Кем хотела стать старуха в сказке золотая рыбка

Вот даже глупая, заносчивая бабка из знаменитой пушкинской сказки желала получить именно такое дворянство

Воротись, поклонися рыбке:

Не хочу быть черной крестьянкой,

Хочу быть столбовою дворянкой».

А почему, собственно?

Столбовое дворянство

Юридически это понятие в Российской империи нигде и никак не было закреплено. Оно имело только обиходное значение, зато весьма значительное. К столбовым дворянам относились представители самых древних дворянских родов (как титулованных, так и нетитулованных). Этим они жестко разграничивались с дворянами «новыми», получившими титулы и земли в петровскую эпоху и при последующих государях.

Формально все дворяне (кроме великих князей) были равны, а неформально столбовое дворянство часто относилось к новому, свежеиспеченному, как к выскочкам, занявшим не свое место. Чванились, как говорится, не по-детски…))

Термин «столбовой/столбовое», как сейчас считается, пошел от термина «Столбцы». Так назывались государственные документы допетровской эпохи, содержавшие информацию о присвоении различным «служилым людям» жалованья, вотчин, поместий и т. п. По формату «столбцы» представляли из себя склеенные в длинную «змею» узкие листы бумаги, которые складывались и хранились стопкой, столбиком, или свитком.

На Руси государственные документы было принято оформлять именно так. Например, оригинал Соборного уложения от 1649 года имеет 317 метров в длину, и склеен из 960 листов. На одной его стороне — сам текст документа, на другой — подписи участников знаменитого Собора, 315 штук.

На всякий случай напоминаю: на Руси до Петра понятие «дворянин» имело несколько другой смысл, чем после него. Дворянин — от слова «двор», тот, кто входит в двор какого-либо князя или боярина (других титулов не было). Земли и поместья дворяне получали, пока служили господину, и сохраняли, пока род продолжал службу. Такое поместье сюзерен мог, разгневавшись, и отобрать. А вот у князя или боярина хрен чего отберешь — это его, собственное, личное.

После петровских преобразований дворянство в России стало таким же, как и в Европе — наследственным. Со времен
Петра III служить было уже не обязательно, можно было, как Обломову, только и делать, что на диване лежать…))

Споры о статусе

Споры о том, кого причислять к древним (столбовым) дворянам, велись когда-то довольно бурные. Если только тех, кто был упомянут в «Бархатной книге» — своде самых известных дворянских фамилий в России, или в «Государевом родословце» — то из списка «столбовых» вылетают потомки древних фамилий, чьи предки служили не царю, а патриарху или епископам. Таких тоже было много. Их не записывали в государственные бумаги — не госслужба, чай…))

А если «столбовыми» считать просто потомков семейств, чьи предки получили дворянство в допетровскую эпоху — то в каком именно году должна проходить линия разграничения? И почему именно в этом?

С одной стороны, потомки Рюрика, Гедимина, Чингисхана и перебежавших на Русь татарских мурз — по-любому столбовые. С другой — и иных древних родов на Руси хватало.

В конце концов законодательно понятие «древний род» определили в Российской империи так:

«Сроком исчисления столетия, присвояющим право на внесение дворянских родов в шестую часть родословной книги, принимается время издания дворянской грамоты, 21 апреля 1685 г.»

Свод законов РИ, том IX, статья 1112.

Проще говоря — род официально мог считаться древним, если мог представить в департамент Герольдии грамоту на дворянство, полученную не позже 21 апреля 1685. Шестая часть родословной книги — это именно «Древние дворянские роды».

Но тут получался другой казус. Титулованные дворянские роды — то есть бароны, графы, князья — включались в пятую часть этой же книги. Про них в законе ничего не было сказано, а ведь среди них было немало ой каких древних…

Подводя итоги: столбовой дворянин в Росси времен Пушкина — понятие условное. Им мог считаться лишь тот человек, чей род получил дворянство в допетровскую эпоху. Юридически этот термин никак не оформлялся, но считался соотносящимся с понятием «древний род» — по противопоставлению с «новым» дворянством.

Подпишись, поделись, поддержи сайт!

Только для вас Афера с мёртвыми душами. Разбираемся, что придумал Чичиков

Будет интересно Забавные факты о съёмках комедии «Афоня», сделавшие фильм бессмертным

Читайте еще Гиксосы — загадочные «правители чужих земель»

Дома лучше — Что уже разрешалось делать 13-летней девушке на Руси в XVI веке

Читайте еще Польские татары. Кто они и как оказались в Казани?

Любопытно Одна из самых опасных тетрадей на планете. Почему к вещам Марии Кюри нельзя прикасаться ещё как минимум 1500 лет?

Читайте дальше 5 причин поехать в Крым в сентябре. Из личного опыта

К вашему вниманию Газпром исполняет мечты всех

7 ответов:

Читайте также

Сказка о бедном рыбаке, в сети которого попалась золотая рыбка. Сжалился старик над рыбкой, отпустил ее в море. За это рыбка обещала выполнить любое его желание. Старик ничего не попросил, а вернувшись домой, рассказал о случившемся жене. Старуха начала бранить рыбака и послала обратно к морю за новым корытом.  Получив новое корыто, старуха захотела новый терем, потом стать дворянкой. Так и не смогла она унять свои желания и посягнула на титул морской владычицы. За что лишилась всего и осталась вновь у разбитого корыта.

Сказка о рыбаке и рыбке читать

Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.

Раз он в море закинул невод —
Пришёл невод с одною тиной.
Он в другой раз закинул невод —
Пришёл невод с травой морскою.
В третий раз закинул он невод —
Пришёл невод с одною рыбкой,
С не простою рыбкой — золотою.
Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
«Отпусти ты, старче, меня в море!
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь».
Удивился старик, испугался:
Он рыбачил тридцать лет и три года
И не слыхивал, чтоб рыба говорила.
Отпустил он рыбку золотую
И сказал ей ласковое слово:
«Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе».

Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо:
«Я сегодня поймал было рыбку,
Золотую рыбку, не простую;
По-нашему говорила рыбка,
Домой в море синее просилась,
Дорогою ценою откупалась:
Откупалась чем только пожелаю
Не посмел я взять с неё выкуп;
Так пустил её в синее море».

Старика старуха забранила:
«Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с неё корыто,
Наше-то совсем раскололось».

Вот пошёл он к синему морю;
Видит — море слегка разыгралось.

Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка и спросила;
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха,
Не даёт старику мне покою:
Надобно ей новое корыто;
Наше-то совсем раскололось».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом.
Будет вам новое корыто».

Воротился старик ко старухе,
У старухи новое корыто.
Ещё пуще старуха бранится:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ль корысти?
Воротись, дурачина, ты к рыбке;
Поклонись ей, выпроси уж избу».

Вот пошёл он к синему морю
(Помутилося синее море).

Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Ещё пуще старуха бранится,
Не даёт старику мне покою:
Избу просит сварливая баба».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом,
Так и быть: изба вам уж будет».

Пошёл он ко своей землянке,
А землянки нет уж и следа;
Перед ним изба со светёлкой,
С кирпичною, белёною трубою,
С дубовыми, тесовыми вороты.

Старуха сидит под окошком,
На чём свет стоит мужа ругает:
«Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, простофиля, избу!
Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть чёрной крестьянкой,
Хочу быть столбовою дворянкой».

Пошёл старик к синему морю
(Неспокойно синее море).

Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Пуще прежнего старуха вздурилась,
Не даёт старику мне покою:
Уж не хочет быть она крестьянкой
Хочет быть столбовою дворянкой».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом».

Воротился старик ко старухе,
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха
В дорогой собольей душегрейке,
Парчевая на маковке кичка,
Жемчуги огрузили шею,
На руках золотые перстни,
На ногах красные сапожки.

Перед нею усердные слуги;
Она бьёт их, за чупрун таскает.
Говорит старик своей старухе:
«Здравствуй, барыня-сударыня дворянка!
Чай, теперь твоя душенька довольна».
На него прикрикнула старуха,
На конюшне служить его послала.

Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась;

Опять к рыбке старика посылает:
«Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть столбовою дворянкой.
А хочу быть вольною царицей».
Испугался старик, взмолился:
«Что ты, баба, белены объелась?
Ни ступить, ни молвить не умеешь.
Насмешишь ты целое царство».
Осердилася пуще старуха,
По щеке ударила мужа.
«Как ты смеешь, мужик, спорить со мною,
Со мною, дворянкой столбовою?
Ступай к морю, говорят тебе честью;
Не пойдёшь, поведут поневоле».

Старичок отправился к морю
(Почернело синее море).

Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом!
Добро! будет старуха царицей!»

Старичок к старухе воротился,
Что ж? пред ним царские палаты,
В палатах видит свою старуху,
За столом сидит она царицей,
Служат ей бояре да дворяне,
Наливают ей заморские вина;
Заедает она пряником печатным;
Вкруг её стоит грозная стража,
На плечах топорики держат.
Как увидел старик-испугался!
В ноги он старухе поклонился,
Молвил: «Здравствуй, грозная царица!
Ну теперь твоя душенька довольна?»
На него старуха не взглянула,
Лишь с очей прогнать его велела.
Подбежали бояре и дворяне,
Старика взашей затолкали.

А в дверях-то стража подбежала,
Топорами чуть не изрубила,
А народ-то над ним насмеялся:
«Поделом тебе, старый невежа!
Впредь тебе, невежа, наука:
Не садися не в свои сани!»

Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась:
Царедворцев за мужем посылает.
Отыскали старика, привели к ней.
Говорит старику старуха:
«Воротись, поклонися рыбке.
Не хочу быть вольною царицей,
Хочу быть владычицей морскою,
Чтобы жить мне в окияне-море,
Чтоб служила мне рыбка золотая
И была б у меня на посылках».

Старик не осмелился перечить,
Не дерзнул поперёк слова молвить.
Вот идёт он к синему морю,
Видит, на море чёрная буря:
Так и вздулись сердитые волны,
Так и ходят, так воем и воют.

Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою:
Чтобы жить ей в окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках».
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.

(Илл. Б.Дехтерева, изд. Детская литература, 1991 г.)