Кто автор сказки серебряное блюдечко и наливное яблочко

Жил мужик с женою, и у них были три дочери: две — нарядницы, затейницы, а третья — простоватая, и зовут её сестры, а за ними и отец и мать, дурочкой. Дурочку везде толкают, во всё помыкают, работать заставляют; она не молвит и слова, на всё готова: и траву полет, и лучину колет, коровушек доит, уточек кормит. Кто что ни спросит, всё дура приносит: «Дура, поди! За всем, дура, гляди!» Едет мужик с сеном на ярмарку обещает дочерям гостинцев купить. Одна дочь просит:

— Купи мне, батюшка, кумачу на сарафан; — другая дочь просит:

— Купи мне алой китайки^[1]; — а дура молчит да глядит.

Хоть дура, да дочь; жаль отцу — и её спросил:

— Чего тебе, дура, купить?

Дура усмехнулась и говорит:

— Купи мне, свет-батюшка, серебряное блюдечко да наливное яблочко.

— Да на что тебе? — сёстры спросили.

— Стану я катать яблочком по блюдечку да слова приговаривать, которым научила меня старушка — за то, что я ей калач подала.

Мужик обещал и поехал.

‎Близко ли, далеко ли, мало ли, долго ли был он на ярмарке, сено продал, гостинцев купил: одной дочери алой китайки, другой кумачу на сарафан, а дуре серебряное блюдечко да наливное яблочко; возвратился домой и показывает. Сёстры рады были, сарафаны пошили, а на дуру смеются да ждут, что она будет делать с серебряным блюдечком, с наливным яблочком. Дура не ест яблочко, а села в углу — приговаривает:

— Катись-катись, яблочко, по серебряному блюдечку, показывай мне города и поля, леса и моря, и гор высоту и небес красоту!

Катится яблочко по блюдечку, наливное по серебряному, а на блюдечке все города один за другим видны, корабли на морях и полки́ на полях, и гор высота и небес красота; солнышко за солнышком катится, звёзды в хоровод собираются — так всё красиво, на диво — что ни в сказке сказать, ни пером написать. Загляделись сёстры, а самих зависть берёт, как бы выманить у дуры блюдечко; но она своё блюдечко ни на что не променяет.

‎Злые сёстры похаживают, зовут, подговаривают:

— Душенька сестрица! В лес по ягоды пойдём, земляничку сберём.

Дурочка блюдечко отцу отдала, встала да в лес пошла; с сёстрами бродит, ягоды сбирает и видит, что на траве заступ лежит. Вдруг злые сёстры заступ схватили, дурочку убили, под берёзкой схоронили, а к отцу поздно пришли, говорят:

— Дурочка от нас убежала, без вести пропала; мы лес обошли, её не нашли, видно волки съели!

Жалко отцу — хоть дура, да дочь! Плачет мужик по дочери; взял он блюдечко и яблочко, положил в ларец да замкнул; а сёстры слезами обливаются.

‎Водит стадо пастушок, трубит в трубу на заре и идёт по леску овечку отыскивать, видит он бугорок под берёзкой в стороне, а на нём вокруг цветы алые, лазоревые, над цветами тростинка. Пастушок молодой срезал тростинку, сделал дудочку, и — диво дивное, чудо чудное — дудочка сама поёт-выговаривает: «Играй, играй, дудочка! Потешай света-батюшку, мою родимую матушку и голубушек сестриц моих. Меня, бедную, загубили, со свету сбыли за серебряное блюдечко, за наливное яблочко». Люди слышат — сбежались, вся деревня за пастухом оборотилась; пристают к пастуху, выспрашивают, кого загубили? От расспросов отбою нет.

— Люди добрые! — пастух говорит. — Ничего я не ведаю, а искал в лесу овечку и увидал бугорок, на бугорке цветочки, над цветочками тростинка; срезал я тростинку, сделал себе дудочку, сама дудочка играет-выговаривает.

‎Случился тут отец дурочки, слышит пастуховы слова, схватил дудочку, а дудочка сама поёт: «Играй, играй, дудочка, родимому батюшке, потешай его с матушкой. Меня, бедную, загубили, со свету сбыли за серебряное блюдечко, за наливное яблочко».

— Веди нас, пастух — говорит отец, — туда, где срезал ты тростинку.

Пошёл за пастухом он в лесок на бугорок и дивится на цветы прекрасивые, цветы алые, лазоревые. Вот начали разрывать бугорок и мёртвое тело отрыли. Отец всплеснул руками, застонал, дочь несчастную узнал, и лежит она убитая, неведомо кем загубленная, неведомо кем зарытая. Добрые люди спрашивают, кто убил-загубил её? А дудочка сама играет-выговаривает: «Свет мой батюшка родимый! Меня сёстры в лес зазвали, меня бедную загубили за серебряное блюдечко, за наливное яблочко; не пробудишь ты меня от сна тяжкого, пока не достанешь воды из колодезя царского». Две сестры завистницы затряслись, побледнели, а душа как в огне, и признались в вине; их схватили, связали, в тёмный погреб замкнули до царского указа, высокого повеленья; а отец в путь собрался в город престольный.

‎Скоро ли, долго ли — прибыл в тот город. К дворцу он приходит; вот с крыльца золотого царь-солнышко вышел, старик в землю кланяется, царской милости просит. Возговорит царь-надежа:

— Возьми, старик, живой воды из царского колодезя; когда дочь оживёт, представь её нам с блюдечком, яблочком, с лиходейками-сёстрами.

Старик радуется, в землю кланяется и домой везёт скляницу с живою водою; бежит он в лесок на цветной бугорок, отрывает там тело. Лишь он спрыснул водой — встала дочь перед ним живой и припала голубкой на шею отцу. Люди сбежались, наплакались. Поехал старик в престольный город; привели его в царские палаты. Вышел царь-солнышко, видит старика с тремя дочерьми: две за руки связаны, а третья дочь — как весенний цвет, очи — райский свет, по лицу заря, из очей слёзы катятся, будто жемчуг падают. Царь глядит, удивляется; на злых сёстер прогневался, а красавицу спрашивает:

— Где ж твоё блюдечко и наливное яблочко?

Тут взяла она ларчик из рук отца, вынула яблочко с блюдечком, а сама царя спрашивает:

— Что ты, царь-государь, хочешь видеть: города ль твои крепкие, полки́ ль твои храбрые, корабли ли на́ море, чудные ль звёзды на́ небе?

‎Покатила наливным яблочком по серебряному блюдечку, а на блюдечке-то один за одним города выставляются, в них полки́ собираются со знамёнами, со пищалями, в боевой строй становятся; воеводы перед строями, головы перед взводами, десятники перед десятнями; и пальба, и стрельба, дым облако свил, всё из глаз закрыл! Яблочко по блюдечку катится, наливное по серебряному: на блюдечке море волнуется, корабли как лебеди плавают, флаги развеваются, с кормы стреляют; и стрельба, и пальба, дым облако свил, всё из глаз закрыл! Яблочко по блюдечку катится, наливное по серебряному: в блюдечке всё небо красуется, солнышко за солнышком кружится, звёзды в хоровод собираются. Царь удивлен чудесами, а красавица льётся слезами, перед царём в ноги падает, просит помиловать.

— Царь-государь! — говорит она. — Возьми моё серебряное блюдечко и наливное яблочко, лишь прости ты сестёр моих, за меня не губи ты их.

Царь на слёзы её сжалился, по прошенью помиловал; она в радости вскрикнула, обнимать сёстер бросилась.

‎Царь глядит, изумляется; взял красавицу за руки, говорит ей приветливо:

— Я почту доброту твою, отличу красоту твою; хочешь ли быть мне супругою, царству доброй царицею?

— Царь-государь! — отвечает красавица. — Твоя воля царская, а над дочерью воля отцовская, благословенье родной матери; как отец велит, как мать благословит, так и я скажу.

Отец в землю поклонился, послали за матерью — мать благословила.

— Ещё к тебе слово, — сказала царю красавица, — не отлучай родных от меня; пусть со мною будут и мать, и отец, и сёстры мои.

Тут сёстры ей в ноги кланяются.

— Недостойны мы! — говорят они.

— Всё забыто, сёстры любезные! — говорит она им. — Вы родные мне, не с чужих сторон, а кто старое зло помнит, тому глаз вон!

Так сказала она, улыбнулась и сестёр поднимала; а сёстры в раскаянье плачут, как река льются, встать с земли не хотят. Тогда царь им встать приказал, кротко на них посмотрел, во дворце остаться велел. Пир во дворце! Крыльцо всё в огнях, как солнце в лучах; царь с царицею сели в колесницу, земля дрожит, народ бежит: «Здравствуй, — кричат, — на многие века!»

---

[1] — Китайка — шёлковая, затем хлопчатобумажная лёгкая ткань.

(Голосов: 2. Рейтинг: 5,00 из 5)

Загрузка…

Сказка о девушке Марьюшке, которая попросила привезти отца в подарок серебряное блюдечко и наливное яблочко. Старшие сестры  же попросили себе новые платья и посмеялись над просьбой сестры. А зря, подарки волшебными оказались…

Внимание! Сказка может содержать жестокие сцены обращения с людьми. Просьба не читать сказку детям дошкольного и младшего школьного возраста без предварительного ознакомления с ней!  Мы опубликовали сказку на сайте, так как она входит в программу внеклассного чтения по литературе в младших классах.

Серебряное блюдечко и наливное яблочко читать

Жили-были мужик с бабой. Было у них три дочери. Двух старших любили в обновах по улицам прохаживаться да перед зеркалом красоваться. А младшенькая, Марьюшка перед зеркалами не вертелась – с утра до ночи работала. Весь наряд Марьюшки — сарафан, да русая коса до пят.
Старшие дочери над младшей посмеиваются, наряды свои пестрые перебирают, да Марьюшку работать за себя заставляют. А Марьюшка молчит, в поле работает, хозяйство ведет, да по дому прибирается. Так они и жили.    

Собрался однажды мужик на базар, сено продавать. Подозвал он дочерей своих и спрашивает:
— Каких вам гостинцев купить, чем порадовать?
— Купи мне батюшка платье нарядное, в шелках да с узорами невиданными – просит старшая.
— А мне привези платье алое, из бархата заморского – просит средняя.

А Марьюшка молчит, ничего не просит. Мужик ее сам и спрашивает:
— А тебе гостинец какой надобно, что твои очи Марьюшка порадует?
— А купи мне батюшка яблочко наливное, да блюдце серебряное.

Сестры старшие потешаются над Марьюшкой:
— Зачем тебе яблоко дурочка?! Полон сад у нас яблок наливных одно краше другого! Зачем тебе блюдечко дурочка?! Гусей кормить?
— Нет, сестрички мои, не для этого. Буду яблочко я по блюдцу катать да слова приговаривать, те, что бабушка мне сказала, за то, что я ее калачом потчевала.

Мужик на старших сестер посмотрел с укором:
— Довольно над сестрой потешаться, каждый по сердцу гостинец выбрал!

Уехал мужик на базар, да через несколько дней вернулся, гостинцев привез дочерям – все как заказывали.

Сестры старшие над младшей посмеиваются, да нарядами своими любуются.

А Марьюшка присела и яблочко по блюдцу серебряному катает, да приговаривает:
— Катись яблочко, катись, вокруг блюдца обернись, покажи города и луга, леса и моря, горы и степи, всю землю родную. Вдруг все вокруг ярким светом озарилось, катится яблочко по блюдечку, и не нем вся земля русская видна – красотища неписанная.Увидели сестры старшие чудо невиданное, зависть их одолела. Хотели на наряды свои Марьюшкину игрушку выменять, да та отказала. А покоя не знают, сидят, думают-гадают, как обманом или хитростью блюдечком с яблочком овладеть.

Стали в лес сестру младшую заманивать, мол пойдем в лес по ягоды. Марьюшка согласилась. Идут они по лесу темному — ягод не видать. Присела Марьюшка да яблочко на блюдечке катает, а сама приговаривает:
— Катись яблочко, катись, вокруг блюдца обернись, на лужайках и в лесу ягодки пусть вырастут.

Вдруг вся полянка ягодками стала усеяна, только наклонись да собирай.Увидели сестры чудо такое, зависть и вовсе рассудок их помутила. Схватили они палку березовую и убили Марьюшку.

А когда спохватились, делать было уже нечего. Закопали они сестричку свою младшую под ивой плакучею. Яблочко с блюдечком себе забрали, ягод полные корзины набрали, да до дому пошли.Пришли старшие дочери в дом родной, стали врать отцу:
— Марьюшка в лесу потерялась, мы ее найти не смогли, видно волки ее погубили.

Опечалился отец, но делать нечего, дочку младшую не воротишь.А в то время пастух молоденький овечку искал потерявшуюся, видит ива стоит плакучая, а под ней земля нарытая бугорком лежит – вокруг цветы луговые, а в середке тростник вырос.
Срезал тростник пастушок на дудочку новую, не успел к губам поднести, а дудочка сама заиграла, да песнь запела:
— Пастушок играй, играй, песенку печальную, как сестрички родные меня погубили, как за яблочко с блюдечком, под ивою схоронили.

Пришел пастух в деревню, а дудочка все играет. Собрался народ диву дается, вразуметь не может про что дудочка играет, и отец Марьюшкин пришел, услышал он песнь эту, догадался он о чем дудочка играет. Позвал дочерей старших – те как дудочкину песнь услышали, напугались не на шутку, рассказали все как было.
Заплакал отец:
— Веди нас, пастух, туда, где ты дудочку срезал, а дочерей моих старших свяжите и в лес отведите.
Люди сестер старших в лес отвели и к дубу вековому привязали. А пастух с отцом могилку Марьюшки отыскали. Откапали ее, а Марьюшка будто живая – еще краше, чем была стала, щеки румянцем налились, будто спит она сном беспробудным.
Вспомнил батюшка, что в царском доме водица живая водится. И отправился он во дворец к царю на поклон, живой воды просить.Приходит мужик во дворец – видит с золотого крылечка царь спускается. Мужик ему в ноги кланяется, все как есть, чистую правду ему рассказывает.
Отвечает царь ему:
— Бери водицу живую для дочери, а затем ко мне возвращайся, вместе с дочкой своей и яблочком с блюдечком.
Откланялся мужик царю, отблагодарил за щедрость великую. И отправился домой с водицей живою.
Пришел мужик домой и облил водицей живою Марьюшку. Та тотчас и проснулась, да отца обняла. Счастливы отец с дочерью, радуются, но обещано было во дворец к царю вернуться. И пошли они ко двору царскому.
Вышел царь на крыльцо золоченое, смотрит на Марьюшку, любуется. Предстала перед ним девушка-краса, ясно солнышко, русая коса до пят достает, глаза цвета чистого неба.
Вопрошает царь у Марьюшки:
— Где же твое яблочко да блюдечко серебряное?
Достала Марьюшка из ларчика блюдечко и яблочко наливное. Спросила она царя:
— Что увидеть ты Государь желаешь? Армию свою, аль красоту земли русской?

Покатилось наливное яблочко на серебряном блюдечке – войска царские и их мощь, да владения русские и земли бескрайние показывает. Удивился царь чуду невиданному, а Марьюшка ему в дар игру свою предлагает:
— Возьми Царь-батюшка серебряное блюдечко и наливное яблочко, будешь царство свое видеть, да врагов примечать иноземных.

Молвит царь в ответ, разглядев душу Марюшкину добрую:
— Ты гостинец отцовский – чудо дивное, себе оставь, потешайся. А мне лишь ответ твой в подарок сгодится – Хочешь ли ты женой мне стать, да царством со мной вместе править? Сердце твое доброе народу нашему правдой послужит и мою жизнь приукрасит. Промолчала Марьюшка, лишь улыбнулась скромно и вся разрумянилась, по душе ей пришелся царь.А в скором времени они свадьбу сыграли, а народ долго помнил царицу Марьюшку, с ее сердцем добрым, ведь она о народе заботилась.

(Илл. О.Кондакова, Томское КИ, 1990 г.)

Жили-были старик и старуха. Было у них три дочери. Старшая и средняя дочки — нарядницы, затейницы, а третья — молчаливая скромница. У старших дочерей сарафаны пестрые, каблуки точеные, бусы золоченые. А у Машеньки сарафан темненький, да глазки светленькие. Вся краса у Маши — русая коса, до земли падает, цветы задевает. Старшие сестры — белоручки, ленивицы, а Машенька с утра до вечера все с работой: и дома, и в поле, и в огороде. И грядки полет, и лучину колет, коровушек доит, уточек кормит. Кто что спросит, все Маша приносит, никому не молвит слова, все сделать готова.

Старшие сестры ею помыкают, за себя работать заставляют. А Маша молчит.

Так вот и жили. Как-то раз собрался мужик везти сено на ярмарку. Обещает дочерям гостинцев купить. Одна дочь просит:

— Купи мне, батюшка, шелку на сарафан.

Другая дочь просит:

— А мне купи алого бархату.

А Маша молчит. Жаль стало ее старику:

— А тебе что купить, Машенька?

— А мне купи, родимый батюшка, наливное яблочко да серебряное блюдечко.

Засмеялись сестры, за бока ухватились.

— Ай да Маша, ай да дурочка! Да у нас яблок полный сад, любое бери, да на что тебе блюдечко? Утят кормить?

— Нет, сестрички. Стану я катать яблочко по блюдечку да заветные слова приговаривать. Меня им старушка обучила за то, что я ей калач подала.

— Ладно, — говорит мужик, — нечего над сестрой смеяться! Каждой по сердцу подарок куплю.

Близко ли, далеко ли, мало ли, долго ли был он на ярмарке, сено продал, гостинцев купил. Одной дочери привез шелку синего, другой бархату алого, а Машеньке серебряное блюдечко да наливное яблочко. Сестры рады-радешеньки. Стали сарафаны шить да над Машенькой посмеиваться:

— Сиди со своим яблочком, дурочка…

Машенька села в уголок горницы, покатила наливное яблочко по серебряному блюдечку, поет-приговаривает:

— Катись, катись, яблочко наливное, по серебряному блюдечку, покажи мне и города и поля, покажи мне леса, и моря, покажи мне гор высоту и небес красоту, всю родимую Русь-матушку.

Вдруг раздался звон серебряный. Вся горница светом залилась: покатилось яблочко по блюдечку, наливное по серебряному, а на блюдечке все города видны, все луга видны, и полки на полях, и корабли на морях, и гор высота, и небес красота: ясно солнышко за светлым месяцем катится, звезды в хоровод собираются, лебеди на заводях песни поют. Загляделись сестры, а самих зависть берет. Стали думать и гадать, как выманить у Машеньки блюдечко с яблочком. Ничего Маша не хочет, ничего не берет, каждый вечер с блюдечком забавляется. Стали ее сестры в лес заманивать:

— Душенька-сестрица, в лес по ягоды пойдем, матушке с батюшкой землянички принесем.

Пошли сестры в лес. Нигде ягод нету, землянички не видать. Вынула Маша блюдечко, покатила яблочко, стала петь-приговаривать:

— Катись, яблочко, по блюдечку, наливное по серебряному, покажи, где земляника растет, покажи, где цвет лазоревый цветет.

Вдруг раздался звон серебряный, покатилось яблочко по блюдечку, наливное по серебряному, а на блюдечке все лесные места видны. Где земляника растет, где цвет лазоревый цветет, где грибы прячутся, где ключи бьют, где на заводях лебеди поют. Как увидели это злые сестры — помутилось у них в глазах от зависти. Схватили они палку суковатую, убили Машеньку, под березкой закопали, блюдечко с яблочком себе взяли. Домой пришли только к вечеру. Полные кузовки грибов-ягод принесли, отцу с матерью говорят:

— Машенька от нас убежала. Мы весь лес обошли — ее не нашли; видно, волки в чаще съели. Говорит им отец:

— Покатите яблочко по блюдечку, может, яблочко покажет, где наша Машенька.

Помертвели сестры, да надо слушаться. Покатили яблочко по блюдечку — не играет блюдечко, не катится яблочко, не видно на блюдечке ни лесов, ни полей, ни гор высоты, ни небес красоты.

В ту пору, в то времечко искал пастушок в лесу овечку, видит — белая березонька стоит, под березкой бугорок нарыт, а кругом цветы цветут лазоревые. Посреди цветов тростник растет.

Пастушок молодой срезал тростинку, сделал дудочку. Не успел дудочку к губам поднести, а дудочка сама играет, выговаривает:

— Играй, играй, дудочка, играй, тростниковая, потешай ты молодого пастушка. Меня, бедную, загубили, молодую убили, за серебряное блюдечко, за наливное яблочко.

Испугался пастушок, побежал в деревню, людям рассказал.

Собрался народ, ахает. Прибежал тут и Машенькин отец. Только он дудочку в руки взял, дудочка уж сама поет-приговаривает:

— Играй, играй, дудочка, играй, тростниковая, потешай родимого батюшку. Меня, бедную, загубили, молодую убили, за серебряное блюдечко, за наливное яблочко.

Заплакал отец:

— Веди нас, пастушок молодой, туда, где ты дудочку срезал.

Привел их пастушок в лесок на бугорок. Под березкой цветы лазоревые, на березке птички-синички песни поют.

Разрыли бугорок, а там Машенька лежит. Мертвая, да краше живой: на щеках румянец горит, будто девушка спит.

А дудочка играет-приговаривает:

— Играй, играй, дудочка, играй, тростниковая. Меня сестры в лес заманили, меня, бедную, загубили, за серебряное блюдечко, за наливное яблочко. Играй, играй, дудочка, играй тростниковая. Достань, батюшка, хрустальной воды из колодца царского.

Две сестры-завистницы затряслись, побелели, на колени пали, в вине признались.

Заперли их под железные замки до царского указа, высокого повеленья.

А старик в путь собрался, в город царский за живой водой.

Скоро ли, долго ли — пришел он в тот город, ко дворцу пришел.

Тут с крыльца золотого царь сходит. Старик ему земно кланяется, все ему рассказывает.

Говорит ему царь:

— Возьми, старик, из моего царского колодца живой воды. А когда дочь оживет, представь ее нам с блюдечком, с яблочком, с лиходейками-сестрами.

Старик радуется, в землю кланяется, домой везет скляницу с живой водой.

Лишь спрыснул он Марьюшку живой водой, тотчас стала она живой, припала голубкой на шею отца. Люди сбежались, порадовались. Поехал старик с дочерьми в город. Привели его в дворцовые палаты.

Вышел царь. Взглянул на Марьюшку. Стоит девушка, как весенний цвет, очи — солнечный свет, по лицу — заря, по щекам слезы катятся, будто жемчуг, падают.

Спрашивает царь у Марьюшки:

— Где твое блюдечко, наливное яблочко?

Взяла Марьюшка блюдечко с яблочком, покатила яблочко по блюдечку, наливное по серебряному. Вдруг раздался звон-перезвон, а на блюдечке один за одним города русские выставляются, в них полки собираются со знаменами, в боевой строй становятся, воеводы перед строями, головы перед взводами, десятники перед десятками. И пальба, и стрельба, дым облако свил — все из глаз сокрыл.

Катится яблочко по блюдечку, наливное по серебряному. А на блюдечке море волнуется, корабли, словно лебеди, плавают, флаги развеваются, пушки палят. И стрельба, и пальба, дым облако свил — все из глаз сокрыл.

Катится яблочко по блюдечку, наливное по серебряному, а на блюдечке все небо красуется; ясно солнышко за светлым месяцем катится, звезды в хоровод собираются, лебеди в облаке песни поют.

Царь на чудеса удивляется, а красавица слезами заливается, говорит царю:

— Возьми мое наливное яблочко, серебряное блюдечко, только помилуй сестер моих, не губи их за меня.

Поднял ее царь и говорит:

— Блюдечко твое серебряное, ну а сердце — золотое. Хочешь ли быть мне дорогой женой, царству доброй царицей? А сестер твоих ради просьбы твоей я помилую.

Устроили они пир на весь мир: так играли, что звезды с неба пали; так танцевали, что полы поломали. Вот и сказка вся…

?

I.

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были мужик и баба.

Достатком они пользовались хорошим и между соседями за честных людей слыли.

У них было полное хорошее хозяйство и никогда ни в чем они не терпели недостатка.

Было у мужика и бабы три дочки.

Две старшие дочки были большие модницы.

Они ужасно любили наряжаться и веселиться, очень неохотно работали и всю тяжелую работу сваливали на свою младшую сестру.

Младшая дочка безропотно переносила все, и вся тяжелая работа лежала на ней.

Вот, наверное, за это старшие сестры и прозвали ее дурой.

И вечно-то они издевались над бедной дурочкой, вечно помыкали ею.

А в награду за свою доброту дурочка получала пинки да колотушки.

Видели это, конечно, мужик и баба и не раз жалели свою младшую дочку.

Много раз уговаривали они своих старших дочерей не мучить так дурочку, но ничего не могли с ними поделать, и старшие дочери все продолжали всячески издеваться над своей младшей сестрой.

Старшие сестры одевались очень нарядно, а дурочке давали одни лишь обноски.

Даже за обедом старшие сестры старались забрать себе самые лучшие куски, а младшей сестре оставить, что похуже.

Долго терпела и сносила все дурочка.

Но, наконец, ее терпение истощилось, и она не выдержала.

Пошла она как-то раз гусей на луг пасти.

Захватила с собой воды кувшинчик да хлеба кусок и вышла из дому.

Выгнала гусей на чистое поле, села на мягкой траве да и задумалась.

Думала она, думала про свою жизнь, да вдруг ей так горько стало, что она не выдержала.

И залилась дурочка горючими слезами.

Поплакала она, поплакала и облегчила слезами свою душу.

А на ту пору мимо нее по дороге старая-престарая старушонка проходила.

Подошла она к дурочке и попросила у ней напиться.

Отерла дурочка рукавом слезы, подала старушке кувшинчик и хлебца ей предложила.

Попила, поела старушка и стала благодарить девочку.

— Спасибо тебе, милая, за ласку твою. Вижу я, что тебе горько живется. Ну, да постараюсь я как-нибудь твоему горю помочь. Слушай меня внимательно. Когда соберется твой отец на ярмарку, станет он спрашивать, кому что с ярмарки в подарок привезти. Подойдет и к тебе. Не проси у него ни нарядов, ни сладостей, а попроси, чтобы он привез тебе серебряное блюдечко и наливное яблочко.

Сказала это старуха, погладила дурочку по голове да и заковыляла дальше.

А дурочка на поле осталась и до вечера гусей пропасла.

Старухины слова она хорошо запомнила.

Вот собрался раз мужик в город на ярмарку.

Навалил он на воз сена, положил на сено кое-что из припасов, приготовленных для продажи, и зашел в избу.

— Ну, жена и дочки, чего же вам привести в подарочек? — спросил он.

— Привези мне шаль хорошую, — попросила жена.

— A мне сарафан красный, позументом отделанный, — сказала старшая дочь.

— A мне, тятенька, сапожки сафьяновые привези да платок китайский, — попросила вторая дочь.

Подошел старик к младшей дочери.

Хоть и дурочкой она считалась, да все же ему ее обижать не захотелось.

— Ну, а тебе, дочка, что привести с ярмарки? — спросил он.

Подумала, подумала дурочка да и говорит:

— Купи ты мне, батюшка, серебряное блюдечко и наливное яблочко.

Выслушали эту просьбу старшие сестры и расхохотались только.

— Ну, разве не дура она? — воскликнула старшая сестра. — Ну, на что тебе это блюдечко и яблочко?

— А не знаю на что, — ответила младшая сестра. — Так что-то захотелось.

Пообещал мужик привести всем то, чего кто хотел. да и поехал на ярмарку.

Ехал, ехал да и приехал в город.

Ярмарка в самом разгаре была.

Живо продал мужик сено и припасы и пошел делать покупки.

Купил он все, что просили его жена и дочери и отправился в обратный путь.

Не забыл он и дурочку, купил ей серебряное блюдечко и наливное яблочко.

Очень обрадовались его жена и дочери, увидав привезенные обновы.

Надели на себя обновы две старшие сестры и стали перед зеркалом прихорашиваться.

А дурочка взяла серебряное блюдечко и наливное яблочко, поблагодарила отца да и побежала в поле.

Села она там на мягкую травку, положила наливное яблочко на серебряное блюдечко да и ну приговаривать:

Катись, катись, наливное яблочко
По серебряному блюдечку,
Показывай мне города и леса,
Моря и поля,
Горы и долы,
Глубину морскую,
Высоту поднебесную.

И сама дурочка не знала, почему она эти слова произносила.

И вдруг наливное яблочко покатилось по серебряному блюдечку.

Смотрит дурочка на серебряное блюдечко, а на серебряном блюдечке одна за другой картины меняются.

И хоть мало было блюдечко, а все картины в настоящую величину показывало.

И увидала тут дурочка такие чудесные картины, каких никогда не видывала до сих пор.

Увидала она на нем города разные, столицы царские с дворцами, роскошными теремами высокими да церквами златоглавыми.

Увидала она и моря необъятные, и корабли белопарусные, увидала горы высокие, вершины, в небо упиравшиеся.

Глядит дурочка на блюдечко, и картины все меняются да меняются.

То поля широкие, то реки великие, то звезд хороводы видит дурочка.

Видит она, как разные народы живут и как эти народы из себя выглядят, видит столько дивного, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Весь день просидела на поле дурочка, даже про обед забыла и только к вечеру домой вернулась.

Не сказала она своей тайны старшим сестрам.

А на следующий день снова в поле ушла, захватив с собою серебряное блюдечко и наливное яблочко.

Села она на травку, вынула свое сокровище и стала опять приговаривать:

Катись, катись, наливное яблочко
По серебряному блюдечку,
Показывай мне города и леса,
Моря и поля,
Горы и долы,
Глубину морскую,
Высоту поднебесную.

И снова стало блюдечко показывать ей разные чудесные картины.

С этого дня дурочка каждый день по окончании работ стала уходить в поле со своим серебряным блюдечком и наливным яблочком.

И чем больше видела она на серебряном блюдечке, чем больше узнавала от него, тем умнее становилась она.

II.

Но вот старшие сестры стали понемногу замечать, что дурочка каждый день куда-то уходить и каждый раз берет с собою серебряное блюдечко и наливное яблочко.

— Надо узнать, куда это наша дура скрывается и что она делает со своим блюдечком и яблочком, — сказала однажды старшая сестра.

— А вот мы когда-нибудь проследим ее, — ответила вторая сестра.

И обе они решили с этого дня следить за своей младшей сестрой.

Вот однажды, когда дурочка по обыкновению вышла в поле, взяв с собой яблочко и блюдечко, старшие сестры незаметно последовали за нею.

Ничего не подозревая, дурочка села на лугу и стала смотреть волшебные картины.

Подкрались сзади незаметно к дурочке старшие сестры и увидали чудеса, которые блюдечко совершало.

Взяла их тут зависть.

Тихо отошли они от дурочки.

А дурочка так увлеклась картинами, что даже и не слыхала, как сестры подходили к ней сзади.

Заперлись в своей комнате злые сестры и стали судить да рядить, как бы им волшебным блюдечком завладеть и от дурочки его отнять.

— Не отдаст она нам добром его, — сказала старшая сестра.

— А силой отнять отец не позволит, — сказала вторая.

— Так давай убьем нашу дуру, — решила старшая сестра. — Заведем ее в лес, убьем и закопаем. Никто про это не узнает, а серебряное блюдечко и наливное яблочко поневоле нам достанутся.

Так на этом и порешили.

Как пришла дурочка домой, подошли к ней старшие сестры и стали ласково ее уговаривать:

— Пойдем, голубушка сестричка, в лес погулять. Посбираем грибов да ягод, побегаем да домой вернемся.

Ничего не заподозрила дурочка.

Не думала и не гадала она, что ее злые сестры на такое дело решились, что собираются они загубить ее.

Отдала она свое серебряное блюдечко и наливное яблочко отцу да и пошла за сестрами.

Вот вошли они в лес.

Идут себе, грибы да ягоды собирают, a старшие сестры все дальше и дальше дурочку в лес заводят.

Идет дурочка, ничего не замечает.

Завели старшие сестры дурочку подальше да и зарезали ее там.

Не пикнула бедная дурочка, когда острый нож вонзился ей в сердце.

A старшие сестры, как ни в чем не бывало, принялись за работу.

Выкопали они ножом яму в земле, положили в нее убитую сестру, закопали ее землей, а сверху, чтобы скрыть и самое место, хворосту и валежнику накидали.

Сделали свое злое дело старшие сестры и возвратились домой.

Увидал мужик, что старшие сестры без младшей возвратились, и стал их расспрашивать:

— Куда же это наша дурочка девалась?

А старшая сестра и отвечает:

— И сами ума не приложим. Отбилась она от нас в лесу. Уж мы кричали, кричали да потом решили, что она одна домой без нас пошла.

Заволновались отец с матерью.

Тотчас же пошли они в лес, чтобы отыскать пропавшую дочку.

Но сколько ни ходили они по лесу, сколько ни аукали, так и не нашли дочки.

С пустыми руками вернулись они домой, решив, что их дочку по всей вероятности съели волки.

Хоть и дурочкой считалась их младшая дочь, а все же родители очень ее любили и долго, долго оплакивали они свою пропавшую девочку.

Очень просили старшие дочери отдать им серебряное блюдечко и наливное яблочко.

Но отец ни за что не соглашался на это.

Он хотел сохранять эти вещи, как память о пропавшей девочке, и стал носить их у себя на груди.

III.

Много ли, мало ли времени прошло со дня смерти дурочки, но вот как-то однажды у мужика вдруг пропала овечка.

Пригнал пастух стадо домой, а одной овечки не хватает.

Взял мужик с собой пастуха и пошли они вместе в лес овечку искать.

А чтобы не было скучно идти, пастух свою березовую свирель с собой взял.

Ходили они, ходили по лесу, нашли пропавшую овечку и домой поворотили, как вдруг мужик увидал небольшой холмик.

И такими красивыми цветами покрыт этот холмик, что мужику вдруг вздумалось порвать себе цветов.

Подошел он к холмику и только что поставил на него ногу, как вдруг услышал, что кто-то говорит у него на груди.

И заговорило наливное яблочко:

Играй, играй, свирелюшка,
Повесели моего батюшку,
Потешь голубушку-матушку,
Повесели и сестриц моих.
Загубили меня бедную,
Ножом острым меня зарезали,
За серебряное блюдечко,
За наливное яблочко.

И тотчас же сама собою запела свирель пастуха:

Загубили сестры злые,
Загубили бедную дурочку,
За серебряное блюдечко,
За наливное яблочко.
Затащили они дурочку
В лес дремучий своей хитростью.
Ножом острым там зарезали
И зарыли в землю черную.

Да так громко пела свирель, что услышали ее голос все мужики на деревне.

Ужаснулись отец дурочки и пастух, услышав, что пела им свирель.

Растерялись они от этого пенья и не знали, что им делать.

A тем временем из деревни перепуганные мужики сбежались и стали пастуха расспрашивать. А пастух и говорит:

— Ничего я не знаю и не ведаю. До сих пор свирель моя сама не певала, а тут вдруг запела. Пришел я сюда с мужиком овечку искать, которая от стада отбилась, а про дурочку ничего не знаю.

Только что проговорил это пастух, а яблочко снова приказывать начало:

Играй, играй, свирелюшка,
Повесели моего батюшку,
Потешь голубушку-матушку,
Повесели и сестриц моих.
Загубили меня бедную,
Ножом острым меня зарезали,
За серебряное блюдечко,
За наливное яблочко.

И снова запела свирель:

Загубили сестры злые,
Загубили бедную дурочку,
За серебряное блюдечко,
За наливное яблочко.
Затащили они дурочку
В лес дремучий своей хитростью.
Ножом острым там зарезали
И зарыли в землю черную.
Не спасет ее ни батюшка,
Не спасет ее ни матушка.
Лишь одна стара старушенька.
Что когда-то ее видела,
Ее хлеб и воду кушала,
Помочь может горю лютому.

Бросился отец с пастухом и другими мужиками рыть землю, на которой дивные цветы росли, и скоро отрыл он свою бедную дочь.

Положили мертвую дурочку на носилки и понесли домой.

Услыхали пение свирели и злые сестры.

Так и затряслись, так и задрожали они, услыхав, что поет свирель.

Забились они со страху в самый темный угол овина, думали, что не найдут их там.

Да только не помогло это.

Нашли мужики злых сестер-убийц, схватили их, вытащили из овина, связали их по рукам и ногам и бросили их в темный погреб, где они должны были сидеть до царского суда.

А отец дурочки положил в котомку разной провизии, простился с женой и отправился отыскивать ту старушку, которой когда-то дурочка воды и хлеба дала.

IV.

Долго, долго ходил мужик.

Он ходил из села в село, из деревни в деревню, расспрашивая везде всех старух, не знали ли они его дурочки.

Но вот, наконец, он пришел к той самой старухе, которая когда-то посоветовала когда-то дурочке попросить у отца серебряное блюдечко и наливное яблочко.

Со слезами рассказал ей мужик о своем несчастьи.

— Знала, знала я твою дурочку, — ответила древняя старушка. — Добрая душа была у нее, и надо мне будет ее из беды выручить.

Помолчала, подумала древняя старушка и заговорила снова:

— Ничем ей, кроме живой воды, помочь нельзя. А та живая вода находится в царском колодце. Бережет ее царь и никого к ней не подпускает. А охраняет тот колодезь трехголовый страшный пес. Хотя и дорожит живой водою царь, однако, если тебе удастся ее добыть, то в тот же момент он перестанет на тебя сердиться.

Взмолился мужик.

— Скажи же мне, древняя старушка, как мне грозного пса отогнать и той воды почерпнуть.

И снова заговорила старушка.

— Ведомо мне, чем этого пса лютого на минутку отогнать можно.

С этими словами старушка встала, порылась у себя на полке и достала с нее небольшой пакетик.

— Вот возьми это, — сказала она мужику. — Лежит в этом пакете порошок из чистой совести сделанный. Брось ты этим порошком в глаза псу, и он тотчас же пропустит тебя к колодцу. Черпни скорее из колодца да беги прямо к царю. Расскажи ему, как ты у него живую воду доставал, и он тотчас же простит тебя. А раз он тебя простит, злой пес уже не тронет тебя больше.

Поблагодарил мужик древнюю старушку, спрятал пакет за пазуху и снова пустился в путь.

Долго, долго шел мужик.

Ночами в деревнях и селах ночевал, днем по дороге шагал, пока, наконец, до столицы царской не дошел.

Подошел он к дворцу, видит — ворота настежь отворены, только вход в самый дворец стража охраняет.

Вошел мужик во двор — никто его не трогает.

Стал он искать колодца заветного.

Долго ли, коротко ли искал он его, но, наконец, нашел.

Увидал чудовище трехголовый пес, что мужик к колодцу подбирается.

Оскалил он свои страшные зубы, открыл своп огромный пасти и бросился на мужика.

А из пасти его огонь летит, из ноздрей дым валит.

Вот-вот схватить мужика.

Да не струсил мужик.

Выхватил он из-за пазухи порошок, из чистой совести сделанный, да как бросит в глаза чудовищу-псу.

И лишь только порошок коснулся глаз трехглавого пса, как чудовище вдруг поджало хвост и бросилось в сторону.

Пустился тут мужик со всех ног к колодцу, зачерпнул из него живой воды и бросился во дворец, пока чудовище не опомнилось и на него снова не бросилось.

Едва за собой двери дворцовые захлопнуть успел, как чудовище-пес к ним уже примчался.

А царь в это время за столом сидел да кушанья заморские ел и медом сладким их запивал.

Испугался он, увидав вбежавшего мужика.

А мужик бултыхнулся перед ним на колени и стал прощенья просить да про свое дело рассказывать.

Выслушал его и расспросил подробно царь.

Выслушал и сказал:

— Вижу я, что ты ко мне с чистой совестью пришел. Иди себе с миром домой да приведи ко мне всех твоих дочерей.

Поклонился мужик в ноги царю и вышел из дворца.

А страшный пес на него умильно поглядывает и хвостом виляет.

Долго ли, коротко ли шел мужик, но, наконец, добрался до дому.

Вспрыснул он мертвую дочку живою водою, и тотчас же девушка открыла глаза.

Стали ее отец с матерью обнимать и целовать, всякими нежными именами называть.

Потом нарядили они ее в самое лучшее платье, принарядились сами, да и повезли к царю.

А серебряное блюдечко и наливное яблочко опять ей отдали.

Захватили они с собой и двух старших дочерей, да только со связанными руками и ногами их на телегу посадили.

Всем телом дрожали злые сестры, отправляясь на царский суд, а младшая сестра, на них глядя, от жалости слезами заливалась.

И такая теперь она хорошенькая стала, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Словно цветок весенний.

Очи райским светом так и горят, щеки зарей утренней пылают.

А слезы из очей словно жемчуг драгоценный катятся.

Узнал царь, что мужик к нему с дочерями приехал, и приказал ввести их в свои хоромы царские.

Как увидел он младшую дочь, так и возрадовался.

Никогда он не видал красоты такой.

И сразу же крепко полюбилась ему младшая дочь мужика.

Стал он тут расспрашивать ее о ее житье-бытье.

Рассказала ему все по совести девушка, рассказала о старушке старенькой, рассказала и о серебряном блюдечке и наливном яблочке.

Выслушал ее царь-государь.

Он страшно заинтересовался чудесным блюдечком и наливным яблочком.

И стал он просить красавицу, чтобы она показала ему свое серебряное блюдечко и наливное яблочко.

Вынула красавица серебряное блюдечко и наливное яблочко и спросила:

— Что же хочешь увидеть ты, царь-государь?

— Хочу я видеть города мои и как там люди живут, — ответил царь. — Хочу посмотреть, где правду творят воеводы мои и где кривдой живут.

Взяла красавица серебряное блюдечко и стала катать по нему наливное яблочко.

И один за другим стали показываться на серебряном блюдечке города за городами государева царства.

И увидел царь, как живут в этих городах и как правят в них воеводы его.

Увидел и полки свои ратные и корабли, по морю плывущие.

Узнал он, в каких городах народ от его воевод терпит и в каких городах воеводы правильно правят.

Стал царь благодарить красавицу.

Тут же велел он позвать к себе гонцов быстрых и приказал им скакать в те города, в которых воеводы нечестно правили, с приказом немедленно на суд царский явиться.

А на их место новых воевод послал.

Так понравилась царю красавица, что он тут же стал просить ее выйти за него замуж.

Потупила очи девушка и сказала:

— Воля твоя царская, да только не след мне из родительской воли выходить. Как скажут мне, как велят батюшка с матушкой, так я и сделаю.

Обернулся царь к отцу и матери ее и спросил:

— Ну, а что вы мне скажите, почтенные?

Не ожидал мужик чести такой.

Поклонился он в ноги царю и сказал ему:

— Чести великой мы, царь-государь, дождались. Бери ты, царь-государь, нашу дочку младшую, а мы тебя на чести благодарим.

Поклонилась тогда царю и красавица.

Протянула она царю свое серебряное блюдечко и сказала:

— Возьми, государь, мое серебряное блюдечко и наливное яблочко. У тебя им лучше быть.

Поблагодарить ее царь за такой подарок и обернулся к злым сестрам, чтобы над ними свой правый суд сотворить.

Хотел он их за их злодейство лютой смерти предать или на всю жизнь в темный острог засадить.

Задрожали злые сестры, увидав, каким гневом загорелись глаза паря.

Уже собрался было царь свое слово вымолвить, как вдруг невеста его перед ним на колени упала.

— Царь государь, — заговорила она. — Ты силен и могуч, а меня недостойную великой честью осчастливил. Не губи ты сестриц моих родных, вели их на волю выпустить и с честью проводить. Не буду знать я покоя, если буду знать, что сестры мои из-за меня погибли, хоть и сделали они злое дело, да давно уже раскаялись.

A старшие сестры, как услышали эти слова, так слезами и залились.

Не ожидали они таких слов от младшей сестры своей, которую так безжалостно зарезали в лесу.

Да они и взаправду давно уж раскаялись.

Не меньше удивился и царь, услыхав эти слова.

Не захотел он огорчать свою невесту и тотчас же велел своим слугам развязать веревки, которыми были связаны обе сестры.

Радостно бросились старшие сестры на шею младшей и стали целовать ее, благодаря ее за ее добрую душу и обливаясь слезами умиления.

А на них глядя, плакали и отец с матерью и сам царь и все его царедворцы.

А красавица опять к царю подошла и снова просить начала.

— Царь-государь, передумала я. Не отпускай ты от меня ни родных — батюшку с матушкой, ни сестриц моих родимых. Пусть они с нами вместе живут.

Повалились при этих словах освобожденный сестры в ноги царю и стали говорить, что не достойны они такой великой милости.

Взглянул царь на свою невесту, а потом на ее сестер, ласково поднял их с земли и увел их всех в свои покои.

Спустя несколько дней царь торжественно отпраздновал свою свадьбу и по этому случаю устроил такой пир, какого в его царстве еще никогда не бывало.

На площадях широких велел он столы дубовые расставить и кушаньями разными народ угощать.

И долго веселились все его подданные, а злые сестры совсем другими стали и вместе с отцом и матерью с той поры во дворце жить остались.

П. Дудоров. Избранные русские сказки. Выпуск второй. Мальчик-с-пальчик. Сказка о серебряном блюдечке и наливном яблочке. Брат и сестра. С рисунками художника П. Литвиненко. М.: Издание книжного склада М. В. Клюкина. Типо-Литография Товарищества Владимир Чичерин, в Москве, 1913