Козлов сказка про лягушонка

Сергей Козлов
«Правда, мы будем всегда?»

x x x

– Ты когда-нибудь слушал тишину, Ежик?

– Слушал.

– И что?

– А ничего. Тихо.

– А я люблю, когда в тишине что-нибудь шевелится.

– Приведи пример, – попросил Ежик.

– Ну, например, гром, – сказал Медвежонок.

На горе стоял дом – с трубой и с крыльцом, с печкой для коти, с шестком для петуха, с хлевом для коровы, с конурой для собаки и с новыми тесовыми воротами.

Вечером из трубы пошел дым, на крыльцо вышла бабка, на печку влез кот, на шесток взгромоздился петух, в хлеву захрустела сеном корова, у конуры уселась собака – и все стали ждать ночи.

А когда наступила ночь, из-под лопуха вылез маленький лягушонок. Он увидел синий колокольчик, сорвал его и побежал по двору. И над двором повис голубой звон.

– Кто это звонит? – спросила бабка. – Это ты, кот? Это ты, петух? Это ты, корова?..

А лягушонок бегал и бегал, и голубой звон поднимался все выше и выше, и скоро он повис не только над двором, но и над всей деревней.

– Кто это, кто это так звонит? – спрашивали люди. И повыбегали на улицу, и стали смотреть в звездное небо и слушать голубой звон.

– Это звенят звезды, – сказал мальчик.

– Нет, это ветер, – сказала девочка.

– Это просто звенит тишина, – сказал глухой дед.

А лягушонок бегал без устали, и голубой звон поднялся уже так высоко, что его слушала вся земля.

– Зачем ты звенишь? – спросил у лягушонка кузнечик. – Это не я звеню, – ответил лягушонок. – Это синий колокольчик звенит.

– А зачем ты звонишь? – не унимался кузнечик.

– Как зачем? – удивился лягушонок. – Не всем же спать на печи и жевать сено. Кто-то ведь должен звонить в колокольчик…

* ЧИСТЫЕ ПТИЦЫ *

– А вот и ты! – сказал Медвежонок, однажды проснувшись и увидев на своем крыльце Ежика.

– Я.

– Где же ты был?

– Меня очень долго не было, – сказал Ежик.

– Когда пропадаешь, надо заранее предупреждать своих друзей.

ДОБРЫЙ СЛОН

В феврале стояли такие морозы, что Ежик целыми днями топил печь и все равно по утрам не мог вылезти из постели – так было в доме холодно.

«Что же это за наказание? – бормотал Ежик, всовывая лапы в валенки и слезая с постели. – Еще неделю постоят такие морозы – и у меня ни одной дровишки не останется!»

И он зашаркал к печке, отодвинул заслонку и развел огонь.

Огонь весело загудел, и Ежик стал обдумывать свое бедственное положение.

«В лесу теперь снегу – видимо-невидимо! – думал он. – И все тоненькие елочки занесло. А толстую одному не спилить… Хорошо, кабы Медвежонок наведался: у него и топор острый, и пила есть, и специальные саночки, чтобы дрова возить… Вот пришли бы они с Осликом и сказали: „Ежик, у тебя, наверное, дрова кончились? Пойдем напилим и наколем новых!“ А я бы их напоил чаем, и мы бы все трое пошли в лес, и тогда бы я ни за что не замерз. А теперь… Медвежонок, наверное, крепко спит и совсем забыл обо мне…»

И Ежику стало так грустно, что он подкинул еще две дровишки и, уже ни о чем не думая, стал смотреть на пламя.

Печь разгорелась, и теперь в доме было тепло, и Ежику уже не верилось, что дровишки могут кончиться и он замерзнет. И он, незаметно для себя размечтался…

«Вот, – мечтал Ежик, – кончатся у меня дровишки, и совсем станет холодно, и начну я замерзать… И об этом узнает Слон в зоопарке. Он притворится спящим, а когда сторожа уснут, прибежит в лес, найдет мой домик, всунет хобот в трубу и станет тепло дышать. А я скажу: «Спасибо, Слон. Мне очень тепло. Пойди теперь погрей Медвежонка – у него, наверное, тоже кончились дрова… И Слон будет каждую ночь убегать из зоопарка и дышать в трубу мне. Медвежонку и Ослику – и мы не замерзнем?..»

А морозы все лютели и лютели. И действительно, скоро у Ежика совсем кончились дровишки. Он в последний раз хорошо протопил печь, сложил на постель все одеяла, а сверху положил полушубок и валенки. Потом залез под эту гору и стал ждать.

Сначала ему было жарко, а потом, когда печь остыла, стало холодно. И с каждым часом становилось все холоднее.

«С-с-скорее бы п-п-пришел С-с-слон!.. – шептал Ежик, свернувшись калачиком под одеялами. Он так замерз, что у него давно уже не попадал зуб на зуб. А Слон все не приходил… – С-с-слон! – звал Ежик. – Я з-з-замерзаю… П-п-приди, п-п-по–жалуйста, Слон!

Ежик звал Слона три дня и две ночи.

А на третью ночь ему стало так тепло, что он даже сбросил с себя полушубок и валенки.

Это в лес пришла оттепель. А Ежику казалось, что это огромный добрый Слон ходит меж сосен и дышит ему в трубу.

ЛЕСНАЯ ОТТЕПЕЛЬ

Ах, какая это была мягкая, теплая оттепель!.. Кружились снежинки, и в лесу пахло весной. Ежик сидел на крылечке своего домика, нюхал воздух и улыбался.

«Не может быть, – думал он, – что еще вчера в лесу трещали деревья и сердитый Дед-Мороз скрипел под окнами своими большими валенками, а сегодня его совсем нет! Где же он?»

И Ежик стал прикидывать, куда мог спрятаться Дед-Мороз.

«Если он влез на сосну, – рассуждал Ежик, – то где-то под сосной стоят его большие валенки. Ведь даже Медвежонок не может влезть в валенках на сосну!

Если он залез под лед, – продолжал размышлять Ежик, – то где-то на реке обязательно должна быть дырка, и из нее должен идти пар. Потому что Дед-Мороз сидит в валенках на дне и дышит.

А если он совсем ушел из леса, я обязательно увижу его следы!»

И Ежик надел лыжи и побежал между деревьями. Но ни под одним деревом не было валенок, на реке он не увидел ни одной дырки и нигде не нашел никаких следов.

– Дед-Мороз! – крикнул Ежик. – Отзови-и-ись!..

Но было тихо. Только снежинки кружились вокруг, и где-то далеко–далеко стучал Дятел.

Ежик остановился, прикрыл глаза и представил себе красивого Дятла с красными перышками и длинным носом. Дятел сидел на верхушке сосны и время от времени откидывал голову назад, прищуривался и, будто рассердившись, стукал носом: «тук!» Брызгала сосновая кора и, мягко шурша, осыпалась в снег…

«Наверное, Дятел знает, где Дед-Мороз, – подумал Ежик. – Он сидит высоко, и ему все видно».

И он побежал к Дятлу.

– Дятел! – еще издали закричал Ежик. – Ты не видел Деда-Мороза ?

– Тук-тук! – сказал Дятел. – Он ушел!

– А где его следы?

Дятел свесил к Ежику нос, прищурившись, посмотрел на него и сказал:

– А он ушел без следов!

– Как же? – удивился Ежик.

– А очень просто! Приплыло облако и опустилось низко-низко. Дед-Мороз забросил сначала на него валенки, потом влез сам и уплыл…

– Куда? – спросил Ежик.

– На Кудыкину гору. Тук-тук! – сказал Дятел.

И Ежик, успокоенный, пошел домой и по дороге представил себе заснеженную Кудыкину гору, по которой ходит, наверное сейчас Дед-Мороз и скрипит своими большими валенками.

ЧИСТЫЕ ПТИЦЫ

Больше всего Ежик любил эти первые по-настоящему весенние дни! Уже ни одного островка снега не осталось в лесу, в небе по ночам громыхал гром, и, хотя молнии не было видно, до самого утра шумел настоящий проливной дождь.

«Лес умывается! – думал Ежик. – Умываются елки, пеньки и опушки. А птицы летят теперь с юга, и им тоже моет дождь перышки!»

И по утрам он выходил на крыльцо и ждал чистых, вымытых птиц.

– Еще не прилетели! – говорила Белка.

– Кар-р-р! Им тр-р-рудно в пути! – картавила Ворона.

А Ежик нюхал воздух и говорил:

– Все равно пахнет чистыми птицами!

И Дятел тогда принимался на самой верхушке сосны чистить себе перышки.

«Я тоже должен быть чистым! – думал он. – А то они прилетят и скажут: что же ты такой пыльный, Дятел?»

Заяц сидел под кустом и мыл себе уши.

– Возьми еловую шишку! – крикнул Ежик. – Еловой шишкой лучше отмывается!

– А чем вы посоветуете почистить мне рога? – спросил, выйдя на опушку перед Ежикиным домиком, Лось.

– Песком, – сказал Ежик. – Нет лучше, чем чистить рога песком. И Лось пошел к берегу реки, лег у самой воды и попросил Лиса, который вылавливал на быстрине блох, почистить ему рога.

– А то неудобно, – пробормотал Лось, – прилетят птицы, а у меня – рога грязные…

– Сейчас! – сказал Лис.

Он был хитрый и знал, как надо чиститься. Он сидел по самую шею в ледяной воде и держал в поднятой лапе пучок прошлогодней травы. Блохи замерзли в воде и теперь сползались по лапе к этому пучку. А когда сползлись все. Лис бросил прошлогоднюю траву в воду, и ее унесло течением.

– Вот и все? – сказал Лис, вылезая на берег. – Где ваши рога? Лось склонил рога, и Лис принялся начищать их песком.

– Чтобы блестели? – спросил он.

– Нет, – сказал Ежик. – Блестящие рога – некрасиво. Они должны быть… туманные?

– То есть чтобы не блестели? – уточнил Лис.

– Чтобы не блестели, – сказал Ежик.

И Лось даже отфыркивался, – так ему было хорошо и приятно.

А Дятел уже совсем вычистил перышки и был теперь чистый и молодой .

Заяц отмыл уши и мыл хвостик.

А Ежик уже давно протер тряпочкой каждую иголку и был такой чистый, что даже самая чистая птица не смогла бы ему сказать, что она чище его!

ВЕСЕННЯЯ СКАЗКА

Никогда раньше с Ежиком не случалось такого. Никогда раньше ему не хотелось петь и веселиться без причины. А вот теперь, когда наступил месяц май, он целыми днями пел и веселился, и если кто-нибудь у него спрашивал, отчего он поет и веселится. Ежик только улыбался и начинал петь еще громче.

– Это потому, что весна пришла, – говорил Медвежонок. – Поэтому Ежик и веселится!

А Ежик достал из чулана скрипку, позвал двух зайцев и сказал им:

– Пойдите, возьмите свои прошлогодние барабаны и возвращайтесь ко мне!

И, когда зайцы пришли с барабанами через плечо. Ежик велел им идти позади, а сам пошел первым, наигрывая на скрипке.

– Куда это он идет? – спросил Первый Заяц.

– Не знаю, – ответил Второй.

– Нам бить в барабаны? – спросил он у Ежика.

– Нет, пока не надо, – сказал Ежик. – Разве вы не видите: я играю на скрипке!..

И так они прошли весь лес.

У опушки перед высокой сосной Ежик остановился, задрал мордочку и, не сводя глаз с Белкиного дупла, стал играть самую нежную мелодию, какую только знал. Она называлась: «Грустный Комарик».

«Пи-пи-пи-пи-и!..» – пела скрипка. И Ежик даже прикрыл глаза – так ему было хорошо и печально.

– Зачем мы здесь остановились? – спросил Первый Заяц. – Разве вы не понимаете? – удивился Ежик. – Здесь живет Рыжее Солнышко!

– А в барабаны нам бить?

– Подождите – проворчал Ежик. – Я скажу когда…

И снова прикрыл глаза и заиграл «Грустного Комарика».

Белка сидела в дупле и знала, что это Ежик стоит под сосной, играет «Грустного Комарика» и называет ее Рыжим Солнышком… Но ей хотелось подольше послушать скрипку, и поэтому она не выглядывала из дупла.

А Ежик играл целый день до вечера и, когда уставал, кивал головой зайцам – и они потихонечку барабанили, чтобы Белка знала, что Ежик все еще стоит внизу и ждет, когда она выглянет.

КАК ЕЖИК ХОДИЛ ВСТРЕЧАТЬ РАССВЕТ

Весенними вечерами все в лесу танцуют: Заяц – с Белкой, Дятел – с Синицей, Медвежонок – с Осликом, и даже старый Волк ходит вокруг старого пня и нет-нет – присядет под музыку…

«Кря! Кря!» – кричат утки с реки.

«Ква! Ква!» – вторят им лягушки.

«Уф-ф!..» – вздыхает Филин. Он так не любит светлых весенних вечеров…

«Вот все веселятся, – думает Ежик, гуляя по тропинке между двух елочек. – Все пляшут и поют. А потом устанут и лягут спать. А я не лягу спать! Я буду гулять до самого утра, а когда ночь станет кончаться, пойду на горку и встречу рассвет…»

И луна уже блестит на небе, и звезды садятся вокруг нее кружком,

и засыпает Заяц,

прячется в дупле Белка,

уходит к себе домой Медвежонок,

бежит мимо Ежика Ослик,

Волк зевает во всю свою волчью пасть, да так и засыпает с разинутой пастью,

а Ежик все ходит по тропинке от елочки к елочке, между двух сосен, и ждет рассвета.

«Пойду-ка я на горку!» – говорит он сам себе. И по дороге придумывает, какой он может быть – весенний рассвет.

«Зеленый, – думает Ежик. – Все весной – зеленое!»

А на горке дует свежий ветерок, и Ежику холодно. Но он все равно ходит взад и вперед по самой верхушке и ждет рассвета.

– Ну же! – бормочет Ежик. – Где же ты? Мне уже холодно!..

А рассвета все нет.

«Где это он задерживается? – думает ежик. – Он наверно, проспал!»

И сам ложится на землю, свертывается клубочком и тоже решает немного поспать, а потом сразу проснуться, когда придет рассвет.

И засыпает…

А рассвет приходит синий-синий, в белых клочьях тумана. Он дует на Ежика, и Ежик шевелит иголками.

– Спит… – шепчет рассвет.

И начинает улыбаться. И чем шире он улыбается, тем светлее становится вокруг.

И когда Ежик открывает глаза, он видит солнышко. Оно плывет по уши в тумане и кивает ему головой.

* В СЛАДКОМ МОРКОВНОМ ЛЕСУ *

После долгой разлуки они сели на крыльце и, по обыкновению, заговорили.

– Как хорошо, что ты нашелся, – сказал Медвежонок.

– Я пришел.

– Ты представляешь, если бы тебя совсем не было?

– Вот я и пришел.

– Где же ты был?

– А меня не было, – сказал Ежик.

ЗАЯЦ И МЕДВЕЖОНОК

Летом Медвежонок подружился с Зайцем. Раньше они тоже были знакомы, но летом друг без друга просто жить не могли…

Вот и сегодня Заяц чуть свет пришел к Медвежонку и сказал:

– Послушай, Медвежонок, пока я к тебе шел, расцвели все ромашки!

– А пока я тебя ждал, – сказал Медвежонок, – отцвели одуванчики…

– А когда я только проснулся и подумал, что пойду к тебе, – сказал Заяц, – поспела земляника!

– А я ждал тебя еще раньше, – сказал Медвежонок. – Когда я проснулся, она только зацветала.

– А когда я засыпал, – сказал Заяц, – я подумал, что хорошо бы утром пойти в гости к Медвежонку… И думал об этом так долго, что, пока я думал, выпала роса…

– А я вечером, – сказал Медвежонок, – набрал ее полный ковшик и пил за твое здоровье!

– Я тебя очень люблю! – сказал Заяц.

– А я без тебя… жить не могу, – сказал Медвежонок.

И они, обнявшись, пошли в лес – собирать ромашки и землянику.

ДРУЖБА

Однажды утром Медвежонок проснулся и подумал:

«В лесу много зайцев а мой друг Заяц – один. Надо его как-нибудь назвать!»

И стал придумывать своему другу имя.

«Если я назову его ХВОСТИК, – думал Медвежонок, – то это будет не по правилам, потому что у меня тоже есть хвостик… Если я назову его УСАТИК, это тоже будет нехорошо – потому что и у других зайцев есть усы… Надо назвать его так, чтобы все-все сразу знали, что это – мой друг».

И Медвежонок придумал.

– Я назову его ЗАЯЦДРУГМЕДВЕЖОНКА? – прошептал он. – И тогда всем-всем будет понятно.

И он соскочил с постели и заплясал.

– ЗАЯЦДРУГМЕДВЕЖОНКА! ЗАЯЦДРУГМЕДВЕЖОНКА! – пел Медвежонок. – Ни у кого нет такого длинного и красивого имени!..

И тут появился Заяц.

Он переступил порог, подошел к Медвежонку, погладил его лапой и тихо сказал:

– Как тебе спалось, МЕДВЕЖОНОККОТОРЫЙДРУЖИТСЗАЙЦЕМ?

– Что?.. – переспросил Медвежонок.

– Это теперь твое новое имя! – сказал Заяц. – Я всю ночь думал: как бы тебя назвать? И наконец, придумал: МЕДВЕЖОНОККОТОРЫЙДРУЖИТСЗАЙЦЕМ!

У РУЧЬЯ

Заяц сидел на берегу ручья и смотрел в воду. Из воды на него смотрел Другой Заяц, и когда Заяц шевелил ушами и кивал головой, Другой Заяц тоже кивал головой и шевелил ушами.

Подошел Медвежонок.

– Что ты делаешь, Заяц? – спросил он.

– Разве ты не видишь? – удивился Заяц. – Шевелю ушами и киваю головой?

– А зачем?

– Как?! – снова удивился Заяц. – Там, в воде, сидит Другой Заяц. Видишь, он кивает головой и шевелит ушами!

– А Другого Медвежонка там нет? – спросил Медвежонок.

Заяц склонился к самой воде и спросил у Другого Зайца:

– Послушай, там нет Другого Медвежонка?

Другой Заяц посмотрел налево, направо, пошевелил ушами и помотал головой.

– Нет! – сказал Заяц. – Другого Медвежонка там нет. Хочешь, посмотри сам.

И Медвежонок подошел к ручью.

Но только он склонился над водой, как увидел Другого Медвежонка.

– Вот он! – крикнул Медвежонок и пошевелил ушами.

И Другой Медвежонок тоже пошевелил ушами.

И тогда Заяц с Медвежонком уселись рядышком и до самого вечера шевелили ушами и кивали головой, пока не стемнело и Другой Заяц с Другим Медвежонком не встали, не помахали им лапами и не ушли спать…

ТАКОЕ ДЕРЕВО

Раньше всех в лесу просыпались птицы. Они пели, раскачиваясь на ветках, а Медвежонку казалось, будто сами деревья машут ветвями и поют.

– Я тоже буду деревом! – сказал сам себе Медвежонок.

И вышел однажды на рассвете на полянку и стал махать четырьмя лапами и петь.

– Что это ты делаешь, Медвежонок? – спросила у него Белка.

– А ты разве не видишь? – обиделся Медвежонок. – Раскачиваю ветвями и пою…

– Ты разве дерево? – удивилась Белка.

– Конечно! А что же еще?!

– А почему ты бегаешь по всей поляне? Разве ты когда-нибудь видел, чтобы деревья бегали?

– Это смотря какое дерево… – сказал Медвежонок, разглядывая свои мохнатые лапы. – А дерево с такими лапами, как у меня, вполне может бегать.

– А кувыркаться такое дерево тоже может?

– И кувыркаться! – сказал Медвежонок.

И перекувырнулся через голову.

– И потом, если ты не веришь, ты можешь побегать по мне, Белка, и увидишь, какое я хорошее дерево!

– А где твои птицы? – спросила Белка.

– Это какие еще птицы?..

– Ну, на каждом дереве живут свои птицы!..

Медвежонок перестал махать лапами и задумался:

«Птицы!.. А где же я возьму птиц?»

– Белка, – сказал он – найди для меня, пожалуйста, немного птиц.

– Это какая же птица согласится жить на Медвежонке? – спросила Белка.

– А ты не говори им, что я – Медвежонок. Скажи им, что я – такое дерево…

– Попробую, – пообещала Белка.

И обратилась к Зяблику.

– Зяблик! – сказала она. – У меня есть одно знакомое дерево… Оно умеет бегать и кувыркаться через голову. Не согласитесь ли вы немного пожить на нем?

– С удовольствием – сказал Зяблик. – Я еще никогда не жил на таком дереве.

– Медвежонок – позвала Белка. – Иди сюда и перестань махать лапами. Вот Зяблик согласен немного пожить на тебе!

Медвежонок подбежал к краю поляны, зажмурился, а Зяблик сел ему на плечо.

«Теперь я настоящее дерево» – подумал Медвежонок и перекувырнулся через голову.

– У-лю-лю-лю-лю!.. – запел Зяблик.

– У-лю-лю-лю-лю!.. – запел Медвежонок и замахал лапами.

В СЛАДКОМ МОРКОВНОМ ЛЕСУ

Заяц больше всего любил морковку.

Он сказал: – Я бы хотел, чтобы в лесу вместо елок росли морковки.

Белка больше всего любила орехи.

Она сказала: – Я бы хотела, Заяц, чтобы вместо шишек на твоих морковках росли орехи.

Медвежонок больше всего любил мед.

Он сказал: – Я бы хотел, чтобы осенью шли медленные медовые дожди.

Ежик больше всего любил сушеные грибы.

Он сказал: – Пусть твои дожди, Медвежонок, начнутся после того, как я наберу грибов.

И так все и вышло.

Вместо елок за одну ночь выросли морковки.

Заяц спилил две морковки и отволок к себе в дом.

На морковочных хвостиках выросли орехи.

Белка набрала их целую корзину и спрятала в дупле самой толстой морковки.

Ежик ходил между морковок и собирал грибы.

А к осени полились медленные медовые дожди.

Заяц ел морковку с медом.

Белка – орехи с медом.

Ежик – грибы с медом.

А Медвежонок целыми днями стоял на морковочной опушке с разинутой пастью и только когда темнело, – совсем ненадолго, совсем на чуть-чуточку, – хорошенько вылизав все четыре медовые лапы, ложился спать…

А все волки из леса ушли.

Потому что волки не любят сладкого.

* ЧУДЕСНЫЕ ОБЛАКА *

– Мне бы знаешь чего больше всего хотелось? – подумав, сказал Медвежонок, Ежику. – Мне бы больше всего хотелось, чтобы на каждой твоей иголке выросло по шишке.

– А что бы выросло потом?

– А потом бы ты стал настоящей елкой и жил целых сто лет.

– Это хорошо… А как бы ты со мной разговаривал?

– Я бы забирался на самую макушку и шептал в темечко.

КАК ЕЖИК С МЕДВЕЖОНКОМ ПРОТИРАЛИ ЗВЕЗДЫ

Вот уже целый месяц Ежик каждую ночь лазил на сосну и протирал звезды.

«Если я не буду протирать звезды каждый вечер – думал он – они обязательно потускнеют».

И с утра выходил на крыльцо, наламывал свежий веник, чтобы сбивать сначала со звезд пыль, и стирал тряпочку. Тряпочка у него была одна, и поэтому он каждое утро мыл ее и вешал на сосну сушить.

Покончив с приготовлениями. Ежик обедал и ложился спать. Просыпался он, когда уже выпадала роса. Поужинав, брал тряпочку в одну лапу, а веник в другую и потихонечку, с сучка на сучок, подымался на самую верхушку сосны.

Здесь начиналось самое главное. Сначала звезды надо было обстукать веником, да так осторожно, чтобы случайно не сбить с неба. Потом веник переложить в левую лапу, а тряпочку взять в правую и протирать звезды до блеска. Работа была кропотливая, и на нее уходила вся ночь.

«А как же иначе? – ворчал Ежик, беседуя сам с собой на верхушке сосны. – Если Медвежонок не протрет звезды, если я не протру звезды, то кто же протрет звезды?..»

Медвежонок в это время тоже сидел на верхушке сосны над своим домом, протирал звезды и думал:

«Удивительно, как это Ежику в голову пришла такая счастливая мысль! Ведь если бы Ежик не придумал чистить звезды, их бы давно уже никто не видел. Вон какая пыльная!..» – И он дунул на звезду и потер тряпочкой…

Медвежонок очень старался, но у него не всегда получалось, как у Ежика. И если с неба падала звезда, все в лесу знали, что это ее нечаянно столкнул Медвежонок.

ЗАЯЦ, ОСЛИК, МЕДВЕЖЕНОК И ЧУДЕСНЫЕ ОБЛАКА

У Зайца с Медвежонком сегодня с самого утра было очень много забот. Во-первых, навестить лесных пчел, во-вторых, нарвать заячьей капусты, в-третьих, искупаться в реке, в-четвертых, поваляться на травке, а в-пятых. Медвежонку – поесть меду. Зайцу – заячьей капусты, а потом, сидя на пеньке, поговорить о минувшем дне…

И поэтому они проснулись рано-рано, умылись и побежали навещать пчел.

– Эй, пчелы! – крикнул Медвежонок когда они остановились под деревом, на котором жили лесные пчелы. – Не дадите ли вы мне немножко медку?

– Как же! – сказала Главная Пчела. – Жди!

– Он и так уже целую неделю ждет, – сказал Заяц.

Я жду… – сказал Медвежонок.

– Вот и жди! – сказала Главная Пчела и спряталась в дупле.

Заяц с Медвежонком потоптались-потоптались под деревом, а потом побежали искать заячью капусту.

– Что-то нигде не видно твоей капусты, – сказал Медвежонок.

– Я сам удивляюсь! – сказал Заяц. – Только вчера через нее надо было продираться, как сквозь кустарник, а сегодня – ни одного листика…

– Бежим купаться! – сказал Медвежонок.

И они выбежали к реке.

У самой воды сидел Ослик и задумчиво глядел на облака.

– Ослик! – закричали Заяц с Медвежонком. – Мы…

– Тсс! – сказал Ослик.

И Заяц с Медвежонком задрали головы.

Прямо над ними плыло три облака. Одно было похоже на Медвежонка, одно – на Зайца, а третье – на Ослика.

– Я плыву первым! – сказал Медвежонок, устраиваясь на травке.

– А я тебя догоняю! – сказал Заяц и сел рядом.

– Подождите меня! – попросил Ослик.

– Мы не можем, – сказал Медвежонок, – мы торопимся!

– Видишь, я тебя уже догнал! – крикнул Заяц.

– А куда вы торопитесь? – спросил Ослик.

– Щипать заячью капусту и есть мед, – сказал Медвежонок.

И тут на небо выплыло целое облако заячьей капусты и маленькое янтарное облачко меда.

Облако-Медвежонок принялось есть облачко-мед, а Облако-Заяц – щипать облако заячьей капусты.

– Оставь мне немножко заячьей капусты! – попросил Ослик.

– Я бы с удовольствием, – сказал Заяц. – Но видишь, я уже все съел.

И действительно. Облако-Заяц съело все облако заячьей капусты и на глазах растолстело.

– Как вкусно!.. – шептал Медвежонок, лежа на травке и глядя, как Облако-Медвежонок потихонечку ест облачко-мед. – Я никогда не ел такого вкусного меда!

– И все-таки это не по правилам, – сказал Ослик. – Разве я виноват, что я так медленно плыву?

– А ты поторопись! – сказал Медвежонок. – Может быть, я тебе еще дам лизнуть меда…

УДИВИТЕЛЬНАЯ БОЧКА

Медвежонок нарисовал на кусочке бересты бочку с медом тут же съел мед и лег спать.

Пришел Ежик увидел пустую бочку, взял уголек и пририсовал со всех сторон гвоздики. Получился толстый ежик.

Медвежонок проснулся, увидел толстого ежика вместо бочки, тронул его лапой и укололся.

Тогда он стукнул лапой сильнее, но еще сильнее укололся.

«Что же это такое?» – возмутился Медвежонок. Взял уголек и затупил гвоздики. Теперь бочка не кололась.

«Надо снова наполнить ее медом», – решил Медвежонок. И так и сделал .

Поев нарисованного меда, он уснул, и тут снова пришел Ежик и угольком пририсовал бочке лапы. Бочка постучала по бересте одной, потом другой, потом третьей, потом четвертой лапой, приподнялась и пошла.

– Стой! – крикнул Ежик. И пририсовал хвостик.

И бочка пошла, помахивая хвостиком.

Медвежонок проснулся и увидел шагающую бочку.

– Стой! – крикнул он.

Но бочка и не подумала его послушаться.

Тогда он схватил уголек и привязал ее к колышку.

Бочка рвалась на привязи, и у Медвежонка так и мелькал в глазах ее хвостик.

– Угомонись! – кричал он. – Я налью в тебя меда!

Но бочка не желала успокаиваться. Она топала всеми четырьмя лапами и так рвалась, что вот-вот должна была оборвать привязь.

– Бочка! – рассвирепел Медвежонок. – Кто тебе пририсовал лапы?

Бочка молчала. Тогда Медвежонок пририсовал ей медвежью голову и язычок.

– Ежик! – сказала бочка.

– Ах, вот оно что! – закричал Медвежонок. Привязал бочку еще к одному колышку и побежал к Ежику.

– Это ты пририсовал моей бочке лапы? – с порога крикнул он.

– Что ты! – сказал Ежик. – Я и рисовать не умею.

– Нет, умеешь? Бочка говорит, что это ты.

– Чем это она говорит?

– Языком. Я ей целую голову нарисовал!

– Зачем же тебе бочка с головой? – удивился Ежик.

– А зачем мне бочка с лапами? – спросил Медвежонок.

– Ну, – сказал Ежик, – лапы бочке очень полезны. Пойдешь ты, например, в лес, и она с тобой. А надоест – привяжешь к пеньку, и все… А теперь она тебя разговорами замучает!

– Что же мне делать? – спросил Медвежонок.

– Иди домой, – сказал Ежик, – спусти ее с привязи и ложись спать. А утром, когда она набегается, наполнишь ее медом и позавтракаешь.

– Ты прав, – сказал Медвежонок.

Вздохнул и отправился домой.

В САМОЕ ЖАРКОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ, КОТОРОЕ БЫЛО В ЛЕСУ

В самое жаркое воскресенье, которое было в лесу, к Медвежонку пришел Волк.

Медвежонок сидел на трубе своего домика, держал в лапе над головой огромный лопух и, зажмурившись от удовольствия, лизал проплывающие облака.

– Здравствуй, Медвежонок! – прохрипел Волк, подстилая под себя хвост и усаживаясь на пороге медвежачьего домика. – Холодные сегодня облака?

«К чему бы это он?» – подумал Медвежонок, а вслух сказал:

– Здравствуй, Волчище! Зачем пожаловал?

По небу плыли редкие облака; далекое солнышко повисло над лесом; Волк высунул язык, слизнул самое прохладное облако и прошептал :

– Стар я… Тошно мне, Медвежонок!.. С самого четверга.

«Врет!» — подумал Медвежонок. А вслух спросил:

– А что было в четверг?

– В четверг я съел твоего друга – Зайца. Твоего любимого зайца, которого ты назвал: ЗАЯЦДРУГМЕДВЕЖОНКА… Незабываемый был заяц!..

«Врет, – снова подумал Медвежонок. – ЗАЯЦДРУГМЕДВЕЖОНКА сидит сейчас в подполе и пьет холодное молоко!»

– А зачем ты его съел? – спросил Медвежонок.

– Я его съел, потому что очень был голоден, – прошептал Волк, высунул язык и полизал небо.

– Послушай, Волк! – сказал Медвежонок. – Если ты будешь лизать небо над моим домом, здесь никогда не упадет дождя. Потерпи немножко, а если не можешь – уходи в другое место.

– Но я же съел твоего друга Зайца! – прохрипел Волк. – Я хочу, чтобы ты мне что-нибудь сказал!..

– Вот я тебе и говорю, – сказал Медвежонок, – убери язык и прекрати так жарко дышать.

– Но…

Здесь Волк проглотил слюну – потому что Медвежонок у него на глазах подтащил лапой к себе длинненькое, прозрачное облако, полизал его, закрыл от удовольствия глаза, переломил пополам и съел, так и не открывая глаз.

– Но так же нельзя! – поперхнулся от обиды Волк. – Кто же хватает облака лапами?!.

– Ты молчи, – сказал Медвежонок, по-прежнему сидя на трубе с закрытыми глазами. – Кто съел ЗАЙЦАДРУГАМЕДВЕЖОНКА?

– Позволь, я лизну следующее… – попросил Волк. – Над моим домом сегодня совсем не плывут облака. Я не ел твоего Зайца.

– Ел, – сказал Медвежонок. И посмотрел туда, откуда дул ветер. – Ел! – повторил он. И схватил лапой синюю льдышку облака.

Волк высунул язык, но Медвежонок уже сидел с закрытыми глазами и гладил себя правой лапой по животу.

– Не ел я твоего Зайца, – прохрипел Волк.

Медвежонок не обращал на него никакого внимания.

– Ел!.. Ел!.. – прошамкал беззубой пастью Волк. – Если бы я мог кого-нибудь съесть!..

И ушел, заметая легкую пыль своим горячим хвостом.

КАК СЛОН ХОДИЛ В ГОСТИ К ЕЖИКУ

Однажды из городского зоопарка убежал Слон.

Это такая обычная история, что мне было бы даже лень ее рассказывать, если б Слон убежал днем и пошел по улицам, мешая автобусам, троллейбусам, заходя в магазины и удивляя прохожих. Конечно же, тут за ним увязалась бы толпа мальчишек: мальчишки бы свистели, улюлюкали, а один из них даже пошел бы перед Слоном, как будто он и есть самый главный…

Но Слон ушел из зоопарка ночью, быстро пересек город, перебежал картофельное поле и скрылся в лесу. Его видел только один ночной сторож возле булочной, да и тому показалось, что Слон ему приснился.

Вбежав в лес. Слон отдышался и пошел медленнее. Вот тут-то и начинается самое интересное.

…Ежик сидел на пеньке посреди полянки и при свете звезд строгал палочку для грибов. Медвежонок спал. Ослик щипал травку.

И вдруг появился Слон.

– Здравствуйте! – протрубил он.

– Добрый вечер! – сказал Ежик и так задрал голову, что чуть не свалился с пенька.

Ослик поклонился и прижал уши.

Медвежонок во сне перевернулся на другой бок.

– Здравствуйте! – снова затрубил Слон. – Я только что убежал из зоопарка!

– Мы очень рады, – сказал Ослик и лягнул копытцем Медвежонка.

Медвежонок вскочил, увидел Слона и тут же сел на травку…

– Кто ты? – спросил он спросонок.

– Слон.

– А почему меня разбудил?

– Я тебя не будил. Я убежал из зоопарка.

– А что мы будем делать?

– Веселиться!

– Как? – спросил Ослик.

– Я хочу Вас покатать, – сказал Слон и встал на колени.

– Будьте добры, подвиньтесь, пожалуйста, поближе к пеньку! – попросил Ежик.

Слон пододвинулся к пеньку, и Ежик первый вскарабкался на него, а за ним – Ослик и Медвежонок.

В лапе у Ежика была палочка для грибов, он сидел ближе всех к голове Слона и поэтому стал главным.

– Слушать меня! – сказал Ежик Слону. – Сейчас поехали прямо!

И они поехали прямо через лес, напевая веселую песенку:

Не на осле,

Не на коне —

Мы едем прямо на Слоне!

Ослик был запевалою. Медвежонок отбивал задними лапами такт, а Слон трубил: «Та-ра-ра-ра!»

Ежик дирижировал, помахивая палочкой, и так они выехали к реке.

Над рекой стоял белый туман, и Слон весь утонул в тумане и ничего не видел. А Ежик командовал:

– А теперь – немного левее!.. А теперь – вправо!

Ослик с Медвежонком пели песню и барабанили по Слону лапами и копытами.

– Туруру-ру!.. – трубил из тумана Слон.

И скоро проснулся весь лес.

Вылез из своего логова и завыл Волк, заухал Филин, заквакали лягушки.

– Кто это нам подпевает? – спросил Слон.

– Не отвлекайтесь, пожалуйста, – сказал Ежик, – а то мы налетим на дерево!..

Они уже давно мчались во весь дух, так что только елки и сосны мелькали со всех сторон. Слона совсем не было видно, и казалось, что Ежик, Ослик и Медвежонок сами летят по туману.

– Жаль, что нас никто не видит! – шепнул Ослик Медвежонку.

– Да!.. – вздохнул Медвежонок.

И они снова подхватили песню:

Не на осле,

Не на коне, —

запевал Ослик.

Мы мчимся прямо на Слоне! —

подхватывал Медвежонок.

– Туруру! – глухо доносилось откуда-то снизу.

И так они веселились до самого утра.

Когда взошло солнце. Слон лег спать возле Ежикиного дома, здесь-то его и нашли служители зоопарка.

– Эка, умаялся! – сказал один.

– Небось целую ночь бегал! – заметил второй.

– Слон, он простор любит, – сказал первый.

И они надели на ноги Слону цепи и повели его в город.

* ЕЖИК И МОРЕ *

– А когда тебя не было, ты где-нибудь был?

– Угу.

– Где?

– Там, – сказал Ежик и махнул лапой.

– Далеко?

Ежик съежился и закрыл глаза.

ЕЖИК И МОРЕ

Жил-был в лесу Ежик-иголка. Был у него дом с печкой лампочка в дому из гриба-лисички и полная кладовая припасов. Но все Ежику чего-то хотелось…

– Неспокойно мне, – говорил он Васильку. – Вот здесь мутит, – показывал на грудь. – К морю хочется.

Василек никогда не видел моря, и поэтому говорил:

– Зря ты печалишься, ежик. Посмотри, какой я красивый, взгляни, как высоки сосны, послушай, как птицы поют! И все тебя здесь, в лесу, знают и любят.

Но Ежик с каждым днем печалился все больше.

– Хочется мне к морю! – жаловался он Муравью.

– А какое оно? – спрашивал Муравей.

– Большое. Но я его никогда не видел.

И вот как-то ранним утром, когда в небе еще плавали молочные звезды. Ежик вышел из своего домика и пошел к морю. В лапе у него была палка, а за плечом – котомка с едой.

Сначала он шел лесом, и птицы пели над ним, и трава, мокрая от росы, шуршала под ногами. Потом лес кончился, и путь Ежику преградила река.

– Эй! – крикнул Ежик.

И по всей реке понеслось: «Эй-эй-эй!..»

– Ты чего кричишь? – спросила, подлетев, Утка.

– Переправиться надо, – сказал Ежик.

И Утка подставила ему свою спину и перевезла на другой берег.

– Спасибо, Утка, – сказал Ежик и зашагал дальше.

Теперь он шел по огромному лугу. Трещали кузнечики, звенели стеклянными крылышками стрекозы, и где-то высоко в небе распевал жаворонок…

Долго ли шел Ежик, коротко ли, он вышел к морю.

– Здравствуй, море! – сказал Ежик.

– Здравствуй, Ежик! – сказало море.

И накатилась волна. «Пффф-ф!.. – ударила она в берег. – Шшшш…» – зашуршала по камушкам, отступая.

И Ежик тоже сделал шаг вперед и сказал: «Пффф-ф!.. – и, отбежав немного: – Шшш-ш!..»

– Я на тебя похож, да?

– Очень! – сказало море. И снова ударило волной в берег.

Целый день Ежик играл с морем: то подбегал к самой воде, то отбегал прочь.

Засыпая на песке под скалой, он поеживался, и ему казалось, что он тоже – маленькое море на четырех лапах.

«Пффф-ф!.. – бормотал он себе под нос. – Шшш-ш!..»

И подымал и опускал иголки.

ЕЖИКИНА СКРИПКА

Ежик давно хотел научиться играть на скрипке. «Что ж, – говорил он, – птицы поют, стрекозы звенят, а я только шипеть умею?»

И он настрогал сосновых дощечек, высушил их и стал мастерить скрипку. Скрипка вышла легонькая, певучая, с веселым смычком.

Закончив работу. Ежик сел на пенек, прижал к мордочке скрипку и потянул сверху вниз смычок. «Ни-и-и…» – запищала скрипка. И Ежик улыбнулся.

«Пи-пи-пи–пи…» – вылетело из-под смычка. И Ежик стал придумывать мелодию.

«Надо придумать такую, – думал он, – чтобы шумела сосна, падали шишки и дул ветер. Потом, чтобы ветер стих, а одна шишка долго–долго качалась, а потом, наконец, шлепнулась – хлоп? И тут должны запищать комары, и наступит вечер».

Он поудобнее уселся на пеньке, покрепче прижал скрипку и взмахнул смычком.

«Ууу!..» – загудела скрипка.

«Нет, – подумал Ежик, – так, пожалуй, гудит пчела… Тогда пускай это будет полдень. Пускай гудят пчелы, ярко светит солнышко и по дорожкам бегают муравьи.»

И он, улыбаясь, заиграл: «У-у-у! У-у-у-у!..»

«Получается!» – обрадовался Ежик. И целый день, до вечера, играл «Полдень».

«У-у-у! У-у-у!..» – неслось по лесу. И посмотреть на Ежика собрались тридцать муравьев, два кузнечика и один комар.

– Вы немножко фальшивите, – вежливо сказал комар, когда Ежик устал. – Четвертое «у» надо взять чуть-чуть потоньше. Вот так…

И он запищал: «Пи-и-и!..»

– Нет, – сказал Ежик, – вы играете «Вечер», а у меня «Полдень». Разве вы не слышите?

Комар отступил на шаг своей тоненькой ножкой, склонил голову набок и приподнял плечи.

– Да-да, – сказал он, прислушиваясь. – Полдень! В это время я очень люблю спать в траве.

– А мы, – сказали два кузнечика, – в полдень работаем в кузне. К нам как раз через полчаса залетит стрекоза и попросит выковать новое крылышко!..

– А у нас, – сказали муравьи, – в полдень – обед.

А один муравей вышел вперед и сказал: – Поиграйте, пожалуйста, еще немного: я очень люблю обедать!

Ежик прижал скрипку и заводил смычком.

– Очень вкусно! – сказал муравей. – Я каждый вечер буду приходить слушать ваш «Полдень».

Выпала роса.

Ежик, как настоящий музыкант, поклонился с пенька муравьям, кузнечикам и комару и унес скрипку в дом, чтобы она не отсырела.

Вместо струн на скрипке были натянуты травинки, и, засыпая, Ежик думал, как завтра он натянет свежие струны и добьется все-таки того, чтобы скрипка шумела сосной, дышала ветром и топотала падающими шишками…

ЕЖИК В ТУМАНЕ

Тридцать комариков выбежали на поляну и заиграли на своих писклявых скрипках. Из-за туч вышла луна и, улыбаясь поплыла по небу.

«Ммм-у!..» – вздохнула корова за рекой. Завыла собака, и сорок лунных зайцев побежали по дорожке.

Над рекой поднялся туман, и грустная белая лошадь утонула в нем по грудь, и теперь казалось – большая белая утка плывет в тумане и, отфыркиваясь, опускает в него голову.

Ежик сидел на горке под сосной и смотрел на освещенную лунным светом долину, затопленную туманом.

Красиво было так, что он время от времени вздрагивал: не снится ли ему все это?

А комарики не уставали играть на своих скрипачках, лунные зайцы плясали, а собака выла.

«Расскажу – не поверят!» – подумал Ежик и стал смотреть еще внимательнее, чтобы запомнить до последней травинки всю красоту.

«Вот и звезда упала, – заметил он, – и трава наклонились влево, и от елки осталась одна вершина, и теперь она плывет рядом с лошадью… А интересно, – думал Ежик, – если лошадь ляжет спать, она захлебнется в тумане?»

И он стал медленно спускаться с горы, чтобы тоже попасть в туман и посмотреть, как там внутри.

– Вот, – сказал Ежик. – Ничего не видно. И даже лапы не видно. Лошадь! – позвал он.

Но лошадь ничего не сказала.

«Где же лошадь?» – подумал Ежик. И пополз прямо. Вокруг было глухо темно и мокро, лишь высоко вверху сумрак слабо светился.

Полз он долго-долго, и вдруг почувствовал, что земли под ним нет и он куда-то летит.

Бултых!..

«Я в реке!» – сообразил Ежик, похолодев от страха. И стал бить лапами во все стороны.

Когда он вынырнул, было по-прежнему темно, и Ежик даже не знал, где берег.

«Пускай река сама несет меня!» – решил он. Как мог, глубоко вздохнул, и его понесло вниз по течению.

Река шуршала камышами, бурлила на перекатах, и Ежик чувствовал, что совсем промок и скоро утонет.

Вдруг кто-то дотронулся до его задней лапы.

– Извините, – беззвучно сказал кто-то, – кто вы и как сюда попали?

– Я – Ежик, – тоже беззвучно ответил Ежик. – Я упал в реку.

– Тогда садитесь ко мне на спину, – беззвучно проговорил кто–то. – Я отвезу вас на берег.

Ежик сел на чью-то узкую скользкую спину и через минуту оказался на берегу.

– Спасибо! – вслух сказал он.

– Не за что! – беззвучно выговорил кто-то, кого Ежик даже не видел, и пропал в волнах.

«Вот так история… – размышлял Ежик, отряхиваясь. – Разве кто поверит?!»

И заковылял в тумане.

ОДНАЖДЫ В СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ

Однажды с самого утра появилось солнце. Сначала оно осветило только верхушки деревьев потом позолотило кусты и траву, потом утренний туман растаял, и Ежик вышел из своего домика.

– Доброе утро? – сказала ему Травинка.

– Доброе утро! – пробормотал Ежик. Умылся в росе и отправился завтракать.

Позавтракав, он снова вышел на крылечко, потянулся, пошел к широкой поляне и сел там под густым вязом.

Солнечные зайцы водили в траве хоровод, в ветвях пели птицы, а Ежик смотрел во все глаза и слушал.

Пришел Медвежонок, сел рядом с Ежиком, и они стали смотреть и слушать вместе.

– Как красиво они пляшут! – сказал Медвежонок, чуть подвигаясь вправо.

– Очень! – сказал Ежик. И тоже пододвинулся, потому что солнечные зайцы понемножку уводили хоровод вправо.

– Я никогда не видел таких крупных солнечных зайцев, – сказал Медвежонок.

– И я, – подтвердил Ежик.

– Как, по-твоему, у них есть уши? – спросил Медвежонок, продолжая тихонько двигаться вокруг ствола за заячьим хороводом.

– Нет, – сказал Ежик, стараясь не отставать от Медвежонка. – Думаю, нет.

– А по-моему, есть! – сказал Медвежонок.

– И я так думаю, – согласился Ежик.

– Так ты же только что думал иначе!

– Я люблю думать по-разному, — ответил Ежик, перебирая лапами.

– По-разному думать плохо, – сказал Медвежонок.

Они уже один раз обернулись вокруг вяза и теперь пошли на второй круг.

– По-разному думать, – продолжал Медвеженок, – это значит – по-разному говорить…

– Что ты! – возразил Ежик. – Говорить можно одно и то же. – И подвинулся.

– Нет, – сказал Медвежонок. – Если по-разному думаешь – по-разному говоришь!

– А вот и нет! – сказал Ежик. – Думать можно по-разному, а говорить одно и то же.

– Как же так? – удивился Медвежонок, продолжая двигаться и слушать птиц. Он даже приподнял дальнее от Ежика ухо, чтобы слышать птиц лучше.

– А очень просто! – сказал Ежик. – Я, например, все время думаю о том, как хорошо сидеть под вязом и смотреть на солнечных зайцев, а говорю совсем о другом.

– Как о другом?! – возмутился Медвежонок. – Мы же говорим о том, есть ли у них уши!

– Конечно, нет! – сказал Ежик.

– Ты же только что говорил, что есть!

– А теперь говорю, что нету.

– И тебе не стыдно?!

– Почему же мне должно быть стыдно? – удивился Ежик. – Я же могу иметь свое мнение.

– Но оно у тебя – разное!..

– А почему я не могу иметь разное свое мнение? – спросил Ежик и пододвинулся.

Пока он говорил, Медвежонок не двигался с места, и теперь между ними образовалось порядочное расстояние.

– Ты меня расстраиваешь, – сказал Медвежонок и сел рядом с Ежиком. – Давай молча смотреть на зайцев и слушать птиц.

– Тюи! Тюи! – пели птицы.

– А все-таки лучше думать одинаково! – вздохнул Медвежонок.

Зайцы устали плясать и растянулись на траве.

Теперь Ежик с Медвежонком неподвижно сидели под вязом и смотрели на заходящее солнце.

– Зря ты расстраиваешься, – сказал Ежик. – Конечно, у солнечных зайцев есть уши!..

И хотя Ежик с Медвежонком чуть было не поссорились, это был очень счастливый солнечный день!

* ОСЕННИЕ СКАЗКИ *

– Вот мы с тобой говорим, говорим, дни летят, а мы с тобой все говорим.

– Говорим, – согласился Ежик.

– Месяца проходят, облака летят, деревья голенькие, а мы все, беседуем.

– Беседуем.

– А потом все совсем пройдет, а мы с тобой вдвоем только и останемся.

– Если бы!

– А что ж с нами станет?

– Мы тоже можем пролететь.

– Как птицы?

– Ага.

– А куда?

– К югу, – сказал Ежик.

КАК ПОЙМАТЬ ОБЛАКО

Когда пришла пора птицам улетать на юг и уже давно увяла трава и облетели деревья. Ежик сказал Медвежонку:

– Скоро зима. Пойдем поудим напоследок для тебя рыбки. Ты ведь любишь рыбку!

И они взяли удочки и пошли к реке.

На реке было так тихо, так спокойно, что все деревья склонились к ней печальными головами, а посередине медленно плыли облака. Облака были серые, лохматые, и Медвежонку стало страшно.

«А что, если мы поймаем облако? – подумал он. – Что мы тогда с ним будем делать?»

– Ежик! – сказал Медвежонок. – Что мы будем делать, если поймаем облако?

– Не поймаем, – сказал Ежик. – Облака на сухой горох не ловятся! Вот если бы ловили на одуванчик…

– А на одуванчик можно поймать облако?

– Конечно! – сказал Ежик. – На одуванчик облака только и ловятся!

Стало смеркаться.

Они сидели на узеньком березовом мостке и смотрели в воду. Медвежонок смотрел на поплавок Ежика, а Ежик – на поплавок Медвежонка. Было тихо-тихо, и поплавки неподвижно отражались в воде…

– Почему она не клюет? – спросил Медвежонок.

– Она слушает наши разговоры, – сказал Ежик. – Рыбы к осени очень любопытны!..

– Тогда давай молчать.

И они целый час сидели молча.

Вдруг поплавок Медвежонка заплясал и глубоко нырнул.

– Клюет! – крикнул Ежик.

– Ой! – воскликнул Медвежонок. – Тянет!

– Держи, держи! – сказал Ежик.

– Что-то очень тяжелое, – шепнул Медвежонок. – В прошлом году здесь утонуло старое облако. Может, это – оно?..

– Держи, держи! – повторил Ежик.

Но тут удочка Медвежонка согнулась дугой, потом со свистом распрямилась – и высоко в небо взлетела огромная красная луна.

– Луна! – в один голос выдохнули Ежик с Медвежонком.

А луна покачнулась и тихо поплыла над рекой.

И тут пропал поплавок ежика.

– Тяни! – шепнул Медвежонок.

Ежик взмахнул удочкой – и высоко в небо, выше луны, взлетела маленькая звезда.

– Так… – прошептал Ежик, доставая две новые горошины. – Теперь только бы хватило наживки!..

И они, забыв о рыбе, целую ночь ловили звезды и забрасывали ими все небо.

А перед рассветом, когда горох кончился. Медвежонок свесился с мостка и вытащил из воды два оранжевых кленовых листа.

– Лучше нет, чем ловить на кленовый листик! – сказал он.

И стал было уже задремывать, как вдруг кто-то крепко схватился за крючок.

– Помоги!.. – шепнул Ежику Медвежонок.

И они, усталые, сонные, вдвоем еле-еле вытащили из воды солнышко.

Оно отряхнулось, прошлось по узенькому мостку и покатилось в поле.

Кругом было тихо, хорошо, и последние листья, как маленькие кораблики, медленно плыли по реке…

ОСЕННЯЯ СКАЗКА

С каждым днем все позднее светало, и лес стал таким прозрачным, что казалось: обшарь его вдоль и поперек – не найдешь ни одного листика.

– Скоро и наша береза облетит, – сказал Медвежонок. И показал лапой на одинокую березу, стоящую посреди поляны.

– Облетит… – согласился Ежик.

– Подуют ветры, – продолжал Медвежонок, – и она вся так и затрясется, а я буду во сне слышать, как падают с нее последние листья. А утром проснусь, выйду на крыльцо, а она – голая!

– Голая… – согласился Ежик.

Они сидели на крылечке медвежачьего домика и смотрели на одинокую березу посреди поляны.

– Вот если бы на мне весной вырастали листья? – сказал ежик. – Я бы осенью сидел у печки, и они бы ни за что не облетели.

– А какие бы ты хотел листья? – спросил Медвежонок. – Березовые или ясеневые?

– Как у клена? Тогда бы я осенью был рыжий-рыжий, и ты бы меня принял за маленького Лисенка. Ты бы мне сказал: «Маленький Лисенок, как поживает твоя мама?» А я бы сказал: «Мою маму убили охотники, а я теперь живу у Ежика. Приходи к нам в гости?» И ты бы пришел. «А где же Ежик?» – спросил бы ты. А потом, наконец, догадался, и мы бы долго-долго смеялись, до самой весны…

– Нет, – сказал Медвежонок. – Лучше, если бы я не догадался, а спросил: «А что. Ежик пошел за водой?» – «Нет?» – сказал бы ты. «За дровами?» – «Нет?» – сказал бы ты. «Может, он пошел к Медвежонку в гости?» И тут бы ты кивнул головой. А я бы пожелал тебе спокойной ночи и побежал к себе, потому что ты ведь не знаешь, где я теперь прячу ключ, и тебе пришлось бы сидеть на крыльце.

– Но я же ведь остался бы у себя дома! – сказал Ежик.

– Ну, так что ж! – сказал Медвежонок. – Ты бы сидел у себя дома и думал: «Интересно, это Медвежонок притворяется или по-настоящему не узнал меня?» А я бы пока сбегал домой, взял маленькую баночку меда, вернулся к тебе и спросил: «А что, Ежик еще не возвращался?» А ты бы сказал…

– А я бы сказал, что я и есть Ежик! – сказал Ежик.

– Нет, – сказал Медвежонок. – Лучше бы ты ничего такого не говорил. А сказал так…

Тут Медвежонок запнулся, потому что с березы посреди поляны вдруг сорвалось сразу три листика. Они немного покружились в воздухе, а потом мягко опустились в порыжевшую траву.

– Нет, лучше бы ты ничего такого не говорил, — повторял Медвежонок. – А мы бы просто попили с тобой чай и легли спать. И тогда бы я во сне обо всем догадался.

– А почему во сне?

– Самые лучшие мысли ко мне приходят во сне, – сказал Медвежонок. – Вон видишь: на березе осталось двенадцать листиков. Они уже никогда не упадут. Потому что вчера ночью я во сне догадался, что сегодня утром их надо пришить к веточке.

И пришил? – спросил Ежик.

– Конечно, – сказал Медвежонок. – Той самой иголкой, которую ты мне подарил в прошлом году.

КАК ОСЛИКУ ПРИСНИЛСЯ СТРАШНЫЙ СОН

Дул осенний ветер. Звезды низко кружились в небе, а одна холодная, синяя звезда зацепилась за сосну и остановилась прямо против домика Ослика.

Ослик сидел за столом, положив голову на копытца и смотрел в окно.

«Какая колючая звезда», – подумал он. И уснул. И тут же звезда опустилась прямо к его окошку и сказала:

– Какой глупый Ослик! Такой серый, а клыков нет.

– Чего?

– Клыков! – сказала звезда. – У серого кабана есть клыки и у серого волка, а у тебя нет.

– А зачем они мне? – спросил Ослик.

– Если у тебя будут клыки, – сказала звезда, – тебя все станут бояться.

И тут она быстро-быстро замигала, и у Ослика за одной и за другой щекой выросло по клыку.

– И когтей нет, – вздохнула звезда. И сделала ему когти.

Потом Ослик очутился на улице и увидел Зайца.

– Здр-р-равствуй, Хвостик! – крикнул он. Но косой помчался со всех ног и скрылся за деревьями.

«Чего это он меня испугался?» – подумал Ослик. И решил пойти в гости к Медвежонку.

– Тук-тук-тук! – постучал Ослик в окошко.

– Кто там? – спросил Медвежонок.

– Это я, Ослик, – и сам удивился своему голосу.

– Кто? – переспросил Медвежонок.

– Я? Откр-рой!..

Медвежонок открыл дверь, попятился и мигом скрылся за печкой.

«Чего это он?» – снова подумал Ослик. Вошел в дом и сел на табуретку.

– Что тебе надо? – испуганным голосом спросил из-за печки Медвежонок.

– Чайку пр-р-ришел попить, – прохрипел Ослик. «Странный голос, однако, у меня», – подумал он.

– Чаю нет! – крикнул Медвежонок. – Самовар прохудился!

– Как пр-рохудился?!

Я только на той неделе подар-рил тебе новый самовар?

– Ничего ты мне не дарил? Это Ослик подарил мне самовар?

– А я кто же?

– Волк!

– Я?!. Что ты! Я люблю тр-р-равку!

– Травку? – высунулся из-за печки Медвежонок.

– Не волк я! – сказал Ослик. И вдруг нечаянно лязгнул зубами.

Он схватился за голову и… не нашел своих длинных пушистых ушей. Вместо них торчали какие-то жесткие, короткие уши…

Он посмотрел на пол – и обомлел: с табуретки свешивались когтистые волчьи лапы…

– Не волк я! – повторил Ослик, щелкнув зубами.

– Рассказывай! – сказал Медвежонок, вылезая из-за печки. В лапах у него было полено, а на голове – горшок из-под топленого масла.

– Что это ты надумал?! – хотел крикнуть Ослик, но только хрипло зарычал: – Рррр!!!

Медвежонок стукнул его поленом и схватил кочергу.

– Будешь притворяться моим другом Осликом? – кричал он. – Будешь?!

– Честное слово, не волк я, – бормотал Ослик, отступая за печку. – Я люблю травку!

– Что?! Травку?! Таких волков не бывает! – кричал Медвежонок распахнул печку и выхватил из огня горящую головню.

Тут Ослик проснулся…

Кто-то стучал в дверь, да так сильно, что прыгал крючок.

– Кто там? – тоненько спросил Ослик.

– Это я! – крикнул из-за двери Медвежонок. – Ты что там спишь?

Да, – сказал Ослик, отпирая. – Я смотрел сон.

– Ну?! – сказал Медвежонок, усаживаясь на табуретке. – Интересный?

– Страшный! Я был волком, а ты меня лупил кочергой…

– Да ты бы мне сказал, что ты – Ослик!

– Я говорил, – вздохнул Ослик, – а ты все равно не верил. Я говорил, что если я даже кажусь тебе волком, то все равно я люблю щипать травку!

– Ну и что?

– Не поверил…

– В следующий раз, – сказал Медвежонок, – ты мне скажи во сне: «Медвежонок, а по-омнишь, мы с тобой говорили?..» И я тебе поверю.

ДОВЕРЧИВЫЙ ЕЖИК

Два дня сыпал снег потом растаял, и полил дождь.

Лес вымок до последней осинки. Лиса – до самого кончика хвоста, а старый Филин три ночи никуда не летал, сидел в своем дупле и огорчался. «Ух!» – вздыхал он.

И по всему лесу разносилось: «Ух-х-х!..»

А в доме у Ежика топилась печь, потрескивал в печи огонь, а сам Ежик сидел на полу у печки, помаргивая, глядел на пламя и радовался.

– Как хорошо! Как тепло! Как удивительно! – шептал он. – У меня есть дом с печкой!

«Дом с печкой! Дом с печкой! Дом с печкой!» – запел он и, пританцовывая, принес еще дровишек и бросил их в огонь.

– Ха-ха! – хохотнул Огонь и облизнул дровишки. – Сухие!

– Еще бы! – сказал Ежик. – А много у нас дровишек? – спросил Огонь.

– На всю зиму хватит!

– Ха-ха-ха-ха-ха! – захохотал Огонь и принялся так плясать, что Ежик испугался, как бы он не выскочил из печки.

– Ты не очень! – сказал он Огню. – Выскочишь! – И прикрыл его дверцей.

– Эй! – крикнул Огонь из-за дверцы. – Ты чего меня запер? Давай поговорим!

– О чем?

– О чем хочешь! – сказал Огонь и просунул нос в щелочку.

– Нет уж, нет уж! – сказал Ежик и стукнул Огонь по носу.

– Ах, ты дерешься! – взвился Огонь и загудел так, что Ежик снова испугался.

Некоторое время они молчали.

Потом Огонь успокоился и жалобно сказал:

– Послушай, Ежик, я проголодался. Дай мне еще дровишек – у нас же их много.

– Нет, – сказал Ежик, – не дам. В доме и так тепло.

– Тогда открой дверцу и дай мне посмотреть на тебя.

– Я дремлю, – сказал Ежик. – На меня сейчас неинтересно смотреть.

– Ну, что ты! Я больше всего люблю смотреть на дремлющих ежиков.

– А почему ты любишь смотреть на дремлющих?

– Дремлющие ежики так красивы, что на них трудно наглядеться.

– И если я открою печку, ты будешь смотреть, а я буду дремать?

– И ты будешь дремать, и я буду дремать, только я еще буду на тебя смотреть.

– Ты тоже красивый, – сказал Ежик. – Я тоже буду на тебя смотреть.

– Нет. Лучше ты на меня не смотри, – сказал Огонь, – а я буду на тебя смотреть, и горячо дышать, и гладить тебя теплым дыханием.

– Хорошо, – сказал Ежик. – Только ты не вылазь из печки.

Огонь промолчал.

Тогда Ежик открыл печную дверцу, прислонился к дровишкам и задремал. Огонь тоже дремал, и только в темноте печи поблескивали его злые глаза.

– Прости меня, пожалуйста, Ежик, – обратился он к Ежику чуть погодя, – но мне будет совсем хорошо на тебя смотреть, если я буду сыт. Подбрось дровишек.

Ежику было так сладко у печки, что он подкинул три полешка и снова задремал.

– У-у-у! – загудел Огонь. – У-у-у! Какой красивый Ежик! Как он дремлет! – и с этими словами спрыгнул на пол и побежал по дому.

Пополз дым. Ежик закашлялся, открыл глаза и увидел пляшущий по всей комнате Огонь.

– Горю! – закричал Ежик и кинулся к двери.

Но Огонь уже плясал на пороге и не пускал его.

Ежик схватил валенок и стал бить Огонь валенком.

– Полезай в печку, старый обманщик! – кричал Ежик.

Но Огонь только хохотал в ответ.

– Ах так! – крикнул Ежик, разбил окно, выкатился на улицу и сорвал со своего домика крышу.

Дождь лил вовсю. Капли затопали по полу и стали оттаптывать Огню руки, ноги, бороду, нос.

«Шлепи-шлеп! Шлепи-шлеп!» – приговаривали капли, а Ежик бил Огонь мокрым валенком и ничего не приговаривал – так он был сердит.

Когда Огонь, зло шипя, забрался обратно в печку. Ежик накрыл свой домик крышей, заложил дровишками разбитое окно, сел к печке и пригорюнился: в доме было холодно, мокро и пахло гарью.

– Какой рыжий, лживый старикашка! – сказал Ежик.

Огонь ничего не ответил. Да и что было говорить Огню, если все кроме доверчивого Ежика, знают, какой он обманщик.

* ПОРОСЕНОК В КОЛЮЧЕЙ ШУБКЕ *

– Давай никуда не улетать, Ежик. Давай навсегда сидеть на нашем крыльце, а зимой – в доме, а весной – снова на крыльце, и летом – тоже.

– А у нашего крыльца будут потихоньку отрастать крылья. И однажды мы с тобой вместе проснемся высоко над землей. «Это кто там бежит внизу такой темненький?» – спросишь ты.

– А рядом – еще один?

– Да это мы с тобой, – скажу я. «Это наши тени», – добавишь ты.

СНЕЖНЫЙ ЦВЕТОК

– Ав! ав! ав! – лаяла собака.

Падал снег – и дом, и бочка посреди двора, и собачья конура, и сама собака были белые и пушистые.

Пахло снегом и новогодней елкой, внесенной с мороза, и запах этот горчил мандаринной корочкой.

– Ав! ав! ав! – опять залаяла собака.

«Она, наверное, унюхала меня», – подумал Ежик и стал отползать от домика лесника.

Ему было грустно одному идти через лес, и он стал думать, как в полночь он встретится с Осликом и Медвежонком на Большой поляне под голубой елкой.

«Мы развесим сто рыжих грибов-лисичек, – думал Ежик, – и нам станет светло и весело. Может быть, прибегут зайцы, и тогда мы станем водить хоровод. А если придет Волк, я его уколю иголкой, Медвежонок стукнет лапой, а Ослик копытцем».

А снег все падал и падал. И лес был такой пушистый, такой лохматый и меховой, что Ежику захотелось вдруг сделать что-то совсем необыкновенное: ну, скажем, взобраться на небо и принести звезду.

И он стал себе представлять, как он со звездой опускается на Большую поляну и дарит Ослику и Медвежонку звезду.

«Возьмите, пожалуйста», – говорит он. А Медвежонок отмахивается лапами и говорит: «Ну, что ты? У тебя ведь одна…» И Ослик рядом кивает головой – мол, что ты, у тебя ведь всего одна! – а он все-таки заставляет их послушаться, взять звезду, а сам снова убегает на небо.

«Я вам пришлю еще!» – кричит он. И когда уже поднимается совсем высоко, слышит еле доносящееся: «Что ты, Ежик, нам хватит одной?..»

А он все-таки достает вторую и вновь опускается на поляну – и всем весело, все смеются и пляшут.

«И нам! И нам!» – кричат зайцы.

Он достает и им. А для себя ему не надо. Он и так счастлив, что весело всем… «Вот, – думал Ежик, взбираясь на огромный сугроб, – если б рос где-нибудь цветок „ВСЕМ-ВСЕМ ХОРОШО И ВСЕМ-ВСЕМ ВЕ– СЕЛО“, я бы раскопал снег, достал его и поставил посреди Большой поляны. И зайцам, и Медвежонку, и Ослику – всем-всем, кто бы его увидел, сразу стало хорошо и весело!»

И тут, будто услышав его, старая пушистая Елка сняла белую шапку и сказала:

– Я знаю, где растет такой цветок, Ежик. Через двести сосен от меня, за Кривым оврагом, у обледенелого пня, бьет Незамерзающий Ключ. Там, на самом дне, стоит твой цветок!

– Ты мне не приснилась, Елка? – спросил Ежик.

– Нет, – сказала Елка и снова надела шапку.

И Ежик побежал, считая сосны, к Кривому оврагу, перебрался через него, нашел обледенелый пень и увидел Незамерзающий Ключ.

Он наклонился над ним и вскрикнул от удивления.

Совсем близко, покачивая прозрачными лепестками, стоял волшебный цветок. Он был похож на фиалку или подснежник, а может быть, просто на большую снежинку, не тающую в воде.

Ежик протянул лапу, но не достал. Он хотел вытащить цветок палкой, но побоялся поранить.

«Я прыгну в воду, – решил Ежик, – глубоко нырну и осторожно возьму его лапами».

Он прыгнул и, когда открыл под водой глаза, не увидел цветка. «Где же он?» – подумал Ежик. И вынырнул на берег.

На дне по-прежнему покачивался чудесный цветок.

– Как же так!.. – заплакал Ежик. И снова прыгнул в воду, но опять ничего не увидел.

Семь раз нырял Ежик в Незамерзающий Ключ…

Продрогший до последней иголки, бежал он через лес домой.

«Как же это? – всхлипывал он. – Как же так?» И сам не знал, что на берегу превращается в белую, как цветок, снежинку.

И вдруг Ежик услышал музыку, увидел Большую поляну с серебряной елкой посредине, Медвежонка, Ослика и зайцев, водящих хоровод.

«Тара-тара-там-та-та!..» – играла музыка. Кружился снег, на мягких лапах плавно скользили зайцы, и сто рыжих лампочек освещали это торжество.

– Ой! – воскликнул Ослик. – Какой удивительный снежный цветок?

Все закружились вокруг Ежика и, улыбаясь, танцуя, стали любоваться им.

– Ах, как всем-всем хорошо и весело! – сказал Медвежонок. – Какой чудесный цветок! Жаль только, что нет Ежика…

«Я здесь!» – хотел крикнуть Ежик.

Но он так продрог, что не мог вымолвить ни слова.

ПОРОСЕНОК В КОЛЮЧЕЙ ШУБКЕ

Была зима. Стояли такие морозы, что Ежик несколько дней не выходил из своего домика, топил печь и смотрел в окно. Мороз разукрасил окошко разными узорами, и Ежику время от времени приходилось залезать на подоконник и дышать и тереть лапой замерзшее стекло.

«Вот», – говорил он, снова увидев елку, пенек и поляну перед домом. Над поляной кружились и то улетали куда-то вверх, то опускались к самой земле снежинки.

Ежик прижался носом к окну, а одна Снежинка села ему на нос с той стороны стекла, привстала на тоненьких ножках и сказала:

– Это ты, Ежик? Почему ты не выходишь с нами играть?

– На улице холодно, – сказал Ежик.

– Нет, – засмеялась Снежинка. – Нам нисколько не холодно! Посмотри, как я летаю!

И она слетела с Ежикиного носа и закружилась над поляной. «Видишь? Видишь?» – кричала она, пролетая мимо окошка. А Ежик так прижался к стеклу, что нос у него расплющился и стал похож на поросячий пятачок; и Снежинке казалось, что это уже не Ежик, а надевший колючую шубу поросенок смотрит на нее из окна.

– Поросенок! – крикнула она. – Выходи с нами гулять!

«Кого это она зовет?» – подумал Ежик и вдавился в стекло еще сильнее, чтобы посмотреть, нет ли на завалинке поросенка.

А Снежинка теперь уже твердо знала, что за окошком сидит поросенок в колючей шубке.

– Поросенок! – еще громче крикнула она. – У тебя же есть шубка. Выходи с нами играть!

«Так, – подумал Ежик. – Там под окошком, наверное, сидит поросенок в шубке и не хочет играть. Надо пригласить его в дом и напоить чаем».

И он слез с подоконника, надел валенки и выбежал на крыльцо.

– Поросенок? – крикнул он. – Идите пить чай!

– Ежик, – сказала Снежинка, – поросенок только что убежал. Поиграй ты с нами!

– Не могу. Холодно! – сказал Ежик и ушел в дом.

Закрыв дверь, он оставил у порога валенки, подбросил в печку дровишек, снова влез на подоконник и прижался носом к стеклу.

– Поросенок – крикнула Снежинка. – Ты вернулся? Выходи! Будем играть вместе!

«Он вернулся», – подумал Ежик. Снова надел валенки и выбежал на крыльцо. – Поросенок! – закричал он. – Поросено-о-ок!.. Выл ветер и весело кружились снежинки.

Так до самого вечера Ежик то бегал на крыльцо и звал поросенка, то, возвратившись в дом, залезал на подоконник и прижимался носом к стеклу.

Снежинке было все равно, с кем играть, и она звала то поросенка в колючей шубке, когда Ежик сидел на подоконнике, то самого Ежика, когда он выбегал на крыльцо.

А Ежик, и засыпая, боялся, как бы не замерз в такую морозную ночь поросенок в колючей шубке.

ДОЛГИМ ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ

Ах какие сугробы намела вьюга? Все пеньки, все кочки завалил снег. Сосны глухо скрипели, раскачиваемые ветром, и только труженик–дятел долбил и долбил где-то вверху, как будто хотел продолбить низкие тучи и увидеть солнце…

Ежик сидел у себя дома у печки и уже не чаял, когда наступит весна.

«Скорей бы, – думал Ежик, – зажурчали ручьи, запели птицы и первые муравьи побежали по дорожкам!.. Тогда бы я вышел на поляну, крикнул на весь лес, и Белка прибежала бы ко мне, а я бы ей сказал: «Здравствуй, Белка? Вот и весна пришла? Как тебе зимовалось?» А Белка бы распушила свой хвост, помахала им в разные стороны и ответила: «Здравствуй, Ежик! Здоров ли ты?» И мы бы побежали по всему лесу и осмотрели каждый пенек, каждую елку, а потом стали бы протаптывать прошлогодние тропинки… «Ты протаптывай по земле, – сказала бы Белка, – а я – поверху!» И запрыгала бы по деревьям…

Потом бы мы увидели Медвежонка.

«А, это ты!» – крикнул бы Медвежонок и стал бы помогать мне протаптывать тропинки…

А потом мы позвали бы Ослика. Потому что без него нельзя проложить большую дорожку.

Ослик бежал бы первым, за ним – Медвежонок а уж за ними – я… «Цок-цок-цок» – стучал бы Ослик копытцами, «топ-топ-топ» – топотал Медвежонок, а я бы за ними не поспевал и просто катился. «Ты портишь дорожку! – крикнул бы Ослик. – Ты всю ее расковырял своими иголками!..» – «Не беда! – улыбнулся бы Медвежонок. – Я побегу за Ежиком и буду утаптывать землю». – «Нет, нет, – сказал Ослик, – пусть лучше Ежик разрыхляет огороды!» И я бы стал кататься по земле и разрыхлять огороды, а Ослик с Медвежонком – таскать воду… «Теперь разрыхлите мой!» – попросил бы Бурундучок. «И мой!» – сказала бы Лесная Мышь… И я бы катался по всему лесу и всем приносил пользу.

А теперь вот приходится сидеть у печки, – грустно вздохнул Ежик, – и неизвестно еще, когда наступит весна…»

КАК ОСЛИК, ЕЖИК И МЕДВЕЖОНОК ВСТРЕЧАЛИ НОВЫЙ ГОД

Всю предновогоднюю неделю в полях бушевала вьюга. В лесу снегу намело столько что ни Ежик, ни Ослик, ни Медвежонок всю неделю не могли выйти из дому.

Перед Новым годом вьюга утихла, и друзья собрались в доме у Ежика.

– Вот что, – сказал Медвежонок, – у нас нет елки.

– Нет, – согласился Ослик.

– Не вижу, чтобы она у нас была, – сказал Ежик. Он любил выражаться замысловато в праздничные дни.

– Надо пойти поискать, – сказал Медвежонок.

– Где же мы ее сейчас найдем? – удивился Ослик. – В лесу–то – темно…

– И сугробы какие!.. – вздохнул Ежик.

– И все-таки надо идти за елкой, – сказал Медвежонок.

И все трое вышли из дома.

Вьюга утихла, но тучи еще не разогнало, и ни одной звездочки не было видно на небе.

– И луны нет! – сказал Ослик. – Какая тут елка?!

– А на ощупь? – сказал Медвежонок. И пополз по сугробам.

Но и на ощупь он ничего не нашел. Попадались только большие елки, но и они все равно бы не влезли в Ежикин домик, а маленькие все с головой засыпало снегом.

Вернувшись к Ежику, Ослик с Медвежонком загрустили.

– Ну, какой это Новый год!.. – вздыхал Медвежонок.

«Это если бы какой-нибудь осенний праздник, так елка, может быть, и не обязательна, – думал Ослик. – А зимой без елки – нельзя».

Ежик тем временем вскипятил самовар и разливал чай по блюдечкам. Медвежонку он поставил баночку с медом, а Ослику – тарелку с лопушками.

О елке Ежик не думал, но его печалило, что вот уже полмесяца, как сломались его часы-ходики, а часовщик Дятел обещался, да не прилетел.

– Как мы узнаем, когда будет двенадцать часов? – спросил он у Медвежонка.

– Мы почувствуем! – сказал Ослик.

– Это как же мы почувствуем? – удивился Медвежонок.

– Очень просто, – сказал Ослик. – В двенадцать часов нам будет уже ровно три часа хотеться спать!

– Правильно! – обрадовался Ежик.

И, немного подумав, добавил: – А о елке вы не беспокойтесь. В уголке мы поставим табуретку, я на нее встану, а вы на меня повесите игрушки.

– Чем не елка? – закричал Медвежонок.

Так они и сделали.

В уголок поставили табуретку, на табуретку встал Ежик и распушил иголки.

– Игрушки – под кроватью, – сказал он.

Ослик с Медвежонком достали игрушки и повесили на верхние лапы Ежику по большому засушенному одуванчику, а на каждую иголку – по маленькой еловой шишечке.

– Не забудьте лампочки! – сказал Ежик.

И на грудь ему повесили три гриба-лисички, и они весело засветились – такие они были рыжие.

– Ты не устала, Елка? – спросил Медвежонок, усаживаясь и отхлебывая из блюдечка чай.

Ежик стоял на табуретке, как настоящая елка, и улыбался.

– Нет, – сказал Ежик. – А сколько сейчас времени?

Ослик дремал.

– Без пяти двенадцать! – сказал Медвежонок. – Как Ослик заснет, будет ровно Новый год.

– Тогда налей мне и себе клюквенного сока, – сказал Ежик-Елка.

– Ты хочешь клюквенного сока? – спросил Мадвежонок у Ослика.

Ослик почти совсем спал.

– Теперь должны бить часы, – пробормотал он.

Ежик аккуратно, чтобы не испортить засушенный одуванчик, взял в правую лапу чашечку с клюквенным соком а нижней, притоптывая, стал отбивать часы.

– Вам! бам! бам! – приговаривал он.

– Уже три, – сказал Медвежонок. – Теперь давай ударю я!

Он трижды стукнул лапой об пол и тоже сказал:

– Вам! бам! бам!.. Теперь твоя очередь, Ослик!

Ослик три раза стукнул об пол копытцем, но ничего не сказал.

– Теперь снова я! – крикнул Ежик. И все, затаив дыхание, выслушали последние: «Бам! бам! бам!»

– Ура! – крикнул Медвежонок, и Ослик уснул совсем.

Скоро заснул и Медвежонок.

Только Ежик стоял в уголке на табуретке и не знал, что ему делать. И он стал петь песни и пел их до самого утра, чтобы не уснуть и не сломать игрушки.

КАК ОСЛИК, ЕЖИК И МЕДВЕЖОНОК ПИСАЛИ ДРУГ ДРУГУ ПИСЬМА

На второй день после Нового года Ежик получил письмо. Принесла его Белка, подсунула под дверь и убежала.

«Дорогой Ежик! – царапал Медвежонок на кусочке бересты. – У меня за окошком падает снег. Снежинки садятся на завалинку и разговаривают. Одна снежинка мне сказала, что видела тебя, но ты ей показался скучным. Будто сидел ты на пеньке у ручья грустный– грустный и о чем-то думал. Я тоже много думаю последнее время. А думаю я о том, что скоро весна, а у нас с тобой нет лодки. Растает снег, кругом будет одна вода, и мы долгое время не увидимся. Не о том ли и ты думал, дорогой Ежик, сидя на пеньке у ручья?

Любящий тебя

М е д в е ж о н о к.

Я так и подумал, что об этом же».

Ежик прочитал письмо и задумался.

«Действительно, – думал Ежик, – скоро весна, а у нас нет лодки».

Он достал из шкафа кусочек бересты, отыскал под кроватью вылинявшую иголку, придвинул поближе служивший ему лампой гриб-лисичку и принялся за письмо.

«Дорогой Ослик! – нацарапал Ежик и кончиком языка потрогал кончик носа. – Я сижу дома, за окном падает снег, а скоро будет весна…»

Тут Ежик немного подумал и стал царапать дальше:

«Весной много воды, а у нас нет лодки. Не об этом ли ты сейчас думаешь, Ослик?

Твой друг

Е ж и к».

Письмо он отдал Снегирю, и Снегирь, быстро долетев до домика Ослика, бросил его в форточку.

Когда письмо шлепнулось на стол. Ослик обедал.

«Хм! – подумал Ослик, разглядывая кусочек бересты. – А ведь это – письмо!»

И принялся читать. Дочтя до половины, он глянул в окно и увидел, что у него за окошком тоже падает снег.

Потом он прочитал вторую половину и решил, что Ежик прав.

«А ведь надо написать письмо», – подумал он.

Достал кусочек бересты и угольком нарисовал на нем лодку, а внизу написал:

«Дорогой Медвежонок Я сижу за столом, а за окном у меня падает снег. Весной этот снег растает, и будет очень много воды. Если мы сей– час не построим лодку, весной мы не увидимся до самого лета. Не об этом ли ты сейчас думаешь, Медвежонок?

Любящий тебя

О с л и к».

Он отдал письмо Свиристелю и прилег после обеда отдохнуть.

Получив письмо. Медвежонок рассердился.

«Как – крикнул он. – Я только об этом и думаю. У меня даже голова стала чуть-чуть больше!»

И на обороте Ослиной бересты он тщательно нацарапал:

«Дорогой Ослик Я самый первый подумал, что нам нужна лодка».

«Нет, – пришел ответ. – Это Ежик подумал самый первый» А Ежику Ослик написал:

«Ты самый первый подумал, что нам нужна лодка, а Медвежонок говорит, что это он?»

«Я самый первый подумал, – решил Ежик, получив письмо Ослика. – Ведь если бы я подумал не самый первый. Ослик бы мне об этом не написал!» И он принялся выцарапывать письмо Медвежонку:

«Дорогой Медвежонок? – тихо нацарапал он и потрогал кончиком языка кончик носа. – Я сижу дома а за окошком у меня падает снег…»

Тут он немного передохнул и принялся выцарапывать дальше:

«Я получил твое письмо, но я уже да-авно думаю, что нам нужна лодка.

И не об этом ли ты сейчас думаешь, Медвежонок?

Любящий тебя

Е ж и к».

Получив послание Ежика, Медвежонок так огорчился, что заболел и прохворал всю зиму.

«Ведь это же я первый подумал?» – шептал он, когда ему становилось лучше. И щупал голову.

А весной снег растаял и в лесу было столько воды, что Медвежонок, Ослик и Ежик не встречались до самого лета.

ЗИМНЯЯ СКАЗКА

С утра падал снег. Медвежонок сидел на опушке леса на пеньке, задрав голову, и считал, и слизывал упавшие на нос снежинки.

Снежинки падали сладкие, пушистые и прежде, чем опуститься совсем, привставали на цыпочки. Ах как это было весело!

«Седьмая», – прошептал Медвежонок и, полюбовавшись всласть, облизал нос.

Но снежинки были заколдованные: они не таяли и продолжали оставаться такими же пушистыми у Медвежонка в животе.

«Ах, здравствуйте, голубушка! – сказали шесть снежинок своей подруге, когда она очутилась рядом с ними. – В лесу так же безветренно? Медвежонок по-прежнему сидит на пеньке? Ах какой смешной Медвежонок!»

Медвежонок слышал, что кто-то в животе у него разговаривает, но не обращал внимания.

А снег все падал и падал. Снежинки все чаще опускались Медвежонку на нос, приседали и, улыбаясь, говорили: «Здравствуй, Медвежонок!»

«Очень приятно, – говорил Медвежонок. – Вы – шестьдесят восьмая». И облизывался.

К вечеру он съел триста снежинок, и ему стало так холодно, что он едва добрался до берлоги и сразу уснул. И ему приснилось, что он – пушистая, мягкая снежинка… И что он опустился на нос какому-то Медвежонку и сказал: «Здравствуй, Медвежонок?» – а в ответ услышал: «Очень приятно, вы – триста двадцатая…» «Лам-па-ра-пам?» – заиграла музыка. И Медвежонок закружился в сладком, волшебном танце, и триста снежинок закружились вместе с ним. Они мелькали впереди, сзади, сбоку и, когда он уставал, подхватывали его, и он кружился, кружился, кружился…

Всю зиму Медвежонок болел. Нос у него был сухой и горячий, а в животе плясали снежинки. И только весной, когда по всему лесу зазвенела капель и прилетели птицы, он открыл глаза и увидел на табуретке Ежика. Ежик улыбался и шевелил иголками.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Медвежонок.

– Жду, когда ты выздоровеешь, – ответил Ежик.

– Долго?

– Всю зиму. Я, как узнал, что ты объелся снегом – сразу перетащил все свои припасы к тебе…

– И всю зиму ты сидел возле меня на табуретке?

– Да, я поил тебя еловым отваром и прикладывал к животу сушеную травку…

– Не помню, – сказал Медвежонок.

– Еще бы! – вздохнул Ежик. – Ты всю зиму говорил, что ты – снежинка. Я так боялся, что ты растаешь к весне…

* НЕОБЫКНОВЕННАЯ ВЕСНА *

– Если бы ко мне пришла Волчица и сказала: «Ежик, хочешь, я тебя сделаю волчонком?» – я бы ей сказал: «Нет!» А ты?

– Я бы ей сказал: «Только попробуй!»

– А она бы сказала: «Соглашайся, Медвежонок, мы с тобой вместе будем есть лошадей!»

– А я бы ей сказал: «А кто будет Медвежонком?»

– А она бы сказала: «А Медвежонка не будет. Будет коричневый волчонок Топотун».

– А кто будет Медвежонком?!

– Я же тебе говорю, – сказал Ежик, – Медвежонка не будет: будет коричневый волчонок Топотун.

– Отойди! – рявкнул Медвежонок. – Или я не знаю, что я с тобой сделаю.

– Так это же не я – это же Волчица, – сказал Ежик.

– Все равно! – сказал Медвежонок.

И заплакал.

НЕОБЫКНОВЕННАЯ ВЕСНА

Это была самая необыкновенная весна из всех, которые помнил Ежик.

Распустились деревья, зазеленела травка, и тысячи вымытых дождями птиц запели в лесу.

Все цвело.

Сначала цвели голубые подснежники. И пока они цвели. Ежику казалось, будто вокруг его дома – море, и что стоит ему сойти с крыльца – и он сразу утонет. И поэтому он целую неделю сидел на крыльце, пил чай и пел песенки.

Потом зацвели одуванчики. Они раскачивались на своих тоненьких ножках и были такие желтые, что, проснувшись однажды утром и выбежав на крыльцо. Ежик подумал, что он очутился в желтой-прежелтой Африке.

«Не может быть! – подумал тогда Ежик. – Ведь если бы это была Африка, я бы обязательно увидел Льва!»

И тут же юркнул в дом и захлопнул дверь, потому что прямо против крыльца сидел настоящий Лев. У него была зеленая грива и тоненький зеленый хвост.

– Что же это? – бормотал Ежик, разглядывая Льва через замочную скважину.

А потом догадался, что это старый пень выпустил зеленые побеги и расцвел за одну ночь.

– Все цветет! – выходя на крыльцо, запел Ежик.

И взял свою старую табуретку и поставил ее в чан с водой.

А когда на следующее утро проснулся, увидел, что его старая табуретка зацвела клейкими березовыми листочками.

ВЕСЕЛАЯ СКАЗКА

Однажды Ослик возвращался домой ночью. Светила луна, и равнина была вся в тумане, а звезды опустились так низко, что при каждом шаге вздрагивали и звенели у него на ушах, как бубенчики.

Было так хорошо, что Ослик запел грустную песню.

– Передай кольцо, – тянул Ослик, – а-а-бручаль-ное…

А луна спустилась совсем низко, и звезды расстелились прямо по траве и теперь звенели уже под копытцами.

«Ай, как хорошо – думал Ослик. – Вот я иду… Вот луна светит… Неужели в такую ночь не спит Волк?»

Волк, конечно, не спал. Он сидел на холме за осликовым домом и думал: «Задерживается где-то мой серый брат Ослик…»

Когда луна, как клоун, выскочила на самую верхушку неба, Ослик запел:

И когда я умру,

И когда я погибну,

Мои уши, как папоротники,

Прорастут из земли.

Он подходил к дому и теперь уже не сомневался, что Волк не спит, что он где-то поблизости и что между ними сегодня произойдет разговор .

– Ты устал? – спросил Волк.

– Да, немного.

– Ну, отдохни. Усталое ослиное мясо не так вкусно.

Ослик опустил голову, и звезды, как бубенчики, зазвенели на кончиках его ушей.

«Бейте в луну, как в бубен, – думал про себя Ослик, – крушите волков копытом, и тогда ваши уши, как папоротники, останутся на земле.»

– Ты уже отдохнул? – спросил Волк.

– У меня что-то затекла нога – сказал Ослик.

– Надо растереть– сказал Волк.

– Затекшее ослиное мясо не так вкусно.

Он подошел к Ослику и стал растирать лапами его заднюю ногу.

– Только не вздумай брыкаться – сказал Волк. – Не в этот раз, так в следующий но я тебя все равно съем.

«Бейте в луну, как в бубен, – вспомнил Ослик. – Крушите волков копытом!..» Но не ударил, нет, а просто засмеялся. И все звезды на небе тихо рассмеялись вместе с ним.

– Ты чего смеешься? – спросил Волк.

– Мне щекотно, – сказал Ослик.

– Ну, потерпи немножко, – сказал Волк. – Как твоя нога?

– Как деревянная!

– Сколько тебе лет?! – спросил Волк, продолжая работать лапами.

– 365 250 дней.

Волк задумался.

– Это много или мало? – наконец спросил он.

– Это около миллиона, – сказал Ослик.

– И все ослы такие старые?

– В нашем перелеске – да!

Волк обошел Ослика и посмотрел ему в глаза.

– А в других перелесках?

– В других, думаю, помоложе, – сказал Ослик.

– На сколько?

– На 18 262 с половиной дня!

– Хм! – сказал Волк. И ушел по белой равнине, заметая, как дворник, звезды хвостом.

И когда я умру,

мурлыкал, ложась спать, Ослик, —

И когда я погибну,

Мои уши, как папоротники,

Прорастут из земли!

ЧЕРНЫЙ ОМУТ

Жил-был Заяц в лесу и всего боялся. Боялся Волка, боялся Лису, боялся Филина. И даже куста осеннего, когда с него осыпались листья, – боялся.

Пришел Заяц к Черному Омуту.

– Черный Омут, – говорит, – я в тебя брошусь и утону: надоело мне всех бояться!

– Не делай этого, Заяц! Утонуть всегда успеешь. А ты лучше иди и не бойся!

– Как это? – удивился Заяц.

– А так. Чего тебе бояться, если ты уже ко мне приходил, утонуть решился? Иди – и не бойся!

Пошел Заяц по дороге, встретил Волка.

– Вот кого я сейчас съем! – обрадовался Волк.

А Заяц идет себе, посвистывает.

– Ты почему меня не боишься? Почему не бежишь? – крикнул Волк.

– А что мне тебя бояться? – говорит Заяц. – Я у Черного Омута был. Чего мне тебя, серого, бояться?

Удивился Волк, поджал хвост, задумался. Встретил Заяц Лису.

– А-а-а!.. – разулыбалась Лиса. – Парная зайчатинка топает! Иди–ка сюда, ушастенький, я тебя съем.

Но Заяц прошел, даже головы не повернул.

– Я у Черного Омута, – говорит, – был, серого Волка не испугался, – уж не тебя ли мне, рыжая, бояться?..

Свечерело.

Сидит Заяц на пеньке посреди поляны; пришел к нему пешком важный Филин в меховых сапожках.

– Сидишь? – спросил Филин.

– Сижу! – сказал Заяц.

– Не боишься сидеть?

– Боялся бы – не сидел.

– А что такой важный стал? Или охрабрел к ночи-то?

– Я у Черного Омута был серого Волка не побоялся, мимо Лисы прошел – не заметил, а про тебя, старая птица, и думать не хочу.

– Ты уходи из нашего леса, Заяц, – подумав, сказал Филин. – Глядя на тебя, все зайцы такими станут.

– Не станут, – сказал Заяц, – все-то…

Пришла осень. Листья сыплются…

Сидит Заяц под кустом, дрожит, сам думает:

«Волка серого не боюсь. Лисы красной – ни капельки. Филина мохноногого – и подавно, а вот когда листья шуршат и осыпаются – страшно мне…»

Пришел к Черном Омуту, спросил:

– Почему, когда листья сыплются, страшно мне?

– Это не листья сыплются – это время шуршит, – сказал Черный Омут, – а мы – слушаем. Всем страшно.

Тут снег выпал. Заяц по снегу бегает, никого не боится.

КАК ОСЛИК С МЕДВЕЖЕНКОМ ПОБЕДИЛИ ВОЛКА

Когда Ослик с Медвежонком пришли на войну, они стали думать, кто из них будет главным?

– Ты, – сказал Ослик.

– Нет, – сказал Медвежонок. – Ты!

– Почему я? – удивился Ослик. – У тебя клыки, ты будешь грызть врага. . .

– И у тебя уши: ты услышишь, когда он придет.

– Кто?

– Волк.

– Но ведь тогда надо будет бежать, – сказал Ослик.

– Что ты! Как раз тогда начнется война, и мы пойдем в атаку.

– Куда?

– В атаку. «Ура!» «Вперед!» В атаку.

– А-а-а… – сказал Ослик и присел на пенек. У него очень болели уши, связанные под подбородком.

– А почему вперед? – подумав, спросил он. – Разве нельзя сбоку?

– Сбоку – лучше, но вперед – вернее!

– И когда ты на него налетишь, ты его укусишь, а я его ударю ногой.

– Правильно, – сказал Медвежонок, удобнее устраиваясь на травке.

– А он укусит тебя, – продолжал Ослик, – а я его снова ударю ногой…

– Нет. Укусит он тебя. А я его убью.

– Но если он меня укусит, он тоже меня убьет.

– Пустяки! Я его убью раньше, чем ты умрешь.

– Но я не хочу умирать! – сказал Ослик.

– Волк тоже не хочет, – сказал Медвежонок и сел.

– Ты думаешь? – Ну конечно! Давай спать.

Они уснули на лесной опушке, а в это время Волк думал так: «Если они налетят на меня спереди – я укушу Медвежонка, а Ослика лягну ногой; если же сбоку, то наоборот: Ослика я укушу, а Медвежонка ляг– ну. А лучше бы укусить их обоих сразу?»

Он уснул под елкой в десяти шагах от лесной опушки…

Когда взошла луна. Ослик проснулся и разбудил Медвежонка.

– Волк спит под елкой, – сказал он.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышу.

– А о чем он думает?

– Ни о чем, он спит.

– А-а-а… – сказал Медвежонок. – Тогда нападем на него сзади.

В это время Волк проснулся и подумал: «Вот я сплю, а на меня могут напасть сзади».

И повернулся к елке хвостом.

– Спит? – спросил Медвежонок.

Ослик кивнул, и они стали крадучись подходить к Волку.

«Медвежонок укусит его, а я стукну по голове, – твердил Ослик. – Медвежонок укусит, а я стукну».

– Я укушу, – шепнул Медвежонок, – а ты стукнешь!

– Угу!

И они бок о бок подошли к Волку.

– Давай! – шепнул Ослик.

– Ты первый, ты должен его оглушить.

– Зачем? Он и так спит.

– Но он проснется, когда я его укушу.

– Вот тогда я его и стукну.

– Нет, – сказал Медвежонок. – Ты главный – ты должен первый.

Ослик осторожно стукнул Волка по голове. Волк заворочался и повернулся на другой бок.

– Ну вот и убили, – сказал Ослик.

– Действительно…

– А зачем?..

– Если б не мы его, так он бы нас!

– Ты думаешь?

– Ну конечно, – сказал Медвежонок, – он бы непременно нас съел.

– А если б не съел?

– А что бы он с тобой делал?

– Не знаю– сказал Ослик.

Они возвращались с войны в предрассветных сумерках когда большая лесная роса лизала им ноги.

«А Волк лежит под елкой, – думал Ослик, – совсем убитый».

– Зачем? – сказал он. – Лучше бы сидеть дома.

– Ты же на войне, – сказал Медвежонок…

СТАРИННАЯ ФРАНЦУЗКАЯ ПЕСЕНКА

Лесная поляна, как парным молоком, была до краев залита лунным светом. Возле луны, как гнилушки возле старого пня, шевелились звезды.

Заяц сидел посреди поляны и был совсем голубой.

Заяц играл на свирели старинную французскую песенку.

«Ля-ля! Ля-ля!» – мурлыкала свирель. И старый облезлый Филин улыбался.

Филину было сто лет, а может, больше, но теперь он вспоминал разные страны и улыбался.

«Как это было давно, – думал Филин. – Так же светила луна, так же сидел посреди поляны Заяц, так же осыпались звезды и играла свирель. Потом поднялся туман. Заяц исчез, а свирель играла…»

«Играй, играй, свирель! – думал Филин. – Я бы съел твоего Зайца, но у меня осыпались перья… И потом – все равно придет другой Заяц, сядет посреди поляны и заиграет на скрипке».

Так думал Филин, живший в молодости во Франции, убивший полторы тысячи зайцев и составивший лучшую в мире коллекцию заячьих свирелей, скрипок и барабанов.

«И кто их тянет за уши? – снова подумал о зайцах Филин. – Кто их вытягивает на открытые лунные поляны, кто их заставляет ночи не спать – репетировать, чтобы потом пять минут играть среди лесной тишины?..»

«Ля-ля! Лю-лю!» – пела свирель. И Заяц поголубел до того, что у него стали прозрачными уши. Ему было так хорошо, что он весь хотел стать прозрачным, как лунный свет; чтобы его совсем не было; чтобы была одна луна, играющая на свирели.

«Однако, – думал Филин, – этого Зайца не скоро съедят. Я его почти не вижу. Знать, много он репетировала коль может так уйти в свирель, что из нее торчат одни его уши. Знать…»

Филин прикрыл глаза, а когда через мгновение открыл их. Зайца уже не было.

Тысячи лунных зайцев скакали но поляне и у каждого из них в прозрачной лапе была свирель, скрипка или барабан из коллекции Филина.

«Ля-ля! Ля-ля!»

«Пи-пи-пи-пи!»

«Бам-бам!» – пели свирели и скрипки и бил барабан.

И каждый прозрачный Заяц на своем прозрачном инструменте играл старому Филину старинную французскую песенку.

КАК ОСЛИК ШИЛ ШУБУ

Когда подошла зима. Ослик решил сшить себе шубу.

«Это будет чудесная шуба, – думал он, – теплая и пушистая. Она должна быть легкой, но обязательно с четырьмя карманами: в карманах я буду греть копыта. Воротник должен быть широкий, как шаль: я буду заправлять за него уши. Когда у меня будет шуба, я войду в лес, и никто меня не узнает. «Кто это, – крикнет Ворона, – такой лохматый?» – «Это Изюбрь!» – скажет Белка. «Это ПТИ-ПТИ-АУРАНГ!» – скажет Филин. «Это мой друг Ослик!» – крикнет Медвежонок, и засмеется, и весь покувыркается в снегу, и тоже станет непохожим; а я его назову УУР-РУ-ОНГОМ, и все не поверят, кроме нас с ним…

Хорошо бы сшить шубу не из меха, а из ничего. Чтобы она была ничья: ни бобровая, ни соболья, ни беличья – просто шуба. И тогда я буду греться в ничьей шубе, и никто не будет ходить голым. А Волк скажет: «У кого ничья шуба – тот ничей». И никто не будет говорить, что я Ослик: я буду – НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ. Тогда ко мне при– дет Лис и скажет: «Послушай, НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ, а ты кто?» – «Никто»– «А в чьей ты шубе?» – «В ничьей». – «Тогда ты – НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ», – скажет Лис. А я посмеюсь, потому что я-то буду знать, что я Ослик.

А когда придет весна, я пойду на Север. А когда и на Север придет весна, я пойду на Северный полюс – там-то никогда не бывает весны…

Надо сшить шубу из облаков. А звездочки взять вместо пуговиц. А там, где темно между облаками, будут карманы. И когда я туда буду класть копыта, я буду лететь, а в теплую погоду ходить по земле.

Хорошо бы такую шубу сшить прямо сейчас же, вот прямо сейчас. Влезть на сосну и положить копыта в карманы. И полететь… А потом, может быть, пойти по земле… Вот прямо на эту сосну».

И Ослик полез на старую сосну, и влез на самую верхушку, и сложил копыта в карманы, и полетел…

И сразу стал – НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ.

ПРАВДА МЫ БУДЕМ ВСЕГДА?

«Неужели все так быстро кончается? – подумал Ослик. – Неужели кончится лето умрет Медвежонок и наступит зима? Почему это не может быть вечно: я, лето и Медвежонок?

Лето умрет раньше всех, лето уже умирает. Лето во что-то верит, поэтому умирает так смело. Лету нисколько себя не жаль – оно что-то знает. Оно знает что оно будет снова! Оно умрет совсем ненадолго, а потом снова родится. И снова умрет… Оно привыкло. Хорошо, если бы я привык умирать и рождаться. Как это грустно и как весело!..»

Медвежонок зашуршал опавшей листвой.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– Я?.. Лежи, лежи, – сказал Ослик.

Теперь он стал вспоминать, как они встретились, как под проливным дождем пробежали весь лес, как сели отдохнуть и как Медвежонок тогда сказал:

– Правда, мы будем всегда?

– Правда.

– Правда, мы никогда не расстанемся?

– Конечно.

– Правда, никогда не будет так, чтобы нам надо было расставаться?

– Так не может быть!

А теперь Медвежонок лежал на опавших листьях с перевязанной головой, и кровь выступила на повязке.

«Как же это так? – думал Ослик. – Как же это так, что какой-то дуб разбил Медвежонку голову? Как же это так, что он упал именно тогда, когда мы проходили под ним?..»

Прилетел Аист.

– Лучше?.. – спросил он.

Ослик покачал головой.

– Как грустно! – вздохнул Аист и погладил Медвежонка крылом.

Ослик снова задумался. Теперь он думал о том как похоронить Медвежонка, чтобы он вернулся, как лето. «Я похороню его на высокой–высокой горе, – решил он, – так, чтобы вокруг было много солнца, а внизу текла речка. Я буду поливать его свежей водой и каждый день разрыхлять землю. И тогда он вырастет. А если я умру, он будет делать то же самое, – и мы не умрем никогда…»

– Послушай, – сказал он Медвежонку, – ты не бойся. Ты весной вырастешь снова.

– Как деревце?

– Да. Я тебя буду каждый день поливать. И разрыхлять землю.

– А ты не забудешь?

– Что ты!

– Не забудь, – попросил Медвежонок.

Он лежал с закрытыми глазами, и если бы чуть-чуть не вздрагивали ноздри, можно было бы подумать, что он совсем умер.

Теперь Ослик не боялся. Он знал: похоронить – это значит посадить, как деревце.

– С тобой и поразговаривать нельзя, – сказал Ежик.

Медвежонок молчал.

– Что ж ты молчишь?

Медвежонок не ответил.

Он сидел на крылечке и горько плакал.

– Глупый ты: мы же с тобой беседуем, – сказал Ежик.

– А кто будет Медвежонком? – всхлипывая, спросил Медвежонок.

Оглавление

x x x

* ЧИСТЫЕ ПТИЦЫ *

  ДОБРЫЙ СЛОН

  ЛЕСНАЯ ОТТЕПЕЛЬ

  ЧИСТЫЕ ПТИЦЫ

  ВЕСЕННЯЯ СКАЗКА

  КАК ЕЖИК ХОДИЛ ВСТРЕЧАТЬ РАССВЕТ

* В СЛАДКОМ МОРКОВНОМ ЛЕСУ *

  ЗАЯЦ И МЕДВЕЖОНОК

  ДРУЖБА

  У РУЧЬЯ

  ТАКОЕ ДЕРЕВО

  В СЛАДКОМ МОРКОВНОМ ЛЕСУ

* ЧУДЕСНЫЕ ОБЛАКА *

  КАК ЕЖИК С МЕДВЕЖОНКОМ ПРОТИРАЛИ ЗВЕЗДЫ

  ЗАЯЦ, ОСЛИК, МЕДВЕЖЕНОК И ЧУДЕСНЫЕ ОБЛАКА

  УДИВИТЕЛЬНАЯ БОЧКА

  В САМОЕ ЖАРКОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ, КОТОРОЕ БЫЛО В ЛЕСУ

  КАК СЛОН ХОДИЛ В ГОСТИ К ЕЖИКУ

* ЕЖИК И МОРЕ *

  ЕЖИК И МОРЕ

  ЕЖИКИНА СКРИПКА

  ЕЖИК В ТУМАНЕ

  ОДНАЖДЫ В СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ

* ОСЕННИЕ СКАЗКИ *

  КАК ПОЙМАТЬ ОБЛАКО

  ОСЕННЯЯ СКАЗКА

  КАК ОСЛИКУ ПРИСНИЛСЯ СТРАШНЫЙ СОН

  ДОВЕРЧИВЫЙ ЕЖИК

* ПОРОСЕНОК В КОЛЮЧЕЙ ШУБКЕ *

  СНЕЖНЫЙ ЦВЕТОК

  ПОРОСЕНОК В КОЛЮЧЕЙ ШУБКЕ

  ДОЛГИМ ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ

  КАК ОСЛИК, ЕЖИК И МЕДВЕЖОНОК ВСТРЕЧАЛИ НОВЫЙ ГОД

  КАК ОСЛИК, ЕЖИК И МЕДВЕЖОНОК ПИСАЛИ ДРУГ ДРУГУ ПИСЬМА

  ЗИМНЯЯ СКАЗКА

* НЕОБЫКНОВЕННАЯ ВЕСНА *

  НЕОБЫКНОВЕННАЯ ВЕСНА

  ВЕСЕЛАЯ СКАЗКА

  ЧЕРНЫЙ ОМУТ

  КАК ОСЛИК С МЕДВЕЖЕНКОМ ПОБЕДИЛИ ВОЛКА

  СТАРИННАЯ ФРАНЦУЗКАЯ ПЕСЕНКА

  КАК ОСЛИК ШИЛ ШУБУ

  ПРАВДА МЫ БУДЕМ ВСЕГДА?

Реклама на сайте

Войти через Google

или

Запомнить меня

Забыли пароль?

А Ёжик, прикрыв глаза, пил чай, слушал тишину, птицу, вдруг тонко и чисто запевшую за рекой, и думал, что, если б не все они, зачем бы понадобилось тепло этому зимнему лесу?

Чистые птицы

На горе стоял дом — с трубой и с крыльцом, с печкой для коти, с шестком для петуха, с хлевом для коровы, с конурой для собаки и с новыми тесовыми воротами.

Вечером из трубы пошёл дым, на крыльцо вышла бабка, на печки влез кот, на шесток взгромоздился петух, в хлеву захрустела сеном корова, у конуры уселась собака — и все стали ждать ночи.

А когда наступила ночь, из-под лопуха вылез маленький лягушонок. Он увидел синий колокольчик, сорвал его и побежал по двору. И над двором повис голубой звон.

— Кто это звонит? — спросила бабка. — Это ты, кот? Это ты, петух? Это ты, корова?..

А лягушонок бегал и бегал, и голубой звон поднимался всё выше и выше, и скоро он повис не только над двором, но и над всей деревней.

— Кто это, кто это так звонит? — спрашивали люди. И повыбегали на улицу, и стали смотреть в звёздное небо и слушать голубой звон.

— Это звенят звёзды, — сказал мальчик.

— Нет, это ветер, — сказала девочка.

— Это просто звенит тишина, — сказал глухой дед.

А лягушонок бегал без устали, и голубой звон поднялся уже так высоко, что его слушала вся земля.

— Зачем ты звенишь? — спросил у лягушонка кузнечик.

— Это не я звеню, — ответил лягушонок. — Это синий колокольчик звенит.

— А зачем ты звонишь? — не унимался кузнечик.

— Как зачем? — удивился лягушонок. — Не всем же спать на печи и жевать сено. Кто-то ведь должен звонить в колокольчик…

— А вот и ты! — сказал Медвежонок, однажды проснувшись и увидев на своём крыльце Ёжика.

— Я.

— Где же ты был?

— Меня очень долго не было, — сказал Ёжик.

— Когда пропадаешь, надо заранее предупреждать своих друзей.

Добрый слон

В феврале стояли такие морозы, что Ёжик целыми днями топил печь и всё равно по утрам не мог вылезти из постели — так было в доме холодно.

«Что же это за наказание? — бормотал Ёжик, всовывая лапы в валенки и слезая с постели. — Ещё неделю постоят такие морозы — и у меня ни одной дровишки не останется!»

И он зашаркал к печке, отодвинул заслонку и развёл огонь.

Огонь весело загудел, и Ёжик стал обдумывать своё бедственное положение.

«В лесу теперь снегу — видимо-невидимо! — думал он. — И все тоненькие ёлочки занесло. А толстую одному не спилить… — Хорошо, кабы Медвежонок наведался: у него и топор острый, и пила есть, и специальные саночки, чтобы дрова возить… Вот пришли бы они с Осликом и сказали: „Ёжик, у тебя, наверное, дрова кончились? Пойдём напилим и наколем новых!“ А я бы их напоил чаем, и мы бы все трое пошли в лес, и тогда бы я ни за что не замёрз. А теперь… Медвежонок, наверное, крепко спит и совсем забыл обо мне…»

И Ёжику стало так грустно, что он подкинул ещё две дровишки и, уже ни о чём не думая, стал смотреть на пламя.

Печь разгорелась, и теперь в доме было тепло, и Ёжику уже не верилось, что дровишки могут кончиться и он замёрзнет. И он, незаметно для себя размечтался…

«Вот, — мечтал Ёжик, — кончатся у меня дровишки, и совсем станет холодно, и начну я замерзать… И об этом узнает Слон в зоопарке. Он притворится спящим, а когда сторожа уснут, прибежит в лес, найдёт мой домик, всунет хобот в трубу и станет тепло дышать. А я скажу: „Спасибо, Слон. Мне очень тепло. Пойди теперь погрей Медвежонка — у него, наверное, тоже кончились дрова…“ И Слон будет каждую ночь убегать из зоопарка и дышать в трубу мне. Медвежонку и Ослику — и мы не замёрзнем?..»

А морозы всё лютели и лютели. И действительно, скоро у Ёжика совсем кончились дровишки. Он в последний раз хорошо протопил печь, сложил на постель все одеяла, а сверху положил полушубок и валенки. Потом залез под эту гору и стал ждать.

Сначала ему было жарко, а потом, когда печь остыла, стало холодно. И с каждым часом становилось всё холоднее.

«С-с-скорее бы п-п-пришёл С-с-слон!..» — шептал Ёжик, свернувшись калачиком под одеялами. Он так замёрз, что у него давно уже не попадал зуб на зуб. А Слон всё не приходил… — С-с-слон! — звал Ёжик. — Я з-з-замерзаю… П-п-приди, п-п-по-жалуйста, Слон!

Ёжик звал Слона три дня и две ночи.

А на третью ночь ему стало так тепло, что он даже сбросил с себя полушубок и валенки.

Это в лес пришла оттепель. А Ёжику казалось, что это огромный добрый Слон ходит меж сосен и дышит ему в трубу.

Лесная оттепель

Ах, какая это была мягкая, тёплая оттепель!.. Кружились снежинки, и в лесу пахло весной. Ёжик сидел на крылечке своего домика, нюхал воздух и улыбался.

«Не может быть, — думал он, — что ещё вчера в лесу трещали деревья и сердитый Дед-Мороз скрипел под окнами своими большими валенками, а сегодня его совсем нет! Где же он?»

И Ёжик стал прикидывать, куда мог спрятаться Дед-Мороз.

«Если он влез на сосну, — рассуждал Ёжик, — то где-то под сосной стоят его большие валенки. Ведь даже Медвежонок не может влезть в валенках на сосну!

Если он залез под лёд, — продолжал размышлять Ёжик, — то где-то на реке обязательно должна быть дырка, и из неё должен идти пар. Потому что Дед-Мороз сидит в валенках на дне и дышит. А если он совсем ушёл из леса, я обязательно увижу его следы!»

И Ёжик надел лыжи и побежал между деревьями. Но ни под одним деревом не было валенок, на реке он не увидел ни одной дырки и нигде не нашёл никаких следов.

— Дед-Мороз! — крикнул Ёжик. — Отзови-и-ись!..

Но было тихо. Только снежинки кружились вокруг, и где-то далеко-далеко стучал Дятел.

Ёжик остановился, прикрыл глаза и представил себе красивого Дятла с красными пёрышками и длинным носом. Дятел сидел на верхушке сосны и время от времени откидывал голову назад, прищуривался и, будто рассердившись, стукал носом: «тук!» Брызгала сосновая кора и, мягко шурша, осыпалась в снег…

«Наверное, Дятел знает, где Дед-Мороз, — подумал Ёжик. — Он сидит высоко, и ему всё видно».

И он побежал к Дятлу.

— Дятел! — ещё издали закричал Ёжик. — Ты не видел Деда-Мороза?

— Тук-тук! — сказал Дятел. — Он ушёл!

— А где его следы?

Дятел свесил к Ёжику нос, прищурившись, посмотрел на него и сказал:

— А он ушёл без следов!

— Как же? — удивился Ёжик.

— А очень просто! Приплыло облако и опустилось низко-низко. Дед-Мороз забросил сначала на него валенки, потом влез сам и уплыл…

— Куда? — спросил Ёжик.

— На Кудыкину гору. Тук-тук! — сказал Дятел.

И Ёжик, успокоенный, пошёл домой и по дороге представил себе заснеженную Кудыкину гору, по которой ходит, наверное сейчас Дед-Мороз и скрипит своими большими валенками.

Чистые птицы

Больше всего Ёжик любил эти первые по-настоящему весенние дни! Уже ни одного островка снега не осталось в лесу, в небе по ночам громыхал гром, и, хотя молнии не было видно, до самого утра шумел настоящий проливной дождь.

«Лес умывается! — думал Ёжик. — Умываются ёлки, пеньки и опушки. А птицы летят теперь с юга, и им тоже моет дождь пёрышки!»

И по утрам он выходил на крыльцо и ждал чистых, вымытых птиц.

— Ещё не прилетели! — говорила Белка.

— Кар-р-р! Им тр-р-рудно в пути! — картавила Ворона.

А Ёжик нюхал воздух и говорил:

— Всё равно пахнет чистыми птицами!

И Дятел тогда принимался на самой верхушке сосны чистить себе пёрышки.

«Я тоже должен быть чистым! — думал он. — А то они прилетят и скажут: что же ты такой пыльный, Дятел?»

Заяц сидел под кустом и мыл себе уши.

— Возьми еловую шишку! — крикнул Ёжик. — Еловой шишкой лучше отмывается!

— А чем вы посоветуете почистить мне рога? — спросил, выйдя на опушку перед Ёжикиным домиком, Лось.

— Песком, — сказал Ёжик. — Нет лучше, чем чистить рога песком. И Лось пошёл к берегу реки, лёг у самой воды и попросил Лиса, который вылавливал на быстрине блох, почистить ему рога.

— А то неудобно, — пробормотал Лось, — прилетят птицы, а у меня — рога грязные…