносила ей рис на банановых листьях, если находила его в реке. Вскоре сестры стали замечать, что их младшенькая меняется и больше не выглядит такой забитой и несчастной, как прежде. Они установили за девушкой слежку и выяснили, в чем дело. Затем в один из дней они подозвали к себе волшебную рыбку тем же способом, какой использовала их сестра, и поймали Леунгли в сети.

Драматический момент. О том, что ее друг пойман, девушка узнала следующим образом. Она долго звала Леунгли на берегу реки, а когда та не появилась, вернулась домой, где и обнаружила золотую чешую и рыбьи кости — сестры поджарили рыбку и съели ее на ужин. Девушка долго плакала, а потом похоронила чешую и кости в саду на заднем дворе, и уже на следующий день на том самом месте выросло золотое дерево с драгоценными камнями вместо плодов. Когда с дерева срывала камни и золотые листья младшая сестра — все было хорошо, но если другие сестры пытались поживиться плодами волшебного дерева — камни и золото немедленно рассыпались у них в руках в труху. Вскоре слава о золотом дереве с драгоценностями вместо плодов облетела округу, и на него отправился посмотреть сам принц. Конечно, ему понравилось не только дерево, но и младшая сестра, которая была красавицей. Они поженились и жили долго и счастливо. Кстати, эту сказку в Индонезии родители до сих пор часто читают детям перед сном, а печальная с точки зрения европейцев судьба рыбки Леунгли в индонезийской традиции считается просто иллюстрацией верований о перерождении и чудесном воплощении в следующей жизни.

ШОТЛАНДИЯ: РУСАЛКА ВМЕСТО РЫБКИ — ДЛЯ МУЖЧИН

В Шотландии были популярны легенды о чудовищах и духах, живущих в озерах, к примеру, о келпи, которые в образах коней, юных дев или прекрасных юношей похищали на берегах озер доверчивых людей. Но верили тут и в русалок, их называли ceasg. Считалось, что ceasg — это прекрасные девы с длинными волосами, великолепной кожей и хвостом гигантского лосося. Если же рыбак поймает такую красотку к себе в сети, то она в обмен на свободу предложит ему исполнить три его заветных желания.

Поначалу все шло хорошо: люди желали богатства, власти и прочих земных благ. Вот только красивы были ceasg необычайно, потому нередко последним желанием горца была возможность обладать дивным созданием. Заканчивалось все предсказуемо, русалка становилась женой горца, утаскивала его на дно озера, где тот или начинал отращивать себе плавники и постепенно терял человеческий облик, или же просто тонул. Словом, поучительная история о том, что женские чары бывают подчас сильнее любого колдовства, а желание обладать прекрасной девой — сильнее жажды власти и богатства.

Канал создательницы сайта Юлии Малковой, а также анонсов, новостей и личных заметок в мессенджере Telegram

Понравился материал? Присоединяйтесь к нам на фейсбук

Жили-были старик со старухой у самого синего моря.

Старик ловил неводом рыбу. Старуха сучила пряжу.

Ну и вот, поймал старик рыбку. Не простую рыбку. Золотую.

«Отпусти меня! –говорит рыбка.- Все, что скажешь, для тебя исполню!..

Чего тебе надобно, деда?» — «А старик ей: «Уплывай!..Что ты могешь, рыба-кит?..Такой сыт не будешь.»

И выпустил рыбку в море. Невод взял, пошагал к бабке. Рассказал про рыбку старухе.

«Дурачина ты, простофиля!..Воротись, дурашлёп, к морю и кричи золотую рыбку!.. Быть хочу молодой, всех красивше.»

Напустилась на мужа старуха. Гонит палкой, в спину толкает.

«Не пойду, — говорит старикашка. – Срамота канючить у малых!» —

«Врешь, пойдешь! –заорала старуха. – Не пойдешь, кормить перестану!..»

Делать нечего. Двинулся к морю. Выкликает золотую рыбку.

Приплыла к нему рыбка, спросила: «Передумал?..Чего ты желаешь?..»

Ей, конфузясь, старик отвечает: «Влезла блажь в башку моей старушке.

Возверни ей годочки молодые. Не дает старичку, мне, спокоя.

Так охота пожить раскрасоткой, что и сесть на лавку не пущает.

Воротись, мне трендит, к рыбке и проси у ей, что наказала.

Тебе, рыбке, кланяться велела и просить, что ей надо, сполнить.»

«Быть сему!..»- отвечает рыбка. Уплыла в бескрайнее море.

Вот приходит старик к старухе. Глядь, у самой избы — раскрасотка.

Увидала муженька, напустилась: «Дурачина ты, простофиля!..

Попроси, дурачина, рыбку, чтоб тебе стать вьюношей пригожим.

Как мне жить с тобою, моршивым, криволапым, рябым старичиной?..»

Делать нечего. Пошел старик к морю и зовет золотую рыбку.

Приплыла к нему рыбка, спросила: «Говори, что ты хочешь, дедуля!..»

Ей, нахмурясь, старик отвечает: «Извела жена-молодуха. Подавай ей мужа молодого!..»-

«Быть сему! – говорит ему рыбка. – не грусти!..Отправляйся с богом.»

Возвратился рыбак к молодухе. Не ругает. С улыбкой встречает.

«Проходи, муж. Попотчую чаем и ватрушки с ревнем отведай.

Не могу на твой лик налюбоваться. Стал мужик хоть куда. Загляденье.»

Вот неделя проходит, другая. Надоел молодой молодухе.

«Шел бы ты куда, дурачина!..Уберись!..Ты идит-ко к рыбе.

Проси мне заморского прынца и впридачу десять кавалеров,

чтоб они, как прынц, по мне сохли

и чтоб мы во дворце с ими жили,чтобы прынц был первый раскрасавец.

А себе проси молодайку. Ты мине, как бельмо, горше редьки.»

Вышел милый че-к к синему морю. Стал кричать. Выплывает рыбка.

«Гонит вон меня молодуха. Надоел я ей. Надоть прынца.

С им впридачу — десять кавалеров. Чтоб они с ума по ей сходили.»-

«Быть сему!..Не томись,сердечный! – говорит золотая рыбка. – будет принц у прыткой молодицы.»

Уплыла в сине море рыбка, а рыбак тут как раз и вспомнил,

Что себе не спросил он милки. Чтобы та ему душу грела.

Возвратился туда, где жил он. От избушки и бревна не осталось.

Перед ним стоит высоченный, красоты обалденной домина,

отродясь какого он не видел.

У дверей с бердышами * охрана. Кто таков?..Проход заграждают

Не пустили под женины очи.

Вот прошла неделя, другая. Призвала муженька молодая.

«Ты куды подевалси, дурень?..

«Не пущали!..» — «Ступай-ка к рыбе. Попроси мне такого мущину,

чтоб евоный ндрав полюбилси,чтобы он всяку ночь мне снилси!

И чтоб я родила сына. А себи проси, чаво хочешь.»-

«Ты сшалела?..Рыбак возмутился.-» Чтоб для этого я сгодилси

своей бабе?..Рожать не от мужа, чтоб просил?.. Рехнулась, паскуда!»-

«Не пойдешь -будешь взят под стражу и не выпушшу!..Сдохнешь, зараза!..»-

молодуха сказала мужу. Бить кнутом и пытать грозила.

Потащился, бедняга, к морю. Стал он звать золотую рыбку.

Приплывает рыбка, спросила: «Что ты хочешь?..Жена прислала?»-

«Выручай, говорит он,- царь-рыба!..Знать совсем очумела моя-то!»

Рассказал, чего та желает. Каково ему, не сказал он.

«Быть сему!..Иди себе с богом!..- говорит несчастному рыбка.-Молодайка будет довольна.»

С того дня, как тронулась супруга рыбака. В прислужника влюбилась.

Вот пошел той любви третий месяц.

Призвала рыбака красуля. -«Мало друг мой меня целует.

А ведь я рожу ему сына. Ты поди попроси у рыбки,

чтоб ко мне его присушила. Не исполнишь наказ — повешу,

как бандюгу с большой дороги. И никто поминки не справит.»

Муж поплелся впотычку к морю. Призывает золотую рыбку.

Приплыла к нему рыбка, спросила: «Что угодно тебе, мой спаситель?..»

Отвечает рыбак, кручинясь: «Посулила меня повесить,

коли ты не посОбишь, рыбка, присушить ее челядина,

чтобы тот души в ей не чаял.»

«Быть сему! — отвечает рыбка. — Челядин ее зацелует. От петли тебя я избавлю.»

Вот проходит еще полгода. Призывает мужа красава.

«Ты куда, мужик, подевалси?» — «Тута я. Никуда не делси. –

Говорит ей муж. –Ай не любит?..Дрын сломал?..» — «Чаво?..Разболталси!..

Оторву язык. Рыбе скажешь, что сожитель мине мытарит.

Пущай он уберется далече с горлопаном своим приблудным.»

Так сказала, поганка, мужу и идти быстрей приказала.

Будто камень рыбак нес с собою. Шел, придавленный глумным словом.

Почернело синее море. Зашумели, вздымаясь, волны.

Стал рыбак звать рыбку золотую. Приплывает рыбка. Спросила:

«Что еще удумала женка?» — «Чадо, кое она нагуляла,

хочет, чтобы ты к лешему послала, с полюбовником-батькой, обоих.

Накажи ты ее, рыбешка!..Одурела, подлая баба.

Что удумала, нехристь срамная?..И меня, сваво мужа, позорит.»

Ничего не сказала рыбка. Уплыла. Лишь хвостом махнула.

Не вернулась. Зовет напрасно. Не дождался, к жене вернулся.

Что ж он видит?..Пред ним – старуха, в рваной кофте, с клюкой, вся в морщинах.

Ни мальца-сосуна, ни батьки. Как и не было. Оба пропали.

И дворца нет. Как провалился. Где стоял — кривая избушка

с дрявой крышей и сломанной дверью.

«Шлялся?..Сядь! – говорит ему старуха. – Не чужой, чай, ты мне, а муж мой!..

Мы, сударик, венчаны в церкви. Я была теби помоложе.

Не забыл про то?..Ты уж старый рыбой-ведьмою заколдован.

Расколдует – обратно дедом обернешься седобородым!..»

Муж с ухмылкой в горницу входит. Из ведра воды наливает и, крестясь, ее выпивает.

Спать пора. Доскажу вам сказку в другой раз. Немного осталось.

Догадаетесь сами, что будет. Бросит бабку рыбак. Кто осудит?..

*/ Бердыш – топор с лезвием-полумесяцем.

В тридевятом королевстве жил да был король один.

Он, наверно от безделья, семь девчонок наплодил.

Но Фортуна к нему задом повернулась, вот беда —

На войне со всем отрядом в плен попал король тогда.

В лес бежала королева со своими дочерьми,

И жила в глухой чащобе, презираема людьми.

Как-то нищая старуха набрела на дом лесной.

Бед причину разгадала — дочь одна со Злой Судьбой.

Указала: та, что будет вдруг, скрестивши руки, спать —

От неё-то все проблемы, нужно злыдню прогонять.

Ночь пришла, глядит мамаша: та — вдоль тела, та — вразброс,

Под подушкой, под щекою, а одна — прикрыла нос…

И лишь младшая, любимка, спит, скрестивши на груди…

Зарыдала королева, молвив тихо:

— Хрен один,

Так и эдак пропадаем! Дочку гнать не стану я!

Не приёмная ж, родная! Мы — приличная семья…

Слёзы горькие скатились — да девчонке на лицо,

Разбудили. Услыхала неприличное словцо:

— Раньше мамка не ругалась… Знать, и впрямь совсем фигня…

Вот уснёт — уйду тихонько, пусть вернёт своё родня…

В узел собрала вещички и предутренней порой

Вдаль ушла одна, босая, по тропинке по лесной.

Долго шла… Измучив ноги, захотела отдохнуть.

Видит — домик на опушке. Подкралась в окно взглянуть.

Три швеи там вышивали платья дивной красоты.

Куховарить девку взяли, и она уж у плиты

Показала им уменье… Те от пуза нажрались,

Всё не влезло, к сожаленью… И по койкам улеглись…

То ли явь, а то ли снится — только голос в тишине:

— Припасла тебе подарок, будешь помнить обо мне…

Утром слышит наша дева матершину, плач, вайдот:

Пряжа спутана, у платьев весь порезанный подол.

И взашей пинками гонят швеи девку со двора…

Снова дальняя дорога, шла до вечера с утра.

Попроситься побоялась в деревеньке на постой,

На крыльцо большого дома приклонилась головой.

Добрый там виноторговец королевский проживал.

Пожалел девчонку, в погреб ночь поспать ее позвал.

Снится сон, и вроде милый — лес, полянка с ручейком…

Только сердце в страхе бьётся, сразу мысли о плохом.

Не ошиблась — в лучших бочках королевского вина

Не осталось даже капли, всё повылито до дна.

Вновь пинки и матершина… От побоев чуть жива,

По дороге королевна вновь ползёт едва-едва.

Добралась до речки. Прачка там трудилась от души.

И от помощи халявной отказаться не спешит,

Припахала. А девчонка только рада помогать.

Ведь умеют королевны круче всех бельё стирать!

Тот король демократичный, для которого бельё,

Оценил: не то, что раньше — все одёжки как новьё!

Кучу денег им отсыпал. Прачка ж мудрости полна —

Закупила всё, что нужно, и совет дала она:

Если маяться не хочешь от напастей каждый день,

Разыщи судьбу-злодейку, накорми, отмой, одень.

Мыльно-рыльного корзину, платье девица взяла,

Калачи, пакетик кофе… И судьбу искать пошла.

Как нашла — и обалдела… Хуже старого бомжа!

А помыла, приодела — так мила, светла, свежа…

И куда девался мерзкий нрав упрямый и лихой —

Всем на зависть жизнь устроит девица с судьбой такой!

Утром к дому со сватами вдруг пожаловал король:

Замуж, прачка, ученицу мне отдать свою изволь…

А папаша королевны трон обратно возвратил,

И на свадьбе у дочурки пиццу ел и граппу пил.

Слушать

Сборник «Три апельсина»

В Мессине, на самом берегу голубого Мессинского пролива, стояла хижина. Жила в ней вдова рыбака с единственным сыном, которого звали Колá.

Когда маленький Кола появился на свет, его приветствовал шум моря. Когда он впервые засмеялся, он засмеялся солнечным зайчикам, прыгавшим на волнах. Едва мальчик научился ходить, он побежал прямо к морю. Игрушками его были высохшие морские звезды, выкинутые приливом на берег, да обкатанные водой блестящие камешки.

Что же удивительного, что для мальчика море было роднее родного дома!

А мать боялась моря. Ведь оно унесло ее отца, брата, а потом и мужа. Поэтому стоило мальчику отплыть хоть немного от берега, мать выбегала из дому и кричала:

— Вернись, Кола! Вернись, Кола!

И Кола послушно поворачивал к берегу.

Но вот однажды, когда она звала его, Кола засмеялся, помахал ей рукой и поплыл дальше.

Тогда мать рассердилась и крикнула ему вслед:

— Если тебе море дороже матери, то и живи в море, как рыба!

Ничего дурного она не желала своему сыну, просто крикнула в сердцах, как многие матери, когда их рассердят дети. Но то ли этот день был днем чудес, то ли услышал ее слова злой волшебник, только Кола и впрямь навсегда остался в море. Между пальцами у него выросла перепонка, а горло вздулось и сделалось как у лягушки.

Бедная мать, увидев, что натворили ее необдуманные слова, заболела с горя и через несколько дней умерла.

Хижина, в которой уже никто не жил, обветшала и покосилась. Но раз в год, в тот самый день, когда у матери вырвалось нечаянное проклятие, Кола подплывал к берегу и с грустью смотрел на дом, куда ему уже больше не вернуться.

В эти дни мессинские рыбаки, их жены и дети не подходили близко к этому месту. И вовсе не потому, что они боялись человека-рыбу. Кола был их большим другом. Он распутывал рыбачьи сети, если их запутывал морской черт — скат, показывал, какой стороной идут косяки рыб, предупреждал о вечно меняющихся коварных подводных течениях. Рыбаки не подходили к старой хижине, чтобы не помешать Кола одолеть свое горе в одиночку. Они ведь и сами так поступали — радость старались встретить вместе, горем не делились ни с кем.

Как-то услышал о Кола-Рыбе король. И захотелось ему посмотреть на такое чудо. Король велел всем морякам зорко глядеть, когда они выходят в море, не покажется ли где Кола. Если увидят его, пусть передадут, что сам король желает с ним говорить.

На рассвете одного дня матрос с парусной шхуны заметил в открытом море, как Кола играет в волнах, словно большой дельфин. Матрос приставил ко рту ладони и закричал:

— Эй, Кола-Рыба, плыви в Мессину! С тобой хочет говорить король.

Кола тотчас повернул к берегу. В полдень он подплыл к ступеням дворцовой лестницы, что уходила прямо в воду.

Начальник береговой стражи донес об этом привратнику, привратник — младшему лакею, младший лакей — старшему камердинеру, а уж старший камердинер осмелился доложить королю.

Король в мантии и короне спустился до половины лестницы и заговорил:

— Слушай меня, Кола-Рыба! Мое королевство богато и обширно. Все, что находится на суше, я знаю наперечет. А что скрыто в моих подводных владениях, не ведомо никому, даже мне. Я хочу, чтобы ты узнал это и рассказал своему королю.

— Хорошо, — ответил Кола и ушел в морскую глубь.

Когда Кола вернулся, он рассказал много удивительного. Рассказал, что видел на морском дне долины, горы и пещеры. Рассказал о рощах из разноцветных кораллов, о холодных течениях и горячих ключах, что бьют из расселин морских гор. Рассказал о диковинных рыбах, которых никто никогда не видел, потому что они живут далеко внизу, в вечных зеленых сумерках. Только в одном месте Кола не мог достичь дна — у большого Мессинского маяка.

— Ах, какое огорчение! — воскликнул король. — Мне как раз больше всего хотелось знать, на чем стоит Мессина. Прошу тебя, спустись поглубже.

Кола кивнул головой и снова нырнул — только легонько плеснула волна.

Целый день и целую ночь он пропадал в пучине. Вернулся измученный, усталый и сказал королю:

— Слушай, король, я опять не достиг дна. Но я увидел, что Мессина стоит на утесе, утес покоится на трех колоннах. Что будет с тобой, Мессина! Одна из колонн еще цела, другая дала трещину, а третья вот-вот рухнет.

— А на чем стоят колонны? — спросил король. — Мы непременно должны это узнать, Кола-Рыба.

— Я не могу нырнуть глубже, — ответил Кола. — Вода внизу тяжела, как камни. От нее болят глаза, грудь и уши.

— Прыгни с верхушки сторожевой башни маяка, — посоветовал король. — Ты и не заметишь, как опустишься на дно.

Башня стояла как раз в устье пролива. В те давние времена на ней, сменяя друг друга, несли свою службу дозорные. Когда надвигался ураган, дозорный трубил в рог и разворачивал по ветру флаг. Увидев это, корабли уходили в открытое море, подальше от земли, чтобы их не разбило о прибрежные скалы.

Кола-Рыба поднялся на сторожевую башню и с ее верхушки ринулся в волны.

На этот раз Кола пропадал три дня и три ночи. Только на рассвете четвертого дня голова его показалась над водой. Он с трудом подплыл к дворцовой лестнице и сел на первую ступеньку.

— Горе тебе, Мессина, настанет черный день, и ты обратишься в прах! — заговорил он, едва отдышавшись.

— Расскажи же скорей, что ты увидел! нетерпеливо воскликнул король. — Что делается на дне?

Кола покачал головой.

— Не знаю. Я и теперь не добрался до дна. Откуда-то снизу поднимаются дым и пламя. Дым замутил воду, от огня она стала горячей. Никто живой, ни рыба, ни морские звезды, не могут спуститься ниже, чем спустился я.

Король рассердился.

— Раньше я тебя просил, а теперь приказываю: что бы ни было там, внизу, ты должен узнать, на чем стоит Мессина.

Кола-Рыба усмехнулся.

— Слушай, король! Ветер и волны не поймаешь даже самой частой сетью. А я сродни ветру и волнам! Мне приказывать нельзя. Прощайте, ваше величество.

Он соскользнул со ступенек в воду и собирался уплыть прочь.

Тут король со злости затопал ногами, сорвал с головы корону и бросил ее в воду.

— Что ты сделал, король! — воскликнул Кола. — Ведь корона стоит несметных сокровищ!

— Да, — согласился король, — второй такой короны нет на свете. Если ты не достанешь ее со дна, мне придется сделать то, что делают все короли, когда им нужны деньги. Я обложу податью всех рыбаков Сицилии, и рано или поздно мои сборщики выколотят из них новую корону.

Кола-Рыба опять присел на ступеньку лестницы.

— Будь по-твоему, король! Ради детей рыбаков я постараюсь достать до дна. Но сердце говорит мне, что я никогда не увижу больше родного сицилийского неба над головой. Дайте мне горсть чечевицы, я возьму ее с собой. Если я погибну в глубинах, вы узнаете об этом.

На серебряном блюдечке принесли чечевицу. Кола зажал ее плоские зерна в руке и бросился в море.

Король поставил часовых у того места, где погрузился в воду Кола-Рыба. Семь дней часовые не спускали глаз с морской глади, а на восьмой день вдруг увидели, что по воде плывет чечевица. Тут все поняли, что Кола больше уже не вернется.

А вслед за покачивающимися на волнах зернами вынырнула удивительная рыба, какой никто никогда не видывал. Верно, одна из тех придонных рыб, о которых рассказывал Кола.

В зубастой пасти она держала драгоценную королевскую корону. Рыба высунулась из воды, положила корону на нижнюю ступеньку лестницы и, плеснув хвостом, исчезла в море.

Никто не знает, как погиб человек-рыба, который пошел на смерть, чтобы избавить бедняков от беды. Но рассказы о нем передавались от деда к отцу, от отца к сыну.

И вот вправду настал черный день Мессины. Все кругом загудело и затряслось. Горы раскалывались на куски и с грохотом рушились вниз. Земля расступалась, и там, где было ровное место, зияли пропасти.

В миг цветущий город превратился в груду развалин. Сбылось пророчество Кола.

Однако люди не ушли из Мессины. Ведь каждому дороже всего край, где он появился на свет и прожил всю жизнь. Оставшиеся в живых выстроили новый город, еще прекраснее прежнего. Он и сейчас стоит на самом берегу голубого Мессинского пролива.

Следующая сказка

Жил-был один бедный рыбак. Однажды к нему сеть попался огромный краб. Рыбак понёс его во дворец королю. Краба увидела принцесса и захотела пустить его в бассейн к золотым рыбкам. Принцесса так полюбила смотреть на краба, что часами не отходила от бассейна…

«Принц-краб» читать

Жил-был один бедный рыбак.

На деньги, вырученные за улов, он никак не мог прокормить своё большое семейство. Вот тащит он однажды сети и чувствует: очень уж они тяжелы. Еле-еле вытащил. Смотрит: в сеть попался огромный краб.

– Вот повезло так повезло! – обрадовался рыбак. —

Теперь-то уж я накормлю своих малышей! Пришёл домой и велел жене поставить на огонь кастрюлю с водой. А краба потащил к королю во дворец.

– Ваше величество! – говорит он королю. – Купите у меня краба. Жена уже кипятит воду для обеда, а у меня нет денег.

– Зачем мне краб? Продай его кому-нибудь другому, – ответил король.

Но тут вошла принцесса.

– Какой красивый краб! Отец! Купи мне краба! Я пущу его в бассейн вместе с золотыми рыбками!

Принцесса очень любила рыбок, подолгу сидела у бассейна – смотрела, как они плещутся в воде. А король очень любил свою единственную дочь и конечно же тут же исполнил её просьбу.

Рыбак пустил краба в бассейн с рыбками и получил за него кошелёк золота. Теперь он целый месяц мог досыта кормить своих детей.

Принцесса так полюбила смотреть на краба, что часами не отходила от бассейна. Она уже изучила его повадки и заметила, что в полдень краб куда-то исчезает на три часа. И вот как-то раз принцесса сидела у бассейна и, как обычно, любовалась крабом. Вдруг раздался звон колокольчика. Девушка вышла на балкон и увидела нищего. Она бросила ему кошелёк, но нищий не поймал его, и кошелёк упал в ров с водой.

Нищий спустился в ров, нырнул и поплыл. Этот подземный канал проходил через бассейн и уходил ещё дальше. Нищий продолжал плыть и оказался в чудесном водоёме, прямо посреди большой подземной комнаты с великолепными коврами. В комнате был накрыт стол. Нищий выбрался из воды и спрятался за ковёр.

В полдень из воды вынырнула русалка. Она сидела на спине огромного краба. Русалка прикоснулась к крабу волшебной палочкой. И тут же из панциря вышел прекрасный юноша. Он сел за стол, русалка прикоснулась волшебной палочкой к столу, и на нём появились всевозможные яства и бутылки с вином. Пообедав, юноша вновь вошёл в панцирь. Русалка прикоснулась к нему волшебной палочкой, села крабу на спину, и они скрылись под водой.

Нищий вышел из-за ковра, нырнул в водоём, поплыл под водой и скоро очутился в бассейне. В это время принцесса любовалась рыбками. Увидела она в бассейне нищего и удивилась. – Как ты сюда попал?

– Принцесса! Не бойтесь! Я расскажу вам одну удивительную историю. – Нищий выбрался из бассейна и рассказал всё, что видел.

– Ну что ж… Теперь я знаю, куда в полдень уплывает мой краб, – промолвила принцесса. – Завтра в полдень я отправлюсь туда, а ты покажешь мне дорогу.

На следующий день принцесса вместе с нищим доплыла до комнаты с водоёмом и спряталась за ковром. В полдень появилась русалка на крабе. Волшебной палочкой она прикоснулась к крабу, появился прекрасный юноша и направился к столу. Принцесса давно уже любовалась красивым крабом, но, увидев его в человеческом облике, тут же влюбилась в него. Принцесса подкралась к панцирю и забралась в него.

Вернулся юноша в панцирь и увидел принцессу. – Что ты наделала! – прошептал он.

– Если русалка узнает об этом, нам несдобровать.

– Я хочу освободить тебя от злых чар!

– Ты не сумеешь мне помочь. От чар меня избавит только девушка, которая полюбит меня больше жизни.

– Я готова! – промолвила принцесса.

Пока они разговаривали, русалка уселась на краба, и тот вынес её в открытое море. Русалка не подозревала, что в панцире спряталась и принцесса. Русалка уплыла в море, и принцесса с юношей остались одни. Обнявшись, они отправились в обратный путь. И принц поведал девушке, как его освободить:

– Найди на берегу моря скалу, заберись на неё, пой и играй на скрипке. Скоро в волнах появится русалка, она очень любит музыку. Выйдет русалка из воды и попросит тебя: «Играй! Мне так хорошо!» А ты скажи: «Хорошо! Только дай мне цветок, который у тебя в волосах». Если цветок попадёт в твои руки, я буду свободен.

Краб отпустил принцессу и опять вернулся в бассейн. Нищий тоже возвратился из подземной комнаты в бассейн. Не найдя принцессы, он решил, что та попала в беду. Но тут девушка вышла из бассейна и щедро наградила его. Затем пошла к отцу и сказала, что хочет научиться петь и играть на скрипке. Король тут же велел позвать лучших музыкантов.

Научилась принцесса петь и играть и говорит: – Отец! Я пойду на берег моря, заберусь на скалу и буду играть на скрипке.

– На скале? Что с тобой, дочь моя? – удивился король, но, как всегда, исполнил её желание. Вместе с ней он послал восемь служанок в белых одеждах и отряд воинов. Да велел не спускать с принцессы глаз.

Забралась принцесса на большую скалу, а восемь служанок – на восемь скал рядом.

Едва девушка заиграла на скрипке, в волнах появилась русалка.

– Ах какая чудесная музыка! Играй! Мне так хорошо! – Хорошо! Но только дай мне цветок, который у тебя в волосах.

– Ладно, бери… Если достанешь его оттуда, куда я его заброшу.

– Достану! – ответила принцесса и снова принялась петь и играть. А потом говорит: – Теперь давай цветок.

– Держи! – крикнула русалка и кинула его далеко в море.

Принцесса бросилась в воду и поплыла – туда, где покачивался на волнах прекрасный цветок.

– Принцесса тонет! Помогите! – закричали восемь служанок.

А принцесса всё плыла и плыла. Скоро силы начали покидать её. Вдруг набежавшая волна бросила цветок прямо ей в руки. Из глубины послышалось:

– Принцесса! Ты спасла меня. И теперь станешь моей женой. Я помогу тебе! Но не говори никому ни слова, даже отцу. Сегодня я обрадую своих родителей, а завтра попрошу у короля твоей руки.

– Да, да! – вымолвила принцесса.

Дома девушка только и сказала отцу, что ей было очень весело.

На следующий день ровно в три часа перед королевским дворцом послышались стук копыт, звуки труб и грохот барабанов. Посланец из другого государства возвестил, что сын их короля просит принять его. Принц попросил у короля руки его дочери.

Король рассердился:

– Почему вы ничего мне не рассказали?!

Но потом приказал позвать дочь. Принцесса бросилась в объятия принца.

– О мой возлюбленный!

И король понял, что остаётся только сыграть свадьбу.

Иллюстратор Шульгина Л.

Кола-рыба

Читать сказку на весь экран

Когда-то в Мессине жила одна женщина, и у неё был сын. Звали его Кола. С утра до вечера купался он в море. Зовёт его мать с берега:– Кола! Выходи из воды. Ты же не рыба!
Но с каждым днём сын её заплывал всё дальше и дальше. А у матери от крика даже грудь заболела. Однажды он так долго заставлял мать кричать, что она, разозлившись, воскликнула:
– Да чтоб ты стал рыбой!
И мальчик вмиг стал получеловеком-полурыбой. Между пальцами у него выросли перепонки, как у утки, а шея стала как у лягушки.
На землю Кола так и не вернулся, а мать его вскоре умерла.
Слух о том, что в море около Мессины появился получеловек-полурыба, дошёл до короля. Он повелел всем морякам, если кто-нибудь увидит Колу, передать, что король хочет поговорить с ним. Как-то раз один моряк увидел его. – Кола! – говорит он ему. – Король Мессины хочет поговорит с тобой.
Кола поплыл к королевскому дворцу. Король встретил его ласково и улыбаясь.
– Кола, ты такой замечательный пловец! Опустись на морско дно, проплыви вокруг Сицилии и расскажи мне, где море глубже всего, и обо всём, что увидишь.
Кола и поплыл вокруг Сицилии. Скоро он вернулся и рассказал, что на морском дне видел горы, долины, пещеры и удивительных рыб. Но только один раз у мыса Фаро он не мог достать до дна.
– На чём же держится Мессина? – удивился король. – Нырни и посмотри!
Кола нырнул, а когда вынырнул, сказал королю: – Мессина стоит на скале, скалу держат три колонны: одна прочная, другая с трещиной, третья совсем разрушена.
Король был потрясён и послал Колу в Неаполь – посмотреть, что же находится под вулканами. Кола нырнул в море около Неаполя и рассказал, что встретил сначала холодную воду, потом горячую, а кое-где и пресную. Король не поверил, но Кола попросил дать ему две фляги, нырнул и наполнил одну из них горячей, другую пресной вод
Теперь короля стала мучить мысль, что в море у мыса Фаро нет дна. И снова позвал он Колу: – Ты должен узнать, какова глубина моря у мыса Фаро.
Кола нырнул и пробыл под водой два дня. А когда всплыл, сказал, что дна так и не увидел, потому что откуда-то снизу поднимается столб дыма.
Король тогда сказал:
– Прыгни в море с маяка у мыса Фаро.
Маяк находился на самом конце мыса. Когда-то там стоял часовой, который трубил в горн и размахивал флагом, чтобы предупредить проходящие корабли об опасном течении. И Кола прыгнул в море с маяка. Три дня ждал король, пока он не выплыл.
– Что там? – спросил король.
– Я видел огромную рыбу! В её пасти поместился бы целый корабль! Чтобы не попасть ей в глотку, я спрятался за одну из колонн, на которых держится Мессина.
Король слушал, но так и не услышал, какая же глубина у мыса Фаро. Любопытство не давало ему покоя.
– Ваше величество! Я не стану больше нырять. Я боюсь, – сказал Кола.
Увидел король, что никак не может он упросить человека-рыбу, снял с себя корону, усыпанную драгоценными камнями, да и бросил в море.
– Достань корону!
– Ваше величество! Это корона вашего государства!
– Да! И равной ей нет в мире! Достань её!
– Хорошо, я нырну. Но чувствует моё сердце: не вернуться мне из пучины. Прикажите дать мне горсть чечевицы. Буду в силах – вернусь, всплывёт чечевица – не ждите меня.
Зажал он в кулаке чечевицу и бросился в море. Ждали его, ждали… И вот на поверхности воды показалась чечевица. Но Кола-рыбу ждут и по сей день.

Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.
Раз он в море закинул невод —
Пришёл невод с одною тиной.
Он в другой раз закинул невод —
Пришёл невод с травой морскою.
В третий раз закинул он невод —
Пришёл невод с одною рыбкой,
С не простою рыбкой — золотою.

Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
«Отпусти ты, старче, меня в море!
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь».
Удивился старик, испугался:
Он рыбачил тридцать лет и три года
И не слыхивал, чтоб рыба говорила.
Отпустил он рыбку золотую
И сказал ей ласковое слово:
«Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе».

Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо:
«Я сегодня поймал было рыбку,
Золотую рыбку, не простую;
По-нашему говорила рыбка,
Домой в море синее просилась,
Дорогою ценою откупалась:
Откупалась чем только пожелаю
Не посмел я взять с неё выкуп;
Так пустил её в синее море».
Старика старуха забранила:
«Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с неё корыто,
Наше-то совсем раскололось».

Вот пошёл он к синему морю;
Видит — море слегка разыгралось.
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка и спросила;
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха,
Не даёт старику мне покою:
Надобно ей новое корыто;
Наше-то совсем раскололось».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом.
Будет вам новое корыто».

Воротился старик ко старухе,
У старухи новое корыто.
Ещё пуще старуха бранится:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ль корысти?
Воротись, дурачина, ты к рыбке;
Поклонись ей, выпроси уж избу».

Вот пошёл он к синему морю
(Помутилося синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Ещё пуще старуха бранится,
Не даёт старику мне покою:
Избу просит сварливая баба».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом,
Так и быть: изба вам уж будет».

Пошёл он ко своей землянке,
А землянки нет уж и следа;
Перед ним изба со светёлкой,
С кирпичною, белёною трубою,
С дубовыми, тесовыми вороты.
Старуха сидит под окошком,
На чём свет стоит мужа ругает:
«Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, простофиля, избу!
Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть чёрной крестьянкой,
Хочу быть столбовою дворянкой».

Пошёл старик к синему морю
(Неспокойно синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Пуще прежнего старуха вздурилась,
Не даёт старику мне покою:
Уж не хочет быть она крестьянкой
Хочет быть столбовою дворянкой».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом».

Воротился старик ко старухе,
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха
В дорогой собольей душегрейке,
Парчевая на маковке кичка,
Жемчуги огрузили шею,
На руках золотые перстни,
На ногах красные сапожки.
Перед нею усердные слуги;
Она бьёт их, за чупрун таскает.
Говорит старик своей старухе:
«Здравствуй, барыня-сударыня дворянка!
Чай, теперь твоя душенька довольна».
На него прикрикнула старуха,
На конюшне служить его послала.

Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась;
Опять к рыбке старика посылает:
«Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть столбовою дворянкой.
А хочу быть вольною царицей».
Испугался старик, взмолился:
«Что ты, баба, белены объелась?
Ни ступить, ни молвить не умеешь.
Насмешишь ты целое царство».
Осердилася пуще старуха,
По щеке ударила мужа.
«Как ты смеешь, мужик, спорить со мною,
Со мною, дворянкой столбовою?
Ступай к морю, говорят тебе честью;
Не пойдёшь, поведут поневоле».

Старичок отправился к морю
(Почернело синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом!
Добро! будет старуха царицей!»

Старичок к старухе воротился,
Что ж? пред ним царские палаты,
В палатах видит свою старуху,
За столом сидит она царицей,
Служат ей бояре да дворяне,
Наливают ей заморские вина;
Заедает она пряником печатным;
Вкруг её стоит грозная стража,
На плечах топорики держат.
Как увидел старик-испугался!
В ноги он старухе поклонился,
Молвил: «Здравствуй, грозная царица!
Ну теперь твоя душенька довольна?»
На него старуха не взглянула,
Лишь с очей прогнать его велела.
Подбежали бояре и дворяне,
Старика взашей затолкали.
А в дверях-то стража подбежала,
Топорами чуть не изрубила,
А народ-то над ним насмеялся:
«Поделом тебе, старый невежа!
Впредь тебе, невежа, наука:
Не садися не в свои сани!»

Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась:
Царедворцев за мужем посылает.
Отыскали старика, привели к ней.
Говорит старику старуха:
«Воротись, поклонися рыбке.
Не хочу быть вольною царицей,
Хочу быть владычицей морскою,
Чтобы жить мне в окияне-море,
Чтоб служила мне рыбка золотая
И была б у меня на посылках».

Старик не осмелился перечить,
Не дерзнул поперёк слова молвить.
Вот идёт он к синему морю,
Видит, на море чёрная буря:
Так и вздулись сердитые волны,
Так и ходят, так воем и воют.
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою:
Чтобы жить ей в окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках».
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.

By the very edge of the blue sea
lived an old man and his old woman.
For three and thirty years they had lived
in a tumbledown hut made of mud.
The old man caught fish in his fishing net;
the old woman span with her spinning wheel.
One day the old man cast his net
and all he caught in his net was slime.
The old man cast his net a second time
and all he caught in his net was weed.
A third time the old man cast his net
and what he found in his net was a fish —
no ordinary fish, but a golden fish.
The fish begged, the fish begged and implored;
the fish prayed in a human voice:
‘Release me, set me free in the sea —
and in return you’ll receive a grand ransom,
I’ll grant you whatever you wish.’
The old man was amazed and frightened.

Three and thirty years he had fished —
and not once had he heard a fish talk.
He returned the fish to the water,
saying gently as he let her go free,
‘God be with you, golden fish!
I don’t need your grand ransom.
Off you go — into the deep blue sea!
Swim free, swim where you wish!’

The old man went back to his old woman
and told her of this great wonder:
‘Today I caught a fish in my net —
no ordinary fish, but a golden fish.
The fish spoke, she spoke in our tongue;
she begged to go home, into the blue sea.
she promised me a splendid ransom;
she said she would grant whatever I wished.
But I didn’t dare take this ransom.
I set her free in the deep blue sea.’
The old woman scolded her old man:
‘Simple fool, fool of a simpleton!
What stopped you taking this ransom?
A mere fish — and you were too frightened!
You could at least have got a new washtub.
Ours is cracked right down the middle.’

Off he went towards the blue sea.
(The blue sea looked a little troubled.)
He called out to the golden fish
and the fish swam up and asked him,
‘What is it, old man, what do you want?’
The old man bowed to the fish and said,
‘Have mercy on me, Sovereign Fish.
My old woman is cursing and scolding me.
Though I am old, she gives me no peace.
She needs a new washtub, she says.
Ours is cracked right down the middle.’
The golden fish replied straightaway,
‘Take heart — and God be with you!
Outside your hut you’ll find a new washtub!’
The old man went back to his old woman.
His old woman now had a new washtub,
but she was cursing more fiercely than ever:
‘Simple fool, fool of a simpleton,
all you got from the fish was a washtub.
What wealth can be found in a washtub?
Get on back, you fool, to the fish.
Bow down to the fish and say
you want a handsome house built of wood.’

Off he went towards the blue sea.
(The blue sea was a little rough.)
He called out to the golden fish
and the fish swam up and asked him,
‘What is it, old man, what do you want?’
The old man bowed to the fish and said,
‘Have mercy on me, Sovereign Fish.
My old woman is cursing and raging.
Though I am old, she gives me no peace.
She wants a handsome house built of wood.’
The golden fish replied straightaway,
‘Take heart — and God be with you!
You shall have your house built of wood.’
The old man set off for his hut,
but not a trace of his hut could he find.
In its place stood a house built of wood
with a whitewashed brick chimney
and two strong gates hewn from oak.
Sitting by the window was his old woman,
swearing at him for all she was worth:
‘Simple fool, fool of a simpleton,
all you got from the fish was a house.
Get on back, you fool, to the fish.
I don’t want to be a lowly peasant.
I want to be a noble lady.’

Off he went towards the blue sea.
(The blue sea was not calm.)
He called out to the golden fish
and the fish swam up and asked him,
‘What is it, old man, what do you want?’
The old man bowed to the fish and said,
‘Have mercy on me, Sovereign Fish.
My old woman is shouting and swearing,
cursing me for all she is worth.
Though I am old, she gives me no peace.
She doesn’t want to be a lowly peasant.
She wants to be a noble lady.’
The golden fish replied straightaway,
‘Take heart — and God be with you!’

The old man went back to his old woman
and saw? He saw a tall mansion.
His old woman was standing there in the porch.
She was wearing a splendid ‘soul-warmer’ —
a precious waistcoat trimmed with sable.
On her head was a brocade head-dress;
round her neck hung heavy pearls
and gold rings encircled her fingers.
On her feet were fine red boots
and before her stood zealous servants;
she was slapping them and pulling their hair.
The old man said to his old woman,
‘Good day, Lady Countess Baroness!
I hope you’ve got all you want now!’
The old woman flew at her husband
and packed him off to work in the stables.

A week passed, and another week.
The old woman grew madder than ever.
She sent her old man back to the fish:
‘Go back to the fish, bow low and say
I don’t want to be a fine lady —
I want to be a mighty tsaritsa.’
The old man took fright. He implored her:
‘What’s got into you, woman? Are you crazy?
Have you been eating black henbane?
You don’t know how to walk like a tsaritsa,
You don’t know how to talk like a tsaritsa.
You’ll be the laughing stock of your tsardom.’
The old woman flew into a fury.
She struck her husband across the cheek:
‘How dare you, peasant, answer me back?
How dare you talk like that to a lady?
Back you go again to the sea — or, upon my word,
You’ll be dragged there against your will.’

Off he went towards the blue sea.
(The blue sea was blacker than black.)
He called out to the golden fish
and the fish swam up and asked him,
‘What is it, old man, what do you want?’
The old man bowed to the fish and said,
‘Have mercy on me, Sovereign Fish.
My old woman is raging again.
She doesn’t want to be a fine lady.
She wants to be a mighty tsaritsa.’
The golden fish replied straightaway,
‘Take heart — and God be with you!
Your old woman shall be a tsaritsa.’

The old man went back to his old woman.
Before him stands a splendid palace
and his old woman is there in the hall.
She is a tsaritsa sitting at table.
Nobles are standing and waiting on her,
pouring her wines from over the seas
while she nibbles on honeycakes.
All around stand fierce-looking guards
with sharp axes poised on their shoulders…
The old man was frightened. He bowed to the ground
and said, ‘Greetings, O dread Tsaritsa —
and I hope you’ve got all you want now!’
The old woman didn’t look at him;
she just ordered him out of her sight,
and her nobles and courtiers came running
and shoved the old man towards the door;
and the guards ran up with their axes
and all-but hacked him to pieces.
and everyone laughed at the old man:
‘Serves you right, you ignorant lout!
Let this be a lesson to you, bumpkin!
Don’t get too big for your boots
or sit in another man’s sleigh!’

A week passed, and another week.
The old woman grew madder than ever.
She sent her courtiers to fetch her husband.
They found him and brought him before her
and the old woman said to her old man,
‘Go back, bow down to the fish.
I don’t want to be a mighty tsaritsa,
I want to be a sea empress;
I want to live in the Ocean-Sea
with the golden fish as my servant
to bring me whatever I ask for.’

The old man did not dare say a word;
he was too frightened to open his mouth.
Off he went towards the blue sea.
Raging there was a black storm!
Waves were flinging up spray;
angry waves were crashing and howling.
He called out to the golden fish
and the fish swam up and asked him,
‘What is it, old man, what do you need?’
The old man bowed to the fish and said,
‘Have mercy on me, Sovereign Fish!
What am I to do with the wretched woman?
She no longer wants to be a tsaritsa,
she wants to be a sea empress.
She wants to live in the Ocean-Sea
with you as her faithful servant
to bring her whatever she asks for.’
Not a word did the fish reply.
She just slapped her tail on the water
and dived deep into the blue sea.
The old man waited and waited
But that was all the answer he got.
He went back — to a hut made of mud.
His old woman was sitting outside it;
And before her lay a broken washtub.

____
Translator’s note

Pushkin wrote ‘A Tale about a Fisherman and a Fish’ in October 1833, during the second of his ‘Boldino autumns’. Pushkin’s immediate source was the Brothers Grimm, but it would be hard to guess this. As well as being entirely Russian in manner, the tale also reflects Pushkin’s engagement with questions of Russian history. During this second ‘Boldino autumn’ Pushkin composed not only ‘The Bronze Horseman’, the greatest of his works devoted to the figure of Peter the Great, but also several works relating to Catherine the Great. As well as writing the whole of ‘The Queen of Spades’, which includes reminiscences of her reign, he completed the final draft of ‘A History of Pugachov’, a historical work about the terrible peasant and Cossack rebellion that Catherine managed to put down only with great difficulty. ‘A Tale about a Fisherman and a Fish’ also belongs — though less obviously — to this cycle of works about Catherine the Great.

As is so often the case, a hidden meaning is revealed by what appears at first to be no more than a careless slip. It seems odd that Pushkin’s old woman should see ruling over the sea as a higher destiny than that of being ‘a mighty tsaritsa’. Professor Olga Meerson, however, has pointed out to me that Catherine the Great was eager to rule over the Black Sea; between 1768 and 1792 she fought two wars against Turkey in order to achieve this. And Catherine, like Pushkin’s old woman, had usurped her husband’s place; she had deposed her husband Peter III in 1762, before these wars. In reality Catherine was generous to her favourite Prince Potyomkin and her subsequent lovers, but there is no doubt that Pushkin saw her as having treated her male favourites abusively — as the old woman does in his skazka. In The Captain’s Daughter (most of which was written two to three years later) Pushkin presents a positive picture of Catherine, but in his historical works he is more critical. In the ‘Notes on Eighteenth-Century History’, for example, he refers to her ‘serious mistakes in political economy’, to ‘the cruel reality of her despotism’ and to the ‘long list of her favourites, doomed to suffer the scorn of history’.

Translated by Robert Chandler

(Cardinal Points Journal)

Александр Пушкин
Сказка о рыбаке и рыбке

Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.
Раз он в море закинул невод, —
Пришел невод с одною тиной.
Он в другой раз закинул невод,
Пришел невод с травой морскою.
В третий раз закинул он невод, —
Пришел невод с одною рыбкой,
С непростою рыбкой, — золотою.
Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
«Отпусти ты, старче, меня в море,
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь.»
Удивился старик, испугался:
Он рыбачил тридцать лет и три года
И не слыхивал, чтоб рыба говорила.
Отпустил он рыбку золотую
И сказал ей ласковое слово:
«Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе».

Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо.
«Я сегодня поймал было рыбку,
Золотую рыбку, не простую;
По-нашему говорила рыбка,
Домой в море синее просилась,
Дорогою ценою откупалась:
Откупалась чем только пожелаю.
Не посмел я взять с нее выкуп;
Так пустил ее в синее море».
Старика старуха забранила:
«Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с нее корыто,
Наше-то совсем раскололось».

Вот пошел он к синему морю;
Видит, — море слегка разыгралось.
Стал он кликать золотую рыбку,
Приплыла к нему рыбка и спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха,
Не дает старику мне покою:
Надобно ей новое корыто;
Наше-то совсем раскололось».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом,
Будет вам новое корыто».
Воротился старик ко старухе,
У старухи новое корыто.
Еще пуще старуха бранится:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ль корысти?
Воротись, дурачина, ты к рыбке;
Поклонись ей, выпроси уж избу».

Вот пошел он к синему морю,
Будет вам новое корыто».
Воротился старик ко старухе,
Стал он кликать золотую рыбку,
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Еще пуще старуха бранится,
Не дает старику мне покою:
Избу просит сварливая баба».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом,
Так и быть: изба вам уж будет».
Пошел он ко своей землянке,
А землянки нет уж и следа;
Перед ним изба со светелкой,
С кирпичною, беленою трубою,
С дубовыми, тесовыми вороты.
Старуха сидит под окошком,
На чем свет стоит мужа ругает.
«Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, простофиля, избу!
Воротись, поклонися рыбке:
Не хочу быть черной крестьянкой,
Хочу быть столбовою дворянкой».

Пошел старик к синему морю;
(Не спокойно синее море.)
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Пуще прежнего старуха вздурилась,
Не дает старику мне покою:
Уж не хочет быть она крестьянкой,
Хочет быть столбовою дворянкой».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом».

Воротился старик ко старухе.
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха
В дорогой собольей душегрейке,
Парчовая на маковке кичка,
Жемчуги огрузили шею,
На руках золотые перстни,
На ногах красные сапожки.
Перед нею усердные слуги;
Она бьет их, за чупрун таскает.
Говорит старик своей старухе:
«Здравствуй, барыня сударыня дворянка!
Чай, теперь твоя душенька довольна».
На него прикрикнула старуха,
На конюшне служить его послала.

Вот неделя, другая проходит,
Еще пуще старуха вздурилась:
Опять к рыбке старика посылает.
«Воротись, поклонися рыбке:
Не хочу быть столбовою дворянкой,
А хочу быть вольною царицей».
Испугался старик, взмолился:
«Что ты, баба, белены объелась?
Ни ступить, ни молвить не умеешь,
Насмешишь ты целое царство».
Осердилася пуще старуха,
По щеке ударила мужа.
«Как ты смеешь, мужик, спорить со мною,
Со мною, дворянкой столбовою? —
Ступай к морю, говорят тебе честью,
Не пойдешь, поведут поневоле».

Старичок отправился к морю,
(Почернело синее море.)
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом!
Добро! будет старуха царицей!»

Старичок к старухе воротился.
Что ж? пред ним царские палаты.
В палатах видит свою старуху,
За столом сидит она царицей,
Служат ей бояре да дворяне,
Наливают ей заморские вины;
Заедает она пряником печатным;
Вкруг ее стоит грозная стража,
На плечах топорики держат.
Как увидел старик, — испугался!
В ноги он старухе поклонился,
Молвил: «Здравствуй, грозная царица!
Ну, теперь твоя душенька довольна».
На него старуха не взглянула,
Лишь с очей прогнать его велела.
Подбежали бояре и дворяне,
Старика взашеи затолкали.
А в дверях-то стража подбежала,
Топорами чуть не изрубила.
А народ-то над ним насмеялся:
«Поделом тебе, старый невежа!
Впредь тебе, невежа, наука:
Не садися не в свои сани!»

Вот неделя, другая проходит,
Еще пуще старуха вздурилась:
Царедворцев за мужем посылает,
Отыскали старика, привели к ней.
Говорит старику старуха:
«Воротись, поклонися рыбке.
Не хочу быть вольною царицей,
Хочу быть владычицей морскою,
Чтобы жить мне в Окияне-море,
Чтоб служила мне рыбка золотая
И была б у меня на посылках».

Старик не осмелился перечить,
Не дерзнул поперек слова молвить.
Вот идет он к синему морю,
Видит, на море черная буря:
Так и вздулись сердитые волны,
Так и ходят, так воем и воют.
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою;
Чтобы жить ей в Окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках».
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился —
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.

October 2(14), 1833