Какие особенности разговорной речи вы встречали в сказках приведите примеры

Лингвистические особенности русских народных сказок в этнокультурном и этнопедагогическом аспекте

Попова Елена Сергеевна / Popova Yelena Sergeyevna – аспирант,

ФГБНУ «Институт педагогики и психологии профессионального образования Российской академии образования», г. Казань

       Сохранение национальной культуры наряду с воспитанием толерантности в условиях глобализации — актуальная, как никогда, и весьма сложная задача, поставленная перед современным образованием, поэтому в целях повышения качества обучения совершенно оправданным и современным представляется совершенствование традиционных и внедрение эволюционных методик [7,8], в том числе этноориентированного образования. Поэтому концентрирование внимания на изучении народного творчества можно рассматривать в качестве эффективного средства для постижения культуры собственного этноса и понимания культуры других народов.

       В данной статье внимание читателя будет обращено на лингвистические особенности русской народной сказки в этнокультурном и этнопедагогическом аспектах.

       Не вызывает сомнения, что народные сказки – очень важная часть культуры и истории того или иного народа. Веками передаваясь от одного поколения другому, они приобрели уникальные языковые особенности, а также яркую стилистическую окраску, отражающую национальную специфику, став зеркалом народных представлений о тех или иных явлениях жизни, мыслях, суждениях и идеалах. Язык как часть народной культуры является не только средством познания природы, но и средством приобщения ко всей духовной жизни народа [4,5]. Именно поэтому изучение сказок на уроках гуманитарного цикла (русская литература, родная литература, иностранный язык) может быть эффективным средством постижения как самобытности собственной, так и уникальности иной культуры, через поиск в них сугубо национального компонента наряду с общечеловеческими представлениями о том или ном явлении.

Отличительной особенностью народных сказок можно назвать использование оборотов речи, свойственных речи живой. Они не только раскрывают представления народа, но и доставляют читателям поистине большое эстетическое удовольствие. Так, русские народные сказки имеют большое социально-культурное значение и высокую художественную ценность, служат неиссякаемым источником духовности нации [1. С. 315].

1. Традиционные образы русской национальной сказки.

Сказки, считающиеся народными, также отличаются тем, что в них закрепились ключевые слова и выражения, которые не меняются на протяжении веков и легко узнаваемы. В них отчетливо прослеживаются фольклорные традиции и проявляются свойства, характеризующие менталитет народа. Назовем традиционные национальные образы русских сказок, это прежде всего, образы положительных героев: Василиса Премудрая, Иван Царевич, Иван-дурак, Елена Прекрасная, Морозко, Мороз Иванович; им противопоставляются отрицательные герои, чаще всего обозначающие нечистую силу: Баба-Яга, Кощей Бессмертный, Змей Горыныч, водяной, леший, кикимора, русалка, домовой. В борьбе с силами, враждебно настроенными против людей, героям зачастую помогают разные волшебные предметы: шапка-невидимка, меч-кладенец, скатерть-самобранка, сапоги-скороходы, живая и мертвая вода. Все эти слова и выражения – особый языковой материал, передающий самобытную культуру России.

1. Эпитеты в русских народных сказках. Для придания сказочному повествованию большей выразительности и экспрессивности, в сказках используются стилистически окрашенные слова, имеющие национальный колорит. Несомненно, в каждой культуре они свои и несколько отличаются. В русских народных сказках наряду с существительными зачастую используются эпитеты. Их смело можно назвать постоянными, поскольку они предстают перед нами в том же виде, что и много веков назад, то есть не меняются со временем.  Так, в русских сказках очень часто встречаются следующие эпитеты: ясный (месяц), красна (девица), высокий (терем), сырая (земля), широкая (река), дремучий (лес), добрый (молодец). К числу эпитетов также можно отнести такие парные слова и словосочетания как: чудо чудное, мед-пиво, грибы-ягоды, калинка-малинка, жить-поживать. Это особая разновидность повтора с разнокоренной тавтологией. Повтор в современных лингвопоэтических исследованиях справедливо считается разноаспектным, сложным и полифункциональным явлением. К изучению закономерностей повтора призывал в свое время авторитетный специалист по теории знака и знаковых систем Ю.М. Лотман, утверждая, что «элементы знака в системе естественного языка, становясь в ряды некоторых упорядоченных повторяемостей, семантизируются и становятся знаками. Таким образом, один и тот же текст может быть прочтен как некоторая образованная по правилам естественного языка цепочка знаков, как последовательность знаков более крупных, чем членение текста на слова, вплоть до превращения текста в единый знак, и как организованная особым образом цепочка знаков более дробных, чем слово, вплоть до фонем» [3. С. 33].
2. Олицетворение животных. Животным в русских народных сказках, как помогающих героям, так и вредящих им, присваиваются те или иные качества, также чаще всего закрепленные в постоянных эпитетах: рыжая лиса – обманщица, плутовка, серый заяц (косой) – хвастун, трусишка, кот (мурлыка, баюн) –может принадлежать злым существам (например, Бабе Яге), врать, совершать подлые поступки, но при этом он будет помогать человеку.
3. Традиционные сказочные обороты. В сказках закрепилась особенная культура устной речи с ее ритмичными, благозвучными выражениями, используемыми в призказках, присловьях, крылатых выражениях. В них кроется особая выразительность сказок, чаще всего, они ритмичны, а это значит, максимально экспрессивны. Достаточно произнести одну из них и практически каждый человек сможет продолжить ту или иную сказку. Сказочный зачин настраивает слушателей на сказочный лад, переносит в волшебный мир, а концовка, наоборот, возвращает в действительность и чаще всего связана с описанием дальнейшей жизни героев: «жили-поживали и добра наживали». Обычное место действия в русской сказке – Тридевятое царство, Тридесятое государство, а также волшебный подземный и подводный мир.

Итак, язык национальных сказок и русских народных сказок в частности, — прост и богат одновременно, способствует пониманию духовного мира русского народа, что немаловажно как при воспитании национальной идентичности, так и при обучении основам толерантности.

Список использованной литературы:

1. Брилева И.С., Захаренко И.В. Зооморфные образы// Русское культурное пространство: лингвокультурологический словарь. М.: Гнозис, 2004. 315 с.
2. Попова Е.С. Средства формирования межэтнической толерантности школьников в процессе обучения иностранному языку/Современные проблемы социально – гуманитарных наук.2015. № 2(2), Казань
3. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве СПб: «Искусство –СПБ», 1998. – С. 14-285
4. Ушинский К.Д. Родное слово// Ушинский К.Д. Педагогические сочинения/ Сост. С.Ф. Егоров. М.: Педагогика, 1988. Т. 2.
5. Ушинский К.Д. О народности в общественном воспитании// Ушинский К.Д. Педагогические сочинения/ Сост. С.Ф. Егоров. М.: Педагогика, 1988. Т. 1.
6. Толерантность/ Под ред. М.П. Мгедлова. М.: Республика, 2004
7. Храпаль Л.Р. Межкультурный диалог как средство формирования этнокультуры преподавателя в системе высшего профессионального экологическогого образования// Проблемы и перспективы развития образования в России. 2010. № 1. С. 325-328.
8. Храпаль Л. Р., Наумова Э. В. Этноориентированное языковое образование в школе и ВУЗе на основе кейс-метода// Казанский педагогический журнал. 5 (100) / 2013

© Е.С. Попова, 2016



Многие песенки, приговорки, считалки, игры жили и живут на деревенских улицах и в городских дворах, в школах и в детских садах.

«Фольклор по-английски означает: народная мудрость, народное знание» [1, с. 9]. Говоря простым языком, фольклор — это устное народное творчество. Фольклор характеризуется жанровым многообразием, в его фонде песни, сказки, былины, пословицы, загадки и т. д.

Возник фольклор еще тогда, когда не было письменности, все произведения не закреплялись на бумаге, а передавались от человека к человеку устно. Следовательно, отличие фольклора от литературы обусловлено тем, что он не имеет письменной формы. С устной формой распространения текстов связано и отсутствие авторства. Благодаря устной передаче, фольклорные тексты имеют вариантность.

К детскому фольклору обращались многие языковеды, и первый сборник детского фольклора «Детские песни» составлен П. А. Бессоновым и был издан в России в 1868 году [1, с. 15].

Детский фольклор расширяет свои границы в жанровом отношении, потому что к тем произведениям, которые созданы взрослыми для детей, присоединяются и жанры, сочинённые самими ребятами: загадки, считалки, прибаутки, дразнилки, обзывалки, отговорки и пр.

Рассмотрим лексико-стилистические особенности детского фольклора на материале народных сказок.

Самый устойчивый элемент сказки — это сюжет. В основе сказки всегда лежит противопоставление между мечтой и действительностью. Все персонажи в сказках биполярны: контрастно распределяются по полюсам добра и зла. Все действия разворачиваются вокруг главного героя, и обязательной установкой сюжета является победа героя. Любая сказка учит добру, справедливости, верности и отзывчивости. Сказка, с её героями, умозаключениями, подсказками в соответствии с определённой ситуацией, проходит через всю нашу жизнь. «Самый знаменитый сборник русских сказок появился более ста лет назад под заглавием «Народные русские сказки». Но чаще его называют просто «Сказки Афанасьева», потому что создателем этого сборника является А. Н. Афанасьев» (1826–1871) [2, с. 100].

В сказках для детей фигурируют представители дикой фауны, которые обитают в лесах и полях: лиса, медведь, волк, дикий кабан, заяц, мышь и т. д. Разнообразен и мир птиц. В таких произведениях народного творчества мы можем встретить и ворона, и цаплю, и журавля, и сову, и даже тетерева. Зачастую и насекомые являются центральными героями сказок: читатель может встретиться с мухой, комаром, пчелой, муравьем, пауком. Богат антропонимический сказочный мир, в котором герои-животные имеют свои имена, например: Михайло Потапыч, Котофей Иванович, Лизавета Ивановна, Дрозд Еремеевич, Лиса Романовна, Лиса Патрикеевна и др.

Сказки начинаются с присказок, значение которых — подготовить слушателя к восприятию и настроить его на соответствующий лад. Например: жил себе дед да баба («Лисичка-сестричка и волк»); Жил-был зайчик да лисичка («Заяц и лисица»), Жили-были лиса да заяц («Лиса, заяц и петух»), Жил-был старик, у него были кот да петух («Кот, петух и лиса»). Встречаются присказки и шуточного характера: начинается, починается добрая повесть от Сивка от Бурка, от вещего Каурка. Это не сказка, а присказка. Сказка будет в субботу повечер, когда поешь мягкого хлеба («Лиса-исповедница»); Внекотором царстве, в некотором государстве, в том, в котором мы живем, под номером седьмым, где мы сидим, снег горел, соломой тушили, много народу покрутили, тем дела не решили. («Волк серый, смелый»).

Не менее привлекателен и такой композиционный приём, как концовка: Ятам была, мед-вино пила, по губам текло, в рот не попало («Лиса и воробей»); Сказка вся, а присказка будет завтра после обеда, поевши мягкого хлеба («Сестрица Аленушка»). Как мы уже отмечали, некоторые элементы в устных произведениях варьируются. Поэтому концовки имеют различные варианты: по усам текло — по усу текло — по бороде текло; мёд-пиво пил — уху хлебал. Некоторые концовки становятся «крылатыми», часто выступают в роли паремий: — Вот вам и сказка, а мне кринка/миска/кувшин масла.

Создатели сказок используют разнообразные стилистические средства, которые украшают речь, делают её живой, неповторимой.

Природа в сказках олицетворяет добро, зло, природные силы сопереживают, становятся полноправными с человеком персонажами. Поэтому так часто в сказках используется такой троп, как олицетворение. Персонификация достигается при помощи глагола, который помогает оживать неодушевлённым предметам или наделяет живые существа человеческими качествами (антропоморфизм): шли тучи («Болтунья»), птица подарила скатерть-самобранку, Кулик говорит: «Иванушка! Не отрывай мне голову, я тебе пригожусь» («Кулик»).

Сравнениеизобилует формами выражения. В парадигме форм лидирующую позицию занимает союзный сравнительный оборот:на роже кожа — как елова кора («Ершишко-плутишка»); Ела людей, как цыплят; Исчез, как сквозь землю провалился. Стало светло, как среди дня. («Василиса Прекрасная»).

Эпитет в сказках встречается не очень часто. Мы зафиксировали традиционные эпитеты:река огненна, синее море, дремучий лес, чисто поле («Марфа крестьянская дочь»); буйный ветер(Заклятый царевич) ленты небесные («Дарьюшка- замазурка»); добрый молодец, красна девица, буйный ветер («Заклятый царевич»).

К особым формам синтаксических конструкций относятся фигуры речи, которые усиливают её стилистические особенности: анафора, эпифора, параллелизм и лексический повтор. Теперь рассмотрим это более подробно на примерах сказок.

Анафора транслирует единоначалие: понесла меня лиса, понесла петуха («Кот, петух и лиса»); За крутые горы, за теплые воды («Кочеток, заяц да котик»); Вдалекие страны, в чужие земли («Кот, петух и лиса»).

Противоположная анафоре фигура — эпифора — характеризуется повторением лексем, звуков, сочетаний слов в конце предложений/строф. В сказках частотна словесная эпифора: Все елки спят, все посёлки спят («Волк без ноги»); Иножишко здесь,и ружишко здесь, и зарежем здесь, и повесим здесь («Медведь и петух»); Сама легла на лавочку, хвостик под лавочку («Сказка о лисице и волке»).

Лексический повтор способствует приданию экспрессивности произведениям фольклора:Коты, коты, коты! («Лисафья-кума»); Жили ни шатко ни валко («Лиса и воробей»); Лисица за гумном смеется, лисица за гумном смеется («Лиса и воробей»); Думала, думала, да и вздумала («Сказка о лисице и волке»).

Параллелизм предполагает расположение одинаковых или сходных семантических, грамматических структур, способствует созданию целостного поэтического образа: Баба рыдать, вереи хохотать, курицы летать, ворота скрипеть(«Курочка»); Посеяли репу, прошло лето, наступила осень («Лиса, медведь и мужик»);

В сказках встречаются и такие лексические средства, как историзмы, архаизмы, просторечия, диалектизмы.

Историзмы и архаизмы помогают читателю проследить за изменениями, которые происходят в языке, увидеть процессы архаизации лексики, понять причины пополнения пассивного словарного запаса. Маленький читатель/слушатель встречается с такими лексемами, как купцы-бояре, шлык, галуны («Кочеток, заяц да котик»); Стал натреньгивать («Лисафья-кума»).

Диалектные факты языка, просторечия помогают погрузиться в мир самобытности, знакомят читателя с лексикой определённой территории, с особенностями народно-разговорной формы речи:не подавай голос-от, лисица-та, у нее-то, поди-ко, дай-ко я сама послушаю («Лисафья-кума»); Ктой-то в моей хатке сидит… («Лисушкина свадьба»); мати лисица («Лиса-исповедница»); — Ну-тко, зайко серый, поди-ко! (Погоняй — не стой!); — Нет, не замай («Мужик, медведь и лиса»); бирюк («Лисушкина свадьба»); сама ляжу («Сказка о лисице и волке»); ежели не пустишь, отворяй дверь, идемте к быку («О зимовых зверях»); Оставайся домовничать («Лисафья-кума»); поди проси («Про Ивана охотника»). Контаминацию стилистических средств обнаруживаем в предложении: — Кака птичка-то баска, дай-ко я ее поймаю! («Лиса и Воробей»). Устаревшая лексема — архаизм — баска (баской — красивый), постпозитивные частицы, характерные для северных говоров, просторечная форма кака (какая) совмещаются на небольшом текстовом пространстве.

Народные сказки для детей содержат мудрость, накопленную веками, хранят и передают последующим поколениям способы воспитания ребенка. Они, как и другие жанры детского фольклора, не только знакомят взрослых с миром детей, но и способствуют развитию патриотизма, установлению эмоционального контакта, бережному отношению к языку.

Литература:

1. Бахтин, В. С. От былины до считалки / В. С. Бахтин. — Ленинград: Детская литература, 1982. — 53 c
2. Круглова, Ю. Г. Сказки / Ю. Г. Круглова. — Книга 1. — Ленинград: Советская Россия, 1988. — 592 с.

Жанровые особенности русских народных сказок

  

Каждый народ имеет свой сказочный эпос. Сказка – это один из древнейших видов словесного искусства. Она содержит жизненную и социальную философию народа, которая определяется его бытом, историей. «Сказка – это повествовательное, обычно народно-поэтическое произведение о вымышленных лицах и событиях, преимущественно с участием волшебных, фантастических сил» [4, с. 707]. Она представляет собой один их жанров фольклора или литературы.

Читать все русские народные сказки.Полный список.

 
Исключительно велика художественная значимость русской народной сказки. Сказка как продукт устного народного творчества вобрала в себя национальные черты русского народа. Ее национальная специфика отражается в языке, подробностях быта, характере описания пейзажей. Она в полной мере воссоздает уклад русской жизни.

 
Уже в Древней Руси сам народ выделял сказку как особый жанр устной поэзии, различая её с преданием, легендой и мифом.

 
Сказка на Руси издавна являлась одним из любимых и популярных видов фольклора среди народа. Она была проста и понятна, близка каждому человеку. В сказках проявилось духовное своеобразие русского народа, его восприятие окружающего мира, его мировоззрение.

 
Являясь одним из жанров фольклора, сказка раскрывает философию, этику и эстетику народа. Она обладает наиболее отмеченной национально-культурной спецификой. Сказка является средством нравственного воспитания личности, примером человеческих добродетелей.

 
Русские народные сказки – неисчерпаемый источник мудрости народа, запечатлевшего в нем свои идеалы и устремления. Они хранят в себе знания и опыт народа, носят нравственно-воспитательный, поучительный характер. Русские народные сказки являются хранилищем народного сознания. Они проникнуты глубокой верой в силу добра и справедливости, в победу нравственного начала в человеке.

 
Особенный интерес представляют русские народные сказки с точки зрения их стилистической специфики. Не только их содержание, но и стилистические особенности текста служат средством нравственного воспитания читателя.

 
Широко используются в русских народных сказках слова, имеющие эмоционально-стилистическую окраску. Так, характерно применение диминутивов, то есть «слов с аффиксом, придающим значение уменьшительности» [2, с. 13]. Для точного отображения оценки предметов и явлений действительности в русских народных сказках используются уменьшительно-ласкательные аффиксы: братец, теремок, «петушок-золотой гребешок», «Крошечка-Хаврошечка», «стрелец-молодец» [1]. Основной их функцией является придание изложению плавности, эмоциональности, напевности. Так, в сказке «Сестрица Аленушка и братец Иванушка» уже в самом названии четырежды употреблены имена существительные, имеющие уменьшительно-ласкательное значение. Они не только отражают субъективную оценку автора к героям, но и несут в себе эмоциональный аспект.

 
Часто в русских сказках употребляются краткие, усеченные формы прилагательных. Сегодня, хотя краткая форма прилагательных и существует, она становится все менее употребительной. Сказки же являются источником многочисленных примеров использования таких прилагательных («красна девица», «добры молодцы», «красно солнышко», «сине море»). Они придают речи особую образность и выразительность. Нередко в них используются и краткие формы глаголов («хвать» вместо схватил, «подь» вместо пойди).

 
Для русских народных сказок характерно частое использование эмоционально-экспрессивной лексики, позволяющей выразить положительную или отрицательную оценку героев и происходящих событий. Так, при прочтении сказок читатель неоднократно встречается с такими выражениями, как «добрый молодец», «красная девица», «добрый конь», которые явно показывают положительное отношение к героям.

 
Одной из особенностей народных сказок является широкое использование определенных сочетаний слов, одинаковых конструкций: «в некотором царстве, за тридевять земель — в тридесятом государстве», «в тридевятом царстве», «пир на весь мир», «ни в сказке сказать, ни пером описать», «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается», «долго ли, коротко ли», «идти куда глаза глядят», «стали они жить — поживать и добра наживать». Сказки являются отражением богатства речи народа. Особая выразительность повествования достигается за счет использования различных оборотов речи. Для русских народных сказок свойственно использование многочисленных эпитетов, метафор, которые изменяют эмоциональную окраску произведения («золоченая карета», «красное солнце», «ясный месяц», «могучие плечи»). Наряду с ними используются метафорические эпитеты («сахарные уста», «живая/мертвая вода»). В русских сказках часто употребляются постоянные эпитеты («красна девица», «добрый молодец», «серый волк», «добрый конь», «чисто поле», «красавица писаная») и устойчивые словосочетания («ниже плеч буйну голову повесил», «идти куда глаза глядят», «пир на весь мир»).

 
Олицетворения в русских народных сказках придают повествованию особую динамичность («Сестры хотели их сбить — листья глаза засыпают, хотели сорвать — сучки косы расплетают»).

 
Разговорно-обиходный стиль богат фразеологизмами. Из народных сказок в русскую речь пришли многие фразеологизмы («и я там был, мёд-пиво пил», «избушка на курьих ножках», «Кощей Бессмертный», «Лиса Патрикеевна», «сказка – ложь, да в ней намек», «сказано – сделано», «при царе Горохе», «ни в сказке сказать, ни пером описать»). Использование таких фразеологических оборотов позволило дать яркую, точную характеристику герою, логично, последовательно изложить свои мысли, сделать речь более эмоциональной. Так, в русской народной сказке «Гуси-лебеди» читателю неоднократно встречаются такие фразеологизмы, как «заливаться слезами» («Она его кликала, слезами заливалась, причитывала, что худо будет от отца с матерью, — братец не откликнулся»), «дурная слава» («Тут она догадалась, что они унесли ее братца: про гусей-лебедей давно шла дурная слава – что они пошаливали, маленьких детей уносили»), «ни жив ни мертв» («Девочка сидит ни жива, ни мертва, плачет…»).

 
В тексте сказок часто встречаются междометия, позволяющие показать эмоциональное состояние героев («Ах, Иван-царевич, что же ты наделал!»).

 
Русским народным сказкам свойственно использование таких стилистических фигур, как анафора (единоначатие), синтаксический параллелизм («Пустил стрелу старший брат. Упала стрела на боярский двор, и подняла ее боярская дочь. Пустил стрелу средний брат — полетела стрела к богатому купцу во двор. Подняла ее купеческая дочь. Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела прямо в топкое болото, и подняла ее лягушка-квакушка…»), лексические повторы («Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!»), придающие повествованию особую динамичность, подчеркивающие структурную связь двух или трех элементов стиля произведения.

 
Характерно для русских народных сказок использование и такой стилистической фигуры речи, как умолчание («Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела прямо в топкое болото, и подняла ее лягушка-квакушка…», «Приказал мой батюшка, чтобы ты сама испекла к утру каравай хлеба…»). Данный «стилистический прием, при котором выражение мысли остается незаконченным, ограничивается намеком» [3] позволяет передать взволнованность речи, предполагает, что читатель сам догадается о невысказанном.

 
Построение предложений без использования союзов позволяет достичь эффекта динамичности, стремительности («Все гости переполошились, повскакали со своих мест», «Стали гости есть, пить, веселиться», «Как встали гости из-за стола, заиграла музыка, начались пляски»). Бессоюзие в русских народных сказках служит для усиления экспрессии. Употребление асиндетона позволяет передать быструю смену действий, впечатлений героев, картин, служащих фоном для происходящих событий.

 
В речи персонажей отражены наиболее характерные особенности лексики разговорного стиля. В русских народных сказках используются многочисленные устаревшие слова, архаизмы (горница), просторечия и разговорная лексика (тужить, кликать, пособить, мудреный, пляски, кособокий). Они являются одним из важнейших компонентов лексики живой разговорной речи носителей литературного языка. Просторечные слова используются как стилистическое средство для придания речи шутливого, иронического оттенка. Они употребляются в русских народных сказках как выразительные, экспрессивные синонимы слов нейтральной лексики.

 
Таким образом, жанровые особенности русских народных сказок, используемые в них тропы и стилистические фигуры речи, придают повествованию образность и выразительность, позволяют сделать текст сказки понятным и доступным каждому читателю.

Список литературы:

 
Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. — 2-е изд., вновь пересм. — М.: К. Солдатенков, 1873. — Кн. I—IV
Варбот Ж.Ж., Журавлев А.Ф. Краткий понятийно-терминологический справочник по этимологии и исторической лексикологии. – Российская академия наук: Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН, 1998. – 54 с.
Ефремова Т. Новый словарь русского языка – М.: Русский язык, 2000.
Ожегов С.И. Словарь русского языка – 25-е изд., испр. и доп. – М.: ООО «Издательство Оникс»: ООО «Издательство «Мир и Образование», 2006. – 976 с.

Читать все русские народные сказки
Перейти в раздел «Народные сказки»
   

Лексико-стилистические особенности русских сказок: переводческий аспект

Федеральное агентство по образованию и науке Российской Федерации

ГОУ ВПО «Ставропольский государственный университет»

Курсовая работа

по дисциплине: «Теория перевода»

Ставрополь, 2011

Содержание

Введение

. Теоретические предпосылки исследования

1.1 Подходы к определению сказки

1.2 Стилистические особенности лексики

.3 Реалии как способ лексической организации сказочного текста

Выводы

. Специфика перевода стилистических особенностей и языковых реалий в сказочных текстах

.1 Сказка как переводческая проблема

.2 Стилистические трансформации: нейтрализация

.3 Транслатологические особенности лексики в русских сказках

.4 Способы перевода слов-реалий в русских сказках

Выводы

Заключение

Библиография

сказка лексический стилистический транслатологический

Введение

Актуальность исследования заключается в том, что сказка, являясь особенным способом ценностного отражения мира, стала объектом пристального внимания ученых различных научных школ. Представленные в сказке первоначальные социокультурные знания, формировавшиеся тысячелетиями, позволяет считать её самой древней формой описания воспринимаемой реальности, отличающейся яркостью, образностью и эмоциональностью. Перевод сказочных текстов стал неотъемлемой частью переводческой деятельности, так как благодаря такому жанру как сказка, читатель может познать другой народ и его жизнь, меняющихся на протяжении многих сотен лет, а так же увидеть культуру народа изнутри со всей его самобытностью и неповторимостью.

Объектом исследования выступают тексты русских народных сказок и их переводы на немецкий язык.

Предметом исследования являются способы передачи стилистических особенностей сказок и слов-реалий.

Цель данной работы состоит в выявлении и комплексом описании способов перевода лексико-стилистических особенностей русских народных сказок.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

·раскрыть специфику жанровой вариативности сказки как особого культурного кода;

·выявить стилистические особенности жанра и особенности их передачи;

·рассмотреть реалии, как способ лексической организации сказочного текста;

·выявить наиболее часто используемые способы перевода слов-реалий.

Теоретическую основу работы составили труды по проблемам изучения сказки таких ученых, как Т.Г. Дмитриева (1996), И.В. Павлютенкова, (2003), Э.В. Померанцева (1963) В. Я. Пропп (1984, 1998), И.С. Соборная (2004), Е.С. Кубрякова (2001); стилистики: Л.С. Бархударов (1975), И.Б. Голуб (1999); перевода реалий: И.С. Алексеева (2004), В.С. Виноградов (2001), С.И. Влахов и С.П. Флорин (1986), А.В. Федоров (2002).

Материалом исследования послужили тексты русских народных сказок, а также их переводы на немецком языке. Анализу было подвергнуто 8 сказок: «Баба Яга» (Сказки народов мира, 1987: 86) — «Baba Jaga» (maerchen.ru), «Гуси-лебеди» (Сказки народов мира, 1987: 187) — «Wilde Schwäne» (www.baba-jaga.net), «По щучьему велению» (Сказки народов мира, 1987: 464) — «Jemelja oder auf Hechtes Geheißt» (#»justify»>Rotkäppchen» (www.deutschesprache.ru), «Волк и семеро козлят» (Сказки народов мира, 1987: 409) — («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«) (www.deutschesprache.ru), «Госпожа — метелица» (hyaenidae. narod.ru) — «Frau Holle» (www.deutschesprache.ru). Количество единиц анализа 109 единиц со стилистической окраской.

Основным методом исследования стал описательный метод во всех его вариациях (наблюдение, обобщение, интерпретация), дефиниционный и сопоставительный анализ, а также метод количественного подсчета.

Практическая ценность заключается в том, что материал практической части курсовой работы может быть использован на занятиях по дисциплине «Практический курс перевода» и «Теория перевода» в качестве источника иллюстративного материала.

1. Теоретические предпосылки исследования

1.1 Подходы к определению сказки

Слово «сказка» впервые встречается в семнадцатом веке в качестве термина, обозначающего те виды устной прозы, для которых в первую очередь характерен поэтический вымысел. До середины девятнадцатого века в сказках видели «одну забаву», достойную низших слоев общества или детей, поэтому сказки, публиковавшиеся в это время для широкой публики, часто переделывались и переиначивались согласно вкусам издателей. Приблизительно в это же время в среде русских литературоведов зреет интерес именно к подлинным русским сказкам — как к произведениям, могущим стать фундаментом для изучения «настоящего» русского народа, его поэтического творчества, а значит и могущим способствовать формированию русского литературоведения. В то время считалось, что формирование национальной литературной школы возможно только в условиях существования литературы «подлинно народной», для этого, собственно, и нужно было разобраться, что же за истоки у русской духовности, у русского национального характера. Таким образом, в середине девятнадцатого века возникли предпосылки для формирования в русском литературоведении мифологической школы, которая ставила своей целью исследование истоков национальной самобытности русского народа на материале фольклора (Дмитриева, 1996: 93).

Сказочный дискурс, избранный нами в качестве объекта исследования, характеризуется простотой языкового выражения, стериотипизированностью, импровизационностью и тенденцией к укрупнению формы до размеров синтаксиса цикла и серии. Сказка девуалирует скрытую за собственно языковым значением культурную информацию информационных языковых знаков, выражая и порождая культурные концепты. По определению Е.С. Кубряковой, каждый из них является «той информационной структурой, которая отражает знание и опыт человека и представляет оперативную, содержательную единицу памяти, ментального лексикона, концептуальной системы языка и мозга и всей картины мира, отраженной в человеческой психике» (Кубрякова, 2001: 40).

Любой культурно значимый текст (в нашем исследовании — сказка), являясь совокупностью языковых единиц, может трактоваться как некое отражение, визуализация национальной картины мира, эпохи, народа, личности и его менталитета (Соборная, 2004: 135-140).

Существуют различные толкования сказки. Одни ученые говорят, что сказка — это абсолютный вымысел, независящий от реальности, а другие стремятся понять, как в сказочном вымысле перевоплотилось отношение народных сказителей к окружающей действительности.

На латинском языке слово «сказка» передается через fabula. Но слово это тоже не специфично для сказки, оно имеет много разных значений: разговор, сплетня, предмет разговора и т. д. (ср. наше «фабула» — «сюжет, предмет повествования»), а также рассказ, и в том числе сказка и басня. В значении «басня» оно перешло в немецкий язык. В немецком «Fabel» — «басня», а глагол «fabulieren» — «рассказывать с привиранием» (Пропп, 1984: 35).

Только в русском и в немецком языках выработались специальные термины для сказки. В немецком языке сказка обозначается словом Märchen. Корень Mär означает «новость», «известие», -chen — уменьшительный суффикс. Märchen — «маленький интересный рассказ» (слово встречается с XIII века и постепенно закрепилось в значении «сказка») (Пропп, 1984: 35).

Для русского обозначения сказки В.Я. Пропп предлагает два значения, вложенные в это слово: 1) сказка признается повествовательным жанром («баять» — сказывать, рассказывать); 2) сказка считается вымыслом. В украинском языке наряду со словом «байка» имеется слово «казка». Оба обозначают не только повествование, но вымысел, недостойный доверия (Пропп, 1984: 35).

«Народная сказка (или казка, байка, побасенка) — эпическое устное художественное произведение, преимущественно прозаическое, волшебное, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел. Последний признак отличает сказку от других жанров устной прозы: сказа, предания и былички, т.е. от рассказов, преподносимых рассказчиком слушателям как повествование о действительно имевших место событиях, как бы маловероятны и фантастически они иногда ни были» (Померанцева, 1963: 32).

Сказка — это специфический способ эмоционально-оценочного отражения мира, это такое порождающее мир вымысла повествование, виртуальная природа которого очевидна. Виртуальная сущность сказочного мира предполагает «многоплановый строй невероятных трансформаций событий и открытые возможности воспринимающего, который может находиться во власти воспринимающего и одновременно вернуться в свое внутреннее или эмпирическое бытие» (Павлютенкова, 2003: 10).

Сказка закономерно является объектом пристального внимания ученых различных школ и направлений. В исследовании сказки используются самые различные методы и приемы и, зачастую, те же, что и при изучении мифов, так как для многих ученых между сказкой и мифом не существует значимых развитий. Важным для нашего направления научного поиска является вывод Е.М. Мелетинского относительно генезиса сказки, отметившего, что «десакрализация, ослабляющая веру в достоверность повествования, — важнейший стимул для превращения мифа в сказку» (Мелетинский, 1995: 264).

Сказка как тип фольклорного сознания, будучи тесно связанной с мифом, предстает как «специфический код культуры, эволюционно апробированный своеобразный механизм перевода хаоса первоначальных инстинктов в упорядоченное целое сказочного универсума» (Павлютенкова, 2003: 12).

Художественные тексты малого объема, к которым принадлежат сказки, обнаруживают универсальную природу своей организации. Сказка как основанный на вымысле тип фольклорного сознания создает миромодели невозможных и невероятных событий.

По своим сюжетам сказки можно разделить на несколько основных групп.

. Сказка о животных — это совокупность разножанровых произведений сказочного фольклора, в которых в качестве главных героев выступают животные, птицы, рыбы, а также предметы, растения и явления природы. В сказках о животных человек либо играет второстепенную роль, либо занимает положение, равноценное животному. В.Я. Пропп выделял такие жанры как: кумулятивная сказка о животных, волшебная сказка о животных, басня (аполог), сатирическая сказка.

Е.А. Костюхин выделял жанры о животных как: комическая (бытовая) сказка о животных, волшебная сказка о животных, кумулятивная сказка о животных, новеллистическая сказка о животных, аполог (басня), анекдот, сатирическая сказка о животных, легенды, предания, бытовые рассказы о животных, небылицы (#»justify»>. Волшебные сказки, в основе сюжета которых находится повествование о преодолении потери или недостачи, при помощи чудесных средств, или волшебных помощников. В экспозиции сказки присутствуют стабильно два поколения — старшее и младшее. Также в экспозиции присутствует отлучка старшего поколения или смерть родителей. Завязка сказки состоит в том, что главный герой или героиня обнаруживают потерю или недостачу или же здесь присутствую мотивы запрета, нарушения запрета и последующая беда. Развитие сюжета — это поиск потерянного или недостающего. Как правило, герою предстоит пройти через множество приключений и испытаний. В таких сказках в большом количестве присутствуют описания магических обрядов, колдовства (Пропп, 1998: 23-24).

Кульминация волшебной сказки состоит в том, что главный герой, или героиня сражаются с противоборствующей силой и всегда побеждают её.

Развязка — это преодоление потери, или недостачи. Обычно герой (героиня) в конце «воцаряется» — то есть приобретает более высокий социальный статус, чем у него был в начале.

В.Я. Пропп вскрывает однообразие волшебной сказки на сюжетном уровне в чисто синтагматическом плане, открывает инвариантность набора функций (поступков действующих лиц), линейную последовательность этих функций, а также набор ролей, известным образом распределённых между конкретными персонажами и соотнесённых с функциями. Функции распределяются среди семи персонажей: антагониста (вредителя), дарителя, помощника, царевны или её отца, отправителя, героя, ложного героя (Пропп, 1998: 23-51).

. Бытовые сказки имеют одинаковую с волшебной сказкой композицию, но качественно отличающуюся от неё. Сказка данного жанра прочно связана с реальностью, здесь существует лишь один, земной мир и реалистично передаются особенности быта, а главный персонаж, обычный человек из народной среды, борющийся за справедливость с властями предержащими и добивающийся своего с помощью смекалки, ловкости и хитрости (#»justify»>. Авантюрные сказки в основе своего сюжета имеют борьбу героя с каким-нибудь отрицательным персонажем. В этой разновидности сказок на первое место выведены чисто человеческие качества, безо всякого волшебства и колдовства. Герой в ходе своих приключений проявляет силу, ловкость, острый ум, иногда хитрость или находчивость (#»justify»>В своем исследовании мы будем опираться на определение сказки, данное Э.В. Померанцевой, так как оно наиболее полно отражает особенности, анализируемых нами бытовых и волшебных сказок.

1.2 Стилистические особенности лексики

«Стилистическая характеристика слова определяется тем, как оно воспринимается говорящими: как закрепленное за определенным функциональным стилем или как уместное в любом стиле, общеупотребительное. Стилевой закрепленности слова способствует его тематическая отнесенность. Мы чувствуем связь слов-терминов с научным языком, относим к публицистическому стилю слова, связанные с политической тематикой, выделяем как официально-деловые слова, употребляемые в делопроизводстве» (Голуб, 1999: 173).

В составе книжной лексики можно выделить слова, свойственные книжной речи в целом, и слова, закрепленные за конкретными функциональными стилями. Функциональная закрепленность лексики наиболее определенно выявляется в речи. Книжные слова не подходят для непринужденной беседы, научные термины нельзя употребить в разговоре с ребенком, разговорные и просторечные слова неуместны в официально-деловом стиле. Возможность использовать слово в любом стиле речи свидетельствует о его общеупотребительности (Голуб, 1999: 173).

Нейтральная лексика — это слова, не прикрепленные к определенному стилю речи, имеющие стилистические синонимы (книжные, разговорные, просторечные), на фоне которых они лишены стилистической окраски (Розенталь, Теленкова, 1976: 194).

Нейтральная лексика (общеупотребительная лексика, межстилевая лексика) — один из основных разрядов литературной лексики, наряду с книжной лексикой и разговорной; состоит из слов, имеющих распространение во всех функционально — стилистических вариантах литературного языка. Нейтральная лексика предназначена для констатирующего, безоценочного, нетерминологического обозначения предметов, понятий повседневной жизни, явлений природы, периодов жизни человека и состояний его жизнедеятельности, отрезков времени и т.п. Она лишена экспрессии, эмоциональных и социальных оценок (Большая Российская энциклопедия, 1997: 261).

Л.С. Бархударов выделяет два основных типа речи: обиходно-разговорную и книжно-письменную. В пределах последней различаются следующие основные жанры: художественная литература, официально-научный жанр и публицистический жанр (Бархударов, 1975: 109)

Учитывая это, можно выделить в словарном составе языка следующие виды стилистической характеристики слов:

) нейтральная — у слов, употребляемых во всех типах и жанрах речи, то есть у слов «стилистически немаркированных». Сюда относится подавляющее большинство слов, входящих в ядро словарного состава любого языка.

) обиходно-разговорная — у слов, употребляемых в устной речи в «неофициальной» ситуации и не употребляемых, как правило, в письменной речи.

) книжная — у слов, употребляемых только в письменной речи (в любых ее жанрах) и не употребляемых в обиходно-разговорной речи, хотя в «официальной» ситуации они могут употребляться и в устной речи.

) поэтическая — у слов, употребляемых преимущественно только в языке поэзии (иногда также — в «торжественной прозе).

) терминологическая — у слов, употребляемых только или преимущественно в официально-научном жанре. Сюда относится вся научная и техническая терминология; сюда же следует относить термины и специальные слова, употребляемые в сфере государства и права (юриспруденции), экономики, финансов и военного дела, в общественно-политической жизни, а также, по-видимому, так называемые «канцеляризмы» (Бархударов, 1975: 109-110).

Многие слова не только называют понятия, но и отражают отношение к ним говорящего. Понятия эмоциональные слова не содержат оценки; в то же время слова, в которых оценка составляет само их лексическое значение (причем оценка не эмоциональная, а интеллектуальная), не относятся к эмоциональной лексике. Особенностью эмоционально-оценочной лексики является то, что эмоциональная окраска «накладывается» на лексическое значение слова, но не сводится к нему, функция чисто номинативная осложняется здесь оценочностью, отношением говорящего к называемому явлению (Голуб, 1999: 175).

Изображение чувства в речи требует особых экспрессивных красок. Экспрессивность (от лат. еxpressio — выражение) — значит выразительность, экспрессивный — содержащий особую экспрессию. На лексическом уровне эта лингвистическая категория получает свое воплощение в «приращении» к номинативному значению слова особых стилистических оттенков, особой экспрессии. Часто одно нейтральное слово имеет несколько экспрессивных синонимов, различающихся по степени эмоционального напряжения. Яркая экспрессия выделяет слова торжественные, риторические, поэтические. Особая экспрессия отличает слова шутливые, иронические, фамильярные. Экспрессивные оттенки разграничивают слова неодобрительные, пренебрежительные, презрительные, уничижительные, вульгарные, бранные (Голуб, 1999: 175-176).

Кроме того, в своих исследованиях Л.С. Бархударов говорит о регистре слова, что представляется важным в свете проводимого исследования. Говоря о «регистре», к которому принадлежит слово (определенные условия или ситуацию общения) обусловливающие выбор тех или иных языковых средств, в том числе лексических единиц. Эта ситуация определяется, в первую очередь, составом участников коммуникативного процесса. «Регистр» речи определяется также условиями, в которых протекает процесс языковой коммуникации. В целом можно наметить существование в языке следующих пяти регистров: фамильярный, непринужденный, нейтральный, формальный, возвышенный. Подавляющее большинство слов относится к нейтральному регистру; они могут употребляться в любом регистре речи, от фамильярного до возвышенного, подобно тому как стилистически нейтральные слова употребляются в любом типе и жанре речи (Бархударов, 1975: 110-111).

Выделенные здесь аспекты классификации слов по их прагматическим значениям не являются строго взаимоисключающими — между стилистической характеристикой, регистром и эмоциональной окраской существует настолько тесная связь, что в ряде случаев возникают затруднения, к какому из этих типов прагматических значений следует отнести ту или иную характеристику слова или словосочетания. Так, слова, принадлежащие к обиходно-разговорному типу речи, одновременно оказываются отнесенными к фамильярному или непринужденному регистру; книжная лексика — к формальному регистру; поэтическая — к возвышенному. Таким же образом существует тесная взаимозависимость между стилистической характеристикой или регистром лексики и ее эмоциональной окрашенностью: слова с отрицательной эмоциональной окраской в подавляющем большинстве относятся к фамильярному регистру, а с положительной — к возвышенному регистру и к поэтической лексике и т.д. (Бархударов, 1975: 112).

С другой стороны, следует иметь в виду, что нередко имеют место случаи, когда одно и то же слово может обладать различной стилистической или регистровой характеристикой и эмоциональной окраской (Бархударов, 1975: 112).

1.3 Реалии как способ лексической организации сказочного текста

Такие выдающиеся лингвисты, как И.С. Алексеева (2004), Л.С. Бархударов (1975), В.С. Виноградов (2001), С. Влахов и С. Флорин (1986), А.В. Федоров (2002) занимались классификацией слов-реалий, как по тематическому принципу, так и по наиболее частотным способам перевода.

Слово «реалия» берет начало от латинского прилагательного «realia» — «вещественный», «действительный». Согласно словарю лингвистических терминов, реалии — это предметы материальной культуры, а также в классической грамматике разнообразные факторы, изучаемые внешней лингвистикой, такие как государственное устройство данной страны, история, культура данного народа, с точки зрения их отражения в данном языке (Ахманова, 2004: 405).

«Реалии — это слова или словосочетания, называющие характерные жизненные объекты (бытовые, культурные объекты социального и исторического развития) одного народа, которые относительно чужды другому народу; как носители национального и/или исторического колорита. Обычно у них нет точных соответствий (эквивалентов) в других языках и, следовательно, они не подлежат переводу «на общих основаниях», а требуют к себе особого подхода при переводе» (Влахов, Флорин 1986: 33-34).

«Реалия — понятие экстралингвистическое и не может «переводиться», как не может «переводиться» с одного языка на другой любая существующая в природе вещь» (Федоров, 2002: 124).

И.С. Алексеева называет реалиями экзотизмы, относя к этой группе лексики «реалии быта и общественной жизни, специфичные для какого-либо народа, страны или местности» (Алексеева, 2004: 181).

И.С. Алексеева разделяет все слова — реалии на три группы:

) географические реалии. Географические реалии часто связаны не со страной и народом, а некоей местностью и особенностями природы и климата, хотя само слово-реалия имеет конкретный языковой источник;

) этнографические реалии: одежда и обувь, строения и предметы быта, национальные виды деятельности и названия деятелей, обычаи, ритуалы, игры, мифология и культы, реалии-меры и реалии-деньги.

) общественно-политические реалии (Алексеева, 2004: 181).

В.С. Виноградов предлагает расширенную классификацию, состоящую из шести групп, включая в нее не только «чистые» реалии, но и все лексические единицы, передающие фоновую информацию:

) бытовые реалии: жилище, имущество, одежда, уборы, виды труда и занятия, денежные знаки, единицы меры, музыкальные инструменты, народные танцы и песни, праздники, игры, исполнители, обращения;

) этнографические и мифологические реалии: этнические и социальные общности и их представители, божества, сказочные существа, легендарные места;

) реалии мира природы: животные, растения, ландшафт, пейзаж;

) реалии государственно-административного устройства и общественной жизни: административные единицы и государственные институты, общественные организации, промышленные и аграрные предприятия, воинские и полицейские подразделения, чины, должности и профессии, титулы и звания;

) ономастические реалии: антропонимы, топонимы, имена литературных героев, названия компаний, музеев, театров, дворцов, и т. п;

) ассоциативные реалии: вегетативные и анималистические символы, цветовая символика, фольклорные, исторические, литературные и языковые аллюзии (Виноградов, 2001: 104-112).

Основных трудностей передачи реалий при переводе сказки две: отсутствие в языке перевода соответствия (эквивалента, аналога) из-за отсутствия у носителей этого языка обозначаемого реалией объекта (референта) и необходимость, наряду с предметным значением (семантикой) реалии, передать и колорит (коннотацию) — ее национальную и историческую окраску. Однако, как пишет Л.К. Латышев, «отсутствие в переводящем языке лексического эквивалента для лексической единицы исходного языка не означает, что ее значение вообще не поддается воспроизведению при переводе» (Латышев, 2001: 147).

А.В. Федоров предлагает четыре основных способа перевода реалий:

) транслитерация либо транскрипция (полная или частичная), непосредственное использование данного слова, обозначающего реалию, либо его корня в написании буквами своего языка или в сочетании с суффиксами своего языка;

) создание нового слова или сложного слова, или словосочетания для обозначения соответствующего предмета на основе элементов и морфологических отношений, уже реально существующих в языке. В своей основе это перевод описательный, перифрастический;

) использование слова, обозначающего нечто близкое (хотя и не тождественное) по функции к иноязычной реалии, — иначе — уподобляющий перевод, уточняемый в условиях контекста, а иногда граничащий с приблизительным обозначением;

) гипонимический или обобщенно-приблизительный перевод, при котором слова ИЯ, обозначающие видовое понятие, передается словом ПЯ, называющим понятие родовое (Федоров, 2002: 124-125).

В.С. Виноградов предлагает пять, на его взгляд, наиболее распространенных способов перевода слов-реалий:

) транскрипция (транслитерация). При первом появлении в тексте транскрибированные слова обычно сопровождаются сносками или умело вводимыми в текст перевода объяснениями;

) гипо-гиперонимический перевод. Для этого способа перевода характерно установление отношения эквивалентности между словом оригинала, передающим видовое понятие-реалию, и словом в языке перевода, называющим соответствующее родовое понятие, или наоборот;

) уподобление. Уподобляемые слова называют понятия, соподчиненные по отношению к родовому понятию;

) перефрастический (описательный, дескриптивный, экспликативный) перевод. В этих случаях соответствия устанавливаются между словом оригинала и словосочетанием перевода, объясняющим его смысл;

) калькирование. Этот прием характерен для воссоздания индивидуально-авторских неологизмов (Виноградов, 2001: 117-118).

Л.К. Латышев выделяет следующие способы перевода безэквивалентной лексики:

) транслитерация. Прием транслитерации уместен только в тех случаях, когда эквивалент действительно отсутствует. Необоснованная транслитерация ведет лишь к засорению языка перевода. Уместная транслитерация, напротив, способна пополнить язык перевода новой лексической единицей;

) калькирование. Суть этого приема заключается в том, что составные части безэквивалентной лексической единицы заменяются их буквальными соответствиями на языке перевода;

) приближенный перевод. Суть этого приема в том, что вместо иностранной реалии переводчик использует реалию переводящего языка, которая обладает собственной национальной спецификой, но в тоже время имеет много общего с реалией исходного языка;

) элиминация национально-культурной специфики. Этот прием заключается в том, что при переводе реалии ее национально-культурная специфика опускается;

) описательный перевод. Этот прием заключается в передаче безэквивалентной лексической единицы с помощью развернутого описания;

) перераспределение значения. Значение безэквивалентной лексической единицы перераспределяется на несколько единиц переводного текста (Латышев, 2001: 147-154).

В своей исследовательской работе мы будем опираться на определение слов-реалий С. Влахова и С. Флорина и классификацию способов перевода реалий по В.С. Виноградова, так как они, на наш взгляд, точнее соответствуют материалу нашей исследовательской работы.

Выводы

Рассмотрев несколько подходов к определению сказочного текста, под сказкой, вслед за Э.В. Померанцевой, мы будем понимать эпическое художественное произведение с установкой на вымысел. Характер сказки преимущественно прозаический, волшебный, авантюрный или бытовой.

Сказка обладает рядом стилистически характеристик, таких как жанровая принадлежность, эмоциональная окраска, прагматические значения слов и словосочетаний. Состав сказочной лексики состоит из нейтральной, обиходно-разговорной и реже книжной лексики.

Особый слой лексики в сказке представляют реалии и слова со стилистической окраской, отражающие национально-культурное своеобразие русского народа, которые требуют особых переводческих решений. А.В. Федоров, В.С Виноградов и Л.К. Латышев предлагают основные способы перевода стилистически окрашенных слов и реалий. В нашем исследовании мы будем опираться на классификацию В.С. Виноградова, в которой он выделяет: транскрипцию и транслитерацию, гипо-гиперонимический и перефрастический перевод, уподобление и калькирование, так как его классификация, на наш взгляд, является наиболее подходящей.

2. Специфика перевода стилистических особенностей и языковых реалий в сказочных текстах

2.1 Сказка как переводческая проблема

Целью данного подпункта является исследование сказки, как переводческой проблемы, а так же рассмотрение сказочного текста, как художественного.

Автор и переводчик — взрослые люди, пишущие для детей, поэтому они иногда могут не принять во внимание возрастные особенности ребенка. Еще хуже, когда к ошибкам автора добавляются ошибки и неточности переводчика. Когда оформляется текст сказки, переводчик должен считаться с тем, что детская литература отражает более ограниченную действительность. При этом ее не нужно ни расширять, ни уменьшать, ни ослаблять фантастические элементы в тексте. Несомненно, перевод должен учитывать специфические для каждой культуры способы интерпретации фактов, явлений и процессов, которые нашли место в сказке. В тексте перевода данные компоненты должны быть адекватно отражены, поскольку в них содержится информация о характерных чертах исходной культуры, то есть культуры народа, которому принадлежит подлинник. И вместе с тем перевод должен учитывать особенности нового реципиента, которому он адресован, что ставит вопрос о культурной адаптации текста перевода сказки. Все это определяет значимость проблем, связанных с сохранением и передачей национально-культурной информации, которая содержится в сказке (#»justify»>В.С. Виноградов характеризует художественные тексты следующим образом: «В художественных текстах особое значение приобретает форма изложения. Оттого, как и в какой форме материализуется содержание, зависит эстетическая ценность произведения и уровень эмоционально-экспрессивного воздействия на читателя. В художественных текстах используется единицы и средства всех стилей, но все эти стилевые элементы включаются в особую литературную систему и приобретают новую, эстетическую функцию. Конечно, художественные тексты следует подразделить на виды, например, соответствующие литературным жанрам. У каждого из видов окажется своя художественная, языковая и функциональная специфика» (Виноградов, 2001: 17).

Все вышеуказанное в полной мере относится и к сказкам, поскольку сказочные тексты отличаются своей формой изложением и по средствам содержания и языковых средств передают весь вложенный смысл и мораль, как правило, существующую в каждой сказке.

В нашем исследовании мы рассматриваем русские народные сказки, которые изобилуют реалиями, создающими ряд трудностей для переводчика. С одной стороны, существует опасность не найти необходимый фольклорный эквивалент в переводимой сказке, и текст перевода при этом получит книжно-литературное звучание. С другой стороны, чтобы сохранить национальное своеобразие оригинала, переводчик должен искать выразительные средства в поэтике народного творчества своей страны, которые могут внести элементы чужой национальной атмосферы. При переводе сказки осуществляются сложные трансформационные процессы в целях сохранения специфических черт и посланий подлинника, а также адаптации его к новой иноязычной среде.

Эмоциональная информация в сказочных текстах представлена гораздо более богатой палитрой средств, их использование индивидуализировано и свидетельствует о наличии на фоне эмоциональной информации также и эстетической информации. Фон письменной литературной нормы размыт, хотя она все же служит основой. Но в нее внедряются разнообразные отклонения: от диалектальных слов до воровского жаргона. Поскольку лексическая специфика функционально значима, в каждом случае она передается теми вариантными соответствиями, которые функционально коррелирует со спецификой лексики подлинника: высокая лексика, просторечие, грубо-просторечная лексика, жаргоны и т. п. имеют свои прямые соответствия в переводе, диалектальные особенности компенсируются просторечием (Алексеева, 2004: 310). Из заключения И.С. Алексеевой так же просматривается параллельность со сказкой. В этой главе мы рассмотрим, какое значение имеет передача окрашенной лексики на переводящий язык.

Существенную роль играют индивидуальные средства образности. Это эпитеты, сравнения, метафоры и т.п. (Алексеева, 2004: 311), которые в немецком языке передаются максимально приближенно к оригиналу. Переводчик старается сохранить самобытность культуры, подбирая наиболее подходящие выразительные средства в немецком языке.

Приведем пример из рассматриваемых нами сказок:

) эпитеты:

«У того царя был стрелец-молодец, а у стрельца молодца конь богатырский» («Жар-птица и Василиса-царевна») — «Der König hatte einen mutigen Jägersmann in Diensten und dieser Jäger besaß ein tapferes Pferd» («Wasilisa und der Feuervogel»). В данном примере мы можем наблюдать использование эпитета после определяемого слова, что в целом характерно для русских сказок.

«Вот уха будет сладка!» («По-Щучьему велению») — «Das soll eine köstliche Fischsuppe geben!» («Jemelja oder auf Hechtes Geheißt»). Здесь слова оригинала в немецком языке заменены на более высокий стиль. Слово «сладка» относится к разговорной лексике, в то время как «köstlich» — изысканный, тонкий на вкус относится к книжной лексике.

«Наконец, старая коза, в великой печали своей, пошла из дому, и младший козленочек побежал за ней следом» («Волк и семеро козлят») — «Endlich ging sie in ihrem Jammer hinaus, und das jüngste Geißlein lief mit» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«). Мы видим, что переводчик не смог найти равнозначный эквивалент языковому приему в переводящем языке, но при переводе сохранил максимально приближенный смысловой оттенок, не утратив при этом эмоциональности выражения.

«Коли поднять да царю поднести, ведь он щедро наградит; а царская милость кому не дорога?» («Жар-птица и Василиса — царевна») — «Und gab es etwas, das es nicht wert war, dem König zu Diensten zu sein?« («Wasilisa und der Feuervogel») . В этом случае эпитет исходного текста утерян при переводе, но смысл остался прежним.

«Долго ли, коротко ли — приезжает он на край света, где красное солнышко из синя моря восходит» («Жар-птица и Василиса — царевна») — «Nach einiger Zeit erreichte er das Ende der Welt, wo die rote Sonne aus dem blauen Meer stieg» («Wasilisa und der Feuervogel»). Здесь проведена аналогия между русским и немецким выражениями, подобран полный эквивалент.

) сравнение:

«Аленушка ожила и стала краше, чем была» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») — «Aljonuschka erwachte wieder und war schön wie der junge Morgen» («Aljonuschka und Iwanuschka») . В данном примере мы видим, что сравнение на немецком языке подобрано настолько точно, что оборот передан ярче и выразительнее, чем в исходном языке.

«Стрелец-молодец крикнул своему богатырскому коню, конь прибежал; тотчас снимает стрелец палатку с золотой маковкою, садится на богатырского коня, берет с собою сонную Василису-царевну и пускается в путь-дорогу, словно стрела из лука» («Жар-птица и Василиса — царевна») — «Der Jäger rief sein Pferd, faltete das Zelt zusammen und ritt schnell wie der Wind zusammen mit der schlafenden Prinzessin nach Hause» («Wasilisa und der Feuervogel»). Переводчик выбрал конструкцию равнозначную по своему значению, заменив сравнительный оборот «словно стела из лука» на «быстр как ветер».

«И стали они ласкаться к своей матушке, и приплясывать около нее, словно портной на свадьбе» («Волк и семеро козлят») — «Da herzten sie ihre liebe Mutter und hüpften wie Schneider bei einer Hochzeit» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«). Данное сравнение на переводящем языке передано аналогично исходному языку.

«Наряду с образностью сказку от других произведений книжного слова отличает особое свойство, которое можно назвать его смысловой емкостью. Это свойство проявляется в способности писателя сказать больше, чем говорит прямой смысл слов в их совокупности, заставить работать и мысли, и чувства, и воображение читателя.

Еще одна характерная черта сказочного текста — это ярко выраженная национальная окраска содержания и формы, что вполне естественно для литературы, как для отражения действительности в образах, обусловленных ею же.

Важна далее и печать того времени, когда создано произведение, — тесная связь между исторической обстановкой и отражающими ее образами произведения. По отношению ко всем этим особенностям, и выявляется, — наконец, индивидуальная манера писателя» (Федоров, 2002:276-277).

.2 Стилистические трансформации: нейтрализация

В теоретической главе исследования мы рассмотрели стилистические особенности текстов. На фоне книжно-письменной речи, доминирующей в сказках, подробно остановимся на обиходно-разговорном типе речи и проиллюстрируем примерами из анализируемого материала. Большая часть слов характеризуется, как имеющая нейтральную окраску. На этом фоне выделяются слова, употребляемые в устной речи.

Таким образом, проведем классификацию на основе выделенных Л.С. Бархударовым регистров и опишем способы перевода:

. Фамильярный регистр:

«Неохота» ответил он с печи» («По-щучьему велению») — «»Hab keine Lust…» antwortete er vom Ofen herunter» («Jemelja oder auf Hechtes Geheißt).

«Неохота» в словаре русского языка С.И. Ожегова толкуется как «не хочется, нет желания» (Ожегов, 1983: 359) и относится к разговорному стилю. Немецкий эквивалент «Hab keine Lust» по словарю О.И. Москальской трактуется как «нет желания, не хочу» (Москальская, 2008: 45) и относится к нейтральной лексике. В данном случае при переводе использована стилистическая нейтрализация.

«Бабы, отворяйте ворота!» (По щучьему велению) — «He, Weiber, macht das Tor auf!» («Jemelja oder auf Hechtes Geheißt»).

Слово «баба» тоже что и «женщина», С.И. Ожегов относит к просторечной лексике. О.И. Москальская «Weiber» относит к разговорной и устарелой лексике (Москальская, 2008: 531). Здесь мы видим, что при переводе сохранено полное соответствие и окраска.

«А старая коза сказала: «Теперь ступайте, соберите мне побольше булыжников, мы их навалим этому проклятому зверине в утробу, пока он спит» («Волк и семеро козлят») — «Die Alte aber sagte: jetzt geht und sucht große Steine, damit wollen wir dem bösen Tier den Bauch füllen, solange es noch im Schlafe liegt» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

С.И. Ожегов объясняет слово «проклятый» как «ненавистный, осуждаемый» (Ожегов, 1983: 545) и относит его к разговорно-сниженной лексике, «зверина» тоже что и «зверь» (Ожегов, 1983: 204) к разговорной лексике, «утроба» как «живот, внутренности» (Ожегов, 1983: 750) и относит к просторечной лексике. Немецкий эквивалент «bösen Tier» — «злой, сердитый зверь» (Москальская, 2008: 282) и «den Bauch füllen» как «набить брюхо» (Москальская, 2008: 206) относится к просторечной лексике. На данном примере мы можем видеть, что при переводе произошел переход из одного пласта лексики в другой.

. Непринужденный регистр:

«Остались Аленушка да Иванушка одни-одинешеньки» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») «Es waren einmal zwei Waisenkinder» («Aljonuschka und Iwanuschka»).

С.И. Ожегов «одни — одинешеньки» относит к разговорной лексике (Ожегов, 1983: 391), при переводе данное выражение заменено на «Waisenkinder» — «сироты» (Москальская, 2008: 567). На этом примере мы видим, что произошла нейтрализация.

«Мельник подумал: «Верно, волк затеял какую-то плутню», — и стал было отговариваться…» («Волк и семеро козлят») — «Der Müller dachte, der Wolf wolle jemanden betrügen, und weigerte sich» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

«Козляточки перепугались — прятаться пометались» («Волк и семеро козлят») — «Die Geißlein erschraken und wollten sich verstecken» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

«Алёнушка, сестрица моя!..Выплынь, выплынь на бережок..» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») «Schwesterchen Aljonuschka, komm aus dem Wasser und sei wieder da» («Aljonuschka und Iwanuschka»).

«Жила-была старая коза, и было у нее семь козляток, и она их любила, как всякая мать своих деток любит» («Волк и семеро козлят») — «Es war einmal eine alte Geiß, die hatte sieben junge Geißlein. Sie hatte sie so lieb, wie eben eine Mutter ihre Kinder liebhat» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

«Алёнушка, сестрица моя!..Выплынь, выплынь на бережок..» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») «Schwesterchen Aljonuschka, komm aus dem Wasser und sei wieder da» («Aljonuschka und Iwanuschka»).

«Здравствуй, девица! Зачем на глаза явилась?» («Гуси-лебеди»)«Guten Tag mein Kind, was willst Du hier?» («Wilde Schwäne»)

«Однако же волк всех их разыскал и очень с ними не чинился: одного за другим заглотнул он своею пастью, и только младшего никак не мог найти в часовом футляре» («Волк и семеро козлят») — «Aber der Wolf fand sie und verschluckte eines nach dem andern. Nur das jüngste in dem Uhrkasten, das fand er nicht» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

«Каждое утро должна была бедняжка садиться у колодца и прясть пряжу. И столько ей нужно было спрясть, что часто даже кровь выступала у нее на пальцах» («Госпожа Метелица») — «Das arme Mädchen mußte sich täglich auf die große Straße bei einem Brunnen setzen und mußte so viel spinnen, daß ihm das Blut aus den Fingern sprang» («Frau Holle»).

Слово «бедняжка» относится к разговорной ласкательной лексике (Ожегов, 1983: 38), а при переводе происходит нейтрализация и «бедняжка» заменяется на «бедная девочка» (Москальская, 2008: 48).

«Речка, матушка, спрячь меня!» (Гуси-лебеди) — «Bitte lieber Fluss, versteck uns vor den Schwänen!« («Wilde Schwäne»).

«Не плачь, не тужи; это еще не беда, беда впереди!» («Жар-птица и Василиса-царевна») — «Gräme und ängstige dich nicht. Dies ist noch immer nicht das Unglück, das auf dich wartet» («Wasilisa und der Feuervogel»).

На данном примере мы видим, что произошла нейтрализация, так как «тужить» в значении «горевать» относится к просторечной лексике (Ожегов, 1983: 724), а в переводящем языке «ängstigen» относится к нейтральной лексике, в значение «тревожиться, бояться, страшиться, беспокоиться» (Москальская, 2008: 100)

. Нейтральный регистр:

«Сняли камень с шеи, окунули ее в ключевую воду, одели ее в нарядное платье» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») — «Darauf wuschen sie sie in reinem Quellwasser und zogen ihr frische und feine Gewänder an» («Aljonuschka und Iwanuschka»).

На данном примере мы видим, что «платье» относится к нейтральной лексике (Ожегов, 1983: 343), а при переводе слово «Gewänder» приобретает значение «одеяние, одежда, платье» (Москальская, 2008: 552) также относящееся к нейтральной лексике и при переводе достигнута полная эквивалентность.

«Вот тебе ленточка, масло, хлебец да мяса кусок. Будет там тебя березка в глаза стегать — ты ее ленточкой перевяжи; будут ворота скрипеть да хлопать, тебя удерживать — ты подлей им под пяточки маслица; будут тебя собаки рвать — ты им хлебца брось; будет тебе кот глаза драть — ты ему мясца дай» («Баба Яга») — «Sie ging ins Haus und kam mit einem Band, einem Brot, einem Krug Öl und einem Stück Fleisch zurück. Nimm diese Sachen. Dich wird eine Birke mit ihren Ästen schlagen, um Dich beim Gehen zu stören. Mit dem Band binden die Äste zusammen. Ein Tor wird quietschen und Dich nicht durchlassen, öle die Türangel. Hunde werden Dich beißen wollen, gib ihnen vorher das Brot und eine Katze wird Dich kratzen wollen, so gibt ihr vor ihrer Tat das Fleisch» («Baba Jaga»).

«Милая матушка, уж мы поостережемся, и вы можете идти, о нас не тревожась» («Волк и семеро козлят») — «Liebe Mutter, wir wollen uns schon in acht nehmen, du kannst ohne Sorge fortgehen» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

Слово «поостеречься» С.И. Ожегов толкует как «остерегаться чего-либо» и относит к разговорной лексике (Ожегов, 1983: 479), «тревожиться» в значении «волноваться, опасаться» также причисляется к разговорной лексике (Ожегов, 1983: 704). Словосочетание «in acht nehmen» в значении » заботиться, беречь что-либо» (Москальская, 2008: 69) относится к нейтральной лексике. Мы видим типичный пример нейтрализации в тексте переводе.

«Но он оперся своими черными лапами о подоконник, дети это увидали и закричали…» («Волк и семеро козлят») — «Aber der Wolf hatte seine schwarze Pfote auf das Fensterbrett gelegt» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

Слово «опираться» имеет нейтральный оттенок в значении «воспользоваться чем-либо в качестве опоры» (Ожегов, 1983: 399). При переводе также сохранена нейтральность словом «liegen» в значении «класть» (Москальская, 2008: 35).

«Велела ведьма разложить костры высокие, греть котлы чугунные, точить ножи булатные» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») — «Dann befahl sie, dass ein Feuer gemacht und ein Kessel darüber gehängt werden solle und ließ scharfe Messer wetzen» («Aljonuschka und Iwanuschka»).

Слова «греть» и «точить» относятся к нейтральной лексике и при переводе переданы аналогично.

. Формальный регистр:

«Не послушался стрелец своего коня, поднял перо жар-птицы, привез и подносит царю в дар» (Жар-птица и Василиса-царевна») — «So hörte der Jägersmann nicht auf sein Pferd, hob die Feder des Feuervogels auf und brachte sie dem König als Geschenk» («Wasilisa und der Feuervogel»).

«Подносить» в значении «дарить» (Ожегов, 1983: 476) относится к нейтральной лексике, в переводе также сохранен формальный оттенок слова «bringen» в значении «преподносить, предлагать» (Москеальская,1983: 290).

«Коли поднять да царю поднести, ведь он щедро наградит; а царская милость кому не дорога?» («Жар-птица и Василиса-царевна») — «Wenn er sie aufhob und zu seinem König brachte, würde er sicherlich eine große Belohnung erhalten. Und gab es etwas, das es nicht wert war, dem König zu Diensten zu sein?» («Wasilisa und der Feuervogel»).

Как и в рассмотренном предыдущем примере, здесь используется слово «поднести», и «награждать» также относится к нейтральной лексике (Ожегов, 1983: 332). При переводе используется нейтральное слово «erhalten» в значении «получать что-либо» (Москальская, 2008: 432).

«Не миновать смерти!» («Жар-птица и Василиса-царевна») — «Werde ich dem Tod nicht entkommen!» («Wasilisa und der Feuervogel») .

С.И. Ожегов слово «миновать» толкует как «пройти» и относит к устарелой лексике (Ожегов, 1983: 312), при переводе подобран полный нейтральный эквивалент «entkommen»в значении «убежать, избежать» (Москальская, 2008: 420).

Рассмотрев примеры, иллюстрирующие использование лексических единиц, относящихся к разным регистрам, предложеннных Л.С Бархударовым, мы пришли к выводу о том, что в русских народных сказках, первые из перечисленных: фамильярный, непринужденный, нейтральный, формальный, довольно часто употребляются в сказочных текстах, для придания тексту образности, выразительности и особенности восприятия. Использование лексических единиц, относящихся к возвышенному регистру, в целом не характерно для сказок. При переводе отсутствие возвышенного регистра передается посредствам подбора полного или частичного эквивалента заданного стиля и окраски слов в переводящем языке.

2.3 Транслатологические особенности лексики в русских сказках

Помимо стилистической нейтрализации при переводе стилистически окрашенной лексики возможно использование следующих трансформаций:

)гипо-гиперонимический перевод. Использование этого способа перевода обусловлено необходимостью замены в некоторых случаях родовых понятий видовыми (генерализация) или, наоборот, видовых — родовыми (конкретизация). Рассмотрим на примерах из русских сказок, как переводчики пользуются данной трансформацией.

«Богатырский конь увидел, что большущий морской рак по песку ползет, и наступил ему на шейку своим тяжелым копытом» («Жар-птица и Василиса — Царевна») — «Das Pferd sah eine große Krabbe über den Sand kriechen und trat mit seinem schweren Huf in ihren Nacken» («Wasilisa und der Feuervogel»).

«В ту пору ехал мимо купец: О чем, красная девица, плачешь?» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») — «Ein Mann kam des Weges, hielt bei dem Mädchen an und fragte sie: «Warum weinst du, hübsches Mädchen?« («Aljonuschka und Iwanuschka»).

На данном примере мы видим, что слово «купец» заменено на более общее «Mann» (мужчина), более того «Ein Mann» (какой-то мужчина), а русское «красная девица» переводчик передал как «hübsches Mädchen» (хорошенькая девушка) потому что для немецкого читателя будет непонятно что значит «rote Mädchen» и он посчитает это абсурдом, в то время как русскому читателю абсолютно понятно, что «красная девица» употребляется в том случае, когда автору необходимо подчеркнуть красоту и свежесть молодой девушки.

«Я тебя наряжу в злато-серебро, и козленочек будет жить с нами» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») — «Ich werde dich schmücken mit Gold und Geschmeide und dein Zicklein darf für immer bei uns bleiben» («Aljonuschka und Iwanuschka»).

«Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню» («По щучьему велению») — «Der kluge Würdenträger kaufte Süßigkeiten» («Jemelja oder auf Hechtes Geheißt«).

«Выпила царевна стакан заморского вина, опьянела и крепким сном заснула» («Жар-птица и Царевна») — «Die Prinzessin trank ein großes Glas von dunklem Wein, wurde betrunken und fiel in Schlaf» («Wasilisa und der Feuervogel»).

В данном примере переводчик применяет такую трансформацию, как генерализацию, в виде отсутствия необходимости уточнить происхождение напитка, важен лишь факт случившегося.

В следующем примере также наблюдается генерализация, так как использование слова «устьице» непосредственно к печи, не совсем уместно, хотя одно из значений в ласкательной форме этого слова «выходное отверстие чего-либо; выход» (Ожегов, 1983: 748), но оно более применимо к какому-либо водоему. При переводе на немецкий язык переводчик использовал слово «die Ofenklappe» — «печная дверца», которое на наш взгляд в данном контексте наиболее уместно.

«Девочка скорее — пирожок в рот, а сама с братцем в печь, села в устьице» («Гуси-лебеди») — «Das Mädchen steckte ein Stück Brot in ihren Mund, kroch mit dem Bruder durch die Ofenklappe in den Ofen hinein und schlug die Klappe zu» («Wilde Schwäne«).

Разобрав примеры на использование гипо-гиперонимического перевода, мы убедились, что этот способ довольно часто используется при переводе русских народных сказок на немецкий язык.

)уподобление. Часто переводчики прибегают именно к этой трансформации, потому что не всегда при переводе можно сохранить лексическую окраску и эмоциональность.

«Затем она взрезала чудовищу утробу и чуть только взрезала — один козленочек уж высунул оттуда головенку; а как стала резать дальше, то все шестеро козлят выпрыгнули один за другим из волчьей утробы, и все были живехоньки и целехоньки, потому что чудовище в своей алчности глотало их целиком» («Волк и семеро козлят»)«Dann schnitt die alte Geiß dem Bösewicht den Bauch auf. Kaum hatte sie den ersten Schnitt getan, da streckte auch schon ein Geißlein den Kopf heraus. Und als sie weiterschnitt, sprangen nacheinander alle sechs heraus. Sie waren alle heil und gesund, denn der Wolf hatte sie in seiner Gier ganz hinuntergeschluckt» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

«Приносит царю жар-птицу; царь увидал, возрадовался, благодарил стрельца за службу, жаловал его чином и тут же задал ему другую задачу» («Жар-птица и Василиса Царевна») — «Dienste, erhob ihn in den Adelsstand und gab ihm sofort eine andere Order» («Wasilisa und der Feuervogel»).

«Накушавшись досыта, он преспокойно убрался из дома, растянулся на большом лугу под деревом и начал засыпать» («Волк и семеро козлят») — «Als der Wolf satt war, trollte er sich fort, legte sich draußen auf der grünen Wiese unter einen Baum und fing an zu schlafen» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein») .

«Она тотчас добыла оттуда свое дитя и услышала рассказ о том, как приходил волк и сожрал всех остальных козляток» («Волк и семеро козлят») — «Da holte die Mutter das junge Geißlein aus seinem Versteck heraus, und es erzählte ihr, daß der Wolf gekommen wäre und die anderen alle gefressen hätte» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

«А как стала резать дальше, то все шестеро козлят выпрыгнули один за другим из волчьей утробы, и все были живехоньки и целехоньки, потому что чудовище в своей алчности глотало их целиком» («Волк и семеро козлят») — «Und als sie weiterschnitt, sprangen nacheinander alle sechs heraus. Sie waren alle heil und gesund, denn der Wolf hatte sie in seiner Gier ganz hinuntergeschluckt» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

«То-то была радость!» («Волк и семеро козлят») — «Das war eine Freude!» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein»).

«Но чуть только переступил он несколько шагов, камни стали у него в брюхе постукивать друг о друга и позвякивать один о другой» («Волк и семеро козлят») — «Als er aber anfing zu laufen, stießen die Steine in seinem Bauch aneinander und zappelten» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein»).

«Волк издох! Волк утопился!» («Волк и семеро козлят»)— «Der Wolf ist tot! Der Wolf ist tot!» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

«Погоревал-погоревал мужик да и женился на другой» («Баба Яга») — «Lange Zeit war der Mann sehr traurig, aber einige Jahre später heiratete er doch eine andere Frau» («Baba Jaga»).

«Невзлюбила злая баба девочку, била ее, ругала, только и думала, как бы совсем извести, погубить» («Баба Яга») — «Als der Mann länger verreisen musste, machte sie einen Plan, das Mädchen zu Tode kommen zu lassen« («Baba Jaga»).

«Поди к моей сестре, твоей тетке, попроси у нее иголку да нитку — тебе рубашку сшить» («Баба Яга») — «Geh zu meiner Schwester und lass Dir von ihr Nadel und Faden geben, damit ich Dir ein neues Kleid nähen kann» («Baba Jaga»).

«Девочка услыхала эти слова — сидит ни жива, ни мертва» («Баба Яга») — «Da Baba Jaga die Tür nicht richtig geschlossen hatte, hatte das Mädchen gehört, was diese zu ihrer Magd gesagt hatte. Sie bekam furchtbare Angst» («Baba Jaga»).

«Велела ведьма разложить костры высокие, греть котлы чугунные, точить ножи булатные» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») — «Die Hexe entzündete ein großes Feuer, hängte einen ehernen Kessel darüber und schliff ein scharfes Messer«(«Aljonuschka und Iwanuschka»).

«Шелкова трава ноги спутала, желты пески на груди легли» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») — «Um meine Beine schlingen wie ein Band, die Pflanzen und der tiefe Sand» («Aljonuschka und Iwanuschka»).

3)перефрастический. Этот способ перевода обычно применяют при переводе фразеологических оборотов, а так же для упрощения понимания смысла на переводящем языке.

Наиболее часто фразеологические обороты встречаются в сказке «Жар-птица и Василиса Царевна», убедимся в этом на данных ниже примерах.

«Не бери золотого пера; возьмешь — горе узнаешь!» «Nimm diese Feder nicht! Wenn du sie nimmst, wirst du großes Unglück kennen lernen!»

«Да уж коли ты достал перо жар-птицы, то достань мне и саму птицу; а не достанешь — мой меч, твоя голова с плеч!» «Aber wenn du die Feder des Feuervogels finden konntest, so finde auch den Feuervogel selbst. Wenn du dies nicht kannst, so verlierst du deinen Kopf!»

«Это еще не беда, беда впереди!» «Dies ist noch immer nicht das Ungläck, das auf dich wartet!«

«Не дай мне смерти, а дай живота!» «Tötet mich nicht, lasst mir das Leben!» Подробнее остановимся именно на этом примере. В оригинале мы видим устойчивую конструкцию, которая характерна только для русского языка и перевести ее на другой язык дословно невозможно, так как смысл выражения не найдет понимания у немецкого читателя. Выражение «не дай мне смерти, а дай живота», то есть «не убивай, а пощади» (Фразеологический словарь русского языка, 1982: 157), переведено на немецкий язык нейтральной конструкцией «не убивай меня, оставь мне жизнь».

) калькирование. Пользуясь этой трансформацией, переводчик воспроизводит текст оригинал на немецкий язык наиболее выразительно и близко. «По щучьему веленью, по моему хотенью» («По щучьему велению») —«Auf Hechtes Geheiß, nach meinem Willen sei´s!« («Jemelja oder auf Hechtes Geheißt»).

«…ступайте, ведра, сами домой…» («По щучьему велению») — «…die Eimer voll Wasser geht allein nach Haus…» («Jemelja oder auf Hechtes Geheißt«).

«Подожди, братец, дойдем до колодца» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») — «Warte Brüderchen, bis wir einen Brunnen finden» («Aljonuschka und Iwanuschka»).

«Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает своего самого набольшего вельможу: Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч сниму» («По щучьему велению») — «Der Zar platzte vor Wut, als er davon hörte und schickte den allerhöchsten Würdenträger nach Jemelja aus: Bringe mir Jemelja den Narren ins Schloss, sonst rollt dein Kopf» («Jemelja oder auf Hechtes Geheißt«).

«Доченька, — говорила мать, — мы пойдем на работу, береги братца.» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») — «Töchterchen, wir gehen jetzt auf die Arbeit. Pass gut auf Dein kleines Brüderchen auf» («Aljonuschka und Iwanuschka»).

2.4 Способы перевода слов-реалий в русских сказках

Рассмотрев несколько классификаций способов перевода слов-реалий, мы остановились на наиболее полной классификации, предложенной В.С. Виноградовым. Приведем соответствующие примеры из русских народных сказок.

) Транскрипция (транслитерация). Этот способ, в выбранных нами сказочных текстах, употребляется при переводе имен собственных: Аленушка — Aljonuschka, Баба Яга — Baba Jaga, Василиса — Wasilisa, Емеля — Jemelja, Иванушка — Iwanuschka. При переводе имен собственных сохранены как звучание, так и форма, тем самым переводчик не изменяет специфику текста и подчеркивает принадлежность сказки к русской культуре.

2) Гипо-гиперонимический перевод.

«А сама оборотилась Аленушкой, нарядилась в ее платье и пришла в ее хоромы» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») — «Danach verwandelte sie sich in Aljonuschka Gestalt, zog Kleider von ihr an und ging zurück ins Haus» («Aljonuschka und Iwanuschka»).

«В ту пору ехал мимо купец…» («Сестрица Аленушка и братец Иванушка») — «Ein Mann kam des Weges, hielt bei dem Mädchen an und fragte sie…» («Aljonuschka und Iwanuschka»).

«Отомкнитеся, милые детушки, ваша мать пришла и каждому из вас по гостинцу принесла» («Волк и семеро козлят») — «Macht auf, ihr lieben Kinder, eure Mutter ist da und hat jedem von euch etwas mitgebracht!» («Der Wolf und die sieben jungen Geißlein«).

«В избушке старая баба — яга сидит и прядет кудель» («Баба Яга») «Drinnen saß die Hexe Baba Jaga und spann den Flachs» («Baba Jaga»).

«Стоит в лесу за высоким тыном избушка на курьих ножках, на бараньих рожках, а в избушке сидит баба-яга, костяная нога — холст ткет» («Баба Яга») — «Das Mädchen ging in den Wald und kam an eine Hätte, die auf riesigen Beinen stand, die wie die von einem Huhn aussahen» («Baba Jaga»).

«Ступай к царю, проси, чтоб к завтрему сто кулей белоярой пшеницы было по всему чистому полю разбросано» («Жар-птица и Василиса Царевна») — «Geh zum König und frag nach hundert Scheffeln Korn, die morgen auf ein offenes Feld gestreut werden sollen» («Wasilisa und der Feuervogel»).

Остановимся подробнее на последнем примере. Переводчик заменил выражение «Сто кулей белоярой пшеницы» с конкретным значением на выражение с более общим «hundert Scheffeln Korn» (сто ведер зерна), которое будет более понятным для носителя переводящего языка. Рецептору, в данном случае, важнее тот факт, что необходим именно злак, для привлечения внимания птицы, а не сорт.

Перевод слов-реалий наиболее сложная задача для переводчика и на данных примерах мы видим, что он осуществляется при помощи гипо-гиперонимического перевода и транскрипции (транслитерации), которая является незаменимым способом перевода имен собственных в русских сказках.

Выводы

Таким образом, сохранение эмоциональной и национальной окраски при переводе русских народных сказок является главной задачей переводчика. Содержание сказочных текстов, изобилует понятиями, выражаемыми словами-реалиями и стилистически окрашенными словами. Лексические единицы в русских народных сказках можно отнести к четырем регистрам: фамильярный, непринужденный, нейтральный, формальный.

Семантическое и прагматическое значение слов может быть передано при помощи следующих трансформаций: транскрипция и транслитерация, гипо-гиперонимический перевод, уподобление, перефрастический, калькирование. Наиболее используемый из способов перевода стилистически окрашенных слов — лексическая замена, для слов-реалий — гипо-гиперонимический перевод и транскрипция (транслитерация).

Заключение

В условиях постоянного взаимодействия культур, перевод является источником информации, который раскрывает своеобразие культурных ценностей, обычаев и традиций, способствует взаимопониманию. Следовательно, перевод, в частности перевод текста сказок, является лингвокультурным процессом. С одной стороны, он предполагает языковую деятельность, а с другой, служит целям межкультурной коммуникации, обеспечивающей взаимопонимание участников коммуникативного акта, принадлежащих к разным национальным культурам. Для того чтобы коммуникативное задание было выполнено, переводчику необходимо знать особенности перевода определенного типа текста и способы достижения адекватного перевода, чтобы достичь желаемого прагматического воздействия.

Сказка — один из древнейших видов словесного искусства. На сегодняшний день не существует единой формулировки определения и единого способа передачи при переводе безэквивалентных лексических единиц в сказках, поэтому проблема перевода сказки всегда будет актуальной и обсуждаемой учеными — лингвистами.

В процессе перевода сказочных текстов происходит прагматическая адаптация исходного текста, то есть внесение определённых поправок на социально-культурные, психологические и иные различия между получателями оригинала и переводного текста.

Анализ лексического оформления показал, что для текстов, написанных в сказочном жанре, характерны разного рода стилистически окрашенные слова и реалии.

Также все слова можно разделить на четыре регистра: фамильярный, непринужденный, нейтральный и формальный (возвышенный в рассмотренных нами сказочных текстах не употребляется). В данной курсовой работе рассматривались виды перевода слов-реалий в сказочном тексте. Методом сплошной выборки было найдено и проанализировано 109 слов со стилистической окраской, основным способом перевода которых является нейтрализация.

Мы пришли к выводу о том, что реалии — это слова и словосочетания, обозначающие предметы и явления материальной и духовной культуры одного народа, отражающие национальный, исторический и временной колорит, обладающие ярким коннотативным значением и не имеющие соответствий в культуре другого народа. Основным способом перевода слов-реалий, к которым относятся, прежде всего, имена собственные является транскрипция (транслитерация), слова, называющие предметы быта, специфичные для русского языка и культуры, передаются на немецкий язык с помощью гипо-гиперонимического перевода.

Библиография

1.Алексеева И.С. Введение в переводоведение. — М.: Академия, 2004.

2.Бархударов Л.С. Язык и перевод. — М.: Международные отношения

.Виноградов В.С. Введение в переводоведение. — М.: Издательство ИОСО РАО, 2001. — 222 с.

.Влахов С.И., Флорин С.П. Непереводимое в переводе. — М.: Высшая школа, 1986. — 416 с.

.Голуб И.Б. Стилистика русского языка. — М.: »АЙРИС-ПРЕСС» 2010

.Дмитриева Т.Г. Повествовательные и описательные стилистические приемы в русской волшебной сказке. — М.: МГУ,1996. — 256 с.

.Казакова Т.А. Практические основы перевода. — С-П.: Издательство Союз, 2003. — 317с.

.Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. — М.: ЭТС, 2001

.Кубрякова Е.С. Язык и культура: факты и ценности — М.: Языки славянской культуры, 2001. — 595 с.

.Латышев Л.К. Технология перевода. — М.: НВИ-ТЕЗАУРУС, 2001

.Левина Э.А. Реалии.// Язык. Дискурс. Текст. — Ростов-н/Д: Академ. лит, 2010. — С. 188 — 189.

.Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии: Анализ поэтического текста. Статьи и исследования. Заметки. Рецензии. Выступления. — Санкт-Петербург: Искусство, 1996. — 848 с.

.Мелетинский Е.М. Поэтика мифа: изд. 4-е. — М.: Российская академия наук, 1995. — 408 с.

.Народные русские сказки из сборника А.Н. Афанасьева. — М.: Художественная литература, 1982. — 316 с.

.Павлютенкова И.В. Сказка: философско-культурологический анализ.//Дис. Канд.филос. наук. — Ростов н/Д: 2003. — 135 с.

.Померанцева Э.В. Русская народная сказка. — М.: Просвещение, 1963.

.Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. — М.: Лабиринт, 1998.

.Пропп В.Я. Русская сказка. — ЛГУ: Лениздат, 1984. — 355 с.

.Сказки народов мира: Т.2. — М.: Детская литература, 1987. — 719 с.

.Соборная И.С. Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты.// Этнокультурные особенности сказочного дискурса. — Сочи 2004. — с. 135-140.

.Федоров А.В. Основы общей теории перевода. М.: — Издательский Дом «ФИЛОЛОГИЯ ТРИ», 2002. — 356 с.

Словари и энциклопедии

.Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов: изд. 2-е. — М.: Едиториал УРСС, 2004. — 576 с.

23.Большая Советская Энциклопедия: в 30 томах. Т. 8. — М.: Советская энциклопедия, 1972. — 592 с.

24.Караулов Ю.Н. Большая Российская энциклопедия: изд. 2-е. — М.: Издательский дом Дрофа, 1997. — 703 с.

.Москальская О.И. Большой немецко-русский словарь: 11-е изд, Т.1. — М.: Русский язык Медиа, 2008. — 760 с.

.Москальская О.И. Большой немецко-русский словарь: 11-е изд, Т.2. — М.: Русский язык Медиа, 2008. — 680 с.

.Ожегов С.И. Словарь русского языка. — М.: Русский язык, 1983. — 814 с.

.Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. — М.: Просвещение, 1976. — 543 с.

.Фразеологический словарь русского языка.- М.: Русский язык, 1987.

Интернет-источники

30.http://hyaenidae.narod.ru

31.http://journals.slavica.org

32.http://maerchen.ru

.http://ru.wikipedia.org

.http://www.deutschesprache.ru

.http://www.russouvenir.de

Автор: Иванишена Кира Сергеевна

Место работы/учебы (аффилиация): ГОУ ЛНР СОШ №12, г. Стаханов, 5 класс

Язык – одно из самых удивительных орудий в руках человечества. Пользоваться им нужно умело, изучив все его особенности и секреты. Познать эти особенности и секреты, обращаясь к славянской культуре, хранящей богатство и удивительность русского языка.

Патриотом славянской культуры является и наш земляк – Владимир Даль. Он своей жизнью доказал, что не обязательно быть русским по происхождению – достаточно быть таковым по духу.

Если спросить простого человека, кто такой В.И. Даль, он тут же ответит: «Автор «Толкового словаря живого великорусского слова»». Человек, более понимающий в делах литературных, добавит, что В.И. Даль ещё и автор замечательного собрания русских народных пословиц, поговорок, афоризмов, присловий, загадок, поверий.
А ещё следует добавить, что В.И. Даль ещё и сказочник. Широко известна книга «Русских сказок» В.И. Даля, принёсших писателю широкую известность, и сказки для детей, написанные им по фольклорным мотивам.
Моё знакомство со сказками Владимира Ивановича Даля началось ещё в начальной школе. Столкнувшись с его произведениями на уроках литературы, я обратила внимание на язык его сказок, самобытный, с тончайшими оттенками… Поэтому я решила вторгнуться в страну сказок В.И. Даля, провести лингвостилистическую работу.

Актуальность данного исследования обусловлена тем, что художественное творчество В.И. Даля, в частности его сказки, вызывает живой интерес и у детей, и у взрослых. Также актуальность исследования обусловлена близостью сказок Даля к фольклору и богатством, своеобразием языка, который знакомит нас с бытом и взглядами народа в XIX веке.

Объектом моего исследования являются лингвостилистические особенности сказок В.И. Даля.

Предмет исследования – сказки В.И. Даля.

Цель данной работы – рассмотреть и проанализировать сказки, собранные и представленные В. И. Далем в его сборниках; выявить их лингвостилистические особенности.

Для достижения этой цели ставились следующие задачи:

• осветить писательскую деятельность В.И. Даля;
• раскрыть историю сказок В.И. Даля;
• выявить лингвостилистические особенности сказок В. Даля: лексические, грамматические, стилистические;
• рассказать о значении малых жанров фольклора в сказках В. И. Даля;
• исследовать читательский интерес к сказкам Казака Луганского.

Материалом исследования послужили тексты сказок сборников «Русские сказки. Пяток первый», «Были Казака Луганского», «Первинка другая. Внуке грамотейке неграмотною братиею….».

Методы исследования: изучение сказок, анализ, сравнение, опрос.

Работа может носить практический характер – использоваться на уроках литературы по творчеству писателей родного края, при подготовке к ГИА по русскому языку при написании сочинения с использованием данного материала в качестве аргументов, при углублённом изучении творчества В.И. Даля.

В своих сказках В. Даль обращается к нашим истокам, к прошлому нашего народа, к фольклорным традициям, а также показывает богатство народной речи.