Кто написал рассказ железная дорога

Ваня (в кучерском армячке).
Папаша! кто строил эту дорогу?
Папаша (в пальто на красной подкладке),
Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька!
Разговор в вагоне

1
Славная осень! Здоровый, ядреный
Воздух усталые силы бодрит;
Лед неокрепший на речке студеной
Словно как тающий сахар лежит;

Около леса, как в мягкой постели,
Выспаться можно — покой и простор!
Листья поблекнуть еще не успели,
Желты и свежи лежат, как ковер.

Славная осень! Морозные ночи,
Ясные, тихие дни…
Нет безобразья в природе! И кочи,
И моховые болота, и пни —

Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю…
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою…

2
Добрый папаша! К чему в обаянии
Умного Ваню держать?
Вы мне позвольте при лунном сиянии
Правду ему показать.

Труд этот, Ваня, был страшно громаден
Не по плечу одному!
В мире есть царь: этот царь беспощаден,
Голод названье ему.

Водит он армии; в море судами
Правит; в артели сгоняет людей,
Ходит за плугом, стоит за плечами
Каменотесцев, ткачей.

Он-то согнал сюда массы народные.
Многие — в страшной борьбе,
К жизни воззвав эти дебри бесплодные,
Гроб обрели здесь себе.

Прямо дороженька: насыпи узкие,
Столбики, рельсы, мосты.
А по бокам-то всё косточки русские…
Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?

Чу! восклицанья послышались грозные!
Топот и скрежет зубов;
Тень набежала на стекла морозные…
Что там? Толпа мертвецов!

То обгоняют дорогу чугунную,
То сторонами бегут.
Слышишь ты пение?.. «В ночь эту лунную
Любо нам видеть свой труд!

Мы надрывались под зноем, под холодом,
С вечно согнутой спиной,
Жили в землянках, боролися с голодом,
Мерзли и мокли, болели цингой.

Грабили нас грамотеи-десятники,
Секло начальство, давила нужда…
Всё претерпели мы, божии ратники,
Мирные дети труда!

Братья! Вы наши плоды пожинаете!
Нам же в земле истлевать суждено…
Всё ли нас, бедных, добром поминаете
Или забыли давно?..»

Не ужасайся их пения дикого!
С Волхова, с матушки Волги, с Оки,
С разных концов государства великого —
Это всё братья твои — мужики!

Стыдно робеть, закрываться перчаткою,
Ты уж не маленький!.. Волосом рус,
Видишь, стоит, изможден лихорадкою,
Высокорослый больной белорус:

Губы бескровные, веки упавшие,
Язвы на тощих руках,
Вечно в воде по колено стоявшие
Ноги опухли; колтун в волосах;

Ямою грудь, что на заступ старательно
Изо дня в день налегала весь век…
Ты приглядись к нему, Ваня, внимательно:
Трудно свой хлеб добывал человек!

Не разогнул свою спину горбатую
Он и теперь еще: тупо молчит
И механически ржавой лопатою
Мерзлую землю долбит!

Эту привычку к труду благородную
Нам бы не худо с тобой перенять…
Благослови же работу народную
И научись мужика уважать.

Да не робей за отчизну любезную…
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную —
Вынесет всё, что господь ни пошлет!

Вынесет всё — и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только — жить в эту пору прекрасную
Уж не придется — ни мне, ни тебе.

3
В эту минуту свисток оглушительный
Взвизгнул — исчезла толпа мертвецов!
«Видел, папаша, я сон удивительный, —
Ваня сказал, — тысяч пять мужиков,

Русских племен и пород представители
Вдруг появились — и он мне сказал:
«Вот они — нашей дороги строители!..»
Захохотал генерал!

«Был я недавно в стенах Ватикана,
По Колизею две ночи бродил,
Видел я в Вене святого Стефана,
Что же… всё это народ сотворил?

Вы извините мне смех этот дерзкий,
Логика ваша немножко дика.
Или для вас Аполлон Бельведерский
Хуже печного горшка?

Вот ваш народ — эти термы и бани,
Чудо искусства — он всё растаскал!»-
«Я говорю не для вас, а для Вани…»
Но генерал возражать не давал:

«Ваш славянин, англо-сакс и германец
Не создавать — разрушать мастера,
Варвары! дикое скопище пьяниц!..
Впрочем, Ванюшей заняться пора;

Знаете, зрелищем смерти, печали
Детское сердце грешно возмущать.
Вы бы ребенку теперь показали
Светлую сторону…»

4
Рад показать!
Слушай, мой милый: труды роковые
Кончены — немец уж рельсы кладет.
Мертвые в землю зарыты; больные
Скрыты в землянках; рабочий народ

Тесной гурьбой у конторы собрался…
Крепко затылки чесали они:
Каждый подрядчику должен остался,
Стали в копейку прогульные дни!

Всё заносили десятники в книжку —
Брал ли на баню, лежал ли больной:
«Может, и есть тут теперича лишку,
Да вот, поди ты!..» Махнули рукой…

В синем кафтане — почтенный лабазник,
Толстый, присадистый, красный, как медь,
Едет подрядчик по линии в праздник,
Едет работы свои посмотреть.

Праздный народ расступается чинно…
Пот отирает купчина с лица
И говорит, подбоченясь картинно:
«Ладно… нешто… молодца!.. молодца!..

С богом, теперь по домам, — проздравляю!
(Шапки долой — коли я говорю!)
Бочку рабочим вина выставляю
И — недоимку дарю!..»

Кто-то «ура» закричал. Подхватили
Громче, дружнее, протяжнее… Глядь:
С песней десятники бочку катили…
Тут и ленивый не мог устоять!

Выпряг народ лошадей — и купчину
С криком «ура!» по дороге помчал…
Кажется, трудно отрадней картину
Нарисовать, генерал?..

Про­слу­шать сти­хо­тво­ре­ние9:50

Ваня (в кучер­ском армячке).
Папаша! кто строил эту дорогу?
Папаша (в пальто на крас­ной подкладке),
Граф Петр Андре­евич Клей­н­ми­хель, душенька!

Раз­го­вор в вагоне

1
Слав­ная осень! Здо­ро­вый, ядреный
Воз­дух уста­лые силы бодрит;
Лед неокреп­ший на речке студеной
Словно как таю­щий сахар лежит;

Около леса, как в мяг­кой постели,
Выспаться можно — покой и простор!
Листья поблек­нуть еще не успели,
Желты и свежи лежат, как ковер.

Слав­ная осень! Мороз­ные ночи,
Ясные, тихие дни…
Нет без­об­ра­зья в при­роде! И кочи,
И мохо­вые болота, и пни —

Всё хорошо под сия­нием лунным,
Всюду роди­мую Русь узнаю…
Быстро лечу я по рель­сам чугунным,
Думаю думу свою…

2
Доб­рый папаша! К чему в обаянии
Умного Ваню держать?
Вы мне поз­вольте при лун­ном сиянии
Правду ему показать.

Труд этот, Ваня, был страшно громаден
Не по плечу одному!
В мире есть царь: этот царь беспощаден,
Голод назва­нье ему.

Водит он армии; в море судами
Пра­вит; в артели сго­няет людей,
Ходит за плу­гом, стоит за плечами
Каме­но­тес­цев, ткачей.

Он-то согнал сюда массы народные.
Мно­гие — в страш­ной борьбе,
К жизни воз­звав эти дебри бесплодные,
Гроб обрели здесь себе.

Прямо доро­женька: насыпи узкие,
Стол­бики, рельсы, мосты.
А по бокам-то всё косточки русские…
Сколько их! Ванечка, зна­ешь ли ты?

Чу! вос­кли­ца­нья послы­ша­лись грозные!
Топот и скре­жет зубов;
Тень набе­жала на стекла морозные…
Что там? Толпа мертвецов!

То обго­няют дорогу чугунную,
То сто­ро­нами бегут.
Слы­шишь ты пение?.. «В ночь эту лунную
Любо нам видеть свой труд!

Мы над­ры­ва­лись под зноем, под холодом,
С вечно согну­той спиной,
Жили в зем­лян­ках, боро­лися с голодом,
Мерзли и мокли, болели цингой.

Гра­били нас грамотеи-десятники,
Секло началь­ство, давила нужда…
Всё пре­тер­пели мы, Божии ратники,
Мир­ные дети труда!

Бра­тья! Вы наши плоды пожинаете!
Нам же в земле истле­вать суждено…
Всё ли нас, бед­ных, доб­ром поминаете
Или забыли давно?..»

Не ужа­сайся их пения дикого!
С Вол­хова, с матушки Волги, с Оки,
С раз­ных кон­цов госу­дар­ства великого —
Это всё бра­тья твои — мужики!

Стыдно робеть, закры­ваться перчаткою,
Ты уж не малень­кий!.. Воло­сом рус,
Видишь, стоит, измож­ден лихорадкою,
Высо­ко­рос­лый боль­ной белорус:

Губы бес­кров­ные, веки упавшие,
Язвы на тощих руках,
Вечно в воде по колено стоявшие
Ноги опухли; кол­тун в волосах;

Ямою грудь, что на заступ старательно
Изо дня в день нале­гала весь век…
Ты при­гля­дись к нему, Ваня, внимательно:
Трудно свой хлеб добы­вал человек!

Не разо­гнул свою спину горбатую
Он и теперь еще: тупо молчит
И меха­ни­че­ски ржа­вой лопатою
Мерз­лую землю долбит!

Эту при­вычку к труду благородную
Нам бы не худо с тобой перенять…
Бла­го­слови же работу народную
И научись мужика уважать.

Да не робей за отчизну любезную…
Вынес доста­точно рус­ский народ,
Вынес и эту дорогу железную —
Выне­сет всё, что Гос­подь ни пошлет!

Выне­сет всё — и широ­кую, ясную
Гру­дью дорогу про­ло­жит себе.
Жаль только — жить в эту пору прекрасную
Уж не при­дется — ни мне, ни тебе.

3
В эту минуту сви­сток оглушительный
Взвизг­нул — исчезла толпа мертвецов!
«Видел, папаша, я сон удивительный,-
Ваня ска­зал,- тысяч пять мужиков,

Рус­ских пле­мен и пород представители
Вдруг появи­лись — и он мне сказал:
«Вот они — нашей дороги строители!..»
Захо­хо­тал генерал!

«Был я недавно в сте­нах Ватикана,
По Коли­зею две ночи бродил,
Видел я в Вене свя­того Стефана,
Что же… всё это народ сотворил?

Вы изви­ните мне смех этот дерзкий,
Логика ваша немножко дика.
Или для вас Апол­лон Бельведерский
Хуже печ­ного горшка?

Вот ваш народ — эти термы и бани,
Чудо искус­ства — он всё растаскал!»-
«Я говорю не для вас, а для Вани…»
Но гене­рал воз­ра­жать не давал:

«Ваш сла­вя­нин, англо-сакс и германец
Не созда­вать — раз­ру­шать мастера,
Вар­вары! дикое ско­пище пьяниц!..
Впро­чем, Ваню­шей заняться пора;

Зна­ете, зре­ли­щем смерти, печали
Дет­ское сердце грешно возмущать.
Вы бы ребенку теперь показали
Свет­лую сторону…»

4
Рад показать!
Слу­шай, мой милый: труды роковые
Кон­чены — немец уж рельсы кладет.
Мерт­вые в землю зарыты; больные
Скрыты в зем­лян­ках; рабо­чий народ

Тес­ной гурь­бой у кон­торы собрался…
Крепко затылки чесали они:
Каж­дый под­ряд­чику дол­жен остался,
Стали в копейку про­гуль­ные дни!

Всё зано­сили десят­ники в книжку —
Брал ли на баню, лежал ли больной:
«Может, и есть тут тепе­рича лишку,
Да вот, поди ты!..» Мах­нули рукой…

В синем каф­тане — почтен­ный лабазник,
Тол­стый, при­са­ди­стый, крас­ный, как медь,
Едет под­ряд­чик по линии в праздник,
Едет работы свои посмотреть.

Празд­ный народ рас­сту­па­ется чинно…
Пот оти­рает куп­чина с лица
И гово­рит, под­бо­че­нясь картинно:
«Ладно… нешто… молодца!.. молодца!..

С Богом, теперь по домам,- проздравляю!
(Шапки долой — коли я говорю!)
Бочку рабо­чим вина выставляю
И — недо­имку дарю!..»

Кто-то «ура» закри­чал. Подхватили
Громче, друж­нее, про­тяж­нее… Глядь:
С пес­ней десят­ники бочку катили…
Тут и лени­вый не мог устоять!

Выпряг народ лоша­дей — и купчину
С кри­ком «ура!» по дороге помчал…
Кажется, трудно отрад­ней картину
Нари­со­вать, генерал?..

1864 г.

The Railway (Russian: Железная дорога, romanized: Zheleznaya doroga) is a poem by Nikolai Nekrasov written in early 1864. Banned by censors in May and first published on November 24, 1865, in the October issue of Sovremennik, it is regarded as one of the most powerful anti-capitalist statements of 19th-century Russian literature.^[1][2]

Background[edit]

The poem is based upon the real history of the construction of the Nikolayevskaya (now Saint Petersburg–Moscow Railway) between 1843 and 1851.^[3] The builders, most of whom were peasant serfs, were paid the average 3 rubles per month, cheated even out of this by their supervisors and punished by lashes for misconduct. The loss of life among the workers was heavy, the exact number of victims remained unknown, although Nekrasov in his poem mentions five thousand.

Responsible for the project was Count Pyotr Kleinmichel, then the Russia’ Transport minister and a ruthless administrator. Hence the short introduction in the form of an epigraph: «Vanya (in cabman’s jacket): «Father, who’s built this railway?» Father (in a coat with red lining): «Count Pyotr Andreyevich Kleinmikhel, my dear!»^[4]

History[edit]

Nekrasov wrote the poem in the early 1864. In May of that year he tried to pass it through censorship but failed. Encouraged by the new law, abolishing the preliminary censorship procedures but toughening penalties for the actual publications, he published The Railway in Sovremennik‘s No.10, 1865, issue. On this very day, November 24, censor Yelenev sent his seniors the report condemning the «reprehensible nature» of the poem. After the Ministry of Press and Publishing Council’s special meeting in the end of November, the Minister of Interior Pyotr Valuyev on December 4 gave Sovremennik his second notification bringing the magazine to the brink of closure. In May 1866 the magazine was after all shut, The Railway cited as one of its most politically dangerous publications.^[2][5]

Plot summary[edit]

Part I

The narrator contemplates the beautiful moonlit autumnal landscapes from his wagon window. The boy travelling in the same compartment with his father asks the latter who the builders of this railway were, and the latter says, Count Kleinmikhel was.

Part II

The narrator imagines how he tells the boy about the real people who’d built this railway. Suddenly the boy is struck by the horrible vision: thousands of ghosts of emaciated, mangled men rise up by the sides of the rails, each trying to tell his story, asking the people of the future if they remember at all those on whose bones they are now travelling.

Part III

The boy tells his father about the vision and of their vis-à-vis maintaining those were the real builders of the railway. The General, outraged, suggests his own line of argument: he’s been in Rome, Vienna and Athens and seen there the beautiful creations of man. But have those masterpieces been created by «the common man»? No, common people are but vandals, able only of destroying beauty. He demands that their neighbor should give his son the brighter side of the story.

Part IV

The narrator imagines a rather tongue-in-cheek happy end. The work is over, the dead are buried, and the workers, expecting to be paid, gather at the accountant’s office. Here they learn that they actually are indebted to the authorities for having used baths, hospital treatment, et cetera. The contractor arrives and, as a gesture of generosity cancels the workers’ debts, rolling out a barrel of wine for everybody to drink and celebrate.^[6] The General’s reaction to this is not revealed.

References[edit]

External links[edit]

• The Railway by Nikolai Nekrasov. The Russian Poetry Reader. Audio version (in Russian)

The Railway (Russian: Железная дорога, romanized: Zheleznaya doroga) is a poem by Nikolai Nekrasov written in early 1864. Banned by censors in May and first published on November 24, 1865, in the October issue of Sovremennik, it is regarded as one of the most powerful anti-capitalist statements of 19th-century Russian literature.^[1][2]

Background[edit]

The poem is based upon the real history of the construction of the Nikolayevskaya (now Saint Petersburg–Moscow Railway) between 1843 and 1851.^[3] The builders, most of whom were peasant serfs, were paid the average 3 rubles per month, cheated even out of this by their supervisors and punished by lashes for misconduct. The loss of life among the workers was heavy, the exact number of victims remained unknown, although Nekrasov in his poem mentions five thousand.

Responsible for the project was Count Pyotr Kleinmichel, then the Russia’ Transport minister and a ruthless administrator. Hence the short introduction in the form of an epigraph: «Vanya (in cabman’s jacket): «Father, who’s built this railway?» Father (in a coat with red lining): «Count Pyotr Andreyevich Kleinmikhel, my dear!»^[4]

History[edit]

Nekrasov wrote the poem in the early 1864. In May of that year he tried to pass it through censorship but failed. Encouraged by the new law, abolishing the preliminary censorship procedures but toughening penalties for the actual publications, he published The Railway in Sovremennik‘s No.10, 1865, issue. On this very day, November 24, censor Yelenev sent his seniors the report condemning the «reprehensible nature» of the poem. After the Ministry of Press and Publishing Council’s special meeting in the end of November, the Minister of Interior Pyotr Valuyev on December 4 gave Sovremennik his second notification bringing the magazine to the brink of closure. In May 1866 the magazine was after all shut, The Railway cited as one of its most politically dangerous publications.^[2][5]

Plot summary[edit]

Part I

The narrator contemplates the beautiful moonlit autumnal landscapes from his wagon window. The boy travelling in the same compartment with his father asks the latter who the builders of this railway were, and the latter says, Count Kleinmikhel was.

Part II

The narrator imagines how he tells the boy about the real people who’d built this railway. Suddenly the boy is struck by the horrible vision: thousands of ghosts of emaciated, mangled men rise up by the sides of the rails, each trying to tell his story, asking the people of the future if they remember at all those on whose bones they are now travelling.

Part III

The boy tells his father about the vision and of their vis-à-vis maintaining those were the real builders of the railway. The General, outraged, suggests his own line of argument: he’s been in Rome, Vienna and Athens and seen there the beautiful creations of man. But have those masterpieces been created by «the common man»? No, common people are but vandals, able only of destroying beauty. He demands that their neighbor should give his son the brighter side of the story.

Part IV

The narrator imagines a rather tongue-in-cheek happy end. The work is over, the dead are buried, and the workers, expecting to be paid, gather at the accountant’s office. Here they learn that they actually are indebted to the authorities for having used baths, hospital treatment, et cetera. The contractor arrives and, as a gesture of generosity cancels the workers’ debts, rolling out a barrel of wine for everybody to drink and celebrate.^[6] The General’s reaction to this is not revealed.

References[edit]

External links[edit]

• The Railway by Nikolai Nekrasov. The Russian Poetry Reader. Audio version (in Russian)