Ироничный рассказ про то, как четверо мужиков и барин целый день пытались вытащить крупного налима, забившегося под корягу. Они бездумно потратили много сил и времени на поимку одной рыбины, но налим все же уплыл от них.
«Налим» читать
Летнее утро. В воздухе тишина; только поскрипывает на берегу кузнечик да где-то робко мурлыкает орличка. На небе неподвижно стоят перистые облака, похожие на рассыпанный снег… Около строящейся купальни, под зелеными ветвями ивняка, барахтается в воде плотник Герасим, высокий, тощий мужик с рыжей курчавой головой и с лицом, поросшим волосами. Он пыхтит, отдувается и, сильно мигая глазами, старается достать что-то из-под корней ивняка. Лицо его покрыто потом. На сажень от Герасима, по горло в воде, стоит плотник Любим, молодой горбатый мужик с треугольным лицом и с узкими, китайскими глазками. Как Герасим, так и Любим, оба в рубахах и портах. Оба посипели от холода, потому что уж больше часа сидят в воде…
— Да что ты всё рукой тычешь? — кричит горбатый Любим, дрожа как в лихорадке. — Голова ты садовая! Ты держи его, держи, а то уйдет, анафема! Держи, говорю!
— Не уйдет… Куда ему уйтить? Он под корягу забился… — говорит Герасим охрипшим, глухим басом, идущим не из гортани, а из глубины живота. Скользкий, шут, и ухватить не за что.
— Ты за зебры хватай, за зебры!
— Не видать жабров-то… Постой, ухватил за что- то… За губу ухватил… Кусается, шут!
— Не тащи за губу, не тащи — выпустишь! За зебры хватай его, за зебры хватай! Опять почал рукой тыкать! Да и беспонятный же мужик, прости царица небесная! Хватай!
— «Хватай»… — дразнит Герасим. — Командер какой нашелся… Шел бы да и хватал бы сам, горбатый чёрт… Чего стоишь?
— Ухватил бы я, коли б можно было… Нешто при моей низкой комплекцыи можно под берегом стоять? Там глыбоко!
— Ничего, что глыбоко… Ты вплавь…
Горбач взмахивает руками, подплывает к Герасиму и хватается за ветки. При первой же попытке стать на ноги, он погружается с головой и пускает пузыри.
— Говорил же, что глыбоко! — говорит он, сердито вращая белками. — На шею тебе сяду, что ли?
— А ты на корягу стань… Коряг много, словно лестница…
Горбач нащупывает пяткой корягу и, крепко ухватившись сразу за несколько веток, становится на нее… Совладавши с равновесием и укрепившись на новой позиции, он изгибается и, стараясь не набрать в рот воды, начинает правой рукой шарить между корягами. Путаясь в водорослях, скользя по мху, покрывающему коряги, рука его наскакивает па колючие клешни рака…
— Тебя еще тут, чёрта, не видали! — говорит Любим и со злобой выбрасывает на берег рака.
Наконец, рука его нащупывает руку Герасима и, спускаясь по ней, доходит до чего-то склизкого, холодного.
— Во-от он!.. — улыбается Любим. — Зда-аровый, шут… Оттопырь-ка пальцы, я его сичас… за зебры… Постой, не толкай локтем… я его сичас… сичас, дай только взяться… Далече, шут, под корягу забился, не за что и ухватиться… Не доберешься до головы… Пузо одно только и слыхать… Убей мне на шее комара — жжет! Я сичас… под зебры его… Заходи сбоку, пхай его, пхай! Шпыняй его пальцем!
Горбач, надув щеки, притаив дыхание, вытаращивает глаза и, по-видимому, уже залезает пальцами «под зебры», но тут ветки, за которые цепляется его левая рука, обрываются, и он, потеряв равновесие, — бултых в воду! Словно испуганные, бегут от берега волнистые круги и на месте падения вскакивают пузыри. Горбач выплывает и, фыркая, хватается за ветки.
— Утонешь еще, чёрт, отвечать за тебя придется!.. — хрипит Герасим. Вылазь, ну тя к лешему! Я сам вытащу!
Начинается ругань… А солнце печет и печет. Тени становятся короче и уходят в самих себя, как рога улитки… Высокая трава, пригретая солнцем, начинает испускать из себя густой, приторно-медовый запах. Уж скоро полдень, а Герасим и Любим всё еще барахтаются под ивняком. Хриплый бас и озябший, визгливый тенор неугомонно нарушают тишину летнего дня.
— Тащи его за зебры, тащи! Постой, я его выпихну! Да куда суешься-то с кулачищем? Ты пальцем, а не кулаком — рыло! Заходи сбоку! Слева заходи, слева, а то вправе колдобина! Угодишь к лешему на ужин! Тяни за губу!
Слышится хлопанье бича… По отлогому берегу к водопою лениво плетется стадо, гонимое пастухом Ефимом. Пастух, дряхлый старик с одним глазом и покривившимся ртом, идет, понуря голову, и глядит себе под ноги. Первыми подходят к воде овцы, за ними лошади, за лошадьми коровы.
— Потолкай его из-под низу! — слышит он голос Любима. — Просунь палец! Да ты глухой, чё-ёрт, что ли? Тьфу!
— Кого это вы, братцы? — кричит Ефим.
— Налима! Никак не вытащим! Под корягу забился! Заходи сбоку! Заходи, заходи!
Ефим минуту щурит свой глаз на рыболовов, затем снимает лапти, сбрасывает с плеч мешочек и снимает рубаху. Сбросить порты не хватает у него терпения, и он, перекрестясь, балансируя худыми, темными руками, лезет в портах в воду… Шагов пятьдесят он проходит по илистому дну, но затем пускается вплавь.
— Постой, ребятушки! — кричит он. — Постой! Не вытаскивайте его зря, упустите. Надо умеючи!..
Ефим присоединяется к плотникам, и все трое, толкая друг друга локтями и коленями, пыхтя и ругаясь, толкутся на одном месте… Горбатый Любим захлебывается, и воздух оглашается резким, судорожным кашлем.
— Где пастух? — слышится с берега крик. — Ефи-им! Пастух! Где ты? Стадо в сад полезло! Гони, гони из саду! Гони! Да где ж он, старый разбойник?
Слышатся мужские голоса, затем женский… Из-за решетки барского сада показывается барин Андрей Андреич в халате из персидской шали и с газетой в руке… Он смотрит вопросительно по направлению криков, несущихся с реки, и потом быстро семенит к купальне…
— Что здесь? Кто орет? — спрашивает он строго, увидав сквозь ветви ивняка три мокрые головы рыболовов. — Что вы здесь копошитесь?
— Ры… рыбку ловим… — лепечет Ефим, не поднимая головы.
— А вот я тебе задам рыбку! Стадо в сад полезло, а он рыбку!.. Когда же купальня будет готова, черти? Два дня как работаете, а где ваша работа?
— Бу… будет готова… — кряхтит Герасим. — Лето велико, успеешь еще, вышескородие, помыться… Пфррр… Никак вот тут с налимом не управимся… Забрался под корягу и словно в норе: ни туда ни сюда…
— Налим? — спрашивает барин и глаза его подергиваются лаком. — Так тащите его скорей!
— Ужо дашь полтинничек… Удружим ежели… Здоровенный налим, что твоя купчиха… Стоит, вашескородие, полтинник… за труды… Не мни его, Любим, не мни, а то замучишь! Подпирай снизу! Тащи-ка корягу кверху, добрый человек… как тебя? Кверху, а не книзу, дьявол! Не болтайте ногами!
Проходит пять минут, десять… Барину становится невтерпеж.
— Василий! — кричит он, повернувшись к усадьбе. — Васька! Позовите ко мне Василия!
Прибегает кучер Василий. Он что-то жует и тяжело дышит.
— Полезай в воду, — приказывает ему барин, — помоги им вытащить налима… Налима не вытащат!
Василий быстро раздевается и лезет в воду.
— Я сичас… — бормочет он. — Где налим? Я сичас… Мы это мигом! А ты бы ушел, Ефим! Нечего тебе тут, старому человеку, не в свое дело мешаться! Который тут налим? Я его сичас… Вот он! Пустите руки!
— Да чего пустите руки? Сами знаем: пустите руки! А ты вытащи!
— Да нешто его так вытащишь? Надо за голову!
— А голова под корягой! Знамо дело, дурак!
— Ну, не лай, а то влетит! Сволочь!
— При господине барине и такие слова… — лепечет Ефим. — Не вытащите вы, братцы! Уж больно ловко он засел туда!
— Погодите, я сейчас… — говорит барин и начинает торопливо раздеваться. — Четыре вас дурака, и налима вытащить не можете!
Раздевшись, Андрей Андреич дает себе остынуть и лезет в воду. Но и его вмешательство не ведет ни к чему.
— Подрубить корягу надо! — решает, наконец, Любим.
— Герасим, сходи за топором! Топор подайте!
— Пальцев-то себе не отрубите! — говорит барин, когда слышатся подводные удары топора о корягу. — Ефим, пошел вон отсюда! Постойте, я налима вытащу… Вы не тово…
Коряга подрублена. Ее слегка надламывают, и Андрей Андреич, к великому своему удовольствию, чувствует, как его пальцы лезут налиму под жабры.
— Тащу, братцы! Не толпитесь… стойте… тащу!
На поверхности показывается большая налимья голова и за нею черное аршинное тело. Налим тяжело ворочает хвостом и старается вырваться.
— Шалишь… Дудки, брат. Попался? Ага!
По всем лицам разливается медовая улыбка. Минута проходит в молчаливом созерцании.
— Знатный налим! — лепечет Ефим, почесывая под ключицами. — Чай, фунтов десять будет…
— Н-да… — соглашается барин. — Печенка-то так и отдувается. Так и прет ее из нутра. А… ах!
Налим вдруг неожиданно делает резкое движение хвостом вверх и рыболовы слышат сильный плеск… Все растопыривают руки, но уже поздно; налим поминай как звали.
❤️ 14
🔥 13
😁 14
😢 10
👎 9
🥱 10
Добавлено на полку
Удалено с полки
Достигнут лимит
- Авторы
- Чехов
- Налим
Чехов — Налим
Летнее утро. В воздухе тишина; только поскрипывает на берегу кузнечик да где-то робко мурлыкает орличка. На небе неподвижно стоят перистые облака, похожие на рассыпанный снег… Около строящейся купальни, под зелеными ветвями ивняка, барахтается в воде плотник Герасим, высокий, тощий мужик с рыжей курчавой головой и с лицом, поросшим волосами. Он пыхтит, отдувается и, сильно мигая глазами, старается достать что-то из-под корней ивняка. Лицо его покрыто потом. На сажень от Герасима, по горло в воде, стоит плотник Любим, молодой горбатый мужик с треугольным лицом и с узкими, китайскими глазками. Как Герасим, так и Любим, оба в рубахах и портах. Оба посинели от холода, потому что уж больше часа сидят в воде…
— Да что ты все рукой тычешь? — кричит горбатый Любим, дрожа как в лихорадке. — Голова ты садовая! Ты держи его, держи, а то уйдет, анафема! Держи, говорю!
— Не уйдет… Куда ему уйтить? Он под корягу забился… — говорит Герасим охрипшим, глухим басом, идущим не из гортани, а из глубины живота. — Скользкий, шут, и ухватить не за что.
— Ты за зебры хватай, за зебры!
— Не видать жабров-то… Постой, ухватил за что-то… За губу ухватил… Кусается, шут!
— Не тащи за губу, не тащи — выпустишь! За зебры хватай его, за зебры хватай! Опять почал рукой тыкать! Да и беспонятный же мужик, прости царица небесная! Хватай!
— «Хватай»… — дразнит Герасим. — Командер какой нашелся… Шел бы да и хватал бы сам, горбатый черт… Чего стоишь?
— Ухватил бы я, коли б можно было… Нешто при моей низкой комплекцыи можно под берегом стоять? Там глыбоко!
— Ничего, что глыбоко… Ты вплавь…
Горбач взмахивает руками, подплывает к Герасиму и хватается за ветки. При первой же попытке стать на ноги он погружается с головой и пускает пузыри.
— Говорил же, что глыбоко! — говорит он, сердито вращая белками. — На шею тебе сяду, что ли?
— А ты на корягу стань… Коряг много, словно лестница… Горбач нащупывает пяткой корягу и, крепко ухватившись сразу за несколько веток, становится на нее… Совладавши с равновесием и укрепившись на новой позиции, он изгибается и, стараясь не набрать в рот воды, начинает правой рукой шарить между корягами. Путаясь в водорослях, скользя по мху, покрывающему коряги, рука его наскакивает на колючие клешни рака…
— Тебя еще тут, черта, не видали! — говорит Любим и со злобой выбрасывает на берег рака.
Наконец рука его нащупывает руку Герасима и, спускаясь по ней, доходит до чего-то склизкого, холодного.
— Во-от он!.. — улыбается Любим. — Зда-аровый, шут… Оттопырь-ка пальцы, я его сичас… за зебры… Постой, не толкай локтем… я его сичас… сичас, дай только взяться… Далече, шут, под корягу забился, не за что и ухватиться… Не доберешься до головы… Пузо одно только и слыхать… Убей мне на шее комара — жжет! Я сичас… под зебры его… Заходи сбоку, пхай его, пхай! Шпыняй его пальцем!
Горбач, надув щеки, притаив дыхание, вытаращивает глаза и, по-видимому, уже залезает пальцами «под зебры», но тут ветки, за которые цепляется его левая рука, обрываются и он, потеряв равновесие, — бултых вводу! Словно испуганные, бегут от берега волнистые круги, и на месте падения вскакивают пузыри. Горбач выплывает и, фыркая, хватается за ветки.
— Утонешь еще, черт, отвечать за тебя придется!.. — хрипит Герасим. — Вылазь, ну тя к лешему! Я сам вытащу!
Начинается ругань… А солнце печет и печет. Тени становятся короче и уходят в самих себя, как рога улитки… Высокая трава, пригретая солнцем, начинает испускать из себя густой, приторно-медовый запах. Уж скоро полдень, а Герасим и Любим все еще барахтаются под ивняком. Хриплый бас и озябший, визгливый тенор неугомонно нарушают тишину летнего дня.
— Тащи его за зебры, тащи! Постой, я его выпихну! Да куда суешься-то с кулачищем? Ты пальцем, а не кулаком — рыло! Заходи сбоку! Слева заходи, слева, а то вправе колдобина! Угодишь к лешему на ужин! Тяни за губу!
Слышится хлопанье бича… По отлогому берегу к водопою лениво плетется стадо, гонимое пастухом Ефимом. Пастух, дряхлый старик с одним глазом и покривившимся ртом, идет, понуря голову, и глядит себе под ноги. Первыми подходят к воде овцы, за ними лошади, за лошадьми коровы.
— Потолкай его из-под низу! — слышит он голос Любима. — Просунь палец! Да ты глухой, че-ерт, что ли? Тьфу!
— Кого это вы, братцы? — кричит Ефим.
— Налима! Никак не вытащим! Под корягу забился! Заходи сбоку! Заходи, заходи!
Ефим минуту щурит свой глаз на рыболовов, затем снимает лапти, сбрасывает с плеч мешочек и снимает рубаху. Сбросить порты не хватает у него терпения, и он, перекрестясь, балансируя худыми, темными руками, лезет в портах в воду… Шагов пятьдесят он проходит по илистому дну, но затем пускается вплавь.
— Постой, ребятушки! — кричит он. — Постой! Не вытаскивайте его зря, упустите. Надо умеючи!..
Ефим присоединяется к плотникам, и все трое, толкая друг друга локтями и коленями, пыхтя и ругаясь, толкутся на одном месте… Горбатый Любим захлебывается, и воздух оглашается резким, судорожным кашлем.
— Где пастух? — слышится с берега крик. — Ефи-им! Пастух! Где ты? Стадо в сад полезло! Гони, гони из саду! Гони! Да где ж он, старый разбойник?
Слышатся мужские голоса, затем женский… Из-за решетки барского сада показывается барин Андрей Андреич в халате из персидской шали и с газетой в руке… Он смотрит вопросительно по направлению криков, несущихся с реки, и потом быстро семенит к купальне…
— Что здесь? Кто орет? — спрашивает он строго, увидав сквозь ветви ивняка три мокрые головы рыболовов. — Что вы здесь копошитесь?
— Ры… рыбку ловим… — лепечет Ефим, не поднимая головы.
— А вот я тебе задам рыбку! Стадо в сад полезло, а он рыбку!.. Когда же купальня будет готова, черти? Два дня как работаете, а где ваша работа?
— Бу… будет готова… — кряхтит Герасим. — Лето велико, успеешь еще, вашескородие, помыться… Пфррр… Никак вот тут с налимом не управимся… Забрался под корягу и словно в норе: ни туда ни сюда…
— Налим? — спрашивает барии, и глаза его подергиваются лаком. — Так тащите его скорей!
— Ужо дашь полтинничек… Удружим ежели… Здоровенный налим, что твоя купчиха… Стоит, вашескородие, полтинник… за труды… Не мни его, Любим, не мни, а то замучишь! Подпирай снизу! Тащи-ка корягу кверху, добрый человек… как тебя? Кверху, а не книзу, дьявол! Не болтайте ногами!
Проходит пять минут, десять… Барину становится невтерпеж.
— Василий! — кричит он, повернувшись к усадьбе. — Васька! Позовите ко мне Василия!
Прибегает кучер Василий. Он что-то жует и тяжело дышит.
— Полезай в воду, — приказывает ему барин, — помоги им вытащить налима… Налима не вытащат!
Василий быстро раздевается и лезет в воду.
— Я сичас… — бормочет он. — Где налим? Я сичас… Мы это мигом! А ты бы ушел, Ефим! Нечего тебе тут, старому человеку, не в свое дело мешаться! Который тут налим? Я его сичас… Вот он! Пустите руки!
— Да чего пустите руки? Сами знаем: пустите руки! А ты вытащи!
— Да нешто его так вытащишь? Надо за голову! — А голова под корягой! Знамо дело, дурак!
— Ну, не лай, а то влетит! Сволочь!
— При господине барине и такие слова… — лепечет Ефим. — Не вытащите вы, братцы! Уж больно ловко он засел туда!
— Погодите, я сейчас… — говорит барин и начинает торопливо раздеваться. — Четыре вас дурака, и налима вытащить не можете!
Раздевшись, Андрей Андреич дает себе остынуть и лезет в воду. Но и его вмешательство не ведет ни к чему.
— Подрубить корягу надо! — решает наконец Любим. — Герасим, сходи за топором! Топор подайте!
— Пальцев-то себе не отрубите! — говорит барии, когда слышатся подводные удары топора о корягу. — Ефим, пошел вон отсюда! Постойте, я налима вытащу… Вы не тово…
Коряга подрублена. Ее слегка надламывают, и Андрей Андреич, к великому своему удовольствию, чувствует, как его пальцы лезут налиму под жабры.
— Тащу, братцы! Не толпитесь… стойте… тащу!
На поверхности показывается большая налимья голова и за нею черное, аршинное тело. Налим тяжело ворочает хвостом и старается вырваться.
— Шалишь… Дудки, брат. Попался? Ага!
По всем лицам разливается медовая улыбка. Минута проходит в молчаливом созерцании.
— Знатный налим! — лепечет Ефим, почесывая под ключицами. — Чай, фунтов десять будет…
— Нда… — соглашается барин. — Печенка-то так и отдувается. Так и прет ее из нутра. А… ах!
Налим вдруг неожиданно делает резкое движение хвостом вверх, и рыболовы слышат сильный плеск… Все растопыривают руки, но уже поздно; налим — поминай как звали.
Рассказ Налим читать сюжет
Однажды ранним летним утром плотник по имени Герасим был очень увлечен очень важным с виду делом на берегу водоема. Забросив строительство купальни, он отчаянно пытался подцепить рукой что-то из-под корней ивняка. Не менее терпеливо и напряженно шел к этой же цели и плотник Любим. Погрузившись по горло в воду, он стучал зубами от холода.
Из словесной перепалки мужчин стало понятно, что неуловимым, скользким, неподатливым существом, которое невозможно схватить голыми руками, оказался налим. Голова рыбы была им недоступна, так как спряталась под корни дерева. Поэтому единственная возможность схватить его за жабры отошла на задний план. Сама рыба казалась настолько большой, что плотники решили во что бы то ни стало поймать ее. Ведь она стоила немало денег. Но пока удача от них отвернулась. Кроме того, ловле мешала и коряга, и клешни рака, и невысокий рост плотника.
Работники настолько увлеклись этим занятием, что не заметили, как прошла половина дня. Вместо того, что строить купальню, они бесполезно проводили время в воде. Со стороны пруда слышались громкие возгласы, упреки, ругательства и командный тон. Спустя некоторое время к ним присоединился проходящий мимо пастух Ефим. Уверенный в своих силах, он также бросился в воду на помощь рыбакам.
Вдруг с берега раздался голос барина. Андрей Андреич был в недоразумении. Узнав о причине шума на воде, он обрушил весь свой гнев на пастуха, чье стадо осталось без присмотра. Оно оказалось в саду в то время, пока Ефим ловил рыбу. Плотникам также досталось от хозяина, потому что они с самого утра отвлеклись от работы. Некоторое время спустя любопытство нетерпеливого барина лишь усилилось. Не дождавшись, чем закончится ловля работников, он отправил своего кучера Василия на помощь рыбакам.
Налим настолько удачно выбрал место под корягой, что даже Андрей Андреич, спустившись в воду к своим работникам, не смог его поймать.
Позже барину пришла идея — перерубить корягу, под которой спряталась рыба, топором. Когда это случилось, все остались довольны. Ведь они наконец-то поймали хитрого налима. Но, несмотря на то, что рыба была в крепких руках мужиков, ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы вильнуть хвостом и уплыть от людей.
Рассказ А. П. Чехова «Налим» учит людей поступать разумно тогда, когда речь идет о выгоде. Присутствующая в произведении доля жадности не привела ни одного из героев к хорошему результату.
Картинка Налим
Антон Чехов
Налим
Летнее утро. В воздухе тишина; только поскрипывает на берегу кузнечик да где-то робко мурлыкает орличка. На небе неподвижно стоят перистые облака, похожие на рассыпанный снег… Около строящейся купальни, под зелеными ветвями ивняка, барахтается в воде плотник Герасим, высокий, тощий мужик с рыжей курчавой головой и с лицом, поросшим волосами. Он пыхтит, отдувается и, сильно мигая глазами, старается достать что-то из-под корней ивняка. Лицо его покрыто потом. На сажень от Герасима, по горло в воде, стоит плотник Любим, молодой горбатый мужик с треугольным лицом и с узкими, китайскими глазками. Как Герасим, так и Любим, оба в рубахах и портах. Оба посипели от холода, потому что уж больше часа сидят в воде…
— Да что ты всё рукой тычешь? — кричит горбатый Любим, дрожа как в лихорадке. — Голова ты садовая! Ты держи его, держи, а то уйдет, анафема! Держи, говорю!
— Не уйдет… Куда ему уйтить? Он под корягу забился… — говорит Герасим охрипшим, глухим басом, идущим не из гортани, а из глубины живота. Скользкий, шут, и ухватить не за что.
— Ты за зебры хватай, за зебры!
— Не видать жабров-то… Постой, ухватил за что- то… За губу ухватил… Кусается, шут!
— Не тащи за губу, не тащи — выпустишь! За зебры хватай его, за зебры хватай! Опять почал рукой тыкать! Да и беспонятный же мужик, прости царица небесная! Хватай!
— «Хватай»… — дразнит Герасим. — Командер какой нашелся… Шел бы да и хватал бы сам, горбатый чёрт… Чего стоишь?
— Ухватил бы я, коли б можно было… Нешто при моей низкой комплекцыи можно под берегом стоять? Там глыбоко!
— Ничего, что глыбоко… Ты вплавь…
Горбач взмахивает руками, подплывает к Герасиму и хватается за ветки. При первой же попытке стать на ноги, он погружается с головой и пускает пузыри.
— Говорил же, что глыбоко! — говорит он, сердито вращая белками. — На шею тебе сяду, что ли?
— А ты на корягу стань… Коряг много, словно лестница…
Горбач нащупывает пяткой корягу и, крепко ухватившись сразу за несколько веток, становится на нее… Совладавши с равновесием и укрепившись на новой позиции, он изгибается и, стараясь не набрать в рот воды, начинает правой рукой шарить между корягами. Путаясь в водорослях, скользя по мху, покрывающему коряги, рука его наскакивает па колючие клешни рака…
— Тебя еще тут, чёрта, не видали! — говорит Любим и со злобой выбрасывает на берег рака.
Наконец, рука его нащупывает руку Герасима и, спускаясь по ней, доходит до чего-то склизкого, холодного.
— Во-от он!.. — улыбается Любим. — Зда-аровый, шут… Оттопырь-ка пальцы, я его сичас… за зебры… Постой, не толкай локтем… я его сичас… сичас, дай только взяться… Далече, шут, под корягу забился, не за что и ухватиться… Не доберешься до головы… Пузо одно только и слыхать… Убей мне на шее комара — жжет! Я сичас… под зебры его… Заходи сбоку, пхай его, пхай! Шпыняй его пальцем!
Горбач, надув щеки, притаив дыхание, вытаращивает глаза и, по-видимому, уже залезает пальцами «под зебры», но тут ветки, за которые цепляется его левая рука, обрываются, и он, потеряв равновесие, — бултых в воду! Словно испуганные, бегут от берега волнистые круги и на месте падения вскакивают пузыри. Горбач выплывает и, фыркая, хватается за ветки.
— Утонешь еще, чёрт, отвечать за тебя придется!.. — хрипит Герасим. Вылазь, ну тя к лешему! Я сам вытащу!
Начинается ругань… А солнце печет и печет. Тени становятся короче и уходят в самих себя, как рога улитки… Высокая трава, пригретая солнцем, начинает испускать из себя густой, приторно-медовый запах. Уж скоро полдень, а Герасим и Любим всё еще барахтаются под ивняком. Хриплый бас и озябший, визгливый тенор неугомонно нарушают тишину летнего дня.
— Тащи его за зебры, тащи! Постой, я его выпихну! Да куда суешься-то с кулачищем? Ты пальцем, а не кулаком — рыло! Заходи сбоку! Слева заходи, слева, а то вправе колдобина! Угодишь к лешему на ужин! Тяни за губу!
Слышится хлопанье бича… По отлогому берегу к водопою лениво плетется стадо, гонимое пастухом Ефимом. Пастух, дряхлый старик с одним глазом и покривившимся ртом, идет, понуря голову, и глядит себе под ноги. Первыми подходят к воде овцы, за ними лошади, за лошадьми коровы.
— Потолкай его из-под низу! — слышит он голос Любима. — Просунь палец! Да ты глухой, чё-ёрт, что ли? Тьфу!
— Кого это вы, братцы? — кричит Ефим.
— Налима! Никак не вытащим! Под корягу забился! Заходи сбоку! Заходи, заходи!
Ефим минуту щурит свой глаз на рыболовов, затем снимает лапти, сбрасывает с плеч мешочек и снимает рубаху. Сбросить порты не хватает у него терпения, и он, перекрестясь, балансируя худыми, темными руками, лезет в портах в воду… Шагов пятьдесят он проходит по илистому дну, но затем пускается вплавь.
— Постой, ребятушки! — кричит он. — Постой! Не вытаскивайте его зря, упустите. Надо умеючи!..
Ефим присоединяется к плотникам, и все трое, толкая друг друга локтями и коленями, пыхтя и ругаясь, толкутся на одном месте… Горбатый Любим захлебывается, и воздух оглашается резким, судорожным кашлем.
— Где пастух? — слышится с берега крик. — Ефи-им! Пастух! Где ты? Стадо в сад полезло! Гони, гони из саду! Гони! Да где ж он, старый разбойник?
Слышатся мужские голоса, затем женский… Из-за решетки барского сада показывается барин Андрей Андреич в халате из персидской шали и с газетой в руке… Он смотрит вопросительно по направлению криков, несущихся с реки, и потом быстро семенит к купальне…
— Что здесь? Кто орет? — спрашивает он строго, увидав сквозь ветви ивняка три мокрые головы рыболовов. — Что вы здесь копошитесь?
— Ры… рыбку ловим… — лепечет Ефим, не поднимая головы.
— А вот я тебе задам рыбку! Стадо в сад полезло, а он рыбку!.. Когда же купальня будет готова, черти? Два дня как работаете, а где ваша работа?
— Бу… будет готова… — кряхтит Герасим. — Лето велико, успеешь еще, вышескородие, помыться… Пфррр… Никак вот тут с налимом не управимся… Забрался под корягу и словно в норе: ни туда ни сюда…
— Налим? — спрашивает барин и глаза его подергиваются лаком. — Так тащите его скорей!
— Ужо дашь полтинничек… Удружим ежели… Здоровенный налим, что твоя купчиха… Стоит, вашескородие, полтинник… за труды… Не мни его, Любим, не мни, а то замучишь! Подпирай снизу! Тащи-ка корягу кверху, добрый человек… как тебя? Кверху, а не книзу, дьявол! Не болтайте ногами!
Проходит пять минут, десять… Барину становится невтерпеж.
— Василий! — кричит он, повернувшись к усадьбе. — Васька! Позовите ко мне Василия!
Прибегает кучер Василий. Он что-то жует и тяжело дышит.
— Полезай в воду, — приказывает ему барин, — помоги им вытащить налима… Налима не вытащат!
Василий быстро раздевается и лезет в воду.
— Я сичас… — бормочет он. — Где налим? Я сичас… Мы это мигом! А ты бы ушел, Ефим! Нечего тебе тут, старому человеку, не в свое дело мешаться! Который тут налим? Я его сичас… Вот он! Пустите руки!
— Да чего пустите руки? Сами знаем: пустите руки! А ты вытащи!
— Да нешто его так вытащишь? Надо за голову!
— А голова под корягой! Знамо дело, дурак!
— Ну, не лай, а то влетит! Сволочь!
— При господине барине и такие слова… — лепечет Ефим. — Не вытащите вы, братцы! Уж больно ловко он засел туда!
— Погодите, я сейчас… — говорит барин и начинает торопливо раздеваться. — Четыре вас дурака, и налима вытащить не можете!
Раздевшись, Андрей Андреич дает себе остынуть и лезет в воду. Но и его вмешательство не ведет ни к чему.
— Подрубить корягу надо! — решает, наконец, Любим. — Герасим, сходи за топором! Топор подайте!
— Пальцев-то себе не отрубите! — говорит барин, когда слышатся подводные удары топора о корягу. — Ефим, пошел вон отсюда! Постойте, я налима вытащу… Вы не тово…
Коряга подрублена. Ее слегка надламывают, и Андрей Андреич, к великому своему удовольствию, чувствует, как его пальцы лезут налиму под жабры.
— Тащу, братцы! Не толпитесь… стойте… тащу!
На поверхности показывается большая налимья голова и за нею черное аршинное тело. Налим тяжело ворочает хвостом и старается вырваться.
— Шалишь… Дудки, брат. Попался? Ага!
По всем лицам разливается медовая улыбка. Минута проходит в молчаливом созерцании.
— Знатный налим! — лепечет Ефим, почесывая под ключицами. — Чай, фунтов десять будет…
— Н-да… — соглашается барин. — Печенка-то так и отдувается. Так и прет ее из нутра. А… ах!
Налим вдруг неожиданно делает резкое движение хвостом вверх и рыболовы слышат сильный плеск… Все растопыривают руки, но уже поздно; налим поминай как звали.
1885 г.
На чтение 9 мин Просмотров 4.3к. Опубликовано 14.09.2021
⭐⭐⭐⭐⭐ «Налим» за 1 минуту и подробно за 7 минут.
Очень краткий пересказ рассказа «Налим»
Деревенские плотники замечают в речке под корягой крупного налима. Мужички, бросив постройку купальни, долго и тщетно пытаются вытащить рыбу, мешают друг другу бесполезными советами и суетой. Мимо них проходит Ефим, местный пастух. Вмешательство третьего пособника только усугубляет поимку налима. А оставленное стадо идет в сад к барину.
Увидев стадо в саду Андрей Андреич, громко ругает пастуха Ефима за покинутых без присмотра животных и плотников за волокиту с постройкой купальни.
Однако, в процессе наблюдения за поимкой налима, Андрей Андреич загорается азартом рыболова и отдает приказ кучеру Ваське помочь выловить рыбу. Вмешательство кучера не приносит желаемого результата. В процесс рыбалки вмешивается барин, раздевается и лезет в воду.
У плотника Любима возникает мысль подрубить старую корягу, чтобы вытащить глубоко засевшего налима. В момент подводных ударов Андрей Андреичу удается схватить рыбу за жабры и вытащить на поверхность. Когда голова здорового налима появляется над водой, возникает всеобщее ликование участвующих в поимке рыбы. Неожиданно, налим изворачивается и ныряет в речку. Пятеро неудавшихся рыбаков разочарованно стоят на берегу и разводят руками.
Главные герои и их характеристика:
- Андрей Андреич – знатный барин, на первый взгляд кажется напыщенным, однако спустя время становится понятно, что он такой же азартный, как и остальные герои.
- Герасим – плотник, высокий тощий с рыжими кудрявыми волосами.
- Любим – плотник, молодой горбатый с треугольным лицом и узкими китайскими глазами.
Второстепенные герои и их характеристика:
- Васька – молодой барский кучер, полез в речку к плотникам ловить рыбу по приказу барина.
- Ефим – пастух, старик с одним глазом и кривым ртом. Он считает себя более опытным и учит плотников тому, что подходить к поимке рыбы «надо умеючи».
Краткое содержание рассказа «Налим» подробно
Раннее летнее утро. Слышен скрип кузнечика да тихое мурлыкание орлички, на небе медленно рассыпаются снегом перистые облака. Рядом со строящейся купальней, в речке под зеленым ивняком, натужно барахтается в рубахе и портках тощий мужик. Это Герасим, барский плотник.
Пыхтя и отдуваясь, он пытается кого-то достать из воды. На расстоянии сажени от него, в воде стоит сгорбленный мужичок, который увлеченно смотрит в сторону Герасима узкими глазками. Это Любим, второй плотник барина. Оба мужика уже осипли от холода, но продолжают копаться в зарослях ивняка.
– Хватай его! – кричит Любим напарнику дрожащим голосом – Не туда ты руку тыкаешь! Держи его!
– Ему некуда идти! Он под корягой сидит – отдается эхом глухой бас Герасима – Гад такой, скользкий, хватить не за что!
– Хватай за зебры!
– Да не видать, куда хватать-то! Погоди, кажись, хватанул за губу! Укусил черт!
–Да не тащи за губу, ускользнет! За зебры берись! Опять не туда руки тыкаешь! Да какой ты непонятный то, бери за зебры и тащи!
– Вот шел бы и брал сам, че стоишь там! – огрызнулся зло Герасим
– Да и пошел бы! Комплекция у меня низкая, глыбоко там, нельзя мне!
– А ты вплавь доберись!
Любим хватается за ветку ивняка. Попытка нащупать ногами дно проваливается – горбатый быстро ныряет, булькая пузырями.
– На шею тебе сесть что-ли?! – зло вращая глазами выныривает горбач.
– Вон корягу под ноги приспособь – отвечает Герасим.
Нащупав пятками под водой корягу, плотник, балансируя, находит равновесие, выгибается и начинает шарить руками по дну. Ощупав скользкие и покрытые мхом ветки коряги, он вытягивает запутавшегося в водорослях рака.
– Ах, тебя тут не хватало! – зло выкрикивает Любим, швыряя рака на берег.
Опустив снова руки в воду, скользя вниз по руке Герасима, дотрагивается до холодного и склизкого.
– Ого какой здоровый – Любим довольно улыбается – Оттопыривай пальцы, сейчас я его за зебры схвачу…локтем не толкани…дай схватится…далеко под корягу залез! Только по пузу и шарю, головы не нащупаю никак…а ну, сбоку заходи да пхай его! Да шпыни его пальцами-то!
С надувшимися щеками и сосредоточенным взглядом горбач уже залез пальцами в «зебра». Но тут с хрустом неожиданно ломается ветка, за которую плотник держался другой рукой, и Любим, тихо ойкнув, падает в воду. Фыркая, он выплывает на поверхность и снова цепляется за ветку.
– Еще утопнешь тут! – хрипло ругается Герасим – Потом отвечай за тебя! Вылазь с воды, я сам потащу!
Утренняя тишина разбавляется отборной мужицкой руганью у речки. Тем временем солнце поднимается к полудню. Скоро обед, а плотники все барахтаются в зарослях ивняка, неугомонно и густо оглашая окрестность хриплым басом вперемежку с визгливым тенором.
– Не суй кулачище свое! Я сам его выпихну! Пальцами под зебры бери! С боков заходи и слева его! Вправо колдобина, утопнешь! Да за губу хоть тяни!
С отлогого берега к речке на водопой медленно тянется стадо, вдалеке слышен свист бича. Позади идет старый одноглазый пастух Ефим, вяло подгоняя к воде овец, лошадей и коров.
– Толкай из низу! – пастух услышал визгливый голос– Палец просовывай! Глухой ты?!
– Кто там у вас? – в ответ кричит ему Ефим
– Налима никак не потащим! Схоронился, чертяка, под корягой, не достать! Да сбоку, тебе говорят, заходи!
Ефим молча и быстро снимает рубаху и лапти, ловко креститься, и чертыхаясь от нетерпения лезет в воду, вплавь добирается до плотников.
– Погоди, тут умеючи надо!
Трое мокрых мужиков, барахтаясь и толкаясь локтями, топчутся в одном месте. Любим начинает захлебываться, судорожно кашляет. С берега слышен барский крик:
– Где пастух?! Ефим! В сад стадо пошло! Где тебя носит Ефим?!
На фоне мужских и женских криков возле садовой решетки барской усадьбы появляется Андрей Андреич. Барин одет в персидский халат и держит в руке газету. С минуту посмотрев в сторону барахтающихся и ругающихся в реке мужиков, он быстро семенит к берегу.
– Чего вы орете? Зачем тут копошитесь? – строго спрашивает барин у трех взъерошенных голов, торчащих из воды.
– Налима хотим поймать – тихо лепечет Ефим, опуская вниз глаза.
– Да сейчас я вас сделаю налима! – кричит барин, яростно махая газетой – Два дня топчетесь и никак купальню не можете доделать! Стадо в саду хозяйничает!
– Успеется купальня, ваше высокородие, лето длинно, помоетесь – кряхтя, отзывается басом Герасим – Никак налима достать не можем, забился в нору под корягой – ни сюда, ни туда.
Глаза барина начинают блестеть азартом рыболова.
– Большой налим-то? Тащи его быстрее!
– Ежели удружим, полтинник барин с тебя. Большая рыбка, с твою купчиху будет! Бери его снизу, Любим, да не мни сильно! А ты корягу кверху подымай! И не бултыхайтесь тут шибко!
Еще минут десять возни под водой и барину уже не терпится. Повернувшись в сторону усадьбы, Андрей Андреич начинает звать кучера:
– Васька! А ну беги сюда, да помоги вытащить рыбу!
Прибегает кучер, тяжело дыша и жуя на ходу. Снимает рубаху и быстро прыгает в воду.
– Мы мигом! Нечего тебе здесь, Ефим, делать! – бормочет Васька, отодвигая пастуха – да пустите меня! Где тут налим?!
– Да как пустить-то?! Вытащить его надо!
– Сейчас и вытащим за голову!
– Голова под корягой! Знаем мы, дурак что ли!
– Вот сейчас как дам тебе. Сволочь!
– Барин рядом, а вы так ругаетесь – бормочет Ефим – Больно глубоко туда залез, не вытащим его.
Видя, что дело не едет, барин торопливо раздевается:
– Четверо дураков рыбу вытянуть не могут! Сейчас я сам вытащу его!
Барское вмешательство барахтающимся в воде мужикам облегчения не приносит. Любиму в голову приходит хорошая идея:
– Корягу подрубить надо! Сейчас я за топором!
– Пальцы аккуратнее! – кричит барин.
В момент глухих подводных ударов Андрей Андреич чувствует, как пальцами лезет под скользкие жабры. Корягу надломали.
– Отойдите все! Я его тащу! – над водой высовывается рыбья голова, жадно хватающая воздух ртом. За нею тянется крупное тело с аршин длиною. Рыба тяжело ворочает хвост, пытаясь вырваться из цепких рук.
– Ага, попался! Не шали, не вырвешься уже!
В молчаливом созерцании все довольно улыбаются. Рядом шепчет Ефим:
– Хорош налим. Поди, фунтов десять потянет.
– Да – улыбается барин – Гляди, как печенка отдувается! Ох!
Неожиданно для всех рыба делает резкий взмах хвостом, срывается с барских рук и глухо падает в речку, обдав незадачливых рыболовов водой. Мужики стоят в молчаливом оцепенении, тупо глядя на водную гладь, с растопыренными руками – знатный и крупный налим уплыл восвояси.
Кратко об истории создания произведения
Рассказ «Налим» Антон Павлович Чехов написал в 25 лет. Сюжет рассказа основан на реальных событиях. 1885 год писатель гостит у знакомых своего младшего брата – в семье преподавателя Ивана Павловича (усадьба Бабкино Вознесенского уезда).
По воспоминаниям Чехова, тем же летом, в процессе строительства купальни плотники заметили в реке налима. Покинув работу, они занялись уловом рыбы, болтая воду, и толкая друг друга. Несмотря на комичность и шумность процесса, рыбу удалось поймать. Однако, пока рыбаки планировали куда деть улов, налим ударил хвостом и ускользнул в речку.
1937 год – киностудия «Белгоскино» экранизирует рассказ А.П.Чехова «Налим» одноименным фильмом под режиссерством С. И. Сплошновым. 1953 год московская киностудия имени М.Горького снимает цветную короткометражку «Налим» по сценарию А.В. Золотницкого.