Классическая литература золотое наследие сочинение публицистического стиля

«Золотой век» РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ по праву
называется XIX столетие, породившее созвездие
блестящих мастеров слова: АЛЕКСАНДРА
СЕРГЕЕВИЧА Пушкина, МИХАИЛА ЮРЬЕВИЧА.
Лермонтова, НИКОЛАЯ ВАСИЛЬЕВИЧА. Гоголя,
НИКОЛАЯ АЛЕКСЕЕВИЧА Некрасова, ИВАНА
СЕРГЕЕВИЧА Тургенева, ЛЬВА НИКОЛАЕВИЧА
Толстого, ФЕДОРА МИХАЙЛОВИЧА Достоевского,
АНТОНА ПАВЛОВИЧА Чехова и др. Их художественное
наследие является достоянием не только
русской, но и мировой литературы. Каждый
из этих писателей и поэтов был художником
своеобычным, непохожим на других. И все-таки
было в их творчестве нечто общее.
АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ Пушкин начал свое
восхождение на литературный олимп с поэмы
«Руслан и Людмила». А его роман в стихах
«Евгений Онегин» был назван энциклопедией
русской жизни. Романтические поэмы Пушкина
«Медный всадник» , «Бахчисарайский фонтан»,
«Цыганы» открыли эпоху русского романтизма.
Многие поэты и писатели считали А. С. Пушкина
своим учителем и продолжали заложенные
им традиции создания литературных произведений.
Одним из таких поэтов был МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ
Лермонтов. Известны его РОМАН «ГЕРОЙ
НАШЕГО ВРЕМЕНИ» ПОЭМЫ «Мцыри», «Демон»,
множество романтических стихотворений.
Поэты
пытались осмыслить идею своего особого
предназначения. Поэт в России считался
проводником божественной истины, пророком.
Поэты призывали власть прислушаться
к их словам. Яркими примерами осмысления
роли поэта и влияния на политическую
жизнь страны являются стихотворения
А.С. Пушкина «Пророк», ода «Вольность»,
«Поэт и толпа», стихотворение М.Ю. Лермонтова
«На смерть поэта» и многие другие
Одной из традиций русской
классической литературы является внимание
к «маленькому человеку» – к его
внутренней жизни, к его мыслям и
чувствам, к его проблемам.
Этот образ, открытый еще Пушкиным, после
появления “Шинели”  НИКОЛАЯ ВАСИЛЬЕВИЧА ГОГЛЯ стал одним из центральных в литературе
40-х годов. “последователей” Акакия Акакиевича
в творчестве Салтыкова-Щедрина, Некрасова,
Островского, Толстого, Бунина, Чехова,
Андреева. Многие из них постарались увидеть
в “маленьком человеке” своего маленького
героя, “своего брата” с присущими ему
чувствами доброты, благодарности и благородства.
Что же такое “маленький
человек”? В каком смысле “маленький”?
Мал этот человек именно в социальном
плане, поскольку занимает одну из нижних
ступенек иерархической лестницы. Его
место в обществе мало заметно
или вовсе не заметно. “Маленький”
этот человек еще и потому, что
мир его духовной жизни и человеческих
притязаний также до крайности сужен,
обеднен, обставлен всевозможными
запретами и табу. Для него, например,
не существует исторических и философских
проблем.     Таким образом, внимание к внутренней
жизни «маленького человека» – одна из
отличительных особенностей русской литературы
19 века. Писатели стремятся показать, что
и «маленький человек» способен глубоко
чувствовать, что он наделен живой душой,
может страдать и радоваться так же, как
и представители высших сословий. Любовь
и горе – вот две сильнейшие эмоции, через
которые Достоевский и Чехов раскрывают
внутренний мир своих героев, показывают
особенности их мировосприятия и мировоззрения.
Завершение 19 века проходило под
знаком становления предреволюционных
настроений. Реалистическая традиция
начинала угасать. Ей на смену пришла
так называемая декадентская литература,
отличительными чертами которой
были мистицизм, религиозность, а также
предчувствие перемен в общественно-политической
жизни страны. Впоследствии декадентство
переросло в символизм. С этого
открывается новая страница в
истории русской литературы.

За XIX в. прочно закрепилось наименование — «золотой век» рус­ской литературы. Означает ли это, что «золотой век» уже позади, что мы его уже опередили и поэтому можем относиться к великому художест­венному наследию прошлого чуть-чуть снисходитель­но? Конечно нет!
Там, в XIX в., осталось невероятное богатство, которое нам долго еще предстоит изучать, потому что и сегодня мы еще не постигли в должной мере важнейших уроков классической литературы.
Как известно, русская литература XIX в. отлича­лась смелой постановкой вечных вопросов человечес­кого бытия, самых жгучих социально-политических, философских, нравственных, эстетических проблем, значение которых выходит далеко за пределы опре­деленного исторического времени. Она не только стала мощным средством эстетического воздействия на читателей (и русских, и иностранных), но приоб­рела также славу и значение влиятельнейшей силы в развитии просвещения, нравственности, гуманизма.
Для истории общественного сознания России XIX в. характерным было явление, получившее название «литературоцентризм». Это означало, что именно литература оказалась в центре многих идейных спо­ров, стала выразительницей идеологии, системы взглядов разных общественных и политических дви­жений, определяла направление периодических изда­ний, выдвигала новые идеалы, формировала ценност­ные ориентиры, утверждала эстетические и этичес­кие нормы и т. д.
Хорошо это или плохо? Всегда ли должна лите­ратура (и литературная критика) выполнять задачи, которые в принципе ей не свой­ственны? Мы можем сколько угодно спорить по этому поводу, даже упрекать русскую литературу за то, что она оказалась излишне проповеднической, учительской. Иногда говорят, что благородное жела­ние стать трибуном, проповедником, пророком может привести к навязчивому опекунству, к игнориро­ванию другого мнения, а в конечном счете — нетер­пимому отношению к любому инакомыслию. В по­добного рода соображениях есть свой резон, но необходимо учитывать, что в исторических условиях русской жизни XIX в., когда практически невоз­можна была открытая политическая деятельность, только литература оставалась едва ли не единст­венной «отдушиной». Вот почему А. И. Герцен, ока­завшись в эмиграции, так объяснял особую роль и предназначение русской литературы: «У народа, ли­шенного общественной свободы, литература — един­ственная трибуна, с высоты которой он может ус­лышать крик своего возмущения и своей совести». Об этом же писал и Н. Г. Чернышевский: «Литера­тура у нас пока сосредоточивает почти всю умствен­ную жизнь народа, и потому прямо на ней лежит долг заниматься и такими интересами, которые в других странах перешли уже, так сказать, в спе­циальное заведование других направлений умствен­ной деятельности».

Золотым веком русской поэзии считается первая треть XIX века. Центральной фигурой здесь являлся А.С. Пушкин.
К этой эпохе относятся также поэты пушкинского круга (1810 – 1830-ые годы): Е.А. Баратынский, К.Н. Батюшков, А.А. Бестужев, А.А. Дельвиг, В.А. Жуковский, И.А. Крылов, В.К. Кюхельбекер, А.И. Одоевский, К.Ф. Рылеев и другие. Всего 19 поэтов.
Завершился золотой век русской поэзии творчеством Ф.И. Тютчева и Н.А. Некрасова.
Важно уточнить, что понятие «поэты пушкинской поры» не только и не сколько хронологическое, а, скорее, идеологическое. Потому что, например, М.Ю. Лермонтов, тоже современник Пушкина, в своих произведениях поднимал совершенно другую проблематику. В идеологии поэтов пушкинской поры важна была «подлинность душевной жизни». Эта поэзия очень часто была связана с общественно-политической жизнью страны (многие из перечисленных поэтов были связаны с декабристами).
Большое влияние на эту эпоху оказала реформа русского литературного языка, проведенная Н.М. Карамзиным. Он отказывался от использования церковнославянского языка, пользуясь в своих произведениях только средствами современного ему русского языка, но используя в качестве образца грамматику французского. Благодаря работе Карамзина в русском языке появилось множество новых слов, таких, например, как «влюблённость», «ответственность», «человечный» и другие.

В развитии литературы разных стран существуют эпохи, отмеченные необычайно мощным расцветом ее талантов. Для подобных периодов бы­ло придумано даже особое обозначение — «золотой век». Так, «золотым веком» английского театра считается драматургия Шекспира, а «золотым веком» персидской поэзии — средневековая лирика, к которой принадле­жит, в частности, творчество Омара Хайяма. Есть свой «золотой век» и в русской литературе. Им по праву называется XIX столетие, породившее созвездие блестящих мастеров слова: А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, Ф. И. Тютчева, Н. А. Некрасова, И. С. Тургенева, Н. С. Лескова, И. А. Гончарова, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова и др. Их художественное наследие является достоянием не только русской, но и ми­ровой литературы. Каждый из этих писателей и поэтов был художником своеобычным, непохожим на других. И все-таки было в их творчестве нечто общее. Это нечто можно определить как мощный гуманистический пафос.
Разумеется, гуманистический пафос был свойствен литературам многих стран. Однако в русской литературе он приобрел особое звучание и особое значение. Провозглашенные эпохой Возрождения идеи гуманизма получи­ли в ней глубокое нравственное и философское осмысление. Если ренессансные художники воспевали красоту земных радостей и величие человека как «венца творения Вселенной», то русские писатели «золотого века» прежде всего выступали со страстной проповедью сочувствия «маленькому человеку» и зашиты «униженных и оскорбленных». Знаменитые пушкин­ские строки «И вечно буду тем любезен я народу, что чувства добрые я ли­рой пробуждал, что в мой жестокий век восславил я свободу и милость к падшим призывал» могут служить девизом всей русской литературы XIX в. Эта литература в первую очередь выступала средством воспитания совести в обществе и нравственным руководством для каждого мыслящего челове­ка. Ее отличие от европейских литератур украинский поэт И. Я. Франко охарактеризовал следующим образом: «Если произведения литератур европейских нам нравились, волновали наш эстетический вкус и нашу фантазию, то произведения русских писателей мучили нас, пробуждали нашу со­весть, пробуждали в нас человека…».
Важной составляющей гуманистического пафоса русской литературы была забота о всеобщем благе и прежде всего — о положении народа. И вот что удивительно: многие писате­ли, искренне выражавшие эту заботу, принад­лежали к обеспеченным слоям общества и, в общем, вполне могли бы удовлетвориться существующим порядком вещей. Поэтому, поднимая вопросы о тяжелых условиях жизни народа и изменении неправедных общест­венных законов, они действовали, по сути, вопреки своим личным интересам и тем са­мым проявляли настоящее духовное беско­рыстие. Впрочем, эта черта была присуща не только писателям, но и всей передовой интеллигенции России, так что в данном случае литература не столько открывала новые ценности обществу, сколько выражала лучшие свойства тех, кого принято называть «цветом нации». Один из первых уроков бескорыстия преподнесло восстание де­кабристов, ставшее поворотным пунктом всей истории и культуры России XIX в. Его уникальность заключалась как раз в том, что против самодержавно-крепостнического режима выступили представители самых знатных и богатых дворянских фамилий. Рискуя собственным положением в обществе, свободой и даже жизнью, они поднялись на мятеж не ради достижения личных или сословных целей, а исключительно во имя осво­бождения народа от рабства, а страны — от гнета самодержавия.
Благодаря своему морально-проповедническому характеру русская литература XIX в. приняла на себя роль великой наставницы общества. Читатели воспринимали ее не только как источник духовной пищи, но и как могучую силу, способную преобразовывать сознание и жизнь общест­ва. Слово писателя нередко имело над подданными Российской империи куда большую власть, нежели слово императора. Книги повергали в смя­тение царей и озаряли смыслом жизнь тысяч обездоленных, а их авторы становились непререкаемыми духовными авторитетами общества, гордо именуемыми «пророками», «учителями», «властителями дум». Именно в таком смысле следует понимать известное высказывание «Поэт в России — больше, чем поэт». И первым, кто своим творчеством и своей судьбой до­казал правоту этого суждения, был А. С. Пушкин.

В развитии литературы разных стран существуют эпохи, отмеченные необычайно мощным расцветом ее талантов. Для подобных периодов бы­ло придумано даже особое обозначение — «золотой век». Так, «золотым веком» английского театра считается драматургия Шекспира, а «золотым веком» персидской поэзии — средневековая лирика, к которой принадле­жит, в частности, творчество Омара Хайяма. Есть свой «золотой век» и в русской литературе. Им по праву называется XIX столетие, породившее созвездие блестящих мастеров слова: А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, Ф. И. Тютчева, Н. А. Некрасова, И. С. Тургенева, Н. С. Лескова, И. А. Гончарова, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова и др. Их художественное наследие является достоянием не только русской, но и ми­ровой литературы. Каждый из этих писателей и поэтов был художником своеобычным, непохожим на других. И все-таки было в их творчестве нечто общее. Это нечто можно определить как мощный гуманистический пафос.
Разумеется, гуманистический пафос был свойствен литературам многих стран. Однако в русской литературе он приобрел особое звучание и особое значение. Провозглашенные эпохой Возрождения идеи гуманизма получи­ли в ней глубокое нравственное и философское осмысление. Если ренессансные художники воспевали красоту земных радостей и величие человека как «венца творения Вселенной», то русские писатели «золотого века» прежде всего выступали со страстной проповедью сочувствия «маленькому человеку» и зашиты «униженных и оскорбленных». Знаменитые пушкин­ские строки «И вечно буду тем любезен я народу, что чувства добрые я ли­рой пробуждал, что в мой жестокий век восславил я свободу и милость к падшим призывал» могут служить девизом всей русской литературы XIX в. Эта литература в первую очередь выступала средством воспитания совести в обществе и нравственным руководством для каждого мыслящего челове­ка. Ее отличие от европейских литератур украинский поэт И. Я. Франко охарактеризовал следующим образом: «Если произведения литератур европейских нам нравились, волновали наш эстетический вкус и нашу фантазию, то произведения русских писателей мучили нас, пробуждали нашу со­весть, пробуждали в нас человека…».

В развитии литературы разных стран существуют эпохи, отмеченные необычайно мощным расцветом ее талантов. Для подобных периодов было придумано даже особое обозначение — «золотой век». Так, «золотым веком» английского театра считается драматургия Шекспира, а «золотым веком» персидской поэзии — средневековая лирика, к которой принадлежит, в частности, творчество Омара Хайяма. Есть свой «золотой век» и в русской литературе. Им по праву называется XIX столетие, породившее созвездие блестящих мастеров слова: А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, Ф. И. Тютчева, Н. А. Некрасова, И. С. Тургенева, Н. С. Лескова, И. А. Гончарова, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова и др. Их художественное наследие является достоянием не только русской, но и ми­ровой литературы. Каждый из этих писателей и поэтов был художником своеобычным, непохожим на других. И все-таки было в их творчестве нечто общее. Это нечто можно определить как мощный гуманистический пафос.
Разумеется, гуманистический пафос был свойствен литературам многих стран. Однако в русской литературе он приобрел особое звучание и особое значение. Провозглашенные эпохой Возрождения идеи гуманизма получили в ней глубокое нравственное и философское осмысление. Если ренессансные художники воспевали красоту земных радостей и величие человека как «венца творения Вселенной», то русские писатели «золотого века» прежде всего выступали со страстной проповедью сочувствия «маленькому человеку» и зашиты «униженных и оскорбленных». Знаменитые пушкинские строки «И вечно буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал, что в мой жестокий век восславил я свободу и милость к падшим призывал» могут служить девизом всей русской литературы XIX в. Эта литература в первую очередь выступала средством воспитания совести в обществе и нравственным руководством для каждого мыслящего человека. Ее отличие от европейских литератур украинский поэт И. Я. Франко охарактеризовал следующим образом: «Если произведения литератур европейских нам нравились, волновали наш эстетический вкус и нашу фантазию, то произведения русских писателей мучили нас, пробуждали нашу совесть, пробуждали в нас человека…».Важной составляющей гуманистического пафоса русской литературы была забота о всеобщем благе и прежде всего — о положении народа. И вот что удивительно: многие писатели, искренне выражавшие эту заботу, принад­лежали к обеспеченным слоям общества и, в общем, вполне могли бы удовлетвориться существующим порядком вещей. Поэтому, поднимая вопросы о тяжелых условиях жизни народа и изменении неправедных общест­венных законов, они действовали, по сути, вопреки своим личным интересам и тем самым проявляли настоящее духовное бескорыстие. Впрочем, эта черта была присуща не только писателям, но и всей передовой интеллигенции России, так что в данном случае литература не столько открывала новые ценности обществу, сколько выражала лучшие свойства тех, кого принято называть «цветом нации». Один из первых уроков бескорыстия преподнесло восстание декабристов, ставшее поворотным пунктом всей истории и культуры России XIX в. Его уникальность заключалась как раз в том, что против самодержавно-крепостнического режима выступили представители самых знатных и богатых дворянских фамилий. Рискуя собственным положением в обществе, свободой и даже жизнью, они поднялись на мятеж не ради достижения личных или сословных целей, а исключительно во имя освобождения народа от рабства, а страны — от гнета самодержавия.Благодаря своему морально-проповедническому характеру русская литература XIX в. приняла на себя роль великой наставницы общества. Читатели воспринимали ее не только как источник духовной пищи, но и как могучую силу, способную преобразовывать сознание и жизнь общества. Слово писателя нередко имело над подданными Российской империи куда большую власть, нежели слово императора.