Как пишется социально экономический через дефис или нет

социально-экономический

социально-экономический

Слитно или раздельно? Орфографический словарь-справочник. — М.: Русский язык.
.
1998.

Смотреть что такое «социально-экономический» в других словарях:

• социально-экономический — прил., кол во синонимов: 2 • социоэкономический (1) • экономико социологический (1) Словарь синонимов ASIS …   Словарь синонимов

• социально-экономический — Относящийся к социальным и экономическим условиям или подразумевающий комбинацию социальных и экономических факторов …   Словарь по географии

• Социально-экономический критерий оптимальности — [so­cio economic optimality crite­rion]. Часть авторов разделяет понятия социально экономический и народнохозяйственный или экономический оптимум. Другая  не видит различия между ними, рассматривая их как абсолютные синонимы. На первых этапах… …   Экономико-математический словарь

• Социально-экономический эффект выставочно-ярмарочной деятельности — Социально экономический эффект выставочно ярмарочной деятельности: положительное влияние выставочно ярмарочной деятельности на экономику, уровень и качество жизни населения. Примечание Положительное влияние выставочно ярмарочной деятельности… …   Официальная терминология

• Социально-экономический механизм — [socio economical mec­hanism] понятие, охватывающее организационно хозяйственные и социальные аспекты экономики, выражающее взаимодействие соответствующих структур и регуляторов, которые в совокупности обеспечивают функционирование экономической… …   Экономико-математический словарь

• Социально-экономический и политический строй поздней Римской империи — Положение трудящихся масс Одним из важнейших результатов наступления империи на массы трудящихся было резкое ухудшение положения рабов. Дважды повторённым законом Константин фактически восстановил право господина убивать раба. Закон этот гласил,… …   Всемирная история. Энциклопедия

• Социально-экономический строи Римской империи в III в. — Тяжелые воины и поражения, которые терпела империя со второй половины II в., совпали с глубоким кризисом рабовладельческого общества а были в значительной степени им обусловлены. Нарастание кризиса рабовладельческого строя Этот кризис выражался… …   Всемирная история. Энциклопедия

• социально-экономический — соци ально эконом ический …   Русский орфографический словарь

• социально-экономический — …   Орфографический словарь русского языка

• социально-экономический — социа/льно экономи/ческий …   Слитно. Раздельно. Через дефис.

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ

социально-экономический socio-economic; social and economic социально-экономические преобразования — social and economic transformations

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ

социально-экономический
прил., кол-во синонимов: 2
• социоэкономический (1)
• экономико-социологический (1)
Словарь синонимов ASIS.В.Н. Тришин.2013.
…. смотреть

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ

1) Орфографическая запись слова: социально-экономический2) Ударение в слове: соци`ально-эконом`ический3) Деление слова на слоги (перенос слова): социал… смотреть

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ

Ударение в слове: соци`ально-эконом`ическийУдарение падает на буквы: а,иБезударные гласные в слове: соци`ально-эконом`ический

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ

-ая, -ое әлеументтік-экономикалық;- социально-экономические науки әлеуметтік-экономикалық ғылымдар;- социально-экономическое прогнозирование әлеуметтік-экономикалық болжау… смотреть

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ

социально-экономический, ­ая, -ое
социалдык-экономикалык;
социально-экономические науки социалдык-экономикалык илимдер.

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ

Начальная форма — Социально-экономический, винительный падеж, единственное число, мужской род, неодушевленное

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ ПОЗДНЕЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

Положение трудящихся масс
Одним из важнейших результатов наступления империи на массы трудящихся было резкое ухудшение положения рабов. Дважды повторенным законом Константин фактически восстановил право господина убивать раба. Закон этот гласил, что, если господин засечет раба до смерти, он может не бояться судебного преследования, так как он проявил лишь свое законное право «исправлять» плохих рабов. Подстрекательство раба к бегству каралось не штрафом, как в III в., а розгами и пыткой. Рабов, пойманных при попытке перейти к «варварам», не возвращали, как прежде, господам, а ссылали в рудники, а в некоторых случаях им отрезали ногу. Свободная женщина, вступившая в связь с рабом, приговаривалась к костру, причем, если сам раб доносил на нее, его награждали свободой. Константин официально узаконил продажу в рабство детей бедняков их родителями. При нем же был издан закон, позволявший вернуть в рабство вместе с его детьми «дерзкого» вольноотпущенника.
Драконовские законы против рабов имели целью подавить сопротивление и других категорий трудящихся, прежде всего колонов, значение которых в сельском хозяйстве поздней империи продолжает возрастать. Насколько в сельском хозяйстве поздней империи колон стал более характерной фигурой, чем раб в классическом понимании этого термина, показывает, между прочим, такой любопытный штрих: по законам III в. всякий нищий бродяга, происхождение которого не было установлено, считался беглым рабом, по законам IV в.— беглым колоном. В основном колонами, а не рабами становились теперь пленные; именно колонам, а не рабам уделяет основное внимание законодательство. В IV в. колон, независимо от того, был ли он первоначально посаженным на землю рабом, пленником, неоплатным должником или наследственным арендатором, был обязан землевладельцу натуральной рентой и отработками на его земле.
Однако при господстве рабовладельческого государства и права колонат не мог развиться в систему феодальных отношений. Нормы рабовладельческого общества накладывают свой отпечаток на положение колона, все более сближая его с рабом. Уже Константин обложил значительным штрафом всякого укрывающего чужого колона, а самого беглого колона предписал возвращать на его местожительство закованным в цепи. В дальнейшем этот закон неоднократно подтверждался, причем сфера действия его все расширялась. Законы о прикреплении колонов к земле касались не только их, но и их потомства — сын не мог покинуть участок земли, переходивший к нему от отца, дочь не могла вступить в брак с колоном из чужого имения. Браки колонов со свободными были воспрещены. Колон не мог подать в суд на господина, поступить без его разрешения в армию, не мог продать что-либо из своего инвентаря или своей части урожая, так как закон признавал, что колон не может иметь никакой собственности. «Можно,— писали императоры конца IV в.,— смотреть на колонов, обязанных годовыми работами и платежами, почти как на рабов… они и сами принадлежат господам, и все их достояние принадлежит господам… и какое же может быть у них право, если закон ничего не признает их собственностью». Так колоны превратились в неполноправное, прикрепленное к земле сословие.
В IV в. закон равно запрещал продавать и колонов, и сельских рабов без земли, к которой они были приписаны по земельной описи — цензу. Прикрепление к земле колонов и сельских рабов было использовано государством в фискальных целях, поскольку землевладелец был обязан податями и повинностями в соответствии с количеством принадлежащей ему земли и приписанного к ней населения. Многочисленными эдиктами императоры старались бороться с попытками обойти этот закон —фиктивными продажами, представлениями подставных колонов, покупкой большого числа работников с малым количеством земли и т. п. Даже всякий взявший к себе рабов, разбредшихся из заброшенного имения, был обязан вносить подати за ту землю, на которой они прежде жили.
Потребность в рабочей силе и фискальные интересы государства определяли положение и других категорий населения. В замкнутые корпорации были превращены ремесленные коллегии, члены которых (и их потомки) не могли ни покинуть свою коллегию, ни даже вступить в брак за ее пределами. Коллегия в целом отвечала за наложенные на ее сочленов поставки и повинности. Некоторые коллегии были прикреплены к императорским мастерским, так называемым «фабрикам», где для войска, двора, чиновничества изготовлялись оружие, ткани, одежда и т. п. Работавшие на этих «фабриках» как члены коллегий, так и другие лица клеймились, чтобы пресечь их попытки к бегству; они работали в мастерской или чаще получали работу на дом. Кроме того, ремесленники и торговцы, в отличие от земледельцев, вносивших подати продуктами, были обложены денежным налогом, взимавшимся раз в четыре года, причем, по свидетельству современников, год сбора этого налога был годом траура и стенаний. Зато ремесленники были освобождены от муниципальных повинностей.
Упадок городов
Все возраставшие муниципальные повинности, к которым добавлялись еще и общегосударственные, были бичом большей части городского населения. Согласно учению тогдашних юристов, повинности делились на имущественные, требовавшие затрат, и личные, требовавшие труда. К первым причислялся сбор налогов с сограждан, а также устройство зрелищ и раздач для городского плебса, доставка перевозочных средств и фуража для войска и чиновников и т. п. В личные повинности входили ремонт дорог, общественных зданий, водопроводов, надзор за перевозками натуральных поставок для города и государства, производство ценза, вербовка рекрутов и т. п.
Кроме того, существовали еще многочисленные экстраординарные повинности в связи с военными экспедициями, государственной почтой, посольствами к императорам и т. д. За уклонение от повинностей или недостаток в сумме податей членов городских советов, называвшихся теперь куриалами, сажали в тюрьму, нещадно бичевали, а впоследствии даже казнили. Включение в число куриалов стало в IV в. рассматриваться как несчастье, почти равное ссылке на рудники. Куриалы пытались поступить на должность чиновников или в армию, бежали в крупные имения, где становились колонами или, женившись на рабынях, даже рабами, но цх неизменно приказывали возвращать в родные города. Все же курии катастрофически пустели. За IV в. число куриалов уменьшилось в 10 раз и.более, несмотря на то, что в их ряды с середины IV в. автоматически включался любой имевший или арендовавший более 25 югеров земли.
Из создавшегося положения извлекала выгоду только небольшая группа самых богатых куриалов, которые, пользуясь связями и подкупая чиновников, умели переложить всю тяжесть повинностей на своих менее состоятельных коллег, а затем скупали по дешевке их имущество или эксплуатировали их, как неоплатных должников. Нажим государства на городских землевладельцев вел к тому, что рабы и колоны их имений, подвергаясь еще более жестокой, чем прежде, эксплуатации, в свою очередь бежали к крупным собственникам, искали покровительства, так называемого патроциния, сильных людей, чиновников, военных, которые становились их патронами и за соответственное возмещение деньгами или натурой защищали их от бывших господ. Это еще более ускоряло разложение средних хозяйств, увеличивая концентрацию земли и рабочей силы в руках немногих собственников.
«Варваризация» армии
Положение, в которое попали куриалы, повлияло на положение солдат и ветеранов, из которых раньше пополнялись ряды декурионов. Правда, Константин и его преемники подтвердили и даже расширили привилегии ветеранов. Эти последние получали на пустующих землях имения, освобожденные от большего числа повинностей, зерно, инвентарь, деньги или рабов из заброшенных имений. Эти условия были бы весьма заманчивы в те времена, когда имение с 10—20 рабами обеспечивало владельцу достаточный доход и почетное положение в городе. Но в период упадка рабовладельческого хозяйства ветераны мало могли извлечь выгод из своих имений. Уже при Константине редкий ветеран мог дать своему поступавшему в армию сыну двух коней или коня и раба, что обеспечивало ему службу в более привилегированной части, а сын и преемник Константина Констанций писал, что многие ветераны, побросав свои хозяйства, обратились к разбою. К тому же сыновья ветеранов, если они не шли в армию, зачислялись в курию, и тогда все полученные их отцами привилегии сводились на нет.
Все это лишало военную службу привлекательности, случаи самоувечья рекрутов и дезертирства становились все чаще. Добровольный набор в армию был в основном заменен обязательной поставкой землевладельцами рекрутов из числа колонов. Землевладельцы часто старались подсунуть вербовщикам самых малосильных и нетрудоспособных людей; многие предпочитали вносить установленную за рекрута денежную сумму. Солдаты, набиравшиеся из числа презираемых колонов, не могли теперь рассчитывать дослужиться до командных должностей; разница между командиром и солдатом, несколько стиравшаяся в III в., снова стала очень велика. Командиры присваивали солдатское жалованье, распродавали отпущенный на армию провиант и обмундирование, использовали солдат для личных услуг. Все это крайне понижало боеспособность римской армии.
Императоры предпочитали нанимать солдат из германских и сарматских племен. Командиры набирались из числа племенных вождей, которые начинают играть крупную роль в жизни империи, становясь высшими военачальниками, сановниками, консулами. Целые племена селились на землях империи под условием службы в армии. Это были так называемые леты и федераты. По расчетам историков, к концу IV в. менее четверти армии составляли уроженцы империи. Некоторых деятелей поздней империи очень пугало создавшееся положение. Они указывали правительству, что опасно держать армию из соплеменников римских врагов и римских рабов, то есть «варваров», что рано или поздно занявшие высшие посты в государстве «варвары» найдут мощную поддержку в рабах, которые ненавидят своих господ, и с их помощью покорят империю, что надо приложить все силы, чтобы возродить подлинно римскую армию из солдат, набранных на территории империи. Но советы эти оставались без последствий, так как в обстановке обостренной классовой борьбы императоры больше доверяли чужеземным наемникам, а населения, пригодного к военной службе, становилось все меньше.
Развитие крупного землевладения
Правда, правительство делало некоторые попытки сохранить как ре3ерв для армии свободное крестьянство, особенно крестьянство придунаиских областей. Рядом указов запрещалось привлекать крестьян к экстраординарным повинностям, уводить за их долги рабов-пахарей и быков, принуждать свободных крестьян работать на землях «сильных» людей. В середине IV в: был создан особый институт «городских дефенсоров» (т. е. защитников) для наблюдения за выполнением законов и правосудия. Дефенсорам городов дунайских провинций особо предписывалось защищать крестьян. Но все это мало помогало. Налоги, повинности и долги разоряли крестьян. Даже узаконенный процент при займе продуктами равнялся трети долга, а фактически был еще выше. В придунаиских областях, где с середины III в. тоже растет крупное землевладение в связи с наделением землей местных жителей, сделавших карьеру в армии и при дворе, богатые собственники закабаляли крестьян, заставляли их отрабатывать долги в своих имениях. И здесь сложился колонат, узаконенный императорами в конце IV в. Во всех областях империи крестьяне, сохранившие еще независимость, спасаясь от сборщиков налогов, целыми селами шли под патроциний крупных землевладельцев, хотя те за свою «защиту» отнимали у них землю и обращали их в колонов.
К концу IV в. патроциний по всей империи принял такие размеры, что императоры начали с ним жестокую борьбу, налагая на патронов штраф в 25—40 фунтов золота за каждого принятого ими крестьянина. Несмотря на это, свободное население быстро исчезало. К крупным частным владельцам уходили не только крестьяне, но и рабы и колоны императорских сальтусов, хотя императоры предоставляли им некоторые льготы. Так, они могли вступать в законный брак со свободными, не терявшими при этом свободы, их могли судить только императорские управляющие — рационалы или судьи в присутствии рационалов, они были освобождены от экстраординарных повинностей и налогов на торговлю. Вместе с тем, штраф за удержание беглого императорского колона равнялся 1 фунту золота, что более чем вдвое превышало штраф за удержание частного колона. Тем не менее бесконтрольное, жестокое управление рационалов, наживавшихся на своих должностях, делало положение императорских колонов очень тяжелым, вследствие чего они старались перейти под патроциний магнатов.
Эти земельные магнаты были единственным сословием, процветавшим при доминате. Теперь все крупные землевладельцы, высшее чиновничество и высший командный состав армии входили в наследственное привилегированное сословие сенаторов, причем принадлежность к нему, в отличие от времен ранней империи, не предполагала обязательного участия в делах и заседаниях сената. В число сенаторов Константин включил и богатейших куриалов, чем нанес тяжелый удар платежеспособности курий. Сенаторы были свободны от всяких повинностей и от всяких связей с городами. Они вносили непосредственно в казну поземельный налог, определявшийся в зависимости от их состояния от 2 до 8 фунтов золота в год. В юбилеи императоров они были обязаны делать им богатые подарки, и, наконец, на них возлагались значительные затраты (до 4 тыс. фунтов серебра) на игры, постройки и т. п. в связи с отбыванием ими претуры.
Расходы эти были не столь уж велики, если учесть ,что ежегодные доходы некоторых сенаторов исчислялись в несколько тысяч фунтов золота. Принадлежавшие им в различных провинциях огромные земельные владения, нередко значительно превосходившие территории, приписанные к городам, были населены тысячами посаженных на землю рабов и колонов. Виллы были укреплены и окружены селами и хуторами рабов и колонов, из которых составлялись вооруженные отряды для борьбы с «разбойниками» и «варварами». Все необходимое, вплоть до водопроводных труб, производилось и обменивалось внутри имения, на внутренних, освобожденных от налогов на торговые сделки рынках. Такое имение было замкнутым целым, недоступным для императорских чиновников. Даже провинциальные наместники боялись раздражать его владельца, затронуть кого-нибудь, числившегося под его защитой. Члены крупных сенатских родов обычно занимали высшие государственные должности, что обеспечивало полную безнаказанность им самим и их близким. Такая автономия сенаторских имений стояла, как было уже показано на примере патроциния, в известном противоречии с императорской властью.
Особенности развития западных и восточных провинций
Общий для всей империи процесс развития кризиса имел свои особенности в отдельных областях государства. Различия между провинциями, несколько сгладившиеся в период рас- цвета рабовладельческого строя и связанной с ним муниципальной организации, снова выступили на поверхность. Особенно велико было различие между западными и восточными провинциями, но и каждая из этих частей империи была далеко не однородна.
В части западных районов, где рабство было менее развито,— в Британии, придунайских провинциях, северо-восточных частях Галлии, в Нумидии, Мавретании — большую роль играло свободное крестьянство, в ряде случаев еще сохранившее общинное устройство. С наступлением кризиса рабовладельческого способа производства разложение общины стало приводить уже не к развитию рабства, а к закабалению крестьян крупными землевладельцами. Формирование элементов феодализма шло здесь более прямым путем. Оно вызывало резкое ухудшение положения свободного сельского населения, которое повсеместно поднималось на борьбу. Здесь быстрее развиваются не связанные с городами крупные имения, владельцы которых сами создают аппарат принуждения для подавления эксплуатируемых и начинают все меньше нуждаться в ослабевшей империи, в которой видят лишь бесполезного претендента на часть прибавочного продукта, созданного их колонами и рабами. Разгоравшиеся революционные движения масс и оппозиция земельной знати римскому правительству, проявлявшаяся во все учащавшихся с середины IV в. мятежах, делали в этих областях позиции империи особенно непрочными.
Районы, где рабство достигло высокого развития,— юго-восточные части Галлии, Испания, проконсульская Африка и, наконец, Италия—значительно сильнее пострадали от кризиса и приходили во все больший упадок. Еще сохранявшиеся здесь города влачили жалкое существование, курии быстро пустели. Императорское правительство пыталось опереться на более состоятельных куриалов, давая им некоторые привилегии, так как стремилось во что бы то ни стало сохранить города, служившие его фискальным интересам, но было бессильно восстановить их былое значение. Такие города Запада, как Медиолан (Милан), Августа Треверов (Трир), Арелата (Арль), были обязаны своим процветанием лишь тому, что служили императорскими резиденциями или центрами торговли, удовлетворявшей потребность знати в импортных предметах роскоши. В этих областях значительная часть колонов состояла из посаженных на землю рабов. Все институты рабовладельческого общества и самая империя сохраняли здесь глубокие корни, но вследствие прогрессирующей экономической деградации этих областей они не могли на долгое время обеспечить ей прочную базу.
Более сложным было положение в восточных провинциях. Развитие некоторых областей, таких как, например, Ахайя и западные береговые районы Малой Азии, где господствовал античный рабовладельческий полис и где рабство еще до римского завоевания вытеснило.все остальные отношения, зашло в тупик. В ряде глубинных частей Малой Азии, Сирии, Египта, в большинстве районов Фракии, отчасти в Македонии городская организация и рабство существенной роли не играли. Колонатные отношения развивались здесь на основе разложения сельской общины и старых, переживших эллинизм форм эксплуатации.
Особое место занимали те из областей Малой Азии, Сирии, Египта, где довольно высокое развитие рабства сочеталось со значительной ролью в производстве свободного населения — арендаторов земли и ремесленников. Города, земли которых возделывали колоны, оказались более устойчивыми; огромную роль играло и то, что многие города восточных провинций были важнейшими центрами ремесла и торговли, не только внутренней, но и внешней. Между тем, если торговые связи населения западных городов с зарейнскими и задунайскими народами почти совершенно прервались, то торговые сношения восточных провинций с Персией, Аравией и другими соседними странами в первый период домината вновь оживились. Этому оживлению способствовали временное умиротворение на восточной границе и проведенная Константином денежная реформа, более удачная, чем реформы его предшественников. Жизнь таких центров, как Антиохия, Никея, Никомедия, Александрия, не считая более мелких, была интенсивной и оказывала значительное влияние на весь строй провинций. Атак как античная культура была прежде всего городской культурой, то она не претерпела на Востоке такого упадка, как на Западе, хотя развитие кризиса нанесло и ей существенный удар и значительно модифицировало ее. Таким образом, экономический и культурный центр империи стал перемещаться на Восток.
Вместе с тем социальные противоречия в восточных провинциях были сложнее. Наряду с борьбой между эксплуатируемым сельским населением и крупными землевладельцами чрезвычайно острыми были здесь и столкновения между различными социальными группами в городах — между более и менее состоятельными куриалами, между городскими землевладельцами и окрестными колонами, обрабатывавшими их земли и земли городов, между купцами, наживавшимися на дороговизне, и плебсом, требовавшим дешевого хлеба, между владельцами мастерских и обслуживавшими их свободными и рабами. Наконец, города противостояли земельным магнатам, стремившимся захватить городские земли и подчинить себе сидевших на них колонов. Лавируя между этими группами, опираясь то на одну, то на другую и прибегая к социальной демагогии, императорское правительство чувствовало себя здесь прочнее, чем на Западе, где его социальная база постепенно сужалась.
В результате всего этого столица империи была перенесена на восток. Уже Диоклетиан жил в Никомедии; Константин в 330 г. превратил в столицу старый торговый город на берегу Боспора — Византии, получивший теперь название Константинополя. Город отличался выгодным географическим положением и естественными укреплениями, делавшими его почти неприступным. В новой столице был создан свой сенат, существовавший параллельно с римским, константинопольский плебс за счет египетского хлеба получал те же раздачи, что и плебс Рима. Переселявшимся в Константинополь сенаторам давались земли и привилегии; стекавшиеся сюда купцы и ремесленники сделали вскоре город крупнейшим экономическим центром Востока. На украшение новой столицы, ее дворцов, цирка, ипподрома со всей империи свозились лучшие памятники искусства. Постепенно Константинополь, как императорская резиденция, затмил собою старый Рим.
Возвышение Константинополя было внешним выражением того факта, что империя уже не составляла единого целого. Различные пути развития кризиса в ее отдельных областях, обусловленные разницей в их экономическом и социальном строе, привели к фактическому расколу империи сначала на восточную и западную половину, а затем и на более мелкие части.
Политический строй поздней империи
Государственный аппарат поздней империи, начавший складываться при Диоклетиане и окончательно оформившийся при Константине, соответствовал ее социальному строю. Римское государство этого времени, выполнявшее прежде всего функцию подавления огромного большинства населения, превратившееся, по словам Энгельса, в «машину для высасывания соков из подданных», приняло форму законченной бюрократической монархии. Огромная армия чиновников, разделенная особой «табелью о рангах» па «выдающихся», «благороднейших», «сиятельных» и т. д., тяжелым бременем лежала на плечах населения. Высшие должностные лица государства были вместе с тем и высшими придворными чинами, империя как бы сливалась с императорским хозяйством. Так, «квестор священного дворца» был председателем императорского совета — «священной консистории»; «магистр должностей» ведал личной канцелярией императора, его личной стражей, состоявшей из отрядов «варваров», и ему вместе с тем принадлежал верховный контроль над всем управлением, так как под его началом стояло целое войско тайных полицейских агентов, так называемых «любопытных». Финансами заведовали комиты «частного имущества» и «священных щедрот» императора. Большую роль играл и высший дворцовый чин, так называемый «начальник священной опочивальни». Количество придворной челяди, среди которой особенно выделялись многочисленные евнухи, было необычайно велико. Одних брадобреев было 1 000 человек, причем все они получали большое жалованье натурой и деньгами.
Империя делилась на четыре префектуры: Галлии, Италии, Иллирии и Востока. Гражданское управление префектур возглавляли четыре префекта претория, которым подчинялись викарии диоцезов и наместники провинций с их штатом секретарей, казначеев, писцов, судей и т. п. Общему гражданскому управлению не были подчинены Рим и Константинополь, имевшие особых префектов Армия находилась в ведении четырех магистров пехоты и четырех магистров конницы, за которыми по нисходящей линии шли начальники (дуки) военных округов и командиры легионов. Среди этого огромного аппарата процветали взаимная слежка, кляузы, беззастенчивое взяточничество и казнокрадство Всякий спешил побольше награбить и поскорее выдвинуться, столкнув другого. Императоры поощряли доносы, считая, что они укрепляют их власть. При преемнике Константина Констанции один знаменитый придворный доносчик получил насмешливое прозвище «комита сновидений», так как специализировался на доносах о неблагоприятных для императора снах, которые будто бы видели разные высокопоставленные лица. Наиболее частыми были взаимные обвинения в колдовстве и гаданиях, направленных якобы во вред правителю…. смотреть

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТАТУС

(socioeconomic status) — общее положение человека в системе социальной стратификации (Лазарсфельд и др., 1944; Голдторп и Хоуп, 1974). Неопределенности и неточности этого общего понятия по сравнению с более аналитически сосредоточенными терминами *класс* и *статус* вызвали его критику (см. Миллс, 1959). См. также Социальная стратификация…. смотреть

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТАТУС (СЭС)

Совершенно буквально, характеристика положения индивида в стратифицированном обществе основывающаяся на ряде социальных (например, родительская семья, социальный класс, образование родителей, образование самого человека, ценности, род занятий и т.д.) и экономических (доход семьи, собственный доход) показателей…. смотреть

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОИ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ В III В

Тяжелые воины и поражения, которые терпела империя со второй половины II в., совпали с глубоким кризисом рабовладельческого общества а были в значительной степени им обусловлены.
Нарастание кризиса рабовладельческого строя
Этот кризис выражался прежде всего в том, что начался процесс разложения основных классов — рабов и рабовладельцев. Множество рабов было отпущено на свободу, другие рабы получали пекулий или превращались в колонов. С другой стороны, большое число средних и мелких землевладельцев и рабовладельцев, составлявших значительную часть населения городов, разорялось. Их имения забирал за долги императорский фиск или богатый сосед-кредитор, обращавший бывшего владельца в колона. Причем такой колон уже не пользовался защитой закона, так как считалось, что новый собственник, позволяя колону возделывать его прежний участок, оказывает ему благодеяние, в которое закон вмешиваться не может. Нередко декурионы, чтобы избавиться от обременительных повинностей в пользу городов, продавали по дешевке большую часть своих земель, отпускали рабов и превращались в мелких землевладельцев, сами обрабатывая оставшийся маленький участок; другие добровольно передавали свое имение какому- нибудь крупному землевладельцу, переходя на положение колонов. Повидимому, особенно часто они становились колонами императорских земель, так как в III в. эти колоны получили освобождение от муниципальных повинностей.
Все это приводило к тому, что город, как коллектив свободных землевладельцев и рабовладельцев, уже переставал быть основной опорой империи, ее первичной ячейкой. Равным образом и фамилия переставала быть основой экономической и социальной жизни, по мере того как движимые страхом перед сопротивлением рабов императоры II в. постепенно ограничивали власть ее главы. Разложение античного города ускорялось еще благодаря тому, что, несмотря на противодействие правительства, общественные городские земли переходили в частные руки. Частично их продавали, частично сдавали в так называемую «вечную», т. е. наследственную, аренду, которая делала арендаторов фактическими собственниками городских земель. К началу III в. только в Африке еще продолжалось развитие городского строя; в остальных западных провинциях он находился уже в состоянии упадка. На Востоке крупные города оказались более устойчивыми благодаря значительному развитию торговли, ремесла, меньшему распространению рабства в целом и преобладанию системы эксплуатации колонов во все,х видах хозяйств. Зато в этих городах социальные противоречия, сочетаясь с оппозицией против господства Рима, выступали еще отчетливее, чем в городах Запада. Волнения городской бедноты возникали здесь все чаще, все ярче вырисовывались ее антиримские настроения. Вследствие этого и восточные города все менее могли играть роль базы рабовла дсльческого государства.
С упадком городов ускорился рост латифундий, владельцы которых увеличивали свои земли как за счет городов, так и за счет обедневших соседей, скупая, забирая за долги или просто захватывая их имущество. Процесс этот шел и на Западе и на Востоке. В латифундиях концентрировалась значительная часть земледельческого населения — посаженные на землю рабы отпущенники, колоны, клиенты. Различия между отдельными категориями этого населения постепенно стирались. Каждый имел участок земли, который обрабатывал инвентарем, большей частью полученным от хозяина, был обязан отдавать ему часть урожая и исполнять для него определенную работу.
Такое имение становилось постепенно замкнутым целым, со своим рынком своим штатом ремесленников-рабов, обслуживавших его нужды. Колоны если не юридически, то фактически попадали во все большую зависимость от землевладельца, который представлял их перед государством. Императоры, заинтересованные в сохранении свободного сельского населения, которое могло бы обрабатывать землю и служить в армии, и не желавшие излишнего усиления земельных магнатов иногда запрещали требовать с колонов больше, чем было установлено договором или обычаем но это мало помогало. Если даже в различных указах подчеркивалась разница в положении свободного колона и раба, то в сознании людей эта разница все более стиралась. Заимодавцы, например, считали, что колон так же отвечает за долг господина как и раб, что колон, как и раб, ничем не может владеть юридически и т. д. По мере уменьшения роли рабов в производстве и постепенного вытеснения их другими категориями производителей последние попадают под действие господствовавших при рабовладельческом строе норм, ставивших каждого работника, лишенного средств производства, на один уровень с рабом. Постепенно в таком положении оказываются все большие массы свободного населения. Кроме колонов — арендаторов земли—в зависимость от владельцев попадали и арендаторы помещений — инквилины, платившие владельцам нередко своим трудом. Наемный работник считался членом фамилии; как и раба, его нельзя было допрашивать по делу, ведущемуся против его господина; он не мог судиться с нанимателем; как и раба, его не брали в армию. Естественно, что все эти зависимые люди, так же как и рабы, были мало заинтересованы в результатах своего труда.
Накопившиеся к тому времени технические усовершенствования, достижения тогдашней агрономической науки, требовавшей тщательного ухода за растениями и животными и известных знаний от земледельца, могли быть полногтью применены и развиваться далее только при условии, что работник будет заинтересован в своем труде. Но ни рабы, ни свободные, по своему положению во многом сближавшиеся с рабами, такой заинтересованности в труде иметь не могли, и все попытки рабовладельцев и землевладельцев создать ее особого успеха не имели. Производственные отношения становились тормозом развития производительных сил, начинался кризис самого рабовладельческого способа производства. Производительность труда катастрофически падала, земли пустели. Многие уходили в леса, пустыни, за границы империи или к разбойникам, нередко выступавшим носителями стихийного протеста против эксплуататорских классов и рабовладельческой империи. Борьба аа рабочую силу становится теперь столь же острой, как во времена республика и ранней империи борьба за землю. Существование огромных императорских доменов, где рабы и колоны могли получить некоторые льготы, создавало опасную конкуренцию для владельцев латифундий. С другой стороны, императорские колоны, надеясь найти у сильных людей защиту от притеснения императорских управителей И чиновников, уходили иногда на земли крупных собственников В поисках рабочей силы последние прибегали ко всевозможным ухищрениям — выкупали пленных с тем, чтобы те работали на них, пока не возместят выкуп, брали у должников детей в качестве залога, покупали свободных бедняков, предпочитавших рабство голодной смерти. Эти сделки в корне противоречили основам римского права, не признававшего продажи свободного в рабство, и неоднократно запрещались императорами, но изжить их не удавалось.
Обострение социальных противоречий
В таких условиях снова до крайности обострились социальные противоречия Эксплуатируемые массы, к которым теперь равно принадлежали рабы, колоны, городская беднота, разоряющиеся крестьяне, готовы были восстать. Муниципальные землевладельцы хотели, чтобы правительство защищало их от земельных магнатов, помогало городам и охраняло городскую автономию. Крупная землевладельческая знать добивалась передачи в ее руки императорских сальтусоп. В лице императора она хотела иметь главным образом военачальника, который содержал бы сильную армию, обеспечивал бы знать рабочей силой за счет пленных «варваров» и держал бы в повиновении ненавистную ей «чернь».
На последнем особенно настаивала аристократия восточных провинций, обеспокоенная городскими волнениями. «Свобода черни — гибель лучших»,— писал историк начала III в. Дион Кассий, крупный землевладелец Вифинии, сенатор и консуляр. В написанном им труде по римской истории он изложил программу своего класса. В эту программу входили: полное уничтожение городской автономии; подавление всякой самостоятельной мысли, что должно было достигаться однотипным обязательным государственным образованием и изгнанием философов и религиозных проповедников; беспощадная расправа со всякими мятежниками; сильная власть императора, опирающегося на «лучших», т. е. самых богатых людей. Западная знать, еще не испытавшая к началу III в. всей силы сопротивления масс, наоборот, была против укрепления центральной власти, предпочитая некоторую самостоятельность. При известных условиях она готова была даже отпасть от Рима и устроиться независимо.
К этим противоречиям прибавилось и ослабление связи между отдельными частями империи. За первые два века в ряде провинций развилось сельское хозяиство и создалось собственное ремесло, сделавшее их независимыми от ввоза. Рост не связанных с рынком латифундий, где жило много ремесленников, обслуживавших нужды господ и колонов, также вел к упадку торговли. Все это способствовало укреплению местных элементов. Снова возрождаются местные языки; оживляются местные культы, местные традиции. В Галлии вместо роскошной керамики, повторявшей арретинскую, изготовляется посуда старого кельтского образца. В Дакии родители, носившие римские имена, называют своих сыновей в честь старых дакийских правителей Регебалами и Децебалами; в Сирии и Египте возрождается литература на местных языках. В восточных провинциях все более крепнут про-псрсидские симпатии. Низы искали в союзе с персами защиты от римского гнета, богатые купцы — торговых выгод.
Политическая борьба. Роль армии
Все эти различные социальные группы желали видеть у власти такОго императора, который осуществлял бы их программу. Поэтому для III в. характерна чрезвычайно быстрая смена императоров, причем они почти все погибали насильственной смертью. Те из них, которые продолжали политику Флавиев и Антонинов, т. е. стремились опираться на городских средних землевладельцев и рабовладельцев, вследствие упадка городов вынуждены были искать новых путей. Их попытки поднять экономический уровень городов были бесплодны, и сами они, нуждаясь в деньгах, действовали противоречиво, переобременяя декурионов все новыми сборами и повинностями. Они принуждали их продолжать исполнять свои обязанности, насильно возвращая в родные города тех, кто пытался перейти на положение колонов, стать солдатами или просто бежать. Единственной надежной опорой императорской власти в III в. становится армия.
Армия в это время была не только вооруженной, но и социальной силой. Ветераны, а отчасти и солдаты, значительная часть которых состояла из сыновей ветеранов, в социальном смысле были наиболее близки к средним землевладельцам: обычно ветерана наделяли участком, равным имению среднего декуриона. Эти наделы, обрабатывавшиеся рабами, принадлежали им на таких же правах полной собственности, как и имения декурионов, тогда как земли крестьян-общинников считались собственностью государства. Жалованье и экстраординарные дарения, которые они получали во время службы, составляли довольно большую сумму, что позволяло им содержать рабов и вести хозяйство на основе связи с рынком, т. е. так же, как вели его городские землевладельцы. Юридически ветераны приравнивались к декурионам. Привилегированное положение в городах и селах и воспитанная двадцатилетней службой преданность Риму делали их надежной опорой империи. За счет усиления ветеранского землевладения мог временно возродиться тот социальный слой средних рабовладельцев, который господствовал в империи в I—II вв.
В тех провинциях, где латифундии вытеснили мелких и средних землевладельцев, оставалось мало населения, способного идти в армию. Зато в прирейнских и придунайских областях, где мелкое землевладение оставалось почти нетронутым из-за отсутствия латифундий, резервы для армии были очень велики. С III в. именно отсюда выходит большая часть солдат, здесь же они получают и землю после отставки. За счет разложения общины, которое ускорялось тем, что часть земли переходила в руки ветеранов, выделяется слой частных землевладельцев, растут виллы, развивается ремесло, обслуживающее их потребности. Эти области становятся последним очагом рабовладельческих отношений, последним оплотом империи. Однако то, что развитие этих областей началось в период общего упадка и кризиса рабовладельческой формации, наложило на них своеобразный отпечаток.
Уже мало создается здесь новых городов; даже такой значительный центр, как Могонтиак на Рейне (Майнц), остается селом вплоть до поздней империи; рабовладение развивается незначительно, и главным объектом эксплуатации становятся разоряющиеся общинники. Рост провинциального сепаратизма делал солдата, несмотря на его преданность императору и римским богам, в первую очередь патриотом родного села и почитателем местного сельского бога. Даже служа в Риме, уроженец Паннонии или Мезии сооружал алтарь местному богу вместе со своими односельчанами, служившими с ним в одной воинской части. Если еще во II в. всякий солдат считал своей родиной Рим и своей семьей — товарищей по оружию, то в III в. он, наоборот, твердо йомнил, что он «по рождению» фракиец или паннонец, и не порывал связи с земляками. В этом была слабость армии III в. как вооруженной силы и ее преимущество как силы социальной. Связь со средними и мелкими землевладельцами заставляла ее разделять их ненависть к земельным магнатам и поддерживать сильную центральную власть, которая могла бы обуздать крупных собственников.
Внешне это противоречие выражалось в борьбе «сената» и «армии», «сенатских» и «солдатских» императоров. Первые старались уменьшить влияние армии, набирая солдат за пределами империи и развивая систему военной колонизации на границах, где солдат-землевладелец не мешал собственникам латифундий. Они вели агрессивную внешнюю политику, чтобы пополнить за счет пленных количество поселенных на пограничных землях солдат-колонистов и колонов, и не мешали магнатам «округлять» свои владения и эксплуатировать земледельцев. «Солдатские» императоры пытались поддержать города, практиковали массовые конфискации латифундий, увеличивая свои земли и земли солдат, повышали налоги, чтобы увеличить жалованье солдатам, предпочитали большей частью откупаться от внешних врагов контрибуциями, поскольку солдаты и горожане удовлетворялись наличным количеством рабов и не были особенно заинтересованы в колонах. «Солдатские» императоры старались под видом защиты «маленьких людей» от сильных сохранить свободное население и не дать ему превратиться в фактических подданных крупных собственников.
Эта борьба затихала только перед лицом поднимавшихся на борьбу народных масс, равно страдавших от эксплуатации земельных магнатов, от средних землевладельцев, перекладывавших на их плечи тяжесть налогов и повинностей, от императорских чиновников, прокураторов, кондукторов, от насилий и грабежей солдат, от управляющих частными латифундиями, которые, несмотря на то, что сами они обычно выходили из рабов, безжалостно притесняли своих бывших собратьев по классу…. смотреть

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ I В. И ВО II В. Н. Э

Экономические сдвиги
Свидетельства современников, многочисленные надписи из провинций и данные археологии дают возможность отметить новые черты в развитии сельского хозяйства, ремесла и торговли, характерные для второй половины I в. и II в. н. э.
Широкие размеры приняла торговля и внутри империи, и между провинциями, и со странами Востока — Аравией, Индией, Китаем, куда, по подсчетам современников, ежегодно уходило до 103 млн. сестерциев в обмен на предметы роскоши — благовония, пряности, шелк, драгоценности. Купцы восточных провинций наживали большие состояния на этой торговле. Но и в западных провинциях появляются крупные компании, торговавшие испанским вином, маслом, галльским полотном и керамикой, которая постепенно вытеснила италийскую.
Население империи все шире втягивается в производство на продажу, развивается известная специализация как между провинциями, так и внутри отдельных отраслей. Так, в кожевенном производстве были специалисты по изготовлению различных видов обуви, по производству кожаных мехов для вина, выделке сбруи, первичной обработке кожи. Дифференцированы были также производства различных сортов шерстяных тканей и их окраска. Особенно специализировано было производство предметов роскоши. Отдельные ремесленники занимались изготовлением гемм, ожерелий, колец, разных видов золотой и серебряной посуды, золотошвейным ремеслом, производством галунов и даже изготовлением отдельно глаз для статуй. Ремесло значительно усовершенствовалось. Мастера Италии и провинций изготовляли не только высокохудожественные изделия, но и такие сложные предметы, как, например, хирургические инструменты.
В сельском хозяйстве отдельные области и хозяйства специализировались на разведении особых сортов зерна, винограда, масла, льна, овощей, лекарственных растений и т. д. Специализация отражала рост рыночных отношений. Рабовладельческие виллы были в наибольшей мере затронуты этим процессом развития товарноденежных отношений. Владельцы вилл нередко сами были выходцами из среды торговцев и ремесленников, которые, разбогатев, приобретали земли. Были среди них и представители старой знати, применившиеся к новым условиям, и ветераны, получившие землю, которые вместе с тем нередко заводили торговые и ремесленные предприятия.
Все эти категории, составлявшие в каждом городе сословие декурионов, муниципальную знать, были основной опорой власти Антонинов. Империя давала им возможность эксплуатировать рабов, уделяя кое-что городской бедноте, чтобы удерживать ее от восстаний, а также оказывала им покровительство против крупных землевладельцев. За годы правления Юлиев-Клавдиев, а затем Домициана могущество крупных землевладельцев было сильно подорвано; Антонины, не прибегая к террору, старались достичь той же цели иными средствами. Незаконный захват чужой земли строго карался, земли, принадлежавшие ранее городам и захваченные частными владельцами, возвращались в общественное пользование; самое увеличение числа городов способствовало дальнейшему дроблению земли и переходу ее в разряд городских территорий.
Однако далеко не вся земля империи принадлежала городам и городским землевладельцам. Во многих провинциях изъятые из городских земель императорские и крупные частные имения — сальтусы — занимали значительную территорию. Наконец, часть земель, причем в некоторых областях (в прирейнских и придунайских провинциях, в Британии, Нумидии, Мавретании и др.) весьма значительная, оставалась во владении местных крестьян. Они нередко жили еще сельскими или племенными общинами, стоявшими под управлением римских префектов пли местной племенной знати, составлявшей совет старейшин. Со временем поселения некоторых племен получали городское устройство. Так было, например, с бывшими соратниками Такфарината мусуламиями. При Антонинах городское землевладение играло ведущую роль. В дальнейшем, по мере упадка рабовладельческого хозяйства и тесно связанного с ним города, возрастает роль как крупного, так и крестьянского общинного землевладения.
Видимое процветание империи было непрочным и таило в себе глубокие противоречия. Уровень производства оставался низким. Необходимость создания многочисленного и сложного аппарата принуждения и надзора делала неэффективным применение больших масс рабов в крупных плантационных хозяйствах. Поэтому и при значительной концентрации земли производство оставалось относительно мелким; основной производственной единицей и внутри больших имений — латифундий — было небольшое хозяйство со своим инвентарем, не сливавшееся с другими хозяйствами, принадлежавшими тому же владельцу.
Такое же положение наблюдалось и в других отраслях хозяйства. Так, рудники и каменоломни были почти повсеместно собственностью императора; на рудниках в Испании было занято до 40 тыс. человек, но добыча металла не приняла характера крупного производства: отдельные участки сдавались в аренду съемщикам, частью составлявшим товарищества, по тому же принципу, по которому императорские земли сдавались крупным съемщикам — кондукторам и колонам. Под надзором императорских прокураторов они разрабатывали арендованную часть прииска, на которой обычно трудились их рабы, отпущенники, наемные работники. Иногда мелкие съемщики, также называвшиеся колонами, работали в своих шахтах сами.
Нечто подобное имело место и в керамическом производстве. К середине II в. н. э. значительная часть керамических мастерских Рима, производивших кирпич и черепицу для многочисленных построек столицы, концентрировалась в руках императора. Но это не повело к образованию крупных мануфактур. Отдельные мастерские также сдавались императорским отпущенникам, которые вели производство с несколькими рабами или наемниками.
Богатые люди покупали предметы роскоши, копили деньги, но не употребляли их на расширение производства. При уровне производства того времени подобные затраты сводились бы лишь к увеличению числа рабов, а организация больших масс
рабов и надзор за ними были настолько трудны, что подчас вместо прибыли приносили убыток. О таких неудачных попытках рассказывает Плиний Старший.
При рабовладельческом хозяйстве, остававшемся в общем натуральным, развитие товарно-денежных отношений порождало неразрешимые экономические трудности, увеличивавшиеся по мере возрастания числа денежных налогов, развития денежной аренды и т. п. Развитие городов приводило к росту античного люмпен-пролетариата и росту непроизводительных расходов на его содержание. Муниципальная Знать, связанная с рынком, начинала разоряться. Все труднее становилось доставать деньги для выплаты налогов, для покупки одежды и пищи рабам, орудий производства, для приобретения известного количества предметов роскоши, ставших необходимыми в быту муниципальной знати, которая старалась подражать римской. Эту потребность в деньгах она не всегда могла удовлетворить за счет продажи продукции своих имений. Значительная часть этой продукции непосредственно изымалась государством в качестве натуральных поставок. Боясь волнений в городах, вспыхивавших из-за дороговизны, правительство запрещало продавать Продовольствие по ценам выше установленных. Откупы даже косвенных налогов, на которых раньше наживались всадники и провинциальные дельцы, постепенно заменялись сбором налогов чиновниками государства. Городские земли все чаще захватывались частными лицами, что лишало города доходов, извлекавшихся из эксплуатации и сдачи в аренду этих земель.
С другой стороны, все больше сужался круг лиц, обязанных нести муниципальные повинности (Домициан освободил от них ветеранов, Адриан — часть врачей, риторов, учителей, в III в. освобождение получили императорские арендаторы), и тем тяжелее давило бремя повинностей на оставшихся налогоплательщиков. Частные лица и целые города впадают в долги. Со времени правления Домициана — в Италии, а со времени Траяна — в провинциях появляются городские кураторы — лица, назначаемые контролировать городские финансы. Императоры вынуждены были прощать должникам фиска и городам недоимки за ряд лет.
Изменения в положении рабов
В хозяйствах средних землевладельцев делались попытки найти более выгодные способы эксплуатации рабов. Отпуская некоторых из них на волю, господа рассчитывали получить двойную выгоду: они не должны были содержать рабов — напротив, вольноотпущенники были обязаны в случае необходимости содержать своих господ и завещать им, их детям или внукам половину имущества. Идя навстречу обедневшим патронам, императоры II в. издают ряд законов, закреплявших права патрона и его детей на труд и имущество вольноотпущенника.
В крупных имениях отпущенникам иногда давались земельные наделы, которые они были обязаны возделывать; часть своего времени они должны были работать на бывшего владельца.
Усилилась также практика сдачи рабов в наем, причем рабам предоставлялась часть заработанной ими платы. Все чаще практиковался и так называемый вывод на пекулий. Пекулием называлась часть имущества господина, которую он передавал в пользование рабу с тем, чтобы раб часть дохода, полученного от эксплуатации этого имущества, оставлял себе, а часть отдавал господину. В пекулий могли входить земля, мастерская, лавка, рабы. Все это должно было повысить заинтересованность раба в труде. Вначале пекулий всецело определялся доброй волей господина, который мог его увеличить, уменьшить или вовсе отобрать. Но так как контрагенты раба, выведенного на пекулий, нуждались в обеспечении своих интересов, пекулий постепенно стал неотъемлемой принадлежностью раба. Все это были симптомы кризиса рабовладения.
К экономическим факторам прибавлялись и политические. С середины I в. не было крупных восстаний рабов, но побеги рабов и убийства рабовладельцев не прекращались. Правительство, с одной стороны, шло по линии усиления репрессий. При Траяне было предписано предавать пытке не только рабов, но и отпущенников убитых владельцев. Всякий уговоривший раба бежать или научивший его «презирать господина» привлекался к ответственности. Все должностные лица обязаны были способствовать розыску беглых рабов и производить обыски с целью их поимки даже в имениях сенаторов и императорских.
С другой стороны, страх перед восстаниями рабов заставлял правительство идти на частичные уступки. Адриан уничтожил рабские эргастулы и запретил господину убивать раба. В случае провинности раба, предполагавшей казнь или ссылку в рудники, господин должен был обратиться в суд. Магистратам предписывалось разбирать дела рабов, которых жестокость господина вынуждала искать защиты у считавшихся священными императорских статуй. Если было доказано, что господин морил рабов голодом и холодом, заставлял непосильно трудиться, избивал, магистрат должен был продать их другому владельцу, «дабы они не учинили чего-нибудь мятежного», как формулировал Антонин Пий, издавший этот закон, причину своей «гуманности».
Часть рабовладельцев понимала необходимость этих мер. Писатели и юристытеоретики говорили о естественном равенстве людей, советовали видеть в рабах не врагов, а скромных друзей, рассказывали о самоотверженности, добродетели, талантах рабов. Практики жаловались на трудности содержания рабов и надзора за ними, указывали, что труд рабов невыгоден, что земля, дававшая обильные плоды, когда на ней работали свободные, захирела в руках рабов. Но для среднего рабовладельца законы, ограничивавшие эксплуатацию рабов, были только помехой Покупая раба, он требовал свидетельства, что раб никогда «не прибегал к статуям», он неохотно покупал образованного и инициативного раба, боясь его «строптивости». Покупным рабам он предпочитал доморощенных.
Колонат
Наряду с трудом рабов в сельском хозяйстве начинает все больше распространяться труд колонов, т. е. свободных арендаторов. Положение этих арендаторов с самого начала было неодинаковым. Колоны делились на две категории: арендаторов по договору, среди которых были и крупные съемщики, сами эксплуатировавшие труд рабов и арендаторов, из поколения в поколение сидевших на землях крупных собственников. Повинности последних определялись не столько зачастую уже потерянными первоначальными договорами, сколько местными обычаями. Колонов этой категории с течением времени становится все больше. В I в. еще преобладала денежная аренда, но она подрывала хозяйство мелких съемщиков. Задолженность их росла, нередко землевладельцы продавали за долги инвентарь колонов, что окончательно лишало их возможности выбиться из нужды. Многие предпочитали поэтому переходить на натуральную и особенно на издольную аренду, обычно из 1/8 урожая. Однако и в таких условиях долги колонов продолжали возрастать, и вместе с тем возрастала их зависимость от землевладельца. Бывали случаи, когда землевладельцы, используя свое влияние и положение, силой принуждали оставаться на своей земле колонов, даже уплативших недоимки. Государство, регулировавшее взаимоотношения владельца земли с арендаторами по договору, почти не вмешивалось в его взаимоотношения с колонами, владевшими своими участками по обычаю.
В I в. колоны еще были, по крайней мере формально, вполне равноправны с владельцами земли. Некоторые из них играли известную роль в соседних небольших городах, занимали там жреческие должности, участвовали в коллегиях. Но постепенно они переходят как бы на положение членов проживавшей в имении фамилии, которая включала рабов, вольноотпущенников и клиентов владельца. Они участвуют в фамильных культах и становятся неотъемлемой частью имения, вместе с которым переходят к новому владельцу при продаже и передаче по наследству. Сложившиеся в рабовладельческом обществе представления, по которым человек, работавший на другого, презирался, отразились и на положении колонов. Так, юристы конца II — начала III в. считали уже, что колону не принадлежит даже его собственный инвентарь, если большую часть инвентаря он получил от землевладельца. Не суд, а землевладелец разбирал различные взаимные претензии и ссоры колонов. Так все более крепла экономическая и социальная зависимость колонов от собственников земли. Число колонов возрастало за счет разорившихся крестьян и посаженных на землю отпущенных рабов и их потомков. Особенно развивался колонат в императорских и крупных частных имениях.
Императорские имения неуклонно возрастали за счет конфискаций и завещаний, так как обычай требовал, чтобы богатые люди часть имущества завещали императору. Эти имения управлялись прокураторами с целым штатом помощников из рабов и отпущенников. Прокуратор назначался для целой провинции или, если земли были очень обширны,— для отдельных ее округов. Часть императорских земель сдавалась кондукторам, которые передавали их мелким, большей частью наследственным арендаторам — колонам. Часть земель оставалась под надзором императорских виликов, которые также сдавали ее колонам или обрабатывали с помощью труда рабов. Колоны должны были вносить в качестве арендной платы V, урожая и отрабатывать известное число дней в году (от 6 до 12) на земле, эксплуатировавшейся вилпками императора или кондукторами. По закону Адриана, стремившегося привлечь колонов на императорские земли, те из них, которые брали заброшенный или необработанный участок, приобретали его в наследственное владение и несколько лет не вносили никакой платы. Число императорских колонов было велико. Они жили селами с выборными магистратами, подчиняясь прокураторам и кондукторам. Последние нередко самовольно повышали платежи и отработки колонов, но императоры, не желая, чтобы из кондукторов выходили новые крупные землевладельцы, и будучи заинтересованы в известном благосостоянии колонов, как земледельцев и возможных солдат, ограничивали произвол кондукторов.
В сходном с императорскими доменами положении были и крупные частные владения, так называемые экзимированные (т. е. изъятые из городских территорий) сальтусы. Здесь земля также сдавалась колонам, которые больше зависели от своего землевладельца, чем от властей города. Эти имения были гораздо менее связаны с рынком, чем виллы. Обширный штат рабов или свободных ремесленников производил на месте все необходимое. Обмен происходил внутри имения, на специальных ярмарках, которые особыми сенатскими постановлениями разрешалось устраивать владельцу.
Положение в Италии
Разорение средних землевладельцев в Италии сопровождалось новым ростом латифундий. Правительство старалось помочь делу. Домициан пытался запретить насаждение виноградников в провинциях, чтобы избавить италийских виноделов от конкуренции. Нерва, как сообщает историк Дион Кассий, выделил 15 млн. драхм на покупку земли беднейшим жителям Италии. Траян создал так называемый «алиментарный» фонд для ссуд землевладельцам за небольшие проценты под залог их земель. Проценты с этих ссуд шли на субсидии детям бедноты. Некоторые богачи жертвовали в алиментарные фонды своих городов деньги и земли. Однако все это мало помогало. Крупные собственники покупали или захватывали земли более слабых соседей и городов. К середине II в. весьма заметными фигурами италийского земледелия становятся крупный землевладелец и колон. Города впадали в долги, желавших занять должности городских магистратов становилось все меньше. Вместе с городами приходило в упадок и италийское ремесло. Многочисленные ремесленники сохранялись только в Риме, отчасти благодаря потребности знати в предметах роскоши, отчасти благодаря строительству, которое предпринимали императоры с делью украсить столицу и дать заработок населению…. смотреть

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА В КОНЦЕ XV И В XVI В

Развитие сельского хозяйства.
Ведущей отраслью экономики в России оставалось земледелие. Неотъемлемой частью хозяйства являлось скотоводство. Охотничьи и рыболовные промыслы сохраняли существенную роль в хозяйстве населения крайнего севера и северо-востока.
В этот период земледелие сделало некоторые успехи. Увеличилось количество земледельческих районов. Хлеб начали возделывать в северной, приморской части Новгородской области и во вновь присоединенных районах (Поволжье, Урал). Неземледельческими районами оставались крайний север, северо-восток и еще не освоенные районы южнее Орла, Новосиля, верховьев Дона.
В более широких размерах утверждается трехполье, которое в то время господствует в центральных и западных районах государства. В связи с распространением трехполья стало шире применяться удобрение почвы. Наряду с паровой системой земледелия продолжала существовать, особенно в степных районах, и система переложная. На севере широко применялась также подсека. Урожайность в XVI в. была невелика (в среднем сам-три) и неустойчива.
С конца XV в. хлеб становится заметным товаром на внутреннем рынке. Главным его потребителем было городское население. Одновременно предъявляло в больших размерах спрос на хлеб и население малохлебных или бесхлебных районов. В связи с растущим спросом на хлеб происходит увеличение его производства. Хлеб на рынок поставляли землевладельцы, в частности монастыри, а также крестьяне.
Продавать хлеб крестьян побуждала зачастую нужда в деньгах для уплаты государственных податей и помещичьих денежных оброков. Однако дальнейшему развитию рыночных связей крестьянского хозяйства серьезно препятствовало усиление феодальной эксплуатации, в первую очередь рост барщины.
Рост поместного землевладения
В результате перемен в экономической жизни (и прежде всего в связи с ростом внутреннего рынка) с конца XV и особенно с середины XVI в. у землевладельцев возрос интерес к земле, необходимой для расширения барского хозяйства. Поэтому в XVI в. происходил интенсивный процесс перераспределения земель между феодалами и крестьянами, сущность которого заключалась в захвате феодалами крестьянских земель. Это перераспределение земельного фонда шло как внутри владений феодалов, так и вне их. В первом случае оно означало уменьшение крестьянских наделов и увеличение за их счет барской пашни, во втором — захват «черных», т. е. государственных, земель частными землевладельцами.
Процесс сокращения размера крестьянской запашки протекал неодинаково в различных районах Русского государства. Наиболее резкое сокращение наблюдалось в центре государства, где оно достигло к концу XVI столетия по сравнению с серединой этого века 40%, и в Новгородско-Псковской области. Здесь крестьянская запашка сократилась с 8—10 четвертей ( Четверть — цоловииа десятины. ) до 2—3 четвертей на один крестьянский двор. В южных районах государства запашка тоже сократилась, но и теперь она продолжала оставаться значительно большей, чем в других районах государства, — 5—6 четвертей на один двор. Этот процесс не затронул Поморья, которое по-прежнему оставалось районом черносошных земель.
Развитие ремесла
Рост производительных сил страны выражался в конце XV и в XVI в. не только в подъеме сельского хозяйства, но и в дальнейшем развитии ремесла, в совершенствовании техники, орудий производства и навыков мастеров. В XVI в., особенно во второй его половине, усилилось развитие как в городе, так и в деревне мелкого товарного производства. Все с большей отчетливостью выделяются районы, специализирующиеся на производстве тех или иных предметов. Эта специализация была связана с наличием сырьевой базы. Так, в XVI в приобретает широкую известность своей железоделательной промышленностью Устюжна Железопольская. Железо производилось также в Новгородском районе, Тихвине, Белозерском крае, Карелии, Донских погостах. Вологда и Холмогоры начали приобретать известность как центры «поденного» дела. Калуга и Тверь славились своей деревянной посудой, широкое распространение имели деревянные ложки из Белозерского края Крупными районами производства сукон были Можайский уезд, Ржев, Вологда. Оружие выделывали московские ремесленники, изделия которых ценились далеко за пределами страны. Специализация в производстве определенных видов изделий становилась характерным явлением как для домашней крестьянской промышленности, так и для вотчинною и еще более городскою ремесла. Специализация деревенских и городских ремесленников, несомненно, предполагала производство изделий не только на заказ, но и на рынок, иногда значительно удаленный от места производства.
Ведущую роль в развитии техники ремесла и товарного производства в стране играл город. В русском городе XVI в. насчитывалось свыше 200 различных ремесленных специальностей. Ремесленники были заняты главным образом производством продуктов питания, одежды, обуви. При этом существовали уже сравнительно большая дробность и разнообразие специальностей внутри отдельных отраслей ремесленного производства. Например, выпечкой хлеба занимались хлебники, калачники, пирожники, обувь делали сапожники и башмачники, иногда одни из них специализировались на выделке голенища, другие — подошвы и т. д. Это свидетельствует как об общем росте ремесленного производства, так и о связи ремесла с рынком.
Совершенствование техники производства способствовало также созданию и развитию таких крупных предприятий, основанных на разделении труда, как Пушечный двор, Оружейная палата и т. д. Разделение труда между отдельными профессиями достигло большой степени на крупнейших соляных варницах Поморья (водоливы, варщики и т. д). На этих варницах, как и в кузнечном деле, в известной мере применялся труд наемных людей.
Развитие ремесла выражалось в ускорении процесса отделения ремесла от сельского хозяйства и в превращении городов в сравнительно крупные центры ремесленного производства и торговли.
Развитие внутренней торговли
В XVI в. города уже предъявляли значительный спрос на продукты сельского хозяйства. Наибольшего развития товарообмен вообще и продажа продуктов сельского хозяйства в частности достигли в центральных районах Русского государства. Самым большим центром хлебной торговли была Москва, куда стекалось огромное количество хлеба. По одной только Ярославской дороге, по свидетельству английского мореплавателя Ричарда Ченслера, побывавшего в 50-х годах в России, ежедневно прибывало в Москву 700—800 возов с зерном. Наблюдаемая со второй половины XVI в. меньшая зависимость цен от местных случайных причин и намечающаяся нивелировка их являются несомненным свидетельством взаимной связи рынков. Специализация ряда районов по производству того или иного вида продуктов приводила к усилению торговли ремесленными изделиями. Возросла роль скупщика в торговых операциях. Русские города становятся оживленными торговыми центрами с многочисленными лавками, амбарами и гостиными дворами. По данным 80-х годов XVI в., в Новгороде Великом было 2 гостиных двора — «Тверской» и «Псковский» и 42 торговых ряда, в которых находилось 1500лавок; в Пскове насчитывалось 40 торговых рядов с 1478 лавками; в Серпухове 50-х годов XVI в. было 250 лавок и амбаров.
Таким образом, между отдельными городами, а также и между городами и сельскохозяйственными округами устанавливались более или менее постоянные торговые связи, которые с развитием товарно-денежных отношений неуклонно росли. Во второй половине XVI в. намечаются предпосылки к возникновению всероссийского рынка, процесс сложения которого относится уже к XVII в. Вместе с тем широкие круги крестьянства были еще слабо втянуты в товарное производство, в торговле заметную роль играли феодалы, в том числе духовные, защищенные от конкуренции разнообразными иммунитетными привилегиями. Экономическая раздробленность страны не была еще преодолена.
Рост внешней торговли
Регулярные торговые связи существовали не только между отдельными районами Русского государства, но и с другими странами. Оживленной была торговля с Украиной и Белоруссией. Русские торговые люди привозили на ярмарки Украины и Белоруссии меха, кожи, полотна, оружие и другие товары, а покупали здесь западноевропейские сукна, восточные шелковые ткани и пряности и местные продукты и изделия — соль, водку, бумагу, ювелирные изделия. Украинские и белорусские купцы регулярно бывали в Москве и других русских городах.
Молдавия в XVI в. не прекращала торговых связей с Украиной и Русским государством, вывозя в основном продукты сельского хозяйства и ввозя промышленные изделия.
Об интенсивных торговых связях между Россией и Прибалтикой свидетельствует наличие в Риге с 1522 г. специального цеха русских розничных торговцев.
В XVI в. в торговых путях, по которым шла торговля России с зарубежными странами, произошли значительные изменения. Многие старые дороги потеряли свое значение. Южные пути через Крым перехватываются татарами. Дороги через Смоленск и через Балтийское море были закрыты после Ливонской войны.
Зато широкое развитие получил северный морской путь вокруг Скандинавского полуострова, издавна хорошо известный русским поморам и не раз использовавшийся русскими дипломатами. Русский дипломат и ученый Дмитрий Герасимов в княжение Василия III трижды плавал вокруг Скандинавского полуострова. Он высказал мысль о возможности плавания через Ледовитый океан в Китай и Индию. Английские, голландские и другие западноевропейские купцы и путешественники также весьма интересовались поисками Северного морского пути в Индию. Северным путем попал в 1553 г. в Белое море корабль Ричарда Ченслера; это поло жило начало регулярным русско-английским торговым отношениям.
В 1555 г. в Англии была организована Московская компания, сосредоточившая в своих руках торговлю с Русским государством. В 1565—1566 гг. в русских поселениях на Кольском полуострове (Кола, Печенгский монастырь) появились антверпенские купцы. Позднее голландцы начали вести торговые операции в устье Северной Двины. В связи с большим торговым значением, которое приобретал Северный путь, на Северной Двине, на месте, где стоял Михайло-Архангельский монастырь, в 1584 г. был заложен новый город — Архангельск, ставший на длительное время главным торговым портом Русского государства. Англичане и голландцы стремились стать единственными посредниками в снабжении других стран русскими товарами, главнейшими из которых были техническое сырье (пенька, лен, воск, кожи, деготь, зола), а также меха, канаты и другие предметы.
Из Западной Европы ввозились главным образом сукна, металлы и металлические изделия, военное снаряжение, вино, писчая бумага, драгоценные металлы, преимущественно в монетах.
Одновременно с развитием торговли с Западом усиливаются экономические связи с восточными странами. С конца XV в. устанавливаются сношения с Турцией, откуда едут в Москву турецкие и греческие купцы. Также регулярно бывали в Москве крымские и ногайские купцы. Присоединение к Русскому государству в середине XVI в. Казани и Астрахани облегчило торговые сношения с Кавказом, Средней Азией, Ираном. Уже через год после присоединения Астрахани в ней появились торговцы из Хивы, Бухары, Шемахи и Дербента. В 1557 г. был заключен торговый договор с Шемахой, через которую шли на Русь «кызылбашские» (иранские) товары. В 1559 г. в Москву прибыло первое посольство из Средней Азии. Позднее, особенно в 80—90-х годах XVI в., торговые и дипломатические представители среднеазиатских государств бывали на Руси почти ежегодно.
Из России на Восток вывозили главным образом изделия ремесленного производства — кожевенного, металлообрабатывающего, деревообделочного, текстильного и продукты промыслов — пушнину, воск, мед. С Востока шли хлопчатобумажные ткани, шелк, краски, нефть, ковры, сафьян, оружие, драгоценные камни, бакалейные товары. Ряд привозимых с Востока товаров (краски и др.) играл большую роль в производстве и использовался ремесленниками. Широким спросом пользовались дешевые хлопчатобумажные ткани. При посредстве среднеазиатских купцов попадали в Москву с конца XVI в. и китайские ткани.
Существенное место во внешней торговле России занимала транзитная торговля. Восточные товары шли через Русь в западноевропейские государства, и, наоборот, товары ряда европейских стран через Русь шли на Восток. Торговые пути из Англии и Голландии в Иран и Среднюю Азию пролегали через Русское государство. Уже в XVI в. английские и другие купцы пытаются использовать русские торговые пути для проникновения на Восток. Вдоль русских северных берегов ищут путей в Индию экспедиции Уиллоуби и Ченслера (1553 г.), Стифена Берроу (1556 г ), Баренца (1596 г.) и др. Транзитную торговлю вели не только иностранные, но и русские купцы, перепродававшие ширванские шелка западным купцам и английские сукна крымцам и ногайцам. Вместе с тем основная масса ввозимых товаров в XVI в. оседала внутри страны, так же как основная масса вывозимых товаров была русского происхождения.
В XVI в. в связи с расширением внутреннего и международного рынка на Руси становится заметен новый тип торгового человека — крупного предпринимателя, осуществляющего свои торговые операции в различных местах при помощи более или менее значительного количества агентов — приказчиков. Так, например, «именитые люди» Строгановы вели свои торговые операции и в Нидерландах и в Бухаре.
Рост городов
Для XVI в. характерны укрупнение ранее существовавших городов и появление новых, усиление, особенно во второй половине XVI в., значения городов как центров ремесла, а также местных и областных рынков. Процесс обособления ремесла от сельского хозяйства и следовавший за ним рост внутреннего рынка вели к выделению поселений городского типа — рядков, посадов, торгово-промышленных сел, которые в конечном счете становились центрами ремесла и торговли, т. е. городами.
В новгородских землях в конце XV и XVI в. появляется особый тип поселений — рядок, с ремесленным и торговым населением, с лавками, гостиным двором амбарами и складами зерна и муки, с жилыми дворами. Рядки — это предшественники городов. Обитателями рядка были «рядовичи», вчерашние крестьяне, постепенно отрывавшиеся от земледелия и превращавшиеся в посадских людей, т. е. настоящих горожан. Удельный вес рядков в жизни Новгородской области был значителен; здесь насчитывалось 1500 дворов «рядовичей».
Общее количество городов в Русском государстве в течение XVI в. более чем удвоилось: к началу XVI в. их было 96, к середине — 160 и к концу столетия — 230. Одновременно с ростом количества городов происходит и рост населения в старых городах, увеличивается их значение как ремесленных и торговых центров.
Русский город XVI в. все больше изживал черты старых порядков времен феодальной раздробленности, когда часть городов находилась под властью отдельных феодалов. В конце XV и начале XVI в. громадное большинство городов стало «государевыми» городами. В XVI в. за бывшими удельными князьями, митрополичьей кафедрой и монастырями остались лишь отдельные города. Население русского города XVI в. по своему отношению к несению государственных повинностей делилось на «черное» население и на «белое». «Черное» городское население составляли посадские люди, обязанные тянуть в пользу государя посадское тягло.
К категории «белого» населения относились городские жители, освобожденные от несения повинностей со своих дворов: бояре, дворяне, духовенство, служилые люди по «прибору», т. е. по вербовке, — воротники, пушкари и др. Крупные светские и духовные феодалы имели в городах, кроме своих дворов, большие земельные участки, населенные зависимыми от них людьми. Последние несли повинности не в пользу государства, а в пользу владельцев городских земель, на которых они жили. Так, на городской территории существовали более или менее крупные частновладельческие слободы. Больше всего их было в Москве и пограничных городах. В XVI в. проводилась конфискация «белых» — частновладельческих земель, слобод и отдельных дворов и обращение их в «черную» государеву — посадскую — землю. Однако процесс этот не был закончен: «белые» земли в городах продолжали существовать вплоть до середины XVII столетия. Потеря крупными феодалами значительной части их владельческих прав в городах происходила одновременно с усилением экономических и политических позиций великокняжеской власти, централи-заторскую политику которой поддерживала основная масса городского населения.
Во второй половине XVI в. в пестром по своему составу городском населении ремесленники составляли не менее 25% жителей. В некоторых городах население продолжало еще частично заниматься сельским хозяйством, в других — окончательно порвало с земледелием и занималось только ремеслом и торговлей. Например, в Коломне ремесленники составляли 60%, а в Можайске 86% всего посадского населения. Рост ремесленного населения городов находился в прямой связи с тем, что ремесленник работал не только на заказ, т. е. на непосредственного потребителя, но и на более или менее широкий рынок.
Помимо ремесленников в русских городах сосредоточивались мелкие и крупные торговцы. Здесь же проживало подчас весьма значительное количество лиц, занятых на строительных работах. Наконец, в городах имелись и плебейские элементы. Они обычно жили случайными заработками, нанимаясь на тяжелые транспортные и другие поденные работы.
Москва в XVI в.
Среди городов XVI в. столица Русского централизованного государства Москва занимала особенно значительное место. В середине XVI в. в Москве насчитывалось до 100 тыс. жителей. О быстром росте территории Москвы свидетельствуют и воздвигнутые вокруг посада стены: так, стены Китай-города, построенные в 1534—1535 гг., охватывали площадь в 92 га, Белого города (сооруженного в 1585—1591 гг. по линии нынешнего Бульварного кольца) — 533 га, а Земляного города (выстроенного в 1591—1592 гг. по линии нынешнего Садового кольца) — уже 1878 га. Вся московская торговля первоначально сосредоточивалась в Китай-городе, где в середине XVI в. было не менее 26 торговых рядов. В конце XVI в. в Китай-городе были построены новые каменные торговые ряды. К концу века насчитывалось много лавок, торговавших съестными припасами в Белом городе.
Москва являлась центром не только внутренней, но и внешней торговли. В Москву стекались, по свидетельству современника, «купцы иноязычные — турцы и армены, и немцы и литва». В XVI в. в Москве были Английский торговый двор, Панский торговый двор для купцов, приезжающих из Литвы и Польши, и Армянский торговый двор для восточных купцов.
Москва была крупным потребляющим центром, получавшим продукты питания, сырье и ремесленные изделия как из ближайшей округи, так и из более отдаленных мест: хлеб шел из Рязани и других южных районов, рыба с Волги, масло из Вологды, соль из Поморья, железные изделия из Устюжны Железопольской, пушнина с Урала и из Сибири. Заграничные товары шли в Москву через Новгород Великий, Псков и Смоленск, позднее через Архангельск. Будучи крупным ремесленным центром, Москва снабжала своими изделиями также ряд рынков. Часть московских изделий вывозилась за границу.
Укреплению экономического значения Москвы в XVI в. способствовали и мероприятия правительства, которое практиковало принудительные «своды» в Москву ремесленников и торговых людей из других городов.
Социальная дифференциация в городе
Население «белых» и «черных» дворов не было одинаковым с по своему имущественному положению. В «белых», т. е. в льготных, дворах жили зависимые от светских и духовных феодалов ремесленники и дворовая челядь. Наличие «белых» дворов и слобод задерживало развитие русского города и ухудшало положение «черного» (т. е. тяглого) населения, на которое всей тяжестью ложилось бремя государственных податей и повинностей. Имущественная дифференциация «черных» посадских людей зашла в XVI в. далеко. По своему имущественному положению они делились на «лучших», «середыих» и «молодших» людей. Отнесение в ту или иную категорию производилось по величине налога, определяемого размером имущества посадского человека. К категории «лучших» людей относились крупные торговцы и владельцы ремесленных предприятий, имевшие подмастерьев и учеников.
Высший слой московского купечества в XVI в. образовал три привилегированные организации. Сначала появилась организация самого крупного купечества — гостей. Во второй половине XVI в. сложились еще две организации, получившие название гостиной и суконной сотен. Торговые люди, входившие в эти корпорации, освобождались от посадского тягла, получали право судиться только в Москве и ряд других льгот. Помимо собственных торговых операций гости и торговые люди гостиной и суконной сотен выполняли различные казенные поручения — торговали разными принадлежавшими казне товарами в русских городах и за границей, собирали таможенные пошлины и т. п.
Рост богатства крупных торговых людей сопровождался разорением мелкого посадского люда, на который ложилась основная тяжесть многочисленных и все возрастающих податей и повинностей. К тому же мелкий посадский люд страдал от конкуренции, а иногда и открытых насилий со стороны населения «белых» дворов.
О том, насколько далеко зашла социальная дифференциация города, свидетельствуют нормы Судебника 1550 г., устанавливающие за «бесчестье» гостя штраф в 50 руб., за «бесчестье» «середнего» посадского человека — 5 руб. и «молодшего» — 1 руб.
Таким образом, развитие феодального города приводило к резкому росту противоречий внутри городского населения между богатыми и обедневшими, между феодалами и зависимым от них населением, между так называемыми беломестцами (не платившими податей) и «черными» людьми.
Классовая борьба в деревне и городе
Наступление господствующего класса на непосредственных производителей материальных благ резко ухудшало положение крестьян и посадских низов, приводило к обострению классовой борьбы в деревне и городе, где борьба велась, с одной стороны, «черными» тяглыми людьми против господствующего класса феодалов, а с другой — низами — против купеческой верхушки посада.
В XVI в. широкое распространение получили крестьянские побеги. Спасаясь от непосильного гнета, крестьяне и холопы в поисках лучшей доли бежали в южные степи и на Урал, содействуя колонизации и освоению новых районов страны. Побеги крестьян и холопов особенно участились с середины XVI в. и явились одной из причин запустения многих сел и деревень в центре страны. Временами классовая борьба народных масс принимала и более активные формы открытых покушений на собственность и жизнь феодалов. Нередки были случаи насильственной запашки земель феодалов крестьянами, порубки их леса, захвата покосов. Особенно напряженной была борьба черносошных (государственных) крестьян против захвата волостных земель феодалами. К концу XV — началу XVI в. относятся многочисленные протесты крестьян против захвата их земли монастырями-вотчинниками. Известны случаи отказа частновладельческих крестьян от выполнения тех или иных повинностей в пользу своих господ. При нападении на помещичьи усадьбы часто уничтожались документы, закреплявшие право помещиков на землю и крестьян. В официальных документах конца 30-х и 40-х годов XVI в. появляется все больше указаний на действия «разбойников», под которыми правительство зачастую разумело тех, кто с оружием в руках выступал против крепостнического гнета.
В XVI в. угнетенные слои посадского населения неоднократно пытались заявить свой протест путем открытых выступлений. Волнения происходили в Москве, Пскове, Новгороде, Опочке, Великом Устюге и в других городах.
Крестьянские и городские движения конца XV и XVI в., вспыхивавшие в отдельных местах Русского государства, были стихийными и неорганизованными, что позволяло правящим кругам подавлять их. Тем не менее они заставили господствующий класс феодалов приступить к реорганизации центрального государственного аппарата с целью упрочения своей власти над эксплуатируемым большинством населения страны.
Напряженность классовых отношений в стране влияла и на развитие русской общественной мысли. Для конца XV и для XVI в. характерно оживление религиозного вольнодумства, постепенное распространение реформационного движения…. смотреть

Как пишется «социально экономический» слитно, раздельно или через дефис?