Как пишется советско финская война

This article is about the 1939–1940 war between the Soviet Union and Finland. For other uses, see Winter War (disambiguation).

The Winter War,^{[F 6]} also known as the First Soviet-Finnish War, was a war between the Soviet Union and Finland. The war began with a Soviet invasion of Finland on 30 November 1939, three months after the outbreak of World War II, and ended three and a half months later with the Moscow Peace Treaty on 13 March 1940. Despite superior military strength, especially in tanks and aircraft, the Soviet Union suffered severe losses and initially made little headway. The League of Nations deemed the attack illegal and expelled the Soviet Union from the organisation.

The Soviets made several demands, including that Finland cede substantial border territories in exchange for land elsewhere, claiming security reasons – primarily the protection of Leningrad, 32 km (20 mi) from the Finnish border. When Finland refused, the Soviets invaded. Most sources conclude that the Soviet Union had intended to conquer all of Finland, and use the establishment of the puppet Finnish Communist government and the Molotov–Ribbentrop Pact’s secret protocols as evidence of this,^{[F 7]} while other sources argue against the idea of a full Soviet conquest.^{[F 8]} Finland repelled Soviet attacks for more than two months and inflicted substantial losses on the invaders while temperatures reached as low as −43 °C (−45 °F). The battles focused mainly on Taipale along the Karelian Isthmus, on Kollaa in Ladoga Karelia and on Raate Road in Kainuu, but there were also battles in Salla and Petsamo in Lapland. After the Soviet military reorganized and adopted different tactics, they renewed their offensive in February and overcame Finnish defences.

Hostilities ceased in March 1940 with the signing of the Moscow Peace Treaty in which Finland ceded 9% of its territory to the Soviet Union. Soviet losses were heavy, and the country’s international reputation suffered.^[44] Their gains exceeded their pre-war demands, and the Soviets received substantial territories along Lake Ladoga and further north. Finland retained its sovereignty and enhanced its international reputation. The poor performance of the Red Army encouraged German Chancellor Adolf Hitler to believe that an attack on the Soviet Union would be successful and confirmed negative Western opinions of the Soviet military. After 15 months of Interim Peace, in June 1941, Germany commenced Operation Barbarossa, and the Continuation War between Finland and the Soviets began.

Background[edit]

Finnish-Soviet relations and politics[edit]

Until the early 19th century, Finland was the eastern part of the Kingdom of Sweden. From 21 February 1808 to 17 September 1809, the Russian Empire waged the Finnish War against the Kingdom of Sweden, ostensibly to protect the Russian capital, Saint Petersburg, and eventually led to the conquest and annexation of Finland and its conversion into an autonomous buffer state.^[47] The resulting Grand Duchy of Finland enjoyed wide autonomy within Russia until the end of the 19th century, when Russia began attempts to assimilate Finland as part of a general policy to strengthen the central government and unify the Empire by Russification. Those attempts were aborted because of Russia’s internal strife, but they ruined Russia’s relations with Finland and increased support for Finnish self-determination movements.^[48]

World War I led to the collapse of the Russian Empire during the Russian Revolution of 1917 and to the Russian Civil War. On 15 November 1917, the Bolshevik Russian government declared that national minorities possessed the right of self-determination, including the right to secede and form a separate state, which gave Finland a window of opportunity. On 6 December 1917, the Senate of Finland declared the nation’s independence. Soviet Russia, later the Soviet Union, recognised the new Finnish government just three weeks after the declaration.^[48] Finland achieved full sovereignty in May 1918 after a four-month civil war in which the conservative Whites defeated the socialist Reds with the help of the Imperial German Army, pro-German Jägers, and some Swedish troops, in addition to the expulsion of Bolshevik troops.^[49]

Finland joined the League of Nations in 1920 and sought security guarantees, but Finland’s primary goal was co-operation with the Scandinavian countries, mainly Sweden, and it focused on the exchange of information and on defence planning (the joint defence of Åland, for example), rather than on military exercises or on the stockpiling and the deployment of materiel. Nevertheless, Sweden carefully avoided committing itself to Finnish foreign policy.^[50] Finland’s military policy included clandestine defence co-operation with Estonia.^[51]

The period after the Finnish Civil War until the early 1930s was a politically unstable time in Finland because of the continued rivalry between the conservatives and the socialists. The Communist Party of Finland was declared illegal in 1931, and the nationalist Lapua Movement organised anticommunist violence, which culminated in a failed coup attempt in 1932. The successor of the Lapua Movement, the Patriotic People’s Movement, had a minor presence in national politics and never had more than 14 seats of the 200 in the Finnish Parliament.^[52] By the late 1930s, the export-oriented Finnish economy was growing and the nation’s extreme political movements had diminished.^[53]

After Soviet involvement in the Finnish Civil War in 1918, no formal peace treaty was signed. In 1918 and 1919, Finnish volunteers conducted two unsuccessful military incursions across the Soviet border, the Viena and Aunus expeditions, to annex areas in Karelia that according to the Greater Finland ideology would combine all Finnic peoples into a single state. In 1920, Finnish communists, based in Soviet Russia, attempted to assassinate the former Finnish White Guard Commander-in-Chief, Marshal Carl Gustaf Emil Mannerheim. On 14 October 1920, Finland and Soviet Russia signed the Treaty of Tartu, confirming the old border between the autonomous Grand Duchy of Finland and Imperial Russia proper as the new Finnish–Soviet border. Finland also received Petsamo, with its ice-free harbour on the Arctic Ocean.^[54][55] Despite the signing of the treaty, relations between the two countries remained strained. The Finnish government allowed volunteers to cross the border to support the East Karelian uprising in Russia in 1921, and Finnish communists in the Soviet Union continued to prepare for revenge and staged a cross-border raid into Finland, the Pork Mutiny, in 1922.^[56] In 1932, the Soviet–Finnish Non-Aggression Pact was signed between both countries, and it was reaffirmed for ten years in 1934.^[56] Foreign trade in Finland was booming, but less than 1% of it was with the Soviet Union.^[57] In 1934, the Soviet Union joined the League of Nations.^[56]

Justification[edit]

Soviet General Secretary Joseph Stalin regarded it a disappointment that the Soviet Union could not halt the Finnish Revolution.^[58] He thought that the pro-Finland movement in Karelia posed a direct threat to Leningrad and that the area and defences of Finland could be used to invade the Soviet Union or restrict fleet movements.^[59] Soviet propaganda then painted Finland’s leadership as a «vicious and reactionary fascist clique». Field Marshal Mannerheim and Väinö Tanner, the leader of the Finnish Social Democratic Party, were targeted for particular scorn.^[60] When Stalin gained absolute power through the Great Purge of 1938, the Soviets changed their foreign policy toward Finland and began to pursue the reconquest of the provinces of Tsarist Russia that had been lost during the chaos of the October Revolution of 1917 and the Russian Civil War almost two decades earlier. Soviet leaders believed that the old empire’s extended borders provided territorial security and wanted Leningrad, only 32 km (20 mi) from the Finnish border, to enjoy a similar level of security against the rising power of Nazi Germany.^[61][62]

Negotiations[edit]

In April 1938, NKVD agent Boris Yartsev contacted Finnish Foreign Minister Rudolf Holsti and Finnish Prime Minister Aimo Cajander, stating that the Soviets did not trust Germany and that war was considered possible between the two countries. The Red Army would not wait passively behind the border but would rather «advance to meet the enemy». Finnish representatives assured Yartsev that Finland was committed to a policy of neutrality and that the country would resist any armed incursion. Yartsev suggested that Finland cede or lease some islands in the Gulf of Finland along the seaward approaches to Leningrad, but Finland refused.^[63][64]

Negotiations continued throughout 1938 without results. The Finnish reception of Soviet entreaties was decidedly cool, as the violent collectivisation and purges in Stalin’s Soviet Union resulted in a poor opinion of the country. Most of the Finnish communist elite in the Soviet Union had been executed during the Great Purge, further tarnishing the Soviets’ image in Finland. Meanwhile, Finland was attempting to negotiate a military co-operation plan with Sweden and hoping to jointly defend Åland.^[65]

The Soviet Union and Nazi Germany signed the Molotov–Ribbentrop Pact in August 1939. It was publicly a non-aggression treaty, but it included a secret protocol in which eastern European countries were divided into spheres of interest. Finland fell into the Soviet sphere. On 1 September 1939, Germany began its invasion of Poland, and two days later, the United Kingdom and France declared war on Germany. On 17 September, the Soviets invaded Eastern Poland. Estonia, Latvia and Lithuania were soon forced to accept treaties that allowed the Soviets to establish military bases on their soil.^[66] Estonia accepted the ultimatum by signing the agreement on 28 September. Latvia and Lithuania followed in October. Unlike the three Baltic countries, Finland started a gradual mobilisation under the guise of «additional refresher training».^[67] The Soviets had already started intensive mobilisation near the Finnish border in 1938–39. Assault troops thought to be necessary for the invasion did not begin deployment until October 1939. Operational plans made in September called for the invasion to start in November.^[68][69]

On 5 October 1939, the Soviets invited a Finnish delegation to Moscow for negotiations. Juho Kusti Paasikivi, the Finnish envoy to Sweden, was sent to Moscow to represent the Finnish government.^[67] The Soviet delegation demanded that the border between the USSR and Finland on the Karelian Isthmus be moved westward to a point only 30 km (19 mi) east of Viipuri (Russian: Vyborg) and that Finland destroy all existing fortifications on the Karelian Isthmus. Likewise, the delegation demanded the cession of islands in the Gulf of Finland as well as Rybachy Peninsula (Finnish: Kalastajasaarento). The Finns would also have to lease the Hanko Peninsula for 30 years and to permit the Soviets to establish a military base there. In exchange, the Soviet Union would cede Repola and Porajärvi from Eastern Karelia, an area twice the size as that of the territory demanded from Finland.^[67][70]

The Soviet offer divided the Finnish government but was eventually rejected with respect to the opinion of the public and Parliament. On 31 October, Soviet Foreign Minister Vyacheslav Molotov publicly announced Soviet demands in public to the Supreme Soviet. The Finns made two counteroffers to cede the Terijoki area to the Soviet Union. That would double the distance between Leningrad and the Finnish border but was far less than the Soviets had demanded.^[71] The Finns would also cede the islands in the Gulf of Finland.^[72] The Finnish delegation returned home on 13 November and took for granted that the negotiations would continue.^[73]

Shelling of Mainila and Soviet intentions[edit]

On 26 November 1939, an incident was reported near the Soviet village of Mainila, near the border with Finland. A Soviet border guard post had been shelled by an unknown party resulting, according to Soviet reports, in the deaths of four and injuries of nine border guards. Research conducted by several Finnish and Russian historians later concluded that the shelling was a false flag operation since there were no artillery units there, and it was carried out from the Soviet side of the border by an NKVD unit with the purpose of providing the Soviets with a casus belli and a pretext to withdraw from the non-aggression pact.^{[74][75][F 9]} Soviet war games held in March 1938 and 1939 had been based on a scenario in which border incidents taking place at the village of Mainila would spark the war.^[78]

Molotov claimed that the incident was a Finnish artillery attack. He demanded that Finland apologise for the incident and to move its forces beyond a line 20–25 km (12–16 mi) from the border.^[79] Finland denied responsibility for the attack, rejected the demands and called for a joint Finnish–Soviet commission to examine the incident. In turn, the Soviet Union claimed that the Finnish response was hostile, renounced the non-aggression pact and severed diplomatic relations with Finland on 28 November. In the following years, Soviet historiography described the incident as Finnish provocation. Doubt on the official Soviet version was cast only in the late 1980s, during the policy of glasnost. The issue has continued to divide Russian historiography even after the end of the Soviet Union in 1991.^[80][81]

In 2013, Russian President Vladimir Putin stated at a meeting with military historians that the Soviets had launched the Winter War to «correct mistakes» made in determining the border with Finland after 1917.^[82] Opinion on the scale of the initial Soviet invasion decision is divided. The puppet Finnish communist government and the Molotov–Ribbentrop Pact’s secret protocols are used as proof by those who argue that the Soviet Union had intended to conquer all of Finland.^{[F 10]}

Hungarian historian István Ravasz wrote that the Soviet Central Committee had set out in 1939 that the former borders of the Tsarist Empire were to be restored, including Finland.^[37] American political scientist Dan Reiter stated that the Soviets «sought to impose a regime change» and thus «achieve absolute victory». He quoted Molotov, who had commented in November 1939 on the regime change plan to a Soviet ambassador that the new government «will not be Soviet, but one of a democratic republic. Nobody is going to set up Soviets over there, but we hope it will be a government we can come to terms with as to ensure the security of Leningrad».^[40] According to Russian historian Yuri Kilin, the Soviet terms encompassed the strongest fortified approaches of the Finnish defences for a reason. He claimed that Stalin had little hope for such a deal but would play for time for the ongoing mobilisation. He stated the objective as being to secure Finland from being used as a staging ground by means of regime change.^[83]

Others argue against the idea of a complete Soviet conquest. American historian William R. Trotter asserted that Stalin’s objective was to secure Leningrad’s flank from a possible German invasion through Finland. He stated that «the strongest argument» against a Soviet intention of full conquest is that it did not happen in either 1939 or during the Continuation War in 1944 even though Stalin «could have done so with comparative ease».^[42] Bradley Lightbody wrote that the «entire Soviet aim had been to make the Soviet border more secure».^[43] In 2002, Russian historian A. Chubaryan stated that no documents had been found in Russian archives that support a Soviet plan to annex Finland. Rather, the objective was to gain Finnish territory and to reinforce Soviet influence in the region.^[41]

Opposing forces[edit]

Soviet military plan[edit]

Before the war, Soviet leadership had expected total victory within a few weeks. The Red Army had just completed the invasion of eastern Poland at a cost of fewer than 4,000 casualties after Germany attacked Poland from the west. Stalin’s expectations of a quick Soviet triumph were backed up by politician Andrei Zhdanov and military strategist Kliment Voroshilov, but other generals were more reserved. Red Army Chief of Staff Boris Shaposhnikov advocated a fuller build-up, extensive fire support and logistical preparations, a rational order of battle and the deployment of the army’s best units. Zhdanov’s military commander, Kirill Meretskov, reported, «The terrain of coming operations is split by lakes, rivers, swamps, and is almost entirely covered by forests…. The proper use of our forces will be difficult». These doubts were not reflected in Meretskov’s troop deployments, and he publicly announced that the Finnish campaign would take two weeks at most. Soviet soldiers had even been warned not to cross the border mistakenly into Sweden.^[84] The leader of the Leningrad Military District, Andrei Zhdanov, commissioned a celebratory piece from Dmitri Shostakovich, Suite on Finnish Themes, intended to be performed as the marching bands of the Red Army paraded through Helsinki.^[85]

Stalin’s purges in the 1930s had devastated the officer corps of the Red Army; those purged included three of its five marshals, 220 of its 264 division or higher-level commanders and 36,761 officers of all ranks. Fewer than half of all the officers remained.^[86][87] They were commonly replaced by soldiers who were less competent but more loyal to their superiors. Unit commanders were overseen by political commissars, whose approval was needed to approve and ratify military decisions, which they evaluated based on their political merits. The dual system further complicated the Soviet chain of command^[88][89] and annulled the independence of commanding officers.^[90]

After the Soviet success at the Battles of Khalkhin Gol against Japan, on the USSR’s eastern border, Soviet High Command had divided into two factions. One side was represented by the Spanish Civil War veterans General Pavel Rychagov from the Soviet Air Forces; the tank expert General Dmitry Pavlov and Stalin’s favourite general, Marshal Grigory Kulik, the chief of artillery.^[91] The other faction was led by Khalkhin Gol veterans General Georgy Zhukov of the Red Army and General Grigory Kravchenko of the Soviet Air Forces.^[92] Under this divided command structure, the lessons of the Soviet Union’s «first real war on a massive scale using tanks, artillery, and aircraft» at Khalkin Gol went unheeded.^[93] As a result, Russian BT tanks were less successful during the Winter War, and it took the Soviet Union three months and over a million men to accomplish what Zhukov had managed at Khalkhin Gol in ten days (albeit in completely different circumstances).^[93][94]

Soviet order of battle[edit]

Soviet generals were impressed by the success of German Blitzkrieg tactics, but they had been tailored to conditions in Central Europe, with its dense well-mapped network of paved roads. Armies fighting there had recognised supply and communications centres, which could be easily targeted by armoured vehicle regiments. Finnish Army centres, in contrast, were deep inside the country. There were no paved roads, and even gravel or dirt roads were scarce. Most of the terrain consisted of trackless forests and swamps. The war correspondent John Langdon-Davies observed the landscape: «Every acre of its surface was created to be the despair of an attacking military force».^[95] Waging Blitzkrieg in Finland was a highly-difficult proposition, and according to Trotter, the Red Army failed to meet the level of tactical co-ordination and local initiative that would be required to execute such tactics in Finland.^[96]

Commander of the Leningrad Military District Kiril Meretskov initially ran the overall operation against the Finns.^[97] The command was passed on 9 December 1939 to the General Staff Supreme Command (later known as Stavka), directly under Kliment Voroshilov (chairman), Nikolai Kuznetsov, Joseph Stalin and Boris Shaposhnikov.^[98][99] In January 1940, the Leningrad Military District was reformed and renamed «North-Western Front». Semyon Timoshenko was chosen Army Commander to break the Mannerheim Line.^[100]

The Soviet forces were organised as follows:^[101]

• The 7th Army, comprising nine divisions, a tank corps and three tank brigades, was located on the Karelian Isthmus. Its objective was the city of Viipuri. The force was later divided into the 7th and 13th Armies.^[102]
• The 8th Army, comprising six divisions and a tank brigade, was north of Lake Ladoga. Its mission was to execute a flanking manoeuvre around the northern shore of Lake Ladoga to strike at the rear of the Mannerheim Line.^[102]
• The 9th Army was positioned to strike into Central Finland through the Kainuu region. It was composed of three divisions with one more on its way. Its mission was to thrust westward to cut Finland in half.^[102]
• The 14th Army, comprising three divisions, was based in Murmansk. Its objectives were to capture the Arctic port of Petsamo and then advance to the town of Rovaniemi.^[102]

Finnish order of battle[edit]

The Finnish strategy was dictated by geography. The 1,340 km (830 mi) border with the Soviet Union was mostly impassable except along a handful of unpaved roads. In prewar calculations, the Finnish Defence Command, which had established its wartime headquarters at Mikkeli,^[101] had estimated seven Soviet divisions on the Karelian Isthmus and no more than five along the whole border north of Lake Ladoga. In the estimation, the manpower ratio would have favoured the attacker by three to one. The true ratio was much higher, however, since for example, 12 Soviet divisions were deployed north of Lake Ladoga.^[105]

Finland had a large force of reservists, which was trained in regular maneuvers, some of which had experience from the recent Finnish Civil War. The soldiers were also almost universally trained in basic survival techniques, such as skiing. The Finnish Army was not able to equip all its soldiers with proper uniforms at the outbreak of war, but its reservists were equipped with warm civilian clothing. However, the sparsely-populated highly-agrarian Finland had to draft so many of its working men that the Finnish economy was massively strained because of a lack of workers. An even greater problem than lack of soldiers was the lack of materiel since foreign shipments of anti-tank weapons and aircraft were arriving only in small quantities. The ammunition situation was alarming, as stockpiles had cartridges, shells and fuel to last only 19 to 60 days. The ammunition shortage meant the Finns could seldom afford counter-battery or saturation fire. Finnish tank forces were operationally nonexistent.^[105] The ammunition situation was alleviated somewhat since Finns were largely armed with Mosin–Nagant rifles dating from the Finnish Civil War, which used the same 7.62×54mmR cartridge that was used by Soviet forces. The situation was so severe that Finnish soldiers sometimes had to maintain their ammunition supply by looting the bodies of dead Soviet soldiers.^[106]

The Finnish forces were positioned as follows:^[107]

• The Army of the Isthmus was composed of six divisions under the command of Hugo Österman. The II Army Corps was positioned on its right flank and the III Army Corps, on its left flank.
• The IV Army Corps was located north of Lake Ladoga. It was composed of two divisions under Juho Heiskanen, who was soon replaced by Woldemar Hägglund.
• The North Finland Group was a collection of White Guards, border guards and drafted reservist units under Wiljo Tuompo.

Soviet invasion[edit]

Start of invasion and political operations[edit]

On 30 November 1939, Soviet forces invaded Finland with 21 divisions, totalling 450,000 men, and bombed Helsinki,^[102][108] killing about 100 citizens and destroying more than 50 buildings. In response to international criticism, Soviet Foreign Minister Vyacheslav Molotov stated that the Soviet Air Force was not bombing Finnish cities but rather dropping humanitarian aid to the starving Finnish population; they were sarcastically dubbed Molotov bread baskets by Finns.^[109][110] The Finnish statesman J. K. Paasikivi commented that the Soviet attack without a declaration of war violated three separate non-aggression pacts: the Treaty of Tartu, which was signed in 1920, the non-aggression pact between Finland and the Soviet Union, which was signed in 1932 and again in 1934; and also the Covenant of the League of Nations, which the Soviet Union signed in 1934.^[77] Field Marshal C.G.E. Mannerheim was appointed Commander-in-Chief of the Finnish Defence Forces after the Soviet attack. In a further reshuffling, Aimo Cajander’s caretaker cabinet was replaced by Risto Ryti and his cabinet, with Väinö Tanner as foreign minister because of opposition to Cajander’s prewar politics.^[111] Finland brought the matter of the Soviet invasion before the League of Nations. The League expelled the Soviet Union on 14 December 1939 and exhorted its members to aid Finland.^[112][113]

On 1 December 1939, the Soviet Union formed a puppet government, named the Finnish Democratic Republic, to govern Finland after Soviet conquest.^{[F 11]} Headed by Otto Wille Kuusinen, the government operated in the parts of Finnish Karelia occupied by the Soviets, and was also referred to as the «Terijoki Government», after the village of Terijoki, the first settlement captured by the advancing Red Army.^[118] After the war, the puppet government was reabsorbed into the Soviet Union. From the very outset of the war, working-class Finns stood behind the legitimate government in Helsinki.^[112] Finnish national unity against the Soviet invasion was later called the spirit of the Winter War.^[119]

First battles and Soviet advance to Mannerheim Line[edit]

The array of Finnish defence structures that during the war started to be called the Mannerheim Line was located on the Karelian Isthmus approximately 30 to 75 km (19 to 47 mi) from the Soviet border. The Red Army soldiers on the Isthmus numbered 250,000, facing 130,000 Finns.^[120] The Finnish command deployed a defence in depth of about 21,000 men in the area in front of the Mannerheim Line to delay and damage the Red Army before it reached the line.^[121] In combat, the most severe cause of confusion among Finnish soldiers was Soviet tanks. The Finns had few anti-tank weapons and insufficient training in modern anti-tank tactics. According to Trotter, the favoured Soviet armoured tactic was a simple frontal charge, the weaknesses of which could be exploited. The Finns learned that at close range, tanks could be dealt with in many ways; for example, logs and crowbars jammed into the bogie wheels would often immobilise a tank. Soon, Finns fielded a better ad hoc weapon, the Molotov cocktail, a glass bottle filled with flammable liquids and with a simple hand-lit fuse. Molotov cocktails were eventually mass-produced by the Finnish Alko alcoholic-beverage corporation and bundled with matches with which to light them. 80 Soviet tanks were destroyed in the border zone engagements.^[122]

By 6 December, all of the Finnish covering forces had withdrawn to the Mannerheim Line. The Red Army began its first major attack against the Line in Taipale – the area between the shore of Lake Ladoga, the Taipale river and the Suvanto waterway. Along the Suvanto sector, the Finns had a slight advantage of elevation and dry ground to dig into. The Finnish artillery had scouted the area and made fire plans in advance, anticipating a Soviet assault. The Battle of Taipale began with a forty-hour Soviet artillery preparation. After the barrage, Soviet infantry attacked across open ground but was repulsed with heavy casualties. From 6 to 12 December, the Red Army continued to try to engage using only a single division. Next, the Red Army strengthened its artillery and deployed tanks and the 150th Rifle Division forward to the Taipale front. On 14 December, the bolstered Soviet forces launched a new attack but were pushed back again. A third Soviet division entered the fight but performed poorly and panicked under shell fire. The assaults continued without success, and the Red Army suffered heavy losses. One typical Soviet attack during the battle lasted just an hour but left 1,000 dead and 27 tanks strewn on the ice.^[123] North of Lake Ladoga on the Ladoga Karelia front, the defending Finnish units relied on the terrain. Ladoga Karelia, a large forest wilderness, did not have road networks for the modern Red Army.^[124] The Soviet 8th Army had extended a new railroad line to the border, which could double the supply capability on the front. On 12 December, the advancing Soviet 139th Rifle Division, supported by the 56th Rifle Division, was defeated by a much smaller Finnish force under Paavo Talvela in Tolvajärvi, the first Finnish victory of the war.^[125]

In Central and Northern Finland, roads were few and the terrain hostile. The Finns did not expect large-scale Soviet attacks, but the Soviets sent eight divisions, heavily supported by armour and artillery. The 155th Rifle Division attacked at Lieksa, and further north the 44th attacked at Kuhmo. The 163rd Rifle Division was deployed at Suomussalmi and ordered to cut Finland in half by advancing on the Raate road. In Finnish Lapland, the Soviet 88th and 122nd Rifle Divisions attacked at Salla. The Arctic port of Petsamo was attacked by the 104th Mountain Rifle Division by sea and land, supported by naval gunfire.^[126]

Operations from December to January[edit]

Weather conditions[edit]

The winter of 1939–40 was exceptionally cold with the Karelian Isthmus experiencing a record low temperature of −43 °C (−45 °F) on 16 January 1940.^[127] At the beginning of the war, only those Finnish soldiers who were in active service had uniforms and weapons. The rest had to make do with their own clothing, which for many soldiers was their normal winter clothing with a semblance of insignia added. Finnish soldiers were skilled in cross-country skiing.^[128] The cold, snow, forest, and long hours of darkness were factors that the Finns could use to their advantage. The Finns dressed in layers, and the ski troopers wore a lightweight white snow cape. This snow-camouflage made the ski troopers almost invisible so that they could more easily execute guerrilla attacks against Soviet columns. At the beginning of the war, Soviet tanks were painted in standard olive drab and men dressed in regular khaki uniforms. Not until late January 1940 did the Soviets paint their equipment white and issue snowsuits to their infantry.^[129]

Most Soviet soldiers had proper winter clothes, but this was not the case with every unit. In the Battle of Suomussalmi, thousands of Soviet soldiers died of frostbite. The Soviet troops also lacked skill in skiing, so soldiers were restricted to movement by road and were forced to move in long columns. The Red Army lacked proper winter tents, and troops had to sleep in improvised shelters.^[130] Some Soviet units incurred frostbite casualties as high as ten percent even before crossing the Finnish border.^[129] However, the cold weather did give an advantage to Soviet tanks, as they could move over frozen terrain and bodies of water, rather than being immobilised in swamps and mud.^[130] According to Krivosheev, at least 61,506 Soviet troops were sick or frostbitten during the war.^[19]

Finnish guerrilla tactics[edit]

In battles from Ladoga Karelia to the Arctic port of Petsamo, the Finns used guerrilla tactics. The Red Army was superior in numbers and material, but Finns used the advantages of speed, manoeuvre warfare and economy of force. Particularly on the Ladoga Karelia front and during the Battle of Raate Road, the Finns isolated smaller portions of numerically superior Soviet forces. With Soviet forces divided into smaller groups, the Finns dealt with them individually and attacked from all sides.^[131]

For many of the encircled Soviet troops in a pocket (called a motti in Finnish, originally meaning 1 m³ (35 cu ft) of firewood), staying alive was an ordeal comparable to combat. The men were freezing and starving and endured poor sanitary conditions. Historian William R. Trotter described these conditions as follows: «The Soviet soldier had no choice. If he refused to fight, he would be shot. If he tried to sneak through the forest, he would freeze to death. And surrender was no option for him; Soviet propaganda had told him how the Finns would torture prisoners to death.»^[132] The problem however was that the Finns were mostly too weak to fully exploit their success. Some of the pockets of encircled Soviet soldiers held out for weeks and even months, binding a huge number of Finnish forces.

Battles of the Mannerheim Line[edit]

The terrain on the Karelian Isthmus did not allow guerrilla tactics, so the Finns were forced to resort to the more conventional Mannerheim Line, with its flanks protected by large bodies of water. Soviet propaganda claimed that it was as strong as or even stronger than the Maginot Line. Finnish historians, for their part, have belittled the line’s strength, insisting that it was mostly conventional trenches and log-covered dugouts.^[133] The Finns had built 221 strong-points along the Karelian Isthmus, mostly in the early 1920s. Many were extended in the late 1930s. Despite these defensive preparations, even the most fortified section of the Mannerheim Line had only one reinforced-concrete bunker per kilometre. Overall, the line was weaker than similar lines in mainland Europe.^[134] According to the Finns, the real strength of the line was the «stubborn defenders with a lot of sisu» – a Finnish idiom roughly translated as «guts, fighting spirit».^[133]

On the eastern side of the Isthmus, the Red Army attempted to break through the Mannerheim Line at the battle of Taipale. On the western side, Soviet units faced the Finnish line at Summa, near the city of Viipuri, on 16 December. The Finns had built 41 reinforced-concrete bunkers in the Summa area, making the defensive line in this area stronger than anywhere else on the Karelian Isthmus. Because of a mistake in planning, the nearby Munasuo swamp had a 1-kilometre (0.62 mi)-wide gap in the line.^[135] During the First Battle of Summa, a number of Soviet tanks broke through the thin line on 19 December, but the Soviets could not benefit from the situation because of insufficient co-operation between branches of service. The Finns remained in their trenches, allowing the Soviet tanks to move freely behind the Finnish line, as the Finns had no proper anti-tank weapons. The Finns succeeded in repelling the main Soviet assault. The tanks, stranded behind enemy lines, attacked the strongpoints at random until they were eventually destroyed, 20 in all. By 22 December, the battle ended in a Finnish victory.^[136]

The Soviet advance was stopped at the Mannerheim Line. Red Army troops suffered from poor morale and a shortage of supplies, eventually refusing to participate in more suicidal frontal attacks. The Finns, led by General Harald Öhquist, decided to launch a counter-attack and encircle three Soviet divisions into a motti near Viipuri on 23 December. Öhquist’s plan was bold; however it failed. The Finns lost 1,300 men, and the Soviets were later estimated to have lost a similar number.^[137]

Battles in Ladoga Karelia[edit]

The strength of the Red Army north of Lake Ladoga in Ladoga Karelia surprised the Finnish Headquarters. Two Finnish divisions were deployed there, the 12th Division led by Lauri Tiainen and the 13th Division led by Hannu Hannuksela. They also had a support group of three brigades, bringing their total strength to over 30,000. The Soviets deployed a division for almost every road leading west to the Finnish border. The 8th Army was led by Ivan Khabarov, who was replaced by Grigory Shtern on 13 December.^[139] The Soviets’ mission was to destroy the Finnish troops in the area of Ladoga Karelia and advance into the area between Sortavala and Joensuu within 10 days. The Soviets had a 3:1 advantage in manpower and a 5:1 advantage in artillery, as well as air supremacy.^[140]

Finnish forces panicked and retreated in front of the overwhelming Red Army. The commander of the Finnish IV Army Corps Juho Heiskanen was replaced by Woldemar Hägglund on 4 December.^[141] On 7 December, in the middle of the Ladoga Karelian front, Finnish units retreated near the small stream of Kollaa. The waterway itself did not offer protection, but alongside it, there were ridges up to 10 m (33 ft) high. The ensuing battle of Kollaa lasted until the end of the war. A memorable quote, «Kollaa holds» (Finnish: Kollaa kestää) became a legendary motto among Finns.^[142] Further contributing to the legend of Kollaa was the sniper Simo Häyhä, dubbed «the White Death» by Soviets, and credited with over 500 kills.^[143] Captain Aarne Juutilainen, dubbed «the Terror of Morocco», also became a living legend in the Battle of Kollaa.^[144] To the north, the Finns retreated from Ägläjärvi to Tolvajärvi on 5 December and then repelled a Soviet offensive in the battle of Tolvajärvi on 11 December.^[145]

In the south, two Soviet divisions were united on the northern side of the Lake Ladoga coastal road. As before, these divisions were trapped as the more mobile Finnish units counterattacked from the north to flank the Soviet columns. On 19 December, the Finns temporarily ceased their assaults due to exhaustion.^[146] It was not until the period of 6–16 January 1940 that the Finns resumed their offensive, dividing Soviet divisions into smaller mottis.^[147] Contrary to Finnish expectations, the encircled Soviet divisions did not try to break through to the east but instead entrenched. They were expecting reinforcements and supplies to arrive by air. As the Finns lacked the necessary heavy artillery equipment and were short of men, they often did not directly attack the mottis they had created; instead, they worked to eliminate only the most dangerous threats. Often the motti tactic was not applied as a strategy, but as a Finnish adaptation to the behaviour of Soviet troops under fire.^[148] In spite of the cold and hunger, the Soviet troops did not surrender easily but fought bravely, often entrenching their tanks to be used as pillboxes and building timber dugouts. Some specialist Finnish soldiers were called in to attack the mottis; the most famous of them was Major Matti Aarnio, or «Motti-Matti» as he became known.^[149]

In North Karelia, Soviet forces were outmanoeuvred at Ilomantsi and Lieksa. The Finns used effective guerrilla tactics, taking special advantage of their superior skiing skills and snow-white layered clothing and executing surprise ambushes and raids. By the end of December, the Soviets decided to retreat and transfer resources to more critical fronts.^[150]

Battles in Kainuu[edit]

The Suomussalmi–Raate engagement was a double operation^[151] which would later be used by military academics as a classic example of what well-led troops and innovative tactics can do against a much larger adversary. Suomussalmi was a municipality of 4,000 with long lakes, wild forests and few roads. The Finnish command believed that the Soviets would not attack there, but the Red Army committed two divisions to the Kainuu area with orders to cross the wilderness, capture the city of Oulu and effectively cut Finland in two. There were two roads leading to Suomussalmi from the frontier: the northern Juntusranta road and the southern Raate road.^[152]

The Battle of Raate Road, which occurred during the month-long battle of Suomussalmi, resulted in one of the largest Soviet losses in the Winter War. The Soviet 44th and parts of the 163rd Rifle Division, comprising about 14,000 troops,^[153] were almost completely destroyed by a Finnish ambush as they marched along the forest road. A small unit blocked the Soviet advance while Finnish Colonel Hjalmar Siilasvuo and his 9th Division cut off the retreat route, split the enemy force into smaller mottis, and then proceeded to destroy the remnants in detail as they retreated. The Soviets suffered 7,000–9,000 casualties;^[154] the Finnish units, 400.^[155] The Finnish troops captured dozens of tanks, artillery pieces, anti-tank guns, hundreds of trucks, almost 2,000 horses, thousands of rifles, and much-needed ammunition and medical supplies.^[156] So sure of their victory had the Soviets been that a military band, complete with instruments, banners and notes, was traveling with the 44th Division to perform in a victory parade. The Finns found their instruments among the captured materiel.^[157]

Battles in Finnish Lapland[edit]

The Finnish area of Lapland, bestriding the Arctic Circle, is sparsely developed, with little daylight and persistent snow-cover during winter; the Finns expected nothing more than raiding parties and reconnaissance patrols. Instead, the Soviets sent full divisions.^[158] On 11 December, the Finns rearranged the defence of Lapland and detached the Lapland Group from the North Finland Group. The group was placed under the command of Kurt Wallenius.^[159]

In southern Lapland, near the village of Salla, the Soviet 88th and 122nd Divisions, totaling 35,000 men, advanced. In the Battle of Salla, the Soviets proceeded easily to Salla, where the road split. Further ahead was Kemijärvi, while the fork to Pelkosenniemi lead northwest. On 17 December, the Soviet northern group, comprising an infantry regiment, a battalion, and a company of tanks, was outflanked by a Finnish battalion. The 122nd retreated, abandoning much of its heavy equipment and vehicles. Following this success, the Finns shuttled reinforcements to the defensive line in front of Kemijärvi. The Soviets hammered the defensive line without success. The Finns counter-attacked, and the Soviets retreated to a new defensive line where they stayed for the rest of the war.^[160][161]

To the north was Finland’s only ice-free port in the Arctic, Petsamo. The Finns lacked the manpower to defend it fully, as the main front was distant at the Karelian Isthmus. In the battle of Petsamo, the Soviet 104th Division attacked the Finnish 104th Independent Cover Company. The Finns abandoned Petsamo and concentrated on delaying actions. The area was treeless, windy, and relatively low, offering little defensible terrain. The almost constant darkness and extreme temperatures of the Lapland winter benefited the Finns, who executed guerrilla attacks against Soviet supply lines and patrols. As a result, the Soviet movements were halted by the efforts of one-fifth as many Finns.^[158]

Aerial warfare[edit]

Soviet Air Force[edit]

The USSR enjoyed air superiority throughout the war. The Soviet Air Force, supporting the Red Army’s invasion with about 2,500 aircraft (the most common type being Tupolev SB), was not as effective as the Soviets might have hoped. The material damage by the bomb raids was slight as Finland offered few valuable targets for strategic bombing. For example, the city of Tampere was one of the most important targets because it was an important railway junction, and also housed State Aircraft Factory and the Tampere Linen and Iron Industry premises, which manufactured munitions and weapons, including grenade launchers.^[162][163] Often, targets were village depots with little value. The country had few modern highways in the interior, therefore making the railways the main targets for bombers. Rail tracks were cut thousands of times but the Finns hastily repaired them and service resumed within a matter of hours.^[10] The Soviet Air Force learned from its early mistakes, and by late February instituted more effective tactics.^[164]

The largest bombing raid against the capital of Finland, Helsinki, occurred on the first day of the war. The capital was bombed only a few times thereafter. All in all, Soviet bombings cost Finland five percent of its total man-hour production. Nevertheless, Soviet air attacks affected thousands of civilians, killing 957.^[11] The Soviets recorded 2,075 bombing attacks in 516 localities. The city of Viipuri, a major Soviet objective close to the Karelian Isthmus front, was almost levelled by nearly 12,000 bombs.^[165] No attacks on civilian targets were mentioned in Soviet radio or newspaper reports. In January 1940, the Soviet Pravda newspaper continued to stress that no civilian targets in Finland had been struck, even accidentally.^[166] It is estimated that the Soviet air force lost about 400 aircraft because of inclement weather, lack of fuel and tools, and during transport to the front. The Soviet Air Force flew approximately 44,000 sorties during the war.^[164]

Finnish Air Force[edit]

At the beginning of the war, Finland had a small air force, with only 114 combat planes fit for duty. Missions were limited, and fighter aircraft were mainly used to repel Soviet bombers. Strategic bombings doubled as opportunities for military reconnaissance. Old-fashioned and few in number, aircraft offered little support for Finnish ground troops. In spite of losses, the number of planes in the Finnish Air Force rose by over 50 percent by the end of the war.^[167] The Finns received shipments of British, French, Italian, Swedish and American aircraft.^[168]

Finnish fighter pilots often flew their motley collection of planes into Soviet formations that outnumbered them 10 or even 20 times. Finnish fighters shot down 200 Soviet aircraft, while losing 62 of their own on all causes.^[14] Finnish anti-aircraft guns downed more than 300 enemy aircraft.^[14] Often, a Finnish forward air base consisted of a frozen lake, a windsock, a telephone set and some tents. Air-raid warnings were given by Finnish women organised by the Lotta Svärd.^[169] The top scoring fighter ace was Jorma Sarvanto, with 12.83 victories. He would increase his tally during the Continuation War.

Naval warfare[edit]

Naval activity[edit]

There was little naval activity during the Winter War. The Baltic Sea began to freeze over by the end of December, impeding the movement of warships; by mid-winter, only ice breakers and submarines could still move. The other reason for low naval activity was the nature of Soviet Navy forces in the area. The Baltic Fleet was a coastal defence force which did not have the training, logistical structure, or landing craft to undertake large-scale operations. The Baltic Fleet possessed two battleships, one heavy cruiser, almost 20 destroyers, 50 motor torpedo boats, 52 submarines, and other miscellaneous vessels. The Soviets used naval bases in Paldiski, Tallinn and Liepāja for their operations.^[170]

The Finnish Navy was a coastal defence force with two coastal defence ships, five submarines, four gunboats, seven motor torpedo boats, one minelayer and six minesweepers and at least 5 icebreakers. The two coastal defence ships, Ilmarinen and Väinämöinen, were moved to harbour in Turku where they were used to bolster the air defence. Their anti-aircraft guns shot down one or two planes over the city, and the ships remained there for the rest of the war.^[111] At 18 January, Finnish armed icebreaker Tarmo was severely damaged at Kotka, received 2 bombs from a Soviet bomber with 39 Finnish troops killed in action. As well as coastal defence, the Finnish Navy protected the Ålandish and Finnish merchant vessels in the Baltic Sea.^[171]

Soviet aircraft bombed Finnish vessels and harbours and dropped mines into Finnish seaways. Still, only five merchant ships were lost to Soviet action. World War II, which had started before the Winter War, proved more costly for the Finnish merchant vessels, with 26 lost due to hostile action in 1939 and 1940.^[172]

Coastal artillery[edit]

Finnish coastal artillery batteries defended important harbours and naval bases. Most batteries were left over from the Imperial Russian period, with 152 mm (6.0 in) guns being the most numerous. Finland attempted to modernise its old guns and installed a number of new batteries, the largest of which featured a 305 mm (12.0 in) gun battery on the island of Kuivasaari in front of Helsinki, originally intended to block the Gulf of Finland to Soviet ships with the help of batteries on the Estonian side.^[173]

The first naval battle occurred in the Gulf of Finland on 1 December, near the island of Russarö, 5 km (3.1 mi) south of Hanko. That day, the weather was fair and visibility was excellent. The Finns spotted the Soviet cruiser Kirov and two destroyers. When the ships were at a range of 24 km (13 nmi; 15 mi), the Finns opened fire with four 234 mm (9.2 in) coastal guns. After five minutes of firing by the coastal guns, the cruiser had been damaged by near misses and retreated. The destroyers remained undamaged, but the Kirov suffered 17 dead and 30 wounded. The Soviets already knew the locations of the Finnish coastal batteries, but were surprised by their range.^[174]

Coastal artillery had a greater effect on land by reinforcing defence in conjunction with army artillery. Two sets of fortress artillery made significant contributions to the early battles on the Karelian Isthmus and in Ladoga Karelia. These were located at Kaarnajoki on the Eastern Isthmus and at Mantsi on the northeastern shore of Lake Ladoga. The fortress of Koivisto provided similar support from the southwestern coast of the Isthmus.^[175]

Soviet breakthrough in February[edit]

Red Army reforms and offensive preparations[edit]

Joseph Stalin was not pleased with the results of December in the Finnish campaign. The Red Army had been humiliated. By the third week of the war, Soviet propaganda was already working to explain the failures of the Soviet military to the populace: blaming bad terrain and harsh climate, and falsely claiming that the Mannerheim Line was stronger than the Maginot Line, and that the Americans had sent 1,000 of their best pilots to Finland. Chief of Staff Boris Shaposhnikov was given full authority over operations in the Finnish theatre, and he ordered the suspension of frontal assaults in late December. Kliment Voroshilov was replaced with Semyon Timoshenko as the commander of the Soviet forces in the war on 7 January.^[176] The main focus of the Soviet attack was switched to the Karelian Isthmus. Timoshenko and Zhdanov reorganised and tightened control between different branches of service in the Red Army. They also changed tactical doctrines to meet the realities of the situation.^[177]

The Soviet forces on the Karelian Isthmus were divided into two armies: the 7th and the 13th Army. The 7th Army, now under Kirill Meretskov, would concentrate 75 percent of its strength against the 16 km (9.9 mi) stretch of the Mannerheim Line between Taipale and the Munasuo swamp. Tactics would be basic: an armoured wedge for the initial breakthrough, followed by the main infantry and vehicle assault force. The Red Army would prepare by pinpointing the Finnish frontline fortifications. The 123rd Rifle Division then rehearsed the assault on life-size mock-ups. The Soviets shipped large numbers of new tanks and artillery pieces to the theatre. Troops were increased from ten divisions to 25–26 divisions with six or seven tank brigades and several independent tank platoons as support, totalling 600,000 soldiers.^[177] On 1 February, the Red Army began a large offensive, firing 300,000 shells into the Finnish line in the first 24 hours of the bombardment.^[178]

Soviet offensive on the Karelian Isthmus[edit]

Although the Karelian Isthmus front was less active in January than in December, the Soviets increased bombardments, wearing down the defenders and softening their fortifications. During daylight hours, the Finns took shelter inside their fortifications from the bombardments and repaired damage during the night. The situation led quickly to war exhaustion among the Finns, who lost over 3,000 soldiers in trench warfare. The Soviets also made occasional small infantry assaults with one or two companies.^[179] Because of the shortage of ammunition, Finnish artillery emplacements were under orders to fire only against directly threatening ground attacks. On 1 February, the Soviets further escalated their artillery and air bombardments.^[178]

Although the Soviets refined their tactics and morale improved, the generals were still willing to accept massive losses to reach their objectives. Attacks were screened by smoke, heavy artillery, and armour support, but the infantry charged in the open and in dense formations.^[178] Unlike their tactics in December, Soviet tanks advanced in smaller numbers. The Finns could not easily eliminate tanks if infantry troops protected them.^[180] After 10 days of constant artillery barrage, the Soviets achieved a breakthrough on the Western Karelian Isthmus in the Second Battle of Summa.^[181]

By 11 February, the Soviets had approximately 460,000 soldiers, 3,350 artillery pieces, 3,000 tanks and 1,300 aircraft deployed on the Karelian Isthmus. The Red Army was constantly receiving new recruits after the breakthrough.^[182] Opposing them, the Finns had eight divisions, totalling about 150,000 soldiers. One by one, the defenders’ strongholds crumbled under the Soviet attacks and the Finns were forced to retreat. On 15 February, Mannerheim authorised a general retreat of the II Corps to a fallback line of defence.^[183] On the eastern side of the isthmus, the Finns continued to resist Soviet assaults, achieving a stalemate in the battle of Taipale.^[184]

Peace negotiations[edit]

Although the Finns attempted to re-open negotiations with Moscow by every means during the war, the Soviets did not respond. In early January, Finnish communist Hella Wuolijoki contacted the Finnish Government. She offered to contact Moscow through the Soviet Union’s ambassador to Sweden, Alexandra Kollontai. Wuolijoki departed for Stockholm and met Kollontai secretly at a hotel. On 29 January, Molotov put an end to the puppet Terijoki Government and recognized the Ryti–Tanner government as the legal government of Finland, informing it that the USSR was willing to negotiate peace.^[185][186]

By mid-February, it became clear that the Finnish forces were rapidly approaching exhaustion. For the Soviets, casualties were high, the situation was a source of political embarrassment to the Soviet regime, and there was a risk of Franco-British intervention (which was overestimated by Soviet intelligence in February and March 1940^[187]). With the spring thaw approaching, the Soviet forces risked becoming bogged down in the forests. Finnish Foreign Minister Väinö Tanner arrived in Stockholm on 12 February and negotiated the peace terms with the Soviets through the Swedes. German representatives, not aware that the negotiations were underway, suggested on 17 February that Finland negotiate with the Soviet Union.^[188]

Both Germany and Sweden were keen to see an end to the Winter War. The Germans feared losing the iron ore fields in Northern Sweden and threatened to attack at once if the Swedes granted the Allied forces right of passage. The German invasion plan, named Studie Nord, was later implemented as Operation Weserübung.^[189] Leon Trotsky opined after the war that Hitler would view a Soviet occupation of Finland as a threat to this plan. Any potential German plans for bases in Finland would also be thwarted if the Soviets occupied Finland, though Trotsky himself believed that Hitler was not interested in occupying Finland, but rather its role as a buffer between Germany and the USSR.^[190]

As the Finnish Cabinet hesitated in the face of harsh Soviet conditions, Sweden’s King Gustav V made a public statement on 19 February in which he confirmed having declined Finnish pleas for support from Swedish troops. On 25 February, the Soviet peace terms were spelt out in detail. On 29 February, the Finnish Government accepted the Soviet terms in principle and was willing to enter into negotiations.^[191] Red Army commanders wished to continue the war, whereas the Communist Party pointed out that the war had been too costly and called for the signing of a peace treaty. The party believed that Finland could be taken over later by means of a revolution. The heated discussion that ensued failed to yield any clear result and the matter went to a vote, in which the party’s opinion prevailed and the decision was taken to bring hostilities to an end.^[190]

End of war in March[edit]

On 5 March, the Red Army advanced 10 to 15 km (6.2 to 9.3 mi) past the Mannerheim Line and entered the suburbs of Viipuri. The same day, the Red Army established a beachhead on the Western Gulf of Viipuri. The Finns proposed an armistice on 6 March, but the Soviets, wanting to keep the pressure on the Finnish government, declined the offer. The Finnish peace delegation travelled to Moscow via Stockholm and arrived on 7 March. They were disappointed to find that Joseph Stalin was not present during peace negotiations, likely due to the Red Army’s humiliation by the Finns.^[190] The Soviets had further demands, as their military position was strong and improving. On 9 March, the Finnish military situation on the Karelian Isthmus was dire, as troops were experiencing heavy casualties. Artillery ammunition was exhausted and weapons were wearing out. The Finnish government, realizing that the hoped-for Franco-British military expedition would not arrive in time, as Norway and Sweden had not given the Allies right of passage, had little choice but to accept the Soviet terms.^[193] Finnish President Kyösti Kallio resisted the idea of giving up any territory to the Soviet Union, but was forced to agree to sign the Moscow Peace Treaty. When he signed the document, the tormented president uttered the well-known words:

Let the hand wither that signs this monstrous treaty!^[194]

Moscow Peace Treaty[edit]

The Moscow Peace Treaty was signed in Moscow on 12 March 1940. A cease-fire took effect the next day at noon Leningrad time, 11 a.m. Helsinki time.^[195][196] With it, Finland ceded a portion of Karelia, the entire Karelian Isthmus and land north of Lake Ladoga. The area included Viipuri (Finland’s second-largest city [Population Register] or fourth-largest city [Church and Civil Register], depending on the census data^[197]), much of Finland’s industrialised territory, and significant land still held by Finland’s military – all in all, nine percent of Finnish territory. The ceded territory included 13 percent of Finland’s economic assets.^[198] 12 percent of Finland’s population, 422,000 to 450,000 Karelians, were evacuated and lost their homes.^{[199][200][201]} Finland ceded a part of the region of Salla, Rybachy Peninsula in the Barents Sea, and four islands in the Gulf of Finland. The Hanko peninsula was leased to the Soviet Union as a military base for 30 years. The region of Petsamo, captured by the Red Army during the war, was returned to Finland according to the treaty.^[202]

Finnish concessions and territorial losses exceeded Soviet pre-war demands. Before the war, the Soviet Union demanded for the frontier with Finland on the Karelian Isthmus to be moved westward to a point 30 kilometres (19 mi) east of Viipuri to the line between Koivisto and Lipola; for existing fortifications on the Karelian Isthmus to be demolished and for the islands of Suursaari, Tytärsaari, and Koivisto in the Gulf of Finland and Rybachy Peninsula to be ceded. In exchange, the Soviet Union proposed to cede Repola and Porajärvi from Eastern Karelia, an area twice as large as the territories that were originally demanded from the Finns.^{[203][67][204]}

Foreign support[edit]

Foreign volunteers[edit]

World opinion largely supported the Finnish cause, and the Soviet aggression was generally deemed unjustified. World War II had not yet directly affected France, the United Kingdom or the United States; the Winter War was practically the only conflict in Europe at that time and thus held major world interest. Several foreign organisations sent material aid, and many countries granted credit and military materiel to Finland. Nazi Germany allowed arms to pass through its territory to Finland, but after a Swedish newspaper made this public, Adolf Hitler initiated a policy of silence towards Finland, as part of improved German–Soviet relations following the signing of the Molotov–Ribbentrop Pact.^[205]

The largest foreign contingent came from neighboring Sweden, which provided nearly 8,760 volunteers during the war. The Volunteer Corps was formed of predominantly Swedes, as well as 1,010 Danes and 727 Norwegians. They fought on the northern front at Salla during the last days of the war. A Swedish unit of Gloster Gladiator fighters, named «the Flight Regiment 19» also participated. Swedish anti-air batteries with Bofors 40 mm (1.6 in) guns were responsible for air defence in northern Finland and the city of Turku.^[206] Volunteers arrived from Hungary, Italy and Estonia. 350 American nationals of Finnish background volunteered, and 210 volunteers of other nationalities arrived in Finland before the war ended.^[206] Max Manus, a Norwegian, fought in the Winter War before returning to Norway and later achieved fame as a resistance fighter during the German occupation of Norway. In total, Finland received 12,000 volunteers, 50 of whom died during the war.^[207] The British actor Christopher Lee volunteered in the war for two weeks, but did not face combat.^[208]

White émigrés and Russian prisoners-of-war[edit]

Finland officially refused overtures from the anti-Soviet Russian All-Military Union (ROVS) for aid. Nevertheless, Mannerheim eventually agreed to establish a small Russian detachment (Russkaya narodnaya armiya, RNA) of 200 men after being introduced to Boris Bazhanov, a high-ranking ROVS member, in person in January 1940. The project was deemed top secret, and was under the auspices of the intelligence division of the Finnish army headquarters.^[209]

The ranks of RNA were to be filled by prisoners-of-war, but it would be commanded by White émigrés instead of captured Soviet Army officers, who were deemed unreliable. Bazhanov’s Finnish assistant Feodor Schulgin chose Captain Vladimir Kiseleff, Lieutenant Vladimir Lugovskoy, Anatoly Budyansky and brothers Nikolay and Vladimir Bastamov as officers for the unit. Of the five, the Bastamovs were not Finnish citizens, but had Nansen passports. The prisoners-of-war were trained in Huittinen, although it is possible that some were also trained in Lempäälä.^[209]

RNA never participated in battle, despite Boris Bazhanov’s later claims to the contrary in his memoirs. About 35 to 40 members of it were present during a battle in Ruskeala in early March 1940, where they spread flyers and broadcast propaganda to encircled Soviet troops, but did not carry weapons. The men were subsequently detained by Finnish forces, who mistook them for Soviet infiltrators. After the war’s end, Bazhanov was immediately asked to leave Finland, which he did. Finnish military historian Carl Geust presumes that most members of the RNA were executed after they were returned to the Soviet Union after the war. Additionally, Vladimir Bastamov was later extradited into the Soviet Union as one of the Leino prisoners in 1945, and was sentenced to 20 years of hard labour. He was released after Stalin’s death and returned to Finland in 1956.^[209]

Franco-British intervention plans[edit]

France had been one of the earliest supporters of Finland during the Winter War. The French saw an opportunity to weaken Germany’s resource imports via a Finnish counteroffensive, as both Sweden and the Soviet Union were strategic trading partners to Germany. France had another motive, preferring to have a major war in a remote part of Europe rather than on French soil. France planned to re‑arm the Polish exile units and transport them to the Finnish Arctic port of Petsamo. Another proposal was a massive air strike with Turkish co-operation against the Caucasus oil fields.^[210]

The British, for their part, wanted to block the flow of iron ore from Swedish mines to Germany as the Swedes supplied up to 40 percent of Germany’s iron demand.^[210] The matter was raised by British Admiral Reginald Plunkett on 18 September 1939, and the next day Winston Churchill brought up the subject in the Chamberlain War Cabinet.^[211] On 11 December, Churchill opined that the British should gain a foothold in Scandinavia with the objective to help the Finns, but without a war with the Soviet Union.^[212] Because of the heavy German reliance on Northern Sweden’s iron ore, Hitler had made it clear to the Swedish government in December that any Allied troops on Swedish soil would immediately provoke a German invasion.^[213]

On 19 December, French Prime Minister Édouard Daladier introduced his plan to the General Staff and the War Cabinet. In his plan, Daladier created linkage between the war in Finland and the iron ore in Sweden.^[212] There was a danger of Finland’s possible fall under Soviet hegemony. In turn, Nazi Germany could occupy both Norway and Sweden. These two powers could divide Scandinavia between them, as they had already done with Poland. The main motivation of the French and the British was to reduce the German war-making ability.^[214]

The Military Co-ordination Committee met on 20 December in London, and two days later the French plan was put forward.^[214] The Anglo-French Supreme War Council elected to send notes to Norway and Sweden on 27 December, urging the Norwegians and Swedes to help Finland and offer the Allies their support. Norway and Sweden rejected the offer on 5 January 1940.^[213] The Allies came up with a new plan, in which they would demand that Norway and Sweden give them right of passage by citing a League of Nations resolution as justification. The expedition troops would disembark at the Norwegian port of Narvik and proceed by rail toward Finland, passing through the Swedish ore fields on the way. This demand was sent to Norway and Sweden on 6 January, but it was likewise rejected six days later.^[215]

Stymied but not yet dissuaded from the possibility of action, the Allies formulated a final plan on 29 January. First, the Finns would make a formal request for assistance. Then, the Allies would ask Norway and Sweden for permission to move the «volunteers» across their territory. Finally, to protect the supply line from German actions, the Allies would send units ashore at Namsos, Bergen, and Trondheim. The operation would have required 100,000 British and 35,000 French soldiers with naval and air support. The supply convoys would sail on 12 March and the landings would begin on 20 March.^[216] The end of the war on 13 March cancelled Franco-British plans to send troops to Finland through Northern Scandinavia.^[217]

Aftermath and casualties[edit]

Finland[edit]

The 105-day war had a profound and depressing effect in Finland. Meaningful international support was minimal and arrived late, and the German blockade had prevented most armament shipments.^[218] The 15-month period between the Winter War and Operation Barbarossa, part of which was Continuation War, was later called the Interim Peace.^[202] After the end of the war, the situation of the Finnish Army on the Karelian Isthmus became a subject of debate in Finland. Orders had already been issued to prepare a retreat to the next line of defence in the Taipale sector. Estimates of how long the Red Army could have been delayed by retreat-and-stand operations varied from a few days to a few weeks,^[219][220] or to a couple of months at most.^[221]

Immediately after the war, Helsinki officially announced 19,576 dead.^[222] According to revised estimates in 2005 by Finnish historians, 25,904 people died or went missing and 43,557 were wounded on the Finnish side during the war.^{[F 12]} Finnish and Russian researchers have estimated that there were 800–1,100 Finnish prisoners of war, of whom between 10 and 20 percent died. The Soviet Union repatriated 847 Finns after the War.^[13] Air raids killed 957 civilians.^[11] Between 20 and 30 tanks were destroyed and 62 aircraft were lost.^[14] Also, Finland had to cede all ships of the Finnish Ladoga Naval Detachment to the Soviet Union by virtue of the Moscow Peace Treaty.

During the Interim Peace, Finland aimed to improve its defensive capabilities and conducted negotiations with Sweden on a military alliance, but negotiations ended once it became clear that both Germany and the Soviet Union opposed such an alliance.^[223] On 31 July 1940, German Chancellor Adolf Hitler gave the order to plan an assault on the Soviet Union and so Germany had to reassess its position regarding Finland. Until then, Germany had rejected Finnish appeals to purchase arms. However, the prospect of an invasion of the Soviet Union reversed the policy. In August, the secret sale of weapons to Finland was permitted.^[224]

Karelian evacuees established an interest group, the Finnish Karelian League, to defend Karelian rights and interests and to find a way to return ceded regions of Karelia to Finland.^[201][225] Finland wished to re-enter the war mainly because of the Soviet invasion of Finland during the Winter War, which had taken place after Finland had failed by relying on the League of Nations and on Nordic neutrality.^[226] Finland aimed primarily to reverse its territorial losses from the Moscow Peace Treaty and, depending on the success of the German invasion of the Soviet Union, possibly to expand its borders, especially into East Karelia. Some right-wing groups, such as the Academic Karelia Society, supported a Greater Finland ideology.^[227] The Continuation War began in June 1941 and led to Finnish participation in the Siege of Leningrad as well as the Finnish occupation of East Karelia.^[228][229]

Soviet Union[edit]

The Soviet General Staff Supreme Command (Stavka) met in April 1940, reviewed the lessons of the Finnish campaign and recommended reforms. The role of frontline political commissars was reduced, and old-fashioned ranks and forms of discipline were reintroduced. Clothing, equipment and tactics for winter operations were improved. Not all of the reforms had been completed when Germans initiated Operation Barbarossa 14 months later.^[230]

Between the Winter War and perestroika in the late 1980s, Soviet historiography relied solely on Molotov’s speeches on the Winter War. In his radio speech of 29 November 1939, Molotov argued that the Soviet Union had tried to negotiate guarantees of security for Leningrad for two months. The Finns had taken a hostile stance to «please foreign imperialists». Finland had undertaken military provocation, and the Soviet Union could no longer abide by the non-aggression pacts. According to Molotov, the Soviet Union did not want to occupy or annex Finland, but the goal was purely to secure Leningrad.^[231]

The official Soviet figure, with reference to the command of the Leningrad Military District, was published at a session of the Supreme Soviet on 26 March 1940, with 48,475 dead and 158,863 sick and wounded.^[18] More recent Russian estimates vary: in 1990, Mikhail Semiryaga claimed 53,522 dead, and N. I. Baryshnikov, 53,500. In 1997, Grigoriy Krivosheyev claimed 126,875 dead and missing and total casualties of 391,783, with 188,671 wounded.^[15] In 1991, Yuri Kilin claimed 63,990 dead and total casualties of 271,528. In 2007, he revised the estimate of dead to 134,000^[16] and in 2012, he updated the estimate to 138,533.^[232] In 2013, Pavel Petrov stated that the Russian State Military Archive has a database confirming 167,976 killed or missing along with the soldiers’ names, dates of birth and ranks.^[17]

There were 5,572 Soviet prisoners of war in Finland.^{[20][233][234]} After the Winter War, the Soviet prisoners were returned to the USSR in accordance with the Moscow Peace Treaty. Of these, 450 were released, 4,354 were sentenced to imprisonment in labour camps ranging from 3 to 10 years and 414 were exposed to be «active in traitorous activities while in captivity», with 334 criminal cases being transferred to the Supreme Court of the Soviet Union; 232 of those cases ended in a death penalty.^[235]

Between 1,200 and 3,543 Soviet tanks were destroyed. The official figure was 611 tank casualties, but Yuri Kilin found a note received by the head of the Soviet General Staff, Boris Shaposhnikov, reporting 3,543 tank casualties and 316 tanks destroyed. According to the Finnish historian Ohto Manninen, the 7th Soviet Army lost 1,244 tanks during the breakthrough battles of the Mannerheim Line in mid-winter. In the immediate aftermath of the war, the Finnish estimate of the number of lost Soviet tanks was 1,000 to 1,200.^[21][22][23] The Soviet Air Forces lost around 1,000 aircraft, but fewer than half of them were combat casualties.^[23][24] According Carl Fredrik Geust, based on the studies of Soviet air force units, Finnish anti-aircraft units shot down 119 and Finnish fighter pilots 131 Soviet aircraft, though all Soviet aircraft losses had been more than 900.

Germany[edit]

The Winter War was a political success for the Germans. Both the Red Army and the League of Nations were humiliated, and the Anglo-French Supreme War Council had been revealed to be chaotic and powerless. The German policy of neutrality was unpopular in the homeland, and relations with Italy had suffered. After the Moscow Peace Treaty, Germany improved its ties with Finland, and within two weeks, Finnish-German relations were at the top of the agenda.^[236][43] More importantly, the very poor performance of the Red Army convinced Hitler that an invasion on the Soviet Union would be successful. In June 1941, Hitler declared, «we have only to kick in the door and the whole rotten structure will come crashing down».^[237]

Allies[edit]

The Winter War laid bare the disorganisation and ineffectiveness of the Red Army and that of the Allies. The Anglo-French Supreme War Council was unable to formulate a workable plan, revealing its unsuitability to make effective war in either Britain or France. This failure led to the collapse of the Third Daladier Government in France and the nomination of Paul Reynaud as the new Prime Minister of France.^[238]

See also[edit]

Notes[edit]

References[edit]

Sources[edit]

English[edit]

Finnish, Russian and other languages[edit]

Further reading[edit]

• Campbell, David (2016). Finnish Soldier vs Soviet Soldier: Winter War 1939–40. Osprey Publishing. ISBN 978-1472813244.
• Chew, Allen F. The White Death: The Epic of the Soviet-Finnish Winter War (ISBN 0-87013-167-2).
• Cox, Geoffrey (1941). The Red Army Moves. Victor Gollancz. OCLC 502873.
• Engle, Eloise and Paananen, Pauri. The Winter War: The Soviet Attack on Finland 1939–1940 (ISBN 0-8117-2433-6).
• Hill, Alexander (2017). The Red Army and the Second World War. Cambridge University Press. ISBN 978-1-1070-2079-5.
• Kolomyjec, Maksim (2011). Tanks in the Winter War 1939–1940. Translated by Dinan, Tim. Leandoer & Ekholm. ISBN 978-9197589529.
• Nenye, Vesa; Munter, Peter; Wirtanen, Toni (2015). Finland at War: The Winter War 1939–1945. Osprey Publishing. ISBN 978-1472806314. OCLC 899228795.
• Rahikainen, Paavo; Vainio, Ein (1996). Artillery barrage at Taipaleenjoki: Paavo Rahikainen. The battle of Sikniemi. Translated by Mayow, Nicholas. Helsinki: Finnish War Veterans Association. ISBN 978-951-97557-0-0. OCLC 41278218.
• Reese, Roger R. (2008). «Lessons of the Winter War: a study in the military effectiveness of the Red Army, 1939–1940». Journal of Military History. 72 (3): 825–852. doi:10.1353/jmh.0.0004. S2CID 110326295.
• Saarelainen, Tapio (2016). The White Sniper: Simo Häyhä. Casemate. ISBN 978-1612004297.
• Sander, Gordon F. (2013). The Hundred Day Winter War: Finland’s Gallant Stand against the Soviet Army. University Press of Kansas. ISBN 978-0700619108. (online review)
• Soviet Information Bureau (1948). Falsifiers of History (Historical Survey) (1st ed.). Gospolitizdat & Foreign Languages Publishing House. OCLC 155723998.
• Taylor, Alan (23 May 2013). «Finland in World War II». The Atlantic.
• Trotter, William R.: A Frozen Hell: The Russo-Finnish Winter War of 1939–1940 (ISBN 1-56512-249-6).
• Tuunainen, Pasi (2016). Finnish Military Effectiveness in the Winter War, 1939–1940. Palgrave Macmillan. doi:10.1057/978-1-137-44606-0. ISBN 978-1-137-44606-0.
• Tuuri, Antti (2003) [1984]. The Winter War. Aspasia Books, Inc. ISBN 097310533X.
• Weeks, Jessica L. 2014. Dictators at War and Peace, Ch. 4. Cornell University Press.
• Woody, Christopher (1 December 2017). «These 17 photos show Finland’s brutally cold World War II battle with the Soviet Union». Business Insider UK.

External links[edit]

• Военный альбом (photographs of the Soviet–Finnish War 1939–1940)
• Finna (search service for information from Finnish archives, libraries and museums)
• Finnish Wartime Photograph Archive (under CC BY 4.0)
• Fire and Ice: The Winter War of Finland and Russia (Winter War history from a documentary film’s website)
• National Archives of the United Kingdom

This article is about the 1939–1940 war between the Soviet Union and Finland. For other uses, see Winter War (disambiguation).

The Winter War,^{[F 6]} also known as the First Soviet-Finnish War, was a war between the Soviet Union and Finland. The war began with a Soviet invasion of Finland on 30 November 1939, three months after the outbreak of World War II, and ended three and a half months later with the Moscow Peace Treaty on 13 March 1940. Despite superior military strength, especially in tanks and aircraft, the Soviet Union suffered severe losses and initially made little headway. The League of Nations deemed the attack illegal and expelled the Soviet Union from the organisation.

The Soviets made several demands, including that Finland cede substantial border territories in exchange for land elsewhere, claiming security reasons – primarily the protection of Leningrad, 32 km (20 mi) from the Finnish border. When Finland refused, the Soviets invaded. Most sources conclude that the Soviet Union had intended to conquer all of Finland, and use the establishment of the puppet Finnish Communist government and the Molotov–Ribbentrop Pact’s secret protocols as evidence of this,^{[F 7]} while other sources argue against the idea of a full Soviet conquest.^{[F 8]} Finland repelled Soviet attacks for more than two months and inflicted substantial losses on the invaders while temperatures reached as low as −43 °C (−45 °F). The battles focused mainly on Taipale along the Karelian Isthmus, on Kollaa in Ladoga Karelia and on Raate Road in Kainuu, but there were also battles in Salla and Petsamo in Lapland. After the Soviet military reorganized and adopted different tactics, they renewed their offensive in February and overcame Finnish defences.

Hostilities ceased in March 1940 with the signing of the Moscow Peace Treaty in which Finland ceded 9% of its territory to the Soviet Union. Soviet losses were heavy, and the country’s international reputation suffered.^[44] Their gains exceeded their pre-war demands, and the Soviets received substantial territories along Lake Ladoga and further north. Finland retained its sovereignty and enhanced its international reputation. The poor performance of the Red Army encouraged German Chancellor Adolf Hitler to believe that an attack on the Soviet Union would be successful and confirmed negative Western opinions of the Soviet military. After 15 months of Interim Peace, in June 1941, Germany commenced Operation Barbarossa, and the Continuation War between Finland and the Soviets began.

Background[edit]

Finnish-Soviet relations and politics[edit]

Until the early 19th century, Finland was the eastern part of the Kingdom of Sweden. From 21 February 1808 to 17 September 1809, the Russian Empire waged the Finnish War against the Kingdom of Sweden, ostensibly to protect the Russian capital, Saint Petersburg, and eventually led to the conquest and annexation of Finland and its conversion into an autonomous buffer state.^[47] The resulting Grand Duchy of Finland enjoyed wide autonomy within Russia until the end of the 19th century, when Russia began attempts to assimilate Finland as part of a general policy to strengthen the central government and unify the Empire by Russification. Those attempts were aborted because of Russia’s internal strife, but they ruined Russia’s relations with Finland and increased support for Finnish self-determination movements.^[48]

World War I led to the collapse of the Russian Empire during the Russian Revolution of 1917 and to the Russian Civil War. On 15 November 1917, the Bolshevik Russian government declared that national minorities possessed the right of self-determination, including the right to secede and form a separate state, which gave Finland a window of opportunity. On 6 December 1917, the Senate of Finland declared the nation’s independence. Soviet Russia, later the Soviet Union, recognised the new Finnish government just three weeks after the declaration.^[48] Finland achieved full sovereignty in May 1918 after a four-month civil war in which the conservative Whites defeated the socialist Reds with the help of the Imperial German Army, pro-German Jägers, and some Swedish troops, in addition to the expulsion of Bolshevik troops.^[49]

Finland joined the League of Nations in 1920 and sought security guarantees, but Finland’s primary goal was co-operation with the Scandinavian countries, mainly Sweden, and it focused on the exchange of information and on defence planning (the joint defence of Åland, for example), rather than on military exercises or on the stockpiling and the deployment of materiel. Nevertheless, Sweden carefully avoided committing itself to Finnish foreign policy.^[50] Finland’s military policy included clandestine defence co-operation with Estonia.^[51]

The period after the Finnish Civil War until the early 1930s was a politically unstable time in Finland because of the continued rivalry between the conservatives and the socialists. The Communist Party of Finland was declared illegal in 1931, and the nationalist Lapua Movement organised anticommunist violence, which culminated in a failed coup attempt in 1932. The successor of the Lapua Movement, the Patriotic People’s Movement, had a minor presence in national politics and never had more than 14 seats of the 200 in the Finnish Parliament.^[52] By the late 1930s, the export-oriented Finnish economy was growing and the nation’s extreme political movements had diminished.^[53]

After Soviet involvement in the Finnish Civil War in 1918, no formal peace treaty was signed. In 1918 and 1919, Finnish volunteers conducted two unsuccessful military incursions across the Soviet border, the Viena and Aunus expeditions, to annex areas in Karelia that according to the Greater Finland ideology would combine all Finnic peoples into a single state. In 1920, Finnish communists, based in Soviet Russia, attempted to assassinate the former Finnish White Guard Commander-in-Chief, Marshal Carl Gustaf Emil Mannerheim. On 14 October 1920, Finland and Soviet Russia signed the Treaty of Tartu, confirming the old border between the autonomous Grand Duchy of Finland and Imperial Russia proper as the new Finnish–Soviet border. Finland also received Petsamo, with its ice-free harbour on the Arctic Ocean.^[54][55] Despite the signing of the treaty, relations between the two countries remained strained. The Finnish government allowed volunteers to cross the border to support the East Karelian uprising in Russia in 1921, and Finnish communists in the Soviet Union continued to prepare for revenge and staged a cross-border raid into Finland, the Pork Mutiny, in 1922.^[56] In 1932, the Soviet–Finnish Non-Aggression Pact was signed between both countries, and it was reaffirmed for ten years in 1934.^[56] Foreign trade in Finland was booming, but less than 1% of it was with the Soviet Union.^[57] In 1934, the Soviet Union joined the League of Nations.^[56]

Justification[edit]

Soviet General Secretary Joseph Stalin regarded it a disappointment that the Soviet Union could not halt the Finnish Revolution.^[58] He thought that the pro-Finland movement in Karelia posed a direct threat to Leningrad and that the area and defences of Finland could be used to invade the Soviet Union or restrict fleet movements.^[59] Soviet propaganda then painted Finland’s leadership as a «vicious and reactionary fascist clique». Field Marshal Mannerheim and Väinö Tanner, the leader of the Finnish Social Democratic Party, were targeted for particular scorn.^[60] When Stalin gained absolute power through the Great Purge of 1938, the Soviets changed their foreign policy toward Finland and began to pursue the reconquest of the provinces of Tsarist Russia that had been lost during the chaos of the October Revolution of 1917 and the Russian Civil War almost two decades earlier. Soviet leaders believed that the old empire’s extended borders provided territorial security and wanted Leningrad, only 32 km (20 mi) from the Finnish border, to enjoy a similar level of security against the rising power of Nazi Germany.^[61][62]

Negotiations[edit]

In April 1938, NKVD agent Boris Yartsev contacted Finnish Foreign Minister Rudolf Holsti and Finnish Prime Minister Aimo Cajander, stating that the Soviets did not trust Germany and that war was considered possible between the two countries. The Red Army would not wait passively behind the border but would rather «advance to meet the enemy». Finnish representatives assured Yartsev that Finland was committed to a policy of neutrality and that the country would resist any armed incursion. Yartsev suggested that Finland cede or lease some islands in the Gulf of Finland along the seaward approaches to Leningrad, but Finland refused.^[63][64]

Negotiations continued throughout 1938 without results. The Finnish reception of Soviet entreaties was decidedly cool, as the violent collectivisation and purges in Stalin’s Soviet Union resulted in a poor opinion of the country. Most of the Finnish communist elite in the Soviet Union had been executed during the Great Purge, further tarnishing the Soviets’ image in Finland. Meanwhile, Finland was attempting to negotiate a military co-operation plan with Sweden and hoping to jointly defend Åland.^[65]

The Soviet Union and Nazi Germany signed the Molotov–Ribbentrop Pact in August 1939. It was publicly a non-aggression treaty, but it included a secret protocol in which eastern European countries were divided into spheres of interest. Finland fell into the Soviet sphere. On 1 September 1939, Germany began its invasion of Poland, and two days later, the United Kingdom and France declared war on Germany. On 17 September, the Soviets invaded Eastern Poland. Estonia, Latvia and Lithuania were soon forced to accept treaties that allowed the Soviets to establish military bases on their soil.^[66] Estonia accepted the ultimatum by signing the agreement on 28 September. Latvia and Lithuania followed in October. Unlike the three Baltic countries, Finland started a gradual mobilisation under the guise of «additional refresher training».^[67] The Soviets had already started intensive mobilisation near the Finnish border in 1938–39. Assault troops thought to be necessary for the invasion did not begin deployment until October 1939. Operational plans made in September called for the invasion to start in November.^[68][69]

On 5 October 1939, the Soviets invited a Finnish delegation to Moscow for negotiations. Juho Kusti Paasikivi, the Finnish envoy to Sweden, was sent to Moscow to represent the Finnish government.^[67] The Soviet delegation demanded that the border between the USSR and Finland on the Karelian Isthmus be moved westward to a point only 30 km (19 mi) east of Viipuri (Russian: Vyborg) and that Finland destroy all existing fortifications on the Karelian Isthmus. Likewise, the delegation demanded the cession of islands in the Gulf of Finland as well as Rybachy Peninsula (Finnish: Kalastajasaarento). The Finns would also have to lease the Hanko Peninsula for 30 years and to permit the Soviets to establish a military base there. In exchange, the Soviet Union would cede Repola and Porajärvi from Eastern Karelia, an area twice the size as that of the territory demanded from Finland.^[67][70]

The Soviet offer divided the Finnish government but was eventually rejected with respect to the opinion of the public and Parliament. On 31 October, Soviet Foreign Minister Vyacheslav Molotov publicly announced Soviet demands in public to the Supreme Soviet. The Finns made two counteroffers to cede the Terijoki area to the Soviet Union. That would double the distance between Leningrad and the Finnish border but was far less than the Soviets had demanded.^[71] The Finns would also cede the islands in the Gulf of Finland.^[72] The Finnish delegation returned home on 13 November and took for granted that the negotiations would continue.^[73]

Shelling of Mainila and Soviet intentions[edit]

On 26 November 1939, an incident was reported near the Soviet village of Mainila, near the border with Finland. A Soviet border guard post had been shelled by an unknown party resulting, according to Soviet reports, in the deaths of four and injuries of nine border guards. Research conducted by several Finnish and Russian historians later concluded that the shelling was a false flag operation since there were no artillery units there, and it was carried out from the Soviet side of the border by an NKVD unit with the purpose of providing the Soviets with a casus belli and a pretext to withdraw from the non-aggression pact.^{[74][75][F 9]} Soviet war games held in March 1938 and 1939 had been based on a scenario in which border incidents taking place at the village of Mainila would spark the war.^[78]

Molotov claimed that the incident was a Finnish artillery attack. He demanded that Finland apologise for the incident and to move its forces beyond a line 20–25 km (12–16 mi) from the border.^[79] Finland denied responsibility for the attack, rejected the demands and called for a joint Finnish–Soviet commission to examine the incident. In turn, the Soviet Union claimed that the Finnish response was hostile, renounced the non-aggression pact and severed diplomatic relations with Finland on 28 November. In the following years, Soviet historiography described the incident as Finnish provocation. Doubt on the official Soviet version was cast only in the late 1980s, during the policy of glasnost. The issue has continued to divide Russian historiography even after the end of the Soviet Union in 1991.^[80][81]

In 2013, Russian President Vladimir Putin stated at a meeting with military historians that the Soviets had launched the Winter War to «correct mistakes» made in determining the border with Finland after 1917.^[82] Opinion on the scale of the initial Soviet invasion decision is divided. The puppet Finnish communist government and the Molotov–Ribbentrop Pact’s secret protocols are used as proof by those who argue that the Soviet Union had intended to conquer all of Finland.^{[F 10]}

Hungarian historian István Ravasz wrote that the Soviet Central Committee had set out in 1939 that the former borders of the Tsarist Empire were to be restored, including Finland.^[37] American political scientist Dan Reiter stated that the Soviets «sought to impose a regime change» and thus «achieve absolute victory». He quoted Molotov, who had commented in November 1939 on the regime change plan to a Soviet ambassador that the new government «will not be Soviet, but one of a democratic republic. Nobody is going to set up Soviets over there, but we hope it will be a government we can come to terms with as to ensure the security of Leningrad».^[40] According to Russian historian Yuri Kilin, the Soviet terms encompassed the strongest fortified approaches of the Finnish defences for a reason. He claimed that Stalin had little hope for such a deal but would play for time for the ongoing mobilisation. He stated the objective as being to secure Finland from being used as a staging ground by means of regime change.^[83]

Others argue against the idea of a complete Soviet conquest. American historian William R. Trotter asserted that Stalin’s objective was to secure Leningrad’s flank from a possible German invasion through Finland. He stated that «the strongest argument» against a Soviet intention of full conquest is that it did not happen in either 1939 or during the Continuation War in 1944 even though Stalin «could have done so with comparative ease».^[42] Bradley Lightbody wrote that the «entire Soviet aim had been to make the Soviet border more secure».^[43] In 2002, Russian historian A. Chubaryan stated that no documents had been found in Russian archives that support a Soviet plan to annex Finland. Rather, the objective was to gain Finnish territory and to reinforce Soviet influence in the region.^[41]

Opposing forces[edit]

Soviet military plan[edit]

Before the war, Soviet leadership had expected total victory within a few weeks. The Red Army had just completed the invasion of eastern Poland at a cost of fewer than 4,000 casualties after Germany attacked Poland from the west. Stalin’s expectations of a quick Soviet triumph were backed up by politician Andrei Zhdanov and military strategist Kliment Voroshilov, but other generals were more reserved. Red Army Chief of Staff Boris Shaposhnikov advocated a fuller build-up, extensive fire support and logistical preparations, a rational order of battle and the deployment of the army’s best units. Zhdanov’s military commander, Kirill Meretskov, reported, «The terrain of coming operations is split by lakes, rivers, swamps, and is almost entirely covered by forests…. The proper use of our forces will be difficult». These doubts were not reflected in Meretskov’s troop deployments, and he publicly announced that the Finnish campaign would take two weeks at most. Soviet soldiers had even been warned not to cross the border mistakenly into Sweden.^[84] The leader of the Leningrad Military District, Andrei Zhdanov, commissioned a celebratory piece from Dmitri Shostakovich, Suite on Finnish Themes, intended to be performed as the marching bands of the Red Army paraded through Helsinki.^[85]

Stalin’s purges in the 1930s had devastated the officer corps of the Red Army; those purged included three of its five marshals, 220 of its 264 division or higher-level commanders and 36,761 officers of all ranks. Fewer than half of all the officers remained.^[86][87] They were commonly replaced by soldiers who were less competent but more loyal to their superiors. Unit commanders were overseen by political commissars, whose approval was needed to approve and ratify military decisions, which they evaluated based on their political merits. The dual system further complicated the Soviet chain of command^[88][89] and annulled the independence of commanding officers.^[90]

After the Soviet success at the Battles of Khalkhin Gol against Japan, on the USSR’s eastern border, Soviet High Command had divided into two factions. One side was represented by the Spanish Civil War veterans General Pavel Rychagov from the Soviet Air Forces; the tank expert General Dmitry Pavlov and Stalin’s favourite general, Marshal Grigory Kulik, the chief of artillery.^[91] The other faction was led by Khalkhin Gol veterans General Georgy Zhukov of the Red Army and General Grigory Kravchenko of the Soviet Air Forces.^[92] Under this divided command structure, the lessons of the Soviet Union’s «first real war on a massive scale using tanks, artillery, and aircraft» at Khalkin Gol went unheeded.^[93] As a result, Russian BT tanks were less successful during the Winter War, and it took the Soviet Union three months and over a million men to accomplish what Zhukov had managed at Khalkhin Gol in ten days (albeit in completely different circumstances).^[93][94]

Soviet order of battle[edit]

Soviet generals were impressed by the success of German Blitzkrieg tactics, but they had been tailored to conditions in Central Europe, with its dense well-mapped network of paved roads. Armies fighting there had recognised supply and communications centres, which could be easily targeted by armoured vehicle regiments. Finnish Army centres, in contrast, were deep inside the country. There were no paved roads, and even gravel or dirt roads were scarce. Most of the terrain consisted of trackless forests and swamps. The war correspondent John Langdon-Davies observed the landscape: «Every acre of its surface was created to be the despair of an attacking military force».^[95] Waging Blitzkrieg in Finland was a highly-difficult proposition, and according to Trotter, the Red Army failed to meet the level of tactical co-ordination and local initiative that would be required to execute such tactics in Finland.^[96]

Commander of the Leningrad Military District Kiril Meretskov initially ran the overall operation against the Finns.^[97] The command was passed on 9 December 1939 to the General Staff Supreme Command (later known as Stavka), directly under Kliment Voroshilov (chairman), Nikolai Kuznetsov, Joseph Stalin and Boris Shaposhnikov.^[98][99] In January 1940, the Leningrad Military District was reformed and renamed «North-Western Front». Semyon Timoshenko was chosen Army Commander to break the Mannerheim Line.^[100]

The Soviet forces were organised as follows:^[101]

• The 7th Army, comprising nine divisions, a tank corps and three tank brigades, was located on the Karelian Isthmus. Its objective was the city of Viipuri. The force was later divided into the 7th and 13th Armies.^[102]
• The 8th Army, comprising six divisions and a tank brigade, was north of Lake Ladoga. Its mission was to execute a flanking manoeuvre around the northern shore of Lake Ladoga to strike at the rear of the Mannerheim Line.^[102]
• The 9th Army was positioned to strike into Central Finland through the Kainuu region. It was composed of three divisions with one more on its way. Its mission was to thrust westward to cut Finland in half.^[102]
• The 14th Army, comprising three divisions, was based in Murmansk. Its objectives were to capture the Arctic port of Petsamo and then advance to the town of Rovaniemi.^[102]

Finnish order of battle[edit]

The Finnish strategy was dictated by geography. The 1,340 km (830 mi) border with the Soviet Union was mostly impassable except along a handful of unpaved roads. In prewar calculations, the Finnish Defence Command, which had established its wartime headquarters at Mikkeli,^[101] had estimated seven Soviet divisions on the Karelian Isthmus and no more than five along the whole border north of Lake Ladoga. In the estimation, the manpower ratio would have favoured the attacker by three to one. The true ratio was much higher, however, since for example, 12 Soviet divisions were deployed north of Lake Ladoga.^[105]

Finland had a large force of reservists, which was trained in regular maneuvers, some of which had experience from the recent Finnish Civil War. The soldiers were also almost universally trained in basic survival techniques, such as skiing. The Finnish Army was not able to equip all its soldiers with proper uniforms at the outbreak of war, but its reservists were equipped with warm civilian clothing. However, the sparsely-populated highly-agrarian Finland had to draft so many of its working men that the Finnish economy was massively strained because of a lack of workers. An even greater problem than lack of soldiers was the lack of materiel since foreign shipments of anti-tank weapons and aircraft were arriving only in small quantities. The ammunition situation was alarming, as stockpiles had cartridges, shells and fuel to last only 19 to 60 days. The ammunition shortage meant the Finns could seldom afford counter-battery or saturation fire. Finnish tank forces were operationally nonexistent.^[105] The ammunition situation was alleviated somewhat since Finns were largely armed with Mosin–Nagant rifles dating from the Finnish Civil War, which used the same 7.62×54mmR cartridge that was used by Soviet forces. The situation was so severe that Finnish soldiers sometimes had to maintain their ammunition supply by looting the bodies of dead Soviet soldiers.^[106]

The Finnish forces were positioned as follows:^[107]

• The Army of the Isthmus was composed of six divisions under the command of Hugo Österman. The II Army Corps was positioned on its right flank and the III Army Corps, on its left flank.
• The IV Army Corps was located north of Lake Ladoga. It was composed of two divisions under Juho Heiskanen, who was soon replaced by Woldemar Hägglund.
• The North Finland Group was a collection of White Guards, border guards and drafted reservist units under Wiljo Tuompo.

Soviet invasion[edit]

Start of invasion and political operations[edit]

On 30 November 1939, Soviet forces invaded Finland with 21 divisions, totalling 450,000 men, and bombed Helsinki,^[102][108] killing about 100 citizens and destroying more than 50 buildings. In response to international criticism, Soviet Foreign Minister Vyacheslav Molotov stated that the Soviet Air Force was not bombing Finnish cities but rather dropping humanitarian aid to the starving Finnish population; they were sarcastically dubbed Molotov bread baskets by Finns.^[109][110] The Finnish statesman J. K. Paasikivi commented that the Soviet attack without a declaration of war violated three separate non-aggression pacts: the Treaty of Tartu, which was signed in 1920, the non-aggression pact between Finland and the Soviet Union, which was signed in 1932 and again in 1934; and also the Covenant of the League of Nations, which the Soviet Union signed in 1934.^[77] Field Marshal C.G.E. Mannerheim was appointed Commander-in-Chief of the Finnish Defence Forces after the Soviet attack. In a further reshuffling, Aimo Cajander’s caretaker cabinet was replaced by Risto Ryti and his cabinet, with Väinö Tanner as foreign minister because of opposition to Cajander’s prewar politics.^[111] Finland brought the matter of the Soviet invasion before the League of Nations. The League expelled the Soviet Union on 14 December 1939 and exhorted its members to aid Finland.^[112][113]

On 1 December 1939, the Soviet Union formed a puppet government, named the Finnish Democratic Republic, to govern Finland after Soviet conquest.^{[F 11]} Headed by Otto Wille Kuusinen, the government operated in the parts of Finnish Karelia occupied by the Soviets, and was also referred to as the «Terijoki Government», after the village of Terijoki, the first settlement captured by the advancing Red Army.^[118] After the war, the puppet government was reabsorbed into the Soviet Union. From the very outset of the war, working-class Finns stood behind the legitimate government in Helsinki.^[112] Finnish national unity against the Soviet invasion was later called the spirit of the Winter War.^[119]

First battles and Soviet advance to Mannerheim Line[edit]

The array of Finnish defence structures that during the war started to be called the Mannerheim Line was located on the Karelian Isthmus approximately 30 to 75 km (19 to 47 mi) from the Soviet border. The Red Army soldiers on the Isthmus numbered 250,000, facing 130,000 Finns.^[120] The Finnish command deployed a defence in depth of about 21,000 men in the area in front of the Mannerheim Line to delay and damage the Red Army before it reached the line.^[121] In combat, the most severe cause of confusion among Finnish soldiers was Soviet tanks. The Finns had few anti-tank weapons and insufficient training in modern anti-tank tactics. According to Trotter, the favoured Soviet armoured tactic was a simple frontal charge, the weaknesses of which could be exploited. The Finns learned that at close range, tanks could be dealt with in many ways; for example, logs and crowbars jammed into the bogie wheels would often immobilise a tank. Soon, Finns fielded a better ad hoc weapon, the Molotov cocktail, a glass bottle filled with flammable liquids and with a simple hand-lit fuse. Molotov cocktails were eventually mass-produced by the Finnish Alko alcoholic-beverage corporation and bundled with matches with which to light them. 80 Soviet tanks were destroyed in the border zone engagements.^[122]

By 6 December, all of the Finnish covering forces had withdrawn to the Mannerheim Line. The Red Army began its first major attack against the Line in Taipale – the area between the shore of Lake Ladoga, the Taipale river and the Suvanto waterway. Along the Suvanto sector, the Finns had a slight advantage of elevation and dry ground to dig into. The Finnish artillery had scouted the area and made fire plans in advance, anticipating a Soviet assault. The Battle of Taipale began with a forty-hour Soviet artillery preparation. After the barrage, Soviet infantry attacked across open ground but was repulsed with heavy casualties. From 6 to 12 December, the Red Army continued to try to engage using only a single division. Next, the Red Army strengthened its artillery and deployed tanks and the 150th Rifle Division forward to the Taipale front. On 14 December, the bolstered Soviet forces launched a new attack but were pushed back again. A third Soviet division entered the fight but performed poorly and panicked under shell fire. The assaults continued without success, and the Red Army suffered heavy losses. One typical Soviet attack during the battle lasted just an hour but left 1,000 dead and 27 tanks strewn on the ice.^[123] North of Lake Ladoga on the Ladoga Karelia front, the defending Finnish units relied on the terrain. Ladoga Karelia, a large forest wilderness, did not have road networks for the modern Red Army.^[124] The Soviet 8th Army had extended a new railroad line to the border, which could double the supply capability on the front. On 12 December, the advancing Soviet 139th Rifle Division, supported by the 56th Rifle Division, was defeated by a much smaller Finnish force under Paavo Talvela in Tolvajärvi, the first Finnish victory of the war.^[125]

In Central and Northern Finland, roads were few and the terrain hostile. The Finns did not expect large-scale Soviet attacks, but the Soviets sent eight divisions, heavily supported by armour and artillery. The 155th Rifle Division attacked at Lieksa, and further north the 44th attacked at Kuhmo. The 163rd Rifle Division was deployed at Suomussalmi and ordered to cut Finland in half by advancing on the Raate road. In Finnish Lapland, the Soviet 88th and 122nd Rifle Divisions attacked at Salla. The Arctic port of Petsamo was attacked by the 104th Mountain Rifle Division by sea and land, supported by naval gunfire.^[126]

Operations from December to January[edit]

Weather conditions[edit]

The winter of 1939–40 was exceptionally cold with the Karelian Isthmus experiencing a record low temperature of −43 °C (−45 °F) on 16 January 1940.^[127] At the beginning of the war, only those Finnish soldiers who were in active service had uniforms and weapons. The rest had to make do with their own clothing, which for many soldiers was their normal winter clothing with a semblance of insignia added. Finnish soldiers were skilled in cross-country skiing.^[128] The cold, snow, forest, and long hours of darkness were factors that the Finns could use to their advantage. The Finns dressed in layers, and the ski troopers wore a lightweight white snow cape. This snow-camouflage made the ski troopers almost invisible so that they could more easily execute guerrilla attacks against Soviet columns. At the beginning of the war, Soviet tanks were painted in standard olive drab and men dressed in regular khaki uniforms. Not until late January 1940 did the Soviets paint their equipment white and issue snowsuits to their infantry.^[129]

Most Soviet soldiers had proper winter clothes, but this was not the case with every unit. In the Battle of Suomussalmi, thousands of Soviet soldiers died of frostbite. The Soviet troops also lacked skill in skiing, so soldiers were restricted to movement by road and were forced to move in long columns. The Red Army lacked proper winter tents, and troops had to sleep in improvised shelters.^[130] Some Soviet units incurred frostbite casualties as high as ten percent even before crossing the Finnish border.^[129] However, the cold weather did give an advantage to Soviet tanks, as they could move over frozen terrain and bodies of water, rather than being immobilised in swamps and mud.^[130] According to Krivosheev, at least 61,506 Soviet troops were sick or frostbitten during the war.^[19]

Finnish guerrilla tactics[edit]

In battles from Ladoga Karelia to the Arctic port of Petsamo, the Finns used guerrilla tactics. The Red Army was superior in numbers and material, but Finns used the advantages of speed, manoeuvre warfare and economy of force. Particularly on the Ladoga Karelia front and during the Battle of Raate Road, the Finns isolated smaller portions of numerically superior Soviet forces. With Soviet forces divided into smaller groups, the Finns dealt with them individually and attacked from all sides.^[131]

For many of the encircled Soviet troops in a pocket (called a motti in Finnish, originally meaning 1 m³ (35 cu ft) of firewood), staying alive was an ordeal comparable to combat. The men were freezing and starving and endured poor sanitary conditions. Historian William R. Trotter described these conditions as follows: «The Soviet soldier had no choice. If he refused to fight, he would be shot. If he tried to sneak through the forest, he would freeze to death. And surrender was no option for him; Soviet propaganda had told him how the Finns would torture prisoners to death.»^[132] The problem however was that the Finns were mostly too weak to fully exploit their success. Some of the pockets of encircled Soviet soldiers held out for weeks and even months, binding a huge number of Finnish forces.

Battles of the Mannerheim Line[edit]

The terrain on the Karelian Isthmus did not allow guerrilla tactics, so the Finns were forced to resort to the more conventional Mannerheim Line, with its flanks protected by large bodies of water. Soviet propaganda claimed that it was as strong as or even stronger than the Maginot Line. Finnish historians, for their part, have belittled the line’s strength, insisting that it was mostly conventional trenches and log-covered dugouts.^[133] The Finns had built 221 strong-points along the Karelian Isthmus, mostly in the early 1920s. Many were extended in the late 1930s. Despite these defensive preparations, even the most fortified section of the Mannerheim Line had only one reinforced-concrete bunker per kilometre. Overall, the line was weaker than similar lines in mainland Europe.^[134] According to the Finns, the real strength of the line was the «stubborn defenders with a lot of sisu» – a Finnish idiom roughly translated as «guts, fighting spirit».^[133]

On the eastern side of the Isthmus, the Red Army attempted to break through the Mannerheim Line at the battle of Taipale. On the western side, Soviet units faced the Finnish line at Summa, near the city of Viipuri, on 16 December. The Finns had built 41 reinforced-concrete bunkers in the Summa area, making the defensive line in this area stronger than anywhere else on the Karelian Isthmus. Because of a mistake in planning, the nearby Munasuo swamp had a 1-kilometre (0.62 mi)-wide gap in the line.^[135] During the First Battle of Summa, a number of Soviet tanks broke through the thin line on 19 December, but the Soviets could not benefit from the situation because of insufficient co-operation between branches of service. The Finns remained in their trenches, allowing the Soviet tanks to move freely behind the Finnish line, as the Finns had no proper anti-tank weapons. The Finns succeeded in repelling the main Soviet assault. The tanks, stranded behind enemy lines, attacked the strongpoints at random until they were eventually destroyed, 20 in all. By 22 December, the battle ended in a Finnish victory.^[136]

The Soviet advance was stopped at the Mannerheim Line. Red Army troops suffered from poor morale and a shortage of supplies, eventually refusing to participate in more suicidal frontal attacks. The Finns, led by General Harald Öhquist, decided to launch a counter-attack and encircle three Soviet divisions into a motti near Viipuri on 23 December. Öhquist’s plan was bold; however it failed. The Finns lost 1,300 men, and the Soviets were later estimated to have lost a similar number.^[137]

Battles in Ladoga Karelia[edit]

The strength of the Red Army north of Lake Ladoga in Ladoga Karelia surprised the Finnish Headquarters. Two Finnish divisions were deployed there, the 12th Division led by Lauri Tiainen and the 13th Division led by Hannu Hannuksela. They also had a support group of three brigades, bringing their total strength to over 30,000. The Soviets deployed a division for almost every road leading west to the Finnish border. The 8th Army was led by Ivan Khabarov, who was replaced by Grigory Shtern on 13 December.^[139] The Soviets’ mission was to destroy the Finnish troops in the area of Ladoga Karelia and advance into the area between Sortavala and Joensuu within 10 days. The Soviets had a 3:1 advantage in manpower and a 5:1 advantage in artillery, as well as air supremacy.^[140]

Finnish forces panicked and retreated in front of the overwhelming Red Army. The commander of the Finnish IV Army Corps Juho Heiskanen was replaced by Woldemar Hägglund on 4 December.^[141] On 7 December, in the middle of the Ladoga Karelian front, Finnish units retreated near the small stream of Kollaa. The waterway itself did not offer protection, but alongside it, there were ridges up to 10 m (33 ft) high. The ensuing battle of Kollaa lasted until the end of the war. A memorable quote, «Kollaa holds» (Finnish: Kollaa kestää) became a legendary motto among Finns.^[142] Further contributing to the legend of Kollaa was the sniper Simo Häyhä, dubbed «the White Death» by Soviets, and credited with over 500 kills.^[143] Captain Aarne Juutilainen, dubbed «the Terror of Morocco», also became a living legend in the Battle of Kollaa.^[144] To the north, the Finns retreated from Ägläjärvi to Tolvajärvi on 5 December and then repelled a Soviet offensive in the battle of Tolvajärvi on 11 December.^[145]

In the south, two Soviet divisions were united on the northern side of the Lake Ladoga coastal road. As before, these divisions were trapped as the more mobile Finnish units counterattacked from the north to flank the Soviet columns. On 19 December, the Finns temporarily ceased their assaults due to exhaustion.^[146] It was not until the period of 6–16 January 1940 that the Finns resumed their offensive, dividing Soviet divisions into smaller mottis.^[147] Contrary to Finnish expectations, the encircled Soviet divisions did not try to break through to the east but instead entrenched. They were expecting reinforcements and supplies to arrive by air. As the Finns lacked the necessary heavy artillery equipment and were short of men, they often did not directly attack the mottis they had created; instead, they worked to eliminate only the most dangerous threats. Often the motti tactic was not applied as a strategy, but as a Finnish adaptation to the behaviour of Soviet troops under fire.^[148] In spite of the cold and hunger, the Soviet troops did not surrender easily but fought bravely, often entrenching their tanks to be used as pillboxes and building timber dugouts. Some specialist Finnish soldiers were called in to attack the mottis; the most famous of them was Major Matti Aarnio, or «Motti-Matti» as he became known.^[149]

In North Karelia, Soviet forces were outmanoeuvred at Ilomantsi and Lieksa. The Finns used effective guerrilla tactics, taking special advantage of their superior skiing skills and snow-white layered clothing and executing surprise ambushes and raids. By the end of December, the Soviets decided to retreat and transfer resources to more critical fronts.^[150]

Battles in Kainuu[edit]

The Suomussalmi–Raate engagement was a double operation^[151] which would later be used by military academics as a classic example of what well-led troops and innovative tactics can do against a much larger adversary. Suomussalmi was a municipality of 4,000 with long lakes, wild forests and few roads. The Finnish command believed that the Soviets would not attack there, but the Red Army committed two divisions to the Kainuu area with orders to cross the wilderness, capture the city of Oulu and effectively cut Finland in two. There were two roads leading to Suomussalmi from the frontier: the northern Juntusranta road and the southern Raate road.^[152]

The Battle of Raate Road, which occurred during the month-long battle of Suomussalmi, resulted in one of the largest Soviet losses in the Winter War. The Soviet 44th and parts of the 163rd Rifle Division, comprising about 14,000 troops,^[153] were almost completely destroyed by a Finnish ambush as they marched along the forest road. A small unit blocked the Soviet advance while Finnish Colonel Hjalmar Siilasvuo and his 9th Division cut off the retreat route, split the enemy force into smaller mottis, and then proceeded to destroy the remnants in detail as they retreated. The Soviets suffered 7,000–9,000 casualties;^[154] the Finnish units, 400.^[155] The Finnish troops captured dozens of tanks, artillery pieces, anti-tank guns, hundreds of trucks, almost 2,000 horses, thousands of rifles, and much-needed ammunition and medical supplies.^[156] So sure of their victory had the Soviets been that a military band, complete with instruments, banners and notes, was traveling with the 44th Division to perform in a victory parade. The Finns found their instruments among the captured materiel.^[157]

Battles in Finnish Lapland[edit]

The Finnish area of Lapland, bestriding the Arctic Circle, is sparsely developed, with little daylight and persistent snow-cover during winter; the Finns expected nothing more than raiding parties and reconnaissance patrols. Instead, the Soviets sent full divisions.^[158] On 11 December, the Finns rearranged the defence of Lapland and detached the Lapland Group from the North Finland Group. The group was placed under the command of Kurt Wallenius.^[159]

In southern Lapland, near the village of Salla, the Soviet 88th and 122nd Divisions, totaling 35,000 men, advanced. In the Battle of Salla, the Soviets proceeded easily to Salla, where the road split. Further ahead was Kemijärvi, while the fork to Pelkosenniemi lead northwest. On 17 December, the Soviet northern group, comprising an infantry regiment, a battalion, and a company of tanks, was outflanked by a Finnish battalion. The 122nd retreated, abandoning much of its heavy equipment and vehicles. Following this success, the Finns shuttled reinforcements to the defensive line in front of Kemijärvi. The Soviets hammered the defensive line without success. The Finns counter-attacked, and the Soviets retreated to a new defensive line where they stayed for the rest of the war.^[160][161]

To the north was Finland’s only ice-free port in the Arctic, Petsamo. The Finns lacked the manpower to defend it fully, as the main front was distant at the Karelian Isthmus. In the battle of Petsamo, the Soviet 104th Division attacked the Finnish 104th Independent Cover Company. The Finns abandoned Petsamo and concentrated on delaying actions. The area was treeless, windy, and relatively low, offering little defensible terrain. The almost constant darkness and extreme temperatures of the Lapland winter benefited the Finns, who executed guerrilla attacks against Soviet supply lines and patrols. As a result, the Soviet movements were halted by the efforts of one-fifth as many Finns.^[158]

Aerial warfare[edit]

Soviet Air Force[edit]

The USSR enjoyed air superiority throughout the war. The Soviet Air Force, supporting the Red Army’s invasion with about 2,500 aircraft (the most common type being Tupolev SB), was not as effective as the Soviets might have hoped. The material damage by the bomb raids was slight as Finland offered few valuable targets for strategic bombing. For example, the city of Tampere was one of the most important targets because it was an important railway junction, and also housed State Aircraft Factory and the Tampere Linen and Iron Industry premises, which manufactured munitions and weapons, including grenade launchers.^[162][163] Often, targets were village depots with little value. The country had few modern highways in the interior, therefore making the railways the main targets for bombers. Rail tracks were cut thousands of times but the Finns hastily repaired them and service resumed within a matter of hours.^[10] The Soviet Air Force learned from its early mistakes, and by late February instituted more effective tactics.^[164]

The largest bombing raid against the capital of Finland, Helsinki, occurred on the first day of the war. The capital was bombed only a few times thereafter. All in all, Soviet bombings cost Finland five percent of its total man-hour production. Nevertheless, Soviet air attacks affected thousands of civilians, killing 957.^[11] The Soviets recorded 2,075 bombing attacks in 516 localities. The city of Viipuri, a major Soviet objective close to the Karelian Isthmus front, was almost levelled by nearly 12,000 bombs.^[165] No attacks on civilian targets were mentioned in Soviet radio or newspaper reports. In January 1940, the Soviet Pravda newspaper continued to stress that no civilian targets in Finland had been struck, even accidentally.^[166] It is estimated that the Soviet air force lost about 400 aircraft because of inclement weather, lack of fuel and tools, and during transport to the front. The Soviet Air Force flew approximately 44,000 sorties during the war.^[164]

Finnish Air Force[edit]

At the beginning of the war, Finland had a small air force, with only 114 combat planes fit for duty. Missions were limited, and fighter aircraft were mainly used to repel Soviet bombers. Strategic bombings doubled as opportunities for military reconnaissance. Old-fashioned and few in number, aircraft offered little support for Finnish ground troops. In spite of losses, the number of planes in the Finnish Air Force rose by over 50 percent by the end of the war.^[167] The Finns received shipments of British, French, Italian, Swedish and American aircraft.^[168]

Finnish fighter pilots often flew their motley collection of planes into Soviet formations that outnumbered them 10 or even 20 times. Finnish fighters shot down 200 Soviet aircraft, while losing 62 of their own on all causes.^[14] Finnish anti-aircraft guns downed more than 300 enemy aircraft.^[14] Often, a Finnish forward air base consisted of a frozen lake, a windsock, a telephone set and some tents. Air-raid warnings were given by Finnish women organised by the Lotta Svärd.^[169] The top scoring fighter ace was Jorma Sarvanto, with 12.83 victories. He would increase his tally during the Continuation War.

Naval warfare[edit]

Naval activity[edit]

There was little naval activity during the Winter War. The Baltic Sea began to freeze over by the end of December, impeding the movement of warships; by mid-winter, only ice breakers and submarines could still move. The other reason for low naval activity was the nature of Soviet Navy forces in the area. The Baltic Fleet was a coastal defence force which did not have the training, logistical structure, or landing craft to undertake large-scale operations. The Baltic Fleet possessed two battleships, one heavy cruiser, almost 20 destroyers, 50 motor torpedo boats, 52 submarines, and other miscellaneous vessels. The Soviets used naval bases in Paldiski, Tallinn and Liepāja for their operations.^[170]

The Finnish Navy was a coastal defence force with two coastal defence ships, five submarines, four gunboats, seven motor torpedo boats, one minelayer and six minesweepers and at least 5 icebreakers. The two coastal defence ships, Ilmarinen and Väinämöinen, were moved to harbour in Turku where they were used to bolster the air defence. Their anti-aircraft guns shot down one or two planes over the city, and the ships remained there for the rest of the war.^[111] At 18 January, Finnish armed icebreaker Tarmo was severely damaged at Kotka, received 2 bombs from a Soviet bomber with 39 Finnish troops killed in action. As well as coastal defence, the Finnish Navy protected the Ålandish and Finnish merchant vessels in the Baltic Sea.^[171]

Soviet aircraft bombed Finnish vessels and harbours and dropped mines into Finnish seaways. Still, only five merchant ships were lost to Soviet action. World War II, which had started before the Winter War, proved more costly for the Finnish merchant vessels, with 26 lost due to hostile action in 1939 and 1940.^[172]

Coastal artillery[edit]

Finnish coastal artillery batteries defended important harbours and naval bases. Most batteries were left over from the Imperial Russian period, with 152 mm (6.0 in) guns being the most numerous. Finland attempted to modernise its old guns and installed a number of new batteries, the largest of which featured a 305 mm (12.0 in) gun battery on the island of Kuivasaari in front of Helsinki, originally intended to block the Gulf of Finland to Soviet ships with the help of batteries on the Estonian side.^[173]

The first naval battle occurred in the Gulf of Finland on 1 December, near the island of Russarö, 5 km (3.1 mi) south of Hanko. That day, the weather was fair and visibility was excellent. The Finns spotted the Soviet cruiser Kirov and two destroyers. When the ships were at a range of 24 km (13 nmi; 15 mi), the Finns opened fire with four 234 mm (9.2 in) coastal guns. After five minutes of firing by the coastal guns, the cruiser had been damaged by near misses and retreated. The destroyers remained undamaged, but the Kirov suffered 17 dead and 30 wounded. The Soviets already knew the locations of the Finnish coastal batteries, but were surprised by their range.^[174]

Coastal artillery had a greater effect on land by reinforcing defence in conjunction with army artillery. Two sets of fortress artillery made significant contributions to the early battles on the Karelian Isthmus and in Ladoga Karelia. These were located at Kaarnajoki on the Eastern Isthmus and at Mantsi on the northeastern shore of Lake Ladoga. The fortress of Koivisto provided similar support from the southwestern coast of the Isthmus.^[175]

Soviet breakthrough in February[edit]

Red Army reforms and offensive preparations[edit]

Joseph Stalin was not pleased with the results of December in the Finnish campaign. The Red Army had been humiliated. By the third week of the war, Soviet propaganda was already working to explain the failures of the Soviet military to the populace: blaming bad terrain and harsh climate, and falsely claiming that the Mannerheim Line was stronger than the Maginot Line, and that the Americans had sent 1,000 of their best pilots to Finland. Chief of Staff Boris Shaposhnikov was given full authority over operations in the Finnish theatre, and he ordered the suspension of frontal assaults in late December. Kliment Voroshilov was replaced with Semyon Timoshenko as the commander of the Soviet forces in the war on 7 January.^[176] The main focus of the Soviet attack was switched to the Karelian Isthmus. Timoshenko and Zhdanov reorganised and tightened control between different branches of service in the Red Army. They also changed tactical doctrines to meet the realities of the situation.^[177]

The Soviet forces on the Karelian Isthmus were divided into two armies: the 7th and the 13th Army. The 7th Army, now under Kirill Meretskov, would concentrate 75 percent of its strength against the 16 km (9.9 mi) stretch of the Mannerheim Line between Taipale and the Munasuo swamp. Tactics would be basic: an armoured wedge for the initial breakthrough, followed by the main infantry and vehicle assault force. The Red Army would prepare by pinpointing the Finnish frontline fortifications. The 123rd Rifle Division then rehearsed the assault on life-size mock-ups. The Soviets shipped large numbers of new tanks and artillery pieces to the theatre. Troops were increased from ten divisions to 25–26 divisions with six or seven tank brigades and several independent tank platoons as support, totalling 600,000 soldiers.^[177] On 1 February, the Red Army began a large offensive, firing 300,000 shells into the Finnish line in the first 24 hours of the bombardment.^[178]

Soviet offensive on the Karelian Isthmus[edit]

Although the Karelian Isthmus front was less active in January than in December, the Soviets increased bombardments, wearing down the defenders and softening their fortifications. During daylight hours, the Finns took shelter inside their fortifications from the bombardments and repaired damage during the night. The situation led quickly to war exhaustion among the Finns, who lost over 3,000 soldiers in trench warfare. The Soviets also made occasional small infantry assaults with one or two companies.^[179] Because of the shortage of ammunition, Finnish artillery emplacements were under orders to fire only against directly threatening ground attacks. On 1 February, the Soviets further escalated their artillery and air bombardments.^[178]

Although the Soviets refined their tactics and morale improved, the generals were still willing to accept massive losses to reach their objectives. Attacks were screened by smoke, heavy artillery, and armour support, but the infantry charged in the open and in dense formations.^[178] Unlike their tactics in December, Soviet tanks advanced in smaller numbers. The Finns could not easily eliminate tanks if infantry troops protected them.^[180] After 10 days of constant artillery barrage, the Soviets achieved a breakthrough on the Western Karelian Isthmus in the Second Battle of Summa.^[181]

By 11 February, the Soviets had approximately 460,000 soldiers, 3,350 artillery pieces, 3,000 tanks and 1,300 aircraft deployed on the Karelian Isthmus. The Red Army was constantly receiving new recruits after the breakthrough.^[182] Opposing them, the Finns had eight divisions, totalling about 150,000 soldiers. One by one, the defenders’ strongholds crumbled under the Soviet attacks and the Finns were forced to retreat. On 15 February, Mannerheim authorised a general retreat of the II Corps to a fallback line of defence.^[183] On the eastern side of the isthmus, the Finns continued to resist Soviet assaults, achieving a stalemate in the battle of Taipale.^[184]

Peace negotiations[edit]

Although the Finns attempted to re-open negotiations with Moscow by every means during the war, the Soviets did not respond. In early January, Finnish communist Hella Wuolijoki contacted the Finnish Government. She offered to contact Moscow through the Soviet Union’s ambassador to Sweden, Alexandra Kollontai. Wuolijoki departed for Stockholm and met Kollontai secretly at a hotel. On 29 January, Molotov put an end to the puppet Terijoki Government and recognized the Ryti–Tanner government as the legal government of Finland, informing it that the USSR was willing to negotiate peace.^[185][186]

By mid-February, it became clear that the Finnish forces were rapidly approaching exhaustion. For the Soviets, casualties were high, the situation was a source of political embarrassment to the Soviet regime, and there was a risk of Franco-British intervention (which was overestimated by Soviet intelligence in February and March 1940^[187]). With the spring thaw approaching, the Soviet forces risked becoming bogged down in the forests. Finnish Foreign Minister Väinö Tanner arrived in Stockholm on 12 February and negotiated the peace terms with the Soviets through the Swedes. German representatives, not aware that the negotiations were underway, suggested on 17 February that Finland negotiate with the Soviet Union.^[188]

Both Germany and Sweden were keen to see an end to the Winter War. The Germans feared losing the iron ore fields in Northern Sweden and threatened to attack at once if the Swedes granted the Allied forces right of passage. The German invasion plan, named Studie Nord, was later implemented as Operation Weserübung.^[189] Leon Trotsky opined after the war that Hitler would view a Soviet occupation of Finland as a threat to this plan. Any potential German plans for bases in Finland would also be thwarted if the Soviets occupied Finland, though Trotsky himself believed that Hitler was not interested in occupying Finland, but rather its role as a buffer between Germany and the USSR.^[190]

As the Finnish Cabinet hesitated in the face of harsh Soviet conditions, Sweden’s King Gustav V made a public statement on 19 February in which he confirmed having declined Finnish pleas for support from Swedish troops. On 25 February, the Soviet peace terms were spelt out in detail. On 29 February, the Finnish Government accepted the Soviet terms in principle and was willing to enter into negotiations.^[191] Red Army commanders wished to continue the war, whereas the Communist Party pointed out that the war had been too costly and called for the signing of a peace treaty. The party believed that Finland could be taken over later by means of a revolution. The heated discussion that ensued failed to yield any clear result and the matter went to a vote, in which the party’s opinion prevailed and the decision was taken to bring hostilities to an end.^[190]

End of war in March[edit]

On 5 March, the Red Army advanced 10 to 15 km (6.2 to 9.3 mi) past the Mannerheim Line and entered the suburbs of Viipuri. The same day, the Red Army established a beachhead on the Western Gulf of Viipuri. The Finns proposed an armistice on 6 March, but the Soviets, wanting to keep the pressure on the Finnish government, declined the offer. The Finnish peace delegation travelled to Moscow via Stockholm and arrived on 7 March. They were disappointed to find that Joseph Stalin was not present during peace negotiations, likely due to the Red Army’s humiliation by the Finns.^[190] The Soviets had further demands, as their military position was strong and improving. On 9 March, the Finnish military situation on the Karelian Isthmus was dire, as troops were experiencing heavy casualties. Artillery ammunition was exhausted and weapons were wearing out. The Finnish government, realizing that the hoped-for Franco-British military expedition would not arrive in time, as Norway and Sweden had not given the Allies right of passage, had little choice but to accept the Soviet terms.^[193] Finnish President Kyösti Kallio resisted the idea of giving up any territory to the Soviet Union, but was forced to agree to sign the Moscow Peace Treaty. When he signed the document, the tormented president uttered the well-known words:

Let the hand wither that signs this monstrous treaty!^[194]

Moscow Peace Treaty[edit]

The Moscow Peace Treaty was signed in Moscow on 12 March 1940. A cease-fire took effect the next day at noon Leningrad time, 11 a.m. Helsinki time.^[195][196] With it, Finland ceded a portion of Karelia, the entire Karelian Isthmus and land north of Lake Ladoga. The area included Viipuri (Finland’s second-largest city [Population Register] or fourth-largest city [Church and Civil Register], depending on the census data^[197]), much of Finland’s industrialised territory, and significant land still held by Finland’s military – all in all, nine percent of Finnish territory. The ceded territory included 13 percent of Finland’s economic assets.^[198] 12 percent of Finland’s population, 422,000 to 450,000 Karelians, were evacuated and lost their homes.^{[199][200][201]} Finland ceded a part of the region of Salla, Rybachy Peninsula in the Barents Sea, and four islands in the Gulf of Finland. The Hanko peninsula was leased to the Soviet Union as a military base for 30 years. The region of Petsamo, captured by the Red Army during the war, was returned to Finland according to the treaty.^[202]

Finnish concessions and territorial losses exceeded Soviet pre-war demands. Before the war, the Soviet Union demanded for the frontier with Finland on the Karelian Isthmus to be moved westward to a point 30 kilometres (19 mi) east of Viipuri to the line between Koivisto and Lipola; for existing fortifications on the Karelian Isthmus to be demolished and for the islands of Suursaari, Tytärsaari, and Koivisto in the Gulf of Finland and Rybachy Peninsula to be ceded. In exchange, the Soviet Union proposed to cede Repola and Porajärvi from Eastern Karelia, an area twice as large as the territories that were originally demanded from the Finns.^{[203][67][204]}

Foreign support[edit]

Foreign volunteers[edit]

World opinion largely supported the Finnish cause, and the Soviet aggression was generally deemed unjustified. World War II had not yet directly affected France, the United Kingdom or the United States; the Winter War was practically the only conflict in Europe at that time and thus held major world interest. Several foreign organisations sent material aid, and many countries granted credit and military materiel to Finland. Nazi Germany allowed arms to pass through its territory to Finland, but after a Swedish newspaper made this public, Adolf Hitler initiated a policy of silence towards Finland, as part of improved German–Soviet relations following the signing of the Molotov–Ribbentrop Pact.^[205]

The largest foreign contingent came from neighboring Sweden, which provided nearly 8,760 volunteers during the war. The Volunteer Corps was formed of predominantly Swedes, as well as 1,010 Danes and 727 Norwegians. They fought on the northern front at Salla during the last days of the war. A Swedish unit of Gloster Gladiator fighters, named «the Flight Regiment 19» also participated. Swedish anti-air batteries with Bofors 40 mm (1.6 in) guns were responsible for air defence in northern Finland and the city of Turku.^[206] Volunteers arrived from Hungary, Italy and Estonia. 350 American nationals of Finnish background volunteered, and 210 volunteers of other nationalities arrived in Finland before the war ended.^[206] Max Manus, a Norwegian, fought in the Winter War before returning to Norway and later achieved fame as a resistance fighter during the German occupation of Norway. In total, Finland received 12,000 volunteers, 50 of whom died during the war.^[207] The British actor Christopher Lee volunteered in the war for two weeks, but did not face combat.^[208]

White émigrés and Russian prisoners-of-war[edit]

Finland officially refused overtures from the anti-Soviet Russian All-Military Union (ROVS) for aid. Nevertheless, Mannerheim eventually agreed to establish a small Russian detachment (Russkaya narodnaya armiya, RNA) of 200 men after being introduced to Boris Bazhanov, a high-ranking ROVS member, in person in January 1940. The project was deemed top secret, and was under the auspices of the intelligence division of the Finnish army headquarters.^[209]

The ranks of RNA were to be filled by prisoners-of-war, but it would be commanded by White émigrés instead of captured Soviet Army officers, who were deemed unreliable. Bazhanov’s Finnish assistant Feodor Schulgin chose Captain Vladimir Kiseleff, Lieutenant Vladimir Lugovskoy, Anatoly Budyansky and brothers Nikolay and Vladimir Bastamov as officers for the unit. Of the five, the Bastamovs were not Finnish citizens, but had Nansen passports. The prisoners-of-war were trained in Huittinen, although it is possible that some were also trained in Lempäälä.^[209]

RNA never participated in battle, despite Boris Bazhanov’s later claims to the contrary in his memoirs. About 35 to 40 members of it were present during a battle in Ruskeala in early March 1940, where they spread flyers and broadcast propaganda to encircled Soviet troops, but did not carry weapons. The men were subsequently detained by Finnish forces, who mistook them for Soviet infiltrators. After the war’s end, Bazhanov was immediately asked to leave Finland, which he did. Finnish military historian Carl Geust presumes that most members of the RNA were executed after they were returned to the Soviet Union after the war. Additionally, Vladimir Bastamov was later extradited into the Soviet Union as one of the Leino prisoners in 1945, and was sentenced to 20 years of hard labour. He was released after Stalin’s death and returned to Finland in 1956.^[209]

Franco-British intervention plans[edit]

France had been one of the earliest supporters of Finland during the Winter War. The French saw an opportunity to weaken Germany’s resource imports via a Finnish counteroffensive, as both Sweden and the Soviet Union were strategic trading partners to Germany. France had another motive, preferring to have a major war in a remote part of Europe rather than on French soil. France planned to re‑arm the Polish exile units and transport them to the Finnish Arctic port of Petsamo. Another proposal was a massive air strike with Turkish co-operation against the Caucasus oil fields.^[210]

The British, for their part, wanted to block the flow of iron ore from Swedish mines to Germany as the Swedes supplied up to 40 percent of Germany’s iron demand.^[210] The matter was raised by British Admiral Reginald Plunkett on 18 September 1939, and the next day Winston Churchill brought up the subject in the Chamberlain War Cabinet.^[211] On 11 December, Churchill opined that the British should gain a foothold in Scandinavia with the objective to help the Finns, but without a war with the Soviet Union.^[212] Because of the heavy German reliance on Northern Sweden’s iron ore, Hitler had made it clear to the Swedish government in December that any Allied troops on Swedish soil would immediately provoke a German invasion.^[213]

On 19 December, French Prime Minister Édouard Daladier introduced his plan to the General Staff and the War Cabinet. In his plan, Daladier created linkage between the war in Finland and the iron ore in Sweden.^[212] There was a danger of Finland’s possible fall under Soviet hegemony. In turn, Nazi Germany could occupy both Norway and Sweden. These two powers could divide Scandinavia between them, as they had already done with Poland. The main motivation of the French and the British was to reduce the German war-making ability.^[214]

The Military Co-ordination Committee met on 20 December in London, and two days later the French plan was put forward.^[214] The Anglo-French Supreme War Council elected to send notes to Norway and Sweden on 27 December, urging the Norwegians and Swedes to help Finland and offer the Allies their support. Norway and Sweden rejected the offer on 5 January 1940.^[213] The Allies came up with a new plan, in which they would demand that Norway and Sweden give them right of passage by citing a League of Nations resolution as justification. The expedition troops would disembark at the Norwegian port of Narvik and proceed by rail toward Finland, passing through the Swedish ore fields on the way. This demand was sent to Norway and Sweden on 6 January, but it was likewise rejected six days later.^[215]

Stymied but not yet dissuaded from the possibility of action, the Allies formulated a final plan on 29 January. First, the Finns would make a formal request for assistance. Then, the Allies would ask Norway and Sweden for permission to move the «volunteers» across their territory. Finally, to protect the supply line from German actions, the Allies would send units ashore at Namsos, Bergen, and Trondheim. The operation would have required 100,000 British and 35,000 French soldiers with naval and air support. The supply convoys would sail on 12 March and the landings would begin on 20 March.^[216] The end of the war on 13 March cancelled Franco-British plans to send troops to Finland through Northern Scandinavia.^[217]

Aftermath and casualties[edit]

Finland[edit]

The 105-day war had a profound and depressing effect in Finland. Meaningful international support was minimal and arrived late, and the German blockade had prevented most armament shipments.^[218] The 15-month period between the Winter War and Operation Barbarossa, part of which was Continuation War, was later called the Interim Peace.^[202] After the end of the war, the situation of the Finnish Army on the Karelian Isthmus became a subject of debate in Finland. Orders had already been issued to prepare a retreat to the next line of defence in the Taipale sector. Estimates of how long the Red Army could have been delayed by retreat-and-stand operations varied from a few days to a few weeks,^[219][220] or to a couple of months at most.^[221]

Immediately after the war, Helsinki officially announced 19,576 dead.^[222] According to revised estimates in 2005 by Finnish historians, 25,904 people died or went missing and 43,557 were wounded on the Finnish side during the war.^{[F 12]} Finnish and Russian researchers have estimated that there were 800–1,100 Finnish prisoners of war, of whom between 10 and 20 percent died. The Soviet Union repatriated 847 Finns after the War.^[13] Air raids killed 957 civilians.^[11] Between 20 and 30 tanks were destroyed and 62 aircraft were lost.^[14] Also, Finland had to cede all ships of the Finnish Ladoga Naval Detachment to the Soviet Union by virtue of the Moscow Peace Treaty.

During the Interim Peace, Finland aimed to improve its defensive capabilities and conducted negotiations with Sweden on a military alliance, but negotiations ended once it became clear that both Germany and the Soviet Union opposed such an alliance.^[223] On 31 July 1940, German Chancellor Adolf Hitler gave the order to plan an assault on the Soviet Union and so Germany had to reassess its position regarding Finland. Until then, Germany had rejected Finnish appeals to purchase arms. However, the prospect of an invasion of the Soviet Union reversed the policy. In August, the secret sale of weapons to Finland was permitted.^[224]

Karelian evacuees established an interest group, the Finnish Karelian League, to defend Karelian rights and interests and to find a way to return ceded regions of Karelia to Finland.^[201][225] Finland wished to re-enter the war mainly because of the Soviet invasion of Finland during the Winter War, which had taken place after Finland had failed by relying on the League of Nations and on Nordic neutrality.^[226] Finland aimed primarily to reverse its territorial losses from the Moscow Peace Treaty and, depending on the success of the German invasion of the Soviet Union, possibly to expand its borders, especially into East Karelia. Some right-wing groups, such as the Academic Karelia Society, supported a Greater Finland ideology.^[227] The Continuation War began in June 1941 and led to Finnish participation in the Siege of Leningrad as well as the Finnish occupation of East Karelia.^[228][229]

Soviet Union[edit]

The Soviet General Staff Supreme Command (Stavka) met in April 1940, reviewed the lessons of the Finnish campaign and recommended reforms. The role of frontline political commissars was reduced, and old-fashioned ranks and forms of discipline were reintroduced. Clothing, equipment and tactics for winter operations were improved. Not all of the reforms had been completed when Germans initiated Operation Barbarossa 14 months later.^[230]

Between the Winter War and perestroika in the late 1980s, Soviet historiography relied solely on Molotov’s speeches on the Winter War. In his radio speech of 29 November 1939, Molotov argued that the Soviet Union had tried to negotiate guarantees of security for Leningrad for two months. The Finns had taken a hostile stance to «please foreign imperialists». Finland had undertaken military provocation, and the Soviet Union could no longer abide by the non-aggression pacts. According to Molotov, the Soviet Union did not want to occupy or annex Finland, but the goal was purely to secure Leningrad.^[231]

The official Soviet figure, with reference to the command of the Leningrad Military District, was published at a session of the Supreme Soviet on 26 March 1940, with 48,475 dead and 158,863 sick and wounded.^[18] More recent Russian estimates vary: in 1990, Mikhail Semiryaga claimed 53,522 dead, and N. I. Baryshnikov, 53,500. In 1997, Grigoriy Krivosheyev claimed 126,875 dead and missing and total casualties of 391,783, with 188,671 wounded.^[15] In 1991, Yuri Kilin claimed 63,990 dead and total casualties of 271,528. In 2007, he revised the estimate of dead to 134,000^[16] and in 2012, he updated the estimate to 138,533.^[232] In 2013, Pavel Petrov stated that the Russian State Military Archive has a database confirming 167,976 killed or missing along with the soldiers’ names, dates of birth and ranks.^[17]

There were 5,572 Soviet prisoners of war in Finland.^{[20][233][234]} After the Winter War, the Soviet prisoners were returned to the USSR in accordance with the Moscow Peace Treaty. Of these, 450 were released, 4,354 were sentenced to imprisonment in labour camps ranging from 3 to 10 years and 414 were exposed to be «active in traitorous activities while in captivity», with 334 criminal cases being transferred to the Supreme Court of the Soviet Union; 232 of those cases ended in a death penalty.^[235]

Between 1,200 and 3,543 Soviet tanks were destroyed. The official figure was 611 tank casualties, but Yuri Kilin found a note received by the head of the Soviet General Staff, Boris Shaposhnikov, reporting 3,543 tank casualties and 316 tanks destroyed. According to the Finnish historian Ohto Manninen, the 7th Soviet Army lost 1,244 tanks during the breakthrough battles of the Mannerheim Line in mid-winter. In the immediate aftermath of the war, the Finnish estimate of the number of lost Soviet tanks was 1,000 to 1,200.^[21][22][23] The Soviet Air Forces lost around 1,000 aircraft, but fewer than half of them were combat casualties.^[23][24] According Carl Fredrik Geust, based on the studies of Soviet air force units, Finnish anti-aircraft units shot down 119 and Finnish fighter pilots 131 Soviet aircraft, though all Soviet aircraft losses had been more than 900.

Germany[edit]

The Winter War was a political success for the Germans. Both the Red Army and the League of Nations were humiliated, and the Anglo-French Supreme War Council had been revealed to be chaotic and powerless. The German policy of neutrality was unpopular in the homeland, and relations with Italy had suffered. After the Moscow Peace Treaty, Germany improved its ties with Finland, and within two weeks, Finnish-German relations were at the top of the agenda.^[236][43] More importantly, the very poor performance of the Red Army convinced Hitler that an invasion on the Soviet Union would be successful. In June 1941, Hitler declared, «we have only to kick in the door and the whole rotten structure will come crashing down».^[237]

Allies[edit]

The Winter War laid bare the disorganisation and ineffectiveness of the Red Army and that of the Allies. The Anglo-French Supreme War Council was unable to formulate a workable plan, revealing its unsuitability to make effective war in either Britain or France. This failure led to the collapse of the Third Daladier Government in France and the nomination of Paul Reynaud as the new Prime Minister of France.^[238]

See also[edit]

Notes[edit]

References[edit]

Sources[edit]

English[edit]

Finnish, Russian and other languages[edit]

Further reading[edit]

• Campbell, David (2016). Finnish Soldier vs Soviet Soldier: Winter War 1939–40. Osprey Publishing. ISBN 978-1472813244.
• Chew, Allen F. The White Death: The Epic of the Soviet-Finnish Winter War (ISBN 0-87013-167-2).
• Cox, Geoffrey (1941). The Red Army Moves. Victor Gollancz. OCLC 502873.
• Engle, Eloise and Paananen, Pauri. The Winter War: The Soviet Attack on Finland 1939–1940 (ISBN 0-8117-2433-6).
• Hill, Alexander (2017). The Red Army and the Second World War. Cambridge University Press. ISBN 978-1-1070-2079-5.
• Kolomyjec, Maksim (2011). Tanks in the Winter War 1939–1940. Translated by Dinan, Tim. Leandoer & Ekholm. ISBN 978-9197589529.
• Nenye, Vesa; Munter, Peter; Wirtanen, Toni (2015). Finland at War: The Winter War 1939–1945. Osprey Publishing. ISBN 978-1472806314. OCLC 899228795.
• Rahikainen, Paavo; Vainio, Ein (1996). Artillery barrage at Taipaleenjoki: Paavo Rahikainen. The battle of Sikniemi. Translated by Mayow, Nicholas. Helsinki: Finnish War Veterans Association. ISBN 978-951-97557-0-0. OCLC 41278218.
• Reese, Roger R. (2008). «Lessons of the Winter War: a study in the military effectiveness of the Red Army, 1939–1940». Journal of Military History. 72 (3): 825–852. doi:10.1353/jmh.0.0004. S2CID 110326295.
• Saarelainen, Tapio (2016). The White Sniper: Simo Häyhä. Casemate. ISBN 978-1612004297.
• Sander, Gordon F. (2013). The Hundred Day Winter War: Finland’s Gallant Stand against the Soviet Army. University Press of Kansas. ISBN 978-0700619108. (online review)
• Soviet Information Bureau (1948). Falsifiers of History (Historical Survey) (1st ed.). Gospolitizdat & Foreign Languages Publishing House. OCLC 155723998.
• Taylor, Alan (23 May 2013). «Finland in World War II». The Atlantic.
• Trotter, William R.: A Frozen Hell: The Russo-Finnish Winter War of 1939–1940 (ISBN 1-56512-249-6).
• Tuunainen, Pasi (2016). Finnish Military Effectiveness in the Winter War, 1939–1940. Palgrave Macmillan. doi:10.1057/978-1-137-44606-0. ISBN 978-1-137-44606-0.
• Tuuri, Antti (2003) [1984]. The Winter War. Aspasia Books, Inc. ISBN 097310533X.
• Weeks, Jessica L. 2014. Dictators at War and Peace, Ch. 4. Cornell University Press.
• Woody, Christopher (1 December 2017). «These 17 photos show Finland’s brutally cold World War II battle with the Soviet Union». Business Insider UK.

External links[edit]

• Военный альбом (photographs of the Soviet–Finnish War 1939–1940)
• Finna (search service for information from Finnish archives, libraries and museums)
• Finnish Wartime Photograph Archive (under CC BY 4.0)
• Fire and Ice: The Winter War of Finland and Russia (Winter War history from a documentary film’s website)
• National Archives of the United Kingdom

40, возникла в результате политики реакционного правительства Финляндии, превратившего территорию страны в плацдарм для возможного нападения агрессивных держав на СССР. Враждебная СССР позиция Финляндии создавала серьёзную угрозу северо-западным границам СССР и непосредственно Ленинграду. Ведя подготовку к войне, Финляндия особое внимание уделяла созданию укреплений в приграничных районах и главным образом на Карельском перешейке, где граница проходила в 32 км от Ленинграда. Финляндию финансировали Великобритания, Франция, Швеция, Германия и США. На их средства была построена «Маннергейма линия». Сов. правительство, проводя политику мира и испытывая озабоченность в отношении безопасности СССР в условиях усиления немецко-фашистской агрессии, в 1938—39 неоднократно пыталось улучшить взаимоотношения с Финляндией.

         Ещё в апреле 1938 Советское правительство предложило правительству Финляндии начать переговоры о заключении пакта о взаимопомощи, но последнее отклонило это предложение. В обстановке начавшейся 2-й мировой войны 1939—45 СССР в октябре 1939 снова предложил Финляндии заключить пакт о взаимопомощи, но финляндское правительство ответило отказом и, провоцируемое США, Великобританией и Францией, а также гитлеровской агентурой, заняло враждебную позицию в отношении СССР. 13—14 октября в Финляндии была объявлена мобилизация. Поскольку финляндское правительство не шло на заключение договора о взаимопомощи, Советское правительство 14 октября предложило рассмотреть вопрос об аренде полуострова Ханко и территориальном обмене, который предусматривал компенсацию территориальных уступок со стороны Финляндии (на Карельском перешейке, на полуостровах Рыбачий и Средний и ряд островов в Финском заливе) вдвое большей территорией Советской Карелии. Хотя это не затрагивало суверенитета Финляндии, финляндское правительство отвергло советское предложение.

         После срыва переговоров финляндское правительство уклонилось от рассмотрения новых советских предложений и привело войска в боевую готовность. К концу ноября 1939 в финляндских вооружённых силах насчитывалось до 600 тыс. чел. и имелось 9 пехотных дивизий, 5 пехотных бригад, 5 отдельных пехотных полков, 22 отдельных пехотных батальона, 1 кавалерийская бригада, около 900 орудий, 60 танков, которые поддерживались ВМФ (29 боевых кораблей) и ВВС (до 270 боевых самолётов). Главные силы сухопутных войск — армия генерала X. В. Эстермана (6 пехотных дивизий, 4 пехотных и 1 кавалерийская бригады и несколько отдельных батальонов) — сосредоточились на Карельском перешейке. На мурманском, кандалакшском, ухтинском, репольском и петрозаводском направлениях были созданы специальные группы и объединения. Общее командование осуществлял маршал К. Маннергейм. В стране была развёрнута антисоветская кампания. Рассчитывая на помощь западных держав, финская военщина 26 ноября вступила на путь вооруженных провокаций на границе. Советское правительство предложило Финляндии отвести войска на Карельском перешейке на 20—25 км, но она не приняла этого предложения и пошла на дальнейшее обострение обстановки. 28 ноября Сов. правительство было вынуждено денонсировать договор 1932 о ненападении с Финляндией.

         Финляндское правительство не приняло во внимание предупреждения Советского Союза. 29 ноября финские войска повторили провокационные действия на границе. В ответ на это войска Ленинградского военного округа утром 30 ноября при поддержке Северного и Балтийского флотов перешли в наступление на фронте от Баренцева моря до Финского залива. Со стороны Советского Союза это был вынужденный шаг. Даже когда уже начались военные действия, Советское правительство предложило Финляндии заключить договор о дружбе и взаимопомощи на самой широкой основе. Однако это было отвергнуто правительством Финляндии, которое 30 ноября объявило войну СССР.

         Войска Ленинградского военного округа (командующий командарм 2-го ранга К. А. Мерецков, член Военного совета А. А. Жданов) развернулись на фронте 1500 км: на мурманском направлении — 14-я армия (2 стрелковых дивизии), на кандалакшском, ухтинском и ребольском — 9-я армия (3 стрелковых дивизии), на петрозаводском — 8-я армия (4 стрелковых дивизии), на Карельском перешейке — 7-я армия (9 стрелковых дивизий, 1 танковый корпус, 3 отдельные танковые бригады, 13 артиллерийских полков). Боевые действия поддерживали 9 авиаполков и Балтийский флот. Планом операции предусматривалось сковать финские войска в северной и центральной Финляндии, а войсками 7-й армии нанести главный удар на Карельском перешейке в общем направлении на Виипури (Выборг) и на 9—10-е сутки наступления выйти на рубеж станции Хиитола — Выборг. Боевые действия велись на озёрно-лесистой местности в условиях суровой зимы (от —40 до —45 °С) и глубокого снежного покрова, исключавшего возможность движения вне дорог. Наиболее тяжёлые бои развернулись на Карельском перешейке. Войска 7-й армии (командующий командарм 2-го ранга В. Ф. Яковлев, а с 9 декабря — командарм 2-го ранга Мерецков) при поддержке авиации и флота, преодолевая упорное сопротивление противника, медленно продвигались вперёд. В итоге ожесточённых боев им удалось к 12 декабря преодолеть сильную оперативную зону заграждений глубиной 25—65 км и выйти к переднему краю главной полосы обороны «линии Маннергейма». 29 декабря Советское командование приняло решение прекратить дальнейшее наступление на Карельском перешейке и начать планомерную подготовку к прорыву «линии Маннергейма». Балтийский флот (командующий флагман 2-го ранга В. Ф. Трибуц) овладел рядом островов в Финском заливе и блокировал побережье Ботнического и Финского заливов. Севернее Ладожского оз. наступали: 14-я армия (командующий комдив В. А. Фролов) при поддержке Сев. флота (командующий флагман 2-го ранга В. П. Дрозд) в Заполярье на петсамском направлении; 9-я армия (командующий комкор М. П. Духанов, с середины декабря — комкор В. И. Чуйков) на кандалакшском, ухтинском и ребольском направлениях; 8-я армия (командующий комдив И. Н. Хабаров, с января — командарм 2-го ранга Г. М. Штерн) на петрозаводском направлении. Войска этих армий прорвали пограничные укрепления противника и, сломив его сопротивление, к середине декабря с боями продвинулись на значительную глубину. В конце декабря 7-я армия была разделена на 7-ю и 13-ю (командующий комкор В. Д. Грендаль, с 2 марта — комкор Ф. А. Парусинов) армии, которые были усилены войсками из др. военных округов. Из 8-й армии была сформирована новая 15-я армия (командующий командарм 2-го ранга М. П. Ковалев). 7 января на Карельском перешейке был образован Северо-Западный фронт (командующий командарм 1-го ранга С. К. Тимошенко, член Военного совета Жданов) в составе 24 стрелковых дивизий, танкового корпуса, 5 отдельных танковых бригад, 21 артполка, 23 авиаполков. Северо-Западный фронт имел задачу — прорвать «линию Маннергейма», разгромить основные силы противника на Карельском перешейке и на 13—18-е сутки выйти на рубеж Кексгольм — станция Антреа — Выборг. Главный удар наносился в общем направлении на станцию Антреа. Для глубокого обхода выборгской группировки противника через Финский залив была создана резервная группа Главного командования в составе кавкорпуса, 3 стрелковых дивизий и танковой бригады.

         11 февраля войска Северо-Западного фронта после 2—3-часовой артиллерийской подготовки перешли в наступление. В результате ожесточённых боев войска 7-й армии прорвали главную полосу «линии Маннергейма» и подошли ко 2-й полосе. Войска 13-й армии прорвали передовую позицию «линии Маннергейма» и подошли к главной полосе. Финское командование, опасаясь выхода советских войск в тыл основной группировки, в ночь на 17 февраля начало отводить свои войска на главную (в полосе наступления 13-й армии) и 2-ю (в полосе наступления 7-й армии) полосы «линии Маннергейма». Войска 7-й армии 21 февраля вышли ко 2-й полосе, а войска 13-й армии к главной полосе «линии Маннергейма», но прорвать их с ходу не смогли. Войска 9-й, 8-й и 15-й (с февраля) армий, наступавшие севернее Ладожского оз., также продвинулись вперёд. После паузы советские войска 28 февраля возобновили наступление. Они сломили сопротивление противника, вынудили его начать отход по всему фронту и, развивая наступление, охватили выборгскую группировку финских войск с С.-В., овладели большей частью Выборга, форсировали Выборгский залив, обошли Выборгский укрепленный район с С.-З., перерезали шоссе на Хельсинки. Падение «линии Маннергейма» и разгром основной группировки финских войск поставили противника в тяжёлое положение. Не спасла его и помощь со стороны западных держав, которые за время войны передали Финляндии 350 самолётов, 1500 орудий, свыше 6000 пулемётов, около 100 тыс. винтовок, 2,5 млн. снарядов и др. 12 марта в Москве был подписан Советско-финляндский мирный договор 1940 (см. Советско-финляндские соглашения) и 13 марта военные действия были прекращены. По условиям договора граница была отодвинута на Карельском перешейке (на 150 км от Ленинграда), северо-западнее Ладожского озера и в районе Куолаярви. СССР передана часть территории на полуостровах Средний и Рыбачий и предоставлен в аренду на 30 лет полуостров Ханко. СССР обязывался вывести свои войска из района Петсамо (ныне Печенга). В ходе войны Красная Армия получила опыт по прорыву мощного укрепленного района в условиях суровой и снежной зимы, который был использован в дальнейшем развитии тактики, оперативного искусства и в боевой подготовке войск.

Лит.: История ордена Ленина Ленинградского военного округа, М., 1974; История внешней политики СССР. 1917—1966 гг., ч. 1, М.; 1966; Готовцев А. И., Победа Красной Армии на Карельском перешейке, [М.], 1945; Мерецков К. А., На службе народу, 2 изд., М., 1971.

И. М. Кравченко.

        Советско-Финляндская война 1939—1940 гг.

…на той войне незнаменитой

Твардовский

— Ты биатлон смотришь? — А что это? — Ну, это когда на лыжах и с винтовками. Бегают и стреляют. — Стоп! Это ж финско-советская война!

Интересное наблюдение

Советско-финская война
Дата ноябрь 1939 — март 1940 Место Восточная Финляндия, Карелия, Мурманская область Итог Советско-финскую границу от Ленинграда отодвинули. Взамен Финляндия осталась суверенной.
Стороны
Финляндия	СССР
Командующие
Маннергейм, Генерал мороз	Ворошилов, Генерал мороз
Силы сторон
> четверти млн юнитов 64 танка 270 самолётов 29 кораблей	на начало войны: 425 тыс. юнитов 2,3 тыс. танков 2,5 тыс. самолётов
Потери
OVER 25 тысяч убитых OVER 43k раненых	по советским данным: OVER 71 тысячи убитых 40k проебано без вести 265k раненых

Советско-финская война (также Зимняя война; фин. talvisota) — печальная история о неудачных домогательствах жидомонголоидного товарища В.М. Молотова к северной красавице Суоми (по одной версии) или победного марша Красной Армии к озеру Сайма (по другой). Повествование сопровождается блистательными прорывами линии товарища не-столько-Маннергейма-сколько-Энкеля, стаями перелётных кукушек и полчищами убитых да замёрзших в заводях Карельского перешейка и под Суомуссалми.

Предпосылки[править]

Основная статья: Гражданская война в России#Финляндия

Начиная с Ивана III, русская армия безуспешно долбилась башкой об стены Выборга, пока, наконец, Петр Первый не превозмог шведов. После взятия всей оставшейся Финляндии было решено эту территорию к ней присоединить, что не волновало вообще никого, поскольку было перекладыванием из одного кармана в другой. Но через пару сотен лет бывшая административная граница вдруг стала государственной.

Отпочковавшиеся от Российской империи белофинны первым делом приняли несколько важных решений, которые стали хорошей основой для дружественных, добрососедских отношений между СССР и Финляндией: резня «красных», резня русских, «Выборгская резня». В 1920 году белофинны и краснорусские заключили Тартуский мирный договор, по которому бывшая административная граница стала государственной. Произошло это по той простой причине, что воевать с белофиннами — воевалка была ослаблена после ПМВ, и мирный договор заключали на любых условиях, лишь бы заключить.

Причины отправки красноармейцев на Карельский перешеек на пожизненную заморозку намного более прозаичны, чем это может показаться на первый взгляд. Колыбель геволюции вдруг — не прошло и восемнадцати лет после заключения Тартуского мирного договора — оказалась в непосредственной близости от советско-финской границы.

Линия Энкеля и Маннергейма[править]

Сразу после гражданской войны белые финны начали строить ту самую линию Энкеля-Маннергейма. Энкель был автором типового бункера, сделанного по опыту ПМВ, огневой мощью в 1 пулемет «Максим», коих финны и наштамповали в количестве 140 штук на Карельском перешейке. Но прогресс в развитии устройств для уничтожения людей был неумолим, и линия предсказуемо превратилась в низкобюджетное говно. Также при строительстве не обошлось без фейлов: подряд на строительство получила контора АО «Гранит», которая знатно распилила деньги — финляндская невидимая рука рынка неоднократно сыпала песок туда, где должен был быть бетон. От той первой линии ныне мало что осталось, поскольку почти все эти коробчонки были взорваны советскими саперами. Однако, так было положено начало линии, которую финны методично строили все 20 лет до 1939 года.

Уже в середине 20-х самим финнам становится ясно, что они построили говно. Не догадавшись во второй раз вложить деньги в современные виды вооружений, финны продолжили делать то же самое, разве что стали больше экспериментировать: от простеньких и дешевеньких бункеров «туалет типа сортир» до вполне современных гигантских сооружений с подземными казармами, больше похожими на современную станцию метро. Получалось не особо хорошо и не особо плохо, а где-то на среднеевропейском уровне того времени, что для небольшой бедной страны с упоротым националистическим правительством было очень даже неплохо. Однако и это к 1939 году предсказуемо станет устаревшим хламом. Почесав затылок еще раз, финны решили вновь рассмотреть 9000 планов и проектов по модернизации, и через 2-4 года линию можно было бы вновь назвать труднопроходимой (один проект затопления Карельского перешейка чего стоит). Но цимес и правда в том, что суперкрепость имени Маннергейма никогда не существовала в реальности.

Привычное название линия получила после начала боевых действий где-то в середине-конце декабря, что символизирует. Линия стала мемом трудами тогдашних блогеров-журнализдов, которых финское правительство заблаговременно поселило в пятизвездочный отель «Кемп», запретив выезжать на фронт. Поскольку бухла было сколько хочешь, а из информации — один лист сводки за день, журнализды занимались своими прямыми обязанностями — выдумывали хуйню. Подумав, решили, что раз линия, но не Зигфрида и не Мажино, то пусть будет линией Маннергейма. Ими же тогда же был порожден миф о непробиваемой крепости, который быстро перекочевал в советские газеты, где его совсем немного переиначили — мол, финны готовились годами, систематически (что было правдой), но ведь нет таких крепостей, которые не могут взять большевики!

Пользуясь ситуацией, говна на вентилятор набросил и сам Маннергейм, бывший председателем совета обороны и формально руководивший строительством, сказав, что линия его имени состояла из 40 покосившихся собачьих будок, державшихся исключительно на финском патриотизме и сознательности. В реальности же линия Энкеля-Маннергейма состояла где-то из 200 сооружений разного качества, державшихся исключительно на русском долбоебизме, который русские в итоге превозмогли.

Наконец, после прорыва линии и соответствующего ему эпического кинца под названием «Линия Маннергейма» мем окончательно стал достоянием широких народных масс и закрепился в умах населения как символ неприступнейшей архикрепости, которую большевики все равно возьмут со второй попытки. Или с третьей.

Провал переговоров[править]

Перед СССР стояла задача сделать то же, что уже было сделано в Польше и будет сделано в Молдавии: отодвинуть границу от промышленного центра и укрепрайона. Никакой овечьей невинности по ту сторону границы не было: финны были откровенно враждебны и регулярно ходили в Карелию. Финляндия, конечно, страна маленькая и не особо сильная, и ее артиллерия достреливала только до нынешнего метро «Проспект Просвещения», но что мешало каким-нибудь немцам заключить с ней военный договор и случайно привезти на ее территорию тяжелых железок? Поэтому после заключения пакта Риббентропа-Молотова Советы вызвали к себе финских официальных лиц для решения чисто конкретных политических вопросов.

Советская делегация, выдвигая претензии на постройку рабоче-крестьянских военных баз, налегала на то, что в грядущей схватке незалежная Финляндия в любом случае ляжет под одну из сторон, а возможно и предоставит свою территорию для бокового удара по СССР. Финны же отвечали, что такие вопросы с кондачка не решаются, и им нужно посоветоваться с товарищами, эдак никаких островов не напасёшься и так далее, — в общем, всячески затягивали окончательное решение своего вопроса, что на том этапе им успешно и удалось.

В ходе переговоров не кто-нибудь, а лично товарищ Сталин высказал гениальную мысль, что, мол, постольку поскольку отодвинуть Ленинград от границы нельзя, то давайте отодвинем границу от Ленинграда. Подразумевалось под этим восстановить старую царскую систему обороны, которую располовинило надвое из-за новой границы: потребовать форт Ино, взять в аренду полуостров Ханко и так далее в обмен на что-нибудь. Ни о чем, кроме ликвидации острой военной угрозы советская сторона не говорила: если посмотреть на Приозерское направление, то там до колыбели революции было не 30, а 70 км, что Советский Союз считал абсолютно приемлемым. Сам обмен территориями сводился к обмену грамма золота на тонну говна заснеженной пустыни, но финны претендовали на это говно без малого 20 лет, и вообще Совок тоже можно было понять.

Эта войнушка была очередной лишь с той разницей, что впервые за все 8 раз СССР нападал на Финляндию. Но сначала финнам предложили по-хорошему обменять этот стратегически вкусный с военной точки зрения кусок их территории на вдвое бо́льший по размерам кусок советской территории, на которую они все 20 лет ходили войной, дабы те подтерли слюни и с поцреотической честью ушли осваивать гешефт. Финны же посмотрели на свое население на запрошенной территории (изрядно), на предложенную территорию и подумали, что ну его нахуй.

О важности этого вопроса для СССР говорило то, что договариваться поехал лично Сталин, ненадолго оторвавшись от своего любимого занятия. Там ему сразу дали понять кто он такой: финны послали на переговоры человека на два ранга ниже, конкретно посла в Стокгольме, то есть даже не премьер-министра и даже не министра иностранных дел, который выехал на поезде из Хельсинки, то есть особо не спешил. Впрочем, единственной страной, которая в те годы посылала в варварский СССР действительно больших и серьезных людей, была фошыстская Германия.

Переговоры начались 12 октября. СССР предлагал две те самые области, на которые финны постоянно ходили войной через границу, а взамен требовал:

• группу островов в Финском заливе под свои военные базы;
• одно из основных фортификационных сооружений, защищавших Финляндию от варварских орд с моря и суши — форт Ино;
• полуостров Ханко в аренду под — что бы вы думали — ну да, военную базу, с размещением на ней четырёхтысячного контингента Рабоче-Крестьянской Красной Армии;
• дополнить действующий с 1932 года пакт о ненападении пунктом о взаимных обязательствах не вступать в группировки и коалиции государств, враждебные той или другой стороне, быть няшами и всё такое;
• кое-где отодвинуть границу, чтобы до Ленинграда было 90 км.

В идеале СССР хотел НЕ получить еще один фронт с Германией длинной в 1000 км, который в результате всех финтов таки все же ПОЛУЧИЛ. Финны выслушали все предложения и удалились домой, где в тот же день была объявлена всеобщая мобилизация. По иронии судьбы, на пути домой дипломатов обстреляли свои же пограничники в той самой Майниле, на которой и начнется Финская война.

В самой Финляндии мнения разделились. Будущие президенты Пааскиви, а тогда посол, и Маннергейм, которого 17 октября назначили главнокомандующим, сразу заявили, что-де нужно соглашаться на советские условия, но поторговаться по мелочам. Но тогдашняя Финляндия мало чем отличалась по уровню пещерного поцреотизма от современной Уркаины, а газеты принадлежали профессиональному русофобу Эркко, который по совместительству был министром иностранных дел. Поэтому аргументы будущих президентов в массах не заценили, и первым делом посадили всех, кто «разговорами мог подорвать обороноспособность», а себя взбодрили, озвучив в газетах западные обещания. Финны тянули время и вообще считали, что Молотов блефует, а воевать с ними и англичанами зассыт (Гермашка уже имела пакт о ненападении). Англичане же передали в обе стороны взаимоисключающую информацию: финнам, что впишутся, русским, что вписываться не будут. Сверхдержава, чоужтам.

Как итог, на втором раунде переговоров 23 октября финны согласились уступить целых 10 км от границы за 800 млн марок. Третий раунд переговоров состоялся 3-4 ноября, а после 9 ноября терпение Советов кончилось. Маннергейм, фельдмаршал и глава комитета обороны Финляндии однозначно высказывались за прогиб перед заведомо превосходящим противником, однако министры обороны, образования и иностранных дел совместно с Эндускунтой маленькой, но гордой страны заявили советам: «А хуй вам не мясо?». На что товарищ Молотофф ничтоже сумняшеся возразил:

Мы, гражданские люди, не достигли никакого прогресса. Теперь слово будет предоставлено солдатам.

Другая Финляндия[править]

Уже на второй день войны, когда и до линии Маннергейма-то ещё было далеко, в занятом городке Терийоки (ныне Зеленогорск) было создано «народно-демократическое правительство» во главе с депутатом Верховного Совета СССР товарищем Куусиненом и провозглашена Финляндская демократическая республика. Ничего особенного в такой практике не было, те же финны имели такое же профинское карельское правительство. На следующий же день товарищи Сталин и Молотов подписали с товарищем Куусиненом договор, дав понять, что шутки кончились: правительство в Хельсинки было плохим, негодным, а теперь и вовсе как бы фейковым. Фалломорфировавшим с такой подачи представителям западных держав объяснили, что, мол, оно всё равно уже сбежало в неизвестном направлении, как недавно польское. И если бы дальше война шла по плану, то правительство Куусинена при широкой поддержке трудящихся масс финского народа попросилось бы в состав СССР и шестнадцатая республика простёрлась бы до Ботнического залива. Но — увы и ахъ! — война пошла не по плану. Кроме того, из карелов и вепсов, которые отличаются от финнов примерно как русские от белорусов, была создана Финская народная армия с символическим названием «Ингерманландия», части которой успели даже принять реальное участие в боях. Однако правительству Куусинена дойти до Хельсинки не помогли и они.

Сам Куусинен был по жизни феерически везучим перцем, так как успешно пережил и расправы белофиннов с краснофиннами в Гражданскую, и сталинские чистки ленинской гвардии в 1938-м, что с иностранным коммунистами случалось нечасто, а Куусинен и вовсе когда-то был председателем Коминтерна. Однако главным было не это и не то, что он переедет из Зеленогорска в Хельсинки, а то, что Куусинен отомстит. Финны — это народ, который ничего не забывает и ничего не прощает, а гражданская война была всего 20 лет назад. Вот это и было сутью ФДР: Молотов на переговорах открытым текстом пугал белофиннов Куусиненом, мол, если договориться с вами, правительством в Хельсинки, окажется невозможно, так и хуй с вами, будете договариваться с Куусиненом. Был ли это банальный шантаж финнов или же задумка изначально была вполне серьезной — вопрос открытый до сих пор. Кстати, этот самый Куусинен потом стал политическим крестным отцом Андропова, который еще позже стал политическим крестным отцом Чубайса.

Начало войны[править]

Rise, nation’s pride! Hold what’s yours! Strike them where it hurts! Fight! Hold your ground! Winter war! Reinforce the line.

Sabaton, «Talvisota»

К концу 30-х финны, в знак своего европейского превосходства и гуманизма, закончив строительство кучи дотов^[2] с окопами и пулемётами (общей протяжённостью более 90 км), устроили замаскированные укрытия для нападения партизан на мирных советских десантников. ВНЕЗАПНО стали регулярно практиковаться обстрелы советской территории и даже небольшие быстрые рейды с экстерминатусом застав и больниц, плюс нарушения воздушной и морской границ. Терпилы-совки те границы соблюдали и только задерживали финских морячков-браконьеров, среди которых как-то внезапно затесался финский же пограничный катер. На суше совки были не столь безобидны и даже (о, ужас) позволяли себе иногда отстреливаться от финнов. На письма счастья с советской стороны требованиями провести расследования инцидентов финны хранили высокомерное молчание. В общей сложности с начала 20-х до Зимней войны финские солдаты входили в советскую Карелию с туристическими визитами пять раз, что не повышало уровень доверия к ним. А заброска агентов была такой же обыденностью, как и на бывшей польской границе.

26 ноября 1939 неопознанная летающая мина приземлилась у деревни Майнила, и всё заверте… 27 ноября Советское правительство выразилось, что «не намерено раздувать этот возмутительный акт нападения со стороны частей финской армии, может быть, плохо управляемых финским командованием. Но оно хотело бы, чтобы такие возмутительные факты впредь не имели места». Финны же заявили, что «вдова сама себя высекла» — мол, и так понятно, что стреляли специально обученные НКВДшники, поэтому надо создать комиссию по расследованию, а на время её работы отвести прогуливающихся вдоль границы полмиллиона советских военных юнитов (про своих отмобилизованных как бы на учения и доставленных на позиции юнитов финны тактично умолчали).

Среди историков взгляды на событие разделились, да так и не могут соединиться по сию пору. С одной стороны, что еще могли сказать финны? С другой стороны, Майнила была местом перманентно безблагодатным: за полтора месяца до этого там обстреляли своих же дипломатов, аналогичный обстрел был в 1936. С третьей стороны, в архивах ФСБ не оказалось никаких документов, которые как-либо говорят в пользу версии о самообстреле. Наконец, есть и мнение, что обстрела с 4 трупами не было нигде, кроме как в советских газетах.

Финны отличались прохладой до новостей с государственной границы, но в этот раз в кратчайшие сроки провели расследование, в результате которого сразу же выяснилось, что версия о самообстреле — единственно верная. Для этого они опросили 3 свидетелей, которые… противоречили друг другу, но в одном сходились незыблемо, что тоже наводит на мысль, что им спустили инструкцию. Впрочем, Маннергейм, как человек благородный и вообще офицеръ, врать не умел. Или умел? В любом случае событие было рядовым, а подобное на финской границе случалось чуть ли не каждую неделю, и у советского руководства был большой выбор новостей. Так ли оно было или же совсем наоборот и кто там в кого стрелял — сегодня уже точно не выяснишь… Многие считают, что под Майнилой Коба действительно замутил римейк успешного германского шоу «Консервы» — историки приведут вам на сей счет кучу взаимоисключающих доводов, но сравнивать Майнилу и Глейвиц просто глупо. И вот почему: Польше было тупо невыгодно провоцировать Германию на себя нападать. Что она после войны сказала бы на мирной конференции? Возможно, что обвинила бы Германию в провокации и агрессии, но Польша всё-таки не была невинной овечкой, ибо за последние годы нехило бряцала оружием и при разделе Чехословакии взяла кусочек и себе, короче, Польша тоже вела себя довольно агрессивно и при просьбе о территориальной компенсации от Германии за агрессию при подписании мира скорей всего нарвалась бы на ответ в стиле «Нехуй было к Чехословакии приставать». Пшеки даунами не были и прекрасно это понимали.

А вот с финнами другая история. В 1939 понятно было, что если «большая война» и будет, то воевать будут Англия, Франция и Германия против совка — это подтверждает карт-бланш на действия в Восточной Европе, который дали Художнику Англия и Франция после вторжения в Пшекостан и то, что вторжение совков в Польшу СМИ Англии и Франции сразу же осудили. Рюти в этой ситуации было очень полезно устроить провокацию на границе, обвинить в провокации совок, заставить его напасть, чтобы затем, когда общими силами Англия, Франция и Германия совок задавят, сказать, мол, ну мы же даже гордились, что у нас боеприпасов мало, а эти гады на нас напали и провокацию ещё устроили — ну как тут не пожалеть маленькую невинную мирную бедную няшную Финляндию и не отдать ей в качестве компенсации Мурманск с Петрозаводском? Никак. Рюти на это и рассчитывал, правда не фартануло.

Тем не менее, именно с этого момента всё заверте… Советское правительство дало отмашку подобной дерзости от горячих чухонских парней не терпеть. Случайно к финской границе для проведения плановых учений подтянулось более 9000 мирных оборонительных танков, добрых десантников, безобидных пушек и миномётов (и даже написалась песня про «Суоми-красавицу», которая должна была доверчиво раздвинуть половинки широких ворот, ага), и 30 ноября случайно сконцентрированное у границы Красное воинство пошла в наступление. Как покажет развитие событий — также в случайном порядке. Дальше тянуть было нельзя, ибо дата — последний день календарной осени, а в песне «Принимай нас, Суоми-красавица» ясно говорилось: «Невысокое солнышко осени зажигает огни на штыках».

Блицкриг паралитика или атака неадекватностью[править]

Переправа, переправа! Берег левый, берег правый, Снег шершавый, кромка льда… Кому память, кому слава, Кому тёмная вода, — Ни приметы, ни следа.

Твардовский, написано на Советско-финляндской войне

Первым этапом войны принято считать период с ноября 1939 года по февраль 1940-го. Победоносная Красная армия готовила своё наступление целых 3 недели и пошла в него от прохладного Финского залива, чтобы закончить его на ненамного более тёплых берегах Ладожского озера.

Первоначальный план военных действий был разработан на коленке Генштабом во главе с маршалом Шапошниковым, который собирался нагнуть Суоми-красавицу силами лишь одного Ленинградского ВО. План был чуть ли не полной копией немецкого блицкрига: 0) при 420 тыс. юнитов против 337 тыс. по всему фронту, равном числе юнитов на Карельском перешейке и подавляющем превосходстве в технике 1) совершить прорыв обороны 2) ввести танковый корпус из 400 танков 3) идти победным маршем на Хельсинки. По плану кампания должна была быть начата в летних буденовках и закончена за три недели, что было весьма амбиционзной целью, если учесть рельеф, леса, болота и россыпь валунов за Выборгом. Путь в 400 км от Белоострова до Хельсинки РККА собиралась пройти за 21 день. Как следствие, облом такого фантастического самообмана был настолько болезненным, что первый декабрьский штурм начался 17 декабря, а кончился уже 23 декабря, а второй декабрьский штурм финны вообще приняли за разведку боем.

Долгие годы спустя историки будут первоначальные неудачи рассматривать довольно подробно и в красках, проскакивая по конечному итогу войны невнятной скороговоркой. Вот и сейчас, извините за неровный почерк… Вопреки стереотипам в 1939 году Красная Армия не была ни передовой, ни сильной, ни даже обученной, а если посмотреть от времени Наполеона, то русская армия еще ни разу не побеждала достойного себе соперника. Nuff said.

Лёгким наступление не получилось. Советам противостояла так называемая «Армия перешейка» (фин. Kannaksen armeija) имевшая некоторые скиллы и, что немаловажно, полосу эпичных бетонных укреплений в запасе. О последних советское командование имело лишь очень смутное представление, а как увидело их воочию, мощно просралось кирпичами, поскольку думало, что там по сути нет нихуя. Во время первого штурма РККА имела подавляющее техническое превосходство: финны не задействовали ни один танк, ни один бомбардировщик. Сталинские соколы и артиллеристы бомбили непонятно что, стреляя непонятно куда, солдаты переправлялись на другой берег в ночь, после чего их никто не видел, офицеры нарезали резьбу, не проявляя инициативы, а снаряды всем им не могли подвезти из-за пробок в тылу. Говоря попроще, имея на руках все козыри, РККА играло как лох. Главной причиной был банальный дефицит командиров звена «полк-дивизия», которых не хватало просто потому, что РККА каждый год с 1932 росла как гриб после дождя. Полками командовали майоры, а их заместителями были капитаны, поэтому-то артиллеристы и стреляли не туда, а танки приезжали, когда пехота уже ушла кто в лес, кто по дрова.

Неожиданно выяснилось, что написать подразделению приказ на бумаге недостаточно, чтобы оно взяло ДОТ. Лишь к февралю, после месяца непрерывной дрочки взаимодействие подразделений было отработано до рефлекса, как у собаки Павлова. А в декабре, натолкнувшись на злых, запершихся в тяжелых бетонных ДОТах финнов, имевшиеся в наличии советского командования юниты довольно быстро ушли в расход. Что ни говори, а советская сторона оказалась абсолютно не готова к такому повороту сюжета.

Ещё больше она была не готова к тому, что зимой холодно: в шинельках (тулупы полагались только офицерам) и в кирзовых сапогах, без палаток и печек солдаты гибли чаще от обморожений, чем от боевых потерь. К декабрю ценой утопленных дорогущих танков прорыва, обмороженной и выпиленной десантуры удалось превозмочь полосу обеспечения линии и выйти к краю главной обороны. Войска тут же погнали в прорыв с закономерным результатом. Настроение советскому командованию немало испортила операция у озера Толваярви, где финны усилиями одного полка и четырёх батальонов устроили мощный озалуп двадцатитысячной советской дивизии.

Фейлы у Красной армии были и на других направлениях. Например, 8-я армия продвинулась на 80 километров вглубь Финляндии, но затем тихой сапой попала в окружение и после тяжёлых боев откатилась назад. Впрочем, у 9-ой и 14-ой армий дела шли получше: они успешно вклинились в финскую оборону на 30—40 километров и, с помощью суровых моряков Северного флота, смогли полностью отрезать выход Финляндии к Баренцеву морю. A sort of win!

Некоторые историки обычно объясняют фейлы советской стороны в начальный период войны суровейшей погодой (морозы до −30 °C) и метровым, по яйца, уровнем снега. Впрочем, хоть для финнов морозы — вещь достаточно привычная, но «−30 °C» на термометре заставит даже самого морозостойкого «горячего финского парня» чувствовать себя неуютно, сидя в холодном бетонном ДОТе. Обе стороны испытывали серьезные проблемы со смазкой в оружии, которая застывала у всех одинаково. У финнов 82 мм минометные мины часто не взрывались — падали в снег, как в подушку. Справедливости ради, глубокого снега не было до января 1940 года. Кому верить — разбирайтесь сами.

Вдумчивый читатель вполне вправе спросить: «А не долбоёбы ли были Коба и Ко посылать доблестных красноармейцев воевать там лютой зимой?!» Казалось бы, ответ очевиден, если не знать, что наступать на Карельском перешейке летом ещё сложнее, чем зимой: болота, озёра, болота, валуны, снова болота и опять болота. Плюс могучие карельские ели и прочая растительность, закрывающая обзор, из-за чего в поисках дота можно битый час ходить по нему и не находить. Так что единственным вариантом было бегать по морозу: водоёмы промерзали, и чумазые танкисты могли маневрировать, хотя им всё так же нихуя не было видно.

Так что зима, как это ни удивительно, была не главной причиной красноармейских фейлов. А какая же была главной? Правильно — банальное русское распиздяйство. Причём во всём — начиная с проработки плана вторжения, оснащения войск к зимней кампании, отдачи приказов, идеологической обработки тех же солдат и т. д. Что касается оснащения, то почти всегда дело обстояло так: вместо тушёнки и прочей хорошей, годной нямки, солдаты получали окаменевшие на морозе буханки хлеба и рубили их топорами; автоматического оружия (а именно этих ваших ППД-38) было очень мало. Почему мало — почти все банально изъяли незадолго до войны. Почему изъяли — совсем недавно был расстрелян Тухачевский, активный сторонник перевооружения и увеличения до неебических размеров армии. В расчете на 3 недели боевых действий солдаты шли в наступление в ботинках с обмотками, осенних суконных шинелях и буденовках.

27 декабря Мерецков обратился к начальнику Генштаба Шапошникову, сказав, что финны подготовились и молодцы, а мы — русские распиздяи, и нам нужна тяжелая артиллерия, а вот танков не надо. Весь январь, построив макеты ДОТов, по-быстрому сделав полигоны и наладив лыжную подготову, красноармейцы готовятся к следующему штурму. Формируется Северо-Западный фронт, резервы подтягиваются, а личный состав дрочится, чтобы в следующий раз все сделать по уму. К слову, как уже говорилось, именно по этим причинам и появляется «линия Маннергейма» как мем, обозначающий неприступную крепость маленького финского народа.

Немного об иностранных добровольцах и гуманитарной помощи[править]

Буквально сразу после начала войны в Финляндию начали прибывать иностранные любители экстремального туризма: суровые нордические викинги из Швеции, Дании, Норвегии и Эстонии, статные англосаксонские джентльмены Англии и США, а также примкнувшие к ним желающие из Венгрии (общим числом 11^[3]—12^[4] тыс.), сердце которых переполнялось желанием навалять от души бездушной советской военщине. Среди этих господ были замечены даже русские добровольцы из числа экс-белогвардейцев и им сочувствующих. Германия, недавно подписавшая с СССР одну бумажку, ограничилась высказыванием в духе «Problem, Finland?». Финны проявили себя слоупоками и не спешили формировать из подобных отрядов интернационала крупные боевые единицы (шведский добровольческий корпус успел повоевать всего две недели). Наконец, были еще великие эсты, жившие отдельной страной. Они уже предоставили СССР места для военных баз, но все еще не считали чем-то плохим сливать всю информацию о полетах авиации финнам.

Наибольшую помощь предсказуемо оказали не англичане и американцы, а шведы. Из как бы нейтральной Швеции абсолютно открыто приехали 8000 добровольцев, зенитки, все госпитали и гуманитарная помощь. На севере Финляндии шведы и вовсе поставили целый авиаполк Ф-19, поскольку там у финнов не было авиации, а наши бомбили как хотели. Шведы подумали и сказали: «Так нечестно! Давайте мы полетаем за финнов». В первом же бою шведский бомбардировщик сел на вынужденную, после чего в нем взяли двоих шведов со всем пакетом необходимых документов. Но на все вопросы шведский МИД отвечал Коллонтай (кстати, первая в мире женщина-посол и женщина-министр), что Швеция — нейтральная страна.

Английский актер Кристофер Ли, сыгравший в трилогии «Властелина колец» Сарумана, приехал добровольцем в Финляндию и вызвался бить советскую военщину, но на фронт так и не попал. Впрочем, несколько лет спустя с лихвой компенсировал желание воевать, сражаясь с немцами в рядах британских ВВС. Но самым известным воином-добровольцем той войны стал «Чёрный Орёл» из США. Нигра американского происхождения сказал, что он главком ВВС Абиссинии (сиречь Эфиопии), после чего потребовал выдать ему погоны генерала. Ему выдали форму капитана и отправили бухать в гостиницу, где он и провоевал всю войну. После его триумфальной демобилизации выяснилось, что Чёрный Орёл не оплатил ни одного счета ни в одном заведении, а многих финских женщин охватила печаль. По версии интересных личностей, организовавших выставку в Аэрокосмическом музее Вашингтона, этот ас финской войны сбил 15 советских самолетов.

Наступление. Фейл. Опять[править]

На январь 1940 похвастаться РККА было нечем. Начались предсказуемые телодвижения: были созданы специально-обученные юниты (боевые лыжники); войскам доходчиво объяснили, как именно преодолевать бесконечные минные поля и заграждения из колючей проволоки; танкистам в красках рассказали о «Коктейлях Молотова» и почему их надо бояться. На фронт наконец-то завезли крупнокалиберную артиллерию, дабы передать пламенный советский привет сидящим в бетонных ДОТах финским коллегам. Общую численность юнитов Красной Армии довели до 760k человек и вернулись к ранее отвергнутому плану военных действий, авторства Генштаба во главе с Шапошниковым. Командующим назначили Тимошенко. Финская же сторона спокойно пополнила свои ряды свежими юнитами и вручила им новогодние подарки от западных держав: самолёты, пулемёты, винтовки, ручные гранаты и прочие ништяки, столь жизненно необходимые зимой 1940 года.

Помимо подготовки штурма линии финских укреплений, в Карелии в это же время шла кровавая мясорубка. Две советские армии действовали в дремучих финских лесах и несли ощутимые потери, ВНЕЗАПНО оказавшись в совершенно незнакомых условиях. Сами финны были шокированы их появлением, поскольку считали, что никаких серьезных боев там не будет, ибо как тут вообще проехать и тем более как это все снабжать? Сначала красноармейцы бодро шли в сторону Финляндии, но вскоре финны оказались правы, и начались проблемы со снабжением. Иногда ситуация была столь плачевна, что войска откатывались аж до государственной границы, оставляя за собой сотни бесполезных в этих условиях танчиков и тонны оружия. Виной отчасти был финский военный гений: широко применялась тактика партизанской войны. Финнами формировались небольшие группы легковооружённых лыжников, которые оперативно набигали на советские колонны, ограбляли их и по-английски удалялись в лес, травить байки и пить чай. Не менее ощутимый баттхёрт советскому солдату доставляли финские снайперы. Про последних даже родился один из мемов войны — «кукушки», якобы финские снайперы, вели огонь, комфортно разместившись на деревьях. В реальности такого не было, но символизирует.

Особенно стоит отметить битву при Суомуссалми, когда на помощь одной окружённой советской дивизии (и, на секундочку, лучшей в Киевском военном округе) выдвинулись значительные силы Красной Армии и… потерпели сокрушительное фиаско, имея при этом технический и пушечно-мясной перевес. Как это получилось? Во-первых, из-за хреновой организации. Во-вторых, стоит почитать историю того, как наступление образцово слила 44-ая дивизия. Блокированные финнами, но при годных танчиках и подготовленных юнитах, командиры ощутили дискомфорт, сделали ручкой своим солдатам и предпочли удалиться. Напоследок командир дивизии, Виноградов, убедительно порекомендовал солдатам последовать своему примеру, что те охотно и сделали. В результате финны словили космические лулзы [1]от количества брошенной бронетехники и вооружения буквально на пустом месте, а Виноградов и прочее командование были официально приглашены перекусить свинцом прямо перед строем дивизии.

На всем фронте сложилась прискорбная для РККА ситуация, потому Советско-финляндская просто пропадает из газет. Лишь в «Ленинградской правде» даются короткие сводки Ленинградского ВО. Западные журнализды, наоборот, куют, пока горячо, расписывая как маленькая, но гордая Финляндия сумела дать леща не такому уж и сильному Советскому Союзу. И в Финлядии, и в остальных западных странах складывается ощущение, что финны эту войну выиграют.

Прорыв линии[править]

Однако, в Москве были другие планы. Как уже говорилось, формируется Северо-Западный фронт, а до того был Ленинградский ВО, как будто и войны не происходит. Прибывает большое количество пехоты, боевые порядки уплотняются, оборона финнов доразведана. Работа над ошибками, а точнее дрочка личного состава сделала свое дело: советские воены были настолько задрочены учебой, что к началу февраля 1940 года сами рвались растерзать «линию Маннергейма» в направлении Выборга, лишь бы уже попробовать навыки в деле. Финны раз за разом пытались сорвать их наступление своими контратаками, не слишком в этом преуспевая, а только слегка оттягивая свой финский конец. Наступление таки состоялось и злые рюсся разом отыгрались на бедных чухонцах за все хорошее. И если во время декабрьского штурма финны даже не задействовали свои резервы, то в этот раз РККА все делала методично и по военной науке, и финнам уже ничего не помогло.

В этот раз РККА не пыталась победить финнов везде. 1 февраля начинается разведка боем, а по сути имитация начала наступления, которое началось с зажигательной артподготовки длинной в 10 дней, породившей мем «карельский скульптор». На км фронта приходилось где-то 400 орудий, отчего финнам ежедневно прилетало почти по 12 тысяч пламенных приветов в течение 10 дней. Все планы огня были полностью выполнены, проблемы с боеприпасами остались в прошлом, и противостояло финнам не 24 дивизии, а 60. Огневой вал методично сползал вглубь финской обороны. За десять дней такого нахального обращения финны капитально утомились, и 11 февраля линия была прорвана, а два дня контратак не привели ни к чему.

Наступление не везде шло ровно, но удар советских войск в направлении Ляхде оказался удачным. В этом месте финны понесли наибольшие потери от артподготовки, и Красной Армии удалось кое-что превозмочь: командованию — «в себе поца», а простым бойцам — все ужасы суровой финской обороны, которая при надлежащей артподготовке оказалась совсем не суровой, а мягкой и шелковистой. Почти сразу на высоте 65,5, где находился центральный ДОТ, был поднят красный флаг. После этого все всё поняли.

Дальше началось крупномасштабное наступление. Трое суток советская пехота и танчики раскатывали в блин первую полосу обороны «линии Маннергейма». 13 февраля танкисты дорвались до второй линии обороны. 15 февраля в 16:00, поскольку начался снегопад, Маннергейм отдает приказ по-быстрому собрать вещички и валить, не опасаясь советской авиации. Смысла держать оборону дальше не было, а вот угроза попасть в окружение была неиллюзорной. С 21 по 28 февраля Красная Армия разобралась с остальными элементами оборонительной линии. В общем, с этого момента финская оборона посыпалась как карточный домик, а финны были печальны. Прорыв линии имел не только символическое значение, но также означал потерю жилищ, где можно было отоспаться в тепле. Несмотря на ожесточённое сопротивление, никаких сил, чтобы сдерживать армаду танчиков и «злых Иванов», у них не было. Как итог: 13 марта солдаты 7-й армии вошли в Выборг.

Мемы[править]

• «Линия Маннергейма» — линия финской обороны, эпично противостоявшая советской армии больше трёх месяцев. В советской литературе прорыв сего комплекса пафосно описывается как прорыв лучшей на тот момент оборонительной линии, строившейся в течение двадцати лет ведущими фортификаторами и инженерами. В действительности это весьма спорные утверждения: экономика Финляндии после развала Ымперии была (вплоть до середины 30-х) на подходе к длинному ректальному проходу, денег было мало, и двадцать лет строительства были, по сути своей, банальным долгостроем. Почин легенде положил тогда-ещё-не-маршал Тимошенко в своём докладе Сталину, и в результате плохую подготовку СССР к войне и периодические фейлы командования объяснили несокрушимостью финских укреплений. А сам прорыв линии в итоге свёлся к банальному поливанию чугунным дождём укрепрайонов из артиллерии. Справедливости ради надо сказать, что когда финны попытались повторить подвиг советских воинов в октябре 41-го в районе Карельского УРа, то лососнули ещё более эпичного тунца, ибо с тяжёлой артиллерией дело у них обстояло чуть меньше, чем никак.

  

  ДОТ Sj-5 «Миллионер» План

  

  ДОТ Sj-4 Западный каземат

• Многоэтажные доты — среди красноармейцев долгое время ходила байка о том, что финские доты имели 5—7 подземных этажей. Доты действительно были многоуровневые: финны хорошо использовали особенности рельефа — некоторые доты были врезаны в складки местности, поэтому имели разный уровень между казематом и казармой.
• Резиновые доты — на самом деле напольная стенка казематов некоторых дотов^[5] была запилена из толстых листов стали в пять рядов. При попадании в эту стенку снаряд рикошетил и улетал куда-то на Альфа-Центавру — так и родилась легенда о резиновых дотах. Этим и пытались отпиздеться от трудности с их взятием — и ведь прокатило! Хотя согласно финским документам большинство дотов почти не отличались от описанных и строились из такого же железобетона.
• Карельский скульптор — порождение светлого советского гения, 203-мм гаубица Б-4, посылавшая 100-килограммовые приветы. Получила свое наименование за то, что высекала из финских дотов причудливые сооружения из перекрученной арматуры и кусков бетона, прозванные нашими солдатами «карельскими монументами». На изготовление одной скульптуры уходило от 8 до 140 снарядов. Финский дот терял боеспособность уже после первых попаданий, финны, успевшие съебаться из домика и не поехавшие при этом крышей, гарантируют это. Но толпа взыскательных критиков терпеливо дожидалась, пока скульптор завершит изготовление шедевра, чтобы можно было идти знакомиться с экспонатом поближе, не опасаясь словить бодрящих свинцовых пиздюлей от случайно уцелевших финских пулемётчиков.

  

И на то имелись свои основания, так как РККА впервые встретила необычную компоновку финских дотов, когда в сторону противника обращена глухая замаскированная стена, а наступающую между холмиков пехоту внезапно поражает фланговый огонь, выкашивает её всю, и даже некому ткнуть пальцем в сторону, откуда прилетел свинец. Вот так на хитрый финский попец нашелся свой скульптор с винтом.

• Кукушка — прозвище мифических особенно метких финских юнитов, обученных уникальной технике стрельбы сидя на деревьях и с особым усердством выкашивавших вражеских юнитов. Да, у финнов были отменные снайперы, профессионализм которых командный состав РККА проверил на собственной шкуре, а разгадка одна: в начале войны цвет формы рядовых и офицеров нехило отличался. Теплые тулупы, конечно, улучшали общую сопротивляемость холоду, но, ввиду тёмной окраски, были антимаскировкой.

Нетрудно догадаться, что таким образом на маскировке был поставлен жирный финский крест «хакаристи»^[6]: мельтешащий в прицеле начальник сливался с ландшафтом и остальными бойцами чуть менее, чем никак и будто просил всадить пулю в его тушку, что стрелки охотно проделывали. Это весьма отрицательно влияло на боевой дух и наводило выживших на крамольные мысли о том, что они тут, собственно, потеряли.

Когда объём настрелянных фрагов стал приближаться к критической отметке и игнорировать потери стало невозможно, Советы схватились за голову и пофиксили досадный баг. Но то, что эти самые снайперы практиковали стрельбу с деревьев, в официальных источниках не упоминается, и существование их в реальности — большой вопрос. По следующим причинам: 1) снайпер зимой на дереве весьма приметен и уязвим; 2) незначительное ранение может привести к тому, что горе-снайпер ёбнется с дерева и станет героем; 3) если прижмут, отступать, сидя на дереве, довольно затруднительно. IRL снайперы не сидели на деревьях, а пересвистывались с наблюдателями условными сигналами, подражая голосам птиц, за что, вероятно, и получили прозвище.

Финские снайперы, помимо открытых позиций, с которых вели огонь, оборудовали закрытые утеплённые основные позиции, на которых приходилось находиться долго — и для выслеживания противника, и для наблюдения. Они срезали сосенку,^[7] затем оттяпывали у комлевой части узел-звезду, из которого росли ветви в разные стороны, переворачивали отделённый фрагмент сверху вниз и ставили его на снег в таком виде — получалось готовое перекрытие. С той же сосенки нарезались ветви, и этим лапником и переплетались толстые ветви каркаса. Для обзора и обстрела проделывалась амбразура, в которую выставлялась винтовка, замотанная белой тряпкой. Воздушная подушка, образованная толстым хвойным перекрытием, очень хорошо держала тепло, поэтому в укрытии всегда было теплее, чем снаружи. В довершение ко всему финны капитально поливали укрытие водой снаружи, покрывая его ледяной коркой, частично предохранявшей от пуль.

• Белая смерть — Симо Хяюхя, один из лучших кемпер-страйкеров мира, число фрагов которого оценивается более чем в полтысячи. Что характерно, оптическим прицелом не пользовался. Сам он был довольно небольшого роста и скромнягой по жизни: успехами своими хвалиться не любил. Под конец войны словил фейсом живительный свинцовый пиздюль от советского коллеги, следствием этого его лицо изрядно перекосоёбило — сломана челюсть, восстанавливать пришлось костью из его же бедра, а сам Симо приуныл и потерял способность улыбаться до конца своей долгой и славной жизни. По итогам свёл счёт в over500:0, померев в тёплой постельке в возрасте аж 96 лет. До сих пор почитается финиками аки местный божок.

• Дача Маннергейма на Карельском перешейке — в действительности там её никогда не существовало, хотя Ку́стаа иногда и случалось отдыхать в здешних местах у своей знакомой М. Прокопэ. «Дачный» миф возник под воздействием официальной пропаганды: имя Маннергейма было нарицательным, и всё, что могло принести определённый пропагандистский успех, бралось в то время на вооружение. Когда зимой 1939—40 годов части Красной Армии захватывали уцелевшие финские селения, в которых сохранились старинные русские дачи и виллы, то политруки не упускали случая для пропагандистской работы среди личного состава. Указывая на роскошные особняки, они говаривали: «А вот тут, товарищи бойцы, была дача Маннергейма». Красноармейцы покорно кивали и дивились, нахуя Маннергейму столько дач. Хотя что с буржуя возьмёшь…

Финал[править]

К марту 1940 года финское руководство приуныло. Несмотря на истеричные требования «сопротивляться до последнего», ничего, кроме описанных выше решительных джентльменов и пыльных винтовок, они от своих союзников не получили. А поскольку дипломатические отношения были разорваны, в Стокгольме уже вовсю шли неофициальные переговоры между двумя старыми подругами: Коллонтай и Вуолийоки. Вуолийоки была светской львицей, женой двух олигархов и знала всю финскую элиту. Поэтому она приехала в Стокгольм и позвонила в советское посольство Коллонтай, которая предложила ей выпить по чашке кофе, вспомнить былое в неофициальной обстановке. Там и решили, что пора заканчивать эту войну: Коллонтай позвонила Молотову, Молотов спросил у Сталина, Сталин сказал «ладно».

Но тут в игру вновь вступили англичане с французами, которые наобещали финнам экспедиционный корпус в 50 тысяч человек и авиацию, которые почему-то должны высадиться в Норвегии и, пройдя Швецию, дойти до финнов. Тут возбудились уже шведы с норвежцами, категорически желавшие отсидеться и мутить свой наебизнес во время общеевропейской мясорубки, поскольку понимали, что это грозит борьбой за их сырьё и если не английской, то немецкой оккупацией. Финская же общественность раскололась, но ястребы были в большинстве. Ни тебе интервенции, ни блэкджека, ни шлюх — свои «лотты-свярд» приелись и вообще были «уже не торт». Франция и Великобритания, подкармливая Финляндию обещаниями наконец-то реализовать коварные планы нападения на СССР через Финляндию же, а также на Чёрном море и на Ближнем Востоке (Баку), вовсе не торопились. Финский кабинет министров наконец-то смекнул, что англичашки с французишками всю дорогу разводили их, как лохов, и вот-вот к ним в кабинет постучится монголоидный большевистский комиссар в кожаном пальто и спросит: «А чёй-та вы тянете кота за хвост, а?». Понимая шаткость своего положения, Маннергейм отправил в правительство бумаги, согласно которым фронт мог держаться от силы еще неделю.

Понимали шаткость положения белофиннов и в СССР. Дожимать их означало получить уже вполне реальную угрозу войны против Англии и Франции (которую немцы еще не оккупировали). Официальные переговоры начались 1 марта 1940 года, и сразу же англичане и французы в оскорбительной и почти ультимативной форме потребовали от финнов немедленно обратиться к ним с просьбой о вооружённой помощи. Но хуй. 12 марта 1940 года был заключен мир, финны вернулись в реальность и начали договариваться, скрипя извилинами, после чего СССР взял 10% Финляндии. В качестве жеста доброй воли и сигнала «давайте жить дружно» СССР отдал район Петсамо с никелевыми рудниками, закрыв ВСЕ свои претензии к Финляндии. Это потом финны станут единственными добровольными союзниками немцев, а тогда Сталин и Молотов наивно полагали, что финны станут нейтралами, как шведы.

В итоге кrовавые большевики оттяпали Карельский перешеек с Выборгом и ещё несколько территорий, прикрыв, как и планировалось, Ленинград, а местным деревенщинам пришлось паковать манатки и грустно ковылять к новой финской границе. То есть фейл финнов в том, что если бы они посмотрели на реальность глазами, обдумали ее мозгом и согласились на условия Советов, то получили бы взамен и карельской землицы, и денег, и мирную границу, а так — Советы всё равно взяли что хотели и даже больше, только вместо денег выплатили финнам 23 тысячи гробов и 43 тысячи калек. Впрочем, как показали дальнейшие события, и это финнов в реальность не вернуло.

С 12 часов 13 марта 1940 года финский солдат советскому — бхай-бхай, драться им больше не стоит. Но несмотря на то, что Выборг (тогда он ещё Виипури) отходил по договору к СССР, советские войска всё равно начали штурмовать его утром 13 марта. В тот же день, 12 марта 1940 года, отвечая на депутатский запрос, премьер Франции Даладье явил французскому народу, что Франция поставила финнам 145 самолетов, 496 орудий, 400 винтовок и 20 млн патронов. Через неделю за финский фейл оправдывался уже Чемберлен, который сказал о 101 самолете, 114 орудиях, химическом оружии и многом-многом другом. В это же самое время они бомбардировали Германию листовками! По итогу финской войны оба премьера подали в отставку, потому что одно дело скормить нацистам чехов, словаков и поляков, и совсем другое — не спасти Финляндию от коммунистического СССР.

Вот это и вызывало нешуточную тревогу в Кремле и ставило крест на советизации Финляндии в любом виде, поскольку было ясно, что с немцами западные партнеры хотят воевать только листовками. Как выяснилось много лет позже, страх этот был оправдан: после Финской войны была создана авиагруппировка, в план которой входила бомбардировка нефтепромыслов Баку. Но тут свои коррективы внесло майское наступление немцев на Францию, после которой она резко сменила ориентацию и стала де факто еще одним союзником Германии, что резко изменило планы Великобритании.

Неудачи наступления Красной армии в декабре 1939 — первой половине января 1940 годов нанесли огромный ущерб престижу Советского Союза вообще и его вооружённых сил в частности. Весь мир потешался над огромным воинством, которое полтора месяца топталось на узком перешейке, не в состоянии сломить сопротивление крошечной финской армии. Политики и военные поспешили сделать вывод о слабости Красной армии. Особенно пристально следили за развитием событий на советско-финском фронте в Берлине, где были сделаны определённые выводы, послужившие одной из причин подготовки к великой мясорубке.

В апреле 1940 в Кремле собрали огромную конференцию, где все, кто принимал участие в Финской войне делали доклады на тему «Как я провел эту зиму». Каждый конкретный командир говорил какие были плюсы, какие минусы и что он предлагает. До начала Великой Отечественной оставалось менее 15 месяцев.

Сиквел[править]

Продолжение банкета совпало с Великой Отечественной войной и продолжалось до сентября 1944 года. Финляндия — это единственная страна Европы, которая добровольно предоставила свою территорию нацистам для нападения на Советский Союз и единственная страна, добровольно ставшая частью плана «Барбаросса», что отлично характеризует стоявший у руля демократический режим и народ в целом. Немецкие войска появились там задолго до 22 июня и долго-долго готовили наступление на Мурманск. Финны неравнодушно предоставили немцам свои аэродромы, за несколько дней до начала совместно минировали залив, и уже 21 июня захватили демилитаризованные Аландские острова, где арестовали сотрудников советского консульства. ИЧСХ их вообще ничто не вынуждало это делать! Финны могли не делать ничего, как шведы, но сознательно выбрали войну на стороне Германии. 21 июня 1941 года финский спецназ вылетел на немецких гидросамолётах взрывать шлюзы Беломорканала: война ещё не началась, а они уже полетели.

В первый же день войны Молотов вызвал к себе финского посла и спросил, действительно ли финны являются нейтралами, поскольку Гитлер упомянул их в своей воинственной речи. На что получил надменный ответ, что финны будут действовать так, как посчитают нужным. Немецкие самолеты уже отбомбились с их территории, и 24 июня сталинские соколы бомбят Финляндию. В ответ на это финское правительство… выставляет себя жертвой коммунистической агрессии и 26 июня объявляет войну вероломно напавшему на них СССР. Понятно, что причина войны была в поцреотах, стоявших у руля страны, которые воспринимали мирный договор 1940 года как позорный, свинский, насильственный и какой угодно, но не окончательный. Немецкие дивизии при содействии финской армии пересекли границу и начали отвешивать болезненных люлей не готовым к такому повороту событий красноармейцам.

Продолжая играть роль несправедливо контуженных, добровольные пособники нацистов огласили цель уже четвертой за 23 года войны. И как обычно, ею был захват несправедливо отторгнутой Карелии. Маннергейм, которому уже было 74, ныне русский патриот, ненадолго удостоившийся памятной доски в Петербурге, а тогда добровольный пособник нацистов, вспомнил свою клятву «Меч в ножны», мол, я поклялся в 1918 году и вот через 23 года я выполняю своё обещание вернуть Карелию! Рубежи довольно быстро и с минимальными потерями были отодвинуты к «старой границе», после чего некто У. Черчилль написал Маннергейму письмо, в котором вежливо попросил не переходить старую границу 1920 года. Но Маннергейм ответил вежливым отказом. 29 ноября 41-го финский премьер Рангел выступил с докладом, из которого следовало, что финны и немцы братья навек, во всех финских войнах с 20 года виноват СССР, а значит надо его расчленить FGJ. 6 декабря, аккурат в день независимости, финский парламент утверждает границу 1920 года как государственную, и в тот же день им прилетает объявление войны Великобританией. Узнав об этом, финны начали еще активнее обороняться, заняв Петрозаводск, Олонец, Медвежьегорск, Карелию и часть Вологодской области.

Сначала финские поцреоты называли эту войну «летней» по аналогии с «зимней». Но когда вернуться не получилось даже к Рождеству, финская пиар-машина родила «войну-продолжение», мол, это наш законный реванш за советско-финскую, а не будь ее, так и воевать бы финны не стали — во всем виноват Советский Союз. В этом есть некоторая доля лукавства, а именно умолчание о все той же претензии на Карелию, ради которой они с момента независимости пытались примазаться и к англичанам, и к японцам, и к немцам. В самых лучших традициях националистической шизофрении финны одновременно и оборонялись, и рисовали на мировой карте границы Suur-Suomi, Великой Финляндии из всех финно-угорских народов.

Границей, на которой защитники Финляндии соизволили остановиться чисто случайно оказался Карельский УР. Поскольку финны это не расовые арийские немцы, готовые штурмовать даже небо и даже Аллаха, финны решили… подождать, пока в Ленинграде все умрут от голода, что и организовал Маннергейм, замкнув блокаду с севера. Добрые люди говорят, что финны не хотели бомбить Ленинград, но в реальности у них банально не было ни орудий, ни снарядов, способных туда добить. Маннергейму сначала предложили возглавить штурм Ленинграда, но он отказался, тогда город и решили взять в клещи со всех сторон.

Финны и Маннергейм прекрасно знали, что происходит в Ленинграде, но не испытывали ни малейшего сожаления по этому поводу. Наоборот, они вполне разделяли мнение арийских расовых немцев о том, что восточные народы от рождения конченые, подлежащие в лучшем случае переселению. В финских войсках действовали «роты доведения сведений», которые были точной копией немецких propagandakompanie. Финские работнички агитационного цеха выискивали среди наших военнопленных самых уродливых и ущербных, либо азиатов, и с нескрываемой откровенностью их фотографировали, делая смачные коллажи для поднятия градуса ненависти в финских войсках. Единственное, что только и отличало их от нацистов — это полное отсутствие лагерей смерти: финны по традиции всех военнопленных отправляли в концлагеря, где ПРОСТО не кормили, ведь у финнов так мало еды. В итоге от всех советских военнопленных погибла треть(!), а Маннергейм привычно, как в гражданскую, наблюдал за этим и ничего не делал, оставив потомкам то же оправдание, что и Геббельс: Советский Союз не присоединился к Женевской конвенции. А почему, спрашивается, он об этом вообще писал? А потому Маннергейм был шефом финского Красного Креста. Только в 1943 году, когда начнет просачиваться инфа о зверствах немцев, концлагеря переименуют в «лагеря для перемещенных лиц», а до того они в открытую назывались концлагерями.

Финны стали укреплять свои позиции фортификационными сооружениями и занялись диверсионными действиями, из которых наиболее успешной [= героической по словам тогдашней пропаганды] была операция уничтожения советской базы снабжения в карельском посёлке Петровский Ям. В 2 часа ночи 12 февраля 1942 года было убито 72 солдата, 28 человека медперсонала, все раненые госпиталя, все заключённые стройки и мирные жители посёлка.

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. На Тегеранской конференции Рузвельт спросил у Сталина, а не готов ли он принять финскую делегацию, если американцы им позвонят, и уже в марте 44-го в Москву приезжают знакомые все лица: Паасикиви и Энкель. Для начала Молотов терпеливо выпорол их за блокаду, мол, лучшего доказательства правоты советских территориальных претензий 1939 года нельзя и придумать: как мы и говорили, вы стали плацдармом для немцев. Финны ответили, что совки сами виноваты, попросили принять в расчет чувства патриотической общественности и потому вернуть границу к 1920 году, на что получили отказ и уехали домой подумать.

После Выборгской наступательной операции финны ВНЕЗАПНО обнаружили, что красноармейский рабоче-крестьянский пиздец вошел в родную хату, громко хлопнул дверью и снимает сапоги где-то в прихожей. Советско-финляндская ничему не научила финнов, которые все это время… опять строили линию Маннергейма. В 1944 году эта новая линия Маннергейма продержалась под ударами Красной Армии аж целых трое суток, и в этот раз уже разведку боем финны приняли за полномасштабное наступление. Впрочем, это наступление для РККА прогулкой не было: финны упорно сопротивлялись, отходя от одной оборонительной линии к другой, но конец был немного предсказуем. Кстати, в тылу у финнов оставалась еще одна линия обороны (линия Салпа), но, трезво взглянув на перспективы, финны содрогнулись и согласились на новые переговоры.

А немцы тем временем начали что-то подозревать, и 23 июня взяли с президента Рюти гарантийное письмо, что никакого сепаратного мира с СССР не будет. Рюти написал, что лично гарантирует это, а 4 августа вышел к парламенту и сказал: «Вы знаете, я тут одно письмо написал, а вам ничего не сказал, и теперь мне очень стыдно перед избирателями» — и ушел с поста президента. Парламент в тот же день избрал президентом Маннергейма, а немцы были элегантно посланы нахуй — Маннергейм им ничего не обещал, а Рюти теперь хуй простой. Маннергейм тут же связался с советским руководством через Коллонтай, и, по-фински поебав мозги формальностями и казуистикой в течение целых 4 встреч, 19 сентября финны соглашаются на все условия СССР. А условиями СССР были не оккупация Финляндии и даже не капитуляция, а границы 1940 года, Петсамо, нейтральный статус, контрибуция, снять запрет на компартию, выгнать немцев своими силами. Паасикиви спросил: «А Петсамо оставите?», на что Молотов ответил: «Нет, мы вам его два раза передавали, и вы за это два раза делали из нас врагов, так что поживите-ка вы без Петсамо».

Конечно, чисто технически РККА могла дожать финнов, но, во-первых, стратегически это был тупик, к победе над Германией никак не приближавший, а войска еще были нужны на других фронтах, а во-вторых, за этой войной внимательно наблюдали союзники и нейтральная Швеция, и расширение советского влияния еще и на Финляндию им было совсем не нужно. Поэтому дядя Джо удовлетворился вышеописанными условиями.

Немцам финны послали открытку «Извините, всего вам доброго и хорошего настроения», после чего началась Лапландская война, или, как пишут в современной финской прессе, «Сталин вновь заставил финнов воевать». На русский язык эта фраза переводится просто: «Русские все-таки выиграли у нас войну». После нее Финляндия стала такой, какой мы ее и знаем: нейтральным социал-демократическим государством типа Швеции. А вот Маннергейма, жахавшегося в десны с наци и виновного в истреблении русского населения, никто так и не осудил, потому что он и возглавил эту новую власть, согласную на все условия СССР.

Срачи об итогах[править]

Несмотря на то, что обе войны закончились поражением Финляндии, территориальными и другими уступками — это не мешает финским поцреотам гордиться и поныне говорить, что коварный Советский Союз попытался нагнуть Суоми-красавицу, и только финский дух, истекая финской кровью, удержал финнов на последнем рубеже независимости… Ну ты понел. Они сорвали планы коварных совков и сохранили независимость, а значит, все-таки одержали стратегическую победу. Так же это главный постулат современной финской государственной идеологии: «война-продолжение» — это реванш за советско-финскую и третья война за независимость. Доставляет так же и разница в оценке потерь, что наглядно видно на сравнении версий статьи про эту войну в педивикии — русской, англоязычной и финской соответственно.

Среди либерастов и примкнувших к них свидомитов бытует мнение, что у Кобы изначально был невъебенно хитрый план «маленькой победоносной войны», по результатам которой можно было бы включить Финляндию в состав СССР в качестве Карело-Финской Советской Социалистической Республики, точно так же как из отжатой Бессарабии и территорий Молдавской автономной (в составе УССР) республики получилась Молдавская союзная республика, и забыть нахуй про любые проблемы с лыжниками. Для чего и переговоры о территориях изначально проводились с такими говёными для финской стороны условиями. Однако, поскольку с маленькой победоносной войнушкой не фартануло, Зимняя война в СССР всю его последующую историю и была незнаменитой: про неё, в отличие от Великой Отечественной, почти не писали в школьных учебниках, не отмечали дату завершения и вообще на воспоминания о ней было наложено негласное табу. Унылые завывания про зазря угробленное совковое мясо прилагаются.

Поцреоты же резонно указывают, что поглощение ВСЕЙ территории Финляндии всерьез обсуждалось только в ноябре 1940 года на переговорах Молотова и Гитлера, и закончилось ничем. Плюс, захоти Сталин реально лишить Финляндию независимости — он бы это сделал в любом случае, тем более что на потери РККА ему было фиолетово. Самих же либерастов поцреоты уличают в том, что на факт поражения и выхода из войны Финляндии они стараются внимания не обращать (в чем отличаются от финских поцреотов в худшую сторону), равно как и на все остальные профиты, полученные Союзом по итогам договоров. Свидомых, в свою очередь, обвиняют в банальной романтизации этой войны и попытке натянуть аналогию на свою собственную маленькую победоносную войнушку, наплевав при этом на все тонкости и различия.

Ну а истина скорее всего где-то посередине: учитывая, что держать агрессивное националистическое государство с реваншистскими замашками на своих границах крайне вредно для здоровья (Польша времен санации передает привет), Коба таки вполне мог хотеть зохавать вiльный Гондор превратить злых и негодных белофиннов в пролетарски правильных краснофиннов, а саму Финляндию — в теплое и ламповое социалистическое государство. Но здесь где-то по ходу пьесы становится предельно ясным один простой факт: на советизацию нужны люди и время, а финскому населению социализм зело не по душе, их общество негативно относится к СССР из-за войны, и достаточное количество электората (как в странах Восточной Европы) для поддержки местной компартии просто не наберется. В отличие от тех же нацистов с их расовой теорией, британцев с их бременем белых или американцев с их крылатой демократией, откровенно геноцидить и терроризировать население и заставлять финнов массово принимать социализм усатый тиран и его сатрапы явно были не готовы — именно поэтому подобное достаточно гуманное по меркам тех времен отношение современные свидомые финны и либерасты и воспринимают как слабость СССР и лично Кобы и силу незалежников соответственно. В противном случае им оставалось бы только ныть про очередные десятилетия «угнетения и оккупации» злыми совками, как это делают те же поляки, например.

Нехватка ресурсов, подавляющая часть из которых была брошена на подготовку к войне с Рейхом, а после войны — на формирование Восточного Блока, тоже была явно не последней причиной. Посему, убедившись, что финны будут нейтралами вне НАТО и ОВД, независимостью капиталистического соседа перестали интересоваться вовсе, а сама Финляндия из всех капиталистических стран стала едва ли не самой дружественной СССР. И даже сейчас Финляндия не является членом НАТО, что устраивает всех.

Вундервафли[править]

• Гуманитарная помощь от Молотова — название зажигательных авиабомб, с помощью которых советская авиация несла свет, тепло и умиротворение в каждый финский дом. Произошло из-за неуклюжих попыток товарища Молотова, министра иностранных дел СССР, отмазаться перед мировой общественностью в лице Лиги Наций от имиджа злобного агрессора. В ту пору советские бомбардировщики самозабвенно утюжили крупные города. Горожанам это доставляло некоторый дискомфорт, и они настучали на злых узкоглазых иванов Лиге Наций. Когда Молотова попросили объяснить, что там такое сыпется на головы финнов, находчивый малый не растерялся и заявил, что это они так дружественный народ провизией снабжают. Финны юмор оценили и назвали в честь находчивого министра бутылку с зажигательной смесью, о которой ниже.

• Коктейль Молотова (изобретён горячими финскими пехотинцами и вначале назван ими же «коктейлем для Молотова») — простое в изготовлении, но от этого не менее эффективное орудие убийства и разрушения. Результат комбинации пустой бутылки, горючего и фитиля делал скучные, холодные будни врага веселее и взрывоопасней. Тогда ещё весьма уязвимая бронетехника в считанные минуты превращалась в пылающие остовы, бункеры и прочие строения — в уютные духовки, а особо неудачливые солдатики — в жутко вопящие живые факелы. Надо сказать, что у обеих сторон в танкопарке преобладали «Виккерсы» и Т-26 — по сути, две малоотличимые херни, ибо «исходник» один и тот же. Горели они весьма весело, чему способствовали два момента: 1) двигатели были бензиновые; 2) про Т-26 советские танкисты, намекая на толщину брони, мрачно шутили, что танки фанерой обшиты. А вот насчёт водителей «Виккерсов» подобных сведений нет: финнов, сроду не кушавших ничего слаще репы, видимо, всё устраивало.

• Броненосцы береговой обороны «Вяйнямёйнен» и «Ильмаринен» — два эпичных финских шушпанцера, оборонявшие побережье от советского десанта. Особенно меметичны обороной Турку, в ходе которой каким-то чудом — не иначе, происками дьявола — умудрились не превратиться в груду дымящегося железа, хотя город только в феврале 1940 года подвергался советским бомбардировкам 61 раз. Возможно, этому поспособствовал официальный няшный камуфляж вундервафелек под гигантские сугробы. Впрочем, в 1941 году, когда немцы проводили операцию по захвату Моонзундских островов, оба броненосца потопали отвлекать совков в рамках «показательной операции». ИЧСХ, «Ильмаринен» так наотвлекался, что напоролся на советскую мину и спустя 4 минуты завалился на боковую и ушёл на дно.

• ХТ-26 — эпичнейший танк-огнемёт на базе вышеупомянутого Т-26, назывался лаконично — «Химический танк». Вундервафля сеяла страх и ужас вперемешку с горящей смесью из мазута и керосина на расстоянии до 120 метров. Применение столь сурового девайса позволяло превратить участок местности в филиал одного из кругов Ада, описанного Данте, с грешниками и возмездием.

• Т-28 — трёхбашенный советский танчег. В самой большой башне была 76-мм короткостволка, в двух других — пулемёты. Всё это позволяло при умелом командовании успешно устраивать врагу АдЪ и Израиль. Танк легко ездил по глубокому снегу, оставляя колею глубиной до метра (некоторые наиболее смекалистые солдаты РККА при помощи сабжа и картонки с тросами становились зацеперами, если на танке уже кто-то сидел). В целом применение танка в войне было пусть не эпик, но всё же вином, хотя броня была не ахти и зачастую пробивалась даже из 37-миллиметровой пукалки «Бофорс» (на самом деле до появления Т-34, а также КВ, у всех советских танков бронирование было «не ахти», ибо сугубо противопульное). Финны тоже успели поюзать несколько Т-28 в качестве трофеев (один нынче даже стоит в Парола, аки памятник).

• СМК («Сергей Миронович Киров») — одна из последних произведённых в СССР вундервафель многобашенной компоновки. Успел не столько повоевать, сколько, в сущности, неудачно пройти испытания (на третий день оных ВНЕЗАПНО наехал на фугас, спрятанный под туёвой хучей ящиков, косплеивших мирный финский сугроб)

Про данный случай ходила такая байка: когда танк приехал на испытания у него не хватало крышки люка (разработчики то ли не уcпели сделать, то ли просто проебали при перевозке), в итоге крышку отлили на месте из банального чугуния. Когда танк подорвался на мине посреди полосы укреплений, а танкисты убежали в тыл, ночью к нему прокрались финны и свинтили с него всё, что могли, в том числе и эту крышку. Впоследствии крышку продали немцам, которые потом до самого начала ВОВ были уверены, что все тяжёлые танки в СССР делают из неброневого чугуниевого говна.

Послужил также базой для разработки «КВ-1» (первый образец «КВ-1» (тогда ещё просто «КВ», единицу добавили несколькими месяцами позже) был, по сути, всего лишь однобашенной версией «Мироныча», но уже с дизельным двигателем). Причины, сподвигнувшие на это танкостроителей, не совсем ясны. В качестве объяснения юзается, например, такая легенда: якобы товарищ Коба, устав смотреть на тщетные изъёбы конструкторов с Т-28, Т-35 и прочими многобашенными НЁХ, в сердцах заявил: «Сделайте всего одну башню, но толково. А в случае чего — места на фронте всем хватит» (по другой версии — «Лучше одна башня с хорошей пушкой, чем три с плохими»). Надо сказать, что внешнеполитическая обстановка, активно создаваемая Сталиным ещё с августа, да ещё и в сочетании со сталинским же знаменитым «У нас незаменимых нет», делала для конструкторов подобную перспективу вполне реальной. Впрочем, каковы бы ни были истинные причины «сноса башни», в результате КВ-1 безусловно поимел несколько принципиальнейших преимуществ перед своим предтечей: меньшие размеры и лучшее бронирование (и то, и другое — не в ущерб проходимости).

• КВ-1 и КВ-2 — первые каноничные тяжёлые танки СССР прошли боевое крещение именно в этой войне. КВ-1 был вооружен 76-мм пушкой, тяжёл, непробиваем. Серьёзно, до 1942 года его могло ушатать только германское 88-мм зенитное орудие, применявшееся не совсем по назначению (а с 1942 года с ним ещё более успешно справлялись ровно те же 88-мм зенитки, но с небольшими изменениями, установленные на «Тиграх»). КВ-2 отличался невъебенных размеров башней^[8] и 152-мм бревномётом. Всё это счастье должно было выносить вражеские укрепления (76-мм орудие уже не справлялось), что означенному совкопанцеру и удавалось, причём просто-таки блестяще. Впоследствии «Климы Ворошиловы» всласть повоевали в Великой Отечественной, где и была проёбана большая часть танков (по иронии судьбы последнее массовое применение сей бронетехники имело место быть опять же при прорыве «линии Маннергейма», только уже в 1944 году).

• Сталинский оркестр — ниибической длины и вооружённости техника, якобы воевавшая в 1944 и тоже проламывавшая «линию Маннергейма». Известна также под именем «Бегемот», видимо, оттого, что к повороту эдакая конструкция IRL была бы способна ещё менее, нежели упомянутая живность. Тем не менее, мифота была подхвачена и в достаточной мере растиражирована: один танк разросся до целой роты в количестве девяти штук. Количество операций, в которых «Оркестры» будто бы участвовали, тоже не ограничилось одной Карельской. Тут и Висло-Одерская, и Балатонская, и даже… Корейская война (ну да, рисовые, к примеру, поля — самая подходящая местность для их применения). Прототип сего чудо-девайса — КВ-5 — действительно проектировался, но ни в едином экземпляре выпущен не был. К июлю 1941 года советским конструкторам как-то не до него стало. А в 1944 подобная техника — при наличии куда более совершенных ИСов — уже даром никому не была нужна.

Уголок пропаганды[править]

Финны вас накормят

Рюмя-Эту — финский Вася Тёркин
Как Рюмя супец для узкоглазых рюсся готовил Противотанковая задница Самое доброе привидение без моторчика

См. также[править]

• Нет, Молотов!
• Первая мировая война
• Вторая мировая война

Ссылки[править]

• Новая попытка напасть на страну Суоми
• Незнаменитая война. Части первая и вторая.

Примечания[править]

 — кровавый замес в истории СССР}}

В Советской России…
Мета	In Soviet Russia ★ Восьмидесятые ★ Клюква ★ Коммунизм ★ Сверхдержава ★ Совок (Совкосрач) ★ СССР
Вожди	Ленин ★ Сталин ★ Хрущёв ★ Брежнев ★ Горбачёв
Ум, честь и совесть эпохи	Булгаков ★ Высоцкий ★ Гагарин ★ Гоблин ★ Гутник ★ Жуков ★ Калашников ★ Кола Бельды ★ Космодемьянская ★ Кукрыниксы ★ Летов ★ Лысенко ★ Павлик Морозов ★ Панфиловцы ★ Стаханов ★ Хиль ★ Циолковский ★ Цой ★ Чапаев
Враги народа	Бандеровцы ★ Берия ★ Власовцы ★ Ежов ★ Диссиденты ★ Лоза ★ Мао ★ НАТО ★ Николай II ★ Новодворская (Vnovodvorskaya) ★ Пассажиры корейского Боинга ★ Резун ★ Солженицын ★ Тальков ★ Тонька-пулеметчица ★ Троцкий ★ Тухачевский ★ Ходжа ★ Чикатило ★ И примкнувший к ним Шепилов
Культурно-развлекательные мероприятия	Red Alert ★ Алкоголизм (Слеза комсомолки и прочий самогон) ★ Баня ★ Бесконечное лето ★ В мире животных ★ Детский лагерь ★ Закручивать гайки ★ Из спичек и желудей ★ Изобразительное исскуство ★ Космическая гонка ★ Ламбада ★ Мессинг ★ Московская Олимпиада ★ Неуловимые мстители ★ Ритмическая гимнастика ★ Советские игрушки ★ Советское кино (Иван Васильевич меняет профессию ★ Ирония судьбы ★ Кин-дза-дза ★ Бриллиантовая рука) ★ Марш авиаторов ★ Советская мультипликация (Винни-Пух ★ Черкасский ★ Ёжик в тумане ★ Карлсон ★ Ну, погоди! ★ Падал прошлогодний снег) ★ Советские плакаты (Не болтай! ★ Нет! ★ Родина-мать ★ Ты записался добровольцем?) ★ Херлуф Бидструп
Достижения науки и техники	S-90 ★ АК-47 ★ Беломор ★ Брежневка ★ Варёнки ★ Гитара «Урал» ★ Дембельский альбом ★ Дирижабль Киров ★ Дотянулся проклятый Сталин ★ Ковёр ★ КТ315 ★ Кузькина мать ★ Мавзолей ★ Ми-24 ★ Миллиард расстрелянных лично Сталиным ★ Мирный советский трактор ★ Мотоцикл «Урал» ★ Общепит ★ Освоение Антарктиды ★ Отечественный автопром ★ Отечественный производитель ★ Полет Леваневского ★ Посадка Ту-124 на Неву ★ Почтовый ящик ★ ППШ ★ Противогаз ★ Т-34 ★ Т-35 ★ Т-72 ★ Т-90 ★ Терменвокс ★ Ту-154 ★ Ту-160 ★ Хрущёвка ★ Чернобыль ★ Членовоз ★ Чугуний ★ Шишига
Несущественные недостатки	101-й километр ★ Аэрофлотовская курица ★ В СССР секса нет ★ Вражеские голоса ★ Дефицит ★ Добровольно-принудительно ★ Железный занавес ★ Квадратно-гнездовой способ мышления ★ Колыма ★ Комбинат «Маяк» ★ Нет, Молотов! ★ Очередь ★ Пакт Молотова-Риббентропа ★ Плановое отключение ★ Политрук ★ Пропаганда ★ Прописка
Мемы	3,62 ★ 1000 мелочей ★ Ведро компрессии ★ Вентиляторный завод ★ Ветеран Куликовской битвы ★ Всё прогрессивное человечество ★ Вписка ★ Генеральная линия партии ★ Глобус Украины ★ Граждане СССР ★ Дважды еврей Советского Союза ★ До чего Сталин страну довёл ★ Жить стало лучше, жить стало веселее ★ Загнивающий капитализм ★ Зато мы делаем ракеты ★ Звёздочка ★ Игрушки, прибитые к полу ★ Как я провёл лето ★ Книга о вкусной и здоровой пище ★ Ковёр ★ Маленький мальчик… ★ Не имеющий аналогов в мире ★ Не читал, но осуждаю ★ Обезьяна с гранатой ★ Обработать напильником ★ Первый и последний не предлагать ★ По многочисленным просьбам трудящихся ★ Победа вопреки ★ Предыдущий оратор ★ Приковать к пулемёту ★ Продажная девка империализма ★ Советский Союз — самый советский союз в мире! ★ Советские мемы ★ С точки зрения банальной эрудиции… ★ Фарцовка ★ Челноки ★ Человек и пароход ★ Чувство глубокого удовлетворения

Историчность подтверждена аннунаками. Лурк образовательный
Историки	Абсентис • Бушков • Гумилёв • Понасенков • Радзинский • Резун-Суворов • Соколов • Стариков • Фоменко • Андрей Зелев
Вымершие государства	Вавилон • Великое княжество Литовское • ГДР • Дальневосточная республика • Древний Египет • Древний Рим • Древняя Греция • Израильское царство • Монгольская империя • Протекторат Богемии и Моравии • СССР • Хазарский Каганат
Вымершие сословия	Викинги (Энциклонги) • Гладиаторы • Морские пираты • Офени • Пещерные люди • Пилтдаунский человек • Рыцари • Самураи • Фарцовщики
Терминология	Бандеровщина • Гетто • Госдеп • Децимация • Железный занавес • Загнивающий капитализм • Инквизиция • Казачество • Кровная месть • Коммунизм • Маленькая победоносная война • Недавно • План Даллеса • План Путина • Реконструкции • Тоталитаризм • Фальсификация истории
История России	Древняя Русь • Царская Россия (Россия в 1839 году) • Совок • Восьмидесятые • Девяностые • Нулевые • Десятые
Исторические личности	Александр Невский • Иван Грозный • Алексей Михайлович • Пётр I • Екатерина II • Александр Суворов • Княжна Тараканова • Козьма Прутков • Николай I • Александр II • Николай II • Кшесинская • Столыпин • Прокудин-Горский • Распутин • Унгерн • Махно • Чапаев • Ленин • Павлик Морозов • Троцкий • Тухачевский • Ежов • Стаханов • Космодемьянская • Сталин • Берия • Жуков • Хрущев • Брежнев • Горбачев • Ельцин • Путин • Медведев Не наши: Эдип • Соломон • Гармодий и Аристогитон • Александр Македонский • Гай Марий • Сулла • Цезарь • Иисус • Калигула • Нерон • Вителлий • Гелиогабал • Жанна д’Арк • Влад Цепеш • Колумб • Иероним Босх • Леонардо да Винчи • Кортес • Декарт • Паскаль • Спиноза • Лейбниц • Вольтер • Руссо • Дидро • Шевалье д’Эон • Бомарше • де Сад • Наполеон • Карл Маркс • ван дер Люббе • Рём • Гитлер • Геббельс • Геринг • Менгеле • Лубурич • Бальдур фон Ширах • Франко • Мао Цзэдун • Ходжа • Че Гевара • Кеннеди • Пол Пот • Пиночет • Бокасса • Иди Амин • Саддам Хусейн • Джордж Буш • Каддафи • Обама • Трамп
Древний мир	Древняя Украина • Эпоха динозавров • Троянская война • Ветхий Завет • Галльское нашествие на Рим • Слава Герострата • Пиррова победа • Пунические войны • Заговор Катилины • Парфянский поход Красса
Средневековье и Новое время	Крестовые походы • Татаро-монгольское иго • Куликовская битва • Эпидемии чумы • Охота на ведьм • Имдинская война • Испано-нидерландская война • Овцы съели людей • Письмо запорожских казаков • Восстание Пугачёва • Мятеж на «Баунти» • Великая французская революция • Отечественная война 1812 года • Крымская война • Гражданская война в США • Дикий Запад • Дело Дрейфуса • Англо-бурская война • Русско-японская война • Титаник
Новейшее время	Первая мировая война (Братание) • 1917 год • Гражданская война в России • Голодомор • Марсельское убийство • Полёт Леваневского • Сталинские репрессии (Закручивание гаек) • Мюнхенский сговор • Пакт Молотова-Риббентропа • Советско-финская война • Великая Отечественная война (28 героев-панфиловцев • Арктические конвои • Блокада Ленинграда • Бомбардировка Дрездена • Заговор генералов • Коллаборационизм • Ленд-лиз • Холокост) • Холодная война (Корейская война • К-19 • Полет Пауэрса • Берлинская стена • Вьетнамская война • Корейский Боинг) • Афганская война • Ирано-иракская война • Чеченская война • Геноцид в Руанде • Коробка из-под ксерокса • Бросок на Приштину • АПЛ «Курск» • Война в Южной Осетии • Арабские бунты • Наводнение в Крымске • Вежливые люди • Конфликт в Донбассе • Военная операция в Сирии • Карабах
Отдельные истории	We Wuz Kangz • 3,62 • Арабо-израильские войны • Геноцид армян • Говно мамонта • Деятельность генерала Мороза • Иван Грозный убивает своего сына • Кораблекрушения • Космическая гонка • Котлы • Крым • Масоны • Римские папы • Русская деревня • Семь чудес света • Советско-японские войны • Югославские войны

Война сопровождает человечество всю его историю
Разжигатели	Армия • Вагнер • НАТО • Политика • Рапторы • ЦАХАЛ
Миротворцы	The Beatles • Братающиеся • Вежливые люди • Жириновский • Хиппи
Мировые войны	Первая • Вторая • Холодная • Третья • Война миров
Локальные войны	Троянская война • Галльское нашествие на Рим • Пунические • Парфянский поход Красса • Крестовые походы • Имдинская • Отечественная 1812 года • Крымская • Гражданская американская • Англо-бурская • Русско-японская • Гражданская наша • Советско-финская • Советско-японские • Корейская • Арабо-израильские • Вьетнамская • Афганская • Ирано-иракская‎ • Югославские • Чеченская • Война в Руанде • Война 08.08.08 • Арабская весна • Гражданская сирийская • Гражданская украинская • Войны за Карабах
Битвы	Пиррова победа • Куликовская битва (и её ветераны) • Блокада Ленинграда • Бомбардировка Дрездена • Бросок на Приштину
Полководцы	Баннерет Иоанна Аркская • Бомбардир Пётр Михайлов • Ефрейтор Гитлер • Команданте Че • Полковник Каддафи • Комбриг Махно • Комдив Чапаев • Генерал Бонапарт • Генерал Лубурич • Генерал Мороз • Генерал-лейтенант Унгерн • Маршал Жуков • Маршал Тухачевский • Маршал Хусейн • Генералиссимус Сталин • Генералиссимус Суворов • Консул Марий • Консул Сулла • Консул Цезарь • Князь Александр Невский • Царь Александр Македонский • Генерал армии Ходжа • Генерал армии Шойгу
Бойцы	Waffen-SS • Викинги • Диванные войска • Зоя Космодемьянская • Иностранный легион • Лётчик Ли Си Цын • Марвин Химейер • Наёмник • Обезьяна с гранатой • Панфиловцы • Политрук • Поручик Ржевский • Пушечное мясо • Рыцарь • Рэмбо • Самурай • Снайпер • Стелс-пихота • Хироо Онода
Тактика	Duck and Cover • Hit & Run • Zerg rush • Выкинь Васю на мороз • Децимация • Дипломатические победы (Молотов и Риббентроп, Мюнхенский сговор) • Заговор генералов • Информационная война • Котёл • Ленд-лиз (Арктические конвои) • Маленькая победоносная война• Несение демократии • Партизанская война • Приковывание к пулемету • План Даллеса • Холокост
Священные войны	Геленджикская • Имиджборд • Правок • Пятницы тринадцатого • Рельсы и страпона • Шушпанчиковые
В культуре и быту	9 мая (Георгиевская ленточка) • FUBAR • Бронзовый солдат • Дворовые войнушки • Победа вопреки • Учи матчасть • Холивар • Шутер про Вторую Мировую

СОВЕ́ТСКО-ФИНЛЯ́НДСКАЯ ВОЙНА́ 1939–40, вой­на ме­ж­ду СССР и Фин­лян­ди­ей в свя­зи со стрем­ле­ни­ем Сов. Сою­за ук­ре­пить безо­пас­ность сев.-зап. гра­ниц СССР и улуч­шить своё во­ен­но-стра­те­гич. по­ло­же­ние. В ус­ло­ви­ях уг­ро­зы герм. аг­рес­сии сов. ру­ко­во­дство пред­ло­жи­ло в 1938 фин. пра­ви­тель­ст­ву за­клю­чить до­го­вор о взаи­мо­по­мо­щи. Фин­лян­дия от­ве­ти­ла от­ка­зом, т. к. она с 1935 офи­ци­аль­но при­дер­жи­ва­лась по­ли­ти­ки ней­тра­ли­те­та, кро­ме то­го, в сре­де фин. пра­ви­тель­ст­вен­ных и во­ен­ных кру­гов бы­ли силь­ны про­гер­ман­ские на­строе­ния. По­сле всту­п­ле­ния Крас­ной Ар­мии в пре­де­лы Поль­ши, Лат­вии, Лит­вы и Эс­то­нии вра­ж­деб­ное от­но­ше­ние к Сов. Сою­зу со сто­ро­ны Фин­лян­дии ещё бо­лее уси­ли­лось. В 1939 фин. пра­ви­тель­ст­во вновь от­ка­за­лось от под­пи­са­ния до­го­во­ра о вза­и­мо­по­мо­щи, а так­же от пред­ло­же­ния сов. сто­ро­ны пре­дос­та­вить ей в арен­ду п-ов Хан­ко и неск. ост­ро­вов в вост. час­ти Фин­ско­го зал. в об­мен на вдвое бо́ль­шую по пло­ща­ди сов. тер­ри­то­рию в Ка­ре­лии. Оно бы­ло со­глас­но лишь не­зна­чи­тель­но ото­дви­нуть гра­ни­цу к се­ве­ру от Ле­нин­гра­да (ныне С.-Пе­тер­бург), про­хо­див­шую в то вре­мя в 32 км от не­го. 28.11.1939 СССР де­нон­си­ро­вал до­го­вор 1932 с Фин­лян­ди­ей о не­на­па­дении. Пы­та­ясь до­бить­ся сво­их це­лей мир­ны­ми сред­ст­ва­ми, сов. ру­ко­во­дство на­чи­ная с ок­тяб­ря го­то­ви­лось и к си­ло­во­му ре­ше­нию про­бле­мы безо­пас­но­сти сев.-зап. гра­ниц. Соз­да­ва­лась груп­пи­ров­ка сил из войск Ле­нингр. ВО (ко­манд. – ко­ман­дарм 2 ран­га К. А. Ме­рец­ков) и др. соеди­не­ний. Пла­ни­ро­вал­ся раз­гром Во­оруж. сил (ВС) Фин­лян­дии с по­сле­дую­щим ут­вер­жде­ни­ем у вла­сти дру­же­ст­вен­но­го СССР ре­жи­ма. Дея­тель фин. ком­пар­тии О. Куу­си­нен, на­хо­див­ший­ся в СССР, за­ра­нее на­чал фор­ми­ро­вать «на­род­ное пра­ви­тель­ст­во». Соз­да­вае­мый на сов. тер­ри­то­рии фин. гор­ный кор­пус дол­жен был стать ос­но­вой «фин­ской на­род­ной ар­мии». Пра­ви­тель­ст­во Фин­лян­дии в свою оче­редь про­во­ди­ло раз­вёр­ты­ва­ние воо­руж. сил. К кон­цу ок­тяб­ря они на­счи­ты­ва­ли 320 тыс. чел., 500 ору­дий, 10 тан­ков и 114 са­мо­лё­тов. Об­щее ко­ман­до­ва­ние фин. вой­ска­ми воз­ла­га­лось на мар­ша­ла К. Г. Э. Ман­нер­гей­ма. 42% сил бы­ло со­сре­до­то­че­но на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке в со­ста­ве Ар­мии пе­ре­шей­ка (ген. Х. В. Эс­тер­ман), здесь же фин­ны соз­да­ли мощ­ную по то­му вре­ме­ни дол­го­вре­мен­ную ли­нию обо­ро­ны (см. «Ман­нер­гей­ма ли­ния»). Ос­таль­ные вой­ска при­кры­ва­ли отд. на­прав­ления от Ба­рен­це­ва м. до Ла­дож­ско­го озе­ра.

Сов. ко­ман­до­ва­ние со­сре­до­то­чи­ло у гра­ни­цы с Фин­лян­ди­ей груп­пи­ров­ку в со­ста­ве 425 тыс. чел., ок. 1,6 тыс. ору­дий, 1476 тан­ков и ок. 1200 са­мо­лё­тов. Для её под­держ­ки пла­ни­ро­ва­лось при­влечь до­пол­ни­тель­но ок. 500 са­мо­лё­тов и бо­лее 200 ко­раб­лей Се­вер­но­го (флаг­ман фло­та 2 ран­га В. П. Дрозд) и Бал­тий­ско­го (флаг­ман фло­та 2 ран­га В. Ф. Три­буц) фло­тов. 40% сов. сил бы­ло раз­вёр­ну­то на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке и све­де­но в 7-ю ар­мию (ком­див В. Ф. Яков­лев, с 7 дек. ко­ман­дарм 2 ран­га К. А. Ме­рец­ков), на др. на­прав­ле­ни­ях бы­ли раз­вёр­ну­ты 8, 9 и 14-я ар­мии. Об­щее ру­ко­во­д­ство су­хо­пут­ны­ми вой­ска­ми и си­ла­ми фло­тов воз­ла­га­лось на Во­ен. со­вет Ле­нингр. ВО. Пла­ном сов. ко­ман­до­ва­ния пре­ду­смат­ри­ва­лось раз­гро­мить фин. вой­ска на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке и пе­ре­ре­зать тер­ри­то­рию Фин­лян­дии на 2 час­ти, од­но­вре­мен­но изо­ли­ро­вав её от по­тен­ци­аль­но­го со­юз­ни­ка – Шве­ции и ли­шив воз­мож­но­сти по­лу­че­ния по­мо­щи мо­рем. Фин. ко­ман­до­ва­ние, учи­ты­вая боль­шое эко­но­мич. и во­ен. пре­вос­ход­ст­во СССР, рас­счи­ты­ва­ло, ис­поль­зуя дол­го­времен­ные ук­ре­п­ле­ния, вес­ти сдер­жи­ваю­щие дей­ст­вия в ожи­да­нии во­ен. и по­ли­тич. по­мо­щи от зап. стран.

По­во­дом к на­ча­лу вой­ны по­слу­жил арт. об­стрел рас­по­ло­же­ния сов. войск у гра­ни­цы в рай­оне дер. Май­ни­ла 26.11.1939, в чём сов. пра­ви­тель­ст­во об­ви­ни­ло фин. сто­ро­ну. 30 но­яб. по­сле мощ­ной и про­дол­жи­тель­ной арт. под­готов­ки сов. вой­ска пе­ре­шли гра­ни­цу с Фин­лян­ди­ей на всём её про­тя­же­нии. На пер­вом эта­пе (30.11.1939 – 10.2.1940) вой­ска Крас­ной Ар­мии дос­тиг­ли не­зна­чит. ус­пе­хов. 14-я ар­мия, не встре­чая силь­но­го со­про­тив­ле­ния, во взаи­мо­дей­ст­вии с Сев. фло­том 2 дек. за­ня­ла Пет­са­мо, а за­тем по­лу­ост­ро­ва Ры­ба­чий и Сред­ний, 9-я ар­мия вкли­ни­лась на фин. тер­ри­то­рию на 35–45 км. На пет­ро­за­вод­ском на­прав­ле­нии 8-я ар­мия за 9 дней про­дви­ну­лась на 75–80 км, но за­тем бы­ла вы­ну­ж­де­на отой­ти под уда­ра­ми фин. войск в сред­нем на 50 км. Даль­ней­шие дей­ст­вия сов. войск на уча­ст­ке от Ба­рен­це­ва м. до Ла­дож­ско­го оз. све­лись в осн. к не­удач­ным по­пыт­кам во­зоб­но­вить на­сту­п­ле­ние и де­бло­ки­ро­вать ок­ру­жён­ных. Со­еди­не­ния 7-й ар­мии по­сле тя­жё­лых бо­ёв к 12 дек. вы­шли к пе­ред­не­му краю гл. по­ло­сы «ли­нии Ман­нер­гей­ма». Бо­лее 2 нед про­дол­жа­лись без­ус­пеш­ные по­пыт­ки про­рвать её. В кон­це де­каб­ря Став­ка Глав­но­го Ко­ман­до­ва­ния (соз­да­на 9 дек. в со­ста­ве: И. В. Ста­лин, нар­ком обо­ро­ны Мар­шал Сов. Сою­за К. Е. Во­ро­ши­лов, нар­ком ВМФ флаг­ман фло­та 2 ран­га Н. Г. Куз­не­цов и нач. Ген­шта­ба Мар­шал Сов. Со­ю­за Б. М. Ша­пош­ни­ков) при­ка­за­ла пре­кра­тить на­сту­п­ле­ние и при­сту­пить к под­го­тов­ке про­ры­ва. 25 дек. на ос­но­ве войск пра­во­го флан­га 7-й ар­мии соз­да­на 13-я ар­мия (ком­кор В. Д. Грен­даль). 7 янв. обе ар­мии объ­е­ди­не­ны в Сев.-Зап. фронт (ко­ман­дарм 1 ран­га С. К. Ти­мо­шен­ко). Зна­чи­тель­но уси­ли­лись и др. на­прав­ле­ния. Все­го сов. вой­ска, раз­вёр­ну­тые про­тив Фин­лян­дии, на­счи­ты­ва­ли бо­лее 1,3 млн. чел., 1,5 тыс. тан­ков, 3,5 тыс. ору­дий, 3 тыс. са­мо­лё­тов. Фин. сто­ро­на к на­ча­лу февр. 1940 рас­по­ла­га­ла 600 тыс. чел., 600 ору­дия­ми и 350 само­лё­та­ми. Зна­чит. часть воо­ру­же­ния и бо­е­при­па­сов Фин­лян­дия по­лу­чи­ла из Ве­ли­ко­бри­та­нии, Шве­ции и др. стран. В фин. ар­мию при­бы­ло до 12 тыс. иностр. доб­ро­воль­цев.

Вто­рой этап (11.2–13.3.1940) бое­вых дей­ст­вий на­чал­ся штур­мом ук­ре­п­ле­ний на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке. В те­че­ние 3 дней со­еди­не­ния 7-й ар­мии про­рва­ли гл. по­ло­су обо­ро­ны на «ли­нии Ман­нер­гей­ма» и к 21 февр. вы­шли к её 2-й по­ло­се, а 13-я ар­мия – к гл. по­ло­се се­вер­нее Муо­лы. Од­но­вре­мен­но час­ти 7-й ар­мии во взаи­мо­дей­ст­вии с Балт. фло­том ов­ла­де­ли ря­дом ост­ро­вов. 13 мар­та был взят Вы­борг (Випури). По­ни­мая не­из­беж­ность раз­гро­ма, пра­ви­тель­ст­во Фин­лян­дии во­пре­ки про­ти­во­дей­ст­вию Ве­ли­ко­бри­та­нии, США и Фран­ции на­ча­ло 7 мар­та мир­ные пе­ре­го­во­ры.

12 мар­та в Мо­ск­ве под­пи­сан мир­ный до­го­вор, в со­от­вет­ст­вии с ко­то­рым бое­вые дей­ст­вия пре­кра­ща­лись с 12 ч 13 мар­та. Гра­ни­ца на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке бы­ла ото­дви­ну­та на се­вер, на ли­нию Сор­та­ва­ла – Вы­борг, на кан­да­лакш­ском – на за­пад. К Сов. Сою­зу ото­шла часть тер­ри­то­рии по­лу­остро­вов Ры­ба­чий и Сред­ний, а так­же ост­ро­ва Вы­борг­ско­го зал. П-ов Хан­ко по­сту­пал в арен­ду СССР на 30 лет. По­те­ри сов. войск: без­воз­врат­ные – ок. 127 тыс. чел., са­ни­тар­ные – ок. 265 тыс. чел. (из них с про­студ­ны­ми за­бо­ле­ва­ния­ми и об­мо­ро­же­ни­я­ми бо­лее 53 тыс. чел.). По фин. ис­точ­ни­кам, по­те­ри Фин­лян­дии – 48 тыс. чел. уби­тых и 43 тыс. чел. ра­не­ных, по др. дан­ным – 95 тыс. чел. уби­тых и 45 тыс. чел. ра­не­ных. Гл. стра­те­гич. цель, ко­то­рую пре­сле­до­ва­ло сов. ру­ко­во­дство, – обезо­па­сить сев.-зап. гра­ни­цу бы­ла до­стиг­ну­та. Од­но­вре­мен­но на За­па­де раз­вер­ну­лась мощ­ная ан­ти­со­вет­ская про­па­ган­ди­ст­ская кам­па­ния. Сов. Со­юз был ис­клю­чён из Ли­ги На­ций. Вой­на вскры­ла круп­ные не­дос­тат­ки в ор­га­ни­за­ции и под­го­тов­ке сов. войск, что ук­ре­пи­ло сов. ру­ко­во­дство в на­ме­ре­нии при­сту­пить к ко­рен­ной ре­ор­га­ни­за­ции ар­мии. В мае 1940 был за­ме­нён нар­ком обо­ро­ны СССР.

Запрос «Зимняя война» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Сове́тско-финля́ндская (советско-финская) война 1939—1940 годов (фин. talvisota — Зи́мняя война^[12], швед. vinterkriget) — война между СССР и Финляндией в период с 30 ноября 1939 года по 12 марта^{[Комм. 2]} 1940 года.

26 ноября 1939 года правительство СССР направило ноту протеста правительству Финляндии по поводу артиллерийского обстрела, который, по заявлению советской стороны, был совершён с финской территории. Ответственность за начало военных действий советской стороной была полностью возложена на Финляндию. Начало военных действий привело к тому, что 14 декабря 1939 года СССР как агрессор был исключён из Лиги Наций^[13].

Война завершилась подписанием Московского мирного договора. В состав СССР перешло 11 % территории Финляндии (со вторым по величине городом Выборгом). 430 тысяч финских жителей финские власти эвакуировали из прифронтовых районов вглубь страны.

Предыстория

2 (15) ноября 1917 года Советом Народных Комиссаров был принят один из первых документов Советской власти — Декларация прав народов России. Подписи под этим документом поставили народный комиссар по делам национальностей Иосиф Сталин (Джугашвили) и председатель СНК Ленин (Ульянов). В Декларации были установлены равенство и суверенность народов России, право народов России на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства.

6 декабря 1917 года финский сенат объявил Финляндию независимым государством.

18 (31) декабря 1917 года Совет народных комиссаров РСФСР обратился во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК) с предложением признать независимость Финляндской Республики. 22 декабря 1917 года (4 января 1918) ВЦИК постановил признать независимость Финляндии^[14].

В январе 1918 года началась гражданская война в Финляндии, в которой «красным» при поддержке Советской России противостояли «белые», поддержанные войсками Германии и Швеции. Война закончилась в мае победой «белых». Финские «белые» оказывали поддержку сепаратистскому движению в Восточной Карелии, войдя в неё уже в марте. Маннергейм в своей «клятве меча» 23 февраля 1918 года публично призвал завоевать Восточную Карелию, не входившую ранее в состав княжества Финляндского. Начавшаяся первая советско-финская война в ходе гражданской войны уже в России и военной интервенции длилась до конца 1920 года, когда был заключён Тартуский (Юрьевский) мирный договор. К Финляндии отошла вся Печенгская волость (Петсамо), часть полуостровов Рыбачьего и Среднего и ряд островов Баренцева моря. Отменив действие Фридрихсгамского мирного договора, Тартуский договор закреплял суверенитет Финляндии над территориями, переданными княжеству Финляндскому от Российской империи, в том числе Выборгское наместничество. Некоторые финские политики, такие как Юхо Паасикиви, расценили этот договор как «слишком хороший мир», полагая, что великие державы идут на только при сильной необходимости. Маннергейм, бывшие активисты и лидеры сепаратистов в Карелии — наоборот, считали этот мир позором и предательством соотечественников^[15], а представитель Ребол Боби Сивен^[fi] в знак протеста застрелился^[16].

В 1910—1920-х годах в финском обществе получила широкое распространение идея Великой Финляндии, поддерживавшаяся всеми политическими партиями и движениями, даже левыми: два социал-демократических политика страны Оскар Токкола и Войнма Вайно опубликовали первое серьёзное исследование на эту тему — «Большая Финляндия в естественных границах». Хотя официальные межгосударственные отношения между Финляндией и СССР после советско-финских войн 1918—1922 годов не были дружественными или нейтральными, однако и открыто враждебными — тоже^[17].

В 1932 году Тартуский мирный договор был дополнен пактом о ненападении и продлён до 1945 года.

27 февраля 1935 года в беседе с посланником Финляндии в СССР Юрьё-Коскиненом глава НКИД М. Литвинов отметил: «Ни в одной стране пресса не ведёт так систематически враждебной нам кампании, как в Финляндии. Ни в одной соседней стране не ведётся такая открытая пропаганда за нападение на СССР и отторжение его территории, как в Финляндии»^[17].

Причины войны

Уже во время войны сложилось две концепции, которые обсуждаются до сих пор: одна, что СССР преследовал заявленные цели (обеспечение безопасности Ленинграда), вторая — что истинной целью СССР была советизация Финляндии.

На сегодняшний же день существует иное разделение концепций — по принципу определения военного конфликта либо как отдельной войны, либо (по мнению ряда историков^[18]) как части Второй мировой войны; последние концепции, в свою очередь, могут представлять СССР либо как миролюбивую страну, либо как агрессора и союзника Германии. При этом возможный вариант советизации Финляндии рассматривается либо как конечная цель, либо лишь как прикрытие для подготовки молниеносного вторжения СССР и освобождения Европы от германской оккупации с последующей советизацией всей Европы и оккупированной Германией части африканских стран.

В советской и российской историографии эта война рассматривается преимущественно как отдельный двусторонний локальный конфликт, не являющийся частью Второй мировой войны, так же как и необъявленная война на Халхин-Голе.

В советской пропаганде, а затем и историографии ответственность за начало войны возлагалась на Финляндию и страны Запада: «Некоторого временного успеха империалисты смогли добиться в Финляндии. Им удалось в конце 1939 года спровоцировать финских реакционеров на войну против СССР»^[19][20]. При этом, тогдашней советской пропагандой, как и советской историографией конфликт не назывался «советско-финской войной» и вообще «войной», вместо этого употреблялись эвфемические выражения: «финский поход Красной армии», «освободительный поход в Финляндию» (по аналогии с советским походом на территории Западной Белоруссии и Украины, занятые Польшей в 1921 году, также именовавшимся «походом»), «борьба с белофиннами 1939—1940», «отражение финской агрессии» и т. п.^[21] Последнее из указанных выражение «финская агрессия» было официальным термином, использовавшимся советской стороной на международной арене^[21][22][23]. Советской печатью и радио за рубежом и внутри страны по всем каналам утверждалось, что «Советский Союз не находится в состоянии войны с Финляндией»^[21]. В послесталинское время с советской стороны произошла определённая переоценка как самих событий, так и терминологии для их описания^[12].

М. И. Семиряга отмечает, что накануне войны у обеих стран были претензии друг к другу. Финны боялись сталинского режима и хорошо знали о репрессиях против советских финнов и карелов в конце 1930-х годов, закрытии финских школ и так далее. В СССР, в свою очередь, знали о деятельности ультранационалистических финских организаций, ставивших своей целью «вернуть» Советскую Карелию(см.Великая Финляндия). Москву тревожило также одностороннее сближение Финляндии с западными странами и прежде всего с Германией, на которое Финляндия шла, в свою очередь, из-за того, что видела в СССР главную угрозу для себя. Президент Финляндии П. Э. Свинхувуд в 1937 году заявил в Берлине, что «враг России должен быть всегда другом Финляндии». В беседе с германским посланником он сказал: «Русская угроза для нас будет существовать постоянно. Поэтому для Финляндии хорошо, что Германия будет сильной». В СССР подготовка к военному конфликту с Финляндией началась в 1936 году. 17 сентября 1939 года СССР выразил поддержку финскому нейтралитету, но буквально в те же дни (11—14 сентября) начал частичную мобилизацию в Ленинградском военном округе, что ясно свидетельствовало о подготовке силового решения^[24] (частичная мобилизация в ЛенВО скорее была связана с подготовкой вторжения в Польшу и носила предупредительный характер против европейских соседей на случай возможных осложнений; окончательное решение о силовом способе разрешения было принято в середине ноября 1939 г, когда стало ясно, что переговоры с финской стороной зашли в тупик; Мерецков К. А. в начале ноября докладывал Сталину о плане операции и 15 ноября получил приказ начать подготовку к операции; 28 ноября прошло последнее совещание у Сталина в присутствии Мерецкова и Куусинена).

Как считает А. В. Шубин^[25], до подписания советско-германского пакта СССР несомненно стремился лишь к обеспечению безопасности Ленинграда. Заверения Хельсинки в своем нейтралитете Сталина не удовлетворяли, так как он, во-первых, считал финское правительство враждебно настроенным и готовым присоединиться к любой внешней агрессии против СССР, а во-вторых, сам по себе нейтралитет малых стран не гарантировал, что они не могут быть использованы как плацдарм для нападения (в результате оккупации). После подписания пакта Молотова — Риббентропа требования СССР ужесточились, и здесь уже возникает вопрос, к чему на самом деле стремился Сталин на этом этапе. Теоретически, предъявляя свои требования осенью 1939 года, Сталин мог планировать провести в ближайший год в Финляндии — а) советизацию и включение в СССР (как это случилось со странами Прибалтики в 1940 году), либо: б) коренное общественное переустройство с сохранением формальных признаков независимости и политического плюрализма (как это было сделано после войны в восточноевропейских так называемых «странах народной демократии»), либо: в) Сталин мог планировать пока лишь усиление своих позиций на северном фланге возможного театра военных действий, не рискуя пока вмешиваться во внутренние дела Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы^[26]. М. Семиряга считает, что для определения характера войны против Финляндии «не обязательно анализировать переговоры осени 1939 года. Для этого нужно просто знать общую концепцию мирового коммунистического движения Коминтерна и сталинскую концепцию — великодержавные претензии на те регионы, которые раньше входили в состав Российской империи… А цели были — присоединить в целом всю Финляндию. И ни к чему разговоры о 35 километрах до Ленинграда, 25 километрах до Ленинграда…»^[27]. Финский историк О. Маннинен^[en] считает, что Сталин стремился поступить с Финляндией по тому же сценарию, который в конечном итоге был осуществлён со странами Прибалтики. «Желание Сталина „решить вопросы мирным способом“ было желанием мирно создать в Финляндии социалистический режим. И в конце ноября, начиная войну, он хотел добиться того же при помощи оккупации. „Сами рабочие“ должны были решить — присоединиться к СССР или основать своё социалистическое государство». Однако, отмечает Маннинен, поскольку эти планы Сталина не были формально зафиксированы, этот взгляд всегда останется в статусе предположения, а не доказуемого факта^[28]. Также существует версия, что, выдвигая претензии на приграничные земли и военную базу, Сталин, подобно Гитлеру в Чехословакии, стремился сначала разоружить соседа, отняв у него укреплённую территорию, а затем захватить его^[5][29].

Важным аргументом в пользу теории советизации Финляндии как цели войны является тот факт, что на второй день войны на территории СССР было создано марионеточное Териокское правительство, возглавляемое финским коммунистом Отто Куусиненом. 2 декабря советское правительство подписало с правительством Куусинена договор о взаимопомощи и, по словам Рюти, отказалось от каких-либо контактов с законным правительством Финляндии во главе с Ристо Рюти^[30].

С большой долей уверенности можно предположить: если бы дела на фронте шли в соответствии с оперативным планом, то это «правительство» прибыло бы в Хельсинки с определённой политической целью — развязать в стране гражданскую войну. Ведь обращение ЦК компартии Финляндии прямо призывало […] свергнуть «правительство палачей». В обращении Куусинена к солдатам «Финляндской народной армии» прямо говорилось, что им доверена честь водрузить знамя «Демократической Финляндской Республики» на здании дворца президента в Хельсинки.
[…]

Однако в реальности это «правительство» использовалось лишь как средство, правда не очень действенное, для политического давления на законное правительство Финляндии. Эту свою скромную роль оно и выполнило, что, в частности, подтверждается заявлением Молотова шведскому посланнику в Москве Ассарссону 4 марта 1940 года о том, что если правительство Финляндии будет по-прежнему возражать против передачи Советскому Союзу Выборга и Сортавала, то последующие советские условия мира будут ещё более жёсткими и СССР пойдёт тогда на окончательное соглашение с «правительством» Куусинена

— М. И. Семиряга. Тайны сталинской дипломатии. 1941—1945^[31].

Был предпринят и ряд других мер, в частности, среди советских документов кануна войны есть подробные инструкции об организации «Народного фронта» на оккупированных территориях. М. Мельтюхов на этом основании видит в советских действиях стремление советизировать Финляндию через промежуточный этап левого «народного правительства»^[32]. С. Беляев считает, что решение о советизации Финляндии не является свидетельством изначального плана захвата Финляндии, но было принято только накануне войны ввиду провала попыток договориться об изменении границы^[28].

По мнению А. Шубина^[33], позиция Сталина осенью 1939 года была ситуативной, и он маневрировал между программой-минимум — обеспечением безопасности Ленинграда, и программой-максимум — установлением контроля над Финляндией. Непосредственно к советизации Финляндии, как и стран Прибалтики, Сталин в тот момент не стремился, так как не знал, чем кончится война на Западе (действительно, в Прибалтике решительные шаги в направлении советизации были сделаны лишь в июне 1940 года, то есть сразу же после того, как обозначился разгром Франции). Сопротивление Финляндии советским требованиям заставило его пойти на жёсткий силовой вариант в невыгодный для него момент (зимой). В конечном итоге он обеспечил себе, по крайней мере, выполнение программы-минимум^[5].

По свидетельству Ю. А. Жданова, Сталин ещё в середине 1930-х годов в частном разговоре заявлял о плане («далёкого будущего») перенесения столицы в Ленинград, отмечая при этом его близость к границе^[34].

Переговоры 1938—1939 годов

Переговоры Ярцева в 1938—1939 годах

Переговоры были начаты по инициативе СССР; первоначально они велись в секретном режиме, что устраивало обе стороны: Советский Союз предпочитал официально сохранять «свободу рук» в условиях неясной перспективы в отношениях с западными странами, а для финских официальных лиц оглашение факта переговоров было неудобно с точки зрения внутренней политики, так как население Финляндии в основном отрицательно относилось к СССР.

14 апреля 1938 года (спустя месяц после Аншлюса Австрии) в Хельсинки, в посольство СССР в Финляндии, прибыл второй секретарь Б. А. Ярцев^[35]. Он встретился сразу с министром иностранных дел Рудольфом Холсти и изложил позицию СССР: правительство СССР уверено, что Германия планирует нападение на СССР, и в эти планы входит боковой удар через Финляндию. Поэтому отношение Финляндии к высадке немецких войск так важно для СССР. Красная армия не будет ждать на границе, если Финляндия позволит высадку. С другой стороны, если Финляндия окажет немцам сопротивление, СССР окажет ей военную и хозяйственную помощь, поскольку Финляндия не способна сама отразить немецкую высадку^[36]. В течение пяти последующих месяцев Б. Ярцев проводил многочисленные беседы, в том числе с премьер-министром Каяндером и министром финансов Вяйнё Таннером. Гарантий финской стороны в том, что Финляндия не позволит нарушить свою территориальную неприкосновенность и вторгнуться в Советскую Россию через её территорию, было недостаточно для СССР^[37]. СССР требовал секретного соглашения, состоящего в обязательном своём участии в обороне финского побережья при нападении Германии, строительства укреплений на Аландских островах и размещения советских военных баз для флота и авиации на острове Гогланд (фин. Suursaari). Территориальные требования не выдвигались. Финляндия отвергла предложения Ярцева в конце августа 1938 года.

В марте 1939 года СССР официально заявил, что хочет арендовать на 30 лет острова Гогланд, Лавансаари (ныне — Мощный), Тютярсаари и Сескар. Уже позже, в качестве компенсации, Финляндии предложили территории в Восточной Карелии^[38]. Глава Совета обороны Финляндии Маннергейм был готов отдать острова, поскольку их всё равно практически невозможно было ни оборонять, ни использовать для охраны Карельского перешейка^[39]. Тем не менее переговоры были безрезультатными и прекратились 6 апреля 1939 года.

23 августа 1939 года СССР и Германия заключили договор о ненападении. По секретному дополнительному протоколу к Договору Финляндия была отнесена к сфере интересов СССР. Этими соглашениями договаривающиеся стороны предоставили друг другу гарантии невмешательства в сферы интересов сторон договора. Спустя неделю, 1 сентября, нападением на Польшу Германия начала Вторую мировую войну. 17 сентября войска СССР вошли на территорию Польши приблизительно до линии Керзона.

С 28 сентября по 10 октября СССР заключил договоры о взаимопомощи с Эстонией, Латвией и Литвой, согласно которым эти страны предоставили СССР свою территорию для размещения советских военных баз.

5 октября СССР предложил Финляндии рассмотреть возможность заключения с СССР аналогичного пакта о взаимопомощи. Правительство Финляндии заявило, что заключение такого пакта противоречило бы занятой им позиции абсолютного нейтралитета. К тому же договор о ненападении между СССР и Германией уже устранил основную причину требований Советского Союза к Финляндии — опасность нападения Германии через территорию Финляндии.

Переговоры в Москве (октябрь-ноябрь 1939). Территориальный вопрос

5 октября 1939 года финляндские представители были приглашены в Москву для переговоров «по конкретным политическим вопросам». Переговоры проходили в три этапа: 12—14 октября, 3—4 ноября и 9 ноября.

Первый раз Финляндию представлял посланник, государственный советник Ю. К. Паасикиви, посол Финляндии в Москве Аарно Коскинен, чиновник министерства иностранных дел Йохан Нюкопп^[fi] и полковник Аладар Паасонен^[fi]. На втором и третьем этапе уполномоченным вести переговоры наряду с Паасикиви был министр финансов В. Таннер. На третьем этапе переговоров участвовал и государственный советник Р. Хаккарайнен^[41].

На этих переговорах впервые зашла речь о близости границы к Ленинграду. Иосиф Сталин заметил: «Мы ничего не можем поделать с географией, так же как и вы… Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придётся отодвинуть от него подальше границу»^[42].

Представленный советской стороной вариант соглашения выглядел следующим образом:

1. Финляндия переносит границу на 90 км от Ленинграда.
2. Финляндия соглашается сдать в аренду СССР сроком на 30 лет полуостров Ханко для постройки военно-морской базы и размещения там четырёхтысячного воинского контингента для её обороны.
3. Советскому военному флоту предоставляются порты на полуострове Ханко в самом Ханко и в Лаппохья  (фин.) (рус.
4. Финляндия передаёт СССР острова Гогланд, Лаавансаари (ныне — Мощный), Тютярсаари и Сейскари.
5. Существующий советско-финляндский пакт о ненападении дополняется статьёй о взаимных обязательствах не вступать в группировки и коалиции государств, враждебные той или другой стороне.
6. Оба государства разоружают свои укрепления на Карельском перешейке.
7. СССР передаёт Финляндии территорию в Карелии общей площадью вдвое больше полученной от финской стороны (5529 км²).
8. СССР обязуется не возражать против вооружения Аландских островов собственными силами Финляндии.

СССР предложил обмен территориями, при котором Финляндия получила бы более обширные, но менее стратегически ценные территории в Восточной Карелии — в Реболах и в Пораярви.

СССР обнародовал свои требования до третьей встречи в Москве. Заключившая с СССР договор о ненападении Германия посоветовала финнам на них согласиться. Герман Геринг дал понять министру иностранных дел Финляндии Эркко, что требования о военных базах надо бы принять и на помощь Германии надеяться не стоит^[43].

Государственный совет не пошёл на выполнение всех требований СССР, так как общественное мнение и парламент были против. Вместо этого был предложен компромиссный вариант — Советскому Союзу были предложены острова Суурсаари (Гогланд), Лавенсари (Мощный), Большой Тютерс и Малый Тютерс, Пенисаари (Малый), Сескар и Койвисто (Березовый) — цепочка островов, которая тянется вдоль основного судоходного фарватера в Финском заливе^[44] и ближайших к Ленинграду территорий в Териоках и Куоккала (ныне Зеленогорск и Репино), углублённых в советскую территорию. Московские переговоры прекратились 9 ноября 1939 года^[45][46].

Ранее подобное предложение было сделано прибалтийским странам, и они согласились предоставить СССР военные базы на своей территории. Финляндия же выбрала другое: отстаивать неприкосновенность своей территории. 10 октября из резерва были призваны солдаты на внеплановые учения, что означало полную мобилизацию^[47][48][49].

Швеция дала ясно понять о своей позиции нейтралитета, а со стороны других государств не поступило серьёзных заверений о помощи^[50].

Финское правительство отказывалось принимать советские условия (по его мнению, эти условия далеко выходили за рамки вопроса обеспечения безопасности Ленинграда), в то же время пытаясь добиться заключения советско-финского торгового соглашения и согласия СССР на вооружение Аландских островов, демилитаризованный статус которых регулировался Аландской конвенцией 1921 года. К тому же финны не желали отдавать СССР свою единственную защиту от возможного советского нападения — полосу укреплений на Карельском перешейке, известную как «линия Маннергейма»^[51].

Финны настаивали на своём, хотя 23—24 октября Сталин несколько смягчил позицию в отношении территории Карельского перешейка и численности предполагаемого гарнизона полуострова Ханко. Однако и эти предложения были отклонены финской стороной. «Вы что, хотите спровоцировать конфликт?» / В. Молотов /. Маннергейм при поддержке Паасикиви продолжал настаивать перед своим парламентом о необходимости поиска компромисса, заявив, что армия продержится в обороне не более двух недель, но безрезультатно.

Историк В. Н. Барышников приводит данные о том, что министр иностранных дел Финляндии Ю. Эркко лично способствовал тому, чтобы через печать и, в особенности, через принадлежавшую ему ведущую финскую газету «Хельсингин Саномат» формировалось общественное мнение не в пользу принятия компромиссных соглашений с Советским Союзом и весьма преуспел в этом деле^[52].

31 октября, выступая на VI сессии Верховного Совета СССР, Молотов утверждал, что «Финляндия, и прежде всего Карельский перешеек, была уже к 1939 году превращена в готовый военный плацдарм для третьих держав для нападения на Советский Союз, для нападения на Ленинград»^[53]. Финская общественность, впервые узнав о требованиях советской стороны, категорически выступила против каких-либо уступок^{[источник не указан 4487 дней]}.

Возобновившиеся в Москве 3 ноября переговоры сразу зашли в тупик. На них Молотов заявил финской делегации: «Мы, гражданские люди, не достигли никакого прогресса. Теперь слово будет предоставлено солдатам»^[54].

Однако Сталин на следующий день пошёл на уступки, предложив вместо аренды полуострова Ханко купить его или даже арендовать у Финляндии вместо него какие-нибудь прибрежные острова. Таннер, бывший тогда министром финансов и входивший в состав финской делегации, также считал, что эти предложения открывают путь к достижению договорённости. Но правительство Финляндии стояло на своём^[54].

3 ноября 1939 года советская газета «Правда» написала: «Мы отбросим к чёрту всякую игру политических картёжников и пойдём своей дорогой, несмотря ни на что, мы обеспечим безопасность СССР, не глядя ни на что, ломая все и всяческие препятствия на пути к цели»^[55].

На последней встрече Сталин, по крайней мере внешне, проявлял искреннее желание добиться компромисса в вопросе о военных базах^[54]. Тем не менее финны отказались его обсуждать, и 13 ноября их делегация отбыла в Хельсинки.

Наступило временное затишье, которое финское правительство посчитало подтверждением правильности своей позиции.

26 ноября в «Правде» появилась статья «Шут гороховый на посту премьера», которая стала сигналом к началу антифинской пропагандистской кампании. В тот же день произошёл артиллерийский обстрел территории СССР у населённого пункта Майнила. Руководством СССР вина за этот инцидент была возложена на Финляндию^[56]. В советских органах информации к широко используемым для именования враждебных элементов терминам «белогвардеец», «белополяк», «белоэмигрант» был добавлен новый — «белофинн».

28 ноября было объявлено о денонсации Договора о ненападении с Финляндией^[57], а 30 ноября советским войскам был дан приказ к переходу в наступление.

Подготовка к войне

С середины 1939 года в СССР начались военные приготовления. В июне−июле на Главном военном совете СССР обсуждался оперативный план нападения на Финляндию^{[источник не указан 879 дней]}. В числе прочих недостатков выяснилось практически полное отсутствие подготовки северо-западного театра военных действий к войне (неготовность железнодорожных станций к приему и обработке военных грузов, отсутствие путей подвоза к запланированным местам сосредоточения войск, отсутствие надлежащих запасов и т. д.); срочно были розданы задания на исправление недостатков, но к началу войны мало что успели сделать.^[58]

7—12 августа на Карельском перешейке Финляндия провела крупные военные учения, на которых отрабатывалось отражение нападения со стороны СССР. Были приглашены все военные атташе, кроме советского^[59].

С середины сентября начинается сосредоточение частей Ленинградского военного округа вдоль границы^[60]. 29 октября командование ЛенВО представило наркому обороны Ворошилову «план действий по уничтожению наземных и военно-морских сил финской армии».

После срыва ноябрьских переговоров стороны активизировали свои военные приготовления. На Карельском перешейке продолжали сосредотачиваться советские войска, на полевые приграничные аэродромы прибывала авиация. 15 ноября по приказу Ворошилова переданная в ЛенВО 7-я армия заняла позиции севернее Ленинграда. Севернее, в районе Кандалакши — Кеми, формировалась 9-я армия. Её войска выдвигались к западной части Карелии.

В печати стали всё чаще появляться статьи о Финляндии только в негативном плане. Принимались жёсткие меры по наведению порядка и дисциплины в армии. 23 ноября в войска была спущена директива начальника политуправления ЛенВО дивизионного комиссара Горохова. В ней, в частности, особо подчёркивалось, что сдача в плен противнику живым является предательством, нарушением воинской присяги и изменой Родине^{[источник не указан 879 дней]}.

Финляндия также увеличила число дивизий на Карельском перешейке — с двух-трёх до семи, начала эвакуацию населения не только из пограничных районов, но и из Хельсинки и других крупных городов. Только в октябре было эвакуировано более 150 тыс. человек. Продолжалась модернизация «линии Маннергейма».

Стратегические планы сторон

План СССР

План войны с Финляндией предусматривал развёртывание боевых действий на трёх направлениях. Первым из них было направление удара на Карельском перешейке, где предполагалось вести прямой прорыв полосы финской обороны (которая в ходе войны получила название «линии Маннергейма») в направлении на Выборг, и севернее Ладожского озера.

Вторым направлением была центральная Карелия, соседствующая с той частью Финляндии, где её широтная протяженность была наименьшей. Предполагалось здесь, в районе Суомуссалми — Раате, разрезать территорию страны надвое и войти на побережье Ботнического залива в город Оулу. Для парада в городе предназначалась отборная и хорошо экипированная 44-я дивизия^[61].

Наконец, с целью недопущения контрударов и возможной высадки десантов западных союзников Финляндии со стороны Баренцева моря предполагалось вести боевые действия в Лапландии.

Главным направлением считалось направление на Выборг — между Вуоксой и побережьем Финского залива. Здесь, после успешного прорыва линии обороны (либо обхода линии с севера), Красная армия получала возможность ведения войны на удобной для действия танков территории, не имеющей серьёзных долговременных укреплений. В таких условиях значительное преимущество в живой силе и подавляющее в технике могло проявиться максимально полным образом. Предполагалось после прорыва укреплений провести наступление на Хельсинки и добиться полного прекращения сопротивления. Параллельно планировались действия Балтийского флота и выход к границе Норвегии в Заполярье. Это позволило бы обеспечить в будущем быстрый захват Норвегии и прекратить поставки железной руды в Германию.

План опирался на неверное представление о слабости финской армии и неспособности её к длительному сопротивлению. Также неверной оказалась и оценка численности финских войск: «считалось, что финская армия в военное время будет иметь до 10 пехотных дивизий и десятка полтора отдельных батальонов»^[62]. Кроме того, советское командование не располагало сведениями о линии укреплений на Карельском перешейке, к началу войны имея о них лишь «отрывочные агентурные данные»^[63]. Так, даже в разгар боёв на Карельском перешейке Мерецков сомневался в том, что у финнов есть долговременные сооружения, хотя ему докладывали о существовании дотов «Поппиус» (Sj4) и «Миллионер» (Sj5)^[62].

План Финляндии

На правильно определённом Маннергеймом направлении главного удара предполагалось задерживать противника как можно более длительное время.

План обороны финнов севернее Ладожского озера заключался в том, чтобы остановить противника на линии Кителя (район Питкяранты) — Леметти (у озера Сюскюярви). В случае необходимости русские должны были быть остановлены севернее у озера Суоярви на эшелонированных позициях.

(Сюда перед войной была проведена железнодорожная ветка от железнодорожной магистрали Ленинград — Мурманск и созданы крупные запасы боеприпасов, топлива. Поэтому неожиданностью для финнов был ввод в бои на северном берегу Ладоги семи дивизий, число которых было доведено до 10^[61].)

Финское командование рассчитывало, что все принятые меры гарантируют быструю стабилизацию фронта на Карельском перешейке и активное сдерживание на северном участке границы. Считалось, что финская армия сумеет самостоятельно сдерживать противника до полугода. По стратегическому плану предполагалось дождаться помощи от Запада, после чего провести контрнаступление в Карелии.

Вооружённые силы противников

Соотношение сил к 30 ноября 1939 года^[5][64]:

	дивизии, расчётные	личный состав	орудия и миномёты	танки	самолёты
финская армия	14	265 000	534 (без учёта береговых батарей)	64	270
Красная армия	24	≈ 400 000	1915	1476	≈ 1000

Финская бронетехника

Финская бронетехника к 30 ноября 1939 года насчитывала 32 танка Vickers Mk E и 32 танка Renault FT времён Первой мировой войны, большинство из которых годилось лишь в качестве неподвижных огневых точек. Также на вооружении финнов был по меньшей мере один бронеавтомобиль L-182 шведского производства. Ещё один бронеавтомобиль «Sisu» стоял на вооружении одной из структур МВД страны. К окончанию войны финнам досталось значительное количество советской бронетехники в качестве трофеев.

Бронетехника СССР

К началу Зимней войны броню всех советских серийных танков, включая средние Т-28, без труда пробивали противотанковые ружья и пушки всех типов из числа имевшихся на вооружении Финляндии. Лёгкие танки серии БТ, а также Т-26 (включая огнемётные и телеуправляемые модификации) и плавающие Т-37 и Т-38 имели только противопульное бронирование. Легкобронированные артиллерийские тягачи Т-20 «Комсомолец» и имевшие лишь пулемётное вооружение танки Т-37 и Т-38 не могли эффективно поражать бронированные цели. Большинство пушечных танков было оснащено пушками калибра 45 мм, мало пригодными для разрушения дотов, построенных с использованием железобетона и гранита. На позднем этапе войны некоторые машины были оснащены дополнительными броневыми экранами, что увеличило их защищенность. Только новейшие единичные образцы экспериментальной техники, такие как СМК, КВ, и Т-100 (имевшиеся только в одном батальоне 20-й танковой бригады), показали достаточную эффективность при прорыве финских хорошо укреплённых узлов обороны^[65]. Первый бой с их участием произошёл 18 декабря 1939 года.

ВМС Финляндии

К 1939 году Военно-морские силы Финляндии состояли из следующих кораблей:

• Броненосцы береговой обороны — 2 (Väinämöinen, Ilmarinen).
• Минные заградители — 8 (Louhi, Ruotsinsalmi, Riilahti, Pommi, Baltic, Frej, Poseidon, Suomi).
• Канонерские лодки — 4 (Hämeenmaa, Uusimaa, Karjala, Turunmaa).
• Подводные лодки — 5 (Vetehinen, Iku-Turso, Vesihiisi, Vesikko, Saukko).
• Сторожевые корабли — 11.
• Сторожевые и торпедные катера — 20.
• Тральщики — 14^[66].

ВВС Финляндии

Марка и модель	Количество	Тип	Начало эксплуатации	Страна происхождения
Aero A.32	16	истребитель	1929	Чехословакия
Avro 652A Anson I	3	многоцелевой	1936	Великобритания
Blackburn Ripon	27	многоцелевой	1927	Великобритания
Bristol Blenheim	18	ближний скоростной бомбардировщик	1937	Великобритания
Bristol Bulldog	19	истребитель	1935	Великобритания
de Havilland D.H.60 Moth	23	учебно-тренировочный	1929	Великобритания
Fokker C.V	19	многоцелевой	1927	Нидерланды
Fokker C.X	39	разведчик	1936	Нидерланды
Fokker D.XXI	31	истребитель	1937	Нидерланды
Gloster Gamecock	17	истребитель	1927	Великобритания
Junkers A50 Junior	2	спортивный	1936	Нацистская Германия
Junkers W 34	12	транспортный	1930	Германское государство
Letov S 218 A Smolik	39	учебно-тренировочный	1930	Чехословакия
VL Kotka	6	истребитель	1931	Финляндия
VL Sääski	33	учебно-тренировочный	1928	Финляндия
VL Tuisku	31	учебно-тренировочный и разведывательный	1935	Финляндия
VL Viima	24	учебно-тренировочный	1936	Финляндия

В течение войны в Финляндию было поставлено ещё более сотни самолётов в основном британского, итальянского, французского и американского производства.

В состав финской дивизии входили: штаб, три пехотных полка, одна лёгкая бригада, один полк полевой артиллерии, две инженерные роты, одна рота связи, одна сапёрная рота, одна интендантская рота.

В состав советской дивизии входили: три пехотных полка, один полк полевой артиллерии, один полк гаубичной артиллерии, одна батарея противотанковых орудий, один батальон разведки, один батальон связи, один инженерный батальон.
Финская дивизия уступала советской как по численности (14 200 против 17 000), так и по огневой мощи, что видно из следующей сопоставительной таблицы:

вооружение	финская дивизия	советская дивизия
винтовки Мосина	11 000	14 000
пистолет-пулемёты	250	—
ручные пулемёты	250	419
пулемёты Ма́ксима 7,62 мм	116	200
пулемёты 12,7 мм	—	6
зенитные пулемёты (счетверённые)	—	8×4
миномёты 81—82 мм	18	18
миномёты 120 мм	—	12
орудия калибра 37—45 мм	18	48
орудия калибра 75—90 мм	24	36
орудия калибра 105—152 мм	12	36
танки	—	35
бронеавтомобили	—	15

Советская дивизия по совокупной огневой мощи пулемётов и миномётов в два раза превосходила финскую, а по огневой мощи артиллерии — в три раза. В Красной армии не было на вооружении пистолетов-пулемётов, но это частично компенсировалось наличием автоматических и полуавтоматических винтовок. Артиллерийская поддержка советских дивизий осуществлялась по запросам высшего командования; в их распоряжении имелись многочисленные танковые бригады, а также неограниченное количество боеприпасов^[61].

На Карельском перешейке рубежом обороны Финляндии была «линия Маннергейма», состоявшая из нескольких укреплённых оборонительных полос с бетонными и древоземляными огневыми точками, ходами сообщения, противотанковыми преградами. В состоянии боеготовности там находилось 74 старых (c 1924 года) одноамбразурных пулемётных дота фронтального огня, 48 новых и модернизированных дотов, имевших от одной до четырёх пулемётных амбразур фланкирующего огня, 7 артиллерийских дотов и один пулемётно-артиллерийский капонир. В общей сложности — 130 долговременных огневых сооружений были расположены по линии длиною около 140 км от берега Финского залива до Ладожского озера^[67]. В 1939 году были созданы наиболее современные укрепления. Однако их число не превышало 10, поскольку их сооружение было на пределе финансовых возможностей государства, а народ назвал их из-за высокой стоимости «миллионниками».

Северный берег Финского залива был укреплён многочисленными артбатареями на берегу и на прибрежных островах. Был заключён секретный договор между Финляндией и Эстонией о военном сотрудничестве. Одним из элементов должна была служить координация огня финских и эстонских батарей с целью полного блокирования советского флота^[68]. Этот план не сработал: Эстония к началу войны предоставила свои территории для военных баз СССР^[69], которые использовались советской авиацией для авиаударов по Финляндии^[70].

На Ладожском озере финны также располагали береговой артиллерией и боевыми кораблями. Участок границы севернее Ладожского озера укреплён не был. Здесь заблаговременно велась подготовка к партизанским действиям, для которых были все условия: лесисто-болотистая местность, где невозможно нормальное использование боевой техники, узкие грунтовые дороги и покрытые льдом озёра, на которых войска противника очень уязвимы. В конце 1930-х годов в Финляндии было построено много аэродромов для принятия самолётов западных союзников^[61].

Финляндия начала строительство военно-морского флота с закладки броненосцев береговой обороны, корабли проектировались для Финского и Ботнического заливов, зимой имеющих довольно толстый ледовый покров, обводы корпусов получили ярко выраженные ледокольные очертания. Их основные ТТХ: водоизмещение — 3900 т, скорость хода — 15 узлов, вооружение — 4×254 мм, 4х2 105 мм, 4×1— 40-мм^[71]. Броненосцы «Ильмаринен» и «Вяйнямёйнен» были заложены в августе 1929 года, приняты в состав ВМС Финляндии в декабре 1932 года.

Бронетехника финской армии на ноябрь 1939 года была представлена 32 легкими танками Vikkers 6-ton, одним бронеавтомобилем Landsverk L-182, несколькими танкетками Carden-Loyd. Танки Renault FT, полученные финнами ещё в 1919 году в количестве 32 единиц (14 с 37-мм пушками и 18 — пулемётные), к 1939 году морально устарели, однако могли ещё использоваться, в том числе как неподвижные огневые точки^[72].

Майнильский инцидент

Официальным поводом к войне стал Майнильский инцидент. 26 ноября 1939 года советское правительство обратилось к правительству Финляндии с официальной нотой, в которой заявлялось: «26 ноября, в 15 часов 45 минут, наши войска, расположенные на Карельском перешейке у границы Финляндии, около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнём. Всего было произведено семь орудийных выстрелов, в результате чего убито трое рядовых и один младший командир, ранено семь рядовых и двое из командного состава. Советские войска, имея строгое приказание не поддаваться провокации, воздержались от ответного обстрела». Нота была составлена в умеренных выражениях и требовала отвода финских войск на 20—25 км от границы во избежание повторения инцидентов. Тем временем финские пограничники спешно провели расследование инцидента, тем более что пограничные посты были свидетелями обстрела. Ответной нотой финны заявили, что обстрел был зафиксирован финскими постами, выстрелы были произведены с советской стороны, по наблюдениям и оценкам финнов с расстояния около 1,5—2 км на юго-восток от места падения снарядов, что на границе у финнов есть только пограничные войска и нет орудий, тем более дальнобойных, но что Хельсинки готов приступить к переговорам об обоюдном отводе войск и начать совместное расследование инцидента. Ответная нота СССР гласила: «отрицание со стороны правительства Финляндии факта возмутительного артиллерийского обстрела финскими войсками советских войск, повлёкшего за собой жертвы, не может быть объяснено иначе, как желанием ввести в заблуждение общественное мнение и поиздеваться над жертвами обстрела. <…> Отказ правительства Финляндии отвести войска, совершившие злодейский обстрел советских войск, и требование об одновременном отводе финских и советских войск, исходящие формально из принципа равенства сторон, изобличают враждебное желание правительства Финляндии держать Ленинград под угрозой». СССР объявил о своем выходе из Пакта о ненападении с Финляндией, мотивируя это тем, что сосредоточение финских войск под Ленинградом создаёт угрозу городу и является нарушением пакта^[73].

Н. С. Хрущёв рассказывает, что поздней осенью (по смыслу именно 26 ноября) он обедал в квартире Сталина вместе с Молотовым и Куусиненом. Между последними шёл разговор об осуществлении уже принятого решения — предъявлении Финляндии ультиматума; тогда же Сталин заявил, что Куусинен возглавит новую Карело-Финскую ССР с присоединением «освобождённых» финских районов. Сталин считал, «что после того, как Финляндии будут предъявлены ультимативные требования территориального характера и в случае, если она их отвергнет, придётся начать военные действия», заметив: «сегодня начнётся это дело». Сам Хрущёв считал (в согласии с настроением Сталина, как он утверждает), что «достаточно громко сказать им <финнам>, если же не услышат, то разок выстрелить из пушки, и финны поднимут руки вверх, согласятся с требованиями». В Ленинград был заранее послан замнаркома обороны маршал Г. И. Кулик (артиллерист) для организации провокации. Хрущёв, Молотов и Куусинен долго сидели у Сталина, ожидая ответа финнов; все были уверены, что Финляндия испугается и согласится на советские условия^[74].

По поводу этих событий Маннергейм впоследствии писал:

…И вот провокация, которую я ожидал с середины октября, свершилась. Когда я лично побывал 26 октября на Карельском перешейке, генерал Неннонен заверил меня, что артиллерия полностью отведена за линию укреплений, откуда ни одна батарея не в силах произвести выстрел за пределы границы…
…Нам не пришлось долго ждать претворения в жизнь слов Молотова, произнесённых на московских переговорах: «Вести разговоры теперь наступит очередь солдат». 26 ноября Советский Союз организовал провокацию, известную ныне под названием «Выстрелы в Майнила»… Во время войны 1941—1944 годов пленные русские детально описали, как была организована неуклюжая провокация…^[50]

Разрыв отношений и начало войны

Вечером 29 ноября финский посланник в Москве А. Юрьё-Коскинен (фин. Aarno Yrjö-Koskinen) был вызван в Народный комиссариат иностранных дел, где заместитель наркома В. П. Потёмкин вручил ему новую ноту. В ней говорилось, что, ввиду сложившегося положения, ответственность за которое ложится на правительство Финляндии, правительство СССР признало необходимым немедленно отозвать из Финляндии своих политических и хозяйственных представителей. Это означало разрыв дипломатических отношений. В тот же день финны отметили нападение на их пограничников у Петсамо^[50].

Утром 30 ноября был сделан и последний шаг. Как говорилось в официальном сообщении, «по приказу Главного Командования Красной Армии, ввиду новых вооружённых провокаций со стороны финской военщины, войска Ленинградского военного округа в 8 часов утра 30 ноября перешли границу Финляндии на Карельском перешейке и в ряде других районов»^[75]. В тот же день советская авиация бомбила и обстреляла из пулемётов Хельсинки; при этом в результате ошибки лётчиков пострадали в основном жилые рабочие кварталы. В ответ на протесты европейских дипломатов Молотов заявил, что советские самолёты сбрасывали на Хельсинки хлеб для голодающего населения (после чего советские бомбы стали называть в Финляндии «молотовскими хлебными корзинами»)^[24][50][76]. При этом официального объявления войны так и не последовало.

Согласно заявлениям советской стороны, целью СССР было добиться военным путём того, чего не удалось сделать мирным: обеспечить безопасность Ленинграда, который находился в опасной близости от границы и в случае начала войны (в которой Финляндия была готова предоставить свою территорию врагам СССР в качестве плацдарма^[кому?]) неминуемо был бы захвачен в первые дни (или даже часы) или по крайней мере подвергнут артиллерийскому обстрелу (удаление от границы составляло 30 км, что не являлось препятствием для тяжелой артиллерии). В 1931 году Ленинград был выделен из области и стал городом республиканского подчинения, и часть границ некоторых подчинённых непосредственно Ленсовету территорий являлась одновременно границей между СССР и Финляндией^[77].

Правда, самые первые требования СССР в 1938 году не упоминали Ленинграда и не требовали переноса границы, однако требования об аренде Ханко, находящегося за сотни километров на запад, увеличивали безопасность Ленинграда. Постоянным в требованиях было только следующее: получить военные базы на территории Финляндии и вблизи её побережья и обязать её не просить помощи у третьих стран.

Териокское правительство

1 декабря 1939 года в газете «Правда» было напечатано сообщение, в котором говорилось, что в Финляндии образовано так называемое «Народное правительство», во главе которого встал Отто Куусинен. В исторической литературе правительство Куусинена обычно именуется «териокским», поскольку находилось оно, после начала войны, в посёлке Териоки (ныне город Зеленогорск). Это правительство было официально признано СССР.

2 декабря в Москве состоялись переговоры между правительством Финляндской демократической республики во главе с Отто Куусиненом и советским правительством во главе с В. М. Молотовым, на которых был подписан Договор о взаимопомощи и дружбе. В переговорах также принимали участие Сталин, Ворошилов и Жданов.

Основные положения этого договора соответствовали требованиям, которые ранее СССР предъявлял финским представителям (передача территорий на Карельском перешейке, продажа ряда островов в Финском заливе, сдача в аренду Ханко). В обмен предусматривалась передача Финляндии значительных территорий в советской Карелии и денежная компенсация. Также СССР обязался поддерживать Финскую Народную Армию вооружением, помощью в подготовке специалистов и т. д. Договор заключался сроком на 25 лет, и, в случае, если за год до истечения срока договора ни одна из сторон не заявляла о его расторжении, он автоматически продлевался ещё на 25 лет. Договор вступал в силу с момента его подписания сторонами, а ратификация планировалась «в возможно более короткий срок в столице Финляндии — городе Хельсинки».

В последующие дни происходили встречи Молотова с официальными представителями Швеции и США, на которых объявлялось о признании Народного правительства Финляндии.

Было объявлено, что предыдущее правительство Финляндии бежало и, следовательно, страной более не руководит. СССР заявил в Лиге Наций, что отныне будет вести переговоры только с новым правительством.

ПРИЕМ тов. МОЛОТОВЫМ ШВЕДСКОГО ПОСЛАННИКА г. ВИНТЕРА

Принятый тов. Молотовым 4 декабря шведский посланник г. Винтер сообщил о желании так называемого «финляндского правительства» приступить к новым переговорам о соглашении с Советским Союзом.
Тов. Молотов объяснил г. Винтеру, что Советское правительство не признает так называемого «финляндского правительства», уже покинувшего г. Хельсинки и направившегося в неизвестном направлении, и потому ни о каких переговорах с этим «правительством» не может теперь стоять вопрос. Советское правительство признает только народное правительство Финляндской Демократической Республики, заключило с ним договор о взаимопомощи и дружбе, и это является надежной основой развития мирных и благоприятных отношений между СССР и Финляндией^[78].

«Народное правительство» было сформировано в СССР из финских коммунистов. Руководство Советского Союза считало, что использование в пропаганде факта создания «народного правительства» и заключения с ним договора о взаимопомощи, свидетельствующего о дружбе и союзе с СССР при сохранении независимости Финляндии, позволит оказать влияние на финское население, усилив разложение в армии и в тылу^[79].

Финская народная армия

С 11 ноября 1939 началось формирование первого корпуса «Финской народной армии» (первоначально 106-я горнострелковая дивизия), получившего название «Ингерманландия», который укомплектовывался финнами и карелами, служившими в войсках Ленинградского военного округа.

К 26 ноября в корпусе насчитывалось 13 405 человек, а в феврале 1940 года — 25 тыс. военнослужащих, которые носили свою национальную форму (шилась из сукна цвета хаки и была похожа на финскую форму образца 1927 года; утверждения, что это была трофейная форма польской армии, ошибочны — из неё использовали только часть шинелей)^{[источник не указан 4262 дня]}.

Эта «народная» армия должна была заменить в Финляндии оккупационные части Красной Армии и стать военной опорой «народного» правительства. «Финны» в конфедератках провели в Ленинграде парад. Куусинен объявил, что именно им будет предоставлена честь водрузить красный флаг над президентским дворцом в Хельсинки.
В Управлении пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) был подготовлен проект инструкции «С чего начать политическую и организационную работу коммунистов (прим.: слово „коммунистов“ зачёркнуто Ждановым) в районах, освобождённых от власти белых», в которой указывались практические меры по созданию народного фронта на оккупированной финской территории. В декабре 1939 года эта инструкция применялась в работе с населением финской Карелии, но отход советских войск привёл к свёртыванию этих мероприятий^[80].

Несмотря на то что Финская народная армия не должна была участвовать в боевых действиях, с конца декабря 1939 года подразделения ФНА стали широко использоваться для решения боевых задач. В течение всего января 1940 года разведчики 5-го и 6-го полков 3-й СД ФНА выполняли специальные диверсионные задания на участке 8-й армии: уничтожали склады боеприпасов в тылу финских войск, взрывали железнодорожные мосты, минировали дороги. Подразделения ФНА участвовали в боях за Лункулансаари и при взятии Выборга^[81].

Когда стало ясно, что война затягивается, а финны сплотились вокруг своих лидеров, марионеточное правительство Куусинена отошло в тень и более не упоминалось в официальной печати. Когда в январе начались советско-финские консультации по вопросу заключения мира, о нём как будто забыли. С 25 января правительство СССР признало правительство в Хельсинки законным правительством Финляндии^[82].

Иностранная военная помощь Финляндии

Вскоре после начала военных действий в Финляндию стали прибывать отряды и группы добровольцев из разных стран мира^[83]. В общей сложности в Финляндию прибыло свыше 11 тыс. добровольцев, в том числе 8 тыс. из Швеции («Шведский добровольческий корпус»), 1 тыс. из Норвегии, 600 из Дании, 400 из Венгрии («Отряд Сису»), 300 из США, а также граждане Великобритании, Эстонии и ряда других государств^[84]. Финский источник называет число в 12 тыс. иностранцев, прибывших в Финляндию для участия в войне^[85].

Среди воевавших на стороне Финляндии были русские белоэмигранты: в январе 1940 года в Финляндию прибыли Б. Бажанов и ещё несколько русских белоэмигрантов из Русского общевоинского союза (РОВС), после встречи 15 января 1940 года с Маннергеймом они получили разрешение на формирование антисоветских вооружённых отрядов из пленных красноармейцев. В дальнейшем из пленных было создано несколько небольших «Русских народных отрядов» под командованием шести офицеров-белоэмигрантов из РОВС. Только один из этих отрядов — 30 бывших военнопленных под командованием «штабс-капитана К.» в течение десяти дней находился на линии фронта^[86] и успел принять участие в боевых действиях^[87].

В финскую армию вступали беженцы-евреи, прибывшие из ряда стран Европы^[88].

Великобритания поставила в Финляндию 75 самолётов (24 бомбардировщика «бленхейм»^[89], 30 истребителей «гладиатор», 11 истребителей «харрикейн» и 11 разведчиков «лисандер»), 114 полевых орудий, 200 противотанковых орудий, 124 единицы автоматического стрелкового оружия^[90], 185 тыс. артиллерийских снарядов, 17 700 авиабомб, 10 тыс. противотанковых мин^[91] и 70 противотанковых ружей Бойса обр. 1937 года^[92].

Франция приняла решение поставить Финляндии 179 самолётов (безвозмездно передать 49 истребителей и продать ещё 130 самолётов различных типов), однако фактически в период войны было безвозмездно передано 30 истребителей «M.S.406C1» и ещё шесть Caudron C.714 прибыли после окончания боевых действий и в войне не участвовали; также Финляндии были передано 160 полевых орудий^[93], 500 пулемётов, 795 тыс. артиллерийских снарядов, 200 тыс. ручных гранат^[91][94], 20 млн патронов^[94], 400 морских мин^[94] и несколько тысяч комплектов амуниции^[91]. Также Франция стала первой страной, официально разрешившей запись добровольцев для участия в финской войне^[91].

Швеция поставила в Финляндию 29 самолётов, 112 полевых орудий, 85 противотанковых орудий, 104 зенитных орудия, 500 единиц автоматического стрелкового оружия, 80 тыс. винтовок^[95], 30 тыс. артиллерийских снарядов^[94], 50 млн патронов^[94], а также иное военное снаряжение и сырьевые материалы^[96]. Кроме того, правительство Швеции разрешило проведение в стране кампании «Дело Финляндии — наше дело» по сбору пожертвований для Финляндии, а Государственный банк Швеции предоставил Финляндии кредит^[97].

Правительство Дании продало Финляндии около 30 штук 20-мм противотанковых орудий и снаряды к ним (при этом, чтобы избежать обвинений в нарушении нейтралитета, заказ был назван «шведским»)^[98]; отправило в Финляндию санитарную автоколонну и квалифицированных рабочих, а также разрешило проведение кампании по сбору денежных средств для Финляндии^[99]. Помимо этого, по частной инициативе был сформирован Датский корпус «Финляндия», по силе равный батальону. Датские добровольцы насчитывали около 1000 человек, из них около 20 % составили члены датской нацистской партии, в том числе известнейший в Дании Кристиан Фредерик фон Шальбург. В итоге в корпусе служили и датчане, уже через год вступившие в Добровольческий корпус «Данмарк» и служившие немцам, и те, кто позже присоединился к датскому Сопротивлению. Участия в боях корпус так и не принял, слишком поздно прибыв на фронт^[100].

Италия направила в Финляндию 35 истребителей Fiat G.50, но пять машин было разбито при их перегоне и освоении личным составом^[101]. Также итальянцами было передано Финляндии 94,5 тыс. винтовок Mannlicher-Carcano обр. 1938 года, 1500 пистолетов Beretta обр. 1915 года и 60 пистолетов Beretta M1934^[102].

Южно-Африканский Союз безвозмездно передал Финляндии 22 истребителя Gloster Gauntlet II^[101].

Представитель правительства США выступил с заявлением, что вступление американских граждан в финскую армию не противоречит закону о нейтралитете США. В Хельсинки была направлена группа американских лётчиков, а в январе 1940 года конгресс США одобрил продажу Финляндии 10 тыс. винтовок^[96]. Также США продали Финляндии 44 истребителя Brewster F2A Buffalo, но они прибыли слишком поздно и не успели принять участие в боевых действиях^[103].

Бельгия поставила Финляндии 171 пистолет-пулемёт MP.28-II^[104], а в феврале 1940 года — 56 пистолетов «парабеллум» P-08^[105].

Министр иностранных дел Италии Г. Чиано в своём дневнике упоминает о помощи Финляндии со стороны Третьего рейха: в декабре 1939 года финский посланник в Италии сообщил, что Германия «неофициально» отправила в Финляндию партию трофейного вооружения, захваченного в ходе польской кампании^[106]. Кроме того, 21 декабря 1939 года Германия заключила договор со Швецией, в котором обещала поставить в Швецию такое же количество оружия, сколько та передаст Финляндии из собственных запасов. Договор стал причиной увеличения объёмов военной помощи Швеции для Финляндии^[107].

Всего за время войны в Финляндию было поставлено 350 самолётов, 500 орудий, более 6 тысяч пулемётов, около 100 тысяч винтовок и другое вооружение^[108], а также 650 тысяч ручных гранат, 2,5 миллиона снарядов и 160 миллионов патронов^{[источник не указан 4318 дней]}.

Ход событий

Карельский перешеек

30 ноября 1939 года 7-я армия РККА атаковала финские части на Карельском перешейке. В тот же день силами 70-й дивизии были взяты населенные пункты Куоккала (ныне Репино) и Келломяки (ныне Комарово). 1 декабря финские части отступают из Терийоки (ныне Зеленогорск)^[109]. 2 декабря советские войска заняли город Райвола (Рощино), 4 декабря — Каннельярви, а 6 декабря — Лоунатйоки (ныне Заходское). Затем, в районе реки Тайпале (южный рукав Вуоксы), советские войска упёрлись в линию Маннергейма^[110].

Для советских войск эти бои стали наиболее тяжёлыми и кровопролитными. Советское командование имело лишь «отрывочные агентурные данные о бетонных полосах укреплений на Карельском перешейке»^[63]. В результате этого выделенные силы для прорыва «линии Маннергейма» оказались совершенно недостаточными. Войска оказались полностью неготовыми для преодоления линии ДОТов и ДЗОТов. В частности, было мало крупнокалиберной артиллерии, необходимой для уничтожения ДОТов. К 12 декабря части 7-й армии смогли преодолеть лишь полосу обеспечения линии и выйти к переднему краю главной полосы обороны, но запланированный прорыв полосы с ходу не удался из-за явно недостаточных сил и плохой организации наступления.

Бои в Северном Приладожье

После того как советские войска остановились на линии Маннергейма, была предпринята попытка наступления в Ладожской Карелии силами 8-й армии РККА (139-й дивизия). 10 декабря красноармейцы заняли Питкяранту^[111], но 12 декабря советские войска попали в окружение и были разгромлены в районе Толваярви (ныне Суоярвский район).

У Ладожского озера была окружена наступавшая на Сортавалу 168-я стрелковая дивизия, также находившаяся в окружении до конца войны. Там же, в Южном Леметти, в конце декабря — начале января попали в окружение 18-я стрелковая дивизия генерала Кондрашова вместе с 34-й танковой бригадой комбрига Кондратьева. Уже в конце войны, 28 февраля, они попытались прорваться из окружения, но при выходе были разгромлены в так называемой «долине смерти» у г. Питкяранта, где полностью погибла одна из двух выходивших колонн. В итоге из 15 тыс. из окружения вышли 1237, половина из них — раненые и обмороженные. Комбриг Кондратьев застрелился^[112], Кондрашов сумел выйти, но вскоре был расстрелян, а дивизия была расформирована из-за утери знамени. Количество погибших в «долине смерти» составило 10 % от общего количества погибших во всей советско-финской войне. Эти эпизоды были проявлениями тактики «Мотти». Пользуясь преимуществом в мобильности, отряды финских лыжников блокировали дороги, забитые растянувшимися советскими колоннами, отрезали наступавшие группировки и затем неожиданными атаками со всех сторон изматывали их, стараясь уничтожить^[113][114].

Бои в Заполярье

Самыми успешными были действия советских войск в Заполярье, когда они в ходе сражения при Петсамо вышли к норвежской границе и лишили Финляндию выхода к Баренцеву морю. Взаимодействуя с Северным флотом, 14-я армия комдива Фролова уже 30 ноября смогла овладеть полуостровами Рыбачий и Средний, а 2 декабря и городом Петсамо (ныне Печенга).

Бои в Северной Финляндии

Из района советской Карелии в направлении Ботнического залива было предпринято наступление 9-й армии РККА.

Посёлок Суомуссалми был занят 7 декабря силами советской 163-й стрелковой дивизии. Однако вслед за тем дивизия была окружена меньшими по численности силами финнов и отрезана от снабжения. Битва при Суомуссалми. На помощь ей была выдвинута 44-я стрелковая дивизия, которая однако, была блокирована на дороге в Суомуссалми, в дефиле между двумя озёрами близ деревни Раате силами двух рот 27-го финского полка (350 чел.). Не дождавшись её подхода, 163-я дивизия в конце декабря под постоянными атаками финнов оказалась вынужденной прорываться из окружения, при этом потеряв 30 % личного состава и большую часть техники и тяжёлого вооружения, после чего финны перебросили высвободившиеся силы для окружения и ликвидации 44-й дивизии, которая к 8 января была полностью уничтожена в сражении на Раатской дороге. Почти вся дивизия погибла или попала в плен, и лишь небольшая часть военнослужащих сумела выйти из окружения, бросив всю технику и обоз (финнам досталось 37 танков, 20 бронемашин, 350 пулемётов, 97 орудий (включая 17 гаубиц), несколько тысяч винтовок, 160 автомашин, все радиостанции). Эту двойную победу финны одержали силами в несколько раз меньшими, чем у противника (11 тыс., по другим данным — 17 тыс.) человек при 11 орудиях против 45—55 тысяч при 335 орудиях, более 100 танков и 50 бронемашин^[115][116]. Командование обеих дивизий было отдано под трибунал. Командир и комиссар 163-й дивизии были отстранены от командования, один полковой командир расстрелян; перед строем своей дивизии было расстреляно командование 44-й дивизии (комбриг А. И. Виноградов, полковой комиссар Пахоменко и начальник штаба Волков)^[117].

Одновременно к югу от Суомуссалми, в районе Кухмо, была окружена советская 54-я стрелковая дивизия. На этот участок был направлен отличившийся при Суомуссалми полковник Ялмар Сиилсавуо, произведённый в генерал-майоры, однако, он так и не смог уничтожить дивизию, которая оставалась в окружении до конца войны^[что?].

Затишье и перегруппировка

К концу декабря стало ясно, что попытки продолжить наступление ни к чему не приведут. На фронте наступило относительное затишье. В течение всего января и начала февраля шло усиление войск, пополнение материальных запасов, переформирование частей и соединений. Были созданы подразделения лыжников, разработаны способы преодоления заминированной местности, заграждений, способы борьбы с оборонительными сооружениями, проведено обучение личного состава. Для штурма «линии Маннергейма» был создан Северо-Западный фронт под командованием командарма 1 ранга Тимошенко и члена военного совета ЛенВО Жданова. В состав фронта вошли 7-я и 13-я армии. В приграничных районах была проведена огромная работа по спешной постройке и переоборудованию путей сообщения для бесперебойного снабжения действующей армии. Общая численность личного состава была доведена до 760,5 тысяч человек.

Для разрушения укреплений на «линии Маннергейма» дивизиям первого эшелона были приданы группы артиллерии разрушения (АР) в составе от одного до шести дивизионов на главных направлениях. Всего в этих группах было 14 дивизионов, в которых было 81 орудие калибром 203, 234, 280 мм^[118].

Финская сторона в этот период также продолжала пополнение войск и снабжение их поступающим от союзников вооружением. Одновременно продолжались бои в Карелии. Соединения 8-й и 9-й армии, действовавшие вдоль дорог в сплошных лесных массивах, несли большие потери. Если в одних местах занятые рубежи удерживались, то в других войска отходили, кое-где даже до линии границы.

На Карельском перешейке фронт стабилизировался к 26 декабря. Советские войска начали тщательную подготовку к прорыву основных укреплений «линии Маннергейма», вели разведку полосы обороны. В советском тылу были построены укрепления, имитировавшие главные участки линии Маннергейма, на которых советская пехота училась наступать за танками и блокировать доты^[119]. В ходе учений советские артиллеристы поняли, что надо стрелять в амбразуру прямой наводкой: бетон дота оставался цел, а стрельба из него прекращалась^[119]. В это время финны безуспешно пытались контратаками сорвать подготовку нового наступления. Так, 28 декабря финны атаковали центральные части 7-й армии, но были отбиты с большими потерями.

3 января 1940 года у северной оконечности острова Готланд (Швеция) с 50 членами экипажа затонула (вероятно, подорвалась на мине) советская подводная лодка С-2 под командованием капитан-лейтенанта И. А. Соколова. С-2 была единственным кораблём РККФ, потерянным СССР.

На основании директивы Ставки Главного Военного совета РККА № 01447 от 30 января 1940 года всё оставшееся финское население подлежало выселению с занятой советскими войсками территории. К концу февраля из занятых Красной Армией районов Финляндии в полосе боевых действий 8-й, 9-й, 15-й армий было выселено 2080 человек, из них: мужчин — 402, женщин — 583, детей до 16 лет — 1095. Всех переселённых финских граждан разместили в трёх посёлках Карельской АССР: в Интерпосёлке Пряжинского района, в посёлке Ковгора-Гоймае Кондопожского района, в посёлке Кинтезьма Калевальского района. Они жили в бараках и в обязательном порядке работали в лесу на лесозаготовках. В Финляндию им разрешили вернуться только в июне 1940 года, после окончания войны^[120].

Прорыв линии Маннергейма

1 февраля 1940 года Красная армия, подтянув подкрепления, возобновила наступление на Карельском перешейке по всей ширине фронта 2-го армейского корпуса. Главный удар наносился в направлении Сумма. Также началась артподготовка. С этого дня ежедневно в течение нескольких дней войска Северо-Западного фронта под командованием Тимошенко обрушивали на укрепления линии Маннергейма по 12 тысяч снарядов. Пять дивизий 7-й и 13-й армии проводили частное наступление, однако не смогли добиться успеха.

6 февраля началось наступление на полосу Сумма. В последующие дни фронт наступления расширился и на запад, и на восток.

9 февраля командующий войсками Северо-Западного фронта командарм первого ранга Тимошенко направил в войска директиву № 04606, согласно которой, 11 февраля, после мощной артиллерийской подготовки, войска Северо-Западного фронта должны были перейти в наступление.

11 февраля после десятидневной артподготовки началось генеральное наступление Красной Армии. Основные силы были сосредоточены на Карельском перешейке. В этом наступлении совместно с сухопутными частями Северо-Западного фронта действовали корабли Балтийского флота и созданной в октябре 1939 года Ладожской военной флотилии.

Поскольку атаки советских войск на район Сумма не принесли успеха, главный удар был перенесён восточнее, на направление Ляхде. В этом месте обороняющаяся сторона понесла огромные потери от артподготовки, и советским войскам удалось совершить прорыв обороны.

В ходе трёхдневных напряжённых боёв войска 7-й армии прорвали первую полосу обороны линии Маннергейма^[118], ввели в прорыв танковые соединения, которые приступили к развитию успеха. К 17 февраля части финской армии были отведены ко второй полосе обороны, поскольку создалась угроза окружения.

18 февраля финны плотиной Кивикоски закрыли Сайменский канал, и на следующий день вода начала подниматься в Кярстилянярви^{[источник не указан 3966 дней]}.

К 21 февраля 7-я армия вышла ко второй полосе обороны, а 13-я армия — к главной полосе обороны севернее Муолаа. К 24 февраля части 7-й армии, взаимодействуя с береговыми отрядами моряков Балтийского флота, захватили несколько прибрежных островов.

26 февраля финские ВВС пытаются наносить бомбовые удары в глубоком тылу противника, бомбёжке подвергаются железнодорожная станция Волховстрой и аэродром в районе города Лодейное Поле. Используются фугасные химические^[что?] и зажигательные бомбы^[121].

28 февраля обе армии Северо-Западного фронта начали наступление в полосе от озера Вуокса до Выборжского залива. Видя невозможность остановить наступление, финские войска отступили.

На заключительном этапе операции 13-я армия наступала в направлении на Антреа (совр. Каменногорск), 7-я — на Выборг. Финны оказывали ожесточённое сопротивление, но вынуждены были отступать.

13 марта войска 7-й армии вошли в Выборг.

Причины неудач Красной армии

Некоторые исследователи и мемуаристы пытаются объяснить советские неудачи тем, что финские солдаты были намного лучше экипированы для ведения войны в условиях морозной и снежной зимы, а среди плохо одетых красноармейцев появились тысячи обмороженных^[122], сильными морозами (до −40 °C) и глубоким снегом — до 2 м. Однако как данные метеорологических наблюдений^[123], так и другие документы опровергают это: до 20 декабря 1939 года на Карельском перешейке температура колебалась от +1 до −23,4 °C. Далее до Нового года температура не опускалась ниже −23 °C. Морозы до −40 °C начались во второй половине января, когда на фронте было затишье. Причём мешали эти морозы не только наступающим, но и обороняющимся, о чём писал и Маннергейм^[62]. Никакого глубокого снега до января 1940 г. также не было. Так, оперативные сводки советских дивизий от 15 декабря 1939 г. свидетельствуют о глубине снежного покрова в 10—15 см^[62]. Более того, успешные наступательные действия в феврале происходили в более суровых погодных условиях.

Значительные проблемы советским войскам доставило применение Финляндией минно-взрывных устройств, в том числе самодельных, которые устанавливались не только на линии фронта, но и в тылу РККА, на путях движения войск. 10 января 1940 года в докладе уполномоченного наркомата обороны командарма II ранга Ковалёва в наркомат обороны было отмечено, что, наряду со снайперами противника, основные потери пехоте наносят мины. Позже, на совещании начальствующего состава РККА по сбору опыта боевых действий против Финляндии 14 апреля 1940 года начальник инженеров Северо-Западного фронта комбриг А. Ф. Хренов отметил, что в полосе действий фронта (130 км) общая протяжённость минных полей составила 386 км, при этом мины использовали в сочетании с невзрывными инженерными заграждениями^[124].

Ход боевых действий выявил серьёзные пробелы в организации управления и снабжения войск Красной Армии, плохую подготовленность командного состава, отсутствие у войск специфических навыков, необходимых для ведения войны зимой в условиях Финляндии.

Финны широко применяли тактику партизанской войны: небольшие автономные отряды лыжников, вооружённых автоматами, нападали на двигавшиеся по дорогам войска, преимущественно в тёмное время суток, а после нападений уходили в лес, где были оборудованы базы. Большой урон наносили снайперы. По устойчивому мнению красноармейцев (впрочем, опровергаемому многими источниками, в том числе финскими), наибольшую опасность представляли снайперы-«кукушки», которые вели огонь с деревьев. Прорвавшиеся вперёд соединения Красной Армии постоянно оказывались в окружении и прорывались назад, нередко бросая технику и вооружение.

Инновации войны

Неприятным сюрпризом оказалось и массовое применение финнами против советских танков бутылок с зажигательной смесью, прозванных впоследствии «коктейлем Молотова». За 3 месяца войны финской промышленностью было выпущено свыше полумиллиона бутылок^[125].

Советскими войсками во время войны были впервые применены в боевых условиях радиолокационные станции (РУС-1) для обнаружения самолётов противника.

Великобритания и Франция: планы боевых действий против СССР

Великобритания с самого начала оказывала помощь Финляндии. С одной стороны, британское правительство пыталось избежать превращения СССР во врага, с другой — в нём было распространено мнение, что из-за конфликта на Балканах с СССР «придётся воевать так или иначе». Финский представитель в Лондоне Георг Грипенберг^[fi] обратился к Галифаксу 1 декабря 1939 года с просьбой разрешить поставки военных материалов в Финляндию, с условием, что они не будут реэкспортированы в нацистскую Германию (с которой Великобритания была в состоянии войны)^[126]. Глава Департамента Севера^[en] Лоуренс Кольер^[en] при этом считал, что британские и немецкие цели в Финляндии могут быть совместимы и желал вовлечения Германии и Италии в войну против СССР, при этом выступая, однако, против предложенного Финляндией применения польского флота (тогда под контролем Великобритании) для уничтожения советских судов. Томас Сноу (англ. Thomas Snow), представитель Великобритании в Хельсинки, продолжал поддерживать идею антисоветского союза (с Италией и Японией), высказываемую им до войны.

На фоне правительственных разногласий британская армия начала поставлять в декабре 1939 года вооружение, включая артиллерию и танки (в то время как Германия воздержалась от поставок тяжёлого оружия в Финляндию)^[127].

Когда Финляндия запросила поставку бомбардировщиков для атак на Москву и Ленинград, а также для разрушения железной дороги на Мурманск, последняя идея получила поддержку со стороны Фицроя Маклина^[en] в Департаменте Севера: помощь финнам в уничтожении дороги позволит Великобритании «избежать проведения той же операции позже, самостоятельно и в менее выгодных условиях». Начальники Маклина, Коллиер и Кадоган, согласились с рассуждениями Маклина и запросили дополнительную поставку самолётов «Бленхейм» в Финляндию^[127].

По мнению Крейга Геррарда, планы вмешательства в войну против СССР, рождавшиеся тогда в Великобритании, иллюстрировали лёгкость, с какой британские политики забывали про ведущуюся ими в этот момент войну с Германией. К началу 1940 года в Департаменте Севера возобладала точка зрения, что применение силы против СССР неизбежно^[128]. Коллиер, как и раньше, продолжал настаивать на том, что умиротворение агрессоров ошибочно; теперь врагом, в отличие от его предыдущей позиции, была не Германия, а СССР. Геррард объясняет позицию Маклина и Коллиера не идеологическими, а гуманитарными соображениями^[129].

Советские послы в Лондоне и Париже сообщали, что в «кругах, близких к правительству» имеется желание поддержать Финляндию с целью примирения с Германией и направления Гитлера на Восток. Ник Смарт считает, однако, что на сознательном уровне аргументы за интервенцию исходили не из попытки обменять одну войну на другую, а из предположения, что планы Германии и СССР тесно связаны^[130].

С точки зрения Франции, антисоветская направленность также имела смысл из-за крушения планов предотвратить усиление Германии с помощью блокады. Советские поставки сырья привели к тому, что немецкая экономика продолжала расти, и французы стали понимать, что через некоторое время вследствие этого роста выигрыш войны против Германии станет невозможным^[131]. В такой ситуации, хотя перенос войны в Скандинавию и представлял определённый риск, бездействие являлось ещё худшей альтернативой. Начальник французского генерального штаба Гамелен отдал указание на планирование операции против СССР с целью вести войну за пределами французской территории; планы были вскоре подготовлены^[132].

Великобритания не поддержала некоторые французские планы: например, атаку на нефтяные поля в Баку, наступление на Петсамо с использованием польских войск (правительство Польши в изгнании в Лондоне формально было в состоянии войны с СССР). Тем не менее, Великобритания также приближалась к открытию второго фронта против СССР^[133].

5 февраля 1940 года на совместном военном совете (на котором присутствовал, но не выступал Черчилль) было решено запросить согласие Норвегии и Швеции на проведение операции под руководством Великобритании, в которой экспедиционные силы должны были высадиться в Норвегии и двинуться на восток.

Французские же планы, по мере ухудшения положения Финляндии, становились всё более односторонними^[133].

2 марта 1940 года Даладье объявил о готовности отправить в Финляндию для войны против СССР 50 тыс. французских солдат и 100 бомбардировщиков. Правительство Великобритании не было заранее поставлено в известность о заявлении Даладье, но согласилось отправить в Финляндию 50 английских бомбардировщиков. Координационное совещание было назначено на 12 марта 1940 года, но вследствие окончания войны планы остались нереализованными^[134].

Завершение войны и заключение мира

К марту 1940 года финское правительство осознало, что, несмотря на необходимость продолжения сопротивления, никакой военной помощи, кроме добровольцев и оружия, Финляндия от союзников не получит. После прорыва «линии Маннергейма» Финляндия заведомо была не в состоянии сдержать наступление Красной Армии. Встала реальная угроза полного захвата страны, за которым последовало бы либо присоединение к СССР, либо смена правительства на просоветское^[135].

Поэтому правительство Финляндии обратилось к СССР с предложением начать мирные переговоры. 7 марта в Москву прибыла финская делегация, а уже 12 марта был заключён мирный договор, согласно которому боевые действия прекращались в 12 часов 13 марта 1940 года. Несмотря на то, что Выборг, согласно договору, отходил к СССР, советские войска утром 13 марта предприняли штурм города. Впрочем, по мнению историка Баира Иринчеева, связано это было с тем, что известия о завершившихся накануне ночью переговорах дошли до обеих сторон лишь в первой половине 13 марта, когда войска уже ушли на выполнение приказа.

По мнению Дж. Робертса, заключение Сталиным мира на относительно умеренных условиях могло быть вызвано осознанием факта, что попытка насильственной советизации Финляндии натолкнулась бы на массовое сопротивление финского населения и опасностью англо-французской интервенции в помощь финнам. В результате Советский Союз рисковал быть втянутым в войну против западных держав на стороне Германии^[29].

За участие в финской войне звание Героя Советского Союза было присвоено 412 военнослужащим, свыше 50 тыс. были награждены орденами и медалями^[136].

Итоги войны

Все официально объявленные территориальные претензии СССР были удовлетворены. По оценке Сталина, «война кончилась через 3 месяца и 12 дней, только потому что наша армия хорошо поработала, потому что наш политический бум, поставленный перед Финляндией, оказался правильным»^[137].

СССР получил полный контроль над акваторией Ладожского озера и обезопасил Мурманск, который находился вблизи финской территории (полуостров Рыбачий).

Кроме этого, по мирному договору Финляндия принимала на себя обязательство по постройке на своей территории железной дороги, соединявшей Кольский полуостров от Кандалакши через Алакуртти и Кемиярви на Торнио (Ботнический залив), для транзита товаров между СССР и Швецией. Но финская часть дороги так и не была построена.

11 октября 1940 года в Москве было подписано Соглашение СССР и Финляндии об Аландских островах, согласно которому СССР был вправе разместить на островах своё консульство, а архипелаг объявлялся демилитаризованной зоной.

За развязывание войны 14 декабря 1939 года СССР был исключён из Лиги Наций^[138]. Непосредственным поводом к исключению послужили массовые протесты международной общественности по поводу систематических бомбардировок советской авиацией гражданских объектов, в том числе с применением зажигательных бомб. Следует учесть, что к этому моменту из Лиги Наций уже вышли или не входили вовсе США, Германия, Италия, Испания, Япония и другие страны, а постоянными членами совета Лиги были Великобритания, Франция и СССР, то есть Лига, по сути, являлась выразителем интересов Франции и Великобритании.^[139] Эпизод с обращением Финляндии в Лигу Наций не возымел практических последствий — агрессия СССР не была остановлена, а утраченные по Московскому мирному договору территории не были возвращены.

К протестам присоединился и президент США Рузвельт^[140], объявив в декабре Советскому Союзу «моральное эмбарго»^[141] в отношении советской авиапромышленности: запрет на поставки в СССР самолётов, авиабомб, оборудования и сырья для авиационном промышленности, оказание СССР технической помощи в самолётостроении. Моральное эмбарго продолжало действовать и в 1941 году.

29 марта 1940 года Молотов заявил в Верховном Совете, что советский импорт из США даже увеличился по сравнению с предыдущим годом, несмотря на чинимые американскими властями препятствия^[142]. В частности, советская сторона жаловалась на препятствия советским инженерам при допуске на авиационные заводы^[143]. Кроме того, по различным торговым соглашениям в период 1939—1941 гг. Советский Союз получил из Германии 6430 станков на 85,4 млн марок^[144], что компенсировало снижение поставок оборудования из США. Помощь же со стороны Швеции, Великобритании и Франции была хоть и существенна, но ограничивалась лишь экономической составляющей: силовая эскалация грозила новой войной (об этом в марте 1940 года однозначно предупредил Молотов)^[145].

Другим отрицательным результатом для СССР было формирование у руководства ряда стран представления о слабости Красной Армии. Информация о ходе, обстоятельствах и результатах войны (значительное превышение советских потерь над финскими^[146]) укрепила в Германии позиции сторонников войны против СССР^[55]. В начале января 1940 г. германский посланник в Хельсинки Блюхер представил в МИД меморандум со следующими оценками: «несмотря на превосходство в живой силе и технике, Красная Армия терпела одно поражение за другим, оставляла тысячи людей в плену, теряла сотни орудий, танков, самолётов и в решающей мере не смогла завоевать территорию. В связи с этим следует пересмотреть немецкие представления о большевистской России. Немцы исходили из ложных предпосылок, когда полагали, что Россия представляет собой первоклассный военный фактор. Но в действительности Красная Армия имеет столько недостатков, что она не может справиться даже с малой страной. Россия в реальности не представляет опасности для такой великой державы, как Германия, тыл на Востоке безопасен, и потому с господами в Кремле можно будет говорить совершенно другим языком, чем это было в августе — сентябре 1939 г.» Со своей стороны, Гитлер, по итогам Зимней войны, назвал СССР колоссом на глиняных ногах^[24].

Наркомом обороны СССР вместо К. Ворошилова 7 мая 1940 года был назначен С. Тимошенко.

У. Черчилль свидетельствует, что «неспособность советских войск» вызывала в общественном мнении Англии «презрение»; «в английских кругах многие поздравляли себя с тем, что мы не очень рьяно старались привлечь Советы на нашу сторону <во время переговоров лета 1939 г.>, и гордились своей дальновидностью. Люди слишком поспешно заключили, что чистка погубила русскую армию и что все это подтверждало органическую гнилость и упадок государственного и общественного строя русских»^[147].

С другой стороны, Советский Союз получил опыт ведения войны в зимнее время, на лесисто-болотистой территории, опыт прорыва долговременных укреплений и борьбы с противником, применяющим тактику партизанской войны. В столкновениях с финскими войсками, оснащёнными пистолетом-пулеметом Suomi, было выяснено важное значение пистолетов-пулемётов, снятых перед тем с вооружения: было спешно восстановлено производство ППД и дано техническое задание на создание нового пистолета-пулемёта, результатом чего стало появление ППШ.

Германия была связана договором с СССР и не могла публично оказывать поддержку Финляндии, о чём дала понять ещё до начала военных действий. Ситуация изменилась после крупных поражений Красной Армии. В феврале 1940 года в Берлин для прощупывания возможных изменений был направлен Тойво Кивимяки (впоследствии посол). Отношения поначалу были прохладными, но резко изменились, когда Кивимяки заявил о намерении Финляндии принять помощь западных союзников. 22 февраля финскому посланнику срочно организовали встречу с Германом Герингом, вторым человеком в Рейхе^[148][149]. По воспоминаниям Р. Нордстрёма^[fi] конца 1940-х, Геринг неофициально пообещал Кивимяки, что Германия в будущем нападёт на СССР: «Запомните, что вам стоит заключить мир на любых условиях. Гарантирую, что когда через короткий срок мы пойдём войной на Россию, вы получите всё назад с процентами»^[150]. Кивимяки немедленно сообщил об этом в Хельсинки.

В совокупности перечисленное привело к повороту внешней политики Финляндии от её стремления заключить оборонительный союз со скандинавскими странами, принять гарантии Запада и даже разместить у себя экспедиционные британо-французские силы к постепенной переориентации на Германию: никакой значимой внешней силы, способной повлиять на события, у финнов больше не оставалось. Окончательно прежние надежды были перечёркнуты нападением Германии на Норвегию, в результате чего последняя оказалась под германской оккупацией^[145].

Историки Александр Чубарьян и Олли Вехвиляйнен констатируют, что, хотя советско-финские отношения и до войны не отличались теплотой, в её результате Советский Союз «приобрёл озлоблённого соседа, озабоченного своей безопасностью и стремящегося к реваншу»^[145].

Руководство Финляндии предвидело непрочность германо-советского союза и планировало вернуть утраченное в результате их будущего столкновения. С сентября 1940 года первые немецкие транзитные войска стали прибывать на территорию Финляндии. Таким образом, преимущества, достигнутые СССР^[151], оказались кратковременными, стратегически безопасность Советского Союза не была обеспечена, последний вскоре столкнулся с новой угрозой — второй финской войной^[145].

Итоги этой войны стали одной из причин, хотя и не единственной, дальнейшего сближения Финляндии с Германией; кроме того, они могли определённым образом воздействовать и на руководство Рейха в отношении планов нападения на СССР. Для Финляндии сближение с Германией стало средством сдерживания нарастающего политического давления со стороны СССР. Участие Финляндии во Второй мировой войне на стороне стран Оси в финской историографии получило название «Война-продолжение», с целью показать взаимосвязь с Зимней войной.

Территориальные изменения

1. Карельский перешеек и Западная Карелия. В результате потери Карельского перешейка Финляндия лишилась имевшейся системы обороны и стала в ускоренном темпе возводить укрепления по линии новой границы (Линия Салпа), тем самым была отодвинута граница от Ленинграда с 18 до 150 км.
2. Часть Лапландии (Старая Салла).
3. Часть полуостровов Рыбачий и Средний (район Петсамо (Печенга)), занятых Красной Армией в ходе войны, были возвращены Финляндии^[152].
4. Острова в восточной части Финского залива (о. Гогланд).
5. Аренда полуострова Ханко (Гангут) на 30 лет.

По результатам войны Советский Союз приобрёл около 40 тысяч км² финских территорий^[153]. Финляндия лишилась трёх городов (Выборг, Сортавала и Кексгольм), двух крупнейших посёлков (Лахденпохья и Койвисто) и нескольких сотен сёл и деревень. На присоединённой к СССР территории насчитывалось 227 больших и малых предприятий, в том числе крупнейший целлюлозный комплекс «Enso-Gutzeit Oy»^[fi] в Энсо и 19 электростанций (одна из самых мощных — ГЭС Энсо-Гутцейт). Кроме этого на присоединённых территориях было учтено 255 тыс. гектаров пашни с налаженным производством зерновых культур и овощей.^[154]

Согласно мирному договору (1940), для проведения демаркации границ между СССР и Финляндией, с 2 апреля 1940 года в Выборге приступила к работе советско-финляндская Смешанная пограничная комиссия (СПК). В ноябре 1940 года Смешанная пограничная комиссия подписала в Иматре (Финляндия) протокол-описание линии государственной границы между СССР и Финляндией. 8 февраля 1941 года сторонами была подписана согласованная граница между СССР и Финляндией, при этом было установлено, что пограничная линия определена и демаркирована на местности с учётом всех изменений, о которых условились правительства СССР и Финляндии. 10 мая 1941 года Протокол-описание и карта границы была утверждена Советом народных комиссаров СССР. 11 мая 1941 года было опубликовано согласованное сторонами Коммюнике об демаркации советско-финляндской границы^[154].

Эти территории были отвоёваны Финляндией в июне-сентябре 1941 года в ходе Великой Отечественной войны, но по условиям Московского перемирия в сентябре 1944 года они снова отошли к СССР.

Потери Финляндии

Военные

«Война в Финляндии потребовала как от нас, так и от финнов больших жертв. По подсчетам нашего Генерального Штаба на нашей стороне количество убитых и умерших от ран составляет 48.745 человек, то есть немного меньше 49 тысяч человек, количество раненых — 158.863 человека. С финской стороны делаются попытки преуменьшить их жертвы, но жертвы финнов значительно больше наших. По минимальным подсчетам нашего Генерального Штаба у финнов количество убитых достигает не менее 60 тысяч, не считая умерших от ран, а количество раненых не менее 250.000 человек. Таким образом, исходя из того, что численность финской армии составляла не менее 600 тысяч человек, нужно признать, что финская армия потеряла убитыми и ранеными более половины своего состава». В. М. Молотов.

Согласно официальному заявлению, опубликованному в финской печати 23 мая 1940 года, общие безвозвратные потери финской армии за войну составили 19 576 убитыми и 3263 — пропавшими без вести (итого — 22 839 человек).

По данным 1991 года^[155]:

• убитыми — ок. 20-42 тыс. чел. (по советским данным 1940 года — 85 тыс. чел.);
• ранеными — 40 тыс. чел. (по советским данным 1940 года — 250 тыс. чел.);
• пленными — 1000 чел.

Таким образом, общие потери в финских войсках за время войны составили 67 тыс. человек. Краткие сведения о каждом из погибших с финской стороны опубликованы в ряде финских изданий^[156].

Современные сведения об обстоятельствах смерти финских военнослужащих^[157]:

• 16 725 погибли в бою, останки эвакуированы;
• 3433 погибли в бою, останки не эвакуированы;
• 3671 умер в госпиталях от ранений;
• 715 умерли по не боевым причинам (в том числе от болезней);
• 28 умерли в плену;
• 1727 пропали без вести и объявлены погибшими;
• причина смерти 363 военнослужащих неизвестна.

Итого погибло 26 662 финских военнослужащих.

Гражданские

По официальным финским данным, во время авианалётов и бомбардировок городов Финляндии (в том числе Хельсинки) погибло 956 человек^[158], 540 были серьёзно и 1300 легко ранены, 256 каменных и около 1800 деревянных зданий было разрушено^[159][160].

Потери иностранных добровольцев

Шведский добровольческий корпус в ходе войны потерял 33 человека погибшими и 185 ранеными и обмороженными (причём обмороженные составляли подавляющее большинство — около 140 человек)^[161].

Погибли два датчанина — лётчики, воевавшие в истребительной авиагруппе LLv-24^[162], и один итальянец, воевавший в составе LLv-26^[163].

Потери в технике

Общие потери Финляндии в войне составили 76 самолётов (боевые и небоевые потери) уничтоженными, ещё 51 получил тяжёлые повреждения^[164]. По данным советской стороны был уничтожен 381 финский самолёт.^[165]

Потери СССР

Согласно донесениям из войск на 15.03.1940:

• раненых, больных, обмороженных — 248 090;
• убито и умерло на этапах санитарной эвакуации — 65 384;
• умерло в госпиталях — 15 921;
• пропало без вести — 14 043;
• всего безвозвратных потерь — 95 348^[166].

Имеются данные о потерях пограничных войск НКВД СССР за весь период войны: убитыми 1341 человека, пропавшими без вести — 320, ранеными и обмороженными — 2500 человек (при этом не ясно, включены ли они в общее количество потерь РККА).^[167]

Именные списки

Согласно поимённым спискам, составленным в 1949—1951 годах Главным управлением кадров МО СССР и Главным штабом Сухопутных войск, потери Красной Армии в войне были следующими:

• погибло и умерло от ран на этапах санитарной эвакуации — 71 214;
• умерло в госпиталях от ран и болезней — 16 292;
• пропало без вести — 39 369.

Всего по этим спискам безвозвратные потери составили 126 875 военнослужащих^[166].

Другие оценки потерь

В период с 1990 года в российской исторической литературе и в журнальных публикациях появились новые данные о потерях как советской, так и финской армий. М. И. Семиряга (1989) оценивал число убитых советских солдат в 53,5 тыс.^[168], А. М. Носков — 72,5 тыс., П. А. Аптекарь — 131,5 тыс. Что же касается советских раненых, то, по данным П. А. Аптекаря, их количество оценивается до 400 тыс. чел. По последующим оценкам П. А. Аптекаря безвозвратные потери Красной Армии можно оценить примерно в 150 тысяч человек^[169]. Павел Петров опубликовал данные о том, что российский государственный военный архив располагает подтвержденной базой данных на 167 976 убитых на этой войне или пропавших без вести^[170].

По данным же советских военных архивов и госпиталей, санитарные потери составили (поимённо) 264 908 человек^[6]. Предполагается, что около 22 % из потерь составили потери от обморожений^[6].

Плен

В ходе войны в плен попало по разным данным: 5 395 военнослужащих РККА, включая 293 командира и политработника^[171], 5 546 военнослужащих^[172], 6 017 военнослужащих^[173]. Почти все они (за исключением 20 человек) были выданы СССР после войны, включая и тех, кто заявлял об отказе возвращаться. По итогам спецпроверки бывших военнопленных были выявлены 72 добровольно сдавшихся в плен, 206 шпионов или «подозрительных по шпионажу лиц», 54 провокатора, 166 записавшихся добровольцами к финнам на службу и 13 замеченных в издевательствах над другими пленными, всего 511 лиц^[174]. На Родине отнеслись ко всем сурово: 158 человек бывших военнопленных были осуждены к высшей мере наказания за измену Родине и расстреляны, 4 354 человека решением Особого совещания при НКВД СССР осуждено к заключению в исправительно-трудовых лагерях сроком от пяти до восьми лет, 450 бывших военнопленных (как правило, попавших в плен без сознания или с тяжелыми ранениями) освобождены^[175].

Число взятых в плен финских военнослужащих составляло 706 человек, по другим данным 876 человек^[176]. Из их числа 20 человек отказались возвращаться в Финляндию^[177].

Согласно мирному договору от 12 марта 1940 года предусматривался обмен военнопленными для чего была создана смешанная комиссия по обмену военнопленными между СССР и Финляндией. С 14 по 28 апреля в Выборге состоялось шесть заседаний комиссии. Передача военнопленных осуществлялась сторонами в несколько этапов в течение 16 апреля — 10 мая 1940 года на железнодорожной станции Вайниккала^[178].

Военные преступления

1 апреля 1944 года на мысе Пуот-Ниеми около Выборга красноармейцы обнаружили подвал, заполненный трупами советских военнопленных, замученных финнами^[179]. Чрезвычайная государственная комиссия провела ряд экспертиз, которые в совокупности со свидетельскими показаниями отнесли эти убийства к периоду советско-финляндской войны 1939—1940 годов^[179]. Судебно-медицинской экспертизе были подвергнуты 152 трупа^[179]. Интендантской экспертизой было установлено, что все предметы обмундирования на них относятся к образцам, принятым на снабжение Красной Армии до 1940 года^[179]. Произведенной Ботаническим институтом АН СССР экспертизой экземпляров берез и клёнов с места обнаружения трупов было установлено, что они имеют возраст 3 — 4 года^[179].

«Карельский вопрос»

После войны местные финские власти, провинциальные организации Карельского Союза, созданные в целях защиты прав и интересов эвакуированных жителей Карелии, пытались найти решение вопроса возвращения утраченных территорий. Во время «холодной войны» президент Финляндии Урхо Кекконен неоднократно вёл переговоры с советским руководством, но эти переговоры не увенчались успехом. Открыто возвращения этих территорий финская сторона не требовала. После распада Советского Союза вопрос передачи территорий Финляндии был поднят снова.

В вопросах, касающихся возврата отошедших территорий, Карельский Союз действует совместно с внешнеполитическим руководством Финляндии и через его посредство. В соответствии с принятой в 2005 году на съезде Карельского Союза программой «Карелия», Карельский Союз стремится способствовать тому, чтобы политическое руководство Финляндии активно следило за ситуацией в России и начало переговоры с Россией по вопросу возврата отошедших территорий Карелии сразу, как только возникнет реальная основа и обе стороны будут к этому готовы^[180].

Пропаганда во время войны

В начале войны тон советской прессы был бравурным — Красная Армия выглядела идеальной и победоносной, финны же изображались несерьёзным противником. 2 декабря (через 2 дня после начала войны) «Ленинградская правда» напишет^[181]:

Невольно любуешься доблестными бойцами Красной Армии, вооружёнными новейшими снайперскими винтовками, блестящими автоматическими ручными пулемётами. Столкнулись армии двух миров. Красная Армия — самая миролюбивая, самая героическая, могучая, оснащённая передовой техникой, и армия продажного финляндского правительства, которую капиталисты заставляют бряцать оружием. А оружие-то, скажем откровенно, старенькое, поношенное. На большее пороху не хватает.

Однако уже через месяц тон советской печати изменился. Стали говорить о мощи «линии Маннергейма», тяжёлой местности и морозе — Красная Армия, теряя десятки тысяч убитыми и обмороженными, застряла в финских лесах^[182]. Начиная с доклада Молотова 29 марта 1940 года, начинает жить миф^[183] о неприступной «линии Маннергейма», аналогичной «линии Мажино» и «линии Зигфрида», которые до сих пор ещё ни одной армией не были сокрушены^[142].

Позже Анастас Микоян писал: «Сталин — умный, способный человек, в оправдание неудач в ходе войны с Финляндией выдумал причину, что мы „вдруг“ обнаружили хорошо оборудованную линию Маннергейма. Была выпущена специально кинокартина с показом этих сооружений для оправдания, что против такой линии было трудно воевать и быстро одержать победу»^[184].

Если финская пропаганда изображала войну как защиту родины от жестоких и беспощадных захватчиков, соединяющих коммунистический терроризм с традиционным русским великодержавием (так, в песне «Нет, Молотов!» глава советского правительства сравнивается с царским генерал-губернатором Финляндии Николаем Бобриковым, известным своей русификаторской политикой и борьбой с автономией), то советский Агитпроп подавал войну как борьбу с угнетателями финского народа ради свободы последнего. Использовавшийся для обозначения противника термин белофинны призван был подчёркивать не межгосударственный и не межнародный, но классовый характер противостояния^[185]. «Отнимали не раз вашу родину — мы приходим её возвратить», говорится в песне «Принимай нас, Суоми-красавица», в попытке парировать обвинения в захвате Финляндии. В приказе по войскам ЛенВО от 29 ноября, подписанном Мерецковым и Ждановым, говорится:

Мы идём в Финляндию не как завоеватели, а как друзья и освободители финского народа от гнёта помещиков и капиталистов.
Мы идём не против финского народа, а против правительства Каяндера—Эркно, угнетающего финский народ и спровоцировавшего войну с СССР.

Мы уважаем свободу и независимость Финляндии, полученную финским народом в результате Октябрьской Революции и победы Советской Власти^[114].

• 

  Советский пропагандистский плакат на финском языке, рисующий Маннергейма палачом

• 

  Советский пропагандистский плакат на финском языке, рисующий Маннергейма палачом

• 

  Обложка книги «Герои финского похода». СССР, 1940

• 

  Белофинн в лесах таится… Советский плакат, 1940

• 

  Политрук — хуже врага… Агитационная листовка, Финляндия, 1940

• 

  Сдавайся в плен вместе с оружием. Агитационная листовка, Финляндия, 1940

• 

  Скоро может настать и твой черёд. Агитационная листовка, Финляндия, 1939—1940

• 

  Краслёт. Финская листовка, обещавшая 10 тыс. долларов советским лётчикам за сданный финнам самолёт. 1940

• 

  Жители Ленинграда. Агитационная листовка, Финляндия, 1940

• 

  Лист газеты Правда с картой итогов войны. 13.03.1940

• Карикатура в Chicago Daily Tribune. Январь 1940
• Карикатура в Chicago Daily Tribune. Февраль 1940
• «Принимай нас, Суоми-красавица»
• «Njet, Molotoff»

Линия Маннергейма — альтернативная точка зрения

На протяжении войны как советская, так и финская пропаганда существенно преувеличивали значение «Линии Маннергейма». Первая — чтобы оправдать длительную задержку в наступлении, а вторая — для укрепления морального духа армии и населения. Соответственно миф о «невероятно сильно укреплённой» «линии Маннергейма» прочно укрепился в советской истории и проник в некоторые западные источники информации, что неудивительно, учитывая воспевание линии финской стороной в буквальном смысле — в песне Mannerheimin linjalla («На линии Маннергейма»). Технический советник по строительству укреплений бельгийский генерал Баду, участник постройки линии «Мажино», утверждал^[183]:

Нигде в мире природные условия не были так благоприятны для постройки укреплённых линий, как в Карелии. На этом узком месте между двумя водными пространствами — Ладожским озером и Финским заливом — имеются непроходимые леса и громадные скалы. Из дерева и гранита, а где нужно — и из бетона построена знаменитая «линия Маннергейма». Величайшую крепость «линии Маннергейма» придают сделанные в граните противотанковые препятствия. Даже двадцатипятитонные танки не могут их преодолеть. В граните финны при помощи взрывов оборудовали пулемётные и орудийные гнёзда, которым не страшны самые сильные бомбы. Там, где не хватало гранита, финны не пожалели бетона.

По оценке российского историка А. Исаева, «в действительности „линия Маннергейма“ была далека от лучших образцов европейской фортификации. Подавляющее большинство долговременных сооружений финнов были одноэтажными, частично заглублёнными в землю железобетонными постройками в виде бункера, разделённого на несколько помещений внутренними перегородками с бронированными дверями. Три ДОТа „миллионного“ типа имели два уровня, ещё три ДОТа — три уровня. Подчеркну, именно уровня. То есть их боевые казематы и укрытия размещались на разных уровнях относительно поверхности, слегка заглублённые в землю казематы с амбразурами и полностью заглублённые, соединяющие их галереи с казармами. Сооружений с тем, что можно назвать этажами, было ничтожно мало». Это было гораздо слабее укреплений линии Молотова, не говоря уже о линии Мажино с многоэтажными капонирами, оснащёнными собственными электростанциями, кухнями, комнатами отдыха и всеми удобствами, с подземными галереями, соединяющими доты, и даже подземными узкоколейками. Наряду со знаменитыми надолбами из гранитных валунов, финны использовали надолбы из низкокачественного бетона, рассчитанные на устаревшие танки «Рено» и оказавшиеся слабыми против орудий новой советской техники^[183]. Фактически «Линия Маннергейма» состояла в основном из полевых укреплений. Бункеры, расположенные на линии, были небольшими, размещались на значительном расстоянии друг от друга и редко когда имели пушечное вооружение.

Как отмечает О. Маннинен, у финнов хватило ресурсов на постройку только 101 бетонного бункера (из низкокачественного бетона), причём бетона на них ушло меньше, чем на здание Хельсинкского оперного театра; остальные укрепления линии Маннергейма были дерево-земляные (для сравнения: линия Мажино имела 5800 бетонных укреплений, включая многоэтажные бункеры)^[186].

Сам Маннергейм писал:

…Русские ещё во время войны пустили в ход миф о «линии Маннергейма». Утверждали, что наша оборона на Карельском перешейке опиралась на необыкновенно прочный и выстроенный по последнему слову техники оборонительный вал, который можно сравнить с линиями Мажино и Зигфрида и который никакая армия никогда не прорывала. Прорыв русских явился «подвигом, равного которому не было в истории всех войн»… Всё это чушь; в действительности положение вещей выглядит совершенно иначе… Оборонительная линия, конечно, была, но её образовывали только редкие долговременные пулемётные гнёзда да два десятка выстроенных по моему предложению новых дотов, между которыми были проложены траншеи. Да, оборонительная линия существовала, но у неё отсутствовала глубина. Эту позицию народ и назвал «Линией Маннергейма». Её прочность явилась результатом стойкости и мужества наших солдат, а никак не результатом крепости сооружений.

Увековечение памяти

Кладбища

• Большеохтинское кладбище Санкт-Петербурга содержит захоронения советских солдат, погибших в годы Советско-финской войны.
• Братская могила на городском кладбище г. Мурманск (http://voenspez.ru/index.php?topic=31482.msg272425#msg272425). На городском кладбище г. Мурманска похоронены и увековечены погибшие на Финской и Отечественной войнах советские воины и репатрианты, а также моряки союзных конвоев

Памятники

• «Крест скорби» — памятник советским и финским воинам, павшим в Советско-финляндской войне. Открыт 27 июня 2000 года. Расположен в Питкярантском районе Республики Карелия^[187].
• Мемориал «Колласъярви» — мемориал павшим советским и финским воинам. Расположен в Суоярвском районе Республики Карелия.
• Мемориал «Петровка» — мемориал павшим советским воинам. Расположен в Выборгском районе Ленинградской области.

Музеи

• Школьный музей «Неизвестная война» — открыт 20 ноября 2013 года в МОУ «Средняя школа № 34» города Петрозаводска^[188][189].
• «Военный музей Карельского перешейка» открыт в Выборге историком Баиром Иринчеевым.

Отражение войны в культуре

Песни, стихотворения

В литературе

• Книга Антти Туури «Talvisota» (1985).

Художественные фильмы

• х/ф «За нашу Советскую Родину» (СССР, 1940)^{[источник не указан 395 дней]}
• х/ф «Фронтовые подруги» (СССР, 1941)
• х/ф «В тылу врага» (СССР, 1941)
• х/ф «Машенька» (СССР, 1942)
• х/ф «Talvisota» (Финляндия, 1989)
• х/ф «Придел ангела» (Россия, 2009)
• х/ф «Военная разведка: Северный фронт (телесериал)» (Россия, 2012)
• х/ф «Весури» (Россия, 2019)

Документальные фильмы

• «Живые и мёртвые» (Документальный фильм о «Зимней войне» режиссёра В. А. Фонарёва)
• «Линия Маннергейма» (СССР, 1940)
• «Тайны Финской войны» (Авторский фильм Кирилла Набутова. Россия, 2002)
• «Зимняя война» (Виктор Правдюк, Россия, 2014)

Прочее

Начиная с 2000-х годов выпускались компьютерные игры, сюжет которых связан с войной. Среди таких игр: «Блицкриг», «Talvisota: Ледяной ад», «Squad Battles: Winter War».

См. также

• Предыстория Великой Отечественной войны
• Финско-эстонское военное сотрудничество (1930-е гг.)
• Карельский вопрос
• Линия Маннергейма
• Тактика «Мотти»
• Белофинны
• Линия Салпа
• Первая советско-финская война (1918—1920)
• Карельское восстание (1921-1922) (1921—1922)
• Советско-финская война (1941—1944)
• Принимай нас, Суоми-красавица
• Шведский добровольческий батальон
• Шведская добровольческая рота
• Советская экспериментальная танкетка «Подвижное пулеметное гнездо» ППГ

Примечания

Комментарии

Литература

Документы

Книги

Кескисарья Теему. Ратная дорога на Раате. Драма одного сражения Зимней войны (1939—1940). Пер. с фин. М.: Издательство «Весь Мир», 2020.

Рентола Киммо. Сталин и судьба Финляндии. Пер. с фин.. М.: Издательство «Весь Мир», 2020.

Паасикиви Юхо Кусти. Моя работа в Москве и Финляндии в 1939—1941 гг. Пер. с фин. Пер. с фин. М.: Издательство «Весь Мир», 2021, 2022.

Очерки и воспоминания

Статьи

Ссылки

Братская могила на городском кладбище г. Мурманск. http://voenspez.ru/index.php?topic=31482.msg272425#msg272425

Эта страница в последний раз была отредактирована 5 января 2023 в 14:56.

Как только страница обновилась в Википедии она обновляется в Вики 2.
Обычно почти сразу, изредка в течении часа.