Кто написал рассказ русский характер

Рус­ский харак­тер! — для неболь­шого рас­сказа назва­ние слиш­ком мно­го­зна­чи­тель­ное. Что поде­ла­ешь, — мне именно и хочется пого­во­рить с вами о рус­ском характере.

Рус­ский харак­тер! Поди-ка опиши его… Рас­ска­зы­вать ли о геро­и­че­ских подви­гах? Но их столько, что рас­те­ря­ешься, кото­рый пред­по­честь. Вот меня и выру­чил один мой при­я­тель неболь­шой исто­рией из лич­ной жизни. Как он бил нем­цев — я рас­ска­зы­вать не стану, хотя он и носит золо­тую звез­дочку и поло­вина груди в орде­нах. Чело­век он про­стой, тихий, обык­но­вен­ный, — кол­хоз­ник из при­волж­ского села Сара­тов­ской обла­сти. Но среди дру­гих заме­тен силь­ным и сораз­мер­ным сло­же­нием и кра­со­той. Бывало, загля­дишься, когда он выле­зает из башни танка, — бог войны! Спры­ги­вает с брони на землю, стас­ки­вает шлем с влаж­ных куд­рей, выти­рает вето­шью чума­зое лицо и непре­менно улыб­нется от душев­ной приязни.

На войне, вер­тясь посто­янно около смерти, люди дела­ются лучше, вся­кая чепуха с них сле­зает, как нездо­ро­вая кожа после сол­неч­ного ожога, и оста­ется в чело­веке — ядро. Разу­ме­ется,— у одного оно покрепче, у дру­гого послабже, но и те, у кого ядро с изъ­я­ном, тянутся, каж­дому хочется быть хоро­шим и вер­ным това­ри­щем. Но при­я­тель мой, Егор Дре­мов, и до войны был стро­гого пове­де­ния, чрез­вы­чайно ува­жал и любил мать, Марью Поли­кар­повну, и отца сво­его, Егора Его­ро­вича. «Отец мой — чело­век сте­пен­ный, пер­вое — он себя ува­жает. Ты, гово­рит, сынок, мно­гое уви­дишь на свете, и за гра­ни­цей побы­ва­ешь, но рус­ским зва­нием — гордись…»

У него была неве­ста из того же села на Волге. Про невест и про жен у нас гово­рят много, осо­бенно если на фронте зати­шье, стужа, в зем­лянке коп­тит ого­нек, тре­щит печурка и люди поужи­нали. Тут напле­тут такое — уши раз­ве­сишь. Нач­нут, напри­мер: «Что такое любовь?» Один ска­жет: «Любовь воз­ни­кает на базе ува­же­ния…» Дру­гой: «Ничего подоб­ного, любовь — это при­вычка, чело­век любит не только жену, но отца с мате­рью и даже живот­ных…» — «Тьфу, бес­тол­ко­вый! — ска­жет тре­тий,— Любовь — это когда в тебе все кипит, чело­век ходит вроде как пья­ный…» И так фило­соф­ствуют и час и дру­гой, покуда стар­шина, вме­шав­шись, пове­ли­тель­ным голо­сом не опре­де­лит самую суть… Егор Дре­мов, должно быть стес­ня­ясь этих раз­го­во­ров, только вскользь помя­нул мне о неве­сте,— очень, мол, хоро­шая девушка, и уже если ска­зала, что будет ждать,— дождется, хотя бы он вер­нулся на одной ноге…

Про воен­ные подвиги он тоже не любил раз­гла­голь­ство­вать: «О таких делах вспо­ми­нать неохота!» Нахму­рится и заку­рит. Про бое­вые дела его танка мы узна­вали со слов эки­пажа, в осо­бен­но­сти удив­лял слу­ша­те­лей води­тель Чувилев:

— …Пони­ма­ешь, только мы раз­вер­ну­лись, гляжу, из-за горушки выле­зает… Кричу: «Това­рищ лей­те­нант, тигра!» — «Впе­ред,— кри­чит,— пол­ный газ!..» Я и давай по ель­ничку мас­ки­ро­ваться — вправо, влево… Тигра ство­лом-то водит, как сле­пой, уда­рил — мимо… А това­рищ лей­те­нант как даст ему в бок,— брызги! Как даст еще в башню,— он и хобот задрал… Как даст в тре­тий,— у тигра изо всех щелей пова­лил дым,— пламя как рва­нется из него на сто мет­ров вверх… Эки­паж и полез через запас­ной люк… Ванька Лап­шин из пуле­мета повел,— они и лежат, ногами дры­га­ются… Нам, пони­ма­ешь, путь рас­чи­щен. Через пять минут вле­таем в деревню. Тут я прямо обез­жи­во­тел… Фаши­сты кто куда… А — грязно, пони­ма­ешь,— дру­гой выско­чит из сапо­гов и в одних нос­ках — порск. Бегут все к сараю. Това­рищ лей­те­нант дает мне команду: «А ну — двинь по сараю». Пушку мы отвер­нули, на пол­ном газу я на сарай и нае­хал… Батюшки! По броне балки загро­хо­тали, доски, кир­пичи, фаши­сты, кото­рые сидели под кры­шей… А я еще — и про­утю­жил,— осталь­ные руки вверх — и Гит­лер капут…

Так вое­вал лей­те­нант Егор Дре­мов, покуда не слу­чи­лось с ним несча­стье. Во время Кур­ского побо­ища, когда немцы уже исте­кали кро­вью и дрог­нули, его танк — на бугре, на пше­нич­ном поле — был под­бит сна­ря­дом, двое из эки­пажа тут же убиты, от вто­рого сна­ряда танк заго­релся. Води­тель Чуви­лев, выско­чив­ший через перед­ний люк, опять взо­брался на броню и успел выта­щить лей­те­нанта,— он был без созна­ния, ком­би­не­зон на нем горел. Едва Чуви­лев отта­щил лей­те­нанта, танк взо­рвался с такой силой, что башню отшвыр­нуло мет­ров на пять­де­сят. Чуви­лев кидал при­горш­нями рых­лую землю на лицо лей­те­нанта, на голову, на одежду, чтобы сбить огонь. Потом пополз с ним от воронки к воронке на пере­вя­зоч­ный пункт… «Я почему его тогда пово­лок? — рас­ска­зы­вал Чуви­лев, — Слышу, у него сердце стучит…»

Егор Дре­мов выжил и даже не поте­рял зре­ние, хотя лицо его было так обуг­лено, что местами вид­не­лись кости. Восемь меся­цев он про­ле­жал в гос­пи­тале, ему делали одну за дру­гой пла­сти­че­ские опе­ра­ции, вос­ста­но­вили и нос, и губы, и веки, и уши. Через восемь меся­цев, когда были сняты повязки, он взгля­нул на свое и теперь не на свое лицо. Мед­сестра, подав­шая ему малень­кое зер­кальце, отвер­ну­лась и запла­кала. Он тот­час ей вер­нул зеркальце.

— Бывает хуже,— ска­зал он,— с этим жить можно.

Но больше он не про­сил зер­кальце у мед­сестры, только часто щупал свое лицо, будто при­вы­кал к нему. Комис­сия нашла его год­ным к нестро­е­вой службе. Тогда он пошел к гене­ралу и ска­зал: «Прошу вашего раз­ре­ше­ния вер­нуться в полк».— «Но вы же инва­лид»,— ска­зал гене­рал. «Никак нет, я урод, но это делу не поме­шает, бое­спо­соб­ность вос­ста­новлю пол­но­стью». (То, что гене­рал во время раз­го­вора ста­рался не гля­деть на него, Егор Дре­мов отме­тил и только усмех­нулся лило­выми, пря­мыми, как щель, губами.) Он полу­чил два­дца­ти­днев­ный отпуск для пол­ного вос­ста­нов­ле­ния здо­ро­вья и поехал домой к отцу с мате­рью. Это было как раз в марте этого года.

На стан­ции он думал взять под­воду, но при­шлось идти пеш­ком восем­на­дцать верст. Кру­гом еще лежали снега, было сыро, пустынно, сту­де­ный ветер отду­вал полы его шинели, оди­но­кой тос­кой насви­сты­вал в ушах. В село он при­шел, когда уже были сумерки. Вот и коло­дезь, высо­кий жура­вель пока­чи­вался и скри­пел . Отсюда шестая изба — роди­тель­ская. Он вдруг оста­но­вился, засу­нув руки в кар­маны. Пока­чал голо­вой. Свер­нул наис­ко­сок к дому. Увяз­нув по колено в снегу, нагнув­шись к око­шечку, уви­дел мать,— при туск­лом свете при­вер­ну­той лампы, над сто­лом, она соби­рала ужи­нать. Все в том же тем­ном платке, тихая, нето­роп­ли­вая, доб­рая. Поста­рела, тор­чали худые плечи… «Ох, знать бы,— каж­дый бы день ей надо было писать о себе хоть два сло­вечка…» Собрала на стол нехит­рое — чашку с моло­ком, кусок хлеба, две ложки, солонку и заду­ма­лась, стоя перед сто­лом, сло­жив худые руки под гру­дью… Егор Дре­мов, глядя в око­шечко на мать, понял, что невоз­можно ее испу­гать, нельзя, чтобы у нее отча­янно задро­жало ста­рень­кое лицо.

Ну, ладно! Он отво­рил калитку, вошел во дво­рик и на крыльце посту­чался. Мать отклик­ну­лась за две­рью: «Кто там?» Он отве­тил: «Лей­те­нант, Герой Совет­ского Союза Громов».

У него так зако­ло­ти­лось сердце — при­ва­лился пле­чом к при­то­локе. Нет, мать не узнала его голоса. Он и сам, будто в пер­вый раз, услы­шал свой голос, изме­нив­шийся после всех опе­ра­ций,— хрип­лый, глу­хой, неясный.

— Батюшка, а чего тебе надо-то? — спро­сила она.

— Марье Поли­кар­повне при­вез поклон от сына, стар­шего лей­те­нанта Дремова.

Тогда она отво­рила дверь и кину­лась к нему, схва­тила за руки:

— Жив Егор-то мой? Здо­ров? Батюшка, да ты зайди в избу

Егор Дре­мов сел на лавку у стола, на то самое место, где сидел, когда еще у него ноги не доста­вали до полу и мать, бывало, погла­див его по куд­ря­вой головке, гова­ри­вала: «Кушай, каса­тик». Он стал рас­ска­зы­вать про ее сына, про самого себя,— подробно, как он ест, пьет, не тер­пит нужды ни в чем, все­гда здо­ров, весел, и — кратко о сра­же­ниях, где он участ­во­вал со своим танком.

— Ты скажи — страшно на войне-то? — пере­би­вала она, глядя ему в лицо тем­ными, его не видя­щими глазами.

— Да, конечно, страшно, мамаша, однако — привычка.

При­шел отец, Егор Его­ро­вич, тоже сдав­ший за эти годы,— бородку у него как мукой осы­пало. Погля­ды­вая на гостя, пото­пал на пороге раз­би­тыми вален­ками, не спеша раз­мо­тал шарф, снял полу­шу­бок, подо­шел к столу, поздо­ро­вался за руку,— ах, зна­ко­мая была, широ­кая, спра­вед­ли­вая роди­тель­ская рука! Ничего не спра­ши­вая, потому что и без того было понятно — зачем здесь гость в орде­нах, сел и тоже начал слу­шать, полу­при­крыв глаза.

Чем дольше лей­те­нант Дре­мов сидел неузна­ва­е­мый и рас­ска­зы­вал о себе и не о себе, тем невоз­мож­нее было ему открыться,— встать, ска­зать: да при­знайте же вы меня, урода, мать, отец!.. Ему было и хорошо за роди­тель­ским сто­лом и обидно.

— Ну что ж, давайте ужи­нать, мать, собери чего-нибудь для гостя.— Егор Его­ро­вич открыл дверцу ста­рень­кого шкап­чика, где в уголку налево лежали рыбо­лов­ные крючки в спи­чеч­ной коробке,— они там и лежали,— и стоял чай­ник с отби­тым носи­ком, он там и стоял, где пахло хлеб­ными крош­ками и луко­вой шелу­хой. Егор Его­ро­вич достал склянку с вином,— всего на два ста­кан­чика, вздох­нул, что больше не достать.

Сели ужи­нать, как в преж­ние годы. И только за ужи­ном стар­ший лей­те­нант Дре­мов заме­тил, что мать осо­бенно при­стально сле­дит за его рукой с лож­кой. Он усмех­нулся, мать под­няла глаза, лицо ее болез­ненно задрожало.

Пого­во­рили о том и о сем, какова будет весна и спра­вится ли народ с севом, и о том, что этим летом надо ждать конца войны.

— Почему вы дума­ете, Егор Его­ро­вич, что этим летом надо ждать конца войны?

— Народ осер­чал,— отве­тил Егор Его­ро­вич,— через смерть пере­шли, теперь его не оста­но­вишь, немцу капут.

Марья Поли­кар­повна спросила:

— Вы не рас­ска­зали, когда ему дадут отпуск,— к нам съез­дить на побывку. Три года его не видали, чай взрос­лый стал, с усами ходит… Эдак — каж­дый день — около смерти, чай и голос у него стал грубый?

— Да вот при­е­дет — может, и не узна­ете,— ска­зал лейтенант.

Спать ему отвели на печке, где он пом­нил каж­дый кир­пич, каж­дую щель в бре­вен­ча­той стене, каж­дый сучок в потолке. Пахло овчи­ной, хле­бом — тем род­ным уютом, что не забы­ва­ется и в смерт­ный час. Мар­тов­ский ветер посви­сты­вал над кры­шей. За пере­го­род­кой похра­пы­вал отец. Мать воро­ча­лась, взды­хала, не спала. Лей­те­нант лежал нич­ком, лицо в ладони: «Неужто так и не при­знала,— думал,— неужто не при­знала? Мама, мама…»

Наутро он проснулся от потрес­ки­ва­ния дров, мать осто­рожно вози­лась у печи; на про­тя­ну­той веревке висели его высти­ран­ные пор­тянки, у двери сто­яли вымы­тые сапоги.

Рассказ «Русский характер» из цикла «Рассказы Ивана Сударева». Автор Алексей Н. Толстой.

Книга написана в 1944 году.

Русский характер! — для небольшого рассказа название слишком многозначительное. Что поделаешь, — мне именно и хочется поговорить с вами о русском характере.

Русский характер! Поди-ка опиши его… Рассказывать ли о героических подвигах? Но их столько, что растеряешься, — который предпочесть. Вот меня и выручил один мой приятель небольшой историей из личной жизни. Как он бил немцев — я рассказывать не стану, хотя он и носит золотую звездочку и половина груди в орденах. Человек он простой, тихий, обыкновенный, — колхозник из приволжского села Саратовской области. Но среди других заметен сильным и соразмерным сложением и красотой. Бывало, заглядишься, когда он вылезает из башни танка, — бог войны! Спрыгивает с брони на землю, стаскивает шлем с влажных кудрей, вытирает ветошью чумазое лицо и непременно улыбнется от душевной приязни.

На войне, вертясь постоянно около смерти, люди делаются лучше, всякая чепуха с них слезает, как нездоровая кожа после солнечного ожога, и остается в человеке — ядро. Разумеется — у одного оно покрепче, у другого послабже, но и те, у кого ядро с изъяном, тянутся, каждому хочется быть хорошим и верным товарищем. Но приятель мой, Егор Дремов, и до войны был строгого поведения, чрезвычайно уважал и любил мать, Марью Поликарповну, и отца своего, Егора Егоровича. «Отец мой — человек степенный, первое — он себя уважает. Ты, говорит, сынок, многое увидишь на свете, и за границей побываешь, но русским званием — гордись…»

У него была невеста из того же села на Волге. Про невест и про жен у нас говорят много, особенно если на фронте затишье, стужа, в землянке коптит огонек, трещит печурка и люди поужинали. Тут наплетут такое — уши развесишь. Начнут, например: «Что такое любовь?» Один скажет: «Любовь возникает на базе уважения…» Другой: «Ничего подобного, любовь — это привычка, человек любит не только жену, но отца с матерью и даже животных…» — «Тьфу, бестолковый! — скажет третий, — любовь — это, когда в тебе всё кипит, человек ходит вроде, как пьяный…» И так философствуют и час и другой, покуда старшина, вмешавшись, повелительным голосом не определит самую суть… Егор Дремов, должно быть стесняясь этих разговоров, только вскользь помянул мне о невесте, — очень, мол, хорошая девушка, и уже если сказала, что будет ждать, — дождется, хотя бы он вернулся на одной ноге…

Про военные подвиги он тоже не любил разглагольствовать: «О таких делах вспоминать не охота!» Нахмурится и закурит. Про боевые дела его танка мы узнавали со слов экипажа, в особенности удивлял слушателей водитель Чувилев.

«…Понимаешь, только мы развернулись, гляжу, из-за горушки вылезает… Кричу: „Товарищ лейтенант, тигра!“ — „Вперед, — кричит, — полный газ!..“ Я и давай по ельничку маскироваться — вправо, влево… Тигра стволом-то водит, как слепой, ударил — мимо… А товарищ лейтенант как даст ему в бок, — брызги! Как даст еще в башню, — он и хобот задрал… Как даст в третий, — у тигра изо всех щелей повалил дым, — пламя как рванется из него на сто метров вверх… Экипаж и полез через запасной люк… Ванька Лапшин из пулемета повел, — они и лежат, ногами дрыгаются… Нам, понимаешь, путь расчищен. Через пять минут влетаем в деревню. Тут я прямо обезживотел… Фашисты кто куда… А — грязно, понимаешь, — другой выскочит из сапогов и в одних носках — порск. Бегут все к сараю. Товарищ лейтенант дает мне команду: „А ну — двинь по сараю“. Пушку мы отвернули, на полном газу я на сарай и наехал… Батюшки! По броне балки загрохотали, доски, кирпичи, фашисты, которые сидели под крышей… А я еще — и проутюжил, — остальные руки вверх — и Гитлер капут…»

Так воевал лейтенант Егор Дремов, покуда не случилось с ним несчастье. Во время Курского побоища, когда немцы уже истекали кровью и дрогнули, его танк — на бугре, на пшеничном поле — был подбит снарядом, двое из экипажа тут же убиты, от второго снаряда танк загорелся. Водитель Чувилев, выскочивший через передний люк, опять взобрался на броню и успел вытащить лейтенанта, — он был без сознания, комбинезон на нем горел. Едва Чувилев оттащил лейтенанта, танк взорвался с такой силой, что башню отшвырнуло метров на пятьдесят. Чувилев кидал пригоршнями рыхлую землю на лицо лейтенанта, на голову, на одежду, чтобы сбить огонь. Потом пополз с ним от воронки к воронке на перевязочный пункт… «Я почему его тогда поволок? — рассказывал Чувилев, — слышу, у него сердце стучит…»

Егор Дремов выжил и даже не потерял зрение, хотя лицо его было так обуглено, что местами виднелись кости. Восемь месяцев он пролежал в госпитале, ему делали одну за другой пластические операции, восстановили и нос, и губы, и веки, и уши. Через восемь месяцев, когда были сняты повязки, он взглянул на свое и теперь не на свое лицо. Медсестра, подавшая ему маленькое зеркальце, отвернулась и заплакала. Он тотчас ей вернул зеркальце.

— Бывает хуже, — сказал он, — с этим жить можно. Но больше он не просил зеркальце у медсестры, только часто ощупывал свое лицо, будто привыкал к нему. Комиссия нашла его годным к нестроевой службе. Тогда он пошел к генералу и сказал: «Прошу вашего разрешения вернуться в полк». — «Но вы же инвалид», — сказал генерал. «Никак нет, я урод, но это делу не помешает, боеспособность восстановлю полностью». (То, что генерал во время разговора старался не глядеть на него, Егор Дремов отметил и только усмехнулся лиловыми, прямыми, как щель, губами.) Он получил двадцатидневный отпуск для полного восстановления здоровья и поехал домой к отцу с матерью. Это было как раз в марте этого года.

На станции он думал взять подводу, но пришлось идти пешком восемнадцать верст. Кругом еще лежали снега, было сыро, пустынно, студеный ветер отдувал полы его шинели, одинокой тоской насвистывал в ушах. В село он пришел, когда уже были сумерки. Вот и колодезь, высокий журавель покачивался и скрипел. Отсюда шестая изба — родительская. Он вдруг остановился, засунув руки в карманы. Покачал головой. Свернул наискосок к дому. Увязнув по колено в снегу, нагнувшись к окошечку, увидел мать, — при тусклом свете привернутой лампы, над столом, она собирала ужинать. Все в том же темном платке, тихая, неторопливая, добрая. Постарела, торчали худые плечи… «Ох, знать бы, — каждый бы день ей надо было писать о себе хоть два словечка…» Собрала на стол нехитрое, — чашку с молоком, кусок хлеба, две ложки, солонку и задумалась, стоя перед столом, сложив худые руки под грудью… Егор Дремов, глядя в окошечко на мать, понял, что невозможно ее испугать, нельзя, чтобы у нее отчаянно задрожало старенькое лицо.

Ну, ладно! Он отворил калитку, вошел во дворик и на крыльце постучался. Мать откликнулась за дверью: «Кто там?» Он ответил: «Лейтенант, Герой Советского Союза Громов».

У него так заколотилось сердце — привалился плечом к притолоке. Нет, мать не узнала его голоса. Он и сам, будто в первый раз, услышал свой голос, изменившийся после всех операций, — хриплый, глухой, неясный.

— Батюшка, а чего тебе надо-то? — спросила она.

— Марье Поликарповне привез поклон от сына, старшего лейтенанта Дремова.

Тогда она отворила дверь и кинулась к нему, схватила за руки:

— Жив, Егор-то мой? Здоров? Батюшка, да ты зайди в избу.

Егор Дремов сел на лавку у стола на то самое место, где сидел, когда еще у него ноги не доставали до полу и мать, бывало, погладив его по кудрявой головке, говаривала: «Кушай, касатик». Он стал рассказывать про ее сына, про самого себя, — подробно, как он ест, пьет, не терпит нужды ни в чем, всегда здоров, весел, и — кратко о сражениях, где он участвовал со своим танком.

— Ты скажи — страшно на войне-то? — перебивала она, глядя ему в лицо темными, его не видящими глазами.

— Да, конечно, страшно, мамаша, однако — привычка.

Пришел отец, Егор Егорович, тоже сдавший за эти годы, — бородку у него как мукой осыпало. Поглядывая на гостя, потопал на пороге разбитыми валенками, не спеша размотал шарф, снял полушубок, подошел к столу, поздоровался за руку, — ах, знакомая была, широкая, справедливая родительская рука! Ничего не спрашивая, потому что и без того было понятно — зачем здесь гость в орденах, сел и тоже начал слушать, полуприкрыв глаза.

Чем дольше лейтенант Дремов сидел неузнаваемый и рассказывал о себе и не о себе, тем невозможнее было ему открыться, — встать, сказать: да признайте же вы меня, урода, мать, отец!.. Ему было и хорошо за родительским столом и обидно.

— Ну что ж, давайте ужинать, мать, собери чего- нибудь для гостя. — Егор Егорович открыл дверцу старенького шкапчика, где в уголку налево лежали рыболовные крючки в спичечной коробке, — они там и лежали, — и стоял чайник с отбитым носиком, он там и стоял, где пахло хлебными крошками и луковой шелухой. Егор Егорович достал склянку с вином, — всего на два стаканчика, вздохнул, что больше не достать. Сели ужинать, как в прежние годы. И только за ужином старший лейтенант Дремов заметил, что мать особенно пристально следит за его рукой с ложкой. Он усмехнулся, мать подняла глаза, лицо ее болезненно задрожало.

Поговорили о том и о сем, какова будет весна и справится ли народ с севом, и о том, что этим летом надо ждать конца войны.

— Почему вы думаете, Егор Егорович, что этим летом надо ждать конца войны?

— Народ осерчал, — ответил Егор Егорович, — через смерть перешли, теперь его не остановишь, немцу — капут.

Марья Поликарповна спросила:

— Вы не рассказали, когда ему дадут отпуск, — к нам съездить на побывку. Три года его не видала, чай взрослый стал, с усами ходит… Эдак — каждый день — около смерти, чай и голос у него стал грубый?

— Да вот приедет — может и не узнаете, — сказал лейтенант.

Спать ему отвели на печке, где он помнил каждый кирпич, каждую щель в бревенчатой стене, каждый сучок в потолке. Пахло овчиной, хлебом — тем родным уютом, что не забывается и в смертный час. Мартовский ветер посвистывал над крышей. За перегородкой похрапывал отец. Мать ворочалась, вздыхала, не спала. Лейтенант лежал ничком, лицом в ладони: «Неужто так и не признала, — думал, — неужто не признала? Мама, мама…»

Наутро он проснулся от потрескивания дров, мать осторожно возилась у печи; на протянутой веревке висели его выстиранные портянки, у двери стояли вымытые сапоги.

— Ты блинки пшенные ешь? — спросила она.

Он не сразу ответил, слез с печи, надел гимнастерку, затянул пояс и — босой — сел на лавку.

— Скажите, у вас в селе проживает Катя Малышева, Андрея Степановича Малышева дочь?

— Она в прошлом году курсы окончила, у нас учительницей. А тебе ее повидать надо?

— Сынок ваш просил непременно ей передать поклон.

Мать послала за ней соседскую девочку. Лейтенант не успел и обуться, как прибежала Катя Малышева. Широкие серые глаза ее блестели, брови изумленно взлетали, на щеках радостный румянец. Когда откинула с головы на широкие плечи вязаный платок, лейтенант даже застонал про себя: — поцеловать бы эти теплые светлые волосы!.. Только такой представлялась ему подруга, — свежа, нежна, весела, добра, красива так, что вот вошла, и вся изба стала золотая…

— Вы привезли поклон от Егора? (Он стоял спиной к свету и только нагнул голову, потому что говорить не мог.) А уж я его жду и день и ночь, так ему и скажите…

Она подошла близко к нему. Взглянула, и будто ее слегка ударили в грудь, откинулась, испугалась. Тогда он твердо решил уйти, — сегодня же.

Мать напекла пшенных блинов с топленым молоком. Он опять рассказывал о лейтенанте Дремове, на этот раз о его воинских подвигах, — рассказывал жестоко и не поднимал глаз на Катю, чтобы не видеть на ее милом лице отражения своего уродства. Егор Егорович захлопотал было, чтобы достать колхозную лошадь, — но он ушел на станцию пешком, как пришел. Он был очень угнетен всем происшедшим, даже, останавливаясь, ударял ладонями себе в лицо, повторял сиплым голосом: «Как же быть-то теперь?»

Он вернулся в свой полк, стоявший в глубоком тылу на пополнении. Боевые товарищи встретили его такой искренней радостью, что у него отвалилось от души то, что не давало ни спать, ни есть, ни дышать. Решил так, — пускай мать подольше не знает о его несчастье. Что же касается Кати, — эту занозу он из сердца вырвет.

Недели через две пришло от матери письмо:

«Здравствуй, сынок мой, ненаглядный. Боюсь тебе и писать, не знаю, что и думать. Был у нас один человек от тебя, — человек очень хороший, только лицом дурной. Хотел пожить, да сразу собрался и уехал. С тех пор, сынок, не сплю ночи, — кажется мне, что приезжал ты. Егор Егорович бранит меня за это, — совсем, говорит, ты, старуха, свихнулась с ума: был бы он наш сын — разве бы он не открылся… Чего ему скрываться, если это был бы он, — таким лицом, как у этого, кто к нам приезжал, гордиться нужно. Уговорит меня Егор Егорович, а материнское сердце — все свое: он это, он был у нас!.. Человек этот спал на печи, я шинель его вынесла на двор — почистить, да припаду к ней, да заплачу, — он это, его это!.. Егорушка, напиши мне, Христа ради, надоумь ты меня, — что было? Или уж вправду — с ума я свихнулась…»

Егор Дремов показал это письмо мне, Ивану Судареву, и, рассказывая свою историю, вытер глаза рукавом. Я ему: «Вот, говорю, характеры столкнулись! Дурень ты, дурень, пиши скорее матери, проси у нее прощенья, не своди ее с ума… Очень ей нужен твой образ! Таким-то она тебя еще больше станет любить…»

Он в тот же день написал письмо: «Дорогие мои родители, Марья Поликарповна и Егор Егорович, простите меня за невежество, действительно у вас был я, сын ваш…» И так далее, и так далее — на четырех страницах мелким почерком, — он бы и на двадцати страницах написал — было бы можно.

Спустя некоторое время стоим мы с ним на полигоне, — прибегает солдат и — Егору Дремову: «Товарищ капитан, вас спрашивают…» Выражение у солдата такое, хотя он стоит по всей форме, будто человек собирается выпить. Мы пошли в поселок, подходим к избе, где мы с Дремовым жили. Вижу — он не в себе, — все покашливает… Думаю: «Танкист, танкист, а — нервы». Входим в избу, он — впереди меня, и я слышу:

«Мама, здравствуй, это я!..» И вижу — маленькая старушка припала к нему на грудь. Оглядываюсь, тут, оказывается, и другая женщина. Даю честное слово, — есть где-нибудь еще красавицы, не одна же она такая, но лично я — не видал.

Он оторвал от себя мать, подходит к этой девушке, — а я уже поминал, что всем богатырским сложением это был бог войны. «Катя! — говорит он, — Катя, зачем вы приехали? Вы того обещали ждать, а не этого…»

Красивая Катя ему отвечает, — а я хотя ушел в сени, но слышу: «Егор, я с вами собралась жить навек. Я вас буду любить верно, очень буду любить… Не отсылайте меня…»

Да, вот они, русские характеры! Кажется, прост человек, а придет суровая беда, в большом или в малом, и поднимается в нем великая сила — человеческая красота.

История создания

Рассказ считается последним значительным произведением автора. Толстой включил его в свой знаменитый цикл, над которым закончил работу в 1944.

Кроме него в сборник вошли и другие произведения:

• «Ночью в сенях на селе»;
• «Как это начиналось»;
• «Семеро чумазых»;
• «Нина»;
• «Странная история».

Обычно военная литература содержит описания боев или отношений противоборствующих сторон. Толстой написал довольное необычное произведение. В его основе лежат семейные отношения. В рассказе нет героев с отрицательным характером. Практически все персонажи благородны, умны и добры.

Весь конфликт был надуман главным персонажем, противоречия появились только у него в голове. Благодаря этому произведение завершилось счастливо. Но на самом деле в военные годы семьи, которые смогли жить по-прежнему после возвращения своих мужчин с фронта, не были многочисленными.

Толстой знал, что многие солдаты погибали или приезжали домой искалеченными физически и морально. Он не хотел описывать ужасы войны, о которых и так все знали. Позитивный рассказ с интересным сюжетом можно сравнить со спасительным плотом — народу необходимо было положительное мышление на фоне страшных событий.

Произведение написано на основе реальных событий. О танкисте, чуть не сгоревшем в танке, Толстому рассказал сотрудник газеты «Красная звезда». Необычная судьба солдата заинтересовала писателя, пробудила в нем силу духа русского человека.

Переживаниям главного героя автор уделил намного больше внимания, чем описанию военных событий. Благодаря такому приему рассказ стал интересным и для взрослых, и для детей.

Основные персонажи

В рассказе Толстого «Русский характер» главные герои отличаются добрым характером и положительными качествами. Они приспосабливаются к разным событиям, но при этом остаются человечными. Основные персонажи:

• Егор Дремов;
• Чувилев;
• Егор Егорович;
• Мария Поликарповна;
• Катя Малышева;
• Иван Сударев.

Один из главных героев «Русского характера» Толстого — танкист Егор Дремов. Он принимал участие в бою на Курской дуге и чуть не погиб. Его танк практически сгорел, а сам солдат получил серьезные ожоги. Выбраться ему помог водитель Чувилев.

Дремов вернулся домой, но отказался признаваться родителям в том, что он их сын. С обожженным лицом его никто не узнал. Но Мария Поликарповна и Егор Егорович — мать и отец танкиста — беспокоились не о его внешнем виде. Они радовались тому, что сын вернулся живым, ведь многие их соседи получали известия о смерти детей.

Мать гордится поступками Егора, ведь он вел себя мужественно на поле боя, а отец считает, что такое лицо говорит о совершенных подвигах. Пусть человек уродлив снаружи, но его внутренняя красота перекрывает любые шрамы. Его поведение на поле боя только вызывает уважение, ведь Егор — один из немногих солдат, кого отметили «Золотой звездой» Героя СССР.

Катя Малышева — невеста танкиста. Она обещала ждать его с фронта и хранить верность, и девушка сдержала свое слово. Когда она узнала, что обожженный молодой человек и есть ее жених, согласилась выйти за него замуж. Катя была преданна Егору до самой смерти, она считала его настоящим героем и смелым мужчиной.

Рассказчиком в произведении выступает друг танкиста Иван Сударев. Это доброжелательный молодой человек, отличающийся рассудительным и сдержанным характером.

Именно он оценивал поступки всех героев, наблюдал за их отношениями. Ивана интересовала человеческая натура и ее проявление в разных ситуациях.

Начало произведения

Для читательского дневника можно ознакомиться с кратким содержанием «Русского характера». Толстой начинает свой рассказ с описания жизни главного героя до войны. Егор был обыкновенным человеком с тихим характером. Он жил в селе, уважительно относился к родителям и занимался земледелием.

Юношу назвали в честь отца, хотя такое имя носил и дед. Означает оно «возделывающий землю», что соответствовало роду занятий семьи. Нравственные ценности у разных поколений были одинаковыми.

Егор был красивым юношей с богатырским телосложением. Он не боялся физического труда, переносил все сложности сельской жизни. Была у парня любимая девушка Катя. Влюбленные планировали в скором времени пожениться.

Но началась война, Егора забрали на фронт. Боевые товарищи восхищались его красотой, смелостью и простым русским характером. Парень много рассказывал о своих родителях и Кате, очень тосковал по ним.

На войне юноша совершил несколько подвигов, но не гордился ими. Он был от природы скромным, поэтому скрывал свои награды. Историю, которая произошла с Егором, узнал его товарищ от других солдат.

Во время очередного сражения танк юноши подбили. Водитель успел вытащить его из пожара, чуть ли не пожертвовав собой. Егор получил серьезные ожоги, у него сильно пострадало лицо. Врачам удалось сохранить ему зрение, но вернуть былые черты не получилось. Солдату пришлось пережить многочисленные пластические операции. Ожоги и новые шрамы не добавили ему привлекательности — из красивого молодого человека он превратился в урода.

Хотя Егор получил звание лейтенанта и Героя СССР, его хотели комиссовать домой. Парень отказался уходить с фронта и решил остаться в полку. Вместо этого ему дали отпуск на 20 дней, чтобы он посетил своих родителей и любимую Катю.

Развязка рассказа

Егор не хотел возвращаться домой. Он боялся показаться родителям и невесте. Но все-таки пришлось ехать. Родителям парень назвался другом их сына и начал рассказывать о собственных подвигах.

Дома вежливо встретили его, обрадовались тому, что их сын жив и храбро ведет себя на поле боя. Но мать заподозрила, что приехавший к ним юноша и есть Егор. Сердце женщины не могло обманывать, ведь она чувствовала родное дитя. Отец очень гордился тем, что его единственный наследник добился больших успехов, совершал подвиги и был уважаем товарищами.

На следующее утро в дом Дремовых пришла Катя. Девушка сначала испугалась внешнего вида гостя. Но затем она с ним разговорилась, обрадовалась вестям про Егора. Она пообещала и дальше ждать его с войны, призналась в своих чувствах.

Сам Егор с тоской наблюдал за родителями и невестой. Он не хотел быть им обузой, пугать их, поэтому решил навсегда уйти из дома. Лейтенант снова вернулся на фронт, пытался забыть о родной деревне.

Но Мария Поликарповна не находила себе места. Она чувствовала, что к ним приезжал именно Егор. Ни его внешность, ни изменившийся голос не оттолкнули материнское сердце. Женщина решила написать письмо своему сыну. Она прямо спросила его, что с ним произошло, не он ли недавно приезжал домой.

Мать рассказала Егору, что гордится им, ее не волнует его изуродованная внешность. Немногословный отец также выступил за возвращение сына домой. Он считал, что обожженным лицом парень должен гордиться, ведь шрамы говорят о его доблести.

Егор все-таки вернулся домой, признался во всем родителям. Больше всего он боялся встречи со своей невестой. Катя была красивой девушкой с добрым нравом. Но она не отказалась от него, ведь очень любила. Девушка ответила, что согласна остаться с ним на всю жизнь, ведь для нее важны его чувства, а не внешность.

Внутренний конфликт главного героя не повлиял на его окружение. Близкие друзья, родители и невеста не бросили его из-за уродливой внешности. В этом и проявляется настоящий русский характер — красота душевная затмевает наружные качества.

Главная мысль

Современный читатель может погрузиться в военные годы с помощью краткого содержания «Русского характера». Произведение позволит ощутить себя частью храброй нации, проникнуться общей идеей и зарядиться энергией, которая была присуща народу.

Рассказ благотворно влияет на развитие патриотичности у школьников. Они учатся отстаивать свои принципы, уважать родителей, не робеть перед сложными ситуациями.

Загадочную русскую душу описывало много прозаиков и поэтов. Не стал исключением и Алексей Толстой. Он решил разобраться в особенных национальных качествах.

Писатель не стал рассказывать о негативных героях. Все его персонажи обладают достаточным мужеством, чтобы пережить военные годы и остаться человечными.

Толстой указал, что Россия — страна, которая не поддается никаким шаблонам. В ней проживают люди, способные жертвовать собой ради незнакомцев. Только эта нация может самозабвенно сражаться на войне, ущемлять свои интересны, чтобы близкие остались счастливыми.

В жизни Егора разделяющей границей стала Курская битва. После подрыва танка и многочисленных операций он только один раз посмотрел в зеркало. С тех пор изменилась и его душа, ведь он боялся, что близкие не примут такого урода. Но русский характер был заложен не только в Егоре, но и в его родителях, невесте.

Читать полную или сокращенную версию рассказа можно на сайте «Народный брифли» или другом электронном ресурсе. А в книжных магазинах продается полный сборник Толстого, в который входит и это произведение.

Русский характер

Русский характер! — для небольшого рассказа название слишком многозначительное. Что поделаешь, — мне именно и хочется поговорить с вами о русском характере.

Русский характер! Поди-ка опиши его… Рассказывать ли о героических подвигах? Но их столько, что растеряешься, — который предпочесть. Вот меня и выручил один мой приятель небольшой историей из личной жизни. Как он бил немцев — я рассказывать не стану, хотя он и носит Золотую Звездочку и половина груди в орденах. Человек он простой, тихий, обыкновенный — колхозник из приволжского села Саратовской области. Но среди других заметен сильным и соразмерным сложением и красотой. Бывало, заглядишься, когда он вылезает из башни танка, — бог войны! Спрыгивает с брони на землю, стаскивает шлем с влажных кудрей, вытирает ветошью лицо и непременно улыбнется от душевной приязни.

На войне, вертясь постоянно около смерти, люди делаются лучше, всякая чепуха с них слезает, как нездоровая кожа после солнечного ожога, и остается в человеке — ядро. Разумеется, у одного оно покрепче, у другого послабже, но и те, у кого ядро с изъяном, тянутся, каждому хочется быть хорошим и верным товарищем. Но приятель мой, Егор Дремов, и до войны был строгого поведения, чрезвычайно уважал и любил мать, Марью Поликарповну, и отца своего, Егора Егоровича. «Отец мой — человек степенный, первое — он себя уважает. Ты, говорит, сынок, многое увидишь на свете, и за границей побываешь, но русским званием — гордись…»

У него была невеста из того же села на Волге Про невест и про жен у нас говорят много, особенно если на фронте затишье, стужа, в землянке коптит огонек, трещит печурка и люди поужинали. Тут наплетут такое — уши развесишь. Начнут, например: «Что такое любовь?». Один скажет: «Любовь возникает на базе уважения…». Другой: «Ничего подобного, любовь — это привычка, человек любит не только жену, но отца с матерью и даже животных…». — «Тьфу, бестолковый! — скажет третий. — Любовь — это, когда в тебе все кипит, человек ходит вроде как пьяный…». И так философствуют и час и другой, покуда старшина, вмешавшись, повелительным голосом не определит самую суть… Егор Дремов, должно быть стесняясь этих разговоров, только вскользь помянул мне о невесте, — очень, мол, хорошая девушка, и уже если сказала, что будет ждать, — дождется, хотя бы он вернулся на одной ноге…

Про военные подвиги он тоже не любил разглагольствовать: «О таких делах вспоминать неохота!» Нахмурится и закурит. Про боевые дела его танка мы узнавали со слов экипажа, в особенности удивлял слушателей водитель Чувилев.

«…Понимаешь, только мы развернулись, гляжу, из-за горушки вылезает… Кричу: „Товарищ лейтенант, тигра!“ — „Вперед, — кричит, — полный газ!..“ Я и давай по ельничку маскироваться — вправо, влево… Тигра стволом-то водит, как слепой, ударил — мимо… А товарищ лейтенант как даст ему в бок — брызги! Как даст еще в башню — он и хобот задрал… Как даст в третий — у тигра изо всех щелей повалил дым, пламя как рванется из него на сто метров вверх… Экипаж и полез через запасный люк… Ванька Лапшин из пулемета повел — они и лежат, ногами дрыгаются… Нам, понимаешь, путь расчищен. Через пять минут влетаем в деревню. Тут я прямо обезживотел… Фашисты кто куда… А грязно, понимаешь, — другой выскочит из сапогов и в одних носках — порск. Бегут все к сараю. Товарищ лейтенант дает мне команду: „А ну — двинь по сараю“. Пушку мы отвернули, на полном газу я на сарай и наехал… Батюшки! По броне балки загрохотали, доски, кирпичи, фашисты, которые сидели под крышей… А я еще — а проутюжил, — остальные руки вверх — и Гитлер капут…»

Так воевал Егор Дремов, покуда не случилось с ним несчастье. Во время Курского побоища, когда немцы уже истекали кровью и дрогнули, его танк — на бугре, на пшеничном поле — был подбит снарядом, двое из экипажа тут же убиты, от второго снаряда танк загорелся. Водитель Чувилев, выскочивший через передний люк, опять взобрался на броню и успел вытащить лейтенанта — он был без сознания, комбинезон на нем горел. Едва Чувилев оттащил лейтенанта, танк взорвался с такой силой, что башню отшвырнуло метров на пятьдесят Чувилев кидал пригоршнями рыхлую землю на лицо лейтенанта, на голову, на одежду, чтобы сбить огонь Потом пополз с ним от воронки к воронке на перевязочный пункт. «Я почему его тогда поволок? — рассказывал Чувилев. — Слышу, у него сердце стучит…»

Егор Дремов выжил и даже не потерял зрения, хотя лицо его было так обуглено, что местами виднелись кости. Восемь месяцев он пролежал в госпитале, ему делали одну за другой пластические операции, восстановили и нос, и губы, и веки, и уши. Через восемь месяцев, когда были сняты повязки, он взглянул на свое и теперь не на свое лицо. Медсестра, подавшая ему маленькое зеркальце, отвернулась и заплакала. Он тотчас ей вернул зеркальце.

— Бывает хуже, — сказал он, — с этим жить можно.

Но больше он не просил зеркальце у медсестры, только часто ощупывал свое лицо, будто привыкал к нему. Комиссия нашла его годным к нестроевой службе. Тогда он пошел к генералу и сказал. «Прошу вашего разрешения вернуться в полк». — «Но вы же инвалид», — сказал генерал. «Никак нет, я урод, но это делу не помешает, боеспособность восстановлю полностью». (То, что генерал во время разговора старался не глядеть на него, Егор Дремов отметил и только усмехнулся лиловыми, прямыми, как щель, губами). Он получил двадцатидневный отпуск для полного восстановления здоровья и поехал домой к отцу с матерью. Эго было как раз в марте этого года.

На станции он думал взять подводу, но пришлось идти пешком восемнадцать верст. Кругом еще лежали снега, было сыро, пустынно, студеный ветер отдувал полы его шинели, одинокой тоской насвистывал в ушах. В село он пришел, когда уже были сумерки. Вот и колодезь, высокий журавль покачивался и скрипел. Отсюда шестая изба — родительская Он вдруг остановился, засунув руки в карманы Покачал головой Свернул наискосок к дому. Увязнув по колено в снегу, нагнувшись к окошечку, увидел мать — при тусклом свете привернутой лампы, над столом, она собирала ужинать. Все в том же темном платке, тихая, неторопливая, добрая. Постарела, торчали худые плечи… «Ох, знать бы, — каждый бы день ей надо было писать о себе хоть два словечка…» Собрала на стол нехитрое — чашку с молоком, кусок хлеба, две ложки, солонку и задумалась, стоя перед столом, сложив худые руки под грудью… Егор Дремов, глядя в окошечко на мать, понял, что невозможно ее испугать, нельзя, чтобы у нее отчаянно задрожало старенькое лицо.

Ну, ладно! Он отворил калитку, вошел во дворик и на крыльце постучался Мать откликнулась за дверью: «Кто там?» Он ответил: «Лейтенант, Герой Советского Союза Громов».

У него так заколотилось сердце — привалился плечом к притолоке. Нет, мать не узнала его голоса. Он и сам будто в первый раз услышал свой голос, изменившийся после всех операций, — хриплый, глухой, неясный.

— Батюшка, а чего тебе надо-то? — спросила она.

— Марье Поликарповне привез поклон от сына, старшего лейтенанта Дремова.

Тогда она отворила дверь и кинулась к нему, схватила за руки:

— Жив Егор-то мой? Здоров? Батюшка, да ты зайди в избу.

Егор Дремов сел на лавку у стола на то самое место, где сидел, когда еще у него ноги не доставали до полу и мать, бывало, погладив его по кудрявой головке, говаривала: «Кушай, касатик». Он стал рассказывать про ее сына, про самого себя — подробно, как он ест, пьет, не терпит нужды ни в чем, всегда здоров, весел, и — кратко о сражениях, где он участвовал со своим танком.

— Ты скажи — страшно на войне-то? — перебивала она, глядя ему в лицо темными, его не видящими глазами.

— Да, конечно, страшно, мамаша, однако — привычка.

Пришел отец, Егор Егорович, тоже сдавший за эти годы, — бородку у него как мукой осыпало. Поглядывая на гостя, потопал на пороге разбитыми валенками, не спеша размотал шарф, снял полушубок, подошел к столу, поздоровался за руку — ах, знакомая была, широкая, справедливая родительская рука! Ничего не спрашивал, потому что и без того было понятно — зачем здесь гость в орденах, сел и тоже начал слушать, полуприкрыв глаза.

Чем дольше лейтенант Дремов сидел неузнаваемый и рассказывал о себе и не о себе, тем невозможнее было ему открыться — встать, сказать: да признайте же вы меня, урода, мать, отец!.. Ему было и хорошо за родительским столом и обидно.

— Ну что ж, давайте ужинать, мать, собери чего-нибудь для гостя. — Егор Егорович открыл дверцу старенького шкапчика, где в уголку налево лежали рыболовные крючки в спичечной коробке — они там и лежали, — и стоял чайник с отбитым носиком — он там я стоял, — где пахло хлебными крошками и луковой шелухой. Егор Егорович достал склянку с вином — всего на два стаканчика, вздохнул, что больше не достать. Сели ужинать, как и в прежние годы. И только за ужином старший лейтенант Дремов заметил, что мать особенно пристально следит за его рукой с ложкой. Он усмехнулся, мать подняла глаза, лицо ее болезненно задрожало.

Поговорили о том и о сем, какова будет весна, и справится ли народ с севом, и о том, что этим летом надо ждать конца войны.

— Почему вы думаете, Егор Егорович, что этим летом надо ждать конца войны?

— Народ осерчал, — ответил Егор Егорович, — через смерть перешли, теперь его не остановишь, немцу — капут.

Марья Поликарповна спросила:

— Вы не рассказали, когда ему дадут отпуск — к нам съездить на побывку. Три года его не видала, чай, взрослый стал, с усами ходит… Эдак — каждый день — около смерти, чай, и голос у него стал грубый?

— Да вот приедет — может, и не узнаете, — сказал лейтенант.

Спать ему отвели на печке, где он помнил каждый кирпич, каждую щель в бревенчатой стене, каждый сучок в потолке. Пахло овчиной, хлебом — тем родным уютом, что не забывается и в смертный час. Мартовский ветер посвистывал под крышей. За перегородкой похрапывал отец. Мать ворочалась, вздыхала, не спала. Лейтенант лежал ничком, лицо в ладони, «Неужто так и не признала, — думал, — неужто не признала? Мама, мама…»

Наутро он проснулся от потрескивания дров, мать осторожно возилась у печи; на протянутой веревке висели его выстиранные портянки, у двери стояли вымытые сапоги.

— Ты блинки пшенные ешь? — спросила она.

Он не сразу ответил, слез с печи, надел гимнастерку, затянул пояс и — босой — сел на лавку.

— Скажите, у вас в селе проживает Катя Малышева, Андрея Степановича Малышева дочь?

— Она в прошлом году курсы окончила, у нас учительницей. А тебе ее повидать надо?

— Сынок ваш просил непременно ей передать поклон.

Мать послала за ней соседскую девочку. Лейтенант не успел и обуться, как прибежала Катя Малышева. Широкие серые глаза ее блестели, брови изумленно взлетали, на щеках радостный румянец. Когда откинула с головы на широкие плечи вязаный платок, лейтенант даже застонал про себя — поцеловать бы эти теплые светлые волосы!.. Только такой представлялась ему подруга — свежа, нежна, весела, добра, красива так, что вот вошла, и вся изба стала золотая…

— Вы привезли поклон от Егора? (Он стоял спиной к свету и только нагнул голову, потому что говорить не мог.). А уж я его жду и день и ночь, так ему и скажите…

Она подошла близко к нему. Взглянула, и будто ее слегка ударили в грудь, откинулась, испугалась. Тогда он твердо решил уйти — сегодня же.

Мать напекла пшенных блинов с топленым молоком. Он опять рассказывал о лейтенанте Дремове, на этот раз о его воинских подвигах, — рассказывал жестоко и. не поднимал глаз на Катю, чтобы не видеть на ее милом лице отражения своего уродства. Егор Егорович захлопотал было, чтобы достать колхозную лошадь, но он ушел на станцию пешком, как пришел. Он был очень угнетен всем происшедшим, даже, останавливаясь, ударял ладонями себе в лицо, повторял сиплым голосом: «Как же быть-то теперь?»

Он вернулся в свой полк, стоявший в глубоком тылу на пополнении. Боевые товарищи встретили его такой искренней радостью, что у него отвалилось от души то, что не давало ни спать, ни есть, ни дышать. Решил так — пускай мать подольше не знает о его несчастье. Что же касается Кати — эту занозу он из сердца вырвет.

Недели через две пришло от матери письмо:

«Здравствуй, сынок мой ненаглядный. Боюсь тебе и писать, не знаю, что и думать. Был у нас один человек от тебя — человек очень хороший, только лицом дурной. Хотел пожить, да сразу собрался и уехал. С тех пор, сынок, не сплю ночи — кажется мне, что приезжал ты. Егор Егорович бранит меня за это совсем, говорит, ты, старуха, свихнулась с ума: был бы он наш сын — разве бы он не открылся… Чего ему скрываться, если это был бы он, — таким лицом, как у этого, кто к нам приезжал, гордиться нужно Уговорит меня Егор Егорович, а материнское сердце — все свое: он это, он был у нас!.. Человек этот спал на печи, я шинель его вынесла на двор — почистить, да припаду к ней, да заплачу, — он это, его это!.. Егорушка, напиши мне, христа ради, надоумь ты меня — что было? Или уж вправду — с ума я свихнулась…»

Егор Дремов показал это письмо мне, Ивану Судареву, и, рассказывая свою историю, вытер глаза рукавом. Я ему: «Вот, говорю, характеры столкнулись! Дурень ты, дурень, пиши скорее матери, проси у нее прощенья, не своди ее с ума… Очень ей нужен твой образ! Таким-то она тебя еще больше станет любить».

Он в тот же день написал письмо: «Дорогие мои родители, Марья Поликарповна и Егор Егорович, простите меня за невежество, действительно у вас был я, сын ваш…» И так далее и так далее — на четырех страницах мелким почерком, — он бы и на двадцати страницах написал — было бы можно.

Спустя некоторое время стоим мы с ним на полигоне, прибегает солдат и — Егору Дремову: «Товарищ капитан, вас спрашивают…» Выражение у солдата такое, хотя он стоит по всей форме, будто человек собирается выпить. Мы пошли в поселок, подходим к избе, где мы с Дремовым жили. Вижу — он не в себе, все покашливает… Думаю: «Танкист, танкист, а нервы». Входим в избу, он — впереди меня, и я слышу:

«Мама, здравствуй, это я!..» И вижу — маленькая старушка припала к нему на грудь. Оглядываюсь, тут, оказывается, и другая женщина. Даю честное слово, есть где-нибудь еще красавицы, не одна же она такая, но лично я — не видел.

Он оторвал от себя мать, подходит к этой девушке, — а я уже поминал, что всем богатырским сложением это был бог войны. «Катя! — говорит он. — Катя, зачем вы приехали? Вы того обещали ждать, а не этого…»

Красивая Катя ему отвечает, — а я хотя ушел в сени, но слышу: «Егор, я с вами собралась жить навек. Я вас буду любить верно, очень буду любить… Не отсылайте меня…»

Да, вот они, русские характеры! Кажется, прост человек, а придет суровая беда, в большом или в малом, и поднимается в нем великая сила — человеческая красота.

Организация,

мотивировка учащихся на освоение нового
материала с учетом изученного ранее

2. Формулирование темы урока

Слово учителя.

На доске расположены высказывания
известных философов и критиков, писателей и поэтов. Давайте прочтем их.

Чтение высказываний (читают дети)

1. «Сильный характер, как и сильный
поток, встречая препятствие, только раздражается и усиливается еще более; но
зато, опрокинув препятствие, прокладывает для себя глубокое русло».
(К. Ушинский)

2. «Наши характеры образуют наши нравы».
(К. Гален)

3. «В русском человеке есть черта: в
трудные минуты жизни, в тяжёлые годины легко отрешатся от всего привычного,
чем жил изо дня в день. Был человек — так себе, потребовалось от него быть
героем — герой»

(А. Толстой)

4. «Русский народ — великий народ.
Русский народ — это добрый народ. У русского народа ясный ум. Он как бы
рождён помогать другим народам. Русскому народу присуща великая смелость,
особенно в трудные времена, в опасные времена. Он инициативен. У него —
стойкий характер. Он мечтательный народ. У него есть цель. Поэтому ему и
тяжелее, чем другим нациям. На него можно положиться в любую беду. Русский народ
— неодолим, неисчерпаем».

(И.В. Сталин)

— Что объединяет все эти высказывания?

Ученики (Все эти высказывания русских
философов, критиков, писателей, поэтов о характере и его чертах.Высказывания
содержат положительные характеристики. Следовательно, это высказывание о
характере русских людей).

— Сегодня на уроке мы с вами будем
говорить о русском характере, его силе и несгибаемости. Познакомимся с
рассказом АлексеяНиколаевич Толстого «Русский характер», который был написан
в 1944году.

Тема нашего урока:«В чем сила и несгибаемость РУССКОГО ХАРАКТЕРА?» (по
рассказу А. Н. Толстого «Русский характер»).

О силе и несгибаемости русского характера
рассказывали в своих произведениях многие писатели и поэты. Это произведения
Б. Полевого «Повесть о настоящем человеке», М. Шолохова «Судьба человека», К.
Воробьева «Это мы, Господи!», В. Кондратьева «Сашка», А.Т. Твардовского
«Василий Теркин», стихи и рассказы К. Симонова и, конечно, рассказы А.Н.
Толстого «Родина», «Русский характер».

3. Слово о писателе

Алексей Николаевич Толстой(1882/83-1945) — русский писатель, оставил глубокий след в
литературе как прозаик, драматург, публицист. Он автор
социально-психологических, исторических и научно-фантастических романов,
повестей и рассказов, публицистических произведений,лауреат
трёх Сталинских премий первой
степени (1941; 1943; 1946 —
посмертно)(слайд 1,2)

Литературная деятельность А. Н. Толстого
началасьдо Октябрьской революциив сложной исторической обстановке. Он был
военным корреспондентом на фронте в первую мировую войну. Он, по
определению Горького, художник
«большого, ценного, веселого таланта». Тема Родины оставаласьвечной темой его
творчества. Во время Великой Отечественной войны писатель воспевал свой
народ, любовь к своей родине. А.Толстой написал и много публицистических
статей, ряд рассказов на актуальные темы, в том числе «Русский характер»
(слайд 3)

Творчество Алексея Толстого отличается
тематическим и жанровым многообразием. Общеизвестные из них этои рассказы
20-х годов, и трилогия «Хождение по мукам» (романы «Сестры», «Восемнадцатый
год», «Хмурое утро»), исторический роман «Петр
I», повесть «Аэлита», повесть «Хлеб»
и другие.Он внесзначительно важный вклад в развитие русской литературы.
(слайд 4)

4. О рассказе «Русский характер»

«Русский характер» — последнее
значительное произведение А.Н. Толстого — входит в цикл «Рассказы Ивана
Сударева», написано 7 мая 1944 года. Цикл состоит из семи коротких историй,
объединённых одной темой (изображение Великой Отечественной войны), одной
идеей (описание героизма советских людей), одним рассказчиком (бывалый
кавалерист Иван Сударев). В каждом рассказе свои главные герои: бойцы Красной
армии, оказавшиеся в немецком тылу и создавшие партизанский отряд («Как это
начиналось»); репрессированный кулак, который согласился стать бургомистром
при немцах и сообщал важнейшие сведения об оккупантах партизанам («Странная
история»), и т.д.

В каждом рассказе есть рассуждение о
русском характере, который проявляется особенно ярко в критические моменты
истории.

Рассказ «Русский характер» завершает цикл
«Рассказы Ивана Сударева» и подводит своеобразный итог рассуждениям о русском
человеке. Тема «Русского характера» обозначена автором в самом начале: «мне
именно и хочется поговорить с вами о русском характере». Идея рассказа
проясняется благодаря кольцевой композиции: и в начале, и в конце
произведения помещаются рассуждения о красоте человеческого характера,
которую автор видит в поступках каждого героя: Егора Дрёмова, его родителей,
невесты, водителя танка Чувилёва, рассказчика Ивана Сударева.

5. Знакомство с рассказом (чтение)

6. Словарная работа.

-Россия –великая страна, не поддающаяся
ни под какие мерки, шаблоны, законы логики. Характер России – это характер ее
народа, характер сложный и весьма противоречивый. Сегодня речь пойдет о
русском характере, удивительном и непредсказуемом, когда надо – жестоком,
когда надо – милосердном, но всегда стойком и мужественном, сильном и
несгибаемом, о загадочной русской душе.

— А как вы понимаете слово «характер»?

Обучающиеся дают свои ответы.

— Давайте посмотрим, верны ли ваши
ответы. Посмотрите на доску

Характер-а,
м.

1. Совокупность психических, духовных
свойств человека, обнаруживающихся в его поведении. Сильный, волевой,
твёрдый, смирный х. Выдержать х. (сохранить твёрдость, не уступить в чём-н.).
В характере чьем-н. (свойственно кому-н.). Человек с характером (с твёрдым
характером). Человек без характера (слабовольный). Сильные характеры (также
перен.: люди с сильным характером). Литературные характеры (персонажи с их
характерными чертами).

2. Отличительное свойство,
особенность, качество чего-н. Затяжной х. болезни. Беседа делового
характера. Х. местности.

— А как вы считаете «русский характер» —
это какой характер?

Ответы: мужественный, стойкий,
ответственный, героический, сильный, могучий, упрямый

Цель

Постановка учебной задачи и открытие новых
знаний

7. Беседа по содержанию текста:

— Понравился ли вам рассказ? Какие
чувства он у вас вызвал?

(Понравился. Рассказ грустный. Вызывает
чувство горечи и гордости за Егора Дремова, за всех его родных людей)

— Кто рассказывает историю молодого
бойца?

(Рассказчиком является Иван Сударев-
однополчанин Егора Дремова).

— Кто главный герой произведения? Что о
нём говорится в рассказе?

(Главный герой рассказа – Егор Дрёмов)

-Что о Егоре мы узнаем из рассказа? Что
пишет о нем Алексей Николаевич в начале произведения? Найдите и зачитайте эти
слова. (слайд 7)

(А.Н.Толстой пишет о нём так: «Человек он
простой, тихий, обыкновенный, — колхозник из приволжского села Саратовской
области… до войны был строгого поведения, чрезвычайно уважал и любил мать,
Марью Поликарповну, и отца своего, Егора Егоровича»).

— Как же воевал Егор?

(Доблестно, «он носит золотую звёздочку и
половина груди в орденах»).

— Каким писатель рисует Егора Дрёмова?
(найдите и прочтите элементы портрета)

(«Среди других заметен сильным и
соразмеренным сложением и красотой. Бывало, заглядишься, когда он вылезает из
башни танка, — бог войны! Спрыгивает с брони на землю, стаскивает щлем с
влажных кудрей, вытирает ветошью чумазое лицо и непременно улыбнётся от
душевной приязни»).

— Какое несчастье произошло с бойцом? (слайд

(Во время Курского побоища, когда немцы
уже истекали кровью и дрогнули, его танк – на бугре. На пшеничном поле – был
подбит снарядом, двое из экипажа тут же убиты, от второго снаряда танк
загорелся. Водитель Чувилев вытаскивает лейтенанта из горящего танка. Но
комбинезон на Дремове уже горел. Чувилев кидал пригоршнями землю на лицо,
голову, одежду лейтенанта. Надо было сбить огонь. Его надо было спасать. У
Егора стучало еще сердце.)

— Долгим и тяжелым было выздоровление
Дремова. Почему же читатель не испытывает радости, читая следующие строки
рассказа?

(«Восемь месяцев он пролежал в госпитале,
ему делали одну за другой пластические операции, восстановили и нос, и губы,
и веки, и уши. Через восемь месяцев, когда были сняты повязки, он взглянул на
своё и теперь не своё лицо. Больше он не просил зеркальце у медсестры, только
часто ощупывал своё лицо, будто привыкал к нему»).

— Как характеризует героя улыбка, которая
появилась на лице Егора во время разговора с генералом?

(Улыбка Егора жизнеутверждающая.Герой
прошёл через суровые опасности, которые не сломили его, а закалили в нём
патриотические чувства, он обладает огромной внутренней силой, верой в победу
над врагом).

— Как человек меняется на войне?

(«На войне, вертясь постоянно около
смерти, люди делаются лучше, всякая чепуха с них слезает, как здоровая кожа
после солнечного ожога, и остаётся в человеке – ядро».

В ходе оборонительных сражений на Курском
рубеже были освобождены г.Орёл, Белгород, Харьков, Воронеж. Лондонское радио
передало 7 августа: «Такого поражения, как под Орлом и Белгородом, немцы не
испытывали даже в 1918г. Поколения будут вспоминать о том, как Красная Армия
нанесла тяжёлый удар фашистам, продемонстрировала тем самым своё мужество и
мастерство».

Родина высоко оценила подвиги советских
воинов под Курском. Свыше 100 тысяч солдат и офицеров были награждены
орденами и медалями, 180 самых мужественных – удостоены звания Герой
Советского Союза. Отличившимся при освобождении советских городов соединениям
присвоили почётные наименования Орловских, Белгородских, Харьковских.

— Именно во время Курского сражения,
когда немцы дрогнули, с Егором Дрёмовым случилось несчастье: герой обгорел,
лицо было сильно изуродовано. Какое впечатление на окружающих производит
обезображенное лицо Егора?

(- Из рассказа читаем такие строки:
«Медсестра, подавшая ему маленькое зеркальце, отвернулась и заплакала»;
«…генерал во время разговора старался не глядеть на него»; невеста «подошла
близко к нему. Взглянула, и будто её слегка ударили в грудь, откинулась,
испугалась»).

— Как характеризует Егора его отношение к
своему несчастью?

(Он произносит замечательную фразу:
«бывает хуже, но с этим жить можно». Эти слова героя говоря о его сильной
воле, об умении смотреть правде в глаза, о том, что его характер несломлен
этим несчастьем. Егор считает, что уродство ему не помешает воевать дальше).

— Какие черты характера раскрываются в
герое в момент его приезда домой. Какие чувства испытывает Егор, приближаясь
к родительскому дому?

(Он боится встречи с родными. Егору
тяжело, потому что он не знает, как родные отнесутся к его уродству. Очень
боится волнения, испуга старенькой матери. А вдруг сердце не выдержит? Ясно
видно, что герой колеблется, боится причинить душевную боль родителям. Сейчас
он не знает, как они примут его и как переживут его уродство).

— Найдите и прочитайте эпизод встречи
Егора с матерью. Что необычного заметили вы в её поведении, когда сын был ещё
дома? (слайд 9)

(Внимательной, заботливой, доброй была
онак Егору: накормила, пристально следя за его рукой, выстирала портянки,
вымыла сапоги, напекла пшённых блинов).

— О чем постоянно думает Егор, находясь
дома?

(«Неужели никто не узнаёт его? Нужен ли
он кому-нибудь с таким лицом?» Егора нужно понять, ведь до войны он был,
наверное, симпатичным молодым человеком, а после ранения его лицо
изуродовано. Это его угнетает. Ему хотелось, конечно же, чтобы мать и отец
узнали его, обняли, расцеловали. Ему больно оттого, что этого не случилось.
Он был готов крикнуть им: «…признаете же вы меня, урода!»)

— Почему Егор принимает решение уйти?

(Когда невеста Катя, увидев его, тоже не
узнала, а ещё испугалась, отпрянула от него. Это его очень сильно огорчило,
поэтому он решил уйти. Да и родители не почувствовали в этом уроде своего
сына).

Беда не сломила Егора. Он не хочет чувствовать
себя инвалидом, прятаться за спины своих товарищей, поэтому он вернулся на
фронт, чтобы вновь воевать.

– Какие черты характера свойственны
герою?

(Герой – человек мужественный, скромный,
он наделён настоящей человеческой красотой. Внутренняя красота ценится выше
всего.

— Он искренне любит своих родителей,
невесту настолько, что не хочет причинять им душевную боль) (слайд 10,11)

— Какое решение принимает невеста Егора,
узнав, что именно он навестил родителей во время отпуска? Прочтите отрывок рассказа,
подтверждающий ваш ответ.

(Катя любила и любит Егора по-прежнему и
готова ждать до конца войны, и его обезображенное войной лицо не пугает ее,
не может заставить ее забыть своего Егора).

Красивая Катя ему отвечает: «Егор, я с
вами собиралась жить навек. Я вас буду любить верно… очень буду любить… Не
отсылайте меня…»

— Перечитайте начало и конец рассказа,
обратите внимание на кольцевую композицию рассказа. В чем видит Алексей
Толстой сущность русского характера? (слайд 12)

(Сила и глубина русского характера
заключается в любви к Родине, к родным людям, за них не страшно и жизнь
отдать. Некогда лейтенанту думать о себе и о своем горе, надо Отчизну
защищать от гнусного врага, чтобы матери с отцом и любимой Кате, и всему
русскому народу дать возможность мирно жить. «Пришла суровая беда… И
поднимается в нем великая сила — человеческая красота»

Характер красив, если человек умеет
искренне любить, понимать того, кто любит его, не обижать его, не причинять
никакой боли).

— Отец о своем сыне говорит «если это был
бы он, таким лицом, как у этого, кто к нам приезжал, гордиться нужно…»

— Объясните слова отца.

(Отец сказал:«Таким лицом…гордиться
нужно…» Это объяснить просто: человека искалечила войной, он защищал Родину,
а не прятался за спинами тех, кто ушёл на фронт).

— Так в чем же, по-вашему, сила и
несгибаемость русского характера?

Сила и несгибаемость русского характера
заключается в безграничной любви к Родине и родным людям, в поступках
человека, а в данном рассказе в героических поступках лейтенанта Егора
Дремова, который несмотря на нечеловеческие страдания, физические и душевные,
нашел в себе силы вернуть любовь родных людей и продолжить боевые действия за
освобождение своей страны от немецких захватчиков. Сила русского характера
его родителей в том, что, безгранично любя своего сына, сумели разглядеть под
изуродованной маской своего родного Егорушку, приехали к нему в часть и силой
своей родительской любви вернули ему силы и желание жить и бороться. Сила и
несгибаемость характера невесты Кати также заключается в любви к Егору и
желании быть всегда рядом с ним, каким бы он ни был. Сила характера водителя
танка Чувилева заключается в том, что, не думая о себе, он кинулся к горящей
машине и спас жизнь своему командиру.

Их сила в умении всегда оставаться людьми,
любить, сочувствовать, защищать, выручать, оберегать, никогда не сдаваться,
не сгибаться под ударами судьбы.

Давайте прослушаем песню в исполнении
Александра Маршала «Русский характер» (приложение 3) и поразмышляем еще раз
над прочитанным. Вдумайтесь в слова автора: «Да, вот они, русские характеры!
Кажется, прост человек, а придёт беда, в большом или в малом, и поднимется в
нём великая сила – человеческая красота».