Вычитал этот рассказик с форума о курении. Не то что удивительно, просто жизненно и интересно:
Всегда, с самого раннего детства я знала, что стану курить, ибо такие понятия как женственность, красота и курение были для меня неотделимы. Дело в том, тто всегда курила и курит по сей моя мама, некоторые ее подружки и конечно же Маша, самая близкая мамина подруга, моя крестная, и частая гостья в нашем доме. Курили они всегда красиво, с грацией и изяществом. Меня восхищало как лихо они выбивали сигареты из мягкой пачки с надорванным верхним углом, прикуривали, выпускали дым тонкой струйкой, Маша нередко любила выпускать изящные кольца. Так что сигарета являлась для меня неизменыым женским атрибутом, как каблуки, косметика или духи. И мне всегда хотелось закурить, точно так-же, как надеть мамины туфли, накраситься или завить волосы.
Попробовать в первый раз мне удалось лишь в шесть лет, когда мама с Машей ушли по своим взрослым делам, оставив меня дома одну. Я неумело накрасилась, влезла в мамины босоножки на шпильке и взяла вожделенную сигарету. Выглядело это, конечно, удручающе, но меня это мало смущало, главное — я могла наконец-то приобщиться к миру взрослых, к миру моих любимых курильщиц. И я попробовала, как сейчас помню, это была болгарская «Вега». Не сказать, что мне не понравилось — это не сказать ничего! Рот наполнился противным, едким, каким-то горько-кислым дымом, гортань свело непонятным образом, и первым желанием было выплюнуть эту гадость, прополоскать рот, почистить зубы или заесть чем-нибудь сладким. Но я мужественно выкурила пол-сигареты, не взатяг, конечно, а потом долго плакала от обиды и огорчения. Для самоуспокоения, я для себя решила, что еще маленькая, ничего не понимаю и именно поэтому мама с Машей и не дают мне курить, а в будущем, когда немного повзрослею, все изменится!
Осознанно я начала курить в 11 лет, после окончания начальной школы, посчитав, что уже большая и можно попробовать еще раз. И я каждый день, приходя из школы домой стала выкуривать по сигарете, тоже не взатяг, мне было невдомек, что набрав в рот дым, им нужно дышать. Не скажу, что мне сразу стало нравиться, это было бы полной чушью, но где-то недели через полторы перед каждой сигаретой я начала испытывать приятное волнение, возбуждение и после уроков быстрее бежала домой к моим новым подругам. Да, именно к подругам, я подружилась с сигаретами, они стали моей тайной, возвышающей меня над остальными, прибавили мне уверенности в себе, стали моей страстью. Я так и продолжала ежедневно курить по сигарете в день не в затяг, где-то в течение полугода, пока не произошло главное событие в моей курительной биографии, когда я научилась курить по-настоящему.
А дело обстояло так: как обычно, вернувшись из школы домой, я направилась на кухню за мамиными сигаретами для свершения своего ежедневного ритуала (у нас обычно всегда в квартире лежало несколько распечатанных пачек: на кухне, в туалете, на журнальном столике в гостиной) и не нашла ничего на привычном месте. Не было сигарет и в других местах. Меня охватила паника, курить захотелось с утроенной силой и начался приступ ярости. Мне хотелось рвать и метать, разбить что-нибудь, выйти на улицу и нахамить первому встречному или надавать по шее одному из опротивших одноклассников… Ничего этого я, естественно, не сделала, а банально разрыдалась. Слезы душили меня, было трудно дышать, стало жечь в груди… Не знаю, то ли у меня к тому времени появилась зависимость, хоть я и курила не в затяг, но часть дыма в легкие все равно попадало, да и наверняка я неосознанно делала легкие затяжки. Или это был шок от того, что меня лишили самих милых сердцу игрушек и любимого занятия… Вразумительно ответить не могу, ибо до сих портолком не знаю, но именно тогда я поняла, что без сигарет моя жизнь превращается в кошмар. Выход из той ситуации я нашла — взяла школьный портфель и вся зареванная поехала к Маше (она тогда не работала, а была домохозяйкой, после второго удачного замужества и переехала к мужу в дргой район) в надежде стянуть у нее сигаретку. Но в итоге, все получилось гораздо лучше. Она, увидев меня в таком состоянии сильно перепугалась, стала расспрашивать что со мной произошло, ну я и наплела, что потеряла ключи от квартиры, получила двойку, что на меня наорала училка и вечером мама меня убьет… Маша, конечно же стала меня успокаивать, напоила крепким чаем, маме позвонила, чтобы та забрала меня после работы, а потом, естественно, закурила. У меня защекотало в носу я не могла больше терпеть и попросила у нее попробовать. Маша отнеслась ко мне с пониманием. Уже потом, спустя несолько лет, вспоминая этот эпизод, она призналась, что поступила так потму что видела мое стрессовое состояние, да и давно догадывалась, чтоя хочу поробовать, а делать это лучше в компании опытной курильщицы, чем в обществе какой-нибудь сопливой девчонки в грязном чужом подъезде. Но, повтрюсь, это было горздо позже, а в тот далекий я привычно набрала в рот дым и выпустила его не затягиваясь. Тогда Маша сказала, что нечего себя мучать, и раз уж я решила попробовать, то нужно делать это правильно, объяснив как нужно затягиваться и показала на собственном примере. Так я впервые затянулась по-настоящему, кашля не было, ведь затяжки я делала слабые, стесняясь опозориться перед Машей, и тут на меня нахлынуло: появилось легкое головокружение, приятная слабость и отсраненность, ноги стали ватными, благо я сидела в кресле! Маша хотела отобрать у меня недокуренную сигарету, но я твердо ответила, что хочу докурить до конца. К концу сигареты я старалась затягиваться поглубже и подольше подержать дым в легких, мне нравилось чувствовать это восхитительное тепло и щемящее щекотание внутри себя. Я была счастлива, что наконец-то научилась курить и получила от этого настоящее удовольствие. А вечером, приехала мама, забрала меня домой, мы с Машей ей конечно не рассказывали, а вечером, точнее уже ночью, после того как мама уснула, я выкурила еще одну сигарету в форточку.
С тех пор я всегда курила только по-настоящему и всегда имела несколько сигарет в запасе, чтобы так примитивно не попадать, если у мамы кончатся сигареты. Да, забыла сказать, что курили мы тогда ВТ, они считались самыми хорошими сигаретами, ведь о таком импортном изобилии табака как сейчас, в кризисные годы начала 90-х никто и не мечтал. Довольно быстро мне одной моей сигареты перестало хватать и я стала курить две, потом три сигареты в день. Мама ничего не замечала. Примерно через год ко мне присоединилась моя подружка, а в 13 лет в нашем классе покуривали уже многие. Когда моя норма дошла до пяти сигарет в день, пришлось как-то приобретать их самостоятельно. Да, я по-прежнему курила две — три из маминых запасов, на остальные перекуры уже шли мои собственные. В 15 лет я начала курить официально, мама не стала возражать, она сама пристрастилась к сигаретам лет с 15. К тому времени (к моим 15) мама перешла на высокооплачиваемую работу в коммерческую организацию и курили мы с ней Marlboro красное, легкое появилось позже, но мы на него так и не перешли. Этой марке я привержена по сей день, я пыталась несколько раз пробовать «женские» сигареты типа «Вог» или «Слим» но они показались мне слишком слабыми и когда я их курила, мне казалось что не хватает воздуха.
Именно так, как изложено выше, я начала курить, курю и сейчас, стараясь насладиться каждой сигаретой и бросать не собираюсь. На последок скажу, что горжусь тем что начала курить первой в класее, не только среди девочек, но и среди мальчишек, которые нередко рисовались перед нами пачкой сигарет, а всерьез курила я одна. Многие из моих одноклассниц начали курить глядя на меня, когда моя тайна раскрылась, для некоторых курение так и осталось на уровне баловства, некоторые бросили, а кто-то продолжает курить и поныне. В основном наши пути разошлись, не знаю какими словами многие из них меня вспоминают, но мне вдвойне приятно, что я своим примером и рекомендациями несколько человек приобщила к прекрасному миру курения.
Курить я начала в семнадцать лет. До этого времени была страстной противницей курения.
В пионерском лагере топала ногами на вожатого с такой яростью, что он избегал общения со мной до конца смены.
Кашляла и плевалась от запаха табака.
И вот на тебе!
Теперь я понимаю, что решение о начале курения пришло одновременно с решением не сохранять девственность до свадьбы…Воспитанная на монастырско-коммунистических идеалах, подпитанных Жорж Санд ( тогда я не знала подробностей ее биографии!), Гончаровым и бабушкой, я гордо полагала, что переведу свой белый флаг в статус японского лишь после церемонии обмена кольцами с Ним.
В возрасте семнадцати лет советские школьники ужe были выпускниками. А в нашей, специальной, было одиннадцать лет обучения . В то время, как ровесницы уже вели взрослый и соблазнительный образ жизни, мы ходили с дневниками в портфелях и без косметики. Правда, история сохранила несколько случаев, когда на выпускной вечер бывшие ученицы приходили уже с животиками, или просто с мужьями… Но у них был очень грустный вид, вызывавший сочувствие и печальные мысли о том, что вита бревис.
В начале одиннадцатого класса нас неожиданно послали на уборку слив. Вообще, учеников школы для особо одаренных детей щадили, и такие слова, как «металлолом»,»демонстрация», «колхоз» к нам отношения не имели.
Был, правда, случай клеяния коробок на шампанкомбинате, совершенно классический . Это, когда мальчики решили пройтись по цехам комбината и не вернулись. Вернее, их никто не нашел… А на следующий день они рассказывали сказки о том, как ложились под кран с пивом…
И вот — сливы.
Через некоторое время после приезда на плантацию я обнаружила, что некоторая часть «крутых телок «, как теперь говорят, а тогда — «блатных чувих » отходит, озираясь, куда-то нa периферию сада, тихо жужжащего и благоухающего наливкой.
Присоединиться к ним проблем не было, и вот я сижу и наблюдаю, как небрежно достает наша первая красавица Полина пачку и предлагает остальным. И закуривает, прищурясь от дыма.
Когда дошла очередь до меня, я, конечно, согласилась, чувствуя, что вот-вот…. я стану взрослой….. вот-вот я перейду границу. Чистота моих легких никогда не вернется к розоватой невинности…
Так я чувствовала, когда в первый раз подрезала ногти своим младенцам или когда давала им бутылочку с коровьим молоком.
Закурив, не почувствовала ничего такого, конечно. Вкус табака был никаким — ни горьким, ни тошнотворным…
Дым, правда,выходил изо рта не струйкой, как у всех, а большой такой тучей. Полина оценила, наклонив голову:
-Ты не затягиваешься…не умеешь?
Bпрочем, никто надо мной не смеялся. Наоборот, показывали технику и объясняли теорию.
Но у меня есть какие-то проблемы с координацией, поэтому никак не получалось затянуться по-настоящему.
Разговор перешел на секс, и на всякие тонкости секса. Создалось впечатление, что все наши комсомолки — жрицы любви, проходившие стаж в злачных местах Бангкока.
Ну, и, конечно, разговор зашел о девственности, и, каким-то образом снова получилось, что Полина снова обратилась ко мне:
-Ты, что, собираешься сохранить невинность до свадьбы?
И я насмешливо ответила, что, конечно же, нет!
Может создаться впечатление, что Полина явилась змеем-искусителем, но это совсем не так.
Я жаждала соблазна, греха. Проходя мимо немногочисленных баров, мелькающих разноцветными огоньками, была уверена, что там, за дверьми и бывает настоящая жизнь: красавцы-взрослые парни, в джинсах или кожаных штанах и длинноногие девушки, встряхивающие пшеничной гривой.
Клише, клише, клише.
Приехав домой с сумкой, полной уже совсем мягких, «потекших» слив, я тут же полезла в сервант и взяла сигарету из открытой пачки, державшейся для гостей. Заперлась в ванной и начала учиться вдыхать никотин в легкие…Кашляла, задыхалась и даже вырвала, благо унитаз был рядом…Надымив и побрызгав «Хвойным» освежителем, выползла наружу. Удивительно, но мои родичи ничего не заметили. Наверное, потому, что представить себе такое никто не мог!
Научилась я втягивать дым по методу другой одноклассницы, Наташи:
— Раз — набрала дым, два — вдохнула то, что во рту — в себя, три — выпустила.
Научилась лихо затягиваться, а заодно и нескольким правилам, неписаному кодексу, по которому, как говорила Полина, всегда можно отличить нормальную бабу от дешевки, проститутки и просто бляди…
1. Сигарету держат только в левой руке. Это ГЛАВНОЕ отличие первого отличия от последующих в вышеупомянутом разделении.
2. Когда тебе дают прикурить от зажигалки, ни в коем случае нельзя наклониться к ней. Тот, кто протягивает, пусть сам поднесет, куда надо.
3. До конца сигрету не докуривают, это моветон. Оставляют примерно четверть.
Первое правило я соблюдала всю жизнь,при всей его дебильности. В правой руке сигарета не бывала.
Второе — старалась, но чаще прикуривала самостоятельно.
Третье правило было невыполнимым: сами понимаете, почему…
Настоящий курильщик, воспитанный в дефиците : сначала определенной марки сигарет, потом вообще сигарет, потом денег… Kак может он выбросить недокуренное!
Вдобавок наш преподаватель фольклора рассказал в экспедиции о том, сколько усилий требуется для возделывания табака… грех пренебрегать крестьянским трудом !
***************
Через пару месяцев выяснилось, что не только я страдаю от комплекса неполноценности, и к ноябрю курили практически все дeвчонки в классе, за исключением троицы ботаников-цахесов и еще нескольких — просто уверенных в себе.
3анимались мы во вторую смену, часов до шести вечера. Выйдя из школы, оказывались в ночи.
Дальше был ритуал, менявшийся только под воздействием одного фактора: денег, или, как говорили, башлей.
Перейдя дорогу, мы оказывались в кафе «Лакомка», где было развесное мороженое,сочники, ушки, корзиночки и всякие другие полезные продукты.
Курить на голодный желудок нехорошо, — говорили нам молодые наши организмы, и мы вначале лакомились соответcтвенно башлям. Мороженое стоилo двадцать копеек — 100г, всегда сливочный пломбир, почти никогда не бывало шоколадного.
Нетерпеливо переминаясь, переносила я, обжора, ситуацию, когда продавщица, розовая, с красной сеточкoй на щеках, как бы подмерзшая от своего товара,выскребывала до последней белой капельки содержимое большого целлофанового мешка. Потом не торопясь, сворачивала, его, доставала новый, тугой. Развязывала его также неторопливо, расправляла отверстие, обмакивала мерную ложку в кружку с горячей водой — ну, ну, скорее же! — и со стуком выкладывала шарик в алюминиевую вазочку.
Cмеясь, мы лакомились, наполняли юные гладкие желудки, а потом шли в библиотеку…курить.
Библиотекой назывались мелкие заросли из бирюзовых елочек, насаженных против «Лакомки» с другой стороны.
Внутри там было очень уютно, безопасно как-то. Библиотекой место названо было в целях конспирации, после того, как одна из завсегдатаев, смеясь, рассказывала маме: стоим мы в елочках, курим….
— ????????
Простой гениальный шифр:
елочки — библиотека;
курить — читать;
сигареты — книжки;
спички — тетрадки;
Лет через десять я слушала беседу мальчиков-студентов хорового училища. Они собирались на гастроли и обсуждали, что взять в поезд.
-Ну, я беру книжку, — сказал один.
-Зачем тебе книжка? Журнала хватит!
-Ну, возьми хоть три-четыре, на всех.
-Ты бы еще газеты захватил!
Я слушала с благоговением: какие же вы духовные, ребята.
Они заржали и объяснили:
книжка-водка;
журнал — вино;
газета — пиво.
Мы были в восторге, поскольку действительно, часто автоматически я сама рассказывала родителям: вот, стоим мы в библиотеке, читаем….Чтение стоя вызывало недоумение, но не более…
Как-то, задержавшись, в нашу библиотеку я пришла позже остальных и была немало удивлена тем, что снаружи ясно была видна куча ног и портфелей. Ни о какой маскировке и речи быть не могло!
Читали мы по одной книге, а потом необходимо было «забакшать«. От слова «бакш» — запах.
Если были еще башли ( например, нашли рубль, или подошел кто-то новый с рублем в кармане) , то мы возвращались в «Лакомку». Если же не было башлей ( сл. начало финала 17-й фортепианной сонаты Бетховена «Башли украли»), то мы жевали елочные иголки, поскольку жвачек еще не было в свободной продаже. А потом дышали друг на друга , проверяя, пахнет, или нет.
Когда мама и бабушка узнали, что я курю ( а мама курит до сих пор), они на меня кричали страшными голосами.
Я действительно испугалась. От неожиданности. Сигареты «Космос», найденные в моем дипломате, лежали на виду.
Я чувствовала себя Человеком Новой Формации, честным и взрослым.Тем более, что мама курила, и незадолго до находки мы с ней спокойно обсуждали, как это плохо…
Крики и рыдания долго не утихали. Я дала торжественное обещание, что больше никода-никогда…
Под эту клятву я была отпущена в назавтрашний поход в лес с ночевкой. Я действительно была напугана , и прикуривая сигарету ночью у костра, пугливо осматривала звезды: мне казалось, что мама где-то там следит за мной и грозит пальцем.
*******************************
Я курила двадцать восемь лет, бросила под давлением семьи и общества. Бросала тяжело, поправилась на пять килограмм и чуть не разошлась с мужем.
Сейчас мне приятно, что от меня не воняет, голова не болит, и прошел кашель.
Снятся мне сигаретки, и приходится следить за весом, чтобы не поправиться снова.
Я поняла, что юным женщинам можно все: напиваться, баловаться, врать, курить.
А женщинам, еще молодым, пора следить за своим видом и поведением.Иначе над нaми будут смеяться.
Это первая часть, послезавтра напишу как и зачем бросил.
Лет в 15 начал пробовать, в 16-17 втянулся. Подростком уже часто оставался один дома неделями (родители были постоянно в разъездах), и жизнь превратилась в возможность рано и самостоятельно взрослеть. Как покупали курево, не помню – но как-то ведь покупали, в киосках наверно, подходили, басили там, или старались казаться старше. Даже интересно, что не сохранила память таких подробностей.
Хорошо, все таки, я считаю, что сейчас взялись покрепче, чем в наше время и подросткам не продают. Или это моя иллюзия и желаемое за действительное? Напишите, кто в теме и знает, что на самом деле происходит в магазинах, где торгуют сигаретами. Я вот сам видел, много раз, как кассирши паспорт спрашивают у молодежи. Не хотелось бы, чтобы профанация.
Зачем я начал курить? В моём случае литература и искусство повлияли однозначно сильнее, чем улица. По улицам и по тамбурам электричек какие тогда были примеры для мальчика: заходящиеся харкотным кашлем желтолицые и чернозубые мужики с беломориной или примой – стать такими как они, я точно не хотел.
Примеры “красивого курения” из литературы и искусства влияют сильнее чем улица
А в книгах и кино было много мужчин, один настоящее другого, на которых хотелось быть похожими. И все они обязательно курили. И Штирлиц и Глеб Жеглов и ливановский Холмс и шукшинские герои и даже факт-товарищ Давыдов из “Поднятой Целины”. Все до одной любимые тогда суицидальные ремарковские брутальные тени тоже злоупотребляли, хотя те были совсем отмороженные и, насколько помню, пытались курить даже с открытой формой туберкулеза.
Привлекательных для меня мужественных и ведущих здоровую жизнь героев, которым мне хотелось бы подражать, я в своих детских книгах и фильмах, увы, не встретил. Да и в новое время не встречал. Сплошной унылый распил денег. Создатели кино, например, про спортсменов, сами не верят в то, что они снимают. Да и потом, большой спорт и здоровье – разного поля ягоды. Понятно, что тяжело снять шедевр про простое/позитивное/ хорошее, но ведь и денег у вас немерено, напрягите извилины. Не умеете сами снимать искренний добрый позитив, пусть Болливуд вам снимет, кстати недорого.
Когда налетают на защиту искусства агрессивные культур-мультур петухи, даже на PuzaNet прибегают такие, что, мол, не тронь искусство, и “что вы хотите из литературы сделать агитку”, я им даю окорот и отлуп: а почему не тронь-то? А? Какая-такая у искусства есть индульгенция учить детей плохому? Кто выдал? Адрес, телефон, кличку, особые приметы можете назвать?
У меня младшему 9 лет. Взрослые фильмы, где герои курят, мы всегда смотрим вместе и я или жена всегда комментируем эти моменты. Сейчас реже, раньше чаще. Да, именно, что ставлю на паузу и говорю: “Смотри – Штирлиц курит. В те времена не знали, что курить очень вредно, а мы это знаем сейчас очень хорошо. Очень многие хорошие люди от курения тяжело заболели и умерли. Штирлиц хороший, но курить нельзя”.
Надо всегда проговаривать с детьми примеры вредных и пагубных привычек из искусства, такие как курение и алкоголь тоже. Тем более, если курит или выпивает положительный герой
Как вы сказали: “ломаю восприятие искусства для ребенка”? Да наплевать мне 1000 раз. Во первых, у нас в семье искусство это всё-таки больше Бах с Рахманиновым и Третьяковская галерея, а не кино на диване. А во вторых – для меня менее страшно прервать или вообще не дослушать красивую песню, чем узнать, что мой ребенок научился из этой песни чему-то вредному.
Подлинное искусство – исключительно сильная штука и надо научить ребенка им безопасно пользоваться. Да, можно искусством обжечься, а можно сгореть. “Вскрыла жилы: неостановимо, Невосстановимо хлещет жизнь” – это она гениально написала не только про свои гениальные стихи, но и про своё будущее самоубийство и про тех, живых, кого она подтолкнула к смерти. Один и тот же стих созидает и разрушает. Всё простить за гениальность? Вы ничего не поняли: я не прощаю и не осуждаю, а просто учу всем этим искусством пользоваться своего собственного ребенка. Как и чему вы учите своих детей – дело ваше.
И последний совет, из того же самого личного опыта: не оставляйте подростков дома одних ни на одну ночь. Ничего не меняется во взрослении по сравнению с нашим детством и не поменяется еще тысячи лет: у нас на этаже мальчик 16 лет учится в кадетском корпусе. Так вот родители в пятницу на дачу, он домой в увольнение. Друзья-подруги, содом и гоморра и весь дом трясется до утра. На прошлой неделе встретил его в лифте и предупредил, что ещё один раз и расскажу всё матери, сегодня суббота, вроде спокойно было. Пока они маленькие и глупые, над ними нужен контроль.
Чтобы ваш ребенок не начал курить, контролируйте и не оставляйте его одного
Гарантий не даю, но если хотите, можете почитать отзывы и приобрести мою книгу, где я подробно рассказываю о том, как я нашёл не чужую, а свою мотивацию и сильно похудел.
Пожалуйста, ставьте после прочтения лайк 👍 публикации в ваших соцсетях. Можно подписаться на Пузанет и похудеть вместе со мной.
Счётчик калорий для похудения здесь
Если вы больны ожирением, перед началом большого похудения обратитесь к врачу.
Узнать свой ИМТ онлайн
Закурил (рассказ описывает реальное событие)
Отец Леонид подвозил Михаила домой. По дороге разговорились.
— Ты чем сейчас занимаешься, Михаил?
Проработав бок о бок с благочинным восемь лет на строительстве храмов и потому знавший хорошо его привычки, Михаил сразу же догадался: «Раз спрашивает чем занимаюсь — значит, предложит очередное строительство». И не ошибся.
— Ничем не занимаюсь, отче. По дому только.
— Тут к нам месяц назад пришло в благочиние заявление из Балышпы. (название поселка изменено — прим.автора) Подписались они, почти всей деревней, на сходе села, чтобы им выделили помещение старой почты под храм. Здание им выделили, а специалистов, знающих церковное строительство, найти не могут. Ты ничего об этом не знаешь?
— Нет, не слышал. Я в Балышпе ни с кем не знаком.
— Ты бы зашёл к их старосте, посмотрел бы. Капитальных работ там нет. Дом в хорошем состоянии. Им хотя бы небольшой куполок сверху дома сделать, чтобы было видно, что это храм, а не простой дом.
Михаил вздохнул.
— Устал я, батюшка, от строек. Искушения сильные. После каждого храма сам себе говорю: «Всё, хватит, не могу больше, сил нет». Да и болею я в этом году сильно. Боюсь не потяну.
Михаил и отец Леонид знали друг друга давно, поэтому разговаривали друг с другом просто.
— Там нет капитальной стройки. Куполок с крестом сделай им небольшой да проконсультируй, как остальное доделать. Они совсем ведь ничего не знают. Сходи. Староста их два дня назад у меня была, очень просила прислать ей строителя.
— Я подумаю, отче.
Михаилу не хотелось начинать новое дело при приходе. Отец Леонид замолчал. Остальное время до дома Михаила ехали молча.
— Спасибо, отче, что подвёз, — поблагодарил священника Михаил и, как обычно, перейдя с «ты» на «Вы», прибавил, — Благословите, отец Леонид.
— Бог благословит.
Разговор о стройке остался неоконченным.
Придя домой, Михаил задумался. «Христос учил, надо исполнять волю Божию, а не свою. Только в чём она, воля Божия?! Уединения покидать не хочу, но благочинный просит помочь. Завтра схожу в Балышпу узнаю что к чему. Если нужна консультация это не займёт много времени»
На следующий день, к обеду, Михаил разговаривал со старостой храма.
Надежда Фёдоровна не знала то ли радоваться приходу Михаила, то ли огорчаться. Видно было, что осторожничала.
Одетый небогато, стриженый «под ноль», угрюмый немного мрачного вида, Михаил редко у кого с первого взгляда вызывал симпатию. Да и желая проверить старосту, он не стал говорить ей, что его направил к ней отец Леонид, а просто пришёл и спросил, не напуская на себя лишней важности:
— Слышал, у вас работа при храме есть? Посмотреть хотел, что за работа?
— Да, есть работа. А вы кто будете?
— Немного умею строить. Только я сначала посмотреть хотел, а то, может, не справлюсь?! Всё-таки церковь. Слышал, местные не берутся.
Михаил проведя на стройках храмов пятнадцать лет хорошо знал, как люди начинали таиться и осторожничать в разговорах с ним, когда узнавали о его тесной дружбе с благочинным.
Когда пришли на место, Михаил оторопел и сразу же понял, что отец Леонид в этом здании ни единого разу не был, но знал о нём лишь понаслышке.
В здании, якобы не требующем капитальных работ, была выбита половина стекол. Крыша текла. Внутри помещения надо было срочно удалять одну капитальную стену. Часть полов надо было перестилать заново и абсолютно всё, что было внутри, надо было красить и штукатурить. В одном из оконных проёмов не было ни рам, ни подоконника…
Старая, повидавшая на своем веку разных людей Надежда Фёдоровна, глядя на то, как Михаил оглядывает и простукивает здание, сразу же сообразила, что перед ней специалист.
— Деньги, если какие будут надо, мы найдем. Вы только начните работы, — жалобно причитала она, поднимаясь вслед за Михаилом на второй этаж старой почты. — Меня уже с сельсовета начинают прижимать. Третий месяц идёт, как подписано решение о передаче здания церкви, а за работу никто браться не хочет. У нас грозятся забрать здание, если мы срочно не начнём работ…
Михаил молчал.
Ежедневной напряжённой работы для одного физически крепкого человека было здесь не меньше чем на год. О том, что у Фёдоровны не было достаточных средств на строительство, можно было даже и не спрашивать. С деньгами мог помочь благочинный. Но Михаила заботило не это. Он действительно чувствовал себя болезненно, и на работу у него не было сил. Осмотрев всё, Михаил остановился возле проёма, где не было рамы и подоконника. Очень не хотелось ему огорчать старую женщину.
— Мы вам дом отдельный выделим, еду будем каждый день готовить. Жить можете прямо здесь, недалеко от храма, — продолжала жалобно уговаривать Михаила старая женщина. Чувствовала она, что услышит отказ.
— Не смогу, — сказал Михаил, не желая оттягивать разговор надолго. — У меня сил нет на такую работу. Мне говорили, что здесь лишь купол надо поставить небольшой и всё. А здесь работы на год! Рамы вставить, крышу чинить, внутри всё заново красить. Одну из капитальных стен надо убирать и сразу же укрепить проём изнутри. Я болею и сделать этого не смогу.
Старая женщина залилась слезами.
— Господи, да что же это такое?! Я так верила, что в нашем селе храм будет. На сходе все как один голосовали за то, чтобы храм строить, а я уже третий месяц ни одного работника найти не могу! Господи, да что же это такое!!!
Фёдоровна стояла и ревела во весь голос. Ревела громко и безутешно.
Её частые и крупные слёзы градом падали на старое серое пальто и продолжали сбегать по груди крупными каплями вниз. Такого глубокого и безотрадного горя даже повидавший немало людских страданий Михаил ни разу в жизни своей не видел…
Всем своим нутром он почувствовал, что Господь в это мгновение возводит его на очередной тяжкий крест!
Сколь бы ни была его жизнь с ним самим суровой в прошлом, но он почувствовал что не сможет уйти, не сможет оставить женщину в столь горестном состоянии одну.
Фёдоровна продолжала громко и безотрадно рыдать.
— Ладно, — с болью сказал Михаил, — завтра приеду с инструментом. А сам про себя подумал: «Еле-еле ноги таскаю от недомогания, а тут опять работы, да ещё и срочные…»
.
Прошло полгода. Михаил ежедневно работал с раннего утра до поздней ночи в здании будущего храма и по окрестным деревням пошёл слух, что в Балышпе живёт святой человек. Не женат, не курит, не пьёт, по девушкам не ходит, но день и ночь строит церковь.
Дела потихоньку двигались. Стена была убрана, окна вставлены, была подготовлена для установки икон основа иконостаса.
В алтаре Михаил поставил Престол, украсил резными узорами потолки храма, а когда он стал писать внутри храма большие иконы, к нему началось паломничество любопытных деревенских жителей. Иногда заходили одновременно до десятка и более человек и, глядя на то, как Михаил быстро-быстро накладывает масляные краски на одежды и на лики святых, тихо и восторженно перешёптывались:
— Художник.
Всем от мала до велика явно льстило, что в их деревне живёт такой необыкновенный человек.
Начали приходить коммерсанты. В руки Михаила потекли денежные средства. Вырезанные им Царские Врата были сразу же признаны лучшими чем Царские Врата во всех других храмах и даже в городе.
Михаила стали величать за глаза и в глаза «батюшкой», а, когда он подходил по строительным делам к деревенским мужикам, те прекращали сквернословить.
Бабушки при встрече с Михаилом начали почтительно кланяться и обращаться к нему на «Вы», не замечая того, что Михаил всем говорил, что он не батюшка и священником он не станет.
Михаилу это, по-деревенски просто выраженное, почитание не нравилось, но изменить мнение людей о себе он не мог, да и времени на то чтобы переубеждать кого-то в чём-то у него не было. Каждая минута его жизни была посвящена храму.
.
Как-то раз Михаилу понадобилось ехать за золотой краской в областной центр. Пользуясь случаем, он хотел повидать своего духовника. Духовник его был стар, служил редко и почти всё время находился дома на покое.
Когда Михаил зашёл на двор отца Иоанна, батюшка сидел во дворе под открытым навесом в цветастой клетчатой рубахе, расстёгнутой на груди. В таком простом виде Михаил своего духовника ещё ни разу не видел.
— А, Михаил!!! — как обычно, громовым раскатистым голосом радостно воскликнул отец Иоанн. — Давно тебя не было видно. Проходи!
— Батюшка, благословите, — Михаил подошел к нему и сложил руки для принятия священнического благословения.
— Да ты видишь, на мне даже рясы нет! Даже не знаю, как тебя благословлять: можно или, может быть, нет? — сказал отец Иоанн и продолжая сидеть, глядел внимательным испытующим взором на Михаила и не благословлял.
Если бы Михаил не знал своего духовника более десяти лет, то мог бы удивиться его словам, но он знал, что его духовник иногда своими «причудами» смирял.
.
Как-то раз после службы на церковной трапезе кто-то из клирошан завёл разговор об Апостольских правилах, а отец Иоанн был из тех людей, которые не умеют говорить тихо. И если уж он открывал свои уста — всех остальных было уже невозможно услышать.
— А я вообще не пойму эти Апостольские правила, — прогремел отец Иоанн на всю трапезную. — Вот, например, одно из Апостольских правил гласит, что христианам не положено ходить в баню вместе со своею женой! Я не пойму: в чём тут грех?! Что уж тут такого?! Я вот, например, со своей женой вместе в баню хожу и не считаю это за грех!
Михаил чуть было супом не подавился. Трудно ему было представить… своего седого как снег духовника, который вместе с женой в голом виде моется в бане. Высокоумные речи об Апостольских правилах за трапезным столом сразу же прекратились. Но отец Иоанн не унимался:
— Так в чём здесь грех? Нет, ну вы мне объясните?
Михаил не выдержал:
— Батюшка, простите меня, давайте сменим тему.
— А что, я же их спрашиваю, пусть мне ответят.
В ответ молчали.
Но давайте вернемся к сюжету рассказа.
.
— Отец Иоанн, я к вам посоветоваться пришёл, — сказал Михаил и, зная, что батюшка не любит лишних слов, сразу с порога начал. — В деревне меня многие почитают за святого и хотят, что бы я стал священником! Что мне на это скажете?
Мнение отца Иоанна для Михаила было чрезвычайно важным. Рукоположиться в священники ему предлагали неоднократно, но отказывался, считая что не умеет ладить с людьми.
Отец Иоанн задумался и, как обычно он это делал, прежде чем выразить своё мнение о чём-либо важном, немного помолчав, сказал:
— Греха станет больше, если станешь священником. Постоянное общение со святыней и при этом скверные мысли в голове. Ты сам должен решать, как быть. Тут я тебе не советчик.
— Батюшка, — сказал Михаил, — да нет у меня желания быть священником, но вокруг меня все только об этом и говорят. Вот я и хотел спросить. Может, в этом есть воля Бога?
Михаил много раз убеждался в прозорливости отца Иоанна и знал, что от него было бессмысленно скрывать мысли. Когда он служил вместе с ним в одном храме, то его духовник читал его мысли настолько часто, что Михаил, со временем, даже и вопросы батюшке вслух перестал задавать. Он просто молился Богу и, подходя к отцу Иоанну, сразу же получал чёткий и ясный ответ на любое из своих недоумений чего бы они не касались. И в этот раз он надеялся на это удивительное его свойство.
— Я не знаю, что тебе сказать, — задумался отец Иоанн. — Бог мне ничего не открывает о тебе. Во время службы священник читает тайную молитву. Там есть очень хорошие слова: «Никто же есть достоин предстояти престолу славы Твоея…» Я не знаю, надо тебе быть священником, или нет. Это ты должен сам решать.
И Михаил понял, что большего он от своего духовника ничего уже не услышит. Ведь всё было сказано предельно ясно. Поговорили ещё немного о том и о сём. Михаил собрался уже уходить и, поклонившись отцу Иоанну, сложил руки под благословение:
— Батюшка, так благословите же.
Отец Иоанн неторопливо вышел из-за стола и медленным чётким иерейским благословением перекрестил Михаила. На Михаила напахнуло запахом дорогих сигарет.
— Батюшка, простите, я что-то не понял: это от вас, что ли, табаком пахнет?
— А, — весело засмеялся отец Иоанн, — я тут эксперимент делаю. Пошел сегодня, купил себе сигарет. Взял которые получше, — он вытащил из-под стола только только распечатанную пачку «Петр 1» и свежевымытую пепельницу. — Вот теперь курю! Молитве Иисусовой это не мешает! Я заметил.
Михаил оторопел. В жизни своей не видел он курящего священника! И вдруг отец Иоанн, прослуживший Богу в сане более сорока пяти лет, убеленный сединами старец — курит!! Михаил не мог поверить своим глазам…
Видя его крайнее недоумение, отец Иоанн достал сигарету из пачки, взял со стола зажигалку и закурил. Михаил стоял и смотрел на своего духовника широко раскрывшимися от удивления глазами, совершенно не зная, как ему всё это понимать.
— Голова только немного кружится, — как ни в чём не бывало, не обращая внимания на изумлённый взгляд Михаила, сказал отец Иоанн, — но мне сыновья сказали, что это только поначалу так будет, а потом, когда привыкну, голова уже не будет болеть. Я теперь решил курить начать. Посмотрю — что дальше будет? Мне интересно…
— Батюшка, — с немалой горечью в голосе сказал Михаил, — да что же вы это с собой такое делаете?! Ведь курение — это же грех, а вы священник!
Михаил резко отвернулся от него. Сильно огорчился, замолчал и, расстроившись, быстро пошёл к выходу со двора.
Когда он, закрывая калитку у выхода взглянул на своего духовника, то увидел его сидевшим за столом с дымившейся сигаретой в руке. Глаза отца Иоанна смотрели на Михаила с какой-то особой значительной жалостью, но причину этой жалости Михаил не понял. Не знал он и того, что видится со своим духовником в последний раз.
.
Через две недели после этого разговора Михаил, неожиданно для себя, захотел курить, притом захотел так сильно, будто перед этим у него не было семилетнего перерыва в курении. Михаил ничего не понимал. Он ожесточённо боролся сам с собой испытывая муки заядлого курильщика. У него, что называется, «уши трещали» от неожиданно откуда взявшейся, казалось бы, давно уже забытой им скверной привычки. Когда Михаил вышел с помогавшими ему в храме рабочими на крыльцо и те закурили, Михаил, не выдержав трехдневной жестокой пытки, подошёл к одному из них.
— Дай-ка мне сигарету, я тоже курить хочу.
— Так ты же не куришь, — удивился рабочий.
— Ну и что, что не курю, тебе что — жалко? Семь лет не курил, а теперь решил закурить. Дай сигарету.
— Может, лучше не начинать? Один раз закуришь, потом остановиться не сможешь.
— Не смогу, наверное, да уже третий день как курить сильно хочется, дай сигарету.
С видимой неохотой рабочий дал Михаилу сигарету.
Михаил взял в храме спички, ушёл на берег реки, сел на скамейку и задумался.
Момент был решающим.
Он знал, стоит сделать одну-две затяжки и старая привычка вернётся с прежней силой. Соблазн же был так близко, прямо в его руках.
Михаил зажёг сигарету и затянулся.
Закружилась голова, а в уме отчётливо вспомнились слова духовника: «Голова только немного кружится, но мне сыновья сказали, что это только поначалу так будет, а потом, когда привыкну, голова уже не будет болеть. Я теперь решил курить начать…»
Михаил выкурил всю сигарету залпом до самого конца. Придя с берега, он взял деньги, пошёл в магазин, купил пять пачек недорогих сигарет и зажигалку. Днём курить ему не хотелось, но, когда он вышел вечером из храма, ему с удвоенной силой захотелось курить. Он достал сигарету и незабытым привычным быстрым движением «по блатному» кинул её в рот.
Над ухом его зашептал чей-то заботливый участливый голос:
«Зачем тебе соблазнять людей? Ты же храм строишь. Люди искушаться будут. Иди на берег и кури там. Кури тайно. Так, чтобы никто не видел. Тогда и соблазна никому не будет».
«Отчего это вдруг? — мысленно возразил возникшему помыслу Михаил. — Никогда я ни от кого своих грехов не прятал и если уж начал курить, то прятаться как трус не стану».
«Напрасно», — возразил помысел.
«Напрасно? — подумал Михаил, начиная догадываться, что это сатана внушает ему эти не в меру заботливые о его чести помыслы. — Пойдём-ка на центральную улицу!»
Выйдя к центу села он остановился посреди дороги и, прикрыв зажигалку рукою от разгулявшегося по широкой деревенской улице ветра, закурил. После чего пошёл по центру, намеренно выпуская изо рта как можно больше дыма. Встречавшиеся на его пути старушки даже приседали от удивления, а одна, забыв наполнить в колодце приготовленные для воды пустые ведра, поспешно побежала куда-то, очевидно, поскорее желая поделиться с соседями свежей деревенской сенсацией: «А святой батюшка-то — закурил!»
Через три дня отношение к Михаилу в деревне переменилось.
Старушки уже не кланялись ему при встрече и он не слышал восторженного шёпота за спиной: «Вон батюшка идёт!» А мужики как матерились между собой без Михаила, так и продолжали это делать и в его присутствии.
В деревне не изменилось отношение к Михаилу только у старосты храма Надежды Фёдоровны и у троих её внуков, успевших полюбить его за год, может, потому что росли без отца. А средний внук Владик, отчаянный неслух и драчун, даже подрался в школе, отстаивая честь Михаила перед другими мальчишками.
Фёдоровна, укоризненно указывая на свежий синяк под глазом у Владика, сказала Михаилу:
— Вон посмотри, из-за тебя подрался сегодня в школе сразу с тремя мальчишками в один день, а всё из-за того, что ты закурил.
Михаил подошёл к Владику и ласково погладил его по голове:
— Да плюнь ты на них, Владик, пусть говорят, что хотят. Только ты сам не начинай курить, а то потом бросать тяжело будет.
— Ладно, не буду, дядя Миша, — ответил Владик.
ЗДЕСЬ ВЫ МОЖЕТЕ НАПИСАТЬ АВТОРУ
ОБ АВТОРЕ
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
ЕЖЕДНЕВНО НОВОЕ НА МОЁМ ТЕЛЕГРАМ КАНАЛЕ
Курить я начала поздно, хотя понятие поздно — очень субъективно.
Я помню свои первые сигареты. Это была Winston синий.
Лето. Мне 22 года. Я валяюсь с друзьями на лугу, и мне дали для настроения тоненькую палочку.
Курила до этого несколько раз, не затягиваясь, а сейчас вдруг вдохнула в себя серый дым и не закашлялась, как обычно.
Картинка стала сразу чётче, легкое головокружение, почти эйфория. Я лежала на ещё теплой после длинного дня траве и смотрела в быстро темнеющее небо, подмигивающее мне глазами-звездами.
Так начался мой путь курильщика. Втянулась быстро, и вот я покупаю свои первые сигареты.
Наверное, в тот момент, когда я склонилась к окошку и прошептала: «Мне Винстон синий!» — я призналась себе, что да, я теперь курильщик.
Первые дни по утрам в моем горле клокотала мокрота, я кашляла и не могла выкашлять противный комок. Курила много.
Потом прошло, и хотя организм активно намекал мне, что ты делаешь, а мои розовые легкие усиленно сопротивлялись, я всё равно смолила сигарету за сигаретой, предпочитая не обращать внимание на эти маячки.
Если бы тогда у меня спросили, зачем я курю, я бы пробурчала что типа «Я курю, чтобы почувствовать счастье, курю, чтобы пообщаться, курю, чтобы отдохнуть».
Если честно, я не знала, зачем. Моя мама и папа курили, и они тоже не знали зачем.
Курили, потому что однажды пристрастились вдыхать в свои легкие никотин и чувствовать все вытекающие отсюда эффекты: успокоение, легкое головокружение, уверенность и прочее.
Сигарета плотно внедрилась в мою жизнь. Сколько раз мне говорили, что курить вредно, особенно по утрам, на голодный желудок, я всегда знала лучше, где, когда и при каких обстоятельствах мне курить.
Мир курильщика всегда вертится вокруг употребления дозы никотина, и незаметно он подстраивает все события под своё пристрастие.
Если разобраться, то курение ограничивало мою свободу. Когда мы ездили в Европу, то тратили уйму времени, чтобы найти место для потребления дозы.
Когда я хотела курить, то я переставала замечать окружающий меня мир, закрывалась для новых открытий, так как сосредотачивалась на стремление удовлетворить свой никотиновый голод.
Конечно, мне тогда казалось, что у меня нет пристрастия, и что я брошу в любой момент.
Однажды я почувствовала пресыщение куревом, от запаха дыма меня затошнило, я много кашляла и в горле стоял противный ком, и тогда я решила, что наступило время бросать курить, и вот тут поняла, что это, ой, как непросто!
Сколько раз я отказывалась от курения и через некоторое время опять начинала. Оправдывала себя: сегодня докурю и завтра начну новую жизнь, это моя последняя сигарета, у меня нет зависимости, брошу в любой момент, брошу через неделю, через месяц, переехав и прочее.
Приятель, глядя на мои тщетные попытки освободиться, сказал: «Ты бросишь, но не сейчас!» «Это почему же?» «Чтобы бросить, тебе нужно стать человеком, который не курит!»
На том уровне, на каком я тогда находилась, отказаться от этой привычки у меня не получилось.
Единственное, что я тогда сделала, это перестала покупать свои сигареты, и стала стрелять их в надежде, что чувство неудобства, которое будет возникать при просьбе очередной палочки, поспособствует хотя бы уменьшению потребления никотина на мою душу.
Хотя это не помогло. Я курила чуть меньше, но иногда нарушала данные себя обещания, и покупала пачку, и у меня всегда было наготове проверенное оправдание.
Хочу сказать то, что ничто не заставит бросить вас курить, кроме вашего решения.
В тот момент, когда я приняла решения курить до того момента, когда я приняла решение не курить прошло около 10 лет.
Всё это время, я надеялась, что кто-то придет и запретит мне курить, а оказалось, что этот кто-то — я сама.
Когда я училась любить себя, каждую клеточку своего организма, каждый нерв, когда я пробегала вдоль всего тела внутренней улыбкой, когда я прощала себя за это, я потихоньку становилась человеком, который не курит.
Я освобождала себя для чего-то важного: для любви, для нового опыта, для открытий, для жизни.
Как поделиться своим опытом, когда я вся пронизана чувствами, что в моей жизни не будет пристрастий, которые не нравятся моему телу.
Знаете, я не знаю, какие способы заставят вас бросить курить, если я скажу вам, что достаточно быть человеком, который не курит, вам, как и мне тогда, ничего это не скажет.
Для начала мне было достаточно просто решения: я хочу бросить курить, а дальше начинается путь, который будет может быть трудным, путь моего роста, когда я становлюсь духовно выше всех пристрастий, когда я понимаю, что всё, что дают сигареты, алкоголь, наркотики, уже всё есть во мне и без них: счастье, радость, спокойствие и гармония.
Однажды, когда я по привычке, стрельнула сигарету и затянулась и мое тело запело на разные голоса: «Зачем, зачем, зачем?»
Я даже не докурила
«Прости меня», — сказала я своему телу.
В начале одиннадцатого класса нас неожиданно послали на уборку слив. Вообще, нас , в качестве юных дарований, щадили. и такие слова, как «металлолом»,»демонстрация», «колхоз» к нам отношения не имели.
Был случай клеяния коробок на шампанкомбинате, совершенно классический . Это, когда мальчики решили пройтись по цехам и не вернулись. Вернее, их никто не нашел…
А на следующий день они рассказывали сказки о том, как ложились под кран с пивом…
И вот эти сливы.Только приехав, я обнаружила, что некоторая часть «крутых телок «, как теперь говорят, а тогда говорили «блатных чувих » отходит, озираясь, куда-то нaпериферию сада, благоухающего наливкой и жужжащего .
Присоединиться к ним проблем не было, и вот я сижу и наблюдаю, как небрежно достает наша первая красавица Полина пачку и предлагает остальным. И закуривает, прищурясь от дыма.
Когда дошла очередь до меня, я, конечно, согласилась, чувствуя, что вот-вот…. я стану взрослой….. вот-вот я перейду границу. Чистота моих легких никогда не вернется к розоватой невинности… Так я чувствовала, когда в первый раз подрезала ногти своим младенцам, и когда давала им бутылочку с коровьим молоком. Как Ева , вонзающая зубы в запретный плод
Закурив, я не почувствовала ничего такого, конечно. Вкус табака был никаким — ни горьким, ни тошнотворным…
Дым, правда,выходил изо рта не струйкой, как у всех, а большой такой тучей. Полина оценила, наклонив голову:
-Ты на затягиваешься…Не умеешь?
Bпрочем, никто надо мной не смеялся. Наоборот, показывали технику и объясняли теорию.
Но у меня есть какие-то проблемы с координацией, поэтому никак не получалось затянуться по-настоящему.
Разговор перешел на секс,и всякие тонкости секса. Создалось впечатление, что все наши комсомолки — жрицы любви, проходившие стаж в злачных местах Бангкока.
Ну, и, конечно, разговор зашел о девственности, и, каким-то образом снова получилось, что Полина снова обратилась ко мне:
-Ты, что, собираешься сохранить невинность до свадьбы?
И я насмешливо ответила, что, конечно же, нет!
Создалось впечатление, что Полина — мой змей-искуситель, но это совсем не так. Я жаждала соблазна, греха. Проходя мимо немногочисленных баров, мелькающих разноцветными огоньками, я была уверена, что там, за дверьми и бывает настоящая жизнь: красавцы-взрослые парни, в джинсах или кожаных штанах и длинноногие девушки, встряхивающие пшеничной гривой. Клише, клише, клише.
Приехав домой с сумкой, полной уже совсем мягких слив, я тут же полезла в сервант и взяла сигарету из открытой пачки, державшейся для гостей. Заперлась в ванной и начала учиться вдыхать никотин в легкие…Кашляла, задыхалась и даже вырвала, благо унитаз был рядом…Надымив и побрызгав «Хвойным» освежителем, я выползла наружу. Удивительно, но мои родичи ничего не заметили. Наверное, потому, что представить себе такое никто не мог!
Научилась я втягивать дым по методу спокойной, крупной одноклассницы Наташи.
-Раз — набрала дым, два — вдохнула то, что во рту — в себя, три — выпустила.
Научилась лихо затягиваться, а заодно и нескольким правилам, неписаному кодексу, по которому, как говорила Полина, всегда можно отличить нормальную бабу от дешевки, проститутки и просто бляди…
1. Сигарету держат только в левой руке. Это ГЛАВНОЕ отличие первого от последующих в вышеупомянутом разделении.
2. Когда тебе дают прикурить от зажигалки, ни в коем случае нельзя наклониться к ней. Тот, кто протягивает, пусть сам поднесет, куда надо.
3.До конца сигрету не докуривают, это моветон. Оставляют примерно четверть. Первое правило я соблюдала всю жизнь,при всей его дебильности. В правой руке сигарета не бывала.
Второе — старалась, но чаще прикуривала самостоятельно.
Третье правило было невыполнимым: сами понимаете, почему…
Настоящий курильщик, воспитанный в дефиците : сначала определенной марки сигарет, потом вообще сигарет, потом денег… Kак может он выбросить недокуренное!
А потом Вячеслав Михайлович Щуров рассказал о том, сколько усилий требуется для возделывания табака….
В общем, выяснилось, что не только я страдаю от комплекса неполноценности, и к ноябрю курили практически все дeвчонки в классе, за исключением троицы ботаников-цахесов (Цыганова-Хермонская-Слесарева) и — уверенных в себе.
Таких была одна, уже к тому времени невеста, не подверженная общественным влияниям.
3анимались мы во вторую смену, часов до шести вечера. Выйдя из школы, оказывались в ночи.
Дальше был ритуал, менявшийся только под воздействием одного фактора: денег, или, как говорили, башлей.
Перейдя дорогу, мы оказывались в кафе «Лакомка», где было развесное мороженое,сочники, ушки, корзиночки и всякие другие полезные продукты.
Курить на голодный желудок нехорошо, — говорили нам молодые наши организмы, и мы вначале лакомились соответcвенно башлям. Мороженое стоилo двадцать копеек — 100г, всегда сливочный пломбир, почти никогда не бывало шоколадного.
Нетерпеливо переминаясь, переносила я, обжора, ситуацию, когда продавщица, розовая, с красной сеточкoй на щеках, как бы подмерзшая от своего товара,выскребывала до последней белой капельки содержимое большого целлофанового мешка.Потом не торопясь, сворачивала, его, доставала новый, тугой. Развязывала его также неторопливо, расправляла отверстие…..КОРОВА!
Cмеясь, мы лакомились, насыщали юные гладкие желудки, а потом шли в библиотеку…Курить.
Библиотекой назывались мелкие заросли из бирюзовых елочек, насаженных против «Лакомки» с другой стороны.
Внутри там было очень уютно, безопасно как-то. Библиотекой место названо было в целях конспирации, после того, как одна из завсегдатаев, смеясь, рассказывала маме: стоим мы в елочках, курим….
-????????
Простой гениальный шифр:
елочки-библиотека;
курить-читать;
сигареты-книжки;
спички-тетрадки;
(Интересно, что лет через десять я слушала беседу мальчиков-студентов хорового училища. Они собирались на гастроли и обсуждали, что взять в поезд.
-Ну, я беру книжку, — сказал один.
-Зачем тебе книжка? Журнала хватит!
-Ну, возьми хоть три-четыре, на всех.
-Ты бы еще газеты захватил!
Я слушала с благоговением: какие же вы духовные, ребята.
Они заржали и объяснили:
книжка-водка;
журнал — вино;
газета — пиво. )
Мы были в восторге, поскольку действительно, часто автоматически я сама рассказывала родителям: вот, стоим мы в библиотеке, читаем….Чтение стоя вызывало недоумение, но не более…
Как-то, опаздывая в библиотеку, я пришла позже остальных и была немало удивлена тем, что снаружи ясно была видна куча ног и портфелей. Ни о какой маскировке и речи быть не могло!
Читали мы по одной книге, а потом необходимо было «забакшать«. От слова «бакш» — запах.
Если были еще башли ( например, нашли рубль, или подошел кто-то новый с рублем в кармане) , то мы возвращались в «Лакомку». Если же не было башлей ( сл. начало финала 17-й фортепианной сонаты Бетховена «Башли украли»), то мы жевали елочные иголки, поскольку жвачек еще не было в свободной продаже. А потом дышали друг на друга , проверяя, пахнет, или нет.
Когда мама и бабушка узнали, что я курю ( а мама курит до сих пор), они на меня кричали страшными голосами.
Я действитально испугалась. От неожиданности. Сигареты «Космос», найденные в моем дипломате, были на виду.
Я чувствовала себя Человеком Новой Формации, честным и взрослым.Тем более, что мама курила, и незадолго до находки мы с ней спокойно обсуждали, как это плохо…
Крики и рыдания долго не утихали. Я дала торжественное обещание, что больше никода-никогда…
Под эту клятву я была отпущена в назавтрашний поход в лес с ночевкой. Я действительно была напугана , и прикуривая сигарету ночью у костра, пугливо осматривала звезды: мне казалось, что мама где-то там следит за мной и грозит пальцем.
*******************************
Я курила двадцать восемь лет, бросила под давлением семьи и общества. Бросала тяжело, поправилась на пять килограмм и чуть не разошлась с мужем.
Сейчас мне приятно, что от меня не воняет, голова не болит, и прошел кашель.
Снятся мне сигаретки, и приходится следить за весом, чтобы не поправиться снова.
Я поняла, что юным женщинам можно все: напиваться, баловаться, врать, курить.
А женщинам, еще молодым, пора следить за своим видом и поведением.Иначе над нaми будут смеяться.