Как расстреляли царскую семью романовых рассказы очевидцев

Парочка интересных исторических документов о расстреле царской семьи. В 1963-1964 годах опрашивались еще живые участники расстрела царской семьи и помимо вопросов об обстоятельствах расстрела, затрагивался и вопрос о том, была ли санкция на расстрел из Москвы.

Из воспоминаний участника расстрела царской семьи М. А. Медведева (Кудрина)

Вечером 16 июля н[ового] ст[иля] 1918 года в здании Уральской областной Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией (располагавшейся в Американской гостинице города Екатеринбурга — ныне город Свердловск) заседал в неполном составе областной Совет Урала. Когда меня — екатеринбургского чекиста — туда вызвали, я увидел в комнате знакомых мне товарищей: председателя Совета депутатов Александра Георгиевича Белобородова, председателя Областного комитета партии большевиков Георгия Сафарова, военного комиссара Екатеринбурга Филиппа Голощекина, члена Совета Петра Лазаревича Войкова, председателя областной ЧК Федора Лукоянова, моих друзей — членов коллегии Уральской областной ЧК Владимира Горина, Исая Иделевича (Ильича) Родзинского (ныне персональный пенсионер, живет в Москве) и коменданта Дома особого назначения (дом Ипатьева) Якова Михайловича Юровского.

Когда я вошел, присутствующие решали, что делать с бывшим царем Николаем II Романовым и его семьей. Сообщение о поездке в Москву к Я. М. Свердлову делал Филипп Голощекин. Санкции Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета на расстрел семьи Романовых Голощекину получить не удалось. Свердлов советовался с В.И. Лениным, который высказывался за привоз царской семьи в Москву и открытый суд над Николаем II и его женой Александрой Федоровной, предательство которой в годы Первой мировой войны дорого обошлось России.

— Именно всероссийский суд! — доказывал Ленин Свердлову: — с публикацией в газетах. Подсчитать, какой людской и материальный урон нанес самодержец стране за годы царствования. Сколько повешено революционеров, сколько погибло на каторге, на никому не нужной войне! Чтобы ответил перед всем народом! Вы думаете, только темный мужичок верит у нас в доброго батюшку-царя. Не только, дорогой мой Яков Михайлович! Давно ли передовой ваш питерский рабочий шел к Зимнему с хоругвиями? Всего каких-нибудь 13 лет назад! Вот эту-то непостижимую “расейскую” доверчивость и должен развеять в дым открытый процесс над Николаем Кровавым…

Я. М. Свердлов пытался приводить доводы Голощекина об опасностях провоза поездом царской семьи через Россию, где то и дело вспыхивали контрреволюционные восстания в городах, о тяжелом положении на фронтах под Екатеринбургом, но Ленин стоял на своем:

— Ну и что же, что фронт отходит? Москва теперь — глубокий тыл, вот и эвакуируйте их в тыл! А мы уж тут устроим им суд на весь мир.

На прощанье Свердлов сказал Голощекину:

— Так и скажи, Филипп, товарищам — ВЦИК официальной санкции на расстрел не дает.

После рассказа Голощекина Сафаров спросил военкома, сколько дней, по его мнению, продержится Екатеринбург? Голощекин отвечал, что положение угрожающее — плохо вооруженные добровольческие отряды Красной Армии отступают, и дня через три, максимум через пять, Екатеринбург падет. Воцарилось тягостное молчание. Каждый понимал, что эвакуировать царскую семью из города не только что в Москву, но и просто на Север означает дать монархистам давно желанную возможность для похищения царя. Дом Ипатьева представлял до известной степени укрепленную точку: два высоких деревянных забора вокруг, система постов наружной и внутренней охраны из рабочих, пулеметы. Конечно, такой надежной охраны мы не могли бы обеспечить движущемуся автомобилю или экипажу, тем более за чертой города.

Об оставлении царя белым армиям адмирала Колчака не могло быть и речи — такая “милость” ставила под реальную угрозу существование молодой Республики Советов, окруженной кольцом вражеских армий. Враждебно настроенный к большевикам, которых он после Брестского мира считал предателями интересов России, Николай II стал бы знаменем контрреволюционных сил вне и внутри Советской республики. Адмирал Колчак, используя вековую веру в добрые намерения царей, смог бы привлечь на свою сторону сибирское крестьянство, которое никогда не видело помещиков, не знало, что такое крепостное право, и поэтому не поддерживало Колчака, насаждавшего помещичьи законы на захваченной им (благодаря восстанию Чехословацкого корпуса) территории. Весть о “спасении” царя удесятерила бы силы озлобленного кулачества в губерниях Советской России.

У нас, чекистов, были свежи в памяти попытки тобольского духовенства во главе с Епископом Гермогеном освободить царскую семью из-под ареста. Только находчивость моего друга матроса Павла Хохрякова, вовремя арестовавшего Гермогена и перевезшего Романовых в Екатеринбург под охрану большевистского Совета, спасла положение. При глубокой религиозности народа в провинции нельзя было допускать оставления врагу даже останков царской династии, из которых немедленно были бы сфабрикованы духовенством “святые чудотворные мощи” — также неплохой флаг для армий адмирала Колчака.

Но была еще одна причина, которая решила судьбу Романовых не так, как того хотел Владимир Ильич.

Относительно вольготная жизнь Романовых (особняк купца Ипатьева даже отдаленно не напоминал тюрьму) в столь тревожное время, когда враг был буквально у ворот города, вызывала понятное возмущение рабочих Екатеринбурга и окрестностей. На собраниях и митингах на заводах Верх-Исетска рабочие прямо говорили:
— Чегой-то вы, большевики, с Николаем нянчитесь? Пора кончать! А не то разнесем ваш Совет по щепочкам!

Такие настроения серьезно затрудняли формирование частей Красной Армии, да и сама угроза расправы была нешуточной — рабочие были вооружены, и слово с делом у них не расходилось. Требовали немедленного расстрела Романовых и другие партии. Еще в конце июня 1918 года члены Екатеринбургского Совета эсер Сакович и левый эсер Хотимский (позднее — большевик, чекист, погиб в годы культа личности Сталина, посмертно реабилитирован) на заседании настаивали на скорейшей ликвидации Романовых и обвиняли большевиков в непоследовательности. Лидер же анархистов Жебенев кричал нам в Совете:
— Если вы не уничтожите Николая Кровавого, то это сделаем мы сами!

Не имея санкции ВЦИКа на расстрел, мы не могли ничего сказать в ответ, а позиция оттягивания без объяснения причин еще больше озлобляла рабочих. Дальше откладывать решение участи Романовых в военной обстановке означало еще глубже подрывать доверие народа к нашей партии. Поэтому решить наконец участь царской семьи в Екатеринбурге, Перми и Алапаевске (там жили братья царя) собралась именно большевистская часть областного Совета Урала. От нашего решения практически зависело, поведем ли мы рабочих на оборону города Екатеринбурга или поведут их анархисты и левые эсеры. Третьего пути не было.

Последние месяц-два к забору Дома особого назначения беспрерывно лезли какие-то “любопытные” — в основном темные личности, приехавшие, как правило, из Питера и Москвы. Они пытались передавать записки, продукты, слали письма по почте, которые мы перехватывали: во всех заверения в преданности и предложение услуг. У нас, чекистов, создавалось впечатление, что в городе существует какая-то белогвардейская организация, упорно старающаяся войти в контакт с царем и царицей. Мы прекратили допуск в дом даже священников и монахинь, носивших продукты из ближайшего монастыря.

Но не только понаехавшие тайно в Екатеринбург монархисты рассчитывали при случае освободить пленного царя, — сама семья была готова к похищению в любой момент и не упускала ни одного случая связаться с волей. Екатеринбургские чекисты выяснили эту готовность довольно простым способом. Белобородовым, Войковым и чекистом Родзинским было составлено от имени Русской офицерской организации письмо, в котором сообщалось о скором падении Екатеринбурга и предлагалось подготовиться к побегу ночью определенного дня. Записку, переведенную на французский язык Войковым и переписанную набело красными чернилами красивым почерком Исая Родзинского, через одного из солдат охраны передали царице. Ответ не заставил себя ждать. Сочинили и послали второе письмо. Наблюдение за комнатами показало, что две или три ночи семья Романовых провела одетыми — готовность к побегу была полной. Юровский доложил об этом областному Совету Урала.

Обсудив все обстоятельства, мы принимаем решение: этой же ночью нанести два удара: ликвидировать две монархические подпольные офицерские организации, могущие нанести удар в спину частям, обороняющим город (на эту операцию выделяется чекист Исай Родзинский), и уничтожить царскую семью Романовых.

Яков Юровский предлагает сделать снисхождение для мальчика.
— Какого? Наследника? Я — против! — возражаю я.
— Да нет, Михаил, кухонного мальчика Леню Седнева нужно увести. Поваренка-то за что… Он играл с Алексеем.
— А остальная прислуга?
— Мы с самого начала предлагали им покинуть Романовых. Часть ушла, а те, кто остался, заявили, что желают разделить участь монарха. Пусть и разделяют…

Постановили: спасти жизнь только Лене Седневу. Затем стали думать, кого выделить на ликвидацию Романовых от Уральской областной Чрезвычайной комиссии. Белобородов спрашивает меня:

— Примешь участие?
— По указу Николая II я судился и сидел в тюрьме. Безусловно, приму!

— От Красной Армии еще нужен представитель, — говорит Филипп Голощекин: — Предлагаю Петра Захаровича Ермакова, военного комиссара Верх-Исетска.
— Принято. А от тебя, Яков, кто будет участвовать?
— Я и мой помощник Григорий Петрович Никулин, — отвечает Юровский. — Итак, четверо: Медведев, Ермаков, Никулин и я.

. . .Выбрали комнату в нижнем этаже рядом с кладовой, всего одно зарешеченное окно в сторону Вознесенского переулка (второе от угла дома), обычные полосатые обои, сводчатый потолок, тусклая электролампочка под потолком. Решаем поставить во дворе снаружи дома (двор образован внешним дополнительным забором со стороны проспекта и переулка) грузовик и перед расстрелом завести мотор, чтобы шумом заглушить выстрелы в комнате. Юровский уже предупредил наружную охрану, чтобы не беспокоилась, если услышат выстрелы внутри дома; затем раздали наганы латышам внутренней охраны, — мы сочли разумным привлечь их к операции, чтобы не расстреливать одних членов семьи Романовых на глазах у других. Трое латышей отказались участвовать в расстреле. Начальник охраны Павел Спиридонович Медведев вернул их наганы в комендантскую комнату. В отряде осталось семь человек латышей.

Яков Юровский (умер своей смертью в 1938 году)

Далеко за полночь Яков Михайлович проходит в комнаты доктора Боткина и царя, просит одеться, умыться и быть готовыми к спуску в полуподвальное укрытие. Примерно с час Романовы приводят себя в порядок после сна, наконец — около трех часов ночи — они готовы. Юровский предлагает нам взять оставшиеся пять наганов. Петр Ермаков берет два нагана и засовывает их за пояс, по нагану берут Григорий Никулин и Павел Медведев. Я отказываюсь, так как у меня и так два пистолета: на поясе в кобуре американский “кольт”, а за поясом бельгийский “браунинг” (оба исторических пистолета — “браунинг” № 389965 и “кольт” калибра 45, правительственная модель “С” № 78517 — я сохранил до сегодняшнего дня). Оставшийся револьвер берет сначала Юровский (у него в кобуре десятизарядный “маузер”), но затем отдает его Ермакову, и тот затыкает себе за пояс третий наган. Все мы невольно улыбаемся, глядя на его воинственный вид.

. . .Стремительно входит Юровский и становится рядом со мной. Царь вопросительно смотрит на него. Слышу зычный голос Якова Михайловича:

— Попрошу всех встать!

Легко, по-военному встал Николай II; зло сверкнув глазами, нехотя поднялась со стула Александра Федоровна. В комнату вошел и выстроился как раз против нее и дочерей отряд латышей: пять человек в первом ряду, и двое — с винтовками — во втором. Царица перекрестилась. Стало так тихо, что со двора через окно слышно, как тарахтит мотор грузовика. Юровский на полшага выходит вперед и обращается к царю:

— Николай Александрович! Попытки Ваших единомышленников спасти Вас не увенчались успехом! И вот, в тяжелую годину для Советской республики… — Яков Михайлович повышает голос и рукой рубит воздух: — …на нас возложена миссия покончить с домом Романовых!

Женские крики: “Боже мой! Ах! Ох!” Николай II быстро бормочет:
— Господи, Боже мой! Господи, боже мой! Что ж это такое?!
— А вот что такое! — говорит Юровский, вынимая из кобуры “маузер”.
— Так нас никуда не повезут? — спрашивает глухим голосом Боткин.

Юровский хочет ему что-то ответить, но я уже спускаю курок моего “браунинга” и всаживаю первую пулю в царя. Одновременно с моим вторым выстрелом раздается первый залп латышей и моих товарищей справа и слева. Юровский и Ермаков также стреляют в грудь Николая II почти в ухо. На моем пятом выстреле Николай II валится снопом на спину.

Женский визг и стоны; вижу, как падает Боткин, у стены оседает лакей и валится на колени повар. Белая подушка двинулась от двери в правый угол комнаты. В пороховом дыму от кричащей женской группы метнулась к закрытой двери женская фигура и тут же падает, сраженная выстрелами Ермакова, который палит уже из второго нагана. Слышно, как лязгают рикошетом пули от каменных столбов, летит известковая пыль. В комнате ничего не видно из-за дыма — стрельба идет уже по еле видным падающим силуэтам в правом углу. Затихли крики, но выстрелы еще грохочут — Ермаков стреляет из третьего нагана. Слышен голос Юровского:

— Стой! Прекратить огонь!

Тишина. Звенит в ушах. Кого-то из красноармейцев ранило в палец руки и в шею — то ли рикошетом, то ли в пороховом тумане латыши из второго ряда из винтовок обожгли пулями. Редеет пелена дыма и пыли. Яков Михайлович предлагает мне с Ермаковым, как представителям Красной Армии, засвидетельствовать смерть каждого члена царской семьи. Вдруг из правого угла комнаты, где зашевелилась подушка, женский радостный крик:
— Слава Богу! Меня Бог спас!

Шатаясь, подымается уцелевшая горничная — она прикрылась подушками, в пуху которых увязли пули. У латышей уже расстреляны все патроны, тогда двое с винтовками подходят к ней через лежащие тела и штыками прикалывают горничную. От ее предсмертного крика очнулся и часто застонал легко раненный Алексей — он лежит на стуле. К нему подходит Юровский и выпускает три последние пули из своего “маузера”. Парень затих и медленно сползает на пол к ногам отца. Мы с Ермаковым щупаем пульс у Николая — он весь изрешечен пулями, мертв. Осматриваем остальных и достреливаем из “кольта” и ермаковского нагана еще живых Татьяну и Анастасию. Теперь все бездыханны.

К Юровскому подходит начальник охраны Павел Спиридонович Медведев и докладывает, что выстрелы были слышны во дворе дома. Он привел красноармейцев внутренней охраны для переноски трупов и одеяла, на которых можно носить до автомашины. Яков Михайлович поручает мне проследить за переносом трупов и погрузкой в автомобиль. Первого на одеяло укладываем лежащего в луже крови Николая II. Красноармейцы выносят останки императора во двор. Я иду за ними. В проходной комнате вижу Павла Медведева — он смертельно бледен и его рвет, спрашиваю, не ранен ли он, но Павел молчит и машет рукой.
Около грузовика встречаю Филиппа Голощекина.

Филипп Голощекин (расстрелян в 1941 году, в 1961 — реабилитирован)

— Ты где был? — спрашиваю его.
— Гулял по площади. Слушал выстрелы. Было слышно. — Нагнулся над царем.
— Конец, говоришь, династии Романовых?! Да… Красноармеец принес на штыке комнатную собачонку Анастасии — когда мы шли мимо двери (на лестницу во второй этаж) из-за створок раздался протяжный жалобный вой — последний салют императору Всероссийскому. Труп песика бросили рядом с царским.
— Собакам — собачья смерть! — презрительно сказал Голощекин.

Я попросил Филиппа и шофера постоять у машины, пока будут носить трупы. Кто-то приволок рулон солдатского сукна, одним концом расстелили его на опилки в кузове грузовика — на сукно стали укладывать расстрелянных.

Сопровождаю каждый труп: теперь уже сообразили из двух толстых палок и одеял связать какое-то подобие носилок. Замечаю, что в комнате во время укладки красноармейцы снимают с трупов кольца, брошки и прячут их в карманы. После того, как все уложены в кузов, советую Юровскому обыскать носильщиков.

— Сделаем проще, — говорит он и приказывает всем подняться на второй этаж к комендантской комнате. Выстраивает красноармейцев и говорит: — Предлагало выложить на стол из карманов все драгоценности, снятые с Романовых. На размышление — полминуты. Затем обыщу каждого, у кого найду — расстрел на месте! Мародерства я не допущу. Поняли все?
— Да мы просто так — взяли на память о событии, — смущенно шумят красноармейцы. — Чтобы не пропало.
На столе в минуту вырастает горка золотых вещей: бриллиантовые брошки, жемчужные ожерелья, обручальные кольца, алмазные булавки, золотые карманные часы Николая II и доктора Боткина и другие предметы.

Солдаты ушли мыть полы в нижней комнате и смежной с ней. Спускаюсь к грузовику, еще раз пересчитываю трупы — все одиннадцать на месте — закрываю их свободным концом сукна. Ермаков садится к шоферу, в кузов залезают несколько человек из охраны с винтовками. Машина трогается с места, выезжает за дощатые ворота внешнего забора, поворачивает направо и по Вознесенскому переулку через спящий город везет останки Романовых за город.

За Верх-Исетском в нескольких верстах от деревни Коптяки машина остановилась на большой поляне, на которой чернели какие-то заросшие ямы. Развели костер, чтобы погреться, — ехавшие в кузове грузовика продрогли. Затем стали по очереди переносить трупы к заброшенной шахте, срывать с них одежду. Ермаков выслал красноармейцев на дорогу, чтобы никого не пропускали из близлежащей деревни. На веревках спустили расстрелянных в ствол шахты — сначала Романовых, затем прислугу. Уже выглянуло солнце, когда стали бросать в костер окровавленную одежду. …Вдруг из одного из дамских лифчиков брызнул алмазный ручеек. Затоптали костер, стали выбирать драгоценности из золы и с земли. Еще в двух лифчиках в подкладке нашли зашитые бриллианты, жемчуг, какие-то цветные драгоценные камни.

На дороге затарахтела машина. Подъехал Юровский с Голощекиным на легковой машине. Заглянули в шахту. Сначала хотели засыпать трупы песком, но затем Юровский сказал, что пусть утонут в воде на дне — все равно никто не будет их искать здесь, так как это район заброшенных шахт, и стволов тут много. На всякий случай решили обрушить верхнюю часть клети (Юровский привез ящик гранат), но потом подумали: взрывы будут слышны в деревне, да и свежие разрушения заметны. Просто закидали шахту старыми ветками, сучьями, найденными неподалеку гнилыми досками. Грузовик Ермакова и автомобиль Юровского тронулись в обратный путь. Был жаркий день, все измучены до предела, с трудом боролись со сном, почти сутки никто ничего не ел.

На следующий день — 18 июля 1918 года — в Уральскую областную ЧК поступили сведения, что весь Верх-Исетск только и говорит о расстреле Николая II и о том, что трупы брошены в заброшенные шахты около деревни Коптяки. Вот-те и конспирация! Не иначе, как кто-то из участников захоронения рассказал под секретом жене, та — кумушке, и пошло по всему уезду.
Вызвали на коллегию ЧК Юровского. Постановили: этой же ночью отправить автомобиль с Юровским и Ермаковым к шахте, вытащить все трупы и сжечь. От Уральской областной ЧК на операцию назначили моего друга члена коллегии Исая Иделевича Родзинского.

Итак, наступила ночь с 18 на 19 июля 1918 года. В полночь грузовик с чекистами Родзинским, Юровским, Ермаковым, матросом Вагановым, матросами и красноармейцами (всего человек шесть или семь) выехал в район заброшенных шахт. В кузове стояли бочки с бензином и ящики с концентрированной серной кислотой в бутылях для обезображивания трупов.

Все, что я расскажу об операции повторного захоронения, я говорю со слов моих друзей: покойного Якова Юровского и ныне здравствующего Исая Родзинского, подробные воспоминания которого должны быть непременно записаны для истории, так как Исай единственный человек, оставшийся в живых из участников этой операции, кто сегодня может опознать место, где похоронены останки Романовых. Также необходимо записать воспоминания моего друга Григория Петровича Никулина, знающего подробности ликвидации великих князей в Алапаевске и великого князя Михаила Александровича Романова — в Перми.

Подъехали к шахте, спустили на веревках двух матросов — Ваганова и еще одного — на дно шахтного ствола, где была небольшая площадка-уступ. Когда все расстрелянные были вытащены веревками за ноги из воды на поверхность и уложены рядком на траве, а чекисты присели отдохнуть, то стало ясным, насколько легкомысленным было первое захоронение. Перед ними лежали готовые “чудотворные мощи”: ледяная вода шахты не только начисто смыла кровь, но и заморозила тела настолько, что они выглядели словно живые — на лицах царя, девушек и женщин даже проступил румянец. Несомненно, Романовы могли в таком отличном состоянии сохраниться в шахтном холодильнике не один месяц, а до падения Екатеринбурга, напоминаю, оставались считанные дни.

Начинало светать. По дороге из деревни Коптяки потянулись первые телеги на Верх-Исетский базар. Высланные заставы из красноармейцев перекрыли дорогу с обоих концов, объясняя крестьянам, что проезд временно закрыт, так как из тюрьмы сбежали преступники, район этот оцеплен войсками и производится прочесывание леса. Подводы заворачивали назад.

Готового плана перехоронения у ребят не было, куда везти трупы, никто не знал, где их прятать — также. Поэтому решили попробовать сжечь хотя бы часть расстрелянных, чтобы число их было меньше одиннадцати. Отобрали тела Николая II, Алексея, царицы, доктора Боткина, облили их бензином и подожгли. Замороженные трупы дымились, смердили, шипели, но никак не горели. Тогда решили останки Романовых где-нибудь закопать. Сложили в кузов грузовика все одиннадцать тел (из них четыре обгорелых), выехали на коптяковскую дорогу и повернули в сторону Верх-Исетска. Недалеко от переезда (по-видимому, через Горно-Уральскую железную дорогу, — на карте место уточнить у И. И. Родзинского) в болотистой низине машина забуксовала в грязи — ни вперед, ни назад. Сколько ни бились — ни с места. От домика железнодорожного сторожа на переезде принесли доски и с трудом вытолкнули грузовик из образовавшейся болотистой ямы. И вдруг кому-то (Я. М. Юровский говорил мне в 1933 году, что — Родзинскому) пришла в голову мысль: а ведь эта яма на самой дороге — идеальная тайная братская могила для последних Романовых!

Углубили яму лопатами до черной торфяной воды. Туда — в болотистую трясину спустили трупы, залили их серной кислотой, забросали землей. Грузовик от переезда привез с десяток старых пропитанных железнодорожных шпал — сделали из них над ямой настил, проехались по нему несколько раз на машине. Шпалы немного вдавились в землю, запачкались, будто бы они и всегда тут лежали.

Так в случайной болотистой яме нашли достойное упокоение последние члены царской династии Романовых, династии, которая тиранила Россию триста пять лет! Новая революционная власть не сделала исключения для коронованных разбойников земли Русской: они похоронены так, как издревле хоронили на Руси разбойников с большой дороги — без креста и надгробного камня, чтобы не останавливали взгляд идущих по этой дороге к новой жизни.

В этот же день через Пермь выехали в Москву к В. И. Ленину и Я. М. Свердлову с докладом о ликвидации Романовых Я. М. Юровский и Г. П. Никулин. Кроме мешка бриллиантов и прочих драгоценностей, они везли все найденные в доме Ипатьева дневники и переписку царской семьи, фотоальбомы пребывания царской семьи в Тобольске (царь был страстный фотолюбитель), а также те два письма красными чернилами, которые были составлены Белобородовым и Войковым для выяснения настроений царской семьи. По мысли Белобородова, теперь эти два документа должны были доказать ВЦИКу существование офицерской организации, поставившей целью похищение царской семьи. Александр опасался, что В. И. Ленин привлечет его к ответственности за самоуправство с расстрелом Романовых без санкции ВЦИКа. Кроме того, Юровский и Никулин должны были лично рассказать Я. М. Свердлову обстановку в Екатеринбурге и те обстоятельства, которые вынудили Уральский областной Совет принять решение о ликвидации Романовых.
Одновременно Белобородов, Сафаров и Голощекин решили объявить о расстреле только одного Николая II, прибавив, что семья увезена и спрятана в надежном месте

Вечером 20 июля 1918 года видел Белобородова, и он рассказал мне, что получил телеграмму от Я. М. Свердлова. Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет в заседании 18 июля постановил: считать решение Уральского областного Совета о ликвидации Романовых правильным. Мы обнялись с Александром и поздравили друг друга, — значит, в Москве поняли сложность обстановки, следовательно, Ленин одобрил наши действия. В тот же вечер Филипп Голощекин впервые публично объявил на заседании областного Совета Урала о расстреле Николая II. Ликованию слушателей не было конца, у рабочих поднялось настроение.

Через день или два в екатеринбургских газетах появилось сообщение, что Николай II расстрелян по приговору народа, а царская семья вывезена из города и укрыта в надежном месте. Я не знаю истинных целей такого маневра Белобородова, но предполагаю, что областной Совет Урала не хотел сообщать населению города о расстреле женщин и детей. Возможно, были и какие-то другие соображения, но ни мне, ни Юровскому (с которым я часто виделся в Москве в начале 1930-х годов, и мы с ним много говорили о романовской истории) они не были известны. Так или иначе, это заведомо ложное сообщение в печати породило в народе живущие по сей день слухи о спасении царских детей, бегстве за границу дочери царя Анастасии и прочие легенды.

Так закончилась секретная операция по избавлению России от династии Романовых. Она прошла настолько успешно, что доныне не раскрыта ни тайна дома Ипатьева, ни место захоронения царской семьи.
Медведев (записано в декабре 1963 года)

РЦХИДНИ. Ф. 588. Оп 3. Д. 12. Л. 43 — 58

NB! Стоит уточнить, что доводилось читать, что этот Медведев, является родственником нынешнего премьера. Свечку как говорится не держал, но о родстве поговаривают.

Из расшифрованной записи беседы с Г. П. Никулиным в Радиокомитете о расстреле царской семьи

…Состояние наше было очень тяжелое. Мы с Юровским ждали какого-нибудь конца. Мы понимали, конечно, что какой-нибудь конец должен наступить. И вот в одно прекрасное время… да, утром 16-го июля Юровский мне говорит: “Ну, сынок, меня вызывают туда, в президиум исполкома к Белобородову, я поеду, ты тут оставайся”. И так часика через три-четыре он возвращается и говорит: “Ну, решено. Сегодня в ночь… Сейчас город объявляется на осадном положении, уже сейчас же. В эту ночь мы должны провести ликвидацию… должны ликвидировать всех”.

Вопрос — как? Была директива: сделать это без шума, не афишировать этим, спокойно. Как? Ну, было у нас всяких вариантов несколько. То ли подойти к каждому по количеству членов и просто в кровати выстрелить.

— В спящих, да?

— В спящих, да. То ли пригласить их в порядке проверки в одну из комнат, набросать туда бомб. И последний вариант возник такой, самый, так сказать, удачный по-моему, — это под видом обороны этого дома (предполагается нападение на дом) пригласить их для их же безопасности спуститься в подвал. Значит, это было примерно так часиков в 11 вечера, когда мы… Юровский пошел к Боткину, побудил его, они легли в одиннадцать, может быть в начале двенадцатого. Спать они ложились, конечно, рано. Побудил я его и сказал ему, что вот так и так. Мы будем, конечно, обороняться. Будьте любезны сообщить семье, чтобы они спустились. Перед тем как приступить непосредственно к расстрелу, к нам прибыли в помощь, вот, Михаил Александрович Медведев, он работал тогда в ЧК. Кажется, он был членом президиума, я не помню сейчас точно. И вот этот товарищ Ермаков, который себя довольно неприлично вел, присваивая себе после главенствующую роль, что это он все совершил, так сказать, единолично, без всякой помощи. И когда ему задавали вопрос: “Ну, как же ты сделал?” — “Ну, просто, говорит, брал, стрелял — и все”. На самом же деле нас было исполнителей 8 человек: Юровский, Никулин, Медведев Михаил, Медведев Павел — четыре, Ермаков Петр — пять, вот я не уверен, что Кабанов Иван — шесть. И еще двоих я не помню фамилий.

Когда мы спустились в подвал, мы тоже не догадались сначала там даже стулья поставить, чтобы сесть, потому что этот был… не ходил, понимаете, Алексей, надо было его посадить. Ну, тут моментально, значит, поднесли это. Они так это, когда спустились в подвал, так это недоуменно стали переглядываться между собой, тут же внесли, значит, стулья, села, значит, Александра Федоровна, наследника посадили, и товарищ Юровский произнес такую фразу, что: “Ваши друзья наступают на Екатеринбург, и поэтому вы приговорены к смерти”. До них даже не дошло, в чем дело, потому что Николай произнес только сразу: “А!”, а в это время сразу залп наш уже — один, второй, третий. Ну, там еще кое-кто, значит, так сказать, ну, что ли, был еще не совсем окончательно убит. Ну, потом пришлось еще кое-кого дострелить…

— Помните, кто был еще не полностью мертв?

— Ну, вот была эта самая… Анастасия и эта… закрылась, вот, подушкой — Демидова. Демидова закрылась подушкой, пришлось подушку сдернуть и пристрелить ее.

— А мальчик?

— А мальчик был тут же сразу… Ну, правда, он долго ворочался, во всяком случае с ним и с мальчиком было покончено. Быстро.

Я, например, считаю, что с нашей стороны была проявлена гуманность. Я потом, когда, понимаете, воевал, вот в составе третьей армии, 29-й стрелковой дивизии, я считал, что если я попаду в плен к белым и со мной поступят таким образом, то я буду только счастлив.

Потому, что вообще с нашим братом там поступали зверски.

— Сколько вся эта операция продолжалась?

— Ну, видите, во-первых, они собирались очень долго. Почему? Я это уже потом скажу. Она продолжалась часа два. Да, часа полтора, видимо, они собирались. Потом, когда они спустились, там в течение получаса все было завершено. Во дворе стоял грузовик, приготовленный. Он, кстати, был заведен для того, чтобы создать, так сказать, условия неслышимости. Мы на одеялах трупы эти выносили в грузовик.

— Значит, туда вошли все обитатели этого..?

— Абсолютно все, все одиннадцать человек, за исключением, значит, маленького мальчика Седнева.

— Поваренка?

— Поваренка, которого мы, примерно, утром 16-го изъяли и переселили его в здание охраны, а потом его со временем отпустили в деревню. Все одиннадцать человек были расстреляны. Вот когда я часто, иногда я выступал с такими воспоминаниями, это обычно бывало в санаториях. Отдыхаешь. “Ну, слушай, — подходят ко мне, — давай расскажи”. Ну, я соглашался, при условии, если вы соберете надежный круг товарищей, членов партии, я расскажу. Они задавали такой вопрос:

“А почему всех? Зачем?” Ну, объяснял зачем: чтобы не было, во-первых, никаких претендентов ни на что.

— Ну, да, любой из членов фамилии мог бы стать претендентом.

— Ну, да, если бы даже был обнаружен труп, то, очевидно, из него были созданы какие-то мощи, понимаете, вокруг которых группировалась бы какая-то контрреволюция…
Часто возникает вопрос: “Известно ли было, ну, скажем, Владимиру Ильичу Ленину, Якову Михайловичу Свердлову или другим руководящим нашим центральным работникам предварительно о расстреле царской семьи?” Ну, мне трудно сказать, было ли им предварительно известно, но я думаю, что поскольку Белобородой, то есть Голощекин, два раза ездил в Москву для переговоров о судьбе Романовых, то отсюда, конечно, следует сделать вывод, что об этом именно шел разговор. И вот Быков, и мне это известно, что предполагалась организация такого суда над Романовыми, сначала, значит, вот в таком широком, что ли, порядке, вроде всенародного такого суда, а потом, когда уже вокруг Екатеринбурга все время группировались всевозможные контрреволюционные элементы, стал вопрос об организации такого узкого суда, революционного. Но и это не было выполнено. Суда как такового не состоялось, и, по существу, расстрел Романовых был произведен по решению Уральского исполнительного комитета Уральского областного Совета…

РЦХИДНИ. Ф. 588. Он. 3. Д. 13. Л. 17 — 19. 30
Записано в Москве 12 мая 1964 года.

PS, Есть мнение, что именно на подобные документы опиралась нынешняя Прокуратура, которая отказала современным Романовым, которые тщились доказать, что лично Ленин отдал приказ, указав на то, что Николай II и его семья были расстреляны по решению Уралсовета, а Ленин и Свердлов одобрили данное решение задним числом.

АВДЕЕВ  Александр Дмитриевич (1887 — 1949)

Член Исполкома Уральского Областного Совета

Комендант Дома Особого назначения

«Из истории борьбы за Советы»

Журнал «Пролетарская революция» № 4, 1922, стр. 97-116.

«Николай Романов в Тобольске и Екатеринбурге (из воспоминаний коменданта)» *

Журнал «Красная Новь». Пятый выпуск, 1928, стр. 185-209.

* Невыправленный экземпляр этой рукописи хранится в архиве Фонда «Обретение».

«С секретным поручением в Тобольске».

Журнал «Пролетарская революция» № 9, 1930, стр. 94-127.

АНДРЕЕВ  Андрей Андреевич (1895-1971) 

Уральский Областной Комиссар Труда

«О незабываемом. Очерки революционера-большевика».

М., Издательство политической литературы, 1972, стр. 130-131.

БЕЛОБОРОДОВ  Александр Георгиевич (1891 — 1938)

Председатель Президиума Исполкома Уральского Областного Совета 

Воспоминания.

Государственный архив РФ. Ф. 601, оп. 2, д. 56, л. 1-25

Впервые опубликованы (в сокращении) в книге А.Н. Авдонина

«В жерновах революции. Документальный очерк о комиссаре В.В. Яковлеве».

Екатеринбург. Банк культурной информации, 1995, стр. 203-209.

Опубликованы полностью в книге Ю.И. Сенина «Подлинная судьба Николая II

или Кого убивали в Ипатьевском доме».

М., Издательство ООО «Алгоритм-Книга», 2010, стр. 457-465.

БЕРЗИН (Берзиньш) Рейнгольд Иосифович (1888 — 1939)

Командующий 3-й Армией Восточного фронта

«Дорожные заметки (декабрь 1921 — январь 1922 гг.)»

Журнал «Вопросы истории КПСС», № 12, 1963, стр. 54,55.

БЕСЕДОВСКИЙ  Григорий Зиновьевич (1896 — 1963)

Первый Секретарь Пономочного Представительства СССР в Польше

«Убийство Царской Семьи (Рассказ Войкова)» *

Представляет собой одну из глав книги «На путях к Термидору:

из воспоминаний бывшего советского дипломата». В 2-х томах.

Париж, Издательство «Мишень», 1930-1931.**

* Приведённые в настоящей главе "факты" насквозь лживы и не имеют 
ничего общего с реальной действительностью.
** В 1997 книга "На путях к Термидору" была переиздана (в сокращении) 
издательством "Современник".

БЫКОВ  Павел Михайлович (1888 — 1953)

Член Исполкома Уральского Областного Совета

«Романовы»

Центр документации общественных организаций Свердловской области.

Ф. 41, оп. 1, д. 149, л. 155-159.

Впервые эта статья была опубликована в сборнике «Последние дни Романовых

(Документы, материалы следствия, дневники, версии)».

Свердловск. Средне-Уральское книжное издательство, 1991, стр. 249-253.

«Последние дни последнего царя»

«Рабочая революция на Урале. Эпизоды и факты» (Под общ. ред. Н.И. Николаева).

Екатеринбург, 1921, стр. 3-26.

См. также  «Архив русской революции», издаваемый Г.В. Гессеном. Том XVII,

стр. 129-145. * и сборник «Последние дни Романовых 

(Документы, материалы следствия, дневники, версии)».

Свердловск. Средне-Уральское книжное издательство, 1991, стр. 129-145.

* В 1993 году "Архив русской революции" издаваемый Г.В. Гессеном был переиздан 
Издательским домом "Терра".

«Последние дни Романовых»

(Под редакцие и с предисловием А. Таняева). Издание 2-е

Издательство «Уралкнига». Свердловск, 1926.

 «Последние дни Романовых»

Москва-Ленинград. Государственное издательство. 1930*

* Весь тираж этого издания был практически полностью изъят из продаж и библиотек по личному 
распоряжению И.В. Сталина, не пожелавшего вновь "воскрешать" имена "неразоружившихся троцкистов".

В 1990 году книга "Последние дни Романовых" была переиздана свердловским издательством 
"Уральский рабочий".     

ВОРОБЬЁВ  Владимир Александрович (1896 — 1936)

Уральский Областной Комиссар печати.

Гл. редактор газеты «Уральский рабочий»

Воспоминания

Центр документации общественных организаций Свердловской области.

«Конец Романовых (из воспоминаний)»

Журнал «Прожектор». № 29 (147) от 15.07. 1928, стр. 25-27. 

ГАЛКИН  Сергей Терентьевич (1890-1966)

Телеграфист отряда Чрезвычайного Комиссара 

СНК и ВЦИК  В.В. Яковлева (К.А. Мячина)

«Как перевозили Николая II из Тобольска в Екатеринбург».

(Неопубликованная рукопись)*

*Не вызывает сомнений тот факт, что С.Т. Галкин написал свои воспоминания 
ещё при жизни В.В. Яковлева (К.А. Мячина), о чём последним было отмечено в 
"Перечне необходимых документов и материалов". 

Личный архив дочери В.В. Яковлева (К.А. Мячина) Л.К. Карповой.

Архив «Фонда памяти Новомучеников ИМПЕРАТОРСКОГО Дома Романовых. (Копия) 

ГУЗАКОВ  Пётр Васильевич (1889 — 1944)

Военный Комиссар Симского Горного Округа

Командир отряда Чрезвычайного Комиссара 

СНК и ВЦИК  В.В. Яковлева (К.А. Мячина)

Не вызывает сомнений тот факт, что П.В. Гузаков написал свои воспомиания ещё при жизни 
В.В. Яковлева (К.А. Мячина), о чём последним было отмечено 
в "Перечне необходимых документов и материалов". 

ДУЦМАН  (Дуцманис) Владимир Алексеевич (1895 — 1971)

Представитель Западно-Сибирского Совдепа в Тобольске

Член Исполкома Тобольского Совдепа

«Томск — Омск -Тобольск — Омск в 1917-1918 году»

(Неопубликованная рукопись)

Фонд Военного музея г. Риги (бывш. Музей Красных Латышских Стрелков)

ЕРМАКОВ  Пётр Захарович (1886 — 1952)

Военный Комиссар 4-го Района

Красной Гвардии Екатеринбурга

«Воспоминания».

Впервые опубликованы (в сокращении) в книге «Убийство царской семьи Романовых».

Свердловск. Издательство «Урал-Советы», 1991.стр. 124-137.

Полный вариант «Воспоминаний» опубликован в книге «Исповедь цареубийц».

Автор-составитель Ю.А. Жук.

М., ООО «Издательский дом «Вече», 2008, стр. 22-47. 

«Расстрел бывшего царя».

Центр документации общественных организаций Свердловской области.

Ф. 221, оп. 2, д. 774, л. 7-12.

Впервые опубликованы в книге «Исповедь цареубийц».

Автор-составитель Ю.А. Жук.

М., ООО «Издательский дом «Вече», 2008, стр. 109-111. 

ЗЕНЦОВ  Григорий Иванович (? — ?)

Боец отряда   Чрезвычайного Комиссара 

СНК и ВЦИК  В.В. Яковлева (К.А. Мячина)

Воспоминания. 

Журнал «Былое Урала» № 4, 1924, стр. 180-187. (Издательство Башкирского Обкома РКП /б/)

КАБАНОВ  Алексей Георгиевич (1890 — 1972)

Сотрудник Уральский Областной ЧК.

Караульный внутренней охраны ДОН. Пулемётчик

«Последние дни Романовых. Личные записки чекиста А. Кабанова,

непосредственного участника кровавых событий — казни семьи Николая Второго».

Хабаровский Краевой Государственный Архив.

Впервые опубликованы в газете «Труд» за №№ 199, 200 и

201-202 от 16,17 и 19 декабря 1992 г. 

«Последние дни династии Романовых в Росиии» (Магнитофонная запись)

Российский государственный архив социально-политической истории.

Ф. 17. отд. ОРПО, оп. 37, д. 1043.

Впервые опубликованы после литературной расшифровки в книге «Исповедь цареубийц»

Автор-составитель Ю.А. Жук.

М., ООО «Издательский дом «Вече», 2008. стр. 139-149. 

 КАБАНОВ  МИХАИЛ  ГЕОРГИЕВИЧ (1897-1970)

Сотрудник Уральской Областной ЧК

Комиссар Тюрьмы № 2

«Как мы убивали семью Николая II»

Фонды Пятигорского краеведческого музея.

КЕРЕНСКИЙ Александр Фёдорович (1881-1970)  

Министр-Председатель Временного Правительства

«Отъезд Николая II в Тобольск».

Газета «Воля России» (Прага) от 28 августа 1921 г.

«Отъезд Николая II в Тобольск» (под датой 11.09. 1921 г.)

«Издалека» (Сб. статей). Париж, 1921.

«Ещё раз об отъезде Николая II в Тобольск».

Газета «Воля России» (Прага) от 16 августа 1921 г.

«Трагедия династии Романовых»*

М., ЗАО «Центрполиграф», 2005.

* Перепечатка французского издания  "La verite sur le massacre des Romanov" 
(Париж, 1923)
 

 «Екатеринбургская трагедия»

Газета «Последние новости» (Париж) от 17 июля 1932 г.

КОВАНОВ  Михаил Васильевич (1896 — 1993)

Бухгалтер Типографии Уральского Военного Округа

«Пути нашего поколения» (Неопубликованная рукопись)

Фонд Военного музея  г. Риги (бывш.Музей Красных Латышских Стрелков).

Инв. № 1280 А-9

Фрагменты рукописи * были впервые опубликованы  в книге А.А. Грянника

«Завещание Николая II», часть 2, стр. 215-220.

* Приведённые в упомянутом издании "факты" насквозь лживы и не имеют 
ничего общего с реальной действительностью. 

КОГАНИЦКИЙ  Исаак Яковлевич (1884 — 1954)

Член Исполкома Тобольского Совдепа

«1917-1918 годы в Тобольске — Николай Романов — Гермогеновщина»

Журнал «Пролетарская революция». № 4, 1922, стр. 1-15.

«Николай II в Тобольске (Воспоминания) 

(Неопубликованная рукопись) 

КУРЕНКОВ *

Боец отряда Чрезвычайного Комиссара 

СНК и ВЦИК  В.В. Яковлева (К.А. Мячина)

* Не вызывает сомнения тот факт, что Куренков написал свои воспоминания 
ещё при жизни В.В. Яковлева (К.А. Мячина), о чём последним было отмечено в 
"Перечне необходимых документов и материалов".

ЛЕТЕМИН  Михаил Иванивич (1882 — 1919)

Караульный наружной охраны Дома Особого назначения

Протокол допроса М.И. ЛЕТЕМИНА Начальником  Управления Екатеринбургского

Уголовного Розыска А.Ф. КИРСТОЙ от 7 августа 1918 года.

Впервые опубликован в книге «Гибель Царской Семьи. Материалы следствия

по делу об убийстве Царской Семьи. (Август 1918 — февраль 1920).

Составитель Н.Г. Росс.

Франкфурт на Майне. Издательство «Посев», 1987, стр. 74, 75.

Протокол допроса М.И. Летемина Членом Екатеринбургского Окружного Суда

И.А. Сергеевым от 18-19 октября 1918 года.

Впервые опубликован там же, стр. 107-110.  

МАРКУШЕВИЧ  Д… 

«Письмо в редакцию журнала «Ролетарская революция» по поводу

обстоятельств смерти Николая II и его семьи». (Черновик) (15 ноября 1922 г.)

Российский государственный архив социально-политической истории.

Ф. 588, оп. 3с, д. 21. л.л. 1,2. 

МАТВЕЕВ  Владимир Павлович (1897 — 1939)

Политический Комиссар Военной Академии РККА

«Золотой поезд»

Пермское книжное издательство. 1964. 

 МАТВЕЕВ  Пётр Матвеевич

Прапорщик Сводной роты Гвардейского 2-го Стрелкового полка

в составе «Гвардейского отряда по охране бывшего царя и его семьи»

«Царское Село — Тобольск — Екатеринбург

(записки-воспоминания о Николае Романове П.М. Матвеева)»

Центр документации общественных организаций Свердловской области.

Ф. 41, оп. 1, д. 149, л.л. 88-149.

Впервые опубликованы (с сокращениями) в книге «Последние дни Романовых».

Свердловск. Средне-Уральское книжное издательство, 1991, стр. 237-249. 

МЕДВЕДЕВ (Кудрин) Михаил Александрович (1891 — 1964)

Член Коллегии Уральской Областной Чрезвычайной Комиссии

«Сквозь вихри враждебные» 

(Неопубликованная рукопись). (1957)

Личный архив сына М.А. Медведева (Кудрина) М.М. Медведева.

«Расстрел царской семьи Романовых в городе Екатеринбурге

в ночь на 17 июля 1918 года (воспоминания участника расстрела)».

(Декабрь 1963 г.)

Российский государственный архив социально-политической истории.

Ф. 588, оп. 3, д.12, л. 43-58.

Впервые опубликованы  в книге В.В. Алексеева

«Гибель царской семьи: мифы и реальность». 

Екатеринбург. Банк Культурной Информации, 1993, стр. 119-131.

 МАТВЕЕВ  ПАВЕЛ  СПИРИДОНОВИЧ  (1890-1919)

Начальник наружного караула Дома Особого назначения. 

Помощник Начальника караула Дома Особого назначения

Постановление чиновника Управления Екатеринбургского Уголовного Розыска

С.И. АЛЕКСЕЕВА в отношении задержанного П.С. МЕДВЕДЕВА от 12.02. 1919 г.

Впервые опубликовано в книге «Гибель Царской семьи. Материалы следствия по делу об 

убийстве Царской семьи. (Август 1918 — февраль 1920).

Составитель Н.Г. Росс.

Франкфурт на Майне. Издательство «Посев», 1987, стр. 149-155.

Протокол допроса обвиняемого П.С. МЕДВЕДЕВА от 21-22 февраля 1919 года

Членом Екатеринбургского Окружного Суда И.А. СЕРГЕЕВЫМ.

Впервые опубликован там же, стр. 159-164.

МЕЙЕР (Майер) Йоганн Людвиг

Бывший военнопленный Австро-Венгерской армии, выдававший себя за

«доверенное лицо «Международной бригады в Уральском Военном Округе

и «Моботделе Уральского управления»

«Как погибла царская семья. Свидетельство очевидца И.П. Мейера».*

* Приведённые в настоящем издании "факты" насквозь лживы и не имеют ничего общего 
с реальной действительностью".

Впервые опубликованы в западно-германском журнале «7 дней» (14.07. — 25.08. 1956 г.)

В 1990 году переизданы в Москве Товариществом "Возрождение" Всероссийского Фонда Культуры

МОЛОТОВ (Скрябин) Вячеслав Михайлович (1890 — 1986)

Председатель Совета Народного Хозяйства Северной области

«Сто сорок бесед с Молотовым (из дневника)»

Автор-составитель Ф.И. Чуев.

М., «Издательский дом «Терра», 1991.

В 2002 году  книга была переиздана под названием "Молотов. Полудержавный властелин"
М., Олма-Пресс.   

МЫЛЬНИКОВ*

Боец отряда Чрезвычайного Комиссара

СНК и ВЦИК  В.В. Яковлева (К.А. Мячина)

*Не вызывает сомнения тот факт, что Мыльников написал свои воспоминания 
ещё при жизни В.В. Яковлева (К.А. Мячина), о чём последним было отмечено 
в "Перечне необходимых материалов".

НАУМОВА-ТЕУМИНА  Татьяна Ильинична (1898 — 1978)

Член Тобольского Комитета РКП (б)

«Последние дни последнего царя» 

Впервые опубликованы в журнале «Уральский следопыт»,

№ 7, 1959, стр. 24-26.

«1918 год в Тобольске».

(Неопубликованная рукопись)

«Матрос Балтийского флота Павел Хохряков — человек с большой буквы» 

(Неопубликованная рукопись) (25 августа 1962 г.)

НЕМЦОВ  НИКОЛАЙ  МИХАЙЛОВИЧ (1879-1938)

Председатель Исполкома Тюменского Совдепа

Последний переезд полковника Романова» 

Журнал «Красная Нива». № 27, 1928, стр. 16-18. 

НЕТРЕБИН  Виктор Никифорович (1900 — ?)

Караульный внутренний охраны Дома Особого назначения

«Воспоминания участника расстрела Романовых Нетребина Виктора Никифоровича».

(20 апреля 1925 г.)

Центр документации общественных организаций Свердловской области.

Ф. 41, оп. 1, д. 149, л.л. 175-181.

Впервые опубликованы в книге «Исповедь цареубийц»

Автор-составитель Ю.А. Жук.

М., ООО «Издательский дом «Вече», стр. 379-383.

«Последние дни мирового жандарма» (Воспоминания участника ликвидации

Романовых, бывшего комсомольца и красногвардейца Нетребина Виктора

Никифоровича). 

Государственный центральный музей современной истории России.

(бывш. Центральный Музей Революции СССР)

ГИК 17968. Инв. № 57/732. Д. 113-23. 

НИКУЛИН  Григорий Петрович (1896 — 1965)

Сотрудник Уральской Областной ЧК

Помощник Коменданта Дома Особого назначения

Запись беседы с Г.П. Никулиным, состоявшаяся 13 мая 1964 года в помещении

Государственного Комитета по радиовещанию и телевидению 

Совета Министров СССР.

Российский государственный архив социально-политической истории.

Ф. 588, оп. 3с, д. 13, л. 1-71.

Впервые опубликована (в сокращении) в книге В.В. Алексеева 

«Гибель царской семьи: мифы и реальность». 

Екатеринбург. Банк культурной информации, стр. 131-134. 

Опубликована полностью в книге «Исповедь цареубийц».

Автор-составитель Ю.А. Жук.

М., ООО «Издательский дом «Вече», 2008, стр. 200-253. 

ПАНКРАТОВ  Василий Семёнович (1864 — 1925)

Комиссар Временного Правительсва по охране семьи бывшего царя и его семьи

«С царём в Тобольске (Из воспоминаний)»

Журнал «Былое». №№ 25, 26, 1924, стр. 195-220 и 207-221.

«С царём в Тобольске (из воспоминаний)»

Ленинград. Кооперативное издательское Товарищество «Былое», 1925.

 *В 1990 году эта книга была переиздана совместным советско-британским предприятием "Слово".

ПРОСКУРЯКОВ  Филипп Полиевктович (1900 — ?)

Караульный наружной охраны Дома Особого назначения 

Протокол допроса Ф.П. ПРОСКУРЯКОВА от 1-3 апреля 1919 года

Судебным Следователем по особо важным делам

при Омском Окружном Суде Н.А СОКОЛОВЫМ.

Впервые опубликован в книге «Гибель царской семьи. Материалы следствия по делу

об убийстве Царской семьи (Август 1918 — февраль 1920)»

Франкфурт на Майне. Издательство «Посев», 1987, стр. 270-282

РОДЗИНСКИЙ  Исайя Иделевич (1897 — 1987)

Член Коллегии Уральской Областной Чрезвычайной Комиссии

Запись беседы с И.И. Родзинским, состоявшейся 15 мая 1964 года в помещении

Государственного Комитета по радиовещанию и телевидению

Совета Министров СССР

 Российский государственный архив социально-политической истории

Ф. 588, оп. 3, д.14, л. 1-48.

Впервые опубликована ( в сокращении) в книге В.В. Алексеева

«Гибель царской семьи: мифы и реальность».

Екатеринбург. Банк Культурной Информации. 1993,  

Опубликована полностью в книге «Исповедь цареубийц»

Автор-составитель Ю.А. Жук.

М., ООО Издательский дом «Вече», стр. 407-433. 

САФАРОВ  Георгий Иванович (1891 — 1942)

Член Президиума Исполкома Уральского Областного Совета

Член Президиума Уральского Областного Комитета РКП (б)

«Казнь Николая Кровавого»

Газета «Уральский Рабочий»

№ 144 (241) от 23 июля 1918 года

СВИККЕ (Свикис) Ян Мартынович (1885 — 1976)

Член Высшей Военной Инспекции Северо-Урало-Сибирского фронта

Комиссар Типографии Штаба Уральского Военного Округа

«Мои воспоминания по доставке семьи и свиты Романовы

из Тобольска в Екатеринбург».

Фонд Военного Музея г. Риги (бывш. Музей Красных Латышких Стрелков)

LKM 2-60568/1067

«Последние дни династии Романовых»

(Неопубликованная рукопись)

Фонд Военного Музея г. Риги (бывш. Музей Красных Латышских Стрелков)

LKM 2-16923/3420

«Воспоминание о раскрытии трёх заговоров на Урале»

(Неопубликованная рукопись)

Фонд Военного Музея г. Риги (бывш. Музей Красных Латышских Стрелков)

LKM 2-61275/1196-VII

«Ясные дали великого пути».

(Неопубликованная рукопись)

Фонд Военного Музея г. Риги (бывш. Музей Красных Латышских Стрелков)

СОКОВИЧ  Николай Арсеньевич (1882 — 1919)

Уральский  Областной Комиссар Здравоохранения

Протокол допроса Н.А. СОКОВИЧА  от 24 августа 1918 года

членом Особой Следственной Комиссии.

Впервые опубликован в книге «Гибель Царской Семьи. Материалы следствия по делу

об убийстве Царской семьи (Август 1918 — февраль 1920).

Франкфурт на Майне. Издательство «Посев», 1987, стр. 68, 69.

Протокол допроса Н.А. СОКОВИЧА от … августа 1918 года

Начальником Екатеринбургского Управления Уголовного Розыска А.Ф. КИРСТОЙ.

Впервые опубликован там же, стр. 82, 83.  

СТРЕКОТИН  Александр Андреевич (1897 — 1941)

Караульный наружной охраны Дома Особого назначения. Пулемётчик

«Личные воспоминания» (20 ноября 1928 г.)

Центр документации общественных организаций Свердловской области.

Ф. 149, оп.1, д. 149, л.л. 164-166 об.

Впервые опубликованы в книге «Исповедь цареубийц»

Автор-составитель Ю.А. Жук.

М., ООО «Издательский дом «Достоинство», стр. 444-448.

«Личные воспоминания Стрекотина Александра Андреевича,

бывшего Красногвардейца караульной команды по охране

бывш. Царской Семьи Романовых».

Центр документации общественных организаций Свердловской области.

Ф. 221, оп. 2, д. 849, л. 2-17.

Впервые опубликованы в книге «Последние дни Романовых».

Свердловск. Средне-Уральское книжное издательство, 1991, стр. 265-277. 

СУХОРУКОВ  Григорий Иванович (? — ?)   

Сотрудник Уральской Областной Чрезвычайной Комиссии

«Воспоминания»*

* В своём подинном виде воспоминания Г.И. Сухорукова не имеют наименования. 

Центр документации общественных организаций Свердловской области.

Ф. 41, оп. 1, д. 149, л. 186, 186 об.

Впервые воспоминания Г.А. Сухорукова были опубликованы в книге В.В. Алексеева

«Гибель царской семьи: мифы и реальность»

Екатеринбург. Банк Культурной Информации, 1993, стр. 117, 118. 

ТЕРЕЩЕНКО  Михаил Иванович (1886- 1956)

Министр Иностранных дел Временного Правительства

ТРОЦКИЙ ЛЕВ  ДАВЫДОВИЧ

(Бронштейн  Лейба  Давидович) (1879 — 1940)

Член ВЦИК. Председатель Высшего Военного Совета

Народный Комиссар по военным делам

«Дневники и письма» (Запись за 9 апреля 1935 г.)

М., Издательство гуманитарной литературы, 1994.

УШАКОВ  ЯКОВ *

Боец отряда Чрезвычайного Комиссара

СНК и ВЦИК  В.В. Яковлева (К.А. Мячина)

 * Не вызывает сомнений тот факт, что свои воспоминания Я. Ушаков написал 
ещё при жизни В.В. Яковлева (К.А. Мячина), о чём последним было отмечено 
в "Перечне документов и материалов" 
 

ФАДЕЕВ*

Боец отряда Чрезвычайного Комиссара

СНК и ВЦИК  В.В. Яковлева (К.А. Мячина)

* Не подлежит сомнению, что свои воспоминания Фадеев написал 
ещё при жизни В.В. Яковлева (К.А. Мячина), о чём последним было отмечено 
в "Перечне документов и материалов".  

ЧУДИНОВ  ДМИТРИЙ  МИХАЙЛОВИЧ  (1890 — 1964) 

Помощник Командира отряда Чрезвычайного Комиссара

СНК и ВЦИК  В.В. Яковлева (К.А. Мячина)

«Как мы перевозили бывшую царскую семью (Из воспоминаний)»

Государственный архив РФ. 

Ф. 601, оп. 2, д. 60, л.л. 1,2.

Впервые опубликованы в журнале «Красная Башкирия» (г. Уфа)

от 5 ноября 1927 г.

См. также А.Н. Авдонин. "В жерновах революции. Документальный очерк о комиссаре В.В. Яковлеве". 
Екатеринбург. Банк Культурной Информации, 1995, стр. 210-212. 

«Особое задание»

«За власть Советов!» (Сборник воспомианий участников революциии Гражданской войны в Башкирии». Уфа. Башкиркнигоиздат,1961, стр. 97-108.

«Из Тобольска в Екатеринбург»

(Неопубликованная рукопись)

Личный архив дочери В.В. Яковлева (К.А. Мячина) Л.К. Карповой.

ЧУЦКАЕВ  Сергей Егорович (1876 — 1944)

Председатель Президиума Исполкома Екатеринбургского Городского Совета

Член Коллегии Уральской Областной Чрезвычайной Комиссии

Статья к 25-летию расстрела Николая II 17 июля 1918 года» (10 июня 1943 г.)

Российский государственный архив социально-политической истории.

Ф. 588, оп. 3 с, д. 23, л.л. 1-3. 

 ЮРОВСКИЙ  АЛЕКСАНДР  ЯКОВЛЕВИЧ (1904-1986)

Сын Я.М. Юровского. Свидетель происходивших событий

«Екатеринбург в 1918-м году»

Центр документации общественных организаций Свердловской области.

ЮРОВСКИЙ  ЯКОВ  МИХАЙЛОВИЧ  (!878-1938)

Комендант Дома Особого назначения

Член Коллегии Уральской Областной Чрезвычайной Комисии

Товарищ Уральского Областного Комиссара Юстиции

«Записка Юровского»

(Стенограмма рассказа Я.М. Юровского, записанная М.Н. Покровским)

РГАСПИ. Ф. 124, оп. 1, д. 2232

«Записка Юровского». (ЦДООСО. Ф. 221, оп. 2, д. 497, л.л. 7 — 13)

«Записка Юровского». (ГАРФ. Ф. 601, оп. 2, ед. хр. 35, л. 31-34)

Две копии машинописного текста одна из которых имеет правку,

выполненную рукой М.Н. Покровского. Копии находятся в папке  

«ВЦИК. Дело о семье б. царя Николая Второго, 1918-1919 гг.»

«Записка Юровского».

Российский государственный архив социально-политической истории.

Ф. 461, оп. 2, ед. хр. 5979.

Копия с копии находится в папке

«Архивная справка ЦПА  ИМЛ  при ЦК  КПСС

о расстреле Николая II и его семьи» 

РГАСПИ. Ф. 588, оп. 3с, д. 2, л.л. 14-19

«Записка Юровского».

Центральный музей современной истории России.

Копия под названием: «Копия документа, переданного моим отцом

Яковом Михайловичем Юровским 

в 1920 году историку Покровскому М.Н.»

«Последний царь нашёл своё место». (1922). Архив Президента РФ.

Впервые опубликованы (в сокращении) в журнале «Источник» № 0, 1993

Полный вариант воспоминаний опубликован в книге «Исповедь цареубийц».

Автор-составитель Ю.А. Жук.

М., ООО «Издательский дом «Вече», М., 2008, стр. 289-301.  

«Совещание старых большевичков по вопросу пребывания Романовых на Урале»

(1 февраля 1934 г.)

 Первичная стенограмма

Впервые опубликована в книге «Исповедь цареубийц».

Автор-составитель Ю.А. Жук.

М., ООО «Издательский дом «Вече», стр. 309-320.   

 Стенограмма (окончательный вариант после правки Я.М. Юровским)

Впервые опубликована в книге «Последние дни Романовых».

Свердловск. Издательство «Урал-Советы», 1991, стр. 254-265.

ЯКИМОВ  АНАТОЛИЙ  АЛЕКСАНДРОВИЧ  (1887-1919) 

Разводящий. Начальник наружной охраны Дома Особого назначения

Протокол допроса А.А. ЯКИМОВА  от 2 апреля 1919 года чиновником

Екатеринбургского Управления Уголовного Розыска С.И. АЛЕКСЕЕВЫМ.

Впервые опубликован в книге «Гибель Царской семьи. Материалы следствия по делу об

убийстве Царской семьи (Август 1918 — февраль 1920)».

Франкфурт на Майне. Издательство «Посев», 1987, стр. 283, 286.

Протокол допроса А.А. ЯКИМОВА от 7-11 мая 1919 года

Судебным Следователем по особо важным делам 

при Омском Окружном Суде Н.А. СОКОЛОВЫМ.

Впервые опубликован там же, стр. 334-345.

ЯКОВЛЕВ  Василий Васильевич (Мячин Константин Алексеевич) (1886 — 1938)

Чрезвычайный Комиссар СНК и ВЦИК

Отчёт о перевозке Романовых.

(Из протокола № 35 собрания 1-й и 2-й дружин) от 3 мая 1918 года

Центральный Государственный Исторический Архив Республики Башкортостан

Ф. 954, оп. 1, д. 22, л. 103.

Впервые опубликован в книге А.Н. Авдонина «В жерновах революции.

Документальный очерк о комиссаре В.В. Яковлеве».

Екатеринбург. Банк Культурной Информации, 1995, стр. 146-149.

«Протокол собрания 1-й и 2-й дружин (доклад о перевозке Николая Романова в Екатеринбург)».

Российский государственный архив социально-политической истории.

Ф. 588, оп. 3с, д. 20. л.л. 1-3.

«К переводу бывшего царя из Тобольска в Екатеринбург»

Газета  «Известия ВЦИК» от 15 мая 1918 года.

«Последний рейс Романовых. (Из воспоминаний)»

Личный архив дочери В.В. Яковлева (К.А. Мячина) Л.К. Карповой.

Впервые опубликованы в книге «Убийство царской семьи Романовых».

Свердловск. Издательство «Урал-Советы», 1991, стр. 48-85.  

“В июле 1991 года вблизи Екатеринбурга на старой Коптяковской дороге были обнаружены костные останки девяти человек с признаками насильственной смерти…” Так начинается книга Натальи Розановой “Царственные страстотерпцы. Посмертная судьба.” — огромный многолетний труд, который читается как детектив. Жизнь царской семьи в ссылке, убийство, уничтожение тел, расследования, сенсационные обнаружения останков автор смогла воспроизвести с детальной точностью благодаря архивным воспоминаниям современников и участников событий.

Мельчайшие подробности, приведенные в книге, дают ошеломляющую картину. Многие факты, письма, показания, фотографии публикуются впервые. Отрывки из грандиозного исследования (обычным шрифтом — авторский текст Н.Розановой, курсивом — свидетельства современников с сохранением орфографии и пунктуации) — сегодня в “МК”.

Император

Вспоминая период ареста семьи в Царском Селе, Керенский говорил о Государе: …в заключении Николай был большей частью в благодушном настроении, во всяком случае спокоен. …В нем поражало полное равнодушие ко всему внешнему, претворившееся в какой-то болезненный автоматизм… (…) И даже в Екатеринбурге, где для Царской семьи практически ввели уже тюремный режим, Николай Александрович, находясь второй год в заточении, не утратил бодрости духа. Вот отзыв о нем коменданта Авдеева: По его виду никогда нельзя было сказать, что он арестован, так непринужденно весело он себя держал. 

У главного исполнителя расстрела, Юровского, о Николае II сложилось такое мнение: Всякий увидев его, не зная кем он был, никто бы не сказал, что этот человек был много лет царем такой огромной страны. А говоря обо всех Романовых, заключенных в доме Ипатьева, Юровский вынужден был признать: Если бы это была не ненавистная царская семья, выпившая столько крови из народа, можно было бы их считать как простых и незаносчивых людей. <…> Если посмотреть на эту семью по обывательски, то можно было бы сказать что она совершенно безобидна.

Однажды, — вспоминает комендант Авдеев свой разговор с Государем, — он задал вопрос, кто такие большевики.Я указал ему, что 5 депутатов-большевиков второй государственной думы были им сосланы в Сибирь, так что он должен знать, что за люди большевики, на что он ответил, что это делали его министры часто без его ведома. Тогда я спросил его, как же он не знал, что делали министры, когда 9 января 1905 года расстреливали рабочих перед его дворцом. Он обратился ко мне по имени-отчеству и сказал: “Вот вы не поверите, может быть, а я эту историю узнал только уже после подавления восстания питерских рабочих”.

Алексей Кабанов был одним из тех чекистов, кто вместе с Юровским расстреливал Царскую семью, а в 1960-е годы, будучи в преклонном возрасте, он требовал себе от “родной партии” за этот “подвиг” персональную пенсию. Вспоминая о времени службы в доме Ипатьева, Кабанов говорил, что Царь был неразговорчив во время прогулок, постоянно гулял только с дочерью Ольгой; причем они гуляли ускоренным шагом. В одну из прогулок, Николай II обратился к постовому охраннику, чтобы убрать торф с тропинки, по которой царь гулял. На это охранник ответил бывшему императору:

— Ишь, какой барин! Убери сам!

После этого, Николай эту тропинку очистил сам, путем разбрасывания ногой, с тропинки, торфа.

Императрица

Императрица говорила доктору Боткину (знаменитый врач добровольно остался с Царской семьей в ссылке, с ними и погиб. — В.К.): Я лучше буду поломойкой, но я буду в России. (…) Вера — вот что отличало взгляды Александры Федоровны от взглядов многих ее современников, верой дышат все письма Императрицы-узницы, говорящие о том, что ниспосланные ей страдания не только не охладили и не ожесточили ее душу, но и возвысили: Боже, как родина страдает! — писала она. — Бедная родина, измучали внутри, а немцы искалечили снаружи… Будет что-то особенное, чтобы спасти. Ведь быть под игом немцев — хуже татарскаго ига. Нет, такой несправедливости Господь не допустит и положит все в мере. Когда совсем затоптаны ногами, тогда Он Родину подымет. И будем непрестанно за Родину молиться. Господь Иисус Христос, помилуй меня, грешную, и спаси Россию… Когда все это кончится? Когда Богу угодно. Потерпи, родная страна, и получишь венец славы.  (…) Вот и весна придет и порадует и высушит слезы и кровь, пролитыя струями над бедной родиной. Боже, как я свою родину люблю со всеми ея недостатками! (…)

Из дневниковых записей Императрицы известно, что она крайне редко выходила на прогулки и почти всегда оставалась в доме из-за плохого самочувствия. Однако знакомство с документами советского периода позволяет сделать предположение: одной из причин нежелания Александры Федоровны лишний раз выходить из комнат были оскорбления, нанесенные ей рядовыми охранниками. В воспоминаниях Кабанова об этом можно прочесть следующее: Бывшая царица Александра — среднего роста, рыжая, лицо слегка покрыто веснушками, некрасивая, затянутая, на прогулку не выходила, потому что ей, в первые дни нахождения в доме Ипатьева, охранники задавали вопросы: как она сожительствовала с Распутиным.

Семья

После расстрела Кабанов участвовал в сортировке царских вещей. Просматривая обнаруженные личные записи Великих княжон, он заметил: У всех дочерей царя были дневники. Несмотря на проходившие бурные события и, особенно, касающиеся их судьбы, в дневниках записывалось их самые обыденные моменты, как и с кем они стояли в церкви, с кем завтракали, прогуливались, и больше ничего. А ведь Ольге было уже 22 года! Оставил свои воспоминания о членах Царской семьи и красногвардеец из охраны дома Ипатьева А.А.Стрекотин. Приведем один фрагмент, в котором рассказывается о запомнившихся ему прогулках бывшего Императора с сыном: Тяжелая, неизлечимая болезнь совершенно парализовала у царевича обе ноги, видимо, еще до революции, поэтому-то на прогулку его всегда на руках выносил сам царь. Осторожно приподнимет его, прижмет к своей широкой груди, а тот крепко обхватит руками короткую толстую шею отца, опустив, как плети, тонкие слабые ноги. Так царь вынесет его из дома, усадит в специальную коляску, потом катает его по аллеям. Остановится, наберет камешков, сорвет для него цветов или веточек с деревьев — даст ему, а тот как ребенок кидается ими в кусты.

Кроме хамских выходок со стороны охранников были издевательства и иного рода. Из рассказов Чемодурова (камердинер Царской семьи. — В.К.) стало известно, что когда Августейшие Особы проходили мимо часовых, те всегда умышленно щелкали затворами винтовок, нервируя Их. Государь как бы окаменел и не выдавал своего состояния, — говорил Чемодуров, — Государыня страдала и все молилась. Княжны нервничали. Когда княжны шли в уборную, Их там встречал постовой красноармеец и заводил с Ними “шутливые” разговоры, спрашивая, куда Они идут, зачем и т.д. Затем, когда Они проходили в уборную, часовой, оставаясь наружи, прислонялся спиной к двери уборной и оставался так до тех пор, пока ею пользовались.

Инструкция по стирке белья

Воспоминания надзирателей и палачей Романовых содержат не только общие впечатления о событиях, но и передают некоторые ценные подробности из жизни семьи в заточении. (…) В воспоминаниях Авдеева сохранился также и один неизвестный эпизод из бытовой жизни царственных узников: Первые 2—3 недели еще были затруднения с арестованными в смысле стирки белья. Привыкли они менять белье ежедневно, и надо было всю эту массу белья тщательно просмотреть, прежде чем сдать прачкам, при возвращении — та же история. Для этого не было ни времени, ни людей, а следить за каждой мелочью приходилось очень напряженно. Согласовали мы этот вопрос с тов. Белобородовым и предложили заняться этим делом, т е. стиркой белья, самим дочерям бывш. царя совместно с Демидовой (прислуга Императрицы. — В.К.), да и на кухне дома удобно было отгородить помещение для прачечной. <…> Вначале Александра Федоровна, как всегда, протестовала, требовала, чтобы пропускали прачку, но т.к. соответствующего человека не было найдено, ей категорически отказали. После этого бывш. великие княжны обратились ко мне, чтобы им достать печатную инструкцию по стирке белья. Конечно, книжки, как стирать белье, нам было негде достать, и мы были в затруднении, но нас выручил один старик кузнец с фабрики Злоказова тов. Андреев — он вызвался проинструктировать их. И действительно, после оборудования прачечной т. Андреев оказался хорошим преподавателем, и дело со стиркой наладилось, с тем лишь только, что менять белье они стали пореже.

“Отплясал свое…”

Узнав о расстреле Царя, Россия отозвалась на его гибель холодным равнодушием. Русская поэтесса Марина Цветаева, поражаясь молчаливому, бесчувственному восприятию окружающими известия о гибели бывшего монарха, в мемуарах писала: Стоим, ждем трамвая. Дождь. И дерзкий мальчишеский петушиный выкрик:

— Расстрел Николая Романова! Расстрел Николая Романова! Николай Романов расстрелян рабочим Белобородовым!

Смотрю на людей, тоже ждущих трамвая, и тоже (то же!) слышащих. Рабочие, рваная интеллигенция, солдаты, женщины с детьми. Ничего. Хоть бы кто! Хоть бы что! Покупают газету, проглядывают мельком, снова отводят глаз — куда? Да так, в пустоту.

О реакции народа на сообщение о расстреле Р.Пайпс в книге “Русская революция” отметил следующее: По словам очевидцев, жители, по крайней мере городская их часть, особого горя при извещении о смерти Николая не испытали. В некоторых московских церквах отслужили службу за упокой души умершего, но что до всего остального — реакция была приглушенной. Локкарт замечает, “что сообщение было воспринято жителями Москвы с удивительным безразличием”. Такое же впечатление осталось  и у Ботмера: “Реакция народа на смерть царя — безразличие. Народ принял убийство царя с апатичным безразличием. Даже люди приличные и благоразумные настолько уже успели привыкнуть к разным ужасам и так погружены в свои собственные дела и заботы, что испытывать что-то особенное неспособны”.

Бывший премьер-министр Коковцев даже подметил признаки некоторого злорадства, когда он ехал в трамвае 20 июля в Петрограде: “Нигде не было заметно даже тени сочувствия или жалости. Сообщение читали вслух вперемешку с ужимками, глумливыми, язвительными,  бессердечными замечаниями… Выражались отвратительно, типа того, что “Давно пора…“ или “Да, брат Романов, отплясал свое”.

Расстрел

Охранник Александр Стрекотин, один из соучастников убийства, гордившийся им и оставивший в 1928 году воспоминания о преступлении, случайно высказался о своем внутреннем, удивительном для него самого смятении, охватившем его за несколько минут до совершения злодеяния в доме Ипатьева: Ко мне вниз опять спускается тов. Медведев берет у меня обратно наган и уходит. Уходя от меня я его спросил “что это все значит” он мне сказал “что скоро будет расстрел”. После этого я взволновался и почему-то мною овладела боязнь и жалость к ним, т. есть к царской семье. Вскоре вниз спускаются Медведев, Окулов и еще кто-то не помню… <…> По моему телу пробегают мурашки, я теперь знаю, что будет расстрел… Однако, несмотря на внутреннее колебание, Стрекотин до конца наблюдал палаческое действо. Мгновенное движение совести и человеческого сострадания отступило перед ожесточением и дерзостью. Наконец слышу шумные шаги, — продолжал он в воспоминаниях, — и вижу спускается вниз вся семья Романовых… <…> Когда их ввели в комнату, то той же минутой вышел обратно Окулов, проходя мимо меня он проговорил “еще стул понадобился” видимо умереть-то на стуле хочется. Ну что уж придется видимо принести. <…> Юровский скорым движением рук показывает арестованным, как нужно становиться, а тихим и спокойным голосом говорит “пожалуйста становитесь вот так, в ряд”, но все это происходило необычайно скоро. Арестованные стояли в два ряда… <…> Наследник сидел на стуле. <…> …Тов. Юровский начал читать… <…> …Он прочитал, что-то вроде, как “Ваши родственники мешают Вам жить и идут войной, а потому Ваша жизнь покончена”, но он не закончил еще чтение, как царь переспросил “как, я не понял, прочтите еще”, тогда товарищ Юровский стал читать вторично и при его последних словах  “Ваша жизнь покончена” сойкало несколько голосов и даже царица и старшая дочь Ольга пытались перекреститься, но не успели. С последними словами “Ваша жизнь покончена” тов. Юровский мигом вытащил из кармана револьвер и выстрелил в царя. Последний от одного выстрела моментально свалился с ног. Одновременно с выстрелами тов. Юровского начали беспорядочно стрелять и все тут присутствующие. Арестованные уже все лежали на полу истекая кровью, а наследник все еще сидел на стуле. Он почему-то долго не упадал со стула и оставался еще живым. Впритруть (в упор. — В.К.) начали ему стрелять в голову и грудь, наконец и он свалился со стула. С ними вместе были расстреляна и та собачка, которую принесла с собой одна из дочерей.

По лежащим трупам было сделано еще несколько выстрелов (по словам товарищей из команды, стрельба была слышна всем постовым, находящимся на постах). Затем по приказанию тов. Юровского стрельба была прекращена. Комната была сгущена дымом и запахом. Были раскрыты все внутренние двери для того, чтобы дым разошелся по помещению. Принесли носилки, начали убирать трупы. Первым на носилку положили царя. Я помог его вынести. <…> …Стали ложить одну из дочерей царя, но она оказалась живой, вскричала и закрыла лицо рукой. Кроме того живыми оказались еще одна из дочерей и та особа, дама, которая находилась при царской семье. Стрелять в них уже было нельзя, так как двери все внутри здания были раскрыты, тогда тов. Ермаков видя, что я держу в руках винтовку со штыком, предложил мне доколоть этих еще оказавшихся живыми. Я отказался, тогда он взял у меня из рук винтовку и начал их докалывать. Это был самый ужасный момент их смерти. Они долго не умирали, кричали, стонали, передергивались. В особенности тяжело умерла та особа — дама. Ермаков ей всю грудь исколол. Удары штыком он делал так сильно, что штык каждый раз глубоко втыкался в пол. Один из расстрелянных мужчин видимо стоял до расстрела во втором ряду и около угла комнаты и когда их стреляли он упасть не мог, а просто присел в угол и в таком положении остался умершим.

Ровно 100 лет назад, в ночь на 17 июля 1918 года, бывший император Николай II, его жена, дети и слуги были расстреляны в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге. Следствие по этому делу вели разные организации — от ВЦИК РСФСР во главе с Владимиром Ульяновым (Лениным) до Екатеринбургского облсуда под началом адмирала Колчака. Тем не менее споры вокруг одного из главных убийств XX века не утихают до сих пор: одни сомневаются, действительно ли останки, найденные под Екатеринбургом, принадлежат царской семье; другие спорят, правильно ли поступила РПЦ, причислив убиенных к лику святых. В тайнах расследования гибели последнего российского императора разбиралась «Лента.ру».

Скорбный дом

…22 мая 1918 года в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге волею судьбы оказалась царская семья: отрекшийся от российского престола Николай Романов со своей супругой Александрой Федоровной, великие княжны Ольга, Татьяна, Анастасия и Мария и цесаревич Алексей. Вместе с ними в особняке жили семейный лейб-медик Евгений Боткин, комнатная служанка Анна Демидова, слуги Иван Харитонов и Алоизий Трупп.

До начала июля пленники находились под охраной красноармейцев из двух разных частей: наружный караул внутрь дома никогда не входил и арестованных не видел, зато внутренний, состоявший из рабочих местного завода, жил в доме. В начале июля его заменили на сотрудников Чрезвычайной комиссии (ЧК), преимущественно латышей и эстонцев.

Что делать с арестантами, решали долго. С Октябрьской революции 1917 года и до лета 1918 года в Смольном и Кремле, куда переехало правительство Советской России, вынашивали идею суда над Николаем Романовым. Но единства не было: одни, в том числе Владимир Ульянов (Ленин), считали, что под суд должна была отправиться императрица, так как именно ее антироссийская деятельность стала причиной поражений в Первой мировой войне. Другие, в том числе Троцкий, требовали суда над царизмом.

По некоторым данным, в судьбе отрекшегося императора большую роль играли отношения новой России с правительствами Великобритании и Германии: главы этих государств состояли в кровном родстве с Романовыми, и большевики хотели использовать царя в дипломатических играх. Впрочем, за Уралом считали, что царскую семью надо просто расстрелять — как всех, имевших отношение к царизму.

Суровые уральские большевики

Пока советское руководство решало, что делать с прежним правителем, в стране накалялись страсти. 6 июля 1918 года в Москве левый эсер Блюмкин застрелил графа Мирбаха — посла дружественной большевикам Германии. Сразу после этого в некоторых городах вспыхнул левоэсерский мятеж. А в Сибири в это время набирал силу белочешский мятеж — восстание Чехословацкого корпуса, отправленного из России через Владивосток для посадки на корабли и продолжения участия в Первой мировой войне.

Из постановления о прекращении уголовного дела №18/123666-93, возбужденного 19 августа 1993 года по факту обнаружения массового захоронения лиц, установленных как члены семьи Николая Романова.

«Положение усугублялось тем, что возникла реальная возможность германской оккупации РСФСР и падения власти большевиков. Германия требовала от Кремля дать разрешение на ввод в Москву батальона германских войск для охраны своих подданных. В этих условиях расстрел царской семьи мог негативно повлиять на развитие отношений с Германией, поскольку бывшая императрица Александра Федоровна и великие княжны являлись германскими принцессами. Учитывая сложившуюся обстановку, при определенных условиях не исключалась выдача одного или нескольких членов царской семьи Германии с целью смягчить серьезный конфликт, вызванный убийством посла.

Совершенно другую позицию в этом вопросе занимали большевики Урала, Уральской ЧК и советские руководители Екатеринбурга. Намерение уничтожить всех членов царской семьи явно проявилось еще во время миссии Яковлева (Мячина) при переводе царской семьи в апреле 1918 года из города Тобольска в Екатеринбург, когда Президиум Уралсовета ради убийства бывшего царя готов был провести акцию по уничтожению вместе с ним отряда красногвардейцев. Предложение Ленина, высказанное Голощекину в июле 1918 года, — перевезти царскую семью в Москву, перечеркивало планы уральских большевиков уничтожить царскую семью. Неудачи на фронте и скорая перспектива сдачи Екатеринбурга войскам Сибирской армии и белочехам давали повод для оправдания перед центром немедленного уничтожения Николая II и членов его семьи».

В Уральском совете рабочих, крестьянских и солдатских депутатов был шпион неких антибольшевистских сил. Уже в 90-е годы следователь-криминалист Генпрокуратуры России обнаружил и включил в материалы уголовного дела донесение из Екатеринбурга, полученное одним из лидеров антибольшевистского подполья.

«Числа около 15 июля сего года в одно из воскресений в лесу была компания гулявших, которая состояла из нижепоименованных лиц: 1) военный комиссар Голощекин, 2) его помощник Анучин, 3) жилищный комиссар Жилинский, 4) Уфимцев, 5) Броницкий, 6) Сафаров, 7) Желтов, фамилию установить не представилось возможным. Все были с девицами. Будучи в веселом настроении, горячо обсуждали вопрос, как поступить с бывш. государем-императором и его семьею. Причем Голощекин и Анучин, Жилинский и Сафаров категорически заявляли, что нужно все семейство расстрелять. Другие же, как то: Уфимцев, Броницкий, Желтов и фамилию которого установить не удалось, шли против и высказывались, что царя убивать не надо и его не за что, а нужно расстрелять царицу, как во всем этом деле виновата она. Причем, не докончив этот разговор, разошлись по лесу гулять…».

По официальной версии, решение о расстреле принималось местными большевиками «с учетом реальной обстановки в губернии». Но ряд данных свидетельствует: часть руководства в Москве знала о готовящемся, но, не желая вступать в конфликт с Лениным и Троцким, поддерживала идею расстрела без суда и следствия.

Царская кровь

Непосредственным началом подготовки к расстрелу стали события в Перми, произошедшие больше чем за месяц до роковой даты 17 июля. 13 июня местная рабоче-крестьянская милиция и Губчека выпустили манифест о побеге генерал-лейтенанта российской армии, великого князя Михаила Александровича Романова, в пользу которого отрекся от престола Николай II. В документе говорилось, что неизвестные на аэроплане похитили князя, проживавшего под арестом в «Королевской гостинице», и его секретаря Николая Жонсона (по другим данным — Джонсона).

На самом деле никакого побега не было: двоих арестантов под предлогом срочного помещения в новое место вывели из гостиницы с завязанными глазами и застрелили в лесу; тела закопали там же (они не обнаружены до сих пор). По основной версии, которая, впрочем, не подтверждена и не опровергнута, убийство спланировали и осуществили два лидера местных большевиков, начальник губернской милиции Василий Иванченко и Гавриил Мясников, заместитель председателя Губчека.

Сразу после этого в Москву сообщили, что в районе Екатеринбурга активно летают неизвестные аэропланы, место взлета и посадки которых не установлено. Но никто из местных жителей никаких аэропланов не видел (это следует из материалов старого колчаковского дела об убийстве царской семьи). Любопытно, что вся эта кампания по дезинформации имела обратный результат: монархисты от имени Михаила Романова выпустили несколько манифестов с призывами объединяться против Советской власти. При этом открыть правду об его убийстве большевики не могли.

Вслед за этим поползли слухи о подготовке побега Романовых. Конечно, они ходили и раньше, но на этот раз их стало уж очень много. В итоге поздно вечером 16 июля Уральский Совет депутатов на закрытом заседании принял решение о расстреле царской семьи и всех сопровождавших ее лиц.

Из постановления о прекращении уголовного дела №18/123666-93, возбужденного 19 августа 1993 года по факту обнаружения массового захоронения лиц, установленных как члены семьи Николая Романова.

«После того как решение о казни состоялось, Голощекин поручил коменданту Дома особого назначения Юровскому организовать расстрел всех членов царской семьи, доктора Боткина и слуг, находившихся в доме. После расстрела командир военной дружины Верх-Исетского завода Ермаков должен был обеспечить уничтожение либо надежное сокрытие трупов.

Из воспоминаний участников расстрела видно, что и Юровский, и другие участники акции ясно не представляли, как будет осуществляться казнь. Предлагались различные варианты: зарезать членов семьи спящими, забросать их комнаты гранатами, расстрелять. Порядок казни был выработан при совместном обсуждении работниками Уралоблчека. В расстреле должны были принимать участие лица различной национальности, в основном солдаты Уралоблчека — латыши, входившие в охрану Дома особого назначения.

В конечном счете Юровский принял решение о следующем порядке расстрела: каждый чекист должен был расстрелять заранее намеченную жертву из револьвера. Двое латышей отказались принять участие в расстреле, и их сняли с охраны Дома особого назначения. Одновременно была выбрана комната для расстрела, находившаяся на первом этаже дома Ипатьева, где до этого располагались охранники.

Юровский собрал 12 револьверов системы наган, находившихся в распоряжении охраны, и около 23 часов раздал их «расстрельной команде». Затем он сказал разводящему Медведеву, чтобы непосредственно перед началом расстрела тот предупредил охрану о проведении «ликвидации». Грузовик для перевозки трупов должен был прийти в полночь, но появился только в 1:30. После прибытия грузовика охранники разбудили доктора Боткина, которому сообщили, что в связи с тревожным положением в городе оставаться на верхнем этаже опасно и необходимо всем срочно перейти в другое место.

На сборы ушло примерно 40 минут, после чего царскую семью, слуг и доктора Боткина перевели в полуподвальное помещение этого дома, окном выходившее на Вознесенский переулок. Цесаревича Алексея Николаевича Николай II нес на руках, поскольку тот не мог идти из-за болезни. По просьбе Александры Федоровны в комнату внесли два стула. На один села она, на другой цесаревич Алексей. Остальные расположились вдоль стены. Юровский ввел в комнату «расстрельную команду» и прочитал приговор, в котором конкретно не указывались причины казни и фамилии приговоренных.

Кроме лиц, официально назначенных для расстрела, в нем приняли участие еще несколько человек, вошедших в команду по собственной инициативе, а часть чекистов, назначенных Юровским, не принимала участия в расстреле. Запланированная Юровским акция, когда один человек должен был расстрелять одну жертву, не состоялась. Николай II, услышав приговор, попытался получить объяснения, и Юровский поспешил дать команду, после которой началась беспорядочная стрельба (…).

Cтрельба велась не только в помещении, где производился расстрел, но и из смежной комнаты, через открытую дверь. После первого залпа оказалось, что цесаревич Алексей, дочери царя, горничная Демидова и доктор Боткин подают признаки жизни. Закричала великая княжна Анастасия, поднялась на ноги горничная Демидова, длительное время оставался жив цесаревич Алексей. Их застрелили из пистолетов и револьверов, Ермаков добивал уцелевших штыком винтовки. После констатации смерти все трупы начали переносить в грузовик. После расстрела несколько человек из команды пытались похитить драгоценности, находившиеся на мертвых телах. Юровского обеспокоило поведение солдат, и он принял решение сопровождать трупы до места их сокрытия. Ермаков и красноармейцы выехали из дома Ипатьева около трех часов ночи. Юровский — несколько позже на легковом автомобиле».

По данным колчаковского следователя Соколова, с тел великих княжон при захоронении сняли полпуда (больше восьми килограммов) драгоценных камней: августейшая семья зашила бриллианты в лифы между слоями ткани, часть ценностей спрятали внутри корсетов. Этим объясняли тот факт, что женщины оставались живы после попадания пуль с близкого расстояния: алмазы и бриллианты играли роль бронежилетов. Драгоценности были в основном увезены в Москву, но часть ювелирных изделий Юровский и Голощекин дарили местным товарищам «на память». Их позже изымали следователи.

Истребление

Так закончил свой земной путь Николай Романов, его семья и приближенные. Но на этом горести дома Романовых не закончились. На следующий день под городом Алапаевском Екатеринбургской губернии были казнены великая княгиня Елизавета Федоровна Гессен-Дармштадская (54 года, старшая сестра императрицы Александры Федоровны, основательница Марфо-Мариинской обители в Москве, супруга дяди Николая Второго Сергея Александровича); великий князь Сергей Михайлович Романов (49 лет); князь императорской крови Иоанн Константинович (42 года); князь Константин Константинович Романов-младший (28 лет); князь Игорь Константинович Романов (24 года); князь Владимир Павлович Палей (21-летний племянник Николая и Александры Романовых); Федор Семенович (Михайлович) Ремез, управляющий делами великого князя Сергея Михайловича; сестра Марфо-Мариинской обители Варвара (Яковлева), 68-летняя келейница Елизаветы Федоровны.

По данным следствия, проведенного белогвардейцами и не опровергнутого Генпрокуратурой России, великого князя Сергея (он единственный пытался сопротивляться связыванию) застрелили, а остальных убивали ударами топора по голове и бросали в шахту. Вслед за людьми туда же полетели гранаты, а после жерло завалили жердями и грунтом. Тем не менее, по медицинскому заключению 1919 года, часть из казненных оставались живыми и в сознании несколько дней — раны некоторых узников были перевязаны, а князь Палей скончался в сидячем положении.

Местный исполком имитировал налет на здание Напольной школы, где содержались узники, а 19 июля выпустил прокламацию, в которой сообщалось, что Романовы похищены неизвестными и увезены на аэроплане. Впрочем, в расстреле Николая Романова советская власть все же призналась: официальное сообщение было распространено 21 июля в Екатеринбурге, а 24 июля — в Пензе. При этом утверждалось, что семья Романова перепрятана.

Постановление Президиума Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.

«Ввиду того, что чехословацкие банды угрожают столице красного Урала Екатеринбургу; ввиду того, что коронованный палач может избежать суда народа (только что обнаружен заговор белогвардейцев, имевший целью похищение всей семьи Романовых), Президиум областного комитета во исполнение воли народа, постановил: расстрелять бывшего царя Николая Романова, виновного перед народом в бесчисленных кровавых преступлениях. Постановление Президиума областного совета приведено в исполнение в ночь с 16 на 17 июля. Семья Романовых переведена из Екатеринбурга в другое, более верное место. Президиум областного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Урала».

Точку в истреблении членов Дома Романовых на своей территории советская власть поставила полгода спустя: в январе 1919 года (по разным данным, в ночь с 23-го на 24-е либо в ночь с 29-го на 30-е) в Петропавловской крепости расстреляли дядей последнего императора, внуков Николая I — великих князей Павла Александровича (59 лет) и Дмитрия Константиновича (59 лет), Николая Михайловича (60 лет) и Георгия Михайловича (56 лет). Это был ответ большевиков на расстрел в Берлине Карла Либкнехта и Розы Люксембург.

По кровавым следам

…25 июля 1918 года — через неделю после расстрела царской семьи — Красная армия оставила Екатеринбург. Все знали, где содержался царь, поэтому в дом инженера Ипатьева сразу же пошли любопытствующие. Только к вечеру там был выставлен караул, а 30 июля Екатеринбургский окружной суд начал уголовное производство по делу об убийстве: оно было поручено судебному следователю по фамилии Наметкин. Он вел его (точнее, делал вид, что вел) до 7 августа, после чего материалы были переданы другому, более опытному следователю Сергееву.

Тот, повторно осмотрев дом инженера Ипатьева, пришел к однозначному выводу: на первом этаже были расстреляны несколько человек, а не только Николай Романов; раненых добивали штыками, а тела вывезли. Позже результаты осмотра места происшествия подтвердились показаниями свидетелей — в частности, лакея императора Чемодурова, который чудом остался в живых. Его арестовали 25 апреля вместе с членами свиты Николая Романова, но если других под разными предлогами расстреляли, то Чемодурова просто… забыли в Екатеринбургской тюрьме.

Лакей, которого привлекли к осмотру места происшествия, сразу опознал множество вещей, без которых ни супруга Николая II Александра Федоровна, ни царевич Алексей не покинули бы дом: среди них были жизненно необходимые лекарства для наследника и икона его матери, лекарства бывшей императрицы, кресло на колесах, без которого Алексей во время обострения болезни не мог передвигаться… Кроме того, в печах дома Ипатьева обнаружилась зола от дорогой одежды, крючки с платьев великих княжон, принадлежавшие им нательные образки — доказательства того, что Романовы живыми дом покинуть не могли. На первом этаже следователи нашли следы крови в огромном количестве (было видно, что их пытались замыть), пробоины от пуль револьверов кольта, нагана и от пистолета маузер, а также следы ударов штыками. Их расположение показывало: стреляли в разных направлениях и в нескольких человек, раненых добивали.

26 июля в следственные органы Екатеринбурга явился офицер, который скрывался в деревне Коптяки, пока в городе хозяйничали большевики. Он принес драгоценности, которые нашли в лесу крестьяне: лакей Чемодуров опознал их как императорские. Офицер указал место, где была сделана находка, и «появившийся за ночь мостик из шпал». Но следователь Сергеев, не имевший опыта поиска скрытых тел, не обратил на это внимания, хотя тщательно сфотографировал и подробно описал. Позже в плен к белым попадали охранники и даже участники расстрела: они сразу же давали развернутые показания о произошедшем.

Из постановления члена Екатеринбургского окружного суда Сергеева от 20 февраля 1919 года:

«Представляется доказанным, что б. император Николай II, б. императрица Александра Федоровна, наследник цесаревич, в. княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия Николаевны убиты одновременно в одном помещении, многократными выстрелами из револьверов, что тогда же и при тех же обстоятельствах убиты состоявший при царской семье лейб-медик Евгений Сергеевич Боткин, комнатная служанка Анна Демидова и слуги Харитонов и Трупп».

В материалах уголовного дела, письмах и книге «Убийство царской семьи» колчаковский следователь Соколов, сменивший Сергеева после падения Директории (комитета из пяти представителей разных партий, противопоставлявших себя Советской России), пришел к аналогичным выводам.

Следствие ведут дилетанты

После окончательной победы революции и до 1932 года в Ипатьевский дом водили экскурсии, на которых показывали тот самый подвал и ту самую стенку, у которой была расстреляна царская семья. Впрочем, в 1932 году Совнарком принял решение предать эту историю забвению — и экскурсии враз прекратились. Впрочем, и до, и после того года в день рождения Николая II (18 мая по новому стилю или 6 мая — по старому) и в день его расстрела (в ночь с 16 на 17 июля) у дома Ипатьева замечали подозрительных людей, а утром милиционеры и дворники находили огарки церковных свечей.

Найти или задержать этих людей не удавалось: по словам историков, многие просто саботировали намеки начальства, а прямого приказа не поступало. Поэтому к 1968 году — дате столетия Николая Романова и 50-летию его расстрела — Совет Министров СССР по предложению председателя КГБ Юрия Андропова принял секретное решение снести Ипатьевский дом.

Чтобы пустота не выделялась среди старинных построек, Свердловский облисполком уточнил решение сверху: «в целях необходимости реконструкции центра города» снес весь квартал — памятник истории и архитектуры XIX века. Так роковой для царской семьи дом в 1972 году канул в небытие; перед этим местные жители «на память» вынесли оттуда все дверные ручки, куски стен, окон и даже все половые доски. По слухам, после выселения дома за плинтусом был найден завернутый в газету золотой именной браслет великой княжны Татьяны Николаевны с 40 бриллиантами.

Но и после такого «заметания следов» местные краеведы не переставали интересоваться историей расстрела Романовых. Правда, особого прогресса не было, пока в 1976 году в Свердловск не приехал кинодраматург Гелий Рябов: он представлял сотрудникам местной милиции свою киноэпопею «Рожденная революцией». Попутно Рябов познакомился с геологом Александром Авдониным, интересовавшимся историей революции и гражданской войны в Сибири; они сдружились и вместе начали поиски царских останков.

Гелий Рябов, работая в архивах над киноэпопеей, обнаружил и снял копию с секретной записки организатора расстрела Романовых Юровского, где тот указал место захоронения царской семьи. Кроме того, кинодраматург сумел найти изданные за рубежом книги Соколова, Детриха и Быкова о расследовании. Три года энтузиасты во время отпусков, тайно от властей и даже друзей искали место захоронения царской семьи.

Из постановления о прекращении уголовного дела №18/123666-93, возбужденного 19 августа 1993 года по факту обнаружения массового захоронения лиц, установленных как члены семьи Николая Романова.

«Поисковая группа, руководимая Авдониным, провела огромную работу. Были обнаружены на местности все топографические объекты, ставшие известными в ходе следствия Наметкина—Сергеева—Соколова, осуществлены археологические раскопки, подтвердившие местонахождение таких важнейших объектов как Открытая шахта (в нее первоначально были сброшены тела расстрелянных членов царской семьи и слуг), Четырехбратский рудник, вся трасса Коптяковской дороги от пруда для сбрасывания воды из шахт — Ганиной Ямы до бывшей будки в районе переезда 184 километра Горнозаводской линии железной дороги. В 1978 году в районе Поросенкова лога группой Авдонина было найдено понижение почвы, где при бурении на небольшой глубине обнаружен деревянный настил (в районе бывшей будки железнодорожного переезда 184 километра Горнозаводской линии железной дороги), который, согласно схемам следственного дела Соколова, соответствовал единственному на плане «мостику из шпал», а в соответствии с «запиской Юровского», именно под «мостиком из шпал» должно было находиться захоронение членов царской семьи.

В период с 31 мая по 1 июня 1979 года группой Авдонина — Рябова было вскрыто два кубометра почвы в районе «мостика из шпал», расположенного непосредственно на трассе Коптяковской дороги в Поросенковом логу, а затем пробито пять скважин под шпалами. В результате на глубине примерно 100 сантиметров была обнаружена темная масса со специфическим запахом. В тот же день исследователи определили примерное место расположения деревянного настила. На следующий день проведено вскрытие захоронения. Деревянный настил находился на глубине 30-40 сантиметров от поверхности земли. Сразу же под настилом оказались человеческие останки. Авдониным и Рябовым были изъяты из раскопа три черепа. Согласно фотоснимкам захоронения, сделанным в 1979 году, и заключению судебно-медицинской экспертизы, проведенной в рамках уголовного дела, — это черепа Анны Демидовой [комнатной служанки], великой княжны Татьяны Николаевны и великой княжны Анастасии Николаевны».

Очень странные тела

Гелий Рябов забрал черепа в Москву, где надеялся тайно провести восстановление лиц по методу Герасимова, пользуясь своими связями и известностью как автора, пишущего про милицию и чекистов. Но не рискнул, и год спустя черепа были возвращены в первоначальное захоронение с соответствующей запиской. О таинственной могиле молчали 11 лет. Только в 1991 году, после перестройки и изменения точки зрения на прошлое СССР, доктор геолого-минералогических наук Александр Авдонин сообщил в администрацию Свердловской области о месте массового захоронения неизвестных, которые, по его данным, могут быть Романовыми.

Началась доследственная проверка, а позже было возбуждено уголовное дело: по существовавшим тогда правилам, ни одну экспертизу, тем более судебно-медицинскую, нельзя было проводить без возбуждения уголовного дела. Экспертизы и исследования заняли шесть с половиной лет: с 24 августа 1991 года по 24 января 1998 года. Специалисты применили все известные на тот момент методики — проводились молекулярно-генетическая, судебно-антропометрическая, судебно-медицинская, судебно-историческая и многие другие экспертизы. Часть исследований контрольно проводили в США и во Франции. Итог был один: опознаны все, останки принадлежат Романовым и их свите.

Как выяснилось, под «мостиком из шпал» долгие годы покоились Николай Романов (скелет №4) и его супруга Александра Федоровна (№7), великие княжны Ольга (№3), Татьяна (№5) и Анастасия (№6) Николаевны, лейб-медик царской семьи Евгений Боткин (№2), комнатная служанка Анна Демидова (№1), слуги Иван Харитонов (№8) и Алоизий Трупп (№9). При этом останков великой княжны Марии Николаевны и цесаревича Алексея Николаевича Романова в общей могиле не было. Исследование доказало, что останки №4 принадлежат ребенку лица, эксгумированного в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга из могилы Александра III, а останки №3, №5 и №6 принадлежат детям родителей №4 и №7.

Лишь одна экспертиза — фотосовмещение прижизненных портретов и черепов — дала двоякое толкование: череп №6 мог принадлежать как Марии, так и Анастасии Романовым. Впрочем, у родных сестер близкого возраста такое вполне возможно, а другие экспертизы и так расставили все по своим местам. Для молекулярно-генетической экспертизы брали образцы даже у близких родственников Романовых — принца-консорта Филиппа, герцога Эдинбургского (внучатый племянник царицы Александры Федоровны, их разделяют четыре поколения) и двух потомков династии Романовых — графини Ксении Шереметьевой-Сфири и представителя герцогской семьи Файф (пожелавшего сохранить инкогнито), отстоящих от Николая Романова на четыре и пять поколений соответственно. Дальние потомки царской семьи добровольно предоставили для анализа образцы крови — и во всех случаях анализ оказался положительным.

В 1995 году экспертом высшей категории Никитиным в Екатеринбурге по отдельному постановлению следователя Соловьева были выполнены пластические реконструкции по девяти черепам и дано заключение, подтверждающие результаты предыдущих экспертиз.

Однако останки, обнаруженные под Екатеринбургом, были захоронены в Петропавловском соборе по церковному обряду, но безымянными: во время службы священники ни разу не назвали погибших по именам.

Окончательный вердикт

Сегодня следствие считает, что достоверность исследований, выполненных независимо друг от друга разными методами, делает вывод о подлинности останков царской семьи неоспоримым. Результатов даже одной из выполненных экспертиз хватает для однозначного опознания человека как в России, так и за рубежом.

В 2007 году был восполнен последний оставшийся пробел в деле о гибели царской семьи: в ходе дополнительных поисков неподалеку от места первого захоронения Романовых были обнаружены останки двух юных людей. Поскольку специалисты прицельно искали Марию и Алексея Романовых, то сразу предположили, что это они. Экспертизы лишь подтвердили первоначальный вывод.

«В настоящее время заключениями комплексных комиссионных молекулярно-генетических экспертиз подтверждена принадлежность обнаруженных останков бывшему императору Николаю II, членам его семьи и лицам из их окружения. Согласно выводам молекулярно-генетической экспертизы 7 из 11 обнаруженных останков соответствуют семейной группе — мать, отец, четыре дочери и сын», — сообщила «Ленте.ру» официальный представитель Следственного комитета России (СКР) Светлана Петренко.

По ее словам, после завершения всех повторных экспертиз по уголовному делу будет принято итоговое процессуальное решение. К ним привлечены видные ученые, которые изучают и систематизируют около двух тысяч документальных первоисточников. Среди них — обнаруженные в 2017-2018 годах в зарубежных архивах и музеях и ранее никем не исследованные. Все это говорит об одном: совсем скоро в деле об убийстве царской семьи можно будет поставить точку. На этот раз — навсегда.

Больше важных новостей в Telegram-канале «Лента дня». Подписывайтесь!