Композиция рассказа в набокова рождество

Филологический анализ. Набоков «Рождество»

Бесспорно, в жизни каждого человека бывают моменты, подобные озарению. Но как вычленить это внезапно охватившее тебя чувство из бездны житейских мелочей, запечатлеть эти внезапно открывшиеся истины, движения души хотя бы в маленьком рассказе?..
Имя В. Набокова стоит в ряду известнейших мастеров слова первой половины ХХ века. Его произведения поражают тонким психологизмом и умением проникнуть в святая святых человеческой души.
В начале рассказа «Рождество» перед нами предстаёт человек, явно переживший большое горе. «Так бывает после больших несчастий», — замечает повествователь, тем самым возводя частный случай в общий для всех закон. Уже в первых двух предложениях Набоков задаёт время и пространство. Слепцов – помещик («вернулся в свою мызу») начала века. Он возвращается в своё родовое гнездо после полугодового отсутствия, за время которого с ним случилась страшная драма. Деталь интерьера – «низкий плюшевый стул» — в буквальном смысле сопереживает герою. Проникается к нему сочувствием и читатель.
Слепцов сидит, забившись в угол, «словно в приёмной у доктора». Данная, казалось бы, незначительная деталь подсказывает читателю: этот человек болен, нуждается в помощи. Он «медленно» (т.е. с трудом осознавая, что делает) смотрит на свою руку. Треснувшая капелька воска символизирует «трещину» в душе героя. Внутренний конфликт и является в рассказе Набокова сюжетообразующим.
Автор разделил свой рассказ на четыре части, каждая из которых означает ступень: с каждым шагом Слепцов приближается к нервному срыву – обрыву, бездне? С каждой главой нарастает драматизм повествования.
Вторая часть имеет трёхчастную композицию: утро – день – вечер. Сообразно природе меняется и душевный настрой Слепцова. Вначале его глазами мы видим восхитительный утренний пейзаж. «Весело выстрелила под ногой половица», «райские ромбы» стёкол, «сладко хрустнувшая дверь», «блистательный мороз». Все эти детали говорят о способности героя чувствовать природу, находить в ней пусть не утешение, но хотя бы забвение. Он видит в живой природе душу (олицетворение: «ёлки поджимали зелёные лапы»), образно воспринимает её красоту (куст – фонтан). На фоне этой природы остался в его памяти и нежно любимый сын…
Только теперь мы узнаём причину терзаний Слепцова: сын, видимо, был единственным близким человеком, единственным утешением, надеждой. Оттого–то и удивляется Слепцов тому, что «сам он ещё жив», ведь гроб был наполнен «его жизнью».
Набоков создаёт удивительно привлекательный образ мальчика–подростка. «Неповторимым смехом» играет его лицо, «весело расставлены милые, гладкие, коричневые ноги». Герой помнит его облик и одежду до мельчайших подробностей. Сознание отца воссоздаёт живой облик сына; Слепцов просто не в силах примириться с фактом смерти. Он проводит час у могилы. Но здесь ему кажется, что он ещё «дальше от сына». Читая это описание, невольно вспоминаешь родителей Базарова и концовку тургеневского романа.
Мы ничего не знаем о мыслях, которые приходят в голову Слепцова. Да и способен ли думать человек в таком состоянии?! «Сурово затосковав», «с тяжёлым рыданием» он входит в старый дом, откуда веет «не зимним холодком». Не зимний – склепный холод, мебель в саванах, тревожно жёлтые и чёрные цвета – этим нагнетанием деталей Набоков достигает почти мистического эффекта! Слепцов перебирает вещи сына, «горбясь, всхлипывая всем корпусом». Всё знакомо: «тут», «вон», «а вон». Череда параллельных конструкций передаёт «мучительный процесс узнавания». Сын, как и отец, любил природу.
«Порванные», «мёртвые» рядом с «пахнущим летом травы зноем», яркие бабочки. Эти детали–подробности в совокупности рисуют внутренний образ героя. Диалог со слугой Иваном дополняет образ героя, делает его психологически насыщенным.
В угнетённом состоянии застаёт героя главный христианский праздник – Рождество. Слуга Иван – хранитель традиций имения – не забывает принести ёлку, которую Слепцов просит убрать. Он удивляется: «Неужто сегодня Сочельник? Как это я забыл.» Набоков воспроизводит поток сознания Слепцова. Не в силах принять смерть сына, он уверен в бессмысленности своего существования, более того – в неизбежности скорой смерти: «А я умру – конечно. Это так просто. Сегодня же… Жизнь – горестная до ужаса, унизительно бесцельная, бесплотная, лишённая чудес», — такое определение даёт человеческому существованию обезумевший от горя человек. В самом деле, когда дети гибнут раньше своих родителей, в расцвете сил, это невозможно ни понять, ни принять. Набоков воспроизводит вечную жизненную драму, от которой не застрахован ни один из нас. Но если его герой, взойдя на последнюю ступень отчаяния, не видит смысла жить дальше и бороться, то автор – тот, кто мудрее своего героя, — подсказывает неожиданный выход. Размышления героя прерывает звук («как будто лопнула натянутая резина»), подобный чеховскому звуку лопнувшей струны…
Итак, душевные переживания отца, потерявшего сына, Набоков ставит в центр своего произведения. Именно внутренний мир Слепцова во всей сложности его переживаний – объект изображения, а не внешние черты, отражённые всего в одной портретной детали – «большое бородатое лицо».
В рассказе две сюжетные линии, в каждой из которых отражена одна из граней авторского замысла. Первая: Слепцов и его сын. Перечитывая дневник своего ребёнка, отец неожиданно узнаёт о чувстве, которое сын питал к какой-то девушке: «Мы…переглянулись, моя прелесть, моя радость…» Необычайно трогательно это первое чувство. Однако эта тайна, недосказанность между отцом и сыном доставляет отцу такую же муку, как и смерть.
Вторая сюжетная линия: Слепцов и Иван. Детали помещичьего быта, безумно дорогие и для Слепцова, и для автора мелочи, традиции. Так, в тексте упоминается «Фрегат «Паллада»», знаменитое произведения И.А. Гончарова, воспевавшего когда-то уклад деревенской России. Заметим, Иван — «тучный слуга, недавно сбривший себе усы». Что это: проявление новой моды, окончательно побеждающей патриархальные устои?
Теперь обратим внимание на встречающиеся в произведении детали – символы. Бабочки, которых собирал сын Слепцова, — какие ассоциации они вызывают?
Красота, стремительный полёт, краткость жизни – как похожи они на самого мальчика. Он умирает в расцвете сил в далёком Петербурге, грезя о своих бабочках и, возможно, о любимой. И – о чудо! – куколка, которую он считал мёртвой, согретая теплом комнаты, — оживает, на глазах изумлённого Слепцова превращаясь в бабочку: «Оно стало крылатым незаметно, как незаметно становится прекрасным мужающее лицо».
Как известно, путь к философии любого писателя лежит через его филологию. Попробуем проанализировать язык кульминационной сцены. Неопределённые местоимения показывают смятение, удивление, которые вызывает «тонкий звук» в душе Слепцова. Обилие однородных сказуемых и обстоятельств, выраженных деепричастиями, передаёт стремительность происходящих действий, уменьшительные формы указывают на трепетное отношение к новорождённому существу. Местоимение «оно» говорит нам о том, что Слепцов просто не представляет, как описать случившееся. Множество точных цветовых эпитетов (бархатные бахромки, чёрные мохнатые лапки) позволяют не только увидеть, но буквально ощутить это «трепетное» новорождённое существо. Повторами «так», «оттого-то» Набоков усиливает эффект напряжённого ожидания. Градация («в порыве нежного, восхитительного, почти человеческого счастья») как нельзя точнее передаёт переворот, свершившийся в душе «прозревшего» Слепцова.
Вторым образом–символом является само Рождество, вынесенное в заглавие. Этот главный христианский праздник одновременно радостен и в то же время напоминает человеку о предстоящих родившемуся Христу страданиях. Ель (символ Рождества), принесённая Иваном, означает вечную молодость («Зелёная. Пусть постоит»). Слепцов просит убрать её, потому что хоть неявно, но винит в смерти сына Бога, считая её (смерть) несправедливостью. Возможно, ель – горькое напоминание о счастливых минутах, проведенных вместе с сыном. Вообще образ Бога зримо присутствует на страницах рассказа. Сельская церковь, ее крест намекают, напоминают о Нём. Но само имя Бога появляется лишь в конце (крылья разворачиваются «до предела, положенного Богом»).
Еще раз всмотримся в организацию времени и пространства. Герой совершает как будто “челночное” движение (по прихоти воспоминаний он переносится то в Петербург, то снова в усадьбу; едет до кладбища и возвращается обратно). Галерея, соединяющая дом, где Слепцов жил с сыном, и нежилой флигель, символизирует разрыв между счастливым прошлым и бесприютным настоящим. Пространство предельно насыщено запахом, звуком, цветом. Отсюда мы можем сделать вывод о том, что автор, как и его герой, тонко чувствует природу. Более того, именно в ней он видит оправдание человеческого существования и утешение – видит Бога.
Рассказ “Рождество”, безусловно, творение подлинного мастера слова, наследника реалистических традиций XIX века. Однако отразились в произведении Набокова и веяния века XX – предельное внимание к человеческой индивидуальности.
Перед нами вечный конфликт отцов и детей, жизни и смерти. Проблема дворянских гнезд и разрыва связи поколений разрешилась благодаря природе, напоминающей о “вечном примирении и о жизни бесконечной”!

В помощь ученикам 7 класса, готовящимся к суммативному оцениванию по литературе

Наш центр развития предоставляет образовательные услуги не только младшим школьникам. На дополнительные занятия часто приходят ученики среднего звена. Они испытывают затруднения в выполнении заданий, которые предлагаются обновленной программой по литературе. Среди таких – анализ эпизодов изучаемых произведений, написание эссе, анализ лирических произведений. Педагоги нашего центра развития помогают школьникам в подготовке к такого вида работам, которые включены в суммативное оценивание. В 4 четверти семиклассники будут знакомиться с рассказом В.Набокова «Рождество». Вашему вниманию предлагается итоговая работа по интерпретации этого произведения ученика 7 класса Бондаренко С. Его размышления будут полезны всем, кто заинтересован в глубоком и правильном понимании прочитанного.

Владимир   Набоков не был обычным писателем. Чтение его произведений не назовешь увлекательным путешествием по занимательному сюжету. Читатель Набокова должен приготовиться к неспешному постижению смысла, в раскрытии которого особую роль играют детали. Автор приглашает к вдумчивому прочтению, но тем увлекательнее приблизиться к раскрытию его замысла. Прочитав рассказ «Рождество», я восхитился необычностью авторской позиции в раскрытии темы жизни и смерти.

Удивляет название рассказа. Рождество – это светлый праздник, возвещающий о радости появления на свет Христа. Нам известны христианские традиции, связанные с  празднованием этого события. Чувства  верующих в этот день разделяются всеми. Рождественская ель с золочеными шарами, украшенная разноцветными бусами и живым сиянием зажженных свечей,  Вифлеемская звезда на ее макушке символизируют торжество жизни. Подарки, народные гуляния придают этому дню особое настроение.

Но в рассказе речь идет о трагедии смерти. И эта тема организует повествование значительной части рассказа. Уже начало рассказа погружает нас в состояние отчаяния, в котором пребывает главный герой. Реквиемное звучание первой фразы, построенной на аллитерации, — камертон к последующим событиям: «Вернувшись по вечереющим снегам из села в свою мызу, Слепцов сел в угол, на низкий плюшевый стул, на котором он не сиживал никогда». Ощутить силу душевных переживаний  нам помогают цветопись, особая роль деталей и символов, пронизывающих рассказ.  Мы отчетливо ощущаем темноту зимнего вечера, отсутствие света во флигеле, видим нежилой угол, в который герою и захотелось сесть. Вся атмосфера дома  говорит о скорби героя: «Комната плавала во тьме, в окно, сквозь стеклянные перья мороза, густо синел ранний вечер». Перед нами  одинокий человек, уставший жить, медленно произносящий: «Я больше не могу, не  — могу – больше…»

Картина вечереющего зимнего пейзажа полна боли от потери сына, но причина горя долго остаётся неизвестной. Ключевое слово «умер» спрятано в глубине портретного описания сына, каким его заполнил отец  — с его «неповторимым смехом», «милыми, гладкими, коричневыми ногами» в промокших сандалиях…  Столько жизни и прелести в мальчике со складным  сачком в руках и соломенной шляпе, идущем  по мосту, усеянному сережками! Столько отцовской нежности и любования!  И вдруг  неожиданный обрыв фразы – и  резкий переход к короткому нераспространенному предложению – «он умер». Такое построение фразы напоминает мне кокон бабочки, внутри которого спрятано что-то очень важное, но глубоко скрытое: ведь после сообщения о смерти мальчика автор продолжает укрывать, страшный смысл произошедшего, заворачивая его словесной тканью.  Слепцов перевозит «тяжелый, словно всею жизнью наполненный гроб, в маленький белокаменный склеп близ сельской церкви», понимая, что и его жизнь потеряла какой-либо смысл: «Завтра Рождество… А я умру, конечно, это так просто, сегодня же…»  А как иначе, если до конца обнажилась его жизнь – «горестная до ужаса, унизительно бесцельная, бесплодная, лишенная чудес…»

Удивительна роль пейзажных зарисовок. Утро следующего дня наполнено торжествующей  красотой зимнего пейзажа, сиянием его белизны и чистоты. Мы видим «белые купола клумб»  высокого парка, где «где каждый черный сучок окаймлен был серебром», а оснеженные кусты похожи на застывшие снеговые фонтаны. Нас завораживает цветовое решение этого эпизода. На ослепительно-белый цвет накладываются редкие цветные мазки, добавляющие зимнему утру радостные нотки звучания: райские ромбы отражения цветных стекол веранды, зеленоватая синева сосулек, зеленые лапы елей под «пухлым и сверкающим грузом», шафранные пятна возле песьих следов, прожегшие снег.   Яркое, солнечное, позитивное начало дня  мы видим глазами героя, не понимающего, почему его горе не находит отклика в природе и, вопреки его ощущению победы смерти над жизнью, говорит о красоте бытия.

Герой подходит к мосту. Мост – емкий символ перехода человека на другой берег своего жизненного пути. Но Слепцов сворачивает с этой тропы, устремляясь к тому месту, где парк обрывался к реке. Стоя над обрывом, он смутно видел, как «слепо сиял церковный крест». Чуткий к слову, писатель все-таки ставит рядом однокоренные слова, удваивая смысл понятия «слепой». И мы понимаем, что  не только набежавшие слезы мешают увидеть на том берегу крест как напоминание ценности человеческой жизни «во имя Отца, и Сына, и Святого духа». Восхождение к этому пониманию еще не началось: пройдены первые ступени. Поэтому возвращение героя в дом  напоминает посещение склепа: мебель в  саванах, вместо люстры — незвенящий мешок, серые квадраты занавешенных картин, белоснежный кафель печей. Этот белый цвет интерьера не похож на ослепительную белизну зимнего утра. Он мертв, и желтый свет лампы с жестяным рефлектором не меняет ощущения смерти. Зачем ель? Она не нужна, ее убирают.

Автор даёт герою фамилию, смысл которой мы понимаем не сразу. Почему Слепцов? Ослеп от горя или давно потерял смысл жизни? А когда отец начинает разбирать вещи так рано ушедшего из жизни сына, мы понимаем, что он не всегда понимал своего ребенка. Мальчик прожил хоть короткую, но яркую, интересную и насыщенную жизнь, в которой было всё: природа, красота, безответная любовь к девочке, велосипед, школа, чудная коллекция бабочек. Обо всем этом перед смертью мальчик успел «радостно, жарко» проговорить в бреду. Записи его дневника расшифруют обозначенные смыслы. Особенно остро воспринимаются строки о ней: «Проезжал мимо ее дачи, но ее не видел… Моя  прелесть, моя радость…» И еще: «Вечером шел дождь.  Она, вероятно, уехала, а я с нею так и не познакомился.  Прощай, моя радость. Я ужасно тоскую». Горечь неразделенной любви завершается словом «прощай». Как символично! И бабочки, занимавшие в жизни мальчика такое же важное место, как и в жизни самого автора.

Именно с коконом индийского шелкопряда будет связан кульминационный момент произведения. Произошло настоящее чудо рождения бабочки, из, казалось бы, мертвой куколки: «Оно так долго ожидало своего появления, так напряжённо набирало сил и вот теперь, вырвавшись, медленно и чудесно росло». Почему «оно»? Потому что чудо!  Виртуозное построение эпизода преображения  бабочки, вначале напоминавшей мышь, в прекраснейшее существо, звучит гимном жизни, победившей смерть. Развернулись, распростерлись смятые лоскутки бархатных крыльев с четырьмя слюдяными оконцами, налились воздухом и окрепли веерные жилы, распростерли.  Бабочка символизирует красоту жизни во всех ее проявлениях. И ее прорыв сквозь шелк кокона наполнен восторгом перед  открывающейся красотой: «И крылья – еще слабые, еще влажные – все продолжали расти, расправляться … до предела, положенного Богом». Вот и прозвучало – только  в финале рассказа! —  слово Бог, знаменующее рождество нового мироощущения героя. Именно это чудо рождения индийского шелкопряда, которого не дождался мальчик,  возвращает Слепцова к жизни. Удивительно точное описание преображения черного комочка в громадную ночную бабочку передаёт чувства наблюдающего за ней человека: «И тогда простертые крылья… вздохнули в порыве нежного, восхитительного, почти человеческого счастья». Возращение Слепцова к жизни состоялось.

Чтение  небольшого рассказа Набокова не назовешь легким. Писателя отличает  своеобразие воплощения авторского замысла, которому подчиняется весь строй произведения. Торжество жизни над смертью и ее непреходящая ценность открывается не сразу и  только вдумчивому  читателю. И если это  случается, происходит чудо рождения  настоящего читателя, для которого книги Набокова обязательно займут свое место на книжной полке самых нужных книг.

Бондаренко Семен, ученик школы-гимназии №31

г.Нур-Султан

апрель 2019 Г

В
рассказе Владимира Набокова «Рождество» такие категории, как пространство и
время, нельзя рассматривать отдельно друг от друга. Эти два понятия тесно
связаны между собой, одновременно вбирая в себя различные пласты человеческих
чувств и ценностей. Рассмотрим это подробнее.

Дом
с флигелем и обширное пространство вне его мы можем рассматривать как
олицетворение процесса жизни, поэтому за каждым участком пространства
закреплено определенное время и некая совокупность чувств и ценностей,
свойственных этому времени.

Дом,
в который главный герой, Слепцов, так боится заходить, представляет собой
прошлое, представляющее самый темный уголок его памяти. Герой не поселяется в
доме, потому что, во-первых, ему чисто психологически было бы сложно там
находиться, ведь эти стены, окна, шкафы, ящики с бабочками еще помнят того, кто
недавно умер, кто перед смертью упоминал все то, что находится в доме, особенно
индийский кокон, казавшийся на первый взгляд мертвым. Прошлое содержит не
печальные воспоминания, а, наоборот, теплые и светлые. Именно от данного
диссонанса с реальностью, от сравнения этих «тепла и света» и реальной жизни,
превратившейся в одно сплошное горе, герой рассказа, сильный мужчина, плачет,
прижавшись мокрой щекой к пыльному столу. Еще летом он был так счастлив,
наблюдая за сыном, который бегал в саду, ловил бабочек, насаживал их на булавку
и прятал за стекло. Теперь жизнь кончена, как разорван тот сачок, которым сын
накрывал на перилах моста живое, трепещущее крылышками существо.

Флигель
ассоциируется у нас с настоящим временем. Именно в этом месте поселяется герой.
С одной стороны, «там белые изразцовые печки истопить — дело легкое», но это
лишь формальное объяснение поведения героя. С другой стороны, это место не дом,
но находящееся рядом место. Главному герою в любом случае придется зайти в дом,
окунуться в это холодное, но олицетворяющее «тепло и свет» пространство. Он
садится в угол, словно пациент, ожидающий приема у доктора. Необходимо
собраться с мыслями. Необходимо подготовить себя к той боли, которая ждет
впереди, возможно, более сильной, чем была ранее. Именно флигель концентрирует
в себе напряженное чувство ожидания боли, а также боли, уже ощутимой героем.
Угол тот нежилой. В него герой садится совершенно неосознанно, потому что мыслями
он далеко от этого места. Ему неважно, где он сидит, в каком из углов. Нежилой
угол приютил своего убитого горем хозяина. Они чувствуют близость друг другу.
Такие же одинокие, пустые и без жизни. Герой словно умирает, умирает глубоко
внутри, ведь горе оказалось сильнее. Умирает для того, чтобы обратиться к
прошлому, уже мертвому времени, сконцентрированному в пространстве дома. Но это
лишь один угол из четырех. Флигель – это настоящая жизнь: суета, заботы, печки,
лампа и воск свечи, относящий читателя к похоронам. Но здесь есть свет. Его
приносит во флигель слуга Иван. Если бы не было Ивана, дом показался бы нам
абсолютно пустым и безжизненным. Возможно, что именно благодаря Ивану главный
герой возвращается из своего ожидания сильной боли, своих раздумий. С одной
стороны, слуга знал дом прежним, когда сын героя рассказа был жив, когда Иван
еще не сбривал усы. Но жизнь идет. Все меняется. Есть то, что жило в прошлом и
живет в настоящем. Это слуга Иван, произносящий в рассказе всего несколько
слов, но именно своими действиями – из прошлого, но настоящими – возвращает
хозяина дома к жизни, тянет его из глубоких раздумий, словно зовет из того неживого
угла. Он напоминает Слепцову, что завтра будет Рождество, что настоящее время –
не только похороны, но и Сочельник, который так любят дети. Иван доказывает,
что жизнь не закончилась, что процесс жизни линейный, что завтра будет завтра,
что стоит продолжать жить.

Пространство
вне дома, которое Набоков так красочно представляет обилием пейзажных
зарисовок, олицетворяет собой будущую жизнь, которая начнется уже с завтрашнего
дня, с Рождества. Это будущее обширно, ярко, красочно, радостно, светло, что
Слепцов с чувством разочарования понимает, как на погосте далек от сына,
дальше, чем «здесь, где под снегом хранились летние неисчислимые следы его
быстрых сандалий». Будущее кроет в себе неизвестность, но в этой неизвестности
уже не будет столько боли, сколько ее есть в доме (прошлом) и флигеле
(настоящем).

Местоимение
«ты» появляется у Набокова лишь в одном абзаце, в самом начале. Возможно, что
таким образом автор рассказа приобщает нас к этой очень личной истории. Мы
становимся на одном уровне с главным героем, с нежилым углом, его приютившим.
Вспоминаем свои истории, когда были близки к тому, чтобы расплакаться на плече
у незнакомца, прохожего. Теперь другой человек, недавно похоронивший сына,
доверяет нам свою боль, делится ею. И мы воспринимаем весь текст, как именно
его рассказ, а не рассказ автора. Мы настолько проникаемся сочувствием к чужой
боли, что совершенно забываем о наличии повествователя. В описаниях движений, в
отдельных деталях мы читаем гораздо больше. Объем рассказа для нас не сводится
к этому малому числу страниц. Мы ощущаем всю трагичную историю в целом.

Когда
Слепцов покидает дом, тем самым он стремится к будущей жизни, отрываясь от
прошлого и трагически суетного настоящего. Он словно глубоко вздыхает,
выбирается на волю, освобождается от того мучительного ожидания боли, которая
ждет его при посещении дома. Слепцов опять начинает жить, жить не в горьких
проблемах, а в простом, чистом восприятии этого чистого вокруг мира. Он
перестает замыкаться на своих переживаниях и начинает осознавать, что кроме его
горя есть и окружающий мир, и этот мир не трагичный, а светлый, морозный,
ясный. В нем дышится легко. Уже веранда – пространство, близкое к пересечению
времен, пересечению ощущения нежилого угла (смерти) и ощущению двора, моста,
парка, реки (новой жизни) – встречает героя веселом скрипом половицы и «райскими  ромбами отраженья  цветных 
стекол». «Он удивлялся, что еще жив, что может  чувствовать, 
как  блестит  снег, 
как  ноют  от 
мороза передние  зубы.  Он 
заметил даже, что оснеженный куст похож на застывший фонтан, и что  на 
склоне  сугроба  — песьи 
следы, шафранные  пятна, прожегшие
наст». Безусловно, главный герой восхищается красотой окружающей природы.
Встретившее его морозное утро он воспринимает как человек, не переживший до
этого серьезного горя. Возможно, это будет звучать абсурдно с нашей стороны, но
мы предполагаем, что вне пространства дома и флигеля герой чувствует себя
счастливым. Вокруг нет горя, нет смерти. Все жаждет новой жизни. Утро – это
новая жизнь. Каждый человек неосознанно стремится туда, где ему будет легко и
комфортно. Ради этого он может забыть о своих обязанностях, о потери близкого
человека. Так устроена жизнь. И это ощущение легкости и некой радости удивляет
Слепцова. Он ненавидит себя за то, что еще жив, что чувствует эту красоту, хотя
должен скорбеть о погибшем сыне. Возможно, он принуждает себя возвратиться к
своему горю, но человеческая природа сильнее самого человека и его моральных
обязанностей перед самим собой.

Как
мы уже говорили ранее, пространство вне дома характеризуется обилием пейзажных
зарисовок. Конечно, чисто с формальной точки зрения пейзаж обязан разбавить
трагическое настроение как главного героя, так и читателя. Но главенствующая
роль все-таки кроется в воплощении новой жизни, самой сущности жизни, ее
главной мысли по поводу постигшей героя беды: «Все пройдет. Пройдет и это».
Горе не перечеркивает линию жизни навсегда. Оно заставляет человека взглянуть
на свою жизнь и жизнь вообще по-новому. Заставляет сделать новый глоток
воздуха. «Слепцов,  в  высоких 
валенках,  в полушубке с
каракулевым воротником, тихо зашагал по 
прямой,  единственной  расчищенной тропе  в эту слепительную глубь». Эта «слепительная
глубь» и есть та новая жизнь, которая ждет его впереди. Таким образом, мы здесь
видим две жизни: настоящую для героя, трагическую, и фоновую, общую, светлую.

Особо
следует обратить внимание на последний абзац второй главы, в котором говорится,
что герой стоит на месте обрыва парка к реке. Нет сомнения, что
действительность дана здесь глазами Слепцова, а не повествователя. Когда герой
прислонился к стволу, он не замыкается в себе, не вспоминает прошлого с
участием любимого сына, а видит обычное течение жизни, которая была до смерти
сына и будет продолжаться после. Стоит заметить, что герой рассказа не видит
людей, а видит лишь результаты их деятельности: вырезанные льды, розоватые
струи дыма, стук топора. В его горе, сакральную тайну, никто не вмешивается: ни
на уровне детали пейзажа, ни на уровне ощущений души, а душа пропускает пейзаж
через себя и тем самым познает красоту жизни. Его тайну видит лишь церковный
крест. Сам Господь обязывает героя верить в дальнейшую жизнь.

Может
показаться странным, но мы хотим сравнить данный рассказ с музыкальным
произведением. Две первые главы являются подготовительными к главному событию –
переходу героя в мир прошлого, к главной боли его переживаний. В первой главе
мы знакомимся с пространством дома, флигеля, а также с самим героем, помещенным
автором в неживой угол. Во второй главе герой рассказа как бы еще причастен к
фону жизни, словно пытается запастись красотой человеческого бытия перед
смертью, которая наступит при посещении им дома. Он еще не пережил самую
высокую вершину своей беды, не увидел всей трагичности случившегося. Спокойные
ноты, овеянные пеплом грусти, — в начале, искорки радости – в продолжении
течения произведения. Практически тишина… Чувства настолько спокойны, что нам
уже кажется, герой рассказа готов встретиться с горем лицом к лицу. Слепцов
велит отпереть большой дом. Идет к комнате сына. Полы трещат, стены наполняются
желтым светом от лампы. Комната – сгусток прошлого, которое ушло безвозвратно,
не оставив о себе и живого признака. Хотя…

Сейчас
главными для героя являются не новая жизнь, счастье, радость ощущения бытия, а
горечь утраты любимого сына, от осознания 
того, что ему так и не суждено узнать, по кому сын так тосковал, кого
сын так жаждал увидеть.

Одновременно
меняется и способ ощущения бытия героем рассказа. Он, кажется, навсегда
отказывается от того мира вне дома и читает истории, которые ему нашептывают
вещи в комнате: тетрадь, шкафы, сачок, бабочки. Слепцов становится настолько
бессильным, что ему остается лишь слушать и плакать. В мире прошлого вещи
оживают. Они творят реальность, заставляя забывать о внешнем мире, о настоящем
времени. Они творят ту реальность, в которой сын еще жив, еще ловит бабочек,
прикрепляет их крылья к дощечкам, произносит их латинские названия «слегка
картаво, с торжеством или пренебрежением». Герой не выдерживает обрушившейся на
него лавины воспоминаний. Все его действия сопровождают рыдания: то явные, то
сухие, еле слышные. Трагизм нашего уже музыкального произведения с каждым
словом, с каждой нотой нарастает. Кажется, что еще чуть-чуть и будет поздно,
что струна души навсегда лопнет, а сердце разорвется от страданий. Но вспомним
наше одинокое «хотя…»

Прошлое
не оставило в себе и живого признака? Ряды сухих бабочек под стеклом. Это не
совсем так. Появлению живой души предшествует появление живой души иного
характера. Безусловно, это Иван, но Иван не один, а с живой, вечно зеленой,
пахнущей морозом и праздником елкой, к крестообразной макушке которой приделана
свеча. «Зеленая. Пускай постоит…» — мягко настаивает он. Слепцову тяжело
осознавать, что сегодня Сочельник, а завтра Рождество. Переход из одного
времени в другое всегда болезненный. Здесь переживание героя достигает своего
пика. Елка, строчки о первой любви сына, о которой отец теперь никогда не
узнает, слон, уходящий вдаль на последней странице тетради. Герой больше не
может терпеть этой выворачивающей душу боли и решает покинуть жизнь. «Смерть, —
тихо сказал Слепцов, как бы кончая длинное предложение». И снова тишина…
Кажется, из этой мертвой пустоты не выбраться, не преодолеть этой нескончаемой
лавины горечи. Но среди мертвых бабочек оживает то, что ранее казалось таким же
неживым. Из кокона рождается индийский шелкопряд, огромная ночная бабочка. И
словно в композиции Мориса Равеля «Волшебный сад», после продолжительного
трагического начала и пика переживаний, когда кажется, что сердце разорвется от
боли, последние строчки-минуты окрашены чувствами счастья, радости, волшебства,
новой жизни, Рождества. Формально это конец произведения, но мы уверены, что
для главного героя рождение бабочки из кокона, который так дорог был сыну,
является лишь началом. Рождение бабочки стоит вне категорий прошлого,
настоящего и будущего, вне фоновой и реальной жизни. Это событие играет роль
чуда, поэтому мы с уверенностью можем провести параллель с Рождеством
Христовым. Конечно, герой захочет жить дальше. Его тепло дало жизнь другому
существу. И так не раз будет в его жизни.

Нельзя
утверждать, что герой предал одни ценности ради других. Мы не можем выделить
точное число главных ценностей, потому что человек сложный по своей природе и
жизнь сложна. Человек многогранен изначально, и он лишь тогда человек, когда
обладает всей совокупностью ценностей, где одна не может существовать без
другой. Смерть и возрождение, горе и счастье, открытость миру и закрытость в
своих переживаниях – все это испытал герой, и ни одна из ценностей не отброшена
на второй план. Все они для него главные, потому что они ЦЕННОСТИ, а
следовательно, ценны изначально. Просто рассказ заканчивается на идее
возрождения, идее чуда, но за ней последуют и счастье, и радость, и смерть как
наш общий приговор.

Предметом
эпоса является целостность мира, в котором совершаются индивидуальные действия.
В данном рассказе мы наблюдаем лишь за одним из отрезков жизни человека, о
котором мы знаем только, что он отец, любящий своего сына. Жизнь каждого
человека не дискретна, а целостна. Каждое событие играет в жизни человека
определенную роль: большую или незначительную. Поэтому смерть сына
рассматривается в рассказе в контексте прошлого, настоящего и будущего. Оно
взаимодействует со всеми пластами времени и не только времени, ведь не стоит
забывать о чуде.

Для
достижения трагического эффекта авторы фильмов, поэзии, прозы часто связывают
мотив смерти с полетом: птицы, листа, бабочки. Безусловно, этот образ кроет в
себе сравнение с полетом души, стремящейся в небеса. Но образ бабочки гораздо
глубже других образов, потому что это не только полет, но и чудо. Можно даже
сказать, что это чудо вдвойне: рождение живой души из неживого и полет этого
живого к небесам. Рождение бабочки накануне Рождества. Прочитав эти четыре
слова и представив этот волшебный образ, мы совершенно забываем о смерти. Нам
хочется жить, хочется отпустить это чудо туда, где теперь живет его хозяин, и
тем самым от горя освободиться.

Тема жизни и смерти является важной и волнующей для каждого человека, в какое бы время он ни жил. Поэтому писатели и поэты часто обращались и обращаются к этой теме. Короткий рассказ Владимира Набокова «Рождество» также повествует о страданиях отца, потерявшего единственного сына.

Все это случилось как раз под Рождество в Петербурге. И вот герой привез тело своего ребенка в деревню, на свою родину. Прошли похороны, и убитый горем отец остается в одиночестве.

Автор поделил свой рассказ на четыре части. События первой части приходятся на вечер. За окном стоит тьма, и такой же мрак присутствует в душе Слепцова. Время для него остановилось, он устал физически и морально, измучен своим страданием и чувством полной безысходности.

Проходит ночь, наступает солнечный зимний день. Слепцов по-прежнему угнетен и подавлен, но красота природы смягчает его боль. Герой вспоминает сына, ведь все вокруг связано с ним. Во второй главе читатели узнают про смерть мальчика, до этого причина скорби Слепцова им была не известна.

Третья глава начинается с поездки героя на кладбище. После возвращения у него появляется желание побывать в комнате сына. Он выдвигает ящики стола и достает из них предметы, которые были дороги его мальчику, рассматривает коллекции бабочек, обращает внимание на коробку с коконом индийского шелкопряда. Воспоминания слегка притупляют его страдание, и Слепцов не хочет расставаться с этими вещами. Он покидает комнату сына и несет ящик с его содержимым к себе во флигель.

Четвертая часть рассказа эмоционально самая яркая и наполненная. Слуга Иван приносит в комнату молодую ель, символ наступающего Рождества. Но Слепцов просит унести ее и начинает читать дневник сына. Оказывается, его мальчик был влюблен, но кем была эта девочка, никто уже никогда не узнает. Героя охватывает отчаяние, он корит себя за то, что так мало знал о своем сыне, о его мыслях и чувствах. И в голове его рождается мысль о смерти, которая избавила бы его от этих мучений. И на мгновение земная жизнь показалась ему горькой, бесцельной и лишенной чудес.

И вдруг прямо на его глазах произошло чудо. Кокон бабочки-шелкопряда, который все считали мертвым, прорвался, и из него выползло непонятное существо размером с мышь. И вот его складки начали расправляться, незаметно появились крылья, и вскоре герой увидел крупную прекрасную бабочку.  Это было чудо, случившееся как раз в канун Рождества.

Рассказ заканчивается чудесным рождением бабочки, которое является символом вечной жизни и постоянного обновления. Все это происходит в ту самую ночь, когда родился Спаситель. Для героя это стало поворотом от смерти к жизни.

Сочинение 2

Основной темой произведения является рассуждение писателя на вечную тему жизни и смерти, используя в рассказе образ главного героя – Слепцова, познавшего сильное человеческое переживание в связи с потерей единственного сына, бывшего для него в качестве самого близкого человека, его надеждой и утешением. 

Структура произведения состоит из четырех частей, выражающих определенный этап в состоянии героя, который приближает Слепцова к падению в бездну, и демонстрирующих нарастающий драматизм рассказа. За все время повествование описывается полный день из жизни героя, за который он успевает обдумать вопросы смерти и принять решение о дальнейшей жизни.

Линия смерти представлена в рассказе образом умершего сына Слепцова, воспоминания о котором преследуют героя на протяжении всего произведения, в качестве же линии жизни изображена картина возрождения огромной ночной бабочки, индийского шелкопряда среди множества мертвых насекомых накануне рождественского праздника.

Сюжетную линию рассказа иллюстрируют изображения художественных деталей в виде низкого плюшевого стула, сочувствующего герою, треснувшей восковой капельки, передающей душевный надлом горюющего отца, церковного креста, символизирующего сияние новой жизни и, конечно, образов бабочек, ассоциирующихся со стремительным полетом, красотой и краткостью человеческой судьбы.

Кроме описаний природных явлений, писатель использует временные и пространственные художественные детали, выражающиеся в воспоминаниях героя, перемещении его мыслей о жизни сына в городе, его посещении деревенской усадьбы, вида нежилого флигеля, символизирующего временной разрыв между прошлым счастьем и тоскливым настоящим. Слепцов тонко ощущает запахи, звуки, цвета, которые наполняют окружающее его пространство, осознавая в природе оправдание людской жизни и божественное утешение.

В роли основного символа произведения выступает рождественский христианский праздник, напоминающий герою об обреченном на вечные страдания Иисусе Христе, с неизменным атрибутом в виде зеленой ели, означающей вечную молодость. В душе героя поселяется сознание бесцельности и бесплодности жизненных испытаний, но чудесное превращение из кокона бабочки, заставляет Слепцова изменить свой внутренний душевный настрой в сторону наличия в земной жизни истинных чудес в виде продолжения его ребенка в образе великолепного насекомого, рожденного в преддверие божественного праздника.

ЖАНР РОЖДЕСТВЕНСКОГО РАССКАЗА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

В.НАБОКОВ «РОЖДЕСТВО»

     Тема рассказа – тема смерти.

     Герой рассказа Слепцов переживает смерть сына, гроб с телом которого он привез из Петербурга в деревню.   Душевные страдания героя достигают наивысшей точки, когда он находится в комнате сына, перебирает его вещи.      Он открывает, «горбясь, всхлипывая всем корпусом», стеклянные  ящики шкафа, где лежат ровные ряды бабочек.

    Действие рассказа происходит во время рождественских праздников, накануне Рождества, перед рождественской ночью. Пространство в рассказе ограничено флигелем, комнатой сына, заснеженным садом.

   Рождественскую атмосферу создают символические образы. Рождественская звезда – лампа.  Сначала во флигель  ее вносит слуга и опускает на нее розовый абажур, потом сам Слепцов,  «сурово затосковав»,освещает лампой комнаты, наполняющиеся желтым светом, и  входит с ней в комнату сына. Когда он возвращается во флигель, то слуга Иван подвязывает к макушке елки, поставленной на стол свечу. Не случайно ель стоит на столе.  Герой рассказа  в комнате сына  «вдруг, уронив голову на стол, страстно и шумно затрясся, прижимая то губы, то мокрую щеку к холодному пыльному дереву и цепляясь руками за крайние углы».

   Центральный символический образ Рождества в  рассказе  – это  церковный крест, который сияет за туманом деревьев.  Аршинная елка на столе тоже символизирует Рождество.    Облик слуги Ивана наводит на мысль о Деде Морозе, он ставит елку на стол, в  начале рассказа именно он несет лампу,  седой ежик его волос отражается в окне.

   Выйди в заснеженный сад, герой сначала идет по единственной расчищенной дороге, он как бы повторят путь других, не видит своего, он застыл в своем горе ( слеп – «Слепцов), но потом он сворачивает с дороги и идет по сугробам к обрыву, то есть идет своей дорогой, или, что вернее, ищет свой путь пережить страдания.  Но эти шаги – только намек на  осмыслении своего горя.

     После прочтения записей в тетради сына герой уверен, что «…до конца понятна, до конца обнажена земная жизнь — горестная до ужаса, унизительно бесцельная, бесплодная, лишенная чудес…».

     Образ бабочки, о которой вспоминал в бреду, умирая, сын Слепцова тоже имеет символическое значение. Вылупление бабочки из кокона – это рождественское чудо.

 В  бисквитной коробке прорвался  кокон ( застывшее горе героя),  на стене у сморщенного существа, которое вылупилось от тепла ( так и душа героя от света и тепла отогреется), медленно разворачивались крылья, они продолжали расти и расправляться. Развернулись, и на стене вместо комочка, вместо черной мыши была громадная ночная бабочка.

Когда крылья бабочки «Вздохнули  в порыве почти человеческого счастья», мы чувствует надежду на душевное прозрение героя, на то что он не застынет в своем горе, он будет милосерден к себе.

    Канун Рождества – соединение светлого и темных начал, смерти и жизни.   Финал рассказа просветленный. Явного морализаторского характера повествования нет в произведении, но позиция автора выражается через образы, отсылающие читателя к евангельским заповедям.

       Черты жанра рождественского рассказа проявляются не только в мотиве рождественского чуда, но и в мотиве одиночества (одиночество героя, который уже не может поговорить с сыном), в мотиве воспоминаний

 ( воспоминания о летнем образе сына), мотиве покойника ( гроб с телом сына Слепцов привез в деревню).