Колония для несовершеннолетних рассказы

Сергей, 18 лет, Москва

Несколько лет назад мы с друзьями гуляли в районе Бутово и встретили там парня, он шел один поздно вечером. Мой ровесник – около 15 лет ему было. Мы подошли к нему и отобрали телефон. Не били, только пригрозили, и он сам отдал. А я передал телефон друзьям. Один из них выложил в соцсети пост, что продается айфон. Сначала пришли к другу, потом ко мне. Телефон вернули, родители друзей еще и новый купили этому парню. Всё хорошо, но дело завели. Дали условный срок по статье 161, часть 2 – грабеж.

Здесь я отбываю срок, можно сказать, по глупости. Я не ходил отмечаться, потому что мне казалось – всё несерьезно. Просто ходить и говорить: «Здрасьте, я тут?» И перестал. А потом за мной пришли по-настоящему, и я попал сюда. Единственный из всех друзей «сижу».

В мае мне исполнилось 18 лет, это значит, что скоро меня переведут в колонию общего режима, во «взрослую». Образование мое – 9 классов. В колонии я научился готовить и хочу стать поваром. Даже поваром-кондитером. Мама знает об этом и поддерживает меня.

Сам я москвич, мы жили с мамой на Беговой. Вдвоем. Отца я никогда не знал, а мама (не знаю, кто она по образованию) всю жизнь работала. Сейчас у нее свой бизнес – она продает сантехнику.

Мама приезжает постоянно – каждые 45 дней видимся, ну и по телефону созваниваемся. Она очень переживает. Я знаю, что во всём виноват только я. У меня было очень много свободного времени. Мама всё время была занята на работе, а я после уроков – свободен. Вот и вышло так, что попал в историю.

Я часто думаю, зачем так сделал, ведь, может, этот мальчик всю жизнь на телефон собирал, а мы подошли и просто отобрали. Мне все говорили, что рано или поздно будет что-то плохое в моей жизни, а не верил, пока сам не попал. Эти предостережения не воспринимались как-то.

А когда судья вынесла приговор, назначили срок, сказали сдать все личные вещи и надели наручники, я понял, что случилось непоправимое. Не могу даже толком описать это чувство. Это и не страх, и не эйфория, но просто словно жизнь заканчивается и тебя что-то душит изнутри. Ты понимаешь, что ты как бы уходишь из этой жизни. Видишь плачущую маму.

Когда я в СИЗО пообщался с другими пацанами, которые получили по 5-8 лет за убийство, понял, что у меня – 2 года – еще не так всё плохо. И решил, что я пройду этот путь. Мне стало легче. В колонии я научился лучше разбираться в людях, понимаю, что такое взаимопомощь, даже когда тебе просто нужен шампунь. Всё это не понимаешь на воле.

Раньше я много путешествовал, мама мне ни в чем не отказывала. Я был в Египте, Турции, Греции, Таиланде. У меня всё было хорошо. Я хочу счастливой жизни. Хочу купить машину – БМВ третьей серии. Они мне очень нравятся.

Я считаю, что срок мне дали справедливый. Если меньше, то не осознаешь всего того, что натворил. Жаль, что на воле нельзя этого понять.

Иван, 18 лет, Подмосковье

Это всё выглядит банально, даже не знаю, что меня дернуло. Я учился в колледже Метростроя недалеко от Минусинской улицы. После учебы пошли гулять, встретили мужчину. Мой друг (теперь его называют подельник) попросил у незнакомца сигарету, а мужчина нецензурно ответил. Завязалась драка.

Я поспешил на помощь другу и дальше уже не помню, как это было: что-то в голове включилось или, наоборот, выключилось, в общем, я понимал, что надо помочь другу и всё. Я штангой занимался, дзюдо, рукопашным боем. С нами еще девочки были, они просто кричали и ничего не могли сделать.

В итоге мы ему сломали конечности, пробили голову, и у него было одно легкое поцарапано. Ему 42 года, 2 детей. Его в больницу увезли, а нас нашли и завели дело. Это 111 статья, часть 3 – «Умышленные тяжкие телесные повреждения». Получил 4 года колонии, отсидел уже 8 месяцев. Работаю в наряде на кухне. Скоро меня переведут в колонию общего режима.

Отца у меня нет несколько лет уже. Мама есть и бабушка. Бабушка часто приезжает, маме обычно некогда. У меня и девушка была, но она мне прислала письмо, что нам на время надо расстаться. Знаю, что у нее другой есть, и больше ей не пишу.

Я еще сам до конца не разобрался, что произошло. Возможно, это было желание самоутвердиться. И еще мы немного выпили перед этим. Часто думаю над тем, как я попал сюда. Даже не знаю, много мне дали или мало. Ведь его могли и убить. С этой точки зрения, получил вполне справедливый срок. А вот иногда посмотришь на ребят, у них более тяжкие статьи, а срок меньше. И думаешь: «А где справедливость?» Или парень, который украл из магазина бензопилу и получил реальный срок. А кто-то ходит на условном.

Думаю, что когда освобожусь, я уеду из Ивантеевки. Просто чтобы не попасть опять в эту компанию. Хочу пойти учиться дальше. Хочу стать поваром. Мне очень нравится готовить. А всем парням, которые сейчас слоняются без дела, хочу посоветовать больше слушаться родителей. Я этого не делал, и вот итог. Это банально звучит, но тут понимаешь гораздо больше. И очень сильно хочу попросить прощения у мамы…

Саша, 18 лет, Подмосковье

Я попал в колонию по 228 статье – «Наркотики». Мой срок 3 года и 6 месяцев. Вообще, можно сказать, что я – просто наркоман, хотя зависимости у меня нет. Я недолго принимал вещества.

Началось всё с гашиша. Покурил один раз, два. Помню первый раз – мы пошли в парк Лосиный остров и там курили. Было очень смешно, мы долго веселились. А потом постепенно перешел на амфетамин. Его нюхают обычно, но можно и просто завернуть в туалетную бумагу и проглотить. 1 грамм амфетамина стоит около 1000 рублей.

Всю информацию о товаре я получал от друзей. Я знал всего одну точку для продажи. Покупал для себя, но иногда просили купить и для кого-то. Тебе звонит друг и говорит, что надо купить. Ты идешь и берешь, а потом передаешь заказчику. Так я шел однажды с другом, а за нами была слежка. И когда передавал наркотик, нас и задержали. По этой статье не бывает условных сроков. Нанимать частного адвоката было бесполезно.

Я понимаю, что совершал зло. Амфетамин всё-таки убивает людей. И выходит, что я тоже их по чуть-чуть убивал. Срок считаю нормальным, хотя тут тяжело находиться. Но меньше нельзя – не сможешь осознать до конца, как ты вредил обществу. Года точно мало. Надо больше.

Когда я выйду, сразу пойду учиться. Мне надо еще среднее образование получить. Нравится предмет «металлообработка». Буду что-то в этой сфере искать. Хочу много работать, чтобы не было свободного времени совсем, чтобы больше не оступиться.

Дома меня ждет мама, она бухгалтер. Мы с ней вдвоем жили. Она мне всегда давала деньги, возможно, это меня и сгубило. Было очень много свободного времени.

Я срок тут мотаю не один, мама со мной отбывает. В том смысле, что для нее это такое испытание. У меня тут всё хорошо, но это всё-таки неволя. Поэтому хочу извиниться перед мамой за это. А еще предупредить тех, кто сейчас занимается наркотиками: «Пацаны, всех возьмут, лучше бросить!» Мне казалось, что будет всегда всё просто и легко.

Вадим, 18 лет, Ярославская область

Я сижу ни за что. По 111 статье, часть 4 – «Нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть». Я просто разнял людей во время драки. Мой друг встретил какого-то мужчину, они вместе с ним шли, а потом возник конфликт. Друг его ударил, тот упал, из уха пошла кровь, затем он встал и ушел. Больше мы его не видели.

А спустя несколько дней к другу и ко мне пришли из полиции. Оказалось, что этого мужчину утром нашли мертвым. Его обнаружили в подъезде чужого дома, избитого, в крови, в порванной одежде и без обуви. Утром жильцы этого дома, когда шли на работу, увидели его, но никто не вызвал скорую. Бригада приехала, когда люди уже возвращались обратно домой, а этот человек так и лежал у них в подъезде. Он уже был в коме и через сутки умер.

Его приятель видел меня и друга с ним, но придумал, что мы его избивали. Хотя друг мой только один раз ударил. А этот погибший имел четыре судимости, в том числе изнасилование и срок за мошенничество. Человек, который на нас указал, имеет несколько черепно-мозговых травм, но никто это не учел. Судья просто отмахнулась, не стала приобщать это к делу.

А следователь тоже это не учитывал. Он просто хотел поскорее кого-нибудь посадить. Косихин Юрий Олегович – так зовут следователя. Он заставлял меня расписываться на пустых страницах, при том, что не было со мной ни адвоката, ни родителей. Он подделывал в итоге мой почерк и мою подпись. Но судья тоже не стала проводить экспертизу.

Мой друг, который ударил, написал повинную, во всём сознался, но мне всё равно приписали 7 ударов. А я не бил. Даже пальцем не тронул. Но у нас в области так – хотят посадить, точно посадят. Есть большие вопросы к следователю и работе прокуратуры. Я очень хочу, чтобы разобрались в этом. Мой адвокат сейчас подал кассационную жалобу в Верховный суд. Очень надеюсь, что всё получится.

Дома меня ждут мама, папа, сестра и бабушка. Все переживают и приезжают ко мне. То, что произошло со мной, просто не укладывается в голове. Я курил, да, пил пиво на воле, но никогда не был трудным подростком, не было приводов в полицию. Я хотел пойти служить в армию, и сейчас хочу, когда освобожусь. В спецвойска меня не возьмут, но хотя бы в автобат взяли. Я сейчас как раз буду в ПТУ учиться на автомеханика. Девушка меня больше не ждет. Мы расстались перед заключением.

Олег Меркурьев, начальник Можайской воспитательной колонии – о колонии, подростках, обществе и ужесточении уголовной ответственности несовершеннолетних:

О детях в колонии

Это дети, у которых на свободе было очень много времени, они много гуляли. Я долго не мог понять, как это – гулять. А потом мне объяснили, что это просто сидеть на лавочке и ничего не делать. Психика подростка – это пороховая бочка с горящим фитилем. И от взрослых зависит, этот фитиль будет сильнее гореть или погаснет.

Проблема взрослых в том, что они забывают своих детей. Неважно, полная это семья или нет, ребенку просто нужно внимание. Родитель должен быть для них примером. Если послушать их истории – все были свободны и слонялись без дела. Богатые семьи или просто неблагополучные. Первые откупаются деньгами и подарками. Вторые не обращают внимания.

Был у меня тут мальчик из Клина. Попал сюда по пьянке. Дома мать и бабушка. Однажды был в колонии родительский день. Приехали все, чаепитие у нас тут, ну и после надо со стола убрать. Я попросил парней подключиться. И этот мальчик из Клина понес тарелки, чашки. Захожу – а он руками торт запихивает в рот. Спустя несколько дней я спросил, почему так. Он признался, что ел торт третий раз в жизни. В 17 лет! Третий раз!

А потом у него был день рождения. 18 лет. Он звонит матери, просит приехать. Она ему полупьяным голосом отвечает, что у нее нет денег. Он звонит бабушке, просит дать матери на дорогу деньги, чтобы она приехала к нему на праздник. Бабушка соглашается. Проходит несколько дней – никого. Снова звонит бабушке. Та говорит, что дала 10 тысяч на дорогу. А это Клин! Тут ехать несколько часов!

Ну, ладно. Та их благополучно пропила или как-то по-другому распорядилась. Парень ждет, его переведут скоро во взрослую колонию. И она приезжает. Но! Она приезжает в состоянии алкогольного опьянения. Конечно, мы не смогли ее пустить на свидание. Вот скажите, нужны они кому-нибудь? Тут только к двадцати подросткам регулярно приезжают, остальные ждут – и никого.

Они так и раньше жили, росли как одуванчики в поле. Брошенные дети. Сироты при живых родителях. Ну и генетику никто не отменял. Хотя у нас всего около пяти процентов тех, у кого родители тоже сидели.

Почти всем детям присуща жестокость. Но только жуков давить можно безнаказанно. Если ты дернешь кота за хвост, то тут же получишь отпор – он развернется и поцарапает. А родители должны дать установку на жизнь – что это делать нельзя. Всё идет от семьи. Моя точка зрения как отца — должны быть в семье телесные наказания, не избиение, но вот такое воздействие.  Если только пряником, то в одном месте слипнется.

О «законе Яровой»

В отношении несовершеннолетних были проведены реформы судебной системы. Сейчас им дают сроки ниже минимальных, в тюрьму идут только за тяжкие преступления, много условных сроков. Считаю, что условный срок нужен. Сразу за решетку нельзя. Кому-то хватит и улицу помести в воспитательных целях, он испугается и больше не пойдет. В целом, могу точно сказать, что сейчас система очень лояльно относится к подросткам.

Но при этом поддерживаю поправки в части ужесточения за преступления, связанные с экстремизмом и терроризмом. Только тут надо разбираться. Может, он просто по незнанию какие-то документы передал. А если осознанно причиняется вред человеку на основании национальной или религиозной принадлежности – это надо выжигать каленым железом. Я видел сидящих по этим статьям мужчин. От 25 до 35 им где-то было. Ведут себя по-разному. Кто-то затих, кто-то переосмыслил. Но об условном сроке тут даже не может быть и речи.

Елена Зеленова, председатель Общественного совета при УФСИН г. Москвы – о «законе Яровой», который ужесточает уголовную ответственность в отношении подростков:

На мой взгляд, ужесточать ответственность для несовершеннолетних не нужно. Экстремизм и терроризм для несовершеннолетних – это незнакомые для них понятия, они вообще не понимают, о чем речь. Дети, которые сегодня находятся в местах лишения свободы, – это малообразованные подростки. Тех, кто имеет образование, – единицы. Порой в колонии их учат писать и считать, они азбуку часто не знают, а мы говорим о терроризме и экстремизме. Надо отдавать отчет, что за всем этим стоят взрослые идеологи, которые им внушают и заставляют идти на преступление. Дети просто становятся жертвами.

Колония, к сожалению, их не учит. Они в колонии только приспосабливаются, несмотря на то, что получают профессиональное образование, заканчивают школу, с ними работают психологи. Давайте признаем, что сегодня наши колонии соответствуют категории домов отдыха. Родители, которые приезжают навестить несовершеннолетних, видят, что их дети накормлены, одеты, защищены. С этим всё хорошо.

Если бы в колонии ввели еще военную подготовку – это было бы уместно и имело бы какой-то толк. Необходимо обратить внимание на профилактическую работу, например, так, как это было при Советском Союзе. Сегодня, на мой взгляд, профилактика – это вопрос номер один. Важно их занять спортом, образованием. Ужесточение не приведет к лучшим результатам. Тем более мы должны помнить, что в 18 лет, если срок не заканчивается, то ребенок уходит уже во взрослую колонию.

СПРАВКА

Можайская воспитательная колония создана 52 года назад. Раньше это был целый комплекс со своей медсанчастью, общежитиями, производственными цехами, где делали дорожные знаки. Колония была рассчитана на 900 человек. По закону СССР подростки находились тут до того, как им исполнялся двадцать один год.

Сейчас в колонии находится около 60 несовершеннолетних и около 100 сотрудников Управления ФСИН. Большая часть – это охрана. Раньше сюда попадали ребята из Москвы и Московской области, теперь привозят подростков из Ярославской и Тверской областей.

Сейчас осужденные несовершеннолетние работают в швейных цехах – шьют простыни, наволочки для внутрисистемных поставок. За это они получают деньги на личный счет – не менее 7,5 тысяч рублей в месяц. У некоторых в зависимости от выработки сумма доходит до 15 тысяч.

Главная задача воспитательной колонии – образование. Здесь осужденные заканчивают школу. Есть возможность получить средне-специальное образование в местном ПТУ.

Содержание одного заключенного обходится в 557 рублей в день. В колонии пятиразовое питание, у подростков несколько комплектов одежды, в зависимости от сезона.

Олег Меркурьев, начальник Можайской воспитательной колонии, отмечает: «За последнее время изменился порядок статей. Раньше убийств было больше, теперь тяжкие телесные – это первое место по преступлениям среди несовершеннолетних. Получается, что направление то же, но как бы не доводят дело до конца, не добивают. Ну и наркотики, и преступления против половой неприкосновенности.

Есть выходцы из всех стран СНГ: тут и Грузия, и Белоруссия, и Таджикистан, Узбекистан, Молдавия. Нет чисто этнических преступлений. Например, в колонии есть два таджика, один сидит за наркотики, второй – за тяжкие телесные».

В компании подростков главным становится обычно далёком не самый умный. Главное преимущество — это сила и только самый сильный может стать главарём. Не меняются правила и тогда, когда попадается малолетка, тюрьма для которого становится гнусной частью жизни.

Интересная история
“Да, подростки отдают предпочтения не тем качествам, а неумение расставлять всё по правильным местам ещё больше усугубляет ситуацию. Поэтому в тюремной камере все следуют за наиболее сильным физически заключенным, какими бы интеллектуальными способностями он не обладал.” И однажды в одной из таких камер старший захотел на свободу. Конечно, сам он бежать не мог, поэтому привлёк к побегу и своих соседей. По его мнению у него был безупречный план, и он взял на себя ответственность гарантировать заскучавшим по сексу и свободе заключённым все эти блага, причём удивительно скоро.

План быстро вступил в силу и семеро малолетних преступников начали точить черенки своих металлических ложек о тюремные стены из бетона. Несмотря на то что работа эта была до жути нужной и не самой простой, ради великой цели заключённые тихо и спокойно её выполняли.

На следующий день всю компанию позвали на прогулку. Тюремные инструкции не всегда идеально выполнялись и камеру отворила женщина-охранница. На нижней галере в это время располагался ещё один охранник. Но до него нашим героям дойти не пришлось. Выйдя из камеры, малолетки воспользовавшись случаем, приставили к горлу женщины свои заточенные ложки и начали двигаться к выходу.

Беглецов пропустили до прогулочных двориков и там они встретились с препятствием. Сотрудники тюрьмы не имели ключей, при помощи которых они могли выпустить заключённых на свободу. Захватчикам пришлось ждать, пока по словам охраны, они звонили дежурному и ждали ключ. В это время преступники начали скучать и помещение тюрьмы для малолетних начало превращаться в ещё более противное место. От скуки подростки начали щупать охранницу и помещение наполнилось запахом свежей спермы. Наконец ключ был доставлен и дверь на свободу была открыта.

Но когда ребята спокойно и уже расслаблено продвинулись в штаб, их постигла неудача. Перед ними предстал громадный прапорщик атлет, который даже не прилагая особых усилий, смог остановить этот наглый побег. Он освободил заложницу, просто вывернув двоим парням руки, а остальные даже не посмели пытаться справиться с прапорщиком. Побег был повержен. Ребятам повезло, что прапорщик ждал повышения и не стал докладывать наверх о произошедшем.

стория с хорошим концом
Далеко не один малолетка, зона для которого стала вторым домом, попадал в подобные ситуации. И есть ещё одна история, связана с тюрьмой для малолетних, которая закончилась не так хорошо, как предыдущая. В этой истории снова фигурирует женщина. Она была охранницей с длинными волосами, которая строго соблюдала инструкции. Даже когда она открывала «кормушки», пыталась стать подальше, даже несмотря на то, что дети казались ей несколько безобидными.

Но, увы, эти дети оказались не настолько безобидными, как она предполагала. Однажды один из заключённых попросил охранницу забрать у него заявление к врачу. Он объяснил, что во время врачебного обхода, он чувствовал себя хорошо, но сейчас ему стало очень плохо. И когда женщина наклонилась к «кормушке», мускулистая рука жестоко схватила её за волосы. Её голову начали тянуть в камеру, которая плотно застряла в дырке в двери.

Дальше для женщины началась пытка. Чтобы она не кричала и не делала никаких движений, ей вставили в уши заточки, которыми грозились проткнуть ей барабанные перепонки в случае неповиновения. Дальше малолетки начали сношать охранницу в рот. Они надеялись быстро справиться и заставить женщину молчать в будущем, ведь это и её позор.

Но всё обернулось не так. Один из сержантов решил что-то сказать своей коллеге и поднявшись на галеру, увидел происходящее. Он немедля нажал тревожную кнопку и на сигнал начали бежать другие служащие. Они смогли остановить малолетних уродов. Кроме того, что заключённые поиздевались над служащей, они ещё и повредили ей ухо. На какой-то момент заключённые даже подумали, что она умерла даже решили, что лучше отвечать за убийство, чем за изнасилование. Но женщина оказалась живой и дала показание против преступников.

Дальше каждая малолетка, тюрьма для которой стала постоянным местом жительства, участвующий в содеянном, очень пожалел о своём поступке. Эту компанию начали жестоко избивать до полусмерти. Было много жестоких случаев относительно насильников, но об этом даже запретили говорить.

http://exzk.ru/maloletka-tyurma-osobennogo-rezhima-realnye-istorii/

• 
  11. 10. 2021
• 
  

Репортаж из колпинской колонии для несовершеннолетних

После досмотра вещей и нескольких кордонов за мной захлопывается очередная тяжелая металлическая дверь, обрамленная колючей проволокой. Я опускаю руку в карман в поисках телефона, но вспоминаю, что мне пришлось оставить его на КПП: здесь это запрещенный предмет даже для сотрудников. Я на зоне — в колпинской колонии для несовершеннолетних. И здесь свои правила, которые нужно неукоснительно соблюдать.

Я сильно соскучился по своим братьям и сестрам. Они учатся. Я сам пойду учиться, когда освобожусь, только об этом и думаю. Буду поваром. Я тут научился готовить хорошо. На воле были разные мысли: смотрел на сестру — она у меня тоже повар, на батю — он тракторист, выбирал, а тут, попав на «стол», понял четко, что надо идти доучиваться именно по поварской специальности. Коронное и любимое блюдо у меня — жареная картошка с курочкой. У меня мечта — стать шеф-поваром, чтобы все знали, чтобы все видели по телевизору. Во время учебы буду работать на стройке, чтобы были деньги хотя бы какие-то, чтобы квартиру себе снять: взрослый же буду, надо уже жить одному. 

Я понял, что наказание неотвратимо, после прения сторон, несмотря на то что родители говорили об условном сроке. Я смирился, попрощался с отцом, он со мной ездил на суд. Он расстроился сильно, ведь я единственный ребенок в семье, но все же говорил о том, что за поступки надо отвечать. Сидел вспоминал, ведь у меня было все: родители, которые меня и пальцем не трогали, любящие, компьютер с планшетом. Но начинаешь ценить, когда уже поздно. 

Потом через них познакомился с другими ребятами. С ними уже начали употреблять наркотики, закончили солью. Это была страшная психологическая зависимость, поэтому, когда меня поймали за хранение и я уехал по 228-й, я даже был рад. Мать, конечно, очень сильно страдала. Приходила на свидания в СИЗО в слезах, ей еще на приговоре плохо стало, вся бледная была. Я все же понимал, что срок не десять лет, а всего полтора, но родительские переживания понять можно. 

45 лет назад в Колпино под Петербургом открылась воспитательная колония. Наказание за преступления в ней отбывают малолетние преступники. За что подростки попадают за колючую проволоку и в каких условиях живут? Об этом SPB.AIF.RU рассказал начальник колонии Владимир Ивлев.

За что сел?

Начальник колонии уверен, что преступления с себя уже никакой мочалкой не смоешь. Но каждый преступник может начать всё заново. Здесь, в казённом учреждении, осуждённые словно бы ставят жизнь на паузу и получают шанс научиться жить правильно, по-человечески. Для этого нужно осознать всё, что ты натворил. Иначе снова попадёшь за «колючку».

Характер преступлений, по признанию начальника, практически не меняется, а вот мотивы становятся другими. Раньше грабили, избивали, убивали чаще от безысходности, от неумения жить иначе. В семьях малолетних жуликов, как называет этих подростков руководство колонии, в 80 случаях из 100 кто-то из старших родственников уже бывал на зоне. Им нет дела до детей. Об этом говорит и то, что многие из осуждённых парней не привыкли к регулярному питанию, чистой постели.

«Помню, на карантин у нас парень из Новгорода попал. Спал он только под кроватью на полу. Ну не мог он голым телом на белую простынь лечь, потому что жил у бабушки на сундуке, спал на каких-то фуфайках. В итоге за убийство этой бабушки и сел», – вспоминает Владимир Ивлев.

Много преступлений, как и раньше, совершается из-за детских обид. Так, один из сидельцев попал в колонию за изнасилование мальчика. Выяснилось, что сам этот парень в детстве тоже был изнасилован взрослым мужчиной. Таким нелепым образом он будто мстил за своё искалеченное детство.

Не мешай играть – убью?

Начальник колонии отмечает одну страшную тенденцию: всё чаще преступления становятся бессмысленными, лишёнными логики.

«Я стараюсь видеть не статью, а человека. Но с одним парнем я долго не мог работать, – рассказывает Ивлев. – Жил он в благополучной семье. И убил свою младшую сестру, которой было всего 8 лет. Она мешала ему в компьютер играть».

Немного помолчав, Владимир Иванович признаётся, что сам мальчишкой тоже дрался страшно. Поэтому хорошо понимает многих ребят.

«Мне директор школы в 10 классе сказала: «Ивлев, тебе сидеть в тюрьме!», – рассказывает он. – Вот тогда я испугался за маму и бабушку. Неужели они воспитали преступника? Да и отца я ой как боялся! А у пацанов наших одна беда на всех – у большинства нормальных отцов не было, эдаких образцов для подражания. Вот и выросли оболтусы, воспитанные то ли улицей, то ли мамами-бабушками».

В чём сила, брат?

Перевоспитать их, по мнению Ивлева, нельзя, а вот помочь измениться, показать им другую жизнь – это как раз и есть задача колонии.

«Здесь они понимают, что сильный человек не должен быть злым. Физическую силу надо расходовать на добрые дела. Как в сказках богатыри это делали», – уверен начальник.

Конечно, наставить на путь истинный получается далеко не каждого. В колонии у мальчишек нет возможности реализовать свои криминальные таланты, поэтому они развивают другие. Но немало ребят после освобождения снова идут по преступной тропе. Здесь важно, в какие условия они попадут сразу после освобождения. Продолжат ли их близкие, родители ту работу, которая проводилась с ними в колонии.

Он не виноват!

К сожалению, родители приезжают к ним нечасто. Главная причина – большие расстояния. Свой срок здесь отбывают осуждённые из Пскова, Карелии, Новгорода, Калининграда, Мурманска, Вологды.

«Некоторых навещают даже зря и слишком часто», – отмечает заместитель начальника колонии по воспитательной работе Руслан Корыстин.

Одна обеспеченная мамочка очень хлопотала за сына. Он – начинающий скрипач, футболист, ученик кадетского корпуса, убил отчима за то, что тот громко кашлял. Но убийство мужа дамочка сыну простила. И адвокатов наняла таких, что мальчишке всего 4 года дали. Попав сюда, пацан продолжал чувствовать себя королём. Адвокаты кружили как коршуны, требовали оформить ему УДО.

«А начальник ей всего одну фразу сказал – если мы его выпустим, сынок следом за мужем покойным и вас отправит», – говорит Корыстин. 

В итоге на взрослой зоне парень натворил таких дел, что в итоге сам остался инвалидом».

Пусть мама услышит…

Хотя есть здесь и «забытые» дети. Корыстин вспоминает, как в прошлом году освобождался один парень. За ворота вышел счастливый, с улыбкой до ушей, а там его никто не встречает. Мать с отцом в разводе, создали новые семьи, да видимо увлечённые переменами, забыли про сына. Сотрудники завели парня обратно, в комнату для свиданий. Как тот ревел и печалился! Только через сутки мать за ним приехала.

Этой историей заинтересовалась режиссёр Мария Полякова и сняла по ней художественный короткометражный фильм.

«Работать было очень интересно, – делится с корреспондентом SPB.AIF.RU режиссёр Мария. – Каждый играл свою настоящую жизненную роль. У каждого из 40 осуждённых парней есть большой потенциал. Главное, не загасить его на выходе отсюда».

Операция «Чистые руки»

В прошлом году в учреждении появился аппарат для сведения татуировок. Этому предшествовал интересный случай.

«Три года назад приехали к нам девчата из Политеха с концертом. А когда мы сели чай вместе пить, то я увидел, как пацаны мои руки под стол прячут. Оказалось, что наколок своих стесняются, не хотят их показывать», — вспоминает Владимир Ивлев.

Многие признались, что хотят избавиться от этой ненужной «живописи». И с осени прошлого года ребята, которые подходят по медпоказаниям и отличаются хорошим поведением, очищают свои руки от татуировок.

Коробочка для успокоения

Руководство колонии старается мотивировать попавших за колючую проволоку на большой срок ребят таким образом, чтобы они могли избежать  взрослой колонии и освободились условно-досрочно (УДО). Для этого нужно соблюдать правила учреждения, хорошо учиться и работать.

К слову, без дела здесь не сидит никто. Одни упаковывают бахилы в специальные контейнеры. Их потом отправляют в медучреждения города. Другие делают деревянные игрушки. 16-летний Жорик признается в разговоре, что честно заработанный хлеб вкуснее ворованного. После освобождения хочет пойти на мебельную фабрику. Нравится ему с деревом работать.

На прощанье освобождённым воспитанникам Владимир Иванович раздаёт визитки. Кто-то теряется, а кто-то звонит и делится новостями: женился, купил квартиру, открыл бизнес. Случается, что и каются – скоро опять закроют, ворую.

Некоторые даже приезжают сюда, откуда так мечтали скорее уйти. Один из них – паренёк по имени Август.

«К нам он попал за разбой, – делится воспоминаниями начальник. – В колонии покрестился, начал помогать батюшке. А после освобождения Август поехал в Москву, где теперь при храме живёт и учится в семинарии. Проводит воскресные школы, занятия с детьми. То есть срок в колонии ему пошёл на пользу».

Припомнил Ивлев ещё одного жулика: «картавенький такой был, и признался мне однажды – меня Бог поберёг, в коробочку посадил, чтобы я успокоился».

Чтобы не попали

От историй, рассказанных руководством колонии, становится страшно за собственных детей. Как сделать так, чтобы они не пошли по «кривой» тропинке?

Займите своего ребёнка максимально – домашние обязанности, спорт, кружки всевозможные. Станьте ему другом и достойным примером. Сколько не воспитывай чадо, оно всё равно, в большинстве случаев, будет похоже на своего родителя.

Если посчитать дни, которые Олег отработал в колониях, получится года четыре. Бо́льшую часть этого времени он провел в исправительном заведении для несовершеннолетних, потому знает о поведении подростков если не все, то многое. Чтобы понять психологию малолетнего преступника, Onliner.by поговорил с Олегом и психологом Арсеном Джанашиа про мысли 15-летнего убийцы, авторитет в колонии и жизнь после нее.

* * *

— Когда я пришел работать в бобруйскую колонию для несовершеннолетних, там было около 500 человек. И еще в витебской примерно столько же. Почти тысяча осужденных подростков на всю Беларусь. Сейчас их около 140. И только в Бобруйске, — вводит в курс дела Олег (имя изменено по просьбе героя). — Сажать стали меньше, за мелкие проступки — штрафы. Только на третью-пятую судимость могут запрятать в колонию. Как-то спрашиваю у осужденного: «Какая судимость?» «Восьмая», — отвечает. Понятно, что уже серьезно попал. То есть сажают у нас не с первого раза.

— В этом есть и гуманность, и безнаказанность, — говорит Арсен. — Если преступление не тяжкое, необязательно ограничивать свободу. Но с условием: нужно провести как минимум восстановительную медиацию. Это технология, которая позволяет восстанавливать отношения, если в результате конфликта есть ущерб. Нужно не изолировать детей, а решать конфликт и устранять его причину. Очень часто подростки совершают следующие преступления, потому что остаются непонятыми.

Они хотят объяснить, что, по их мнению, произошло на самом деле, но их не слушают. Ты преступник, провинился перед обществом, семьей, школой и за это наказан — ситуация, не располагающая к откровенному разговору. Конечно, есть такие несовершеннолетние, которые уверены: «Да, я сделал и, если надо, сделаю еще раз». Это уже склонность к криминализации личности, когда преступление становится ценностью. Ценность — это глубоко. Переубедить в этом сложнее, чем лечить травму проступка.

— Когда я только пришел, истории подростков вызывали интерес, некоторые даже потрясали, — продолжает Олег. — Но через полгода становилось все равно, кто и за что сюда попал. Запоминалось только смешное или необычное. Например, один подросток сидел по 214-й статье. «Коня угнал», — с гордостью рассказывал он о своем поступке. «Ты спроси, куда он его дел», — посоветовали коллеги. «На балконе спрятал», — пробурчал в ответ пацан. На балконе четвертого этажа! Живого коня!

Или, помню, в Бобруйске случилось резонансное убийство. Пропал мальчик, весь город его искал. Нашли на речке мертвого, изуродованного. Оказалось, что это сделал его одноклассник. Когда я пришел работать в детскую колонию, он уже сидел. Говорил: «Мне сказали, что я посижу два года». Хотя ему за убийство с жестокостью дали 15 лет. В 15 он заехал, столько же будет и сидеть.

— Осознает ли подросток, что ему сидеть столько же, сколько он прожил?

— Психология говорит, что переживание будущего не совсем полезно. Вы, к примеру, когда поступили в университет, думали «черт, пять лет учиться»? Вроде все само пронеслось, закончилось. То же и здесь. Есть сегодня. Завтра только будет. И нужно просто делать что-то, чтобы оно наступило. Насчет прошлого тоже не стоит хвататься за голову, ахать и вздыхать. Перелистнули, сделали выводы и работу над ошибками. Мы находимся здесь и сейчас. Если сидеть, поджав колени, и думать: «Мне дали 15 лет, как же так?» — будет не совсем хорошо. В детской колонии ребята весь день заняты: проснулись, пробежались по стадиону, размялись, позавтракали, кто-то идет в школу, кто-то на производство или в ПТУ. После обеда — похожая программа. Пришел — уже ужин и конец дня. В субботу баня и футбол. В воскресенье сходили в кинотеатр. Если не думать о том, что так будет 15 лет, то, в принципе, можно и жить. На их языке — «не загоняться». В детской колонии я такого не наблюдал, а во взрослой некоторым подрывает голову. Причем до конца срока может оставаться неделя. И вместо освобождения они едут в психбольницу, а не домой.

Арсен уверен в обратном:

— Меня до сих пор не отпускает история с пенсионером, у которого подростки украли сумку с продуктами. Один из них — тихий мальчик из хорошей семьи — попался. Так называемые обидчик и обиженная сторона договорились, что попытаются уладить конфликт с помощью медиации. Но мама подростка была чересчур решительной. Она пришла на медиацию с ребенком и сказала, что будет представлять интересы и права сына. То есть мальчик просто молчал.

Но знаете, что поразило? После нескольких встреч в индивидуальном разговоре со специалистом он попросил сделать так, чтобы мама больше не приходила вместе с ним. Подросток, которому 14 лет, захотел сам разобраться в ситуации, встретившись с пенсионером с глазу на глаз. Чтобы мама не мешала, не встревала, чтобы он сам мог принять на себя эту ответственность, посмотреть в глаза человеку, которого он обидел, и сказать: «Да, я был виноват». Эта сцена была очень нелегкой для меня. Но это был мужской шаг 14-летнего мальчика: «Мама, спасибо, дальше я сам».

— Ничего особо страшного в колонии нет, — говорит Олег. — Если внешне она производит угнетающее впечатление, то внутри все очень цивильно. В комнатах порядок, в них регулярно делают ремонт. Все красиво. Чего мальчишка будет пугаться? Уже впоследствии, когда осознаешь упущенные возможности, которые прошли стороной, действительно становится немного жутко. Что ты мог приобрести на свободе и с чем вышел после колонии? На свободе дни проходят мгновенно. В местах, где ее лишают, есть когда подумать, элементарно почитать книжку. Есть возможности, чтобы потратить время на самообразование, саморазвитие, чтобы в 21 год выйти из колонии не 15-летним подростком, который туда попал. Многие сознательно идут в ПТУ, выбирают специальности. Они понимают, что еще предстоит выйти на свободу. Задача колонии — перевоспитать не кнутом, нет. Хотя и пряником я бы это, конечно, не назвал. Но необходимо дать возможность вернуться к нормальной жизни.

В Советском Союзе стиль поведения с заключенными был доминирующим, притесняющим, унижающим человека. Он, набравшись этой обозленности, ненависти, выходил на свободу. Разве получалось что-то путное из него? Сомневаюсь.

Опыт, приобретенный в колонии, можно обратить во внутреннюю силу, — объясняет Арсен. — Источником энергии для подростка становится взрослый, который относится к нему как к равному. Им может стать старший брат или сестра, родители, тренер в спортивной секции, друг. В моей практике удивил один пример. За одним из инспекторов по делам несовершеннолетних закрепили нескольких подростков, которые через месяц ходили за ним гуськом. И не потому, что он милиционер в форме. Просто нашелся источник мужской требовательности, пример мужского поведения. Его приняли, ценили, ему задавали вопросы, на которые раньше не было ответа. «Трудные» дети узнавали, как им быть и поступать, чтобы не повторить прежний сценарий.

* * *

— Что такое 10-й класс? Взрыв подросткового возраста. Авторитет взрослых вряд ли имеет какое-то значение. Учитель, папа, мама — все мимо. Авторитет — это «братки» из сериалов, которые, по их мнению, выглядят круто. Подростки ищут, кто сильней, агрессивней. Внешне они выглядят взрослыми и считают себя такими. Значит, можно пить, курить и тому подобное, — объясняет Олег. — Мальчики в школе гордятся своими «поступками», рассказывают всем, что они сделали. Разве взрослый человек станет себя так вести? Нет. Все из-за возраста. У подростков сильный нигилизм в отношении законов, правил. А если они попадают в «благоприятную» среду… Это биологическое. Опять же гормонов сколько. Когда я вспоминаю себя в 15—16 лет, думаю: это был не я. Сейчас бы на такое мозга не хватило бы. Хотя тогда все казалось абсолютно правильным.

Многое зависит от окружения. Условный пример. Есть деревенька. Почти все в ней пьют и воруют друг у друга. За что люди будут раскаиваться? Ну, выставил магазин. Попал. До этого ведь пять раз везло. Все зависит от окружения и того, что оно принимает за норму.

Мой младший брат был на практике в деревеньке, преподавал английский. В школе ученик ему так и сказал: «На кой мне ваш английский? На тракторе „Беларус“ он мне не особо понадобится». Важна культурная, социальная составляющая жизни, осознание себя как человека с целями, а не ходока по жизни. Если у подростка есть цель, он не вернется в колонию. Неблагополучные, из асоциальных семей возвращаются часто. Приезжают домой, а там все как раньше: пьяные родители спят, в доме ни крошки еды. И друзья не изменились. За весь срок не приехали, не спросили, как дела.

— А можно ли вырвать их из этого окружения?

— Если есть поддержка, если есть тот, кто пытается помочь, то все небезнадежно. И от самого человека многое зависит. В любой момент он может изменить свою жизнь. Не нужно ждать мифических «завтра». Хочешь измениться — меняй свои мысли, связи с окружением, среду общения сейчас.

Важно, чтобы рядом были родные, друзья. Настоящие друзья. Часто у подростков как случается? Вроде есть большая компания, с которой весело. С ней хорошо проводить время. Но есть ты или нет — тебя никто не замечает. Как в массовке. В чем ценность таких отношений? Завтра ты умер, а о тебе никто не вспомнил. У них существует только сегодня, ноль-пять и ноль-семь. У подростка есть выбор, с кем общаться: или с компанией, где ты опять никто, только как заставка к «хи-хи, ха-ха», и никого не заботит твоя жизнь, успехи. Или уходить на другой путь: семья, учеба, развитие, жизнь для чего-то, а не потеря времени, которое он тратил впустую и до колонии, и в колонии, ничего не добившись за этот период.

— Есть ведь дети, которые попадают в колонию по глупости.

— Если у них спросить, все попадают по абсолютной глупости. Помню одного парня, за 21 ему было. Убил мужа матери. Отчим был пьян, начал бить маму. Хотел его остановить, но не нашел другого способа, кроме убийства. В принципе, парень был уже достаточно взрослым, понимал, что он делает. И свою вину он тоже очень глубоко осознал и пережил. А есть ветреность в голове в подростковом возрасте. Они хотят перед кем-то что-то показать. К примеру, возьмем компанию из пяти человек. Начнется драка. «Как это мне не „вписаться“?» — подумает молодой и горячий. Во-первых, надо спасать репутацию, во-вторых, выяснить, кто сильнее. Эффект толпы тут играет важную роль. Когда кто-то рядом, ответственности не чувствуешь.

И вот попал парень в 16 лет в колонию. Вышел ближе к тридцати совсем другим человеком. Но на свободе нет ни девушки, ни работы, ни жилья, не говоря уже о семье. И он думает: «Куда возвращаться, если никто и ничто не ждет?» Хочешь начать жить, но точки опоры нет. Если ребенку в 16 лет дать год, он поучится, поиграет в футбол, сходит в кинотеатр и выйдет с теми же ценностями. Как в лагерь пионерский съездил. Осознание своего поведения приходит с возрастом. Именно поэтому часто случаются малолетние рецидивы.

— Человек способен на все сам, но если у него есть желание вырваться из прошлого, то лучше ему помочь, чем ждать, когда произойдет самоисцеление, — уверен Арсен Джанашиа. — Психологам в колонии стоит обратить внимание на медиацию, на обогащение ребенка знаниями, как понимать самого себя, совладать со своим поведением в тяжелых жизненных ситуациях. Это должна быть более глубокая психологическая работа, которая позволит увидеть личность ребенка. Увидеть не то, что он правонарушитель, или неудачный ребенок в своей семье, или тяжелый подросток из неблагополучного окружения, а человек, пускай с недостаточными знаниями или неумением контролировать свои эмоции. Он может осознать, что поступил плохо. И может встретиться с тем, кого ограбил или избил, принести извинения, если организовать такой диалог.

— Работа в колонии сильно деформирует человека?

— Вы думаете, я осознаю это? — разводит руками Олег. — Хотя нет, осознаю, наверное. Я пришел на работу в колонию, когда мне было 20 лет. Сперва, когда только начинаешь, нужно показать свое мегаэго. Если все вокруг общаются на «фене», то вряд ли ты будешь говорить в ответ «извините», «прошу прощения». Вначале все было интересно, многое в поведении человека потрясало. Сейчас появилось безразличие к этим историям. Видишь много нехороших вещей, и внимание к ним притупляется. Например, как-то девушка смотрела передачу о том, как пятеро друзей изнасиловали девочку. Для нее это был шок, для меня — повседневность. Ты с ними разговариваешь, видишь их каждый день. Я привык к этому, меня перестало цеплять.

Все приходит с опытом. Опыт — лучший учитель. Берет, правда, дорого.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by

Вышек с часовыми с территории не видно. Тем не менее, какой бы клетка ни была золотой, от этого она не перестает ограничивать свободу, изолировать от общества. Поэтому, юные преступницы иногда идут на своеобразные знаки протеста – пытаются покончить жизнь самоубийством. Недавно 18-летняя осужденная пыталась свести счеты с жизнью. Девушка выпрыгнула со второго этажа одного из корпусов исправительного учреждения и сломала себе обе пяточные кости. При этом еще и повредила поясничный позвонок.

Вне зоны досягаемости

Проникнуть в единственную колонию для несовершеннолетних в Украине не так-то просто: сама начальник Светлана Рулевская рассказывает, как «воевала» со съемочной группой Константина Стогния – ведущего программы «Криминал» на телеканале «Интер». Причиной «войны» оказалось то, что оператор принялся снимать на камеру колючую проволоку, и прочие атрибуты тюремного быта. Тут Светлана Николаевна, по собственным словам, воспротивилась:

— Ведь это не тюрьма, — говорит майор Рулевская, — здесь условия лучше, чем в оздоровительном лагере. Здесь за воспитуемыми следят, как нигде – на 152 осужденных 148 человек сотрудников, благодаря которым и создан порядок в исправительном учреждении.

Да уж: порядок исключительный – ни одной бумажки на асфальтированном квадратике внутреннего двора, чистота внутренних помещений. При этом, не может быть и речи, что этот «марафет» приготовили для моих глаз – договорившись о встрече, журналист прибыл в колонию менее чем через час.

Порядок, кстати – это то, что больше всего и угнетает в колонии. При входе в темный, узкий «аппендицит» КПП потребовали сдать в окошко средство связи, диктофон и фотоаппарат. Заодно отобрали и сигареты – так полагается делать всем, вплоть до сотрудников колонии. Отдав орудия связи и труда, и получив вместо них номерок, чувствуешь себя уже не полноценным членом общества, а узником замка Иф. Интересно, что когда мне звонили, пока я находился на территории колонии, мобильник отвечал: «Поза зоною…»

Четвертая попытка умереть

Разбираясь в личности неудавшейся самоубийцы, стало известно, что осужденная имеет немалый опыт в попытках суицида. По словам Светланы Рулевской, воспитанница уже трижды пыталась убить себя, причем в мелитопольской колонии – только один раз. По другой же информации, в свои 18 девушка четырежды пыталась покончить с собой, и уже дважды в мелитопольской колонии. Как рассказал главврач ССМП Николай Андрос, перед последней попыткой самоубийства девушка пила хлорку, однако, медикам удалось спасти осужденную, которая спустя непродолжительный период времени вновь оказалась на больничной койке.

Правда, попытки суицида, или членовредительство в колонии не новость. Как рассказала одна из бывших сотрудниц исправительного учреждения, 15 лет отдавшая перевоспитанию осужденных девчонок, в ее практике неоднократно бывало, что воспитанницы глотали ложки и другие предметы только для того, «чтобы оказаться в днепропетровской больнице, где смогут общаться с зэками противоположного пола». Отчасти это подтверждает и начальник мелитопольской колонии: «Сейчас у девочек такие гормональные взрывы, что они и думать о другом не могут».

Однако, так и не удалось установить, что побудило 18-летнюю жительницу Донецкой области выпрыгнуть из окна. Как рассказала бывшая сотрудница колонии, она слышала, что девушка не в себе. Тогда непонятно, почему она находилась в колонии, а не в психоневрологическом стационаре.

Светлана Рулевская рассказывает, что девушка эта со странностями – дескать, имеет виртуального друга по имени Игорь, постоянно говорит о том, что хочет обрести свободу, лишив себя жизни. При этом с ней постоянно вела работу психолог, но и она не смогла предугадать у девушки очередной «криз». Из писем, отрывки которых зачитала мне Рулевская, ясно, что неудавшаяся самоубийца страдала и перепадами настроения – иногда писала домой грубые письма, обзывая мать, упрекая ее за безвкусицу в одежде, образе жизни. В другой раз, наоборот была приветлива и спокойна.

Всего же, по словам начальника колонии, в исправительном учреждении находится 3 девушки, которых считают склонными к суициду. Но поговорить с ними не удалось – Светлана Николаевна обмолвилась – мол, нечего о них писать, у нас что, нормальных людей нет? Скорее всего, положено так – тот самый «внутренний распорядок».

Нудистки и побег

Даже если имеются в колонии отдельные прецеденты, они тщательно скрываются за высоким забором с колючей проволокой и натянутыми проводами под напряжением.

Правда, бывали и беспорядки. Так, по словам бывшей сотрудницы воспитательного учреждения, в далеком 1968-м осужденные залезли на крышу одного из корпусов, разделись, и не хотели слазить. Пришлось им отбивать охоту загорать брандспойтами – под высоким давлением вода буквально «смыла» забастовавших было осужденных.

Был в истории сего специализированного учреждения и побег. Говорят, что две зэчки пролезли по канализации прямо к Бердянскому мосту, возле села Константиновка. Правда, свободы они толком не увидели – тут же остановили автомобиль, в котором ехали работники колонии, и с наивностью поинтересовались: «До Мариуполя не подкинете?» Безусловно, подкинули. Только не в город на море, а вновь в колонию. Еще и три года за побег, согласно закону, впаяли.

Был и другой случай, когда осужденные попытались саботировать производство спецодежды – сломали все иглы на швейных машинках, а одна из «отпетых» даже вскрыла себе с помощью обломка иглы вены. Правда, сейчас, кажется, спецодежду изготавливают массово. В колонии есть отдел маркетинга, и сам корреспондент слышал, как майор Рулевская разговаривала с кем-то, кому понадобились рабочие перчатки. 

«Рожки с маслом» или «Наступи менту на шею»

О том, что в коллективе девочек-подростков и уже вполне зрелых рецидивисток все спокойно и без эксцессов, верится с трудом. Во-первых, попадают туда юные создания только за серьезные преступления и разного социального статуса, воспитанные разными родителями и «казенными домами». К примеру, вот что рассказывает одна из сотрудниц колонии о своих бывших подопечных:

— Не бывает детей плохих и хороших. Все зависит от людей, которые влияют на воспитание ребенка. Бывает те, кто попадает в колонию, только там понимают, что «на зоне» им лучше. Одна из осужденных писала домой: «Мама, здесь так хорошо, здесь на обед дают рожки с маслом…» Значит, ребенок не ел досыта – теперь-то понятно, что ее подвигло на преступление.

Общаясь с бывшей воспитательницей исправительного учреждения, поинтересовался тем, как же в колонию попадают девушки по статье «изнасилование»? Вроде бы, это противоестественно. Ан нет, говорит моя собеседница. Оказывается, это очень даже возможно. К примеру, живут в одном дворе две девчонки. Обе красавицы. Только одна может позволить себе все – от одежки до роликов и плеера, а другая вместо этого слушает по ночам ругань пьяного отца, который пропил всю зарплату. Тут-то и ощущает ребенок из-за асоциального родителя свою неполноценность и начинает завидовать соседке, к которой, вдобавок, повадился красивый парень. Вот так и рождается жгучая ненависть в сердце подростка. Подговорив дружков, коих немало возле каждой лавочки в вечернее время, завистница поджидает «соперницу», а затем подвыпившие нелюди заволакивают ее в глухое место и «пускают по кругу».

Тем не менее, воспитатели жалеют «своих» девчонок. Действительно хотят их исправить. Даже приютить могут у себя дома.

Так и было с воспитательницей, о которой велась речь выше. Она рассказала смешную историю: одной из осужденных после «отсидки» вернуться было абсолютно некуда, вот и пригрела воспитанницу сотрудница колонии у себя дома, пока вышедшая на свободу девушка осмотрится, привыкнет к воле.

— Сидим мы, значит вечером, с Мариной (назовем ее так), она с моей дочкой 4-летней играет. А та ее спрашивает: «Тетя Марина, а что это у вас за буковки на ножке?» Мы засмеялись, ничего ребенку не объясняя, а у Маринки наколка на стопе: «Наступи менту на шею».

Ни себе, ни людям

Конечно, многие подумают и даже откровенно заявят – мол, нечего сейчас жалиться, нужно было раньше думать, что делают – просто так несовершеннолетнюю девчушку в тюрьму не посадят. И правильно скажут – в колонии действительно не сидят «за просто так». За каждым приговором – чья-то разбитая жизнь, боль, горе, смерть. Вот только и от общества зависит, станут ли вчерашние дети преступниками, и смогут ли после отбытия исправительного срока устроиться на работу, выйти замуж, родить детей, которых будут воспитывать по-другому, не так, как их воспитывали асоциальные родители, интернаты и попечители. Ведь каждая преступница, особенно несовершеннолетняя, самой себе жизнь портит, при этом других несчастными делая. Эта тема настолько глобальна и примеров ей такое количество, что никакой публикации не хватит. Поэтому, оставим на совести государства эти искалеченные жизни и вновь вернемся к существованию в колонии.

Самым важным и наиболее почитаемым на территории, изолированной от размеренно текущего бытия горожан является распорядок. Утреннее построение — вечернее построение. Дружное принятие пищи в столовой, часы труда и часы отдыха. И один раз в год праздник, на который съезжаются родственники и друзья осужденных – «Красная калина». В такие дни свобода кажется еще ближе, а после отъезда родных людей – еще болезненней. Есть и другие праздники – Новый год, ежегодные КВНы и другие мероприятия. Центр социальных служб для молодежи тоже вниманием своим девчонок не обходит – ведет работу по профилактике вредных привычек, разъясняет некоторые, как правило, интимные, нюансы жизни. И чем можно заболеть, об этих самых нюансах не ведая.

«Детство-детство, ты куда ушло…»

На столе у меня лежит сборник творческих работ воспитанниц Мелитопольской колонии. Называется он «З любов’ю родина – щаслива дитина». Получается, пишут девчонки как раз о том, чего у них никогда не было. И уже, наверное, никогда не будет – детство-то прошло за колючкой. Бывшая сотрудница с грустной улыбкой рассказывает: «Волосы дыбом встают, когда освободившиеся, меня не забывшие девчата, присылают письма, где есть такие строки: «Эти годы (в заключении) были самыми лучшими». Потому что здесь у них прошло детство».

Вот что написал автор скандально известной книги «Проститутки Москвы (Справочник)» журналист Эдвард Максимовский: «Я видел эту скрытую энергию в рисунках воспитанниц Мелитопольской колонии на тему: «Нарисуйте несуществующее животное и опишите его образ жизни». Многие нарисовали маленьких чудовищ. Ксения П. по поводу своего монстрика написала: «Живет один, охотится ночью, питается кровью, защищается тем, что плюется ядом и выклевывает глаза; не размножается».

Как бы хотелось, чтоб таких монстриков появлялось меньше. Но это зависит не только от психологических особенностей тех, для кого жизнь сейчас ограничена периметром зоны. 

http://www.cripo.com.ua/?sect_id=5&aid=33254