Иван сусанин кто написал рассказ

Тот, кто не помнит своих предков, не знает себя…

А.И. Никитин

Подвиг Ивана Сусанина занимает в нашем общественном сознании совершенно особое место, а сам Сусанин издавна и прочно отнесён к числу национальных героев России. С именем этого костромского крестьянина связан целый пласт русской культуры: ему посвящено множество исторических работ, его подвиг получил яркое отражение в литературе, музыке, изобразительном искусстве, фольклоре. Иван Сусанин — один из наиболее уважаемых у нас героев отечественной истории, уважаемых искренне.

Как и любое событие, оставившее определенный след в истории, это событие породило много различных легенд, вплоть до самых фантастических. С помощью предоставленного в дайджесте материала попробуем бросить объективный взгляд на сусанинискую историю при нынешнем состоянии исторических источников и литературы и выделить то, что мы знаем наверняка, что можем предполагать, и что остается для нас тайной.

Сусанин Иван (умер 1613), герой освободительной борьбы русского народа против польских интервентов в начале 17 в.

Крестьянин с. Деревеньки, близ с. Домнино Костромского уезда.

Зимой 1612—13 Сусанин был взят в качестве проводника отрядом польской шляхты до с. Домнино — вотчины Романовых, где находился избранный на престол царь Михаил Федорович. Сусанин намеренно завёл отряд в непроходимый болотистый лес, за что был замучен. Память о Сусанине сохранилась в устных народных сказаниях и преданиях. Его подвиг отражён в художественной литературе и в опере М. И. Глинки «Иван Сусанин». В Костроме установлен памятник Сусанину.

Яндекс . Словари › БСЭ, 1969-1978

Биография Сусанина Ивана

Сусанин Иван — крестьянин Костромского уезда с. Домнина, принадлежавшего Романовым; известен как спаситель жизни царя Михаила Федоровича. До самого последнего времени единственным документальным источником о жизни и подвиге Сусанина была жалованная грамота царя Михаила Федоровича, которую он даровал в 1619 г., «по совету и прошению матери», крестьянину Костромского уезда, Сусанину Домнина, «Богдашке» Сабинину половину дер. Деревище за то.что его тесть Иван Сусанин, которого «изыскали польские и литовские люди и пытали великими немирными пытками, а пытали, где в те поры великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович…, ведая про нас.. терпя немерные пытки… про нас не сказал… и за то польскими и литовскими людьми был замучен до смерти». Последующие жалованные и подтвердительные грамоты 1641, 1691 и 1837 гг., данные потомкам Сусанина, только повторяют слова грамоты 1619 г.

В летописях, хрониках и других письменных источниках XVII в. почти ничего не говорилось о Сусаниене, но предания о нем существовали и передавались из рода в род. До начала XIX в. никто не думал, однако, видеть в Сусанине спасителя царской особы. Таким впервые его представил печатно Щекатов в своем «Географическом Словаре»; за ним Сергей Глинка, в своей «Истории» прямо возвел Сусанина в идеал народной доблести. Рассказ Глинки буквально повторил Батыш-Каменский в «Словаре достопамятных людей Русской земли». Вскоре личность и подвиг Сусанина стали любимым предметом и для поэтов, написавших о нем целый ряд стихотворений, дум, драм, повестей, рассказов и т. п., и для музыкантов (наиболее известны «Иван Сусанин» — дума Рылеева, «Kocтромские леса» — драма Н. Полевого, «Иван Сусанин» — опера Кавоса, «Жизнь за Царя» — опера М. И. Глинки).

В 1838 г. в Костроме, по повелению императора Николая I, воздвигнут Сусанину памятник, «во свидетельство, что благородные потомки видели в бессмертном подвиге Сусанина — спасении жизни новоизбранного русской землей царя через пожертвование своей жизни — спасение православной веры и русского царства от чужеземного господства и порабощения».

Скудость источников и разногласие авторов, повествовавших о подвиге Сусанина, побудили Н. И. Костомарова отнестись критически и к личности Сусанина, и к его подвигу. Исходя, главным образом, из того, что о нем не говорится в современных или близких к его времени летописях и записках, что существующими источниками не подтверждается присутствие польско-литовского отряда близ с. Домнина и что в начале 1613 г. Михаил Федорович жил со своею матерью не в селе Домнине, а в укрепленном Ипатьевском монастыре, он видел в Сусанине «одну лишь из бесчисленных жертв, погибших от разбойников в Смутное время». Ему горячо возражали С. М. Соловьев («Наше Время», 1862). М. П. Погодин («Гражданин», 1872,. ј 29 и 1873, ј 47), Домнинский («Русский Архив», 1871,. ј 2), Дорогобужин и др.; но все они руководились большей частью теоретическими соображениями и догадками.

С конца 1870-х и особенно 1880-х гг., с открытием исторических обществ и губернских архивных комиссий, стали обнаруживаться новые документы о подвиге Сусанине, открылись почти современные ему «Записки» и многочисленные рукописные «предания» XVII и XVIII вв., в которых очевидно преклонение писавших перед подвигом Сусанина (иные прямо называли его мучеником).

В 1882 г. Самарянову, собравшему немало не изданных до него источников, удалось доказать, что поляки и литовцы целым отрядом подходили к с. Домнину, с целью убить новоизбранного царя Михаила Федоровича, и что Михаил Федорович «скрылся от ляхов» в Ипатьевском монастыре по совету С. из с. Домнина, после появления польско-литовского отряда. Положения Самарянова подтверждаются и позднейшими находками документов, относящихся к Сусанину и хранящихся в костромской архивной комиссии, в археологическом институте и др.

Сущность преданий о подвиге Сусанина сводится к следующему. Вскоре после избрания на престол, когда Михаил Федорович жил со своею матерью в с. Домнине, родовой своей вотчине, пришли в Костромскую область польские и литовские люди с целью убить нового соперника польского королевича Владислава. Недалеко отс. Домнина им попался Сусанин, который взялся быть их проводником, но завел в противоположную сторону, в дремучие леса, послав перед уходом своего зятя Богдана Сабинина к Михаилу Федоровичу с советом укрыться в Ипатьевском монастыре; утром он раскрыл полякам свой обман. Несмотря на жестокие пытки не выдал места убежища царя и был изрублен поляками «в мелкие куски». Из прямых потомков Сусанина переписная ландратская книга, хранящаяся в московском архиве министерства юстиции под 1717 г., называет Федора Константинова, Анисима Ульянова (Лукьянова) и Ульяна Григорьева, живших в селе Коробове, пожалованном дочери Сусанина, Антониде Ивановне, в 1633 г.

Ср. Н. И. Костомаров, «Исторические монографии и исследования» (т. 1, СПб., 1867); его же, «Личности Смутного времени» («Вестник Европы», 1871, ј 6); Самарянов, «Памяти Ивана Сусанина» (Кострома, 1884, 2-е изд.); И. Холмогоров, «Заметка о потомках Сусанина» («Труды Археографической Комиссии при Императорском Московском Обществе», т. 1, вып. 1, 1898); Д. И. Иловайский, «Смутное время Московского государства» (М., 1894).

Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

Материалы сайта http://susanin.kostromka.ru/ познакомят вас с личностью Ивана Сусанина, расскажут о его подвиге. На сайте размещены материалы об истории России того периода, о личности и подвиге Ивана Сусанина, о музеях и памятниках.

Приводим отрывок из книги Зонтикова Н.А. «Сусанин: легенды и действительность» [электронный ресурс]. – Режим доступа: http://susanin.kostromka.ru/

Что известно нам достоверного о Сусанине? Крайне мало, почти ничего. Любопытно его прозвание, ведь “Сусанин” – это не фамилия в нашем понимании, которых в те времена у крестьян не было. Прозвание же давалось, как правило, по имени отца – вспомним, например, Кузьму Минина, прозываемого Мининым потому, что отца знаменитого нижегородца звали Миной; внук Сусанина Даниил, сын его зятя Богдана Собинина, опять-таки по отцу проходил в документах как “Данилко Богданов” и т.д. Прозвание Сусанин явно происходит от женского имени Сусанна (“белая лилия” по-древнееврейски; такое имя носила одна из жён-мироносиц). Вероятнее всего, Сусанной звали мать Ивана Сусанина, и прозвание по имени матери позволяет нам предположить, что Сусанин рос без отца, может быть, умершего, когда его сын был совсем маленьким. В литературе о Сусанине обычно сообщается его отчество – Осипович, но оно является вымышленным. В источниках XVII века ни о каком отчестве Сусанина не упоминается, и это естественно, так как официальных отчеств крестьянам тогда и не было положено: они являлись привилегией лишь бояр и дворян. Если бы отца Сусанина действительно звали Осипом (Иосифом), то тогда его прозвание было бы Осипов, а не Сусанин.

Одним из важнейших является вопрос – кем был в домнинской вотчине Иван Сусанин? В документах XVII века об этом ничего не говорится. Историки XVIII–XIX веков обычно называли его крестьянином. Протоиерей А.Д. Домнинский, ссылаясь на бытовавшие в Домнине предания, первым указал, что Сусанин был не простым крестьянином, а вотчинным старостой. Он писал: “Что Сусанин был старостою вотчинным, это я считаю достоверным потому, что слышал об этом от двоюродного деда моего, престарелого священника села Станков Михаила Федорова, воспитанного, вместе с родным моим дедом, у деда их, а моего прапрадеда, домнинского священника Матвея Стефанова, урожденцадомнинского и умершего около 1760-го года, а сей был внук домнинского священника ФотияЕвсевиева – самовидца упомянутого события. Сей в дарственной грамоте от великой старицы Марфы Иоанновны в 1631-м году записан дьячком при отце своём священнике Евсевии”.23 В другом месте он вновь повторяет: “Домнинские старые крестьяне тоже говорили, что Сусанин был старостою”.24

После А.Д. Домнинского некоторые авторы стали именовать Сусанина приказчиком Марфы Ивановны, и, видимо, это соответствует действительности. Как известно, в боярских вотчинах XVI–XVII веков было два основных должностных лица: староста и приказчик. Староста являлся выборным лицом местной общины (“мира”), приказчик же (или “посельский”) назначался владельцем вотчины. Н.П . Павлов-Сильванский писал: “Управление и хозяйство господского имения обыкновенно были в руках уполномоченного господином приказчика /посельского/… Посельский заведовал собственным хозяйством господина на боярской земле, в отношении же участков, занятых крестьянами как самостоятельными хозяевами, он был только сборщиком оброков и податей, а также судьёй и управителем. Вознаграждением ему служило пользование пожалованным участком земли в особенности особые пошлины, которые он собирал с крестьян в свою пользу”.25 Историк продолжает: “Господский приказчик (…посельский) не был полновластным управителем; его власть была ограничена выборным старостой и мирскою сходкою общины”.26

Судя по всему, Сусанин был не выборным старостой, а именно приказчиком (посельским), управляющим домнинской вотчиной и живущим в Домнине при боярском дворе. Этому выводу отнюдь не противоречит то, что А.Д. Домнинский называет Сусанина “вотчинным старостой”. Во-первых, ещё в старину термин “староста” имел и значение “управитель”.27 Во-вторых, ко временам А.Д. Домнинского этот термин несколько изменил своё значение, которое он имел в XVII веке, и из обозначения выборного лица, выполнявшего ряд важных мирских функций, стал – по крайней мере, в дворянских поместьях – также синонимом слов “приказчик”, “управитель”, “бурмистр”.

О семье Сусанина нам также известно крайне мало. Поскольку ни в документах, ни в преданиях не упоминается о его жене, то, скорее всего, к 1612–1613 гг. она уже умерла. У Сусанина была дочь Антонида, бывшая замужем за местным крестьянином Богданом Собининым.

О её замужестве нам известно только на 1619 год, но, судя по тому, что Собинин умер к 1631 году, а его сыновья Даниил и Константин числились на этот год хозяевами двора, 29 можно уверенно предполагать, что Антонида к 1612–1613 гг. уже была замужем и что, скорее всего, к этому времени уже появились на свет внуки Сусанина, дети Богдана и Антониды – Даниил и Константин (по крайней мере, Даниил – явно бывший старшим).

О Богдане Собинине нам известно ещё меньше, чем о его знаменитом тесте. Мы знаем, что Собинин был местным крестьянином; прозвание его, скорее всего, происходит от старинного имени “Собина” в , как, видимо, звали его отца. Как говорилось выше, на 1612–1613 гг. он, вероятно, уже был женат на дочери Сусанина. В литературе обычно пишется, что Собинин был сирота или приёмыш Сусанина, стараясь тем самым объяснить тот факт, что, судя по всему, не Антонида пошла к нему в семью, а он пошёл во двор, принадлежавший, видимо, его тестю.

Согласно преданиям, родом Сусанин был из находившейся неподалёку от Домнина деревни Деревеньки г , но сам жил в Домнине, а в Деревеньках жили Богдан и Антонида.

Деревня Деревеньки издавна относилась к церковному приходу погоста Спас-Хрипелид – он находился над речкой Шачей, тремя верстами ниже Домнина. Впервые в известных нам источниках погост упоминается в грамоте Марфы Ивановны от 1631 года, где сказано: “… сельцо Храпели, а в нём храм во имя Боголепное Преображение Господа нашего Исуса Христа, да другой храм тёплой с трапезою во имя Архистратига Михаила…”, 36 однако, безусловно, что это селение возникло задолго до начала XVII века (в одном документе 1629–1630 гг. про церковь Михаила-Архангела говорится, что она “ветха”).

По-видимому, именно погост в Спас-Хрипелях был главным религиозным центром для крестьян домнинской вотчины (Воскресенская церковь в Домнине, как мы помним, явно была усадебной), в том числе, конечно, и для Ивана Сусанина. Вероятнее всего, что именно здесь он был крещён, здесь венчался и крестил дочь Антониду; на приходском кладбище у стен Преображенского и Михайло-Архангельского храмов, конечно, похоронили его мать (которую, видимо, звали Сусанной) и неизвестную нам жену, мог быть похоронен тут и его отец. Здесь же, в погосте Спас-Хрипели над Шачей, судя по всему, был первоначально предан земле (об этом ниже) и сам Иван Сусанин.

Иван Сусанин. Легенда и правда

Подробный рассказ о том, что правда, а что всё-таки вымысел в этой истории, не должен оставить равнодушным.

«Сусанинская история», фигурировавшая в XVII и XVIII вв. исключительно в юридических актах, в самом начале XIX в. обрела свою литературную ипостась. Опера М.И. Глинки «Жизнь за царя» (1836) зафиксировала окончательный вариант истории костромского крестьянина, спасшего в 1613 г. Михаила Федоровича Романова от поляков. Со второй половины XIX в. и до сих пор ведутся споры вокруг исторической достоверности самого сюжета, сопутствовавших ему событий и идеологических наслоений. В своей недавней статье, наиболее полно излагающей историю «сусанинского вопроса», Л.Н. Киселева прослеживает прямой путь от статьи о селе Коробове, где и происходили события, из «Словаря географического Российского государства» А. Щекатова (в соавторстве с Л. Максимовичем) через оперу Шаховского-Кавоса «Иван Суссанин» (так в оригинале. — М.В., М.Л.) 1815 г. до «Жизни за царя» Глинки [1]. В.М. Живов полагает, что «Сусанин появляется только в 1804 г. в «Словаре географическом Российского государства» Афанасия Щекатова» [2], то есть до 1804 г. Сусанин «пребывал в небытии» [3].

Однако имеющиеся сведения об источниках данного исторического сюжета можно существенно дополнить, основываясь на сообщении одного из творцов литературного мифа о Сусанине — С.Н. Глинки. Если следовать его примечанию к статье «Письмо Старожилова о памятнике, поставленном в селе Громилове крестьянину Ивану Сусанину, пострадавшему для спасения жизни Царя Михаила Федоровича», опубликованной в № 10 «Русского вестника» за 1810 г., то окажется, что рецепция сюжета шла по иному каналу: «О сем происшествии упомянуто в Указе Екатерины Второй 1767 года; в Зерцале Российских Государей на стр. 459; в Друге просвещения в первой книжке 1805 года, стр. 27» [4].

Вернувшись еще раз к теме сусанинского подвига в 1812 г., издатель «Русского вестника» сообщил: «Цари Иоанн и Петр воздали честь Ивану Сусанину в 1690 году, а Екатерина Вторая в 1767» [5]. Новые данные позволяют более полно проследить историю создания канона и указать пути, по которым шло восприятие «сусанинской истории» с максимально возможной точностью, во всяком случае в отношении русскоязычных источников. Источники сведений о подвиге Сусанина четко делятся на три группы. Первая состоит из юридических документов — грамот XVII в., которые логично завершает указ Екатерины II 1767 г. Этот указ полностью отвечает политическим и идеологическим амбициям императрицы: он легитимизирует Екатерину как генетическую и фактическую преемницу московских государей. Вторую группу текстов можно назвать справочно-исторической. В нее входят «Собрание исторических известий, относящихся до Костромы» И. Васькова, «Зерцало российских государей» Т. Мальгина и «Словарь географический Российского государства» А. Щекатова. Эти источники базируются на грамотах и указах XVII-XVIII вв. и дают расширенное описание подвига Сусанина. В литературу же, как нам удалось установить, «сусанинский сюжет» входит через третью группу источников — «Русcкий анекдот», напечатанный в «Друге просвещения», и тексты С.Н. Глинки. Эта третья линия сюжетно восходит к указу 1731 г. и ведет к пьесе Шаховского, «Думе» Рылеева и опере М.И. Глинки.

История подвига Ивана Сусанина в XVII в. фиксировалась трижды: в указах 1619 (7128), 1633 (7141) и 1691 (7200) гг. Первый документ — обельная грамота спасенного царя Михаила Федоровича (1619 [7128] г., 30 ноября) — так повествует о произошедших в Костромском уезде событиях:
Как мы Великий Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович всея Руси в прошлом во 121 году были на Костроме, и в те поры приходили в Костромской уезд Польские и Литовские люди, а тестя его Богдашкова Ивана Сусанина в те поры Литовские люди изымали и его пытали великими немерными пытками. А пытали у него, где в те поры мы Великий Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович всея Руси были, и он Иван ведал про нас Великого Государя, где мы в те поры были, терпя от тех Польских и Литовских людей немерные пытки, про нас Великого Государя тем Польским и Литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, и Польские и Литовские люди замучили его до смерти[6].

Читать дальше: Режим доступа: http://tainy.net/10460-ivan-susanin-legenda-i-pravda.html

Образ Сусанина в литературе и искусстве

Удивительно, но в письменных источниках (включая летописи и хроники) XVII в. практически нет упоминания о Сусанине и его великом подвиге. Тем не менее предания о нём существовали на Русской Земле и передавались из рода в род вплоть до наших дней. До начала XIX века в Сусанине не пытались увидеть спасителя великого государя. Таким он был представлен первоначально в литературе: сначала писателем Афанасием Щекатовым в «Словаре географическом Российского государства», затем С.Н. Глинкой в его «Истории», где тот прославил Сусанина как идеал народной доблести и отваги, после чего о нём написал и украинский историк Д.Н. Бантыш-Каменский в «Словаре достопамятных людей русской земли». В скором времени героическая личность и великий подвиг Сусанина стали любимой темой многих поэтов, посвятивших ему большое количество стихотворений, дум, повестей, рассказов и драм. В частности, этому национальному герою Руси посвящено замечательное стихотворение К.Ф. Рылеева — «Иван Сусанин»:

«Куда ты ведешь нас?.. не видно ни зги!—

Сусанину с сердцем вскричали враги: —

Мы вязнем и тонем в сугробинах снега;

Нам, знать, не добраться с тобой до ночлега.

Ты сбился, брат, верно, нарочно с пути;

Но тем Михаила тебе не спасти!

Пусть мы заблудились, пусть вьюга бушует,

Но смерти от ляхов ваш царь не минует!.. 

Веди ж нас,— так будет тебе за труды;

Иль бойся: не долго у нас до беды!

Заставил всю ночь нас пробиться с метелью...

Но что там чернеет в долине за елью?»

«Деревня!— сарматам в ответ мужичок: —

Вот гумна, заборы, а вот и мосток.

За мною! в ворота!— избушечка эта

Во всякое время для гостя нагрета.

Войдите — не бойтесь!» — «Ну, то-то, москаль!..

Какая же, братцы, чертовская даль!

 Такой я проклятой не видывал ночи,

Слепились от снегу соколии очи...

Жупан мой — хоть выжми, нет нитки сухой!—

Вошед, проворчал так сармат молодой.—

Вина нам, хозяин! мы смокли, иззябли!

Скорей!.. не заставь нас приняться за сабли!»

 Вот скатерть простая на стол постлана;

Поставлено пиво и кружка вина,

И русская каша и щи пред гостями,

И хлеб перед каждым большими ломтями.

В окончины ветер, бушуя, стучит;

Уныло и с треском лучина горит.

Давно уж за полночь!.. Сном крепким объяты,

Лежат беззаботно по лавкам сарматы.

Все в дымной избушке вкушают покой;

Один, настороже, Сусанин седой

Вполголоса молит в углу у иконы

Царю молодому святой обороны!..

Вдруг кто-то к воротам подъехал верхом.

Сусанин поднялся и в двери тайком...

«Ты ль это, родимый?.. А я за тобою!

«Куда ты уходишь ненастной порою?

За полночь... а ветер еще не затих;

Наводишь тоску лишь на сердце родных!»

 «Приводит сам бог тебя к этому дому,

Мой сын, поспешай же к царю молодому,

Скажи Михаилу, чтоб скрылся скорей,

Что гордые ляхи, по злобе своей,

Его потаенно убить замышляют

И новой бедою Москве угрожают!

Скажи, что Сусанин спасает царя,

Любовью к отчизне и вере горя.

Скажи, что спасенье в одном лишь побеге

И что уж убийцы со мной на ночлеге».

— «Но что ты затеял? подумай, родной!

Убьют тебя ляхи... Что будет со мной?

 И с юной сестрою и с матерью хилой?»

— «Творец защитит вас святой своей силой.

Не даст он погибнуть, родимые, вам:

Покров и помощник он всем сиротам.

Прощай же, о сын мой, нам дорого время;

И помни: я гибну за русское племя!»

Рыдая, на лошадь Сусанин младой

Вскочил и помчался свистящей стрелой.

Луна между тем совершила полкруга;

Свист ветра умолкнул, утихнула вьюга.

На небе восточном зарделась заря,

Проснулись сарматы — злодеи царя.

«Сусанин!— вскричали,— что молишься богу?

Теперь уж не время — пора нам в дорогу!»

Оставив деревню шумящей толпой,

В лес темный вступают окольной тропой.

Сусанин ведет их... Вот утро настало,

И солнце сквозь ветви в лесу засияло:

То скроется быстро, то ярко блеснет,

То тускло засветит, то вновь пропадет.

Стоят не шелохнясь и дуб и береза,

Лишь снег под ногами скрипит от мороза,

Лишь временно ворон, вспорхнув, прошумит,

И дятел дуплистую иву долбит.

Друг за другом идут в молчаньи сарматы;

Всё дале и дале седой их вожатый.

Уж солнце высоко сияет с небес —

Всё глуше и диче становится лес!

И вдруг пропадает тропинка пред ними:

И сосны и ели, ветвями густыми

 Склонившись угрюмо до самой земли,

Дебристую стену из сучьев сплели.

Вотще настороже тревожное ухо:

Всё в том захолустье и мертво и глухо...

«Куда ты завел нас?» — лях старый вскричал.

«Туда, куда нужно!— Сусанин сказал.—

Убейте! замучьте!— моя здесь могила!

Но знайте и рвитесь: я спас Михаила!

Предателя, мнили, во мне вы нашли:

Их нет и не будет на Русской земли!

В ней каждый отчизну с младенчества любит

И душу изменой свою не погубит».

«Злодей!— закричали враги, закипев,—

Умрешь под мечами!» — «Не страшен ваш гнев!

Кто русский по сердцу, тот бодро, и смело,

И радостно гибнет за правое дело!

Ни казни, ни смерти и я не боюсь:

Не дрогнув, умру за царя и за Русь!»

 Умри же!— сарматы герою вскричали,

И сабли над старцем, свистя, засверкали!—

Погибни, предатель! Конец твой настал!»

И твердый Сусанин весь в язвах упал!

Снег чистый чистейшая кровь обагрила:

Она для России спасла Михаила!

1822

 К.Ф.Рылеев. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1971.

[электронный ресурс]. – Режим доступа: http://rupoem.ru/ryleev/kuda—ty—vedesh.aspx

На исходе первого послевоенного десятилетия, овеянного “вечной памятью двенадцатого года”, появилось литературное произведение о Сусанине, которому суждено было стать классическим.

В конце 1822 года в Петербурге вышел первый выпуск альманаха “Полярная звезда”, изданный А.А. Бестужевым и К.Ф. Рылеевым. В нём К.Ф. Рылеев опубликовал несколько своих дум, посвящённых героям русской истории, в их числе и думу “Иван Сусанин”. Автор её – Кондратий Федорович Рылеев (1795-1826) – участник заграничного похода русской армии, один из руководителей Северного общества декабристов, принадлежал к старинному дворянскому роду, издавна связанному с костромской землёй. Родовой вотчиной деда К.Ф. Рылеева, А.Ф. Рылеева, и его отца, Ф.А. Рылеева, было имение Ахлебинино, находившееся неподалёку от Галича. Хотя сам К.Ф. Рылеев, по-видимому, никогда не бывал в Костромской губернии, но, конечно, хорошо знал о своих корнях, что не могло не отразиться на его отношении к Сусанину.

Дальнейшая история думы К.Ф. Рылеева о Сусанине повторяет судьбу всех наиболее выдающихся произведений, посвящённых знаменитому костромскому крестьянину. Известно, что вскоре после публикации её довольно высоко оценил А.С. Пушкин, в целом давший циклу дум весьма низкую оценку. В мае 1825 года он писал К.Ф. Рылееву из Михайловского, касаясь его дум: “Национального, русского нет в них ничего, кроме имен (исключая “Ивана Сусанина” – первую думу, по которой начал я подозревать в тебе истинный талант)”.

В политическом отношении дума о Сусанине, как мы видим, была вполне благонамеренна, и если бы не трагическая судьба её автора-декабриста, повешенного в июле 1826 года на кронверке Петропавловской крепости, то, наверняка, через какое-то время думу включили бы в школьные программы по всей России. Однако одиозность для эпохи Николая I фигуры К.Ф. Рылеева заставила власти несколько десятилетий “жертвовать” этим весьма сильным в поэтическом отношении произведением о Сусанине (в ту пору дума, словно какое-нибудь революционное стихотворение, распространялась в списках). Во 2-й половине XIX века, когда запрет на имя поэта-декабриста был снят, дума о Сусанине стала обязательной в хрестоматиях по русской словесности, её учили и декламировали на уроках в гимназиях, в земских и церковно-приходских школах. Правда, и в это время отношение к думе было особым: её признавали и в правительственном, и в либеральном, и в революционном лагерях (в последнем “Ивана Сусанина” чтили за революционные заслуги её автора – жертвы самодержавия – и старались не замечать, что герой думы отдаёт жизнь за царя, считая это, видимо, чем-то вроде поэтической аллегории).

После же революции дума “Иван Сусанин” попортила немало крови советским литературоведам и сусаниноведам, заставляя их прибегать ко всяким увёрткам в тех случаях, когда им приходилось объяснять, почему К.Ф. Рылеев – революционер и республиканец – написал о народном герое такую “монархическую” думу.

Но, несмотря ни на что, дума К.Ф. Рылеева сыграла большую роль в популяризации имени Сусанина и в превращении его в один из символов русского патриотизма. Рылеевская дума была последним значительным произведением о Сусанине “начальной” эпохи его прославления. Как известно, 14 декабря 1825 года под гром пушек на Сенатской площади Петербурга на российский престол взошёл новый император, Николай I, прославление Сусанина при котором приобрело официальный характер и стало одним из проявлений государственной политики.

[электронный ресурс]. – Режим доступа: http://susanin.kostromka.ru/97.php

Историческая и художественная литература о Сусанине в 30–50 годы XIX века

Как уже говорилось, с середины 30-х годов о Сусанине стали очень много писать в газетах, журналах, учебниках, словарях – в целом в период царствования Николая I костромскому крестьянину была посвящена обширная художественная и историческая литература. Вспомним её наиболее важные образцы.

В 1835 году молодая поэтесса Е.П. Ростопчина откликнулась на известие о решении соорудить в Костроме памятник Сусанину стихотворением “На памятник, сооружаемый Сусанину”, в котором говорилось:

Тебе ль чугун, тебе ли мрамор ставить,

Сусанин, верный сын, честь родины своей?..

Тебя ли можем мы прославить

Деяньем рук и грудами камней?

Чугун растопится… полудня мрамор белый

Раздробят долгие морозы русских зим…

Есть памятник иной: он твёрд, несокрушим,

Он силен и велик, как ты Сусанин смелый!

Сей вечный памятник тебе сооружён

В сердцах признательных потомков:

Во дни крамол и смут, из пепла, из обломков

С Россией новою восстал как феникс он

И с ней цветёт поднесь, могучий и спокойный.

Да!.. благоденствие и слава россиян,

Да!.. громкие хвалы позднейших сограждан –

Вот памятник, Сусанина достойный!..

В 1837-41 годах была опубликована замечательная книга А.О. Ишимовой г “История России в рассказах для детей”, в которой о Сусанине рассказывалось так: “В то время, когда сердца всех русских с согласным единодушным восторгом назвали государем своим Михаила Романова <…> поляки, узнав об этой новости и предвидя, как повредит она намерению их завладеть Россией, решили погубить избранного царя. <…> Погибель его казалась для них лёгкою: всё зависело от того только, чтобы сделать это прежде, чем послы успеют приехать к нему и превратить скромное беззащитное жилище молодого боярина в неприступный, окружённый верными подданными дворец избранного государя.

Рассуждая таким образом, отправили они самых решительных злодеев в поместье Романовых.<…> Отряд поляков уже появился в Домнине, оставалось не более версты до той деревни, где был господский дом, в котором жил молодой Михаил д в разлуке с добрыми родителями, тоскуя о несчастной судьбе отца и услаждая горесть свою только свиданиями с матерью, монахиней, жившей в нескольких верстах от него, в Ипатьевском монастыре.* Убийцы не знали дороги в эту деревню и случайно встретили крестьянина из села Домнино Ивана Сусанина. Нетерпеливо начали они спрашивать у него, как найти им поместье нового царя Михаила Федоровича, и, чтобы не показаться подозрительными, злодеи притворились, что посланы от друзей его, чтобы прежде всех поздравить с неожиданным счастьем. Но Сусанин <…> тотчас узнал в них поляков.<…>. Искусно скрыв радость, которая взволновала сердце его при известии о том, что молодой Михаил Федорович избран царём России, он отвечал самым простодушным рассказом о том, что хорошо знает поместье Романовых, что часто бывает там и может проводить дорогих гостей помещика до самого дома его.

Притворное простодушие крестьянина обмануло поляков: они поверили его словам и велели вести себя как он знает. Что же он сделал и куда повёл их? В противоположную сторону от настоящей дороги! А между тем успел отправить молодому царю весть об угрожающей ему опасности. Долго поляки шли с проводником своим, нигде не останавливаясь, и наконец ночью пришли в самый густой, дремучий лес, где никогда никто не проходил и не проезжал. И там ещё Сусанин долго водил их, уверяя, что сбился в темноте с тропинки. Наконец злодеи начали догадываться, что проводник обманывает их, и с гневом сказали ему это. “Нет! – отвечал неустрашимый Сусанин, уже предвидя свою мучительную смерть. – Нет! Не я вас, а вы обманули сами себя. Как могли вы думать, что я выдам нашего государя? Он спасён теперь, и вы очень далеко от его поместья! Вот вам голова моя, делайте со мною что хотите, я отдаю себя Богу!”

Вы можете представить себе, милые читатели, какие жестокие мучения были наградой Сусанину за его верность и мужество, за его великодушное пожертвование собой! Злодеи, видя перед собою верную смерть в лесу, <…> набросились с неописуемой яростью на доброго слугу Романовых, и ужасны были страдания, какие вытерпел он, умирая от рук их. Но эти страдания были вознаграждены. На небесах Бог принял с любовью прекрасную душу Сусанина, на земле царь по-царски наградил усердие и верность его: он дал детям своего спасителя земли лежавшие в окрестностях села Домнина <…> и, наконец, все преимущества и выгоды, которые должны на вечные времена отличать потомков Сусанина от других государевых крестьян.”

В 1840 году в Москве вышла книга костромского историка князя А.Д. Козловского “Взгляд на историю Костромы”, в которой подвиг Сусанина описывается так: “Время тогда было ненастное, начинало вечереть, как поляки, сбившись с дороги, встретили, близ деревни Деревнищ крестьянина Ивана Сусанина и спросили его о дороге в село Домнино к боярскому двору, где тогда был юный Михаил. Умный Сусанин, подозревая коварство их, решается спасти Богом избранного Михаила, вызывается сам проводить их, и между тем показывая, что будто чего-то ищет, успевает приказать зятю ж своему, чтобы он как можно скорее спешил в Домнино для уведомления Михаила о предстоящей опасности. Сам, помолясь Богу и препоруча себя Его святой деснице, ведёт злодеев в противну сторону; притворяясь, что ищет дороги, которую в темноте будто потерял, блуждая с ними по болотам з и глубоким оврагам. Наконец рассчитывая, что Михаил уже мог окольными дорогами удалиться в Кострому, прекращает нетерпеливость поляков объявлением, что он с намерением завёл их в противоположную сторону, дабы сим спасти жертву их.<…> Верный Сусанин в селе Исупове принял мученический венец. Михаил же, извещённый зятем Сусанина об угрожавшей ему опасности, уехал окрестными дорогами в Ипатьевский монастырь, куда прибыла и его родительница. Злодеи, не смея следовать к Костроме <…>, удалились к Белоозеру. Во время пребывания в Ипатьевском монастыре Михаил Федорович получил весть об избрании его на престол”.

В конце книги А.Д. Козловский, обращаясь к костромичам, патетически написал: “Верностью престолу и самопожертвованием для блага отечества докажем, любезные соотчичи, что и в нас течёт кровь Сусаниных и щедроты монархов не втуне изливаются на потомков тех доблестных мужей, которых верность и беспрекословная преданность, вместо крепких стен, служили твёрдою оградою жизни родоначальнику ныне благополучно царствующего Дома, Михаилу”.

В 1841 году в сентябрьском номере петербургского журнала “Репертуар русского театра” была опубликована пьеса писателя Н.А. Полевого “Костромские леса”. Эта пьеса, имеющая подзаголовок “Русская быль в 2-х действиях. Посвящено жителям Костромы, землякам Сусанина”, была первым, посвящённым Ивану Сусанину, драматическим произведением.

Пьеса начинается с того, что в не названной автором деревне готовятся к новоселью молодожёнов – Богдана Сабинина и Антониды. Из реплик героев выясняется, что Сабинин – приёмный сын Сусанина, что Сусанина зовут Иван Иванович и что в молодости он “бился в рядах русского войска”. Вскоре приходит сам Сусанин и рассказывает, что он увидел во сне летящего молодого орлёнка, за которым гналась “ястреб не ястреб, коршун не коршун – птица превеликая хищная. <…> Как порхнёт молодой Орёл-Орёлович, да прямо ко мне, право не лгу!” Сусанин заслонил собой орлёнка, хищная птица бросилась на него и – продолжал рассказчик – “ударила клювом железным сюда, в сердце, и повалился я, как овсяный сноп…”. Когда Сусанин очнулся, то увидел, что хищника треплет целая стая орлов, а “молодой орёл с короною царскою на голове, подымается и говорит мне человеческим голосом: “Спасибо тебе, Сусанин! Сослужил ты мне службу – вечная память тебе, Сусанин!”

Вдруг в деревню входит отряд поляков во главе с капитаном Пршездецким. Капитан спрашивает Сусанина: “А далеко ли отсюда до села Домнина?” Тот, сразу почуяв недоброе, отвечает: “Да по большой дороге будет вёрст… эдак, с десяток…–” и объясняет, что всё сейчас занесено снегом, но через лес есть прямая дорога, по которой до Домнина всего “версты две”. Вскоре Сусанин узнаёт, что поляки идут убить Михаила Романова, проживающего в Домнине, и что за голову Михаила им обещано такого же веса золото. Не знающий ещё, что Михаил уже избран царём, Сусанин спрашивает себя: “Да и кто знает, зачем они ищут его смерти? Не царя ли будущего хотят погубить они?”

Ещё сомневаясь в Сусанине, капитан говорит ему, что остальные жители деревни уверяют, “что короткой дороги через лес нет”. Сусанин отвечает: “Хе, хе, хе! Сыщем дорогу. Вестимо, всякий боится… Лес, дичь, зима…” Уверившись в нём полностью, Пршездецкий приказывает снять караулы вокруг деревни и спрашивает крестьянина: “Твоё имя?” “Иван Сусанин!” – слышит он в ответ. Скрыв всё от Богдана Сабинина, опасаясь его горячности, Сусанин посылает в Домнино к Михаилу Федоровичу прохожего странника Томилу, дав ему провожатым сироту Гаврюшу. Томила, узнав, что Сусанин намерен отвести поляков в лес, говорит ему: “Ты идёшь испить смертную чашу!” Сусанин размышляет: “За кого?.. Когда и за малейшего из близких наших повелено жертвовать жизнью…”

Во втором действии Сусанин ведёт поляков лесом к Костроме, чтобы сдать их костромскому воеводе. Следом за ним идут узнавший всё Богдан Сабинин и крестьяне. Поляки вновь приходят на место, где уже были недавно. “Ты обманул нас!” – кричит капитан Сусанину. Сусанин отвечает: “Сами вы себя обманули, когда подумали, чтобы я, русский, повёл вас в гнездо голубя невинного, предал вам отрасль царскую…<…> Так знайте же, что давно уж послал я в Домнино весть и Михаил Федорович теперь уже в Костроме – спасён от ваших рук! (слышен отдалённый благовест) Слышишь! (с восторгом) Вот она весть его спасения, которую даёт нам церковь православная… что стало со мною?.. Сон мой вещий!.. уцелел, ты, орёл мой юный! <…> Тебя ли я вижу, Михаил? Ты в венце прародительском – окрест тебя тысяча – попраны враги – сингклит встречает тебя!.. Туда, туда, во сретенье ему! Михаил спасён верным рабом своим! (спешит направо).

Польский капитан кричит: “Держите его! Стреляй! Не пускай его! (воины устремляются за ним, слышны выстрелы и голос Сусанина за кулисами:“Михаил спасён!”)

Оставшись один, Пршездецкий говорит: “Проклятый изменник!.. Ах!.. изменник ли он? Сабля рыцарская! Достоин ли я носить тебя! Зачем я умертвил его!” Появляется Сабинин и, выстрелив, убивает капитана. Русские воины выносят смертельно раненного Сусанина, вместе с ним идёт костромской воевода. Сусанин спрашивает: “Спасён ли он?” Томило отвечает ему: “Спасён, спасён! Мы предуведомили его и он укрылся в обители Ипатьевской!” Воевода спрашивает Сусанина: “Знаешь ли ты, кого ты спас?” Сусанин: “Моего милостивого боярина, Михаила Федоровича Романова”. “Воевода: – Царя России – прародителя будущих государей русских! Сусанин: – Царя России? Воевода: – Он избран на царство. Великое посольство московское встретило его в келии монастыря и возвестило ему об единодушном избрании его на престол! Меня послали отыскивать отряд злодеев, с которыми ты пошёл. Награда царская ждёт тебя! Сусанин (указывая на грудь): Вот она, награда моя – кровь, которая льётся за моего царя, а там (указывая на небо) – может быть, помилует Господь меня, грешного, и удостоит сопричесть к лику праведных. Воевода: – Ты будешь жив! Сусанин: – В памяти благословенных потомков! Да, на Руси добрая память долговечна. Донеси царю-государю, что я благословлял его, умирая – пусть не оставит детей моих! Православные! Простите! (умирает) Воевода: – Вечная память тебе, страдалец. Все (благоговейно подъемлют руки к небу): Вечная память!”

Через несколько лет, в вышедшей в 1847 году книге “Избранные места из переписки с друзьями”, о Сусанине сказал Н.В. Гоголь, написав: “Ни один царский дом не начинался так необыкновенно, как начался дом Романовых. Его начало было уже подвиг любви. Последний и низший подданный в государстве принёс и положил свою жизнь для того, чтобы дать нам царя, и сею чистою жертвою связал уже неразрывно государя с подданным.”

Но, разумеется, вторым по важности событием этого времени, связанным с именем Сусанина, – после премьеры “Жизни за царя” – было сооружение Сусанину памятника в Костроме, увенчавшееся его торжественным открытием 14 марта 1851 года.

[электронный ресурс]. – Режим доступа: http://susanin.kostromka.ru/112.php

Опера Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»)

«Неизгладимыми буквами начертано 27 ноября 1836 года в истории русского искусства, — писал выдающийся русский композитор и музыкальный критик Александр Николаевич Серов. — На долю гениальных произведений в музыке весьма редко достается сочувствие публики тотчас, с первого же раза. С оперою «Жизнь за царя» случилось именно такое исключение». На премьере присутствовал император Николай I; в знак своего чрезвычайного одобрения оперы он пожаловал Глинке бриллиантовый перстень.

Мысль написать оперу об Иване Сусанине подал Глинке поэт Жуковский. Глинку сразу увлек предложенный Жуковским сюжет, в особенности картина гибели героя. «Сцена в лесу глубоко врезалась в моем воображении»,—писал впоследствии Глинка. Либретто предполагал писать Жуковский, однако, написав одну сцену, он отказался от дальнейшей работы и «сдал», как говорит Глинка, оперу посредственному поэту из числа придворных Николая I барону Розену.

Об истории создания оперы:

http://www.belcanto.ru/susanin.html

http://susanin.kostromka.ru/112.php

http://orpheusmusic.ru/publ/ivan_susanin_zhizn_za_carja_mikhail_glinka/121-1-0-893

http://rusk.ru/st.php?idar=708029

Памятники Ивану Сусанину

Памятник 1851 года

Первая версия памятника Ивану Сусанину появилась после визита Костромы в октябре 1834 года императором Николаем Вторым. Император принял решение установить в городе памятник, в котором бы отразилась роль Михаила Федоровича Романова и подвиг Ивана Сусанина. В 1835 году указом Николая I центральная площадь Костромы была переименована из Екатеринославской в Сусанинскую. 14 марта 1851 года в её центре был установлен памятник по проекту академика В. И. Демут-Малиновского: гранитная колонна на четырёхугольном пьедестале была увенчана бюстом юного царя, на груди которого ярко выделялся позолоченный крест. У основания колонны располагалась коленопреклонённая фигура Сусанина, слева от которого лежали две жалованные грамоты его потомству. На колонне были укреплены двуглавый орёл и герб Костромской губернии. На передней стороне постамента был вделан барельеф, изображающий сцену гибели Сусанина; на задней стороне постамента — надпись «Ивану Сусанину, за Царя, — спасителя веры и царства, живот свой положившему. Благодарное потомство». Памятник был окружен фонарными столбами и решёткой, украшенной доспехами и двуглавыми орлами.

В 1918 году с памятника были сброшены бюст Михаила и скульптура Сусанина, тогда же Сусанинская площадь была переименована в площадь Революции (историческое название возвращено в 1992 году). Окончательное уничтожение памятника произошло в 1934 году.

Более подробно о сооружении памятника Ивану Сусанину в Костроме см.: http://susanin.kostromka.ru/123.php

Памятник 1967 года

В середине 20 века молодой скульптор Лавинский создал проект нового памятника. 28 сентября 1967 года белокаменный памятник, установленный на высоком берегу Волги, был торжественно открыт. С высоты постамента на горожан взирал гордый крестьянин. Был переосмыслен сам подвиг: Сусанин спасал не молодого Романова, а Землю Русскую. На постаменте надпись: «Ивану Сусанину — патриоту Земли Русской».

Новый памятник органично влился в ансамбль старой архитектуры центра города. И как напоминание о прошлом, в центральном сквере Костромы лежит мраморная колонна старого памятника, на том самом месте, где в позапрошлом веке он располагался.

12-метровый монумент Ивана Сусанина, сооруженный по проекту московского скульптора Лавинского и архитекторов Марковского и Бубнова, — достойный памятник народному герою. Памятник хорошо виден с Волги.

Иван Сусанин изображен на памятнике «Тысячелетие России» Михаила Микешина в Новгороде