Кто автор сказки перышко финиста ясна сокола

The Feather of Finist the Falcon or Finist the Falcon (Russian: Пёрышко Финиста ясна сокола) is a Russian fairy tale^[1] collected by Alexander Afanasyev in Narodnye russkie skazki. It is Aarne–Thompson type 432, the prince as bird. Other tales of this type include The Green Knight, The Blue Bird, and The Greenish Bird.

Synopsis[edit]

A merchant asked his three daughters what they want him to bring them from the fair. The older two ask for dresses or shawls, but the youngest wants either the feather of Finist the Falcon or a red flower. In some variants, he went to the fair twice, able to bring back what her older sisters had asked for, but not hers, but she did not vary her request. In the third or first visit, he found the feather, or else found the flower and must promise that his daughter will marry Finist the Falcon for it. Whether the flower or the feather, the thing brought Finist the Falcon to her at night, and he wooed her. If she was given the flower, he gave her a feather that would magically aid her.

Her sisters discovered the visit; they might have spied, or she may have appeared in finer clothing, from use of the feathers, than they knew she had, or she may have appeared in church as a strange woman (like Cinderella at the ball) because of her rich clothing, and not hidden it quickly enough when she returned home. Once they became suspicious, they often listened and, hearing a man’s voice, tried to persuade their father that their sister had a lover, but failed. However they discovered it, the sisters put knives in the window, so that he was injured. He said that she must search for him to find him, which would wear out three pairs of iron shoes, and three iron staves. He did not return. She sets out to find him.

She finds a hut with a witch (sometimes referred to as a Baba Yaga), who gives her a gift (such as a silver spinning wheel and a golden spindle), and sends her on to another witch. This witch gives her another gift (such as a silver dish and a golden egg), and sends her on to yet a third witch. This one gives her a third gift (such as a golden embroidery frame and a needle that sewed of itself), and sent her to the castle where Finist was to marry.

In some variants, she found someone trying to wash the blood from Finist’s shirt and washed it herself. In all, she managed to trade the witches’ gifts to the bride to let her stay a night with Finist. The princess either put a magical pin in his hair to keep him asleep or gave him a sleeping draught; the third night, either Finist is warned not to drink the draught, or the pin falls out. He woke and knew her.

In some variants, he asked the nobles whom he should marry: the woman who had sold him, or the woman who had bought him. They agreed the woman who bought him should have him.

In other variants, she went home to her father. When he and her sisters went to church, she dressed finely and went with Finist, and her sisters came back with stories of the prince and princess who came to church. The third time, her father saw the carriage stopped at his own door, and the daughter had to confess. She married Finist.

Translations[edit]

The tale was translated as The Little Feather of Finist the Bright Falcon by Robert Nisbet Bain;^[2] as The Bright-Hawk’s Feather by Nathan Haskell Dole,^[3] and as Fenist the Bright-Eyed Falcon by James Riordan.^[4]

Analysis[edit]

Tale type[edit]

The tale is classified in the international Aarne-Thompson-Uther Index as type ATU 432, «The Prince as Bird». In Russia, particularly, the tale type is known as Finist iasnyi sokol («Finist the Bright Falcon),^[5] — also the name of type SUS 432 of the East Slavic Folktale Classification (Russian: СУС, romanized: SUS).^[6]

Russian researcher Varvara Dobrovolskaya stated that type SUS 432 figures among some of the popular tales of enchanted spouses in the Russian tale corpus.^[7]

The falcon prince’s name[edit]

James Riordan suggested that the name Fenist was a corruption of the name Phoenix.^[8] In the same vein, scholar Andreas Johns states that the name Finist (and variations) is a corruption of the mythological phoenix (in Russian, feniks), brought into the folklore of Rus’ by an external source, possibly written.^[9]

Variants[edit]

The East Slavic Folktale Classification (Russian: СУС, romanized: SUS), last updated in 1979 by folklorist Lev Barag [ru], registers variants only in Russia.^[10]

Russia[edit]

Professor Jack V. Haney stated that the tale first appeared in printed form in 1795,^[11] with the title «Сказка о финифтяном пёрушке ясного сокола».^[12][13]

Dobrovolskaya also remarks that in regional variants from Karelia, Murmansk and Arkhangelsk, type 432 sometimes merges with type 425A, «The Search for the Lost Husband», where the heroine receives gifts from the witches (Yagas) and uses them to buy from a false bride three nights in her husband’s bed.^[14]

Regional tales[edit]

Folklorist Jeremiah Curtin translated a Russian variant from Vologda. In this version, the third daughter asks for a red flower, which acts as the object that summons «Bright Finist the Falcon of Flowery Feathers». Her father finds the flower and gives it to his third daughter, with a reminder that the flower was a wedding gift from Finist himself. That night, the girl is visited by Finist, who flies in through her window. At dawn, before he departs, Finist gives the girl one of his feathers. At three consecutive Sundays, the girl’s family goes to mass, and she, at home, uses Finist’s feather to create beautiful dresses for her to go to church with. The sisters overhear a secret conversation between the lovers and place knives by the window. Finist flies in, hurts his foot, and rushes back to his kingdom. After days of his absence, the girl decides to go after him. On her journey, the heroine learns that Finist has been betrothed to a Tsar’s daughter, and meets three Baba Yagas in their chicken-legged huts. Each Baba Yaga gives the heroine a gift: the first, a golden hammer and diamond nails; the second, a golden plate with a diamond ball; and the third, her quick steed. The heroine uses the gifts to buy three nights with her husband from the Tsar’s daughter (the false bride).^[15]

Russian folklorist Nikolai V. Morokhin [ru] collected a tale from Nizhny Novgorod with the title «Финист-ясен сокол» («Finist — Bright Falcon»). In this tale, a father is going to the bazaar and asks his three daughters what he can buy them. The elder asks for a handkerchief, the middle one for earring and the youngest, named Mashenka, for Finist-Bright Falcon. The father finds his youngest daughter a falcon: he remains a bird by day, and a human by night. Her sisters begin to hate the bird, and Finist decides to fly back to his kingdom to bring gifts for her. He flies and returns, but loses most of his feathers and has to fly back. Mashenka goes out of the door and tries to call him out with a song. Finist goes back and brings gifts for Mashenka.^[16]

In a tale from Pudozh titled «Про Филиста» («About Filist»), a pair of siblings live with their father. The brother lulls his sister to sleep by singing a song about a future suitor for her: Filist, the Bright Falcon. She grows up and questions her brother about this Filist, but the brother, now older, dismisses it as a figment of his childhood. He goes to heat up the bath house and an old man tells him how his sister can find Filist: she is to follow three horses that will lead her to Filist. The horses stop by a barn, everything unlit inside. The girl finds a hut in the back of the property and meets a witch there. The witch tells her that Filist is indeed handsome, with hair of gold and silver, and gives her some matches to see him at night. The girl goes to the barn and lights up the matches to see him, but a spark falls in his hair and he disappears. The girl goes back to the witch in the backyard and she admonishes the girl, for now she has to endure three years of searching with iron boots, iron canes, iron bread. The girl goes to a smith to fashion the iron accessories and begins her quest. She goes to the huts of the witch’s sisters, and gain from each a golden object: a golden reel, a golden spinning wheel, and a golden spindle. At last she finds Filist, but he is under the power of the Yaghi-Baba and bribes her with the golden objects for three nights with him.^[17] Despite the name of the male character, typical of Russian type 432, the compiler noted that the tale was closer to type 425A.^[18]

Komi people[edit]

In a variant from the Syryenen/Komi people titled Der falke Pipilysty («The Falcon Pipilysty»), collected in Kortkeros, a rich merchant asks his three daughters what they want as gifts. The elder two ask for shoes and a headscarf, while the youngest asks for the Falcon Pipilysty. The merchant does not find the bird in the first two journeys, but on the third be brings home the Falcon Pipilysty. While her sisters go to church, the bird becomes a human youth and he gives her beautiful clothes to go to church. One day, the girl burns Falcon Pipilysty’s birdskin, and disappears beyond the mountains. She has to go after him, and brings with her a spool of golden thread, yarns of silk and a golden frame. She reaches a meadow where a hut is located, and finds her husband there, living in the hut with a joma. The girl uses the three objects to bribe the joma for three nights with her husband. On the first two nights, she tries to wake him up by recounting her arduous journey so far, but he does not flinch. On the third night, the husband awakes and escapes with the girl.^[19]

Perm[edit]

In a tale from Perm Krai with the title «Фифилисто ясно перышко» («Fifilist, Bright Feather»), a father wants to gift his three daughters presents, and the youngest asks for Fifilist Bright Feather. The man does not seem to find the object on the first two trips, only on the third. After the girl gets Fifilist Bright Feather, she summons him by her window with a song and he comes to give her beautiful dresses to go to church with. The girl goes to church twice and is not recognized by her sisters, but on the third time she tells them she was the girl in beautiful dresses. On the fourth time, the sister place scissors by the window, Fifilist is hurt by the blades and flies back to wherever he comes from. The girl decides to go after him and meets Baba Yaga in her hut. Baba Yaga gives the heroine three eggs and three bowls, one of copper on the first time, silver on the second and gold on the third, and advises her to trade them for three nights with Fifilist, who is living with Baba Yaga’s daughters.^[20]

In a tale from Perm Gubernia with the title «СКАЗКА О ДУНЬКЕ-ДУРКЕ И ЯСНОМ СОКОЛЕ» («The Tale of Dunka-Durka and the Bright Falcon»), an old man and an old woman live with their three daughters, the youngest, Dunka, called a fool by the elder two. One day, their father goes to the market and asks his daughters what he can buy them: the elder asks for a riboon, the middle one for a handkerchief, and Dunka for Bright Falcon. The man gets a feather of Bright Falcon to Dunka. One day, the Bright Falcon flies in to Dunka’s room and gives her beautiful dresses she wears to go to church. Eventually, Dunka’s sisters discover the Bright Falcon’s clandestine visits to their sister, and place knives on the windowsill. The next time the bird comes in, he pricks his body on the blades and injures himself, then flies back whence he came. When Dunka enters her room, she sees the blood on the window and decides to go after him. Dunka passes by the huts of three Baba Yagas: the first Baba Yaga tells the girl how the Bright Falcon is getting married to the granddaughter of the third Baba Yaga; the second gives the girl a golden preshenka (spinning wheel), a silver spindle and a golden pail and jug, and advises her to use the objects to trade for three nights with the third Baba Yaga’s granddaughter. Dunka fails on the first two nights, but manages on the third one; the Bright Falcon wakes up and escapes with the girl from Baba Yaga’s granddaughter’s clutches.^[21]

Bulgaria[edit]

Variants of type 432 also exist in the Bulgarian Folktale Catalogue with the name Сокол съпруг («Falcon husband»), which reference Finist as the bird prince.^[22]

Adaptations[edit]

Film[edit]

• Finist, the brave Falcon (Финист — Ясный сокол) (1976), Soviet Slavic fantasy adventure film directed by Gennadi Vasilyev.
• The Falcon (1990), children’s film written and co-directed by Greg Palmer. The first co-production between the US and Soviet Georgia, with a film crew from Seattle shooting alongside locals in the Caucasus Mountains. It was aired on television as part of the 1990 Goodwill Games.^[23]
• The Phoenix Feather Alexandre Alexeieff and Claire Parker, (1974) animation on pinboard with chiaroscuro effect, 12 minutes, Black and White, part of European Folk Tales series produced by Max Massimino Garnier and John Halas for the Internation Animated Film Association 1971-1980, shown on Granada TV in UK and worldwide in 1980s.

Literature[edit]

• Josepha Sherman drew on this fairy tale for her novel The Shining Falcon.
• Andrei Platonov adapted the tale as Finist the Falcon Prince.^[24]
• James Riordan retold the tale as Fenist the Falcon.^[25]

See also[edit]

• Beauty and the Beast
• Black Bull of Norroway
• East of the Sun and West of the Moon
• The Canary Prince
• The Enchanted Pig
• The Scarlet Flower
• The Singing, Springing Lark
• The Three Sisters
• The Two Kings’ Children
• The White Bird and His Wife

References[edit]

Further reading[edit]

• Dobrovolskaya, V. E. «The Fairy Tale Finist the Bright Falcon (CIP 432) in the Russian folklore tradition and literature». In: Traditional culture. 2019. Vol. 20. No. 5. pp. 113−127. DOI: 10.26158/TK.2019.20.5.009 (In Russian)

External links[edit]

• The Tale of Finist the Falcon

The Feather of Finist the Falcon or Finist the Falcon (Russian: Пёрышко Финиста ясна сокола) is a Russian fairy tale^[1] collected by Alexander Afanasyev in Narodnye russkie skazki. It is Aarne–Thompson type 432, the prince as bird. Other tales of this type include The Green Knight, The Blue Bird, and The Greenish Bird.

Synopsis[edit]

A merchant asked his three daughters what they want him to bring them from the fair. The older two ask for dresses or shawls, but the youngest wants either the feather of Finist the Falcon or a red flower. In some variants, he went to the fair twice, able to bring back what her older sisters had asked for, but not hers, but she did not vary her request. In the third or first visit, he found the feather, or else found the flower and must promise that his daughter will marry Finist the Falcon for it. Whether the flower or the feather, the thing brought Finist the Falcon to her at night, and he wooed her. If she was given the flower, he gave her a feather that would magically aid her.

Her sisters discovered the visit; they might have spied, or she may have appeared in finer clothing, from use of the feathers, than they knew she had, or she may have appeared in church as a strange woman (like Cinderella at the ball) because of her rich clothing, and not hidden it quickly enough when she returned home. Once they became suspicious, they often listened and, hearing a man’s voice, tried to persuade their father that their sister had a lover, but failed. However they discovered it, the sisters put knives in the window, so that he was injured. He said that she must search for him to find him, which would wear out three pairs of iron shoes, and three iron staves. He did not return. She sets out to find him.

She finds a hut with a witch (sometimes referred to as a Baba Yaga), who gives her a gift (such as a silver spinning wheel and a golden spindle), and sends her on to another witch. This witch gives her another gift (such as a silver dish and a golden egg), and sends her on to yet a third witch. This one gives her a third gift (such as a golden embroidery frame and a needle that sewed of itself), and sent her to the castle where Finist was to marry.

In some variants, she found someone trying to wash the blood from Finist’s shirt and washed it herself. In all, she managed to trade the witches’ gifts to the bride to let her stay a night with Finist. The princess either put a magical pin in his hair to keep him asleep or gave him a sleeping draught; the third night, either Finist is warned not to drink the draught, or the pin falls out. He woke and knew her.

In some variants, he asked the nobles whom he should marry: the woman who had sold him, or the woman who had bought him. They agreed the woman who bought him should have him.

In other variants, she went home to her father. When he and her sisters went to church, she dressed finely and went with Finist, and her sisters came back with stories of the prince and princess who came to church. The third time, her father saw the carriage stopped at his own door, and the daughter had to confess. She married Finist.

Translations[edit]

The tale was translated as The Little Feather of Finist the Bright Falcon by Robert Nisbet Bain;^[2] as The Bright-Hawk’s Feather by Nathan Haskell Dole,^[3] and as Fenist the Bright-Eyed Falcon by James Riordan.^[4]

Analysis[edit]

Tale type[edit]

The tale is classified in the international Aarne-Thompson-Uther Index as type ATU 432, «The Prince as Bird». In Russia, particularly, the tale type is known as Finist iasnyi sokol («Finist the Bright Falcon),^[5] — also the name of type SUS 432 of the East Slavic Folktale Classification (Russian: СУС, romanized: SUS).^[6]

Russian researcher Varvara Dobrovolskaya stated that type SUS 432 figures among some of the popular tales of enchanted spouses in the Russian tale corpus.^[7]

The falcon prince’s name[edit]

James Riordan suggested that the name Fenist was a corruption of the name Phoenix.^[8] In the same vein, scholar Andreas Johns states that the name Finist (and variations) is a corruption of the mythological phoenix (in Russian, feniks), brought into the folklore of Rus’ by an external source, possibly written.^[9]

Variants[edit]

The East Slavic Folktale Classification (Russian: СУС, romanized: SUS), last updated in 1979 by folklorist Lev Barag [ru], registers variants only in Russia.^[10]

Russia[edit]

Professor Jack V. Haney stated that the tale first appeared in printed form in 1795,^[11] with the title «Сказка о финифтяном пёрушке ясного сокола».^[12][13]

Dobrovolskaya also remarks that in regional variants from Karelia, Murmansk and Arkhangelsk, type 432 sometimes merges with type 425A, «The Search for the Lost Husband», where the heroine receives gifts from the witches (Yagas) and uses them to buy from a false bride three nights in her husband’s bed.^[14]

Regional tales[edit]

Folklorist Jeremiah Curtin translated a Russian variant from Vologda. In this version, the third daughter asks for a red flower, which acts as the object that summons «Bright Finist the Falcon of Flowery Feathers». Her father finds the flower and gives it to his third daughter, with a reminder that the flower was a wedding gift from Finist himself. That night, the girl is visited by Finist, who flies in through her window. At dawn, before he departs, Finist gives the girl one of his feathers. At three consecutive Sundays, the girl’s family goes to mass, and she, at home, uses Finist’s feather to create beautiful dresses for her to go to church with. The sisters overhear a secret conversation between the lovers and place knives by the window. Finist flies in, hurts his foot, and rushes back to his kingdom. After days of his absence, the girl decides to go after him. On her journey, the heroine learns that Finist has been betrothed to a Tsar’s daughter, and meets three Baba Yagas in their chicken-legged huts. Each Baba Yaga gives the heroine a gift: the first, a golden hammer and diamond nails; the second, a golden plate with a diamond ball; and the third, her quick steed. The heroine uses the gifts to buy three nights with her husband from the Tsar’s daughter (the false bride).^[15]

Russian folklorist Nikolai V. Morokhin [ru] collected a tale from Nizhny Novgorod with the title «Финист-ясен сокол» («Finist — Bright Falcon»). In this tale, a father is going to the bazaar and asks his three daughters what he can buy them. The elder asks for a handkerchief, the middle one for earring and the youngest, named Mashenka, for Finist-Bright Falcon. The father finds his youngest daughter a falcon: he remains a bird by day, and a human by night. Her sisters begin to hate the bird, and Finist decides to fly back to his kingdom to bring gifts for her. He flies and returns, but loses most of his feathers and has to fly back. Mashenka goes out of the door and tries to call him out with a song. Finist goes back and brings gifts for Mashenka.^[16]

In a tale from Pudozh titled «Про Филиста» («About Filist»), a pair of siblings live with their father. The brother lulls his sister to sleep by singing a song about a future suitor for her: Filist, the Bright Falcon. She grows up and questions her brother about this Filist, but the brother, now older, dismisses it as a figment of his childhood. He goes to heat up the bath house and an old man tells him how his sister can find Filist: she is to follow three horses that will lead her to Filist. The horses stop by a barn, everything unlit inside. The girl finds a hut in the back of the property and meets a witch there. The witch tells her that Filist is indeed handsome, with hair of gold and silver, and gives her some matches to see him at night. The girl goes to the barn and lights up the matches to see him, but a spark falls in his hair and he disappears. The girl goes back to the witch in the backyard and she admonishes the girl, for now she has to endure three years of searching with iron boots, iron canes, iron bread. The girl goes to a smith to fashion the iron accessories and begins her quest. She goes to the huts of the witch’s sisters, and gain from each a golden object: a golden reel, a golden spinning wheel, and a golden spindle. At last she finds Filist, but he is under the power of the Yaghi-Baba and bribes her with the golden objects for three nights with him.^[17] Despite the name of the male character, typical of Russian type 432, the compiler noted that the tale was closer to type 425A.^[18]

Komi people[edit]

In a variant from the Syryenen/Komi people titled Der falke Pipilysty («The Falcon Pipilysty»), collected in Kortkeros, a rich merchant asks his three daughters what they want as gifts. The elder two ask for shoes and a headscarf, while the youngest asks for the Falcon Pipilysty. The merchant does not find the bird in the first two journeys, but on the third be brings home the Falcon Pipilysty. While her sisters go to church, the bird becomes a human youth and he gives her beautiful clothes to go to church. One day, the girl burns Falcon Pipilysty’s birdskin, and disappears beyond the mountains. She has to go after him, and brings with her a spool of golden thread, yarns of silk and a golden frame. She reaches a meadow where a hut is located, and finds her husband there, living in the hut with a joma. The girl uses the three objects to bribe the joma for three nights with her husband. On the first two nights, she tries to wake him up by recounting her arduous journey so far, but he does not flinch. On the third night, the husband awakes and escapes with the girl.^[19]

Perm[edit]

In a tale from Perm Krai with the title «Фифилисто ясно перышко» («Fifilist, Bright Feather»), a father wants to gift his three daughters presents, and the youngest asks for Fifilist Bright Feather. The man does not seem to find the object on the first two trips, only on the third. After the girl gets Fifilist Bright Feather, she summons him by her window with a song and he comes to give her beautiful dresses to go to church with. The girl goes to church twice and is not recognized by her sisters, but on the third time she tells them she was the girl in beautiful dresses. On the fourth time, the sister place scissors by the window, Fifilist is hurt by the blades and flies back to wherever he comes from. The girl decides to go after him and meets Baba Yaga in her hut. Baba Yaga gives the heroine three eggs and three bowls, one of copper on the first time, silver on the second and gold on the third, and advises her to trade them for three nights with Fifilist, who is living with Baba Yaga’s daughters.^[20]

In a tale from Perm Gubernia with the title «СКАЗКА О ДУНЬКЕ-ДУРКЕ И ЯСНОМ СОКОЛЕ» («The Tale of Dunka-Durka and the Bright Falcon»), an old man and an old woman live with their three daughters, the youngest, Dunka, called a fool by the elder two. One day, their father goes to the market and asks his daughters what he can buy them: the elder asks for a riboon, the middle one for a handkerchief, and Dunka for Bright Falcon. The man gets a feather of Bright Falcon to Dunka. One day, the Bright Falcon flies in to Dunka’s room and gives her beautiful dresses she wears to go to church. Eventually, Dunka’s sisters discover the Bright Falcon’s clandestine visits to their sister, and place knives on the windowsill. The next time the bird comes in, he pricks his body on the blades and injures himself, then flies back whence he came. When Dunka enters her room, she sees the blood on the window and decides to go after him. Dunka passes by the huts of three Baba Yagas: the first Baba Yaga tells the girl how the Bright Falcon is getting married to the granddaughter of the third Baba Yaga; the second gives the girl a golden preshenka (spinning wheel), a silver spindle and a golden pail and jug, and advises her to use the objects to trade for three nights with the third Baba Yaga’s granddaughter. Dunka fails on the first two nights, but manages on the third one; the Bright Falcon wakes up and escapes with the girl from Baba Yaga’s granddaughter’s clutches.^[21]

Bulgaria[edit]

Variants of type 432 also exist in the Bulgarian Folktale Catalogue with the name Сокол съпруг («Falcon husband»), which reference Finist as the bird prince.^[22]

Adaptations[edit]

Film[edit]

• Finist, the brave Falcon (Финист — Ясный сокол) (1976), Soviet Slavic fantasy adventure film directed by Gennadi Vasilyev.
• The Falcon (1990), children’s film written and co-directed by Greg Palmer. The first co-production between the US and Soviet Georgia, with a film crew from Seattle shooting alongside locals in the Caucasus Mountains. It was aired on television as part of the 1990 Goodwill Games.^[23]
• The Phoenix Feather Alexandre Alexeieff and Claire Parker, (1974) animation on pinboard with chiaroscuro effect, 12 minutes, Black and White, part of European Folk Tales series produced by Max Massimino Garnier and John Halas for the Internation Animated Film Association 1971-1980, shown on Granada TV in UK and worldwide in 1980s.

Literature[edit]

• Josepha Sherman drew on this fairy tale for her novel The Shining Falcon.
• Andrei Platonov adapted the tale as Finist the Falcon Prince.^[24]
• James Riordan retold the tale as Fenist the Falcon.^[25]

See also[edit]

• Beauty and the Beast
• Black Bull of Norroway
• East of the Sun and West of the Moon
• The Canary Prince
• The Enchanted Pig
• The Scarlet Flower
• The Singing, Springing Lark
• The Three Sisters
• The Two Kings’ Children
• The White Bird and His Wife

References[edit]

Further reading[edit]

• Dobrovolskaya, V. E. «The Fairy Tale Finist the Bright Falcon (CIP 432) in the Russian folklore tradition and literature». In: Traditional culture. 2019. Vol. 20. No. 5. pp. 113−127. DOI: 10.26158/TK.2019.20.5.009 (In Russian)

External links[edit]

• The Tale of Finist the Falcon

234^[1]

Жил-был старик, у него было три дочери: большая и средняя — щеголихи, а меньшая только о хозяйстве радела. Сбирается отец в город и спрашивает у своих дочерей: которой что купить? Большая просит: «Купи мне на платье!» И середняя то ж говорит. «А тебе что, дочь моя любимая?» — спрашивает у меньшой. «Купи мне, батюшка, перышко Финиста ясна сокола». Отец простился с ними и уехал в город; большим дочерям купил на платье, а перышка Финиста ясна сокола нигде не нашел. Воротился домой, старшую и середнюю дочерей обновами обрадовал. «А тебе, — говорит меньшой, — не нашел перышка Финиста ясна сокола». — «Так и быть, — сказала она, — может, в другой раз посчастливится найти». Большие сестры кроят да обновы себе шьют, да над нею посмеиваются; а она знай отмалчивается. Опять собирается отец в город и спрашивает: «Ну, дочки, что вам купить?» Большая и середняя просят по платку купить, а меньшая говорит: «Купи мне, батюшка, перышко Финиста ясна сокола». Отец поехал в город, купил два платка, а перышка и в глаза не видал. Воротился назад и говорит: «Ах, дочка, ведь я опять не нашел перышка Финиста ясна сокола!» — «Ничего, батюшка; может, в иное время посчастливится».

Вот и в третий раз собирается отец в город и спрашивает: «Сказывайте, дочки, что вам купить?» Большие говорят: «Купи нам серьги», а меньшая опять свое: «Купи мне перышко Финиста ясна сокола». Отец искупил золотые серьги, бросился искать перышка — никто такого не ведает; опечалился и поехал из городу. Только за заставу, а навстречу ему старичок несет коробочку. «Что несешь, старина?» — «Перышко Финиста ясна сокола». — «Что за него просишь?» — «Давай тысячу». Отец заплатил деньги и поскакал домой с коробочкой. Встречают его дочери. «Ну, дочь моя любимая, — говорит он меньшой, — наконец и тебе купил подарок; на, возьми!» Меньшая дочь чуть не прыгнула от радости, взяла коробочку, стала ее целовать-миловать, крепко к сердцу прижимать.

После ужина разошлись все спать по своим светелкам; пришла и она в свою горницу, открыла коробочку — перышко Финиста ясна сокола тотчас вылетело, ударилось об пол, и явился перед девицей прекрасный царевич. Повели они меж собой речи сладкие, хорошие. Услыхали сестры и спрашивают: «С кем это, сестрица, ты разговариваешь?» — «Сама с собой», — отвечает красна девица. «А ну, отопрись!» Царевич ударился об пол — и сделался перышком; она взяла, положила перышко в коробочку и отворила дверь. Сестры и туда смотрят и сюда заглядывают — нет никого! Только они ушли, красная девица открыла окно, достала перышко и говорит: «Полетай, мое перышко, во чисто поле; погуляй до поры до времени!» Перышко обратилось ясным соколом и улетело в чистое поле.

На другую ночь прилетает Финист ясный сокол к своей девице; пошли у них разговоры веселые. Сестры услыхали и сейчас к отцу побежали: «Батюшка! У нашей сестры кто-то по ночам бывает; и теперь сидит да с нею разговаривает». Отец встал и пошел к меньшой дочери, входит в ее горницу, а царевич уж давно обратился перышком и лежит в коробочке. «Ах вы, негодные! — накинулся отец на своих больших дочерей. — Что вы на нее понапрасну взводите? Лучше бы за собой присматривали!»

На другой день сестры поднялись на хитрости: вечером, когда на дворе совсем стемнело, подставили лестницу, набрали острых ножей да иголок и натыкали на окне красной девицы.

Ночью прилетел Финист ясный сокол, бился-бился — не мог попасть в горницу, только крылышки себе обрезал. «Прощай, красна девица! — сказал он. — Если вздумаешь искать меня, то ищи за тридевять земель, в тридесятом царстве. Прежде три пары башмаков железных истопчешь, три посоха чугунных изломаешь, три просвиры каменных изгложешь, чем найдешь меня, добра мо́лодца!» А девица спит себе: хоть и слышит сквозь сон эти речи неприветливые, а встать-пробудиться не может.

Утром просыпается, смотрит — на окне ножи да иглы натыканы, а с них кровь так и капает. Всплеснула руками: «Ах, боже мой! Знать, сестрицы сгубили моего друга милого!» В тот же час собралась и ушла из дому. Побежала в кузницу, сковала себе три пары башмаков железных да три посоха чугунных, запаслась тремя каменными просвирами и пустилась в дорогу искать Финиста ясна сокола.

Шла-шла, пару башмаков истоптала, чугунный посох изломала и каменную просвиру изглодала: приходит к избушке и стучится: «Хозяин с хозяюшкой! Укройте от темныя ночи». Отвечает старушка: «Милости просим, красная девица! Куда идешь, голубушка?» — «Ах, бабушка! Ищу Финиста ясна сокола». — «Ну, красна девица, далеко ж тебе искать будет!» Наутро говорит старуха: «Ступай теперь к моей середней сестре, она тебя добру научит; а вот тебе мой подарок: серебряное донце, золотое веретенце; станешь кудель прясть — золотая нитка потянется». Потом взяла клубочек, покатила по дороге и наказала вслед за ним идти, куда клубочек покатится, туда и путь держи! Девица поблагодарила старуху и пошла за клубочком.

Долго ли, коротко ли, другая пара башмаков изношена, другой посох изломан, еще каменная просвира изглодана; наконец прикатился клубочек к избушке. Она постучалась: «Добрые хозяева! Укройте от темной ночи красну девицу». — «Милости просим! — отвечает старушка. — Куда идешь, красная девица?» — «Ищу, бабушка, Финиста ясна сокола». — «Далеко ж тебе искать будет!» Поутру дает ей старушка серебряное блюдо и золотое яичко и посылает к своей старшей сестре: она-де знает, где найти Финиста ясна сокола!

Простилась красна девица со старухою и пошла в путь-дорогу; шла-шла, третья пара башмаков истоптана, третий посох изломан, и последняя просвира изглодана — прикатился клубочек к избушке. Стучится и говорит странница: «Добрые хозяева! Укройте от темной ночи красну девицу». Опять вышла старушка: «Поди, голубушка! Милости просим! Откудова идешь и куда путь держишь?» — «Ищу, бабушка, Финиста ясна сокола». — «Ох, трудно, трудно отыскать его! Он живет теперь в этаком-то городе, на просвирниной дочери там женился». Наутро говорит старуха красной девице: «Вот тебе подарок: золотое пялечко да иголочка; ты только пялечко держи, а иголочка сама вышивать будет. Ну, теперь ступай с богом и наймись к просвирне в работницы».

Сказано — сделано. Пришла красная девица на просвирнин двор и нанялась в работницы; дело у ней так и кипит под руками: и печку топит, и воду носит, и обед готовит. Просвирня смотрит да радуется. «Слава богу! — говорит своей дочке. — Нажили себе работницу и услужливую и добрую: без наряду все делает!» А красная девица, покончив с хозяйскими работами, взяла серебряное донце, золотое веретенце и села прясть: прядет — из кудели нитка тянется, нитка не простая, а чистого золота. Увидала это просвирнина дочь: «Ах, красная девица! Не продашь ли мне свою забаву?» — «Пожалуй, продам!» — «А какая цена?» — «Позволь с твоим мужем ночь перебыть». Просвирнина дочь согласилась. «Не беда! — думает. — Ведь мужа можно сонным зельем опоить, а чрез это веретенце мы с матушкой озолотимся!»

А Финиста ясна сокола дома не было; целый день гулял по поднебесью, только к вечеру воротился. Сели ужинать; красная девица подает на стол кушанья да все на него смотрит, а он, добрый мо́лодец, и не узнает ее. Просвирнина дочь подмешала Финисту ясну соколу сонного зелья в питье, уложила его спать и говорит работнице: «Ступай к нему в горницу да мух отгоняй!» Вот красная девица отгоняет мух, а сама слезно плачет: «Проснись-пробудись, Финист ясный сокол! Я, красна девица, к тебе пришла; три чугунных посоха изломала, три пары башмаков железных истоптала, три просвиры каменных изглодала да все тебя, милого, искала!» А Финист спит, ничего не чует; так и ночь прошла.

На другой день работница взяла серебряное блюдечко и катает по нем золотым яичком: много золотых яиц накатала! Увидала просвирнина дочь. «Продай, — говорит, — мне свою забаву!» — «Пожалуй, купи». — «А как цена?» — «Позволь с твоим мужем еще единую ночь перебыть». — «Хорошо, я согласна!» А Финист ясный сокол опять целый день гулял по поднебесью, домой прилетел только к вечеру. Сели ужинать, красная девица подает кушанья да все на него смотрит, а он словно никогда и не знавал ее. Опять просвирнина дочь опоила его сонным зельем, уложила спать и послала работницу мух отгонять. И на этот раз, как ни плакала, как ни будила его красная девица, он проспал до утра и ничего не слышал.

На третий день сидит красная девица, держит в руках золотое пялечко, а иголочка сама вышивает — да такие узоры чудные! Загляделась просвирнина дочка. «Продай, красная девица, продай, — говорит, — мне свою забаву!» — «Пожалуй, купи!» — «А как цена?» — «Позволь с твоим мужем третью ночь перебыть». — «Хорошо, я согласна!» Вечером прилетел Финист ясный сокол; жена опоила его сонным зельем, уложила спать и посылает работницу мух отгонять. Вот красная девица мух отгоняет, а сама слезно причитывает: «Проснись-пробудись, Финист ясный сокол! Я, красна девица, к тебе пришла; три чугунных посоха изломала, три пары железных башмаков истоптала, три каменных просвиры изглодала — все тебя, милого, искала!» А Финист ясный сокол крепко спит, ничего не чует.

Долго она плакала, долго будила его; вдруг упала ему на щеку слеза красной девицы, и он в ту ж минуту проснулся: «Ах, — говорит, — что-то меня обожгло!» — «Финист ясный сокол! — отвечает ему девица. — Я к тебе пришла; три чугунных посоха изломала, три пары железных башмаков истоптала, три каменных просвиры изглодала — все тебя искала! Вот уж третью ночь над тобою стою, а ты спишь — не пробуждаешься, на мои слова не отзываешься!» Тут только узнал Финист ясный сокол и так обрадовался, что сказать нельзя. Сговорились и ушли от просвирни. Поутру хватилась просвирнина дочь своего мужа: ни его нет, ни работницы! Стала жаловаться матери; просвирня приказала лошадей заложить и погналась в погоню. Ездила-ездила, и к трем старухам заезжала, а Финиста ясна сокола не догнала: его и следов давно не видать!

Очутился Финист ясный сокол со своею суженой возле ее дома родительского; ударился о сыру землю и сделался перышком: красная девица взяла его, спрятала за пазушку и пришла к отцу. «Ах, дочь моя любимая! Я думал, что тебя и на свете нет; где была так долго?» — «Богу ходила молиться». А случилось это как раз около святой недели. Вот отец с старшими дочерьми собираются к заутрене. «Что ж, дочка милая, — спрашивает он меньшую, — собирайся да поедем; нынче день такой радостный». — «Батюшка, мне надеть на себя нечего». — «Надень наши уборы», — говорят старшие сестры. «Ах, сестрицы, мне ваши платья не по кости! Я лучше дома останусь».

Отец с двумя дочерьми уехал к заутрене; в те́ поры красная девица вынула свое перышко. Оно ударилось об пол и сделалось прекрасным царевичем. Царевич свистнул в окошко — сейчас явились и платья, и уборы, и карета золотая. Нарядились, сели в карету и поехали. Входят они в церковь, становятся впереди всех; народ дивится: какой-такой царевич с царевною пожаловал? На исходе заутрени вышли они раньше всех и уехали домой; карета пропала, платьев и уборов как не бывало, а царевич обратился перышком. Воротилися и отец с дочерьми. «Ах, сестрица! Вот ты с нами не ездила, а в церкви был прекрасный царевич с ненаглядной царевною». — «Ничего, сестрицы! Вы мне рассказали — все равно что сама была». На другой день опять то же; а на третий, как стал царевич с красной девицей в карету садиться, отец вышел из церкви и своими глазами видел, что карета к его дому подъехала и пропала. Воротился отец и стал меньшую дочку допрашивать; она и говорит: «Нечего делать, надо признаться!» Вынула перышко; перышко ударилось об пол и обернулся царевичем. Тут их и обвенчали, и свадьба была богатая! На той свадьбе и я был, вино пил, по усам текло, во рту не было. Надели на меня колпак да и ну толкать; надели на меня кузов: «Ты, детинушка, не гузай^[2], убирайся-ка поскорей со двора».

235^[3]

Был-жил старик со старухою. У них было три дочери; меньшая была такая красавица, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Раз собрался старик в город на ярмарку и говорит: «Дочери мои любезные! Что вам надобно, приказывайте, — все искуплю на ярмарке». Старшая просит: «Купи мне, батюшка, новое платье». Середняя: «Купи мне, батюшка, шалевой платочек». А меньшая говорит: «Купи мне аленький цветочек». Засмеялся старик над меньшою дочкою: «Ну что тебе, глупенькая, в аленьком цветочке? Много ли в нем корысти! Я тебе лучше нарядов накуплю». Только что ни говорил, никак не мог уговорить ее: купи аленький цветочек — да и только.

Поехал старик на ярмарку, купил старшей дочери платье, середней — шалевой платок, а цветочка аленького во всем городе не нашел. Уж на самом выезде попадается ему незнакомый старичок — несет в руках аленький цветочек. «Продай мне, старинушка, твой цветок!» — «Он у меня не продажный, а заветный; буде младшая дочь твоя пойдет за моего сына — Финиста ясна сокола, так отдам тебе цветок даром». Призадумался отец: не взять цветочка — дочку огорчить, а взять — надо будет замуж ее выдать, и бог знает за кого. Подумал-подумал, да таки взял аленький цветочек. «Что за беда! — думает. — После присватается, да коли нехорош, так и отказать можно!»

Приехал домой, отдал старшей дочери платье, середней шаль, а меньшухе отдает цветочек и говорит: «Не люб мне твой цветочек, дочь моя любезная, больно не люб!» А сам шепчет ей потихоньку на ухо: «Ведь цветочек-то заветный был, а не продажный; взял я его у незнакомого старика с условием отдать тебя замуж за его сына Финиста ясна сокола». — «Не печалься, батюшка, — отвечает дочка, — ведь он такой добрый да ласковый; ясным соколом летает по поднебесью, а как ударится о сырую землю — так и станет молодец молодцом!» — «Да ты разве его знаешь?» — «Знаю, знаю, батюшка! В прошлое воскресенье он у обедни был, все на меня смотрел; я и говорила с ним… ведь он любит меня, батюшка!» Старик покачал головой, посмотрел на дочь таково пристально, перекрестил ее и говорит: «Поди в светелку, дочка моя милая! Уж спать пора; утро вечера мудренее — после рассудим!» А дочка заперлась в светелке, опустила аленький цветочек в воду, отворила окошко, да и смотрит в синюю даль.

Откуда ни возьмись — взвился перед ней Финист ясен сокол, цветные перышки, впорхнул в окошечко, ударился об пол и стал молодцем. Девушка было испугалась; а потом, как заговорил он с нею, и невесть как стало весело и хорошо на сердце. До зари они разговаривали — уж не ведаю о чем; знаю только, что, как начало светать, Финист ясен сокол, цветные перышки, поцеловал ее, да и говорит: «Каждую ночь, как только поставишь ты аленький цветочек на окно, стану прилетать к тебе, моя милая! Да вот тебе перышко из моего крыла; если понадобятся тебе какие наряды, выйди на крылечко да только махни им в правую сторону — и вмиг перед тобой явится все, что душе угодно!» Поцеловал ее еще раз, обернулся ясным соколом и улетел за темный лес. Девушка посмотрела вслед своему суженому, затворила окно и легла почивать. С той поры каждую ночь, лишь поставит она аленький цветочек на растворенное окошечко, прилетает к ней добрый мо́лодец Финист ясен сокол.

Вот наступило воскресенье. Старшие сестры стали к обедне наряжаться. «А ты что наденешь? У тебя и обновок-то нету!» — говорят младшей. Она отвечает: «Ничего, я и дома помолюсь!» Старшие сестры ушли к обедне, а меньшуха сидит у окна вся запачканная да смотрит на православный народ, что идет к церкви божией. Выждала время, вышла на крылечко, махнула цветным перышком в правую сторону, и откуда ни возьмись — явились перед ней и карета хрустальная, и кони заводские, и прислуга в золоте, и платья, и всякие уборы из дорогих самоцветных каменьев.

В минуту оделась красная девица, села в карету и понеслась в церковь. Народ смотрит да красоте ее дивуется. «Видно, какая-нибудь царевна приехала!» — говорят промеж себя люди. Как запели «Достойно», она тотчас вышла из церкви, села в карету и укатила назад. Люд православный вышел было поглазеть, куда она поедет; да не тут-то было! Давно и след простыл. А наша красавица лишь подъехала к своему крылечку, тотчас махнула цветным перышком в левую сторону: вмиг прислуга ее раздела, и карета из глаз пропала. Сидит она по-прежнему как ни в чем не бывало да смотрит в окошечко, как православные из церкви по домам расходятся. Пришли и сестры домой. «Ну, сестрица, — говорят, — какая красавица была нонче у обедни! Просто загляденье, ни в сказке сказать, ни пером написать! Должно быть, царевна из иных земель приезжала — такая пышная, разодетая!»

Наступает другое и третье воскресенье; красная девица знай морочит народ православный, и сестер своих, и отца с матерью. Да в последний раз стала раздеваться и позабыла вынуть из косы бриллиантовую булавку. Приходят из церкви старшие сестры, рассказывают ей про царевну-красавицу да как взглянут на сестру-меньшуху, а бриллиант так и горит у нее в косе. «Ах, сестрица! Что это у тебя? — закричали девушки. — Ведь точь-в-точь этакая булавка была сегодня на голове у царевны. Откуда ты достала ее?» Красная девица ахнула и убежала в свою светелку. Расспросам, догадкам, перешептываньям конца не было; а меньшая сестра молчит себе да потихоньку смеется.

Вот большие сестры стали замечать за нею, стали по ночам у светелки подслушивать, и подслушали один раз разговор ее с Финистом ясным соколом, а на заре своими глазами увидели, как выпорхнул он из окна и полетел за темный лес. Злые, видно, были девушки — большие сестрицы: уговорились они поставить на́ вечер потаенные ножи на окне сестриной светелки, чтобы Финист ясен сокол подрезал свои цветные крылышки. Вздумали — сделали, а меньшая сестра и не догадалась, поставила свой аленький цветочек на окно, прилегла на постель и крепко заснула. Прилетел Финист ясен сокол да как порхнет в окошко и обрезал свою левую ножку, а красная девица ничего не ведает, спит себе так сладко, так спокойно. Сердито взвился ясен сокол в поднебесье и улетел за темный лес.

Поутру проснулась красавица, глядит во все стороны — уж светло, а добра мо́лодца нет как нет! Как взглянет на окно, а на окне крест-накрест торчат ножи острые, и каплет с них алая кровь на цветок. Долго девица заливалась горькими слезами, много бессонных ночей провела у окна своей светелки, пробовала махать цветным перышком — все напрасно! Не летит ни Финист ясен сокол, ни слуг не шлет! Наконец со слезами на глазах пошла она к отцу, выпросила благословение. «Пойду, — говорит, — куда глаза глядят!» Приказала себе сковать три пары железных башмаков, три костыля железные, три колпака железные и три просвиры железные: пару башмаков на ноги, колпак на голову, костыль в руки, и пошла в ту сторону, откуда прилетал к ней Финист ясен сокол.

Идет лесом дремучим, идет через пни-колоды, уж железные башмаки истаптываются, железный колпак изнашивается, костыль ломается, просвира изглодана, а красная девица все идет да идет, а лес все чернее, все чаще. Вдруг видит: стоит перед ней чугунная избушка на курьих ножках и беспрестанно повертывается. Девица говорит: «Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом». Избушка повернулась к ней передом. Вошла в избушку, а в ней лежит баба-яга — из угла в угол, губы на грядке, нос в потолок. «Фу-фу-фу! Прежде русского духу видом было не видать, слыхом не слыхать, а нынче русский дух по вольному свету ходит, воочью является, в нос бросается! Куда путь, красная девица, держишь? От дела лытаешь али дела пытаешь?» — «Был у меня, бабуся, Финист ясен сокол, цветные перышки; сестры мои ему зло сделали. Ищу теперь Финиста ясна сокола». — «Далеко ж тебе идти, малютка! Надо пройти еще тридевять земель. Финист ясен сокол, цветные перышки, живет в пятидесятом царстве, в осьмидесятом государстве и уж сосватался на царевне».

Баба-яга накормила-напоила девицу чем бог послал и спать уложила, а наутро, только свет начал брезжиться, разбудила ее, дала дорогой подарок — золотой молоточек да десять бриллиантовых гвоздиков — и наказывает: «Как придешь к синему морю, невеста Финиста ясна сокола выйдет на берег погулять, а ты возьми золотой молоточек в ручки и поколачивай бриллиантовые гвоздики; станет она их покупать у тебя, ты, красная девица, ничего не бери, только проси посмотреть Финиста ясна сокола. Ну, теперь ступай с богом к моей середней сестре!»

Опять идет красная девица темным лесом — все дальше и дальше, а лес все чернее и гуще, верхушками в небо вьется. Уж другие башмаки истаптываются, другой колпак изнашивается, железный костыль ломается и железная просвира изгрызена — и вот стоит перед девицей чугунная избушка на курьих ножках и беспрестанно повертывается. «Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом; мне в тебя лезти — хлеба ести». Избушка повернулась к лесу задом, к девице передом. Входит туда, а в избушке лежит баба-яга — из угла в угол, губы на грядке, нос в потолок. «Фу-фу-фу! Прежде русского духу видом было не видать, слыхом не слыхать, а нынче русский дух по вольному свету стал ходить! Куда, красная девица, путь держишь?» — «Ищу, бабуся, Финиста ясна сокола». — «Уж он жениться хочет. Нонче у них девишник», — сказала баба-яга, накормила-напоила и спать уложила девицу, а наутро чуть свет будит ее, дает золотое блюдечко с бриллиантовым шариком и крепко-накрепко наказывает: «Как придешь на берег синя моря да станешь катать бриллиантовый шарик по золотому блюдечку, выйдет к тебе невеста Финиста ясна сокола, станет покупать блюдечко с шариком; а ты ничего не бери, только проси посмотреть Финиста ясна сокола, цветные перышки. Теперь ступай с богом к моей старшей сестре!»

Опять идет красна девица темным лесом — все дальше и дальше, а лес все чернее и гуще. Уж третьи башмаки истаптываются, третий колпак изнашивается, последний костыль ломается, и последняя просвира изглодана. Стоит чугунная избушка на курьих ножках — то и дело поворачивается. «Избушка, избушка! Повернись к лесу задом, ко мне передом; мне в тебя лезти — хлеба ести». Избушка повернулась. В избушке опять баба-яга, лежит из угла в угол, губы на грядке, нос в потолок. «Фу-фу-фу! Прежде русского духу видом было не видать, слыхом было не слыхать, а нынче русский дух по вольному свету ходит! Куда, красная девица, путь держишь?» — «Ищу, бабуся, Финиста ясна сокола». — «Ах, красная девица, уж он на царевне женился! Вот тебе мой быстрый конь, садись и поезжай с богом!» Девица села на коня и помчалась дальше, а лес все реже да реже.

Вот и сине море — широкое и раздольное — разлилось перед нею, а там вдали как жар горят золотые маковки на высоких теремах белокаменных. «Знать, это царство Финиста ясна сокола!» — подумала девица, села на сыпучий песок и поколачивает золотым молоточком бриллиантовые гвоздики. Вдруг идет по берегу царевна с мамками, с няньками, с верными служанками, остановилась и ну торговать бриллиантовые гвоздики с золотым молоточком. «Дай мне, царевна, только посмотреть на Финиста ясна сокола, я тебе их даром уступлю», — отвечает девушка. «Да Финист ясен сокол теперь спит, никого не велел пускать к себе; ну, да отдай мне свои прекрасные гвоздики с молоточком — уж я, так и быть, покажу его тебе».

Взяла молоточек и гвоздики, побежала во дворец, воткнула в платье Финиста ясна сокола волшебную булавку, чтобы он покрепче спал да побольше от сна не вставал; после приказала мамкам проводить красну девицу во дворец к своему мужу, ясну соколу, а сама гулять пошла. Долго девица убивалась, долго плакала над милым; никак не могла разбудить его… Нагулявшись вдоволь, царевна воротилась домой, прогнала ее и вынула булавку. Финист ясен сокол проснулся. «Ух, как я долго спал! Здесь, — говорит, — кто-то был, все надо мной плакал да причитывал; только я никак не мог глаз открыть — так тяжело мне было!» — «Это тебе во сне привиделось, — отвечает царевна, — здесь никто не бывал».

На другой день красная девица опять сидит на берегу синего моря и катает бриллиантовый шарик по золотому блюдечку. Вышла царевна гулять, увидала и просит: «Продай мне!» — «Позволь только посмотреть на Финиста ясна сокола, я тебе и даром уступлю!» Царевна согласилась и опять приколола платье Финиста ясна сокола булавкою. Опять красна девица горько плачет над милым и не может разбудить его. На третий день она сидит на берегу синего моря такая печальная, грустная и кормит своего коня калеными угольями. Увидала царевна, что конь жаром кормится, и стала торговать его. «Позволь только посмотреть на Финиста ясна сокола, я тебе его даром отдам!» Царевна согласилась, прибежала во дворец и говорит: «Финист ясен сокол! Дай я тебе в голове поищу». Села в голове искать и воткнула ему в волосы булавку — он тотчас заснул крепким сном; после посылает своих мамок за красной девицей.

Та пришла, будит своего милого, обнимает, целует, а сама горько-горько плачет; нет, не просыпается! Стала ему в голове искать и выронила нечаянно волшебную булавку, — Финист ясен сокол, цветные перышки, тотчас проснулся, увидел красну девицу и так-то обрадовался! Она ему рассказала все как было: как позавидовали ей злые сестры, как она странствовала и как торговалась с царевною. Он полюбил ее больше прежнего, поцеловал в уста сахарные и велел, не мешкая, созвать бояр и князей и всякого чину людей. Стал у них спрашивать: «Как вы рассудите, с которой женою мне век коротать — с этой ли, что меня продавала, или с этою, что меня выкупала?» Все бояре и князья и всякого чину люди в один голос решили: взять ему ту, которая выкупала, а ту, что его продавала, повесить на воротах и расстрелять. Так и сделал Финист ясен сокол, цветные перышки!

Примечания

См. также

• Финист — ясный сокол

• Полный текст
• Лисичка-сестричка и волк
• Лиса, заяц и петух
• Лиса-исповедница
• Старик лезет на небо
• Старик на небе
• Мужик, медведь и лиса
• Старая хлеб-соль забывается
• Овца, лиса и волк
• Звери в яме
• Лиса и журавль
• Колобок
• Кот, петух и лиса
• Волк и коза
• Волк-дурень
• Медведь
• Коза
• Медведь и петух
• Кочет и курица
• Смерть петушка
• Курочка
• Журавль и цапля
• Золотая рыбка
• Жадная старуха
• Байка о щуке зубастой
• Пузырь, соломинка и лапоть
• Репка
• Морозко
• Старуха-говоруха
• Дочь и падчерица
• Крошечка-Хаврошечка
• Буренушка
• Баба-яга
• Василиса Прекрасная
• Гуси-лебеди
• Князь Данила-Говорила
• Правда и кривда
• Иван-царевич и Марфа-царевна
• Купеческая дочь и служанка
• Три царства – медное, серебряное и золотое
• Фролка-сидень
• Буря-богатырь Иван коровий сын
• Иван Быкович
• Иван крестьянский сын и мужичок сам с перст, усы на семь верст
• Зорька, Вечорка и Полуночка
• Медведко, Усыня, Горыня и Дубыня-богатыри
• Летучий корабль
• Семь Семионов
• Никита Кожемяка
• Змей и цыган
• Батрак
• Солдат избавляет царевну
• Беглый солдат и черт
• Два Ивана солдатских сына
• Кощей Бессмертный
• Марья Моревна
• Хрустальная гора
• Емеля-дурак
• По щучьему веленью
• Сказка об Иване-царевиче, жар-птице и о сером волке
• Жар-птица и Василиса-царевна
• Сказка о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде
• Сивко-бурко
• Свинка золотая щетинка, утка золотые перышки, золоторогий олень и золотогривый конь
• Волшебный конь
• Конь, скатерть и рожок
• Двое из сумы
• Волшебное кольцо
• Сказка про утку с золотыми яйцами
• Чудесная курица
• Царь-медведь
• Притворная болезнь
• Чудесная рубашка
• Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что
• Мудрая жена
• Три копеечки
• Морской царь и Василиса Премудрая
• Неосторожное слово
• Купленная жена
• Царь-девица
• Перышко Финиста ясна сокола
• Елена Премудрая
• Гусли-самогуды
• Царевна, разрешающая загадки
• Вещий сон
• Соль
• Золотая гора
• Чудесная дудка
• Птичий язык
• Охотник и его жена
• Диво
• Диво дивное, чудо чудное
• Счастливое дитя
• Клад
• Скорый гонец
• Сестрица Аленушка, братец Иванушка
• Царевна – сера утица
• Белая уточка
• Арысь-поле
• Царевна-лягушка
• Царевна-змея
• Заколдованная королевна
• Окаменелое царство
• Береза и три сокола
• Заклятый царевич
• Сопливый козел
• Неумойка
• Косоручка
• Поющее дерево и птица-говорунья
• Свиной чехол
• Золотой башмачок
• Чернушка
• Царевна в Подземном царстве
• Незнайко
• Несмеяна-царевна
• Ночные пляски
• Мальчик с пальчик
• Верлиока
• Лихо одноглазое
• Горе
• Две доли
• История о славном и храбром богатыре Илье Муромце и о Соловье-разбойнике
• Илья Муромец и змей
• Василий Буславич
• Алеша Попович
• Данило Бессчастный
• Василий-царевич и Елена Прекрасная
• Балдак Борисьевич
• Василиса Поповна
• Про Мамая безбожного
• Сказание об Александре Македонском
• Шемякин суд
• Загадки
• Горшеня
• Мудрые ответы
• Мудрая дева
• Попов работник
• Царевич-найденыш
• Сосватанные дети
• Доброе слово
• Дочь пастуха
• Оклеветанная купеческая дочь
• Царица-гусляр
• Отец и дочь
• Солдат и царь в лесу
• Солдат и разбойник
• Разбойники
• Мудрая девица и семь разбойников
• Убогий
• Бесстрашный
• Рассказы о мертвецах
• Упырь
• Иван купеческий сын отчитывает царевну
• Рассказы о ведьмах
• Смерть скупого
• Скрипач в аду
• Горшечник
• Вдова и бес
• Леший
• Морока
• Дока на доку
• Ворожея
• Знахарь
• Слепцы
• Вор
• Вороватый мужик
• Солдатская загадка
• Мертвое тело
• Шут
• Иванушка-дурачок
• Дурак и береза
• Набитый дурак
• Лутонюшка
• Мена
• Сказка про братьев Фому и Ерему
• Хорошо, да худо
• Не любо – не слушай
• Байка про старину стародавнюю
• Удалой батрак
• Иван-дурак
• Фома Беренников
• Сказка о злой жене
• Жена-спорщица
• Жена-доказчица
• Головиха
• Муж да жена
• Вещий дуб
• Дорогая кожа
• Как муж отучил жену от сказок
• Крест – порука
• Об отце Николае
• Скряга
• Народные анекдоты
• Докучные сказки и прибаутки
• Докучные сказки
• Прибаутки
• Примечания

Перышко Финиста ясна сокола

Жил-был ста­рик, у него было три дочери: боль­шая и сред­няя – щего­лихи, а мень­шая только о хозяй­стве радела. Сби­ра­ется отец в город и спра­ши­вает у своих доче­рей: кото­рой что купить? Боль­шая про­сит: «Купи мне на пла­тье!» И серед­няя то ж гово­рит. «А тебе что, дочь моя люби­мая?» – спра­ши­вает у мень­шой. «Купи мне, батюшка, перышко Фини­ста ясна сокола». Отец про­стился с ними и уехал в город; боль­шим доче­рям купил на пла­тье, а перышка Фини­ста ясна сокола нигде не нашел. Воро­тился домой, стар­шую и серед­нюю доче­рей обно­вами обра­до­вал. «А тебе, – гово­рит мень­шой, – не нашел перышка Фини­ста ясна сокола». – «Так и быть, – ска­зала она, – может, в дру­гой раз посчаст­ли­вится найти». Боль­шие сестры кроят да обновы себе шьют, да над нею посме­и­ва­ются; а она знай отмал­чи­ва­ется. Опять соби­ра­ется отец в город и спра­ши­вает: «Ну, дочки, что вам купить?» Боль­шая и серед­няя про­сят по платку купить, а мень­шая гово­рит: «Купи мне, батюшка, перышко Фини­ста ясна сокола». Отец поехал в город, купил два платка, а перышка и в глаза не видал. Воро­тился назад и гово­рит: «Ах, дочка, ведь я опять не нашел перышка Фини­ста ясна сокола!» – «Ничего, батюшка; может, в иное время посчастливится».

Вот и в тре­тий раз соби­ра­ется отец в город и спра­ши­вает: «Ска­зы­вайте, дочки, что вам купить?» Боль­шие гово­рят: «Купи нам серьги», а мень­шая опять свое: «Купи мне перышко Фини­ста ясна сокола». Отец иску­пил золо­тые серьги, бро­сился искать перышка – никто такого не ведает; опе­ча­лился и поехал из городу. Только за заставу, а навстречу ему ста­ри­чок несет коро­бочку. «Что несешь, ста­рина?» – «Перышко Фини­ста ясна сокола». – «Что за него про­сишь?» – «Давай тысячу». Отец запла­тил деньги и поска­кал домой с коро­боч­кой. Встре­чают его дочери. «Ну, дочь моя люби­мая, – гово­рит он мень­шой, – нако­нец и тебе купил пода­рок; на, возьми!» Мень­шая дочь чуть не прыг­нула от радо­сти, взяла коро­бочку, стала ее цело­вать-мило­вать, крепко к сердцу прижимать.

После ужина разо­шлись все спать по своим све­тел­кам; при­шла и она в свою гор­ницу, открыла коробочку—перышко Фини­ста ясна сокола тот­час выле­тело, уда­ри­лось об пол, и явился перед деви­цей пре­крас­ный царе­вич. Повели они меж собой речи слад­кие, хоро­шие. Услы­хали сестры и спра­ши­вают: «С кем это, сест­рица, ты раз­го­ва­ри­ва­ешь?» – «Сама с собой», – отве­чает красна девица. «А ну, ото­прись!» Царе­вич уда­рился об пол – и сде­лался перыш­ком; она взяла, поло­жила перышко в коро­бочку и отво­рила дверь. Сестры и туда смот­рят и сюда загля­ды­вают – нет никого! Только они ушли, крас­ная девица открыла окно, достала перышко и гово­рит: «Поле­тай, мое перышко, во чисто поле; погу­ляй до поры до вре­мени!» Перышко обра­ти­лось ясным соко­лом и уле­тело в чистое поле.

На дру­гую ночь при­ле­тает Финист ясный сокол к своей девице; пошли у них раз­го­воры весе­лые. Сестры услы­хали и сей­час к отцу побе­жали: «Батюшка! У нашей сестры кто-то по ночам бывает; и теперь сидит да с нею раз­го­ва­ри­вает». Отец встал и пошел к мень­шой дочери, вхо­дит в ее гор­ницу, а царе­вич уж давно обра­тился перыш­ком и лежит в коро­бочке. «Ах вы, негод­ные! – наки­нулся отец на своих боль­ших доче­рей. – Что вы на нее пона­прасну взво­дите? Лучше бы за собой присматривали!»

На дру­гой день сестры под­ня­лись на хит­ро­сти: вече­ром, когда на дворе совсем стем­нело, под­ста­вили лест­ницу, набрали ост­рых ножей да иго­лок и наты­кали на окне крас­ной девицы.

Ночью при­ле­тел Финист ясный сокол, бился-бился – не мог попасть в гор­ницу, только кры­лышки себе обре­зал. «Про­щай, красна девица! – ска­зал он. – Если взду­ма­ешь искать меня, то ищи за три­де­вять земель, в три­де­ся­том цар­стве. Прежде три пары баш­ма­ков желез­ных истоп­чешь, три посоха чугун­ных изло­ма­ешь, три про­свиры камен­ных изгло­жешь, чем най­дешь меня, добра молодца!» А девица спит себе: хоть и слы­шит сквозь сон эти речи непри­вет­ли­вые, а встать-про­бу­диться не может.

Утром про­сы­па­ется, смот­рит – на окне ножи да иглы наты­каны, а с них кровь так и капает. Всплес­нула руками: «Ах, боже мой! Знать, сест­рицы сгу­били моего друга милого!» В тот же час собра­лась и ушла из дому. Побе­жала в куз­ницу, ско­вала себе три пары баш­ма­ков желез­ных да три посоха чугун­ных, запас­лась тремя камен­ными про­сви­рами и пусти­лась в дорогу искать Фини­ста ясна сокола.

Шла-шла, пару баш­ма­ков истоп­тала, чугун­ный посох изло­мала и камен­ную про­свиру изгло­дала: при­хо­дит к избушке и сту­чится: «Хозяин с хозя­юш­кой! Укройте от тем­ныя ночи». Отве­чает ста­рушка: «Мило­сти про­сим, крас­ная девица! Куда идешь, голу­бушка?» – «Ах, бабушка! Ищу Фини­ста ясна сокола». – «Ну, красна девица, далеко ж тебе искать будет!» Наутро гово­рит ста­руха: «Сту­пай теперь к моей серед­ней сестре, она тебя добру научит; а вот тебе мой пода­рок: сереб­ря­ное донце, золо­тое вере­тенце; ста­нешь кудель прясть – золо­тая нитка потя­нется». Потом взяла клу­бо­чек, пока­тила по дороге и нака­зала вслед за ним идти, куда клу­бо­чек пока­тится, туда и путь держи! Девица побла­го­да­рила ста­руху и пошла за клубочком.

Долго ли, коротко ли, дру­гая пара баш­ма­ков изно­шена, дру­гой посох изло­ман, еще камен­ная про­свира изгло­дана; нако­нец при­ка­тился клу­бо­чек к избушке. Она посту­ча­лась: «Доб­рые хозя­ева! Укройте от тем­ной ночи красну девицу». – «Мило­сти про­сим! – отве­чает ста­рушка. – Куда идешь, крас­ная девица?» – «Ищу, бабушка, Фини­ста ясна сокола». – «Далеко ж тебе искать будет!» Поутру дает ей ста­рушка сереб­ря­ное блюдо и золо­тое яичко и посы­лает к своей стар­шей сестре: она-де знает, где найти Фини­ста ясна сокола!

Про­сти­лась красна девица со ста­ру­хою и пошла в путь-дорогу; шла-шла, тре­тья пара баш­ма­ков истоп­тана, тре­тий посох изло­ман, и послед­няя про­свира изгло­дана – при­ка­тился клу­бо­чек к избушке. Сту­чится и гово­рит стран­ница: «Доб­рые хозя­ева! Укройте от тем­ной ночи красну девицу». Опять вышла ста­рушка: «Поди, голу­бушка! Мило­сти про­сим! Отку­дова идешь и куда путь дер­жишь?» – «Ищу, бабушка, Фини­ста ясна сокола». – «Ох, трудно, трудно отыс­кать его! Он живет теперь в эта­ком-то городе, на про­свир­ни­ной дочери там женился». Наутро гово­рит ста­руха крас­ной девице: «Вот тебе пода­рок: золо­тое пялечко да иго­лочка; ты только пялечко держи, а иго­лочка сама выши­вать будет. Ну, теперь сту­пай с Богом и най­мись к про­свирне в работницы».

Ска­зано – сде­лано. При­шла крас­ная девица на про­свир­нин двор и наня­лась в работ­ницы; дело у ней так и кипит под руками: и печку топит, и воду носит, и обед гото­вит. Про­свирня смот­рит да раду­ется. «Слава Богу! – гово­рит своей дочке. – Нажили себе работ­ницу и услуж­ли­вую и доб­рую: без наряду все делает!» А крас­ная девица, покон­чив с хозяй­скими рабо­тами, взяла сереб­ря­ное донце, золо­тое вере­тенце и села прясть: прядет—из кудели нитка тянется, нитка не про­стая, а чистого золота. Уви­дала это про­свир­нина дочь: «Ах, крас­ная девица! Не про­дашь ли мне свою забаву?» – «Пожа­луй, про­дам!» – «А какая цена?» – «Поз­воль с твоим мужем ночь пере­быть». Про­свир­нина дочь согла­си­лась. «Не беда! – думает. – Ведь мужа можно сон­ным зельем опо­ить, а чрез это вере­тенце мы с матуш­кой озолотимся!»

А Фини­ста ясна сокола дома не было; целый день гулял по под­не­бе­сью, только к вечеру воро­тился. Сели ужи­нать; крас­ная девица подает на стол куша­нья да все на него смот­рит, а он, доб­рый моло­дец, и не узнает ее. Про­свир­нина дочь под­ме­шала Фини­сту ясну соколу сон­ного зелья в питье, уло­жила его спать и гово­рит работ­нице: «Сту­пай к нему в гор­ницу да мух отго­няй!» Вот крас­ная девица отго­няет мух, а сама слезно пла­чет: «Проснись-про­бу­дись, Финист ясный сокол! Я, красна девица, к тебе при­шла; три чугун­ных посоха изло­мала, три пары баш­ма­ков желез­ных истоп­тала, три про­свиры камен­ных изгло­дала да все тебя, милого, искала!» А Финист спит, ничего не чует; так и ночь прошла.

На дру­гой день работ­ница взяла сереб­ря­ное блю­дечко и катает по нем золо­тым яич­ком: много золо­тых яиц нака­тала! Уви­дала про­свир­нина дочь. «Про­дай, – гово­рит, – мне свою забаву!» – «Пожа­луй, купи». – «А как цена?» – «Поз­воль с твоим мужем еще еди­ную ночь пере­быть». – «Хорошо, я согласна!» А Финист ясный сокол опять целый день гулял по под­не­бе­сью, домой при­ле­тел только к вечеру. Сели ужи­нать, крас­ная девица подает куша­нья да все на него смот­рит, а он словно нико­гда и не зна­вал ее. Опять про­свир­нина дочь опо­ила его сон­ным зельем, уло­жила спать и послала работ­ницу мух отго­нять. И на этот раз, как ни пла­кала, как ни будила его крас­ная девица, он про­спал до утра и ничего не слышал.

На тре­тий день сидит крас­ная девица, дер­жит в руках золо­тое пялечко, а иго­лочка сама выши­вает – да такие узоры чуд­ные! Загля­де­лась про­свир­нина дочка. «Про­дай, крас­ная девица, про­дай, – гово­рит, – мне свою забаву!» – «Пожа­луй, купи!» – «А как цена?» – «Поз­воль с твоим мужем тре­тью ночь пере­быть». – «Хорошо, я согласна!» Вече­ром при­ле­тел Финист ясный сокол; жена опо­ила его сон­ным зельем, уло­жила спать и посы­лает работ­ницу мух отго­нять. Вот крас­ная девица мух отго­няет, а сама слезно при­чи­ты­вает: «Проснись-про­бу­дись, Финист ясный сокол! Я, красна девица, к тебе при­шла; три чугун­ных посоха изло­мала, три пары желез­ных баш­ма­ков истоп­тала, три камен­ных про­свиры изгло­дала – все тебя, милого, искала!» А Финист ясный сокол крепко спит, ничего не чует.

Долго она пла­кала, долго будила его; вдруг упала ему на щеку слеза крас­ной девицы, и он в ту ж минуту проснулся: «Ах, – гово­рит, – что-то меня обо­жгло!» – «Финист ясный сокол! – отве­чает ему девица. – Я к тебе при­шла; три чугун­ных посоха изло­мала, три пары желез­ных баш­ма­ков истоп­тала, три камен­ных про­свиры изгло­дала – все тебя искала! Вот уж тре­тью ночь над тобою стою, а ты спишь – не про­буж­да­ешься, на мои слова не отзы­ва­ешься!» Тут только узнал Финист ясный сокол и так обра­до­вался, что ска­зать нельзя. Сго­во­ри­лись и ушли от про­свирни. Поутру хва­ти­лась про­свир­нина дочь сво­его мужа: ни его нет, ни работ­ницы! Стала жало­ваться матери; про­свирня при­ка­зала лоша­дей зало­жить и погна­лась в погоню. Ездила-ездила, и к трем ста­ру­хам заез­жала, а Фини­ста ясна сокола не догнала: его и сле­дов давно не видать!

Очу­тился Финист ясный сокол со своею суже­ной возле ее дома роди­тель­ского; уда­рился о сыру землю и сде­лался перыш­ком: крас­ная девица взяла его, спря­тала за пазушку и при­шла к отцу. «Ах, дочь моя люби­мая! Я думал, что тебя и на свете нет; где была так долго?» – «Богу ходила молиться». А слу­чи­лось это как раз около свя­той недели. Вот отец с стар­шими дочерьми соби­ра­ются к заут­рене. «Что ж, дочка милая, – спра­ши­вает он мень­шую, – соби­райся да поедем; нынче день такой радост­ный». – «Батюшка, мне надеть на себя нечего». – «Надень наши уборы», – гово­рят стар­шие сестры. «Ах, сест­рицы, мне ваши пла­тья не по кости! Я лучше дома останусь».

Отец с двумя дочерьми уехал к заут­рене; в те поры крас­ная девица вынула свое перышко. Оно уда­ри­лось об пол и сде­ла­лось пре­крас­ным царе­ви­чем. Царе­вич свист­нул в окошко – сей­час яви­лись и пла­тья, и уборы, и карета золо­тая. Наря­ди­лись, сели в карету и поехали. Вхо­дят они в цер­ковь, ста­но­вятся впе­реди всех; народ дивится: какой-такой царе­вич с царев­ною пожа­ло­вал? На исходе заут­рени вышли они раньше всех и уехали домой; карета про­пала, пла­тьев и убо­ров как не бывало, а царе­вич обра­тился перыш­ком. Воро­ти­лися и отец с дочерьми. «Ах, сест­рица! Вот ты с нами не ездила, а в церкви был пре­крас­ный царе­вич с нена­гляд­ной царев­ною». – «Ничего, сест­рицы! Вы мне рас­ска­зали – все равно что сама была». На дру­гой день опять то же; а на тре­тий, как стал царе­вич с крас­ной деви­цей в карету садиться, отец вышел из церкви и сво­ими гла­зами видел, что карета к его дому подъ­е­хала и про­пала. Воро­тился отец и стал мень­шую дочку допра­ши­вать; она и гово­рит: «Нечего делать, надо при­знаться!» Вынула перышко; перышко уда­ри­лось об пол и обер­нулся царе­ви­чем. Тут их и обвен­чали, и сва­дьба была бога­тая! На той сва­дьбе и я был, вино пил, по усам текло, во рту не было. Надели на меня кол­пак да и ну тол­кать; надели на меня кузов: «Ты, дети­нушка, не гузай,[165] уби­райся-ка поско­рей со двора».

* * *

Был-жил ста­рик со ста­ру­хою. У них было три дочери; мень­шая была такая кра­са­вица, что ни в сказке ска­зать, ни пером напи­сать. Раз собрался ста­рик в город на ярмарку и гово­рит: «Дочери мои любез­ные! Что вам надобно, при­ка­зы­вайте, – все искуплю на ярмарке». Стар­шая про­сит: «Купи мне, батюшка, новое пла­тье». Серед­няя: «Купи мне, батюшка, шале­вой пла­то­чек». А мень­шая гово­рит: «Купи мне алень­кий цве­то­чек». Засме­ялся ста­рик над мень­шою доч­кою: «Ну что тебе, глу­пень­кая, в алень­ком цве­точке? Много ли в нем коры­сти! Я тебе лучше наря­дов накуплю». Только что ни гово­рил, никак не мог уго­во­рить ее: купи алень­кий цве­то­чек – да и только.

Поехал ста­рик на ярмарку, купил стар­шей дочери пла­тье, серед­ней – шале­вой пла­ток, а цве­точка алень­кого во всем городе не нашел. Уж на самом выезде попа­да­ется ему незна­ко­мый ста­ри­чок – несет в руках алень­кий цве­то­чек. «Про­дай мне, ста­ри­нушка, твой цве­ток!» – «Он у меня не про­даж­ный, а завет­ный; буде млад­шая дочь твоя пой­дет за моего сына – Фини­ста ясна сокола, так отдам тебе цве­ток даром». При­за­ду­мался отец: не взять цве­точка – дочку огор­чить, а взять – надо будет замуж ее выдать, и Бог знает за кого. Поду­мал-поду­мал, да таки взял алень­кий цве­то­чек. «Что за беда! – думает. – После при­сва­та­ется, да коли нехо­рош, так и отка­зать можно!»

При­е­хал домой, отдал стар­шей дочери пла­тье, серед­ней шаль, а мень­шухе отдает цве­то­чек и гово­рит: «Не люб мне твой цве­то­чек, дочь моя любез­ная, больно не люб!» А сам шеп­чет ей поти­хоньку на ухо: «Ведь цве­то­чек-то завет­ный был, а не про­даж­ный; взял я его у незна­ко­мого ста­рика с усло­вием отдать тебя замуж за его сына Фини­ста ясна сокола». – «Не печалься, батюшка, – отве­чает дочка, – ведь он такой доб­рый да лас­ко­вый; ясным соко­лом летает по под­не­бе­сью, а как уда­рится о сырую землю – так и ста­нет моло­дец молод­цом!» – «Да ты разве его зна­ешь?» – «Знаю, знаю, батюшка! В про­шлое вос­кре­се­нье он у обедни был, все на меня смот­рел; я и гово­рила с ним… ведь он любит меня, батюшка!» Ста­рик пока­чал голо­вой, посмот­рел на дочь таково при­стально, пере­кре­стил ее и гово­рит: «Поди в све­телку, дочка моя милая! Уж спать пора; утро вечера муд­ре­нее – после рас­су­дим!» А дочка запер­лась в све­телке, опу­стила алень­кий цве­то­чек в воду, отво­рила окошко, да и смот­рит в синюю даль.

Откуда ни возь­мись – взвился перед ней Финист ясен сокол, цвет­ные перышки, впорх­нул в око­шечко, уда­рился об пол и стал молод­цем. Девушка было испу­га­лась; а потом, как заго­во­рил он с нею, и невесть как стало весело и хорошо на сердце. До зари они раз­го­ва­ри­вали – уж не ведаю о чем; знаю только, что, как начало све­тать, Финист ясен сокол, цвет­ные перышки, поце­ло­вал ее, да и гово­рит: «Каж­дую ночь, как только поста­вишь ты алень­кий цве­то­чек на окно, стану при­ле­тать к тебе, моя милая! Да вот тебе перышко из моего крыла; если пона­до­бятся тебе какие наряды, выйди на кры­лечко да только махни им в пра­вую сто­рону – и вмиг перед тобой явится все, что душе угодно!» Поце­ло­вал ее еще раз, обер­нулся ясным соко­лом и уле­тел за тем­ный лес. Девушка посмот­рела вслед сво­ему суже­ному, затво­рила окно и легла почи­вать. С той поры каж­дую ночь, лишь поста­вит она алень­кий цве­то­чек на рас­тво­рен­ное око­шечко, при­ле­тает к ней доб­рый моло­дец Финист ясен сокол.

Вот насту­пило вос­кре­се­нье. Стар­шие сестры стали к обедне наря­жаться. «А ты что наде­нешь? У тебя и обно­вок-то нету!» – гово­рят млад­шей. Она отве­чает: «Ничего, я и дома помо­люсь!» Стар­шие сестры ушли к обедне, а мень­шуха сидит у окна вся запач­кан­ная да смот­рит на пра­во­слав­ный народ, что идет к церкви божией. Выждала время, вышла на кры­лечко, мах­нула цвет­ным перыш­ком в пра­вую сто­рону, и откуда ни возь­мись – яви­лись перед ней и карета хру­сталь­ная, и кони завод­ские, и при­слуга в золоте, и пла­тья, и вся­кие уборы из доро­гих само­цвет­ных каменьев.

В минуту оде­лась крас­ная девица, села в карету и понес­лась в цер­ковь. Народ смот­рит да кра­соте ее диву­ется. «Видно, какая-нибудь царевна при­е­хала!» – гово­рят про­меж себя люди. Как запели «Достойно», она тот­час вышла из церкви, села в карету и ука­тила назад. Люд пра­во­слав­ный вышел было погла­зеть, куда она поедет; да не тут-то было! Давно и след про­стыл. А наша кра­са­вица лишь подъ­е­хала к сво­ему кры­лечку, тот­час мах­нула цвет­ным перыш­ком в левую сто­рону: вмиг при­слуга ее раз­дела, и карета из глаз про­пала. Сидит она по-преж­нему как ни в чем не бывало да смот­рит в око­шечко, как пра­во­слав­ные из церкви по домам рас­хо­дятся. При­шли и сестры домой. «Ну, сест­рица, – гово­рят, – какая кра­са­вица была нонче у обедни! Про­сто загля­де­нье, ни в сказке ска­зать, ни пером напи­сать! Должно быть, царевна из иных земель при­ез­жала – такая пыш­ная, разодетая!»

Насту­пает дру­гое и тре­тье вос­кре­се­нье; крас­ная девица знай моро­чит народ пра­во­слав­ный, и сестер своих, и отца с мате­рью. Да в послед­ний раз стала раз­де­ваться и поза­была вынуть из косы брил­ли­ан­то­вую булавку. При­хо­дят из церкви стар­шие сестры, рас­ска­зы­вают ей про царевну-кра­са­вицу да как взгля­нут на сестру-мень­шуху, а брил­ли­ант так и горит у нее в косе. «Ах, сест­рица! Что это у тебя? – закри­чали девушки. – Ведь точь-в-точь эта­кая булавка была сего­дня на голове у царевны. Откуда ты достала ее?» Крас­ная девица ахнула и убе­жала в свою све­телку. Рас­спро­сам, догад­кам, пере­шеп­ты­ва­ньям конца не было; а мень­шая сестра мол­чит себе да поти­хоньку смеется.

Вот боль­шие сестры стали заме­чать за нею, стали по ночам у све­телки под­слу­ши­вать, и под­слу­шали один раз раз­го­вор ее с Фини­стом ясным соко­лом, а на заре сво­ими гла­зами уви­дели, как выпорх­нул он из окна и поле­тел за тем­ный лес. Злые, видно, были девушки – боль­шие сест­рицы: уго­во­ри­лись они поста­вить на вечер пота­ен­ные ножи на окне сест­ри­ной све­телки, чтобы Финист ясен сокол под­ре­зал свои цвет­ные кры­лышки. Взду­мали – сде­лали, а мень­шая сестра и не дога­да­лась, поста­вила свой алень­кий цве­то­чек на окно, при­легла на постель и крепко заснула. При­ле­тел Финист ясен сокол да как порх­нет в окошко и обре­зал свою левую ножку, а крас­ная девица ничего не ведает, спит себе так сладко, так спо­койно. Сер­дито взвился ясен сокол в под­не­бе­сье и уле­тел за тем­ный лес.

Поутру просну­лась кра­са­вица, гля­дит во все сто­роны – уж светло, а добра молодца нет как нет! Как взгля­нет на окно, а на окне крест-накрест тор­чат ножи ост­рые, и кап­лет с них алая кровь на цве­ток. Долго девица зали­ва­лась горь­кими сле­зами, много бес­сон­ных ночей про­вела у окна своей све­телки, про­бо­вала махать цвет­ным перыш­ком – все напрасно! Не летит ни Финист ясен сокол, ни слуг не шлет! Нако­нец со сле­зами на гла­зах пошла она к отцу, выпро­сила бла­го­сло­ве­ние. «Пойду, – гово­рит, – куда глаза гля­дят!» При­ка­зала себе ско­вать три пары желез­ных баш­ма­ков, три костыля желез­ные, три кол­пака желез­ные и три про­свиры желез­ные: пару баш­ма­ков на ноги, кол­пак на голову, костыль в руки, и пошла в ту сто­рону, откуда при­ле­тал к ней Финист ясен сокол.

Идет лесом дре­му­чим, идет через пни-колоды, уж желез­ные баш­маки истап­ты­ва­ются, желез­ный кол­пак изна­ши­ва­ется, костыль лома­ется, про­свира изгло­дана, а крас­ная девица все идет да идет, а лес все чер­нее, все чаще. Вдруг видит: стоит перед ней чугун­ная избушка на курьих нож­ках и бес­пре­станно повер­ты­ва­ется. Девица гово­рит: «Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне пере­дом». Избушка повер­ну­лась к ней пере­дом. Вошла в избушку, а в ней лежит баба-яга – из угла в угол, губы на грядке, нос в пото­лок. «Фу-фу-фу! Прежде рус­ского духу видом было не видать, слы­хом не слы­хать, а нынче рус­ский дух по воль­ному свету ходит, воочью явля­ется, в нос бро­са­ется! Куда путь, крас­ная девица, дер­жишь? От дела лыта­ешь али дела пыта­ешь?» – «Был у меня, бабуся, Финист ясен сокол, цвет­ные перышки; сестры мои ему зло сде­лали. Ищу теперь Фини­ста ясна сокола». – «Далеко ж тебе идти, малютка! Надо пройти еще три­де­вять земель. Финист ясен сокол, цвет­ные перышки, живет в пяти­де­ся­том цар­стве, в ось­ми­де­ся­том госу­дар­стве и уж сосва­тался на царевне».

Баба-яга накор­мила-напо­ила девицу чем Бог послал и спать уло­жила, а наутро, только свет начал брез­житься, раз­бу­дила ее, дала доро­гой пода­рок – золо­той моло­то­чек да десять брил­ли­ан­то­вых гвоз­ди­ков – и нака­зы­вает: «Как при­дешь к синему морю, неве­ста Фини­ста ясна сокола вый­дет на берег погу­лять, а ты возьми золо­той моло­то­чек в ручки и поко­ла­чи­вай брил­ли­ан­то­вые гвоз­дики; ста­нет она их поку­пать у тебя, ты, крас­ная девица, ничего не бери, только проси посмот­реть Фини­ста ясна сокола. Ну, теперь сту­пай с Богом к моей серед­ней сестре!»

Опять идет крас­ная девица тем­ным лесом – все дальше и дальше, а лес все чер­нее и гуще, вер­хуш­ками в небо вьется. Уж дру­гие баш­маки истап­ты­ва­ются, дру­гой кол­пак изна­ши­ва­ется, желез­ный костыль лома­ется и желез­ная про­свира изгры­зена – и вот стоит перед деви­цей чугун­ная избушка на курьих нож­ках и бес­пре­станно повер­ты­ва­ется. «Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне пере­дом; мне в тебя лезти – хлеба ести». Избушка повер­ну­лась к лесу задом, к девице пере­дом. Вхо­дит туда, а в избушке лежит баба-яга – из угла в угол, губы на грядке, нос в пото­лок. «Фу-фу-фу! Прежде рус­ского духу видом было не видать, слы­хом не слы­хать, а нынче рус­ский дух по воль­ному свету стал ходить! Куда, крас­ная девица, путь дер­жишь?» – «Ищу, бабуся, Фини­ста ясна сокола». – «Уж он жениться хочет. Нонче у них девиш­ник», – ска­зала баба-яга, накор­мила-напо­ила и спать уло­жила девицу, а наутро чуть свет будит ее, дает золо­тое блю­дечко с брил­ли­ан­то­вым шари­ком и крепко-накрепко нака­зы­вает: «Как при­дешь на берег синя моря да ста­нешь катать брил­ли­ан­то­вый шарик по золо­тому блю­дечку, вый­дет к тебе неве­ста Фини­ста ясна сокола, ста­нет поку­пать блю­дечко с шари­ком; а ты ничего не бери, только проси посмот­реть Фини­ста ясна сокола, цвет­ные перышки. Теперь сту­пай с Богом к моей стар­шей сестре!»

Опять идет красна девица тем­ным лесом – все дальше и дальше, а лес все чер­нее и гуще. Уж тре­тьи баш­маки истап­ты­ва­ются, тре­тий кол­пак изна­ши­ва­ется, послед­ний костыль лома­ется, и послед­няя про­свира изгло­дана. Стоит чугун­ная избушка на курьих нож­ках – то и дело пово­ра­чи­ва­ется. «Избушка, избушка! Повер­нись к лесу задом, ко мне пере­дом; мне в тебя лезти – хлеба ести». Избушка повер­ну­лась. В избушке опять баба-яга, лежит из угла в угол, губы на грядке, нос в пото­лок. «Фу-фу-фу! Прежде рус­ского духу видом было не видать, слы­хом было не слы­хать, а нынче рус­ский дух по воль­ному свету ходит! Куда, крас­ная девица, путь дер­жишь?» – «Ищу, бабуся, Фини­ста ясна сокола». – «Ах, крас­ная девица, уж он на царевне женился! Вот тебе мой быст­рый конь, садись и поез­жай с Богом!» Девица села на коня и помча­лась дальше, а лес все реже да реже.

Вот и сине море – широ­кое и раз­доль­ное – раз­ли­лось перед нею, а там вдали как жар горят золо­тые маковки на высо­ких тере­мах бело­ка­мен­ных. «Знать, это цар­ство Фини­ста ясна сокола!» – поду­мала девица, села на сыпу­чий песок и поко­ла­чи­вает золо­тым моло­точ­ком брил­ли­ан­то­вые гвоз­дики. Вдруг идет по берегу царевна с мам­ками, с нянь­ками, с вер­ными слу­жан­ками, оста­но­ви­лась и ну тор­го­вать брил­ли­ан­то­вые гвоз­дики с золо­тым моло­точ­ком. «Дай мне, царевна, только посмот­реть на Фини­ста ясна сокола, я тебе их даром уступлю», – отве­чает девушка. «Да Финист ясен сокол теперь спит, никого не велел пус­кать к себе; ну, да отдай мне свои пре­крас­ные гвоз­дики с моло­точ­ком – уж я, так и быть, покажу его тебе».

Взяла моло­то­чек и гвоз­дики, побе­жала во дво­рец, воткнула в пла­тье Фини­ста ясна сокола вол­шеб­ную булавку, чтобы он покрепче спал да побольше от сна не вста­вал; после при­ка­зала мам­кам про­во­дить красну девицу во дво­рец к сво­ему мужу, ясну соколу, а сама гулять пошла. Долго девица уби­ва­лась, долго пла­кала над милым; никак не могла раз­бу­дить его… Нагу­ляв­шись вдо­воль, царевна воро­ти­лась домой, про­гнала ее и вынула булавку. Финист ясен сокол проснулся. «Ух, как я долго спал! Здесь, – гово­рит, – кто-то был, все надо мной пла­кал да при­чи­ты­вал; только я никак не мог глаз открыть – так тяжело мне было!» – «Это тебе во сне при­ви­де­лось, – отве­чает царевна, – здесь никто не бывал».

На дру­гой день крас­ная девица опять сидит на берегу синего моря и катает брил­ли­ан­то­вый шарик по золо­тому блю­дечку. Вышла царевна гулять, уви­дала и про­сит: «Про­дай мне!» – «Поз­воль только посмот­реть на Фини­ста ясна сокола, я тебе и даром уступлю!» Царевна согла­си­лась и опять при­ко­лола пла­тье Фини­ста ясна сокола булав­кою. Опять красна девица горько пла­чет над милым и не может раз­бу­дить его. На тре­тий день она сидит на берегу синего моря такая печаль­ная, груст­ная и кор­мит сво­его коня кале­ными уго­льями. Уви­дала царевна, что конь жаром кор­мится, и стала тор­го­вать его. «Поз­воль только посмот­реть на Фини­ста ясна сокола, я тебе его даром отдам!» Царевна согла­си­лась, при­бе­жала во дво­рец и гово­рит: «Финист ясен сокол! Дай я тебе в голове поищу». Села в голове искать и воткнула ему в волосы булавку – он тот­час заснул креп­ким сном; после посы­лает своих мамок за крас­ной девицей.

Та при­шла, будит сво­его милого, обни­мает, целует, а сама горько-горько пла­чет; нет, не про­сы­па­ется! Стала ему в голове искать и выро­нила неча­янно вол­шеб­ную булавку, – Финист ясен сокол, цвет­ные перышки, тот­час проснулся, уви­дел красну девицу и так-то обра­до­вался! Она ему рас­ска­зала все как было: как поза­ви­до­вали ей злые сестры, как она стран­ство­вала и как тор­го­ва­лась с царев­ною. Он полю­бил ее больше преж­него, поце­ло­вал в уста сахар­ные и велел, не меш­кая, созвать бояр и кня­зей и вся­кого чину людей. Стал у них спра­ши­вать: «Как вы рас­су­дите, с кото­рой женою мне век коро­тать – с этой ли, что меня про­да­вала, или с этою, что меня выку­пала?» Все бояре и кня­зья и вся­кого чину люди в один голос решили: взять ему ту, кото­рая выку­пала, а ту, что его про­да­вала, пове­сить на воро­тах и рас­стре­лять. Так и сде­лал Финист ясен сокол, цвет­ные перышки!

---

[165] Не мешкай.

Пёрышко Финиста ясного сокола

Основано на издании 1902 г

Жил-был в одной деревне мужик, и было у него три дочери. Старшая Марфуша и средняя Галюша – уж такие щеголихи, каких ещё поискать! А младшая Надюша только о хозяйстве радела, день и ночь, словно пчёлка крутилась, о нарядах и не думала. А сама-то красавица, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Как идёт по улице, парни с неё глаз не сводят, на других девушек и глядеть не хотят.

Вот собрался как-то раз мужик на ярмарку и спрашивает у дочерей, что им из города привезти.

— Купи мне, батюшка, сарафан парчовый! – просит Марфуша.

— А мне, батюшка, привези платье бархатное! – вторит ей Галюша.

Только Надюша взор потупила, стоит молча, ничего не просит.

— Что привезти тебе, доченька моя младшенькая? – спрашивает отец.

— Ничего мне не надобно, – отвечает девушка, – сам поскорее возвращайся.

— Нет, так дело не пойдёт! Разве могу я тебя без подарка оставить?

— Ну, если хочешь дочурку свою порадовать, привези мне, пожалуйста, цветочек аленький.

— Так на что тебе тот цветочек? Много ли в нём прока? Давай-ка я лучше тебе, как и сёстрам, наряд богатый куплю!

Только как ни уговаривал отец, Надюша не соглашалась.

— Ничего мне кроме цветочка аленького не надобно, – стоит на своём девушка, – вот и весь сказ.

Уехал отец, весь свой товар распродал, купил старшим дочерям то, что они просили, а для младшей подарка сыскать так и не смог. Воротился мужик домой, отдал Марфуше с Галюшей обновки, а Надюшу порадовать-то и нечем.

— Всю ярмарку, – говорит, – обыскал, только нигде цветочка аленького не нашёл.

— Ничего страшного, батюшка, – отвечает Надюша. – На всё воля Божья. Может, в другой раз посчастливится подарочек для меня отыскать.

Носят старшие сестрицы наряды новые, а над младшей посмеиваются:

— Ишь ты, чего захотела! Цветочек какой-то! Вот ходи теперь в старье!

А Надюша всё отмалчивается, знай себе хозяйством занимается. Вот опять собрался мужик на ярмарку, снова стал дочерей спрашивать, что им из города привезти. Попросили Марфуша с Галюшей купить им по платочку шёлковому, а Надюша опять за своё:

— Ничего мне, батюшка, не надобно. Сам поскорее возвращайся. А коли хочешь дочурку свою порадовать, привези мне, пожалуйста, цветочек аленький.

Уехал отец, весь свой товар распродал, купил старшим дочерям по платочку шёлковому, а для младшей подарка сыскать так и не смог. Воротился домой, отдал Марфуше с Галюшей обновки, а Надюшу порадовать-то и нечем.

— Всю ярмарку, – говорит, – обыскал, только нигде цветочка аленького не нашёл.

— Ничего страшного, батюшка, – отвечает девица-красавица. – На всё воля Божья. Может, в другой раз посчастливится подарочек для меня отыскать.

Собрался мужик в третий раз на ярмарку, опять стал дочерей спрашивать, что им из города привезти.

— Купи мне, батюшка, серьги рубиновые! – просит Марфуша.

— А мне, батюшка, привези серьги изумрудные! – вторит ей Галюша.

Только Надюша взор потупила, стоит молча, ничего не просит.

— Что привезти тебе, дочка моя младшенькая? – спрашивает отец.

— Ничего мне не надобно, – отвечает девушка, – сам поскорее возвращайся.

— Нет, так дело не пойдёт! Разве могу я тебя без подарка оставить?

— Ну, если хочешь дочурку свою порадовать, привези мне, пожалуйста, цветочек аленький.

Уехал мужик, весь свой товар распродал, купил старшим дочерям серьги рубиновые да изумрудные, а подарок для Надюши опять так найти и не смог. Опечалился отец, а что ж поделать? Только за заставу выехал, как повстречал старичка седенького. Идёт он, еле ноги волочит, а в руках цветочек аленький несёт. Кинулся мужик ему в ноги:

— Мил человек, продай мне, пожалуйста, свой цветок! Уж больно моя дочка младшенькая его иметь хочет, а я нигде такое чудо сыскать не могу!

— Этот цветок не продажный, а заветный, – отвечает старичок. – Ежели пообещаешь, что дочь твоя меньшая замуж за сына моего Финиста ясного сокола замуж пойдёт, так отдам я тебе цветочек аленький даром.

Призадумался мужик: если не возьмёт цветочек, так Надюшу огорчит, а если возьмёт, так в жёны её неизвестно кому отдавать придётся. Финист этот – человек незнакомый. Как он будет с дочкой обращаться – неведомо. Подумал, подумал отец да согласился, потому как решил, что если дочке жених не по нраву придётся, то и отказаться от свадьбы можно будет. Приехал мужик домой, отдал Марфуше с Галюшей серьги, а Надюше протянул цветочек аленький и говорит:

— Вот тебе подарочек, дочь моя любезная, только не люб он мне, ой как не люб!

— Почему же, батюшка? – спрашивает девица-красавица.

— Цветочек этот не продажный, а заветный. Пообещал я за него старичку седенькому, что ты замуж за сына его Финиста ясного сокола пойдёшь.

— Не печалься, батюшка! Ведь Финист этот – добрый да ласковый. Ясным соколом он по поднебесью летает, а как ударится о сырую землю, сразу в доброго молодца превращается.

— Да разве ж ты его знаешь?

— Знаю, батюшка, знаю! В прошлом месяце повстречала я его у церкви. Он всё на меня смотрел, а потом мы разговорились, по душе друг другу пришлись.

Перекрестил мужик дочку, а потом и говорит:

— Ох, как быстро время пролетело! Я и не заметил, как дочки мои из детей неразумных в невест превратились! Ну, иди в свою светёлку, спать уж пора. Утро вечера мудренее, завтра всё обсудим.

Заперлась Надюша в своей комнате, поставила цветочек аленький в чашу с водой на подоконник, сама у окошка села и стала смотреть в даль синюю. Вдруг, откуда ни возьмись, прилетел Финист ясный сокол. Впорхнул в окошечко, об пол ударился и превратился в доброго молодца. Испугалась было девица, а как заговорил с ней гость, так хорошо да спокойно на её сердце стало! До зари они проговорили, а как светать стало, Финист ясный сокол протянул Надюше пёрышко пёстрое и говорит:

— Если снова увидеть меня снова захочешь, ты окошко отвори, поставь на подоконник цветочек аленький, я и прилечу. А коли тебе наряды тебе какие-нибудь понадобятся, ты выйди на крылечко, пёрышком пёстрым махни в правую сторону, тотчас перед тобой появится всё, что душе твоей угодно.

Потом поцеловал добрый молодец красную девицу в щёчку, об пол ударился, превратился в ясного сокола и прочь улетел. Посмотрела Надюша вслед своему суженому, затворила окошко и спать легла. С той поры каждую ночь лишь поставит она цветочек аленький на подоконник, прилетал к ней Финист ясный сокол, превращался в доброго молодца и до утра с ней разговор разговаривал.

Вон наступило воскресенье, зазвонили колокола в церкви. Стали сёстры старшие к обедне собираться: одежду нарядную да серьги с драгоценными камнями надели, платочки шёлковые повязали. Крутятся вокруг зеркала, прихорашиваются да над младшей сестрицей посмеиваются:

— А ты, умница-разумница, что наденешь? У тебя и обновок-то никаких нет! Придётся тебе дома со своим цветочком сидеть.

— Ничего, сестрёнки мои милые, – отвечает Надюша, – вы обо мне не печальтесь, я и дома помолюсь.

Вырядились Марфуша с Галюшей словно павы и ушли к обедне, а младшая сестрица села у окошка в стареньком сарафанчике, стала смотреть, как народ православный в церковь идёт. А все уж такие нарядные, глаз не отвести: кафтаны на мужиках новые, сарафаны на бабах праздничные, платки узорчатые, украшения богатые. Выждала Надюша, пока толпа схлынет, вышла на крылечко, взмахнула пёрышком пёстрым в правую сторону, и в тот же миг откуда ни возьмись появилась перед ней карета хрустальная, а в ней прислуга вся в уборах дорогих. Выскочили слуги, одели красную девицу в праздничный наряд, потом посадили в карету да в церковь помчали. Расступаются люди, красавицей любуются, промеж себя толкуют:

— Наверное, это какая-нибудь царевна из тридевятого царства к нам на обедню пожаловала.

Помолилась Надюша в церкви, а как служба закончилась, села в карету хрустальную, только её и видели. Привезли слуги девушку домой, в старую одежду переодели и прочь уехали. Вот сидит Надюша в своём сарафанчике стареньком у окошка, как ни в чём не бывало, смотрит, как народ православный по избам своим расходится. Сёстры домой вернулись, стали рассказывать:

— Ой, какая же сегодня красавица в нашу церковь приезжала, просто загляденье, ни в сказке сказать, ни первом описать! Люди говорят, это царевна из тридевятого царства. А наряды-то на ней какие богатые – глаз не отвести!

Слушает сестрица младшая, кивает да улыбается. Вот другое воскресенье наступило, потом и третье, а Надюша знай себе голову народу морочит: пёрышком пёстрым машет, переодевается, к обедне разодетая приезжает, а потом из церкви исчезает. И сколько бы ещё так продолжалось, никому не ведомо, если бы слуги не позабыли однажды в её волосах булавку бриллиантовую. Пришли сёстры из церкви, стали про царевну-красавицу рассказывать, глядь, а у Надюши в косе камень драгоценный горит-переливается.

— Что это у тебя, сестрица? – спрашивают Марфуша с Галюшей. – Где ты эту булавка взяла? Ведь точь-в-точь такая же сегодня у царевны в волосах была!

Ахнула девушка, залилась румянцем и в свою светёлку убежала. Кинулись сёстры за ней, стали расспросами донимать. А Надюша молчит, словно рыба, только мыслям своим улыбается. Решили Марфуша с Галюшей за сестрицей своей младшенькой проследить. И стали они замечать, что каждую ночь из её светелки разговоры да смех слышатся, а как-то раз увидели, что на заре выпорхнул из Надюшиного окошка ясный сокол да в тёмный лес улетел. Задумали тогда сёстры птицу от своего дома отвадить. Подлили они младшенькой за ужином в квас вина, а пока девушка не видела, на окошке её острые ножи установили, чтобы поранил ясный сокол крылышки пёстрые. Пришла Надюша вечером в свою светёлку, поставила, как обычно, на подоконник цветочек аленький, сама присела рядышком да заснула крепким сном. Прилетел ночью Финист, бился, бился, а в комнату так попасть и не смог, только крылышки свои порезал.

— Прощай, девица! – говорит тогда ясный сокол. – Плохо ты меня встретила, не прилечу я к тебе больше! Если вздумаешь меня искать, придётся тебе за тридевять земель отправиться. Прежде чем меня найдёшь, три пары башмаков железных истопчешь, три посоха чугунных изломаешь, три просвиры каменных изгложешь.

Слышит Надюша сквозь сон эти речи, а проснуться не может. Открыла она очи ясные лишь на рассвете, смотрит: торчат на окошке ножи острые, капает с них кровь прямо на аленький цветочек. Долго красная девица слезами заливалась, каждую ночь цветочек аленький на подоконник выставляла да у окошка доброго молодца поджидала, каждое утро пёрышком пёстрым во все стороны махала. Только всё напрасно: не прилетал больше Финист ясный сокол да слуг своих с нарядами не присылал. Рассказала тогда Надюша обо всё батюшке, попросила отцовского благословения, потом купила три пары башмаков железных, три посоха чугунных, три просвиры каменных да отправилась за тридевять земель суженого своего искать.

Вот идёт она лесами дремучими, полями широкими, оврагами глубокими, через бурелом продирается, через пни-колоды перебирается. Как первая пара железных башмаков истопталась, чугунный посох сломался да просвира каменная изглодалась, увидела девица избушку на курьих ножках. На месте она не стоит, то одним боком, то другим поворачивается. Говорит тогда Надюша:

— Избушка, избушка, встань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом!

Повернулась избушка, как положено, зашла путница в горницу, а там Баба-яга на печи лежит, принюхивается.

— Фу-фу-фу! – говорит старуха. – Прежде ни одного человека во всей округе было не видать, слыхом не слыхать, а теперь русский дух сам ко мне в избу является, прямо в нос бросается! Что тебе, девица, надобно? Куда путь-дорогу держишь?

— Здравствуй, бабушка! – отвечает Надюша. – Был у меня суженый – Финист ясный сокол. Только сёстры родные счастью девичьему позавидовали, зло жениху моему причинили. Брожу я теперь по белому свету, любимого своего ищу.

— Далеко же тебе ещё идти, красавица, а дорога-то ой какая нелёгкая! Живёт Финист ясный сокол в тридевятом царстве, в тридесятом государстве. Посватался он уже к царевне Софье, так что поспешать надобно. Завтра я дорогу тебе укажу, а пока отдохни, горемычная, утро вечера мудренее.

Накормила Баба-яга Надюшу, напоила да спать уложила. Как только рассвет забрезжил, разбудила старуха девушку, подарила ей серебряное донце да золотое веретёнце и наказ дала:

— Ступай к моей средней сестре, она тебе подскажет, куда дальше идти. Как доберёшься до царства Финиста ясного сокола, сядь на бережок у синего моря да пряди кудель. Выйдет невеста его погулять, увидит тебя, будет просить продать ей серебряное донце да золотое веретенце. Только ты денег за мой подарочек не бери, проси разрешить хоть одним глазком на жениха её взглянуть.

Потом кинула старуха клубочек волшебный и велела Надюше туда идти, куда он катится. Поблагодарила девица старуху и пошла за клубочком. Вот идёт она всё дальше и дальше, а лес всё чернее да гуще становится, верхушками до самого неба вьётся, тропинками извивается. Как вторая пара железных башмаков истопталась, чугунный посох сломался, просвира каменная изглодалась, увидела девушка избушку на курьих ножках. На месте она не стоит, то одним боком, то другим поворачивается. Говорит тогда Надюша:

— Избушка, избушка, встань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом!

Повернулась избушка, как положено, зашла путница в горницу, а там средняя Баба-яга на печи лежит, принюхивается.

— Фу-фу-фу! – говорит старуха. – Прежде ни одного человека во всей округе было не видать, слыхом не слыхать, а теперь русский дух сам ко мне в избу является, прямо в нос бросается! Что тебе, девица, надобно? Куда путь-дорогу держишь?

— Здравствуй, бабушка! – отвечает Надюша. – Был у меня суженый – Финист ясный сокол. Только сёстры родные счастью девичьему позавидовали, зло жениху моему причинили. Брожу я теперь по белому свету, любимого своего ищу.

— Далеко же тебе ещё идти, красавица, а дорога-то ой какая нелёгкая! Финист ясный сокол уж к свадьбе с царевной Софьей готовится, так что поспешать надобно. Завтра я дорогу тебе укажу, а пока отдохни, горемычная, утро вечера мудренее.

Накормила Баба-яга Надюшу, напоила да спать уложила. Как только рассвет забрезжил, разбудила старуха девушку, подарила ей серебряное блюдечко да золотое яичко и наказ дала:

— Ступай к моей младшей сестре, она тебе подскажет, куда дальше идти. Как доберёшься до царства Финиста ясного сокола, сядь на бережок у синего моря да катай золотое яичко по серебряному блюдечку. Выйдет невеста его погулять, увидит тебя, будет просить продать мой подарочек. Только ты денег за него не бери, проси разрешить хоть одним глазком на жениха её взглянуть.

Потом кинула старуха клубочек волшебный и велела Надюше туда идти, куда он катится. Поблагодарила девица старуху и пошла за клубочком. Идёт она лесами дремучими, полями широкими, оврагами глубокими, через бурелом продирается, через пни-колоды перебирается. Как третья пара железных башмаков истопталась, чугунный посох сломался, просвира каменная изглодалась, увидела девушка избушку на курьих ножках. На месте она не стоит, то одним боком, то другим поворачивается. Говорит тогда Надюша:

— Избушка, избушка, встань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом!

Повернулась избушка, как положено, зашла путница в горницу, а там младшая Баба-яга на печи лежит, принюхивается.

— Фу-фу-фу! – говорит старуха. – Прежде ни одного человека во всей округе было не видать, слыхом не слыхать, а теперь русский дух сам ко мне в избу является, прямо в нос бросается! Что тебе, девица, надобно? Куда путь-дорогу держишь?

— Здравствуй, бабушка! – отвечает Надюша. – Был у меня суженый – Финист ясный сокол. Только сёстры родные счастью девичьему позавидовали, зло жениху моему причинили. Брожу я теперь по белому свету, любимого своего ищу.

— Далеко же тебе ещё идти, красавица, а дорога-то ой какая нелёгкая! Невеста Финиста ясного сокола уж девичник назначила, так что поспешать надобно. Завтра я дорогу тебе укажу, а пока отдохни, горемычная, утро вечера мудренее.

Накормила Баба-яга Надюшу, напоила да спать уложила. Как только рассвет забрезжил, разбудила старуха девушку, подарила ей серебряные пяльцы да золотую иголку и наказ дала:

—Как доберёшься до царства Финиста ясного сокола, сядь на берегу у синего моря да вышивай. Выйдет невеста его погулять, увидит тебя, будет просить продать серебряные пяльцы да золотую иголку. Только ты денег за мой подарочек не бери, проси разрешить хоть одним глазком на жениха её взглянуть.

Потом кинула старуха клубочек волшебный и велела Надюше туда идти, куда он катится. Поблагодарила девица старуху и отправилась вслед за клубочком. Долго ли она шла, коротко ли, пока не добралась до царства Финиста. С одной стороны море синее раскинулось, а с другой – золотые маковки на высоких теремах белокаменных горят. Села девушка на бережок да стала кудель прясть. Вышла царевна Софья на прогулку, увидела незнакомку, и так ей серебряное донце с золотым веретёнцем понравились, что захотела она их купить.

— Нет, – говорит Надюша, – эти вещи мне бабушка подарила, они не продаются. Разреши мне на жениха твоего хоть одним глазком взглянуть, я тебе тогда серебряное донце с золотым веретёнцем даром отдам.

— Хорошо, – отвечает Софья, – подожди здесь, я за тобой слуг пришлю.

Побежала невеста во дворец, воткнула незаметно в рукав Финисту волшебную булавку, он и уснул. Привели слуги незнакомку к ясному соколу да оставили их наедине. Кинулась красная девица на грудь к своему суженому, стала его будить:

— Родимый мой Финист, очнись! Любимый мой сокол, ото сна пробудись! Это я, Надюша, к тебе пришла! Три пары железных башмаков истоптала, три чугунных посоха изломала, три просвиры каменных изглодала, всё милого своего искала!

А добрый молодец спит крепким сном, никак пробудиться не может. Долго так девушка плакала, пока Софья не вернулась да не прогнала её. Проснулся Финист ясный сокол и говорит:

— Ох, как же долго я спал! Чудилось мне, будто кто-то подле меня рыдал да причитал. Только я никак не мог глаза открыть.

— Это всё тебе во сне привиделось, – отвечает невеста.

На другой день опять Надюша на бережок пришла, стала золотое яичко по серебряному блюдечку катать. Вышла царевна Софья на прогулку, увидела девушку, и так уж ей блюдечко то с яичком понравились, что захотела она их купить.

— Нет, – говорит Надюша, – эти вещи мне бабушка подарила, они не продаются. Разреши мне на жениха твоего хоть одним глазком взглянуть, я тебе тогда серебряное блюдечко с золотым яичком даром отдам.

— Хорошо, – отвечает Софья, – подожди здесь, я за тобой слуг пришлю.

Побежала невеста во дворец, воткнула незаметно в рукав Финисту волшебную булавку, он и уснул. Привели слуги незнакомку к ясному соколу да оставили их наедине. Снова кинулась красная девица на грудь к своему суженому, стала его будить:

— Родимый мой Финист, очнись! Любимый мой сокол, ото сна пробудись! Это я, Надюша, к тебе пришла! Три пары железных башмаков истоптала, три чугунных посоха изломала, три просвиры каменных изглодала, всё милого своего искала!

А добрый молодец спит крепким сном, никак пробудиться не может. Долго так девушка плакала, пока Софья не вернулась да не прогнала её. Проснулся Финист ясный сокол и говорит:

— Ох, как же долго я спал! Чудилось мне, будто кто-то подле меня рыдал да причитал. Только я никак не мог глаза открыть.

— Это всё тебе во сне привиделось, – отвечает невеста.

На третий день снова Надюша на бережок пришла, стала вышивать. Вышла царевна Софья на прогулку, увидела девушку, и так ей серебряные пяльцы с золотой иголкой понравились, что захотела она их купить.

— Нет, – говорит Надюша, – эти вещи мне бабушка подарила, они не продаются. Разреши мне на жениха твоего хоть одним глазком взглянуть, я тебе тогда серебряные пяльцы с золотой иголкой даром отдам.

— Хорошо, – отвечает Софья, – подожди здесь, я за тобой слуг пришлю.

Побежала невеста во дворец, воткнула незаметно в рукав Финисту волшебную булавку, он и уснул. Привели слуги незнакомку к ясному соколу да оставили их наедине. Опять кинулась красная девица на грудь к своему суженому, стала его будить:

— Родимый мой Финист, очнись! Любимый мой сокол, ото сна пробудись! Это я, Надюша, к тебе пришла! Три пары железных башмаков истоптала, три чугунных посоха изломала, три просвиры каменных изглодала, всё милого своего искала!

А добрый молодец спит крепким сном, никак пробудиться не может. Долго плакала красная девица, причитала, а потом погладила Финиста по руке и укололась о волшебную булавку. Вынула девушка её из рукава, ясный сокол тотчас и проснулся. Увидел добрый молодец Надюшу, обрадовался, стал расспрашивать, как она в его опочивальне оказалась. Рассказала тогда девушка, как позавидовали её счастью родные сёстры, как она до тридевятого царства, тридесятого царства добиралась, да как с царевной Софьей торговалась. Ещё больше полюбил Финист ясный сокол свою суженую. Созвал он князей, бояр да помещиков, стал у них совета просить:

— Рассудите, люди добрые! На какой невесте мне жениться: на той, что меня продавала, или на той, что меня выкупала?

Все князья, бояре да помещики в один голос решили, что в жёны надо ту невесту брать, которая жениха своего выкупала. Так Финист ясный сокол и сделал: дал он царевне Софье от ворот поворот, а сам на Надюше женился. Обвенчались молодые в церкви, закатили пир на весь мир, а потом жили долго да счастливо.

И я на той свадьбе был, мёд-пиво пил, по усам текло да в рот не попало. Надели на меня колпак и давай толкать! А я хоть и упирался, да всё равно вон убрался.

Жил да был крестьянин. Умерла у него жена, осталось три дочки. Хотел старик нанять работницу — в хозяйстве помогать. Но меньшая дочь, Марьюшка, сказала:

— Не надо, батюшка, нанимать работницу, сама я буду хозяйство вести.

Ладно. Стала дочка Марьюшка хозяйство вести. Все-то она умеет, все-то у нее ладится. Любил отец Марьюшку: рад был, что такая умная да работящая дочка растет. Из себя-то Марьюшка красавица писаная. А сестры ее завидущие да жаднющие, из себя-то они некрасивые, а модницы-перемодницы — весь день сидят да белятся, да румянятся, да в обновки наряжаются, платья им — не платья, сапожки — не сапожки, платок — не платок.

Поехал отец на базар и спрашивает дочек:

— Что вам, дочки, купить, чем порадовать?

И говорят старшая и средняя дочки:

— Купи по полушалку, да такому, чтоб цветы покрупнее, золотом расписанные.

А Марьюшка стоит да молчит. Спрашивает ее отец:

— А что тебе, доченька, купить?

— Купи мне, батюшка, перышко Финиста — ясна сокола.

Приезжает отец, привозит дочкам полушалки, а перышка не нашел.

Поехал отец в другой раз на базар.

— Ну, — говорит, — дочки, заказывайте подарки.

Обрадовались старшая и средняя дочки:

— Купи нам по сапожкам с серебряными подковками.

А Марьюшка опять заказывает;

— Купи мне, батюшка, перышко Финиста — ясна сокола.

Ходил отец весь день, сапожки купил, а перышка не нашел. Приехал без перышка.

Ладно. Поехал старик в третий раз на базар, а старшая и средняя дочки говорят:

— Купи нам по платью.

А Марьюшка опять просит;

— Батюшка, купи перышко Финиста — ясна сокола.

Ходил отец весь день, а перышка не нашел. Выехал из города, а навстречу старенький старичок:

— Здорово, дедушка!

— Здравствуй, милый! Куда путь-дорогу держишь?

— К себе, дедушка, в деревню. Да вот горе у меня: меньшая дочка наказывала купить перышко Финиста — ясна сокола, а я не нашел.

— Есть у меня такое перышко, да оно заветное; но для доброго человека, куда ни шло, отдам.

Вынул дедушка перышко и подает, а оно самое обыкновенное. Едет крестьянин и думает: «Что в нем Марьюшка нашла хорошего?»

Привез старик подарки дочкам, старшая и средняя наряжаются да над Марьюшкой смеются:

— Как была ты дурочка, так и есть. Нацепи свое перышко в волоса да красуйся!

Промолчала Марьюшка, отошла в сторону, а когда все спать полегли, бросила Марьюшка перышко на пол и проговорила:

— Любезный Финист — ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених!

И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол к синему небу.

Три дня Марьюшка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем.

На четвертый день сестры злые заметили — наговорили отцу на сестру.

— Милые дочки, — говорит отец, — смотрите лучше за собой!

«Ладно, — думают сестры, — посмотрим, как будет дальше».

Натыкали они в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят. Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Марьюшки. Бился, бился, всю грудь изрезал, а Марьюшка спит и не слышит. И сказал тогда сокол:

— Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь.

Услышала это Марьюшка, вскочила с кровати, посмотрела в окно, а сокола нет, и только кровавый след на окне остался. Заплакала Марьюшка горькими слезами — смыла слезками кровавый след и стала еще краше.

Пошла она к отцу и проговорила:

— Не брани меня, батюшка, отпусти в путь-дорогу дальнюю. Жива буду — свидимся, умру — так, знать, на роду написано.

Жалко было отцу отпускать любимую дочку, но отпустил.

Заказала Марьюшка трое башмаков железных, трое посохов железных, трое колпаков железных и отправилась в путь-дорогу дальнюю, искать желанного Финиста — ясна сокола. Шла она чистым полем, шла темным лесом, высокими горами. Птички веселыми песнями ей сердце радовали, ручейки лицо белое умывали, леса темные привечали. И никто не мог Марьюшку тронуть; волки серые, медведи, лисицы — все звери к ней сбегались. Износила она башмаки железные, посох железный изломала и колпак железный порвала.

И вот выходит Марьюшка на поляну и видит: стоит избушка на курьих ножках — вертится. Говорит Марьюшка:

— Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.

Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.

Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:

— Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?

— Ищу, бабушка, Финиста—ясна сокола.

— О красавица, долго тебе искать! Твой ясный сокол за тридевять земель, в тридевятом государстве. Опоила его зельем царица-волшебница и женила на себе. Но я тебе помогу. Вот тебе серебряное блюдечко и золотое яичко. Когда придешь в тридевятое царство, наймись работницей к царице. Покончишь работу — бери блюдечко, клади золотое яичко, само будет кататься. Станут покупать — не продавай. Просись Финиста — ясна сокола повидать.

Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. Потемнел лес, страшно стало Марьюшке, боится и шагнуть, а навстречу кот. Прыгнул к Марьюшке и замурлыкал:

— Не бойся, Марьюшка, иди вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся.

Потерся кот спинкой и был таков, а Марьюшка пошла дальше. А лес стал еще темней.

Шла, шла Марьюшка, башмаки железные износила, посох поломала, колпак порвала и пришла к избушке на курьих ножках. Вокруг тын, на кольях черепа, и каждый череп огнем горит.

Говорит Марьюшка:

— Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.

Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.

Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:

— Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?

— Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола.

— А у моей сестры была?

— Была, бабушка.

— Ладно, красавица, помогу тебе. Бери серебряные пяльцы, золотую иголочку. Иголочка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать — не продавай. Просись Финиста — ясна сокола повидать.

Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А в лесу стук, гром, свист, черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит:

— Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная, иди. Будет еще страшнее, не оглядывайся.

Сказала и была такова. Пошла Марьюшка, а лес стал еще темнее. За ноги ее цепляет, за рукава хватает… Идет Марьюшка, идет и назад не оглянется.

Долго ли, коротко ли шла — башмаки железные износила, посох железный поломала, колпак железный порвала. Вышла на полянку, а на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях лошадиные черепа; каждый череп огнем горит.

Говорит Марьюшка:

— Избушка, избушка, встань к лесу задом, а ко мне передом!

Повернулась избушка к лесу задом, а к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос. Сама черная, а во рту один клык торчит.

Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:

— Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела пытаешь?

— Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола.

— Трудно, красавица, тебе будет его отыскать, да я помогу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце. Бери в руки, само прясть будет, потянется нитка не простая, а золотая.

— Спасибо тебе, бабушка.

— Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: будут золотое веретенце покупать — не продавай, а просись Финиста — ясна сокола повидать.

Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла, а лес зашумел, загудел: поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли—да все на Марьюшку. И ви дит Марьюшка — бежит навстречу серый волк.

— Не горюй, — говорит он, — а садись на меня и не оглядывайся.

Села Марьюшка на серого волка, и только ее и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Марьюшка скачет и скачет. И вот перед Марьюшкой хрустальный терем. Крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит.

— Ну, — говорит волк, — слезай, Марьюшка, иди и нанимайся в прислуги.

Слезла Марьюшка, узелок взяла, поблагодарила волка и пошла к хрустальному дворцу. Поклонилась Марьюшка царице и говорит:

— Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет работница?

Отвечает царица:

Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть, ткать, вышивать.

— Все это я могу делать.

— Тогда проходи и садись за работу.

И стала Марьюшка работницей. День работает, а наступит ночь — возьмет Марьюшка серебряное блюдечко золотое яичко и скажет:

— Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого.

Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет Финист — ясный сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами заливается:

— Финист мой, Финист — ясный сокол, зачем ты меня оставил одну, горькую, о тебе плакать!

Подслушала царица ее слова и говорит:

— Продай ты мне, Марьюшка, серебряное блюдечко и золотое яичко.

— Нет, — говорит Марьюшка, — они непродажные. Могу я тебе их отдать, если позволишь на Финиста — ясна сокола поглядеть.

Подумала царица, подумала.

— Ладно, — говорит, — так и быть. Ночью, как он уснет, я тебе его покажу.

Наступила ночь, и идет Марьюшка в спальню к Финисту — ясну соколу. Видит она — спит ее сердечный друг сном непробудным. Смотрит Марьюшка не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, — спит не пробудится сердечный друг.

Наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого…

Целый день работала Марьюшка, а вечером взяла серебряные пяльцы да золотую иголочку. Сидит вышивает, сама приговаривает:

— Вышивайся, вышивайся, узор, для Финиста — ясна сокола. Было бы чем ему по утрам вытираться.

Подслушала царица и говорит:

— Продай, Марьюшка, серебряные пяльцы, золотую иголочку.

— Я не продам, — говорит Марьюшка, — а так отдам, разреши только с Финистом — ясным соколом свидеться.

Подумала та, подумала.

— Ладно, — говорит, — так и быть, приходи ночью.

Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту — ясну соколу, а тот спит сном непробудным.

— Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!

Спит Финист — ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка — не добудилась.

Наступает день.

Сидит Марьюшка за работой, берет в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала: продай да продай!

— Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом — ясным соколом хоть часок побыть.

— Ладно, — говорит та.

А сама думает: «Все равно не разбудит».

Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту — ясну соколу, а тот спит сном непробудным.

— Финист ты мой — ясный сокол, встань, пробудись!

Спит Финист, не просыпается.

Будила, будила — никак не может добудиться, а рассвет близко.

Заплакала Марьюшка:

— Любезный ты мой Финист — ясный сокол, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему ее прижми!

Упала Марьюшкина слеза на голое плечо Финиста — ясна сокола и обожгла. Очнулся Финист — ясный сокол, осмотрелся и видит Марьюшку. Обнял ее, поцеловал:

— Неужели это ты, Марьюшка! Трое башмаков износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистрепала и меня нашла? Поедем же теперь на родину.

Стали они домой собираться, а царица увидела и приказала в трубы трубить, об измене своего мужа оповестить.

Собрались князья да купцы, стали совет держать, как Финиста — ясна сокола наказать.

Тогда Финист — ясный сокол говорит:

— Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обманывает?

Согласились все, что жена Финиста — ясна сокола — Марьюшка.

И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят.