Кто написал сказку муха цокотуха написал кто

Муха, Муха — Цокотуха,
Позолоченное брюхо!

Муха по полю пошла,
Муха денежку нашла.

Пошла Муха на базар
И купила самовар:

«Приходите, тараканы,
Я вас чаем угощу!»

Тараканы прибегали,
Все стаканы выпивали,

А букашки —
По три чашки
С молоком
И крендельком:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!

Приходили к Мухе блошки,
Приносили ей сапожки,
А сапожки не простые —
В них застежки золотые.

Приходила к Мухе
Бабушка-пчела,
Мухе-Цокотухе
Меду принесла…

«Бабочка-красавица.
Кушайте варенье!
Или вам не нравится
Наше угощенье?»

Вдруг какой-то старичок
Паучок
Нашу Муху в уголок
Поволок —
Хочет бедную убить,
Цокотуху погубить!

«Дорогие гости, помогите!
Паука-злодея зарубите!
И кормила я вас,
И поила я вас,
Не покиньте меня
В мой последний час!»

Но жуки-червяки
Испугалися,
По углам, по щелям
Разбежалися:
Тараканы
Под диваны,
А козявочки
Под лавочки,
А букашки под кровать —
Не желают воевать!
И никто даже с места
Не сдвинется:
Пропадай-погибай,
Именинница!

А кузнечик, а кузнечик,
Ну, совсем как человечек,
Скок, скок, скок, скок!
За кусток,
Под мосток
И молчок!

А злодей-то не шутит,
Руки-ноги он Мухе верёвками крутит,
Зубы острые в самое сердце вонзает
И кровь у неё выпивает.

Муха криком кричит,
Надрывается,
А злодей молчит,
Ухмыляется.

Вдруг откуда-то летит
Маленький Комарик,
И в руке его горит
Маленький фонарик.

«Где убийца, где злодей?
Не боюсь его когтей!»

Подлетает к Пауку,
Саблю вынимает
И ему на всём скаку
Голову срубает!

Муху за руку берёт
И к окошечку ведёт:
«Я злодея зарубил,
Я тебя освободил
И теперь, душа-девица,
На тебе хочу жениться!»

Тут букашки и козявки
Выползают из-под лавки:
«Слава, слава Комару —
Победителю!»

Прибегали светляки,
Зажигали огоньки —
То-то стало весело,
То-то хорошо!

Эй, сороконожки,
Бегите по дорожке,
Зовите музыкантов,
Будем танцевать!

Музыканты прибежали,
В барабаны застучали.
Бом! бом! бом! бом!
Пляшет Муха с Комаром.

А за нею Клоп, Клоп
Сапогами топ, топ!

Козявочки с червяками,
Букашечки с мотыльками.
А жуки рогатые,
Мужики богатые,
Шапочками машут,
С бабочками пляшут.

Тара-ра, тара-ра,
Заплясала мошкара.

Веселится народ —
Муха замуж идёт
За лихого, удалого,
Молодого Комара!

Муравей, Муравей!
Не жалеет лаптей, —
С Муравьихою попрыгивает
И букашечкам подмигивает:

«Вы букашечки,
Вы милашечки,
Тара-тара-тара-тара-таракашечки!»

Сапоги скрипят,
Каблуки стучат, —
Будет, будет мошкара
Веселиться до утра:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!

Прошлым летом я сочинил для моей правнучки, трехлетней Марины, сказку, которая начинается так:

Бабушка к буфету,

А жаркого нету!

«Что ж это такое!

Где мое жаркое!»

Марина ничего не сказала, ушла к своим куклам, но вскоре я услышал, как она поет им мою сказку:

Бабушка к буфету,

А жаркое есть.

Очевидно, мое нету не понравилось ей, и она преобразила его в есть.

Для ребенка отвратительны сказки и песни с печальным концом. Живя иллюзией вечного праздника, дети упрямо заменяют печальные концовки наших сказок и песен благополучными, радостными.

Существует невеселая старинная песня о мужике, потерявшем дугу:

Поискал и не нашел,

Он заплакал и пошел.

Услышав эту песню, Коля Черноус, трех с половиною лет, насупился, весь покраснел, заткнул уши и убежал на балкон. Через минуту он вернулся оттуда веселый и, как бы издеваясь над нами, запел:

Поискал и нашел,

Засмеялся и пошел.

Заплакал превратилось в засмеялся. Ибо малые дети не терпят, чтобы в тех сведениях о жизни, какие дают им литература, театр и живопись, был хоть намек на окончательную победу несчастья и зла.

Сколько я знаю детей, которые на театральных спектаклях крепко закрывают глаза, чуть только с каким-нибудь любимым героем случится хоть на минуту беда.

В обиходе английских детей есть знаменитая песенка с печальным концом: к какой-то девушке подлетела ворона и начисто откусила ей нос (Snapped off her nose). Можно не сомневаться, что английские дети в течение веков жаждали другой, менее мрачной концовки. Угождая их неосознанным инстинктивным желаниям, кто-то (уже в XIX веке) присочинил к этой горестной песне утешительные строки о том, будто к искалеченной девушке позвали королевского врача, и он так искусно пришил ей откушенный нос, что несчастная опять стала счастливой. После чего дети вполне примирились с отвергнутой песней и перестали чуждаться ее.¹

Это понятно. Ведь счастье для малых детей — норма жизни, естественное состояние души, еще не знающей ни об угрозе неминуемой смерти, ни о мучительных тяготах и томлениях жизни. В возрасте «от двух до пяти» они — самое счастливое племя из всех, какие живут на земле.

Спрашивается: где же серьезным и безрадостным взрослым, «измученным жизнью, коварством надежды», соваться в безоблачно-солнечное царство детей?

Подделаться под ребенка нетрудно, да ведь подделка легко обнаружится, и дети отпрянут от нее, как от фальши. Сколько ни вымучивай из себя бойких и мажорных стишков, их бравурность будет чисто механической, и они никогда не дойдут до трехлетних-пятилетних сердец. Когда-то в своей книге «От двух до пяти» я опубликовал заповеди для детских поэтов, но только теперь догадался, что ко всем этим заповедям следует прибавить еще одну, может быть самую главную: писатель для малых детей непременно должен быть счастлив. Счастлив, как и те, для кого он творит.

Таким счастливцем порою ощущал себя я, когда мне случалось писать стихотворные детские сказки.

Конечно, я не могу похвалиться, что счастье — доминанта моей жизни. Бывали и утраты, и обиды, и беды. Но у меня с юности было — да и сейчас остается — одно драгоценное свойство: назло всем передрягам и дрязгам вдруг ни с того ни с сего, без всякой видимой причины, почувствуешь сильнейший прилив какого-то сумасшедшего счастья. Особенно в такие периоды, когда надлежало бы хныкать и жаловаться, вдруг вскакиваешь с постели с таким безумным ощущением радости, словно ты пятилетний мальчишка, которому подарили свисток.

Не знаю, бывали ли у вас такие беспричинные приливы веселья, а я без них, кажется, пропал бы совсем в иные наиболее тоскливые периоды жизни. Идешь по улице и, бессмысленно радуясь всему, что ты видишь,- вывескам, трамваям, воробьям,- готов расцеловаться с каждым встречным и твердишь из своего любимого Уитмена:

Отныне я не требую счастья,

я сам свое счастье.

Один такой день мне запомнился особенно ясно — 29 августа 1923 года, душный день в раскаленном, как печь, Петрограде, когда я внезапно на Невском пережил наитие этого необыкновенного чувства и так обрадовался самому факту своего бытия на земле, что готов был выкрикивать вслух строки из того же поэта:

Почему многие, приближаясь ко мне,

зажигают в крови моей солнце!

Почему, когда они покидают меня,

флаги моей радости никнут!

Но в тот блаженный и вечно памятный день флаги моей радости нисколько не никли, а, напротив, развевались с каждым шагом все шире, и, чувствуя себя человеком, который может творить чудеса, я не взбежал, а взлетел, как на крыльях, в нашу пустую квартиру на Кирочной (семья моя еще не переехала с дачи) и, схватив какой-то запыленный бумажный клочок и с трудом отыскав карандаш, стал набрасывать строка за строкой (неожиданно для себя самого) веселую поэму о мухиной свадьбе, причем чувствовал себя на этой свадьбе женихом.

Поэму я задумал давно и раз десять принимался за нее, но больше двух строчек не мог сочинить. Выходили вымученные, анемичные, мертворожденные строки, идущие от головы, но не от сердца. А теперь я исписал без малейших усилий весь листок с двух сторон и, не найдя в комнате чистой бумаги, сорвал в коридоре большую полосу отставших обоев и с тем же чувством бездумного счастья писал безоглядно строку за строкой, словно под чью-то диктовку.

Когда же в моей сказке дело дошло до изображения танца, я, стыдно сказать, вскочил с места и стал носиться по коридору из комнаты в кухню, чувствуя большое неудобство, так как трудно и танцевать и писать одновременно.

Очень удивился бы тот, кто, войдя в мою квартиру, увидел бы меня, отца семейства, 42-летнего, седоватого, обремененного многолетним поденным трудом, как я ношусь по квартире в дикой шаманской пляске и выкрикиваю звонкие слова и записываю их на корявой и пыльной полоске содранных со стенки обоев.

В этой сказке два праздника: именины и свадьба. Я всею душою отпраздновал оба. Но чуть только исписал всю бумагу и сочинил последние слова своей сказки, беспамятство счастья мгновенно ушло от меня, и я превратился в безмерно усталого и очень голодного дачного мужа, приехавшего в город для мелких и тягостных дел.

Вряд ли я тогда понимал, что эти внезапные приливы бездумного счастья есть, в сущности, возвращение в детство. Горе тому детскому писателю, кто не умеет хоть на время расстаться со своей взрослостью, выплеснуться из нее, из ее забот и досад, и превратиться в сверстника тех малышей, к кому он адресуется со своими стихами.

Эти возвращения в детство чаще всего были сопряжены у меня с таким редкостным и странным душевным подъемом, который я дерзну обозначить устарелым словцом вдохновение.

Теперь это словцо не в чести. Литературоведы и критики давно уже изгнали его из своего словаря. Вдохновение объявлено чуть ли не мифом, придуманным лукавыми поэтами ради того, чтобы возвеличить свой цех.

Между тем я на собственном опыте убедился, что оно существует. Вдруг ни с того ни с сего все мои писательские интересы и навыки отлетают от меня ко всем чертям, я испытываю сердцебиение ребяческой радости, которая сильнее меня самого, и тороплюсь без оглядки записать «Бармалея», или «Путаницу», или сказку о том,

Как у наших у ворот

Чудо-дерево растет.

Чудо-чудо-чудо-чудо

Расчудесное!

Не листочки на нем,

Не цветочки на нем,

А чулки да башмаки,

Словно яблоки!

Вот почему, когда я на старости лет перелистываю мои давние сказки, иные из них представляются мне древними памятниками тех приливов внезапного детского счастья, которыми они рождены.

Впрочем, по мнению моих близких друзей, у меня в характере вообще очень много ребяческого. Когда мне исполнилось семьдесят пять лет (о, как давно это было!), Маршак обратился ко мне с задушевным посланием, которое кончалось такими словами:

Пусть пригласительный билет

Тебе начислил много лет,

Но, поздравляя с годовщиной,

Не семь десятков с половиной

Тебе я дал бы, друг старинный,

Могу я дать тебе — прости!-

От двух, примерно, до пяти…

Итак, будь счастлив и расти!..

Это остроумно, но, к сожалению, неверно. Если бы детская психика была моим всегдашним достоянием, я написал бы не десять сказок, а по крайней мере сто или двести. Увы, приливы ребяческой радости бывают в человеческой жизни нечасто, и длятся они очень недолго. Да и возможно ли полагаться на взлет вдохновения? В сущности, «Муха-Цокотуха» — единственная моя сказка, которую от первой строки до последней я написал сгоряча, в один день, без оглядки, по внушению нахлынувших на меня неожиданно радостных чувств.

Остальные сказки давались мне не так-то легко, хотя всякая из них зародилась во мне в минуты моего возвращения в детство. Но эти минуты бывали так коротки, что дарили мне лишь несколько строк. Остальные приходилось добывать долгим и упрямым трудом, неизменно радостным, но тяжким.

Здесь на смену вдохновению к писателю должна приходить другая, столь же драгоценная сила, без которой ему нельзя обойтись.

Но об этом — на дальнейших страницах.

Корней Чуковский

1 Речь идет о народной песне «Sing a Song of Sixpence», которая, по словам английских фольклористов Айоны и Питера Опи, была зарегистрирована в печати около 1744 года. Строфа о враче, излечившем безносую девушку, была сочинена около 1866 года. Рендольф Колдекотт в 1880 году дал другую, более лаконичную концовку: «Прилетела пташка Дженни Рен (wren — крапивник) и приклеила его».

Муха, Муха-Цокотуха,
Позолоченное брюхо!

Муха по полю пошла,
Муха денежку нашла.

Пошла Муха на базар
И купила самовар:

‘Приходите, тараканы,
Я вас чаем угощу!’

Тараканы прибегали,
Все стаканы выпивали,

А букашки —
По три чашки
С молоком
И крендельком:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!

Приходили к Мухе блошки,
Приносили ей сапожки,
А сапожки не простые —
В них застежки золотые.

Приходила к Мухе
Бабушка-пчела,
Мухе-Цокотухе
Меду принесла:

‘Бабочка-красавица.
Кушайте варенье!
Или вам не нравится
Наше угощение?’

Вдруг какой-то старичок
Паучок
Нашу Муху в уголок
Поволок —
Хочет бедную убить,
Цокотуху погубить!

‘Дорогие гости, помогите!
Паука-злодея зарубите!
И кормила я вас,
И поила я вас,
Не покиньте меня
В мой последний час!’

Но жуки-червяки
Испугалися,
По углам, по щелям
Разбежалися:

Тараканы
Под диваны,
А козявочки
Под лавочки,
А букашки под кровать —
Не желают воевать!

И никто даже с места
Не сдвинется:
Пропадай-погибай,
Именинница!

А кузнечик, а кузнечик,
Ну, совсем как человечек,
Скок, скок, скок, скок!
За кусток,
Под мосток
И молчок!

А злодей-то не шутит,
Руки-ноги он Мухе верёвками крутит,
Зубы острые в самое сердце вонзает
И кровь у неё выпивает.

Муха криком кричит,
Надрывается,
А злодей молчит,
Ухмыляется.

Вдруг откуда-то летит
Маленький Комарик,
И в руке его горит
Маленький фонарик.

‘Где убийца, где злодей?
Не боюсь его когтей!’

Подлетает к Пауку,
Саблю вынимает
И ему на всём скаку
Голову срубает!

Муху за руку берёт
И к окошечку ведёт:
‘Я злодея зарубил,
Я тебя освободил
И теперь, душа-девица,
На тебе хочу жениться!’

Тут букашки и козявки
Выползают из-под лавки:
‘Слава, слава Комару —
Победителю!’

Прибегали светляки,
Зажигали огоньки —
То-то стало весело,
То-то хорошо!

Эй, сороконожки,
Бегите по дорожке,
Зовите музыкантов,
Будем танцевать!

Музыканты прибежали,
В барабаны застучали.

Бом! бом! бом! бом!
Пляшет Муха с Комаром.

А за нею Клоп, Клоп
Сапогами топ, топ!

Козявочки с червяками,
Букашечки с мотыльками.
А жуки рогатые,
Мужики богатые,
Шапочками машут,
С бабочками пляшут.

Тара-ра, тара-ра,
Заплясала мошкара.

Веселится народ —
Муха замуж идёт
За лихого, удалого,
Молодого Комара!

Муравей, Муравей!
Не жалеет лаптей, —
С Муравьихою попрыгивает
И букашечкам подмигивает:

‘Вы букашечки,
Вы милашечки,
Тара-тара-тара-тара-таракашечки!’

Сапоги скрипят,
Каблуки стучат, —
Будет, будет мошкара
Веселиться до утра:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!

Муха-Цокотуха — это сказка-стих, написанная для детей Корнеем Чуковским. Сюжет сказки незатейлив: летая по полям, муха находит денежку и устраивает своим друзьям-букашкам праздник. В разгар торжества появляется паук и хватает муху. Все насекомые разбегаются в испуге. На помощь мухе приходит маленький комар, который побеждает паука и на радостях берет муху в жены.

Сказка написана в 1923 году, но поначалу была запрещена цензурой: во фразе «А жуки рогатые, — Мужики богатые» комиссия Государственного учёного Совета увидела «сочувствие кулацким элементам деревни».

Впервые сказка была опубликована издательством «Радуга» в 1924 году под названием «Мухина свадьба» с иллюстрациями Владимира Конашевича. Шестое издание сказки в 1927 году впервые вышло под современным названием.

Муха, Муха-Цокотуха,
Позолоченное брюхо!

Муха по полю пошла,
Муха денежку нашла.

Пошла Муха на базар
И купила самовар:
«Приходите, тараканы,
Я вас чаем угощу!»
Тараканы прибегали,
Все стаканы выпивали,

А букашки —
По три чашки
С молоком
И крендельком:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!

Приходили к Мухе блошки,
Приносили ей сапожки,
А сапожки не простые —
В них застежки золотые.

Приходила к Мухе
Бабушка-пчела,
Мухе-Цокотухе
Меду принесла…

«Бабочка-красавица.
Кушайте варенье!
Или вам не нравится
Наше угощение?»

Вдруг какой-то старичок
Паучок
Нашу Муху в уголок
Поволок —
Хочет бедную убить,
Цокотуху погубить!

«Дорогие гости, помогите!
Паука-злодея зарубите!
И кормила я вас,
И поила я вас,
Не покиньте меня
В мой последний час!»

Но жуки-червяки
Испугалися,
По углам, по щелям
Разбежалися:
Тараканы
Под диваны,
А козявочки
Под лавочки,
А букашки под кровать —
Не желают воевать!
И никто даже с места
Не сдвинется:
Пропадай-погибай,
Именинница!

А кузнечик, а кузнечик,
Ну, совсем как человечек,
Скок, скок, скок, скок!
За кусток,
Под мосток
И молчок!
А злодей-то не шутит,
Руки-ноги он Мухе верёвками крутит,
Зубы острые в самое сердце вонзает
И кровь у неё выпивает.

Муха криком кричит,
Надрывается,
А злодей молчит,
Ухмыляется.

Вдруг откуда-то летит
Маленький Комарик,
И в руке его горит
Маленький фонарик.

«Где убийца, где злодей?
Не боюсь его когтей!»

Подлетает к Пауку,
Саблю вынимает
И ему на всём скаку
Голову срубает!

Муху за руку берёт
И к окошечку ведёт:
«Я злодея зарубил,
Я тебя освободил
И теперь, душа-девица,
На тебе хочу жениться!»

Тут букашки и козявки
Выползают из-под лавки:
«Слава, слава Комару —
Победителю!»

Прибегали светляки,
Зажигали огоньки —
То-то стало весело,
То-то хорошо!

Эй, сороконожки,
Бегите по дорожке,
Зовите музыкантов,
Будем танцевать!

Музыканты прибежали,
В барабаны застучали.
Бом! бом! бом! бом!
Пляшет Муха с Комаром.

А за нею Клоп, Клоп
Сапогами топ, топ!

Козявочки с червяками,
Букашечки с мотыльками.
А жуки рогатые,
Мужики богатые,
Шапочками машут,
С бабочками пляшут.

Тара-ра, тара-ра,
Заплясала мошкара.

Веселится народ —
Муха замуж идёт
За лихого, удалого,
Молодого Комара!

Муравей, Муравей!
Не жалеет лаптей, —
С Муравьихою попрыгивает
И букашечкам подмигивает:

«Вы букашечки,
Вы милашечки,
Тара-тара-тара-тара-таракашечки!»

Сапоги скрипят,
Каблуки стучат, —
Будет, будет мошкара
Веселиться до утра:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!

В 1923 году Корней Чуковский написал замечательную сказку в стихах «Муха-Цокотуха». Сюжет стихотворения одновременно простой и оригинальный.

В сюжете лежит конфликт двух сторон. Первая сторона — это Паук, а вторая — все остальные персонажи. Эти герои разделены на две группы. В первой находятся семь одиночных особей, у которых имена написаны с большой буквы: Муха-Цокотуха, Комарик, Бабочка, Пчела, Клоп, Кузнечик, Муравей с Муравьихою. Во вторую группу включены десять существ множественного числа, но они действуют, как одиночные особи. Имена написаны с маленькой буквы: тараканы, букашки, жуки, козявки, червяки, блошки, светлячки, мотыльки, сороконожки, бабочки.

Сказка делится на три части. Муха является главной в первой группе и она страдает. Наша героиня находит деньги, покупает на них самовар и приглашает к себе на день рождения гостей. Гости едят, пьют, веселятся и хвалят хозяйку за приглашения. Все были радостные, но внезапно появляется злой паук. После его появления все гости прячутся и бросают Муху в беде. Злодей мучает именинницу и хочет её погубить. Она громко зовёт на помощь, говоря, что она всех угощала, просит не оставлять её в беде, но никто не откликается на её просьбу, все сидят и боятся сдвинуться с места. Таким образом, автор подчеркивает недостойное поведение, которое отражает во взрослой жизни похожие ситуации. Чуковский помогает понять детям, как не надо себя вести.

К великой радости, появляется храбрый герой по имени Комарик. Он побеждает злодея-Паука и спасает из его лап Муху-Цокотуху и делает ей предложение руки и сердца. Она принимает его предложение. В образе Комарика выражается смелость, отзывчивость, решительность, готовность помочь. Писатель показывает, что себя нужно вести достойно и не идти на поводу у страха. Если кому-то требуется помощь, то нельзя оставлять на произвол судьбы.

Когда враг уничтожен, трусливые гости вылезают из своего укрытия. Начинается веселье. Зовут других насекомых на праздник. Тогда появляются букашки, мошкора, жуки, мотыльки и другие особи. Все очень радостные, начинаются танцы до утра. И им не стыдно, что они не помогли своему другу, но в жизни людей такая ситуация поможет определить настоящие ли друзья находятся с вами рядом. Друг проверяется временем.

Сказка Муха-Цокотуха легкая, ритмичная и яркая. Многие её за это любят, но надо понимать, что у сказки есть глубокий смысл, поняв который, вам будет легче разобраться в людях.

Детская сказка Муха-Цокотуха показывает ребёнку пример храбрости и самоотверженности, рассказывает о том, что настоящие друзья не пропадут в самой сложной и опасной ситуации. Ребёнок поймет: чтобы прослыть храбрецом и совершать добрые поступки вовсе не обязательно быть большим и сильным.

И пусть теперь мама не боится паучков – ее юный рыцарь или отважная спасительница всегда придут на помощь. А в отсутствии всяческих козявочек малютка сможет помочь маме иначе – например, сложить свои игрушки.

По сказке снято не менее четырёх мультфильмов:

• 1941 — Муха-Цокотуха (реж. Владимир Сутеев, мультфильм не сохранился).
• 1960 — Муха-Цокотуха (реж. Владимир Сутеев и Борис Дёжкин).
• 1976 — Муха-Цокотуха (реж. Борис Степанцев).
• 1985 — Доктор Айболит (реж. Давид Черкасский) — полный текст сказки, за исключением финальной сцены празднования свадьбы, звучит в фильме как спектакль, который показывает коварный Бармалей зверятам в Африке.

Смотреть

Советские мультипликаторы охотно рисовали животный мир. Так повелось ещё при Сталине, так продолжалось до самого распада социалистической империи. Белочки, уточки, медвежата, птички, рыбки, кузнечики погружали зрителя в свой нехитрый ребячий мир, даже не пробуя вызывать реалистические ассоциации.

«Муха-цокотуха», хоть и была снята в эпоху глубокого брежневского застоя, полностью создаёт впечатление мультипликации пятидесятых. Контрастная картинка, аппликационные персонажи, одна ведущая линия. Ничто не выдаёт в этом простом мультфильме руки его режиссера Бориса Степанцева. А ведь он до этой работы снял культового «Карлсона» с ливановскими интонациями, недотепистого «Вовку в Тридевятом царстве», классического «Щелкунчика» по Чайковскому. Очень и очень достойные работы.

А вот эту короткометражку по сказке Чуковского к шедеврам не отнесёшь. Так как она была уже третьей экранизацией всем известного стихотворения, то перед создателями стояла некая незримая планка, которую нужно было преодолеть. Иначе не стоило и огород городить. Стилистически получилось неплохо, все-таки технических возможностей было побольше, чем у Дежкина в 1960 или у Сутеева в 1941. Однако изюминки, которая заставляла бы с удовольствием пересматривать мультик, здесь не нашлось.

Принципиальным стал отказ от текста Корнея Ивановича. Прозвучала только лишь первая строфа. Да, «Муха-Цокотуха» без слов получилась универсальной для показа, но потеряла словесный ритм, неповторимую детскую атмосферу, став калькой довоенных диснеевских экспериментов. А ещё этот ход лишил нас возможности послушать голоса любимых актеров. Всё-таки озвучки в советских мультфильмах удавались на очень высоком уровне. Да и обязательные 10 минут (формат «Спокойной ночи, малыши!») тоже были недостаточными. Так и напрашивался ещё пяток хвилинок из жизни насекомых, может, даже не по канонической линии. Или запоминающаяся детская песенка.

Хотя и недоработанным мультфильм не назовёшь. Муха, Комар, Паук, букашки-гости — всех нарисовали, приодели, оживили. Комар выглядел немного худосочным, Паука бы теперь сделали более монстрообразным, но это на любителя. Из мелочей всегда радовало сила советской денежной системы. Покупательная способность обладателя 1 копейки вызывает крепкую зависть. Хочу такой базар, где у сапожек «застёжки не простые, а золотые», а застолья «с молоком и крендельком».

Ввиду немногозвучности слов, на передний план выходит музыкальное оформление. Композитор Игорь Егиков больше занимался классическими формами (оперы, мюзиклы, кантаты, вокальный цикл на стихи Папы Римского Иоанна Павла II). Из его музыки для мультфильмов мы знаем, по большому счету, только песенки про приключения Тигренка, Обезьянки и компании. Помните, как Дюдюка мешала клад искать и Слону фотоаппарат дарить? Вот и в «Мухе-Цокотухе» преобладали классические оркестровки.

СССР выпускал множество мультфильмов. «Муха-Цокотуха» Бориса Степанцева не является фаворитом советской анимации, но и к провалам её не отнесёшь. Добротное произведение, помогающее октябрятам и пионерам расти в мире, не знающим пошлости и чернушности.

Доктор Айболит — это мультипликационный сериал. Он основан на множестве сказок-стихотворений Корнея Чуковского. Поэтому здесь не только Айболит, но и Бармалей, Телефон, Таракан, Крокодил с краденым солнцем и многие другие, любимые с детства рассказы. И всё это намешано в одну веселую историю.

… приходи к нему лечиться, и корова, и волчица, и жучок, и червячок…

И эта история получилась довольно цельной. Соединить такие разные сказки в одну создателям мультфильма не просто удалось, а удалось на ура. Зритель, особенно ребенок, гуляет по фильму непринужденно и легко, радуясь краскам и звукам. В таком месте мысль о странности и глупости происходящего возникнуть не может.

В общем, это позитивный мультик, наполненный потрясающими песнями песнями, которые и запоминать не нужно (эти слова известны с детства), странными, но яркими персонажами и этакой такой атмосферой доброго советского кино.

А помните в детстве, как радовали диафильмы. Вроде бы, ничего в них и не было интересного. Но было какое-то соучастие, какое-то сотворчество, что-то от режиссера, от оператора или от сказочника…

Сейчас много интерактива, можно кем-угодно переодеться, куда-угодно улететь, и все равно хочется иногда найти простую стену, на которой можно было бы организовать свой, очень домашний кинотеатр, водрузить напротив проектор для старых диафильмов и возродить детскую сказку. Если у вас будет такая возможность, не забудьте про муху…

Иллюстратор Б. Степанцев, 1963 год.

Запрет издания

Корней Чуковский.

Свою «Муху-Цокотуху» Корней Чуковский написал в 1924 году и считал самым весёлым, музыкальным и удачным детским произведением. Каково же было его удивление, когда именно эту сказку запретили в 1925 году к изданию. Вместе с «Мухой-Цокотухой» хотели отправить на полку и «Тараканище», но с него запрет сняли. А вот сказку о непоседливой Мухе, нашедшей денежку и решившей устроить именины, сочли тогда слишком фривольной.

ЧИТАТЬ ТАКЖЕ: Недолгая жизнь маленькой музы Чуковского, для которой он написал лучшие свои сказки >>

Чиновница Главного литературного управления, которую Корней Иванович называет в своём дневнике «тов. Быстрова», объяснила писателю свою позицию схожестью главной героини сказки с принцессой, а комарик в её глазах, соответственно, оказался принцем. Возмущению писателя не было предела! Он пытался переубедить чиновницу, приводил вполне разумные аргументы, но закончилось дело ещё большими обвинениями. Товарищ Быстрова усмотрела крамолу ещё и в рисунках, дескать, слишком уж близко стоят комарик и муха друг ко другу, да ещё при этом и флиртуют.

Корней Чуковский.

На этом у Корнея Чуковского аргументы закончились, он лишь удивился тому, что некоторые «официальные лица» могут считать советских детей столь испорченными, что они могут усмотреть «несоветское» поведение в простой иллюстрации к сказке. Впрочем, тогда писатель ещё не знал, что спустя два года, когда развернётся против него целая травля, «Муха-Цокотуха» станет ещё одним брошенным в него камнем. Очень резко выскажется в адрес писателя и его произведений Надежда Константиновна Крупская, организатор и главный идеолог советского образования и коммунистического воспитания молодёжи, соратница и вдова Владимира Ленина.

ЧИТАТЬ ТАКЖЕ: Как дворянка в третьем поколении Надежда Крупская стала женой вождя социалистической революции >>

Мещанская сказка

Корней Чуковский.

В 1927 году вокруг личности писателя и всего его творчества развернулась очень бурная дискуссия. И вдруг Корней Иванович узнал о том, что его сказки вообще и «Муха-Цокотуха» в частности – это ничто иное, как воплощение идеологии вырождающегося мещанства. Самое печальное, что все выступления против писателя активно поддерживала Надежда Крупская.

Надежда Константиновна Крупская.

Именно она открыто и резко критиковала его произведения. По мнению Надежды Константиновны, его историю про Муху вообще нельзя было допускать к детям, потому что она якобы отражает сочувствие кулакам и их идеям, и вызывает в подрастающем поколении неверие в торжество и силу коллектива в целом и коллективной деятельности в частности. А уж восхваление мещанских ценностей и кулацких накоплений в «Мухе-Цокотухе» достойно только всяческого порицания.

Впрочем, критике подверглись почти все детские произведения Корнея Ивановича. В «Литературной газете» публиковались разгромные статьи, письма от литераторов, писателя обвиняли даже в том, что он иронизирует над рабочим классом всего лишь из-за строк: «А нечистым трубочистам стыд и срам, стыд и срам!» И вообще вся критика сводилась к якобы мелкобуржуазной позиции писателя, которая вредит советским детям.

Корней Чуковский.

Корнею Ивановичу даже пришлось отречься от собственных сказок и дать торжественное обещание в той же «Литературной газете» написать и представить на суд общественности «правильную сказку» — «Детскую колхозию». Правда, обещание своё он так и не сдержал, а разбавить голоса критиканов смог только Максим Горький, поддержавший писателя и выступивший в его защиту. Исключительно благодаря его участию весёлые и яркие сказки Корнея Ивановича всё же увидели свет. Заступничество Горького спасло и самого писателя, ведь финал его после двухлетней травли на страницах центрального издания мог быть совсем печальным.

Стихи и сказки Корнея Чуковского вошли в историю детской литературы и стали любимыми для нескольких поколений детей. Но никто даже не догадывался о том, сколько боли пришлось перенести самому писателю, который даже в самые сложные времена продолжал создавать потрясающие произведения.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми: