Да надо создавать печать свою, литературу свою…
Московский Совет поручил мне издание журнала. Трудно было. Представители старой литературы отвалились. Новых не было. Да и не до литературы было – голод, холод, неукротимая борьба. Сидел я на пустом месте и с отчаянием выискивал, чем наполнить журнал.
И тогда пришел солдат. Рваная шинель, и был он испитой и замученный. Лицо ввалилось, да и лица-то не было, бескровное, землистое, – были одни глаза. Светились они, – и я не мог разобрать, – не то лихорадкой, не то неизбывным горем, не то невместимой безбрежной радостью.
Ах, да что это! Как будто уж некуда, – как будто расплескивался этот блеск, и не было человеческих сил удержать его.
– Садись, товарищ.
Он сел на краешек стула, обдавая меня, заливая комнату все затопляющим блеском лихорадящих глаз… И протянул конфузливо:
– Вот, товарищ… тут про окопы… стало быть, как мы…
И мне вдруг показалось – чуть-чуть померкли глаза. Я с трудом разворачиваю вдоль и поперек свернутый серый оберточный клочок и с величайшим трудом не столько разбираю, сколько догадываюсь по этим во все стороны расползающимся кривулям. Ничего не разберешь. Чую только – окопы, ахвицеры, деревня, сынок Ванюша…
И мне стало жаль его. И я сказал:
– Товарищ, я напечатаю ваши стихи. Только… вам подождать нужно, а то материалу много… так по порядку…
И комната, и я, и он сам, мы захлебнулись горячечным блеском его глаз и неудержимой улыбкой морщинами. Он радостно поднялся:
– Ффу-у!.. Ды я хучь год!.. Сами понимаете – хлебнули всего… теперича в деревню…
А назавтра пришло двое. В таких же потрепанных шинелях, в рваных сапогах, заморенные.
– Во, товарищщ… може, напечатаете?
И так же долго разворачивали много раз сложенную оберточную бумагу. Так же с величайшими усилиями едва можно было расшифровать чудовищные каракули.
А потом стали ходить рабочие, с ввалившимися голодными лицами, отрепанные и с блестящими глазами.
А потом меня пригласили в Московский Совет.
– Вот, товарищ Серафимович, вот нам присылают каждый день, – по двадцать, по тридцать стихотворений присылают. Есть и рассказы, но в подавляющем большинстве стихи. Вот мы их и собираем.
На полу лежали наваленные тюки, перехваченные шпагатом.
– Не используете ли хоть что-нибудь? Ведь это первые попытки освобожденного народа. А?
Я порылся. Из сотен, из тысяч можно было взять одно, два, да и то с переделкой. А стихи текли и текли неудержимым потоком, как будто прорвало плотину.
Я ахнул. Да ведь это же не стихи! Это – неудержимый, неостанавливающийся вопль… Неугасимый голос слез, отчаяния, ужаса и вместе радости счастья, безмерности надвигающегося. Это – радостный крик людей, глянувших из сырой задыхающейся могилы, – и вдруг блеснул просвет чуть приоткрывшейся судьбы.
А теперь в поездках моих в каждом городе, в каждом городишке, в глухой станице я встречаю кружок пролетарских писателей. И в провинции, если только есть газета, так в ней непременно литературная страничка местных, своих писателей. И газете уже не нужно клянчить и выпрашивать у центра литературный материал. И посмотрите, какая у них идет работа! Как тянутся они к мастерству!
И разве пролетарский молодняк не начинает наполнять журналы в центрах? Разве читатели не повернули головы к «Разгрому» Фадеева? Разве широко размахнувшийся красочный и углубленный Шолохов не глянул из-за края, как молодой месяц из-за кургана, и засветилась степь? И разве за ними шеренгой не идут другие? И ведь это все комсомол либо только что вышедшие из комсомола.
Да, когда-то дикий, нераспаханный чернозем, захлебнувшийся воплем – стихами. И из него за десять лет густо, как озимь, – молодая поросль творчества, пронизанная наливающимся мастерством. За десять лет!
Послушайте, – ведь этого же нет ни в одной стране!
Предисловие к «Донским рассказам» М. Шолохова*
Как степной цветок, живым пятном встают рассказы т. Шолохова. Просто, ярко рассказываемое чувствуешь – перед глазами стоит. Образный язык, тот цветной язык, которым говорит казачество. Сжато, и эта сжатость полна жизни, напряжения и правды.
Чувство меры в острых моментах, и оттого они пронизывают. Огромное знание того, о чем рассказывает. Тонкий схватывающий глаз. Умение выбрать из многих признаков наихарактернейшие.
Все данные за то, что т. Шолохов развертывается в ценного писателя, – только учиться, только работать над каждою вещью, не торопиться.
Михаил Шолохов и его «Тихий Дон»*
Вместо предисловия к «Тихому Дону»
Ехал я по степи. Давно это было, давно, – уж засинело убегающим прошлым.
Неоглядно, знойно трепетала степь и безгранично тонула в сизом куреве.
На кургане чернел орелик, чернел молодой орелик. Был он небольшой; взглядывая, поворачивал голову и желтеющий клюв.
Пыльная дорога извилисто добежала к самому кургану и поползла, огибая.
Тогда вдруг расширились крылья, – ахнул я… расширились громадные крылья. Орелик мягко отделился и, едва шевеля, поплыл над степью.
Вспомнил я синеюще-далекое, когда прочитал «Тихий Дон» Михаила Шолохова. Молодой орелик желто-клювый, а крылья размахнул.
И всего-то ему без году неделя. Всего два-три года чернел он чуть приметной точечкой на литературном просторе. Самый прозорливый не угадал бы, как уверенно вдруг развернется он.
Неправда, люди у него не нарисованные, не выписанные, – это не на бумаге. А вывалились живой сверкающей толпой, и у каждого – свой нос, свои морщины, свои глаза с лучиками в углах, свой говор. Каждый по-своему ходит, поворачивает голову. У каждого свой смех; каждый по-своему ненавидит. И любовь сверкает, искрится и несчастна у каждого по-своему.
Вот эта способность наделить каждого собственными чертами, создать неповторимое лицо, неповторимый внутренний человечий строй, – эта огромная способность сразу взмыла Шолохова, и его увидали.
Точно так, как он умеет очень выпукло дать человека, он умеет сосредоточенно и скупо обрисовать и целую людскую группу, человеческий слой.
Легко, свободно, творчески-спокойно и уверенно, знающим, рачительным хозяином вводит он вас в свой дом, в громадину, возведенную им на протяжении сорока печатных листов. Без напряжения, без усилий, без длинного введения сразу вы попадаете к казакам, к этим мужикам-хлеборобам в мундире, с мужицким нутром, однобоко и уродливо искривленным царско-помещичьим строем.
Но весь быт, навыки, – все – от земли, от черно-дымящейся пашни, степной и бескрайной.
Прокофий привез из Туретчины турчанку. Затосковалась.
«Прокофий вечерами, когда вянут зори, на руках носил жену до татарского ажник кургана. Сажал там на макушке кургана, спиной к источенному столетиями ноздреватому камню, садился с ней рядом, и так подолгу глядели они в степь. Глядели до тех пор, пока истухала заря, а потом Прокофий кутал жену в зипун и на руках относил домой…» («Октябрь», 1928, кн. 1-я).
Не думайте, здесь и не пахнет сентиментальностью: казаки грубы, насмешливы, темны, подчас дики, – и турчанку Прокофия затоптали коваными сапогами, как ведьму.
«Тонкий вскрик просверлил рев голосов. Прокофий раскидал шестерых казаков и, вломившись в горницу, сорвал со стены шашку. Давя друг друга, казаки шарахнулись из сенцев. Пластая над головой мерцающий визг шашки, Прокофий сбежал с крыльца. Толпа дрогнула и рассыпалась по двору.
У амбара Прокофий настиг тяжелого в беге батарейца Люшню и сзади с левого плеча наискось развалил его до пояса. Казаки, ломавшие колья с плетня, сыпанули через гумно в степь…».
Да, темны и дики, – и внезапно и неожиданно вдруг прощупываете вместе с Шолоховым чудесное сердце, чудесное сердце в загрубелой казачьей груди. Естественно, просто открывается человечье сердце, как естественно растет трава в степи.
Литература,
вопрос задал malikusha052004,
4 месяца назад
Как степной цветок, живым пятном встают рассказы Шолохова. Просто, ярко, и рассказываемое чувствуешь — перед глазами стоит. Образный язык, тот цветной язык, которым говорит казачество…» Кому принадлежат эти слова?
Ответы на вопрос
Ответил ekaterina7562
4
Ответ:
Шолохов Михаил Александрович
daralucenko79:
это слова А.Серафимовича
Предыдущий вопрос
Следующий вопрос
Новые вопросы
Математика,
4 месяца назад
Решите пожалуйста. Срочно надо мне.
Биология,
4 месяца назад
20. Запасным углеводом в клетках печени человека является 21 Генетический код является общим для всех живых организмов, в этом проявляется его ….. 22. В какой фазе мейоза происходит расхождение…
Қазақ тiлi,
4 месяца назад
Жай көбейткіштерге жіктелуіде 3,5,7 болатын үш таңбалы сан жазындар…
Алгебра,
4 месяца назад
Помогите пожалуйста…
Литература,
5 лет назад
Мой садик.Как ты думаешь почему поэт назвал липы кудрявыми?Напиши ответ…
Физика,
5 лет назад
Пожалуйста, помогите!!!
Коленчатый вал двигателя трактора У-2 вращаясь равнозамедленно изменил за 40 секунд частоту его вращения от 1200 оборотов в минуту до 720 оборотов в минуту. Определить…
«На пологом песчаном левобережье, над Доном, лежит станица Вёшенская… вся в засыпи желтопесков… Там, где Дон, выгинаясь, уходит от станицы к Базкам, рукавом в заросли тополей отходит озеро, шириной с Дон в мелководье. В конце озера кончается и станица…» Здесь, среди знакомой с детства природы родной донской степи, которую он воспел, среди людей, которым он посвятил свои книги, постоянно живет и работает замечательный советский писатель Михаил Шолохов.
Родился Михаил Александрович 24 мая 1905 г. в хуторе Кружилином, Вёшенской станицы. Его отец был разночинцем, выходцем из Рязанской губернии; от матери унаследовал будущий писатель родство и с донским казачеством, и с украинским крестьянством. В грозное время гражданской войны, в 1918 г., Шолохов оставил Богучарскую гимназию, где в ту пору учился. Суровой и требовательной школой стала ему сама жизнь.
Борьба обреченного старого мира против власти на Дону была необычайно острой. Молодой Шолохов уже тогда четко знал, с кем ему идти, против кого бороться. «С 1920 г., — пишет он в автобиографии, — служил и мыкался по Донской земле. Долго был продработником. Гонялся за бандами… и банды гонялись за нами. Все шло, как положено. Приходилось бывать в разных переплетах…» Так и познавал будущий писатель жизнь, участвуя в борьбе народа, в гуще жизни накапливая огромный запас наблюдений, щедро обогативший его творчество.
Имя Михаила Шолохова стало известным и литературе в 1923 г. Первыми его книгами были сборники «Донские рассказы» и «Лазоревая степь». Появление нового таланта приветствовал старейпшп пролетарский писатель, земляк Шолохова, А. С. Серафимович. В предисловии к «Донским рассказам» Серафимович писал:
«Как степной цветок, живым пятном встают рассказы т. Шолохова. Просто, ярко, и рассказываемое чувствуешь — перед глазами стоит. Образный язык, тот цветной язык, которым говорит казачество. Сжато, и эта сжатость полна жизни, напряжения и правды. Чувство меры в острых моментах, и оттого они пронизывают. Огромное знание того, о чем рассказывает. Тонкий, схватывающий глаз. Умение выбрать из многих признаков наихарактернейшие».
Так, с вниманием и заботой подойдя к творчеству юного собрата, маститый писатель с удивительной ясностью взгляда и чуткостью определил блестяще развившиеся впоследствии особенности творчества Шолохова.
О чем же рассказывал читателям автор «Донских рассказов»?
Большая часть из них описывает эпизоды борьбы нового мира со старым — умирающим, но еще цепляющимся за жизнь. И среди этих суровых картин, правдиво и мужественно написанных, автор все время дает нам почувствовать высокую человечность рождающихся новых отношений между людьми. В рассказе «Пастух» описывается смерть девятнадцатилетнего пастуха — комсомольца Григория от руки кулаков. Окончание рассказа приоткрывает нам будущее Дунятки, сестренки убитого. Неся за спиной котомку, в которой краюшка хлеба, холщовая рубаха брата и книжка Ленина, идет девочка в город.
Те качества и устремления писателя, которые по существу еще только намечались в ранних рассказах, широко открылись читателю в романе «Тихий Дон».
Творческая история «Тихого Дона» — это путь неуклонного и упорного совершенствования писательского мастерства. С момента выхода в свет первой книги роман прочно завоевал горячие симпатии читателей.
Действие романа охватывает годы жизни нашей страны, ознаменованные величайшими событиями всемирно-исторического значения. Первая мировая война, Февральская революция, Великая Октябрьская социалистическая революция, гражданская война — вот основные его вехи.
Противоречива и запутана судьба главного героя романа Григория Мелехова.
Изображая дорогу жизни Григория, писатель показал, как подымается человек, когда идет вместе с народом, и к какой опустошенности приходит он, когда отрывается от народа, поднимает оружие против своих братьев по классу. Обладая прекрасными человеческими качествами, Григорий, казак-труженик, вопреки своим горячим поискам правды, ослепленный силами прошлого, полуграмотный, не в состоянии разобраться в происходящем, сражается на стороне белых, хотя и презирает и ненавидит их.
С черной выжженной пожарами степью сравнивает Шолохов жизнь Григория в конце его пути. А кругом «весело зеленеет молодая трава, трепещут над нею в голубом небе бесчисленные жаворонки, пасутся на кормовитой зеленке пролетные гуси, и вьют гнезда осевшие на лето стрепета». Эти картины языком подлинного искусства говорят о пробуждающихся силах освобожденного народа, о торжестве нового.
От трупного яда, источаемого поверженным старым миром, гибнет Григорий. Но писатель обращает наши взоры в будущее. Ради победы этого будущего отдали свои жизни такие герои «Тихого Дона», как коммунисты Штокман, Анна Погудко, Котляров, ради этого будущего живет и трудится устанавливающий бывшую Советскую власть в хуторе Татарском Михаил Кошевой.
В новую жизнь войдет и сын Григория — Мишатка Мелехов.
Еще работая над «Тихим Доном», писатель ощутил настоятельную потребность непосредственно откликнуться на кипучие события современности, показать читателю колхозный Дон, ввести в литературу образы нового, советского казачества. Так в 1932 г. вышла в свет первая книга нового романа «Поднятая целина». Крайне требовательных»! к себе, писатель только через двадцать семь лет, в 1959 г., закончил свой труд над замечательным романом, посвященным «великому перелому», который произошел в деревне в годы коллективизации сельского хозяйства.
Факты биографии героев «Поднятой целины» то и дело перекликаются с событиями, описанными в «Тихом Доне». За бывшую Советскую власть в годы гражданской войны сражались Макар Нагульнов, Кондрат Майданников и другие. Раз-мётнов воевал против белополяков, служил на Дону в продотряде. Во главе враждебных власти сил стоят белый офицер Половцев и кулак Островной.
Прошли годы, изменилось соотношение сил, враг ушел в подполье, другие формы приняла классовая борьба. Писатель и здесь с глубочайшей правдивостью сумел изобразить сложность и остроту борьбы на новой стадии становления социалистического общества, огромные изменения в жизни нашего народа.
А основа романа осталась все та же — изображение процесса идейной переделки и воспитания трудящихся людей в духе социализма под руководством Коммунистической партии.
Наглядно, впечатляюще показывает Шолохов, как идеи Коммунистической партии, ее воспитательная, организующая работа преобразуют жизнь. Лучшие люди, выведенные в «Поднятой целине», вдохновлены в своей борьбе этими идеями.
Важнейшим достижением нашей литературы является созданный в романе образ рабочего-коммуниста Семена Давыдова, посланного партией на помощь крестьянской бедноте в деле социалистического переустройства деревни.
Близость к жизни народа и мастерство художника дали возможность автору «Поднятой целины» создать незабываемые образы Давыдова, двух его соратников — казаков Макара Нагульнова и Андрея Размётнова, выразителя психологии середняцкого казачества — Кондрата Майданникова, уморительного и трогательного деда Щукаря…
Этот роман сильнее и полнее любых учебников рассказывает о том, как строилась новая жизнь. По нему люди во многих странах мира узнавали и узнают правду о нашей стране, о том, как шла борьба за новое и во имя чего она шла, как расправляли плечи богатырские народные силы, освобожденные революцией, какое душевное богатство и подлинное величие раскрыл в человеке свободный труд на общее благо.
Сраженные вражескими пулями, умирают Давыдов и Нагульнов, но дело, за которое они отдали жизнь, бессмертно. С каждым днем крепнет гремяченский колхоз. Крахом окончилась попытка контрреволюции поднять восстание против власти на юге страны. Идя плечо к плечу с Давыдовым по трудно-му пути борьбы за новую жизнь, возмужали как бойцы, созрели как граждане и руководители колхозников Размётнов и Майданников.
Выдающееся произведение литературы — роман «Поднятая целина» в 1960 г. был удостоен Ленинской премии.
Образ советского человека, поднявшегося на защиту Родины, встает со страниц ярких статей и очерков Шолохова периода Великой Отечественной войны. Всю войну прослужил писатель военным корреспондентом, побывал на самых ответственных участках фронта, был свидетелем разгрома фашистов под Сталинградом. В военные годы начал он работу над романом «Они сражались за Родину».
О своей встрече в первую послевоенную весну на Верхнем Дону с высоким сутуловатым человеком, глаза которого «словно присыпаны пеплом» и наполнены «неизбывной смертной тоской», говорит Шолохов в небольшом рассказе «Судьба человека». Герой этого произведения, получившего всемирную известность, шофер Андрей Соколов в ожидании переправы рассказывает автору историю своей жизни. Ужасы плена, потерю близких пережил за годы войны Соколов. Страшные удары, один тяжелее другого, обрушила война на этого простого советского человека. Но тяжкие испытания не сломили Андрея Соколова, он сохранил широкую, открытую душу. На последней странице рассказа мы видим его шагающим вместе с усыновленным им шестилетним сиротой Ванюшкой вперед, в будущее.
«Что-то ждет их впереди?— говорит писатель.— И хотелось бы думать, что этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит, и около отцовского плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все вытерпеть, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его родина».
Творчество М. А. Шолохова — прекрасный пример боевой партийности и изумительного художественного мастерства.
Выражая мысли и чувства миллионов советских людей, Никита Сергеевич Хрущев в своем выступлении на митинге в станице Вёшенской назвал Шолохова великим русским писателем, выдающимся художником слова, посвятившим свой могучий талант служению великому делу построения коммунизма.