Иван царевич и баба яга сказка

Русские народные сказки Авторские сказки Сказки народов мира Болгарские сказки Узбекские народные сказки Чешские сказки Словацкие сказки Таджикские народные сказки Чувашские легенды и сказки Русский фольклор в Латвии Латышские народные сказки Баба Яга и Иван Царевич Задумала Баба-Яга Ивана Царевича погубить. Села она в ступу и полетела во дворец. Опустилась Баба-Яга около ворот, ступу в кустах спрятала, а сама превратилась в чёрную Кошку и полезла через ограду. Учуяли кошку сторожевые собаки, бросились за ней, да Кошка хитрой оказалась: прыгнула она к Ивану Царевичу на золотое крыльцо и давай возле ног тереться да мурлыкать ласково. Пожалел Иван Царевич Кошку и оставил её во дворце жить. Наступила ночь. Лёг Иван Царевич спать, а Кошка ему в чашку с питьём отравы смертельной насыпала. Насыпала и притаилась за дверью. Увидела птица-Голубка, что Кошки в комнате нет, залетела в спальню и давай сладкий пирожок клевать. Сунула потом носик в чашку и столкнула её со стола. Разбилась чашка. Услышала звон Баба-Яга, прибежала в спальню, поймала Голубку, разбудила Ивана Царевича и говорит: — Эта птица тебя погубить хотела, вели наказать её. Приказал Иван Царевич посадить Голубку в клетку, а Кошку — наградить богато. На следующий день стал Иван Царевич собираться на охоту. Проведала об этом Кошка и стала просить Ивана Царевича взять её с собой: — Я, Иван Царевич, все тропинки в лесу знаю, все уголки укромные, со мной не заблудишься. Сел Иван Царевич на своего любимого коня, а кошке велел рядом бежать. Бежит Кошка рядом с конём да колючки ему под ноги подбрасывает. Раз конь укололся, второй, третий… Совсем идти не может — кровь из ног так и брызжет. Делать нечего. Пришлось Ивану Царевичу слезать с коня. — Не горюй, Иван Царевич,- говорит ему Кошка.- Здесь недалеко два озера есть: одно с мёртвой водой, там Баба-Яга умывается, другое с живой, которая твоему коню нужна. Подожди меня немного, я мигом за живой водой сбегаю. Побежала Кошка на озеро, а Иван Царевич думает: «Что же это кошка флягу для воды не взяла? Пойду догоню её». Догнал Иван Царевич Кошку возле самого берега, смотрит — а та лапу в воду опустила и превратилась в Бабу-Ягу. Хлопнула Баба-Яга в ладоши, и появилась на берегу фляжка, точь-в-точь такая же, как у Ивана Царевича. Наполнила Баба-Яга фляжку мёртвой водой, ударилась о землю три раза и снова чёрной Кошкой стала. «Вот оно что!» — догадался Иван Царевич. Схватил он Кошку за хвост и бросил в мёртвое озеро. Кошку в мёртвое озеро бросил, а из живого озера набрал воды и отнёс своему коню. Напоил Иван Царевич коня и заснул богатырским сном. Спит Иван Царевич, и снится ему, будто ждёт его во дворце птица белая и кричит ему человеческим голосом: «Помоги мне, Иван Царевич, спаси меня от смерти, как я тебя спасла!» Оседлал Иван Царевич коня и поскакал во весь дух домой. Бросился он к клетке с Голубкой, а та и не дышит уже. Брызнул Иван Царевич на Голубку живой водой, открыла она глаза, взмахнула крыльями и превратилась в девицу красоты неписаной. Полюбили они с Иваном Царевичем друг друга. Поженились. И никого счастливей их на всём белом свете не было. Прислала: Коновалова Тамара Петровна, г.Воронеж Владимир Степанов

»  Интернет-магазин Zwilling источник купить кухонные ножи в москве недорого.

Copyright © 2010 «Детская территория» Авторские права на дизайн, подбор и расположение материалов принадлежат cterra.com Все материалы представлены здесь исключительно в ознакомительных целях, любое их коммерческое использование запрещено.

МАРЬЯ МОРЕВНА. ЧАСТЬ 1 День
шёл, другой шёл, а на третий добрался до Марьи Моревны. Увидала она
своего милого, бросилась к нему на шею, залилась слезами и промолвила: 
— Ах, Иван-царевич! Зачем ты меня не послушался — посмотрел в чулан и выпустил Кощея Бессмертного? 

МАРЬЯ МОРЕВНА. ЧАСТЬ 2
Изволь, царевич! У меня ведь не год служить, а всего-то три дня; если
упасёшь моих кобылиц — дам тебе богатырского коня, а если нет, то не
гневайся — торчать твоей голове на последнем шесте. 

Иван-царевич согласился… 

 ИВАН-ЦАРЕВИЧ И БАБА ЯГА.

Иван уже потерял счет времени, пробираясь сквозь колючий кустарник. Мало того, что попал в туман такой плотности, что ни зги не видно так еще и втюхался в колючий кустарник , который так и норовил вцепиться в одежду и рвать ее. Со временем туман начал расходиться да и колючек стало поменьше, хотя время от времени приходилось останавливаться и аккуратно освобождать свою одежду, зацепившуюся за колючки. Опять же, влажность воздуха была такой, что каплями оседала на листьях кустов и деревьев, Но хуже было то, что капли попадали за воротник, холодя кожу. Шапка из козьей кожи сплющившись  от влажности, сложилась в картуз, который так нравился девушкам. Вот только не хватало кожаного козырька. Одежда была насквозь мокрой, в сапогах хлюпало.

— Не хватало еще ноги натереть по такой мокроте. — Подумал Иван.

В правой руке Иван нес дугу от лука. Саму тетиву еще перед входом в лес, снял и запрятал подальше вглубь мешка, чтобы сберечь от сырости. Этой дугой и раздвигал Иван ветви колючих кустов, пробираясь вглубь леса.

Неожиданно лес закончился, и Иван чуть ли не уперся носом в высоченный забор из ошкуренных и заостренных кверху бревен. Там и сям, на бревнах торчали поверху лошадиные и человеческие черепа, что несколько озадачило Ивана. Но раздумывать было некогда, поскольку прямо перед ним со скрипом стали раскрываться ворота, куда Иван и шагнул. И вышел на довольно большую полянку. На дальней стороне виднелся небольших размеров дом – цель пути Ивана. Он взбодрился и размашисто зашагал к дому, вспоминая приготовленные для данного случая слова. Ведь это был дом бабы Яги. Как вдруг увидел справа от дома сидящую на толстом бревне старуху. А перед ней разбитое корыто. Ну, как разбитое? Треснуло по всей длине. Так что это корыто годилось разве что в топку печи.

Иван направился к старухе.

— Здравствуйте бабушка, принимайте гостя.

Старуха не шевельнулась. Так и сидела, уперев подбородок на кулачок, и глядя отсутствующим взглядом куда-то поверх забора. Иван помялся с ноги на ногу, и решил сказать приветствие погромче.

— Здравствуйте бабушка!!! – Почти прокричал он.

Старуха поморщилась. Взгляд ее выцветших глаз обрел смысл. Она посмотрела на Ивана.

— Ну и чего ты тут разоряешься? Думаешь, что старуха совсем оглохла? Может я и оглохла, но нюх не потеряла. Я ж тебя, милок за версту почуяла. Вот и вышла встречать.

— За версту? – Удивился Иван. – Это как?

— Как, как! Ты бы еще больше лука с чесноком под шмат ржаного хлеба поел. Я б тебя и раньше учуяла.

— Так это… бабуля… я же должен пахнуть русским духом. Разве нет? Вот я и старался.

Старуха поморщилась.

— Перестарался, милок, перестарался. Ну, да ладно, чего надоть?

— Ага, вроде бы вошли в нужное русло. — Подумал Иван.

— Ты, прежде, чем спрашивать, в баньку бы сводила, накормила да напоила.

— Еще чего? С какой радости-то?

— Так вроде бы так положено. Я и в сказках об этом ритуале читал.

— Ах, в сказках. Ну, ну. Но ты забыл, что ритуал начинается с моего вопроса: Дело пытаешь аль от дела лытаешь? А я тебе такой вопрос задала?

— Нееет.- Попятился назад Иван.

— Значицца, остальной ритуал уже не годится никуда.

Иван остолбенел. Он явно не ожидал такого приема. А старуха продолжила.

— Да и где ты у меня баньку видишь, а? Нету ее у меня, стало быть, и помыться тебе негде будет.

— А как же я помоюсь и обсохну после того, как пробрался сквозь заколдованный лес? У меня вся одежда мокрая. Да и поту извел не один литр. Весь им пропах.

— Ну, уж это, милок, твои заморочки. Я-то тебя в гости не звала.

Иван впал в ступор. Вот так шел, шел, ожидал теплой встречи. А тут на тебе, от ворот поворот.

— И что же мне делать? – В отчаянии спросил Иван.

Тут, вероятно, бабуля поняла, что перегнула палку.

— Тебя учили, что еду надо заработать? Видишь, корыто совсем рассохлось. А сделать новое некому. А я уже совсем стара, да и не женское это дело.

— Так эта… корыто – это вроде бы из другой сказки. Я помню, читал в детстве.

— Стало быть, отказываешься? – Прищурилась старуха.

— Нет, что ты. Но здесь нужен хотя бы плотницкий инструмент.

— Это еще что за диковина такая?

— Ну, там топор, пила, молоток и гвозди. Хотя нет, молоток и гвозди не нужны. А вот рубанок и стамески не помешают.

— Так бы сразу и сказал.

Баба Яга щелкнула пальцами, и перед Иваном откуда-то сверху бухнулся ящик, из которого торчала рукоять топора и пила.

— Пойдет?

Иван осмотрел инструмент в ящике и кивнул: — Пойдет. — После чего стал раздеваться. Снял мокрую рубаху, разулся, снял и намотал на голенища сапог портянки, от которых пошел такой дух, что даже неприхотливая Баба Яга поморщилась: — Еще русский дух! — Наконец, снял штаны и остался только в портках. Штаны и рубаху разложил на траве – пусть сохнут. А сам стал оглядываться.

— Что ищешь, милок?

— Так материал для нового корыта, бабуля.

— А, ну, ну.

Оглядевшись, Иван упер взгляд на бревно под Бабой Ягой. Потом глянул в сторону ее дома, сходил и принес старую коряжину.

— Пересаживайся сюда, бабушка. Мне твое бревно надобно.

Старуха, кряхтя, переместилась на коряжину, а Иван вынул из ящика топор, проверил его остроту и подошел к бревну. Цепкий взгляд Ивана прошелся по бревну и почти сразу Иван всадил топор в самое начало бревна. Вынул, и всадил в бревно топор, но чуток дальше по бревну. Точными движениями, Иван всаживал топор в бревно, пока не прошелся по всей его длине. После этого перевернул бревно и начал делать то же самое, но с другой стороны.

Когда Иван закончил и с этой стороной, он вновь вернулся к началу бревна и стал всаживать лезвие топора до упора. Дерево нехотя скрипело, но поддавалось, образовывая глубокую трещину. И когда Иван вновь перевернул бревно и стал бить топором по противоположной стороне, часть бревна со стуком отвалилась. По прикидкам, Иван отрубил где-то треть толщины бревна. После этого, оставшуюся часть ошкурил тем же топором и столкнул бревно выпуклой частью в ту ямку, которую это бревно выдавило в земле при лежании. После этого ловкими и точными движениями стал вырубать середину с таким расчетом, чтобы получилось впадина. Постепенно впадина расширялась и углублялась. И вскоре стал просматриваться контур будущего корыта. Долго ли коротко трудился Иван, то нам неведомо. Но сделал-таки он для Бабы Яги новое корыто, подровнял его стамесками, чтобы бабуля не повредила руки сучками. И вот корыто готово.

— Все, бабушка, принимай работу.

Иван повернулся к старухе и сделал жест в сторону корыта. Бабуля встала с коряжины и, скрипя и охая, подошла к корыту. Проверила тщательно его на предмет заноз, удовлетворенно хмыкнула.

— Ну, что Иван, справился ты с моим заданием. И тебе положена награда. Что хочешь? Молодильных яблок?

— Да мне бы…

— Или меч кладенец, — не слушая Ивана, продолжила Баба Яга.

— Да, не нужен он мне.

— А может, девицу-красавицу желаешь?

— Вот еще, ты придумаешь, На кой она мне?

— Так что же тебе надо?

— Услышал я от нашего ведуна байку, что ты охраняешь проход в Навь. Вот хочу туда попасть. Очень интересно посмотреть, чем Навь отличается от Яви?

Старуха даже разогнулась от таких слов Ивана. Она долго и пристально смотрела на парня.

— Иван, ты что, дурак? Кто же в Навь по собственной воле желает идти?

Парень почесал затылок.

— Дурак, говоришь? Да, иногда меня так кличут. Но ведун сказал, что я не дурак, а просто нестандартно мыслю. А в Навь я уже давно собирался, а после хочу в Правь попасть, с богами познакомиться.

Чем дальше говорил Иван, тем круглее становились глаза у Бабы Яги. Она впервые встретила человека, которому неинтересны человеческие радости, а хочется чего-то запредельного. М-да. Старуха почесала подбородок.

— Ваня, я-то тебя пропущу. Но ведь Навью заведует Кощей Бессмертный. А перед входом на цепи сидит трехглавый Змей. Как с этим быть?

— Бабушка, а я в одной древней книге читал, что у греков вход охраняет трехглавый пес Цербер, а Навь у них называется АИД, и правит там бог с таким же именем – Аид.

— Сынок, вход в Навь есть не только в наших землях. И кто там у греков охраняет вход, мне неведомо. Может и пес. Но в наших землях – это трехглавый Змей.

Иван пригорюнился.

— Так что же делать, бабушка?

— Вот что, Иван, ты пока иди в баньку попарься. А я буду думу думать.

— В баню? – удивился Иван, осматриваясь. – А где она?

— Так вот же, уже натопленная и распаренная.

Баба Яга взмахнула рукой и рядом с ее домом появилась натуральная русская баня, сложенная из бревен. Из трубы бани курился легкий белесый дымок.

— Ну, ты, кудесница, бабушка.

— Иди уж, да вещички свои прихвати, постирай да разложи на печи, они быстро высохнут.

И Баба Яга впала в медитацию, не обращая больше внимания на Ивана. Тот все понял, не стал бабуле мешать думу думать, собрал вещички и потопал в баню.

Бабка не соврала, баня была на удивление хороша. Но прежде чем париться, Иван постирал все белье, что от долгого пути пропахло потом, а также портянки. И все развесил на печке, которая была здесь же. После чего начал париться, да хлестать себя березовым веником, попивая вкуснейший квас.

Когда Иван буквально выпал из бани, Баба Яга сидела все в той же позе, устремив взгляд куда-то вдаль. Не желая ее беспокоить, Иван закрыл дверь в баню и уселся на пороге.

Но вот старуха зашевелилась.

— Помылся? Ну, давай пополдничаем. Неси себе что-нибудь для посиделок.

Иван, который к тому времени уже оделся, поискал глазами по земле, нашел еще кочерыжину, поднял ее и понес к бабке. Усевшись напротив нее, он стал ожидать, что будет дальше. А дальше пошли чудеса. По мановению руки Бабы Яги из воздуха появилась скатерть, которая стала плавно опускаться вниз. Но на землю не упала, потому как из земли буквально вырос невысокий столик, на который скатерть и улеглась. Бабуля щелкнула пальцами и на скатерти стали появляться разносолы. Тут тебе и грибы заливные, и рыба разных сортов, жареная, пареная и соленая. В центре уместилось блюдо с жареным поросенком. Были блюда с красной и черной икрой. И, конечно, два кувшина с квасом. Последними упали две ложки, одна с бабкиной стороны, другая со стороны Ивана. От разнообразия блюд у Ивана заурчало в животе. И он вспомнил, что ел-то давненько. Так что пообедать не мешало бы. Потому Иван не стал стесняться. И начался пир на весь мир.

Нужно сказать, что бабуля тоже не страдала отсутствием аппетита. И ела наравне с Иваном. Хотя, казалось бы, имея такое богатство как скатерть-самобранка, кто ей мешал регулярно питаться? Но, похоже, страдала бабуля отсутствием коллектива, потому и питалась нерегулярно. Ишь, как отощала.

Поначалу блюда шли «на ура!», но постепенно движения Ивана и Бабы Яги замедлились, глаза стали соловеть, и стало ясно, что поднаелись они основательно. Тут бабуля жестом смела остатки еды со скатерти, которые тут же растворились, а на столе появились кувшины с ягодным киселем и сдоба. Что ж, приложились и к киселю, закусывая сдобой. Иван объелся так, что сполз на землю и распустил ремень.

— Так, Ваня, ты иди, поспи. А я еще подумаю. Утро вечера мудренее.

Иван поднял на бабку осоловелые глаза.

— А куда идти-то в избу или в баню?

— В баню, Ванятка, в баню. Она ведь уже и не баня.

Иван с трудом поднялся с земли и поковылял к бане. Открыл дверь в нее и удивился. Полки исчезли, и баня превратилась в деревенский дом. Иван потрогал печку, еще теплая. Сбросил сапоги и полез на печку. Там ведь тепло. С этой мыслью Иван и заснул.

Проснувшись, Иван слез с печи и, как был босой, выскочил наружу по нужде. А когда вернулся в избу, увидел, что на столе, который стоял напротив печи стоит кувшин с ягодным киселем и выпечкой. Чем Иван и подкрепился, потому как после вчерашнего застолья еще не нагулял аппетита.

Иван допивал вторую кружку киселя, когда дверь в избу открылась и на пороге показалась согбенная фигура Бабы Яги. Она подошла к столу, за которым сидел Иван, и села напротив него, ожидая, когда тот доест. Иван понял намек правильно, быстро допил кисель, отставил кружку и уставился на бабку. Та щелкнула пальцами, и стол очистился от остатков еды.

— Вот что, Ваня. Обидел меня Кощей Бессмертный, увел в свое царство мою внучку Марью Моревну. Потому я с радостью помогу тебе. Но с условием, что ты найдешь внучку в Нави и выведешь ее обратно. Согласен?

Иван немного подумал и кивнул, соглашаясь. Бабка довольно хмыкнула и продолжила.

— А теперь слушай внимательно. Вот тебе мешочек с землей. Когда дойдешь до входа, высыпь ее из мешочка и скажи: Родная земля, помоги. Если все правильно сделаешь, то должны появиться конь буланый, меч-кладенец и кольчуга со шлемом. Так что останется сесть на коня, взять в руки меч и победить Змея. Сумеешь?

— Должен, — Коротко ответил Иван.

Бабка снова хмыкнула.

— А теперь с Кощеем Бессмертным. Победить его нельзя…

— А как же висящий ларец, в нем заяц, в зайце утка, в утке яйцо, а в яйце смерть Кощея?

— Это все побасенки для народа. На деле же Кощея при рождении его родители искупали в живой воде, чтобы крепеньким был. Никто и не ожидал, что в результате он станет бессмертным.

Иван расстроился.

— И что никак с ним нельзя справиться?

— Я этого не говорила. Вот тебе фляжка с мертвой водой. Кощей боится этой воды, потому что она может сделать его смертным. А так как он живет очень давно, то смертность для него однозначно означает смерть. Потому есть такое предложение. При встрече с Кащеем ты делаешь вид, что собираешься на него напасть. Но это только видимость. На самом деле, ты либо пешком, либо на коне, как получится, должен пробежать вокруг Кащея, поливая при этом землю из фляжки. Но постарайся всю не выливать.

— А что это даст?

— Кощей побоится переступить через мертвую воду. А ты после этого возьмешь в руки вот этот клубок, и, не обращая внимания на Кощея, поищи и выведи на белый свет Марью Моревну. А когда будешь возвращаться, спроси у Марьюшки, где растет сад с молодильными яблоками. Нарвите немного да привезите мне, а то что-то старость одолевать стала. Хорошо?

— Конечно, бабушка. А как быть с Кощеем?

— А я потому и сказала, что немного мертвой воды оставь во фляжке, когда будешь проезжать мимо него, сделай дорожку от кольца в сторону, где пониже. Мертвая вода постепенно стечет, и Кощей освободится. Но к этому времени вы должны вернуться в Явь. Тебе понятно?

— Понятно, бабушка.

— Ну, тогда бери мои подарки и в путь.

***

Долго ли коротко шел Иван к царству Кощея то мне неведомо. Но дошел. А дальше сделал все, как велела Баба Яга. Змей был обезглавлен, Кощей усмирен, Марья Моревна спасена, яблоки молодильные нарваны. И вернулся после этого Иван на свет белый, потому как очень ему не понравилось в Нави. Правильно говорят, что делать там живым нечего. Ну, а после женился Иван на Марьюшке, посадил ее на своего буланого коня, распрощался с Бабой Ягой, которая, поев молодильных яблок, сильно помолодела, и двинулся в родные края. На том и сказке конец.

Ненаглядная Красота

Читать сказку на весь экран

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь да царица; родился у них сын Иван-царевич.
Няньки его качают, никак укачать не могут. Зовут они мать:
– Царица-государыня, иди качай своего сына.
Мать его качала, укачать не может. Побежала она к царю:
– Царь, великий государь! Пойди сам, качай своего сына.
Царь начал качать, приговаривать:
– Спи, сынок, спи, любимый! Вырастешь большой, сосватаешь за себя Ненаглядную Красоту – трёх маток дочку, трёх бабок внучку, девяти братьев сестру.
Заснул Иван-царевич крепким сном. Через девять суток пробудился и говорит:
– Прощай, батюшка, поеду я Ненаглядную Красоту искать, себе в жёны её сватать.
– Что ты, дитятко, куда поедешь? Ты всего девятисуточный.
– Отпустишь – поеду и не отпустишь – поеду.
– Ну поезжай! Что с тобой сделаешь?!
Иван-царевич снарядился и пошёл коня доставать. Отошёл немало от дому и встретил старого человека.
– Куда, молодец, пошёл? Волею или неволею?
– Иду я, дедушка, и волею и неволею. Был я в малых летах, качал меня батюшка в зыбке, сулил за меня высватать Ненаглядную Красоту – трёх маток дочку, трёх бабок внучку, девяти братьев сестру.
– Хорошо, молодец. Только пешему тебе не дойти: Ненаглядная Красота далеко живёт.
– А как далеко?
– В золотом царстве, по конец света белого, где солнышко всходит.
– Как же быть-то мне? Нет мне, молодцу, по плечу коня неезжалого, нет плёточки шёлковой недержаной.
– Как нет! У твоего батюшки есть тридцать лошадей – все как одна. Прикажи конюхам напоить их у синя моря. Одна забредёт в воду по самую шею, и, как станет пить, начнут в синем море волны подыматься, в крутые берега ударяться. Эту лошадь себе бери.
– Спасибо на добром слове, дедушка.
Как старик научил, так царевич и сделал: выбрал себе богатырского коня, ночь переночевал, поутру рано встал, собрался ехать. Вдруг проговорил ему конь человеческим языком:
– Иван-царевич, припади к земле: я тебя трижды ногой толкну.
Раз толкнул и другой толкнул, в третий не стал:
– Ежели в третий раз толкну, нас с тобой земля не снесёт.
Иван-царевич вскочил на коня – только его и видели.
Едет далёким-далеко; день коротается, к ночи подвигается; стоит двор, что город, изба что терем.
Подъехал царевич к крыльцу, привязал коня к золотому кольцу, сам – в сени да в избу. А лежит на печи, на девятом кирпиче Баба Яга – костяная нога.
Закричала Баба Яга громким голосом:
– Ах ты такой-сякой! Железного кольца не достоин, к золотому привязал.
– Ладно, бабушка, не бранись! Коня можно отвязать, за иное кольцо привязать.
– Что, добрый молодец, задала тебе страху? А ты не страшись да на лавочку садись, а я стану спрашивать: из каких ты родов, из каких городов?
– Эх, бабушка! Ты бы прежде накормила, напоила, а потом вести спрашивала; видишь, человек с дороги, весь день не ел.
Ну, Баба Яга тотчас скатерть-самобранку постелила, принялась угощать Ивана-царевича.
Он наелся, напился, на постель повалился. Баба Яга не спрашивает, он ей сам всё рассказывает:
– Был я в малых летах, качал меня батюшка в зыбке, сулил за меня Ненаглядную Красоту – трёх маток дочку, трёх бабок внучку, девяти братьев сестру. Сделай милость, бабушка, скажи, где живёт Ненаглядная Красота и как до неё дойти.
– Я и сама, царевич, не ведаю. Вот уже третью сотню лет доживаю, а про эту Красоту не слыхивала. Ну, да спи, усни; заутро соберу своих ответчиков, – может, из них кто знает.
На другой день встала старуха раненько, умылась беленько, вышла с Иваном-царевичем на крылечко, засвистала молодецким посвистом, крикнула богатырским голосом по морю:
– Рыбы и гад водяной, идите сюда!
Тотчас море всколыхнулось, собралась рыба большая и малая, собрался всякий гад, к берегу идёт – воду укрывает. Спрашивает старуха:
– Где живёт Ненаглядная Красота – трёх маток дочка, трёх бабок внучка, девяти братьев сестра?
Отвечают все рыбы и гады в один голос:
– Видом не видали, слыхом не слыхали.
Крикнула старуха по поднебесью:
– Собирайся, птица воздушная!
Птица летит, дневной свет укрывает, в один голос отвечает:
– Видом не видали, слыхом не слыхали.
Крикнула старуха по земле:
– Собирайся, зверь лесной!
Зверь бежит, землю укрывает, в один голос отвечает:
– Видом не видали, слыхом не слыхали.
– Ну, – говорит Баба Яга, – больше некого спрашивать. – Взяла царевича за руку, повела в избу.
Только в избу вошли – налетела Могол-птица, пала на землю – в окнах свету не стало.
– Ах ты, птица Могол, где была, где летала, отчего запоздала?
– Ненаглядную Красоту в гости снаряжала.
– Вот это мне и надобно! Сослужи мне службу верою-правдою: снеси туда Ивана-царевича!
– Хорошо, бабушка!
Сел Иван-царевич на Могол-птицу. Она поднялась, полетела. Три года летела, вылетела на луга зелёные, травы шелко́вые, цветы лазоревые и пала наземь.
– Вон, – говорит, – терема белокаменные, где Ненаглядная Красота живёт.
Пришёл царевич в город, пошёл по улицам гулять. Идёт и видит: на площади человека кнутом бьют.
– За что, – спрашивает, – вы его кнутом бьёте?
– А за то, – говорят, – что задолжал он нашему царю десять тысяч, да в срок не выплатил. А кто его выкупит, у того Кощей Бессмертный жену унесёт.
Вот царевич подумал-подумал и прочь пошёл. Погулял по городу, вышел опять на площадь, а того человека всё бьют. Жалко стало Ивану-царевичу, и решил он его выкупить. «У меня, – думает, – жены нету, отнять у меня некого».
Заплатил выкуп и пошёл прочь. Вдруг бежит за ним тот самый человек и кричит ему:
– Спасибо, Иван-царевич, буду тебе я верным слугой.
– А как тебя зовут-величают?
– Зовут-величают – Булат-молодец.
– Ну, пойдём Ненаглядную Красоту добывать.
В ту пору вышла Ненаглядная Красота на крыльцо. Увидел её Иван-царевич, поклонился низко, стал присватываться. Вдруг по синему морю плывут корабли: наехало тридцать богатырей Ненаглядную Красоту сватать и ну над Иваном-царевичем насмехаться:
– Ах ты деревенский лапотник! По тебе ли такая красавица! Ты не стоишь её мизинного пальчика.
Стали к нему со всех сторон подступать да невесту отбивать.
Иван-царевич не стерпел: махнул рукой – стала улица, махнул другой – переулочек. Тут Булат-молодец схватил красавицу за правую руку, посадил на коня, ухватил Ивана-царевича за левое плечо, посадил позади девицы, ухватился сам за стремечко, и поскакали они из города во всю конскую прыть.
Много ли, мало ли они ехали – Булат-молодец снял со своей руки перстень, спрятал его и говорит:
– Поезжай дальше, Иван-царевич, а я назад ворочусь, перстень поищу.
Стала его Ненаглядная Красота упрашивать:
– Не оставляй нас, Булат-молодец, я тебе свой перстень подарю.
А он в ответ:
– Никак нельзя, Ненаглядная Красота! Моему перстню цены нет: мне дала его родная матушка. Как давала, приговаривала: «Носи, не теряй, мать не забывай!»
Поскакал Булат-молодец назад, повстречал великую погоню. Он их всех перебил, конём потоптал, сам нагнал Ивана-царевича.
– Нашёл ли перстень, Булат-молодец?
– Нашёл, Ненаглядная Красота.
Вот ехали-ехали – настигла их тёмная ночь. Раскинули они белый шатёр. Ненаглядная Красота в шатре легла. Булат-молодец у порога спит, Иван-царевич на карауле стоит.
Стоял-стоял Иван-царевич, утомился, начал клонить его сон; он присел у шатра и заснул богатырским сном.
Откуда ни возьмись, налетел Кощей Бессмертный, унёс Ненаглядную Красоту, только ленточку из косы на земле оставил.
На заре очнулся Иван-царевич, видит: нет Ненаглядной Красоты, только ленточка на земле лежит. Стал Иван-царевич горько плакать, громко рыдать.
Проснулся Булат-молодец и спрашивает:
– О чём ты, Иван-царевич, плачешь, слёзы льёшь?
– Как мне не плакать? Кто-то унёс Ненаглядную Красоту.
– Как же ты на карауле стоял?
– Да я стоял, а меня сон сморил.
– Ну, после драки кулаками не машут. Знаю я, кто это сделал, – Кощей Бессмертный. Нам его смерть три года искать. Смерть его в яйце, то яйцо в утке, та утка в колоде, а колода по синему морю плавает.
Ну что поделаешь? Пошли названые братья к синему морю. Они день идут и месяц бредут. Они год шагают и другой провожают. Истомились, устали, изголодались.
Вдруг летит ястреб. Иван-царевич схватил тугой лук:
– Эх, ястреб, я тебя застрелю да с голоду сырым съем.
– Не ешь меня, Иван-царевич, в нужное время я тебе пригожусь.
Видит Булат-молодец: бежит медведь.
– Эх, Мишка-медведь, я тебя убью да сырым съем.
– Не ешь меня, Булат-молодец, в нужное время я тебе пригожусь.
Пошли дальше. Дошли до синего моря, глядь – на берегу щука трепещется.
– А, щука зубастая, попалась! Мы тебя сырком съедим!
– Не ешьте меня, молодцы, лучше в море бросьте! В нужное время я вам пригожусь.
Вдруг синее море всколыхнулось, взволновалось, стало берега заливать. Налетела волна высокая, вынесла на берег дубовую колоду. Прибежал медведь, поднял колоду да как хватит оземь – колода развалилась, вылетела оттуда утка и взвилась высоко-высоко. Вдруг, откуда ни возьмись, налетел ястреб, поймал утку, разорвал её пополам. Выпало из утки яйцо – да прямо в море. Тут подхватила его щука, подплыла к берегу и отдала Ивану-царевичу. Царевич положил яйцо за пазуху, и пошли молодцы к Кощею Бессмертному. Приходят к нему во двор, и встречает их Ненаглядная Красота, горько плачет, Ивана-царевича целует, к плечу припадает, Булата-молодца обнимает. А Кощей Бессмертный сидит у окна и ругается:
– Хочешь ты отнять у меня Ненаглядную Красоту, так тебе, царевичу, живому не быть.
– Ты сам у меня невесту отнял.
Вынул Иван-царевич из-за пазухи яйцо, показал Кощею:
– А это что?
У Кощея свет в глазах помутился; тотчас он присмирел, покорился.
Иван-царевич переложил яйцо с руки на руку – Кощея Бессмертного из угла в угол бросило. Булат-молодец подхватил яйцо да и смял совсем – тут Кощею и смерть пришла. Взяли на конюшне трёх лошадей и в путь отправились.
Долго ли, коротко ли они ехали – настигла их тёмная ночь. Раскинули они белый шатёр. Ненаглядная Красота в шатре легла, Иван-царевич у порога спит, Булат-молодец на карауле стоит. Ополночь прилетели двенадцать голубиц, ударили крыло в крыло и закричали громким голосом:
– Ну, Булат-молодец да Иван-царевич! Убили вы нашего брата, увезли нашу невестушку, не будет и вам добра: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести свою собаку любимую – она вырвется у псаря и разорвёт царевича. А кто это слышит да ему скажет, станет по колено каменный.
Только прокричали и прочь улетели – налетели двенадцать воронов:
– Не будет вам, молодцы, добра: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести своего любимого коня – и убьёт конь царевича до смерти. А кто это слышит да ему скажет, тот будет по пояс каменный.
Только прокричали – наползли шипучие гады:
– Погладит царевич любимую корову, а та его забодает, убьёт до смерти. А кто это слышит да царевичу скажет, тот весь будет каменный.
Уползли гады восвояси, а Булат-молодец стоит и горькие слёзы льёт.
Утром-светом поехали дальше. Долго ли, коротко ли – приехал царевич домой и женился на Ненаглядной Красоте. Вот неделя прошла. Говорит царевич молодой жене:
– Покажу я тебе мою любимую собаку.
Булат-молодец взял свою саблю и стал у крыльца. Вот ведут собаку: она вырвалась у псаря, прямо на крыльцо бежит, а Булат махнул саблей, разрубил собаку пополам. Иван-царевич на него разгневался, да за старую службу промолчал – ничего не сказал.
На другой день приказал царевич вывести своего любимого коня. Конь перервал аркан, вырвался у конюха, поскакал прямо к золотому крыльцу. Тут Булат-молодец выхватил саблю острую, отрубил коню голову. Тут Иван-царевич сильно разгневался, приказал было схватить его и повесить, а Ненаглядная Красота не дала:
– Старую службу вовек не забудь. Кабы не он, ты бы меня никогда не достал.
На третий день приказал Иван-царевич привести любимую корову, а Булат-молодец и ей голову срубил.
Тут Иван-царевич так разгневался, что никого и слушать не стал, позвал палача срубить голову Булату-молодцу.
– Ах, Иван-царевич, Иван-царевич! Коли ты хочешь меня казнить, так лучше я сам помру. Позволь только три речи сказать.
Рассказал Булат-молодец, как прилетели двенадцать голубиц и что ему говорили, – и окаменел по колено. Рассказал про двенадцать воронов – окаменел по пояс. Рассказал про двенадцать гадов – стал белым камнем горючим.
Горько плакал Иван-царевич, лила слёзы Ненаглядная Красота. Поставили они белый камень в особой горнице, каждый день ходили туда и горько плакали.
Много прошло годов.
Как-то плакал Иван-царевич над белым камнем горючим и вдруг слышит из камня голос:
– Что ты плачешь, рыдаешь?! Мне и так тяжело.
– Как мне не плакать! Верного друга я сгубил.
– Можешь, Иван-царевич, меня спасти: есть у тебя двое любимых детей, отведи их в лес дремучий лютым зверям на съедение.
Закручинился Иван-царевич. Рассказал он обо всём, что слышал, Ненаглядной Красоте. Потужили они, погоревали, горько поплакали, завели своих милых детушек в дремучий лес, там оставили. Приехали домой и видят: стоит перед ними Булат-молодец, краше прежнего. Обнимают его муж с женой, радуются, а сами горькие слёзы роняют.
– Что? Аль жалко любимых детушек?
– Жаль, Булат-молодец, да перед тобой душа чиста.
– Не горюйте, – говорит Булат-богатырь, – раньше времени. Пойдём-ка в лес, поглядим, что там с детками делается.
Пошли они в лес и видят: спят ребята под кустиком, а матушка-медведица их тёплым мхом укрывает, а лиса от них мух отгоняет. Живы-здоровы детки любимые!
Ох, и был тут пир на весь мир – три дня, три недели, три месяца.

Водяной, Яга и Леший,
Что по лесу ходит пеший,
Собрались раз у Яги,
Что хромает без ноги.
Ящик водки прикупили
И закуску не забыли –
Мухоморчиков солёных,
Жаб пожаренных зелёных,
Ядовитый корень веха,
Чтобы было больше смеха,
И гуляш из чемерицы –
Вкусно – можно подавиться.
На запивку – тухлу воду,
Благо есть в лесу болото.
Да с икрою от лягушки,
Бутерброды для старушки,
На подарок водяной
Притащил к Яге домой.
Леший притаранил травки,
Покурить, так, для затравки.
В общем, пир стоял горой.

Тут царевич молодой
Подъезжает вдруг к сторожке,
В гости просится он к Ёжке:
Мол, ты, бабка, удружи,
Покорми, спать уложи.

Выгоняет бабка Ёжка
Всех гостей своих в окошко.
-Леший, ты вали домой,
Видишь, гость тут молодой!
Всё закончилось кино!
Водяной – под зад в окно.

Дверь в избушку отворила
И Ванюшку пригласила:
-Заходи, Вань, будь как дома,
Будем мы с тобой знакомы.
Накормлю я, услужу,
Спать на печку уложу.

И не думал бедный Ваня,
Что окажется в дурмане.
Накурился он травы –
Крыша едет с головы,
Водки хлопнул два стакана,
Бутерброд затяпал рьяно,
Мухомором закусил,
Жаб отведал и без сил
Он поплёлся на полати,
Что над печкой были в хате.
На подушку лоб сложил.
Сон царевича сморил.

Снится Ванечке принцесса –
Прелесть, чудо, поэтесса –
О любви стихи поёт,
Руку Ване вдруг кладёт
Прямо на причинно место.
Говорит: «Твоя невеста
Буду нынче, Ваня, я,
Будет у тебя семья!
Я детишек тебе, милый,
Нарожаю, знать, не хило.
Будем жить и поживать,
И добра тож наживать!»
И такую ночь-утеху,
Эх, ребята, не до смеху,
Ване прелесть тут дарит,
В общем, он по полной сыт.

Просыпается наш Ваня –
Голова совсем в тумане.
Ковш воды он заглотил,
Три ковша на лоб налил
И собрался в путь-дорожку.
«Ну, спасибо, бабка Ёжка!
Накормила, напоила,
Спать, с устатку, уложила».
Бабка лыбится ехидно –
Зуб один лишь только видно.
Говорит она Ванюше:
«Милый юноша, послушай,
Будешь ехать ты обратно,
Загляни к старушке в хату!
Буду ждать тебя в лесу
И сюрприз преподнесу!»

Держит путь царевич, право,
То  налево, то  направо.
Всех врагов он перебил,
Всех принцесс освободил,
Всех жар-птиц поймал за хвост,
Никогда не вешал нос.
Год уж, верно, пробежал.
Наш царевич заскучал.
«Где там мама, как отец?» –
Начал думать молодец.
И в обратный путь дорожку
Он собрался понемножку.
Ехал долго наш Иван.
И совсем не помнит сам,
Как приехал к лесу Ваня,
Где гостил в хмельном дурмане.

Вот избушечка-сторожка,
Чуть присев на курьих ножках,
Притаилась у опушки.
Он стучит: «Открой, старушка!»
Дверь открылась – нет старушки.
Дыбом волосы Ванюшки
Встали, прям, как на парад.
То ли рад он, то ль не рад.
Слово вымолвить не в силах.
Бесовская что ли сила
Наваждение несёт?
Смотрит Ваня, не поймёт.
На пороге у избушки
Ждёт царевича подружка –
Та принцесса, с коей ночку
Он провёл здесь, между прочем.
Улыбается, зовёт,
Ждёт когда Иван зайдёт.

Что ж, зашёл царевич смелый.
Что за дивное тут дело?
У подола-то принцессы –
Прелести и поэтессы –
Чинно  выстроились в ряд
Десять мелких бесенят.
Так красивы, без изъяна,
А на личико все – Ваня.
«Вот, – промолвила девица, –
Видишь, Ванечка, в светлице
Я теперь уж не одна.
Ночь, когда твоя жена
Я была, ты помнишь, Ваня?
Хоть и было всё по пьянее,
Но теперь у нас семья –
Десять деток у меня.
На тебя, глянь, все похожи –
Все с такой же наглой рожей!»
Мимо лавки сел наш Ваня.
«Но они же все с рогами!
Сзади-то у них хвосты!
Что же нарожала ты
Столько много чертенят?
Да они меня съедят!»
Говорит девица Ване:
«Отдохни-ка на диване.
А хвосты и рожки эти
От меня достались детям.
В общем, Ваня, так и знай,
Ты пока что отдыхай,
Ну, а после мы с тобою
В путь-дорожку под луною
В дом твой все поедем вместе.
Ты представишь всем невесту.
Не невесту, уж жену,
И с детьми, а не одну!»  

Много было кривотолков,
Сплетен, слухов. Всё без толку.
Царский сын – Иван младой –
Возвернулся вдруг с женой.
Он приехал на карете.
Ну, а с ним, жена и дети –
Десять смуглых бесенят –
Десять мелких чертенят.
Все с прикольными рогами
И длиннющими хвостами.
Да ещё была непруха –
По ночам жена в старуху
Превращалась, ну, и в лес
Улетала для чудес.

А на площади пред домом,
Где все царские хоромы,
Ну, короче, у дворца
На гнезде вдруг два яйца
Снесла дивная сторожка,
Что была на курьих ножках.

Бесенята во дворце
Все висели на отце.
Кто хвостом цеплялся цепко
За руку, ну, как за ветку.
Кто – рогами за карман.
В общем, бедный наш Иван
От такой весёлой жизни,
С горя запил, как на тризне.

В царстве этом, там и тут.
Бесы до сих пор живут –
В маму все они с хвостами,
С очень острыми рогами,
А на мордочку, красивы,
Как Иванушка, смазливы.
Пьют все много, как отец.
Вот и сказочке конец.

Так что, юноши младые,
Толстые да и худые,
Коли в гости вы придёте
В домик где-то на болоте,
То не пейте много водки,
Не закусывайте ходко
Мухоморами. Вдруг сами
Попадётесь, как наш Ваня –
Схомутает баб Яга,
Костяная, блин, нога,
Нарожает бесенят,
Если сразу не съедят,
Не увидите вы жизни
И придётся, как на тризне,
Водкой горе заливать…

Может это быль? Как энать

Иван царевич и Баба Яга (сказка на новый лад)

В покосившейся избе на кур ногах Бабка Ёжка прозябала на бобах.
Одинокая и злая неспроста, — из родни имела только лишь кота.

Да и тот облезлый, старый и хромой не мяукал, был уж 20 лет немой.

Но однажды к ней зимой на огонёк чёрт Иванушку-царевича завлёк,

И за эту вот услугу от Яги получил он 100 рублей на сапоги.
А старуха под лирический настрой чай сварила с не отравленной водой.

У соседки попросила пылесос, приоделась, и мукой напудрив нос,
пыль всю вымела из красного угла, щи сварила и протёрла зеркала:
«Свет мой зеркальце, про Ваню мне ответь, может он на мне жениться захотеть?».
Мне осиновый пока не светит кол, эх, достать бы где французский дермокол,
Он вернуть поможет прежнюю красу и прикроет бородавку на носу.
Жаль подагра и мозолей узелки, а не то бы я надела каблуки.
Старый леший к бабке свататься пришёл,

Наша сказка приближается к концу, не повёл Ягу Иванушка к венцу.

Только бабка не старела, а цвела, и судьба к ней вновь Ивана занесла

— Слышь, Ядвига, не берут тебя года,
Ты по-прежнему свежа и молода, —
Тридцать лет прошло, как с белых яблонь дым,
Ну, а я не буду больше молодым.  
Над ремнём как тыква высится живот,
Полусъеденных зубов неполный рот.
Мне жена досталась с тёщей (её мать!),
Злыднем кличет… Может, пустишь ночевать?
Говорили, ты свистишь, нектары пьёшь,
Может яблок молодильных поднесёшь?
— Соловьём я, Ваня, точно не свищу,
Коли что, так сразу в жабу превращу!
Ты иди себе, не то я сгоряча
Костылем налажу с левого плеча.
Я, Ванюша, потому и хороша,
Что досталась мне бессмертная душа.
Будет время и потреба, заходи,
Только память больше мне не береди.
У природы есть отлаженный баланс, —
Не использовал, касатик, ты свой шанс.
Знаешь, Ваня, мне Царевич был нужён,
а теперь ты, блин, старик и двоежён.
Я ж намедни кувыркалась в трын-траве —
Изводила тараканов в голове…

Не использовал Иванушка свой шанс.

Вот теперь на печке пусть поёт романс.

А Яга в избе танцует и поёт,

всех подружек танцевать с собой зовёт,

знамо, праздник новогодний у ворот!