Краткое содержание рассказа спать хочется чехов

Ночью в доме сапожника не спит 13-летняя Варька Степанова, нянька хозяйского ребенка. Она укачивает кричащего младенца. Заснуть нельзя: хозяева побьют. Для них девочка «паршивая», «подлая». В полудреме она видит, как в их избу приходил к отцу доктор. С грыжей его увезли в больницу, где Ефим и умер. Потом они с матерью Пелагеей пошли в город наниматься на работу.

Хозяин подзатыльником возвращает девочку в реальность. Потом орет толстая хозяйка. А дальше наступает утро. За работой Варьке легче не спать. Она топит печь, ставит самовар, колет лучину, чистит калоши, моет лестницу, шьет. «Работы много, нет ни одной минуты свободной». Иногда ей хочется просто повалиться на пол и заснуть.

Приходят гости. Варька выполняет все приказанья хозяйки. Гости уходят, все ложатся. Кроме девочки. Ведь ей пора качать ребенка. Опять перед глазами родители, люди с котомками, шоссе… Вдруг ей становится смешно. Ведь все так просто: ее враг, мучитель – ребенок. «Убить ребенка, а потом спать…» Она душит младенца и с радостью ложится на пол, засыпая, как мертвая…

Читательский дневник по рассказу «Спать хочется» Чехова

Сюжет

У 13-летней деревенской Варьки Степановой в доме сапожника работы невпроворот. Она моет, чистит, убирает, стирает. Ефим, отец девочки, умер в больнице, мать Пелагея нанялась в городе на работу, а Варька пошла в няньки. Ребенок ночами кричит, плачет. Варька баюкает его до утра. Если она заснет – ее побьют. Днем, за работой, ей легче бороться со сном. В одну ночь она, уже плохо соображая, душит «врага»-младенца, а сама, счастливая, засыпает…

Отзыв

Страшный рассказ о сиротской доле, жизни в людях. В семье не стало кормильца, и мать отдала дочь в работницы к грубому сапожнику. Девочка трудится за крышу над головой и кусок хлеба. Ее никто не жалеет. У нее нет детства, свободной минуты, отдыха. Измученная бессонницей, не понимая, где сон, где явь, она совершает убийство.

Конечно, ее «враг» не младенец, а равнодушные взрослые люди вокруг, и беспросветная нужда. Рассказ учит в каждом видеть человека, сочувствовать, быть отзывчивым, ставить себя на место другого, не испытывать чужое терпение, чтобы не случилось беды. Напоминает, что у детей должно быть детство, радость в жизни.

• Краткие содержания
• Чехов
• Спать хочется

Тринадцатилетняя девочка Варька служить няней маленького ребёнка. Отец Вари умер, мама тоже пошла служить в господский дом. Девочке очень хочется спать, качая колыбельку, но ребёнок постоянно плачет и плачет. Если Варя уснет, хозяева побьют её. Девочка поёт ребёнку, а у самой закрываются глаза. Уснув на минутку, она видит отца, который корчится от боли. У него была грыжа, но врач вовремя не успел. Врач был молодой и хотел помочь. Он попросил у хозяев транспорт, чтобы отвезти Ефима в больницу. Помочь не успели, и отец умер в больнице. Если бы раньше позвали врача, он бы жил.

Варька плачет и, вдруг кто-то бьёт её по затылку. Варька просыпается. Это хозяин-сапожник, отец ребёнка. Он кричит на няню за то, что ребёнок плачет, а она спит.

Варька поёт песенку и дальше качает малыша. Она видит дорогу, по которой они с мамой шли устраиваться на службу. Вдруг, она слышит голос. Варя просыпается. На нее кричит хозяйка и просит ребёнка покормить. Затем отдаёт няне ребёнка и сама идёт спать. Девочке же спать нельзя, надо качать малыша.

Варя укладывает ребёнка в колыбельку и, опираясь всем телом, качает ее, пытаясь не уснуть. Спать хочется очень сильно. Снова уснула на минутку.

Пора ставить самовар. Стоя спать хочется не так сильно.

Затем начинаются новые приказы, которые обязана выполнять девочка. Она моет, убирает и чистит. Работы очень много. Все делать необходимо быстро. Прилечь даже на минутку нельзя. Спать хочется ужасно. Но спать нельзя, побьют.

Приходят к хозяевам гости. Варя ставит самовар, прислуживает у стола. Самовар маленький, подогревать надо несколько раз, чтобы гости и хозяева попили чай.

Затем бежит в магазин за водкой. Опять стоит у стола.

Гости наконец-то уходят. Снова плачет ребёнок. Варя колышет и поёт. Сквозь полусон она видит дорогу, маму и папу Ефима. Варя смеётся. Все в тумане.

Варька все понимает, но не может разобраться в том, что её сковывает по рукам и ногам, что так сильно мешает ей жить.

Варя напрягает последние силы, всматривается во что-то, понимает, что ей мешает. Как она раньше не догадалась. Ребёнок. Кричащий и не дающий ей спать. На Варю находит помутнение. Она наклоняется над ребёнком и душит его. Когда наступает тишина, Варя ложится на пол и засыпает. Засыпает крепко, как мертвая.

Чехов. Все произведения

• Альбом
• Анна на шее
• Архиерей
• Беглец
• Беззащитное существо
• Безотцовщина
• Белолобый
• В овраге
• Ванька
• Вишнёвый сад
• Враги
• Глупый француз
• Горе
• Гриша
• Дама с собачкой
• Детвора
• Дом с мезонином
• Драма на охоте
• Душечка
• Дуэль
• Дядя Ваня
• Егерь
• Жалобная книга
• Злой мальчик
• Злоумышленник
• Иванов
• Ионыч
• Канитель
• Каштанка
• Крыжовник
• Леший
• Лошадиная фамилия
• Мальчики
• Маска
• Медведь
• Моя жизнь
• Мужики
• На мельнице
• Налим
• Невеста
• О любви
• Орден
• Остров Сахалин
• Палата №6
• Пари
• Переполох
• Пересолил
• Письмо к учёному соседу
• Попрыгунья
• Предложение
• Радость
• Размазня
• Репетитор
• Свадьба
• Скрипка Ротшильда
• Скучная история
• Случай из практики
• Смерть чиновника
• Спать хочется
• Степь
• Страшная ночь
• Студент
• Счастье
• Толстый и тонкий
• Тоска
• Три года
• Три сестры
• Унтер Пришибеев
• Учитель словесности
• Хамелеон
• Хирургия
• Цветы запоздалые
• Чайка
• Человек в футляре
• Чёрный монах
• Шведская спичка
• Шуточка
• Юбилей

Спать хочется

Ночь. Нянька Варька, девочка лет тринадцати, качает колыбель и чуть слышно поёт колыбельную. Ребёнок плачет и не засыпает, Варьке хочется спать, но если она заснёт, хозяева прибьют ее. Ей снится, как по дороге идут люди, а затем падают и засыпают. После она видит ее покойного отца. У него разыгралась грыжа, и он ворочается на полу от боли. Молодой врач посмотрел его и отправил в больницу на тележке, которую прислали хозяева. Грыжу вправили, но к утру он умер. Варька идёт, плача, в лес, но получает удар по затылку, бьётся лбом о берёзу и просыпается. Это хозяин ударил ее, так как она спит, а ребёнок плачет. Она опять качает колыбель, и ей снится, как они с матерью идут наниматься в город и по дороге просят милостыню. Тут же ее будит хозяйка и требует ребёнка, кормит его и отдаёт обратно Варьке. Она кладёт ребёнка в колыбель, качает ее, засыпая, но ей говорят готовить печь.

Продолжение после рекламы:

Она просыпается и за работой сон немного проходит. Ей говорят поставить самовар, почистить хозяину галоши, над которыми она опять чуть не засыпает. Затем надо сходить в магазин, и ещё много дел. Самое мучительное — стоять над столом и чистить картошку, прислуживать за обедом, стирать, шить; голова сама клонится к столу и хочется спать. Вечером Варька бегает в магазин за пивом, водкой, чистит селёдку, последний приказ: покачать ребёнка. Варька качает колыбель и снова видит людей на дороге, отца, мать. Она не может понять, что же ее сковывает по рукам и ногам, мешает жить. Оглядывается и понимает это ребёнок. Как она сразу не догадалась? Ложное представление овладевает Варькой. Улыбаясь, не мигая, она подходит к колыбели, душит ребёнка, ложится на пол, смеётся от радости и через минуту спит крепко, как мёртвая.

Григорий Борисович Иоллос.Из письма В. М. Собо­левскому. Баденвейлер, 3(16) июля 1904 г.:А. П. производил впечатление серьезного боль­ного, но никто не думал, что конец так близок. Д-р Шверер (Schworer), превосходно относивший­ся к пациент)’, на мой вопрос, была ли кончина для него неожиданной, ответил утвердительно: до на­ступления кризиса в ночь с четверга на пятницу он думал, что жизнь может еще продлиться несколько месяцев, и даже после ужасного припадка во втор­ник состояние сердца еще не внушало больших опасений, потом)’ что после впрыскивания морфия и вдыхания кислорода пульс стал хорош, и больной спокойно заснул.

Ольга Леонардовна Книнпер-Чехова.Из письма М. П. Чеховой. Баденвейлер, 30 июня (13 июля) 1904 г.:Вчера он так задыхался, что и не знала, что делать, поскакала за доктором. Он говорит, что вследствие такого скверного состояния легких сердце работа­ет вдвое, а сердце вообще у него не крепкое. Дал вдыхать кислород, принимать камфару» есть капли, все время лед на сердце. Ночью дремал сидя, я ему устроила гору из подушек, потом два раза впрысну­ла морфий, и он хорошо уснул лежа.

Ольга Леонардовна Книппер-Чехова:

После трех тревожных, тяжелых дней ему стало 490 легче к вечеру. Он послал меня пробежаться по

парку, так как я не отлучалась от него эти дни, и ко­гда я пришла, он все беспокоился, почему я не иду ужинать, на что я ответила, чт о гонг еще не про­звонил. Гонг, как оказалось после, мы просто про­слушали, а Антон Павлович начал придумывать рассказ, описывая необычайно модный курорт, где много сытых, жирных банкиров, здоровых, любя­щих хорошо поесть, краснощеких англичан и аме­риканцев. и вот все они, кто с экскурсии, кто с ка­танья, с пешеходной прогулки — одним словом, отовсюду собираются с мечтой хорошо и сытно поесть после физической усталости дня. И туг вдруг оказывается, что повар сбежал и ужина ни­какого нет, — и вот как этот удар по желудку отра­зился на всех этих избалованных людях. Я сидела, прикорнувши на диване после тревоги последних дней, и от души смеялась. И в голову не могло прий­ти, что через несколько часов я буду стоять перед телом Чехова!

Григорий Борисович Иоллос.Из письма В. М. Собо­левскому. Ьадепвешер, 5 июля 1904 г.:Проснувшись в первом часу ночи, Антон Павлович стал бредить, говорил о каком-то матросе, спраши­вал об японцах, но затем пришел в себя и с грустной улыбкой сказал жене, которая клала ему на грудь ме­шок со льдом: «На пустое сердце льда не кладут».

Ольга Леонардовна Книппер-Чехова:

В начале ночи он проснулся и первый раз в жизни сам попросил послать за доктором. Ощущение че­го-то огромного, надвигающегося придавало все­му, что я делала, необычайный покой и точность, как будто кто-то уверенно вел меня. Помню толь­ко жуткую минуту потерянности: ощущение близо­сти массы людей в большом спящем отеле и вмес­те с тем чувство полной моей одинокости и беспо­

мощности. Я вспомнила, что в этом же отеле жи­ли знакомые русские студенты — два брата, и вот одного я попросила сбегать за доктором, сама по­шла колоть лед, чтобы положить на сердце умира­ющему. Я слышу, как сейчас среди давящей тиши­ны июльской мучительно душной ночи звук удаля­ющихся шагов по скрипучему песку…

Лев Львович Рабенек:

Б ночь на 2/15 июля мы с братом спали крепким сном, вернувшись поздно вечером после большой экскурсии по горам. Сквозь сон я вдрут услышал сильный стук и голос Ольги Леонардовны, которая звала меня. Вскочив с кровати и подбежав к двери, я увидел ее взволнованное лицо. Она была в капот:. — Очень прошу вас, голубчик, одеться поскорее и сбегать за доктором, — Антону плохо. Я сейчас же наскоро оделся и побежал к доктору, который жил в минутах го ходьбы от гостиницы. Ночь была теплая, мягкая, в доме у доктора все спа­ли с открытыми окнами. Доктор, услыхав звонок у калитки из своей спальни, спросил: «Кто там?» Я ему прокричал, что прибежал по поручению «фрау Чехов» и что мужу ее плохо. Доктор сейчас же за­жег свет в своей комнате, подошел к окну и сказал мне, что будет через несколько минут в гостинице, и просил меня по дороге в отель взять в аптеке со­суд с кислородом. Я от доктора побежал к аптека­рю, разбудил и его и получил от него требуемый кислород.

Ольга Леопардовна Книппер-Чехова:

Пришел доктор. <…> Антон Павлович сел и как-то значительно, громко сказал доктору по-немецки (он очень мало знал по-немецки): «Ich sterbe…»*

Доктор Шверер. В передаче Г. В. Ио/ьюса:

Когда я подошел к нему, он спокойно встретил ме­ня словами: «Скоро, доктор, умру». Я велел прине­сти новый баллон с кислородом. Чехов остановил меня: «Не надо уже больше. Прежде, чем его при­несут, я буду мертв».

Лев Львович Рабенек:

Когда я вернулся в отель, доктор был уже в ком­нате Антона Павловича. Я вошел в нее и передал ему кислород. Антон Павлович сидел на постели, подпертый подушками и поддерживаемый Ольгой Леонардовной; он тяжело, с трудом дышал. Док­тор стал дават ь ему кислород. Через несколько ми­нут доктор шепотом попросил меня спуститься вниз к швейцару и принести бутылку шампанско­го и бокал. Я снова исчез и вернулся через некото­рое время с бутылкой шампанского. Доктор налил почти полный бокал и дал его Антону Павловичу выпить. Антон Павлович с радостью взял бокал шампанского, улыбнулся своей милой улыбкой, сказал: «Давно я не пил шампанского», и по-моло­децки опорожнил бокал. Доктор принял от него пустой бокал, передал его мне, я поставил его на стол рядом с бутылкой.

В тот самый момент, когда я ставил на стол бокал, повернувшись спиной к Антону Павловичу, послы­шался какой-то странный звук, исходящий из его горла, что-то похожее, что происходит в водяном кране, когда в него попадает воздух, — заклокота­ло что-то. Когда я повернулся, то увидел, что Ан­тон Павлович, поддерживаемый Ольгой Леонар­довной, перелег на бок и тихонько опускается на свои подушки. Мне показалось, что ему захоте­лось прилечь после тяжелого приступа дыхания. В комнате было тихо, никто не говорил, а прите­ненный свет лампы придавал обстановке жуткое 493

впечатление. Доктор не отходил от Антона Пав­ловича и молча держал его за руку. Мне не прихо­дило в голову, что он следит все время за пуль­сом. Прошло несколько минут полного молчания, и мне казалось (я был так далек от мысли возмож­ной смерти Чехова), что теперь все, слава Богу, ус­покоилось и пережитые волнения уже являются делом прошлого.

Григорий Борисович Иоллос. Из письма В. М. Собо­левскому. BadeueeiLiep. 5 июля 1904 г.:Последние его слова были: «Умираю», и потом еще тише, по-немецки, к доктору: «Ich sterbe»… Пульс становился все тише… Умирающий сидел в постели, согнувшись и подпертый подушками, потом вдруг склонился на бок, — и без вздоха, без видимого внешнего знака, жизнь останови­лась. Необыкновенно довольное, почти счастли­вое выражение появилось на сразу помолодевшем лице.

Лев Львович Рабенек:

В это время доктор тихо опустил руку Антона Пав- ловича, отошел от него, приблизился ко мне (я стоял в ногах кровати), отвел меня в глубь комна­ты и вполголоса сказал:

— Alles ist zu Ende, Herr Tschechoff ist gestorben, wollen Sie bitte das der Frau Tschechoff mitteilen!Я был поражен и мог только вымолвить:

— 1st das wahr Herr Doktor?

— Leider. Ja!— ответил он, сам, видимо, превоз­могая свое волнение и глубоко переживая проис­шедшее.

Весь наш этот разговор велся полушепотом. Ольга Леонардовна не обращала на нас внимания и продол­жала лежать поперек своей кровати, все еще поддер­живая Антона Павловича, не догадываясь, что все уже кончено. Я тихонько подошел к ней. тронул ее за плечо и сделал знак, чтобы она поднялась. Она осто­рожно освободила свои руки из-под спины Антона Павловича, поднялась и подошла ко мне. Я. с трудом удержив;ш свои внутренние переживания, полушепо­том сказал ей: «Ольга Леонардовна, голубушка моя, доктор сказал, что Антон Павлович скончался»… Бедная Ольга Леонардовна в первую минуту как бы окаменела, таким страшным и неожиданным ока­зался удар, а затем в каком-то исступлении наброси­лась на доктора, схватила его за воротник пиджака, начала его грясти что есть сил и сквозь слезы по­вторяла по-немецки:

— Doktor es ist nicht wahr, sagen Sie doch Doktor, dass ist nicht wahr!

С большим трудом нам с доктором удалось мало-по- малу ее успокоить и привести в себя. Доктор оста­вался еще какое-то время в комнате, затем, ухода и сознавая, как Ольга Леонардовна тяжко принима­ет смерть своего мужа, просил меня убрать со стола все острые вещи, наподобие ножей, и не оставлять ее одну, а побыть с ней вместе до утра. Рано утром он обещал вернуться со своей женой и увезти Ольгу- Леонардовну к себе домой, пока покойник не будет вымыт и одет.

Григорий Борисович Иоллос. Из письма редактору газеты •<�Русские ведомости» В. М. Соболевскому. Баден- вейлер, j июля 1904 г.:

Критика

Рассказ вызвал значительный резонанс. Поводов недоверия не только к чеховскому видению проблем, но и к самой персоне писателя, было у придирчивой публики богемных снобов предостаточно. Одним сюжет казался недостаточно правдоподобным, другие, напротив, считали описываемые события настолько подноготно реальными, что находили неприличным факт сам упоминания об их существовании в обществе, где принято считать любую слабость, горе, безнадежность — пошлостью. Вызывали множество вопросов и правки, внесенные Чеховым в оригинал произведения для публикации его в журнале “Хмурые люди”. По их итогам из произведения была убрана часть описаний мучений Варьки, а изначально неоднозначная концовка, за добавлением еще одного абзаца, стала вполне конкретной: невинный ребенок взял на себя самый взрослый в мире грех. С чем связан подобный жест недоброй воли к своим героям, к чему такая жестокость? Чехов ведь “человек без селезенки”, а не без сердца, в конце концов.

Однако рассказ “Спать хочется” нашел весьма авторитетное одобрение со стороны светоча русской литературной морали — Льва Николаевича Толстого, что выписывает Чехову символическую индульгенцию ото всех, причисленных ему общественностью, смертных грехов.

Автор: Иван Лейтман

Чему учит?

Рассказ “Спать хочется” косвенно побуждает читателя к отречению от уникальности собственных проблем, которые большое количество недалеких людей преувеличивают и возводят в громоздкий философский знаменатель, ничего по модулю не составляющий. Чехов бьет в набат, чтобы пробудить общество от нравственной дремоты, при которой романтизируются и оправдываются самые сопливые слабости. Пример ребенка, отягченного взрослыми обязательствами, готового на бесчеловечный поступок, показывает, что горе — это не про романтику, горе — это про мать без ребенка, про время без будущего, про бездну и чертей. И нет в нем никакой практической составляющей, горе не питает творческими силами и опытом — оно строит непреодолимую баррикаду между сердцем и разумом, без взаимодействия которых человек — не человек. Это и есть мораль книги.

Назвав текст условным предложением “спать хочется”, Чехов заставляет задуматься, что великое множество вещей, в том числе и приносящих вред, происходит в нашей жизни естественным путем, который не в силах контролировать ни один человек. Потому люди должны объединяться под эгидой взаимовыручки и гуманной чуткости к ближнему, чтобы максимально ослабить самовоспроизводящееся зло. Человек, одинокий в своей борьбе, в большинстве случаев, падет под гнетом внешних сил, априори значительно его превосходящих, и станет носителем победившего его зла, что приводит, очевидно, не только к единичным случаям, один из которых в красках описал Чехов, но и к трагедиям массового характера: войнам, геноциду, нетерпимости, диктатуре.