Когда бывают святки как вы думаете в чем особенность святочных рассказов

• Бого­слу­же­ния
• Святки Бого­слов­ско-литур­ги­че­ский сло­варь
• Святки Г.И. Шиман­ский
• Святки схи­ар­хим. Иоанн (Маслов)
• Можно ли в святки молиться за усоп­ших? иеро­мо­нах Иов (Гуме­ров)
• Святки прот. Гри­го­рий Дья­ченко
• Тра­ди­ции
• Как хри­сти­ане святки про­во­дят, и как надо про­во­дить их прот. Нико­лай Успен­ский
• Как про­ве­сти Святки? прот. Алек­сандр Илья­шенко
• Поз­во­ли­тельно ли рядиться в святки? прот. Гри­го­рий Дья­ченко
• О буйном весе­лье на свят­ках и мас­ля­нице прп. Стефан Филей­ский
• Что нужно знать о гада­ниях на святки? свящ. Геор­гий Мак­си­мов
• Худо­же­ствен­ная лите­ра­тура
• Свя­точ­ные рас­сказы Н.С. Лесков
• Свя­точ­ные рас­сказы В.И. Неми­ро­вич-Дан­ченко
• Дары волх­вов О. Генри
• Чудес­ный доктор А. И. Куприн
• Стихи о Рож­де­стве Хри­сто­вом

Свя́тки (святые дни) – период от празд­ника Рож­де­ства Хри­стова до Кре­щен­ского сочель­ника (7–17 января вклю­чи­тельно). Они назы­ва­ются также свя­тыми вече­рами.

Свя­тить период между Рож­де­ством Хри­сто­вым и Бого­яв­ле­нием Цер­ковь начала с древ­них времен. Ука­за­нием на это могут слу­жить 13 бесед св. Ефрема Сирина, про­из­не­сен­ных им от 25 декабря по 6 января, а также слова св. Амвро­сия Медио­лан­ского и св. Гри­го­рия Нис­ского.

Про­дол­жи­тель­ность Святок

Какова про­дол­жи­тель­ность Святок? Когда они начи­на­ются и когда закан­чи­ва­ются? На эти, каза­лось бы, про­стые вопросы в цер­ков­ной лите­ра­туре даются разные ответы. Фак­ти­че­ски суще­ствует 4 (!) точки зрения на про­дол­жи­тель­ность Святок:

I. 7–17 января (11 дней). Эта точка зрения отра­жена на нашем сайте, часто такая про­дол­жи­тель­ность ука­зы­ва­ется в кален­да­рях как сплош­ной период, в тече­ние кото­рого нет пост­ных дней. Такая точка зрения лишена недо­стат­ков: во все дни пери­ода совер­ша­ются бого­слу­же­ния с празд­нич­ными осо­бен­но­стями, поста нет.

II. 8–19 января (12 дней). В лите­ра­туре очень попу­лярно утвер­жде­ние о 12 дней про­дол­жи­тель­но­сти Святок; веро­ятно, это объ­яс­ня­ется при­вер­жен­но­стью сим­во­ли­че­скому зна­че­нию числа 12. В част­но­сти, извест­ный литур­гист сере­дины XX века Г. И. Шиман­ский ука­зы­вает для Святок период от Собора Бого­ро­дицы до Кре­ще­ния Гос­подня. Однако в такой точке зрения два изъяна 1) в Святки вклю­ча­ется день стро­гого поста – Кре­щен­ский сочель­ник; 2) почему-то Кре­ще­ние Гос­подне вклю­ча­ется в период Святок, тогда как равный ему по сте­пени тор­же­ствен­но­сти празд­ник Рож­де­ства Хри­стова – нет.

III. 7–18 января (12 дней). Эта точка зрения отра­жа­ется на неко­то­рых элек­трон­ных ресур­сах (как пра­вило, нере­ли­ги­оз­ных). Эта точка зрения – фак­ти­че­ски вари­а­ция преды­ду­щей, имеет те же недо­статки: в период Святок вклю­ча­ется Кре­щен­ский Сочель­ник, а из двух Гос­под­ских празд­ни­ков один (Рож­де­ство Хри­стово) счи­та­ется, тогда как другой – нет.

IV. 7–19 января (13 дней). В этом случае Свят­ками счи­та­ется весь период от Рож­де­ства Хри­стова до Бого­яв­ле­ния, такую пози­ция отра­жена в книге схи­ар­хи­манд­рита Иоанна (Мас­лова). (Впро­чем, сам автор допус­кает ошибку: гово­рит о 12 днях Святок, хотя по факту ука­зы­вает период в 13 дней). В таком под­счете только один недо­ста­ток: в Святки вклю­ча­ется день стро­гого поста – Кре­щен­ский сочель­ник.

Три пери­ода святок их бого­слу­жеб­ные осо­бен­но­сти

Хотя термин «святки» обо­зна­чает единый 11-тиднев­ный период с 7 по 17 января (по новому стилю), его можно раз­де­лить на три вре­мен­ных отрезка на осно­ва­нии бого­слу­жеб­ного содер­жа­ния:

7–13 января – празд­ник Рож­де­ства Хри­стова и его попраздн­ства;

14 января – Обре­за­ние Гос­подне по плоти и свя­ти­теля Васи­лия Вели­кого;

15–17 января – пред­праздн­ство Бого­яв­ле­ния.

Бого­слу­жеб­ные  и устав­ные осо­бен­но­сти всего пери­ода Святок

• Пост в среду и пят­ницу отме­ня­ется;
• Коле­но­пре­кло­не­ние не совер­ша­ется;
• Вен­ча­ние брака не совер­ша­ется;
• Октоих в сед­мич­ные дни не поется;

Свя­точ­ные обычаи и тра­ди­ции

С пери­о­дом Святок свя­заны сле­ду­ю­щие обычаи, рас­по­ло­жим их в порядке от более нор­маль­ных и при­ем­ле­мых к спор­ным и нецер­ков­ным:

Хож­де­ние в гости

Празд­но­вать Рож­де­ство Хри­стово, делиться друг с другом этой радо­стью, поз­во­лить себе опре­де­лен­ное уте­ше­ние после дол­гого поста – не только закон­ный, и но вполне похваль­ный образ про­ве­де­ния этих дней. Гос­подь в Пяти­кни­жии пове­ле­вает: «Семь дней празд­нуй Гос­поду Богу твоему, на месте, кото­рое избе­рет Гос­подь, Бог твой; ибо бла­го­сло­вит тебя Гос­подь, Бог твой, во всех про­из­ве­де­ниях твоих и во всяком деле рук твоих, и ты будешь только весе­литься» (Втор. 16:15). И хотя бук­вально это ска­зано о празд­нике Кущей, можно вполне рас­про­стра­нить эти слова на празд­нич­ные пери­оды Церкви, в первую оче­редь на Свет­лую сед­мицу и на Святки.

Рож­де­ствен­ские сценки, меро­при­я­тия в вос­крес­ных школах

Понятно, что раз­лич­ные поста­новки и рож­де­ствен­ские сценки осно­ваны на нека­но­ни­че­ских и подчас фан­та­сти­че­ских реа­лиях, все же опре­де­лён­ный про­све­ти­тель­ский и бла­го­твор­ный эффект они имеют.

Коля­до­ва­ние

Есть обычай ходить по домам и рас­ска­зы­вать раз­лич­ные рож­де­ствен­ские колядки. При этом ходят как пра­вило дети (под руко­вод­ством и при­смот­ром взрос­лых), поздрав­ляют с Рож­де­ством Хри­сто­вым, поют песни и рас­ска­зы­вают сти­хо­тво­ре­ния, а хозя­ева жилищ ода­ри­вают сим­во­ли­че­скими уго­ще­ни­ями. Здесь оценка должна быть взве­шен­ной: есть колядки по содер­жа­нию вполне хри­сти­ан­ские, но немало и совер­шенно свет­ских, в кото­рых нет ника­кого рели­ги­оз­ного смысла. В послед­нем случае коля­до­ва­ние пре­вра­ща­ется в обыч­ное попро­шай­ни­че­ство и вряд ли может быть одоб­рено хри­сти­ан­ским созна­нием.

Пред­став­ле­ния, гуля­ния

Есть обычай наря­жаться в раз­лич­ные шутов­ские наряды и устра­и­вать пред­став­ле­ния, гуля­ния. Эта прак­тика явля­ется руди­мен­том язы­че­ских веро­ва­ний, согласно кото­рым начало года счи­та­лось вре­ме­нем, когда у богов можно выпро­сить хоро­ший урожай. Также важно, что в Древ­нем Риме и в Визан­тии подоб­ные меро­при­я­тия были свя­заны с празд­но­ва­нием январ­ских календ. В России свя­точ­ные гуля­ния были рас­про­стра­нен­ными вплоть до XVIII века. Известно, что импе­ра­тор Петр I сам любил эти гуля­ния и застав­лял при­ни­мать в них уча­стие своих при­бли­жен­ных. Однако во 2‑й поло­вине XVIII века многие обычаи, свя­зан­ные со свя­точ­ными гуля­ни­ями, были запре­щены. Причем при­чины запрета были не столько бого­слов­скими, сколько вызваны прак­ти­че­ской необ­хо­ди­мо­стью: сами гуля­ния и свя­зан­ные с ними раз­нуз­дан­ность, анар­хия рас­смат­ри­ва­лись как обще­ственно опас­ные. Для нас осо­бенно важно, что подоб­ного рода дей­ствия запре­ща­ются 61‑м и 62‑м пра­ви­лами VI Все­лен­ского Собора. Осо­бенно обра­тим вни­ма­ние на сле­ду­ю­щие слова: «Той же епи­ти­мии над­ле­жит под­вер­гати и тех, кото­рые водят мед­ве­диц, или иных живот­ных, на посме­шище и на вред про­стей­ших, и, соеди­няя обман с безу­мием, про­из­но­сят гада­ния о щастии, о судьбе, о родо­сло­вии, и мно­же­ство других подоб­ных толков» (пра­вило 61) и «Так назы­ва­е­мые календы, вота, вру­ма­лиа, и народ­ное сбо­рище в первый день месяца марта, желаем совсем исторг­нути из жития верных. Такожде и все­на­род­ныя жен­ския пля­са­ния, вели­кий вред и пагубу нано­сити могу­щия, равно и в честь богов, ложно так елли­нами име­ну­е­мых, муже­ским или жен­ским полом про­из­во­ди­мыя пля­са­ния и обряды, по неко­ему ста­рин­ному и чуж­дому хри­сти­ан­скаго жития обычаю совер­ша­е­мые, отвер­гаем, и опре­де­ляем: ника­кому мужу не оде­ва­тися в жен­скую одежду, ни жене в одежду мужу свой­ствен­ную; не носити личин коми­че­ских, или сати­ри­че­ских, или тра­ги­че­ских» (пра­вило 62).

Гада­ния

Рас­про­стра­нен предо­су­ди­тель­ный обычай гада­ний во время Святок о судьбе, о буду­щем супруге и пр. Понятно, что любые гада­ния явля­ются язы­че­скими обы­ча­ями, свя­зан­ными с вол­хо­ва­нием и обще­нием с нечи­стыми духами, потому ни в коем случае не при­ем­лемы для хри­стиан.

Цитаты о свят­ках

«Дух Хри­стов, – по заме­ча­нию свя­ти­теля Фила­рета (Дроз­дова), – не враг бла­го­за­кон­ных радо­стей»; в невин­ных играх и заба­вах отды­хает душа, истом­лен­ная: шумом суеты, под­дер­жи­ва­ется и пита­ется чув­ство дружбы среди людей; с хри­сти­ан­ской точки зрения доз­во­ли­тельны игры и раз­вле­че­ния, кото­рые не нару­шают чистоты мыслей, чувств и слов, не оскорб­ляют слуха и очей, не уни­жают чело­ве­че­ского досто­ин­ства. Но нужно твердо пом­нить, что «где нега и рос­кошь, как учит св. Иоанн Зла­то­уст, где пьян­ство и всякие забавы, там нет ничего твер­дого, а все шатко, непо­сто­янно. Слу­шайте это вы, кото­рые любите смот­реть на пля­шу­щих и тем рас­тле­ва­ете свое сердце».
В «святые дни» должно уси­лен­нее ста­раться не отвле­кать ума и сердца своего от святых помыс­лов, чув­ство­ва­ний и деяний; а это обя­зы­вает каж­дого устра­нять себя от вся­кого шума буй­ного весе­лия. Не разгул и шумное мир­ское весе­лие делает празд­ник Хри­стов радост­ным и при­ят­ным для нас, а уте­ша­ю­щая душу, услаж­да­ю­щая и весе­ля­щая сердце бла­го­дать Божья, дару­е­мая свыше лишь тем, кото­рые уда­ляют себя от всего того, чем оскорб­ля­ется любовь Божья, что отвра­щает от нас бла­го­во­ли­тель­ный взор Отца Небес­ного, чем бес­че­стится святое и досто­по­кло­ня­е­мое имя Хри­стово, чем нару­ша­ется свя­тость празд­ника».
Настоль­ная книга свя­щен­но­слу­жи­теля

Особенности святочного рассказа

Содержание

Введение

Глава 1. Теоретические основы изучения святочной литературы

1.1 Общая характеристика святочного рассказа

1.2 Святочный рассказ в истории литературы

Глава 2. Изучение святочных рассказов А.И. Куприна и Л.Н. Андреева

2.1 Святочные рассказы А.И. Куприна

2.2 Святочные рассказы Л.Н. Андреева

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Актуальность исследования. В последние годы получили широкое распространение рождественские и святочные рассказы. Издаются не только сборники святочных рассказов, написанных до 1917 года, — стала возрождаться их творческая традиция. Из недавнего — в предновогоднем номере журнала «Афиша» (2006) были напечатаны 12 святочных рассказов современных русских писателей.

Впрочем, сама история возникновения и развития жанровой формы святочного рассказа не менее увлекательна, чем его шедевры.

Последние десятилетия в российском обществе отмечены серьезными изменениями: наметился интерес к историческому прошлому страны, народной культуре, ее православным истокам. Между тем в настоящее время остается актуальным вопрос духовно-нравственного воспитания молодого поколения, приобщения его к высоким идеалам классической литературы.

Современная школа по-своему реагирует на негативные изменения в мировоззрении современного человека, актуализируя в практике преподавания те имена, жанры, произведения, которые поднимают вечные проблемы, усиливая акцент на воспитательное значение искусства слова.

Реалии сегодняшнего дня определяют и государственную образовательную политику. «Воспитание духовно развитой личности, формирование гуманистического мировоззрения, любви и уважения к литературе и ценностям отечественной культуры» — эти важные позиции заявлены в перечне целей литературного образования, обозначенных в Федеральном компоненте государственного образовательного стандарта.

Одним из шагов на пути реализации поставленных целей можно считать обогащение жанрового спектра произведений, рекомендованных для школьного изучения. В связи с этим следует отметить, что в современных школьных программах достаточно широко представлены произведения святочной прозы, лучшие образцы которой принадлежат Н.В. Гоголю, Ф.М. Достоевскому, Н.С. Лескову, А.П. Чехову, А.И. Куприну, Л. Андрееву, И. Шмелеву. Глубокому и всестороннему осмыслению жанрообразующих признаков святочного рассказа способствует и обращение в школьной практике к произведениям Г.Х. Андерсена, О`Генри, Ч. Диккенса.

Жанр канонического святочного рассказа и его типологических разновидностей (святочная новелла, святочная сказка, святочная пародия, антисвяточный рассказ и др.) вызывает интерес у школьников благодаря воссозданной в текстах атмосфере праздника, элементам фантастики, общечеловеческой проблематике, специфической композиции, выраженной в смене эмоциональных пластов.

Святочная проза является богатым источником культуроведческой информации и позволяет учащимся познавать материальную и духовную культуру народа, его историю, мифологические и религиозные представления, философию, мораль, национальный образ мыслей. Обращение школьников к лучшим образцам святочной прозы ведет к расширению общекультурного кругозора, постижению российского менталитета, осмыслению авторской концепции мира и человека, формированию нравственных ориентиров, развитию мышления и эмоционально-оценочной сферы.

Жанровая принадлежность определяет набор содержательных и формальных признаков, поэтому изучение святочного рассказа в школе способствует углубленному анализу поэтики произведения, что является одним из перспективных направлений методической науки. Более того, святочная проза как элемент календарной словесности открывает перед учителем-словесником широкие возможности для совершенствования системы внеклассного чтения и внеучебной работы.

Специфика произведений святочной словесности заключается в переплетении культурных традиций: совмещении пластов язычества, Православия и светской жизни. Духовная направленность святочной прозы, утверждение ею христианских ценностей ставит произведения исследуемого жанра в особое положение. Результаты констатирующего эксперимента свидетельствуют о существенных пробелах в знаниях учащихся православных основ литературы. В связи с этим произведения святочной словесности с акцентом на христианскую составляющую призваны решать как задачи просветительского характера, так и вопросы, связанные с духовно-нравственным воспитанием школьников.

Относительно короткий период литературоведческого интереса к обозначенному жанру (с середины 90-х годов), терминологическая путаница, споры в определении истоков святочной прозы и отсутствие опыта работы с текстами календарной словесности в дореволюционной и советской школе привели к недостаточно полному освещению исследуемой проблемы в научно-методической литературе. Если осмысление жанрообразующих признаков святочного рассказа представлено в ряде концептуальных работ (Е.В. Душечкиной, А.А. Кретовой, О.Н. Калениченко, Н.В. Капустина, И.А. Есаулова, М.А. Кучерской, Х. Барана, Н.Н. Старыгиной, Н.В. Самсоновой), то попытка определить специфику школьного изучения святочной прозы была предпринята лишь в отдельных публикациях периодических изданий.

От святочного рассказа непременно требуется, чтобы он был приурочен к событиям святочного вечера — от Рождества до Крещенья, чтобы он был сколько-нибудь фантастичен, имел какую-нибудь мораль, хоть вроде опровержения вредного предрассудка, и наконец — чтобы он оканчивался непременно весело… Святочный рассказ, находясь во всех его рамках, все-таки может видоизменяться и представлять любопытное разнообразие, отражая в себе и свое время и нравы.

Исходя из вышеперечисленных фактов, мы сформулировали тему нашего исследования: «А.И. Куприн и Л.Н. Андреев и их святочные рассказы».

Объектом нашего исследования — святочные рассказы.

Предмет исследования — святочные рассказы А.И. Куприна и Л.Н. Андреева.

Цель работы — дать характеристику святочным рассказам А.И. Куприна и Л.Н. Андреева

Методы исследования: анализ теоретической литературы, обобщение, контекстуальный анализ.

Задачи исследования:

. Проанализировать литературу по теме исследования.

. Дать характеристику основным понятиям работы

. Дать характеристику святочным рассказам А.И. Куприна и Л.Н. Андреева.

святочный рассказ жанр куприн

Глава 1. Теоретические основы изучения святочной литературы

1.1 Общая характеристика святочного рассказа

История святочного рассказа прослеживается в русской литературе на протяжении трех веков — от XVIII века и до настоящего времени, однако окончательное становление и расцвет его наблюдается в последней четверти XIX века — в период активного роста и демократизации периодической печати и формирования так называемой «малой» прессы.

Именно периодическая печать ввиду ее приуроченности к определенной дате становится основным поставщиком календарной «литературной продукции», и в том числе — святочного рассказа.

Особый интерес представляют те тексты, в которых прослеживается связь с устными народными святочными историями, ибо они наглядно демонстрируют приемы усвоения литературой устной традиции и «олитературивания» фольклорных сюжетов, содержательно связанных с семантикой народных святок и христианского праздника Рождества.

Но существенное отличие литературного святочного рассказа от фольклорного состоит в характере изображения и трактовке кульминационного святочного эпизода.

Установка на истинность происшествия и реальность действующих лиц — непременная черта таких историй. Русскому литературному святочному рассказу сверхъестественные коллизии не свойственны. Сюжет типа «Ночи перед Рождеством» Гоголя встречается достаточно редко. А между тем именно сверхъестественное — главная тема таких рассказов. Однако то, что может показаться героям сверхъестественным, фантастичным, чаще всего получает вполне реальное объяснение.

Конфликт строится не на столкновении человека с потусторонним злым миром, а на том сдвиге в сознании, который происходит в человеке, в силу определенных обстоятельств усомнившемся в своем неверии в потусторонний мир.

В юмористических святочных рассказах, столь характерных для «тонких» журналов второй половины XIX в., часто разрабатывается мотив встречи с нечистой силой, образ которой возникает в сознании человека под влиянием алкоголя (ср. выражение «напиться до чертиков»). В таких рассказах фантастические элементы используются безудержно и, можно даже сказать, бесконтрольно, так как реалистическая их мотивировка оправдывает любую фантасмагорию.

Но здесь следует учесть, что литература обогащается жанром, природа и существование которого придают ему заведомо аномальный характер.

Будучи явлением календарной словесности, святочный рассказ крепко связан со своими праздниками, их культурным обиходом и идейной проблематикой, что препятствует изменениям в нем, его развитию, как того требуют литературные нормы нового времени.

Перед автором, желающим или — чаще — получившим заказ редакции написать к празднику святочный рассказ, имеется некоторый «склад» персонажей и заданный набор сюжетных ходов, которые и используются им более или менее виртуозно, в зависимости от его комбинаторных способностей.

Литературный жанр святочного рассказа живет по законам фольклорной и ритуальной «эстетики тождества», ориентируясь на канон и штамп — устойчивый комплекс стилистических, сюжетных и тематических элементов, переход которых из текста в текст не только не вызывает раздражения у читателя, но, наоборот, доставляет ему удовольствие.

Надо признать, что в большинстве своем литературные святочные рассказы не обладают высокими художественными достоинствами. В развитии сюжета они используют давно уже отработанные приемы, их проблематика ограничена узким кругом жизненных проблем, сводящихся, как правило, к выяснению роли случая в жизни человека. Их язык, хотя он и претендует часто на воспроизведение живой разговорной речи, нередко убог и однообразен. Однако изучение таких рассказов необходимо.

Во-первых, они непосредственно и зримо, ввиду обнаженности приемов, демонстрируют способы усвоения литературой фольклорных сюжетов. Уже являясь литературой, но продолжая при этом выполнять функцию фольклора, состоящую в воздействии на читателя всей атмосферой своего художественного мира, построенного на мифологических представлениях, такие рассказы занимают промежуточное положение между устной и письменной традицией.

Во-вторых, такие рассказы и тысячи им подобных составляют тот литературный массив, который называется массовой беллетристикой. Они служили основным и постоянным «чтивом» русского рядового читателя, который на них воспитывался и формировал свой художественный вкус. Игнорируя подобную литературную продукцию, нельзя понять психологию восприятия и художественные потребности грамотного, но еще необразованного русского читателя. Мы довольно хорошо знаем «большую» литературу — произведения крупных писателей, классиков XIX века, — но наши знания о ней останутся неполными до тех пор, пока мы не сможем представить себе тот фон, на котором большая литература существовала и на почве которого она нередко произрастала.

И наконец, в-третьих, святочные рассказы представляют собой образцы почти совсем не изученной календарной словесности — особого рода текстов, потребление которых приурочивается к определенному календарному времени, когда только и оказывается возможным их, так сказать, терапевтическое воздействие на читателя.

Для квалифицированных читателей заштампованность и стереотипность святочного рассказа были недостатком, что отразилось в критике святочной продукции, в декларациях о кризисе жанра и даже его конце. Такое отношение к святочному рассказу сопровождает его почти на всем протяжении его литературной истории, свидетельствуя о специфичности жанра, чье право на литературное существование доказывалось лишь творческими усилиями крупных русских писателей XIX века.

Само определение рассказа — святочный — указывает на истоки жанра. Святки, святые дни, святые вечера — двенадцать дней после Рождества Христова до сочельника на праздник Богоявления.

Придя на Русь вместе с христианством, праздник Рождества Христова встретился с древнеязыческим праздником рождающегося солнца, который наши предки отмечали в зимний день солнцеворота. От языческого празднования Коляды ведет начало и современный обычай колядования, только он со временем утратил языческий характер, и песни теперь составлены в строго христианском духе. [5] «С течением времени главное языческое божество (солнце), дающее жизнь и рост всему существующему и влияние которого простиралось на весь мир, уступило место Богу истинному, Солнцу правды, Рождество Которого предзнаменовало людям, сущим во тьме, обновление и новую жизнь…» [6]

У славян с давних пор существовал во время святок обычай рядиться, надевать личины, производить гадания, устраивать катания и пляски, возжигать огни и так далее. С распространением христианства на Руси эти древние обряды не искоренились, а осложнились новыми. Это получило отражение в литературе. В любом сборнике святочных рассказов можно найти сюжеты про гадания, надевания масок и так далее. Церковь издавна осуждала такое поведение как греховное. В указе патриарха Иоакима 1684 года, запрещающем святочные «беснования», говорится о том, что они приводят человека в «душепагубный грех» [7].

В книге «Святой дух праздников Христовых» говорится, что святость праздничных дней постоянно охранялась церковными правилами (См. Петра Алекс.15, Лаод.29, Сард.11, Тим. Алекс.13, Карф.71, 72, VI, 66, 80, Номок., 162) и гражданскими законами. «Воскресные и торжественные дни церковные и гражданские посвящаются отдохновению от трудов и с тем вместе набожному благоговению … Святки — это «святые» дни по преимуществу, а потому все, несоответствующее их святости, должно быть искореняемо. Мы, празднуя рождение Христа, должны возгреть в себе решимость возродиться от жизни греховной к жизни святой и богоугодной» [8].

Уточним понятие, обратимся к этимологии слова «святость». Господь Бог, заключая свой завет с еврейским народом на Синае, требует от него святости. Святость Откровения имеет значение абсолютной удаленности от греха. Еврейское слово «кадош» переводится как священный, святой (о Боге, человеке, месте), кроме того, употреблялось слово «кадеш» — священный, святой и «кодеш» — отдельность, отдаленность, святость, священность и восходит к глаголу «кадаш» — быть отдельным, посвященным. Абсолютно свят только Бог, как делающий только добро и ненавидящий зло. Этого Господь требует и от избранного народа: «Будьте предо мною святы, ибо Я свят Господь, и Я отделил вас от народов, чтобы вы были Мои» (Лев. 20, 26; Лев.11, 14) Призыв к святости исполняется в назорействе. Еврейское «назир» — посвященный, предназначенный Богу, от глагола «назар» — посвящать, предназначать, отделять, в религиозном и ритуальном смысле.

1.2 Святочный рассказ в истории литературы

Те писатели, которые могли дать оригинальную и неожиданную трактовку «сверхъестественного» события, «нечистой силы», «рождественского чуда» и других основополагающих для святочной литературы компонентов, оказались в состоянии выйти за пределы привычного круговорота святочных сюжетов. Таковы «святочные» шедевры Лескова — «Отборное зерно», «Маленькая ошибка», «Штопальщик» — о специфике «русского чуда». Таковы и рассказы Чехова — «Ванька», «На пути», «Бабье царство» — о возможной, но так и не состоявшейся встрече на Рождество.

Их достижения в жанре святочного рассказа поддерживали и развивали Куприн, Бунин, Андреев, Ремизов, Сологуб и многие другие писатели, обращавшиеся к нему, чтобы в очередной раз, но под своим углом зрения, в свойственной каждому из них манере, напомнить широкому читателю о праздниках, высвечивающих смысл человеческого существования.

И все же массовая святочная продукция конца XIX — начала XX века, поставляемая читателю на Рождество периодикой, оказывается ограниченной изношенными приемами — штампами и шаблонами. Поэтому не удивительно, что уже в конце XIX века стали появляться пародии как на жанр святочного рассказа, так и на его литературный быт — писателей, пишущих святочные рассказы, и читателей, их читающих.

Новое дыхание святочному рассказу неожиданно дали потрясения начала XX века — Русско-японская война, смута 1905-1907 гг., позже — Первая мировая война.

Одним из последствий общественных потрясений тех лет стал еще более интенсивный рост прессы, чем это было в 1870-1880-х гг. На этот раз он имел не столько просветительские, сколько политические причины: создаются партии, которые нуждаются в своих изданиях. «Рождественские выпуски», как, впрочем, и «Пасхальные», играют в них существенную роль. Основные идеи праздника — любовь к ближнему, сострадание, милосердие (в зависимости от политической установки авторов и редакторов) — сочетаются с самыми разными партийными лозунгами: то с призывами к политической свободе и преобразованию общества, то с требованиями восстановления «порядка» и усмирения «смуты».

Святочные номера газет и журналов с 1905 по 1908 г. дают достаточно полную картину расстановки сил на политической арене и отражают характер изменения общественного мнения. Так, со временем святочные рассказы становятся мрачнее, и уже к Рождеству 1907 г. со страниц «Рождественских выпусков» исчезает прежний оптимизм.

Обновлению и поднятию престижа святочного рассказа в этот период способствовали также процессы, происходившие внутри самой литературы. Модернизм (во всех его разветвлениях) сопровождался ростом интереса интеллигенции к православию и к сфере духовного вообще. В журналах появляются многочисленные статьи, посвященные различным религиям мира, и литературные произведения, основанные на самых разнообразных религиозно-мифологических традициях.

В этой атмосфере тяготения к духовному, охватившего интеллектуальную и художественную элиту Петербурга и Москвы, святочные и рождественские рассказы оказались в высшей степени удобным жанром для художественной обработки. Под пером модернистов святочный рассказ видоизменяется, иногда значительно отдаляясь от своих традиционных форм.

Порою, как, например, в рассказе В.Я. Брюсова «Дитя и безумец», он предоставляет возможность для изображения психически экстремальных ситуаций. Здесь поиск младенца Иисуса ведется «маргинальными» героями — ребенком и душевнобольным, — которые воспринимают вифлеемское чудо не как абстрактную идею, а как безусловную реальность.

В других случаях святочные произведения основываются на средневековых (нередко — апокрифических) текстах, в которых воспроизводятся религиозные настроения и чувства, что в особенности характерно для А.М. Ремизова.

Иногда же за счет воссоздания исторической обстановки святочному сюжету придается особый колорит, как, например, в рассказе С.А. Ауслендера «Святки в старом Петербурге».

Первая мировая война дала святочной литературе новый и весьма характерный поворот. Патриотически настроенные в начале войны писатели переносят действие традиционных сюжетов на фронт, связывая в один узел военно-патриотическую и святочную тематику.

Таким образом, за три года рождественских номеров военного времени появилось много рассказов о Рождестве в окопах, о «чудесных заступниках» русских солдат, о переживаниях солдата, стремящегося домой на Рождество. Насмешливое обыгрывание «елки в окопах» в рассказе А.С. Бухова вполне соответствует положению вещей в святочной литературе этого периода. Иногда к Рождеству издаются специальные выпуски газет и «тонких» журналов, как, например, юмористические «Святки на позициях», вышедшие к Рождеству 1915 года.

В дальнейшем на территориях, занятых войсками Белого движения, произведения, использующие святочные мотивы в борьбе с большевиками, встречаются достаточно регулярно. В изданиях же, выходивших в городах, контролируемых советской властью, где с концом 1918 года прекращаются попытки хоть в какой-то мере сохранить независимую прессу, святочная традиция почти вымирает, изредка напоминая о себе в новогодних номерах юмористических еженедельников. При этом публикуемые в них тексты обыгрывают отдельные, самые поверхностные мотивы святочной литературы, оставляя в стороне рождественскую тематику.

В литературе русского зарубежья судьба святочной словесности оказалась иной. Небывалый в истории России людской поток за ее пределы — в Прибалтику, в Германию, во Францию и более отдаленные места — увлек с собой и журналистов, и писателей. Благодаря их усилиям уже с начала 1920-х гг. во многих центрах эмиграции создаются журналы и газеты, которые в новых условиях продолжают традиции старой журнальной практики.

Открывая номера таких изданий, как «Дым» и «Руль» (Берлин), «Последние новости» (Париж), «Заря» (Харбин) и других, можно встретить многочисленные произведения и крупнейших писателей (Бунин, Куприн, Ремизов, Мережковский), и молодых литераторов, проявившихся в основном за рубежом, таких, как, например, В.В. Набоков, создавший в молодости несколько святочных рассказов.

Святочные рассказы первой волны русской эмиграции представляют собой попытку влить в «малую» традиционную форму переживания русских людей, пытавшихся в иноязычной среде и в тяжелых экономических условиях 1920-1930-х гг. сохранить свои культурные традиции. Обстановка, в которой оказались эти люди, сама по себе способствовала обращению писателей к святочному жанру. Писатели-эмигранты вполне могли и не выдумывать сентиментальные сюжеты, поскольку они сталкивались с ними в своей каждодневной жизни. Кроме того, сама установка эмиграции первой волны на традицию (сохранение языка, веры, обрядности, литературы) соответствовала ориентации рождественских и святочных текстов на идеализированное прошлое, на воспоминания, на культ домашнего очага. В эмигрантских святочных текстах эта традиция поддерживалась также интересом к этнографии, русскому быту, русской истории.

Но в конце концов святочная традиция и в эмигрантской литературе, как и в советской России, пала жертвой политических событий. С победой нацизма постепенно ликвидируется русская издательская деятельность в Германии. Вторая мировая война принесла с собой сходные последствия и в других странах. Крупнейшая газета эмиграции «Последние новости» уже в 1939 г. прекращает публикацию святочных рассказов. Отказаться от традиционного «Рождественского выпуска» редакцию, видимо, побудило ощущение неизбежности надвигающейся катастрофы, еще более страшной, чем испытания, вызванные прежними конфликтами мирового масштаба. Через некоторое время сама газета, как, впрочем, и более правое «Возрождение», которое печатало календарные произведения даже в 1940 г., были закрыты.

В советской России полного затухания традиции календарного рассказа все же не произошло, хотя, разумеется, того количества святочных и рождественских произведений, которое возникло на рубеже веков, не было. Эта традиция в определенной степени поддерживалась новогодними сочинениями (прозаическими и стихотворными), публиковавшимися в газетах и тонких журналах, особенно детских (газета «Пионерская правда», журналы «Пионер», «Вожатый», «Мурзилка» и другие). Разумеется, в этих материалах рождественская тематика отсутствовала или была представлена в сильно деформированном виде. На первый взгляд может показаться странным, но именно с рождественской традицией связана столь памятная многим поколениям советских детей «Елка в Сокольниках», «отпочковавшаяся» от очерка В.Д. Бонч-Бруевича «Три покушения на В.И. Ленина», впервые опубликованного в 1930 году.

Здесь Ленин, приехавший в 1919 году на елку в деревенскую школу, своей добротой и лаской явно напоминает традиционного Деда Мороза, всегда доставлявшего детям столько радости и веселья.

С традицией рождественского рассказа представляется связанной и одна из лучших советских идиллий — повесть А. Гайдара «Чук и Гек». Написанная в трагическую эпоху конца тридцатых годов, она с неожиданной сентиментальностью и добротой, столь свойственными традиционному рождественскому рассказу, напоминает о высших человеческих ценностях — детях, семейном счастье, уюте домашнего очага, перекликаясь в этом с рождественской повестью Диккенса «Сверчок на печи».

Более органично слились с советским праздником Нового года святочные мотивы и, в частности, мотив святочного ряженья, унаследованного от народных святок советской массовой культурой, и прежде всего детскими воспитательными заведениями. Именно на эту традицию ориентируются, например, кинофильмы «Карнавальная ночь» и «Ирония судьбы, или С легким паром» Э.А. Рязанова, режиссера, безусловно, наделенного острым жанровым мышлением и всегда отлично чувствующего потребности зрителя в праздничных переживаниях.

Другая почва, на которой произрастала календарная словесность, — это советский календарь, регулярно обогащавшийся новыми советскими праздниками, начиная от годовщин так называемых революционных событий и кончая особенно расплодившимися в 1970-1980-х гг. профессиональными праздниками. Достаточно обратиться к тогдашней периодике, к газетам и тонким журналам — «Огоньку», «Работнице», — чтобы убедиться в том, насколько были распространены тексты, связанные с советским государственным календарем.

Тексты с подзаголовками «святочный» и «рождественский» рассказ в советское время практически вышли из употребления. Но забыты они не были. В печати эти термины время от времени встречались: авторы разнообразных статей, мемуаров и художественных произведений нередко использовали их с целью характеристики сентиментальных или далеких от реальности событий и текстов.

Особенно часто встречается этот термин в иронических заголовках типа «Экология — не рождественские рассказы», «Отнюдь не святочный рассказ» и т.п. Память о жанре хранили и интеллигенты старого поколения, которые на нем воспитывались, читая в детстве номера «Задушевного слова», перебирая подшивки «Нивы» и других дореволюционных журналов.

И вот настало время, когда календарная литература — святочные и рождественские рассказы — вновь начала возвращаться на страницы современных газет и журналов. Этот процесс становится особенно заметным с конца 1980-х годов.

Чем можно объяснить это явление? Отметим несколько факторов. Во всех областях современной жизни наблюдается стремление восстановить нарушенную связь времен: вернуться к тем обычаям и формам жизни, которые были насильственно прерваны в результате Октябрьского переворота. Быть может, ключевым моментом в этом процессе является попытка воскресить у современного человека чувство «календарности». Человеку от природы присуща потребность жить в ритме времени, в рамках осознанного годового цикла. Борьба с «религиозными предрассудками» в 20-е годы и новый «производственный календарь» (пятидневка), введенный в 1929 г. на XVI партийной конференции, отменили праздник Рождества, что вполне соответствовало идее разрушения старого мира «до основания» и построения нового. Следствием этого стало уничтожение традиции — естественно сложившегося механизма передачи основ жизненного уклада от поколения к поколению. В наши дни возвращается многое из утраченного, и в том числе старая календарная обрядность, а вместе с ней — и «святочная» литература.

Глава 2. Изучение святочных рассказов А.И. Куприна и Л.Н. Андреева

2.1 Святочные рассказы А.И. Куприна

В период реакции отчетливо сказалась недостаточная идейная вооруженность Куприна. Писатель, еще два-три года назад активно поддерживавший «горьковскую» линию в литературе, высоко оценивавший произведения Горького (пьесу «Дети солнца», «Заметки о мещанстве»), печатавшийся вместе с Горьким, теперь все чаще начинает появляться на страницах вновь возникающих альманахов и сборников, издатели которых сознательно противопоставляли взятое ими направление в литературе горьковским традициям и принципам. Если начавший выходить в 1907 году альманах «Шиповник» на первых порах еще несколько маскировал свою истинную сущность и в (*91) трех его выпусках наряду с Л. Андреевым и Ф. Сологубом печатался А. Серафимович, то возникшие в следующем, 1908 году альманахи «Земля» и «Жизнь» уже совершенно открыто объявляли себя идейными антагонистами горьковских сборников. И именно в них появились новые купринские произведения — повесть «Суламифь» и рассказ «Морская болезнь».

Отход Куприна от Горького, с одной стороны, можно объяснить тем немаловажным фактом, что великий писатель жил в эти годы вдали от родины и был лишен возможности непосредственно влиять на художника, творчество которого еще недавно было созвучно его собственному. Однако главная причина заключалась в той идейной неустойчивости Куприна, которая обнаружилась в некоторых его произведениях еще накануне революции 1905 года. Теперь, в период начавшейся реакции, в период массового отхода интеллигенции от революции, эта неустойчивость проявилась особенно заметно.

Горький резко отрицательно оценил оба новых произведения Куприна: «Суламифь» — за уход от действительности, «Морскую болезнь» — за натурализм и искаженное изображение революционеров.

В основу «Суламифи» Куприн положил библейскую «Песнь Песней», использовав ее мотивы для создания рассказа о необыкновенной любви еврейского царя Соломона и простой девочки с виноградников — Суламифи. Тема большой любви всегда привлекала внимание Куприна, но в данном случае она послужила поводом для стилизации, по существу органически чуждой реалистическому, очень «земному», предметному, всегда вдохновлявшемуся непосредственными жизненными наблюдениями творчеству писателя. Подобные стилизации становились все более модными в эпоху реакции, и Горький справедливо полагал, что они не сродни дарованию автора «Молоха» и «Поединка». «Куприн — хороший бытописец, — говорил Алексей Максимович в беседе с писателем С. Ауслендером, но совсем незачем было ему трогать «Песнь Песней», — это и без него хорошо. А Соломон его смахивает все же на ломового извозчика»1.

Но дело было не только в том, что Горький считал «Суламифь» уязвимой с точки зрения ее художественных (*92) достоинств. Самый факт появления повести он ставил в прямую связь с рядом других отнюдь не прогрессивных явлений в литературе. «Каждый день приносит какой-либо сюрприз, — писал Горький К. Пятницкому в марте 1908 года, — «Суламифь» Куприна, стихи «модернистов», интервью Леонида (Андреева. — В. А.), в котором он путает и врет на меня, как на мертвого, статьи Изгоева и других ренегатов»2.

Теперь, когда со времени появления «Суламифи» прошло свыше полувека, мы можем хорошо понять и причину отрицательного отношения Горького к произведению вчерашнего «знаньевца», и некоторую, вызванную совершенно конкретными обстоятельствами общественно-политического момента, односторонность его оценки повести Куприна.

Горький был, безусловно, прав, когда сурово критиковал автора «Поединка» за отход от современности, за его стремление уйти в века «загадочно-былые». Однако при всем этом повесть Куприна не может быть безоговорочно поставлена в один ряд со стилизаторскими произведениями декадентов, в изобилии появлявшимися в это время. Если под предлогом прославления свободы личности в этих произведениях нередко воспевался половой разврат, если в них утверждалось легкое, бездумное отношение к жизни и, по существу, отрицались любовь и верность, то повесть Куприна была вдохновенным гимном во славу подлинной любви, которая сильнее смерти, которая делает людей прекрасными, независимо от того, кто эти люди, — мудрый царь Соломон или бедная девушка с виноградников.

Прославление большой любви и беззаветной преданности любимому и поныне волнует читателя в повести Куприна, заставляя воспринимать «Суламифь» не как экзотическую, малохарактерную для таланта писателя стилизацию, а как произведение, стоящее в ряду других его рассказов и повестей, посвященных утверждению величия и силы прекрасного человеческого чувства.

Еще более резко, чем «Суламифь», оценил Горький рассказ Куприна «Морская болезнь», и к этому были серьезные причины. В «Морской болезни» Куприн в первый и в последний раз в своем творчестве обратился к (*93) изображению социал-демократической интеллигенции и не только обнаружил незнание этой среды но, что было гораздо хуже, оклеветал выведенных им героев, участников революционного движения, низведя их до уровня заурядных обывателей.

Сделав своего «маленького человека» способным лишь на самоотверженную, всепоглощающую любовь и отказав ему при этом во всяких других интересах, Куприн невольно обеднил, ограничил образ героя. Отгородившийся любовью от жизни со всеми ее волнениями и тревогами, замкнувшийся в своем чувстве, как в скорлупе, Желтков тем самым обедняет и саму любовь. Много позднее Куприн в отзыве на оперу Бизе «Кармен» («Лазурные берега») писал, что «любовь всегда трагедия, всегда борьба и достижение, всегда радость и страх, воскрешение и смерть». Между тем чувство его героя Желткова — это тихое, покорное обожание, без взлетов и па- (*101) дений, без борьбы за любимого человека, без надежд на взаимность. Такое обожание иссушает душу, делает ее робкой и бессильной. Не потому ли так охотно соглашается уйти из жизни придавленный своей любовью Желтков?

Так «маленький человек» Куприна становится все более пассивным и беспомощным перед пугающим его лицом жизни. В этом отношении характерны и некоторые другие произведения писателя начала 10-х годов, в частности рассказ «Святая ложь», повествующий о незадачливом писце казенной палаты Иване Ивановиче Семенюте. Незаслуженно обвиненный в краже казенных гербовых марок и денег, Семенюта выгнан с работы и вынужден влачить жалкое существование, снимая убогий угол в подвале. Но у Семенюты есть старушка мать, живущая во вдовьем доме, и, не желая убивать ее жестокой правдой, он вдохновенно лжет ей при встречах о своих успехах на служебном поприще. Мать смутно догадывается об обмане, но не подает вида, чтобы не ранить, не огорчить сына. Такова пассивная добродетель этого человека, такова «святая ложь» — «трепетный и стыдливый цветок, который увядает от прикосновения». И выхода нет. Есть только мечта и героя и автора о могущем произойти событии, мечта о том, как перед смертью истинный виновник происшествия, старый сторож из того учреждения, где служил Семенюта, сознается в краже денег и марок. И вот наступит торжество добродетели: «На другой же день пошлет начальник Пшонкова или Массу за Семенютой, выведет его рука об руку перед всей канцелярией и скажет все про Аникудина, и про украденные деньги и марки, и про страдание злосчастного Семенюты, и попросит у него публично прощения, и пожмет ему руку, и, растроганный до слез, облобызает его. И будет жить Семенюта вместе с мамашей еще очень долго в тихом, скромном и теплом уюте».

Однако эта мечта мало согласуется с жестокой правдой жизни и осуществима лишь в «святочной литературе», о чем не без иронии говорил и сам Куприн в финале рассказа. «А ведь и в самом деле, бывают же в жизни чудеса! Или только в пасхальных рассказах?» А так как чудес не бывает, то «маленькому человеку» остается кротость и терпение. Подобное заключение не могло появиться у Куприна десятью годами раньше, когда его «маленький человек» не склонялся покорно под гнетом (*102) жизни, а по-своему протестовал против социальной несправедливости.

В 20 веке в русской литературе появился целый ряд замечательных святочных произведений. Одним из них является рассказ Александра Ивановича Куприна «Тапёр», в 1901 г. Это рассказ — быль. В примечании автор отмечает, что фабула рассказа «Тапер» основана на действительном факте, сообщенном ему еще в 1885 г. в Москве знакомыми семьи Рудневых, о которых идет речь в рассказе. Фамилии и имена героев вымышлены, кроме одной — знаменитого русского пианиста и композитора Антона Григорьевича Рубинштейна. Не он главное действующее лицо рассказа, а маленький, бледный, в подержанном мундирчике четырнадцатилетний Юра Азагаров с тонкими одухотворенными чертами лица. Именно его в последний момент, т.к. все оркестры уже были разобраны по объявлению в газете, пригласили в качестве тапера на встречу Рождества в хлебосольное шумное московское семейство Рудневых. Внешний вид мальчика не вызывал особого оптимизма у присутствовавших на празднике: сможет ли такой маленький худенький мальчик весь вечер играть для собравшейся публики польки, вальсы, кадрили. Старшая дочь Рудневых Лидия высокомерно высказала сомнение в том, что мальчик вообще может что-либо толковое играть. Но, когда Юра Азагаров заиграл «Венскую рапсодию» — одно из самых трудных для исполнения музыкальных произведений, требующее высокого мастерства — все поняли, что перед ними маленький музыкальный гений.

Только гений этот из бедной семьи, которая никогда не сможет накопить денег на музыкальное обучение мальчика. Да и пиджачок подростка, из которого он уже явно вырос, выдает в нем реалиста — учащегося реальной школы или училища, так что будущее Юры никак уж не будет связано с музыкой.

Но в рождественскую ночь чудеса случаются не только в сказках. На счастье Юры Азагарова к Рудневым на встречу Рождества был приглашен сам Антон Григорьевич Рубинштейн, который очень внимательно слушал исполнение мальчика. Музыкант был настолько покорен виртуозной игрой подростка, что помог ему поступить в Московскую консерваторию и получить музыкальное образование. А маленький гений стал впоследствии известным всей России талантливым композитором. Кто был этот талантливый мальчик? Куприн не назвал его имени. В конечном счете, не так уж это и важно. Главное рассказ Куприна «Тапер» заставляет нас о многом задуматься: о бедности и богатстве, о добре и милосердии, об отзывчивости и высокомерии, о неожиданных поворотах судьбы, о таланте, который порой требует поддержки и внимания, иначе погибнет.

2.2 Святочные рассказы Л.Н. Андреева

В ранней прозе Андреева сразу увидели традицию Чехова в изображении «маленького человека». По выбору героя, степени его обездоленности, по демократизму авторской позиции такие андреевские рассказы, как «Баргамот и Гараська», «Петька на даче» (1899), «Ангелочек» (1899), вполне соотносимы с чеховскими. Но младший из современников везде выделил страшное для себя состояние мира — полное разобщение, взаимонепонимание людей.

В пасхальной встрече хорошо известных друг другу городового Баргамота и бродяги Гараськи каждый из них неожиданно не узнает другого: «Баргамот изумился», «продолжал недоумевать»; Гараська испытал «даже какую-то неловкость: уж больно чуден был Баргамот!». Однако и открыв неведомо приятное в (*192) своем собеседнике, оба не могут, не умеют наладить отношений между собой. Гараська лишь издает «жалобный и грубый вой», а Баргамот «менее, чем Гараська, понимает, что городит его суконный язык».

В «Петьке на даче» и «Ангелочке» — еще более мрачный мотив: разорваны естественные связи между детьми и родителями. Да и сами маленькие герои не понимают, что им нужно. Петьке «хотелось куда-нибудь в другое место». Сашке «хотелось перестать делать то, что называется жизнью». Мечта не мельчает, даже не гибнет (как в произведениях Чехова), она не возникает, остается только равнодушие или озлобление.

Нарушен извечный закон человеческого общежития. Но рассказы написаны ради краткого светлого момента, когда вдруг оживает способность несчастных к «радостной работе» души. У Петьки это происходит в слиянии с природой на даче. Исчезновение «бездонной пропасти» между Сашкой и его отцом, зарождение их мысли о «добре, сияющем над миром», вызывает удивительная елочная игрушка — ангелочек.

Мальчика из бедной семьи Сашку в рассказе Леонида Андреева «Ангелочек» зовут под Рождество на елку богатые люди Свечниковы. Зачем они это делают? Рождество — праздник религиозный, отмечаемый во всех христианских странах. В странах католических, например в Италии или во Франции, он считается главным христианским праздником. В России, стране православной, главный религиозный праздник — Пасха, однако и Рождество всегда пользовалось большим почетом. На Рождество, которое бывает перед Новым годом (в советское время оно передвинулось в начало года после реформы календаря), в домах украшали елки и обязательно ставили на верхушки звезды, которые символизировали вифлеемскую звезду. В этот день все должны быть добрыми, внимательными к людям, никого не обижать и дарить всем подарки. Люди из богатых семей в дореволюционной России считали долгом позвать на елку детей своих бедных родственников или соседей и тем самым показать себя хорошими христианами: ведь во Христе все люди — братья.

Так и поступает богач Свечников, приглашая Сашку в свой дом. Больше того: он хочет помочь Сашке, отец которого работает у него, и устроить мальчика в ремесленное училище.

Но для этого Сашка обязан доказать свою преданность Свечникову, вести себя скромно и всячески благодарить своего благодетеля. Но вот конфуз. Сашка не желает вести себя «прилично! Он грубит Свечникову, обижает его замечательно одетого, ухоженного сынка и вообще ведет себя как «нехороший мальчик.

Читатель не сразу замечает, как автор начинает иронизировать над ситуацией, которую он сам же создает в своем рассказе. По форме — это типичный «рождественский рассказ, один из тех, что в обязательном порядке печатались в российских газетах на Рождество. Но по сути этот рассказ как бы пародирует типичную «рождественскую историю о бедном, несчастном ребенке, которого пригласили в богатый дом, обогрели, накормили, вытерли слезы и сделали на один день счастливым. Сам автор не верит в реальность подобного сюжета. Он понимает, что дети из бедных семей не склонны к сентиментальности. Они грубы и хитры, потому что жизнь вынуждает их быть такими. Сашка отлично знает цену и «лысому господину» (хозяину дома), и его жене, и его вежливому сыну. Он отлично понимает, что их благополучие строится на каторжной работе его отца и матери. Но Сашка видит на елке воскового ангелочка, и тот так нравится ему, что Сашка готов схитрить и показать свою преданность; только бы хозяева подарили ему этого ангелочка!

И тут происходит короткое и внезапное чудо!»Ив этот короткий момент все заметили загадочное сходство между неуклюжим, выросшим из своего платья гимназистом и одухотворенным рукой неведомого художника личиком ангелочка.

Это очень важный момент в рассказе! В одной фразе писатель говорит нам о том, что образ и подобие Божье есть в каждом человеке, каким бы грубым и непривлекательным он ни казался нам вначале. Больше того: именно в ребенке из бедной, несчастной семьи этот образ запечатлен глубже и прочнее, чем в сытых и самодовольных богачах.

И здесь мы вспоминаем, что Ангел Господень явился не к женщине из богатой семьи, не к царской дочери и не к жене римского цезаря, но к бедной сироте Марии, жене обычного плотника. И родился Христос не в роскошной кровати, не в царских покоях и не в столице мира — Риме, но в холодной пещере, на грубой шерстяной подстилке, в маленьком иудейском городе Вифлееме. И положила его мать не в мягкую колыбель, но в жесткие ясли из камня. Оказывается, что, пародируя типичную «рождественскую историю, Андреев вовсе не кощунствует, а возвращает нас к подлинному смыслу этого великого религиозного праздника. Оказывается, что рассказ этот вдвойне парадоксален. Он как бы дважды себя отрицает, чтобы в конце концов подвести читателя к простой и великой правде.

Образно передал А. Блок свое верное впечатление от «Ангелочка»: в теле «необъятной серой паучихи-скуки» «сидит заживо съеденный ею нормальный человек». Для «заживо съеденных» Гараськи, Петьки, Сашки исходным было не отчуждение от людей, а полная изоляция от добра и красоты. Поэтому образом Прекрасного избрано нечто абсолютно неустойчивое: пасхальное яичко Гараськи, случайная дача у Петьки, растаявший от печного жара восковой ангелочек, принадлежащий Сашке.

В.Г. Белинский установил определенный тип писателей:». их вдохновение вспыхивает для того, чтобы через верное представление предмета сделать в глазах всех очевидным и осязаемым смысл его».

Андреев обладал сходным художественным мышлением. Чутко уловленное в общественной атмосфере явление как бы концентрировалось на малом участке — в поведении героев. Чем страннее, механистичнее они выглядели, чем больше отступали от вечных предначертаний жизни, тем острее ощущалась разрушенность общего миросостояния. И все-таки человек, даже погребенный заживо, на какой-то миг пробуждался от летаргического сна. Созданию столь горькой судьбы подчинены экспрессия авторского слова, сгущение красок, символика. Есть у Андреева и необычное средство выразительности. Какое-то представление персонажа вдруг объективируется, отделяется от породившего его субъекта.

Заключение

Характеристику жанра святочного рассказа дать достаточно трудно, так как он в своём развитии не оставался неизменным. Современные исследователи говорят о рассказе примерно так: «Святочные рассказы — это произведения, в которых изображались события, имевшие дело на святках». «Святочная история должна быть фантастична, иметь мораль и отличаться весёлым характером повествования» (определение Н.С. Лескова).

В журнале «Православная беседа» в разделе «Зернышко» дается такое определение: «Это рассказ о каком-нибудь мальчике или девочке, жизнь которых трудна и безрадостна, а на Рождество к ним неожиданно приходит счастье» [2]. Рождественскую ночь именовали ночью младенцев, а Рождество — праздником детей. Ребенок радуется подаркам, доверчиво ожидает чуда. Но не возникло специфически детского ответвления святочного рассказа.Н.С. Лесков, создатель многих святочных рассказов, отмечал, что «в жизни таких событий бывает немного, и потому автор неволит себя выдумывать и сочинять фабулу, подходящую к программе. А через это в святочных рассказах и замечается большая деланность и однообразие». [3]

Но всё-таки талантливые русские писатели находили новые интересные возможности в традиционной литературной форме святочного рассказа. Тогда маленькое произведение становилось явлением большой литературы.

Тайна их притягательности была еще и в том, что они своим появлением несли не только художественное назначение, но и жизненно-практическое. Они являлись тем чтением, которое подходило к праздничному настроению. Вот одно из мнений читателя: «Я люблю рождественские рассказы и хотя наизусть знаю, чем закончит автор свой анекдот, — торопливо дочитываю до последней строчки… Страдающему человеку отрадно замечтаться над рассказом, который так не соответствует действительности и так нежно будит в душе теплое хорошее чувство» [4]. Несомненно, наибольший интерес вызывали рассказы, под которыми стояли подписи известных писателей — Н. Лескова, А. Чехова, В. Короленко, А. Куприна и других. Они входили в репертуар домашнего праздничного чтения — обычая, к сожалению, почти вытесненного из семейной жизни. Выходили журналы «Нива», «Петербургская жизнь», «Звезда», «Огонек», «Родина». Не было отделов для дедушек и бабушек, отцов и матерей, для юных читателей. В домашнем кругу читали все. Здесь формировался и воспитывался облик семьи, цементировалось её единство. В ребенке видели лишь уменьшенную копию взрослого, хотя и сейчас делаются попытки возрождения этой доброй традиции. В благочестивых семьях родители вместе с детьми с удовольствием читают журналы «Купель», «Православная беседа» и другие. В этих журналах под православное Рождество публиковались святочные рассказы.

Термины «святочный рассказ» и «рождественский рассказ», по большей части, используются как синонимы: в текстах с подзаголовком «святочный рассказ» могли преобладать мотивы, связанные с праздником Рождества, а подзаголовок «рождественский рассказ» не предполагал отсутствие в тексте мотивов народных святок.

В первые десятилетия XIX века были выработаны основные разновидности текстов со святочным сюжетом, закрепившиеся в литературе последующих десятилетий. Во-первых, это «простонародный» рассказ с этнографическими вставками, в которых святки изображались как уходящая форма идеальной жизни. Во-вторых, это светская повесть с маскарадной интригой, которая охотно пользовалась святочными сюжетными ходами. В-третьих, это фантастическая повесть, на которую, полагают исследователи, большое влияние оказывает творчество Гофмана (темы двойничества, двоемирия, сна). Одоевский, Марлинский. Конец XIX века считается временем «святочного бума» в литературе. Почему это стало возможным?

Во-первых, повышается светский престиж праздника Рождества.

Во-вторых, резко увеличивается рост периодических изданий.

В-третьих, происходит демократизация читательского контингента.

Список использованной литературы

1.Андриенко Т. Рождество. // Библиотекарь. — 1991 № 12. с.69-70

2.Афанасьева Ю. Мы искали коляду. // Смена. — 1993 — 6 янв.

.Баран Хенрик. Дореволюционная праздничная литература и русский модернизм / Авторизованный перевод с английского Е.Р. Сквайрс // Поэтика русской литературы начала ХХ века. — М., 1993.

.Вифлеемская звезда: Рождество и Пасха в стихах и прозе. Составление и вступление М. Письменного. — М.: Детская литература, 1993.

.Каледа Г. Поклонение волхвов. Православная беседа.10-12.1992. // Зернышко.

.Глезеров С. Герой дня — пудовый окорок ветчины. // СПб ведомости 2000 6 янв. с.18

.Дунаев М.М. Православие и русская литература.

.Душечкина Е. «Только тот, кто друг попов, елку праздновать готов» // Родина. — 1996. — № 1 с.96-100

.Душечкина Е.В. Русская ёлка: История, мифология, литература. — СПб.: Норинт, 2002.

.Душечкина Е.В. Русский святочный рассказ: становление жанра. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995.

.Ёлка: Книжка для маленьких детей. — М.: Горизонт; Минск: Аурика, 1994. (Переиздание книги 1917 г.).

.Иванов Ю. Идут — идут старинные часы. // Веч. Петербург — 1998 — 6 янв.

.Иннокентий, архиепископ Херсонский. Беседа на день Рождества Христова с.2-3

.Как елка стала рождественской // СПб ведомости 1996 — 26 декабря

.Катаева Н. Рождество по-парижски. // СПб ведомости 1996 — 23 ноября.

.Колесникова В. Святки // Наука и религия. 1991. — № 12. с.48-50

.Колокольчик. Издание Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря 1998 г. (о Вифлееме и его святынях) Купель. № 1 (8) 1999.

.Коровин К. Рождественская ночь // Сов. Россия — 1992 — 7 янв.

.Лесков Н.С. Христос в гостях у мужика. // Лит. в школе. 1992 № 5-6 с.24-36

.Лисицина А. Чудеса в решете и даже рояль от Беккера // Смена — 1994 — 6 янв.

.Литература в школе. № 6 1994 (О пов. Диккенса «Рожд. песнь в прозе»)

.Никифоров-Волгин Василий. «Серебряная метель» // Купель. № 4 1997 с.24-25

.Опочинин Е.Н. Божья правда. Храм преображения Господня в Тушино.М. 2000

.Павлов С.Н. Чудо Рождества // Веч. Ленинград. — 1990 — 6 янв.

.Панкеев И. Русские праздники.М. 1998.

.Петербургский святочный рассказ.Л., «Петрополь» 1991 // Душечкина Е.В. Русские святки и петербургский святочный рассказ.

.Петербургский святочный рассказ. Составление, вступительная статья, примечания Е.В. Душечкиной. — Л.: Петрополь, 1991.

.Православная беседа. № 6 1994 «Зернышко» с.30

.Рождественская елка. М. ЗАО РИФМЭ 1997 г.

.Рождеству всего… 150 лет. // За рубежом. — 1995. (№ 51-52) с.10-11

.Русские православные праздники (советы благочестивой хозяйке) М. Даниловский благовестник. 2000

.Святитель Феофан Затворник. Рождество Христово // Купель № 1 (14) 2001. с.1

.Святое время — святки // Смена — 2000 — 11 янв. — с.8

.Святочные истории: Рассказы и стихотворения русских писателей [о Рождестве и Святках]. Составление и примечания С.Ф. Дмитренко. — М.: Русская книга, 1992.

.Святочные рассказы М. «Дет. лит.» 1996 (Предисловие М. Кучерской)

.Святочные рассказы.М. СПб «Лествица», «Диоптра» 2000

.Святочные рассказы. Предисловие, сотавление, примечания и словарь М. Кучерской. — М.: Детская литература, 1996.

.Святочный дух праздников Христовых (Праздники, традиции, обычаи)»Проф-Пресс» Ростов-на-Дону 1996

.Священник Александр Макаров. И слово стало плотию. // Православная беседа. № 5-6 1993 с.2-5

.Смирнова И. Рождество Христово. // Наука и религия. — 1992 — № 12 с.11-13

.Трухина Н. От Рождества Христова. // Знание — сила. — 2000 №1 с.13-20

.Циммер Д. Многоликий Дед Мороз. // За рубежом. — 1995. № 1 с.2-3

.Чудо рождественской ночи. СПб «Худ. лит.» 1993. (Предисловие Е.В. Душечкиной)

.Чудо рождественской ночи: Святочные рассказы. Составление, вступительная статья, примечания Е.В. Душечкиной и Х. Барана. — СПб.: Художественная литература, 1993.

.Шмелев И. Рождество // Сов. Россия — 1993 — 6 янв.

.Шмелев И.С. Рождество. // Купель. № 1 (14) 2001 с.36-38

Невероятные факты

Святки начинаются 6 января в Рождественский Сочельник и длятся до Крещения 19 января. 

На Руси всегда являлись главным, самым веселым зимним праздником, посвященным языческому богу Святовиту. 

Две недели Святок относятся к отдыху и веселью.

Читайте также: Гадания на Святки в 2019 году: с зеркалами на суженого, на будущее. Святочные гадания

Святки на Руси история и традиции

Все двенадцать дней праздника никто не брался за работу по вечерам, опасаясь беды. Этот запрет касался абсолютно всех. Считалось, что Бог накажет того, кто продолжает работать в святки.

Если кто-то осмеливался шить одежду или плести лапти, то у них от гнева Божьего мог стать скот кривым, а то и вовсе слепым. А тот, кто игнорировал праздники и продолжал изготавливать предметы быта — грозил оставить скотину без приплода. Тем кто нарушал данный запрет — все деревенское сообщество выказывало сильное неодобрение.

Следующие семь святочных дней считались временем бесов — разгулом для всякой нечисти. Люди полагали, что в этот момент души тех, кто умер — возвращаются, нечистая сила начинает потехи, а ведьмы устраивают шабаш. Согласно поверьям, Бог открыл адовы врата для того, чтобы различная нечисть — бесы и черти, получили возможность отпраздновать великое Рождество.

Главным отличительным знаком Святок всегда были заклинания на весь год и гадания о будущем, чтобы узнать о предстоящем урожае. Цель обрядов также состояла и в общении с духами, так как искренне считалось, что благополучие в мире мертвых — для народа означало счастье в мире живых. По поверьям, нечисть проникала в мир живых. Для того, чтобы от нее защититься, люди на окнах и дверях рисовали кресты.

Традиционно, в самые первые дни праздника,
необходимо было посещать родных, знакомых, близких и друзей. Нужно было всем дарить подарки, так как этот ритуал — своего рода память о подношениях, которые когда-то были поднесены волхвами.

В Святки обязательно нужно было
вспомнить убогих, больных, бедных и любых нуждающихся людей. Необходимо было навещать разные приюты, детские дома и дома престарелых, а также больницы и тюрьмы.

В прошлые времена, в эти праздники тюрьмы посещали тайно переодетые в простых людей цари, для того, чтобы подать милостыню осужденным.

Верующие должны были обязательно посещать богослужения для прославления Господа, который отправил Иисуса Христа на Землю. Во время праздников каждый уважающий себя христианин обязан был отслужить в церкви хотя бы одну службу.

Святки на Руси, как проходят празднования

Православные проводят один из главных обрядов праздничного периода — Святочные колядования, который включает в себя пение благостных песен — колядок, славящих Спасителя и Рождество.

Целью колядования считалось пожелать всем благосостояния, хорошего урожая и максимального достатка.

Из домов в дома ходили колядующие небольшими группами, как правило детвора, переодетая или ряженая в образы разных животных, кикимор или даже бесов.

Ряженая детвора пела поздравительные колядки, плясала, веселила хозяев, а по окончании требовала угощения, после которых снова плясала, теперь уже в знак благодарности за полученные дары.

А каждая хорошая хозяйка считала своим прямым обязательством одарить ряженых выпечкой, конфетами и другими сладостями. Было принято считать, что от угощения и подарков колядующих напрямую зависел достаток в будущем году.

В ночь на Коляду разжигали костры, которые горели все 12 дней. С высокой горы было принято пускать вниз горящее колесо, которое символизировало уходящий год со всеми его неприятностями и невзгодами.

В домах отгадывала загадки, пела песни и плясала ряженая молодежь, главной задачей которой являлось приманить удачу и избежать неурожая. Многие песни исполнялись под действия, которые изображали земледельческие работы.

В праздники девушки по обыкновению гадали на будущего мужа и на ожидающую их судьбу. Для этого они горстями кидали снег, и по его звуку определяли характер своего суженого. Могли определить возраст жениха, а также определяли его имя.

Святочные гадания проходили две недели, но самыми значимыми гаданиями считались те, которые приходились в ночь перед Рождеством и в канун Крещения.

Особое место было отведено приметам, по которым пытались определить достаток в хозяйстве и угадать погоду в течение всего предстоящего года.

Угощения на Святки

У православных христиан святочные угощения
считалась больше символом праздника, чем насыщением. К столам подавались пироги и разные пряники, традиционная кутья, которая по обычаю состояла из зерна и меда. В домах побогаче люди могли себе позволить приготовление кутьи с добавлением орехов и даже изюма.

На столы подавался также узвар — популярный напиток, в состав которого входили мед и сухофрукты.

Традиционно в святочные праздники
пекли блины, которые являлись символом тепла, света и Солнца. Готовили разные печенья из пресного теста, которое называлось колядками.

Символом благосостояния и будущего удачного урожая считался жареный поросенок, которому люди особо отдавали свое предпочтение. Подавали поросенка на столы непосредственно в Рождество. В святочные праздники также употреблялись и остальные особые деликатесы из мяса: гуси, куры, дичь и баранина.

После того, как гуляния подходили к концу, 19 января все приходили к замершим водоемам и окунались в освященный прорубь крестообразной формы, украшенный разноцветными лентами и разными формами из дерева, для того, чтобы смыть и очиститься от всех своих грехов, от которых людей освобождало великое водосвятие на Крещение Господне — символ очищения и возвращения порядка.

В христианской традиции есть особый праздничный период, который длится с Сочельника (с момента появления первой звезды)  до Богоявления включительно.

Этот особый период называется Святками и приурочен он к зимнему солнцестоянию.

Праздничный период, длящийся 12 дней, имеет как христианские, так и языческие традиции.

Святки — что это за праздник и как его отмечают

Двенадцать дней после празднования Рождества вплоть до начала Крещения называются святыми днями, поскольку они освящены особыми традициями, связанными с прославлением Христа.

В этот период люди ходят в гости к родственникам, пожилым и больным людям, дарят подарки с наилучшими пожеланиями.

К этому моменту пост уже закончен, люди готовят разнообразную еду,  накрывают праздничный стол, празднуют всей семьёй и угощают близких и друзей.

Рождественские праздники всегда начинались с обрядов колядования. Молодежь переодевалась в костюмы и обходила всю деревню с особыми рождественскими песнями.

Коляда и Овсень, персонажи славянских песен, должны были дать крестьянам богатый урожай и семейное счастье, а также изгнать из поселения злых духов. Поэтому раньше колядники старались обойти как можно больше домов, исключая те дома, где кто-либо умер.

Также люди устраивали шумные мероприятия, разводили костры, играли в различные игры. У девушек раньше в это время было принято гадать.

Согласно поверьям, злые силы бродят по земле восемь дней после рождения Иисуса Христа и пугают прохожих. Поэтому люди придумали традицию одевать страшные маски, чтобы пугать и развлекать всех, кого встретили по пути.

Ряженье — ещё одна традиция, проводимая во время Святок. Это, своего рода, развлекательные представления, во время которых люди переодевались и изменяли свой облик так, чтобы никто их не узнал. В таком виде они устраивали сцены и игры, чтобы веселить народ. Эта забава сохранилась ещё с языческих времён.

Во многих культурах зимнее солнцестояние считается началом нового астрономического года. С этого момента дни становятся длиннее, а древние люди считали, что это означает рождение Нового года.

Они думали, что в этот период вся судьба на предстоящий год определяется. Поэтому к Святкам относились с особым уважением и вниманием.

Первая неделя Святок называется святой неделей и включает в себя празднование Рождества. Вторая неделя называется «страшной».

Славянские народы считали, что злые силы особенно опасны в эту неделю. Этот период включает в себя всевозможные гадания, а также прогулки и игры на свежем воздухе.

Славяне все это время пировали до крайности, в надежде, что следующие 12 месяцев будут плодотворными. Для русских крестьян, которые круглый год трудились на полях.

Празднование становилось долгожданным перерывом от изнуряющей работы, ведь во время Святок не принято было работать, заниматься рукоделием и шитьем, заключать бракосочетание и т.д.

История праздника Святки кратко

Святки — христианский праздник, но к нему присоединились различные традиции со времен язычества. Все эти традиции унаследованны от предков.

Так, до того момента, как было принято христианство в Древней Руси, Святки назывались праздником Святовита (по славянской мифологии, это был бог войны и победы).

Также бытует мнение, что это слово имеет корни от старославянского «Святки», что означает — «душа предков».

Любимое популярное развлечение этого периода — наряжаться и ходить колядовать с песнями. Коляда (древний языческий бог) символизировал начало новой жизни и обновление природы. Церковь не могла искоренить эти традиции, поэтому приняла обряд колядования, слегка изменив его: в песнях стали упоминать Иисуса и восхвалять его.

В ночь на Коляду люди зажигали огонь, устраивали пляски и песнопения, катили с горы горящее колесо. Дети ходили со звездой ручной работы (она символизировала восходящее солнце) по деревням.

Стучали в двери, поздравляли всех, пели народные праздничные песни — «колядки» и получали за это подарки.  У песен «колядок» нет авторов, так как они были сочинены народом, но они всегда добрые и искренние.

Что можно и нельзя делать на Святки

В святочные дни существуют поверья о том, что можно и нужно делать и о том, чего делать категорически не рекомендуется.

Так, не желательно на протяжении этих дней заниматься подсчётом денег (особенно, мелких), чтобы не навлечь на семью неудачи и беды. Также раньше нельзя было в Святки заниматься шитьем и вязанием.

Считалось, что это может навлечь лишние хлопоты. Наконец, многие верили, что если в этот период совершить крупную сделку либо купить что-то ценное или крупное, то нечистая сила все обязательно испортит.

Разумеется, Церковь считает, что в подобные поверья не стоит верить, так как они необоснованные.

Считается хорошим признаком на протяжении Святок дарить подарки знакомым, друзьям и близким, а заодно и получать подарки. Это поможет привлечь в свою семью достаток.

Единственное, чего по мнению Церкви не стоит делать во время Святок – это проводить гадания и подобные ритуалы. Это грешное занятие, для верующих вообще неприемлемо заниматься подобными делами.

Лучше вместо этого праздновать святые дни с родными и близкими, гулять и устраивать различные зимние развлечения, например, катания с горок и создание снеговиков всей семьёй.

Какого числа Святки в 2021 году

По традиции, Святки празднуются в одно время – это период с Сочельника до Богоявления. Поэтому, в 2021 году праздники приходятся на период с 6 января по 19 января (по новому стилю).

Длительность Святок составляет 12 дней, то есть, весь рождественский период.

Традиции и обряды на Святки по дням

Раньше в дни Святок были определенные традиции, которые соблюдало все население от мала и до велика. Дети тоже зачастую участвовали во многих обрядах.

6 января

Этот день называется Сочельником, или Святым вечером. С самого утра люди начинают готовиться к празднику: приготавливают еду (12 блюд), приводят в порядок дом, кормят скотину (если есть), возвращают долги.

При этом важно, чтобы в этот день вся семья была в сборе, так как было раньше поверье, что если член семьи в Сочельник отсутствует, то весь год у него будет суматоха. Для умерших ставили блюдца с узваром и сочивом на окно.

В вечернее время семья выходила на улицу, чтобы изучать звёзды. Если небо было звездным, то по примете весь год будет плодородным.

После того, как в небе появлялась на первая звезда, можно было садиться за стол. Начинать трапезу нужно было с сочива.

7 января

День празднования Рождества раньше был насыщен традициями: приготовление пышного стола, «посевание», выпекание калачей и изготовление различных фигурок из теста.

Также в этот день раньше подбирали особую одежду: одна должна быть новой и светлой.

13 января

Этот день называют Щедрым вечером. Раньше обязательно устраивали пир, готовили праздничные блюда из мяса (в частности, из свинины) и устраивали народные гуляния – щедровки. Рекомендовалось в этот день готовить щедрую кутью и накрывать богатый стол.

14 января

В ночь на 14 число празднуется Старый Новый год. Принято было, чтобы мужчины с утра проводили обряд «посевания».

Хозяйки же старались избавиться от старой и ненужной одежды – сжигали её. Также женщины брали в этот день три свечи и обходили с ними дом, чтобы изгнать из дома все плохое и увести беды подальше.

18 января

«Живица-Сочельник», «Водяная Коляда», «Крещенский Сочельник» — это все относится к названиям этого дня. Основные традиции и обряды – запастись в полночь крещенской водой, приготовить голодную кутью, очиститься от грехов, нырнув в прорубь.

В этот день завершаются святочные веселья и колядования. Раньше девушки в этот день гадали на замужество с помощью кутьи.

19 января

Богоявление и Крещение Господне. Этот день сохранил важную традицию – приготовление кутьи и соблюдение строгого поста. Нельзя заниматься домашними работами и нельзя с кем-либо ссориться.

Употребление алкоголя в этот день тоже под запретом. Девушки проводили активно обряд красоты: умывались в освящённой воде, чтобы весь год не было проблем с красотой и кожа оставалась чистой.

Народные приметы и поверья на праздники Святки

Существовала раньше примета, связанная с охотой во время Святок: считалось, что того, кто охотился, в ближайшем году будет ждать беда.

Пасмурная погода, метель и сильный снегопад на Крещение – знак, что урожай будет хорошим и плодородным. Если же погода в Крещение ясная, то хорошего урожая можно не ждать.

Если каша на Старый Новый год получилась особенно вкусной, то считалось, что в семье будет удача и благополучие.

Звёздное небо с 13 на 14 число знаменовало предстоящий богатый год.

Старинные святочные гадания

В это странное время завеса между миром людей и миром сверхъестественного становится тоньше, а магия усиливается. Поэтому раньше во время Святок были распространены всевозможные гадания.

Обычно это делали девушки, которые пытались узнать о своем суженом. Существовало много способов узнать будущее: по воску, яблокам, карточкам, глядя в зеркало.

Молодые девушки собирались ночью в бане и снимали крестик, чтобы узнать, за кого они выйдут замуж и как скоро. Ясной ночью можно было сделать и такой ритуал: взять зеркало и повернуть его к небу так, чтобы оно отражало луну.

Далее нужно пристально смотреть на него, пока изображение не начнет размываться и размножаться. Количество маленьких лун в зеркале показывало, насколько большой будет семья.

Раньше часто предсказывали будущее с помощью свечного воска и чаши с водой. По каплям воска определяли будущее.

Основные гадания можно было разделить на три группы: гадания на урожай, на семью и на любовь.

Во времена Святок любовные ритуалы были самым популярным способом развлечения для многих юношей и девушек. Несмотря на то, что Церковь не одобряла (и до сих пор не одобряет) подобные действия.

Молодые люди все равно гадали всеми возможными способами. И сегодня некоторые тоже гадают на Святки, так как уверены, что в этот период можно получить ответ на любой вопрос.

2 208

Святки — основной зимний праздник на Руси. Святки, святые дни — две недели зимних праздников, начинавшиеся в Рождественский Сочельник (6 января) и продолжавшиеся до Крещения (19 января), всегда являлись основным зимним праздником на Руси. В Святки, никто не брался ни за какую работу, боясь несчастья. По поверьям, с началом Святок с того света возвращаются души умерших, начинаются потехи нечистой силы и ведьм, которые справляют шабаш и веселятся с нечистыми.

До принятия христианства Святки были торжеством Святовита (одно из имен верховного бога неба — Белбога ). По другим источникам это слово происходит от старославянского «свиатки» — души предков. Святочные обряды в древности представляли собой заклинания на весь год и гадания о будущем. Отличительной чертой Святок были магические обряды, гадания, приметы. Цель гаданий — узнать о будущем урожае.

В истории святочных дней смешались традиции язычества и христианства. Когда точно появились Святки на Руси, никто из учёных точно сказать не может: эта традиция уходит корнями в такую глубокую языческую древность, что во времена Рюрика их праздновали уже не одно столетие. Изначально крестьяне праздновали Святки в честь перехода к новому сельскохозяйственному году, когда песнопениями и праздничными ритуалами пытались задобрить богов и вымолить щедрый урожай.

До Крещения Руси в святочный период проходил Коляда, который был у древних славян праздником народившегося солнца, днем рождения солнечного года. В ночь на Коляду жгли костры (зажигали древним способом священный огонь, который горел 12 дней) , вокруг плясали, с приговорками с гор скатывали горящее колесо. Молодежь, разодетая в новые рубахи, собравшись, в какой-либо избе, плясала, слушала сказки, перекидывалась загадками, а главное — рядилась. Ряженье служит символом обновления природы. По домам, в вечернее время и по ночам, ходили ряженные — колядующие, специально для того, чтобы получить от хозяев обрядовую пищу и высказать им благожелания в наступающем году, достаток семьи в будущем году, считалось, напрямую зависел от степени одарения колядующих.

Позднее праздник Коляды был замещен великим праздником Рождества Христова. Церковь убедила в греховности многих святочных обрядов, в частности — насколько опасно занятие гаданием для православного. И все же, считается, что в период от Рождества до Крещения гадание перестает быть бесовским действием, а становится просто забавой.

Подготовка к празднику начиналась в последний день строгого поста — в сочельник, 6 января. В этот день хозяйки начинали готовить святочную кутью — ячменную кашу с мёдом и изюмом, а также сушёные яблоки, варёные в меду. Для детей готовили овсяное печенье в форме коров, овец и человечков, которые символизировали пастухов и волхвов. За праздничный стол все садились только после появления на небе первой звезды. После ужина на столе оставляли остатки пищи, потому что, по поверьям, надо было накормить души умерших, чтобы задобрить их на хороший урожай. В каждой деревне в Рождество зажигали костёр, который, подобно Вифлеемской звезде, горел до самого Крещения.

Время святок было очень насыщено обрядами и ритуалами, в которых принимала участие вся община, и в первую очередь — дети. Вплоть до XX века чрезвычайно популярным было кукольное представление на тему божественного рождения младенца Иисуса Христа — так называемый Рождественский вертеп. Вертепом называлась пещера, в которой родился Иисус, а также само театральное представление об этом событии. Считается, что с этого кукольного рождественского представления и начинается история кукольного театра на Руси.

Во многих семьях кукольные спектакли устраивали сами. Взрослые и дети увлечённо мастерили вертеп, кукол и разыгрывали представления о рождении младенца Иисуса и борьбе со злым Иродом. Вертеп соорудить было несложно: он представлял собой деревянный ящик, в котором было два этажа — небесный и земной. Небесный ярус украшали фигурками ангелов и Вифлеемской звездой и ставили туда икону Божьей Матери. В нижнем ярусе проходил сам спектакль: сквозь прорези участники спектакля двигали кукол, изготовленных из картона, тряпок или деревянных чурок — кому как нравилось. После представления о жестоком царе Ироде, убивающем младенцев, и о спасении маленького Иисуса, участники спектакля зажигали свечи и пели рождественские песни.

Святки считались праздником для молодёжи, — рассказывает Ольга Ляпаева, — если взрослые крестьяне уже на третий день после Рождества возвращались к работе, то дети и молодые люди продолжали веселиться. Благо, что святочных обрядов и забав было великое количество. Пожалуй, самым излюбленным святочным ритуалом было колядование или колядки. Молодёжь наряжалась в маски медведей, коней с прорезями для глаз, надевали на себя вывернутые наизнанку овчинные тулупы или даже снопы, подвязанные верёвками, и шли по дворам, распевая песни о Коляде:

— Пришла Коляда накануне Рождества,

Мы искали Коляду по всем по дворам.

Мы нашли Коляду у хозяев во двору….»

Ряженые воспевали убранство двора и щедрость хозяев, даже если это был самый бедный дом — чтобы в новом году ему прибыло богатства и удачи. Колядующие обещали богатый урожай и счастливую жизнь тем, кто даёт им угощение, и бедствия — скупым. Иногда в песнях звучали даже шуточные угрозы: «Кто не даст пирога — сведём корову за рога, кто не даст ветчины — тем расколем чугуны…» Не одарить ряженых за колядки побаивались: негостеприимным хозяевам ряженые могли залить крыльцо водой, разобрать поленницу дров или связать все дверные ручки верёвками. Хозяева дарили колядующим вкусную выпечку, печенье, оладьи, орехи или мелкие деньги. Иногда за колядки ряженые получали городские конфеты, которые стоили недёшево.

Во время Святок девушки и парни катались на конях, играли в снежки. Молодые люди часто устраивали кулачные бои стенка на стенку. Во время этих святочных игрищ проходили своеобразные смотрины, когда молодые люди находили себе пару. После Крещения наступало время свадеб.

Самая любимая святочная забава — это, конечно, гадания. Гадали и мужчины, и женщины. Первые чаще всего на урожай. А вот незамужние девушки — на жениха.

via

Основная часть

1. «Святочный рассказ» как жанр

Под
жанром в настоящем исследовании
понимается содержательная художественная
форма, исторически сложившаяся система
способов организации произведения⁷.
Здесь имеется в виду «известная типовая
общность художественной структуры
группы произведений»⁸.
Общей содержательной основой самых
разнообразных по идейной направленности
произведений одного жанра является то,
что «они рассматривают действительность
в свете одной и той же формулы мира,
акцентируя внимание на одних и тех же
принципиальных отношениях между
человеком и жизнью»⁹.

Традиция
рождественского рассказа, как и всей
календарной
литературы
в целом, берет свое начало в средневековых
мистериях, тематика и стилистика которых
была строго обусловлена сферой их
бытования — карнавальным религиозным
представлением¹⁰.
Из мистерии в рождественский рассказ
перенесена трехуровневая организация
пространства (ад — земля — рай) и
общая атмосфера чудесного изменения
мира или героя, проходящего все три
ступени мироздания.

Собственно
на русской почве рождественский рассказ,
а точнее святочный, своими
корнями восходит к русскому фольклорному
жанру былички, короткого сказочного
рассказа якобы имевшего место быть¹¹.

Прежде
чем сформулировать то определение жанра
святочного рассказа, которым мы будем
пользоваться в рамках данной работы,
обратимся к терминологии, предлагаемой
исследователями в этой области. В
Толковом словаре русского языка
«святочный рассказ» — это произведение
с сюжетом, относящимся к празднику
Рождества¹².
Журнал «Православная беседа» предлагает
следующее толкование термина: «Это
рассказ о каком-нибудь мальчике или
девочке, жизнь которых трудна и
безрадостна, а на Рождество к ним
неожиданно приходит счастье»¹³.

Святочный
рассказ становится объектом теоретического
осмысления и для Н. Лескова. Мысли Лескова
зафиксированы в статьях и письмах
писателя, а также в тексах многих
художественных произведений. В письме
к И.С. Аксакову от 9 декабря 1881 г. Лесков
указывает, что создал «рассказец рядового
святочного содержания»¹⁴.

Рассказ
Лескова «Штопальщик» начинается так:
«Преглупое это пожелание сулить каждому
в новом году новое счастие, а ведь иногда
что-то подобное приходит. Позвольте мне
рассказать вам на эту тему небольшое
событьице, имеющее совсем святочный
характер»¹⁵.
О жанровом каноне идет речь в первом
абзаце неоконченного святочного рассказа
«Маланьина свадьба»: «Я расскажу вам,
достопочтенные читатели, небольшую
историйку, сложившуюся по всем правилам
рождественского рассказа: в ней есть
очень грустное начало, довольно запутанная
интрига и совершенно неожиданный веселый
конец»¹⁶.
Фабулу рассказа «Уха без рыбы» Лесков
в нескольких словах определяет как
«простое дело на святочный узор, с
добродетельством»¹⁷.

По
мысли Лескова, святочный рассказ — «это
такой род литературы, в котором писатель
чувствует себя невольником слишком
тесной и правильно ограниченной формы…
автор неволит себя выдумывать и сочинять
фабулу, подходящую к программе»¹⁸.
Поэтому от писателя требуется показать
«такое событие из современной жизни
русского общества, где отразился бы и
век и современный человек, и между тем
все бы это отвечало форме и программе
святочного рассказа»¹⁹.
Н. Лесков указывал и на такую особенность
жанра, как инертность формы: «Форма
рождественского рассказа сильно
поизносилась… Я совсем не могу больше
писать этой формой»²⁰.
Как следует уже из этих кратких
высказываний, писатель имел вполне
определенное представление о том, в
какую форму требуется облечь материал,
выделял формальную и содержательную
сторону святочного рассказа. Таким
образом, Н. Лесков понимал под святочным
рассказом жанровую форму.

На
наш взгляд, наиболее емкое определение
святочному рассказу дано самим Н.
Лесковым. В рассказе «Жемчужное ожерелье»
есть указание на то, что «от святочного
рассказа непременно требуется, чтобы
он был приурочен к событиям святочного
вечера – от Рождества до Крещения,
чтобы он был сколько-нибудь фантастичен,
имел какую-нибудь мораль … и наконец –
чтобы он оканчивался непременно весело»²¹.
В данном определении наиболее емко и
полно представлены все основные жанровые
черты святочного рассказа. В рамках
данной работы мы будем ориентироваться
на него.

Святочный
рассказ, несмотря на многочисленность
текстов, принадлежащих разным эпохам
и писателям, всегда легко узнаваем. По
мнению ряда исследователей, литературные
святочные рассказы имеют устойчивый
комплекс стилистических, сюжетных и
тематических элементов. Укажем характерные
отличительные особенности жанра
«святочного рассказа», ориентируясь
на работу Е. Душечкиной «Русский святочный
рассказ»²².

Одна
из жанровых особенностей святочного
рассказа, отмечаемая практически всеми
исследователями, — это приуроченность
к событиям святочного вечера – от
Рождества до Крещения. Итак, художественное
время святочных рассказов календарно
обусловлено. Взаимосвязь с культурным
обиходом праздника, его идейной
проблематикой легко выявляется.

Произведение,
написанное в жанре святочного рассказа,
имеет определенный набор сюжетных
ходов. К основным разновидностям текстов
со святочным сюжетом можно отнести
следующие²³.
Во-первых, это пространный рассказ с
этнографическими вставками, в которых
святки изображались как уходящая форма
идеальной жизни. Во-вторых, это светская
повесть с маскарадной интригой. В-третьих,
это фантастическая повесть.

Во
многих сюжетах особенно значительным
оказывается элемент утверждения
христианской добродетели, события
трактуются в возвышенном тоне, потому
что рождественские праздники были днями
милосердия, примирения и всеобщей любви.

В
святочных рассказах широко представлены
не только христианские, но и фольклорные
сюжеты, построенные на мифологических
представлениях²⁴.
Такие рассказы занимают промежуточное
положение между устной и письменной
традицией. Установка на истинность
происшествия и реальность действующих
лиц – характерная черта таких историй.

Еще
одной особенностью святочного рассказа
является его фантастичность²⁵.
Сразу отметим, что сверхъестественные
коллизии русскому литературному
святочному рассказу не свойственны.
Святочный рассказ фантастичен — в его
основе происшествие, чудо. Но то, что
герои принимают за сверхъестественное,
фантастичное, затем объясняется как
вполне реальное. Чаще всего причудливое
или загадочное проистекало из свойств
русского духа и тех общественных явлений,
в которых для многих заключается
значительная доля страшного и
удивительного²⁶.
Сама русская жизнь, ее уклад предопределяли
появление разного рода метаморфоз в
рождественскую ночь.

Чудо
в романтизме содержит элементы
фантастического, оно ирреально. В
реализме чудом является внутреннее
преображение личности. Именно это мы и
наблюдаем во многих произведениях,
относимых к жанру святочного рассказа,
начиная с конца XIX
века.

Внимание,
прежде всего, к внутреннему миру героев,
что является характерной особенностью
святочного рассказа, обуславливает и
конфликт произведения. Он строится не
на столкновении человека со злым
потусторонним миром, а на «сдвиге в
сознании», который является следствием
сомнений по поводу реальности
потустороннего мира. В результате
проблематика святочного рассказа –
это круг жизненных вопросов. Главное
для автора, а вслед за ним и для читателя
– выяснить роль случая в жизни человека.

Особым
является и «авторское задание» в
святочном рассказе – привести читателя
к мысли о должном и недолжном бытии.
Точка зрения автора невыразима никем
из героев, даже рассказчиком. Последний
является обязательным в святочном
рассказе – повествование ведется от
лица взрослого человека, вспоминающего
историю из прошлого. Это легко определимо
из беседы, которая часто служит обрамлением
основного сюжета.

Композиция
святочного рассказа имеет некоторые
отличительные особенности. Предваряет
святочное событие пространная экспозиция.
Большинство святочных рассказов
начинается с описания несчастий героя,
дисгармонии, неполноты жизни. Но чудо
входит в частную жизнь людей. По счастливой
случайности все разрешается наилучшим
образом. Финал святочного рассказа
хороший – в итоге неполнота разрешается
в полноту. Это соответствует религиозным
представлениям о том, что с приходом в
мир Богочеловека чудо входит в жизнь
каждого.

Итак,
святочный рассказ можно распознать по
следующим признакам: хронологическая
приуроченность, наличие «элемента
чудесного», наличие рассказчика, особая
авторская позиция. При всей неоднородности
жанра святочного рассказа неизменным
остается одно – особое рождественское
мировосприятие: мечты о доброй и радостной
жизни, щедрых и бескорыстных душах,
милосердном отношении друг к другу,
победе добра над злом.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #