Война, запрет праздничной ёлки, Уолт Дисней — что ещё стоит за созданием волшебной пьесы Самуила Маршака.
Сказка «Двенадцать месяцев» уже давно стала неотъемлемым новогодним атрибутом для многих семей. Но мало кто знает, в каких тяжёлых условиях во время войны писал эту знаменитую пьесу Самуил Маршак.
Рассказываем, как за год родилась история «Двенадцати месяцев», которая до сих пор не потеряла своей актуальности. Кто попросил писателя сочинить сказку, как после запрета празднования Рождества Маршак создавал новогодние традиции и почему Уолт Дисней так и не экранизировал её.
«Двенадцать месяцев» во время войны
Когда в 1941 году началась война, Самуил Маршак, отправив семью в эвакуацию, явился в военкомат с просьбой направить его в ополчение. На что получил отказ: «У вас есть более мощное оружие — ваши стихи».
С первых же дней поэт сочинял сатирические произведения, военные очерки. Он писал для газеты «На страже Родины», публиковал стихи в «Правде», помогал делать агитационные плакаты «Окна ТАСС», участвовал в сборе средств в Фонд обороны. А по ночам Маршак ещё успевал дежурить на крыше своего дома.
В самые тяжёлые времена в 1942 году к нему обратился шестилетний ребёнок. В письме мальчик спрашивал, почему он, детский писатель, совершенно забыл о своих главных читателях — детях. Такой искренний и прямолинейный вопрос не остался незамеченным, и среди плотного расписания работы для взрослых, Маршак стал искать время на историю для маленьких. Писатель сел за создание сказки «Двенадцать месяцев».
Я по-прежнему верен детям, для которых всю жизнь писал сказки, песни, смешные книжки. По-прежнему я очень много думаю о них. Думать о детях — это значит думать о будущем. […] «Двенадцать месяцев» я писал в суровой, затемнённой, военной Москве — в часы отдыха от работы в газете и «Окнах ТАСС». […] Мне казалось, что в суровые времена дети — да, пожалуй, и взрослые — нуждаются в весёлом праздничном представлении, в поэтической сказке.
Самуил Маршак
Времени на детскую сказку катастрофически не хватало, поэтому Маршак писал «Двенадцать месяцев» почти год. Черновым вариантом пьесы он поделился со своей подругой, советской поэтессой Маргаритой Алигер, и пригласил её к себе домой на чтение.
В дни войны, особенно в самую трудную её пору, я, как коллекционер, искала и собирала «приметы победы». Это были частные случаи, факты, эпизоды, положения, почти невероятные и почти немыслимые, если учесть обстоятельства и международную обстановку, в которой они свершались. И тем не менее, они свершались, и мы бывали свидетелями и почти соучастниками этих чудесных свершений. «Двенадцать месяцев» были безоговорочно причислены мною к этой коллекции.
То была чудесная, редкая «примета победы»: в 1942 году, в Москве, жившей еще на осадном положении, когда немцы, после зимнего затишья снова начав наступление, пошли к Сталинграду и дошли до него, художник, кровно связанный с современностью, поэт, с первого дня войны великолепно работающий в трудном жанре политической сатиры, находит в своей душе неиссякаемый и неустанно бьющий источник творческих сил, фантазии и выдумки. Этот источник не заглушали ни ежедневная утомляющая газетная работа, ни тяготы жизни и быта, ни тревоги дней отступления.
Маргарита Алигер, советская поэтесса, журналистка
Сказка вышла как никогда кстати, она давала людям надежду на счастливое будущее.
Правда, позже писателя стали критиковать и обвинять в плагиате, ссылаясь на сказку чешской писательницы 19 века Божены Немцовой «О двенадцати месяцах».
Согласно этой славянской истории, мачеха и злая сестра отправляют добрую и трудолюбивую падчерицу в январе в лес за фиалками. А когда той при помощи мужей-месяцев удаётся принести цветы, неуёмные родственницы посылают её опять и опять, то за ягодами, то за яблоками.
На все обвинения Маршак отвечал, что прочёл сказку Немцовой много позже, а свою пьесу сочинял под впечатлением от услышанной богемской легенды, которая заметно отличалась от того, что он впоследствии написал.
В легенде нет ни профессора, ни солдата. Есть только мачеха, дочка, падчерица и 12 месяцев (без чётко очерченных характеров). Сложный сюжет пьесы ещё более отличается от сюжета сказки. Многое придумано заново (как, например, характеры действующих лиц, отношение Апреля-месяца к падчерице, её героизм, вторая её встреча с двенадцатью месяцами, превращение мачехи и дочки в собак, подарки месяцев, возвращение падчерицы домой и т. д.). Финал моей пьесы, скорей, в духе русских народных сказок («Морозко» и других).
Самуил Маршак
Важным дополнением стало введение писателем новых персонажей — избалованной Королевы и её старого Учителя-профессора, который со своим умом и опытом оказался совершенно безоружным перед дремучим поведением капризной, обременённой властью девочки.
Маршак сатирически описывал самодурство неуча, который приказывал продлить декабрь и отложить празднование Нового года, пока не расцветут подснежники. В отличие от сказки Немцовой, именно сюжетная линия с королевским дворцом стала одной из ключевых у Маршака — алчная мачеха посылает падчерицу за весенними цветами, чтобы получить награду от Королевы. С этого и начинается пьеса.
В свою очередь, советская власть положительно восприняла сказку, увидев в ней критику монархии.
Новогодняя ёлка
Ещё одним заметным отличием истории Маршака стало время действия пьесы — канун Нового года, что не было случайностью. Ведь этот праздник в начале 1940-х годов для многих был в новинку: его вообще мало кто отмечал, а уже 1 января почти все выходили на работу.
До определённой поры главным праздником в России считалось Рождество, когда и наряжали традиционную ёлку. Но ещё во время Первой Мировой войны Николай Второй в рамках антинемецкой кампании запретил ставить рождественское дерево. После Революции ёлку на некоторое время реабилитировали, чтобы потом опять убрать, назвав её уже антисоветской традицией.
Чуть позже, когда начался антирелигиозный период, запрет распространился уже на само празднование Рождества. В когда-то праздничные дни стали проводить комсомольские карнавалы, а потом и вовсе сделали их обычными рабочими буднями.
Под запрет попало также Крещение и даже Новый год. Ёлка оказалась нелегальной — её нельзя было больше продавать, а тем, у кого она уже была дома, не разрешалось её ставить и наряжать. Пресса активно клеймила позором праздник и всю его атрибутику.
1930 лет гуляет по белу свету несуразная, нескладная рождественская сказка, состряпанная в угоду паразитам услужливыми лапами мракобесов на горе, на унижение угнетённых и обездоленных тружеников, на злое издевательство и надругательство над ними.
Газета «Известия»
Только в 1935 году курс партии поменялся и праздничная ёлка была помилована, правда, из рождественской традиции она превратилась в новогоднюю. Исходя из мемуаров Никиты Хрущёва, однажды партийный деятель из Украинской ССР Павел Постышев обратился к Иосифу Сталину с предложением вернуть традицию ставить ёлку и организовать детям праздник на Новый год.
Советский лидер идею одобрил и сказал Постышеву обратиться с этой инициативой к советским людям через прессу, а партия его поддержит. 28 декабря 1935 года в газете «Правда» появилась вот такая статья.
Советские граждане были растеряны — теперь ёлка была не просто прощена, отныне власть настоятельно рекомендовала ставить её повсюду на радость детям. Уже через несколько дней после публикации первая Новогодняя ёлка была установлена в Харькове.
В 1937 году появилась традиционная Кремлёвская ёлка в Москве. А уже на следующий год Постышев был снят со всех должностей, признан японским шпионом и расстрелян в Бутырской тюрьме. Однако от нововведённой традиции «врага народа» власть отказываться не стала.
В стране потихоньку открывались фабрики по производству ёлочных игрушек. Единственным условием партии было убрать любую религиозную атрибутику: дерево стали украшать звёзды, дирижабли, пионеры, октябрята, медвежата, шары.
Тем не менее достать любые игрушки получалось далеко не у всех и многие делали украшения на ёлку своими руками. Но главное, за годы отсутствия праздника выросло целое поколение детей, которые просто не знали рождественских развлечений, а взрослые под различными запретами и пропагандой уже подзабыли о праздничных традициях. Вернуть старые и создать новые обычаи помогали литераторы, художники, аниматоры.
Поэтому Маршак в начале 1940-х годов, перенеся время действия сказки под Новый год, ставил перед собой ещё одну задачу — создать новогодний миф, отделив его в сознании читателей от рождественского. Так, например, писатель сделал ставку в сказке не на волшебство, а на труд.
А ведь по легенде, внушаемой всеми взрослыми, Дед Мороз приносил подарки только трудолюбивым советским детям за хорошее поведение. Да и расставаться с сюрпризом просто так Дедушка был не намерен, ребёнку нужно было рассказать для него стих или спеть песню. В этом разительное отличие советского волшебника от Санты-Клауса, который незаметно, через каминную трубу, приносит детям подарки.
Месяцы помогают падчерице не только по доброте, а и потому, что они и раньше знали её в лицо, видели её на грядках, в лесу, где она собирала хворост, и т. д. А королевы с её придворными месяцами никогда и в глаза не видали. Да и что значит её королевский титул в лесу, где она бессильна перед стихиями (хоть и обещала издать «Новый закон природы»). В этом-то суть пьесы.
Самуил Маршак
Мысль о пользе труда Маршак ювелирно внедрял в сюжет, пытаясь избежать любого морализаторства. Писатель понимал, в какой назидательной манере пишут многие его коллеги, поэтому в своей сказке он вывел простую мысль: «только простодушным и и честным людям открывается природа, ибо постичь её тайны может только тот, кто соприкасается с трудом».
Маршак создавал свою пьесу в самые сложные месяцы войны — Сталинградскую битву, — тем не менее в сказке нет никаких отголосков ужаса и творившегося тогда мрака. Писатель уходил от реальности в сказку, где торжествовала справедливость, которой так не хватало в жизни.
Очень нелегко было построить чёткий и стройный сюжет пьесы. Основное заключается в том, что в дремучем лесу после разгула стихий королевой оказывается скорей падчерица, чем сама королева, учителем —солдат с его житейским опытом, а не профессор, наделённый книжной премудростью. Всё, что обещала королева за подснежники — шубу, наряды, катанье в санях, — она получает в трудную минуту от великодушной падчерицы.
Я долго думал над финалом. Нельзя же было оставить падчерицу в царстве месяцев и выдать её замуж за Апреля-месяца. Я решил вернуть её домой — из сказки в реальную жизнь — с тем, чтобы все месяцы гостили у неё по очереди и приносили ей в подарок то, чем каждый из них богат (цветы, плоды и т.д.).
Самуил Маршак
Экранизации сказки
Во время войны сказка Маршака случайно попала в руки к Уолту Диснею. Согласно истории, мультипликатор попытался связаться с известным писателем и предложил её экранизировать на своей студии. Из-за военного времени письмо Диснея Маршак получил лишь девять месяцев спустя после отправки.
Тем не менее он не терял надежды возобновить переговоры, но понимал, что принимать такое решение самолично не мог. Маршаку требовалось согласовать свои действия с Комитетом по делам кинематографии, который тогда возглавлял Иван Большаков.
По легенде Маршак записался к нему на приём и пришёл к назначенному часу, однако его попросили подождать. Прождав несколько часов в приёмной, писатель понял, что никто с ним разговаривать не собирается и ушёл. На прощание он оставил чиновнику записку:
«У вас, товарищ Большаков,
Не так уж много Маршаков».
На этом история с Диснеем была закончена. Как вспоминали современники, сам писатель на самом деле был рад интересу со стороны американского мультипликатора и очень хотел сотрудничать с ним. Но не сложилось.
Маршак был раздосадован бесконечно. Его легко было понять — представьте себе, какой мог получиться прелестный фильм.
Маргарита Алигер, советская поэтесса, журналистка
Сейчас уже сложно найти подтверждение или опровержение этой истории со стороны американской прессы, зато достоверно известно, что во время Второй Мировой войны аниматоры студии «Дисней» дважды пытались запустить проект под названием «Пенелопа и двенадцать месяцев». Если первая его версия не имела ничего общего со сказкой Маршака, то сюжет второго был очень похож на советское произведение.
В интерпретации художницы Мэри Блэр, которая работала на студии «Дисней» над этим мультфильмом, соединилось сразу две сказки — «Двенадцать месяцев» и «Принц и нищий».
Бедная кухарка во дворце Пенелопа — точная копия капризной принцессы. Она живёт с мачехой и сводной сестрой, которые её ненавидят и устраивают ей всяческие неприятности.
Единственное сокровище, которое есть у Пенелопы — это волшебное кольцо, исполняющие любые желания. Когда избалованная принцесса требует принести ей подснежники в конце декабря, служанка решает воспользоваться кольцом, чтобы добыть цветы. Но злая мачеха выкрадывает его у падчерицы и Пенелопе приходится идти в лес без какой-либо магии.
Блэр успела создать достаточно рисунков, пока Дисней не приостановил проект и не пригласил её с мужем-художником в тур по Южной Америке в поиске новых сюжетов. Когда сценариста и аниматора Джозефа Гранта спросили, почему работа над мультфильмом так и не была закончена, он ответил:
«Мне кажется, картина не вышла на стадию производства, потому что история крутилась вокруг маленького ребёнка. Аудитория мультфильмов «Дисней» становилась всё более и более взрослой, особенно после войны, поэтому мы постарались избежать детского материала».
Сам Самуил Маршак, когда писал пьесу «Двенадцать месяцев», представлял её себе на театральной сцене. Он признавался, что создавал сказку, думая только о МХАТе, однако в военное время показать её было невозможно. Но даже после войны первым на своей сцене поставил пьесу в 1947 году Московский театр юного зрителя. И уже только на следующий год желаемый писателем МХАТ.
Однако всесоюзную популярность сказке «Двенадцать месяцев» в 1956 году принёс снятый по её сюжету мультфильм.
Сценарий для него написал сам Самуил Маршак в соавторстве с драматургом Николаем Эрдманом, который к тому моменту успел поработать над лентами «Федя Зайцев» и «Золотая антилопа». Режиссёром мультфильма стал прославленный Иван Иванов-Вано.
Постановщик уже был известен своими работами по мотивам народных сказок — «Снегурочка» и «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях». «Двенадцать месяцев» режиссёр выполнил в тех же традициях анимации.
Сейчас сложно сказать, были ли прообразы у персонажей мультфильма, известно только, что мудрый профессор — Учитель Королевы, — был срисован с другого детского писателя, Корнея Чуковского.
Когда в 1972 году студия «Ленфильм» начала готовиться к съёмкам первого художественного фильма по сказке, автора «Двенадцати месяцев» Самуила Маршака уже не было в живых. Консультантом на площадке выступал его сын — Иммануэль. Именно благодаря его поддержке фильм всё-таки был выпущен на экран. Его премьера состоялась 1 января 1973 года.
Когда съёмки уже были закончены, сыну Маршака вместе с режиссёром Анатолием Граником пришлось нелегко: они защищали картину перед чиновниками, которые углядели в ней слишком много лишнего политического подтекста.
Сам Иммануэль Маршак был уверен, что фильм полностью соответствовал написанной его отцом сказке. Больше всего ему импонировала актриса, которую выбрали на роль Королевы — Лиана Жвания.
Для молодой выпускницы Ленинградского театрального училища «Двенадцать месяцев» стала первой и самой яркой киноработой. Когда-то Жванию заметили на выпускных спектаклях в институте и пригласили на пробы.
Юная актриса шла, ещё даже не зная, на какую роль её смотрят. Девушка настолько любила произведение Маршака, что была готова играть в сказке кого угодно.
Входим вместе с незнакомцем в кабинет. «Садитесь, режиссёр сейчас подойдёт. Почитайте пока сценарий». Сердце ушло в пятки. «Вслух читайте, пожалуйста» – «А за кого читать?» Мужчина улыбнулся: «За всех». Мне показалось это странным. Ну, думаю, за всех так за всех. Казалось, прошла целая вечность, а я всё читала: за мачеху, за братьев-месяцев, за злую сестру, за королеву…
Человек закурил. Я, поперхнувшись, осторожно спросила: «Дальше читать?» – «Нет. Достаточно. Можете идти». – «Куда?» – бодро спросила я, предвкушая встречу с режиссёром. «Домой». Пауза… Человек ласково улыбался: «Сценарий возьмите с собой и учите роль Королевы. У вас хорошая актёрская школа, будем работать. Моя фамилия Граник». Потом добавил: «Отрастите волосы подлиннее. У Королевы будут косички».
Лиана Жвания, актриса, исполнительница роли Королевы
Дебютантка отлично исполнила роль, возможно, ещё и потому, что её собственный темперамент соответствовал персонажу — Королеве. Сын Маршака не мог не заметить яркую девушку и влюбился в Лиану Жванию. Но, несмотря на стихи и любовные письма, сердце актрисы оказалось непреклонно.
Впрочем, роман на съёмочной площадке всё же был — отношения закрутились между исполнителями роли Падчерицы Натальей Поповой и артистом балета, сыгравшим Апреля — Андреем Босовым.
Интересно, что когда режиссёр утвердил актрису, он предложил ей на выбор фотографии нескольких претендентов на роль её партнёра — Апреля, — и она указала вовсе не на Босова. Но Гранику было виднее, он лишь махнул рукой на Попову, сказав, что она ничего не понимает.
Симпатия между актёрами зародилась ещё на площадке, но Попова опасалась, что Босову нравилась её героиня, а не она сама. От природы брюнетка с прямым носом появлялась перед кавалером только в светлом парике и вздёрнутым с помощью специального макияжа носиком, как того требовал сценарий. Долгое время актриса боялась показаться на глаза Босову без грима.
Но опасения Поповой оказались напрасны — после окончания съёмок пара поженилась и у них родился сын. Супруги прожили долгую совместную жизнь вплоть до смерти актрисы в 2021 году. Интересно, что Маршак, когда писал «Двенадцать месяцев», рассматривал в качестве финала свадьбу Падчерицы и Апреля. То, что не создал писатель на страницах книги, сделала за него сама жизнь.
В последний день уходящего 1980 года зритель увидел ещё одну версию сказки Маршака. На этот раз японскую — в стиле аниме, которую создала анимационная студия Toei Animation вместе с «Союзмультфильмом».
Картина стала очередной серией в альманахе «Знаменитые сказки мира», наряду с датской «Дюймовочкой» и арабской «Волшебной лампой Алладина».
В 2015 году по мотивам пьесы Маршака вышел фильм «12 месяцев. Новая сказка». На этот раз современная девочка Лиза случайно попадает в волшебный мир, в котором не наступит Новый год, пока кто-то не принесёт принцессе Анне корзину подснежников. Это, пожалуй, единственное, что сохранили авторы из оригинального произведения. В картине множество дополнительных персонажей и линий, но основа заимствована из пьесы Маршака.
С момента написания «Двенадцати месяцев» прошло уже почти восемьдесят лет, а сюжет так и не устарел, всё новые и новые интерпретации находятся постоянно. Как и много лет назад секретом успеха пьесы без преувеличения можно назвать личность создателя — писателя Самуила Маршака, который каким-то необъяснимым образом, в тяжелейшее военное время нашёл в себе вдохновение написать добрую новогоднюю сказку.
Поэт влюбляется в сказочный сюжет и увлечённо и горячо, бесконечно радуясь неожиданным находкам и выдумкам, создаёт пленительную сказку-пьесу, которая вселяет в душу лёгкость и веселье, заставляет снова и снова, как в детстве, поверить в то, что добро всегда побеждает, что чудеса обязательно случаются в жизни, что только захоти, только будь хорошим, чистым, честным, и зацветут для тебя подснежники в январе, и будешь ты счастлив.
Маргарита Алигер
.jpg)
Кадр из мультфильма «Двенадцать месяцев». Режиссеры И. Иванов-Вано, М. Ботов. 1956 год
«12 месяцев», написанные советским поэтом, драматургом и сценаристом Самуилом Маршаком, уже давно стали классикой. Добрая сказка о серьезных вещах любима несколькими поколениями читателей и зрителей — она нашла воплощение на экранах и театральных сценах.
Маршак начал писать пьесу зимой 1942 года, а закончил зимой 1943-го. Это время он называл «самыми грозными днями» войны — именно тогда произошла битва за Сталинград. Несмотря на окружающие мрак и ужас, он старался сделать так, чтобы в тексте не было отзвуков войны. Наоборот, он хотел создать сказку не только для детей, но и для взрослых, которая рассказывала бы о добре — о том, что оно всегда будет вознаграждено.
Старинная легенда
В 1963 году в письме другу литературному критику Станиславу Рассадину Маршак объяснял, что за основу сюжета пьесы взял чешскую или богемскую легенду о 12 месяцах, которую слышал в чьем-то устном изложении. Возможно, тот его неназванный собеседник пересказал ему сказку чешской писательницы XIX века Божены Немцовой, основанную в свою очередь на старинной словацкой сказке. Сказка Немцовой была написана под католическое Рождество 1862 года, вскоре ее перевел на русский Николай Лесков.
В короткой сказке Немцовой гораздо меньше персонажей, чем у Маршака: мачеха, ее нерадивая дочь Елена, добрая падчерица Морушка да волшебники-месяцы, сидящие у костра. Капризы Елены дважды отправляют Морушку в зимний лес — сперва за фиалками, потом за яблоками. В третий раз туда идут сами мачеха и сводная сестра — и замерзают, разгневав тамошних обитателей.
«Сложный сюжет пьесы еще более отличается от сюжета сказки, — писал Маршак. — Многое придумано заново (как, например, характеры действующих лиц, отношение Апреля-месяца к падчерице, ее героизм, вторая ее встреча с 12 месяцами, превращение мачехи и дочки в собак, подарки месяцев, возвращение падчерицы домой и т.д.). Финал моей пьесы скорей в духе русских народных сказок».
Один из самых интересных персонажей, введенных Маршаком, — юная королева. Государством, в котором живут мачеха, падчерица и дочка, управляет совсем молодой монарх — в списке действующих лиц значится: «Королева, девочка лет 14». Королева не по годам инфантильна — учиться не хочет, профессора не слушает — и деспотична. Когда требуется подписать ходатайство о помиловании, она пишет «казнить», потому что это короче, чем «помиловать». И зря профессор пытается заставить ее задуматься — он ведь и сам соглашается с неверными ответами ученицы на уроке арифметики, потому что боится ее крутого нрава. Что говорить — зарвавшаяся правительница грозит издать «новый закон природы»!
Трое отрицательных персонажей закручивают весь сюжет. Королева, которой вдруг захотелось подснежников, обещает щедро наградить золотом и роскошными шубами того, кто достанет ей их зимой, а мачеха и ее дочка, услышав об этом, отправляют падчерицу в лес. Замерзшая девочка долго бродит по лесу, а потом выходит на поляну, где у костра греются 12 братьев-месяцев. Апрель, которому она приходится по сердцу, соглашается помочь ей, и вскоре мачеха и дочка мчатся во дворец. Приятно удивленная королева желает сама видеть чудесное место, где подснежников «невидимо-видимо», и злодейкам ничего не остается, кроме как позвать падчерицу с собой. Разгневанные месяцы устраивают гостям череду испытаний, в конце которых все получают по заслугам: Мачеха и ее дочь превращаются в собак, а королева, заметно присмиревшая, получившая урок на всю жизнь, и падчерица отправляются по домам.
.jpg)
Советский Новый год
Маршак не только добавил новых действующих лиц и разнообразил сюжет, но и изменил время действия. В сказке Немцовой и, видимо, исходной легенде события разворачиваются в середине января, а Маршак перенес их на пару недель раньше, так что развязка, в которой зло наказано, а добро торжествует, происходит как раз к Новому году.
Во времена, когда он писал «12 месяцев», Новый год для советских граждан значил не совсем то, что для нас сегодня. 1 января было обычным рабочим днем, а рождественская елка, запрещенная вскоре после революции 1917 года как религиозный пережиток, официально вернулась в советские дома лишь в 1935-м — как новогодняя. Как и чем ее наряжать, было не совсем понятно. Легкая промышленность не могла в полной мере обеспечить нужды всех желающих украсить елку, так что игрушки многие мастерили сами. Но главное — за это время успело вырасти поколение детей, не знавших подобного праздника. Новый год следовало изобрести, отделив его в сознании граждан от Рождества. На помощь в сотворении новогоднего мифа пришла литература.
Самуил Маршак писал праздничные сценарии и стихи, посвященные советскому Новому году, и пьеса «12 месяцев» стоит в этом ряду. Главный акцент в ней сделан все же на теме труда, а не волшебства. Почему месяцы оказались так благосклонны к падчерице? Они на протяжении всего года видели, как она много она работает — рубит дрова, набирает воду в проруби, поливает рассаду в огороде, — и прониклись к ней симпатией.
«Мне хотелось, чтобы сказка рассказала о том, что только простодушным и честным людям открывается природа, ибо постичь ее тайны может только тот, кто соприкасается с трудом», — писал Маршак в статье «Сказка на сцене».
Очень интересен ход с капризной и гордой королевой: тому, кто принесет ей подснежники, она обещала меха и сани, но в итоге ей самой пришлось просить и то, и другое у падчерицы — чтобы не замерзнуть и уехать домой. Героиня поняла, что не все дается просто так, «перековалась», как тогда говорили. А преодоление себя — тоже труд.
Истории вещей. Как новогодняя елка появлялась и исчезала в российской истории Возвращение в Новый год: пять традиций XX века
«12 месяцев» на сцене и экранах
Изначально Самуил Яковлевич задумывал «12 месяцев» как пьесу, которую поставят в МХАТе. В военные годы он активно сотрудничал с газетой «Правда» и другими изданиями и, хотя загрузка была очень серьезной, от цели не отступился.
«Загруженный ежедневной спешной работой в газете, над листовкой и плакатом, я с трудом находил редкие часы для того, чтобы картину за картиной, действие за действием сочинять сказку для театра…», — писал он.
Однако первым пьесу поставил Театр юного зрителя (в 1947-м), а уже потом, через год, — МХАТ. Интересно, что больше всего автор переживал, понравятся ли «12 месяцев» актерам.
.jpg)
В МХАТе спектакль создал режиссер и педагог ГИТИСа Платон Лесли, который позже вступил в должность заведующего труппой. Его сорежиссерами стали народный артист СССР Виктор Станицын и лауреат Сталинской премии Николай Горчаков. Главные роли сыграли Анастасия Георгиевская, Евгения Морес, Вера Бендина, Григорий Конский, Владлен Давыдов и другие. Музыку написал Борис Асафьев — консультант Большого театра, глава научно-исследовательского кабинета при Московской консерватории имени П.И. Чайковского.
В 1956 году Иван Иванов-Вано и Михаил Ботов сняли по «12 месяцам» мультфильм. Сценарий написал Маршак вместе с драматургом Николаем Эрдманом. Автором музыкального оформления стал Моисей Вайнберг, который через год напишет музыку к фильму «Летят журавли».
Через 16 лет сказкой заинтересовался режиссер Анатолий Граник, известный по комедиям «Алеша Птицын вырабатывает характер» и «Максим Перепелица». Он снял двухсерийный фильм с Николаем Волковым-старшим, Татьяной Пельтцер, Леонидом Куравлевым и Ольгой Викландт.
Знаешь ли ты, сколько месяцев в году?
— Двенадцать.
А как их зовут?
— Январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь.
Только окончится один месяц, сразу же начинается другой. И ни разу еще не бывало так, чтобы февраль пришел раньше, чем уйдет январь, а май обогнал бы апрель. Месяцы идут один за другим и никогда не встречаются.
Но люди рассказывают, будто в горной стране Богемии была девочка, которая видела все двенадцать месяцев сразу. Как же это случилось? А вот как.
В одной маленькой деревушке жила злая и скупая женщина с дочкой и падчерицей. Дочку она любила, а падчерица ничем ей не могла угодить.
Что ни сделает падчерица — все не так, как ни повернется — все не в ту сторону. Дочка по целым дням на перине валялась, да пряники ела, а падчерице с утра до ночи и присесть некогда было: то воды натаскай, то хворосту из лесу привези, то белье на речке выполощи, то грядки в огороде выполи. Знала она и зимний холод, и летний зной, и весенний ветер, и осенний дождь. Потому-то, может, и довелось ей однажды увидеть все двенадцать месяцев разом.
Была зима. Шел январь месяц. Снегу намело столько, что от дверей его приходилось отгребать лопатами, а в лесу на горе деревья стояли по пояс в сугробах и даже качаться не могли, когда на них налетал ветер. Люди сидели в домах и топили печки. В такую-то пору, под вечер, злая мачеха приоткрыла дверь, поглядела, как метет вьюга, а потом вернулась к теплой печке и сказала падчерице:
— Сходила бы ты в лес да набрала там подснежников. Завтра сестрица твоя именинница.
Посмотрела на мачеху девочка: шутит она или вправду посылает ее в лес? Страшно теперь в лесу! Да и какие среди зимы подснежники? Раньше марта месяца они и не появятся на свет, сколько их ни ищи. Только пропадешь в лесу, увязнешь в сугробах.
А сестра говорит ей:
— Если и пропадешь, так плакать о тебе никто не станет. Ступай да без цветов не возвращайся. Вот тебе корзинка.
Заплакала девочка, закуталась в рваный платок и вышла из дверей.
Ветер снегом ей глаза порошит, платок с нее рвет. Идет она, еле ноги из сугробов вытягивает.
Все темнее становится кругом. Небо черное, ни одной звездочкой на землю не глядит, а земля чуть посветлее. Это от снега.
Вот и лес. Тут уж совсем темно — рук своих не разглядишь. Села девочка на поваленное дерево и сидит. Все равно, думает, где замерзать.
И вдруг далеко меж деревьев сверкнул огонек — будто звезда среди ветвей запуталась. Поднялась девочка и пошла на этот огонек. Тонет в сугробах, через бурелом перелезает. «Только бы, — думает, — огонек не погас!» А он не гаснет, он все ярче горит. Уж и теплым дымком запахло и слышно стало, как потрескивает в огне хворост. Девочка прибавила шагу и вышла на полянку. Да так и замерла.
Светло на полянке, точно от солнца. Посреди полянки большой костер горит, чуть ли не до самого неба достает. А вокруг костра сидят люди — кто поближе к огню, кто подальше. Сидят и тихо беседуют. Смотрит на них девочка и думает: кто же они такие? На охотников будто не похожи, на дровосеков еще того меньше: вон они какие нарядные — кто в серебре, кто в золоте, кто в зеленом бархате. Стала она считать, насчитала двенадцать: трое старых, трое пожилых, трое молодых, а последние трое — совсем еще мальчики.
Молодые у самого огня сидят, а старики — поодаль.
И вдруг обернулся один старик — самый высокий, бородатый, бровастый — и поглядел в ту сторону, где стояла девочка. Испугалась она, хотела убежать, да поздно. Спрашивает ее старик громко:
— Ты откуда пришла, чего тебе здесь нужно?
Девочка показала ему свою пустую корзинку и говорит:
— Да, нужно мне набрать в эту корзинку подснежников.
Засмеялся старик:
— Это в январе-то подснежников? Вон чего выдумала!
— Не я выдумала, — отвечает девочка, — а прислала меня сюда за подснежниками моя мачеха и не велела мне с пустой корзинкой домой возвращаться. Тут все двенадцать поглядели на нее и стали между собой переговариваться.
Стоит девочка, слушает, а слов не понимает — будто это не люди разговаривают, а деревья шумят.
Поговорили они, поговорили и замолчали.
А высокий старик опять обернулся и спрашивает:
— Что же ты делать будешь, если не найдешь подснежников? Ведь раньше марта месяца они и не выглянут.
— В лесу останусь, — говорит девочка. — Буду марта месяца ждать. Уж лучше мне в лесу замерзнуть, чем домой без подснежников вернуться.
Сказала это и заплакала. И вдруг один из двенадцати, самый молодой, веселый, в шубке на одном плече, встал и подошел к старику:
— Братец Январь, уступи мне на час свое место!
Погладил свою длинную бороду старик и говорит:
— Я бы уступил, да не бывать Марту прежде Февраля.
— Ладно, уж, — проворчал другой старик, весь лохматый, с растрепанной бородой. — Уступи, я спорить не стану! Мы все хорошо ее знаем: то у проруби ее встретишь с ведрами, то в лесу с вязанкой дров. Всем месяцам она своя. Надо ей помочь.
— Ну, будь, по-вашему, — сказал Январь.
Он стукнул о землю своим ледяным посохом и заговорил:
Не трещите, морозы,
В заповедном бору,
У сосны, у березы
Не грызите кору!
Полно вам воронье
Замораживать,
Человечье жилье
Выхолаживать!
Замолчал старик, и тихо стало в лесу. Перестали потрескивать от мороза деревья, а снег начал падать густо, большими, мягкими хлопьями.
— Ну, теперь твой черед, братец, — сказал Январь и отдал посох меньшому брату, лохматому Февралю.
Тот стукнул посохом, мотнул бородой и загудел:
Ветры, бури, ураганы,
Дуйте что есть мочи!
Вихри, вьюги и бураны,
Разыграйтесь к ночи!
В облаках трубите громко,
Вейтесь над землею.
Пусть бежит в полях поземка
Белою змеею!
Только он это сказал, как зашумел в ветвях бурный, мокрый ветер. Закружились снежные хлопья, понеслись по земле белые вихри.
А Февраль отдал свой ледяной посох младшему брату и сказал:
— Теперь твой черед, братец Март.
Взял младший брат посох и ударил о землю. Смотрит девочка, а это уже не посох. Это большая ветка, вся покрытая почками. Усмехнулся Март и запел звонко, во весь свой мальчишеский голос:
Разбегайтесь, ручьи,
Растекайтесь, лужи,
Вылезайте, муравьи,
После зимней стужи!
Пробирается медведь
Сквозь лесной валежник.
Стали птицы песни петь,
И расцвел подснежник.
Девочка даже руками всплеснула. Куда девались высокие сугробы? Где ледяные сосульки, что висели на каждой ветке! Под ногами у нее — мягкая весенняя земля. Кругом каплет, течет, журчит. Почки на ветвях надулись, и уже выглядывают из-под темной кожуры первые зеленые листики. Глядит девочка — наглядеться не может.
— Что же ты стоишь? — говорит ей Март. — Торопись, нам с тобой всего один часок братья мои подарили.
Девочка очнулась и побежала в чащу подснежники искать. А их видимо-невидимо! Под кустами и под камнями, на кочках и под кочками — куда ни поглядишь. Набрала она полную корзину, полный передник — и скорее опять на полянку, где костер горел, где двенадцать братьев сидели. А там уже ни костра, ни братьев нет… Светло на поляне, да не по-прежнему. Не от огня свет, а от полного месяца, что взошел над лесом.
Пожалела девочка, что поблагодарить ей некого, и побеждала домой. А месяц за нею поплыл.
Не чуя под собой ног, добежала она до своих дверей — и только вошла в дом, как за окошками опять загудела зимняя вьюга, а месяц спрятался в тучи.
— Ну, что, — спросили ее мачеха и сестра, — уже домой вернулась? А подснежники где?
Ничего не ответила девочка, только высыпала из передника на лавку подснежники и поставила рядом корзинку.
Мачеха и сестра так и ахнули:
— Да где же ты их взяла?
Рассказала им девочка все, как было. Слушают они обе и головами качают — верят и не верят. Трудно поверить, да ведь вот на лавке целый ворох подснежников, свежих, голубеньких. Так и веет от них мартом месяцем!
Переглянулись мачеха с дочкой и спрашивают:
— А больше тебе ничего месяцы не дали? — Да я больше ничего и не просила.
— Вот дура, так, дура! — говорит сестра. — В кои-то веки со всеми двенадцатью месяцами встретилась, а ничего, кроме подснежников, не выпросила! Ну, будь я на твоем месте, я бы знала, чего просить. У одного — яблок да груш сладких, у другого — земляники спелой, у третьего — грибов беленьких, у четвертого — свежих огурчиков!
— Умница, доченька! — говорит мачеха. — Зимой землянике да грушам цены нет. Продали бы мы это и сколько бы денег выручили! А эта дурочка подснежников натаскала! Одевайся, дочка, потеплее, да сходи на полянку. Уж тебя они не проведут, хоть их двенадцать, а ты одна.
— Где им! — отвечает дочка, а сама — руки в рукава, платок на голову.
Мать ей вслед кричит:
— Рукавички надень, шубку застегни!
А дочка уже за дверью. Убежала в лес!
Идет по сестриным следам, торопится. Скорее бы, — думает, — до полянки добраться!
Лес все гуще, все темней. Сугробы все выше, бурелом стеной стоит.
Ох, — думает мачехина дочка, — и зачем только я в лес пошла! Лежала бы сейчас дома в теплой постели, а теперь ходи да мерзни! Еще пропадешь тут!
И только она это подумала, как увидела вдалеке огонек — точно звездочка в ветвях запуталась. Пошла она на огонек. Шла, шла и вышла на полянку. Посреди полянки большой костер горит, а вокруг костра сидят двенадцать братьев, двенадцать месяцев. Сидят и тихо беседуют. Подошла мачехина дочка к самому костру, не поклонилась, приветливого слова не сказала, а выбрала место, где пожарче, и стала греться. Замолчали братья-месяцы. Тихо стало в лесу. И вдруг стукнул Январь-месяц посохом о землю.
— Ты кто такая? — спрашивает. — Откуда взялась?
— Из дому, — отвечает мачехина дочка. — Вы нынче моей сестре целую корзинку подснежников дали. Вот я и пришла по ее следам.
— Сестру твою мы знаем, — говорит Январь-месяц, — а тебя и в глаза не видали. Ты зачем к нам пожаловала?
— За подарками. Пусть Июнь-месяц мне земляники в корзинку насыплет, да покрупней. А Июль-месяц — огурцов свежих и грибов белых, а месяц Август — яблок да груш сладких. А Сентябрь-месяц — орехов спелых. А Октябрь…
— Погоди, — говорит Январь-месяц. — Не бывать лету перед весной, а весне перед зимой. Далеко еще до июня-месяца. Я теперь лесу хозяин, тридцать один день здесь царствовать буду.
— Ишь, какой сердитый! — говорит мачехина дочка. — Да я не к тебе и пришла — от тебя, кроме снега да инея, ничего не дождешься. Мне летних месяцев надо.
Нахмурился Январь-месяц.
— Ищи лета зимой! — говорит.
Махнул он широким рукавом, и поднялась в лесу метель от земли до неба заволокла и деревья и полянку, на которой братья-месяцы сидели. Не видно стало за снегом и костра, а только слышно было, как свистит где-то огонь, потрескивает, полыхает.
Испугалась мачехина дочка. — Перестань! — кричит. — Хватит!
Да где там!
Кружит ее метель, глаза ей слепит, дух перехватывает. Свалилась она в сугроб, и замело ее снегом.
А мачеха ждала-ждала свою дочку, в окошко смотрела, за дверь выбегала — нет ее, да и только. Закуталась она потеплее и пошла в лес. Да разве найдешь кого-нибудь в чаще в такую метель и темень!
Ходила она, ходила, искала-искала, пока и сама не замерзла. Так и остались они обе в лесу лета ждать. А падчерица долго на свете жила, большая выросла, замуж вышла и детей вырастила.
И был у нее, рассказывают, около дома сад — да такой чудесный, какого и свет не видывал. Раньше, чем у всех, расцветали в этом саду цветы, поспевали ягоды, наливались яблоки и груши. В жару было там прохладно, в метель тихо.
— У этой хозяйки все двенадцать месяцев разом гостят! — говорили люди.
Кто знает — может, так оно и было.
(Илл. Н.А.Носковича, изд. Детгиз, 1952 г.)
❤️ 512
🔥 318
😁 300
😢 178
👎 179
🥱 194
Добавлено на полку
Удалено с полки
Достигнут лимит
Время чтения: 13 мин.
Словацкая сказка в обработке С. Маршака
Знаешь ли ты, сколько месяцев в году?
Двенадцать.
А как их зовут?
Январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь.
Только окончится один месяц, сразу же начинается другой. И ни разу ещё не бывало так, чтобы февраль пришёл раньше, чем уйдёт январь, а май обогнал бы апрель.
Месяцы идут один за другим и никогда не встречаются.
Но люди рассказывают, будто в горной стране Богемии была девочка, которая видела все двенадцать месяцев сразу.
Как же это случилось? А вот как.
В одной маленькой деревушке жила злая и скупая женщина с дочкой и падчерицей. Дочку она любила, а падчерица ничем ей не могла угодить. Что ни сделает падчерица — всё не так, как ни повернётся — всё не в ту сторону.
Дочка по целым дням на перине валялась да пряники ела, а падчерице с утра до ночи и присесть некогда было: то воды натаскай, то хворосту из лесу привези, то бельё на речке выполощи, то грядки в огороде выполи.
Знала она и зимний холод, и летний зной, и весенний ветер, и осенний дождь. Потому-то, может, и довелось ей однажды увидеть все двенадцать месяцев разом.
Была зима. Шёл январь месяц. Снегу намело столько, что от дверей его приходилось отгребать лопатами, а в лесу на горе деревья стояли по пояс в сугробах и даже качаться не могли, когда на них налетал ветер.
Люди сидели в домах и топили печки.
В такую-то пору, под вечер, злая мачеха приоткрыла дверь, поглядела, как метёт вьюга, а потом вернулась к тёплой печке и сказала падчерице:
— Сходила бы ты в лес да набрала там подснежников. Завтра сестрица твоя именинница.
Посмотрела на мачеху девочка: шутит она или вправду посылает её в лес? Страшно теперь в лесу! Да и какие среди зимы подснежники! Раньше марта месяца они и не появятся на свет, сколько их ни ищи. Только пропадёшь в лесу, увязнешь в сугробах. А сестра говорит ей:
— Если и пропадёшь, так плакать о тебе никто не станет! Ступай да без цветов не возвращайся. Вот тебе корзинка.
Заплакала девочка, закуталась в рваный платок и вышла из дверей.
Ветер снегом ей глаза порошит, платок с неё рвёт. Идёт она, еле ноги из сугробов вытягивает.
Всё темнее становится кругом. Небо чёрное, ни одной звёздочкой на землю не глядит, а земля чуть посветлее. Это от снега.
Вот и лес. Тут уж совсем темно — рук своих не разглядишь. Села девочка на поваленное дерево и сидит. Всё равно, думает, где замерзать.
И вдруг далеко меж деревьев сверкнул огонёк — будто звезда среди ветвей запуталась.
Поднялась девочка и пошла на этот огонёк. Тонет в сугробах, через бурелом перелезает. «Только бы, — думает, — огонёк не погас!» А он не гаснет, он всё ярче горит. Уж и тёплым дымком запахло, и слышно стало, как потрескивает в огне хворост. Девочка прибавила шагу и вышла на полянку. Да так и замерла.
Светло на полянке, точно от солнца. Посреди полянки большой костёр горит, чуть ли не до самого неба достаёт. А вокруг костра сидят люди — кто поближе к огню, кто подальше. Сидят и тихо беседуют.
Смотрит на них девочка и думает: кто же они такие? На охотников будто не похожи, на дровосеков ещё того меньше: вон они какие нарядные — кто в серебре, кто в золоте, кто в зелёном бархате.
Стала она считать, насчитала двенадцать: трое старых, трое пожилых, трое молодых, а последние трое — совсем ещё мальчики. Молодые у самого огня сидят, а старики — поодаль.
И вдруг обернулся один старик — самый высокий, бородатый, бровастый — и поглядел в ту сторону, где стояла девочка.
Испугалась она, хотела убежать, да поздно. Спрашивает её старик громко:
— Ты откуда пришла, чего тебе здесь нужно? Девочка показала ему свою пустую корзинку и говорит:
— Нужно мне набрать в эту корзинку подснежников. Засмеялся старик:
— Это в январе-то подснежников? Вон чего выдумала!
— Не я выдумала, — отвечает девочка, — а прислала меня сюда за подснежниками моя мачеха и не велела мне с пустой корзинкой домой возвращаться.
Тут все двенадцать поглядели на неё и стали между собой переговариваться.
Стоит девочка, слушает, а слов не понимает — будто это не люди разговаривают, а деревья шумят.
Поговорили они, поговорили и замолчали.
А высокий старик опять обернулся и спрашивает:
— Что же ты делать будешь, если не найдёшь подснежников? Ведь раньше марта месяца они и не выглянут.
— В лесу останусь, — говорит девочка. — Буду марта месяца ждать. Уж лучше мне в лесу замёрзнуть, чем домой без подснежников вернуться.
Сказала это и заплакала.
И вдруг один из двенадцати, самый молодой, весёлый, в шубке на одном плече, встал и подошёл к старику:
— Братец Январь, уступи мне на час своё место! Погладил свою длинную бороду старик и говорит:
— Я бы уступил, да не бывать Марту прежде Февраля.
— Ладно уж, — проворчал другой старик, весь лохматый, с растрёпанной бородой. — Уступи, я спорить не стану! Мы все хорошо её знаем: то у проруби её встретишь с вёдрами, то в лесу с вязанкой дров. Всем месяцам она своя. Надо ей помочь.
— Ну, будь по-вашему, — сказал Январь. Он стукнул о землю своим ледяным посохом и заговорил:
Не трещите, морозы,
В заповедном бору,
У сосны, у берёзы
Не грызите кору!
Полно вам вороньё
Замораживать,
Человечье жильё
Выхолаживать!
Замолчал старик, и тихо стало в лесу. Перестали потрескивать от мороза деревья, а снег начал падать густо, большими, мягкими хлопьями.
— Ну, теперь твой черёд, братец, — сказал Январь и отдал посох меньшому брату, лохматому Февралю. Тот стукнул посохом, мотнул бородой и загудел:
Ветры, бури, ураганы,
Дуйте что есть мочи!
Вихри, вьюги и бураны,
Разыграйтесь к ночи!
В облаках трубите громко,
Вейтесь над землёю.
Пусть бежит в полях позёмка
Белою змеёю!
Только он это сказал, как зашумел в ветвях бурный, мокрый ветер. Закружились снежные хлопья, понеслись по земле белые вихри. А Февраль отдал свой ледяной посох младшему брату и сказал:
— Теперь твой черёд, братец Март. Взял младший брат посох и ударил о землю. Смотрит девочка, а это уже не посох. Это большая ветка, вся покрытая почками.
Усмехнулся Март и запел звонко, во весь свой мальчишеский голос:
Разбегайтесь, ручьи,
Растекайтесь, лужи,
Вылезайте, муравьи,
После зимней стужи!
Пробирается медведь
Сквозь лесной валежник.
Стали птицы песни петь,
И расцвёл подснежник.
Девочка даже руками всплеснула. Куда девались высокие сугробы? Где ледяные сосульки, что висели на каждой ветке?
Под ногами у неё — мягкая весенняя земля. Кругом каплет, течёт, журчит. Почки на ветвях надулись, и уже выглядывают из-под тёмной кожуры первые зелёные листики.
Глядит девочка — наглядеться не может.
— Что же ты стоишь? — говорит ей Март.- Торопись, нам с тобой всего один часок братья мои подарили.
Девочка очнулась и побежала в чащу подснежники искать. А их видимо-невидимо! Под кустами и под камнями, на кочках и под кочками — куда ни поглядишь. Набрала она полную корзину, полный передник — и скорее опять на полянку, где костёр горел, где двенадцать братьев сидели.
А там уже ни костра, ни братьев нет: Светло на поляне, да не по-прежнему. Не от огня свет, а от полного месяца, что взошёл над лесом.
Пожалела девочка, что поблагодарить ей некого, и побежала домой. А месяц за нею поплыл.
Не чуя под собой ног, добежала она до своих дверей — и только вошла в дом, как за окошками опять загудела зимняя вьюга, а месяц спрятался в тучи.
— Ну, что, — спросили её мачеха и сестра, — уже домой вернулась? А подснежники где?
Ничего не ответила девочка, только высыпала из передника на лавку подснежники и поставила рядом корзинку.
Мачеха и сестра так и ахнули:
— Да где же ты их взяла?
Рассказала им девочка всё, как было. Слушают они обе и головами качают — верят и не верят. Трудно поверить, да ведь вот на лавке целый ворох подснежников, свежих, голубеньких. Так и веет от них мартом месяцем!
Переглянулись мачеха с дочкой и спрашивают:
— А больше тебе ничего месяцы не дали?
— Да я больше ничего и не просила.
— Вот дура так дура! — говорит сестра.- В кои-то веки со всеми двенадцатью месяцами встретилась, а ничего, кроме подснежников, не выпросила! Ну, будь я на твоём месте, я бы знала, чего просить. У одного — яблок да груш сладких, у другого — земляники спелой, у третьего грибов беленьких, у четвёртого — свежих огурчиков!
— Умница, доченька! — говорит мачеха.- Зимой землянике да грушам цены нет. Продали бы мы это и сколько бы денег выручили. А эта дурочка подснежников натаскала! Одевайся, дочка, потеплее да сходи на полянку. Уж тебя они не проведут, хоть их двенадцать, а ты одна.
— Где им! — отвечает дочка, а сама — руки в рукава, платок на голову.
Мать ей вслед кричит:
— Рукавички надень, шубку застегни!
А дочка уже за дверью. Убежала в лес!
Идёт по сестриным следам, торопится. «Скорее бы, — думает, — до полянки добраться!»
Лес всё гуще, всё темней. Сугробы всё выше, бурелом стеной стоит.
«Ох, — думает мачехина дочка, — и зачем только я в лес пошла! Лежала бы сейчас дома в тёплой постели, а теперь ходи да мёрзни! Ещё пропадёшь тут!»
И только она это подумала, как увидела вдалеке огонёк — точно звёздочка в ветвях запуталась.
Пошла она на огонёк. Шла, шла и вышла на полянку. Посреди полянки большой костёр горит, а вокруг костра сидят двенадцать братьев, двенадцать месяцев. Сидят и тихо беседуют.
Подошла мачехина дочка к самому костру, не поклонилась, приветливого слова не сказала, а выбрала место, где пожарче, и стала греться.
Замолчали братья-месяцы. Тихо стало в лесу. И вдруг стукнул Январь-месяц посохом о землю.
— Ты кто такая? — спрашивает. — Откуда взялась?
— Из дому, — отвечает мачехина дочка. — Вы нынче моей сестре целую корзинку подснежников дали. Вот я и пришла по её следам.
— Сестру твою мы знаем, — говорит Январь-месяц, — а тебя и в глаза не видали. Ты зачем к нам пожаловала?
— За подарками. Пусть Июнь-месяц мне земляники в корзинку насыплет, да покрупней. А Июль-месяц — огурцов свежих и грибов белых, а месяц Август — яблок да груш сладких. А Сентябрь-месяц — орехов спелых. А Октябрь:
— Погоди, — говорит Январь-месяц. — Не бывать лету перед весной, а весне перед зимой. Далеко ещё до июня-месяца. Я теперь лесу хозяин, тридцать один день здесь царствовать буду.
— Ишь какой сердитый! — говорит мачехина дочка.- Да я не к тебе и пришла — от тебя, кроме снега да инея, ничего не дождёшься. Мне летних месяцев надо.
Нахмурился Январь-месяц.
— Ищи лета зимой! — говорит.
Махнул он широким рукавом, и поднялась в лесу метель от земли до неба — заволокла и деревья и полянку, на которой братья-месяцы сидели. Не видно стало за снегом и костра, а только слышно было, как свистит где-то огонь, потрескивает, полыхает.
Испугалась мачехина дочка.
— Перестань! — кричит. — Хватит!
Да где там!
Кружит её метель, глаза ей слепит, дух перехватывает. Свалилась она в сугроб, и замело её снегом.
А мачеха ждала-ждала свою дочку, в окошко смотрела, за дверь выбегала — нет её, да и только. Закуталась она потеплее и пошла в лес. Да разве найдёшь кого-нибудь в чаще в такую метель и темень!
Ходила она, ходила, искала-искала, пока и сама не замёрзла.
Так и остались они обе в лесу лета ждать.
А падчерица долго на свете жила, большая выросла, замуж вышла и детей вырастила.
И был у неё, рассказывают, около дома сад — да такой чудесный, какого и свет не видывал. Раньше, чем у всех, расцветали в этом саду цветы, поспевали ягоды, наливались яблоки и груши. В жару было там прохладно, в метель тихо.
— У этой хозяйки все двенадцать месяцев разом гостят! — говорили люди.
Кто знает — может, так оно и было.
«Двенадцать месяцев» Самуила Маршака – одна из самых волшебных новогодних сказок, которую все помнят с самого детства. Многие даже не подозревают о том, что она появилась в разгар Великой Отечественной войны, когда Маршак уже не писал для детей и публиковал военные очерки и антифашистские эпиграммы.
Но однажды он получил письмо, которое заставило его изменить мнение о том, что действительно важно и нужно читателям в военное время.
В годы ВОВ Маршак часто выступал перед фронтовиками. 17 мая 1942 г.
В начале 1943 г. в газете «Литература и искусство» писатель опубликовал ответ на это письмо: «Мой шестилетний корреспондент спрашивает меня, почему я, которого дети считают своим собственным писателем, изменил им, и в последний год писал только для больших. …Я по-прежнему верен детям, для которых всю жизнь писал сказки, песни, смешные книжки. По-прежнему я очень много думаю о них. Думать о детях – это значит думать о будущем. И вот, думая о будущем, я не могу не отдавать себя целиком простой и скромной службе писателя военного времени».
С. Маршак за работой, 1947
Во время войны Маршак занимался тем, что считал действительно важным на то время: писал для газеты «На страже Родины», публиковал стихи в «Правде», создавал антифашистские плакаты, содействовал сбору средств в Фонд обороны.
Тем не менее, наивный детский вопрос заставил писателя вернуться к сказкам даже в таких несказочных условиях жизни: «Двенадцать месяцев» я писал в суровой, затемненной, военной Москве – в часы отдыха от работы в газете и «Окнах ТАСС». …Мне казалось, что в суровые времена дети – да, пожалуй, и взрослые – нуждаются в веселом праздничном представлении, в поэтической сказке…».
В основу сюжета легла словацкая сказка Божены Немцовой, хотя Маршак утверждал, что с первоисточником познакомился гораздо позже, а на тот момент слышал лишь чешскую или богемскую легенду о двенадцати месяцах в устном пересказе.
Кроме пьесы, писатель создал и прозаическую версию услышанной легенды и опубликовал с подзаголовком «Славянская сказка». В оригинале не было королевы и ее учителя-профессора – только мачеха, ее дочь и падчерица.
Свой замысел Маршак объяснял так: «Сейчас о труде пишут немало, но несколько однообразно и подчас назидательно. А между тем о труде можно и должно говорить совершенно по-разному. Я долго думал над финалом. Нельзя же было оставить падчерицу в царстве месяцев и выдать ее замуж за Апреля-месяца. Я решил вернуть ее домой – из сказки в реальную жизнь – с тем, чтобы все месяцы гостили у нее по очереди и приносили ей в подарок то, чем каждый из них богат. …Я старался избегнуть в своей сказке навязчивой морали. Но мне хотелось, чтобы сказка рассказала о том, что только простодушным и честным людям открывается природа, ибо постичь ее тайны может только тот, кто соприкасается с трудом».
Слева – В. Лебедев. Обложка издания 1948 г. Справа – В. Алфеевский. Издание 1957 г.
«Драматическая сказка», как назвал ее Маршак, была написана для постановки во МХАТе, но во время войны это было невозможно. Только в 1947 г. состоялась премьера спектакля в Московском театре юного зрителя, а в 1948 г. – и во МХАТе.
Военное время помешало и ещё одному замыслу. Дело в том, что к Самуилу Яковлевичу обратился сам Уолт Дисней. Каким-то образом знаменитому американцу попалась в руки сказка Маршака, и он захотел снять по ней мультфильм. К сожалению, письмо Диснея из-за военного времени дошло с большим опозданием.
Маршак всё же попытался спасти проект и решил обратиться за помощью к министру кинематографии А. Большакову. Большаков встречу назначил, но сам не пришёл. Прождав два часа в приёмной, Маршак плюнул и ушёл, оставив на двери записку:
«У Вас, товарищ Большаков,
Не так уж много Маршаков».
Впрочем, сказку экранизировали и без Диснея. И не раз. В 1956 году вышел рисованный в классической манере мультфильм И. Иванова-Вано и М. Ботова.
А в 1980-м «12 месяцев» уже экранизировали в жанре «анимэ» японцы Т. Имадзава и Я. Кимио (совместно с «Союзмультфильмом»). Интересно, что в японском прокате сказка шла под несколько мистическим названием «Ва Мори — ва Икэтэйру» («Лес — живой»).
Кадры из японского мультфильма «12 месяцев», 1980.
А самой известной экранизацией стал фильм А. Граника, вышедший на экраны в 1972 г. Но его фильмы сам Маршак уже не увидит…
Он умрёт 4 июля 1964 года. Текст сказки «12 месяцев» Самуил Яковлевич пытался улучшить вплоть до своей смерти.
«The Twelve Months» is a Slovak fairy tale, which was first mentioned by a Czech writer, scholar, physician, lexicographer, canon of the St. Vitus Cathedral in Prague and a master of the University of Prague in the 14th century — mistr Klaret/Bartoloměj z Chlumce,[1] who mentions the fairy tale as a preaching exemplum.
It was later collected by one of the most famous Czech writers — Božena Němcová.
The fairy tale was later adapted as a theater play by a Russian writer, Samuil Marshak in 1943, and subsequently in the Soviet cinematography. There’s also a Czech film adaptation from 2012.
The Russian adaptations of the Slovak folk fairy tale are often mistaken for the original[citation needed], they often vary from the original, mainly by adding new characters (like the young girl[which?] of the Russian nobility, a Russian soldier, etc.)
Some adaptations originated from other adaptations, e.g. the Japanese Twelve Months (1980 film).
Synopsis[edit]
A young and beautiful girl (called Marushka in some variations) is sent into the cold forest in the winter to perform impossible tasks by her evil stepmother. She must get spring violets, summer strawberries and fall apples in midwinter as presents to give her stepsister for her birthday. The girl ventures out into the blizzard and eventually meets the 12 personified months by a warm fire in the woods. When she approaches and asks politely if she might warm her hands at their fire, they ask why she is there, and when she tells them about her step-family and what she is looking for, the spirits help her. The child spirit of March creates the violets, youthful June the strawberries, and grown September the apples, at the direction of the elderly January. The stepmother and sister take the items, without a word of thanks. When the evil stepsister comes to search for the twelve months herself in the snow, hoping for gifts of her own, the spirits disappear, taking their fire, and leaving the stepsister cold and hungry, searching for eternity. The same fate lay in store for the wicked stepmother. She too let greed run away with her and to this day she still searches in an unfriendly forest for the path back to her home. The kind sister remained in her house, and lived happily ever after.
Analysis[edit]
The characters of the personified Twelve Months appear in tale types ATU 510A, «Cinderella», and type ATU 480, «The Spinning-Woman by the Spring» (also known as «The Kind and the Unkind Girls»).[2]
Adaptations[edit]
- The twelve months by Božena Němcová
- The Twelve Months (1956 film)
- The Twelve Months (1972 film)
- Twelve Months (1980 film)
- The Twelve Months (2012 film)
See also[edit]
- The Months
References[edit]
- ^ «Claretus de Solencia». viaf.
{{cite web}}: CS1 maint: url-status (link) - ^ Kropej, Monika. «Slovene midwinter: deities and personifications of days in the yearly, work, and life cycles». In: Mencej, Mirjam (ed.). Space and time in Europe: East and West, Past and Present. Ljubljana: Zbirka Zupaničeva knjižnica, št. 25. Ljubljana: Oddelek za etnologijo in kulturno antropologijo, Filozofska fakulteta [Department of Ethnology and Cultural Anthropology, Faculty of Arts], 2008. p. 181.
«The Twelve Months» is a Slovak fairy tale, which was first mentioned by a Czech writer, scholar, physician, lexicographer, canon of the St. Vitus Cathedral in Prague and a master of the University of Prague in the 14th century — mistr Klaret/Bartoloměj z Chlumce,[1] who mentions the fairy tale as a preaching exemplum.
It was later collected by one of the most famous Czech writers — Božena Němcová.
The fairy tale was later adapted as a theater play by a Russian writer, Samuil Marshak in 1943, and subsequently in the Soviet cinematography. There’s also a Czech film adaptation from 2012.
The Russian adaptations of the Slovak folk fairy tale are often mistaken for the original[citation needed], they often vary from the original, mainly by adding new characters (like the young girl[which?] of the Russian nobility, a Russian soldier, etc.)
Some adaptations originated from other adaptations, e.g. the Japanese Twelve Months (1980 film).
Synopsis[edit]
A young and beautiful girl (called Marushka in some variations) is sent into the cold forest in the winter to perform impossible tasks by her evil stepmother. She must get spring violets, summer strawberries and fall apples in midwinter as presents to give her stepsister for her birthday. The girl ventures out into the blizzard and eventually meets the 12 personified months by a warm fire in the woods. When she approaches and asks politely if she might warm her hands at their fire, they ask why she is there, and when she tells them about her step-family and what she is looking for, the spirits help her. The child spirit of March creates the violets, youthful June the strawberries, and grown September the apples, at the direction of the elderly January. The stepmother and sister take the items, without a word of thanks. When the evil stepsister comes to search for the twelve months herself in the snow, hoping for gifts of her own, the spirits disappear, taking their fire, and leaving the stepsister cold and hungry, searching for eternity. The same fate lay in store for the wicked stepmother. She too let greed run away with her and to this day she still searches in an unfriendly forest for the path back to her home. The kind sister remained in her house, and lived happily ever after.
Analysis[edit]
The characters of the personified Twelve Months appear in tale types ATU 510A, «Cinderella», and type ATU 480, «The Spinning-Woman by the Spring» (also known as «The Kind and the Unkind Girls»).[2]
Adaptations[edit]
- The twelve months by Božena Němcová
- The Twelve Months (1956 film)
- The Twelve Months (1972 film)
- Twelve Months (1980 film)
- The Twelve Months (2012 film)
See also[edit]
- The Months
References[edit]
- ^ «Claretus de Solencia». viaf.
{{cite web}}: CS1 maint: url-status (link) - ^ Kropej, Monika. «Slovene midwinter: deities and personifications of days in the yearly, work, and life cycles». In: Mencej, Mirjam (ed.). Space and time in Europe: East and West, Past and Present. Ljubljana: Zbirka Zupaničeva knjižnica, št. 25. Ljubljana: Oddelek za etnologijo in kulturno antropologijo, Filozofska fakulteta [Department of Ethnology and Cultural Anthropology, Faculty of Arts], 2008. p. 181.