Кто написал рассказ капитанская дочь

Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов

Александр Пушкин

На то и призвание поэта, чтобы из нас же взять нас и нас же возвратить нам в очищенном и лучшем виде

Николай Гоголь

Спектакли и экранизации

«Капитанская дочка». Режиссёр Юрий Тарич. 1928 год

«Капитанская дочка». Режиссёр Юрий Тарич. 1928 год

«Капитанская дочка» («La figlia del capitano»). Режиссёр Марио Камерини. 1947 год

«Капитанская дочка» («La figlia del capitano»). Режиссёр Марио Камерини. 1947 год

«Капитанская дочка». Режиссёр Владимир Каплуновский. 1958 год

«Капитанская дочка». Режиссёр Владимир Каплуновский. 1958 год

«Капитанская дочка» (телевизионный спектакль). Режиссёр Павел Резников. 1976 год

«Капитанская дочка» (телевизионный спектакль). Режиссёр Павел Резников. 1976 год

«Капитанская дочка». Режиссёр Юрий Тарич. 1928 год

«Капитанская дочка». Режиссёр Юрий Тарич. 1928 год

«Капитанская дочка» («La figlia del capitano»). Режиссёр Марио Камерини. 1947 год

«Капитанская дочка» («La figlia del capitano»). Режиссёр Марио Камерини. 1947 год

«Капитанская дочка». Режиссёр Владимир Каплуновский. 1958 год

«Капитанская дочка». Режиссёр Владимир Каплуновский. 1958 год

«Капитанская дочка» (телевизионный спектакль). Режиссёр Павел Резников. 1976 год

«Капитанская дочка» (телевизионный спектакль). Режиссёр Павел Резников. 1976 год

«Капитанская дочка». Режиссёр Юрий Тарич. 1928 год

«Капитанская дочка». Режиссёр Юрий Тарич. 1928 год

«Капитанская дочка» («La figlia del capitano»). Режиссёр Марио Камерини. 1947 год

«Капитанская дочка» («La figlia del capitano»). Режиссёр Марио Камерини. 1947 год

«Капитанская дочка». Режиссёр Владимир Каплуновский. 1958 год

«Капитанская дочка». Режиссёр Владимир Каплуновский. 1958 год

«Капитанская дочка» (телевизионный спектакль). Режиссёр Павел Резников. 1976 год

«Капитанская дочка» (телевизионный спектакль). Режиссёр Павел Резников. 1976 год

Самое обращение к материалам о крестьянской революции не могло не компрометировать Пушкина

Юлиан Оксман

The Captain’s Daughter

First page of the original serialized version
Author	Aleksandr Pushkin
Original title	Капитанская дочка
Country	Russia
Language	Russian
Genre	Historical novel
Publication date	1836
Media type	Print (Hardback & Paperback)
ISBN	0-394-70714-1
OCLC	1669532
Text	The Captain’s Daughter at Wikisource

The Captain’s Daughter (Russian: «Капитанская дочка», romanized: Kapitanskaya dochka) is a historical novel by the Russian writer Alexander Pushkin. It was first published in 1836 in the fourth issue of the literary journal Sovremennik. The novel is a romanticized account of Pugachev’s Rebellion in 1773–1774. The title «The Captain’s Daughter» has also been used to refer to a collection of stories, one of which was the actual novel.

Plot[edit]

Pyotr Andreyich Grinyov (the narrative is conducted on his behalf) is the only surviving child of a retired Imperial Army officer. When Pyotr turns 17, his father sends him into military service in Orenburg. While en route, Pyotr gets lost in a blizzard, but is rescued by a mysterious man. As a token of his gratitude, Pyotr gives the guide his hareskin coat.

Arriving in Orenburg, Pyotr reports to his commanding officer and is assigned to serve at Fort Belogorsky under Captain Ivan Mironov. The «fort» is little more than a fence around a village, and the captain’s wife Vasilisa is really in charge. Pyotr befriends his fellow officer Shvabrin, who has been banished here after a duel resulted in the death of his opponent. When Pyotr dines with the Mironov family, he meets their daughter Masha and falls in love with her. This causes a rift between Pyotr and Shvabrin, who has been turned down by Masha. When Shvabrin insults Masha’s honor, Pyotr and Shvabrin duel and Pyotr is injured. Pyotr asks his father’s consent to marry Masha, but is refused.

Not much later, the fortress is besieged by the insurgent Yemelyan Pugachev, who claims to be the Emperor Peter III. The Cossacks stationed at the fortress defect to the forces of Pugachev, and he takes the fortress easily. He demands that Captain Mironov swear an oath of allegiance to him, and when refused, hangs the Captain and kills his wife. When it is Pyotr’s turn, Shvabrin suddenly appears to have defected as well, and upon his advice Pugachev orders Pyotr to be hanged. However, his life is suddenly spared as Pugachev turns out to be the guide who rescued Pyotr from the blizzard, and he recognizes Pyotr whom he remembers with affection.

The next evening, Pyotr and Pugachev talk in private. Pyotr impresses Pugachev with the sincerity of his insistence that he cannot serve him. Pugachev decides to let Pyotr go to Orenburg. He is to relay a message to the Governor that Pugachev will be marching on his city. The fort is to be left under the command of Shvabrin, who takes advantage of the situation to try to compel Masha to marry him. Pyotr rushes off to prevent this marriage, but is captured by Pugachev’s troops. After explaining the situation to Pugachev, they both ride off to the fortress.

After Masha is freed, she and Pyotr take off to his father’s estate, but they are intercepted by Imperial troops. Pyotr decides to stay with the army and sends Masha to his father. The war with Pugachev goes on and Pyotr rejoins the army. At the moment of Pugachev’s defeat, Pyotr is arrested for having friendly relations with Pugachev. During his interrogation, Shvabrin testifies that Pyotr is a traitor. Not willing to drag Masha into court, Pyotr is unable to repudiate this accusation and receives the death penalty. Although Empress Catherine the Great commutes his death sentence, Pyotr remains a prisoner.

Masha understands why Pyotr wasn’t able to defend himself and decides to go to St. Petersburg, to present a petition to the empress. In Tsarskoye Selo, she meets a lady of the court and details her plan to see the Empress on Pyotr’s behalf. The lady refuses at first, saying that Pyotr is a traitor, but Masha is able to explain all the circumstances. Soon, Masha receives an invitation to see the Empress, and is shocked to recognize her as the lady she had talked to earlier. The Empress has become convinced of Pyotr’s innocence and has ordered his release. Pyotr witnesses the beheading of Pugachev. He and Masha are married.

List of characters[edit]

• Pyotr Andreyitch Grinyov — Young officer of the Russian Army.
• Andrey Petrovitch Grinyov — Pyotr’s father.
• Avdotya Vassilyevna — Andrey’s wife, Pyotr’s mother.
• Arhip Savelyitch — Piotr’s loyal servant.
• Marya Ivanovna (Masha) — Pyotr’s great love and his future wife.
• Ivan Kuzmitch Mironov — Marya’s father and Army’s Captain.
• Vasilissa Yegorovna — Kuzmitch’s wife, Marya’s mother.
• Alexey Ivanitch Shvabrin — Officer. Piotr’s personal enemy.
• Yemelyan Pugatchev — Ataman of the Yaik Cossacks leading a great popular insurrection against Catherine the Great.
• Gerasim — Clergyman.
• Akulina Pamfilovna — Gerasim’s wife.
• Catherine the Great — Empress of Russia from 1762 to 1796.
• Anna Vlassyevna — Marya’s friend.
• Andrey Karlovitch — General serving in Orenburg.
• Ivan Ivanovitch Zurin — Officer.
• Maximitch — Officer.
• Ivan Ignatyitch — Old man at Mironov’s.
• Monsieur Beaupré — Piotr’s preceptor.
• Palashka, Akulka — Maids.

Adaptations[edit]

Composer César Cui adapted the novel to a libretto for his opera of the same name. Several films have been made as well:

• 1934 – Volga in Flames directed by Viktor Tourjansky
• 1947 – La figlia del capitano by director Mario Camerini with Cesare Danova as Pyotr and Irasema Dilián as Masha.
• 1958 – Tempest by director Alberto Lattuada with Geoffrey Horne as Pyotr and Silvana Mangano as Masha.
• 1958 – Kapitanskaya Dochka by director Vladimir Kaplunovsky with Oleg Strizhenov as Pyotr and Iya Arepina as Masha.
• 1998 – Dark Brown Eyes, a musical opera, by director Sha Tamae for the Takarazuka Revue.
• 2000 – Russkiy Bunt by director Aleksandr Proshkin with Mateusz Damiecki as Pyotr and Karolina Gruszka as Masha.^{[citation needed]}(see https://www.imdb.com/title/tt0167380/)
• 2005 – The Captain’s Daughter, a 28-minute stop motion-animated film.^[1] Placed 4th in the professional rating at the 2006 Open Russian Festival of Animated Film. ^[2] Won a Golden Eagle Award in the category «Best Animated Film» in 2007.^[3]

References[edit]

External links[edit]

The full text of The Captain’s Daughter at Wikisource

• (in Russian) «Капитанская дочка» available at Russian Virtual Library
• An English translation of The Captain’s Daughter under the title Marie: A Story of Russian Love
• Parallel Russian-English text of the novel in ParallelBook format (based on Milne-Home translation with missing parts translated in 2013)
• (in Russian) Book review on novel The Captain’s Daughter on Knigosearch.com
• The Daughter of the Commandant public domain audiobook at LibriVox

The Captain’s Daughter

First page of the original serialized version
Author	Aleksandr Pushkin
Original title	Капитанская дочка
Country	Russia
Language	Russian
Genre	Historical novel
Publication date	1836
Media type	Print (Hardback & Paperback)
ISBN	0-394-70714-1
OCLC	1669532
Text	The Captain’s Daughter at Wikisource

The Captain’s Daughter (Russian: «Капитанская дочка», romanized: Kapitanskaya dochka) is a historical novel by the Russian writer Alexander Pushkin. It was first published in 1836 in the fourth issue of the literary journal Sovremennik. The novel is a romanticized account of Pugachev’s Rebellion in 1773–1774. The title «The Captain’s Daughter» has also been used to refer to a collection of stories, one of which was the actual novel.

Plot[edit]

Pyotr Andreyich Grinyov (the narrative is conducted on his behalf) is the only surviving child of a retired Imperial Army officer. When Pyotr turns 17, his father sends him into military service in Orenburg. While en route, Pyotr gets lost in a blizzard, but is rescued by a mysterious man. As a token of his gratitude, Pyotr gives the guide his hareskin coat.

Arriving in Orenburg, Pyotr reports to his commanding officer and is assigned to serve at Fort Belogorsky under Captain Ivan Mironov. The «fort» is little more than a fence around a village, and the captain’s wife Vasilisa is really in charge. Pyotr befriends his fellow officer Shvabrin, who has been banished here after a duel resulted in the death of his opponent. When Pyotr dines with the Mironov family, he meets their daughter Masha and falls in love with her. This causes a rift between Pyotr and Shvabrin, who has been turned down by Masha. When Shvabrin insults Masha’s honor, Pyotr and Shvabrin duel and Pyotr is injured. Pyotr asks his father’s consent to marry Masha, but is refused.

Not much later, the fortress is besieged by the insurgent Yemelyan Pugachev, who claims to be the Emperor Peter III. The Cossacks stationed at the fortress defect to the forces of Pugachev, and he takes the fortress easily. He demands that Captain Mironov swear an oath of allegiance to him, and when refused, hangs the Captain and kills his wife. When it is Pyotr’s turn, Shvabrin suddenly appears to have defected as well, and upon his advice Pugachev orders Pyotr to be hanged. However, his life is suddenly spared as Pugachev turns out to be the guide who rescued Pyotr from the blizzard, and he recognizes Pyotr whom he remembers with affection.

The next evening, Pyotr and Pugachev talk in private. Pyotr impresses Pugachev with the sincerity of his insistence that he cannot serve him. Pugachev decides to let Pyotr go to Orenburg. He is to relay a message to the Governor that Pugachev will be marching on his city. The fort is to be left under the command of Shvabrin, who takes advantage of the situation to try to compel Masha to marry him. Pyotr rushes off to prevent this marriage, but is captured by Pugachev’s troops. After explaining the situation to Pugachev, they both ride off to the fortress.

After Masha is freed, she and Pyotr take off to his father’s estate, but they are intercepted by Imperial troops. Pyotr decides to stay with the army and sends Masha to his father. The war with Pugachev goes on and Pyotr rejoins the army. At the moment of Pugachev’s defeat, Pyotr is arrested for having friendly relations with Pugachev. During his interrogation, Shvabrin testifies that Pyotr is a traitor. Not willing to drag Masha into court, Pyotr is unable to repudiate this accusation and receives the death penalty. Although Empress Catherine the Great commutes his death sentence, Pyotr remains a prisoner.

Masha understands why Pyotr wasn’t able to defend himself and decides to go to St. Petersburg, to present a petition to the empress. In Tsarskoye Selo, she meets a lady of the court and details her plan to see the Empress on Pyotr’s behalf. The lady refuses at first, saying that Pyotr is a traitor, but Masha is able to explain all the circumstances. Soon, Masha receives an invitation to see the Empress, and is shocked to recognize her as the lady she had talked to earlier. The Empress has become convinced of Pyotr’s innocence and has ordered his release. Pyotr witnesses the beheading of Pugachev. He and Masha are married.

List of characters[edit]

• Pyotr Andreyitch Grinyov — Young officer of the Russian Army.
• Andrey Petrovitch Grinyov — Pyotr’s father.
• Avdotya Vassilyevna — Andrey’s wife, Pyotr’s mother.
• Arhip Savelyitch — Piotr’s loyal servant.
• Marya Ivanovna (Masha) — Pyotr’s great love and his future wife.
• Ivan Kuzmitch Mironov — Marya’s father and Army’s Captain.
• Vasilissa Yegorovna — Kuzmitch’s wife, Marya’s mother.
• Alexey Ivanitch Shvabrin — Officer. Piotr’s personal enemy.
• Yemelyan Pugatchev — Ataman of the Yaik Cossacks leading a great popular insurrection against Catherine the Great.
• Gerasim — Clergyman.
• Akulina Pamfilovna — Gerasim’s wife.
• Catherine the Great — Empress of Russia from 1762 to 1796.
• Anna Vlassyevna — Marya’s friend.
• Andrey Karlovitch — General serving in Orenburg.
• Ivan Ivanovitch Zurin — Officer.
• Maximitch — Officer.
• Ivan Ignatyitch — Old man at Mironov’s.
• Monsieur Beaupré — Piotr’s preceptor.
• Palashka, Akulka — Maids.

Adaptations[edit]

Composer César Cui adapted the novel to a libretto for his opera of the same name. Several films have been made as well:

• 1934 – Volga in Flames directed by Viktor Tourjansky
• 1947 – La figlia del capitano by director Mario Camerini with Cesare Danova as Pyotr and Irasema Dilián as Masha.
• 1958 – Tempest by director Alberto Lattuada with Geoffrey Horne as Pyotr and Silvana Mangano as Masha.
• 1958 – Kapitanskaya Dochka by director Vladimir Kaplunovsky with Oleg Strizhenov as Pyotr and Iya Arepina as Masha.
• 1998 – Dark Brown Eyes, a musical opera, by director Sha Tamae for the Takarazuka Revue.
• 2000 – Russkiy Bunt by director Aleksandr Proshkin with Mateusz Damiecki as Pyotr and Karolina Gruszka as Masha.^{[citation needed]}(see https://www.imdb.com/title/tt0167380/)
• 2005 – The Captain’s Daughter, a 28-minute stop motion-animated film.^[1] Placed 4th in the professional rating at the 2006 Open Russian Festival of Animated Film. ^[2] Won a Golden Eagle Award in the category «Best Animated Film» in 2007.^[3]

References[edit]

External links[edit]

The full text of The Captain’s Daughter at Wikisource

• (in Russian) «Капитанская дочка» available at Russian Virtual Library
• An English translation of The Captain’s Daughter under the title Marie: A Story of Russian Love
• Parallel Russian-English text of the novel in ParallelBook format (based on Milne-Home translation with missing parts translated in 2013)
• (in Russian) Book review on novel The Captain’s Daughter on Knigosearch.com
• The Daughter of the Commandant public domain audiobook at LibriVox

Очень краткое содержание

Российская империя, 18-й век. Пётр Гринёв в шестнадцать лет попал на службу в небольшой степной гарнизон.

Пётр Андреевич Гринёв — рассказчик; сын состо­я­тель­ного поме­щика, добрый незло­па­мятный юноша, сильный, честный, упрямый, гордый; вначале — наивный и безот­вет­ственный, в конце — реши­тельный и смелый.

Там он влюбился в дочь коменданта гарнизона. Сослуживец Гринёва уже сватался к ней, но получил отказ. Сослуживец поссорился с Гринёвым из-за девушки и на дуэли ранил его. Капитанская дочка выхаживала Гринёва и полюбила его. Гринёв хотел жениться на девушке, но его отец был против.

Начался крестьянский бунт. Бунтовщики захватили гарнизон, убили капитана и хотели повесить Гринёва, но его узнал главарь бунтовщиков — как-то зимой он остался без тёплой одежды, и Гринёв подарил ему заячий тулуп.

Гринёву пришлось оставить любимую и уехать. Вскоре он получил от неё письмо. Сослуживец, перешедший на сторону бунтовщиков, принуждал её к браку, и она просила о помощи.

Гринёв отправился в гарнизон, но попал к бунтовщикам. Главарю понравилась его смелость, и он помог спасти капитанскую дочку. Гринёв отвёз девушку к родителям, а сам отправился воевать с бунтовщиками.

Когда бунт был подавлен, арестованный сослуживец-предатель обвинил Гринёва в пособничестве бунтовщикам, и того приговорили к ссылке в Сибирь.

Капитанская дочка отправилась в Петербург, встретилась с императрицей и просила помиловать Гринёва. Гринёва помиловали, и влюблённые поженились.

Подробный пересказ по главам

Глава 1. Сержант гвардии

Пётр Гринёв родился в семье отставного офицера Андрея Петровича.

Андрей Петрович Гринёв — отец Петра, отставной офицер, строгий, прямой.

С пяти лет мальчика воспитывал и учил грамоте старый слуга Савельич.

Архип Савельич — старый слуга Гринёва, смет­ливый, хитрый, береж­ливый, преданный.

С двенадцати лет Гринёва воспитывал француз. Обязанностей своих он не выполнял, и Андрей Петрович выгнал его. На этом воспитание Гринёва закончилось.

В шестнадцать лет Андрей Петрович отправил сына в армию, в Оренбург, под начало своего старинного приятеля-генерала. На прощание он дал сыну отеческое напутствие.

Служи верно, кому присягнёшь; слушайся начальников; за их лаской не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову, а честь смолоду.

Присматривать за Гринёвым поручили Савельичу.

Во время остановки в Симбирске Савельич отправился за покупками, а Гринёв познакомился с Зуриным.

Иван Иванович Зурин — гусар, офицер, лет 35, высокий, с длин­ными чёрными усами, весёлый игрок и гуляка.

Гринёв проиграл ему в бильярд крупную сумму. Чтобы пересилить робость перед Савельичем, Гринёв грубо велел ему отдать долг, чем сильно обидел старика.

Глава 2. Вожатый

Не выдержав мук совести, Гринёв извинился перед Савельичем и поклялся не тратить ни копейки без его разрешения. Старик был огорчён и винил себя за то, что надолго оставил «дитя» одного.

В степи путники попали в снежную бурю и заблудились, но наткнулись на мужика, который вывел их к людям. Гринёв велел дать тому денег, но Савельич отказался. Гринёв не посмел настаивать и в благодарность подарил мужику заячий тулуп. Тот сильно мёрз и очень обрадовался подарку.

В Оренбурге генерал отправил Гринёва в Белогорскую крепость.

Глава 3. Крепость

Крепость оказалась не величественным сооружением с башнями, а деревушкой, окружённой бревенчатым забором. Командовал крепостью капитан Миронов.

Иван Кузмич Миронов — комен­дант крепости, капитан, бодрый старичок, мягкий и добрый, нахо­дится под каблуком у жены.

На деле и крепостью, и домашним хозяйством управляла деятельная, добрая и гостеприимная комендантша — жена Миронова. Она поддерживала в крепости тёплые семейные отношения.

Гринёв познакомился со Швабриным, сосланным сюда за убийство на дуэли.

Алексей Иванович Швабрин — молодой офицер, невы­сокий, смуглый, очень некрасив, дуэлянт, бесчестный негодяй.

Он был образован и хорошо говорил по-французски, чем выделялся среди обитателей крепости. Швабрин насмешливо отзывался о семье Миронова, а его дочь Машу назвал дурочкой.

Марья Ивановна Миронова — дочка капи­тана Миро­нова, лет 18, круг­ло­лицая, румяная, русо­во­лосая, скромная, умная, поря­дочная, верная.

Гринёв познакомился с Машей и понял, что Швабрин неправ, и Мироновы — достойные люди.

Глава 4. Поединок

Жизнь в крепости была спокойной и приятной. Гринёв начал писать стихи и прочёл одно из них Швабрину. Тот догадался, что оно посвящено Маше, и оскорбительно о ней отозвался.

Гринёв вызвал Швабрина на дуэль, взяв в секунданты немолодого поручика. Тот попытался отговорить Гринёва от дуэли, но безуспешно. Поручик рассказал обо всём Миронову, тот прервал дуэль и отругал дуэлянтов.

Маша рассказала Гринёву, что Швабрин сватался к ней и получил отказ, поскольку был девушке противен. Гринёв увидел в насмешках Швабрина «обдуманную клевету» и ещё сильнее захотел его наказать.

Дуэль состоялась. Поначалу Гринёв побеждал, но его нечаянно отвлёк Савельич. Швабрин восполь­зовался этим и ранил его в плечо.

Глава 5. Любовь

За тяжело раненым Гринёвым ухаживали Савельич и Маша. Гринёв простил Швабрина и попросил выпустить того из заточения.

Встав на ноги, Гринёв сделал Маше предложение, но девушка не хотела выходить за него без благословения его родителей. Гринёв написал отцу и получил отказ: кто-то донёс Андрею Петровичу о дуэли, он был очень разгневан.

Савельич поклялся, что не он написал Андрею Петровичу о дуэли. Гринёв заподозрил в доносе Швабрина: только он выиграет, если Гринёв уедет из крепости.

Маша смирилась с волей Андрея Петровича и перестала общаться с Гринёвым. Савельич написал Андрею Петровичу о самочувствии Гринёва и назвал дуэль ошибкой молодости.

Глава 6. Пугачёвщина

За год до этих событий произошло народное восстание, которое быстро подавили. Один из зачинщиков восстания, Емельян Пугачёв, сбежал из-под стражи, объявил себя императором, возглавил новый бунт и уже взял несколько крепостей.

Емельян Пугачёв — казак, лет 40, зачинщик бунта, худо­щавый, широ­ко­плечий, черно­бо­родый, сред­него роста, лицо приятное, но лукавое, хитрый, властный, сооб­ра­зи­тельный, со звериным нюхом, умеет выжи­вать.

На секретном совещании Миронов приказал вычистить единственную пушку и поставить караулы. Комендантша хитростью выведала обо всём у поручика, и новость разнеслась по крепости.

Вскоре схватили башкирца с воззванием Пугачёва присоединиться к его банде. Комендант приказал пытать башкирца, чтобы узнать, кто его послал, но безуспешно: у того был отрезан язык.

Затем стало известно, что бунтовщики взяли соседнюю крепость и повесили всех офицеров. Гринёв испугался за женщин и предложил отправить их в Оренбург. Комендантша не боялась бунтовщиков и отказалась расстаться с мужем. Машу решили отослать.

Глава 7. Приступ

Накануне штурма Гринёва охватило «нетерпеливое ожидание опасностей и чувство благородного честолюбия». Во время штурма Миронов храбро защищал крепость, а бесстрашная комендантша была рядом с ним. Боялась только Маша, которую не успели отправить в Оренбург.

Казаки ещё ночью перешли на сторону Пугачёва. Увидев, что крепость не удержать, Миронов попрощался с женой и дочкой и попытался повести солдат в атаку, но те за ним не пошли.

Бунтовщики вступили в крепость, весь гарнизон и Швабрин присягнули Пугачёву. Миронов отказался давать присягу, его повесили, а комендантшу зарубили саблей.

Гринёва спас Савельич, который бросился бунтовщику в ноги, умолял помиловать «барское дитя» и обещал за него выкуп. Пугачёв велел отпустить Гринёва, но целовать «царю» руку тот отказался.

Глава 8. Незваный гость

Машу спрятала у себя жена священника. От нервного потрясения у девушки началась горячка.

От Савельича Гринёв с изумлением узнал, что Пугачёв — тот самый мужик, которому он подарил заячий тулуп. Пугачёв тоже узнал Гринёва, поэтому и помиловал.

Гринёв не знал, что ему делать. Офицерский долг требовал продолжать служить отечеству, но он не мог оставить Машу одну.

Вскоре Пугачёв потребовал Гринёва к себе. У него шёл военный совет, на котором все кричали, без боязни спорили с Пугачёвым, а потом решили идти на Оренбург. «Новобранного изменника» Швабрина на совет не пригласили. Затем Пугачёв с приближёнными пили и пели заунывные «бурлацкие песни».

После совета Гринёв остался с Пугачёвым наедине. Он предложил Гринёву служить ему, но тот смело сказал, что не признаёт его за царя, и отказался нарушать присягу императрице.

Искренность Гринёва поразила Пугачёва. Он понял, что служить ему Гринёв не станет, и отпустил его в Оренбург.

Глава 9. Разлука

На следующее утро Пугачёв торжественно покинул крепость, назначив Швабрина комендантом. Увидев в толпе Гринёва, Пугачёв велел передать губернатору Оренбурга, что собирается взять город.

Видя, что Пугачёв хорошо отнёсся к Гринёву, Савельич подал ему список вещей, украденных у них бунтовщиками. Пугачёв разгневался, но Савельич спокойно сказал, что отвечает за барское добро. Пугачёв «в припадке великодушия» его не тронул и передал через казака компенсацию.

Гринёву пришлось уехать, оставив Машу во власти Швабрина.

Глава 10. Осада города

Жители Оренбурга готовились к осаде: строили укрепления, чинили стену. Генерала Гринёв нашёл в саду — тот укутывал яблони на зиму. Услышав привезённые Гринёвым вести, генерал собрал совет, на котором не было ни одного военного.

Гринёв пытался уговорить губернатора освободить Белогорскую крепость, но совет решил «оставаться под прикрытием пушек, за крепкой каменной стеною». Один из чиновников предложил «подкупа­тельную» тактику: назначить за голову Пугачёва награду, и тогда его выдадут свои же.

Вскоре войско Пугачёва окружило Оренбург. Осада затянулась, в городе начался голод. Тоскуя и беспокоясь о Маше, Гринёв развлекался тем, что выезжал за стены города и перестре­ливался с пугачёвскими казаками.

Во время такой вылазки Гринёву передали письмо от Маши. Она писала, что Швабрин принуждает её к замужеству, и просила помощи. Гринёв попросил у губернатора роту солдат, обещая очистить от бунтовщиков Белогорскую крепость, но тот отказал.

Глава 11. Мятежная слобода

Гринёв отправился в крепость с верным Савельичем. Проезжая мимо захваченной бунтовщиками слободы, они наткнулись на сторожевой пост. Их схватили, Гринёв сумел вырваться, но вернулся за Савельичем. Их доставили во «дворец» Пугачёва: простую избу со стенами, оклеенными золочёной бумагой.

Гринёв решил, что к Пугачёву его привела судьба, и рассказал, что Швабрин обижает его невесту, девушку-сироту, и он едет заступиться за неё. Пугачёв разгневался и собрался повесить Швабрина, но его «енералы» считали, что Гринёв — вражеский лазутчик, и его надо пытать.

Пряча тревогу, Гринёв поблагодарил Пугачёва за подарки. Тому это понравилось. Он решил помочь и отправился с Гринёвым в крепость.

По дороге Гринёв посоветовал Пугачёву сдаться на милость императрицы. В ответ тот рассказал калмыцкую сказку про орла, который решил питаться падалью и жить триста лет, как ворон. Попробовав, орёл понял: «чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью».

Глава 12. Сирота

Швабрин держал Машу взаперти, на хлебе и воде, но девушка стойко сопротивлялась его домогательствам: она верила, что Гринёв спасёт её. Пугачёв освободил Машу и захотел здесь же сыграть свадьбу. Перепуганный Швабрин упал на колени и донёс, что девушка — дочь убитого коменданта. В этот момент всю ненависть и гнев в Гринёве заглушило презрение и омерзение к Швабрину.

Гринёв снова смело заговорил с Пугачёвым и попросил просто отпустить его и бедную сироту. Тот любил оказывать «царские милости» и согласился.

— Ин быть по-твоему! — сказал он. — Казнить так казнить, жаловать так жаловать: таков мой обычай. Возьми себе свою красавицу; вези её, куда хочешь, и дай вам бог любовь да совет!

Гринёву выдали пропуск через все подвластные Пугачёву заставы. Он решил отвезти Машу к своим родителям.

Глава 13. Арест

По дороге путники наткнулись на гусарский полк под командованием Зурина. Тот уговорил Гринёва отправить Машу с Савельичем к родителям и остаться воевать с бунтовщиками. Гринёв решил выполнить офицерский долг.

Савельич не хотел оставлять барина, но Гринёв сказал, что доверяет ему самое дорогое — свою будущую жену, и старик согласился. Маша рассталась с Гринёвым со слезами на глазах и пообещала никогда не забывать его.

Бунт продолжался до лета. Захватили Пугачёва по дороге к Москве. Гринёв видел разорённые поместья, его отряд отбирал у крестьян то, что не отобрали мятежники. Всё это ужасало его: «Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!».

Наконец Пугачёва поймали. Гринёв поневоле сочувствовал ему, ведь он спас Машу.

Гринёв уже собирался домой, когда Зурин получил приказ о его аресте.

Глава 14. Суд

Гринёва обвинили в пособничестве Пугачёву. Его оклеветал Швабрин, которого тоже арестовали. Гринёв мог доказать свою невиновность, но не хотел впутывать Машу. Его приговорили к смертной казни, но императрица, из уважения к Андрею Петровичу, заменила её на вечную ссылку в Сибирь.

Андрей Петрович поверил, что его сын виновен, а мать верила в невиновность сына и старалась убедить в этом мужа.

Маша тоже была уверена в невиновности Гринёва. Она отправилась в Петербург, чтобы подать прошение императрице. Гуляя по саду, Маша встретила приятную даму, разговорилась с ней и рассказала свою историю. Услыхав имя Гринёва, дама нахмурилась, но Маша убедила её в невиновности жениха. Дама оказалась императрицей. Она помиловала Гринёва и передала Андрею Петровичу письмо, в котором уверяла его в невиновности сына. Машу императрица обеспечила приданым.

На этом записки Гринёва заканчиваются. Из семейных преданий известно, что он был на казни Пугачёва, и тот кивнул ему головой, которая через минуту была отрублена. Затем Гринёв с согласия родителей женился на Маше. Письмо императрицы стало семейной реликвией.

• Полный текст
• Глава I. Сержант гвардии
• Глава II. Вожатый
• Глава III. Крепость
• Глава IV. Поединок
• Глава V. Любовь
• Глава VI. Пугачевщина
• Глава VII. Приступ
• Глава VIII. Незваный гость
• Глава IX. Разлука
• Глава Х. Осада города
• Глава XI. Мятежная слобода
• Глава XII. Сирота
• Глава XIII. Арест
• Глава XIV. Суд

Береги честь смолоду.

Посло­вица

Глава I. Сержант гвардии[1]

– Был бы гвар­дии он зав­тра ж капитан.
– Того не надобно; пусть в армии послужит.
– Изрядно ска­зано! пус­кай его потужит…
………………………………………………………
Да кто его отец?

Княж­нин[2]

Отец мой, Андрей Пет­ро­вич Гри­нев, в моло­до­сти своей слу­жил при графе Минихе[3] и вышел в отставку пре­мьер-май­о­ром[4] в 17… году. С тех пор жил он в своей Сим­бир­ской деревне, где и женился на девице Авдо­тье Васи­льевне Ю., дочери бед­ного тамош­него дво­ря­нина. Нас было девять чело­век детей. Все мои бра­тья и сестры умерли во младенчестве.

Матушка была еще мною брю­хата, как уже я был запи­сан в Семе­нов­ский полк сер­жан­том,[5] по мило­сти май­ора гвар­дии князя Б., близ­кого нашего род­ствен­ника. Если б паче вся­кого чая­ния матушка родила дочь, то батюшка объ­явил бы куда сле­до­вало о смерти неявив­ше­гося сер­жанта, и дело тем бы и кон­чи­лось. Я счи­тался в отпуску до окон­ча­ния наук. В то время вос­пи­ты­ва­лись мы не по-нонеш­нему. С пяти­лет­него воз­раста отдан я был на руки стре­мян­ному[6] Саве­льичу, за трез­вое пове­де­ние пожа­ло­ван­ному мне в дядьки.[7] Под его над­зо­ром на две­на­дца­том году выучился я рус­ской гра­моте и мог очень здраво судить о свой­ствах бор­зого кобеля. В это время батюшка нанял для меня фран­цуза, мосье Бопре, кото­рого выпи­сали из Москвы вме­сте с годо­вым запа­сом вина и про­ван­ского масла. При­езд его сильно не понра­вился Саве­льичу. «Слава Богу, – вор­чал он про себя, – кажется, дитя умыт, при­че­сан, накорм­лен. Куда как нужно тра­тить лиш­ние деньги и нани­мать мусье, как будто и своих людей не стало!»

Бопре в оте­че­стве своем был парик­ма­хе­ром, потом в Прус­сии сол­да­том, потом при­е­хал в Рос­сию pour être outchitel,[8] не очень пони­мая зна­че­ние этого слова. Он был доб­рый малый, но вет­рен и бес­пу­тен до край­но­сти. Глав­ною его сла­бо­стию была страсть к пре­крас­ному полу; нередко за свои неж­но­сти полу­чал он толчки, от кото­рых охал по целым сут­кам. К тому же не был он (по его выра­же­нию) и вра­гом бутылки, то есть (говоря по-рус­ски) любил хлеб­нуть лиш­нее. Но как вино пода­ва­лось у нас только за обе­дом, и то по рюмочке, при­чем учи­теля обык­но­венно и обно­сили, то мой Бопре очень скоро при­вык к рус­ской настойке и даже стал пред­по­чи­тать ее винам сво­его оте­че­ства, как не в при­мер более полез­ную для желудка. Мы тот­час пола­дили, и хотя по кон­тракту обя­зан он был учить меня по-фран­цуз­ски, по-немецки и всем нау­кам, но он пред­по­чел наскоро выучиться от меня кое-как бол­тать по-рус­ски, – и потом каж­дый из нас зани­мался уже своим делом. Мы жили душа в душу. Дру­гого мен­тора я и не желал. Но вскоре судьба нас раз­лу­чила, и вот по какому случаю.

Прачка Палашка, тол­стая и рябая девка, и кри­вая коров­ница Акулька как-то согла­си­лись в одно время кинуться матушке в ноги, винясь в пре­ступ­ной сла­бо­сти и с пла­чем жалу­ясь на мусье, обо­льстив­шего их неопыт­ность. Матушка шутить этим не любила и пожа­ло­ва­лась батюшке. У него рас­права была коротка. Он тот­час потре­бо­вал кана­лью фран­цуза. Доло­жили, что мусье давал мне свой урок. Батюшка пошел в мою ком­нату. В это время Бопре спал на кро­вати сном невин­но­сти. Я был занят делом. Надобно знать, что для меня выпи­сана была из Москвы гео­гра­фи­че­ская карта. Она висела на стене безо вся­кого упо­треб­ле­ния и давно соблаз­няла меня шири­ною и доб­ро­тою бумаги. Я решился сде­лать из нее змей и, поль­зу­ясь сном Бопре, при­нялся за работу. Батюшка вошел в то самое время, как я при­ла­жи­вал мочаль­ный хвост к Мысу Доб­рой Надежды. Увидя мои упраж­не­ния в гео­гра­фии, батюшка дер­нул меня за ухо, потом под­бе­жал к Бопре, раз­бу­дил его очень неосто­рожно и стал осы­пать уко­риз­нами. Бопре в смя­те­нии хотел было при­встать и не мог: несчаст­ный фран­цуз был мертво пьян. Семь бед, один ответ. Батюшка за ворот при­под­нял его с кро­вати, вытол­кал из две­рей и в тот же день про­гнал со двора, к неопи­сан­ной радо­сти Саве­льича. Тем и кон­чи­лось мое воспитание.

Я жил недо­рос­лем, гоняя голу­бей и играя в чехарду с дво­ро­выми маль­чиш­ками. Между тем минуло мне шест­на­дцать лет. Тут судьба моя переменилась.

Одна­жды осе­нью матушка варила в гости­ной медо­вое варе­нье, а я, обли­зы­ва­ясь, смот­рел на кипу­чие пенки. Батюшка у окна читал При­двор­ный кален­дарь,[9] еже­годно им полу­ча­е­мый. Эта книга имела все­гда силь­ное на него вли­я­ние: нико­гда не пере­чи­ты­вал он ее без осо­бен­ного уча­стия, и чте­ние это про­из­во­дило в нем все­гда уди­ви­тель­ное вол­не­ние желчи. Матушка, знав­шая наизусть все его свы­чаи и обы­чаи, все­гда ста­ра­лась засу­нуть несчаст­ную книгу как можно пода­лее, и таким обра­зом При­двор­ный кален­дарь не попа­дался ему на глаза ино­гда по целым меся­цам. Зато, когда он слу­чайно его нахо­дил, то, бывало, по целым часам не выпус­кал уж из своих рук. Итак, батюшка читал При­двор­ный кален­дарь, изредка пожи­мая пле­чами и повто­ряя впол­го­лоса: «Гене­рал-пору­чик!.. Он у меня в роте был сер­жан­том!.. Обоих рос­сий­ских орде­нов кава­лер!.. А давно ли мы…» Нако­нец батюшка швыр­нул кален­дарь на диван и погру­зился в задум­чи­вость, не пред­ве­щав­шую ничего доброго.

Вдруг он обра­тился к матушке: «Авдо­тья Васи­льевна, а сколько лет Петруше?»

– Да вот пошел сем­на­дца­тый годок, – отве­чала матушка. – Пет­руша родился в тот самый год, как окри­вела тетушка Наста­сья Гера­си­мовна, и когда еще…

«Добро, – пре­рвал батюшка, – пора его в службу. Полно ему бегать по деви­чьим да лазить на голубятни».

Мысль о ско­рой раз­луке со мною так пора­зила матушку, что она уро­нила ложку в кастрюльку и слезы потекли по ее лицу. Напро­тив того, трудно опи­сать мое вос­хи­ще­ние. Мысль о службе сли­ва­лась во мне с мыс­лями о сво­боде, об удо­воль­ствиях петер­бург­ской жизни. Я вооб­ра­жал себя офи­це­ром гвар­дии, что, по мне­нию моему, было вер­хом бла­го­по­лу­чия человеческого.

Батюшка не любил ни пере­ме­нять свои наме­ре­ния, ни откла­ды­вать их испол­не­ние. День отъ­езду моему был назна­чен. Нака­нуне батюшка объ­явил, что наме­рен писать со мною к буду­щему моему началь­нику, и потре­бо­вал пера и бумаги.

– Не забудь, Андрей Пет­ро­вич, – ска­зала матушка, – покло­ниться и от меня князю Б.; я, дескать, наде­юсь, что он не оста­вит Пет­рушу сво­ими милостями.

– Что за вздор! – отве­чал батюшка нахму­рясь. – К какой стати стану я писать к князю Б.?

– Да ведь ты ска­зал, что изво­лишь писать к началь­нику Петруши.

– Ну, а там что?

– Да ведь началь­ник Пет­ру­шин – князь Б. Ведь Пет­руша запи­сан в Семе­нов­ский полк.

– Запи­сан! А мне какое дело, что он запи­сан? Пет­руша в Петер­бург не поедет. Чему научится он, служа в Петер­бурге? мотать да повес­ни­чать? Нет, пус­кай послу­жит он в армии, да потя­нет лямку, да поню­хает пороху, да будет сол­дат, а не шама­тон.[10] Запи­сан в гвар­дии! Где его пашпорт? подай его сюда.

Матушка отыс­кала мой пас­порт, хра­нив­шийся в ее шка­тулке вме­сте с сороч­кою, в кото­рой меня кре­стили, и вру­чила его батюшке дро­жа­щею рукою. Батюшка про­чел его со вни­ма­нием, поло­жил перед собою на стол и начал свое письмо.

Любо­пыт­ство меня мучило: куда ж отправ­ляют меня, если уж не в Петер­бург? Я не сво­дил глаз с пера батюш­кина, кото­рое дви­га­лось довольно мед­ленно. Нако­нец он кон­чил, запе­ча­тал письмо в одном пакете с пас­пор­том, снял очки и, подо­звав меня, ска­зал: «Вот тебе письмо к Андрею Кар­ло­вичу Р., моему ста­рин­ному това­рищу и другу. Ты едешь в Орен­бург слу­жить под его начальством».

Итак, все мои бле­стя­щие надежды руши­лись! Вме­сто весе­лой петер­бург­ской жизни ожи­дала меня скука в сто­роне глу­хой и отда­лен­ной. Служба, о кото­рой за минуту думал я с таким вос­тор­гом, пока­за­лась мне тяж­ким несча­стьем. Но спо­рить было нечего! На дру­гой день поутру под­ве­зена была к крыльцу дорож­ная кибитка; уло­жили в нее чемо­дан, погре­бец[11] с чай­ным при­бо­ром и узлы с бул­ками и пиро­гами, послед­ними зна­ками домаш­него балов­ства. Роди­тели мои бла­го­сло­вили меня. Батюшка ска­зал мне: «Про­щай, Петр. Служи верно, кому при­сяг­нешь; слу­шайся началь­ни­ков; за их лас­кой не гоняйся; на службу не напра­ши­вайся; от службы не отго­ва­ри­вайся; и помни посло­вицу: береги пла­тье снову, а честь смо­лоду». Матушка в сле­зах нака­зы­вала мне беречь мое здо­ро­вье, а Саве­льичу смот­реть за дитя­тей. Надели на меня заячий тулуп, а сверху лисью шубу. Я сел в кибитку с Саве­льи­чем и отпра­вился в дорогу, обли­ва­ясь слезами.

В ту же ночь при­е­хал я в Сим­бирск, где дол­жен был про­быть сутки для закупки нуж­ных вещей, что и было пору­чено Саве­льичу. Я оста­но­вился в трак­тире. Саве­льич с утра отпра­вился по лав­кам. Соскуча гля­деть из окна на гряз­ный пере­улок, я пошел бро­дить по всем ком­на­там. Вошед в бил­ли­ард­ную, уви­дел я высо­кого барина, лет трид­цати пяти, с длин­ными чер­ными усами, в халате, с кием в руке и с труб­кой в зубах. Он играл с мар­ке­ром, кото­рый при выиг­рыше выпи­вал рюмку водки, а при про­иг­рыше дол­жен был лезть под бил­ли­ард на чет­ве­рин­ках. Я стал смот­реть на их игру. Чем долее она про­дол­жа­лась, тем про­гулки на чет­ве­рин­ках ста­но­ви­лись чаще, пока, нако­нец, мар­кер[12] остался под бил­ли­ар­дом. Барин про­из­нес над ним несколько силь­ных выра­же­ний в виде над­гроб­ного слова и пред­ло­жил мне сыг­рать пар­тию. Я отка­зался по неуме­нию. Это пока­за­лось ему, по-види­мому, стран­ным. Он погля­дел на меня как бы с сожа­ле­нием; однако мы раз­го­во­ри­лись. Я узнал, что его зовут Ива­ном Ива­но­ви­чем Зури­ным, что он рот­мистр ** гусар­ского полку и нахо­дится в Сим­бир­ске при при­еме рекрут,[13] а стоит в трак­тире. Зурин при­гла­сил меня ото­бе­дать с ним вме­сте чем Бог послал, по-сол­дат­ски. Я с охо­тою согла­сился. Мы сели за стол. Зурин пил много и пот­че­вал и меня, говоря, что надобно при­вы­кать ко службе; он рас­ска­зы­вал мне армей­ские анек­доты, от кото­рых я со смеху чуть не валялся, и мы встали из-за стола совер­шен­ными при­я­те­лями. Тут вызвался он выучить меня играть на бил­ли­арде. «Это, – гово­рил он, – необ­хо­димо для нашего брата слу­жи­вого. В походе, напри­мер, при­дешь в местечко – чем при­ка­жешь заняться? Ведь не все же бить жидов. Поне­воле пой­дешь в трак­тир и ста­нешь играть на бил­ли­арде; а для того надобно уметь играть!» Я совер­шенно был убеж­ден и с боль­шим при­ле­жа­нием при­нялся за уче­ние. Зурин громко обод­рял меня, дивился моим быст­рым успе­хам и, после несколь­ких уро­ков, пред­ло­жил мне играть в деньги, по одному грошу, не для выиг­рыша, а так, чтоб только не играть даром, что, по его сло­вам, самая сквер­ная при­вычка. Я согла­сился и на то, а Зурин велел подать пуншу и уго­во­рил меня попро­бо­вать, повто­ряя, что к службе надобно мне при­вы­кать; а без пуншу, что и служба! Я послу­шался его. Между тем игра наша про­дол­жа­лась. Чем чаще при­хле­бы­вал я от моего ста­кана, тем ста­но­вился отваж­нее. Шары поми­нутно летали у меня через борт; я горя­чился, бра­нил мар­кера, кото­рый счи­тал Бог ведает как, час от часу умно­жал игру, сло­вом – вел себя как маль­чишка, вырвав­шийся на волю. Между тем время про­шло неза­метно. Зурин взгля­нул на часы, поло­жил кий и объ­явил мне, что я про­иг­рал сто руб­лей. Это меня немножко сму­тило. Деньги мои были у Саве­льича. Я стал изви­няться. Зурин меня пре­рвал: «Поми­луй! Не изволь и бес­по­ко­иться. Я могу и подо­ждать, а пока­мест поедем к Аринушке».

Что при­ка­жете? День я кон­чил так же бес­путно, как и начал. Мы отужи­нали у Ари­нушки. Зурин поми­нутно мне под­ли­вал, повто­ряя, что надобно к службе при­вы­кать. Встав из-за стола, я чуть дер­жался на ногах; в пол­ночь Зурин отвез меня в трактир.

Саве­льич встре­тил нас на крыльце. Он ахнул, увидя несо­мнен­ные при­знаки моего усер­дия к службе. «Что это, сударь, с тобою сде­ла­лось? – ска­зал он жал­ким голо­сом, – где ты это нагру­зился? Ахти Гос­поди! отроду такого греха не бывало!» – «Молчи, хрыч! – отве­чал я ему, запи­на­ясь, – ты, верно, пьян, пошел спать… и уложи меня».

На дру­гой день я проснулся с голов­ною болью, смутно при­по­ми­ная себе вче­раш­ние про­ис­ше­ствия. Раз­мыш­ле­ния мои пре­рваны были Саве­льи­чем, вошед­шим ко мне с чаш­кою чая. «Рано, Петр Андреич, – ска­зал он мне, качая голо­вою, – рано начи­на­ешь гулять. И в кого ты пошел? Кажется, ни батюшка, ни дедушка пья­ни­цами не бывали; о матушке и гово­рить нечего: отроду, кроме квасу, в рот ничего не изво­лила брать. А кто всему вино­ват? про­кля­тый мусье. То и дело, бывало, к Анти­пьевне забе­жит: „Мадам, же ву при, водкю“.[14] Вот тебе и же ву при! Нечего ска­зать: добру наста­вил, соба­чий сын. И нужно было нани­мать в дядьки басур­мана, как будто у барина не стало и своих людей!»

Мне было стыдно. Я отвер­нулся и ска­зал ему: «Поди вон, Саве­льич; я чаю не хочу». Но Саве­льича муд­рено было унять, когда, бывало, при­мется за про­по­ведь. «Вот видишь ли, Петр Андреич, каково под­гу­ли­вать. И головке-то тяжело, и кушать-то не хочется. Чело­век пью­щий ни на что не годен… Выпей-ка огу­реч­ного рас­солу с медом, а всего бы лучше опо­хме­литься пол­ста­кан­чи­ком настойки. Не при­ка­жешь ли?»

В это время маль­чик вошел и подал мне записку от И. И. Зурина. Я раз­вер­нул ее и про­чел сле­ду­ю­щие строки:

«Любез­ный Петр Андре­евич, пожа­луй­ста, при­шли мне с моим маль­чи­ком сто руб­лей, кото­рые ты мне вчера про­иг­рал. Мне край­няя нужда в деньгах.

Гото­вый ко услугам
Иван Зурин».

Делать было нечего. Я взял на себя вид рав­но­душ­ный и, обра­тясь к Саве­льичу, кото­рый был и денег, и белья, и дел моих рачи­тель,[15] при­ка­зал отдать маль­чику сто руб­лей. «Как! зачем?» – спро­сил изум­лен­ный Саве­льич. «Я их ему дол­жен», – отве­чал я со все­воз­мож­ной холод­но­стию. «Дол­жен! – воз­ра­зил Саве­льич, час от часу при­ве­ден­ный в боль­шее изум­ле­ние, – да когда же, сударь, успел ты ему задол­жать? Дело что-то не ладно. Воля твоя, сударь, а денег я не выдам».

Я поду­мал, что если в сию реши­тель­ную минуту не пере­спорю упря­мого ста­рика, то уж в послед­ствии вре­мени трудно мне будет осво­бо­диться от его опеки, и, взгля­нув на него гордо, ска­зал: «Я твой гос­по­дин, а ты мой слуга. Деньги мои. Я их про­иг­рал, потому что так мне взду­ма­лось. А тебе сове­тую не умни­чать и делать то, что тебе приказывают».

Саве­льич так был пора­жен моими сло­вами, что сплес­нул руками и остол­бе­нел. «Что же ты сто­ишь!» – закри­чал я сер­дито. Саве­льич запла­кал. «Батюшка Петр Андреич, – про­из­нес он дро­жа­щим голо­сом, – не умори меня с печали. Свет ты мой! послу­шай меня, ста­рика: напиши этому раз­бой­нику, что ты пошу­тил, что у нас и денег-то таких не водится. Сто руб­лей! Боже ты мило­сти­вый! Скажи, что тебе роди­тели крепко-накрепко зака­зали не играть, окроме как в орехи…» – «Полно врать, – пре­рвал я строго, – пода­вай сюда деньги или я тебя вза­шеи прогоню».

Саве­льич погля­дел на меня с глу­бо­кой горе­стью и пошел за моим дол­гом. Мне было жаль бед­ного ста­рика; но я хотел вырваться на волю и дока­зать, что уж я не ребе­нок. Деньги были достав­лены Зурину. Саве­льич поспе­шил вывезти меня из про­кля­того трак­тира. Он явился с изве­стием, что лошади готовы. С неспо­кой­ной сове­стию и с без­молв­ным рас­ка­я­нием выехал я из Сим­бир­ска, не про­стясь с моим учи­те­лем и не думая с ним уже когда-нибудь увидеться.

---

Приблизительное время чтения: 7 мин.

В нашей рубрике друзья «Фомы» выбирают и советуют читателям книги, которые – Стоит прочесть.

Книгу рекомендует поэт, драматург, адвокат, композитор и переводчик произведений Пушкина на английский язык

Джулиан Генри Лоуэнфельд:

Автор

Александр Пушкин (1799–1837). Ко времени публикации «Капитанской дочки» Пушкиным были написаны практически все тексты, которые сегодня называют ключевыми в его творчестве. «Капитанская дочка» стала одним из последних произведений, опубликованных при жизни автора.

Жанр

Несмотря на то, что по объему книга больше напоминает повесть, «Капитанскую дочку» принято относить к жанру исторического романа. Однако содержание, форма и проблематика «Капитанской дочки» выводят ее за пределы этого жанра. «Капитанская дочка» — это и роман-биография дворянина Петра Гринёва, который оставил свои воспоминания, и роман воспитания (становление личности и характера молодого человека), и семейная хроника Гринёвых, и даже роман-притча, так как судьбы героев по-своему обрисовывают смысл эпиграфа к роману: «Береги честь смолоду».

Содержание

Основное действие романа происходит во времена восстания Емельяна Пугачёва (1773–1775). В книге рассказывается о судьбе молодого дворянина Петра Гринёва, на долю которого выпадает немало испытаний: противостояние мятежникам, сражение на дуэли за свою возлюбленную, судьбоносная встреча с предводителем крестьянского бунта, арест и счастливое освобождение.

История создания и публикация

Роман был опубликован в 1836 году, за месяц до гибели Пушкина, в журнале «Современник» под видом семейных записок покойного Петра Андреевича Гринёва. Себя Пушкин представил в роли публикатора, который добавил только название, «приискав к каждой главе приличный эпиграф и дозволив себе переменить некоторые собственные имена».

Роман вырос из трудов Пушкина по истории России. С 1830-х гг. в центре внимания автора был XVIII век, в том числе — крестьянская война 1773–1775 гг. Чтобы лучше разобраться в этих событиях, Пушкин едет на места, где они происходили, — в оренбургские степи и Поволжье. Он осматривает поля сражений, собирает свидетельства стариков-очевидцев, рассказы и предания о Пугачёве. Из материалов о восстании сложилась «История Пугачёва», опубликованная в 1834 году под названием «История Пугачёвского бунта».

Роман «Капитанская дочка» является свое­образным художественным осмыслением этого труда.

Христианский взгляд на роман

В романе Пушкин поднимает проблемы нравственности, милосердия, многие «вечные» темы, важные в любые исторические времена: сочувствия, самолюбия, чести, предательства и добра…

Главные герои — Гринёв, Маша, ее родители — честные и искренние люди, оказались втянутыми в вихрь тяжелых мятежных обстоятельств «русского бунта», но продолжают жить, любить и верить. Герои нередко оказываются в ситуациях нравственного выбора, из которых всегда выходят с честью, стойкостью и достоинством. «Капитанская дочка» — книга, в которой, как отмечает писатель Алексей Варламов, «чувствуется Божий Промысл», а «Промысл не бросает тех, кто к нему обращается, и приходит к ним на помощь».

Интересные факты

Религиозный мыслитель Георгий Федотов писал, что «Капитанская дочка» — самое христианское произведение русской литературы.

Роман неоднократно экранизировался. Одни из самых известных экранизаций — фильм 1958 года режиссера Владимира Каплуновского с Ией Арепиной и Олегом Стриженовым (на фото вверху) в главных ролях, и телеспектакль Павла Резникова 1978 года.

Экранизация 1958 года. Режиссер Владимир Каплуновский

Экранизация 1928 года. Режиссер Юрий Тарич

Итальянская экранизация 1965 года (мини-сериал) (Италия). Режиссёр Леонардо Кортезе. 1 серия. Посмотреть все серии на YouTube.

Телеспектакль 1978 года. Режиссер Павел Резников

Экранизация 2000 года. «Русский бунт». Режиссер Александр Прошкин. Трейлер

Каждой главе романа предпослан эпи­граф. Из 17 эпиграфов «Капитанской дочки» десять заимствованы из народного творчества: песен («Вы, молодые ребята, послушайте, Что мы, старые старики, будем сказывати») и  пословиц («Мирская молва — Морская волна»).

«Капитанская дочка» — самое популярное произведение Пушкина у зарубежных читателей, которое переведено более чем на 50 языков. Уже в 1841 году, через пять лет после выхода в России, книга вышла отдельным изданием в переводе на шведский язык. Перевод «Капитанской дочки» на японский язык назывался «Дневник бабочки, размышляющей о душе цветка» и датируется 1883 годом.

«Капитанская дочка» — произведение, которое никогда не подвергалось жесткой цензуре ни при каких политических обстоятельствах.

Как любимые говорят «прощай»

…Отрывок из «Капитанской дочки»

Отрывок из главы «Приступ», в которой рассказывается о том, как Емельян Пугачев и его сторонники окружают Белогорскую крепость, а ее защитники под командованием капитана Миронова, в числе которых главный герой Петр Гринёв, пытаются дать отпор мятежникам.

ж рассветало. Я летел по улице, как услышал, что зовут меня. Я остановился. «Куда вы? — сказал Иван Игнатьич, догоняя меня.— Иван Кузмич на валу и послал меня за вами. Пугач пришел». — «Уехала ли Марья Ивановна? — спросил я с сердечным трепетом». — «Не успела, — отвечал Иван Игнатьич, — дорога в Оренбург отрезана; крепость окружена. Плохо, Петр Андреич!»

Мы пошли на вал, возвышение, образованное природой и укрепленное частоколом. Там уже толпились все жители крепости. Гарнизон стоял в ружье. Пушку туда перетащили накануне. Комендант расхаживал перед своим малочисленным строем… Комендант обошел свое войско, говоря солдатам: «Ну, детушки, постоим сегодня за матушку государыню и докажем всему свету, что мы люди бравые и присяжные!» Солдаты громко изъявили усердие… Люди, разъезжающие в степи, заметя движение в крепости, съехались в кучку и стали между собою толковать. Комендант велел Ивану Игнатьичу навести пушку на их толпу и сам приставил фитиль. Ядро зажужжало и пролетело над ними, не сделав никакого вреда. Наездники, рассеясь, тотчас ускакали из виду, и степь опустела.

Тут явилась на валу Василиса Егоровна и с нею Маша, не хотевшая отстать от нее. «Ну, что? — сказала комендантша. — Каково идет баталья? Где же неприятель?» — «Неприятель недалече, — отвечал Иван Кузмич. — Бог даст, все будет ладно. Что, Маша, страшно тебе?» — «Нет, папенька, — отвечала Марья Ивановна, — дома одной страшнее». Тут она взглянула на меня и с усилием улыбнулась. Я невольно стиснул рукоять моей шпаги, вспомня, что накануне получил ее из ее рук, как бы на защиту моей любезной. Сердце мое горело. Я воображал себя ее рыцарем. Я жаждал доказать, что был достоин ее доверенности, и с нетерпением стал ожидать решительной минуты.

В это время из-за высоты, находившейся в полверсте от крепости, показались новые конные толпы, и вскоре степь усеялась множеством людей, вооруженных копьями и сайдаками. Между ими на белом коне ехал человек в красном кафтане, с обнаженной саблею в руке: это был сам Пугачев. Он остановился; его окружили, и, как видно, по его повелению, четыре человека отделились и во весь опор подскакали под самую крепость. Мы в них узнали своих изменников… Изменники кричали: «Не стреляйте; выходите вон к государю. Государь здесь!»
«Вот я вас! — закричал Иван Кузмич. — Ребята! стреляй!» Солдаты наши дали залп… Василиса Егоровна, присмиревшая под пулями, взглянула на степь, на которой заметно было большое движение; потом оборотилась к мужу и сказала ему: «Иван Кузмич, в животе и смерти Бог волен: благослови Машу. Маша, подойди к отцу».

Маша, бледная и трепещущая, подошла к Ивану Кузмичу, стала на колени и поклонилась ему в землю. Старый комендант перекрестил ее трижды; потом поднял и, поцеловав, сказал ей изменившимся голосом: «Ну, Маша, будь счастлива. Молись Богу: он тебя не оставит. Коли найдется добрый человек, дай Бог вам любовь да совет. Живите, как жили мы с Василисой Егоровной. Ну, прощай, Маша. Василиса Егоровна, уведи же ее поскорей».

(Маша кинулась ему на шею и зарыдала.) «Поцелуемся ж и мы, — сказала, заплакав, комендантша. — Прощай, мой Иван Кузмич. Отпусти мне, коли в чем я тебе досадила!» — «Прощай, прощай, матушка! — сказал комендант, обняв свою старуху. — Ну, довольно! Ступайте, ступайте домой; да коли успеешь, надень на Машу сарафан». Комендантша с дочерью удалились.

Я глядел вослед Марьи Ивановны; она оглянулась и кивнула мне головой. Тут Иван Кузмич оборотился к нам, и все внимание его устремилось на неприятеля. Мятежники съезжались около своего предводителя и вдруг начали слезать с лошадей. «Теперь стойте крепко, — сказал комендант, — будет приступ…»

В эту минуту раздался страшный визг и крики; мятежники бегом бежали к крепости. Пушка наша заряжена была картечью. Комендант подпустил их на самое близкое расстояние и вдруг выпалил опять. Картечь хватила в самую середину толпы. Мятежники отхлынули в обе стороны и попятились. Предводитель их остался один впереди… Он махал саблею и, казалось, с жаром их уговаривал… Крик и визг, умолкнувшие на минуту, тотчас снова возобновились. «Ну, ребята, — сказал комендант, — теперь отворяй ворота, бей в барабан. Ребята! вперед, на вылазку, за мною!»

Читайте также:
Писатель Алексей Варламов о повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка»

Признание православного американца