Кон армия как пишется

конармия

Синонимы:

Смотреть что такое КОНАРМИЯ в других словарях:

О том, как менялось отношение Бабеля к конармейцам, можно судить по его дневнику. Поначалу он пытался найти в них черты нового, духовно возродившегося народа, но постепенно разочаровался, назвал бойцов «зверьём с принципами» и наградил их целым облаком нелестных ассоциаций: «барахольство, удальство, звериная жестокость, бархатные фуражки, изнасилования, чубы, бои, революция и сифилис». Казаки, присоединившиеся к Будённому, отличались особой жестокостью, а кроме того, должны были сами добывать себе лошадей, оружие и пропитание. Попадая в мирные поселения, они грабили, жгли дома и убивали любого, кто пытался оказать им сопротивление. При этом конармейцы у Бабеля — одновременно разбойники и герои, не лишённые своеобразных представлений о чести, которые отчасти компенсируют беспричинную жестокость. Михаил Вайскопф даже утверждает, что «под давлением цензуры и самоцензуры он неимоверно облагородил
конармейцев»
6
Вайскопф М. Между огненных стен. Книга об Исааке Бабеле. М.: Книжники, 2017. C. 427.

⁠
.

Лучшей иллюстрацией к тому, кто такой бабелевский персонаж, служит рассказ «Соль», написанный в форме письма конармейца в газету («Дорогой товарищ редактор. Хочу описать вам за несознательность женщин, которые нам вредные»). Он рассказывает о том, как бойцы пускают в поезд женщину с грудным ребёнком и относятся к ней с непривычным уважением, как к собирательной фигуре матери, которая есть у каждого большевика. Однако выясняется, что женщина везёт не ребёнка, а контрабанду — мешок соли. Раскрыв обман, бойцы сбрасывают женщину с поезда и убивают из винтовки. Главный принцип конармейцев — революционная справедливость, понимаемая, конечно, по-своему. Всё, что несёт пользу революции, заслуживает жизни, но за пределами этой полезности человеческая личность и жизнь, в том числе и их собственная, ничего не стоит. Другая яркая иллюстрация представлений конармейцев о ценности человеческой жизни — «Письмо», в котором мальчик вперемешку с бытовыми подробностями и беспокойством о чесотке у коня рассказывает об убийстве своего отца-белогвардейца («…и Семён Тимофеич услали меня со двора, так что я не могу, любезная мама Евдокия Фёдоровна, описать вам за то, как кончали папашу, потому я был усланный со двора. Остаюсь ваш любезный сын Василий Тимофеич Курдюков. Мамка, доглядайте до Стёпки, и бог вас не оставит»). Ещё один важный рассказ — «Смерть Долгушова», в котором Лютов не решается добить смертельно раненого бойца, хотя это необходимо, чтобы не оставить его на растерзание полякам: «Афонька… выстрелил Долгушову в рот. — Афоня, — сказал я с жалкой улыбкой и подъехал к казаку, — а я вот не смог. — Уйди, — ответил он, бледнея, — убью! Жалеете вы, очкастые, нашего брата, как кошка мышку…» Здесь Бабель явно противопоставляет гуманизм своего альтер эго конармейцам так, что становится ясно: разрушение системы ценностей, которое несёт революция, требует более глубокого анализа; ценности больше не универсальны — принципы оказываются важнее. «Экономическая справедливость» конармейцев отражена в рассказах о том, как они добывают себе коней: «На деревне стон стоит. Конница травит хлеб и меняет лошадей. Взамен приставших кляч кавалеристы забирают рабочую скотину. Бранить тут некого. Без лошади нет армии» («Начальник конзапаса»). В рассказе «История одной лошади» заодно можно увидеть и то, как бойцы понимают коммунизм: «Коммунистическая партия… основана, полагаю для радости и твёрдой правды без предела». Их представления о чести по-своему отражены в рассказе «Прищепа», в котором бежавший от белых боец вырезает всю деревню за то, что разграбили имущество в его доме, а потом сжигает и дом.

Корреспондент газеты «Красный кавалерист» Лютов (рассказчик и лирический герой) оказывается в рядах Первой Конной армии, возглавляемой С. Буденным. Первая Конная, воюя с поляками, совершает поход по Западной Украине и Галиции. Среди конармейцев Лютов — чужак. Очкарик, интеллигент, еврей, он чувствует к себе снисходительно-насмешливое, а то и неприязненное отношение со стороны бойцов. «Ты из киндербальзамов… и очки на носу. Какой паршивенький! Шлют вас, не спросясь, а тут режут за очки», — говорит ему начдив шесть Савицкий, когда он является к нему с бумагой о прикомандировании к штабу дивизии. Здесь, на фронте, лошади, страсти, кровь, слезы и смерть. Здесь не привыкли церемониться и живут одним днем. Потешаясь над прибывшим грамотеем, казаки вышвыривают его сундучок, и Лютов жалко ползает по земле, собирая разлетевшиеся рукописи. В конце концов, он, изголодавшись, требует, чтобы хозяйка ею накормила. Не дождавшись отклика, он толкает ее в грудь, берет чужую саблю и убивает шатающегося по двору гуся, а затем приказывает хозяйке изжарить его. Теперь казаки больше не насмехаются над ним, они приглашают его поесть вместе с ними. Теперь он почти как свой, и только сердце его, обагренное убийством, во сне «скрипело и текло».

Смерть Долгушова

Даже повоевав и достаточно насмотревшись на смерть, Лютов по-прежнему остается «мягкотелым» интеллигентом. Однажды он видит после боя сидящего возле дороги телефониста Долгушова. Тот смертельно ранен и просит добить его. «Патрон на меня надо стратить, — говорит он. — Наскочит шляхта — насмешку сделает». Отвернув рубашку, Долгушов показывает рану. Живот у него вырван, кишки ползут на колени и видны удары сердца. Однако Лютов не в силах совершить убийство. Он отъезжает в сторону, показав на Долгушова подскакавшему взводному Афоньке Биде. Долгушов и Афонька коротко о чем-то говорят, раненый протягивает казаку свои документы, потом Афонька стреляет Долгушову в рот. Он кипит гневом на сердобольного Лютова, так что в запале готов пристрелить и его. «Уйди! — говорит он ему, бледнея. — Убью! Жалеете вы, очкастые, нашего брата, как кошка мышку…»

Жизнеописание Павличенки, Матвея Родионыча

Лютов завидует твердости и решительности бойцов, не испытывающих, подобно ему, ложной, как ему кажется, сентиментальности. Он хочет быть своим. Он пытается понять «правду» конармейцев, в том числе и «правду» их жестокости. Вот красный генерал рассказывает о том, как он рассчитался со своим бывшим барином Никитинским, у которого до революции пас свиней. Барин приставал к его жене Насте, и вот Матвей, став красным командиром, явился к нему в имение, чтобы отомстить за обиду. Он не стреляет в него сразу, хоть тот и просит об этом, а на глазах сумасшедшей жены Никитинского топчет его час или больше и таким образом, по его словам, сполна узнает жизнь. Он говорит: «Стрельбой от человека… только отделаться можно: стрельба — это ему помилование, а себе гнусная легкость, стрельбой до души не дойдешь, где она у человека есть и как она показывается».

Соль

Конармеец Балмашев в письме в редакцию газеты описывает случаи, происшедший с ним в поезде, двигавшемся на Бердичев. На одной из станций бойцы пускают к себе в теплушку женщину с грудным дитем, якобы едущую на свидание с мужем. Однако в пути Балмашев начинает сомневаться в честности этой женщины, он подходит к ней, срывает с ребенка пеленки и обнаруживает под ними «добрый пудовик соли». Балмашев произносит пламенную обвинительную речь и выбрасывает мешочницу на ходу под откос. Видя же ее оставшейся невредимой, он снимает со стенки «верный винт» и убивает женщину, смыв «этот позор с лица трудовой земли и республики».

Письмо

Мальчик Василий Курдюков пишет матери письмо, в котором просит прислать ему что-нибудь поесть и рассказывает о братьях, воюющих, как и он, за красных. Одного из них, Федора, попавшего в плен, убил папаша-белогвардеец, командир роты у Деникина, «стражник при старом режиме». Он резал сына до темноты, «говоря — шкура, красная собака, сукин сын и разно», «пока брат Федор Тимофеич не кончился». А спустя некоторое время сам папаша, пытавшийся спрятаться, перекрасив бороду, попадается в руки другого сына, Степана, и тот, услав со двора братишку Васю, в свою очередь кончает папашу.

Прищепа

У молодого кубанца Прищепы, бежавшего от белых, те в отместку убили родителей. Имущество расхитили соседи. Когда белых прогнали, Прищепа возвращается в родную станицу. Он берет телегу и идет по домам собирать свои граммофоны, жбаны для кваса и расшитые матерью полотенца. В тех хатах, где он находит вещи матери или отца, Прищепа оставляет подколотых старух, собак, повешенных над колодцем, иконы, загаженные пометом. Расставив собранные вещи по местам, он запирается в —

отчем доме и двое суток пьет, плачет, поет и рубит шашкой столы. На третью ночь пламя занимается над его хатой. Прищепа выводит из стойла корову и убивает ее. Затем он вскакивает на коня, бросает в огонь прядь своих волос и исчезает.

Эскадронный Трунов

Эскадронный Трунов ищет офицеров среди пленных поляков. Он вытаскивает из кучи нарочно сброшенной поляками одежды офицерскую фуражку и надевает ее на голову пленного старика, утверждающего, что он не офицер. Фуражка ему впору, и Трунов закалывает пленного. Тут же к умирающему подбирается конармеец-мародер Андрюшка Восьмилетов и стягивает с него штаны. Прихватив еще два мундира, он направляется к обозу, но возмущенный Трунов приказывает ему оставить барахло, стреляет в Андрюшку, но промахивается. Чуть позже он вместе с Восьмилетовым вступает в бой с американскими аэропланами, пытаясь сбить их из пулемета, и оба погибают в этом бою.

История одной лошади

Страсть правит в художественном мире Бабеля. Для конармейца «конь — он друг… Конь — он отец…». Начдив Савицкий отобрал у командира первого эскадрона белого жеребца, и с тех пор Хлебников жаждет мести, ждет своего часа. Когда Савицкого смещают, он пишет в штаб армии прошение о возвращении ему лошади. Получив положительную резолюцию, Хлебников отправляется к опальному Савицкому и требует отдать ему лошадь, однако бывший начдив, угрожая револьвером, решительно отказывает. Хлебников снова ищет справедливости у начштаба, но тот гонит его от себя. В результате Хлебников пишет заявление, где выражает свою обиду на Коммунистическую партию, которая не может возвратить «его кровное», и через неделю демобилизуется как инвалид, имеющий шесть ранений.

Афонька Била

Когда у Афоньки Биды убивают любимого коня, расстроенный конармеец надолго исчезает, и только грозный ропот в деревнях указывает на злой и хищный след разбоя Афоньки, добывающего себе коня. Только когда дивизия вступает в Берестечко, появляется наконец Афонька на рослом жеребце. Вместо левого глаза на его обуглившемся лице чудовищная розовая опухоль. В нем еще не остыл жар вольницы, и он крушит все вокруг себя.

Пан Аполек

У икон Новоградского костела своя история — «история неслыханной войны между могущественным телом католической церкви, с одной стороны, и беспечным богомазом — с другой», войны, длившейся три десятилетия. Эти иконы нарисованы юродивым художником паном Аполеком, который своим искусством произвел в святые простых людей. Ему, представившему диплом об окончании мюнхенской академии и свои картины на темы Священного писания («горящий пурпур мантий, блеск смарагдовых полей и цветистые покрывала, накинутые на равнины Палестины»), новоградским ксендзом была доверена роспись нового костела. Каково удивление приглашенных ксендзом именитых граждан, когда они узнают в апостоле Павле на расписанных стенах костела хромого выкреста Янека, а в Марии Магдалине — еврейскую девушку Эльку, дочь неведомых родителей и мать многих подзаборных детей. Художник, приглашенный на место Аполека, не решается замазать Эльку и хромого Янека. Рассказчик знакомится с паном Аполеком на кухне дома сбежавшего ксендза, и тот предлагает за пятьдесят марок сделать его портрет под видом блаженного Франциска. Еще он передает ему кощунственную историю о браке Иисуса и незнатной девицы Деборы, у которой от него родился первенец.

Гедали

Лютов видит старых евреев, торгующих у желтых стен древней синагоги, и с печалью вспоминает еврейский быт, теперь полуразрушенный войной, вспоминает свое детство и деда, поглаживающего желтой бородой тома еврейского мудреца Ибн-Эзры. Проходя по базару, он видит смерть — немые замки на лотках. Он заходит в лавку древностей старого еврея Гедали, где есть все: от золоченых туфель и корабельных канатов до сломанной кастрюли и мертвой бабочки. Гедали расхаживает, потирая белые ручки, среди своих сокровищ и сетует на жестокость революции, которая грабит, стреляет и убивает. Гедали мечтает «о сладкой революции», об «Интернационале добрых людей». Рассказчик же убежденно наставляет его, что Интернационал «кушают с порохом… и приправляют лучшей кровью». Но когда он спрашивает, где можно достать еврейский коржик и еврейский стакан чаю, Гедали сокрушенно отвечает ему, что еще недавно это можно было сделать в соседней харчевне, но теперь «там не кушают, там плачут…».

Рабби

Лютову жаль этого разметанного вихрем революцией быта, с великим трудом пытающегося сохранить себя, он участвует в субботней вечерней трапезе во главе с мудрым рабби Моталэ Брацлавским, чей непокорный сын Илья «с лицом Спинозы, с могущественным лбом Спинозы» тоже здесь. Илья, как и рассказчик, воюет в Красной Армии, и вскоре ему суждено погибнуть. Рабби призывает гостя радоваться тому, что он жив, а не мертв, но Лютов с облегчением уходит на вокзал, где стоит агитпоезд Первой Конной, где его ждет сияние сотен огней, волшебный блеск радиостанции, упорный бег машин в типографии и недописанная статья в газету «Красный кавалерист».

Хороший пересказ? Расскажи друзьям в соц.сети, пусть тоже подготовятся к уроку!

«Конармия» — это сборник новелл. Повествование в них ведется от первого лица: автор под псевдонимом Лютый, он же герой-повествователь, рассказывает о пережитом в казачьих частях, о событиях и характерах.

Переход через Збруч

«Начдив шесть донес о том, что Новоград-Во-лынск взят сегодня на рассвете», — так начинается эта новелла. Обоз выступил по шоссе от Бреста до Варшавы. Кругом — изумительная природа, контрастом ей «запах вчерашней крови и убитых лошадей капает в вечернюю прохладу».

Поздней ночью обоз пришел в Новоград. Автор в отведенной ему квартире увидел беременную женщину и «двух рыжих евреев», в квартире был погром: развороченные шкафы и проч. По просьбе автора в квартире убираются. Автор ложится спать: «Пугливая нищета смыкается над моим ложем. Все убито тишиной, и только луна, обхватив синими руками свою круглую, блещущую, беспечную голову, бродяжит под окном».

Ночью его будит беременная женщина: он кричит во сне. Автор видит мертвого старика, отца женщины. Женщина говорит, что «поляки резали его», а он просил, чтобы убивали во дворе, подальше от дочери.

Костел в Новограде

В костеле ревели колокола. Автор остановился в доме бежавшего ксендза. Ксендз бежал, но оставил помощника — пана Ромуальда. «Он стал бы епископом — пан Ромуальд, если бы он не был шпионом», — говорит автор. «Вот Польша, вот надменная скорбь Речи Посполитой! Насильственный пришелец, я раскидываю вшивый тюфяк в храме, оставленном священнослужителем, подкладываю под голову фолианты, в которых напечатана осанна ясновельможному и пресветлому Начальнику Панства, Йозефу Пилсудскому», — говорит автор.

Письмо

Курдюков, мальчик экспедиции, продиктовал автору письмо на родину. «Оно не заслуживает забвения». Курдюков пишет матери, что находится «в красной Конной армии товарища Буденного». Он рассказывает, что живет «очень великолепно». Но просит прислать кабанчика, потому как «каждые сутки я ложусь отдыхать не евши и безо всякой одежды, так что дюже холодно».

Начальник конзапаса

Конница в деревне «травит хлеб и меняет лошадей», забирая рабочую скотину у крестьян. Крестьяне осаждают здание штаба. Начальник штаба встречает крестьян, слушает их жалобы, но не обращает на них внимания.

Пан Аполек

Автора поразили картины «юродивого» художника пана Аполека. Аполек пришел лет тридцать назад вдвоем со слепым гармонистом Готфридом. «Святые пана Аполека, весь этот набор ликующих и простоватых старцев, седобородых, краснолицых, был втиснут в потоки шелка и могучих вечеров». Аполек расписывал новый костел. Но художник тяготел к изображению знакомых лиц.

В Марии Магдалине прихожане узнали еврейскую девушку Эльку, в апостоле Павле — хромого Янека, и так «началась неслыханная война между могущественным телом католической церкви, с одной стороны, и беспечным богомазом — с другой».

Солнце Италии

В этой новелле автор рассказывает о содержании письма своего соседа, Сидорова. «Я проделал трехмесячный махновский поход — утомительное жульничество, и ничего более…» — пишет Сидоров. Ему скучно в армии, и он мечтает попасть в Италию, даже изучает язык. В Италии «нужно отправить короля к праотцам».

Гедали

Мой первый гусь

Автора отправили на постой к казакам, хозяйка дома отказалась его кормить, сказала только, что хочет умереть, казаки приняли «пострадавшего по ученой части» не слишком приветливо. Автор зарубил гуся, и казаки приняли его за своего. Только вот «сердце мое, обагренное убийством, скрипело и текло».

Рабби

Гедали сказал, что все смертно. Гедали повел автора к рабби Моталэ, «к последнему рабби из Чернобыльской династии».

Путь в Броды

Пчелы «истерзаны враждующими армиями», их больше нет, и автор скорбит о пчелах.

В этой новелле звучит история про Христа. Христос скучает на кресте, мошки тиранят его. Пчела же отказалась кусать. «Не умею, — говорит пчела, поднимая крылья над Христом, — не умею, он плотницкого классу…».

Учение о тачанке

Кучер, или повозочный, Грищук пробыл в германском плену, бежал, в Белеве его мобилизовали на военную службу, до родных он не доехал пятдесят верст. Автор теперь — «обладатель тачанки и кучера в ней»;

Смерть Долгушова

Бой продвигался к городу, коммуникации были прорваны. Бойцы засомневались в начдиве. Поляки пошли к лесу. Казаки уехали, остались только автор и Грищук с тачанкой. Штаб дивизии исчез. Поляки были выбиты контратакой.

На городском кладбище они встретились польскому разъезду и попали под обстрел.

На дороге сидел телефонист Долгушов, смертельно раненный, попросил добить его. Добивать автор отказался. Добил Долгушова друг автора Афонька Вида.

Комбриг два

Буденный стоял у дерева. Убили комбрига два, на его место был назначен Колесников, бывший командир полка. Буденный сказал новому комбригу: «…побежишь — расстреляю». Колесников не подвел. Поляки в тот же вечер были уничтожены.

Сашка Христос

Сашку, пастуха в станице, прозвали Христом «за кротость». В пастухах он прожил до призыва. На войне пробыл четыре года и вернулся в станицу, когда там были белые. Сашка пошел к Буденному, там и служил. В польскую кампанию был обозным.

Жизнеописание Павличенки, Матвея Родионыча

Красный генерал Матвей Павличенко был когда-то пастухом у барина, женился. Но когда барин стал домогаться жены Матвея, Павличенко захотел получить расчет. Но барин не отпускал его еще пять лет, вплоть до 1918 г. Потом примкнул к революции, барина своего встретил и «топтал», желая докопаться до души.

Кладбище в Козине

На кладбище «стоит склеп рабби Азриила, убитого казаками Богдана Хмельницкого». «Четыре поколения лежат в этой усыпальнице, нищей, как жилище водоноса, и скрижали, зазеленевшие скрижали, поют о них молитвой бедуина: «Азриил, сын Анания, уста Еговы. Илия, сын Азриила, мозг, вступивший в единоборство с забвением. Вольф, сын Илии, принц, похищенный у Торы на девятнадцатой весне. Иуда, сын Вольфа, раввин краковский и пражский.

О смерть, о корыстолюбец, о жадный вор, отчего ты не пожалел нас, хотя бы однажды?»

Прищепа

Автор пробирался в Лешнюв, в штаб дивизии, с попутчиком Прищепой. По дороге Прищепа рассказывал о себе: бежал от белых, в отместку те убили его родителей. Соседи растащили имущество. Вернувшись в станицу, Прищепа стал мстить: «кровавая печать его подошв тянулась за ним следом. В тех хатах, где казак находил вещи матери или чубук отца, он оставлял подколотых старух, собак, повешенных над колодцем, иконы, загаженные пометом». После этого вернулся в родительский дом, двое суток пил, «пел, плакал и рубил шашкой столы».

История одной лошади

Начдив Савицкий забрал у командира эскадрона Хлебникова белого жеребца, взамен дав Хлебникову «вороную кобыленку неплохих кровей». Но Хлебников «жаждал мести». Савицкого сместили после июльских неудачных боев. Хлебников написал прошение о возвращении лошади, получил согласие. Хлебников отыскал Савицкого в Радзивилове. Савицкий «жил в опале, с казачкой Павлой». Савицкий ознакомился с прошением Хлебникова, но отказался возвращать лошадь и вынул револьвер. Хлебников ушел. Вернувшись в отряд, он подал заявление о выходе из компартии большевиков. «И вот партия, — писал он в заявлении, — не может мне возворотить, согласно резолюции, мое кровное, то я не имею выхода как писать это заявление со слезами, которые не подобают бойцу, но текут бесперечь и секут сердце, засекая сердце в кровь…»

Неделю спустя Хлебникова комиссовали по инвалидности. Автора это опечалило: «Нас потрясали одинаковые страсти. Мы оба смотрели на мир, как на луг в мае, как на луг, по которому ходят женщины и кони».

Конкин

Отряд крушил шляхту за Белой Церковью. Автор говорит: «Я с утра отметину получил, но выкомаривал ничего себе, подходяще». Вместе со Спирькой Забутым они отошли от леска и натолкнулись на польский штаб, двое против восьми. Двоих подстрелили, третьего Спирька повел в штаб. Одного, генерала, автор просил сдаться. Тот заявил, что саблю только Буденному отдаст. Коммунисту так и не сдался. «- Облегчили, значит, старика?
— Был грех».

Берестечко

В Берестечке автор увидел, как казаки убили старого еврея за шпионаж. В Берестечке жили в основном евреи, на окраинах — русские мещане-кожевни-ки. «Евреи связывали здесь нитями наживы русского мужика с польским паном, чешского колониста с лодзинской фабрикой».

Вечером собрался митинг. «Внизу не умолкает голос военкомдива. Он страстно убеждает озадаченных мещан и обворованных евреев:

Вы — власть. Все, что здесь, — ваше. Нет панов. Приступаю к выборам Ревкома…»

Соль

Никита Балмашев обращается с письмом к редактору, описывая «за несознательность женщин, которые нам вредные». Неделю назад поезд Конармии остановился на станции. Поезд стоял долго и дальше не ехал, потому что мешочники, среди которых были женщины, «нахальным образом поступали с железнодорожной властью. Безбоязненно ухватились они за поручни, эти злые враги, на рысях пробегали по железным крышам, коловоротили, мутили, и в каждых руках фигурировала небезызвестная соль, доходя до пяти пудов в мешке». Бойцы разогнали мешочников, остались только женщины. Бойцы, «имея сожаление», некоторых женщин посадили в теплушки. Перед отходом поезда к вагону, в котором сидел Никита, подошла женщина с ребенком: она просила взять ее с собой, давно не видела мужа. Женщину пустили: Балмашев за нее попросил.

Наутро Балмашев увидел, что вместо ребенка у женщины — пуд соли в пеленках. Балмашев обратился к ней: «Но оборотись к казакам, женщина, которые тебя возвысили как трудящуюся мать в республике». Балмашев спустил женщину с поезда. «…Увидев эту невредимую женщину, и несказанную Расею вокруг нее, и крестьянские поля без колоса, и поруганных девиц, и товарищей, которые много ездют на фронт, но мало возвращаются, я захотел спрыгнуть с вагона и себе кончить или ее кончить».

Вечер

Устав РКП «обратил в сотрудников «Красного кавалериста»» ««три холостые сердца со страстями рязанских Иисусов». Эти сотрудники — Галин «сбельмом», «чахоточный» Слинкин, Сычев «с объеденными кишками» — «бредут в бесплодной пыли тыла и продирают бунт и огонь своих листовок».

Галин безответно любил поездную прачку Ирину, рассказывал ей о деяниях тиранов, умерших «собачьей смертью».

Автор, «пораженный жалостью и одиночеством», признался Галину, что «устал жить в нашей Конармии», на что получил резкую характеристику слюнтяя. Галин говорил о Конармии: «Кривая революции бросила в первый ряд казачью вольницу, пропитанную многими предрассудками, но ЦК, маневрируя, продерет их железною щеткой…»

Афонька Вида

В битве под Лешнювом у Афоньки Биды пал конь. «…Афонька, согбенный под тяжестью седла, с лицом сырым и красным, как рассеченное мясо, брел к своему эскадрону, беспредельно одинокий в пыльной, пылающей пустыне полей».

С утра Афонька исчез. Говорили, что он добывает коня. Его видели в десятке верст от стоянки: «он сидел в засаде на отставших польских кавалеристов или рыскал по лесам, отыскивая схороненные крестьянские табуны. Он поджигал деревни и расстреливал польских старост за укрывательство».

Еще неделю спустя Афонька появился верхом.

У святого Валента

Хороший ксендз Тузинкевич, переодевшись бабой, бежал из Берестечка перед вступлением казачьих войск. В Берестечке автор увидел костел, услышал звуки органной музыки. В храме хозяйничали казаки. Рака святого Валента была сломана. Пан Людомирский, звонарь костела, пришел в ярость от вида разрушений и попытался убить казака, но ему это не удалось, и тогда звонарь проклял захватчиков: «громовым голосом звонарь церкви святого Валента предал нас анафеме на чистейшей латыни».

Эскадронный Трунов

Эскадронный командир Трунов был убит в бою. На похоронах командир полка Пугачев «прокричал речь о мертвых бойцах из Первой Конной, о гордой этой фаланге, бьющей молотом истории по наковальне будущих веков».

Иваны

Иван Анкифиев — конармеец, повозочный Ревтрибунала — получил приказ отвезти в Ровно дьякона Ивана Агеева, симулирующего глухоту. Анкифиев периодически стреляет у дьякона над ухом из револьвера, чтобы изобличить симулянта и получить возможность убить его. От выстрелов дьякон действительно начинает плохо слышать; он понимает, что вряд ли доедет живым до Ровно, о чем и говорит автору.

Продолжение истории одной лошади

Бывший начдив Савицкий четыре месяца назад забрал у командира первого эскадрона Хлебникова белого жеребца, после чего Хлебников ушел из армии. Савицкий получил от него письмо. Хлебников писал, что «никакой злобы на Буденную армию» больше не имеет. «А вам, товарищ Савицкий, как всемирному герою, трудящаяся масса Витебщины, где нахожусь председателем уревкома, шлет пролетарский клич — “Даешь мировую революцию!” — и желает, чтобы тот белый жеребец ходил под вами долгие годы по мягким тропкам для пользы всеми любимой свободы и братских республик…» — писал Хлебников. Савицкий ответил, что письмо Хлебникова поддержало их общее дело: «Коммунистическая наша партия есть… железная шеренга бойцов, отдающих кровь в первом ряду, и когда из железа вытекает кровь, то это вам, товарищ, не шутки, а победа или смерть».

Вдова

Полковой командир Шевелев умирал на санитарной линейке, с ним сидела Сашка. Шевелев сказал, кому что оставляет после смерти.

Шевелев умер. Сашка «легла на мертвеца боком, прикрыв его своим непомерным телом».

Замостье

Отряд заночевал невдалеке от Замостья. Лютов, привязав повод коня к ноге, «лег в яму, полную воды». Уснул, и ему приснился сон: женщина подготавливает его к смерти. Проснувшись, выяснил, что лошадь протащила его полверсты.

Измена

Никита Балмашев пишет следователю Бурденко про измену. Раненые Балмашев, боец Головицын и боец Кустов отправились в госпиталь. Они просили взять их на излечение, но «доктор Язейн… только надсмехался разными улыбками». В палате Балмашев увидел раненых, играющих в шашки, и кокетничающих с ними сестер.

Позднее сестры, по словам Никиты, подмешивали им снотворное, дабы лишить одежды. И Балмашев делает вывод: «Измена, говорю я вам, товарищ следователь Бурденко, смеется нам из окошка, измена ходит, разувшись, в нашем дому, измена закинула за спину штиблеты, чтобы не скрипели половицы в обворовываемом дому…».

Чесники

Дивизия стояла у деревни Чесники и ждала сигнала к атаке. Сигнала не давали, тогда Ворошилов и Буденный решили исправить положение. Ворошилов воскликнул: «Вот он стоит на холмике, поляк, стоит, как картинка, и смеется над тобой…». Буденный сказал напутственное слово: «…у нас плохая положения, веселей надо, ребята…».

После боя

В этой новелле повествуется о распре Лютова и Акинфиева. После атаки при Чесниках уставший Лютов присел на лавочку с Акинфиевым. Акинфиев обвинил Лютова в том, что тот поляков не стрелял, значит, он «молокан», а «про молокан есть закон писан: их в расход пускать можно, они Бога почитают».

Парни подрались. Сестра Сашка увела Акинфьева, а Лютов «изнемог и, согбенный под могильной короной, пошел вперед, вымаливая у судьбы простейшее из умений — уменье убить человека».

Песня

В селе Будятичи Лютому «пала на долю злая хозяйка», бедная вдова. Живности у нее не водилось, а есть автору хотелось. Однажды, вернувшись в дом, он учуял запах щей. Хозяйка отпиралась, и Лютов застрелил бы ее, только вмешался Сашка Христос. Он пришел с гармоникой и начал играть и петь.

Сын рабби

Лютов встретил сына рабби Моталэ. Тот умирал. «Портреты Ленина и Маймонида лежали рядом».

Аргамак

Лютов решил перейти в строй, в шестую боевую дивизию. Командир эскадрона, в котором был Лютов, Баулин, «был тверд, немногословен, упрям. Путь его жизни был решен. Сомнений в правильности этого пути он не знал».

Верхом он ездить не слишком любил, а Аргамак оказался истинно казацкой лошадью: «Я трясся, как мешок, на длинной сухой спине жеребца». Лютов сбил коню спину. За это, а также за неумение скакать верхом его невзлюбил Пашка Тихомолов, чей отец был большим ценителем лошадей.

Лютов выяснил, по какой причине его невзлюбили: считали, что он «норовит без врагов жить». Автор перевелся в другой эскадрон.

Поцелуй

Эскадрон Лютова остановился в Будятичах, в доме школьного учителя, жившего с дочерью Елизаветой и внуком Мишкой. «Страх и неведение, в котором жила семья учителя, семья добрых и слабых людей, были безграничны. Польские чиновники внушили им, что в дыму и варварстве кончилась Россия, как когда-то кончился Рим», — писал Лютов. Он рассказал им о Ленине, о Москве и художественном театре, чем завоевал сердца людей. И в семье постановили, что после победы над поляками Томилины переедут в Москву. Елизавета Томилина испытывала симпатию к Лютову, она провожала его с надеждой на его скорое возвращение.

Польская граница была взята.

Грищук

Грищук рассказал «одну главу из его немой повести». Русские пленные оказались в глуби Германии, Грищука к себе взял «одинокий и умалишенный офицер», безумие которого заключалось в молчании. После германской революции Грищук отправился в Россию, хозяин проводил его к краю деревни. «Немец показал на церковь, на свое сердце, на безграничную и пустую синеву горизонта».

Их было девять

«Девяти пленных нет в живых. Я знаю это сердцем», — писал Лютов. Казак Андрей снял с живого пленного мундир, взводный Голов воспринял это как измену и попытался его застрелить. Андрей заявил: «…как бы я не стукнул тебя, взводный, к такой-то свет матери. Тебе десяток шляхты прибрать — ты вон каку суету поднял. По сотне прибирали, тебя в подмогу не звали… Рабочий ты если — так сполняй свое дело…»

«Девяти пленных нет в живых. Я знаю это сердцем. Сегодня утром я решил отслужить панихиду по убитым. В Конармии некому это сделать, кроме меня», — писал Лютов. И подвел итоги: «Я ужаснулся множеству панихид, предстоявших мне».

Тема революции и гражданской войны

В 1920 г., на исходе борьбы Красной Армии с Польшей, Бабель вернулся в Одессу. Опыт, приобретенный во время конармейского похода, отразился в его творчестве: Бабель стал писать о революции. В «Конармии» Бабель отвечал на вопрос, который во время польского похода записал в дневнике: «Что такое наш казак?» Казаки у него предстали как художественные характеры с внутренне противоречивыми свойствами.

Бабель воспринимал революцию как «пересечение миллионной первобытности» и «могучего, мощного потока жизни». Но он остро осознавал невозможность отождествиться с новой силой, для которой нужны новые люди, и этот мотив звучит в «Конармии».

В «Конармии» Бабель увидел и показал читателю революционный настрой и гражданскую войну с поляками «изнутри». Это оказалось вовсе не победоносное, восторженно воспринятое шествие красавцев героев. В новеллах Бабеля звучат мотивы трагичности, отринутости от казачьего войска, в «Конармии» встречаются быт и грязь военного времени, измены и слабости человеческие.

Широкому кругу читателей Бабель стал известен в 1924 году, когда Маяковский напечатал в “Ледое” несколько новелл молодого автора. Вскоре после этого вышла в свет “Конармия”. Ее перевели на двадцать языков, и Бабель стал известен далеко за пределами страны. Для советских и зарубежных читателей он был одним из самых примечательных писателей своего времени. Бабель ни на кого не был похож, и никто не мог походить на него. Он всегда писал о своем и по-своему; от других авторов его отличала не только своеобразная писательская манера, но и особое восприятие мира. Все его произведения были рождены жизнью, он был реалистом в самом точном смысле этого слова. Он замечал то, мимо чего другие проходили, и говорил так, что его голос удивлял. Бабель рассказывал необычайно о необычном. Длинную жизнь человека, в которой исключительное, как эссенция водой, разбавлено буднями, а трагичность смягчена привычкой, Бабель показывал коротко и патетично. Из всех литературных жанров он облюбовал новеллу. Он как бы освещал прожектором один час, иногда одну минуту человеческой жизни. Он выбирал те положения, когда человек наиболее обнажается, может быть поэтому темы любовной страсти и смерти с такой настойчивостью повторяются в его книгах.

За малым исключением его книги показывают два мира, его поразившие, — дореволюционную Одессу и поход Первой конной армии, участником которого он был.

В 1920 году Бабель был в Первой конной армии. В тетрадку молодой автор заносил свои военные впечатления. Есть в “Конармии” новелла “Гедами”, в которой показан старьевщик-философ. Иному читателю эта новелла может показаться романтическим вымыслом, но дневник объясняет происхождение “Гедами”. В 1920 году Бабель встретил героя своей новеллы и записал: “Маленький еврей-философ. Невообразимая лавка — Диккенс, метлы и золотые туфли. Его философия: все говорят, что они воюют за правду, и все грабят”.

Горький говорил о “Конармии”: “Такого красочного и живого изображения единичных бойцов, которое давало бы мне представление о психике коллектива, всей массы конармии и не могло увидеть и понять силу, которая позволила совершить ей исторический ее поход, — я не знаю в русской литературе”.

В центре “Конармии” — одна из основополагающих проблем бабелевского реализма: проблема человека в революции, человека, вступившего в борьбу за новое начало. Стремлением понять человеческое в революции, ее гуманистическое содержание, проникнуты многие страницы “Конармии”. Человек и борьба, свобода и революционная необходимость, насилие и так называемая “социалистическая законность”, пролетарская диктатура и пролетарский гуманизм, возвышенное и низменное в человеке — вот, пожалуй, те основные стержневые вопросы, которые в той или иной мере присутствуют в каждой новелле цикла “Конармия”.

В “Конармии” нет адвокатской защиты революции. Герои “Конармии” подчас жестоки, порой смешны; в них много бурного, военного разлива. Однако правотой дела, за которое они умирают и сражаются, проникнута вся книга, хотя ни автор, ни герои об этом не говорят. Для Бабеля бойцы “Конармии” не были теми схематическими героями, которых мы встречаем в нашей литературе, а живыми людьми с достоинством и пороками. В “Конармии” — поток, лавина, буря, и в ней у каждого человека свой облик, свои чувства, свой язык.

Анкифиев Иван — конармеец, повозочный Ревтрибунала, получающий приказ отвезти в Ровно дьякона Ивана Агеева, симулирующего глухоту (рассказ «Иваны»). Отношения героев-тезок основаны на абсурдном сочетании ласки и ненависти. Анкифиев периодически стреляет у дьякона над ухом из револьвера, чтобы изобличить симулянта и иметь повод убить его. От выстрелов дьякон действительно начинает плохо слышать; он понимает, что вряд ли доедет живым до Ровно, о чем и говорит Лютову. В дальнейшем Анкифиев, несмотря на тяжелое ранение, остается в строю («Чесники»). После боя при Чесниках он обвиняет Лютова в том, что тот идет в атаку с незаряженным наганом («После боя»); падая па землю в припадке, Акинфмев разбивает лицо. Аполлинарий (Аполек) — старый монах, художник-иконописец. Тридцать лет тому назад («Пан Аполек») он явился в Новоград-Волынский вместе с приятелем, слепым музыкантом Готфридом, и получил заказ на роспись нового костела. Персонажам икон Анкифиев придает черты горожан, вследствие чего его обвиняют в богохульстве: в течение тридцати лет длится война между церковью и богомазом, который «производит в святые» реальных людей. Прихожане защищают Анкифиева, и церковникам не удается уничтожить его росписи. В беседе с Лютовым Анкифий излагает «истинные» версии агиографических сюжетов, придавая им такой же бытовой колорит, как и своим иконам.

Рассказы Анкифиева сурово осуждает костельный служка пан Робацкий. В дальнейшем («У Святого Валента») Лютов видит росписи Анкифиева в костеле Берестечка; манера художника характеризуется как «обольстительная точка зрения на смертные страдания сынов человеческих». Афопька Вида — конармеец-взводный, которого Лютоп вначале называет своим другом.

В рассказе «Путь в Броды» Анкифиев рассказывает ему притчу о пчеле, не захотевшей ужалить Христа, после чего заявляет, что пчелы должны претерпеть мучения войны, ибо она ведется п для их пользы. После этого Анкпфий поет песню о жеребенке по имени Джигит, который довез подъесаула, своего хозяина, на небо, однако тот хватился забытого на земле штофа водки п «заплакал о тщете своих усилий». Увидев, что Лютоп не: может застрелить смертельно раненного телефониста Долгушова, чтобы прекратить его мучения («Смерть Долгушова»), Анкифиев сам делает это, после чего начинает относиться к Лютову с ненавистью за его слабость и отсутствие, по мнению Анкифиева, истинного милосердия; пытается застрелить Лготова, но ему препятствует повозочный Грищук.

В рассказе «Афопька Вида» казаки взвода Анкифиева «для смеху» секут плетьми пеших ополченцев. Вскоре в перестрелке убивают копя Апкнфиева; наутро герой исчезает и отсутствует несколько недель, добывая нового коня. Когда дивизия вступает в Берестечко, навстречу ей выезжает Апкпфиев па рослом жеребце; за это время Анкифиев потерял один глаз. Затем герой «гуляет»: пьяный, разбивает в костеле раку с мощами святого п пытается играть на органе, аккомпанируя своим песням («У Святого Валента»). Балмашев Никита — конармеец. В рассказе «Соль» — герой-рассказчик, автор письма в редакцию, посвященного теме «несознательности женщин, которые нам вредные». На станции Фастов бойцы из конармейского эшелона отбиваются от многочисленных мешочников, везущих соль н пытающихся сесть в поезд; однако Балмашев жалеет одну из женщин, па руках которой грудной ребенок, и сажает её в вагон, причем убеждает бойцов не насиловать её. Однако через некоторое время Балмашев догадывается, что женщина обманула их, а в её свертке — «добрый пудовик соли». Оскорбленный низостью женщины, которую бойцы «возвысили как трудящуюся мать в республике», Балмашев сначала выбрасывает её на ходу из вагона, а затем, чувствуя, что это недостаточное наказание, убивает из винтовки. Письмо Балмашева завершается клятвой от имени бойцов второго взвода «беспощадно поступать со всеми изменниками».

В рассказе «Измена» Балмашев — герой-рассказчик, автор заявления следователю, в котором повествует о том, как вместе с однополчанами Головицыным и Кустовым попал в N-ский госпиталь в местечке Козине. На предложение доктора Явейна сдать оружие, принять ванну и переодеться в больничную одежду бойцы отвечают решительным отказом и начинают вести еебя как в осаде. Однако через неделю они, от ран и переутомления, теряют бдительность, и «немилосердным сиделкам» удается их разоружить и переодеть. Обращение с жалобой к пре-дуревкома Бойдерману остается безрезультатным, и тогда конармейцы на площади перед госпиталем обезоруживают милиционера и из его нагана стреляют по стеклам больничной кладовки. Через четыре дня после этого один из них — Кустов — «должен был скончаться от своей болезни». Поведение всех окружающих Валмашев квалифицирует как измену, о чем с тревогой заявляет следователю. Брацлавский Илья — сын житомирского раввина Мот; гл:> Брацлавекого; впервые Лютов ветре-чается с ним в доме отца («Рабби»): это юноша «с могущественным лбом Спинозы, с чахлым лицом монахини», он демонстративно курит в присутствии молящихся, его называют «проклятым сыном, непокорным сыном». Через некоторое время он уходит из дома, вступает в партию и становится командиром полка («Сын рабби»); когда фронт прорван, полк Балмашева разбит, а сам герой умирает от тифа.

Галин — один из сотрудников газеты «Красный кавалерист», «узкий в плечах, бледный и слепой», влюбленный и прачку Ирину. Он говорит ей о русской истории, однако Ирина уходит спать с поваром Василием, «оставив Галина наедине с луной». Подчеркнутая тщедушность персонажа резко контрастирует с проявляемой им силой воли: он называет Лютова «слюнтяем» и говорит о «политическом воспитании Нерпой Конной» — в то время как из открывшейся двери кухни «высовываются в прохладу» ноги Ирины и Василия.

Гедалп — герой одноименного рассказа, старый слепой еврей-философ, хозяин лавочки в Житомире. В беседе с Люто-вым он выражает готовность принять революцию, но сетует, что в пей много насилия и мало «добрых людей». Гедали мечтает об «Интернационале добрых людей»; он не может понять разницу между революцией и контрреволюцией, поскольку та и другая несут с собой смерть.

Дьяков — начальник конского запаса дивизии, бывший цирковой атлет. Когда конармейцы насильственно меняют своих измученных лошадей па более свежих крестьянских («Начальник конзапаса»), мужики протестуют: один из них говорит Д., что доставшаяся ему «в обмен» лошадь не может даже встать. Тогда Дьяков, которому придан романтически-театральный облик (черный плащ и серебряные лампасы вдоль красных шаровар), подходит к лошади, и та, почувствовав «умелую силу, истекавшую от этого седого, цветущего и молодцеватого Ромео», непостижимым образом поднимается на ноги.

Конкин — герой одноименного рассказа, бывший «музыкальный эксцентрик п салонный чревовещатель из города Нижнего», ныне «политический комиссар Ы-.ской кавбригады и троекратный кавалер ордена Красного Знамени». На привале он «со всегдашним своим шутовством» рассказывает, как однажды, раненный во время боя, преследовал польского генерала, который ещё дважды ранил его. Однако Конкин настигает поляка и уговаривает сдаться; тот отказывается сдаться нижнему чипу, не веря, что перед ним — «высший начальник». Тогда Кок-шш «но старинке» — не открывая рта — матерно ругает старика. Узнав, что Конкин — комиссар и коммунист, генерал просит героя зарубить его, что тот и делает; при этом сам Конкин уже почти теряет сознание от потери крови.

Курдюков Василий — конармеец, мальчик экспедиции Политотдела, диктующий Лютову письмо к матери («Письмо»), в котором бесстрастно повествует о судьбе своего брата Федора — красноармейца, зверски убитого их отцом, Тимофеем Родионовичем Курдюковым — командиром роты у Деникина; Тимофей пытает и самого Курдюкова, но тому удается бежать. Он добирается в Воронеж к другому брату — Семену, командиру полка у Буденного. Вместе с ним Василий отправляется в Майкоп, где Семен, пользуясь авторитетом, получает в свое распоряжение отца, взятого в плен вместе с другими деникинцами, подвергает его жестокой порке, а затем убивает. Курдюкова, диктующего письмо, больше, чем судьбы отца и братьев, волнует судьба его оставленного копя Степки. Окончив диктовать, Василий показывает Лютову фотографию своей семьи — Тимофея «со сверкающим взглядом бесцветных и бессмысленных глаз», «чудовищно огромных, тупых, широколицых, лупоглазых» Федора и Семена и «крохотной крестьянки с чахлыми светлыми и застенчивыми чертами лица» — матери, которой адресовано письмо.

Лёвка — конармеец, кучер начдива, бывший цирковой артист. В рассказе «Вдова» Л. упрашивает Сашку — «полковую жену» командира полка Шевелева — отдаться ему (сам Шевелев смертельно ранен). Комполка дает Сашке и Левке последние распоряжения; как только он умирает, Левка требует у «вдовы», чтобы та выполнила наказ и отослала матери Шевелева его «одежду, сподники, орден»; в ответ на слова Сашки о несвоевременности этого разговора Левка разбивает ей кулаком лицо, чтобы «помнила память» покойного.

Лютов — главный герой-рассказчик цикла, фигурирующий в большинстве рассказов. «Кирилл Лютов» — псевдоним Бабеля в качестве военного корреспондента б -й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии; естественно, что в образе героя явственно автобиографическое начало. Лютов — еврей-одессит, брошенный женой; кандидат прав Петербургского университета: интеллигент, пытающийся примирить принципы общечеловеческого гуманизма с реальностью революционной эпохи -жестокостью, насилием, разгулом примитивных инстинктов. Его «страшная» фамилия плохо сочетается с чувствительностью и душевной тонкостью. Получив назначение в штаб 6-й дивизии, Лютов является к начдиву Савицкому («Мой первый гусь»), производя на того отрицательное впечатление своей интеллигентностью. Квартирьер, провожающий Лютова к месту ночлега, говорит, что единственный способ стать «своим» среди красноармейцев — быть столь же брутальным, как и они. Встретив весьма нелюбезный прием со стороны бойцов, проголодавшийся Лютов толкает кулаком в грудь старуху-хозяйку, отказавшуюся его накормить, затем убивает хозяйского гуся, раздавив ему голову сапогом, и приказывает старухе изжарить его.

Как правильно пишется слово «конармия»

кона́рмия

кона́рмия, -и

Источник: Орфографический
академический ресурс «Академос» Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН (словарная база
2020)